Нациосфера : Опыт анализа семиосферы наций

Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Ивановский государственный университет

М. Ю. Тимофеев

НАЦИОСФЕРА Опыт анализа семиосферы наций

Иваново Издательство «Ивановский государственный университет» 2005

ББК 66.1-322 Т 415 Тимофеев, М. Ю. Нациосфера : Опыт анализа семиосферы наций / М. Ю. Тимофеев. – Иваново : Иван. гос. ун-т, 2005. – 279 с. : 45 ил. С позиций семиотического и конструктивистского подходов исследуется феномен существования наций. Дается анализ структуры семиосферы наций, рассматриваются знаково-символические способы репрезентации национального дискурса. Издание адресовано всем, кто интересуется проблемами национализма. Печатается по решению редакционно-издательского совета Ивановского государственного университета

Научный редактор доктор философских наук А. Н. Портнов

Рецензенты: кафедра философии Ивановского химико-технологического университета доктор исторических наук О. Ю. Олейник (Ивановский государственный энергетический университет)

 Тимофеев М. Ю., 2005

ISBN 5-7807-0496-1

2

С од е р ж ан ие

Предисловие .............................................................................................

5

Введение ..................................................................................................

8

I. ПРОЛЕГОМЕНЫ. СЕМИОСФЕРА И КОНСТРУИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ОБЩНОСТЕЙ Семиотический глоссарий .................................................................. Социализация знака / семиотизация социума ................................ Что такое нация? (2): дискурс ............................................................ Что такое нация? (1): конструкт ....................................................... Что такое нация? (4): пространство и поле ..................................... Что такое нация? (3): эффект полисемантичности ........................ С чего начинается нация? ................................................................... Национализация этничности / этнизация нации ........................... Что такое нация? (3): конкурирующие дискурсы ......................... Что такое нация? (4): пространство и граница .............................. Что такое нация? (5): государство .................................................... Нация и люди: идентичность или принадлежность ......................

21 34 41 46 49 53 56 61 69 74 81 83

II. ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОСФЕРЫ Конкурирующие дискурсы и позиционирование национального Практики национализации .......................................................... Нация во фрагментах ................................................................... Каналы национализации .................................................................... Язык нации .................................................................................... Букварь нации ............................................................................... Музы нации ................................................................................... Нацкульт и масскульт .................................................................. Нация и массмедиа ....................................................................... Национализация прошлого ................................................................ Рассказы по родной истории .......................................................

3

93 95 96 101 101 106 107 116 122 123 127

Музеификация нации ................................................................... Национализация времени ................................................................... Национальный календарь ............................................................ Национальные праздники ............................................................ Национализация пространства .......................................................... Социошафты и нациошафты ....................................................... Национальные монументы .......................................................... Номиносфера нации ..................................................................... Национализация природы .................................................................. Ландшафты ................................................................................... Флора и фауна ............................................................................... Времена года и природные явления ........................................... Национализация повседневности ...................................................... Цвета нации ................................................................................... Денежные и другие знаки ............................................................ Продуктовая корзина ................................................................... Феномен российской алконимики .............................................. Национализация кухни ................................................................ Национализация алкогольных практик ...................................... Зрелища нации ..............................................................................

Homo Nationalis ..................................................................................... Персонификации нации ............................................................... Национальные герои .................................................................... Официальная символика нации ........................................................ Национальные флаги .................................................................... Национальные гимны ................................................................... Национальные девизы ..................................................................

132 133 134 137 146 150 158 169 177 178 179 186 189 190 192 203 206 220 223 227 233 234 248 252 255 262 266

Заключение ............................................................................................. 270 Приложение ............................................................................................. 273

4

Светлане и Ульяне

Нация — это слово, наполненное смутным, но привлекательным содержанием. В. А. Тишков. Забыть о нации Нация — общность образов. Ни больше и ни меньше. Э. Д. Смит. Гастрономия или геология? Роль национализма в реконструкции наций

П р е д ис л о в ие «Символы наций» — таким было самое короткое из названий этой книги, менявшихся в процессе работы над ней. Преобладали же более многословные варианты: «Этнос и нация: знаки и символы», «Этническая и национальная идентификация как семиотический процесс», «Символы этнических и национальных сообществ», «Символы наций: внешняя и внутренняя маркировка этнических и гражданских сообществ», «Символическое пространство наций», «Символическое конструирование национального пространства», «Конструирование семиотического пространства наций» и «Символическое конструирование наций. Опыт анализа семиосферы этнических и национальных сообществ». В итоге поиск адекватного названия привел к созданию неологизма «нациосфера»1. Термином нациосфера мы обозначаем двусторонний феномен, соединяющий в себе: 1) сферу социального пространства, в котором нация может быть представлена как а) социально-политический и социально-культурный конструкт, б) система, в) область реализации дискурса нации и г) воо1

Он никак не связан с содержанием понятия «этносфера», введенного в научный оборот Л. Н. Гумилевым. См.: Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989; Он же. Этносфера: История людей и история природы. СПб., 2002.

5

бражаемое сообщество; 2) присущее данной культуре семиотическое пространство, обозначенное Ю. М. Лотманом понятием «семиосфера»2. Нациосфера, таким образом, включает процессы конструирования представлений о нациях, а также знаковосимволические формы этих процессов и их результаты. Мы полагаем, что нация не существует вне представлений о ней, вне репрезентаций концепта нации, вне семиосферы нации. Другими словами, нациосфера — это часть социального и семиотического пространства, в которой реализуется национальный дискурс. Нациосфера — область, в которой объективируется идея нации, это своего рода аналог оболочки компьютерной программы, с помощью которой можно «работать» с нациями, «помыслить» нации, т. е. давать объектам и идеям национальные значения и интерпретировать их как национальные. Обращение к анализу нациосферы предполагает по меньшей мере четкое представление о том, что такое нации, национальное и что такое знаки и символы. Приходится констатировать, что все эти понятия невозможно определить однозначно. Отсутствие общепризнанного представления о сущности наций заставляет ученых либо не касаться этой «темной» стороны их существования, либо создавать новые модели анализа феноменов наций, заимствуя методологии, появившиеся в различных социальных и гуманитарных областях знания. Основное размежевание в исследованиях национализма связано с тем, что вплоть до настоящего времени часть ученых не подвергает сомнению существование наций как неких субстанций, другие же предпочитают рассматривать нации как воображаемые сообщества, объективированные в процессе социального конструирования. Данное исследование ориентировано на конструктивистское понимание феномена наций. Однако следует оговориться, что предметом настоящего исследования будут не собственно нации (в какой-либо трактовке этого понятия), а знаки и символы, позволяющие говорить о существовании наций, указывающие на 2

Лотман Ю. М. Семиотическое пространство // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 252.

6

их существование, формирующие в сознании участников социального взаимодействия образы наций, представления о нациях, многообразные варианты репрезентации идеи нации, порождающие в конечном счете символическое пространство, дающее возможность вести речь о феномене наций, «помыслить» нации. *** *** * *** *** Я хочу выразить глубокую признательность всем тем, кто способствовал созданию этой книги — С. В. Тимофеевой, Г. И. Батуриной, И. В. Дмитревской, Л. М. Дробижевой, А. Б. Зельманову, С. Е. Кухтерину, В. И. Ильину, В. В. Коротеевой, Л. А. Кривцовой, И. М. Кузнецову, А. де Лазари, П. А. Лежебокову, Л. В. Михеевой, Д. И. Полывянному, А. Н. Портнову, О. В. Рябову, Т. Б. Рябовой, Ю. М. Серову, Г. С. Смирнову, С. М. Усманову, О. А. Хасбулатовой, сотрудникам Центра социологического образования Института социологии РАН и Центра независимых социологических исследований в Санкт-Петербурге, а также аспирантам из центра этнических и национальных исследований Ивановского государственного университета и моим студентам.

7

Вв е д е н ие

После того как вопрос «Что такое нация?» был сформулирован Эрнстом Ренаном в его лекции 1882 года, десятки ученых, занимающихся проблемами наций, не могут прийти к какому-либо однозначному мнению относительно этого феномена. Как отмечал Энтони Смит, чем больше важных вопросов остается без ответа, тем меньшее число ученых готово условиться о принципах даже в первом приближении1. Эрик Хобсбаум саркастически заметил, что инопланетянам невозможно будет понять, что такое «национальные проблемы», погубившие земную цивилизацию2. Но даже в том случае, если наша цивилизация не исчезнет до появления инопланетян, многим землянам будет трудно объяснить им, что такое нации и почему они играют столь важную роль в жизни людей. Практически каждый пишущий о национализме автор, подобно Монсеррат Гиберно, констатирует, что «нация стала одним из наиболее спорных понятий нашего времени. Различные культурные, политические, психологические, территориальные, этнические и социологические принципы лежат в основе многообразных определений нации, предлагаемых различными учеными, политическими деятелями и политическими активистами, желающими пролить некоторый свет на этот очень спорный термин»3. В настоящее время изобилие работ, посвященных различным аспектам исследования наций и национализма, порой ставит в тупик даже очень квалифицированных ученых, занимающихся их классификацией и систематизацией. Вопросы исследования национализма находятся сейчас в центре внимания социологов и 1

Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М., 2003. С. 408.

2 Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998. С. 17.

3 Guibernau M. Nations Without States: Political Communities in a Global Age. Cambridge, 1999. P. 13.

8

философов, историков и политологов, психологов и культурологов. Представители различных областей знания выдвигают теории наций и национализма, обладающие эвристическим потенциалом, ограниченным сферой той или иной науки — социологии, политологии, истории и т. д. Как следствие этого, на уровне концептов междисциплинарного консенсуса нет и единый подход к ряду важных вопросов отсутствует4. В литературе, анализирующей существующие теоретические подходы к изучению национализма (примордиализм, инструментализм, перенниализм, модернизм и конструктивизм), заметно различаются основания для выделения направлений5. Доминировавшее до конца 1960-х годов примордиалистское (эссенциалистское, субстанциалистское) направление, представляющее собой органическую теорию, исходящую из естественности существования национальных сообществ как объективной и эмпирически фиксируемой реальности, продолжает оказывать сильное влияние в отечественных текстах до последнего времени. В зависимости от выбора основания (биологического или историко-культурного) выделяют два направления: социобиологическое6 и эволюционно-историческое7. Этническая и национальная принадлежность индивида сообществу объявляется его изначальной (primordial) характеристикой, сама же общность рассматривается как объективно существующая субстанция. Другое теоретическое направление — инструментализм подчеркивает прагматический характер этнической и националь4

Винер Б. Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этногр. обозрение. 1998. № 4; Заринов И. Ю. Время искать общий язык: (Проблемы интеграции различных этнических теорий и концепций) // Там же. 2000. № 2.

5 См.: Banks M. Ethnicity: Anthropological Constructions. L., 1996.

Chар. 5; Smith A. D. Theories of Nationalism. N. Y., 1971; Смит Э. Указ. соч; Коротеева В. В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М., 1999.

6 См., напр.: Berghe P. L. van den. The Ethnic Phenomenon. N. Y., 1981; Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989.

7 См., напр.: Бромлей Ю. В. Этнос и география. М., 1972; Он же. Очерки теории этноса. М., 1983.

9

ной принадлежности. Сторонники этой концепции полагают, что этническая мобилизация и националистические идеи используются как инструмент в индивидуальном и групповом соперничестве в достижении социальной и политической выгоды8. Согласно перенниализму, нация имеет древний или вечный (perennial) характер. Как в примордиализме, так и в перенниализме между этносом и нацией, этничностью и национальностью нет принципиального отличия — это либо тождественные феномены, либо различные стадии развития сообществ. Модернизм исходит из того, что нации — исторически новые общности, появившиеся не ранее XVIII столетия. Ряд авторов настаивает на принципиальном отличии наций от этнических сообществ, отрицая их связь и преемственность. Так, Эрнст Геллнер сравнивал наличие этнической компоненты у наций с наличием пупка, утверждая, что некоторые нации их имеют, некоторые не имеют, но в любом случае это совершенно не важно для существования этих сообществ9. Представители модернистского направления предлагали различать две модели национализма: 1) гражданского («французского» или «западного»), основанного на формальной, юридически закрепленной принадлежности индивидов (граждан) к соответствующей нации, и 2) этнического («немецкого» или «восточного»), основанного на примате происхождения и культурной близости. Представители конструктивистского подхода рассматривают этнические общности и нации как социальные конструкты, выделяемые в процессе социокультурной дифференциации и признаваемые участниками социального взаимодействия. Согласно этой концепции, нации существуют как системы культурного означивания10.

8

См.: Ethnicity: Theory and Experience / Eds. N. Glazer and D. P. Moynihan. Cambridge (Mass.), 1975.

9 Gellner E. Ernest Gellner’s Reply: «Do Nations Have Navels?» // Nations and Nationalism. 1996. Vol. 2 (3). Р. 367.

10 См., напр.: Bhabha H. Narrating the Nation: Introd. // Nation and Narration / Ed. H. K. Bhabha. N. Y., 1990.

10

То обстоятельство, что перечисленные теоретические направления выделяются по разным основаниям, обусловливает возможность их синтеза. Так, начиная с 1990-х в зарубежных исследованиях наблюдается сближение примордиализма и инструментализма, перенниализма и модернизма11, это затрудняет причисление многих современных авторов к какому-либо одному направлению. Однако непреодолимой преградой для представителей примордиализма и конструктивизма является различное понимание онтологического статуса наций. В то время как сторонники примордиалистских концепций, отвечая на вопросы «Что такое этничность?» и «Что такое нации?», указывают на некоторые «пред-данные действующему социальному актору объективные реалии, конструктивизм решительно порывает с идеей объективной данности этничности и наций. Нации и этничность рассматриваются здесь как результат деятельности социальных акторов. Конструктивизм стремится описать эти сообщества как осуществляемый процесс деятельности, состоящий в интерпретации различий, формировании границ, изобретении традиций, воображении сообществ, конструировании интересов и т. д.»12. Пол Гильберт в книге «Философия национализма», отвечая на вопрос «Что такое нация?», рассматривает семь вариантов ответа: 1) номиналистский («нация — любая группа людей, которая рассматривает себя как нация»), 2) натуралистический («нация — группа людей, обладающих природным сходством»), 3) волюнтаристский («нация — группа людей, связанных соглашением»), 4) территориальный («нация — группа людей, связанных с определенной территорией»), 5) лингвистический («нация — группа людей, которые разделяют общий язык»), 6) аксиологический («нация — группа людей, которые разделяют определенные ценности»), и 7) дестинаристский («нация — группа людей, которые имеют общую историю и общую судьбу»)13.

11

См.: Смит Э. Указ. соч. С. 292—293. Здравомыслов А. Г., Цуциев А. А. Этничность и этническое насилие: противостояние теоретических парадигм. http://knowledge.isras. ru/sj/sj/sj3-03zdrav.htm; см. также: Bell D. A. The Cult of the Nation in France: Inventing Nationalism, 1680—1800. Cambridge (Mass.), 2001.

13 Gilbert P. The Philosophy of Nationalism. Boulder (Colo.), 1998.

12

11

В современной отечественной науке легко обнаружить поляризацию позиций, красноречивым индикатором которой может служить полемика между В. А. Тишковым и его оппонентами14. Причиной острой и не всегда корректной дискуссии является то, что примордиализм в отечественной науке, в отличие от зарубежной, не может считаться, по образному выражению Роджерса Брубейкера, «дохлой лошадью, которую не имеет смысла пинать»15. Эссенциалистские определения феноменов нации и этноса появляются в отечественной литературе по сей день 16. В рамках примордиалистской парадигмы работают многие этнологи, этнопсихологи и философы. Это обстоятельство настраивает на заочную полемику с представителями данного направления, т. к. конструктивистскую методологию сторонники примордиальной концепции рассматривают как «изощренные схоластические конструкции», оторванные от соответствующим образом понимаемой ими реальности 17. С другой стороны, многие исследователи демонстрируют полный отказ от наследия советской школы этнографии18. Радикальную позицию красноречиво иллюстрируют высказывания В. А. Тишкова: «Я не употребляю термин “этнос”, потому что не знаю, что это такое»19 и 14

См., напр.: Тишков В. А. Реквием по этносу. М., 2004.

Brubaker R. Nationalism Reframed: Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambridge, 1996. P. 15.

16 См., напр.: Учебный социологический словарь / Общ. ред. С. А. Кравченко. М., 1997. С. 91; Мнацаканян М. О. Интегрализм и национальная общность: Новая этносоциологическая теория. М., 2001. Из зарубежной литературы следует назвать: Хюбнер К. Нация: От забвения к возрождению. М., 2001.

17 См., напр.: Козлов В. Национализм и этнический нигилизм // Свободная мысль. 1996. № 6. С. 102; Семенов Ю. И. Социально-исторические организмы, этносы, нации // Этногр. обозрение. 1996. № 1.

18 См., напр.: Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга / Под ред. В. Воронкова и И. Освальд. СПб., 1998; Тишков В. А. Этнология и политика. М., 2001; Он же. Реквием по этносу.

19 Цит. по: Рыбаков С. Е. О методологии исследования этнических феноменов // Этногр. обозрение. 2000. № 5. С. 6.

15

12

«Нация — это слово, наполненное смутным, но привлекательным содержанием»20. *** *** * *** *** Во многом схожую ситуацию можно наблюдать в семиотике. Как иронично заметил Дэниел Чандлер, «единственное, в чем сходятся семиотики, говоря о сфере применения и методологии семиотики, — это то, что их наука занимается “изучением знаков”»21. Типология и классификация знаков, их структура и функции заметно отличаются у представителей различных семиотических школ. Кроме того, понятие «символ» широко используется в социокультурных исследованиях, не связанных с семиотикой. Это неизбежно потребует от нас уточнения понятийного аппарата. Семиотику как учение о знаках впервые выделил Джон Локк в «Опыте о человеческом разуме» (1690). С помощью семиотики, по его мнению, можно рассмотреть природу знаков, которыми «ум пользуется для понимания вещей или для передачи своего знания другим»22. Формирование новой отрасли знания берет свое начало в трудах американского философа Чарльза Пирса (1839—1914) и швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра (1857—1913), исследовавших природу знака и языка. Наука, изучающая все знаковые системы, получила у Пирса название «семиотика», а у де Соссюра «семиология». За сравнительно недолгое время «расцвета» семиотических исследований в ХХ столетии в «сферу интересов» семиотики попали, кроме лингвистики, теория информации, антропология и философия, культурология и социология. В нашу задачу не входит изложение всех деталей различных семиотических теорий, хотя нам и придется обратиться к некоторым терминологическим тонкостям.

20

Тишков В. А. Забыть о нации: (Пост-националистическое понимание национализма) // Вопр. философии. 1998. № 10. С. 18.

21 Chandler D. Semiotics for Beginners. http://www.aber.ac.uk/media/ Documents/S4B/sem11.html 22 Локк Дж. Опыт о человеческом разуме // Локк Дж. Избр. филос. произведения. М., 1960. Т. 1. С. 402.

13

Последователь Пирса Чарльз Моррис подчеркивал, что семиотика изучает не какой-то особый род объектов, а обычные объекты в той и только в той мере, в которой они участвуют в семиозисе. Сам семиозис, или процесс, в котором нечто функционирует как знак, имеет следующие компоненты (факторы): 1) то, что выступает как знак, — знаковое средство, или знаконоситель, 2) то, к чему относится или на что указывает знак, — десигнат — и 3) воздействие, в силу которого соответствующая вещь становится для интерпретатора знаком — интерпретанта. Кроме того, в качестве четвертого компонента Моррис вводит интерпретатора. Он подчеркивает, что нечто есть знак только потому, что оно интерпретируется как знак чего-либо некоторым интерпретатором23. Предложенное Чарльзом Моррисом определение семиотики неоднократно пересматривалось, но при этом не потеряло своего значения до настоящего времени. Законы семиотики с самого ее возникновения в виде отдельной науки распределялись по трем ее разделам, которым Моррис дал следующие названия: синтактика, изучающая отношения между знаками, семантика, изучающая отношения между знаками и обозначаемым предметом, и прагматика, изучающая отношения между знаком и человеком24. Знаковые системы, таким образом, выполняют инструментальную функцию, и семиотику не интересует характер объектов, на которые указывают знаки, т. к. денотатом (референтом) знака может выступать не сама вещь, а ее восприятие или представление о ней, словом, ее отражение в сознании человека, ее сигнификат. Как подчеркивал Умберто Эко, «наличие или отсутствие референта, а также его реальность или нереальность несущественны для изучения символа, которым пользуется то или иное общество, включая его в те или иные системы отношений. Семиологию не заботит, существуют ли на самом деле единороги или нет, этим вопросом занимаются зоология и история культуры, изучающая роль фантастических представлений, свойственных определенному обществу в определенное время, зато ей 23

Моррис Ч. У. Основания теории знаков // Семиотика: Антол. / Сост. Ю. С. Степанов. М., 2001.

24 Там же.

14

важно понять, как в том или ином контексте ряд звуков, составляющих слово “единорог”, включаясь в систему лингвистических конвенций, обретает свойственное ему значение и какие образы рождает это слово в уме адресата сообщения, человека определенных культурных навыков, сложившихся в определенное время»25. В той же мере для семиолога не важно, каков онтологический статус этносов или наций. Принципиально лишь то, каким образом означивается, маркируется их существование. Что же касается знаково-символического пространства, то оно выступает необходимым условием для существования любых артефактов, и нации не являются исключением. Имя нации — это единственный знак, указывающий на ее существование. *** *** * *** *** Использование символических теорий в изучении социокультурных и социополитических феноменов берет свое начало в 1930-е годы. Одним из пионеров такого синтеза был А. Ф. Лосев26. Его опыт анализа советской идеологии и мифологии оказался «очень несвоевременным» — автор «Диалектики мифа» был репрессирован, а книга запрещена. Возвращение философа к теме произошло более чем через сорок лет27. Широкое распространение методов семиотики на исследование культуры, выходящее за пределы лингвистики, началось в 1950-е годы. Причем векторы интереса направлялись из очень разных областей знания, а их реализация характеризовалась большим разнообразием — от позитивизма тартуско-московской школы семиотики до тесного взаимодействия с философией, психоанализом, литературоведением во французском структурализме и постструктурализме. Основатель тартуской семиотической школы Ю. М. Лотман писал о том, что в отличие от природы «культура выступает как 25

Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологию. М., 1998. С. 50—51.

26 Лосев А. Ф. Диалектика мифа. М., 1930.

27 Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.

15

знаковая система. В частности, будем ли мы говорить о таких признаках культуры, как “сделанность” (в антитезе “природности”), “условность” (в антитезе “естественности” и “безусловности”), способность конденсировать человеческий опыт (в отличие от природной первозданности), — во всех случаях мы имеем дело с разными аспектами знаковой сущности культуры»28. Популярность структурно-семиотических исследований в 1960—1970-х годах (можно сказать, своеобразная мода на них) схожа с ажиотажным интересом к этнической и национальной проблематике в 1980—1990-е годы. Даже основатели структурно-конструктивистского метода Питер Бергер и Томас Лукман не обошли вниманием роль знаков в конструировании общества, отмечая, что создание знаков представляет собой особый и очень важный случай объективации. Семиотические и символические теории в настоящее время применяются в социологии, антропологии, этнологии и исследованиях национализма несистемно. Одной из возможных причин этого является противоречивый характер современного состояния семиотических исследований (сходный со status quo в исследованиях национализма). Некоторые авторы не используют собственно семиотические методы, опираясь на работы Эрнста Кассирера или Клиффорда Гирца. Так, например, антрополог Энтони Коэн подробно рассмотрел роль символики в конструировании границ сообществ, формировании социальных значений, функций ритуала29. Его книга вышла после публикации новаторских работ Бенедикта Андерсона, Эрнста Геллнера, Эрика Хобсбаума и Теренс Рейнджер в 1983 году, возможно, это явилось причиной того, что она осталась практически незамеченной для историков и социологов, изучающих проблемы национализма и этничности. Символы наций и этнических сообществ анализировались в книгах, авторы которых значительно различаются по подходу к теме. Это прежде всего касается трактовки символа. Один из 28

Лотман Ю. М. О семиотическом механизме культуры // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 485.

29 Cohen A. P. The Symbolic Construction of Community. L.; N. Y., 1985.

16

ведущих исследователей национализма Энтони Смит в своих многочисленных работах рассматривает мифо-символический комплекс как необходимый элемент существования этнических и национальных сообществ30. Широта анализа делает его работы не только важными в методологическом отношении, но и интересными с точки зрения структуры выделяемых им мифосимволических комплексов. Обращение к локальным, частным проблемам нисколько не умаляет значения работ, появившихся в последние двадцать лет. Так, в книге «Символы, конфликт и идентичность» Здислав Мах рассматривает роль символов в социально-политических процессах, в частности в государственных ритуалах Великобритании, СССР и Польши31; Вилбур Зелински в книге «Нация в государстве: изменение символических оснований американского национализма» дает цельную картину американского символического универсума и подробно на обширном фактическом материале анализирует роль символов в истории и культуре США32. Стоит заметить, что символы этничности в американской культуре неоднократно становились предметом анализа социологов и антропологов33. Не менее пристальный интерес вызывают у историков и социологов отдельные символы американской нации — Дикий Запад, гора Рашмор, статуя Свободы, поля сражений и многие другие34.

30 См.: Smith A. «Ethno-symbolism» and the Study of Nationalism // Smith A. Myths and Memories of the Nation. Oxford; N. Y., 1999; Idem.

The «Golden Age» and National Renewal // Myths and Nationhood / Eds. G. Hosking, G. Schoepflin. L., 1997. P. 36—59; Idem. The Ethnic Origins of Nations. Oxford, 1986.

31 Mach Z. Symbols, Conflict, and Identity: Essays in Political Anthropology. Albany, 1993.

32 Zelinsky W. Nation into State: the Shifting Symbolic Foundations of American Nationalism. Chapel Hill, 1988.

33 См.: Gans J. H. Symbolic Ethnicity: The Future of Ethnic Groups and Cultures in America // Theories of Ethnicity: A Classical Reader / Ed. W. Sollors. N. Y., 1996. P. 425—459; Creative Ethnicity: Symbols and Strategies of Contemporary Ethnic Life / Eds. S. Stern, J. A. Cicala. Logan (Ut.), 1991.

34 Boime А. The Unveiling of the National Icons: A Plea for Patriotic Iconoclasm in a Nationalist Era. Cambridge; N. Y., 1998; Murdoch D. H.

17

Датский политолог Ульф Хедетофт в монографии «Знаки наций: исследования политической семиотики Самости и Инаковости в современном европейском национализме» подробно анализирует развитие теоретической матрицы, лежащей в основе национальной идентичности в Европе, выделяя в ней три аспекта — Самость и Инаковость как органические парадигмы наций; образ Другого как знак идентичности и политические символы как синтез национальной идентичности и политической культуры. Национальную культуру и национальную идентичность Хедетофт рассматривает на примере Дании, Германии и Англии35. Из работ, вышедших за рубежом в последние годы, следует назвать книги и статьи Тима Эденсора, Карен Сирало, Ивана Чоловича и ряда других36. Среди отечественных авторов, обратившихся к символической стороне существования этнических и национальных сообществ, так же как и в иностранной литературе, доминируют политологи. В числе очень неравнозначных работ, вышедших в последние годы, назовем публикации О. Елизаровой, О. А. Кармадонова, В. С. Малахова, Д. А. Мисюрова, С. П. Поцелуева и ряда других авторов37.

The American West: The Invention of a Myth. Reno, 2001; Murrey J. A. Mythmakers of the West: Shaping America's Imagination. Flagstaff (AZ), 2001; Smith H. N. Virgin Land: The American West as Symbol and Myth.

Cambridge, 1950; Treese L. Valley Forge: Making and Remaking a National Symbol. University Park (Pa.), 1995.

35 Hedetoft U. Signs of Nations: Studies in the Political Semiotics of Self and Other in Contemporary European Nationalism. Aldershot; Brookfield (Vt.), 1995.

36 Edensor T. National Identity, Popular Culture and Everyday Life. Oxford; N. Y., 2002; Cerulo K. A. Sociopolitical Control and the Structure of National Symbols: An Empirical Analysis of National Anthems // Social Forces. 1989. Vol. 68. № 1; Idem. Identity Designs: The Sights and Sounds of a Nation. New Brunswick (N.J.), 1995; Čolović I. The Politics of Symbol in Serbia: Essays in Political Anthropology. L., 2002; Sahm А. Political Culture and National Symbols: Their Impact on the Belarusian Nation-building Process // Nationalities Papers. 1999. Vol. 27. Iss. 4; Political Symbols, Symbolic Politics: European Identities in Transformation / Ed. U. Hedetoft.

Aldershot; Brookfield (Vt.), 1998.

37 Елизарова О. Образы государства и нации в политической культуре современной России // Pro et Contra. 2002. Т. 7. № 3; Кармадо-

18

*** *** * *** *** Предметом настоящего исследования являются знаковосимволические способы объективации идеи нации, способы реализации дискурса нации. Объектом изучения выступает структура нации как системы и ее многообразный субстрат. Принимая во внимание невозможность рассмотрения в рамках книги всех сторон нациосферы, мы включили анализ лишь некоторых ее аспектов. Цель исследования — анализ форм существования наций, специфики отношений между различными уровнями их структуры и закономерностей динамики структурных изменений. Мы исходим из конструктивистского понимания социальных процессов и ставим для достижения цели исследования следующие задачи: 1) выяснение парадигматических и синтагматических отношений в структуре нации и на ее субстратном уровне, 2) анализ синтаксического, семантического и прагматического аспекта семиосферы наций, 3) выяснение степени открытости и закрытости семиосферы наций, 4) анализ роли разнородных компонентов (в частности, этнических и религиозных) в символическом пространстве наций. нов О. А. Семантика политического пространства: опыт кросскультурного транссимволического анализа // Журн. социологии и соц. антропологии. 1998. Т. 1. Вып. 4; Кузнецов И. М. Исследование символов в системе национального самосознания: (К постановке проблемы) // Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. М., 1994; Малахов В. С. Символическое производство этничности и конфликт // Язык и этнический конфликт. М., 2001; Мисюров Д. А. Политическая символика: между идеологией и рекламой // Полис. 1999. № 1; Он же. Политика и символы. М., 1999; Он же. Политика и символы в России. М., 2004; Он же. Политическая символика: структура и функции // Вестн. МГУ. Сер. 18, Социология и политология. 1999. № 1; Поцелуев С. П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме // Полис. 1999. № 5; Разуваев В. Символические образы в международных отношениях // Междунар. жизнь.

1994. № 1; Степнова Л. А. Социальная символика России // Социс.

1998. № 7; Тимофеев М. Ю. Семиотико-конструктивистский анализ нации: к постановке проблемы // Личность. Культура. Общество.

2004. Т. 6. Вып. 3.

19

В первой части книги рассматриваются наиболее общие, дискуссионные вопросы, касающиеся исследования наций и семиотических аспектов их существования, а также основы семиотической терминологии и функции семиосферы в процессах национальной маркировки социального пространства. Основное внимание в этой части уделяется тому, каким образом можно «помыслить» нации. Предлагаются дополняющие друг друга варианты рассмотрения феномена наций: а) нации как системы, в которых идея (концепт) нации реализуется в рамках вариативной, конвенциональной структуры на определенном субстрате, б) нации как социальные конструкты, диахронически нетождественные себе социальные пространства, регенерирующиеся в рамках социальных практик, транслирующие концепт системы с помощью вариативной структуры и постоянно изменяющегося субстрата, в) нации как пространства развертывания конкурирующих дискурсов нации, создающих различные по интенсивности поля напряжений социального пространства и г) нации как воображаемые сообщества, включенные в границы социальных пространств и полей, как совпадающих, так и не совпадающих с физическими и политическими границами. Во второй части исследования мы рассмотрим структуру и типичные сценарии национализации социального пространства, основные каналы формирования семиосферы. Мы продемонстрируем, каким образом разрозненные тексты семиосферы наций взаимодействуют между собой, образуя гипертекст нации. Нашей задачей является описание нациосферы как области непрекращающихся практик означивания и конкурирующих дискурсов нации.

20

I . ПРОЛЕГОМЕНЫ. СЕМИОСФЕРА И КОНСТРУИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ОБЩНОСТЕЙ

Семиотический глоссарий Каждый день я живу в мире знаков и символов. П. Бергер, Т. Лукман. Социальное конструирование реальности (1966)

Для того чтобы посмотреть на нации через призму семиотики, нужно разобраться в ее терминологии, не принимая всерьез остроумного замечания Педди Воннэла о том, что «семиотика сообщает нам вещи, которые мы уже знаем, на языке, который мы никогда не поймём»135. Мы составили из разных источников словарь терминов, которые будут использованы нами при анализе семиотического пространства наций136. Выбор понятий не претендует на полноту — это необходимый для анализа феномена наций минимум. Определения понятий, приводимые без комментариев, либо не нуждаются в них из-за своей общепризнанности (что является довольно редким случаем), либо выбраны нами как оптимальные для использования в данном исследовании. В ряде случаев, если однозначная трактовка понятия в принципе невозможна, мы указываем на то, как оно будет работать в этом тексте.

135

Цит. по: Chandler D. Semiotics for Beginners. http://www.aber.ac. uk/media/Documents/S4B/sem01.html 136 Кроме указанных отдельно, это: Словарь терминологии тартускомосковской семиотической школы / Сост. Я. Левченко. http://diction. chat.ru/ukazat.html; Семиотика: Введение. http://filmmaker.iatp.org.ua/ semiotics-1.htm; Семиотика. http://www.krugosvet.ru/articles/82/1008277/ 1008277a1.htm

21

*** *** * *** *** Знак — это предмет, который 1) имеет материальную (акустическую, визуальную, вкусовую и т. д.) форму; 2) указывает на объект или идею; 3) воспринимается с учетом этой ссылки. Предмет, выполняющий функцию знака, представляет ценность не сам по себе, а лишь в отношении к другому предмету. Знак всегда является знаком чего-то. Именно это отношение к чему-то другому делает один предмет знаком другого предмета 137. В лингвистической традиции, восходящей к де Соссюру и позднейшим работам Луи Ельмслева, знаком называется двусторонняя сущность. В этом случае вслед за Соссюром материальная форма называется означающим (сигнификантом), а идея (объект), на которую ссылается знак, — означаемым (сигнификатом) знака. Синонимами «означающего» являются термины «форма» и «план выражения», а в качестве синонимов «означаемого» используются также термины «содержание», «план содержания». Процесс построения связи между означающим и означаемым называется означивание. Семиотика, или семиология, таким образом, — наука о значащих формах, средствах выражения значения. Строение знака (треугольник Фреге) I. Предмет, вещь, явление действительности и т. д. Другое название — денотат. Иногда этой вершиной треугольника обозначают не саму вещь, а ее восприятие или представление о ней, ее отражение в сознании человека, называя это сигнификат. Умберто Эко писал, что «денотат это объект, “который существует в реальности или в том, что под этим словом понимается”, тогда как сигнификат это “то, к чему относится знак” (в том смысле, что он является условием, превращающим любую удовлетворяющую этому условию вещь, в денотат). <…> Иными словами, у знака может быть сигнификат и может не быть денотата (“существующего в реальности или в том, что имеют в виду, когда говорят это слово”)»138. Сущность схемы-треугольника от этого не изменится.

137

Ветров А. А. Семиотика и ее основные проблемы. М., 1968. Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологию. М., 1998. С. 209.

138

22

II. 3нак. В лингвистике, например, фонетическое слово или написанное слово; иное название, принятое особенно в философии и математической логике, — имя.

III. Понятие о предмете, вещи. Другие названия: в лингвистике — десигнат, в математике — смысл имени, или концепт денотата. Знак, имя II

I Денотат, сигнификат (план содержания)

III Смысл, десигнат (план выражения)

Семиотика, будучи общей теорией знаковых систем, по мнению Ю. С. Степанова, должна рассматривать треугольник Фреге в любом направлении139. Знаки создаются человеком для выполнения функции означивания, и их значение является договоренностью (конвенцией). «“Быть знаком”, “отсылать к чему-нибудь”, “обозначать чтолибо” не есть природное, физическое свойство предмета, — пишет по этому поводу А. А. Ветров. Это свойство появляется у него благодаря взаимодействию с организованной системой»140, в нашем случае с социальной системой. «Когда мы говорим, что А обозначает В (отсылает к В и т. д.), — добавляет он, — то смысл этого выражения всегда таков: “А обозначает В для организованной системы С при определенных условиях”»141. Конвенциональные значения знаков зависят от знаковой ситуации — контекста, в котором знак используется, и т. д. Знаковая ситуа139

Степанов Ю. С. Семиотика. М., 1971. С. 86—87; То же. http://lib. vvsu.ru/books/semiotika2/page0003.asp 140 Ветров А. А. Семиотика и ее основные проблемы. http://lib.vvsu. ru/books/semiotika2/page0003.asp 141 Там же.

23

ция характеризуется наличием следующих элементов: 1) предмета, выполняющего при определенных условиях функцию знака, 2) предмета, к которому знак отсылает, 3) смыслового значения, при помощи которого осуществляется отсылка, 4) организованной системы, отсылаемой к определенному предмету, и 5) организованной системы, производящей знаки. Когда некоторый предмет, воздействуя на человека, не имеет для него знакового значения, то отсутствие последнего может объясняться двумя принципиально разными причинами: либо тем, что человеку неизвестен код воспринимаемых знаков, либо тем, что знаки не приобретают в данном контексте знаковой функции. В структуре семиотики выделяют семантику, синтактику и прагматику. Семантика — отношение знаков к тому, что они замещают (к объекту номинации — денотату или референту); синтактика (или синтаксис): формальные или структурные отношения между знаками (обычно в рамках линейной последовательности); прагматика — отношение знаков к интерпретаторам. Три основные семиотические функции или даже три основные семиотические сферы вытекают из семиотической модели коммуникации. Знак является посредником между пользователем языка и объектами внешнего мира, а знаковая система — посредником между внешним миром, средой в целом и пользователем142. Классификацию знаков на иконические, индексальные и символические, предложенную Чарльзом Пирсом, неоднократно уточняли и совершенствовали в соответствии с необходимостью применения в той или иной сфере знания. Первоначально за ними были закреплены следующие значения:  иконические — знаки с планом выражения, сходным с феноменом изображаемой действительности;  индексальные — знаки, непосредственно указывающие на объект;  символические — знаки с планом выражения, не соотносящимся с обозначаемым объектом.

142

Кашкин В. Введение в теорию коммуникации. http://dere.com.ua/ library/kashkin/05.shtml

24

Знак может быть одновременно, например, иконой и символом или иконой и индексом. Понятие «символ», в том смысле, в котором оно будет употребляться нами, мы рассмотрим ниже, а на иконических знаках остановимся подробнее. В отличие от Пирса, считавшего, что индексальные и иконические знаки представляют собой две дискретные ступени семиозиса, Моррис предпочитал говорить о непрерывной «шкале иконичности», на одном полюсе которой находятся подобия объектов, предельно похожие на них (иконические знаки), а на другом — совершенно условные «знаки-символы». Кстати, подобная трактовка вполне соответствует одному из фундаментальных («системообразующих») принципов семиотики Пирса — принципу синехизма (или непрерывности, взаимопроницаемости, плавной градации, отсутствия четких границ между уровнями и видами)143. Мы разделяем позицию А. Н. Портнова о нежестком и релятивистском характере соотношения индексальности, иконичности и символичности в знаке144. Следует также учитывать то обстоятельство, что иконические знаки, как отмечал Умберто Эко, не обладают свойствами отображаемых ими объектов, а «воспроизводят некоторые общие условия восприятия на базе обычных кодов восприятия, отвергая одни стимулы и отбирая другие, те, что способны сформировать некую структуру восприятия, которая обладала бы — благодаря сложившемуся опытным путем коду — тем же “значением”, что и объект иконического изображения»145. Различия системы изобразительных средств и системы вербального языка прослеживаются по всем трем измерениям семиотики. Леонид Чертов обращает внимание на то, что синтаксически изображения имеют принципиальные структурные отличия от вербальных текстов и подобных им знаковых конструкций. Вместо линейно упорядоченных цепей дискретных знаков с их необратимой последовательностью, в иконических об143

Усманова А. Р. Код // Постмодернизм: Энцикл. / Под ред. А. А. Грицанова, М. А. Можейко. Минск, 2001; То же. http://www.countries.ru/ library/semiotic/index.htm 144 Портнов А. Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX — ХХ вв. Иваново, 1994. С. 254.

145 Эко У. Указ. соч. С. 126.

25

разах знаки выстраиваются в многомерном пространстве, непрерывном по преимуществу и обратимом, предполагающем неоднократное возвращение к одним и тем же участкам. В плане семантики «изображения отличаются от слов и других условных знаков принципиально иным, несигнификативным способом репрезентации. Они не нуждаются в закрепленной кодом связи между “формой выражения” знаков и их значением (“формой содержания”). Вместо внешних связей с системой кода в изображении фиксируются внутренние связи между элементами его пространственной структуры. Благодаря этой структуре изображение не обозначает, а моделирует свой объект, т. е. содержит в своем изображающем пространстве иконическую модель изображаемого пространства (часто отличающегося от первого своими топологическими и метрическими свойствами). Функции модели объекта изображение выполняет иначе, чем вербальный язык, получивший статус “первичной моделирующей системы”. Словесное сообщение создает модели объектов на уровне семантики, в плане содержания, а не на уровне синтактики, в плане выражения»146. При этом вербальный и иконический способы означивания дополняют друг друга, что проявляется в отмеченных Чертовым особенностях прагматики. «Изображения обращены к иным психологическим механизмам восприятия и осмысления интерпретаторами, чем речевые сообщения, — пишет он. — Изображения не описывают объекты, а показывают их. Это означает, что к визуальному восприятию обращен не только их план выражения, но и план содержания. В отличие от речи, план содержания которой раскрывается лишь в системе представлений и понятий, изображающее пространство может делаться “прозрачным” для изображаемого пространства, которое открывается “сквозь” него “непосредственному” восприятию»147. Существенными эти замечания являются для анализа перевода вербальных текстов в иконические и наоборот, т. е. для случаев изменения кода сообщения.

146

Чертов Л. О семиотике изобразительных средств. http://www. relga.rsu.ru/n67/cult67.htm 147 Там же.

26

Код — это способ, правило, средство передачи сообщений. С помощью кода в знаки и символы вкладываются (кодируются) определенные значения, которые с помощью данного кода затем расшифровываются (декодируются) и интерпретируются. Знак приобретает свое значение только через определенный код, и в разных кодах он может иметь разное значение. Культуру называют макрокодом, состоящим из великого множества кодов. Процессы социализации и инкультурации представляют собой процессы усвоения кодов. Коды связывают производителей значений, их тексты и читателей. С договоренностями об общих кодах знакомы все представители одной культуры, демонстрирующие в процессе социального взаимодействия «культурную компетенцию». Сообщение — набор знаков и символов. Сообщение неоднородно и чаще всего включает несколько кодов. Коды в общении не конкурируют между собой, а дополняют друг друга. Набор «конвенциональных» знаков называется словарем или лексом кода. Набор «конвенциональных» правил называется грамматикой или синтаксом кода. Знаковый процесс, или семиозис, определяется как некая ситуация, включающая набор компонентов. В основе семиозиса лежит намерение лица А передать лицу Б сообщение В. Лицо А называется отправителем сообщения, лицо Б — его получателем или адресатом. Отправитель выбирает среду Г (или канал связи), по которой будет передаваться сообщение, и код Д. Код Д, в частности, задает соответствие означаемых и означающих, т. е. определяет набор знаков. Код выбирается таким образом, чтобы с помощью соответствующих означающих можно было составить требуемое сообщение. Он должен быть известен получателю, а среда и означающие должны быть доступны его восприятию. Воспринимая означающие, посланные отправителем, получатель с помощью кода переводит их в означаемые и тем самым принимает сообщение. Парадигма — это выбор знака из многочисленных претендентов на место — синонимов. Синтагма — это соединение выбранных знаков. Парадигматические отношения — отношения конкуренции; синтагматические — отношения взаимодействия. В синтагме знак опреде27

ляется тем, как он взаимодействует с другими знаками, в парадигме — как он отличается от других знаков. Парадигма называется вертикальной плоскостью языка, а синтагма — горизонтальной. Репрезентация — представление посредством кодов элементов реальности, таких, как люди, места, объекты, абстрактные концепции. Репрезентации могут быть вербальные, визуальные, слуховые, обонятельные и смешанные. Денотация и коннотация — буквальное и подразумеваемое значения знака. Денотацию называют первым уровнем означивания, а коннотацию — вторым. Текстом является как последовательность знаков (синтаксический уровень текста), так и целостный сложный знак с единым значением148 (семантический уровень). Тексты могут быть созданы на основе естественного языка или с помощью иконических знаков. Термином «текст» обозначается любое сообщение, существующее независимо от его отправителя или получателя. Читатель (реципиент, адресат, считыватель значения). Подобно тому как текстом в семиотике называется все, из чего можно получить значение, так и читателем — всякий, кто декодирует текст, извлекает из него значение. Читателем является и читатель газеты, и слушатель радио, и кинозритель. Однако читатель, чтобы стать компетентным читателем, должен кое-чему научиться. А именно он должен знать:  конвенции социальной реальности;  особенности канала и способа передачи сообщения, код сообщения;  отношения между социальной реальностью и каналом. Симулакр — это означающее, которое опирается на другое означающее и у которого отсутствует собственное означаемое. Кроме этого термина, введенного Жаном Бодрийяром, назовем еще понятие «плавающего» означающего149, которое мы дополним понятием «плавающее» означаемое. В случае с символом «плавающее» означаемое имеет ситуативный характер. Напри148

Лотман Ю. М. Семиотика культуры и понятие текста // Лотман Ю. М. Избр. ст. Таллинн, 1992. Т. 1. С. 130.

149 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000. С. 75.

28

мер, в современной России советский флаг на параде 9 мая имеет значение отличное от того, которое он приобретает на митинге 7 ноября. Энтони Коэн отмечал, что символы, будучи просто идеями, могут не иметь визуального или физического выражения, это делает их значения еще более неуловимыми150. *** *** * *** *** Понятие символ в рамках нашего исследования будет использоваться в следующих значениях: 1) материальный или идеационный культурный объект, выступающий в коммуникативном или трансляционном процессе как знак, значение которого является конвенциональным аналогом значения иного объекта. Принципиальное отличие символа от знака заключается в том, что смысл символа не подразумевает прямого указания на денотат (означаемый объект). Знак становится символом тогда, когда его употребление предполагает общезначимую реакцию не на сам символизируемый объект (экстенсиональное или интенциональное значение этого знака), а на отвлеченное значение (или чаще целый спектр значений), конвенционально в той или иной степени связываемое с этим объектом151; 2) знак, обозначающий такую обширную группу текстов и понятий, что употребление его включает некоторый культурно-смысловой регистр, большую культурно-смысловую область. Одновременно символ имеет и более узкое, чисто вещественное значение. Колебание между конкретно-вещественным и собственно символическим пониманием и принципиальная многозначность второго делают смысл символа колеблющимся. Символ обозначает не конкретное содержание, а указывает на смысловое поле, на определенную культурную традицию, на некоторую область общей всем памяти. В этой последней функции он, 150

Cohen A. P. The Symbolic Construction of Community. Chichester; L., N. Y., 1985. Р. 18.

151 Шейкин А. Г. Символ // Культурология, ХХ век: Слов. СПб., 1997; То же. http://www.philosophy.ru/edu/ref/enc/es.htm#BM16015

29

будучи неопределенным, всем понятен. Таким образом, символы можно рассматривать как область общей культурной памяти данного коллектива. В этом смысле следует согласиться с мнением Пирса о наличии в символе признаков индекса — отношения смежности с определенной сферой значений. Что же касается часто упоминаемого убеждения об обязательности для символа иконического элемента, делающего выражение в определенных отношениях подобным содержанию, то признак этот следует считать часто встречающимся, но факультативным152. Исходя из необходимости разграничить использование понятий «знак» и «символ», английский антрополог Эдмунд Лич заимствовал некоторые положения концепции Малдера и Херви, различающих, с одной стороны, символы как «сигнумы, зависящие для своей правильной интерпретации от отдельного (конкретного) определения (например, х, у, z в алгебраическом уравнении)», а с другой — знаки как «сигнумы с твердо зафиксированным условным обозначением (например, +, –, = в алгебраическом уравнении)»153. Согласно этим определениям, «имена собственные являются символами, тогда как имена нарицательные суть знаки. Однако прежде стоит отметить, что алгебраический пример Малдера и Херви сразу же делает очевидным, что любое конкретное “символическое утверждение”, вероятно, должно быть комбинацией как символов, так и знаков, например: х + у = z. Очевидно также, что ответ на вопрос, должен ли отдельный сигнум рассматриваться как знак или как символ, будет зависеть от того, как он используется»154. Привлекательным в этом подходе является не только разграничение знаков и символов, но и признание того, что на практике они обычно используются не изолированно, а комплексно, это позволяет употреблять понятие знаково-символического комплекса для обозначения сложных семиотических явлений.

152

Символ II. http://diction.chat.ru/simvol_2.html См.: Mulder J. W. F., Hervey S. G. J. Theory of the Linguistic Sign.

Hague, 1972. Р. 13—17.

154 Лич Э. Культура и коммуникация: Логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в социальной антропологии. М., 2001. С. 20—21.

153

30

Лич также разделяет знаки и символы по характеру их связи с означаемым. Согласно его концепции, то, что «знаковые отношения отражают близость двух объектов и потому являются главным образом метонимическими, тогда как символические отношения являются произвольными заявлениями о подобии и потому по преимуществу метафорическими, требует дальнейшего уточнения»155. *** *** * *** *** Символы, будучи выражены в определенной материальной структуре, специально созданной для выполнения функции означивания (символизации), становятся эмблематическими элементами. Символ, таким образом, является значением эмблематического элемента. Эмблематический элемент — всегда элемент определенного символического текста. Совокупность эмблематических элементов, образующих некоторую символическую фразу, определяется как эмблема. Эмблема имеет характер высказывания и поэтому связывается с определенной системой выражения. При этом для эмблемы характерно одновременное использование изобразительного (визуального) и словесного текста156. В контексте отечественной эмблематики очень подробное определение эмблемы, которое в полной мере может быть нами использовано, дал А. Ф. Лосев: «Эмблема есть точно фиксированный, конвенциональный, но, несмотря на свою условность, вполне общепризнанный знак как самого широкого, так и самого узкого значения, — писал он. — Существуют эмблемы государственные, национальные, классовые, сословные, родовые, корпорационные и даже личные. Двуглавый орел не есть символ бывшей Российской империи, но, строго говоря, ее эмблема. Серп и молот не есть просто символ, но также и эмблема рабочекрестьянского государства. Существуют бесчисленные сословные и родовые черты, составляющие предмет даже целой специальной исторической науки. Кресты, звезды, ордена, медали, кокарды, эполеты, галуны на мундирах и сами мундиры, шпага 155 156

Там же. С. 23. Символ II.

31

при официальных мундирах в старое время у чиновников, патроны и кинжалы в кавказских военных частях, то же — бешметы и папахи и вообще всякая официальная одежда, так называемая “форма” у военных разных родов оружия, у духовенства, железнодорожников, школьников, учеников-ремесленников и многих других — все это эмблемы специального назначения. Существуют даже университетские значки как эмблема окончания университета. В нашем смысле слова это именно эмблемы, а не символы потому, что символ не имеет никакого условного, точно зафиксированного и конвенционального значения. И поэтому хотя всякая эмблема есть символ, но отнюдь не всякий символ есть эмблема. Понятие символа гораздо шире понятия эмблемы. Эмблему можно выполнить художественно, и тогда это будет художественная эмблема. Но, поскольку сущность эмблемы заключается только в конвенциональном обозначении того или другого общественно-исторического или личного значения, художественность здесь ни при чем, как, впрочем, и символ тоже не нуждается в художественном выполнении, а может выполнять свои символические функции также и внехудожественными средствами»157. Визуальные объекты могут рассматриваться как иконические знаки, если они имеют жесткий десигнат, предполагающий один вариант прочтения, единственное значение. В том случае если объект лишен внешнего подобия с означаемым и может в рамках семантической ситуации указывать на большой смысловой регистр, то он должен рассматриваться как визуальный символ. Некоторые авторы, в частности Ю. М. Лотман, обращают внимание на то, что Соссюр противопоставил символы конвенциональным знакам, подчеркнув в первых иконический элемент. «Напомним, что Соссюр писал в этой связи о том, что весы могут быть символом справедливости, поскольку иконически содержат идею равновесия, а телега — нет», — отмечал он 158. Мы полагаем, что метафорическая связь между символом и его 157

Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976. С. 148—149.

158 Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 240—241.

32

смыслом лишь частный случай функционирования символа, и склоняемся к пирсовскому пониманию символа как независящего от сходства или аналогии с обозначаемым предметом159. Скульптура Родины-матери на Мамаевом кургане в Волгограде — визуальный символ Родины. Иконичность проявляется лишь в использовании женского образа для репрезентации идеи материнства. Символизация Родины с помощью женского образа отсылает нас к мифологической семантике женского образа, существующей как в отечественной, так и в других культурах160. Среди неологизмов, дополняющих семиотический лексикон, мы выделим понятие визиотип, введенное Уве Пёрксеном. Он определяет его как «и стиль мышления, и глобально действующий знак. С одной стороны, это способ зрительского подхода к действительности, тип придания наглядности обобщению. Таковы многочисленные изображения числовых рядов и схем, инструментов и геометрических фигур — визиотипы в широком смысле слова. Кроме того, существуют и такие универсальные визиотипы, как, например, “кривая прироста населения”, “структура ДНК”, или фотография “голубой планеты”; можно было бы назвать такие образы глобальными зрительскими идолами. Но словa “идол”, “эмблема”, “символ” исторически заняты, вот почему предпочтительнее неологизм»161. Смысл авторской трактовки понятия близок к семиотичсекому понятию индексального знака. Мы намерены использовать термин «визиотип» в несколько ином значении — как устойчивую, стереотипную конфигурацию иконических знаков и/или визуальных (в том числе эмблематических) символов. Кроме того, мы вводим понятия хромотип — устойчивое цветовое сочетание — и аудиотип — устойчивое стандартное звуковое сочетание.

159

См.: Портнов А. Н. Указ. соч. С. 252. См.: Рябов О. В. Родина-Мать: История идеи // Женщина в рос. обществе. 1998. № 3.

161 Pörksen U. Weltmarkt der Bilder. Eine Philosophie der Visiotype.

Stuttgart, 1997. S. 10—11. Цит. по: Гусейнов Г. Визиотип и война в дискурсе: Фрагменты книги. http://www.polit.ru//research/2003/03/07/ 609912.html 160

33

Социализация знака / семиотизация социума Концепция культуры по существу является семиотической. Признавая вместе с Максом Вебером, что человек — существо, опутанное паутиной значений, которую он сам сплел, я рассматриваю культуру как эту паутину, и поэтому ее анализ должен осуществляться не экспериментальной наукой, исследующей общие закономерности, а методом интерпретации исследуемых значений. К. Гирц. Интерпретация культур (1973)

Клиффорд Гирц отмечал, что «столь организующие концепты, как “страна”, “народ”, “общество” и, конечно, “государство”, все они, похоже, утопают в концепте “национализм”, как будто бы это какой то странный магнит. Их сила и значение утрачиваются или ослабевают по мере того, как они оказываются взаимозаменяемыми с последним и друг с другом: своего рода множественные синонимы с плавающими обозначениями» (курсив мой. — М. Т.)162. Высокая степень воздействия «национальной идеи» на социум указывает на мощный потенциал этой идеи в современном мире. Национализм подобен вирусу, вызывающему мутации и превращающему в национальные все объекты, попавшие в соприкосновение с ним. Размышления Гирца отсылают к двум важным аспектам анализа социальных общностей: а) стабильности и изменчивости и б) способам организации, структурирования сообщества. Мы сталкиваемся здесь с феноменом «изменчивости-в-постоянстве» (термин Я. Э. Голосовкера), или «смещенной преемственности», которая, по словам Вернера Штегмайера, позволяет миру, изменившись «во всем», все-таки остаться для нас «тем же самым»163.

162

Цит. по: Тишков В. А. Забыть о нации: (Пост-националистическое понимание национализма) // Вопр. философии. 1998. № 9. С. 3.

163 Stegmaier W. Weltabkürzungskunst: Orientierung durch Zeichen // Zeichen und Interpretation / Hrsg. von J. Simon. Frankfurt a. M., 1994.

S. 136. Цит. по: Гуcейнов Г. Карта нашей Родины: идеологема между словом и телом. Helsinki, 2000. С. 5.

34

Выделение в социокультурном пространстве наций как сегментов этого пространства предполагает их внутреннюю гомогенность и наличие границ, отделяющих их от других подобных пространств. Роль семиосферы в гомогенизации социального пространства заключается в распространении идеи нации (идеи Единого, идеи единства) с помощью формирования общего семиотического кода. И в семиотическом, и в социальном отношении нации следует рассматривать как системы. Конструктивистский и семиотический подходы необходимо для этого дополнить некоторыми положениями системного подхода, в основе которого лежит принцип исследования объектов как систем, т. е. как совокупности элементов, находящихся в определенных отношениях и связях друг с другом, образующих некую целостность. Особо следует подчеркнуть, что система рассматривается не как субстанция, а как система отношений. В философской литературе можно обнаружить достаточно широкий спектр трактовок и применения системных методов исследования. Для исследования нации как упорядоченной целостности мы используем системный подход в интерпретации А. И. Уёмова164, адаптированный к анализу неформализованных систем И. В. Дмитревской165. В работах этих авторов понятие «система» определяется как вещь (или множество вещей), обладающая отношением с заранее фиксированными свойствами. Эта дефиниция дополняется двойственной: система есть вещь (или множество вещей), обладающая свойствами с определенным отношением. Любая система имеет три уровня организации — концептуальный (уровень системообразующего свойства), структурный (уровень системообразующего отношения), субстратный (уровень элементов системы). Сущность системного подхода к исследованию, в отличие от несистемного, состоит в том, что при системном подходе направление исследования — от концепта к структуре, а затем к субстрату, а при несистемном подходе направление исследования обратное. Специфика системы определяется концептом и структурой, субстрат играет подчиненную роль. Концепт и структура системы, являясь системообразующими 164

Уемов А. И. Системный подход и общая теория систем. М., 1978. Дмитревская И. В. Мировоззрение как система // Сознание и теория мировоззрения: История и современность. Иваново, 1992.

165

35

компонентами, доминируют над субстратом. С одной стороны, рассмотрение нации как «вещи» предполагает возможность ее отличия от других «вещей», которые нациями ни при каких условиях не являются, а с другой — ее сходства с нациями, имеющими похожие модели внутренней структуры и отношений между ее элементами. Система будет рассматриваться нами как модель, матрица для структурирования внутреннего пространства нации, а также формирования отношений вне этого пространства, т. е. отношений между полями (активизированными пространствами различных наций). Концептом нации является идея общности, цель которой — поддержание целостности сообщества, реализация на социальном субстрате идеи единства сообщества, его гомогенности. В качестве структуры выступает отношение нации как сообщества 1) к языку, 2) пространству (ассоциация с территорией), 3) времени (историческим событиям, обычаям и традициям), 4) ценностям, 5) этническим, религиозным, расовым и другим общностям, входящим в систему на субстратном уровне, и 6) другим национальным сообществам. Перечисленные основания не более чем матрица, в которой могут быть задействованы в зависимости от характера знакового процесса отдельные элементы в разных конфигурациях. Мы не должны забывать о воображаемом характере данных сообществ, о ментальном характере их выделения из социальной структуры. Процесс конструирования, «воображения» наций — это процесс национализации166 знаков, процесс присвоения ментальным и, что особенно важно, материальным объектам национальных значений и дальнейшее их 166

Термин «национализация» мы заимствовали из работ Орвара Лёфгрена, Джорджа Мосса, Эрика Кауфманна и Оливера Циммера. См.: Löfgren O. The Nationalization of Culture // Ethnologia Europaea.

1989. Vol. 19; Mosse G. L. The Nationalization of the Masses: Political Symbolism and Mass Movements in Germany from the Napoleonic Wars through the Third Reich. Ithaca, 1991; Kaufmann E., Zimmer O. In Search of the Authentic Nation: Landscape and National Identity in Canada and Switzerland // Nations and Nationalism. 1998. Vol. 4 (4); Löfgren О. Crossing Borders: The Nationalization of Anxiety. http://www.etn.lu.se/ethscand/text/ 1999/s%205-27.pdf

36

использование (или их функционирование) в качестве знаков и символов наций. С нашей точки зрения, конвенциональный и воображаемый характер выделения в социальном пространстве наций позволяет говорить об означивании (национализации) социума, формировании в социальном пространстве национального дискурса. Этот диалектический процесс еще неоднократно будет рассматриваться нами в разных контекстах. В целом же мы разделяем тезис о том, что знаки и символы «создали образ нации как для компатриотов, так и для посторонних, создав при этом саму нацию. Обозначающее и обозначаемое слились. Образ и действительность стали идентичными»167. При этом мы не склонны к номинализму и не рассматриваем, как это делал Эрнест Геллнер, существование наций как некую фикцию, в чем часто упрекают сторонников конструктивистского подхода их недоброжелательные критики. Констатация того, что форма (план выражения) и значение (план содержания) понятия нации являются тождественными друг другу имеет чисто семиотический характер. Как писал много лет назад Умберто Эко, информация, которую знак или символ сообщает слушателю, «покрывает собой то, что одни называют понятием, другие — мысленным представлением, третьи — условиями употребления того или иного знака и т. д. Во всяком случае очевидно, что в то время как связь между символом и референтом остается сомнительной, при том что ее произвольный внеприродный характер сомнению не подлежит, связь, устанавливающаяся между символом и референцией, непосредственна, взаимна и обратима»168. Иначе говоря, тот, кто произносит слово «нация», думает о нации, а у того, кто это слово слышит, рождается в голове образ нации. В этом смысле мы согласны с геллнеровским тезисом о том, что не нации порождают национализмы, а национализмы порождают нации169. Концепт и структура на167

Энтони Смит характеризовал таким образом критикуемый им конструктивистский подход. Smith A. D. Gastronomy or Geology?: The Role of Nationalism in the Reconstruction of Nations // Smith A. D. Myths and Memories of the Nation. Oxford; N. Y., 1999. P. 166.

168 Эко У. Указ. соч. С. 48.

169 Определение национализма, данное учеником и оппонентом Геллнера Энтони Смитом («...идеологическое движение за достижение

37

ции как системы создают условия для бытия нации, для существования и реализации на субстрате системы дискурса нации. Разделяя критическое отношение Роджерса Брубейкера и В. А. Тишкова к аналитической ценности понятия «нация», мы полагаем, что следует обратиться к исследованию нации как категории практики, сфокусировать внимание на «статусе нации как институционализированной культурной и политической форме и национальности как случайном событии или явлении, а также воздерживаться от употребления сомнительного в аналитическом отношении понятия “нации” как субстанциальной, устойчивой общности»170. Однако в отличие от Брубейкера, настаивающего на отказе от позиции Юлии Кристевой и исследовании «национализма без наций»171, мы полагаем, что отказаться следует лишь от субстанциалистского понимания нации. *** *** * *** *** При исследовании феномена наций следует учитывать синхронический и диахронический аспекты их существования. Обозначение Ю. М. Лотманом семиосферы как «синхронного семиотического пространства»172 не следует понимать как его вневременность. Нациосфера имеет как синхронное, так и диахронное измерение, она исторически изменчива, и при ее анализе необходимо учитывать, что «одно и то же утверждение, как один и тот же знак, данные в разное время, могут быть утверждениями о разных вещах и знаками разных вещей»173. Обращаясь к фенои сохранение самоуправления и независимости от имени группы, отдельные члены которой считают, что она образует действительную или возможную “нацию”»), может быть использовано в нашем исследовании. Smith A. D. Theories of Nationalism. L., 1983. P. 171.

170 Brubaker R. Nationalism Reframed: Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambridge, 1996. P. 21.

171 См.: Kristeva J. Nations without Nationalism. N. Y., 1993.

172 Лотман Ю. М. После Соссюра // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. 153.

173 Степанов Ю. С. Указ. соч. С. 91.

38

мену трансляции значений, Ю. М. Лотман писал, что «являясь важным механизмом памяти культуры, символы переносят тексты, сюжетные схемы и другие семиотические образования из одного ее пласта в другой. Пронизывающие диахронию культуры константные наборы символов в значительной мере берут на себя функцию механизмов единства: осуществляя память культуры о себе, они не дают ей распасться на изолированные хронологические пласты. Единство основного набора доминирующих символов и длительность их культурной жизни в значительной мере определяют национальные и ареальные границы культур»174. В то же время символы нельзя рассматривать как некую активную субстанцию. Тезис о том, что «особенностью символов является их культурная устойчивость: они проявляют способность, трансформируя свои значения, пронизывать сменяющие друг друга культурные эпохи, теряя и вновь приобретая культурную активность»175, следует понимать лишь как устойчивость символических форм, используемых в разных контекстах порой со значительно измененными значениями (например, свастика176). Как справедливо отмечала Сьюзан Лангер, «символы представляют не сами объекты, а являются носителями определенной концепции об объектах. Постичь некую вещь или ситуацию — это не то же самое, что “отреагировать” на них очевидным образом или осознать их присутствие. Говоря о вещах, мы обладаем не вещами как таковыми, а представлениями о них; символы же непосредственно “подразумевают” именно понятия, а не предметы»177. Необходимо принять во внимание определенную самостоятельность символов, их способность освобождаться от «груза» одних значений и приобретать новые. В этой связи Абнер Коэн полагал, что «символы по своей сути — объективные, а не субъ174

Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. 241.

175 См.: Символ II. 176 См.: Quinn M. The Swastika: Constructing the Symbol. L., 1994.

177 Лангер С. Философия в новом ключе: Исследование символики разума, ритуала и искусства. М., 2000. С. 57.

39

ективные формы. Первоначально они могут быть спонтанными творениями отдельных индивидов, имеющих особый субъективный опыт, но они становятся объективными, когда принимаются другими людьми в процессе социального взаимодействия внутри коллектива. То, что первоначально было субъективным и индивидуальным, становится объективным и коллективным, развиваясь в собственную реальность. Символы становятся обязательными и налагают на индивида ограничения… В отличие от знаков символы не являются чисто когнитивными конструктами, они всегда эмоционально и интенционально нагружены»178. «Объективность» символов в противоречивом суждении Коэна следует понимать прежде всего как возможность освобождения, эмансипации символа от референта. Это и приводит к тому, что диахронически нация (точнее — представление о нации, о ее границах) не тождественна самой себе, это постоянно меняющийся узел пересекающихся взаимодействий179. «Наиболее важная из этих (символических) функций, — отмечал Абнер Коэн, — объективация отношений между индивидами и группами. Мы можем наблюдать индивидов объективно в конкретной действительности, но отношения между ними — абстракции, которые могут наблюдаться только с помощью символов. Социальные отношения развиваются с помощью символов и сохраняются символами. Мы “видим” группы через их символы»180. В одной из статей Владимир Малахов заметил, что вопрос об онтологическом статусе такого сложного феномена, как нация, нельзя снять простым указанием на его символический характер181. Не пытаясь упрощать этот вопрос, можно утверждать, что в настоящее время мы «видим» группы через ра178

Cohen A. The Lesson of Ethnicity // Urban Ethnicity / Ed. A. Cohen.

L., 1974. Р. X. Цит. по: Ильин В. И. Социальное неравенство. М., 2000. С. 182.

179 См.: Armstrong J. Nations before Nationalism. Chapel Hill, 1982.

P. 6.

180 Цит. по: Mach Z. Symbols, Conflict, and Identity: Essays in Political Anthropology. Albany, 1993. P. 36.

181 Малахов В. Неудобства с идентичностью // Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. М., 2001. С. 93.

40

совые, религиозные, этнические, национальные символы, и до тех пор пока будет существовать национальный дискурс, мир, по эмоциональному выражению В. А. Тишкова, будет оставаться «заложником идеи нации».

Что такое нация? (2): дискурс Если земной шар покрывается нациямигосударствами, то он будет заполнен дискурсами, репрезентациями и стилями мышления, которые воспроизводят нацию-государство как обычную и даже оптимальную в настоящее время форму объединения. М. Биллиг. Национализм как интернациональная идеология: воображение нации, Других и мира наций (1996)

Дополняя этот тезис, Майкл Биллиг пишет, что национализм — не идеология, которая связана с определенным национальным государством, это международная идеология. Национализм позволяет различным народам не только думать о себе как уникальных особых нациях, заслуживающих собственного независимого государства, но и быть воображенными одинаковыми способами, используемыми повсеместно182. Рассмотрение национализма как дискурса было предложено в начале 1990-х. До этого анализ дискурса активно развивался во французском структурализме, семиотике и лингвистике183. Введенное в оборот социальных наук Мишелем Фуко понятие дискурса органично вошло в парадигму социального конструктивизма. Дискурс рассматривается не только как отложившийся и закрепившийся в языке способ упорядочения действительности, но и как «способ видения мира, выражаемый в самых разнообразных, не только вербальных, практиках, а следовательно, не только отражающий мир, но его проектирующий и сотворяю182

Billig M. Nationalism as International Ideology: Imagining the Nation, Others and the World of Nations // Changing European Identities: Social Psychological Analysis of Social Change / Eds. G. M. Breakwell, E. L. Speri. Oxford, 1996. Р. 182.

183 См.: Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. М., 1999.

41

щий»184. Понятие «дискурс» включает в себя социально обусловленные способы восприятия и интерпретации окружающего мира, а также социальные практики и институциональные формы организации общества, инспирированные этим видением мира. Фуко в «Археологии знания» писал об этом так: «Задача состоит не в том — уже не в том, чтобы рассматривать дискурсы как совокупности знаков (то есть означающих элементов, которые отсылают к содержаниям или представлениям), но в том, чтобы рассматривать их как практики, которые систематически образуют объекты, о которых они говорят»185. Универсальность, «интернациональность» национального дискурса входит в кажущееся противоречие с изложенным Джоном Холлом в эссе «Национализмы: классифицированные и объясненные» тезисом о невозможности построения единой модели национализма. Холл обоснованно настаивает на том, что единая, универсальная теория национализма невозможна. Поскольку прошлое различно, различаться должны и наши концепции186. Данное противоречие легко снимается, т. к. универсальный национальный дискурс выполняет функцию системообразующего основания, создающего возможность структурных связей между «локальными национализмами». «“Идеал независимости” национализма, — писал Смит, — имеет множество идеологических коррелятов, включая национальную интеграцию и общность, территориальную консолидацию, экономическую автаркию, национальную экспансию, культурное возрождение и подчерки184

Миллер А. И. О дискурсивной природе национализмов. http:// www.carnegie.ru/ru/pubs/procontra/55643.htm 185 Цит. по: Там же. Тимоти Бренан отмечал, что «нация это именно то, что Фуко называл “дискурсивной формацией” — не просто аллегория или плод воображения, это понятие беременно политической структурой. Национализм не только троп таких феноменов, как “принадлежность” и “преданность”, но и институциональное использование воображаемого». Brennan T. The National Longing for Form // Nation and Narration / Ed. H. Bhabha. L.; N. Y., 1990. P. 47. Цит. по: Миллер А. О дискурсивной природе национализмов // Pro et Contra. 1997. № 4. С. 142.

186 Цит. по: Миллер А. И. Национализм как теоретическая проблема: (Ориентация в новой исследовательской парадигме) // Полис. 1995. № 6. С. 58.

42

вание культурной специфики, и каждый из них в разное время и в различной степени может быть избран в качестве цели конкретных национализмов. Однако три лейтмотива можно обнаружить в любой разновидности национализма: идеалы национальной автономии, национального единства и национальной идентичности»187. Проанализировав этимологию слова «нация», Лия Гринфельд пришла к выводу, что наиболее близкое к современному представление о нации сформировалось впервые в Англии в начале XVI века в процессе религиозной реформации188, а английский медиевист Адриан Гастингс даже возводит истоки английской нации к XII столетию, сформировавшейся к этому времени на основании общности территории, языка и религии189. Столь же ранним он считает и формирование шотландской, ирландской и валлийской наций, которые, в свою очередь, по мнению многих авторов, представляют собой «британский плавильный котел»190. Какой бы ни была датировка появления наций — она всегда условна. В разные исторические эпохи в странах, в большей или меньшей степени отличающихся друг от друга, конфигурация конструирующих нацию элементов не может быть одинаковой. Нациосфера представляет собой открытую систему, а неравномерно организованное в рамках национального концепта социальное пространство находится в постоянном изменении. В этой связи следует отметить, что объявление того или иного сообщества нацией, с одной стороны, позволяет историкам и социологам, объяснять, исходя из наличия особого характера связей в этом сообществе, существующие в нем социальные отношения, политические процессы и т. п., с другой стороны, создает им ценный символический капитал.

187

Смит Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М., 2003. С. 343.

188 Greenfeld L. Nationalism: Five Roads to Modernity. Cambridge (Mass.), 1992. Р. 27—88.

189 Hastings A. The Construction of Nationhood: Ethnicity, Religion and Nationalism. Cambridge, 1997.

190 Kearney H. The British Isles: a History of Four Nations. Cambridge, 1989. Р. 197. См. также: Андерсон Б. Воображаемые сообщества: Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001. С. 20.

43

Мы полагаем, что в структуре и социального, и семиотического пространств проявляется связь между общим, особенным и единичным. Национальные дискурсы можно представить в виде иерархической структуры — в рамках универсального дискурса (метадискурса) существуют взаимодополняющие друг друга и конкурирующие между собой локальные дискурсы191. Из множества их оснований следует в первую очередь выделить: 1) источник, субъект дискурса (официальный дискурс нации — множественные неофициальные, в том числе оппозиционные, дискурсы); 2) вид концепта, идеи нации (к ним можно отнести, кроме устойчивой оппозиции этнического и гражданского дискурса, также религиозный, расовый, региональный дискурсы); 3) форму реализации (культурный, политический, экономический дискурсы); 4) идеологический тип (либеральный, консервативный, мультикультурный дискурсы); 5) отношение к традиции (традиционный и модернистский дискурсы). Этот ряд может быть дополнен такими основаниями, как имперское192, антиколониальное, гендерное193, лингвокультурное и другие. Данные основания являются парадигмой знаковосимволических средств, формирующих структуру нациосферы. Официальный дискурс нации прежде всего реализуется в пространстве нации-государства. Последние два десятилетия отечественной истории показывают, что государство может и не иметь собственной единой концепции нации. Что же касается выделения этнического и гражданского типов дискурса нации, то 191

См., напр.: Рябов О. В. Поляки и русские в идентификационных стратегиях российской пропаганды Первой мировой войны // Dusza polska i rosyjska: Spojrzenie wspolczesne / Pod red. A. de Lazari i R. Backera.

Lodz, 2003; Он же. Межкультурная интолерантность: гендерный аспект. http://www.ivanovo.ac.ru/alumni/olegria/intolerance.htm 192 См., напр.: Wellings B. Empire-Nation: National and Imperial Discourses in England // Nations and Nationalism. 2002. Vol. 8. № 1.

193 См.: Radhakrishnan R. Nationalism, Gender and the Narrative of Identity // Nationalism and Sexualities / Ed. A. Parker. N. Y., 1992.

44

их следует рассматривать как идеальные типы национализмов, выступающих на практике в конкурентных отношениях194. Мы присоединяемся к мнению Алексея Миллера, настаивающего на том, что «нам с осторожностью следовало бы говорить о “французском”, “русском” или “украинском” национализме, так как утверждая, что один национализм “гражданский”, а другой “этнический”, инкорпорирующий или исключающий, мы должны сознавать, что речь идет о тенденции, которая доминирует в том или ином националистическом дискурсе в определенное время. В действительности все тенденции, как правило, присутствуют в каждом националистическом дискурсе (курсив мой. — М. Т.). Вопрос состоит в том, какие обстоятельства делают ту или иную тенденцию доминирующей. Наконец, этот подход позволяет иначе взглянуть на проблему терминологии, в том числе на мучительную проблему определения таких базовых понятий, как нация. Любая попытка дать "положительную" дефиницию через описание необходимых и достаточных черт неизбежно оказывается неудовлетворительной уже потому, что нация есть понятие современного политического дискурса, а, следовательно, любое определение такого рода не может быть политически нейтральным. Например, уже сам факт обозначения нами той или иной общности, не обладающей государственным суверенитетом, как нации, предполагает, по крайней мере, в скрытой форме, признание несправедливости данного положения»195. Будучи метадискурсом, национализм включает такие политические дискурсы, как либерализм и социализм, которые

194

См.: Kuzio T. The Myth of the Civic State: A Critical Survey of Hans Kohn's Framework for Understanding Nationalism // Ethnic and Racial Studies. 2002. Vol. 25. № 1; Nikolas М. М. False Opposites in Nationalism: An Examination of the Dichotomy of Civic Nationalism and Ethnic Nationalism in Modern Europe. http://www.nationalismproject.org/articles/nikolas/ ch1.htm 195 Миллер А. И. Национализм как теоретическая проблема. С. 56.

45

Владимир Малахов считает конкурирующими с ним, и они, действительно, «тонут в океане национализма»196. (→ Что такое нация? (3): конкурирующие дискурсы) (→ Что такое нация? (4): пространство и поле)

Что такое нация? (1): конструкт Важно иметь в виду, что объективность институционального мира — сколь бы тяжелой ни казалась она индивиду — созданная человеком, сконструированная объективность. П. Бергер, Т. Лукман. Социальное конструирование реальности (1966)

Конструктивистская парадигма в исследованиях национализма связана с именами таких признанных авторитетов, как Бенедикт Андерсон, Эрнст Геллнер, Эрик Хобсбаум. Однако, для того чтобы обозначить основные постулаты структурно-конструктивистского подхода, обратимся к его истокам. Главный тезис концепции социального конструирования реальности заключается в том, что «социальный порядок — это человеческий продукт или, точнее, непрерывное человеческое производство. Он создается человеком в процессе постоянной экстернализации. Социальный порядок в своих эмпирических проявлениях не является биологически данным или происходящим из каких-либо биологических данных. <…> Социальный порядок не является частью “природы вещей” и не возникает по “законам природы”. Он существует лишь как продукт человеческой деятельности. Никакой другой онтологический статус ему нельзя приписать без того, чтобы окончательно не запутать понимание его эмпирических проявлений. И в своем генезисе (социальный порядок как результат прошлой человеческой деятельности), и в своем настоящем (социальный порядок существует, только поскольку

196

Малахов В. О националистическом дискурсе // Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. С. 105. См.: Дробижева Л. М. Возможность либерального этнонационализма // Реальность этнических мифов. М., 2000; Малинова О. Ю. Либерализм и концепт нации // Полис. 2003. № 2.

46

человек продолжает его создавать в своей деятельности) — это человеческий продукт»197. Нации представляют собой результат человеческой деятельности, постоянно воспроизводящий себя в рамках этой деятельности. Мы будем 1. Плакат «One Nation Indivisible» («Единая и неделимая нация») исходить из того, что существование нацио- http://www.allposters.com/-sp/One-NationIndivisible_i387164_c95812410_.htm нальных сообществ является результатом, с одной стороны, объективации, конструирования и поддержания или подчеркивания различий в рамках социокультурных практик, а с другой — целенаправленно-го распространения идеи единства с целью гомогенизации сообщества (см. ил. 1, 2). Процесс социализации происходит в уже сформированном институционализированном социальном пространстве, которое в то же время подвержено постоянным изменениям и столь же постоянному и интенсивному воспроизведению себя. Питер Бергер и Томас Лукман подчеркивали, что «институты оказываются для индивида внешними, сохраняющими свою реальность, независимо от того, нравится она ему или нет. Он не 2. В. С. Иванов. Из поколения в поколеможет избавиться от них. ние крепите дружбу народов СССР! 1948 Институты сопротивля- http://www.davno.ru/posters/1948/poster1948j.html Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 88—89.

197

47

ются его попыткам изменить их или обойтись без них. Они имеют над ним принудительную власть и сами по себе, благодаря силе своей фактичности, и благодаря механизмам контроля, которыми обычно располагают наиболее важные институты. Объективная реальность институтов не становится меньше от того, что индивид не понимает их цели и способа действия. Он может воспринимать большие сектора социального мира как непостижимые и даже подавляющие своей непрозрачностью, но тем не менее реальные. <…> Процесс, посредством которого экстернализированные продукты человеческой деятельности приобретают характер объективности, называется объективацией. Институциональный мир — как и любой отдельный институт — это объективированная человеческая деятельность. Иначе говоря, несмотря на то что социальный мир отмечен объективностью в человеческом восприятии, тем самым он не приобретает онтологический статус, независимый от человеческой деятельности, в процессе которой он и создается. <…> Важно подчеркнуть, что взаимосвязь между человеком-создателем и социальным миром — его продуктом является диалектической и будет оставаться таковой. То есть человек (конечно, не в изоляции, но в своей общности) и его социальный мир взаимодействуют друг с другом. Продукт оказывает обратное воздействие на производителя. Экстернализация и объективация — два момента непрерывного диалектического процесса. Третьим моментом этого процесса является интернализация (посредством которой объективированный социальный мир переводится в сознание в ходе социализации). <…> Можно видеть фундаментальную взаимосвязь трех диалектических моментов социальной реальности. Каждый из них соответствует существенной характеристике социального мира. Общество — человеческий продукт. Общество — объективная реальность. Человек — социальный продукт» (курсив мой. — М. Т.)198. *** *** * *** ***

198

Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 101—102.

48

Концепция социального конструирования, в отличие от субстанциалистской концепции нации, рассматривает сообщества в их развитии, как пространство отношений, а не как неизменные субстанции. Пространство позиций и их связей реифицируется в рамках субстанциалистской парадигмы по двум, выделяемым Пьером Бурдьё, причинам: «во-первых, поскольку субстанциалистский способ мышления более легкий и “естественный”; во-вторых, поскольку часто случается, что средства, вынужденно использующиеся для конструирования и обнаружения социального пространства, могут заслонить полученные с их помощью результаты. Группы, конструируемые для объективации занимаемых ими позиций, заслоняют эти позиции»199. В заключение еще раз подчеркнем: нации — это комплексы социальных отношений, и то, что они существуют в качестве реального объекта, — иллюзия. По словам Петра Штомпки, «реальны постоянные процессы группировки и перегруппировки, а не стабильные протяженности, именуемые группами; процессы организации и реорганизации, а не стабильные организации; процессы структурирования, а не структуры; формирования, а не формы; изменчивые “фигуры”, а не жесткие модели» 200. Перечисленные процессы, протекая в рамках социального пространства, создают феномен поля, сравнительно недавно оказавшийся в центре внимания социологов.

Что такое нация? (4): пространство и поле Социальное пространство, таким образом, вписано одновременно в объективные пространственные структуры и в субъективные структуры, которые являются отчасти продуктом инкорпорации объективированных структур. П. Бурдьё. Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение

199

Цит. по: Там же. С. 102. Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996. С. 28. Цит. по: Ильин В. И. Феномен поля: от метафоры к научной категории // Рубеж: Альманах соц. исследований. 2003. Вып. 17. С. 38.

200

49

Учитывая принципиальность для социально-философского подхода выяснения онтологического статуса нации, мы полагаем, что наиболее перспективным будет привлечение для этой цели категорий социального пространства и поля. Обращение к категории пространства оказывается необходимым в ситуации, определяемой одним из инициаторов внедрения такого подхода в социологии Пьером Бурдьё как колебания социальных наук между субъективизмом и объективизмом или физикализмом и психологизмом201. В основе метадискурса нации лежит идея общности, которая организует внутреннее пространство наций, и, подобно магниту, воздействует на все окружающее социальное пространство. Рассмотрение наций не как субстанций, а как части, сегмента социального пространства, возникающего в процессе отношений между индивидами и между группами, по словам Бурдьё, «заключается в применении к социальному миру реляционного способа мышления, способа современной математики или физики, который идентифицирует реальность не с субстанциями, а со связями»202. Социальное пространство — это не сколько-нибудь устойчивое состояние, а огромный комплекс ни на мгновение не останавливающихся процессов, понимаемых как поток событий. Иначе говоря, оно имеет «процессуальный образ». Его материальное содержание — это бесчисленные практики бесчисленных индивидов, и разрозненных, и объединенных в коллективы. Как полагает В. И. Ильин, «социальное пространство — это силовое поле, создаваемое взаимодействующими индивидами, их практиками»203. Понятие социального поля вошло в научный оборот после публикации в 1951 году книги американского психолога 201

Яковлев Л. С. Топологизация жизненного пространства: (Постмодернистский взгляд на социологию личности). http://www.ssea.runnet.ru/ Win/Journal/j2000_2r/Socio/JakovlevLS.htm 202 Бурдьё П. Социальное пространство и символическая власть. http://www.i-u.ru/biblio/archive/noname_hrestposociolog/6.aspx 203 Ильин В. И. Социальное неравенство. С. 26; Он же. Теория социального неравенства (структуралистско-конструктивистская парадигма). http://socnet.narod.ru/library/authors/Ilyin/neravenstvo/1.htm

50

Курта Левина «Теория поля в социальных науках»204. Иногда оно используется как синоним социального пространства. Так, например, Бурдьё отмечал, что «в той мере, в какой свойства, выбранные для построения пространства, являются активными его свойствами, можно описать это пространство как поле сил, точнее, как совокупность объективных отношений сил, которые навязываются всем входящим в это поле и которые несводимы к намерениям индивидуальных агентов или же к их непосредственным взаимодействиям»205. При использовании категорий пространства и поля очень важно обозначить характер их связи, модель их отношений, а также такие их внутренние характеристики, как континуальность и дискретность, гомогенность и гетерогенность. Примером дискретного понимания феномена поля может служить позиция социолога В. И. Ильина, который считает, что «социальное пространство прерывисто и распадается на социальные поля — основные его единицы, представляющие собой узлы переплетения тех или иных процессов. Разные процессы, пересекаясь, порождают разные типы полей»206. Учитывая то, что социальное пространство нации неоднородно, подобное понимание категории поля позволяет выяснить механизмы формирования этой неоднородности. Сложная многомерная картина современного мира наций требует именно такого эффективного инструмента для описания. Как отмечает В. С. Малахов, «для осмысления культуры современных обществ более пригодной представляется метафора поля, на котором сталкиваются, соревнуются, переплетаются различные дискурсы, давая рождение новым, ранее не существовавшим дискурсам»207. Дискретные узлы столкновения и переплетения дискурсов становятся источниками воздействия на 204

См.: Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб., 2000. Бурдьё П. Социальное пространство и генезис «классов» // Бурдьё П. Социология политики. М., 1993. С. 53.

206 Ильин В. И. Феномен поля: от метафоры к научной категории. С. 35.

207 Малахов В. Осуществим ли в России русский проект? http:// www.strana-oz.ru/test/nonfree/2002_03/2002_03_14.html 205

51

окружающее пространство, степень интенсивности которого уменьшается по мере удаления от этого центра. Наличие же множества узлов создает полицентричную континуальную матрицу пространства. Понимание феномена поля Пьером Бурдьё как сферы реализации гомогенизирующего дискурса дополняет эту картину. Структура поля в его работах рассматривается как «состояние соотношения сил между агентами или институциями, вовлеченными в борьбу, где распределение специфического капитала, накопленного в течение предшествующей борьбы, управляет будущими стратегиями. Эта структура, которая представлена, в принципе, стратегиями, направленными на ее трансформацию, сама поставлена на карту: поле есть место борьбы, имеющее ставкой монополию легитимного насилия, которая характеризует рассматриваемое поле, т. е. в итоге сохранение или изменение распределения специфического капитала»208. Формирование гомогенного пространства наций (в рамках метадискурса нации) происходит в различных участках социального пространства по сценариям, зависящим от социокультурного контекста, от степени близости к различным по своему характеру узлам пересечения конкурирующих дискурсов. Гражданский «российский национальный проект», в частности, масштабно конструировался в официальных СМИ — в 1999 году с использованием «пушкинского ресурса» в рамках нациокультурного дискурса, в 2004 году, во время Олимпиады в Афинах, с привлечением спортивного олимпийского ресурса, а в 2005 году, в связи с 60-летием победы в Великой Отечественной войне, используется военно-исторический ресурс в рамках национальнопатриотического дискурса. Нациосфера, являясь областью символической репрезентации дискурсов нации, включает в себя и социальное пространство с генерируемыми в нем полями, и семиотическое пространство, интенсивно воздействующее на участников социального взаимодействия с помощью знаково-символических комплексов, используемых для объективации представлений о нации. В свою 208

Шматко Н. А. Предисловие // Бурдьё П. Социология политики.

С. 19.

52

очередь, эти представления формируются на основании концепта и структуры нации как системы. Как уже отмечалось, усвоение акторами принципов организации, структурирования этой системы, а также конвенций по ее использованию позволяет преодолеть границу между ментальным образом нации, ее идеей и физическим, объективированным измерением ее бытия. Именно социокультурные практики, осуществляемые в соответствии с этими конвенциями, являются необходимым условием существования таких воображаемых сообществ, как нации, поскольку не существует каких-либо культурных признаков, безусловно указывающих на нацию209. (→ Что такое нация? (4): пространствограницы)

Что такое нация? (3): эффект полисемантичности Ложное впечатление «объективности» означающих распространяется также и на то ответвление семиологии, которое, казалось бы, застраховано от него, а именно на семантику как науку о значениях. Когда структурная семантика старается привести в систему единицы значения, возникает сильный соблазн считать — коль скоро перед нами система, — что мы имеем дело с однозначно определяемой объективной реальностью. У. Эко. Отсутствующая структура (1968)

Присвоение национальных значений происходит как целенаправленно из некоего легитимизированного источника, так и спонтанно в любой точке социального пространства. Единственным условием существования обращенного в оборот символа с соответствующим ему смыслом является возникновение конвенций по его использованию между участниками социального взаимодействия и параллельная трансляция кода для расшифровки 209

См.: Балакришнан Г. Национальное воображение // Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрок и др. М., 2000. С. 275.

53

вложенного в символ смысла. «Идя от значения к символу, — писал Эко, — мы получаем отношения именования (ономастика), когда какие-то смыслы привязываются к какому-то звуковому образу, и напротив, взяв точкой отсчета звучание, мы получаем отношения семасиологического порядка (какой-то звуковой образ получает определенное значение). К тому же… отношения между символом и его значением могут меняться: они могут разрастаться, усложняться, искажаться; символ может оставаться неизменным, тогда как значение может обогащаться или скудеть. И вот этот-то безостановочный динамический процесс и должно называть “смыслом”»210. Нациосферу можно представить как своего рода склад, хранящий огромный «семиотический потенциал, конкретные возможности которого могут или реализоваться, или не реализоваться. Семиотический потенциал зависит от множества распространенных в данное время кодов и от их реализации или нереализации»211. Семантическое или ассоциативное поле, спектр ассоциаций212 понятия «нация» настолько велик, что возможности его использования создают проблемы для исследователей и снимают проблемы у «практикующих» идеологов национализма. Значение слова «нация», по меткому замечанию В. А. Тишкова, является смутным, но привлекательным. Активно отстаивая принципы конструктивизма, он настаивает на том, что «нация — это категория семантико-метафорическая, которая обрела в истории большую эмоциональную и политическую легитимность и которая не стала и не может быть категорией анализа, т. е. стать научной дефиницией»213. Энтони Коэн достаточно подробно обосновал «символический статус» как результат конструирования и онтологический статус сообщества214. Рассматривая процесс символического 210

Эко У. Указ. соч. С. 50. Лахман Р. Ценностные аспекты семиотики культуры / семиотики текста Юрия Лотмана // Лотмановский сборник / Ред.-сост. Е. В. Пермяков. М., 1995. Т. 1. С. 199—200.

212 Эти понятия использует Умберто Эко. См.: Эко У. Указ. соч. С. 55.

213 Тишков В. А. Забыть о нации: (Пост-националистическое понимание национализма). С. 18.

214 Cohen A. P. The Symbolic Construction of Community. Р. 98.

211

54

конструирования, он отмечал, что стабильность границ сообщества связана с условностью и многозначностью символов, используемых для их маркировки. «Некоторые социальные категории изменчивы в своих значениях, — писал он, — и их содержание порой настолько неясно, что они существуют в значительной степени лишь в пределах своих конвенциональных границ. Такие категории, как справедливость, совершенство, патриотизм, долг, любовь, мир, почти невозможно точно объяснить. Попытка сделать это неизменно приводит к неудаче. Но диапазон их потенциальных значений используется в качестве общепринятых символов, что позволяет приверженцам их использования придавать им свои собственные значения. Они разделяют символ, но не обязательно разделяют значения. Сообщество — только такой выражающий границу символ»215. «Плавающее» означаемое понятия «нация» выполняет интегративную функцию. Как справедливо отмечает Катрин Вердери, «в качестве символа нация служит легитимации многочисленных социальных движений и действий, часто имеющих очень разные цели. Она действует как символ по двум причинам. Вопервых, как все символы, она неоднозначна. Поэтому люди, которые им по-разному пользуются, могут привлекать на свою сторону в корне различные аудитории (как у себя дома, так и на международной арене), которые будут считать, что понимают под этим одно и то же. Во-вторых, его использование пробуждает чувства и склонности, которые формировались по отношению к нации на протяжении десятилетий так называемого национального строительства»216. На уровне семантики нации представляют собой открытые системы, обладающие благодаря концепту системы «изменчивостью-в-постоянстве».

215

Ibid. P. 15. Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм. С. 298.

216

55

С чего начинается нация? Политика является исключительно благодатным местом для эффективной символической деятельности, понимаемой как действия, осуществляемые с помощью знаков, способных производить социальное, и в частности группы. П. Бурдьё. Социальное пространство и генезис «классов»

«В самой своей сути национализм есть гомогенизирующий, дифференцирующий или классифицирующий дискурс, или приведения к однородности: он адресует свой призыв людям, которых предположительно что-то объединяет друг с другом, противопоставляя их тем людям, которых, опять же предположительно, ничто не связывает между собой. В современных видах национализма такими наиболее важными общими вещами служат определенные формы культуры, традиции и особая история»217. В определении, данном Катрин Вердери, изложен оптимальный принцип анализа этого феномена. В основе национализма, по ее словам, лежит «политическое применение символа нации при помощи дискурса и политической деятельности, а также чувство, которое заставляет людей реагировать на его применение» (курсив мой. — М. Т.)218. Понятие «символ нации» в данном контексте не что иное, как идея нации или её концепт. Массимо д'Адзельо после объединения Италии афористично заявил: «Мы создали Италию, теперь нужно создавать итальянцев»219. Афоризм этот актуален для сообществ, легитимизирующих свое национальное пространство (реализующих в определенных, означенных пределах национальный дискурс) по сей день. Национальные активисты среди находящихся у власти политиков и сотрудничающих с ними интеллектуалов в но217

Там же. С. 298. См. также: Eriksen Th. H. Ethnicity and Nationalism: Anthropological Perspectives. L.; East Haven (Conn.), 1993. P. 11.

218 Вердери К. Указ. соч. С. 298.

219 Цит. по: Italian Unification: Cavour, Garibaldi and the Making of Italy. http://www.age-of-the-sage.org/cavour_garibaldi_italy.html#Cavour_ Garibaldi_Italy

56

вых государствах, формирующихся, в частности, на территории бывших СССР и Югославии, в полной мере озабочены поиском оптимальных технологий для создания гомогенного социального (социокультурного, социополитического) пространства, соответствующих символических практик, сценариев включения населения в новое символическое пространство. Впрочем, первичный универсальный способ «новообращения» хорошо известен — это процедура означивания, номинации. «Официальный выразитель, — отмечал Пьер Бурдьё, — это тот, кто, говоря о группе, о месте группы, скрыто ставит вопрос о существовании группы, учреждает эту группу при помощи магической операции, свойственной любому акту номинации»220. Именно так Сан-Мартин в 1821 году постановил, чтобы в будущем местных жителей не называли более индейцами или туземцами («…они дети и граждане Перу и впредь будут известны как перуанцы»221). Примеры, подобные тем, что привел Бенедикт Андерсон, можно множить, т. к. через процедуру номинации прошли все современные нации, различались лишь формы ее проведения. Акт номинации, означивания общности как нации задает границы соответствующего символического пространства, запускает механизм формирования соответствующих практик, отношений как внутри пространства нации, так и за ее пределами. Главная задача состоит не столько в том, чтобы «произвести народ», а в том, как заметил Этьен Балибар, «чтобы народ непрерывно производил сам себя в качестве национального сообщества. Или же в том, чтобы произвести эффект единства, благодаря которому народ предстанет во всеобщем мнении “в качестве народа”…»222. Не стоит забывать, что «народа» как эмпирически фиксируемого целого не существует. Малахов подчеркивает, что «“возникновение” нации совпадает с ее (само)провозглашением. Нация учреждается вместе с возвещением собствен220

Бурдьё П. Социальное пространство и генезис «классов». С. 91. Цит. по: Андерсон Б. Указ. соч. С. 73.

222 Балибар Э. Нация как форма: история и идеология // Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс: Двусмысленные идентичности. М., 2003. С. 110.

221

57

ного существования как единственного суверена; ее конституирование есть самоконституирование, ибо может состояться только в акте собственного провозглашения. Нация, народ есть и тот, кто учреждает, и тот, кого учреждают. Это значит также, что народ есть и субъект власти, и ее объект, и тот, кто наделяет властью, и тот, кто должен будет ее предписания исполнять»223. Сам акт провозглашения общности представляет собой результат принятия символических конвенций и последующее распространение этих конвенций в рамках соответствующим образом расширяющегося социокультурного пространства. Этот процесс описан Пьером Бурдьё с помощью понятия habitus. Среди различных его определений мы выделим следующее: «Габитус производит практики, как индивидуальные, так и коллективные, а следовательно — саму историю в соответствии со схемами, порожденными историей. Он обеспечивает активное присутствие прошлого опыта, который, существуя в каждом организме в форме схем восприятия, мышления и действия, более верным способом, чем все формальные правила и все явным образом сформулированные нормы, дает гарантию тождества и постоянства практик во времени»224. Таким образом, мы вновь сталкиваемся с «изменчивостью-в-постоянстве» или «смещенной преемственностью». Национальный метадискурс подобно perpetuum mobile воспроизводит национальное. Один из теоретиков конструктивизма — английский историк Эрик Хобсбаум два десятилетия назад даже предложил считать нацией «всякое достаточно крупное человеческое сообщество, члены которого воспринимают себя как “нацию”»225. На уровне локальных дискурсов непрерывно, хотя и незаметно для посторонних, идет процесс сопротивления официаль-

223

Малахов В. Неудобства с идентичностью. С. 96. Бурдьё П. Структура, габитус, практика // Журн. социологии и соц. антропологии. 1998. Т. 1. № 2. С. 46; То же. http://www.soc.pu.ru: 8101/publications/jssa/1998/2/4bourd.html#n1 225 Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998. С. 17.

224

58

ной политике номинации226. Достоянием гласности эта «подковерная» борьба становится, в частности, во время проведения переписей населения227. Крайним же случаем является представление официальной номинации как проявления политики насильственной ассимиляции. Борьба дискурсов внутри пространства нации обычно неактуальна вне этого пространства. Семиотический аспект данного явления Ю. С. Степанов описал следующим образом: «…наблюдатель извне относит к наблюдаемой знаковой системе по крайней мере на один ярус больше (“сверху” или “снизу” или “сверху” и “снизу”), чем наблюдатель-участник»228. На практике это выражается, например, в том, что для многих жителей Британских островов все граждане России (а до 1991 года СССР) являются русскими, а для россиян все подданные Елизаветы II — англичанами. Дистанция между народами (пространственная, культурная, политическая и т. д.) способна либо увеличить, либо снизить степень семантических разночтений. Однако лингвистический ресурс может существенно сузить свободу выбора. «Поляки более или менее успешно отличали советское от русского, — пишет Анджей де Лазари, — теперь же у нас трудности с правильным употреблением определений “русский” и “российский” на польском языке. Впрочем, трудности возникли и у самих россиян. <…> На первый взгляд все как будто просто: Россия — многонациональное государство, и слово “российский” определяет эту многонациональную государственность (россиянин — это любой гражданин Российской Федерации независимо от его национальности). Слово же “русский” определяет принадлежность к культуре собственно русской. Русский вместе с чукчей, евреем и 226

См., напр.: McDonald M. «We are not French!»: Language, Culture, and Identity in Brittany. L.; N. Y., 1989.

227 См.: Кадио Ж. Как упорядочивали разнообразие: списки и классификации национальностей в Российской империи и в Советском Союзе (1897 — 1939) // Ab Imperio. 2004. № 4; Тишков В. А. О переписи населения // Тишков В. А. Этнология и политика: Науч. публицистика. М., 2001.

228 Степанов Ю. С. Указ. соч. С. 111.

59

поляком, если они граждане Российской Федерации, суть россияне. Государство — российское, язык, разумеется, — русский. Наверняка мы бы справились с этой сложностью и на польском языке, возродив для современности и подняв в их стилистическом статусе слова “Русь”, “ruski”, а может быть, и “rusek”. Государство по-польски было бы “rosyjskie”, язык “ruski” (украинский и белорусский по соображениям политкорректности не были бы “ruskimi” языками), вареникам, которые по-польски называются “pierogi ruskie”, имя можно было бы не менять. Это было бы возможно — если бы россияне (то есть граждане Российской Федерации) сами справлялись с нарицанием имен»229. Ирония польского исследователя вполне уместна. Насколько корректно, например, считать маршала Г. К. Жукова не русским и советским, а российским военачальником, как принято писать в настоящее время?230 Анализируя идею «Русского проекта» Глеба Павловского, Владимир Малахов пишет о том, что следует «усомниться в самой возможности освободить термин “русский” от этнической нагрузки. Если в царской России быть русским означало, в первую очередь, быть православным и, во-вторых, быть лояльным императорскому трону, то в советское время скрепляющая скоба империи отпала, а конфессиональная лояльность отошла на периферию. “Русский” в сегодняшнем употреблении — это именно этническая характеристика, и если кто-то из нерусских (например, из “лиц кавказской национальности”) в этом усомнится, московские милиционеры все доходчиво разъяснят. <…> И убеждать жителя Чебоксар, чувствующего себя чувашем (даже если он не активист “Ассамблеи тюркских народов”), принять самоназвание “русский” — напрасный труд»231.

229

Lazari A. de. Польская и русская душа — взаимное восприятие. http://www.auditorium.ru/aud/conf/conf_view.php?cid=590. См. также: Dusza polska i rosyjska: Spojrzenie wspolczesne.

230 Памяти полководца. http://www.omsknews.ru/print.php3?id=4955; Родился Г. К. Жуков. http://ts.vpk.ru/cgi-bin/ts/cal_day_fool.pl?hmon= 12&hday=1&num=7 231 Малахов В. Осуществим ли в России русский проект?

60

В случае с «русскостью» и «российскостью» гражданский и этнический дискурсы следует выстраивать иерархически. На практике же многие национальные символы имеют устойчивые этнические коннотации, освободиться от которых можно лишь радикальным способом. «Возможно ли вообще сконструировать символ “российскости”, свободный от “русскости”? — ставит вопрос А. И. Миллер. — Когда мы говорим о нации как “воображенном сообществе”, о сознательном конструировании объединяющих символов и националистического дискурса вообще, то это, с одной стороны, означает определенную свободу маневра. С другой же — эта свобода ограничена доступным материалом, с которым можно поступать по-разному. Ошибка в изначальном формулировании проекта может оказаться не менее фатальной для его судьбы, чем ошибки и трудности при реализации»232. (→ Что такое нация? (4): пространство и граница)

Национализация этничности / этнизация нации Попытка связать национализм с этноцентризмом приводит к представлению о «нации» как о происходящей из «древнего социального образования этнической общности», где термин «этнический» означает те элементы культуры группы, которые связаны с ее происхождением и историей. Э. Смит. Национализм и модернизм (1998)

Отождествление понятий «этнос» и «нация», так же как их дифференциация, — проблема, неоднократно поднимаемая в литературе233. Проблема эта имеет множество аспектов, которые можно условно свести к двум сферам — научной и политической теории и практике. В научных дискуссиях терминологическая путаница связана с безуспешными попытками поиска объектив-

232

Миллер А. И. О дискурсивной природе национализмов. Стефаненко Т. Г. Социально-психологические аспекты изучения этнической идентичности. http://flogiston.ru/projects/articles/ethnic. shtml; Тадевосян Э. В. Этнонация: миф или социальная реальность? // Социс.

1998. № 6.

233

61

ных оснований для разграничения этносов и наций в синхронной и диахронной перспективе. Эссенциалистское понимание этноса и нации транслируется в отечественной литературе до настоящего времени. Типичным образцом такой дефиниции может служить следующая: «Этнос — это исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающая единым языком, общими чертами и стабильными особенностями культуры, психологии. Этносы становятся реальностью тогда, когда появляется ощущение внутригруппового единства в противопоставлении с другими, окружающими их общностями, т. е. формируется этническое самосознание… <…> В современной науке этническая общность выступает как национальная общность, т. е. как более высокий и развитый тип этноса. Ибо этносы, возникнув еще в первобытном обществе, консолидируясь и развиваясь, представлены в мировой истории такими типами, как племя, народность, нация»234. Данная трактовка восходит в отечественной традиции к определению нации, данному И. В. Сталиным в 1913 году в статье «Марксизм и национальный вопрос». В его формулировке «нация есть исторически сложившаяся общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры»235. В более позднем варианте определение уточнялось: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности четырех основных признаков, а именно: на базе общности языка, общности территории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общности специфических особенностей национальной культуры»236.

234

Кравченко С. А., Мнацаканян М. О., Покровский Н. Е. Социология: Парадигмы и темы. М., 1997. С. 251—253.

235 Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос // Соч.: В 13 т. М., 1946. Т. 2. С. 296.

236 Сталин И. В. Национальный вопрос и ленинизм: Ответ товарищам Мешкову, Ковальчуку и другим // Там же. М., 1951. Т. 11. С. 333.

62

Энтони Смит, в свою очередь, называл следующие шесть критериев для определения этнической принадлежности: 1) имя, 2) разделяемые мифы происхождения, 3) общая история и культура, 4) разделяемая система культурных норм и ценностей, 5) ассоциативная связь с определенной территорией и 6) чувство солидарности 237. Что же касается наличия объективных оснований этничности, то процессы ассимиляции и миграции в современном мире ограничивают возможности их обнаружения традиционными обществами. Современные этносы в такой же мере конвенциональные сообщества, как и нации238. Можно выделить три стороны этничности.

1. Этничность как дескриптивная категория обозначает совокупность характеристик, свойств и особенностей, имеющихся у представителей сообщества, выделяемого по «этническим» основаниям.

2. Этничность как аскриптивная (от англ. ascription — приписывание) категория обозначает совокупность социальных представлений, установок и предписаний о том, к какой этнической группе должен принадлежать человек, имеющий определенные объективные характеристики.

3. Этничность как прескриптивная категория — это система предписаний, устанавливающая, каким нормам должен соответствовать человек, приписываемый (и тем самым принадлежащий) к определенной этнической группе. В политической теории и практике дифференциация на этносы и нации неизбежно становится процессом конструирования иерархий. Одной из причин необходимости различения этих понятий следует назвать их операциабельность при анализе феномена гражданских и этнических наций, выявлении места этнических меньшинств в моноэтнических и полиэтнических сообществах. Принципиальным различием между этносами и нациями в 237

Smith A. D. The Ethnic Origins of Nations. Oxford, 1986. P. 49. См., напр.: Ильин В. И. Этнос как результат социального конструирования // Человек и этнос: философия, социология, этнология: Учеб. пособие. Сыктывкар, 1998.

238

63

принятии терминологических конвенций следует признать политический характер нации, на который указывали многие исследователи239. Прежде всего это нации, «имеющие свое государство», — нации-государства (Nation-State). Еще один важный аспект, связывающий этносы и нации, это проблема их исторической преемственности, ставшая, в частности, предметом полемики между Геллнером и Смитом о этнических истоках наций. Эрнст Геллнер сравнивал наличие этнических корней у наций с наличием пупка, утверждая, что некоторые нации их имеют, некоторые не имеют, но в любом случае это совершенно не важно для существования данных сообществ240. *** *** * *** *** Достаточно давно отмечено, что дескриптивные определения этноса и нации не в состоянии учесть всего многообразия социально-антропологических явлений, маркируемых как этнические или национальные. Так, С. В. Чешко, указывая на то, что универсального определения этноса не существует, обращается к авторитету видных отечественных этнологов, которых трудно заподозрить в симпатиях к конструктивизму: «Ю. В. Бромлей писал, что ни один этнический признак не может выступать в качестве основного определителя этноса, а этническая классификация — это своего рода уравнение со многими переменными. По мнению С. А. Арутюнова, невозможно построить не только универсальную, для всех эпох, этническую таксономию, но даже такую, которая была бы пригодна для какого-то отдельного исторического периода, поскольку в качестве этнообразующих признаков могут выступать различные элементы. К таким выводам отечественная наука пришла, кстати говоря, спустя 60 лет после того, как С. М. Широкогоров констатировал, что единой и общепризнанной схемы этнической классификации нет и, видимо, ее вообще нельзя создать. Но если нет четких критериев для 239

См., напр.: Eriksen Th. H. Op. cit.; Mach Z. Op. cit.

Gellner E. Ernest Gellner’s Reply: «Do Nations Have Navels?» // Nations and Nationalism. 1996. Vol. 2 (3). Р. 367.

240

64

классификации, то, может быть, нет и способов выразить понятие «этнос» через систему каких-либо видимых, опредмеченных параметров?»241. Далее он пишет: «“Теория этноса” вроде бы отличается четкостью своих положений, концептуальной стройностью и систематизированностью. Но она оставляет без ответа главный вопрос: что же такое само “этническое”? Этносы понимаются как разновидности человеческих общностей, складывающиеся из целого ряда атрибутов (язык, культура, психический склад, самосознание, самоназвание; некоторые исследователи добавляют сюда еще эндогамию). Здесь нет только одного — самой этнической субстанции. В отечественной этнологической литературе уделяется большое внимание процессам происхождения и развития конкретных этносов, однако, по сути, даже не ставится вопрос, откуда вообще взялось “этническое”, из каких потребностей и сторон жизнедеятельности людей оно возникло, какова присущая только ему природная функция? Между тем все перечисленные атрибуты этноса вполне поддаются такому функциональному анализу, все они представляют собой самостоятельные социальные явления. “Сложить” же их и получить в результате самостоятельное “этническое” явление не получается»242. Эти размышления указывают на ограниченность методологических возможностей примордиализма. Конструктивистская методология позволяет найти выход из этого тупика. В середине 1980-х годов Энтони Смит, избегающий в своих работах 1990-х крайностей как примордиализма, так и конструктивизма, определял этнос, как «имеющую имя общность людей, разделяющих мифы о предках, имеющих совместную историю и культуру, ассоциированных со специфической территорией, и обладающих чувством солидарности»243. В дальнейшем он скорректировал примордиальную составляющую своей теории, отмечая, что «этнические общности образуются не путем физического наследования, а ощущением преемственности, общей памятью и кол241

Чешко С. В. Человек и этничность // Этногр. обозрение. 1994. № 6. С. 38.

242 Там же.

243 Smith A. D. The Ethnic Origin of Nations. Р. 86.

65

лективной судьбой, то есть культурной близостью, воплощенной в мифах, воспоминаниях, символах и ценностях, сохраняемых в памяти данной культурной единицы»244. Следующим шагом (не сделанным Смитом) было бы признание условности, конвенциональности самой «культурной единицы». Этот шаг сделали в начале 1980-х Бенедикт Андерсон, Эрнст Геллнер и Эрик Хобсбаум. Наиболее последовательный конструктивист Эрнст Геллнер выделяет два условия существования нации: «1. Два человека принадлежат к одной нации лишь только в том случае, если их объединяет одна культура, которая, в свою очередь, понимается как система идей, условных знаков, связей, способов поведения и общения.

2. Два человека принадлежат к одной нации лишь только в том случае, если они признают принадлежность друг друга к этой нации. Иными словами, нации делает человек; нации — это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей. Обычная группа людей становится нацией, если и когда члены этой группы признают общие права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства. Именно взаимное признание такого объединения и превращает их в нацию, а не другие общие качества какими бы они ни были, которые отделяют эту группу от всех, стоящих вне ее» (курсив мой. — М. Т.)245. Первое положение предполагает существование некоего общего информационного, семиотически однородного пространства (культуры), второе — наличие конвенций об основаниях и условиях принадлежности к сообществу. Социальное пространство объективируется в рамках соответствующего семиотического пространства. Оно, «отражаясь в сознании населяющих его людей, приобретает вторую реальность — знаковую разметку. Она существует как духовная, надындивидуальная реальность, формирующая поведение попавших в нее индивидов. Непосредственными причинами их действий в большинстве случаев 244 245

Смит Э. Национализм и модернизм. С. 350. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991. С. 35.

66

являются не сами объективные феномены физического или социального пространства, а приписываемые им смыслы» (курсив мой. — М. Т.)246. Определяя нации как «воображаемые сообщества», Андерсон постулировал, что данный феномен представляет собой социальный конструкт. Члены этого воображаемого коллектива лично не знают друг друга и не взаимодействуют, тем не менее «в умах каждого из них живет образ их общности» (курсив мой. — М. Т.)247. Содержательный аспект образа нации в сознании множества индивидов представляет собой многоликий образ единого, единое в многообразии его проявлений. При этом не следует забывать о том, что «воображение объединяет лишь тех, кто обладает сходным жизненным опытом и подтверждает существующие деления»248. Данное замечание В. В. Коротеевой предполагает, что в пределах соответствующего семиотического пространства можно выделить индивидов и группы, в большей или меньшей степени различающиеся по присущим им способам воображения этнического или национального сообщества, к которому они себя относят. Эти различия зависят от возраста, образования, профессии, социального статуса, политических взглядов и партийной принадлежности, от связи с определенным регионом. Это приводит к существованию в пределах относительно гомогенного национального пространства участков не только с разной интенсивностью переживания общности, но и с разными вариантами трактовки идеи данной общности, содержания и смысла объектов и явлений нациосферы. Однако то, что они в той или иной степени подтверждают в рамках индивидуальных и групповых практик существующие параметры национальной дифференциации (и тем самым поддерживают их), означает, что

246

Ильин В. И. Социальная стратификация. http://socnet.narod.ru/ library/authors/Ilyin/uchebnik/1.htm 247 Андерсон Б. Указ. соч. С. 31.

248 Коротеева В. В. Воображенные, изобретенные и сконструированные нации: метафора и проблема объяснения // Этногр. обозрение.

1993. № 3.

67

они включены в поле нации и воспроизводят семиотическое пространство данного сообщества — нациосферу. *** *** * *** *** Нетрудно найти примеры, демонстрирующие условность маркеров, используемых для этнической и национальной идентификации. Как отмечал Эрнест Геллнер, «существует масса различий: в языках, кулинарии, костюмах, ритуалах и религиозных представлениях. Через эти особенности социального бытия люди осознают свою идентичность и с их же помощью ее выражают. Человек — это не просто существо, которое что-то “ест” (как утверждается в одном немецком каламбуре). Важно, что он говорит, какую одежду носит, как танцует, с кем делит застолье и беседует, на ком женится и т. д. “Этнос” или “нация” — это всего лишь наименование такого общества, границы которого полностью или частично совпадают с границами распространения всех перечисленных культурных феноменов в их особом, своеобразном виде. Человеческая общность, живущая в этих границах, обладает своим этнонимом и характеризуется ярко выраженными национальными чувствами»249. Главным фактором, позволяющим разграничивать этнические общности и нации, является наличие политического концепта — национальной идеи, формирующей общность как по этническому, так и по гражданскому основанию. «“Этничность” становится “политической” и порождает “национализм” в тот момент, когда “этническая” общность, существующая в определенных культурных границах, не только осознает свою идентичность, но и считает, что этнические границы должны совпадать с политическими, а национальность правящей элиты — с национальностью подданных. Иностранцы, во всяком случае в большом количестве, — нежелательный элемент в такой политической общности, тем более в роли правителей»250.

249

Геллнер Э. От родства к этничности // Цивилизации. М., 1997. Вып. 4. С. 95.

250 Там же.

68

Что такое нация? (3): конкурирующие дискурсы Символические составные части отдельной национальной идентичности часто собраны в конкурентных условиях. Дж. Кубитт. Воображаемые нации (1998)

Как отметил Кубитт, «националистическое воображение включено в социальное и политическое поле, которое уже охвачено другими формами воображения — другими видами воображаемых сообществ, другими символическими системами, другими пространственными концепциями или историческими нарративами»251. Сказанное относится как к процессу «нациестроительства», формирования наций, так и к «зрелым» стадиям их существования. Когда же речь идет о «воспроизводстве» нацией самое себя, т. е. поддержании и обновлении акторами в повседневных практиках социокультурного (а следовательно, и семиотического) пространства нации, то уместно говорить о постоянном взаимодействии нациосферы на структурном уровне с семиотическим пространством сообществ, выделяемых по иным основаниям (этническим, конфессиональным, расовым, региональным, сословным, политическим и т. д.). *** *** * *** *** Развертывание концепта нации в рамках национального метадискурса, формирующего структурные элементы, осуществляется в рамках определенной парадигмы, описанной нами выше (→ Что такое нация? (2): дискурс). Модели дискурса нацийгосударств составляют такие синтагматические сочетания, как, например, государственный гражданский либеральный мультикультурный национализм (Франция, США), государственный этнический консервативный религиозный национализм (Иран), 251

Cubitt G. Introduction // Imagining Nations / Ed. G. Cubitt. Manchester; N. Y., 1998. Р. 1.

69

государственный этнический либеральный религиозный национализм (Италия, Польша), государственный этнический либеральный поликонфессиональный национализм (Германия), государственный гражданский авторитарный мультикультурный национализм (Россия), региональный этнический либеральный лингвокультурный религиозный национализм (Квебек) и т. д. Стабильность этих идеальных моделей, так же как и их равномерная распространенность в социальном и физическом пространстве, условна. Она постоянно находится под воздействием альтернативных конкурирующих дискурсов, создающих поля напряжений в отношениях между собой. Официальный дискурс нации противостоит множеству неофициальных дискурсов. Он институционализирован и объективирован в нациосфере в виде различных практик и артефактов, охватывающих, без преувеличения, все сферы жизни сообщества. Он вездесущ, т. к. маркирует время и физическое пространство, различные сферы культуры и т. д. (см. ч. II «Формирование нациосферы»). Официальный дискурс не распространяется (либо его влияние существенно ослабевает) на оппозиционное ему социальное пространство, институционально оформленное в виде общественных, религиозных, политических и других организаций. В физическом пространстве — это сепаратистские области, где в разной форме заявляют о себе этнические, религиозные и другие сообщества, не имеющие своих государств (Страна басков, Курдистан, Тибет, Чечня и др.)252. Эти социальные и физические пространства представляют собой поля, в которых реализуются собственные национальные дискурсы. Они не просто создают сильное поле напряжения между дискурсами, а нарушают гомогенность социального пространства той или иной нации-государства и, как следствие, гомогенность нациосферы.

252

См.: Guibernau M. Nations Without States: Political Communities in a Global Age. Cambridge, 1999; Heiberg M. The Making of the Basque Nation. Cambridge, 1989; Handler R. Nationalism and the Politics of Culture in Quebec. Madison, 1988; Keating M. Nations Against the State: the New Politics of Nationalism in Quebec, Catalonia, and Scotland. N. Y., 1996; McCrone D. Understanding Scotland: The Sociology of a Stateless Nation. L.; N. Y., 1992.

70

Раскол наций создает почву для фобий и конфликтов. «Фобии, как и образы врага, также конструируются, но для того чтобы эти конструкции социально состоялись — то есть были “общественно звучными” — они должны быть встроены в жизненный мир обыденных “реципиентов”»253. *** *** * *** *** Другой важной стороной структуры наций как области конкурирующих дискурсов является иерархия этнического и национального уровней в рамках этнического и гражданского национализмов. Дифференциация и маркировка внутреннего пространства наций представляют собой процесс выявления социальных конвенций и процедуры поиска организующих пространство концептов, узлов взаимодействия дискурсов и проведения границ. Существование конкурирующих дискурсов связано, во-первых, с ограниченностью парадигмы национального строительства, а во-вторых, с ее гетерогенной (этнической, конфессиональной и прочей) семантикой (→ Что такое нация? (2): дискурс). Принцип гомогенности, имманентно присущий национальному дискурсу, входит на практике в противоречие с гетерогенностью национализируемого материала (структурой и субстратом нации как системы). Как отмечал Геллнер, «по отношению к доиндустриальным цивилизациям можно выдвинуть следующую гипотезу: им в высшей степени присуще культурное, а потому (потенциально или реально) и этническое разнообразие, но тем не менее политический национализм встречается редко. Требование культурной гомогенности политической общности или требование, чтобы каждая культура была оформлена как политическая общность, выдвигалось нечасто и еще реже реализовалось. Напротив, культурные, а следовательно, и этнические различия во всех слоях населения, включая правителей, считались в высокой степени функциональными и, как правило, по253

Здравомыслов А. Г., Цуциев А. А. Этничность и этническое насилие: противостояние теоретических парадигм. http://knowledge.isras.ru/ sj/sj/sj3-03zdrav.htm

71

лучали хороший прием. Культурная дифференциация являла собой зримое воплощение устойчивости иерархической системы, уменьшая тем самым социальное напряжение. Иерархическая система получала культурную санкцию и усиливалась за счет этого. Различия в одежде, речи, манерах поведения, внешности указывали на различия в правах и обязанностях людей»254. Принцип организации национальных сообществ совершенно иной. Моноэтнические сообщества (доля этнических меньшинств в которых менее пяти процентов) практически не испытывают проблем с гомогенизацией социального пространства и нациосферы. В полиэтнических нациях идет постоянное соперничество, борьба за доминирование, за доступ к власти, за право включения в национальный дискурс расовых, этнических, конфессиональных, региональных и прочих структурных элементов. Ресурсами в этой борьбе являются численное преимущество, наличие «командных высот» в различных сферах деятельности и весомого символического капитала. Белые англосаксы протестанты (WASP) на протяжении всей более чем двухсотлетней истории США были вынуждены конкурировать по всем трем основаниям выделения собственной общности — с небелым населением, с белыми неанглосаксами и с представителями других конфессий255. Так, в середине XIX века ирландские иммигранты оседали в индустриальных городах севера, а немецкие в сельскохозяйственных районах Среднего Запада. Как отмечает Эрик Кауфман, «концентрация ирландских католиков в таких городах, как Бостон и Нью-Йорк, сделала их более заметными для англо-американского населения, чем более рассеянные немцы. Например, в 1844 году в Бостоне было 25 процентов ирландцев, а в 1853 году — уже 40 процентов. Ирланд254

Геллнер Э. От родства к этничности. С. 95.

Alba R. D. Ethnic Identity: The Transformation of White America.

New Haven, 1992; Ackermann R. J. Heterogeneities: Race, Gender, Class, Nation, and State. Amherst, 1996; Penrose J. M., Jackson P. Placing «Race» and «Nation»: Introd. // Constructions of Race, Place and Nation / Eds. P. Jackson, J. Penrose. L., 1993; Gordon M. Assimilation in America: The Role of Race, Religion, and National Origin. N. Y., 1964.

255

72

цами являлись более чем 50 процентов белых горожан, и все это в городе, где жила элита пуритан, у которой был свой собственный образ Америки»256. *** *** * *** *** В полиэтническом пространстве наций, реализующих гражданский дискурс, нередко существует двойная маркировка принадлежности — этническая и национальная. Способы означивания более корректны в тех случаях, когда название нации не имеет этнических коннотаций, как, например, американские евреи, японские американцы, итало-американцы, ирландские американцы и т. д.257. В нашей стране для подобного обозначения используются предикаты русский, российский и в недавнем прошлом советский. Некоторые двуэтнические сочетания стали привычными — русские немцы, русские корейцы. Обычно сдвоенная этничность в названиях используется для маркировки «выходцев» из «дальнего зарубежья». Русские татары, чуваши или чеченцы — явный оксюморон (→ С чего начинается нация?). А. Н. Малинкин, утверждая, что сообщества, построенные по типу «salad bowl» (салатницы), могут быть не менее жизнеспособными, чем построенные по типу «melting-pot» (плавильного котла), использует понятие «многоэтнические мультикультур256

Kaufmann E. Ethnic or Civic Nation?: Theorizing the American Case. http://www.bbk.ac.uk/polsoc/download/eric_kaufmann/Theo_American_ Case.pdf. (О кровавых конфликтах между ирландскими католиками и WASP см. фильм Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка» (2002), в аннотации к которому сообщается, что это фильм о «становлении американской нации».)

257 См.: Feldman A. J. The American Jew. N. Y., 1937; Kitano H. H. L. Japanese Americans: The Evolution of a Subculture. Englewood Cliffs (N. J.), 1969; Iorizzo L. J. The Italian-Americans. N. Y., 1971; Rolle A. F. The American Italians. Belmont (CA), 1972; Fallows M. R. Irish Americans: Identity and Assimilation. Englewood Cliffs (N. J.), 1979; Greeley A. M. The Irish Americans. N. Y., 1981.

73

ные суперэтносы»258. Мы полагаем, что понятие «нация» является приемлемым для выделения более высокого уровня принадлежности. Как отмечал Уолкер Коннор, это отличало бы понятие британского от уэльсского, бельгийского от фламандского, испанского от баскского259. Спорным при таком подходе будет выбор оснований для маркировки границы. Своеобразный «этнический семантический шлейф» может тянуться с этнического уровня выделения сообществ на национальный гражданский уровень. Учитывая замечание Энтони Смита, считающего, что «понятия “этническое” и “нация” образуют определенную преемственность и что значение имеет не форма, которую они принимают в различные эпохи, а сами устойчивые групповые восприятия и чувства»260, обратим внимание на то, что значение тех или иных форм объективации национального и этнического дискурсов будет зависеть от контекста использования знаково-символических средств. Впрочем, следует признать, что на многочисленные попытки нарушения конвенций по их использованию чаще обращают внимание аналитики, а не практики.

Что такое нация? (4): пространство и граница Всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет, мера противопоставления есть мера объединения. Б. Ф. Поршнев. Противопоставление как компонент этнического самосознания (1973)

Многие современные авторы сходятся в едином мнении о том, что этнические и национальные сообщества сложно пред258

Малинкин А. Н. «Новая российская идентичность»: исследование по социологии знания // Социол. журн. 2001. № 4.

259 Connor W. The Timelessness of Nations // Nations and Nationalism.

2004. Vol. 10. № 1/2.

260 Смит Э. Национализм и модернизм. С. 331.

74

ставить себе как внешне резко ограниченные и внутренне культурно гомогенные социальные пространства261. Рассмотрение этнических границ как фактора, определяющего идентичность, было предложено в 1969 году Фредериком Бартом в предисловии к сборнику «Этнические группы и границы». Этничность в его концепции представляет собой форму социальной организации культурных различий. «Непохожесть» своей этнической группы на другую обеспечивают этнические маркеры, причем, по мнению Барта, важными являются не все «объективные отличия, но только те, которые акторы непосредственно воспринимают как существенные»262. Мы же должны помнить о том, что нациосфера содержит огромный потенциал знаково-символических средств. Как писал по этому поводу Энтони Коэн, «сообщества — важные хранилища символов в виде тотемов, футбольных команд или военных мемориалов. Все они — подобно категориям системы родства — символические маркеры сообщества, которые отличают его от других сообществ. <…> Символы сообщества — ментальные конструкты: они обеспечивают людей средствами для создания значений. Они также обеспечивают их средствами, чтобы выразить специфические значения, которые сообщество имеет для них»263. Применение концепции Барта осуществляется далеко за пределами этнологии и этносоциологии. Универсальность роли границ заключается в том, что «границы маркируются, потому что сообщества взаимодействуют определенным образом с другими объектами, от которых они отличаются или хотели бы отличаться. Те способы, которыми они маркируются, зависят полностью от специфики рассматриваемого сообщества. Некоторые, подобно государственным или административным границам, 261

Брубейкер Р. Мифы и заблуждения в изучении национализма // Ab Imperio: Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. Казань, 2000. Вып. 1. С. 153.

262 См.: Barth F. Introduction // Ethnic Groups and Boundaries: The Social Organisation of Culture Differences / Ed. F. Barth. Bergen; Boston, 1969. Р. 14.

263 Cohen A. P. The Symbolic Construction of Community. P. 19.

75

могут быть установлены и охраняемы законом. Некоторые могут быть выражены физически горной цепью или морем. Некоторые могут быть расовыми, лингвистическими или религиозными. Но не все границы и не все компоненты любой границы являются так объективно очевидными. О них можно думать только как о существующих в умах наблюдателей. Граница может восприниматься разными способами не только людьми на противоположных ее сторонах, но также людьми на одной стороне границы»264. Объективное существование маркеров границы дополняется их использованием либо не использованием в социальных практиках. Это приводит к тому, что границы, фиксируемые некоторыми участниками социального взаимодействия, могут быть совершенно незаметными для других. Кроме того, актуальный арсенал знаково-символических средств постоянно обновляется, т. к. границы сообществ не задаются раз и навсегда, а постоянно «уточняются»265. Меняется семантика знаково-символических средств, применяющихся длительное время. Иногда это происходит в пределах жизни одного поколения людей. Как отмечал Энтони Смит, «различные символы жизни сообщества — одежда, этикет, пища, искусство, музыка, ритуалы, язык и прочее — на самом деле служат для отличия членов этнической общности от посторонних как “стражи границ” сообщества в разных направлениях, соответствующих времени и месту, но никогда долговременно» (курсив мой. — М. Т.)266. В то же время Смит неоднократно указывал, что «нациестроительство» реализуется в рамках определенной традиции, что нация «не создается заново каждым поколением, но наследует мифологию и символику предыдущих поколений. Новое поколение может отвергать толкования предшественников, подвергать сомнению ценности, мифы и символы, отказываться от святых мест ради создания новых и заменять золотые века и героев другими; но все эти ревизии и замены происходят в пределах определенных эмоциональных и 264

Ibid. P. 12.

Jenkins R. Social Identity. L., 1996. P. 108—109.

266 Smith A. D. The Ethnic Origins of Nations. P. 49.

265

76

интеллектуальных границ, которые составляют гораздо более мощные и прочные барьеры, чем любые физические границы»267. Конвенциональность границ — еще один способ реализации принципа «именчивости-в-постоянстве». «Границы сохраняются несмотря на то, что существуют потоки людей, их пересекающих, — пишет Барт. — Иначе говоря, четкие этнические различия не зависят от мобильности, контактов и информационных потоков, а представляют собой социальные процессы включения и исключения, посредством которых обособленные группы поддерживают свое существование, хотя в индивидуальных биографиях случаются изменения групповой принадлежности. Во-вторых, исследование показывает, что устойчивые, длительные и часто жизненно важные социальные отношения сохраняются, несмотря на наличие границ, и часто основаны именно на двойственных этнических статусах. Другими словами, этнические различия не зависят от отсутствия социального взаимодействия и принятия новых членов. Взаимодействие в такой социальной системе не ведет к ликвидации этнических различий через изменение и аккультурациию; культурные различия могут сохраниться, несмотря на межэтнические контакты и взаимозависимость»268. Проявлением подобной ригидности по отношению к изменениям является феномен символической этничности, описанный Гансом269. Если этническая общность определяется как группа, основанная на приписывании и исключении, то ее природа зависит в первую очередь от поддержания границы. Обозначающие ее культурные характеристики могут меняться, культурные признаки отдельных членов группы также могут трансформироваться, может видоизменяться даже форма организации группы, однако факт длительной дихотомизации членов группы и тех, кто находится вне ее, позволяет определять приро267

Ibid. Р. 206—207.

268

Barth F. Op. cit. Р. 14.

Gans J. H. Symbolic Ethnicity: The Future of Ethnic Groups and Cultures in America // Theories of Ethnicity: A Classical Reader / Ed. W. Sollors. N. Y., 1996.

269

77

ду этой устойчивости и исследовать меняющиеся культурные формы и содержание270. *** *** * *** *** Как справедливо указал А. Г. Здравомыслов, у каждой национально-этнической группы имеется свой собственный круг национальных или этнических сообществ, с которыми идет постоянное культурное и психологическое сопоставление271, т. е. соответствующие социальные и семиотические пространства находятся в постоянном взаимодействии друг с другом. Вне этих контактов семиотические сценарии идентификации теряют интенсивность семантической нагрузки либо вообще не функционируют. Роль неизвестного Чужого сводится к единственной функции — маркировке границы. Границы любого социального пространства являются местами усиления семиотической активности. Внутренние процессы поддержания единства, гомогенности сообщества более многообразны, т. к. «попытки удержать тождество, идентичность — всегда необходимость удержать синтез многообразного, гетерогенного»272. Критерии определения границ сообщества зависят как от исторического контекста, так и от позиционирования Своих и Чужих в пределах определенного физического пространства273. Энтони Коэн, подчеркивая релятивизм проведения границ между сообществами, ставил вопрос о том, «является ли граница, разделяющая Шотландию и Англию, для хайлендера более значащей, чем та, которая отли270

Barth F. Op. cit. Р. 9—38. Здравомыслов А. Г. К обоснованию релятивистской теории нации // Релятивистская теории нации: новый подход к исследованию этнополитической динамики России. М., 1998. С. 13.

271

272

Сухачев В. Ю. Пределы идентичности. http://anthropology.ru/ru/ texts/sukhach/limits.html 273 Pickering M. Stereotyping: the Politics of Representation. N. Y., 2001. Р. 79—84.

78

чает его от лоулендера, жителя Глазго от эдинбуржца; шетландца от оркадианца; жителя одного Шетландского острова от жителей другого, жителей одного городка Шетландского острова от жителей другого. По мере того как мы идем вниз по шкале, объективные референты границы становятся все менее и менее ясными, пока граница не станет совсем невидимой для кого-либо извне»274. Наряду с микрообщностями в современном глобализационном дискурсе широко репрезентируются такие полиэтнические и многонациональные макросообщества, как западное, европейское и восточно-европейское275. Выделение подобных гипернациональных сообществ осуществляется с учетом не столько границ государственных, сколько «воображаемых» — цивилизационных, социокультурных, религиозных и этнонациональных. С одной стороны, условность этих границ, а с другой стороны, закрепление ими определенных статусных позиций стимулируют стремление представителей элит «дискриминированных» этнических сообществ и наций к их пересмотру. Коэн очень точно описал роль семиосферы в конструировании границ. «Символы эффективны, т. к. что они неточны, — подчеркивал он. — Поэтому они являются идеальными средства274

Cohen A. P. The Symbolic Construction of Community. P. 13. См.: Brubaker R. Nationalism Reframed: Nationhood and the National Question in the New Europe. Cambridge, 1996; Haseler S. The English Tribe: Identity, Nation, and Europe. Houndmills; Basingstoke, Hampshire; N. Y., 1996; Hall S. The West and the Rest: Discourse and Power // Formations of Modernity / Eds. S. Hall and B. Gieben. Cambridge, 1992; Political Symbols, Symbolic Politics: European Identities in Transformation / Ed. by U. Hedetoft. Aldershot; Brookfield (Vt.), 1998; Альтерматт У. Этно-национализм в Европе. М., 2000; Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М., 2003; Максимычев И. Ф. Россия как часть общеевропейского цивилизационного пространства // Обществ. науки и современность. 1997. № 6; Манн М. Нации-государства в Европе и на других континентах // Нации и национализм; Нойманн И. Использование «Другого»: Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004; Фадеева Т. М. Единая Европа: идея и реальность: Концепции культурной идентичности. М., 1997.

275

79

ми, с помощью которых люди могут говорить на “общем” языке, вести себя одним и тем же образом в аналогичных ситуациях, участвовать в “одних и тех же ритуалах”, обращаться к “одним и тем же” богам, носить похожую одежду и т. д., не подчиняя тем самым себя тирании общественного мнения (orthodoxy). Индивидуальность и общность, таким образом, совместимы. Так же как “общая форма” символов соединяет различные приписываемые им значения, так и символический репертуар сообщества соединяет в единое целое индивидуальные и другие различия, имеющиеся в сообществе, создавая средства для их выражения, толкования и различения. Это обеспечивает диапазон, в пределах которого индивидуальная идентичность может быть распознана. Они непрерывно превращают реальность различий в появление сходства с такой эффективностью, что люди все еще считают существование сообщества естественным и идеологически нейтральным. Они объединяют их в оппозиции как друг к другу, так и по отношению к тем, кто находится “за пределами” сообщества. Они таким образом конструируют и делают реальными границы сообщества»276.

Что такое нация? (5): государство В то время как у нации есть общая культура, ценности и символы, нация-государство стремится к созданию общей культуры, символов и ценностей. М. Гиберно. Национализмы (1996)

Понятие нации-государства (nation-state), широко используемое в англоязычной литературе, прививается в последние годы и у нас. То, что понятия «страна», «государство» утопают в концепте «нация», не дает основания считать их синонимами. Ни государственные институты, ни образ страны ни в коей мере не тождественны представлениям о нации как воображаемом сообществе, существующем в их пределах. Между тем замещение этих понятий достаточно часто встречается в литературе. Мета276

Cohen A. P. The Symbolic Construction of Community. P. 21.

80

форическое совмещение народа и страны может, в частности, объясняться полисемантичностью понятий «страна», «родина», которые следует рассматривать как продукты коллективного воображения277. В этом воображении порой рождается мифологический образ страны, появившейся в отечественной общественной мысли на рубеже XIX—XX веков и не изжитый до настоящего времени278. Так, русский философ И. А. Ильин писал: «Когда мы произносим это простое и в то же время необъятное слово “Россия” — и чувствуем, что мы назвали что-то самое главное в нашей жизни и в нашей личной судьбе, то мы твердо знаем, что мы разумеем не просто природу, или территорию, или быт, или хозяйство, или государство, но русский дух, выросший во всем этом, созданный этим и создавший все это в муках. В долготерпении, в кровавой борьбе и в непрестанном молитвенном напряжении»279. Мифологизм, очевидная иррациональность восприятия понятий «Россия» и «народ России» присутствует в преамбуле к ныне действующей Конституции Российской Федерации, принятой в 1993 году. В ней говорится: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь обеспечить 277

Сандомирская И. Книга о Родине: Опыт анализа дискурсивных практик. Wien, 2002. С. 8.

278 См.: Полосин В. С. Миф. Религия. Государство: Исследование политической мифологии. М., 1999; Тимофеев М. Ю. Социально-философское исследование специфики и эволюции мифологического сознания: Автореф. дис. … канд. филос. наук. Иваново, 1995.

279

Ильин И. А. Россия в русской поэзии // Ильин И. А. Одинокий художник. М., 1993. С. 170.

81

благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» (курсив мой. — М. Т.)280. Этот текст показывает то, как национально-патриотическая риторика входит в противоречие с существующими социально-политическими реалиями. Так, термин многонациональный народ, будучи калькой с американской Конституции («We, people of the USA…»), не предполагает единства нации, а общей судьбой на своей земле были соединены не менее 50 лет все народы пятнадцати республик СССР, не сохранившие исторически сложившееся государственное единство. Таким образом, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, можно считать и существующее объединение временным. Чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, можно, сверившись с историческими картами, обнаружить, что в течение полутора столетий территория Отечества превышала существующие ныне пределы. Тезис о возрождении суверенной государственности России совсем ставит в тупик. Но может ли быть немифологичной риторика национализма? Как показывает история национализма, в политических практиках неизбежны процедуры гипостазирования и реификации 281.

280

Конституция Рoссийской Фeдерации. http://www.constitution.ru/

281

Гипостазирование — принятие предмета мыслимого за предмет как таковой. Реификация — это принятие того, что существует в человеческих отношениях, за нечто, существующее само по себе. Если гипостазирование — это превращение мысли в вещь, то реификация — это превращение отношения в вещь. В любом случае и то и другое предполагает субстанциализацию, овеществление того, о чем мы мыслим. См.: Малахов В. Преодолимо ли этноцентричное мышление? // http:// www.intellectuals.ru/malakhov/polemika/2doklad.htm; Он же. Неудобства с идентичностью. С. 88—89.

82

Ученым остается лишь констатировать наличие этих процессов и изучать их причины и технологии282. Изменение государственных границ — процесс перманентный и неизбежно обостряющий проблему условности границ нации. Появление феномена «соотечественников за рубежом» требует поиска оснований для получения ими гражданства и идеологического обоснования их принадлежности к какой-либо нации. Этнический компонент предполагает создание процедур включения в число граждан и исключения из них. Формирование моноэтнических государств на границах России показало, насколько остро может быть поставлен вопрос о этнонациональной принадлежности. Даже нулевой вариант (где живешь — там и родина) трудно назвать оптимальным при распаде империй. В новых нациях-государствах для консолидации сообщества создается образ нации, в процессе маркировки внутреннего пространства которого знаково-символические средства используются для того, чтобы отделять Своих от Чужих и воспроизводить Своих и представления о Чужих.

Нация и люди: идентичность или принадлежность Все, что я могу сказать, так это, что нация существует тогда, когда значительное число людей в сообществе считают себя образующими нацию или ведут себя так, как если бы они ее составляли. Х. Сетон-Ватсон. Нации и государства» (1977)

Проблема характера принадлежности индивидов к тем или иным сообществам наиболее полно проявилась в дискуссиях по 282

См.: Козлов В. И. Этнос и нация. http://nnmoiseev.narod.ru/ st0026.htm

83

поводу национальной (этнической) идентичности283. Как отмечают многие авторы, понятие «идентичность» стало в современной литературе чрезвычайно частотным, можно сказать модным. Это привело к тому, что, покинув пределы социальной психологии и став сначала междисциплинарным, а затем и термином, вошедшим в политический и журналистский лексикон, данное понятие, будучи перегружено значениями, потеряло свой аналитический ресурс. Как отмечали Роджерс Брубейкер и Фредерик Купер, «идентичность» может значить либо слишком много (если термин употреблять в его «сильном» значении), либо слишком мало (в «слабом» значении), либо совсем ничего (в силу двусмысленности понятия)284.

283

Из литературы на русском языке следует назвать: Авраамова Е. М. Формирование новой российской макроидентичности // Обществ. науки и современность. 1998. № 4; Александренков Э. Г. «Этническое самосознание» или «этническая идентичность»? // Этногр. обозрение.

1996. № 3; Гройс Б. Поиск русской национальной идентичности // Вопр. философии. 1992. № 1; Дробижева Л. М. Российская и этническая идентичность: противостояние или совместимость // Россия реформирующаяся. М., 2002; То же. http://www.isras.ru/phpBB2/viewtopic. php?t=4&start=0&postdays=0&postorder=asc&highlight=; Малинкин А. Н. Указ. соч.; Росалес Х. М. Воспитание гражданской идентичности: об отношениях между национализмом и патриотизмом // Полит. исследования. 1999. № 6; Савоскул С. С. Этнические аспекты постсоветской гражданской идентичности // Обществ. науки и современность. 1999. № 5; Соколовский С. В. О неуюте автаркии, национализме и постсоветсткой идентичности // Этнометодология. М., 1995; Сухачёв В. Ю. Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России // Национальная идентичность — теория и реальность. СПб., 1999; Тишков В. А. Идентичность и культурные границы // Идентичность и конфликт в постсоветстких государствах. М., 1997; Шведов С. С. Проблемы культурной и этнической идентичности: (Подходы и решения запад. социологии) // Социально-экономические проблемы культуры. М., 1991.

284

Брубейкер Р., Купер Ф. За пределами «идентичности» // Ab Imperio. 2002. № 2. С. 62.

84

В отечественной литературе понятие «идентичность» заменило такие понятия, как «самосознание» и «самоопределение». Одной из причин замены являлась предполагаемая «объективность», «нейтральность» термина по отношению к идентифицируемому объекту. Владимир Малахов связывает это с подрывом доверия к «русскоязычному» понятийному аппарату. Однако полагание, что использование нового термина увеличит эвристический потенциал исследований, не оправдалось. Одной из причин дискредитации понятия идентичности можно считать его семантику, как бы подразумевающую ее эссенциалистский характер. Идентичность рассматривается не как инструмент означивания, а как некая субстанция, выступает в качестве квазиестественного образования. Характеристики, приобретаемые индивидами в процессе социального взаимодействия или же релевантные только в процессе социальной коммуникации, трактуются как изначально присущие им свойства, «происходит полная идентификация индивида с социально предписанными типизациями. Он воспринимается не иначе, как только такой тип»285. Происходит гипостазирование и реификация групповой принадлежности — интеллектуальная процедура, многократно выступавшая объектом критики Владимира Малахова. *** *** * *** *** Идентификация как процесс приписывания к группе и процесс навязывания, предписания социально санкционированных практик представляет собой один из способов социального конструирования. Обращаясь к этой стороне идентичности, Бурдьё писал: «Сражения по поводу этнической или региональной идентичности — другими словами, по поводу свойств группы (стигм или эмблем), связанных с ее происхождением, определяемым через географическую привязку к местности, а также с по285

Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 150. См. также: Малахов В. С. Символическое производство этничности и конфликт. http:// www.carnegie.ru/ru/pubs/books/volume/36585.htm

85

мощью таких длительных маркеров, как языковой акцент, — являются частным случаем различных конфликтов по поводу классификаций, борьбы за монополию на власть, с помощью которой можно заставлять людей видеть и верить, знать и узнавать, с помощью которой можно навязывать легитимные определения делений социального мира и таким образом создавать и ликвидировать группы»286. Политика номинации приводит к тому, что принадлежность становится навязанной287, это, в свою очередь, вызывает различные формы отторжения внешних маркеров, характеризующих принадлежность к сообществу, «негативную идентификацию» на индивидуальном уровне288. Так, например, произвольность и условность расовой категоризации легко обнаруживается, когда мы сравниваем различные общества, в которых есть многочисленные физические типы. По замечанию Мартина Мерджера, один и тот же индивид, которого в США считают «черным», в Бразилии может оказаться «белым», т. к. системы расовой классификации в этих двух обществах существенно не совпадают. К тому же «физические атрибуты, отобранные для классификации людей, не нуждаются в том, чтобы быть объективными. Достаточно того, чтобы люди верили в их очевидность. В Северной Ирландии, например, как протестанты, так и католики иногда говорят, что могут узнать членов каждой группы по внешним признакам, несмотря на то что объективно они похожи друг на друга…»289. Тенденция мифологизации своеобразно проявляется в замечании армянского лингвиста Р. Ишханяна о том, что когда армянин получает русское или любое другое неармянское воспитание, не знает своего языка и культуры, у него появляется другое выражение глаз, «неармянское»290.

286

Бурдьё П. Идентичность и репрезентация?: Элементы критической рефлексии идеи «региона» // Ab Imperio. 2002. № 2. С. 50.

287 См.: Драгунский Д. В. Навязанная этничность // Полис. 1993. № 5.

288 Хотинец В. Ю. Этническое самосознание. СПб., 2000.

289 Marger M. N. Race and Ethnic Relations: American and Global Perspectives. 2nd ed. Belmont (Calif.), 1991. P. 24—25. Цит. по: Ильин В. И. Социальное неравенство. С. 156.

290 Налчаджян А. А. Этнопсихология. 2-е изд. СПб., 2004. С. 165—166.

86

*** *** * *** *** Многие авторы порой отождествляют два аспекта идентичности: индивидуально-психологический, личностный, с одной стороны, и групповой или социокультурный, с другой. Это приводит к тому, что социальным общностям (в частности, этносам и нациям) приписываются качества субъективности. Но говорить о «сознании», «чувствах» по отношению к этносу или нации значит некорректно обращаться с метафорами. Понятие «идентичность» можно использовать для типизации лишь на индивидуальном уровне291. Перенесение качеств индивида для характеристики чего-либо в «человеческих» терминах, буквальное понимание метафор — операции, характерные для мифологического сознания. «Наши специалисты по идентичности, — пишет Малахов, — мыслят последнюю как субстрат, субстанцию, или, если угодно, как “субстанцию, которая есть еще и субъект”. Как во времена Вильгельма Вундта, “национальная” и "этнокультурная" идентичность (тогда ее называли “национальным характером”, а еще раньше — “душой народа”) выступает в качестве квазиестественного образования. В ее онтологическом статусе сомневаются столь же мало, как мало Бердяев сомневался в реальном существовании “души России”»292. Коллективной идентичности как осознания нацией своей целостности и тождественности быть не может. Коллективная идентичность применительно к нации возможна как признание акторами своей принадлежности к тому или иному сообществу. То есть коллективный уровень прежде всего структурируется на уровне индивидуальном как ментальный конструкт и реализуется, проявляется через практики акторов. Следует признать, что идентичность может быть атрибутирована только индивидам293.

291

Малахов В. Неудобства с идентичностью. С. 86—87. Там же. С. 89.

293 Малахов В. С. Идентичность // Современная западная философия: Слов. М., 1998. С. 161; Он же. Неудобства с идентичностью.

292

87

*** *** * *** *** «Полноценная» идентичность предполагает наличие следующих трёх факторов. Во-первых, нужно, чтобы человек сам считал себя частью сообщества и демонстрировал это на практике («Я» — фактор). Во-вторых, чтобы сообщество было с этим согласно и демонстрировало свое согласие на практике («Мы» — фактор). И, в-третьих, чтобы это признавали посторонние — т. е. «третьи лица» («Они» — фактор). Все вышесказанное верно, если мы говорим именно о «полноценной», «стопроцентной» идентичности. Однако идентичность (она же — соотносимость с сообществом) может быть половинчатой, неполной, и даже проблематичной. Это имеет место, когда выполняются не все, а только часть приведённых выше условий, т. е. когда один или два фактора идентичности отсутствуют294. Существует несколько вариантов несоответствия внешней и внутренней идентификации индивида. Причем внешняя может быть как со стороны членов сообщества, к которому индивид считает себя принадлежащим, так и со стороны членов других сообществ. Рассматривая характер связи индивида и группы, сообщества, уместнее говорить о принадлежности, а не идентичности 295. Принадлежность к нации — один из видов маркировки социального пространства, признаваемый участниками социального взаимодействия. Учитывая это, можно констатировать, что этническая «полноценная» идентичность на практике невозможна, т. к. степень признания как со стороны Своих, так и со стороны Чужих никогда не будет полной из-за физической невозможности выяснить мнения всех. В этом признании, впрочем, нет необходимости. По мнению Бергера и Лукмана для легитимации достаточно того, чтобы идентичность была признаваемой 296. Степень леги294

Крылов К. Идентичность. http://www.traditio.ru:8101/krylov/id.htm Pickering M. Stereotyping: the Politics of Representation. N. Y., 2001. Р. 79—84.

296 Бергер П., Лукман Т. Указ. соч. С. 165.

295

88

тимности, таким образом, будет зависеть от признания значимыми Своими и/или значимыми Чужими. Именно от представителей референтных групп зависит формирование и поддержание соответствующей конвенциональной маркировки внутреннего поля сообществ и их границ297. *** *** * *** *** Идентичность — это не статическое, а динамическое явление, существующее в непрерывном процессе идентификаций. «Идентичность, или процессы взаимной идентификации, — пишет Здислав Мах, — является динамическим процессом, который представляет собой постоянное взаимодействие между группами, в которых их Мы-образы (we-images) и Они-образы (theyimages) изменяются вместе с меняющимся равновесием сил, со степенью толерантности и конфликтности взаимодействующих сил, которые формируют социальный контекст. Таким образом, идентичность — больше чем только Я-образы (self-images) и набор стереотипов “Других”»298. Итак, идентичность — это относительно стабильный момент процесса идентификации, в который включены все три стороны. Нужно также учитывать, что потенциальные участники процесса идентификации опираются на различающиеся системы маркеров, классификационные схемы, информационные коды, на практике это неизбежно приводит к конфликтам. Так, государственные структуры, хотя и не обладают монополией на категориальную атрибуцию, в силу своего символического статуса наделены преимуществами (в частности, правом номинирования). В результате все акторы в большей или меньшей степени вынуждены считаться с символическим насилием власти. Несмотря на то что навязанная этническая или национальная идентичность заведомо не будет полной, она будет с большей вероятностью признаваться третьей стороной. В полной мере это относится и к разграничению принадлежности к этносу и нации. Необходимость в дифференциации по данным основаниям возникает чаще 297

Примером ориентации на Чужих, выступающих в роли Своих на индивидуальном уровне является деятельность разведчика, выдающего себя за представителя другого (Чужого) этнического сообщества.

298 Mach Z. Op. cit. P. 263.

89

всего в случае маркировки индивидов по отношению к полиэтническим нациям или этническим меньшинствам в моноэтнических государствах. Таким образом, прозвучавшее в лекции «Что такое нация?» известное высказывание Эрнеста Ренана «…существование нации — это… ежедневный плебисцит»299 остается актуальным по сей день. В рамках теорий социального и семиотического пространства процессы идентификации есть не что иное, как поиск «своего места» в социокультурном пространстве, сопоставление себя и других с известными характеристиками этого пространства с помощью средств пространства семиотического. Этническая и национальная принадлежность — один из видов маркировки участников социального и культурного взаимодействия, признаваемый участниками этого взаимодействия. Имеющиеся у человека естественные характеристики приобретают соответствующие национальные значения лишь в определенном контексте. Как отмечал Фредерик Барт, только социально релевантные факторы, а не видимые объективные различия, порождаемые другими факторами, позволяют определять групповую принадлежность. Не имеет значения, насколько различаются члены группы в своем поведении. Если они говорят, что они являются А в отличие от другой группы Б, то это значит, что они хотят, чтобы их воспринимали именно так и определяли их поведение как индикатор принадлежности к группе А, а не Б300. *** *** * *** *** Мы ввели понятие нациосферы, определяемое нами как область социального (социополитического, социокультурного) пространства, которая возникает в процессе развертывания концепта нации с помощью дискурсивных практик и маркируется (означивается) как национальная. Другими словами, нациосфера — это часть социального и семиотического пространства, связанная с дифференциацией социального пространства семиоти299

Renan E. Qu'est-ce qu'une archives/nation04.htm 300 Barth F. Op. cit. Р. 15.

nation?

90

http://www.bmlisieux.com/

ческими средствами по основаниям, которые принято считать национальными. Мы проанализировали способы «обнаружения» наций, общие основания для выделения комплекса методов, позволяющих определять социальные общности как нации. Мы рассматриваем нации  как формы дифференциации социокультурного и социополитического пространства в рамках национального метадискурса;  результат конструирования этого пространства, которое осуществляется как в пределах границ пространства, так и внешними по отношению к этому пространству силами;  системы, концептом которых является поддержание целостности сообщества, реализация на социальном субстрате идеи единства;  пространства взаимодействия конкурирующих дискурсов;  поля, интенсивно воздействующие друг на друга в процессе взаимодействия;  воображаемый феномен, существующий в результате принятия социальных и политических конвенций, действующих в соответствующих пространствах между участниками социально-политического взаимодействия. Мы выделяем иерархическую структуру национального метадискурса, состоящую из конкурирующих между собой локальных дискурсов. Их важнейшими основаниями являются:  источник, субъект дискурса (официальный дискурс нации — множественные неофициальные, в том числе оппозиционные дискурсы);  вид концепта, идеи нации (к ним можно отнести, кроме устойчивой оппозиции этнического и гражданского дискурса, также религиозный, расовый, региональный дискурсы);  форма реализации (культурный, политический, экономический дискурсы);

91

 идеологический тип (либеральный, консервативный, мультикультурный дискурсы);  отношение к традиции (традиционный и модернистский дискурсы). *** Концептом национального дискурса является поддержание целостности сообщества, реализация на социальном субстрате идеи национального единства. Парадигмой знаково-символических средств, формирующих структуру нациосферы, выступает отношение сообщества 1) к языку, 2) пространству (ассоциация с территорией), 3) времени (историческим событиям, обычаям и традициям) 4) ценностям, 5) этническим, религиозным и расовым общностям внутри структуры и 6) другим национальным сообществам. Перечисленные основания не более чем матрица, в которой могут быть задействованы, в зависимости от характера знакового процесса, отдельные элементы в разных конфигурациях. Мы не должны забывать о воображаемом характере данных сообществ, ментальном характере их выделения из социальной структуры. Процесс конструирования, «воображения» наций — это процесс национализации знаков, процесс присвоения ментальным и материальным объектам национальных значений, и дальнейшее функционирование их в качестве знаков и символов наций. Конвенциональный воображаемый характер выделения в социальном пространстве наций позволяет говорить об означивании (национализации) социума, формировании национального дискурса. Этнические, религиозные, расовые и другие группы, вступая в различные коалиции между собой, всеми возможными способами воздействия на семиотическое пространство отстаивают свое право на определение «идеи нации» и обозначают приемлемые для них границы сообщества. Относительная произвольность номинирования проявляется в том, что невозможно выяснить, имеется какой-то минимум маркеров для признания существования общности или нет, т. к. набор маркеров не универсален и не постоянен.

92

II. ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОСФЕРЫ Конкурирующие дискурсы и позиционирование национального Нации, «как и всякие социальные группы, существуют в двух планах одновременно: “на бумаге” (как теоретический конструкт) и “на деле” (как часть социальной практики). Они реальны благодаря воспроизводству веры людей в их реальность и институтам, ответственным за (вос)производство этой веры»301. Существование нациосферы как процесса непрерывного производства текстов и воспроизводства дискурсивных практик является следствием того, что у наций есть референт, но нет денотата. Перефразируя старую театральную пословицу «короля играет свита», можно сказать, что нации играет нациосфера. Именно в нациосфере распространяются конвенции по использованию концепта нации, а зона их действия есть сфера реализации, развертывания дискурса нации. Как отмечалось выше, мы в полной мере разделяем позицию Кэтрин Вердери, что всякий национализм нужно рассматривать «как имеющий множество значений, выдвигаемых в качестве альтернатив и оспариваемых различными группами, которые маневрируют, пытаясь застолбить свое право на определение символа и его легитимирующие воздействия»302. «Плавающее» означаемое понятия «нация», включающее множество смыслов, провоцирует борьбу за право интерпретации идеи нации представителями разных социальных групп. Это обстоятельство обусловливает открытый характер наций как систем на семантическом уровне. Ю. М. Лотман указывал, что «разнообразие возможных связей между смысловыми элементами создает объемный смысл, который постигается в полной мере только из отношения всех элементов между собой и каждого из 301

Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 92.

302 Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм / Б. Андерсен, О. Бауэр, М. Крох и др. М., 2002. С. 299.

93

них к целому. Кроме того, следует иметь в виду, что система обладает памятью о своих прошедших состояниях и потенциальным “предчувствием” будущего. Таким образом, смысловое пространство многообъемно и в синхронном, и в диахронном отношении. Оно обладает размытыми границами и способностью включаться во взрывные процессы»303. Образ нации, как и образ Родины, есть «набор отрывочных, казалось бы, мало связанных между собой словесных, зрительных, поведенческих текстов. Все эти тексты входят в фонд коллективных репрезентаций, тот общий алфавит или лексикон культуры»304. Связь между текстами существенно различается во времени и пространстве, а использование текстов в социальных практиках приводит к тому, что их сочетание порождает новые тексты. Ролан Барт, определяя понятие текста, писал, что «это не эстетический продукт, это означивающая практика; это не структура, это структурация; это не объект, это работа и деятельность; это не совокупность обособленных знаков, наделенная тем или иным смыслом, подлежащим обнаружению, это диапазон существования смещающихся следов; инстанцией Текста является не значение, но означающее»305. Данная трактовка понятия «текст» близка к трактовке Юлией Кристевой введенного ей в научный оборот понятия «интертекст». Процедуру возникновения интертекста она называет «чтением-письмом», т. к. интертекст пишется в процессе считывания чужих дискурсов, и потому «всякое слово (текст) есть такое пересечение других слов (текстов), где можно прочесть по меньшей мере еще одно слово (текст)»306. Как отмечает Г. К. Косиков, Кристева «акцентирует динамический аспект своей концепции. Интертекстовая структура “не наличествует, но вырабатывается по отношению к другой структуре”. Встречаясь в интертексте, предшествующие тексты взаимодействуют друг с другом, причем возникновение новой 303

Лотман Ю. М. Культура и взрыв // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 146.

304 Сандомирская И. Книга о Родине: Опыт анализа дискурсивных практик. Wien, 2001. С. 16.

305 Цит. по: Косиков Г. К. Идеология. Коннотация. Текст: (По поводу книги Р. Барта “S/Z”). http://www.libfl.ru/mimesis/txt/sz.html 306 Цит. по: Там же.

94

структуры предполагает активное отношение приятия-неприятия ко всему предшествующему текстовому материалу (“любая знаковая структура либо опирается на другую структуру, либо ей противостоит”)»307. Анализ нациосферы предполагает использование постструктуралистского понимания текста для адекватного рассмотрения семиосферы наций. Учитывая процессуальный характер существования нациосферы, нам следует обозначить объекты, включенные в процессы, задействованные в конструировании наций, а также указать способы их интеграции в семиотическое пространство.

Практики национализации Мы в полной мере присоединяемся к положению Ю. М. Лотмана о том, что «недостроенность», не до конца упорядоченность культуры как единой семиотической системы — не недостаток ее, а условие нормального функционирования. Дело в том, что сама функция культурного освоения мира подразумевает придание ему системности. В одних случаях речь будет идти о выявлении системы, скрытой в объекте, в других — о передаче неорганизованному объекту некоторых принципов организации308. Выбранные нами конструктивистский и системный подходы к анализу феномена наций предполагают сочетание этих способов. С одной стороны, наличие концепта и системообразующего отношения подразумевает наличие в семиосфере нации системных отношений. С другой стороны, нации формируются как системы в процессе развертывания дискурсивных практик, придающих системный характер разнородному субстрату нации. Признание системности не предполагает субстанциализации нации, ведущей к признанию наличия у наций иманентно присущей им мифологизированной картины мира309.

307

Там же. Лотман Ю. М. О семиотическом механизме культуры // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. 497.

309 См.: Гачев Г. Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. М., 1988; Он же. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и 308

95

Для выполнения системоорганизующей роли культура должна обладать некоторыми обязательными свойствами. Вопервых, по мнению Ю. М. Лотмана, — высокой моделирующей способностью, т. е. или описывать максимально широкий круг объектов, в том числе и как можно более широкое число объектов еще неизвестных, или обладать силой и способностью объявлять те объекты, которые с ее помощью не описываются, несуществующими. Во-вторых, ее системность должна осознаваться тем коллективом, который ее использует, как инструмент придания аморфному системы. Поэтому тенденция знаковых систем автоматизироваться является постоянным внутренним врагом культуры, с которым она ведет непрекращающуюся борьбу310. Семиосферу можно представить как хранилище устоявшихся форм, используемых в формировании нациосферы. Но, повторим еще раз, существование нациосферы — это и есть непрерывный процесс ее формирования. Рассматривать семиосферу как некий момент покоя можно лишь в рамках определенного хронотопа. В этом случае семиотическое пространство нации будет представлять собой «обширный арсенал “формул”», включающий устойчивые иконические синтагмы и устойчивые коннотации, наделенные конкретным эмоциональным смыслом311.

Нация во фрагментах Главным тезисом нашей концепции организации семиосферы наций является утверждение, что в рамках национального дискурса используются разнородные, постоянно обновляемые знаково-символические комплексы — тексты. Константой сложноорганизованного и находящегося в постоянном изменении мира наций выступает основа нации как системы — ее концепт. Нация Славянством. М., 1997; Он же. Национальные образы мира. Евразия: Космос кочевника, земледельца и горца. М., 1999.

310 Лотман Ю. М. О семиотическом механизме культуры. С. 497— 498.

311 Как отмечает Эко, «достаточно заменить одно означающее другим, близким по значению, например, вместо “cтрана” сказать “отечество”, чтобы убедиться в том, что то или иное слово несет устойчивую эмоциональную нагрузку». Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологию. М., 1998. С. 104—105.

96

«едина» на уровне концепта, а на уровне структуры и субстрата представления о нациях неизбежно распадаются на фрагменты. Системообразующими выступают отношения сообщества 1) к языку, 2) пространству, 3) времени, 4) ценностям, 5) общностям, включенным в сообщество, и 6) другим нациям. Как мы уже отмечали, эта структура не субстанциональна, не является жесткой моделью, а выступает в качестве матрицы, частично активизирующейся в рамках функционирования конкурирующих дискурсов нации. Это та парадигма, из которой экстрагируются различные синтагматические сочетания. В рамках нациосферы идет борьба за право номинирования и легитимации, за признание той или иной конфигурации нации универсальной, происходит постоянное обновление субстрата наций. Нациосфера неоднородна как синхронически, так и диахронически. Столь же неоднородна и семиосфера нации, где непрерывно транслируются тексты наций, передаются и обновляются коды и т. д. Как отмечал Ю. М. Лотман, «семиологическое пространство заполнено свободно передвигающимися обломками различных структур, которые, однако, устойчиво хранят в себе память о целом и, попадая в чужие пространства, могут вдруг бурно реставрироваться. Семиотические системы проявляют, сталкиваясь в семиосфере, способность выживать, трансформироваться и, как Протей, становясь другими оставаться собой, так что говорить о полном исчезновении чего-либо в этом пространстве следует с большой осторожностью. Полностью стабильных, неизменяющихся семиотических структур, видимо, не существует вообще. Если допустить такую гипотезу, то придется признать и, хотя бы чисто теоретическую, конечность возможных их комбинаций»312. Так как в парадигму семиосферы нации входят знаки и символы, имеющие этнические, религиозные, расовые коннотации, существуют многообразные варианты их взаимодействия между собой. Однако известные практики национализации показывают, что она осуществляется по ставшим широко распространенными сценариям, охватывающим многие области социального пространства. Нациосфера включает способы означивания нации (семантический аспект), формы связи знаков и символов в 312

Лотман Ю.М. Культура и взрыв. С. 102—103.

97

семиотическом тексте наций (синтаксический аспект) и способ объективации феномена наций (прагматический аспект). Систематизация знаков и символов наций неизбежно выливается в создание неких универсальных лексиконов наций, иконографий наций и т. д. Причем в литературе встречаются варианты систематизации национальных символов, заставляющие вспомнить классификацию животных, приводимую в рассказе Х. Л. Борхеса и по достоинству оцененную Мишелем Фуко313. Наиболее глубокие и интересные, на наш взгляд, варианты анализа «символического мира русскости» были предложены Ю. С. Степановым и Еленой Хеллберг-Хирн314. Их подходы к анализу семиосферы русскости не имеют между собой ничего общего: Степанов выделяет концептуальные узлы, символы, организующие культурное пространство, а Хеллберг-Хирн рассматривает символы и стереотипы русскости как «когнитивную карту мифологической структуры», простирающуюся в разных направлениях. Ключевыми пунктами, точками напряжения концептуальной структуры в ее книге становятся образы и символы, относящиеся к разным периодам российской истории. Апеллирование к субстрату, по признанию автора, не дает возможности вывести из него концепт русской культуры и «разгадать загадку России»315. С. А. Ушакин, отмечая, что в книге «Почва и душа» мир русскости напоминает «хороший каталог символов, удачно организованный словарь, чьи словарные единицы не всегда совпа313

Животные в ней делятся а) на принадлежащих Императору; б) набальзамированных; в) прирученных; г) молочных свиней; д) сирен; е) сказочных; ж) отпущенных на свободу собак; з) включенных в данную классификацию; и) бегающих как сумасшедшие; к) бесчисленных; л) нарисованных очень тонкой кисточкой из верблюжьей шерсти; м) всех прочих; н) только что разбивших кувшин; о) похожих издали на мух. См.: Борхес Х. Л. Аналитический язык Джона Уилкинса // Борхес Х. Л. Проза разных лет. М., 1984. С. 218; Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М., 1977.

314 Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. М., 1997; Hellberg-Hirn E. Soil and Soul: the Symbolic World of Russianness. Aldershot, 1998.

315 Hellberg-Hirn E. Op. cit. P. 233.

98

дают с разговорной практикой живых людей»316, указывает, на наш взгляд, не столько на ограниченность авторского замысла, сколько на принципиальную несводимость символического мира к инвентарной описи. Не отрицая важности и необходимости создания и анализа лексикона знаков и символов наций, мы подчеркиваем его ограниченность для понимания процессуального характера нациосферы. Какие именно знаково-символические сочетания будут использоваться в качестве маркеров в тех или иных знаковых ситуациях, в той или иной точке социального пространства, невозможно предсказать заранее317. Закономерности формирования текстов наций обусловлены достаточно широким культурным контекстом, большой, но ограниченной парадигмой объектов, используемых в качестве знаков и символов наций. Репрезентация идеи нации — это процесс ее объективации, осуществляемый путем присвоения национальных значений знакам, относящимся к тем или иным важным в соответствующем контексте объектам или практикам. Процесс присвоения ментальным и материальным артефактам, а также природным явлениям и объектам национальных значений мы определили как процесс национализации социального пространства. Одна из проблем трансляции значений заключается в том, что объекты, выступающие в качестве знаков и символов наций, одновременно могут иметь этнические, религиозные или любые другие субнациональные значения, и для правильного прочтения текста требуется 1) трансляция кода, включающего семиотические и социальные конвенции, и 2) знакомство с кодом всех его потенциальных читателей. Так, человек, знакомый с государственной символикой России, увидев черно-белое изображение почтовой марки с гербом России, прочитает бело-черно-серые полосы как бело-сине-красный флаг (см. ил. 3).

316

Ушакин С. А. Загадки «русской души»: Обзор монографий Е. Хеллберг-Хирн, Д. Ранкур-Лаферрьера, Д. Песмен. http://www.nir.ru/Socio/ scipubl/sj/sj2-01ush.html 317 Малахов В. Загадка этничности // Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. М., 2001. С. 125.

99

Национализация включает два тесно связанных между собой процесса, выделяемых О. А. Кармадоновым: символизирование — «наречение» мира, его субъективацию, приближение к человеку и 2) символизацию — объективацию мира, становление застывших форм, отчуждение реальности от человека. Символизирование и 3. Марка почты России. 1997 символизация находятся между http://www.marka-art.ru/catalogs/ собой в диахронической связи — первое неизбежно и вскоре влечет StampSeries.jsp?id=28437 за собой второе и так далее 318. Степень полноты лексикона знаков и символов, а также и его структура могут заметно различаться. Однако есть основание утверждать, что структура как национальной, так и политической символики несводима к классификации, предложенной Д. А. Мисюровым319. Мы выделяем в структуре семиосферы наций каналы национализации и ее объекты. Фрагменты, выбранные нами для анализа дискурсивных практик, позволяют рассмотреть позиционирование наций по отношению к пространству и времени, способы национализации прошлого, природы и некоторых аспектов повседневности. Мы также остановимся на типичных способах персонификации нации, формировании пантеонов национальных героев и рассмотрим официальную символику наций.

318

Кармадонов О. А. Семантика политического пространства: Опыт кросскультурного транссимволического анализа // Журн. социологии и соц. антропологии. 1998. Т. 1. Вып. 4.

319 Национально-государственная символика, архитектурноскульптурная, знаки отличия, различия, ритуально-процессуальная, условно-графическая, наглядно-агитационная, политико-музыкальная, предметно-объектная, денежные знаки, люди — политические символы, политическая топонимика, политическая мода, политический язык, символы времени и пространства, математическая символика, «понятийная» символика. Мисюров Д. А. Политика и символы. М., 1999.

100

Каналы национализации В создании семиосферы нации задействованы каналы передачи значений, связанные с разными социальными институтами и сферами социокультурного пространства. Институциональные и неинституциональные способы национализации находятся в постоянном взаимодействии, которое может проявляться как в конкуренции, так и в сотрудничестве. Основными каналами трансляции национальных значений являются средства массовой информации, система образования, сфера искусства и массовой культуры. Главное средство коммуникации — язык. Язык нации Язык не только выполняет функцию средства коммуникации, но и является специфическим культурным кодом. Особенности этого кода определяются конкретно-историческими условиями существования той или иной нации. Операции включения/исключения обычно связаны с этническими и религиозными факторами. Показательно непримиримое отношение в допетровской России к чужим языкам, которые рассматривались как средство выражения чуждой культуры, т. к. латынь отождествлялась с католической мыслью и с католической культурой 320. Использование письменных знаков кириллического и латинского алфавитов до настоящего времени продолжает выполнять функцию культурного маркера. Язык — один из главных инструментов гомогенизации семиотического пространства наций. Бенедикт Андерсон обратил внимание на появление в XIX веке феномена «лингвистического национализма». Его основной тезис гласит, что «каждая настоящая нация обладает собственным специфическим языком и литературной культурой, посредством которых выражается исторический дух народа. Для многих языков (чешского, венгерского, украинского, сербского, польского, норвежского и других) были составлены словари, которых до того момента не существовало. Устные традиции были записаны и опубликованы, как только начался постепенный рост грамотности народа. Все это 320

Лотман Ю. М. О семиотическом механизме культуры. С. 495.

101

использовалось для борьбы с господствующими большими языками династических империй — османским, верхненемецким, парижским французским, королевским английским и московитским русским. Иногда эти кампании достигали успеха, иногда нет, но в каждом случае исход их определялся политикой. Успехи хорошо известны, и мы не станем на них останавливаться. Провалы же менее известны и чрезвычайно интересны. В XIX веке, например, Париж достиг успеха (посредством контроля над системой образования и издательской деятельностью) в сведении многих языков, на которых действительно говорили во Франции, до уровня диалектов или местных наречий. Меньших успехов добился Мадрид в превращении множества языков, на которых говорили в Испании (например, каталонский и галисийский), в простые диалекты кастильского. Лондон почти уничтожил гаэльский язык, но сегодня можно наблюдать его возвращение»321. До настоящего времени сфера языка находится в центре политического противостояния во многих регионах мира. На постсоветском политическом пространстве это проявляется как в борьбе за придание русскому языку статуса второго государственного на Украине, так и в стремлении отстоять право на преподавание на русском языке в латвийских школах. Андерсон пишет, что из-за распространения народных национализмов (украинского, финского, грузинского и т. д.) российские цари в конце XIX века решили, что они прежде всего русские, и в 1880-х годах начали «губительную политику русификации своих подданных, так сказать, делая царей и их подданных одними и теми же людьми, чего они избегали прежде. Точно так же Лондон пытался англизировать Ирландию (и добился заметных успехов), Германская империя пробовала онемечить свою часть Польши (с очень незначительным успехом), Французская империя навязывала французский италоговорящей Корсике (частично добившись успеха), а Османская империя — турецкий арабскому миру (безуспешно). Во всех случаях… основ321

Андерсон Б. Западный национализм и восточный национализм: есть ли между ними разница? http://www.russ.ru/politics/20011219-andpr.html

102

ное усилие было направлено на то, чтобы натянуть узкую и короткую кожу нации на огромное тело старой империи»322. В 1928 году реформа алфавита президентом Ататюрком на уровне письменного кода приблизила Турцию к Европе. Эксперименты в языковой сфере проводились и в нашей стране. В 1927—1932 годах в СССР осуществлялась латинизация арабского алфавита мусульманских народов. Узбекский, туркменский, таджикский, татарский, азербайджанский и ряд других языков были переведены на латинскую графику, а в 1939—1940 годах на кириллицу. После распада СССР в бывших союзных республиках вновь заговорили о преимуществах латинской графики. Первыми на латинский шрифт перешли Азербайджан и Молдавия. 2 сентября 1993 года в Узбекистане был принят закон «О введении узбекского алфавита, основанного на латинской графике». С помощью этого символического политического акта а) подчеркивалось реальное отдаление от России и всего русского и невозможность присоединения к ней в дальнейшем; б) демонстрировалось направление движения в сторону вестернизации узбекского общества; в) обозначалось стремление заручиться еще большей поддержкой Турции; г) указывалось на желание снизить роль исламского фактора в республике, где был возможен перевод на арабскую графику323. *** *** * *** *** В советское время в Российской Федерации имелись тенденции к утрате нерусским населением знания языка своей национальности и признанию родным русского языка. Так, до половины карелов, более трети башкир, коми, мордвы, удмуртов, 20—25 % марийцев и чувашей считали родным русский язык. Только с 1970 по 1989 год доля переставших владеть языками своей национальности бурятов, коми, марийцев, удмуртов, чу-

322

Там же. Мадалиев С. Реформа языка: нежеланная латиница. http://www. tribune-uz.info/comment/?id1=547&PHPSESSID=2149282262e3139ff6bc 25fbee1a3e91 323

103

вашей, якутов увеличилась вдвое, а карелов и мордвы — в полтора раза324. «Этническое возрождение» конца 1980-х годов активизировало интерес к языку. До августа 1998 года законы о языках были приняты в 14 республиках России. Практически все республики своим государственным языком наряду с русским объявили язык (языки) титульной национальности, что нашло место в большинстве случаев в их конституциях, а также в законах о языках республик. В республиках Марий Эл, Мордовии и Северной Осетии (Алании) в качестве государственных языков признаются два варианта одного литературного языка: в Марий Эл — марийский (горный, луговой), в Мордовии — мордовский (мокшанский, эрзянский), в Северной Осетии — осетинский (иронский и дигорский диалекты). В Кабардино-Балкарской Республике оба титульных языка признаны государственными — кабардинский и балкарский. В Карачаево-Черкесской Республике государственными языками являются абазинский, карачаевский, ногайский, черкесский. Конституция Республики Дагестан исходит из полиэтнического состава населения и признает все языки народов Дагестана государственными, но без их поименного указания. В проекте же закона «О языках народов Дагестана» (1993 г.) говорится, что государственными языками на территории Республики Дагестан являются литературные письменные языки Дагестана: аварский, агульский, азербайджанский, даргинский, кумыкский, лакский, лезгинский, ногайский, рутульский, табасаранский, татский, цахурский, чеченский и русский языки325. Институционализация языков многочисленных этнических групп неизбежно ведет к нарушению гомогенности семиотического пространства нации на уровне языкового кода. Осознание этого проявляется в современной России лишь в том, что идеи перехода с кириллической на латинскую графику рассматриваются как политический вызов, как попытки нару324

См.: Языковые проблемы Российской Федерации и законы о языках. М., 1994. С. 34.

325 Ромашкин В. В. Языковая реформа в Российской Федерации. http://www.philology.ru/linguistics2/romashkin-99.htm

104

шить относительно однородное пространство (латинская графика существует в Карелии). Хотя, как отмечает Д. И. Полывянный, кириллический чеченский алфавит с его торчащими, как пики на кладбище шахидов, всегда прописными I, которые часто заменяются в русской машинописи единицами, выглядит более угрожающе, чем привычная глазу русского человека латиница326. *** *** * *** *** Перевод Библии на «народные» языки в свое сремя носил прагматический характер, и тем парадоксальней выглядит метаморфоза, произошедшая в восприятии священных текстов. Как указывает Андерсон, «когда люди, говорящие по-английски, слышат слова “Earth to earth, ashes to ashes, dust to dust”327, сказанные почти четыре с половиной столетия тому назад, они получают призрачное ощущение одновременности наперекор гомогенному, пустому времени. Весомость этих слов лишь частично вытекает из их возвышенного смысла; она также вытекает из их как бы прототипической “английскости”»328. Экстрагирование мистического смысла стало возможным в результате восприятия языка не как информационного кода, а как «дома бытия», носителя определенного смысла — английскости. Самый известный внеэтнический язык — эсперанто, созданный Людовиком Лазарем Заменгофом в 1887 году, так и не стал национально значимым, хотя число его носителей оценивается в несколько миллионов329. Это еще одно свидетельство того, что конец эпохи наций не близок.

326

Полывянный Д. И. «Византийское содружество наций» и его наследие: судьба кириллицы в XXI веке // Церковно-ист. ежегодник. Иваново, 2004. Вып. 2/3. С. 208.

327 «Земля к земле, прах к праху, тлен к тлену» (слова из «Книги общей молитвы»).

328 Андерсон Б. Воображаемые сообщества: Размышления об истоках и распространении национализма. М. 2001. С. 163.

329 Бланке Д. Лингвофилософские и идеологические мотивы создания плановых языков. http://miresperanto.narod.ru/esperantologio/blanke.htm

105

Букварь нации Система образования — это мощный инструмент для формирования приоритетов в символическом пространстве нации, используемый для включения в социокультурное пространство. Достигая наивысшей концентрации в таких гуманитарных дисциплинах, как история и литература, национальный дискурс присутствует в географии, биологии и даже в математике, физике и химии. Этнонациональная принадлежность Ньютона, Менделеева, Эйнштейна и многих других ученых обозначается в текстах учебников, таким образом они включаются в конкретный национальный контекст и ставятся в один ряд с предыдущими и последующими поколениями соотечественников и соплеменников. Патриотическое воспитание в школе начинается буквально с первых страниц букваря330. Так, советский букварь А. И. Щербинин назвал режимным компасом для юного человека 1930— 1950 годов, «самым кратким курсом ВКП(б)»331. Букварь структурировал картину мира, деля его на Своих и Чужих, учил героизму, беззаветной любви к вождям и готовил к войне332. Марк Ферро отмечал, что в ХХ веке авторы учебников настойчиво подбирали «нужные» факты своей истории333. Граждане каждого национального государства получают строго централизованные версии их наследия334. Программы учебных курсов и учебники придают большее значение истории, литературе, географии своей страны. Для этих целей в США используются такие учебные пособия, как «Символы великой нации», «Наши 50 штатов», «Он 330

Шведов С. Уроки букваря // Знание — сила. 1991. № 11. Щербинин А. И. «С картинки в твоем букваре», или Аз, Веди, Глагол, Мыслете и Живете тоталитарной индоктринации // Полис.

1999. № 1. С. 117.

332 Фирсов Б. М. Культура и трансформационный процесс. http:// www.eu.spb.ru/univ/rector/firs_soc.pdf 333 Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. М., 1992.

334 Lowenthal D. European and English Landscapes as National Symbols // Geography and National Identity / Ed. by D. Hooson. Oxford; Cambridge (Mass.), 1994. P. 16.

331

106

был президентом, когда…», «Навыки работы с картами США и мира» и ряд других335. Музы нации «Произведения искусства, — писал Ю. М. Лотман, — представляют собой чрезвычайно экономные, емкие, выгодно устроенные способы хранения и передачи информации. Некоторые весьма ценные свойства их уникальны и в других конденсаторах и передатчиках информации, созданных до сих пор человеком, не встречаются»336. Несомненно, многообразие видов искусства и знаковых средств, применяемых в этой сфере, невозможно рассмотреть в рамках данного исследования. Мы остановимся на нескольких ключевых проблемах — способах использования искусства в формировании и воспроизводстве национального дискурса, а также специфике репрезентаций нации средствами некоторых видов искусства. Интенсивно воздействующими на читателей, или «горячими» в терминологии Маклюэна, могут быть как печатные средства передачи информации, так и аудиальные, визуальные или аудиовизуальные. Все будет зависеть от насыщенности текста информацией и заложенными в него смыслами. Как отметила Сьюзен Лангер, «художественный символ, который может быть продуктом человеческого мастерства или (на чисто индивидуальном уровне) чем-то в сущности рассматриваемым как “значимая форма”, обладает не только дискурсивным или презентативным значением: его форма как таковая, как чувственный феномен, обладает тем… “неявным” значением, как в случае ритуала и мифа, но это значение более всеобъемлющего вида»337. Соответственно роль различных видов искусства в формировании и трансляции национальных смыслов будет зависеть и от содержания текста, и от способа его передачи, а также 335

См.: Social Studies. http://www.abcteacher.com/catalog/mhif100sost. shtml 336 Лотман Ю. М. Люди и знаки // Семиосфера. С. 10.

337 Лангер С. Философия в новом ключе: Исследование символики разума, ритуала и искусства. М., 2000. С. 233.

107

от характера распределения каналов трансляции художественной информации в рамках определенного хронотопа. Так, в годы Первой мировой войны основным средством национальной мобилизации и пропаганды был плакат, а во время Второй мировой войны наряду с плакатами появились такие «горячие» средства, как радио и кино (кинохроника)338. Леонид Чертов пришел к выводу, что при сопоставлении системы изобразительных средств с системой вербального языка их различия прослеживаются по всем трем измерениям семиотики. Так, в плане синтактики изображения имеют принципиальные структурные отличия от вербальных текстов и подобных им знаковых конструкций. Вместо линейно упорядоченных цепей дискретных знаков с их необратимой последовательностью, в изображениях выстраиваются значимые отношения, по крайней мере в двухмерном пространстве, непрерывном по преимуществу и обратимом, т. е. предполагающем неоднократное возвращение к одним и тем же участкам339. Развертывание печатного текста с помощью средств кинематографа радикально меняет язык и соответствующий ему тип знакового кода передачи информации: конвенциальные знаки письменного текста заменяются аудиовизуальными. Тексты наций могут читаться и как нарративы, и как визио- или аудиотипы. Хотя эти способы естественым образом дополняют друг друга, иногда какой-либо из кодов становится доминирующим. Как писал Жан Бодрийар, «особое очарование Америки состоит в том, что за пределами кинозалов кинематографична вся страна. Вы смотрите на пустыню так же, как смотрите вестерн, на метрополии — как на экран знаков и формул. То же самое ощущение возникает, когда выходишь из итальянского 338

См.: Плаггенборг Шт. Революция и культура: культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб., 2000. С. 162—184; Ферро М. Указ. соч. С. 136—139; Persuasive Images: Posters of War and Revolution from the Hoover Institution Archives / Eds. P. Paret, B. I. Lewis, P. Paret. Princeton (N. J.), 1992; Rickards M. Posters of the First World War. N. Y., 1968.

339 Чертов Л. О семиотике изобразительных средств. http://www. relga.rsu.ru/n67/cult67.htm

108

или голландского музея и оказываешься в городе, который кажется отражением этой живописи, словно она породила его, а не наоборот»340. *** *** * *** *** Сравнивая разные способы формирования национальных сообществ, Энтони Смит сделал очень важное для семиотического анализа искусства замечание. «Сейчас, — писал он, — стандартизация истории через канонический учебник только один, хотя наиболее важный путь создания воображаемого сообщества. Имеются и другие. Создание канонической литературы представляет другую популярную стратегию: Шекспир, Мильтон и Вордсворт; Расин, Мольер и Бальзак; Пушкин, Толстой и Лермонтов стали иконами нового воображаемого сообщества. В лице читающей публики была создана общность приверженцев, а национальные образы дополнены специально созданным текстом. Музыка может также служить этой коллективной цели. Сибелиус или Шопен сделали так же много для создания образа Финляндии и Польши и для культурного единения поляков и финнов, как Рунеберг или Мицкевич»341. Деятели искусства становятся олицетворением нации («национального духа»), квинтэссенцией английскости, русскости или французскости. Роже Вайан в своем блестящем эссе убеждает читателей в том, что можно представить себе Малларме английским писателем, Бальзака — русским, Корнеля — испанским, Жида — швейцарским и т. д., но кардинал Рец, Шодерло де Лакло, Стендаль могли быть только французскими»342. У Бердяева в книге «Русская идея» находим такие характеристики:

340

Бодрийар Ж. Америка. СПб., 2000. С. 176.

Smith A. D. Gastronomy or geology?: The Role of Nationalism in the Reconstruction of Nations // Smith A. D. Myths and Memories of the Nation. Oxford; N. Y., 1999. P. 166.

342 Вайан Р. Несколько соображений о том, что составляет своеобразие француза // Над Сеной и Уазой: Франция глазами французских писателей. М., 1985. С. 392.

341

109

Белинский — «русский до мозга костей», Достоевский — «очень русский человек»343. Классическая русская литература более столетия выступает в качестве предмета национальной гордости россиян (и советских людей), представляя собой символический капитал отечественной культуры. В созданной в эмиграции книге «Родная речь. Уроки изящной словесности» Петр Вайль и Александр Генис рассмотрели хрестоматийный пантеон русской литературы от Карамзина до Чехова, кроме которых в шорт-лист школьной программы вошли Фонвизин, Радищев, Крылов, Грибоедов, Пушкин, Белинский, Лермонтов, Гоголь, Островский, Тургенев, Гончаров, Чернышевский, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Толстой и Достоевский344. Выводы, которые напрашиваются после пристрастного анализа Вайля и Гениса, таковы. Во-первых, учебник литературы задает парадигму семиотического пространства литературной классики. Во-вторых, классическая русская литература в полной мере выполняет функции священного гипертекста, в котором можно найти и моральные заповеди, и образцы для подражания, и объекты для осуждения. Литературный процесс «воспитания чувств» в России не предполагает обращения к творчеству И. С. Баркова и Владимира Сорокина, так же как, например, во Франции школьники не изучают «Философию в будуаре» маркиза де Сада. Классическая русская литература формата школьной программы превращена в сакральный текст — почитаемый, но прочитанный многими фрагментарно, поверхностно и знакомый в большей степени в интерпретациях, экранизациях и анекдотах. Именно это делает гипертекст русской классической литературы в определенной степени лишенным этнических коннотаций345. Выступая изначально в качестве символа 343

Бердяев Н. А. Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского Зарубежья. М., 1990. С. 93, 111.

344 Вайль П., Генис А. Родная речь: Уроки изящной словесности. М., 1991.

345 См.: Тимофеев М. Ю. Классическая русская литература в ХХ веке: потаенность как семиотико-онтологический феномен: (К постановке проблемы) // Потаенная литература. Иваново, 2002. Вып. 3.

110

русскости, он без особых усилий перекодируется в символ российскости. Кроме того, прошедшие идеологический отбор тексты успешно служили источником, субстратом для формирования советскости наряду с литературными текстами соцреализма как Нового Завета отечественной культуры до 1985—1991 годов. Деконструкция символической монополии государства на легитимное смысловое насилие346 — процесс сложный, зависящий от множества факторов. В области литературы он начался в годы перестройки и продолжается до настоящего времени347. *** *** * *** *** «Идеи нации» могут быть опредмечены как в монументальных сооружениях из камня и бронзы, стекла и стали, так и в печатных текстах или музыкальных произведениях. К последним относятся патриотические песни (частным случаем которых является государственный гимн). После 11 сентября 2002 года в США на волне патриотического подъема были выпущены сборники песен разных лет. Самую популярную из них «God Bless America» («Боже, благослови Америку») даже иногда называют неофициальным гимном США. Ее текст был написан в 1918 году Ирвином Берлином, еврейским эмигрантом из России, и исправлен в 1938 году348. Песня звучит как «клятва верности этой свободной земле», ее хоровое исполнение должно подчеркивать всеобщий ритуальный характер слов «Мы поднимаем наши голоса в торжественной молитве: Боже, благослови Америку!». Она органично вошла в символическое пространство американской нации, в которой уже существовала «Клятва верности флагу» (сам Берлин не мог знать о ней по собственному опыту). Величие страны автор передал с помощью пространственно-геогра346

См.: Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов». См., напр.: Ерофеев В. Поминки по советской литературе // Лит. газ. 1990. 4 июля.

348 While the storm clouds gather far across the sea, / Let us swear allegiance to a land that's free, / Let us all be grateful for a land so fair, / As we raise our voices in a solemn prayer: / God Bless America. / Land that I love / Stand beside her, and guide her / Thru the night with a light from above. / From the mountains, to the prairies, / To the oceans, white with foam / God bless America / My home sweet home.

347

111

фических образов — Америка («мой дом, милый дом») широко раскинулась «от гор до прерий, до океанов, белых от пены». Слова «Марша о Родине» Исаака Дунаевского и Василия Лебедева-Кумача, созданного в 1936 году для фильма «Цирк», знакомы всем бывшим советским людям и передают они те же чувства, что и «God Bless America»: От Москвы до самых до окраин, С южных гор до северных морей Человек проходит как хозяин Необъятной Родины своей. Всюду жить привольно и широко, Точно Волга полная течет. Молодым везде у нас дорога, Старикам везде у нас почет. Широка страна моя родная. Много в ней лесов, полей и рек, Я другой такой страны не знаю, Где так вольно дышит человек.

Другая не менее известная американская песня «This Land Is Your Land» («Эта земля — твоя земля») была написана Вуди Гатри в 1940 году как «ответ» на песню Ирвинга Берлина, но вполне может рассматриваться и как «ответ» на текст ЛебедеваКумача: This land is your land, this land is my land.

From the Redwood Forest to the New York Island The Canadian mountain to the Gulf Stream waters This land is made for you and me.

As I go walking this ribbon of highway I see above me this endless skyway And all around me the wind keeps saying: This land is made for you and me. (Эта земля — твоя земля, эта земля — моя земля. От леса красных деревьев до нью-йоркского острова, от канадских гор до вод Гольфстрима эта земля сделана для тебя и меня. Когда я иду по ленте шоссе, я вижу над собой этот бесконечный небесный путь

112

и овевающий меня ветер продолжает говорить: Эта земля создана для тебя и меня.)

Песня Михаила Матусовского «Страна моя советская», в свою очередь, как бы продолжает строки Вуди Гатри: Страна моя советская, Земля моя родная, Не раз ты мною пройдена От края и до края. Не раз ты мной измерена С востока до заката То в должности строителя, То в звании солдата.

Михаил Матусовский также является автором песни «С чего начинается Родина», анализируя которую Ирина Сандомирская пришла к выводу о всеобщем характере национально-патриотических песенных стереотипов. «Язык Родины, Отечества, России-Матушки, Святой Руси и т. п., действительно, чрезвычайно заштампован и мало располагает к творческой инновации, — пишет она. — Эту же черту — простоту чуть ли не автоматического производства и воспроизводства — мы отмечаем в советской патриотической песне — поэтической форме, в свое время поставленной на поток. Отчасти такую “штамповку” можно объяснить практическими условиями создания поэтического текста советской песни. Но соображения халтуры далеко не всегда руководят поэтом-песенником. Клишированность выражения в данном случае вовсе не свидетельство низкого поэтического мастерства индивидуального автора (Михаил Матусовский — один из лучших и самых любимых поэтов-песенников). Скорее такая клишированность, стереотипность, высокая степень воспроизводимости есть способ бытования Родины в коллективном языковом сознании, особенность Родины как идеологической иконы»349.

349

Сандомирская И. Указ. соч. С. 25—26.

113

Шаблонность национально-патриотических текстов является следствием и ограниченности официального дискурса, и ограниченности числа символических средств, маркеров, способных передать соответствующий смысл. Знаковая парадигма определяет универсальность националистического лексикона. Как можно легко заметить, в синтагме националистической риторики преобладают архетипические сюжеты, прошедшие «проверку временем». *** *** * *** *** В конструировании образов ключевых событий национальной истории на протяжении всего ХХ века принимала активное участие десятая муза350. Политкорректность современного национального дискурса в США привела к тому, что самый знаменитый фильм в истории американского кино «Рождение нации» («The Birth of a Nation, 1915») режиссера Д. У. Грифитта в диахронной перспективе рассматривается как расистский, т. к. в нем воспет Ку-Клукс-Клан. Порой авторы художественных произведений в синхронной песпективе провоцируют конфликты между представителями этнических и национальных сообществ. Например, поиск национального героя для новой России привел режиссера Алексея Балабанова к созданию образа Данилы Багрова (фильмы «Брат» и «Брат-2»). Американцы и украинцы в концепции второго фильма представляют референтные группы, играющие ключевую роль в современной российской картине мира. Так, после первого об350

См.: Cinema and Nation / Eds. M. Hjort, S. Mackenzie. L., 2000; Coyne M. Crowded Prairie: American National Identity in the Hollywood Western. L., 1999; Films and British National Identity: From Dickens to Dad's Army / Ed. J. Richards. Manchester, 1997; Film and Nationalism / Ed. A. Williams. L., 2002; Edensor Т. Representing the Nation: Scottishness and «Braveheart» // Edensor Т. National Identity, Popular Culture and Everyday Life. Oxford; N. Y., 2002; Kinder M. Blood Cinema: The Reconstruction of National Identity in Spain. Berkeley, 1993; Meurer H. J. Cinema and National Identity in a Divided Germany, 1979—1989: The Split Screen. Lewiston; N. Y., 2000; Sardar Z., Davies M. W. American Terminator: Myths, Movies аnd Global Power. N. Y., 2004; Shapiro M. Cinematic Political Thought: Narrating Race, Nation and Gender. N. Y., 1999.

114

щения с американцами старший брат Данилы Виктор категорично констатирует: «Вот уроды!». Социокультурные различия трактуются им как отклонение от нормы, носителем которой по определению является он, т. е. русский. Выяснение отношений с «братьями славянами» — особый аспект концепции фильма. Антиукраинские эскапады Виктора Багрова (в частности, его высказывание в адрес американских украинцев «Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!» и расстрел главарей украинской мафии в чикагском ресторане «Львов») были расценены представителями украинской диаспоры Новосибирска как оскорбляющие их достоинство. Они распространили летом 2001 года обращение к общественности России, СМИ, а также к президенту России Владимиру Путину, в котором требовали отменить показ фильма по общенациональному каналу РТР, т. к. его содержание, по их мнению, ущемляет национальное и человеческое достоинство этнических украинцев, проживающих в Российской Федерации351. Подобная постановка вопроса вряд ли обоснована — в фильме шовинистические высказывания исходят от отрицательно маркированного персонажа, к тому же адресованы они бандитам. Пафос же реплики о Севастополе призван обозначить проблему распада СССР, после которого украинцы, «бывшие Свои», стали Чужими, а город, с которым связаны многочисленные значимые события российской и советской истории, оказался для россиян на территории иностранного государства. Создание украинского фильма «Молитва за гетмана Мазепу» (2002) режиссера Юрия Ильенко вызвало бурное неприятие в России. Министр культуры Михаил Швыдкой был вынужден заявить, что «фильм в известной степени искажает историю и не пойдет на пользу отношениям России и Украины»352. Позиция Министерства культуры России, не рекомендовавшего прокатчикам выпускать на российские экраны «Молитву о гетмане Мазе-

351

Украинцы требуют запретить фильм «Брат-2». http://www.afn. by/news/view.asp?id=9133 352 Чудодеев А. Нет Мазепе!.. // Итоги. 2002. № 27.

115

пе», вполне понятна (как заметила Марина Тимашева, «не показывают же в Израиле антисемитские фильмы»353). Нацкульт и масскульт Особый случай конструирования символов нации в кино дает мультипликация. 18 ноября 2003 года в США отмечали 75-летие Микки-Мауса (Mickey Mouse) — американского символа, спутника детства нескольких поколений американцев. Этот анимационный персонаж, созданный Уолтом Диснеем в 1928 году, сейчас не менее известен в мире, чем дядя Сэм или флаг США354. Он занял прочное место в сознании нескольких поколений американцев благодаря развитию индустрии детской массовой культуры во второй половине прошлого века355. После открытия 17 июля 1955 года первого Диснейленда в Анахейме (Калифорния) «мир Диснея» приобрел материальность (→ Национализация пространства). Место мышонка Микки в этом сказочном королевстве определено навсегда — как заявил вице-президент компании «Walt Disney Imagineering» Марти Склар, «в нашем парке живут анимационные герои. Микки — король наших героев». Во время празднования 200-летия Американской революции диснеевские герои перевоплотились в персонажей известной картины Арчибальда Вилларда «Дух 1776 года». Как иронизировал автор «New York Times», во главе парада Америки, проходившего в Диснейленде, «с барабаном и маленькой флейтой… все в бинтах, шли три символа Американской революции: Микки Маус, Дональд Дак и Гуфи»356 (см. ил. 4).

353

Споры вокруг фильма «Молитва о гетмане Мазепе». http://www. svoboda.org/ll/cult/0702/ll.070902-1.asp 354 Mickey Mouse Information. http://disney.go.com/characters/mickey/ index.html 355 См.: Wallace M. Mickey Mouse History and Other Essays on American Memory. Philadelphia, 1996.

356 Лоуэнталь Д. Прошлое — чужая страна. СПб., 2004. С. 470.

116

Использование продукции компании «Walt Disney» может быть рассмотрено как часть американской культурной экспансии в мире. Даже в позднесоветской атрибуции ВДНХ как «сталинского Диснейленда» заложена ориентация на своеобразный американский аналог — матрицу индустрии развлечений для людей разных поколений и культур. Впрочем, границу между американским мифом 4. А. Виллард. Дух 1776 года. 1891 и советским легко обнару- http://www.loc.gov/shop/index.php? жить. Примером может слу- action=cCatalog.showItemImage&cid= 14&scid=175&iid=2996&PHPSESSID= жить «случай из практики», bd22dcf77bedec06c31b6f9cb19182da описанный писательницей Татьяной Толстой. Будучи преподавателем американского университета, она насмешливо высказалась о «национальном грызуне». Это вызвало бурную реакцию: «“Не троньте мышь!” — звенящим голосом крикнула студентка, сжимая кулачки. “Вы любите это чучело?” — неосторожно удивилась я. “Да!” — закричали все 15 человек. — Национальная гордость, никому не позволим! Дисней — это наше детство!” В ежегодном отчете-доносе о моих преподавательских качествах эта группа написала, что я — черствая, зашоренная личность, не уважающая американскую культуру. Студенты, не участвовавшие в разговоре, были обо мне не в пример лучшего мнения. Думая, что это смешно, я рассказала об этом приятелю, американскому профессору-либералу. Он не засмеялся, но посуровел. “Не надо задевать Микки-Мауса”, — сказал он с укоризной. “Но вы-то, как либерал”. — “Не надо! Микки-Маус — основа нашей демократии, цементирующий раствор нации”. Я попробовала подбить его на государственную измену: “Ну а если между нами. По-честному? Любите вы его?” Профессор задумался. Шестьдесят пять прожитых лет 117

явно прошли перед его внутренним взором. Что-то мелькнуло в его лице. Открыл рот: “Да! Я люблю его! Люблю!”»357. Борис Парамонов по поводу казуса с Толстой, замечает: «Вот тут и возникает главный вопрос… каким образом, столь виртуозно пользуясь поэтикой сказок, игрой с мифом в собственном творчестве, она не хочет видеть мифа и сказок в культуре другой страны, даже отказывает этой культуре в праве на мифологические корни? Да, собственно, нельзя вообще говорить о каких-либо других странах и других мифах, ибо мифологическое пространство едино и неделимо. Американский Микки-Маус — это тот же Иванушка-дурачок, то есть слабый, побеждающий сильного, это Чарли Чаплин, это, наконец, Давид против Голиафа!»358. Микки-Маус — это не Иванушка-дурачок. Толстая очень точно находит аналогии: «Высадка американцев в Нормандии в 1944 году проходила под секретным кодовым названием “Микки-Маус” (представим Иосифа Виссарионовича, склонившегося с трубкой над планом операции “Буратино”); 50-летие Мыши праздновалось в Белом доме (вообразим Чебурашку в Георгиевском зале, Суслова с крокодилом Геной под блицами фотовспышек)»359. Советский контекст не выдерживает аналогий. Российская семиосфера оказалась более открытой для персонажей масскульта. Звездный час Чебурашки настал в 2004 году, когда он стал официальным символом российской олимпийской сборной. Это «назначение» вызвало скандал в Госдуме. По инициативе бывшего главного редактора телеканала «Московия», депутата от блока «Родина» Александра Крутова профильным комитетам Думы было поручено проанализировать, почему в ранг национального символа был возведен именно этот странный персонаж, «придуманный образ неясного происхождения», а на форме российских спортсменов название страны написано

357

Толстая Т. День. М., 2000. С. 141. Парамонов Б. Татьяна Толстая вне ксерокса. http://svoboda.org/ programs/RQ/2001/RQ.80.asp 359 Толстая Т. Указ. соч. С. 141.

358

118

латиницей360. Безотносительно к итогам выступления российской сборной на играх в Афинах нужно признать, что дебют Чебурашки в качестве общенационального символа провалился, а продолжения не последовало. Причину следует искать не только, да, вероятно, и не столько в самом игрушечном персонаже. Вопервых, как иронично замечает Катя Метелица, «можно оценить юмор тех, кто выбрал Чебурашку символом олимпийской сборной, — менее спортивного создания, пожалуй, не найти»361. Вовторых, Чебурашка прочно зафиксирован в сознании «бывших советских» людей, тех, «кому за 30», чье детство связано с мультипликационным сериалом о крокодиле Гене и его ушастом друге. Для большей части россиян Чебурашка символ советского прошлого, а не российского настоящего и будущего. Нужен ли россиянам Чебурашка? Можно ли его «раскрутить» как национальный символ? Отвечая на первый вопрос, полагаем, что нужен. Причем именно такой — «безродный» с «советским паспортом», не имеющий этнических (донациональных) коннотаций. Что же касается конструирования из Чебурашки символа, то обаятельный, наивный и беззащитный герой вряд ли способен стать олицетворением российскости XXI века (см. ил. 5). *** *** * *** *** Как следует из ситуации, в которую попала Толстая, «единство и неделимость» мифологического пространства, на котором настаивает Парамонов, очень условны. Оно делится на сектора с достаточно непрозрачными границами. Эти сектора объединяет лишь выделяемая аналитиками матрица. Не более того. Показательно, что для объяснения феномена Микки-Мауса, Парамонов прибегает к поиску его аналогов как в донациональной ветхозаветной семиосфере, так и в отечественной и самой американской362. В чем же заключается американскость героев 360

Виноградов М., Быстров Д. Сборная России будет рекламировать товар, который продан Японии // Известия. 2004. 7 авг.

361 Метелица К. Великий крошка Че: Олимпийский символ или национальный герой? // Независимая газ. 2004. 26 авг.

362 Тимофеев М. Иван-дурак // Идеи в России = Ideas in Russia = Idee w Rosji: Leksykon rosyjsko-polsko-angielski: W 5 t. / Pod red. A. de Lazari.

Lodz, 2003. Т. 5.

119

«мира Диснея»? Выходя за пределы национальной сферы конструирования, любые артефакты становятся национальными символами, носителями национальных значений. Принципиальным здесь является существование границ, т. е. их постоянное означивание и подчеркивание. Инаковость может поддерживаться разными семиотическими средствами. Казалось бы, наднациональная по своей 5. Чебурашка на майке — симбиоз олимпийского Мишки природе, не знающая границ сфе1980 года и Че Гевары. 2004 ра массовой культуры неумолимо http://www.newrussian.net/ становится национальной, попав private/newrussian/shop_tumb/ в пределы действия поля нации, 98/Che-front2sm.jpg национального дискурса. «Возможно, что добрая половина телепрограмм, показываемых в материковых странах Европы, — указывает Майкл Манн, — имеет американское происхождение, но ведь она дублирована на их языки. Сохраняют ли Клинт Иствуд, Сильвестр Сталлоне, а также “Даллас” и “Беверли Хиллс 90210” свою американскую принадлежность, когда они говорят и звучат на португальском или немецком сленге? Остаются ли мультипликационные персонажи “Драконбола” японцами? Похоже, что европейцам вполне по силам поглотить и американскую, и даже японскую идентичность»363. На наш взгляд, вскрытие, расшифровка языкового кода еще не повод говорить о триумфе денационализации. Язык является важным, но отнюдь не единственным каналом трансляции значений. Так, исполняющий в фильме «Красная жара» роль советского милиционера Арнольд Шварценеггер выглядит для отечественного зрителя, знакомого с «Конаном-варваром» и «Терминатором», по меньшей мере комично. Визиотип актера входит в несовместимый с русскостью и советскостью видео363

Манн М. Нации-государства в Европе и на других континентах // Нации и национализм. С. 400.

120

ряд. Его внешность прочно включена в знако-символический комплекс американскости, который невозможно освободить от национальных коннотаций. Инаковость, чужеродность, «нерусскость» зарубежных актеров бросается в глаза отечественным зрителям в экранизациях классики русской литературы за рубежом364. Примечательно, что в советских фильмах о «западной жизни» роли часто исполняли прибалтийские актеры, говорившие по-русски с «европейским» акцентом. *** *** * *** *** Национальный дискурс активно реализуется и в области производства детских игрушек. Начало «игрушечной глобализации» положил медвежонок Тедди (Teddy bear) в 1903 году. В начале XXI века одной из самых популярных игрушек в мире является появившаяся в 1959 году кукла Барби, созданная американской компанией «Mattel». За 45 лет кукла покорила почти весь мир. За это время она «нашла» себе друга Кена (1961), подружку Миджи (1963), кузину из Англии Фрэнси (1966), а в 1968 году с ней «стала дружить» чернокожая Кристи. К этому следует добавить, что в 1962 году, вскоре после «рождения», у Барби появилась английская соперница Синди от фирмы «Pedigree»365. Можно заметить, что жизнь Барби отражает перемены в жизни американского общества. В кукольном мире пышногрудая длинноногая блондинка спровоцировала активизацию расового (случай Кристи), национального (случай Синди) и национально-религиозного дискурсов. Из-за того что «американка» Барби имеет в своем гардеробе мини-юбки, брюки, купальники и шорты, но не имеет хиджаба, она стала «вне закона» в Саудовской Аравии и Иране. Вряд ли в исламском мире дети от трех до девяти, которым адресована кукла, способны без помощи взрослых выделить семантический уровень, указывающий на американскость игрушки. Именно для взрослых Барби — олицетворение, символ американскости, включающий, в свою очередь, не только национальные, но и либеральные ценности. Исламский 364

См.: Тимофеев М. Ю. Классическая русская литература в ХХ веке: потаенность как семиотико-онтологический феномен.

365 См.: Я познаю мир: Дет. энцикл. Игрушки / Авт.-сост. Н. Г. Юрина. М., 1998.

121

ответ производителям Барби выразился в создании кукол Сара и Дара, иранского подобия Барби и Кена. Сара и Дара, снабженные для выхода в свет оранжевой рубашкой до пят, голубыми трусами и белыми носками, а также черным костюмом и красным пиджаком, особым успехом у детей не пользуются, но в отличие от «американки» не противоречат исламским нормам и пропагандируют семейные ценности366. Нация и массмедиа Нациосфера является, если воспользоваться известным выражением Маклюэна («Medium is message»)367, одновременно средством коммуникации и его содержанием. Тридцать пять лет назад Умберто Эко причислил к средствам массовой коммуникации кино, прессу, телевидение, радио, ротапринтные еженедельники, комиксы, рекламу, различные виды пропаганды, легкую музыку, массовую литературу368. В настоящее время к этим средствам можно лишь добавить Интернет. Степень влияния массмедиа на социальные практики заключается в обильном и агрессивном их присутствии в семиотических практиках. Различные виды массмедиа распределены в нациосфере неравномерно. Степень влияния «горячих» СМИ существенно превышает эффективность средств «холодных». Важным является не только то, что СМИ сообщают своим читателям. Немалое значение имеет и то, кто сообщает. «Не менее четверти, а то и трети дикторов и телеведущих на BBC, “Bloomberg Television”, CNN и т. д., — отмечает Владимир Малахов, — имеют “небелые” физиономии. Они уже одним своим видом демонстрируют публике, что наряду с белым большинством в их странах живут представители “цветных” меньшинств. Популярные ведущие talk-show и ди-джеи на VIVA II, PRO VII, по своему этническому происхождению явно не принадлежащие к 366

Иран: охота на Барби во имя ислама. http://news.gala.net/?cat= 10&id=60230 367 См.: Маклюэн Г. M. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М.; Жуковский, 2003.

368 Эко У. Указ. соч. С. 407.

122

“арийцам”, сигнализируют немецкому зрителю, что современная Федеративная Республика не является этнически и культурно гомогенной страной. Между тем количество этнических ненемцев в сегодняшней Германии не превышает 10 %»369. Дополняя это свое наблюдение, Малахов пишет: «Заместитель министра внутренних дел России В. Колесников, отвечая на вопросы тележурналиста, заметил, что если бы на одной из центральных телевещательных компаний появилась диктор-чеченка (желательно молодая и красивая), то это резко снизило бы остроту межэтнического напряжения в российском обществе»370. Появление в 2003 году на канале НТВ ведущей Асет Вацуевой не сделало российское общество более терпимым, что лишь указывает на недостаточное присутствие лиц неславянской внешности на телеэкранах. Включение в семиосферу полиэтнической нации визуальных образов ее меньшинств — процесс сложный и не рассчитанный на скорый успех. Телевидение, как самое эффективное средство институционализации многообразного визуального облика членов гражданского национального сообщества, выступает и как индикатор этнической терпимости в обществе.

Национализация прошлого «Историки для национализма — это то же самое, что сеятели мака в Пакистане для потребителей героина: мы обеспечиваем рынок важнейшим сырьем. Нации без прошлого это своего рода противоречие в терминах. Прошлое и есть то, что создает нацию; именно прошлое нации оправдывает ее в глазах других, а историки — это люди, которые “производят” это прошлое», — писал Эрик Хобсбаум371. Однако далеко не все предоставленное историками сырье становится продуктами, готовыми к употреблению. Исторические гипотезы и теории проходят через процесс 369

Малахов В. Скромное обаяние расизма // Малахов В. «Скромное обаяние расизма» и другие статьи. С. 156.

370 Малахов В. С. Символическое производство этничности и конфликт. http://www.carnegie.ru/ru/pubs/books/volume/36585.htm 371 Хобсбаум Э. Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм в современной Европе // Нации и национализм. С. 332.

123

отсева, селекции. Этот отбор может осуществляться как на научном уровне, так и на идеологическом. Задача интеллектуалов состоит в том, чтобы представлять, вбрасывать в нациосферу идеи, которые будут в дальнейшем преломлены в разнообразных дискурсах и практиках372. Принципы конструирования прошлого обусловлены как «требованиями времени», так и закономерностями выбора из исторической парадигмы востребованного в данный момент синтагматического сочетания значимых элементов. Получившийся в результате текст истории неизбежно является сугубо современным по своей синтактике, семантике и прагматике. Так, Энтони Смит рассматривает националистическую интеллигенцию как «политических археологов, которые стремятся не возвращаться к прошлому, а восстанавливать свой древний этнос и реконструировать современную нацию с помощью образов этнического прошлого. <…> Несмотря на многие случаи самозаблуждения и манипуляции, необходимо обращаться с этими действиями националистических интеллектуалов как существенным элементом сложной взаимосвязи между национальным настоящим (и будущим) и этническим прошлым»373. Парадокс нашего времени заключается в том, что практики конструирования наций стали обычными и воспринимаются как нечто естественное. То же самое относится и к результатам деятельности многомиллионной армии конструкторов. Как писал Этьен Балибар, «если “французы” 1988 г. — из которых как минимум каждый третий имеет “иностранного” предка — коллективно и соотносятся с подданными короля Людовика XIV (не говоря уже о галлах), то это благодаря череде случайных событий, у причин которых нет ничего общего ни с судьбой “Франции”, ни с проектом “ее королей”, ни с чаяниями “ее народа”»374.

372

Suny R. G., Kennedy M. D. Toward a Theory of National Intellectual Practice // Intellectuals and the Articulation of the Nation / Eds. R. G. Suny and M. D. Kennedy. Ann Arbor, 1999.

373 Smith A. D. «Ethno-symbolism» and the Study of Nationalism: Introd. // Smith A. D. Myths and Memories of the Nation. P. 12.

374 Балибар Э. Нация как форма: история и идеология // Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс: Двусмысленные идентичности. М., 2003. С. 102.

124

В какой степени тот или иной вариант прошлого является «изобретением» или «конструктом»? «На дискурсивном уровне мы имеем дело с наррациями. Это прежде всего повествования, обеспечивающие трансляцию определенного совместного опыта и обозначаемые в исследовательской литературе как “коллективная память”. <…> То, какие элементы прошлого вовлекаются в культурный оборот в качестве “общего” для различных индивидов прошлого (а какие, напротив, “вытесняются”, подвергаясь активному “забыванию”), отнюдь не является чем-то само собой разумеющимся. Сколь бы неудобным для обыденного сознания это ни прозвучало, но “общее прошлое” невозможно без специфических усилий по его конструированию»375. Принимая во внимание конструктивистский пафос перманентного производства прошлого как коллективной памяти, в ней стоит выделить объективные и субъективные, стабильные и мобильные структуры и рассмотреть диахронную связь смыслов, вкладываемых в национальные идеи и артефакты. Всякий национализм пытается более или менее успешно представить нацию как видимую часть айсберга. Прошлое как невидимая подводная часть репрезентируется лишь своей видимой частью, актуализируя «востребованное прошлое». Известные слова Черчилля о том, что Россия — страна с непредсказуемым прошлым, как нельзя лучше иллюстрируют и символические практики национализма. В актуальном семиотическом пространстве существует лишь то, что включено в современные практики. Многочисленность, многообразие таких практик, обусловленное существованием конкурирующих дискурсов нации, объясняет принципиальную гетерогенность пространства. Из чего складывается национальный или этнический образ прошлого? Нетрудно заметить, что в истории каждого народа есть ключевые моменты, с которыми он склонен прежде всего отождествлять себя и сообщество, к которому он принадлежит. «Например, для португальцев, — пишет В. А. Шнирельман, — непреходящее значение имеет эпоха Великих географических открытий, испанцы добавляют к ней реконкисту, греки несут в 375

Малахов В. С. Символическое производство этничности и конфликт.

125

своем сердце образ античности и всегда помнят о походах Александра Македонского, монголы и тюрки с неменьшим энтузиазмом говорят об империи Чингиз-хана, аналогичным образом арабы чтут пророка Мухаммеда и гордятся арабскими завоеваниями в VIII—IX вв., венгры вечно будут благодарны своим предкам за обретение родины (в 1996 г. по всей Венгрии проходили торжества по случаю тысячелетней годовщины этого события), для грузин золотой век связан с царствованием царицы Тамары. История некоторых народов отягощена трагическими событиями, и тогда историческая версия делает акцент на два момента — расцвет данного народа и катастрофу, приведшую его в упадок. Так, армяне помнят не только об эпохе Тиграна Великого, но и об армянской резне 1915 г.; поляки равным образом выделяют период возникновения единого польского государства (XIV в.) и расчленение Польши в конце XVIII в. Ключевыми моментами своей истории евреи считают строительство Первого храма (X в. до н. э.), разрушение Второго храма и уничтожение государства Израиль римлянами в I в. н. э., Холокост XX века. Не умножая этих примеров, нетрудно заметить, что в центре внимания народов находятся события, связанные, во-первых, с обретением родины, во-вторых, с формированием и расцветом своей собственной государственности, в-третьих, с великими завоеваниями и, наконец, в-четвертых, с ужасной катастрофой, прервавшей поступательное развитие данного народа. Почему особым образом выделяются именно эти моменты? Первый из них легитимизирует право данного народа на территорию, второй позволяет считаться политическим субъектом и дает право на образование своей государственности, наконец, третий и четвертый, несмотря на их полную противоположность, представляются сильными аргументами для того, чтобы занять достойное место в современном сообществе народов. О том, насколько такой исторический образ важен для народа и для государства, свидетельствует хотя бы тот факт, что после образования Республики Македония Греция тут же заявила решительный протест против ее названия, усмотрев в этом покушение на сакральный образ своего славного прошлого. Аналогичным образом в 1994 г. в Карачае и Балкарии выражались протесты по поводу объявления Северной Осетии 126

Аланией, в чем карачаевцы и балкарцы видят посягательство на свое историческое наследие»376. Эрнест Ренан проницательно заметил, что «ошибочный взгляд на собственную историю — это один из факторов формирования нации»377. Реконструируя символическое пространство, нужно учитывать то, что «прошлые состояния культуры постоянно забрасывают в ее будущее свои обломки: тексты, фрагменты, отдельные имена и памятники. Каждый из этих элементов имеет свой объем “памяти”, каждый из контекстов, в который он включается, актуализирует некоторую степень его глубины»378. Конечно, изобретение прошлого — это не только «националистические подделки», но и «новаторская рекомбинация существующих элементов»379. Рассказы по родной истории «Все изобретенные традиции, насколько полно это возможно, используют историю как легитиматор действий и цемент групповой сплоченности, — писал Эрик Хобсбаум. — <...> ...Как только история превращается в кладезь знаний или идеологию нации, государства или движения, она становится не тем, что сохранилось в народной памяти, а тем, что было отобрано, написано, запечатлено, популяризировано и институционализировано теми, перед кем стояла эта задача»380. Способы того, как сделать историю родной, существенно различаются в этнических и гражданских сообществах (нацияхгосударствах). Для последних важно «очистить» исторические события от этнических, конфессиональных коннотаций, в то 376

Шнирельман В. А. Национальные символы, этноисторические мифы и этнополитика. http://balkaria.narod.ru/public/public.htm 377 Цит. по: Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998. С. 24.

378 Лотман Ю. М. Память культуры // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. 621.

379 Смит Э. Национализм и историки // Нации и национализм. С. 256.

380 Hobsbawm E. Inventing Traditions: Introd. // The Invention of Tradition / Eds. E. Hobsbawm, T. Ranger. Cambridge; N. Y., 1983. P. 13.

127

время как для первых — подчеркнуть их. Согласно правилу Ренана, нации должны «многое забыть»381. Процесс забывания особым образом включен в национальные нарративы. Так, после Октябрьской революции в РСФСР, а затем в СССР историю в школах не преподавали. В начале 1930-х годов начинается реабилитация досоветской истории и включение ее в официальную советскую семиосферу. Творение истории дополняется ее изобретением — ВКП(б) ставит под контроль моделирование истории и обращает внимание на изучение истории в школе. Как пишет Катриона Келли, «к 1932 году уже подходил к концу период, который можно назвать “торжеством интернационализма”… Постановление ЦК ВКП(б) от 25 августа 1932 года подвело черту под 15-летним спором о наиболее адекватной методологии преподавания и содержании школьной программы… <…> В постановлении говорилось о том, что нужно “значительно усилить историзм в преподавании обществоведения, языков и литературы, географии” и распространять “важнейшие знания, касающиеся национальных культур народов СССР”. Таким образом, с самого начала возвращение “историзма” в школьную программу происходило одновременно с новым усилением государственного патриотизма. В 1932 году интернационализм как часть адресованной детям идеологии был поставлен под вопрос: пропагандистский акцент был перенесен на “изучение Советского Союза”»382. После принятия постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР» от 15 мая 1934 года, требовавшего преподавать историю «в живой занимательной форме с изложением важнейших событий и фактов в их хронологической последовательности, с характеристикой исторических деятелей»383, появился учебник «История СССР», структура которого мало изменилась за несколько десятилетий.

381

Цит. по: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. С. 176. Келли К. «Маленькие граждане большой страны»: интернационализм, дети и советская пропаганда // Новое лит. обозрение. 2003. № 60. С. 228—229.

383 Правда. 1934. 16 мая.

382

128

*** *** * *** *** В Великобритании представители образования тори в конце 1970-х годов полагали, что «общество будет разрушено, если… детям не преподавать уникальные качества британской истории и ее социальных институтов384. Как констатировал Дэвид Лоуэнталь, в британской школьной истории так или иначе преобладает история английская, в то время как всемирная и континентальная, а также и региональная «пишется мелким шрифтом»385. С 1989/90 учебного года курс истории Украинской ССР стал в школах самостоятельным предметом. Учебными планами на него отводилось 102 часа. Ранее этот курс считался дополнительным и рассчитывался только на 30 часов. Основными, впрочем, оставались курсы истории СССР и всемирной истории386. Анализ учебников истории, изданных в девяти бывших республиках СССР, показывает доминирование в текстах этноцентризма387 и негативного отношения к России/СССР. Исключение составляют лишь армянские учебники388. В книге для чтения по 384

Boyson R. Centre Forward: a Radical Conservative Programme. L., 1978. Р. 188—189. Цит. по: Lowenthal D. Op. сit. P. 16.

385 Lowenthal D. Op. cit. P. 16.

386 Кульчицкий С. История родины в школьных учебниках. http:// recult.by.ru/docs/articles/art_16.htm 387 Этноцентризм проявляется в названиях таких учебников, как «История армянского народа в контексте мировой истории» и «История мира и Литвы. VI—XVIII века».

388 См.: Адамсон А. Россия в эстонских учебниках истории. http:// www.historia.ru/2004/01/estonia.htm; Багдасарян А. Россия в армянских учебниках истории. http://www.historia.ru/2004/01/bagdasaryan.htm; Бутулис И. Россия/СССР ХХ века в латышских учебниках истории. http://www.historia.ru/2004/01/latvia.htm; Вишняускас А. Россия в литовских учебниках истории. http://www.historia.ru/2004/01/litva.htm; Ганиев Ш. Россия в узбекских учебниках истории. http://www.historia.ru/ 2004/01/ganiyev.htm; Мамедова Ш. Россия в азербайджанских учебниках истории. http://www.historia.ru/2004/01/mamedova.htm; Масанов Н., Савин И. Россия в казахских учебниках истории. http://www.historia.ru/ 2004/01/masanov.htm; Моисеенкова Л., Марциновский П. Россия в украинских учебниках истории: Новое видение или проявление конкурен-

129

истории Украины для пятого класса закрепляется тезис о том, что «Киевская Русь — первое самостоятельное государство украинского народа». В учебнике по истории Украины для седьмого класса говорится о том, что «на протяжении многих веков в кровавой борьбе с многочисленными врагами-кочевниками, монголо-татарскими и турецко-татарскими завоевателями, под властью Литвы, Польши, Венгрии, России, Австрии украинский народ отстаивал право на существование, право на свой язык, культуру, историю»389. Антироссианизм и русофобия конструируются с помощью подчеркивания противостояния Москвы/России/СССР процессам нациестроительства в той или иной стране и жестокой политики имперского или союзного центра по отношению к национальным окраинам. Средства для этих целей используются преимущественно двух видов: фальсификация истории и фальсификация дискурса. Претенциозное означивание исторических событий в украинских учебниках проявляется, например, в выделении глав «Московско-Украинская война 1658—1659 гг.» и «Антиколониальное восстание гетмана Ивана Мазепы против Московии»390. Семантика используемых для описания исторических событий терминов носит по отношению к России подчеркнуто некорректный характер. На традиционно знаковом для изданий по украинской истории событии 1169 года — разрушении Киева войсками Андрея Боголюбского — учебник не делает ударения, но в нем отмечено, что «ратные “подвиги” князя Андрея... слишком уж напоминают не княжескую междуусобицу, а межэтническую войну», а далее очень выразительная фраза: «Такого разрушения еще не знал Киев даже от половцев»391. В литовском ции на идеологическом рынке? Взгляд из Крыма. http://www.historia. ru/2004/01/ukraina.htm; Цихистави Н. Россия в грузинских учебниках истории. http://www.historia.ru/2004/01/tsihistavi.htm 389 Портнов А. Terra hostica: Образ России в украинских школьных учебниках истории после 1991 года. http://magazines.russ.ru/nz/2004/4/ port12.html 390 См.: Власов В. С. История Украины: 8 класс: Учеб. пособие / Под ред. Ю. А. Мыцыка. Киев, 2002. С. 160, 216.

391 Цит. по: Портнов А. Terra hostica.

130

учебнике по новейшей истории оккупация Польшей Вильнюса в 1922 году рассматривается как «польская инвазия в Литву». В учебнике «История Литвы для 11 — 12 классов», выпущенном в 2000 году, при описании включения созданного генералом Желиговским государства «Срединной Литвы» в состав Польши (в результате чего Литва на два десятка лет потеряла свою столицу) нет слова «оккупация», хотя при описании немецкой и советской «инвазии» используется термин «оккупация»392. Энтони Смит отмечал, что концепция нации не может поддерживаться без подходящего прошлого и правдоподобного будущего. Это требует создания истории сообщества и его «судьбы», которые будут «сшиты из целой ткани». Для того чтобы сформировать убедительное представление о нации, зримое и достойное прошлое должно быть воссоздано и приспособлено к дню сегодняшнему. Только тогда нация сможет обрести славную судьбу, ради которой граждане могут пойти на жертвы. «Нации нуждаются в “удобном прошлом” (Usable Past) и его использовании, в значительной степени определяемом потребностями и нуждами современных элит. <…> Есть много вариантов удобного прошлого. Первое — та история, которая отвечает интересам элит, использующих избранные аспекты прошлого для управления массовыми эмоциями. Чтобы проводить мобилизации и управлять массами, элиты изобретают традиции и кроят национальные мифы и символы для массового потребления. <…> Во-вторых, к совместному прошлому можно обращаться для легитимизации неприятных социальных изменений. Когда националистические режимы новых государств вынуждены прибегать к непопулярным мерам и радикальным действиям, часто необходимо обратиться к прецеденту, к традициям “наших предков”, чтобы сгладить их утверждение. <…> В-третьих, совместное прошлое может обеспечивать ряд exempla virtutis, чтобы инспирировать совершенствование общества и формировать общественную мораль. Это было целью французских патриотов во время революции, когда они обратились к гражданскому достоинству и героизму Брута, Сципиона и Цинцината; или амери392

Вишняускас А. Указ. соч.

131

канских патриотов, которые видели в Вашингтоне современный пример классического достоинства. В-четвертых, там, где территория оспаривается, прошлое сообщества может использоваться для того, чтобы обеспечить право собственности для одного или другого этнического объединения или нации. Здесь обычно призывается различное, но параллельное прошлое сообществ, как это имело место с тамилами и сингальцами или с израильтянами и палестинцами, — каждое национальное сообщество выбирает различные периоды истории и аспекты, которые могут быть оспорены»393. Музеификация нации Музей выполняет в процессах конструирования наций порой малозаметную, но от этого отнюдь не менее значимую, уникальную роль. Основные функции музея: собирание, изучение, хранение предметов, относящихся к различным сферам человеческой деятельности. Наиболее важной семиотической функцией музеев, на наш взгляд, следует считать репрезентацию, экспонирование предметов, основной ценностью которых, смыслом демонстрации является их подлинность. «Памятники, храмы, записи, могилы, артефакты etc., — писал Бенедикт Андерсон, — это прошлое становится все более и более недоступным для нас, внешним по отношению к нам. В то же время мы чувствуем, что нуждаемся в нем как в своеобразном якоре. Но это означает, что наше отношение к прошлому сегодня более политично, идеологично, спорно, фрагментарно и даже авантюрно, нежели в прежние времена»394. Если рассматривать прошлое как память контекстов употребления, то именно музеи задействованы в практиках воссоздания забытых контекстов395.

393

Smith A. The «Golden Age» and National Renewal // Myths and Nationhood / Eds. G. Hosking, G. Schoepflin. L., 1997. Р. 37—38.

394 Андерсон Б. Западный национализм и восточный национализм: есть ли между ними разница?

395 Сандомирская И. Указ. соч. С. 49.

132

Музеи реконструируют «ландшафт памяти» (memoryscape), который, как считает Патрик Хаттон, зависит от способов понимания мира и сам является способом конструирования картины мира. Искусство памяти (art of memory), таким образом, есть способ интерпретации прошлого. Прошлое реконструируется в рамках определенного хронотопа, и исторический музей выступает в качестве места, где создается, определяется и организуется то, что должно быть запомнено396. Музей формируется как уникальное пространство, в котором консервируется «уходящая натура». Тони Беннетт, в свою очередь, утверждает, что музей в значительной степени «хранилище уже известного. Если кажется, что значение музейного артефакта уже ничего не говорит, то это только потому, что это было сказано уже много раз»397. Данное обстоятельство является следствием того, что институциональные практики включения музейного пространства в повседневную жизнь предусматривают целенаправленное приобщение к нему с юного возраста. Музей не просто хранилище артефактов, а способ создания картины мира398.

Национализация времени Структурирование календарного времени и превращение его в алгоритм жизни нации связаны с мифологическими представлениями о неоднородности времени. В зависимости от мифологической и религиозной традиции, существующей в цивилизационном ареале, происходит конструирование структуры времени. Структурация времени осуществляется исходя из бинарного деления времени на сакральное и профанное, на праздники и будни399.

396

Hutton P. H. The Art of Memory Reconceived: From Rhetoric to Psychoanalysis // Journal of the History of Ideas. 1987. Vol. 48. P. 371.

397 Bennett T. The Birth of the Museum: History, Theory, and Politics.

L.; N. Y., 1995. Р. 372.

398 Sezneva O. The Education of Memory: The Politics of Memory and Historical Writing in Kalinigrad, Former Konigsberg. http://www.fl.ulaval. ca/celat/histoire.memoire/histoire/cape1/sezneva.htm 399 См.: Элиаде М. Священное и мирское. М., 1994. С. 48—74.

133

Национальный календарь Все существовавшие в истории человечества варианты отсчета и измерения времени локальны. Точки отсчета могли быть очень разными (основание города в Древнем Риме или основание мира в Древней Руси). Сейчас наиболее распространенные в мире модели летоисчисления тесно связаны с мировыми религиями, что позволяет достаточно легко ориентироваться во времени в обширных конфессиональных ареалах, а иногда и за их пределами. Рассмотрим основные варианты календаря, существующие в настоящее время. Начальной точкой мусульманского летоисчисления — Хиджры (от араб. — переселение) считается 16 июля 622 года по юлианскому календарю — переселение Мухаммеда и его приверженцев из Мекки в Медину, которое произошло в результате гонений со стороны язычников. Переселение происходило постепенно, и последним переселился пророк Мухаммед. При халифе Омаре I в 637 году этот день был объявлен началом мусульманской эры. Хиджра — лунный календарь, год — это 12 лунных месяцев, 12 оборотов Луны вокруг Земли, т. е. продолжительность года составляет 354—355 дней. В христианском мире используется солнечный календарь, год состоит из 12 месяцев, 365 дней, а раз в четыре года число дней в году возрастает до 366. В этом виде календарь был утвержден в 45 году до Р. Х. Юлием Цезарем. Следующая реформа календаря была проведена папой Григорием XIII в 1582 году. Первоначально григорианским стилем пользовались лишь в Италии, Польше, Португалии и Испании, но постепенно к ним присоединились другие государства. Великобритания приняла новый календарь в 1754 году, Китай в 1912-м, Болгария в 1916-м, Греция в 1924-м, Турция в 1927-м400. В России григорианский календарь заменил юлианский 1 (14) февраля 1918 года, однако 400

Тондеринг К. Часто задаваемые вопросы о календарях. http:// alebedev.narod.ru/lib/lib60_4.html

134

Русская Православная Церковь до настоящего времени живет по юлианскому (старому) стилю. *** *** * *** *** Первая националистическая реформа календаря была проведена во Франции. Декрет, устанавливающий летоисчисление французов, был принят 5 октября 1793 года. Первый пункт Декрета гласил: «Французы ведут свое летоисчисление со дня основания Республики, которое совершилось 22 сентября 1792 года обычного летоисчисления, в тот день, когда солнце достигло осеннего равноденствия, войдя в знак зодиака Весов, в 9 часов 18 минут утра по Парижской обсерватории». Год разделялся на 12 равных месяцев, по 30 дней в каждом, по истечении которых следовали 5 дней для дополнения обычного года. Эти дни получили название санкюлотиды. В память революции каждый високосный год стал называться Франсиадой. Добавочный день, который заканчивал этот год, — Днем революции. Изменились и названия месяцев. С дня осеннего солнцестояния начиналась календарная осень, 90 дней которой делились на месяцы вандемьер, брюмер, фример (виноградный, туманный, морозный). Зимние месяцы получили названия нивоз, вантоз, плювиоз (снежный, ветреный, дождливый); весенние — жерминаль, флореаль, прериаль (прорастающий, цветочный, луговой); летние — мессидор, термидор и фрюктидор (жатвенный, жаркий, плодовый). Национальная риторика в полной мере звучит в тексте инструкций к Декрету: «Французская нация, угнетаемая и униженная в течение многих веков самым тяжким деспотизмом, наконец возвысилась до сознания своих прав и могущества, которое ей предначертано судьбой. Французская нация хочет, чтобы ее возрождение было полным, для того чтобы годы ее свободы и славы своим течением еще ярче отмечались в истории народов, чем годы ее рабства и унижения в истории королей. Науки, и в частности история, для которых время является необходимым элементом, также требовали установления нового 135

измерения времени, освобожденного от всех заблуждений, перенесенных суеверием и отсталой рутиной из веков невежества в наше время. Национальный Конвент предлагает теперь французскому народу это новое летоисчисление; благодаря своей точности, простоте и свободе от всяких предрассудков, отвергаемых разумом и философией, оно носит на себе отпечаток просвещенности нации и основных черт нашей революции»401. Эксперименты с календарем неоднократно проводились в СССР (→ Национальные праздники). На территории бывшего СССР реформа календаря была осуществлена только в Туркмении в 2002 году. Все месяцы получили новые названия. Январь стал месяцем туркменбаши (отец туркмен), в честь пожизненного президента Сапармурата Ниязова; февраль — байдаг (флаг), в связи с принятием закона о государственном флаге; март — новруз (новый год); апрель — курбансултан-эдже (имя матери Туркменбаши); май — махтумкули, в честь поэта классика XVIII века; июнь — огуз-хан, в честь родоначальника туркменских племен; июль — горкут, в честь героя туркменского эпоса; август — алп-арслан, в честь средневекового военачальника; сентябрь — рухнама, в честь священной книги туркмен, автором которой является лично Туркменбаши; октябрь — гарашсызлык (независимость), в этом месяце было принято решение о независимости страны; ноябрь — санджар, в честь султана XII века, потомки которого 150 лет правили в регионе; декабрь — битараплык (нейтралитет), в честь того, что в декабре 1995 года ООН приняла решение о нейтральном статусе Туркменистана402. Названия месяцев в некоторых современных славянских государствах, имея общие корни, сохраняют свое своеобразие до настоящего времени (см. таблицу).

401

Календарь Великой французской революции. http://vive-liberta. narod.ru/resp_calend/index_ccxiii.htm 402 Дубнов А. Все изменилось, кроме пятницы: Туркменбаши подарил свое имя январю. http://www.vremya.ru/2002/143/2/39780.html

136

Названия месяцев на некоторых славянских языках403 Наиболее распространенные древнеславянские Сечень Лютый Березозол Цветень Травень Червень Липец Серпень Вересень Листопад Грудень Студень

Современные украинские Сiчень Лютий Березень Квiтень Травень Червень Липень Серпень Вересень

Современ- Современ- Современ- Современные белоные ные русные русские польские ские болгарские

Студзень Люты Сакавiк Красавiк Май Чэрвень Лiпень Жнiвень Верасень Кастрычнi Жовтень к ЛистоЛiстопад пад Грудень Снежань

Styczeń Luty Marzec Kwiecień Маj Сzerwiec Lipiec Sierpień Wrzesień

Январь Февраль Март Апрель Май Июнь Июль Август Сентябрь

Януари Февруари Март Април Май Юни Юли Август Септември

Pażdziernik Октябрь

Октомври

Listopad

Ноябрь

Ноември

Grudzień

Декабрь

Декември

Национальные праздники Структура современного календаря включает разнообразные праздничные дни. В качестве общенациональных отмечаются праздники, посвященные святым, являющимся покровителями страны (Англия, Ирландия, Шотландия, Уэльс и др.), день рождения правящего монарха (Великобритания, Австралия и др.), День нации или единства (Австралия, Австрия, Германия, Испания, Япония и др.), День флага (США, Россия, Швеция) (см. приложение). В настенных и настольных, перекидных и отрывных календарях, выпускаемых в разных странах, нередко указываются как внутренние праздники, так и зарубежные. Эти издания, та403

История календаря в России и в СССР. http://grigam.narod.ru/ kalend/kalen19.htm

137

ким образом, становятся одним из каналов межкультурной коммуникации, распространения информации о праздниках и синхронизации обращения к праздничным датам404. В отдельных государствах с федеративным устройством некоторые праздники отмечаются не синхронно на территории всей страны и иногда не во всех регионах (см. приложение). Так, в США день рождения Авраама Линкольна не отмечается в 18 штатах, что связано с проявлением памяти о Гражданской войне Севера и Юга, символически реализуемым в разных сферах жизни. Это не сугубо американское явление, в той или иной форме оно встречается во всех странах, прошедших через гражданские войны (→ Национальные герои). *** *** * *** *** 24 января 1918 года Совет Народных Комиссаров РСФСР принял «Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря». Он начинался словами: «В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени, Совет Народных Комиссаров постановляет ввести по истечении января месяца сего года в гражданский обиход новый календарь» (курсив мой. — М. Т.). Русская Православная Церковь не перешла на григорианский календарь до настоящего времени. Первоначально праздничными выходными днями «красного календаря» стали: 1 января — Новый год, 22 января — День памяти Кровавого воскресенья (9 Января 1905 года), 12 марта — День низвержения самодержавия, 18 марта — День Парижской коммуны, 1 мая — Первое мая и 7 ноября — годовщина Октябрьской революции. Некоторые православные праздники были разрешены в местном масштабе405. Осенью 1929 года в СССР начался переход на пятиднев404

Использование календарной информации может принимать и комический характер. Так, герой советской кинокомедии режиссера Владимира Меньшова «Любовь и голуби» дед Митя, большой любитель выпить, перелистывая календарь, удрученно говорил: «Ну, вот — День взятия Бастилии впустую прошел!».

405 Mach Z. Symbols, Conflict, and Identity: Essays in Political Anthropology. Albany, 1993. P. 141.

138

ную рабочую неделю, которая была заменена через два года «шестидневкой» В календарном году предусматривалось 360 дней, т. е. 72 «пятидневки». Остальные 5 дней было решено считать праздничными. В отличие от французского календаря, они были не расположены все вместе в конце года, а приурочены к советским памятным дням и революционным праздникам: 22 января, 1 и 2 мая, а также 7 и 8 ноября. 27 июня 1940 года было решено вернуться к семидневной рабочей неделе. СНК СССР принял постановление, в котором указывал, что сверх воскресных дней нерабочими днями также являются: 22 января, 1 и 2 мая, 7 и 8 ноября, 5 декабря. Этим же постановлением были отменены существовавшие в сельских местностях шесть особых дней отдыха и нерабочие дни 12 и 18 марта406. Вытеснение религиозных праздников осуществлялось в СССР с помощью символических средств, так, на смену Рождеству пришло «комсомольское Рождество». Но вскоре после 1923 года началась антирождественская кампания. В одном из циркуляров говорилось, что «бытовая обстановка рождественского праздника вредно действует на здоровье и воспитание детей: святочные рассказы с чертовщиной; дым и газ от елки; пьяные крики гостей…». Вскоре был прекращен выпуск новогодних открыток. Партконференция 1929 года утвердила непрерывную рабочую неделю, и день Рождества превратился в обычный рабочий день. Вместе с Рождеством отменялась и елка 407. Ее реабилитация произошла после публикации в газете «Правда» за 28 декабря 1935 года письма П. П. Постышева «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!». Е. В. Душечкина обращает внимание на стилистику документа, содержащего в заглавии и в заключительной фразе понуждающее к действию слово «давайте» («давайте организуем…») и несколько повторяющихся конструкций, выражающих обязательность, необходимость свершения рекомендуемого действия: «следует положить конец…», «должны устроить…», «везде должна быть…», «должны помочь устройству…». Так, елка, 406 407

История календаря в России и в СССР. См.: Новогодняя елка в России. http://www.prav.info/jolka.htm

139

на которую со второй половины 1920-х годов был наложен запрет как на «дикарский» и «поповский» обычай; елка, с которой яростно боролась пресса, называя ее «религиозным хламом», «религиозным дурманом» и «глупым делом»; елка, про которую писали, что именно с нее «начинается религиозность детей», — вдруг была не только разрешена, но настоятельно рекомендована408. Предполагалось, что на советской елке не должно было быть ничего связанного с символикой дореволюционного времени. Старые игрушки советовали заменить флажками, аэропланчиками, парашютиками, звездочками и красноармейцами. Новогодняя елка стала любимым праздником не только для детей. Это отразилось в пересмотре алкогольной парадигмы. Традиционным соответствующим новому празднику напитком являлось шампанское, и в июле 1936 года по этому вопросу было принято специальное постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) «О производстве советского шампанского, десертных и столовых вин “Массандра”». Так родился бренд «Советское шампанское». Предприятие задумывалось с размахом — планировалось в 1936 году произвести 300 тысяч бутылок, в следующем — 500 тысяч, а к 1942 году довести производство шампанского до 12 миллионов бутылок. Кроме того, в 1937 году в отчетах кондитерских фабрик появляется такое понятие, как «елочный ассортимент»409. *** *** * *** *** В сентябре 2004 года в России началась очередная кампания по пересмотру структуры праздничных и выходных дней. Первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия» в Государственной Думе Валерий Богомолов предложил сделать 4 ноября праздничным днем и отмечать его как День национального единства. В интервью РИА «Новости» он напомнил, что в 1612 году Россия освободилась от польских захватчиков, закон408

Душечкина Е. В. Русская елка: История, мифология, литература. СПб., 2002.

409 Зубкова Е., Эдельман О. Елка, фокстрот и шампанское. http:// www.svoboda.org/programs/hd/2005/hd.010105.asp

140

чились «времена смуты». Именно этот день, по его мнению, будет способствовать единению нации. Ранее в поддержку указанной инициативы высказался Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй. По мнению патриарха, 4 ноября напоминает о том, как в 1612 году Россия преодолела разделение, превозмогла грозных недругов, и это привело страну к стабильному 300-летнему миру410. Историков в данной политической инициативе может смутить вольное обращение с фактами — 4 ноября был освобожден ополченцами Китай-город, а Кремль оставался в руках поляков, которые капитулировали только через 4 дня, т. е. 8 ноября по новому стилю. Таким образом, при корректном обращении с историческими фактами не удается уйти от даты, отсылающей к событиям 1917 года. Точную же дату завершения Смутного времени назвать просто невозможно. Изменение структуры «красных дней» календаря носит подчеркнуто политический характер — главное в этой инициативе не столько выбор дня единства (таким по существу является День победы 9 Мая), а полное и окончательное дезавуирование годовщины Октябрьской революции 1917 года после ее переименования в День согласия и примирения в 1996 году. Что же касается событий 400-летней давности, то в них аккумулированы относящиеся к этническому и религиозному семиотическому пространству противоречивые смыслы, на которые незамедлительно обратили внимание некоторые политические обозреватели. «Новый праздник будет носить подчеркнуто национальный (подразумевается этнический. — М. Т.) характер. — пишет Сергей Максудов. — К изгнанию польско-литовских интервентов из Москвы причастен только русский народ, поэтому только он сможет праздновать 4 ноября 1612 года как День национального единства. Но что отмечать в этот день татарам, башкирам или калмыкам, не говоря уже о поляках и литовцах? 4 ноября (22 октября по старому стилю) Русская Церковь отмечает почитаемый православным народом праздник Казанской иконы Божией Матери. Однако Россия страна не только 410

«Днем национального единства» может стать 4 ноября. http:// www.edin.ru/news.html?id=76300

141

многих народов, но и многих вер. По данным последней переписи населения, в ней проживают 72 тысячи поляков и 45 тысяч литовцев. Что будут праздновать они в этот день?»411. Вряд ли можно считать 117 тысяч российских поляков и литовцев «пятой колонной», так же как и миллионы «иноверцев» и атеистов. Принципиально важным в сомнениях относительно консолидирующего потенциала нового праздника, на наш взгляд, является то, что трудно сконструировать праздник общегражданского народного единства из события донационалистической эпохи, т. к. его практически невозможно очистить от этнических и религиозных смыслов. Проблема же политической корректности праздников — сугубо конвенциальная и локальная проблема. Так, государственный праздник Польши — День Польской народной армии почти зеркально отражает московские события 1612 года. Он отмечается в день Успения Богоматери в честь победы над Красной Армией. Сражение под Варшавой между войсками Западного фронта Красной Армии под командованием М. Н. Тухачевского и польскими войсками под командованием маршала Ю. Пилсудского и генерала Ю. Галлера началось 13 августа 1920 года. 15 августа, когда Красная Армия казалось вотвот прорвет оборону поляков, жители Варшавы совершили религиозное шествие, взывая к Богоматери и умоляя ее спасти Польшу от вражеского нашествия. И именно 15 августа в ходе сражения произошел перелом в пользу Войска Польского, Красная Армия была отброшена от Варшавы412. В Польше шутят, что если отмечать все дни освобождения Польши от российского владычества, то половина дней в году будут выходными. Следует добавить, что День Войска Польского до 1989 года праздновался 12 октября, в годовщину битвы под Ленино, где в 1943 году созданная в СССР Польская армия вместе с Красной Армией впервые сражалась с немецкими войсками413.

411

Максудов С. Минин и Пожарский вместо Маркса и Энгельса // Независимая газ. Религии. 2004. 24 сент.

412 День Польской народной армии. http://www.calend.ru/holidays/ 8|15/0/533/ 413 Вишневски Э. Россия в польских учебниках истории. http://www. historia.ru/2004/01/poland.htm

142

*** *** * *** *** Во Франции День взятия Бастилии начали отмечать лишь в 1880 году414. Наиболее долгую историю гражданские праздники имеют в США. Самый почитаемый американцами День благодарения провозгласил официальным праздником в 1789 году Джордж Вашингтон. Сначала его отмечали 26 ноября. С тех пор дата менялась несколько раз, и теперь в США он празднуется в четвертый четверг ноября415. Праздник появился в 1621 году, когда переселенцы собрали первый урожай, это вдохновило колонистов на то, чтобы широко отметить радостное событие. Английские пуритане прибыли в Массачусетс на корабле «Mayflower» 10 ноября 1620 года. Согласно преданию, пережив суровую зиму и потеряв почти половину из ста человек, они обратились за помощью к соседним индейским племенам, которые научили их разводить кукурузу и другие культуры. Пиршество в День благодарения стало национальной традицией — не только потому, что многие американцы достигли процветания, но и потому, что жертвы и лишения, испытанные первыми колонистами ради свободы, по-прежнему увлекают воображение. Мифосимволизм праздника проявляется в выборе блюд — обед в День благодарения включает многие из яств, которые подавались во время первого пира: жареная индейка, сладкий картофель ямс со взбитым цветочным соусом, клюквенный соус, начинка из сухарных кубиков со специями, картошка, бататы, тыквенный пирог и подливка. Есть у праздника и ритуальная часть — перед началом обеда родственники и друзья обычно соблюдают минуту молчания в знак благодарности за все хорошее. Еще одну традицию Дня благодарения — помилование индейки установил президент Гарри Трумэн. В соответствии с 414

Hobsbawm E. Mass Producing Traditions: Europe, 1870—1914 // The Invention of Tradition. P. 271.

415 Однако многие американцы берут выходной в следующую пятницу, с тем чтобы праздник продолжался четыре дня, это дает им возможность съездить к родственникам и друзьям.

143

ней хотя бы одна индейка должна избежать участи оказаться на праздничном столе. В виде полушутливо-полусерьезного признания роли индейки, а также роли милосердия американский президент накануне праздника объявляет помилование конкретной индейке, которую вместе с ним показывают по телевидению на лужайке у Белого дома. Президент зачитывает указ и осторожно гладит птицу. Позже ее отправляют в зоопарк, где она и живет до старости. Некоторые авторы обращают внимание на коммерциализацию американских праздников и связанных с ними ритуалов, что существенно снижает их пафос и национальную семантику416. Так, в 1920-е годы в День благодарения стали проводить парады, спонсорами которых выступили в Нью-Йорке сеть магазинов «Macy's», а в Детройте торговая сеть «Hudson's». До настоящего времени с этого праздника начинается сезон рождественских распродаж, вывешиваются красные плакаты SALE, и шоппинг становится лихорадочным. Послерождественский шоппинг активизируется в США в еще один общенациональный праздник — Президентский день 21 февраля (или День рождения Вашингтона 22 февраля). Праздничные дни, таким образом, приобретают дополнительные коннотации, вытесняющие коннотации национально значимые. *** *** * *** *** Преодоление праздниками этнических, конфессиональных и национальных границ — явление, имеющее ряд дополняющих друг друга причин. Это влияние диаспор, интерес к экзотике во внешней по отношению к празднику среде, привлекательность семантики праздника, а также его ритуального и эстетического компонентов. В отечественной культуре широкое распространение получила символика нового года по восточному календарю (правда, его наступление приурочивается к христианскому летоисчислению). В молодежной среде празднуется День святого Валентина — покровителя влюбленных (14 февраля). Канун Дня 416

Orsi R. A. Parades, Holidays, and Public Rituals. http://are.as.wvu. edu/christz.htm

144

Всех Святых — Хеллоуин (31 октября) — приобрел приверженцев среди учащихся английских спецшкол и студенческой молодежи. День святого Патрика (17 марта) — государственный праздник Ирландии — в настоящее время отмечается во многих странах мира. Даже первый парад Дня святого Патрика был проведен в 1762 году не в Ирландии, не имевшей тогда независимости, а в США. Ирландские солдаты, служившие в британской армии, прошли в тот день через Нью-Йорк. Праздник отмечается во многих странах мира не только этническими ирландцами. Россия в последние годы не является в этом отношении исключением417. Символические праздничные практики подкреплены использованием сувенирной продукции, тематическими материалами в СМИ, художественными акциями и трансляцией культовых произведений по каналам радио и телевидения. Большое значение имеет сеть институционализированных символических центров, формирующих поле напряжения в семиосфере общества. В качестве примера таких сетей могут служить ирландские пабы, существующие во многих странах мира и не всегда пропорциональные числу этнических ирландцев в регионе. Примером того, как региональный этнический обычай становится общенациональным и даже выходит за национальные границы, является празднование Дня сурка. Первоначально это был местный праздник немецких переселенцев в Пенсильвании. Позже его начинают отмечать по всей стране. Широко известным за пределами США День сурка стал после выхода на экран одноименной лирической комедии-притчи («Groundhog Day») в 1993 году. «Официальный» американский сурок по имени Фил проживает в городке Панксутони (Punxsutawney). Ежегодно ранним утром 2 февраля на Индюшачью горку приходит группа мужчин в смокингах и цилиндрах. Один из них совершает главный ритуал — вытаскивает сурка Фила из его домика и слушает, как тот шепчет ему на ухо свой прогноз погоды на ближайшие 6 недель. Затем прогноз громко объявляется мно417

См.: Кальний О. День святого Патрика. http://www.acapod.ru/ 1272.html

145

жеству людей, которые специально прибывают в этот день в Панксутони418. А в вечерних выпусках новостей телекомпании многих стран мира (среди которых с недавних пор и ТВ России) сообщают своим телезрителям о забавном ритуале, состоявшемся в пенсильванской глубинке.

Национализация пространства Все люди живут в ландшафте. Этот трюизм до недавних пор мешал посмотреть на окружающий человека мир как на явление, требующее изучения419. Анализ пространственных координат нации предполагает выделение в структуре нации ее отношения к пространству, природной и культурной среде420. Это отношение, в свою очередь, требует рассмотрения отношения пространства нации к пространству физическому и идеальной модели этого пространства, а также ландшафта культурного и природного. Связь нации с конкретным физическим пространством сопряжена с определением в его идеальной модели центра и границ. Центр в культуре маркируется как сакральное место и мифологизируется, приобретая специфические коннотации, связанные с присутствием в нем «национального духа»421. Нередки 418

День сурка (Groundhog Day). http://www.odarim.ru/calendar/default. asp?idItem=144 419 См.: Каганский В. Мир культурного ландшафта // Каганский В. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сб. ст. М., 2001.

420 См.: Cosgrove D. E. Social Formation and Symbolic Landscape.

Madison, 1998; Daniels S. Fields of Vision: Landscape Imagery and National Identity in England and the United States. Princeton, 1993; Penrose J. Nations, States and Homelands: Territory and Territoriality in Nationalist Thought // Nations and Nationalism. 2002. Vol. 8. № 3; Hoskins W. G. The Making of the English Landscape. L., 1955; Llywelyn D. Sacred Place, Chosen People: Land and National Identity in Welsh Spirituality. Cardiff, 1999; Matless D. Landscape and Englishness. L., 1998; Wilson A. The Culture of Nature: North American Landscape from Disney to the Exxon Valdez.

Cambridge, 1992; Zukin S. Landscapes of Power: From Detroit to Disney World. Berkeley, 1993.

421 См.: Элиаде М. Указ. соч. С. 27—47.

146

случаи полицентризма, например обусловленные сосуществованием новой и старой столиц (Киото/Токио, Краков/Варшава, Петербург/Москва и т. д.). О-свое-ние любого физического пространства — это процесс его означивания (наименования) и наделения смыслами, т. е. процесс создания его идеальной модели. Часть семиосферы, включающую важные для поддержания ее целостности имена, мы предлагаем обозначить понятием номиносфера. Процесс национализации пространства сопровождается преобразованием семантически инородной (чужеродной) номиносферы (→ Номиносфера нации), гомогенизацией пространства на этом уровне. Таким образом, материальный мир становится символически насыщенным, что обеспечивает ему социальную непрерывность, способствует формированию «коллективной памяти» и установлению контроля сообщества над пространством422. Оппозиция ландшафта природного и культурного, по мнению ряда авторов, к которым мы присоединяемся, весьма условна. «То пространство, в котором мы обитаем и которое мы познаем, — писал Бурдьё, — является социально обозначенным и сконструированным. Физическое пространство не может мыслиться в таком своем качестве иначе как через абстракцию (физическая география), т. е. игнорируя решительным образом все, чему оно обязано, являясь обитаемым и присвоенным. Иначе говоря, физическое пространство есть социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии (как например, кабильский дом или план города), объективация и натурализация прошлых и настоящих социальных отношений»423. В процессах националистического означивания физического пространства следует выделять два аспекта: 1) маркировку естественной природной среды без ее искусственного преобразования (что находит выражение в фольклоре, литературе, поли422

Osborne B. S. Landscapes, Memory, Monuments, and Commemoration: Putting Identity in Its Place: (Canadian Identity). http://canada. metropolis.net/events/ ethnocultural/publications/putinden.pdf 423 Бурдьё П. Физическое и социальное пространства: проникновение и присвоение // Бурдьё П. Социология политики.

147

тической риторике и т. д.) (→ Национализация природы); 2) создание артефактов, опредмечивание идеи нации в камне и дереве, стекле и бетоне, бронзе и железе. *** *** * *** *** Мифологема «родной земли», столь волновавшая отечественных мыслителей начала ХХ века, в начале века нынешнего порой превращается в фарс, как это случилось во время конфликта между Россией и Украиной из-за земляных работ на косе Тузла в проливе между Черным и Азовским морями осенью 2003 года424. Целостность физического пространства страны весьма эмоционально переживается ее гражданами. Территориальные уступки воспринимаются не как политические акции, которые могут в перспективе принести стране определенные дивиденды, а сугубо мифологически — как расчленение тела Родины, тождественного телу нации. Так, Владимир Каганский рассматривает географическую карту как комплекс (преимущественно) иконических знаков, «семиотический субститут тела-государства»425, а Гасан Гусейнов относит ее к числу глобальных визиотипов, «впечатанных в память поколений со школьной скамьи»426. Хотя слова о том, что «начинается Земля, как известно, от Кремля», вряд ли кем-то могут восприниматься без иронии, сакрально-профанная разметка территории продолжает существовать во многих социокультурных и геокультурных текстах427. В 1979 году была выпущена первая географическая карта мира, созданная по проекту австралийца Стюарта Макартура.

424

См.: Соколовская Я. «Возьми меня, не трогай Тузлу»: В Киеве ставят мюзикл о дамбе. http://www.izvestia.ru/culture/article40336 425 Каганский В. Л. Приключения семиотического тела карты Родины. http://magazines.russ.ru/nlo/2001/49/kagan-pr.html. Рец. на кн.: Гусейнов Г. Карта нашей Родины: идеологема между словом и телом.

Helsinki, 2000.

426 Гусейнов Г. Советские идеологемы в новом русском дискурсе. http://www.russ.ru/ist_sovr/20020115_gus.html 427 Анализ подобных текстов можно найти во многих публикациях В. Каганского.

148

6. С. Макартур. Карта мира. 1979. http://odt.org/Pictures/sideb.jpg

Так как иерархия статусных позиций по вектору «верх — низ» в традиционной картографии дискриминирует народы южного полушария, то адекватным ответом доминированию Севера в символическом пространстве является зеркальное изменение места Севера и Юга. В итоге этой операции в центр верхней части карты Макартура была помещена Австралия (см. ил. 6)1. Этот символический визуальный акт можно дополнить случаем из постсоветской истории, когда российский анекдот о гиперболизированной «самостийности» Украины был визуализирован в этой республике в виде «глобуса Украины»2. Социошафты и нациошафты Памятники, улицы, окрестности, здания, церкви и парки — все материальные вещи вызывают определенные виды значений и служат как пространственные координаты идентичности3. Координаты, выделенные Кевином Линчем, представляют собой контурную карту символического пространства общества. Социошафты включают архитектурные и инженерные сооружения, памятники и мемориалы, а также временные сооружения и предметы дизайна (баннеры, праздничные украшения и т. д.). Превращение социошафтов в нациошафты обусловлено наличием национального дискурса. Национализация социального пространства, будучи «всего лишь» процедурой семантической перекодировки, существенно отличается от практик по национализации нейтрального пространства. Граница между освоенным и неосвоенным пространствами неизбежно рассматривалась как граница между пространством Своим и Чужим4. При этом Чужое пространство могло быть пустым означаемым. Можно ли в этой связи считать симулятивными практиками такие символические 1

South Up Maps. http://www.odt.org/NewMaps.htm Украина имеет форму шара: Выпущены глобус Украины и ее карта мира // Коммерсантъ. 2000. 9 нояб.

3 См.: Lynch K. What Time is this Place. Cambridge, 1972.

4 См., напр.: Замятина Н. Ю. Зона освоения (фронтир) и ее образ в американской и русской культурах // Обществ. науки и современность.

1998. № 5.

2

150

акты, как установка Робертом Пири американского флага над Северным полюсом Земли 6 апреля 1909 года и его водружение Нилом Армстронгом на Луне 20 июля 1969 года? (см. ил. 7) Или же это символические акты национализации физического пространства? Однозначного ответа на этот вопрос 7. Астронавт Эдвин (Базз) Олдрин дать нельзя. С одной стороны, (Buzz Aldrin) у флага США мы сталкиваемся с симулякрана Луне. 20 июня 1969 года ми, с другой — с ординарной http://www.astroimages.net/Media/ маркировкой пространства как Space/space.html#space walk освоенного. Способы символического присвоения нового пространства проявились в возникновении таких новых топонимов, как Новая Англия и Новая Шотландия, Новая Зеландия и Новый Южный Уэльс, а также Новый Амстердам, Новый Йорк, Ист-Лондон, Новый Орлеан, Новый Леон и Новый Лиссабон, синхронное существование которых, по мнению Андерсона, свидетельствует о формировании нового понимания преемственности — преемственности не во времени, а в пространстве. Появляются сообщества, живущие параллельной жизнью с другими большими группами людей 5. Кроме того, в наименовании новых территорий в США особенности географии приобретали социокультурные значения в таких названиях, как Луизиана — «американская Голландия», Аризона — «американская Италия», Миссури — «Пенсильвания Запада»6. Национальные коннотации границы фронтира получают уже после своего исчезновения, когда пространственные очертания нации становятся более определенными в результате формирования и распространения их визуальных 5

Андерсон Б. Воображаемые сообщества. С. 204—205. Успенский Б. А. Европа как метафора и как метонимия (применительно к истории России). http://www.logic.ru/Russian/vf/Papers2004/ Uspenskii62004.htm 6

151

репрезентантов в виде географических карт и разнообразных иконических знаков. *** *** * *** *** С начала 1970-х годов в СССР исторические объекты в радиусе 400 километров от Москвы были включены в туристский маршрут «Золотое кольцо» России. Его курировало Всесоюзное общество охраны памятников истории и культуры, созданное в 1968 году. «Золотое кольцо», постепенно расширяя свой ареал, к середине 1980-х включало: Москву, Загорск (до 1930 г. и после 1991 — Сергиев Посад), Переславль-Залесский, Ростов Великий, Ярославль, Кострому, Углич, Владимир, Суздаль, Иваново, Шую, Александров (ранее — Александрова слобода). В древности большинства городов «кольца» не приходится сомневаться. Москва ведет свою историю с 1147 года. Сергий Радонежский основал монастырь в 1340 году. Переславль-Залесский впервые упоминается в 1152 году, Ростов Великий — в 862-м, Ярославль — в 1010-м, Кострома — в 1152-м, Углич — в 1148-м, Владимир — в 1108-м, Суздаль — в 1024-м, Шуя — в 1537-м, а вот город Иваново-Вознесенск появился лишь в 1871 году (правда, село Иваново упоминается в 1561 году). Большинство старинных архитектурных достопримечательностей Иванова было безжалостно уничтожено в годы советской власти, а сохранившиеся пребывали в запустении. «Пропуск» в «Золотое кольцо» Иваново получило как родина первого в России Иваново-Вознесенского общегородского Совета рабочих депутатов, созданного в ходе общегородской стачки летом 1905 года. Каков же «настоящий» древний русский город? В его визиотипе непременно должны присутствовать возвышающиеся на крутом берегу реки или озера стены древнего кремля, луковки бесчисленных церквей, белокаменные купеческие палаты и деревянные домишки простого люда. Многие древнерусские города частично или даже полностью укладываются в этот канон. Есть среди них превратившиеся в заурядные поселки Старый Изборск и Старая Ладога — древние города Изборск и Ладога, в которых, согласно летописи, княжили с 862 года младшие братья 152

князя Рюрика Трувор и Синеус. Есть и великие и малые города Среднерусской возвышенности: Великий Новгород (859), Белозерск (862, до 1777 г. — Белоозеро), Муром (862), Смоленск (863), Псков (903), Курск (1032), Рязань (1096, до 1778 г. — Переяславль Рязанский), Старая Русса (XI в.), Волоколамск (1135), Торжок (1139), Брянск (1146), Тула (1146), Вологда (1147), Юрьев-Польский (1152), Дмитров (1154), Воронеж (1177), Коломна (XII в.), Тверь (XII в., с 1931 до 1990 г. — Калинин), Нижний Новгород (1221, с 1932 до 1991 г. — Горький), Можайск (1231), Вязьма (1239), Кашин (1238), Старица (1297), Калуга (1371), Кириллов (1397), Серпухов (XIV в.). Вот неполный список российских древностей7. Не следует забывать о городах, не потерявших в результате советского нациестроительства своего этнокультурного своеобразия, — Казани (1005), Чебоксарах (1469), Уфе (1586), Йошкар-Оле (до 1919 г. Царевококшайск, до 1927 г. Краснококшайск), Саранске (1651) и ряде других8. Структура культурного пространства этих городов включает деление на центр — насыщенный достопримечательностями «старый» город — и примыкающий к нему обычно достаточно безликий «новый» город, не имеющий мемориальных объектов9. Приведенный нами перечень старинных городов свидетельствует о высокой концентрации исторических памятников, а 7

См.: Григорьев А. А. Святыни Русской земли. СПб., 2000. О национальных особенностях средневолжских республик и российских регионов см. публикации Владимира Каганского в «Русском журнале»: «Национальная модель культурного ландшафта» (http://www. russ.ru/culture/20040616-kagg.html); «Центр — Провинция — Периферия — Граница» (http://www.russ.ru/culture/20041026_kag.html) и др.

9 Интересным источником для выявления структуры семиосферы советского времени являются туристические схемы, зафиксировавшие структуру официального дискурса. Иерархия ценностей выглядела следующим образом: 1) памятники и памятные места историко-революционных событий, 2) военно-исторические памятники и памятные места; 3) памятники и места, связанные с именами замечательных людей; 4) памятники архитектуры; 5) музеи и выставочные залы.

8

153

следовательно, и высокой степени маркированности семиотического пространства. Отношение к архитектурным памятникам в ХХ веке существенно изменялось. Их охрана со стороны государства иногда отсутствовала либо носила формальный характер. Достаточно разветвленная сеть краеведческих музеев способствует включению этих объектов в локальное, региональное мемориальное пространство. *** *** * *** *** Согласно Чарльзу Тилли, нации развязывают войны, а войны создают нации10. В России, Беларуси и на Украине существуют мемориалы, охватывающие события военной истории с XIV по ХХ век11. В Европе многочисленны мемориалы эпохи наполеоновских войн12, а в США историческими мемориалами стали поля сражений времен Войны за независимость и Гражданской войны Севера и Юга 1861—1865 годов13. Мемориалы, 10

Цит. по: Osborne B. S. Op. cit. Это Государственный военно-исторический и природный музейзаповедник «Куликово поле» (1380 г.), Государственный Бородинский военно-исторический музей-заповедник «Бородинское поле» (1812, 1941 гг.), Государственный военно-исторический музей-заповедник «Прохоровское поле» (1943 г.), Государственный музей-панорама «Сталинградская битва» (1942—1943 гг.) и музей-заповедник «Прорыв блокады Ленинграда» (1944 г.). В Беларуси — мемориальный комплекс «Брестская крепость-герой» (1941 г.). На Украине Государственный историко-культурный заповедник «Поле Полтавской битвы» (1709 г.) и Музей героической обороны и освобождения Севастополя (1854—1855, 1941—1944 гг.).

12 В Германии — поле «битвы народов» под Лейпцигом (1813 г.) и поле сражения при Гроссгершене (1813 г.), в Чехии Аустерлицкое поле (1805 г.) под городом Славковом, в Бельгии — Ватерлоо (1815 г.).

13 Например, к числу национальных военных парков относятся места сражений при Чиканоге (Джорджия), Фредериксберге (Вирджиния), Шило (Теннесси), Виксберге (Миссисипи) и Геттисберге (Пенсильвания). См.: Linenthal E. T. Sacred Ground: Americans and Their Battlefields.

2nd ed. Urbana (IL), 1993.

11

154

выполняя функцию «символических сообщений»14, являются центрами силовых полей реконструкции исторической памяти. Они включены в патриотические туристские маршруты. *** *** * *** *** Многочисленные туристические путеводители содержат десятки, а порой и сотни достопримечательностей городов, стран и регионов. Миллионы туристов полируют бронзовые, каменные и деревянные поверхности сохранившихся древностей и оценивают новые сооружения из стекла, стали и бетона. Александр Генис принципиальным отличием туризма от паломничества считает то, что целью первого являются новые впечатления, а второго — новые переживания15. Критерием различения выступает выделение внешнего, поверхностного отношения к объектам и внутреннего, глубокого переживания увиденного. Причины такого отношения могут быть весьма различными. Принципиально важным для нас в этом будет то, что наличие переживаний указывает на эмоциональное восприятие семантики объектов, включенность в семиотическое пространство, в котором они находятся. В определенном смысле переживание является индикатором степени близости к сообществу, символическим маркером. Именно таким образом следует рассматривать признание Версилова: «Венеция, Рим, Париж, сокровища их наук и искусств, вся история их — мне милей, чем Россия». Слова же его: «…русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим!» (курсив мой. — М. Т.)16, — демонстрируют включенность русских дворян в борьбу за «европейское наследство». Для аутентичного понимания национального текста культуры важна подлинность объекта. Не случайно Курт Хюбнер 14

См.: Mayo J. M. War Memorials as Political Landscape: the American Experience and Beyond. N. Y., 1988.

15 Генис А. Вавилонская башня: искусство настоящего времени. М., 1997. С. 224.

16 Достоевский Ф. М. Подросток. М., 1987. С. 453.

155

подчеркнул, что знаменательные свидетельства старых мест не могут быть просто перенесены куда-то. Если бы собор Святого Стефана в Вене был снесен и вновь выстроен в Нью-Йорке, то он потерял бы свою подлинность17. Впрочем, как можно судить по экспериментам в современной отечественной архитектуре, «новоделы», установленные на месте уничтоженных исторических памятников, не создают ауры подлинности, о которой писал Вальтер Беньямин. В настоящее время самым большим предметом антиквариата является Лондонский мост, разъединивший в 1968 году берега Темзы и соединивший берега реки Колорадо в городе Лейк-Хавасу (США, штат Аризона)18. Его демонтаж не стал знаковым событием для Лондона, т. к. ни этот мост, простоявший полтора века, ни мост Ватерлоо, прославленный одноименным фильмом, в отличие от Тауэрского моста не представляют собой национально значимые визиотипы. *** *** * *** *** Конструирование прошлого в США связано с трогательно бережным отношением к американским «древностям» и превращением их в патриотический аттракцион. Сочетание архитектуры, ландшафта, одежды обслуживающего персонала, выставок продающихся сувениров и подаваемой пищи создают ощущение, что посетитель исторических мест попал в другое время. Примерами таких достопримечательностей могут служить старые части Бостона и Филадельфии, Клондайк и Ситка на Аляске19. Объекты, подчеркивающие социокультурное своеобразие Соединенных Штатов, благодаря литературе, кино, различным видам визуальных репрезентаций известны далеко за пределами страны. Например, что такое типичный американский мотель, сегодня в общих чертах представляют даже те, кто ни разу не бывал в США. В настоящее время существуют многочисленные обще17

Хюбнер К. Нация: От забвения к возрождению. М., 2001. С. 353. Лоуэнталь Д. Указ. соч. С. 436.

19 Декина В. С. Анализ современного состояния ресурсов США. http://www.vvsu.ru/vtravel/USA/page04.htm 18

156

ства охраны исторических мотелей, первый из которых открылся 12 декабря 1925 года в калифорнийском городке Сан-ЛуисОбиспо20. Центры проведения досуга, как показал опыт США, могут не только включать в себя элементы национальной культуры, но и конструироваться в рамках национального концепта, формируя соответствующую структуру. Так, в парке аттракционов «Великая Америка» («Great America») в Калифорнии есть Площадь родного городка, Территория Юкон, Гавань Янки, Деревенская ярмарка и Новый Орлеан. Парк «Диснейленд» («Disneyland») разбит на семь тематических секторов, три из которых — Мир фронтира (Frontierland), Главная улица (Main Street U.S.A.) и Бурбон-стрит во Французском квартале Нового Орлеана (New Orleans Square) — конструируют три варианта американского культурного пространства21. Специфика историко-тематической части парка развлечений заключается в том, что она в отличие от оригиналов не претендует на благоговейное почитание22. Жан Бодрийар считает «Диснейленд» продуктом калифорнизма как радикальной версии американизма23. В этой связи создание под Парижем «Евродиснея» — крупнейшего из зарубежных парков — примечательно как минимум по двум причинам. Во-первых, Франция — лидер в противостоянии американизации среди европейских стран, во-вторых, Париж притягивает ежегодно миллионы туристов со всего мира и посещение парка вполне может укладываться в культурную программу если не французов, то гостей Франции. Первоначально посещаемость парка «Евродисней» не оправдывала возложенных надежд, но в 1996 году ситуация изменилась и парк начал приносить прибыль. Как отмечает Владимир Война, если раньше у американцев в ходу был лозунг «Что хорошо для “Дженерал моторс” — хорошо для Америки», то сегодня этот афоризм вполне можно перефразировать 20

Гаков В. Мотельковая Америка // Коммерсантъ. Деньги. 2000. № 49.

21 Что такое Диснейленд? http://www.rusdisney.com/parks/parks.html 22 Лоуэнталь Д. Указ. соч. С. 464.

23 Бодрийар Ж. Указ. соч. С. 181.

157

так: «Что хорошо для “Диснея” — хорошо для Америки», потому что «производство Микки-Маусов» стало бизнесом, который составляет гордость Америки24. Проекты по созданию парков Диснея в России (в Москве и Сочи) пока не реализованы, можно прогнозировать, что активная фаза их строительства вызовет столкновение сил, отстаивающих либеральное и консервативное понимание национальных ценностей. Национальные монументы В начале книги «Воображаемые сообщества» Бенедикт Андерсон проницательно отметил: для того чтобы осознать силу присутствия национальной идеи, трудно найти что-то более выразительное, чем могила Неизвестного солдата25. Неизвестный герой — это абстрактный образ, означающее без означаемого. Высокая степень консолидирующего потенциала достигается отсутствием конкретного содержания (денотата символа), замещаемого множеством референций. Пустое означаемое наполняется конкретным содержанием, ассоциациями, являясь одновременно и ничем, и всем. Очевидно, что с помощью националистических практик в нациосферу включаются многочисленные древности. К числу национальных монументов без каких-либо оговорок в настоящее время можно отнести сооружения, появившиеся на земле в течение четырех с половиной тысячелетий, — Боробудур и Ангкор, пирамиду Хеопса и Великую Китайскую стену, а также ряд других. Значимость этим объектам придает не только их древность, известность и величие, но и прочное место в «Книге рекордов Гиннеса». Любой мавзолей, любое фортификационное сооружение ничтожны по сравнению с ними. Существенным для «национальной прописки» этих монументов является их нетранспортабельность. В отличие от них игла Клеопатры в Лондоне, сфинксы у академии художеств в Петербурге, Пергамский алтарь в 24

Война В. Новые приключения Микки-Мауса. http://www.zerkalonedeli.com/nn/show/149/12649/ 25 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. С. 33.

158

Берлине и многие другие памятники истории «сменили свою прописку»26. На новой родине они сохраняют свою экзотичность, выступая в качестве цитаты в национальном культурном тексте. Что же касается бывших колоний, то Бенедикт Андерсон обратил внимание на включение исторических (в частности) археологических памятников в политическое семиотическое пространство новых наций, обозначив этот феномен термином «политическая музеизация». Археологические памятники юговосточной Азии с помощью создания их упрощенных моделей, репродуцирования на почтовых марках, открытках становятся символами национальных сообществ. Боробудур — святилище IХ века на юге острова Ява, включающее 504 статуи Будды и 1460 рельефов на темы из жизни Будды, — стал в середине ХХ века использоваться Министерством образования Индонезии как символ нации, лишенный религиозной семантики27. Территориальная принадлежность памятников может вызвать серьезные конфликты. Так, в конце января 2003 года отношения между Камбоджей и Таиландом осложнились после погрома в Пномпене, когда нападениям подверглись посольство и ряд офисов компаний Таиланда. Причиной вспышки антитаиландских настроений в Камбодже явилась публикация непроверенной информации о том, что якобы одна из известных телезвезд Таиланда заявила о принадлежности древнего Ангкор-Вата — комплекса храмов, дворцов, водохранилищ и каналов близ города Сиемреап (IX—XIII вв.) — не Камбодже, а Таиланду. Стороны тогда отозвали своих послов и закрыли границу. В апреле того же года дипломатические отношения были восстановлены в полном объеме28.

26

Grant Е. The Sphinx in the North: Egyptian Influences on Landscape, Architecture and Interior Design in Eighteenth- and Nineteenth-century Scotland // The Iconography of Landscape: Essays on the Symbolic Representation, Design and Use of Past Environments / Eds. D. Cosgrove, S. Daniels. Cambridge, 1990.

27 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. С. 200—201.

28 Таиланд и Камбоджа восстановили дипотношения. http://www. rol.ru/news/misc/news/03/04/11_031.htm

159

*** *** * *** *** Стены Московского Кремля — «колыбели и оплота русскости», как пишет Жорж Нива, были построены вызванными в Россию Иваном III итальянскими зодчими по образцу миланской крепости герцогов Сфорца29. Это обстоятельство нисколько не помешало маркизу де Кюстину воспринимать архитектурный ансамбль Кремля как символ азиатчины. «Я никогда не забуду, — писал он, — дрожи ужаса, охватившего меня при первом взгляде на колыбель современной русской империи. Кремль стоит путешествия в Москву! Это не дворец, каких много. Это целый город, имеющий, как говорят, милю в окружности. И город этот, корень, из которого выросла Москва, есть грань между Европой и Азией. При преемниках Чингисхана Азия в последний раз ринулась на Европу; уходя, она ударила о землю пятой — отсюда и возник Кремль. Знаете ли вы, что такое стены Кремля? Слово “стены” вызывает в уме представление о чем-то слишком обыкновенном, слишком мизерном. Стены Кремля — это горный кряж. По сравнению с обычными крепостными оградами его валы то же, что Альпы рядом с нашими холмами. Кремль — это Монблан среди крепостей. Если б великан, именуемый Российской империей, имел сердце, я сказал бы, что Кремль сердце этого чудовища»30. *** *** * *** *** Грандиозное изваяние четырех американских президентов в Южной Дакоте планировалось как коммерческий проект. В 1925 году Историческое общество штата приняло решение о создании монумента в целях привлечения туристов. Для выполнения проекта был приглашен скульптор Джон Гутзон Ла Мот Борглум, к тому времени известный как автор панорамы героев Юга в Джорджии. После того как он увидел гору Рашмор (Mount Rushmore), ему стало ясно, что это идеальное место для мо29

Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе. http://nivat.free.fr/livres/retour/07a.htm 30 Кюстин А. Николаевская Россия. М., 1990. С. 234.

160

нументальной скульптурной композиции. Он решил вырезать фигуры четырех президентов: Вашингтона за его роль в создании Конституции; Джефферсона за создание Декларации независимости; Линкольна за вывод страны из Гражданской войны и Теодора Рузвельта за его участие в строи8. Монумент на горе Рашмор тельстве Панамского канала. В Штат Юта, США. 1941 1927 году президент Калвин http://dqd.com/~bmayoff/South_ Кулидж одобрил проект мемоDakota/Mount_Rushmore/FOLDER01/ риала, а в Хеллоуин 1941 года 07%20Mt%20Rushmore.JPG работы были официально за31 вершены (см. ил. 8). Нужно отметить, что место, выбранное для мемориала, Блэк Хиллз, было священным у индейцев племени сиу32. В настоящее время, как проявление политкорректности по отношению к коренным американцам, поблизости от Блэк Хиллз вырезается огромное изображение вождя сиу33. *** *** * *** *** Во второй половине XIX века возникает «статуемания», представление о необходимости установления монументов, заполнения ими «пустот» на улицах и площадях. Памятники воздвигаются в столицах и провинции, в Европе и Америке34. Начи31

Первым был закончен скульптурный портрет Джорджа Вашингтона (4 июля 1930 года), вторым Томаса Джефферсона (30 августа 1936 года), третьим Авраама Линкольна (17 сентября 1937 года) и последним Теодора Рузвельта (2 июля 1939 года).

32 См.: Boime А. The Unveiling of the National Icons: A Plea for Patriotic Iconoclasm in a Nationalist Era. Cambridge; N. Y., 1998. Р. 136—179.

33 Mount Rushmore. http://bensguide.gpo.gov/3-5/symbols/mountrushmore.html 34 Levinson S. Written in Stone: Public Monuments in Changing Societies. Durham (N. C.), 1998.

161

ная с 1870-х годов, по мнению Сергиуша Михальски, в массовой установке памятников можно обнаружить симптомы политической и социальной озабоченности символической маркировкой пространства. Выбор монументальной формы пропаганды и мемориализации приводит к тому, что германскому императору Вильгельму I (1871—1888) к 1902 году было открыто 327 памятников, а через год после смерти Бисмарка в 1898 году было установлено 470 «колонн Бисмарка»35. Одним из первых националистических монументов в нашей стране можно считать открытый в 1862 году памятник «Тысячелетие России», созданный под руководством М. О. Микешина. На Софийской площади Великого Новгорода на грандиозном постаменте покоится большой шар — царская держава, символ власти Рюриковичей и Романовых. Держава покрыта орнаментом из крестов, символизирующих единение церкви и самодержавия. На державе стоит ангел с крестом, а у его ног изображена коленопреклоненная женщина — олицетворение России. Скульптурные группы, установленные вокруг шара-державы, воплощают шесть главных исторических эпох России. Здесь представлены Рюрик с языческим богом Перуном («Основание Русского государства»), киевский князь Владимир, рядом с которым стоят женщина с ребенком и славянин, низвергающий языческого идола («Введение христианства»). Третья группа олицетворяет начало освобождения Руси от татарского ига — князь Дмитрий Донской попирает побежденного татарина. Четвертая группа изображает основание самодержавия. Одетый в парадную одежду великий князь Иван III принимает от побежденного татарина знамя. Рядом лежат поверженные литовец в латах и немецкий рыцарь со сломанным мечом. На заднем плане — фигура сибиряка, символизирующая присоединение Сибири. Начало династии Романовых — тема пятой скульптурной группы. Князь Пожарский обороняет родоначальника династии Михаила Романова мечом, а Козьма Минин преподносит ему шапку Мономаха и скипетр. Важным элементом отечественных памятников являются сделанные на них надписи. Так, латинский текст на монументе 35

Hobsbawm E. Op. cit. P. 264. См. также: Michalski S. Public Monuments: Art in Political Bondage, 1870—1997. L., 1998. Р. 56—77.

162

Фальконе гласит: «Петру Первому Екатерина Вторая». Именно эта надпись маркирует памятник как сооружение донациональное, символ монархической преемственности. На памятнике Ивана Мартоса организаторам ополчения 1612 года, установленном в 1818 году, помещена уже протонациональная надпись: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия». Открытый через 70 лет в Киеве монумент Богдану Хмельницкому украшали близкие по духу надписи — на лицевой стороне пьедестала: «Волим под царя восточного, православного», на правой стороне слова М. В. Юзефовича: «Богдану Хмельницкому — единая неделимая Россия», на левой стороне: «1654— 1888». Первоначальная концепция памятника предполагала расположение с фасада, ниже конной статуи гетмана, группы из пяти фигур: посередине — кобзарь поёт и играет на бандуре, а вокруг него стоят великоросс, белорус, малоросс и червоноросс (галичанин), таким образом, Микешин реализовывал в памятнике идею единой неделимой России. Под копытами коня гетмана — поверженные враги: ксёндз-иезуит и польский пан. Первое нападение на этот памятник, связанное с надписями, произошло 13 октября (30 сентября) 1918 года во время проведения на Софийской площади украинской манифестации. Тогда пытались уничтожить первые буквы в слове «неделимая»36. *** *** * *** *** Как отмечал Эко, иконографический код кодирует некоторые условия узнавания37. Так, монументальные женские фигуры являются узнаваемыми аллегориями стран и наций. Главным немецким монументом — символом объединения страны стал 38-метровый памятник, увенчанный статуей Германии (см. ил. 9). Он был открыт на правом берегу Рейна 28 сентября 1883 года в 63 километрах от Кобленца на горе Нидервальд (ее высота 225 метров)38. История ХХ века не способствовала популяриза36

Возницкий А. История Софийской площади. http://www.archunion. com.ua/history_003_1.html 37 Эко У. Указ. соч. С. 154.

38 Niederwalddenkmal. http://www.deutsche-schutzgebiete.de/niederwalddenkmal.htm

163

ции этого сооружения, имеющего внешнее сходство с, пожалуй, самым знаменитым из националистических монументов — «Свободой, несущей свет миру» (см. ил. 10). Скульптура, более широко известная под названием «Статуя Свободы», была создана французским скульптором Фредериком Бартольди и инженером Густавом Эйфелем для Нью-Йорка39. Бартольди взял за основу свой ранний проект гигантской скульптуры, предназначенной 9. Памятник Германии для Египта. Статуя, которую на горе Нидервальд над Рейном планировалось установить у Рейнланд-Пфальц, Германия. 1883 http://www.deutsche-schutzgebiete.de/ Суэцкого канала, должна быwebpages/NiederwalddenkmalSW+.jpg ла называться «Прогресс» или «Египет, несущий свет в Азию»40. Таким образом, изначально семантика монумента варьировалась между либеральными ценностями (прогресс и свобода) и принадлежностью к стране (Египет). То обстоятельство, что символом США стала леди Либерти, значительно обогащает национальные коннотации памятника (→ Персонификация нации). Медная статуя богини Свободы была подарена Францией в честь столетней годовщины независимости США и в знак дружбы между двумя государствами. Это сооружение эпохи наций было открыто 28 октября 1886 года. Во время торжественной церемонии президент США Гровер Кливленд заявил: «Мы не забудем, что свобода обосновалась здесь». После его речи Бартольди, 39

Богиня Свободы держит факел в правой руке, а в левой табличку с надписью: «JULY IV MDCCLXXVI» (4 июля 1776). Одна нога леди Либерти стоит на разбитых оковах. Семь зубцов в её короне символизируют семь морей или семь континентов. Высота от земли до кончика факела — 93 метра (высота самой статуи— 46 метров).

40 Статуя Свободы. http://www.4ygeca.com/liberty.html

164

находившийся в голове статуи, перерезал веревку, и с монумента упало покрывало цветов французского флага. Статуя Свободы быстро превратилась в символ, олицетворяющий США, и наряду с дядюшкой Сэмом стала использоваться на плакатах и карикатурах. 15 октября 1924 года скульптура была объявлена национальным памятником41. В 1883 году американская поэтесса Эмма Лазарус написала 10. Ф. Бартольди, Г. Эйфель сонет «Новый Колосс» («The Свобода, несущая свет миру New Colossus»), посвященный Нью-Йорк, США. 1886 статуе Свободы. 20 лет спустя, http://hidowntown-nyc.com/postcard/ в 1903, он был выгравирован на pictures/libertythumb.jpg бронзовой пластине и прикреплен на стене в музее, находящемся в пьедестале статуи. Знаменитые последние строки сонета в русском переводе звучат примерно так: «Оставьте, земли древние, хвалу веков себе!» Взывает молча. «Дайте мне усталый ваш народ, Всех жаждущих вздохнуть свободно, брошенных в нужде, Из тесных берегов гонимых, бедных и сирот. Так шлите их, бездомных и измотанных, ко мне, Я поднимаю факел мой у золотых ворот!»42.

*** *** * *** *** Л. А. Степнова считает образ Родины-матери непосредственным катализатором социального поведения людей различных 41

В 1984 году статуя Свободы была внесена в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

42 Статуя Свободы. http://ru.wikipedia.org/wiki/

165

наций43. Визуализация этого образа в советском монументальном искусстве имеет два варианта. Первый — это скорбящая мать. Ее представляет бронзовая скульптура «Мать-Родина» на Пискаревском кладбище в Петербурге (Ленинграде), олицетворяющая всех матерей, чьи дети отдали жизни за Отчизну в борьбе с врагом. В руках у нее гирлянда из дубовых ветвей — символ мужества, стойкости. Второй вариант — это мать-воитель11. Е. В. Вучетич ница, мать — сыра земля, подниРодина-мать зовет! мающая в бой своих сыновей 44. Волгоград, Россия. 1967 Такова скульптура «Родина-мать зовет!» Е. В. Вучетича, установленная на Мамаевом кургане в Волгограде. Монумент представляет собой 52-метровую фигуру стремительно шагнувшей вперед женщины с мечом в правой руке. Общая высота скульптуры 85 метров45 (см. ил. 11). Другая скульптура Родины-матери (фигура женщины со щитом и мечом в руках) венчает открытый в 1981 году мемориальный комплекс в Киеве. Общая высота этого монумента 102 метра 46 (см. ил. 12). Всего же в СССР было сооружено около 70 тысяч мемориалов и памятников, посвященных событиям Великой Отечественной войны47.

43

Степнова Л. А. Социальная символика России // Социс. 1998. № 7. С. 92—93.

44 См.: Рябов О. В. «Матушка-Русь»: опыт гендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. М., 2001. С. 99—131.

45 Статуя «Родина-мать». http://www.4ygeca.com/rodina.html 46 Скульптура «Родина-мать». http://warmuseum.kiev.ua/rus/skulptura. html 47 Мемориалы и памятники // Великая Отечественная война: Энцикл. М., 1985. С. 442—443.

166

Размеры фигур, олицетворяющих страну и ее народ, прежде всего важны для авторов, конкурирующих с предшественниками, создавшими символы других народов. Для «подлинно национального» статуса этих фигур куда более важной является степень включенности в национальный дискурс. Степень использования отечественных монументов для консолидации нации представляется очень незначительной. Монумент в Волгограде был изображен на юбилейных медалях и монетах в 1975 го12. В. Бородай. Родина — ду. Город Волгоград и его главная мать. Киев, Украина. 1981 достопримечательность не попали на новые российские деньги. Одна из причин низкой востребованности самой большой в мире скульптуры заключается, на наш взгляд, в том, что она семантически ориентирована на военное прошлое. Введение в современный контекст этой фигуры потребует новой трактовки меча в ее руке. В этом отношении «Свобода, несущая свет миру» — безупречный во временной перспективе символ, и не случайно после 11 сентября 2002 года были приняты повышенные меры по ее безопасности. *** *** * *** *** Мадлен Кавинесс справедливо полагает, что чаще всего иконоборчество порождается отождествлением знака, референта и значения, присвоенного знаку. Объекты разрушения всегда мифологизированы. Разрушение памятников, ставших символами наций или идеологий, воспринимается как ритуальное уничтожение обозначаемого (денотата или референта символа). Однако впоследствии сохранившиеся фрагменты и руины могут быть переоценены как реликвии, инспирируя таким образом 167

ненависть к инициаторам разрушения и сочувствие к тем, чьи священные места были осквернены48. Первым актом иконоклазма Нового времени стало свержение в 1776 году нью-йоркской статуи короля Георга III, выплавленной из свинца, который пошел на литье пуль49. В Старом Свете 10 августа 1792 года, в день свержения королевской власти, конная статуя Людовика XIV на Вандомской площади Парижа была низвергнута восставшими50. На целое столетие эта площадь стала местом активной символической деятельности. На месте прежнего монумента Наполеон Бонапарт повелел воздвигнуть колонну, прославлявшую военные победы императорской армии. Колонна была отлита из 1200 трофейных пушек, захваченных при Аустерлицком сражении. Наверху колонны была установлена статуя императора в одежде римского цезаря. После отречения Наполеона статую сняли, а при короле Луи-Филиппе восстановили в облике маленького капрала (ныне она находится на территории Дома инвалидов). В 1871 году Вандомская колонна была разобрана, а через три года восстановлена вновь. Разрушение 8 октября 1989 года берлинской стены спровоцировало волну уничтожения «социалистических» символов в странах Восточной Европы51. В августе 1991 года в Москве была низвергнута с постамента на Лубянской площади скульптура Ф. Э. Дзержинского. В марте 2001 года в Афганистане были взорваны талибами две гигантские статуи Будды, а 11 сентября 2001 года террористами были уничтожены здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и частично разрушен Пентагон. Все эти очень разные события представляют собой стихийные и 48

Caviness M. H. Iconoclasm and Iconophobia: Four Historical Case Studies // Diogenes. 2003. Vol. 50. № 3.

49 History of New York City. http://www.nyvoices.com/history_of_ new_york_city_2494.html 50 Gamboni D. The Destruction of Art: Iconoclasm and Vandalism Since the French Revolution. L., 1997.

51 Voukov N. Death and Desecrated: Monuments of the Socialist Past in Post-1989 Bulgaria // Anthropology of Eastern Europe Review: (Special Issue). 2003. Vol. 21. № 2; То же. http://condor.depaul.edu/ %7Errotenbe/ aeer/v21n2/Voukov.pdf

168

спланированные акции по изменению символического пространства (см. ил. 13)52. В американском фантастическом кино, задолго до 11 сентября 2001 года, при изображении катастроф национального масштаба демонстрировалось уничтожение монументальных и архитектурных символов США или их руины («Земля против летающих тарелок» — «Earth vs. the Flying Saucers», 1956; «Планета обезьян» — «Planet of the Apes», режиссера 13. Террористическая атака на «башни-близнецы» Франклина Шеффнера (1968) и ТиВсемирного торгового центра ма Бартона (2001); «Бегство Логав Нью-Йорке 11 сентября на» — «Logan's Run», 1976; «В оса2001 года. http://www. де: Территория тьмы» — «Under twin-towers.net/attack.htm Siege 2: Dark Territory», 1995; «День независимости» — «Independence Day», 1996; и ряд других)53. Эти прецеденты позволили телезрителям новостных передач 11 сентября использовать именно «голливудский» код для восприятия невероятного (фантастического) теракта. Номиносфера нации Процесс создания нациосферы предполагает формирование в ней специфической сферы значимых имен — от героических предков до выдающихся современников. Приступая к анализу американского «героического» пантеона, Вилбур Зелински заметил, что вместо традиционно употребляемого понятия «национальные герои», ввиду специфичности его коннотаций, уместнее использовать термин «идеальные фигуры» (eidolons), 52

Osborne B. S. Op. cit.

Banks M. J. Monumental Fictions: National Monument as a Science Fiction Space // Journal of Popular Film and Television. 2002. Fall.; То же. http://www.findarticles.com/p/articles/mi_m0412/is_3_30/ai_94465265 53

169

предполагающий соединение «человеческой формы с мифическими характеристиками»54. Ю. М. Лотман подчеркивал, что «смена культур (в частности, в эпохи социальных катаклизмов) сопровождается обычно резким повышением семиотичности поведения (что может выражаться даже в изменении имен и названий), причем и борьба со старыми ритуалами может принимать сугубо ритуализованный характер. В то же время не только введение новых форм поведения, но и усиление знаковости (символичности) старых форм может свидетельствовать об определенном изменении типа культуры»55. Эта закономерность в полной мере приложима к семиотическим процессам в нашей стране, начавшимся после революционных событий 1917 года. Одной из первоочередных революционных акций было означивание границы между «старым» и «новым». Уже после Февральской революции началась трансформация семиосферы, превратившейся после ликвидации монархии в идеологически враждебную: империя стала республикой, менялись монархические названия и символы, упразднялись имперские праздники, переименовывались улицы и площади, корабли и города. Менялись униформа, форма обращения, личные имена и фамилии56. Еще более целенаправленной замена старой семиосферы новой стала после прихода к власти большевиков. Запущенные в феврале процессы дополнились реформой алфавита и календаря, которые были призваны выполнять не только функцию границы, но и функцию нового кода культуры. Невозможность существования в прежнем семиотическом пространстве проявилась уже после свержения монархии в желании множества людей сменить свои «политически некорректные» фамилии на революционные либо нейтральные. Одними из самых частых были обращения от граждан Романовых, Распутиных и даже Нико54

Zelinsky W. Nation Into State: The Shifting Symbolic Foundations of American Nationalism. Chapel Hill; L., 1988. P. 20.

55 Лотман Ю. М. О семиотическом механизме культуры. С. 486.

56 См.: Колоницкий Б. И. Символы власти и борьба за власть: К изучению политической культуры российской революции 1917 года. СПб., 2001. С. 230, 343—344.

170

лаевых57. Восприятие фамилий Романов и Николаев как «порочащих» их носителей — не что иное, как мифологическое отождествление части и целого: имени монарха, фамилии правящей династии и режима. По этой причине основанный в 1916 году северный порт Романов-на-Мурмане 26 марта 1917 года переименовывается в Мурманск. В 1918 году город Романов-Борисоглебск в Ярославской губернии получает имя красноармейца И. П. Тутаева, погибшего во время Ярославского восстания эсеров. Это был первый документированный случай замены названия в советское время по причине политических коннотаций58. Замена «старорежимных» фамилий и просто принятие идеологически верной воспринимаются как ритуал — большевистский аналог превращения Савла в Павла. Примером может служить смена фамилии комиссаром 14-х Иваново-Вознесенских пехотных курсов Павлом Царевым. Осенью 1918 года на собрании курсантов кто-то сказал, что он носит фамилию, «не соответствующую революционной эпохе». Реплику поддержали в зале, и Павел заявил: «Коль так, то отныне считайте меня Большевиковым!»59. За интуитивной верой в то, что новое имя меняет и сам объект, не стоит, как считает Ержи Фарино, «устойчивое в русской культуре требование адекватности (тождества) заключенного в имени (названии) концепта и именуемого объекта»60. Это универсалия, которую можно обнаружить в различных национальных культурах. Выделяя в раннесоветской культуре две стадии — культуру 1 1920-х годов и культуру 2 1930-х годов, Владимир Паперный полагает, что «разное отношение двух культур к имени и понятию любопытным образом проявилось в области топонимики. Обе культуры много и охотно занимались переименованием географических пунктов — начиная с названия всей страны и 57

Там же. С. 244. Никитин С. Революция и география // Отечественные записки.

2003. Февр. — март. С. 507.

59 Революционеры текстильного края: Сборник очерков. Ярославль, 1980. С. 42.

60 Faryno J. Эмблемы СССР // Идеи в России = Ideas in Russia = Idee w Rosji: Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Łodz, 1999. Т. 2. С. 400.

58

171

кончая названиями улиц и переулков. При этом культура 1, давая географическому пункту новое имя, всячески старалась вместо имени дать понятие»61. Замена имен понятиями в культуре 1, на которую обратил внимание Владимир Паперный, — не целенаправленная деперсонификация символического пространства, а необходимость глобальной деноминации при явном дефиците имен. Хотя имена первых «мучеников революции» (прежде всего это Урицкий и Володарский) широко используются для наименования улиц и площадей, в первое послеоктябрьское десятилетие доминирует установка на маркировку общего — универсалий нового социокультурного порядка. Региональными примерами условности предлагаемого Паперным деления в сфере топонимии могут служить преобразования в географически близких, но очень разных городах — губернском Ярославле (центре контрреволюционного мятежа летом 1918 года) и безуездном текстильном Иваново-Вознесенске (родине Совета 1905 года, получившем летом того же 1918 года статус губернского центра). В Ярославле в 1918 году Соборная площадь становится площадью Мира, Семеновская площадь — Красной, Сенная — площадью Труда, Рождественская улица — Большой Октябрьской, Воскресенская — Революционной, Духовская — Республиканской, Власьевская — Свободы, Пробойная — Советской; в 1920 году Богоявленская площадь получает имя Подбельского. Через четыре года Малую Петропавловскую переименовывают в улицу Победы, Малую Федоровскую в Малую Пролетарскую, Казанскую в Первомайскую, Широкую в Стачек, Спасскую в Почтовую, Пошехонскую в Володарского. Хотя мы не смогли выяснить точные даты переименования нижеуказанных улиц центра Ярославля, семантика названий отсылает к периоду 1917—1924 годов: Варваринская — Февральская, Стрелецкая — Красная, Дворянская — Гражданская, Борисоглебская — Свердлова, Федоровская — Емельяна Ярославского, Большая линия — линия Социализма62.

61

Паперный В. Культура «Два». М., 1996. С. 184. См.: Козлов П. И., Маров В. Ф. Ярославль: площади, улицы, памятники истории и культуры. Ярославль, 1985.

62

172

В Иваново-Вознесенске в 1918 году центральная площадь была переименована из Георгиевской в площадь Революции, близлежащая Покровская улица — в улицу Десятого Августа (в память расстрела мирной демонстрации рабочих в 1915 году), а Приказной мост, на котором произошел расстрел, стал именоваться Красным. Вознесенская площадь получает имя Советской Республики. Улица Георгиевская становится Социалистической, Николаевская — Республиканской, Александровская — Советской, Большая Шереметевская — Фридриха Энгельса, а Троицкая — Карла Маркса. Переименования 1920—1922 годов также выпадают из схемы Паперного: Кобылинская — Большая Воробьевская; Рождественская — Красной Армии, Малая Шереметевская — Молочная горка, Церковная — Лермонтова и Кольцова, Широкая — Степанова, Ивановская — Батурина, новые улицы — Трибунальная и Урицкого63. Масштабное переименование улиц и площадей произошло в Иваново-Вознесенске в 1927 году. Новые имена получили 348 улиц и переулков. Именно тогда появились улицы, названные партийными кличками революционеров и депутатов первого Совета. Пятьдесят один год фамилию автора «Катехизиса революционера» С. Г. Нечаева носила улица, на которой он родился (в 1978 году она была заменена фамилией первой ивановской марксистки О. А. Варенцовой). До начала военных действий в Чечне лишь глаз и ухо человека со стороны способны были оценить название улицы Боевиков (1927)64. Особо следует выделить 63

См.: Прокуроров Ф. Е., Бочков М. В. Имена улиц города Иванова. Иваново, 1981.

64 С 1996 по 2003 год именем лидера чеченских сепаратистов и первого президента Ичкерии Джохара Дудаева были названы улицы в Латвии, Литве, Эстонии, Турции, Украине, а в 2005 году Варшавская Рада решила назвать его именем площадь. Во Львове имя Дудаева стала носить улица Лермонтова, а в Риге — аллея Космонавтов. Эти символические акты демонстрировали неприятие российской политики по отношению к мятежной республике и солидарность с сепаратистами, активно использующими террористические методы борьбы. См.: Именем Дудаева названо уже 19 улиц. http://www.vokruginfo.ru/news/ news3151.html; Молчанова М. Россия и Польша поссорились из-за улицы Дудаева. http://www.utro.ru/articles/2005/03/22/420034.shtml. О топо-

173

появившиеся в 1927 году улицы III Интернационала, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти, Матьяша Ракоши. Эта дань пролетарскому интернационализму особенно заметна в русской провинции — по сей день главная улица города-заповедника Суздаля носит имя III Интернационала. На несоответствие идеологического текста и традиционного геокультурного контекста часто обращали внимание писатели того времени65. Однако с течением времени симбиоз текста и контекста стал восприниматься как норма. *** *** * *** *** Если обратиться к макротопонимике, то следует отметить, что в период с 1917 по 1940 год были переименованы десятки крупных и мелких населенных пунктов66. Причем некоторые переименовывались многократно67. Множественность однонимике как ресурсе конструирования семиосферы нации см.: Azaryahu M., Kook R. Mapping the Nation: Street Names and Arab-Palestinian Identity: Three Case Studies // Nations and Nationalism. 2002. Vol. 8. № 2.

65 «Шевеля на ходу плечами, высоко подняв голову, с победоносной улыбкой на лиловом от пудры лице, Лиз Курицына свернула с улицы Германской революции на улицу Третьего Интернационала». Добычин Л. Город Эн: Рассказы. М., 1989. С. 135.

66 Большая советская энциклопедия. М., 1927—1947; Города России: Энцикл. М., 1995; Гуcейнов Г. Карта нашей Родины: идеологема между словом и телом. Helsinki, 2000; Колоницкий Б. И. Указ. соч.; Никитин С. Указ. соч.; Поспелов Е. М. Имена городов: вчера и сегодня (1917—1992): Топоним. слов. М., 1993.

67 Ленинск (г. Талдом Московской обл. в 1918—1929 гг.), Краснококшайск (до 1919 г. Царевококшайск, с 1927-го Йошкар-Ола), Троцк (до 1919 г. Иващенково, с 1929-го Чапаевск), Марксштадт (до 1920 г. Баронск или Екатериненштадт, с 1941-го Маркс), Прикумск (до 1920 г. Святой Крест, с 1935 до 1957 г. Буденновск), Троцк (до 1923 г. Гатчина, в 1929—1944 гг. Красногвардейск), Зиновьевск (до 1924 г. Елизаветград, с 1934-го Кировоград), Рыково (г. Енакиево в 1928—1937 гг.), Сулимов (до 1936 г. Баталпашинск, с 1937-го Ежово-Черкесск, с 1939-го Черкесск), Свобода (г. Лиски Воронежской обл. в 1937— 1943 гг.), Серго (г. Стаханов в 1937—1940 гг.).

174

именных названий не может не поражать. В целом начиная с 1934 года только в честь Кирова были названы более 150 населенных пунктов68. Гражданин страны Советов с конца 1920-х годов так или иначе попадал в семиотическое поле еще неноминированной советской нации. Рационально объяснить семиотическую реконструкцию можно тем, что «подобные практики осуществляют сбор и легитимацию пространств, тел и потоков интенсивностей, конституирование институций временности, ответственных за конституирование идентичностей, типов самосознания. Поэтому задача нации — концентрировать, расставлять в пространстве, упорядочивать во времени, располагать индивидов в непрерывных пространственно-временных развертках таким образом, чтобы в качестве эффекта возникало нечто трансиндивидуальное» (курсив мой. — М. Т.)69. Маркировка физического пространства сакральными именами создавала стабильную модель космоса, которая закреплялась многократным повторением и разверткой. Через легкость смены сигнификатора с Троцка на Чапаевск, с Зиновьевска на Кирово или с ЕжовоЧеркесска на просто Черкесск утверждалась подконтрольность всего физического пространства центральной власти. Следует отметить, что новые названия распределялись по европейской части РСФСР и национальным республикам, практически не затрагивая Сибирь и Дальний Восток. Похожую картину можно наблюдать в США, где названные в честь Джорджа Вашингтона, Эндрю и Томаса Джексонов, Авраама и Бенджамина Линкольнов, Томаса Джефферсона, Бенджамина Франклина и Улисса Гранта места сосредоточены в центре и на северо-востоке страны в штатах Айова, Миссури, Канзас, Индиана, Огайо и Пенсильвания70. В целом националистические названия составляют в Айове 8,5 %, в Индиане 7,3 %, Миссури 5,8 %, Небраске 68

Нерознак В. П., Горбаневский М. В. Советский «новояз» на географической карте. М., 1991. С. 34.

69 Сухачёв В. Ю. Особенности конституирования национальной и этнической идентичности в современной России. http://anthropologia. spbu.ru/ru/texts/sukhach/features.html 70 Zelinsky W. Oр. сit. P. 126—135.

175

5,3 %, Огайо 4,7 %. Список замыкают Нью Мексико (0,3 %), Гавайи (0,1 %) и Аляска, где таких названий вообще нет71. До 1923 года в РСФСР переименования проводились по местной инициативе. В 1920—1921 годы Административная комиссия при Президиуме ВЦИК неоднократно выступала против переименований. После образования СССР союзный центр «заморозил» процесс переименований населенных пунктов из-за возможности появления неразберихи. И с середины 1920-х годов центральная власть, как пишет Сергей Никитин, «заинтересовалась топонимией как одним из новых жанров пропагандистской деятельности»72. Даже из приведенного выше списка можно представить масштабность переименований. Прижизненное использование антропонимов с 1924 года предусматривало пропорцию — одному человеку один город. Имядатель выполнял функцию «земного» покровителя. У «небесных» покровителей городов и весей было несравненно больше («земным» исключением был К. Е. Ворошилов.). И. В. Сталин мог позволить назвать своим именем все, поэтому его «главной заслугой» можно считать недопущение тотальной «сталинизации» страны73. Одним из самых ярких топонимических проектов 1920-х годов является коллективное ходатайство 216 советских административных работников о переименовании города Москвы в город Ильич, принятое 23 февраля 1927 года и направленное во ВЦИК и его председателю М. И. Калинину. Изменение мотивировалось тем, что новое «название больше скажет уму и сердцу пролетариата, чем отжившее и бессмысленное, к тому же не русское и не имеющее логических корней, — название “Москва”» (курсив мой. — М. Т.)74. Советская семиосфера включала десятки и сотни названий фабрик и заводов, колхозов и совхозов, школ и вузов, библиотек и Домов культуры. То, что религиозные топонимы Спасск, Троицк, Покров, Боголюбово и прочие существовали в течение всей советской истории, можно объяснить стремлением избежать полной унификации. Как остроумно заметил Ержи 71

Ibid. P. 140. Никитин С. Указ. соч. С. 507.

73 Там же. С. 510.

74 См.: Там же. С. 503, 510.

72

176

Фарино, «в пределе все могло называться одним и тем же словом, а мир превратиться в этого слова воплощение. Отсюда с одной стороны, и “Красная Армия”, и духи “Красная Москва”, а с другой — парадигматическая структура такого слова-имени, как Ордена Ленина Ленинградский метрополитен имени Ленина» (курсив мой. — М. Т.)75. *** *** * *** *** Энтони Коэн отмечал, что символы изменяются не как результат произвольного решения, «но только как часть культурного процесса, который формирует целый культурный комплекс»76. В своей совокупности культурный комплекс конца 1930-х годов далек от семиотической однородности. Гипертрофированная гетерогенность семиотического пространства советской культуры этого времени, как мы показали, была результатом смешения «старого» и «нового». Семиотический симбиоз нивелировался в процессе формирования единого кода культуры, который, в свою очередь, создавал гомогенное символическое поле нации, воздействующее на каждого, кто попадал в его пределы, т. к. «единство семиотического пространства семиосферы достигается не только метаструктурными построениями, но, даже в значительно большей степени, единством отношения к границе, отделяющей внутреннее пространство семиосферы от внешнего, ее в от вне»77.

Национализация природы Включение объектов природной среды в нациосферу происходит по двум сценариям.

1. Использование образов природной среды при создании националистических артефактов.

75

Faryno J. Oр. сit.

Cohen А. Р. The Symbolic Construction of Community. Chichester; L.; N. Y., 1985. P. 35.

77 Лотман Ю. М. Семиотическое пространство // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. 256.

76

177

2. Присвоение природным объектам национальных значений, их включение в национальную картину мира. Ландшафты Использование природных объектов и ландшафтов в формировании национального дискурса явление повсеместное, но не имеющее при этом универсального сценария. «Национализм усиливает восприятие пейзажа, — пишет Дэвид Лоуэнталь. — Холмы, и реки, и леса перестают быть просто знакомыми; они становятся значимыми как места усыпальниц, сражений и мест рождения. Так, в Англии почти каждая сельская местность имеет поле, холм, реку или руины, которые связаны со святым, местным героем или памятным событием»78. Четыре особых признака английского пейзажа часто используют для демонстрации его сходства с типичными чертами «национального характера»: изолированность, искусственность, неизменность и порядок79. Поиск связи ландшафта и «характера нации» приводит к поискам «настоящей» «исконной» страны, где можно найти ее «настоящих» жителей, носителей искомого «национального духа». «Исконность» территории придают сведения о ее древней истории. Иногда историчность дополняется географическим детерминизмом. Существующие границы государств, совпадающие с естественными границами, рассматриваются как нечто изначально данное. *** *** * *** *** Такие новые гражданские нации, как американская, австралийская, аргентинская, бразильская и канадская, не «получившие в наследство» богатой артефактами культуры, были вынуждены искать альтернативные способы формирования нациосферы. Выбранная в этих странах модель репрезентации дикого неосвоенного ландшафта как уникального исторического насле78 79

Lowenthal D. Oр. сit. Р. 17.

Ibid. P. 21.

178

дия остается до настоящего времени важным элементом национальной семиосферы. В американском варианте национального ландшафта история природы («матушки-Природы») более древней, чем человеческая история Европы, стала национальной мистикой. Как писал Дэвид Лоуэнталь, американцы не нуждались ни в каких «искусственных» дворцах и соборах, ибо они национализировали «гигантские соборы, чьи шпили одеты мхом, чьи фрески — небо и стены гор и чья музыка льется через покрытые листвой проходы в глубине лесных чащ. <…> Как визуальная и мифическая сила, Дикий Запад — архетипический образ Америки»80. В этой связи в США особое значение придается национальным паркам, первый из которых, Йеллоустонский национальный парк (Yellowstone National Park), был создан в 1872 году. В настоящее время в США 54 национальных парка общей площадью 340 тысяч квадратных километров. Ежегодно их посещает около трехсот миллионов туристов81. В нашей стране в 2002 году было всего 35 природных национальных парков площадью 67 тысяч квадратных километров82. Их символический статус соотносим с американским так же, как их территория. Флора и фауна Животные: Австралия — кенгуру, Албания — черный двуглавый орел, Англия — лев, Восточный Тимор — крокодил, Германия — черный орел (Bundesadler), Индонезия — птица гаруда, Канада — бобр (с 1975 года), канадский гусь, Лаос — слон, Мексика — хохлатый каракара, Новая Зеландия — киви, Польша — белый орел, Россия — золотой двуглавый орел, медведь, Сербия — белый двуглавый орел, Соединенные Штаты 80

Ibid. P. 19. США: Национальные Парки. http://www.americaonline.ru/national_ parks.htm 82 Максаковский Н. В. Развитие сети национальных парков в России. М., 2002.

81

179

Америки — американский лысый орел (→ Национальные гербы), Таиланд — птица гаруда, Уэльс — красный дракон, Финляндия — лев, лебедь, бурый медведь, Франция — петух, Чехия — лев, Чили — кондор и гуанако, Швеция — лев. Растения: Австралия — австралийская акация, Англия — красный роза, дуб, Гватемала — сейба, Гонконг — баугиния, Ирландия — лист клевера, Канада — лист клена, Китай — пион, Ливан — кедр, Мадагаскар — баобаб, Новая Зеландия — серебряный папоротник, Северная Корея — кимченирия (Kimjongilia), Словения — лайм, Соединенные Штаты Америки — роза, Тайвань — цветок сливы, Уэльс — нарцисс или лук, Финляндия — ландыш, белая роза, береза, Франция — лилия, Чили — лапагерия розовая, Шотландия — чертополох, Южная Африка — королевская протея, желтый кладрастис, Япония — хризантема83.

Национальные анимические и флористические эмблемы — достаточно распространенное явление в современной национальной семиосфере. Они могут быть изначально выбраны из обширной парадигмы претендентов, в которых аккумулированы множественные смыслы, в разных аспектах репрезентирующие нацию. Существует и другой, «безальтернативный» сценарий создания эмблемы, связанный с геральдической традицией. Примером первого сценария может служить история утверждения американского лысого орлана в качестве символа США, а второго — история британского льва. Третий вариант — сочетание геральдических символов с природными. В 1980—1990-е годы прямым голосованием в Финляндии были выбраны шесть национальных символов среди зверей (им стал медведь), птиц (лебедь), рыб (окунь), деревьев (береза), цветов (ландыш) и объектов природной среды (гранит)84. Финны в полной мере использовали семиотическую парадигму, хотя ее нельзя считать универсальной. Страна тысячи озер, несомнено, должна иметь символ, связанный с подводным миром, но трудно 83

National Emblem. http://wikipedia.org/wiki/national_emblem Поляковский О. О цветах, о деревьях и немного о птицах. http:// www.explan.ru/archive/2002/05/s4.htm 84

180

себе представить рыбу как символ России (допустим, белугу или осетра). Демократическая процедура выбора, осуществленного в Финляндии, не означает единства мнений. Как показывает исследование популярности природных символов среди населения Украины, «статистические лидеры», таковыми являются среди деревьев — дуб, калина и каштан, среди цветов — ромашка василек и мак, среди птиц — аист, орел и соловей, а среди млекопитающих — заяц, вепрь и медведь, пользуются разной поддержкой в различных регионах этой большой и многообразной по своим природно-климатическим условиям страны85. *** *** * *** *** Эстетическая ценность и устоявшиеся в культуре представления о высоком или низком статусе того или иного животного часто пасуют перед волей случая, укоренившейся в традиции. Так, одна из национальных эмблем Франции — галльский петух (Coq Gaulois) — возникла из-за игры слов: территорию современной Франции занимали племена галлов (gallus), а другое значение слова gallus — «петух». Как пишет Морис Агюлон, «с “выдвижением” Петуха на роль национального символа дело никогда не заходило дальше робких поползновений, хотя подобные попытки и имели место во времена Революции, Июльской монархии и Третьей республики. Похоже, что эта “кандидатура” была отвергнута по двум соображениям. С одной стороны, выбор животного в качестве символа носил геральдический, а следовательно, “феодальный”, то есть негативный, характер. С другой стороны, речь шла всего лишь о домашней птице, которая уж никак не ровня львам и орлам. В итоге Петуху было отведено два значительных, но тем не менее не имеющих прямого отношения к государственной политике амплуа. Он использовался как сим85

См.: Горб К. Н., Кибзун Д. Н. Дикая природа в системе символов Украины глазами населения: географический анализ // Гуманит. экол. журн. 2002. Спецвыпуск. Т. 4.

181

вол спортивных достижений нации и изредка — как символ военной доблести (на памятниках погибшим в Первой мировой войне)»86. В свою очередь, Джордж Оруэлл недоумевал, почему миллионы англичан безоговорочно считают своим национальным символом упрямого, уродливого и непробиваемо глупого бульдога87. Георгий Гачев остроумно заметил, что если в Западной Европе национальными символами являются нормальные, средние млекопитающие — английский дог, германский волк, французская лисица, то у нас мамонт или медведь88. Как отмечает В. В. Похлебкин, ареал распространения геральдического медведя располагается от Берлина до Тобольска, исчезая между 12-м и 18-м градусами восточной долготы89. Медведь — аллегорическая фигура, хтоническое существо, скрывающееся в берлоге суровой зимой, т. е. совпадающее с ритмом русской жизни. Примечательно то, что, как указывает Пол Семонин, «в начале Американской революции доктор Хантер советовал отцамоснователям США сделать большое животное символом новой нации. Если бы американский мастодонт был свирепым хищником, это убедительно доказывало бы американское превосходство. Огромное четвероногое животное, несомненно, было лучше британского льва, эмблемы Британской имперской власти»90. Хотя медведь присутствует в американской эмблематике (например, на гербе Калифорнии), по своему семиотическому потенциалу в США он уступает, например, лосю, который нагру86

Агюлон М. Французская Республика и ее символика. http:// geraldika.ru/article.php?coatid=4640 87 Оруэлл Дж. Англичане // Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. М., 1989. С. 314.

88 Российская ментальность: (Материалы круглого стола) // Вопр. философии. 1994. № 1. С 27.

89 Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики. М., 1994. С. 255—257.

90 Semonin P. Peale’s Mastodon: The Skeleton in our Closet. http:// www.common-place.org/vol-04/no-02/. См. также: Semonin P. American Monster: How the Nation’s First Prehistoric Creature Became a Symbol of National Identity. N.Y., 2000.

182

жен для американцев рядом глубоких коннотаций (см. ил. 14). В Америке действует «Орден американского лося», программа которого «зиждется на таких принципах традиционного индивидуализма, как самостоятельность, опора на собственные силы, упорство в продвижении к цели и т. п. Кроме того, в конце первого десятилетия 14. Большая печать ХХ века Теодором Рузвельтом штата Калифорния, США http://www.americana.ru/images/ была создана Прогрессивная парState_seals/California_bigseal.jpg тия (получившая название “Партия американского лося”), отстаивавшая аналогичные принципы»91. В России образ медведя использует в своей эмблеме всероссийская политическая партия «Единая Россия» (см. ил. 15). Примером семиотических практик по символическому изменению национальной фауны может служить решение Министерства окружающей среды Турции о внесении изменений в латинские названия некоторых животных, обитающих на территории страны. После исключения этнических коннотаций рыжая курдистан15. Эмблема партии «Единая Россия» ская лиса (Vulpes Vulpes Kurdistanica) http://www.statesymbol.ru/ стала просто рыжей лисицей (Vulpes politicsymbol/20050411/ Vulpes), снежный армянский баран 39593839.html (Ovis Armeniana) стал восточно-анатолийским бараном (Ovis Orientalis Anatolicus), а армянская косуля (Capreolus Capreolus Armenus) — косулей медноцветной (Capreolus Cuprelus)92.

91

Маклюэн Г. M. Указ. соч. С. 437. Африка — для африканцев, турецкие животные для турок // Коммерсантъ. Власть. 2005. № 10. С. 49.

92

183

*** *** * *** *** Иллюстрацией закрепления за растениями национальных значений могут служить примеры из американской истории. В октябре 1985 года Сенат принял резолюцию, объявляющую розу национальной флористической эмблемой США. Совместная резолюция Сената номер 159 была принята Палатой представителей Конгресса 23 сентября 1986 года. В резолюции высказывалось пожелание о том, чтобы президент выпустил прокламацию, которая объявила бы розу национальным цветком. Президент Рейган подписал эту резолюцию 7 октября 1986 года во время церемонии, проходившей в Розовом саду Белого дома, а 20 ноября 1986 года выпустил прокламацию «Роза — национальная флористическая эмблема Соединенных Штатов Америки»93. В 2004 году Палата представителей конгресса США приняла резолюцию, провозглашающую дуб «национальным деревом» Соединенных Штатов. Один из авторов законопроекта, конгрессмен-республиканец Боб Гудлэтт заявил, что дуб растет на территории всех 50 штатов страны и олицетворяет «основные черты характера великой нации: силу, стойкость и красоту» (курсив мой. — М. Т.). Он также напомнил результаты опроса общественного мнения, согласно которым большинство американцев считает дуб самым подходящим деревом для того, чтобы стать еще одним символом этой страны94. Легитимация природных символов никогда не была единовременным актом. Например, современный канадский флаг с кленовым листом был представлен правительством вместо «Юнион Джека» в 1965 году. Сам кленовый лист был официально признан национальным символом лишь в 1996 году. А в 1975 году официальным национальным символом Канады стал бобр95.

93

Символы правительства США: роза — национальная флористическая эмблема США. http://bensguide.gpo.gov/3-5/symbols/rose.html 94 США объявили дуб «национальным деревом». http://www.utro.ru/ news/2004/09/29/355824.shtml 95 Краткая энциклопедия Канады: (From A to Z). http://www.just-sosite.com/stories/can_to_z.htm

184

*** *** * *** *** Береза не знает государственных границ и является национальным символом русских, шведов, норвежцев и ряда угрофинских народов. В 1379 году православными миссионерами в районе современного города Усть-Вымь была уничтожена Великая береза пермского народа высотой около тридцати метров. В Швеции же до настоящего времени между 22 апреля и 1 мая празднуется день березы 96. Образ России как «страны березового ситца» прочно укрепился в отечественной культуре лишь в ХХ веке. «Береза, — пишет Михаил Эпштейн, — растительный тотем России — светлейшее из деревьев: так же белоствольна, как Москва белокаменна. Ей пристало расти на равнине, продуваемой ветром и просквоженной светом»97. Мифологическая связь дерева со страной и народом проявляется в том, что «в березе есть сочетание той прямоты (ствола) и опущенности (кроны), которое создает слитный образ строгости и смирения, гордого сердца и потупленной головы, характерный для осанки и духовного сложения русской женщины. Русскому сердцу дорого паденье — с высоты, смирение гордого сердца, вознесение над землей — но склонение перед небом. Это соединение “крутизны” и “кручины” нагляднее всего в березе, в соотнесении ее летящего стана и опущенной головы»98. Вениамин Иофе, анализируя флору, представленную в русской литературе XIX—XX веков, пишет, что любимыми и предпочтительными в разное время оказываются разные деревья, мало соотносимые с реальным набором деревьев средней полосы. Так, самое распространенное дерево страны, лиственница, в литературе практически не обнаруживается, вездесущую ольху заметило лишь считанное количество авторов, осина как была, так и осталась почти полным изгоем. Но совершенно явно, что 96

См.: Похлебкин В. В. Указ. соч. С. 39—44. Эпштейн М. Береза и медведь // Эпштейн М. Бог деталей: Народная душа и частная жизнь в России на исходе империи: Эссеистика, 1977—1988. М., 1998. С. 31.

98 Эпштейн М. Опыты в жанре «Опытов» // Зеркала: Альм. М., 1989. Вып. 1. С. 297.

97

185

дуб, клен, вяз, липа, яблоня, царившие в произведениях поэзии и прозы XIX века, в ХХ ушли почти безвозвратно и редко-редко встречаются среди литературного пейзажа. В то же время ель и сосна, аутсайдеры XIX века, нынче становятся все более и более популярными99. Далее он отмечает, что береза из бедной приживалки XIX столетия превратилась в любимицу национальной культуры. В дворянской поэзии XIX века береза предстает как дерево плебейское и ей обычно сопутствуют чувства грусти, печали, тоски и даже мертвенности, но именно по этой причине береза начинает использоваться как носительница темы России. Так, у Вяземского читаем: «Средь избранных дерев береза / Непоэтически глядит; / Но в ней — душе родная проза / Живым наречьем говорит»100. Времена года и природные явления Для миллионов советских людей мелодия песни Мари Лафорэ «Manchester еt Liverpool» ассоциировалась с прогнозом погоды, передававшимся в конце информационной телепрограммы «Время». За немногим более десяти лет после исчезновения СССР климат изменился и на его бывшей территории, и во многих уголках мира. Однако это не мешает существованию устойчивых связей между погодой и национальным пространством. Как лондонский туман, по остроумному замечанию Оскара Уайльда, подражает акварелям Тёрнера, так и погода приобретает в национализированном символическом пространстве культурный статус, получает национальные или этнические предикаты. Для английской погоды индикатором будет «воспетый» Мари Лафорэ дождь, а для русской/российской погоды — мороз. Иностранцы, посещавшие Россию, из века в век рисовали в своих заметках жуткий образ русской зимы, которая длится «шесть месяцев, т. е. всегда снегу по пояс и любую реку можно 99

Иофе В. Благая весть лесов // Вестн. новой лит. Л., 1990. № 2. С. 247. См. также: Эпштейн М. «Природа, мир, Тайник Вселенной»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990.

100 См.: Иофе В. Указ. соч. С. 252.

186

перейти по льду»101. Американский историк, писатель и общественный деятель конца XIX — начала ХХ века Генри Адамс писал, что из Европы Россия «выглядела бескрайним ледником, стеной из древнего льда — крепкой, первозданной, вечной, подобно стене вечных льдов, сковавших океан всего в нескольких милях к северу, который в любой момент мог сдвинуться с места»102. В течение двух столетий зима в отечественной культуре позиционируется как самое «русское», самое «российское» время года 103. В конце XVIII — начале XIX века в России был очень популярен поэтический сборник «Сочинения Оссиана», созданный шотландским поэтом Дж. Макферсоном, воспевавшим суровую северную природу. Именно в это время начинает создаваться мифопоэтический образ русской зимы104. «Русское выражение “матушка-зима”, — полагает Ариэль Голан, — происходит от представления о том, что зима соотносится с богиней, считавшейся матерью мира; иначе невозможно понять, почему то время года, когда природа скована холодом и бесплодна, прозвали “матушкой”»105. Вот и для Александра Блока зима — это «царица земли», «обрученная с холодом зим» («Неотвязный стоит на дороге...»). В конструировании образа крепкого русского человека морозоустойчивость используется для противопоставления его незнающим суровых зим немцам: Не напрасно дедов слово Затвердил народный ум: «Что для русского здорово, То для немца карачун!» (П. А. Вяземский. «Масленица на чужой стороне».

20 февр. 1853 г., Дрезден) 101

Маржерет Ж. Состояние Российской империи и великого княжества Московии // Россия ХV—XVII вв. глазами иностранцев. С. 230.

102 Адамс Г. Воспитание Генри Адамса. М., 1988. С. 491.

103 См.: Тимофеев М. Ю. Россия. Незавершенный проект: Ключевые понятия, образы, символы. Иваново, 2000. С. 107—122.

104 Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе (конец XVIII — первая треть XIX века). Л., 1980.

105 Голан А. Миф и символ. М., 1993. С. 116.

187

Симптоматичными выглядят и образы, рисуемые Н. М. Карамзиным для просвещения французов. На вопрос: «Можно ли человеку с нежным здоровьем сносить жестокость вашего климата?» — он отвечает: «В России терпят от климата менее, нежели в Провансе. В теплых комнатах, в теплых шубах мы смеемся над трескучим морозом. В декабре, в генваре, когда во Франции небо мрачное и дождь льется рекою, красавицы наши, при ярком свете солнца, катаются в санях по снежным бриллиантам, и розы цветут на их лилейных щеках. Ни в какое время года россиянки не бывают столь прелестны, как зимою; действие холода свежит их лица, и всякая, входя с надворья в комнату, кажется Флорою»106. Поэтические строки, посвященные русской зиме, разучивались советскими школьниками во всех союзных и автономных республиках. Мифический образ русской зимы формировался у туркмен и узбеков, армян и азербайджанцев и у представителей многих других народов, не знакомых с издержками северных зимних непогод и далеких от их эмоционального переживания. Что мог им сказать образ русской душою пушкинской Татьяны, которая «сама не зная почему… любила русскую зиму»? Он демонстрировал ее русскость, т. е. инаковость, чуждость их собственной культуре. Зимний характер ориентации, позиционирования русской/ российской культуры указывает на семиотическое пространство подразумеваемого Другого. Россия маркируется как земля гипербореев, «крайний Север» — все значимые Другие находятся «южнее», в более благоприятных климатических условиях. Отсюда популярное обоснование особенностей «национального характера» как спровоцированных сезонно-климатической аритмией. «Великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, — писал В. О. Ключевский, — привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в продолжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на ко106

Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. М., 1988. С. 386. См. также: Строев А. Россия глазами французов XVIII — нач.

XIX века // Логос. № 8. 1999.

188

роткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному труду, как в той же Великороссии»107.

Национализация повседневности Вещи, выступающие в качестве знаков, маркирующих поле нации, плотно окружают человека в повседневной жизни. Их можно найти в меню и гардеробе, увидеть на улице или из окна дома. Это сувениры, предметы декоративно-прикладного искусства, украшающие жилище или рабочее место. Нациосфера повседневности сильно стереотипизирована. Стереотипная маркировка осуществляется как в виде визуальных репрезентаций, так и в виде стереотипизированных нарративов. Для объективации, означивания английскости используются, например, такие маркеры, как тепловатое пиво, паб, неэмоциональность, дом-крепость, собаки, королевская семья108. Данное синтагматическое сочетание — всего лишь один из множества вариантов означивания английскости, но в любом другом неизбежно будут присутствовать какие-либо из названных элементов109. Именно устойчивость конфигураций этих сочетаний делает возможным закрепление за теми или иными предметами и образами значений, на практике не имеющих столь жесткой связи. Многие вещи, входящие в сферу повседневности, автоматически связываются с каким-либо народом или страной (т. е. с соответствующим семиотическим пространством). Бытовая электроника «Sony», «Siemens», «Philips», «Samsung» может быть произведена в различных регионах мира, но, несмотря на это, будет ассоциироваться с Японией, Германией, Голландией или Кореей и соответственно с японцами, немцами, голландцами, корейцами 107

Ключевский В. О. Исторические портреты; Деятели исторической мысли. М., 1990. С. 60.

108 См.: Винер Б. Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этногр. обозрение. 1998. № 4. С. 17.

109 Овчинников В. В. Сакура и дуб: Впечатления и размышления о японцах и англичанах. М., 1983.

189

и представлениями об их отношении к труду, с их производственной культурой и репутацией. Цвета нации Австралия — зеленый и золотой, Англия — красный и белый, Великобритания — красный, белый и синий, Германия — черный, красный и золотой, Греция — синий и белый, Дания — красный и белый, Ирландия — зеленый, Испания — красный и желтый, Италия — голубой, Казахстан — голубой, желтый, Канада — красный и белый, Китай — красный и желтый, Мексика — зеленый, белый и красный, Нидерланды — оранжевый, Новая Зеландия — черно-белый, Польша — красный и белый, Португалия — красный и зеленый или синий и белый, Россия — красный, синий и белый, Соединенные Штаты Америки — красный, белый и синий, Таиланд — красный, белый и синий, Финляндия — синий и белый, Франция — синий, белый и красный (обычно в этом порядке, как на флаге Франции), Швеция — синий и желтый, Шотландия — синий и белый110.

Наиболее распространенной является связь цветовой символики с цветами национальных флагов. Ее используют в визуальной политической пропаганде на плакатах, листовках, значках и т. д.111 Массовая культура, реклама освоила национальный хромотип как эффективный код, с помощью которого можно передавать национальные смыслы. Ролан Барт описал, как с помощью помидоров, перца и трехцветной желто-зелено-красной картинки рекламный постер фирмы «Пандзани» становится озна110

См.: National colours. http://wikipedia.org/wiki/national_colours Цветовая гамма, несовпадающая с цветами государственного флага, стала индикатором политического раскола на Украине во время «оранжевой революции» рубежа 2004—2005 годов. Оранжевый цвет устойчиво ассоциировался с Виктором Ющенко, а бело-синяя гамма с Виктором Януковичем. Таким образом, на юго-востоке страны, поддерживавшем Януковича, «неполиткорректным» оказался цвет апельсинов и мандаринов.

111

190

чающим Италии112, а сине-желтый логотип фирмы IKEA — это еще и означающее Швеции. Впрочем, американскость Pepsi или Coca-Cola не зависит от наличия в их логотипах всей палитры национальных цветов или отсутствия, как у Coca-Cola, синего цвета. Цвет — чаще всего дополнительный, факультативный маркер принадлежности к нации. *** *** * *** *** Символическое противостояние союзному центру в прибалтийских республиках СССР после начала перестройки имело очень важную колористическую компоненту. Унификация флагов Латвии, Литвы и Эстонии в рамках сформировавшегося советского канона произошла после их присоединения к СССР в 1940 году (→ Национальные флаги). Спустя почти полвека — 23 июня 1988 года — был опубликован Указ Президиума Верховного Совета Эстонской ССР «О государственной и национальной символике в ЭССР», которым синий, черный и белый были признаны эстонскими национальными цветами113. Через три месяца, 6 октября 1988 года, Президиум Верховного Совета Литовской ССР принял Указ о государственной, национальной и региональной символике, разрешивший использование флагов желто-зелено-красного цвета. Формулировки Указа были очень политически корректными. Власти Литвы явно стремились избежать конфликта с Москвой: отмечалось, что «с возрастанием в последнее время общественной активности людей усиливается интерес к национальным и региональным символам. Возрождаются переосмысленные сквозь призму идеалов социалистического общества старинные народные праздники и другие традиции. Целенаправленное и глубоко продуманное пользование нацио112

Барт Р. Риторика образа // Барт Р. Избр. работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989. С. 299.

113 Синий — отражение неба, озер и моря Эстонии, символ верности истине и национальным идеям; черный — цвет земли родины и национального сюртука; белый — стремление народа к счастью и свету. См.: Государственная символика Эстонии. http://www.estemb.ru/lang_15/ rub_655/rub2_659

191

нальными символами обогащает культурную жизнь, усиливает эмоциональное воздействие мероприятий. Национальная и региональная символика представляет собой значительную часть историко-культурного наследия»114. Во время перестройки (1985—1991) в СССР цвета дореволюционного российского триколора использовали антикоммунистические организации115. После «августовского путча» 1991 года государственным флагом РСФСР стал флаг, состоящий из белой, синей и красной горизонтальных полос116 (→ Национальные флаги).

Денежные и другие знаки В начале XXI века пластиковые карточки еще не вытеснили монеты и банкноты, которые остаются важным элементом семиотического пространства наций117. Отметим, что в нацио114

О государственной, национальной и региональной символике: Указ Президиума Верховного Совета Литовской ССР // Сов. Литва.

1988. 7 окт.

115 Консервативно-патриотические организации в это время использовали черно-желто-белый флаг.

116 В России до 1917 года красный цвет означал державность, синий — цвет Богоматери, под покровительством которой находилась Россия, белый — цвет свободы и независимости. Существует и еще одна «державная» трактовка значений цветов флага, согласно которой они символизируют единство трех братских восточно-славянских народов: белый — цвет Белой Руси (Белоруссии), синий — Малороссии (Украины), красный — Великороссии. В настоящее время чаще всего (неофициально) используется следующая трактовка значений цветов флага России: белый цвет означает мир, чистоту, непорочность, совершенство; синий — цвет веры и верности, постоянства; красный цвет символизирует энергию, силу, кровь, пролитую за Отечество. См.: Современные флаги России. http://www.gerb.bel.ru/pages/russia/russia_flag.htm 117 См.: Nation-States and Money: The Past, Present, and Future of National Currencies / Eds. E. Gilbert and E. Helleiner. L., 1999; Cohen B. J. The Geography of Money. Ithaca, 1998; Банкноты стран мира: Денежное

192

сфере могут сосуществовать валюты разных государств. Доллар США — наиболее известная валюта в мире, и если ее курс постоянно меняется, то внешний вид c 1928 года оставался неизменным до 1998-го, когда было решено изменить дизайн банкнот118. А в 2003 году перемены во внешнем облике коснулись цветовой гаммы «зеленых» американских денег. Однако эти косметические мероприятия не идут ни в какое сравнение с тем, что произошло в 12 странах Европы в 1999 году. Евро заменил австрийские шиллинги, бельгийские, люксембургские и французские франки, голландские гульдены, греческие драхмы, испанские песеты, итальянские лиры, ирландские фунты, немецкие и финские марки, португальские эскудо119. Семь банкнот имеют общий для всех стран дизайн. В нем использовано стилизованное изображение архитектурных объектов разных стилей. Окна и двери на лицевой стороне банкнот означают дух открытости и сотрудничества. На обратной стороне нарисованы мосты как метафора общения людей в Европейском сообществе и за его пределами. Восемь монет различных номиналов имеют одинаковую лицевую сторону (аверс), которая представляет собой фрагментированную карту Европы на фоне поперечных полос со звездами флага Европейского Союза. Реверсы монет служат для передачи социокультурного и социополитического своеобразия стран — участниц «зоны евро» с помощью национальных символов. Впрочем, не все евромонеты не знают национальных границ: серебряная монета «10 евро» с изображением известного героя комиксов Тантана, выпущенная Королевским бельгийским монетным двором в 2004 году, будет считаться законным платежным средством только в Бельгии. Комикс о журналистесыщике Тантане впервые появился 10 января 1929 года в газете «Le Vingtieme Siecle». В 1930-м вышла первая книга — «Тантан обращение, 2004: Кат.-справ. = Banknotes of the World: Currency Circulation, 2004: Ref. book. М., 2004.

118 В 1928 году начали выпускаться находящиеся сейчас в обращении банкноты номиналом 5, 10, 20, 50 и 100 долларов. Однодолларовая банкнота была выпущена в 1963 году, а двухдолларовая в 1976 году.

119 См.: Еще одна мировая валюта // Итоги. 1999. № 3.

193

в Стране Советов». В ней рассказывалось о том, как он помогал крестьянам, которых грабили красноармейцы. Всего же брюссельский художник Эрже (Жорж Реми) до своей смерти в 1983 году успел нарисовать 23 комикса о приключениях Тантана, которые были переведены на 50 языков мира. Слава Тантана была и остается настолько большой, что даже президент Франции Шарль де Голль как-то сказал, что считает его своим единственным серьезным противником на международной арене120. *** *** * *** *** В 1996 году на Украине карбованцы были заменены гривнами с национальной символикой. На одногривенной банкноте был изображен князь Владимир Великий и руины Херсонеса (Корсуня), который он захватил с дружиной и где по некоторым данным принял крещение. Иконография князя Владимира в российской и украинской традиции незначительно, но принципиально различается отсутствием в украинском варианте бороды (см. ил. 16). Усы по замыслу автора рисунка должны подчеркивать украинскость князя121. На двухгривенной банкноте изображен князь Ярослав Мудрый и построенный им Софийский собор, ставший местом погребения самого великого князя и многих его потомков. На пятигривенной банкноте — гетман Богдан Хмельницкий и Ильинская церковь в селе Субботове, где он похоронен. На десятигривенной банкноте — гетман Иван Мазепа и заложенная им церковь Рождества Богоматери КиевоПечерской лавры. Двадца16. Аверс банкноты «1 гривна» Государственного банка Украины. 1992 тигривенная банкнота предhttp://bonistika.hut.ru/banknotes.php?title= ставляет писателя и фиКоллекция&title_2=1%20гривна&bona= лософа Ивана Франко и 142&file_2=grivny&file=ukraine&label=2 Львовский театр оперы и 120

Герой бельгийских комиксов засияет серебром на десятиевровой монете. http://pda.lenta.ru/oddly/2004/01/12/coin/ 121 Малышевский И. Человек, который нарисовал гривню. http:// www.zerkalo-nedeli.com/ie/archiv/248/

194

балета, который носит его имя. На пятидесятигривенной купюре — историк и первый президент Украинской Народной Республики (1918 г.) Михаил Грушевский (1866—1934) и построенное в 1939 году здание современной Верховной Рады Украины. На стогривенной купюре изображен поэт Тарас Шевченко и, как и на двухгривенной, Софийский собор в Киеве. На двухсотгривенной купюре — поэтесса Леся Украинка и въездная башня Луцкого замка. Реабилитация гетмана Мазепы в постсоветской истории Украины и помещение его портрета на одну из банкнот национального банка указывает на стремление закрепить в повседневных практиках антироссийский, антимосковский дискурс (→ Музы нации; Рассказы по родной истории). Кроме того, стремление воздействовать на пространство русского языка как оппозиционную официальной украинскости сферу проявилось в том, что по сообщению Украинской комиссии по вопросам юридической терминологии украинская валюта в русском языке должна называться «гривня», поскольку название денежной единицы Украины не является калькой названия денежной единицы Древней Руси. *** *** * *** *** В Российской Федерации с 1993 года в обращении находятся рубли Банка России. С 1995 года дизайн четырех банкнот остается неизменным (в 1997 году изменился лишь их номинал). После деноминации вышла из обращения банкнота в 1000 рублей с видом Владивостока и скалистых островов в Японском море, а в 2001 году была введена новая купюра достоинством в 1000 рублей. В 2004 году прекратился выпуск пятирублевой купюры с видом памятника тысячелетия Руси в Великом Новгороде, Софийского собора и части новгородского кремля. Владимир Каганский подробно проанализировал находящиеся в настоящее время в обращении банкноты и отметил отсутствие в их визуальном ряде какой-либо единой концепции. Остается совершенно неясным и необоснованным перечень изображенных мест, а их выбор никогда не комментировался государственными структурами. В 2004 году в обращении находятся пять банкнот, 195

«посвященных» пяти городам — Красноярску (10 рублей), Санкт-Петербургу (50 рублей), Москве (100 рублей), Архангельску (500 рублей) и Ярославлю (1000 рублей)122. Москва представлена не Кремлем как центром федеральной власти, резиденцией Президента России и не памятниками выдающимся личностям (например, Козьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому) или воздвигнутыми в честь важных исторических событий (Триумфальная арка, монумент покорителям космоса и др.), а Большим театром и квадригой Аполлона на его фронтоне. Совершенно немотивированным является выбор Красноярска и Красноярской ГЭС для российского червонца, и утверждение, что без Красноярска невозможно было обойтись, сильно преувеличено123. Владимир Каганский полагает, что в качестве «сибирской альтернативы» этому городу могли бы выступать или Тобольск — «ворота Сибири», или Иркутск с видом Байкала вместо ГЭС на Енисее. Красноярские же пейзажи абсолютно незначимы за пределами города (или как максимум региона). Впрочем, и у некоторых, знакомых с видами города без помощи этой купюры, визуальный текст банкноты вызывает недоумение. Как вспоминает уроженец Красноярска писатель Евгений Попов, изображенная на червонце Казачья часовня в советское время (как и тысячи ей подобных по всей стране) была в крайнем запустении и служила «общественным туалетом», а на помещенном на банкноте виде города нет стоящего у набережной Енисея парохода «Святой Николай», на котором отправлялся в ссылку в Шушенское В. И. Ленин124. На российских бумажных деньгах выбор сделан в пользу городов и ландшафтов, а не исторических персонажей, культурных героев или зоологических и ботанических символов (медведь, олень, соболь, береза, кедр и т. п.). Как резюмирует Каганский, «пространство — означающее образа страны. Страна выра122

Подробный анализ см.: Каганский В. Главное свидетельство // Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство.

123 Чувашов Ю. Визитная карточка: Облик красноярской часовни прочно утвердился на российских червонцах // Независимая газ. 1999.

28 дек.

124 Попов Е. Путешествие в глубь червонца // Пушкин. 1998. № 4. С. 4.

196

зила себя географией, пространством, местами, расстояниями. Страна, гордящаяся величиной, размерами своего пространства, пространственным величием, изобилием пространства, именно его избирает репрезентатором»125. В этом утверждении следует уточнить субъект репрезентации. Отнюдь не страна избрала эти образы, а неизвестные авторы включили их в наше семиотическое пространство. Инкогнито, анонимность конструктора весьма примечательна, она подчеркивает надындивидуальный, обезличенный характер денежных знаков. В постсоветской истории был и другой, авторский проект конструирования денежных знаков. В 1996 году галерея Марата Гельмана представила в залах Государственной Третьяковской галереи проект «Новые деньги». Его авторами были тележурналист Леонид Парфенов и художник Елена Китаева. На разных сторонах семи купюр были изображены шахматист Александр Алехин и футболист Лев Яшин (1 рубль), художники Илья Репин и Казимир Малевич (3 рубля), певец Федор Шаляпин и балерина Галина Уланова (5 рублей), композиторы Петр Чайковский и Дмитрий Шостакович (10 рублей), писатели Лев Толстой и Федор Достоевский (25 рублей), ученый Дмитрий Менделеев и первый космонавт Юрий Гагарин (50 рублей). На купюру номиналом в 100 рублей авторы поместили Пушкина с Гоголем (см. ил. 17)126. Екатерина Деготь отметила, что «новые деньги выглядят так естественно, как будто мы всю жизнь ими пользовались. Их вполне можно рассматривать как выражение народной воли, блестяще угаданной авторами»127. «Естественность» новых купюр объясняется тем, что, во-первых, их цветовая гамма соответствует банкнотам эмиссии 1961 года, находившимся в обращении 30 лет128. Во-вторых, лица большинства изображенных хорошо 125

Каганский В. Главное свидетельство. С. 468. В 1999 году в связи с 200-летним юбилеем А. С. Пушкина была выпущена рублевая монета с его профилем.

127 Деготь Е. Весомый вклад российской культуры в деньги // Коммерсантъ-DAILY. 1996. 17 сент.

128 Банкноты достоинством в 3, 5, 10, 25 рублей, выпускавшиеся до Февральской революции 1917 года, имели аналогичную цветовую гамму.

126

197

17. Е. Китаева. Новые деньги. 1996. http://e-gallery.guelman.ru/authors/kitaeva/

198

знакомы людям, выросшим в нашей стране, по иллюстрациям в учебниках, репродукциям и другим визуальным источникам. Безусловно, перед нами деньги с «человеческим лицом»129, точнее, с 14 лицами, призванными, с одной стороны, отразить вклад России в мировую культуру, а с другой — пробудить в людях чувство гордости за свою страну. Так как проект «не прошел», то персоналии на купюрах не стали легитимными и «не обсуждаемыми». Что же касается принципа отбора, то даже сузив парадигму выбора, отказавшись от государственных деятелей и военачальников, можно назвать достаточно номинантов на 14 мест. В каких же синтагматических отношениях находятся прошедшие отбор культурные герои? Самая мелкая купюра (и соответственно самая ходовая) посвящена спорту. Выбраны наиболее популярный и массовый вид спорта — футбол и самый элитарный из популярных в СССР — шахматы. Голкипер московского «Динамо», советской футбольной сборной и символической сборной «всех времен и народов» Лев Яшин — фигура мифологизированная. Столь же мифологизирована и роль, которую выполняет в игре место Яшина на поле — последний рубеж обороны130. Значение же футбола для формирования и испытания патриотических чувств в ряде стран, к которым относится и Россия, трудно переоценить (→ Зрелища нации). Пушкин на сторублевой купюре — это и литературный патриарх, «наше всё», и персонаж масс-культа, и мифологизированный герой, легко соединяющий высокое и низкое, сакральное и профанное131. Гоголь — мифический друг поэта — оказался с ним не только «на дружеской ноге», но и на одной купюре132.

129

Колдобская М. Деньги с человеческим лицом // Новое время.

1996. № 52.

130 Эту сторону его функций (их идеологическое обоснование) передают слова песни из кинофильма «Вратарь» (1936): «Эй, вратарь, готовься к бою. / Часовым ты поставлен у ворот. / Ты представь, что за тобою / полоса пограничная идет».

131 О «неканоническом» Пушкине см., напр.: Дружников Ю. Узник России: По следам неизвестного Пушкина. М., 2003; Терц А. Прогулки с Пушкиным // Вопр. лит. 1990. № 7.

132 См.: Дружников Ю. Русские мифы. СПб., 1999.

199

Диапазон лишь литературных коннотаций простирается в хрестоматийном порядке от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до «Избранных мест из переписки с друзьями». В политическом постсоветском пространстве Гоголь — это еще и Украина (в советском пространстве о дивчатах и парубках, галушках и черевиках благодаря гоголевским текстам знали в Азербайджане и Таджикистане, Латвии и Эстонии и еще в девяти союзных республиках, где сейчас произведения Гоголя, как и на Украине, вычеркнуты из «Родной речи»). Созданные Еленой Китаевой визуальные образы многозначны. Богатство или скудность семантики не влияет на функцию банкнот, но визуальные нарративы, закодированные в иконических знаках, превращают эти художественные произведения больше, чем просто в деньги. На банкноте с Галиной Улановой имеется единственное «заимствование» у находящихся в обращении бумажных денег — вид с Театральной площади на Большой театр, включающее его в гипертекст новых купюр. Симфония семантического универсума проекта Парфенова — Китаевой вполне претендует на самостоятельное исследование133. «Бурлаки на Волге» на «десятке» означивают не только народность и «социальность» Репина, но и являются визиотипом дореволюционного прошлого (в первую очередь для тех, чья родина — СССР), а «Черный квадрат» Казимира Малевича — это не только картина, после которой живопись невозможна, но и символ ХХ века, продукт русского авангарда, вписанный большими буквами в историю мирового искусства. Практически все персоналии — экспортные бренды России (за исключением Гоголя, место которого мог бы занять Чехов как последний из представителей классической русской литературы). Символическое пространство банкнот рождает множество смыслов как институционализированных (например, через школь133

Прецедентом может служить исследование Дж. Гиманса. См.: Hymans J. E. C. The Changing Color of Money: European Currency Iconography and Collective Identity // European Journal of International Relations. 2004. Vol. 10. № 1. Электронный вариант статьи «The Color of Money: Currency and Identity in the Old and the New Europe»: http://www.nd. edu/~nanovic/events/hymans.pdf

200

ные учебники), так и случайных, личных. Последние возникают в процессе преломления самих иконических образов и порождаемого ими культурно-смыслового регистра через индивидуальные практики. Символическое пространство социума плотно маркировано с помощью имен этих культурных героев, их аудиои визиотипов. Метасемантикой банкнот является репрезентация идеи России и идеи российской нации, конструирование значимого институционализированного символического пространства новой гражданской нации. В этой связи важным становится этническое представительство народов России. Как писала Екатерина Деготь, «этническая сторона героев новых денег слишком культурно маркирована, чтобы оставаться незамеченной (мифическое полуеврейство Репина и украинскость Гоголя не в счет)»134. Совершенно очевидно, что компромисс в выделении этнических квот технически невозможен. В государстве, гражданами которого являются представители нескольких десятков этнических сообществ, необходимо конструировать гражданский тип национального дискурса. *** *** * *** *** Знаки почтовой оплаты в значительно большей мере, чем национальные валюты, служат для репрезентации страны происхождения за ее пределами. Почтовые марки могут играть роль ценного источника при исследовании археологии символического пространства нации135. 12 апреля 1961 года был осуществлен 134

Деготь Е. Указ. соч. На почтовых марках России, выпущенных в 1992 году, изображены: Золотые ворота во Владимире (номинал 10 копеек), вид на Псковский кремль с реки Великой (15 копеек), образ Георгия Победоносца (20 и 50 копеек), Триумфальные ворота в Москве (25 копеек), памятник 1000-летия России в Великом Новгороде (30 и 80 копеек), памятник Минину и Пожарскому (60 копеек), церковь Вознесения в Кижах (1 рубль), памятник Петру I работы Фальконе (1,50 рубля), собор Василия Блаженного (2 рубля), вид на Третьяковскую галерею (3 рубля), «мавританский замок» на Воздвиженке (5 рублей), Исаакиевский собор (10 рублей), скульптура «Укрощение коня» Клодта на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге (15 рублей), памятник Юрию 135

201

первый официальный пилотируемый полет в космос. В честь полета Юрия Гагарина была выпущена почтовая марка, на которой стилизованная ракета летела мимо Спасской башни Московского Кремля к звездам от надписи «СССР», выполненной белыми 18. Почтовая марка с надписями «Слава КПСС!», буквами на красном фоне. На «Слава советскому народу!» марке были два лозунга «Слава Выпуск 1961 года КПСС!» и «Слава советскому http://stamp.avtlg.ru/reseach/ народу!» (см. ил. 18). Через полго196_/1961/2624.shtml да произошла официальная номинация советского народа. На XXII съезде КПСС в докладе о Программе КПСС Н. С. Хрущев впервые официально заявил, что «в СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие характерные черты, — советский народ. Они имеют общую социалистическую родину — СССР, общую экономическую базу — социалистическое хозяйство, общую социально-классовую структуру, общее мировоззрение — марксизм-ленинизм, общую цель — построение коммунизма, много общих черт в духовном облике, в психологии»136. Опыт постсоветской России весьма примечателен. На новых марках, выпущенных в 1992 году, название страны написано кириллическим и латинским шрифтами —Россия/Rossija (см. ил. 19). Латинская калька с кириллицы — это попытка отказа от англизации (германизации, галлизации), т. е. от способов репрезентации, в которых имманентно содержится семиотическая тождественность России и русских — Russia, Russland, Russie. Долгорукому (25 рублей), панорама Соловецкого монастыря (50 рублей), вид на Московский Кремль с реки Москвы (100 рублей), храм Покрова на Нерли (250 рублей), здание МГУ на Ленинских/Воробьевых горах (500 рублей) (см. ил. 19).

136 О Программе Коммунистической партии Советского Союза: Докл. товарища Н. С. Хрущева 18 окт. 1961 г. // Материалы XXII съезда КПСС. М., 1961. С. 126.

202

19. Российские почтовые марки. Выпуск 1992 года http://www.marka-art.ru/catalogs/StampList.jsp?year=1992

Продуктовая корзина Еще несколько лет назад российские производители скрывали свою продукцию за иностранными названиями. Сегодня же они стремятся как можно сильнее подчеркнуть ее российское происхождение. Американскость таких напитков, как Coca Cola и Pepsi Cola, в СССР времен холодной войны сделала их составной ча-

203

стью парадигмы западного образа жизни137. Для советских стиляг пятидесятых годов Coca Cola была символом Америки наряду с узкими брюками и песней Дюка Эллингтона «Чаттануга»138. Американскость Pepsi была «приручена» в СССР в 1970-е годы, когда начался ее выпуск в нескольких крупных городах страны. В постсоветской России выпускается газированный напиток Russian Cola в бутылке с красной звездой. Рекламный слоган не оставляет сомнений в консолидирующем потенциале напитка — «Наша кола для наших людей». Целевой группой продукта являются покупатели, «любящие свою страну и верящие в будущее», пишет производитель в своем пресс-релизе139. «Голод» покупателей на западные продукты начал удовлетворяться в девяностые годы. Импортные товары с непереведенными на русский язык названиями, написанными латиницей, были проводниками в чужое семантическое пространство. Приобретая эти товары, покупатель преодолевал символическую границу, разрушал «железный занавес», отделявший его в советское время от множества товаров. Покупать импортное было престижно140. Отечественным производителям не помогла развернутая в 1996 году кампания «Покупайте российское!», инициатором которой выступил президент Борис Ельцин. Впрочем, тот же Ельцин Указом от 7 июня 1992 года отменил государственную монополию на производство водки, и этот специфический для России продукт стал объектом отечественного импорта. На прилавках появились часто контрафактные «Absolut», «Finlandia», «Ursus», «Smirnoff», «Gorbatschow», «Petroff», «Kremliovskaya», 137

Pendergrast M. For God, Country & Coca-Cola: The Definitive History of the Great American Soft Drink and the Company that Makes It. N. Y., 2000. См., например, фотографию обложки журнала «Esquire» за май 1967 года.

138 См.: Славкин В. Взрослая дочь молодого человека // Славкин В. Взрослая дочь молодого человека: Пьесы. М., 1990. С. 136.

139 Штарк А. Западное — хорошо, а русское — лучше («Stern», Германия, 5 окт. 2004). http://www.inosmi.ru/translation/213490.html 140 См.: Patico J. Consuming the West but Becoming Third World: Food Imports and the Experience of Russianness // Anthropology of Eastern Europe Review. 2003. Vol. 21. № 1; То же. http://condor.depaul.edu/ %7Errotenbe/aeer/V21n1/Patico.pdf

204

«Rasputin» и множество других водок из Западной Европы и США. В. В. Похлебкин со страниц книги «История русской водки» предупреждал: «Опасайтесь звучных, “громких” и “слишком русских” названий!»141. Дело в том, что только этот продукт, в отличие от многих других импортируемых продуктов питания, имел часто «очень русские» названия — «Россия», «Тройка», «Батюшка», «Пушкин», «Князь Игорь», «Иван Грозный», «Романов», «Кутузов»142. Импортные сорта водок активно рекламировались по телевидению, а одной из наиболее запоминающихся была реклама немецкой водки «Rasputin»143 (см. ил. 20). Инфернальный образ Распутина можно было обнаружить и на одноименных индийских презервативах, предназначенных для российского потребителя. Мрачный имидж Григория Распутина в компании с Малютой Скуратовым, Емельяном Пугачевым и батькой Махно использовали и отечественные производители. В середине 20. Этикетка водки «Rasputin» 1990-х на баночках горчицы компании Германия. 1990-е годы «Балтимор» под портретом старца потребитель мог прочесть следующее: «От всех напастей излечиться / Поможет вам моя горчица, / Накрутит хвост чертям в аду / Ее могучий русский дух!». Проблему присутствия на рынке продукции отечественных производителей решила девальвация рубля после объявленного в августе 1998 года дефолта. Импортная продукция стала в четыре раза дороже, оказавшись недоступной значительной части россиян. В настоящее время некоторые иностранные производители совершенно целенаправленно «скрывают» свои продукты за русскими названиями. Так, самарский шоколад «Россия» и сгущенное молоко «Мишутка» являются продукцией швейцарской 141

Похлебкин В.В. История водки. Новосибирск, 1994. С. 250. См., напр.: Иванов Ю. Г. Крепкоалкогольные напитки. Смоленск, 1997. С. 189—192.

143 См.: Тимофеев М. Ю. Россия. Незавершенный проект. С. 89.

142

205

фирмы «Nestlé», сигаретные бренды «Петр I» и «Русский стиль» принадлежат компании «Japan Tobacco», сливочное масло «Вологда» производится в Финляндии, а «Доярушка» в Новой Зеландии. Этот перечень можно дополнить многообразной продукцией пищевой промышленности, специфическую часть которой мы представим в следующем разделе. Феномен постсоветской алконимики — Что будет, если из России вдруг исчезнет вся водка?

— В природе ничего не исчезает бесследно. Если в России вдруг исчезнет вся водка, значит, где-то она появится. Вот там, где она появится, там и будет Россия. Анекдот

Рассмотрение национальных особенностей семантики названий ликероводочной продукции предполагает выделение алконимики как раздела ономасиологии, изучающего названия алкогольных напитков. Понятия «водка» и «Россия» неразделимы как для россиян, так и для многих иностранцев. Наряду с блинами, икрой и квасом водка — гастрономический символ России, достойный памятника144. Хотя различные виды водки производят и в других странах, в России считают ее своим национальным напитком и пресекают все попытки усомниться в этом. Проблема первенства в изобретении водки возникла для отечественных производителей в 1978 году, когда представители государственной водочной монополии Польской Народной Республики заявили о том, что на территории Речи Посполитой алкогольный напиток с названием «wodka» был создан раньше, чем в Московском царстве, и исключительное право называть этот продукт «водка» имеют только польские производители. Советская сторона была вынуждена представить в международ144

См.: Эрнст Неизвестный начал работу над памятником русской водке. http://www.rol.ru/news/misc/news/01/05/31_007.htm. 20 марта 2000 года в городе Угличе был открыт первый в России музей русской водки. См.: Музей русской водки. http://www.rusvodka.ru.htm

206

ный арбитраж доказательства того, что этот алкогольный напиток впервые появился в России. Благодаря исследованию, предпринятому В. В. Похлебкиным145, «первенство» русской водки удалось отстоять, и в 1982 году международный арбитраж закрепил за СССР приоритет создания водки как оригинального русского алкогольного напитка. Признан был и основной советский экспортно-рекламный слоган: «Only vodka from Russia is genuine Russian vodka!» («Только водка из России — настоящая русская водка!»). Водка в отечественной культуре может служить своеобразным индикатором этнической принадлежности, русскости 146. Умозаключение лесковского «очарованного странника»: «Крестятся и водку пьют, — ну, значит, русские!..»147 — в усеченном варианте даже стало крылатым выражением148. Впрочем, в настоящее время водка успешно преодолела эту этническую границу. Водка представляет собой в чистом виде продукт репрезентации идеи. Если виски и коньяк несут связь с особой территорией, историей производства и технологией (бурбон «Jim Beam» даже получил в 1964 году название «исконный спиртной напиток Америки» — «America's native spirit» — в соответствии с постановлением конгресса США149; см. ил. 21), то водка представляет достаточно простую смесь спирта (обычно зернового) с водой. Можно вспомнить известное высказывание теоретика рекламы Дэвида Огилви. «Почему одни выбирают виски “Jack Daniels”, а другие выбирают “Grand Dad” или “Taylor”? — рассуждал он. — Неужели они попробовали все три, сравнивая их на вкус? Не смешите меня. В действительности у этих сортов 145

См.: Похлебкин В. В. История водки. М., 1991. См.: Тимофеев М. Водка // Идеи в России = Ideas in Russia = Idee w Rosji: Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Lodz, 2003. Т. 5.

147 Лесков Н. С. Очарованный странник // Соч.: В 3 т. М., 1988. Т. 1. С. 592.

148 «Водку пьют — значит русские». См.: О вине и пьянстве: Русские пословицы и поговорки / Сост., предисл., слов., примеч. Г. Ю. Багриновского. М., 2001. С. 241.

149 Pacult P.F. American Still Life: The Jim Beam Story and the Making of the World's № 1 Bourbon. Hoboken (NJ), 2003.

146

207

просто разные образы, обращеные к разным людям. Люди выбирают не виски, а образ виски. Образ брэнда — это 90 % того, что производитель должен продать»150. Водка, таким образом, более чем на 90 % — имидж напитка, т. к. технология его производства значительно проще, чем виски и коньяка. Образ водки создается прежде всего ее названием, включающим этот напиток в соответствующий социокультурный кон21. Плакат «Jim Beam. текст, а также визуальным оформThe American Spirit since 1795» лением — формой бутылки, эти(«Джим Бим. Американский кеткой. напиток/дух с 1795 года») После отмены 7 июня 1992 гоhttp://ilze.org/semio/media/ads/ да государственной монополии на jimbeam.htm производство водки номенклатура выпускаемой в России алкогольной продукции увеличилась многократно151. Мы проанализировали 2400 названий крепких алкогольных напитков (водок, горьких настоек, бальзамов), выпускавшихся в 1992—2004 годах на 293 предприятиях в 74 субъектах Российской Федерации. *** *** * *** *** Древность и русскость напитка призваны символизировать водки с такими названиями, как появившаяся еще в советское время Старорусская, и новыми: Преданья старины (48), Старая (51), Старокиевская (58), Старомонастырская (?), Старомос-

150

Ogilvy D. Ogilvy on Advertising. http://kartlink.com/index.php/2004/ 10/09/119/why-build-a-brand.html 151 Семиотический аспект этого явления частично уже попадал в поле зрения ученых. См.: Петров Н. Как в капле водки: политика, финансы, регионализм. http://www.carnegie.ru/ru/pubs/books/volume/36553.htm

208

ковский штоф (50), Старосельская (25), Старославянская (54)152. Маркером древности выступает и слово «Русь»: Звездная Русь (07), Златая Русь (33), Родная Русь (71), Русь (46), Русь Рязанская (62), Русь-матушка (18), Старая Русь (47). Синтаксические новации, проявившиеся в использовании нетрадиционных предикатов, порой вызывают иронию — Беспохмельная Русь (70), Деловая Русь (34), Новая Русь (52). Русская тема в названиях звучит так: Великорусская № 1. Клюквенная (78), Великорусская водка № 3 (78), Вереск — старорусская водка (69), Новая русская (46), Русская анисовая (?), Русская Жар-птица (50), Русская забава (50), Русская красавица (50, 77), Русская кукла (50), Русская мозаика (58), Русская народная (55), Русская порционная (?), Русская потеха (23), Русская провинция (52), Русская рулетка (?), Русская сила (?), Русская слава (63), Русская царица (50), Русские вести (77), Русские горки (54), Русские традиции (76, 55), Русские цвета (7 наименований) (50), Русский ампир (5 наименований) (47), Русский бальзам (76), Русский берег Новороссия (23), Русский бор (63), Русский бриллиант (40), Русский бунт (56), Русский век (23), Русский гарантъ качества (10), Русский дух (23), Русский капитал (16), Русский мороз (50), Русский обычай (57), Русский остров (25), Русский парламент (77), Русский праздник (52), Русский размер (47), Русский рецепт № 1 (53), Русский север (35), Русский стандарт (77), Русский стиль (72), Русский сувенир (21), Русский сувенир (25, 77), Русский характер (55), Русский хит (33), Русский ювелир (47), Русскоговорящая (50), Русское застолье (27, 50), Русское поле (70), Русское радио (67), Южнорусская (23). Водка К-19. Русская субмарина (71) была выпущена после успешного проката американского фильма «К-19: оставляющая вдов» режиссера Кэтрин Бигелоу. В фильме рассказывается о подвиге советских подводников (во время первого похода атомной подводной лодки К-19 летом 1961 года произошла авария правого реактора, ликвидированная силами экипажа). В назва152

В скобках указаны номера регионов, в которых производится водка.

209

нии водки как бы приводится калька с английского (Russian Submarine), что в отечественном контексте меняет коннотацию с национальной на этническую. Другой пример политкорректности использования слова «русская» — горькая настойка Флагман. Русская Аляска (39) с картой полуострова на этикетке. Кроме того, в Московской области выпускалась 22. Рекламный плакат водка Аляска, рекламный слоган ководки «Аляска» торой гласил: «100 грамм историчеКомпания «Ост-Алко» Московская область, Россия ской справедливости», а на постер была помещена карта пятидесятого штата США (см. ил. 22). Выпуск водки и настойки с такими названиями говорит о существовании определенного геополитического дискурса, который за пределами алконимики представлен песенным текстом группы «Любэ»153. Водка Российская, на этикетке которой была изображена тройка, выпускалась в СССР в 1970-х годах, тогда же появилась и водка Русская, не исчезнувшая из ассортимента да23. Этикетка водки «Росже в годы «сухого закона», в отличие сия». Альметьевский ЛВЗ от Российской. В начале 1990-х годов Республика Татарстан, появились водки Российская заРоссия. 2003 здравная (26), Российская корона (23, 50) и Россия (71). Уже в ХХI веке водку Россия стали выпускать по лицензии на Альметьевском ЛВЗ в Татарстане (см. ил. 23). Водка Россия необъятная (50) была выпущена в 2003 году, через 153

«Не валяй дурака, Америка, / Вот те валенки, мерзнешь небось. / Что Сибирь, что Аляска — два берега, / Баня, водка, гармонь и лосось». В последнем куплете песни полушутливо излагается требование: «Отдавай-ка землицу Алясочку, / Отдавай-ка родимую взад!».

210

12 лет после распада СССР, значительно сократившего необъятность государства. Трудно представить, чтобы водка с таким названием появилась десятилетием раньше — сразу после распада СССР, как и песня из репертуара певицы Маши Распутиной «Необъятная моя Россия». Визиотип России — выделение ее территории на земном шаре — демонстрирует этикетка североосетинской водки Земная (15). Используемый на ней образ страны на поверхности Земли сходен с советским плакатом «Любите Родину! (см. ил. 24, 25). Ностальгия по СССР как великой державе занимает достаточно скромное место в российской алконимике. Это водка Рожденная в СССР (50), название которой перекликается со слоганом «Русского радио-2» — 24. Этикетка водки «Земная» ЗАО «С-Кристалл» «Наша Родина — СССР». А также Республика Северная водки Нерушимый Советский Союз Осетия — Алания, Россия (76) и СССР (07). Название первой из http://www.labelworld.ru/ них мифологично, т. к. знаково-симTemp/4710/12.htm волический комплекс, задействованный в ее оформлении, не предполагает саркастического толкования. На ее этикетку помещен герб СССР, а на контрэтикетку текст: «Лучшая водка, приготовленная в России с применением высоких технологий и ресурсов военно-промышленного комплекса в честь великой и могучей сверхдержавы. По данным на 1981 год: площадь 22,4 млн кв. км, население 264,5 млн человек. Ядерный щит — на суточ25. В. Б. Корецкий ном боевом дежурстве 15 200 баллиЛюбите Родину! 1949 http://www.davno.ru/posters/ 1949/poster-1949c.html

211

стических ракет. Годы существования 1922—1991 гг.»154. Этикетка водки СССР оформлена в рамках военно-патриотического дискурса. В верхней части коллажа находится государственный герб, под которым красный контур территории Советского Союза с золотыми буквами СССР. В нижней части на фоне трех кремлевских башен портреты И. В. Сталина, Г. К. Жукова, фигура с фотографии «Комиссар», солдаты почетного караула и пионеры и фрагмент лозунга «Наше дело правое. Враг будет разбит — победа будет за нами» (см. ил. 26).

26. Дизайн бутылки водки Водка с таким же названием «СССР». ЗАО «Баксанский была выпущена в двух соседних с Роспищекомбинат» сией государствах — Литве и БеларуКабардино-Балкарская си. На этикетке водки каунасской комРеспублика, Россия пании «Stumbras» изображены герб http://www.100best.ru/ 100bsite/catalog/2001/0501.jpg СССР, флаг с серпом и молотом, а также фигуры рабочих. Название написано на русском и английском языках (CCCP. Водка и USSR. Vodka). Новостной сайт Балтии (BNS) приводит реакцию на выпуск этой водки известных в Литве людей, стремящихся дистанцироваться от советского прошлого их республики. Так, представитель литовского шоу-бизнеса Альгис Раманаускас заявил: «Если потребитель — подонок, отброс общества, он ку154

К советскому прошлому отсылают названия таких водок, как 3 руб. 62 коп. (09), Ваше имя — ленинградец (78), Вологодский конвой (35), Испанский летчик (50), Колыма (50), Красная Аврора (47), Красная Звезда (50), Легенда Комсомольска (27), Ностальгия 3.62 (50), Политбюро (50), Партком (50), Правда (63), Социалистическая (29а), Сталинградская (34), Сталиногорская (71), Товарищ (77), Трудовая (50), Ульяновская (73), Чкаловская оригинальная (52), Чкаловск-Ванкувер (52).

212

пит бутылку с такой этикеткой. Я бы никогда не купил. Что Гитлера, что СССР на бутылку нацепить — одно и то же». Несколько иначе видит потребителей советской символики лидер партии консерваторов парламентарий Андрюс Кубилюс: «Мне не нравятся такие вещи. Но это — не первый случай, есть ведь какие-то “советские сосиски”. Думаю, производитель пользуется тем, что, как показывают исследования, около половины жителей Литвы с ностальгией вспоминают советские времена и убеждены, что в те времена жить было лучше. Для них такие товары и предназначены»155. В Беларуси водку СССР выпускают на Брестском и Климовическом ЛВЗ. Причина позиционирования водки с таким названием приводится следующая: «За семь десятилетий существования “Атлантиды XX века”, занимавшей 1/6 часть планеты и исчезнувшей в пучине Истории, человечество не раз ужасалось и рукоплескало всемогущей державе. Это была страна диктаторов и полководцев, страна великой культуры и науки, победившая фашизм и открывшая дорогу в Космос. Можно по-разному относиться к Истории: вечно помнить и боготворить, предать забвению и ненавидеть, однако для многих поколений Родиной остается страна, имя которой — СССР»156. В приведенных выше высказываниях и рекламном тексте легко обнаружить поляризацию в отношении к советскому дискурсу в странах бывшего СССР. Прагматическая сторона использования советской символики заключается в эксплуатации чувства ностальгии, актуализации общей памяти157. *** *** * *** ***

155

«CCCР. Водка»: для одних — бизнес и ностальгия, для других — аллергия. http://www.gazeta.ee/print/2525 156 Водка «СССР люкс». http://www.brestvodka.com/products/vodka/sssr/ 157 См.: Тимофеев М. Ю. Советский народ: Некоторые аспекты формирования семиосферы и номиносферы нации (1917—1941 гг.) // Гуманитарные аспекты профессионального образования: проблемы и перспективы: Сб. науч. тр. Иваново; Вологда, 2005. Вып. 2.

213

В России репрезентация патриотических ценностей совершается через обращение к военной службе и ее инвариантам (Стрелецкая, Гренадерская, Гусарская, Господа офицеры, Настоящий полковник, Генеральская, ВДВ, Спецназ, Фронтовая, Флотская, Адмирал, водка и серия горьких настоек Флагман и др.). Сюда же можно отнести: 1) события военной истории (Бородинское поле, Прохоровское поле, Афганская, Афганский ветер, Герат и др.); 2) ее легендарных и мифологизированных персонажей (например, Адмирал Колчак, Атаман Платов, Батька Махно, Довмонт, Князь Александр, Князь Игорь, Князь Олег, Суворов, Чапаев и даже Чингисхан); 3) тему оружия (Калашников, Оружие России, Пушка, Тульская оружейная, Черный орел и ряд других). Широко представлены в названиях отечественные варианты рыцарского и буржуазного этосов. В первом случае выделяется прежде всего богатырская тема. Это водки 33 богатыря, Богатырская, Пересвет, а также водки, названные в честь древнерусских князей. Кроме этого, на водке Русская очень многих производителей в начале 1990-х 27. Этикетка водки «Русская» годов изображалась репродукция Суворовский пищекомбинат картины Васнецова «Богатыри» (см. Ставропольский край, Россия ил. 27). Во-вторых, это казачья тема. http://mina.ru/etiketka/vodka/?38 Стилизованное изображение казака в советское время помещалось на этикетке горькой настойки Кубанская. В настоящее время насчитывается 13 «казачьих» наименований в 9 регионах (среди них — Казачья вольница, Казачий Круг, Казаки России, Казак Терский, Казак Уральский, Орловская казачья, Казачий хутор, Казачья, Станичная/Казак и Сотник). Кроме этого, «казачьими» можно считать такие «именные» водки, как Атаман Платов, Меланьина свадьба, Ермак (выпускающаяся в 3 регионах), Степан Разин и Емельян Пугачёв. И, в-третьих, гусарская тема. Она является своеобраз214

ным брендом сарапульского ЛВЗ в Удмуртии (4 наименования). В серию входят водки Кавалерист-девица Н. Дурова (ее отцом был отставной гусарский ротмистр и городничий города Сарапула А. В. Дуров), Любовь гусара, Сватовство гусара и Тост гусара (один из вариантов которого — За лошадей, дам-с и нашего полковника!). Изображения гусар украшают водки Молодецкая, Господа офицеры, Гусарский пир. Тесно связана по оформлению с гусарской темой водка Русская рулетка (отечественное название этого «развлечения» — гусарская рулетка). Отечественный рыцарский ряд дополняет карачаево-черкесская водка Семь самураев (не менее привлекательное название Великолепная семерка, видимо, слишком отдает бурбоном, чтобы быть использованным). Российский буржуа — это прежде всего купец. Регионов, где вспоминают это сословие в целом или же отдельных его представителей, достаточно много: нижегородская водка Купец, башкирская Сталковская/Купецъ, саратовская Купеческий городок, краснодарские Купеческий пир и От Саввы Морозова, петербургская Купец Дурдин, екатеринбургские Уральский купец, Купец Расторгуев и Демидовский штоф, оренбургские Умновъ и Эпоха Умнова, томская Сибирский купец, Братья Таланцевы (город Ядрин в Чувашии), Купеческая чарка (город Нижний Ломов Пензенской области) и горькая настойка Ростов/Купеческая в ассортименте (всего 5 наименований). Очень заметно, что из персонифицированной истории Отечества выпадает советский период. В то же время на этикетках множество имен исторических личностей, заведомо незнакомых со вкусом напитка, носящего их имена (по мнению В. В. Похлебкина, водка появилась на Руси между 1448 и 1478 годом)158. Это — Князь Олег, Князь Игорь, Владимир Мономах, Князь Александр, Юрий Долгорукий, Иван Калита. Начиная с правления Ивана Грозного, активно использовавшего водочный ресурс во внутренней политике, круг людей, «достойных» быть помещенными на водочные этикетки, расширяется и выходит за династические пределы: Царь Иван Васильевич, Марфа Посадница, Минин и Пожарский, Боярыня Морозова, Степан Разин, Ермак, 158

Похлебкин В. В. История водки. Новосибирск, 1994. С. 121.

215

Петр I и Командор Петр, Царица Екатерина, Потемкин, Емельян Пугачев, Александр I, Пушкин, Александр II, Александр III, Менделеев, Царь Николай. На водочные этикетки, связанные с историей СССР, попали: И. В. Сталин (на этикетке горькой настойки Сталинградская помещен его золотой профиль, на водке Ни шагу назад — парадный портрет, черно-белая фотография на этикетке водки СССР, в центре которой маршал Г. К. Жуков); М. Т. Калашников — как человек и как автомат на ижевской водке Калашников; К. Е. Ворошилов, с именем которого связывали установленную в январе 1940 года во время Зимней войны СССР с Финляндией (30 ноября 1939 — 12 марта 1940) «наркомовскую дозу», или «боевые 100 грамм» (водка Нарком)159. Сюда же с оговорками можно отнести водку Комдив, выпущенную в честь присуждения премии «Оскар» фильму Н. Михалкова «Утомленные солнцем» с портретом исполнителя главной роли на этикетке. Бросающийся в глаза «военизированный» характер советских персоналий невольно заставляет задуматься над тем, кто же еще мог бы занять место на ретроспективной советской водочной этикетке? Пожалуй, и самым «миролюбивым», и самым достойным был бы автор поэмы «Москва — Петушки» Венедикт Ерофеев. Отменивший же Указом от 7 июня 1992 года государственную монополию на производство водки президент Российской Федерации Б. Н. Ельцин был помещен на этикетки красноярских водок Наш президент и Царь Борис. Наиболее растиражированным на водочных этикетках постсоветским политическим деятелем является лидер ЛДПР В. В. Жириновский. Кроме него, из политиков федерального значения можно назвать лишь президента Калмыкии К. Илюмжинова (водка Кирсан) и генерала и губернатора А. И. Лебедя на красноярской водке Батя. Зафиксированы в названиях и культурные стереотипы типичных для отечественных мужчин способов проведения досуга (Зимняя охота, Рыбацкие байки, Охотничьи байки). Концептуальное оформление эти «мужские слабости» получили после 159

Такала И. «Веселие Руси»: История алкогольной проблемы в России. СПб., 2002. С. 245.

216

успеха кинокомедий А. Рогожкина о национальных особенностях охоты и рыбалки160. На этикетке водки Особенности национальной охоты была помещена фотография мастера кратких тостов генерала Иволгина, а в названиях народной серии фирмы «Урожай» (спонсора второго фильма) был использован их лапидарный стиль: «Ну, за братство!», «Ну, за встречу!», «Ну, за женщин!», «Ну, за урожай!». На контрэтикетках водок, названных в честь егеря 13-го участка, напечатаны рассчитанные на невзыскательный вкус тосты. Как констатировала Елена Худогонова, «отсутствие общего национального идеала и выливается в создание “шутовских” кумиров, уютно чувствующих себя на престоле “водочной этикетки”»161. Широкая сфера национальных особенностей потребления алкоголя, богатая эвфемизмами, также не обойдена вниманием. Так, омская серия водок Хороший повод — За встречу!, За пятницу!, После баньки — ассоциируется с известным четверостишием: Для пьянства есть такие поводы — Рождение, поминки, проводы, Крестины, свадьба, новый чин И просто пьянство без причин.

Названия Удалая троица, Три по сто пятьдесят, На троих семантически отсылают к питейной традиции, сложившейся после декабрьского 1958 года Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, когда в столовых, закусочных и прочих дешевых заведениях общественного питания было запрещено отпускать водку в разлив. Люди, привыкшие к приему небольшой дозы алкоголя по дороге с работы домой, вынуждены были по-

160

Тимофеев М. Ю. Охотники на привале: (Семиотика российской маскулинности в фильмах А. Рогожкина «Особенности национальной охоты» и «Особенности национальной рыбалки») // Женщина в рос. обществе. 2001. № 3/4.

161 Худоногова Е. Китч на водочной этикетке. http://drinks.internet.ru/ Et/kitch.asp

217

купать бутылку в магазине и делить ее на троих162. На этикетке водки Пойдем в загул изображены три карикатурных алкоголика, несущих транспарант с ее названием. В этих персонажах легко можно узнать Бывалого (актер Л. Моргунов), Балбеса (Ю. Никулин) и Труса (Г. Вицин) — героев кинокомедий Леонида Гайдая «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница» и «Самогонщики», позиционируемых и на экране, и в жизни как больших любителей «этого дела» и не в последнюю очередь по данной причине всенародно любимых как советским, так и постсоветским народом. Американский журналист Хенрик Смит в середине 1970-х писал: «Водка сближает людей, и многие русские признаются, что они не могут доверять человеку, пока как следует не выпьют с ним. <…> Употребление водки символизирует мужественность (Vodka-drinking is invested with the symbolism of machismo)»163. При потреблении крепкого алкоголя мужчинами особо ценится способность много выпить и не опьянеть, остаться способным вести беседу. Этот аспект «питейного этикета» отражен в таких названиях, как Мужской разговор, Поговорим, Тары-Бары с надписью «Повод для беседы» на этикетке. А. А. Пелипенко и И. Г. Яковенко отмечали, что «пьяный треп — ядро акта возлияния. Всякий, кто был хотя бы свидетелем этого, не мог не отметить, что специфика российского пьяного трепа заключается не то чтобы в полной бессмысленности, а в особой малоосмысленной текучести, аморфности, ненаправленности, спонтанности разговора»164. Оформление бутылки Русский размер как бы призывает структурировать пьяную беседу, предлагая типовой сценарий распития напитка. Остается лишь удивляться и/или восхищаться стойкостью пьющих на грани и за пределами человеческих возможностей (кстати, на контрэтикетке этой водки приве162

Мирошниченко Л. Энциклопедия алкоголя: Великие люди, история, культура. М., 1998. С. 329; Такала И. Указ. соч. С. 306.

163 Smith H. The Russians. N. Y., 1976. P.161.

164 Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Пьянство // Человек. 1997. № 2. С. 131.

218

дена цитата из басни И. А. Крылова «Музыканты»: «А я скажу: по мне уж пей, / Да дело разумей…»). Отметим, что в отечественном культовом «мужском» кино конструировался образ «настоящих мужчин», умеющих пить не пьянея, как бы иллюстрируя пословицу «пьян да умен — два угодья в нем». Режиссер А. Рогожкин так говорил о своем фильме «Особенности национальной охоты» (1995): «Играть пьяных — такой задачи вообще не было. Наоборот, сколько герои ни пьют, они должны оставаться трезвыми. Или делать вид, что трезвы»165. А в следующем его фильме «Особенности национальной рыбалки» (1998) егерь Кузьмич, рассказывая о питейном титанизме бывшего прокурора, способного выпить с полведра и читать после этого лекцию в сельском клубе, восхищенно восклицал: «Вот это мужичище! Наш человек!». В фильме «Белое солнце пустыни» (1970) бывший царский таможенник Верещагин (ему посвящена водка Таможенная) угощает прошедшего испытание красноармейца Федора Сухова стаканом самогона, который выпивает его не закусывая (это и своеобразная аллюзия на ключевую сцену рассказа М. Шолохова «Судьба человека»)166. Названия водок Гуляй, душа, Гуляка, Кутила отсылают к многочисленным атрибуциям русского человека как склонного к чрезмерности, причем особенно в питейной сфере. Издревле «потребление спиртного “по-русски” — то есть сверх любой разумной меры, в размерах эпических — понимается как бесспорное достоинство. Отсюда — хвастовство количеством выпитого, оценка человека в зависимости от того, сколько он может “выжрать”, удивленно-презрительное или, в лучшем случае, сочувственное отношение к непьющим»167. Названия же водок По чуть-чуть и 5 капель — горькая ирония по этому поводу. Водка стала национальным напитком для многих народов России. Показательно не то, что ее производят практически во всех республиках Российской Федерации, за исключением Ингушетии, Чечни и некоторых автономных образований на севере 165

Рогожкин А. Краткий курс ненаучного коммунизма // Искусство кино. 1995. № 12. С. 82.

166 См.: Тимофеев М. Ю. Россия. Незавершенный проект. С. 176.

167 Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Указ. соч. С. 126—127.

219

Сибири, т. к., например, продукция с Северного Кавказа ориентирована на общероссийский рынок, а то, что производители в этнически маркированных регионах дают своей продукции названия на языках титульных народов этих субъектов федерации. Это якутские водки Дьэнкир, Тыгын и бальзамы Сарыал и Симехин Эрчим, татарские водки Арака, Байрам, Кымыш Су, Шурале, Юлдаш, удмуртские водки Игерман, Италмас, чувашские Акатуй, Атал, Сул Курки, башкирские Иремель, Селеук, Тайрук, бурятские Амрита, Арадай Архи, Гэсэр. В республике Коми выпускаются водка Асъя кыа («Утренняя заря»), горькая настойка Зарни ёль («Золотой ручей») и бальзам Цлам вын («Сила жизни»), в Еврейской автономной области кошерные водки Еврейские штучки, Иерусалимская, Фрейлехс, Хасидская и Шаббатная. Кроме этого, национальный дискурс реализуется с помощью использования названия региона: бальзам Марий Эл, водки Мордовская национальная, Удмуртия, Башкирия, Карелия, Якутская особая и Якутский алмаз (самоназвание Саха не применяется), Татарстан и Дипломат Татарстана, появившаяся в период недолгой международной правосубъектности республики168. Национализация кухни Продукция закусочных «McDonald's» и «Burger King» вполне способна заменить символ американскости в поговорке «Нет ничего более американского, чем яблочный пирог»169. Феномен экспансии заведений быстрого питания (fast food) в современном мире занимает в равной мере диетологов и политоло-

168

«Дипломат Татарстана» в Казани пьется с трудом // Независимая газ. 2002. 31 янв.

169 Томахин Г. Д. США: Лингвострановед. слов. М., 1999. С. 36; Американа: Англо-рус. лингвострановед. слов. Смоленск, 1996. С. 46. См.: Gove J. Made in America: The True Stories Behind the Brand Names That Built a Nation. Berkley, 2001. P. 183—185.

220

гов170. Объекты фаст-фуда во всем мире воспринимаются как значимый элемент, символ американского стиля жизни. Индикатором отношения к «McDonald's» как символу США (или Запада в лице США) может служить то, что огромная очередь в ресторан «Макдональдс» в Москве (в день его открытия в 1989 году) попала в «Книгу рекордов Гиннеса». Не вдаваясь в обсуждение вкусовых качеств биг мака, перефразируя Игоря Клеха, отметим, что «народ требует именно биг мака, не мяса, не содержания! — но формы»171. Другим показателем символической американскости заведений фаст-фуда могут служить акции против «McDonald's» французских фермеров или российской молодежи во время бомбардировок Сербии авиацией НАТО. Национальная кухня — составная часть символики национального мифа. Так, сало выступает в качестве одного из «важнейших… атрибутов “украинскости” (как блин — “русскости”, а колбаса — “советскости”)»172. Анекдотический конструкт — сало в шоколаде — воплотился на практике в «украинский сникерс» как объект национальной гордости и туристическую экзотику. Отношение к национальной кухне как к важнейшему достоянию нации реализуется за пределами сферы общественного питания. Национальная кухня выступает индикатором и генерирующим элементом культурной памяти для эмигрантов173. Перечисление гастрономических символов наций — занятие непосильное. Назовем несколько стереотипных маркеров:  английский завтрак, поридж, пудинг, бифштекс, чай;

170

Fast Food, Stock Cars, and Rock-n-Roll: Place and Space in American Pop Culture / Ed. G. O. Carney. Lanham (MD), 1995; Schlosser E. Fast Food Nation: The Dark Side of the All-American Meal. L., 2001.

171 Клех И. Колбаса как политическая величина // Родник. 1990. № 10. С. 29.

172 Клех И. Сестра — Украина: Памятка, или Вокабулярий. http:// www.ji.lviv.ua/n22texts/klekh.htm. См. также: Клех И. Сало // Клех И. Инцидент с классиком. М., 1998. С. 108—109.

173 Вайль П., Генис А. Русская кухня в изгнании. М., 1995; Зиник З. Е. Руссофобка и фунгофил. М., 1991.

221

 американский гамбургер, хот дог и обед в День благодарения;  итальянские спагетти и пицца;  испанские паэлья и чесночный суп;  немецкие сосиски, свиная ножка и пиво174;  польский бигос;  узбекский плов;  украинский борщ:  чешское пиво и кнедлики;  швейцарский сыр и шоколад;  шотландский виски. Весь этот перечень — взгляд на национальную кухню извне, взгляд на чужую кухню. Именно «благодаря» такому взгляду мы имеем среди ассортимента отечественных продуктов голландский сыр. А вот венские сосиски и белые баварские колбаски (weisswuerst) — это уже региональная специфика, как и утка по-пекински или паэлья по-валенсийски. Очевидно, что некоторые блюда и продукты, имеющие региональную специфику, являются вариациями, видами блюд, получивших статус общенациональных. *** *** * *** *** Культурные заимствования, к которым относятся гамбургер и кофе по-венски, а также чай по-английски и по-русски, — важный элемент формирования национальной семиосферы. За три столетия в Европе возникли две культуры потребления чая — английская и русская. «Чай — если вы только не пьете его по-русски — нельзя пить с сахаром. Да, сознаю: здесь я в меньшинстве. Но все же как может именовать себя чаевником человек, способный убить вкус чая сахаром? С таким же успехом можно сдобрить чай перцем или солью. Чаю положено быть горьким, точно так же, как пиву. Подсластив его, вы пьете не чай, вы пьете сахар, который с таким же успехом могли бы растворить 174

Бавария против «Будвайзера» // Коммерсантъ. Власть. 2004. № 16. С. 34.

222

просто в горячей воде», — наставляет соотечественников Джордж Оруэлл175. Оторвавшихся от родины эмигрантов учили искусству чаепития Петр Вайль и Александр Генис: «Пить настоящий чай можно с сахаром, но без лимона или варенья, которые отбивают запах. Если вы любите чай по-английски, соблюдайте последовательность: наливайте чай в молоко, а не наоборот»176. Культивирование чая сделало его потребление маркером русскости и английскости прежде всего для «кофейных наций». «Даже чай, почитающийся исконно английским напитком, имеет такое же отношение к Англии, как гашиш, — писал Честертон. — В самом деле, англичанин, который с поразительным упорством требует себе чай во всех европейских кафе, выглядит ничуть не менее нелепо, чем китаец, возмущенный, что ни в одной из многочисленных пивных Олд-Кент-Роуд не нашлось опиума»177. Национализация алкогольных практик Потребление алкогольных напитков составляет неотъемлемую часть человеческой культуры. Национальная специфика проявляется в предпочтении тех или иных напитков, в нормах и ритуалах их потребления. Национализация алкогольной сферы находит выражение в выделении напитков, рассматриваемых как символы наций, и в придании национальных значений процессам потребления, ритуалам и местам, где принято потреблять алкоголь178. Анализ иностранных источников показывает, что культура потребления алкоголя в России/СССР воспринимается большинством авторов как этнографическая экзотика. Так, например, 175

Оруэлл Дж. Чашка отменного чая // Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. С. 345.

176 Вайль П., Генис А. Указ. соч. С. 28—29.

177 Честертон Г. К. Об англичанах за границей // Честертон Г. К. Писатель в газете. М., 1984. С. 232.

178 См., напр.: Brown P. Man Walks into a Pub: A Sociable History of Beer. Basingstoke, 2003; Cornell M. Beer: The Story of the Pint: The History Of Britain's Most Popular Drink. L., 2004; Haydon P. Beer and Britannia: An Inebriated History of Britain. Gloucestershire, 2001.

223

способы и нормы потребления водки (наиболее мифологизированного на Западе российского напитка) в нашей стране, принципиально отличаясь от специфики потребления и воздействия на человека более распространенных на Западе вина или пива, вызывают удивление иностранцев и рассматриваются как индикатор русскости, играя роль культурного кода в процессе национально-культурной идентификации. Отечественные писатели, начиная с ХIХ века, вносили заметный вклад в создание образа «пьяной» России179. В последней трети ХХ века культовым текстом, мифопоэтизирующим российские алкогольные практики в многомерном контексте отечественной культуры задолго до первой отечественной публикации, стала поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки»180. В настоящее время книга считается классическим произведением, из которого экстрагируются разнообразные смысловые пласты181. Виктор Ерофеев — знаменитый однофамилец автора поэмы, деконструирующий в романе «Энциклопедия русской души» мифологемы русскости, не мог оставить без внимания проблему русского пьянства. «Что было раньше: Россия или водка? — спрашивает он. — Вопрос теологически некорректен. Потому в России нет и не должно быть культуры пьянства, что есть метафизика, презирающая латинское отношение к вину, баварские пивные выкрутасы, но ценящая строгий набор ритуальных предметов: стакан, пол-литра, огурец»182. «Нормальное состояние русского — пьяное», — добавляет он 183.

179

См.: Мирошниченко Л. Указ. соч.; Тимофеев М. Ю. Россия. Незавершенный проект. С. 122—145; Ястребов А. Л. Праздник безумства: Дионис и Мельпомена. М., 2000.

180 Опубликована в СССР она была в 1988 году в журнале «Трезвость и культура» (!). См.: Ерофеев В. В. Москва — Петушки / Коммент. Э. Власова. М., 2000.

181 См.: Анализ одного произведения: «Москва — Петушки» Вен. Ерофеева: Сб. науч. тр. Тверь, 2001. (Литературный текст: проблемы и методы исследования; Вып. 7).

182 Ерофеев В. Энциклопедия русской души. М., 1999. С. 150.

183 См. ст.: Тимофеев М. Ю. Роман с Россией: гендерный аспект деконструкции русскости в произведениях Виктора Ерофеева // Гендер:

224

В последней трети ХХ века оказавшиеся в эмиграции отечественные авторы неоднократно обращались в своих произведениях к теме русского пьянства. Мы выбрали для анализа романы Василия Аксенова «Ожег» (1969—1975), Эдуарда Лимонова «Это я — Эдичка» (1979), Зиновия Зиника «Руссофобка и фунгофил» (1984), «Записные книжки» (1967—1990) Сергея Довлатова, рассказ Юрия Алешковского «Руру (Русская рулетка)» (1985—1990) и повесть «Маскировка» (1991). К специфическим чертам отображения национальных особенностей потребления алкоголя в перечисленных текстах пиателей третьей волны эмиграции следует отнести, во-первых, акцентирование культурных различий, во-вторых, культивирование национальной экзотичности, исключительности. В космополитическом пространстве романа «Ожег» присутствуют многообразные алкогольные напитки (от разведенной зубной пасты «Поморин» и «Мадеры розовой» Раменского ЛВЗ до виски и кампари), регулярно употребляемые представителями самых различных наций. Однако и в нем находится место для филиппики американца Тандерджета («Не знаю не одного русского, у которого был бы в доме запас алкоголя. Все выпиваете сразу, сволочи!»184), которую в контексте романа можно рассматривать лишь как дань стереотипам восприятия иностранцами россиян. Пафос романа Лимонова основан на апологии инаковости, этно-культурной несовместимости русского и американцев. Так, на вопрос учительницы английского языка «Кто что любит?» Эдичка как бы в шутку отвечает, что любит водку185. Однако образ жизни героя демонстрирует полную серьезность этого заявления. Американская возлюбленная Эдички сначала недоумевающе вопрошает: «Почему вы, русские, вечно напивае-

язык, культура, коммуникация: Докл. Второй Междунар. науч. конф. М., 2002.

184 Аксенов В. П. Ожог. М., 1990. С. 73.

185 Лимонов Э. Это я — Эдичка // Глагол. 1990. № 2. С. 178.

225

тесь?», а затем приходит к выводу, что «у русских национальная болезнь — пьянство!»186 Зиник акцентирует внимание читателя на проблеме национальной идентификации. Антиподами русского эмигранта Кости в его романе выступают англичане и поляк — его сосед в Лондоне. Кулинарный антураж играет в сюжете главную роль. Костя превращает кулинарию в «метафизику национального сознания»187. Его раздражает любовь англичан к пиву, манера пить водку маленькими глотками, отсутствие в магазинах привычной для русского/советского человека закуски и т. д. Кухня с находящимися в холодильнике соленьями и настойками собственного изготовления воспринимается им как частица родины во враждебном окружении188. Это трепетное отношение героя к русской гастрономии перекликается с афористичным заявлением одного из героев «Записных книжек» Довлатова, заявившего: «Где водка, там и родина!»189. Пьющий человек — сквозной персонаж произведений Довлатова. В «Записных книжках» тема пьянства предстает как бы в концентрированном виде. Причем автор чаще обращается к ней в первой, доэмигрантской части «Соло на ундервуде». Пьянство показано им как тривиальная примета повседневной жизни советского человека. Различия между представителями разных этнических сообществ (прежде всего евреями и русскими), входившими в круг знакомых Довлатова, в отношении к алкоголю либо нивелируются («Все думали — еврей, а оказался пьющим человеком»190), либо гиперболизируются. Проза и поэзия Алешковского также изобилует алкогольной тематикой. Рассказ «Руру» привлекает метафорой «русской рулетки», исключительно метко показывающей фатализм, присутствующий в отношении русских к выпивке. (Здесь обнаружи186

Там же. С. 221, 225. Зиник З. Е. Руссофобка и фунгофил. М., 1991. С. 138.

188 Там же. С. 133.

189 Довлатов С. Записные книжки // Собр. соч.: В 3 т. СПб., 1995. Т. 3. С. 306.

190 Там же. С. 264.

187

226

вается перекличка с фабулой пьесы Венедикта Ерофеева «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора»; 1985.) Употребляя «жуткий, смертельно синий самогон»191, герои рассказа казалось бы смело и безрассудно порывают связь с повседневными проблемами, обращаясь к проблемам экзистенциальным. Однако реплика одного из героев рассказа («Русский же человек, особенно пьющий, должен во что бы то ни стало иметь уверенность в завтрашнем дне»192) подчеркивает будничность, посюсторонность происходящего. Повесть «Маскировка», напротив, создает фантасмагорическую картину жизни советских людей, неотъемлемым атрибутом которой выступает беспробудное пьянство, призванное ввести в заблуждение ЦРУ США, отвлечь внимание потенциального врага и скрыть успехи советского военно-промышленного комплекса. Пьянство, таким образом, является делом государственной важности, элементом идеологической войны. Номенклатура напитков, поглощаемых героем повести и его «бригадой», велика (водка, пиво, портвейн, «Солнцедар», одеколон, лосьон, кармазин и даже в экстремальных случаях — содержащая алкоголь моча). Примечательно, что, заботясь об интересах государства, герои повести предлагают ухудшить качество водки. Рассмотренные произведения писателей третьей волны эмиграции, безусловно, представляют собой лишь незначительную часть текстов, в которых затрагивается проблема связи потребления спиртных напитков с национальной принадлежностью, актуализирующаяся в условиях эмиграции. Выбранные тексты показывают, как заявленная проблема затрагивалась писателями-эмигрантами, либо оставлявшими этно-культурные различия в потреблении алкоголя на периферии своих произведений (В. Аксенов), либо ставившими их в центр сюжета (З. Зиник) и создававшими апологию способности «пить по-русски/советски» (Э. Лимонов, Ю. Алешковский, С. Довлатов).

191

Алешковский Ю. Руру: (Русская рулетка) // Искусство кино. 1991. № 5. С. 76.

192 Там же. С. 91.

227

Зрелища нации В эпоху электронных СМИ охват аудитории может измеряться сотнями миллионов зрителей. Какие же события мирового масштаба способны привлечь к телевизионным приемникам миллионы людей? Наиболее точным ответом, пожалуй, будет такой: самые разные, попавшие в новостные выпуски. Кроме того, в настоящее время в прямом эфире телезрители могут наблюдать за спортивными соревнованиями, рок-концертами, инаугурациями президентов, религиозными обрядами. А в 1991 году телезрители впервые увидели прямую трансляцию военной кампании — проводимую в Ираке американскими войсками операцию «Буря в пустыне». Канал CNN сделал миллионы людей у телеприемников «участниками» военных действий в режиме реального времени. Только в течение минувшего ХХ столетия не раз изменялись притягивающие к себе внимание и объединяющие многотысячные и многомиллионные аудитории зрелища. В 1911 году американский писатель Амброз Бирс определил понедельник как «день после игры в бейсбол». Почти сто лет спустя в Соединенных Штатах наиболее популярным зрелищным видом спорта является американский футбол193. Игра в хоккей с шайбой («канадский хоккей») стала популярной в Европе (примечательно, что в составе сборной Великобритании, олимпийских чемпионов 1936 года, большинство игроков были гражданами Канады194), а футбол (европейский), — видимо, самым интернациональным и массовым из всех видов спортивных зрелищ. Менялись не только сами зрелища, но и способы их репрезентации. Кинотеатры, то уступали телевидению, то возвращали часть «одомашненной» аудитории обратно в свои модернизированные залы и привлекали в них молодое поколение. Но именно с помощью телевидения появились зрелища, притягивающие к себе внимание людей практически во всех уголках мира (Олимпийские игры, конкурсы Мисс Вселенная и др.), в значительной его части (чемпионаты мира по футболу, церемонии вручения наград американской 193 194

Стивенсон Д. К. Америка: народ и страна. М., 1993. Олимпийские волнения // Коммерсантъ. Власть. 2004. № 32. С. 67.

228

киноакадемии), в ограниченной многонациональной части мира (чемпионаты мира по регби, теннисный кубок Большого шлема, игры НБА и НХЛ, Кубок УЕФА, конкурсы Евровидения и т. д.), на территориях, полностью принадлежащих одной нации (чемпионаты по бейсболу и американскому футболу в США или чемпионат Англии по крикету195, национальные чемпионаты по различным видам спорта, национальные конкурсы — музыкальные, красоты и т. д.). Степень привлечения зрительской аудитории у этих зрелищ различна. Они обеспечиваются различной медийной поддержкой, имеют разный хронометраж в электронных СМИ, демонстрируются по каналам с разной степенью охвата аудитории в более или менее «удобное» для зрителей время и т. д. Обращает внимание, что большая часть из приведенных примеров связана со спортом, ставшим к концу столетия, наряду с популярной музыкой и кино, главным шоу во многих регионах мира. Постсоветская спортивная история дает яркий пример стремительной потери интереса к играм национальной сборной по хоккею с шайбой и столь же стремительного роста популярности тенниса после сенсационных побед российских спортсменов и спортсменок в различных турнирах и их закрепления в первых строках рейтингов Ассоциации теннисистов-профессионалов. Значение спорта для формирования нации связано прежде всего с международными соревнованиями. Именно на международном уровне проявляется мифологизирующий эффект замещения частью целого, одним человеком или группой целых сообществ, состоящих порой из десятков миллионов человек. Спортсмены, выступающие «под флагом национальной сборной», «защищающие национальные цвета», автоматически отождествляются со страной и ее народом. Тем самым спортивные соревнования замещают и заменяют ристалища иного рода, становясь 195

См.: Arens W. Professional Football: An American Symbol and Ritual // The American Dimension: Cultural Myths and Social Realities / Eds. S. Montague and W. Arens. Port Washington; N. Y., 1976; Birley D. A Social History of English Cricket. L., 1999.

229

спортивными баталиями, политический эффект которых трудно недооценить. Впрочем, в 1969 году проигрыш сборной Гондураса в отборочном матче чемпионата мира по футболу явился поводом для войны с Сальвадором, длившейся месяц и унесшей жизни около трех тысяч человек196. Мифологизирующая сила международных соревнований настолько иррациональна и настолько сильна, что, с одной стороны, практически невозможно устоять перед искушением использовать ее в политических целях, а с другой — не всегда есть гарантии того, что результат будет успешным197. В полной мере попытались, причем весьма успешно, использовать международные спортивные соревнования в политических целях руководители Германии в 1936 году. Олимпийский дебют советской сборной на играх 1956 года в Хельсинки положил начало неофициальному соревнованию с США по числу полученных медалей198. Определенные командные виды спорта явно доминируют в символическом пространстве некоторых наций, как, например, американский футбол, бейсбол и баскетбол в современных США199 или футбол, регби и крикет в Великобритании. При этом американский футбол является зрелищем географически локальным и закрытым в границах национального семиотического 196

Бердников Г. И. Футбольная война. http://www.hrono.ru/sobyt/ 1900sob/1969futbol.html 197 См.: Vinokur M. B. More Than a Game: Sports and Politics. Westport (CT), 1988.

198 США получили тогда 76 медалей, из них 40 золотых, 19 серебряных и 17 бронзовых, а СССР — 71 медаль, из которых 22 были золотые, 30 — серебряные, 19 бронзовые. См.: Олимпийские волнения. С. 68.

199 Arens W. Professional Football: An American symbol and ritual // The American Dimension: Cultural Myths and Social Realities; Boyle R. H. Sport: Mirror of American Life. Boston, 1963; Montague S., Morais R. Football Games and Rock Concerts: The Ritual Enactment // The American Dimension; Pope S. W. Patriotic Games: Sporting Traditions in the American Imagination, 1876—1926. Oxford (N. Y.), 1997.

230

пространства. В среднем более 100 тысяч человек посещали в 1984 году каждый футбольный матч с участием команды университета штата Мичиган. В университете штата Огайо, расположенном всего в 150 милях от него, билеты на субботние футбольные матчи полностью раскупались (каждую игру посетили в среднем свыше 90 тысяч зрителей). В Калифорнии любое выступление команды Стэнфордского университета привлекало на стадион в среднем более 50 тысяч человек, а команды Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе — более 53 тысяч200. Интерес к играм внутренних чемпионатов содействует гомогенизации нации иногда не меньше, чем международные состязания. Любовь к футболу является во многих странах своеобразной «национальной идеей»201. Футбол в России — особый случай, в котором соединены особенности климата, представления о национальной гордости, иррациональная уверенность в «особом предназначении» и формируемый СМИ миф о «избранности» отечественного футбола202. Именно футбол, в котором успехи национальной сборной весьма скромны, а не теннис, в котором год от года россияне и россиянки выступают все успешнее, не без оснований называют «национальной идеей» современной России. Отечественная футбольная сборная многими воспринимается как alter ego России, ее знак. Завышенные ожидания стали одной из причин беспорядков в центре Москвы, происшедших 9 июня 2002 года после поражения российской сборной на чемпионате мира по футболу от сборной Японии. Примечательно, что спортивная информация является неотъемлемой частью большинства новостных выпусков в СМИ, в 200

Стивенсон Д. К. Указ. соч.

Alabarces P., Rodriguez M. G. Football and Fatherland: the Crisis of National Representation in Argentinian Soccer // Football Culture: Local Contests, Global Visions / Eds. G. P. T. Finn and R. Giulianotti. L.; Portland (OR), 2000; Back L., Crabbe T., Solomos J. Lions, Black Skins and Reggae Gyals: Race, Nation and Identity in Football. L., 1998; Cronin M. Sport and Nationalism in Ireland: Gaelic Games, Soccer and Irish Identity since 1884.

Dublin, 1999.

202 См.: Шухмин В. Карикатура зимних игр // Логос. 1999. № 8; То же. http://www.ruthenia.ru/logos/number/1999_08/1999_8_04.htm 201

231

отличие от новостей культуры. Плюрализм интересов в сфере культуры в сфере спорта сводится к дихотомии Своих и Чужих, к вовлечению даже далеких от спорта людей к сопереживанию успехам и неудачам представителей «своей» группы. То, что спортивные новости передаются перед прогнозом погоды, вынуждает знакомиться с ними тех, кто не смотрит спортивные репортажи. Именно представителей последней социальной группы в большей степени интересует культурная компонента спортивных событий. Так, в большинстве стран мира трансляция церемонии открытия Олимпийских игр в Афинах привлекла в среднем в два-три раза больше телезрителей, чем аналогичное шоу в Сиднее в 2000 году. По данным Международного олимпийского комитета, в Великобритании аудитория церемонии составила 8,5 миллионов человек (38,1 % от общей телеаудитории) и в два с половиной раза превысила количество человек, которые следили за открытием сиднейской Олимпиады. Во Франции эти показатели составили 7,3 миллиона (39,9 %), в Германии — 12,9 (50 %). В США, где публика предпочитает развлекаться просмотром программ американского производства, Олимпиада собрала большую аудиторию, чем последняя серия популярного телесериала «Друзья». Церемонию открытия здесь смотрели 56 миллионов человек203. Церемония открытия Олимпиад традиционно представляет собой способ визуализации наций, принимающих в них участие. В еще большей степени это повод заявить о себе для страны-хозяйки. Универсализм спорта уступает место развертыванию локального дискурса. Церемонии открытия Олимпийских игр в Нагано (1998), Сиднее (2000), Солт-ЛейкСити (2002) и Афинах (2004) стали репрезентациями японскости, австралийскости, американскости и греческости, рекламой нации как бренда204.

203

Американцы променяли «Друзей» на Олимпиаду. http://lenta.ru/ olympic/2004/08/22/rating/ 204 Hogan J. Staging the Nation: Gendered and Ethnicized Discourses of National Identity in Olympic Opening Ceremonies // Journal of Sport and Social Issues. 2003. Vol. 27. № 2.

232

Homo Nationalis Понятие «Homo Nationalis» включает несколько значений:  «рядовой» представитель того или иного национального сообщества, осознающий свою принадлежность к нему и в различных своих практиках воспроизводящий некий вариант национального дискурса;  «типичный» представитель сообщества, аккумулировавший в себе качества, приписываемые данной нации, соответствующий автостереотипу или гетеростереотипам;  эталонная фигура, представляющая национальный идеал;  исторические или вымышленные национальные герои, составляющие сакрализированный пантеон. Все эти фигуры имеют разные степени влияния на общество, разные формы существования в семиосфере наций, различную востребованность в те или иные периоды истории, разную «долговечность». При этом все они определенным образом встроены в нациосферу, в семиотический текст нации и обусловливают самим фактом своего существования его полноту. Особое место в национальной мифологии занимают герои, стоявшие у истоков формирования общности. Древность этих персонажей умножает символический капитал нации, что порой заставляет историков предлагать очень смелые гипотезы. Кроме того, легендарные «первые люди» порой оказываются в центре длительной полемики между сторонниками различных вариантов генезиса нации, как, например, варяжские князья Рюрик, Трувор и Синеус в отечественной историографии или отцы-пилигримы в американской205. Годовщина высадки первых английских колонистов на американском берегу у Плимутской скалы 21 декабря 1620 года отмечается торжественными приемами в 205

Abrams A. U. The Pilgrims and Pocahontas: Rival Myths of American Origin. Boulder, 1999.

233

Новой Англии, особенно в штате Мэн206. Конструирование отвечающих «духу времени» героев осуществляется в постоянной борьбе дискурсов, особенно заметной в переломные моменты истории. Так, происходившая в 1990-х годах в России разметка идеологических приоритетов привела к смене пантеона национальных героев. После включения в праздничный цикл Дня народного единства в конце 2004 года востребованными становятся исторические и мифические персонажи Смутного времени 207.

Персонификация нации Происхождение и развитие каждого национального символа специфичны, но образ заимствуется прежде всего из следующих трех источников: классическая Греция или Рим, христианская иконография или народная культура. Причем первоначально для этих целей использовались боги и богини Древней Греции или Рима, для того чтобы продемонстрировать существование мифической связи, указать на восходящую к античности традицию208. Персонифицированный образ нации — это неизбежно мифологизированный образ209. Очень редко символом нации становились персонажи, имевшие реальных прототипов. Одно из

206

См.: Seelye J. Memory's Nation: The Place of Plymouth Rock. Chapel Hill, 1998.

207 Живов В. Иван Сусанин и Петр Великий: О константах и переменных в составе исторических персонажей // НЛО. 1999. № 38; То же. http://magazines.russ.ru/nlo/1999/38/zhivov.html 208 См.: Virtanen K. The Role of Philosophy and Literature in Building up the National Identity of the early 19th century United States // Power and Spirit. Turku, 1993.

209 Matthews R. T. Britannia and John Bull: From Birth to Maturity // Historian. Summer. 2000. То же. http://www.findarticles.com/p/articles/mi_ m2082/is_4_62

234

таких исключений дает история недавнего времени. После взятия Багдада американскими войсками СМИ сообщили о том, что американские военнослужащие выполнили в столице Ирака «спецзадание», имеющее теперь уже скорее символическое, чем военно-политическое значение. Вооруженные отбойными молотками и ломами спецназовцы выломали мозаичное изображение экс-президента США Джорджа Бу28. Плакат «Liberation — Flag ша-старшего, выложенное иракцаon Face — Operation Iraqi Free- ми на полу у входа в самую фешеdom» («Освобождение — Флаг небельную гостиницу города «Арна лице — Операция “Иракская Рашид». Все 12 лет, прошедшие Свобода”») после войны в зоне Персидского http://www.allposters.com/-st/ залива 1990—1991 годов, постояльAmerican-Momentsцы и посетители отеля вынуждены Posters_c6600_p3_.htm были ходить по портрету бывшего главы американской администрации, отдавшего приказ о начале операции «Буря в пустыне». Ни в западной, ни в восточной культуре прикосновение обуви к лицу не рассматривается как комплиментарный жест, а у арабов это считается худшим из возможных оскорблений. Некогда Саддам Хусейн лично выбрал «АрРашид» для подобного увековечения Буша-старшего, учитывая, что в этой гостинице останавливались самые высокие гости Ирака. При входе в отель лицо отца нынешнего президента США обойти было невозможно210. В начале апреля американскими солдатами была сброшена с постамента статуя Саддама Хусейна. Причем солдат, закреплявший на шее скульптуры трос, закрыл лицо Саддама американским флагом (см. ил. 28)211.

210

Американцы демонтировали в Багдаде «напольный» портрет Буша-старшего. http://iraq.strana.ru/ 211 Американский БМП разорвал бронзового Саддама: В Багдаде снесли главный иракский памятник Саддаму Хусейну. http://lenta.ru/ iraq/2003/04/09/monument/

235

*** *** * *** *** Образ человека, выступающий в качестве знака или символа, может выполнять в зависимости от контекста знаковой ситуации заметно различающиеся функции. Он либо просто указывает на нацию, выполняя роль индексального знака, либо аккумулирует значительный семантический потенциал, выступая в качестве символа нации. Олицетворением наций могут быть как женские образы (Британия и Германия, Италия и Марианна, Полония и латышская дева, мать Свея или матушка-Русь), так и мужские (Михель, дядя Сэм, Джон Булль или русский Иван). В ХХ веке на смену «старой» мифологии пришла новая — герои комиксов (Супермен, капитан Америка, Человек-Паук, Тантан и другие), мультфильмов (Микки-Маус) стали олицетворять современные нации. *** *** * *** *** В последние годы гендерный аспект репрезентаций нации привлек к себе внимание ученых в разных областях гуманитарного знания212. Сложившаяся в этой сфере диспропорция стала квалифицироваться как проявление дискриминации. Так, например, в Канаде только 30 из 527 лиц, классифицированных как «личности национального значения» («Persons of National Significance») — женщины213. Подобное соотношение — правило, а не исключение. Женские образы занимают в национальной символике особую нишу. Женские персонификации наций обычно возникали в донационалистическую эру и имеют мифологические 212

Yuval-Davis N. Gender and Nation. L., 1997; Гапова Е. Гендерные политики в национальном дискурсе // Гендерные исследования. 1999. № 2; Рябов О. В. «Mother Russia»: Гендерный аспект образа России в западной историософии // Обществ. науки и современность. 2000. № 4; Он же. «Матушка-Русь»: опыт гендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии; Он же. «Умом Россию не понять»: Гендерный аспект «русской загадки» // Женщина в рос. обществе. 1998. № 1.

213 Osborne B. S. Оp. cit.

236

коннотации214. Они олицетворяют собой землю, страну, ассоциируются с материнским началом215. Одним из наиболее ранних образов нации является Британия (Britannia), ее изображение появляется 29. Реверс банкноты «10 шил- в XVI—XVII веках в книгах и на лингов» Банка Англии. 1963 картах. У английского писателя http://www.btinternet.com/~ianb/ Генри Пичема Британия ассоцииserc10sr.htm руется с богиней Минервой (в книге «Minerva Britannia» 1603 года — одной из первых книг, написанных по-английски)216. Традиционно Британия изображается как сидящая у моря молодая женщина в неоклассическом платье и шлеме. Она держит трезубец в одной руке и щит, украшенный флагом Соединенного Королевства, в другой. После 1707 года, когда Шотландия, Уэльс и Англия были объединены, Британия становится популярной фигурой. Ее изображение 30. Дж. М. Флэгг. Side используется на монетах, а затем

by Side — Britannia (Плечом и на банкнотах (см. ил. 29), а в к плечу с Британией). 1918 1740 году Британию обессмертил http://www.p4a.com/ itemsumma- поэт Джеймс Томпсон, написавry/157833.htm ший слова песни «Rule Britannia» с знаменитым рефреном: «Правь, Британия! Британия, правь волнами: британцы никогда не станут рабами» («Rule Britannia!

214

Warner M. Monuments and Maidens: The Allegory of the Female Form. N. Y., 1985.

215 См.: Рябов О. В. «Матушка-Русь»: опыт гендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. С. 99—120; Он же. Родина-Мать: История идеи // Женщина в рос. обществе. 1998. № 3.

216 См.: Matthews R. T. Оp. cit.

237

Britannia rules the waves: Britons never will be slaves»). Эта песня стала настолько популярной, что, по словам Дэвида Скотта, она воспринималась многими как второй национальный гимн — «Марсельеза англичан»217. В настоящее время образ Британии можно найти на плакатах и карикатурах, на вывесках пабов, на британских монетах и банкнотах (см. ил. 30)218. Европейскими «коллега- 31. Скульптура «Мать Свея» Гётеборг, Швеция ми» Британии являются Германия, http://en.wikipedia.org/ Италия, Полония, Гельвеция. А виwiki/Moder_Svea зиотип матери Свеи (Moder Svea), образа, созданного в конце XVIII века и ставшего широко популярным в Швеции в XIX веке, был скопирован с Британии (см. ил. 31)219. *** *** * *** *** Два главных американских визиотипа, два наиболее узнаваемых «лица нации» — леди Либерти и дядя Сэм. Они изображены на эмблемах и значках, политических карикатурах и рекламных постерах. Сегодня визуальный образ и имя дяди Сэма рассматриваются как мужской символ Америки. Его женская «коллега» подверглась нескольким преобразованиям во внешнем облике, одежде, и стиле репрезентации. Европейские художники и картографы изображали различные континенты в облике мифологических дев, и эмблемой Америки была темнокожая, полуодетая индейская принцесса — Колумбия. Привлекательная девушка являлась олицетворением идеи «благородной дикарки», заокеанским аналогом аркадских 217

Millat G. Britannia: grandeur et infortune d'une allégorie nationale dans l'univers du cartoon britannique 1842—1999.

218 Ibid.

219 Mother Svea. http://encyclopedia.thefreedictionary.com/Mother%20 Svea

238

пастушек220. Начиная с 1765 года индейская принцесса стала господствующим визуальным символом для британской Северной Америки и достигла широкой известности в карикатурах, книжных и журнальных иллюстрациях, газетных логотипах (mastheads), скульптурах, керамических статуэтках и посуде, рисунках на тканях и обоях, рукоделии и правительственных медалях. Но постепенно принцесса становилась все менее и менее коренной американкой и все более европейкой. Ее кожа светлела, а одежда изображалась все более современной и модной. Образ Колумбии символизировал Америку с помощью краснобело-синего платья со звездой. Классическая фигура женщины, воплощенная во множестве различных образов (Свобода, Колумбия, Америка, Минерва), в процессе «поиска новой национальной идентичности появилась на медалях, монетах и в художественном оформлении общественных зданий»221. В конечном счете индейская принцесса потеряла свое символическое значение, в то время как индейская женщина остается символом Америки (ее визуальный образ используется главным образом в картушах и на гравюрах акций). Между тем Великая французская революция представила Свободу как безусловный символ ниспровержения притеснения, и к началу XIX столетия леди Либерти стала неоспоримой женской эмблемой Соединенных Штатов. Навязчивое использование мисс Либерти в разных контекстах достигло апогея между 1800 и 1815 годами. Одетая в длинные белые одежды, обычно размахивающая одним из нескольких патриотических символов и часто носящая фригийский колпак, она имела много общего в иконографии с образами Британии, ее тевтонской коллеги и в меньшей степени Марианны. Флеминг дает этой фигуре несколько названий, включая Американскую Свободу, Колумбию и Америку, и описывает некоторые иконографические и литературные различия между ними. Этого достаточно для того, чтобы сделать вывод, что мы имеем дело с одним и тем же образом. Мисс Ли220

Fleming E. M. Symbols of the U.S. from Indian Queen to Uncle Sam // Frontiers of American Culture / Ed. R. B. Browne. Lafayette, 1968. P. 1.

221 Day S. «With Peace and Freedom Blest!»: Woman as Symbol in America, 1590—1800. http://memory.loc.gov/ammem/awhhtml/aw05e/aw05e.html

239

берти достигла пика символической известности, весьма буквально, в статуе Томаса Кравфорда наверху здания Капитолия222. **** *** * *** *** Дядя Сэм был, по всей вероятности, гибрид двух различных начал. Во-первых, это Сэмюэль Вильсон (1766—1854), поставщик мяса для Армии Соединенных Штатов. Его корзины отгрузки несли печать «US», что и послужило поводом для шутливой «расшифровки» этой надписи как сокращения «Дядя Сэм» Вильсон (Uncle Sam). Во-вторых, герой сатирической истории отношений Англии и Соединенных Штатов «Забавная история Джона Булля и брата Джонатана» Джеймса Полдинга (1813). Первым мужским образом Америки, прототипическим американцем был брат Джонатан223. Это прозвище, очевидно, возникло во время революции, но стало редким после 1800 года. Возможно оно было ироническим эпитетом, как и Янки Дудль224. История возникновения обозначения американцев словом «янки» имеет несколько версий. Самое раннее зарегистрированное использование относится к 1758 году — в письме генерала Джеймса Вулфа, героя сражения под Квебеком, оно употребляется в качестве пейоративного термина. Песня «Янки Дудль» («Yankee Doodle», 1775) была сочинена как оскорбительная для американцев. После сражения у Конкорда ее пели отступающие к Бостону британцы. Американцы адаптировали мелодию, и слово «янки» стало приобретать комплиментарный смысл225. Брат Джонатан пользовался некоторой популярностью среди журналистов и карикатуристов начала XIX столетия, хотя его визуальный образ так и не стал полностью единообразным. Но когда появился дядя Сэм, его предшественник быстро исчез, не оставив следа. Самое раннее упоминание имени дяди Сэма найдено в газете «Troy 222

Zelinsky W. Оp. cit. Р. 22—23. См.: Morgan W. An American Icon: Brother Jonathan and American Identity. Newark, 1988.

224 Ketchum A. Uncle Sam: The Man and the Legend. N. Y., 1959. Р. 27—33.

225 Yankee. http://www.idiomsite.com/yankee.htm 223

240

Post» маленького городка Троя в штате Нью-Йорк от 3 сентября 1813 года (через два года после этого газета «Weekly Register» писала, что «народ начинает все более сознавать свой национальный характер»226). Создателем визуального образа дяди Сэма был Томас Наст — политический карикатурист, работавший в 1830—1861 годах. Именно он начал изображать в 1838 году дядю Сэма в звездно-полосатом красно-бело-синем костюме и шляпе, символизирующих американскую принадлежность. Дядя Сэм не был единственным типажом Томаса Наста, другим, одетым точно так же, был брат Джонатан или Янки Дудль. Различие двух образов заключалось в том, что брат Джонатан всегда изображался им чисто выбритым и с пером на голове, а дядя Сэм появлялся с бородой и часто в цилин32. Дж. М. Флэгг. I Want You дре. После иллюстраций Наста наиfor U.S. Army (Ты мне нужен более известный образ дяди Сэма — эмблема, созданная Джеймсом Монтдля армии США). 1917 гомери Флэггом для кампании по http://www.army.mil/ cmh-pg/art/Posters/WWI/ призыву в армию. Этот плакат, пояI_want_you.jpg вившийся во время Первой мировой войны, позднее был использован в годы Второй мировой войны. Подпись гласила: «Ты нужен мне для армии США» (см. ил. 32). Независимо от того, какими могут быть корни дяди Сэма, он стал символом США, узнаваемым во всем мире227. Американский конгресс в 1961 году принял образ дяди Сэма в качестве официального символа США. День рождения «дяди Сэма» Вил226

Примечательно, что для набора этого номера использовался новый шрифт американского производства. См.: История США, 1607— 1877. М., 1983. Т. 1. С. 286—287.

227 Cultural Icon of the Early Republic: Uncle Sam. http://www.fourthof-july-celebrations.com/html/uncle_sam.html

241

сона в Трое (штат Нью-Йорк) отмечается 13 сентября как День дяди Сэма. Вилбур Зелински полагает, что дядя Сэм является визуальным образом американского государства, а мисс Либерти образом нации228. *** *** * *** *** Образ Джона Булля был создан шотландцем Джоном Арбутнотом (1667—1735), написавшим в 1712 году пять сатирических брошюр на злобу дня, в которых Джон Булль изображался как типичный англичанин. С конца XVIII века его визуальный образ, используемый главным образом карикатуристами, не был унифицирован229. Существующий до настоящего времени образ впервые появился в 1916 году на плакате, призывающем к вступлению в армию, что, безусловно, роднит его с «классическим» образом 33. Плакат «Who's absent?

Is it YOU?» («Кто не дяди Сэма. Джон Булль изображаетв строю? Это ТЫ?»). 1915 ся как довольно полный пожилой http://www.loc.gov/exhibits/ джентльмен в цилиндре и одежде для верховой езды. Знаком его нацио- british/images/77avc.jpg нальной принадлежности выступает государственный флаг Соединенного Королевства на жилете (см. ил. 33). *** *** * *** *** Михель — ироническое прозвище немцев, как честных, аполитичных, несколько вяловатых бюргеров, впервые встречается в 1541 году в «Собрании пословиц» немецкого поэта Себастьяна Франка (1499—1542 или 1543). Михель — краткая форма 228

Zelinsky W. Оp. cit. См.: The Evolution of John Bull. http://www.boondocksnet.com/ cartoons/mcc063.html 229

242

имени Михаэль, которое в средневековье в христианском мире было распространено как имя архангела Михаила, считавшегося святым защитником немецкого народа. В отличие от других национальных символов, он никогда не был международно признан. В XVI веке среди образованных го34. В. Шторк. Wie der deutsche рожан уменьшительная форма имеMichel seine Nachtmütze weg- ни Михаэль сначала сатирически wirft und sich vornimmt ins Freie обозначала крестьянское сослоzu gehen (Как немецкий Михель вие, но постепенно распространивыбрасывает свой ночной кол- лась на весь немецкий народ. В пак и решает идти к свободе) XVII столетии оно употреблялось 1848. http://www.zum.de/ Fae- для обозначения человека, котоcher/G/BW/Landeskunde/rhein/g рый знает только родной язык, и eschichte/1848/michel.jpg было символом борьбы против иностранной и дворянской культуры, персонифицирующим бюргерскую добродетель и немецкий патриотизм. Немецкий Михель являлся образом аполитичного обывателя во время революции 1848 года (см. ил. 34). После поражения революции он стал символом жертв реакционной политики. Первое изображение Михеля появилось в 1808 году. Перед началом Первой мировой войны в социал-демократической прессе Михель символизирует угнетенный правительством народ, который осуждает военную политику немецкого империализма. Тот же Михель превращается в августе 1914 года в символ национального согласия и патриотического подъема. В 1919 году Михель изображается на карикатурах как жертва государств-победителей, которые навязали Германии несправедливый версальский договор. Национал-социалисты исключают образ Михеля из политической пропаганды. После войны немецкий Михель быстро оживает в карикатурах и сопровождает немецкую историю до сегодняшнего дня230.

230

См.: Szarota T. Der deutsche Michel: Die Geschichte eines nationalen Symbols und Autostereotyps. Osnabrück, 1998.

243

*** *** * *** *** Писатель-эмигрант Иван Солоневич отмечал, что «русская литература была великолепным отражением великого барского безделья. Русский же мужик, при всех его прочих недостатках, был и остался деловым человеком. <…> …Слабый народ не мог построить великой империи. Но со страниц великой русской литературы на вас смотрят лики бездельников. Но по такому же чисто литературному принципу было построено и гуманитарное образование в России»231. Образы «лишних людей», «обломовщина» стали мифологизированными символами русскости и российскости, инкорпорированными в представления о современной России и ее населении232. *** *** * *** *** Почему женщина, а не мужчина представляет Францию? Для многих этот вопрос покажется странным, ибо «прекрасная Франция» может быть только женщиной. Ученые ищут ответ на него в традициях страны, в особенностях ее культуры. Историк Морис Агюлон считает католицизм определяющим фактором выбора женской линии представительства 233. Образ Мадонны в качестве национального символа используется в таких католических странах, как Польша, Венгрия и Мексика234. Что же касается вопроса, почему символ Франции носит имя Марианна, а не 231

Солоневич И. Народная монархия. http://www.biblioteka.agava.ru/ ni/narodnaya_monar-09.htm 232 См.: Chojnicka K. Лишние люди // Идеи в России = Ideas in Russia = Idee w Rosji: Leksykon rosyjsko-polsko-angielski. Warszawa, 1999. Т. 1; Olaszek B., Szczukin W. Обломовщина // Там же. Łodz, 2000. Т. 3.

233 Agulhon M. Marianne into Battle: Republican Imagery and Symbolism in France, 1789—1880. Cambridge, 1981.

234 См.: Рябов О. В. «Матушка-Русь»: опыт гендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. С. 44; Weaver E. B. Madonna Crucified: A Semiotics of Motherland Imaginery in Hungary // Slovo. 2002. Vol. 14; То же. http://www.ssees.ac.uk/slovo/current.htm; Wolf Е. The Virgin of Guadalupe: A Mexican National Symbol // Journal of American Folklore. 1958. № 71.

244

Франсуаза, то существует несколько вариантов ответа на него в виде мифологизированных историй о выборе этого имени235. Так, по одной из версий в 1797 году Поль Баррас, озабоченный поиском имени для образа республики, спросил 35. Профиль Марианны имя хозяйки постоялого двора и, на логотипе Франции. http:// услышав «Мари-Анна», воскликentsuklopeedia.com/Marianne нул: «Это короткое и простое имя, которое подходит Республике, также как и Вам, мадам!»236. Образ Марианны с помощью фригийского колпака включает в себя коннотации, связанные с аллегорической фигурой Свободы как символа Великой французской революции (см. ил. 35). Два века наБюсты Марианны зад Марианна вошла в национальhttp://www.nationmaster.com/ ную мифологию как символ Своencyclopedia/Image:Mariannes3. боды, затем стала олицетворением jpg республики и нации, напоминающим о революционных потрясениях прошлого. Ее профиль использовался на официальной печати страны и до недавнего времени гравировался на монетах и изображался на марках и банкнотах. Начиная с 1877 года бюсты Марианны стали появляться в мэриях французских городов, заменив изображение Наполеона III. Их ваяли и известные мастера, и те, чьи имена затерялись во времени. В 1969 году скульптором Асланом изваян самый популярный бюст, моделью для которого была Брижит Бардо. После Бардо для бюста Марианны позировали певица Мирей Матье (1978), актриса Катрин Денев (1985), актриса Софи Марсо (1990), манекенщица Инес де ла Фрессанж (1994), топ-модель Летиция Каста (1999) и тележурналистка Эвлин Тома (2003) (см. ил. 36).

235

В истории Франции есть еще одна великая дева — Жанна д’Арк, очень поздно включенная в пантеон французских героев.

236 Marianne. http://en.wikipedia.org/wiki/Marianne

245

В 2002 году возник проект нового образа Марианны или, точнее, ее образов, которые должны символизировать современную, мультиэтничную Францию. В одежде Марианны были сфотографированы 14 девушек, представляющих различные этнические и региональные сообщества (см. ил. 37)237. Пример Марианны прекрасно иллюстрирует то, как женское тело используется для визуализации нации238. Феминистские исследовательницы подчеркивают, что «гомогенизирующий проект национа37. Изабелль — одна из 14 участниц мультикультурного лизма использует ресурсы женских проекта «Новая Марианна», тел как символа нации, чтобы пропрезентация которого состоя- изводить дискурсы изнасилования, лась в День взятия Бастилии материнства, сексуальной чистоты 14 июля 2003 года и гетеронормативности»239. Именно http://pbwindhorst.home.att.net/ в этом контексте женские образы marianne/isabelle.jpg эксплуатируются более столетия в 240 политической пропаганде . Для означивания принадлежности женского тела к нации применяются национальные цвета, а также государственные флаги (см. ил. 38). Кроме того, женское участие в репрезентации и конструировании образа наций в полной мере проявляется в наше время в 237

Ibid.

Marianne for the 21 century. http://jarle.eltelevest.no/Laetitia_Casta/ Images/Gallery/Marianne 239 Гревал И., Каплан К. Постколониальные исследования и транснациональные феминистские практики // Гендерные исследования. 2002. № 7/8. С. 109.

240 См.: Рябов О. В. Гендер и нация в картинах войны. http://www. ivanovo.ac.ru/vipusk2003/oleg/nation.htm; Eriksen Th. H. The Sexual Life of Nations: Notes on Gender and Nationhood. http://folk.uio.no/geirthe/ Sexuallife.html 238

246

конкурсах красоты. Эти конкурсы, первый из которых прошел в 1888 году, следует причислить к важным ритуалам конструирования наций и пропаганды национальных ценностей. Конкурсы «Мисс Вселенная» и «Мисс мира» состоялись впервые в 1951 году в Лондоне. 30 претенденток, появившихся на сцене в купальниках бикини, которые в то время были еще не известны в Англии, произвели фурор. Российскими красавицами первая крупная международная победа была одержана в 1992 году, когда 18-летняя Юлия Курочкина получила титул «Мисс мира». Спустя десять лет триумфы россиянок стали восприниматься как норма. Самым «звездным» для российских красавиц был 2002 год, когда Светлана Королева стала «Мисс Европа», а 24-летняя Оксана Федорова завоевала титул «Мисс Вселенная-2002»241. Национальные конкурсы красоты демонстрируют визуальную, иконическую парадигму женской красоты, особенно многообразную в таких полиэтнических сообществах, как российское. Однако финалистками конкурсов «Мисс Россия» становятся в подавляющем 38. Плакат «True Colors» («Настоящие большинстве случаев девушцвета»). http://www.allposters. ки славянской внешности242. com/-sp/True-Colors-Poster_ Моноэтнический вариант i201407_c12410_.htm типизации красоты проанализировали на примере Швеции 1950-х годов Катарина Матсон и Катарина Петерсон. Они констатировали, что конкурсы красоты «превращают тело победительниц в мощный знак и символ нации, который показывает привлекательность шведскости». При этом белокурые волосы и голубые глаза рассматривались как подлинно шведские характеристики и национальные признаки 241

Первую королеву красоты выбрали 115 лет назад. http://www. mirtv.ru/rubrics/3/2444_1.htm 242 Жесткова Т. В. Национализм красоты: визуализация российскости в конкурсах красоты «Мисс Россия» // Вестн. молодых ученых ИвГУ. Иваново, 2004. С. 127.

247

красоты. Визуализация в рамках шоу дополняется нарративами в печатных СМИ. Именно на страницах журналов голубоглазые блондинки спортивного сложения были обозначены как «настоящие шведские блондинки» («äktsvensk blondin»)243. Авторы определяют данные практики как создание расовых стандартов красоты и «орасовление “национальной души”» («the racialised “national soul”»). К этому можно добавить то, что, по словам Сары Бенет-Вейзер, национальные конкурсы красоты представляют собой гражданский ритуал, где определенная группа людей, по выражению Клиффорда Гирца, может «рассказать нам небылицы о нас самих»244. Национальные герои Процесс создания нации предполагает формирование в рамках ее символического пространства специфической сферы значимых имен — от героических предков до выдающихся современников. Приступая к анализу американского «героического» пантеона, Вилбур Зелинский заметил, что вместо традиционно употребляемого понятия «национальные герои», ввиду специфичности его коннотаций, уместнее использовать термин «идеальные фигуры» (eidolons), предполагающий соединение «человеческой формы с мифическими характеристиками»245. Часть нациосферы, включающую значимые для поддержания ее целостности имена, мы предложили обозначить понятием номиносфера. В мифологизированном символическом пространстве нация выступает как семья, в которой есть матери и отцы, дочери и сыновья. Эти метафоры нашли широкое распространение в политической риторике и политических практиках. Так, хранителями «подлинно американских» национальных ценностей являются такие общественные организации, как, например, «Дочери 243

Mattsson K., Pettersson K. Crowning Miss Sweden — Constructions Of Gender, Race and Nation in Beauty Pageants. http://5thfeminist.lu. se/filer/paper_375_376.pdf 244 Banet-Weiser S. The Most Beautiful Girls in the World: Beauty Pageants and National Identity. Berkeley (Calif.), 1999. Р. 3.

245 Zelinsky W. Оp. cit. P. 20.

248

американской революции» и «Сыновья американской революции»246. Более чем в ста государствах мира конкретные исторические личности наделены статусом отца нации (или государства)247. Симон Боливар является таковым для пяти государств: Боливии, Венесуэлы, Колумбии, Перу и Эквадора. Его именем не только названо одно из государств, но и самая высокая горная вершина Венесуэлы (5007 м), на которой ему установлен бронзовый памятник. *** *** * *** *** Существующие в настоящее время институциональные способы формирования официального национального пантеона утверждались постепенно и приобретали известные сегодня формы выражения в результате долгих поисков. Так, во Франции в 1789 году церковь Святой Женевьевы была преобразована в Храм Славы. В XIX веке здание дважды вновь превращали в церковь и дважды в некрополь. С 1885 года здание стало Пантеоном — местом погребения великих людей Франции: Вольтера, Жан-Жака Руссо, Виктора Гюго и многих других. Надпись на его фронтоне гласит: «Великим людям — благодарное отечество». В США в 1900 году был создан аналог Пантеона — Зал славы великих американцев (The Hall of Fame for Great Americans). Основанная при Нью-йоркском университете общенациональная организация, поставила своей целью увековечение памяти выдающихся граждан страны. Зал славы представляет собой полукруглую колоннаду, в которой установлены бюсты выдающихся американцев. В настоящее время их насчитывается более ста. В Зале славы могут быть представлены только граждане США, умершие не менее чем за 25 лет до момента избрания и получившие 3/5 голосов членов комитета. *** *** * *** *** В течение 1930-х годов формируется матрица советской героической номиносферы. В нее входят: 1) избранные герои 246 247

Ibid. Р. 106.

Father of the Nation. http://en.wikipedia.org/wiki/Father_of_the_Nation

249

революции и гражданской войны, 2) героические современники и 3) «идеальные фигуры» дореволюционной отечественной истории248. Третья составная часть героического пантеона начинает активно формироваться во второй половине 1930-х годов249. По мнению Дэвида Бранденбергера, помимо прочего, это было связано с «разоблачением врагов в рядах советского героического пантеона»250. Превращение А. С. Пушкина в икону официальной советской литературы в 1937 году катализировало процесс возвращения в актуальный социокультурный контекст выдающихся имен из дореволюционного прошлого. «Советский Олимп» должен был, как отметил Дэвид Бранденбергер, объединить Петра Великого, Александра Невского и Пушкина с Чапаевым, Дзержинским, Фрунзе, Щорсом, Енукидзе, Рыковым, Косаревым, Ходжаевым, Егоровым, а также многочисленными стахановцами в героической пантеон в стиле господствующей эстетики социалистического реализма251. Неоднозначность исторических деятелей не являлась достаточным основанием для отказа от их легитимации как значимых фигур для нового образа нации и для власти, инспирировавшей создание этого образа. Пользуясь известными песенными строками В. И. Лебедева-Кумача, можно сказать, что «когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой». Пожалуй, самый одиозный для историков случай — это символическая «канонизация» Ивана Грозного252. Менее неоднозначные исторические личности быстро встраивались в новую идеологическую модель власти. Показательно, что 248

См.: Тимофеев М. Ю. Советский народ: Некоторые аспекты формирования семиосферы и номиносферы нации (1917—1941 г.).

249 Подробнее об этом см.: Brandenberger D. National Bolshevism: Stalinist Mass Culture and the Formation of Modern Russian National Identity, 1931—1956. Cambridge (Mass.), 2002.

250 Brandenberger D. From Proletarian Internationalism to Populist Russocentrism: Thinking about Ideology in the 1930s as More than Just a «Great Retreat». http://www.getcited.org/pub/101056524 251 Ibid.

252 См., напр.: Platt K., Brandenberger D. Terribly Romantic, Terribly Progressive or Terribly Tragic?: Rehabilitating Ivan IV under I. V. Stalin, 1937—1953 // Russian Review. 1999. Vol. 58. № 4.

250

39. В. С. Иванов. Слава русскому народу — народу-богатырю, народу-созидателю! 1946 http://www.davno.ru/osters/1946/

40. В. Б. Корецкий Наши силы неисчислимы. 1941 http://www.petrograd.biz/plakat/ pl32.html

на экраны страны в довоенные годы вышли фильмы «Петр Первый» (реж. В. Петров, 1937, 1939), «Александр Невский» (реж. С. Эйзенштейн, 1938), «Минин и Пожарский» (реж. В. Пудовкин, M. Доллер, 1939), «Суворов» (реж. В. Пудовкин, M. Доллер, 1941). Доминирование «этнических русских» в новом патриотическом пантеоне было закономерным следствием означивания их «этнической» принадлежности и институционализации ведущей роли русских в истории России253. Впрочем, режиссер Ефим Дзиган и драматург Всеволод Вишневский, приступившие в 1938 году к работе над новым фильмом «Мы, русский народ» (на материале Первой мировой войны), смогли реализовать свой замысел только через 20 лет254. Следует подчеркнуть, что неклассовый национальный дискурс не отрицал, а дополнял классовый коммунистический дискурс255. Причем последний выступал как доминирующий и системообразующий. Имена из дорево-

253

Среди кинопродукции тех лет были и фильмы, демонстрирующие историю феномена «дружбы народов» — «Богдан Хмельницкий» (реж. И. Савченко, 1941) и «Салават Юлаев» (реж. Я. Протазанов, 1941).

254 Соколов Б. Страны Балтии в российских учебниках истории. http://www.historia.ru/2004/01/sokolov.htm 255 См.: Великий русский народ // Правда. 1937. 15 янв.; Волин Б. Великий русский народ // Большевик. 1938. № 9.

251

люционного прошлого России не просто возвращались в советское настоящее, вступая в некогда утраченные права. Это были новые, «изобретенные», если пользоваться предложенным Эриком Хобсбаумом термином, образы героев прошлого. В процессе возвращения изменялась их семантика. Соединение Александра Невского и Чапаева, Ленина и Пожарского в рамках одного дискурса вырывает образы каждого из них из аутентичного контекста времени и места, мифологизируя их (см. ил. 39, 40). Как подчеркивал Ю. М. Лотман, «значение символа не есть нечто постоянное, и память культуры не следует представлять себе как некоторый склад, в который сложены сообщения, неизменные в своей сущности и всегда равнозначные сами себе. В этом отношении выражение “хранить информацию” может своим метафоризмом вводить в заблуждение. Память не склад информации, а механизм ее регенерирования. В частности, хранящиеся в культуре символы, с одной стороны, несут в себе информацию о контекстах (resp. языках), с другой, для того чтобы эта информация «проснулась», символ должен быть помещен в какой-либо современный контекст, что неизбежно трансформирует его значение. Таким образом, реконструируемая информация всегда реализуется в контексте игры между языками прошлого и настоящего»256.

Официальная символика нации Флаг, герб, гимн и девиз — в первую очередь атрибуты государства257. Геральдические правила строго регламентируют форму и официальное использование символики государства 258. Что касается неофициального использования, то его может ограничить лишь закон и фантазия. Государственная символика не незыблема. Изменения политико-административного устройства 256

Лотман Ю. М. Память культуры. С. 618—619. Весь мир: Страны. Флаги. Гербы: Энцикл. справ. М., 1999; Herzog H.-U., Wolf F. Flaggen und Wappen. Leipzig, 1967; Šubrt J. Vlajky a znaky celėho světa. Praha, 1977.

258 Фоли Дж. Энциклопедия знаков и символов. М., 1997.

257

252

(«Юнион Джек», флаг США, герб СССР), политические изменения (французский триколор, отечественная символика в 1917 и в 1991 годах, символика государств Восточной Европы второй половины ХХ века), изменения в идеологии правящего режима (гимн Германии, гимн СССР в 1944 году и гимн России в 2000 году) являются наиболее распространенными причинами появления новых вариантов или радикальной смены символики. Рассматривать семиотический аспект официальной символики невозможно в отрыве от исторического контекста. *** *** * *** *** 27 декабря 1991 года флаг СССР над Московским Кремлем был заменен российским триколором. В 1993 году президент России Б. Н. Ельцин утвердил бело-сине-красный флаг в качестве государственного и золотого двуглавого орла на красном поле в качестве герба России. В течение 1990-х годов в стране шли дискуссии между сторонниками советской и досоветской символики для нового российского государства. Компромиссный вариант, учитывающий мнения представителей различных политических сил, был найден лишь в конце 2000 года. Обосновывая выбор официальной символики для государства, президент Российской Федерации В. В. Путин заявил, что «мы не только можем, но и должны использовать сегодня все основные символы нашего государства» (курсив мой. — М. Т.)259. Прагматическая сторона применения различных символов, впрочем, строго регламентирована. Так, красный флаг с частью советской атрибутики — звездой, но без серпа и молота был утвержден как Знамя Победы — символ знамени, водруженного над рейхстагом в мае 1945 года. В дни государственных праздников, дни воинской славы России, а также массовых мероприятий, связанных с боевыми победами российского народа, Знамя Победы используется наряду с государственным флагом.

259

Путин В. В. И двуглавый орел, и красное знамя — это наша история и наша жизнь: Телеобращение, 4 дек. 2000 г. // Парламент. газ.

2000. 6 дек.

253

Симбиоз разнородных знаков в российской символике и эмблематике не способствовал снятию проблемы дифференциации общества по основанию принятия либо не принятия официальной символики. Коммунистические организации продолжают пользоваться советской символикой во время своих публичных выступлений, а новый вариант гимна и красный флаг вызывают острое неприятие у представителей противоположной части политического спектра. Так, проект федерального закона «О флаге государства-победителя в Великой Отечественной войне — СССР» был в 2004 году отклонен законодателями260. *** *** * *** *** Специфическим явлением второй половины 1990-х годов стало создание в ряде стран (Шотландии, Австралии, Польше, Эстонии и ЮАР) особых символов-брендов (торговых марок) для формирования в представлении как мирового сообщества, так и собственных граждан позитивного неповторимого образа страны и повышения ее конкурентоспособности в мире. Логотип в традиционную красно-синюю клетку (Scotland Device) стал в Шотландии своеобразным национальным «знаком качества»261. Так как символы создавались для репрезентации страны на мировом рынке, то это обстоятельство обусловило выбор языкового кода. Так, например, в Эстонии для реализации концепции продвижения бренда страны был использован английский язык. Логотип Эстонии представляет собой напоминающий контур этой страны на карте ярлычок с текстом «Welcome to ESTonia», а также слоган «Positively Transforming» («Меняющаяся в правильном направлении»), который должен был символизировать путь Эстонии к европейским стандартам262.

260

О флаге государства-победителя в Великой Отечественной войне — СССР: Проект федер. закона. http://geraldika.ru/symbols/7886; Экспертное заключение на проект федерального закона «О флаге государства-победителя в Великой Отечественной войне — СССР». http:// www.legislature.ru/monitor/raznoe/402943-3ekspfund.html 261 См.: McCrone D., Morris A., Kiely R. Scotland the Brand: the Making of Scottish Heritage. Edinburgh, 1995.

262 Тарнавский В. Страна как бренд // Новый маркетинг. 2002. № 11.

254

Национальные флаги Государственные флаги наиболее распространенные в культуре повседневности национальные символы. Связь между флагом и нацией устанавливается как в рамках институционализированных практик, так за пределами официального использования данного символа. Это обусловливает то, что государственный флаг — наиболее мифологизированный вид официальной символики. Ролан Барт, анализируя современную мифологию, приводит пример визуального образа, подразумевающего наличие флага «за кадром», — обложку журнала «Paris Match», на которой была помещена фотография отдающего честь темнокожего солдата французской армии. На фотографии нет флага, однако, по мнению Барта, устремленный вверх взгляд, подразумевает, что перед глазами солдата флаг Франции (см. ил. 41). «Здесь есть означающее, — пишет Барт, — которое само представляет собой первичную семиологическую систему (африканский солдат отдает честь, как это принято во французской армии); есть означаемое (в данном случае это намеренное 41. Обложка журнала «Paris смешение принадлежности к Match». № 326 за 1955 год http://www.aber.ac.uk/media/Doc французской нации с воинским uments/S4B/sem07.htmlhttp:// долгом); наконец, есть репрезенwww.aber.ac.uk/media/Documents тация означаемого посредством /S4B/Images/paris_match.gif означающего»263. То есть мы видим на фотографии часть устойчивой конфигурации, ритуализированной модели отношений между военнослужащим и государственным флагом. Подобные синтагмы с устойчивым иконо263

Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избр. работы: Семиотика. Поэтика. С. 80—81.

255

графическим значением, характерные для визуальных сообщений264, можно обнаружить прежде всего в символических ритуализированных практиках, официальных мероприятиях, например при исполнении гимна и поднятии флага во время спортивных соревнований. Семиотические функции флагов более многообразны, чем функции гербов и гимнов из-за их материальной формы. Они могут рассматриваться и как символы, и просто как знаки принадлежности (например, на униформе они выполняют роль знаков отличия, в то же время приобретая функции символа на другой одежде, имеющей важную знаковую функцию — «Юнион Джек» на продукции 42. Плакат «America the Beauti- фирмы «Reebok»). Таким обраful» («Америка прекрасна») зом, можно говорить о том, что http://www.allposters.com/ флаг может быть помещен как в -sp/America-the-Beautiful_ сакральный, так и в профанный i426268_.htm контекст. Возможность использования флага в несвойственных ему практиках зависит, в частности, от степени свободы общества (см. ил. 42, 43). Пожалуй, по применению национального флага в целях репрезентации образа нации нет равных США, на примере которых мы остановимся. Национальный флаг США 43. Плакат «Mickey Salutes был утвержден 14 июня 1777 года и America» («Микки салютует до настоящего времени изменялся Америке»). http://www.

27 раз. 13 бело-красных полос обоallposters.com/-sp/MickeySalutes-America_i365888_.htm значают колонии, провозгласив264

Эко У. Указ. соч. С. 103.

256

шие независимость в 1776 году, а белые пятиконечные звезды на синем кантоне — текущее число штатов. По сложившейся традиции изменения утверждались в День независимости (последний раз это произошло 4 июля 1960 года). Флаг имеет три часто используемых прозвища: «Звезды и полосы» (Stars & Stripes); «Звездное знамя» (Star-Spangled Banner) и «Старая слава» (Old Glory). Флаг также иногда называют «красное, белое и синее» (Red, White & Blue). Первый официальный флаг имел тринадцать звезд, и все последующие проекты добавляли звезду для каждого присоединенного штата. Второй флаг имел пятнадцать полос. Модель для расположения звезд была принята в 1912 году. Флаги XIX столетия очень различались оттенками красного и синего и отношением ширины к длине. До середины ХХ века никакие официальные размеры никогда не определялись265. Иконография флага составляет несколько десятков как широко известных, так и малоизвестных работ266.

265

«Цитаты» флага США можно найти на флагах трех государств мира. Это флаг Либерии, ставшей по инициативе США первой независимой республикой в Африке в 1847 году. Он представляет собой полотнище с одиннадцатью горизонтальными полосами красного и белого цветов и изображением белой пятиконечной звезды в синем кантоне в верхнем правом углу. Полосы символизируют одиннадцать статей декларации о независимости страны, а звезда свободу. Флаг Малайзии, страны исторически не связанной с США, был официально принят в 1963 году. 14 лучей звезды и 14 полос представляют 14 членов Федерации Малайзии (после выхода из Федерации в 1965 году Сингапура дизайн флага не изменился). В кантоне находятся желтые полумесяц и звезда — символы ислама. Сине-белый флаг Греции, созданный в 1822 году, включает белый греческий крест — символ православной веры. Девять бело-синих полос соответствуют числу географических областей страны. Схожие иконические элементы этих трех флагов указывают на американский флаг как прообраз и символ свободы.

266 См., напр.: http://www.geobop.com/Symbols/world/na/us/flag/index. htm; http://www.jdhodges.com/posters/history-of-american-flag-poster329650.html; http://posters.seindal.dk/c7851_United_States_Flags_byrank.1. html; http://www.usflag.org/toc.html; http://www.posterlovers.com/ Inspirational/patriotic.htm; http://www.ushistory.org/betsy/flagpics.html

257

Американский флаг обычно опускают на ночь. Перечень мест, где флаг поднят круглосуточно, включает важные государственные и мемориальные объекты, структурирующие символическое пространство нации:  дом легендарной швеи Бетси Росс (Филадельфия, штат Пенсильвания);  Белый дом (Вашингтон, округ Колумбия);  Капитолий (Вашингтон, округ Колумбия);  монумент Дж. Вашингтона (Вашингтон, округ Колумбия);  мемориал морского корпуса (Арлингтон, Вирджиния);  поле битвы в Лексингтоне, место первых выстрелов войны за независимость (Массачусетс);  национальный исторический заповедник палаточного зимнего лагеря (Вэлли-Фордж, Пенсильвания);  форт Макгенри (Балтимор, Мэриленд);  дом, в котором был сшит флаг, развевавшийся над фортом Макгенри (Балтимор, Мэриленд);  дом Дженни Вад, которая была единственным гражданским лицом, погибшим в сражении при Геттисберге (Геттисберг, Пенсильвания);  мемориал крейсера «Аризона» (Пёрл Харбор, Гавайи);  все таможенные пункты и пункты въезда в США. В мае 1916 года президент Вудро Вильсон провозгласил общенациональное почитание флага 14 июня, а в 1949 году Конгресс проголосовал за то, чтобы считать День флага национальным праздником. Нерабочим днем он, однако, является только в штате Пенсильвания. *** *** * *** *** Текст клятвы, которую приносят в начале каждого школьного дня при подъеме флага миллионы американских школьников, был написан Френсисом Беллами в 1890 году накануне празднования 400-летия открытия Америки. В День Колумба в октябре 1892 года школьники по всей Америке стали первыми, кто произнес «Клятву верности» в следующем виде: «Я клянусь в верности моему флагу и республике, которую он символизирует: единой неделимой нации со свободой и справедливостью 258

для всех». Слова «моему флагу» были заменены словами «флагу Соединенных Штатов» в 1923 году, поскольку, произнося клятву, иммигранты могли иметь в виду флаг той страны, где они родились, а не флаг США. Через год к «Соединенным Штатам» добавили слово «Америки». Признание Конгресса «Клятва верности» получила только 22 июня 1942 года, когда она была включена в «Кодекс о флаге США». Официальное название «Клятва верности флагу» получила в 1945 году. Последнее изменение в ее текст было внесено в 1954 году, в День флага, когда Конгресс принял закон, добавивший слова «под Богом» после слов «одной нации»267. В течение последних пятидесяти лет американские школьники произносят: «Обязуюсь хранить верность флагу Соединенных Штатов Америки и республике, которую он олицетворяет, единой перед Богом, неделимой, свободной и справедливой ко всем»268. Считая, что церемония приветствия флага нарушает заповедь Библии, запрещающую поклоняться кумирам, два молодых члена секты свидетелей Иеговы в Пенсильвании отказались принимать в ней участие и были исключены из школы. В 1940 году суд утвердил исключение, определив, что интересы штата, заключающиеся в поддержании национального единства, перевешивают личные возражения детей 269. *** *** * *** *** Самый известный способ осквернения флага — сожжение. Именно таким образом поступают, например, противники политики США во всем мире. В самих США оно было особенно распространено в годы вьетнамской войны, когда многие американ267

Клятва верности флагу. http://www.va.gov/pubaff/celebAm/pledge.

htm 268

«I pledge allegiance to the flag of the United States of America and to the Republic for which it stands, one nation under God, indivisible, with liberty and justice for all». См.: Pledge of Allegiance to the Flag. http:// www.americana.ru 269 Пек Р. С. Основы разногласий. http://www.hrights.ru/text/b4/ Chapter15.htm

259

цы рассматривали сожжение флага как средство выражения своих политических взглядов, защищенных первой поправкой к Конституции США. В 1969 году американский суд разбирал первое дело о сожжении флага США. Житель штата Нью-Йорк сжег принадлежавший ему флаг, когда узнал об убийстве лидера движения за гражданские права Джеймса Мередита. Перед тем как поджечь его, он сказал: «Если они могли сделать такое с Мередитом, то нам не нужен американский флаг». Он был осужден в соответствии с законом штата Нью-Йорк, запрещающим осквернение флага, но впоследствии суд отменил приговор, определив, что ответчика можно было осудить скорее за сказанные им слова, чем за сам акт сожжения флага270. Особую проблему представляет в ряде южных штатов США флаг Конфедерации. Он долгое время официально использовался в штатах Джорджия, Миссисипи и Южная Каролина. Однако в последние годы его использование стало рассматриваться как попытка защитить и оправдать рабство и расовое неравенство, что заставляет власти решать проблему изменения символики. *** *** * *** *** История британского флага «Юнион Джек» («Union Jack») в отличие от американского не столь наполнена событиями. Флаг отражает идею общности четырех народов и включает красный крест святого Георга (Англии), диагональный белый крест на синем фоне святого Андрея (Шотландия) и диагональный красный крест святого Патрика (Ирландия). В 1606 году, когда был разработан первый флаг Великобритании, он содержал лишь кресты Англии и Шотландии (в это время Ирландия не была присоединена к Англии, а флаг Уэльса на британском флаге никогда не использовался). В таком виде флаг существовал до 1801 года271. «Юнион Джек» входил во флаги британских колоний в Северной Америке и до настоящего времени является элементом 270 271

Там же.

Union Jack. http://www.southdowndefenders.com/union_jack.htm

260

флагов стран — членов Британского Содружества наций. Принятый в 1901 году флаг Австралийского союза отразил географические и политические особенности Австралии. Так, изображение Южного креста одновременно означает и южное полушарие, в котором расположена Австралия, и шесть австралийских провинций (штатов), а наличие британского флага напоминает о прошлом Австралии. До 1908 года на флаге было лишь два изображения — шесть звезд созвездия Южный крест и «Юнион Джек». После 1908 года к ним прибавилась «Звезда Федерации». Ныне в Австралии идут дебаты относительно принятия нового национального флага, не включающего флаг Соединенного Королевства272. В Новой Зеландии в последние годы тоже развернулась кампания за смену национальной символики. Мэр городка Уайтейкер Боб Гарви даже предложил использовать в качестве национального флага символику регбистов — черное полотнище со стилизованным изображением листа папоротника белого или серебристого цвета. Газета «Гардиан» отмечает, что дополнительным стимулом в пользу смены государственной символики может стать то, что новозеландский флаг очень похож на австралийский и за пределами Океании их часто путают. Разница действительно крайне невелика: на стяге островного государства Южный Крест состоит из 4 красных звезд, а в «континентальном варианте» — из 6 белых. Как отмечает газета, первый раз отказаться от синего полотнища хотели еще в 1902 году, но найти приемлемый для всех граждан вариант нового национального символа так и не смогли273. *** *** * *** *** Флаг СССР до настоящего времени является символом границы между россиянами и гражданами некоторых постсовет272

Howell G. Union Jacks and Southern Skies: The Australian Commonwealth Flag and the Need for a New National Flag. http://members.ozemail. com.au/~natinfo/flag3.htm 273 Регбийный папоротник вместо Южного Креста. http://www.mn. ru/issue.php?2004-14-34

261

ских государств. Так, на сайте Посольства Эстонии в России можно найти следующую информацию о истории национального флага: «21 июня 1940 г. СССР завершил оккупацию Эстонии. В этот же день с башни Пикк Херманн был устранен флаг номинально еще самостоятельной Эстонской Республики. На следующий день, правда, сине-черно-белый был поднят обратно на свое место, но рядом с ним полоскался уже красный флаг. 27 июля 1940 г. символ независимой Эстонии исчез с башни Тоомпеа. Германские оккупационные власти признавали в 1941—1944 годах сине-черно-белый в качестве национального флага эстонцев, но не как государственный флаг. С уходом немцев Эстонский флаг был еще раз поднят на башне Пикк Херманн, однако 22 сентября 1944 г. вместо него вновь было вздернуто красное полотнище с серпом и молотом» (курсив мой. — М. Т.)274. Антисоветская риторика авторов текста может интерпретироваться и как антироссийская. Реализация антироссийской политики эстонских властей проявилась в требовании к российским футбольным болельщикам не приносить на матч со сборной Эстонии «символику несуществующих государств», под которой подразумевались флаги СССР275. Национальные гимны Среди патриотических песен гимны занимают особое место, выполняя функцию официальной «прямой связи» между государством и гражданами. Жесткий характер связи между гимном и государством предполагает однозначность конвенциональных отношений между ними. С другой стороны, гимн как символ всегда включен в мифологический и идеологический нарратив и своим содержанием, и своей историей 276. Гимны представляют 274

Государственная символика. http://www.estemb.ru/lang_15/rub_ 655/rub2_659 275 Полиция не пустит на матч Эстония — Россия болельщиков с символикой СССР. http://pda.regnum.ru/news/estonia/429286.html 276 Gunther Eyck F. The Voice of Nations: European National Anthems and Their Authors. Westport (CT), 1995; Cerulo K. A. Sociopolitical Control

262

разновидность аудиотипов, легко узнаваемых с первых тактов мелодий. В отечественной истории многие годы гимны существовали только как музыкальные произведения. Возвращение в 2000 году мелодии гимна СССР в соединении с третьим вариантом текста, написанного С. В. Михалковым, вызвало неоднозначную реакцию у части российского общества. *** *** * *** *** «Сопутствующий нарратив» американского гимна транслируется с помощью многочисленных брошюр и патриотических сайтов. История создания гимна США связана с событиями американо-британской войны. Осенью 1814 года отступающие королевские войска разрушили Вашингтон, сожгли Белый дом и здание Конгресса и перед погрузкой на корабли осадили форт Макгенри в Балтиморе. В ночь с 13 на 14 сентября они подвергли его жесточайшей бомбардировке. За ходом боя с борта британского корабля наблюдал юрист Фрэнсис Скотт Ки, принимавший участие в освобождении пленных американцев. Канонада смолкла только под утро. С первыми же лучами солнца Ки увидел, что гигантское полотнище американского флага по-прежнему развевается над полуразрушенными стенами форта. И в его голове сами по себе стали складываться стихи во славу звезднополосатого стяга. Первыми строками патетического стихотворения стали: «О скажи, видишь ль ты в свете нового дня усыпанное звездами знамя». С началом Гражданской войны «Звездное знамя» превратилось в общенациональную песню. Ее пели как юнионисты, так и конфедераты. Во время Первой мировой войны в Конгрессе предпринимались попытки сделать ее официальным гимном американских вооруженных сил. Среди других претендентов были «America the Beautiful» и «Yankee Doodle». 3 марта 1931 года после более чем столетнего существования гимн США был официально утвержден президентом Гербертом Гувером.

and the Structure of National Symbols: an Empirical Analysis of National Anthems // Social Forces. 1989. Vol. 68. № 1; Idem. Symbols and the World System: National Anthems and Flags // Sociological Forum. 1993. № 8.

263

Национальные гербы Государственный герб — это геральдический знак, созданный в соответствии со строго соблюдаемыми правилами. Впрочем, следование им не привело на практике к единообразию и однообразию гербов. Наиболее широко распространены гербы, включающие такие элементы, как «щит», «шлем», «крест», «одеяние», «компартмент», двух «поддерживателей» и девиз. Как полагает А. Н. Портнов, герб можно рассматривать и как иконический, и как индексальный знак277. Особенностью гербов выступает, с одной стороны, их высокая формализованность, ориентация на геральдические нормы, а с другой — нередко встречаемая произвольность. Львы и орлы — это традиционные геральдические символы, и их изображения встречаются на гербах множества стран (изображения «настоящих» львов можно увидеть на гербах Марокко и Свазиленда, а «настоящих» орлов, например, на гербах США и Мексики). Связь с местной флорой и фауной — широко распространенное явление в гербах стран, получивших независимость в ХХ столетии. На гербах многих африканских стран, государств Вест-Индии и бассейна Тихого и Индийского океанов в качестве поддерживателей выступают местные млекопитающие, птицы, рыбы и даже пресмыкающиеся. На гербах Габона, Малави, Сомали это леопарды, американской Гайаны — ягуары, Малайзии — тигры. Крупные хищные птицы — грифы и кондоры — украшают гербы государств Южной Америки: Боливии, Колумбии, Чили, Эквадора. На гербах Буркина Фасо, Венесуэлы, Лесото, Нигерии, Туркмении, Уругвая изображены лошади, а на гербе Ботсваны — зебра. Слон помещен на гербы Гвинеи, Конго, Кот Д’Ивуара, Свазиленда. На гербах Перу и Боливии можно обнаружить ламу. На гербах ряда африканских стран — Зимбабве, Намибии, Уганды — изображены антилопы. Поддерживателями на гербе Австралийского Союза являются кенгуру и страус эму. На гербе Ливана изображен ливанский кедр, а на гербе Сенегала рядом с геральдическим львом могучий баобаб. На гер277

Портнов А. Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX — ХХ вв. Иваново, 1994. С. 254.

264

бах Мексики и Багамских островов присутствуют кактусы, а на гербе Республики Гайаны — знаменитая гигантская кувшинка Виктория278. Революционная символика на гербах стран Южной Америки обозначена с помощью фригийского колпака (Аргентина, Боливия, Колумбия, Куба, Никарагуа и Сальвадор), а в Африке на герб Мозамбика помещен автомат Калашникова АК-47. *** *** * *** *** Белоголовый орлан впервые появился в качестве американского символа на монете достоинством в один цент, отчеканенной в Массачусетсе в 1776 году. С того времени он изображался на обратной стороне многих американских монет. 20 июня 1782 года он был помещен на Большой печати США. В правой лапе орел держит оливковую ветвь с тринадцатью оливками как символ миролюбия, в левой — тринадцать стрел как символ готовности защитить себя. В клюве орлана лента с надписью по латыни, выбранной еще первой комиссией в составе Б. Франклина, Дж. Адамса и Т. Джефферсона: «E pluribus unum» («Из многого единое»). Над головой орлана созвездие из 13 звезд в окружении «славы» — золотистого ореола, пробивающегося сквозь облако. Среди членов Конгресса в течение шести лет шли ожесточенные дискуссии по поводу того, каким должен быть государственный герб страны. Лишь в 1789 году белоголовый орлан был избран в качестве символа, представляющего новую нацию. Одним из наиболее видных противников белоголового орлана являлся Бенджамин Франклин, написавший в 1784 году другу: «Я сожалению, что белый орлан был избран как олицетворение образа нашей страны; это птица дурного морального облика; напоминает людей, которые живут плутовством и грабежами; она, как правило, бедна и часто ведет себя весьма паршиво. Индейка — гораздо более респектабельная птица, и при этом она истинный, коренной житель Америки»279.

278

Мамонов Г. А. Геральдика и бонистика в преподавании биологии. http://bio.1september.ru/2002/13/2.htm 279 Американский белоголовый орлан. http://www.infousa.ru/facts/ eagle2.htm

265

44. Плакат «Proud to be an American» («Горжусь тем, что я американец»). http://www. allposters.com/-sp/Proud-to-bean-American_i308972_.htm

45. Плакат «American Eagle» («Американский орел») http://www.allposters.com/-sp/ American-Eagle_i826131_.htm

Однако не все члены Конгресса разделяли чувства Франклина в отношении белоголовых орланов, ибо эти птицы, подобно другим орлам во всем мире, рассматривались в качестве символов силы, смелости, свободы и бессмертия в течение поколений. В отличие от других орлов, белоголовый орлан встречается только в Северной Америке. Сегодня американский белоголовый орлан защищен законом о национальном гербе от 1940 года 280. Его визиотип широко используется в рамках национально-патриотического дискурса (см. ил. 44, 45). Национальные девизы Национальные девизы — достаточно распространенный способ репрезентации и трансляции идеи нации281. Однако девизы очень немногих государств широко известны за их пределами. Интегративная функция слоганов, впрочем, не предполагает их трансляцию за пределы сообществ. Семантическая матрица лозунгов включает такие концепты, как 1) единство, 2) свобода,

280

См.: The American Bald Eagle. http://www1.va.gov/opa/feature/ celebrate/eagle.htm; Great Seal of the United States. http://www.americana.ru/ 281 Мы проанализировали девизы 100 стран мира и некоторых входящих в них политико-административных единиц. См., в частности: List of state mottos. http://en.wikipedia.org/wiki/National_motto

266

независимость, 3) божественное покровительство или веру в Бога, 4) патриотизм, прогресс. В ряде случаев девизы не отражают современные реалии и являются своеобразной уступкой традиции, как, например, девиз Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, записанный на французском языке —Dieu et mon droit («Бог и мое право»)282. Впрочем, в скандинавских монархиях в качестве национальных используются королевские девизы, которые звучат вполне в духе эпохи наций: Alt for Norge («Все для Норвегии»); För Sverige i tiden («Для Швеции и вечности»), девиз королевы Дании Маргреты II — Guds hjælp, Folkets kærlighed, Danmarks styrke («Помощь Бога, любовь к народу, сила Дании»). В девизах 24 государств в качестве ключевых понятий выступают слова «единство», «объединение», «союз» (Unity, Union, Unite)283. В этом контексте особое внимание привлекают девизы территорий, регионов и административных единиц, в которых сильны сепаратистские настроения. Так, в Бельгии на трех языках — французском, голландском и немецком — девиз провозглашает: «Сила в единстве» (L'union fait la force, Eendracht maakt macht, Einigkeit gibt Stärke), в то время как лозунг Валлонии гласит: Walon todi! («Валлония навсегда!»). В Канаде латинский девиз A mari usque ad mare («От моря до моря») не разделяется (и по духу, и по букве) в двух провинциях (в отличие от девизов других провинций их девизы написаны не по латыни). Девиз франкоязычного Квебека обращен к исторической памяти: Je me souviens («Я помню»), а девиз провинции Нунавут на языке 282

Девизом Англии стал появившийся при пикантных обстоятельствах девиз ордена Подвязки Honi soit qui mal y pense (фр.) — «Позор тому, кто плохо подумает об этом».

283 Напр.: Аргентина: En unión y libertad (исп.) — «В союзе и свободе»; Болгария: Съединението прави силата (болг.) — «Соединение — сила»; Боливия: Firme y Feliz por la Unión (исп.) — «Нерушимая и счастливая благодаря единству»; Гайана: «Один народ, одна нация, одна судьба»; Гаити: L'union fait la force (фр.) — «Единство — сила»; Сальвадор: Dios, Unión, Libertad (исп.) — «Бог, Союз, Свобода»; Германия: Einigkeit und Recht und Freiheit (нем.) — «Единство и справедливость и свобода» и неофициальный девиз Сербии: Samo Sloga Srbina Spasava (серб.) — «Только единство спасет сербов».

267

коренных жителей инуитов означает «Нунавут — наша сила» (или «Наша земля — наша сила»). При Франко девиз Испании звучал как Una, grande y libre («Единая, великая и свободная»). Современный девиз Plus ultra (лат.) — «Более чем» — дополняется в Андалузии лояльным слоганом Andalucía para sí, para España y la humanidad (исп.) — «Андалузия для себя, для Испании, и для человечества». Каталонцы же напоминают Мадриду: Som sis milions (катал.) — «Нас шесть миллионов»). Концепт «свобода», институционализированный в ходе Великой французской революции, используется во многих уголках мира, хотя политические практики в некоторых странах не всегда совпадают с провозглашаемой в девизах свободой 284. Националистические слоганы призваны прежде всего выражать цели и ценности сообществ, а не рекламировать достижения нациестроительства. Так, индонезийский лозунг «Один народ, одна страна, один язык», который, по словам Клиффорда Гирца, был скорее надеждой, нежели констатацией существующего положения вещей, заменен альтернативным мультикультурным — «Единство в разнообразии»285. Религиозная семантика обычно растворена среди политических ценностей и в чистом виде существует лишь в теократиях286. Особый случай религиозного девиза представляет совре284

Франция: Liberte, egalite, fraternite (фр.) — «Свобода, равенство, братство»; Сан-Марино: Libertas (лат.) — «Свобода»; Куба: Patria y Libertad (исп.) — «Родина и Свобода»; Колумбия: Libertad y orden (исп.) — «Свобода и порядок»; Уругвай: Libertad o muerte (исп.) — «Свобода или смерть»; Греция: Ελευθερια η θανατος (греч.) — «Свобода или смерть»; Республика Македония: Sloboda ili smrt (макед.) — «Свобода или смерть».

285 Geertz C. Interpretation of Culture. N. Y., 1973. P. 315. Девиз Индонезии: Bhinneka Tunggal Ika (древнеяван.) — «Единство в разнообразии». См.: List of state mottos. http://en.wikipedia.org/wiki/National_motto 286 Иран: Allahu Akbar (араб.) — «Бог велик»; Пакистан: Iman, Ittehad, Nazm (урду) — «Вера, Единство, Дисциплина»; Камбоджа (Кампучия): «Нация, Религия, Король»; Сенегал: Un peuple, un but, une foi (фр.) — «Один народ, одна цель, одна вера»; Филиппины: Maka-Diyos, Maka-Tao, Makakalikasan в Makabansa (филип.) — «Для Бога, для народа, для природы и для нации»; неофициальный польский девиз: Bóg, Honor, Ojczyzna (пол.) — «Бог, Честь, Родина».

268

менный слоган США — In God we trust («В Бога наша вера»). Впервые он появился в 1864 году на двухцентовой монете, а в 1956 году, по решению Конгресса США, заменил прежний государственный девиз «E pluribus unum» (лат.) — «Из множества единое». Двумя годами ранее по инициативе президента Эйзенхауэра в текст клятвы верности флагу после слов «единой нации» были внесены слова «под Богом», которые до настоящего времени вызывают дискуссии в американском обществе287. *** *** * *** *** Неофициальным девизом Российской империи с 1833 года до Февральской революции 1917 года можно считать уваровскую триаду «Православие, самодержавие, народность». Девизом сначала РСФСР, а с 1922 года СССР стал призыв из «Манифеста Коммунистической партии» — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Сугубо классовый и интернациональный смысл этого лозунга абсолютно чужд идее нации. На практике эта чужеродность была уменьшена в результате перевода на языки титульных народов союзных и автономных республик и использования слогана в республиканских гербах и в гербе СССР288. Российская Федерация в настоящее время не имеет национального девиза. Хотя и косвенно, это обстоятельство указывает на отсутствие у государства четко сформулированного национального проекта, который так и не удалось создать после распада СССР.

287

См.: Цветков А. Единая нация под Богом. http://www.svoboda.org/ programs/AD/2003/AD.042203.asp 288 Faryno J. Oр. сit.

269

З аклю че ние

Итак, мы рассмотрели семиотические процессы формирования и поддержания «реальности» наций, то, каким образом, по словам Бергера и Лукмана, «субъективные значения становятся объективной фактичностью»289. Избегая крайностей субстанциалистских и постмодернистских концепций нации, мы попытались показать, в рамках каких семиотических практик национальный дискурс реализуется в семиосфере. И если Ренан определял нацию как ежедневный плебисцит, то семиосферу наций можно определить как непрерывный процесс означивания (национализации) социального пространства, воображения национальных сообществ. Часть социального пространства, в котором происходят эти процессы, мы обозначили термином «нациосфера». В рамках нациосферы нация может быть представлена а) как социально-политический и социальнокультурный конструкт, б) система, в которой реализуется идея нации, в) область развертывания дискурсов нации (пространство и поле) и г) воображаемое сообщество. Конструирование нации как семиотической системы представляет собой наделение национальным смыслом объектов и социальных практик, которые сами по себе его не имеют. Таким образом, в рамках конструктивистского подхода мы уточнили онтологический статус феномена нации. Мы полагаем, что нация не существует вне представлений о ней, вне репрезентаций идеи нации, вне семиосферы нации, вне конвенций, устанавливающих ее онтологический статус. Отмечая неопределенность, аморфность, условность границ нации как части социального пространства, изменяющихся в зависимости от выбора маркеров, их интерпретации, специфики знаковой ситуации, мы предлагаем рассматривать семиосферу наций как систему, в которой концептом выступает идея нации, определяющая формирование гомогенного семиотического про289

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.

270

странства в конкретном социальном поле. Эта идея может быть реализована в разных формах — гражданской, этнической, расовой, религиозной, что обусловлено выбором структурного уровня организации системы. Характер структурного уровня зависит от способов организации нации, связанных с традиционно отмечаемыми в литературе по проблемам нации отношениями сообщества 1) к языку, 2) пространству, 3) времени, 4) ценностям, 5) этническим, религиозным и расовым общностям внутри системы и 6) другим сообществам, выделяемым по аналогичным основаниям. Рассматривая нацию как систему, не следует преувеличивать элемент ее стабильности. Эта система не является жестко запрограммированной. На обширном материале мы попытались показать высокую подвижность субстрата нации. Мы установили, что поддержание дискурса нации в современном мире предполагает постоянное воспроизводство семиосферы нации, постоянное обновление семиотических кодов. Нации — это конвенциональные сообщества, существующие в пределах соответствующих социокультурных и социополитических пространств и выделяемые участниками социального взаимодействия в рамках семиозиса как процесса интерпретации знаков и порождения значений. Социокультурное и социально-политическое пространство наций неоднородно как в синхронном, так и в диахронном отношении. Нация нетождественна себе в исторической перспективе. Варианты репрезентации нации существенно различаются в разных точках социального пространства. Степень интенсивности поля нации связана с неравномерным распределением метадискурса нации в социальном пространстве. Мы пришли к выводу, что ввиду конвенциональности выделения наций в социальном пространстве невозможно определить некий минимум структурных элементов, который бы являлся необходимым и достаточным для позиционирования сообщества как нации. Проанализировав способы означивания (маркировки) этнических и гражданских национальных сообществ, мы установили, что этнические коды могут искажать реализацию гражданского дискурса нации. Прагматический, семантический и синтаксический аспекты специфики включения природных и 271

культурных объектов в семиотическое/символическое пространство нации тесно связаны между собой. Характер их связи определяется конкретным контекстом знаковой ситуации. Настоящее исследование не претендует на полноту анализа. Проблема изучения семиосферы наций настолько широка и многообразна, что уже сейчас можно обозначить перспективы ее дальнейшей разработки. Это конкретно-историческое рассмотрение эволюции семиосферы отдельных наций, исследование специфики организации структуры семиосферы в рамках определенных национальных проектов, способов описания и визуализации наций и другие аспекты.

272

Приложение Праздничные и выходные дни в Австралии, Австрии, Великобритании, Германии, Италии, Испании, Польше, США, Франции, Швеции, Японии*

Австралия 1 января — Новый год 26 января — День Австралии Февраль — китайский Новый год Март — День труда (в Западной Австралии и штате Виктория) Март — День восьми часов (в Тасмании) 3-й понедельник марта — День Канберры Март — апрель — Пасха 25 апреля — День Анзак (праздник Австрало-новозеландского армейского корпуса — ANZAC, принимавшего участие во Второй мировой войне) 1 мая — Майский день (в Северных территориях) Май — День труда (в Квинсленде) 1-й понедельник июня — День основания (в Западной Австралии) 2-й понедельник июня — День рождения королевы (во всех штатах, кроме Западной Австралии) 1-й понедельник октября — День рождения королевы (в Западной Австралии) Октябрь — День труда (везде, кроме Виктории, Тасмании и Западной Австралии) 11 ноября — День памяти 25 декабря — Рождество 26 декабря — День подарка (везде, кроме Южной Австралии) 26 декабря — День декларации (в Южной Австралии) 31 декабря — канун Нового года *

Использованы материалы ряда страноведческих и туристических сайтов: http://www.odarim.ru/calendar.html; http://www.geocities.com/ traditions_uk/index.html; http://www.calend.ru/holidays/poland/; www. taibunkyo.com/petals; Germany.ru; www.sweden.ru; Travel.ru; Tournews. ru и др.

273

Австрия 1 января — Новый год 6 января — Праздник трех королей, или Богоявление 1 мая — День труда 2-е воскресенье мая — День матери Начало сентября — Народный праздник (в Пратере) 26 октября — День нации (национальный праздник Австрийской республики) 1 и 2 ноября — Праздник Всех Святых и День поминовения усопших 6 декабря — День святителя Николая 8 декабря — День непорочного зачатия 24 декабря — Святочный вечер 25 декабря — Рождество 26 декабря — День св. Cтефана

Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии 1 января — Новый год 2 января — Праздник зимы (в Шотландии) 27 января — День памяти жертв геноцида Второй мировой войны (отмечается с 2001 года) 4-й вторник января — Апхелио, Up-Helly-Aa 14 февраля — День св. Валентина, St. Valentine’s Day, День влюбленных 1 марта — День св. Дэвида, St. David’s Day, святого покровителя Уэльса Март — Масленица, Pancake Day 17 марта — День св. Патрика Последнее воскресенье марта — День матери, Mothering Sunday 2-й понедельник марта — День содружества, Commonwealth Day 1 апреля — День дураков, Fool’s Day 6 апреля — День независимости Шотландии 21 апреля — День рождения королевы Елизаветы II 23 апреля — День св. Георгия, St. George’s Day, святого покровителя Англии Март — апрель — Пасха, Easter 1-й понедельник мая / последний понедельник мая — День весны Июнь — Королевские скачки в Эскоте, Royal Ascot 2-я суббота июня — официальный день рождения королевы и встреча нового знамени, The Queen's Official birthday and Trooping the Colour

274

17 июня — День отцов, Father’s Day 21 июня — День летнего солнцестояния, Midsummer’s Day 12 июля — День битвы при Бойне, Battle of the Boyne Day (только в Северной Ирландии) 15 июля — День св. Суивена, St. Swithun's Day 1-й понедельник августа — День лета (только в Шотландии) 12 августа — Королевский национальный праздник (в Аберистуите), The Glorious 12th Последний понедельник августа — День лета (везде, кроме Шотландии) Последнее воскресенье августа — Карнавал в лондонском районе Ноттинг Хилл, Notting Hill Carnival 22 сентября — Церемония друидов и период осеннего равноденствия 31октября — Хэллоуин, Halloween, День Всех Святых 5 ноября — День Гая Фокса, Guy Fawkes’ Day, и Ночь костров, Bonfire Night 11 ноября — День памяти, Remembrance Day 30 ноября — День св. Эндрю, St. Andrew’s Day, святого покровителя Шотландии 24—26 декабря — Рождество и рождественские праздники, Christmas Eve, Christmas Day, Boxing Day

Германия 1 января — Новый год 6 января — Богоявление, День Трех волхвов Праздники с переменной датой — Пасха, Вознесение и Духов день 1 мая — День трудящихся Июнь — Праздник тела Христова (только в землях с католическим населением) 14 июля — Парад любви, Love Parade (в Берлине) 15 августа — Успение (только в Баварии и Сааре) Конец сентября — первая половина октября — «Октоберфест» (в Баварии) 3 октября — День германского единства 31 октября — День реформации 1 ноября — День Всех Святых 18 ноября — День молитвы и покаяния 6 декабря — День св. Николая 25—26 декабря — Рождество

275

Италия 1 января — Новый год, Capodanno 6 января — Крещение, Epifania Март — апрель — Пасхальный понедельник, Lunedi di Pasqua 25 апреля — День освобождения от фашизма, Festa della Liberazione 1 мая — Праздник труда, Festa del Lavoro 1-е воскресенье июня — День провозглашения республики 15 августа — Успение, Ferragosto 1 ноября — День Всех Святых, Ognissanti 4 ноября — День национального единства, Caduti 8 декабря — Непорочное зачатие, Immacolata Concezione 25 декабря — Рождество, Natale 26 декабря — День св. Стефана, Santo Stefano

Испания 1 января — Новый год, Ano Nuevo 6 января — День королей-волхвов, Dia de los Reyes Magos 1 мая — День труда 18 июня — Праздник Святой Троицы 25 июля — Праздник в честь св. Иакова (в Сантьяго де Кампостела) 15 августа — Успение Богородицы 12 октября — Национальный праздник Испании, Dia de Hispanidad 1 ноября — День Всех Святых 6 декабря — День Конституции, Dia de la Constitucion 25 декабря — Рождество

Польша 27 января — День освобождения узников фашистского концлагеря Освенцим Март — апрель — Пасха 3 мая — День Конституции Польши 7 июля — Соботки 15 августа — Успение Пресвятой Богородицы Девы Марии / День Польской народной армии 31 октября — День Всех Святых и поминовения усопших 11 ноября — День независимости Польши

276

25 декабря — Рождество 31 декабря — День св. Сильвестра, Сильвестр

США 1 января — Новый год, New Year’s Day (отмечается во всех штатах) 15 января — День памяти Мартина Лютера Кинга, Martin Luther King Day (в некоторых штатах отмечается совместно с Днем рождения Роберта Е. Ли) 19 января — День рождения Роберта Е. Ли, Robert E. Lee Birthday (в некоторых штатах отмечается в 3-й понедельник января) 20 января — День инагурации президента, Inauguration Day (отмечается только в округе Колумбия каждый 4-й год с 1937 года) 2 февраля — День сурка, Groundhog Day 12 февраля — День рождения Линкольна, Lincoln Birthday (отмечается в 32 штатах) 3-й понедельник февраля — День президентов 22 февраля — День рождения Вашингтона, Washington Birthday (отмечается во всех штатах, кроме Оклахомы и Кентукки; в штате Вермонт отмечается 9 февраля) 14 февраля — День св. Валентина, Saint Valentine’s Day 17 марта — День св. Патрика, Saint Patrick’s Day Март — апрель — Страстная пятница, Good Friday (официальный праздник, нерабочий день, в 10 штатах; в остальных — 2-я половина дня нерабочая) Март — апрель — Пасха, Easter 1 апреля — День апрельского дурака, April’s fool Day Восемь дней в апреле — Еврейская Пасха, Passover Май — День матери, Mother’s Day Последний понедельник мая — День поминовения, Memorial Day (отмечается во всех штатах, кроме Алабамы, Миссисипи, Южной Каролины) 14 июня — День флага, Flag Day 3-е воскресенье июня — День отца, Father’s Day 4 июля — День независимости, Independence Day (отмечается во всех штатах) 1-й понедельник сентября — День труда, Labor Day (отмечается во всех штатах) Сентябрь — Еврейский Новый год и День искупления грехов, Rosh Hashanah and Yom Kippur

277

2-й понедельник октября — День Колумба, Columbus Day (отмечается в 39 штатах; в штатах Луизиана и Висконсин — 12 октября; в некоторых носит название Landing Day, Discoverer's Day — День высадки, День первооткрывателя) 4-й понедельник октября — День ветеранов (перемирия), Veteran (Armistice) Day (отмечается во всех штатах, кроме Аризоны, Кентукки и Висконсин; в 5 штатах отмечается 11 ноября) 31 октября — Хеллоуин, канун Дня Всех Святых, Halloween 11 ноября — День ветерана, Veteran’s Day 4-й четверг ноября — День благодарения, Thanksgiving Day (отмечается во всех штатах в память первых колонистов) 25 декабря — Рождество, Christmas Day

Франция 31 декабря — 1 января — Новый год 14 февраля — День св. Валентина Март — апрель — Пасха 1 апреля — Праздник дураков 1 мая — День труда, Праздник весны 8 мая — День победы над фашизмом 12 мая — Вознесение Христово 14 июля — День взятия Бастилии 15 августа — Успение 30 октября — 1 ноября — День Всех Святых 11 ноября — День окончания Первой мировой войны 25—26 декабря — Рождество

Швеция 1 января — Новый год 14 февраля — День св. Валентина Март — апрель — Пасха 6 июня — День шведского флага (с 1916 года), Национальный день Швеции (с 1983 года; этот день был выбран по двум причинам: 6 июня 1523 года Густав Ваза был избран королем Швеции, и это положило начало Швеции как независимого государства, а в тот же день в 1809 году в Швеции была принята новая Конституция)

278

Ближайшая суббота к 24 июня — День св. Иоанна Крестителя, День середины лета, Midsommar 11 ноября — День св. Мартина 13 декабря — День св. Люсии 25 декабря — Рождество

Япония 1 января — Новый год 2-й понедельник января — День совершеннолетия 11 февраля — Национальный день основания государства 20/21 марта — Весеннее равноденствие 29 апреля — День растительности 3 мая — День Конституции 4 мая — Национальный выходной, Праздник нации 5 мая — День детей 20 июля — День моря 15 сентября — День уважения старших 23/24 сентября — Осеннее равноденствие 2-й понедельник октября — День здоровья и спорта 3 ноября — Национальный день культуры 23 ноября — День почитания труда 23 декабря — День императора

279

Научное издание

ТИМОФЕЕВ Михаил Юрьевич

НАЦИОСФЕРА Опыт анализа семиосферы наций Директор издательства Л. В. Михеева Редактор О. В. Батова Технический редактор И. С. Сибирева Компьютерная верстка Г. Б. Клецкиной Подписано в печать 06.06.2005. Формат 60  841/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 16,28. Уч.-изд. л. 15,0. Тираж 500 экз. Издательство «Ивановский государственный университет»  153025 Иваново, ул. Ермака, 39  (0932) 35-63-81 Типография ГОУ СПО «Ивановский энергетический колледж»  153025 Иваново, ул. Ермака, 41  (0932) 37-52-44, 32-50-89

280