Дорогами войны by Валентина

Муниципальное бюджетное учреждение Централизованная система массовых библиотек Городского округа город Уфа РБ Справочно-библиографический отдел ЦГБ

Дорогами войны: (творчество поэтов: К. Симонова, М. Исаковского, Д. Самойлова,

Е. Долматовского, М. Матусовского) Биобиблиографический дайджест Уфа-2015

91.9:83+83.3(2Рос=Рус)6 Д 69

Дорогами войны (творчество поэтов К. Симонова, М. Исаковского, Д. Самойлова, Е. Долматовского, М. Матусовского): биобиблиографический дайджест / сост. Т. Д. Елизарьева. – Уфа: МБУ ЦСМБ ГО г. Уфа: СБО, 2015. – 66 с.: ил.

Содержание К читателю

……………………………………………………… 4

М. В. Исаковский

……………………………………………………… 5

Е. А. Долматовский

……………………………………………………… 17

М. Л. Матусовский

……………………………………………………… 27

К. М. Симонов

……………………………………………………… 35

Д. С. Самойлов

……………………………………………………… 54

К читателю В

2015

году

исполняется

лет

Великой

Победы.

Великая

Отечественная война была общей памятью для поколения её участников и современников. Сегодня эта память уходит в прошлое. Тем важнее произведения

художественной литературы о войне, авторами которой

являлись участники и очевидцы той войны. В предлагаемом библиографическом пособии представлен материал, посвященный творчеству поэтов, в судьбе которых неизгладимый след оставила Великая Отечественная война. 2015 год отмечен знаменательными юбилеями известных российских поэтов: Е. А. Долматовского, М. Л. Матусовского, М. В. Исаковского, К. М. Симонова, Д. С. Самойлова. В

основу

расположения

материалов

дайджеста

был

положен

хронологический принцип: от прошлого к настоящему. Пособие «Дорогами войны» состоит из пяти разделов, каждый из которых посвящен отдельной личности:  Михаил Васильевич Исаковский  Евгений Аронович Долматовский  Михаил Львович Матусовский  Константин Михайлович Симонов  Давид Самуилович Самойлов При подготовке данного пособия были использованы материалы из книг и периодических изданий, которыми располагает Центральная городская библиотека, а также Интернет-ресурсы. Предлагаемый дайджест адресован учащимся, студентам и всем тем, кому интересна отечественная история и литература.

115 лет со дня рождения (1900-1973) Михаил Васильевич Исаковский родился 20 января 1900 года в деревне Глотовка Ельнинского уезда Смоленской области в бедной крестьянской семье. Михаил был предпоследним, 12-м рёбенком. Да и сама деревня была бедная, зато песенная и голосистая. В известном хоре М. Е. Пятницкого пели и выходцы из Глотовки. Отцу Михаила В. Н. Исакову (такова настоящая фамилия поэта) удалось устроиться почтальоном в соседнем селе, где находилось волостное управление. По книгам и журналам, которые привозил с почты отец, мальчик самостоятельно научился читать и писать. В 1910 году в волостном селе открылась земская начальная школа. Михаила, как овладевшего грамотой, приняли сразу во второй класс. Но болезнь глаз не позволила ему заниматься в классе. Программу школы он освоил самостоятельно и в 1913 году на отлично сдал выпускные экзамены. В 1915 году, подготовленный земскими учителями за курс трёх классов гимназии, поступил в Смоленскую гимназию сразу в четвёртый класс, земство выделило талантливому юноше небольшую стипендию. Ещё до поступления М. Исаковского в гимназию состоялся его литературный дебют. В московской газете «Новь» в ноябре 1914 года было опубликовано стихотворение «Просьба солдата». В 1917 году гимназию пришлось оставить, так как на мизерную стипендию жить в городе стало невозможно. Вскоре грянула революция. Бывший гимназист становится помощником секретаря в волостном совете, а с 1919 года редактором уездной газеты. В газете был и редактором, и основным автором. Писал статьи, заметки, репортажи и, конечно же, стихи. В 1921 году в Смоленске издаёт сразу несколько небольших по объему сборников своих стихотворений. Сам поэт позднее считал эти сборники слабыми, ученическими. С начала 1921 года работает в смоленской областной газете «Рабочий путь». В 1927 году была издана книга, которая 5

принесла поэту всероссийскую известность. В Москве вышел сборник «Провода в соломе» с подзаголовком «Первая книга стихов». Этим подзаголовком автор заявлял, что пора ученичества прошла, начинается самостоятельное, зрелое творчество. Небольшой стихотворный сборник заметил М. Горький: «Стихи у него простые, хорошие, очень волнуют своей искренностью...». Ободрённый поддержкой Горького, Исаковский в 1930 году выпускает сборник «Провинция» в Смоленске, а в 1931 году — уже в столице — книги «Мастера земли» и «Избранные стихи». Мироощущение человека, активно участвующего в преобразовании сельской жизни, — основное содержание первых книг Исаковского. Лирический герой Исаковского — труженик, человек скромный, простой, открытый. Героями стихотворений Исаковского становятся сельские библиотекари, агрономы, политпросветработники, учителя, трактористы и доярки. Поэзия его заговорила живым разговорным языком. Мягкая ирония по отношению к себе и своим героям делала стихи поэта доверительно дружескими. В 1931 году Исаковский переезжает в Москву, возглавляет редакцию журнала

«Колхозник».

Редакторскую

деятельность

пришлось

вскоре

оставить из-за резкого ухудшения зрения. Поэт полностью отдался творческой работе. В 1934 году композитор В. Захаров написал песню на слова Исаковского «Вдоль деревни». Песня вошла в репертуар хора имени Пятницкого и, благодаря радио и патефонным пластинкам, зазвучала по всей стране. Вдохновлённый Захаров пишет ещё одну песню на слова Исаковского «Провожанье» («Дайте в руки мне гармонь...») — успех ещё больший. Так началась песенная слава смоленского поэта. В 1935 году он пишет стихотворение «Прощание» («Дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону...»), возвращающее к теме Гражданской войны. Музыку к «Прощанию» написали композиторы братья Покрасс. И вновь — песню запели, повсеместно. Песня-воспоминание оказалась, к сожалению, вскоре 6

злободневной, для многих прощающихся, уходящих на фронты Великой Отечественной. В конце 30-х годов сгущаются тучи над границами страны. Становится ясным, что пограничник, защитник рубежей родины, первым примет на себя удар врага. На него смотрят с любовью и надеждой, ему посвящают стихи и песни. Исаковский в эти годы пишет несколько стихотворений о пограничниках: «Шёл со службы пограничник...», «В родном краю», «У самой границы». Но самой популярной стала положенная на музыку М. Блантером «Катюша». В ней оказалось счастливо сплавлены лучшие песенные качества: музыкальность стиха, простота сюжета, близкого и понятного всем: обращение девушки к возлюбленному, обращение, полное нежности и заботы. Казалось бы, старая-престарая сюжетная ситуация, гениально воспроизведённая ещё в «Слове о полку Игореве». Катюша, «девушка простая», стоящая на высоком берегу, так похожа на княгиню Ярославну, стоящую на стене древнего Путивля и заклинающую солнце и ветер помочь её любимому Игорю. Эта тема и этот сюжет вечные в литературе, искусстве. Исаковский повторил их, но сделал это так, что стихи стали «своими» для миллионов читателей и слушателей в предвоенные (а затем и военные) годы. Вот это восприятие «Катюши» миллионами как близкого, родного, сокровенного произведения стало причиной феноменального явления — рождения множества песен-переложений «Катюши». На привет-послание девушки бойцу-пограничнику последовали песенные ответы с пограничных застав. Но это было только прелюдией военной биографии «Катюши», с началом советско-финского вооружённого конфликта письма Катюше стали приходить из заснеженной Суоми. А затем началась долгая боевая биография на фронтах Великой Отечественной войны. Солдаты-фронтовики сочинили большое количество песен о любимой Катюше. В одной из них она оказывается на захваченной врагом территории, её угоняют в фашистское рабство! 7

Воины, сочиняя новые и новые варианты «Катюши», говорили о любви. Обычно в любовных письмах избегают высоких, громких слов. Но в особых условиях фронта, когда сами понятия жизнь, смерть, Родина, любовь становятся не отвлечёнными, а обострённо, трагически конкретными, воин говорит в письмах своей подруге самое сокровенное, интимное, которое звучит вдруг возвышенно-обобщённо. Если собрать все песни о «Катюше», созданные за время Великой Отечественной, то получится обширная поэтическая энциклопедия жизни народа в годы военного лихолетья. Свод этих песен по широте и глубине показа человека на войне может сравниться разве что с «Василием Тёркиным» А.Твардовского. Причём важно то, что главное в этой поэтической энциклопедии — показ войны «изнутри», через сокровенные переживания, доверяемые письму, адресованному самому близкому человеку. Удивительную душевную тональность такого послания нашёл и задал своим стихотворением Михаил Исаковский. Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы за рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой. Выходила, песню заводила Про степного сизого орла. Про того, которого любила, Про того, чьи письма берегла. Ой, ты песня, песенка девичья, Ты лети за ясным солнцем вслед И бойцу на дальнем пограничье От Катюши передай привет. Пусть он вспомнит девушку простую, Пусть услышит, как она поёт. Пусть он землю бережёт родную, А любовь Катюша сбережёт. Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, На высокий берег на крутой. 8

В послевоенные годы судьба песни пролегла через десятилетия, через страны и континенты. Её знали и пели во многих уголках нашей Земли. «Катюша» была песней-воительницей, песней-героиней. Недаром, когда в Красной Армии появилось новое грозное оружие - гвардейские реактивные миномёты, бойцы дали ему ласковое прозвище «катюша». По заказу командовавшего этим родом войск генерала А. И. Нестеренко Исаковский написал новое стихотворение «Песня про "катюшу"». В ней были такие слова: И на море, и на суше – По дорогам фронтовым Ходит русская «катюша», Ходит шагом боевым. Подчистую немцев косит, Подчистую гадов бьёт, И фамилии не спросит, И поплакать не даёт... На родине Исаковского, там, где поднимается над Угрой «берег крутой», стоит оригинальный памятник песне «Катюша»: на прикреплённой к большому камню-валуну медной дощечке высечены слова из этой песни, а рядом — беседка из бревенчатых скамеек под навесом. Это не просто благодарная дань памяти

славному

земляку.

Памятник

выполняет жизнесозидающую роль. По традиции ребята из окрестных деревень, призываемые в армию, собираются здесь для прощания с невестами, гуляют, говорят заветные слова. В годы войны поэт находился в городе Чистополе (Татарстан). В Глотовке, в его деревне, был сожжен врагами отчий дом. Смоленщина оказалась под фашистской оккупацией. М. Исаковский тяжело переживал, что не может лично, с оружием в руках сражаться с врагом: «Но мне в бою не встретиться с врагами, В огне войны не мчаться напролом, - Сиди, терпи, как в поле на кургане Степной орёл с простреленным крылом...». 9

Но понимание того, что слово поэта может помочь сотням, тысячам бойцов и он, таким образом, тоже может принять участие в битве за Родину, мобилизовало творческие силы Исаковского. В первые дни войны Исаковский создаёт стихотворение «До свиданья, города и хаты...», понимая, что оно станет маршевой песней, песней начала трудного военного похода, сопровождает стихотворение подзаголовком «Походная». Песни-призывы, песни-марши в это время были написаны многими поэтами и композиторами. Но действенность поэзии Исаковского была не в маршевых ритмах и силе призыва, а в умении коснуться глубинных, тонких переживаний человека, умении получить в ответ на слова поэта взволнованное сопереживание. Исаковский чувствует, что с солдатомфронтовиком надо вместе вспомнить самое дорогое, что есть в его жизни, — дом, близких людей, родные места. Вспомнить, чтобы сохранить в себе любовь и нежность в жесточайшей обстановке фронта, вспомнить, чтобы любовь укрепила мужество воина, защитника Родины. И вот продолжением такого задушевного разговора с читателем-слушателем становится «Огонёк», стихотворение, написанное в Чистополе в 1942 году. Огонёк, что горел «на окошке на девичьем» при расставании, остаётся для солдата и памятью, и надеждой, и мечтой. Интересна судьба песни «Огонёк». Стихотворение Исаковского

было

положено

на

музыку

многими

известными

композиторами, но популярность получила анонимная, неопубликованная мелодия. Исследователь истории советской массовой песни И. Нестьев свидетельствует: «Летом 1944 года не было такого уголка на всём протяжении Первого и Второго Украинских фронтов, где бы не звучала песенка "Огонек"... её пели на концертах самодеятельности, распевали в тесном кругу друзей в блиндажах». Видимо, мелодию подобрал один из фронтовиков,

услышавший

стихах

Исаковского

созвучие

своим

настроениям, переживаниям. Музыка для Исаковского не только звучание стиха, не только мелодия песен на его стихи, но и один из частых мотивов его лирики, поэт обращается 10

к музыке как к теме, как к образу, создающему лирическую сюжетную ситуацию, дающую толчок развитию, движению эмоционального содержания произведения. Так, в стихотворении «В лесу прифронтовом» бойцы слушают мелодию старинного вальса «Осенний сон». Музыка чуть наивного, чуть сентиментального вальса пробуждает в памяти воинов волну воспоминаний о мирной жизни, все невзгоды которой на фронте кажутся несущественными. Музыка окрашивает воспоминания в грустные, но светлые тона. И уже непонятно, что навеяли звуки вальса: то ли воспоминания о прошлом, то ли мечту о будущем. И то и другое сливается в одном желании, одной цели — Победе. Во время войны Исаковский часто обращается к балладному жанру, рассказывая о героизме фронтовиков и партизан, о стариках и женщинах — героях трудового фронта, о комсомольцах-подпольщиках, о родном доме, разорённом врагом. Таковы стихотворения «Наказ сыну», «Партизанка», «Оттуда», «Старик Нечай», «Письмо по радио», «Летели на фронт самолёты...», «Припомним, друзья и подруги...» и многие другие. Стихи эти неизменно находили отклик в сердцах воинов и тружеников тыла. О том, какое воздействие на фронтовиков имела поэзия Исаковского, красноречиво говорит следующий эпизод. «В газете "Красная звезда" появилась корреспонденция с Северо-Кавказского фронта, в которой рассказывалось о лётчике-герое Дмитрии Глинке, слывшем "грозою в небе". В записной книжке Глинка носил вырезку из "Правды" со стихотворением Исаковского "Прощальная". В "Прощальной" девушка-смолянка, которую "берут в неволю в чужедальний край", обращаясь к далёкому любимому, писала письмо слезами, запечатывала своей печалью: "Прощай, родной! Забудь про эти косы. Они мертвы. Им больше не расти. Забудь калину, на калине росы, про всё забудь. Но только отомсти!" Газетная статья заканчивалась словами: "И Глинка мстит"». Этот эпизод не единичный. О сильнейшем

воздействии

стихов 11

Исаковского

на

фронтовиков

свидетельствуют многочисленные письма, приходившие в адрес поэта, в редакции газет, журналов, радио. Когда стало понятно, что победа уже близка, разгром врага неизбежен, в стихах поэта вновь зазвучали светлые песенные мелодии. В мае 1944 года, за год до победы, он пишет стихотворение «Лучше нету того цвету...». В этом стихотворении предчувствие радости, счастья настолько переполняет лирическую героиню, что и природа сопереживает ей так же бурно, на пределе чувств: А кругом сады белеют, А в садах бушует май. И такой на небе месяц – Хоть иголки подбирай. В это время одну за другой поэт пишет песни «Где ж вы, где ж вы, очи карие?..», «Не тревожь ты меня, не тревожь...», «Живёт у нас в посёлке...». Вскоре после окончания войны Исаковский пишет стихотворение «Услышь меня, хорошая...». Пришла Победа и появились новые смыслы, новые горизонты жизни. Ощущение неясности, неопределённости, но близости счастья, любви звучит в одной из самых известных и популярных песен Исаковского «Снова замерло всё до рассвета...» (музыка Б. Мокроусова). Заканчивающаяся

война

вольно

или

невольно

возвращала

воспоминаниям о близких людях, которые ушли безвозвратно, изломанной судьбе многих и многих, опалённой и разорённой родной земле. Неслучайно именно в победном сорок пятом Исаковский обращается к жанру элегии и создаёт одно из лучших своих лирических стихотворений «Опять печалится над лугом...». В том же победном сорок пятом Исаковский пишет одно из самых скорбных в послевоенной поэзии стихотворений «Враги сожгли родную хату...». Перед нами история солдата-героя, который, пройдя со славой 12

долгий путь войны, возвращается в родные края и ничего не находит, кроме пепелища на месте своей хаты и могильного холмика, укрывшего любимую жену. Песня эта вскоре после своего появления оказалась под запретом. Исаковскому ставили в вину, что он показал слабость воина-победителя, что герой стихотворения искажает образ советского человека, замыкает его в мирок личных утрат и переживаний. Но никакие запреты не смогли удержать её распространения в народе, потому что в ней была горькая правда о войне. Враги сожгли родную хату, Сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, Кому нести печаль свою? Пошел солдат в глубоком горе На перекресток двух дорог, Нашел солдат в широком поле Травой заросший бугорок. Стоит солдат - и словно комья Застряли в горле у него. Сказал солдат: "Встречай, Прасковья, Героя - мужа своего. Готовь для гостя угощенье, Накрой в избе широкий стол,Свой день, свой праздник возвращенья К тебе я праздновать пришел... " Никто солдату не ответил, Никто его не повстречал, И только теплый летний ветер Траву могильную качал. Вздохнул солдат, ремень поправил, Раскрыл мешок походный свой, Бутылку горькую поставил На серый камень гробовой. 13

"Не осуждай меня, Прасковья, Что я пришел к тебе такой: Хотел я выпить за здоровье, А должен пить за упокой. Сойдутся вновь друзья, подружки, Но не сойтись вовеки нам... " И пил солдат из медной кружки Вино с печалью пополам. Он пил - солдат, слуга народа, И с болью в сердце говорил: "Я шел к тебе четыре года, Я три державы покорил... " Хмелел солдат, слеза катилась, Слеза несбывшихся надежд, И на груди его светилась Медаль за город Будапешт. В конце 40-х — начале 50-х годов Исаковский создаёт новые песни, которые сразу же начинает петь вся страна («Летят перелётные птицы...», «Каким ты был, таким остался...», «Ой цветёт калина...», «Черёмуха», «Одинокая гармонь»). В 50—60-е годы поэт много переводит украинских и белорусских поэтов, публикует статьи о работе над песней, пишет книгу воспоминаний «На ельнинской

земле»

(1969).

Несколькими

изданиями

выходит

сборник

статей

«О

поэтическом мастерстве». Михаил Исаковский прожил 73 года. В последние 5 лет из-за тяжёлой болезни он писал совсем немного. 22 июня 1973 года Михаила Васильевича Исаковского не стало. Среди всего случайного, пошлого, что нередко засоряет нашу словесность, 14

эстраду, творения Исаковского воспринимаешь как глоток родниковой воды с её чистотой и свежестью. В русской поэзии Исаковский остаётся хранителем и продолжателем классических народно-песенных лирических традиций. Поэзия Исаковского давно уже стала неотъемлемой частью духовной культуры нашего народа. Не «облетает цвет» с тихого и проникновенного творчества этого поэта, который выразил душу народную, простую и мудрую, как жизнь, красивую, как песня, и любовь народа к своему великому поэту «не проходит, нет!». «Человек-песня» — так называли Исаковского современники, так его будут вспоминать потомки. Библиография: 1. Александров В. Михаил Исаковский: критико-биографический очерк / В. Александров. – Москва: Советский писатель, 1950. – 124 с. 2. Аннинский

Л.

Смоленье

Пегаса:

Исаковский,

Рыленков,

Твардовский... / Л. Аннинский. - (Водоворот больших эпох). (Отражения) // Родина. - 2013. - № 9. - С. 132-138. 3. Бухаркина Е. С. Наша жизнь словно песня большая...: О жизни и творчестве поэта М. В. Исаковского / Е. С. Бухаркина // Читаем, учимся, играем. - 2014. - № 11. - С. 70-74, 2-я с. обл. : ил., фот. 4. Журавлев В. П. Человек-песня: поэт Михаил Исаковский / В. П. Журавлев. - (Поиск. Опыт. Мастерство) // Литература в школе. - 2009. № 7. - С. 34-38. 5. Исаковский М. В. О поэтах, о стихах, о песнях / М. В. Исаковский. – Москва: Современник, 1972. – 2-е изд., доп. – 430 с. – (Б-ка «О времени и о себе»). 6. Исаковский М. В. Чужая земля не нужна: стихотворения, песни, поэмы, переводы, письма, воспоминания / М. В. Исаковский; сост., авт. вступ. ст. В. Т. Фомичев. - Москва: Русскiй мiръ, 2000. - 447 с. : фото.

7. Карачева

Е.

В.

Поэзия

Михаила

Исаковского:

литературно-

музыкальная композиция. К 110-летию со дня рождения Михаила Васильевича Исаковского / Карачева Елена Валентиновна. - (Душа обязана трудиться) // Литература в школе. - 2010. - № 5. - С. 40-45: ил. 8. Карачева Е. В. "Снова замерло все до рассвета... ": литературномузыкальная композиция / Е. В. Карачева // Читаем, учимся, играем. 2009. - № 10. - С. 56-59 : ил., фот. 9. Осетров Е. И. Человек – песня: книга о М. Исаковском / Е. И. Осетров. – Москва: Советский писатель, 1979. – 256 с.: портр. 10. Поликанов А. А. Михаил Исаковский: книга для старших классов / А. А. Поликанов. – Москва: Просвещение, 1989. – 160 с.: ил. – (Биография писателя). 11. Скатов Н. Н. Об эпических высотах Исаковского и Твардовского / Н. Н. Скатов. - (Наши духовные ценности) // Литература в школе. - 2010. № 5. - С. 2-4: ил. 12. Твардовский А. Т. Поэзия Михаила Исаковского / А. Т. Твардовский. Москва: Советская Россия, 1978. – 62 с. – (Писатели Советской России). 13. Чудакова М. Александр Твардовский, Михаил Исаковский и Иосиф Бродский о войне и о цене Победы / М. Чудакова. - (Успеть прочесть) // Семья и школа. - 2010. - № 5. - С. 18-19.

100 лет со дня рождения (1915-1994) Долматовский Евгений Аронович родился в Москве в семье юриста, после окончания семилетки учился

педагогическом

техникуме.

Писать

Долматовский начал рано, сотрудничал в детских газетах и журналах: «Пионер», «Дружные ребята», «Смена», «Пионерская правда», ездил от этих изданий в качестве корреспондента по стране. Первое его стихотворение было опубликовано в 1930 г. в журнале «Вожак». В 1933 г. Е. Долматовский пошел работать на строительство метро и поступил на вечернее отделение Литературного института. В 1934 г. вышла первая книга Долматовского «Лирика». Стихи его были сразу замечены. О них говорили на I съезде советских писателей В. Инбер, В. Ставский. Интерес к начинающему поэту проявил и И. Эренбург; приехав осенью 1935 г. ненадолго в Москву, он пригласил Долматовского к себе и предложил побеседовать «как поэт с поэтом». В 1935 г. вышла вторая книга стихов «День». В 1937 г. Долматовский окончил институт и был принят в Союз писателей. В 1938 г. уже вышла первая книга избранных произведений «Стихи и поэмы. 1936 - 1937». Основная тема стихов Долматовского - любовь, личная жизнь в широком обрамлении времени. В поэзии Е. Долматовского любовь вдохновляла на подвиг, вела в бой. В конце 30-х гг. поэта постигло большое горе — были репрессированы его отец и некоторые члены семьи. Однако на судьбе самого поэта и на его творчестве это заметно не отразилось. Долматовский по-прежнему был в строю самых деятельных певцов современности, а лирика его продолжала оставаться безоблачно светлой, Долматовского постоянно тянуло в гущу самых важных, самых драматических событий.

С 1939 по 1945 годы Е. А. Долматовский в качестве военного корреспондента находился в действующих частях Красной армии. В 1938 г. поэт отправился на Дальний Восток, и вскоре появился его новый сборник «Дальневосточные стихи» (1939), вышедший сразу тремя изданиями. Осень 1939 г. провел в Западной Белоруссии, откуда почти сразу попал на советскофинскую войну. В августе 1941-го попал в Уманское окружение и был взят в плен, из которого бежал снова на фронт (эти события отражены в поэме «Пропал без вести» и в воспоминаниях «Было. Записки поэта». Боям под Уманью посвящена военно-историческая документальная повесть «Зелёная брама»). Свои впечатления Долматовский выразил в стихах, в основном печатавшихся в периодических изданиях. В первые дни Великой Отечественной войны Долматовский отправился корреспондентом во Львов, пережил окружение, ранение, плен, побег, выход к своим. И. Эренбург в воспоминаниях о том времени рассказал: «В один из вечеров ко мне пришел поэт Долматовский. Он попал в окружение, видел зверства немцев и говорил: „Мне кажется, что я покойник или что прежней жизни не было... Ему удалось бежать. Он прочитал мне стихи о воде: как он мечтал, когда не давали пить, о глотке воды. Рассказывал, как добрался до нашей части; его сердечно приняли, а потом отвели в штаб и долго допрашивали. Нужно было доказать, что он это он, а окружение это окружение. Он просидел у меня до четырех часов утра». Е. Долматовский всю войну пробыл на передовой, продолжая писать стихи: «Песнь о Днепре», «Стихи о Сталинграде» (оба - 1942), «Степная тетрадь» (1943), «Вера в победу» (1944), «Стихи издалека» и «Дорогами войны» (1945). В 1946 г. в Курске была выпущена поэма «Поныри» о сражении на Курской дуге. Писал Долматовский и о том, о чем другие писать остерегались: уже в первые 18

месяцы войны появилась поэма «Пропал без вести» (1942), вошедшая затем в поэтическую трилогию «Одна судьба», завершенную в 1946 г. В 1947 г. появляется сборник новых стихов «Книга ровесников», вернувшая поэта к лирике. Е. Долматовский' продолжает писать «О мужестве, о дружбе, о любви» (так назывался его сборник, вышедший в 1954 г.), выпускает книгу «Слово о завтрашнем дне» (1949), за которую в 1950 г. был удостоен Сталинской премии. Римма Казакова писала о поэте: «Долматовский — мягкий, добрый, щедрый, равнодушный к официальным постам и регалиям, дружелюбный, не становящийся в позу, но имеющий принципы и позиции. Долматовский — отличный

товарищ,

никому

не

завидующий,

всегда

живой,

заинтересованный, без суеты и корысти, способный любить, радоваться, дарить. Поэт, с редким гармоничным контактом взаимодействующий с публикой, с читателями, приходящими на поэтические вечера. Полное отсутствие боязни читателя. Да ведь он никогда и не думал, как он при этом выглядит: он протягивал на ладошке стиха свое, свой опыт, свои боль и разумение, делал это как друг, желающий рассказать, предостеречь, вразумить, обратить внимание. Так добрый человек в тайге оставляет после себя в сторожке спички, соль, хлеб. Так перевозчик везет с одного берега на другой. Так помогают перейти улицу и прожить жизнь». Еще до войны Е. Долматовский начал писать песни, многие из которых стали весьма популярными: «Любимый город» (к фильму «Истребители»), «Эх, как бы дожить бы» (к фильму «Пархоменко»), «Сормовская лирическая», «Случайный вальс», «Если бы парни всей Земли...» и др. Долматовский

написал

текст

оратории

«Песнь

лесах»

(муз.

Д.

Шостаковича, 1949) и кантаты «Над Родиной нашей солнце сияет» (муз. Д. Шостаковича, 1952). Строки его стихов находили в карманах гимнастерок погибших воинов рядом с комсомольскими билетами, пробитыми пулей. На памятнике в Каховке выгравирована строфа «Песни о Днепре». На монументе в честь героев Курской битвы — заключительные строки поэмы 19

«Поныри». Припев «Песни мира», написанной в соавторстве с Дмитрием Шостаковичем, «Мир победит войну!» - стал лозунгом антивоенного движения во многих странах. Свои песни Долматовский обычно на равных правах включал в сборники стихов, но нередко они выходили и отдельными изданиями «Родной Юго-Западный фронт» (1942), «Любимый город» (1945), сборники песен 1948, 1951 гг. и др. Е. Долматовский интересовался историей создания и судьбой песен других авторов, в 1967 г. он написал для детей книгу «50 твоих песен и рассказы о них», в которой собрал множество малоизвестных и просто неизвестных фактов о хорошо всем знакомых песнях, поведал об именах забытых или замалчиваемых поэтов и композиторов. Книга помимо познавательного и увлекательного чтения служит и надежным справочником в мире песен. Вот как создавались самые известные песни Е. Долматовского. «Любимый город» родилась в далеком 1939 году. Автор слов Е. Долматовский был приглашен в Киев для написания песни к новому кинофильму «Истребители». «Поездка в Киев - всегда счастье, - вспоминал впоследствии Долматовский, - а тут еще и пора цветения каштанов, беззаботная весна 1939 года». В поезде поэт познакомился с летчиком, которому предстояло лететь в Испанию. «Летчики, воевавшие в Испании, были нашими кумирами» - писал позже в своих мемуарах Долматовский. По счастливой случайности недавние попутчики поселились в соседних номерах киевской гостиницы «Континенталь». Познакомившись на съемочной площадке с Марком Бернесом, исполнявшего в «Истребителях» главную роль, автор стихов «Любимого города» пишет композицию, которую по задумке режиссера поют школьники на выпускном вечере. Однако Марку Бернесу, играющему роль летчика, очень хочется спеть другую песню – «свою, летчикову». Долматовский и Бернес долго спорят, какой должна быть эта песня. Из воспоминаний Долматовского: «Режиссер вообще-то не против, но никак не определит что за песня нужна и нужна ли вообще - не затормозит 20

ли она кинематографическое действие. Потом я делаю наброски. Бернес их бурно отвергает: «Напиши мировую песню. Вроде вот такой…Впрочем, тебе такую никогда не сочинить!» И он напевает песню "Дальняя сторожка". Я нерешительно признаюсь, что это - мое сочинение. Тогда Бернес смиряется, хотя, кажется, не очень верит мне на слово. Поздно-поздно мы стучимся в дверь соседа по гостинице. Летчик собирает чемодан - он уже получил назначение, на рассвете улетает в свою часть. Прямо с порога мы начинаем интервью: «Представьте себе, что в кругу товарищей вы поете песню о себе, о своих раздумьях. Что эта за песня?». Тогда еще нельзя было много рассказывать об Испании. Но возникшая душевная близость располагает к откровенности. И мы слушаем, слушаем, вновь переживая и как молитву повторяя: Барселона, Картахена, Гвадалахара... Никита Богословский создал музыку, и поныне кажущуюся мне замечательной. Бернес морщится: он заказчик, ему так положено. Но песню он поет. Бежим на Брест - Литовское шоссе, на студию. Директору песня не нравится. Директор, оказывается, сам поет, у него тонкий театральный тенор, и в его исполнении песня не получается. - Нет мужества! - заключает он обсуждение. - Нужна эта песня или не нужна? Да она и опоздала. Снимать некогда - план есть план. Режиссер - "за", но у песни много противников. Мы с Богословским и Бернесом просим снять песню на кинопленку за наш счет. Идут дебаты. Я уезжаю в Москву в расстроенных чувствах - вопрос о "Любимом городе" не решен». Позже Бернес напишет Долматовскому, что фильм подготовлен в двух вариантах – с песней и без, однако все работники киностудии песню поют. В конечном итоге все разрешилось благополучно и песня триумфально вошла в киноленту «Истребители», а к весне 1941 года она звучала повсюду. В далекий край товарищ улетает, Родные ветры вслед за ним летят. Любимый город в синей дымке тает, Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд. 21

Пройдет товарищ все бои и войны, Не зная сна, не зная тишины. Любимый город может спать спокойно, И видеть сны, и зеленеть среди весны. Когда ж домой товарищ мой вернется, За ним родные ветры прилетят, Любимый город другу улыбнется, Знакомый дом, зеленый сад, веселый взгляд В одном из февральских номеров газеты Юго-Западного фронта «Красная Армия» за 1942 год было опубликовано стихотворение Е. Долматовского «Танцы до утра». «Стихотворение это я написал почти с натуры, - рассказывал поэт.— Еще первой тяжелой военной зимой, находясь в войсках на рубеже России и Украины в районе Харькова и Белгорода, я заметил, что никакая сложность обстановки, смертельная опасность, разруха, беда не могут глушить и отринуть все то, что принадлежит, казалось бы, лишь мирным временам и именуется лирикой. Стоит воинской колонне остановиться на ночевку в прифронтовом селе или городке, и вот уже возникают знакомства, и откровенные разговоры, и влюбленность, и все это носит грустный и целомудренный характер; а ранорано - расставание, отъезд... Даже в заголовок стихотворения я вынес то, что крупными неуклюжими буквами было выведено на листах бумаги, прикрепленных к дверям школы: «Танцы до утра». Подобные объявления зазывали молодежь в те времена...» Много месяцев спустя, в декабре 1942 года, Е. А. Долматовский встретил композитора Марка Фрадкина, с которым они написали «Песню о Днепре. «Я прочитал ему «Танцы до утра», - продолжает Долматовский свой рассказ.— Вскоре на трофейном аккордеоне он наиграл мне вальсовую мелодию, навеянную, как он говорил, этим стихотворением. Естественно, что ритмически стихи и музыка шли вразнобой. 22

Мне надо было думать о новом варианте текста, но, по правде говоря, момент требовал иных песен: мы становились свидетелями и даже участниками большой победы...» И

такие

Сталинградской

«иные» битвы,

песни когда

были

ими

армия

написаны.

Паулюса

была

Вскоре

после

окончательно

разгромлена и на этом участке фронта наступила тишина, непривычная, ошеломляющая, поэта и композитора пригласили на заседание Военного совета фронта, вручили обоим заслуженные ими боевые награды — ордена Красной Звезды — и попросили познакомить с их новыми песнями, рассказать о творческих планах. Я рассказал о нашей задумке — превратить стихотворение «Танцы до утра» в песню. Начальник Политуправления фронта Сергей Галаджев, знавший раньше это стихотворение, сказал, что должно получиться нечто вроде офицерского вальса. В ту пору слово «офицер» только приобретало право на существование, только проникало в обиход. Мне очень понравилось название «Офицерский вальс» для будущей песни. Мы вышли из избы, в которой размещался Военный совет фронта, и тут же узнали, что надо собираться в дорогу. Ночь застала в пути. Эшелон двигался на север. Мы с Фрадкиным оказались в вагоне Политуправления. Там-то и был написан «Офицерский вальс». Эшелон шел медленно — от Сталинграда до Ельца суток семь. На всех станциях и полустанках Фрадкин исполнял песню перед бойцами разных эшелонов: перегоняя друг друга, они шли от берегов Волги в тот район, который летом 1943 года прогремел на весь мир,— знаменитая Курская дуга. Под Ельцом авторы уже слышали свою песню, опередившую их с проскочившим раньше эшелоном. Так и пошел этот вальс кружить по фронтам. А вскоре слово «офицерский» в его названии было заменено на «случайный»— ведь песня была и солдатской. 23

«Случайный вальс» пели на фронтовых концертах многие артисты. А Л. Утесов записал его на пластинку. С тех пор живет эта песня в народе, оставаясь одной из любимых лирических песен военной поры. Ночь коротка, Спят облака, И лежит у меня на ладони Незнакомая ваша рука. После тревог Спит городок. Я услышал мелодию вальса И сюда заглянул на часок. Хоть я с вами почти незнаком И далёко отсюда мой дом, Я как будто бы снова Возле дома родного... В этом зале пустом Мы танцуем вдвоем, Так скажите мне слово, Сам не знаю о чем. Будем кружить, Петь и дружить. Я совсем танцевать разучился И прошу вас меня извинить. Утро зовет Снова в поход... Покидая ваш маленький город, Хоть я с вами почти незнаком И далёко отсюда мой дом, Я как будто бы снова 24

Возле дома родного. В этом зале пустом Мы танцуем вдвоем, Так скажите мне слово, Сам не знаю о чем. Помимо стихов и песен Е. Долматовский много занимался поэтическими переводами. На его счету русские варианты стихотворений таких разных поэтов, как М. Бажан, Н. Григ, К. Каладзе, Д. Рид и др. Писал Долматовский и статьи о литературе, преимущественно о творчестве своих товарищей по перу - Л. Ошанина, А. Суркова, К. Симонова, П. Тычины. Вот что писал о своем старом товарище Константин Симонов: «Евгений Долматовский, как человек и как поэт, всегда честно делил труды своего поколения — мирные и воинские, не уклоняясь ни от трудностей, ни от опасностей... Я не собираюсь излагать всей биографии Долматовского или перечислять все им написанное. Я хочу только дать ощутить то, что стоит за его стихами и поэмами: жизнь, прожитую там, где происходило главное, прожитую трудно и мужественно, без всяких поблажек самому себе. Такая жизнь рождает стихи, отмеченные печатью времени...». Это было сказано в далеком 1968 году, но и последующие времена лишь подтвердили характеристику,

данную

большим

писателем

своему

товарищу

по

довоенным, военным и мирным годам. Созданное Долматовским в шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых годах — это стихи, привезенные с фронтов борьбы за мир, всегда современные, отражающие накал сражений за свободу и независимость, за честь и достоинство народов, против нового наступления фашизма. Появившаяся в начале восьмидесятых годов книга «Зеленая брама», названная поэтом в подзаголовке «Документальной легендой об одном из первых сражений Великой Отечественной войны», является одним из приметных, замечательных произведений документальной прозы последних лет. И в этой книге, подробно и честно повествующей о труднейшем периоде 25

жизни страны и самого автора, Долматовский следует своим всегдашним принципам, не отступает от своего символа веры. «Сегодня считается неуместным, чтоб чувства замешивались в дела», — напишет он позднее в одном из стихотворений. А для поэта дело — сгусток чувств, окрашивающих и освящающих то, что делается. И «Зеленая брама» написана с такой душераздирающей, сдержанной, а от того особенно пронзительной, болью, с такой любовью к людям, к каждому незабытому и непотерянному в море бед страны, так кропотливо и внимательно собирался ее материал, что читаешь книгу — как большое стихотворение. Наибольшую известность поэту принесли его песни. Верно заметил Константин Ваншенкин: «Если не знать, что, собранные вместе, все эти песни - Долматовского, можно подумать, что это просто песни о времени, в котором мы жили и живем». Е. А. Долматовский умер 10 сентября 1994 года. Похоронен в Москве на Донском кладбище. Библиография: 1. Бирюков Ю. Е. Случайный вальс / Ю. Е. Бирюков // Рассказы о песнях. – Москва, 1988. – С. 161-167. 2. Долматовский Е. А. Автографы Победы / Е. А. Долматовский. Москва: ДОСААФ, 1972. - 150 с. 3. Долматовский Е. А. Зеленая брама: Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны / Е. А. Долматовский. - Москва: Политиздат, 1983. - 303 с. 4. Казакова Р. «Не деля на общее и личное…»: [о творчестве Е. Долматовского] / Р. Казакова // Долматовский Е. Собрание сочинений: в 3 т. / Е. Долматовский. – Москва, 1989. – С. 5-14. 5. «Любимый город»: история создания песни [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.sibttk.ru/wow/singl/lubimy_gorod/.

100 лет со дня рождения (1915-1990) Михаил Львович Матусовский родился 23 (10) июля 1915 года в Луганске в семье рабочих. Детские годы провел в пролетарском городе, как говорится, окруженном заводами, шахтами, железнодорожными мастерскими, узкоколейками. Учился в строительном техникуме, после окончания работал на заводе. Тогда же начал писать стихи, которые стали публиковаться в местных газетах и журналах. Выступал с чтением своих произведений на литературных вечерах. Вдова поэта Евгения Матусовская вспоминала: “Когда Матусовский работал на заводе в Луганске, туда приехали с концертом два известных молодых поэта - Е. Долматовский и Я. Смеляков. Миша принес им смятую тетрадочку со своими стихами. Прочитав, они постановили: “Надо ехать в Литературный институт”. Матусовский бросил все и поехал в Москву. Снимал комнатушки, углы. Подружился с ребятами, которые учились на курс старше его, - Константином Симоновым, Маргаритой Алигер. Эта дружба длилась всю жизнь. На каникулах Симонов подолгу гостил у Матусовских в Луганске. Миша был мальчиком разнеженным, а Костя оказался страшным трудягой и работал с утра до вечера. Поэтому Симонов делал так: запирал Мишу в его комнате и говорил: “Открою только тогда, когда ты под дверь просунешь стихотворение”. Миша писал стихи, Костя отпирал его. Матусовский выходил, и его наконец-то кормили. Он очень любил поесть, был эдаким Гаргантюа”. Учиться в Литинституте Матусовский прибыл в начале 1930-х. Слушал лекции Гудзия и Поспелова, Аникста и Исбаха, Асмуса и Соколова. Увлекся древнерусской литературой. В 1939 году вышла первая книга стихов Матусовского “Луганчане”, написанная совместно с Константином Симоновым. В том же году он стал членом Союза писателей СССР, а также, окончив институт, поступил в аспирантуру под руководство Н. Гудзия, 27

знатока древнерусской литературы. Защита диссертации, назначенная на 27 июня 1941 года, не состоялась: началась война, и Матусовский, получив удостоверение военного корреспондента, ушел на фронт. Н. Гудзий добился разрешения, чтобы защита состоялась без присутствия, и телеграмма о присвоении степени кандидата филологических наук настигла Матусовского на фронте. Публикационная судьба поэта складывалась вполне успешно: во время войны выходили его сборники стихов “Фронт” (1942), “Когда шумит Ильмень-озеро” (1944), а в послевоенные годы — “Слушая Москву” (1948), “Улица мира” (1951), “Тень человека. Книга стихотворений о Хиросиме, о ее борьбе и ее страданиях, о ее людях и ее камнях” (1968) и др. Вот

еще

один

красноречивый

фрагмент

воспоминаний жены поэта: “22 июня 1941 года Михаил попал на Западный фронт, который защищал Москву. Матусовский плохо видел и поэтому на передовой случайно слишком близко подошел к немцам. Его подстрелили, тяжело ранили в ногу. Миша лежал на ничейной полосе, и наши никак не могли его оттуда вытащить. Один санитар попробовал, но не дополз — убили. А второму удалось. У Михаила Львовича есть стихотворение “Памяти санитара”. Он видит глаза человека, который к нему ползет... И он в долгу у этого спасителя. А сам он не знает, так ли живет, все ли делал правильно? После госпиталя Матусовского опять оправили на фронт. Он прошел всю войну от первого дня до последнего…”. Отсюда этот глубинный внутренний опыт поэта, журналиста, майора, орденоносца, нашедший отражение в знаменитых его стихотворениях, ставших песнями-вехами. Песня “На безымянной высоте” (1964), которая по праву стала в ряд с великими песнями Великой Отечественной войны. Написана она была к кинофильму “Тишина” Вениамином Баснером. 28

Дымилась роща под горою, И вместе с ней горел закат. Нас оставалось только трое Из восемнадцати ребят. Как много их, друзей хороших, Лежать осталось в темноте — У незнакомого поселка, На безымянной высоте. Светилась, падая, ракета, Как догоревшая звезда... Кто хоть однажды видел это, Тот не забудет никогда. Он не забудет, не забудет Атаки яростные те — У незнакомого поселка, На безымянной высоте. Над нами «мессеры» кружили, И было видно, словно днем. Но только крепче мы дружили Под перекрестным артогнем. И как бы трудно ни бывало, Ты верен был своей мечте — У незнакомого поселка, На безымянной высоте. Мне часто снятся все ребята — Друзья моих военных дней, Землянка наша в три наката, Сосна сгоревшая над ней. Как будто вновь я вместе с ними Стою на огненной черте — У незнакомого поселка, На безымянной высоте. Евгений Долматовский в своей книге “Рассказы о твоих песнях” писал, что поиск, проведенный редакцией газеты “Советская Сибирь”, подтвердил, что в основу песни “На безымянной высоте” положена действительная история, в Новосибирске помнили имена всех “восемнадцати ребят”, совершивших подвиг на высоте у поселка Рубеженка Куйбышевского района Калужской области.

Боевая

группа,

состоявшая

из

сибиряков-добровольцев

139-й

стрелковой дивизии, под командованием младшего лейтенанта Евгения Прошина захватила находившуюся у врага высоту Безымянную, оказалась в окружении и приняла бой — против примерно двухсот вражеских солдат. Матусовский дал точную рифму, и мы понимаем его как поэта: “под горою — трое”. Однако не трое, а двое остались в живых — сержант Константин Власов и рядовой Герасим Лапин. Раненые и контуженные, они чудом спаслись: Власов попал в плен, оттуда бежал к партизанам; Лапин был найден нашими наступавшими бойцами среди погибших — пришел в себя, оправился от ран и вновь воевал в составе своей дивизии. Девять из них работали до войны на заводе “Сибсельмаш”. Михаил Матусовский находился на том же участке фронта, где совершили свой подвиг сибиряки. Тогда же он написал поэму “Безымянная высота”. Поэма оказалась записью, наброском песни, родившийся через 20 лет. На высоте Безымянной в 1996 году установлен памятник, на камне выбиты строфы песни. Если бы роль песни «На безымянной высоте» ограничилась лишь тем, что благодаря ей увековечен подвиг воинов, и тогда эта роль была бы великой и прекрасной. Но песню поют по сей день не поэтому. Её суровый ритм, чеканный слог, простые слова солдатского рассказа, врезающиеся в память образы обжигающего боя, трагический в своей внешней обыденности рефрен потрясают и сегодня. И сколько бы раз ни исполнялась песня, причём людьми разных поколений, всегда по-особому замирает зал. "Людям нужны песни. Они заставляют думать" — так писал поэту автор одного из писем. Думать, как и чувствовать, заставляют не все песни. В известном кинофильме режиссера Владимира Басова “Щит и меч” (1968) стараниями композитора Вениамина Баснера, в содружестве с которым М. Матусовский написал особенно много песен, прозвучала проникновенная и патриотичная “С чего начинается Родина” 30

С чего начинается родина? С картинки в твоём букваре, С хороших и верных товарищей, Живущих в соседнем дворе. А может, она начинается С той песни, что пела нам мать, С того, что в любых испытаниях У нас никому не отнять. С чего начинается родина? С заветной скамьи у ворот, С той самой берёзки, что во поле, Под ветром склоняясь, растёт. А может, она начинается С весенней запевки скворца И с этой дороги просёлочной, Которой не видно конца. С чего начинается родина? С окошек, горящих вдали, Со старой отцовской будёновки, Что где-то в шкафу мы нашли. А может, она начинается Со стука вагонных колёс И с клятвы, которую в юности Ты ей в своём сердце принёс... С чего начинается родина... Последняя строка без ответа. Поэт словно даёт возможность каждому из нас продолжить необъятную тему чем-то своим, личным, достойным памяти. О послевоенных впечатлениях написана в 1946 году песня “Вернулся я на Родину” (муз. Марка Фрадкина). Солдатская тема прошла через судьбу Матусовского еще не раз. Василий Соловьев-Седой написал в 1959 году на стихи Матусовского песню “Солдат — всегда солдат”.

Пускай ты нынче не в строю, Но под одеждой штатскою Всегда и всюду узнаю Я выправку солдатскую. Пускай не носишь ты теперь Армейский свой наряд. Но люди все же говорят: “Солдат — всегда солдат”. К кинофильму “В трудный час” (1961) режиссера Ильи Гурина тот же неисчерпаемый Соловьев-Седой написал очень сильную “Балладу о солдате”, где

Матусовский

нашел

проникновенные

слова

русском

воине-

освободителе, который пел и про русские березы, и “про карие очи” и бил врага под Смоленском, а также в поселке энском. Из нескольких десятков песен, написанных на стихи Матусовского известными советскими композиторами,

остается

два-три

десятка.

Оказалось, их решительно нечем заменить, эти песенные шедевры, вот и звучат они до сих пор, памятные нам с детства, — с телеэкранов, из наших окон, со школьных площадок. Весь мир знает и поет “Подмосковные вечера”, на музыку СоловьеваСедого. “Не слышны в саду даже шорохи...” — впервые запели на Московском фестивале молодежи 1957 года, и песня сразу стала русской всемирной визитной карточкой. Теперь она занесена в Книгу рекордов Гиннесса — как самая исполняемая в мире. Были и протяжные, величественные “Летите, голуби, летите…” (муз. И. Дунаевского), “Крейсер „Аврора“ (муз. В. Шаинского), “Вологда” (муз. Бориса Мокроусова) и др. «Я не знаю более массового, доходчивого и доступного для всех поэтического жанра, чем песня. Песня помогает людям познакомиться и легко понять друг друга, которые пока еще не приучились читать 32

поэтические сборники. С песней встречает человек самые счастливые и самые трудные минуты. Вот почему большая ответственность ложится на плечи поэта, дающего песне слово. Нет выше награды для человека, создающего песню, как услышать вдруг ее на улице, на стадионе, в парке, на площади, в клубе, в праздничной толпе народа, узнать, что та самая строка, над которой ты мучился, понравилась, полюбилась кому-нибудь. Невозможно представить себе поэзию без аудитории, к которой она обращена, ради которой она только и существует на свете. Лишь в постоянном общении с этой широкой аудиторией поэт обретает свой голос, свое вдохновение, уверенность в самом себе, право говорить от имени этих людей. Заставить сильнее биться человеческое сердце — у поэзии нет выше цели и назначения» - писал М. Матусовский о своем творчестве. В 1977 г. поэт стал лауреатом Государственной премии СССР. М. Матусовский умер в 1990 в Москве. На родине поэта в г. Луганске установлен памятник М. Матусовскому. Очень символично, что памятник стоит возле Луганского государственного института культуры и искусств. Это тихий уголок на Красной площади, среди елей и каштанов, защищённый от шума и суеты. Студенты института каждый день проходят мимо этого места и образ поэта как бы присутствует среди них. Сам памятник так же отображает любимый уголок поэта, стоящего возле скамейки, на которой лежит открытая книга. Голуби, не боясь присутствия Михаила Львовича, мирно

воркуют рядом. Фонарный столб, изрезанный надписями с

установленным на нём громкоговорителем, символизирует военное время, на которое пришлось творчество Михаила Львовича. Сам поэт как будто замер на мгновение, сочиняя новую строку. Возле памятника всегда лежат цветы.

Библиография: 1. Долматовский Е. А. Рассказы о твоих песнях / Е. А. Долматовский. – Москва: Детская литература, 1973. – 351 с.: ил. 2. Кертес М. Девять песен Михаила Матусовского / М. Кертес // Литература. Приложение «Первое сентября». – 2002. - № 20. – С. 14-15. 3. Матусовский М. Стихотворения. Песни / М. Матусовский. – Москва: Художественная литература, 1986. – 405 с.: фот. 4. Минаков С. «И мы эту песню запели, и вторят нам птицы вдали…»: [о творчестве М. Матусовского] / С. Минаков // Нева. – 2011. - № 6. – С. 186-196. 5. Хентова С. На безымянной высоте: [история создания песни на стихи М. Матусовского] / С. Хентова // Рассказы о песнях. – Москва: Музыка, 1985. – С. 59-62.

100 лет со дня рождения (1915-1979) Константин (Кирилл) Михайлович Симонов, поэт, прозаик, драматург, журналист, редактор, общественный деятель, родился 28 ноября 1915 года в Петрограде в семье полковника Генерального штаба Михаила Агафангеловича Симонова и княжны Александры Леонидовны Оболенской (во втором браке — А. Л. Иванишевой). Дворянское происхождение в дальнейшем сыграет немалую роль в формировании его характера, в его судьбе. Отец Симонова пропал без вести в годы Гражданской войны. В 1919 году мать с сыном переехала в Рязань, где вышла замуж за военного специалиста, преподавателя военного дела бывшего полковника царской армии А. Г. Иванишева. По собственному признанию К. Симонова, отчим оказал сильное и благотворное влияние на его жизненные и житейские принципы и привычки. Отчиму он обязан своей пожизненной любовью к армии. Учился Симонов в Рязани, а закончил восьмилетку в Саратове, куда перевели отчима. В 1931 году отчим был арестован, но через несколько месяцев отпущен за недоказанностью вины. Реакция военного городка на арест — мгновенное выселение семьи арестованного — многое определила в мироощущении будущего писателя. Подверглись репрессиям и сестры матери, высланные из Ленинграда после убийства Кирова, в год «чистки». По этим признакам дворянской породы Симонов стал принадлежать к категории специалистов,

особо

«симпатичных»

советской

власти:

людей

«червоточиной» в биографии. В 1936 году его первая жена записала в дневнике его слова: «Если бы не мое происхождение, я бы ни за что не занимался литературой. Пошел бы в политику».

Компенсируя

свое

непролетарское

про-

исхождение, будущий писатель после семилетки продолжает

образование

ФЗУ,

переехав

родителями

работает

токарем

мастерских

Межрабпомфильма

Москву,

на

Потылихе

(нынешний Мосфильм), а в 1934 поступает в Литературный институт, где учится «на поэта» в семинарах П. Антокольского и В. Луговского. Его сокурсниками были Евгений Долматовский, Михаил Матусовский, Маргарита Алигер. В 19 лет Константин Михайлович начал печататься, а в 26 – он уже лауреат Государственной премии СССР. А потом – шесть Государственных премий СССР, Государственная премия РСФСР, Ленинская премия и звание Героя Социалистического Труда. Три ордена Ленина, орден Красного Знамени, два ордена Отечественной войны , первой степени, орден «Знак Почета» и медали, медали, медали… Так страна отметила силу его поэзии, прозы, публицистики, общественную работу. Отметила его вклад, внесенный в развитие нашего государства. Поэтическая биография Симонова движется успешно и плодотворно. Еще до приема в Литинститут ему как молодому рабочему автору дали командировку на строительство Беломорканала, в результате чего появилась поэма «Павел Черный» на модную тогда тему «перековки». Сборник стихов (совместно с М. Матусовским) «Лугачане», поэмы «Победитель», «Ледовое побоище» и «Суворов» — это все публикации литинститутского студента. Уже в них проявились сильные стороны симоновского дарования — историзм, близкая к разговорной естественность интонаций, романтический пафос долга, мужской дружбы, солдатского братства, непоказной патриотизм. Симонов заявил о себе громко и сразу. Первым стихотворением, принесшим ему известность уже за пределами «узких кругов», было 36

стихотворение «Генерал», посвященное памяти Матэ Залка, на много лет вперед создавшее одну из самых устойчивых легенд симоновской биографии — легенду о его участии в войне в Испании. В начале осени 1939 года Симонов отправляется на свою первую войну — он назначен поэтом в газету «Героическая красноармейская» на ХалхинГол. Незадолго до отъезда на фронт Симонов окончательно меняет имя и вместо изначального Кирилл, берет псевдоним Константин Симонов. Причина тому самая заурядная: не выговаривая «р» и твердого «л», произнести собственное имя затруднительно. Но псевдоним становится литературным фактом, и вскоре имя Константин Симонов приобретает популярность. Не случайно он оказался в одном из первых списков награжденных литераторов, так называемых писателей-орденоносцев. На Халхин-Голе Симонов прошел первую «обкатку» войной. Малой, но оттого не менее жестокой. На этой войне сложился фундамент военного писателя и журналиста, каким Симонов останется на всю жизнь: преклонение перед военным профессионализмом, уважение к храбрости врага, милосердие к поверженному, верность фронтовым друзьям, воинскому долгу, брезгливость к слабакам и нытикам, подчеркнутое гусарство по отношению к женщинам. В стихотворении «Танк», написанном на Халхин-Голе, Симонов видит символ победы в искореженном в боях советском танке и предлагает этот танк в качестве монумента Победы. Пусть как свидетель подтвердит по праву: Да, нам далась победа нелегко, Да, враг был храбр, Тем больше наша слава. На Халхин-Голе в жизнь Симонова вошли люди, которым он останется верен до последних дней. Это в первую очередь молодой тогда, но уже легендарный Г. К. Жуков, и редактор «Героической красноармейской», а в 37

Великую Отечественную — «Красной Звезды», Давид Ортенберг, ставшие впоследствии героями его воспоминаний и прототипами героев его прозы. Именно Халхин-Гол оказался тем огненным инкубатором, где «дозрел» талант Симонова, где из многообещающего молодого литератора он стал поэтом и солдатом. Между двумя войнами Симонов впервые попытал свои силы в драматургии. И если первая пьеса «История одной любви» не принесла ему пышных лавров, то вторая — «Парень из нашего города», законченная буквально накануне Великой Отечественной, на несколько десятилетий вошла в репертуар лучших отечественных театров. В премьерном спектакле театра Ленинского комсомола роль Вари исполняла молодая актриса — вдова недавно погибшего летчика Серова — Валентина Васильевна Серова, которой предстояло стать главной поэтической музой Симонова на много лет вперед. Год на войне, как известно, засчитывается за три года военной службы. Этот счёт можно применить и к литературе — столь значительной, насыщенной жизнью жила она в эти годы, в период Великой Отечественной войны. Свыше тысячи писателей ушли на фронт, многие своими жизнями заплатили за победу в страшной битве. Впервые в истории фронтовой печати была введена штатная должность писателя. За несколько месяцев до начала Отечественной

войны

К.

Симонов

поступает

на

курсы

военных

корреспондентов при Военно-политической академии. Весну и начало лета 1941-го курсанты провели в лагерях ВПА, вернувшись в середине июня. А уже 24-го числа по предписанию Политуправления РККА писатель отправляется

корреспондентом на Западный

фронт, в конце июля

переводится в «Красную звезду». В июле 1941-го К. Симонов был в тех частях, которые в Белоруссии приняли на себя тяжёлый удар немецких танковых колонн, а потом прорывались из окружения на восток к своим. Он уговорил моряков взять его с собой в боевой поход на подводной лодке, минировавшей румынские порты. Ходил 38

в атаку вместе с пехотной ротой в Крыму на Арбатской стрелке. Был в горящем Сталинграде в бригаде Горохова, прижатой немцами к самому берегу Волги. Ему довелось побывать в осаждённой Одессе и на Курской дуге, в частях, прорывавших линию Маннергейма, присутствовать на первом суде над военными преступниками в Харькове и на первой встрече советских и американских войск на Эльбе. Он высаживался вместе с отрядом моряковразведчиков в тыл к немцам за Полярным кругом и летал к югославским партизанам. Видел первые освобождённые от гитлеровцев деревни и города Подмосковья и сокрушительный штурм Берлина. 8 мая 1945 года присутствовал при подписании акта о безоговорочной капитуляции Германии. В мае 1942 года К. Симонов первым из писателей был награждён орденом Красного Знамени, в 1945-м — двумя орденами Отечественной войны 1-й степени. Таков послужной список писателя. Он знал войну и вширь, и вглубь. Знал, что было на сердце у фронтовика и в тяжёлое лето 1941 года, и в победную весну 1945-го. За военные годы из-под пера К. Симонова вышли четыре книги очерков и рассказов «От Чёрного до Баренцева моря». Пятая книжка — «Югославская тетрадь» о партизанах Южной Сербии. Шестая — «Письма из Чехословакии» о боях последних месяцев войны. А сколько стихов! Уже в первые месяцы войны писатель испытал потребность в прямом и открытом поэтическом разговоре с однополчанами. Оказавшись в первые дни Отечественной войны в Белоруссии, там, где гитлеровская армия наносила самый жестокий удар, и поняв, что понадобятся неимоверные усилия и бесчисленные жертвы, чтобы выстоять, одолеть врага, писатель словно подводит черту под недавним прошлым, утверждая: «Да, война не такая, какой мы писали её, — это горькая штука...». В это время проявляются важнейшие мотивы его фронтовой поэзии: война испытывает людей опасностью смерти и разлукой; помогает отделить большое и настоящее в жизни от мелкого и суетного; закаляет волю крепких, даёт новые силы 39

слабым, разоблачает трусливых. Нерушимой остаётся убеждённость в правоте нашего дела, вера в победу! С первых дней Великой Отечественной Симонов на Западном фронте. До газеты, в которую он был назначен военным корреспондентом, писатель так и не добрался. За первые три недели войны двадцатишестилетний Симонов испытал весь ужас отступления, отчаянье всеобщей неразберихи, народного бедствия, беспомощность штабов и бесприютность солдата. Тринадцатого июля в поле под Могилевом он оказался в расположении 388-го стрелкового полка, окопавшегося по всем правилам военного искусства и стоявшего там насмерть, не помышляя об отступлении. Перед линией обороны — более двух десятков подбитых в бою немецких танков и бронемашин. Этот крохотный островок надежды среди океана отчаянья сильно и навсегда впечатался в писательскую память. Именно на этом Буйническом поле в романе «Живые и мертвые» встретятся два любимых симоновских героя — Синцов и Серпилин. Именно на этом поле он завещает после смерти развеять свой прах. Чудом избежав окружения, Симонов вернулся в Москву. В дальнейшем всю войну прошел в должности корреспондента «Красной Звезды». Стал одним из лучших военных журналистов — ходил на подводной лодке в румынский тыл, с разведчиками — в норвежские фьорды, на Арбатской стрелке — в атаку с пехотой, видел всю войну от Черного до Баренцева моря,

закончил

ее

Берлине,

присутствовал при подписании акта капитуляции гитлеровской Германии и на всю жизнь остался военным писателем, летописцем и историком этой войны. Но одновременно всегда помнил и очень часто повторял две на войне усвоенные максимы: что один человек всю войну знать не может и 40

потому она всегда — у каждого своя и что военный корреспондент — профессия трудная и опасная, но далеко не самая трудная и уж точно не самая опасная профессия на этой войне. На войне сложился и стиль Симонова, не только литературный, но и стиль жизни, основой которого стала его легендарная работоспособность, собранность и целеустремленность. За четыре года войны — пять сборников очерков и рассказов, повесть «Дни и ночи», пьесы «Русские люди», «Так и будет», «Под каштанами Праги», наконец, стихи, стихи, которых с февраля 1942 года, после того как в «Правде» было опубликовано «Жди меня», ожидала буквально вся воюющая страна. В том же 41 -м году написано и стихотворение «Словно смотришь в бинокль перевернутый...» — оно, по свидетельству самого автора, «написавшись», испугало его своим откровенным желанием переосмыслить и переоценить многое из того, что предшествовало той войне. Мы, пройдя через кровь и страдание, Снова к прошлому взглядом приблизимся. Но на этом далеком свидании До былой слепоты не унизимся. Константин Михайлович Симонов уже не ощущает себя поэтом одного поколения: война сразу же стала всенародным делом и горем — в его стихах всё сильнее проступает чувство всеобщности переживаемых испытаний. Это было естественное выражение накопленного им в те дни духовного опыта. Это стихотворение написано в победном 1945-м. Тема Родины — господствующая во многих произведениях ещё довоенного творчества — связана с понятием Малой Родины. Клочок земли, припавший к трём берёзам, Далёкую дорогу за леском, Речонку со скрипучим перевозом, Песчаный берег с низким ивняком. 41

Вот где нам посчастливилось родиться, Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли Ту горсть земли, которая годится, Чтоб видеть в ней приметы всей земли. Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы, Да, можно голодать и холодать, Идти на смерть... Но эти три берёзы При жизни никому нельзя отдать. Трагедия войны, её подвиги и жертвы, мысли и чувства фронтовика наполняют военные стихи поэта. Лирика К. Симонова воплощала мир переживаний, рождённых войной. Личность поэта выражается здесь гораздо полнее — за строками стихотворения возникает образ молодого человека, шагнувшего из «городского дома» в горнило войны. В ноябре, по пути из Мурманска в Архангельск на транспорте «Спартак», поэт вспомнил про остановку в смоленской деревне. Кто из воинов, проходя по размытым дорогам Смоленщины, оставляя за спиной деревни с погостами, слыша невысказанный упрек русских женщин, не задумывал о прошлом этой земли, не ощущал в груди мучительной горечи? Об этом К. Симонов напишет в марте 1943 года в статье «На старой Смоленской дороге»...: «Когда я думаю о Родине, я всегда вспоминаю Смоленщину... Должно быть, это потому что начинать войну мне приходилось именно здесь, на этих дорогах, и самая большая горечь — горечь утраты родной земли - застигла именно здесь, в Смоленщине». В щемящей боли взрослеет сердце поэта. Симонов первый в лирике военных лет показал, как в испытаниях войны у человек рождается ощущение глубинной связи со многими поколениями предков, покоящихся под покосившимся от времени крестами, чувство долга по отношению к их памяти, гордое сознание того...

Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян вспоминал: «Помню я стихотворение «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины...». В этом замечательном лирическом повествовании, столь кратком по количеству строк и столь ёмком по силе чувств и мыслей, говорилось о Родине, о русских женщинах, но я, армянин, отступавший по украинской земле, пережил совершенно те же чувства... Это ещё раз подтверждает ту простую и глубокую

мысль,

национальное

что

истинно

одновременно

интернационально».

Алёша —

Алексей

тоже

Сурков,

и это

военный

корреспондент, поэт, автор известной песни времён войны «Землянка» Здесь изображён

трагический

начальный

период войны — отступление, но событийная основа служит лишь толчком для глубоких раздумий об отношении к родной земле, её истории, о жизни и смерти.. Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, 43

Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил. Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела. Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые, Покуда идите, мы вас подождем. "Мы вас подождем!"- говорили нам пажити. "Мы вас подождем!"- говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, 44

Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди. Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился, За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла. Как набат прозвучало стихотворение поэта «Убей его». Пожалуй, это самое

беспощадное

адресованных

из

всех

каждому из

написанных

воевавших.

за

войну

Каждому!

Оно

стихотворений, звучало

как

поэтическое заклинание и приказ. Его строки стали паролем ненависти, призывом к беспощадности по отношению к врагу. Появилось оно 18 июля 1942 года в «Красной звезде», 19 июля — в «Комсомольской правде», день спустя вышло в «Окнах ТАСС» с рисунками Кукрыниксов, а затем многократно передавалось по радио, листовками сбрасывалось к партизанам, было взято на вооружение армией вместе с памфлетами И. Эренбурга и «Наукой ненависти» М. Шолохова. Из обилия фронтовых наблюдений К. Симонов выбирает те, которые помогают читателю понять меру трудностей и повседневное мужество солдата? 45

Значительное место в военной поэзии К. Симонова занимает любовь на войне. Не случайно разлука — главная тема любовной лирики. Перед войной пятью стихотворениями поэт открывает цикл стихов «С тобой и без тебя». В июле 1941 года написаны «Жди меня, и я вернусь...», «Письма пишут разные...». Во время поездки в Одессу и Крым, в дни плавания на подводной лодке, — «Над чёрным носом нашей субмарины», «Я не помню, сутки или десять...», «Если бог нас своим могуществом...». Остальные родились во время поездки на Север в октябре-ноябре 1941 года, главным образом в дороге. Из воспоминаний К. Симонова: «...Но потом, несколько месяцев спустя, когда мне пришлось быть на далёком севере и когда метели и непогода иногда заставляли просиживать сутками где-нибудь в землянке или в занесённом снегом бревенчатом домике, в эти часы, чтобы скоротать время, мне пришлось самым разным людям читать стихи. И самые разные люди десятки раз при свете керосиновой коптилки или ручного фонарика переписывали на клочке бумаги стихотворение «Жди меня»... Именно тот факт, что люди переписывали это стихотворение, что оно доходило до их сердца, и заставил меня через полгода напечатать его в газете». Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест 46

Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: - Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой,Просто ты умела ждать, Как никто другой. Создавалось оно как стихотворное послание Валентине Серовой, ей и посвящено. В нём всё индивидуально, всё обращено к ней — любимой. Поэтическое выражение его тоски и надежды стало исповедью миллионов, воевавших и ожидавших. В этих условиях страстное заклинание К. Симонова «Жди меня, и я вернусь. Только очень жди...», с его верой в неподвластную 47

смерти любовь, отвечало всеобщей внутренней потребности. За поэтизацией женской верности возникала и идея верности долгу, Родине. Рассказывают, что И. В. Сталин, прочитав книгу стихов К. Симонова, посвящённых В. Серовой, сказал автору, что это должно быть издано в двух экземплярах — для него и для неё. Целомудрие вождя было смущено стихотворением, которое начиналось словами: «Пусть нас простят за откровенность в словах о женщинах своих...». Стихотворение «Жди меня, и я вернусь...» переписано миллионы раз миллионами плохо заточенных карандашей на миллионах истёртых «треугольников». Из стихотворения оно стало настроением, нравственным законом войны, мерилом человеческих отношений, горячим заклинанием солдатских сердец. «В первом году войны, — вспоминает поэт А. Сурков, — редко можно было встретить на фронте человека, которому не попался бы в руки номер газеты «Правда», где было напечатано стихотворение «Жди меня»... Появились десятки стихотворных ответов на него». Эдуардас Межелайтис вспоминает: «Каждый чувствовал, что он, как любимой, лишился родной земли, и каждый повторял: «Жди меня». Но до этого никто не написал этих слов. Их написал русский поэт. Угадал наши мысли... Если поэты угадывают эти мысли, они становятся пророками». Симонов получает множество писем благодарности. Вот выдержки из них: «Знаете ли Вы в полной мере, чем для нас, молодых «солдаток» Отечественной войны, было Ваше стихотворение «Жди меня». Ведь в бога мы не верили, молитв не знали, а была такая необходимость взывать к комуто — убереги! Не дай погибнуть! И вот Ваше «Жди меня». Феномен

«Жди

меня»,

вырезаемого,

перепечатываемого

переписываемого, посылаемого с фронта домой и из тыла — на фронт, 48

феномен стихотворения, написанного в августе 41 -го на чужой даче в Переделкино, адресованного вполне конкретной, земной, но в эту минуту — далекой женщине, выходит за рамки поэзии. «Жди меня» — молитва атеиста, заговариванье судьбы, хрупкий мост между жизнью и смертью, и оно же — опора этого моста. В нем предсказано то, что война будет долгой и жестокой, и угадано, что человек — сильнее войны. Если любит, если верит. Победу двадцатидевятилетний Симонов встретил уже знаменитым писателем, лауреатом Сталинских премий, самым молодым из руководителей Союза писателей, автором знаменитых стихов, пьес, прозы, переводимой на разные языки. Чувство дружбы было одним из замечательных качеств К. Симонова. Вот что говорят об этом друзья поэта... Лётчик-испытатель, Герой Советского Союза М. Галлай: «Ему было присуще остро развитое чувство товарищества. Он помогал друзьям, чем мог: от пробивания в печать необоснованно затёртой рукописи и до готовности поговорить по душам, вникнуть во всё, что волнует собеседника, поддержать его в трудную минуту жизни всей силой своего ума и всей широтой своей души». Литературный критик Л. Лазарев: «Для Константина Симонова, написавшего в стихах «Чужого горя не бывает», — это было живое чувство, порыв души: он постоянно взваливал на себя чужие заботы и неурядицы, стараясь при малейшей возможности поддержать тех, кто в этом нуждался, всеми силами добиваясь справедливости». Его стихи и очерки, рассказы и пьесы сыграли огромную роль в духовной жизни нашего народа во время Великой Отечественной войны. Л. Лазарев писал: «Симонов знал войну как никто. Я не встречал — во всяком случае, среди военных писателей — человека, превосходившего его объёмом этих горьких знаний... он ещё и умел видеть то, что далеко не все замечали, — взгляд у него был проницательный. А потом, уже в послевоенную пору, он пополнял свои и без того уникальные знания со свойственным ему 49

упорством и трудолюбием... Всё, что происходило в те суровые годы, было постоянным предметом его неотступных дум. Поэтому в каждом новом его произведении открывались до этого неведомые — и ему и нам — грани народной войны». Произведения Константина Симонова стоят в ряду тех вершинных достижений литературы,

что

навсегда

остались

памяти современников. Они стали неотъемлемой частью той суровой поры, как голос Ю. Левитана, читавшего тревожные сводки

Совинформбюро

победные

приказы, грозная мелодия «Священной войны», названия знаменитых сражений и имена прославленных полководцев. И в последующие годы почти всё, что писал К. Симонов — в стихах и прозе, для театра и кино, — о войне. Великая Отечественная война была не только основной темой его творчества, она стала содержанием его жизни. Многое в мирной жизни он в людях проверял строгим солдатским счётом, мерил меркой далёкого сорок первого года, что «навеки врублен в память поколений». Воля писателя — навсегда остаться с теми, кому он сознательно и упорно служил всей своей жизнью и своим творчеством, с теми, кто сражался и погиб за свободу нашей Родины. О читательском отношении к К. Симонову многое могут сказать цифры: к дню 70-летия писателя вышло 534 издания его книг на 44 языках общим тиражом 52 338 000 экземпляров. Книги Константина Симонова, его имя стали для миллионов читателей частью войны. Доказательством этому служат сотни писем, хранящихся в архиве писателя. Как он завещал, прах его развеян под Могилёвом, на Буйническом поле. На шестом километре, если ехать из Могилева в Бобруйск, лежит большой камень-валун и резцом на нем высечены имя писателя и надпись: «Всю жизнь он помнил это поле боя и здесь завещал развеять свой прах». Место, 50

где лежит этот камень-валун, было священным местом писателя. Здесь он встретил первый бой Великой Отечественной войны. Здесь пали смертью храбрых его боевые товарищи, и мог остаться навсегда он сам. Он вернулся к ним навсегда... Пройдут годы, десятилетия, и каждое новое поколение будет внимать словам поэта-гражданина Константина Симонова о Родине и её защитниках, о любви и дружбе... Библиография: 1. Аннинский Л. Константин Симонов: «Я пришел вовремя»: из истории советской ментальности / Л. Аннинский // Свободная мысль – XXI. – 2005. - № 7. – С. 141-154. 2. Богданова М. Е. "Как я выжил, будем знать только мы с тобой..." / М. Е. Богданова // Читаем, учимся, играем. — 2005 .— № 10 .— С. 66-73. 3. Герасимова И. Ф. Трагизм начала Великой Отечественной войны в стихотворении К. М. Симонова "Из дневника" / И. Ф. Герасимова.(Наши духовные ценности) // Литература в школе. - 2010. - № 10. - С. 19-20: фот. - Библиогр. в примеч. 4. Зархи С. Б. "Жди меня, и я вернусь... ": литературная композиция / С. Б. Зархи // Читаем, учимся, играем. - 2010. - № 8. - С. 26-39 : ил., портр. 5. Иванова Н. Константин Симонов глазами человека моего поколения / Н. Иванова // Знамя. – 1999. - № 7. – С. 192-207. 6. Каплан И. О всепобеждающей силе любви: стихотворение К. Симонова «Жди меня» / И. Каплан // Литература. Приложение «Первое сентября». – 2004. - № 5. – С. 2-3. 7. Лазарев Л. И. Константин Симонов: очерк жизни и творчества / Л. И. Лазарев. – Москва: Художественная литература, 1985. – 343 с.: ил. 8. Левченко Т. П. "Если дорог тебе твой дом..." : о творчестве К. М. Симонова (1915-1979) / Т. П. Левченко // Мир библиографии. — 2005 .— № 5 .— С. 66-68: ил., 4 фот. — Библиогр.: с. 68 (7 назв. ). 51

9. Панкин Б. Д. Четыре Я Константина Симонова: роман-биография / Б. Д. Панкин. - Москва: Воскресенье, 1999. - 455 с.: ил. 10. Позерт И. Н. "Души откровенный дневник": о лирике К. Симонова / И. Н. Позерт // Русский язык в школе. — 2005 .— № 6 .— С. 57-61, 70 .— Библиогр. в сносках. 11. Симонов А. Биография отца, написанная сыном / А. Симонов // Литература в школе. — 2006 .— № 9 .— С. 14-17 . - (К 90-летию со дня рождения К. М. Симонова). 12. Симонов К. Жди меня / К. Симонов // Советская Россия. – 2012. – 12 янв. – С. 2-3. – (Отечественные записки; № 1). 13. Симонов К. Стихотворения. Поэмы / К. Симонов; вступ. ст. С. П. Кошечкина. – Москва: Правда, 1982. – 448 с.: ил. 14. Константин Симонов в воспоминаниях современников / сост.: Л. А. Жадова, С. Г. Караганова, Е. А. Кацева. – Москва: Советский писатель, 1984. – 606 с.: ил. 15. Константин Симонов рассказывает… / сост. Л. Лазарев. – Москва: Советская Россия, 1981. – 176 с. – (Писатели о творчестве). 16. Симонов К. Сегодня и давно. Статьи. Воспоминания. Литературные заметки. О собственной работе / К. Симонов. – 3-е изд. – Москва: Советский писатель, 1978. – 636 с.: ил. 17. Соловей Т. Г. На фронтовых перекрёстках Константина Симонова / Т. Г. Соловей // Литература в школе. - 2009. - № 5. - С. 2-9: цв.ил. (Приложение к журналу " Уроки литературы"). 18. Сотник И. Военная лирика Константина Симонова / И. Сотник // Литература. Приложение «Первое сентября». – 2007. - № 15. – С. 89: ил. 19. Толчанова Т. Писатели не умирают. Они живы, пока живут их книги. / Т. Толчанова // Красная звезда. - 2009. - 28 авг. - С. 3: ил. 20. Трубина Л. И. "Война - это горькая штука...": военная тема в творчестве Константина Михайловича Симонова / Л. А. Трубина. 52

(Наши духовные ценности) // Литература в школе. - 2010. - № 4. - С. 27: ил. 21. Финк Л. Константин Симонов: творческий путь / Л. Финк. – 2-е изд., перераб. – Москва: Советский писатель, 1983. – 399 с. 22. Шеваров Д. Жди меня: стихотворению Константина Симонова - 70 лет / Д. Шеваров. - (К слову) // Российская газета. - 2011. - 1-7 дек. - С. 30: 1 фот. 23. Ямщиков Б. Весомое слово поэта Константина Симонова / Б. Ямщиков // Истоки. — 2007 .— 21 нояб.— С.11.

95 лет со дня рождения (1920-1990) Самойлов Давид Самуилович родился в Москве. Интересно начать рассказ о жизни Давида Самойлова с его «Памятных записок»: «Я явился на свет в родильном заведении доктора Фези, где-то на одной из Мещанских, 1 июня 1920 года по новому стилю». Отец будущего поэта врачом участвовал в Первой мировой и Гражданской войнах, в годы Великой Отечественной

работал

тыловом

госпитале.

Образы

родителей

присутствуют в стихах Д. Самойлова — «Выезд», «Двор моего детства» и др. Отца звали Самуил Абрамович Кауфман. Под своей фамилией поэт опубликовал первые стихи. Псевдоним Самойлов он принял после войны — по имени отца, в память о нём. Много позже он вспоминал отца с нежностью и печалью... Он жил со своими родителями в коммунальной квартире на шестом этаже дома на углу Александровской площади и Бахметьевской улицы, в центре города. Летом уезжали в деревню Шульгино, возле Кунцева, тогда километрах в 30 от Москвы. Там произошла первая встреча мальчика с природой, и она стала необходимой на всю жизнь. После войны Д. Самойлов не только летом, но и зимой подолгу жил на даче, ходил на лыжах, читал, гулял, работал. Первое стихотворение Давид, как сам он вспоминает, сочинил лет в шесть, на даче ранним утром, осенью. «Конечно, родители пришли в восхищение от моих ранних стихов и немедленно показали их Василию Григорьевичу Яну (друг семьи, исторический

романист).

Он

отнёсся

ним

благожелательно,

но

сдержанно...». Стремление к художественному осмыслению прошлого, возникнув под влиянием В. Г. Яна, осталось у Д. Самойлова навсегда. Юный поэт живёт романтикой жертвенной революционной борьбы. 54

Давид Самойлов принадлежал к первому поколению, родившемуся и выросшему при советской власти. Детство этого поколения пришлось на 1920-е, к вступлению в жизнь оно готовилось в 1930-е годы. Благодаря матери, Розалии Кауфман, сохранились дневники, которые восьмиклассник вёл в 1935—1936 годах. Из них видно, что уже в это время активно идёт становление личности. Само время формировало Д. Самойлова и его сверстников. Оно же навсегда привило навыки умственного труда, сделало его необходимостью. С тех пор постоянно в поле внимания находились научные работы и справочники — исторический труд, академическое исследование языка поэзии, словари. Под влиянием школьного товарища Бориса Шахова (в будущем художника) «стал собирать поэтические сборники, а к десятому классу и разбираться в них». Так на книжной полке появились Блок, Маяковский, Хлебников, Ходасевич, Ахматова, Цветаева, Гумилёв, Бальмонт, Северянин и др. В дневнике восьмиклассника читаем о поисках цели и идеи жизни: «В основном они сводятся к созданию общечеловеческого блага. Воображение рисует мне картины борьбы и гибели за идею или триумф поэта — певца общечеловеческой идеи». И здесь же, в дневнике, мы видим пристальное внимание к внутреннему и внешнему политическому положению страны и мира: «Великая угроза повисла над демократическим миром, быстро растёт ужасный фашизм... Гитлер грозит всему миру войной... Моя любимая мечта — это смерть за нашу страну, за мою идею. Я вступлю в комсомол и в случае войны пойду первым на фронт, чтобы победить...». В дневнике — сочувствие и восхищение мужеством испанских республиканцев. 1930-е годы — годы сталинских репрессий. Юноша пытается понять справедливость приговоров. Запись, сделанная автором в «Памятных записках», поясняет: «Это было написано накануне 1937 г. Я был воспитан в понятиях умеренных и 55

гуманных. Эти понятия как-то странно уживались с жестокими идеями времени. И всё же в результате понятия оказались долговечнее идей...». «Нужно быть честным и добрым...» — это, пожалуй, главный нравственный мотив дневника восьмого класса» — такова оценка Давида Самойлова. После окончания в 1938 году Первой опытно-показательной школы имени A. M. Горького Д. Самойлов, избрав поприще поэта, поступает в ИФЛИ (Институт философии, литературы, истории), посещает творческие семинары, которыми руководили известные поэты — Антокольский, Асеев, Луговской, Кирсанов и Сельвинский, участвует в создании союза молодых поэтов, выступает с чтением своих стихов. Поэты хотели, чтобы их услышали, хотели издавать молодёжный альманах. Сохранился рукописный сборник. Раздел первый называется «Детские стихи», и первая его часть охватывает период 1937—1939 годов. Раздел и весь сборник начинается стихотворением «Окраина» (28 октября 1937 г.), по теме и образам оно подражает раннему В. Маяковскому и Э. Багрицкому, обличает мещанство: надо вырваться, уйти с окраины. 1938 год. Разбиты японские войска на озере Хасан. Через год в Монгольской

Народной

Республике

советские

войска

совместно

национальными войсками разгромили вторгшуюся японскую армию. Это происходило далеко от Москвы и той жизни, которую вели Д. Самойлов и его друзья. Когда началась финская война, многие молодые поэты решили: пробил их час. Ушли добровольцами на фронт Луконин, Отрада, Копштейн, Наровчатов и др. Самойлов не был мобилизован по состоянию здоровья. В стихотворениях этого периода нарастают образы войны, страданий, смерти... Видно, много было передумано и переговорено поэтами о предстоящей войне ещё в мирные дни. Вот как звучит последняя запись в этом разделе...: «Трупы поплыли по рекам синие. Из тины и водорослей у них губы...». По мере формирования личности нарастало и своеобразие отношения к миру, а с ним — и своеобразие стихотворений. 56

23 июня 1941 года в «Правде» и других газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных с 1905 по 1918 год рождения. В тот день начиналась эпоха плаката С безжалостной правдой: убей и умри! Философ был натуго в скатку закатан, В котомке похрустывали сухари. В тот день начиналась эпоха солдата И шли пехотинцы куда-то, куда-то, К заставам, к окраинам с самой зари. «Осень сорок первого». Более молодые московские студенты, а также старшие школьники были направлены в Смоленскую область на строительство оборонительных сооружений. Д. Самойлов оказался близ станции Издешково, между Вязьмой и Сафоновом. Вместе с товарищами он рыл окопы и устанавливал

противотанковые

заграждения.

Под

Издешково поэт тяжело заболел, получил отсрочку от призыва в армию до 1943 года, был эвакуирован в Самарканд и некоторое время проучился в Вечернем педагогическом институте. Вскоре был объявлен набор в военное училище, и Д. Самойлов пошёл добровольцем. Военкомат направил его в Гомельское военно-пехотное училище, находившееся недалеко от Самарканда. Отсюда начинается боевой путь поэта. Сороковые, роковые, Военные и фронтовые, Где извещенья похоронные И перестуки эшелонные. Гудят накатанные рельсы. Просторно. Холодно. Высоко. И погорельцы, погорельцы Кочуют с запада к востоку... А это я на полустанке, 57

В своей замурзанной ушанке, Где звездочка не уставная, А вырезанная из банки. Да, это я на белом свете, Худой, веселый и задорный. И у меня табак в кисете, И у меня мундштук наборный. И я с девчонкой балагурю, И больше нужного хромаю. И пайку надвое ломаю, И все на свете понимаю. Как это было! Как совпало -Война, беда, мечта и юность! И это все в меня запало И лишь потом во мне очнулось!.. Сороковые, роковые, Свинцовые, пороховые!.. Война гуляет по России, А мы такие молодые! «Сороковые». Свыше тысячи членов Союза писателей ушли на фронт. Около 400 из них полегли на поле боя. Боевой путь привёл Д. Самойлова осенью 1942 года на передовую в полукилометре от Тихвина. Он стал вторым номером пулемётного расчёта. Передовая проходила по опушке заболоченного леса. Окопы рыть было невозможно. Немецкие части противостояли нашим войскам в деревне Лодва, на возвышенности. Позже это было описано в стихотворении «Старик Державин»... Всю осень и

зиму активных

боевых действий не было, но

артиллерийский, миномётный обстрел и пули уносили жизни. Суровый быт рядом со смертью раскрыл перед Д. Самойловым суть мыслей, чувств солдат, углубил понимание единства всего советского народа. Необыкновенно дорогой ценой приобретался военный опыт. «Главное, что открыла мне война, — это ощущение народа», — писал Д. Самойлов. 12 января 1943 года войска Волховского фронта приступили к прорыву блокады Ленинграда. А 25 февраля началась и 22 марта завершилась 58

ликвидация важного ржевско-вяземского плацдарма. Поэту пришлось участвовать в операции местного значения. «Это был бой из тех, что в сводках называли «местного значения», — рассказал он, отвечая на вопросы анкеты. — В этот день я испытал чувство «упоения», нечто родственное вдохновению: ясность сознания и небоязнь небытия, целесообразность поведения и глубину переживания — чувство внутренней свободы». Утром 26 марта 1943 года после артподготовки пошла пехота. Пулемётный расчёт, в котором служил Д. Самойлов, передвигался в боевом порядке. Поэт был ранен в руку двумя осколками мины. Жизнь ему спас друг Семён Андреевич Косов, алтайский крестьянин, человек огромной физической и нравственной силы. Всё это рассказано в стихотворении «Семён Андреич»... : Помню! Синявинские высоты Брали курсанты три раза подряд. Еле уволокли пулемёты. А три батальона — там и лежат. Д. Самойлов попал в госпиталь в Красноуральске, а по излечении не был отправлен снова на фронт: в запасном полку в Горьком он был назначен писарем. Но поэт рвался на фронт. И только в начале 1944 года Самойлов отправляется в разведотдел штаба 1-го Белорусского фронта. Разведчики за линией фронта добывали данные о расположении и передвижении неприятеля,

брали

«языков»,

устанавливали

связь

соседними

соединениями. Со своей ротой Д. Самойлов воевал до конца, освобождал Польшу, участвовал в Вислинской операции в январе 1945 года и закончил войну в Берлине. Свет фар упирается в ливень. И куст приседает, испуган. И белый, отточенный бивень Таранит дорогу за Бугом. Рубеж был почти неприметен. Он был только словом и вздрогом. 59

Всё те же висячие плети Дождя. И всё та же дорога. Всё та же дорога. Дощатый Мосток через речку. Не больше. И едут, и едут солдаты Куда-то по Польше, по Польше. «Рубеж» Самойлов увидел Польшу в развалинах, изголодавшуюся, истекающую кровью, и навсегда вошёл в его сердце польский народ с его гордостью и нежностью, с его мужеством и песнями, с его волей к борьбе и стремлением к свободе. Позже он написал стихи о Польше, посвятил ей половину своей послевоенной поэмы «Ближние страны». Он переводил её поэтов — Юлиана Тувима, Константы-Иль-дефонса Галчинского, Бруно Ясенского, Владислава Броневского, писал о них. Самойлов закончил войну старшим сержантом. С войны он принёс боевые награды — орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», знак «Отличный разведчик». Во время войны и в первые послевоенные годы Д. Самойлов большой лирики не создал. Служа в запасном полку в Горьком, он сочинял для гарнизонной газеты стихи про удачливого солдата Фому Смыслова и сатирические стихи на Гитлера, подписывая их «Семён Шило». Но будущее его поэзии было в лирике. Немногие написанные им и сохранившиеся стихотворения военных лет позже были опубликованы в сборнике «Залив». Война заставила Д. Самойлова стать человеком действия, сыграла важнейшую роль в формировании его мировоззрения, характера, таланта. Годы учения она сменила годами странствий — сперва по родной стране на восток, потом по военному тракту на запад, потом по госпиталям и тыловым воинским частям, потом по родной стране на запад до границы, по Польше и Германии в солдатском строю, рядом со смертельной опасностью. Но в 1945 году закончились годы странствий, как в 1941-м — годы учения. Наступило 60

время, когда в жизни поэта «главными биографическими фактами» стали книги, а важнейшими событиями — мысли. В одной из его записных книжек есть такая мысль: «Профессия литератора состоит из писания и ожидания. Ожидание отзыва, напечатания, отклика. Всё это требует терпения. Оно у меня есть». Регулярные публикации его стихов начались в 1955 году. До этого он работал как профессиональный переводчик поэзии и как сценарист на радио. В 1958-м издал первую поэтическую книгу «Ближние страны», лирическими героями которой были фронтовик («Семён Андреич», «Жаль мне тех, кто умирает дома...» и др.) и ребёнок («Чирк», «Золушка», «Сказка» и др.). С 1967 по 1973 год Д. Самойлов летом и зимой живёт под Москвой, в деревне Опалиха Красногорского района. Жизнь вне столицы и болезнь не повлияли на интенсивность его духовных интересов и работы. Самойлов занимается в историческом архиве, где изучает материал для пьесы о 1917 годе; поминая погибших сверстников, написал в соавторстве сценическую композицию «Павшие и живые» для Театра на Таганке; в качестве режиссёра готовит с артистом Р. Клейнером программы его литературных вечеров; исследует стих и издаёт «Книгу о русской рифме»; читает лекции в Литературном институте и самое главное — пишет и публикует стихи. Давид Самойлов — человек большой эрудиции: владел несколькими языками, глубоко понимал и любил музыку; с одним из крупнейших современных композиторов Б. Чайковским написал несколько детских мюзиклов. В его стихах о Моцарте, Шуберте, Рихтере отражена подлинная музыкальная культура. Помимо музыки в его статьях, стихах, дневниковых записях мы видим глубокие познания в живописи А. Рублёва, Нико Пиросманишвили, он знает и любит Дюрера и Брейгеля, Джотто и испанцев, А. Иванова и М. Нестерова. В 1970 году вышла книга «Дни», составленная преимущественно из старых стихов, написанных в середине 1960-х. Поэт считает, что ею начинается 61

новый для него период, поворот к психологической лирике, к обобщению философского характера. Для Д. Самойлова жизнь была бесценным даром. И хоть она его не баловала, он до конца оставался ей благодарен за полноту мира, которую успел охватить и сумел выразить. Недаром порой прорывается у него горькое детское недоумение: Зачем печаль? Зачем страданье, Когда так много красоты? Нельзя даже предположить, что, живя в деревне, Д. Самойлов вёл отшельнический образ жизни. В дневниковых записях мы читаем о его встречах с А. Ахматовой, В. Аксёновым, А. Володиным, поэтами — Ю. Левитанским, Н. Хикметом, Б. Ахмадулиной Е. Евтушенко и др. Идёт активное обсуждение вопросов литературы и искусства. В 1972 году появилось «Равноденствие» — избранное из «Ближних стран», «Второго перевала» и «Дней». А ещё спустя два года, когда Д. Самойлов уже уехал из Опалихи и возвратился в Москву, вышел его сборник «Волна и камень», который воплотил в себе новые качества его лирики и подвёл итог красногорскому семилетию. Одна из главных тем его поэзии — память о войне, о боевых товарищах — остаётся и в стихах последних лет... Что-то вдруг забыл о том, что юным Был когда-то. И погряз и сник. В свою старость я ушёл по дюнам, Где приморский шелестит тростник. Но однажды, позабыв про беды И про этой жизни мелкоту, Вспомню про величие Победы И свою победу обрету. «Что-то вдруг забыл...» Стихотворение о войне «Полночь под Ивана Купалу...» по цельности и художественной убедительности практически не имеет себе равных и может 62

стоять рядом с «Сороковыми». Это стихотворение заключает рассказ о переживаниях военного времени в формы народно-поэтического мышления. В ночь на Ивана Купала совершилось чудо: фронтовая дорога привела солдата в дом, на короткое время сделала его причастным к радости любви и вновь позвала дальше. Полночь под Иван-Купала. Фронта дальние костры. Очень рано рассветало. В хате жили две сестры. Младшая была красотка, С ней бы было веселей, Старшая глядела кротко, Оттого была милей. Диким клевером и мятой Пахнул сонный сеновал. На траве, еще не мятой, Я ее поцеловал. И потом глядел счастливый, Как светлели небеса, Рядом с этой, некрасивой,— Только губы и глаза... Только слово: «До свиданья!» С легкой грустью произнес. И короткое рыданье С легкой грустью перенес. И пошел, куда не зная, С автоматом у плеча, «Белоруссия родная!..» — Громким голосом крича. После Опалихи Д. Самойлов ненадолго возвращается в Москву, а уже весной 1976 года поселяется в Эстонии, в Пярну, на берегу моря, на улице Тооминга. Все эти особенности природы и бытового уклада так или иначе отразились в стихах второй половины 1970-х — начала 1980-х годов. Самойлов сразу вошёл в литературную жизнь Эстонии, что оказалось интересно и полезно и ему, и эстонским писателям. Поэт выступает с авторскими вечерами, участвует в вечерах русской и эстонской поэзии, где эстонские поэты читают свои стихи, а Д. Самойлов — свои переводы, встречается с литераторами в Союзе писателей в Таллине, со студентами в 63

Тарту, с читателями в библиотеке, выступает по эстонскому телевидению и радио. Он ездит в Литву и Латвию: дружеские и творческие отношения ещё с послевоенной поры связывают его с поэтами прибалтийских республик. Он плодотворно работает. Одна за другой выходят книги его стихов — «Весть» (1970), «Избранное» (1980), «Улица Тооминга», «Залив» и «Линия руки» (1981). Несколько раз в год Д. Самойлов приезжает в Москву, иногда — в Ленинград. 11 ноября 1976 года он участвует в большом вечере поэзии во Дворце спорта в Лужниках, весь сбор от которого идёт в Фонд

мира.

марта

1977

года Всесоюзное

телевидение транслировало творческий вечер Д. Самойлова из студии в «Останкино». Поэт при переполненных залах выступает в Центральном доме литератора, в Доме архитектора, в Пушкинских музеях и Домах композиторов Москвы и Ленинграда. Поездки из Пярну в Москву отразились на поэзии: в столице стихи пишутся на душевном подъёме, вызванном встречами с близкими людьми, творческой средой, родным городом; в Пярну к творчеству располагают постоянное общение с природой, досуг, созерцательное настроение. Сборник «Улица Тооминга» объединяет стихи, написанные в Пярну, более ранние стихотворения, тематически относящиеся к Прибалтике, и переводы из эстонских поэтов. «Пярнуские элегии» собраны в особый цикл. Цикл состоит из 16 элегических фрагментов. В каждом — беглая мысль, впечатление, тот самый миг, за которым «время распадается на «сейчас» и «никогда». Здесь Д. Самойлов — наблюдающий, описывающий, размышляющий... Темы Д. Самойлова крупны и насущны — жизнь, любовь, смерть, родина, народ, история, это темы изначальные и вечные. России нужны слова о России, 64

Поскольку пути у нее не простые. России нужны слова о правде, Поскольку живет она правды ради. России нужны слова о мире, Поскольку недругов мы сломили. России нужны слова о хлебе, Поскольку живет она не на небе. Живет не на небе? А может быть — в небе, Поскольку так широки ее бреги. Но ей не нужны слова о мести, Поскольку хочет славы и чести. Но ей не нужны слова о злобе, Поскольку низвергнуты злобные боги. А ей нужны слова о дороге, Где новые вехи и новые сроки. России нужны слова о великом, Поскольку она велика и обильна. Чтоб перед ее таинственным ликом Они прозвучали свободно и сильно. «Ода» Давид Самойлович Самойлов скончался 23 февраля 1990 г. в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака, едва завершив свою речь. Похоронен в Пярну (Эстония) на Лесном кладбище. Писатель был удостоен Государственной премии СССР (1988). Его стихи переведены на многие европейские языки. Юрий Левитанский писал о творчестве Д. Самойлова: «Он весь был оттуда — от Поэзии, из неё, оттуда, где нет ни левых, ни правых и нет деления на консерваторов и либералов — там жили и живут Поэты, там русский Парнас, и оттуда не уходят даже со смертью. Там Пушкин живёт, там Ахматова, там Тарковский сегодня пребывает, там Самойлов находится и останется там... В трудные для Отечества и для нашей литературы годы и десятилетия он был одним из тех, кем уровень поэзии определялся, одним из хранителей достоинства её, независимости и чести, одним из хранителей вечного её огня...».

Библиография: 1. Зархи Д. С. Грустный поэт: литературная композиция: [О жизни и творчестве поэта Д. С. Самойлова] / Д. С. Зархи // Читаем, учимся, играем. - 2010. - № 7. - С. 54-69 : ил., фот. – 2. Мкртчян Л. Веселый Самойлов: из воспоминаний / Л. Мкртчян; публикация Г. Медведевой. - (Критика) // Дружба народов. - 2010. - № 2. - С. 211-215. 3. Самойлов Д. Избранные произведения: в 2 т. / Д. Самойлов; вступ. ст. И. Шайтанова. – Москва: Художественная литература, 1989. 4. Самойлов Д. С. Перебирая наши даты / Д. С. Самойлов. - Москва: ВАГРИУС, 2000. - 509 с.: ил. - (Мой 20 век).