Lasnamäe lood

Lasnamäe lood Matk iidsetest aegadest tulevikku

Ласнамяэские истории Из древних времен в будущее

2

Lasnamäe lood Matk iidsetest aegadest tulevikku Ласнамяэские истории Из древних времен в будущее

33 3

Head sõbrad!

Дорогие друзья!

Raamat, mida te käes hoiate, valmis tänu väga erinevate inimeste panusele. Esiteks, juba mitu aastat on Tallinna giidid palunud koostada kogumik, kus oleksid loetletud Lasnamäe kõige huvipakkuvamad vaatamisväärsused. Turistide huvi meie linnaosa vastu suureneb, usaldusväärseid materjale aga koos viidetega ajaloole on äärmiselt vähe. Teiseks, ka Lasnamäelt valitud Tallinna Linnavolikogu liikmed kutsusid üles jäädvustama linnaosa ajalugu eraldi raamatus. On ju tegemist hoogsalt muutuva linnaosaga ning varsti ei mäleta enam keegi, kuidas see nägi välja mõni aastakümme tagasi. Kõige tegusamaks volinikuks osutus ajaloolane ja pedagoog Aleksandr Zdankevitš, kes ka ise osales mitme selle raamatu peatüki loomisel. Kolmandaks, ainus Lasnamäe ajaloole pühendatud raamat ilmus täpselt 20 aastat tagasi, aastal 1998, autoriks oli Robert Nerman.

Вы держите в руках книгу, которая появилась благодаря участию в ее издании очень разных людей. Во-первых, несколько лет таллиннские гиды просили издать сборник с перечислением самых интересных достопримечательностей Ласнамяэ. Интерес туристов к нашему району растет, а достоверных материалов с отсылкой к истории не хватает. Во-вторых, избранные от Ласнамяэ депутаты Таллиннского городского собрания, и самый активный из них – Александр Зданкевич, который также внес свой вклад в подготовку некоторых текстов, также говорили о необходимости запечатлеть историю развития района в книге. Ведь он стремительно меняется, и скоро никто не вспомнит, как он выглядел несколько десятков лет назад. В-третьих, единственная книга об истории Ласнамяэ была издана ровно 20 лет назад,

4

Kuna 2018. aastal tähistab Eesti Vabariik oma 100. sünnipäeva, on seegi üks põhjus, et avaldada kogumik „Lasnamäe lood“, mis tutvustab lugejale linnaosa ajalugu ning selle peamisi vaatamisväärsusi. See raamat hõlbustab mitte ainult pealinna giidide, vaid ka Lasnamäe koolide ajalooõpetajate tööd. Loodan, et raamat pakub huvi ka noortele lugejatele. Usuvad ju paljud siiamaani, et linnaosa areng sai alguse eelmise sajandi 60. aastatel. Tegelikkuses on Lasnamäel aga ette näidata pikk ja huvitav ajalugu. Mul on hea meel, et tänu sellele väljaandele saab iga soovija selle ajalooga tutvuda. Ajaloolane ja ajakirjanik Josef Kats kirjutab nii, justkui oleks ta ise ammuste aegade sündmuste tunnistaja.

в 1998 году, ее автором тогда стал Роберт Нерман. Поскольку в 2018 году Эстония празднует столетие своей государственности, то нам не пришлось искать повод для публикации сборника «Ласнамяэские истории», который познакомит читателя с историей района и его главными достопримечательностями. Книга облегчит работу не только столичным гидам, но и учителям истории ласнамяэских школ. Надеюсь, что она найдет признание и у молодых читателей. Ведь многие до сих пор считают, что история развития района берет начало в 60-х годах прошлого столетия. На самом деле Ласнамяэ имеет очень древнюю и интересную историю. И я очень рада, что благодаря этому изданию любой человек может с ней познакомиться. Историк и журналист Йосеф Кац пишет так, словно был свидетелем событий давно минувших дней.

Suur tänu kõigile, kes raamatu valmimisele kaasa aitasid! Huvitavat lugemist ja ootamatuid avastusi lugejatele!

Maria Jufereva

Выражаю признательность всем, кто оказал содействие в создании этой книги, а читателям желаю интересного чтения и неожиданных открытий.

Lasnamäe linnaosa vanem

Мария Юферева старейшина Ласнамяэ

5

Saateks

Вступление

Josef Kats

Для сотни с лишним тысяч таллиннских горожан – доброй четверти, между прочим, всего населения столицы – часть города, которая называется Ласнамяэ – больше чем просто место жительства. Это даже не среда обитания, родные пенаты или малая родина с большой буквы. Это – их дом. Тот район, в котором они родились, росли, учились. Любили, обзавелись семьей, детьми, а часто – и внуками. Все представляется здешним старожилам привычным и знакомым. Настолько, что, кажется, попробуй завяжи им глаза и отправь в путешествие по окрестностям - они не заблудятся, как не потеряются в собственной квартире.

Rohkem kui sajale tuhandele tallinlasele ehk tublile neljandikule pealinlastest on linnaosa, mida nimetatakse Lasnamäeks, rohkem kui lihtsalt elupaik. See pole lihtsalt elukeskkond, vanematekodu või osake kodumaast. See on nende kodu. See on koht, kus nad sündisid, kasvasid, õppisid.

Armastasid, lõid perekonna, said lapsed, sageli isegi juba lapselapsed. Siinsetele põliselanikele näib kõik harjumuspärane ja tuttav. Sedavõrd tuttav, et kui siduda neil silmad kinni ja saata nad ümbruskonda kõndima, siis nad ei eksiks, niisamuti nagu ei eksiks ju oma korteriski.

Korteri muudavad koduks mälestused: kes seda nüüd teabki, milline osa korterisisustusest neid kõige eredamalt esile toob.

Vanaema kummut köögis? Suveniirid, mis isa mere tagant tõi? Veider planeering, mis eelmiselt omanikult päranduseks jäi? Külalisel, olgu kauaoodatul või juhuslikul, võivad need parimal juhul tühipaljast uudishimu tekitada. Pererahvas seevastu soo-

В дом квартиру превращают воспоминания. Кто знает, что из предметов обстановки пробуждает их ярче всего? Бабкин комод на кухне? Безделушки, привезенные отцом из заморского рейса? Причуда планировки, унас-

6

vib nende tekkeloost rohkem teada saada ja teadmisi ka järeltulijatega jagada.

ледованная от прежнего владельца? У гостя – даже долгожданного, а тем паче – случайного, вызвать они могут, в лучшем случае, праздное любопытство. У хозяина же – желание разузнать историю их появления в своей жизни получше и поделиться ею с наследниками.

Oma lugu pole aga põrmugi üksnes majakraamil. Majad, tänavad, väljakud, nende nimetused, tööstusettevõtted, loodusobjektid on meeleldi valmis oma mälestusi jagama – oleks vaid kuulajaid. Kui neid kuulatada, muutub igapäevane teekond marsruudil kodu–töö–kodu otsekui kuulsa arhitekti tervitusviipeks. Aknaalune rahn osutub keskaegseks piirikiviks, ilmetu jäätmaa aga ammukadunud Uuslinnaks.

Поведать собственную историю способна, конечно же, не только домашняя утварь. Дома, улицы, площади, их названия, промышленные предприятия, природные объекты готовы охотно поделиться биографией – была бы охота услышать. Стоит ей появиться, как маршрут на работу – с работы отзовется приветом от знаменитого архитектора. Валун под окнами окажется средневековым межевым знаком. Безликий пустырь – исчезнувшим Новым городом.

Pealinna haldusüksustest on Lasnamäe vaat et noorim. Seda vähemalt väliselt – tema harjumuspärane ilme on kujunenud tallinlaste praeguse põlvkonna senise elu jooksul. Kõrgete paneelmajade vahel on aga varjul tubli tuhandeaastase ajaloo jäljed. Esmapilgul märkamatutena kuuluvad need võrdselt linnaosa minevikku, olevikku ja tulevikku. Varjatud jälgi pole lihtne leida, veel keerulisem on neis muistse või ka veidi hilisema aja märke ära tunda. Ilma ettevalmistuseta on see peaaegu võimatu.

Из единиц административного деления эстонской столицы Ласнамяэ – едва ли не самый молодой. По крайней мере внешне: привычный его облик сложился на протяжении жизни еще нынешнего поколения таллиннцев. Но среди панельных многоэтажек скрываются следы истории длиною в доброе тысячелетие. Не слишком очевидные, они в равной степени принадлежат прошлому, настоящему и будущему района. Отыскать их – дело непростое. Распознать в них приметы древней, или не столь уж и древней, старины – еще сложнее. Понять, познать и прочувствовать – без подготовки едва ли возможно.

Loodan siia väljaandesse kogutud kodulooliste esseedega Lasnamäe esmaavastajatele saatjaks ja abiliseks olla. On ju imepärane tõepoolest siinsamas meie kõrval, kui uskumatult see ka kõlaks. Tuleb vaid osata harjumuspärast maailma värske pilguga vaadata.

Хочется верить, что краеведческие эссе, собранные под обложкой данного издания, сослужат «первооткрывателям Ласнамяэ» добрую службу, оказавшись проводником и помощником. Ведь удивительное, как бы ни прозвучало это банально – действительно рядом. Надо только суметь посмотреть на привычный мир свежим взглядом.

7

Iru linnus on kõige algus

Городище Иру: всему исток

Inimasustus tekkis tulevase Iru linnuse alal juba uuemal kiviajal. Селиться на месте будущего городища Иру люди начали уже в эпоху неолита.

8

Kohanimi Iru kannab endas mitte üksnes muistse, vaid lausa iidse aja hõngu. Ehk võib koguni öelda, et suisa arhailist – igipõlist, ehedat ja vanadusest halli.

От топонима «Иру» веет не просто стариной, а сущей древностью. Пожалуй, даже архаикой: исконной, неподдельной, седой.

Ümbruskonna ilme soodustab sellist mõju, isegi vaevu vaid ühte sajandit näinud rajatised ja asutused tunduvad siin oma tegelikust vanusest rohkem või vähem eakamatena. Soojuselektrijaama korstna suits on otsekui Metuusala habe. Iru ämma skulptuur näib eelajaloolise ilmutusena.

Iru hooldekodugi kiputakse kõnekeeles endistviisi kangekaelselt vanadekoduks kutsuma.

Окрестный антураж тому способствует: даже сооружения и учреждения, едва разменявшие первый век своего существования, в той или иной степени кажутся старше своих лет. Бородой Мафусаила стелется дым из трубы ТЭЦ. Скульптура «ируской матушки» выглядит доисторическим изваянием. Ируский дом призрения упорно остается в речевом обиходе домом престарелых.

Iru linnus liitub niisuguse assotsiatiivse reaga hõlpsasti ja täiesti loomulikult. Tema kehastabki Tallinna iidsust. Mitte linna ajalugu, vaid eelajalugu. Kõige algust.

Allikat.

Городище Иру вписывается в этот ассоциативный ряд легко, с той естественностью, которая задает тон. Оно – самая что ни на есть древность Таллинна. Не история города, а предыстория. Самое начало. Исток.

Tulevase linnuse alal tekkis inimasustus juba väga ammu – kolm ja pool tuhat aastat tagasi, neoliitikumis ehk uuemal kiviajal. Pirita jõe äärsel künkanõlval tegeldi põllumajandusega, seega viljeldi juba paikset eluviisi – esimestena praeguse Tallinna territooriumil. Kiviaja vahetas välja vaseaeg. Elu muutus jõukamaks, paraku ka rahutumaks. Asulad ümbritseti tihedate püsttaradega. Kolmsada aastat hiljem juba kivivallidega. Enne taanlaste ja sakslaste tulekut nüüdisaegsete eestlaste kauged esivanemad mörti ei tundnud. On aga alust arvata, et massiivne paekivimüür oli mörditagi laotult muljetavaldav.

Märkimisväärsed olid ka asula mõõtmed – ligi neli tuhat ruutmeetrit. Kivivall ümbritses tõenäoliselt küll vaid osa territooriumist, kuid sellele vaatamata kuulus linnus ilmselgelt suurimate omataoliste hulka.

Селиться на месте будущего городища начали давно: три с половиной тысячи лет тому назад – в эпоху неолита, или новокаменного века. Обитатели поселка на склоне холма над рекой Пирита занимались сельским хозяйством. Следовательно – вели оседлый образ жизни: первыми на территории нынешнего Таллинна. Каменный век сменился веком медным. Жизнь стала зажиточнее, а значит – беспокойнее. Поселения ощетинились деревянными частоколами. Спустя еще лет триста – каменными валами. До прихода датчан и немцев строительного раствора далекие предки современных эстонцев не знали. Но и возведенная методом сухой кладки массивная плитняковая ограда смотрелась, надо полагать, внушительно. Внушительными были и размеры поселения: около четырех тысяч квадратных метров. Каменный вал, вероятно, охватывал только часть территории, но и в этом случае городи-

Iru elas sellal oma parimaid aegu.

Umbkaudu ajavahemikul VIII kuni X sajandini olnuks teda õigem nimetada linnuse asemel proto- ehk eellinnaks – tõelise, varajase keskaja klassikalise linna tekkeni ei jäänud enam palju aega.

9

Siin elasid käsitöölised – mitte lihtsalt küla meistrimehed, vaid oma ajastu professionaalne eliit – valukojameistrid.

Siin elasid ka kaupmehed.

Väljakaevamistel on leitud münte, mis on vermitud muhameedlikus Idas ja Rooma impeeriumis. Nende naabruses elasid sõjamehed, seda kinnitavad arheoloogide leitud oda- ja nooleotsad. Võib eeldada, et siin elas ka meremehi või vähemalt käidi sageli lähedases sadamas. Tundub, otsekui poleks miski saanud selle asula arenemist ja vähehaaval tulevase linna tuumikuks kujunemist segada. Siiski otsustas ajalugu liikuda teise stsenaariumi kohaselt.

ще однозначно относилось к разряду крупнейших. Иру переживало лучшие времена. Применительно к отрезку между VIII и Х столетиями его вернее было бы именовать не городищем, а «протогородом»: до настоящего, «классического» города эпохи раннего Средневековья было уже недалеко. Здесь жили ремесленники – не просто деревенские умельцы, а профессиональная элита эпохи – литейщики. Жили здесь и купцы – при раскопках были найдены монеты, отчеканенные на мусульманском Востоке и в Римской империи. По соседству с ними жили воины – обнаруженные археологами наконечники копий и стрел служат тому подтверждением. Можно предположить, что жили и мореходы – или, по крайней мере, регулярно заходили в здешнюю гавань. Казалось бы, ничто не может помешать развитию населенного пункта и постепенному превращению его в ядро будущего города. Однако история предпочла двинуться по иному сценарию.

Rohkem kui pool sajandit tagasi kirjeldas luuletaja Paul Rummo lastele Tallinnas ja selle ümbruses matkamist: „… või

«А потом, считаясь с традицией, /Городище осмотришь в Иру./С гневом вспомнишь немецких рыцарей,/Тех, что грабили Харью и Виру», – наставлял читателя более полувека тому назад поэт Пауль Руммо.

matkaksid edasi Irusse,/ hoolsalt uuriksid muistset linnust;/ mängult rüütleil, kes tunginud Virusse/ ja Harjusse, – haaraksid rinnust…”

Маршрут экскурсии выходного дня он зарифмовал мастерски. Членов же рыцарских орденов помянул недобрым словом зря. Ведь к моменту их прибытия на землю Эстонии поселение над рекой Пирита уже обезлюдело. Археологам удалось установить, когда именно оно было покинуто обитателями: не позднее середины XI столетия. Как и по какой причине – дело темное. Одни полагают, что виной всему – подъем почвы: река Пирита обмелела и перестала быть судоходной. Другие добавляют: и конструкция купеческих

Puhkepäevaretke marsruudi pani ta riimidesse meisterlikult. Rüütliordude liikmeile seevastu tegi asjata etteheiteid.

Oli ju nende Eestimaale jõudmise ajaks Pirita jõe äärne asula juba inimtühi.

Arheoloogidel õnnestus välja selgitada, et asukad jätsid selle maha hiljemalt XI sajandi keskpaiku. Kuidas ja mis põhjusel, ei ole selge. Ühed arvavad, et kõiges oli süüdi maapinna kerkimine – Pirita jõgi jäi madalaks ega olnud enam laevatatav.

10 10

Teised lisavad, et ka kaubalaevade konstruktsioon muutus – seal, kust viikingilaev oleks vabalt läbi läinud, jäänuks hansakoge eellane madalikule kinni.

Mõned teadlased on aga seisukohal, et lõpliku punkti võis linnuse ajaloole panna vanavene vürstide sõjaretk, kroonikad lubavad eeldada, et Baltimaile jõudis kas Novgorodi possaadnik Uleb või Jaroslav Tark ise. Leidub ka eksootilisemaid oletusi – koos meretaguste kaupmeestega võis linnusesse jõuda mõni varem siinkandis tundmatu tõbi. Tapnud kohalikud asukad, sundis see teisi alatiseks ”halvast” paigast eemale hoidma...

судов изменилась: там, где мог пройти драккар викингов, предшественник ганзейского когга сел бы на мель. Другие исследователи допускают, что финальную точку в истории городища мог поставить военный поход древнерусских князей: летописи позволяют предположить, что до Балтики доходил то ли новгородский посадник Улеб, то ли сам Ярослав Мудрый. Есть и экзотическое предположение: вместе с заморскими купцами в городище проникла неведомая дотоле в здешних краях хворь. Выморив жителей, она заставила навсегда держаться подальше от «нехорошего» места...

Nüüdisaegne ajalooteadus ei suuda pilku heita Iru linnuse viimaste päevade kõigisse üksikasjadesse. Küll aga saab kindlalt väita, et oma pikaaegsesse elupaika sel nõlval ei tulnud inimesed enam kunagi tagasi.

Seevastu jõeäärsel künkajalamil asuvat turuplatsi kasutati tõenäoliselt aktiivselt edasi ka järgneva pooleteise sajandi jooksul – lausa XII sajandi alguseni.

Samanimeline küla aga, mis on teada juba varajase keskaja kirjalikest allikatest, asub tänaseni oma kohal. Just niisamuti nagu poolteist tuhat aastat tagasi.

Заглянуть в последние дни городища Иру во всех подробностях современная историческая наука не может. Но однозначно констатировать позволяет: на обжитой холм люди больше никогда не вернулись. При этом торжище на речном берегу у его подножия, вероятно, продолжало активно использоваться на протяжении последующих полутора столетий – вплоть до начала XII века. А одноименная деревня, известная в письменных источниках с раннего Средневековья, и по сей день находится на своем месте. Так же, как и полтора тысячелетия тому назад.

111

Hall kuld kivimurrust – dolomiit

«Серое золото»: доломитовые каменоломни On kombeks arvata, et Kivimurru tänav paikneb sealsamas, kus asus linna vanim, keskajal asutatud kivimurd. Принято считать, что улица Кивимурру стоит на месте старейшей, основанной еще в Средние века, городской каменоломни.

12

Весной 1913 года газета Päevaleht известила читателей: популярная песня отныне устарела. Уместно ли, в самом деле, по-прежнему петь «ни серебра, ни злата в нашей земле не сыскать», когда в границах губернского города Ревеля обнаружено месторождение драгоценного металла?!

1913. aasta kevadel andis Päevaleht lugejaile teada, et populaarne laul on nüüdseks vananenud. Kas on ikka kohane endiselt laulda ”Ei hõbedat, kulda ei leidu me maal”, kui Revali kubermangulinna piires avastati väärismetalli leiukoht?!

Väljaandes kinnitati, et nende valduses on tuntud Ameerika professori dr Wendeli kiri kinnitusega, et neljasajast naelast paeliivast võib saada ühe naela kulda. Nendest, kes seda kinnitust praktikas proovida otsustasid, ajalugu vaikib. Vaevalt neid tallinlaste hulgas üldse leidus – sensatsiooniline uudis ilmus esimese aprilli numbris. Artikli ilmumise kuupäev ei toetanud teabe tõepärasust. Ometi, paigutanud ”tulevase Klondike’i” Lasnamäele, ei patustanud müstifikaatorist ajakirjanik sugugi nii

«У нас в руках – письмо от известного американского профессора д-ра Венделя, – уверяло издание. – Он сообщает, что из четырехсот фунтов известкового песка можно получить один фунт золота». О тех, кто решил проверить это утверждение на практике, история умалчивает. Едва ли они вообще нашлись среди таллиннцев: сенсационная новость была опубликована в первоапрельском номере. Дата публи-

13

tõsiselt, kui esmapilgul arvata võiks.

кации достоверности информации не способствовала. Но, поместив «будущий клондайк» на плато Ласнамяги, журналист-мистификатор погрешил против истины не сильно.

Pealinna kõige kasulikuma maavara maardla asub just siin – tänavate ja kõnniteede, parkide ja jäätmaade, koolide ja kaupluste, elamumassiivide all.

Jutt on dolomiidist, Põhja-Eesti hallist kullast. Ühest rahvuslikust sümbolist.

Kivist, millele Tallinn võlgneb oma arhitektuurilise kordumatu välimuse.

Залежи самого полезного ископаемого столицы расположены именно здесь: под улицами и тротуарами, парками и пустырями, школами и магазинами, массивами жилой застройки. Имя ему – доломит. «Серое золото» Северной Эстонии. Один из национальных символов страны. Камень, которому Таллинн обязан неповторимым архитектурным обликом.

Eeposest teame, et Kalevipoeg kandis linnuse rajamiseks oma lahkunud isa hauale mitte üksnes metsa Peipsi tagant, vaid ka kive kivimurrust. Kus need kivimurrud täpselt asusid, rahvaluule ei ütle. Tõenäoliselt pole see juhuslik –

Согласно тексту эпоса, для строительства городища над курганом своего усопшего отца богатырь Калевипоэг носил не только лес из-за Чудского озера, но и «плиты из каменоломен». Где в точности эти каменоломни располагались, фольклор умалчивает. Пожалуй, неслучайно – каменное зодчество в здешних краях стало известно лишь после завоевания их крестоносцами. И если кладкой стен, равно как и художественной обработкой камня занимались пришельцы из-за Балтийского моря, то добыча строительного материала была возложена на плечи местного населения. Уже с 1340 года в Ревеле существовал достаточно многочисленный цех каменных дел мастеров. Насчитывал он старейшину, двух его заместителей, тридцать шесть мастеров. И это – без учета учеников и подмастерьев. Сколько человек состояло в братстве камнеломов – сказать невозможно: цеховой статус это объ­ единение не имело и документации не вело. Хотя и существовало с середины XIV столетия, и на недостаток желающих вступить не жаловалось.

kiviehitised said siinkandis tuntuks alles pärast ristisõdalaste vallutusi.

Ja ehkki nii müüriladumise kui ka kivi kunstilise töötlemisega tegelesid Läänemere tagant tulnud, oli ehitusmaterjali hankimine kohalike elanike õlul. Juba alates 1340. aastast tegutses Revalis rohkearvuline kivimurdjate organisatsioon. Organisatsioonil oli vanem, temal kaks asetäitjat, lisaks kolmkümmend kuus meistrit – arvestamata veel õpipoisse ja selle. Kui palju mehi täpselt kokku oli, pole võimalik öelda – organisatsioonil polnud tsunfti staatust ja selle tegevust ei dokumenteeritud. Ometi tegutses see XIV

Труд камнеломов был нелегок: начинался он в четыре утра, после того как

14 14 14

sajandi keskpaigast alates ega saanud kurta liituda soovijate puuduse üle.

в городских церквях отслужат первую мессу. Завершался – не ранее шести вечера, когда церковные колокола начинали созывать прихожан на вечернее богослужение.

Kivimurdjate töö polnud kerge, see algas kell neli hommikul pärast seda, kui linna kirikuis oli peetud esimene missa. Töö kestis vähemalt kella kuueni õhtul, mil kirikukellad hakkasid koguduseliikmeid õhtusele jumalateenistusele kutsuma.

Полноправными бюргерами камнеломы не считались, недвижимостью в пределах городских стен владеть не могли. Однако были при этом избавлены от крепостной зависимости: фактор в средневековом обществе немаловажный. Самым удачливым из камнеломов удавалось подняться по карьерной лестнице до каменотеса, камнереза или каменщика. Почти три четверти представителей данных профессий носили в Ревеле некогда эстонские имена, но за два-три поколения потомки их, как правило, онемечивались. Кто знает – не приводили ли деды своих внуков на каменистый обрыв Ласнамяги, показывая, откуда началась городская страница семейной биографии?

Täieõiguslikeks pürjeliteks kivimurdjaid ei peetud, kinnisvara neil seespool linnamüüre olla ei võinud. Siiski olid nad vabastatud pärisorjuslikust sõltuvusest, mis polnud keskaegses ühiskonnas sugugi väheoluline tegur. Kõige edukamatel kivimurdjatel õnnestus karjääriredelil

Таллиннские краеведы не упустят шанса блеснуть эрудицией: наши ласнамяэские каменоломни воспел четыреста лет назад Пауль Флемминг – едва ли не самый знаменитый барочный поэт Германии. И вправду – воспел. Только известность добываемый на Ласнамяги доломит снискал себе задолго до первой трети XVII века: по всему побережью Балтийского моря его начали экспортировать в эпоху готики. Путешествуя по былому ганзейскому региону, то и дело натыкаешься на следы этого экспорта. Ладно, предпорожные плиты в Риге: дело соседское. Но доломитовый декор в далеком Гданьске заставляет ощутить нечто вроде гордости. Вытесан он был, вне сомнения, местными мастерами: филигранный уровень проработки деталей указывает недвусмысленно на это. Заготовки для него были доставлены в корабельном трюме из Ревеля, безусловная родина

tõusta kiviraiduri või müürsepa ametisse.

Ligi kolm neljandikku nende elukutsete esindajaist kandis Revalis kunagi eesti nimesid, kuid kahe-kolme põlvkonna jooksul nende järeltulijad reeglina saksastusid. Kes teab – ehk viisid nad oma lapselapsi Lasnamäe kivisele nõlvale, et näidata, kust pereajaloo linna-ajajärk alguse sai?

Tallinna koduloo uurijad ei ole lasknud mööda võimalust oma eruditsiooniga hiilgamiseks, nimelt ülistas meie Lasnamäe kivimurde nelisada aastat tagasi Paul Fleming, vaat et kõige tuntum barokiaja poeet Saksamaal. Ta tõepoolest ülistas.

1515 15

Tuntuse saavutas Lasnamäel kaevandatav dolomiit aga ammu enne XVII sajandi esimest kolmandikku – kogu Läänemere rannikult hakati seda eksportima gooti ajastul. Mööda kunagist Hansa piirkonda rännates satud paratamatult selle ekspordi jälgedele. Olgu nonde plaatidega kusagil Riias kuidas on, naabrite värk ikkagi.

Aga kauge Gdański dolomiitkaunistused sunnivad juba midagi uhkusega sarnanevat tundma. Välja tahusid selle vaieldamatult kohalikud meistrid – detailide töötlemise filigraanne tase viitab sellele ühemõtteliselt. Toorikud selle jaoks toodi laevatrümmis Revalist, nende päritoluks sai olla vaid Lasnamäe kivimurd.

их – каменоломни Ласнамяэ. Сменялись вкусы, художественные стили, государственная принадлежность эстонских земель. Лишь популярность добывавшегося на северо-восточной окраине таллиннских городских владений известняка стабильно оставалась неизменной. Менялось, точнее – корректировалось – направление основных экспортных потоков: в XVIII веке ласнамяэский доломит под именем «ревельского известняка» пошел преимущественно на строительство Петербурга. Каменоломни Ласнамяэ проработали без малого шесть столетий. Добыча строительного материала прекратилась лишь после начала возведения на плитняковом плато крупнейшего жилого района столицы.

Maitse, stiil ja Eesti maa riiklik kuuluvus vahetusid. Üksnes Tallinna linnavalduste kirdepiiril kaevandatava paekivi populaarsus jäi stabiilselt muutumatuks.

Muutus vaid, õigemini öeldes täpsustus peamiste ekspordivoogude suund – XVIII sajandil läks Lasnamäe dolomiit Revali paekivi nime all peamiselt Peterburi ehitustele.

Память о тех, кто добывал камень, без которого Таллинн не стал бы Таллинном, хранит ряд «доломитовых» топонимов: улицы Паэкиви («Доломитового камня»), Паэкааре («Доломитовой дуги»), Паэ («Доломитовая»), Паэкалда («Доломитового берега»), Паэпарги («Доломитового камня»), а также – бульвар Паэвялья («Доломитовой площадки»). Есть на Ласнамяэ и улица Кивимурру. Принято считать, что проложена она на том самом месте, где располагалась старейшая, основанная еще в Средние века, городская каменоломня. И даже если отцы города, утвердившие ее название в далеком 1902 году, выдали желаемое за действительное, лучшего памятника месторождению «серого золота» не придумать.

Lasnamäe kivimurrud töötasid ligi kuus sajandit. Ehitusmaterjali kaevandamine lõppes alles pärast seda, kui paeplatoole hakati rajama pealinna suurimat elamurajooni.

Mälestust nendest, kes kaevandasid paekivi, milleta Tallinn poleks saanud Tallinnaks, säilitavad mitmed dolomiidiga seotud kohanimed: Paekivi, Paekaare, Pae, Paekalda, Paepargi tänavad, Paevälja puiestee. Lasnamäel on ka Kivimurru tänav. On kombeks arvata, et see paikneb sealsamas, kus asus linna vanim, juba keskajal asutatud kivimurd. Ja isegi kui linnaisad, kes selle nime kaugel 1902. aastal kinnitasid, pakkusid soovitavat tegelikkuse pähe, ei saaks halli kulla leiukohale ikkagi paremat mälestusmärki välja mõelda.

16 16 16

Sõda ja rahu Jüriöö pargis

Война и мир: парк Юрьевой ночи Jüriöö pargi memoriaalkompleks põlistab kõigi Eesti langenud sõjameeste mälestust. Мемориальный комплекс парка Юрьевой ночи увековечил память всех павших эстонских воинов.

1717 17

Jüripäev oli tuntud kogu keskaegse Euroopa rahvakalendris Vahemere maadest Baltimaadeni. Linnakaardile õnnestus sel aga jõuda tõenäoliselt vaid Tallinnas. Õigluse nimel tuleb märkida, et tegemist pole kevadiste põllutööde algusajaga, vaid konkreetse ajaloosündmuse, ühe suurima mõisnikevastase väljaastumisega – Jüriöö ülestõusuga. Kus see täpselt lahvatas, sellele „Liivimaa noorema riimkroonika” autor, ordu kaplan Bartholomäus Hoeneke ei viita, vaid piirdub teatega abstraktsest künkast kusagil keset põlde nüüdisaegse Harjumaa alal. Selle lõppemise, õigem oleks muidugi öelda, et halastamatu mahasurumise paik on seevastu hästi teada – kõrgendik Tallinna valdustest idas, Sõjamäel.

Юрьев день был известен в сельскохозяйственном календаре всей средневековой Европы – от Средиземноморья до Балтики. Прописаться на городской карте удалось ему, пожалуй, только в Таллинне. Справедливости ради следует отметить: речь идет не о дате начала весенних полевых работ «вообще», а о конкретном историческом событии: одном из крупнейших антифеодальных выступлений – восстании Юрьевой ночи. Где в точности оно вспыхнуло – автор «Младшей рифмованной хроники Ливонии», орденский капеллан Бартоломей Хенике не указывает, довольствуясь сообщением об абстрактном холме где-то среди полей современного уезда Харьюмаа. Место завершения – правильнее, конечно, было бы сказать безжалостного подавления – известно хорошо: возвышенность к востоку от таллиннских владений. На Сыямяги – топоним этот в переводе с эстонского означает «Гору войны».

Legend kõneleb, et pärast talurahva väesalga purustamist Revali lähistel püüdsid sakslased kustutada vähimagi mälestuse ülestõusust, isegi kohanimeline vihje oli talumatu. Nagu oleks just seetõttu ligi XX sajandini linnaümbruse kaartidel Sõjamäge meelega Seamäeks kutsutud.

Oleks nagu samakõlaline, kuid on solvav – langenud võitlejad on asendatud… sigadega. Kas see oligi kuri kavatsus või oli tegemist magistraadi baltisakslasest kirjutaja eksitusega, kuna ta polnud piisavalt vilunud, et kirjapildis õ-häälikut edasi anda, sellest ajalugu vaikib.

Легенда гласит: разгромив крестьянское ополчение на подступах к Ревелю, немцы постарались стереть малейшее воспоминание о восстании, даже топонимический намек был им нестерпим. Якобы именно поэтому вплоть до XX века на картах городских окрестностей Сыямяги преднамеренно именовалось «Сеамяги» – «Свиная гора». Вроде созвучно – но – оскорбительно: место павших воинов заняли… свиньи. Действительно ли злой умысел был тому причиной или же описка магистратского писаря-остзейца, не слишком искушенного в передаче на письме звука «ы» – история, за давностью лет, как говорится, умалчивает.

Meie jaoks harjumuspärase kuju ja kõla sai see nimi alles XIX–XX sajandi vahetusel. Eesti iseseisvudes hakati kangelaslike esivanemate mälestust aina selgemalt põlistama. 1926. aastal tegi Eesti Kultuuriajalooline Selts ettepaneku anda Jüriöö ülestõusu alguspäevale rahvusliku tähtpäeva staatus ja jäädvustada üks ülestõusu võtmetähtsusega lahingupaikadest memoriaalina. Rajatise asukoha suhtes kahtlusi polnud – loomulikult Sõjamägi, kuhu juba järgmisel aastal püstitatigi sümboolne tulevase mälestusmärgi

Привычную нам форму и звучание название обрело лишь на рубеже XIX-XX столетий. А с обретением Эстонией государственной независимости стремление увековечить память героических

18 18 18

nurgakivi – massiivne rahn aastaarvuga 1343. Seejärel tegevus pidurdus tervelt kuueks aastaks. Alles ülestõusu 590. aastapäeval, 1933. aasta kevadel, algas võssakasvanud jäätmaal taas aktiivne tegevus.

предков стало звучать все отчетливее. В 1926 году Эстонское культурно-историческое общество выступило с инициативой придать дате начала восстания Юрьевой ночи статус национального праздника и увековечить место одного из ключевых сражений восстания мемориалом. Сомнений в месте его сооружения не было: разумеется, возвышенность Сыямяги, где уже на следующий год был заложен символический крае­ угольный камень будущего памятника – массивный валун с высеченной на нем датой 1343. На том дело и застопорилось – как оказалось, на шесть последующих лет. Лишь в пятьсот девяностую годовщину восстания, весной 1933 года, на поросшей редким кустарником пустоши вновь закипела активная работа.

Kuni ristisõdalaste tulekuni kummardasid vanad eestlased loodust – nende pühakojaks olid hiied. Tõenäoliselt just seepärast otsustati tulevase memoriaalansambli rajamist alustada tammede istutamisest. Aasta hiljem, 1934, koostas Danzigi tehnikaülikooli vilistlane, Vabadussõjas osalenud insenerarhitekt ja hilisem kolonelleitnant Johann Ostrat memoriaali detailplaneeringu.

Selle mastaabid on muljetavaldavad isegi sõjaeelsel koltunud postkaardil.

Tolleaegsetes ajalehtedes avaldatud detailne kirjeldus sunnib kui mitte vaimustuma, siis mõtisklema idee teostamise võimalikkuse üle. See ei olnud nali, juba üksnes igavese tule jaoks mõeldud torn pidi olema saja kolmekümne meetri kõrgune. Selle kuma olnuks selge ilmaga nähtav koguni Soomes!

До прихода крестоносцев древние эсты поклонялись природе: их святилищами были дубравы. Потому, вероятнее всего, возведение будущего мемориального комплекса было решено начать с высадки молодых дубков. Еще через год – в 1934 году – выпускник Данцигского политехникума, инженер-архитектор, былой участник Освободительной войны подполковник Йоханн Острат разработал детальный проект мемориала. Даже на выцветшей довоенной открытке масштабы его впечатляют. Опубликованное тогдашними газетами детальное описание заставляет если не восхититься, то задуматься над реальностью воплощения. Шутка ли – одна только башня для вечного огня должна была достигать высоты в сто тридцать метров. Свет его в ясную погоду мог быть различим с финского берега Балтики!

Mõistetavatel põhjustel ei õnnestunud mälestusmärki valmis saada määratud tähtajaks, Jüriöö ülestõusu kuuesajandaks aastapäevaks. Hoopis vähem mõistetav on aga see, miks ei huvitunud ENSV võimud orjastatud talurahva relvastatud ülestõusule pühendatud memoriaali rajamisest.

Sõjaaja karmidest talvedest laastatud Sõjamäe hiit ei päästnud täielikust hävimisest riiklik initsiatiiv, vaid kodu-uurija Karl Laane eraalgatuslik tegevus. 1965. aasta mais asus ta koos mõttekaaslastega mälestuspaiga tammesalu taastama. Algatust toetas, tõsi küll, peamiselt vaid moraalselt, ka Tallinna Linnamuuseum. Vaja läks veel kolmekümmet aastat ja riigikorra vahetust, et Sõjamäe täiemõõtmelisest memoriaalkompleksist taas kõnelema

Завершить строительство монумента к намеченному сроку – шестисотлетию восстания Юрьевой ночи – по понятной причине не удалось. Менее понятно, почему к строительству мемориала, посвященного памяти вооруженного восстания порабощенных крестьян, не

1919 19

испытывали интереса власти ЭССР.

hakataks. Selleni jõuti 1995. aasta kevadel. Tegemist oli taas eraalgatusega – naabruses asuva hotelli omanik, ettevõtja Jüri Uppin plaanis põlistada mitte üksnes Jüriöö ülestõusu, vaid kõigi Eesti langenud sõjameeste mälestuse.

От полного исчезновения дубраву на Сыямяги, изрядно прореженную суровыми зимами военной поры, спасла не государственная инициатива, а частная – в лице краеведа Карла Лаане. В мае 1965 года он вместе с единомышленниками взялся за воссоздание мемориальной рощи. Содействие, преимущественно, правда, моральное, оказал начинанию Таллиннский городской музей.

Ülestõusu järjekordse aastapäeva eelõhtul, 23. aprillil 1997. aastal, avati tulevase mälestusmärgi esimene element – endisaegse eesti sõdalase maasse löödud neljameetrine mõõk.

Kaks kevadet hiljem lisandus mälestusmärk kõigile eestlastele, kes osalesid Teises maailmasõjas. Järgnes sepiskompositsioon „Sõjasarv”, seejärel mälestusmärk vabadusvõitlejatele.

Kompleks valmis 2007. aastal.

Jäisel veebruariõhtul lahvatas kolmekümnemeetrises tornis gaasileek, meenutades kõigile Jüriöö lõkkeid – ülestõusu alguse signaali.

Потребовались еще тридцать лет и смена государственного строя, чтобы о строительстве полномасштабного мемориального комплекса на Сыямяги заговорили вновь. Случилось это весной 1995 года. Инициатива вновь оказалась частной: владелец расположенной по соседству гостиницы предприниматель Юри Уппин задумал увековечить не только восстание Юрьевой ночи, но всех павших эстонских воинов.

Iga päev, ehast koiduni, loidab see leek, heites valgust Eesti riigi pealinnaks saanud Tallinna sissesõiduteele. See aga tähendab, et 1343. aasta lahinguis kaotust kogenud ülestõusnud ei langenud Sõjamäel asjatult.

Накануне очередной годовщины восстания, 23 апреля 1997 года, был открыт первый элемент будущего мемориала: четырехметровый меч древнеэстонского воина, вонзенный в землю. Две весны спустя к нему добавился памятник всем эстонцам, участвовавшим во Второй мировой войне. Следом – кованая композиция «Боевой рог», затем – монумент борцам за свободу. Завершен комплекс был к 2007 году. Ледяным февральским вечером на тридцатиметровой башне вспыхнул газовый факел – живым напоминанием о кострах Юрьевой ночи – сигнале к восстанию. Ежедневно, от заката до рассвета, он озаряет въезд в Таллинн – город, ставший столицей эстонского государства. А значит, потерпевшие в 1343 году поражение повстанцы сложили головы на Сыямяги не зря.

20 20 20

Uuslinna hiilgus ja viletsus Ууслинн: тень Нового города

Praeguse Valge tänava alal asus kunagi mereväe kasarmute kompleks. На месте нынешней улицы Валге располагался когда-то казарменный комплекс для расквартировки флотских экипажей

2121 21

Seda, et Tallinnas on vanalinn, teavad isegi need, kes seal pole kunagi käinud.

Aga sellega, et Tallinnas on ka Uuslinn, on lood palju kehvemad. Võib sündida pealinnas, elada siin pika ja elamusterohke elu, kuid ometi mitte teadagi saada, kus see Uuslinn asub. See on paradoksaalne, võib isegi öelda, et imekspandav. Seda enam, et Tallinna kaardil eksisteerib kohanimi Uuslinn ametlikult juba üle kahesaja aasta – XVIII sajandi lõpust alates. Tookord, tõsi küll, kirjutati seda mõnevõrra teisiti – Revali asjaajamiskeeleks oli saksa keel, seega pandi piirkonnale nimeks Neustadt.

Aga kuidas seda ka poleks kirjutatud, mõte jääb samaks – Uuslinn.

О том, что в Таллинне есть Старый город, знают даже те, кто в нем не бывал, а только собирается с ним познакомиться. С антонимом значительно хуже: можно родиться в столице, прожить в ней долгую, насыщенную жизнь, и так никогда и не узнать, где же этот самый Новый город расположен. И это парадоксально, если не сказать – просто удивительно. Тем более, что на таллиннской карте топоним Uuslinn (Новый город) присутствует официально свыше вот уже двухсот лет – с конца XVIII века. Фигурировал он тогда, правда, в несколько иной форме: языком делопроизводства в Ревеле был немецкий, и район обозначался как Neustadt. Но как его ни назови, смысл останется неизменным – Новый город.

Uuslinna ühistranspordipeatus asub rohtu kasvanud tühermaa serval. Maastik jätab endast isegi mitte eeslinna, vaid pigem linnataguse mulje. Bussist väljudes küsid endalt esimese asjana, kas jõudsid üldse õigesse paika või oled hoopis eksinud. Aga eksitust pole – uus Tallinn on just nimelt siin. Topograafia pole sind alt vedanud, üksnes kronoloogia viib segadusse – Uuslinna nägemiseks tulnuks rännata aega paar sajandit tagasi.

Остановка общественного транспорта «Ууслинн» – на краю поросшей бурьяном пустоши. Пейзаж даже не то чтобы пригородный, а откровенно загородный. Выйдя из дверей автобуса, в первую очередь задаешься вопросом – туда ли заехал вообще, не ошибся ли, часом? Ошибки никакой нет. Новый таллиннский город – именно здесь. Топография не подвела – хронология подкачала: чтобы увидеть его, приезжать следовало бы века два тому назад.

Juba 1770. aastal pöördus Revali magistraat pealinna Peterburi poole palvega eraldada vahendeid mereväele kasarmute ehitamiseks.

Linnaisade motiivid olid mõistetavad – kohalik elanikkond oli lõpuks üle saanud Põhjasõja ja seda saatnud katku tagajärgedest ning hakkas kasvama. Linnamüüride vahel jäi kitsaks.

Еще в 1770 году ревельский магистрат обратился в столичный Санкт-Петербург с просьбой выделить средства для строительства в городе казарм для расквартировки флотских экипажей. Мотивация отцов города была понятна: местное население, наконец, оправилось от последствий Северной войны и ее спутницы чумы, начало расти – в черте крепостных стен становилось тесновато.

Soosiv vastus saabus Neeva kallastelt rohkem kui veerand sajandit hiljem, 1797. aastal. Pika ootusaja kompenseeris plaanide ulatuslikkus – võimud otsustasid ehitada terve sõjaväelinnaku. Sõjaväe ametkond eraldas projekti elluviimiseks tohutu summa, vaid veidi vähem kui pool miljonit rubla. Revali sadama komandör admiral Aleksei Spiridov võttis tööd isikliku kontrolli alla. Teha oli omajagu: plaaniti rajada seitse suurt kasarmut ja viisteist

Положительный ответ с берегов Невы пришел более четверти века спустя – в 1797 году. Долгое ожидание компенсировалось глобальностью размаха: строить власти надумали целый военный

22 22 2

hoovimaja, kaheksa kööki, viis abihoonet ja lisaks veel tall. Kasarmutesse oli kavas majutada kuni seitse tuhat inimest. Kuna Revalis kokku elas just sama palju inimesi, oli jutt tõepoolest uuest satelliitlinnast.

городок. Гигантская сумма – без малого полмиллиона рублей – была выделена военным ведомством на реализацию проекта. Командир ревельского порта адмирал Алексей Спиридов взял работы под личный контроль. Сделать предстояло немало: воздвигнуть планировалось семь больших казарм и пятнадцать флигельных зданий, восемь кухонь, пять вспомогательных зданий и одну конюшню в придачу. Разместить в казармах планировалось до семи тысяч человек. С учетом, что все население Ревеля насчитывало столько же, речь и вправду шла о новом городе-спутнике.

Paberil nägi kõik välja lihtsalt suurepärane – ehitusprojekti sujuv kaar ulatus piki Lasnamäe järsakut praegusest alumisest tuletornist peaaegu Hundikuristikuni.

Sõjaväelinnaku veega varustamiseks oli ette nähtud koguni veevärk – hobuajamiga pumbaga veetorn, esimene sedalaadi ehitis Revalis. Esmakordselt kasutati kohalikus ehituspraktikas ka regulaarplaneerimise meetodit, seni oli nii linna kui ka linna lähistele ehitatud stiihiliselt, mitte ühtse varem kavandatud plaani järgi.

На бумаге все выглядело просто прекрасно: плавная дуга застройки выгибалась над обрывом Ласнамяги от нынешнего Нижнего маяка почти до самого оврага Хундикуристику. Для снабжения военного городка водой был предусмотрен даже водопровод: сооружена водонапорная башня, снабженная насосом с конным приводом – первая подобная постройка в Ревеле. Впервые в местной строительной практике был реализован и метод регулярной планировки: до того город и городские предместья застраивались стихийно, а не по единому, намеченному заранее, проекту.

Kõik olnukski suurepärane, kui vaid niisugust ehitusmaterjali poleks valitud… Tundub, nagu olnuks see kõige loomulikum, oodatum ja harjumuspärasem Lasnamäe jaoks, ometi sai just materjalivalik kasarmulinnakule saatuslikuks. Tõenäoliselt oli linnaku rajamine usaldatud teenistuses olijaile endile – seega inimestele, kes olid kogutud ääretu Venemaa kõikvõimalikest nurkadest. Pole imeks panna, et Eestimaa dolomiidist ehitamise kogemus oli neil ilmselgelt nullilähedane. Üsna kohe pärast ehitustöö lõpetamist selgus, et kasarmud on liiga pimedad, niisked, ebatervislikud. Ühesõnaga, need ei sobinud elamiseks.

И всё было бы просто замечательно, если бы не выбор… строительного материала. Казалось бы, самый естественный, ожидаемый и привычный для Ласнамяэ, именно он оказался для казарменного поселка роковым. Вероятно, возведение его было поручено самим служивым – людям, набранным со всех краев необъятной России. Не­ удивительно, что опыт строительства из эстонского доломита был у них, скорее всего, нулевым. Едва ли не сразу после завершения строительных работ выяснилось, что казармы оказались чрезвычайно темными, сырыми, нездоровыми – одним словом, совершенно не подходящими для проживания.

Juba 1824. aastal lammutati kaks Uuslinna hoonet. Veel kakskümmend aastat hiljem korraldati oksjon, kus kolmkümmend neli vana lagunenud hoonet müüdi kõigest 392 rubla ja 40 kopika eest. Ehitistes püüti alustada tootmistööd, kaupmees Bernhard Mayer otsustas siia rajada malmivalutöökoja metallist veetorude valmistamiseks. Seadmed said paigaldatud, spetsialistid palgatud, tootmine käiku lastud. Proovitöö – malmist… tugitool – tekitas üldise vaimustuse, kuid tootmisest ei saanud siiski asja.

2323 23

Уже в 1824 году два здания Нового города были разобраны. Еще через двадцать лет устроили аукцион: тридцать четыре «старых разрушенных здания» продавались всего-то за 392 рубля 40 копеек. Пытались наладить в постройках производство: купец Бернхард Майер взялся запустить тут чугунолитейную мастерскую для изготовления металлических водопроводных труб. Оборудование было установлено, специалисты – наняты, производство пущено. Пробный образец – отлитое из чугуна… кресло – снискал всеобщий восторг, но дело, увы, не заладилось.

Viimase punkti pani Uuslinna olemasolule 1879. aasta, kui politseiülema korraldusel lammutati kõik Lasnamäe järsakul seisnud mahajäetud hooned. Niisuguse radikaalse sammu põhjus oli täiesti mõistetav, sest maalilised varemed, mida haritumad linnaelanikud naljatades „meie Palmiraks” kutsusid, olid tegelikult muutunud hulguste ulualuseks.

Uuslinna peatuse poole sõites ja sealt lahkudes liigub buss kiirustamata piki Valget tänavat ääristavat tühermaad.

Seal, numbriga 6a, on alles ainus ehitis omaaegsest Uuslinna arhitektuurilisest ansamblist – endine staabihoone. Selle tänases ilmes on vaevu aimata XVIII sajandi lõpust pärineva hoone stiili ja välimust.

Veel raskem on ära arvata, et niisuguse hoone näol on tegemist paarikümne aasta eest kaitse alla võetud arhitektuurilise mälestusmärgiga. Jääb vaid loota, et varem või hiljem jõuavad restauraatorid ka nende krohvitud paeseinteni. Siis muutub Lasnamäe vanim ehitis tõenäoliselt üheks selle linnaosa vaatamisväärsuseks.

Финальную точку в существовании Нового города поставил 1879 год: по распоряжению полицмейстера заброшенные постройки над обрывом Ласнамяги были разом снесены. Причина столь радикального шага понятна: живописные развалины, которые горожане пообразованнее шутливо звали «нашей Пальмирой», на деле превратились в гнездо бродяг. Подъезжая к остановке «Ууслинн» и отъезжая от нее, автобус неспешно катит вдоль пустоши по улице Валге. На ней, под номером 6а, сохранилась единственная постройка, которая позволяет говорить об архитектурном ансамбле Нового города исключительно в прошедшем времени – бывшее здание штаба. Разглядеть в сегодняшнем его облике стиль и облик конца XVIII столетия можно, разве, при очень большом желании. Заподозрить в нынешнем состоянии памятник, взятый под охрану лет двадцать тому назад, – еще труднее. Остается надеяться – рано или поздно руки реставраторов доберутся до его оштукатуренных плитняковых стен. И старейшее строение на территории Ласнамяэ наверняка станет одной из достопримечательностей этой части города.

24 24 24

Tuletornid kui kameeleonid Красное на белом: маяки-хамелеоны Punane tänav sai oma nimetuse tänu Ülemise ehk Laksbergi tuletorni kunagisele värvusele. Улица Пунане (“Красная”) получила свое название по цвету, в который изначально был окрашен Верхний, или Лаксбергский, маяк.

2525 25

Süvenedes Tallinna kohanimedesse, veel enam aga objektidele endile pilku heites, hakkad nimede tundmatuid autoreid värvipimeduses kahtlustama. Mustamäe metsata nõlv on tegelikult liivaselt valkjas.

Kollase tänava ehitistes pole ülekaalus kollane värvus. Ka Roheline aas pole eriti rohelisem kui teised Kadrioru tänavad.

Вчитываясь, а более того – вглядываясь в таллиннские топонимы, недолго заподозрить безвестных их авторов в дальтонизме. И Черная горка – безлесый склон Мустамяги – на деле песчанно-белая. И желтый цвет в застройке улицы Коллане не превалирует. Да и Рохелине аас, по большому-то счету,

Valgel tänaval asuvat Kadrioru ehk Alumist tuletorni ülistasid lehemehed kui Revali sadama valvsat silma. Стоящий на улице Валге Екатеринентальский или Нижний маяк газетчики величали когда-то “недремлящим оком ревельской гавани”

не сильно зеленее прочих улиц Кадриорга.

Mõlema Tallinna tuletorniga on olukord veel kahtlasem. See, mida kutsutakse Valgeks, on värvilt luitunud roosa. Punane tuletorn on aga hoopis vöödiline – jalamilt poole kõrguseni valge, kõrgemalt must.

С обоими таллиннскими маяками все еще более запутано. Тот, что зовется Белым, выкрашен в линялый розовый цвет. Красный оказывается и вовсе полосатым: от основания до половины белый, выше – черный.

Esmapilgul on mõistatuse lahendus lihtne: mõlemad nimed on seotud navigatsioonimärkide esialgse värvilahendusega. Aga millal ja miks nende värvid vahetusse läksid, seda ei mäleta isegi põliselanikud.

Ларчик, на первый взгляд, открывается просто: оба названия хранят память о первоначальном цветовом решении навигационных знаков. Но когда и почему они обменялись между собой цветами – не помнят даже старожилы.

Merel liiklemise suunamiseks on ammustest aegadest saati kasutusel peaasjalikult valge värvus – seda on pimedas kõige paremini näha. Merelinna Tallinna elanikud on seda juba keskajast

Исконным цветом морской навигации был, надо понимать, белый – наиболее

26 26 26

teadnud. Kirikutornid olid lubivalged.

Kõpu tuletorn, mis Revali magistraadi korraldusel 1530. aastaks Hiiumaale püstitati, kõrgub ümbritsevate metsade kohal lumivalgena. Valgeks värviti ka Tallinna kõige esimese, 1806. aastal Lasnamäe paekalda veerde rajatud nelinurkse kahekordse paest tuletorni seinad. Ehitise kõrgus polnud piisav, kolmkümmend aastat hiljem püstitati selle kohale kaheksatahuline püramiid.

Hoone kasvas kaheksateistkümne meetrini. Arvestades asukohta looduslikul kõrgendikul, polnud seda põrmugi vähe.

заметный в темноте. Жителям приморского города Таллинна это было известно всегда – с эпохи Средневековья. Колокольни церквей белились известью. Маяк Кыпу, возведенный к 1530 году по распоряжению ревельского магистрата на острове Хийумаа, парит над окрестным лесом белоснежной глыбой. Белым были выкрашены и стены самого первого таллиннского маяка – четырехугольной плитняковой башенки в два этажа, выстроенной почти у самого обрыва глинта Ласнамяги в 1806 году. Высота постройки оказалась недостаточной: тридцать лет спустя маячный домик был надстроен восьмигранной пирамидой. Здание подросло до восемнадцати метров. С учетом естественной возвышенности это было немало.

Värvus polnud kõnealuse tuletorni puhul määravaim – ametlikult kutsuti seda Kadrioru ehk Alumiseks tuletorniks.

Alates 1835. aastast oli linnas ka Ülemine

Цветовой фактор не был для маяка определяющим: официально он назывался Екатеринентальским или Нижним. С 1835 года имелся в городе и Верхний, он же – Лаксбергский, выстроенный южнее первого и называемый потому Южным. Деревянную пирамиду Екатеринентальского маяка возвели в качестве временной, однако простояла она практически до самого конца XIX столетия. Для того, чтобы штурманы могли отличать Верхний ревельский маяк от Нижнего, выкрасить его решили в красный. Маячную башню, признанную едва ли не аварийной еще в начале шестидесятых годов позапрошлого века, удалось заменить солидным каменным строением только в 1896 году. От предшественницы она унаследовала цвет – и прозвище. Газетчики величали новый Красный маяк «недремлющим оком ревельской гавани». В словах этих не было преувеличения: мигающий на тридцатипятиметровой вышке прожектор был виден на восемнадцать миль.

ehk Laksbergi tuletorn, mis asub esimesest lõuna pool ja mida kutsutakse seepärast Lõuna tuletorniks.

Kadrioru tuletorni puidust püramiid rajati ajutisena, kuid see püsis praktiliselt XIX sajandi lõpuni. Selleks, et tüürimehed suudaksid Alumist Tallinna tuletorni Ülemisest eristada, otsustati see punaseks värvida. Majaka torn, mis oli vaat et avariiliseks tunnistatud juba ülemöödunud sajandi kuuekümnendatel, õnnestus soliidse kiviehitisega asendada alles 1896. aastal. Eelkäijast jäid talle värvus ja nimetus. Uut Punast majakat ülistasid lehemehed aga kui Revali sadama valvsat silma. Neis sõnades polnud liialdust –

2727 27

kolmekümne viie meetri kõrgusel plinkiv prožektor oli näha kaheksateistkümne miili peale.

В конце тридцатых газета Waba Maa опубликовала воспоминания Каарела Реннига, служившего на Верхнем, или Южном, маяке с 1853 года. По словам почтенного таллиннца, в годы его давней юности окрестности места службы представляли собой пустошь, где на запоздалых путников, бывало, нападали зимой волки. Вокруг простирался далекий загород: в годы Крымской войны столовое серебро Морского собрания решили спрятать в… Нижнем маяке – уж в такой глухомани искать его не станут точно!

Kolmekümnendate aastate lõpus avaldas ajaleht Waba Maa Ülemises ehk Lõuna tuletornis 1853. aastast alates teeninud Kaarel Rennigi mälestused. Auväärse tallinlase sõnul kujutas teenistuskoha ümbrus tema noorusaastail endast tühermaad, kus hiliseid rännumehi võisid talvel hundid rünnata. Ümberringi laius mahajäetud ala. Krimmi sõja aastail otsustati Merenõukogu lauahõbe peita… alumisse tuletorni – niisugusest kolkast ei tule seda ometi keegi otsima!

Ситуация начала меняться на закате XIX столетия. Демилитаризованный город утратил статус крепости, вернул себе традиционную славу торгового порта, а вскоре стал промышленным центром. На фабрики и заводы потянулся рабочий люд. В былых предместьях ему становилось все теснее. Ревель взялся стремительно осваивать новые территории, и южная часть современного Ласнамяэ преобразилась.

Olukord hakkas muutuma XIX sajandi loojanguaastail. Demilitariseeritud linn kaotas kindluse staatuse, saades taas tavapäraseks kaubasadamaks, hiljem ka tööstuskeskuseks. Vabrikud ja tehased tõmbasid töörahvast ligi. Endised eeslinnad jäid aina kitsamaks. Reval hakkas tormiliselt laienema uutele aladele, asustati praeguse Lasnamäe lõunaosa.

1902. aastal tekkis siia kaks uut tänavat: Punane ja Valge. Oma nime said need loomulikult hästi tuntud orientiiride ehk tuletornide järgi. Kuus aastat hiljem lisandus neile Majaka tänav. Ja kõik olnuks hästi, kui tööstuslik tõus, mis sai tookordse Lasnamäe tänavavõrgustiku mahamärkimise põhjuseks, poleks paradoksaalsel kombel sattunud ilmsesse vastuollu… toponüümikaga. Praktiliselt üheaegselt Punase majaka tööle hakkamisega 1899. aastal hakkas sealsamas kõrval suitsu tõusma masinaehitustehase Dvigatel korstnaist. Need arvukad kõrged korstnad olid ehitatud punastest klinkertellistest. Niisiis olid need sama tooni kui tuletorni krohvile kantud värv.

Selleks, et need kaugelt vaadates ühte ei sulanduks, otsustas sadama juhtkond Punase majaka valgeks värvida. Valge ehk endine Kadrioru tuletorn värviti aga oranžiks. Värvi vahetasid Tallinna tuletornid 1914. aasta kevadel. Kellelgi

В 1902 году здесь появились две новые улицы – Красная и Белая. Имена свои, естественно, они получали по хорошо известным ориентирам – маякам. Шесть лет спустя к ним добавилась улица Маячная – ныне Маяка. И все было бы хорошо, если бы индустриальный бум, послуживший причиной разметки на тогдашней территории Ласнамяэ уличной сети, парадоксальным образом не вступил бы в очевидный конфликт с… топонимикой. Практически одновременно со сдачей в эксплуатацию каменной башни Красного маяка – в 1899 году – в непосредственной близости от него задымили трубы машиностроительного завода «Двигатель». Многочисленные и высокие, сложены они были из красного клинкерного кирпича. То есть – обладали тем же самым цветом, что и краска, которой была выкрашена штукатурка

28 28 28

маячной башни. Для того, чтобы издалека они не сливались между собой, управление порта приняло решение: выбелить Красный маяк. Белый же, прежний Екатеринентальский – перекрасить в оранжевый. Поменяться цветами таллиннские маяки успели весной 1914 года. Привести в соответствии с переменой названия ведущих к ним улиц позабыли: грянула Первая мировая война.

polnud aga meeles vahetada nende juurde viivate tänavate nimesid, sest algas Esimene maailmasõda.

Veerand sajandit tagasi tõmmatud nüüdisaegsete linnaosade halduspiirid viisid kameeleonlikud tuletornid ootamatult teineteisest lahku – vanem majakas jäi Kesklinna linnaossa. Leebelt väljendudes oli see imelik otsus, sest geograafiliselt ei asu kõnealune tuletorn Kadriorus, vaid Lasnamäe paekaldal, kuuludes üleni ja terviklikult just selle linnaosa minevikku ja olevikku. Ega asjata ilutse Lasnamäe vapil neljaharuline tuulteroos – sümbol, mida tunneb iga meremees. Ühtaegu on see teed juhatava tähe võrdkuju ja selle ülesandega tulevad mõlemad Tallinna tuletornid laitmatult toime.

Прочерченные четверть века тому назад административные границы современных частей города нежданно-негаданно разлучили маяков-хамелеонов: тот, что старше, отошел к Кесклинну. Решение, мягко говоря, странное: географически он стоит вовсе не в Кадриорге, а на краю глинта Ласнамяги. Всецело и полностью он принадлежит прошлому и настоящему именно этого района. Недаром на гербе Ласнамяэ красуется четырехконечная роза ветров: символ, известный всякому мореходу. И, одновременно, аналог путеводной звезды: с ролью ее оба таллиннских маяка справляются безупречно.

2929 29

Dvigatel ehk tehas kui legend «Двигатель» прогресса: завод-легенда

Dvigateli tehase territooriumil tegutsev Ülemiste City innovatsiooniline ärilinnak on väärikas järglane oma vahetule ееllаsеlе. Раскинувшийся сейчас на территории завода “Двигатель” инновационный городок Ülemiste City – достойный продолжатель своего непосредственного предшественника.

30

„Peatage Lasnamäe!” Nii kutsus laulva revolutsiooni aegne menulaul võitlema kontrollimatu urbaniseerumisega. See napilt kolmekümne aasta tagune paatos kõlab anakronistlikult. Ainuüksi mõte peatada elanikkonna arvult suurim ja pindala poolest teiseks jääv linnaosa näib ilmselgelt imelik. Eks tee proovi, pidurda linnaosa, millel on… mootor (двигатель – vene keeles mootor, liikumapanev jõud). Olgugi, et tegu on venekeelse tehasenimega, tähistas see ikkagi tehast, milleta Lasnamäe poleks tema ise.

«Остановите Ласнамяэ!» – призывом против бесконтрольной урбанизации гремел песенный хит времен Поющей революции. Пафос без малого тридцатилетней давности звучит анахронизмом. Сама идея остановить первую по населению и вторую по площади часть города кажется откровенно странной. Попробуй-ка, останови район, у которого имеется… двигатель. Пускай и в кавычках, зато – с гордой заглавной буквы: одноименный завод, без которого Ласнамяэ не был бы самим собой.

XIX sajandi üheksakümnendate aastate alguses ületas Vene impeeriumi raudteede üldpikkus viiesaja tuhande versta piiri, tõustes selle näitajaga Euroopas kolmandaks.

Terasmagistraalide suurenev võrk kannatas aga aina enam liikuvkoosseisu puuduse all.

Selle täiendamiseks rajati tööstuskeskuste lähikonda uusi vaguniehitusettevõtteid.

К началу девяностых годов XIX века общая протяженность железных дорог Российской империи превысила отметку в пятьдесят тысяч верст, достигнув третьего показателя в Европе. Растущая сеть стальных магистралей все больше ощущала дефицит подвижного состава. Для его пополнения в окрестностях промышленных центров закладывались новые вагоностроительные предприятия.

Revali kätte jõudis järjekord ülemöödunud sajandi lõpus. 1898. aasta augustis alustati kauba- ja reisivagunite ehitamiseks mõeldud ettevõtte rajamist, üheksa kuud hiljem aga kõlas Lasnamäe tühermaade kohal juba esimene vile. Tehasele valiti sobiv nimi – Dvigatel. Temast sai ka tegelikult üks industrialiseerimise liikumapanevatest jõududest, sest üksnes ehitustööd tõid Revalisse üle kaheksa tuhande inimese kogu toonasest Eestist, sealhulgas saartelt. Pool neist inimestest liitus pärast tsehhide ja töökodade valmimist Revali proletariaadiga, töötajate arvu poolest oli tookordne Dvigatel linnas esikohal. Muljetavaldav oli ka toodangu maht – stabiilsete tellimuste korral võis tehaseväravaist igakuiselt välja sõita umbes 20–30 reisi- ja 250–300 kaubavagunit.

Tellimusi pidevalt polnud, niisiis tuli Dvigatelil hakata välja laskma ka kaasnevat toodangut – vedurite varuosi, terassildade detaile. Ja sisepõlemismootoreid. Tehas töötas eeskätt kaugemate tarbijate huve silmas pidades – Revali Dvigatelis

Черед Ревеля наступил под самый закат позапрошлого столетия: в августе 1898 года предприятие по выпуску грузовых и пассажирских вагонов было заложено, а девять месяцев спустя дало над пустошами Ласнасмяэ первый гудок. Название заводу выбрали подходящее «Двигатель». Он и в самом деле стал одним из двигателей индустриализации: одни только строительные работы привлекли в Ревель более восьми тысяч человек со всей нынешней Эстонии, включая острова. Половина из них влились по окончанию возведения мастерских и цехов в ряды ревельского пролетариата: по числу занятых на производстве «Двигатель» занимал в тогдашнем городе первое место. Впечатляли и объемы производимой продукции: при наличии стабильных заказов ежемесячно из заводских ворот могли выезжать порядка 20-30 пассажирских и 250-300 грузовых вагонов.

3131 31

Заказы бывали не всегда: «Двигателю» пришлось осваивать выпуск сопутствующей продукции – комплектующих для ремонта локомотивов, деталей стальных мостов. И непосредственно – двигателей внутреннего сгорания. Работал завод, преимущественно, на иногородних потребителей: выпущенные ревельским «Двигателем» электрические трамваи звенели на улицах Москвы и Харькова, спальные вагоны и салон-вагоны – дошли до Китая.

toodetud trammid liikusid Moskva ja Harkovi tänavail, magamis- ja salongvagunid sõitsid Hiinasse välja.

1938. aastal ilmunud „Eesti entsüklopeedias” on Dvigateli kohta kaheksa tagasihoidlikku rida. Imestada pole siin millegi üle, sest Vene impeeriumi kokkuvarisemine ja Eesti iseseisvumine lõikasid läbi ettevõtte sidemed oma traditsioonilise turuga. Kahekümnendate aastate alguses töötas tehase tsehhides parimal juhul ehk kümme protsenti töötajate revolutsioonieelsest arvust. Ära tuli elada ühekordsete tellimuste arvel.

Выпущенная в 1938 году «Эстонская энциклопедия» выделяет заметке о «Двигателе» восемь скромных строк. Удивляться тут нечему: крушение Российской империи и обретение Эстонией государственной независимости отрезало предприятие от традиционного рынка сбыта продукции. К началу двадцатых годов в заводских цехах трудились хорошо если десять процентов от дореволюционного количества работников. Выживать приходилось за счет единовременных заказов.

Ettevõtte nimi jäi endiselt laitmatuks ja siia saadeti remonti mitukümmend Venemaa kodusõjas kannatada saanud auruvedurit.

Siin pandi kokku Tallinna trammivagunid. Üksnes hea kuulsuse toel elada polnud aga kerge, ülemaailmse majanduskriisi aastail andis tehase juhtkond ruume meelsasti rendile mitmesuguse käsitööja poolkäsitöötoodangu valmistamiseks.

Küllap oli endisaegse Dvigateli veteranidel kurb näha, kuidas edu saavutanud

Реноме у предприятия оставалось высоким: сюда были направлены для ремонта несколько десятков пострадавших в гражданской войне российских паровозов. Здесь же собирали вагоны таллиннского трамвая. Прожить на одном добром имени было непросто: в годы мирового экономического кризиса руководство предприятия охотно сдавало помещения для выпуска разнообразной кустарной и полукустарной продукции. Ветеранам былого «Двигателя» наверняка досадно было видеть, как в стенах успевшего стать родным предприятия выпускают лопаты, эмалированные тазы, сапожный крем, мыло, пуговицы и даже дамские сумочки. Не ширпотребом, впрочем, единым: в 1933 году газета «Waba maa» сообщила о том, что на «Двигателе» начата сборка легких самолетов, предназначенных в первую очередь для

32 32 32

учебных и спортивных полетов. Две машины были собраны. Однако узость местного рынка вновь сыграла с замечательными намерениями злую шутку: покупателей на них не нашлось и производство было свернуто.

ning omaseks saanud ettevõtte seinte vahel tehakse labidaid, emailkausse, kingakreemi, seepi, nööpe ja isegi naiste käekotte. Tegemist polnud siiski üksnes laiatarbekaupadega, 1933. aastal teatas ajaleht Waba Maa, et Dvgatelis alustati eeskätt õppe- ja spordilendude jaoks mõeldud lennukite ehitamist ja kaks lennumasinat oli juba kokku pandud.

Kohaliku turu väiksus tegi aga headele kavatsustele lõpu, lennukeile ei leidunud ostjaid ja tootmine lõpetati.

Возрождение завода после Второй мировой войны правильнее было бы назвать вторым рождением: в прежних цехах возникло, по сути, совершенно новое предприятие. В 1947 году «Двигатель» был переведен в общесоюзное подчинение, четыре года спустя вошел в систему оборонно-промышленного комплекса, превратившись фактически в засекреченный объект. Режим секретности объясним: таллиннское предприятие стало одним из звеньев советского атомного проекта. Здесь, среди прочего, выпускалось оборудование для Воронежской, Горьковской, Свердловской, Игналинской АЭС. Меньше вспоминают о том, что часть выпускаемой продукции предназначалась исключительно для нужд Эстон-

Tehase taaselustumist pärast Teist maailmasõda oleks õigem nimetada taassünniks – endistesse tsehhidesse rajati olemuslikult täiesti uus ettevõte.

1947. aastal muudeti Dvigatel üleliidulise alluvusega ettevõtteks, neli aastat hiljem arvati ta sõjanduskompleksi süsteemi, mis muutis tehase praktiliselt salastatud objektiks. Salastatud režiim oli mõistetav, sest Tallinna ettevõttest sai Nõukogude aatomiprojekti osa. Muuhulgas valmistati siin seadmeid Voroneži, Gorki, Sverdlovski ja Ignalina AEJ jaoks. Vähem

333 33

ской ССР. В частности, сердечники опорных колонн для столичной гостиницы «Виру» были изготовлены именно в цехах «Двигателя». Гостиница, как говорится, жива-здорова и поныне. О «Двигателе», увы, сказать аналогичное невозможно: завод, бывший на рубеже восьмидесятых-девяностых годов едва ли не крупнейшим таллиннским работодателем, больше не существует. Наследники имеются: акционерное общество Dvigatel–Energeetika, странноватая вывеска заведения общепита Restoran DV1G4TEL, улица Лийкури – в переводе с эстонского название ее можно перевести как «Двигательная».

meenutatakse seda, et osa toodangust oli mõeldud eranditult Eesti NSVle. Näiteks hotell Viru tugisammaste südamikud valmistati just Dvigateli tsehhides. Hotell on elus-terve praegugi.

Dvigateli kohta paraku sedasama öelda ei saa – tehast, mis oli kaheksakümnendateüheksakümnendate aastate piiril vaat et Tallinna suurim tööandja, enam ei ole. Tema järeltulijaiks on aktsiaselts Dvigatel - Energeetika, ühe ühiskondliku toitlustamise ettevõtte mõnevõrra veider silt „Restoran DV1G4TEL“ ja Liikuri tänav, mis vene keelde tõlgitult võiks olla Dvigatelnaja.

Praegu tegutseb ettevõtte ajaloolisel territooriumil Ülemiste City innovatsiooniline ärilinnak. Jääb üksnes soovida, et see osutuks väärikaks järglaseks oma vahetule eellasele. Liialdamata oli Dvigatel legendaarne ettevõte, olles nii linnaosa kui ka kogu Tallinna tõeliseks liikumapanevaks jõuks.

На исторической территории предприятия действует в наши дни инновационный центр Ülemiste City. Остается только пожелать, что он окажется достойным продолжателем своего непосредственного предшественника. Легендарного, без преувеличения, предприятия. Подлинного двигателя развития не только района – всего Таллинна.

34 34 34

Saagu valgus! Kool Majaka tänaval Ученье - свет: школа на Маяка Lasnamäe vanimas koolihoones tegutseb praegu Tallinna Teeninduskool. В старейшем школьном здании Ласнамяэ сейчас функционирует Таллиннская школа обслуживания.

35

Riikliku iseseisvuse kahekümnes aastapäev jäi tallinlastele meelde valgusküllase ja helgena. Kui uskuda ajalehti, siis polnud linn kunagi varem nii rikkalikult tuledes säranud. Tuledega oli kesklinna dekoreeritud loomulikult varemgi. 24. veebruaril 1938. aastal kaunistasid need aga esmakordselt mitte üksnes vanalinna ja selle ümbrust, vaid ka eeslinnu, isegi äärealasid. Kõrvuti raekoja, Toompea ja Balti jaamaga tõid elektritulukeste vanikud pidupäeva hämaruses esile ka Kadriorupoolse Lasnamäe järsaku uusehitiste kontuurid. Selles polnud midagi üllatavat – siia rajatud Х kooli hoonet ülistati ajakirjanduses kui Lasnamäe valget laeva ja haridustemplit, tema välimust aga peeti piisavalt väärikaks, et see võiks olla eeskujuks Tallinna tulevase raekoja hoonele…

Двадцатилетие государственной независимости запомнилось таллиннцам событием ярким и светлым: никогда прежде, если верить газетам, город не был иллюминирован так щедро. Огни иллюминации зажигались в центре столицы, конечно, и прежде. Но 24 февраля 1938 года они впервые украсили собой не только Старый город с окрестностями, но и предместья, если не сказать – окраины. Наряду с ратушей, тоомпеаским замком, Балтийским вокзалом гирлянды электрических лампочек вычертили в праздничных сумерках контуры новостройки, вставшей над обращенным к Кадриоргу обрывом Ласнамяги. Оно и неудивительно: возведенное здесь здание Х таллиннской школы величали в прессе «белым кораблем Ласнамяэ» и «храмом просвещения», а облик его считали достойным послужить прототипом для здания новой таллиннской ратуши…

Kõige esimese kooli rajas praeguse Lasnamäe territooriumile 1796. aastal Berend Heinrich Koch, kes rentis endale Revali magistraadile kuulunud Väo ja Nehatu küla. XIX sajandi kuuekümnendail aastail alustas Nehatus vallavalitsuse ruumides tööd kolmeklassiline algkool, mis andis oma aja kohta head haridust.

Vajadusest asendada see uue aja nõuetega paremas vastavuses oleva õppeasutusega hakati kõnelema kümmekond aastat pärast Eesti iseseisvumist. Nood jutud aga jäidki juttudeks, sest kahekümnendail aastail alanud ülemaailmne majanduskriis sundis plaane edasi lükkama. Sõnadest tegudeni jõuti alles 1934. aastal. Ettevalmistustööd algasid jaanuaris, kusjuures külmunud pinnase ja dolomiidikihi läheduse tõttu oli vaja sapööride abi. Nurgakivi õnnestus panna alles septembris. Luterlik pastor Stockholm rõhutas vundamendisüvendi kohal, et iga hoone rajamise aluseks on Jumala tahe. „Saagu valgus!” jätkas pühitsuskõnet õigeusu vaimulik Päts.

Самую первую школу на территории нынешнего Ласнамяэ основал в 1796 году Беренд Генрих Кох – арендатор принадлежавших ревельскому магистрату деревень Вяо и Нехату. В шестидесятых годах XIX века в помещениях волостной управы опять-таки Нехату заработало трехклассное начальное училище: для своего времени оно давало неплохое образование. Голоса о необходимости заменить его учебным заведением, более отвечающим запросам времени, стали раздаваться лет через десять после обретения Эстонией государственности. Разговоры эти так и остались разговорами: грянувший под закат двадцатых всемирный экономический кризис заставил отложить планы в долгий ящик. От слов к делу удалось перейти только в 1934 году. Подготовительные работы начались в январе: мерзлая почва и близость доломитового горизонта заставили обратиться за помощью к саперам. Краеугольный камень удалось заложить только в сентябре. «По воле Божией

Planeeringu poolest meenutab Lasnamäe vanim koolihoone kuus aastat varem ehitatud Ristiku tänava algkooli, kuid

36 36 36

väliselt pole neil midagi ühist. Pelgulinna koolihoonel on kõrge kivikatus ja vahvärgi imitatsioon viiludel – tegemist on traditsionalistliku stiiliga. Lasnamäel paiknevate õppekorpuste lakoonilised prussid sirgelõikelise karniisi all on seevastu ilmselgelt funktsionalistlikus stiilis. Stiili etalonnäidiseks ei lase Lasnamäe ja Majaka tänava nurgal asuvat koolihoonet pidada vaid tahutud paekiviga viimistletud fassaadid.

всякий дом зиждется», – произнес над строительным котлованом лютеранский пастор Стокхольм. «Да будет свет!»

– вторил ему православный священник Пятс. Планировкой старейшее школьное здание Ласнамяэ напоминает выстроенную за шесть лет до него начальную школу на улице Ристику, внешним же обликом не имеет с ней ничего общего. В Пельгулинне – высокие черепичные крыши и имитация фахверка на фронтонах: традиционализм. В Ласнамяэ – лаконичные бруски учебных корпусов под ровно срезанным карнизом: функционализм. Считаться эталонным образчиком этого архитектурного стиля школьному зданию на углу улиц Ласнамяэ и Маяка не позволяет оформление фасадов: облицованы они брусками живописно отесанного плитняка-доломита.

Viimistlusmaterjali valik polnud juhuslik.

Kolmekümnendad aastad olid Eesti kujutava kunsti kõigi liikide jaoks kunstilise keele leidmise ajaks – ühtaegu pidi olema nii kaasaegne kui ka traditsiooniline.

Lasnamäe koolihoone projekteerija Herbert Johanson sai selle keerulise ülesandega hiilgavalt hakkama. Tema loodud hoone on esimeseks näidiseks stiilist, mida hiljem hakati nimetama dolomiitfunktsionalismiks. Kuuekümne aasta pärast ehk üheksakümnendate aastate alguses tunnistasid seaduseandjad dolomiidi, mida muistsed eestlased juba enne mördiga tutvumist kasutasid, Eesti rahvuskiviks. Ja kes teab, mis nende valikut rohkem mõjutas, kas talupoegade paekivist laotud aiad, vanalinna gootilikud müürid ja võlvid või sõjaeelse EV dolomiitfunktsionalism?

Выбор облицовочного материала неслучаен. Тридцатые годы для всех видов изобразительного искусства Эстонии – период поисков собственного художественного языка: быть ему надлежало разом современным и традиционным. Проектировщик школьного здания для Ласнамяэ – Герберт Йохансон – справился с непростой задачей блестяще. Возведенная им постройка – первый образчик стиля, который нарекут позже «доломитовым функционализмом». Через шестьдесят лет – в начале девяностых – доломит, использовавшийся древними эстами еще до того, как они познакомились со строительным раствором, – законодатели признают национальным камнем Эстонии. И кто знает, что повлияло на их выбор больше: плитняковые изгороди крестьянских усадеб, стены и своды готических зданий Старого города или «доломитовый функционализм» довоенной ЭР?!

Lasnamäel kooli avades märkis haridusminister Nikolai Kann, et juba tsaariajal peeti Tallinna koolikorraldust üheks kõige eesrindlikumaks kogu Venemaal. Minister kinnitas, et olukord on endiselt eeskujulik. Need, kes 15. detsembril 1935. aastal aadressil Majaka 2 soolaleivale tulid, võisid selles oma silmaga veenduda. Kaksteist auditooriumi, joonistamise, laulmise, loodusteaduse ja kodumajanduse kabinetid. Keldris õppetöökojad ja söökla. Aktusesaal, kus sai ka filme näidata. Võimla koos duširuumiga.

Koridoriseinad olid viimistletud mitmevärviliste puitpaneelidega, esimesel korrusel punased, teisel rohelised,

Открывая на Ласнамяэ школу, министр образования Николай Канн отметил:

3737 37

еще при царе устройство школьного дела в Таллинне считалось одним из передовых во всей России. Глава министерства заверял: эта образцовость сохраняется в городе по сей день. Те, кто пришел 15 декабря 1935 года на новоселье по адресу Маяка, 2, имели шанс убедиться в этом воочию. Двенадцать аудиторий, кабинеты для занятий рисованием, пением, естествознанием, домоводством. В подвале – учебные мастерские и столовая. Актовый зал с кинобудкой. Гимнастический зал с душевой. Стены коридоров были обшиты деревянными панелями, выкрашенными в различный цвет: на первом этаже – в красный, на втором – в зеленый, на третьем – в канареечно-желтый. Из окон классов открывался вид на город и море. Так как водоснабжение в районе оставляло желать лучшего, школа обзавелась собственной артезианской скважиной. Для удобства живущих

kolmandal kanaarilinnukollased.

Klassiakendest avanes vaade linnale ja merele. Kuna linnaosa veevarustus jättis soovida, kaevati koolile oma puurkaev.

Kadriorus elavate õpilaste jaoks ehitati Lasnamäele viiv puust trepp. Minister Kann tunnistas, et pealinn vajab vähemalt kümmet kaasaegset koolihoonet. Ta lubas, et vastavalt vahendite laekumisele ehitatakse need Х Tallinna kooli eeskujul…

Lasnamäel tegutseb praegu ligi pool tosinat kooli. Asjatu on otsida nende seast Х Tallinna kooli – see nimetati ümber juba rohkem kui pool sajandit tagasi. 1995. aasta septembrikuust töötab ajaloolises koolihoones Tallinna Teeninduskool, kus valmistatakse ette turismi- ja hotellimajanduse spetsialiste. Lasnamäe vanim koolihoone on endiselt haridusega seotud, kaheksakümne aastaga on kooli tegevuse profiil muutunud. Muutunud pole aga kutsumus – õpetada. Õppimine on aga valgus.

38 38 38

в Кадриорге учеников на Ласнамяги была сооружена деревянная лестница. Министр Канн признавал: столица нуждалась как минимум в десяти современных школьных зданиях. И обещал, что по мере поступления средств строиться они будут по образу и подобию Х таллиннской школы… На территории Ласнамяэ функционируют на данный момент с полдюжины школ. Тщетно искать среди них Х таллиннскую – переименована она была более полувека тому назад. С сентября 1995 года в историческом здании работает Таллиннская школа обслуживания – готовит она специалистов в области туризма и гостиничного дела. Старейшее школьное здание Ласнамяэ по-прежнему служит педагогике. За минувшие восемьдесят лет профиль деятельности ее сменился. Не сменилось призвание – учить. А учение, как известно – свет.

3939 39

Ehitaja sai tänava

Улица Кристьяна Кярбера: строитель чудотворный K.Kärberi tänav on ainus tänav pealinnas, mis on nimetatud ehitaja auks. Единственная в столице улица, названная в честь строителя – улица Кярбери.

40

XV üle-eestilise laulupeo eel 1960. aastal avaldas Molodjož Estonii graafiliste visandite tsükli „Kalevipoja tagasitulek“.

Koduteel tuli kangelasel kohtuda mitmete imedega. Näiteks inimkätega rajatud meri ehk Narva hüdroelektrijaama veehoidla. Või Kalevipojale tundmatud Kohtla-Järve kaevanduste aherainemäed.

Vägilast hämmastas ka kaasaegse Tallinna väljanägemine. Veel enam aga üllatas teda see, et niisugust imelist linna ei olnud rajanud hoopiski müütiline ehitaja Olev, vaid täiesti tavaline linlane kelluga käes.

Iga tolleaegne Tallinna lehelugeja oskas tema ees- ja perekonnanime öelda. Oleks osanud isegi siis, kui sõbralikul šaržil poleks olnud allkirja „Sotsialistliku töö kangelane Kristjan Kärber“.

Накануне XV всеэстонского Певческого праздника 1960 года «Молодежь Эстонии» опубликовала цикл графических зарисовок, озаглавленных «Возвращение Калевипоэга». По пути домой герою довелось повстречать немало чудес. Например, рукотворное море – водохранилище Нарвской ГЭС. Или незнакомые ему прежде горы – терриконы шахт Кохтла-Ярве. Поразил богатыря и облик современного Таллинна. Но еще больше удивился он тому, что возвел этот чудо-город вовсе не сказочный строитель Олев, а вполне реальный горожанин с мастерком в руках. Читатель любой таллиннской газеты шестидесятилетней давности смог назвать его имя и фамилию. Даже если бы дружеский шарж не был снабжен подписью – герой социалистического труда Кристьян Кярбер.

Sõjaeelse perioodika lehekülgedel meenutatakse Kärberit vist vaid üks kord – teates abiellumise kohta 1931. aastal kellegi Anna Paariga. Neljakümnendate aastate teisel poolel on tema nimi ajakirjanduses aga aina sagedamini. Viiekümnendatel veel sagedamini. Kuuekümnendatel peaaegu tingimata koos fotoga. Teisiti poleks tõenäoliselt saanudki olla. Müürsepp, krohvija, viimistleja. Näidisehitusbrigaadi brigadir. Stahhaanovlasest lööktööline.

Lenini ordeni kavaler.

NSVL Ülemnõukogu saadik. Ka parima tahtmise juures polnud võimalik Kärberi biograafias midagigi kompromiteerivat leida.

Vaese töölise neljas poeg. Proletaarlane noorukieast peale. Osales sõjas. Oli partei liige. Ideaalne persoon nõukogude propagandistliku ajakirjanduse jaoks.

Paradoks peitus aga selles, et samaaegselt kirjutasid Kärberist ka väliseestlaste väljaanded – pigem küll neutraalselt, kohati siiski ka positiivses võtmes. Näiteks jutustas Heidelbergis ilmuv ajaleht Võitleja, mis oli Teise maailmasõja ajal Saksamaa poolel võidelnud eestlaste väljaanne, järgmise loo. Eesti NSV ametiühingute kongressi presiidiumisse kutsutud meister olevat ootamatult öelnud, et oleks ju suurepärane, kui meie kortermajadesse

На страницах довоенной периодики Кярбер упоминается, похоже, один‑еди­нственный раз: в объявлении о заключении в 1931 году брака с некой Анной Паар. Со второй половины сороковых фамилия его начинает попадаться на газетных полосах. С началом пятидесятых – появляется все чаше. К шестидесятым – почти обязательно с фотографией. По-другому, наверное, и быть не могло. Каменщик, штукатур, отделочник. Бригадир образцовой строительной бригады. Ударник-стахановец. Кавалер ордена Ленина. Депутат Верховного совета СССР. При всем желании найти в биографии Кярбера хоть какой-то компрометирующий материал было невозможно. Четвертый сын рабочего-бедняка. Пролетарий с самых юных лет. Участник войны. Член партии. Одним словом, фигура для советского официоза идеальная. Но в том-то и парадокс, что писала в ту пору о Кярбере и эмигрантская эстонская пресса послевоенных десятилетий – в нейтральном, а порой и в позитивном ключе. Так, например,

4141 41

rajataks saunad nagu Soomes. Ametnikud olid nördinud – niisugune vahendite kulutamine, oma aja ära elanud mõttetute tavade ja igandite toetamine! Milleks seda üldse vaja oleks, igas korteris on niikuinii vann! Kärber vaidles vastu, öeldes, et vann on oma olemuselt täiesti individualistlik.

Aga saun arendab kollektivismi. Kuidas siis kommunismi ehitada, kui individualistidel on kõik mugavused, kollektivistidel aga täiesti vastupidi?!

выходившая в городе Гейдельберге газета Võitleja – орган эстонцев, сражавшихся в годы Второй мировой на стороне Германии – пересказывала «доподлинную» историю следующего содержания. Дескать, приглашенный в президиум съезда профсоюзов Эстонской ССР мастер неожиданно сказал: вот было бы замечательно, если бы в наших многоквартирных домах, как в Финляндии, сооружали сауны. Чиновники возмутились: эдакий расход средств, бессмысленное потакание отживающим свой век обычаям и пережиткам! Незачем это вовсе – в каждой квартире ванна же и так есть! Кярбер возразил: ванна – сугубо индивидуальна. А баня коллективизм развивает. Как же коммунизм выстроить, если индивидуалистам – все удобства, а коллективистам – совсем наоборот?!

Emigrantliku ajakirjanduse veergudel jääb Kärberist mulje kui elutargast kogenud meistrist, patriarhist, kellele on paljugi lubatud tänu autoriteedile. Autoriteediks oli Kärber kodumaal tõepoolest. Siiski polnud tegemist auväärse vanataadiga, Kristjan sündis 1908. aastal, seega oli ta kuuekümnendail vaevu poole sajandi verstaposti ületanud. Pärnust pärit, alustas ta kahekümnendate aastate teisel poolel oma töömeheteed õpetajate seminari hoone ehitusel Haapsalus.

Kolmekümnendatel töötas ta krohvijana Nõmmel. Täieõiguslikuks tallinlaseks sai Kärber alles neljakümnendate keskel.

Varemeis pealinn oli vaja taastada.

Ehitajatel oli kullahind. Eriti neil, kel oli kogemus ja praktika. Kärberil oli vaieldamatult ka ratsionaliseerija soont.

Tema nime saanud meetod oli oma olemuselt konveier, kus üks töömees annab mörti, teine silub selle kohale, kolmas sätib paika uute telliste rea. Tundub, et ei midagi erilist. Kui aga traditsiooniline tehnoloogia võimaldas müürsepal laduda vahetuse jooksul napilt seitsesada kuni üheksasada tellist, siis uue tehnoloogiaga sai neid paika tuhat kuussada. Mõnikord ka kaks tuhat.

Со страниц эмигрантской прессы Кярбер рисуется умудренным опытом старым мастером, «патриархом», которому позволено многое просто в силу авторитета прожитых лет. Авторитет на родине у Кярбера и впрямь имелся. Но почтенным старцем он отнюдь не был: родился Кристьян в 1908 году, то есть к шестидесятым годам едва перешагнул полувековой рубеж. Уроженец Пярну, он начал свой трудовой путь на строительстве здания учительской семинарии в Хаапсалу во второй половине двадцатых. В тридцатые работал штукатуром на объектах в Нымме. Таллиннцем в полном смысле Кярбер стал только в середине сороковых. Лежащий в руинах Таллинн было необходимо восстанавливать. Строители были на вес золота. Особенно – имевшие опыт и практику. Обладал Кярбер, вне сомнения, и рационализаторской жилкой. Метод, получивший его имя, по сути представлял собой конвейер: один рабочий подает раствор, другой – кладет его, третий – укладывает поверх новый ряд кирпича. Казалось

Kärberi brigaad kutsuti sinna, kus tuli töötada lööktöö tempos: Teaduste Akadeemia hoone Estonia puiesteel, Sõpruse kino ja hotell Tallinn, hooned aadressidel Narva maantee 34, Endla 44, Harju ja Müürivahe tänava nurgal… Vaid omanimelisele tänavale ei ehitanud kuulus

42 42 42

бы – ничего особенного. Однако если традиционная технология позволяла уложить каменщику за смену от силы кирпичей семьсот-девятьсот, то новая – тысячу шестьсот. А иногда – и целых две тысячи.

meister ühtegi maja. Lihtsalt seepärast, et Lasnamäe massiline hoonestamine algas pärast „Kärberi aega“. Tema juurutatud meetod oli progressiivne ja tõhus seni, kuni betoonplokid tõrjusid tellised välja.

Kaheköitelises, 2004. aastal välja antud "Tallinna entsüklopeedias" Kristjan Kärberist artiklit ei ole. See-eest on Tallinnas alates 1981. aastast Kärberi tänav. Pea ainus Lasnamäel, mis säilitab mälestust Nõukogude aja märgilisest isikust. Ainus pealinnas, mis on nimetatud ehitaja auks. Nii ongi õige. Ehitajat on vaja igasuguse majandusmudeli ja riigikorra ajal. Eriti niisugust, nagu oli Kristjan Kärber.

Бригаду Кярбера звали туда, где работать приходилось ударными темпами: на строительство здания Академии наук на бульваре Эстония, кинотеатра «Сыпрус», гостиницы «Таллинн». В буквальном смысле «приложила руку» возглавляемая Кярбером бригада к возведению домов на Нарвском шоссе, 34, на улице Эндла, 44, на углу Харью и Мюйривахе…. Где прославленный мастер не выстроил ни одного здания – так это на улице, носящей его имя. Просто потому, что массовая застройка Ласнамяэ началась уже «после Кярбера». Внедренный им метод, прогрессивный и эффективный для своего времени, утратил былой смысл после того, как бетонные плиты вытеснили в массовом строительстве кирпич.

Kristjan Kärber Кристьян Кярбер

В двухтомной «Таллиннской энциклопедии», изданной в 2004 году, статьи о Кристьяне Кярбере нет. Зато с 1981 года в Таллинне есть улица Кярбери. Едва ли не единственная в Ласнамяэ, сохранившая память о знаковой фигуре советской поры. Единственная в столице, названная в честь строителя. И оно – верно. Ведь при любой экономической модели и при любом государственном строе без строителя не обойтись никак. Особенно – без такого, каким был Кристьян Кярбер.

4343 43

Laagna tee on tervitus Saarinenilt

Лаагна теэ: привет от Сааринена Eliel Saarineni XX sajandi alguses väljakäidud idee viia ühistransport jalakäijate voo omast erinevale tasandile sai teoks Laagna tee ehitamisega. Предложенная в начале XX века финским архитектором Элиелем Саариненом идея развести потоки механического транспорта и пешеходов на разные уровни нашла воплощение в Лаагна тез.

44

Sugugi iga tallinlane ei suuda käigu pealt meelde tuletada, milline magistraal kandis… kalendrikuu nime. Aga vanemad linlased, eriti need, kes elasid ja elavad Lasnamäel, võib-olla siiski teavad, et jutt on praegusest Laagna teest. 1980. aastate keskpaigast kuni 1992. aastani kutsuti seda Oktoobri teeks. See tänav oli tegelikult plaanis juba kolm aastat enne sündmusi, mida Nõukogude ajalookirjanduses nimetatakse oktoobrirevolutsiooniks. Ellu viidi see aga – ja siiski mitte lõplikult – alles ХХ sajandi viimasel kolmandikul.

Välja mõtles selle üks tolle aja juhtivatest linnaehitajatest – Soome päritolu Eliel Saarinen.

Не всякий таллиннец сходу и вспомнит, какая магистраль носила имя… календарного месяца. Но горожане постарше, в особенности те, кто жил и живут в Ласнамяэ, может быть, и знают, что речь идет о современной Лаагна теэ. С середины восьмидесятых до 1992 года она звалась Октообри теэ. Между тем сама концепция этой улицы была намечена за три года до событий, в советской историографии нареченных Октябрьской революцией. Реализованная – да и то не окончательно – лишь в последней трети ХХ века, она была задумана на заре начинающегося столетия одним из ведущих градостроителей той поры. Не местным, а финским – Элиелем Саариненом.

Mitte kunagi ajaloos, välja arvatud ehk kaugel Hansa Liidu ajal, ei arenenud tulevane EV pealinn nii tormiliselt kui sadakond aastat tagasi. Napilt pooleteise kümnendi jooksul –1897. kuni 1911. aastani – linlaste arv peaaegu kahekordistus, 59 tuhandest rohkem kui 100 000-ni. Ajalehed hõiskasid, et Tallinnast saab suurlinn. Suurlinnani oli mõistagi veel palju maad. Kuid stiihiliselt areneda nagu varasematel sajanditel, Eesti kubermangu halduskeskus enam ei saanud, ja kohalikud võimuesindajad mõistsid seda.

Никогда в истории – за исключением, может быть, стародавних ганзейских времен – будущая столица ЭР не развивалась так стремительно, как сто с небольшим лет тому назад. За неполные полтора десятилетия – с 1897 по 1911 год – число горожан выросло почти в два раза: с 59 тысяч до сотни с небольшим. «Таллинн превращается в мегаполис!» – восторженно писали газеты. До мегаполиса, конечно, было далеко. Однако развиваться стихийно, как в предшествующие века своей биографии, административный центр Эстляндской губернии больше не мог – и местные власти осознавали это.

1912. aasta talve lõpus kuulutas linnaduuma välja Revali tulevase generaalplaani rahvusvahelise konkursi. Kolmeteistkümne kuu jooksul esitati konkursile viis tööd.

Võitjaks tunnistati Saarineni projekt „Suur Tallinn“. Soome arhitekt projekteeris olemuslikult uue linna. Täpsem oleks öelda, et isegi mitte uue sajandi, vaid lausa põhimõtteliselt uue põlvkonna vaimus linna, millel oli oma eellasega rohkem erinevusi kui sarnasusi. Isegi meie päevil pakuvad Saarineni filigraanselt viimistletud graafilised panoraamid, mis ta projektile lisas, üllatusi. Niisugust julgust ja fantaasiaküllust saab vaid siiralt kadestada. Seejuures polnud Saarinen kaugeltki müstikust visionäär – tema

В конце зимы 1912 года городская дума провозгласила международный конкурс будущего генерального плана Ревеля. Через тринадцать месяцев на него было представлено пять работ. Победителем был признан проект Сааринена. Неудивительно, собственно: финский архитектор спроектировал, по сути, новый город. Точнее было бы сказать, даже не нового века – принципиально нового поколения, имеющий со своим предшественником больше различий, чем сходств. Даже

4545

projekt on hoolikalt, pisimate detailideni matemaatiliselt ja geomeetriliselt välja arvutatud linna arengu mudel. Ta arvestas linna elanikkonna kasvu, pani tähele peamiste tööstusobjektide asupaiku, võttis arvesse peamisi tuulesuundi, kuid ei suutnud siiski ette näha lähimat tulevikku.

Maailmasõda, revolutsioon, majandusliku konjunktuuri muutused tõmbasid 1912. aasta generaalplaanile kriipsu peale, sest selle elluviimine polnud vastloodud Eesti Vabariigile jõukohane. Projekt osutus taas aktuaalseks siis, kui linn – veerandsajandi pikkuse hilinemisega – lähenes Saarineni poolt välja arvestatud kolmesaja tuhande elaniku piirile. See juhtus kuuekümnendate aastate alguses.

в наши дни, глядя на графические панорамы, филигранно выполненные Саариненом в качестве иллюстраций к его «Большому Таллинну», невольно удивляешься. Смелости и размаху фантазии остается только искренне позавидовать. Визионером-мистиком при этом Сааринен отнюдь не был: проект его – прежде всего тщательно, до мельчайших деталей математически и геометрически просчитанная модель развития города на протяжении ближайших не лет – десятилетий. Рассчитав рост численности населения города, приняв во внимание расположение основных промышленных объектов, учтя главенствующую розу ветров, градостроитель, впрочем, не смог предвидеть ближайшее будущее. Мировая война, революция, изменение экономической конъюнктуры поставили на генплане 1912 года крест: реализация «Большого Таллинна» оказалась новорожденной Эстонской республике не по силам. Списанный в архив, он вновь оказался актуален тогда, когда город – с четвертьвековым опозданием – приблизился к намеченному Саариненом рубежу в триста тысяч жителей: в начале шестидесятых.

Saarineni „Suure Tallinna“ projekt on nagu romaan – igaüks võib sealt leida seda, mis on lähedane ja väärtuslik just talle. Muististe austaja vaimustub plaanist konserveerida ja säilitada vanalinna ansamblit puutumatuna kui mälestusmärki tulevastele põlvkondadele.

Logistik imetleb mõtet viia raudteejaam Tartu maantee ja Liivalaia tänava ristile.

Urbanisti tähelepanu köidab plaan rajada igasse hoovi laste mänguväljak ja spordiplats.

Iga Lasnamäe patrioodi südant soojendab vaieldamatult Saarineni kavatsus rajada linna suurim ja vaat et kõige elegantsem elamurajoon just nimelt Peterburipoolsele väljasõidule. Tõrvatilgaks osutub asjaolu, et niisugune elamurajoon jäigi vaid paberile, selle lähimas analoogis saab jalutada ainult kujutlustes või siis Helsingi ja Stockholmi ХХ sajandi esimese kolmandiku kvartalites. Põhjamaises modernstiilis elamumassiivid, linnamuuseumi hooned, ooperiväljaku ansambel ja võimas kirik jäidki kerkimata, ellu õnnestus viia aga Saarineni kõige radikaalsem idee.

«Большой Таллинн» подобен роману: каждый может найти в нем то, что близко и ценно именно ему.Ревнитель древности восхитится намерением законсервировать и сохранить в неприкосновенном виде ансамбль Старого города – как памятник для грядущих поколений. Логистик – идеей перенести железнодорожный вокзал на пересечение Тартуского шоссе и улицы Лийвалайа. Урбанист – планом оборудовать в каждом дворе детскую и спортивную площадки. Сердце всякого патриота Ласнамяэ однозначно греет намерение Сааринена возвести самый крупный и едва ли не самый фешенебельный жилой район

Kahekümnenda sajandi koidikul, mil isegi trammid sõitsid Revalis vaid hobujõul, nägi Soome linnaehitaja ette rolli,

46 46 46

города именно здесь – на выезде в сторону Санкт-Петербурга. Ложкой дегтя оказывается осознание факта, что район этот так и остался на бумаге: прогуляться по ближайшим его аналогам можно разве что в воображении – или в кварталах Хельсинки и Стокгольма первой трети ХХ века. Сомнений нет: жилые массивы в стиле северного модерна, здания городского музея, ансамбль Оперной площади, величественная кирха так и остались на бумаге. Реализованной довелось стать самой радикальной из идей Сааринена.

mis on mehhaanilisel ühistranspordil lähitulevikus. Ta pakkus geniaalse idee viia ühistransport jalakäijate voo omast erinevale tasandile. Linnaraudtee sügavasse süvendisse, „motoriseerimata“ linlased puiesteedele ja alleedele.

Puiesteede ja alleedega ei läinud just väga hästi. Mis aga puutub transpordivahendite jaoks eraldatud „koridori“, siis selle mõtte võtsid nüüdisaegse Lasnamäe projekteerijad eellaselt meelsasti üle. Kahest süvendisse kavandatud magistraalist – Rahu tee ja Oktoobri tee – õnnestus välja ehitada vaid teine ja seegi mitte täielikult. Teise kontseptuaalse mõtte – paigutada magistraali süvendisse relssidel liikuv transport, elektriline linnaraudtee või vähemalt kiirtramm – asendasid linnaliinibussid, mis pole samuti halb. Neid linnu pole Läänemere rannikul kuigi palju, mis võiksid uhkustada transpordiprobleemi sellise lahendusega.

Idakaldal sai Tallinn niisuguse transpordilahenduse kõige esimesena.

На самой заре двадцатого века, когда даже трамвай в Ревеле был исключительно конным, финский градостроитель предвидел ту роль, которую механический общественный транспорт начнет играть в ближайшем будущем. Поняв и осознав этот фактор, Сааринен предложил гениальную идею: развести его с потоком пешеходов на

4747 47

Praeguses Laagna tee nimetuses kõlab Lasnamäe eelmise nime kaja – Saarineni ajal nimetasid saksa ja vene rahvusest linnakodanikud paeplatood Laksbergiks.

разный уровень. Городская железная дорога – в заглубленных выемках, «безмоторные» горожане – на бульварах и аллеях. С бульварами и аллеями получилось «как-то не очень». Что же касается выделенного «коридора» для транспорта – то мысль эту проектировщики современного Ласнамяэ позаимствовали у предшественника охотно. Из двух намеченных магистралей глубокого залегания – Раху теэ и Октообри теэ – выстроить удалось только вторую. Да и то – не полностью: дальний ее отрезок сдали в эксплуатацию уже в девяностых. А вот еще одну концептуальную задумку – пустить в заглубленной магистрали рельсовый транспорт, городскую электричку или хотя бы скоростной трамвай − заменили собой автобусы, что тоже неплохо. Не многие города на побережье Балтийского моря могут похвастать подобным решением транспортной проблемы. И на восточном берегу Таллинн обзавелся транспортной развязкой самым первым. В нынешнем названии Лаагна теэ звучит эхо прежнего имени Ласнамяэ – во времена Сааринена горожане из немцев и русских называли плитняковое плато топонимом Лаксберг.

48 48 48

„Santa Barbara” Priisles «Санта-Барбара»: арки на Прийсле

Priisle keskuse betoonvõlvidest on saanud asumi mitteametlik sümbol. Бетонные арки Прийсле стали неофициальным символом микрорайона.

49

Selle California sajatuhandelise elanikkonnaga asulaga pole Eesti Vabariigi pealinnal esmapilgul mitte midagi ühist. Vaid koduloouurijad ja turismiala spetsialistid teavad, et hotelli, mis paikneb keskaegse kalmistu kohal Roosikrantsi tänava alguses, nimetatakse Santa Barbaraks.

Со стотысячным населенным пунктом штата Калифорния столицу Эстонской республики не роднит, на первый взгляд, абсолютно ничего. Только любители краеведения да специалисты по гостиничному делу вспомнят, что отель, расположенный на месте средневекового кладбища в начале улицы Роозикрантси, зовется Santa-Barbara.

Igal piirkonnal on aga oma toponüümid, folkloor ja assotsiatsioonid. Lasnamäe elanik teab kohe, et Tallinna tõeline Santa Barbara asub nende juures Priisles.

Ootamatult elust lahkunute eestkostjaks olnud katoliku pühakuga pole sellel loomulikult mingit pistmist, küll aga Vaikse ookeani lahekaldal paikneva linnaga. Täpsemalt teleseriaaliga, mille tegevuspaigaks stsenaristid selle linna kunagi valisid. Ameerika miljonäride elust kõneleva seebiooperi üheksat hooaega nägi Eestis üheksakümnendatel aastatel ja igas osas vilksatas ekraanil päisliist – sõna „Santa Barbara“ helesinise kaare all.

У каждого района, впрочем, собственные топонимы, собственный фольклор и собственные ассоциации. Жителю Ласнамяэ известно: настоящая таллиннская Санта-Барбара - она, конечно же, у них, на Прийсле. Католическая святая – заступница от внезапной кончины – тут, разумеется, ни при чем. «Причем» – город на берегу тихоокеанской бухты. Точнее – телесериал, местом действия которого он некогда был сценаристами избран. Демонстрация девяти сезонов классической мыльной оперы из жизни американских миллионеров растянулась в Эстонии на все девяностые. И каждый раз на экране возникала заставка очередной серии – слово «Санта-Барбара» под голубой аркой.

Teleseriaali võtteid alustati „Ameerika Riviera“ tähtsaimas linnas 1983. aastal.

Sama aasta kevadel võtsid Tallinna linnavõimud vastu otsuse ehitada Lasnamäe VI mikrorajooni territooriumile polüfunktsionaalne kaubanduskeskus.

Selle projekteerimine usaldati Lembit Aljastele – Tallinna Polütehnilise Instituudi vilistlasele, Nõukogude võimu aastail kasvanud ja kujunenud arhitektide põlvkonna esindajale.

К съемкам телесериала в главном городе «американской Ривьеры» приступили в 1983 году. Весной того же самого года городские власти Таллинна приняли решение о строительстве на территории VI микрорайона Ласнамяэ многофункционального торгового комплекса. Проектирование его было поручено Лембиту Альясте – выпускнику Таллиннского политехнического института, представителю поколения архитекторов, выросших и сформировавшихся уже при советской власти.

Aljaste poolt kuuekümnendate aastate keskpaiku loodud Harju ja Rüütli tänavate vaheliste kvartalite hoonestuses, kuhu kavatseti rajada Eesti Kunstimuuseumi korpus, on uudislikkuse ja modernismi hõngu. Isegi mitte kohaliku sõjaeelse bauhausi, vaid Venemaa kahekümnendate aastate avangardistlike arhitektide tööde ümbermõtestamiseks võib pidada Paldiski maantee alguse elumaju.

Liivalaia tänava hoone kaubandus- ja raamatukoguruumidega esimesel korrusel, Kotka kauplus Lasnamäel ning kaubandus-

Новизной и подчеркнутым модернизмом веет от составленного Альясте в середине шестидесятых годов проекта застройки кварталов между улицами Харью и Рюйтли, где планировалось построить корпуса Эстонского художественного музея. Переосмыслением

50 50 50

ja halduskompleks Nurmenuku peatuses Õismäel on samuti Aljaste tööd. VI mikrorajooni kaubandus- ja halduskeskus sai aga arhitekti jaoks ilmselt teetähiseks üleminekul modernismist postmodernismi, kus radikaalne funktsionaalsus liitus dekooriga.

даже не местного довоенного баухауза, а работ российских архитекторов авангарда двадцатых годов можно считать жилые дома на начальном отрезке Палдиского шоссе, расположенные к проезжей части торцом. Дом на улице Лийвалайа с торговыми и библиотечными помещениями на первом этаже, магазин «Котка» в Ласнамяэ и административно-торговый комплекс на остановке «Нурменуку» в Ыйсмяэ – тоже работы Альясте. Торговый и административный центр VI микрорайона, пожалуй, стал для архитектора вехой на пути перехода от модернизма к постмодернизму: радикальная функциональность начала сочетаться с декором.

Viis betoonvõlvi, mis ühendavad sümmeetriliselt paiknevaid müügipaviljone aadressil Linnamäe tee 59 ja 61, ei kandnud põhimõtteliselt mingit konstruktsioonilist koormust. Pigem emotsionaalset, sest need lisasid maadligi hoiduvale rajatisele õhulisust ja kergust. Need on jooned, mida arhitektuurikriitikud on alati hinnanud, puhtalt utilitaarses ehitises eriti. Mõlemal pool galeriid kõrgusid sümmeetrilised korpused, millest ühte oli kavas paigutada toidupood ja kohvibaar, teise olmekeemiakauplus. Kompleksi kuulusid ka klaastaara vastuvõtupunkt, avalik tualett, miilitsajaoskond, majavalitsus, kaks sisseehitatud kioskit suviseks kaljaja aastaringseks jäätisemüügiks. Veel üks iseloomulik detail oli utiili ja makulatuuri vastuvõtupunkt – pintslitõmme ajastust, mil loosungisse „majandus peab olema ökonoomne“ suhtuti vähimagi irooniavarjundita.

Aljaste kavatses kompleksi haljastada ja rajada selle territooriumile puhkepaigad. Samuti oli plaanis ühendada kompleks tunneli kaudu vastaspoole magistraaliga.

Пять бетонных арок, соединяющие между собой симметрично расположенные торговые павильоны по адресу Линнамяэ теэ, 59 и 61, никакой конструктивной нагрузки не несли в принципе. Несли эмоциональную: придавали приземистому сооружению воздушность и легкость: черты, ценимые архитектурными критиками всегда. А в сугубо утилитарной, по большому счету, постройке – особенно. По обе стороны от галереи высились симметричные корпуса, в одном из которых было намечено разместить продовольственный универсальный магазин и бар-кафетерий, в другом — магазин бытовой химии. Комплекс включал в себя также пункт приема стеклотары, общественный туалет, отделение милиции, контору ЖКХ, два встроенных ларька для летней торговли квасом и круглогодичной — мороженым. Еще одна характерная черта — запланированный пункт приема утиля и макулатуры: штрих эпохи, когда лозунг «экономика должна быть экономной» воспринимался без тени иронии. Намеревался Альясте провести озеленение комплекса и обустроить на его территории места для отдыха. А также – соединить его с противоположной стороной автомаги-

Arhitektil ei õnnestunud näha idee elluviimist, ta suri 1989. aastal, kaubanduskompleks avati aasta hiljem. Seda, mis edasi sai, pole ilmselt üksikasjalikult kirjeldada tarvis, sest riigikorra ja majandusmudeli muutumise ajastu ei soosi varasemate mastaapsete ideede elluviimist. Priisle müügipaviljonides vahetusid juhuslikud rentnikud otsekui kaleidoskoobis, alates Eesti esimese eraomanduses oleva kommertspanga filiaalist kuni täiesti kaheldava maine ja sortimendiga joogikohtadeni. Hüüdnimi Santa Barbara

5151 51

anti dekoratiivsetele võlvidele kibeda pilkena – elul nende varjus polnud midagi ühist ookeanitaguse telemuinasjutuga.

Tühjenevad ruumid hakkasid ligi tõmbama joomalembeseid, seejärel

страли тоннелем. Увидеть свою задумку воплощенной архитектору не довелось: скончался Альясте в 1989-м, торговый комплекс был открыт годом позже. Что было дальше — подробно объяснять,

asotsiaale ja narkomaane. Linnavõimudel oli üha raskem võidelda antisanitaarsuse ja kriminaalsuse taimelavaga. Pole põrmugi üllatav, et Lasnamäe linnaosavalitsus andis selle sajandi teise kümnendi keskpaiku korralduse see likvideerida.

пожалуй, нет необходимости: смена государственного строя и экономической модели — время для реализации былых масштабных задумок, мягко говоря, не самое благоприятное. Как в калейдоскопе, в торговых павильонах на Прийсле замелькали случайные арендаторы — от филиала первого в Эстонии частного коммерческого банка до питейных

Siia võikski punkti panna, kui poleks ühte asjaolu, mis sunnib hoopis mõttepunkte kasutama.

Rajooni

52 52 52

mitteametlik sümbol jõudis kohalikele lähedaseks saada. Nii otsustasidki nad MTÜ Lasnaidee/Ласнаидея egiidi all selle, maksku mis maksab, päästa või siis vähemalt täpselt taastada. Teine variant

заведений совсем уж сомнительных репутации и ассортимента. Прозвище «Санта-Барбара» звучало для декоративных арок горькой насмешкой: жизнь под их сенью с заокеанской телесказкой ничего общего не имела. Пустующие помещения стали привлекать любителей выпить, а за ними – асоциалов и наркоманов. Бороться с рассадником антисанитарии и криминалитета городским властям становилось все труднее. Неудивительно, что в середине второго десятилетия нынешнего века управа Ласнамяэ отдала распоряжение о его ликвидации. Тут вполне можно было бы поставить точку – отчетливую и непреклонную. Если бы не одно обстоятельство, заставляющее задуматься о большей уместности здесь многоточия. Неофициальный символ района успел полюбиться местным жителем. Под эгидой НКО «Lasnaidee/Ласнаидея» они решили во что бы то ни стало спасти его. А если не спасти – то хоть в точности воссоздать. Второй вариант оказался реалистичнее: проект парка Прийсле, разработанный к апрелю 2016 года, предусматривает восстановление оригинального и запоминающегося элемента ландшафтной архитектуры. Районная управа обещает: реализация намеченного не растянется в бесконечную «Санта-Барбару». Если это и впрямь окажется так, фольклор, планировка и микротопонимика Ласнамяэ только выиграют.

osutus realistlikumaks – 2016. aasta aprilliks valminud Priisle pargi projekt näeb ette originaalse ja meeldejääva maastikuarhitektuuri elemendi taastamist.

Linnaosavalitsus lubab, et kavandatu elluviimine ei kujune lõputult venivaks „Santa Barbaraks“. Kui lubadused teostuvad, siis Lasnamäe folkloor, planeering ja mikrotoponüümika üksnes võidavad sellest.

5353 53

Muusad Lindakivi kultuurikeskuses Муза десятая и другие: ЦК «Линдакиви» Lindakivi kino oli viimane kino, mis Eesti pealinnas nõukogude ajal avati. “Линдакиви” был последним кинотеатром, открытым в столице Эстонии в советское время.

54

Eestlased hakkasid Linda nime aktiivselt kasutama üsna hiljuti, pärast rahvuseepose „Kalevipoeg” ilmumist. Eesti pealinna linnaruumis kinnistus Linda nimi aga kindlalt – Kalevi leinava lese kokku kantud hauakünkale kasvanud linn tänas oma loojat põhjalikult. Traditsiooni esiklapseks sai Eesti Kaubalaeva Selts Linda, mis asutati 1879. aastal. Muide, see asutati praeguse Lasnamäe territooriumil, Nehatu vallakooli hoones. Hiljem liikus toponüüm kesklinnale lähemale, tekkisid Linda tänav Kalamajas, samanimeline vabrik Maakri tänaval; Rootsi bastion nimetati ümber Lindamäeks.

В активный обиход среди эстонцев имя Линда вошло относительно недавно: после выхода в свет национального эпоса «Калевипоэг». Зато в городском пространстве эстонской столицы прописалось основательно: город, выросший вокруг кургана Калева, насыпанного «горькой вдовицей», отблагодарил его создателя сполна. Первенцем традиции стало Эстонское общество торгового судоходства «Линда», основанное в 1879 году. Кстати, обосновавшееся на территории теперешнего Ласнамяэ: в помещении волостной школы Нехату. Позже топонимические предпочтения сместились к центру: улица Линда пролегла в Каламая, одноименная фабрика работала на улице Маакри, в горку Линдамяги был переименован Шведский бастион.

Võimatu on täpselt öelda, millal sai Linda-nimeline kivimürakas Ülemiste järve kaldale. See-eest on täpselt teada, millal see kivi hakkas oma nime jagama Lasnamäe suurima kultuurikoldega. See toimus 26. augustil 1989. aastal, päeval, mil oma uksed avas Lindakivi kino. Viimane, mis Eesti pealinnas nõukogude ajal avati.

Невозможно сказать точно, когда с именем Линды оказался связан великан-валун на берегу озера Юлемисте. А вот когда он поделился именем с крупнейшим в Ласнамяэ очагом культуры – известно доподлинно. Произошло это 26 августа 1989 года – в тот день, когда двери перед зрителями распахнул кинотеатр «Линдакиви». Последний, открытый в столице Эстонии в советское время. За два года до того газета Õhtuleht обратилась к таллиннцам с не совсем обычной просьбой. Точнее – с предложением: подыскать звучное имя для нового столичного кинотеатра, призванного обслуживать население стремительно растущего самого молодого района города. Кино в Ласнамяэ видали и до того. Зал выстроенного в тридцатые годы школьного здания на улице Маяка был оборудован киноаппаратом. Демонстрировали фильмы и в доме культуры «Маяк». Все это, конечно, было лучше, чем ничего. Но собственным зданием, предназначенным именно для наслаждения искусством деся-

Kaks aastat varem pöördus Õhtuleht tallinlaste poole mõnevõrra ebatavalise palvega ehk ettepanekuga pakkuda välja kõlav nimi pealinna uuele kinole kõige nooremas, tormiliselt kasvava elanikkonnaga rajoonis. Kino oli siin olnud ka varem. Kolmekümnendatel aastatel ehitatud koolihoone saal oli varustatud kinoaparatuuriga.

Filme

555 55

näidati ka kultuurimajas „Majakas“. Kõik see oli loomulikult parem kui ei midagi.

Kuid eraldi hoonega, mis oleks mõeldud just kümnenda muusa kaitse all oleva kunsti ehk kino nautimiseks, Lasnamäel kuni kaheksakümnendate aastate lõpuni ei olnud.

той музы – кинематографом – район до конца восьмидесятых похвастаться не мог. Уже в середине десятилетия стали все чаще раздаваться озабоченные голоса: Ласнамяэ, по сути, представляет собой «общегородскую спальню»: для организации культурного досуга его многочисленные жители вынуждены ехать в центр города. Весной 1987 года городские власти взялись исправить это досадное упущение: тем более, что строительство кинотеатра проектировщики обещали еще лет за десять до того – только вот от слов к делу перейти никак почему-то не удавалось.

Juba kümnendi keskel hakkasid järjest sagedamini kõlama murelikud hääled, et Lasnamäe on oma olemuselt linna magala, kuid kultuurseks ajaveetmiseks on sealsed elanikud sunnitud sõitma kesklinna. 1987. aasta kevadel otsustasid linnavõimud selle kahetsusväärse möödalaskmise parandada – seda enam, et kino ehitamist olid projekteerijad lubanud juba kümmekond aastat varem, kuid millegipärast ei õnnestunud kuidagi sõnadest tegudeni jõuda.

Сказано – сделано: не слишком ломая голову, горисполком решил воспользоваться решением, уже имеющимся в наличии: общесоюзным проектом кинотеатра с двумя зрительными залами – на четыреста восемнадцать и сто девяносто восемь мест. Вносить перемены во внутреннюю планировку здания сочли нецелесообразным. Одновременно, отдавая дань местной специфике, облицевать фасады решили самым таллиннским строительным материалом – доломитом. Работы, как было принято говорить в то время, велись «ударными темпами». За год с небольшим здание кинотеатра подвели под крышу. Еще за полгода – довели до эксплуатационного состояния интерьеры. За несколько недель до открытия над входом появилась вывеска «Линдакиви».

Öeldud, tehtud. Linna täitevkomitee otsustas liigselt pead murdmata kasutada lahendust, mis oli juba olemas – üleliidulist kahe vaatesaaliga, 418 ja 198 kohaga kino projekti. Hoone siseplaneeringus muutuste tegemist ei peetud otstarbekaks. Samal ajal otsustati, makstes lõivu kohalikule eripärale, viimistleda fassaad Tallinnale kõige omasema ehitusmaterjali ehk dolomiidiga. Töö, nagu sellal kombeks, käis löökehituse tempos. Veidi rohkem kui aastaga saadi kinohoone katuse alla. Veel pool aastat kulus interjööri viimistlemiseks.

Mõni nädal enne avamist ilmus sissepääsu kohale silt „Lindakivi”.

Ajalehe Noorte Hääl korrespondent kirjutas, et vähemalt avamispäeval rõõmustas veel värvi järele lõhnav ja lilledega kaunistatud kino tõepoolest silma. Tähelepanu äratasid kunstnike Maria Olepi kujundatud interjöör ja Robert Suve pannood. Lisanduvad Elna Kaasiku mustvalged portreed pidid looma tõelise kultuurikolde meeleolu.

«По крайней мере в день открытия еще пахнущий краской, торжественно убранный букетами новый кинотеатр действительно радует взор, – писал корреспондент газеты Noorte Hääl, – Взгляд привлекает интерьер, оформленный художником Марией Олеп, панно работы Роберта Суве. Когда черно-белые портьеры Элны Каазик украсят интерьер, он будет выглядеть подлинным очагом культуры».

Tõsi küll, oli ka tagasihoidlikke etteheiteid.

Väljatöötamise hetkel ultrakaasaegne projekt oli kümnendi jooksul mõnevõrra

Высказывались, правда, и робкие опа-

56 56 56

moraalselt vananenud. Näiteks polnud seal ruume videosalongi ja kohviku jaoks. Ühiskondliku toitlustamise ettevõte mahutas end küll varsti mugavalt avarasse fuajeesse. Kuna vaba aja veetmise süsteem hakkas peatselt põhjalikult muutuma, vähenes kinoskäimise populaarsus kiiresti. Saabus raske aeg, kus hoone ei teeninud enam kultuuri, vaid äri. Üheksakümnendate keskpaiku paiknes seal pool tosinat bürood, mis jagasid ruume Mercedese autokontserniga.

Sihtotstarbest erinevalt kasutatav ehitis hakkas lootusetult alla käima.

сения: ультрасовременный на момент своей разработки, проект кинотеатра за прошедшее десятилетие несколько устарел морально. Нет в нем, например, помещения для видеосалона и кафе. Предприятие общественного питания, впрочем, вскоре вполне комфортабельно разместилось в просторном фойе. Но с учетом коренной ломки всей системы проведения досуга этого шага, увы, оказалось явно недостаточно. Популярность походов в кино начала стремительно снижаться, наступил период безвременья: служить здание стало не культуре, а бизнесу. В середине девяностых в нем разместились с полдюжины контор. Помещения они делили с представительством автомобильного концерна «Мерседес». Используемая не по назначению постройка начала уверенно погружаться в упадок.

Murranguliseks osutus 1995. aasta, mil linnaosavalitsus otsustas muuta endise kino omavalitsuse kultuurikeskuseks.

Korrigeerides hoone varasemat profiili, jätsid nad talle alles endise nime. Esialgset väljanägemist siiski säilitada ei õnnestunud, sest dolomiitplaatidest viimistlus oli niivõrd ebakvaliteetne, et see tuli asendada sileda tsementkrohviga.

Originaalse väljanägemise kaotanud Lindakivi täitus aga uue sisuga, tegutsema hakkasid draamastuudio, tantsurühm, koor, maleklubi, arvutiklass ja pühapäevakool.

Ja mis kõige tähtsam – suurde saali jäi alles filminäitamise võimalus. Seega poleks „kümnes muusa” endisesse kinno sisse astudes kindlasti kurb. Just nagu pole seda Lasnamäe elanikudki.

Переломным оказался 1995 год: районная управа приняла решение превратить бывший кинотеатр в муниципальный культурный центр. Подкорректировав его прежний профиль, власти оставили его прежнее имя. Сохранить первоначальный облик, увы, не посчастливилось: доломитовая облицовка оказалась выполнена настолько некачественно, что ее пришлось удалить, заменив ровной цементной штукатуркой. Утратив оригинальную форму, «Линдакиви» наполнился новым содержанием: здесь заработали драмстудия, танцевальная группа, хор, шахматный клуб, компьютерный класс и воскресная школа. И главное: большой зал сохранил возможность демонстрации фильмов. Так что, посетив былой кинотеатр, «десятая муза» точно не будет разочарована. Как, собственно, и жители Ласнамяэ.

5757 57

Kadrioru vääriline Pae park Достойный Кадриорга: парк Паэ Idee ehitada üleujutatud dolomiidikarjääri ümber avalik park sündis juba 1970-ndаtе lоpus. Идея создать на месте затопленного доломитового карьера общественный парк возникла в конце 1970-х годов прошлого века.

58

Neil aegadel, mil mu teadmised eesti keelest piirdusid katkendlike koolitundidega, tähendas Tallinna suurima elurajooni nimi minu jaoks kindlalt lagedat mäge. Külaskäigud Lasnamäel elavate eakaaslastest sõprade juurde üksnes kinnitasid seda rahvaetümoloogiat.

Lasnamägi kõlas vene keele kõnelejale kui lagedavõitu koht, kus kohati ei kasva rohulibletki, ja nägi ka vastav välja. Sõna „lasn” olemasolust, mis tõlkes tähendab labidat, sain ma teada hiljem. Nagu ka rajooni haljastamise nimel peetud võitluse üksikasjadest – selgus, et see võitlus algas

В те времена, когда мои познания в эстонском языке ограничивались отрывочными школьными уроками, имя крупнейшего жилого района Таллинна однозначно означало Лысую гору. Визиты к живущим на Ласнамяэ приятелям-сверстникам народную этимологию только подтверждали. И звучит на русский слух похоже, и выглядит подобающе: лысовато – местами ни травинки. О существовании слова «lasn», в переводе означающем лопату, узнать довелось позже. Как и о подробностях борьбы за озеленение района: началась

Majaka tänava ehitamisel planeeriti vaat et esimest korda Lasnamäe ajaloos elamute ehitamist üheaegselt põõsaste ja puude istutamisega. При возведении улицы Маяка практически впервые в истории Ласнамяэ посадка кустов и деревьев планировались одновременно со строительством жилья.

59

ammu enne seda, kui linnaosa praeguse ilme omandas.

она задолго до того, как часть города обрела нынешний облик.

Enam-vähem püsikindel elanikkond hakkas Lasnamäe paeplatool välja kujunema vaat et juba keskajal.

Siin elas vaesem rahvas nagu linnamõisade rentnikud ja kivimurdjad dolomiidipaljandite lähedal. Olnuks neil igapäevase leiva teenimise kõrval mahti aedadest ja parkidest mõelda? Liiati oli isegi imeväikese iluaia rajamine kivisele, viljakast maapinnast otsekui suure labidaga välja kraabitud pinnasele erakordselt töömahukas.

Более-менее стабильное население на плитняковом плато Ласнамяги начало формироваться чуть ли еще не в Средние века. Народ тут селился небогатый: арендаторы городских мыз, ближе к доломитовым обнажениям – камнетесы. О садах ли с парками было им думать, добывая хлеб насущный?! Да и разбить даже крохотный палисадник на каменистых, будто выскобленных от плодородной почвы гигантской лопатой землях неизменно оказывалось делом чрезвычайно трудоемким. Первый зеленый оазис, который заслуживает зваться так без всякого преувеличения, обязан своим появлением индустриализации района – созданию у Петербургского шоссе машиностроительного предприятия. В начале ХХ столетия правление завода «Двигатель» постановило разбить на своей территории народный сад. Судя по фотографиям, выглядел он солидно: с гравиевыми дорожками и концертной эстрадой. Пережил ли сад годы Мировой войны и революции – сказать сложно. Во всяком случае, в двадцатые годы пресса о нем уже не упоминает.

Esimene oma nime vääriv roheline oaas ilmus tänu industriaalsele otsusele – Peterburi maantee äärde masinaehitusettevõtte rajamisele. ХХ sajandi alguses otsustas tehase Dvigatel juhatus rajada oma territooriumile rahvale mõeldud aia. Fotode järgi otsustades oli see soliidne, kruusatatud teede ja kontserdilavaga. Raske öelda, kas see aed ka esimese ilmasõja ja revolutsiooni aastad üle elas, ajakirjandus seda igatahes kahekümnendatel aastatel enam ei meenuta.

На повестке дня возник новый озеленительный проект – создание мемориальной рощи на холме Сыямяги. Задача была масштабной и непростой: первые деревья удалось посадить только во второй половине тридцатых. Ямы для посадок взрывали динамитом. С окрестного болота пришлось перевезти тысячи квадратных метров плодородного торфа.

Päevakorda kerkis uus haljastusprojekt – memoriaalse salu rajamine Sõjamäele. Ülesanne oli mastaapne ja keeruline, esimesed puud õnnestus istutada alles kolmekümnendate aastate teisel poolel.

Istutusaugud lõhati dünamiidiga. Ümberkaudsetest soodest tuli kohale

К концу того же десятилетия на Ласнамяэ появился еще один сад: принадлежал он школе на улице Маяка. И, по словам современников, заслуженно пользовался славой одного из самых благоустроенных не только в окрест-

60 60 60

vedada tuhandeid viljakandvat turvast.

kuupmeetrid

ностях, но и в рамках всего города. Созданный силами самих педагогов и школьников, он считался образцовым приусадебным хозяйством: газеты настоятельно рекомендовали прочим учебным заведениям столицы брать с него пример.

Sama kümnendi lõpus tekkis Lasnamäele veel üks aed – see kuulus Majaka tänava koolile. Kaasaegsete sõnul oli sel teenitult kõige heakorrastatuma aia kuulsus mitte üksnes ümbruskonnas, vaid kogu linnas. Pedagoogide ja õpilaste jõul loodud aeda võis pidada eeskujulikuks põllumajanduslikuks väikemajapidamiseks, millest ajalehed soovitasid pealinna teistel õppeasutustel eeskuju võtta.

«От плитнякового подъема вся Нарвская дорога в черте Ласнамяэ обсажена декоративными деревьями – писала летом 1937 года Uus Eesti. – Город высадил их тут порядка ста пятидесяти…» Зеленеть и шуметь на ветру выпало им совсем недолго: те, что уцелели при штурме Таллинна частями вермахта, были пущены жителями окрестных домов на дрова в суровые зимы Второй мировой войны. После ее завершения озеленение района пришлось начинать вновь.

Paesest tõusust alates palistavad kogu Narva teed Lasnamäe joonel ilupuud, kirjutas 1937. aasta suvel Uus Eesti.

Linn istutas ligi poolteistsada ilupuud, millele polnud küll kauaks antud haljendada ja tuules kohiseda. Need, mis Wehrmachti väeosade rünnaku Tallinnale üle elasid, tegid ümberkaudsed elanikud Teise maailmasõja karmidel talvedel küttepuudeks. Pärast sõja lõppu tuli piirkonda uuesti haljastama hakata.

Первенцем на этот раз довелось стать кварталу, выстроенному для работников завода «Двигатель» на улице Маяка во второй половине сороковых годов. Едва ли не впервые в истории Ласнамяэ посадки кустов и деревьев планировались одновременно со строительством жилья. Вдвойне ценно то, что задуманное, несмотря на отсутствие соответствующего опыта, удалось осуществить.

Esimeseks pääsukeseks oli seekord neljakümnendate aastate teisel poolel Majaka tänavale Dvigateli töötajatele rajatud kvartal. Vaat et esimest korda Lasnamäe ajaloos planeeriti põõsaste ja puude istutamist üheaegselt elamute ehitamisega.

Kahekordselt märkimisväärseks muudab selle asjaolu, et kavandatu õnnestus vaatamata vastava kogemuse puudumisele ka ellu viia.

Потребовалось еще добрых лет тридцать, прежде чем градостроители и планировщики задумались над созданием для ласнамяэских жителей общественного парка: первый проект его был подготовлен архитектором Эне Аурик в далеком 1976 году. Композиционным центром парка должен был стать затопленный доломитовый карьер между улицами Лаагна теэ, Палласти, Паэ и Маяка: превратить его в декоративный водоем намеревались, кстати, еще в довоенные годы. Прилегающая территория подлежала зонированию: к западу от пруда – спортивный городок, на противоположном, восточном берегу – детский игровой комплекс.

Pidi mööduma veel tubli kolmkümmend aastat, enne kui linnaehitajad ja -planeerijad hakkasid mõtlema Lasnamäe elanike jaoks avaliku pargi loomisele, selle esimese projekti valmistas ette arhitekt Ene Aurik 1976. aastal. Pargi kompositsiooniliseks keskmeks pidi saama üleujutatud dolomiidikarjäär Laagna tee, Pallasti, Pae ja Majaka tänavate vahel – seda oli plaanitud dekoratiivseks veekoguks muuta juba sõjaeelseil aastail. Ümbritsev ala pidi jagatama tsoonidesse – tiigist läände pidi

6161 61

rajatama spordilinnak, idakaldale laste mänguplats. Pargi põhjaosa vaadeldi puhke- ja jalutusalana. Lõpptulemus pidi sobima igale maitsele, osale külastajatest oleksid tõenäoliselt olnud meeltmööda kavandatud toitlustusasutused, teistele loodusliku maastiku, sambla ja sambliku säilitamine. Pargikompleks lubati avada „järgmisel viisaastakul”. Sellest, et peagi tabab Nõukogude võimu saatuslik kriis, ei osanud sellal mõistagi veel keegi mõelda.

Северная часть парка виделась рекреационно-прогулочной. Получиться парк обещал на самый разнообразный вкус: одних его посетителей наверняка могли бы привлечь запланированные заведения общепита, других – сохранение природного ландшафта, мхов и лишайников. Открыть парковый комплекс обещали «в следующей пятилетке»: о том, что вскоре советская власть вступит в период кризиса, который окажется для нее роковым, никто, понятное дело, подумать в ту пору еще не мог.

Pärast Eesti riikluse taastamist püüdsid linnavõimud taas endise idee juurde naasta: Pae pargi täpsustatud projekt avaldati 1994. aastal. Veel aasta möödudes olid pargi nimi ja kontseptsioon ametlikult kinnitatud. Pidulik avamine toimus poolteist kümnendit hiljem – 2009. aasta augusti lõpus.

После восстановления Эстонией государственности столичные власти вновь попробовали вернуться к былым идеям: уточненный проект парка Паэ был опубликован в 1994 году. Еще через год название и концепция парка были официально подтверждены. Торжественное открытие его состоялось полтора десятилетия спустя – в самом конце августа 2009-го.

Pae parki avades avaldas pealinna toonane linnapea Edgar Savisaar lootust, et sellest paigast saab Lasnamäe elanikele nende oma „Vabaduse väljak” ja isegi „teine Kadriorg”. Kõlab pidulikult ja tõepäraselt.

Välja arvatud ehk see, et Pae pargil pole vajadust teine olla, ta on esimene. Pole mingit kahtlust, et kui praegune põlvkond lahkub ja tuleb järgmine, siis ei suuda nad kuidagi aru saada, miks Lasnamäed kunagi ärritunult lagedaks mäeks kutsuti.

Ja mis veel solvavam – kurikuulsaks kividžungliks. Võib ju olla, et Tallinna parkide kees pole Lasnamäe omad kõige tuntumad, kuid need on vajalikud, populaarsed ja linnaosa elanikele tõeliselt kallid. See on vaieldamatult kõige tähtsam.

Открывая парк Паэ, тогдашний мэр столицы Эдгар Сависаар выразил надежду: место это обязательно станет для жителей Ласнамяэ собственной «площадью Свободы» и даже – «вторым Кадриоргом». Звучит торжественно и верно. За исключением разве того только, что парку Паэ нет нужды быть вторым: он – первый. Нет сомнения: уйдет нынешнее поколение, придет другое – и оно никогда не поймет, почему Ласнамяэ когда-то могли раздраженно называть «Лысой горой». Или даже обиднее того – пресловутыми каменными джунглями. В ожерелье таллиннских парков те, что расположены в Ласнамяэ – быть может, не самые известные. Но они востребованы, популярны и искренне любимы жителями района – и это, вне всякого сомнения, самое важное.

62 62 62

Tee templi juurde – kirik Loopealsel Дорога к храму: церковь на Лоопеалсе Jumalaema “Kiirestikuulja” ikooni kirik meenutab Novgorodi vabariigi templiarhitektuuri – just sealsed kaupmeestest kodanikud rajasid Revalisse esimese õigeusukiriku. Облик церкви иконы Божией матери “Скоропослушница” отсылает к храмам Новгородской республики, граждане которой когда-то возвели в Ревеле первую православную церковь.

63

Hiljutise mineviku kultuslaused kõlavad mõnikord vanamoodsalt või suisa naiivselt.

Küsimus selle kohta, milleks on üldse vaja teed, kui see ei vii templi juurde, on üks õnnelikke erandeid, selle universaalsust ei suuda kõigutada aeg ega topograafilised seosed.

Культовые фразы недавнего прошлого звучат порой старомодно, если не откровенно наивно. Вопрос о том, зачем вообще нужна дорога, если она не ведет к храму – одно из счастливых исключений: универсальность его неподвластна ни времени, ни топографической привязке.

Möödunud sajandi seitsmekümnendate aastate linnaehitajad – tulevase Lasnamäe projekteerijad – vaevalt endale niisugust küsimust esitasid. Päris kindlalt ei osanud nad ette kujutada, et just neil tuleb sellele vastust anda. Ajalugu armastab paradokse, 2013. aasta juunis pühitsetud Lasnamäe Jumalaema „Kiirestikuulja“ ikooni kiriku peaarhitektiks osutus Oleg Žemtšugov – üks ümberkaudse elamurajooni planeerijatest.

Градостроители семидесятых годов прошлого века – проектировщики будущего Ласнамяэ – едва ли задавались подобным вопросом. И уж точно не могли представить, что именно им выпадет дать на него ответ. История любит парадоксы: ведущим архитектором освященной в июне 2013 года ласнамяэской церкви иконы Божией матери «Скоропослушница» оказался Олег Жемчугов – один из планировщиков окрестного жилого района.

Eesti ühendamine Nõukogude Liiduga tähendas kirikuehituses pausi tubliks poolsajandiks. Seepärast pole midagi imelikku, et nõukogudejärgse ajastu esimeste kirikute arhitektid tegelesid peamiselt kopeerimisega. Traditsioonilisi vorme oskasid nad meisterlikult luua, aga tihtipeale polnud nad võimelised lisama neile omapära, mis eristab algupärast kunstiteost kõige andekamastki koopiast.

Присоединение Эстонии к Советскому союзу означало для храмового строительства паузу в добрых полвека. И потому нет ничего удивительного, что архитекторы первых возведенных на постсоветском пространстве церквей оказались зачастую копиистами. Воссоздавать традиционные формы умели они виртуозно. Придать им то своеобразие, которое отличает подлинное произведение искусства от самой талантливо исполненной копии, они чаще всего оказывались попросту не в силах. Таллинну, по счастью, повезло. Конкурс проектов будущей православной святыни Ласнамяэ безошибочно определил победителя: сплав канонических требований православного зодчества и безупречного архитектурного вкуса. Облик новой ласнамяэской церкви в равной степени чужд как официозу православной архитектуры Эстляндской губернии последней четверти XIX века, так и традициям «эмигрантского храмостроения» первой половины минувшего, ХХ столетия. Глядя на нее, вспоминаешь иные прототипы. В пер-

Tallinnal õnneks vedas. Lasnamäe tulevase õigeusupühamu projektide konkurss näitas võitja eksimatult kätte – tema töö oli õigeusu ehituskunsti kanooniliste nõudmiste ja laitmatu arhitektuurilise maitse sulam. Lasnamäe uue kiriku välimusele jäävad võrdselt võõraks nii XIX sajandi viimase veerandi Eesti kubermangu ametlik õigeusu arhitektuur kui ka möödunud XX sajandi esimese poole „emigrantliku kirikuehituse“ traditsioonid.

Lasnamäe pühakoda vaadates meenuvad hoopis muud prototüübid. Esmajärjekorras Novgorodi vabariigi kultusarhitektuur – just sealsed kaupmeestest kodanikud rajasid Revalisse esimese õigeusukiriku.

Vältimatud assotsiatsioonid tekivad ka mongoli ikke eelse Vladimiri arhitektuuriliste

64 64 64

вую очередь – культовую архитектуру купеческой Новгородской республики: именно ее граждане возвели в Ревеле первую православную церковь. Неизбежны и ассоциации с архитектурными памятниками Владимира домонгольского периода: в ней, словно в могучем церковном хоре, мощное византийское звучание сливается с эхом романского стиля Западной Европы.

mälestusmärkidega, kus otsekui suures kirikukooris, sulab Bütsantsi võimas kõla ühte Lääne-Euroopa romaani stiili kajaga.

Nüüdisaegses arranžeeringus kõlab see imepärane meloodia kohe Tallinna suurimasse elamurajooni sissesõidul.

Sissesõidul linna, mis seisab ajalooliselt lääne ja ida tsivilisatsiooni piiril. Endise tühermaa kohal Lasnamäe järsakul helisevad kirikukellad. Need kõlavad elamumassiivi kohal suursuguselt ja loomulikult – otsekui oleksid kostnud siin alati. Kellakõla rõõmustab hinge ja kuulmist. Annab vastuse ajatule küsimusele, muutes seeläbi ühtaegu nii Loopealse puiestee kui ka Narva maantee teeks, mis viib templi juurde.

В современной аранжировке эта удивительная мелодия звучит ныне на въезде в крупнейший жилой район Таллинна. Города, исторически стоящего на стыке цивилизаций Запада и Востока. Над бывшей пустошью над обрывом Ласнамяги она переливается колокольным перезвоном. Плывет над массивами жилой постройки величаво и естественно – словно звучала здесь всегда. Радует душу и слух. Дарит ответ на вопрос, неподвластный времени. Превращая тем самым бульвар Лоопеалсе и Нарвское шоссе в дороги, ведущие к храму.

6565 65

Kohtumised ja lahkumised Ülemiste lennujaamas Встречи и расставания: аэропорт Юлемисте

Arhitekt Mihhail Piskovi loodud Tallinna lennujaama hoone avati 1980. aasta olümpiamängude Tallinna purjeregati eel. Здание аэропорта авторства архитектора Михаила Пискова было открыто к проведению в Таллинне регаты Олимпиады-80.

66

Лучший вид на этот город – с моря: нагромождение шпилей и башен над гладью Таллиннской бухты давно уже стало узнаваемым символом – если не сказать «брендом». С воздуха – тоже неплохо: вытянутся артерии шоссе, развернется клубок черепичных крыш, поплывут ближе к горизонту массивы жилой застройки Ласнамяэ, блеснет под крылом озеро Юлемисте. Ошибиться невозможно – это Таллинн. Средневековое сердце молодого государства. Самая камерная из столиц Европейского союза. Город, где в аэропорт из центра можно доехать на трамвае. И даже – дойти пешком.

Parim vaade sellele linnale on merelt.

Tornisiluetid sileda Tallinna lahe kohal on juba ammu saanud äratuntavaks sümboliks, lausa brändiks. Õhust pole vaade samuti halb – maanteed hargnevad, kivikatused laiuvad pilgu ees, horisondil paistab Lasnamäe elurajoon, tiiva all läigatab Ülemiste järv. Eksida pole võimalik – see on Tallinn. Noore riigi keskaegne süda. Kõige kammerlikum Euroopa Liidu pealinnadest. Linn, kus kesklinnast lennujaama saab sõita trammiga. Või isegi kõndida jalgsi.

Tallinna ainsa õhuvärava lähedus oma territooriumi suurimale looduslikule mageveereservuaarile pole juhuslik.

Niisamuti pole juhuslik pealinna lennujaama asukoht Lasnamäe linnaosas.

Близость единственных воздушных ворот Таллинна к крупнейшему на его территории природному резервуару пресной воды неслучайна. Как и само расположение столичного аэропорта на территории части города Ласнамяэ.

Lasnamäe on taevasina vallutajaid ligi tõmmanud ammustest aegadest. Juba 1914. aasta suvel paiknes praeguse Vana-Kuuli

Arhitekt Artur Jürvetsoni vana lennujaama hoone. Старое здание аэропорта архитектора Артура Юрветсона.

67

tänava kandis Kaheksateistkümnenda armeekorpuse lennusalk.

На Ласнамяэ покорителей небесной сини тянуло издавна: еще летом 1914 года на летном поле в окрестностях нынешней улицы Вана-Куули был расквартирован авиаотряд Восемнадцатого армейского корпуса.

Tsiviillennundus jõudis Tallinna alles pärast Esimese maailmasõja lõppu. 1920. aasta veebruaris tõi lennuk Helsingist postikotid ja pakid Soomes trükitud Eesti Panga rahatähtedega. Lend õnnestus siiski vaid osaliselt, sest läbilõikav tuul nihutas piloodi lendurimütsi prillid silmadele.

Inimohvreid polnud, kuid Lasnamäe lennuväljale maandudes lennuk purunes. Õhulennu arendamise entusiaste see aga ei kohutanud, vaid aasta pärast esimese postilennuki maandumist alustas Eesti lennukompanii Aeronaut lennuvälja rajamist.

Гражданская авиация пришла в Таллинн только после окончания Первой мировой войны: в феврале 1920 года аэроплан доставил из Хельсинки тюки с почтой и напечатанными в Финляндии банкнотами Банка Эстонии. Удачным полет можно было назвать только относительно: пронзительный ветер сдвинул очки летчицкого шлема на глаза. И хотя без человеческих жертв удалось обойтись, при посадке на ласнамяэском аэродроме самолет был разбит. Энтузиастов развития воздухоплавания это ничуть не отпугнуло: созданная всего год спустя после приземления в столице первого почтового аэроплана эстонская авиакомпания «Aeronaut» взялась за обустройство летного поля.

Aadressil Narva maantee 150/30 võib Tallinna lennujaama „vanaisa“ jälgi leida praegugi. Seal on kaks ümberehitatud angaari, hilisem lennuklubi hoone, torniga dispetšeripunkt ehk terve arhitektuuriline ansambel. See on rajati „dolomiitfunktsionalismi“ vaimus küll juba kolmekümnendail aastail, veidi enne seda, kui lennujaam Vana-Kuuli tänava aladel sõjaväelaste valdusesse läks. Kuni kuuekümnendate aastateni kasutati seda ka tsiviillendude jaoks harva, kuid alates 1936. aastast võttis peamise reisijatevoo enda peale siiski Ülemiste kaldal asuv lennujaam.

По адресу Нарвское шоссе, 150/30 следы «дедушки» нынешнего Таллиннского аэропорта можно отыскать и поныне: два перестроенных ангара, более позднее здание аэроклуба, диспетчерский пункт с вышкой – целый архитектурный ансамбль. Решенный в духе представительного «доломитового функционализма», он, правда, был уже не в двадцатые, а в тридцатые годы – незадолго до того, как аэродром близ улицы Вана-Куули перешел в руки военных. Изредка он, впрочем, использовался для гражданских авиаперевозок вплоть до шестидесятых годов. Однако с 1936 года основной пассажиропоток принял на себя аэропорт на берегу Юлемисте.

Vette oli ХХ sajandi esimesel kolmandikul ohutum maanduda kui kuivale maale – ega asjata lennanud esimesel Tallinna Helsingiga ühendanud reisiliinil vesilennukid. Nende maandumispaik oli reisisadama juures. Varsti aga selgus, et tuulte suund polnud seal lendude jaoks soodne ja ka lained kõigutasid lennukeid tublisti. Ülemiste järve peegelsile pind tundus aruka alternatiivina. Seal polnud eriti laineid ja kesklinn jäi võrdlemisi lähedale, isegi tolleaegne autobuss jõudis kolmveerand tunniga kohale. Lisaks arvutasid meteoroloogid välja, et äikesega kaasnevaid välke registreeriti Ülemiste kohal aastas vähem kui kusagil mujal

Садиться на воду в первой трети ХХ столетия было безопаснее, чем на сушу: недаром первая пассажирская линия, связавшая Таллинн с Хельсинки, обслуживалась гидросамолетами. Причал для них был оборудован у пассажир-

68 68 68

Tallinnas – tegur, mis oli lennuohutuse tarvis võrdlemisi oluline.

ской гавани. Однако скоро выяснилось: роза ветров там для взлета не слишком благоприятная – да и качает установленный на поплавках самолет сильно. Озерная гладь Юлемисте выглядела тут разумной альтернативой. И волны на нем особенной не бывает, и от центра города относительно недалеко: даже тогдашний автобус доезжал сюда за три четверти часа. К тому же метеорологи успели вычислить: грозовых разрядов над Юлемисте регистрируется за год меньше, чем где-либо еще в административных границах Таллинна – фактор для безопасности полетов немаловажный.

Riigikogu otsustas juba 1929. aastal, et kõrvuti vesilennukite sadamaga tuleb järvekaldal alustada lennuradade rajamist. Endistelt omanikelt võõrandati kolmekümne hektari suurune krunt ja töö läks lahti. Ehitus kestis seitse aastat, kuid tulemus oli seda väärt – võrdkülgsesse kolmnurka suletud betoonist lennurajad olid vähemalt suuremate Ida-Euroopa pealinnade lennuväljadega võrreldes paremad.

Puudus vaid lennujaamahoone. Alles 1938. aasta veebruaris avalikustati reisiterminali projektikonkursi tulemused. Konkursi võitis arhitekt Artur Jürvetson. Oma plaani elluviiduna näha tal ei õnnestunudki, sest puhkes Teine maailmasõda. Ehitis konserveeriti, Jürvetson emigreerus, lennujaam aga ehitati valmis alles 1954. aastaks. Tões ja vaimus teenis see linlasi ja Tallinna külalisi veidi üle veerandsajandi, kuni ajani, mil vahetusse lähedusse rajati lennujaama nüüdisaegne peaterminal.

Уже в 1929 году Рийгикогу решил, что наряду с причалом для гидросамолетов на берегу озера стоит начать сооружение и взлетно-посадочной полосы. Участок в тридцать гектаров был отчужден у былых владельцев – и закипела работа. Растянулась она на семь лет – зато и результат получился достойным: замкнутые в равносторонний треугольник бетонные дорожки для самолетов выигрывали в сравнении с аэродромами большинства столиц, по крайней мере, Восточной Европы. Только вот здание собственно аэровокзала отсутствовало: лишь в феврале 1938 года были оглашены результаты специально объявленного конкурса на проект пассажирского терминала. Победителем его стал архитектор Артур Юрветсон. Увидеть задумку реализованной автору не посчастливилось: грянула Вторая мировая война, стройка была законсервирована, сам Юрветсон оказался в эмиграции – достроили таллиннский аэровокзал только к 1954 году. Верой и правдой служил он горожанам и гостям Таллинна чуть более четверти века – до той поры, пока в непосредственной близости от него не был возведен нынешний главный терминал аэропорта.

On tavaks arvata, et Tallinna lennujaama projekteerimisel vaimustus Moskva arhitekt Mihhail Piskov siinsest traditsiooniliselt taluarhitektuurist – rehielamutest.

Seitsmekümnendate aastate ajalehed kinnitavad, et inspiratsiooniallikaks olid vanalinna kivikatused, kuigi pärast hoone ümberehitamist, mille järel domineerivaks värvuseks sai sinine, on seda raske uskuda. Üldiselt pole see aga kuigi oluline, 1980. aasta olümpiamängude Tallinna purjeregati eel avatud lennujaam on esmajoones oma aja laps postmodernse arhitektuuri ja ajalooliste eeskujudega vabalt ümberkäimise ajastust. See aga, mille eest autorit tänada tuleb, on hoonesse jäädvustatud muutumisvalmidus – olemasolevale ehitisele saab elegantselt ja loomulikult juurde rajada uusi korpusi ja ümber ehitada siseruume.

6969 69

Elegantselt ja kiirustamata väljub lennuk stardirajale, käivitab mootorid täisvõimsusel, kihutab mööda betoonkatet, rebib end maast lahti ja saavutab kiiresti ette nähtud kõrguse. Tiiva all välgatab hõbedaselt Ülemiste järv.

Kusagil kauguses laiub vanalinna keeruline labürint. Horisondiga ühte sulades ujub mööda Lasnamäe elamumassiiv. Hetke pärast jääb linn pilvede varju, et peagi taas nähtavale ilmuda. Ja taas uusi lugusid jutustada – paikadest, mis näivad meile juba nii tuttavad.

Принято считать, что при проектировании Таллиннского аэропорта московский архитектор Михаил Писков вдохновлялся образами местного народного зодчества – обликом крестьянских жилых риг. Газеты конца семидесятых утверждают, что источником вдохновения послужили черепичные крыши Старого города – хотя после того, как доминирующим цветом здания после перестройки стал синий, поверить этому сложно. Впрочем, это не сильно важно: открывшийся к проведению в Таллинне регаты Олимпиады-80 нынешний аэропорт – прежде всего дитя своего времени, периода архитектуры постмодерна и свободного обращения с историческими прообразами. А вот за что стоит сказать автору спасибо – это за заложенную в здании способность к трансформации: достраивать к существующей постройке новые корпуса и переделывать внутренние помещения удается естественно и элегантно. ... Элегантно и неспешно вырулит самолет на взлетную полосу. Запустит на полную мощь двигатели, побежит по бетонному покрытию, оторвется от земли – и начнет стремительно набирать положенную высоту. Засеребрившись, мелькнет под крылом озеро Юлемисте. Где-то вдали качнется замысловатым лабиринтом Старый город. Поплывут, сливаясь с горизонтом, массивы ласнамяэской застройки. Через миг город скроется за грядой облаков – для того, чтобы обязательно показаться вновь. И вновь рассказать новые истории – о местах, казалось бы, знакомых и хорошо известных.

70 70 70

Sisukord Оглавление

Lasnamäe linnaosa vanemalt / От старейшины Ласнамяэ ............................................... 4 Saateks / Вступление .............................................................................................................. 6 Iru linnus on kõige algus / Городище Иру: всему исток ................................................... 8 Hall kuld kivimurrust – dolomiit / «Серое золото»: доломитовые каменоломни ...... 12 Sõda ja rahu Jüriöö pargis / Война и мир: парк Юрьевой ночи ..................................... 17 Uuslinna hiilgus ja viletsus / Ууслинн: тень Нового города ............................................. 21 Tuletornid kui kameeleonid / Красное на белом: маяки-хамелеоны ............................ 25 Dvigatel ehk tehas kui legend / «Двигатель» прогресса: завод-легенда ........................ 30 Saagu valgus! Kool Majaka tänaval / Ученье - свет: школа на Маяка .......................... 35 Ehitaja sai tänava / Улица Кристьяна Кярбера: строитель чудотворный ................... 40 Laagna tee on tervitus Saarinenilt / Лаагна теэ: привет от Сааринена ......................... 44 „Santa Barbara” Priisles / «Санта-Барбара»: арки на Прийсле ..................................... 49 Muusad Lindakivi kultuurikeskuses / Муза десятая и другие: ЦК «Линдакиви» ........ 54 Kadrioru vääriline Pae park / Достойный Кадриорга: парк Паэ ................................... 58 Tee templi juurde – kirik Loopealsel / Дорога к храму: церковь на Лоопеалсе ........... 63 Kohtumised ja lahkumised Ülemiste lennujaamas / Встречи и расставания: аэропорт Юлемисте ............................................................................................................... 66

Teksti autor: Josef Kats Projekti autorid: Maria Jufereva, Aleksandr Zdankevitš Kujundus: AD Lain OÜ Tõlkija: Anneli Sihvart Pildid: Lasnamäe Linnaosa Valitsus (v.a. esikaas (Kaupo Kalda); lk 5 (Olga Makina); lk 6 (Jelena Vilt); lk 27 (Tallinna Linnaarhiiv, autor: Nikolai Nyländer); lk 33 (Rahvusarhiiv, autor: Verner Puhm); lk 43 (Rahvusarhiiv, autor: V. Gorbunov); lk 47 (Rahvusarhiiv, autor: Vambola Salupuu); lk 49 (Meeri-Mall Aul); lk 52-53 (Wikimedia Commons); lk 55 (Rahvusarhiiv, autor: Erich Norman); lk 58 (Merko); lk 67 (Rahvusarhiiv, autor: Salomon Rosenfeld).

Eestikeelse teksti toimetaja ja korrektor: Agnes Jürgens Venekeelse teksti toimetaja ja korrektor: Viktoria Panova Lasnamäe Linnaosa Valitsus 2018

73 73