Интервью

МУЗТОРГ – ЭТО Я, МУЗТОРГ – ЭТО МЫ, МУЗТОРГ – МУЗЫКАЛЬНАЯ CИЛА СТРАНЫ!

Антигламурные подонки

- Найк, как ты видишь свою публику? Есть у тебя какой-то ее собирательный образ?

- В основном это очень красивые, знающие себе цену крошки, ну и вообще адекватные, нормальные, здоровые на голову люди - вот моя публика.

- Менялась ли она с годами?

- Может быть… они зрели вместе со мной. Видимо, и теперь они все рядом те, кому это важно и нужно. Это все такие дела, из разряда приятных возвратов в то время, с которым у тебя связано прослушивание той или иной песни. Если она соприкасается с событиями, происходящими в твоей жизни, то становится для тебя очень важной. Поэтому я, грубо говоря, понимаю, что многие девушки под мои песни расстались с невинностью, многие юноши первый раз с кем-то гуляли, держась за руки, и мне от

Если есть Ксения Собчак, то почему не может быть группы «Инфекция»?

этого дико приятно. Для людей это важно, это остается с ними. Они не то чтобы фанаты - просто приобщенные люди, друзья, которые всегда находятся рядом с тобой, а ты рядом с ними. Мне нравится, когда можно находиться в разных местах. Это такая внутренняя модель телепорта.

- Почему ты решил возродить «Инфекцию»?

- Несмотря на то что «Инфекции» в этом году исполнилось двадцать лет, я просто не наигрался этой группой, мы все не наигрались. Мне показалось, что «Инфекция» в нынешней ситуации будет осиновым колом, толстым и капитальным гвоздем в крышку гроба нашего шоу-бизнеса, всех этих гламурных и псевдогламурных персонажей. Если есть Ксения Собчак, то почему не может быть группы «Инфекция»? Я Собчак считаю трэшем, и «Инфекция» тоже трэш, это одного поля ягоды. Но «Инфекция» намного красивее, сексуальнее, интеллигентней и человечней.

- Хорошо, а двадцать лет назад какие цели ты преследовал, когда писал эти песни? Тебе хотелось шокировать?

- Да нет, просто прикольно было это делать, нам было весело. Сидели дома и записывали какие-то дурацкие песни. Более-менее осознанные эксперименты с аппаратурой, с записями начались позже. До недавнего времени я никогда не относился к «Инфекции» серьезно, хотя мне многие говорили, что это настоящая панк-группа, каких не было и нет. И я знаю, что у нас есть последователи - множество молодежных коллективов, которые поют такие же песни. Вообще, это логично, когда люди, совершившие некий культурный сдвиг, неизвестны, как, например, группа Suicide, которая придумала минимал-техно еще в начале 70-х. Это нормальная история… Я не говорю, что мы были революционерами в музыке, в глобальном масштабе, но в контексте России и замкнутости пространства в то время, это вполне адекватная тема. «Коррозия металла» еще не исполняла тогда своих самых угарных вещей, а мы уже такие песни пели.

Найк еще не наигрался

3

хом, и из нее играла песня «Ша-ла-ла» (ей как раз сборник открывается), и молодые люди и девушки орали хором: «Вот сижу один в квартире, сопли вешаю на люстру…». Меня это так вставило! Я к группе даже стал относиться с большим, так сказать, расположением. Раздал записи «Инфекции» знакомым девушкам, абсолютно разным, и на осно22 декабря 2006 г. в московском салоне МузТорг на Таганке выступил Найк Борзов с группой «Инфекция». В этот же день впервые во всем мире проводилась акция «Оргазм во имя мира»…Согласитесь, название вполне в найковском духе! Трэш-панк-группа «Инфекция» - первый, скандальный проект Найка, просуществовавший в первом своем воплощении с 1986 до 1992 г., в те времена, когда артист принимал участие в еще одном одиозном проекте - «ХЗ». Решив вспомнить бурную молодость, Найк выпустил в честь 20-летнего юбилея «Инфекции» сборник лучших хитов «The Best Infection's For Girls» и возродил группу. Вслед за презентацией в столичном клубе «Икра» сумасшедший бэнд дал бесплатный концерт в МузТорге. Наша беседа с Найком состоялось перед самым выходом группы на сцену.

ве их хит-парада и был составлен сборник. Туда вошли не все самые лучшие песни «Инфекции», к сожалению, потому что самые лучшие для девушек, конечно же, жестковаты. Вот такая, собственно говоря, история у этого сборника.

- А сколько вообще «Инфекция» записала альбомов?

- Три, записанных более-менее, и шесть, созданных в домашних условиях. Из них в свою очередь остался, может быть, один с половиной. То есть мы записались, перезаписали пару раз - друзьям послушать, и тут же на эту же катушку записывались какие-нибудь Dead Kennedys или еще что-то новенькое, только вышедшее. Мы к этим записям особо серьезно не относились. Все делалось дома, барабаны писали в квартире, в обычной пятиэтажке, без звукоизоляции. Гремело на всю улицу, квартала на два…

- Получается, вы были первой отечественной трэш-группой?

- Если разобраться, то да… Были Свинья с «Автоматическими удовлетворителями», «Чудо-Юдо». Но они делали другое - что-то более понятное и традиционное.

- Сейчас с тобой играют те же музыканты?

- Из тех времен остался только Архип (Архип Ахмелеев - басист «Инфекции» и участник известного проекта «Архип и его Алиса» - ред.), а все остальные новые, потому что остальные либо разучились играть, либо вообще завязали с музыкой. Новые музыканты - это гитарист Максим Шевченко и барабанщик Алексей Пушер.

- Найк, расскажи, пожалуйста, о «розовом» сборнике, который вы сегодня презентуете. Старые вещи как-то переделывались?

- Нет, я их только подмастерил немного и все. А идея компиляции мне пришла буквально в прошлом году, когда я шел по Тверской. Мимо ехала машина с открытым вер-

А потом было шоу…«Инфекция» - это цепкие мелодии и тексты на грани фола, это трэш и угар, непривычные в камерной обстановке музторговского шоурума. Впрочем, как Найк ни прячется за маской брутального секс-героя, в душе он остается тонким лириком, и наряду с разудалыми порнобоевиками в этот вечер звучали и проникновенные медля-

ки, заставившие вспомнить пронзительную «Последнюю песню». Найк то закрывал глаза и отрешено застывал у микрофона, то устраивал панковские танцы на маленькой сцене шоу-рума. После концерта Найк раздавал автографы, а затем совершил экскурсию по всему МузТоргу - поиграл на ударной установке, потом на «Муге», сфотографировался с шикарной гитарой Gretsch, и мы поговорили о гитарах.

- Сегодня я играл на «гибсоне», который мне предоставил МузТорг… вообще хочу себе Gibson, специально для «Инфекции». У нашего ведущего гитариста - «телек», а у меня Mustang. Хочется чего-то пожестче, для «мяса», вот как сегодня звучало.

- Как тебе МузТорг?

- Отличный магазин! Похож на музыкальный универсам. Буду почаще теперь сюда приезжать. На презентации в «Икре» Найк и его музыканты были все в белых одеждах с вызывающими красно-коричневыми подтеками; на сцене МузТорга артист появился в скромной футболочке с надписью «Trust Me». Мы верим тебе, Найк! Беседовал Семен Попадюк

и н т е р в ь ю

Семён ПОПАДЮК

АНТОН ЯКОМУЛЬСКИЙ:

БАРАБАНЩИК – ЭТО ФУНДАМЕНТ КОЛЛЕКТИВА В гостях у «Music Box» Антон Якомульский, барабанщик группы НОГУ СВЕЛО. Антон неутомимый экспериментатор с музыкой и звуком, студийный кудесник, поклонник фирмы Tama и изобретатель инструмента «Тута» и вообще – человек-оркестр, реализующий себя как композитор и мультиинструменталист в проекте МУХА. Соло на коленках С музыкой мне очень повезло. Так получилось, что в детстве я не слушал русскую музыку. Я вовсе не кичусь этим, просто кто-то из маминых знакомых подарил нам с братом несколько коробок фирменных пластинок. Откуда он их взял – не знаю (это было в самом начале 80-х), но у меня в детстве были только фирменные диски, причём часть из них – запечатанные! POLICE, QUEEN, много GRAND FUNK RAILROAD… Ну и DEEP PURPLE, PINK FLOYD, LED ZEPPELIN, THE BEATLES, ABBA, CREEDENCE – всё главное, что было в мировой музыке. В общем, на этом фирменном виниле я вырос, на этом сформировался мой вкус. Особенно мне нравились GRAND FUNK RAILROAD. А мой брат Димка уже играл в ансамбле, и у меня были две барабанные палки. Как-то я сидел, слушал… Очень хорошо помню момент, когда я просто взял и «снял» соло, как я себе это представлял – прямо на коленках. А тогда не было никакой информации, никогда не показывали, как барабанщики играют. Спустя годы я понял, что сыграл всё правильно. Потом я сделал такую установку: малым барабаном служил дипломат с кодовым замком, вместо бочки – оранжевое пластиковое ведро, по которому я играл рукой, так как в двенадцать лет о педали я не мог и мечтать. Роль тарелки и хайхета выполняла плошка, в которой холодец делают, – туда я насыпал разных шурупов и бил по ней. Брат играл на гитаре, а мой друг исполнял партии духовых на обычной воронке для

110

бутылок. Придумали себе название – что-то типа ГРУППА ПРОДЛЁННОГО ДНЯ, записали какие-то дворовые песни – просто так дурачились! В Тушино эта кассета разошлась… Уникальный аппарат Потом мне повезло – я за двадцать рублей купил подставку под хай-хет с тарелками – тогда это называлось «чарлик». Понятное дело, они никак не звучали, выгибались все. Затем появился малый барабан завода им. Энгельса, где вместо нижних струн были шнурки, обмотанные проволокой (это серийно выпускалось!), и педаль. Теперь я уже к табуретке привязывал синий овальный таз, подставлял колотушку, играл как по настоящему басовому барабану. Колотушка постоянно разваливалась, потому что у русской колотушки было интересное крепление – не было подшипников, ось крепилась на шариках, а они всё время выскакивали. Не знаю, как на них можно было играть, но играли. Потом мы спёрли откуда-то тарелку фирмы Trowa – этакое нереальных размеров корыто. По нему ударишь – и можно было выйти чаю попить, а она всё звучит и звучит, как гонг. Вот так выглядела моя первая установка. Наши юные смешные голоса Я попросил брата показать мне на гитаре аккорды, чтобы к школьному «Огоньку» выучить несколько песен. Захотел, так сказать, покорить сердце одноклассницы… В общем, за две

MUSIC BOX•№2(40)•2006

недели я научился играть на гитаре и уже на «Огоньке» с успехом исполнил «Восьмиклассницу», «Алюминиевые огурцы» Цоя и что-то ещё. Затем случился духовой оркестр, где я переиграл на всех инструментах – от трубы до баритона. Чуть позже мы с одноклассниками нашли маленький Дом культуры, имевший инструменты (своих ведь ни у кого не было), и я стал играть на барабанах и петь. Исполняли репертуар МАШИНЫ ВРЕМЕНИ и ВОСКРЕСЕНИЯ плюс DEEP PURPLE и GRAND FUNK RAILROAD. Из DEEP PURPLE я, кстати, до сих пор помню все гитарные и басовые партитуры песни «No No No» из альбома «Fireball». У меня был магнитофон «Ростов 102-1 стерео», на котором можно было делать накладки. Я самостоятельно записал две катушки – делал разные шумовые штуки, гитарные пассажи в несколько гитар. Потом пытался учиться на акустической гитаре, овладел в начальной стадии фламенко. Сейчас всё это благополучно забыто. Иногда, когда выпью, дворовые песни играю на гитаре… Почему я всё-таки остановился на барабанах? У нас никогда не вставало вопроса, кто чем будет заниматься. Само собой разумелось – я играю на барабанах. А почему – не знаю. Сейчас у меня собственный проект, где я играю на всех инструментах. Но это отдельная история… Вместе и навсегда Я работал звукорежиссёром и сыграл некоторое количество концертов с достаточно известной в те времена группой ТУПЫЕ, за что благодарность моему брату и Дмитрию Голубеву. Шоу делала Дуня Смирнова, ныне известная сценаристка и ведущая передачи «Школа злословия». Дуня тогда и сейчас – это, конечно, два разных персонажа. ТУПЫЕ играли эдакий панк, это был хороший такой стёб: Я чёрный негра, а-я-яй, С Берега Слоновой Кости, Чёрный, как ночь, и ещё черней… Потом я сделал группу РУКАСТЫЙ ПЕРЕЦ. Мы репетировали, записывались, и в этот момент я познакомился с Максом Покровским – через его бывшего гитариста по кличке Лысый. Все музыканты в то время чем-то приторговывали. Моя мама работала директором магазина, и у меня не было недостатка в коробках из-под яиц… Мы встретились с Максом, и я благополучно загнал ему двести коробок. Ну, это известная история. Я дружил с Серёжей Титовцом, барабанщиком группы НЮАНС, он называл это «сделать чейндж». Чейндж был такой: у меня – магнитофон, кусок брезента, винты и обод от какогонибудь барабана, упаковка аудиокассет (что было редкостью тогда). За это он мне давал одну тарелку, верхнее колено от стойки, двадцать рублей и сидение от барабанного стульчика. И таким образом я постепенно собрал себе установку. У меня была бочка, сделанная из… нержавейки! Называлась она «Тута», как оппозиция фирме Tama. Были также прозрачные альты, изготовленные из оргстекла. Есть забавная история о том, как я решил сделать барабаны. Купил фанеру, размочил её в ванне, загнул, но не знал как скрепить – пробовал шурупами, гвоздями… он не звучал никак. Но это был барабан, который я сделал сам! Также я разработал свою стойку, тоже из нержавейки. Потом эти стойки служили вешалками – поднять их было нереально. Капитальные были стойки, на века… Итак, я познакомился с Максом, и он на бас-гитаре наиграл песню «Какашка» – она до сих пор остаётся моей, наверное, любимой песней из всего творчества НОГУ СВЕЛО! Может быть, потому, что мы её так и не записали нормально и не исполняли. Мы репетировали в подвале под райкомом комсомола, затем подвал у нас отняли. Я позвонил Максу и сказал: «Мне очень нравится то, что ты делаешь, хотел бы с тобой поиграть. Но у меня

MUSIC BOX•№2(40)•2006

есть ещё группа, не могли бы мы объединиться на твоей базе?» Мы с ним договорились, и я года два-три играл в двух группах, поэтому свободного времени у меня не было вообще. С Максом мы очень много репетиций провели вдвоём, без гитариста даже, и придумали массу клёвых вещей. Прошло какое-то время, и старый состав НОГУ СВЕЛО! пришлось разогнать – группа разрослась до шести-семи человек, из них четверо – гитаристы, а это уже бред какой-то! Официально деятельность группы началась 9 января 1989 года, когда мы подготовили программу и прошли прослушивание на автобазе – это было обязательным. Мы отрабатывали наше пребывание там периодическим исполнением на танцах, которые заканчивались обычно пьяным мордобитием. Бедные работяги танцевали под наши «Какашки», «Фанту», «Дурдом»... Мы ведь ничего больше не умели играть, да и хотели играть только своё. Нашли гитариста – Игоря Лапухина, и слава Богу, потому что у нас тогда всё пошло стремительно. Записали альбом «Капризы манекенщиц». Конечно, очень экспериментальный получился альбом и, кстати, единственный, вышедший на виниловом носителе. НОГУ СВЕЛО! действительно были очень круты, потому что одними из первых стали играть полную чушь, но фирменно звучавшую. Плюс, конечно, энергетика наша играла не последнюю роль. Мы без устали шли на штурм, играли в клубах – за ящик пива, бесплатно, сами платили, принимали участие в конкурсах – всё ради того, чтобы играть. Никто не думал об Уэмбли, о больших стадионах, о концертных залах, но прошло пять лет – и НОГА выстрелила всенародным хитом «Хару-мамбуру». …Однажды мы разогревали DEEP PURPLE. Во время концерта я стоял, смотрел на кумиров юности и вспоминал, как мы с другом году в 82–83 мечтали: «Вот было бы круто – с DEEP PURPLE на одной сцене!» И когда это осуществилось, я подумал: «Ну, всё! Мечты больше нет…» Немного о жадности Собственный стиль мы никак не определяли. Тогда ходила поговорка: «Всё, что не метал, то диско»… Захотелось сделать такую песню – давайте сделаем, а давайте – такую… Нам, допустим, принесли кассету группы THE THE, и мы захотели написать песню, потому что там чувак очень клёво играл на малом барабане – в очень медленном ритме. В результате мы сделали песню, совершенно непохожую на ту, от которой отталкивались. Какой смысл в одном стиле работать? Мы все втроём – Макс, Игорь и я – очень жадные до музыки люди: хочется и трэш поиграть, и блюзец, и диско, и, не знаю… ска! Просто есть у нас такое очень серьёзное природное любопытство… Убеждённый тамаист Все мои любимые барабанщики играли на Tama. У меня два главных любимых барабанщика. Первый – это Дон Брюэр (Don

111

Brewer) из GRAND FUNK RAILROAD, «на нём» я, собственно, и научился играть. Второй, который теперь стал первым и, наверное, единственным любимым, – Стюарт Коупленд (Stewart Copeland) из POLICE. Я весь POLICE знаю наизусть, любую песню могу сыграть «в ноль». У Коупленда я безбожно все приёмы содрал и деру до сих пор. Ну, это великий человек, просто кладезь! Музыканты, которые помнят, как я раньше играл – то есть набор барабанов, как они расставлены, как подвешены тарелки – подтвердят, что у меня всё точно, как у Коупленда. Сейчас у меня три установки Tama. Во-первых, берёзовая Starclassic, купленная в 95-м. Это интересная история. Когда купил, привёз в студию и… очень расстроился. Не звучали! Продолжал играть, но звук меня не устраивал. Одно время докупал барабаны других фирм, но в результате их продал. Потому что, когда спустя года два или три я выставил установку, она вдруг зазвучала нереально круто. Может, барабаны высохли, может, разыгрались. Не знаю, что произошло, и даже думать на эту тему не хочу. С тех пор играю на ней. За что я люблю эти барабаны и за что их любит наш звукорежиссёр – подставил микрофоны и забываешь про звук. Их не надо настраивать! Сейчас они находятся у меня в студии «Миллениум», там же стоят DW, недавно привозили Yamaha. Я предлагаю ребятам – не смотрите на лэйбл. Я вам сыграю вот по этому барабану, потом вот по этому… сами выбирайте, какой вам звук нравится. И если выбирать с закрытыми глазами, люди автоматом останавливаются на Tama. Именно на этой. Вторая установка – Artstar Maple Custom, кленовая. Понравились барабаны тем, что они маленькие. 8, 10, 12 дюймов томы, 14 дюймов напольный том-бас и 20 дюймов бочка. У этой модели интересный звук – аккуратный такой, очень джазовый. На этих барабанах я репетирую. И вот недавно пришла третья установка, которая станет, видимо, моей основной – Tama Superstar Custom EFX. Здесь уже набор тот, который я хотел: 10’’, 12’’, 13’’ – томы; 14’’, 16’’ – подвесные бас-томы; 24’’ – бочка (такой у меня никогда ещё не было, я даже боялся брать, но сейчас очень доволен). Малый барабан глубиной 6,5 дюймов. Я на нём отыграл уже концертов десять и не перестаю удивляться – возможностей у него очень много. Я ведь мыслю не просто исполнением. В силу того что у меня большой студийный опыт, я, когда играю и отстраиваю барабан, уже думаю, каким микрофоном это будет озвучено и в какой конкретно песне по какому барабану я буду бить, чтобы он звучал в той тесситуре, в том регистре, чтобы получился нужный акцент. «Суперстар» всё это выдаёт. Допустим, у 24-дюймовой бочки обычно сухое звучание; в то же время я уже пробовал её писать – вынимал из неё всё, закрывал полностью двумя пластиками, то есть получал гудящую бочку. Можно делать барабаны а-ля ранние BEASTIE BOYS – у них там были, наверно, какие-нибудь TR-808, TR-909, а здесь это можно живым способом сделать. Налюбоваться я на свою новую установку не могу – очень красивая, жёлто-оранжевой переливающейся расцветки плюс насечка лазерная. Ходишь вокруг барабанов – цвет меняется. Теперь они делают не дерево под лак, а пластиком отделывают, что мне нравится – как у старых барабанов. Потрясающе красиво! Это, конечно, заставляет от барабанов не отходить. Да и сам по себе конструктор – всё податливо, можно перемещать тудасюда. И так как я попросил специальные размеры под себя – я не

112

люблю глубокие барабаны (кроме малого) – мне сделали маломензурные томы, и это позволяет играть, не напрягаясь. Не надо глушить пластики – ничего не гудит, просто озвучивается. Что я не люблю в установках других фирм (хотя, может быть, это является их достоинством) – у них стерильный звук, напоминающий сэмплы. Грамотные, хорошие, но сэмплы. Это как силиконовая грудь – поиграть с этим хочется, но не особо возбуждает… А у Tama присутствуют те самые обертона, которые я люблю. Вроде чистый звук, но в то же время чувствуется, как будто динамик хрипит. Кайф! Короче, в них есть то, что делает звук музыкой. Причём всё регулируется. Я люблю небольшие томы отстраивать высоко, а напольные – совсем низко. Полученная разница отлично слышна. Возьмём песню группы НОГУ СВЕЛО! «Наши юные смешные голоса». Брейки по подвесным томам мы в принципе не обрабатывали, там нет реверберации. В последнем куплете есть брейки по низким томам, которые являются контрапунктом к голосу. Ощущение реверберации берётся из самого звука барабанов. Что касается тарелок – я играю на Paiste. У меня очень много тарелок, штук шестьдесят, разных фирм. Есть и старые – проржавевшие все, плесенью покрытые. Сейчас Paiste сделали классную серию 60-х годов. Во-первых, у них звук того времени, в духе THE BEATLES или LED ZEPPELIN, огромные такие тарелки. Во-вторых, нет разницы между крэшем и райдом. Я активно пользуюсь сплэшами, колокольчиками и т.д. Иногда, когда играю, вместо нижней тарелки от хета ставлю маленькую чайну. Получается электронный звук. Вспомнил смешной случай. Приехали как-то в студию – надо было срочно писать песню (не будут говорить какую, пускай любители догадаются). Выставили барабаны, а тарелки от хайхета привезти забыли. Что делать? Время-то идёт. Взяли откудато цинковое ведро, нашли точку, куда следовало бить, чтобы получился звук закрытого хета, и точку, где звук был бы как у открывающегося хета, – записали. И никто в жизни не догадается, что это не хай-хет, а ведро! Руку свело С барабанами тоже были смешные случаи. Два раза мне выставляли установку на левую сторону. И я сыграл! Я могу играть и одновременно курить, читать, выпивать, разговаривать по телефону, посылать sms… В своё время, когда мы очень много играли и я играть вообще не умел, руки уставали. Как известно, от неумелого расходования энергии руки у барабанщика потеют, палки выскальзывают, ты сильнее зажимаешь их руками, и большие пальцы начинает сводить. Я себя приучил играть левой рукой по хету, когда уставала правая рука. Мне это позволило закуривать, у меня даже была специальная пепельница, которая цеплялась к хай-хету… Но шоу из этого не делаю. Для меня шоу несколько в другом: я хочу, чтобы человек, который смотрит на барабанщика, думал, что музыкант отдыхает за установкой – не напряжён, просто играет. В этом есть свобода, такому барабанщику больше доверяешь. Болезнь почти всех драммеров в том, что на него смотришь и думаешь: как же тебе плохо, дай я тебе помогу – он сидит весь пунцовый, задыхается, ему тяжело…

MUSIC BOX•№2(40)•2006

Барабанщик в коллективе Барабанщик не должен устраивать постоянные соло и притягивать к себя внимание. Он должен понимать, что крутость барабанщика в группе – это положение серого кардинала. Это такой бетонный фундамент. «Чуваки, вы можете делать всё что угодно, я всё равно вас выдержу, я всё равно вас соберу». У нас бывали случаи, когда музыканты вступали на восьмую позже или раньше, и под это приходилось подстроиться. Если потерян темп, потому что монитор вырубился или что-то другое случилось, только барабанщик может собрать всех, и эта его роль наиболее важна. На барабаны всё нанизывается. Как ни крути – ритм изначален, сердце должно биться, чтобы человек жил. Изначально люди стучали и мычали, а потом уже придумали все остальные инструменты. Причём аранжировка барабанная достаточно сложна. У нас есть песня «Волки», которая была принесена Максом как такая блюзово-вальсовая вещь. Мне не очень интересно играть блюз, не очень интересно играть вальс. И я сделал в ней некий эксцентричный ритмический рисунок, в котором нет ни одной сильной доли. При этом песня не перестала быть вальсом, просто сама фактура ритма изменилась. Таких тонкостей много, и они, как правило, незаметны… Капризы музыкантов Я получаю много предложений от музыкантов помочь с барабанной аранжировкой, потому что люди встают в тупик – вроде играют как надо, а песня не звучит ритмично. Мне нравится делиться опытом, помогать, в том числе и молодым музыкантам. Другая проблема, что сталкиваешься с катастрофическим непониманием того, что сначала нужно научиться вытаскивать из себя свои идеи, доносить их до других, а потом уже продавать. Многие молодые музыканты удивляют меня тем, что они не хотят заниматься творчеством, они хотят сразу зарабатывать деньги. Я бы посоветовал молодым сместить приоритеты в сторону творчества. Лучше, чтобы творчество перешло в ремесло, нежели возникло сразу ремесло, потому что ремесло в творчество не перерастает никогда. Деморализация попсы Я взрослый, состоявшийся музыкант, играю в коммерчески успешной группе, и мне реально жалко молодые коллективы. В наше время был музыкальный интерес ко всему новому, а сейчас все ходы перекрыты, людям некуда пойти. Молодыми группами никто не занимается и не собирается заниматься. Меня радует, что у нас есть такие команды, как 5’NIZZA, которые фактически сами пробились и собирают большие залы.

MUSIC BOX•№2(40)•2006

Какая-то оппозиция должна быть, тогда будет уравновешено всё. А сейчас чаша весов перевешена в сторону абсолютно бездарного поп-конвейера, который и без того невысокую планку народного менталитета опускает ещё ниже. Это такая политика одурманивания страны – держать планку на определённом уровне, не давая людям поумнеть. На Западе подход в музыкальном бизнесе принципиально другой. У нас же заколдованный круг – нет маленьких независимых лэйблов, цель и задача которых найти группу, поднять до определённого уровня и перепродать большому лэйблу. У нас сразу же ЛЭЙБЛ, в любом случае интересующийся только поп-проектами. В России попса какая-то гипертрофированная, а альтернативная культура не развивается, в это деньги не вкладываются. А ведь на Западе альтернатива зарабатывает не меньше денег, чем поп-культура. За счёт этого сохраняется баланс. Более того, вся поп-музыка цепляет у альтернативы идеи: звуковые, мелодические – всё, что становится модным. А из поп-культуры не приходит практически ничего… Но в нашей стране всё непредсказуемо. Сейчас в альтернативе происходит накопление первичного капитала, и чем-то всё это взорвётся. Достаточно появиться нескольким проектам – русскому NINE INCH NAILS или RAMMSTEIN, чтобы заткнуть всех сразу. Я почему-то верю, что это произойдёт. Вне «Ноги» Каждый из НОГУ СВЕЛО! обладает огромным количеством энергии. Мы очень много работаем, поэтому нам удаётся успешно сосуществовать. И потом, мы уже очень много лет вместе, хорошо знаем друг друга, и у нас чёткое разграничение – что мы делаем вместе и что порознь. Я давно занимаюсь студийной работой, провожу интересные эксперименты (многие из которых присутствуют и в записях группы), пишу музыку к фильмам, к рекламе (одна из последних работ – написание музыки и запись звука для полнометражного мультика «Особенный» режиссёра Кирилла Злотника). Сейчас у меня проект под названием МУХА. МУХА – это, помимо меня, молодая певица СашаЧ. У меня накопилось много музыки, и я хотел, чтобы её пела именно девушка. Искал я девушку года два – два с половиной. Отслушал несметное количество вокалисток. СашаЧ решила все проблемы сразу. Она готова до посинения стоять у микрофона, работать столько, сколько нужно, при этом не выдавая каких-либо бестолковых капризов. Мы не ставим цели сделать суперпродукт. Мы постепенно пишем песни (всю музыку записываю я), и можем уверенно подписаться под тем, что делаем. У СашиЧ голос, который не должен пропасть, и моя задача не дать ему пропасть, сделать так, чтоб он работал, удивлял и радовал людей.

113