Посвящается детям.
Игорь Волков
Розовый кит Кинбурнская коса и другие несказанные чудеса
Фото автора Иллюстрации Марии Волковой и mager_laie
Киев 2018
*** А где-то солеными волнами нежно укрыт волнуется фыркает маленький розовый кит, волнуется море на раз и на два и на три беря передышку до ранней июньской зари, медузы волнуются, травы колышутся в такт А Маша не едет! Ну что же такое и как это так… Вздыхает песок у поникших во тьму берегов, волнуется глина ссыпаясь с покатых холмов, волнуясь мигает маяк незнакомый вдали, послушные баржи крадутся по краю земли, и только кораблик что не уставая по глади скользит, о чем-то известном ему задорно гудит
*** Братцы, держите меня, это же Кинбурнская коса! Вдаль убегающая по волнам белоснежная полоса. Справа соленое, слева еще солоней, солнце нещадно утюжит песочек на ней. Там впереди миражами дрожит игольчатый край, здесь, между синих медуз же, смотри не зевай. Здесь же бодаемся с волнами, кто из нас прав, ох и силен и напорист соленый их нрав. А по краю небосвода танцует седьмая гроза, то набежит, то растает у всех на глазах, и невесомая вдруг налетит, загремит за спиной, злющее солнце на час закрывая собой...
*** Море волнуется так, что от страха замри, море ворчит и с обеда раздражено, чем возмущаться то - на себя посмотри всякий ведь божий день я с ним заодно. Море выплескивает настроение на причал, не возразить и рядом не устоять, как бы оно ни рубило волну сплеча, утром до самых краев колышется гладь. Вот бы себе такую же силу и бескрайний покой, вот бы себе научиться иметь вкус. Помню, как было холодно и камешки под ногой, нынче ж песчаное дно и двадцать пять плюс. Вот бы так жить, чтоб радостно было вкруг, так, чтобы в брызгах резвился и стар и млад. Просто такая игра у моря - брать на испуг, Ватой соленой швырнуть и тихонько назад…
*** Я буду скучать, я знаю уже сейчас здесь, под дырявой сенью, что Иов благословил. Благослови же небо неведомый день и час, в котором снова выпадет здешних медуз ловить. Я что-нибудь напишу вдогонку, бледное, без прикрас, горячий ракушечный след силясь вложить в строку, и то, как баюкали пенные волны нас, припавших в блаженной усталости ниц к песку. Я может-быть нарисую, если смогу вместить бесконечности гроз в малый квадрат, и плеск и ропот, что выслушивает обросший валун, и крики вечно орущих чаек, что сверху парят. Я буду скучать. Но это слово не то. Не то выражение, не тот взгляд и жест, не вспомнить и не вымолвить мне те слова потом, которые я оставлю у облюбованных этих мест.
*** художник-вечер устал и случайно размазал светило, ну что тут поделаешь, каждому нужен отдых, а нам остается ждать в сухой, соленой тревоге, порядком волнуясь – каким оно выйдет завтра?..
*** Характер – сильный. Нрав – переменчивый. Вкус - врожденный. Штиль. Шторм. Два лика одной сущности. Любить море – это вечно терзаться выбором в какой момент оно великолепнее.
*** Я понял рисунки майя. Какой космонавт, какой звездолет... Враки! Это ребенок, резвящийся в космосе моря! Разве Пакаль не был мальчишкой?
*** играй в четыре аккорда танцуй, повинуясь прибою кричи-перекрикивай чаек дыши перегретой степью. научишься чуять рыбу и дальние стайкой грозы летать над лунной дорожкой завидовать своему счастью
*** Песни далекой земли сыграй на своем укулеле только не громко, не громче ночного прибоя только не вяло, подобно безвольным медузам и не настырно, как тырят блестящее чайки. Песни далекой земли, где закаты, как царское платье где чередою гроза за грозой, выбирай по размеру, ты заучи наизусть ритмы, имена и мотивы, нам уезжать, и едва ли еще вернуться. Песни далекой земли, чтобы с нами остались солнечный плод, брызжущий красным соком, дальние огоньки кораблей в полуночном рейде, радостный смех сквозь брызги и теплые волны, сладкие сны под раскатами южного грома.
* * * На капитанском холмике ровно в восемь ноль-ноль, мы управляем морем, забота проста, не променять ни на что веселую нашу роль большим и малым суденышкам считай до ста включить огни фарватера, баканы и маяки, следить, как поглощает их сумеречный горизонт, и, там, на краешке, где не видать ни зги, взрывается белыми клинками грозовой фронт. А кто растянет лунную дорожку в свой час, разгонит облака крадущие луны свет, скомандует змейкам из норок вокруг нас спускаться к морю на полуночный свой обед?.. А кто сыграет колыбельную уставшей волне, которая добралась до берега, наконец… Мы засыпаем на посту и слышим во сне, как возвращаться домой командует нам отец.
*** Соленое море соленый песок соленое солнце стреляет в висок разлапистый зонтик в тропический день хранит под собою соленую тень. Соленые чайки, готовясь нырнуть, бросают соленые крики в волну. Просмоленный, с креном направо, баркас соленою качкой приветствует нас, сейчас отойдем и вернемся к пяти, сподобившись кинбурнской солью пройти. А в девять, стекая по нитям из гроз, подхвачены токами ветренных роз, когда очертанья уже не видны плывут над холмами соленые сны. И снится нам дождик прохладный ручной проворно бегущий соленой спиной, смывая по капельке исподволь багровость загара, усталость и соль.
Наша Коса. Писать о Кинбурнской косе можно бесконечно, так же как разглядывать бесконечно широкий простор в 360 градусов, открывающийся перед глазами на узкой полоске земли. Распахнутое пространство, окаймленное грозами, и причудливыми переливающимися формами воды, снизу, сверху… Кажется и нет то ничего, что привлечет внимание, прозрачность, пустынность, безлюдность, но может именно поэтому здесь так отдыхает глаз и душа. А посмотреть на самом деле есть на что, только успевай! Длинные, мощные, не чета очаковским, волны, меняющие направление, угол, высоту, то накатывающие на косу, подрезая как ножом с пеной на кончике, берег, то хлестко и шумно ударяющие всей громадой ста метров одновременно. Ух! Бах! Ярко-багровые водоросли, плывут косяками, иногда открывая чистые участки, куда тут же и устремишься, чтобы плюхнуться без риска нацепить себе на уши рыжие длинные сережки. Дно на косе пологое, песчаное, игриво засасывающее, а берег колюч в мириадах ломаных ракушек. Песок светлый-светлый, создающий удивительный эффект рядом с морем – на косе так ярко, так солнечно что кажется …пасмурно), это сложно объяснить, но я не первый раз сталкиваюсь с подобным там. Слишком много света, кажется сами глаза понижают яркость как бы говоря «ну уж довольно!». Песок раскален, ступать можно только возле воды, а попробовать босым войти внутрь косы, пройти 50 метров что разделяю воду от воды, море от лимана – не выйдет, вот пусть кто захочет попробует – не пройдет, ошпарит ноги! Да и по бережку далеко не уйти. Солнце здесь немилосердно. Прохлада на легком бризе кажущаяся, только вечером и станет ясно чего стоит полуденная беспечность под кинбурнским солнцем. Рядом по лиману вдоль косы, мимо знаменитого острова Майского проходит фарватер и здесь то и дело пробегают балкеры, сухогрузы, танкеры, баржи. Из Очакова они кажутся медленными и
неповоротливыми, и только на косе, гораздо ближе к фарватеру, ясно видно скорость и красоту корабельного хода, рассекающего белую у … волну. Красавцы, великаны, вечные путешественники, манящие за собой диковинными надписями, конструкциями и надстройками. Не тесно вам в лимане? * На косе все вокруг грозы как на ладони, хорошо видно, как накапливают силу, подтягивая с горизонта сизую подмогу, как разворачивают фронт и передовые построения, напирая вперед и глядишь солнце уже теряется в первых малых облачках, высланных на разведку грозой. Кажется, еще немного, еще четверть часа и пляж накроет спасительная тень и может даже прольется рясной летний дождь. Но меняется ветер, гроза делает оборот и плавно уходит в сторону, не успев даже испугать. Еще бы испугать, от молний здесь спрятаться было бы просто негде, считаные деревца не укрытие тем более. Сколько их, гроз вокруг и на горизонте? Было насчитал 5-7, и лишь одна густо накрыла по возвращении в Очаков. А коса все шесть часов продолжала нежиться под солнцем, омывая себя невысокими сегодня волнами, светло-бирюзовыми, почти прозрачными со стороны моря, и зелеными, совсем маленькими, со стороны лимана. * Наше небольшое путешествие на косу было долгожданным возвращением, спустя 9 лет. Тогда мы застали еще дикое безлюдье, отсутствие «цивилизации» в виде кафе, пальм, музыки, шезлонгов и прочих непременных атрибутов «полноценного» летнего отдыха. Тогда случился шторм, мы плыли навстречу ему, чтобы выйдя впервые к открытому бескрайнему Черному морю, быть встреченным свинцовым фронтом, что стремительно приближался. Все было молниеносно и врасплох, мы неискушенные даже успели разбить маленький лагерь и подойти к воде, как нас накрыл первый шквал и внятно объяснил непрошенным гостям, кто на косе хозяин. Помню в суматохе одно – как пребольно стал хлестать по телу песок, тысячи маленьких скальпелей впились во все члены, вмиг все вещи укрылись слоем песка, я едва успел собрать почти все в охапку, дети запищали и
ринулись к спасительным зарослям. Мы буквально спасались бегством. Проведя два часа в деревьях , под мелким секущим дождиком и порывами ветра, мы дождались окончания стихии. Выглянуло солнышко даже. Еще через полчаса от огромной в полнеба грозы осталось лишь синяя пелена уходящая на Очаков. Было невозможно поверить в произошедшее, но вышло солнце, заиграли блики на волнах, рассыпалась радуга, и мы наконец-то окунулись в чистые сплошь в белых баранчиках волны. Знакомство с Кинбурской косой состоялось! * В этом раз же коса нас приняла как своих, как старых знакомых. Приберегла нам поодаль вправо от людного пляжа деревцо, где мы уютно разместились и щедро открыла нам всю свою неиссякаемую красоту, простор, музыку волн и золотисто-обжигающее пространство тепла. Много или мало для Кинбурнской косы пяти часов? Чтобы сгореть хватит и часу, но когда мы стали собираться, чтобы вовремя поспеть на ракету, я почуствовал что уже в эту минуту отчаянно скучаю по косе, понимая неминуемость расставания. Нет, отсюда уезжать не хочется никак! Можно ли насмотреться краешком косы убегающей в облака горизота, надышаться соленого горячего воздуха впрок, начерпать в руки убегающий в струях песок?.. * Капитан ракеты дал гудок, и мы послушно пошли по недавно установленным Нибулоном переходам причала. Но коса и здесь приготовила последний сюрприз - справа от причала, достаточно далеко от берега в воде стояла чета пенсионеров и рыбачила на удочки. Азартно, с шуточками прибауточками, нимало не обращая внимания на проходящих почти у них по головам отдыхающих. Судя по оттягиваюшей сетке, которая волочилась за стариком, улов бычков был более чем успешным. Жизнь на Кинбурнской косе продолжалась своим чередом, а мы покидали ее, чтобы и дальше разглядывать издалека, полоской на горизонте, как нечто родное и близкое. «Там НАША коса».