Bila Altanka #11 by jalyna

#11 (38), 2008

<ЧИТАЙТЕ В НОМЕРЕ> ЦОМ

БУЛЬСАРА

МАРИНА СУХАРЬКОВА

ОЛЯ

ІРИНА ТИМЧИШИН

МАРИО

Б Л А Г О Д І Й Н А

Г А З Е Т А

< ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ С ВАМИ >

#11 (38), 2008

< ПИСЬМО В НОМЕР >

“ЭТО ЛЕКАРСТВО ОТ ВСЕГО, НО ОТ ЭТОГО ЛЕКАРСТВА НЕТ” Моя проблема состоит в зависимости. В зависимости от вещества именуемого наркотиком – это зависимость, которая включает в себя подчинение всем его прихотям! Да, я являюсь рабом наркотика и этого уже давно не скрываю, так как это стало бессмысленным! Слухи о такого рода болезни распространяются обычно очень быстро, и в скором времени не остается никого, кто бы не знал о твоем недуге! Так же получилось и со мной. Когда-то я был веселым, жизнерадостным, полным сил и энергии парнем! Но это было до того, как я первый раз взял шприц в руки! После этого моя жизнь разделилась на «до» и «после»! Есть такая легенда, что в Египетской пирамиде археологи нашли рисунок, на котором нарисован цветок опийного мака и рядом пояснение к рисунку: «это лекарство от всего, но от этого лекарства нет»! Да, действительно, за годы употребления ширки я не могу с этим не согласиться! Ведь ширка мне помогала все эти годы «решать» все мои проблемы и только последние несколько лет я наконец-то понял, что именно она – моя самая главная проблема в жизни… Жизнь…Она так коротка! А ведь многие годы я этого не понимал! Из-за наркотика у меня совершенно не было времени на нее! Я смотрю на одноклассников, у которых уже сейчас есть все для полноценной жизни! Почти у всех жены, дети, квартиры! Разве не в этом счастье? Конечно не в этом! У меня же есть кайф, который они себе и представить не могут! И самое главное, что нет никакой ответственности ни перед кем! Мне не нужен никто! Теперь, спустя почти 10 лет я задаю себе вопросы: «Кто я? Как мне жить дальше? Без наркотиков…». Ведь в жизни я ничего не умею, так как те годы, которые мои сверстники потратили на образование и получение жизненного опыта я занимался поиском своего «кайфа». То, что за все в этой жизни надо платить, я усвоил, конечно, давно, но тогда я и представить не мог, что за «кайф» когда-нибудь придется расплачиваться в таком размере. Моя проблема состоит сразу из нескольких зависимостей. Первая – это психологическая, вторая – физическая, третья – это зависимость от «легкого» способа решения трудностей и проблем с помощью наркотика. На самом деле проблема-то не решится сама, а ширка может только помочь закрыть глаза на нее, ибо под ее действием я становился равнодушным ко всему происходящему и приходил к мнению, что проблему можно вообще не решать, так как она и не важна вовсе!

Еще в школе я начал понимать, что я не такой как все! Во всех своих детских увлечениях, поступках, мыслях я отличался от сверстников оригинальностью и остротой интеллекта! Наверное, поэтому я был им интересен! Отец мой был военным, и нашей семье приходилось часто менять место жительства, а мне соответственно – школы! В начальных классах я носил очки и конечно подвергался многочисленным насмешкам со стороны одноклассников, которым не терпелось показать, как они комфортно чувствуют себя в своем «логове», а я для них новенькийизгой! Я занялся спортом – начал качать мышцы, потом увлекся восточными единоборствами. Все это для того, что бы суметь постоять за себя! Вскоре я добился признания и авторитета. Во всех компаниях меня отлично принимали и всегда были рады моему появлению, к тому же я был рок-звездой микрорайона и со своим школьным ансамблем я частенько выступал на вечерах и различных мероприятиях, а это способствовало моей популярности среди девчонок! Очень скоро я стал лидером в своем классе и начал вести себя в нем так, как хотел! Я мог грубить даже учителям! А почему бы и нет, ведь весь класс во всех конфликтах выбирал всегда мою сторону! Я же лидер! Дошло даже до того, что некоторые педагоги боялись со мной конфликтовать – боялись моих дерзких реплик на уроках, а наказать меня плохой оценкой было практически невозможно, потому, что я был способным учеником от природы, а с моей специально заниженной учителем отметкой класс никогда не согласился бы. Поначалу мне все это нравилось, но потом мне захотелось какой-то необъяснимой независимости, неприкасаемости – мне хотелось брать у людей все и не отдавать взамен ничего и всегда, когда мне этого захочется! Постепенно я начал превращаться в какого-то психопата и от меня начали отворачиваться друзья. Так я остался один. То, чего я так хотел, наконец-то свершилось. Ах, какой же я крутой!!! Люди ко мне тянутся, а я их презираю! Ведь им так хочется быть со мной, а я им не разрешаю этого! Гордость за свой эгоизм переполняла меня. Но эйфория продлилась не долго, и очень скоро я почувствовал себя самым одиноким на свете. Теперь я уже сам тянулся к людям, но они уже почему-то не отвечали мне взаимностью. Постепенно я возненавидел окружающих, решив, что вся проблема в них, а не во мне. Наверное, в этот момент я сам того не осознавая, решил попробовать наркотик. Мне было так больно и обидно за то, что меня никто не понимает и не поддерживает, что хотелось рыдать. Когда я укололся впервые, я влюбился в это «лекарство от всех болезней».

2008, #11 (38)

< ПИСЬМО В НОМЕР > Для меня это стало в первую очередь лекарством от скуки и одиночества! Постепенно ширка заменила мне друзей, любимую девушку, всех близких людей… Я был очарован и влюблен в нее! Я поражался ее способностям, силе, могуществу. «Теперь мне никто не нужен! Я сам по себе и мне классно!» – думал я, вкалывая новую дозу. «Вот она – свобода!!! Независимость!!!! Неприкасаемость!!!» В медицинской среде бытует мнение, что наркомания болезнь хроническая и неизлечимая. Я с этим не совсем согласен. Все в наших руках – я так считаю. Когда наркоман говорит, что не может бросить – не верьте ему, он просто не хочет! Ему так нравится. Он боится всплывать со дна своего болота, ведь его глазам откроется совершенно новая жизнь со своими требованиями, моральными принципами, устоями. Даже родной город может измениться за период употребления до неузнаваемости, я уже молчу про квартиры наркоманов, которые зачастую напоминают ночлежку или притон бомжей. Любой нормальный, трезвомыслящий человек на таком притоне не то что спать не остался бы, а не продержался бы и часа. Беспорядок, сведенный к хаосу, кругом грязно и воняет, но только не для коренных жителей, потому, что они давно привыкли к такого рода «комфорту» и у них просто нет времени на такого рода мелкие раздражители. Один наркоман со стажем мне сказал так: «Никогда не завяжешь, пока не очутишься на самом дне». Но я ж конечно умнее его! Я и так завяжу! Какое там еще дно!? Это с кем-то другим, а со мной такого не будет! Покрайней мере, я так считал… Каждый раз родители после очередного скандала давали мне последний шанс, а я продолжал колоться. Думал, я дурю их. Неа! Дурю я только себя, зная каждый раз, что ложь все равно где-то всплывет. Интересно, сколько же я крови-то попил роди-

тельской? Сколько лет жизни я у них забрал. Мой отец задал когда-то мне вопрос: «А если бы ты был на моем месте, как бы ты относился к такому сыну?» Что я мог ему ответить? Да ничего! Иногда мне кажется, что наркоманы – это подонки, недостойные жизни. Они не приносят пользы ни семье, ни своей стране. Возможно в Украине, как, например, в Таиланде, надо ввести смертную казнь для тех, кто занимается наркобизнесом. Они травят нашу нацию. Я – жертва этой травли. Когда мой отец в очередной раз узнал, что я опять взялся за старое, то я был уже уверен, что на этот раз он меня не простит! Я его недооценил. Все-таки родительская любовь сильнее, чем гнев. Мда…А ведь было время, когда я его ненавидел и даже желал ему всякого дерьма… Как же мне стыдно сейчас за это! Только теперь, взглянув одним глазком трезво, я понял, что у меня самая добрая мама и самый лучший папа в мире! Это, пожалуй, единственные люди, кто пошел за мной до конца и не бросил меня! Они живут на этом свете только для меня! Так почему же я должен жить для какого-то бурого вещества в шприце, а не отдавать им свою любовь и свою жизнь? Ведь они мечтают о поддержке в старости, а что я могу им предложить? Мои похороны? Нет! Я не хочу этого! Я осознано решил лечиться и я вижу, что у меня получается выздоравливать. Как бы я хотел, что бы это было наверняка! Я понял, как я люблю жизнь, люблю природу, родителей, родственников, кошку свою! Бытует мнение, что все наркоманы перестают употреблять наркотики, но лишь некоторым это удается при жизни! Так вот, я очень хочу, что бы я был тем самым «некоторым». Я хочу, что бы другие наркоманы задумывались о нашей общей проблеме! Если одному удалось завязать и уже несколько лет не употреблять, неужели он сильнее нас? Верю, что Бог мне поможет справиться и будет меня хранить ото всех соблазнов, а так же всех других людей, страдающих этой страшной болезнью! Цом

#11 (38), 2008

< ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ С ВАМИ >

ИСПОВЕДЬ «ПАДШЕГО»

окружил их своей заботой достаточно, вложил в их головы неоспоримые истины? Я рад, если это действительно так.

Кто не лгал в жизни - пусть бросит в меня камень. Я же просто человек, не больше, не меньше. Но есть что-то, что отличает тебя от меня. Это что-то внутри меня …

Вообще-то я человек, такой же как и вы, разница лишь в том, что однажды попался в ловушку, которую человечество поставило для себя. Иногда начинаешь понимать, что ничего в этой жизни не важно, что всё это люди придумали сами, всё ЭТО, весь этот мир. Игра воображения. Деньги, банкротство, браки, разводы, успех, карьера. И ещё я думаю, такие мысли рано или поздно посещают каждого, главное не оставаться в этом состояние долго. Безнаказанность, то есть чувство безнаказанности – это тоже болезнь. Останься в нём на дольше и наделаешь кучу глупостей, знаю по себе. «Все мы активно поддерживаем и принимаем участие в игре, которая называется жизнь, поэтому надо уважать её правила.» Не так ли думает маленькая законопослушная частичка социума? Я скажу больше: правила просты: если ты не такой, как все, то не имеешь права на жизнь, разве не так? Так постройте нам лепрозорий, отгородите от мира, проблемы всё равно не исчезнут! Ошибки делают все…

Я обманываю всех, а в первую очередь себя. Я обманываю давно. Это не обычная, стандартная, банальная ложь, это нечто более страшное. Черви съедают гниющий труп, ржавчина уничтожает метал, солнце испепеляет растение, а что убивает меня, что жрёт изнутри, что не оставляет выхода, что более страшное, чем смертельная болезнь? Я обманываю себя, ищу оправдания своим поступкам, действиям, и что самое поразительное — всегда нахожу! Я не помню, как вышло так, что жизнь превратилась в ежедневный поиск, но я чётко отдаю себе отчёт и самое главное, могу отличить добро от зла, я вижу свои ошибки, но ничего не могу поделать, я завяз. Завяз по уши в мировой грязи, я заболел той болезнью, от которой нет излечения, которая всегда оставляет свой след. Наркомания? Нет, я не могу назвать то, что я чувствую этим банальным словом. Наркомания – это термин, которым пытаются напугать своих детей родители, учителя, пестрящая предостережениями литература, а толку? Она есть, была и будет всегда! Я знаю это и тысячи таких же, как я. Ты тоже знаешь, но не хочешь осознавать. Ты думаешь, что эта проблема соседская, тебя это не коснётся, не так ли? Ты думаешь, что слишком хорошо знаешь своих детей, что

Сейчас я нахожусь на лечении в специальной клинике, я пришёл сюда сам и попросил помощи. Меня излечат физически, но не морально, душу мою не излечит никто. Братья, я хочу сказать вам одно: никто не поможет вам, кроме вас самих. Сделайте шаг на встречу жизни, и она вас не разочарует. Оптимизм и любовь спасут мир! Полюбите себя, это самые сильные чувства, а разве можно своего любимого человека так подставить, как это сделал я? Бульсара

ЛЮБОВЬ

каждой травинкой и цветочком, которые сумели пробиться к свету в этом Богом забытом месте, слушали голоса птиц. Солнце стояло в зените.

Окутан знойной пеленой Струился август, летний день. И беззаботною струной Звучала всюду птичья трель. Ласкало солнце, грело душу,

Для них не существовало проблем, которые невозможно было бы решить, не было тревог и страха. Была лишь нежность, преданность, лишённая рассудка, взгляды вместо обычных слов.

На землю проливая свет. И нет поры, казалось, лучше, И счастья больше тоже нет. На зелень чистую, густую

Они наблюдали закат, сидя на маленьком сломанном диванчике. Обнявшись, влюблённые ловили каждый лучик, уходящего на покой солнца, следили за тем, как меняется перед сном природа, как остывает жаркий летний день, напитываясь спасительной прохладой ночи.

Лились потоками лучи. Сияли радужные струи, Сливаясь в яркие ручьи. А в воздухе витало счастье. И под природы голоса Кружился август в танце страстном Смеялись светом небеса. Нежно держась за руки, два человека любовались рассветом. Для них этот рассвет был символом того чувства, которое из трепетного, нуждающегося в защите, превратилось в огромную силу, что наполняла их голодные, уставшие от пустоты сердца. Она сидела на большой тракторной шине и держала на руках облезлую кошку. Он стоял рядом, гладя грязные, спутанные волосы любимой, думал о том, что будет дальше, о зиме, которая вскоре наступит, и о том, насколько легче будет пережить её вместе. Они взялись за руки, и пошли вдоль огромных куч мусора, любуясь

Они заснули, любуясь сиянием звёзд, луной, которая сменила знойное солнце, их убаюкала спокойная колыбельная сверчка. Целый день, бродя по городской свалке, они видели то прекрасное, вечное, чего порой нельзя увидеть даже в самом красивом месте. Они нашли то, ради чего стоит жить и за что можно умереть, тот дар, который есть в душе у каждого человека, пользуется он им или нет, дар, которым с нами поделилась вечность. Любовь. Бульсара

2008, #11 (38)

< ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ С ВАМИ >

ВАНИЛЬНОЕ СЧАСТЬЕ «Послушай, я не желаю тебе зла. Всё будет хорошо, вот увидишь. В жизни каждого бывает тяжёлое время. Надо просто действовать вместе, помогать друг другу. Ты же понимаешь, о чём я говорю? Я знаю, что тебе сейчас не легко, но пойми и меня! Я люблю тебя, я твоя мать, ничего плохого не случится…» Отец умер, когда мне было десять лет. Этот день я не забуду никогда. Я сидела в большом кресле и думала, что теперь всё будет по-другому. Тогда, будучи маленькой девочкой, не понимала, что умерла вместе с ним, наверное, какая-то частичка души всё же это чувствовала, в горле стоял ком, глаза болели от слёз, и всё вокруг казалось страшным сном. Нельзя передать словами то чувство пустоты, царившее в сердце, ту скорбь, что пожирала изнутри, как будто сотни маленьких клещей вонзились в тело, выпивая все жизненные соки, не оставляя ни грамма… Я написала папе стихотворение, я обещала ему, что обязательно добьюсь чего-то в жизни, что он будет мною гордиться, смотря с небес и хвастаться своим новым друзьям, ангелам. Прости меня, отец! Прошло много лет, но жизнь будто остановилась, я навсегда осталась маленькой девочкой, которая любила писать стихи и верила, что проживёт достойную жизнь. Мать бросила нас после моего рождения. Папа никогда не поднимал этот вопрос. Я ничего о ней не знала. После его смерти меня определили в детский дом, этот момент совсем выпал из памяти. Помню лишь тот день, когда воспитательница взяла меня за руку и повела по коридору: « Ты должна благодарить Бога, что он к тебе так милостив, за тобой мать приехала».

она не знает, что на неё нашло, что я должна её понять и простить, сказала, что для нас настали тяжёлые времена, что нет денег, сказала, что я могу ей помочь. Она рыдала у меня на груди, и я простила её, я спросила, что могу сделать, чтобы она не плакала, я рыдала вместе с ней. Мама успокоилась, села на диван и объяснила, что не может работать, что тяжело болеет и работать должна я. В этот же день моя жизнь превратилась в кошмар. Я как сейчас помню его. Помню огромные шершавые руки, похотливый взгляд и зловонное дыхание. Помню страх, отвращение и боль, помню всё до последних мелочей. Если что-то удается забыть, воспоминания приходят во сне. Сны, как я ненавижу ночь! Как бы я хотела вернуть всё назад и убежать, куда глаза глядят, убежать и умереть от голода, замёрзнуть, что угодно, только не этот ад! Я вопила от боли, выла, рыдала, но меня никто не слышал. Чувствовала, как что-то разрывает меня, как казалось, на мелкие кусочки, но никому до этого не было дела. Кто был потом я не помню, дни потянулись вереницей жутких, чёрных, беспросветных будней. Пустые глаза, страх застывший глыбой льда в душе. Я перестала говорить, я больше не писала стихи. Мама сказала, что я умничка и порадовала её, купила мне голубое ситцевое платье, кружевные трусики и мороженое. Я наблюдала, как оно медленно тает и стекает по краю стола, совсем как моя жизнь, не собрать в кучу того, что растеклось, не слепить обратно ванильное счастье, в стаканчике… У мамы снова было хорошее настроение, она смеялась, обнимала и хвалила меня, но радости я от этого не испытывала. Она перестала меня избивать, так как клиентам с синяками не понравлюсь, они избивали меня сами. Мама сказала, что пока за меня много не дают, но когда я стану профессиональнее, всё изменится.

Мы с мамой пошли в парк, она купила мне ванильное мороженое. Я смотрела на неё и не верила своим глазам! Что-то похожее на радость закралось в душу, маленькое, нежное, трепетное. Детские глаза не замечали изрядно поношенное платье, бегающие глаза и самое главное, руки. Её руки были опухшие, со странным оттенком и совсем не похожие на женские, материнские…

Однажды утром я проснулась от тишины. Ни одной живой души, только мать. Она умерла скорее всего от передозировки. Я подошла к телу, погладила по волосам и первая за последний год фраза слетела с моих губ. Я попросила у неё прощения за всех людей, которые виноваты перед ней, виноваты в том, что наш мир настолько жесток.

Мать задала мне лишь один вопрос, оставил ли отец что-то после смерти…

Годы проходили один за другим, уже будучи достаточно взрослой, чтобы отдавать отчёт себе в своих же поступках, я поняла, что из этого порочного круга, в который меня привели заботливые материнские руки, мне не выйти. Пару ходок в колонию за воровство, совершеннолетие за решёткой, я не была наркоманкой, не пила, мне просто хотелось есть. Я почти не разговаривала, меня преследовало прошлое, оно часто заставляло меня то орать от боли, то тихо плакать, я вновь и вновь слышала чужое дыхание, чувствовала шершавые руки на своей коже, видела ту маленькую, наивную девочку, которая поверила маме. «Я люблю тебя, я твоя мать, ничего плохого не случится…»

Мама продала квартиру, которую оставил мне папа. У неё всегда было хорошее настроение, мы часто смеялись, она рассказывала мне о своей молодости. Иногда задумывалась, и тень грусти пробегала в её глазах. По вечерам у неё собирались друзья, я не выходила из своей комнаты, мама сказала, что у неё есть личная жизнь, и я не должна в неё вмешиваться. Друзья приходили почти каждый день, а иногда уходила она. Я не спрашивала про синяки на её лице и теле. Я понимала, что мама ведёт не совсем правильный образ жизни. Я стала понимать, почему отец никогда о ней не говорил. Но куда было деваться? В один прекрасный день мать вернулась домой после недельного отсутствия, она была очень злой, швыряла вещи, била остатки посуды. Я забилась в угол и наблюдала. Я видела себя со стороны, видела огромные от страха, полные слёз глаза, слышала тяжёлое дыхания и, как будто со стороны доносящиеся всхлипы. В тот день она избила меня до полусмерти, сломала два ребра, на теле не было живого места от синяков и ссадин, и снова исчезла. Через три дня, вернувшись домой, подошла ко мне, обняла и попросила прощенья. Тогда она сказала мне, что ей очень жаль, что

#11 (38), 2008

Папа, ты слышишь меня? Прости! Тебе нечем гордиться, нет твоей доченьки, нет твоей маленькой принцессы, есть только зеркало, в котором сполна отразилась человеческая жестокость. Прости! Водная гладь дрожала от дуновений уже позимнему холодного ноябрьского ветра. Чёрная, холодная вода медленно уползала вдаль. Вот оно будущее, которое через секунду станет прошлым. Вот она жизнь. Лишь большие круги на воде, всё, что останется после меня этому миру, на несколько секунд. Жаль только, что некому будет попросить прощенья у меня, но я всё равно прощаю, даже если вины не чувствует никто. Бульсара 13.12.2007 года

< ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ С ВАМИ >

ТЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕШЬ «Неужели забеременела? Но ведь я была так осторожна. Тогда откуда эта сонливость, повышенная температура, озноб и тяга к солененькому?» — ноготок мизинца прикушен, и страшно предполагать то, чего, исходя из здравого смысла, быть не должно. А в ссутулившейся фигуре Ларисы уже столько покорности, сколько в лохматом комнатном цветке, распластавшем свои листья по столу. Безразмерный бабушкин халат и растянутый свитер отца приближают ее к облику той, кого она, вероятно, через семь-восемь месяцев встретит в зеркале. Неужели будущее на ближайшие три квартала запланировано не ею? Правда, это могут быть проявления простуды, или, что еще вероятнее, она себя накручивает: при ее мнительности любая задержка цикла кажется катастрофой. А может, в свои права вступила память тела? Да только ли тела. Месяц назад она «освободилась» от беременности… — Молодец, — похвалила за молчание врач, когда она вместе с растворяющейся болью ощутила внутри себя полнейшую пустоту. Она не ответила, побоявшись выдать голосом отчаяние. Во время операции, чтобы не сосредоточиваться на мысли об исчезающем ребенке и на тянущей боли в низу живота, Лариса летала. Проносилась по воздуху, нежно касаясь рукавами и полами белого полупрозрачного одеяния светло-зеленых верхушек леса, оживляющей прохлады реки, полевых маков и васильков. Внешне она, действительно, держалась, как партизан – так же стойко, как когда в пятом классе ей за один раз вырвали четыре зуба. Спеша, всунула ноги в шлепанцы и скорыми шагами перешла из операционной в комнату дневного стационара. Лариса боялась, чтобы кто-то не произнес чего-либо в ее адрес: любое слово могло вызвать чувство вины, хоронящееся за натянутым убеждением «Так надо». Уткнувшись лицом в подушку с запахом больничной прачечной, старалась стать невидимой. За фанерной стеной, оклеенной неправдоподобной красоты пейзажем, регистратурные дамы громким шепотом выясняли у санитарки, кто на этот раз стал жертвой своего природного предназначения: «Молодая? А-а». Через минуту, позабыв о Ларисе, они с азартом покупали булочки у торговки, зашедшей в консультацию. В стационаре, как и в советские времена, находились абортированные и те, кто ждал ребенка с радостью. Лариса так хотела спрятаться от всех, что даже не посмела поднять глаза на двух молодых женщин, лежавших под капельницами. Опасливый взгляд выхватил только два больших живота – красный и сиреневый. — Ой, смотри, у тебя еще полбутылки осталось, а у меня почти на дне, — волновалась владелица сиреневого живота. — Что ты, Света, нам же в одно время капельницы ставили, и уровень в бутылочках одинаковый. Через минуту еще более тревожно: — Нет, у меня все-таки меньше. — Это тебе кажется.

Обсудив особенности процедуры, они вроде как невзначай перешли на тему избавления от плода. — Тогда, три года назад, я еще колебалась. Но когда на УЗИ сказали, что двойня, сразу решилась на аборт. У меня мать недавно умерла, больная бабушка на руках осталась, — сообщила одна. — А я два аборта сделала. Про второй только подруга знает, — отозвался сиреневый живот. Душа саднит. В мозгу отстраненно звучит: «Ну, вот. Теперь ты, как все. Как они, пусть даже сейчас наполненные и счастливые. И ничем ты не лучше кого бы то ни было. Где теперь твоя высокая мораль и духовность? Все-все, больше не буду. Не грызи себя. В конце концов, ты сильная. Это ты доказала: решила и сделала». Слезы бессилия и жалости к неродившемуся и себе моментально впитываются в подушку. Невзирающий на ее личные обстоятельства солнечный свет, врываясь в окна, не дает забыть, что на улице апрель и скоро Пасха. Все дни до опустошения Лариса молила Бога о прощении и том, чтобы ребенок не страдал во время операции. Теперь она просила определить его невинную душу в царство вечной радости и счастья, и чтобы Бог заботился о нем. Лариса не знала и не хотела представлять, как выглядел малыш в свои три недели, и каким бы она его встретила в земном мире, если б родила. От таких размышлений начинало ныть сердце. «Скорее всего, у вас мальчик», — предположила врач, когда она пришла к ней на консультацию с тремя днями задержки. Сверстница Ларисы, доктор, так и не смогла понять, зачем этой молодой женщине прерывать беременность. А Лариса не хотела ей объяснять, что по всем сложившимся обстоятельствам, ребенок не может родиться здоровым, что его никто здесь не ждет, что ее материальное положение не позволяет полноценно растить десятилетнего сына, уже не говоря о … Лариса ни в чем не корила отца ребенка. Точнее, так она себе рассказывала. Но обида, поселившись в ее душе, не останавливаясь, пускала ядовитые погоны. — Ты ж видишь, жизнь такая, — услышала она после объявления о своем решении, все-таки с надеждой подняв на него глаза. В тот момент она все еще ожидала, что он найдет слова, чтобы отговорить ее. К этому мужчине ее швырнула тоска по любви. Выяснившиеся буквально за час беседы близкие взгляды на Высшую Силу и оздоровительную систему Норбекова, душевное одиночество обоих, обоюдное умение не навязывать свою точку зрения, способность слышать недоговоренное и общий знак восточного гороскопа сделали то, к чему вряд ли мог приблизить богатый подарок или поход в ресторан. Лариса почти влюбилась… О чем и поведала вскоре. Ему было удобно увидеть в этом шутку. Она счастливо смеялась, прищуривая глаза и закидывая голову назад. С каждой новой встречей их коллекция общего пополнялась: любимая поза сидеть по-турецки, музыка, под которую нравилось медитировать… Похожесть дарила надежду, что вместе они не случайно. А кроме того Ларису тянуло к

2008, #11 (38)

< ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ С ВАМИ > тем, кто раньше много страдал. И он был из них: автомобильная авария пятнадцать лет назад, полнейшая беспомощность, тем более страшная для него, бывшего спецназовца, не знавшего ранее, что такое болезнь, первая группа инвалидности и непрерывная борьба с не всегда послушным телом… — Знаешь, я не жалею о том, что случилось. Ведь это моя жизнь, — тихо сказал он как-то. Его биография казалась увлекательным романом, в нем было много не прочитанного, но в мечтах о грядущем она находила свое имя на каждой новой странице. Она видела себя утешительницей, соратницей, верной подругой, способной вдохновлять его на пути к полной победе над недугом. Из мужчин, бывших с нею близкими после развода, он представлялся наиболее подходящей кандидатурой на роль мужа и воспитателя для ее подрастающего сынишки. Умный, добрый, сильный духом. Двенадцать лет, на которые Лариса отставала от него, выглядели в ее глазах огромным плюсом: чем не отец для не желающей взрослеть девочки Ларочки. Не так давно она выяснила для себя, что всю жизнь искала в мужчинах родителя, но почти всегда попадала в ситуации до наоборот: в первый же день знакомства противоположный пол «раскусывал» ее, обнаруживал ярко выраженный материнский инстинкт и, не стесняясь, требовал попечения и внимания. Этот человек не жаловался на свою незадавшуюся судьбу и не просил денег на проезд. В том, что случилось в их первую ночь, никто не был виноват. Подвело проверенное «электронным способом» средство. Уже видя в партнере того, кто может взять на себя часть ответственности, Лариса с разгоревшимся от волнения лицом спросила: «Что же теперь будет?». «То, что должно быть», — спокойно ответил он. Этими словами она утешилась и еще больше увязла в сладком самообмане. Однако когда срывающимся, на грани истерики голосом она ставила его в известность о происшедшем, он, видимо, забыл сказанное ранее. «Ты шутишь?» — послышалось из телефонной трубки через несколько секунд. Со Страстной Пятницы она плакала. В автобусе, ванной, за компьютером. Слезы душили, не покидало ощущение, что они не иссякнут. Когда ей было хуже всего, он уехал. Лариса ждала хотя бы двух слов из другого города: «Как ты?». Не дождалась. Ее дневник пополнялся гневными словами, которые она не могла выговорить в лицо со шрамом. Как хотелось унизить, растоптать мужское чувство достоинства, окунуть человека в море вины и бросить там захлебываться. Но здравомыслие подсказывало, что его реакция на гневные укоры может быть абсолютно не той… Да и хотелось ли ей отомстить за свою неразделенную боль? Вряд ли. Это было не в ее натуре. Душа жаждала утешения, нежности и понимания. В который раз Лариса попала в построенную собственными руками ловушку из прогнозов в от-

#11 (38), 2008

ношении партнера. Он поступал не по ее сценарию. Человек, познавший боль во всей полноте, воспринимал избавление от ребенка лишь как небольшой сложности операцию. *** Через неделю после аборта она вернулась к тому, от кого ушла раньше к отцу нежданного ребенка: не могла оставаться одна. И вот опять те же симптомы, и то же предчувствие, что мужчине ребенок не нужен. Но разве сможет она поступить, как прежде? «Маленький, если ты есть, не волнуйся. Я не хочу снова мертветь душой. Ты обязательно будешь». Она еще не знает, что завтра тест на беременность покажет отрицательный результат, и все сегодняшние переживания покажутся несерьезными. А пока Лариса открывает шкаф и ищет симпатичное голубое платье с кружевным воротничком, в котором она ехала рожать сына. Марина Сухарькова

< ИНТЕРВЬЮ >

НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ, КАК ЕГО МАЛЮЮТ Разговор с Ольгой, давнишним клиентом пунктов доверия Полтавского Благотворительного Фонда «Общественное здоровье» и хорошей знакомой был своеобразной точкой позитива, которого так желала душа в эти противоречивые мартовские дни. Человек, прошедший через все мытарства жизни в наркотиках, и в отказе от них излучал свет и весеннее тёплое спокойствие. Разговор, завязавшийся в процессе интервью, можно использовать для сюжета книжного бестселлера в духе современных писателей «жизненного» жанра. Но даже не обличённая в формат «покетбука» беседа мало кого сможет оставить равнодушным.

человек! Я заявлению не даю ход». А мне-то что? Я продолжала колоться. Потом второй раз написали заявление, и тогда я уже на полгода легла. Корр: А какой у вас к этому времени был стаж употребления наркотиков? О: Ну, это был 98-й год. 12 лет я уже к тому времени кололась. И уже два года тюрьмы у меня было, но в тюрьме я не кололась. Корр: А в процессе употребления не боялись инфицирования ВИЧ? О: Нет, не боялась. У меня мозг так устроен, что если я чего-то не боюсь, то этого не будет, потому что я страхом притягиваю неприятности. Корр: А информацию о ВИЧ вы собирали?

Корр: Расскажите, пожалуйста, о причинах, подтолкнувших вас к употреблению наркотиков. О: Я сама 72-го года рождения... Лет с 14-ти я собирала газетные вырезки. Среди них попадались фото и статьи о наркомании. Я читала и думала, что это где-то далеко, страшно, ведь наркомании как бы в Советском Союзе не было. Никогда не думала, что с этим столкнусь… А как попробовала? С парнем встречалась, а он был старше меня. И укололась первый раз, когда мне 16-ти лет еще не было. Корр: То есть, этот парень был наркоманом? О: Ну да, да. И так мне интересно было узнать, что это – ведь везде читаешь, что это так страшно, опасно… Стало любопытно. Корр: Это было еще при Союзе? О: Да, при Союзе, это 88-й год. Я как раз 9 классов закончила. Так мы и кололись: я школу закончила, поступала в техникум. И, если бы не наркотики, поступила бы. А так, некогда было мне готовиться к экзаменам. Так и не попала в училище. И это все со мной с 88-го года. Корр: Наркотики мешали трудоустройству? О: Сразу не мешали. Учебе помешали, но с работой вначале совмещалось. Но потом, спустя пару лет, смотрю, что уже на работу опаздываю. Корр: А где работали? О: В торговле, продавцом. Корр: А со здоровьем когда начались проблемы? О: Да сразу и не было – крепкая я была, поэтому первые проблемы начали возникать лет, наверное, через семь после того, как колоться начала. Корр: А давление со стороны родных, друзей, близких ощущалось? О: Да, конечно было. Но разное. Мама, допустим, и из дому выгоняла, и упрашивала. По-разному было: и по-хорошему, и не совсем. Корр: А больше пытались помочь или давили? О: Нет, все-таки больше пытались помочь. Где-то тринадцать раз я лежала в больнице. Один раз даже принудительно – мы с мамой сами написали заявление в милицию – мол, такая-сякая, выносит вещи из квартиры, помогите. Пошли к участковому, а он говорит: «Зачем тебе это принудительное? Спрыгивай, ты же нормальный

О: Да, собирала, но, все равно не боялась. Тогда же и время такое было – готовый раствор не продавали, приходилось готовить самим. У меня был знакомый, он такой был щепетильный насчет этого – кипятил, весь инструмент стерильным держал. А я как-то безалаберно к этому относилась но, вот, везло мне. Хотя в 2005м году мне сделали операцию: у меня сейчас полноги – протез. Когда профессор в Харькове, который делал операцию, зашел в палату с ассистентами, он, чтоб не слышали соседки по палате, сказал им, что тут делались нестерильные инъекции, и что организм переборол инфекцию, а на сустав она через пах попала. И показывает два снимка: на первом сустава тазобедренного почти нет, а на втором – 5 см. Я на костылях ходила, у меня и группа инвалидности пожизненная. Корр: А с нарушением ваших прав сталкивались? По причине того, что вы – потребитель наркотиков? О: Ну, меня когда-то в милиции допрашивали, чтобы я сдала своих, но я ничего не сказала. Теперь они просто знают, что я молчу, а то могли бы и головой об стенку. Но не стали. От своих тоже бывает: вот купила я ширку, несу её и вдруг на меня двое наших нападают. Я говорю, что это же я вам несу, а они все равно забирают. Ну, один раз выкрутилась, убежала. И такие случаи – регулярно, что среди тех, что среди этих. Корр: А в группы самопомощи вы обращались? О: Когда лежала на Шведской (психиатрическая больница возле Шведской могилы – прим. редактора), то ко мне приходили и из клуба «Квитень», и из «Света Надежды». Потом я ходила в «Квитень». Корр: И регулярно посещали? О: Да пару раз всего. У меня тогда полгода было без употребления, и я думала, что уже все – освободилась. Меня первое время под конвоем выпускали – принудительное лечение, все-таки. А потом заведующий смотрит – все нормально, бежать не собирается. Я потом сама уходила и не тянуло. Хотя сколько раз была у меня возможность убежать… Но высе-таки начала снова и сколько пробовала спрыгивать – ничего не помогало: ни водка, ни вино, ни трамадол. Но опять заболела нога – и я чувствую, что если не брошу, то — все. Корр: А когда вы пришли к этой мысли, что нужно бросать, не пытались вернуться в группу самопомощи? О: Нет, нет. У меня такой характер, что когда я кого-то слушаю, принимаю это, как свое. А когда меня спрашивают, мне неловко становится и я не могу свои проблемы выставлять на группе.

2008, #11 (38)

< ИНТЕРВЬЮ > Корр: Стараетесь в себе пережить? О: Да. Как улитка – в ракушке закрылась. И спрыгнула тогда сама. без всяких медикаментов, без ничего – из-за проблем с ногой. Корр: А заместительную терапию пробовали? О: Нет, не пробовала. Когда я кололась, её еще не было, а когда ходила уже на костылях, то предлагали, но сказали такую суму, что я сразу передумала. Корр: А куда вы обращались? О: В наркодиспансер. На учете стояла. Корр: А вот вы упоминали и спиртное, и трамадол – это вы пытались от инъекционного способа отказаться?

Корр: Расскажите, с людьми из вашего прошлого вы общаетесь? О: Да, да. Но подруг-друзей у меня там нет, потому что эта беда их забирает. Цену, конечно, платим большую за этот кайф. А приятельские отношения остаются. Если никаких эксцессов не было. Корр: И с теми кто употребляет вы сейчас общаетесь? О: Конечно, я нормально к этому отношусь. В том смысле, что я не пройду мимо, задрав голову. Наоборот, когда я бросила, то столько раз говорила своей подруге: «Спрыгивай!» Корр: То есть, вы своим примером пытались людям как-то помогать?

О: Вообще, от наркотиков, чтобы ногу сохранить.

О: Пыталась. Но помогала отношением, разве что. Могла сказать, чтобы шли в церковь. И даже не конкретно в церковь, а к Богу.

Корр: А можете подробнее рассказать об отношениях с правоохранительными органами?

Корр: В духовности искать помощи?

О: У меня две судимости. Первая в 93-м году – год условно, за хранение. Эти, которые меня тогда невзлюбили и закрыли первый раз, приехали специально на суд, но судья дал год условно. Они мне тогда говорят: ничего, мы тебе сделаем три нарушения, и ты у нас таки сядешь. Корр: И сделали? О: Не сделали – я сама виновата. Дома стояла конопля — «от моли» — я её не курю, но они приехали, и конопли как раз хватило по весу для второй статьи. К тому же я не ходила на отметки по условной судимости. Дали полтора года. Корр: А в местах лишения свободы употребляли? О: Нет. Но мне предлагали, например, давай курточку на ширку сменяем. Я отказывалась. Корр: То есть, в течение срока заключения вы находились в полной «завязке»? О: Да, хоть и была возможность. Но я чувствовала, что не нужно это мне. Корр: А ощущение, что «не нужно» оставалось после выхода? И как долго? О: Сразу оно было. И было может месяц, может два – не помню. А потом снова начала, хотя никто мне не навязывал, не колол насильно. Корр: А почему, все-таки, решили начать снова? О: Не могу объяснить… Наверное это, все-таки, какая-то излишняя самоуверенность в том, что ты будешь сильнее, чем наркотики. Корр: Считается, что к наркотикам человека приводят стрессы какие-то. Каких-то событий, спровоцировавших употребление, не было? О: Нет, ни стрессов, ничего такого у меня не было. Многие изза каких-то неприятностей пить начинают. А я наоборот – если нервничаю, я водку пить не буду, и в наркотики ударяться не буду. Это у меня, я считаю, ненормально. Была бы причина – было бы легче, не так обидно. Корр: А поменялись ли отношения с вашим кругом общения после отказа от наркотиков? Что в жизни вообще изменилось? О: Если взять, к примеру, соседей, то они придумывали и сплетничали о том, что я маму бью костылями. А я маме никогда даже «дура» не говорила. Но потом, когда «завязала», соседи общались, как с нормальным человеком. Когда употребляешь, тоже по-разному относятся: кто с жалостью, кто с ненавистью, кто – никак вообще. И когда не употребляешь – точно так же.

#11 (38), 2008

О: Да, потому что у них же внутри пусто. У людей, которые употребляют. А те, которые спрыгивают, многие в фанатизм часто бросаются, иногда даже слишком, с перегибами. У меня знакомую одну мама из квартиры в город в брюках не выпускала, только в платочке и в юбке. Или в водку бросаются. А реакция на алкоголь-то неадекватная. А середины золотой нет: чтобы бросил, и нормальный был. Корр: То есть, в любом случае, при отказе от наркотиков какая-то замена нужна? О: Конечно. Вот для меня это семья была. Корр: А в момент, когда вы отказались от наркотиков, вы это переживали сами в себе или были люди, которые вас поддерживали? О: Мама. Молилась за меня. И пока я дома «спрыгивала», то она была всегда рядом. В тюрьму ко мне ездила. Мама говорила, что раньше к отцу ездила, передачи возила, а он за тунеядство сидел – был художником. А теперь, говорит, к дочери езжу. Корр: А можете что-нибудь пожелать людям, начинающим употреблять наркотики или, наоборот, пытающимся отказаться? О: Тем, кто хочет отказаться, посоветую обращаться к кому-то, потому что самому с собой оставаться нельзя – тяжело. А тем, кто втягивается, тоже нужно, чтобы был рядом кто-то – кто-то из бывших в употреблении, из родственников, друзей, из организаций, которые помогают наркоманам. Хотя это, как правило, слабо помогает. Главное знать и помнить, что тебя любят мама, папа, братья, сёстры, не прятаться от них. У меня в знакомой семье были брат и сестра. Они уже покойные – оба наркоманы. Еще в одной семье – два брата. И еще в одной – тоже два брата. Разница в возрасте была 3-5 лет. Наркомания старшего брата всегда была на глазах у младшего. Младший сначала это осуждал, а потом все равно шел за старшим. В наркотиках какого-то одного стандарта нет. Может быть семья, что папа – наркоман, мама – алкоголичка, а сын вырастет и станет профессором, а может и наоборот – семья нормальная, никаких вредных привычек, а ребёнок наркоман, умер от передозировки на улице. Было и такое. У каждого свой рецепт спасения от наркотиков, главное захотеть и понять, что это можно сделать. А там всё проще намного. Не так страшен черт, как его малюют. Беседовали: Воловод Никита и Александр Грей

< ЛЮДИ, ЖИВУЩИЕ С ВАМИ >

УКРАДЕНА БІБЛІЯ Чи може доросла, 35-ти річна людина враз змінити своє життя? Звичайно може. Але, що передує дивній зміні? Як і за яких обставин можливе перевтілення? Наша історія про Максима.

Максим виростав у незвичайній сім’ї. Мама втекла з дому, щойно йому виповнилось два роки і тато взявся за виховання сина сам. Тоді, в ті радянські часи, батько вдало заробляв гроші, бо червонці водились вдома в необмеженій кількості. Крали на усіх рівнях, крали державне, не своє і ніхто цього не засуджував. Інтуїтивно відчував Максим, що чесним шляхом багато не заробиш. Тому, будучи ще першокласником, умудрився поцупити з кишені старшокласника гроші. Пішов до магазину, накупляв цукерок та ласощів, пригощав усіх. Цей випадок даремно не пройшов, - згодом Максим став першокласним кишеньковим злодієм. Батько помер, коли Максиму було 16. Вибір звісно був: навчання чи вулиця. Він обрав друге. Все йшло, як по маслу: чималі гроші, розваги, веселі компанії, гарні дівчата, постійна випивка і наркотики. “Професійна кваліфікація” малолітнього злодія зростала щодня. Крав не тільки у рідному місті, “гастролював” по всій Україні та за кордоном. Наркотична залежність остаточно затягнула нашого героя ще на початку 90-тих. Кілька років поспіль сидів “у системі”, відтак пробував лікуватися. Спочатку все ніби вийшло та згодом почав пити, безпробудно. Проминув добрий десяток років життя. Одного разу покохав дівчину, що працювала офіціанткою. Жили вони разом, разом вже й на наркотик присіли. А через рік дівчина померла від передозування. Максим “успішно” продовжував колотися і остаточно вдосконалився у крадіжках. Рівного йому у цьому ремеслі на Прикарпатті не було. Маским “працював” у міському транспорті, мав “свої” маршрути, де й “чистив” кишені та сумочки. Зароблені кошти щодень витрачав на розваги та гулянки, а також на наркотики. Спіймати такого злодія було неможливо. Хоча кондуктори та водії підозрювали про діяльносіть Максима, втім, одні боялись виявити злодюжку, іншим він пропонував дольову участь. Коли ж обкрадені пасажири затримували Максима, йому, як правило, вдавалось відкуповуватись від міліції.

Одного разу Максим поцупив цікаву сумочку. Він довго “пас” свою жертву, бо розраховував на суттєву суму. Кишеньковий злодій є добрим психологом, власне, це одна з особливостей його “фаху”. У викраденій сумочці була …Біблія. Це дуже роздратувало крадія, однак книгу він не викинув, а взяв додому. Дивно, бо часом Максим заглядав до цієї Біблії. Проте, життя продовжувалося і крадіжки не припинялись. Але, скільки б клубочку не витися.., кажуть в народі, тож, одного разу, Максим погорів. Завчасно відкупитися не зміг і його, як рецедивіста, було засуджено на кілька років тюремного увязнення. Ось тут, в колонії, у Максима вже було більше часу, щоб почитати свою Біблію. Раптом, одної днини, він дійшов до думки, що йому треба змінти життя. Він дав виклик самому Богові: “Боже, якщо твоя книга пише правду і якщо Ти такий всемогутній, то зроби так щоби я змінився”. Наступного дня Максим не взяв до рук жодної цигарки, не промовив жодного лихого слова. Це було дивно, особливо для засуджених, вони “співчували”, дивувались, пропонували алкоголь та цигарки, а він просто не хотів. Вища сила змінила його бажання. З цього часу почалось нове життя. Максим спілкувався з християнськими місіонерами, що відвідували колонію, і сам потроху почав проповідувати Слово Боже. Бажання жити для Бога і приносити плоди переродило його повністю. Він став інший і повернувся в інший світ. Максим хотів допомагати тим, хто був колись його “друзями”, насамперед нарокоманам. На волю оновлений Максим вийшов з думкою про роботу в реабілітаційному центрі. В наркодиспансері порадили звернутися до БХФ “Солідарність”, що, власне, опікується людьми зі схожими проблемами. У фонді підтримали ініціативу Максима та запропонували навчання в одеському реабілітаційному центрі “Ступени” – одиному з найвідоміших в Україні. Максим їздив туди на тренінгові програми і сьогодні допомагає івано-франківцям адаптуватися в нормальному житті. В “Солідарності” він консультує нарко – та алкозалежних, а в наркодиспансері впроваджує реабілітаційну програму “12 кроків”. “Ліки від будь-якої залежності, це пошук самого себе”, – каже Максим. Тепер у нього щаслива сім’я, кохана дружина та улюблений син. *** Чи може змінитися людина?

ЦЕНТР «НОВЫЙ ПОВОРОТ» Лечение алкогольной, наркотической и других видов зависимостей. Полтавский район, с. Руновщина, ул. Ленина, 19 (помещение участковой больницы). 8 066 100 77 14 (Седых Сергей Николаевич, директор) 8 067 376 21 39 (Пыркало Надежда Леонидовна, главный консультант)

Як бачимо, може. Часом ці зміни відбуваються в надзвичайний спосіб. Щодня кожен має можливість зробити свій вибір, навіть тисячі виборів. Максим визначився. Головне в його житті допомогати тим, хто сьогодні ще не усвідомив власної критичної ситуації. Всі нарокомани кидають колотися, але щасливі з них при житті. Максим став щасливим наркоманом, тепер вже колишнім. Ірина Тимчишин, БФ «Солідарність», м. Івано-Франківськ, E-mail: info@solidarity.if.ua

2008, #11 (38)

< ЖИВОЕ КИНО>

живое кино

Марио живет в Полтаве на берегу реки Ворскла и редко выбирается в другие города. Зачем? Ему и здесь хорошо, а от добра добра не ищут. Человек самодостаточен и уместен только находясь на своем месте. Место Марио: творчество. Творчество здесь и сейчас. В Полтаве, а также в Питере и Киеве Марио известен как художник, автор и участник музыкальных андеґраунд-проектов «Роллс-ройс», «Призрак Баобаба», «Птенцы Геринга» и легендарных полтавских рок-групп большой сцены «Архив Суббота» и «Ноев Ковчег». Сегодня главная страсть Марио – кино. Живое кино. Кино, где процесс съемок преобладает над результатом. Кино не ради славы и гонораров, а ради Момента, имя которому Жизнь. Жизнь современников: странная, загадочная, спутанная, непонятная большинству, но реальная, настоящая, пульсирующая…

В этом номере мы говорим с Марио о творчестве как о единственно честной реальности, о Живом Кино как о методе погружения в текущий момент и о наркотиках, как о силе.

– Сегодня, когда покупка видеокамеры доступна практически всем, а функция видео есть в фотоаппаратах, мобилках, почти каждый, кто обладает такой возможностью, начинает снимать, размещать свое видео в интернете, на youtube, ждет какого-то feedback`a… В результате ютуб оказался завален разнообразным видео, где вперемешку лежат как настоящие перлы, так и весьма сомнительные продукты. Такое ощущение, что ютуб скоро треснет от переполнения. Марио, чем твое видео отличается от всего остального материала размещенного на ютубе? – Ну, это очень хороший вопрос. И очень хорошо то, что сейчас снимать и размещать свое видео в интернете может каждый. Это, я бы даже сказал, прекрасно. Сколько людей получили возможность реализации и новое средство общения через обмен видео. Видео – это же общение. Хотя я тоже могу сказать, что на ютубе очень много мусора, спама. Но я не могу сказать, что мое кино чем-то отличается от другого, я не критик, я – художник. Что же касается самого ютуба, то этот видеоресурс, его использование и его понимание еще не доступно нашему сознанию ЗДЕСЬ в той мере, в какой оно доступно ТАМ. Поэтому мы еще относимся к нему как дикари. А по факту, ютуб – это новый мощный ресурс для коммуникации. Как электричество, водопровод. Ютуб – это видеопровод. Это средство коммуникации 21-го века, когда человек может не только писать, но и показывать тот мир, в котором он живет, который он чувствует. Я не могу сказать, что я чем-то отличаюсь, но я это чувствую. – Я называю свое видео – Живое Кино. Почему? Потому что я люблю то, что я вижу и снимаю. Как у музыканта, как у художника у меня есть свой взгляд – это взгляд с любовью. Так я и стараюсь подходить к процессу съемки. Поэтому вопрос «чем я отличаюсь от других» я никогда не ставлю перед собой. Пусть судит зритель. Моё видео не настроено на конкуренцию, но моё видео не настроено и на массовый просмотр. Я делаю элитное кино. Я посвящаю свое творчество художникам, музыкантам, поэтам, людям искусства, культурной жизни моей страны, моего города, моего дома, где я живу. Меня интересует только культурная сторона, люди, которые творят. Меня не интересует клубника, малина, сиськи-письки… меня не интересует хамство, меня не интересуют гопники, меня не интересует чернуха, не интересует спам. Вот этим мое кино и отличается, наверное…

#11 (38), 2008

– А почему я размещаюсь на ютубе, потому что ютуб для меня золотая середина между home video и professional video. Я не снимаю home video, но я и не обременен тем, что называется профессионализм. У меня нет дорогой камеры, дорогой группы, дорогого звука… – Но профессионализм, это же ведь еще и образование, школа… Например, когда снимает Анджей Вайда, то все видят и говорят – вот школа Анджея Вайды… – Профессионализм в наше время – это обладание дорогими предметами. Чем дороже ваши предметы, тем дороже ваш профессионализм. А образование… Давайте на образовании сразу поставим точку. Потому что образование может дать только технику. Снимать кино – это призвание, а не образование. Режиссер должен обладать не дипломом, а тремя, как я считаю, качествами: первое – он должен быть Лидером, второе – он должен обладать Видением, и третье качество – безупречный образ жизни. – Безупречный в каком смысле? – Безупречный? Это абсолютная преданность тому, что ты делаешь. Любовь к своему делу. Важно не просто создать концепцию. Нужно жить этим, опираться на это. Я, например, всегда отталкиваюсь от концепции Улет. Мои полухудожественные фильмы – это Улет. Почему? Потому, что я все делаю легко. Главное, чтобы фильм был легким, чтобы зритель не напрягался. Мне нравится, когда зритель смотрит мое кино и отдыхает. Это не всегда получается, но когда это получается, я радуюсь. Для меня мое видео – это наслаждение. Я наслаждаюсь, когда снимаю. И я хочу, чтобы зритель наслаждался. На ютубе я не могу похвастаться тысячами просмотров, но те бриллианты, что я делаю, находят своих немногочисленных ценителей… – Марио, в Полтаве, в Питере, в Киеве ты известен в первую очередь как художник, музыкант и автор проектов «Призрак Баобаба», «Роллс Ройс», «Птенцы Геринга». А еще я вспоминаю Полтаву конца 80-ых, начала 90-ых, твое участие в рок-группах «Архив Суббота», «Ноев Ковчег». Сегодня ты позиционируешь себя как режиссер. Это принципиально новое амплуа или это все-таки продолжение тебя как художника?

< ЖИВОЕ КИНО > – Живопись, поэзия и музыка – это три кита, которые держат меня и все мое творчество. Для меня главное получать наслаждение от творчества, и если у меня получается передать мое наслаждение зрителю, тогда я счастлив. А то, каким образом я получаю наслаждение – рисую, пою или снимаю видео, – это не суть важно, это просто работа и в моих условиях это работа героическая. Смысл же этой работы – получение наслаждения и передача этого наслаждения дальше по миру. – В своем новом амплуа ты используешь ник «Марио». С чем связано это имя? Как его понимать? – Марио – это история. Марио – это площадное имя. Когда я пришел на работу в киноиндустрии я начинал с простого бумера. Мое имя Сергей. Но Сергеев на площадке было много. Но я выделялся тем, что ходил в комбинезоне. Комбинезон – моя любимая одежда. Много карманов. А еще я хожу в кепочке, потому что я лысый. И один из коллег глядя на мой прикид, меня так и назвал – Марио. Как в видеоигре. И я согласился. Мне понравилось. И я сказал: на площадке меня называйте только так. В сущности Марио – это человек-кино. Человек, рожденный в кино. Для кино. И за кино. – Что такое мир кино? Мир кино это на самом деле – миф. Это мир вампиров, ведьм, колдунов, гомосексуалистов, художников, поэтов, разного отребья, алкашни, наркоманов. Но, что я хочу сказать: ЭТОТ МИР ПРЕКРАСЕН! Я люблю всех! – Марио, ты называешь то, что ты снимаешь Живым Кино. Что это? Жанр? Метод съемки? Противопоставление? Как понимать твое Живое Кино? – Для меня это, прежде всего, духовная практика. Это средство познания и уровень созерцания мира, на который я сейчас вышел. Технически мое живое кино можно определить как Mobil. Model. Total – Пришел. Увидел. Показал миру. – Когда мне говорят, что украинского кино нет, потому что нет финансирования, спонсоров, поддержки, еще чего-то там нет, то для меня это смешно. Потому что, так говорят те, у кого нет Идеи, для них нет и кино. Я работал когда-то вместе с Шапиро на одной площадке. Чтобы ни говорили об этом человеке и его фильмах, но этот режиссер никогда не жаловался на жизнь, на финансирование, на отсталость украинского кино, ему достаточно только идеи и единомышленников, чтобы снимать кино. У него есть концепция и это главное. Я снимаю по 10 фильмов в неделю, потому что у меня есть концепция – Улет. – Но ты же не претендуешь, чтобы твое кино показывали по телевизору, широкой публике? – А почему бы и нет? Чем НАША аудитория отличается от ИХ аудитории. Почему у них показывают неформатное кино по телевизору в широком прокате, а у нас нет? Мы унижаем зрителя тем, что показываем ему рекламу и мыло. Телевидение, кино формирует культуру. В сущности, кино – это миф. Миф. Какой миф мы создадим людям, в такой они и поверят. На мифах держится культура. Что же мы хотим от культуры, если наш зритель круглогодично втыкает в мыльные сериалы. – Но Марио, ты же сам говоришь, что снимаешь элитарное кино, так стоит ли ждать каментов от кого-то кроме тех, о ком ты снимаешь? Зачем тебе выход в телевизор, если элитарное кино само по себе исключает массового зрителя? – Я делаю элитное кино, а не элитарное. Об элите, а не для

элиты. Я не настолько хвастлив, тщеславен и самолюбив, чтобы заявлять, что я снимаю элитарное кино. Повторяю: я делаю то, что мне приносит наслаждение и удовольствие. И снимаю я о людях, которые получают наслаждение и удовольствие от своего творчества. Эти люди – пример того, как надо относиться к своему делу. Почему бы этот пример не показать широкой публике? Ведь это профилактика наркомании в первую очередь – показать людям пример, что смысл жизни заключается в творчестве. – У вас же газета наркомании посвящена? Так? Почему я согласился на интервью с вашей газетой, потому что я знаю, что сказать на эту тему. Я не скажу ничего нового, я только повторю слова Господа нашего Иисуса Христа: «Не важно, что входит, важно, что выходит». Эти слова могут как оправдать, так и перечеркнуть наркотики. Но на этих словах основано мое отношение ко всему, в том числе и к наркотикам. Вы можете принимать все, что хотите и как хотите – колоться, жрать таблетки, курить марихуану, пить DXM, глотать кислоту, но если при этом вы ничего не созидаете, ничего не создаете красивого и интересного людям, мало того, начинаете разрушать себя, разрушать реальность, напрягать окружающих и создавать проблемы, становитесь социально опасным – остановитесь, не принимайте наркотики! – И еще, что я хочу сказать людям, которые посвящены в действие наркотиков и обращаются к ним за вдохновением: не надо путать креатив с шизофренией! Ведь наркотики это, в первую очередь – сила! Давайте называть вещи своими именами. Что мы чувствуем, употребив наркотик? Силу. Это сила, которая ничуть не слабее человеческой силы, а зачастую даже и сильнее. А потому, если вы принимаете наркотики, вы играете с этой силой. Но вы должны всегда знать ответ на вопрос: зачем вам нужна эта сила. Что я буду делать с этой силой? И если эта сила заставляет вас тупить, разрушает вас, создает вам проблемы и уводит в шизофрению, а потом и в суицид, значит это не ваша сила. Расстаньтесь с ней. Но многим кажется, что наркотики им дают озарение, открывают новый взгляд на вещи, они начинают загоняться и заканчивают шизофренией, а потом и суицидом. Потому что шизофрения, вызванная наркотиками – это тупик, оттуда нет выхода. Такая шизофрения, как правило, заканчивается суицидом. Теперь я уж знаю это, когда похоронил нескольких товарищей. И ты, Анатолий, знаешь о ком я – о гениальнейших людях: о Бурлаке, о Капеце… – Креатив – настоящее творчество – просто так, благодаря только лишь наркотикам, не проявится. Если вы хотите творить, думать, созидать – вы будете это делать и без наркотиков, если на то есть Божья воля. Творчество – единственное оправдание для того, кто использует силу наркотиков. Но наркотики здесь имеют смысл только как помощники, но не как источники. Не ищите в наркотиках того, чего в вас нет от природы! – Все люди, во всех слоях общества играются с наркотиками. Играются с силой. Это интересно, как игра в супермена или бэтмена. Все мы – стяжатели этой силы, стяжатели кайфа. Но, пожалуйста – я обращаюсь к тем, кто читает эти строки – будьте осторожны с этой силой. Помните, что сила, которую вы впускаете в себя, должна приносить полезные плоды. И если вы не научитесь, взяв силу, отдавать позитивный результат обратно миру, то не мучайте ни себя, ни других. Просто рано или поздно эта сила раздавит вас. Поэтому если почувствовали, что наркотики делают вас не дисциплинированным человеком, не обязательным, если вы начинаете из-за этого напрягать людей, – остановитесь, бросьте наркотики.

2008, #11 (38)

< ЖИВОЕ КИНО> Это не ваше. Ни один наркотик не позволит вам кайфовать безвозмездно. Или вы научитесь брать от них силу и отдавать назад миру жемчуг (при этом вы сами становитесь силой!), или готовьтесь к худшей участи – быть жалким рабом этой силы.

– Марио, а чтобы ты мог пожелать подрастающему поколению, молодежи? С точки зрения человека, который видел жизнь, накопил опыт и мудрость, прошел через Афганистан. Ведь Афганистан – это школа жизни, школа героизма.

– Марио, но мы же с тобой знаем людей, которые поначалу использовали силу наркотиков для творчества и выдавали гениальные результаты, а потом вдруг стали рабами этой силы и погибли. Они утратили меру, перешли грань. Как это почувствовать? Как не перейти грань?

– Ой, какого там героизма! Это школа героинизма. Я не могу сказать, что для меня это какая-то суровая школа. И если бы я снимал фильм об Афганистане, я бы делал его веселым. Почему веселым? Потому что я не могу сказать ничего негативного об этой стране и о своей службе там, несмотря ни на что. «9 рота» и «Афганский излом» – тяжелые фильмы, чернуха, хочется забухать. А мой герой в Афганистане он кайфовал. Об этом я бы и снимал. Я был синоптиком. Моя работа была – смотреть в облака и делать погоду. В Афганистане я стал художником и поэтом. Первые свои рисунки я написал, кстати, во дворце Амина.

– Здесь грани нет. Между созиданием и разрушением нет грани. Есть либо созидание, либо разрушение. Все зависит от самого человека, грань внутри, каждый сам отвечает на вопрос, где для него грань, что можно, чего нельзя. Если внутри самого человека нет внутреннего ограничителя, ему никакие советы не помогут. Но если человек хочет совершить трип, он должен его наперед продумать: что, как, зачем, что будет после. Одни совершают трип, чтобы расслабиться, снять напряжение. Другие – чтобы глюкануть или из любопытства. Но какой бы ни была цель трипа, каждый должен понимать, что кому-то это пойдет на пользу, а кому-то пойдет во вред. Чтобы оценить степень пользы и степень вреда надо… изучать историю. Наркотики сопровождают человека со времен первобытных людей, их употребление отражено в каждой цивилизации. Надо изучать опыт наших предков, они уже прошли через наркотики, они знают ответ. Наркотики с нами с момента рождения человечества и если мы оглянемся в историю, мы увидим, что не всем можно было их употреблять. Общаться с наркотиками могли только посвященные люди – жрецы, шаманы, независимые художники, которые на скалах рисовали, знахари – то есть, лечащие и видящие. Употребляли те, кто умел из этого извлечь смысл и пользу. Остальному народу это не рекомендовалось по одной простой причине – неподготовленного это уничтожит. И во время психоделической революции 80-90-ых годов, участниками которой мы с тобой, Анатолий, были, мы столкнулись с этим: повальное увлечение наркотиками привело к гибели многих молодых людей, но кто был силен, те выстояли, те остались. Это те, кто был внутренне готов встретить силу, но таких немного. Большинству – нельзя. «Что положено Юпитеру, то не положено его быку». – Наркотики – это сила. А сила не бывает ни доброй, ни злой. Она не бывает ни позитивной, ни негативной. Все зависит от нас. От того, кто мы в этой жизни. Наркотики показывают нам, кто мы есть, это сила, которая несет нас туда, куда мы есть. И если ты человек злой, алчный, корыстный, подвержен пороку, то ты уходишь туда еще глубже: в мир алчности и порока, ты начинаешь стебаться, ненавидеть, воровать, нести негатив. А если ты добрый человек, то эта сила приведет тебя в мир иллюзий. Но эта сила – миф. Точно такой же миф, как и кино. Нельзя верить наркотикам. Нельзя верить наркоману. Нельзя верить кино. Это просто картинки – красивые или не очень. Искусство. Миф. И если ты стал на этот путь, то будь Человеком. Не ставь себя выше других, не поддавайся высокомерию. Не разрушай реальность. Если уже убиваешь себя, то убивай ради высокой идеи, ради искусства. – Каждый должен заниматься тем делом, что угодно Богу. Многие надеются, что наркотики им заменят удовольствие, дадут удовлетворение и успех. Но ни один человек никогда не получит удовлетворения от своего занятия, если он не получит на это благословение родителей. Без благословения он всегда будет находиться в конфликте.

#11 (38), 2008

– Сергей, у тебя взрослая дочь. Ты – отец. Как бы ты говорил с детьми на тему наркотиков? Допустим, если бы узнал что твой ребенок что-то начал пробовать. Я вот с 1998 года занимаюсь проблемой ВИЧ и наркозависимости, но до сих пор не могу себе представить, как бы я говорил со своим сыном об этом. При этом я читаю лекции, провожу занятия, учу других людей и их детей, но сам впадаю в растерянность, когда думаю, что мне когда-нибудь придется говорить с сыном на эту тему. – А зачем на эту тему говорить? – Ну, ведь считается, что наркотики это плохо, они приводят к наркозависимости, к разным болезням, таким как ВИЧ-инфекция и гепатит. Мы должны как-то учить детей, что нельзя употреблять наркотики, объяснять им последствия… – Но я же не врач. Я – художник. Что я могу сказать. Когда мы начинаем говорить с детьми, мы почти всегда забываем, какими мы были в их возрасте. И что мы делали в их возрасте. И какие были у нас родители. Как я могу осуждать человека, своего ребенка, если он живет в одной со мной реальности? У меня нет права осуждать человека, своего ребенка за то, что я сам делал в его возрасте. Я могу и должен только подсказать ему что-то, что поможет ему. Подсказать, вспоминая себя в этом возрасте. Но если моего ребенка тянет к употреблению, то в первую очередь виновен я, а не ребенок. Значит, ребенок не достаточно счастлив. И в этом виноваты родители, которые, возможно, слишком заняты собой. Значит, я не воспитал, не уделял внимание, не дал ему жизненную установку, жизненные устремления. Значит, надо что-то делать и начинать надо с себя. Голословными наставлениями, запретами, скандалами, милицией проблему не решить. Этим только ощетиниваем детей против нас, родителей. – Самым главным для ребенка был, есть и будет успех его родителей. Это главное. Дети глубоко переживают лузерство своих родителей и, наоборот, чувствуют счастье и уверенность в завтрашнем дне, когда родители успешны, оптимистичны и уверены в себе. Я говорю не о материальном достатке семьи, я говорю о морально-здоровом климате в семье, о взаимопонимании и отсутствии лжи между детьми и родителями. Открытость – главное условие благополучной семьи. Родители должны быть друзьями своих детей. Если у вас ребенок начал употреблять наркотики, значит поставьте себя на его место и станьте друзьями. Беседовал Анатолий Волик

< ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ > «Они уже здесь» Автор сценария – Дмитрий Гайдук. Режиссер – Марио.

е, как-будто нно, как во сн ра ст ь ен оч Все знью происс обычной жи ная, где все параллельно ыч жизнь – необ ая уг др т ди хо по-другому.

Посмотришь «О ни уже здесь» и думаешь: «О, как же наду манны все чело веческие проблемы! Воисти ну, все глупости люди делают с серьезным вы ражением лица . Этот фильм позволяет почу вствовать абсу рд ситуации и начать относитс я к жизни прощ е».

блему нарваемую «про я на так назы к и «прори ка го , ле же ал к та то Э я придумана, ра ди любят то лю ко , то в» ос котико оводков». Пр пр и в слея, не ко ро от блема мол тства, но, вз рит: слых еще с де во ро го вз ьм во ил ть ф игра рались. Этот иг обы до чт о к, чт та т, те понимаю ра! Играй сь, жизнь – иг те ни оч , ди лю у! йф друг друг не ломать ка

десь: можно з сериал Recs т a о т d v э ь ra т /user/P Смотре m o .c e b .youtu http://ru

2008, #11 (38)

Евгений Скляров

“Шипотская ватра” - 2007 Газета “Біла Альтанка”© – благодійне видання для безкоштовного розповсюдження, спрямоване на профілактику ВІЛ/СНІДу і наркоманії, формування здорового способу життя.

Редактор випуску: Волик А.М., avolik@inbox.ru Члени редколегії: Левчук А.В., Коробова М.В., Сліпко І.О., Колеснікова О.Л., Опанасенко О.В., Воловод М.В.

Виходить з 1995 року.

Фото на другій сторінці обкладинки: Мачей Бернадскі

Мова: українська, російська.

Графіка: Євген Скляров

Засновник і видавець: Благодійний Фонд “Громадське здоров’я”.

Малюнок на стор.6: Бульсара

Свідоцтво про реєстрацію: ПЛ — № 656, від 22 лютого 2005 року.

Випуск підготовлено до друку Благодійним Фондом «Громадське здоров’я» (м. Полтава) в рамках проекту «Безпека. Знання. Підтримка»

Адреса редакціЇ: м. Полтава, вул. Половка 66-Б, офіс 302, тел. 518-340 Головний редактор: Протопопов А.О., andriy_protopopov@afew.org

Дизайн та верстка: Мартинов О.В.

Продукцію видано за фінансової підтримки МБФ «Міжнародний Альянс з ВІЛ/СНІД в Україні» в рамках реалізації програми «Подолання епідемії ВІЛ/СНІД в Україні».

Викладені тут думки та точки зору не можуть розглядатися як думки або точки зору МБФ «Міжнародний Альянс з ВІЛ/СНІД в Україні». Оформлення, стиль та зміст газети є об’єктом авторського права. При використанні материалів газети, посилання на авторів статей та на “Білу Альтанку” обов’язкове. Редакція не несе відповідальності за зміст статей та можливе трактування змісту, і лишає за собою право не поділяти думки авторів статей.

Тираж 11 000 примірників. Друк ЧП Товстоніжко, м. Полтава, 2008

“Головною метою діяльності Фонду “Громадське здоров’я” є сприяння розвитку та підтримці громадського здоров’я, формуванню фізичного, психічного, соціального і духовного здоров’я населення, підтримка служб соціальної та медичної допомоги в суспільстві.” Статут Фонду “Громадське здоров’я”