Инвожо / Invozho N8-2012 by invozho magazine

№ 08 КУАРУСЁН 2012

Современный. Культурный. национальный.

№ 08 / СЕНТЯБРЬ / 2012

Первый удмуртский боевик. В лабиринте дружбы с. 2 Персона. Наталья Кожевникова с. 6 Культура. Ирина Пчеловодова. Именные песни удмуртов с. 22 Дунне режиссёр. Клинт Иствуд с. 39 Проза. Валерий Игнатик. Пять дней в Лондоне с. 54

Проект

c. 31—35

СОДЕРЖАНИЕ Событие Первый удмуртский боевик. В лабиринте дружбы Загадочное «Лицо невесты»

ПерСона

Наталья Кожевникова

КомиКС

Солэн нимыз Грюмб

азинлыК

7 тужгес узыр туала суредасьёс

иСКуССтво

Андрей Щёткин

Культура

Наталья кожевНикова

Ирина Пчеловодова. Именные песни удмуртов Игорь Вахрушев — «Мынам Удмуртие» телерадиокомпанилэн выль проектэз сярысь Ойдолэ, ӵошатом!

Лиана Трофимова

стр. 6

UdmUrt image

Цитата

Джанни Версаче

27 стр.

Игорь ВахрушеВ «Мынам удмуртие» телерадиокомпанилэн выль проектэз сярысь

Дунне режиССёр Клинт Иствуд

СоЦиум

Озябший питомец, дождь, серость, прохожие…

учКон

Кылёзы на-а гуртъёс? Кинъёс луомы? Мар луоз гуртэн?

иСтория

Евгений Ренёв. Шалом (Народ Торы в старом Ижевске)

тунСыКо аДями

48 49

Михаэль Гайслер Рома Болтачев

Поэзия

50 Руслан Муратов 51 Андрей Гоголев 52 Татьяна Репина

Проза

Валерий Игнатик. Пять дней в Лондоне

« И н в ожо » № 8 2012

Фото: Алёна Эскандерова.

ПЕ РСО НА По словам стилистов, этой осенью в моде – белый цвет, яркие краски в одежде, меховые жакеты, юбки, кожаные брюки.

« И н в ожо » № 8 2012

Наталья: Первый магазин, который завлек меня, был магазин тканей в Екатеринбурге. Представляете, 4 этажа тканей: шелк, кашемир, пальтовые ткани – 4 этажа безупречного качества. Начало чувства стиля было еще в далеком детстве, затем и в Москве. Это было необыкновенно. Отец завел меня в самый красивый бутик, который я видела на тот момент – с безупречно чистыми стеклянными полочками. Там была качественная одежда, туфли, яркие пиджачки от кутюр. Я набрала кучу одежды и долго не выходила из примерочной. Это было так здорово! Так как вещи были уж очень дорогие, я купила только ремень стального цвета – он и вдохновил меня на первую мою коллекцию – «Кассиопея». Катя: После поступления в университет как пошла твоя работа? Н.: Мне очень нравится учиться. А больше всего участвовать в разных конкурсах. Так, к примеру, участие в конкурсах-показах, для меня началось в 2011 году. Первый конкурс проходил в городе Екатеринбурге, там мы заняли 3 место. Это был студенческий конкурс «Новый Взгляд». Затем, мое стремление к заветной цели не закончилось, уехала с новой коллекцией в город Воронеж – вторая столица моды. Там проходил международный конкурс «Губернский стиль», коллекция заняла 3-е место. Следующим городом, который мы покорили – это Сочи. «Бархатные Сезоны в Сочи» – единственный конкурс с открытым голосованием. Главный приз за 1 место – 300 тысяч рублей. Выиграть 1 место достаточно трудно для простой студентки. Мы не заняли первого, но вошли в

« И н в ожо » № 8 2012

Коллекция

«Кассиопея»

Коллекция

Авалон»

десятку лучших дизайнеров со всего мира, получив 36 баллов из 42. Далее мы отправились в город Тюмень. Тут-то, мы покорили всех, заняв 1-е место. Чувства необыкновенные! (улыбается). К. Каждый модельер, наверное, имеет своих кумиров, чтобы было с кого брать пример, у тебя они есть? Н. Моим кумиром всегда был Джанфра́нко Ферре́ – французский дизайнер, которого называют архитектором моды. К. А что самое главное в вещи? Н. Самое главное в вещи – это изюминка, силуэт, качество материалов и исполнение работы. В свое творение нужно вкладывать душу. Вещь может родиться с пуговицы, с лоскутка и потом развиваться. К. Наталья, а можешь ли ты назвать себя шопоголиком? Н. Шопоголик ли я? Конечно, да, да, да! Это моя работа, жизнь. Я живу этим (смеется). Конечно, одежду ношу свою собственную, очень редко покупаю в торговых центрах. К. Как, по-твоему, одевается сегодняшняя молодежь? Н. Мода Ижевска отстает от столицы России на 5 лет, а страна отстает от зарубежья лет на 10. Вот и смотришь, Ижевск одет в длинные юбки ярких цветов, причем одних и тех же цветов. Образуется единая масса людей, живущих по старым тенденциям моды. И не только Ижевск, но и Екатеринбург... Очень хочется, чтобы девушки носили вещи по своей фигуре. Мужчинам не хватает ухоженности. ..

« И н в ожо » № 8 2012

Коллекция «Первоцвет»

К. Говорят, следовать мо-де глупо… Н. Это не глупо, это дело каждого. Мы покупаем то, что есть в магазинах, а то, что в магазинах, не всегда по моде. К. У тебя, наверное, есть свое местечко, где ты создаешь шедевры… Н. Да, ателье «Новый Взгляд» (с 2010 года). Это моя мастерская по изготовлению коллекций, есть определенная команда, которая помогает мне создавать шедевры. Так же мы принимаем заказы от ижевчан: ремонт и пошив одежды любого кроя.

Коллекция

Арабика»

наталья свой талант проявляет не только в моде и дизайне, она прекрасно играет на фортепиано, радуя своих знакомых и родных, занимается Fashion-иллюстрациями, танцами, фотоработами. ее дни расписаны полностью. и вот после нашей недолгой беседы, она поспешно удалилась в свою мастерскую творить новые чудесные шедевры... Текст: Катя Григорьева.

солэн нимыз

Огпол чукна Ижевскын / Однажды в Ижевске

« И н в ожо » № 8 2012

Иллюстрации: Михаил Николаев.

Кылемез вань на... / Продолжение следует... 16

« И н в ожо » № 8 2012

А З ИНЛЫК

тужгес узыр туала суредасьёс Джаспер Джонс Вордӥськиз 1930-тӥ арын. Улэ но ужа США-ын, Огаста карын (Джорджия). Солэсь ужъёссэ нео-дадаизм яке поп-арт стилен герӟало. Туннэ вань дырзэ скульптуралы сӥзе, бронзалэсь туж огшоры яке асьмелы тодмо луись арбериосты лэсьтэ – чайникъёс, вазаос, книгаос но озьы ик кисыын нуллон калькуляторъёс. Огшоры луэменызы ик коллекционеръёслы но туала искусствоез гажасьёслы туж кельшо. 2006-тӥ арын солэн одӥгез суредэз 80 миллион доллар тыр басьтэмын.

Брайс МарДен

Вордӥськиз 1939-тӥ арын, Нью-Йорк штатын. Уно ужъёсыз графика амалэн лэсьтэмын. Озьы ик Брайс Марден каллиграфиен тунсыкъяське. 1984-тӥ арысен кутскыса, уно суредъёс суредаз, араб алфавитэн но азиат иероглифъёсын «шудыны» тыршыса. Али одӥг «классической» ужезлы 11 миллион доллар пала сёто.

ДэМиен ХерсТ

Вордӥськиз 1965-тӥ арын Великобританиын, Бристолын. Дуннеысь тужгес узыр суредась (узырлыкез 1 миллиард долларлэсь ятыр), мода солэн ужъёсызлы каллен бырыны кутске ке но. Валтӥсь темаез солэн творчествояз – кулон.

Джулиан ШнаБель

Вордӥськиз 1951-тӥ арын Нью-Йорк штатын. Суредась но кинорежиссёр. 1980-тӥ аръёслэн шоразы со неоэкспрессионистъёс пӧлын тужгес адскымон фигура луиз. Шнабельлэн ужъёсыз коллаж амалэн кылдытэмын. Озьы ик «Баския», «Пока ӧз вуы уй», «Скафандр но бубыли» фильмъёслэн режиссёрзы.

« И н в ожо » № 8 2012

аниШ капур Вордӥськиз 1954-тӥ арын Бомбей карын. Скульптураос но инсталляциос лэсьтэ. Аниш Капурлэн ужъёсыз туж аспӧртэмлыкоесь: скульптураоссэ сяна, котырысь пространствоез но чебертэ – выжез, борддорез но вӧлдэтэз – яркыт буёлъёсын буя, озьы ик ужаз синучконъёсты но пӧртэм арбериосты кутэ. Озьыен, учкисьлы возьматыны тырше, скульптура бадӟым арберилэн люкетэз гинэ луэ шуыса. Солэн ужъёсыз туала искусствоез возьматӥсь тужгес валтӥсь музейёсын возисько.

ТакаШи МуракаМи Вордӥськиз 1962-тӥ арын Токио карын. Творчествояз пӧртэм удысъёсты кутэ: живопись, дизайн, мода, ПОП стильлэсь искусствозэ, озьы ик аниме. 2007–2008-тӥ аръёсы суредасьлэн адӟытонэз дуннеысь вань бадӟым каръёсын ортчиз, сое 30 миллионлэсь ятыр адями адӟиз. Нош одӥгзэ егит дыръяз лэсьтэм скульптуразэ ар талэсь азьвыл 16 миллион доллар тыр вузаз. Творчествояз огазея Шундыӝужанэз но Шундыпуксёнэз, вашкалазэ но туннэзэ, вылӥлыкозэ но улӥлыкозэ.

ДжеФФ кунс

Вордӥськиз 1955-тӥ арын США-ын Йорк карын (Пенсильвания). Творчествояз яратоно тема – пичи но бадӟым формаосын скульптураос. Ужан стильзэ нео-поп яке пост-поп шуыса нима нимало. Энди Уорхол сямен ик, Джефф Кунс аслэсьтыз мастерскойзэ скульптура лэсьтон фабрикалы пӧрмытӥз. Отын со компьютерен кылдытэм образъёссэ улонэ выжытэ.

И СКУССТ ВО

« И н в ожо » № 8 2012

Андрей Щёткин

Щёткин Андрей вордӥськиз Вавож ёросысь Гурезь-Пудга гуртын. 2009-тӥ арын йылпумъяз Ижкарысь Искусствоосъя республиканской школаез. 2009–2012-тӥ аръёсы дышетскиз СанктПетербургысь Б. В. Иогансон нимо лицейын. 2012-тӥ арын дышетскыны пыриз СанктПетербургысь Художествоя российской академилэн скульптурая факультетаз. Герман Ходырев нимо нылпи премилэн лауреатэз (2009). Россиысь художествоя академиысь Ю. Г. Орехов нимо премилэн лауреатэз (2012).

КУЛ ЬТУ РА

Ирина Пчеловодова

« И н в ожо » № 8 2012

Фото: Измаила Ефимова.

Устное сообщение Р. А. Чураковой.

« И н в ожо » № 8 2012

Ирина Пчеловодова:

...Песня, возможно, служит средством общения между

живыми и мертвыми...

Например, в карельской похоронной традиции одной из важных функций похоронного обряда сохранялась функция общения с покойными с помощью причитаний: «мертвые понимали язык причети, слова ее доходили до «обитателей» Туонелы, и поэтому было необходимо обращаться к ним только с помощью плача. Таким образом, они узнавали, что о них помнят, их почитают» [Степанова 2003б: 42]. 2

Фото: Пётр Захаров.

« И н в ожо » № 8 2012

КУЛ ЬТУРА

Игорь Вахрушев –

« МЫНАМ УДМУРТИЕ » телерадиокомпанилэн

выль ПроеКтэз СярыСь

игорь александрович вахрушев – «мынам удмуртие» телерадиокомпанилэн генеральной директорез. вордскемын ижевскын 30-тӥ мае 1956-тӥ арын. 1978-тӥ арын удмурт кун университетысь спортъя факультетэз йылпумъя, 1996-тӥ арын – оклахома штат (СШа) университетысь «телерадиокомпаниослэн коньдон но менеджмент удысъёсъя» факультетэз. 1973–1974-тӥ аръёсы – ижевскысь электромеханической заводысь радиоаппаратураосты эскерись удысчи. 1980–1991-тӥ аръёсы «ижстальын» баскетбол но хоккей командаосын тренер луыса тырше; 1991–1994-тӥ – аръёсы «ижладабанклэн» вице-президентэз; кышнояськемын, кык пиосыз будо, яратэ сяськаосты, валъёсты, спорт удысын баскетболэн, уянэн, теннисэн эшъяське.

– Игорь Александрович, «Мынам Удмуртие» телерадиокомпаниын али туж трос воштӥськонъёс мыно. Тӥ, пе, выль студия но усьтӥды? – Зэм. Выль радиостудия лэсьтӥмы. Табере со европа стандартъёслы тупа. Студиын котыр видеоадӟытонъёс юнматэмын, вань луонлыкъёс кылдытэмын капчи ужан понна. Табере радиое куное вуиды ке, тӥледыз видео пыр Интернетысь но учкыны-кылзыны быгатозы. Ваньмыз адӟиськоз, кин куно, кин оператор. Удмурт Элькун юнме шорысь шат удмурт нимаське? Уг. Удмур-

тиын, вань улӥсьёс пӧлысь, 30 процентэз – удмуртъёс. Соин ик ми удмурт передачаосты ӝутон борды кутскиськомы. – Кызьы? – Нырысь ик, радиоын чузъяськись удмурт кырӟанъёсын компакт-дискъёс поттӥмы, сое арысь аре азинтомы. Кыкетӥез, удмурт кылын вераськон тулкымез уен-нуналэн кылзыны малпаськомы. Интернет котькуд корка вуэ ини. Котькудӥзлэн вань яке кабель, яке спутник пыр вуись Интернетэз. Та югдур выль амалъёсъя ужаны луонлык сётӥз. Мукет радио эфиръёслэсь палэнэ кылеммы уг поты. Интернет пыр

вераськон тулкымъёс кылдытыны кенешимы. Выль студимес усьтэммы бере азьвыл студимы бушаз. Табере отчы Интернет пыр ужась техника пуктом. Дуннелэн котькуд сэргаз улӥсь удмуртлэн но котькуд дыре удмурт сямен вераськонэз, удмурт кырӟанъёсты кылзэмез луоз. – Нош маин уй-нунал ӵоже эфирез тырмытыны малпаськоды. Бадӟым архивез, яке уно адямиосты уже кутоно луоз? – Ваньзэ малпаломы. Шуом, Тӥ куное лыктоды яке асьтэлэсь передачадэс усьтоды, мукет удмурт писательёс, журналистъёс, культура удысын тыршисьёс ву-

ылозы. Ваньзы меӵак эфирын вераськозы. Соослы юанъёс быдэс дуннеысь меӵак эфирын сётъяны быгатозы. Татын уно выль луонлыкъёс кылдо. Кенешимы нырысетӥ финн-угор эфир «вордыны». Ӧнерчиосмы мукет агай-вынлыко кунъёсын верасько ини, эфире хантыос, мордваос, поръёс, комиос, мукет финн-угор калыкъёс но мед пыриськозы шуыса. Пӧртэм калыкъёслэсь кырӟанъёссэс люкаммы потэ, но удмурт кырӟанъёс вылын гинэ дугдылытэк чузъяськись эфирез возьыны узгес луы. – Эфирды кырӟась-верась гинэ луоз-а? – Ӧвӧл, кырӟан, вераськон сяна, изьыны выдон азьын нылпиослы книга, выжыкылъёс лыдӟомы но мукет. Быдэс дуннеысь иворъёс вуылозы: Финляндиысь, Эстониысь, Ханты-Манси котырысь. Малпасько, туж тунсыко луоз. Нырысетӥ финн-угор эфир асьмеды пӧртэм калык культуралэн шорсюлмызлы берыктоз. Таӵеез нокытын ӧвӧл на ук. Асьмеос – нырысетӥез! Со туж бадӟым луонлык будыны но, азинскыны но. Мукетъёсызлы но юрттэт луоз. Кылсярысь, удмурт Нью-Йоркын, Австралиын, Африкаын, Индиын яке Западын улэ но солэн удмурт передачаосты

туж кылзэмез яке нылпиоссэ анай кылызлы дышетэмез потэ, татын, учке, вань луонлык кылдэмын. – Кылӥ, бадӟым сайт бордын ужаськоды ни. Тӥ доры Бадица лыктӥз, «Леонардо» журналысь дизайнер… – Озьы, ваньмыз вылӥ мертэто луыны кулэ. Ньыль адями сайтэн ужалоз. Калыкен Интернет пыр вераськозы, видео но аудиоматериалъёсмес пуктылозы. Сайт удмурт кылын но ужалоз. – Малпаськоды, пе, пӧртэм интыосын пичи радиос, ячейкаос кылдытыны. Озьы-а? – Вань сыӵе малпанъёсмы. Кылсярысь, Кузебай Гердлэсь нимзэ нуллӥсь гимназиен эшъяськыны кутскимы. Отын пичи радиовераськонзы вань. Табере ми дорын но дас вить минутъем передачазэс лэсьтэмзы луоз. Мукет сямен вераса, соослы паськытгес ӧр кылдытӥськомы. Будӥсь журналистъёсын котьку шумпотыса ужаломы. – Тау, Игорь Александрович. Оскиськом, табере егитъёслы сӥзем журналмы передачаосады ӵемгес мальдылоз, дыр. – Зэм, ӟеч куноослы котьку шумпотомы. Вераськиз Пётр захаров.

« И н в ожо » № 8 2012

29 Фото: Максим Перваков.

СОБЫ Т И Е

Загадочное «Лицо

сентябре в национальном музее имени Кузебая Герда состоялось открытие выставки «Лицо невесты». Организаторами выставки стали Музей современного искусства PERMM. Выставка является собирательным образом казахского народа, чье лицо открывается как лицо невесты, загадочной и пока еще нам неизвестной. По словам куратора Наили Аллахвердиевой, данная экспозиция в PERMM посвящена Молдакулу Нарымбетову, чье творчество знакомо пермской аудитории благодаря арт-объектам «Ангел» и «Навозный жук». Кроме его работ представлены работы как других признанных классиков современного казахского искусства, так и новой волны художников. На открытии выставки выступил диктатор Ижевской культуры Сергей Орлов. Цитата: «Выставка, результат теплых отношений двух наций. Такие выставки важны для Удмуртии, так как они вдохновляют художников на активную работу».

Выставка очень разносторонняя и эмоциональная, и это выражено в многообразии форм исполнения: цветные

по новостям. Нет блеска новеньких фасадов Астаны, нет пестрящих красок современных улиц и многочисленных столичных магазинов. Казахстан предстает в своем самобытном обличии типичного постсоветского государства: провинциальные пейзажи, ежедневный сумбурный быт без лоска и наигранности. Текст: Ильнар Харисов. Фото: Александр Солопов.

невесты»

и черно-белые фотографии, картины, видеоинсталляции, арт-объекты. Все это помогает создать эффект полного погружения в современный Казахстан. Однако перед зрителем эта страна предстает не такой, какой мы видим ее

« И н в ожо » № 8 2012

UD M URT IM AG E

иана Трофимова — южная удмуртка. Родилась в Можге. С детства увлекалась рисованием, музыкой (закончила музыкальную школу), шила платья куклам. С 10 лет начала придумывать различные наряды и зарисовывала эскизы модной одежды, что продолжается и по сей день. После окончания школы поступила на дизайн одежды в Удмуртский государственный университет. Именно там началось полное осознание, что такое мода и стиль. С первого курса Лиана отличалась профессиональными работами и хорошей графикой. За время учебы ее работы не раз отправлялись на выставку в Москву. Этническая коллекция «Мелодии Удмуртии» заняла второе место на конкурсе «Силуэт 2010» г. Воткинск, четвертое место на конкурсе «Дыхание весны 2010» г. Санкт-Петербург, первое место в г. Ижевске и Гран-при на конкурсе «International Fashion 2011» г. Казань. После победы в Казани Лиана получила курсы повышения квалификации от MOD.art INTERNATIONAL (г. Париж) и от Института индустрии моды (г. Москва). После отличного окончания университета Лиана работает дизайнером в ателье, принимая участие в различных конкурсах, и преподает теорию стиля в школе моделей.

Журнал «Инвожо» представляет свой культуртрегерский проект «Удмурт Image» – из номера в номер самые красивые удмуртские девушки, новые лица, ракурсы восприятия. Привнесем в палитру женской красоты удмуртские краски. У нас есть свой image, свой typage прекрасного! Да здравствует удмуртская красота! Vive la beaute oudmurte! Лучшим удмуртским девушкам открыта дорога в Париж! Присылайте Ваше портфолио и резюме для участия в нашем проекте! Идея, организация проекта – Пётр Захаров, Лариса Орехова, Дмитрий Антонов. Фотограф, артменеджер проекта, стилист – Анна Николаева.

« И н в ожо » № 8 2012

КУЛ ЬТУ РА

Ойдолэ, ӵошатом! Удмурт калык кырӟан

Шуточная (деревня Золотари Глазовского района Удмуртии. Запись Нуриевой И., Пчеловодовой И., Юминова А., 2009 год) Улӥ мон кузёнин одӥгетӥ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным курегзэ. Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ, Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то. Улӥ мон кузёнин кыктетӥзэ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным петоксэ. Мынам петоке чоръясь, Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ, Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то. Улӥ мон кузёнин куинетӥзэ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным ӵӧжзэ. Мынам ӵӧже ву пожась, Мынам петоке чоръясь, Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ, Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то. Улӥ мон кузёнин ньылетӥзэ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным ӟазегзэ. Мынам ӟазег га-га-га, Мынам ӵӧже ву пожась, Мынам петоке чоръясь, Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ, Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то. Улӥ мон кузёнин витетӥзэ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным таказэ. Мынам така бар-бар-бар, Мынам ӟазег га-га-га, Мынам ӵӧже ву пожась, Мынам петоке чоръясь, Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ,

« И н в ожо » № 8 2012

Псой Короленко Псой Короленко (настоящее имя – Павел Эдуардович Лион) – автор и исполнитель песен, перформансье, филолог (кандидат филологических наук), журналист.

Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то. Улӥ мон кузёнин куатетӥзэ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным парсьсэ. Мынам парсе порс-порс-порс, Мынам така бар-бар-бар, Мынам ӟазег га-га-га, Мынам ӵӧже ву пожась, Мынам петоке чоръясь, Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ, Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то. Улӥ мон кузёнин сизьыметӥ арзэ, Ужам понна сётӥз со мыным кунянзэ. Мынам кунян быж шонась, Мынам парсе порс-порс-порс, Мынам така бар-бар-бар, Мынам ӟазег га-га-га, Мынам ӵӧже ву пожась, Мынам петоке чоръясь, Мынам куреге азбаретӥ ветлэ, Пиоссэ бӧрсяз нуллэ, Кузёез куаретэ, курегез черетске: Кер-кы-то, кер-кы-то, кы-то, кы-то, кы-то.

Десять братьев Таки десять братьев нас было, мы торговали шитьем. Одного убило, остались вдевьтером. Йидл мыт а фиделэ, Янкл мытем бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Таки девять братьев нас было, мы торговали питьем. Одного убило, остались ввисьмером. Йидл мыт а фиделе, Янкл мытем бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Таки восемь братьев нас было, мы торговали усем. Одного убило, из гэблибм семь. Йидл мыт а фиделе, Янкл мытем бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Таки семь братьев нас было, hoбн мир геhaндлт мыт сэкс. Одного убило, из гэблибм зэкс. Йидл мыт а фиделе, Мойша мытем бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Таки шесть братьев нас было, мы торговали дождём. Одного убило, остались впятером. Йидл мыт а фиделе, Янкл мытем бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Таки пьять братьев нас было, мы торговали огнём. Одного убило, остались вчетвером. Йидл мыт кейн фиделе, Янкл мыт кейн бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Фир бридэр зайнэн мир гевэзн, мы торговали фуфлом. Эйнэр из гешторбн, остались мы втроем. Йидл мыт кейн фиделе, Янка мыт кейн бас, шпилт-же мир а лиделе здесь и сейчас. Таки трое братьев нас было, мы торговали Ничтом. Одного убило, остались мы вдвоем. Йидл мыт а фиделе, Янкл мытем бас, шпилт-же мир а иделе здесь и сейчас. Таки двое братьев нас было, мы продавали бензин. Одного убило, остался я один. Йидл мыт кейн фиделе, Янкл мыт кейн бас, шпилт-же мир а лиделэ здесь и сейчас. Один, один остался последний брат! Граждане, ратуйтя, пожалейте мене! Йидл мыт а фиделэ, Янкл мытем бас, шпилт-же мир а лиделэ здесь и сейчас.

ЦИТАТА

Джанни Версаче • Я оптимист с тысячей проблем, для меня каждый день является первым.

Джанни Версаче – итальянский модельер, основавший в 1978 году марку «Gianni Versace», под которой на сегодняшний день выпускаются элитная одежда, аксессуары, косметика, парфюмерия, посуда, автомобили, телефоны и мебель. После смерти дизайнера марка была

• Время летит быстро, мы только искорки, которые желают блеснуть как можно ярче, прежде чем угаснут на ветру, одежда – это блеск. • Одежда человека, как и его душа,— единственна и неповторима, а женщина — невинный ангел, а не плод для греховных утех. • Ключ от этой коллекции быть самим собой, не быть в тенденции. • Медуза символизирует красоту и роковые чары античной древнегреческой классики, как в искусстве, так и в философии, она синтез красоты и простоты, которая в прямом смысле парализует и даже гипнотизирует. • Мода не стоит на месте, но одежда остается неизменной! • Мой закон – не спорить с ветром, он знает, куда дует, мы же, стилисты, должны лишь точно определить его направление. • Мою одежду могут носить все женщины, независимо от образа и фигуры, потому что я ничего не навязываю, я всегда оставляю возможность индивидуальной трактовки. • Моя мечта всегда была стать композитором, но мода пришла очень легко. • Предположим, существуют две похожие женщины, и внешностью, и благосостоянием и возрастом, отличаются они только одним, у одной есть платье от Версаче, а у другой нет, угадайте, кто из этих женщин чаще занимается любовью? • Я пытаюсь контрастировать, жизнь сегодня полная контраста, мы должны изменяться.

переименована в «Versace».

« И н в ожо » № 8 2012

ДУН Н Е Р Е Ж ИССЁР

КЛИнТ ИСТВУД – УСПешный аМеРИКанСКИй КИноаКТеР И КИноРежИССеР. обЛаДаТеЛь чеТыРех ПРеМИй « оСКаР » В ноМИнацИях « ЛУчшИй РежИССеР » И « ЛУчшИй фИЛьМ ГоДа », а ТаКже « наГРаДы ИМенИ ИРВИнГа ТаЛьбеРГа » За ПРоДюСеРСКИй ВКЛаД В КИноИСКУССТВо. ПоПаВ В КИно, КЛИнТ оКаЗаЛСя ВоСТРебоВан В КачеСТВе ПоЛожИТеЛьноГо ГеРоя ВеСТеРноВ. оДнаКо наСТоящУю ИЗВеСТноСТь еМУ ПРИнеСЛо СоТРУДнИчеСТВо С СеРДжо Леоне. В 2012 ГоДУ ожИДаеТСя ВыхоД фИЛьМа « КРУченый Мяч » РежИССеРа РобеРТа ЛоРенца, В КоТоРоМ ИСТВУД СыГРаеТ ГЛаВнУю РоЛь ( ЛоРенц неоДноКРаТно ПРоДюСИРоВаЛ фИЛьМы ИСТВУДа В ПоСЛеДнИе ГоДы, а ТаКже ПоМоГаЛ КЛИнТУ В КачеСТВе аССИСТенТа РежИССеРа ).

Мон туннэ но нуналлы быдэ марлы ке вылезлы дышетскисько. али ке но фильмъёсын шудӥсько, соин ик весь мар ке но выльзэ тодӥсько. Котькуд выль картинаез пуктыку, мар ке но выльзэ тодӥськод: адямиос сярысь, ачид сярысь, мар улонын луэ, кызьы со воштӥське, но кызьы тон ачид воштӥськиськод. Куинетӥ дубль пӧрме ке, мон сое пуктӥсько. нырысь кутскыса ик ваньмыз удалтэ ке, нырысетӥ кадрез печатласько. Куддыръя пӧртэм паласен снимать карисько, но котьку тыршисько пумозяз малпаны, умой пӧрме-а яке урод-а, но кыӵе воштонъёс пыртыны луэ. 30–40 дубль бере воксё йыромыно. Соин ик кема малпаськытэк (шонер-а яке ӧвӧл-а), кадръёсты бырйыны тыршисько. Кызьлэсь уно дубль лэсьтонлэн кулэлыкез ӵемысь кык муген герӟаськемын. нырысетӥез – режиссёръёс котьку ик рос-прос уг тодо ай, мар пӧрмоз, соин ик, дырзэс уно быдтэм сяна, йыразы кыӵе ке но гениальной малпан вуытозь, актёръёсты но трос пол шудыто. Режиссёръёс актёръёсыз мыскылляло шуыны уг луы, угось шудон – со актёрлэн ужез. Ужай сыӵе адямиосын, тодӥсько, уно пол снимать карыкузы, осконтэм шӧдыны кутсконо астэ. азьвыл юромо трос дубльёс лэсьтылӥзы, уно кулэтэм плёнкаез кельтонтэм, продюсеръёс монтажлэн ужаз пыриськонтэм но ваньзэ ас сяменызы воштонтэм вылысь. Соин ик вань пуктэм материалзэс кивалтӥсьёслы сётылӥзы, но сое луэ вал одӥг сямен гинэ монтировать карыны. Сыӵе югдур мынӥз 30-тӥ но 40-тӥ аръёсы. Продюсеръёслэн бадӟым кивалтон кужымзы вал. Режиссёръёсты монтажлэсь палэнтылӥзы. Туннэ куд-ог пиналъёс оско, тодон-валан басьтонлы анай-атайзы коньдон тырозы шуыса. атае ӧз быгаты юрттыны – малпанэз вал аслэсьтыз лавказэ усьтыны. оскисько, быгатысалыз ке, дышетсконэ понна дун тырысал. Мон Быдӟым депрессилэн даураз будӥ. Тодӥсько на ай, кызьы атае со аръёсы дугдылытэк уж утчаз. Тодӥсько на ай, кызьы ми доры тунсыкъяськыса адямиос вуылӥзы, ум шедьтэ-а ми соослы кыӵе ке уж, коть пу пильылыны. Соку уноез интыысь интые кӧчылӥзы, ми но весь улон интымес вошъяллямы. ньыль толэзь одӥг городын улӥмы, куатьсэ – мукетаз, тямыссэ – куинетӥяз. бускельёслы котьку выль адями луылӥ, кыӵе ке зэмлыкез возьматон понна ӝугиськыса утиськылоно луылӥ. Адямилэн

улонэз

шӧдтэк

шорысь

воштӥськыны быгатэ. армие басьтэмзы бере киноен рос-прос тунсыкъяськыны кутски. Службаын уянъя инструктор луыса ужай но кинопроекторез бергатылӥ.

« И н в ожо » № 8 2012

Котьку яратоно киноме возьматъяй – Джон хьюстонлэсь «Сан-Пьетро улын жугиськонзэ». Кык ар куспын сое, оло, витьтон пол учки! Монэн ӵош кӧня ке актёръёс служить каризы, но ӝоген соосты киноын шудыны курон сярысь малпаськыны кутски. Сокем палась арбери – одӥг пол оскалтӥд ке, бӧрысь уд мозмытскы ни.

Актёръёслэн ӧнерзылы дышетскиськод, мукет адямиосты чакласа гинэ. егит дыръя шудыны дышетскыку, ресторанъёстӥ, баръёстӥ ветлӥськод, адямиосты но соослэсь выросъёссэс чакласькод-эскериськод. Табере, жаляса верано, ачим эскерон муртлы пӧрми. Кызь дубль лэсьтыса, валамон, актёръ-

ёс сцена вылын туж усто шудозы, ӟеч вераськозы, соосты тылэн югдытозы – оглом, ваньмыз усто. но со туж чылкыт луоз: режиссёрлэн курадӟытэмез адӟиськоз. актёр аслэсьтыз ритмзэ, аслэсьтыз огшоры луэмзэ ыштоз. Мон яратӥсько янгышаны!

Ужаны кутскисько дунтэм картинаос вылын гинэ, малы ке шуоно пайда поттон понна соослы кулэ ӧвӧл бадӟымесь вормонъёс. ноку но ӧй валалля, малы фильм лэсьтонлы сизьымдон-тямыстон миллион куштыны кулэ, луэ ке сое кык поллы ӧжыт уксёен пуктыны. Мон адӟемпотостэм карисько модной киноосты. Кема улыса, валаны кутскиськод: вазь-а, бер-а, соос ортчозы но вунозы, нош соосын герӟаськымтэ арбериос кемагес улыны быгато, туннэ нуналлы гинэ тупась макеосын ӵошатыса. Оскисько, тодмо луэм вестернъёс

эшшо луыны быгатозы на, но одно ик луозы. Кизили ожмаськонъёслы сӥзем кино шуонъёс сярысь ке – со вестернъёс ӧвӧл шат, яке инсьӧре выжытэмъёсыз?

Кадр из фильма «Малышка на миллион» (2004).

«Я заработал себе репутацию человека, делающего только один-два дубля. Наверное, не все в восторге от таких методов. Однако я люблю работать быстро — тогда у меня возникает чувство, что я куда-то двигаюсь...» Клинт Иствуд

«Не будь я мечтателем, я бы ничего не достиг. И уж точно не стал бы заниматься такими пустяками, как играть в кино...» Клинт Иствуд

Кадр из фильма «Подмена» (2008).

Тужгес умоесь ужъёсме куатьтонлэсь потыса лэсьтӥ. Таӵезэ асьсэ сярысь ӧжытэз вераны быгатозы. Малпасько, мугез татын дышетскеме бордын. но сокем пересьмытозям но ай мугъёсы ӧвӧл ужме дугдытыны. Текст: Лариса Орехова.

СО ЦИ У М

Фото: Александр Матросов.

« И н в ожо » № 8 2012

роходя мимо жилого дома, я случайно заметила пестрый клубок, забившийся вплотную к двери. Это был крохотный щенок, заботливыми руками наряженный в синий комбинезон. Несмотря на костюм, тело крошки судорожно тряслось от холода. В такт дрожи на шее звякал медальон с надписью «Базилио». Странно, но ни забавное имя, ни одежда, не вызывали смеха – ведь в его влажных глазах в эту минуту читалось отчаяние. Щенок подбегал, обнюхивал и, скуля, брел назад в свой угол. Глаза боязливо и доверчиво искали среди прохожих знакомый силуэт – его не было. Мелкий, противный дождь, казалось, затянется на весь день. Люди прятали лица глубже в воротник, учащали шаг, и, мимоходом, возмущенно смотрели на беззащитного кроху – так бестактно покушающегося на спокойствие их совести. А он все скулил, выл, издавал звуки, похожие на плач ребенка взахлеб – пройти, не обратив на него никакого внимания, было невозможно. И как у людей получалось? Некоторые, в основном пожилые люди и девушки, все же склонялись к бедняге, гладили по шерстке; самые сердобольные даже разговаривали, как с дитем. Но их попытки успокоить отчаявшееся создание были тщетны. Да, он плакал как самый настоящий ребенок, потерявший в огромной толпе свою мать. Кто хоть раз когда-нибудь испытывал это чувство потерянности, одиночества – тот поймет. Теперь он был один. Один среди тысяч людей, один среди сотен бродячих собак, один в этом городе, пугающем своим шумом и неприветливостью улиц… Как же это страшно, когда нет рядом родных, знакомых глаз, один взгляд которых уже излучает защиту и тепло. Взгляд, за который в один прекрасный момент ты готов променять все. Все, ради чего жил, что сейчас рядом. В один прекрасный, как уже говорилось, или ужасный – кому как лучше, момент хочется наплевать на все, что у тебя есть. Послать все и всех к черту. И все из-за того, что ты вдруг вспомнил время, когда рядом был заботливый, любящий человек. Как же тебе было хорошо с кем-то... Ведь так больше никогда может не быть. В один короткий миг ты пересмотришь всю жизнь, и, дай Бог, поймешь все во-

время. Тогда, когда шанс еще не упущен и с неправильной дороги можно свернуть. Ты поймешь, что Он для тебя значит; что без него Ты – не ты. Что совершил, возможно, роковую ошибку в своей жизни, однажды отпустив его. Теперь надо успеть, все исправить. Поскорее. Быстрее-быстрее-быстрее... Была ни была... Он долго метался около магазина, и, расстроившись вконец, застыл на месте. Минут через двадцать нас около этого бедолаги собралось человек аж шесть. Поседевший дяденька в промокшем от дождя пиджаке, две девочки лет десяти – обе нарядные, с заплетенными косами, в платьицах, с рюкзаками. Четвертой к «месту происшествия» присоединилась бабушка, ковыляющая от магазина с полупустым пакетом. Затем подошла девушка, непримечательная с первого взгляда, если бы только не ее большие серые глаза, окаймленные длинными ресницами. Ну, и я, обычный студент, оказалась шестым очевидцем этой истории. Две девочки настырно ее гладили, тем самым проявляя, как им казалось, свою жалость к собаке – от чего та пугалась да еще глубже забивалась в свою норку около груды кирпичей и безутешно выла. Бабушка причитала, девушка ругала невнимательных хозяев, и только лишь дяденька в своем пиджаке ухмылялся, видя все это, но уходить не спешил. Ничего больше не скажешь, кроме как смех сквозь слезы. Прямь сцена из пьесы! Не знаю, сколько бы это продолжалось, но тут к нашей малой кучке сострадательных зевак подошла женщина пышных форм в ярком цветастом платье: – Этот маленький негодник отцепился от поводка! Я же ему объяснила, что я ненадолго, а там, так некстати, длиннющая очередь… еле отстояла! Выхожу, а Базилио и след простыл. Зову-зову – его все нет. Обежала всю округу – совсем уж отчаялась. Вижу, люди собрались и на что-то смотрят. Дай-ка, думаю, и я посмотрю, авось – чего и узнаю, а тут он сидит собственной персоной и в ус не дует, – и уже обращаясь к обезумевшему от счастья щенку, – эй, ну, ты чего? Совсем испугался да, Крошка? Решил, что я ушла? Ты же знаешь, что я без тебя никуда! Щенок заскулил и потерся носом об колено склонившейся к нему хозяйки.

– Видели медальон? Назвала-то я его в честь кота из сказки, помните – там про лису, деревянную куклу, черепаху. Вот, хитрющий он у меня такой же, как тот ворюга – кот. Мой, правда, ласковый, ну и собака к тому же. Да и он ведь не против. Да, мой Базилио, тебе же нравится? – щенок, словно понимая, загавкал в ответ, – вот, видите? Он умный у меня… Ну, нам пора. Впечатлений на сегодня хватит. До свидания! Одной рукой она легко подхватила пёсика, другой рукой – огромную хозяйственную сумку и поплыла вдоль дороги. Никто почему-то не спешил разбредаться. Мы еще долго смотрели им вслед – даме и собачке по имени Базилио в синем костюмчике. Смешно они, конечно, выглядят со стороны... И сама женщина, безусловно, не без чувства юмора. Интересно, а кто она? Какая у нее семья, и есть ли она вообще. Может, этот щенок ей заменяет близких людей… Вон, как она с ним водится, точно с малым дитя, да и он сильно привязан. Эта история одна из миллион других похожих заставляет задуматься над собой в лице прохожих, о людях, дорогих нам, о поступках, ценностях – о многом, как оказывается. А все так банально начиналось: озябший питомец, дождь, серость, прохожие. Все то, к чему мы привыкли. Текст: Надежда Рысьева.

У Ч КО Н

КыЛёЗы на-а ГУРТъёС? КИнъёС ЛУоМы? МаР ЛУоЗ ГУРТЭн? Вордӥськем Карашур гуртэлы сӥзьыса

ересьёс верамъя, азьло, пе, песянай-песятайёсмы нюлэс пушкын улӥллям, угось ваньмыз тырмыт: шурын – чорыг, муш, пудо но тылобурдо вордо вылэм. Но гуртоос кыр пӧйшурлэсь вуылэмзэ шӧдыны кутскем бере (муш умортоосын гондыръёс кунояськиллям) кыдёке, нюр интыосы, интыяськиллям. Писпуосыз, куакъёсыз кораса, зымись музъеме куяллям. Озьы каллен нюр инты куасьмем – вашкалаосмы улыны кылиллям. Гондыръёслэсь пегӟыса кошкем интыез али ке но «Вуж гурт» нимало. Гуртмылы ке, «Карашур» ним сётӥллям, малы ке шуоно татысен

трос шуръёс бызьыны кутско. Озьыен, Карашур – со ошмес кар. Карашур вӧзын, вольыт асфальт сюрес йылпумъяськон палан, умойтэм инты вань шуо. Жаляса верано, одӥг быръем депутат но верам кылзэ ӧз быдэсты – гурт дорозямы ик роспрос сюрес ӧз лэсьтэ на. Пересьёс верамъя, со инты пӧртмаськылэ, пе. Граждан ож вакытэ, пе, гордъёс вузкарись бигеръёсты ыбылӥллям. Вуззэс басьтыса но виылыса, нюкысь кыз улэ куяллям. Та верамез пересьёслэн выжыкылъёссы шуо вал, но со дырысен отын адямиос быро – оскытэк уг лу… Песянае мадиз на вашкалаослэн вӧсяськыса улэмзы сярысь. Карашу-

рысь адямиос, вань удмуртъёс сямен ик, язычникъёс вылӥллям. Туннэ куашкатэм пу пилён вадьсын, кызо сэргын, вӧсяськон инты интыяськемын вылэм. Сое Вӧсям нюлэс нималлям. Гуртысьтымы калык пичи возь вылысь бадӟым кыз но куала дорын вӧсяськылэм. Инмарлэсь юрттэт курыса, пудоез вандылэм. Али номыр кылемын ӧвӧл ни: писпуос яке погыртылэмын, яке куасьмемын, куала сэрттэмын-пертчемын. Озьы ке но пересьёс пиналъёсты Вӧсям нюлэскын шулдыръяськыны уг лэзё. Инмарлэн но сопал дуннее кошкемъёслэн вожзы потоз, шуо. Пичи дыръям песяелэсь верамъёссэ ымме усьтыса кылзылӥ.

« И н в ожо » № 8 2012

Фото: Максим Перваков.

Огазеяськон аръёсы калык пумитъяськиз ке но колхозэ пырыны, эштосъёс кылдӥзы. Колхоз Ворошилов нимо, нош берло «Совет» луиз. Эштос пумен будӥз, юнмаз, ёросъёсысь узыръёс радэ пыриз. Кызьы верало, ферма липет йылын горд кизили толэзьёсын пиштэм. Со, пе, трос йӧл кыскись эштослы сётӥськылэм. Бератаз вормонъёсты будэтон понна фермаез бадӟыматӥзы: скал гид вӧзы кунян но парсь гид пуктӥзы, ужась калыклы шутэтскыны клуб ӝутӥзы. Берло садик юрт кылдӥз: татчы сьӧрлось гуртысь но пиналъёс ветлӥзы. Гурт улон тулыс шунды улын улӟем будос кадь ӝужаз, пушйиз. Но, жаляса верано, кема дыр ӵоже яркыт кизилиен ворекъясь колхоз туннэ быдтэмын. Янгышез гурт калыклэн но, дыр: вакытаз ӧз быгатэ валаса ужась кузё бырйыны. Крыловлэн «Юсь, кисло-кусло но чипей» басняяз кадь улон луиз: огез одӥг пала кыскиз, мукетыз – мукет пала, озьы ик куашкатӥзы. Берло аръёсы кин кие гинэ колхоз ӧз вуы, мае гинэ ӧз адӟы! Эштосын ужасьёс олокыӵе но дыръёсты чидазы. Вӧй поттон завод пуктыку, уждун басьтытэк улӥзы. Кузёос лӥятӥзы: завод пуксёз – улон ин-

тыяськоз, уждун но луоз. Но улон ӧз воштӥськы: бератаз анай-атайёслэн нылпиоссэс школае дасяны уксёзы но ӧй вал. Кытысь мар шедьтыса, берпуметӥ нуналаз октӥськыны ветлӥзы. Тӥни сыӵе дыръёс но вал. Колхоз куашказ. Туннэ сюлэм ик пӧсектыса кошке, музъемен ӵошкатэм фермаез, клубез но контора юртъёсты адӟыку. Кӧня ар сылысалзы на! Татын котькуд шуккем кортӵог адямилэн пӧсям вуэз, ужась сюлмыз но тыршись киосыз пыр потэмын вал. Со вакытэ ик садик пытсаськиз – табере анай-атайёс пиналъёссэс вӧзысь гуртэ нулло. Мар луоз та гуртэн? Калык клубтэк, садиктэк улэ, но тужгес секытэз – ужтэк. Верано на, Карашурын но, мукет гуртъёсын сямен, куд-ог семьяос ас хозяйствозэс ӝутыны кутскизы. Тросэз, уж ӧвӧлэн, фермеръёс дорын ужало. Калык котькуд сюрем уж борды ӝабырске. Куддыръя уж вань, нош мукет дыре ӧвӧл. Ул, копейкадэ лыдъяса.

Куд-огез чебер улон аракы стакан пыдсысь утчаны кутске. Жаляса верано, мозмытскемез ваньмызлэн уг ни лу. Весяклы выё… Но тужгес кышкытэз, аракы ӟенеликен пиналъёс эшъясько. Уж ӧвӧлэн, клуб быремен, соос уг быгато асьсэды та улонын шедьтыны. Та бӧрсьы одӥг юан кылдэ – мар луоз гуртэн? Мар луоз удмурт этносэн, чеберлыкен. Угось котькинлы тодмо, возиське на со гуртын улӥсьёс вылын. Вань гуртъёс тазьы ик бырон калэ вуизы ке, мар кылёз на асьмелэсь? Кинъёс луомы? Луоз на-а аспӧртэмлыкмес утьыны, анай-атаен пыӵатэм сяммес но выжымес музъем вылын возьыны? Текст: Надежда Рысьева.

ИСТО Р И Я

Евгений Ренев

(Народ Торы в старом Ижевске)

3 марта 1930 г. решением властей г. Ижевска была закрыта последняя еврейская синагога (располагалась в доме № 22 переулка Интернациональный; этим же решением был закрыт молитвенный дом евангельских христиан-баптистов). Руководитель общины Аарон Ашбель передал по описи «здание деревянное, одноэтажное, 3 печи (2 голландские, 1 русская), 8 скамей..., 31 книга молитвенная, 2 кафедры, 3 лампы, 1 люстра...». По постановлению пленума горсовета на месте синагоги было открыто похоронное бюро (позднее здесь разместился приют для трудных детей). Зачем последнему или городским властям понадобилась 31 молитвенная еврейская книга на иврите совершенно непонятно. Многие их представители, судя по сохранившимся документам, и с родным языком были в явных неладах. За три года до этого была закрыта синагога, что располагалась в Верхнем Узеньком переулке, между улицами Церковной и Госпитальной (ныне – Вадима Сивкова и Красноармейская), которая была открыта еще весной 1917 года, т. к. власти решили, что ижевским евреям хватит и одной. А вот командиры старого Ижевска наоборот открыли синагогу в 1849 году, выкупив для этого у чиновника Фридриха Дорнбуша дом за 350 рублей серебром, что было по тем временам весьма приличной суммой. Хотя по учению Советской власти должны были относиться к богоизбранному народу, не лучше, чем она сама к мировой буржуазии. Причем новая власть грубо и безоснователь-

Дом Дорнбуша, первая синагога.

но нарушила собственный договор от мая 1923 года с еврейскими гражданами Ижевска о том, что те приняли от нее «в бессрочное, бесплатное пользование находящийся в гор. Ижевске по Нижнеузенькому проулку дом Еврейской синагоги… исключительно для удовлетворения религиозных потребностей…». Почему-то сюда еще было добавлено обязательство «…не совершать набатных тревог для созыва населения в целях возбуждения его против Советской власти, …а посему исполнять приказы относительно распорядка пользования колоколами».

Первая ижевская синагога описывается в документах как одноэтажный дом «в пять окон» на каменном фундаменте с примыкавшим к нему обширным двором. Высота его составляла полторы сажени, ширина по фасаду – 3 2/3 сажени, «места по улице 12 сажен: 1 аршин; двор с огородом 27 сажен». Располагалась первая ижевская синагога в самом центре города, недалеко от места жительства главного ижевского начальства (ближе к нему, чем любой ижевский собор того времени!), примерно там, где сегодня стоит старый корпус Ижевского Механического института. Лучшему ижевскому архитектору Ивану Коковихину было поручено приспособить здание так, чтобы в богослужениях могли принять участие до 150 человек, при чем оставались «свободными кухня, сени и кладовая». Но что следует особо отметить, еще до открытия синагоги заводским начальством для богослужений в главные еврейские праздники отводились помещения в старом здании правления самого завода! Кроме того, это самое ижевское начальство и выступило инициатором открытия синагоги (никаких просьб от еврейского населения Ижевска в архивах об этом не обнаружено). Так именно командир завода Кнуста разъяснил эту ситуацию инспектору оружейных заводов Станичу в ноябре 1849 г. в рапорте, в котором, в частности, говорилось, что инвалидных 12-й и 13-й ротах «в настоящее время находятся на службе 130 человек нижних чинов из евреев. При назначении им места для совершения богослужения встречается здесь крайнее за-

« И н в ожо » № 8 2012

труднение… Посему я, имея в виду, что на обязанность мою возложено между прочим и доставление лицам иноверческого исповедания всех средств для выполнения обрядов их религии, старался отыскать удобное для помещения синагоги место с возможным сокращением необходимых для сего казенных издержек». В архивном фонде канцелярии Вятского губернатора мы находим подтверждение тому, что дом Дорнбуша оставался синагогой по крайней мере еще в 50-х годах 18 века. Так тот же командир Ижевского Оружейного завода генерал-майором Кнуст в составленном «Статистическом описании…» подведомственной ему территории от 9 октября 1851 года, среди прочих «деревянных казенных строений» упоминает еврейскую синагогу. Появились еврейские солдаты в Ижевске из-за правительственной политики по интеграции еврейского населения западных областей империи (указ от 26 августа 1827 г.), когда на них были распространены правила рекрутских наборов. Правда, по отношению к остальному населению империи от евреев призывалось 10 человек с 1 тысячи мужского населения (у остальных только 7) и призываться могли дети, начиная с 12 лет. При этом они считались кантонистами и после достижения 18 лет зачислялись на военную службу. Первые рекруты-евреи, судя по всему, появились у нас с начала 30-х годов 18 века. Доверено им было дело весьма ответственное – охрана одного из ведущих оборонных предприятий империи. И вот что в связи с этим примечательно, ни одного серьезного конфликта на национальной почве между ними и местным населением, судя по архивам, зафиксировано не было. То есть вообще ни одного! И это при всей суровости ижевских нравов! Конечно, до идиллии было всетаки далеко. С одной стороны, военнослужащим евреям были разрешены браки с еврейками, с другой – было запрещено как-то отдельно себя особо атрибутировать, т. е. носить особые одежду и прически, а женщинам «брить головы при вступлении в брак». По поводу последнего 17 декабря 1852 года уже упомянутый нами генерал-майор Кнуст издал особый приказ. Правда, это был не его личный произвол, а только дублирования императорского указа по этому поводу. Хотя не стоит забывать и о том, что

Ижевск все-таки числился по военному ведомству, где должно царить единообразие и начальстволюбие. И еще один не очень приятный момент для правоверных иудеев – часть представителей ижевского духовенства вела просто-таки напряженную работу по обращению народа Торы в православие, о чем регулярно отчитывалась перед начальством. Работу, впрочем, не всегда безуспешную. Так к 1853 году в 12-й роте из 79 рядовых евреев 6 приняли крещение, помимо того по этой роте православными стали 72 полковых ученика и даже один унтерофицер. В 13-й роте числился 61 рядовой-иудей плюс девять крещеных, два музыканта-иудея, два полковых ученика-иудея (плюс 44 крещеных). Вместе с бойцами этих рот в Ижевске на тот год проживали еще и 61 женщина и ребенок. Для сравнения – в 1846 году в Ижевске проживало 46 человек «иудейского закона». После передачи Ижевского завода в гражданское ведомство в 1866 году его еврейское население служило уже не только по военной части. Открылись возможности для ведения собственного дела, чем многие из представителей избранного народа успешно воспользовались. Фамилии Ашбель, Нижечек и др. органично вписались в новую ижевскую историю. Но и в ней отношение ижевцев к богоизбранному народу не изменилось. Так согласно переписи 1897 года, в Сарапульском уезде проживали 546 иудеев, из них 221 – в самом городе, но еще больше в Ижевске. Для сравнения в других уездах Вятской губернии, к примеру, в Малмыжском и Орловском, проживало всего по одному иудею, а в самой Вятке – 183. Во время так называемой первой русской революции 1905–1907 гг. по Ижевску и Сарапулу стали распространяться рукописные листовки антисемитского содержания: «Ко всем истинно русским людям…: эти проклятые социал-демократы, революционеры и жиды, ради своих затаенных и преступных мечтаний опять с сатанической хитростью закинули свои сети… Екатеринославский Союз русских людей». «Ко всем истинно русским людям! Истинно русские люди! Опомнитесь» Какой гибели нас ведут социал-демократы, революционеры и жиды!..». И русские люди Ижевска и Сарапула опомнились. Социалисты-ре-

волюционеры и социал-демократы приняли совместное заявление, в котором предупредили местные власти, что если с их стороны будет оказано попустительство и произойдут еврейские погромы наподобие тех, что полыхали в западных частях империи, они спросят за это с каждого представителя власти персонально. Властями, судя по всему, были приняты соответствующие меры и подстрекающие воззвания исчезли. В 1914 году, как сообщала уездная газета «Прикамская жизнь», очень болезненно отреагировал на такое тече-

Дом Дорнбуша, переданный еврейской религиозной общине в 1849 году.

ние межнациональных отношений в наших местах знаменитый идеологический лидер черносотенцев и депутат Государственной Думы Владимир Пуришкевич. Он отказался сходить с борта камского парохода на берег, заявив: «Да что там смотреть-то? Одни евреи живут!». Ижевская еврейская община внесла весьма существенный вклад в советский индустриальный рывок 1930–40-х годов. Инженерная элита нашего города в те годы в значительной мере состояла из евреев (часть из них жила в специально построенных для них деревянных двухэтажных домах по ул. Кирова; этот райончик получил в народе название «Еврейский городок»). Достаточно упомянуть такие имена как Абрам Исаевич Быховский (1895–1972), ставшего в 1935 году директором «Ижмаша». Или главного инженера завода, лауреата Сталинской премии Соломона Савельевича Гиндинсона (1902–1982).

ТУ НС Ы КО АД Я М И

Михаэль Гайслер «Удмуртъёс кадь умой сямо адямиосын дуннеын ӧй пумиськылы. Трос эктыны-кырӟаны яратэмзэс, ческыт перепечен куноятэмзэс, эшшо кумышка веръятэмзэс тодам вайисько на...»

Интернет пыр эшъяськон куддыръя зэмос шуныт кусыпъёслы пӧрме. Малпамтэ шорысь улон азьвыл дуно адямиосын герӟа. Ваньзэ радызъя верано ке, кунгож сьӧрысь салам вуиз. Студент дыръям огъяулонниямы ӵемысь пумиськылоно луэ вал кунгож сьӧрысь лыктэмъёсын. Шаерамы дышетскон курсъёсы кемалы ӧз вуылэ. Тросэз соосын англи кылын кусып возизы. Соку ик ӟуч кылэз валась немецен тодматскыны учыр кемдӥз. Тросгес потэ вал Германия сярысь тодэме, немец кылэз ачим но дышетӥсько вал. Михаэль Гайслер ачиз но филологиен герӟаськемын вылэм. Кылзэ волятон понна ӵапак Удмурт кун университетэ лыктэм (азьвыл аръёсы). Одӥг пол мон солы юрттэт курыса вазиськи: «Миша, уг валаськы, кызьы немец кылъя дорысь ужме лэсьтыны, валэкты вал». Со учебникме учкиз, ныр йылысьтыз очкизэ басьтыса ӵушылэм бераз, удмурт сямен лад-лад шуиз: «Милям тазьы уг верасько. Зэмзэ ке, мон ачим ӧй вала, кызьы тае лэсьтоно». Мон туж пайми, уг тодӥськы вал удмурт кылэз дышетэмзэ. Возьдаськисько, пе. Удмурт сямен лябытгес вераськисько ай. Али но Интернет пыр юанъёсылы валэктон гожтыса, янгышъёссэ тупатыны куре.

– Миша, кыӵе аръёсы Удмуртие вуылӥд но ма муген, кытын дышетскид? – 1998-тӥ но 2002-тӥ аръёс вискын 5–6 пол Удмуртие вуылӥ, нош 1999-тӥ арын ӝыны ар Ижевскын дышетски. Удмурт улосысь трос районъёсыз адӟыса вуттӥ. – Мар бордысен удмурт кылэн но лулчеберетэн тунсыкъяськыны кутскид? – Германиын финн-угор кылъёсын тодматскыны кутскыкум, Мюнхенлэн университетаз удмурт кышномурт удмурт кыллы милемыз дышетыны кутскиз. Финн но венгр сяна, со мукет финн-угор кылъёсты ачиз дышетэмын вал. Туж чаляк удмурт кыллы но литературалы яратон пыӵатыны быгатӥз. Шумпотӥ, Удмуртие ветлыны шуд усемлы. – Кыӵе пытьы кельтӥз улонад кылъёсты дышетон, ужед но кылъёсын герӟаськемын-а? – Зэм, мон кунамы Кунгожсьӧр ужъёсъя министерствоын ужасько. 2005–2008-тӥ аръёсы Венгриын но ужай. Ужъя венгр но ӟуч эшъёсыным анай кылынызы вераськыны тыршисько. – Шаерамы удмурт эшъёсыд но трос кылдӥзы, дыр. Али кусып возиськоды на-а? – Удмуртие туж шер вуылӥсько бере, Интернет пыр кусып возьыны капчигес. – Вань-а Германиын удмурт тодмоосыд? Ӵем-а туристъёсмес пумитаськод? – Туристъёс быдэс Россиысь трос гинэ, но Германиын одӥг гинэ удмурт тодмое вал – со дышетӥсе. – Кыӵе ке финн-угор литератураен тунсыкъяськиськод-а? Яке газетжурнал лыдӟиськод? – Тросгес венгр литератураез лыдӟисько, тужгес кельше Шандор Мараи венгр писательлэн гожъямъёсыз.

– Дуннеысь яке немец чеберлыко литератураысь яратоно писательёс пӧлысь кинэ висъясалыд? – Яратоно писательёсы Томаш Бернхард, Йожеф Брайтбах, Роберт Музил. – Вань-а мылкыдыд Удмуртие вуылыны? – Удмурт шаере вуылыны мылкыды котьку вань, мӧзмисько ни. – Кыӵе ке удмурт сямъёс-йылолъёс тодад кылизы-а? – Удмуртъёс кадь умой сямо адямиосын дуннеын ӧй пумиськылы. Трос эктыны-кырӟаны яратэмзэс, ческыт перепечен куноятэмзэс, эшшо кумышка веръятэмзэс тодам вайисько на. Туж яратӥсько удмурт сямъёсты. – Удмуртия шуоно ке, мар нырысь ик йырад лыктэ? – Туж умой мылкыдо адямиос. – Кемалась-а удмурт сямен роспрос вераськид? – Туж кемалась! Но удмурт кылын гожъяськон капчиенгес сётӥське. Соин удмурт эшъёсыным электрон гожтэтъёс пыр «вераськиськом». Оскисько, Миша, ӝоген нош ик умой сямо адямиос доры вуод! Пӧсь перепечен эктыса, кырӟаса пумиталомы. Вераськиз Мария Галеева.

« И н в ожо » № 8 2012

ТУН СЫКО АД Я МИ

Рома Болтачев Котькуд адямилэн кыӵе ке быгатонлыкез вань. Одӥгез синмаськымон суреда, мукетыз киужен усто выре, куинетӥез сцена вылын быгатыса калыкез шулдыртэ. Ас удыстэ шедьтыны быгатоно…

Грах ёросысь Улын Йӧрашысь Рома Болтачев быръёнзэ лэсьтӥз ни. Гурт школаяз 11 классэз йылпумъяса, со Удмурт кун театрын ортчись М. Щепкин нимо училищее пырон понна конкурсэ дыртӥз. Отчы пыриськыны дышетӥсьёсыз ӵектӥзы, анай-атаез но быгатонлыкъёссэ эскерыны дэмлаллям. Рома вожвылъяськон пыр потӥз но туэ куинетӥ курсэз йылпумъяз ни. Пияш пальпотонэн тодаз вае дышетскыны пыремзэ: «Конкурслэсь куронъёссэ рос-прос ӧй тоды, но кема йырме ӧй тӥя, киям вань крезьгур тӥрлыкъёсме кутӥ, пыдам эктыны горд сапег кутчай но Иже мынӥ. Ярам ай, анае котьку буйгатыны быгатӥз, шуныт кылъёс шедьтылӥз, медам сюлмаськы, аслым ачим мед оском шуыса. Солэн юрттэменыз пыри». Ромаез дорысьтыз капчиен театре лэзиллям бере, юатэк ӧй чида, анай-атаез лулчеберет удысэн герӟаськемын-а шуыса. Янгышаськымтэ. Ромалэн анаез азьвыл Улын Йӧраш клубын художественной руководитель луыса ужам, но трос семьяос гуртысь городъёсы улыны выжемен, кырӟаны-эктыны нокинэ дышетыны луэм. Табере со 5 ар ӵоже бускель Лолошур-Возжи клубын ужа ни. Нош атаез Ромалэн сварщик, пе. Мыным та пияш али ик зэмос актёр потэ ни. «Узы-борыысь» Митрей но, вылӥ театральной училищеын ӵош дышетскись эшъёсыныз пуктэм пӧртэм сценкаосысь уно геройёсыз но туж быгатыса возьматэ. Ӵемысь маскара рольёсыз шудэ (усто пӧрмытэмез пон-

на, дыр). Рома верамъя, со школаын но вань сценкаосын ассэ возьматъяз. Со сяна, удмурт кырӟанъя «Юраш» калык ансамбльлы баянэн шудӥз. Анаезлэн клубын ужамез Ромалы сюрес бырйыны юрттӥз, вылды. Со понна пияш пичи дырысеныз ик сцена вылын кырӟаз. Пумен крезьгур тӥрлыкъёсын шудыны мылкыдыз ӝутӥськиз, озьы кияз баян кутӥз. Нырысетӥзэ сцена вылэ потэмзэ али кадь тодэ на: «Пичи дыръям туж кышкасько вал адямиос азе потыны, соос азьын кырӟаны-эктыны. Татын анае юрттӥз: кыӵе ке фестиваль дыръя катанчи сьӧрын сылӥсько, потонме возьмасько. Дыр вуиз, нош мон уг дӥсьтӥськы. Соку анае азьлань донгиз, сцена вылэ вуэмме ик ӧй шӧды, нош берытскыса кошкыны, возьыт луиз: адямиос шорам учко ук! Табере дыши ни. Сцена вылэ капчи мылкыдын потӥсько, кырӟаса яке сценка пуктыса, ваньмыз умой пӧрме ке, выльысь адямиос азе мылкыды кыске». Тросэз удмуртъёс Ромаез «Узы-боры» комедиысь адӟизы. Отын со али гинэ армиысь бертэм Митреез шудӥз. Капчи мылкыдо, вазиськись герой киноын гинэ сыӵе вылымтэ, улонын но туж лякыт сямо. Рома киноын шудӥз шуыса тодэмзы бере эшъёсыз бордаз тэбиниллям, пӧрмем ужзэс чидатэк возьмаллям. Но со дыре комедия бордын уж йылпумъямын ӧй на вал. Гуртын «Узы-борыез» Пётр Палганэн возьматэм бере эшъёсыз Ромалы «тон копак астэ шудэмед» шуиллям. Но татын пусъёно, дыр, рольёс ялан одӥг кадесь уг шедё, соосыз оскымон

пӧрмытон понна, ачид бордын пырпоч ужано. Шудӥсьёс асьсэос гинэ тодо, макем секытэн я капчиен соиз яке мукетыз герой кылдэ. Быръем удысэз Ромалы кельше. Дышетсконаз секытгес йӧтэ нуналлэн радыз, угось огъёзъёсмы вазь ӵукнаысен бер ӝытозь училищеязы ышо, ялан пӧртэм репетициосы ветло. Но ваньзы чидало, угось валало, Удмурт театр но трос калык соослы юн оске. Текст: Лена Рябина.

ПОЭЗИ Я

Татьяна Репина Студентка УдГУ Онегин шаг через дверь наружу в ослепший город. падаю в пыльную лужу, в трамвайный голод. мимо плывет Калашников – черный, тонкий. вокруг умирают статуи. выстрелы рвут перепонки. струйкой спускаюсь к пруду на дно колодца. медленно тают друг в друге два чайных солнца. гнется вода под небом в любовной неге. каменным гостем навстречу идет Онегин. «я бы Вам, Таня, чаю – да чай студеный. я Вас сейчас встречаю усталой, сонной, как генерал? живой ли? холеный? в чине? я тут брожу как трус в колдовской личине…» и замолчал. и смотрит, мигая редко. тенью ограды на лица сползает клетка. ночь сумасшедшая снова вопит: «Евгений!» и богомольно падает на колени. вот монумент – небу содрал ладони. он в перспективе обратной, как на иконе. пасть разразилась скрипом, оттуда: «Таня, если б Вы знали, как Ваша честность ранит…» ночь шестилицая шла выносить помои. «много дурного во мне, я от Вас не скрою. ну-с, поглядите – я Вам неверна повсюду. больше того – я другой ни за что не буду». нам бы с тобой пожить где-то в старой книжке, нам бы рубашки шить да стирать манишки, нам бы не знать, как выглядит этот город – тот, где заводам молятся из соборов.

вот и светает. падает дождь на эполеты. дева-кондуктор неспешно идет продавать билеты. птицы поют, как будто встречают бога. ровным пробором лежит в волосах дорога.

Морское захлебнулась птицей – слишком большая лужа. задохнулась серной, взобравшейся на эльбрус. ты ведь знаешь: ступив на палубу, я не трушу, а вот паруса на горизонте страшно боюсь. я ведь знаю, что пирс не скользкий и шторм не близко я ведь знаю, что дно залатано на ура я ведь знаю, что чайки на счастье летают низко я ведь знаю, что судно строили мастера, и я слышу: ты рядом всегда. бьешься пеной о борт. вьешься флагом. глядишь фок-мачтой в далекий плёс. закрывая глаза, я слышу твой громкий топот: ты бежишь по воде и летит над тобой альбатрос. слишком много воздуха, много небесной каши варит вечный горшок любви, мне одной не съесть. задыхаясь, дарю другим – и чужим, и нашим, посейдон с глубины улыбнется и даст им днесь. угощаю крысу кусочком дневного сыра и смотрю, как рыба ерзает по сетям. пахнет плесенью. в трюме темно и сыро. крыса, вырвав кусок, бежит накормить дитя. и пусть тучи сдвигаются, ветер трубит над морем, и пусть палуба как ледник – так легко упасть, и пусть чайки в зажатых клювах приносят горе, и команда, штурвал оставив, поделит власть. все равно наутро ветер шальной закружит, высекая старыми досками свежий блюз. ты ведь помнишь: ступив на палубу, я не трушу. да и паруса – даже красного – не боюсь.

« И н в ожо » № 8 2012

ПОЭ ЗИ Я

Руслан Муратов Студент УдГУ

впали будто в летаргию на одной из литургий голодные по Плотнику молились грешники Кольке Угоднику на казенной жилплощади выворачивали кишечники смотри, Господи: «мы – тощие! нам больше негде жить!» но голубям не нужны скворечники и голод – не причина просить. болезнь не меняется – меняются только врачи. а когда мы услышим треск холода, то сожжем крест в печи и убежим из города туда, где нет серпа и молота и счастье не подлежит налогу туда, где ближе к Богу.

Ты

Ближе словно разбитый бокал посреди семейных скандалов напротив дивана вещал «Мынам Удмуртия телеканалы», что удои растут и вокруг чистота, что в Большой Уче хорошо и въезд безвизовый – улыбался поголовью скота диктор из телевизора и приговаривал о восстановлении храма, о том, что выгоднее тариф «Стандарт», кормил скидками дисконтных карт с перерывами на рекламу об ультратонких прокладках для привередливых потаскух на танцплощадках Святой Дух – птичий грипп, а вокруг, а вокруг шапито, где какой-нибудь Хусаин Табиб плевался со сцены белой магией и зал сидел в пальто, привезенном в семьдесят пятом из Чехословакии. натирали крапивой спины от позапрошлой амнезии во имя народной медицины во имя здоровой России. толкались в церкви за кусок Христа, будто Бога на всех не хватит. (но, кстати, во время поста работали все мясокомбинаты). ностальгия – причина многих аллергий.

это больше, чем просто герцы лопаются оболочки брызжет избыток сердца рифмой в конце строчки. в глаза дорога вмерзала высверлили лунку с центрального автовокзала позволь донесу твою сумку. позволь провожу тебя прямо сейчас, когда воткнулись до самых глаз уколом подмышечным географические истерики, и разведенные мосты не выше чем двухэтажные мечты внештатных Америки. а я словно просроченный открытый перелом твоей судьбы. в двух минутах ходьбы блаженны плачущие ночью, где капала голова стекаясь в сердцевину. не разделило на два а умножило на половину. но то, к чему так привыкли, выдернет с пуповиной и снимут врожденную рубашку, когда мурашки покроются мурашками и станет страшно, когда написанное станет бумажками ненужными, как вчерашнее, когда кесаревым сечением банкноты вспорешь свои животы и больше ничего не купишь когда полюбишь вот он ты.

ПОЭЗИ Я – за что мне такое, слышишь, за что такое? когда мы устанем от ниток, любить, висеть? на закате рыбак. у него диалог с рекою. но река недоступна. (тянет пустую сеть).

Не лось Сюрреалистическая запись о поиске Внутренней Хохломы. волшебник лой:

Андрей Гоголев Студент Литературного института

** с ремаркой Т. Н.

польку дыркой танцевать. лайки ставить опосля. и солдата целовать. лейку двигать опосля. и пустое дежавю на кудыкину метлу. нынче ягоду давю на изогнутом углу.

здесь даже лысых: всех под одну гребенку. рыбу здесь меряют по сетям. под утро мне снилось, как убивали ребенка, а я придумывал рифмы к его смертям.

ай, лителые снеги, да глаголицы сосок, тонут рот и пироги, заедая на кусок.

за дверью натужно поет хрипловатое лето. за небом читает маркса товарищ Бог. – за что мне такое? – слышишь? – за всё, за это. анна разлила масло. кот примерил сапог.

а жывое сущиство на капкане улеглос. а живое существо лось ли это?

и я бы подумал, но думать сейчас преступно. актеры, бывает, спускаются к зрителям, в зал. мне позвонила та, что была недоступна. но я, (не подумав, наверное) так и не взял.

Хор топтунов: – нет не лось! Входит не лось в костюме лося.

синие вены вскрывает морю корабль. по побережью ползет человеческая лоза. руки мозолит синица. мозолит глаза журавль. вот, отпустить бы синицу, да вынуть себе глаза.

волшебник лой:

цыганка гадает мне на кредитных картах. кукушка не спляшет сколько осталось жить. закончив читать, Бог надевает фартук. берет случайных двоих и намерен сшить.

не лось:

я не противлюсь, хоть это совсем нетрудно. храбрый портняжка храбро нырнул в запой. странно, как близко та, которая недоступна. странно, что мы считаем себя собой.

той бу ре-ло-во слова. тамагочи. тевегил. очень очень голова. ходьбы луковку пролил.

как жилось тебе не лось, как ты здравствовал и жил?

я всегда ходил насквозь. волшебник лой: хоть бы луковку пролил!

« И н в ожо » № 8 2012

Аляска | ФФ а я говорил: бросай филфак, поехали на аляску. заведем у юрты двенадцать собак, в полозья врежем коляску. будем встречать ледяной рассвет консервами из канады, будем разглядывать волчий след, одеваясь в овечьи латы. какая теория прозы? ты что? а там океан и горы. там ветер смешался с водой и мечтой, порвав скалистые шторы, большая медведица ловит в воде, звездную жирную рыбу. там дорога из «где-то» ведет в «нигде», минуя поселок «либо». я точно тебе говорю, бросай. ты видишь? сегодня лето. а ты забираешься что-то писать, учишь свои билеты, и время на кофе и туалет, да кошку в комочке меха. а нужен, всего-то один билет, чтобы уйти, уехать. там будут живые: Ахматова, Блок, в виде цветных водопадов. а по выходным там гуляет Бог. любит, до полураспада. там всё, что ты даже не сможешь прочесть, можно потрогать руками. но вот ты заводишь будильник на шесть. говоришь, что завтра экзамен. я повторяю. поедем со мной, к луне цвета спелой клюквы. хватит глотать разбавляя слюной чужие смыслы и буквы. поедем. там тихо стучат топоры, бурлит золотая тина. там валят деревья в реки бобры, отстраивая плотины. засыпаешь. и книги твои храпят, с чистых беспыльных полок. засыпаешь. висит иисус распят, поскольку, тоже филолог. ____ выхожу от тебя и российский флаг закрывает собой звезду. через время я нагружу собак. и огней тебе привезу. чтобы было чем жечь а-четыре, а-три, и тетрадки и книжный шкаф. привезу медведицу, вот, посмотри, не понравится, спрячу в рукав. я оставлю юрту с дубовым столом экзюпери-пилоту. но, наверное, ты, получишь диплом и устроишься на работу. ____ что толку, творил, шевелил, бубнил, боролся с душой и с тушей? и всё говорил, говорил, говорил, и требовал, слушай, слушай! а может, не нужно собак и юрт, не нужен рассветный мак. послушай, чего там вообще сдают? хочу поступить на филфак.

ПРО ЗА

валерий игнатик

Пять дней в Лондоне Рассказ

В качестве предисловия

ураков надо учить, желательно за границей. Только вопрос: чему учить? То-то и оно, что учиться не только дуракам, но и умным за границей нечему. Разве что еще раз проверить давно усвоенное в горячо любимой России: лучше нас, российских мудаков, нигде нет, и вряд ли будет… Зачем, спрашивается, я притащил в аэропорт своего кота Мишку, ведь знал же, что животных провезти что в Англию, что в любую другую страну Европы без санитарных документов, равносильно попытке совершить террористический акт против «Британи Эйрувейс» или какой-нибудь «Люфтганзы»? Нет, я, как лейтенант ФСБ Петров, спрятал Мишку в обыкновенный портфель, словно вспотевшее от переживаний животное – это дипломатическая почта и досмотру, согласно десятку международных конвенций, не подлежит. Пограничники и таможенники – особая категория людей, не знаю, где их изготовляют, но всякая безобидная шутка воспринимается ими как безусловный повод для протокола. При этом их алюминиевые лица отсвечивают какой-то скорбной государственной грустью – «жаль, очень жаль, что мы с вами сограждане и соотечественники…» Мишку, конечно, пришлось оставить на руках провожающих, кстати сказать, весьма нетрезвых. Как и я сам. За что тоже удостоился замечания от алюминиевых сограждан в форменных фуражках. Однако, дураки – фундамент нации. Учить их, исправлять или лечить – то же самое, что разбирать кирпичи дома, в котором живешь: рано или поздно все рухнет… Я из гуманитарных соображений не вспоминаю, как проверяли меня и еще полторы сотни придурков, купивших билеты на этот рейс, пытаясь найти какую-нибудь взрывоопасную хрень. Западный мир помешался на безопасности. Зачем снимать ботинки и демонстрировать, что у вас на пятках не приклеено по

« И н в ожо » № 8 2012

полкило динамита, если летчик, который пьет сейчас дежурный кофе в комнате отдыха экипажей, уже полгода как кандидат в покойники – у него в любую секунду может случиться инсульт. Просто секунда эта известна пока только Богу. А летчик этот не кто иной как командир борта № 137-А, в котором мы через 40 минут будем пристегнуты к креслам без каких-либо шансов повлиять на свою судьбу, случись что с самолетом или с этим прединсультным летчиком… Я, конечно, постоял в носках перед алюминиевыми блюстителями безопасности, выворачивая на изнанку весь свой багаж и самого себя. Хотя, у меня ужасная аллергия (с 3-х лет) на любое проявление насилия и несвободы в любых формах и дозах. Причем аллергия эта лечится только одним способом – необходимо как следует напиться. Но напился я тогда по еще как минимум двум объективным причинам. Во-первых, русский человек не может быть трезвым больше 4-х часов на высоте 10 тысяч метров, да еще находясь в замкнутом пространстве в окружении не вполне уравновешенных и предсказуемых пассажиров рейса Москва-Лондон. Во-вторых, полет на железяке весом в несколько сот тонн, что явно тяжелее воздуха, для впечатлительных и художественных натур – событие всегда неординарное: такая тяжелая и не падает?! Неординарное и радостное, а раз радостное, то не выпить по этому поводу как следует – грех. Словом, очень скоро я достиг той точки невозврата, за которой открывается совершенно незнакомая мне сторона моей же личности. Когда мне о ней рассказывают или того хуже – показывают на видео – я реагирую вполне адекватно. То есть отказываюсь верить, что все это мог сказать и сделать я сам, а не кто-то другой, хотя и очень похожий на меня гражданин. Посудите сами, не мог же я, например, достаточно известный русский поэт, ни с того ни с сего попытаться открыть металлической расческой иллюминатор самолета якобы для того, чтобы крикнуть в ночное небо: «Я тоже как ангел, парящий в ночи над этой печальной землею…» Нет и нет, эти стихи Вордсворта я даже вспомнить не смог бы после бутылки коньяка, запитого двумя фужерами шампанского. Как не смог бы разговаривать с атташе по культуре из Посольства Пакистана в Москве о цикличности разливов Нила по одной простой причине – Нил не протекает в Пакистане, а течет в Египте! Так что поссориться с этим атташе нам было просто не из-за чего… Из всего, что могло случиться после вышеупомянутой точки невозврата в натуральном виде правдой могло быть только нацарапанное «паркером» на внутренней стороне двери туалета четверостишье: «Я счастлив как «Аэрофлот» в своих воздушных коридорах, лечу я задом наперед в объятья жен и кредиторов…» Дальше продолжить не хватило вдохновения и коньяка… Значит, была всего лишь одна веская причина, почему меня в лондонском аэропорту «Гэтвик» встречали не родственники, а сотрудники службы безопасности и полиции, которые тоже, как оказалось, были сделаны из того же самого казенного алюминия, что и наши… ...Проснулся я от медленного и чугунного звона в ушах. На секунду показалось, что это камская тишина на даче, и что я еще успею вместе с ранним утренним солнцем нырнуть в быструю холодную воду этой равнодушной реки и задохнуться, почти потерять сознание, почти умереть от сердечного приступа, но, прочитав яростно «Отче наш», вернуться из этой маленькой клинической смерти к жизни на берегу среди фиолетового тумана и сизой осоки. Но… хренушки, вместо камского тумана – фиолетовые потемки тюремной камеры лондонского полицейского участка. Лондон, блин, а глухой звон не в ушах, а откуда-то из-под земли. «Подземка»? Конечно же, сабвей где-то глубоко внизу, и значит – это твое первое лондонское утро. Сын приехал рано, в половину седьмого. К моему удивлению, все было улажено слишком быстро. Полицейский вежливо сказал буквально пару слов и главное – безо всяких понтов. А как у нас в России? У нас бы какой-нибудь рыжий сержант обязательно показал тебе, что ты не такой как все, ты «нарушитель», ты плохой, а он хороший, государственный человек в мундире и погонах. Англичанин даже извинился (!) за что-то передо мной. За что, я так и не понял, но уже на улице, садясь в машину, я громко вслух в упругий лондонский воздух сказал: «Я счастлив, как «Аэрофлот» в своих воздушных коридорах…» На что ни Костя, ни какой-то ранний прохожий не обратили внимания, но, по-моему, даже и не слышали моих слов. А может быть, я и не говорил ничего вслух? Едем по Лондону. Я говорю себе: старик, будь внимателен, обрати внимание на Лондон, на все подробности, потом ведь все равно что-нибудь напишешь, это Лондон все-таки… Ага, едем вдоль Темзы, вот начались бесконечные районы, застроенные одинаковыми двухэтажными домиками с крохотными садиками. Вот рядом с уродливым бетонным сараем чудесная готическая церковь, такая миниатюрная баховская фуга в камне. А вот и старинный дом. Он кажется белым, но понимаешь, что это перламутр, от особого английского солнца. Нет, туманов-то как раз здесь я и не увидел. Вообще! Но серебряная дымка над Лондоном висит всегда, а может,

и не дымка, а просто нет здесь оптической резкости, как у нас на Среднерусской равнине. А вот холмы, как в Ижевске! Лондонские холмы очаровательны. Поднимаешься вверх в чинном Кенгсингтоне и никакой одышки, а с вершины смотришь, как на книжные картинки: все игрушечно, нарядно, все детали выписаны старательно и ласково… Снова аккуратные домики с непременным садиком позади. Неожиданно перед одним из таких тормозим. Приехали. Открываем калитку, у дома родители Амалии, жены сына, сама Амалия, все розовые, рыжие и веселые. Неплохое начало, я прямо из участка, а они улыбаются. Перебивая друг друга, говорим всякую приветственную чепуху. По-моему, даже целуемся. Мак-Миланы – ирландцы. Что-то такое про ирландское упрямство я читал. Но и Костя мой, Козерог по гороскопу, да и по жизни упрямец беспредельный… Одним словом, четыре сапога – две пары. Сын обнял Амалию, она что-то воркует ему в плечо, Джордж, мой сват, и Калли, моя сватья, тоже в обнимку и тоже перебирают свои баламбасы по английски. Ничего не понятно. Но от этого, как ни странно, никакого дискомфорта. Все о'кей, все по-нашему. Входим в дом. Не такой он уж и маленький, как казалось снаружи. Цвета – желтый, коричневый, белый, и все отлакировано, даже лестница из тяжелого красного (или под красное?) дерева на второй этаж. На стенах хорошие акварели в аккуратных белых рамках, которые не очерчивают резко границы английских пейзажей, а наоборот, размывают их, делают почти настенной живописью. Чувствую на минуту себя тоже англичанином, так как не люблю художественных излишеств. Ничего лишнего, только оправданное количество цвета и света, который на поверхности стекла окон розово густеет и мерцает, отражая низкое английское небо. Тут я почти Джон Голсуорси. Только он был намного разумнее меня. Он здесь жил, а я только приехал в гости. Ровно на пять дней. Завтрак роскошный. Неужели так англичане завтракают всегда? Большие куски жареного мяса (с мой кулак!), но почти без специй, лишь обсыпаны мускатным орехом и обложены виноградными листьями. Какой-то жюльен, вроде бы из дичи, салат из шампиньонов с креветками, икра и холодец! Даже пьют, между прочим, не апельсиновый сок, а томатный, Джордж – пиво, Костя – минеральную воду, а я… понимаю, что из уважения к русской загадочной душе в семь утра в типичной английской семье на стол к завтраку выставляется большая литровая бутылка виски «Джонни Уокер». Я пью в наглую виски, и до меня начинает доходить, что это все не завтрак, а вчерашний ужин, приготовленный в честь приезда отца любимого зятя… Мне явно нравятся эти Мак-Миланы, этот дом, этот завтрак. Все по-прежнему веселы, что-то спрашивают у меня, я в ответ несу какую-то русско-английскую чушь, и мне кажется, что я уже живу здесь лет двадцать и каждый день ем за завтраком жаренную в виноградных листьях английскую свинину и запиваю ее крепчайшим виски из граненого стакана желтого стекла. Откуда у них граненые стаканы, да еще и из желтого стекла? Выходим в садик, мы со сватом Джорджем уже большие друганы, он с этого пива окосел больше, чем я, и рад, по-моему, тоже больше, чем я, моему приезду в Лондон. Оказывается, он взял на работе в банке тайм-аут, что большая редкость для англичан. Брать отгулы в неположенный для отпусков сезон. Я смотрю на Джорджа, а он смотрит на Калли, смотрит, как жених, пока еще свободный и независимый. Калли понимающе улыбается ему в ответ. Дескать, вижу-вижу, какой ты у меня гусар! Вот с этой секунды я увидел и понял, что от русских англичане ничем не отличаются, разве что какой-нибудь бытовой мелочевкой, которую кое-кто называет особой британской культурой. Нет никакой особой британской культуры, британского великолепия и английской чопорности вкупе с английским юмором и английской скромностью. Просто есть другой быт и наше невежество. Лень к изучению чужих языков и нежелание понять человека, у которого в саду вместо грядок с луком и морковью – клумбы с левкоями и розами, а над головой летают синицы и сойки, на рябиновых ветках качаются цвета вороной стали лондонские воробьи, и он не бросает окурок под ноги в траву, а тушит его в специальном алюминиевом стаканчике, который носит с собой в руке, когда показывает мне гордость сада – бледные, невзрачные незабудки. Или что-то вроде незабудок. Я очень внимателен, я ему подыгрываю, я в роли стопроцентного европейца, я пыжусь, я надуваюсь и чувствую, что долго мне эту роль не удержать в рамках классического текста. Будут и очень скоро азиатские ремарки. Я выпиваю еще виски, Джордж хлебает пиво из темной пузатой бутылочки, а бутылочек, между прочим, еще очень много, как, впрочем, и виски. Джордж ведет меня в свой кабинет, Костя уезжает на работу, Амалия уже полчаса что-то терпеливо втолковывает в телефонную трубку про какое-то «резюме», а сватья Калли замерла у кухонного компьютера. Кабинет у Джорджа очень похож на каюту старинного корабля. Темные полированные панели, бронзовый колоколец над овальным баром, глобус под старинной морской картой, полдюжины трубок, разбросанных в художественном беспорядке на столе, тяжелые, потемневшие от времени книги в шкафах за толстыми стеклами, а рядом большая бутыль (с нашу четверть), внутри которой изящный морской парусник. Тонкая работа. Джордж

« И н в ожо » № 8 2012

достает из шкафа какую-то книгу, листает, находит нужное место, отчеркивает ногтем. Я читаю: «Мак-Миланы». Джордж воодушевляется и начинает мне что-то доказывать. По-моему, Джордж даже злится. Тогда я ему тоже начинаю такую пургу нести на гремучей смеси англо-русского, что сват быстро успокаивается. Он доволен. Потом только я узнал, что это была за книга – Дебретт. Справочник пэров Англии.

Мы выпили еще, и Джордж предложил пойти с ним в гольф-клуб. «Размяться и вообще отдохнуть…» – так сказал сват, я тут же нашел свой аналог – «оторваться». Ладно, пошли. Джордж собрал клюшки, с горем пополам запихнул их в чехол, и тут появилась Калли. Я по привычке подумал: «Ну сейчас Джорджу будет маленький облом!» Темнота наша азиатская. Никакого облома! Калли только критически оглядела мужа с головы до ног: на Джордже был твидовый пиджак в крапинку с залатанными кожей локтями, широкий черный галстук и бежевые брюки из шерстяной фланели. Калли улыбнулась, поправила галстук и нежно подтолкнула мужа к двери. Ключи от машины Джордж и сам не взял, хотя пива горького выпил уже литров пять. Сели мы в огромный красный «даблдекер» (двухэтажный автобус) и через полчаса, петляя по узким улицам, оказались у места. На поле было тихо, мрачно и пустынно. Джордж взял из шкафчика с его фамилией три грязных мяча, расчехлил клюшки с металлическими наконечниками. Конечно, у нас ничего не получилось. Джордж был пьян, а я в гольфе вообще ни уха, ни рыла. Сват сразу же потерял мяч, запузырив его в живую изгородь. И сразу сник. Я огляделся – на других участках, где по двое, а где вчетвером, копошились плоскостопные женские фигуры в твидовых костюмах и широкополых шляпах. Рядом с ними ловкие мужчины, сразу видно – платные инструкторы по обучению игры в гольф. Я предложил упавшему духом Джорджу пойти в клубный бар (его я заметил еще при входе) на «дринк», сват махнул рукой и потащил свою амуницию к именному шкафчику. В баре полумрак и застарелый запах виски и табака. Посетителей мало. Но какие! Шесть дам среднего возраста (по-нашему, пожилые) в каких-то сумасшедших нарядах: розово-голубые, черно-желтые свитера, прозрачные накидки со стеклярусом и короткие, почти мини-юбки из толстой шерсти. Я офонарел: даме лет шестьдесят пять, она за стойкой бара, нога на ногу, под узкой задравшейся полоской юбки в натуральном виде английские ляжки, обтянутые розовым шелком. Вот именно шелком! Здесь, в Англии, я обратил внимание, что модно носить чулки и колготки из чистого шелка… Не хлопок, не японскую комбинированную синтетику, а шелк. У Джорджа здесь все приятели и знакомые. Видно, что люди состоятельные. Настоящий средний британский класс и выше. Но, приятное открытие, и чудаков здесь тоже навалом. Причем никто на них не обращает внимания. У нас обыватель-зевака, увидевший такое, сразу с катушек слетел бы. К примеру, подходит к Джорджу такой элегантный мэн с сенаторскими висками, одет с иголочки, манеры лорда, глянул я на его ноги, а он, мама дорогая, босой. Да не

просто босой, а ноги у него грязные. Грязные и опухшие. Лорд улыбается, пьет шерри. Джордж и другие посетители клубного бара обращается к нему только так – «профессор». Он и действительно самый настоящий профессор. Ходить босиком – причуда и хобби, к которому все давно и быстро привыкли. Босиком ходит он даже зимой. Так сказал Джордж. Поэтому я лично божиться не буду, но почему-то верю Джорджу. Через полчаса мы обедали за большим общим столом. Дамы и джентльмены вместе. Заказывали что попало: и свиную отбивную, и рыбу «флэш», и гулярку с трюфелями. Разброс вкусов сногсшибательный. Я чуть не заказал черта лысого, заразившись застольной демократией. Справа благоухала вином очень забавная английская тетка. Ее звали то ли Шинни, то ли Шелли, я так и не понял, и лет ей было не менее шестидесяти трех-шестидесяти пяти. Она разбавляла красное вино водой и льдом (!) и явно меня клеила. Причем так легко и свободно, будто ей самой 28, а мне – 25… Она тонко смеялась в ополовиненный бокал и почему-то тыкала своей вилкой в мой стэйк. Эта шестидесятилетняя девочка Шинни, босой профессор, сват и банкир Джордж, взявший неурочный тайм-аут в мою честь, все эти англичане, совсем не похожие на типичных англичан (среди которых я, пожалуй, единственный, кто был похож на настоящего англичанина), и этот странный город Лондон с холмами, похожими на ижевские, все это еще раз заставило меня выкинуть прямо в сердце уютного ласкового английского дня: «Я счастлив, как «Аэрофлот» в своих воздушных коридорах…» Все сначала затихли от неожиданности, а потом захлопали, весело, как дети… Главное, Лондон – город не занудный и не истеричный и устать от Лондона – это значит, устать от жизни. В Лондоне есть все, что нужно настоящему человеку, а не восковой фигуре из знаменитого музея м-м Тюссо. Кстати, я в этом музее так и не побывал. А если честно – терпеть ненавижу эти обслюнявленные «достопримечательности». Мне нужны живые люди, новые декорации, я хочу дышать лондонским воздухом, слышать живую чужую речь, толкаться в толпе детей Альбиона.

Великое минеральное просветление Как мы добрались до Хемпстеда со сватом Джорджем, я почти помню, но уверен на все сто, что Джордж ничего не помнил. Потому что на следующее утро он лупил на меня глаза, как дикий таракан. Мне показалось, что он даже не понял, откуда взялся этот усатый двухметровый тип, говорящий то ли на арабском, то ли на польском языке. Я-то сидел в его саду на китайской плетеной скамеечке. Пил минералку и лирически пялился на посаженные Джорджем незабудки. Калли (моя сватья), улыбнувшись мне, вручила такую же улыбку мужу и произнесла нечто, напоминающее наше: «Ну и скоты же вы были вчера!» И еще пару слов на таком английском, который я не то чтобы не понял, просто казалось, что это язык не английский, а каких-нибудь индейцев из Амазонии. Тут Джордж прозрел, просиял и обнял меня и уселся рядом со мной с двухлитровой бутылкой минеральной. «Что ж, – подумал я философски, – начинается великое минеральное просветление в Лондоне». Надо сказать, что через призму этого просветления Лондон казался более интересным. Вопервых, где начинается Лондон и где кончается – неизвестно. Он перетекает щупальцами, собирается в плотные сгустки, разряжается парками и надоедает бесконечными районами, застроенными одинаковыми двухэтажными домиками. Во-вторых, он никак не укладывается в формат путеводителя, и я думаю, что на Лондон вообще нельзя сочинить честный путеводитель. Здесь столько всего намешано, столько стилей. В-третьих, люди. Люди Лондона. Судя по автомобилям, то это «ягуары», «мини-куперы», старые «роллсы», редко коллекционные «ситроены» (две лошади), иногда вдруг ржавые «Жигули» да новенькие «воксхоллы». Все это я узнал и увидел из машины друга Джорджа – Джона Клетчера, отставного полковника ВВС Ее Величества. Все полковники одинаковы. Во всех странах. Матерятся, пьют коньяк и носят клетчатые рубашки спортивного покроя. Джон тоже все это делал классически, по его словам, но не любил одного: когда у него спрашивают об этом. Но мне было все равно, я знал, что я гость, и Джордж специально устроил мне эту экскурсию по Лондону, потому что я через два дня должен был попрощаться с сыном и прекрасным семейством Мак-Миланов.

« И н в ожо » № 8 2012

В Лондоне все очень медленно и страшно быстро: солнце проскочит в облаках, и неизвестно, сколько времени случилось. Не то пять секунд, не то пять лет. Вот нищий, похожий на Паганини, а вот – студент в длиннополой шубе на… голое тело. А рядом два прямых, как выстрелы из двустволки, англиканских священника в черном с черными плоскими чемоданчиками. Потом раз – и на парапете у какого-то средневекового здания десятка три разноцветных, как попугаи, молодых придурков, которые пьют пиво, целуются взасос и нагло улыбаются прохожим. Но вот мы попадаем в тишайший район – маленькие парки, пруды, даже озера, медлительные фигуры, выгуливающие собак, удящие рыбу (!), кормящие лебедей и уток… Лондон, я вроде бы даже влюбляюсь в тебя! Но тормозим. Конечно, паб. Английский паб. Полковники все же еще и тупы одинаковой тупостью: раз пабы все считают достопримечательностью Лондона, то этому приезжему свату Джорджа, кажется, он серб (?!) надо обязательно показать наши пабы. Паб как паб… Этот назывался очень даже просто – «Фляга». В полупустой пивной сидят потертые господа, еле-еле пригубливают из своих кружек пиво, листают газеты, что-то вполголоса говорят по сотовым телефонам, пахнет пивом и из декораций самое примечательное – мордастые бармен и полдюжины официантов в красных бархатных жилетах. Пью, в общем-то, неплохое пиво, почему-то с привкусом мяты, и мне хочется уже выйти. Английские пабы банальны так же, как банальны и наши пивные. Полковник со сватом мне бы еще «Макдональдс» лондонский показали… Потом снова езда вдоль Темзы. Медленно и мрачно она течет, как «траурный марш» Шопена: …ля-да, ди-ди, ди, ди-ди-и… Но вдруг: бэмс! На то это и Лондон, чтобы все менялось молниеносно. «Тойоту» полковника срезает бампер какой-то пакистанец в джипе. Я рассекаю себе бровь, сват и полковник выскакивают наружу к пакистанцу, начинается международная сцена – авария в городе. Всё показывается на пальцах, берется на крик и главное, все правы… А вот и лондонские гаишники в черных курточках с желтой окантовкой. Эти невозмутимы, устойчиво-тяжелы и безапелляционны. Хотя работают очень быстро, и через 10 минут все было кончено – с протоколами, свидетелями (надо же, оказался свидетелем лондонской аварии!), машинами. Полковника вместе с «тойотой» отправили в близлежащую автомастерскую, а мы с Джорджем взяли такси.

Как моряк в чужом порту Через десять минут я предложил Джорджу добираться одному и ложиться спать. А я хочу потопать по лондонским улицам в одиночку. Джордж сопротивлялся недолго, и я встал на лондонскую мостовую, как моряк в чужом порту на портовый пирс. Что за район, понять было невозможно, да и откуда я бы это понял, когда шел всего третий день моего знакомства с Лондоном. Пожалуй, это все же была центральная часть города, но как бы за границей его эпицентра. То, что его кипящая и бурлящая кастрюлька с многонациональным варевом была где-то рядом – это чувствовалось. А здесь было множество странных дамочек с собачками, больше похожих на городских сумасшедших, чем на элегантных английских леди. Пожилые мужчины в несколько старомодных и теплых пиджаках с тростями из темного благородного дерева подходили к газетному киоску, покупали что-то, произносили несколько слов друг другу, расходились медленно, изредка поглядывая в лондонские облака. А рядом, на раскладном стульчике, негр чистил банан за бананом и медленно съедал их. За парковой решеткой на лугу играли в футбол, было много собак и музыкантов. Тут я услышал русскую речь. Черт побери, это все же приятно – среди полузнакомых звуков, клокочущих в горлах, как жидкость для полоскания, неожиданно расслышать родную музыку. Мимо проходили два музыканта с футлярами для саксофона и скрипки. – Земляки, – начал я, и музыканты чуть не захлебнулись – они на ходу пили пиво. Через пять минут выяснилась простая, как косяк, история. Играли в Кемерове, в клубе. Решили посмотреть Европу, особенно Англию, собрали последние деньги и по тысячи баксов сдали в турагентство. Так оказались в Лондоне, понравилось и нелегально остались здесь «навсегда». Но деньги кончились очень быстро. После долгих поисков нашли одного югослава, владельца ресторана и ночного клуба, который дал в аренду инструменты, крошечную комнату и немного денег. Но все равно домой, обратно в Россию, не хочется, хотя каждый день их могут взять прямо на улице. Они нелегалы… Через двадцать минут ходьбы мы оказались в клубе-ресторане, который почему-то назывался «Четверка». «Четверку», как я сразу понял, посещали дамы среднего возраста и юноши, уверен-

ные в себе. Дамы, увешанные золотыми цепочками и браслетами в невообразимом количестве, как наши ижевские торговые «феи» голден-гайками, привычно отплясывали под бодрый ритм, задаваемым моими новыми знакомцами-земляками. Прыгало и блестело все: золото, прически, пышные формы. Между ними сновали мальчишки на любой вкус: белые и черные, крашенные, мускулистые, изящные, веселые, грустные. Забавный, одним словом, клуб-ресторан… Проснулся я, кажется, в районе Белгравия, так сказала, во всяком случае, «золотая» хозяйка. Снова такси, Темза с «траурным маршем» Шопена и, как всегда, «бэмс!» – встреча с укоризненным взглядом Кости. Сына я видел за три дня часа два не больше.

Шутки лондонского черта Конечно, Лондон – сумасшедший город. Не потому, что в нем так трудно понять друг друга, а потому, что Лондон ведет тебя за руку и всегда на край пропасти, на котором ты балансируешь, как неопытный гимнаст, и только чудом не разбиваешься о ее древние кельтские камни. Ижевский художник-авангардист Паша Аксенов, приехав в Лондон какими-то чуть ли не партизанскими окольными дорогами, с поддельной шенгенской визой и 100 долларами в кармане, вот уже восемь лет живет здесь и вряд ли когда-нибудь уедет из этого фантастического города. Он просто перестанет быть художником, если потеряет Лондон… Я хотел найти Аксенова, у меня были кое-какие адреса и телефоны, но ижевский художник как в воду канул. Думаю, он сам нырнул на дно Лондона или спрятался от соотечественников на каком-нибудь чердаке с камином начала века. На розовой штукатурке аксеновского чердака плывут ладьи викингов, написанные художником в минуты зимнего лондонского отчаяния. Аксенов любил писать плывущие лодки.

Еду в Брикстон Наступил четвертый день, и я, как внезапную боль в позвоночнике, почувствовал, что мне жаль будет расстаться с этим городом просто так. Я не турист, чтобы, оставив зубную щетку или тапочки в отеле, безмятежно уснуть у иллюминатора «Боинга», летящего через всю Европу домой. Ничего не говоря сыну, я решил найти жилье в Лондоне. Чем черт не шутит! А черт лондонский как раз шутил…

« И н в ожо » № 8 2012

Район Центрального Лондона, бюро найма жилья, четвертый этаж старинного здания с широкой, темного и тяжелого, как камень, дерева, лестницей. Большая квадратная комната, длинное окно, шесть клерков, словно прикованные к телефонам. Я и так-то в английском не силен, но когда англичане разговаривают по телефону – это вообще марсианский язык. Китаянка лет 30 с усталой улыбкой и тихим голосом. Кое-как объяснил, что мне нужно. Сразу же потребовала паспорт и проверила визу. Уткнулась в монитор и через 10 минут выдала мне восемь адресов и взяла два фунта. Однако! Комната 12 квадратных метров – 80 фунтов в месяц… Еще комната, но чуть подальше от Центрального Лондона – в Брикстоне, 70 фунтов и уже 16,5 квадрата. Вот значительно дешевле, в районе Доков – 55 фунтов, но полуподвал. Дурацкая привычка любить слова за благозвучие и высоту первых слогов. Пересчитав деньги, еду в Брикстон. Таксист – индиец, а может, пакистанец, всю дорогу слушает свою музыку и гнусно подпевает. Кстати, почти все таксисты в Лондоне – индийцы или пакистанцы, у всех эта кастрюльная музыка в салоне и запах лаванды. С удовольствием бы проехал Лондон на велосипеде, но четвертый день вижу его через автомобильные стекла. Хотя Лондон есть Лондон, и я утешаюсь скромностью его фасадов, почти стихотворным размером его коротких и узких улиц, заполненных до краев медленно ползущими машинами, даблдеккерами (двухэтажными автобусами), мотоциклистами, пешеходами, полицейскими. Ловлю себя на ощущении дежа вю, все это уже было: я также ехал по Лондону, но в какой-то другой жизни. Банально, конечно, но такое ощущение, пронзительное до слез, было…

Нет у меня ни шляпы, ни перчаток Таксист остановился у трехэтажного серого здания с высокой, метра четыре, двустворчатой дверью с большим медным кольцом вместо ручки. И я обреченно позвонил. Через минуту дверь медленно и тяжело растворилась, седой привратник с багровым носом и выцветшими глазами молча уставился на меня. Я протянул ему квитанцию бюро найма из гладкой розовой бумаги с зеленой полосой, привратник достал очки и, едва взглянув в бумагу, повел меня наверх. Открыв двумя ключами на третьем этаже одну из двух дверей, он пропустил меня в коридор, где было еще четыре двери. Отомкнув первую справа, мы попали в небольшую комнату, сильно напоминающую корабельную каюту. Лондон вообще очень похож на большой корабль, и корабельная тема – главная тема этого города… Кровать красного дерева, дубовые панели вдоль стен, высоко, почти под потолком – окно. Широкое и светлое. Матовые плафоны почти у самого пола, толстый синтетический ковер бордового цвета и массивный платяной шкаф. У кровати поблескивал темным лаком небольшой квадратный столик, на который так и хотелось бросить шляпу и перчатки. Но шляпы и перчаток у меня не было, тем более что за окном стоял отличный лондонский день, нагретый капризным английским солнцем до 23 градусов. Мне почти удался короткий разговор с привратником, из которого я узнал, что деньги я могу заплатить завтра, и если покажу ему паспорт, то могу оставаться здесь на ночь, и он тотчас может принести мне постельное белье, а ванная комната в конце коридора… И я сказал: «Да! Я буду ночевать в Лондоне в своей комнате!» Но пока еще был полдень, и с упоминанием о «грэйт базинес» я с обещанием быть вечером легко сбежал по лестнице и вышел на улицу, почти как настоящий лондонец, поспешно, деловито и не оглядываясь по сторонам. Мостовая была уложена необычно широкими квадратными плитами, старинные фонари, точь-в-точь как на Арбате. На улице поразительно много латиноамериканцев, да и в кафе говорят все чаще по-испански и совсем мало по-английски. Зашел в одно из миниатюрных кафе, съел что-то вроде чебурека, но с таким острым перцем, что перехватило дыхание. Две чашки почти ледяного чая с молоком и веселый испанский хозяин кафе привели меня в чувство. Здесь не хотели говорить по-английски, в принципе. Брикстон – карибская гавань Лондона, и его жителям по большому индейскому барабану, что они живут в столице Англии. «Олл из импосибл», – улыбнулся продавец газет, у которого и «Эль Паисо», и «Республика», и «Диариу потисиашь», но из английских только «Дейли миррор». Вот именно, все может быть и все возможно… Правда, и типичных англичан в Брикстоне тоже много. Они важны, степенны и нарочито рассеянны. Британское солнце, они уверены, должно светить всем, им не жалко… В магазинчике у автобусной остановки купил «раскладушку» – план Лондона – и решил рискнуть – прокатиться по городу на автобусе. Лондонцы, невзирая на географическое происхождение, народ дисциплинированный – на остановке составилась чинная очередь, со скифской покорностью встал и я.

Пиджак швейного двора Ее Величества Через несколько минут подполз двухэтажный даблдеккер. Мне, понятно, очень захотелось на самый верх. Элегантный кондуктор в черной униформе выдал мне красивый, желтый в кремовых разводах билет, и я вместе с этим лондонским чудовищем, кстати, наполовину пустым, поплыл над узенькими, постоянно петляющими улочками, мимо стрельчатых, венецианских, квадратных, длинных и широких окон, в стеклах которых теплился отстраненный свет британского солнца. Мимо христианского колледжа, старинной аптеки и полицейского участка, мимо неожиданно открывшегося парка прямо до львов Трафальгарской площади. Здесь я вышел и попал в толпу немецких туристов. Немецкий турист – это гуппи для любой страны. Он просто пожирает планктон достопримечательностей, нравов и обычаев страны пребывания. Все что-то фотографирует, пробует, спрашивает, переводит, приспосабливает и переиначивает на свой лад. Потом, удовлетворенный и сытый, возвращается в Германию. Но вот на мосту толпа – какой-то журнал мод проводит фотосессию. Свет, гримеры, фотографы, модели… Естественно, немцы тут же пристраиваются к этой акции и тоже усиленно щелкают фотоаппаратами. Я ухожу дальше, петляю по переулкам, оставляю позади несколько представительных офисов и банков, пересекаю один за одним несколько крохотных парков с изящными звездчатыми клумбами, усыпанными белыми прозрачными цветками магнолий, и вдруг попадаю на лондонский базарчик. Здесь, кажется, есть все: русские иконы и ковры, богемский хрусталь. Рядом австрийская бронза и греческий фаянс, и тут же фальшивые часы «картье» и развалины сотовых телефонов. Или вот – пиджак штучного производства швейного двора Ее Величества королевы Великобритании. С гербами на золотых пуговицах. Я онемел: Ваше Величество! И как я рыдал в душе в этот пиджак стоимостью всего в 30 фунтов, будучи не в силах его приобрести, так как по размеру он явно был пошит на придворного пуделя. Пришлось этакое горе как следует закусить. Раз не купил королевский пиджак, значит, надо по-королевски поесть.

Хек на жареной свинине Нет, это не лондонская забегаловка. Это «Бенсон». Настоящий ресторан. Официанты медлительны, важны и молчаливы, как лорды. И ленивы, как лорды. На накрахмаленной, цвета кофе, скатерти белый фарфор тарелок и сумасшедшие вспышки хрусталя. Скромный букетик бледноголубых цветов в ажурной серебряной вазе в центре стола… Сначала – кальмары с помидорами, сдобренные петрушкой, чесноком и оливковым маслом, салат со спаржей и тонкими пластинками гусиной печени. Затем «Морская похлебка по-адмиральски» с шотландскими гренками в сливках, а в конце – жареный хек, подаваемый на жареной свинине… Ну а запивать все это… минералкой! Никакой водки, а тем более виски или вина. В этот день я смотрел на Лондон, как жених на невесту. Ей Богу, я на мгновение почувствовал то, что, наверное, чувствовали за обедом Диккенс и Дизраэли, Олдингтон и Теккерей. Они любили обеденный Лондон, они знали в этом толк. Что ж, им немного больше повезло в жизни, чем мне. Стоило же это обеденное счастье – 37 фунтов… Однако есть вещи, с которыми приходится мириться…

«Черный издатель» в белом кабинете Уже через час в Сити мы встречаемся с сыном и едем в издательство «Саммерс», с которым я созванивался и списывался полгода. Книжка, конечно, вышла хулиганская, но я уже «дожимал» ее из принципа. Издатель Гелбрейт Уинс, в черной рубашке и черном галстуке, в кабинете абсолютно белого цвета. Все белое: мебель, потолок, стены, оргтехника… Как в процедурном кабинете ижевской больницы. Черный издатель в белом кабинете или на самом деле был рад мне, или это такая особенная английская вежливость. Но улыбается он так, что мне становится страшно за его челюсти – не вывихнул бы. «Все пустяки, – говорит Уинс – через два месяца книжка уже будет стоять на

« И н в ожо » № 8 2012

полках читателей. Чечня – это пока еще модно в Англии, и если будет еще одна такая, освобожденная от европейских условностей, как это сделано у вас, мы готовы подписать с вами еще один контракт. А теперь, не угодно ли рюмочку арманьяка, или вы спешите?» Крохотные серебряные рюмочки, дорогой «паркер» в презент от издательства, которым я нагло с удовольствием подписываю контракт на еще ненаписанную книгу о Чечне. Костя довозит меня до района Пимлико, где, говорят, атмосфера настоящего Парижа. Английского Парижа… Пимлико, конечно, никакой не Париж, но публика здесь та еще. Какая-то международная банда. Бездельники и придурки. Одежда – сэкондхэнд, только очень дорогой, дороже, чем новые шмотки из магазина готового платья в Центральном Лондоне. Ребята, отмороженные большими деньгами и неизлечимой скукой, много наркоманов, которых сразу угадываешь по глазам: за водянистой бесцветностью под воспаленными веками пряталось чудовище. И пока плавилось в уличных витринах лондонское солнце, оно не высовывалось. Чудовище ждало темноты. Ночных лондонских наркоманов я уже насмотрелся… А пока я бродил по кварталам этого непричесанного, громкого до визгливости, района, говорил всякую чушь случайным прохожим. Одному голландцу даже пытался рассказать анекдот про Чапаева. Тот, конечно, ничего не понял и глядел на меня, как на лондонского (!) сумасшедшего. Я пил кофе из автоматов, покупал австралийские, греческие, норвежские газеты, потом в одном из магазинчиков купил зачем-то перчатки из мягкой шведской кожи, сунул их в пакет, куда также бросил упаковку с жареными стэйками, хлебом и помидорами и большой куст салата.

Последняя ночь в Лондоне В Брикстон я приехал уже тогда, когда солнце лежало на лондонских крышах, а седой привратник зевал так, что было жалко всю Великобританию. Я, кажется, даже не ел. Зайдя в комнату-каюту, достал из пакета только что купленные перчатки, небрежно бросил их на английский столик и, удовлетворенный, упал на «свою» лондонскую кровать. Уснул я мгновенно. Шесть часов утра в Лондоне. Это слишком рано. Всё спит и все спят. Встав на стул, выглядываю в окно: машины на стоянке покрыты росой, трава на лужайке полита, почтальон развозит почту. Завтракаю вчерашними стэйками с помидорами, смотрю в лондонское небо в открытое окно и понимаю, что это мой город, и я все равно сюда вернусь… Я уехал в Хемпстед, не отдав ключи привратнику. В доме свата все были в сборе. Во-первых, была суббота, во-вторых, до моего самолета в 22.15 оставалось десять с лишним часов. Это был тихий семейный день. День мирной английской семьи. Мы прощались, как вечные родственники. Уже в аэропорту Хитроу мне показалось, что в Лондоне я был не пять дней, а пять лет. Черт побери, мне было не жаль улетать из Лондона, потому что навсегда расстаться с этим городом невозможно. Когда самолет повис под облаками, это было уже за Ла-Маншем, и салон впал в обморочную спячку, я сунул руку в карман пиджака и достал маленький блестящий ключ с выгравированной на нем надписью: «Тэйк ит иззи!» – «Полегче!». Это был ключ от «моей» комнаты в Брикстоне, где я провел последнюю ночь в Лондоне…

ИНВОЖО (Солнцеворот) егитъёслы журнал / молодёжный журнал Кылдытэмын 1990 арын / Издается 1990 года Главный редактор П. М. Захаров Заместитель главного редактора Л. Н. Орехова Заместитель главного редактора по промо А.А. Арзамазов Редколлегия В. Е. Владыкин — доктор исторических наук, профессор, Т. Г. Владыкина — доктор филологических наук, профессор, А. А. Шепталин — ректор Академии Госслужбы, В. М. Соловьев — министр по делам молодежи УР, В. Н. Завалин — министр национальной политики УР, В. Н. Морозов — Заслуженный художник УР, П. В. Ёлкин — Заслуженный художник УР, Лев Гордон, Антон Янцен, Павел Поздеев, Яна Городилова, Надежда Николаева Внештатные фотографы Константин Семёнов, Анна Николаева, Graver (Сергей Радке), Максим Перваков, Павел Шрамковский, Елена Касимова Дизайнеры Лариса Орехова, Дмитрий Антонов Логотип Виталий Жуйков журналлэн учредителез: Удмурт Элькунысь «Инвожо» журналлэн редакциез аскивалтон ужъюрт. редакцилэн учредителез: Удмурт Элькунысь Лулчеберетъя, печатья но ивортодэтъёсъя министерство. учредитель журнала: Автономное учреждение Удмуртской Республики «Редакция журнала «Инвожо». учредитель редакции: Министерство культуры, печати и информации Удмуртской Республики. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ТУ 18-0269 от 10 октября 2011 г. выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов опубликованных материалов. Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Редакция не несет ответственности за содержание рекламных материалов. Адрес редакции: 426051, г. Ижевск, ул. Максима Горького, 73, редакция журнала «Инвожо». Телефоны: (3412) 78–54–13, 51–18–22. www.invozho.ru, e-mail: invozho@bk.ru

Фото: Алёна Эскандерова.

Адрес типографии: 426057, г. Ижевск, ул. Пастухова, 13, Ижевская республиканская типография. Выход в свет 03.10.2012 г. Подписано в печать 17.09.2012 г.; Формат 60х90 1/8. Бумага мелованная. Печать офсет. Усл. печ. л. 8,0. Уч-изд. л. 14,0. Тираж 1050. Заказ 5359. Цена свободная. « И н в ожо » № 8 2012

Современный. культурный. национальный. Индекс: 73973