Спешите делать добро by Katechein K

радуга 7

СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО Возможна ли вера без добрых дел? Помощь бедным должна быть разумной Любовь как чувство и заповедь любви

в номере:

Митрополит Т. Кондрусевич От редакции

Мишель Куаст Голод и бедность – проблема всего мира: занятия для молодежи Ожидание Рождества

45 48

Свящ. Сергей Николенко Социальная работа Церкви – диакония

Хосе М. Вегас CMF Добро и доброта, или как стать добрым, 4 творя добро

Цезаре Биссоли SDB Что значит для Иисуса любить ближнего Lectio Divina

Проф.-архим. Ианнуарий Возможна ли вера без добрых дел?

Александр Конев Об энциклике Deus Caritas est

Ирина Тымкова Обзор видов и способов благотворительности

ОТПЛЫВИ НА ГЛУБИНУ Доминик-Мария Симон ОР Добро и зло

У ИСТОКА Свящ. Корентин Бонавентура Нтонтас Любовь к Богу и любовь 29 к ближнему во Второзаконии Св. Иоанн Златоуст Толкование святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинополя, на святого Матфея евангелиста

Апофтегмы отцов-пустынников

МАСТЕРСКАЯ Светлана Черняева Как воспитать стремление делать добро

Д. Антонио Санти О диаконии

Фьоренцо Реати OFM Помощь бедным должна быть разумной 68

ЛИТУРГИЯ Франсуаза Руссель FMM Литургия после Литургии

СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ Александр Корнеев Любовь как чувство и заповедь любви

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ Юрий Томойко Любовь превыше всего

Надежда Мартынович «Это для того, чтобы …явились дела Божии» 72 Дмитрий Лейкин Чтобы сместилась земная ось Помоги «стеклянному человеку»

73 77

Тереза Канакри FMM О Конгрессе во Флоренции

Издание осуществлено при содействии RENOVABIS.

онференция Католических Епископов России приняла решение, согласно которому нынешний пастырский год посвящен милосердной любви. Он проходит под девизом служения Слуги Божия московского «святого доктора» Федора Гааза: «Спешите делать добро». Этой же теме посвящен номер катехетического журнала «Радуга», который вы держите в руках. В настоящее время, преисполненное угрожающих цивилизации жизни вызовов, человеку необходимо найти надежную точку опоры. Ею как раз и является милосердие Божие. Слуга Божий Иоанн Павел II говорит, что нет иного источника надежды, кроме Божьего милосердия. А Папа Бенедикт XVI подчеркивает, что культ Божьего милосердия – это не что иное, как особое измерение веры и молитвы каждого человека. Опыт показывает, что даже самые современные и впечатляющие достижения науки и техники, а также улучшение качества жизни не могут полностью удовлетворить человека. Он очень часто теряет надежду и преисполняется страха перед будущим. Есть одно лекарство – Божие милосердие. Как Ветхий, так и Новый Заветы представляют нам множество примеров Божиего милосердия. Классическим ярким примером может служить притча о блудном сыне, которую следовало бы назвать притчей о милосердном Отце (ср. Лк 15, 11-32). В основе Божия милосердия лежит безграничная любовь Бога к человеку (ср. Ин 15, 13). Благодаря ей происходит извлечение добра из-под завалов зла, новое обретение человеческого достоинства, как говорит Иоанн Павел II в энциклике о Божием милосердии. Милосердие – это другое имя любви. Это та любовь, что действует в греховном мире. Она проявляется как милосердие перед лицом зла. Поэтому милосердие спасает от греха и духовной смерти. Любовь как нескончаемая радость и общение личностей является эсхатологической реальностью. Здесь же на земле, где господствуют грех и зло, она являет себя как милосердие. Однако, и это следует отметить особо, как подчеркивает кардинал Йозеф Ратцингер, милосердие служит не проявлением легкомысленного отношения ко злу, а его уничижением и преображением в огне любви. Милосердие существует в реальности отношений между личностями, то есть не должно быть того, кто только дает, и того, кто только получает. Поэтому Папа Бенедикт XVI в энциклике «Бог есть любовь» подчеркивает, что желающий дарить любовь должен и сам получать ее в дар. Милосердная любовь – действенная и обращенная к человеку – очищает поврежденный грехом человеческий образ и призывает нас искать во всех людях лик совершенного человека – Христа, Который сокрыт в каждом из нас. Таким образом, милосердная любовь – это не какое-то статичное чувство, но чувство развивающееся и активное, ведущее к уподоблению Христу. Поэтому человек призван не только принимать и переживать Божие милосердие, но и сам стать его активным участником, то есть он должен его творить по отношению к другим. Необходимо благодарить Бога за дар милосердия, в наивысшей степени проявившегося в Крестной смерти и Воскресении Христа, и спешить делать добро, ибо время неумолимо бежит вперед. Это путь к духовному преображению человека, которым должна быть наполнена вся его земная жизнь, цель же ее – достижение небесного Иерусалима. Я благодарю всех, кто подготовил и издал этот номер катехетического журнала «Радуга», и выражаю надежду на то, что содержащийся здесь очень богатый материал послужит надлежащему восприятию идеи милосердной любви с целью созидания цивилизации жизни. Препоручая их Милосердному Иисусу и Марии – Матери милосердия – от всего сердца благословляю. Митрополит Тадеуш Кондрусевич Ординарий Архиепархии Божией Матери в Москве Москва, 15 апреля 2007 г. Торжество Божьего милосердия

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

ОТПЛЫВИ НА ГЛУБИНУ

Доминик-Мария Симон ОР

ДОБРО

то означает добро и зло для нехристиан? Существует ли в их понимании добра и зла какое-либо отличие от христианского взгляда? Прежде чем приступить к размышлению над этим вопросом, следует задаться другим, а именно: абсолютны ли понятия добра и зла, или же они относительны? Не являются ли они плодом некоего общественного договора, делающего жизнь людей друг с другом возможной? Иначе говоря, не навязан ли нам нравственный закон извне? Достоевский посвятил этой проблеме один из самых глубоких своих романов, «Преступление и наказание». Это история одного молодого человека по фамилии Раскольников, атеиста, преследуемого мыслью именно о навязанности человеку нравственных требований. Раскольников считает, что нравственность придумали для того, чтобы управлять людьми подобно рабам, но великий человек, такой, к примеру, как Наполеон, способен преступить этот закон ради высшей цели. Герою не

ЗЛО

дает покоя вопрос: кто он – «тварь дрожащая», или же «право имеет»? И вот, дабы освободиться от закона нравственности, он решается пойти на преступление. Происходящее в душе Раскольникова Достоевский описывает в весьма реалистичной манере. Вместо того чтобы испытать ожидаемое освобождение, герой погружается в настоящий внутренний ад. Он чувствует себя чужим по отношению к миру и к собственной семье, он понимает, что убил свою душу, но не убил при этом свою совесть, выносящую ему приговор. Раскольников убеждается: нравственный закон – это некий абсолют, чей источник находится не снаружи, но внутри нас, это голос Бога в человеке. Философ Маркс Шелер скажет позднее, что в нас присутствует нечто вроде внутреннего судьи, гораздо более сурового, чем любой суд, ожидающий нас вовне. Лишь сознавшись в совершенном преступлении и раскаявшись, Раскольников сможет вновь обрести мир в душе. «Разумом человек распознает глас Божий, настойчиво призываю-

О Т П Л Ы В И

щий его «творить добро и избегать зла». Каждый должен следовать этому закону, звучащему в нашей совести и исполняющемуся в любви к Богу и к ближнему». (Катехизис Католической Церкви, № 1706). Существует естественный нравственный закон, являющийся законом для самой человеческой природы, и нарушение его не обходится без последствий. Как для любого человека, существует он и для христианина. Чтобы познать эту истину, нет необходимости в вере – достаточно лишь прислушаться к голосу совести, которую Бог даровал каждому человеку Но хотя нравственный закон обязателен для всех людей, он еще не является сердцем Евангелия. Евангелие – нечто совсем иное, нежели обязательства, запреты или моральный кодекс. Евангелие – это приглашение. Христос никогда не говорит нам «надо»: «Надо Меня любить, надо за Мной следовать». Он спрашивает: «Хочешь ли ты?» «Хочешь ли Меня любить, хочешь ли следовать за Мной?» Это вовсе не одно и то же. Мы располагаем наибольшей свободой не в тех случаях, когда нам говорят «надо», но когда нас спрашивают: «Хочешь ли ты?» Евангелие – это приглашение, но приглашение к чему? Понять это одновременно и очень просто, и крайне сложно. «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам» (Мф 11, 25). В человеческой жизни очень большое значение приобретает понятие интимности. Среди нашего окруже-

Н А

Г Л У Б И Н У

ния мы различаем просто знакомых или коллег по работе и тех, кого называем своими интимными, то есть особо близкими друзьями, с которыми мы пребываем в истинном диалоге дружбы и кому можем открыть свое сердце. Интимность – это прежде всего духовное понятие. Способность двух людей понять и глубоко полюбить друг друга – вот источник и дружбы, и крепкой любви, и высшей радости. И Господь предлагает нам приобщиться Его собственной интимности. Он приглашает нас познать Его Свет, Его Любовь и бесконечное счастье, которое Он может даровать. Христос сказал: «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк 12, 49). Тот глубочайший дар, что преображает нашу душу и делает нас способными познать интимность пребывания с Богом, интимность Святой Троицы, богословы называют освящающей благодатью. Существует риск спутать освящающую благодать с чем-либо сверхъестественным, как, например, чудеса и харизматические дары. Такая великая святая, как Тереза из Лизье, не совершала ничего из ряда вон выходящего, но освящающая благодать столь возросла в ней, что все ее существо было снедаемо огнем Божией любви. Эта любовь преобразила жизнь святой Терезы

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

Малой, наполнила новым содержанием ее страдания и внушила ей желание познать всю свою полноту. В заключение стоило бы процитировать гимн любви из Первого послания к Коринфянам, всю тринадцатую главу, ибо добро для христианина – это стремление все более и более познавать безграничную Любовь Божию к каждому из нас. Отказаться от этой Любви и тем самым ранить Божие сердце – совершить зло. «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1Кор 13, 13). Опираясь на этот текст, Церковь именует три эти добродетели, веру, надежду и любовь, богословскими, в противоположность добродетелям нравственным, человеческим. Подобно тому как здоровый организм должен поддерживать определенную температуру, ни слишком высокую, ни слишком низкую, так и нравственные добродетели требуют определенного равновесия, разумной меры. Они не должны склоняться ни к какой крайности, но стремиться к «золотой середине». Напротив, добродетели богословские, непосредственно связывающие нас с Богом, вера, надежда и любовь, не знают меры. Ведь быть «слишком» уверенным в Слове Божием, как и «слишком» доверяющим Ему или «слишком» любящим Его, невозможно. Единственная мера для любви к Богу – это безмерная любовь к Нему. Перевел с французского Дмитрий Лейкин

Хосе М. Вегас CMF

ДОБРО и ДОБРОТА, или как стать творя добро 1. Что такое добро

обро – не вещь. Оно не является чем-то, что можно увидеть, потрогать, произвести, приобрести таким же образом, как мы видим, трогаем, производим, приобретаем вещи: машины, дома, одежду... Тем не менее добро – постоянный предмет наших желаний и стремлений, по сути, мотив, в силу которого мы желаем всего остального. Мы всегда, так или иначе, обращены к добру и не можем по-другому. Что же такое добро и как можно его обрести? Для начала попробуем пояснить, хотя бы отчасти, что же это за таинственная реальность, к которой мы всегда так стремимся и которую столь трудно определить. Добро – это качество, которым обладают вещи, ситуации, поступки, когда они сделаны определенным образом и соответствуют определенным условиям.

О Т П Л Ы В И

добрым, Но поскольку действительность – область чрезвычайно обширная, ясно, что добро как качество, воплощающееся в разных формах бытия, приобретает также множество разных форм реализации. Это многообразие проявления добра выражается в различном содержании ценностей, присваиваемых нами вещам. Есть вещи хорошие в силу своей полезности, и в этом случае заключенное в них добро сообщается им этой доброй целью, которой они служат. Другие хороши, потому что приятны, то есть являются носителями чувственной ценности (хорошая, вкусная еда, например). Живой организм (тело) заключает в себе добро в виде здоровья (обладает жизненной ценностью). Произведение искусства хорошо, когда оно прекрасно; научная теория – когда она адекватно отражает и объясняет определенный аспект действительности. Естественно, когда мы говорим о добре и доброте,

Н А

Г Л У Б И Н У

мы помним также и прежде всего о нравственном смысле этих слов, например, говоря, что кто-то сделал доброе дело или что такой-то человек – добрый, хороший. Во всех этих случаях вещи (инструменты, продукты, тело, произведения искусства, теории, поступки и пр.) суть то, чем они являются. Можно перечислять их части и отличать их сущностные элементы от тех, что лишь случайны: без этих первых они перестали бы быть тем, что они есть, а без вторых остались бы собой, но с некоторыми изменениями. В чем же находится (содержится) добро, то есть собственно качество ценности? Добро, которое мы приписываем вещам, занимает особое место. С одной стороны, оно не относится к существенным аспектам этих реальностей, потому что, даже не будучи добрыми, они не перестали бы быть тем, чем являются: орудие и инструмент могут быть плохими, еда – отвратительной, организм – больным, произведение искусства – безвкусицей, теория ложной, а поступок – ужасным. Но все же добро не есть нечто добавочное, случайное, а значит, лишенное значения и важности. Напротив, когда каждая из этих реальностей оказывается вследствие сочетания других своих элементов «доброй», то есть хорошей, мы воспринимаем ее как нечто должное, чувствуем, что она достигает определенной полноты бытия, определенного совершенства, которое ей свойственно изначально.

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

2. Что значит «делать добро»? Поскольку добро – качество, а не вещь, мы понимаем, что в разных своих формах (полезных, чувственных, жизненных, эстетических, интеллектуальных, нравственных и религиозных ценностей) оно не может «производиться» непосредственно. Для того чтобы они появились в мире, нужно заботиться о возникновении этих реальных вещей, в которых добро проявляется, когда они соответствуют определенным условиям. Чтобы произвести добро, как раз и нужно создавать эти условия. Повар старается должным образом соблюсти пропорции компонентов, выдержать нужную температуру и время, чтобы блюдо получилось вкусным. Художник работает с материалами (красками, формами, звуками), чтобы с их помощью создать красоту. Естественно, искомая ценность направляет все эти действия, делающие ее возникновение возможным. И в этом смысле добро и ценности известны нам «абстрактно», как свойства в себе, еще не воплощенные в реальности, но уже содержательные и желанные. Именно в силу этой содержательности добра или ценностей, благодаря которой они желательны, человек старается действовать в мире так, чтобы производить в нем добро. Очевидно, что человек может ошибиться в распознании добра. Он может воспользоваться неподходящими средствами для его осуществления; может отдать предпочтение

определенному типу добра (ценности), низшему по сравнению с другими, так что если первое достигается ценой вторых, высших, в результате совершается не добро, а даже некоторое зло. Потому мы говорим, что зло есть отсутствие добра, недостаточное добро или добро, недолжным образом достигнутое.

3. Нравственное добро В иерархии ценностей особое, существеннейшее место занимает нравственная ценность – добро по преимуществу. «Добрыми» в нравственном смысле могут быть только существа, наделенные личностью, их поступки и мотивы; иными словами, все то, что связано у личности с ее свободой. Особая значимость нравственного добра (и различных нравственных ценностей, его составляющих) заключается в том, что от его обретения и присутствия в жизни зависит полнота человека как такового, то есть в основном от него зависит, состоится человеческая жизнь или человек пройдет мимо самого себя. Если человек превращает свою жизнь в последовательность приятных мгновений, а для этого оставляет без внимания и заботы родителей, детей, предает друзей или отказывается от своего достоинства, мы понимаем, что так пользоваться жизнью нельзя, что, хотя удовольствие само по себе хорошо, жить им не следует. То же самое можно утверждать, если человек жертвует искренностью, правдой или честью ради достижения здоровья или лю-

О Т П Л Ы В И

бования красотой, или же ради того, чтобы приобрести больше знаний. Все эти ценности – чувственные, жизненные, эстетические и интеллектуальные – сами по себе хороши, но стоят ниже нравственных ценностей и должны быть им подчинены, а в случае конфликта – уступить последним. В противном случае человек, жертвующий нравственными ценностями ради иных целей, может быть, и сумеет насладиться жизнью, может быть, он будет здоров, красив и умен (конечно, временно, потому что все это преходяще), но его можно назвать «плохим» человеком, и эта отрицательная ценность затмевает и лишает смысла все прочие. Так, мы понимаем, что человек – любой человек – может вполне законно стремиться к одним удовольствиям и отказываться от других, посвящать себя искусству, науке или спорту, в зависимости от вкуса и способностей, но в случае, когда возникает вопрос нравственных ценностей, должен обязательно сделать выбор в их пользу. Иными словами, всякий человек, как личность, должен стараться быть «добрым», потому что именно это означает подлинно быть самим собой, тогда как не стремиться к добру значит упустить собственную жизнь, а может быть, так или иначе, испортить жизнь других людей.1 Теперь перед нами встает вопрос: как обрести нравственное добро и стать «добрым»?

Н А

Г Л У Б И Н У

4. Нравственное добро и практическая жизнь Первый ответ на предыдущий вопрос таков: для того, чтобы обрести нравственное добро, его недостаточно знать (например, изучая нравственную философию или этику), созерцать или одобрять. Обретение нравственного добра – вопрос практики, делания. Но это совершенно особое делание. Греки видели различие между «техническим» деланием или poesis, при котором важен внешний результат действия, – и нравственным деланием, или praxis, при котором важно как то, что делается, так и то, как и для чего это делается. Результат же такого действия, помимо внешних последствий в реальном мире, пребывает в самом субъекте действия, делая его добрым или злым. Латиняне в этом же смысле различали facere и agere. Невозможно сделаться добрым так же, как приготовить блюдо или создать картину. В этой задаче обретения нравственного добра, то есть в задаче сделаться добрым, или, что то же самое, добродетельным, заключен один парадокс. В то время как в других ценностных областях для осуществления определенного типа добра необходимо сосредоточить внимание на самом предмете – носителе ценности (если же речь идет об обретении ценности как таковой, например, удовольствия или здоровья –

1 Есть мнение, что это не столь ясно, потому что существуют люди, которые выбирают зло ради богатства, благополучия и власти. На это можно ответить, подобно Сократу, что, кто так говорит, либо не знает по-настоящему, чего хочет, либо он законченный циник.

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

сосредоточиться на ней самой), в случае с нравственным добром человек становится добродетельным тогда, когда, забывая о себе и о самой нравственной ценности, отдается тому, чтобы «делать добро» другим, в самых разных смыслах: обеспечивать им жизнь, поддерживать здоровье, просвещать и пр. Добрый самарянин из Евангелия (Лк 10, 33-35) был добр, потому что, забыв о себе, устремил все свое внимание на раненого, спас его и позаботился о нем. Именно потому философ Макс Шелер сказал, что нравственные ценности осуществляются следом за другими ценностями. Тот, кто делает добро ради того, чтобы быть добрым и ради того, чтобы его таковым считали, становится чем-то вроде нравственного фарисея, использующего добро, чтобы превозноситься. Истинно добродетельный человек есть тот, кто, принимая ценностный призыв, который может происходить из самых разных источников, отвечает на него, до определенной степени забывая о себе. В действительности, иногда можно и даже необходимо смотреть на самого себя с нравственной точки зрения: чтобы раскаяться в содеянном зле и воплотить в жизнь добрые намерения; но, в конце концов, доброе намерение заключается в том, чтобы перестать смотреть на себя и больше заботиться о других. В этом случае мы вновь сталкиваемся с определенным парадоксом, потому что, с другой стороны, не-

возможно делать добро «ненамеренно», никак это не осознавая. Но это осознание того, что мы делаем добро, иногда словно наносит ущерб совершаемому добру, потому что искажает мотивы, по которым мы его творим. И действительно, для того, чтобы вершить добро, нужно не только делать добрые вещи, но и руководствоваться при этом добрыми побуждениями. Поэтому сознание того, что делаешь добро, должно сопровождаться стремлением постепенно полностью сосредоточиться на том добром, что совершается, а значит, насколько возможно, забыть о себе.

5. Как узнать, какое добро следует делать Часто возникает вопрос, как точно узнать, что есть добро, и как избежать ошибки в этой важной области. Действительно, нравственное знание, как и любой другой вид знания, подвержено ошибкам, и существует множество факторов, которые способны его исказить: отсутствие воспитания, неподходящее социальное окружение, собственные наклонности и субъективные интересы, некоторые дурные привычки, помрачающие ясность суждения и сознания и пр. Но не надо думать, что подобное знание настолько сложно, что почти недоступно. На самом деле человек естественно склонен к добру, вплоть до того, что даже когда он совершает зло, он совершает его во имя какого-либо добра, делающего его слепым

О Т П Л Ы В И

к добру высшему; или же стремится к добру хоть в каком-то смысле, только субъективно и эгоистически, не заботясь о благе других. Можно сказать, что человек знает добро интуитивно и непосредственно. Существует важная связь между знанием добра и добротой как свойством. Хотя мы сказали, что для того, чтобы быть добрым, недостаточно знать добро, все же это знание необходимо, если мы хотим творить добро. Вместе с тем, для того, чтобы знать нравственное добро и совершать его, нужно быть расположенным к добру (что уже означает первую ступень доброты), то есть быть готовым ответить на требования добра в той мере, в какой мы их воспринимаем. По этому поводу философ С. Кьеркегор проницательно говорит: «Жизнь духа вовсе не имеет остановок и перерыва (по сути, не имеет и состояния, все происходит сейчас), стало быть, если некий человек в то самое мгновение, когда узнает правое, не совершает его, происходит вот что: вначале осознание иссушается. Затем остается лишь узнать, что думает об остатке воля. Воля ведь деятель диалектический, который, в свою очередь, распоряжается всей низшей природой человека. Если она не дает согласия на итог осознания, она, однако же, вовсе не принимает с необходимостью решение делать противоположное тому, что схвачено осознанием, – подобные 2

Н А

Г Л У Б И Н У

разногласия весьма редки; однако она позволяет пройти некоторому времени, тем самым открывается возможность замещения, а она говорит: поглядим завтра. Между тем осознание все больше затемняется, и все больше побеждают низкие стороны нашей природы; увы! ибо добро надобно творить сразу же, как только оно узнано (вот почему в чистой спекуляции переход от мышления к бытию столь легок – все ведь дано заранее, с самого начала), тогда как в случае низших инстинктов важно как раз медлить – это те замедления, которые по душе воле, наполовину закрывающей на это глаза. Когда же осознание достаточно затемнилось, оно лучше может договориться с волей; в конце концов наступает полное согласие, ибо оно перешло в другой лагерь и прекрасным образом одобряет все то, что само же и подготовило».2 Тем не менее, даже допуская, что обычно мы знаем, что хорошо, а что плохо, в некоторых случаях это все же не так ясно, и мы можем иногда испытывать глубокие сомнения. Как же отличить истинное добро от того, что им не является? Здесь необходимо прибегнуть к косвенным критериям, которые, однако, способны служить важным указанием, касающимся смысла человеческой жизни, с которым, как мы говорили, непосредственно связано нравственное добро. Первый критерий – это феномен «оправдания». Добрые поступки не

Кьеркегор С., Страх и трепет, Москва: «Республика», 1993, С. 318-319

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

нуждаются в оправдании; они сами суть собственное оправдание. Никто не нуждается в оправдании, помогая нуждающемуся или заботясь о престарелых родителях. Но поступки, требующие оправдания, – это, как правило, поступки недолжные, для которых нужно найти весомые причины, «оправдывающие» их совершение. Если я опаздываю на встречу, я могу оправдаться, сказав, что вынужден был помочь при несчастном случае, свидетелем которого оказался. Но если я скажу, что опоздал, решив прогуляться пешком в свое удовольствие, вряд ли это меня оправдает. Иными словами, причины, служащие оправданием, могут быть действительно «праведными», а могут быть и простой попыткой извинить собственные прихоти. Тут уже главную роль играет правдивость и честность каждого человека. Нетрудно понять, что источником лжи часто становятся неудачные попытки оправдания. Второй критерий распознания связан с родом чувств, вызываемых разными типами ценностей, а значит, и с разными видами счастья, которое они приносят. Счастьем иногда называют чисто субъективное состояние, связанное с чувственным удовольствием или удовлетворением. Но такое представление о счастье не только убого, но и ложно. Как есть разные виды ценностей, так есть и многообразие соответствующих им чувств; и чем выше ценность, тем глубже удовлетворение, которое она приносит.

Это означает, что человеческое счастье может быть очень разным по качеству и зависит от типа ценностей, которым мы в своей жизни отдаем предпочтение. Тот, кто старается достичь исключительно чувственных ценностей, удовольствия, может быть, его и обретет, но вряд ли будет счастлив, потому что чувственное удовольствие поверхностно и ненадежно. Жизненные, эстетические и интеллектуальные ценности приносят, конечно, гораздо более глубокое и длительное удовлетворение, но тоже не могут

О Т П Л Ы В И

быть мерой истинного человеческого счастья. Главным условием для того, чтобы все эти формы удовлетворения и счастья возросли в полной мере, является уважение и стремление к нравственным ценностям. И надо сказать, что уважение к нравственным ценностям является абсолютным условием блага не только по сравнению с чувственным удовольствием (ясно, что поиск наслаждений ценой чужого достоинства попросту недопустим), но и по сравнению с эстетическими и интеллектуальными ценностями.

Н А

Г Л У Б И Н У

Вспомним, например, известный роман П.Зюскинда «Парфюмер», герой которого ради достижения чувственной и эстетической ценности (утонченного запаха) совершает ужасные преступления. То же самое касается нацистских псевдоученых, подвергавших чудовищным опытам заключенных в концлагерях ради так называемого прогресса науки. В обоих случаях, даже если бы действительно были сделаны сенсационные открытия, такую деятельность следовало бы объявить недопустимой и преступной. Нравственные ценности приносят счастье, зависящее от добродетели и в свою очередь являющееся ее источником. Добродетель же живет в глубине человеческого существа и относительно независима от его успехов или злоключений на жизненном пути. Все это свидетельствует о том, что распознание истинного добра и блага совершается относительно личностного аспекта: чем больше ценности и добро связаны с личностным началом, превосходящим чисто биологическое, тем они выше и тем значительнее и полнее приносимое ими благо. Но и нравственный уровень – еще не самый глубокий уровень человеческого счастья, а нравственные ценности не самые высшие. Выше их находятся ценности религиозные, и удовлетворение, рождаемое ими, называется блаженством. Этот вопрос позволяет перейти к последнему этапу наших размышлений: к тому, что связано с источником добра и доброты.

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

6. Источник и цель всякого блага Нравственные ценности, как мы видели, носят безусловный характер: личностные ценности превосходят биологическую жизнь (до такой степени, что иногда приходится пожертвовать жизнью, чтобы избежать несправедливости). Но если это так, то только потому, что они указывают на источник, из которого происходят, а он выходит за рамки жизни и должен быть безусловным и абсолютным. Если бы высшим пределом добра была биологическая жизнь человека, то и высшими ценностями были бы ценности жизненные, и им подчинялись бы все прочие, в том числе нравственные. Ради спасения жизни допустимо было бы прибегать ко лжи, предательству и преступлению. Но простое нравственное чувство подсказывает, что это не так, и что жить с достоинством важнее, чем жить любой ценой. Этот абсолютный характер нравственных ценностей свидетельствует о том, что их источник и происхождение тоже абсолютны. А поскольку они носят личностный характер, то и этот источник Блага и ценности тоже должен быть личностью. В разговоре с богатым юношей (см. Мф 19, 16-17; Лк 18, 18-19) Иисус ясно говорит, что источник всякого блага (в том числе и нравственного) – Бог. И что даже если человек старается жить честно и праведно, нравственного добра недостаточно, чтобы «жить навсегда и не увидеть

могилы» (Пс 48, 10). Смерть действительно ставит под вопрос все наши усилия, в том числе благородное стремление к добру. Если участь праведника и злодея одна и та же, какая разница, как жить? В абсолютности нравственных ценностей человек более или менее явственно предощущает присутствие в своей жизни абсолютного измерения, превышающего биологические требования и нужды, а значит, превосходящего и смерть, перед которой человек, однако, бессилен. Можно сказать, что в этом смысле нравственные ценности обращены к религиозным и в них обретают свою полноту. В то же время религиозные ценности опираются на нравственные, потому что если религиозный человек не уважает нравственные ценности, он лишает свою веру содержания и подлинного смысла, и его религию можно назвать ложной (хотя сама религия от этого ложной не становится). Дело в том, что и те и другие ценности происходят из единого источника, который есть Бог. Этот Бог явил нам Свое человеческое лицо и Свою близость в Иисусе из Назарета, Который «ходил, благотворя и исцеляя всех» (Деян 10, 38) и отдал Свою жизнь, чтобы победить смерть и открыть всем людям путь к полноте жизни, которая уже не кончается. Эта жизнь – не что иное, как полнота общения с Ним, а в Нем – со всем человечеством и со всем творением.

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

Проф. архим. Ианнуарий

Возможна ли вера без добрых дел?

екоторые богословские споры, длящиеся десятилетиями, а то и столетиями, имея глубокие исторические и психологические корни, находили себе внешнее оправдание в словах Священного Писания. Цитаты, вырванные из контекста, становились грозным оружием противостоящих в споре сторон. Такая судьба постигла знаменитый спор о «вере и делах», который, при ближайшем рассмотрении, обнаружил себя всего лишь как недоразумение, как спор о словах. На каком же основании возникла эта дискуссия о «вере и делах»? Что это за «вера без дел»? И бывают ли «дела без веры»? Если говорить об этом предельно кратко, то все рассуждения на эту тему находили себе основание в

учении святого апостола Павла об оправдании верой и в знаменитом месте из Послания святого апостола Иакова об отношении веры и дел. Богословский принцип апостола Павла основательно выражен, например, в Послании к Галатам: «…человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, … ибо делами закона не оправдается никакая плоть» (Гал 2,16). В Послании же апостола Иакова говорится: «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? … Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва?» (Иак 2,14.20). «Спасение человека – дело исключительно благодати Божией, никакими делами человек себя сам спасти не может,

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

достаточно вверить себя спасающей благодати», – так утверждали одни. И были правы. «Вера без дел мертва; и бесы веруют, и трепещут», – так утверждали другие. И тоже были правы. Оставалось только выяснить, что же понимают спорящие стороны под «верой» и под «делами». Но какими трудами досталось богословам согласное понимание! Окончательно ли? Разве и сегодня мы не слышим такие, например, утверждения: «Зачем мне придерживаться того или иного вероучения? Зачем мне вера вообще? Зачем «ходить в церковь»? Разве не достаточно быть просто хорошим человеком?» И противоположное: «Разве не видим мы вокруг себя такие формы церковного благочестия, которые похожи на фарисейское лицемерие и ханже-ство? Разве не встречаем мы свидетельств такой «веры в Бога», что уживается с мрачным состоянием души, с недоброжелательством, а то и с той ненавистью, о которой сказано: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1Ин 4, 20). Мы интуитивно ощущаем и сознаем, что вера, как и надежда, как и любовь, – есть такое внутреннее состояние человека, которое с необходимостью должно проявляться в его поведении и делах. Но чтобы разобраться во всем этом, надо задуматься о самих понятиях «вера» и «дела».

Делами закона не оправдается никакая плоть Прежде всего, мы должны дать себе отчет в том, что у апостола Павла речь идет не просто о «делах», и даже не о «добрых делах», а о конкретных «делах закона», то есть об исполнении уставных требований и обрядовых предписаний Моисеева законодательства, о строгом следовании иудейскому закону, Торе. Апостол ставил себе целью возвещение свободы верующего в Иисуса Христа от ветхозаветных предписаний. Однако если мы будем рассматривать утверждения апостола Павла в более широком контексте его посланий, то поймем, что он учил о свободе во Христе не только от ветхозаветных предписаний, но шире – от «рабства» всем «стихиям мира» (ср. Гал 4, 3.9), от всех этнических, религиозных и социальных ограничений и условностей, в которых пребывал человек до «пришествия веры». Ибо где вера, там «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол 3, 11). И, разумеется, мы можем понимать также «дела закона» как всяческие требования внешнего благочестия, не только иудейской синагоги или языческой религиозности, но и христианской Церкви. В этом случае призыв апостола Павла будет обращен непосредственно к нам: никакие дела благочестия, религи-

О Т П Л Ы В И

озные обряды и правила, взятые отдельно от веры, спасения нам не гарантируют. Однако когда мы вслушиваемся в то, что говорит нам апостол Иаков, мы понимаем, что под «делами» он разумеет не «дела благочестия», но самые простые «добрые дела», дела милости, сострадания и любви: «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: «идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак 2, 1417). Здесь-то и возникает ряд искусительных вопросов: «Зачем вера вообще? Разве не достаточно быть просто добрым человеком? Ведь совершенно очевидно, что добрые дела возможны и без осознанной веры». Но как и почему они возможны? Когда мы серьезно над этим задумываемся, мы понимаем, что добрые дела суть отблески Божественного в мире греха и несвободы.

И сотворил Бог человека по образу Своему Вообще говоря, только ненаблюдательность, только леность мысли не дают нам увидеть, что свидетельствам Божественного, сверхъестественного вокруг нас и в нас самих нет конца. Среди

Н А

Г Л У Б И Н У

множества таковых достаточно задуматься над следующим наблюдением: видел ли кто-нибудь из нас, чтобы животное, живущее исключительно инстинктами и врожденными рефлексами, заботливо относилось к другим животным, не принадлежащим их виду или их стае? Кормило их, лечило их, сострадало им? Пожалуй, нет, такого в природе мы не наблюдаем. Многочисленные примеры биологического симбиоза не опровергают этого наблюдения. На бескорыстную заботу и сострадание – причем не только к другим людям, но и к животным, и к растительному миру, способен только человек. Да и тот далеко не всегда. Мы ценим такие чувства и такое поведение, называя их высоконравственными. Нравственность, выражающая себя в добрых делах, присуща только людям. И при этом человек вовсе не должен быть «верующим». Иначе говоря, добрые дела без веры не только бывают, но существенно связаны с самой природой человека, несущей в себе помимо животно-естественного начала еще и сверхъестественный элемент, если под «естественным» мы по привычке будем понимать то состояние мира, которое изучает естествознание. Но это наличное, эмпирически данное состояние мира богословие определяет как поврежденное грехом. Первозданная природа, сотворенная по замыслу Божию, была иной. Если мы рассуждаем об истинной природе

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

человека, то на языке Священного Писания об этом говорится так: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт 1,27). Другими словами, человек сотворен не только как животное, как биологическое существо, генетически во многом подобное другим представителям зоологического мира, включая самых примитивных, но и как существо, бесконечно превосходящее всякую биологию, как отблеск, отражение, образ Божий. Как тут не вспомнить знаменитую оду «Бог» Гавриила Романовича Державина? Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь – я раб – я червь – я бог!

Дух дышит, где хочет Бог «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф 5, 45). Любовь и милосердие Бога не знают пределов. У человека – не так: он лишь призывается к такому беспредельному совершенству. В этом его задача: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф 5,48). Верующий христианин стремится к совершенству: творить благо всем – без ограничений. Но это – вершина.

Такое возможно только и только в благодати, в причастии Богу, в Духе Святом. Как мы уже выяснили, человек – образ Божий. Он подобен зеркалу, в котором отражается Творец. Беда в том, что зеркало это замутнено грехом. И все же это зеркало – пусть неясно – отражает сверхъестественные свойства Бога. Не может быть отражения без отражаемого. Присутствие нравственности, милосердия и сострадания в человеке для богословия всегда было веским доводом в пользу существования Бога. Отражение свидетельствует об Отражаемом. Если уж мы прибегаем к образу зеркала, то нелишне задуматься над тем, что отражение в нем происходит благодаря тому свету, который излучает отражаемый в нем объект. Продолжая нашу аналогию, мы можем сказать, что образ Божий в человеке проявляется благодаря излучаемому Богом свету Его благодати, благодаря действию Духа Святого. Однако, как учил Господь Иисус Христос: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин 3, 8). Высокие образцы добра, милосердия и любви мы находим в людях любых исторических эпох, любых культур и религий, ибо мы не можем указать границы действия Духа. Этого нам не дано знать. Но нам дано знать, что вера в Господа Иисуса Христа широко распахивает двери и окна благодатному дыханию

О Т П Л Ы В И

Духа. И нет истинной христианской веры, которая не выражалась бы в проявлении божественной, сверхъестественной способности творить добро, способности, уподобляющей человека Самому Богу. Добрые дела без веры возможны. Но невозможна вера без добрых дел! Здесь следует напомнить и о том, что «добрые дела» нельзя понимать слишком узко, как исключительно дела милосердия и благотворительности. Как писал Алексей Степанович Хомяков, «обнаружение веры и есть дело, ибо и молитвенный вздох, едва зачавшийся в глубине сокрушенного сердца, есть такое же дело, как и мученичество. Различие этих дел только во времени и в обстоятельствах, при которых Бог дозволяет человеку воспользоваться дарами благодати. Какое дело мог совершить разбойник, прикованный на кресте? Или дело его – раскаяние и исповедание в то же время – было недостаточно? … Посему неразумны и те, которые говорят, что вера одна не спасает, но еще нужны дела, и те, которые говорят, что вера спасает кроме дел: ибо если дел нет, то вера оказывается мертвою» (Вера и дела. Полное собрание сочинений. Изд. 4-е, т. II). На каком же основании возникла дискуссия о «вере и делах»? И, – повторим вопрос, заданный в начале этой статьи, – что такое «вера без дел»? Бывает ли она?

Н А

Г Л У Б И Н У

И бесы веруют, и трепещут Действительно, бывает ли «вера без дел», о которой пишет апостол Иаков? Бывает. Сам же апостол и характеризует такую веру: «Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут» (Иак 2,19). Отвлекаясь от конкретного и парадоксального примера «верующих бесов», зададимся вопросом – о какой вере в этом случае идет речь? Ведь за словом «вера» могут стоять разные понятия. Христианин исповедует свою веру словами Символа веры, утверждая, что он верит в Бога Отца, в Иисуса Христа, в Духа Святого, во святую Церковь… Что он при этом имеет в виду? Предполагается ли, что он верит в существование Бога Отца, Иисуса Христа, Святого Духа и Церкви? Разумеется, это так. Разве верующему не приходится иногда слышать возражение отрицателя или скептика: «Как ты можешь верить в Бога? Я, например, не верю, что Бог существует! Да нет никакого Бога!» За словом «вера», которое употребляется в таком контексте, стоит мысль об «уверенности» в существовании чего-то или кого-то, не постигнутого эмпирически. В данном случае речь идет об уверенности в существовании Бога, Которого мы не видим как какой-то предмет этого мира. Вот такое умственное, «философское» понимание «веры» (вера в существование невидимого) можно назвать «онтологическим» (то есть с греческого – «относящимся к существова-

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

нию, к бытию»). Не вдаваясь в подробности вопроса, скажем лишь, что для человека библейских времен это понимание веры не было характерным. Мало кому приходило в голову сомневаться в существовании Бога (или хотя бы божественного, богов – у язычников). А у кого все же такие сомнения возникали, того считали просто больным, лишенным разума. Так, например, в Псалмах Давида говорится: «Сказал безумец в сердце своем: Нет Бога!» (Пс 13, 1; 52, 2). И все же существование невидимого всегда можно оспорить. Позднее такая «философская вера» подверглась критике, результатом которой стал атеизм, утверждающий, что Бога не существует, и вера в Бога – умственное заблуждение. Но критике умственная вера может подвергаться не только со стороны атеистов, но и со стороны верующих людей. Ведь можно быть убежденным в существовании Бога и, несмотря на это, быть неверующим человеком в традиционном смысле. Такая «вера» вполне может обходиться без «дел». Хуже: такая «вера» может уживаться со злыми делами. Упомянутые апостолом Иаковом бесы знают о Боге и хотя бы трепещут. Человек же может знать о Боге, при этом творить зло, вовсе не трепетать и не испытывать никаких угрызений совести. Таков уж человек.

Праведный верою жив будет Однако слова Символа веры означают нечто совсем иное. Во-

первых, – и это необходимо подчеркнуть, – за «верую» Символа стоит отнюдь не умственная, а сердечная убежденность в существовании невидимых объектов веры. Именно такова вера Библии, здесь вера предстает Божественным зовом, благодатью Божией, а не решением разума. Часто без всякого участия разума Бог непосредственно влияет на сердце человека и влагает в него чувство безусловной достоверности бытия Божия. И те, кому Бог даровал это переживание в сердце, поистине блаженны. Одним из бесчисленных свидетельств такой веры является знаменитый «Амулет» Блеза Паскаля, лист пергамента, найденный его слугой в подкладке камзола восемь лет спустя после смерти великого ученого. Найденный листок содержал краткую запись, описывающую глубочайшие мистические переживания его души. Начиналась эта запись так: «В лето 1654, понедельник 23 ноября, десять с половиной ночи и до двенадцати с половиной. Огонь. Бог Авраама, Исаака и Иакова – не Бог философов и ученых. Очевидность, очевидность. Чувство. Радость. Мир. Господь Бог Иисус Христос» (Паскаль Б.Мысли. М., 1994. С. 61). Во-вторых, Священное Писание и вся история веры в Единого Бога говорят нам о том, что вера – не только убежденность в бытии Божием (будь то убежденность умственная, будь то сердечная). Есть и другое значение слова «вера»,

О Т П Л Ы В И

особенно характерное для Библии Ветхого Завета, для Израиля. Вера для библейского человека означала не столько «уверенность в существовании Бога», сколько «верность Богу». Верить Богу – значит быть верным союзу с Ним, Его заповедям, Его Закону, данному через Моисея. (Собственно, так же «веру» понимал и язычник. Ему не надо было верить, скажем, в существование моря. Ему надо было быть верным Посейдону, духу моря, быть ему послушным, соблюдать его повеления, вовремя приносить ему жертвы и так далее.) Условно такое понимание веры как верности можно было бы назвать «нравственным». На библейском языке такая вера/верность называется «праведностью». Праведный – тот, кто верен Богу, Его воле, Его заповедям. Это – идеал ветхозаветного иудея. В предельном, можно сказать, недостижимом и даже устрашающем виде такой идеал праведности выражен в образе Авраама, который считался праведником именно потому, что был беспредельно верен Богу. Он по требованию Бога не усомнился принести в жертву своего единственного сына, дарованного ему Богом, Исаака! Рассказ о жертвоприношении Исаака изложен в Быт 22. Ветхозаветное предание утверждало, что в этом поступке Авраама его вера (= верность) достигла крайней степени, полноты и совершенства. «Авраам не в искушении ли найден был вер-

Н А

Г Л У Б И Н У

ным? И это вменилось ему в праведность» (1Макк 2, 52; ср. Сир 44, 20; Прем 10, 5). Раввинистическое богословие приравнивало такую веру к делам и даже подчеркивало акт верности Авраама как его заслугу перед Богом. За верность Аврааму, – как награда, – дано обетование благословения: «Благословятся в тебе все племена земные» (Быт 12,3). При этом раввинизм воодушевлялся надеждой на то, что Бог засчитает и самому Израилю «заслуги отцов», то есть святых израильской древности.

Праведность независимо от дел Следуя традиции, апостол Павел тоже ссылается на праотца Авраама как на идеал веры и праведности. Основное место Писания, вокруг которого строятся его рассуждения в Посланиях к Римлянам и к Галатам, – стих из Книги Бытия: «Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность» (Быт 15,6). Но апостол понимает веру Авраама принципиально иначе, чем иудейские богословы его времени: не как абсолютную верность, но как безоглядное доверие Богу, доверие слову Его обетования. Более того, иудейский образ верного Авраама, которому Израиль воздавал невероятное почитание, для апостола Павла был сплошной иллюзией. Восхваление Авраама за дела праведности апостол считал продуктом чисто человеческих желаний и масштабов. Это – «похвала от людей» (Рим 2,29; 4,2).

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

Перед Богом же (4,2) человеческие масштабы – ничто. Бог признал Авраама, но не за его человеческие отличия и заслуги. Они не играли никакой роли. Именно это, с точки зрения апостола Павла, и доказывает цитата Быт 15, 6, где упоминается как нечто ценное только вера, то есть беззаветное доверие словам обетований Божиих (например, Быт 12, 3; 15, 5), не верность, как у иудеев, а именно доверие. Вера, о которой говорит Быт 15, 6, не какое-то «дело», но абсолютное доверие человека, стоящего перед Богом как грешник, с пустыми руками, не имея никаких заслуг, которые он мог бы предъявить (Рим 4, 5). И Бог принимает такого человека по Своей «благодати» («по милости» в Синодальном переводе), «даром» (Рим 3, 24), а не по долгу (Рим 4, 4). Итак, согласно апостолу Павлу, веру Авраама, о которой говорит Быт 15, 6, нельзя толковать как некое «дело». Так толковали веру Авраама в раввинизме, как его заслугу. Апостол очень заостренно сравнивает это иудейско-раввинское понимание оправдания с платой работнику за его труд («воздаяние делающему», Рим 4, 4). С его точки зрения вера принадлежит совершенно другому порядку вещей. В лице апостола Павла Новый Завет утверждает (и это было настоящей революцией, водоразделом между двумя религиозными эрами человечества), что упование на свою веру как верность, то есть упование на свою праведность – глубокое заблуждение! Думать, что ты

можешь что-то заслужить перед Богом, выслужиться перед Ним своей верностью и потом предъявить Ему свои требования: «Я был верным, я сделал то, что Ты от меня хотел, я отработал, а потому плати по счетам», – означает ставить над Богом еще какого-то «Бога», некий закон, которому Бог должен следовать. Иными словами, уповать на свою верность, на свою праведность означает ставить зависимость своего спасения от собственных дел, от своей верности, то есть ставить себя на место Бога, делать себя собственным спасителем. Но апостол Павел здраво и справедливо учит, что сам себя никакими делами человек спасти не может. Это только сказочный барон Мюнхгаузен мог вытащить себя за волосы из болота. Реальному же человеку требуется подъемный кран. И таким «подъемным краном» может быть только Бог. Не я – спаситель себя, а Бог – Спаситель меня. И мне остается только доверять Богу-Спасителю, вверить себя Ему. И, соответственно, слово «вера» в христианстве понимается преимущественно не как «уверенность в существовании», и не как «верность», а как «доверие».

Живу верою в Сына Божия Писание учит нас также тому, что вера – дар благодати Святого Духа (Рим 12, 3; 1Кор 12, 9; Гал 5, 22). Но какая вера? Вера как верность? Сложный вопрос. Попытаемся ответить на него с точки зрения обыч-

О Т П Л Ы В И

ного человеческого опыта. Вера/ верность – естественное и высоко ценимое поведенческое свойство человека. Об этом и пишет апостол Павел: верному человеку – «похвала от людей» (Рим 2,29; 4,2). Я могу, например, дать «честное слово» или просто обещание, или принести присягу, или даже поклясться и после этого постараться исполнить свое слово, как трудно это ни было бы. Такая вера/верность (в Ветхом Завете – праведность) зависит от меня, от силы моей воли, от моего желания, упорства, выдержки. Возможно, при этом мне потребуется помощь Божия. Но всего лишь как помощь в поддержке моих собственных слабых сил. А вот вера/доверие – не произвольное свойство или поведение. Доверие к кому бы то ни было нельзя вызвать в себе по своей воле. Я не могу сказать себе такую нелепость: «Этот человек мне подозрителен и не вызывает у меня доверия. Но даю слово, что с понедельника я начну ему доверять». Доверие или есть, или его нет. Вера/доверие – дар со стороны, иногда совсем непонятно и необъяснимо, откуда доверие приходит. И в основе христианства лежит именно такая вера/доверие – не «уверенность» в существовании Бога, не «верность» Богу и Его заповедям, а только доверие Богу, явившему Себя в Иисусе Христе. И эта вера – не мое свойство и не моя заслуга, а таинственный, сверхъестественный подарок свыше, на новозаветном языке – харизма, дарование Святого Духа. Об этой вере как осно-

Н А

Г Л У Б И Н У

вании спасения и учил апостол Павел. Спор апостола Иакова с концепцией «оправдания верой» – спор мнимый, ибо основан на недоразумении. Как уже указывалось выше, фактически это был спор не о существе дела, а спор о словах. Апостол Иаков следует традиционному толкованию Быт 15, 6 в смысле верности Авраама, доказанной его делами: «Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?… И исполнилось слово Писания: «веровал Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность…» (Иак 2,20-24). То есть, ссылаясь на жертвоприношение Исаака, на искушение Авраама, апостол Иаков смотрел на веру Авраама как на верность Богу, которая проявила себя в его «делах». И его «дела» были основанием его оправдания. Все это соответствует древнему иудейскому преданию, для которого единство веры (исповедания) и жизни (дел), то есть слова и дела человека считались необходимой предпосылкой обретения вечной жизни. Апостол Павел вкладывал в слово «вера», как мы видели, иной смысл. Соответственно, он иначе толкует и Быт 15, 6. Но апостолу Павлу при этом даже в голову не приходило, различая «веру» и «дела», отделять одно от другого. Нет! Для него столь же справедливо высказывание апостола Иакова: «Вера без дел мертва». Доверие любящему Богу в Иисусе Христе, вера Божественному Евангелию любви и спасения, отказ от себя, от своих «дел праведности»,

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

от своих «заслуг», полное вверение себя Господу Иисусу Воскресшему, отворение своего сердца действию Духа Святого – все это приводило к тому, что апостол мог воскликнуть: «Уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал 2, 20). Но такая вера не мыслится без ее следствий: без любви, являющей себя в делах. Лишь риторически апостол Павел пишет о парадоксе – вере без любви: «Если имею … всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто» (1Кор 13, 2). Все послания апостола Павла пронизаны любовью и призывом к делам любви, ибо он мыслит и пишет не о мертвой, а о живой вере, даруемой самим источником жизни и любви – Богом. Поэтому мы можем заключить: дела без веры бывают, но веры без дел не существует. И это – от Бога, непостижимого умом, но постижимого сердцем, открытым для действия Его благодати. Эти действия тоже непостижимы. Но ими можно жить. И это – жизнь в блаженстве, жизнь в Боге. На эту благодать и блаженство можно ответить только благодарностью. Еще раз вспоминая Гавриила Романовича Державина, … если славословить должно, То слабым смертным невозможно Тебя ничем иным почтить, Как им к Тебе лишь возвышаться, В безмерной разности теряться И благодарны слезы лить.

«Чудный союз милости с правдой видим в образе действий Богочеловека; этот образ действия отражается в поведении истинных учеников Христовых». Епископ Игнатий (Брянчанинов) «Укрась и язык кротостью и смирением, сделай его достойным призываемого тобою Бога, наполни благословением и многою милостью – можно ведь и словами творить милостыню». Иоанн Златоуст

«Святое слово Божие хвалит и ублажает милостивых и щедрых к убогим: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут»(Мф 5, 7). «Блажен, кто помышляет о бедном» (Пс 40, 1). Дела милости перед всем миром превозносятся праведным Судией Христом и в прочих местах святого Писания (Мф 25, 33-41). Христианин! Если хочешь быть участником этого блаженства, будь милостив и щедр к убогим. Много имеешь – много и давай; мало имеешь – мало и давай, но давай от усердия. Милостыня судится не по количеству, но по усердию дающего: «доброхотно дающего любит Бог» (2Кор 9, 7). Даешь ныне в руки нищих и убогих, но от рук Христовых примешь сторицей. Давай, не бойся: не погибнет данное, ибо верен Обещавший». Тихон Задонский

О Т П Л Ы В И

«Милосердие и благотворительность – дела, любезные Богу, и если обитают в человеке, то обожествляют его и уподобляют Всеблагому, чтобы он стал образом Первого и Чистого и всякий ум превосходящего Существа. Какой же конец обещан такой ревности? Здесь – добрая надежда и радостное ожидание, а потом, когда, оставив скоропреходящую плоть, облачимся в нетление, – блаженная жизнь, не прекращающаяся и не гибнущая, где уготованы некие дивные и ныне не известные наслаждения». Григорий Нисский

«Тот милостив, кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех». Исаак Сирин

«Будем же воспламенять в себе любовь к будущим благам, потому что великая слава ожидает праведников, какой невозможно изобразить словом: они, восприняв нетленные тела по Воскресении, прославятся и будут царствовать вместе со Христом (40, 504). Если хочешь сделаться равным апостолам – ничто не препятствует: довольно для тебя истинно исполнить одну добродетель – милостыню, чтобы ни в чем не быть скуднее апостолов». Иоанн Златоуст

Н А

Г Л У Б И Н У

«Не чуждайся сострадания потому, что сам далек от несчастья. Когда твой ближний терпит зло, ты должен его несчастье считать общим. Разделяй с ближним слезы, чтобы облегчить печаль его; разделяй радость, чтобы упрочить веселие, укрепить любовь и самому раньше его получить пользу, – плач делает милостивым, а радость очищает от зависти и недоброжелательства». Иоанн Златоуст

«Тот милостив, кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех». Исаак Сирин

«Кто собирает в свою сокровищницу молитвы и дела милосердия, тот богатеет в Бога». Ефрем Сирин Милостыня есть искусство, училище которого находится на Небесах, а учитель – Сам Бог. Иоанн Златоуст

О Т Т П П Л Л Ы Ы В В И И О

Н А А Н

Г Л Л У У Б Б И И Н Н У У Г

Александр Конев

Об энциклике

DEUS CARITAS EST

вятейший Отец Бенедикт XVI своей первой энциклике дал название Deus Caritas est (Бог есть любовь). Немалое внимание в ней уделено вопросам благотворительности и деятельной любви. Мы рассмотрим эту энциклику в свете девиза нынешнего года: «Спешите делать добро». Уже во введении Папа пишет, что ответ на любовь Бога – это основополагающее решение жизни христианина: «У истоков христианского бытия лежит не какое-то этическое решение либо великая идея, – скорее, это встреча с неким событием, с Личностью, которая, открывая жизни новый горизонт, тем самым указывает ей решающее направление». Именно исходя из этого экзистенциального понимания христианской жизни как результата встречи со Христом в последующем тексте энциклики рассматривается связь Любви божественной с любовью человеческой. В первой части, посвященной единству любви в творении и в

истории спасения, Папа цитирует евангелиста Луку: «Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее», и поясняет: «В этих словах Иисус описывает Свой собственный путь, ведущий Его через крест к воскресению: путь пшеничного зерна, которое падает в землю и умирает, принося таким образом обильный плод. Исходя из сути Своей личной жертвы и любви, достигшей в Нем своего совершенства, Он описывает этими словами также сущность любви и человеческой жизни в целом». Святейший Отец пишет о полноте любви Бога: «...Страстная любовь Бога к Своему народу – к человеку – является одновременно любовью прощающей. Она настолько велика, что обращает Бога против самого Себя: Его любовь одерживает верх над Его справедливостью. Христианин видит в этом черты уже проявляющейся скрытым образом тайны Креста: Бог настолько любит человека, что, Сам став человеком, последовал ему в смерти, примиряя таким образом справедливость и любовь».

О Т П Л Ы В И

В разделе «Иисус Христос – воплощенная любовь Божия» Папа говорит об истинной новизне Нового Завета, которая заключается «не в новых идеях, но в самой личности Христа... действия Бога приобретают драматический характер из-за того, что Сам Бог, в Иисусе Христе, ищет «заблудшую овечку», страдающее и сбившееся с пути человечество. Когда Иисус в Своих притчах говорит о пастыре, вернувшемся за потерянной овцой, о женщине, ищущей драхму, об отце, который вышел навстречу блудному сыну и обнимает его, – все это не только слова: в них заключено объяснение бытия и действия Его Самого. В Его смерти на кресте свершается то обращение Бога против Самого Себя, в котором Он жертвует Собой, чтобы возвысить человека и спасти его, – это любовь в ее самой радикальной форме». В разделе «Любовь к Богу и любовь к ближнему» Папа пишет о теснейшей взаимосвязи этих двух видов любви: «После размышления над сутью любви и ее значением в библейской вере остаются два практических вопроса, касающихся занимаемой нами позиции: действительно ли можно любить Бога, не видя Его? И еще: можно ли приказать любить? Против двойной заповеди любви существует двойное возражение, содержащееся в этих вопросах. Никто никогда не видел Бога – как мы можем любить Его? И кроме того: любовью нельзя управлять; она в конечном счете явля-

Н А

Г Л У Б И Н У

ется чувством, которое может возникнуть, а может и не возникнуть, но его невозможно вызвать усилием воли. Писание, кажется, подтверждает первое возражение, когда заявляет: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1Ин 4, 20). Но эти слова вовсе не исключают любовь к Богу как нечто невозможное; напротив, на протяжении всего Первого Послания Иоанна, цитата из которого была приведена выше, звучит недвусмысленный призыв к такой любви. В ней подчеркивается неразрывная связь между любовью к Богу и любовью к ближнему. Они так тесно переплетены друг с другом, что утверждение о любви к Богу становится ложью, если человек отворачивается от ближнего либо ненавидит его. Слова Иоанна следует толковать скорее в том смысле, что любовь к ближнему – это также путь ко встрече с Богом, и что невнимание к ближнему делает нас также слепыми по отношению к Богу». Отвечая на весьма распространенное второе возражение против заповеди любви, Святейший Отец утверждает: «...любовь – это не только чувство. Чувства уходят и приходят. Чувство может быть удивительной начальной искрой, но оно не охватывает всей полноты любви». Он пишет, что для возникновения любви необходимо соединение человеческого ума, воли и чувства в

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

едином согласии следовать воле Бога. Если воля Бога будет не посторонним человеку законом, навязанным внешними заповедями, но посредством любви, уподобляющей любящих друг другу, станет собственной волей человека, то лишь тогда станет возможной любовь к ближнему в том смысле, который придавал этим словам Иисус. «Ее смысл состоит именно в том, что я люблю, – в Боге и вместе с Богом, – незнакомого мне или даже неприятного человека. Это может произойти лишь вследствие глубокой встречи с Богом, приведшей к общности воли и затронувшей чувства. Тогда я учусь смотреть на этого другого человека не только своими глазами и воспринимать своими чувствами, но в соответ-ствии с перспективой Иисуса Христа. Его друг является моим другом. За внешностью другого я вижу его страстную жажду любви, внимания, которое я оказываю ему не только при посредничестве предназначенных для этого организаций, которые порой воспринимают его лишь из-за политической необходимости. Я смотрю очами Христа и могу дать другому гораздо больше, нежели внешне необходимые вещи: я могу подарить ему взгляд любви, в котором он нуждается. Здесь проявляется необходимое взаимодействие между любовью к Богу и любовью к человеку, о котором с такой настойчивостью говорится в Первом Послании Иоанна. Если в моей жизни совершенно нет общения с Богом, то в другом

человеке я буду всегда видеть только другого, и мне не удастся разглядеть в нем божественный образ». Святейший Отец Бенедикт XVI подводит итог первой части энциклики, подчеркивая, что речь идет «об опыте любви, дарованной изнутри, – любви, к которой, согласно ее природе, следует в дальнейшем приобщить других. Любовь возрастает через любовь. Любовь «божественна», потому что исходит от Бога и соединяет нас с Богом и, тем самым, преобразует нас в единое «мы», преодолевающее наши разделения и делающее из нас единое целое, вплоть до того, чтобы в конце Бог стал «все во всем» (1Кор 15, 28)». Во второй части энциклики, собственно посвященной милосердной любви Церкви, Папа определяет ее как «служение, исполняемое Церковью ради того, чтобы неустанно идти навстречу страданиям людей, их нуждам, в том числе и материальным». В разделе «Любовь милосердная как задача Церкви» Святейший Отец дает краткий исторический обзор этого служения Церкви. Он приводит упоминание Юстиноммучеником благотворительной деятельности, связанной с Евхаристией как таковой. Затем отмечает возникновение такого церковного института, как диакония – в середине IV века в Египте, с дальнейшим его распространением в Италии. Святейший Отец пишет о том, что «внутренняя природа Церкви выра-

О Т П Л Ы В И

жает себя в тройственной задаче: в возвещении Слова Божия (kerygmamartyria), в прославлении Таинств (leiturgia), в служении милосердной любви (diakonia). Каждая из этих задач является необходимым условием для двух других, и их нельзя отделять друг от друга. Милосердие для Церкви – это не какой-то вид деятельности, – связанный в данном случае с социальной помощью, – которой она могла бы предоставить возможность заниматься другим; милосердие заложено в природе Церкви, оно является неотъемлемым выражением самой ее сущности». Другой важный, по мнению Святейшего Отца, аргумент состоит в том, что поскольку Церковь – семья Божия в мире, то в ней не должно быть ни одного члена, страдающего от нужды. В разделе «Справедливость и милосердие» Папа делает обзор церковных документов, посвященных каритативным вопросам. Исторически официальное папское учительство по социальным вопросам было начато энцикликой Rerum novarum Папы Льва XIII, и затем римские понтифики регулярно публиковали энциклики об этих проблемах, уделяя внимание задаче привнесения справедливости и милосердия в общество и формируя таким образом католическую социальную доктрину в противовес решениям, предлагаемым марксизмом. Возражая тем, кто мечтает решить все проблемы созданием адекватных общественных структур, Папа пишет: «Любовь – caritas – будет

Н А

Г Л У Б И Н У

всегда необходима, даже в самом справедливом обществе. Нет ни одного справедливого государственного устройства, в котором служение милосердной любви могло бы быть лишним. Кто желает избавиться от любви, тот готов избавиться от человека как такового. В нашем мире всегда будет страдание, нуждающееся в утешении и помощи. Всегда будет одиночество. Всегда будут ситуации материальной нужды, в которых необходима помощь как проявление конкретной любви к ближнему». Говоря о миссии верных мирян, Святейший Отец пишет, что она «заключается в том, чтобы правильно формировать общественную жизнь, уважая ее законную автономию и сотрудничая с другими гражданами, согласно свойственной им компетенции и ответственности». Папа указывает, что индивидуальные дела милосердия не могут противопоставляться организованной деятельности верующих. Благотворительные организации Церкви являются ее opus proprium, соответствуя природе Церкви. Святейший Отец напоминает, что, несмотря на прогресс науки и техники, страдания в мире, вызванные как духовной, так и материальной бедностью, очень велики. Папа здесь же цитирует декрет Второго Ватиканского Собора об апостольстве мирян, утверждающий, что одним из знамений нашего времени является растущее чувство солидарности народов. В связи с этим Бенедикт XVI пишет о развитии

И С Т О К А

сотрудничества между государственными и церковными инстанциями. В разделе «Специфический профиль благотворительной деятельности Церкви» Святейший Отец подчеркивает, что императив любви к ближнему заложен Творцом в саму природу человека. При этом он отмечает то, что рост числа благотворительных организаций является и результатом присутствия в мире христианства. Говоря о работниках этих организаций, Бенедикт XVI напоминает: «кроме профессиональной подготовки, этим работникам требуется также – и в первую очередь – «воспитание сердца»: необходимо привести их к той встрече с Богом во Христе, которая пробудит в них любовь и откроет их души навстречу нуждам ближнего, настолько, что для них любовь к ближнему не будет больше приказом, так сказать, навязанным извне, но следствием, возникающим из их веры, становящейся деятельной в любви (ср. Гал 5, 6)». В противовес мышлению так называемой «теологии освобождения» Папа учит: «Христианская благотворительная деятельность должна быть независимой от партий и идеологий. Она не является средством для изменения мира идеологическим образом и не состоит на службе у мирских стратегий, но заключается в осуществлении – здесь и сейчас – любви, в которой человек нуждается всегда».

Папа снова напоминает нам, что нищета материальная не является единственной причиной человеческого несчастья в мире, но «часто именно отсутствие Бога является наиболее глубоким источником страдания... Христианин знает, когда следует говорить о Боге, а когда лучше молчать о Нем, предоставляя слово одной лишь любви. Он знает, что Бог есть любовь (ср. 1Ин 4, 8), и что Он проявляет Свое присутствие именно в такие моменты, когда не делается ничего другого, кроме проявления любви». В разделе «Инстанции, ответственные за благотворительную деятельность Церкви» Бенедикт XVI напоминает нам, что его предшественник, Иоанн Павел II, «весьма своевременно учредил Папский совет Cor unum в качестве инстанции Святого Престола, ответственной за руководство благотворительными организациями Католической Церкви и координацию их деятельности». При этом епископы, в соответствии со структурой Церкви, на протяжении всей ее истории несут главную ответственность за осуществление благотворительных программ. И вновь Святейший Отец подчеркивает необходимость осмысления благотворительной деятельности в духе подлинной любви: «Практическое действие остается недостаточным, если в нем не ощущается любовь к человеку, любовь, которая питается встречей с Христом.

Глубоко личное участие в нужде и страдании другого человека становится, таким образом, участием в этой нужде и страдании меня самого: чтобы мой дар не унизил другого, я должен дать ему не только что-то свое, но самого себя, я должен присутствовать в даре, как личность». При этом участвующий в делах милосердия христианин должен сохранять необходимое смирение, помня о том, что возможность помочь другим – не заслуга и не повод для гордости, а дарованная благодать. Святейший Отец, неоднократно в данной энциклике приводя в пример Терезу из Калькутты, подчеркивает: «Молитва, как источник, из которого мы вновь и вновь черпаем силу Христа, является здесь абсолютно конкретной насущной потребностью». Отвечая тем, кто пытается брать на себя роль судьи Бога, обвиняя Всевышнего в человеческих страданиях, Папа увещевает: «Тот, кто осмеливается бороться против Бога, пуская в ход интересы человека – на кого он сможет рассчитывать, когда человеческое действие проявит все свое бессилие?» В заключение этой энциклики Папа напоминает о святых Церкви, осуществлявших любовь спо…. собом, достойным подражания. Среди этих святых возвышается Мария, Матерь Господа. «Мария, Дева, Матерь, показывает нам, что есть любовь и где ее источник, ее вечно обновляющая сила».

И С Т О К А

У ИСТОКА

Свящ. Свящ. Корентин Бонавантура Бонавентура

Любовь к Богу и любовь к ближнему во Второзаконии

дна из книг Библии, в которых раскрывается заповедь любить Господа и ближнего своего, – это Второзаконие. Поэтому мы выбрали эту книгу для того, чтобы на ее основе показать, в чем заключается опыт любви к Богу и любви к ближнему. Естественно, мы не ставим перед собой цель изучить в деталях книгу Второзакония (историю его создания, его композицию…), мы хотим лишь выделить некоторые особенно яркие моменты его содержания, в частности, как верность Богу немыслима без любви к ближнему.

I. Богословие книги Второзакония Второзаконие – это одна из самых красивых и в то же время самых насыщенных книг Ветхого Завета. В ней находит свое отражение ряд важных тем, среди которых следует упомянуть те, что посвящены союзу Бога и народа, избранию, любви к Богу (Shema Israel, Слушай Израиль, Вт 6, 4-6), земле и закону. Каждая из этих тем имеет самостоятельное значение, но очень часто они взаимосвязаны, составляя богословский сюжет.

И С Т О К А

Идея Бога теснейшим образом связана с идеей народа. Господь – это Бог Израиля, а сам Израиль – это народ Божий, что составляет центральный момент союза (26, 17-19). Вт. 6, 4 торжественно провозглашает единство Господа и, как следствие, требование к Израилю любить Его всем сердцем, всей душой, всеми силами (6, 5). Любовь часто считают спонтанным чувством, которое не может быть вменено в обязанность. Однако во Второзаконии любовь представлена как долг. На вопрос: «Итак, Израиль, чего требует от тебя Господь, Бог твой?»(10, 12-13) следует ответ: «Того только, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего, ходил всеми путями Его, и любил Его, и служил Господу, Богу твоему, от всего сердца твоего и от всей души твоей, чтобы соблюдал заповеди Господа и постановления Его, которые сегодня заповедую тебе, дабы тебе было хорошо». Любовь, страх, послушание и уважение стоят в одном ряду, характеризуя поведение израильтянина по отношению к своему Богу. Любить Бога означает быть Ему верным (7, 9; 11, 1; 30, 20). Господь избрал Израиль из всех других племен в качестве народа, который принадлежит Ему(7, 6). Богословие избрания является одной из отличительных черт Второзакония. В дальнейшем, во Вт 7, 7-8, избрание Израиля основывается не на его величии или могуществе, но на бескорыстной любви Бога и Его верности данной Им клятве.

Это избрание – не результат какого-либо человеческого завоевания, но божественная благодать. Эту избранность можно потерять, но ее нельзя ни заслужить, ни выиграть. «Выкуп» из-под власти фараона, благодаря которому Израиль становится «особенным владением Господа», и исход из Египта, следующий за этим, подтверждают божественное избрание Израиля. Осознание Израилем своей избранности основывается, в большой степени, на историческом опыте его освобождения в Египте. Обетование земли в дар самым непосредственным образом связано с избранием. Из всех даров Бога, этот дар – земля – более всего ценится Израилем. Это одна из главных тем Второзакония. В 8, 7-18 (ср. 6, 10-11; 26, 1-10) соединены важнейшие богословские описания и размышления. Ханаан противопоставляется Египту и пустыне. В историко-географической перспективе Израиль освобождается от «рабства» (стих 14) и пересекает «ужасное» место (стих 15) с тем, чтобы войти в «добрую землю» (стих 7.10). Прибыв в эту страну, Израиль должен будет выполнять один закон. Второзаконие представляет заповеди и постановления как задачу, которую нужно выполнить на Земле обетованной (ср. 6, 1; 12, 1). Соблюдать заповеди значит быть верными Господу. От исполнения законов зависят жизнь и благословение Израиля в Земле обетованной (6, 20-25; 28).

II. Завет на Хориве, десять заповедей (Вт 5) Действие пятой главы Второзакония разворачивается на Хориве, горе Откровения Бога Своему народу, сутью которого являются Завет и Десять Заповедей, основной закон Завета. В понимании Второзакония существует важное различие между Десятью Заповедями и другими законами. Десять Заповедей провозглашаются Самим Богом, и они обращены ко всем израильтянам, где бы они ни находились (Вт 5, 1.5). Остальные законы предназначены для израильтян, живущих в Земле обетованной (Вт 6, 1; 12, 1), и они провозглашаются Моисеем. Десять Заповедей охватывают самые важные области жизни народа Божьего. Именно здесь кристаллизуются все законы Израиля. За каждой заповедью стоят важные ценности: любовь к Богу, любовь к ближнему, право на жизнь и на собственность и т. д. Десять Заповедей окончательно были сформулированы в рамках общины людей свободных и верующих, которые получили опыт Спасения Божьего. Исход – в высшей степени спасительное событие – создает и освещает заповеди (5, 6). Если Израиль должен соблюдать заповеди, то прежде всего потому, что Господь освободил его от рабства. Для израильтянина жить в союзе с Богом означает участвовать в самой Его жизни. Первое назначение заповедей заключается в том, чтобы спастись и сохранить свободу.

И С Т О К А

III. Общественнорелигиозные обязанности (Вт 14, 22-15, 23) Четыре элемента, составляющие этот раздел, следуют концентрической структуре, определяемой временны́м ритуалом:

A. Вт 14, 22-27: «каждый год» (стих 22). B. Вт 14, 28-29: «по прошествии трех лет» (стих 28). B’. Вт 15, 1- 8: «по прошествии семи лет» (стих 1). A’. Вт 15, 19-23: «каждый год» (стих 20).

Четыре закона совпадают с основной темой: религиозные и общественно-гуманитарные обязанности, которые вытекают из обладания благами. Израильтянин призван пользоваться этими благами, но он должен признать Господа как Того, Кто их ему дает, отдавая десятину и принося в жертву первородное (14, 22-27; 15, 19-23); он должен протянуть, таким образом, руку всем бедным и нуждающимся (14, 28-29; 15, 1-18). Социальная солидарность имеет богословскую основу: плоды земли принадлежат Господу, и они должны доставаться всему народу Божьему, ибо все его члены – братья. Если в главах 12-14, вера и культ (обряд в Храме) соединены, то в 14, 22-15, 23, подчеркивается связь между культом и жизнью. Законы религии и культа (A/A’) служат рамками для общественно-гуманитарных законов (B/B’), чтобы показать, что отношения с Богом должны освящать и направлять отношения между «братьями». Пророки VIII в. до н. э. (например, Амос), с которыми во Второзаконии

И С Т О К А

существуют многочисленные точки соприкосновения, неоднократно выступали против разделения культа и жизни. Этот раздел Второзаконнического Кодекса также поддерживается мыслью о том, что культ и жизнь должны быть неразрывны. Завершим статью этими стихами, и пусть наша жизнь во Христе – Боге-Человеке, Откровении любви Отца, возродит в нас нашу любовь к ближнему и особенно к самым нуждающимся, ибо наша жизнь находит свое совершение только тогда, когда мы любим друг друга: «Если же будет у тебя нищий ктолибо из братьев твоих, в одном из жилищ твоих, на земле твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе, то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим, но открой ему руку твою и дай ему взаймы, смотря по его нужде, в чем он нуждается; берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль: «приближается седьмой год, год прощения», и чтоб [от того] глаз твой не сделался немилостив к нищему брату твоему, и ты не отказал ему; ибо он возопиет на тебя к Господу, и будет на тебе грех; дай ему [взаймы] и когда будешь давать ему, не должно скорбеть сердце твое, ибо за то благословит тебя Господь, Бог твой, во всех делах твоих и во всем, что будет делаться твоими руками; ибо нищие всегда будут среди земли [твоей]; потому я и повелеваю тебе: отверзай руку твою брату твоему, бедному твоему и нищему твоему на земле твоей». (Вт 15, 7-11)

ТОЛКОВАНИЕ СВЯТОГО ИОАННА ЗЛАТОУСТА,

архиепископа Константинополя,

НА СВЯТОГО МАТФЕЯ ЕВАНГЕЛИСТА БЕСЕДА 15 № 10

так, зная это, станем оказывать милосердие и большее человеколюбие как имуществом, так и делами. Если увидим, что кого-либо мучат и бьют на площади, и если можем избавить его деньгами, то избавим. А если можем освободить словами, не поленимся и это сделать. Есть ведь награда и за слова, даже и за самые вздохи: и об этомто блаженный Иов говорил: «не плакал ли я о том, кто был в горе? не скорбела ли моя душа о бедных?» (Иов 30,25). Если же есть награда за слезы и вздохи, то подумай, каково будет воздаяние, когда присоединятся к ним слова, усер-

дие и другое, подобное тому. И мы были некогда враги Богу, и Единородный примирил нас, сделавшись посредником, претерпев за нас раны и самую смерть. Постараемся же и мы избавлять от бесчисленных бедствий тех, которые подвергаются им, и перестанем поступать так, как мы поступаем теперь, когда, например, видя, что другие ссорятся и дерутся между собой, останавливаемся и окружаем это дьявольское зрелище, чтобы позабавиться бесстыдством других. Может ли что быть бесчеловечнее этого? Видим, что бранятся, дерутся, раздирают друг у друга одежду, разбивают друг другу лицо, и спокойно продолжаем стоять. Неужели тот, кто дерется, медведь? Неужели зверь? Неужели змий? Это человек, твой всегдашний сообщник, он брат тебе, он твой сочлен. Итак, не делай для себя зрелища, но прекращай ссоры; не забавляйся, но укрощай; не побуждай других к такому бесстыдству, но разнимай и усмиряй дерущихся. Радоваться таким несчастным случаям свойственно бесстыдным, подлым, непотребным и безумным людям. Ты смотришь на человека, бесстыдно поступающего, и не замечаешь, что и сам то же делаешь? И ты не вступаешься, чтобы рассеять дьявольское сборище и прекратить злобу человеческую! Чтобы мне и самому принять побои, ты скажешь, – и ты это велишь? Совсем нет! Ты не примешь их. А если и примешь, так это будет тебе вместо мученичест-

И С Т О К А

ва, потому что за Бога претерпишь это. Если же не хочешь принять побоев, то подумай. Сам Господь восхотел претерпеть за тебя крест. Как обижающий, так и обижаемый, от сильного гнева, ими обладающего, подобны пьяным и потерявшим рассудок, потому и имеют нужду в здравомыслящем человеке, который им помог бы: первому, чтобы перестать обижать, а второму, чтобы избавился от побоев. Итак, пойди и подай руку помощи – трезвый опьянелому. Подлинно, и гнев опьяняет, и это опьянение даже гораздо хуже опьянения от вина. Посмотри на корабельщиков: они как скоро видят где-либо кораблекрушение, тотчас, поднявши паруса, спешат, чтобы исхитить от волн своих товарищей по ремеслу. Итак, если имеющие одинаковое ремесло так друг другу помогают, то тем более надлежит помогать друг другу тем, которые имеют одинаковую природу. Ведь и ссора – кораблекрушение, притом и гораздо бедственнее того. В самом деле, кто ссорится, тот или изрыгает хулы, и таким образом теряет все прежние добрые дела, или в сильном гневе клянется ложно, и таким образом впадает в геенну, или наносит побои и совершает убийство, и опять подвергается такому же кораблекрушению. Итак, пойди прекрати зло, спустись в это бурное море и исхить утопающих, и разрушишь дьявольское зрелище, уговаривай каждого порознь, погаси пламя и укроти волны. Если пожар распро-

И С Т О К А

странится, огонь усилится, – не бойся: многие тебе подадут руку помощи, только начни, – а прежде всех поможет Бог мира. И если ты первый начнешь гасить пламя, то многие и другие последуют за тобой, и ты получишь награду за их доброе дело. Послушай, что говорит Христос иудеям, пресмыкающимся долу. Если увидишь, говорит Он, упавшего осла у своего врага, не проходи мимо, но подними (Исх 23,5). Но гораздо легче разнять ссорящихся между собой, чем поднять упавшую скотину. Если же должно поднять осла у врагов, то тем более души у друзей, особенно когда последнее падение гораздо бедственнее; ведь души от тяжести гнева упадают не в грязь, а в огненную геенну. Между тем ты, жестокий и бесчеловечный, видя своего брата, лежащего под тяжким бременем, и дьявола, предстоящего и разжигающего пламя гнева, проходишь мимо! Так поступать даже и с животными не безопасно. Самарянин, когда увидел раненного, совсем ему неизвестного человека и не имеющего к нему никаких отношений, остановился, посадил его на своего осла, привез в гостиницу, нанял врача, и деньги гостиннику частью заплатил, частью обещал заплатить (Лк 10,33 и дал.). А ты, видя человека, который попался не разбойникам, но полчищу демонов, и подвергся ярости врага не в пустыне, но среди площади, – когда тебе не нужно ни денег платить, ни осла нанимать, ни идти далеко, а

только сказать несколько слов, – ты, жестокий и бесчеловечный, не хочешь помочь, но бежишь мимо! Как же ты надеешься сам когда-нибудь получить милость у Бога? Я говорю вам, которые перед всеми поступают бесстыдно, – вам, обидчикам и притеснителям! Скажи, пожалуй: ты наносишь побои, топчешь ногами, кусаешь? Разве ты кабан, или дикий осел? И ты не стыдишься, не краснеешь от своего зверства, забывая свое достоинство? Ты беден? Но ты свободен. Ремесленник ты? Но ты христианин. Потому-то самому ты и должен жить смирно, что ты беден. Ссориться свойственно только богачам, а не бедным, – богачам, говорю, которые имеют многие причины к ссоре. Ты не пользуешься удовольствиями богатства, между тем ищешь неприятностей, с ним неразлучных, – вражды, распрей, ссор, мучишь и душишь своего брата и повергаешь его перед всеми. Неужели ты не понимаешь, что в своем бесстыдстве подражаешь необузданности бессловесных или, вернее, делаешь еще хуже их? У бессловесных все общее, они собираются и ходят вместе; а у нас, напротив, ничего нет общего, но все вверх дном: вражды, распри, ссоры, ненависть, обиды. Мы не стыдимся ни неба, куда мы все призываемся, ни земли, которая всем нам дана в общее жилище, ни своей самой природы; но все подавляют в нас гнев и любостяжание. Или не знаешь ты о том рабе, который

должен был десять тысяч талантов, и после того, как долг прощен был ему, душил своего товарища за сто динариев, – или не знаешь, сколько он претерпел бедствий и как был предан вечному мучению (Мф 18,28 и дал.)? И ты не боишься такого примера? Не страшишься подвергнуться тому же? Ведь мы много, много должны Господу, однако Он ждет и долготерпит; не истязает нас, как мы своих собратьев, не душит нас, не мучит. Между тем, если бы Он захотел потребовать от нас хотя малейшей части долга, мы давно бы погибли. Размышляя об этом, возлюбленные, смиримся и будем снисходительны к своим должникам; через них имеем случай, если только мы благоразумны, получить прощение в своих великих долгах и за малое приобресть многое. Итак, зачем же ты насильно требуешь долг от своего ближнего? Тебе даже надлежало бы простить и тогда, когда бы он сам захотел тебе отдать, – простить для того, чтобы получить все от Бога. А ты, между тем, всеми силами стараешься получить долги, заводишь споры, чтобы не потерять ни малейшей части своего имущества. Ты думаешь причинить обиду ближнему, а между тем сам на себя поднимаешь меч и умножаешь для себя мучения в геенне. Если ты хоть немного будешь здесь благоразумным, то облегчишь свою участь на суде. Ведь Бог для того только и требует от нас такого снисхождения к нашим ближним, чтобы

И С Т О К А

Самому иметь случай прощать нам наши великие согрешения. Итак, сколько бы ни было у тебя должников, деньгами ли то, или оскорблениями, всех прости, и за такое великодушие проси от Бога воздаяния. Пока они будут оставаться твоими должниками, до тех пор и Бог не будет твоим должником; напротив, как скоро простишь их, тогда можешь приступить к Богу и требовать от Него воздаяния себе за такой добрый поступок. Если бы кто, проходя мимо тебя и видя, что ты держишь своего должника, велел тебе отпустить его, обещавши заплатить за него; если, говорю, этот человек не откажется заплатить тебе всего долга вместо твоего должника, – то не более ли, не тысячекратно ли более воздаст нам Бог, когда мы, повинуясь Его заповеди, простим своих должников, не требуя от них ничего? Мы должны иметь в виду не временное удовольствие, происходящее от требования долгов, но тот вред, который потерпим за то в будущем, и который будет состоять в лишении бессмертных благ. Итак, возвысившись над всем этим, будем прощать и деньги, и оскорбления своим должникам, чтобы и нам самим можно было получить прощение в своих долгах, и чего мы не успели достигнуть через другую добродетель, этого мы достигнем, когда не будем помнить зла на своих ближних и таким образом сподобимся вечных благ, благодатью и человеколюбием нашего Господа Иисуса Христа. Ему слава и держава ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.

О Т П Л Ы В И

Н А УГ ЛИ УС БТ И О НК УА

А П О ФТЕГМЫ

отцов-пустынников

дин авва в общинножительном монастыре, настоятель двухсот монахов, пользовался большой популярностью в народе. Господь однажды захотел посетить его под видом нищего старика и попросил привратника сказать авве: «К вам пришел такой-то». После многих напоминаний привратник вошел к авве и застал его беседующим с какими-то людьми. Он немного подождал и напомнил настоятелю о старике, не зная, что тот – Христос. Авва грубо ответил ему: – Ты что, не видишь, что я с людьми разговариваю, оставь меня в покое! Привратник удалился. Вернувшись к двери, привратник попросил старика извинить настоятеля, и Господь остался ждать, пока он не придет. Около пяти часов в монастырь явился один богач. Тогда привратник торжественно открыл перед ним дверь и побежал сообщить настоятелю. Тот поторопился выйти навстречу гостю. Увидев настоятеля с богачом, Бог, исполненный милосердия и друг смиренных, сказал ему: – Хочу поговорить с тобой, авва! Однако настоятель не удостоил Господа даже ответом, но поспешил принять богача и быстрее накормить его обедом. После трапезы он проводил богача до дверей, вернулся и принялся думать о самых разных вещах, забыв о бедном и терпеливом старике. Когда наступил вечер, то, поскольку все забыли о благословенном и истинном Госте, Он сам явился привратнику, говоря: – Скажи авве: «Если хочешь человеческой славы, Я пошлю тебе гостей со всех сторон света за твои старания и заслуги, чтобы ты их превозносил и был ими превозносим. Но что касается благ Моего Царствия, ты не вкусишь от них». Вот так открыл Себя Смиренный Всемогущий. Les sentences des peres du desert. Apophtegmes traduits du grec. Nouveau recueil (L.Reguault), Solesmes, 1970; 479 (PE III 27, 6-9) Перевод с французского – свящ. Вадим Шайкевич

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

ЛИТУРГИЯ

С. Франсуаза Руссель FMM

ЛИТУРГИЯ после ЛИТУРГИИ

ристианская жизнь едина и многогранна. Все ее стороны, все аспекты важны, но есть среди них такие, без которых она просто немыслима. Целостное и гармоничное единство всех этих составляющих – необходимое условие для обретения нами плодов христианской святости. Литургия в собственном смысле (Евхаристия или Месса) – это столп, на котором зиждется жизнь христианина. Литургическое действие, прославляющее Господа умершего и Воскресшего, – основа всего христианского бытия. Мы становимся христианами, погрузившись в крещении в смерть и Воскресение Господа Иисуса Христа. На каждой Евхаристии мы вновь переживаем и уничижение Христа, и Его славу – славу Победителя смерти. Головокружительный спуск Христа в ад, Его самоуничижение становятся и нашим путем. И вместе

со Христом мы восстаем из тьмы гробницы для возрождения к новой жизни. Источником этой новой жизни является Евхаристия, в которой христианин – здесь и сейчас – становится причастником жизни Самого Христа. Празднование Евхаристии состоит из двух равных по значимости частей, традиционно называемых «двумя Столами»: это Стол Слова и Стол Хлеба. Литургия Слова (или Стол Слова) вводит нас во внимательное вслушивание в Слово Божие. Его, выражаясь образно, нужно усвоить, «тщательно разжевав», чтобы, преображая нас и созидая, оно сделалось частью нас самих. Становясь для нас «строительным материалом», оно помогает нам жить в соответствии с Замыслом Божьим. Это непрестанное, настойчивое, усердное слушание способствует нашему постепенному – от Ли-

Л И Т У Р Г И Я

тургии к Литургии – погружению в глубину Тайны Божией. Не позволяя нам пребывать в бездействии, Слово Божие, живое, по словам святого Павла, вдохновляет нас, можно даже сказать – побуждает, подталкивает, не откладывая, идти вперед. Оно вызывает в нас жажду Царствия Божьего и дарует силы действовать, приближая его наступление, преображая мир, чтобы он стал более справедливым, более человечным, более христианским. Слово Божие не дает нам передышки, оно трудится в нас, словно закваска в тесте, пока тесто нашей апатии и нашей «теплохладности» не поднимется. И на это может уйти немало времени. Слово Божие отнюдь не подобно снотворному или обезболивающему средству. Напротив, оно пробуждает нас и отправляет в путь. Собственно Евхаристическая Литургия, или Стол Хлеба, начинается с момента приношения даров, когда хлеб и вино возлагаются на алтарь для освящения. Этот хлеб, «плод земли и дело рук человеческих», и это вино, «плод лозы и дело рук человеческих», содержат в себе всю нашу жизнь: моменты воодушевления и отчаяния, надежды и разочарования, мечты и реальность. В них – наши таланты и наша нищета, наша борьба и наши опущенные руки, наши поражения и наши победы; и наши дела, и мы сами. Отданная безо всяких условий, наша христианская жизнь – вот та «мука», из которой смолот этот хлеб, стано-

вящийся Телом Христовым, чтобы пробудить нас, придать нам сил и сотворить нас заново. Христос, облачившийся в нашу человеческую природу во всей ее полноте, на каждой Евхаристии вновь приходит на встречу с нами. В этом таинстве Он возносит нашу человеческую природу к Отцу. Хлеб, ставший во время Евхаристической молитвы Телом Христовым, соделывает нас соучастниками жизни Самого Бога: Бог – с нами, Бог – в нас, мы – Тело Христово. Жизнь Бога течет по нашим жилам, и каждый из нас в момент причащения становится «богоносцем» (греч. теофор). Однако я хотела бы остановиться подробней на, так сказать, «вертикальном аспекте» нашего рождения для жизни в Боге. То же таинство, что позволяет нам жить в Боге и приобщаться Его божественности, в то же самое время позволяет нам войти в общение со всеми, кто принадлежит этому Телу. Таинство Евхаристии делает нас братьями друг другу – в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова, поскольку Замысел Божий состоит в том, чтобы во Христе, Его Единородном Сыне – «Старшем из множества братьев», мы родились для новой жизни сыновьями Отца, а значит, все мы братья друг другу. И это не может не влиять на наше поведение и на наше отношение друг к другу. Братство во Христе накладывает на нас обязанность – обязанность любить! Оно обязывает нас к взаимной заботе, к сострада-

Л И Т У Р Г И Я

нию, к желанию принимать других и делиться с ними, чтобы наша солидарность была действенной. Христианин не остается безучастным к судьбе того, кого он признает своим братом, он уже не может оправдываться тем, что этот человек ему якобы «никто». Святой Иоанн Златоуст очень красиво говорит об этом в одном из текстов, показывая связь служения бедным с богословием Тела Христова: «Ты желаешь почитать Тело Христово? Не презирай его, когда видишь его обнаженным. Не воздавай ему почестей здесь, в церкви, украшая шелковыми тканями, когда снаружи ты оставляешь его страдать от голода и отсутствия одежды». И далее: «Обязанность христианина в отношении к беднякам основана одновременно на природном родстве – все мы люди – и на родстве духовном: том родстве, что объединяет членов одного Тела, Тела Церкви, Тела Христова». (Ср. Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Матфея, беседа 50.) Это требование будет присуще христианской жизни всегда, и оно не признает исключений. Сколько бы мы ни служили своим братьям, мы никогда не сможем сказать, что послужили им «достаточно». Мы навсегда останемся лишь «никчемными служителями» и несостоятельными должниками, но это не должно приводить нас в отчаяние, ведь мы призваны быть в нашем служении терпеливыми и постоянными. На закате своей жизни святой

Франциск говорил: «Мы пока еще не сделали ничего – начнем же». После Литургии Слова и Евхаристической Литургии, когда мы запасаемся хлебом «на дорогу», наступает момент отправления на миссию: «Идите в мире Христовом». Христианин – это посланник. В заключение каждой Евхаристии Христос посылает Свой народ нести всем людям окрест ту Благую Весть, которую он получил и которой насытился. Прекрасные песнопения, сопровождающие этот момент, присутствуют в литургической традиции латинского обряда в различных европейских странах. Они изобилуют радостью, что приносит вера в Бога, и призывают нас делиться этой радостью: «Народ света, крещенный, чтобы свидетельствовать, Народ Евангелия, призванный возвещать Чудеса Божии всем живым!» и спешить с нею к нашим братьям – особенно к наиболее нуждающимся – повсюду, где бы они ни находились: «Ступайте на площади и на паперти, Ищите на площадях Моих друзей, Всех детей Моих, детей света,

Л И Т У Р Г И Я

живущих во тьме, Всех детей Отца Моего, разлученных с Ним, Идите на площади и будьте свидетелями Мне во всякий день!» Жизнь христианина – не замкнутое лишь на себе самом движение, но бьющий источник, постоянная тяга к Тому «Другому», Которым является Бог, и к своему ближнему. Мария, услышав возвещение ангела, без промедления устремилась к своей родственнице Елизавете. Мы могли бы предположить, что Мария сперва посвятит немного времени себе самой, чтобы прочувствовать в своем сердце всю радость от услышанного. Но нет – словно некая сила подталкивает Ее, Мария тут же пускается в путь. Она спешит: спешит поделиться с Елизаветой неслыханной милостью Божией, которой Елизавета, пусть и в гораздо меньшей степени, тоже оказывается сопричастна. Мария спешит поделиться этим с Елизаветой, чтобы созерцать вместе с ней чудеса, явленные Богом в жизни их обеих. Поспешность Марии, вне всякого сомнения, может объяснить и то обстоятельство, что она помнила: родственница ее – «уже в летах преклонных» и до родов ей остается всего три месяца. Эта устремленность к другому, это желание быть служителем имеют своим источником Христа, дарующего нам Себя в Евхаристии. Это Он вкладывает в наши сердца желание идти навстречу ближнему, радость служить ему.

Это Его Дух побуждает нас делать добро и дает силы для этого. Причащаясь Тела и Крови Христа, мы становимся сопричастны Воскресшему, а через Него – и всем нашим братьям, участвующим в Евхаристии. Принявшие этот дар тоже призваны отдавать; более того, они сами становятся даром. Причастие вовлекает нас в процесс самоотдачи. Момент отправления на миссию в конце Литургии логически следует за моментом соединения, когда христиане исполняются новых сил. Будучи посланы, они отправляются к своим братьям – домой или на работу, в школу или в университет, к соседям, к друзьям. И повсюду христианин являет собой присутствие Воскресшего, Которого он носит в себе. Сознание этого накладывает отпечаток на всю его жизнь: на его предпочтения, деятельность и поведение. Как уже было сказано выше, он призван видеть в каждом человеке своего брата. Живя во Христе, мы постепенно начинаем смотреть на жизнь, на мир и на людей Его глазами. Чтобы до конца следовать этому видению, нам лишь недостает – и, увы, слишком часто – верности и настойчивости. Литургия Евхаристии соделывает нас миссионерами, продолжающими миссию Христа. Эта миссия заключается в том, чтобы быть подателями жизни для людей и отдавать за них, в определенном смысле, свою собственную жизнь. Служение

Л И Т У Р Г И Я

ближнему – это «литургическое» продолжение таинства Вечери Господней; можно сказать, что одно логически вытекает из другого. Эту связь мы ясно видим у святого Иоанна, поместившего рассказ об омовении ног в контекст Тайной Вечери, у синоптиков связанной с установлением Евхаристии. Человек, преображенный Евхаристией, – это брат своему брату, это новый человек, в котором «продолжается» Христос. Судьба ближнего небезразлична ему. Сострадая, выслушивая, оказывая помощь, он не жалеет сил, чтобы облегчить страдания брата и разделить его ношу, чтобы помочь ему вновь обрести человеческое достоинство – достоинство сына. Он стремится вновь зажечь в душе брата огонек надежды. Для меня возможностью ответить на призыв видеть в каждом человеке своего брата стало служение ВИЧ-инфицированным и больным СПИДом людям. Для меня это – место приложения моей веры в capax Dei – человека, созданного, чтобы познавать Бога и способного войти в Его Тайну. Это мой способ жить «таинством братства», продолжающего таинство Евхаристии. «Таинство братства» становится для меня выражением таинства Евхаристии, воплощением его в жизнь. Вот уже шестой год я исполняю это служение в рамках одной из программ петербургской благотворительной организации «Каритас». В мои основные обязанности входит посещение людей в двух больницах,

однако есть и другие возможности послужить такого рода больным. Цель этого служения – оказание материальной, моральной, психологической и духовной помощи тем больным, которые в ней нуждаются, согласно их просьбам. Необходимо быть внимательным к каждому. Мы работаем в группе, в сотрудничестве с врачами и с больничным персоналом. В одной из двух больниц нам предоставили бывшую палату для больных, которую мы, после небольшого ремонта, приспособили для самых разнообразных нужд. В ней могут работать врачи, психологи, социальные работники, священники; там проходят все личные и конфиденциальные беседы больных со специалистами и с духовными лицами. Часто я вызываю для совершения таинств православного священника – практически все больные крещены в Православной Церкви. Это служение помогает мне возрастать в вере и в любви к моим больным братьям и сестрам. Оно позволяет мне преодолевать предрассудки, изменять свое суждение о людях, смотреть на них новым взглядом и восхищаться теми сокровищами щедрости и самоотверженности, с которыми мне приходится встречаться ежедневно. Однако это не всегда легко – разглядеть в своем больном брате лик страждущего Христа. Он может быть скрыт в том, чьи черты отталкивающи, чье лицо обезображено и хранит следы многолетней алкогольной или наркоти-

Л И Т У Р Г И Я

ческой зависимости. Проще бывает узнать Его, глядя на безмятежное лицо с лучезарным взором. И, тем не менее, Он не в меньшей степени присутствует в первом, чем во втором. Смотреть глазами веры – вот к чему призывает меня мое служение. Я понимаю, что очень многое получаю сама, как от больных, так и от медицинского персонала. Я отношусь к этому служению, как к величайшей в моей жизни благодати. Служение своему брату, какую форму оно ни обретало бы – это «литургическое» действие, с помощью которого и в котором находит свое воплощение Божий Замысел, Его желание спасти всех людей. Оно соделывает христианина причастным этому Замыслу: и тот, кто служит, и тот, кто нуждается в заботе, призваны обрести свое истинное лицо сына, дабы это лицо исполнилось сиянием святости. Евхаристия находит свое бесконечное продолжение в повседневной жизни христианина, осознающего свое призвание. Во время ее христианин обновляет свои силы и переживает обращение, в ней он «бросает якорь» и с нее же отправляется на миссию. Всегда и везде Евхаристическая Литургия напоминает ему, на чем основаны требования христианской жизни, и в чем состоит смысл этих требований. После Евхаристической Литургии начинается «литургия жизни», и она никогда не заканчивается.

МАСТЕРСКАЯ

КАК

Светлана Черняева

воспитать стремление делать добро «…доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал 6, 10).

то из христиан не слышал слов: «Спешите делать добро»? Парафраз библейского текста, они были девизом жизни доктора Ф. Гааза – христианского подвижника милосердия, близкого нам во времени. Христианину необходимо совершать добрые дела – никто это не оспаривает. Вероятно, множество добрых дел во все времена вдохновлялось христианскими мотивами. В нашей рубрике «Мастерская» хотелось бы поговорить о том, что помогает и что мешает нам творить добро, и как воспитать это стремление. Существует довольно много исследований альтруистического поведения. Разумеется, в целях исследования в них искусственно создавалась ситуация, когда кому-либо требовалась помощь. Некоторые из этих экспериментов балансируют на грани между этичным и неэтичным по-

М ММАААСССТТТЕЕЕРРРСССКККАААЯЯЯ

ведением, но, тем не менее, рассмотрим их результаты. Если в эксперименте создавалась ситуация, когда человеку очевидно требовалась помощь (из соседней комнаты доносились записанные на магнитофон звуки падения и стоны), на помощь приходили те испытуемые, которые находились в комнате в одиночестве. Когда эти стоны слышала группа людей, то, как ни странно, помощь оказывалась значительно реже. Объяснения этому феномену обычно приводят такие: в группе каждый ожидает, что другой возьмет на себя ответственность за ситуацию, а также существует боязнь публичной ошибки. Значит, препятствиями к доброму поступку служат боязнь ответственности и боязнь показаться смешным. Остроумный эксперимент был проведен со студентами одной из американских семинарий и вошел как пример во многие учебники по социальной психологии. Студенты подготовили проповедь о милосерд-

ном самарянине и должны были прочесть ее на радио. На пути в студию каждому из студентов попадался лежащий на полу избитый человек. Торопящиеся проповедовать о милосердном самарянине ему не помогли, точнее, только двое из десяти попытались это сделать. В другой ситуации с семинаристами, когда не было необходимости спешить, остановились для помощи восемь из десяти. Таким образом, альтруистическому поведению препятствует нехватка времени, занятость, когда человек «не замечает» то, что очень хорошо знает в теории. Современный горожанин настолько часто вынужден торопиться, что это является фактически его образом жизни. Возможно ли «спешить делать добро», когда мы спешим? Мне хотелось бы ответить так: мы можем делать добро, несмотря на занятость, боязнь ответственности и другие наши страхи, если мы действительно хотим это

М А С Т Е Р С К А Я

делать. Хотим делать добро осознанно и целенаправленно, думая о том, что хорошего мы можем сделать своему ближнему. Если мы не поставили перед собой такую задачу, то, как христиане, мы не живы: «Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Иак 2, 26). Все мы в начале Мессы признаем в качестве греха «неисполнение долга» – это и есть наше несделанное добро. Поставив перед собой такую задачу, мы начнем ее выполнять как обычно, усердно или не очень, но в этом случае мы будем регулярно думать, выполняем ли мы ее и, по крайней мере, «замечать» те случаи исполнить наш долг, которые Господь предоставляет каждому из нас. Если мы выступаем в роли воспитателя, то наша задача не просто «уберечь воспитанника от злых поступков и дурного влияния», что, признаться, практически невозможно, а учить словами и примером совершать добро во имя Иисуса Христа. Если мы учим делать добро по другим мотивам, то добрые поступки наших воспитанников будут зависеть от благодарности за них, похвал и других форм награды. Катехизатор должен провести: • обсуждение того, что есть «добро» в конкретной ситуации (например, для помощи пьющему по-настоящему добрый человек не дает ему денег, а с любовью и терпением помогает избавиться от порока),

• обсуждение мотивов «добра» в человеческой душе, своеобразное «испытание совести». Для родителей-христиан, воспитывающих стремление делать добро, лучше не стесняться, объясняя детям, что помогая бедному или слабому, даже несимпатичному нам человеку, мы выполняем волю Божию. Если мы делаем добро «под настроение» или потому, что «человек хороший», или для того, чтобы нас уважали, то поступок наш остается хорошим, нравственным, а мы сами нравственными не становимся. Здесь хочется привести традиционное родительское опасение, что ребенок будет «слишком хорошим», «слишком добрым» и не преуспеет в жизни. Категория «жизненного успеха», безусловно, важна, но не менее важна категория «жизненного смысла». «Успешный» в глазах социума человек может ощущать свою жизнь бессмысленной, а своих ближних и даже близких весьма далекими, если в его жизни нет осознанного стремления творить добро. Нам, разумеется, не всегда удается сделать все, что мы задумали, но само искреннее стремление к добру наполняет нашу жизнь теплом и радостью. Что же касается пожелания «спешить», то… хочется вспомнить слова из замечательной песни Б. Окуджавы: «Давайте жить, во всем друг другу потакая, тем более, что жизнь – короткая такая».

М А С Т Е Р С К А Я

Мишель Куаст

ГОЛОД И БЕДНОСТЬ-

проблема всего мира: занятия для молодежи1 Увидеть:

лан занятия включает в себя три раздела: 1 Увидеть 2 Осмыслить 3 Действовать

Перед встречей следует попросить молодых людей подготовить и принести материалы, посвященные странам, для которых проблема бедности населения наиболее актуальна, и позволяющие проанализировать причины этого явления. Подготовить рисунки, посвященные беднейшим странам и их населению. Их можно сопроводить подписями: «Я не хожу в школу. В моем доме нет ни воды, ни газа, ни электричества. У меня нет ни телевизора, ни велосипеда… ничего!» «Земля принадлежит всем!» «А у тебя все это есть, и ты еще жалуешься, что мало имеешь!» 1

Для катехизатора Иллюстрацией к проблеме служат рисунок и лозунг: «Ничего не изменится в третьем мире, если ничего не изменится в моей стране. Ничего не изменится в моей стране, если ничего не изменится у меня дома…» Говоря об этой проблеме, необходимо объяснить, что мы тоже относимся к тем, кто «расточает» и «использует других». И сделать что-то для того, чтобы изменить такой порядок вещей, – в нашей власти. Если мы учимся что-либо делать для улучшения ситуации, если мы вовлекаем в этот процесс других, мы закладываем прочную основу для еще более масштабной деятельности. Напоминаем, что, обращаясь к молодежи, помогать им готовиться к конкретным действиям следует постепенно, шаг за шагом. Разумеется, слово «богатство» нужно понимать в весьма широком смысле. Речь идет не только о деньгах, но обо всем спектре возможностей, доступных одним людям и недоступных другим. Сю-

Мишель Куаст – Vivre a 100%, des propositions pour suivre Jesus Christ, guide pour animer. Les éditions ouvrières – Paris 1985.

М А С Т Е Р С К А Я

да относятся возможности есть досыта, получать медицинскую помощь, иметь жилье и доступ к образованию; возможность выбора профессии, право на оплачиваемый отпуск и т. п. Можно упомянуть и о том, что «роскошью» для многих являются и духовные ценности (выставки, концерты и т. д.), в числе которых – и возможность услышать Благую Весть.

люди и целые организации, чья деятельность направлена на то, чтобы Земля на самом деле принадлежала ВСЕМ.

Информация для молодежи Земля принадлежит всем… И все же… Пятьдесят миллионов жителей Земли, мужчин, женщин и детей, каждый год умирают от голода. Восемьсот миллионов живут в невыносимой бедности. Некоторые страны строят свое благосостояние за счет других народов: способствуют их обнищанию, продают им оружие, они не дают им возможности стать свободными и развиваться самостоятельно. Богатые становятся все богаче за счет бедных, которые становятся все беднее. Власть в мире принадлежит деньгам, а интересы людей зачастую не принимаются в расчет…

Здесь: Ты и твои друзья, хотя и в различной степени, относитесь к «привилегированным» людям. Составь список твоих «богатств». Случалось ли тебе быть расточительным?

На этой Земле… есть люди, верящие, что можно, если каждый изменит свою жизнь, построить цивилизацию мира, солидарности, справедливости, братства, и прилагающие усилия для того, чтобы строить эту цивилизацию. И у нас, и в третьем мире есть

Для размышления: Там: Принеси все документы, какие сможешь найти,о странах, чье население страдает от бедности, и о причинах этой бедности.

Осмыслить

Для катехизатора В Книге Бытия (1, 26-31) Бог отдает землю всем людям во владение и «владычество», то есть для возделывания и совершенствования того, что предназначено служить человеку. Следовательно, «частная собственность» не является Божественным установлением. Разумеется, Бог не занимается разработкой того, как следует организовать общество; это – обязанность человека. Возможность участвовать в улучшении организации общества – право каждого человека, и лишение коголибо этой возможности является несправедливостью. Конечно, было бы упрощением представить эксплуатацию третьего мира развитыми странами всего

М А С Т Е Р С К А Я

лишь результатом стремлений отдельных эгоистов, но личный фактор тем не менее имеет значение. Потребительское отношение к миру в конечном итоге способствует этой эксплуатации: оно порождает эгоистическое мировоззрение, облегчающее установление в обществе определенных экономических, социальных, политических структур, а также структур подавления. Не следует забывать, что эти структуры создаются людьми. Ссылаясь на то место в Евангелии, где говорится о Страшном Суде (Мф 25, 31-46), помните, что слова «Я был голоден» («Ибо алкал Я») касаются не только физического голода (см. выше объяснение понятия «богатство»). Говоря об этом отрывке, важно также обратить внимание на то, что как спасенные, так и те, кто был осужден, не знали, что Тот, Кто нуждался в их помощи, был Иисус. Следовательно, мы будем судимы по нашему отношению к бедным (в самом широком смысле этого слова), вне зависимости от того, христиане мы или нет, и от того, знали ли мы, что помогаем или отказываем Самому Иисусу. Для размышления в группе Справедливо ли, что 25% населения Земли владеют 75% богатств планеты? Что вы думаете об этом? Что говорит об этом Бог? Найдите ответ в Книге Бытия 1, 26-31. Согласны ли вы с выражением: «Быть расточительным – значит дей-

ствовать заодно с эксплуататорами»? Каков контекст слов Иисуса «Я был голоден и вы не накормили Меня» («Ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть»)?

Действовать

Для катехизатора Многие из вас привлекают молодежь своих групп к мероприятиям, проходящим во время Великого Поста. Предлагаемый здесь материал может помочь при проведении таких мероприятий в осознании актуальности помощи бедным и борьбы за их права. Найдите конкретных людей и ассоциации, участвующие в борьбе против голода и бедности на планете. Принесите на встречу документы, рассказывающие об их деятельности. Подумайте, что можете сделать вы сами Организовать кампанию против расточительства: - в школе, - в своем приходе, - в семье. Если вы решили провести такую кампанию, соберитесь вместе для того, чтобы обсудить ее организацию. Вы можете оповестить о ней потенциальных участников, раздав заготовленные заранее листовки или попросив слова на общем собрании. Подобное мероприятие должно быть хорошо подготовлено. Перевод c французского: Владимир Пореш

М А С Т Е Р С К А Я

БОДРСТВУЙТЕ … ГОСПОДЬ ГРЯДЕТ

MФ 24, 37-44

MФ 3, 1-12

ИС 2, 1-5

ИС 11, 1-10

Ожидание Рождества Человеческая жизнь соткана из ожиданий. Ожидание сопутствует человеку во всех его поисках, во всех встречах. Понимая это, «Церковь определила время для оживления этого основного «состояния» христианина: время Адвента. Во время этого ожидания Церковь всматривается в глубину человеческого сердца и изучает движение истории. С мудростью, которая исходит от Святого Духа, Церковь определяет в ней то, что истинно человеческое, и старается это выделить и придать этому звучание». (Дж. Вентури) Переживание Адвента имеет определенное педагогическое значение, глубоко человеческое и глубоко религиозное. Человек Адвента направляется на «Восток», откуда придет для него спасение; он готовится к встрече со своим Господом, начинает создавать Царство мира и любви. Он знает, что «новое небо и новая земля» зависят от того, узнает ли он приход Мессии или нет. Очень важно, чтобы дети глубоко прочувствовали и хорошо поняли религиозный смысл Адвента.

М А С Т Е Р С К А Я

ЭММАНУИЛ – БОГ С НАМИ Предлагаем вам наглядный материал, с помощью которого вы сможете активизировать внимание учащихся воскресной школы на Литургии Слова четырех воскресений Адвента.

МФ 1 ,18-2 4 MФ 11, 2-11 ИС 35, 10

ИС 7, 10-14

Рекомендации по использованию материала:

- увеличьте картинки; - дайте детям задание раскрасить их; - придайте рисункам форму свечей, свернув бумагу в виде цилиндра, или наклейте на твердую основу и обеспечьте их устойчивость. В зависимости от возраста детей, вы можете читать с ними Слово Божье на занятиях, после чего выписать на обратную сторону свечи ключевые фразы двух чтений и Евангелия, или, если возраст учащихся позволяет, попросить их сформулировать основную мысль каждого из отрывков Священного Писания по окончании Св. Мессы. Для большей наглядности можно каждое воскресенье Адвента символически «зажигать» очередную свечу, закрашивая рисунок пламени. Полученное пособие используйте на занятиях, во время детской Мессы или в качестве своеобразного «Календаря Адвента».

М А С Т Е Р С К А Я

Свящ. Сергей Николенко

Социальная работа Церкви – ДИАКОНИЯ

Введение

светском обществе под социальной работой подразумевается общественно значимая деятельность, направленная на помощь жертвам социальной несправедливости. Мотивы этой деятельности могут быть разными, например, стремление государства снизить опасное общественное напряжение. Социальная работа Церкви, диакония, является выражением евангельского призыва к милосердной любви и служению, прежде всего, бедным. Диакония не обязательно должна быть значима в масштабах всего общества. Достаточно, если она имеет характер знака, то есть показывает, что любовь Божия действительно существует на свете. В этом смысле диакония неразрывно связана с пророчеством и проповедью Евангелия. Минимальной базой для диаконии служит приходская община. В жизни прихода естественным образом возникает необходимость оказать помощь либо членам общины, либо тем, кто находится за ее пределами. Это могут быть пожилые прихо-

жане, дети-сироты, люди, страдающие зависимостями, и так далее… Когда перед общиной встает задача подобного рода, община делегирует добровольцев для ее выполнения. Эти люди в свою очередь должны организовать команду, способную к слаженным и эффективным действиям. Планирование акта диаконии, как и других практических действий в общинах верующих, связано с распознаванием. 1 Распознаванием называется планирование, основанное на видении евангельской природы совершаемого дела. Это не теоретизирование, а умение мыслить по Евангелию практически, согласно духу Евангелия. Прежде всего, нужно оценить пригодность самих помогающих к оказанию помощи, их мотивацию, психологические ресурсы и практические умения. Помогающий должен быть духовно свободным – не нуждаться в делах помощи для того, чтобы ощутить собственную значимость, не утрачивать способность к трезвой оценке ситуации, видя чужие страдания. Он должен быть радушным, обладать способ-

М А С Т Е Р С К А Я

ностью выявлять нужды человека. Конкретные дела требуют конкретных знаний и навыков, например, навыков ухода за больными, психологической помощи и так далее…. Нужно также оценить нравственность самих способов ведения дел милосердия. Например, если центр семьи нуждается в средствах, безнравственно приглашать добровольцев для работы в центре консультантами и поручать им вместо этого деятельность по самофинансированию центра (изыскивать средства для его финансирования). 2 Помощь в диаконии – это способ евангелизации, направленный на то, чтобы освободить от зла личность благополучателя. Материальная помощь здесь неотделима от духовной поддержки. На практике материальная и духовная составляющие помощи часто находятся в противоречии. Например, прикармливать бездомных в приходе чаще всего означает только развращать их. Необходимо главной целью видеть их ресоциализацию, восстановление утраченного достоинства. Нередко на первое место выходит правовая консультация и помощь в получении документов, необходимых для проживания, получения медицинской помощи и работы.

Процесс: 1 Участникам предлагается выбрать для себя, как команды помогающих, реальную задачу диаконии – бла-

готворительную помощь кому-то из знакомых, по возможности общих знакомых или членов приходской общины. Предлагаемую акцию нужно защитить, то есть обосновать необходимость ее проведения силами данной команды. 2 Участники должны исследовать собственные мотивы и готовность действовать, полагаясь на волю Божию и постоянно сверяя с ней свои планы. Этот этап по существу представляет собой групповое испытание совести. Также следует оценить свои человеческие качества и навыки, необходимые при оказании данного вида помощи. 3 Далее нужно оценить ресурсы, требующиеся для совершения акции, и решить проблему с возмещением недостающих ресурсов. Например, где и каким образом добыть достаточно детской одежды для помощи многодетной семье в приходе. Или как организовать лечение знакомого наркомана и т. д. Следует оценить нравственность предполагаемой акции, ее возможные отрицательные последствия. 4 Наконец, следует спланировать саму акцию, распределить обязанности между исполнителями, назначить ответственных. 5 Можно ограничиться этими этапами, но, конечно, предпочтительнее было бы осуществить задуманное на практике. Это лучшая школа.

М А С Т Е Р С К А Я

Цезаре Биссоли

Что значит для Иисуса

любить ближнего Lectio Divina

Притча о Добром Самарянине (Лк 10, 25-37)

очувствие к Самарянину – первое чувство, которое мы испытываем, слушая эту притчу. А вот двое других, прошедших мимо, не оказав помощи бедняге, раненному разбойниками, не могут не вызвать нашего осуждения. Нам известно, как часто нуждающиеся сталкиваются с безразличием окружающих, а те, в свою очередь, боятся себя скомпрометировать, оказавшись в «дурной компании». В то же время многие люди не устают помогать больным, бедным, неблагополучным детям, беженцам и вынужденным переселенцам... Кого-то из них мы знаем в лицо, других помним по имени, а всех остальных именуем замечательным евангельским словосочетанием – «добрый самарянин».

Слушая Слово Божие (Лк 10, 25-37)

1. Контекст

• Мы находимся в контексте «великого путешествия» Иисуса в Иерусалим, град Божий, где Он совершит Свою Пасху. Путь Иисуса становится моделью пути ученика, в Пасхе Иисуса обретающего новое рождение. Основная идея рассказа – милосердие (Луку часто называют евангелистом милосердия), бескорыстная и бесконечная любовь Бога к человеку (вспомним притчу о блудном сыне – Лк 15, 11-32) и, как следствие, – любовь человека к ближнему (таким образом происходит актуализация притчи о добром самарянине). • Экзегеты отмечают в этой притче гениальную мысль Иисуса: Он углубляет Закон Божий, внося в

М А С Т Е Р С К А Я

него отпечаток Своей личности, способной одновременно любить Бога и ближнего. 2. Текст

а) Вводный диалог (Лк 10, 25-29) • Мы видим, что книжник чувствует некоторое предубеждение по отношению к Иисусу (ведь он хочет испытать Господа). Этим и вызван его вопрос о достижении жизни вечной. Иисус, как хороший Учитель, в Свою очередь, «испытывает» знания книжника, который отвечает, цитируя заповедь любви к Богу и ближнему (Втор 6, 5; Лев 19, 18). Иисус полностью согласен с ним: «Так поступай, и будешь жить». • Но книжник, спасая свое лицо и словно оправдываясь, продолжает искушать Иисуса, спрашивая: «А кто мой ближний?» Вопрос коварный, поскольку во времена Иисуса представление о ближнем, которого следовало любить, тесно связывалось с принадлежностью к своей религиозной группе. Иначе говоря: «Мой ближний – это такой же, как я». Соглашается ли с этим Иисус? б) Притча (Лк 10, 30-35) Иисус радикальным образом разворачивает основную мысль: «Твой ближний – это тот, кто нуждается в твоей помощи, и ты должен ему помочь, даже если он не такой, как ты». Он обращает наше внимание на три момента: • Несчастный, возможно иудей, пострадал от разбойников, часто совершающих нападения на пустынной дороге из Иерусалима в Иерихон. Иисус, без сомнения, ис-

пользует в качестве примера события Своего времени. • «Увидел и прошел мимо» – это спонтанное бегство священника и левита (оба были служителями Иерусалимского Храма), возможно, обусловлено стремлением к сохранению ритуальной чистоты по Закону. Все же удивительно, что так поступают представители культа истинного Бога, называющего Себя «Богом сироты, вдовы и пришельца» (ср. Втор 26, 12). • «Увидел его и сжалился» Заметим, что Иисус подчеркивает: именно самарянин, противник иудеев по религиозным мотивам, приходит на помощь к нуждающемуся. И он склоняется над раненым врагом. Иисус использует целый ряд глаголов действия, передающих сострадание и заботу: «…увидев его, сжалился. И, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино (медицина того времени), и, посадив на своего осла, привез его в гостиницу, и позаботился о нем... вынул два динария, дал содержателю гостиницы» и пообещал дать еще денег, если потребуется (ср. Лк 10, 33б-35). в) Заключительный диалог (Лк 10, 36-37) • Иисус, истинный Учитель, изменяет постановку вопроса: не так важно знать, кто мой ближний. Ведь очевидно, что это тот, кто рядом со мной; вопрос в том, как стать ближним, сделаться близким каждому человеку, которого я встречаю. Сострадание, забота о другом чело-

М А С Т Е Р С К А Я

веке в той мере, в какой он в ней нуждается, – вот ответ, которого ждет от нас Иисус. • «Иди, и ты поступай так же». Иисус уже говорил об этом (Лк 10, 28) и теперь еще раз подчеркивает необходимость конкретных дел: путь в жизнь вечную – это реализация деятельной любви к каждому человеку. (Тут будет уместно еще раз прочитать отрывок Лк 10, 25-37.)

Слово Иисуса сегодня А Для Иисуса ближний – это не абстрактная реальность, не просто тот, кто находится рядом, не только приятный тебе человек или родственник. Это другой, особенно когда он нуждается в помощи, – на том лишь основании, что он является человеком, сыном Божиим, как и ты. Б Речь идет не о том, что кто-то – твой ближний («он»), ты сам – ближний для другого человека. Недостаточно признать, что ближний существует, свести его к «объекту», важно видеть его как того, кто доверяется тебе. О ближнем, согласно Иисусу, следовало бы всегда говорить во втором лице: «ты», тот, кто нас призывает и ожидает для обмена дарами. В Ты пребываешь в согласии с Евангелием Иисуса, если, прежде всего, признаешь, что другой существует и является личностью, как и ты сам, замечаешь его проблемы и страдания, сочувствуя ему и, более того, – заботясь о нем, насколько необходимо.

Г Для Иисуса «быть ближним» – это вопрос не фактической, психологической или духовной близости, но контакта любви. Именно любовь преодолевает расстояния, поэтому дальние становятся ближними, братьями и сестрами, детьми единого Отца. Д Для Иисуса нужды другого определяют меру твоей любви. Это создает необъятность и подлинность твоего бытия как «ближнего». И потому основными жестами христианской любви являются сострадание, сопереживание и забота («и позаботился о нем»). Е Неотъемлемая часть любви к ближнему – любить его душу, возвещать ему любовь Божию, освобождать его от греха, разрушать стены недоверия и ненависти, как это делал Иисус (см. как хорошо об этом пишет св. Павел в Послании к Ефесянам 2, 1-22).

Молим Тебя, услышь нас, Господи Эта притча настолько прекрасна и красноречива, что не остается ничего иного, как только превратить ее в молитвенное созерцание. Предложим ниже три варианта созерцания: 1. Пережить опыт притчи. Читается притча, и одновременно с этим евангельское повествование представляется в форме мистерии с разделением ролей. 2. Пережить опыт Иисуса, истинного Доброго Самарянина. В четырех группах (каждая группа

М А С Т Е Р С К А Я

на одно Евангелие: Мф, Мк, Лк, Ин) собираются слова и дела Иисуса, касающиеся Его способа быть ближним. Синтез проделанной работы записывается на большом листе бумаги. Особое внимание следует уделить тому, как Сам Иисус говорил и вел Себя с самарянами. 3. Пережить опыт «иди и поступай так же». Пусть каждый после минутного размышления расскажет историю о «добром самарянине», которого повстречал в своей жизни, о том добром, что он сделал сам или видел в жизни других. (oratio) Достаточно было бы подумать об этой притче о добром самарянине и о Твоих деяниях истинно Доброго Самарянина, чтобы вручить Тебе, Иисусе, Нобелевскую премию Мира! Вспомним с горечью, что когда Тебя осудили на смерть, лишь несколько женщин сострадали Тебе на Крестном пути. Но Ты не платишь нам той же монетой. Ты стал нашим Ближним и каждый день предстаешь перед нами в образе бедных, чтобы мы учились искусству истинной любви. Спасибо, Господи Иисусе.

Наше задание, исходящее из Слова Божия (actio) • Иисус прежде всего хочет «встряхнуть» нас, «выбить почву из-под ног», ввести Своих учеников в новый порядок идей и поведения.

Поразмышляем вместе: какие стимулы предлагает нам Иисус, какие стереотипы Он желает сломать, какие аспекты наших отношений с ближним Он выносит на свет? • Слова Иисуса очень конкретны. Он словно говорит: «Когда видишь человека в нужде, не проходи мимо, как те служители культа, но остановись и помоги. Иди и поступай так же, как Самарянин из притчи». Есть ли у нас конкретный опыт «доброго самарянина», неважно, малый или большой? Отдаем ли мы себе отчет в том, что многие люди ждут нашего участия, и, вероятно, это те, кого мы чаще всего видим (родители, которым требуется помощь; товарищи, надеющиеся на слова поддержки; бедные, протягивающие руку...)? • Иисус учит, что необходимо разрушить барьер ненависти и безразличия между нами и другими людьми, избегая власти симпатий и антипатий и открывая людям свое сердце по примеру Небесного Отца и Иисуса, нашего вселенского Брата. Как мы переосмысливаем и переживаем отношения с другими? Не забываем ли о том, что каждый человек, даже если он беден, всегда дает нам что-то от себя или хотя бы дарит нам возможность любить его? Помним ли мы, какою мерою будет судить нас Христос: «Я был голоден, и вы дали (не дали) Мне есть...» (см. Мф 25, 31-46)?

МА АС С ТТ ЕЕ РР С С КК А АЯ Я М

Это сильное, можно даже сказать, революционное послание. Рассмотрим его в нескольких утверждениях: • Для Иисуса важен не вопрос о том, кто является ближним, а необходимость самому стать ближним другому. Это соответствует логике Бога Отца, Который Сам становится Ближним, Тем, Кто рядом, заботливым по отношению к людям, Своим чадам, посылая дождь и повелевая солнцу восходить над праведными и грешными (ср. Мф 5, 45). Это было постоянным стилем поведения Иисуса: «Я пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк 19, 10). • То, что Закон определяет как долг по отношению к ближнему (который заслуживает моей любви), Иисус преобразовывает в альтруистический и великодушный дар (тому человеку, кому я могу стать ближним). • Перечисляя конкретные поступки доброго Самарянина, Иисус показывает, что с ближним необходимо строить отношения активного и деятельного сострадания, а не безразличия и, что еще хуже, неприязни. Зло, случившееся с другим, затрагивает и меня, потому что прежде всего оно затрагивает Бога. • Самарянин, враг, в большей степени способен быть ближним, чем друг. Любовь, согласно Иисусу, не связана с привилегиями расы, группы, дружбы, ибо она не имеет границ. («Dossier Catechista», февраль, 2006, с. 10-12) Перевод с итальянского бр. Вадим Белокопытов OFM

Ирина Тымкова

Обзор видов и способов благотворительности в «КАРИТАС»: направления, уровни участия, благотворительность в обычной жизни

ля меня путь к Богу начался именно с «Каритас», и за все эти годы доверие к этой организации только выросло и окрепло. И, говоря о благотворительности, могу личным опытом свидетельствовать о встрече с тем, что Папа Бенедикт XVI называет в своей энциклике «Бог есть любовь» «воспитанием сердца», – о милосердной любви, исполняющей сердца тех, кто занимается благотворительностью по призванию. При упоминании термина «благотворительность» в первую очередь вспоминаешь то разнообразие каритативных и социальных организаций различного профиля и подчинения, пытающихся помогать нуждающимся. Бедность в современном обществе настолько многолика, что мы ежедневно сталкиваемся с самыми унизительными формами ее проявления и подчас в бессилии опускаем руки. Существует ли конкуренция среди благотворительных организаций в «борьбе» за бедных, ведь, как говорил Христос, «нищих всегда имеете с со-

М А С Т Е Р С К А Я

бою»? Да, существует. Согласитесь, гораздо легче умилосердиться о больном ребенке, чем о бездомном, вызывающем одним лишь своим внешним видом отвращение и осуждение. Но положительной стороной этой конкуренции является качество предоставляемых благотворительными организациями социальных услуг. В России мы пока еще мало сталкиваемся с этим, но, например, в странах Западной Европы люди, живущие на социальные пособия и пользующиеся услугами благотворительных организаций, имеют возможность и стремятся выбирать более удобные, качественные и дешевые услуги. Это могут быть и горячие обеды, доставляемые на дом, и патронажный уход, организованный санитарами, «тревожная кнопка», гарантирующая круглосуточную помощь, больница или дом престарелых. Но если бы институциональная благотворительность определялась исключительно коммерческими критериями, такими, как качество услуг или профессионализм сотрудников, то о социальной справедливости в обществе можно было бы забыть – помощь доходила бы только до людей, способных за себя постоять, о себе заявить, для себя потребовать. Именно о равных правах каждого человека на материальные и духовные блага и солидарности с самыми бедными и отверженными говорит Церковь в своем социальном учении, призывая верующих подкреплять веру практическими

делами – быть активными в диаконии, служении ближнему. Особенность католической организации «Каритас» на фоне диаконических служб других христианских конфессий заключается в том, что уже в 1897 г. она первой зарегистрировала себя в статусе благотворительной организации. Так возникла «Каритас» Германии. Ее примеру последовали организации в Швейцарии (1901), США (1910), Голландии (1924), а затем и в других странах. Сегодня диаконическая служба самой многочисленной христианской конфессии является крупнейшей благотворительной организацией в мире, объединяющей более чем 160 национальных «Каритас». Мне посчастливилось непосредственно участвовать в работе

«Каритас» различных уровней, и некоторые их принципы мне хотелось бы упомянуть. Всемирная Конфедерация «Каритас», представляющая 7 регионов мира (Европу, Азию, Африку, Северную Америку, Латинскую Америку/регион Карибского бассейна, Океанию и Ближний Восток/ Северную Африку), координирует программы помощи глобального масштаба, например, гуманитарную помощь в зонах стихийных бедствий и вооруженных конфликтов, миротворческие инициативы, борьбу с эпидемиями, распространением СПИД/ВИЧ и т. д. В последние годы «Каритас» старается не столько устранять последствия социального неравенства, сколько мерами политического влияния и законотворчеством пытается предотвращать этнические, расовые и религиозные конфликты. Отмечу, что международный авторитет «Каритас», имеющей членство в ряде всемирных и европейских социально-политических институтов (ООН, ЕС, Европарламент, Европейский Совет по беженцам и вынужденным переселенцам, Международная Организация по миграции и пр.), заслужен как

высоким профессионализмом ее сотрудников, так и незыблемыми принципами ее деятельности – безусловным уважением человеческого достоинства, солидарностью и субсидиарным партнерством. Глобальная семья «Каритас» жива апостольскими традициями, «все же верующие были вместе и имели все общее» (Деян 2, 44), где голос и опыт любой, самой юной и малочисленной «Каритас», будет услышан и поддержан. Региональные бюро «Каритас», например, «Каритас» Европы, стремятся поощрять взаимное сотрудничество своих членов, что, в первую очередь, способствует развитию структур «Каритас» в отдельных странах. Вспомним, что именно солидарность «Каритас» Германии, Австрии, Франции, Италии и др. продолжает обеспечивать стабильность развития своих российских коллег, поддерживая разнообразные гуманитарные, социальные и обучающие проекты. Взаимное партнерство также укрепляет позицию «Каритас» на европейском уровне, ведь именно совместный опыт позволяет сформулировать стратегию этой международной благотворительной организации по решению острейших социальных проблем континента, таких как права беженцев и этнических меньшинств, интеграция мигрантов, безработица и др. Задачами национальных бюро, например, «Каритас» России,

М А С Т Е Р С К А Я

является представительство и укрепление национальной сети диаконии путем расширения внутреннего и внешнего партнерства. Наряду с этим национальные организации инициируют и координируют программы, масштаб и значение которых превосходят границы отдельных епархий, например, чрезвычайной помощи, а также содействуют профессиональному обучению сотрудников и добровольцев «Каритас» всех уровней. Так, например, сегодня в «Каритас» России работает программа обучения приемам патронажного ухода за лежачими больными на дому или проводит свои семинары Центр социального образования «Коломяги». Руководство национальной организацией традиционно осуществляется епископом, возглавляющим при епископате комиссию по социальным вопросам, что позволяет «Каритас» служить инструментом координации различных форм церковной благотворительности, в частности, социальных программ монашеских общин, орденов, инициатив благотворительных ассоциаций, а также выполнять ведущую роль в реализации социальной стратегии национальной Церкви. Следующим звеном в структуре является епархиальная «Каритас», определяющая и возглавляющая диаконическое служение на вверенной ей церковной территории. Ее особая роль двояка: во-первых, как координационный

центр она определяет приоритетные направления для программ, содействует их реализации как финансовый и экспертный центр, а также способствует развитию сети диаконии на уровне деканатов и приходов путем обмена опытом. Во-вторых, именно епархиальная «Каритас», возглавляемая поместным епископом, является инстанцией, ответственной за живое и постоянно обновляющееся присутствие духа христианского служения и братской любви в практике оказания помощи. Именно эта духовная составляющая определяет идентичность «Каритас» отличает ее от других НКО (некоммерческих организаций) социального сектора. Энциклика «Бог есть Любовь» характеризует работу «Каритас» такой любовью к ближнему, которая «не будет больше приказом, так сказать, навязанным извне, но следствием, возникающим из … веры, становящейся деятельной в любви» (31а). Теперь же о тех «Каритас», с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, и где наше личное участие может быть непосредственно востребованно.

М А С Т Е Р С К А Я

Местные (имеются в виду организации крупных городов или областей) «Каритас» осуществляют на практике программы, утвержденные епархиальным центром. Вызовы времени требуют от них не только качественного уровня социального менеджмента, чтобы эффективно организовать помощь в конкретных обстоятельствах. От «Каритас» ожидают активного участия в общественной жизни в роли полноправного партнера государственных структур, социальных учреждений, иных общественных и церковных организаций. По масштабам и действенности программ местных организаций формируется общественное мнение о социальной ответственности «Каритас», что важно для ее имиджа в свете перспектив поддержки со стороны государственного и коммерческого сектора. Внутри Церкви местным «Каритас» также отводится важная роль – быть «крестными» и наставниками приходских благотворительных инициатив, способствуя их росту и самостоятельности. Фундаментом для развития всех предыдущих уровней «Каритас» служит ее первичная структура – сообщество людей, объединенных и ведомых духом Господней Любви – приход. «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного» (Мф 5,16). Никакие, даже самые

высокопрофессиональные структуры не смогут авторитетно свидетельствовать о призвании Церкви служить людям, если в наших приходах не останется места для бездомных и инвалидов, мигрантов или зависимых. Долг христианина обязывает каждого члена общины каждодневно следовать примеру доброго самарянина – искренне сочувствовать и разделять чужую беду. Как известно, разделенное горе – лишь полгоря, но как подчас болезненно воспринимается эта необходимость поделиться, пожертвовать своим временем, силами, имуществом. «Каритас» как бескорыстное служение ближнему и начинается с рядовых повседневных ситуаций – предложить посидеть с ребенком-инвалидом, чтобы на время отпустить маму по делам, навестить одинокого больного человека, организовать сбор одежды или чаепитие для детей из многодетных семей. «Носите бремена друг друга», (Гал 6, 2) сказано в Библии, но чаще всего и наши собственные бремена кажутся нам неподъемными. Термин «добровольчество», столь распространенный в других странах, еще не стал привычным в нашей «Каритас», ведь координация инициатив «доброй воли» тоже предполагает коммуникативные и организаторские способности, личную ответственность, отнимает время и душевные силы. За кажущейся естественностью процесса помощи – содействовать нуждаю-

М А С Т Е Р С К А Я

щемуся в обретении недостающего – скрывается масса «подводных камней», которые трудно избежать на практике. Только тогда наши дела искренне свидетельствуют о Боге, когда единственным их критерием является благо другого. Вспомним первые слова Иисуса, обращенные к слепому Вартимею: «Чего ты хочешь от Меня?» (ср. Мк 10, 51) Этими словами Иисус предоставляет самому Вартимею право объявить свою нужду, ими он открывает для него возможность диалога, чтобы в завершение избавить его от главного недуга его жизни – слепоты. Но как сложно бывает порой исключить собственные интересы или сохранить способность видеть в бедном человеке личность, не уподобляя его простому объекту нашего благодеяния. Поэтому именно здесь, на уровне приходской благотворительности, так важен диалог между диаконическим и пастырским служениями Церкви, и так востребованно сотрудничество между структурами «Каритас» и нашими настоятелями в духе открытости и доверия. Только практическое милосердие членов Церкви дает ей шанс принимать «радость и надежду, скорбь и тревогу наших современников, особенно бедных и всех страждущих» (GS) за собственные и служить человечеству в каждом человеке во имя благовествования Царства Божьего.

СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ

Александр Корнеев

ЛЮБОВЬ как чувство и заповедь любви

юбовь так часто поминают всуе, что это слово стало одним из наиболее обесцененных слов в нашем мире. Мы постоянно говорим о любви. Это слово слышится с экранов телевизора, оно мелькает на страницах глянцевых журналов и читаемых в метро книг в мягких обложках. Музыка также насыщена темой любви сверх меры. Создается впечатление, что современный человек буквально окружен любовью. Но нет, сейчас как никогда мы чувствуем опустошенность и внутри себя, и вовне. И поиск любви, о которой так много говорится и которую так трудно обрести, является основой нашей изменчивой и хлопотливой жизни. Как часто мы даже не осознаем этого! Но где мы можем найти то, что с одной стороны кажется таким доступным, что его можно купить вместе с упаковкой кофе или духами, а с другой – таким ред-

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

ким, что многие уже отчаялись его найти? Христиане знают – любовь можно обрести в Церкви. Евангелие – основа христианства– это книга о любви. Любовь является главной заповедью Церкви. Значит, там можно легко найти ее. Ведь Святой Дух – это Любовь, обитающая в Церкви и соединяющая верующего со Христом. Церковь буквально пронизана Любовью, изливающейся на каждого, кто открывает себя ей. В Церкви также много говорится о любви, но не часто случается встретить ее. Так мы оказываемся перед парадоксом: «возлюбить ближнего» – это заповедь для каждого христианина, однако только немногие реализуют ее в своей жизни. Следует подчеркнуть, что Христос сделал любовь заповедью, а многие отождествляют любовь с чувством, то есть с тем, на что мы не можем повлиять. Но Иисус категорично призывает нас к любви. К. С. Льюис считал, что основную заповедь христианства нужно понимать как решение – обязательное решение. Оно не противоречит чувству, но перерастает его. Льюис писал в эссе «О христианской нравственности и вере»: «Не трать время на беспокойство о том, «любишь» ли ты своего ближнего, но поступай так, как если бы ты любил его». Но как же быть

с искренностью? Льюис объясняет это так: «Если мы будем так себя вести, то скоро откроем одну из великих тайн. Поступая по отношению к кому-то так, как если бы ты его любил, вскоре в действительности полюбишь его». Итак, мы сделали первый шаг в верном направлении. Любовь – это не изменчивое чувство, но осознанное решение. Это решение важно так же, как и выбор следовать за Христом. Но если чувства сменяют друг друга и часто нам тяжело влиять на них, то верность решению – это вопрос памяти и воли. В духовной жизни необходимо различать чувство и верность решению. Вторым нашим шагом должно стать понимание того, что привязанность также не является любовью. Святой Павел писал: «Любовь… не ищет своего» (1Кор 13, 5). Мы же обычно строим наши отношения по принципу торгового контракта: «Я тебе, ты мне». В отношениях мы стремимся к обладанию. И часто говорим: «Мне не за что тебя любить». Но если мы любим за что-то, то это не любовь, а обычный эгоизм. Итак, существует три вида эгоизма. Первый – обыкновенный эгоцентризм. Человек желает получать как можно больше удовольствия. И это стремление, как правило, самое важное в его жизни. Второй вид – это эгоизм хорошего вкуса. В данном случае человек получает удовольствие, совершая добрые поступки. Такой эгоизм

С Л О Ж Н Ы Е

глубоко сокрыт, и мы не желаем знать правды об истинных мотивах нашего поведения. Большинство поступков, которые мы совершаем, имеет такой эгоистический оттенок. Как часто, делая добро другим, мы чувствуем удовлетворение. Такое поведение вполне понятно, только нужно назвать его истинным именем. И, наконец, третий вид – совершать добро, чтобы не чувствовать угрызений совести. Имитировать праведное поведение, потому что нас так научили. В каждом из трех перечисленных видов эгоизма прежде всего присутствует привязанность. Привязанность же порождает страх. Страх потерять то, чем (или кем) мы обладаем. Он всегда ставит наше «желаю» выше воли Бога и свободы другого человека. Но там где есть страх, там нет любви. Любить мы сможем тогда, когда станем свободными. Свободными от эгоизма. В послании от Иоанна мы читаем: «Кто не любит, не познал Бога, потому что Бог есть Любовь» (1Ин 4, 8). Следовательно, чем более мы эгоистичны, тем менее мы можем любить. А чем меньше мы любим, тем дальше мы от Бога. Как же мы можем обрести Бога и любовь? Третьим шагом после осознания нашей истинной ситуации будет преодоление преград на пути действия Духа Любви (1Ин 4, 13). Часто мы создаем препятствия на пути течения Живой воды. Они возникают из многих наших неосознанных убеждений.

В О П Р О С Ы

Таких же фальшивых убеждений, которые не позволили фарисеям и книжникам принять Спасителя. Они есть у каждого из нас. Например, принято считать, что святость является чем-то исключительным и недостижимым. Святыми могут становиться особенные, избранные люди, но никак не мы. Однако каждый христианин призван к реализации святости, то есть к любви к Богу и ближнему. Ведь призыв к святости – это именно призыв к Любви. Если мы убеждены, что святость существует не для нас, это становится препятствием. Мы просто «закрываемся» на призыв Христа. Другим примером может служить сомнение в любви Бога. Оно также отделяет нас от Него. Мы стремимся больше доверять себе, чем

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

Богу. И что бы мы ни говорили, в данном случае нашим богом является наш эгоизм. Именно его мы почитаем, ему верим и служим. Все эти убеждения необходимо осознать. Здесь нас ждет большая работа. Нужно постараться осознать как можно больше наших убеждений и привязанностей. Затем тщательно проанализировать их в свете Евангелия. Может быть, нам потребуется помощь кого-то более знающего (опытного христианина). С тем, что мы добавили от себя, следует решительно расстаться. Четвертый и последний шаг – это полное доверия ожидание дара Любви. Здесь важна наша искренняя молитва. На данном этапе мы ничего не делаем – мы просто ждем. Для такого ожидания важна концентрация на самой Любви. Не на наших успехах и неудачах, не на нас самих, а на Любви. Все остальное второстепенно. Такое ожидание есть самая совершенная молитва. Не многословие, а тихое, но полное стремления ожидание. И ответ на это ожидание непременно будет. Приглашение прийти в прибранный дом нашего сердца будет услышано. И тогда мы поймем, что заповедь любви – это заповедь самой жизни, и что действительно «Царство Божье в нас есть».

Д. Антонио Санти

О ДИАКОНИИ

то такое диакония? Каково ее значение сегодня? В чем состоят ее цели и содержание? К чему призывают Церкви посредством диаконии? На эти и другие вопросы отвечает д. Антонио Санти.

1. Что такое диакония? Диакония – это служение человека человеку. Это в полном смысле слова гуманитарная деятельность, которая приобретает особое историческое значение, когда становится гуманитарной деятельностью Церкви. В качестве таковой она ассоциируется со многими понятиями, употребляемыми в обществе для описания гуманитарной деятельности с одной стороны, и деятельности Церкви с другой. К структурным особенностям диаконии относятся такие понятия, как благотворительность, социальное служение, каритативность и добровольчество. Любовь к ближнему, милосердие, милость, справедливость относятся

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

имея практический опыт служения ближнему, готов говорить об этом. Сам Иисус, как выдающийся практик, не провел очевидную (для окружающих) «презентацию» диаконии, Он благовествовал, имея перед собой конкретную цель: Спасение людей, принявших Его. к конкретной деятельности людей, обладающих необходимыми качествами и способностями. История полна свидетельств любви к ближнему со стороны милосердных и заботливых людей, которые осуществляли диаконию, то есть служение человеку, в одиночку или в группах, скромно, а порой героически,

2. Каково сегодня значение диаконии? Мы имеем дело со словом, не имеющим строго определенного значения в повседневном использовании, так как оно употребляется не часто. Виды деятельности, которые традиционно входят в сферу диаконии, называются благотворительностью, каритативностью, социальной службой, гуманитарной деятельностью, солидарностью и т. д. К подобным видам деятельности не принято готовить в рамках общего образования путем чтения теоретических курсов, так как необходимые навыки передаются в процессе практики. К сожалению, не всегда человек,

3. Каковы цели и содержание диаконии? Цель диаконии – примирение человека с Богом и Его творением, с самим собой и со своими братьями. Содержание диаконии – все существование и деятельность человека, поскольку ничто из нашей человечности не исключено из диаконии Христа, Который обновляет и совершенствует ее. Мерилом цели и содержания диаконии является Бог. Иисус спас мир посредством жизни, ограниченной во времени, словами и действиями, обращенными к одному народу, жестами, направленными на тех, кто был рядом с Ним, страданиями и смертью. Он полностью выразил себя в конкретной и краткой человеческой жизни. Он осуществил цель Бога, использовав свою человечность как инструмент и средства. Так и диакония преследует те же цели и имеет то же содержание, выражает себя в наших конкретных и малых жизнях, используя в качестве инструмента наши ограниченные человеческие силы.

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

Надо собственными глазами увидеть успешные примеры диаконии, подобные примеру сестер Матери Терезы, чтобы освободиться от коллективных мифов. Надо самим пройти путем страданий, чтобы снова научиться бескорыстным отношениям с другим человеком, как основному этическому правилу, позволяющему сохранять человеческое достоинство.

4. К чему призывают Церкви через диаконию? Основное желание христианских Церквей в начале XXI века состоит в том, чтобы человек мог найти себя в новых условиях наступившей эпохи. В том, чтобы вернуть истинность его веры в Бога и его любви к ближнему в мире, где не всегда легко найти истину среди всеобщего шума и творить добро в конфликтных ситуациях. Опыт Того, Кто cтрадал, свидетельствует и подтверждает то, о чем всегда говорила Церковь: человек может найти себя только через подлинную самоотдачу. Это также является опытом и других мировых религий. Церковь видит свое призвание жить в близости с Богом, как сказано в Деяниях Апостолов, и продолжать их апостольскую диаконию сегодня.

5. Какое место занимает «Каритас» в диаконии? «Каритас» является инструментом Церкви в осуществлении диаконии своего милосердия в данный исторический момент.

В диаконии «Каритас» принадлежит место аниматора и координатора, чтобы помочь направить энергию на служение спасения человека. Поэтому ее гимн – гимн любви (1Кор 12, 31 и далее), и любовь Христа - ее движущая сила (2Кор 5, 14). «Каритас» призвана быть терпеливой и радоваться в истине; те, кто видят ее, могут сказать: «Она все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит». Находясь рядом с нами, она успешно исполняет свои функции, ограничиваясь малым служением. Любовь, которая спасает, состоит из малого, даже когда в совокупности ее дела кажутся большими. «Каритас» обладает своей живой традицией, и тот, кто сотрудничает с ней, может разделять ее богатства. Это не финансирование или гуманитарная помощь, которые сегодня есть, а завтра заканчиваются, и больше разделяют, чем соединяют. Ее богатство – это сокровище опыта диаконии и общения в святости Церкви, которое безвозмездно и не прекращается.

6. Как управляются организации диаконии? Организации диаконии, одной из которых является «Каритас», в управлении своей деятельностью на практике всегда учитывают свою двойственную природу. Хорошие чувства, красивые слова, благие намерения и добрые дела бессильны перед лицом общества, которое

С Л О Ж Н Ы Е

окружает нас, которое всегда проникает в жизнь организаций и имеет тенденцию уподоблять его себе и сводить на нет новизну его действий. «Бегство от мира» и «присутствие в мире» – внешние формы участия в кресте Христа, основной составляющей практики диаконии. Служение человеку согласно диаконии Христа – это выбор креста Христа, или силы его страдания ради победы над грехом, смертью и врагом, который мешает жизни. Крест Христа – инструмент практического управления организациями диаконии, неразрывно соединенный со способностями управлять самих людей.

7. Каковы ее люди, программы, экономика? Эти два элемента – благодать и работа – присутствуют на всех стадиях и во всех деталях организации диаконии. Те, кто работают, одновременно добровольцы во имя призыва, полученного даром, и сотрудники, ответственно выполняющие определенные функции и в качестве таковых получающие вознаграждение по справедливости. Добровольная работа – это спонтанный дар того, кто не претендует на справедливое вознаграждение, которое ему полагается, это не моральное обязательство или своего рода плата за стажировку, чтобы в будущем занять оплачиваемую должность. Так и сама организация, участвующая в гуманитарной работе в

В О П Р О С Ы

обществе, является добровольной и необязательной. Она действует в результате полученного дара, или как призвание, в виде человеческих способностей и финансирования, и действует в зависимости от них и соразмерно с ними. Конечно, она будет вознаграждаться согласно социальным договорам, если она призвана исполнять функции от имени общества и правительства и согласна сотрудничать и брать на себя договорные обязательства. Она теряет свой статус диаконии Церкви и милосердия Церкви, если при этом ее деятельность утрачивает дарованную Божьим призванием душу. Программы организаций диаконии могут потерять христианскую душу, ориентируясь лишь на материальный и внешний аспект своих действий. В деятельности диаконии, каким образом она ни была бы организована, всегда присутствует тайна сотрудничества человека с Богом в деле спасения. Экономическое и финансовое управление диаконии отвечает критериям, общим для всех экономических и финансовых организаций. Прозрачность и отчетность – два обязательных правила, так же как и добросовестная уплата налогов. Этим требованиям трудно отвечать, однако невозможно следовать принципу «цель оправдывает средства», поскольку так Иисус не говорил и не делал.

СЛ ЛО ОЖ ЖН НЫ Ы ЕЕ С

ВО ОП П РР О ОС СЫ Ы В

Фьоренцо Реати OFM

ПОМОЩЬ БЕДНЫМ ДОЛЖНА БЫТЬ РАЗУМНОЙ

ервое, о чем я хотел бы сказать, – нам необходимо учиться различать знаки времени. Тем, кто желает заниматься благотворительной деятельностью, нужно понять, к чему мы призваны в этой деятельности именно сегодня. Размышляя над процессами, происходящими в современном обществе, и интерпретируя их в свете Евангелия, мы сумеем обновить наш подход к занятию благотворительностью, чтобы достойным образом ответить на вызов времени. До Второго Ватиканского Собора благотворительность считалась исключительно делом церковной иерархии. Что же произошло после Собора? Благотворительные организации пополняются все большим числом сотрудников-мирян, так что мы вправе говорить о том, что в наши дни благотворительность – это, прежде всего, дело мирян. Во всем мире появляются новые благотворительные организации – не церковные, а светские, наподобие той, какую создал я сам. В их состав вхо-

дят и верующие, и неверующие. Они вместе работают на пользу бедным. И среди тех, чье желание участвовать в этой деятельности укоренено в Евангелии, не все связаны с церковными структурами. Если неверующий человек хочет отдать свое время в дар бедным, но не хотел бы себя с этими структурами связывать – добро пожаловать к нам! Моя организация – полностью светская, не церковная. Она является международной, ее сотрудники работают в Азии, в Африке, в Латинской Америке. Ее руководители переизбираются каждые три года, и среди кандидатов священники находятся на равных с мирянами. В нашей светской организации не существует иерархии. Следующее, что я хотел бы подчеркнуть, – мы всегда открыты для сотрудничества с государственной властью, с администрацией, как местной, так и центральной. Более того, мы сами ищем этого сотрудничества. Почему для нас это принципиально? Говоря об этом, я хотел бы выделить три области нашего сотрудничества с властью.

С Л О Ж Н Ы Е

Во-первых, мы помогаем государству разрабатывать законы, которые улучшили бы положение бедных. Вовторых, мы помогаем ему в разработке законов, направленных конкретно на поддержку благотворительной деятельности. Например, в Италии считается нормой, когда государство финансирует благотворительные организации, так как власть понимает, что они работают на пользу всему обществу. Мы хотим, чтобы это стало нормой и для России, и побуждаем, призываем к этому государство. Мы верим, что и здесь такое положение дел станет возможным. В-третьих, мы стремимся добиться того, чтобы государство, начиная с самых верхов, стало более чувствительным к вопросам справедливости, к нуждам бедных. Если «верхушка» власти научится чувствовать солидарность с самыми бедными согражданами, то с помощью своего влияния она распространит такое отношение и на все общество. Именно это, а не интриги, мы понимаем под политической деятельностью. Заниматься политикой означает для нас работать для повышения уровня морали в обществе, способствовать тому, чтобы люди становились хорошими гражданами полиса (в платоновском смысле этого слова). Благотворительность и справедливость неотделимы друг от друга. Милосердная, бескорыстная любовь без справедливости будет всего лишь «опиумом», а справедливость без любви – бездушием.

В О П Р О С Ы

Чтобы любовь стала по-настоящему действенной, нужно, чтобы она воплощалась в справедливости. Тогда общество станет более совершенным. Мы всегда присоединяем к благотворительной деятельности задачу добиваться справедливости: чтобы уменьшить количество бедных, а также и количество форм, видов бедности, это наш принцип. Ведь благотворительность имеет смысл, только если она находится в контексте общего проекта, плана создания такого общественного устройства, в котором царят справедливость и взаимная солидарность. Поэтому необходимо анализировать механизмы несправедливости: экономические, политические, общественные. Для построения справедливого и солидарного общества нужно знать, как воздействовать на власть. Теперь я хотел бы поговорить о том, почему мы не ограничиваемся только организацией некоторых мероприятий для детей. Дело в том, что для нас важно анализировать причины бедности, исследовать их для того, чтобы адаптировать нашу деятельность к новым видам бедности, возникающим сегодня. Таким образом мы сумеем разработать новые проекты, способные ответить на вызовы обществу, исходящие от новых форм бедности. Мы должны бодрствовать и, используя научный подход, серьезно изучать эти проблемы. Это не шутка! Другими словами, причины такого серьезного подхода в том, что благотворительная деятельность должна повлиять

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

на сами условия, от которых зависит возникновение «новых бедных» и новых видов бедности. Это поможет нам не тратить деньги напрасно ради устаревших и уже не актуальных проектов. Наш лозунг гласит: занятие благотворительностью должно быть разумным и научным, чтобы не бросать деньги на ветер. Например, как обстоят дела в России? По моим наблюдениям, сейчас здесь происходят большие перемены. Столовые для бедных и голодающих детей закрываются, их количество уменьшается. Дети вырастают и нуждаются уже не только в хлебе, но и в работе, они желают получить профессиональное образование. Мы хотим обеспечить их рабочими местами. Нужно создавать для них мастерские, чтобы дать им возможность зарабатывать. В чем состоит наша философия? Нельзя только кормить людей и обеспечивать их одеждой – это может превратиться в «опиум». Надо не только удовлетворить сиюминутные нужды. Здесь нужно проявлять осторожность, ибо такой способ оказывать помощь делает бедных пожизненно зависимыми от благотворительных институтов. На практике это может привести к тому, что человек станет их рабом. Если организация закроется и помощь прекратится, то он возвратится в свое прежнее состояние – а часто оказывается, что и в еще худшее. Поэтому наша цель – помочь бедным людям осознать свое че-

ловеческое достоинство и свои возможности. Помочь им научиться работать профессионально и зарабатывать на хлеб собственными силами, честным трудом. Помочь им стать свободными от зависимости от какой-либо благотворительной организации. Именно это я называю постоянством в помощи. Помогать своим бедным согражданам – это призвание, причем призвание всеобщее – всех людей, а не только христиан. Теперь немного о самой нашей организации. Наша программа называется «Здоровые дети важней всего на свете». Она объединяет мирян и священников разных конфессий, и ее отделения существуют на всех континентах нашей планеты. В России пока реализован только один проект – в городе Луге. Я являюсь очередным президентом организации, а двадцать лет тому назад был в числе ее основателей вместе с двумя мирянами – немцем и французом. Каждые шесть лет проходят перевыборы президента. Наша программа включает в себя два основных направления: давать детям профессиональное образование и создавать для них мастерские, чтобы они могли честно зарабатывать, пока не обретут самостоятельность. Добиться этого, чтобы отпустить их в свободное плавание, и является достойным завершением благотворительной деятельности. Беседовал Дмитрий Лейкин

С Л О Ж Н Ы Е

ЛЮБОВЬ превыше всего

В О П Р О С Ы

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ…

изненный путь доктора Гааза удивительным образом свидетельствует о том, что в человеческой жизни присутствуют непреходящие ценности, что этот мир сотворен Господом Богом, и все в этом мире изначально было «хорошо весьма». Главной задачей живущих на земле людей является необходимость поддерживать Творение Божие в том состоянии, которое было ему присуще с самого начала. Бог через Священное Писание призывает нас возлюбить Его всем сердцем, всею душою, всеми силами, и ближнего как самого себя. Федор Петрович Гааз с открытым сердцем ответил на этот призыв Господа. Пример святого доктора (так стали называть его еще при жизни) ярко напоминает живущим в нашем мире о чудесном даре Божьей Любви, воплотившейся и осуществленной и в его жизни. Когда человеческое сердце пребывает в свете Божьей Любви, совершается то Рождение Свыше, о котором говорил Иисус, рождение, преображающее человеческую жизнь. Христианство – это не философия, а учение, и оно постигается, открывается нам, только когда становится образом жизни. Известная фраза святого доктора: «Спешите делать добро» означает, что не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Время коротко, и нужно стараться успеть сделать добро кому-то, успеть любить людей, пока они рядом, успеть кому-то помочь. Даже в том случае, когда это не доставляет удовольствия, необходимо руководствоваться любовью, идя навстречу другому человеку, искренне протягивая ему руку, всегда видеть в ближнем образ Господа, ведь каждый человек сотворен по образу и подобию Божьему! Осознавая свое призвание христианина, доктор Ф. П. Гааз был исполнен благоговейной любовью к страдающему человеку, и его «деятельное сострадание» к несчастному приносило плоды. Помогая заключенным, больным, он не сомневался, что «необходимо справедливое, без напрасной жестокости, отношение». За это и любили его простые люди. Доктор Гааз понимал, что «между преступлением, несчастьем и болезнью – тесная связь». Образ жизни доктора Федора Петровича Гааза свидетельствует о безграничной доброте и благородстве его души, о сильной вере, несущей в мир Преображенного Христа. «Веровать в Бога не трудно, вы в человека веруйте!» Юрий Томойко

М А С С Т Е Л Р ОС Ж КН АЫЯ Е

В О П Р О С Ы

«Это для того, чтобы … явились дела Божии»

чередной традиционный конкурс детского рисунка катехизаторы прихода св. Екатерины решили посвятить 90-летию явления Божьей Матери в Фатиме. «А что, если организовать благотворительный аукцион и вырученные деньги отдать нуждающимся?» – предложила Катя Беленькая. Все согласились, ведь Конференция католических епископов России назвала этот год Годом Милосердной Любви и сделала его девизом слова доктора Гааза: «Спешите делать добро». Затем вспомнили, что петербургская община людей с ограниченными возможностями «Вера и свет» нуждается в средствах для организации летнего отдыха. И решили, что деньги, собранные на аукционе, нужно передать именно этой общине. Участвовать в выставке и аукционе мы пригласили все воскресные школы католических приходов нашего города. Выставка детских работ проходила с 15 апреля по 19 мая в приходе св. Екатерины. 20 мая на воскресную Мессу пришли и ребята из общины «Вера и свет». «Как хорошо и приятно быть

В Л С О Е Г С Ж ОН ЫП ЕО НВ ЕОМП НР ОО ГСУЫ

братьям вместе…» – пели они на богослужении. Затем все собрались в подвале храма. Начался аукцион. Ведущие Мария Гуренович и Игорь Сидоров своим остроумием и артистизмом превратили его в увлекательное представление. Рисунков и поделок было так много, что все они не могли быть проданы с аукциона. В завершение ведущие предложили каждому выбрать для себя то, что понравилось, и внести посильное пожертвование. Под песни ребят из общины веселый аукцион закончился. По словам руководителя петербургской общины «Вера и свет» Тадеуша Кудрика, для его ребят аукцион стал очень радостным событием, инвалиду всегда чрезвычайно важно общение с «нормальными» людьми. «Конечно, собранные на аукционе деньги помогут нам отдохнуть летом, но есть кое-что важнее денег, – сказал он. – Наши ребята почувствовали внимание к себе, заботу и солидарность. А для детей из воскресных школ это тоже стало не менее ценным переживанием. Они увидели, что их действия приносят конкретную помощь инвалидам, и это благотворно повлияет на души детей. Помните в Евангелии от Иоанна рассказ об исцелении слепорожденного? Ученики спрашивают Иисуса, почему тот родился слепым, и Спаситель отвечает им: «Для того, чтобы на нем явились дела Божии». Сегодня мы вновь увидели то, как явились дела Божии». Надежда Мартынович

ЧТОБЫ СМЕСТИЛАСЬ ЗЕМНАЯ ОСЬ: о фильме «Заплати другому»

самом что ни на есть обыкновенном американском городке происходят весьма необыкновенные события. Только не подумайте, что фильм, о котором мы хотим вам рассказать, – фантастический. Нет, он повествует не о посещении городка инопланетным десантом, и не о том, как добропорядочные граждане ни с того ни с сего начинают встречать на улицах своих двойников. Никаких аномальных явлений по ходу фильма тоже не случается. Посреди зимы не распускаются розы, в местной речке не вылавливают лохнесское чудовище, и даже ураган, способный затопить пару кварталов дождем из лягушек, обходит городок стороной. Да и кто нынче счел бы такие события необыкновенными? Наш век до такой степени пресыщен сенсациями, что происшествия подобного рода уже мало кого удивляют. Дождь из лягушек вряд ли удостоился бы большего, чем пары строчек в утренней газете – конечно, если бы не смыл до основания пару-тройку деревень. Нет, случилось нечто действительно из ряда

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

вон выходящее. Посудите сами: люди, не похожие ни на сумасшедших, ни на сектантов (за кого склонен их поначалу принимать один из героев фильма), начинают… помогать другим людям. Создается впечатление, что они буквально ищут, кому бы помочь. На деле же получается, что они попросту спасают других людей – уж в очень трудные ситуации те попадают. Кажется, в жизни каждого из тех, кто оказывается в роли спасателя, произошло нечто такое, что помогло им стать внимательными к тому, чего они не замечали раньше, – как много вокруг людей, нуждающихся в помощи. И как много в жизни ситуаций, когда их помощь может оказаться востребованной. Спасители не ждут, пока их позовут на помощь. Они предлагают ее сами, всегда появляясь в самый подходящий момент. Случайность? Нельзя утверждать наверняка, что авторы фильма прямо указывают нам на то, что за поворотами сюжета можно разглядеть нечто большее, чем просто совпадения. Но верующий зритель вправе увидеть здесь пример, помогающий задуматься о том, что когда мы желаем сделать что-нибудь доброе, – а верующий человек может желать творить добро только во имя Господа, – Господь часто посылает нас именно туда, где мы можем реализовать это желание. Итак, вовремя приходя на помощь, порой с неслыханной щедростью, а иногда и вовсе рискуя – свободой, а, возможно, и жизнью – люди творят добрые дела. Бескорыстно, ниче-

го не прося взамен. Хотя, все-таки нет, они просят тех, кому помогли, о некой плате за оказанные благодеяния. Но о плате не для себя – для других: когда-нибудь один из тех, кто испытал добро на себе, передаст его дальше. С тем же условием. Так добро начинает распространяться. И мир понемногу меняется. В водоворот этих событий оказывается вовлеченным молодой журналист, которому в одну неуютную (непогожую) ночь некий преуспевающий господин дарит свой роскошный «ягуар» взамен попавшей в аварию недорогой «тачки». Журналист оказывается дотошным. Он начинает выпытывать, в чем причина подобного альтруизма. В конце концов, это ему удается, и благодетель рассказывает, что послужило предысторией их встречи. Оказывается, его дочь больна астмой. Всякий раз, когда у нее начинается приступ, промедление недопустимо. Но медсестра в больнице, куда отец с дочерью однажды обращаются за помощью, не торопится их обслужить. Соблюсти порядок очереди для нее важнее, чем спасти жизнь ребенка. Помощь приходит как раз от человека, чья очередь подошла бы прямо перед ними. Презрев свое право быть обслуженным раньше, и невзирая на то, что сам истекает кровью, молодой темнокожий парень, чьи разудалые манеры не свидетельствуют об излишней сентиментальности, угрожая оружием, заставляет медсестру помочь девочке справиться с приступом. Он спасает человеческую

В С Е Г О

жизнь… и попадает в руки полиции. Журналист посещает изолятор, чтобы побеседовать с арестованным героем (которого потом вытащит из тюремной камеры), и выясняет, что его поступок в больнице – это тоже «плата другому» за некогда полученное добро. В руках журналиста оказывается не конец ниточки, а лишь ее начало. Он постепенно понимает, что начало можно отыскать, лишь размотав целый клубок. И начинает его разматывать. Некоторое время спустя нить приводит его в самую обыкновенную американскую школу, где в седьмом классе учится самый обыкновенный мальчик по имени Тревор. Неплохой, судя по всему, паренек – например, он не проходит мимо, когда обижают слабого – Тревор, тем не менее, пока не задумывался, что можно не просто помогать другим, когда того требуют обстоятельства, но делать добро сознательно, разыскивая тех, кому нужна помощь. Не задумывался до тех пор, пока в его классе не появился новый учитель. В первый же день своего знакомства с классом учитель предложил ребятам необычное домашнее задание: «всего-то навсего» попробовать изменить мир. Изменить его действием, поразмыслив, что может ребенок (а принято считать, что ребенок может так мало) сделать… для чего? Предвкушая, какими словами учитель обозначит цель своего домашнего задания, зритель, возможно, будет ожидать предложения изменить мир к лучшему. Однако так далеко педа-

П О Н Е М Н О Г У

гог не заходит. Играя на самолюбии учеников, он ставит перед ними чуть более «эгоистичную» цель: изменить в мире то, что их не устраивает, приспособить его к себе. То, что подростки смогли задуматься о том, что от действий каждого из них что-то зависит, уже можно считать педагогической удачей. Однако один ученик идет дальше. То, что сам учитель считает чем-то вроде игры, творческой разминкой, призванной разнообразить школьную рутину, Тревор принимает всерьез. Он разрабатывает подробный план действий, способных наполнить счастьем жизни конкретных людей. Это один из интересных ходов авторов фильма – ученик превзошел своего учителя. Идеи, которые выдвигают другие ученики, не блещут оригинальностью. Например, один из них планирует осуществить то, что среди любителей Интернета принято обозначать модным словечком «флэшмоб»: разослать всем китайцам просьбу одновременно подпрыгнуть. Ведь китайцев так много – то-то будет здорово! Чтобы в результате сместилась земная ось, как остроумно резюмирует учитель. Ну а Тревор? Он никому не рассылает просьб – он начинает с себя. Рисуя разветвленную схему, мальчик размышляет о том, как будет замечательно, если каждый человек, кому он поможет, сделает что-то доброе еще хотя бы троим людям, а каждый из этих троих – еще троим… ну, и так далее. Постепенно, как надеется Тревор,

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

это движение охватит весь мир. Вам это ничего не напоминает? Подобные схемы используют создатели финансовых пирамид, преследуя цель собрать как можно больше денег с максимального количества людей, чтобы бросить на произвол судьбы тех, кто не сумеет вовремя «соскочить» с пирамиды. Эту тактику переняли и некоторые секты, в них адептов заставляют завлекать новичков примерно по такой же схеме, которую нарисовал Тревор. Но отличие его схемы в том, что она – и от этого наше «общество потребления» стало уже отвыкать – призвана увеличить не капиталы или влияние своего создателя, а число счастливых людей на планете. Мы не будем пересказывать весь сюжет фильма, скажем только, что результаты «домашнего задания» разочаровывают Тревора. Ему кажется, что ничего из того, что он задумал, не срабатывает – потому, что это не срабатывает сразу же, мгновенно (однако, как убедится зритель, сработает позже). Он не знает о том, что к моменту его разочарования несколько чудес, вызванных его стараниями, уже происходят: двое одиноких людей сближаются, давно не общающиеся мать и дочь прощают друг друга (а чудо человеческого прощения – это, возможно, одно из самых великих чудес на свете). А потом Тревора убивают. Он погибает геройски, спасая своего одноклассника. Но цепочка начатых мальчиком добрых дел с его уходом из жизни не прерывается.

Зритель видит, как бомж-наркоман, которого Тревор когда-то привел к себе домой, спасает девушку, намеревавшуюся свести счеты с жизнью. Чтобы удержать ее от прыжка с моста, он находит потрясающую фразу: «Спасите мою жизнь». Добро распространяется. Мир меняется. Сместить земную ось удалось именно Тревору. Фильм учит нас многому. Тому, например, что от каждого из нас что-то зависит. Тому, что всегда может найтись кто-то, нуждающийся в нашей помощи. Тому, что мы не должны отчаиваться, если плоды нашего труда не заметны сразу – кто знает, когда взойдут посаженные нами семена? Евангелие призывает нас верить, что никакое добро не пропадает втуне. А еще этот фильм учит нас, подобно одному из персонажей, «разматывать клубок» причинноследственной связи добрых дел, чтобы увидеть, куда ведет его нить. Часто при виде бесстрашных монахинь, подбирающих заразных больных на улицах, или миссионеров, рискующих жизнью и свободой для спасения хотя бы нескольких душ, мы вспоминаем: ничего этого не было бы, если бы когда-то желанием изменить чтото в мире не загорелись великие святые – основатели орденов и движений. Однако и они, как мы знаем, находятся лишь в середине нити, чье начало выводит к Тому, в Ком одном укоренены все добрые дела, творимые людьми на этой земле. Дмитрий Лейкин

В С Е Г О

ПОМОГИ

«СТЕКЛЯННОМУ ЧЕЛОВЕКУ»:

о фильме «Амели»

мели Пулен работает официанткой в скромном парижском кафе. Звезд с неба она не хватает, но жизнью вполне довольна. Правда, пока она не нашла еще своего принца, однако горевать по этому поводу не торопится: в жизни и без того полным-полно удовольствий – мелких и не очень. В одном доме с Амели живет ее пожилой приятель. Его прозвали «стеклянным человеком», поскольку он страдает редким заболеванием – врожденной хрупкостью костей. Даже легкое для обычного человека прикосновение какого либо предмета может обернуться для бедняги травмой. Поэтому «стеклянный человек» никогда не выходит из дома, и, более того, каждый из предметов в его квартире обмотан чем-то вроде ватного одеяла. Пожалуй, поразмыслив, зритель может разглядеть в этом персонаже намек на внутреннее, душевное состояние некоторых людей. Многие из нас, у кого с костями все в порядке, вот так же стараются не покидать своего внутреннего «дома», укутав непроницаемыми одеялами наиболее чувствительные точки своей души. Что же до друга Амели – пусть то, что творится на улице, он может увидеть лишь с помощью видеокамеры, зато он не столь одинок, как многие его более здоровые ровесники. Мудрость и обаяние «стеклянного человека»

П О Н Е М Н О Г У

притягивают к нему людей, которые помогают ему в хозяйстве или просто забегают поболтать о том о сем, как наша очаровательная героиня. Выбор на главную роль «смуглянки-парижанки» Одри Тоту – большая удача режиссера Жана-Пьера Жене. Эта юная актриса, чьи черные глаза, кажется, занимают собой весь экран, словно создана для того, чтобы играть положительных персонажей. Образ Амели в ее воплощении излучает столько желания сделать счастливыми всех, кто ее окружает, что тот, кто начал смотреть фильм, к примеру, с середины, может подумать, что творить добро для этой девушки всегда было так же естественно, как дышать. Однако это не совсем так. Все началось со случайности. Впрочем, нет. Случайностей в фильме мы не найдем. Вообще, одна из основных идей картины состоит в том, что все в этом мире взаимосвязано. Каждое происходящее событие, каким бы незначительным оно ни казалось, обязательно повлияет на ход чьей-то жизни. Вот почему нужно всегда помнить о нашей ответственности за каждое деяние (эта мысль никем в фильме прямо не высказывается, но образует собой как бы контекст, «красную нить» всего повествования). Для верующего же человека очевидно, что каждое деяние необходимо препоручать воле Всевышнего в молитве о том, чтобы оно принесло благие плоды. И фильм «Амели», в котором вроде бы нет абсолютно ничего религиозного, может послужить нам, христиа-

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

нам, очередным напоминанием. Но вернемся к нашей героине. Ее бурная деятельность, направленная на благо ближних, началась с телевизионного выпуска новостей. Открывшее его сообщение о гибели принцессы Дианы так потрясло девушку, что та выронила из рук стеклянный шарик, чей путь по кафельному полу ванной комнаты привел Амели к запрятанному несколько десятилетий назад тайнику. Содержимое железной коробки было настоящим кладом – по крайней мере, для того мальчика, каким был в конце пятидесятых житель квартиры, где ныне обитает Амели. Сперва девушка хочет совершить лишь одно доброе дело – разыскать владельца «клада» (что окажется делом нелегким) и вернуть ему коробку, дабы освежить в его памяти счастливые воспоминания детства. Однако про себя загадывает: если затея с коробкой удастся – она посвятит себя тому, чтобы помогать другим (вот один из парадоксов фильма: известие о трагическом событии может стать началом для вереницы событий светлых). И затея удается. Амели видит, как растроган ставший солидным дядей бывший мальчик, припомнивший в мельчайших деталях один из дней сорокалетней давности. Однако она не знает того, что становится известно зрителю. Обладатель вновь обретенного клада решает, испытав нечто вроде катарсиса, наладить давно разрушенные отношения с семьей (в конце фильма зритель видит всю семью

воссоединенной вокруг общего стола). Так одно доброе деяние порождает другое. Добро начинает распространяться «по цепочке», пусть тот, кто выковал первое звено этой цепочки, и не знает об этом. Амели бросается в настоящий бой за чужое счастье. Ей удается помочь двум одиноким людям найти друг друга. Она возвращает давно овдовевшей женщине веру в то, что та была единственной любовью погибшего мужа. Прямо-таки с «робингудовским» пылом мстит Амели держателю бакалейной лавки за плохое обращение с подмастерьем, которого тот почитает за слабоумного. Раздобыв ключи от квартиры бакалейщика, она превращает его жизнь в такой кошмар, что он волей-неволей оставляет паренька в покое. Важно отметить, что наша героиня делает ярче жизнь не только чужих ей людей – она не забывает и самых ближних. О том, как она сумела внести разнообразие в жизнь своего отца, пожалуй, не стоит рассказывать, чтобы не испортить впечатление от просмотра тем, кто еще не видел фильма. Надо сказать, что все свои подвиги Амели совершает инкогнито. Облагодетельствованные ею люди не подозревают, что ангел-хранитель, в чьих поисках они, недоумевая, озираются, и есть та девушка, с которой большинство из них встречаются каждый день. В общем, Амели, сама того не подозревая, поступает согласно Евангелию: она не трубит перед собой, и ее левая рука не знает, что делает правая.

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

CHRISTUM NARRARE

Как мы уже говорили, фильм не имеет религиозной направленности. Однако зрителя, по крайней мере, западного, он вполне может отослать к архетипу, прочно укорененному в европейской культуре. Образ человека, бескорыстно и анонимно делающего добрые дела, вызывает ясную ассоциацию с личностями поступавших так святых – в особенности святого Николая. Ну, а Амели, как порой случается, оказывается не в состоянии помочь самой себе. Встретив, наконец, своего принца, она не находит в себе сил, чтобы преодолеть робость и сделать решающий шаг. И она сама оказывается в положении человека, нуждающегося в помощи. А помощь приходит с самой неожиданной стороны. Пожилой сосед Амели, видя, что девушка вот-вот упустит свой шанс, забывает о риске, который таит для него выход в незащищенное пространство, и, возможно, впервые в жизни, покидает свою комнату. Он спускается к Амели, чтобы подбодрить ее и помочь осознать всю важность того, что должно произойти. Выходит, что в этот момент наша героиня сама оказывается «стеклянным человеком». По окончании фильма зрителю хочется начать озираться вокруг в поисках «стеклянных людей», которые, возможно, ждут именно нашей помощи. А кому-то из нас фильм поможет признать, что мы и сами являемся порой такими вот «стеклянными людьми». И, если мы признаем это, нам будет легче помочь самим себе. Дмитрий Лейкин

КОНГРЕСС EUROCAT («Катехуменат в Европе»):

Флоренция, 2-6 мая 2007 года

ас было шестьдесят четыре делегата. Участники Конгресса приехали из семнадцати стран – от Португалии до Урала, – чтобы поделиться своим пастырским опытом на ниве христианского посвящения (катехумената). Конгресс проходил со второго по шестое мая 2006 года во Флоренции. Каким чудом было услышать эти свидетельства, каждое из которых обогащало нас всех! Рассказы делегатов особым образом дополняли общую картину. Одни страны, к примеру, Франция, имели более чем полувековой опыт работы. В других же поиск средств, направленных на то, чтобы предлагать людям путь веры и сопровождать их по этому пути, лишь только начался. Но вне зависимости от того, насколько богатым был наш опыт, все мы нуждались друг в друге, чтобы почувствовать дух обновления, обрести поддержку и вдохновить друг друга трудиться с новой силой. Центром нашего размышления служила тема Christum narrare: «рассказать о Христе». Как сегодня говорить о Христе с теми, кто живет в

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

изменившемся до неузнаваемости обществе, не являющемся более носителем ни христианских, ни человеческих ценностей, передававшихся из поколения в поколение? Это общество насквозь пропитано духом индивидуализма, где не существует больше единодушного согласия в вопросах нравственности. Люди, утратившие точку опоры, вновь ищут ее. Об этом важно помнить, размышляя о евангелизации. Как найти подход к этим людям? Прежде всего, нужно быть внимательными к ним, входя в их положение. Надо предложить им место, где они могли бы встречаться, где могли бы воочию наблюдать свидетельства братской любви и постичь смысл общинной жизни. А главное – помочь им обрести личную связь с Господом. Пусть на пути следования за Христом их поддержит красота литургии, чтение Писания, а также искусство – особенно в странах с богатыми традициями христианской культуры. Не случайно местом проведения Конгресса была выбрана Флоренция, чьи фрески, мозаики и картины сами по себе являются «живой катехизацией». Они не только знакомят нас с библейской историей, но и вводят в тайну Бога, как живые вехи на пути проживания этой тайны. Подобным примером служит Баптистерий, расположенный рядом с собором. Выйдя из Баптистерия, новокрещенный препровождается прямо к церковному алтарю.

Так много важных событий вместилось в эти несколько дней: работа в группах, знакомство с шедеврами христианского искусства, возможность обменяться опытом, прекрасные литургии. Атмосфера братства царила даже во время перерывов на обед или кофе. Мне хотелось бы поделиться с вами тем интересным опытом практической деятельности, что осуществляется во Флоренции вот уже на протяжении пятнадцати лет. Он заключается в том, что местом проведения катехизации взрослых служат библейские группы. Вся епархия мобилизует свои силы, чтобы организовать эти группы и подготовить аниматоров, помогающих читать и постигать Слово Божие, проживать его и молиться им. Делегаты из стран Восточной Европы, убедившись в том, что их регион объединяет не только общая история, но и сходство нынешних ситуаций в различных его уголках, предложили организовать в ближайшем будущем свою собственную встречу, чтобы поделиться опытом уже в более тесном кругу. Сегодня, когда и мир, и общество меняются так стремительно, мы не можем удовольствоваться схемами, разработанными «раз и навсегда». Осознание этого помогает нам, в доверии препоручив себя Святому Духу, непрестанно открываться навстречу Его работе. Тереза Канакри FMM Перевод с французского Дмитрий Лейкин

Журнал издается Катехитической Комиссией Конференции Католических Епископов РФ

Дорогие читатели! Приглашаем вас к сотрудничеству с журналом «Радуга». Мы будем очень благодарны, если вы пришлете нам вопросы к ближайшим номерам или подскажете проблемные темы, которые, как вам кажется, должны обсуждаться на страницах журнала. Вот предполагаемые темы номеров 2008 года: №1. «Мир как осуществление Божией красоты» №2. «Благословенна Ты между женами» №3. «Муж и жена – одна плоть» №4. «Святой Павел» Вы также можете заказать предыдущие номера или подписаться на журнал 2008 г. Темы уже вышедших номеров: 2004 год №1. «Ты уготовал мне тело»: роль телесности и достоинства тела №2. «Ты дорог в очах моих»: христианский религиозный опыт №3. «Помни день Господень»: празднование воскресного дня №4. «Быть катехизатором»: идентичность катехизатора 2005 год №1. «Истина сделает вас свободными»: свобода №2. «Библия в катехизации» №3. «Виртуальный мир» №4. «Евхаристия, источник жизни и надежды» 2006 год №1. «Ценности, которые мы выбрали» №2. «Христианин в мире» №3. «Искусство диалога» №4. «Единство в многообразии» 2007 год №1. «Церковь в нас и мы в Церкви» №2. «Призвание человека» №3. «Миряне в Церкви»

Адрес редакции: 191186, Санкт-Петербург, Невский пр., 32/34, на имя Марии Терезы Рамуш. тел./факс (812) 571 58 96 E-mail: radouga@katechein.ru Web: www.katechein.ru

Главный редактор Х.М. Вегас CMF Редакционный совет: с. Д. Антонув, Л. Господникова, д. В. Дегтярев, с. Т. Канакри, с. И. Станьска, свящ. П. Юрковский Дизайнер Е. Мануилова Технический редактор В. Кабак SDB Корректор Л. Минина Отпечатано в типографии Салезианского Центра “Дон Боско”, Гатчина.

Тираж: 500 экз. Подписка: 200 руб. 4 номера за год Почтовые расходы по доставке: по России – 100 руб.; за границу – 200 руб.

В подготовке данного номера принимали участие: Е. Беленькая, Т. Бурмыкина, Х. М. Вегас CMF, Т. Канакри FMM, М. Король, М. Т. Рамуш FMM, Е. Саулина, свящ. С. Тимашов.

радуга 7

Если ты хочешь почтить Жертву, то принеси (в жертву) душу свою, за которую принесена Жертва: душу свою сделай золотой. Если же она хуже свинца и глины, а ты приносишь золотой сосуд, какая из того польза? Мы требуем в дар Богу ваши души, ведь ради душ принимает Бог и прочие дары... Хочешь почтить Тело Христово – не испытывай презрения, когда видишь Христа нагим... Сперва напитай Его, алчущего (в лице нуждающегося), и тогда уже употреби остальное на украшение трапезы Его (храма)... Итак, украшая дом Божий, не презирай скорбящего брата: этот храм превосходнее первого. Те украшения могут похитить... а что сделаешь для брата, алчущего, бездомного и нагого, того и сам диавол не может похитить: оно сберегается в неприступном хранилище. Иоанн Златоуст Проявим дело любви к нашим братьям во Христе (принесем эту превосходную жертву – милость, которой жаждет от нас Господь), оказывая ее нуждающимся, обращая на правый путь заблуждающихся, какое бы ни было это заблуждение, какая бы это ни была нужда, заступаясь за обиженных, поддерживая лежащих в немощи, будь то страдающие по причине видимых врагов или болезней или по причине злых духов и страстей бесчестия, посещая заключенных в темнице, а также перенося поступающих против нас и угождая друг другу (в страхе Божием), хотя бы кто и имел на кого неудовольствия, потому что и Христос угождал нам всеми способами: делами и словами. Всем, чем обладаем, явим любовь друг к другу, чтобы и от Бога получить нам любовь и быть благословенными Им и наследовать обетованное нам от сложения мира – уготованное Небесное Вечное Царство. Григорий Палама