Tertulliani De corona militis

РОСТИСЛАВ ТКАЧЕНКО

«

»

ВОПРОС ОТНОШЕНИЯ ХРИСТИАН К МИРУ И всему, что есть в нём – величина постоянная. Этот воп& рос присутствует в жизни церкви каждой эпохи по&свое& му, и никогда не бывает такого, что он снимается с повестки дня. Ведь христиане всегда живут в мире, но при этом осознают, что их подлинная идентичность и их при& звание – не от мира (Ин. 15:19; 17:11, 14&16). Они не при& надлежат к институтам этого мира: политические ценности не определяют их жизнь, новые веяния моды не меняют коренным образом их гардероб, витающие в воз& духе идеи не искажают их вероучение. Всем своим есте& ством – душой, разумом и телом – они принадлежат своему Господу и Спасителю, и всей своей жизнью они служат триединому Богу. Соответственно, каждый раз, когда очередная эпоха выд& вигает свои требования или бросает свои вызовы, хрис& тиане призваны реагировать на них во свете Божьих заповедей, Священного Писания, церковного предания и исконно христианского мировоззрения.

©

¹15, 2014 //

БОГИ, ВЕНКИ И ВОИНСКАЯ СЛУЖБА

Ð. ÒÊÀ×ÅÍÊÎ, 2014

ХРИСТИАНЕ,

169

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

170

И время мира, как и время войны, постоянно заставляет нас размышлять о том, как нам следует поступать в той или иной ситуации, что является правильным, и где, в конце концов, добро и истина, а где – зло и ложь. И если мы хотим сделать верный выбор, нам лучше всего обратиться к христианской мудрости прошлых веков. Ведь там можно почерпнуть немало ценных мыслей и увидеть немало замечательных примеров веры, верности, решительности и «практической богословскости», если можно так сказать. В частности, проблему отношения христианина к светской культуре, воинской службе и языческой рели& гии затрагивает в своём труде «О вен& це воина» древнехристианский писа& тель II века Тертуллиан. Полный перевод этого произведения на рус& ский язык сделан впервые и предлага& ется читателям альманаха «Богомыс& лие» ниже. Некоторая информация, ключевые факты и наблюдения по тексту и идеям данного трактата со& держатся в следующих разделах этой вводной статьи.

ской империи и, надо сказать, с юно& сти Тертуллиан проводил жизнь дос& таточно типичную для римлянина с достатком. Он получил отличное образование, приобретя навыки юриспруденции и риторики, что отразилось на всей его будущей карь& ере – он занимался юридической практикой и, насколько можно су& дить, делал это достаточно успешно. Кроме того, умение читать и писать как на греческом, так и на латыни также сослужило ему хорошую пользу. Он вёл обычную – а по христианским меркам разгульную и достаточно аморальную – жизнь культурного гражданина Рима: посещал гладиа& торские бои и публичные зрелища, был не чужд сексуальной распущен& ности и, как минимум номинально, идолопоклонства.

Однако в зрелом возрасте, около 190– 195 гг., Тертуллиан обратился в хрис& тианство и полностью изменил свой стиль жизни. Он продолжал работал юристом, однако также стал служите& лем церкви и направил весь свой интеллектуальный и писательский дар на её благо. Его былая распущен& ность сменилась максимальной вер& ностью христианскому учению и АВТОР И ТРАКТАТ максималистской ригористской эти&

Достоверно известно, что авто& кой. Благодаря своей образованности ром «О венце воина» является извест& и своему горячему темпераменту ный африканский апологет христиан& Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан ства Тертуллиан (полное имя Квинт стал одним из самых пылких апологе& Септимий Флоренс Тертуллиан, лат. тов христианской веры своего време& Quintus Septimius Florens Tertullianus). ни. Он настолько стремился оградить Он родился около 155–160 гг. в обыч& церковь от обвинений, лжеучений, ной языческой семье в городе Карфа& ошибок, грехов и всевозможных опас& гене, на севере Африки.[1] Данная ностей, что впал в крайность: его территория тогда принадлежала Рим& нравственная строгость всё больше

[1] Биографическая информация о жизни Теруллиана приводится по следующим исследованиям: Geoffrey D. Dunn, Tertullian (London / New York: Routledge, 2004), 3&5; И. Мейендорф, Введение в святоотеческое

богословие. Конспекты лекций (М., 1992; репринт: Мн.: Лучи Софии, 2001), 49&51; И. Попов, Патрология. Конспект лекций (Тверь: Булат, 2006), 129&130.

Сочинение «О венце воина» относит& ся к последнему типу произведений. И хотя оно написано уже в «монтани& стский период» жизни Тертуллиана, оно не содержит в себе каких&либо откровенно неортодоксальных идей. Африканский апологет написал его около 211 г. в связи с практическими Тертуллиан перенял у монтанистов их вопросами, которые возникли у хрис& убеждения и около 207–208 гг. присо& тиан после того, как некий верующий во Христа воин отказался надеть на единился к их секте. При этом не голову предписанный уставом лавро& вполне ясно, насколько Тертуллиан, вый венок, а затем сдал оружие и был как и всё монтанистское движение, отправлен под трибунал. Этот случай порывал с вселенской церковью. заставил многих задуматься о том, что Однако совершенно точно, что он значит жить бок о бок с язычниками и продолжал считать себя подлинным христианином и писать богословские в то же время хранить верность Хрис& ту; как можно быть воином и вместе с и этические труды вплоть до своей тем верующим человеком; каким смерти около 220 г. образом допустимо участвовать в После себя он оставил более тридцати общественных религиозно&культур& книг и трактатов. Среди них обычно ных мероприятиях и твёрдо хранить выделяют (i) богословско&апологети& свою христианскую идентичность. На ческие, в которых он объясняет и все эти вопросы Тертуллиан и поста& обосновывает истины христианского рался ответить в книге о венках и вероучения («Апология», «О молитве» богах, как её можно было бы назвать. и др.), (ii) богословско&полемические, с помощью которых он старается ТЕКСТ, СТИЛЬ И ПЕРЕВОД опровергнуть еретические учения и, опять&таки обосновать верные по его

Текст книги «О венце воина» мнению взгляды на тот или иной дошёл до нас благодаря нескольким вопрос («Опровержение еретиков», входящим в два кодек& «Против Праксея», «Против Маркио& манускриптам, [2] са: Агобардский, из личной коллек& на», «О крещении» и др.), и (iii) мо& ции некогда епископа Лионского ральные или практические, Агобарда, относящийся к IX в. (Codex затрагивающие по большей части Agobardinus, Paris, Bibliothe,que Nationale, Ms. Latin 1622) и более по& [2] Данные о тексте, вариациях его названия здний Клюнийский (Corpus Cluniacense), и подписей, а также другую подобную ин& лучшие копии которого относятся к формацию можно найти на веб&странице: Roger Pearse, De corona militis (On the military XV в. Этот трактат был изначально garland), The Tertullian Project, http:// написан по латыни и в таком виде www.tertullian.org/works/de_corona.htm был известен своим читателям. (accessed 19.11.2014).

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

вопросы поведения или принципов жизни христиан в этом мире («О зре& лищах», «Об идолопоклонстве», «Об одежде женщин», «О посте» и др.).

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

походила на суровость, а его бого& словские взгляды всё больше подпа& дали под влияние учения секты мон& танистов, которые делали акцент на «новых пророчествах» Святого Духа и полной духовной и физической чис& тоте христианина. Это было своеоб& разное движение за радикальную святость и «новую» духовность, кото& рое к тому же отличалось склоннос& тью к однобокой и резкой критике официальной церкви.

171

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

172

Впервые в эпоху современности он был представлен широкой аудитории в издании собрания сочинений ла& тинских отцов церкви (Patrologia Latina) под редакцией Жак&Поля Миня (Migne) в 1844 г.[3] Эта версия послужила одной из двух версий пер& воисточника, использовавшихся для предлагаемого перевода. Она является более старой и менее отредактирован& ной версией. В то же время она снаб& жена указанием библейских ссылок (которые сохранены и в русском пере& воде), к которым прибегает Тертулли& ан. А кроме того, в некоторых случаях предлагаемая в ней разбивка предло& жений и другие текстологические решения представляются более логич& ными и авторитетными. Второй же использованной версией является более свежее критическое издание латинского текста «О венце воина» под редакцией Жака Фонтэна (Fontaine) в 1966 г. Эта версия являет& ся более доработанной и откорректи& рованной. В ней исправлен ряд ошибок и опечаток текста Миня, предлагаются часто более оправдан& ные синтаксические правки, хотя и не всегда они кажутся обязательными. Поэтому для перевода оба текста регулярно сравнивались и, в итоге, принимались решения в пользу одно& го или другого чтения. Однако, в целом, наличие двух версий текста оригинала только поспособствовало подготовке качественного русского перевода этого произведения.

[3]

Quintus Septimius Florens Tertullianus, De corona, in vol. 2 of Patrologia Latina, ed. J.&P. Migne (MPL), http://www. documentacatholicaomnia.eu/04z/z_0160& 0220__Tertullianus__De_Corona__MLT.pdf.html (accessed 07.10.2014), 73&102B. [4] Tertullian, The Chaplet, or De Corona, in Latin Christianity: Its Founder, Tertullian, vol. 3 of The Ante Nicene Fathers: Translations of the

Кроме того, имеется несколько пол& ных переводов Тертуллиановой книги о венках, воинах и христианах на разные языки. В частности, можно обратиться к замечательному англо& язычному изданию сочинений дони& кейских отцов церкви под редакцией Александра Робертса (Roberts) и Джеймса Дональдсона (Donaldson) – The Ante Nicene Fathers: Translations of the Writings of the Fathers down to A.D. 325, куда включено и произведение «О венце».[4] Также можно воспользо& ваться французскими переводами М. Шарпонтье (Charpentier)[5] и Э.&А. де Генуда (Genoude),[6] которые были сделаны в XIX веке и до сих пор оста& ются примером высококачественной работы с текстом. Все эти (и другие) переводы могут сослужить службу тому, кто хочет более глубоко и разно& сторонне понять текст Тертуллиана. Впрочем, есть надежда, что представ& ленный ниже русский перевод будет хорошим подспорьем отечественным исследователям Тертуллиана. Ведь, хотя на русском языке и существуют фрагментарные переводы отрывков из этого трактата, разбросанные по раз& ным книгам и статьям,[7] полноценно& го перевода всего труда до сих пор сделано не было. Теперь русскоязыч& ному читателю предоставляется воз& можность соприкоснуться с идеями Тертуллиана о пацифизме и других вопросах христианской этики при непосредственном чтении его доста& точно известной работы. Однако Writings of the Fathers down to A.D. 325, ed. A. Roberts and J. Donaldson (Edinburgh: T&T Clark, n.d.; repr. Grand Rapids, MI: Wm. B. Eerdmans, 1989), 93&103.

[5] Tertullien, De la Couronne du Soldat, ed. M. Charpentier, http://www.tertullian.org/french/ delacouronne.htm (accessed 11.11.2014); http:/ /jesusmarie.free.fr/tertullien_de_la_couronne_ du_soldat.htm (accessed 11.11.2014).

Древний Рим (половина II века). На коротко остриженых волосах юноши лавровый венок – с древнейших времен символ победы и славы. (Музей им. Пушкина, Москва).

ках приводится латинское слово или оборот, которые стоят за тем или иным фрагментом перевода («стиль одежды (habitus)»; «никакого принуж& Кроме всего прочего русский перевод дения (necessitates)»; и т.д.). Это дела& снабжён некоторыми дополнитель& ется для того, чтобы читатели, знако& ными примечаниями. Части текста, мые с латинским языком могли лучше приводимые в квадратных скобках прочувствовать лексические нюансы («краснея от [павшего] на неё позо& текста и понять выбор переводчика в ра»; «в День же Господень [т.е. воскре& некоторых случаях, а те, кто латынью сенье]»; и т.д.) обозначают вставки на не владеет, могли просто познако& русском языке, которые либо прояс& миться с её крупицами и, возможно, няют смысл текста, либо просто при& вдохновиться на её изучение. водят слова и обороты, использова& ния которых требуют грамматические Также в круглых скобках даются ука& или стилистические правила русского зания на библейские отрывки, прямо языка. Также иногда в круглых скоб& цитируемые или пересказываемые

[6]

Tertullien, De la couronne du soldat, trad. E.& A. de Genoude, http://www.tertullian.org/ french/g2_04_de_corona_militis.htm (accessed 11.11.2014.

[7] Например, см. Олег Бородин, «Отноше& ние к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики (формирование христи&

анского пацифизма)», в Византийские очер ки (М.: Индрик, 1996), http://krotov.info/ history/04/alymov/borodin.htm (дата доступа 1.11.2014); Гуго Гроций, О праве войны и мира, http://www.kursach.com/biblio/0001002/ 102_3.htm (дата доступа 15.10.2014); и др.

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

Весь трактат Тертуллиана разделён на пятнадцать глав (capita), которые обозначены римскими цифрами (I, II… XV), как это принято у Миня и встре& чается в подавляющем числе перево& дов. Это традиционное деление книги «О венце»: его можно видеть во всех опубликованных версиях данной работы. Также главы дополнительно разделены на подразделы или пара& графы, выделенные по смысловому, синтаксическому или другим принци& пам Фонтэном и обозначенные арабс& кими цифрами в квадратных скобках ([1],[3]…[10]). Это уже вторичное деление, которое является дополни& тельным и обеспечивает более удоб& ное чтение и последующее цитирование источника, которое следует делать по принципу «работа, глава, параграф». Например, О венце, VI, 6, а также De corona, III, 1 или De cor. XI, 7).

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

следует отметить некоторые техничес& кие нюансы публикации этого древ& него текста.

173

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

174

Тертуллианом («Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется» (Ин 16:20)»; «у тебя есть апостольское повеление выходить замуж в Господе (1 Кор 7:39)»; и т.д.). Фонтэн не вклю& чил их в свою редакцию текста, в то время как в более ранней публикации Миня они были. Впрочем, в некото& рых случаях указания последнего были некорректными, а в иных – излишними. Поэтому в русском пере& воде приведены только библейские тексты, на которые прямо или кос& венно указывает сам автор произведе& ния. Те, которые он только подразу& мевает или на которые делает туманные аллюзии, – насколько мы можем об этом судить, – оставлены за скобками в прямом и переносном смысле. Наконец, периодически в переводе даются внутритекстовые ссылки с пояснениями внизу страницы. Такой подход необходим для более деталь& ного прояснения отдельных – и зача& стую важных – аспектов и оттенков текста, таких как игра слов или исполь& зование автором специфического слова, имени собственного или идеи. Всё это сделано для удобства читателя и более полного раскрытия смысла переводимого богословского трактата видного юриста и теолога патристи& ческой эпохи.

и патетические выражения (особенно, когда он пишет о сохранившем вер& ность Господу воине&христианине или других героях веры и Библии), и яр& кие примеры игры словами (напри& мер, когда он пишет о «природном законе» и «законодательной природе» или использует специфические мно& гозначные слова вроде существитель& ного virga, которое может обозначать как ликторский пучок прутьев, т.е. символ Рима, так и просто ветвь или побег, включая побег из корня Иессе& ева, т.е. символ Мессии Иисуса). Все эти приёмы он использует для усиле& ния аргументации или увеличения «громкости» своих доводов. То есть, делая так, он являет себя нам дей& ствительно хорошим ритором и яр& ким писателем.

Также, разумеется, нельзя не заметить оттенки юридической лексики, к которой периодически обращается Тертуллиан. Он то ведёт речь о «пре& доставлении достаточного количества доказательств», то ссылается на некое «законное основание», то упоминает определённое «свидетельство». Один раз он даже использует очень интерес& ное слово retorqueo, которое на рус& ский можно перевести как «обращать что&либо в противоположную сторо& ну», включая возможность обращения доводов своего противника против Причём, без труда можно заметить, него самого. И, опять&таки, встреча& что в плане стиля, ориентации и на& ясь с этой словесной картиной, мы правления развития мысли трактат видим Тертуллиана таким, каким он и «О венце воине» является достаточно был: страстным ритором и вместе с типичным трудом Тертуллиана. Его тем несколько хладнокровным и тон здесь, как и в других произведе& вдумчивым юристом. Свои навыки и ниях, – «резкий, страстный, полеми& таланты он обратил на пользу христи& ческий».[8] Периодически встречаются анства, и его духовно&интеллектуаль& и саркастические нотки (особенно, ные усилия явно не пропали даром – когда он пишет о своих оппонентах), мы и в XXI в. можем по&прежнему с ними считаться и использовать их [8] Мейендорф, Введение в святоотеческое плоды. богословие, 49.

Если говорить об идейном на& полнении представляемой работы Тертуллиана, то следует сказать, что она касается по сути трёх тем: (i) конкретно практики ношения венков и идолопоклонства, связанных со службой в римской армии, (ii) общих принципов христианского поведения в нехристианском мире и (iii) темы приемлемости воинской службы для христиан. Их стоит кратко рассмот& реть и проанализировать для более лёгкого восприятия текста африканс& кого мыслителя.

Христианин и вопрос о ношении венков

Написать трактат о христианс& ком восприятии традиции ношения венков по долгу воинской службы, Тертуллиана побудил конкретный реальный случай из жизни церкви и государства той эпохи. Он был связан со следующим вопросом: стоит ли христианам, служащим воинами в римской армии, носить на голове венки, которые им полагается наде& вать во время особых торжественных мероприятий? Причину такой поста& новки проблемы и ответ апологета III века хорошо описывает и суммирует в своей работе О. Бородин: …Произведение написано в связи с конкретным случаем, происшед& шим в 211 г. В связи с воцарением новых императоров Каракаллы и Геты, воинам римской армии были розданы подарки. Получить их вои& ны должны были, имея на головах лавровые венки. Однако один из воинов подошел за подарком, неся венок не на голове, а в руке. Будучи

[9] Бородин, «Отношение к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики».

Апологет утверждает, что воин по& ступил совершенно правильно. Прежде всего, ношение воинского венка недопустимо для христиани& на, потому что венок является сим& волом языческих божеств: Аполло& на и Бахуса. Затем, надевание венка при получении подарка от государя есть знак поклонения ему, то есть служение идолу, да вдобавок еще и за деньги. Таким образом, воин не просто был прав, отказавшись на& деть венок, но, в сущности, оказал& ся единственным настоящим хрис& тианином во всем римском войске. …Он однозначно осуждает, однако, тех христиан, что сами поступают на службу. Они присягнули Богу, а ныне вынуждены присягать импе& ратору. Они обязуются любить им& ператора больше, чем отца и мать, а эта честь принадлежит лишь Госпо& ду. Они обязаны чтить римскую военную символику, получать на& грады из рук язычников, охранять языческие храмы, а это не пристало христианину. Наконец, кто&то из них может получить повышение по службе, а ведь если рядовые воины лишь присутствуют при языческих богослужениях, то командиры не& посредственно участвуют в священ& нодействиях.[9] Т. е. для Тертуллиана вопрос ношения венков и участия в некоторых воен&

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

спрошен о причинах своего поведе& ния, он ответил, что является хрис& тианином. В венке же, по&видимо& му, воин видел языческий символ. Воина привели для объяснений к префекту, где он подтвердил, что верует в Христа, после чего бросил на землю венок и меч и сорвал с себя форменную одежду. Воин был арестован, и, по всей вероятности, казнен. Его поступок вызвал в среде христиан многочисленные споры, в которые и вмешался Тертуллиан.

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

КЛЮЧЕВЫЕ ИДЕИ

175

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

ных мероприятиях становится вопро& сом выбора между верностью Богу и впадением в самое настоящее идоло& поклонство. Ведь армия Римской империи – это армия языческого государства: в ту эпоху не существова& ло разделения государства и религии, как не было и понятия свободы совес& ти в её современном виде. Языческий

176

Монета, с изображением цезаря Августа, с лавровым венкам на голове (Британский музей).

пантеон, культ императора, государ& ственные – они же в той или иной степени часто языческие – праздни& ки, нормы поведения и принадлеж& ность какому&либо сословию или профессии объединялись в рамках некоего единого римского стиля жиз& ни. А этот стиль был прочно связан с различными сторонами идолопоклон& ства: император воспринимался как «спаситель» людей Рима и полубоже& ственный (в плане авторитета и чести, а не в плане сущности) человек, во имя которого нужно было воскурять фимиам; праздники – как военные, так и гражданские – подразумевали почитание и восхваление каких&ни& будь богов; присяги и обеты чаще всего произносились во имя этих же богов и т.д., и т.п. Таким образом, даже необходимость надеть венок, обусловленная тради&

циями римской цивилизации, при более глубоком анализе оказывается требованием не культуры (в совре& менном смысле слова), а именно культа – и культа нехристианского. Ведь по легенде венки происходят от греческих богов, которые их придума& ли и стали носить как элемент одеж& ды. А надеваются эти венки, как правило, по случаю каких&либо сугубо языческих празднеств. Следователь& но, если человек надевает такой го& ловной убор, он косвенно заявляет о своей лояльности к его создателям, «продвигателям» и контексту, из кото& рого он происходит. То есть, возложе& ние венка равносильно участию в языческом мероприятии, в признании тех лжебогов, которые вроде бы его придумали и которым он совершенно точно посвящён, и того жизненного уклада, который за этим стоит. Но это и есть идолопоклонство, так как лже& бог – это идол, а римский стиль жизнь – языческий по своей сути. Вот как эту идею древнего апологета сум& мирует А. Пантелеев: Тертуллиан упрекает его [т.е. этого воина] однополчан&христиан в том, что они не смогли последовать его примеру, они «служат двум госпо& дам», и он называет их «христиана& ми, увенчанными лаврами». … Тер& туллиан показывает, что, на первый взгляд, безобидный венок является не данью традиции или дисципли& не, но формой идолопоклонства. В целом, аргументация Тертуллиана вполне совпадает с тем, что говорит по поводу венков Климент Алек& сандрийский (Paed., II, 8). Во&пер& вых, в Писании нигде нет разреше& ния носить венки (De cor., 2), а во&вторых, это – против природы (contra naturam). Ведь цветами на& слаждаются либо любуясь ими, либо вдыхая их аромат. В том слу&

вообще, но слово «поведение» хорошо Во&вторых, в данном труде говорится передаёт практическую направлен& о том, что к спорным вопросам этики [10] А.Д. Пантелеев, «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана», в Мнемон. Исследования и публикации по истории ан тичного мира. Выпуск 3, ред. Э.Д. Фролов (СПб, 2004), http://centant.spbu.ru/centrum/ publik/kafsbor/mnemon/2004/pant.htm (дата

доступа 1.12.2014), 426&427; также доступно как: Христиане и римская армия (II III вв.), http://www.xlegio.ru/culturology/christians& and&the&roman&army&ad2&3/ (дата доступа 15.10.2014).

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

ность наблюдений и предписаний Тертуллиана в его трактате «О венце воина». И его следует рассматривать в рамках всё той же дискуссии об идо& лопоклонстве и христианской этике, Затем, Тертуллиан показывает связь которая упоминалась в предыдущем венков с языческим культом. Венки подразделе. носили Пандора, Геракл, Аполлон, Во&первых, Тертуллиан осуждает Вакх, Осирис. … Всё это делает но& двуличие и попытки некоторых хрис& шение венка запретным для хрис& тиан подстраиваться под культуру тианина.[10] эпохи и страны, в которых они живут. Конечно, он имеет в виду не сугубо Соответственно, христианин должен культурные вещи вроде стиля одежды отвергнуть эту практику и вообще стараться избегать любого, даже само& или принятых норм вежливости – всё это он наверняка счёт бы вполне го малого, идолопоклонства. Ведь Божьи люди должны хранить полную нормальным. Но, как уже было сказа& но выше, все аспекты культуры, кото& верность своему Господу и Учителю. рые так или иначе связаны с Он не приемлет компромиссов и нехристианскими религиозными призывает Свой народ быть святым учениями и практиками, должны (Лев. 11:44&45; 1 Пет. 1:15&16), совер& отвергаться. Их не следует одобрять шенным (Мф. 5:48) и непорочным или даже снисходительно принимать, (2 Пет. 3:14; Еф. 1:4). Поэтому от так как такое поведение подразумева& христиан требуется максимальная ет этику компромисса, а не бескомп& чистота и полная верность никому, ромиссное следование Божьей истине кроме Триединого Бога, а ношение языческого венка равносильно тяжко& и верность Его правилам. Поклонять& му греху отступления от Бога. Следо& ся можно только Богу, а с идолами – будь&то культ императора или, быть вательно, воинские и любые другие может (применимо к современности), венцы, которые принято носить у культ денег, славы, секса или «гламу& греков и римлян, полностью непри& ра» – не следует иметь ничего общего. емлемы для христиан. Христианин должен быть максималь& но далёк от лжебогов и максимально Христианин и вопросы близок к истинному Богу, и третьего поведения не дано. «Служи Богу так, чтобы то, что принадлежит Ему осталось неза&

Конечно, этот вопрос лучше было бы назвать принципами христи& пятнанным» (Serva Deo rem suam intaminatam), – пишет Тертуллиан. анского подхода к жизни в обществе

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

чае, когда венок находится на голо& ве, очевидно, ни то, ни другое не& возможно, и такое украшение осуждается и Богом, и языческой философией (De cor., 5).

177

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

178

необходимо подходить вдумчиво, трезво и аккуратно. Нельзя спешить что&либо полностью принимать или полностью отвергать. Прежде чем одобрять или осуждать, надо порас& суждать, используя здравый смысл (sensus), Писание (scripturae), христи& анское учение (traditio, doctrina) и, при необходимости, природу (natura). Сам Тертуллиан продвигается именно этим путём и рекомендует его другим.

точно спорный (в то время) вопрос. И, быть может, этим же подходом стоит пользоваться и сегодня. В&третьих, африканский мыслитель советует христианам избегать участия в любых мероприятиях и практиках, которые либо являются спорными, либо прямо ведут к какому&либо гре& ху. Он пишет: «Представь себе лесную чащу и задумайся, сколько там может

Христианин должен быть человеком, умеющим принимать решения с Богом и перед Богом, даже когда нет чётких «инструкций» и недвусмысленных правил. Такова цена христианской свободы и величие христианской духовности. По его логике истинное учение или полезная практика должна обосновы& ваться либо текстами Библии, либо имеющимся древним Преданием церкви, а также находить поддержку со стороны природного порядка ве& щей и последовательного размышле& ния над волнующим человека вопросом. В случае с венками, прак& тика их ношения не находит поддерж& ки ни в Писании, ни в Предании, ни в природе и, в общем&то, её не выве& дешь и не обоснуешь рационально (поэтому&то её и необходимо отверг& нуть!). По этому поводу Тертуллиан даже саркастически – и несколько поэтически – замечает: «В самом деле, не так трудно дойти до злоупот& ребления, когда истина выходит из употребления, и перестаёт функцио& нировать естественная способность к здравому размышлению» (Nulla vero distantia est abutendi, cum veritas cessat utendi, cessante natura sentiendi). Следо& вательно, на этом примере видно, что трезвый и вдумчивый подход помога& ет дать чёткий и ясный ответ на доста&

скрываться терновых кустов». То есть, не следует идти в такую чащу, где нас поджидают колючки да пеньки. Если точно знаешь, что здесь или там таит& ся опасность для духовного здоровья или благочестия, идти туда незачем. Например, как подмечает Тертуллиан, традиционное ежегодное приношение обетов верности императору и Риму подразумевает обещание верности иным богам вместо истинного живого Бога, а, следовательно, это идентично отречению от Христа. Точно также любое торжество, в котором прини& мают участие толпы людей (преиму& щественно неверующих), очень легко может превратиться в форменную вакханалию с массой злоупотребле& ний и грехов. Это так, потому что «разнузданность стремится поглотить всякое общенародное торжество». Следовательно, христиане не должны участвовать во всех этих мероприяти& ях и практиках. К подобного рода феноменам относится и служба в армии, однако о ней следует погово& рить отдельно.

Христианин и вопрос о воинской службе

Что же касается военной служ& бы, то итоговый вердикт Тертуллиана прост: «В лучшем случае считай, что заниматься военным делом позволи&

[11] Пантелеев, «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана», 422.

В первую очередь, уже с первых строк трактата о воинских венках становит& ся понятно, что Тертуллиан воспри& нимал как неопровержимый факт то, что в его время немало христиан слу& жило в римской армии. В своём более раннем труде – известной «Апологии» – он указывает на «неуклонное возра& стание числа верующих» воинов, так что «христиане наполняют “и сами ваши лагеря» (et vestra castra ipsa) (Apol., 37)”.[11] И сам этот факт у него поначалу не вызывает возмущения. Он нормально воспринимает то, что некоторые христиане несут воинскую службу, однако он обеспокоен тем, как они это делают и что именно они делают.

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

тельно, но только пока не дойдёт до необходимости ношения венка» (Puta denique licere militiam usque ad causam coronae). Однако на самом деле он предлагает массу более глубоких мыс& лей о различных нюансах, связанных с темой службы в армии, и его мнение более тонко и специфично, чем мож& но предположить на основании одной приведённой фразы.

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

Наконец, в&четвёртых, христианин призван с почтением и уважением относиться к христианским традици& ям. Какие&то из них обоснованы Писанием, какие&то – Преданием, однако в любом случае, они являются не какими&то языческими практика& ми или идеями неизвестного проис& хождения. В большинстве своём их корни – в мышлении и поведении христиан предыдущих поколений, и это наследие следует беречь. Форма и содержание крещальных исповеданий и обетов, благоговейное и вдумчивое принятие Вечери Господней, регуляр& ность и опять&таки форма молитв, включая также крестное знамение и т.д., посты и праздники – всё это чисто христианские обычаи. Они суть подлинная альтернатива языческому образу жизни с его правилами, фор& мами и торжествами, причём гораздо более полезная и богоугодная альтер& натива. Христианские обычаи симво& лизируют и даже дарят подлинную радость, свободу и духовность, кото& рой не найти вне церкви, и в этом их ценность. Тертуллиан говорит каждо& му своему читателю&христианину: «Твоё сословие и магистрат, и само название места собраний – Церковь Христа. Ты принадлежишь Ему, буду& чи записан в книгу жизни». В этом основа христианской альтернативы всем светским и языческим «стилям жизни».

Так, в разделах 1, 11 и 12 он явно подчёркивает связь армии с идоло& поклонством (о чём уже было сказа& но). Как верно замечает в своей статье А. Пантелеев, Дело в том, что все, связанное с армией – от присяги и устройства лагеря до ритуалов, совершающих& ся до и после сражений – связано с религиозно&культовой практикой, зачастую уходящей корнями в се& дую древность. Для самих римлян эта связь была очевидна. … Армии был свойственен особый тип рели& гиозности, который сам Тертуллиан метко назвал religio castrensis (Apol., 16). Особое место он отводил по& клонению военным знамёнам:

179

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

«Военные обожествляют знамёна, клянутся знамёнами, предпочитают их самому Юпитеру» (Ad nat., I, 12). Конечно, единой армейской, как и единой римской религии, не суще& ствовало: круг почитаемых божеств варьировался от региона к региону, но определенное единство обеспе& чивалось стандартным религиозно& праздничным календарем.[12]

180

Тертуллиан призывает – всеми способами, всегда и во всех обстоятельствах хранить верность только одному Богу, только одной истинной церкви Христа и только одному христиан$ скому вероучению. Однако кроме этого, африканский апологет христианства указывает и на другие проблемы, встающие перед воином&христианином. В частности, это проблема присяги или клятвы верности: во время таинства креще& ния христианин обещает служить своей доброй совестью и всей жизнью Богу, однако во время принесения воинской присяги этот обет компро& метируется или, вернее, как бы вытес& няется или подвигается другим. И здесь, с одной стороны, Тертуллиан [12] Пантелеев, «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана», 423&424.

[13] Там же, 424.

[14] Бородин, «Отношение к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики».

[15] Здесь Тертуллиан играет со словом sacramentum, что в обыденной жизни обо& значало клятву или обещание, в военной среде значило обязательство о несении воен ной службы, т.е. воинскую присягу на вер& ность императору, в юридической среде – денежный залог, а в христианской термино& логии – таинство в широком смысле и

критикует само явление присяги, которая считалась в некотором смыс& ле священной[13] и обозначалась сло& вом sacramentum, что в христианской литургической и богословской тради& ции совпадало с понятием таинства. С другой же стороны, его совершенно точно «не устраивает и содержание присяги императору»,[14] которое указывает на иного, человеческого господина и требует абсолютной верности именно ему и никому друго& му. Он задаёт вопросы: «Разве мы верим, что к богоугодному обещанию позволительно добавлять человечес& кую присягу на верность (humanum sacramentum divino superduci licere)[15] и тем самым слушаться второго госпо& дина кроме Христа? А также клятвен& но отрекаться (ejerare) от отца и матери, и всех близких, которых даже закон предписывает чтить и любить во вторую очередь после Бога?» Таким образом, Тертуллиан видит проблему в клятвенном обещании служить кому&либо кроме Бога, включая им& ператора и Рим. В его понимании присягать на верность можно только Господу. Далее трактат предлагает вполне стандартный пацифистский аргумент против вовлечённости в военное дело: христианство – это религия любви, исповедникам которой не полагается воздавать злом за зло и применять крещальные обеты в узком. Таким образом, он противопоставляет обещание Богу обе& щанию человеку, присягу на верность Богу и присягу на верность императору, светское псевдо&таинство и подлинное божественное таинство. В его терминологии это звучит как «таинство человеческое» (лат. sacramentum humanum) и «таинство боже& ственное» (лат. sacramentum divinum). И хотя во втором случае слово «sacramentum» в оригинальном тексте опущено, оно при этом безусловно подразумевается.

Также этот пламенный поборник чистоты веры и жизни добавляет ещё одно соображение: «христиане, став воинами, общаются с лавочниками, карманниками, банными ворами, мошенниками и сводниками».[18] Ему откровенно не нравится идея участия христианина в различных лагерных (или казарменных) мероприятиях, включающие походы в таверны, игры, различные аморальные действия и, в конце концов, непринятое у христиан погребальное сожжение тела умершего воина. Прямо об этом он заявляет в труде «О бегстве во время гонения» (De fuga, 13), а косвенно на это указы& вает и в «О венце»: И будет ли он… обедать там, где неугодно апостолу? И будет ли за& щищать по ночам тех [демонов], кого днём изгонял с помощью мо& литв (interdiu exorcismis fugavit), и засыпать, опираясь на копьё, кото& рым был пронзён бок Христа? … Когда же он умрёт, будет ли потре& вожен трубой горниста тот, кто ожидает, что будет разбужен трубой ангельской? И будет ли предан огню согласно воинскому обычаю (ex disciplina castrensi) [умерший] христианин, тот, кому [и живому] не разрешалось возжигать [жерт& воприношения], и ради кого Хрис& тос принял на себя огненное нака& зание? Сколь же много иных обя& занностей, связанных с воинской

«И спасёт их Господь в тот день, словно овец, народ Свой… Никто не называет овцами тех, которые гибнут во всеоружии на войне, сами сражающиеся с такой же ди& костью; но так называют тех, кото& рые умерщвляются каждый на сво& ем месте, полные терпения, скорее предавая себя на мучения, чем мстя за себя».[17] Таким образом, можно сказать, что и в «О венце воина», и в других произ& ведениях Тертуллиан критично выс& казывается о любых проявлениях насилия и поэтому не понимает, как [16] См. Тертуллиан о непротивлении злу наси лием, http://christianpacifism.org/2014/08/04/ early&church&and&nonresistance/ (дата доступа 1.12.2014).

[17]

Там же. Пантелеев, «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана», 423.

[18]

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

Однако не во всех этих текстах речь идёт о насилии в рамках военных конфликтов – чаще всего анализиру& ется проблема межличностного, а не политического, эмоционального или иного насилия. Впрочем, Тертуллиан доходит и до вопросов военной служ& бы и в частности подмечает, что если христиане являются послушными овцами, следующими за Иисусом, то им не пристало быть агрессивными воинами. В работе Против Маркиона (Книга 4, глава 39) он говорит:

христианин может быть солдатом, который по определению пытает, ранит и убивает: как «он будет ввер& гать в узы и в тюрьму, пытать и приво& дить в действия наказания, когда он не [должен] сам мстить за нанесённые ему обиды?».

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

насилие к другим людям. «Допустимо ли вести жизнь меченосца (in gladio conversari), в то время как Бог возве& щает, что тот, кто воспользуется ме& чём, от меча и погибнет? И может ли сын мира участвовать в битве, если ему не положено [даже] ссориться?». Эта точка зрения – акцент на прием лемость исключительно ненасильствен ного противления злу и полную неприемлемость насильственных дей ствий для христиан – отражён также и в других произведениях Тертуллиана (О терпении, Против Маркиона).[16]

181

службой, которые можно счесть за правонарушения, следует признать преступлениями (transgressioni) [с точки зрения христианина]?

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

Т.е. сам образ жизни воина той эпохи кажется Тертуллиану этически непри& емлемым для христианина. Но каков же тогда вердикт этого мыслителя о службе в армии?

182

signata) следует либо немедленно оставить [военное дело], как мно& гие и сделали, либо [продолжая им дальше заниматься] всеми возмож& ными способами изворачиваться (omnibus modis cavillandum), чтобы не совершить что&либо противное Богу, …либо, наконец, стоит ради Бога твёрдо сносить (perpetiendum) то, что беспристрастно назначила

Насилие само по себе – независимо от того, связано оно с военным делом или нет – по убеждению Тертуллиана чуждо для христиан, и поэтому оно должно быть отвергнуто в любой форме. Соответственно, быть воином, т.е. по определению человеком сражающимся и применяющим силу против других людей, для христианина неприемлемо. После серии риторических вопросов Тертуллиан предлагает несколько утверждений и даже повелений. Во& первых, он говорит, что «переносить (deferre) само почётное имя [христиа& нина] из крепости света в крепость тьмы является преступлением (transgressionis est)», т. е. крещёному христианину не следует становиться воином. Во&вторых, он соглашается, что есть люди, которые становятся христианами, уже будучи профессио& нальными военными, и в их случае есть три варианта развития событий: либо немедленная отставка, либо отказ от отставки и полная «боевая» готовность пострадать за Христа за верную службу Богу, а не цезарю (что и произошло с тем воином, о котором пишет Тертуллиан), либо продолже& ние военной карьеры, сопряжённое с постоянными попытками не впасть в тот или иной грех, которые часто имеют место в жизни римских воинов. «…После принятия веры и её запе& чатления [божественной крещаль& ной] печатью (suscepta fide atque

ему языческая вера [в качестве на& казания]». Таким образом, Тертуллиан показыва& ет, что при любых обстоятельствах и для любого христианина самое глав& ное – сохранить полную верность Богу и Его заповедям. Гипотетически – и даже практически – можно оста& ваться воином или участвовать в куль& турной, социальной и политической жизни империи, однако никогда не следует идти на компромисс с совес& тью и верой. Отречение от Христа – вот единственный и самый страшный грех. Поэтому всегда следует помнить, что «существует необходимость (necessitas) ещё более могущественная, чем [кажущееся неизбежным] намере& ние избежать страданий и исполнить долг, – необходимость страшиться отречения». Что же касается теоретической при& емлемости службы в армии, то после& днее прямое утверждение Тертуллиана по этому поводу, сделан& ное в «Книге о венце» и приведённое

Цель эта благородна и многие наблю& дения, идеи и поучения африканского богослова III века действительно ценны, обоснованы и применимы. Однако также налицо его некоторая крайность во взглядах или порой излишнее использование риторичес& ких приёмов. Впрочем, не нам судить стиль и подход человека иной эпохи. Что же касается его взглядов на вен& ки, идолопоклонство и военное дело, их всё же стоит кратко оценить.

В частности, касательно последнего вопроса следует сделать несколько выводов. С фактической стороны Тертуллиан, как и другие христианс& КРИТИКА И ОЦЕНКА кие мыслители древности – Василий ВЗГЛЯДОВ ТЕРТУЛЛИАНА Великий, Афанасий и другие, демон& стрирует «присутствие среди христиан

Очевидно, что Тертуллиан пи& сал для своей эпохи и исходя из своих крайне негативного отношения к взглядов. На момент создания произ& военному образу жизни, с одной сто& ведения «О венце воина» он уже был в роны, так же как достаточно автори& тетное мнение о неизбежности той или иной степени монтанистом. И ужесточение его этических взглядов милитаризма, а посему необходимос& ти икономии и миссионерского под& в сторону ригоризма явно видно в хода, с другой».[20] Он рассматривает этом труде. Он критикует христиан, вопрос совместимости христианства с не принимающих «новое пророче& военным делом с разных сторон и ство», критикует пасторов немонта& приходит к выводу, что лучше всего [19]

Там же, 427. Игорь Перовский, Отлучить или просла вить? Отношение к воинской службе в ранней церкви. Между миссионерским милитаризмом

[20]

и раннехристианским пацифизмом, http:// www.k&istine.ru/patriotism/ patriotism_perovskii.htm (дата доступа 1.12.2014).

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

нистских церквей, критикует несог& ласных с его взглядом христиан, кри& тикует тех, кто придерживается нейтральных позиций в вопросе вен& ков – словом, максимально критично подходит ко всем позициям, не совпа& дающим с его собственной. И всё это делается с целью помочь христианам «уразуметь и осудить выдумки дьяво& ла, которые принимают вид Божьих [творений] для того, чтобы привести нас в замешательство, сбив [с пути] нашей веры».

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

в начале этого раздела как бы позво& ляет христианам заниматься военным делом «пока не дойдёт до необходи& мости ношения венка (usque ad causam coronae)». Т.е. воином быть можно, если при этом не нарушаются Божьи заповеди и не происходит участия в идолопоклонстве. Однако остаётся открытым вопрос о том, осуществимо ли это на практике. И, более того, сам Тертуллиан явно считает, что самое лучшее для христианина – это не быть воином. Он говорит о том, что военное дело до определённой степе& ни позволительно (licere), но не гово& рит, что оно является наилучшим выбором. «Разрешено» не значит «ре& комендуется» или «поощряется». Напротив, все мысли указывают в одном направлении, которое можно выразить следующим образом: «Хрис& тианин, как верующий, уже принад& лежит войску Христа, а вступив в войско императора, он, таким обра& зом, дезертирует оттуда. Христианин не должен вступать в армию, а крес& тившийся солдат не может там оста& ваться».[19]

183

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

184

на который он не опирается, – его основная аргументация в «О венце» строится именно на антиязыческих и сугубо богословских доводах, – но который всё же приводит. Его суть в том, что профессия воина неразрывно связана с рядом вещей, противных для христиан – конкретно, с насили& ем, нанесением увечий или даже убийством, пусть это и происходит не по желанию человека, а по приказу командира. Насилие само по себе – независимо от того, связано оно с Тертуллиан показывает, военным делом или нет – по убежде& что при любых обстоятель$ нию Тертуллиана чуждо для христиан, ствах и для каждого и поэтому оно должно быть отвергну& христианина самое главное – то в любой форме.[23] Соответственно, сохранить полную верность быть воином, т.е. по определению чело веком сражающимся и применяющим Богу и Его заповедям. силу против других людей, для христиа Отречение от Христа – нина неприемлемо. Это окончательная вот самый страшный грех. и неизменная позиция рассматривае& мого нами древнего автора,[24] благо& даря которой «у нас нет оснований го отречения от истины Евангелия в пользу какого&либо идолопоклонства. считать Тертуллиана выразителем Именно опасность нарушения первой идеи релятивистского, искусственно& го пацифизма: осуждая участие хрис& и самой главной заповеди кажется тианина в войне, он осуждает и саму Тертуллиану ключевой проблемой.

[25] «Тертуллиана больше беспокоит необ& войну». ходимость для воина участвовать в Однако нельзя забывать, что его точка языческом культе, чем возможность зрения во многом обусловлена его убить врага в бою».[21] И в этом смысле личными воззрениями и контекстом, он действительно оказывается сто& в котором он жил. Это было эпоха, ронником «пацифизма, опирающего& когда государство никаким образом ся на непацифистские аргументы».[22] не признавало христианскую религию и гнало её исповедников, когда не Впрочем, в арсенале африканского юриста, ритора и богослова имеется и существовало обязательной воинской повинности (римская армия состояла полностью пацифистский аргумент, христианам не быть солдатами и не участвовать в вооружённых конфлик& тах. Однако при этом он высказывает& ся о возможности продолжения христианином военной карьеры при соблюдении двух условий: (а) если таковая была начата до принятия христианской веры, и (б) если во время несения своей службы не будет нарушена первая заповедь – т.е. не произойдёт ни прямого, ни косвенно&

[21] Пантелеев, «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана», 425.

[22] А. Kapтaшeв, Отношение христиан первых трех веков (до Константина Великого) к военной службе (Рязань, 1906), 34&35; упоми& нание и отсылка даны в Бородин, «Отноше& ние к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики».

[23] Тертуллиан о непротивлении злу насилием;

Бородин, «Отношение к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики».

[24] Dunn, Tertullian, 31; Мейендорф, Введение в святоотеческое богословие, 58; Перовский, Отлучить или прославить?; Г. Гололоб, Ищи мира и стремись к нему!, http://rusbaptist. stunda.org/pacif.htm (дата доступа 15.10.2014).

[25] Бородин, «Отношение к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики».

[26]

Пантелеев, «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана», 428.

[27] Гололоб, Ищи мира и стремись к нему!

[28] Dunn, Tertullian, 31.

[29] Гуго Гроций, О праве войны и мира: Иссле

…В книге «О венце воина», возра& зив несколько против воинства, он тотчас же проводит различие между теми, кто сражался в рядах воин& ства до крещения, и теми, кто после крещения вступает в воинское зва& ние… Стало быть, такие лица оста& вались в рядах воинства, а они от& нюдь не стали бы поступать таким образом, если бы им было ясно, что воинское звание воспрещено им Христом в той же мере, как не доз& волено бывшему гаруспику, магу и иным наставникам запрещенных искусств продолжать заниматься своим искусством после принятия крещения.[29] Однако эта тема остаётся не вполне раскрытой. Вернее, «воинствующий пацифизм» Тертуллиана, как его на& звал И. Перовский,[30] не воспринима& ет её всерьёз, и в этом кроется проблема. Ведь хотя критика насилия и язычества, с которыми была связана жизнедеятельность римской армии, полностью оправдана и обоснована, вопрос о возможности службы в ар& мии как таковой, с различными воз& дование согласного мнения древнехристианских учителей по настоящему вопросу, http:// www.kursach.com/biblio/0001002/102_3.htm (дата доступа 15.10.2014).

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

С одной стороны он действительно «высказывает прямое осуждение участие христианина в войне», как подытоживает его слова Г. Гололоб,[27] и говорит о «несовместимости воен& ной службы и христианства» (англ. the incompatibility of military service and Christianity), как это суммирует Дж. Данн.[28] С другой же стороны он говорит о какой&то – непонятно, насколько осуществимой и насколько этически и богословски приемлемой в его глазах – возможности продолжать карьеру воина. Ведь он действительно проводит чёткое разграничение между добровольным вступлением крещёного христианина в ряды армии и в неко& тором смысле обязательным продол жением несения воинской повинности воином, который стал христианином уже после принесения присяги. Пер& вое говорит о желании человека, а

второе – о необходимости соблюде& ния своего обещания. Даже сами библейские примеры, которые приво& дит Тертуллиан – истории римских воинов, которым даёт наставление Иоанн Креститель, сотников, при& шедших к Иисусу, и, наконец, Корни& лия – наталкивают на мысль о том, что продолжение ранее начатой воин& ской карьеры для христианина допус& тимо. Вот как тонко комментирует аргументы Тертуллиана известный реформатский теолог и юрист XVII в. Гуго Гроций:

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

из профессионалов и наёмников, которые шли в солдаты добровольно), когда жизнь воина была неразрывно связано с языческими культами и рядом полу& и псевдорелигиозных традиций, практик и культов. И при этом с самых первых дней христиан& ства было немало военных, которые так или иначе желали принять Хрис& та, о чём повествует и Книга Деяний. И из трудов отцов церкви мы знаем, что во времена Тертуллиана, «к концу II века существовало определенное число христиан&военных; не стоит преувеличивать их количество, но то, что они существовали – несомнен& но».[26] И мнение африканского мыс& лителя по поводу этих христиан и их образа жизни несколько двояко.

185

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

можными нюансами и аспектами[31] – не находит ёмкого и полноценного ответа в творчестве древнего апологе& та в целом и в исследуемой нами кни& ге в частности. И здесь можно привести глубокую мысль православ& ного исследователя трудов отцов церкви И. Мейендорфа:

зом принимать участие в военном насилии, то он должен также отка& заться и от уплаты налогов, и от участия в выборах. Единственной альтернативой общественному су& ществованию может быть монаше& ство, проповедующее полный уход из общества.[32]

Тертуллиан рассматривает вопрос совместимости христианства с военным делом с разных сторон и приходит к выводу, что лучше всего христианам не быть солдатами и не участвовать в вооружённых конфликтах. Однако при этом он высказывается о возможности продолжения христианином военной карьеры при соблюдении некоторых условий. В связи с этим следует заметить, что чёткого учения по поводу служ& бы в армии в Новом Завете мы не находим. История Церкви знает святых, которые были военными, хотя, с другой стороны, некоторые святые были канонизированы за непротивление насилию (свв. Бо& рис и Глеб). Христос никогда не проповедовал дезертирство. И в эпизодах новозаветных книг мы встречаем римских военачальни& ков, отличавшихся верой и благоче& стивым образом жизни (сотник Корнилий).

Таким образом, моральный посыл книги «О венце воина» является не& сколько однобоким, хотя и хорошим по своей сути.

В целом, вся этика Тертуллиана – особенно в поздний период его жизни – склонна к максимализму и эксклю& зивизму. В этом плане показателен его постулат: «то, что не полностью раз& решено, запрещено», от которого он отталкивается в своём анализе позво& лительности&непозволительности ношения венков с точки зрения Писа& ния и здравого смысла. Совершенно Все учения о непротивлении наси& точно можно сказать, что этот прин& цип чрезмерен и однобок. По крайней лию, будучи доведены до логичес& кого конца, обращаются лицемери& мере, он точно ничем не лучше про& тивоположного ему: «то, что не запре& ем по причине лицемерного щено, полностью разрешено». Это две устройства общества. Невозможно рассматривать одну общественную крайние точки зрения, которые не проблему в отрыве от других: так, оставляют места для свободы и пыта& если человек не хочет никоим обра& ются всё подогнать под некий «закон».

186

[30]

Перовский, Отлучить или прославить? Например, известно, что тогда, как и сейчас, существовали «солдаты, которые хоть и готовились к сражениям, но никогда в них не участвовали, а занимались сельс& ким хозяйством, починкой или строитель& ством дорог и другими видами гражданских [31]

работ». R. MacMullen, Soldier and Civilian, 1& 48, 157; приводится в Пантелеев, «Христиа& не и римская армия от Павла до Тертуллиа& на», 425.

[32] Мейендорф, Введение в святоотеческое богословие, 57&58.

Тем не менее, Тертуллианов конструк& тивный и однозначно верный призыв всеми способами, всегда и во всех об стоятельствах хранить верность только одному Богу, только одной

Никоим образом христианин не меняет своей сущности. Одно Евангелие и один и тот же Иисус, Который отречётся от всякого, кто отречётся [от Него], и Который исповедает всякого, кто исповедут Бога, и Который спасёт душу, отданную за Его имя; и напротив, Он погубит ту [душу], которая была сохранена ради выгоды, но [высту& пала] против Его имени. Для Него воин настолько является верным мирным жителем, насколько мир& ный житель является верным воином.

ÂÂÅÄÅÍÈÅ Â ÒÐÓÄ ÒÅÐÒÓËËÈÀÍÀ «Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ»

истинной церкви Христа и только одному христианскому вероучению остаётся актуальным и обязательным к исполнению и теперь. Эпохи и идолы меняются, а возможность впасть в идолопоклонство и отречься от Господа остаётся. Поэтому и важно всегда задумываться о том, что перед нами: венок как предмет одежды, или как часть какого&то культа? карьера солдата либо менеджера, или участие в культе агрессии либо культе денег? упражнение в саморазвитии, или процесс самолюбования и «себепок& лонничества»? Наш Господь ждёт от нас исключительной преданности и верного служения только Ему.

Ðîñòèñëàâ Òêà÷åíêî.

Однако на самом деле правильнее сказать, что то, что не полностью запрещено, не полностью и разрешено, и наоборот: то, что не полностью разрешено, не полностью и запрещено. То есть, существуют вещи, которые в любом случае требуют вдумчивого подхода, а их простой запрет или полное разрешение не решат про& блем. Например, (не)использование современной христианской музыки на богослужениях или (не)допусти& мость активного участия христиан в политических процессах – вопросы такого рода. На них нет одного и чёткого ответа, поэтому каждый чело& век должен принимать решение за себя, по совести и после здравого размышления и молитвы. Христиа& нин должен быть человеком, умею& щим принимать решения с Богом и перед Богом, даже когда нет чётких «инструкций» и недвусмысленных правил. Такова цена христианской свободы и величие христианской духовности.

Список литературы (использованной для перевода и подготовки вступительной статьи)

Тексты: Tertullianus, Quintus Septimius Florens. De Tertullian. The Chaplet, or De Corona. In Latin Christianity: Its Founder, Tertullian. Vol. 3 of corona. In Vol. 2 of Patrologia Latina, edited The Ante Nicene Fathers: Translations of the

by Jacques Paul Migne (MPL, 1844), 73&102B. Writings of the Fathers down to A.D. 325, edited http://www.documentacatholicaomnia.eu /

by Alexander Roberts and James Donaldson, 04z/z_0160&0220__Tertullianus__De_ 93&103. Edinburgh: T&T Clark, n.d.; Corona__MLT.pdf.html (accessed 07.10.2014). reprinted (“American Reprint of the Edinburgh Tertullianus. Liber de corona militis. Edited by Edition”) Grand Rapids, MI: Wm. B. Eerdmans, Jacques Fontaine (1966). http://www.

1989. thelatinlibrary.com/tertullian/tertullian. corona.shtml (accessed 07.10.2014); http:// Tertullien, pere de l’eglise. De la Couronne du Soldat. Edite, par M. Charpentier, Paris www.tertullian.org/latin/de_corona.htm (1844). http://www.tertullian.org/french/ (accessed 19.11.2014).

187

delacouronne.htm (accessed 11.11.2014); http://jesusmarie.free.fr/tertullien_de_la_ couronne_du_soldat.htm (accessed 11.11.2014).

Tertullien. De la couronne du soldat. Traduit par E.&A. de Genoude (1852). http://www.tertullian. org/french/g2_04_de_ corona_militis.htm (accessed 11.11.2014).

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

Словари:

188

Дворецкий, И.Х. Латинско русский словарь. М.: Русский язык&Медиа, 2005. Доступно через Электронный словарь «ABBYY ® Lingvo 12», © ABBYY Software, 2006.

Simpson, D.P., compiler. Cassell’s New Compact Latin Dictionary (Latin English, English Latin). New York, NY: Laurel / Dell, 1973.

Дополнительная литература: Бородин, Олег. «Отношение к войне и миру в христианстве эпохи ранней патристики (формирование христианского пацифиз& ма)». В Византийские очерки. Москва: Индрик, 1996. Доступно на http://krotov. info/history/04/alymov/borodin.htm (дата доступа 01.11.2014). Гололоб, Геннадий. Ищи мира и стремись к нему! http://rusbaptist.stunda.org/pacif.htm (дата доступа 15.10.2014). Гололоб, Геннадий. Ранняя Церковь о непротив лении злу насилием. http://christianpacifism. org/2014/08/04/early&church&and&nonresistance/ (дата доступа 1.12.2014). Гуго Гроций. О праве войны и мира: Исследова

ние согласного мнения древнехристианских учителей по настоящему вопросу. Опровер жение противного мнения некоторых час тных лиц, имеющего скорее характер совета, чем предписания. http://www.kursach.com/ biblio/0001002/102_3.htm (дата доступа 15.10.2014). Мейендорф, Иоанн, прот. Введение в святоо теческое богословие. Конспекты лекций. М., 1992; репринт: Мн.: Лучи Софии, 2001. Пантелеев А.Д. «Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана». В Мнемон. Ис следования и публикации по истории антич ного мира. Выпуск 3, под редакцией про& фессора Э.Д. Фролова: 413&428. СПб, 2004, http://centant.spbu.ru/centrum/ publik/kafsbor/mnemon/2004/pant.htm (дата доступа 1.12.2014). Также доступно как: Христиане и римская армия (II III вв.). http://www.xlegio.ru/culturology/christians& and&the&roman&army&ad2&3/ (дата доступа 15.10.2014). Перовский, Игорь. Отлучить или прославить? Отношение к воинской службе в ранней цер кви. Между миссионерским милитаризмом и раннехристианским пацифизмом. http:// www.k&istine.ru/patriotism/patriotism_ perovskii.htm (дата доступа 1.12.2014). Попов, Иоанн, мученик. Патрология. Конс пект лекций. Тверь: Булат, 2006.

Dunn, Geoffrey D. Tertullian. London / New York: Routledge, 2004.

Pearse, Roger. De corona militis (On the military garland). The Tertullian Project, http:// www.tertullian.org/works/de_corona.htm (accessed 19.11.2014).

КВИНТ ТЕРТУЛЛИАН

Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ Tertulliani De corona militis

I [1] Недавно произошло следующее: явлена была щедрость превосходнейших императоров,[1] и в честь этого солдат в казармах отмечали лавровыми венками. Призван к этому был и некий в большей степени Божий солдат, оказавший/ ся более стойким, чем его братья. Он предположил, что [если наденет на голову этот венок, то] может стать служи/ телем двух господ, и единственный из всех [остался] с не/ покрытой головой, держа бесполезный венец в руке. Таким образом через само это деяние публично проявилось то, что он является христианином. [2] В итоге, только за один этот [поступок] его стали изобличать, насмехаясь над ним за глаза (на расстоянии) и гневно бросаясь на него в лицо. Слух дошёл до трибуна, и [этот человек] немедленно по приказу явился к нему (jam ex ordine decesserat). Тогда трибун немед/ ленно задал ему вопрос: «Почему у тебя несоответствующий внешний вид?» Ведь он отказался надеть венок вместе с другими. И поскольку у него настоятельно требовали объяс/ нения, он ответил: «Я – христианин». О славный в Господе воин! Последовавшее голосование [постановило] передать рассмотрение дела и самого обвиняемого префектам.

[3] Сам же он, как акт торжественного снятия бремени, от/ ложил свой тяжелейший плащ, снял неудобнейшие воен/ [1]

Скорее всего, имеется в виду donativum – периодически вру/ чаемый воинам денежный подарок (от цезаря).

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

[© Перевод Р. Ю. Ткаченко, 2014 г.]

189

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

ные сапоги, становясь босиком на святую землю, и меч, не нужный для за/ щиты Господнего [наследия], вернул (Мф 26:52), венок же выпал из его руки. И теперь он, обагрённый надеждой [пролить] свою кровь, обутый в готовность нести Евангелие, препоясанный острейшим Словом Божьим, полностью во/ оружённый по Апостольскому слову (Еф 6:11) и стремящийся облечься в иной венок – белую одежду мученика, – ожидает в тюрьме щедрый подарок Хри/ ста (donativum Christi).

[4] С того момента начали распространяться о нём разные слухи (не знаю, от христиан ли, ведь и язычникам это не чуждо) как о своенравном, не/ удержимом, спешащем умереть, потому что, когда его спросили о внешнем виде, он поставил в неприятное положение имя [христиан]: он [повёл себя, как будто он] один, надо думать, такой храбрый – единственный христиа/ нин среди столь многих братьев, являющихся для него сослуживцами. Ведь более чем ясно, что те, кто с презрением отвергли пророчества Духа Свято/ го, хотят избежать мученичества. [5] Они ворчат, что столь долгий и благо/ приятный для них мир[2] подвергся опасности. Без сомнения, некоторые из них отворачиваются от Писания, собирают свои пожитки и готовятся бежать из города в город; ведь больше ничего из Евангелия они не помнят. Их пасторов я тоже знаю: во время мира они – львы, а в сражении – олени. Однако вопросы [публичных] исповеданий веры мы обсудим в другом мес/ те. [6] Сейчас же – поскольку некоторыми выдвигается следующее возра/ жение: «Где же нам запрещается надевать венки?» – я возьмусь скорее за суть этого вопроса, чтобы наставить тех, кто спрашивают так по причине обыкновенного незнания, и обличить тех, кто стремится таким образом предложить оправдание своему проступку (особенно же самих венценос/ ных христиан, для которых всё это – просто вопрос для обсуждения, как будто это или не проступок вовсе, или проступок, но неточно определён/ ный (incertum delictum), о котором стоит ещё подискутировать. Между тем, я покажу, что [данное действие нельзя считать] ни невинным, ни неопреде/ лённым (nec nullum autem nec incertum).

II

190

[1] Я утверждаю, что никто из верных не носил на голове венка, разве что во время подобных испытаний. Все соблюдают этот [принцип]: от катеху/ менов до исповедников и мучеников или же так называемых «отрицателей» (negatores). Рассмотрите же, откуда появился этот [пользующийся] автори/ тетом обычай, о котором сейчас задаётся множество вопросов. Более того, когда спрашивается, почему это [правило] следует соблюдать, не подлежит сомнению тот факт, что на данный момент оно кем/то соблюдается. Поэто/ му такой проступок не может считаться либо не проступком вовсе, либо поступком неопределённой [моральной ценности], который совершают против соблюдения [принципа, правомерность] которого можно защитить уже на основании его репутации и достаточной авторитетности, основан/ ной на его единодушном принятии. [2] Ясно, что нужно задаться вопросом [2]

В смысле: безопасное и спокойное время.

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

о причине появления такой практики, однако лишь при условии её продол/ жающегося соблюдения, не ради её уничтожения, а скорее ради её укрепле/ ния (1 Кор 13:10). Тогда ты сможешь более усердно ей следовать, когда наконец удовлетворишь [свой интерес] и выяснишь причины её возникно/ вения. Как же так получается, что вопрос о соблюдении некоего правила поднимает тот, кто уклонился от его соблюдения? А теперь он пытается по/ нять, откуда появилось это правило, после того, как от него отошёл? И если он желает, чтобы о нём думали, что он ставит под вопрос [опреде/ лённую практику] для того, чтобы показать, что он не совершил проступка, отказавшись от этой практики, то всё же он совершил проступок по причи/ не следования этой практике до того. [3] Если даже он не согрешил, надев сегодня венок, он согрешал, когда раньше отказывался от него. И поэтому данный трактат написан не для тех, к кому этот вопрос [уже никак] не от/ носится, а для тех, кто, усердно изучая эту тему, не ставят её под вопрос, а ищут совета. Ведь действительно всегда задаются вопросы о таких вещах, и я хвалю веру, которая уверовала в то, что следует соблюдать, прежде чем изучила это (Ис. 7:9). [4] И легко сразу же задаться вопросом: где написано, что мы не должны носить венки. Но где написано, что нам следует их но/ сить? Усиленно ища у Писания покровительства и объяснения различных проблем, некоторые считают заранее предрешённым, что Писание должно поддержать именно их точку зрения. Ведь если говорится, что позволи/ тельно надевать венок по той причине, что Писание этого не воспрещает, точно так же можно использовать это обоснование для доказательства про/ тивной точки зрения (aeque retorquebitur ideo): непозволительно христианам надевать венок, потому что Писание этого не предписывает. Итак, что же делать с точки зрения строгого и стройного учения (disciplina)? принять обе позиции, словно ни одна из них не воспрещается? или отвергнуть обе по/ зиции, словно ни одна из них не предписывается к исполнению? Но ведь то, что не запрещено, полностью разрешено. Однако вернее сказать: то, что не полностью разрешено, запрещено.

III [1] Так до каких пор мы будем взад и вперёд ходить по этой извилистой тропе, имея укоренённую в древности практику, которая была заранее оп/ ределена? Если она и не установлена никаким текстом Писания, она точно подкреплена обычаем, который без сомнения проистекает из предания (de traditione). Ведь как можно применять что/либо, если оно не было преж/ де передано (traditum)? Но ты говоришь: «Если даже что/то совершается под благовидным предлогом предания, следует разобраться, стоит ли за этим авторитет Писания».[3] [2] Поэтому давайте исследуем: [верно ли, что] не следует принимать предания, кроме того, что было записано? Разумеет/ ся, мы откажемся принимать его, если не существует прецедентов, когда бы мы без какого/либо свидетельства Писания, а лишь на основании имени «предание», что/либо приняли и впоследствии хранили под предлогом [3]

Букв. «записанный авторитет» (лат. auctoritas scripta).

191

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

192

имеющегося обычая. А вообще, [уже] когда мы подходим к крещальной купели, но немногим ранее, в Церкви под руководством предстоятеля мы публично утверждаем, что отрекаемся дьявола, его блистательных речей и его ангелов. [3] Затем, будучи трижды погружены в воду, ещё яснее отвеча/ ем [предстоятелю] словами, которые Господь определил в Евангелии. Ког/ да нас выводят [из купели], как поднимают новорожденных, мы вкушаем немного смеси молока и мёда с водой и, начиная с этого дня, на протяже/ нии целой недели воздерживаемся от ежедневного омовения. Таинство Евхаристии, которое Господь повелел всем совершать во время принятия пищи, принимаем исключительно из рук предстоятелей (praesidentium). Ежегодно мы творим добровольные приношения за умерших в день их рождения.[4] [4] В День же Господень [т.е. воскресенье] считаем неприемле/ мым поститься или молиться на коленях. Этой же свободой мы также на/ слаждаемся в период с Дня Пасхи до Пятидесятницы. Однако мы переживаем и с трудом переносим, когда капля из нашей чаши или крошка нашего хлеба падает на землю. При всяком успехе и продвижении вперёд, при всяком входе и выходе, когда мы одеваемся и обуваемся, перед купани/ ями и перед приёмами пищи, зажигая ли светильники, отходя ли ко сну, садясь ли или принимаясь за какое/либо дело, мы осеняем своё чело крест/ ным знамением (signaculo terimus).

IV [1] Если потребуешь обосновать Писанием эти и другие подобные им уче/ ния, никакого [такого основания] ты не найдешь: в качестве их основания тебе приведут предание как их создателя (auctrix), обычай как их поручите/ ля (confirmatrix) и веру как их хранительницу (observatrix). Причину появле/ ния и обоснование предания, обычая, и веры ты либо сам постигнешь, либо узнаешь от того, кто уже её постиг. Между тем, ты уверуешь, что этой причине должно подчиниться. [2] К этому я ещё добавлю один пример, [который показывает, что] насколько согласуется такой взгляд с мнением/ учением древних, о которых мы учим. У иудеев традиционно принято, что/ бы женщины покрывали голову, так что именно по этому признаку их уз/ нают. Я задаю вопрос о законном основании [для такой практики]. Мнение апостола (1 Кор 11:5) я не учитываю. Если Ребекка, увидев вдали своего жениха, набросила своё покрывало (Быт. 24:65), [то её] личная стыдли/ вость[5] не может служить основанием для закона или обоснованием такого поведения – [а именно того, что] исключительно девушки покрывают [свои лица], и то, когда они собираются выходить замуж, но не раньше того момента, когда они узнают, кто будет их женихом. [3] Ведь если и Сусанна, которой пришлось снять покрывало на суде (Дан. 13:31/32),[6] служит на/ глядным доказательством практики покрытия [лица], я могу сказать: такое покрытие [лица] было делом добровольным. Ведь она пришла на суд в роли [4]

Или: в тот день, в который они скончались. Также: скромность, благопристойность.

[6] Данный текст не включен в Синодальный перевод канонических книг Библии, так как он относится к второканоническим (или неканоническим) книгам.

[5]

Итак, на основании этих примеров становится ясно, что можно обосно/ вать[8] неписанное предание, находящееся в употреблении, которые под/ тверждается обычаем как достойным свидетелем в пользу приемлемости данного предания, а также длительным его соблюдением. [5] Ведь даже в политических делах (in civilibus rebus) обычай заменяет закон, когда не су/ ществует закона [в отношении исследуемого случая]: и неважно, взят ли он из Писания или устанавливается разумом, поскольку разум поощряет за/ кон. Если же, в свою очередь, закон твёрдо держится на разуме, то всё, что определено разумом, будет теперь считаться законом, кто бы его не выдви/ нул. Считаешь ли ты, что всякому верующему позволено составлять и ут/ верждать [законы] в той мере, в которой они бы соответствовали тому, что [угодно] Богу, были бы полезны для наставления, способствовали бы спа/ сению, как говорит Господь: «Почему же вы и по самим себе не судите, что справедливо?» (Лук. 12:57)?[9] [6] Причём [это применимо] не только в сфе/ ре судопроизводства, но и в отношении всякого суждения о любых иссле/ дуемых нами вещах. Ведь и апостол говорит: «Если же вы чего/то не знаете, то и это Бог вам откроет» (Фил. 3:15).[10] Он и сам имел обыкновение давать свои рекомендации, когда в его распоряжении не было прямого повеления от Господа, и что/то предлагать от себя, поскольку он сам имел Святого Духа как наставника всякой истины. Поэтому его советы и предписания приобрели статус божественных повелений по причине [данного ему] по/ кровительства Божьей мудрости.[11] [7] А теперь потребуй объяснения, с точки зрения всё того же предания, кто же произвёл [то или иное предписание]; прими во внимание не автора, а авторитет, и прежде всего авторитет самого обычая. По этой/то причине его и надо чтить, без нужды в истолковании причины его появления, что/ бы, если даже Бог тебе даст [понимание этой причины], ты стремился по/ нять не то, нужно ли тебе следовать данному обычаю, а то, почему [тебе нужно это делать].

[7] Букв. «по стадию супруга» (лат. in stadio). Стадий – это или мера длины или ста/ дион как место для состязаний. В данном контексте речь идёт о личном саде, пло/ щадке или усадьбе мужа Сусанны.

[8] Букв. «защитить» (лат. defendi).

[9] Перевод еп. Кассиана, соответствующий латиноязычной цитате Тертуллиана.

[10] Перевод по латинскому тексту, приведённому Тертуллианом.

[11] Букв. «Божьего разума» (лат. rationis divinae).

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

обвиняемой, краснея от [павшего] на неё позора и – по справедливости или уже из/за страха кому/либо понравиться – прикрывая свою миловид/ ность. Но я точно не считаю, что когда она прогуливалась по усадьбе[7] сво/ его мужа, она ходила с покрытым лицом, потому что ей это нравилось. Если же предположить, что она всегда ходила с покрытым лицом, то в та/ ком случае (или в любом другом) я хочу найти закон о внешнем виде.

[4] Если же я не обнаруживаю нигде такого закона, то отсюда следует, что предание превратило в обычай этот нравственный устой, чтобы обрести когда/нибудь [одобрение или подтверждение со стороны] апостольского авторитета на основании толкования доводов разума.

193

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

V

194

[1] Но аргумент в пользу христианских практик становится ещё более мощ/ ным, если его поддерживает сама природа [вещей], которая для всех явля/ ется наипервейшей наукой. И поэтому она первая, кто предписывает, что не подобает главе носить венок. Полагаю же, что господином природы является наш Бог, который образовал человека для того, чтобы он наслаж/ дался плодами творения, выносил о них суждения и постигал их, дал и расположил в [определённом] порядке внутри него надежные чувства, не/ которым образом [функционирующие] посредством соответствующих ору/ дий, заложенных в его органах. Слух он вложил в уши, зрением озарил глаза, чувство вкуса заключил во рту, обоняние возбудил через ноздри, способность чувствовать прикосновение поместил в руках. [2] Посредством этих «слуг» внешнего человека, которые верно служат человеку внутренне/ му, [ощущение] наслаждения Божьими дарами доходит от органов чувств, до души. Итак, что же за наслаждение дарят цветы? (Ведь, собственно, сущность и, конечно же, красота венков заключается не в чём ином, как в полевых цветах.) Либо аромат, – ты скажешь, – либо цвет, либо и то, и другое в равной степени. Какие чувства [отвечают за восприятие] цвета и аромата? Я думаю, зрение и обоняние. Какие органы распределяют эти чувства? Глаза, если я не ошибаюсь, и ноздри. Следовательно, пользуйся [и наслаждайся] цветами с помощью зрения и обоняния; используй при этом глаза и ноздри, которые являются органами данных чувств. [Твоя] сущ/ ность дана тебе Богом, а стиль одежды (habitus) – нравами твоей эпохи.

[3] Однако никакой необычной внешний вид не препятствует продолже/ нию обычного употребления [чего/либо]. Так пусть же будут для тебя цветы – и связанные друг с другом или сплетённые, и в [обрамлении] ткани или камыша, и свободные, в смысле никак не связанные, – предметом созерца/ ния и наслаждения запахом.[12] Считай пучок цветов венком, если они об/ разуют сплетённую вереницу, [будучи соединены друг с другом,] чтобы ты мог нести их сразу и много, и чтобы всеми в равной степени мог наслаж/ даться. Поставь их в сосуд, если они так изящны; укрась ими своё ложе, если они так уж нежны; доверь их своей чаше для питья, если они так без/ вредны – столькими способами наслаждайся ими, сколько у тебя [органов] чувств. [4] Однако, что это за изысканный вкус – носить цветы на голове? В чём смысл венка?[13] Разве что только в [том, что он служит] перевязью. Ведь при таком [использовании цветов] ни цвет их не различишь, ни аро/ мат не ощутишь, ни их нежность не подчеркнёшь. Так [становится ясно, что] это против природы – голове гоняться за венком, как и ушам – есть, а ноздрям – производить звук. Всё же, что противно природе, заслуживает считаться чем/то чудовищным среди всех [людей]. Для нас же это поистине [12]

Букв. «неким зрелищем и отдушиной» (лат. spectaculi et spiraculi res). Здесь Тертуллиан играет словами: его вопрос: quis coronae sensus? звучит одновре/ менно и как вопрос о смысле ношения цветов на голове, и как отсылка к органам чувств человека или ощущениям, которые должны были бы возникнуть при ноше/ нии венка из цветов, т.к. все эти явления могут обозначаться латинским словом sensus.

[13]

равносильно обвинению[14] в святотатстве против Бога, Господина и Созда/ теля природы.

[1] Итак, ты ищешь Божьего закона? У тебя есть всеобщий закон, доступ/ ный всем в мире, [записанный] на скрижалях природы, на которые по сво/ ему обыкновению ссылается и апостол, когда говорит о женском покрытии головы: «И не сама ли природа нас учит?» (1 Кор 11:14) Также и когда пи/ шет римлянам (Рим 2:14) о том, что язычники естественным образом[15] де/ лают то, что предписывает закон: он соединяет друг с другом и природный закон (legem naturalem), и «законодательную» природу (naturam legalem). Но и в первой главе того же послания, когда он утверждает, что мужчины и женщины уклонились от естественного употребления творения и заменили его неестественным в [соответствующее им] воздаяние по причине вины, он особенно защищает [понятие] природного употребления вещей.

[2] Самого Бога мы сперва познаем через природу, и называя Его Богом бо/ гов, и предполагая, что Он благ, и призывая Его в качестве Судьи. Ты стараешься узнать, а не должна ли природа указывать нам путь к наслаж/ дению творением, чтобы нас не увело в том направлении, в каком Божий соперник [увёл и] при участии самого человека испортил весь со/ творённый мир (universam conditionem), переданный во владение человека для определённых видов его использования? Ведь из этого состояния его [т.е. творение], как говорит апостол, против своей воли низвергли и заста/ вили подпасть под власть суеты: сперва с помощью бессмысленного его употребления, а затем и для отвратительных, противозаконных и нечести/ вых дел. [3] Так, вследствие этого, и во время развлечений [вроде народ/ ных] зрелищ, творение (conditio) бесславится теми, кто всё же со своей стороны естественным образом чувствуют, что всё, из чего сделаны матери/ алы для этих зрелищ, [сотворено] Богом. Но им недостаёт знания и пони/ мания также и того, что всё испорчено дьяволом. Однако, что касается вопроса о наших любителях зрелищ, его мы детально разъяснили в нашей работе, написанной также и по/гречески.[16]

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

VI

VII [1] Так пусть же эти сплетатели венков всё же признают авторитет приро/ ды, именующийся здравым смыслом (communis sapientiae), благодаря кото/ рому люди – а это есть несомненный признак подлинной набожности[17] – чтут почти непосредственно Бога природы. А кроме того (и как бы сверх этого), пусть они внимательно рассмотрят также и другие причины, кото/ [14]

Здесь стоит слово elogium, что значит или «краткое изречение», или «надпись на надгробных памятниках», или «юридический документ» вроде обвинительного протокола, завещания, решения о лишении наследства и др. Тертуллиан использу/ ет данный термин именно в последнем смысле.

[15] Букв. «по природе» (лат. natura).

[16] Здесь скорее всего идёт отсылка на работу «О зрелищах» (De spectaculis).

[17] Также возможен перевод: «их собственной религии» (лат. propriae religionis).

195

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

196

рые частным образом нам, а по сути всем, воспрещают возложение венков на голову. [2] Ведь нас заставляют отойти от единения с учением природы, хотя мы храним верность всем особенностям христианского учения, кото/ рое нам должно защищать, также посредством прочих видов венков, кото/ рые, кажется, используются для других целей, будучи и сделаны из других материалов. Что не [значит], что раз уж они сделаны не из цветов, чьё ис/ пользование [для венков] подсказано природой (как в случае с этим воинс/ ким венцом), то их использование не подпадает под запрет нашего специфического учения (sectae), потому что выходит за пределы предписа/ ний природы. Следовательно, я вижу, что необходимо провести ещё более детальное и более ясное [исследование] этого вопроса от истоков до окон/ чательного развития и возникнувших отклонений. [3] Для этого дела нуж/ но обратиться к литературным произведениям язычников, так как для рассмотрения языческих [понятий] необходимо пользоваться их собствен/ ными материалами. И сколь мало я ни соприкоснулся с ними, полагаю, что этого достаточно. Если действительно существовала некая Пандора, которую Гесиод упоми/ нает, как самую первую женщину, именно на её голову Грации[18] впервые возложили венок. И поскольку её одарили все [боги], она и [получила это имя] – Пандора[19]. Но на самом деле Моисей, пастырь и пророк, а не поэт, описывает для нас, как самая первая женщина Ева скорее была готова опо/ ясать свои интимные места[20] листьями, чем свою голову цветами. А, зна/ чит, не было никакой Пандоры. Но уже по причине этой выдумки, как и по причине стоящей за ней истинной информации [следует заключить, что само] происхождение венков постыдно. [4] Конечно, не подлежит сомне/ нию, что всё же были некие (греки), которые являлись либо создателями венков, либо их популяризаторами.[21] Ферекид называет Сатурна первой венценосной особой, а Диодор [рассказывает о том, как] после победы над титанами [был увенчан] Юпитер. Тот же автор награждает лентами Приапа, а Ариадну – золотой гирляндой с индийскими самоцветами, которая была творением Вулкана и подарком Вакха, а позже стала созвездием. На Юнону виноградную лозу [в качестве венка] возложил Каллимах. Таким же обра/ зом и в Аргосе её изваяние, обвитое побегами винограда и с львиной шку/ рой, положенной ей под ноги, выставляет её в образе мачехи, насмехающейся над доспехами обоих её убитых пасынков. Геркулес пред/ почитает носить [венки то из листьев] тополя, то – дикой маслины, а то – сельдерея. [5] Имеется у тебя и трагедия Цербера, и Пиндар, и Каллимах, который упоминает, что Аполлон, убив Дельфийского дракона, надел лав/ ровый венок, чтобы помолиться, так как у древних был обычай надевать [18]

Хариты (Charites) или Грации (Gratiae) – три богини красоты, дочери Юпитера и Эвриномы, спутницы Венеры.

[19] Имя «Пандора» (греч. и лат. Pandоra) буквально значит «всем одарённая».

[20] Букв. «срамные места» или «половые органы» (лат. pudenda).

[21] Букв. «освещающими», «дающими свет» или «придающими блеск или сияние», т.е. теми людьми, которые освещали эту тему или прославляли венки (лат. illuminatores).

[8] Если же дьявол, лжец от начала, совершает свой обман идолопоклон/ ства даже под таким видом, то без сомнения он заранее приготовил и то, с помощью чего он вводит других в этот обман. Итак, как может существо/ вать среди людей, принадлежащих истинному Богу, то, что распространя/ ется посредством прислужников дьявола, которым всё это и было изначально посвящено, и что уже тогда регулярно посвящалось делу идо/ лопоклонства с участием идолов, причём идолов всё ещё живых?[22] Не то, чтобы идол был чем/то [реальным], но из/за того, что то, что совершается ради идолов, служит демонам. [9] В свою очередь, если то, что делается по отношению к идолам, служит демонам, насколько больше [им служило] то, что идолы сами себе делали, когда ещё были живы?[23] Разумеется, демоны позаботились о себе с помощью тех, внутри кого они [обитали и] испыты/ вали голод, до того, как позаботились [о его утолении].

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

венок для молитвы. Гарпократион старательно приводит доказательства того, что Вакх, называемый египтянами Осирисом, носил венец из плюща, потому что по своей природе плющ защищает головной мозг от сонливос/ ти. Но и в другом смысле Вакха, конечно, [следует считать] создателем лав/ рового венка: в нём он праздновал свою победу над индийцами, что признаёт даже простонародье, когда называет день ежегодных празднеств в его честь [днём] великого венца (Magnam Coronam). [6] Если же ты откро/ ешь труды Льва Египетского, [то узнаешь, что] Исида первой придумала носить колоски на голове, хотя они больше подходят для желудка. Ищу/ щим большего [объёма информации] всё покажет наиболее выдающийся толкователь в том числе и этих вопросов Клавдий Сатурнин. [7] Дело в том, что у него есть книга, посвящённая венкам: в ней он достаточно подробно объясняет и их происхождение, и причины их появления, и их виды, и свя/ занные с ними формальности. Так что ты не найдёшь никаких прелестных цветов, никакой очаровательной зелени, никакого куска дёрна или побега виноградной лозы, который не был бы посвящён чьей/нибудь голове. Та/ ким образом, нам предоставлено достаточно доказательств того, насколько неприемлемым для нас мы должны считать указание надеть на голову ве/ нок, которое изначально было отдано теми, кого языческий мир считает богами, и в чью честь отдаёт такие распоряжения.

VIII [1] Держи в уме этот вывод, пока я детально рассмотрю [ещё один] вопрос. Потому что я уже слышу, как некоторые говорят о том, что и много других вещей изобрели те, кого мир почитает богами. В конце концов с их исполь/ зованием можно столкнуться и в наше время, и во [времена] древних свя/ [22] Здесь под живыми идолами Тертуллиан подразумевает тех древних героев, кото/ рые стали считаться богами, и которые, как предполагается, когда/то реально су/ ществовали. Это уже упоминавшиеся выше Геркулес (Геракл), Юнона, Вакх и др. Не вполне понятно, были ли они людьми или демонами во плоти, но, по убежде/ нию Тертуллиана, они уже при жизни в некотором смысле служили дьяволу и по/ ощряли идолопоклонничество среди людей.

[23] В частности, те предметы, которые они делали для себя, включая венки.

197

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

тых, и для служения Богу (in Dei rebus), и в [жизни] самого Христа, кото/ рый, будучи человеком, действовал никак иначе, как с помощью обычных принятых у людей орудий. Конечно, пусть будет так – я не буду настолько детально обсуждать происхождение [всех этих предметов]. [2] Первым, кто объяснил, как нужно пользоваться буквами, был Меркурий; я соглашусь, что они необходимы и для торговли, и для нашего дела исследования всего того, что касается Бога. Но даже если он и первым натянул струны, чтобы извлечь с их помощью звуки, я, слушая Давида, не буду отрицать, что и эта его остроумная выдумка была полезна святым и служила Богу.

198

Первым [различные] целебные средства опробовал Эскулапий[24]; но и Исаия упоминает, как назначил Езекии некое лекарство, когда тот был бо/ лен (Ис 38:21), а Павел знает, что небольшое количество вина полезно для пищеварения (1 Тим 5:23). Да и Минерва первой построила корабль; а я вижу, как и Иона (Ион 1:3), и апостолы (Лук 8:2) плавают по морю.

[3] Более того, и Христос одевался, и у Павла был дорожный плащ (2 Тим 4:13). И если изобретателем каждого предмета домашнего обихода и всяко/ го отдельно взятого сосуда ты называешь кого/то из богов этого мира, я признаю, что Христос неизбежно ложился на кровать, и подносил таз, чтобы омыть ноги ученикам (Ин 13:5), и из кувшина лил воду, и при этом Он опоясался льняным полотенцем, то есть собственным одеянием Осири/ са. [4] На такой вопрос я всегда отвечаю так: допускаю, что что/то из этих предметов обихода [регулярно используется и нами], но призываю [рас/ сматривать] это через призму разграничения всего на вещи разумные [т.е. рационально обоснованные] и неразумные [т.е. не обоснованные рацио/ нально, нерациональные], потому что беспорядочное мышление вводит в заблуждение, покрывая тенью имеющуюся испорченность творения, кото/ рое подпало под власть суетности (Рим 8:28). [5] Мы же говорим, что толь/ ко тогда эти предметы годны для того, чтоб мы, как и наши предшествен/ ники, их употребляли для служения Богу или ради самого Христа, когда они служат к обеспечению нужд человека, представляя для него действи/ тельную пользу, несомненную помощь и достойную, благопристойную отраду, поскольку они даны [людям] по вдохновению самого Бога, который является и первейшим Промыслителем (prospectore), и Устроителем (instructore), и, можно даже сказать, Дарителем радости (oblectatore) для созданного Им человека. Что же выходит за рамки такого принципа упот/ ребления, не подходит для нас – в особенности то, что по этой причине нельзя обнаружить ни в мире, ни в практике служения Богу, ни в образе жизни Христа.

IX [1] Одним словом, кто из патриархов, кто из пророков или какой левит, священник или правитель, а в более поздние времена какой апостол или благовестник, или епископ носил венок? Я полагаю, что ни сам Божий [24]

Или: Асклепий, древний герой, бывший царём и врачом, который позднее отождествлялся с богом врачевания.

X [1] Таким образом, когда ты по этому поводу утверждаешь, что выдумки языческих богов, оказывается, используются даже и в Божьих делах (apud Deum), чтобы таким образом защитить и общее использование надеваемых на голову венков, ты уже сам для себя установил, что у нас в [христианс/ кой] общине не должно употребляться то, чего нельзя найти в [утоявшейся практике] служения Богу. Что может быть настолько недостойно Бога, как то, что достойно идола? И что настолько достойно идола, как не [то, что приличествует разве что] и мертвецу?

[2] В самом деле мёртвым надлежит быть увенчанными, потому что они сами тотчас [после своей смерти] становятся идолами и по внешнему виду[26], и по причине обряда поклонения им, который с нашей точки зре/ ния является вторым [видом] идолопоклонства. Следовательно, те, кто ли/ шён [здравого] рассудка, будут точно так же пользоваться вещью, которая также лишена рассудка; а если бы им не недоставало рассудка, то они бы желали ею злоупотреблять. В самом деле, не так трудно дойти до злоупот/ ребления, когда истина выходит из употребления, и перестаёт функциони/ ровать естественная способность к здравому размышлению. Кто и чем хочет злоупотребить, когда у него нет того, чем он [привык] пользоваться?[27] [25]

Перевод по латинской версии Тертуллиана. Ср. Синодальный перевод: «И цитра и гусли, тимпан и свирель и вино на пиршествах их…».

[26] Или: «одеянием», «облачением» (лат. habitu).

[27] В данном отрывке деление предложения следует предложению Миня и обосно/

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

храм, ни ковчег завета, ни скиния свидетельства, ни альтарь, ни светиль/ ник [не были увенчаны венками], хотя и во время первого торжества по случаю их освящения, и в честь второго радостного дня в честь их восста/ новления их можно было бы украсить венками, если бы это было достойно Бога (Езд 5:11; 1 Кор. 10). [2] Однако же, если эти предметы были нашими прообразами, – потому что мы суть и храмы, и алтари, и светильники, и сосуды Божьи, – то они также ярко предвозвестили и это: не должно Божь/ ему народу украшаться венками. Образу должна всегда соответствовать истина. Если же ты, быть может, возразишь, что и сам Христос был увенчан венцом, то на это ты услышишь короткий ответ: «Надеть такой венец тебе позволительно». [3] Однако [Божьему] народу не был знаком тот венец оскорбительного бесчестия. Его придумали римские солдаты, переняв это от мирских практик. В народе же Божьем никогда не было такого, чтобы во время государственных торжеств или празднования изобилия вырощенных даров, разрешалось [ношение венков]. И из плена Вавилонского они воз/ вращались скорее с тимпанами, свирелями и гуслями, чем с венками (Езд 2 и 3); и после еды и питья они вставали играть безо [всяких] венков (Исх 23).

[4] Но ведь ни описание торжества, ни сообщение об изобилии не хранило бы молчания о красивом или безобразном венке. Так же и Исаия, говоря (Ис 5:12): «Потому что пьют вино с тимпанами, гуслями и свирелями»[25], добавил бы «с венками», если бы они когда/либо использовались в служе/ нии Богу.

199

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

[3] Нам же по мнению апостола не должно [ничем] злоупотреблять; он учит скорее не пользоваться ничем, кроме того, чем не злоупотребляют те, кто ни о чём не рассуждают. Но всё это бесполезно, и само оно [, т.е. действие, которое мы обсуждаем – традицию ношения венков,] есть также «мёртвое дело», поскольку связано с идолами, и безусловно «дело живое», поскольку связано с демонами, чему способствует имеющееся суеверие. Давид гово/ рит: «А их идолы – серебро и золото... Есть глаза, но не видят… есть у них ноздри, но не обоняют; есть у них руки, но не осязают» (Пс 113:12/15). [4] С помощью этих [органов] следует наслаждаться цветами.

200

Если же те, кто изготовляет идолов заявят, что в будущем они станут таки/ ми же, [как и идолы, которым они поклоняются, то я отвечу, что] таковы уже и есть те, кто пользуются чем/либо украшенным по примеру идолов. «Для чистых всё чисто» (Тит 1:15); так же и нечисто всё для нечистых: ведь нет ничего более нечистого, чем идолы. Впрочем, сущности [вещей] чисты, так как они – творения Божьи, и в этом их состоянии они свободно дос/ тупны для пользования ими, но отдельное значение имеет способ их упот/ ребления в дело. [5] Ведь и я убиваю петуха для себя, почти как [сделал] Сократ для Эскулапия, и, если мне неприятен запах какого/либо места, за/ жигаю арабскую смесь, но [делаю это] не по тому же обряду, не в той же одежде и не с той же пышностью, с какими это совершается перед идола/ ми. Ведь если одним только словом творение оскверняется, – как учит апо/ стол: «Но если кто скажет вам: “Это идоложертвенное”, то не прикасайтесь к нему» (1 Кор 10:28)[28], – то насколько же больше оно позорится, когда ты пляшешь в облачении, согласно обряду и с пышностью, посвящаемыми идолам. Таким же образом и венок предназначен быть посвящённым идо/ лам. [6] Ведь в рамках установленного обряда, с его одеяниями и помпой, он посвящается идолам, своим создателям, которым в высшей степени подходит пользоваться им; и нельзя допускать его общего употребления, так в деле служения Богу [такой практики] не найти. Именно поэтому вос/ клицает апостол: «Убегайте идолослужения!» (1 Кор 10:14), – то есть абсо/ лютно любого, какого бы то ни было [идолослужения].

[7] Представь себе лесную чащу и задумайся, сколько там может скрывать/ ся терновых кустов. Ничего не следует давать идолу и точно так же не сле/ дует ничего брать у него. Если возлежать в капище чуждо вере, что [тогда значит] предстать перед другими в идольском одеянии? Что общего между Христом и Велиаром? И именно поэтому убегайте [от всего этого]. Апостол призывает нас находиться на большом расстоянии от [всякого] идолослу/ вывается ритмикой и стилистикой предложения: вместо «Nulla vero distantia est abutendi, cum veritas cessat utendi : cessante natura sentiendi qua vult, quis abutatur, cum non habeat qua utatur?» следует читать «Nulla vero distantia est abutendi, cum veritas cessat utendi, cessante natura sentiendi ; qua vult, quis abutatur, cum non habeat qua utatur?». При втором прочтении чётко видна и рифма, и ритмический рисунок предложения, что вполне логично, если учесть, что Тертуллиан был выдающимся ритором. Это заметно во второй части фразы: qua vult, / quis abutatur, / cum non habeat / qua utatur. Но особенно это касается первой её части: Nulla vero distantia est abutendi, / cum veritas cessat utendi, / cessante natura sentiendi.

[28] Перевод по латинской версии Тертуллиана.

жения – ни в коем случае не подходить близко, потому что земной дра/ кон[29] пожирает своим дыханием даже стоящих на определённом расстоя/ нии людей.

И до сих пор мы [занимаемся тем, что] устанавливаем характерные черты самого этого облачения [т.е. венка] на основании изучения его происхож/ дения, и по причине его использования в практике почитания идолов. Кроме того, в то время как он [т.е. венок] не упоминается как [использую/ щийся] в практике служения Богу, в гораздо большей степени этот образ предназначен для тех, согласно чьим древним обычаям, торжествам и об/ рядам его и принято использовать. [9] Ведь на самом деле и сами двери, и сами жертвы, и алтари, и их служители и жрецы надевают венки. В трудах Клавдия [Сатурнина] ты найдёшь описание венков, принятых у всевоз/ можных жреческих содружеств. Но мы добавили [к обсуждению этого воп/ роса] также разграничение [практик] на обоснованные разумом и нерациональные. Оно было выдвинуто против тех людей, которые защи/ щают возможность участия во всём, что имеет некоторое число прецеден/ тов [, т.е. является до некоторой степени общепринятой практикой].

[10] Итак, что касается данной области [обсуждения, нами были] в избытке рассмотрены сами причины плетения венков, так что в то время как мы ясно показываем, что они чужды или, вернее, противны нашему учению, мы могли бы со всей очевидностью доказывать, что [эта практика] не под/ держивается никакими разумными доводами, с помощью которых можно было бы обосновать использование этого наряда также и [нашим христи/ анским] сообществом, даже если и есть некоторые [христиане], чей пример ставят нам в упрёк.[30]

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

[8] Ещё более глубоко [вникает в вопрос] Иоанн, когда говорит: «Дети! Храните себя от идолов» (1 Ин 5:21), – уже не от идолослужения как обря/ да, но от самого их изображения. Потому что недостойно тебе как живому образу Божьему становиться образом идольским, образом мертвеца.

XI [1] Теперь, перед тем, как приступить к [рассмотрению] причин [использо/ вания] солдатских венков, я считаю необходимым тщательно изучить воп/ рос: подобает ли христианину вообще заниматься военным делом? Каково это вообще: обдумывать второстепенные признаки [какого/либо явления], в то время как первостепенные подлежат осуждению? Разве мы верим, что к богоугодному обещанию позволительно добавлять человеческую присягу на верность[31] и тем самым слушаться второго господина кроме Христа?

[29]

Или: «змей» / «змий» (лат. draco). Т.е. христиане, которые надевают и носят эти венки.

[31] Здесь Тертуллиан играет со словом sacramentum, что в обыденной жизни обозна/ чало клятву или обещание, в военной среде значило обязательство о несении военной службы, т.е. воинскую присягу на верность императору, в юридической среде – де нежный залог, а в христианской терминологии – таинство в широком смысле и крещальные обеты в узком. Таким образом, он противопоставляет обещание Богу обещанию человеку, присягу на верность Богу и присягу на верность императору, [30]

201

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

А также клятвенно отрекаться от отца и матери, и всех близких, которых даже закон предписывает чтить и любить во вторую очередь после Бога (Исх 20; Лев 19), и которых даже Евангелие также уважило (Мф 26:11), только Христу воздав бо,льшие [почести] (1 Кор 6, 8; Мф 5)?

202

[2] Допустимо ли вести жизнь меченосца, в то время как Бог возвещает, что тот, кто воспользуется мечём, от меча и погибнет? И может ли сын мира участвовать в битве, если ему не положено [даже] ссориться[32]? И [как] он будет ввергать в узы и в тюрьму, пытать и приводить в действия наказа/ ния[33], когда он не [должен] сам мстить за нанесённые ему обиды? [3] Может ли он стоять в карауле и охранять других, больше чем Христа, или делать это в День Господень [т.е. воскресенье], когда он даже для Христа этого не делает? И будет ли бодрствовать перед храмами, от которых отрёк/ ся? И обедать там, где неугодно апостолу (1 Кор. 8:10)? И будет ли защи/ щать по ночам тех [демонов], кого днём изгонял с помощью молитв, и засыпать, опираясь на копьё, которым был пронзён бок Христа (Ин 19:34)? Понесёт ли он также военное знамя, соперничающее с Христовым? И потребует ли приказа[34] от своего командира тот, кто уже получил его от Бога? Когда же он умрёт, будет ли потревожен трубой горниста тот, кто ожидает, что будет разбужен трубой ангельской? И будет ли предан огню согласно воинскому обычаю [умерший] христианин, тот, кому [и живому] не разрешалось возжигать [жертвоприношения], и ради кого Христос при/ нял на себя огненное наказание? [4] Сколь же много иных обязанностей, связанных с воинской службой, которые можно счесть за правонарушения, следует признать преступлениями (transgressioni) [с точки зрения христиа/ нина]? Переносить само почётное имя [христианина] из крепости света в крепость тьмы является преступлением. Безусловно, те, кого вера нашла после их вступления в воинское звание, находятся в ином положении, похожем на то, в каком были те [воины], которых Иоанн допускал к кре/ щению (Лук 3:3), и один из наиболее верных сотников[35], о котором одоб/ рительно отзывается Христос (Мф 8), и которого наставляет в вере Пётр (Деян 10). Но в тоже время после принятия веры и её запечатления [боже/ ственной крещальной] печатью следует либо немедленно оставить [воен/ ное дело], как многие и сделали, либо [продолжая им дальше заниматься] всеми возможными способами изворачиваться, чтобы не совершить что/ либо противное Богу, – то, что не разрешается и за пределами воинской светское псевдо/таинство и подлинное божественное таинство. В его терминоло/ гии это звучит как «таинство человеческое» (лат. sacramentum humanum) и «таинство божественное» (лат. sacramentum divinum). И хотя во втором случае слово «sacramentum» в оригинальном тексте опущено, оно при этом безусловно подразумевается.

[32] Или: «вести тяжбу», «судиться» (лат. litigare).

[33] Также возможен перевод «казнить», т.к. слово supplicia (ед.ч. supplicium) обозна/ чает как кару или наказание (изгнание, тюремное заключение, депортацию и т.п.), так и высшую меру наказания – смертную казнь (supplicium ultimum, supplicium summum, supplicium gravissimum).

[34] Также возможен перевод «значок в виде боевого знамени», часто в виде орла, «лозунг» или «секретный пароль» (лат. signum).

[35] Т.е. центурионов (лат. centurionum) согласно римской военной номенклатуре.

[7] Как бы то ни было, такого рода отговорка уничтожает саму суть [нашего] таинства тем, что ослабляет узду, сдерживающую от совершения грехов по своей собственной воле. Ведь тогда можно будет поставить в один ряд желание и необходимость, когда, надо полагать, имеется какое/либо принуждение. В ответ на это я мог бы воспользоваться [аргументами], которые пригото/ вил наперёд и использовал [в рассмотрении] других доводов в пользу обя/ зательного ношения венков как некоего долга, которым наиболее близка по духу аппеляция к необходимости. Ввиду этого надлежит либо избегать участия в обрядах, чтобы не впасть в согрешение, либо переносить [тяготы] мученичества, чтоб порвать с этими обрядами. Что касается одной стороны вопроса (о недозволенности военной службы), об этом я не буду больше го/ ворить, так как хочу вернуться к обсуждению другой его стороны. Ведь если я приложу все силы [и полностью] отброшу военное дело [как нечто ненужное], то получится, что я напрасно оспаривал правомерность ноше/ ния венков солдатами. Но да не будет так. В лучшем случае считай, что за/ ниматься военным делом позволительно, но только пока не дойдёт до необходимости ношения венка (licere militiam usque ad causam coronae).

XII [1] Но прежде всего скажем кое/что о самом венце. Лавровый венок посвя/ щён Аполлону и Вакху – первому как богу оружия, а второму – как богу триумфальных шествий. Так, Клавдий [Сатурнин] утверждает [2] и расска/ [36]

Т.е. и мирный житель, «гражданский», и военный человек, воин, равны перед Иисусом. Он готов судить или прощать каждого независимо от их положения или профессии, но на основании оценки их верности Ему.

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

службы, – либо, наконец, стоит ради Бога твёрдо сносить то, что бесприст/ растно назначила ему языческая вера [в качестве наказания]. [5] Потому что нахождение на военной службе не гарантирует ни ненаказуемости за преступления, ни освобождения от мученичества. Никоим образом христи/ анин не меняет своей сущности. Одно Евангелие и один и тот же Иисус, Который отречётся от всякого, кто отречётся [от Него], и Который испове/ дает всякого, кто исповедут Бога, и Который спасёт душу, отданную за Его имя; и напротив, Он погубит ту [душу], которая была сохранена ради выго/ ды, но [выступала] против Его имени (Мф 10:39). Для Него воин настолько является верным мирным жителем, насколько мирный житель является верным воином.[36] [6] Положение веры не допускает никакого принужде/ ния (necessitates). Не существует необходимости или принуждения к совер/ шению проступка – существует одна необходимость: не совершать проступков. [Возможно] кто/либо принуждаем под давлением, с помощью пыток или [иных] мучений, к совершению жертвоприношения и непосред/ ственному отречению. Однако [наше] учение не проявляет снисхождения к такого рода принуждению, потому что существует необходимость ещё более могущественная, чем [кажущееся неизбежным] намерение избежать страданий и исполнить долг, – необходимость страшиться отречения и пройти [путь] мученичества.

203

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

зывает, что и у воинов есть обыкновение повязывать [на головы] миртовые венки, потому что мирт, а не лавр, [принадлежит] Венере, матери Энея и также возлюбленной Марса, который через Илию[37] и потомков Ромула является [исконным] римлянином. Но я не верю, что на этом основании Венера – вместе с Марсом – является римлянкой, к несчастью для налож/ ницы.[38]

204

Когда же войска увенчивают себя масличными ветвями,[39] это – идолопок/ лонство в честь Минервы, также богини оружия, которая, однако, была увенчана [ветвями] этого дерева по случаю заключения мира с Нептуном. В таком [ракурсе] суеверное почитание солдатского плетёного венка – [это практика] полностью порочная и всё порочащая, так как всё [, что сопри/ касается с этой практикой] уже по этой причине бесчестится.

[3] Обрати внимание на то, как внешне выглядит ежегодное торжественное принесение обетов? Сначала [оно производится] на главных площадках в военных лагерях, а затем – в капитолийских храмах. После упоминания мест [, где они произносятся,] вслушайся в сами слова: «Тебе, Юпитер, тор/ жественно обещаем после сего принести в жертву быка с рогами, украшен/ ными золотом». О чём громогласно говорит это изречение? Однозначно об отрицании [истинного Бога и Иисуса Христа]. Ведь даже если христианин ничего не говорит своими устами, находясь там, его голова, увенчанная венцом, отвечает [на это изречение]. Тот же лавровый венок предписано надевать во время раздачи денежных подарков [, которые иногда даются воинам от имени цезаря, откуда] стано/ вится очевидным, что идолопоклонничество не бескорыстно – [4] оно предлагает продать Христа за несколько золотых монет, как Иуда – за не/ сколько серебряных (Мф 26). И тогда получится, что [поскольку написа/ но:] «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф 6:24), маммоне протягивают руку, а от Бога отступают? И не получится ли, [поскольку на/ писано:] «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф 22:21), что и че/ ловека Богу не посвящают, и у цезаря динарий отбирают? Триумфальный лавровый венок свит из листьев или из трупов? Он украшен лентами (lemniscis)[40] или могильными курганами? Он умащён благовониями или слезами супруг и матерей (возможно даже и некоторых христианок, ведь и среди варваров [исповедуется] Христос)? [5] Разве тот, кто надел на свою голову этот предмет, не обвиняет сам себя? Однако есть и другой род военной службы – служба при царском дворе (militia regiarum familiarum). В самом деле, облагаемые налогом воины, [37]

Илия (лат. Ilia) – это «илианка», т.е. троянка, уроженка Илиона, под которой чаще всего имеется ввиду Рея Сильвия, дочь Нумитора, мать Ромула и Рема и, сле/ довательно, родоначальница народа Рима.

[38] Т.е. Илии, которая, как верили римляне, была наложницей полюбившего её бога войны Марса.

[39] Т.е. ветвями оливкового дерева (лат. cum olea).

[40] Возможен перевод «драгоценными металлами» (лат. lаmnis) согласно другим версиям текста.

называются «лагерными»[41], как и те [из них, кто служит] на цезаревых тор/ жественных церемониях. Но тогда ты, соответственно, – воин и слуга дру/ гому: если же ты служишь двоим – Богу и цезарю, – то тогда ты наверняка не являешься [слугой] цезаря, поскольку ты обязан самим собой Богу. А Он, как я полагаю, – выше даже [вопросов и требований] общественной жизни.

[1] По некоторым политическим причинам людей определённых сословий венчают лавровыми венками, а тех, кто занимает руководящие государ/ ственные должности (в магистратах) – золотыми, как [принято] в Афинах, как [делается] в Риме. Но ещё лучше этих – этрусские венки. Так называ/ ются венки, украшенные самоцветами и дубовыми листьями, [сделанны/ ми] из золота, [посвящённые] Юпитеру, которые вместе с тогами, украшенными изображениями пальм, надевают в честь выезда тенс[42]. Также существуют и «провинциальные» золотые [венки], для которых тре/ буются не человеческие, а бо,льшие головы статуй. Но твоё сословие и ма/ гистрат, и само название места собраний – Церковь Христа. Ты принадлежишь Ему, будучи записан в книгу жизни.

[2] Там твоя пурпурная одежда – кровь Господа, а пурпурный кант на туни/ ке – гвоздь Его креста[43]. Там ликторские топоры [т.е. символ верховной власти в Риме] уже положены у ствола дерева (Мф 3:10). Там ликторский пучок[44] – отрасль от корня Иессеева [Ис 11:1]. Пусть кони с государствен/ ных церемоний со своими венками будут свидетелями: у твоего Господа, когда согласно Писанию (Мф 21) Он намеревался войти в Иерусалим, не было [даже] своего собственного осла. «Иные колесницы, иные коней, а мы имя Господа Бога нашего призовём» (Пс 19:8).[45]

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

XIII

[3] Согласно Откровению Иоанна, мы призваны выйти из нашего места пребывания, – Вавилона, – не говоря уже о том, что [мы должны удалить/ ся] от их высоких трибун. И простонародье надевает венцы либо по причи/ не ликования в честь успехов правителей, либо по случаю традиционных муниципальных празднеств. И, уж конечно, разнузданность стремится поглотить всякое общенародное торжество.

[41]

Возможен перевод «придворными» или «дворцовыми» от лат. castrеnsis – относя/ щийся (принадлежащий) к лагерю, или относящийся (принадлежащий) к двору императора, т.е. «придворный», «императорский».

[42] Тенса (лат. tensa) – колесница, на которой во время некоторых торжеств перево/ зились изображения богов (обычно из храмов – в цирк).

[43] Здесь Тертуллиан играет словами: clavus – это и железный гвоздь (лат. clavus ferreus), и широкая пурпурная полоса на туниках римских сенаторов (лат. clavus latus).

[44] Здесь Тертуллиан снова играет словами: virga – это и ветка, ветвь, побег, и лик/ торский пучок, т.е. пучок прутьев вокруг топора, находящегося в середине и являв/ шегося знаком достоинства римских магистратов. Его также называли фасцией или фасциями (лат. fascis, fascеs), и его традиционно носил каждый ликтор, т.е. член свиты высших сановников (консулов, легатов и др.), когда он шествовал пе/ ред сопровождаемым им государственным чиновником.

[45] Перевод по латинской версии Тертуллиана.

205

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

[4] Но ты – странник в этом мире и гражданин вышнего Иерусалима. Как сказал [апостол Павел], «Наше же жительство – на небесах»[46] (Фил 3:20). У тебя есть свои собственные списки [статистического учёта], календарь со знаменательными датами. Ничто не связывает тебя с радостями этого мира – напротив, ты призван к противоположным вещам: «Вы восплачете и воз/ рыдаете, а мир возрадуется» (Ин 16:20). И, я полагаю, Он говорит, что пла/ чущие – блаженны [т.е. счастливы], а не увенчаны венками (Мф 5:4). Ведь и на свадьбах на жениха и невесту возлагают венцы. Поэтому мы не выдаём [наших девиц] замуж за язычников, чтобы они не ввели нас в идолопок/ лонство, с которого у них и начинается свадебная церемония. [5] Ведь у тебя есть закон патриархов и апостольсткое повеление выходить замуж в Господе (1 Кор 7:39). Также [существует традиция] украшения венками на гражданской [церемо/ нии] дарования свободы (libertas saecularis). Но ты уже искуплен Христом, причём дорогой ценой. Каким же образом может мир отпустить на волю чужого раба? Если это и кажется [сейчас] свободой, то [в будущем] она по/ кажется рабством. Всё в этом мире призрачно (imaginaria) – нет ничего на/ стоящего (veri). Однако ты, будучи искупленным Христом, уже тогда стал свободен от [власти] людей, а сейчас ты являешься рабом Христа, хотя бы и какой/либо человек отпустил бы тебя на свободу.

[6] Если ты считаешь мирскую свободу настоящей, так что подтверждаешь это возложением на себя венка, то ты возвращаешься в рабство к людям (которое ты считаешь свободой) и отказываешься от свободы Христа (ко/ торую ты счёл рабством). Разве надо здесь проводить жаркие споры об этих вещах [т.е. о венках], ведь уже их сами названия их осуждают? Ведь они и гнусны, и зловещи! Не хватает только, чтобы в лице христинина украша/ лись венцом и Юпитер Олимпийский[47], и Геркулес Немейский[48], и бед/ ный Архемор[49], и несчастный Антиной[50]. Тогда он сам (т.е. христианин), станет зрелищем, на которое ему самому не должно смотреть.

[7] По моей оценке, мы уже перечислили все возможные доводы [в пользу ношения венков], и ни один из них для нас неприемлем (nec ulla nobiscum est). Все – чужды, нечисты, недозволены; от них [у нас] раз и навсегда торжественно и публично отрекаются во время таинства [крещения]. Пото/ му что они [для нас олицетворяют] пышность, присущую дьяволу и его ангелам: мирские церемониии, почести, празднества (sollemnitates), жажда

206

[46]

Букв. «наша принадлежность к муниципалитету (свободному городу)» или «пра/ во гражданства» (лат. noster municipatus) – на небесах.

[47] Римский верховный бог, также отождествляемый с Зевсом Олимпийским.

[48] Легендарный герой, сын бога Юпитера и женщины Алкмены, совершивший множество великих подвигов.

[49] Маленький сын Немейского царя Ликурга, чьё настоящее имя было Офельт, но который умер в младенчестве то ли от укуса змеи, то ли от нападения дракона, пос/ ле чего его посмертно прозвали Архемором, т.е. «прежде умершим» или «предвест/ ником смерти» (лат. Archemorus, греч. Archemorоs).

[50] Молодой фаворит и постоянный спутник императора Адриана, погибший при невыясненных обстоятельствах в Египте, на Ниле.

народного признания (popularitates), лживые обеты, раболепие перед людь/ ми, пустая похвала, позорная слава. И во всём этом – различные виды идолопоклонства, как и в случае смысла ношения венков, который был рассмотрен отдельно. Ведь все эти [перечисленные выше мероприятия и практики] подразумевают повязывание и ношение венков.

[9] Что же касается христианина, то он не опорочит свою дверь лавровым венцом, если знает, скольких [ложных] богов дьявол необоснованно связы/ вает с этой дверью: Януса [чьё имя происходит от слова ianua] – «дверь», Лиментина [чьё имя происходит от слова limеn] – «порог», Форкула и Кар/ ну [чьи имена происходят от слов forеs и cardinеs] – «половинки дверей» и «дверные петли», а даже принятых у греков «хранителя дверей» Аполлона (Thyraeum Apollinem) и демонов Антелиев.

XIV [1] [Христианину] настолько чуждо взгромождать на свою голову – даже, можно сказать, на самого Христа, так как «всякому мужу глава Христос» (1 Кор 11:3) – предмет, служащий делу идолополонничества! Ведь [его голова] столь свободна, сколь и Христос – она не обязана носить никакого покрывала, не говоря уж о повязке. В свою очередь, и голова, обязанная носить покрывало, – т.е. голова женщины, – и тем самым уже покрытая,[52] также не свободна носить повязку, [потому что] она ужё несёт бремя смире/ ния [перед мужем и Христом]. [2] Если она не должна являться перед анге/ лами с непокрытой головой (1 Кор 11:10), то тем более – с головой, увенчанной венком. (Возможно, что в таком случае венок на её голове вызывает у них возмущение.) Чем является венок на голове у женщины, если не украшением обольсти/ тельницы, знаком полной распущенности, окончательным отрицанием всякой стыдливости, разжиганием соблазна? Поэтому пусть женщина не украшает себя чрезмерно, согласно с предусмотрительным советом апостола, чтобы не водрузить на свои волосы искусно сделанного венца.

[51]

Т.е. помещения в амфитеатрах, в которых добивали тяжело раненых и раздевали убитых гладиаторов (лат. spoliaria).

[52] Здесь Тертуллиан использует двоякое слово occupatum, которое может значить как нечто покрытое чем/либо, так и нечто, захваченное кем/либо, т.е. принадлежа/ щее некоему владельцу, а не себе.

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

[8] Со своей стороны в своём предисловии Клавдий [Сатурнин] говорит, что согласно поэмам Гомера, небо увенчано созвездиями, причём несом/ ненно Богом и несомненно ради человека. Следовательно, и на самого человека возлагать венок должен Бог. Но вместо этого этот мир украшает венками публичные дома, бани, пекарни, тюрьмы, школы, а также амфите/ атры, сполиарии[51] и гробы. Насколько же священен и свят, насколько благороден и чист этот предмет одежды! Не стремись установить его цен/ ность на основании одного поэтического описания неба, а определи это по тому, как он используется во всём мире.

207

Àëüìàíàõ äëÿ òåõ, êòî åùå íå ðàçó÷èëñÿ ÷èòàòü / ¹15, 2014

[3] Тот же, Кто является и главой мужа, и [настоящей] красотой женщины, – я задаю тебе вопрос, – муж Церкви Христос Иисус, какой венец возло/ жил на Себя ради обоих полов (Мф 27:29)? Думаю, [это был венец] из ши/ пов и колючек тёрна, как образ прегрешений, которые произвела для нас наша земля (terra carnis), но которые удалила сила креста, затупив всякое жало смерти терпением Господней главы (in dominici capitis tolerantia). По/ мимом [того, что он был] образом, это по всей очевидности [инструмент] поношения, позора, унижения и жестокости, которые были в него вплетены.

208

[4] Неужели он тогда осквернял и терзал Господни виски, чтобы ты теперь использовал лавровые, миртовые и масличные венцы, а также иные «благо/ родные» украшения из листьев и, что более практично, из ста отборных роз из сада Мидаса, обоих сортов лилий, всех видов фиалок, пригодных для венков, и может быть даже драгоценных камней и золота, так чтобы ни в чём не уступить венцу Христа, которого Он был удостоен потом? Но ведь и пчелиных сотов он отведал уже после того, как вкусил жёлчи (Лк 24:42), а небожители прославили его как Царя славы только после того, как Его публично [уничижительно] объявили царём иудейским на кресте. Сначала Он был умалён Отцом [и сделан] немногим ниже ангелов, а затем был увенчан славою и честью (Евр 2:7). За всё это ты своей головой обязан Ему. Так что, если это возможно, отплати Ему соответствующим образом, по/ скольку Он отдал Свою голову за твою, или не украшай свою голову вен/ ком из цветов, если не можешь [принять венок] из шипов, потому что нельзя тебе носить [венец] из цветов.

XV [1] Служи Богу [так, чтобы] то, что принадлежит Ему осталось незапятнан/ ным (rem suam intaminatam). Он Сам, если пожелает, наградит его венцом. Более того, этого Он и желает, и к этому призывает, говоря: «Побеждающе/ му дам венец жизни», так что ты «будь верен до смерти» (Откр 2:7, 10). Ты же хорошо сражайся в бою, наградой в котором будет тот венец, который по заслугам твёрдо надеялся получить апостол [Павел] (2 Тим 4:7/8). И победоносный ангел, выезжающий на белом коне, также принял венец, чтобы победить (Откр 6:2), а другой был украшен дугой радуги [как будто венком из] небесной луговой травы (Откр 10:1). И [двадцать четыре] старца сидят с [золотыми] венцами на головах (Откр 4:4), и точно так же это же золото сияет и на самом Сыне Человеческом, сидящем на облаке (Откр 14:14).

[2] Если таковы образы, [отражённые] в видении, то каков же их истинный вид в реальности? На Него смотри, Его чти. Что ты подвергаешь осужде/ нию свою голову ношением веночка (strophiolo) или драконтария[53], когда для неё назначена диадема? Ведь Христос Иисус сделал нас царями для Бога и Отца Своего. Что общего у тебя с цветком, которому надлежит [53] Драконтарий (лат. dracontarium) – это змеевидное ожерелье или извитая, змее/ видная головная повязка.

Поэтому да уразумеем же мы выдумки дьявола, которые принимают вид некоторых Божьих [творений] для того, чтобы привести нас в замешатель/ ство, сбив [с пути] нашей веры, и осудить.

Êâèíò Òåðòóëëèàí. Î ÂÅÍÖÅ ÂÎÈÍÀ

умереть? У тебя же есть Цветок из корня Иессеева, на Котором покоится вся полнота благодати Божьего Духа, цветок безупречный, неувядающий, вечный. [3] Выбирая Его, хороший воин [, о котором мы говорили в самом начале,] успешно продвигается по небесной [военной] иерархии. Красней/ те, его сослуживцы! Уже не им вы будете судимы, а неким воином/митраи/ стом[54]. Когда его посвящали (initiatur) [в воины] в пещере, в настоящем мраке казарм, в момент, когда к нему поднесли на мече [воинский] венок и затем возложили ему на голову, он (как бы уподобляясь мученикам, будучи наставлен [о том, как вести себя в такой ситуации], воспротивился и рукой сдёрнул венок с головы, как бы случайно переложив его на плечо и сказав, что его венок – это Митра. [4] И с тех пор он никогда не надевает венок, и это служит ему в качестве знака того, что он прошёл испытание. Когда бы ни попытались испытать его [верность своему] религиозному долгу (sacramento), все немедленно поймут, что он – воин Митры, если отбросит венок и при этом скажет, что его венец – в его боге.

209

[54]

Т. е. адептом культа Митры (лат. Mithras), бога солнца у древних персов, который был достаточно распространён в Римской империи.