дневник Минского МКФ «Лiстапад» 2012
№2
основной конкурс
студент: равноправие сегодня текст Алексея Свирского
Самый главный режиссер своей страны Дарежан Омирбаев сделал попытку переосмыслить «Преступление и наказание» Федора Достоевского. Получился сдержанный антикапиталистический памфлет в тонах постсоветского Казахстана.
Т
режиссер Дарежан Омирбаев
ипичный омирбаевский персонаж – ссутуленный юноша с глазами человека, уставшего от несправедливости, – видит мир в черно-белых тонах, снимает бедное жилье у старухи и слушает университетские лекции про социальный дарвинизм. Однажды ему покажется, что черного в жизни намного больше, чем белого, а Range Rover должен быть одинаково доступным для всех. Так студент попробует разрешить внутреннее противоречие
«дрожащей твари»: смертельно пострадают продавец местного магазинчика и случайная покупательница. Трех выстрелов окажется достаточно. В отличие от романа русского классика, в картине казаха рефлексии нового Раскольникова остаются невидимыми и, вообще говоря, лишними: главный герой выглядит одинаково безмолвно в каждый момент времени. Для режиссера не важны сомнения, главное – причина и результат. Основа совре-
Кадры из фильма «Студент» менного общества – соперничество, и именно поэтому в фильме сильные избивают слабых чаще, чем главный герой говорит вслух. «Вчера в Советском Союзе не было бедных и богатых, а теперь оказывается, что люди делятся именно так, а не только на русских, казахов, грузин», – объясняет второе пришествие капитализма в Россию Омирбаев. При первом писал свое произведение Достоевский, а следующее, вот, послужило основой фильму «Студент». Социополитический контекст не поменялся,
потому и мотив остался идентичным: убийство как демонстрация равноправия, как обретение силы, позволяющей выжить в условиях, где человек человеку – конкурент. Таким образом, вытеснив душевную борьбу героя за рамки картины и поместив оставшийся повествовательный каркас в антипсихологичный аскетизм современности, автор предполагает, что мотивы произведения-первоисточника сегодня выглядят, возможно, актуальней, чем вчера.
Комментарий программного директора Игоря Сукманова Эта картина в конкурсной программе возникла еще до того, как я ее посмотрел. Во-первых, фильм попал в Каннскую секцию «Особый взгляд», что сразу привлекло внимание. Во-вторых, Омирбаев – авторитетный автор, которого ценят на Западе, но практически не знают здесь, и мне захотелось этот пробел восполнить.
3
Кадры из фильма «Крутая Колка»
основной конкурс
Черно-белое кино латыша Юриса Пошкуса изначально должно было называться «Смерть тебе» – именно так переводится название прибалтийской деревеньки Колка, в которой и разворачиваются события. Позже, чтобы не отпугивать публику, его было решено заменить на жизнеутверждающее Kolka Cool – аллюзия на всем известную газировку, «сладкий и вкусный, но ненастоящий напиток», как объяснил свой замысел режиссер. текст Инги Халиманович
режиссер Юрис Пошкус
Крутая Колка: человеческая трагикомедия П
осле такой трансформации единственные, кого этот фильм может испугать, – городские хипстеры. Существам в узких джинсах, майках с принтами Лондона и больших очках без диоптрий наверняка будет страшно узнать, что где-то живут люди, чье основное развлечение – погонять с друзьями на полуразвалившемся ниссане, пощелкать семечек, выпить пива под вишнями и совершить про-
менад в костюме-тройке. (Небольшое уточнение: под костюмом-тройкой в данном случае подразумеваются не пиджак, жилет и брюки, а треники, шлепанцы и майка-алкоголичка.) Это вам не в кофейне с молескином сидеть! Впрочем, желание быть cool не чуждо и в Колке, и тогда вместо пива покупается шампанское, а друзьям объявляется о скором приезде знакомого из Британии по имени Билли Айдол.
Несмотря на потенциально мелодраматическое начало («Ты выйдешь за меня?» – «А ты бы умер за меня?» – так звучат первые реплики), полноценной романтической историей фильм так и не становится, уходя в бытописание поколения 25-30-летних, застрявших между юностью и зрелостью. Пошкусу удалось создать универсальную провинцию и универсальных героев, напрочь лишенных социального контекста: похожие Симона и Анджа, сменив спортивный костюм на дизайнерские вещи, живут уже не в деревне на берегу Балтийского моря, а в Париже, Стокгольме и Минске, решительно не представляя, чем заняться. И стоит ли вообще чем-то заниматься, если и так неплохо?
На прошедшем чуть больше месяца назад СанктПетербургском кинофоруме Kolka Cool получила главный приз за «поэтичность киноязыка и умение передать детали и нюансы повседневной жизни». Председателем жюри был Эмир Кустурица, и совпадение это или нет, но фильм Пошкуса местами поразительно напоминает его трогательные и порою забавные до абсурда картинки сербской глубинки. Только вот место заводных цыганских песен на Балтийском взморье заняла тоска, тягучая и томительная, сродни той, что испытывали герои Чехова и бунинских «Темных аллей».
5
Комментарий программного директора Игоря Сукманова Мне очень нравилась предыдущая картина Пошкуса – «Монотонность», которая, кстати, лет пять назад была на «Лiстападзе». Посмотрев «Крутую Колку», я буквально влюбился в этот фильм. Мы сразу включили его в конкурс, а в скором времени пришло известие, что лента получила Гран-при на фестивале в Санкт-Петербурге, которое вручал Эмир Кустурица. Думаю, это хороший знак. Надеюсь, минские киноманы оценят в том числе и стильную, выверенную черно-белую картинку, которая очень многое значит. С точки зрения языка и стиля это кино – стопроцентное попадание.
интервью
В конкурсной программе «Молодость на марше» представили фильм украинского режиссера Олега Сенцова «Гамер». текст Дарьи Барановой фото Павла Скакуна
Подняться – крайняя точка 6
Призыв из «гревьярда» Я занимался 8 лет киберспортом, был организатором соревнований и лидером на Крымском полуострове, разбираюсь в этой теме. Всех знал, и все знали меня. Поэтому просто призвал ребят из «гревьярда» – все они бывшие геймеры или нынешние. В основном, конечно, бывшие: это молодой спорт, игроки быстро на пенсию выходят. А вообще это ведь реальная история чемпиона 2003 года. Парень перестал учиться, очень серьезно готовился к мировому первенству и выиграл его, награда – 20 тысяч долларов. И совершенно неожиданно чемпион прекратил играть. На пике славы, выходит. Это кино не совсем про него. Мне просто стало интересно: а если бы он проиграл? Что с ним стало бы, как бы жил дальше?
Что? Когда меня спрашивают, в каком стиле я снимал, я не знаю, что ответить. Снимал, как снималось. Представьте: в голове живет кино, вы постоянно его видите – пять лет видите проходку под «Агату Кристи»! С этим просто тяжело жить. Это собирательная история о том, как 9 раз упасть и 10 раз подняться. Я хотел закончить фильм на низшей точке падения человека, когда дальше уже некуда – только вверх. Особый момент, край – и что-то должно поменяться. Герой улыбается в конце – это важно. Кос целеустремленный, я тоже такой. Кино по бумажке Сорок пять съемочных дней из 9 рабочих месяцев. Это было необходимо по многим причинам:
мы ждали, пока у героя отрастут волосы, поменяется погода, начнутся соревнования. Сценарий был написан, но он остался невостребованным. Я делал кино по бумажке – кто участвует и когда снимаем. Больше ничем не пользовался. Пацаны, когда мы только начали работу, думали, что снимаются не всерьез. При постановке сцен я обозначал ключевые моменты, кто и что должен проговорить. Объяснял задачи, расставлял акценты разговора, по которым геймеры должны пройтись, и начинал созидать. Ребята общались. Если что-то не нравилось, мы переделывали. Никто же из них сценарий не читал, кроме Влада. Парни вели себя, как в жизни. А вот с мамой было сложнее: она театральная актриса, не могла перестроиться. Ей нужен был жесткий текст, точные указания, а я с ней никак не работал. Простое наблюдение жизни. Вот, например, эпизод, когда к герою подходят, чтобы тот расписался на коврике. В процессе в кадр «заруливает» бомж. Это действительно просто человек подошел, попросил сигарету, ему ответили: «Нету» – и он ушел. Никто в группе даже не почесался, потому что все были готовы к таким ситуациям, работали до команды «стоп». География съемок – Симферополь, Евпатория и Киев. Материал из Лос-Анджелеса нам присылали. Сами мы туда не летали, потому что бюджет фильма маленький – 20 тысяч долларов, просто на монтаже выкрутились. Деньги пошли на какое-то мелкое оборудование, транспорт, бутерброды – всякие такие расходы. Люди снимаются, надо же их кормить, поить, возить. Quake «форева» Я вообще никогда не играл в Quake, а ведь с него начался киберспорт. Первый чемпионат в мире прошел именно по нему в 1997 году. Эта игра – прародительница всего. Поэтому ее выбрал. К тому же нужна была одиночная дисциплина, фильм ведь про одинокого игрока. Еще один плюс: Quake очень зрелищный. С миру по кадру Вообще в титрах три оператора, первый – киевлянин. Мы с ним намучались, на самом деле, он был не
готов снимать полный метр. Через какое-то время парень начал чахнуть, а нам срочно нужен был оператор. И тут начала снимать Женя, второй режиссер и моя левая рука. Красивый кадр в поезде сделала она. А третий оператор Геннадий Веселов прислал нам материал из Лос-Анджелеса. Он поехал на чемпионат сам по себе, потому что был одним из организаторов. Снимал для себя, а я потом материал выцыганил. Долго отбирал и нашел то, что нужно. Вплели эти кадры в фильм – и получилось, якобы мы были на соревнованиях. Все 9 месяцев параллельно съемкам шел монтаж. Эпизод с Лос-Анджелесом обрабатывался самым последним. Его съемки запланировали изначально, а денег не было. Мы сняли все в Киеве, там тоже были прекрасные кадры, которые не вошли в ленту. Пришлось выкинуть много отличного материала. К сожалению, к счастью ли, присутствие в картине трех разных операторов незаметно. Любой блокбастер позавидует саундтреку Мы списались с музыкантами, правда, постфактум. Сначала сделали, а потом подумали: «Что же мы сделали! «Агата Кристи», Linkin Park, Sistem of a down, Apocaliptica»! Я ж не думал, что фильм пойдет по фестивалям. Мы просто воспользовались идеями кибермувиков. В титрах есть благодарность двум людям – она за использование их идей. В киберспорте существуют свои киношники, которые снимают под Quake, «контру»и другие игры ролики – получаются мувики. Так что идеи не мои, и, соответственно, подбор музыки тоже. К слову, я неровно дышу к «Песнярам» и пионерским хорам. Это что-то необычайное. Я их использую в следующих двух фильмах.
кадры из фильма «Гамер»
Злой Фокин Я пробовал поступать во ВГИК после высшего экономического. Отправил сценарий, им понравилось. Целенаправленно поступал к двум мастерам – хотел учиться у Суриковой и Фокина. Но если у Суриковой мягкий характер, то у Фокина – нао-
борот. Сцепился с ним, он твердолобый в возрасте, а я твердолобый, но молодой. Нам рассказывали, как правильно снимать, я сделал пару короткометражек, они как-то не зашли. И тут пришло осознание: мне теория не нужна. Поэтому учусь самостоятельно каждый день, снимая и просматривая кино. Бабушки не попали в десятку Во время показов бабушки уходят. До них мы не смогли достучаться. Большинство людей принимают картину никак: они смотрят и уходят. Есть те, и это 10 %, которые понимают и принимают «Гамера», им кино нравится. Это, как правило, подготовленный зритель.
Часто таких встречаем на фестивалях, которых за год мы штук 20 повидали. Нужно заканчивать уже эти разъезды. Сейчас ведем переговоры, чтобы показать фильм на телевидении, потом выложим его в интернет. Пора бы уже забыть про это кино. Сколько уже можно с ним носиться! О носороге Если ничего не сорвется, через 4 месяца начнутся съемки нового фильма, который будет называться «Носорог», с бюджетом уже в миллион долларов. Деньги еще не собрали, но если все, кто обещал, дадут, то будет миллион. Там большое кино: 90-е годы, история человека, который подался в бандиты. Сценарий, кстати, уже год как существует и ждет реализации.
репортаж
Самая юная ночь. Why so serious? 8
текст Инги Халиманович фото Павла Скакуна Слоганом прошлогоднего «Лiстапада» была фраза «Смотрим кино с широко открытыми глазами», которая пришлась бы как нельзя кстати во время просмотра чешского фильма «Самая юная ночь», участника конкурса молодого кино.
П
ервой строки аннотации вполне достаточно, чтобы досрочно понять, что именно вызовет у публики самый большой резонанс: «Двое подростков оказываются в квартире в компании двоих мужчин и молодой женщины, где и происходит их первое знакомство с любовью и чувственностью». По сюжету этим самым подросткам двенадцать лет. Актерам, их сыгравшим, четырнадцать
и пятнадцать (информация, с которой, по словам режиссера Олмо Омерзу, начинается любое обсуждение фильма на фестивалях), а выглядят они в некоторых сценах не старше десяти. Несмотря на словацкое происхождение автора фильм все же считается чешским, и именно к этой стране и ее кинематографу у Омерзу особые чувства: «Я учился здесь, теперь
еще и работаю, и здесь же будет снят мой следующий фильм. Семь лет назад, когда я только приехал, меня буквально захватила чешская «новая волна». Тогда же я понял, что за последние двадцать лет в чешском кино не было создано практически ничего интересного, и совершенно непонятно, почему сегодня режиссеры не касаются тем, которые затрагивались в 60-х годах прошлого века. Поэтому я был так рад прочитать в некоторых рецензиях, что «Самую юную ночь» сравнивают с фильмами того времени». Картина, действие которой происходит в первую ночь нового года, полна недомолвок и недосказанностей, а Олмо сразу признается, что сценарий переписывался несколько раз: «Изначально главный герой был только один – Штефан, но затем я решил создать пять равноправных персонажей. Был добавлен психологизм, но элемент гротеска все равно остался». Сохранился и безусловный символизм: «История неслучайно происходит именно первого января. Мне хотелось изобразить особенную вневременную атмосферу, а в этот день город обычно выглядит как заснеженная пустыня – совершенно безлюдным. Квартира тоже должна была стать вневременной, поэтому ее мы создали в студии». Из-за sensitive subject с демонстрацией фильма были определенные проблемы: «Изначально нас не поддержали с показами на телевидении. Но это было еще до Берлинале. После него все вопросы исчезли» (на Берлинском кинофестивале картина была участником специальной программы «Форум»). Впрочем, у минской публики вопросы все равно остались: несмотря на прозвучавший перед показом совет не воспринимать кино буквально и постараться увидеть в нем элемент сюрреализма, некоторые все равно не сдержались от громких вздохов во время просмотра и от реплик-упреков в духе: «Зачем нужно было вводить сюжетную линию с детьми?». Привычка однозначно понимать увиденное, игнорируя нюансы, может сыграть злую шутку со зрителями «Самой юной ночи», равно как и множества других отличных фильмов. Ведь это все равно что всерьез воспринять строку Маяковского «Я люблю смотреть, как умирают дети» – гротескный вызов, брошенный когда-то советскому обществу, – или не заметить эпатажной черной шутки в фильме Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу». Take it easy, уважаемая публика. И продолжайте смотреть кино с широко открытыми глазами.
Кадры из фильма «Самая юная ночь»
репортаж
Максим Туула: Мое прошлое не пошло текст Дарьи Барановой фото Павла Скакуна
10
Кино, стирающее грани между вымыслом и реальностью, между автором, героем и аудиторией. Эксперимент или зрительское кино? Скорее, эксперимент со зрительским кино. «Я тебя не люблю» – погружение в жизнь необычной и в то же время очень узнаваемой девушки Вики. И погружение это очень глубокое и обстоятельное. Создается эффект дверной скважины – перед нами внутренний мир отдельно взятого человека, вывернутый наизнанку. Искренняя и невероятно органичная, Вика не оставит ни одного зрителя равнодушным. Ее или любят, или категорически не принимают. А она просто живет. Представил картину и ответил на вопросы зрителей продюсер ленты Максим Туула. – К сожалению, режиссеры не смогли приехать: они заняты на нашем новом проекте «Сноб», который будет рассказывать о политике – от протестов до личной жизни Ксении Собчак. Так как на днях в России День национального единства, они вынуждены снимать там. – Как вы смогли добиться такой откровенности от актрисы? – Мы проводили кастинг среди людей, которые были бы способны снимать себя максимально откровенно. Изначально их было много. Но в итоге осталось 15 человек, потом и вовсе трое. Вот они
и снимались в фильме «Я тебя люблю» (это первая картина). Также осталась Вика, с которой мы сделали второй фильм. Сейчас история продолжается: есть еще парень, снимает себя около 4 лет. Он появляется в фильме «Я тебя люблю» эпизодически. Этот герой более интеллектуален, он художник, поэтому и более склонен к рефлексии. Работать с ним гораздо сложнее. – Как ребята отреагировали на фильм, увидев уже смонтированный материал? – Они очень долго его не видели. На самом деле, это кино не о том, как Вика снимала себя, а о том, как
Кадры из фильма «Я тебя не люблю»
режиссеры Расторгуев и Костомаров увидели историю Вики. И мы очень переживали на «Кинотавре», когда проходила национальная премьера. Вика с Женей после просмотра ушли на несколько часов, потом вернулись, и мы с ними поговорили. Они поняли, что Вика на экране и Вика в жизни – разные люди. Она, допустим, не любит некоторые эпизоды: «Зачем вы их выбрали, я там некрасивая!» – Сколько времени заняла съемка? – Весь материал девушка снимала 3,5 года. Интересно, что на кастинг ее привел Артем, он одним из первых получил камеру. – Почему в картине «Я тебя люблю» много персонажей, а в этой всего три? – Два разных фильма. Как говорит Расторгуев, второе кино – это женский ответ на «Я тебя люблю». Инь и Ян. По жанру просто разные фильмы. – Моделировались ли как-то ситуации, в которые попадает героиня? Была постановка? – Если вы ее там увидели, возможно, она и есть, но было так: режиссеры, отсматривая материал, подталкивали Вику, мол, сходи в клуб. Так, в принципе, работает любое документальное кино. Но чтобы заставлять ее сыграть сцену – такого не было. – Вам не кажется, что показаны только пошлые качества девушки? – Вы считаете, что мы показали ее худшие качества? Такую критику я слышу постоянно, в основном, от женщин. Почему-то некоторые представительницы слабого пола, не важно где – в России или Европе, Вику не принимают. А я вижу в ней только положительные качества. Мы все очарованы этой девуш-
кой. На самом деле такие истории происходят и с высокоморальными людьми. – Прошло время. Вика сильно поменялась? – Она уже себя не снимает – снимают теперь ее. С Викой произошел момент истины. Это зафиксировано на сайте w-o-s.ru в трех репортажах, которые мы пытались сделать для дневников «Кинотавра». В них видно, как происходит рождение звезды. Мы хотели снять реакцию людей на Вику до просмотра фильма, после и в третьем эпизоде, когда она уже не захотела работать. Девушка по-настоящему почувствовала себя звездой, когда Маша Шалаева подошла и сказала: «Ой, я хочу с вами познакомиться». Она осознала, что может больше. Российский критик Диляра Тасбулатова на минском показе дала высокую оценку картине: – Вы сделали потрясающую работу. Это новый вид кинематографа, когда объект совпадает с субъектом. Вика во всех жизненных ситуациях чувствует себя совершенно естественно. Это грандиозный труд – отсмотреть 120 часов материала и смонтировать 85 минут. Очень сложное кино, не просто «хаха, Вика себя поснимала». А вы попробуйте поснимать себя. – Расторгуев, кстати, рассказывал, как он пытался это сделать, – вспоминает Туула. – Получилось чудовищно неинтересно. Ребята постепенно получали навыки общения с камерой. По сути, это же просто – снимать хэндикамом. А вот суметь запечатлеть свои внутренние стороны, вытащить себя невероятно сложно. Ведь кто-то не смог, не выдержал дистанции.
внеконкурсная программа
Герои фильмов Шарунаса Бартаса мало говорят и много смотрят. Примерно то же самое можно сказать и про экран, предельно сдержанный, минорный и аскетичный. Молчание – золото. текст Алексея Свирского
Шарунас Бартас. Мимика молчаливого кадра
Д кадр из фильма «Семь человек-невидимок»
ва молодых человека появляются в одиноком деревянном доме, топят печь и бегут полями в город. Там, на неряшливо уложенной плиткой площадке, им повстречаются две девушки, а с неброского «Привет» начнутся странные хождения безымянных людей по безымянному пространству. Фильм «Три дня» – полнометражный дебют Шарунаса Бартаса в мировом кино – это притчевая медитация, помещенная в агрессивное измерение серых дней, индустриальных труб, тревожного воздуха и стен советского общежития. Уже в начале творческой карьеры литовец формирует собственный узнаваемый почерк, сохранившийся и в последующих рабо-
тах. Зрителю нельзя знать о прошлом персонажей, об их будущем. Даже о настоящем не всегда получается: все побуждения героев сокрыты, идет сложный внутренний процесс, на который дозволено смотреть только снаружи. Флегматичная его трансляция на экран во многом обусловливает характерную медлительность и антиповествовательность фильмов Шарунаса. Взгляд вместо слова, мысль вместо действия, слеза как эмоциональный взрыв. Черно-белым клаустрафобическим «Коридором», который автор иногда упоминает в качестве любимого творения, «Домом» и не вошедшим в программу ретроспективы «Нас мало» режиссер разви-
вает свой минималистичный киноязык, постепенно продолжая исследовать экзистенциальные категории и динамику человеческого поиска. Апогея кинематограф девяностых Бартаса достигает в «Свободе». Нарратив спотыкается о бессловесность так, как никогда ранее, дюмоновская по духу природа выглядит настолько аллюзорно, насколько ей позволяет объективное отражение реального, а кисельный эмбиент возводит поэтичность кадра в абсолют. Согласно сюжетным наброскам в начале фильма, ушедшие от погони контрабандисты обретают безграничную свободу в загадочном месте, где горячие пески пустыни встречаются с бесконечной морской водой. Дальше лишь сменяющиеся длительными статичными изображениями природы людские скитания, в которых впервые можно увидеть синхронизацию внутреннего и внешнего путешествий героев. Чем ближе к финалу, тем сильнее ощущается единство физиологических и экзистенциальных истязаний, естественного и философского. Пустыня – возможность движения в любом направлении – является одновременно метафорой победы над внешними помехами и невозможностью осмысленного продолжения пути. Так демонстрируется фиктивность существования безграничной свободы, проклятье самоидентификации в мире, где можно все. После уверенной точки в медленном кино с мимикой и паузами как альтернативой словам появляются относительно живые и неожиданно болтливые «Семь невидимок». Причем определенная эволюция наблюдается не только в ритмичности и вербалике: первая половина фильма выполнена как состоявшийся
детектив с четкой завязкой, где саспенс сочится из ставшего традиционным для творчества Бартаса прихода героев из ниоткуда. История начинается с того, как четверо угоняют иномарку, скрываются от крымской милиции и едут в неизвестном для зрителя (а возможно, и для самих героев) направлении. В середине картины происходит повествовательный зигзаг, перемещающий чуть было наклюнувшуюся жанровость в координаты бытовой документалистики, где, кажется, смотришь саму жизнь, грязную и некрасивую. И все-таки несмотря на абсолютную чернушность – в фильме много пьют и ругаются матом – акцент на достоверности не самоцель, а художественный прием, способствующий более сильному вовлечению зрителя в пространство фильма. Последняя работа Бартаса «Евразиец» – совершенно новый опыт, криминальная драма на стыке хаотично угрюмого Востока и интеллигентного Запада. Здесь больше нет налета притчевости, нет загадки прошлого (главный герой, которого сыграл сам режиссер, рассказывает о себе на первых же минутах), нет той трудночитаемой полимотивированности – все цели известны и визуально доступны. Вместе с конкретизацией драматургии происходит и другое важное уточнение: спектр зрительских ощущений сужается, однако математически получается более точным. В каждой секунде «Евразийца» легко уловить атмосферу тотальной, непреодолимой уязвимости, которая в самый неожиданный момент воплощается в одну из возможных грустных моралей: все бегут туда, где лучше, а в итоге – мертвец звонит мертвецу.
кадр из фильма «Три дня»
кадр из фильма «Дом»
Евразийская встреча
В
кинотеатре «Победа» показали последний по хронологии, но не по значимости фильм Шарунаса Бартаса «Евразиец», тем самым открыв программу ретроспективы. Чтобы представить картину, в Минск приехал сам режиссер. Вечер, небольшой дождь. Люди лениво собираются в фойе кинотеатра. В ближайшие два часа им предстоит смотреть на то, как Шарунас Бартас, который исполнил главную роль в своем же фильме, будет нервно и не всегда легально убегать из одной страны в другую. Они еще не знают, что конечным пунктом окажется мир иной, а многим еще до закрывающих титров станет очень грустно. Зрители, заполнившие практически весь немаленький зал, аплодируют. Организаторы приглашают к микрофону режиссера, чтобы тот сказал несколько слов про кино перед показом. Буквально несколько и получается: Шарунас практически на идеальном русском сообщает, что сказать ему, в общем-то, нечего, и традиционно желает всем приятного просмотра. Минский зритель оказывается благодарным: с сеанса сложного фильма уходит небольшое количество человек. Еще часть, вероятно, решает, что Бартасу дей-
ствительно нечего сказать, и растворяется с финальными титрами. Но большинство остается. Остается для того, чтобы разговорить немногословного режиссера на добрых двадцать пять минут. «А почему нет?» – отвечает автор сначала на вопрос о том, почему он решил сыграть главного героя фильма, а затем – на нериторический комментарий о правомерности демонстрации насилия. Девочка с первых рядов спрашивает: «Перенял ли главный герой что-то от вас?» Шарунас скромно шутит, мол, наверное, да. Чай, не анимация. Разговор получается совершенно добрым и душевным, местную публику (в основном, возрастную ее часть) фильм, очевидно, привел в восторг. Зрители спрашивают, рассказывают (иногда очень страшное или очень смешное), выражают благодарность. Режиссер улыбается, отвечает и тоже благодарит. Всем все нравится – не это ли цель, не это ли главное? В конце беседы Шарунас на всякий случай сообщит, что снимает что-то новое, но специально не скажет про это ничего. Зрителей это устроит, режиссеру подарят цветы – и все разойдутся.
13
репортаж
Вечер с Хансом Вайнгартнером: свобода общения текст Алексея Свирского фото Павла Скакуна кадры из фильма «Сумма всех моих частей»
Очередная ретроспектива – «Глазами Германии» – открылась в субботу на «Лiстападзе». В Минск новый фильм привез Ханс Вайнгартнер, по мнению многих, один из самых важных людей в современном немецком кинематографе.
П
еред Вайнгартнером свое кино представлял Шарунас Бартас, но, кажется, в кинотеатре «Победа» не поменялось ничего: такой же заполненный зал, такие же (возможно, те же) заинтересованные лица, теплая атмосфера. После того как Хансу вручили микрофонную стойку, а зрители услышали приятное вступительное слово на по-
нятном английском языке, режиссер получил букет цветов, за которым прятал свое лицо, наверное, около двух минут. Веселый мужчина европейской внешности, есть подозрение, даже не представлял, что за двухчасовой хронометраж фильма зал не покинет никто, а мои коллеги успеют устать от количества испытанных эмоций.
Стоит сказать, что Ханс Вайнгартнер – постоянный участник крупных международных кинофестивалей, однако абсолютно непопулярный дома. Вполне вероятно, из-за неприятной антикапиталистической тематики своего творчества. Все фильмы австрийца – о свободе личности, а пути ее обретения, согласно рассуждениям режиссера, маргинальны. Кино «Сумма всех моих частей» исключением не стало, но, вопреки обоснованным ожиданиям, оказалось лишенным всяческих левацких заявлений, которые являлись характерными особенностями его предыдущих работ. В основе показанного фильма лежит простая и до умиления искренняя история о дауншифтерах, ловко обрамленная эстетикой магического реализма в духе нового независимого американского кино (по принципу «оно как бы есть, но одновременно с этим его нет»). Мартин поражен одной из форм психических заболеваний и после длительного пребывания в соответствующей клинике выходит на свободу. Его не восстанавливают на престижной работе, выселяют из квартиры за неуплату, а немногочисленные знакомые и родственники вмиг становятся чужими. Остается бежать. И это «бежать» автор называет протестом. Протестом против разрушающего ритма жизни, который требует от человека перманентного соответствия своему социальному статусу, личностным достижениям и общественным нормам. – Сначала я хотел снять кино про знакомого судебного исполнителя, которому однажды приходится выселять из квартиры
сумасшедшего, – объясняет зарождение проекта режиссер, – но у меня от увиденного просто разорвалось сердце. И тогда я подумал, что вообще-то фильм надо снять про того, которого выселяют. После написания истории стало понятно, что она – о самоосвобождении. На пути к переоценке ценностей Мартин встречает русскоговорящего мальчика Виктора – также в некотором смысле социального изгоя – и уходит вместе с ним жить в лес (Ханс поясняет, что лес для немцев – очень мифическое, важное место, семиотический символ свободы) с абсолютным материальным минимумом на руках. Однако здесь для режиссера важна не только демонстрация возможности освобождения для каждого, но и наглядность сложности подобных эскапистских существований. Побороть себя – это лишь одна сторона медали. Но что делать, когда реальность не желает отпускать? Один из самых мрачных вариантов ответа на этот вопрос уже давал Михаэль Ханеке в «Седьмом континенте», у Вайнгартнера все выглядит гораздо оптимистичнее: природа реальности антагонистична и, как бы последняя ни навязывалась, всегда можно придумать сказку, которая будет интереснее жизни. А еще лучше – сделать такую сказку жизнью. Это сложнее, но тоже возможно. Зрительское кино, приятный собеседник (и тот, и другой), улыбки на лицах. Хитро сменив английский язык на родной, Ханс рассказывал долго и интересно. Про кота Шредингера, про пробежки в берлинском лесу, о том, как безумно любит Тарковского и Эйзенштейна (кто ж не любит-то!). Ни одна из сторон не хотела отпускать вторую. Ах, если бы не полночь, если б не формат. Учтя финальную просьбу организаторов о последнем вопросе, зритель начал: «Ханс, у меня к вам два вопроса...»
15
Кадр из фильма «Сумма всех моих частей»
внеконкурсная программа
Глазами Германии: чаяния немецкой души текст Алены Сойко Минский международный кинофестиваль «Лістапад» совместно с Институтом Гете представляет программу «Глазами Германии» – отреставрированную копию «Отчаяния» Райнера Вернера Фассбиндера, нашумевшую телевизионную трилогию «Драйлебен» и пару-тройку самого любопытного из немецких новинок 2011 года.
кадр из фильма «Драйлебен. Одна минута темноты»
Т
рилогия «Драйлебен», представленная фильмами «Что-то лучшее, чем смерть» Кристиана Петцольда, «Не ходи за мной» Доминика Графа и «Одна минута темноты» Кристофа Хоххойзлера, – это уникальный проект, который родился из электронной переписки режиссеров о проблемах в современном немецком кино. Главная из них, по мнению инициатора дискуссии Графа, – это отказ от нарратива. Идея создания фильмов и становится следующим шагом. Драйлебен – это не просто место, где разворачивается действие всех лент, в переводе оно еще означает «Три жизни». В результате мы имеем разные истории, которые связаны одним общим мотивом – побегом сексуального маньяка Молеша.
Фильм Петцольда рассказывает об одной молодой влюбленной паре, которая постоянно оказывается в местах потенциального нахождения нашего беглеца. Сирены полицейских машин звучат как тревожное предзнаменование в картине. Что интересно, подтвердить наши опасения или опровергнуть сможет фильм «Одна минута темноты». Петцольд намеренно обрывает повествование тревожным сном героя, и мы не понимаем, что есть этот сон – простой кошмар или реальное чувство неотвратимости ужасного. По сути, это единственная игра со зрителем, все три картины смотрятся как вполне самостоятельные работы. Граф рассказывает историю полицейского психолога Йоханны, которая приезжает в Драйлебен
расследовать дело, но вместо этого возвращает себя и подругу Веру в прошлое – в те времена, когда обе они влюбились в одного человека, были практически близ друг друга. Но знакомство героинь состоялось куда позже. Петцольда и Графа роднит именно то, что основной мотив здесь только фон, музыка, которая не нравится, но пока не раздражает. Графа интересует дом Веры, в котором и проявляется одиночество и жалкие попытки реанимации прошлого, Петцольда – любовный треугольник, истории нежных и драматичных, но при этом вполне себе расчетливых чувств героев. Из всех трех режиссеров только Хоххойзлер рассказывает нам непосредственно историю самого Молеша. Заявленный в первых кадрах как мрачный триллер фильм превращается в параноидальную историю, где сказано слишком много, чтобы понять о чем именно. Хоххойзлер, как и Молеш, не разбирает дороги в лесу. И самое парадоксальное, что режиссерская потерянность тут работает. «Сумма всех моих частей» – лента Ханса Вайнгартнера, завершившего образование, к слову, на отделении неврологии клиники Штиглица при Берлинском университете. Автор, известный картинами «Воспитатели» и «Белый шум», в своем новом фильме неслучайно обращается к категории нормальности в современном мире. Математик Мартин сходит с ума и попадает в психушку, лишаясь дома и работы. Появившийся мальчик Виктор становится
кадры из фильма «Остановка на перегоне»
для него самым родным человеком. Чтобы где-то жить, они уходят в лес и строят хижину. Там героя и находит прозрение: то, без чего сегодня якобы не представляет себе жизнь ни один цивилизованный человек, Мартину абсолютно не нужно. Кто определил желание денег и успеха признаками нормальности? Этот фильм – о свободе мысли и тела, о протесте. И о призрачности идиллии, когда выясняется, что ты – другой. Спрашивается: а был ли мальчик? «Отель «Люкс» Леандера Хаусманна – комедия о комике, пародировавшем Гитлера, который оказался в Советском Союзе. Коммунисты и НКВД не самое страшное, что случилось с Хансом: его по ошибке принимают за личного астролога Гитлера – и вот он уже вынужден предсказывать будущее самому товарищу Сталину. Безумная жанровая эклектика (комедия, фарс, кабаре, пародия на американские вестерны и фантастику и трагическая эксцентрика) – и 101 минута чистого удовольствия. Душераздирающую, но вместе с тем и несколько отстраненную историю человека, узнавшего,
что жить ему осталось всего несколько месяцев, расскажет картина «Остановка на перегоне» Андреаса Дрезена. Смерть уже давно одновременно и самая распространенная тема, и самая сложная: обойтись без спекуляции, как правило, мало кому удается. В «Остановке на перегоне» практически до самого финала (все-таки режиссер дал маху) честно и без всяких прикрас показана жизнь обреченного на смерть. Как правильно было написано на одном из форумов, «шершавую эстетику» кинематографа Дрезена можно любить или не любить, но надо отдать ему должное: никогда еще на киноэкране так долго и достоверно не умирал человек. Безусловной must see программы является, конечно, отреставрированная копия «Отчаяния» Райнера Фернера Фасбиндера. Фильм стоит увидеть уже хотя бы из-за колоритного тандема в лице Фасбиндера-режиссера, Владимира Набокова-литературного источника, Тома Стоппардаавтора сценария, Михаэля Балльхауса-оператора (известен многолетним сотрудничеством с Фас-
кадр из фильма «Отель «Люкс»
биндером и Мартином Скорсезе) и Дирка Боргарта-главного актера (гениальные роли в «Гибели богов» и «Смерти в Венеции» Лукино Висконти и в «Ночном портье» Лилианы Кавани). Герман – шоколадный магнат. Все идет ровно и гладко до того момента, пока у героя не появляется ощущение, что он как будто может наблюдать за собой со стороны. Способность к раздвоению становится его главной навязчивой идеей. Знакомство с бродягой Феликсом, которого он считает своим идеальным двойником, приводит Германа еще к большему отчаянию. Экспрессионистская, по-барочному вычурная режиссура Фасбиндера дает теме «двойничества» дополнительное сюрреалистическое звучание. Отчаяние распадающейся личности – в навязчивых стеклах и вечно дробящихся зеркальных отражениях. Реализовать набоковскую мечту о превращении читателя в зрителя Фасбиндеру удалось.
17
репортаж
Церемония открытия: лучшие кадры фото Павла Скакуна
разговорчики
Сиди и слушай: «Сумма всех моих частей» Зачастую в тихих перешептываниях в темноте кинозала говорится больше, чем в многотысячных рецензиях и обзорах. Мы очень любим кино и определенно не можем держать всю эту мощь чувств в себе, потому делимся с вами своими мыслями в форме обрывочных диалогов. Сегодня мы подслушаем, как Инга Халиманович и Алексей Свирский обсуждают вчерашнюю картину «Сумма всех моих частей» Ханса Вайнгартнера. Инга: Мне вот какой момент показался интересным: оригинальное название фильма – Die Summe meiner einzelnen Teile. Соответственно, в русском варианте получается совершенно точный перевод. В английском же он именуется Hut In The Woods, т.е. «Хижина в лесу», а ведь и здесь можно было пойти тем же путем. Леша: Интересное наблюдение, хотя, кажется, дословный перевод на русский язык – более верное решение, так как он стопроцентно отражает главную идею, метафору об освобождении. Hut In The Woods же – практически хоррор от Джосса Уидона, и тем англичанам, которые присваивали фильму Вайнгартнера такое название, следовало бы это учесть. Инга: А мне английская версия тоже по-своему симпатична: нравится акцент, который делается на хижине, построенной Мартином и Виктором. Потому что если части целого (т.е. личности) суммируются, то это происходит именно благодаря постройке дома. Вне его пределов все довольно нечетко, но именно в хижине они чувствуют себя максимально комфортно, там нет никаких сомнений в том, что Виктор реален. Получается, что метафора дома помогает раскрыть метафору целостной личности. Леша: Что Виктор чуть-чуть реальнее, чем выдумка, ощущается в каждый момент времени. Оно и понятно: автор рассказывает сказку о действительности. Хижина – лишний элемент на пути к режиссерской трактовке названия. Виктор является полноценной частью Мартина вообще, а не в какой-то данный хронологический отрезок, мне так думается. Инга: Реальность/ирреальность Виктора никто не оспаривает, включая самого Вайнгартнера, сказавшего после показа, что мальчика «как бы нет, но он как бы есть». Леша: Все-таки мальчик есть, и он, оказывается, немец, а родители его – из Украины. И вообще Вайнгартнер – молодец, что ничего не оспаривал, только рассказывал интересно. Все вроде бы довольны остались.
Ежедневная газета Минского МКФ «Лiстапад» Автор идеи и главный редактор Анна Ефременко Дизайн и верстка Дарьи Данилевич Стиль-редактор Маргарита Моторева Адрес дирекции фестиваля Пр. Независимости, 25А, комната 40 220030, Минск +375 (17) 328 69 95 +375 (17) 321 24 77 (т/факс) Тираж: 100 экз. Отпечатано в типографии «Альтиора». Прочитать и скачать свежий выпуск можно на сайте listapad.com