АНЖЕЛЛА ПОДОЛЬСКАЯ «ДОСТУЧАТЬСЯ ДО НЕБЕС» (Проза. Поэзия. Переводы. Берлин, 2022 г.)

IV АНЖЕЛЛА ПОДОЛЬСКАЯ ДОСТУЧАТЬСЯДОНЕБЕС Проза * Стихи * Переводы Дизайн и вёрстка Автора Берлин 2022

НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО Рассказы

Когда исполнилось три, отобрали у мамы... Я скучал по ней и братьям...Отчётливо

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 3 БЭРИ… БЕРИЯ… ЛАВРЕНТИЙ

Сколько мне сейчас? Кажется, восемь. По человеческим меркам, почти шестьдесят. Я стал медлительным, часто хочется спать. По прежнему, люблю прогулки, но уже не бегаю за зайцами, когда меня спускают с поводка.

помню тот день: меня положили в картонную коробку и куда то повезли. Кажется, от страха я тогда описался и уснул. Когда проснулся, – новая комната, новые Мама, Папа и ещё маленький человечек, которого звали Ребёнок. Ласковые, ждали меня. Ребёнок сразу стал меня тискать, обнимать, а потом положил в большую меховую шапку.

Пока я был щенком, все играли со мной, смеялись над моими неловкими движениями, кормили из бутылочки, а в картонной коробке соорудили постель, выстеленную кусками от старой дублёнки.Иногда, если разыгравшись, я не мог угомониться, грозились отвезти обратно. Ох, и перепортил же я этим человекам обувь, обои, посуду. Но чувствовал,

Смутно помню место, где родился. Там было тесно, темно. Я –совсем маленький, ещё и двух месяцев не было.

это – пустые угрозы, ведь они успели привязаться ко мне, особенно, новая Мама. Много раз слышал, как она говорила: «Мой чистопородный, английский спаниель. Красавец». Даже ночами, когда мешал ей спать, надоедая своей вознёй, она не сердилась, а поглаживая, успокаивала меня. По вечерам, подолгу гуляя со мной в парке, иногда Мама давала

Но, стоит Маме куда-нибудь отлучиться, начинает меня воспитывать. Вообще-то, когда её нет, для меня жизнь – тюрьма.

Анжелла Подольская 4

Мама меня любит, балует, вынимает занозы из лап, если я прихрамываю. Когда командует: «Причёсываться», я вскакиваю на кресло, и она расчёсывает мою шерсть, нежит, ласкает, а я от удовольствия закатываю глаза и быстро быстро мотаю хвостом.

Я её люблю. Очень очень. Невозможно представить более счастливую жизнь, чем моя…

Одна печаль… Папа… Когда у него хорошее настроение, когда не очень устаёт на работе, то треплет меня по шее, приговаривая: «Мой, мой, мой». То есть, вроде бы, любит.

лизнуть мороженое, чуть-чуть, потому что «собакам это – вредно».

Он не хочет со мной играть, не желает почесать за ушами, что я просто обожаю, и всё время отсылает меня на кресло: «Поди прочь, Бэри! Надоел. Дай отдохнуть. Не прыгай. Весь ламинат разъехался из-за тебя. Нет… Ты – не Бэри. Настоящий Берия! Лаврентий!»Аяне ухожу. Назло. Надоело, когда он дразнится. Сижу и, тупо прищурив глаза, смотрю на него: «Кто кого пересмотрит», пока он не прикрикнет: «Бэри! Место! Брысь!» Больше всего меня бесит это унизительное кошачье «Брысь». Будто, я – кот. Ненавижу соседскую кошку, сиамскую. Хвост –узлом, глаза – рыжие и злющие. Б р р... Папа не выдерживает,

достал я его, видите ли, и в третий раз кричит: «Бэри, ты что, оглох?», – вдобавок, швыряет в меня своей туфлёй. Вот тогда я лениво поднимаюсь и, выгнув спину, недовольно запрыгиваю на своё кресло. Отучу его, наконец то, от нена-

Теперь подрос Ребёнок, и гулять со мной – его обязанность.

Часто к Маме приходит подружка со своей собачкой –Манюней. Меня эти приходы жутко раздражают.

Манюня – маленькая

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 5 вистных мне кличек «Берия» и «Лаврентий». Я Чистопородный, английский спаниель! Бэри. Берримор, названный в честь «Собаки Баскервилей». Хотя, конечно, и Папу люблю. Не забыл, как однажды он долго нёс меня к врачу, – бегая в парке за зайцами, я упал в яму и сломал ногу.Когда

Люблю семейные трапезы, когда вся семья дома. Все садятся к столу, и я – «тут, как тут». Кручусь неподалёку, может кто-то случайно уронит на пол кусочек мяса, на худой конец – сыра. Мама специально роняет половинку куриной котлетки, которую я тут же проглатываю. Она знает, как я их люблю. Но Папа замечает её хитрость и, как всегда, отсылает меня на кухню, где в миске – ненавистная собачья пища. Душу от неё уже воротит. А он не понимает. Какая несправедливость!

Папа возвращается с работы, я радостно его встречаю, запрыгивая ему на грудь и стараясь лизнуть в нос. Но стоит на пороге появиться Маме, как тут же о нём забываю.

А Папа смеётся и беззлобно говорит: «Пре д д а тель!»

стерва, умещается на человеческой ладошке, а воплей от неё... Она всё время тявкает и тявкает, запрыгивая на меня, пристаёт. Играть хочет. А может она чего то ещё хочет?! Дудки! Эта сучка меня абсолютно не интересует. Не обращая на неё никакого внимания, прячусь под своё кресло. Но она и сюда залазит, цепляется ко мне и злится. А зачем мне эта мелюзга? Я как заору во всю глотку, – она пугается и «пулей» вылетает из под кресла. А Мама с укоризной говорит: «Бэрик! Нельзя быть таким грубым. Она же – девочка. Девочек обижать

Подхожу к зеркалу проверить свой возраст. Не понимаю, кто оттуда на меня смотрит?! Пародия какая то. Признаю, прежде, был симпатичнее. Теперь поседел, спал с «морды». Громко лаю, и пародия, огрызаясь, тоже гавкает.

Рычу и, опустив голову, в знак примирения трусь мордой о её колени, размахиваю хвостом, преданно заглядываю в глаза: «Я –человек! Вы всё время твердите, что собака – ваш лучший друг!»

нельзя. У тебя, дорогой, с возрастом очень испортился характер».

Анжелла Подольская 6

Мама из за моего «несносного» лая расстраивается, и в целях воспитания вносит в комнату большой чёрный чемодан: «Мне уехать?»Аяненавижу, когда её нет. Не хочу слушать её голос из телефонной трубки. Сердце уходит в лапы при мысли, что она уедет…

Мама понимает, что я сказал и обнимает: «Хитрюга Бэрричка! Лохматый, любимый дружочек. Если бы ты только умел говорить!»

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 7 БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ «ТАМ» От быстрой езды вдоль набережной, воздух, с шумом разбиваясь о нос автомобиля, врывался в открытое окно, развевая её волосы. Река бурлила, вздыбилась и иногда с порывом ветра брызги влетали в открытое окно машины. Они попадали в глаза, и Она, щурясь, смущённо улыбалась. Он старался не смотреть на неё, кожей ощущая её Восемнадцатьблизость…лет.Онавыглядела совершенно здоровой и счастливой, светилась молодостью и искренностью. «Встретить бы её лет тридцать назад…» В отношениях с женщинами Он всегда выходил победителем. Впервые переживал безоговорочное поражение перед доверчивой юностью, находившейся рядом девочки, почти ещё ребёнка... Впервые понял, что означает «сожалеть». Он понимал, что не может с собой бороться, не может себя остановить. Рядом с ней он «исчезал», становился «меньше в размере». Не мог думать, становился слабее... Он поражался, не узнавая себя.

Всё

ею игру в любовь, Он с каждым днём сильнее привязывался к ней. От брызг её платье промокло, съехав на обочину, Он остановил машину. Она выскочила первой и побежала к воде. Воздух был наполнен весенней свежестью, но солнечные лучи с

Прежде не знал, что сердце может превратиться в огонь, в котором можно сгореть… Чувствовал, что протянул руки к огню, прямо к Смесьпламени...жалости, нежности, сострадания. Это – пожар, Он горел... Наверное, это и есть – «Любовь». больше поддерживая эту, как казалось вначале, навязанную

к реке.Загоды работы он повидал много таких юных больных, с глазами, полными надежды... Его нервы превратились в сталь, так ему казалось. Он уже не плакал по ночам, потеряв больного. Около года назад Он не смог отказать бывшему сокурснику: посмотреть его дочь с безнадежным диагнозом, когда все методы ле-

Анжелла Подольская 8 каждым днём становились сильнее. Только с ней Он чувствовал себя по настоящему свободным от ежедневных будней, от напускной собственной значимости. Они почти не разговаривали... Но эта тишина была наполнена смыслом больше, чем любая пустая болтовня. На мгновенье остановил взгляд на её узких бедрах в промокшем платье. Он знал, что в его присутствии, её сердце стучит учащённей, чувствовал это без слов. Но никогда не подавал вида. Стоило ей поёжиться, Он достал свою куртку, накинув на её плечи. Но никогда не прикасался к ней, не подходил ближе, чем ей хотелось бы этого…

*** Не молод. Женат. Взрослые дети. Он любил их. Любил свою Но каждый выходной ехал с ней

Её нежный взгляд говорил о том, что восемнадцатилетняя девушка может понимать больше, чем Он мог предположить. Иногда казалось, что Она намного старше, мудрее. Но для него Она всё равно оставалась ребёнком. Больным ребёнком.

работу. Свою налаженную жизнь.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 9 чения в других клиниках были уже испробованы. Он прооперировал её. Вся картина заболевания говорила, что излечение невозможно. Но даже эта наступившая ремиссия после восьмимесячного лечения была почти победой, подарившей надежду её родным, – ведь все они считали, что Он её «вытащил»… Только Он один понимал: это ненадолго. Её могло спасти, разве что, чудо... Но в чудеса Он не верил…

Доктор, я буду жить?

В те редкие дни, когда Он не заходил к ней в палату, её охватывала паника, в воображении «рисуя» его лицо: Единственное, ради чего я просыпаюсь, – возможность увидеть Вас. Если я потеряю эту надежду, не знаю, смогу ли

дышать? Наверное, Он бы забыл о ней, если бы Она не позвонила и не напомнила о его обещании… Ему не хотелось вписывать кого-то чужого в свою жизнь. Но обещание было дано. Он подумал, что мог бы покатать её полчаса, а потом сослаться на неотложные дела… Не вышло.

Ему было тяжело смотреть ей прямо в глаза. Операция, конечно, продлит ей жизнь, но на сколько?

Конечно, детка, долго долго! Я ещё тебя на прогулку возьму! Обещаете? Ради этого я поправлюсь!

На протяжении всего времени пребывания в больнице, почти каждый день общаясь с доктором, Она поверила в своего спасителя и влюбилась в него.

Только в своих тревожных снах позволял себе прикоснуться к ней. Просыпаясь в холодном поту, гнал эти мысли прочь, как гнал мысли о сострадании к больным детям.

Уже несколько месяцев, каждый выходной, если у него не было срочных операций, они совершали эти прогулки. Он заставлял себя не думать о ней, как о женщине. Прогулки оправдывал некоей терапией.Онахотела большего, и ему с трудом удавалось не допускать близости, – не хотел сломать ей жизнь и запутать свою.

Анжелла Подольская 10

Он хотел бы их встречи постепенно свести на нет... Но через неделю Она не пришла. Ни через две… Исчезла…

Через несколько месяцев ему пришло письмо: «Мой любимый Айболит! Хотела запомниться такой, какой была во время наших встреч. Благодаря тебе узнала „Любовь“. Я буду ждать тебя „там“».

Его угнетала мысль о приближавшейся осени: «Они не смогут больше видеться. Нужно найти правильные слова, всё ей объяснить».Ноправильных слов не нашлось…

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 11 ДОСТУЧАТЬСЯ ДО НЕБЕС Долгое время после «ухода» Мии он не прикасался к её вещам. Не разрешал этого и дочери, навещавшей его раз в неделю. Каждый день приходили посторонние люди – соседи, бывшие коллеги и подруги жены. Когда уходил очередной посетитель, Марк с облегчением вздыхал. Понимал – они хотели поддержать его, но лучше бы оставили в покое. Каждый звонок раздражал, он с трудом скрывал разочарование при виде чужих лиц. Вскоре, вообще, перестал открывать дверь. На цыпочках крался к глазку и неслышно отступал: «Никого нет дома. Убирайтесь», шептал он.

В гостиной, не умолкая, звонил телефон. Его он тоже игнорировал…Вечерами

полке хранил пустые флаконы от её

которые издавали неуловимый аромат, старые

Марк открывал настежь окно, чтобы выветрились посторонние запахи, убивавшие, всё ещё, явно ощущавшийся запах Мии.Впуская в комнату надвигавшуюся ночь, он открывал шкаф, где на средней духов, заколки для волос, засушен-

ные цветы, которыми она перекладывала страницы своего дневника. Сам дневник он забросил за бесчисленные шляпки, шали и косынки, забросил так далеко, что отыскать его теперь можно было с трудом.Онсидел в кресле, всматриваясь в лицо жены на фотографии: Я ничего не выбросил. Тебе бы понравилось. Выбросить, значит отказаться от прошлого. Я не хочу. Ты схитрила, уйдя раньше. Мы так не договаривались, – его голос звучал глухо.

Холодильник был почти пуст: «Придётся тащиться в магазин

Откинувшись в кресле, он с силой стиснул виски.

Начинался осенний день, который вскоре доберётся до вечера. Он совсем не ощущал голода. Но привычка «есть» осталась.

Анжелла Подольская 12

Тебе не удастся провести меня, – продолжал Марк. В темноте светились его глаза от не пролившихся слёз. Он не умел плакать. –В этот раз не стану отвечать на твои колкости. Пусть. Ты ведь злишься не на меня, а на своё бессилие перед правдой, понимая, что я – прав. Знаешь, я побоялся прочесть твой дневник. Пытался, но строчки расплывались перед глазами, от его страниц шёл холод… Зачем ты его писала? Ты вела его всю жизнь? Почти всю жизнь? Мне ничего не говорила… Что в нём? Я поступил правильно, что не стал читать? Или ты хотела бы, чтобы я всё же прочёл? То, что не смогла или не захотела высказать вслух, доверила бумаге? Или, просто, хотела писать, как я? Почему же молчала? Мои пишущие машинки выдержали бы нас обоих… Или ты опасалась моего сарказма? Поверь, я бы не стал… Что с тобой? Твоё лицо сегодня полно противоречий… Не понимаю, чего ты хочешь… Если бы я верил в спиритизм?

Будильник. Утро. Надо вставать. А он и не ложился. Просидел всю ночь в кресле, не раздеваясь. Лишь немного вздремнул.

–позаботиться о “хлебе насущном”». Дочь привозила какие-то продукты, но за неделю он всё подчистил. Сходив в расположенный рядом с домом магазин, где выбор продуктов был невелик, Марк вернулся домой. Приготовил «глазунью», скупо намазал маслом почти зачерствевший хлеб, предварительно размочив и подсушив его на сковороде. Так всегда делала Мия – она никогда ничего не выбрасывала.

Он говорил и говорил, прекрасно зная, что она сказала бы ему в ответ: «Всё болтаешь? И как тебе не надоест?»

Во дворе шумела детвора. Этот шум бесил его – он наглухо закрыл окна. Марк не знал, чем себя занять.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 13 Поедая яичницу, Марк вспомнил, как она говорила: «Я приготовила тебе на завтрак роскошные ромашки». «Какие странные были у неё ассоциации? А ведь, действительно… Глазунья напоминает ромашку, посредине – желток, вокруг –белые, неравномерные лепестки… Почему он всегда спорил с ней по этому поводу?» Марк всё время продолжал разговаривать с Мией вслух. Как будто она была рядом: Надо разобрать твои платья, книги… Отнести твои женские романы в библиотеку? Как поступить с цветами? Я устал их поливать… Делаю это только ради тебя… А твои бесконечные слоники? На них столько пыли. Кто то недавно сказал, что если у слона хобот опущен – это к несчастью. Сколько их тут таких? Целых –шесть… Выброшу. Не волнуйся, только эти. Послушай… Когда мы познакомились, я обнаружил, что ты – очень умна. Сначала меня это разочаровало. Лучший выбор женщины делает только слепой и глухой. Потом я оценил твой ум и красоту. Правда, странно, что делаю это признание только теперь? Напоследок можно. Я понял – нельзя копить всё невысказанное в себе. Потом, неминуемо, будет взрыв! Я утомил тебя своими сентенциями?

Как то так получилось, что с «уходом» жены, ушёл весь его мир. У него даже исчезла тяга к профессии. Он подошёл к своим пишущим машинкам, с которыми не мог расстаться при наличии компьютера. Погладил их: Кормилицы, вы мои… Люблю вас… Заправив чистый лист, простучал по клавишам: «Посвящается жене: “Друг мой – Враг мой”. Рассмеялся, выдернув лист. Вставил новый: “Божественная комедия”. Последний акт“. Набранная строка неодолимо притягивала своей чудовищной насмешкой, лишь подчёркивая обречённость… – Почему „Последний акт?“

Мысли Марка путались: Мия выглядела то юной, как в первую встречу – в ярко-синем платье, словно осколке летнего неба. То, вдруг, – седой, морщинистой. «Ответь только: я был хорошим мужем? Для меня это важно». «Теперь поздно... Мне – пора». «Не

«Ты не можешь знать, что будет, – закричал Марк. – Не смей убеждать меня, что волноваться не о чем!» «Не буду, – согласилась она. – Но так думает Бог». «Кто!?» «Да, Он!» «Очередная твоя фантасмагория? В темноте легче лгать. Не правда, ли?» «Марк, ты не понимаешь. Бог – повсюду. В скрипе половиц, в шорохе листьев за окном. Доверься Ему».

Не вспомнив, сколько же кругов Ада было у Данте, разорвал и этот лист. Долго просидев перед «Оптимой», он отодвинул её и придвинул к себе «Колибри». Но и на этой своей любимице не смог вывести даже названия будущего текста: „Куда подевался калейдоскоп всех его персонажей?“»

Протестуя заныли колени и спина… В затылке – холод, липкий пот между лопаток…Ночь «ощетинилась» тысячью чужих лиц.

Анжелла Подольская 14

Чудо ли? Сон ли, смеживший веки? Но Бог позволил ему эту встречу с Мией, чтобы она разделила с ним одиночество.

Марк снова сидел в кресле. «Приходи ко мне во сне, – попросил он. Хоть, ненадолго. Мы ведь не договорили…»

«Ты поступила ужасно. Подумала лишь о себе – не обо мне». «Прости, – сказала Мия. – Не волнуйся, у тебя всё будет хорошо».

Чуть наклонившись вперед, она сидела на диване. «Тебя не было целых полгода. Полгода – полного молчания», – сказал Марк. «Не будем о грустном…» – первое, что она произнесла. «Не будем, –согласился он. – Но у меня сильно болит спина. Мучают кошмары». Её пальцы задрожали: «Принесу тебе воды». Запахло лекарством. Мия подала ему пузырёк с каплями.

Очнувшись от привидевшегося, он оглянулся… Мия исчезла, её силуэт смешался с тенями, снующими по комнате.

«Мне жаль. Не впускай их больше в свою жизнь». «А я и перестал».«Ты

«Дневник», – вспомнил он. Выбрасывая всё с полок шкафа, он, наконец, добрался до него. Погладив корешок, открыл наугад: «Я стала забывать, как ты уводил меня на прогулки... Это были „светлые стороны нашей улицы“, где воздух пах свежестью, а тени были прозрачны и воздушны. Постепенно „светлые стороны превратились в тёмные“... Не осталось ни одной…»

Марк оглянулся на фото жены. Продолжая улыбаться, с фотокарточки на него смотрела Мия...

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 15

хочешь сказать правду? Снова – отговорки? Твой «уход» растянулся в Вечность, как и вереница твоих подруг…»

спрашивал о дневнике... Он – отдушина моему внутреннему душевному одиночеству. Я могла говорить только с ним, а он –выслушать…» «Почему ты помнишь только плохое?! Ты предала… Мы договаривались уйти вместе… Я знал, что так закончится… Но надеялся, что ошибаюсь…»

ДУША

Сестре

Анжелла Подольская 16

Её душа зависла над Иудейской пустыней. Витая над Землёй Обетованной, она видела, как самолёты летают туда сюда.

Когда спрашивали, нравится ли ей в Израиле, мотала головой: «Что тут может нравиться? Здесь остались те, которым не к кому и некуда возвращаться». Вспомнила, как привезли её к Мёртвому морю: «Зачем столько соли? Разве мало её в душе?» супермаркетах с

недоверием смотрела на продукты с чужим вкусом, принюхивалась к чужим запахам. Консерватор. Любила только то, что сопровождало в прежней жизни. Здесь не любила ничего, кроме мужа, детей, внуков: «Хвала Богу! Внуками не обидел. К сожалению, все – мальчики. Кто то отслужил в армии, кто то – служит. Им тут нравится. Они – дома». Покой у неё был, вот только радости – не было. Каждый год она вычёркивала из записной книжки телефонные номера, теперь кто-

Дождаться, когда проснутся внуки и съедят свежую клубнику.

Ей уже не нужен самолёт, чтобы долетев до Синая, снова возвратиться в Иерусалим, залететь в свой дом, присесть на комоде.

В

В последнее время, когда Душа ещё обитала в своём теле, ей снились покойники. Говорили – к долгой жизни. Не получилось. Да, и не хотелось... Душа стремилась поскорей к мужу, который оставил её десять лет назад... Но сама мысль: «Оторваться от детей» была ещё невыносимей. Она привыкла «держать руку на пульсе»...

Думалось: «Что-то ещё можно изменить...» Разъезжались друзья. Потянулись дети. Разлука с ними оказалась немыслимой. И они с мужем двинулись вдогонку. Ему нравилось здесь жить, гордился выращиваемым им виноградом. Он наслаждался невыносимой жарой, этим палящим солнцем, которое убило его. Гордился он и своими детьми. «Состоялись». Можно было сказать и так. Они стали другими, насмешливыми. Теперь всё знают луч-

то из своей. Раньше нужно было крутить диск телефона, теперь нажимать на кнопочки. Бесконечные: «Как дела? Как жизнь?» Сейчас она могла бы рассказать, что не так уж всё страшно. А тогда: «Ой, я тебя умоляю! Хорошая медицина? Только бы резать».

вычеркнет её номер

Встрепенулась Душа, полетела дальше. Туда, где когда то был настоящий дом. Трамвайную линию заменили маршруткой. Но в доме всё по Промелькнулостарому.перед глазами прошлое. Дети, больные ушки, участковый врач, рецепт лечения свой, собственный: компресс из муки, мёда, подсолнечного масла. На ночь. За две ночи от воспаления не оставалось следа.

Тогда...конкретном…Тогда «гнездо» разрасталось, становилось тесным, «птенцы» огрызались, хлопали дверьми, уходили, но всегда возвращались...Потом – возникшие «Свободы», враждебные лица, которых становилось всё больше.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 17

Конечно, напрягали бесконечные «Достать». Теперь лучше? Всего столько, что невозможно сделав выбор, остановиться на чёмлибо

1 «Брит Мила – Иудейский обряд: хирургическая операция обрезания в иудаизме. Символ завета между Богом и народом.

Анжелла Подольская 18 ше. Все – за одним столом. Потом стол нужно было раздвигать –рождались новые внуки. Одна за другой следовали «Брит-Милы»1 , «Бар/Бат мицвы»2 ... Сейчас одно место за столом освободилось. Наступила тишина... А на их улице продолжает звучать музыка, все танцуют и поют «Хава Нагилу»3 , воздевая руки к небесам и выкрикивая что то невнятное.Идаже сюда, к облакам, доносится аромат соли Мёртвого моря, которое она так и не сумела полюбить. Аромат, щекочущий нёбо.

3 «Хава Нагила» еврейская песня «Давайте радоваться».

2 «Бар / Бат мицва» – Иудейские обряды: «Сын / Дочь заповеди» при достижении мальчика / девочки возраста религиозного совершеннолетия.

--------------------------------------------------------------------------------------

А мимо летит самолёт. Сидя у окна, кто то горюет или радуется: то ли от великой скорби, то ли от великой радости…

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 19 НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО

И город, который мы любили, и его предместья – всё стало другим.Наверное, и Горенка изменилась, а может быть, уже стала частью города. Но даже тогда, в те далёкие годы, Горенку трудно было назвать деревней, хотя она и отсутствовала на карте Киевской области. Тем не менее, она была и, надеюсь, будет.

в предвыходные дни, высыпала порция уставших, обременённых авоськами и хозяйственными сумками горожан, жадно вдыхавших свежий, хвойный аромат. Здесь толпа рассеивалась. Одни спешили к дачам на той же двенадцатой линии, другие, через протоптанную тропу небольшого леса шли к Горенке, давно облюбованной не только дачниками.

Интересно, если бы сегодня мы встретили себя тогдашних, узнали бы друг друга? Скорее всего, нет. Время убежало далеко далеко и разбросало всех по миру.

По одну

сторону раскинувшегося посредине Горенки большого озера – белый обкомовский санаторий, огороженный от простолюдинов высоким забором, по другую – местные жители и дачники. По преданию, на месте санатория когда то стоял дом, принадлежавший родителям Анны Ахматовой. Возможно, отсюда и происхождение её девичьей фамилии. Каждый день по параллельным улицам к озеру проплывали процессии мам с колясками. Няни тащили за руку детишек постарше. За ними спешили пожилые, полные дамы в цветастых халатах и

От Красной Площади на Подоле до двенадцатой линии Пущи Водицы ходил сдвоенный красный трамвай под тем же номером –двенадцать.Изнего,особенно

спят,

сварив

В то лето, у трёх сестёр, владевших тремя домами в одном дворе, снимали комнаты представители разных национальностей: из Баку, из Еревана, из Москвы и, конечно же, из Киева. СССР в миниатюре.Водворе – большое вишнёвое дерево. Его ветви прогибаются под тяжестью сладких, почти чёрных, плодов. Под деревом приютилась небольшая беседка, окружённая кустами малины и красещё лёгкий ветерок двору аромат малины и кофе. Джан, так зовут её проснулась и, кофе, смакует в беседке свой одинокий, любимый,

Некоторые из дачников предпочитали прогулки по лесу, расположенному тут же, за хозяйскими домами. В нём – вдоволь лещины и земляники. Но в жару, в смешанном лесу, от хвои дышится и вовсе тяжело и, быстро набрав литровую банку земляники, дачники спешили к воде.

домашние, уже

напиток. Эти часы принадлежат только ей, когда можно отрешиться от домашних забот, в размышлениях предаваться мечтам, душою рваться туда… Куда? Пусть это останется за скобками… Вообще, весь этот дачный быт не по ней. Днём заботы вытес-

нойРаннимсмородины.утром, часов в пять, когда все

разносит по

Анжелла Подольская 20 соломенных шляпах. Вслед за дамами – мужчины в домашних тапочках и пижамах, с неизменной газетой под мышкой. Людской поток плавно приближался к цели – мягкому, как бархат, песку, к голубой, прозрачной глади воды. На «обкомовском» берегу – красивые шезлонги, на которых на солнышке грели свои «косточки» «слуги народа». На противоположном, где отдыхал народ, на песке – разноцветная мозаика из цветастых ковриков, протёртых подстилок, а то и просто – газет.

смешанный

Значит, всех ожидает пиршество: Мамед индюшку разделает, замаринует, никому не доверив этой подготовительной работы, а после дневного отдыха, ближе к вечеру, когда спадёт жара, все обитатели двора отправятся на ближайшую опушку леса, где есть мангал. На нём Мамед

С утра взрослые – в погоне за продовольствием. Кто то успел сходить к роднику и набрать в бидоны целебной минеральной воды. Кто-то побывал на местном, очень раннем, базарчике, где вдоволь овощей с грядок, хозяйского молока, творога и сметаны.

По двору важно расхаживает петух, голосистый, вальяжный красавец, на внимание которого претендуют все дворовые курицы. Его пронзительное «Ку-ка-ре-ку» вместо государственного но этот шум естественный много детворы. Из раскрытых окон доносится отчётливая, чужая жизнь. Разнообразие оттенков всевозможной речи услаждает жадный до впечатлений слух Джан…

–

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 21

и приготовит свой фирменный «шишлик», к которому специально из Баку привёз «бакынский» гранатовый соус.Овеля, его жена, молодая, красивая женщина, всегда в неизменном чёрном платье, которое никогда не снимает на пляже, умудряется даже здесь, в дачных условиях, выпекать собственный хлеб. А дочери-двойняшки, Сэвиндж и Саадат, любознательные и гиперактивные, точно чертята, вырвавшиеся из табакерки, не дают ей расслабиться ни на минуту. Иногда она просит Мамеда заняться дочерьми, но тут же получает отповедь:

Чуть позже, когда откроется гастроном на двенадцатой линии Пущи, кто то устремится туда и, если повезёт, притащит целую громадную индюшку, которую «выбросят» к открытию.

няли тревожные мысли, но вечером, чтобы всё-таки заснуть – обязательная таблетка димедрола.

гимна будитДвордачников.постепенно просыпается, наполняется шумом,

Ни Машка, ни двойняшки,

Анжелла Подольская 22 Кто их родил, женщина? Правила востока неистребимы в цивилизованном Мамеде. По двору бегает двухлетний Женька. Он безошибочно находит нужную ему дверь, и прямо с порога требует: Джан, у тебя эсть ш-шипун? Конечно, у неё всегда имеется заваренный шиповник, которым она угощает малыша. В открытую дверь тотчас заглядывает Гися, Женькина мама: Опять клянчишь? У нас же дома есть свой. Тебе не стыдно?

Дети выходят во двор, к ним присоединяются Сэвиндж и Саадат, ещё Машка, дочь Люды, зубного врача из Москвы.

Потеряла своё сокровище? – улыбается Джан. – Оставь его в покое. Дома не так вкусно…

ни слова не понимают по-украински, но слушают переливчатую речь с открытыми ртами. Ты только посмотри на эту компанию, – в который раз поражается Гися. – Запад… Восток… Как они то прознали про Горенку? Мы здесь впервые, а они, по-моему, в третий раз… О хорошем молва распространяется быстро, – соглашается Джан. – Послушай, Маруся просится с Наташей по землянику. Я против. Ты как? Мало ли что? В лес, без взрослых…

Из комнаты появляется Антошка, ласковый и рассудительный очкарик, похожий на маленького профессора. Он уже умеет писать, читать, и предлагает Женьке: Пойдём, почитаю тебе «Ивасика-Телесика».

Женька отрицательно мотает головой: «Не стыдно».

Дочь Рубена и Евы, которую зовут, как и мать, Евой, одного возраста с Марусей и Наташей. Но Ева-младшая сторонится их. Она несколько высокомерна, испытывает горько-сладкое чувство непохожести и отдельности, как знак качества, как некое осознание собственной исключительности.

После завтрака Джан, Гися и Мамед, вместе с детьми, направляются к озеру. С собой несут

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 23

На пляж они не ходят. В лес – тоже. Всё своё время проводят в экскурсиях по Киеву.

подстилки и фрукты. Овеля остаётся выпекать к обеду хлеб. На пляже самых младших невозможно выгнать из воды, ну а Маруся с Наташей загорают в сторонке от мам. Им уже двенадцать и одиннадцать соответственно, и у них совсем другие интересы –мальчики.Летнеевремя – чересчур лениво. Вечера подкрадываются неза-

Ереванское семейство дистанцируется от остальных. Между Рубеном и Мамедом присутствует явная напряжённость. Уже тогда, в далёком, восьмидесятом, между ними маячил Карабах. Но Рубен – муж Евы, еврейской жены, и это как-то реабилитирует его в глазах Мамеда. Тем не менее, армяне сохраняют дистанцию.

Согласна. И я Наташке запретила. Вздумали… В субботу сходят, когда мужики приедут.

Пребывание здесь, в русскоязычной среде, лишь обостряет и оттачивает её национальные чувства. Она не понимает, отчего родители выбрали для отдыха именно это место? Она не собирается подстраиваться под всех этих людей, не станет пытаться раствориться в общей массе. Ева идентифицирует себя, как нечто иное, как отдельную личность, ощущая себя только армянкой. Материнская кровь здесь ни при чём, почти незаметна. В Еве доминирует только армянское, и внешность, и, главное, – дух.

Гися ставит на подоконник маленький, переносной телевизор, развёрнутый экраном в сторону двора. Детвора усаживается кто на табуретках, кто на земле, в этом импровизированном кинотеатре.

Гися выносит кисло-сладкое жаркое с черносливом.

метно – темень сгущается постепенно.

Джан налепила вареники с вишней, которые вызывают всеобщую радость. Кусок масла, брошенный в большую миску с варениками, краснеет. Он плывёт и тает на глазах.

Москвичка Люда, не самая лучшая кулинарка, нажарила из магазинного фарша котлеты, от которых морщится весёлое лицо Мамеда.И,конечно

же, ко всему этому великолепию – домашний хлеб и много-много вина. Всё это невозможно съесть, часть еды остаётся и на воскресенье. Остаётся и Хаш, который по мнению Мамеда, на третий день уже несъедобен. Но ничего не пропадает. –Хорошо живёте! Такие харчи выбрасывать? Не позволю, возмущается Аркадий, Гисин муж, и «спасает» всё: и Хаш, и остальную еду.

С экрана всех приветствует любимец юных киевлян – дед Панас, варит Хаш, – горячий холодец. Варит целое ведро для всего двора, потому что в выходные съезжаются из Киева работающие мужья и другие родственники.

который со словами: «Любi хлопчики та дiвчатка», начинает передачу: «На добранiч, дiти»… Каждую пятницу Мамед

В субботу во двор выносят столы, которые на общих трапезах ломятся от изобилия.

Анжелла Подольская 24

Да, да... Здесь, в Горенке, была своя набережная.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 25 В выходные дни детей укладывают спать пораньше, кто-то из взрослых остаётся за дежурного. Остальные, впервые за неделю сменив халаты и пижамы на городские платья и костюмы, подкрасив губы, идут на променад к набережной.

Небольшой отрезок у озера, который кто-то додумался заасфальтировать. Ближе к полуночи обитатели двора возвращаются с прогулки. Удостоверившись, что любимые чада «сп-я-я-т», кто-то сразу отправляется отдыхать, кто-то – выкурить последнюю сигаретку, ну а Джан с книгой и фонариком направляется к беседке. Стрекочет цикада. Если бы не отдалённый лай собаки где то на краю Горенки, было бы невыразимо хорошо…

Спасибо.подброшу?Мне

Спрятав подбородок в воротник пальто, она направилась к метро. Решив срезать путь, пошла проходными дворами, сплошь уставленными иномарками. Обходя их, «выписывала» зигзаги, словно в Ударлабиринте.пришёлся по голове. Еле удержалась на ногах, но перед глазами всё закружилось, поплыло…

Что с вами? – подбежал к ней мужчина, возившийся неподалёку с машиной. Увидев валявшийся рядом с Люсей пакет молока, поднял голову и оглядел окна дома, откуда выбросили пакет. –Вот, сволочи! Если б знать, откуда бросили… Но эти недоумки всегда действуют исподтишка… Хорошо, что пакет не раскрылся, иначе были бы вся в молоке. Давайте, помогу, – протянул он руку к её тяжёлой сумке. Нет, нет. Благодарю вас. Вы очень побледнели. Может быть, подвести? Хотя бы, до метро недалеко, – ругая себя за свою интеллигентскую щепетильность, отказалась

Анжелла Подольская 26

ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ

Выйдя с работы после ночной смены, Люся поёжилась. Отвратительная погода – мороз, ветер и страшная сырость.

Да, тут не Италия... Где климат – чудесный, воздух – душистый. Средиземное море, пальмы и всё пронизано красотой.

Люся. Голова болела так, как будто сбросили не пакет молока, а пудовый мешок картошки. «Кстати, надо зайти в овощной. Дома закончилась картошка, подумала она. – О! Значит не всё так уж и плохо, если ещё в состоянии думать о «Хлебе насущном». И почему отказалась от помощи, солгав, что ей недалеко?» В поезде свободных мест не было – пришлось всю дорогу про-

От бездействия лихорадило, и мысли, одна негативней другой, опережали друг друга: «Что за жизнь? Всё время скользишь, как по „тонкому льду“. Есть интересное выражение: „Испить чашу

стоять, зажимая сумку между ногами. Одной рукой держась за поручень, другой, ощупывая голову, обнаружила с куриное яйцо гематому. Ни о какой картошке, конечно, думать уже не могла и поспешила домой.

терпения до дна“. А её „чаша терпения“ наполовину полна или наполовину пуста? Есть ли в ней дно? Надоело всё время преодолевать препятствия и преграды! Притворяться и притворно улыбаться, чтобы произвести лучшее впечатление. Надоело слушать идиотов в белых халатах, которых, увы, не мало. Они всё учат, учат, а сами ни на что не способны. Иногда так не хочется „надевать“ на себя счастливое лицо. Ведь вокруг – всеобщая злоба… Зависть… Готовы сожрать друг друга…А если у кого то карьера успешней или машина последней марки, то ненависть зашкаливает. Многие тщатся что то „представлять из себя“, а ведь кто то сказал, что

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 27

Ото льда голова разболелась ещё больше: «Неудачница, – в голову лезли самые злые мысли. – Не хватало ещё, чтобы память отшибло. Вот, идиотка. Хотела выиграть пять мину, а вместо этого завтра придётся мчаться к врачу. Хорошо, что на голове, как вещественное доказательство, есть гематома. А то сочтут симулянткой. Как это врач сказала ей во время последнего визита: „Вы чересчур прислушиваетесь к себе. Если не получается полностью вылечиться, то с болезнью нужно просто „договориться“. Научиться с нею жить. О плацебо, надеюсь, слышали? Вы же, медсестра? Сила внушения – вот что на самом деле важно. Каждое утро, подходите к зеркалу, улыбайтесь и говорите себе: „Я тебя люблю. Я – здорова. Здорова. Здорова. Увидите, со временем всё наладится“. Хотелось бы взглянуть на эту врачиху, если бы у неё обнаружили „Гепатит С“. Наверняка, подняла бы вой на всю клинику».

Повязав голову мокрым полотенцем, Люся легла. Видимо из-за шока у неё было какое-то сумеречное состояние рассудка. Уснуть не получалось – давала знать о себе боль.

под креслом, в котором сидит старая женщина. Наконец, удаётся разобрать её шёпот: «Землетрясение,Люсяземлетрясение…»проснуласьвхолодном поту. Обычно, после пробуждения сны мгновенно улетучивались, но этот, явственный, запомнился. Она с трудом поднялась с постели. Ни пол, ни потолок не раскачивались, но её закачало, как будто на самом деле произошло сильное землетрясение: «Наверное, старуха предупреждала о сотрясе-

Как назло, сломался телевизор. Включила радио. На всех волнах сплошное международное положение. На одной из них – китайская или вьетнамская мелодия от которой заныли зубы. Наконец, услышала: «В рабочий полдень…» Звучал «Паромщик»: „По секрету всему свету… Мы подарим песню эту… И дождей грибных серебряные нити…“»

Анжелла Подольская 28 „стоимость“ человека состоит из того, что он сделал минус его тщеславие.Почемув ней, напрочь, отсутствует инстинкт самосохранения? И почему именно с ней всегда что то случается? В самый неподходящий момент или колготки порвутся, или каблук отлетит? Если пьёт какое-либо лекарство, то все, абсолютно все, побочные явления не заставят себя ждать. И уже не знаешь, с чем бороться: с болезнью или с побочными действиями препарата. Что же с ней не так? Почему, порой, её несёт какая то стихия? Вот и „Гепатит С“ „заработала“, делая больным инъекции. Укладывая использованные шприцы, случайно уколола палец. И, как результат… Хорошо ещё, что не самая тяжёлая форма и, что от работы не отстранили. Обошлось… Трижды в неделю – уколы, диета, побольше витаминов… С её то зарплатой»…

Люся незаметно расслабилась и уснула. И приснился ей сон. Странный сон. Чужая, большая комната, в ней много мебели. У окна два силуэта, они стоят, не оборачиваясь. Но Люся узнала их: мама, папа. В кресле, посреди комнаты – старая, незнакомая женщина что-то шепчет. Сама Люся в этой комнате метёт веником мусор. Особенно много мусора

«Я просмотрела все сонники и нашла одно толкование, – обнадёживала подруга. – Ты выметаешь из жизни весь накопившийся негатив».Люсярадовалась, удивляясь

оказалось сотрясение мозга. Никакого особого лечения не требовалось. Врач сказал, что лучшее лекарство –сон. Долгий, хороший сон. Следуя совету врача, она подолгу спала, удивляясь, как ей это удаётся. Ведь прежде никогда не могла заснутьВидетьднём.никого

не хотелось. Приходила только любимая подруга, всегда державшая Люсю в тонусе силой своего воздействия на её

нии, именно о сотрясении, расстроилась Люся. Но особенно её огорчило то, что никто из родителей не обернулся к ней. Что бы этоУозначало?»неёдействительно

жизнь.Подруга

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 29

всегда знала, что Люсе следует есть, где лечиться, с кем дружить, чего остерегаться, наконец. Если бы Люся больше к ней прислушивалась, возможно, неприятности не сыпались бы, как из «рога изобилия». Подруга приносила соки и другие «митамины» как в раннем детстве говорила Люся.

Странно, но каждую ночь сон возвращался. Именно тот. Всякий раз мусора в комнате становилось всё меньше.

самой себе: «Какая она всё-таки внушаемая».Черезмесяц вернулась на работу. То ли ей действительно удалось «договориться» со своими болезнями, то ли время подоспело, но чувствовала она себя значительно лучше. И почти позабыла об изнуряющем сне, который неожиданно перестал сниться. Однажды приятель подруги пригласил их в гости. Едва войдя в квартиру, Люся почувствовала непонятное волнение и насторо-

Анжелла Подольская 30

Нет, нет, прошептала Люся. – Вспомните притчу про «cоляной столб». Не стану оглядываться на то, что осталось позади.Не переступив порога комнаты, она выскользнула из квартиры...

Я бывала здесь много раз. Это происходило во сне. Знаю, какая у вас мебель, помню, что и где стоит. И старую женщину помню… Она сидела в кресле и всё время что то шептала. Даже запах этой квартиры мне знаком…

Мистика, – потрясённо произнёс приятель подруги. – Да, да. Всё именно так, как ты рассказываешь. И моя бабушка, действительно, всегда сидит в своём любимом кресле. Любит быть в центре событий. Пойдёмте, я познакомлю вас с ней.

женно остановилась в коридоре:

Геля – в кресле, у окна, под ногами – коврик… Рассматривая улицу, каждый раз знакомится с нею заново… Она забыла, что около двадцати лет живёт

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 31 ПО ТУ СТОРОНУ АЛЛЕИ Хроники Второй Мировой Войны Памяти Ангелины и Конрада Хембух* Квартира – на шестом этаже, в комнате всегда много света. Высокие, под потолок, окна открывают панораму, в которой главное место занимает небо. Разноцветные дома на противоположной стороне кажутся декорацией, подчёркивая его синеву. Справа – четырёхэтажное, полуразбитое, здание, раскрашенное кричащими красками графити. Между ним и красным кирпичным домом – проход в небольшой, уютный, скверик.

Слева от кафе – вход в фитнесцентр. Рядом с красным – дом светло серый, и ресторан «Jasmin». На углу, – ателье по ремонту одежды, куда не раз обращалась, когда выходила из дома. На перекрёстоке, аптека. Её аптека.

Рядом пустующее турецкое кафе, в которое она однажды заглянула. Стоявший за стойкой маленький, неопрятный торговец оценивающе ощупал её своими рыбьими глазками на лоснящемся лице, пытаясь определить социальное положение посетительницы.

на одной из центральных улиц Берлина. Щёлкнул входной замок, в комнату вошла молодая женщина. Геля повернула голову к двери: Вы – кто? Я Хелена, твоя дочь. Вспоминай! В судочках – обед. Папа спит? Поешь сама, пока всё тёплое. Не хочу. – Геля отвернулась к окну. – Когда ты сделаешь мне пгичёску? Мне стыдно ходить с лохматой головой. В субботу... Я опаздываю на работу. Не забудь поесть, мама!

Скажи мальчишке, чтобы купил молока и батон, вслед закрывшейся уже двери напомнила Геля.

литровые банки с огромными огурцами. Видит себя, в белом халате и Промелькнувшееколпаке… рассеивается. Геля опять окунается в заоконье…Она гладит цветок на подоконнике, который завела давнымдавно, ещё до Здравствуй,болезни:цветочек... Здравствуй… Её одолевает дремота… *** Ретроспектива… 1 августа 1941 г. Умань1 , где родилась Амалия, была оккупирована немецко фашистскими войсками. Сразу на стене комендатуры было вывешено объявление: «Евреи – не люди, не граждане». Начались облавы и расстрелы еврейского населения. Беги, Амалия! Забирай девчонку и беги. Кто-нибудь обязательно донесёт, что ты прижила её от еврея. Сгинешь вместе с этими несчастными, да и я с вами, – сказала воспитавшая её тётя. Навалился липкий, холодный страх. Амалия заметалась: «Куда деваться, что делать, куда бежать? – Кроме тётки у неё не было родственников. – Как расстаться с любимой „Софиевкой?“», где после окончания аграрного техникума работала несколько лет садоводом.

Когда сквозь туман проступают островки памяти, она вспоминает совсем другой, – сибирский город, с заснеженными улицами, с морозом выше сорока. Пустой овощной магазин, в витрине – трёх-

Анжелла Подольская 32

была не столь ужасной, несмотря на сильный холод. Зима в декабре 1941 г. была жестокой. С ребёнком была только Амалия. В Люблине, на первом пункте проверки и сортировки «добровольцев», у неё хотели отобрать дочь. Hilfe! Hilfe! (Помогите! Помогите!) – закричала она понемецки, на котором говорили дома. Подошедший офицер, внимательно посмотрев документы, спросил: Wo ist dein Mann? (Где твой муж?)

Всматриваясь в лицо дочери, ясно видела другое, с такими же чёрными глазами и вьющимися волосами. Постоянно размачивая волосы Гели водой, пыталась выпрямить их расчёской с мелкими зубьями. Порой, жалела, что не избавилась от ребёнка, но от страха, что её могло не быть, передёргивало: «Кровинушка...»

Перевозили «добровольцев» в скотских условиях, вся дорога до места назначения превращалась в бесконечную череду унижений юношей и девушек везли в одном товарном вагоне. Естественные надобности им приходилось отправлять в разных углах, предварительно выломав доску в деревянном полу. с дочерью повезло – этнических немцев разместили в почтовом вагоне, дорога в Германию

Амалии

Амалия решила уехать в Германию2 и побежала на пункт вербовки, – оккупационные власти развернули широкую агитационную компанию, обещая людям «счастливую жизнь в Третьем рейхе, достойную оплату и приличные условия труда».

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 33 Ей было жаль гибнущих евреев, хотя считала, что на них лежит доля вины того, кто обещал жениться и бросил.

Некоторые поверили. Спасаясь от разрухи, голода и безработицы, сами шли на пункты вербовки. Перед другими желающими уехать, у Амалии было преимущество – она была фольксдойче3 .

Er ist tot… (Умер...) Lass sie in Ruhe. Sie ist eine Deutsche. Volksdeutsche. (Оставь её в покое. Она – немка. ольксдойче), приказал офицер проверявшему. *** Геля! Геля! Очнись, – трясёт за плечо муж. Кто ты? А... Костя... Почему ты не поела? Теперь разогревай... Не надо греть.

Анжелла Подольская 34

Руки у неё дрожат, поднося ложку ко рту, она проливает пищу на я помогу, – он кормит её, мокрой салфеткой протирает забрызганный подбородок, переодевает в чистое. Приляжешь или останешься в кресле? В Тогдакресле.япойду к себе. доносится его надрывный кашель…

кофту.Подожди,

ИзИди.другой комнаты

У Гели – прогрессирующая деменция4. Она всё больше забывает недавние события, детей, внуков. Когда к ней заходит дочь со своим мужем, она спрашивает: «Кто ты?», «Кто этот мужчина?», «Разве ты замужем?» Она не помнит имён, внука называет «мальчишкой».Единственное отдушина созерцание улицы, другой её стороны…Иногда угасающая память возвращает картинки из давнего

прошлого, чаще – мужчину с рыжими усами, угощавшего её очередной сладостью: «Keine Angst, Mädchen! sagte halblaut großer Onkel mit rotem Schnurrbart. Komm heran! Nimm ein Brötchen mit Rosinen. Süße. Meine Frau hat gebacken». («Не бойся, девочка, – негромко сказал высокий дядя с рыжими усами. – Подойди! Возьми булочку. Она с изюмом. Сладкая. Моя жена испекла»).

Ретроспектива…

Одних отправляли на заводы или шахты, других – батраками в сельское хозяйство, третьих – в домашнюю прислугу.

Отбор зависел от физического состояния, образования, квалификации. Эти биржи труда были устроены, как невольничьи рынки. Людям смотрели в зубы, ощупывали мускулы…

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 35

» стал, своего рода, охранной грамотой для Амалия с дочерью, – они оказались в деревне под Магдебургом, на большой ферме6, принадлежавшей семье N. Амалии не пришлось носить одежду для батраков со специальным нагрудным знаком «OST»7. Ей разрешали носить свою, даже выделили отдельную коморку. Она убирала в доме, хозяин использовал её аграрные знания, поручая работу по саду или в поле, иногда брал с собой на пасеку. Когда впервые попала на пасеку, помогала снимать с пчелиных ульев зимнее укрытие, чистила их, с опаской слушая жужжание

Судьба «ostarbeitern»5 по прибытии в Германию складывалась по-разному. На биржи труда съезжались потенциальные хозяева, которые отбирали себе работников.

Документ «Volksdeutsch

***

Анжелла Подольская 36

Однажды Амалия увидела, как обозвав «русской свиньёй» одного из них, посмевшего ей возразить, та ударила его со словами: «Не забывай, нас много концлагерей!»

Владельцы хутора оказались неплохими людьми, особенно, хозяин. Не было издевательств, побоев. Но хозяйка иногда напоминала, что «ostarbeitern» люди второго сорта.

Иногда она слышала обрывки разговоров других «ostarbeitern», которые всегда сторонились её, не желая при ней откровенничать. Но Амалия была неглупа, и из обрывочных фраз поняла, что они боятся прихода Красной Армии, опасаясь репрессий за работу на врагов.Будучи немкой по происхождению, отножелая

тех

у

старалась,

при том, что хозяева

победы фашистской Германии. Хотела вернуться в Умань, в «Софиевку»…Апрельские дожди омыли землю, отгремели первые весенние грозы. Деревья в дубовом перелеске, серо голубые кусты пахнущей горечью полыни, сверкали дождевыми каплями, всё вокруг было свежо и молодо, как всегда после грозы. У хутора стал выходить из берегов малый приток Эльбы, по нему иногда проплывали клочья затвердевшей от крови ваты, грязные бинты... Всё сильнее пригревало солнце, зазеленела трава, по-

Три с половиной года, которые провела на ферме, Амалия старалась не задумываться над тем, что будет, когда закончится война: «Ведь должна же она когда-нибудь закончиться…»

сились к ней и к Геле хорошо, она ощущала несвободу, не

С пор Амалия как можно реже попадаться ей на глаза. Беспрекословно выполняя все указания, понимала, что даже национальная принадлежность к «Volksdeutsch» не сможет спасти.

пчёл, совершавших облёт.

корившись весне...

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 37

Близился конец войны… Линия фронта приближалась, в Германии нарастал хаос… Стало очень страшно, когда начались налёты авиации союзников. Под бомбами гибли не только немцы. Бомбы не делали различий, где свои, где чужие... При свисте пуль и грохоте снарядов Амалия, прижимая к себе Гелю, шептала: Мы будем жить. Мы будем жить...

мытарств, пройдя через сито советских фильтрационных пунктов (они не были подготовлены к огромному наплыву репатриантов – люди спали либо вповалку на грязном полу, либо под открытым небом), Амалия с дочерью были высланы на спецпоселение9 в Сибирь. От советского лагеря спасло то, что Амалия рассказала и написала о причине, побудившей её уехать с Родины. Геля действительно была похожа на полукровку и слегка картавила.

5 мая 1945 г. восточная часть Магдебурга была занята советскими войсками. 1 июля его западная часть тоже перешла под контроль частей Красной армии.

Ночами Амалия не могла заснуть. Затаив дыхание, прислушивалась к тихому посапыванию Гели, вспоминая её отца: «Где он теперь? Женился на другой, на воображаемой, из-за которой бросил, едва узнав о беременности? Или тоже бежал из Умани? Может быть, погиб? – вопросы, обгоняя друг друга, роились в голове. – И, слава, Богу, что не женился! Иначе, они не оказались бы здесь, где относительно сытно и спокойно. Спокойно? Уже нет...»

«Ostarbeitern» превратились в репатриантов8. В числе освобождённых оказались и Амалия с Гелей. После долгих

Отдаленную пушечную канонаду она слышала ежедневно и даже ночью.

Анжелла Подольская 38

***

В Марьяновке уже были переселенцы разных национальностей: русские немцы с Поволжья, калмыки и другие, депортированные до начала войны. Но «спецпоселенцы», доставленные из Германии, были первыми, вызвав у местных жгучий интерес. их привезли, люди высыпали на улицу:

Эшелон остановился в Омске, куда Амалия прибыла в статусе «немецкой подстилки». В городе приезжих распределили по колхозам. Амалию с Гелей и ещё несколько семей долго везли на телегах в деревню Марьяновка, в колхоз имени Ворошилова.

Когда

Ехали в товарном вагоне, забитым людьми. Поезд находился в пути долгое время. Иногда сутками стоял на каких то станциях, медицинского обеспечения не было, часто не было еды (давали хлеб на два дня и похлёбку), люди болели, было много жертв.

Геля тоже заболела, В груди у неё хрипело, клокотало. На каждой остановке Амалия выпрашивала кипяток у сопровождавших поезд солдат. С ужасом чувствовала, как холодеют под её рукой узкие ступни Гели, растирая, согревала их...

смотрели на них, как на диковинку, потому что пронёсся слух, что на людей те не похожи:Смотри! Такие же, как мы… Всех поселили в старом, разбитом бараке, посреди которого –печь:Устраивайтесь! За деревней – лес. Если не хотите замёрзнуть, собирайте хворост на растопку. Под тёмно-серой штукатуркой белыми пятнами проступали сырые стены, плесень. Покосившиеся окна и двери, казалось, глядят в пустоту. Сердце Амалии сжалось, словно, её внезапно вытолкнули из сумерек на холодный свет, причиняющий боль. Вспомнила ма-

Когда война закончилась, ей было почти шесть. Всю жизнь вспоминала, как вздрагивало небо, сотрясаясь и отражая полыхавшие на земле пожары. На нём не было ни луны, ни звёзд. Над землёй громыхали пушечные залпы. Всё было залито медно красным светом, отовсюду доносился пугающий шум...

на ферму. Ей было двадцать девять, она не боялась тяжёлой работы. В фуфайке, в резиновых сапогах убирала навоз, грузила на телегу, вывозила его в поле, выгружала, складывала в бурты. Таких ходок, (а работала она весь световой день), было много. Поздним вечером возвращалась в барак обессиленной, съев похлёбку или кашу, сваренную Гелей, благодарила дочерь: –Ты моя хозяюшка, – и засыпала тревожным сном. Постепенно местные привыкли к «новеньким», перестали их сторониться, жалели, сочувствовали. Тот, кто мог, приносил в барак

Геля не помнила того, когда в два с половиной года прибыла с матерью в Германию. Прожитое на ферме время для неё было вполне благополучным. То хозяин угостит конфетой, то его фрау потреплет по курчавой голове.

Амалию определили на работу

свинарник,

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 39 ленькую, сухую коморку под лестницей, ведущей на второй этаж фермерского дома. Климат Сибири – суров, разительно отличался от Магдебурского и Уманьского. Тёплой одежды практически не было, а холод поздней осенью – под тридцать... Никогда больше не вернулась Амалия в «Софиевку»… Так с дочерью стали они невольными «сибиряками»…

Помнила изнуряющую дорогу в товарном вагоне, длиною в месяц, когда чуть не умерла, ночами слыша шёпот матери: «Господи! Мы высланы навечно… Нет сил... не могу... Прошу тебя, Боже... Гельку спаси»... в иногда отправляли

Летом, после уроков, искупавшись в Иртыше, на котором стояло Серебряное, детвора возвращалась в Марьяновку.

тывались

чем

то кастрюлю, то тёплую одежду, кто- то – кусок сала или хлеб. Нашла общий язык с работавшими с ней женщинами и Амалия. Среди них были и русские, и немки. С представительницами степного народа, калмычками, было сложнее. Они едва понимали русский язык, выглядели особенно несчастными. Казалось, – задержались в своём развитии не на один век. Когда Амалия рассказала о том, почему добровольно уехала в Германию, калмычки не могли понять:Отеврея? Что за зверь то такой?

Анжелла Подольская 40

Мать пристроила его пастухом частного скота.

– молочными продуктами... Костя с братьями чинил соседям крыши, копал колодцы, помогал матери в огороде. Учился неважно. С первого класса стал курить: высушивал на солнце листья лопухов и крапивы, перетирая их руками в единую смесь, засыпал в гильзы, сделанные из газеты. (Эта привычка сохранилась у него до старости, – курил сигареты, только собственного производства). После седьмого класса мать забрала его из школы, и устроила рабочим в МТС10 . «Спецпоселенцам» Марьяновки и Серебряного повезло со спец-

Через год Геля пошла в первый класс. В Марьяновке школы не было. Приходилось ежедневно, и в сорокаградусный мороз, и в грязь, и в жару, идти пять километров до деревни Серебряное, –там были и школа, и небольшая больница.

Училась Геля хорошо, на пятёрки и четвёрки. В третьем классе, подружилась с мальчиком Костей, старше её на три года. Его многодетную немецкую семью депортировали в Серебряное перед войной, жилось им очень трудно: обедом часто служил чёрный хлеб с отрубями, который закусывали семечками подсолнуха. Хозяева рассчикто, могли: мёрзлой картошкой, кто побогаче

В 1957 году Геля закончила школу. Не будь в её паспорте малой пометки о том, что в прошлом была на спецпоселении, получила бы медаль, если не золотую, то серебряную. Она решила ехать в Омск – поступать в пединститут. Амалия предупреждала: НеСдалапримут…хорошо вступительные экзамены, но в списке принятых в институт не нашла своей фамилии. В приёмной комиссии объяснили:Поймите, мы не можем доверить воспитание детей «спецпереселенцам», даже бывшим. Попытайтесь поступить в какой-нибудь другой ВУЗ.

Бывшие учителя огорчились: Как же так, девонька? Другие на

тройки учились, а поступили! Иди учись на повара, – говорила дочери Амалия. – Всегда будешьПоддерживалсыта… Гелю и Костя, дружба с которым переросла в любовь. Он хотел переехать в Омск. Решили, что он поедет первым, найдёт работу, потом Геля присоединится к нему.

В Марьяновку Геля вернулась морально раздавленной.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 41 комендантом, одним на оба села: от него зависели их судьбы. К счастью, он был человеком порядочным, таких было немного. Они решали, какие действия можно расценить, как побег. В других спецпоселениях возросло число осуждённых и сосланных в лагеря лишь за то, что те позволили себе самовольно выйти за пределы населённого пункта, либо сходить в лес за грибами и ягодами... Трудные годы спецпоселений продолжались вплоть до смерти Сталина и начала «оттепели»... В течение 1953 – 1955 гг. правительство рассматривало закон11 о поэтапном снятии с учёта спецпоселений большей части людей.

худым. На заводе Косте выделили садовый участок. Он построил небольшой дом, теплицу. Посадил огород, фруктовые саженцы, которые могли выжить в суровом сибирском климате. Работа на земле стала для него отдушиной. Амалия переезжать в Омск отказалась: привыкла к Марьяновке, к своему бараку. ***

Геля работала заведующей производством заводской столовой. Она располнела почти вдвое, много ела, – сказывались голодные годы, прожитые на спецпоселении. Костя, тоже любивший поесть, особенно сало с чесноком и чёрным хлебом, из-за подтачивавшей его болезни оставался поджарым,

Устроился рабочим на танкостроительный завод. Получил место в общежитии, в бараке на окраине Омска. Всю жизнь он красил нитрокраской танки. Никаких специальных масок, не говоря о респираторах, не было.

Амалия дочь не отпустила, заставила поступить в техникум пищевой промышленности в районном центре. Проучившись два с половиной года, Геля получила диплом техника технолога общественного питания. Сразу после этого за ней приехал Костя. В сельсовете Серебряного их расписали, и вместе они уехали в Омск. Обещанное жильё Костя получил, проработав на заводе почти двадцать лет. За эти годы из-за нитрокраски у него развилось профессиональное деструктивное заболевание лёгких, мучившее до старости. Уйти с завода не мог, – не было специального образования. Зарплата, с доплатами за вредность производства, была приличной. Деньги были нужны – семья увеличилась: подрастали рождённые в бараке Алекс-Александер и Лена-Хелена…

Анжелла Подольская 42

в Германию, Амалия с Гелей поехали в Магдебург, – хотели разыскать ферму, на которой провели три с половиной года во время войны. Поиски были безуспешными Магдебург разросся, поглотив землю, где прежде была ферма. Детей у бывших хозяев не было, розыск их родственников через справочное бюро ничего не дал. Не нашли они ни дубового перелеска, ни серо голубых кустов полыни…

Парадокс: «поздние переселенцы» для местного населения оставалисьВскорерусскими.послеприезда

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 43

Незадолго до окончания прошлого века был принят закон, разрешавший репатриацию этнических немцев в Германию. В начале 90-х Амалия, Геля с Костей и детьми, его братья с семьями, навсегда уехали из России.

Хелена, проучившись два года в Омском Политехническом Институте, поступила в Берлинский Технический Университет. Во время учёбы познакомилась с А., студентом того же курса. Полтора года посещения лекций, совместные контрольные, близкое общение привели к желанию соединить свои судьбы. Съездив

Несмотря на все тяготы спецпоселений, голод и унижения, они расставались с Россией тяжело, особенно, Костя. В Германии, получив статус «поздних переселенцев»12 и все гражданские права, поселились в Ной Брандербурге.

к родителям, она рассказала им об А. Геля и Костя были согласны с выбором дочери: «Но как сказать об этом Амалии?» Избранником дочери был еврей, а она своего отношения к ним не изменила. Геля привыкла считаться с мнением матери и предложила скрыть от неё еврейство жениха. Возмутившись, Хелена заявила, что скрывать что либо не намерена, и всё равно выйдет за А., даже если из за этого придётся отказаться от родных. Амалия, узнав обо

всём, пригрозила отказаться от внучки, если та не изменит своего решения.Хелена

Анжелла Подольская 44

и А. поженились, после чего поехали в Ной Брандербург. Геля с Костей накрыли стол с сибирскими блюдами, главным из которых были – манты. Собрались все родственники. Амалия, пообещав отказаться от внучки, свою угрозу не сдержала и тоже пришла. Когда Хелена и А. вошли в квартиру, всеобщий гул смолк, – все взоры обратились к Амалии. Опираясь на палочку, (ей было уже за восемьдесят), она подошла и цепким взглядом несколько минут рассматривала А.: Ты совсем не похож на еврея... А на кого я похож? – спросил он. Ты похож на нормального человека... Как не стыдно, бабушка! – возмутилась Хелена. – В каком веке ты живёшь? Я вышла не за паспорт, за человека. Может быть, раскроешь, наконец, всем тайну маминого рождения, о которой рассказала когда то мне? Расскажешь, почему так не любишь евреев? Ведь мама до сих пор не знает, кем был её отец...

Амалия молчала, губы её задрожали. Наконец, сказала: Прости, Геля! Простите, дети!

Спустя два года у Хелены и А. родился сын, которому они дали имя: Алекс Александер. Геля и Костя переехали

в Берлин, чтобы быть поближе к внуку. *** Прошли годы... И Геля, и Костя тяжело больны... Прошлая, тяжёлая жизнь... Возраст... Пока заболевание Гели только нарастало, она любила телевизионные передачи, посвящённые медицине. Смотрела только немецкое телевидение.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 45 Костя оставался верен всему русскому. И телевидению, и прессе, выписывая лишь русские газеты и журналы. И продукты –только из русского магазина. Он следит за политической жизнью России, вспоминая с ностальгией сибирские кедры и оставаясь русским сибиряком, хотя и немцем... Зимой он ходит в лёгкой курточке, без головного убора, с открытойЧтошеей:намздешние морозы, привыкшим к сорока и выше? Согбенный под тяжестью кислородного аппарата, с которым ни на минуту не расстаётся и носит на себе, тащит он из магазина несколько литров молока и выпечку своей Геле. А Геля – в кресле, у окна… По ту сторону аллеи... -------------------------------------------------------------------------------------* Геля и Костя Хембух. 1 Умань, – город в Черкасской области УССР. Известна с 1616 г. Находилась в Брацлавском воеводстве Речи Посполитой. В 1726–1832 гг. принадлежала польским магнатам Потоцким. С 1793 г. – в составе Российской Империи, с 1797 г. – в составе Киевской губернии (бассейн Южного Буга). В Умани жил декабрист С. Г. Волконский, у которого бывали П. И. Пестель и др. члены Южного общества декабристов. Советская власть установлена в феврале 1918 г. Среди достопримечательностей города: Софиевский парк, находится в бывшем имении графов Потоцких «Софиевка» (1796–1859 гг.). Парк «Софиевка» основан в 1796 г. владельцем города Умани, польским магнатом Станиславом Потоцким, назван в честь его жены Софии Витт-Потоцкой и подарен ей ко дню именин в мае 1802 года. Автором топографического и архитектурного проекта и руководителем строительства парка был назначен польский военный инженер Людвиг Метцель, а все работы в парке исполнили непосредственно крепостные Умани. В основе композиции парка –водная система с Верхним и Нижним озёрами, водопадом и каналами, связанными с рекой Каменкой. В парке многочисленные па-

-родовые и культурные связи, владение диалектами немецкого языка, уникальное и национально-немецкое фамильное имя, церковные записи и миграционные свидетельства и т. п. свидетельства. В период существования Третьего рейха (1933‒1945 гг.) фольксдойче имели особый правовой статус. С сентября 1939 г. нацистской Германией была создана организация «фольксдойче миттельштелле» для восточной Европы, которая организовала центральное регистрационное бюро: «Список германских граждан» (Deutsche Volksliste, сокр. DVL), где регистрировались фольксдойч. Список германских граждан делился на 4 категории:Категория I: Личность германского происхождения, предложившая свои услуги рейху до 1939 г. Категория II: Личность германского происхождения, оставшаяся пассивной.

Анжелла Подольская 46

вильоны, гроты и лабиринты, скульптура, преимущественно в стиле классицизма. «Софиевка» славится тем, что построена на классической основе, это практически материализованная в конкретных объектах парка Гомеровская «Одиссея» и «Илиада». Любая композиция или малая архитектурная форма содержит в себе определённый замысел, выражает идею мифа или какого-то события, и всё продумано и связано между собой в единой симфонии красоты. В Умани находится также могила основателя брацлавского хасидизма, Нахмана из Брацлава, которая привлекает более 25 000 паломников каждый год. 2 В ноябре 1941 г., после осознания немецким высшим руководством провала «блицкрига», было дано указание по использованию «русской рабочей силы» на территории Германии. В январе 1942 г, была поставлена задача: вывезти из оккупированных районов на принудительные работы в Германию 15 млн. рабочих из СССР. 3 « ольксдойче» (Volksdeutsche) термин в определении этнических немцев (германцев), используемый до 1945 г. в отношении проживавших за пределами германского Рейха граждан, и, в отличии от «рейхсдойче» (Reichsdeutsche, германцев рейха), устанавливаемый по ряду отдельных признаков, как семейная история, родословная принадлежность к немецкой нации, национально

7 «Восток». Небольшой матерчатый прямоугольник с белыми буквами на синем фоне, свидетельствующий об унизительном и бесправном статусе этих людей. Отказ от ношения знака был чреват штрафом или карцером. Весной 1944 года, когда немцы немного смягчили режим, они решили заменить знак «OST» на специально разработанные национальные символы. Для русских хотели использовать нашивку с георгиевским крестом, для украинцев – венок из подсолнухов с сине-жёлтым трезубцем в центре, а для белорусов – шестерёнку с бело-красным колосом. Но воплотить это в жизнь немцы не успели. 8 Тот, кто возвращается на родину в результате репатриации (из плена, эмиграции и т. п.).

5 «Восточные работники».

6 Положение тех, кого распределяли к сельским фермерам (бауэрам), складывалось в зависимости от того, к кому они попадали. Здесь решающую роль играл человеческий фактор. Одни немцы жалели подневольных работников и пытались их подкармливать, другие относились к ним, как к говорящему скоту: селили в хлеву, кормили отбросами и заставляли работать от рассвета до заката.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 47 Категория III: Личность германского происхождения, этнически частично смешавшаяся с местным населением, посредством брака с местным партнером или посредством рабочих связей (на территории Польши это особенно касалось силезцев иКатегориякашубов).IV: Личность с германскими предками, чьи предки были культурно едины с местным населением, но поддерживающая Каждому«германизацию».натурализировавшемуся немцу властями рейха выдавался специальный документ фолькслист (Volksliste), игравший роль паспорта и удостоверения «чистоты расы», что было необходимо на случай возникновения подозрений у бдительных граждан рейха или местных органов гестапо. 4 «Деменция» заболевание, в процессе которого нарушаются когнитивные (способность мыслить) способности больного. Деменция вызывает постепенное ухудшение памяти, умственных способностей, способность ориентироваться во времени и в пространстве, а также способность узнавать людей и предметы.

9 Немцы спецпоселений были лишены возможности поддерживать и сохранять свою национальную идентичность, вынуждены были говорить на русском языке и только дома могли позволить себе объясняться по немецки. Не было возможности ни читать, ни писать на родном языке, сохранять свои традиции и обычаи, народную культуру (обряды, песни, танцы и т. п.). Тяжёлая жизнь и работа, постоянная борьба за выживание вынуждали многих адаптироваться к новым условиям жизни, постепенно теряя свои национальные черты, формируя новые привычки, усваивая и перенимая обычаи и нравы, элементы быта и культуры окружающего населения. В спецпоселениях немцы часто подвергались национальной дискриминации, они были лишены многих общегражданских прав, их жизнь постоянно наталкивалась на ограничения и запреты… «Спецпоселенцы» не имели паспортов, что делало их изгоями, затрудняло устройство на работу. Они не призывались на военную службу, им не разрешалось работать в милиции и других силовых структурах. Они не могли занимать сколько-нибудь важные посты и должности в государственных органах и учреждениях, в сферах народного хозяйства, здравоохранения, образования, культуры. 10 Машинно тракторная станция. 11 В документе специально оговаривалось, что освобождение со спецпоселения не влечёт за собой возврат бывшим «спецпоселенцам»

их имущества, оставленного при депортации. Особо следует отметить, что документ МВД не содержал никаких предложений о запрете бывшим «спецпоселенцам» возвращаться к местам до депортационного проживания. Вместе с тем, органам власти всех уровней предлагалось принять меры к тому, чтобы освобождённые от спецпоселения остались жить на прежних местах, в том числе предоставлять бывшим «спецпоселенцам» долгосрочные (на срок до 10 лет) ссуды на строительство жилья размером до 10 тыс. рублей, распространить на них действие ряда льгот, предусмотренных для районов Крайнего Севера и Сибири. Пока закон не вступил в силу, предлагалось существенно смягчить сам режим спецпоселения. «Спецпоселенцам» разрешалось беспрепятственно менять место жительства в пределах района, ставя об этом в известность спецкоменданта; с разрешения соответст-

Анжелла Подольская 48

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 49 вующих местных управлений МВД они получали возможность менять место жительства в пределах области, края, республики, совершать временные выезды за пределы мест спецпоселения. Перерегистрацию «спецпоселенцев» с их личной явкой в спецкомендатуру намечалось проводить один раз в 3 месяца. 5 июля 1954 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли совместное постановление «О снятии некоторых ограничений в правовом положении «спецпоселенцев». Постановление предусматривало поэтапное сокращение числа и категорий «спецпоселенцев» и некоторую либерализацию самого режима спецпоселения. 10 марта 1955 г. Совет министров СССР обязал органы внутренних дел выдать «спецпоселенцам» паспорта гражданина СССР, ликвидировав, таким образом, существенный моральный элемент дискриминации этой категории советских граждан. 23 марта 1955 г. по предложению министерств обороны и внутренних дел ЦК КПСС разрешил призыв значительной части категорий «спецпоселенцев», в том числе немцев, на действительную военную службу. В тот же день последовало соответствующее распоряжение Совета Министров СССР. При этом призывавшиеся на военную службу 19 летние юноши подлежали снятию с учёта спецпоселения. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 декабря 1955 г. со всех без исключения остававшихся к тому времени на спецпоселении немцев были сняты предусмотренные этим режимом ограничения. 12 «Spätaussiedler» (нем.) – с 1993 г. лица немецкой национальности или немецкие граждане, попадающие под действие «Закона о делах перемещённых лиц и беженцев», принятого в 1953 году, а также члены их семей, переселившиеся в Германию на постоянное проживание в рамках процедуры приёма по данному закону.

Анжелла Подольская 50 ПРЕДНАЧЕРТАННОЕ «…На озарённый потолок Ложились Скрещеньятени,рук,скрещенья ног, Судьбы скрещенья…» Борис Пастернак «Зимняя ночь». Пожалуй, это было самое быстротечное лето. Они исчезли вместе. Художник и его Муза. Он, этот вечный ребёнок, с внимательно-печальным взглядом еврейского пророка. И Она, русоволосая, красивая, с изогнутыми бровями и губами, обнажавшими ровные зубы.По

Волшебное время! Ничто не предвещало их исчезновения. Напротив, даже дни, наполненные отчаяньем: «как разрешить банальную ситуацию

прежнему кружилась пёстрая карусель жизни: встречи, расставания, праздники – по поводам и без них, посиделки в мастерских художников, где всегда много живописи, околохудожественного народа, вина и женщин.

любовного треугольника, вернее – любовного многогранника», даже эти неуютные дни, были началом того прекрасного, что брезжило перед ними в будущем. Ведь, они родились, чтобы жить и любить вечно… Разве не об этом мечтает каждый, кто любит? О, если бы кто-нибудь смог объяснить, как, каким непостижимым образом жизнь выстраивает подобные сюжеты? Почти мистика…Когда Она возникла на пороге его мастерской, куда кто то привёл её, Он не узнал в ней ту девочку, встреченную однажды. Много лет назад, Художника, ещё не протрезвевшего от вче-

Для Художника в том числе. Хотя за её плечами уже был брак, который ей никак не удавалось разорвать.

Она была рождена Музой, всеобщей, а не чьей то конкретно...

его долгим взглядом. Почему подумалось, что обязательно когда-нибудь его встретит? Кто знает? Возможно, и Она тоже прозрела будущее. Муза узнала его сразу, а Художник лишь после того, как многие заметили необычайное сходство оригинала с той, запечатлённой сотни раз в его живописи и графике. Узнал и по-детски обрадовался…Идлилось, и длилось исступление внезапной близости… Переплетённой графикой чернел на истерзанных простынях их восторженный парный портрет. Искажённые страстью лица были иными,

Разминувшись когда то с Художником на аллее парка, девочка тогда оглянулась, проводив

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 51 рашнего застолья, шедшего прохладным утром по усыпанной осенними листьями аллее парка, ошеломила безгрешная и одновременно порочная улыбка встреченной им школьницы. Эта случайная и неоднозначная улыбка девочки, закрепилась в сознании Художника и долго тревожила его воображение. По памяти Он стал делать наброски её лица, пытаясь добиться не только сиюминутного сходства, но и загадочной улыбки. Постепенно этот образ стал появляться на его картинах, на которых, от холста к холсту взрослея, девочка превращалась в женщину. Неизменной оставалась лишь улыбка с безгрешным и порочным блеском одновременно. На его картинах Муза проживала свою личную, виртуальную жизнь.

Видимо рукой Художника руководила некая сила, прозревшая абсолютную идентичность героини холстов и той, которая однажды возникла в дверном проёме его мастерской.

Анжелла Подольская 52 не теми, десятилетней давности, а собранными в комок любви и боли, оттого, что с той первой, случайной, встречи утеряно почти десятьПотомлет…лежали рядом, не соприкасаясь телами, – раскинутые плети рук и ног… Его обдавало жаром и запахами жасмина и мускуса, и чего-то ещё, возможно, жареного миндаля. Он провёл ладонью по её тёплому животу… И его снова накрыло дыхание этой русоволосойУкутанныйженщины…туманомгород смешал день и ночь... Вечер сменял утро, непонятно какого, дня и тут же переходил в ночь, а потом опять в утро… Мир перестал существовать… Никакая другая не могла бы появиться в его жизни на её месте. Эти двое, с них всё начиналось, ими и заканчивалось. За ними, вообще, ничего не было…

Любовный многогранник отравлял их существование

«вдвоём». Вопреки всем обстоятельствам они не расстались – права на Музу предъявляли не только брошенный муж, но и бывшие возлюбленные.Что им оставалось? Разве что, исчезнуть… Волшебное время остановилось внезапно, когда для воспоминаний уже не осталось места…

Ванда не знает ответа на этот вопрос. Сама им давным давно не задавалась. Во, всяком случае, в такой глобальной форме. За де-

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 53 ПРЕЖДЕ, ЧЕМ УЙТИ

Давно не стриженные, взлохмаченные волосы Петра, застиранный свитер и джинсы, – его собственный способ самоутверждаться. В отличие от Вандиного: косметика, маникюр, хорошие духи.

Глядя друг на друга, оба потягивали вишнёвый ликёр за столиком уличного кафе.

И зачем вся эта суета, – не выдержал Пётр. – Я имею в виду такую нашу жизнь?

Не изжитые до конца страх перед одиночеством, ранимость, бесконечные обиды, жалость к себе, она прятала от окружающих: «Никто не должен догадываться, как ей плохо».

Они сидели, молчали: «Кто кого пересмотрит?»

Ванда была настроена решительно, даже чересчур, демонстрируя самостоятельность и независимость состоявшейся женщины, словно самой себе не доверяла.

сять лет их отношений, распавшись на множество мелких вопросов, он оказался неразрешимым и неисчерпаемым: «Может быть, в этом и есть его суть?» Продолжая молчать, Ванда не ответила Петру: «Пусть сам ищет ответы». Его раздражало, что у неё всегда, на все случаи жизни, есть готовые рецепты, что она лучше всех знает, как надо: «От её глобального всезнания тошнит». Ну? Ты же меня сюда для чего то вытащила? Скажи что нибудь. Наверное, было бы лучше, если б ты просто, как следует,

Анжелла Подольская 54

«О чём ему рассказать? Что два раза по его милости делала аборты? Нарушила микрофлору кишечника, постоянно глотая противозачаточные таблетки? Заработала хронический гастрит? Ему же – плевать. Он ведь не хочет ничего в своей жизни организовывать „искусственно“. „Пусть идёт, как идёт. Сначала надо разобраться со своей жизнью“. Десяти лет ему не хватило»…

Да, она позволяла себе иногда такую роскошь устраивать трагедии. После истерик, переживая, долго, без всякой цели, бродила в темноте по пустынным улицам.

Она так не могла. Не хотела: «Пока он будет разбираться, она состарится окончательно. Убеждена, – жизнь должна идти по плану: подходящий муж, запланированный ребёнок, учёная степень, повышение в должности, растущее благополучие. Но когда, наконец, уже можно было сказать: „Добилась, чего хотела“, то вдруг всё оказалось бессмысленным.

выплакалась дома. Это ты умеешь. Или сегодня тебе необходимы авансцена и зрители? Учти, Трагедии уже не в моде!

«Источник бед – в ней самой, она – сумасшедшая».Веё глазах застыло нечто среднее между любовью и ненавистью, в его – самодовольство и насмешка: Ты даже не в состоянии примириться с самой собой, завидуешь всем, не хочешь в этом сознаться. Тебя бесит, если кто то живёт с удовольствием. Так и будешь играть в оскорблённую невинность? Кто ты, вообще, такая? Прима? Никто не обязан участво-

Именно тогда родился страх: боязнь одиночества, беспричинная тоска – оказаться вне жизни, которой живут другие. Последнее время страх становился невыносимее, боязнь усилилась. Да, хотела счастья любой ценой, уничтожив вокруг себя то, что рождало в ней неуверенность. Иногда хотелось бежать, оставив позади груду черепков. Но бежать было некуда»... Пётр твердил:

вать в твоей подтанцовке... Ты похожа на заводную куклу, которую завели, а ключик выбросили. Если тебе нечего сказать, я пошёл...Движением Ванда остановила его. Её нельзя назвать неблагодарной. Но она не может постоянно испытывать чувство признательности, разве что, за первые совместные годы, когда была немного счастлива. Кто она такая?! Никто, ничто?! Её можно взять и отставить в сторону, как тарелку с остывшим супом?! Она пришла не для того, чтобы выслушивать его „глубокомысленные“ тирады.

хочется найти собственное место в жизни. Никто не способен понять, что, отправившись на поиски, рискуешь навсегда остаться в пути – поиски могут не закончиться…» Её внутренний монолог так и остался внутренним. Прежде, чем уйти, лишь рассмеялась:

«

Согласна, – комплексы по отношению к мужчинам „впитала с молоком матери“. Поэтому так истерически демонстрирует свою независимость. Неужели так мучительна была для него та роль, которую постоянно ему навязывала? Он не чувствует, как она ранима? Пусть только даст ей ещё шанс, – она научится вести себя совершенно иначе. Любимый, запланированный. Навсегда потерянный!Просто

руки

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 55

Вокруг сплошные Пети и Иваны… Хотя бы одного звали Мэттью…

Может,живые.это удивительное их выражение

отография была так хороша, что явственно ощущалась и крахмальная её жёсткость, чуть скошенный воротничок которой упирался в гладко выбритый подбородок молодого человека, и непокорная кудрявость его тёмных волос.

Женщина всматривалась в старую, чёрно-белую, фотографию с оторванным уголком. Ей улыбалась юная, застенчивая девушка в свитере грубой вязки и в клетчатой юбке, и удивительно красивый молодой человек в расстёгнутом чёрном фраке и белом жилете поверх накрахмаленной сорочки.

Видно было, что перед съёмкой их долго и старательно укладывали, но так и не смогли победить природу – тугие завитки упрямо падали на высокий лоб. Но самым прекрасным были глаза – глубокие, было обязано мастерству

фотографа или игре света? Во всём облике мужчины ощущалась врождённая, «голубая» кровьПорода,аристократа.–прошептала женщина. – Чего не скажешь обо мне. Неужели, это – я?! Красива, но простовата. – Отложив фото, закрыла глаза. – Как это было? Немного любви или воспоминания о любви, стеклянная дверь

РЕТРО

« отография

попытка остановить мгновение. Это единственное, остающееся от всего того, что отнимает время. Реанимируя прошлое, мы мысленно в него возвращаемся, представляя: а можно ли было прожить его иначе?»

Анжелла Подольская 56

Танкетки заменили лодочки, брюки-клёш – дудочки, прозаические колготки, купленные в ближайшем универмаге – чулки.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 57

Наверное, потом, оба будут думать, что можно было бы сказать, сделать...Нопоезд трогается, а она всё стоит, вокруг люди, – говорят, смеются и думают, каждый о своём. И, конечно же, дождь, дождь, а ещё воздух, много лёгкого воздуха…

И пустота… Оказывается, и воздух может оглушать…

кафе, разнообразие оттенков чёрно-белого. Они идут по улице, а потом стоят под фонарём, на ней – короткое, чуть выше колен, платье, такое, лаконичное: выточка, крохотный кармашек, а ещё лодочки в руках, крупным планом – глаза, губы, его глаза, сигарета, зажатая в тонких пальцах...

С тех пор он часто приходил к ней во сне, и даже присаживался на краешек не застеленной кровати.

Нельзя изменить то, что уже произошло. Нельзя забрать обратно слова, произнесённые вслух…

Похожие улыбки, похожие юбки…

Рыжие волосы всегда приносили огорчение: «Не такая, как другие». Чтобы как-то успокоить, мама говорила: «Ленин тоже был рыжим, просто он красился». Но чаще, она вздыхала, и из её уст вырывалось: «Какой гадкий утёнок». И хлопала дочь по спине, чтоб та не Девочка,сутулилась.отвечаяодноклассникам

взаимностью, школу возненавидела. Чем ближе подходила к школе, тем неуверенней становились её шаги. Бесила необходимость, переступая через собственную гордость, каждый день входить в класс, как на эшафот, ощущая при этом лёгкую пульсацию крови и учащённые удары сердца.

комплекс неполноценности? Но, наоборот, именно эта особость вырабатывала в ней бойцовские качества. Мама уговаривала: «Нужно обязательно с кем нибудь сблизиться, заслужить доверие. Может быть, всё не так уж и плохо?» Это мамино всепрощение и теория «не замечать вокруг ничего плохого» – казались дочери малодушными и лживыми. В первый же день, переступив порог класса и не успев раскрыть рта, Рыжая едва не была сбита с ног сильно толкнувшей её девчонкой, в издевательской улыбке которой проступило что-то неприятно-жабье.Отвали, жаба! – сказала Рыжая.

Она не могла понять, за что всё же её невзлюбили? Не за рыжие же волосы и веснушки во всё лицо, которые придавали ей индивидуальность, которую она ощущала кожей?

Класс встретил её двадцатью парами глаз. Они были разного цвета, но объединяло их то, что все они не были дружелюбны, –некоторые, скорее, враждебны: «Чужая… Рыжая ворона».

Анжелла Подольская 58 РЫЖАЯ

Казалось, это должно было бы развить в ней

тогда всё приобретёт

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 59

Войдя в дом, стягивала с себя, словно кожу, всю одежду вместе с нижним бельём и зашвыривала её за кресло, чтобы ничего не напоминало о школе.

Весь класс прыснул от хохота, наверное, оттого, что она попала точно в цель. Но потом все они обступили новенькую, не давая ей прохода:Тыкто такая?

хотя

сять секунд. Может

Мой тебе совет: запиши все свои проблемы на листке бумаги. И попытайся с ними разобраться. С каждой из них. Всякий раз дочь отвечала матери одной и той же фразой: Не волнуйся, мама. К утру всё пройдёт. Ты ведь так обычно говоришь?Удругих мам, если что случается, виноваты чужие дети, у её мамы – всегда виновата дочь. Даже, когда во втором классе один

Если ты с чем-то не согласна,

После школы шла в обход, специально удлиняя путь к дому. Это немного приводило душевное состояние в равновесие.

Круг сузился. Они думали, что она запросит пощады, а ей хотелось дать им всем в морду. Она подняла над головой портфель: Пошли вон! Убью, и меня оправдают.

Вечерами мама проводила очередную беседу, призывая её не ходить в «распущенном» виде: Не понимаю, как, закрывая за собою двери дома, человек превращается в неряшливое существо? Дома нужно блюсти себя даже больше, чем на людях. Потому что дом – главное, ради чего человек живёт. А как же иначе? Ну, что мне делать с тобой, такой неуправляемой? подумай, бы, дебыть, другое значение?

Шла неторопливо, воспринимая этот отрезок времени, как островок свободы. Останавливаясь у витрин магазинов, оттягивала момент возвращения домой. Но, «как верёвочке не виться…»

мальчишка, раздражало то, что Рыжая, иначе её не называли, оказалась отличницей, и учителя постоянно приводили её в пример всему классу.

Например, Эльвира. У неё были длинные ноги, вырастающие изпод коротенькой юбки, точёный носик и прозрачные глаза. Стоя у доски, она оглядывалась на класс в ожидании подсказки. Получив свою тройку и встряхнув белокурыми кудрями, победоносно и презрительно улыбалась: Эльвира терпеть не могла математику и математичку с её необъятной грудью: «Тройка? Какая разница, если в школе, она, Эльвира, первая красавица. Самые красивые старшеклассники соревнуются, кому нести её портфель?», – в котором, обычно, ничего, кроме полного набора косметики, не было. Две другие «звёздочки», Карина и Зоя,

рангом чуть пониже. Хорошенькие, но куда им до Эльвиры? Впрочем, расставленные в классе приоритеты обеих устраивали. Они всегда ходили, обнявшись, интересовались лишь друг дружкой, даже одевались одинаково: джинсы, обтягивающие их округлые формы, были готовы вот-вот лопнуть. Когда они проходили по школьному коридору, мальчишки провожали их смешками и долгим свистом. В ответ подружки улыбались, и каждая демонстрировала свистунам средний палец.

Но в классе уже были свои «звёзды», и никто не собирался уступать новенькой место на «пьедестале».

Анжелла Подольская 60

то ли случайно, то ли нарочно, чуть не выбил дочери глаз, мама и не подумала его отругать или пожаловаться его родителям, а во всём обвинила Рыжую. Стала ругать за то, что дружит с таким драчуном. А Рыжая и не собиралась с ним дружить… И сейчас мама не понимала, как это дочь не может вписаться в новый школьный коллектив: «Просто, не хочешь. Не стараешься». Одноклассников особенно

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 61

– вторым, и только она одна –

С какого-то момента «дебилы» перестали к ней цепляться, но и замечать перестали. То ли это был всеобщий бойкот, то ли она перестала их интересовать. Словно в хоре, все пели одним голосом, например первым.

Все эти персонажи кажутся Рыжей ненастоящими, какими-то «человечками на верёвочках», за которые кто то невидимый дёргает, заставляя их кривляться: «Дебилы. Какие же они все дебилы», –вынесла она вердикт одноклассникам.

Рыжая, как-то оказавшаяся свидетельницей такого эпизода, залилась краской стыда. «Матрёшки», – окрестила про себя подружек.Девчонка, которая получила прозвище «жаба», несмотря на свою явную непривлекательность, в классе играла также не последнюю роль. Её квадратное лицо и отсутствие шеи компенсировались весьма состоятельными родителями. Даже учителя заискивали перед нею и, обычно, вместо заслуженной тройки, ставили «четыре».Почтиу всех одноклассников – «IPhone»1 , в классе – конкуренция, у кого более поздняя и престижная модель... На уроках, не обращая никакого внимания на «что то» там говорящего учителя, ученики обменивались «SMS»2 , выкладывая в «Instagram»3 свои «селфи»4 .

Она не была внушаемой, не умела и не хотела приспосабливаться, поэтому ей так и не удалось кого-то поближе узнать, с кем-то подружиться.Ионатакже демонстрировала своё абсолютное безразличие к одноклассникам: к девчонкам, которые пахнут пудрой, к мальчишкам, от которых несёт столовскими котлетами. Каждый понедельник она с нетерпением ждала субботы, а ожидание каникул превратилось в мечту.

Чтобы меньше обращать внимание на разные неприятности, девочка «закаляла» свой характер. Могла долго долго простоять под дождём, промокнув «до нитки», но выдерживая определённое время. Всё лишь для того, чтобы, оказавшись дома и закутавшись в плед, в полной мере ощутить призрачное тепло этого дома.

Иногда ей снились сны.

Или, нарочно, по выходным, ставить будильник на «шесть» утра. Рано проснувшись – обрадоваться, что в школу идти не надо, и с облегчением снова заснуть.

Дом их снесли, на его месте построили многоэтажку из стекла и бетона. Оказавшись на родной улице, ничего вокруг не узнала, память не подсказала ни одной знакомой приметы… Разве что, сквер пока оставался незатронутым переменами.

Рыжая, которую не поддерживала даже родная мать, оставалась в одиночестве. Как-то решила съездить во двор своего детства.

Когда матери удавалось хоть немного разговорить дочь, она ужасалась. Её, аж, передёргивало: «Это – кошмар. Настоящий кошмар. Я надеялась, что это временно, что ты всё же эти трудности преодолеешь. Но ты – верна себе…»

Анжелла Подольская 62

Вопреки комплексу полноценности, иногда её одолевали тоска и ощущение некой ущербности. Своё настроение она доверяла только подушке, обнимая которую, иногда плакала.

В самом чудесном из них, она была брюнеткой. Этот сон в течение целого дня доставил ей такую радость, что вбежав после школы в парадное, она от избытка чувств залилась идиотским смехом и, не воспользовавшись грохочущим лифтом, который медленно пополз наверх, наперегонки с ним, взлетела на свой, седьмой этаж. В унисон лифту сердце её грохотало где-то между горлом и губами. В начале следующей четверти фото Рыжей, среди других отличников, появилось на доске почёта рядом с учительской.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 63

По мере изучения испорченной фотографии, слёзы Рыжей подсыхали. Рыжеволосая девочка, но не настолько несчастная, что не способна была рассуждать здраво – оставалось только отыскать мамины портняжные ножницы с маленькими зубчиками и отхватить эти противные, тоненькие рыжие косички почти у самых корней.Она

провозилась долго, это было не так легко – ножницы затупились. Но минут через сорок из зеркала на неё смотрел подросток с художественным беспорядком на голове. То ли девочка, то ли мальчик? Чтобы подчеркнуть женский пол, она завязала на голове ярко красную ленту, рыжие брови чуть чуть подкрасила чёрным карандашом. Её зелёные, с рыжинкой, глаза – улыбнулись.

Она не стала наворачивать, как обычно, круги, а помчалась домой. Мама – на работе, никто не помешает ей вдоволь насладиться своим горем.

Она уже не выглядела обречённой носить свою особость. Придя с работы, мама оценила перемены, произошедшие в дочери: «Кажется, гадкий утёнок уже не такой гадкий». Но вслух не преминула высказать очередное нравоучение: Могла бы и с матерью посоветоваться. Давай, немного подравняю, сзади не совсем аккуратно. Не стоит, мама. И так, сойдёт. Если можешь, укороти моё платье.Зеркало, которое раньше ненавидела, воспринимая его, как вра-

Придя в школу, Рыжая обнаружила перед доской почёта хохочущую толпу. Нет, она не заплакала: «Не доставит этим ”дебилам” повода ещё больше радоваться». Сорвав с доски своё фото, пошла в медпункт. Не вызвав подозрений, легко получила освобождение от уроков на два дня.

Через несколько дней кто-то попытался испортить его, перекрасив в чёрный цвет волосы и дорисовав чёрные усы.

Подойдя к школе, всмотрелась в своё отражение в окне: «Привет, девушка. А ты – ничего!». Вошла в класс, когда почти все уже были в сборе. Одноклассники, разинув рты, уставились на неё. Ну что, дебилы? И от вас иногда случается польза, – сказала Рыжая, прикрепив к доске своё фото с чёрными усами и курчавыми чёрными волосами. – Жду от вас дальнейших предложений по улучшению моей внешности.

В этот день учителя, заходя в класс, на несколько мгновений задерживали свой взгляд на ярко-рыжем пятне медного оттенка, как будто в класс впорхнуло солнце. Рыжая понемногу начинала себя любить. Это, как болезнь – подкрадывается незаметно, замечаешь её, когда она уже полностью подчинила себе. Избавиться от любви к себе не так просто. А стоит ли?

га, в друга и товарища не превратилось: «Но…В необходимый предмет, в который иногда нужно заглядывать».

Конечно, до «прекрасного лебедя» было ещё далеко, а может быть, он, вообще недосягаем, но девочка с красной лентой в волосах, Рыжую вполне удовлетворяла. Вечером, накануне школы, она вымыла голову завалявшейся у матери хной.

--------------------------------------------------------------------------------------

1 Модель «Smartphone» (умный

телефон), выпускаемый фирмой «Apple» («Яблоко»). 2 Сообщения, посылаемые с мобильного телефона. 3 Онлайн-сервис (для обмена фотографиями и видео), принадлежащий «Facebook» (социальная сеть в Internet-е). 4 Разновидность автопортрета, созданного с помощью встроенных функций фотоаппарата в мобильных устройствах.

Анжелла Подольская 64

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 65 РУШНЫК Маричка начала вышивать этот рушник в далёком, неважно каком, году, когда ездила в Хмельник подлечить радикулит. Было ей тогда… Страшно сказать… Всего – тридцать… Вспомнила о недошитом рушнике через… Через жизнь. Можно сказать и так… В очках с высокой степенью диоптрий приходилось теперь напряжённо вглядываться в переплетения мелких нитей, чтобы крестики получались ровными, не падали. Она не терпела халтуры, если где-то промахивалась, не ленилась всё распороть и вышить заново. Добивалась совершенства даже в задней части рушника, тщательно пряча хвостики нитей.

Вышивая, вспоминала, как много лет назад закипавшие слёзы орошали ткань. Когда-то так она расставалась со своими иллюзиями.Было это ранней весной, в период болезненного пробуждения от зимнего небытия, особенно нелюбимого ею в молодости по ряду причин, глубоко застрявших в душе, которые она никак не могла в себеМаричкаизжить.всегда была «вещью в себе», которую знали

все, и не знал никто. В то далёкое время её имя неизменно связывали с одним мужским именем, которое она безуспешно пыталась вычеркнуть из своей памяти. Почему то жизнь реабилитировалась и подарила ей сына, именно в такое, неуютное время... Наверное, чтобы загладив все обиды, компенсировать отсутствие любви, нежности и обрести повод каждый год всё ярче и очевиднее ожидать прихода марта.. Статус матери добавил ей женственности, но сделал ещё более

На каком-то витке эта смесь воспоминаний становилась чем-то совершенно иным, не такой, какой представлялась в молодости, приобретая вполне конкретные черты.

Ведь человеческая жизнь и есть самое огромное путешествие. Перемещения в пространстве не так уж важны. В траектории полёта мыслей зачастую больше динамики и смысла… Смена жизненной системы координат, изменяет и угол зрения на прошлое. И обогащаетВоображениеего. дополняло мириады ощущений,

благодаря которым жизнь теперь представлялась наполненной и осмысленной. К вновь подоспевшему марту рушник был готов. «С Днём Рождения, Сын!» – вышила наверху Маричка.

По сути, Маричка (отбросив отчество, оставим ей только имя), совершала бесконечное и упоительное путешествие по жизни. Путешествие без «виз и багажа», если не считать «багажом» память.

Анжелла Подольская 66 закрытой её частную жизнь. Это чувствовалось даже по голосу, в котором появились новые нотки – властные и ироничные. Возвращение через много лет к рушнику стало её возвращением в молодость. Словно упрятанные когда то кончики нитей выскользнули из-под шитья и протянули свои щупальца в прошлое. Оставаясь наедине со своей памятью, она отслеживала себя в каждом мгновении жизни, глубоко упрятанных в каких то закоулках подсознания, в узелках генетической памяти.

То ли действительно помнила, то ли воспоминания взрослых заместили некоторые участки её памяти: кафельная печь в углу комнаты, сарай с дровами во дворе. «На дворе – трава, на траве –дрова», тараторила Джан, когда с няней тащили целый мешок дров на пятый этаж. Справедливости ради – тащила она, Джан только мешала, попадаясь ей под ноги. «Язык без костей», – усмехались соседи, когда Джан «упражнялась» в скороговорках, типа: «Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет», или «Марiя лён трэ, Iван тел-ля пас-сe», грассируя звуками в этой, последней скороговорке и имитируя прононс Родителифранцузского.шутили:«Может быть, после школы поступишь на факультет иностранных языков?» Никаких способностей к «языкам» у Джан не было, возможно, проявились бы, если бы их преподавание не сводилось лишь к сдаче «тысяч»…

Ранним утром по воскресеньям – крик старьёвщика: «Стары вещи. Скупаю стары вещи». Он въезжал с тележкой во двор, и соседи выбрасывали ненужное прямо ему на голову, не утруждая себя тем, чтобы вынести старьё во двор. Старьёвщика сменял лудильщик: «Точу ножи и ножницы. Ножички, сеточки от ваших мясорубочек. Точу, точу, точу…» Зло брало: «Единственный

день, когда можно было выспаться, так нет же, им приспичило…» После завтрака – во двор. Забравшись с девчонками на крышу сарая, спрыгивали на асфальт: «Кто прыгнет дальше?» Наткнувшись на торчавший, неизвестно откуда взявшийся, гвоздь, Джан распорола ногу. Кровь – ручьём… Ну, не ручьём, а мелкой струйкой – всё равно больно. Помчалась домой промыть рану спиртом,

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 67 ЗАПАХ ДЕТСТВА

Всегда была полненькой. Никогда у неё не было смешных ног палочек, наоборот, ножки, как от «маленького рояля». Впрочем, не менее смешные. Наверное, в мамины. Зато, у неё красивые глаза. Все так говорили.

который стоял на маминой полочке – гвоздь-то ржавый.

какая то», – огорчилась Джан. Дома послушно пила лекарства, полоскала горло… Высшее блаженство – поскорее остаться одной. Можно было таблетки выбросить в форточку, соду, заваренную для полоскания, вылить в фикус. И… Что «и»? Обложиться книгами, запоем читая всё подряд: «Милый друг», «Замок Броуди», «Амок»… Или включить телевизор… Хотя, что там можно было увидеть? Особенно, днём? Самое «гнилое» время на телевидении – дневное. А вечера-

съела

Стоя у зеркала, медленно снимала майку… Там – пугающее тело, которое всё «наливалось и наливалось», меняя свои очертания… С каждым днём – увеличивающаяся грудь, в общем – жуткий позор: «Как теперь идти на урок физкультуры?» – которую, и без того, ненавидела? И спортзал в придачу, с его приторно сладковатым запахом пота.

Анжелла Подольская 68

Любила иногда «поболеть». Ну, в смысле, когда не очень болела, но уроки всё же можно пропустить. Её слегка знобило, врач из медпункта разрешила уйти домой. Но почему-то, по дороге из непременно бы, объявление: «Учёт». « игня

Никому не призналась. Ведь вместо сочувствия получила бы нагоняй. Кроме того, мог последовать запрет на игры во дворе. А это не входило в её планы. «Уж лучше промолчать и самостоятельно залечивать свою „ранищу“. И пусть», – успокаивала Джан боль. Её внутренняя энергия поднималась до тысячи вольт в сутки. Она хотела переделать весь мир.

школы захотелось мороженого, которое Джан

но на ближайшем киоске

По пятницам в «Вечёрке» печатали программу передач телевидения на следующую неделю. Изучая её, выискивала то, что действительно было интересно. Найденное – обводила красным: «Кинопанораму» с Каплером или «Театральные встречи» из дома актёра им. Яблочкиной. На худой конец – «Голубой огонёк».

Горло болит, – Джан стала усиленно демонстрировать «кашель».Скоро подъеду, проведаю. Что тебе привезти? Не надо. Ещё заразитесь, – воспротивилась Джан: «Только родственников мне сейчас не хватало…»

жизни, Рита иногда проговаривалась о своих интрижках. А, возможно, проговаривалась специально. Кому то ведь нужно было «излить» душу, не сестре же, которую Рита побаивалась.Будучизамужем за директором небольшого завода, она никогда не работала. Обожала магазины... Если у неё бывало плохое настроение (от безделья, как считала мама Джан), Рита отправлялась

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 69

Позвонила Рита, мамина старшая сестра, с малозначимым разговором:Почему ты дома?

ми? Если какой-нибудь фильм, то обязательно про село, надои молока, короче – про соцсоревнование…

Рита – красивая, старше мамы на два года. Они – похожи. Рита –жуткая модница, весёлая и лёгкая в общении. Её шляпки, почему то, очень действовали на мужчин, впрочем, и на воображение женщин, среди которых она всегда выделялась. Будучи «настоящей» женщиной, она никогда не сокращала дистанцию с мужчинами, не упрощала им жизнь, не была эдаким «дружбаном», постоянно нуждаясь в их поклонении. И не одного, а – всех. У неё бывали романы, даже один – курортный. О них никому не рассказывала, лишь загадочно усмехалась: «Было… Было, что вспомнить». Джан с Ритой были «очень «друзья» и, поучая племянницу, как не надо поступать в

Эти земельные «угодья» стали переломной точкой в её монотонной жизни. Она гордилась тем, что в маленьком, двухэтажном, домике – две комнаты, кухонька, крошечная веранда, которую называла «террасой». Рита перестала ездить в Ялты и Кисловодски теперь «отдых» на собственной даче – святое.

Хотя, какой это отдых? Целыми днями в весьма интригующей позе она окучивала свои грядки. Никто не хотел ей помочь: ни любимый сын, ни многочисленные племянники и племянницы, ни сёстры с братом: «Как свежую клубнику жрать, все – тут, как тут. Помочь Рите? Как же… Разбежались… Приезжаете лишь затем, чтоб в Днепре искупаться, в гамаке покачаться и до «корыта», которое Рита, конечно же, наполнит…»

Анжелла Подольская 70

побродить по магазинчикам без намерения что-либо купить. Потолкавшись среди людей, увидев их измождённые лица, она стыдилась собственной хандры. Заходила в гастроном и, купив что нибудь дорогое и вкусненькое, тут же съедала.

стала. Джан обожала кукурузу. Не дожидаясь, пока та хоть чуть чуть остынет, обжигала губы и язык дымящимся початком, щедро сдобренным солью. Вообще то, мама с детства «держала» Джан в тонусе – по

На Ритиной террасе с натянутой сеткой от комаров – маленький столик с цветной клеёнкой. На столике – всегда миска, то ли с ягодами, то ли с варёной кукурузой, которая на её участке не произралюбо-

Несколько лет назад они с мужем, наконец-то, «освоили» небольшой садовый участок в шесть соток на Никольской Слободке.

му поводу могла устроить разнос. Уже годам к семи Джан научилась понимать, чего она ждёт от неё, и научилась «давать» ей это. Приходилось привирать в мелочах, но так – не очень. Например, процентов восемьдесят пять – правды и пятнадцать – лёгкой, чуть чуть, лжи. Мама воспринимала всё за «чистую монету» и думала: «Хорошая девочка растёт у меня». В принципе это было правдой.

По двору на трёхколёсных велосипедах носились,

Всех могла «построить». И детей, и мужа, и сестёр… За исключением Розы, московской сестры. Та сама могла «построить» кого угодно. Себя мама тоже «строила». Ей бы дивизией командовать. Справилась бы…

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 71

Выбранная Джан стратегия была верной: «Главное – не разочаровыватьМамамаму».–лидер.

Но, в первую очередь мама «строила» Джан. Несмотря на свою невероятную занятость, заставляла каждый день, включая выходные, играть на фортепиано минимум полтора часа.

обгоняя друг друга, Лёня и Миша, братья-близнецы в обязательных матросских костюмчиках. Они умело уклонялись от взлетающих качелей. «Ёня, Моня – лисапед», – вдогонку им кричала Джан, взмывая к облакам…Школа… Воспоминания о ней самые-самые… Любимые учителя, предметы… Кроме физкультуры, конечно. Едва на улице теплело, физрук выгонял во двор, заставляя бегать по кругу под музыкальное сопровождение своего баяна, который скрипел, хрипел,

В день урока – два часа. Эти занятия не доставляли Джан никакого удовольствия, она хитрила, одновременно с игрой читая любимые книжки. Иногда мама контролировала, усаживаясь рядом: «О Боже, ты играешь всё хуже и хуже. Не понимаю. Я хочу, наконец-то, услышать музыку, а не бренчанье».

В ретроспективе Джан охотно признавала, какой дурой была. Ей же нужно было поскорее мчаться во двор, где меж двух столбов висели качели. Качельные ощущения от взлётов заставляли «ухать» сердце… Это было сродни, как будто оно «западает». Джан спрыгивала, отбегала подальше, чтобы качели на скорости не сбили с ног и, только отдышавшись, возвращалась к ним навстречу, вновь запрыгивала, и снова: «У у х х».

Гулкие школьные коридоры… Где вечный шум и гам. Вопли и кутерьма…Прохлада парты… и блестящее колено Джан с туго натянутым шёлком юной кожи, виднеющееся из-под неё… И чьи-то осмелевшие пальцы, гладящие косы Джан… На парте перочинным ножиком выцарапано её имя, и ещё что то… «Что? Нет, не скажу»…

Анжелла Подольская 72 разве что не кашлял. И ученики бегали, приседали, разминались под звуки песен: «По долинам и по взгорьям Шла дивизия вперёд…» или: «В парке Чаир распускаются розы В парке Чаир расцветает миндаль…» в зависимости от настроения физрука, то ли воинствующего, то ли лирического.ВзмокшаяДжан не выдерживала: «Всё, „чао какао!“», и, самовольно выйдя из строя, убегала в класс.

хорошо видно. Когда они, наконец, достигали трибуны, на которых стояли люди с портретов, Джан громче всех кричала: «Ура! Да здравствует Первое мая – международный день всех трудящихся». Или же, то же самое, но о Великой пролетарской революции. Джан гордилась тем, что папа шёл во главе колонны своей организации, потому что мама говорила – это почётно и означает, что он в «Дорстройтресте» – главный. Слово «Дорстройтрест» её немного смущало, потому что Джан была полной, и мальчишки в школе дразнились: «жирпромтрест».

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 73 «СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА» По Малой Житомирской движение транспорта одностороннее. Троллейбусы и машины двигались сверху вниз, от площади Богдана Хмельницкого к центральной улице города – Крещатику. Первого мая и седьмого ноября, – в «красный день календаря», движение перекрывали, и людская масса плавно и торжественно «влеклась» вниз. Такие же потоки людей спускались с Михайловской и Софийской улиц. На площади им. Калинина (ныне – Майдан) потоки сливались и устремлялись к цели – к Параду.

Джан всегда просила маму выйти из дому пораньше. Стоя у парадного, они ждали, когда в колонне появится отец со своими коллегами.Сотрудники несли красные флаги и портреты вождей. Обычно, кто-то из сослуживцев отца сажал Джан к себе на плечи, откуда ей всё было

Люди жадно глотали свежий, то ли весенний, то ли осенний воздух, нетерпеливо высматривая в толпе знакомые лица, а встретив, брались за руки, затевая песни, пляски и просто – общие разговоры «ни о чём».

-то в последний день только вспомнила об этом, – всплеснула руками Аделя со своей вечной привычкой вышучивать маму. Да, ножка у нашей Джан точно не Золушкина, – огорчилась мама. – Давайте ка, собирайтесь! Пойдёшь с папой в универмаг за новыми башмаками. В универмаге, примерив первые попавшиеся на глаза туфли, ДжанБерём.сказала:

Дома их ждал обед. К празднику няня Аделя всегда пекла пирог с повидлом или же с яблоками, но обязательно – с антоновкой, другие сорта ею не признавались. На столе было жаркое с черносливом, к закуске – селёдочный фаршмак.

Джан сопротивлялась, умудряясь всякий раз оцарапаться об острыеАбулавки.туфли, туфли…, Наверное, тоже – малы. А мамаша

Господи! Как же ты вымахала, – накануне первого сентября вдруг заметила мама и села срочно удлинять форму и белый фартук, отделанный шитьём с дырочками. – Ну-ка, примерь, – заставляя Джан то и дело надевать-раздевать форму.

Папины сотрудники всегда угощали Джан: кто – печеньем, кто –шоколадом. До сих пор помнит она вкус того, многолетней давности, шоколада «Алёнка». Помнит, как отламывала маленькие квадратики, которые таяли во рту.

Анжелла Подольская 74

Парад заканчивался возле Бульвара Шевченко – там колонна расслаивалась, и народ устремлялся по домам. Поднявшись по Бульвару Шевченко до Владимирской, Джан с мамой и папой сворачивали направо и через десять минут уже были на площади Богдана Хмельницкого. Считай – дома.

По Малой Житомирской носилась детвора, играя в «Парад», –тротуары и мостовая были усеяны обрывками красных ленточек, поломанных маленьких флажков с развевавшимися знамёнами.

Она твёрдо решила следующим летом обязательно поехать в лагерь. Для этого, осенью непременно надо поступить в пионеры. Как только приняла решение, настроение у неё тут же улучшилось.

С начала учебного года в театральном кружке стали репетировать сказку Шарля Перро «Спящую красавицу». Из-за полноты роль красавицы-царевны Джан не досталась – ей поручили репетировать злую старуху волшебницу, которая нагадала царевне… Все знают, что она нагадала… Роль, конечно, Джан не нравилась, но кудаРепетировалидеваться?

Но, как назло, перед самой премьерой «Спящая красавица» заболела ангиной. Стали срочно решать, кому играть царевну? Так как в спектакле у героини почти нет текста – всю сказку она проспит в ожидании принца, который разбудит её спасительным поцелуем, заменить царевну поручили Джан. «Вот так так, – испугалась она. – „Не было бы счастья, так несчастье помогло?”» Дома, мама с Аделей, на «скорую руку» соорудили платье из тюлевой занавески. Для старухи волшебницы уже давно был сшит большой балахон из двух, заранее выстиранных, мешков из под картошки. Маме пришлось повозиться с причёской – у злой вол-

по очереди дома у каждого из участников будущего спектакля, который был назначен на третью неделю декабря, перед зимними каникулами.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 75 Папа с удивлением взглянул на дочь: Ты не хочешь посмотреть ещё? Нет. Я Интересно…спешу…–сказал папа и пошёл в кассу. Джан действительно торопилась. Вчера из пионерлагеря приехал Серёжа, соседский мальчик, с которым Джан дружила, что называется «с пелёнок». Они не успели ещё пообщаться. Он только похвастался почётной грамотой за активное участие в спортивных соревнованиях, и держал себя с ней, как с ребёнком.

Анжелла Подольская 76

Поздним вечером со

Она никому не рассказала о пережитом волнении и о тех неудобствах, когда взмокшая изображала спящую царевну в ожидании поцелуя одноклассника принца. От пережитого стресса не могла успокоиться и заснуть.

двора доносилась «чужая жизнь», такая отчётливая в вечерней тишине. Чтобы чуть чуть «охладить мозги», Джан высунула голову в форточку и наглоталась зимнего воздуха. Вечерний «променад» не прошёл даром. Всё началось с банальной простуды, а закончилось – тяжёлой ангиной. Такова цена за полученный успех. Учительница, руководившая театральным кружком и режиссурой спектакля, чуть не задохнулась от счастья: «Слава Богу, что Джан заболела уже после премьеры!»

шебницы волосы спрятаны под капюшоном, но у царевны они должны «падать» мягкими локонами, а у Джан волосы – ровные и прямые.Накануне премьеры целую ночь пришлось промучиться, лёжа на бигуди: «Искусство требует жертв». Готовая причёска Джан не понравилась, но мама одёрнула её: Не тебе решать.

Джан с надеждой посмотрела на папу, но он только посмеивался. Когда она осталась один на один c зеркалом, ей стало понастоящему страшно: перед ней стояла слегка полненькая, красивая царевна. Но не – она, не Джан.

Спектакль прошёл с триумфом. Джан «поймала» свою «минуту славы». Её захвалили: «целых две роли», ну просто – «суперзвезда».

СТАРИК

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 77

Увидев себя в зеркале, он как-то жалко улыбнулся и снова плавно опустился на кушетку. Сейчас старик удивительно походил на старого Блэка, английского, породисто седого кокер спаниеля, который лежал у его ног. Приоткрыв свои выцветшие глаза, Блэк посмотрел на хозяина всё понимающим взглядом, сознавая, что докучать ему не стоит. Ступай на место, мой мальчик! Поди на кухню – выпей воды.

Вяло мотнув хвостом, пёс поднялся и, запрыгнув на своё кресло, свернулся «калачиком», положив морду на подлокотник. Из-под прикрытых век он продолжал настороженно следить за хозяином.

Прежде – всегда подтянутый, всегда – «жуир», теперь – располневший и осунувшийся, старик стал даже меньше ростом. Он изумлённо, как бы, со стороны, наблюдал за собой, фиксируя изменения, происходящие с его фигурой.

Лёжа на постели, смотрел в потолок, закрывал глаза, открывал, жадным взглядом скользя по комнате. Его взгляд надолго застывал на корешках любимых книг и альбомов. Не спишь? Я – тоже. Мне не хватает воздуху, понимаешь? Кроме хозяина и верного пса в комнате никого не было, и мгно-

венно встрепенувшись, Блэк ответил: Гв-в, у-гв… Вот так-то, дружочек! Мы оба превратились в стариков. Но, ты ещё ничего, хотя и старше. Жизнь полна сюрпризов. Помнишь, ещё совсем недавно мы сидели с тобой в кафе на Бульваре? Кофе. Круассан. Рюмка ликёра. Мы заблуждались, думая, что это может продолжаться всегда. Обидно сознавать, что я стал решительно лишним. Да и ты тоже.

СтарикУстал…откинулся на подушки. Путаясь в словах, теряя ход мыслей, он пытался рассказать хотя бы Блэку о чём-то, несомненно, важном, что на самом деле было уже несущественным.

Они не станут носить песочно-терракотовые брюки и жилеты… Велюровые, мягкие шляпы… Лишь – рваные джинсы и мятые футболки. А всё это, в лучшем случае, пойдёт на фломаркт, в худшем – на свалку…

В одно

Мы «уйдём»… Жаль… На смену придут те, которые не станут читать эти книги… Никогда, даже из любопытства, не поинтересуются, что в этих альбомах… А ведь в них собрана почти вся мировая божественная живопись.

мгновение все прошлые желания, разочарования, удачи и неудачи отошли, оказались незначительными и мелкими. Они оставались в другой реальности, по ту сторону пришедшей, стоявшей уже за порогом, пустоты, в конце которой, возможно, горела поминальная свеча…

Анжелла Подольская 78

Блэк спрыгнул с кресла и, подойдя к кушетке, подсунул свою узкую морду под руку хозяина. Ласки хочешь? – старик потрепал пса по морде, пригладил торчком вставшие уши. – Все хотят ласки. Поди, поди. Ты – счастливчик. Хотя, вероятно, и у вас есть свой Бог. Для всех наступает время, когда следует обратиться к Нему… Но я не знаю ни одной молитвы… И что мне сказать в своё оправдание при встрече с Ним? Не убивал? изически – никогда. А морально? Не прелюбодействовал? Ещё сколько! Любил ли? Не помню.

дело. Всё уже продумала, придумала. Отшвырнула сомнения, все эти бесконечные «подождать», «потом», «куда»… Вместе с сомнениями отшвырнула и его.

приветы от неё, – из чужих писем выпадали цветные фотографии, на которых она, с приоткрытым ртом, опиралась рукой о капот машины, то улыбающаяся, то недоумённо печальная.Через полгода после отъезда она прислала письмо. Даже не письмо – конверт без обратного адреса, в котором была стодолларовая купюра. Унизительная, стодолларовая, купюра. Что она хотела ею сказать? Так и не понял... Много лет он томился от неизвестности, обрывая напрасно телефоны… Всё закончилось, полетело кувырком, – ему нужно было выживать,

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 79 СТАРЫЙ ГЛАГОЛ В МОДНОЙ ОБЛОЖКЕ Голос в трубке был прежним, глуховатым. Из прежней жизни… Да,Ты?!это – я. Что-то толкнуло в грудь с непонятной ему самому ненавистью. Он замер, мгновенно сомлев от ненавидимого, любимого когда-то им голоса. Голоса из прошлого, такого уже чужого и бесконечно далёкого.Сражённый догадкой, спросил: Ты где? Я Дляприлетела.него , тогда, почти двадцать лет назад, всё превращалось в непреодолимые сложности: паспорта, визы... Он хотел подождать, посмотреть, как будут развиваться события. Он не умел быть первопроходцем.Она–иное

Иногда доносились

«выдирать зубами», продираться… И он выживал, продирался, как мог, реже и реже вспоминая ту, с которой так неистово любилось, так непристойно, так безудержно. Потом успокоился... Вернее, уговорилПоявлялисьсебя...и исчезали женщины, – зрелость прибавила грустной иронии, но не сарказма. Женился. Развёлся. Снова женился. Родил дочь.

Его охватила паника, будто и не было долгого молчания, будто расстались только вчера.

даже не духов, а душистого мыла… Она осталась прежней – ничего не изменилось, её обычное клише: капризна и взбалмошна. Не стесняясь слёз, гладила «своего единственного» по седеющим вискам… Её губы были совсем близко от него… Как ты поседел, отяжелел… Столько лет без меня… Виноват только ты. Твоя нерешительность. А я? Я не помню, какой была после тебя. Ты – вся моя память… Так сложилось, – успокаивал, зная, что она приехала забрать «своё», принадлежащее только ей, а не какой то там его жене, дочери…

Анжелла Подольская 80

Он хотел бы забыть, но как обмануть свою память? «Только не встречаться, – решил он. – Иначе, может случиться непредвиденное».Несмотря на свои опасения всё же решился на встречу с «прошлым». пряный аромат духов пробивался тот, давнишний, душистый,

Сквозь

И тут... Спустя столько лет: «Сколько же прошло? Дочь учится в шестом классе... »

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 81 Глухая досада ворочалась внутри. С первой минуты, увидев состарившуюся «травести», одетую по молодёжному, услышав её язык, не претерпевший никаких изменений и оставшийся жаргоном давних времён, он успокоился. Его раздирал внутренний хохот, растаял страх, что он способен всё бросить и помчаться вслед заПочувствовалней… облегчение, как от лопнувшего абсцесса. И в то же время его переполняла жалость и нежность. Но жалость была намного сильней…

ЭТО ТАКОЙ ГОРОД

Город раскинулся по обе стороны Днепра. Левый – равнинный. Правый – горист. Сплошные подъёмы и спуски. Многие улицы, плывущие вниз, так и назывались – спусками.

«Для любого сколько-нибудь тревожного человека родной город нечто, место воспоминаний, печали, соблазна…» Франц Кафка

Узкие тротуары провожали вниз, заботливо помогая низкими, пологими ступеньками.

За деревянными заборами скрывались дворы, облепленные флигелями и сарайчиками, кирпично жёлтыми домишками, наползавшими друг на друга, с общей уборной в глубине двора и паутиной верёвок, на которых сохло убогое бельё, затвердевавшее зимой, точно каменное, летом – бившее по лицу, словно мокрая пощёчина.Там и сям на тропинках, счастливо избежавших

Анжелла Подольская 82

асфальта, мелькали ленивые кошки. Это всё – не центр. Он был иным. Таким, как на открытках. Вечерами – шумел, сверкая своими огнями и витринами. Весной –утопая в каштанах. Зимой – в сугробах, белый и даже немножечко голубой…Смешно вспоминать, как, проваливаясь в сугроб, хохотал из-за холодной щекотки в ноге от растаявшего в ботинке снега. Всем хорошо знаком зимний сумеречный обман, опускавшийся на город, когда за окнами темно, спать не хотелось, и не понятно, раннее ли утро, поздний ли вечер?

Может быть, вдруг вспомнится, как с приходом весны отдирал с оконных рам полоски бумаги, которые месяца за три до этого нарезал аккуратными полосками, покрывал заваренным собственноручно крахмальным клеем, заклеивая затем щели в этих оконных рамах.Распахнув окна и собрав мокрой тряпкой перезимовавших меж-

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 83 Сильный ветер за окнами гнул верхушки тополей, раскачивая провода. А дома можно было забраться под одеяло и, свернувшись клубочком, углубиться в рассказы О. Генри… Или, отбросив книгу, бродить в темноте по квартире, пока где-то не раздастся собачий лай, или не сверкнёт первая звезда. И совсем неважно, в каком именно году, потому что года этого давно нет, как нет и того города, нет тех причин и обстоятельств, побудивших через много лет встретиться с ним вновь, нет повода стоять перед сохранившимся домом и, запрокинув голову, пересчитывать окна, в которых, возможно, ещё что-то теплилось, горело,Нетлюбило…причин вспоминать о былых гастрономических пристрастиях, некоторые из которых сохранились до сих пор: квашеная капуста, сдобренная базарным подсолнечным маслом и присыпанная сахаром, или же, смазанный тем же маслом и густо посоленный кусочек бородинского хлеба с тмином.

ду рамами мух, вдруг обнаружить среди них бабочку. Мух – в мусорное ведро. Бабочку попытаться реанимировать, взяв в ладони и дыша на неё часто часто. Взмахнув руками, заставить её взлететь. Прояви столько внимания к мухе – она бы полетела, бабочка –вряд ли. С приходом весны что-то невыразимое закрадывалось в сердца. Начинали петь даже деревья, а тополиный пух, точно снег, устилал город. Тополи, желая вызвать ревность берёз, выводили густыми мужскими голосами:

Потянулопрошлое…напафос…

Глупости… Это просто такой город… был такой город…

А там – и до зимы рукой подать. Как сладко прощаться навсегда, дыша прозрением и безразличием в спину ушедшему, выдыхая и отсекая

Это

Анжелла Подольская 84 «Всюди буйно квiтне черемшiна…»

Но берёзы… Берёзы лишь насмешливо улыбались. Они радовались, что им повезло родиться в центре города, где никому не могло бы прийти в голову просверлить в их стволе дырочку и втянуть губами самый вкусный в мире сок, отравленный выхлопными газами.За всеми этими брачными «играми» наблюдали умудрённые жизнью каштаны, раскачиваясь в такт «черемшiне» своими кудрявымиМожносвечами…былобы вспомнить и краешек лета с его отгорающими садами, тот оранжевый лоскуток, бредущий в осень.

Через

Впервые он задумался о женитьбе. Когда же возникла эта полоса отчуждения, которая так тяжела для обоих? А может быть, он просто устал? Уехать бы куда нибудь недельки на две!» два дня он

Его Мышь – не очень молода, не очень добра. А сейчас, глядя на её упрямо сжатые губы, глаза, глядящие сквозь него в недобром прищуре, она кажется ему мелочной и злой. Да! Мелочной и злой! В самом деле – с чего всё началось?!

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 85 ТЕТ-А-ТЕТ «Как не идёт ей это выражение! А он раньше и не замечал! И эти слёзы… злые слёзы! С чего бы?! Ведь они и раньше ссорились. Особенно в первый год их совместной жизни. И всегда ссоры заканчивались бурным примирением. И всегда она была для него желанной. И не было в ней ни одной черты, которую хотелось бы изменить. Что же случилось? С ней? С ним? С обоими? Говорят, любовь слепа. Почему он не видел в ней раньше того, что так очевидно! Неужели всё прошло?!

объявил об отъезде: Да?Командировка.Надолго?– Мышь заметно оживилась. – Когда? Так скоро! Она с преувеличенной заботой, как ему показалось, начала укладывать его вещи. Кажется, даже что-то напевала. «Чему она так обрадовалась? Свободе? Может, у неё есть кто-то? Слепец! Ему и в голову такое не приходило! Ну, вот и славно!» Ты, кажется, довольна? Давно тебя такой счастливой не видел.

Когда он её встретил, ему уже было далеко за тридцать. Он знал многих женщин, но Мышь стала самой большой его привязанностью. Весёлая, озорная! В ней было столько жизни, огня.

Он даже не припомнит, что вызвало в ней такое раздражение? И этой женщине он отдал свои лучшие годы! Но ведь была любовь!

Подольская 86

из командировки.

Анжелла

Не старайся уколоть меня. Больнее мне уже не сделаешь. Я еду, но не так скоро, как бы тебе хотелось. Только в конце недели.Значит,Увы!я уеду раньше. Вот как?! Даже сказать мне не удосужилась?! Просто ты меня опередил. А куда, позволь узнать? Какое это имеет значение? Еду и всё. Ну да, ну да. Конечно. Решительно – никакого.

долго не открывали. Изучали через глазок нежданного гостя. Наконец, в приоткрытую дверь показалась его физиономия. Извини, брат. Понимаешь, я тут… в общем, не один я. Никита услышал женские голоса… И своей не проболтайся. Ну, ты понимаешь… Да, конечно. Извини. А, хочешь – присоединяйся. Только имей ввиду: чёрненькая, с фигурой, моя… Я по работе. Вижу, что не вовремя. Завтра поговорим. «Какая гадость! – подумал Никита, когда захлопнулась дверь. –Домой, домой! Но не с пивом же! Хорошего вина и, может быть, цветы? Нет, цветы – это уже слишком. Она не так поймёт. Наверное, никуда она не едет, сказала со зла. Но что с ними происходит? А Вот – он приезжает Открывает дверь своим ключом,

вслушиваясь в тишину квартиры. Никто не спешит навстречу. В доме особая, пугающая тишина. Он бросает взгляд на вешалку в прихожей – ни плаща, ни зонта. В шкафу – пусто… – Никита всё это так живо представил, что мурашки побежали по спине. – Но разве не этого они оба хотели?»

Рванул плащ с вешалки. Хлопнул дверью. Бросил себя в густые сумерки улицы. «Нет, это невыносимо! – Даже не сразу заметил, что начавшийся дождь усилился. – Куда? К приятелю? Взять пива, посидеть без баб, поговорить. Тот сказал: „Жена уехала на неделю“».Дверь

что если это правда?! Что если это – начало конца?

Да, ей хотелось бы начать всё сначала. С чистого листа. Ей хотелось бы вернуть всё то, что было между ними прежде. Но прошлое не возвращается. Только в мечтах, в воспоминаниях. Неужели всё лучшее – это то, что было?! Неужели у них нет будущего? Её замужние ровесницы давно уже имеют детей. Раньше её это не тревожило.

Хотелось свободы, пожить для себя, друг для друга. Но годы идут, время может быть упущено. Прежде всего, для неё. Разве он не понимает? Может быть, действительно, им лучше расстаться? Только не сейчас, не сейчас! Она к этому ещё не готова». ***

Иногда в ней закипали злые слёзы. Иногда она была на грани срыва. Они не ссорились, нет. Они отдалялись. Потому то его неожиданная командировка её действительно обрадовала. Это внесёт какое-то разнообразие в их жизнь.

Может быть, небольшая разлука поможет им понять, что они всё ещё нужны друг другу.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 87 *** Хлопнувшая дверь болью отозвалась в висках: «Неужели Ник всерьёз принял её слова? Вместо того чтобы объясниться, попытаться успокоить, разыграл сцену. Ревность? Нет, конечно. Он давно уже не думает, что она может ещё нравиться, что ею можно увлечься! Что в неё можно влюбиться так же, как влюбился когда то он! Он давно уже перестал видеть в ней женщину, не замечает, как она одета, как причёсана. Для общения им всё меньше и меньше нужно слов.

Когда он вернулся, было уже далеко за полночь. Мила спала. «Или делала вид? Да, не спит, наверное. Значит, просто не хочет разговаривать. Что ж, пусть будет так!»

Анжелла Подольская 88

НикитаДа,надеждой.зонт.долгоискал

в прихожей этот ненужный ему сейчас предмет.Нахлынувшая

вдруг нежность исчезла при виде её бесстрастного, холодного лица. А он всё ещё пытался найти слова – самые нужные, самые важные. Но так и не нашёл, не успел. Мила подошла, сняла зонт с полки и протянула ему.

Уснуть удалось

При свете ночника прошёл в кабинет и лёг на диване. Уснуть долго не удавалось. Всё казалось, что Мила, беспокоясь его отсутствием, сейчас войдёт, и вот тогда они, наконец, объяснятся, поговорят начистоту: «Но что они смогут сказать друг другу?! И почему так трудно стало найти нужные слова? Кто из них больше виноват?»

Когда Никита вошёл, Мила всё ещё стояла у окна. Он видел, как вздрогнули её плечи. Она не повернулась, но вся напряглась, сжалась, будто ждала удара. Что то дрогнуло в его душе. Так захотелось обнять эти вздрагивающие плечи, защитить от всех бед. И от той беды, которая на них надвигалась, которую сами они несли: «Нужно просто сделать эти несколько шагов навстречу». Но он пропустил это мгновенье нахлынувшей нежности, жалости и, может быть, даже… Вернулся?! Что нибудь забыл? – спросила она с плохо скрываемой

под утро, но некстати, прозвенел будильник. Мила готовила завтрак. По её припухшим глазам было видно, что спала тоже неспокойно. Завтрак на столе, – произнесла она в комнатное пространство. А ты что? Уже успела позавтракать?

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 89

Успела. Мне сегодня раньше нужно уйти. Там билеты в комнате на столе. Взгляни. Какие билеты? Ты же уезжаешь?! Железнодорожные… вот я и подумал… Она шагнула в комнату. На столе – билеты. Два билета! Опустилась на диван, пока ещё плохо понимая, что это значит: Нет, ты сумасшедший! А моя работа? Ты меня спросил? И что же мне придумать, чтобы меня отпустили? Как ты думаешь? Я думаю – здорово, что я купил билеты... У тебя, я вижу, даже аппетит проснулся. Бутерброд с сыром? С сыром. А теперь с колбасой? Давай. А а, да ты смеёшься! Я, между прочим, со вчерашнего утра ничего не ела. Виноват. А я думаю, почему моя Мышь такая сердитая? Да она простоНикитаголодна!видел, как потеплели её глаза, как ожило бледное после бессонной ночи лицо: «И как здорово, что они едут вместе…»

Самое яркое ощущение последнего времени – чувство трагизма происходящего… И одиночество – реальность, пронзительное откровение,

что ты, на самом деле, – один… Кем были мы в прошлой жизни, чьи души переселялись в наши тела? В моё, наверное, того, кто страдал от одиночества… «Одиночество возвышает душу у тех, у кого она есть». Совсем не очевидно...Насамом деле, одиноки – все. Каждый остаётся наедине с жизнью, у каждого свои страхи и сомнения. Каждый – рождается один и умирает один. И невероятно, если вдруг найдётся чья то душа, которая отзо-

«Кого Бог любит, тому даёт испытать величайшую радость и величайшее горе. Без этого не формируется душа человеческая. Страдания формируют душу»1 .

Анжелла Подольская 90 СУМЕРКИ «Изучай прошлое, чтобы предвидеть будущее» Конфуций Когда нити судьбы заканчивают плетение, вспоминаются и страхи, и сны, и любовь, и предательство. Преследует переменчивое отчаяние, и упоение жизнью, и вкус к ней… И внутри – море сомнений…инал…Что останется? Каков смысл пройденного? Ради чего прожита жизнь? Ради успеха, достигнутого неважно какой, ценой? Или ради самой жизни?

Легче ли от этого знания? Или всё бессмысленно и напрасно? Возможно ли, своими поступками заставить мир относиться к нам лучше? Или нужно изменить своё отношение к миру? Я не смогу…

Рассказы

Когда то был влюблён, любим, но только в конце жизни осознаёшь, что тогда ты в ней ничего не понимал… Вспоминается всё, как яркая вспышка, которая принесла радость, но и не меньше боли…»Непонимаю сегодняшнюю жизнь… Новые дружбы уже не начнутся. Не стану общаться с людьми, которые чужды моему духу. Увольте… Такая, своего рода, внутренняя эмиграция... Впрочем, так было всегда. В детстве мама ругала меня за это, называя «камерой-одиночкой». Свою жизнь я выстраивала без мнимых дружб.«Думать

вётся на твой, еле уловимый, шорох.

в ней, не верю. Лживый образ с претензией на исключительность. Все видят лужу. Тот, кто видит отражающиеся в ней звёзды, – лжец… -------------------------1 Марк Аврелий Антонин римский император.

Не понимаю слово «счастье». «Счастье – какой то атрибут глупости. Человек, который более или менее думает и переживает, счастлив не бывает. Он бывает доволен, ему кажется, что он счастлив. Но начинает подключаться мозг, и счастье исчезает…

/ НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 91

В

о будущем – развлечение для молодых. Думать о прошлом – бессмысленно… Приходится концентрироваться на настоящем, на моменте, который проживаешь сейчас... Ничто в этой жизни не принадлежит мне, кроме моих врагов… образ, когда двое смотрят вниз, и один видит лужу, а другой –звёзды, отразившиеся

Анжелла Подольская 92 ТУРБУЛЕНТНОСТЬ

У сидевшего у окна человека промелькнула отчаянная мысль: «Неужели возмездие?» Мозг парализовало от страха перед неизбежным. Мельком глянул на своего секретаря, и тот, чуть ли не ползком, бросился к кабине пилотов. Человек у окна остался неподвижен, лишь на руках вздулись вены – с такой силой он вцепился в подлокотники кресла.

Человек у окна прошептал: «Помоги». В его голове отчётливо прозвучало: «Молись». Не зная ни одной молитвы, вероятно, он нашёл нужные слова. Женщина приподняла полу своей накидки и накрыла ею самолёт. В ту же секунду, осознав, что всё закончится

хорошо, он впал в прострацию. Тем временем, миновав опасную зону грозового фронта, самолёт набрал нужную высоту и продолжил полёт. Очнувшись, мужчина увидел Женщину в Белой Накидке, на которой не было ни капли дождя. Словно бы сошедшая с полотна известного мастера средневековья, она сидела напротив, безмолвно глядя на него. Вместо младенца в её руках он заметил мобильный телефон. Задохнувшись от изумления, он прошептал: Пресвятая Дева! Вы спасли жизнь мне и экипажу! Сохранили мой самолёт.

Самолёт, нырнув в облака, оказался в зоне грозового фронта и сильной турбулентности. Стихия швыряла его в разные стороны, теряя высоту, он начал падать.

Взглянув в иллюминатор, он отшатнулся, но увиденное за окном вновь приковало его взгляд. Сквозь проливной дождь, в некоем ореоле, он увидел Женщину в Белых Одеждах, с сожалением смотревшую в его глаза. Она не стояла на месте, а как будто проплывала вдоль самолёта среди облаков – они двигались вслед за нею. Сверкавшая молния и ливень обходили её стороной.

Тут он заметил, что с этой улыбкой она поменяла обличье, а её губы скривились в усмешке: «Время к тебе

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 93 Его лихорадило, он не понимал, что происходит: «Сюрреализм?! Галлюцинация? Призрак или, действительно, Она? Происходящее плод больного воображения? Он теряет рассудок? Тогда его место не во главе корпорации, а в психушке». Он не мог смотреть ей в глаза, столь пронзителен был её взгляд, словно тысячи рентгеновских лучей просвечивали его. Но и отвести глаза тоже не мог – какая то неизвестная сила парализовала волю.Перед её простой Белой Накидкой с капюшоном, в своём костюме и туфлях из крокодиловой кожи, стоивших несколько тысяч, он выглядел вызывающе. Его захлестнуло непреодолимое желание исчезнуть, стать незаметным, превратиться в маленькую, еле различимую, точку – он с силой вжался в спинку кресла, и снова услышал: «Не делай бесполезных телодвижений».

милосердно – выглядишь на сорок, хотя, на самом деле, тебе – почти семьдесят. Очевидно, ты – новый “Дориан Грей”, продавшийся дьяволу? Только тот не убивал. Скольких друзей и врагов ты сбросил в бездну? Скольких женщин, любивших и сходивших по тебе с ума? Даже меня, от которой сам когда-то терял рассудок, если, конечно, способен был из-за кого-либо его потерять... От тебя давно осталась лишь оболочка, внутри – пустота… Не осталось ни одного чувства, кроме желания приумножать, приумножать… Оставить накопленное некому? Я – права? Знай, тогда ты

Ощутив комок в горле, человек у окна попытался взять себя в руки и что-то сказать. Но голос остался беззвучен, хотя женщина услышала и улыбнулась.

Украдкой взглянул на секретаря, сидевшего сбоку: «Тот видит Её?» Но секретарь выглядел абсолютно спокойным и расслабленным после недавно пережитых волнений.

слышен мягкий гул работавших двигателей, который усыплял.Восне приснилось, что всё произошедшее ему привиделось. И Дева Мария, и та, которую когда то любил… «Но, всё же… Что Она говорила о шансе? Что имела в виду»? Его мозг лихорадочно заработал, даже во сне испытывая какойто психологический подъём. Кивком подозвав секретаря, потребовал у того компьютер: «Возможно, ближайшие несколько минут

Анжелла Подольская 94

Она не разжала губ, но он отчётливо услышал: «Не стоит торопиться – всему своё время. Тебе предстоит встреча с Моим Сыном, ведь твой самолёт направляется в Бразилию? Он и решит, что с тобой делать. Шанс небольшой, но попробуй им воспользоваться. У каждого – свой “крест”. Возможно, там – твоя “Голгофа”».

Наступила пауза – они не отрывали глаз друг от друга. Ему хотелось возразить, что всё сказанное ею – «чепуха»… Что без друзей легче – никого не потеряешь. Без женщин, и того проще, – не предаст. Но, ребёнок?!

Его сердце колотилось так, как никогда в жизни. Потом замерло, он не чувствовал его ударов и подумал, что умер. В абсолютной тишине был

избавился не только от меня, но и от нашего, ещё не родившегося, ребёнка… Я не успела тебе рассказать… Ты давно нуждаешься в психоаналитике, но опоздал на целую жизнь».

На несколько мгновений он почти потерял сознание, когда пришёл в себя, перед ним снова была Дева Мария. «Господи! Что же ты со мной делаешь? – взмолился он. – Если нужна моя жизнь –возьми её сейчас же!»

Её сарказм – сокрушал. Монолог был безжалостным. Приговор –беспощадным… А голос… Голос звучал монотонно и отстранённо. Сложно встретить в женщине друга, расставшись с ней врагами.

летел сюда для заключения очередной сделки. Как будто кто то «обнулил» его память. Освободившись от отягчающих обстоятельств своей жизни, человек казался чем то инородным среди улыбавшихся людей в майках и шортах. Казался нелепым, роскошно одетым, телом, – на него никто не обращал внимания.Оншёл по набережной «Копакабана», раскинувшейся на несколько километров вдоль одной из красивейших в мире бухт –

Но, он устал думать. Усталость не была напускной – слишком много душевной энергии затрачено на противостояние силе, которая выше человеческой. Он расслабился и не заметил, как его самолёт совершил посадку.

Очнувшись, человек у окна увидел, что кресло напротив – пусто. Но нервное возбуждение не оставляло его: «В чём момент истины? В этой встрече в небесах? Была ли она? Всё могло оказаться очередными происками конкурентов».

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 95 перечеркнут всю вторую половину его жизни. Надо изменить лишь некоторые атрибуты бытия…» Пальцы скользили по клавиатуре, он уверенно набирал номера счетов во всех ведущих банках мира, освобождая их от бренных миллионных сумм в пользу благотворительных фондов, тех, которыеЕщёвспоминал.несколько часов назад это казалось невероятным. Его действия сопровождал испуганный, изумлённый взгляд секретаря, пытавшегося предотвратить это безумие. Когда все манипуляции были позади, во взгляде секретаря читались жалость и презрение.

Он

Пройдя мимо стойки пограничного контроля, увидел среди встречавших несколько человек с табличками в руках с его именем. Увидел и прошёл мимо. Это был шанс… Шанс – обрести, наконец, свободу. Свободу – от всех. совсем не помнил, что

Анжелла Подольская 96

Поднимавшееся по телу тепло ласкало, убаюкивало, примиряло его с жизнью. Над всем этим праздничным многоголосьем вечно зелёного города, на горе «Корковаду», нависшей над Рио-деЖанейро, возвышался Спаситель.

Устав от ходьбы, он присел на ступеньки, спускавшиеся к пляжу. Снял свои начищенные до блеска туфли, снял носки, погрузив ступни в песок, – золотистый, песчинка к песчинке.

«Гуанабара».Раннееутро, но на пляже уже многолюдно и шумно. Слышны крики и частые удары по мячам – группы молодых людей играют в волейбол или в футбол. По бухте скользят парусники.

Огромная Статуя Христа Искупителя, казалось, «парила» в небе, откуда своим взором и распахнутыми руками Он обнимал весь мир…

Он встал, чтобы проводить. Взяв её за руку и внимательно рассматривая руку, вдруг прикоснулся к ранке губами. Его горячее дыхание

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 97

ТРИО – попыталась объяснить своё вторжение женщина. Это мой брат написал. Вы действительно хотите продать дом? А Вы купить?

Она покраснела. Не могла же признаться, что это – след от её собственных зубов. Ни одна ложь не приходила в голову. А что с вашей рукой? – перебила она. Учения… Хотите чаю? Но… – она не знала, что сказать. Слова где то потерялись. –Но мне пора! Извините за вторжение.

Вы… Как Вы попали сюда? – сказал полувопросительно. Он сидел на большой, открытой террасе в домашних брюках и наброшенном на плечи пиджаке. Его правая рука была на перевязи. В левой – держал последний выпуск местной газеты. Я увидела объявление на воротах,

обожгло, она закрыла глаза, но руки не отняла. Это укус, не так ли? Рисунок ваших собственных зубов. Так поступают, чтобы заглушить боль… или наслаждение… Кровь отхлынула от её лица: «Неужели догадался?!»

Пока не решила… Я просто не думала, что делаю. Шла и шла... Заблудилась…Онулыбнулся и вдруг спросил, указывая на её руку: Что у Вас с рукой? На её руке была большая ссадина... Вас кто то обидел?

Но мужчина в кителе смотрел мимо… В это время на террасу в инвалидной коляске въехал молодой мужчина. Он подъехал ближе, и женщина увидела, что он не так молод, как показалось вначале.

Анжелла Подольская 98

Георгий, – представился он. Лизабет, – ответила она, осторожно пожимая его ладонь, неожиданно сильную и теплую. Теперь объявление можно снять, – сказал Георгий. – Мы и не думали продавать дом. Продать его – кощунство. Тогда зачем? Брат сказал, что так надо. Дом должен был «позвать», и он «позвал».Лизабет

вздрогнула. Все было так странно, что она уже начала думать, не снится ли ей это. Так Вы брат Георгия? – Она обернулась к мужчине в пиджаке. Юрий, – представился тот. Лизабет кивнула, хотела что то сказать, но не смогла произнести ни слова. Перед нею были братья, и она не понимала

затеянной имиТакинтриги.мыбудем пить чай? – повторил свой вопрос Юрий. Ну конечно, будем! У нас замечательный чай. Английский, –сказалСпасибо,Георгий.но мне пора! – Лизабет спустилась с террасы в залитый солнцем сад. Лизабет, не уходите! – Юрий бросился за ней, – в его голосе были нотки отчаяния. – Прошу вас!

У рта прятались едва заметные морщинки, как у людей, знающих, что такое страдание. Тонкие кисти с длинными пальцами нервно подрагивали. На нем был свитер крупной вязки, а неподвижные ноги укрыты клетчатым пледом.

А потом был чай, крепкий и душистый, с какими-то диковинными пирожными. «И где только Юрий нашел такие?»

Оба брата были на редкость остроумны, хотя их остроумие было разным. У Георгия оно было искрящимся. У Юрия – слегка со скепсисом.

осталась. Что подействовало больше: жалость ли к Георгию или тёмный, умоляюще просящий взгляд его брата. Такой взгляд Лизабет иногда видела в церкви, у людей, стоящих перед иконами: «На Тебя, Боже, уповаю…»

судьбы, приведшей её в этот дом. Вечером Юрий провожал её. Некоторое время шли молча, потом он заговорил:Георгий– мой старший брат. Разница в возрасте у нас небольшая, но он всегда заботился обо мне даже больше родителей. Когда они погибли, Георгий ушёл из института, нашёл работу, чтобы я смог учиться. Потом его призвали в армию. Оттуда он вернулся парализованным. Теперь моя очередь заботиться о нём. Не думайте, Лизабет, что мне это в тягость. Но чувствую, как он теряет интерес к жизни, это тяжелее всего. Тогда я придумал это объявление… Вот, приблизительно, всё.

Лизабет смотрела то на одного, то на другого, не переставая удивляться странной шутке

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 99 Его лицо было так близко, что она ощутила на своей щеке его дыхание.Мойбрат – на грани. Вы можете спасти его, – сказал он очень тихо.Но я же не врач! Ему не врач нужен. Я создал для него эту легенду – о девушке, которая услышит зов и придёт на него, я не смел надеяться, но Вы, в самом деле, пришли! Я снова увидел в его глазах надежду. Поверьте, это – последняя, за которой – только пустота. Останьтесь, пожалуйста!ИЛизабет

Юрий появлялся иногда вечерами. Втроём они сидели за круглым, накрытым скатертью, столом. Это были волшебные

ждал её. Это было видно по тому, как его отпустило напряжение и засветились глаза. Возможно, за этот взгляд она готова была бы подарить ему часть своего сердца. Но не всё, потому что остальную уже забрал Юрий.

Анжелла Подольская 100

дом.Георгий

Какая роль отведена мне? Будьте самой собой.

ОнУусмехнулся:менядостаточно свободного времени, я много читал, думал. До того, как стал инвалидом, учился, чтобы чего то достичь. Сейчас продолжаю учиться по книгам. В основном, словари и энциклопедии, это даёт разгул фантазии.

Лизабет думала о братьях всю ночь, прокрутившись до утра на сбившихся простынях. А на следующий день снова пришла в их

Она приходила каждый день. Заставала только Георгия. Он был прекрасным собеседником, рассказчиком, знал, казалось, обо всём на свете.Откуда Вы всё это знаете? – вырвалось как то у Лизабет в ответ на одно меткое и точное суждение Георгия.

вечера со скромным очарованием, которые становились привычкой. Лизабет ждала редких встреч с Юрием. В коротких беседах наедине с ней, он говорил исключительно о брате и никогда – о себе. Безграничная преданность брату пугала Лизабет, она невольно ревновала его к Георгию. В последнее время Георгий плохо себя чувствовал, терпел, пока лоб не покрывался испариной от напряжения. Но и тогда не хотел принимать лекарства, приходилось его уговаривать.

Это безумие длилось ещё несколько дней, которое начиналось, едва под действием лекарств засыпал Георгий.

Вечером, когда появился

Теперь ты помечена мной, – шепнул Юрий. Я помечена тобой в самое сердце, почти шёпотом сказала Лизабет, закрывая глаза.

В один из вечеров, сквозь угар страсти, они не услышали звуки, раздавшиеся в комнате Георгия.

Юрий, братья посмотрели друг на друга, забыв о Лизабет. Это был молчаливый поединок двух одинаковых пар Наконец,глаз.Юрий развернулся и вышел. Лизабет не видела его несколько недель. Георгий ни словом не обмолвился о случившемся, словно ничего не произошло.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 101 Как-то вечером, когда Георгий уснул, Лизабет и Юрий, не шевелясь, долго молчали. Сколько времени прошло? С каждым мгновением всё сильнее сгущалось желание. Оно возникло в тот миг, когда встретились их взгляды, и каждому стало понятно, чего хочет другой. Куда то исчезла одежда, и старинное зеркало отразило тела, слившиеся в безумном ритме. Лица исказились судорогой желания, с закушенных губ срывались приглушенные стоны.

Они лежали опустошённые и переполненные случившейся близостью.Тытакпрекрасна!

На следующий день Лизабет застала его в дурном настроении. Он был мрачен и молчалив, как никогда прежде.

Юрий уехал из города. Каждый год, в день рождения Лизабет, звонит. Произносит только одну фразу: Я люблю тебя.

Анжелла Подольская 102 Лизабет решила поговорить с Юрием и разыскала его на работе. Юрий встретил её враждебно: Зачем Вы пришли? – сухо спросил он. ЮрийПоговорить. , перейдя на «ты», заявил: Нам с тобой говорить не о чем. Я не собираюсь становиться на пути брата. Полагаю, он скоро сделает тебе предложение. Ты… ты хочешь, чтобы я вышла за него?! спросила тихо Лизабет.Да, – его ответ «упал», как приговор, точно в пропасть. Потом, чуть запнувшись, добавил. – У него должны быть дети, понимаешь? У него могут быть дети…

Лизабет кивнула. Она могла бы сказать, что хочет детей от него, Юрия, а вовсе не от Георгия. Но что-то сдавило ей горло. Она отвернулась, чтоб Юрий не увидел её слез.

И кладёт трубку…

Через какое-то время Георгий предложил Лизабет стать его женой. Спустя месяц они поженились.

Он шагнул к ней: Прости, прости, – бормотал он. Но иначе я не могу.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 103 ЗИМНЯЯ СКАЗКА «Чудеса случаются, если в них верить» Низко нависшее над городом небо осыпалось белыми хлопьями и выбелило тротуары. Мороз ослабел. В свете фонарей, вспыхивая, кружились снежинки и, падая на землю, не таяли. До Нового Года – несколько дней. В витринах сверкают гирлянды, они же – на окнах домов и даже кроны деревьев – в разноцветных лампочках. Весь город украшен, но именно снег придаёт ему особую праздничность.

Лика ёлку не покупает, уже несколько лет она ставит искусственную, застилая пол вокруг неё ватой. На вату бросает несколько веток настоящей ели, которые подбирает на ёлочных базарах. Они наполняют комнату запахом хвои. Ёлку украшает старыми игрушками, сохранившимися с детства.

Время ещё есть, чтобы составить список тех, кого хочется поздравить. Кому то послать открытку, кому то купить подарки. Вообще, Лика любила подарки делать своими руками. Одному – связать тёплые шерстяные носки, другому вышить гладью салфетку или расшить бисером закладку для книги. У неё даже был маленький блокнот, куда она записывала, кому и что дарила

в прошлом, чтобы не повторяться. Она никогда не делала подарки типа: «Что мне не подошло, то отдам друзьям». Обычно, такие подарки «ходят по кругу» и могут вернуться к тебе же, как Карма. Но в последние годы она заметила, что сделанные ею подарки –«самоделки», как называли их друзья и близкие, никого не радуют, они, дескать, – несовременны, как те, которые продаются в магазинах.Одна из подруг обязательно найдёт изъян в вышивке, другой –по размеру не подойдут связанные Ликой носки, и она передарит

Анжелла Подольская 104

как тут же «выскакивали» дополнительные новые детали – ещё, ещё... Вдобавок, некоторые из них, противореча другНодругу.чтото не позволяло ей упустить эти детали, потому что было жаль их терять, выбрасывать… Она пыталась бороться с этой своей многословностью, но напрасно. А всё потому, что главным удовольствием для неё был интересный разговор. Самую простую историю Лика не могла стройно рассказать от начала до конца. «Уносило куда-то в сторону». Если в этой истории возникал новый персонаж, она начинала подробно о нём рас-

их своему кавалеру. Третья скажет, что теперь никто не пользуется закладками для книг, потому что в век Интернета – книги, и закладки стали электронными, а она, Лика, застряла в прошлом веке. Даже родители мило улыбнутся, поблагодарят и спрячут её подарок в какой нибудь дальний ящичек, но через какое то время Лика случайно обнаружит его на антресоли или на лоджии среди хлама, что давно пора выкинуть.

«Поэтому в этот раз, – решила она, – подарки своими руками делать не будет».

На самом деле её полное имя было «Анг лика», но так уж повелось с детства – и родители, и в школе – «Лика, Лика». Она привыкла, и полное имя казалось ей вычурным, вроде для сказочной героини.

Вообще, Лика была очень обстоятельной, любое дело доводила до конца, даже если и уставала от затянувшегося процесса, всё равно заставляла себя его закончить. Друзья и близкие считали её занудой, чересчур «подробной», как они говорили: «Ты можешь покороче? В чём квинтэссенция? – Но пока она добиралась до этой квинтэссенции, то по дороге „цепляла“, по их мнению, массу случайной, никому ненужно, информации. – Ни одну мысль ты не можешь изложить стройно и кратко». И действительно, достаточно было ей высказать что-то, вроде бы убедительное,

сказывать. В роли персонажа могло быть всё, что угодно. Например – её новая мохеровая кофточка. Лика подробно рассказывала, где купила мохер, потом, как долго решала – вязать спицами или крючком, как остановила выбор на спицах, почему именно им отдалаНопредпочтение…самоеинтересное, что основную нить разговора она никогда не упускала, и в конце концов, каркас, на который нанизывались все его ответвления, выглядел вполне стройным и все детали оказывались на своём месте. Иногда она сама спрашивала: «Так о чём это я? – и тут же отвечала. – Ах, да!». Такова была её индивидуальность, с которой все смирились.Приступив к списку подарков, Лика задумалась: «Что же купить, чтобы они всех порадовали?» Родителям решила купить красивые футляры для очков.

А

отсутствует. И ещё много разных милых безделушек, ярких, блестящих… А себе... Себе она купит статуэтку девушки в пышном платье с грустными глазами, которая будет безмолвно смотреть на неё, Лику, словно пытаясь рассказать о чьей то не прожитой жизни, о чьём то, так и не сбывшемся, счастье… Завершив список подарков, Лика забралась с ногами на диван и взялась за вязание. Постепенно, вечер за вечером, она довязывала длинный шарф, который хотела вначале кому нибудь подарить, но потом решила оставить себе, раз никого не радуют её «самоделки».

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 105

А вот с подругами – посложней. Одной из них, увлекающейся «фен-шуй», подарит мышку из бело-матового стекла, которая в год «Белой Крысы» займёт место на комоде среди других таких же фигурок.Другой – подарит красивое кашпо для её вьющегося цветка. третьей, поклоннице Интернета, – интеллектуальную игру, которая в её компьютере

Анжелла Подольская 106

Она медленно подойдёт к двери, откроет её и, улыбаясь, скажет: «Как ты долго... До Нового Года – считанные часы... А вот и подарок... Я связала тебе шарф... »

Она гнала от себя невесёлые мысли, и с ещё большим рвением налегала на спицы. Сквозь монотонный гул телевизора прислушивалась, не постучит ли кто то в её дверь?

Ведь он вполне подойдёт и мужчине… Лика надеялась, что когда-нибудь мечта сбудется, и однажды раздастся стук, негромкий, едва слышный, но настойчивый…

Может быть, это будет именно тот, для кого до сих пор она готовит подарки своими руками? Этот шарф, например, идею которого подсмотрела в «Бурда Моден»?

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 107 ВВЕРХ-ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ… «Таинственной невстречи Пустынны торжества…» Анна Ахматова Август. Тот самый, беспощадно жаркий. Не просто – выжженная трава и рано пожелтевшие листья. Жара пропахла горечью, вытеснив все другие запахи, даже выхлопные газы. Раскалённый асфальт добавлял пекла, тень – не спасала. Каждый новый день приносил всё больше и больше градусов ртутного столбца, не давая даже короткую передышку, со злой, почти садистской, фантазией добавляя нюансы: «вот вам сухая, а вот – и влажная жара», когда по ночам постельное бельё становится мокрым и в лёгких не хватает воздуха.

Несмотря на испепеляющую погоду, день рождения сына Ариадна Петровна, как обычно, готовилась отметить широко. Многие годы её кулинарные изыски соперничали друг с другом, но венчал праздничный стол всегда фирменный наполеон, которому не было равных.Правда, список гостей, которые могли бы по достоинству его оценить, был невелик: двоюродная сестра хозяйки дома и соседка, с которой она поддерживала приятельские отношения.

Распятие ему не грозило, наоборот, у Ариадны Петровны были грандиозные планы на будущее сына. Отца он не знал – тот ушёл от матери ещё до его рождения. Полностью растворившись в профессии, Сергей не любил шумных компаний. Друзей у него не было. Позади – успешная защита кандидатской по прикладной математике и линейному программированию, впереди – работа над докторской. Мать надеялась, что

Возраст Сергея приближался к возрасту Иисуса Христа.

В

сын на этом не остановится, ей виделись его профессорская должность, члена-корреспондента, а там, гляди… Ну, что тут говорить… Она гордилась сыном. последнее время транзиторные1 прыжки её давления перешли в стойкую гипертензию. Это стало волновать Ариадну Петровну: «Что станется с сыном, если случится криз? Кто позаботится о нём?» Она гнала от себя эти мысли, но они упорно возвращались.

Анжелла Подольская 108

Прежде она вполне одобряла его холостяцкую жизнь, не желая сына с кем-либо делить, хотя знала, что у него давно есть женщина, с которой он иногда встречался. Теперь решила: пришло время познакомиться, и предложила сыну пригласить её на день рождения:Регина? Что это за имя? Нерусское… Ты никогда не говорил, что так её зовут… Ты не спрашивала… Разве у тебя нет знакомой с другим именем? С другим нет, – «успокоил» немногословный сын.

Жара, плюс – горячая плита на кухне не могли изменить раз и навсегда устоявшийся ритуал. Но что-то в этот раз было не так. Тесто прилипало к рукам, хотя и «выдержало» положенное время в холодильнике, как того требовал рецепт приготовления слоёных коржей. Но готовые коржи,

с которыми она обращалась как с хрустальной вазой, рассыпались в руках. «Всё из за этого имени, даже тесто противится», – была раздражена Ариадна Петровна. В день рождения сына она надела выходное платье из красного панбархата. Взбила волосы и уложила их высоко: «Только короны не хватает», – промелькнуло в голове. Своим видом хотела поразить нежеланную гостью и сразу обозначить свой статус в этом доме.Девушка оказалась не носатой, не очкастой, но вполне определённой национальной принадлежности – с оливковой кожей и черносливовыми глазами. Ариадна Петровна хоть и старалась быть

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 109

Да, фирменный наполеон не вполне удался. Во всём Ариадна Петровна винила Регину, подкладывая той очередной кусочек: Впервые… Впервые так распадается… Наверное, что-то случилось с газовой плитой… Но всё равно – вкусный, не правда ли? А ваша мама печёт наполеон? Или предпочитает, как у вас заведено, фаршированную щуку?

вежливой, но приветственные слова не сочетались с жёстким выражением её лица.

Ариадна Петровна! – Регина отодвинула тарелку. – Я у вас в гостях… Уважаю вашего сына… Потому не стану дерзить… Нет… Наполеон не в приоритете в нашей семье. Моей бабушки давно нет… Во время войны «газовые печи» работали исправно… Она осталась там… Мама родилась в лагере… Нацистские ублюдки не успели уничтожить детский блок… Или вы не считаете фашистов ублюдками? Знаешь, Серёжа, – не прерывая тихого и монотонно звучавшего голоса, Регина встала. – Я задыхаюсь... И не потому, что за окнами – тридцать восемь… Даже кондиционер не в силах поглотить дух крематория, витающий в этой комнате… Страшно… Сергей

попытался удержать Регину, но она направилась к двери. Он вышёл следом за нею. Всю дорогу шли молча, потом он прервал тягостное молчание: Мать же ничего особенного не имела в виду! Перестань! Подумаешь, «фаршированная рыба»… Ты действительно не понимаешь? Не уловил подтекста? А взгляд? Как она смотрела на меня весь вечер? Не преувеличивай… Тебе показалось…

Едва войдя в квартиру, Регина сразу ощутила очевидную, хотя и тщательно скрываемую, неприязнь. Несмотря на жару, её как будто обдало ледяным холодом. Было неуютно ощущать себя под постоянно прищуренным взглядом, словно под оптическим прицелом. Только рукопожатие Сергея служило Регине поддержкой.

Анжелла Подольская 110

Если бы… Я пойму, если ты не захочешь больше встречаться или передумаешь уезжать… Не надейся, не передумаю. Я никогда прежде не рассказывала тебе… Это было спрятано в глубине души… Знаешь, имя мне дала мама. Она хотела, чтобы по жизни я чувствовала себя, если не королевой, ну ты понимаешь… Смешно, не правда ли? Я никогда не чувствовала себя «приближённой к императору». О том, что не такая, как все, знала с трёх лет. Не понимала, что такое «национальность». Просто ощущала свою нехорошую особость. Это всегда довлело. Война была далеко, но я ощущала её близость… Как ощущаешь жар печи, пусть и погасшей. Представь: ребёнок, мать которого всю жизнь казнит себя, что в лагере погибла её мама? Разве можно было что-то изменить – ведь ей было всего три, когда их освободили… Но до сих пор она считает себя предательницей, что если бы постаралась, то непременно спасла бы её… Своё гипертрофированное чувство вины мама внушила и мне… Было стыдно: я – жива, в косичках –банты, а бабушка – там, в вечной темноте... Не понимала, что моей вины в её смерти и миллионов других – нет, ведь родилась спустя двадцать лет после войны. Всё это развило комплексы. Как после этого можно относиться к жизни проще, всё вокруг любить? Знаешь, в детстве я считала, что раз мы не такие, как все, то всё, что с нами произошло – правильно… У меня в начальных классах была подружка. Однажды она сказала о какой-то девочке: «Ты представляешь, она – еврейка! Какой ужас… Ты ведь тоже еврейка, но для меня – всё равно лучше других девчонок!» И я, идиотка, гордилась, была ей

благодарна за эти слова, не понимая, что это оскорбительно…Янезнал,что у тебя внутри такая боль, – глухо прервал Сергей. Боль осталась… Но справедливости ради: я не всегда была несчастным ребёнком. Всегда находилось какое то противоядие, например, в виде похвалы порядочных учителей. С детства мама твердила, что я должна учиться лучше, чем другие, что нужно трудиться «на прокурора». В том смысле, чтобы никто и никогда не смог бы предъявить мне какие либо обвинения. Конечно, её психика пострадала – она и в самом деле думала, что дав мне имя «Ре-

Проходя мимо павших – запомни. Проходя мимо мудрых – постой.

«Проходя мимо нищих – делись. Проходя мимо юных – не злись.

Проходя мимо глупых – не слушай. Проходя мимо счастья – ликуй. Проходя мимо щедрых – откушай. Проходя мимо чести – храни. Проходя мимо долга – не прячься. Проходя мимо слова – держи. Проходя

Проходя мимо старых – склонись. Проходя мимо кладбищ – присядь. Проходя мимо памяти – вспомни.

мимо чувств – не стесняйся. Проходя мимо женщин – не льсти. Проходя мимо славы – не тешься. Проходя мимо правды – не лги. Проходя мимо грешных – надейся. Проходя мимо страсти – уйди. Проходя мимо ссоры – не ссорься.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 111 гина» сможет коренным образом повлиять на мою судьбу. Когда я подросла и кое-что стала понимать в жизни, придумала для себя наивную теорию об особой миссии еврейства: Моисей, Соломон, Маркс, Эйнштейн… Ну, и другие... Читал ли ты когда-нибудь о «Правилах Жизни»2 самого мудрого из правителей в истории – царя Соломона? Мудрость, проверенная веками... Метко, лаконично, заставляет задуматься! Я даже их заучила… Послушай!

Проходя мимо матери – встань. Проходя мимо родичей помни.

Проходя мимо знаний – возьми. Проходя мимо лености – вздрогни.

Проходя мимо праздных – твори.

Анжелла Подольская

112

Проходя мимо боли – мужайся. Проходя мимо лжи – не молчи. Проходя мимо наглых – скажи. Проходя мимо сирых – потраться.

Ариадна Петровна! – обращаясь к матери по имени отчеству, говорил Сергей. – Вы всю жизнь делаете из меня «маменькиного» сынка. А я – мужчина. Какой ты мужчина? Ты ещё совсем глупенький мальчик. Ариадна Петровна не собиралась так просто сдаваться: «Уедет он, как же… Невеста? Гнать… Гнать её. Пока жива – не позволю… Что он только в ней нашёл? Смуглая, худая, лопатки торчат… А как же докторская? Профессорская должность?» Но, одно дело –размышлять, придумывая стратегические планы, совсем иное –осуществить их. Нужна была новая тактика поведения, но она пока не знала – какая.

Регина надолго замолчала, словно окаменев. На фоне темнеющего неба её тонкий профиль вырисовывался старинной фреской самойПослеСуламифи.днярождения сын замкнулся и несколько отдалился от матери, объявив, что собирается жениться на Регине, и предложил он всегда был ведомым. Теперь ведущую роль у неё явно пытались отобрать, но она, не выпуская, крепко держала её.

Проходя мимо власти – не верь. Проходя мимо смерти – не бойся.

Проходя мимо лести – молчи. Проходя мимо совести – бойся. Проходя мимо пьянства – не пей. Проходя мимо гнева – смиряйся. Проходя мимо горя – всплакни.

матери подумать о совместном отъезде за границу. Впервые за тридцать три года она ощутила его сопротивление –прежде

Проходя мимо жизни – живи. Проходя мимо Бога – откройся».

самочувствие хорошим предлогом для воздействия на сознание сына: Я совершенно расклеилась. Меня можно просто соскребать с пола.Как только она слышала, что сын договаривается по телефону о встрече с Региной, тотчас вызывала «скорую», жалуясь на сильные боли за грудиной, головокружение и страшную слабость. Очередная бригада «скорой», ничего опасного не обнаружив и сделав Ариадне Петровне инъекцию папаверина, но шпы и дибазола, уезжала. Дошло до того, что некоторые бригады, не единожды побы-

Так, день за днём, словно каплю за каплей, «вливала» она «яд» в уши сына. Дух борьбы бодрил, она не собиралась уступать. Не найдя ничего лучшего, Ариадна Петровна «слегла» с очередным кризом, сочтя «ухудшение» своего

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 113 Так я могу спокойно стареть с тобой? – вкрадчиво спрашивала она сына. – Да, да. Не смотри так на меня… Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. И знаешь – я не люблю сюрпризы. Особенно, такого рода, какой предлагаешь ты. Люди должны вступать в брак со своими соплеменниками. Иначе – будущее непредсказуемо.Ты– с русо пепельными волосами и она – с иссиня чёрными. Чем очаровала тебя эта иудейская красавица? Что может вас объединять? Зов плоти? Так это быстро пройдёт, поверь своей матери. А что дальше? Разве ты сможешь жить в стране, где её собратья по крови постоянно бормочут свои молитвы и раскачиваются из стороны в Покасторону?ониповеряют

Господу свои просьбы, тебе придётся всё начинать заново и бороться за выживание. Ты готов к этому? Очень скоро всё окружающее начнёт тебя раздражать, и всё закончится взаимной ненавистью. Человек может преодолеть большие трудности, лишь испытывая огромную, всепоглощающую любовь, которую, зная твой флегматичный характер, мой любимый сын, я в тебе не наблюдаю. И что меня, не скрою, особенно радует… Сам подумай. Ты уже не ребёнок.

Сергея состояние матери беспокоило – он не мог понять, что с ней происходит, не догадывался, что она «играет» спектакль только для одного зрителя, для него.

Своей двоюродной сестре, приходившей её навестить, Ариадна Петровна шёпотом говорила: «Он никогда на ней не женится. Только когда у меня тут волосы вырастут», – водя пальцем по своейСоветладони.сестры: «не вмешиваться, не ломать сыну жизнь», Ариадна Петровна ожесточённо отвергала: Ты с ума сошла? Зачем ему эта израэлитка? Вот доберусь до её цыплячьей шейки и буду крутить до тех пор, пока не завяжу в узел. При этом она осознавала, что сын не может неотрывно при ней находиться.Ступайна работу, ею нельзя рисковать, – настаивала она. – А я справлюсь. Если что случится, то сразу перезвоню тебе. Только, пожалуйста, после работы немедленно возвращайся.

истинного состояния матери, успокаивал её: Не волнуйся. Договорился, что какое-то время поработаю дома. За тобой нужен уход. Только бы всё закончилось хорошо… Перестань причитать, как старый хасид у Стены Плача. Я пока ещё жива, – раздражалась всё больше Ариадна Петровна. Когда он выходил за продуктами, она вскакивала, бегала по квартире, едва успевая запрыгнуть снова в постель, услышав поворот ключа в замочной скважине.

Анжелла Подольская 114

вав у Ариадны Петровны, отказывались ехать на очередной вызов. Вновь и вновь вызываемые врачи уверяли, что инфаркт – у неё в «голове», кололи что то успокоительное и советовали обратиться к психотерапевту. Она же обвиняла врачей, настаивая, что они просмотрели у неё инфаркт или инсульт.

От долгого лежания у неё немело всё тело. Она хотела встать, размяться, привести себя в порядок. Но Сергей, не зная

Потом открылся «Ящик Пандоры» – болезни появлялись одна за другой: проблемы с ногами, желудком. Словом, расцвёл целый букет болезней, выпестованный ею. Ариадна Петровна запаниковала, всё время

Сергей уступил. Они расписались: быстро, буднично, без свидетелей. Матери он ничего не сказал.

просилась в больницу: там много чужой боли, в которой можно раствориться, стать частью общей беды. Периодически её клали в стационар, но очередное лечение помогало всё меньше. Во всей этой суете незаметно промелькнул год. В день отъезда Регину провожали единственная подруга и Сергей. Рейс – после полуночи, и, обнявшись с Региной, подруга умчалась на последний автобус.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 115

Во время редких встреч с Региной, Сергей часто молчал, погружённый в себя. Сомнения терзали его, он уже не знал, чего хочет на самомСережа,деле.ты не передумал? Возможно, нам всё же расписаться? Может быть, тебе сменить фамилию на мою, чтобы было легче при оформлении бумаг? Может быть, ты посоветуешь и обрезание сделать? Ну, не обижайся. Пожалуйста. Если хочешь, я пока не поеду. Конечно, буду скучать по маме, но ведь со мной будешь ты. Нет, поезжай. Понимаешь, я не могу сейчас думать ни о чём другом? Мать серьёзно больна. Даже докторская повисла… Ну, хорошо. Давай только распишемся, чтобы потом, когда всё наладится, тебе было легче ко мне приехать.

Ариадна Петровна по-прежнему играла свою роль. Но видимо, мысли материализуются. То ли мозг, то ли подсознание сыграли с ней злую шутку, превратив игру в реальность. Ей действительно стало плохо, необходимость в притворстве отпала. Очередная бригада «скорой» что-то заподозрив, увезла её в больницу. Диагностировали ишемическую болезнь сердца.

Сохранять радостный вид, когда слишком много печали? Как это? Всё так очевидно... Мы то «поднимались», то «спускались» по нашей «лестнице жизни». Теперь «лестница» теряется во мраке… «Ступенька за ступенькой»… «Хэппи энд» не предвидится… Это –наш «Анти-Голливуд»! Серёжа, родной! Давай обойдёмся без прощальных

Когда мы встретились… сто лет назад… я обрела какую то особенную надежду. Но как-то быстро её потеряла. Теперь знаю, не нужно искать опору в чём-то внешнем. Кроме нас самих никто нам не поможет. Надеюсь – то ли глобальная удача, то ли большой провал или какой нибудь другой толчок научат меня и подвигнут на дальнейшую жизнь. Мы были вместе почти три года. Все – вместе. Ты, твоя работа, твоя мама, навсегда усвоенные тобою привычки и я – где-то там, на последнем месте.

Анжелла Подольская 116 Оставшись вдвоём, Сергей вымученно произнёс: Сейчас я нужен маме, понимаешь? Приеду позже. Обязательно приеду…Тысам то веришь в это? У тебя зависимость от матери. Точно по рейду «Эдипов комплекс», при рождении твоя пуповина не отделилась. Или плацента. Мать не может существовать без тебя, как и ты без неё.

фраз, обещаний… Это – навсегда... Давай просто помолчим…Черезнесколько минут Регина улыбнулась и шагнула в неизвестность…АСергейостался стоять, словно на краю пропасти, всматриваясь в черноту ночи… У Ариадны Петровны, вдобавок, развился склероз. У неё, никогда прежде не жаловавшейся на память. Изо дня в день она бубнила одно и то же, сыпала медицинскими терминами и всё настойчивей требовала, чтобы ей кололи всё подряд. Болезни затягивали всё

В последние дни она перестала плакать, не узнавала его, только неистово повторяя его имя. Перед самым концом сознание, вдруг, к ней вернулось. Она остановила на сыне бегающий взгляд и… расхохоталась.Какжеты на него похож… – простонала, собрав последние

силы.На кого, мама? На Сергейнего…таки не узнал, на кого же он похож. После ухода Ариадны Петровны он испытал чувство облегчения и свободы. До последних дней, когда была ещё в сознании, она красила губы яркой помадой и пила крепкий чай. Внутри чашек всегда оставался коричневый налет, а по краям – малиновые отпечатки. Сергей брезгливо оттирал чашки порошком и жёсткой мочалкой. В доме был полнейший разгром, но разбирать вещи матери он не стал – вроде бы так рано нельзя.

отворила им дорогу.Ссыном она

– она не в состоянии была понять, что

глубже сама почти не разговаривала, разве что о том, чем заправить куриный бульон – вермишелью или рисом. Забывала, что он уже выводил её на прогулку, едва придя с которой снова начинала одеваться. Бесконечно говорила и говорила о еде, что было странно. Её память стала избирательной, однако сохранив, что и в какие годы можно было купить, что было дефицитом, какие были цены. Она очень много плакала. Сергей боялся женских слёз и прятался отЧтоматери.его

жизнь? Он превратился в няньку при старухе матери. Боялся признаться, что почти возненавидел её. Он совсем перестал работать над докторской, всё задуманное пошло прахом. Любой возразил бы, что сам такую жизнь выбрал, и он не смог бы объяснить – почему. Только понимал, что хочет остаться хорошим сыном, именно потому, что мать с детства лепила из него гения. Надо отдавать долги. Такая вот изощрённая месть самому себе.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 117

Анжелла Подольская 118

В этом хаосе затерялся его паспорт, который вдруг понадобился. «И хорошо, – подумалось ему. – Надо сходить в паспортное бюро, заказать новый. И без штампа о женитьбе». Череда всех событий оставила его равнодушным ко всему происходящему. Видимо таким образом подсознание защищалось от «излишков». Иногда ему думалось, что он, даже, счастлив. Счастлив, что душа матери, наконец, обрела покой. Что у Регины, он надеялся, скорее всего, всё сложилось хорошо.

-------------------------------------------------------------------------------------1 Медицинский термин, когда гипертония чередуется с гипотонией. 2 Правила были начертаны на кольце царя Соломона (жил в 972932 гг. до н.э.), сын царя Давида. (Царь Соломон на древне еврейском – Шломо, на греческом Σαλωμών, Σολωμών, на латыни – Solomon, на арабском, в Коране, Сулейман). Сайт Isralove: (https://isralove.org).

Сергей так и не узнал, что у них родилась дочь. Регина ни разу не позвонила и не сообщила ему об этом.

Вряд ли, он часто о ней вспоминал. Иногда её образ всплывал в памяти, и он думал: «Господи, как же легко жить! Дышать полной грудью… А ведь мама была права… По настоящему я не любил… Наверное, это было всего лишь иллюзией… И Бог простит… И не отвернётся, у него много других, более важных дел…»

При этом, осознаю, что у меня ужасный характер, частые перемены настроения, которые дают мне повод поссориться с близкими.Иногда останавливаюсь и думаю: «С кем я сорюсь? С теми, ближе которых у меня никого нет?» Тогда расстраиваюсь и могу

Ненавижу аптечную чистоту в доме – он становится похожим на реанимацию, или, вовсе, неживым. В моей комнате всегда неразбериха, всё разбросано, валяется на полу… Такой себе – художественный беспорядок. А они считают – неуправляемый хаос.

Ещё и кофе туда принесу. И обед. Люблю, когда шоколад, медленно тая во рту, опускается в гортань. Какое блаженство.

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 119 ИСПОВЕДЬ ПосвящаетсяМонолог дочери, в бытность её подростком… Я знаю, что если меня не выпихнуть из кровати, могу проваляться и читать целый день.

Я саботирую любые попытки домашних меня изменить, и вывешиваю лозунги, типа: «Запрещается мне запрещать»!

Они «пилят» и «пилят» за мою склонность к богемному образу жизни. Откуда она? Есть и всё.

прорыдать весь день. Порой, я так устаю от их чрезмерного внимания. Они грузят меня своей заботой, своими аргументами и нравоучениями: «Ты должна – то-то. Ты не должна – этого». Я срываюсь и ругаюсь нехорошими словами. Ведь они требуют от меня невозможного.

плести фенечки и всякие браслетики из детских бус. А они считают это увлечение ерундой. Говорят: «Их у тебя уже по локоть…» А хоть бы и по горло? Что с того? Я не люблю КЛАССИКУ, вещи с ИСТОРИЕЙ… Люблю – с ИРОНИЕЙ, со смешением разных вкусов, которые по мнению близких –Ненавижувульгарщина.пульсирующий

надрыв Пиаф, или смертоносный шарм Дитрих. Мне ближе Цой и Бутусов c его «Наутилус Помпилиусом»:

Случается, правда редко, хочется сделать им приятное. Думаю: «Уберусь-ка я в комнате». Вроде бы, постараюсь, сделаю. Но, они всё равно заметят какой нибудь нюансик, маленькую такую недоработочку. И поучают. Надоело. Вспоминается фразочка из какого то мультика: «Поучайте, поучайте ваших поучат», – я и выдаю имЛюблюеё.

Ещё моим близким никогда не нравятся мои мальчики. Согласна, мне всегда достаются худшие мужские образцы. Я их притягиваю, словно магнитом.

Анжелла Подольская 120

«Не забывай, ты внучка гинеколога. Знаешь, чем чреваты дурные знакомства?» – изо дня в день с сарказмом

«Гудбай Америка, о о о! Где я не буду никогда. Услышу ли песню, Которую запомню навсегда?»

твердят родственнички. Знаю, милаи! Знаю – не маленькая. Разберёмся. Главная разница в наших характерах – взгляды на жизнь и темперамент. Они, в отличие от меня, всё время куда-то торопятся, хотят бесконечно «познавать». Я не хочу «бежать», в переносном смысле, конечно. Хочу мед-

Рассказы / НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО 121

Мне хватает поверхностных знаний, а не глубоких, как у них. Я не «Советская Энциклопедия». Не претендую…

же пошло не так? Когда? Когда мы запоздали с её воспитанием?» Отвечаю:«Дорогие мои предки! Вас что то не устраивает? Тогда – меняйтесь! Иначе, нам будет трудно прийти к взаимопониманию...»

Они всё время задают сами себе вопрос: «Что

ленно воспринимать жизнь такой, какая она на самом деле. Я не хочу менять окружающее. Оно устраивает меня вполне.

Анжелла Подольская 122 КУРИНЫЕ КОТЛЕТКИ В РИТМЕ… ХА! Монолог подруги

И жалобы твои на свекровь – беспочвенны. Какая мамаша выдержит, что её любимому чаду ежедневно нечего есть? Определись. Либо ступай к плите, либо...

Если бы я родилась мужчиной, то никогда бы на тебе не женилась. Брак с тобой обречён. Ты не вписываешься в три, очень правильных, принципа: «Киндер, кюхе, кирхе». К тому же, ты –фантастически неряшлива, а твоё жилище – Вавилон: «Боже, где мои ключи? Где мой кошелёк? Где колготки, чёрт возьми?»

с тобой поговорить, ты ещё громче врубаешь музыку... Он, твой муж, между двух огней: твоим равнодушием и неравнодушием своей маман, которая, возмущённо продолжая «шуршать» помехами в телефонной трубке, вопрошает: «Когда она, наконец, отлипнет от компьютера и сварит тебе элементарный суп?» Мораль? Какая же тут мораль… Всё возвращается на круги своя? Нет. Просто на них остаётся…

Ты не переделаешь её, она всё равно будет каждый день приносить ему куриные котлетки. Но, особенно, тебя раздражают её вопрос: «Когда я, наконец, получу внука или внучку?» Как всегда, ты тянешь с ответом… Даже мне, твоей ближайшей подруге, жаль твоего мужа. Хотя, как можно с тобой дружить? На это способна только выжившая из ума идиотка, каковой я и являюсь.

Так вот, повторяю: мне его жаль. Можешь за это со мной раздружиться. Когда он хочет серьёзно

У НАС ВО ДВОРЕ… На Подоле / Рассказы

Анжелла Подольская 124 У НАС ВО ДВОРЕ… Какой ты ровненький. Хоть на выставку – прямо таки жалко тебя есть, – с каждым блином она разговаривает, как с живым человеком. Раннее утро, но у неё уже пекутся блины. На другой сковороде припасируется лук. Сварена картошка, и Гита Григорьевна, размяв её скалкой, соединяет с луком, солит, перчит – начинка для блинов готова. Она сворачивает блины, аккуратно заправляя углы, чтобы картошка из него не «убежала», и просто, чтобы было красиво. Её бормотание «под нос» можно различить только стоя рядом с нею: Боже ж, ты мой! Один в один. Нет, Ты видишь? Оказывается, я ещё могу делать такую красоту... А Ты… Куда Ты смотришь, Боже!? Я Тебя спрашиваю, куда катится мир!? повторяет она с горечью, поднимая глаза вверх. Девочки рожают детей! А кому ещё рожать, спрашиваешь? Так не в шестнадцать же… Помнишь, сколько было Саре? Вот, и я говорю! Почему же Ты не хочешь помочь моей Гелочке? Ей – за тридцать… И, хозяйка, и хорошая дочь! Что я тебе рассказываю? Ты же знаешь об этом не хуже меня. А какой она будет женой, матерью!? Сделай же что-нибудь… Помоги ей… Ты же – справедливый Бог. А мой дорогой Сёма! Как ему там у Тебя? Ты про него знаешь? Что он наделал? На кого меня оставил? Ой, я не выдержу… Боже, что Ты киваешь на Гелочку? Да, Ты скажешь! Гелочке надо свою жизнь устраивать… Готеню Готеню!1 Если бы мне когда то сказали, во что я превращусь?! Что Ты с нами делаешь? – Гита Григорьевна сердито пожимает плечами, гремит сковородой и хватается за серце. Она укоризненно молчит... Держит паузу, как хорошая актриса… На улицу она выходит редко, даже по нужде не всегда – туалет находится в глубине двора, до него метров тридцать. А у неё –«ноги»… Она словно срослась со своим стулом, став с ним единым целым. «Да, что ни говори, – подумала Гита Григорьевна. А старость – неисчерпаемый источник злой иронии».

«День только начался, а Люся, дочка этой противной Эти и Давида, видно уже успела на Житнем рынке скупиться: вон тащит в обеих руках разбухшие авоськи. Тоже «старая дева», как и Геллочка, и Ривка Ривалюция Хаимовна, А?!

Бедная Сима, на которую сын не обращает никакого внимания, всё повторяет: „Если б я знала, что ты будешь такой „выродок“, я бы тебя „утонула“ в корыто“. Сима „махнула рукой на любимого сыночка“... А что она может сделать? В угол его уже не поста-

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 125

У Давида, кажется, юбилей – надо не забыть поздравить.

В тёплые дни, когда Гелочка дома, а не в библиотеке, где работает на выдаче книг, то заставляет мать «гулять по настоящему» выносит во двор стул, ставит его на солнышке возле кустарника и, набросив пуховый платок на плечи Гите Григорьевне, выводит её во двор. Усаживает удобно, основательно.

В основном же, прогулки Гиты Григорьевны – на стуле у открытого окна. Из него двор хорошо просматривается. Все его обитатели, как на ладони.

А это кто? Опять Шурка?! Кто же ещё? Звеня пустыми бутылками, бежит, как обычно, в приёмный пункт стеклотары, чтобы хватило на очередную поллитровку. Где ж это видано: „Еврей –пьяница“? В подворотне пока не валяется... Но, этим ведь может и закончиться. Когда он трезв, клянётся матери, что больше „никогда“, „ни-ни“, но изо дня в день всё продолжается.

вишь.. .» Полуденное солнце золотит крыши. Жизнь двора – размеренна, неспешна, вероятно, как жизнь всех дворов Подола. Сам двор –довольно большой, образован сплошь старыми, покосившимися, деревянными домишками, некоторые из которых подпёрты громадными брёвнами в ожидании сноса. Под единственным во дворе раскидистым каштаном несколько

пропустить одна

», и тут Марта, изловчившись, воспользовалась минутным замешательством соседки и проскочила вперёд. Хитренькие еврейчики! Всегда норовят обойти, – ругань Гражины разносится по двору. Ох, как же ей хочется сказать нечто большее, применив совсем другие, более оскорбительные слова, но во дворе слишком много евреев, и Гражина во время «прикусывает» свой язычок. Но и сказанного оказывается достаточно… Ах ты, курва!2 Ах ты, лярва3 ты сдобная… Я тебе покажу «ев-

В глубине двора вспыхивает скандал:

Анжелла Подольская 126 мужчин играют в «Подкидного дурака», философствуя о бессмертии. Кто-то режет за уборной курицу. Кто-то развешивает на верёвках постиранное бельё. Принимая у окна осенние солнечные ванны, Гита Григорьевна смотрит на противоположные стены и, упрямо заглядывая в своё сердце, ищет ответы на вопросы, на которые ей отказывается ответить Бог. «Смешное слово „Перестройка“. Что то новое забрезжило в воздухе… Телевидение… Растущее множество журналов… Невесть откуда взявшиеся экстрасенсы, предвещающие обязательный конец света. Так, может, не стоит ожидать сноса их развалюх и получения нового жилья на Оболони или на Корчеватом, да хоть у „чёрта на куличках“? Или не увидеть им тёплого туалета и до конца жизни выносить ведро в дворовую уборную?»

В интерьре двора появляется Марта Гитман в косынке. Форма её квадратной головы обусловлена наличием бигудей, располагающихся рядами ото лба к затылку. Большая женщина с монументальным бюстом и в цветастом халате, из-под полы которого выступает полная белая нога, «плывёт» по двору в направлении туалета. На её лице – ни тени улыбки. и Марта, и Гражина отказываются другую в туалет. Обеим «приспичило

, про

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 127

Удовлетворённая ответом, Марта безразлично кивает: А Вы слышали за конец света? Ай, я Вас умоляю... Вы не права, Гита Григорьевна! У нас во дворе конец света таки уже наступил . И начинает пересказывать о только что случившейся ссоре. К их разговору прислушивается и глуховатая Ивановна. Шикса4 , как называет её Марта Гитман, сидит в тени на лавочке. В наброшенной на плечи телогрейке, с переполненным мусорным ведром, она прерывает диалог соседок:

Таки шо она до меня докапывается? А? Как вам ндравится? Если она живёт супротив уборной, так та принадлежит только ей?! И как только «её величеству» понадобится покакать, так таки все должны уступить ей дорогу? Будет мне рассказывать, шо у ней в Лодзи был свой тёплый туалет... Так нехай чешит в свою Лодзь... Каждая муха думает, что она – вертолёт…

И не спрашивайте,

Гражина кричит что-то вслед, но переорать Марту Гитман ещё никому не удавалось. Увидев у окна на втором этаже Гиту Григорьевну, Марта «подобрела»:

Как вы себя чувствуете, Гита Григорьевна? Шо то Вы давно не гуляли у «Вдругдворе…ейпонадобилось узнать, как я себя чувствую», – вздрогнула та, но, всё же горестно вздыхая, изображает обречённость: Марточка! Спину ломит, с утра уже «170 на 110» ноги, вообще, молчу. Сил – никаких.

рейчики»! выскакивает из уборной Марта, но Гражина стоит уже на безопасном от неё расстоянии. Марта возвращается обратно, на весь двор, распекая Гражину:

Анжелла Подольская 128 Марта! То в Вас гости учора булы? Водку пылы? У парадному нарыгалы? Хто вбыраты буде? – сверлит она её взглядом. Единственным оправданием шума в глазах Ивановны может быть, разве что, гуляние, сопровождаемое писнямы и неумереннымТак,возлиянием.булыгости, пыли, рыгали! Вбыремо. Глуха глуха, а усе чуеш, – кричит Марта в подставленное Ивановной ухо.

семье, она – «кормилица». И ей приходится уборками подрабатывать у соседей. Ну шо Вы милая, всё работаете и работаете, как «раб на галерах»? – сочуствует ей Марта. – Прямо, как «белочка в колёсике»… Завели бы ребёночка… – советует она. – Скоро рожать уже будет поздно. Конечно, с таким мужем, сто раз подумаешь... Муж Славки кассирши, – Жорка гой,5 лежебока и пьяница, не любит евреев, что не мешает ему дружить с Шуркой. Видимо

Несколько раз во двор выбегает Славка, у которой уже от усталости и переутомления вместо лица – «морда». Беспомощно взглянув на группу, обосновавшуюся под каштаном, она скрывается в своём парадном.

Гита Григорьевна, пытаясь остановить словоизвержение Марты, придумывает причину:

Пойду, прилягу. Что то мне нехорошо… А Вы не верили… Вот, конец света уже и начинается!

«Малахольная», крутит пальцем у виска Марта. Но у трепетной и стыдливой Славки – приступ паники. Она решительно отказывается посещать отхожее место, когда поблизости – столько мужчин.Славка работает кассиршей в маленьком продуктовом на углу Константиновской. В их с Жоркой

попасть «на язычок» Марте, которая спуску ей не даёт, она поддакивает Жорке с Шуркой, когда кроме пьяньчужек во дворе никого нет.

пьянство, стирая барьеры, – общенационально. Когда Жорка напивается до «чёртиков», то, заливаясь слезами, гарланит на весь двор: Эсеры! Капланы! Вы стреляли в нашего Ленина. Ему вторит Шурка: Сволочи! И в Ленина, и в Иисуса нашего стреляли! Шо ты завёл свою «любимую пластинку»? Типун тебе на твой паршивый язык, идиот! Ты, шо не знаешь, шо «Ленин – всегда живой, шо Ленин – всегда с тобой. В горе, в надежде и в радости», кричит со второго этажа Марта.

о счастливом детстве и юности неожиданно врывается искушение в виде плевков: «Кто дальше?» Заплевав всё вокруг, они неожиданно срываются и исчезают со Воспользовавшисьдвора. опустевшим местом под каштаном и относительным затишьем, во дворе появляется Мина, толкая перед собой детскую коляску. Она до сих пор ощущает соседское осуждение за родившуюся внебрачную дочь.

Пани Гражина, окна которой смотрят прямо в «сердце» уборной, за что она презирает всех соседей по двору, вставляет пару слов: Вашему Ленину – поделом. А вот за Христа перед Богом ещё всеПравда,ответите...опасаясь

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 129

Картёжники, устав от «мыслительного тяжёлого процесса», расходятся по домам, освободившееся под каштаном место пустует недолго.Еготут же занимают подростки. В их мечты

Но Хаим, хотя бы, не нарушает правила – в восемнадцать часов его машинка замолкает. Чего нельзя сказать о Нюсе: ей трудовой кодекс – не указ. И целыми днями, а то и ночами, стрекочет её швейная машинка...Ичтохарактерно, – никто из жителей двора ни к Нюсе, ни к Хаиму за пошивом одежды никогда не обращался. Только всё стихнет, угомонится, как во двор въезжает тележка, которую толкает Гриша. Скрип колёс телеги, гружённой всяким хламом, загодя оповещает о его появлении.

Если сворачивают направо, а эти могут быть разной комплекции, от «в теле» до худосочных, – значит направляются к Нюсе Золотко, которая сошьёт им очередной «шедевр». Нюся, как и Хаим – портниха, обшивает, в основном, заказчиц с Подола.

Анжелла Подольская 130 Гита Григорьевна со своего «наблюдательного поста» окликает её: Миночка, детка! Ну как твоя малышка? Ты уже дала ей имя? Милочка? Ой! Миночка… Милочка… Запутаться же можно… Пусть будет здоровенькой тебе на радость! И Доре! Гита Григорьевна, пожимая плечами, снова поднимает глаза к небу:Ну, и что Ты вытворяешь? Шестнадцатилетние девочки рожают без мужей? В еврейской, добропорядочной семье!? Где такое видано? А Геллочка? А Ривка? А Люся? Тоже мужей не имеют. Ты таки считаешь это справедливо? Когда Ты уже хоть что нибудь скажешь?Частово

дворе появляются чужие. Полные, ну очень полные дамы, которые от арки сворачивают налево. Все догадываются: идут заказывать корсет к портному Хаиму.

Две швейные машинки для одного двора – перебор.

и

Ему – под шестьдесят, худой, жилистый, маленького роста. У Гриши – многодетная семья, и он не собирается оставлять своё ремесло. Себя называет «Санитаром леса».

и ножницы, скупает всякое старьё, и если

На самом деле, он – старьёвщик. С криком: «Стары вещи, стары вещи», каждый день обходит он свою часть ремеслу, его поджидают хозяйки, точит ножи ему что-нибудь ещё продать, его нет предела.

такими же старьёвщиками.Объезжаядворы, где

удаётся

он

то счастью

В последнее время Гриша пристрастился собирать макулатуру, и тут его главными конкурентами стали «пионэры». Теперь он кричит во всё горло: «Бумага! Бумага!», собирая по дворам стопки журналов «Блокнот агитатора», «Политучёба», «Под знаменем ленинизма».Новыевремена, новые надежды…

Марта Гитман очень гордится своим внуком – Мишечкой. Он –близорук, но в больших очках с толстыми линзами уже умеет хорошо считать деньги. В свете «Перестройки» Мишечка мечтает стать банкиром или «простым миллионером». В школе он учится плохо. Но математику уважает – в будущем нужно

будет считать миллионы.КогдаМишечка вырастет, он купит своей бабушке квартиру на Печерск, – рассказывает всем во дворе Марта. Верхний город казался жителям Подола благополучным, богатым и, как принято теперь говорить, респектабельным. Почти каждый житель мечтал, кто вслух, кто про себя, пусть не сейчас, а когда нибудь, перебраться туда, наверх. Пределом мечтаний, особенно, был Печерск, – там обитали богема, высшие должностные

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 131

Подола, который строго поделён между коллегами по

вечеру стал моросить дождик. С подозрительно сияющим лицом, в отутюженном костюме, вышел пан Зиновий Варшавский. Его, слегка подпрыгивающая, фигура скрывается в подворотне.Через минут появляется пани Гражина, и тоже кудато торопится. Вытянув шею, часто

несколько

моргает подслеповатыми глазами, в руках она держит распахнутый зонт, вот-вот – взлетит… «То же, мне! Секрет Полишинеля! – думает Гита Григорьевна. –Весь двор знает за их роман. Интеллигентный человек… Что он только нашёл в этой польской антисимитке? Но, как говорится: „Пути Господни неисповедимы... Чудны дела Его…“ Ему оттуда видней... »

Народ затихает: «С Мартой спорить – „себе дороже“».

Анжелла Подольская 132 лица: секретари райкомов, исполкомов, работники торговли и другие «слуги народа», словом – элита. Во дворе посмеивались и напоминали Марте о конце света: Тётя Марта, ну и насмешили… Но Марта никогда за словом в «карман не лезла»: Он таки станет миллионером. И Марта будет жить на Печерск. Вот тогда я посмеюсь…

Бабье лето... Последнее тёплое солнышко. Послеобеденное время приносит с собой умиротворение, тишину…

Вот и Давид накануне своего юбилея вышел погреть свои «старые косточки»... Правда, кутается в пальто, которое «несёт» уже летБлижесорок.к

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… --------------------------------------------------------------------------------------133 1 «Готеню-Готеню» (идиш) «Боже-Боже». 2 «Kurwa» (польск.) – происходит от латинского слова «curva», что значит дословно «кривая». Также означало женщину легких нравов. 3 «Лярва» (польск.) в разговорном русском языке слово может использоваться, как ругательство по отношению к женщине, обозначающее распущенность и невоздержанность в связях. 4 «Шикса» (идиш) не еврейка. 5 «Гой» (идиш) не еврей.

Анжелла Подольская 134 «ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ…»

Хаим,

жить жизнью «Ивана» и, несмотря на происхождение, считал себя исконно русским человеком. Вечерами, в будни и в выходные, – обязательная стопочка самогонки к ужину и монологи, бесконечные монологи о войне: Когда после двух месяцев боёв в феврале 40-го мы, наконец, прорвали «Линию Маннергейма»… А под Курском? Мы преподали этим фашистюгам в 43 м достойный урок… Устроили им настоящий Ад… Выпив, он наворачивал по комнате круги, порой, давясь слезами то ли от выпитого, то ли от воспоминаний.

На стене висела пожелтевшая фотография маленького человечка в косоворотке и фуражке, из-под которой торчал залихватский казацкий чуб, а на плече красовалась винтовка. а по судьбе он был именно «Хаимом», всегда пытался

Даже во дворе дразнили: «Вон идёт Великая Октябрьская…» Справедливости ради, – маминой вины в том не было, но и её Ривка не прощала, хотя матери уже десять лет не было.

Все звали её Ривкой. Но в паспорте, чёрным по бледно-серому было выведено: «Ривалюция Хаимовна». Именно так: через «и» и «а».Вполне объяснимо, что она не испытывала к родителям особой благодарности за данное ей при рождении имя, вызывавшее если не смех окружающих, то их ироничную улыбку.

Имя придумал отец – коммунист, участник Финской и Отечественной войн, которому было около семидесяти, но вполне можно было дать все восемьдесят пять.

Когда это стало возможным, Ривка изменила в паспорте «Ривалюцию» на «Ривву», за что отец очень обиделся на неё. Почему обиделся? Ведь вскоре и сам, когда жизнь, не вполне справедливая, заставила и его приспосабливаться, из «Хаима» он превратился в «Ефима». Грустно…

выкройки брюк, рукавов и полочек? Тем не менее, даже сейчас,

Ей было уже за сорок, и её улыбка поблескивала металлом. Замуж так и не вышла. диване были ны дочь

А что делать? Так Ривалюция Хаимовна стала Риввой Ефимовной. Ну, что же? Вполне «съедобно»…

портного производила впечатление на некоторых пожилых мужчин. У неё был низкий грудной голос, придававший ей некоторое очарование. Не лишена была юмора и самоиронии, но комочки пудры уже утопали в образовавшихся складках шеи. В пыльном кабинете ЖЭК а, сидя перед очередным настороженным посетителем, Ривка закурила, просматривая квитанции его коммунальных платежей: живёт один, снимает комнату на сосед-

Куда бы она могла привести мужа? В коммуналку, в двенадцатиметровую комнату в покасившемся деревяном домишке, где и на столе, и на серванте, и на

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 135 Хаим не признавал национальных блюд, заставляя покойную жену, а теперь и дочь, жарить картошку с салом, варить щи борщи да каши из перловки. Он был портным, мужским портным. Добротная еврейская специальность. Портными были и его отец, и его дед, шившие только брюки. Хаим пошёл дальше: шил вполне приличные мужские костюмы-тройки и корсеты для полных дам. Он пытался приобщить к шитью и Ривку. Но дочь ненавидела кройку и шитьё и, проявив характер, после окончания училища устроилась бухгалтером в ЖЭК.

разложе-

У меня свои имеются.

Вечером того дня, подавляя странное волнение и дрожь в пальцах, она переступила порог его холостяцкой комнаты. В коридор выплёскивались запахи мясной похлебки, спиртовые пары и раскаты соседского Поужинали.хохота.Скудно, молча, с выпивкой. В разжатые зубы вливалась стопка, и ещё, и ещё… На его шее задвигался острый кадык, и губы вплотную прижались к её губам, обдавая перегаром. Кровать

Анжелла Подольская 136 ней улице в коммуналке. За сигаретным дымом она прятала свою неуверенность перед посетителем, вышиванка которого всё время отвлекала её внимание на себя. Она научилась варить щи-борщи… Находила «общий язык» с цифрами, без конца проворачивая ручку счётной машинки… Когда их взгляды встретились, она первой отвела глаза. И тоска, которую она ощутила и попыталась «убить» в своей душе, вновь вернула к жизни, лишив покоя. Ей вдруг представилась какая то другая жизнь. Она придвинула к посетителю пепельницу, предложивСпасибо,Курите.сигарету:дамочка!

со вздохом прогнулась под двумя телами. К этим вздохам периодически присоединялся голос кукушки, каждые пятнадцать минут выскакивавшей из настенных часов. Потом – храп с присвистом.Ривкаудивлённо примеряла на себя эту новую, чужую жизнь. Ночная любовь показалась ей жёсткой, почти невыносимой. Но, в какой-то момент она ощутила, что даже счастлива. Боясь спугнуть это внезапное счастье, до утра не сомкнула глаз. Хотя, вероятно оттого, что за стенкой гундосил чей то пьяный голос и раздавался женский плач…

Деваться было некуда,

После этого случая она как то сразу постарела.

Внешне в её жизни ничего не изменилось. На работе – счётная машинка, сметы, ведомости… Дома – стареющий отец, не изменявший своим вкусам и привычкам.

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 137

Ни с кем не простившись, помчалась домой. Отца не было. Во дворе сказали, что всю ночь он искал её, бегая по улицам, Нашла его в местном отделении милиции. Захлёбываясь от слёз, он бросился к ней с объятиями, которые быстро сменились кулаками. За долгие годы Ривка научилась «держать удары судьбы», вовремя уворачиваться от жизненных подножек. Но тут увернуться не успела, пообещав отцу, что больше никогда не исчезнет и не бросит его.Своего случайного мужчину Ривка больше не видела. Куда девался, не знала: «Да, и Бог с ним»…

надо было просто жить… Соприкасаясь с отцом, душой она оставалась где-то далеко… В полуха слушала его нескончаемые воспоминания, которые он извлекал из своей дряхлеющей памяти. Каждый день всё повторялось, «возвращаясь на круги своя». Она с трудом дожидалась момента, когда он, наконец, засыпал. Потом подолгу сидела в темноте у окна. Она не видела старого, опостылевшего двора с его уборной в дальнем углу… Забывала о порой, невыносимых соседях... О польке – Гражине, враждовавшей

От стеснения у неё задрожали руки, она едва зажгла под чайником огонь. Вдруг вспомнила об отце, о котором совсем позабыла со вчерашнего вечера.

Утром Ривка вышла на кухню, нашла чайник, который едва-едва наполнялся под тоненькой струйкой воды. Вошёл кто то из соседей, кивнул, не удивившись чужому лицу.

Анжелла Подольская 138

со всеми соседями и с каждым в отдельности… О придурковатой Марте Гитман, которая непременно хочет жить на «Печерск»...

А кто не хочет? Забывала о Шурке и Жорке – дворовых пьяницах... Ей грезились танцплощадка, танцующие девушки и среди них она, – Ривка... Она размышляла о некоей таинственной Книге, которую никто никогда не видел, но в которой всё про всех написано. Конечно, в ней было и её имя… И, наверное, не «Ривалюция».Ривка давилась от слёз. Давилась от горького смеха, застревавшего в груди. За окном продолжалась жизнь. А, может быть, просто иллюзия жизни…

Спустя несколько минут из той же подворотни вынырнула пани Гражина:Каквидите, я пунктуальна. Не опоздаем? Нет. Времени предостаточно. Если бы не дождик, перед фильмой можно было бы прогуляться, а так – придётся довольствоватьсяОсторожнофойе.

Мы идём на «Сладкую жизнь». Кстати, в этом фильме Мазины нет, но есть Анита Экберг. Удовлетворены?Спасибо, Вам, дорогой! Какое счастье увидеть эту «сладкую» жизнь, вдохнуть «глоток свежего воздуха» и, наконец, хотя бы на несколько часов абстрагироваться от этого удушающего еврейского окружения.

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 139 «СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ»

Из подворотни вышел пан Зиновий. Все называли его паном, оттого, что родом он был из Западной Украины. Он взглянул на часы и открыл большой зонт – моросил дождь.

переступая через лужи, они направились по длинной Константиновской в сторону кинотеатра.

Так мы, действительно, идём на Феллини? Фантастика! Какой гений! А каков мужчина! Не понимаю, что он нашёл в этой Мазине? Вокруг него столько красавиц: София Лорэн, Анита Экберг, массаГражина,других…милая! Как говорят: «О вкусах не спорят». К тому же, Мазина – гениальная актриса. Не согласны? Я её не люблю. Пользуется тем, что муж – режиссёр. Я уже сказал: «О вкусах не спорят». Из-за того, что кто-то её не любит, она не менее гениальна.

Как оказались на этой помойке? Вы такой скрытный, никогда не рассказывали о себе. Мне кажется, что Западная Украина, всё же, намного цивилизованней этой, Восточной… Блеснув стёклами очков, пан Зиновий внимательно посмотрел на спутницу:Признаюсь Вам, пани. Я, знаете ли, еврей. Уехал из родного дома, пережив ужасную драму. Не мог оставаться там, где бендеровцы уничтожили всю мою семью. Вы, еврей? – глаза Гражины расширились от ужаса, который

Анжелла Подольская 140 Эти запахи… Фаршированная рыба, фаршированная шейка… Матка Боска!1 Великая Польша, моя несчастная, загубленная страна… Шопен… Мицкевич… Таких больше нет. Угораздило же! Как несправедливо оказаться в этой глуши, на Подоле, а не где-нибудь на юге Франции, где море и, к тому же, сплошные французы. Не преувеличивайте… Запахи во дворе вполне приемлемые, –возразил пан Зиновий. – Неужели в Лодзи, где Вы родились, не былоБыли,евреев?конечно…

Вы забываете, пани, что это не они к нам пожаловали, а мы – к ним. Почему же Вы оказались здесь, а не юге Франции? Я же рассказывала. Отец был в Сопротивлении… Когда его забрали в гестапо, я бежала… На запад было нельзя – везде были немцы. Пришлось – на Восток… А Вы, пан Зиновий?

Но во время войны их всех… Ах, эти фашисты – настоящие изверги. Так вам жаль погибших? Безусловно, жаль. Но, это же совсем другое… Когда в одном дворе такая концентрация одной национальности – становится невыносимо. Всё же, мы – на Украине! Хотя и украинцы – грязные свиньи. Мало, мало в прошлом били их наши предки. И язык наш они исковеркали, присвоили себе… И земли наши тоже…

Что

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 141

Но,Нисколько.меня?этогобыть не

ВыОтчегоЭтоПредставьте.простоневозможно.же?совсемнепохожина

быстро сменился жалостью, а затем недоверием. Она рассмеялась: Вы на себя наговариваете? Разыгрываете? Или испытываете может. Зиновий Варшавский – еврей? еврея. Серьёзно? А на кого же я похож? Вы похожи на нормального, интеллигентного человека. Правда, природа иногда допускает сбои – и в любой нации возможны исключения.Пани!Вы, видимо, – истинная польская аристократка. Думаю, Вам не пристало якшаться с евреем. От них всегда пахнет фаршированной рыбой. Пан Зиновий! Но, я же совсем не это имела в виду… Нет. Именно, это. А я откровенно презираю антисемитизм. Дикость и атавизм! Вы – антисемитка, пани! Обещаю, при встрече во дворе раскланиваться с Вами. Но, «Сладкая жизнь» не для нас. Протянув ей билеты, пан Зиновий приподнял шляпу и направился к Красной Площади. 1 «Матка Боска» «Матерь Божья».

не было особых комплексов, она беспрерывно хохотала по поводу и без оного, но вспомнив о не совсем голливудской улыбке, плотно прикрывала ладонью рот. Себя Нюся называла «модисткой», хотя способна была погубить на корню любую мечту женщины: Это вам не пойдет, прерывала она вдохновенное желание заказчицы о всяких там складочках и воланчиках. Мы пойдём другим путём. И шила, как она знала. А не, как кто то там запланировал.

Несмотря на свой, более чем средний, возраст, она оставалась темпераментной женщиной, был такой грех – любила мужчин. Господь, наградив её «лошадиной» внешностью, допустил ещё и излишнюю растительность на лице. Зубы несколько выдавались вперёд, а между двумя центральными была щель, как у известной певицы.Да,Нюся, отнюдь, не была красавицей, никогда не была замужем, но мужчинам нравилась весёлым нравом, и у неё то и дело появлялся новый ухажёр. У Нюси

Анжелла Подольская 142 НЮСЯ ЗОЛОТКО «Золотко» – прозвище, взявшее начало со слов какой-то заказчицы: «Нюся, золотко! Мне платье нужно на послезавтра». Так и повелось. Заказчицы передавали Нюсю одна другой, правда, те, кто понимал толк в шитье, долго у неё не задерживались. Максимум, один-два заказа. Менее привередливые пополняли список постоянных клиенток. Плату она брала умеренную, выполняла заказ к назначенному сроку, ну а качество... это, как говорится: «кому – как…» Нюсю знал весь Подол. К ней приезжали и с Куренёвки.

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 143 Чтобы добиться желаемого, заказчице нужно было приложить максимум усилий, или попросту говоря, – «сидеть на голове у модистки».Определяя размеры будущего изделия, Нюся обмеряла заказчиц старым потёртым сантиметром, осуждающе кивая головой: Ну и куда тут ещё воланчики лепить? На такую, извините, попу? Тут надо скромненько, чтоб скрадывало, а не выпячивало. Уговорить она могла кого угодно. В крепдешине и шёлке, шерсти и полиэстере, Нюся понимала приблизительно. У неё на все случаи жизни – и одна толстая игла, и нитки двадцатого размера. Она не понимала, что для шёлка и крепдешина следует взять иглу и нитки по тоньше. Поэтому сшитые ею из лёгкой ткани платья были стянуты в швах, что она пыталась исправить, разглаживая их через мокрую тряпку горячим утюгом.Авженских фигурах она всегда находила недостатки: Скажите, пожалуйста!? Мадам, что приходила днём, хочет талию. А где я сделаю ей талию? Где? – выпучив глаза и задыхаясь от смеха, Нюся жмёт на педаль своей швейной машинки «Зингер», доставшейся от бабушки. – Толстая, а хочет воланчики. Это же невозможно… Вертишься, вертишься, а где благодарность? Нюся разводит руки в стороны, приглашая очередную клиентку к одностороннему диалогу, в котором клиентка – слушатель. Та молча кивает, рассматривая Нюсино «гнёздышко»: Старенький торшер с бахромой, на полу возле стрекочущей швейной машинки – коврик. Сервант, за стеклом которого – чашки с блюдцами, разные рюмки и, конечно, с поднятыми хоботками слоники, приносящими в дом счастье.

Анжелла Подольская 144

Мадам, Вы пуговицы купили? Забыли? – Ко всем своим клиенткам, Нюся обращается только так. – Возьмите на столе коробку з под туфель, может, понравятся? Будет на рубль дороже. Коробка – настоящий кладезь всякой всячины. Несметное количество разнокалиберных пуговиц, всяких булавочек, напёрстков, даже золотых. Наконец, и за этой мадам захлопывается дверь, и Нюся показывает вслед закрывшейся двери фигу: Ну и ну... Скупая… А ещё жена директора овощной базы... Аванс не оставила... И зачем я, ненормальная, отдала ей платье? Правда, у меня ещё один её отрез лежит. Никак мадам фасон не придумает... Не расплатится, так увидит она у меня свой отрез, как свою задницу... Скажите, пожалуйста!? У ней нет сейчас денег... И где такое видано, нет денег при муже – директоре овощной базы? Соседи по двору, вынужденные терпеть Нюсину швейную машинку, приводят ей в пример Хаима, швейная машинка которого замолкает в восемнадцать часов: Лучше бы ты выучилась на зубного техника. И во дворе, наконец, стало бы тихо от твоей стрекотни. Но Нюсю не так легко заткнуть. Даже Марту Гитман она иногда «ставит в тупик» своим натиском и остротами: Мадам Марта! Я давно хотела Вам сказать… Вы ещё – «очень» и «очень»! Зачем Вы носите длинный халат? Откройте шею! Откройте ноги! Я сошью Вам роскошное платье... И с декольте... Обязательно, с декольте... Шутница, – смеётся Гита Григорьевна, сидящая у своего у окна. Это не я – шутница. Это жизнь – шутница. И эту жизнь надо жить! – парирует Нюся и уходит дошивать свой очередной «шедевр»…

Сколько раз Люся просила: «Папа, я сама», но у девочки и так столько забот. Работать, присматривать за ним и Этей, «держать дом». Девочке – скоро сорок. Да, внуков она, вряд ли, подарит.

Давид выходит во двор и щурится от солнца. «Им

кухни – во двор. Уборная – в глубине двора, до неё метров тридцать.Апани Гражине повезло меньше – её окна упираются прямо в туалет. Может быть, поэтому она не любит евреев? А двор – хорош. Чернобривцы, кустарник. Самодельные качели. Как у них в Радомышле. Можно вообразить, что это и не Киев, не Подол. Чем ему Киев не угодил? Что плохо? Тоже хорошо!» Давид идёт медленно, стараясь не расплескать содержимое ведра – результат ночной нужды. Особенно осторожно, не пролив ни единой капли, нужно идти мимо окон пани: «А то… Лучше не думать… Строит из себя невесть что… Ни с кем во дворе не здорова-

повезло – окна комнат выходят на Константиновскую, только

На свой день рождения Давид заказал Люсе голубцы. Произносил это слово с ударением на «о», как говорили в Радомышле, местечке, где он родился.

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 145

Стараясь не разбудить Этю, прошаркал на кухню. Старость и подагра мешали отрывать ноги от пола. Кивнув большому казану на столе, ожидавшему голубцев, поднял помойное ведро. Выносить его каждое утро – его обязанность.

ЮБИЛЕЙ

Героически преодолевая спуск по деревянной лестнице в шесть ступенек, ещё окно

Для него она – красавица, а вот Этя упрекает, что это он испортил дочери жизнь, что Люся – вся в него, с таким же длинным носом до подбородка и «лошадиными» зубами. Какие разные дети. Лёньчик – весь в Этю, а Люся…

Давид заглядывет в растопыренную торбу: Киця, что сегодня картошка? По двадцать пять копеек. Зато посмотри, розовая, одна в одну. Настоящая «Беллароза» или «Розалинд». Сорта похожи. Зачем нам гниль из магазина по девять? Сами пусть кушают. Рынок дорогой,

«страшно кусается»… Люся берёт чистые вёдра: Принесу воды. Киця, зачем два? Тяжело. Лучше сходи второй раз. Она отмахивается и бежит к дворовой колонке. Вынимая продукты, Давид аккуратно раскладывает их на столе. Возвращается Люся: Когда же подойдёт эта сволочная очередь на квартиру? Сил

Анжелла Подольская 146 ется, кроме пана Зиновия. Кто виноват, что она родилась в Лодзи, а жизнь забросила на Подол? Значит – так было кому-то нужно. Уборная – чистая. Наверное, как на Крещатике». Осторожно вылив содержимое, он закрывает дверь на крючок и спускает брюки. Как-то забыл запереть, так Гражина застала его в самый неподходящийОбратныймомент.путь легче. Двор постепенно просыпается. Подойдя к своему парадному их покосившегося, двухэтажного деревянного, дома, Давид видит дочь, входящую с улицы в арку.

Он радуется, что опять перехитрил её, вынеся помойное ведро. Люся нагружена тяжёлыми авоськами. Он поднимается вслед за ней в квартиру: «Слава Богу, что у него такая дочка. Не Люся, а –„ураган“. А Лёньчик! Это ж надо, финансист. И большой начальник. Откуда у него, Давида, такой ребёнок? Самый красивый, самый удачный. Спасибо, Господи!»

нравоучения. Вы забыли, что я – уже большая девочка… Вот выйду замуж… Выйди сначала… Да ну вас, – обижается Люся и отворачивается к плите. – Для меня не новость, что Лёнька – ваш любимчик. Приятного аппетита!Давид искусственно подкашливает. Желая прекратить спор, прикладывает палец к губам. Но жена, словно, не замечает:

нет больше. Хоть в Тмутаракань, но чтоб с уборной и водой. Ты, что? Взяла свинину? – бурчит Давид. Папа! Какие голубцы с одной говядиной? Можно подумать мы придерживаемся кошера? Очень плохо, что не придерживаемся. Новости! Вспомни, что ты ел в своей столовке на заводе? Тебе там кошер подавали? Папа, ты занял весь стол. Надо позавтракать. Мама сейчас встанет.

Люсины движения – проворны. Она – чистюля, сказывается её работа диетсестрой на молочной кухне. Промыв гречку, ставит её варить:Базар сегодня! Глаза разбегаются. Всё хотелось взять. Но не дотащить. Хоть раз в жизни Лёнька мог бы помочь. Он же работает, – защищает сына Давид. А я не работаю? Сегодня же суббота. Лишь бы он целует вас… А какОнпомочь…помогает. Вот, когда маме надо было в больницу, устроил в свою, в ведомственную… Я не про это. Завтра придут все на обед. Четыре человека. Четыре рта. Плюс – её родители. Аппетит у всех – дай, Бог! Я не упрекаю, но всё – на одни руки. Тебе не стыдно так о брате? – спрашивает мать, выйдя на кухню. Не стыдно. Мог бы и о сестре позаботиться. Здравствуй, мама! Доброе утро, Этя! – оглядывается Давид Что ты тут болтала о Йоне? Тебе бы поучиться у брата, – перебила она Начинаютсямужа.

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 147

завтрака Давид уходит в комнату, а Этя остаётся: Я буду помогать. Люся молчит, вернее, заставляет себя промолчать. Не хочется говорить, что от такой помощи ещё больше работы. Кто будет завтра? А ты не знаешь? Твой сын. Внуки. Невестка. Её родители. Где всехДа.Нопосадить?всегдапомещались.Потому,чтоястояла. Я же здесь – не гость.

Этя набрасывает на ночную рубашку халат и направляется во двор. Люся смотрит матери вслед: Совсем перестала за собой следить. Нельзя же так. Прямо в халате… Не расчесалась даже. И прохладно уже. Давид горестно вздыхает: Выходной, все ещё спят. Киця, не сердись на мать. Мы уже –старые, больные… – Но ты же не выходишь на люди в кальсонах. Я ещё о го го! смеётся Давид, пытаясь развеселить дочь. Я ещё могу и приударить за какой-нибудь старушенцией. Приударь за Гражиной. А, что? Может, она подобреет? Думаешь? Вряд ли. У неё роман с этим бендерой, Зиновием, –говорит Давид, не уловив иронии дочери...

Анжелла Подольская 148

Я не хочу слышать ни одного дурного слова о сыне. Такой Йоня! Золото, а не сын.

Сквозь неприкрытую дверь Люся видит, как мать поднимается по лестнице. И хоть обида ещё не отступила, говорит: Завтракай, мама. Мне нужен стол. А ты сделай нормальное выражение лица. После

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 149

Что ты всегда недовольна? Это ты недовольна, что бы я ни сделала. И покупаю всегда не то. И готовлю не так. Этя меняет тему разговора: Надо убрать. Бельё сменить. Уберу завтра, с утра. Бельё ещё чистое. Неделю назад меняла. Они же не будут под покрывало заглядывать. Надо сменить. Несвежее… Мама, с тобой спорить… «Себе дороже». Если хочешь, очисть лук.ТыМного.жезнаешь, у меня – больные глаза... Так иди отдыхать! Сама всё успею. Сегодня, главное – голубцы. И пироги ещё спечь. Тесто я замесила перед базаром, на подоконнике уже «вздыхает» и «переговаривается» с фиалками. Твой папа всегда хочет, что посложней. Мне не сложно. Цветы полью и начну. Взглянув в окно, Люся увидела племянника: Генка идёт. Кто?Генка, твой внук. Мама, надо сходить к ЛОР-у… Геночка! –открыв дверь, расцеловала его Люся. – Кушать хочешь? Я завтракал. Привет, ба. Где Давид? В комнате. Что ты принёс? Деликатесы. На завтра. Мама прислала. Лучше бы твоя маман что нибудь приготовила, – ворчит Люся. Не надо ничего готовить. Там – буженина и карбонат, балык, и колбасаВотСоветская.ещё.Неготовь, скажешь тоже. Иди, поздоровайся с дедушкойПоцеловав Давида, Гена умчался. Этя расстроенно заморгала: Всё на бегу. Вечно им некогда. Что ты хочешь, Этя? – Давид, всегда на стороне детей и внуков. – Чтоб он сидел и слушал наши жалобы? Скажи спасибо, если он завтра придёт.

«Завтра ему – восемьдесят. Жена, дети, внуки... Что ещё нужно для счастья?»

Спустившись во двор, сел под окном кухни: «Сделать бы одну две затяжки или просто подержать папиросу во рту. – Сунув руку в карман, не нашёл ни „Беломора“, ни спичек. Обнаружил только большую дырку в подкладке. – Ещё весной просил Люсю зашить. Забыла. И он забыл».

Утром следующего дня звук льющейся в кухне воды разбудил Давида: «Значит Люся уже

встала». Чтобы не потревожить жену, тихонько встал, вышел в столовую. Остановился в восхищении. В вазе – белые розы. Они необыкновенно красивы: «Девочка и за цветами успела. Это сколько ж она отдала за них?» Он не хотел помпы, больших трат. Но в глубине души испытывал гордость, оттого, что у него такая дочь. На звук приоткрывшейся в кухню двери, Люся оглянулась и, бросившись к отцу, потёрлась лицом о его небритую щёку:

Анжелла Подольская 150

Сквозь приоткрытое окно, слышит, как дочь «шурует» на кухне. Предствлял её пухленькие пальчики, словно булочки, сладкиепресладкие, посыпанные корицей. Слышал, как проворно ворочают они чугунную сковороду, крутят ручку мясорубки, раскатывают тесто, посыпая мукой, чтобы не прилепало к рукам.

Так, родители! Или – в комнату, или – во двор. Вы мешаете. У меня много работы. Мы всем мешаем. Этя, иди, приляг. Я посижу во дворе, покурю.Давид набросил на плечи пальто и вышел из квартиры. Па, я надеюсь, про «покурю»… ты пошутил? Конечно. Это так, для форсу.

белье или подождать позже... Одевай сейчас. Я смочила полотенце, оботрись. Перед приходом гостей оденешь платье. Достань его из шкафа – чтобы хоть немного от твоего нафталина проветрилось. Такая гадость! Моль от него не дохнет,

Папа, раздвинь стол в столовой, накрой скатертью.

Давид согласно кивает. А розы куда? Цветы поставь на скатерть, в центр стола.

Давид приоткрыл дверь в маленькую спальню. Этя уже проснулась и никак не могла справиться с бюстгальтером, путаясь в брительках.Давай помогу, – сел на кровать рядом с женой, поцеловав её в плечо. Потом отвернулся, чтобы она не увидела его слёз.

На пороге появляется Люся: Доброе утро, мама! Посмотри, какие цветы! Это – от нас с тобой.Мать устало пожимает плечами: Я не знаю, одеть сразу нарядное а вещи воняют год. Никаким одеколоном не перебьёшь. Надо разложить лимонные корки, пахло бы так, что душиться не надо. Если успею, потом подглажу. Когда вещь подглажена, она «дышит», как живая!

Но она всё понимает: «Годы… Годы»

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 151

Поздравляю. Руки мокрые, не могу тебя обнять. Как говорится: «до ста двадцати». Приведи себя в порядок, поешь и немного поможешь...Позавтракав, Давид стал помогать. Сначала снял все кульки с верёвки, протянутой через кухню. Кто-то рассказывал, что за границей не надо стирать кульки, там они – бесплатные. Протёр и расставил по полкам вымытые кастрюли и миски. Хотел вынести во двор ночное ведро, но дочь опередила его.

Конечно, она любила дочь. Но злилась, что та была копией Давида: «На такую внешность найти любителя – ох, как нелегко. Мужчины сейчас – на вес золота. Самый плюгавенький будет искать себе красавицу. А разве не так было всегда? Лицо в жизни, это – главное». Когда придут гости? Приглашали к трём. В четыре, может быть, соберутся. Всегда опаздывают.Этясотвращением

Анжелла Подольская 152

Когда Люся вышла в кухню, Давид шепнул жене: Лёньчик сказал, что приведёт кого-то познакомить с Люсей.

Этя согласно кивнула, но не преминула добавить: От меня, как всегда, всё держится в тайне. Сколько пробовали познакомить – и ничего. Может, хоть на этот раз получится.

Этя обиженно складывает губы: «Если успеет… В прежние времена сама она никогда не ленилась лишний раз погладить, подгладить. Бывало, так накрахмалит, так отутюжит, что белье становилось, как гладкая бумага».

опустила глаза на длинные, обвисшие груди и стала протирать под ними мокрым полотенцем. И под мышками. И шею сзади, под волосами.

Давид согласно кивнул. Отлегло: «Не взъерепенилась». Он повторил ещё и ещё раз, как заклинание: Хоть бы сладилось… Вышел вслед за дочерью: Помогу тебе ставить на стол, – и вдруг зашёлся в таком кашле, что казалось, будто пол скрипит и кашляет вместе с ним. Папа! – испугалась Люся. – Ты опять курил? Что же ты творишь, ей Богу? Давид виновато засунул папиросу поглубже в карман. Вдруг

это, патисон? Ну, это, вроде, огурца, только

хрипы. В палату вошла медсестра: Уколы. – На крышке от стерилизатора лежали два шприца и три ампулы.ЧтоВыему Антибиотикколете?ипапаверин с дибазолом. Уже поздно, посещение закончено. Вам пора.

. Давид рассмеялся, и из его грудной

.

Рассказы / На Подоле / У НАС ВО ДВОРЕ… 153

стало нестерпимо жаль знакомить Люсю с чужим мужчиной, который может отнять её у него, Давида. Что то спуталось в его голове, он – то подбоченивался, то щурился, как в молодости. И уже ему, Люся – не Люся, а молодая, чужая женщина: такая неповторимая. Особенная. «Эх... Было бы ему сейчас лет сорок! Она бы у него… Лицо в жизни, это не главное». Давид очнулся на больничной койке. Над ним склонилась дочь: Ах, папа! Мама бывает иногда права. Ты способен испортить любой праздник, даже собственное восьмидесятилетие. Скажи ей, чтобы не сердилась. Скажи, что я люблю её даже больше, чем в Вернёшьсяюности.домой, скажешь ей сам. Я такой дурак! – помрачнел Давид. – Столько денег потрачено впустую... Ты так натрудилась, много наготовила... Теперь всё пропадёт...Почему пропадёт? Мы всё съедим, и сыночку твоему любимому многое отдам. Не волнуйся. О чём ты только думаешь? Киця! А что врачи сказали? Я отсюда выйду? Прекрати, иначе – уйду, и будешь один тут прохлаждаться. Сказали, что тебе категорически нельзя курить, что это обострение твоего хронического заболевания лёгких, – последствия твоей работы с вредными веществами в цеху. Ты же и сам всё знаешь. Острый приступ они сняли. Сделают ещё рентген, какие-то другие обследования. Через неделю будешь дома, как молоденький... патисон Что на западный манер клетки вырвались

Дочь ушла, медсестра тоже, и Давид по привычке стал искать пачку «Беломора» в кармане больничного халата...

Анжелла Подольская 154

«Да, она ворчит на его длинный нос, „лошадиные“ зубы. Но всегда была тем островком, который не прогибался, на который он мог опереться. Даже больше, чем на детей. Что, плохо? Ничуть, Счастье!»

Последнее, что увидел Давид: необыкновенная для этого времени года синь неб и ярко сверкнувший луч солнца, ослепивший глаза.Вглубине двора жалобно поскрипывали качели, шелестел кустарник…

Выписали его через две недели, в пятницу. В субботу, рано утром, он вышел на улицу и сел под окном кухни. Это был, своего рода, ритуал: любил посидеть вот так, в тишине, когда все ещё спят.Двор постепенно просыпается, заполняя разноголосьем пространство. Согреваемый последним, осенним теплом, Давид радуется жизни: «Как же хорошо! Ну и что, что дом – остроаварийный, что колонка и уборная – во дворе? Он привык». Запрокинув голову, считает окна во дворе, хотя давно знает, сколько их. Он вспомнил, как они с Этей бежали из Радомышля. Тогда – вечерело. И солнце садилось. За рекой, на другом берегу, за церковью. Они с Этей были из разных, враждующих кланов. Радомышленские Монтекки и Капулетти. Их хотели разлучить. Мысль о побеге возникла спонтанно. И они «вышли в открытую дверь».

ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ Миниатюры

«Проклятие – тем, кто разрывает чётко очерченный и предписанный поведенческий круг!», – один из постулатов лживой морали. Не страшась, мы выходили за рамки этого круга... Любовь была запретна, безнадёжна, неистова, точно лавина, сметавшая всё на своём

Молчаниепути.

вдвоём, не отрывая глаз, в этом пересечении зрачков. Просто – дышать… Иллюзия близости… Дни превращались в мгновения. Часы – в Вечность. Пламя свечи не обжигало... Обжигала Любовь... Мгновения, за которые не жаль расплачиваться… Падение – одно на двоих. Боль, бессилие перед пропастью, разделившей Любовь. Можно выбросить фотографии, изорватъ письма в пыль... Но чувства продолжают предательски житъ. Их не удалить простым нажатием клавиши «Delete»…

Анжелла Подольская 156 ТУМАННОСТИ ДУШИ Обжигающие волны перекатываются через наши разгорячённые тела, нас кружит «торнадо», поднявшееся из потаённых глубинИдуши.когда «одновременный полёт» внезапно обрывается на самой высокой ноте, сумерки опускаются на город. Уже – не день, но и не ночь… И этот переход таит в себе магическое таинство: звуки становятся приглушённей, мягче. Небо –ближе, воздух – более осязаемым… Даже когда дыхание успокаивается, мир не занимает уже своего прежнего места.

Завораживающее безразличие… Я – никто. На обочине жизни… Хочется разодрать себе кожу и посыпать ранку переключив

мысли на Погаситьреальность.своинеослабевающие страсти? Оставаться собой, потакая инстинктам? Вывернуть душу наизнанку, нарушив запреты? Захватывающе и омерзительно… Я пленница своего психологического клише. Никогда не нахожу того, чего жаждет душа. И постарела… Моё тело – загадка. Вообще, старость удивительно унизительна… Зеркало лжёт. Ведь, это – уже не я…

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 157 БЕСКОНЕЧНОСТЬ Ночь, гипнотизируя, принадлежит только мне. В голове роятся фантазии… И, Бесконечность… Брожу в ней, как тень… Ночь не даётНаответа…листебумаги, обязательно белом, – поток сознания… Глупость? Но среди прочего может родиться что нибудь забавное… Любое событие можно разложить на составляющие, перемешать со своими мыслями и сложить заново. Это новое нечто или плагиат?Истина мимолётна? У каждого мгновения она своя? Правда? Абстрактность? Когда правда становится абстрактностью?

солью,

Проснувшись, поражаюсь самой себе, насколько она завладела моим сознанием и понимаю, что пыталась догнать её тень… Я стану придумывать ей разные имена... Буду звать её, но она ускользнёт и умчится по пустой тропинке.

Буду звать и звать, голос мой догонит её и вернётся ко мне тихим эхом...

Анжелла Подольская 158 БЕЗОТВЕТНОЕ По убегающим дорожкам я пыталась догнать её, не сводя взора с мелькавших среди кустов её розовых стоп. Хохоча и обламывая ветви, она неслась вдаль... Представляла, как догнав, протяну руки к её острым лопаткам, к пуху на затылке, к лабиринту её позвонков, перебирая их онемевшими пальцами... Внутри у меня, что то оборвётся, проваливаясь куда то вниз… А она, вскрикнув, развернётся ко мне, пронзит взглядом, и сердце моё накроет радость…

Снова протягивая руки, чтобы коснуться её плеча, вместо аромата земляники вдруг почувствую дыхание горького ореха…

Долго и мучительно, во сне, я ищу её, а она, по прежнему, недосягаема и кажется такой беззащитной.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 159 ЧАСТЬ РЕЧИ

ладонях… И не смогла… Много позже поняла – музыку невозможно удержать – в ней можно только раствориться… М нуло много времени с того момента, когда я запретила себе думать о тебе, но ничего не менялось… Однажды опалённая огнём твоих песен, я уже никогда не смогла быть прежней…

жизни.

Увы

Той зимой, по утрам, за окнами трамвая, струился медленный и густой снег. Какая белая пелена… Трамвай «плыл», преодолевая Время и Пространство, которые, казалось, застыли…

Хотелось отгородиться от мира, никого не впуская в свою жизнь. Но твою музыку я впустила… Я слушала твои песни. Слова предназначались мне одной. В них всё было про меня. Слова, вроде бы, ни о чём… Но о главном в жизни. Такой далёкий и близкий голос…

« », «но», «однажды вечные спутники

»

Увы… Ты продолжал мне сниться…

Удивительно, как человек, живущий за тысячи километров, с которым никогда не встречался, вдруг становится таким родным? Близкие люди всегда далеки друг от друга. Ты понимал меня, как никто.Япыталась удержать твою музыку в

Географическая точка на Земле, где лишь – вой ветра, стон сосен да мяуканье заблудившихся в пыли мятущихся котов…

Кто

Киев пустел, его мыли, мыли…

Анжелла Подольская 160 ЧЁРНАЯ БЫЛЬ Какими красивыми были те весна и лето… Как истерически цвели яблони и вишни, покрывшиеся белыми соцветьями… Все сразу…Тропинки между деревьями становились всё извилистей, запутанней…Никогда не забуду это дикое, адское цветение… Магические собаки принялись вить гнёзда птицам, которые беременели от них, световой день смешался с ночью…

И

Хотелось

Асфальт отзывался эхом от стука моих каблучков. смог – тот уехал. Мы – остались. никого. Тишина… то сразу все мы стали старше не на одно лето… На годы… плакать. Всё остальное про Чёрную Быль мы узнали намного позже…

Как

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 161 ЧЁРНЫЙ КОФЕ На вершине измокшей закарпатской горы суровый мужчина подарил мне букетик мокрых горных цветов, изумив саламандру, спешащую укрыться от грозы. Пробивавшийся сквозь ветви смерек1 полусвет потемневшего неба рассыпался веером и брызгами…

чёрный кофе. Ничто не сравнится с чашкой настоящего, свежезаваренного чёрного кофе. Явственно помню этот запах... В нём есть достоинство и стиль, подчас отсутствующие у человека.Мысль, пронзившая вдруг: «Пусть лучше в будущем отсутствует этот человек, чем появится кто то другой. Пусть останутся иллюзии...»Иногда закрываю глаза, и в воображении видится, почему-то, не Закарпатье, а место, где никогда не бывала, но так хочется побывать: пагода на фоне цветущей саккуры и заснеженной Фудзиямы. И прочий, прочий дзен… закарпатской ели.

Было тихо, чисто и как то блаженно… Мгновенный апофеоз счастья…Потомбыл

-------------------------------------------------------------------------------------1 Вид

...

Я знаю, ты меня слышишь. Ты, наконец-то, обрела умиротворение, которого так жаждала. Но, почему, именно в тот день?

Не могу осознать, что ты «бросила» меня так внезапно... И теперь я постоянно чувствую вину за то, что не навестила тебя накануне...Или ты хотела, чтобы я чувствовала вину?

ГДЕ-ТО ТАМ, НАД РАДУГОЙ

Привет, мама!

Я думаю о тебе каждый день. Обещаю: мы увидимся, потому что спокойствие я найду там, где ты... Душа изношена…

Когда-то я думала, что жизнь дана не для того, чтобы «ожидать окончания дождя, а чтоб научиться танцевать под ним». Теперь знаю: «Чтобы увидеть радугу, надо пережить дождь... »

Чтобы сказать счастью «да», надо научиться говорить «нет» людям, которые причиняют боль.

Анжелла Подольская 162

«Чтобы увидеть радугу, нужно пережить дождь…»

Много лет я не знала, как стать «целым». Всё ждала... Чего? Что ты постучишь, откроется дверь и скажешь: «Привет! Тебе всё приснилось, моя девочка!»

Знаешь, когда ты «ушла», внутри поселилась пустота... Чернота... Хотелось уснуть. Не просыпаться. Было ощущение, точно от меня оторвали половину.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 163 Я – ВСЕГО ЛИШЬ ТВОЙ ИЕРОГЛИФ, ЛЮБОВЬ! «Расскажи мне о любви, что не окуналась в боль, которая не убивала и не сокрушала любовь ни разу... Расскажи о любви, которая не увяла ни разу... Нет такой любви, что не дарит вместе с собой слёзы... Ведь нет в этом мире счастливой любви... » …Не могу без Любви прожить ни дня. Поэтому прошу у неё целую…КогдаВечность…звёздыкружат, и отлетают последние листья, когда ветер приносит сырость с северного моря – ловишь капли дождя, как последний…Помню,поцелуй…какрадуга соединяла наши дома. Я поднималась по ней к …Любовьтебе… не знает меры, цены… У неё нет срока давности… …Источник любви – внутри нас. Любовь выше греха. Некий нравственный катаклизм, когда в тебе жив её ген… …Лучшее средство от любви – любить ещё сильнее… Проникая во все поры, она подчиняет. Это – диффузия, химическая реакция……У любви всегда – больной блеск в глазах… Она беспощадна и жестока……Право на любовь – фетиш… На неё ни у кого нет прав. У неё нет обязанностей. Она – иррациональна… …Любовь – затяжной прыжок в омут одержимости другим человеком…

…Только тех, кого мы очень любим, мы хотим убить…

…Нежность – самое сильное оружие, от которого нет защиты...

Анжелла Подольская 164 …Вечный страх – полюбить снова… Или не полюбить никогда……Любовь – это временное оглупление человека для отработки его…Любовькармы… – одна из форм зависимости. Когда немеют кончики пальцев, теряешь голос, аппетит... Страдаешь от бессонницы, от избытка чувств... и постоянно хочется прикасаться...

…Любовь – единственная единица измерения всего... Дефибриллятор, вдыхающий жизнь, восстанавливающий работу сердца……Что такое – любовь? Какой у неё вкус, запах, цвет? С чем её сравнить, если у неё нет точки отсчёта?

…Чувства – за гранью понимания, нечто, что невозможно облечь в слова…

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 165 КРУГОВОРОТ

Май – за липовый аромат, за цветущие каштаны, за предвкушение чего то...

понимаю, – началось, взмывает в небо и распадается солнечными бликами средина года. Ещё одного года на зелёной планете. Так бесконечно сладко... Так неизъяснимо жаль... * Стремление к осени.

«И рождается новый цикл...» Ошо (Чандра Мохан Раджниш, индийский философ) Тантра: «Становление Бытия».

Июнь – только до двадцать второго числа, когда продолжительность дня ещё увеличивается.

Люблю май, июнь.

Зазеваешься, и момент упущен. Вот и сейчас, вздрогнув,

Потом – всё. Не интересно. Drang nach Herbst!*

В эти дни, даже по сей день, жаль оказаться не там, не с теми, жаль упустить момент, проворонить ту самую минуту, когда случается важное – летнее солнцестояние.

Это ощущение сказочного времени не покидает меня всю жизнь.

Анжелла Подольская 166 НАТЮРМОРТ Белые стены и маленькое окошко под потолком. Взобравшись на табурет, попытаться выглянуть в окно. Но, всё равно надо встать на кончики пальцев и сильно вытянуть шею. Напротив тоже стены и такие же маленькие окошки. Вдруг, меж двух окошек – деревце. Вот так любовь к жизни!? Как смогло оно пробиться сквозь эти каменные джунгли? Деревце пытается вписаться в пейзаж, но при всём его жизнелюбии остаётся больше похожим на натюрморт.

На этой картине отсутствуют люди, но они где то рядом... Они ведь тоже – неодушевленные. И картина остаётся всего лишь натюрмортом…Деревцешевелит

листьями, точно пытается сказать: «Я – живое! Живое!» Но не получается, листочки желтеют, опадают… Звук падения – негромкий, словно мольба о помощи, которая остаётся неНадуслышанной…каменным

серые. Какой художник написал эту картину? Даже облака – ненастоящие, неправильные. Возможно, всё же, художник – талантлив? Он написал великолепный натюрморт неживых вещей. Просто я не люблю натюрморты…

лабиринтом плывут облака. Иногда – светлосерые, иногда – темнее. А иногда – грязно

Случайность… Так говорим мы в оправдание своего бессилия перед жизнью...

В человеческом муравейнике хочется абстрагироваться от внешнего мира, посторонние звуки которого выводят из сладкого, но такого опасного забытья.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 167 НЕВЕДОМОЕ

Разве дано нам познать, из чего зарождается рассвет, из какой тьмы проступает бледная полоска света?

бы кто-нибудь смог объяснить, как, каким непостижимым образом заносит нас в то или иное место? Что ведёт нас за собой? Луна, звёзды? Влюбленность, отчаяние? А может быть, тривиальная рассеянность? Или простое совпадение? Неужели оно способно изменить жизнь? Может быть, всё же, предопределённость?

Кружится карусель

Как опасно скользить, словно в предзимнюю ночь, в лабиринте памяти? Как велика возможность не отыскать выход из этого лабиринта? И затерявшись в нём, заглянуть в полные ужаса глаза ночи?Если

жизни… Кто то ходит на работу. В гости… По поводам и без... Кто то, кому уже «за»… всё больше дома. Только бы хватило сил спуститься в соседний магазин. Или попытаться уснуть под говорящий телевизор… Так о чём это размышление? Очевидно, о времени ожидания неведомого…

Написанное – банально, оно вычёркивает

Анжелла Подольская 168 ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ Чем старше становишься, тем быстрее летит время. Не успеваешь оглянуться, как снова приходит осень. С дождями, ранними сумерками, медленным кружением жёлтых и красных листьев. К сожалению, настоящее забывается быстро. Но помимо воли сознание воскрешает утраченное, которое хочется кому-нибудь оставить.Письменный стол стоит у окна, на столе – лампа с абажуром. Он, приглушая свет, всё же высвечивает на стене небольшой светлыйХотяквадрат.быраз сочинить какую нибудь счастливую «жизнь».

перед естеством внушает нелюбовь, не вызывающую сакральной радости бытия. Одолевающая бессонница приводит к сердечной боли, и история вновь получается грустной, унылой.

ещё одну бесполезную ночь, бесполезный день, сгинувшие в четырёх стенах. Выключенная лампа гасит и светлый квадрат на стене. Осень… Одиночество… Никто не хочет прислониться к твоей жизни. Даже на мгновение. Жизнь – матрица, где все расфасованы по своим маленьким клеточкам…

Ручка, чистый лист и слова, слова... «в поисках утерянного рая», но не внутри себя, а где-то снаружи, шлёпая по лужам в тумане осени…Страх

звёзды придавят меня, распятую, к земле, – я всё равно не буду принадлежать ей. Не принадлежу ни земле, ни небу, ни воде, ни огню. Я принадлежу Вселенной, а Вселенная принадлежит мне. Я не выдерживаю… Закрываю глаза…

Бледные, по колени в чёрной воде, в заплесневелых стенах…

жалостливым выражением молча смотрят на меня. Я не понимаю: они просят у меня жалости или жалеют меня?

«Идите», – говорю им. Они не шевелятся, только смотрят... Мне становится тяжело и стыдно.

«Жизнь – это мост, не строй на нём дом. Жизнь – это река, не приставай к берегам. Жизнь – путешествие»

«Идите! Не мучайте меня!» – кричу. Но они лишь плотнее прижимаются друг к другу, и всё смотрят, смотрят, на меня...

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 169 ПУТЕШЕСТВИЕ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Из каких полузатопленных подвалов моей памяти приходят воспоминания?Онистоятис

Я лежу на песке, раскинув руки и согнув в коленях ноги… Стекут золотые секунды в песочных часах Вселенной…

Падает заря. За ней – вторая. Даже если эти

Анжелла Подольская 170 ОДНА НА ВЕТРУ Ты видишь железнодорожное полотно? Бесконечное количество шпал под снегом? Хотя бы раз ты попытался подсчитать, сколько раз я переходила эти шпалы, чтобы скрасить твое одиночество? Ты был так холоден, что обжигал... Никогда не смотрел вслед уходящей электрички, в которой замерзала моя душа. Ведь, её, мою душу, никто не ждал…

Ты любишь беззаботных идиоток, к которым я не принадлежу. Устала… Устала быть рабой одной истории и научилась скрывать свою Научилась,обиду.невидя общее с тобою будущее, не умирать… Погружаясь на дно воспоминаний, вижу свою любовь. Её слишком много. Она никому не нужна. Мне жаль её. Чувствую себя самоубийцей в море этой любви, которая сокрушает.Словно «Одна на ветру»…

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 171 ШТРИХИ К ОДНОМУ ПОРТРЕТУ Простолю Аристократична…динка…Необузданна…Строга… Неприступна…Бесшабашна…Беспощадна…Сердобольна… Страстная…Холодная…Мятущаяся…Стойкая… Ранимая…Резкая…Великодушна…Злопамятна… Пронзительная…Многогранная… Я соткана из крайностей. Точка опоры? Я сама.

Порой,

Всё это месиво, существующее в глубине – ландшафт для путешествия в своём собственном внутреннем мире.

так

Анжелла Подольская 172 СОЗЕРЦАНИЕ

Но приносит ли она облегчение и уверенность в принятом решении?Ведь, если ты не похож на д ругих, эта непохожесть способна убить. Инаковость никому не прощается. ничто не болит, как осознание

И всё же, некий самоконтроль существует, как будто отдельно от нас, в каких то закоулках подсознания.

Порой, этот выбор – драматичен, но в каком-то смысле – обогащает. У каждого есть некая точка отсчёта.

предательства тех, комуСудьбадоверял.скупа на подарки в виде встреч с настоящими, бескорыстнымиУчимсялюдьми.лимы на собственных ошибках и заблуждениях? Увы… Как часто наедине со своей «Правдой» мы остаёмся в одиноче-

Ошибка думать, что, отслеживая в себе каждую минуту, наблюдаешь и всё фиксируешь.

Долгая дорога, как в плацкартном вагоне. Под «стук колёс» «листаешь» книгу, под названием «Жизнь».

На каком то этапе у каждого существует момент выбора. Иногда, мучительный. Как момент осознания собственного места в человеческой системе координат.

Когда ты уже перевалил за определённый возраст, думаешь: «О-па, вершинку-то прошёл, так незаметно её проскочил. А дальше – с горочки побежал вниз»…

Если раньше время тянулось, то сейчас оно бежит.

Исчезло цветное кино… Осталось – чёрно белое…

Времени не хватает, в сутках должно быть больше часов…

Но, свои «розовые очки» мы давно утратили.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 173 стве…Поезд

В молодости кажется, жизнь вечна.

Жизнь сага… Изменчива, мимолётна.

С годами редко остаёшься реалистом. Из оптимиста жизнь уверенно шлифует из нас пессимиста.

«Жизни» торопится, но мчит уже назад…

Время всё ускоряется, ускоряется. «Подожди, стой, стой, тормози, дай что-то здесь доделать».

На сердце оседает «пыль времени», напоминая о «бренности бытия».Каклегко быть реалистом…. У него остаётся надежда.

удерживало…Наверное,мысль:

Постояв у входной двери, так и не переступила порог. Что то «Переступлю – и не станет меня…» Проснувшись, ещё долго пребывала в каком то оцепенении. Может быть, в прошлое возвращаться опасно, потому что, в нём можно остаться навсегда?

Поле бесконечно... Так я воспринимала его

Ни дуновения ветра. Солнце – в зените.

Анжелла Подольская 174 СОН

Иду… Иду… Не зная, куда… Вдруг поле закончилось, и перед взором выросла роща берёз.

На опушке – какой-то дом. Смутно знакомый… Так это же, мой дом! Дверь открыта…

Даже во сне помню, что давно уже нет дома, родителей, сестры… Из семьи я осталась одна.

Ровные, как оловянные солдатики, колосья пшеницы, среди которых – ослепительные подсолнухи.

О НЕЙ

В ней было всё, как в безупречном алфавите… Она была одной из тех женщин, которым не надо входить в помещение дважды, чтобы их заметили. Когда она появлялась, атмосфера сразу менялась. Она мгновенно становилась центром вселенной.

И тогда, проверяя чувство мужчины, женщина рассказывала, что после перенесённой когда-то операции она никогда не сможет иметь детей.

И если мужчина не сделал предложение в первый год знакомства, шансы выйти за него замуж практически равны нулю.

Есть женщины, которых замуж зовут , чуть ли, не в первый день знакомства, другие годами ходят в статусе «сожительницы», «любовницы» или «гражданской жены».

Это знание начинало его тяготить... И вскоре любовь сдавала свои позиции… Инстинкт продолжения рода преобладал над нею... Расставались… И мужчина, просто и незамысловато, предлагал ей вечную дружбу... Взамен любви…

Мужчины влюблялись в неё с утра. Вечером уже были обуреваемы страстью, точно от какой то вспышки.

Перед ними была женщина – женщина. Наутро, после проведённой вместе ночи, она была без косметики, настоящей, без прикрас, вызывая нежность своей беспомощностью. Хотелось её оберегать. Ей предлагали руку и сердце.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 175

… сё узнаваемо. Предсказуемо. Не забыто. Наплывает. Захватывает. Поглощает. Целиком. Казалось бы… Ничто не предвещало. Как, вдруг…

Располагает

И

И

Анжелла Подольская 176 И ИЗВЕСТЬ БЕЛЫХ СТЕН…

«Ничто»

Хотелось надеяться, что удастся вырваться их этих коварных щупальцев. Ан, нет… Не предполагай ничего… – в твоих руках… «Некто» другой… вновь – по кругу… Или, по винтовой лестнице… снова перед глазами «Известь белых стен»…

В

Это только казалось, что не предвещало… Весь ритм жизни последнего времени медленно подводил к этому «вдруг».

Ведь только несбывшееся и утраченное, прервавшееся в своём развитии – неисчерпаемo.

полуночи – это уже „сегодня“»

В

ремя идёт, и нет клятвы, которой оно бы не простило.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 177 НЕ ВОСПРИНИМАЙ ЖИЗНЬ ТАК СЕРЬЁЗНО

Потому рана, вечно живо.

«„Завтра“ не наступает. Одна минута после

никогда

что время идёт, и в его памяти нет разницы между большим и Сбывшеесямалым.–окаменевает.Несбывшееся–вечнооткрытая

Только неосуществившееся, в тщетном стремлении сбыться, уйдёт во множество иных субстанций, растечётся по ним, чтобы перерасти самое себя. И не перерастёт никогда…

КРИЗИС

банальна – но именно безысходность учит замечать мелочи вокруг. Когда

Иногда может показаться привлекательным: «Уйти в себя, отгородившись от мира». Этот уход порождает завесу таинственности, манит к себе.

В то же время он может перерасти в кризис, который, как голодный зверь набросится на тебя. безумна, мир сужается до пределов боли, – в этих границах начинаешь обращать внимание на бабочку, капли дождя, огонёк спички…

Анжелла Подольская 178

ПустьБезысходность...этафраза–

Я всё шла и мечтала тебя обнять.

Я побежала, мне стало не хватать воздуха. Но я не переставала дышать тобой...

Ты был для меня свечой, пламя которой никогда не дрожит...

Продираясь сквозь метель, я представила себе, что и тысячу лет назад всё выглядело точно так же: солнце над облаками, а здесь, внизу, – ничего. Я могла бы быть, где угодно, но была тут…

МЕТЕЛЬ

Однажды я шла к тебе. На улице была метель.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 179

Сквозь пелену тумана ничего нельзя было рассмотреть.

Но за мной гнались тени.

Маски, под которыми мы прячем свои лица, скрывают то, чего мы никогда не узнаем. долго их не снимать, они превращаются

Анжелла Подольская 180 НАСТРОЕНИЯ Смысл жизни в том, чтобы любить саму жизнь, а не её смысл… Когда внутри страшная, звенящая пустота, хочется затеряться в облаках…Образы, живущие в подсознании, всё чаще приобретают реальныеПомнюочертания.сны– мои откровения… Это – большая тайна моей памяти…

в лица…

Если

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 181 АМНЕЗИЯ Бывают моменты, будто время остановилось... Мира не существует... И забываешь обо всём, вроде бы спрятался от окружающей реальности...Этопохоже на амнезию, которая стирает из памяти все плохие воспоминания...

Анжелла Подольская 182 РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ Писательство иногда уносит страх… Можно поиграть с историей, дав ей счастливый конец… Или... несчастный, если страх возвращается... У победы – много родственников. Неудача – всегда сирота... Жизнь, это приобретение воспоминаний. В конце концов, больше ничего не остаётся... Судьбы не существует. Есть только непредвиденная случайность...Когда начинаешь понимать глубинный смысл слов, которые прежде произносил не задумываясь, то они приобретают сакральный смысл, начинают за собой вести... Люди не оригинальны... Всё время цитируют самих себя, повторяя одни и те же ошики...

Между внешним и моим внутренним миром – чёткая грань.

Существует ли он до того момента, пока моё внимание, как луч прожектора, не выхватит его из небытия?

Внешний

МИРЫ

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 183

– заканчивается оконной рамой. Внутренний – безбрежен… В одно мгновение он способен расшириться до размеров Вселенной или свернуться, ограничившись размером тела. Как в детской мозаике головоломке, которую совершенно невозможно собрать воедино…

Однажды задумалась над тем, что для меня «мир»?

Тот, который появляется там, куда падает мой взгляд?

С одной стороны, память скрупулёзно хранит всё: звук, цвет, запах, ощущение, чувство. С другой стороны – забывчива, упускает нечто важное…

Анжелла Подольская 184 ЧЁТКИ ПАМЯТИ Нам решительно не дано знать, что в нашей жизни главное, а что – второстепенное. Тем более что открывается это порой так поздно, что для размышлений остаются лишь последствия. Странная штука – память человеческая. По каким законам она что-то бережно сохраняет, а другое отправляет в бездонный колодец? Этого не знает никто.

Но порой необходимо перебрать запасы, хранящиеся в памяти, вытряхнуть лишнее, чтобы без застарелых обид, без тягостных воспоминаний общаться с миром.

Памяти должно хватить на сортировку эпизодов прошлого. Или не хватит?

Иногда память подводит, иногда обманывает или жестоко шутит. Случается, ставит перед фактом, который хотелось бы забыть.

Миниатюры / ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ 185 ЧТО БУДЕТ В КОНЦЕ? Человеку интересно лишь одно... Каков его конец? Сколько ему осталось? Он же – только человек... Порой он ангел, а порой дьявол. Порой умён, порой невежда...Кембы ни был: наивным или хитрым, жертвой или палачом, никто не знает, что будет в конце…

ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ Стихи «Слова – причудливые узоры на канве поведения» Всеволод Мейерхольд

Что-то давешнее всё довлело. Засоряло мысли и шумело. Так хотелось вырваться наружу –Даже в мир, в котором ветер вьюжит.

Стихи / ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ 187 ***

Замирали все звуки, –Ни звонка и ни стука. Тишина не молчала –Тишина откричала.

***

Эти долгие зимы, Дни скользящие мимо. Эти острые ветры, От луны до рассвета.

Утро начинаться не хотело, Смежив веки слабо и несмело. И метались тени по квартире –В этом ли, в придуманном ли мире?

Анжелла Подольская 188 ***

***

И всхлипнет пульс. И вены – в трансе. И немота при свете дня. Подделка жизни сквозь ненастье Пастелью опьянит меня.

Всегда. В толпе. Быть лишней. Опять. Везде. Одной. Узор, которым вышит, Мой путь – он только мой.

Слушать. Совсем не слышать. Смотреть. Но мимо. Сквозь. Всё же пытаться выжить. Вместе. Возможно, врозь.

Сезон дождей. Туманны утра –Небесной манны шутовство. В пространстве замерли минуты. Над нами – жизни торжество.

Могу быть разной. На все лады, Застыв в мгновении от суеты.

Не лучше ль фатализм нам принять –Судьбы игру непостоянства?

Стихи / ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ 189 ***

Меж рёбер воткнут злой клинок. Гипотетически, конечно. Ведь каждый в мире – одинок. И эта истина – извечна.

Так есть ли смысл вам объяснять, Как сумерки сомкнут пространство?

***

Так обесценены слова –Слоятся, рассыпаясь в пыль. Мной не дописана глава, И предстаёт иною быль.

Могу быть нежной. Могу быть злой. То – безмятежной. То – огненной.

Могу истаять я для тебя, В игре свою теряя цельность. То вдруг, забывшись, достигнуть дна, Иль воспаряя в запредельность.

Жар сжигает и наши души. Ненавидеть, любить – нет сил. Дай нам, Отче, Райские Кущи, Пока морок нас не сгубил. ***

Золотое наследие лета Тротуары собой укрывает. Всё живое всегда опадает, Тает радость... Теряется где-то...

Листья жёлтые прочь отлетают, –Обращая к нерадостной мысли: Их падение нас заставляет Чувствовать, невзирая на смыслы.

Мы разморены диким пеклом –Будто город наказан злом. Всё вокруг становится пеплом, Хоть об стену разбейся лбом.

Сумасшествием дышит город –Негде спрятаться от жары. Беспощаден, как знойный морок, Словно, жизнь проживаем взаймы.

Анжелла Подольская 190 ***

Заспанны, как в сером дурмане. Снова молимся на Тишину. Но она, как всегда, обманет, –Вызывая Заблудившись,оскомину.словно, в тумане, Рвёмся мы скопом в Эдем.

В этом мире что-то сломалось. То ли Боги забыли нас? Проживаем то, что осталось, –В страхе, не раскрывая глаз. *** …Невзначай – прощальные фразы, –…НечаянноНевзначай...и просто, без лишних слов, –…ФатальноНечаянно… обернувшейся ничейной любовью, –…Навечно,Фатально... это, всего лишь, – Рай или, всего лишь, –Ад, Навечно–

Стихи / ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ 191 ****

А он награждает цунами –Его получаем взамен.

Вновь жжёт лихорадка, –Сжигает. Довольно. Страшно и сладко –Горько и Внезапнабольно.догадка, –Впивается в горло. Больно. Не сладко, –Зажата аорта. *** Сумерки сходят блаженно В осень неспешным дождём. Так ли уж память нетленна, Ту, что храним и зовём?

Анжелла Подольская 192 ***

Гулко гудят коридоры Памяти зыбкой моей. Канули в Лету все споры, –Вижу лишь лица друзей.

Внезапна догадка, –Вползает невольно. Страшно и сладко –Горько и больно.

О, памяти гнетущей несвобода. Полёты наяву. Во сне. Дыханием далёким небосвода Так обозначилась во мне.

***

Непостоянства – череда. Иллюзий – крах. Больших и малых. И жизнь сочится, как вода Сквозь пальцы рук моих усталых.

И снова, я себя не узнавая, Запутаюсь в своих сетях. Рванувшись вдруг, я путы разрываю Меня гнетущих, второпях.

Стихи / ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ 193 ***

Необратимость чувств, утрат. Непонимания и страха. В висках – звенящий аромат Забытых мною чувств когда то.

Анжелла Подольская 194 «***

***

Тень былой меня предстанет, –Заиндевела и ничья. Пусть себе вокруг шаманят, –К сердцу не найти ключа.

Всё логично – пульс замедлен, –Время вспять не повернуть Знаем мы: мир – не безвреден, –Равновесья в нём не ждут.

До» и «После». Чертой разделены. –Нет. Не чертой, а пропастью глубокой. «До» – вдалеке, где было всё. И мы Не были столь терзаемы жестоко. Далёко... В какой-то прошлой жизни... Не сознавая бег стремительных минут, Слагали стансы свои отчизне, Не ведая, что нас нигде уже не ждут.

Стихи / ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ 195 *** Я не рабской масти. Тошнит от бездарного плебса. И влюблялась всегда со страстью. Уязвима, как пята Ахиллеса. Всё всегда отдам без остатка, Многократно, как самоубийца. Не изжить в себе недостатков, Не сумев разглядеть цинизма. *** Напролёт, день и ночь –Перезвоны «Дзынь»ПодНоУбегающихтрамвая.прочь,куда?Янезнаю.окномбезконцада«дзынь» , без умолку. Чехарда – без Противленье?лица…Чтотолку?

же нас в первый вечер В реально жизненный пейзаж... И годы понеслись – за ними не угнаться. Порой, от них кружилась голова. И дай же, Бог, нам друг без друга не остаться Всю жизнь, не растеряв себя!

Троллейбус, помнится, девятый, Исколесивший множество кругов. Маршрут «Аэропорт Крещатик» стал когда то Преамбулой для будущих стихов.

Играет в пальцах быстрый карандаш. И вдруг, из под руки твоей явился Портрет с моим лицом на вернисаж.

Подольская 196 ***

Вам, друг мой, посвящаю эти строки! –Примите их от сердца моего, Как дань уже исчезнувшей эпохе, Испитой до конца и терпкой, как вино.

Невыдуманный год – шестьд сят пятый. Крещатик. И спешащая толпа. И самиздат в руках измятый... Не сказанные вслух слова…

Ещё – зима. Но утром март родился.

Анжелла

Сама судьба рванулась к нам навстречу, И проиграв загадочный пассаж, Швырнула сразу

ПЕРЕВОДЫ С немецкого…

Прозрачен Рейн. Вода молчит. Спокойны волны. Нетерпеливое вино Взволновано. окалы полны.

***

И языки плетут слова, Те, что уже звучали проежде. Обычные, без волшебства, На Рейна – тихом побережье.

И тосты сорвутся с языка, Но вежливость не позволяет. Повременить бы всем пока, Но жажда выпить разжигает.

НА РЕЙНЕ

Разнообразие сердец И с радостью, и с болью –Начало и конец, С рожденья данной ролью.

Анжелла Подольская 198

JOSEPH

VON EICHENDORFF ЙОЗЕФ ЭЙХЕНДОРФ (1788 1857)

Не смогут все сердца пылать. А только лишь поэтов. Судьба даёт талант и стать, И сердца жар, при этом.

Мысль помчалась в неизвестность. Не вернуть её оттуда.

Задержалась, словно чудо.

Грусть вползла в воспоминанье. Жить нам не мешает, вроде... (Это в виде оправданья).

СУМЕРЕЧНЫЙ ПЕЙЗАЖ

Взявшись за руки, неспешно. Мы глотали нить дороги. Как бывает в жизни грешной, –Заплетаться стали ноги.

И в глазах: тех лет окрестность

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 199

Мы туда с тех пор не ходим.

Выстрела слышна осечка... Рог пастушеский трубит. Ручеёк – насмешка речки, Спотыкаясь, вниз бежит.

Сумрак прячется в тумане –На гору прилёг закат... И меня всё это манит, Крыльев нет, но зорок взгляд.

Размечтались о покое В тишине ночной однажды. «Почему пришло такое?» –Нам ответил бы не каждый.

ВОСПОМИНАНИЕ

УТРА

Но вот уж утро, и простор За дело взялся смело. Равнинам и вершинам гор В тумане надоело.

В тумане прячется Восток, В покров глубокой ночи. Испуган он, иль занемог, Или сомненья точат.

Анжелла Подольская 200

С

Мы в комнате сидим вдвоём. И солнце прячется в гардинах. Спокойный разговор ведём О мелочах и величинах.

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 201 THEODOR STORM ТЕОДОР ШТОРМ (1817 1888)

Уж весна... И сердца стук Ловит каждое мгновенье. И несёт Каждыйблагословеньешорох,каждый звук.

Приходят изнутри слова, В них – трепет прежнего желанья... Два старика – едва едва, Их шёпот – устные посланья.

О том, что было – не прошло, А в подтвержденье – те же взгляды. И сквозь оконное стекло Летят к нам сумерки из сада.

АПРЕЛЬ Уж весна... Долбят кору Дятлы, – целый день и вечер. Видно, им заняться нечем, Умолкают поутру.

В СУМЕРКАХ

Крышу дома целуют золотые лучи. В лад поют петухи, а один всё кричит. Во дворе он не может найти себе места: Поудобней, тенистей и краше насеста.

Пусть хоть на час, мимолётно, Ты станешь моим. И знаю Твои объятья охотно Я, как всегда, принимаю.

Ветра колыбельный звук Переполнил всё вокруг. Солнце опустилось низко, После золотом повисло.

ИЮЛЬ

Сегодня. Только сегодня, Взгляни – я красива очень. А завтра, как будет угодно, Но всё случится короче.

ПЕСНЯ АРФИСТКИ

И поплыло по полям, –Рады зёрна и земля.

ПО УТРАМ

Анжелла Подольская 202

Замер вдруг, наконец, у дворового склона. Звук несётся за ним колокольного звона. Звон умолк. Петухи прекратили свой гам. Начинается жизнь во дворе по утрам.

ПРИХОД ВЕСНЫ

И яблоня уже в цвету, –Плоды вот вот созреют. И молодость свою мечту, С надеждою лелеет.

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 203

Её явленье – радость всем, –Как много дел весною. Она приносит массу тем, И не даёт покоя.

*** Оставив позади полмира, Надежду потерял на встречу С тобой, мой друг, и даже лире Распорядиться будет нечем.

Весна явилась, наконец, –Деревья в почках липких. Об этом сообщил скворец, И маков цвет с улыбкой.

THEODOR FONTANE ТЕОДОР ФОНТАНЕ (1819 1889)

На небе утренний восход, И март ползёт к финалу. Весна отправилась в поход,–Её пора настала.

Анжелла Подольская 204

Ничто мне в жизни не подвластно, Ни окрики, ни фортепьяно. Зачем тревожить их напрасно, Не стоит вскакивать с дивана, Скрипеть пером, терзать бумагу, И с рифмами затеять склоку. Такая может передряга, Уход назначить раньше срока. Однообразье каждодневья Улыбок не подарит даже. Лишь шёпот листьев на деревьях, О встрече с ветром мне расскажет.

Малая Святость, что ещё находится на моём песке? ЖЕНЩИНЫ И ДЕВУШКИ ИЗРАИЛЯ Отдыхающими кустами окружена погружённаястрана,всновиденья.

Кладите на поля орудия мести –с этим покончено. Хлеб и металл, сёстры и братья недр Кудаземли.направляется

О, дети мои, смерть пронзила ваши сердца, словно тот виноградник, что изобразил Израиль

NELLY SACHS

НА СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ

в красном цвете на стенах целой земли.

НЕЛЛИ ЗАКС (1891 1970)

Куда направляется Малая Святость, что ещё находится на моём песке? Сквозь уединение труб слышны голоса смерти:

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 205

Анжелла

Сарра печёт на кухне пироги, их ожидают во дворе люди. Прямо на земле.

Сарра перемешивает тесто так, как перемешаны звёзды, как крестьяне с любовью нежно вспахивают свою землю.

Яркие красные продукты. Глаза, полные грусти, обращены в Вечность, в её песочные часы, в чувственность лунного времени.

Подольская 206

Остры запахи пряностей с ягодами и свёклой. Они промыты и заполнили миску.

Ваши женщинытени,и девушки Израиля, –это полюса яркого света от золотого топаза и женского благословения.

Тихо думают, глядя на оставленные свои следы на пути к огу, на его просохшие родники, ощущая себя баркасами со снедью.

ИОВ

Дикая роза мучений бушует с давних времён, постоянно рвётся в другую сторону. Южный полюс твоего одиночества, словно стоишь ты в центре своей боли.

Он вроде взывает к червям и рыбам.

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 207

Глаза твои глубоки, голова наклонена, застыв среди ночи, как у ослепшего от победы охотника. Голос твой бессловесен, в нём замерло много вопросов.

Иов, ночные твои стражи рыдают. Одинокие сгустки твоей крови блекнут, обращаясь к солнцу.

Острое лезвие петушиного крика прокалывает сердца людей. О, раны нашего дома. Каждую ночь и день. Ты – борец во плоти круговорота светил, в скорби ночной бессонницы, нарушенной рыдающей

ИАКОВ* О, Израиль, с утра ты начинаешь борьбу, в ней все рождения с кровью.

Библии имеет второе имя – Израиль. ХАСИДСКИЕ ТАНЦЫ

нарушенной рыдающей песней птицы. О, тыИзраиль,благостный напев счастья, свежесть капель утренней росы, Твоего Самого Главного.

Чёрные шляпы. ожьи блики на них напоминают древнее море. Оно словно взвешивает их иликиосуждает.летят на берег, разрезыпроявляяземли, как чёрные язвы. Язык ощутил мир на вкус. Он до конца пропел,

со

*Иаков в

Анжелла Подольская 208

Ты наше

такпроглядевшегогрустногоотСтонущеепогружённоесчастье,взабвение.нальдинесмертиквоскрешениюАнгела,глазакогу,же,какты!

тризны

Ночь в предродовых схватках знамёнами смерти.

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 209

ИЗРАИЛЬ Ты невероятен в прошлом и настоящем. До смертного конца ты трудишься на Вечность. Словно в глубоком сне, подняв голову магической спирали, что округлила звериной маской небесные Закружиласветила.вокругсозвездия Рыбы, и вихрем пролетая в Овене…

к нам тайным источником, от усталости к смерти.

Мы стали терпеливы к будущей смерти. Прошлые смерти нами забыты. О, человеческий страх! Ты Привыканиенепреодолим.ксмерти уходит в мечту, там гибнет она на подмостках ночи среди чёрных осколков. И костлявая луна освещает руины.

что

струится

О, человеческий страх! Ты АнгелГденепреодолим.носилкиизлозы?покояприкоснулся

он дышит загробным миром. На молятсяМинореженщины – Плеяды.

Анжелла Подольская 210 До проясненья запечатанного неба, Ты отчаянно, до сомнамбулизма, встречаешь ожью рану там, где бездна струится светом. тыИзраиль,торопишься к зениту, накапливая всё от чуда Главного –грозу, что разрушает в горах твоё болезненное время. тыИзраиль,нежнее птичьих песен и жалоб страдающих детей. Ты струишься по жизни ожьего рождённогоисточника,твоейкровью. ХАСИДСКИЕ ПИСЬМА Всё благополучно в тайне. Слова в полёте дышат звёзднойобрамляетЗащита,Вселенной.какмаска,стороныноворождённой ночи. Всё благополучно в тайне. Живёт какличностей,Сквозьсильным,источникомкакжелание.существованиерисующихсебя,песоквпруду.

И каменные сердца, ощутившие летучие пески, сохраняющиеся в полночь и хоронившие молнии жизни.

И Израиль, дерущийся с горизонтом, спящий под звёздными семенами с тяжёлыми сновидениями о оге. ПРОЩАНИЕ

Всё благополучно в тайне. И жизнь костей магического числа с кровавящихпродолжением,свои вены.

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 211

Как солнечное затмение, по закону переходящее в боль. Всё благополучно в тайне воспоминанием о жизни и предчувствием серой смерти.

И носильщики, тянущие страну через Иорданию, Надвигаясь, как стихия, как братья и сёстры…

Слова кровоточат из наших ран. Ещё вчера они на море возникали, на пароходе, – не мешал им шторм. Они, как обнажённый меч, по сердцу били. Ещё вчера, как звёздный дождь, неслись, пронзая нас насквозь.

и

В прекрасной земле, место найдётся для смерти. Израиль! Ты приглашаешь нас раствориться в твоём тумане, в дыханье твоём, на бегу. Трубочист, окрашенный сажей, рвётся стремительно к звёздам, ведь ждёт его там солнца глоток. Дорогадымоход!открыта для тех, кто грустен, кто наглотался пыли, кто в состоянье настигнуть свою Дорогазвезду.открыта бегущим, тем, кто жизнь прожил в дыму.

Сегодня ж, – руки немощно, как плети, Иповисли.голова несобранных волос.

Анжелла

Мы окровавлены, погасли, мы молчим. Слова исчерпаны. ессмысленно искать. Руками держим вместе твой источник. Мы, вроде войска, что смирилось с пораженьем. Прощаю я беспомощность твою.

А в полночь снова, поцелуи в плечи, в шею звучали соловьиной трелью нам.

Да, вот прощанье наше здесь, до смерти… Кровоточат слова – живые раны.

Подольская 212

О,

ДЫМОХОД

Кто возникнет у вашего смертного одра? Кто заберёт песок Израиля из обуви странника, –горячий песок Синая?

Кто смешает песок с соловьиной трелью? Кто сможет сравнить самолёт с порханием бабочки? Кто смешает движение пыли с извивом змеи? Кто может сравнить кино с мудростью Соломона? Кто сравнит горечь вермута с ощущеньем времени? О, ваши пальцы!

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 213

О, место для смерти! Она вызывает на суд хозяина дома вместе с гостями.

О, ваш указательный палец! Он направлен к месту вечной мечты.

О, дымоход! О, палец! О, кТыИзраиль!приглашаешьразлукамивстречам!

КТО МНЕ ОТВЕТИТ…

вырвется мысль об обуви будущего.

ЗАУПОКОЙНАЯ МЕССА Рассказ умирающего ребёнка

Меня качает мама на руках, по мне в заупокойной мессе. Она мою сжимает руку, –не хочет, чтобы я её покинул, оттягивает наше расставанье, я это ощущаю.

Не вы ль заберёте песок из посмертной обуви для Прямопустоты?сутра

Она нашёптывает мне слова заупокойной мессы, –гортанных звуков россыпь, любимого мной голоса, он не смолкает с вечерних серых сумерек и до восхода солнца. В моих глазах своё он отражение ищет. Старается мои заполнить уши энергией дыханья ветра, что шёпотом звучит в моём почти уснувшем сердце.

И кажется, она меня уводит прочь в сторону от смерти.

Анжелла Подольская 214

С немецкого / ПЕРЕВОДЫ 215 О, чудо! Душа приемлет мгновенье жизни. Стихает послушнаямесса,желанью мамы.

Рассказав – отпускаешь прошлое. Так должно быть по каким то законам. Но по сей день не могу расстаться с прошлой жизнью, изображённой мною в разных эпизодах и жанрах.

Анжелла Подольская 216 ОТ АВТОРА

Когда начинаю писать что-то новое, мне кажется, что я умещусь на нескольких страницах, – такой небольшой рассказ. Часто получается больше, по сути, не рассказ, а маленькая повесть. Или, даже –минироман.Каждаярассказанная история это прожитая жизнь, некая модель, не нравоучительная, а моего философского видения концепции картины мира.

с героями, и часто они переходят из рассказа в рассказ, из цикла в другой цикл, растягивая и уплотняя пространство повествования. Рождается нечтоПолучаетсябольшее.бесконечная сага или цикл историй. Иногда неделями не сажусь к компьютеру… Иногда не могу от него оторваться, когда текст сам себя начинает вытягивать и вести за собой. Проведённые за письменным столом часы, когда что то получается, когда складывается судьба героя или, наоборот, распадается какая-то история – самые счастливые.

Тема детства, юности, взросления – всегда со мной. Воспоминания никуда не уходят, не оставляют… Всякий раз, когда ставлю точку, ловлю себя на ощущении, что сказано не всё. Или почти всё. Мне жаль расставаться

Что получилось в итоге, не знаю... Возможно, кто-то увидит бессвязный поток, а кто-то – даже реку. Кто не боится утонуть, – добро пожаловать.

Это некое бесконечное путешествие по воспоминаниям, путешествие без виз, где единственным багажом являются память, мириады смыслов и ощущений, благодаря чему даже сегодняшняя моя жизнь обретает смысл.

217

На каком то этапе существует момент выбора своей системы координат, момент осознания собственного места в этой бесконечной реке Памятьпамяти.даёттолчок, воображение начинает его разворачивать. И над этим процессом я уже не властна. Любая моя вещь растёт сама по себе, как дерево, а не строится по моей воле, как дом.

Так что я сама часто удивляюсь каким-то поворотам, неожиданностям. В смешных ситуациях смеюсь громче всех… В общем, я сама – свой главный и благодарный читатель.

Может быть, именно потому, что мне небезразлично, что увидит в моём тексте другой человек, часто оставляю в нём открытый финал, как будто давая возможность этому, другому, ответить мне.

В антологиях русских поэтов Германии: «Ступени» (СПб., Алетейя, 2005 г.), «Четвёртое измерение» (СПб., Алетейя, 2008 г.).

Литературная деятельность началась в 1995 году.

В альманахах: «Берега» (№№ 1 – 2, 1996, 1997 гг.); «Параллели» (двуязычный, Потсдам, 2001 г.); «До и После» (№№ 1 – 25, 1997 2021 гг.); «Третий этаж» (2012, 2013, 2018, 2020 гг.)

Родилась в Киеве. В Берлине с 1994 года. Выпускница Киевского Государственного Университета им. Т. Шевченко. Математик-программист.

Публикации:

В сборниках: «Еврейские мотивы» (2011, 2015 гг.); «На еврейской стороне улицы» (2018 г. Берлин), изданном при поддержке Союза Писателей Межнационального Согласия ФРГ.

218 ТВОРЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ

Автор книг: «Я не от плоти» (Сборник стихов, Берлин, 2000 г.); Двухтомник избранных произведений: «Черновик чувств» и «Рисунки на песке» (Повести, рассказы, лирические миниатюры, стихи, Берлин, 2016 г.); «Monbijouplatz или хроники не о любви» (Эссе; Берлин, 2019 –2020 гг.).

219 ОГЛАВЛЕНИЕ ДОСТУЧАТЬСЯ ДО НЕБЕС Проза * Стихи * Переводы НЕСПЕШНОЕ ЛЕТО / Рассказы Бэри... Берия... Лаврентий… Буду ждать тебя «там» Достучаться до небес НеспешноеДуша лето По тонкому льду По ту сторону ЗапахРушныкРыжаяРетроПрежде,Предначертанноеаллеичемуйтидетства «Спящая красавица» СтарыйСтарик глагол в модной обложке Это такой город Тет-аВверхЗимняяТриоТурбулентностьСумеркитетсказка -вниз по лестнице КуриныеИсповедькотлетки в ритме... Ха! У НАС ВО ДВОРЕ… / На Подоле / Рассказы У нас во дворе «Великая Октябрьская» 13412412312211910710397929085827977736765585653503126191611732

220 «Сладкая жизнь» Нюся ЮбилейЗолотко ПРИ СВЕТЕ ЛАМПЫ / Миниатюры Туманности ГдеЧёрныйЧёрнаяЧастьБезответноеБесконечностьдуширечибылькофетотам,надрадугойЯвсеголишьтвойиероглиф, Любовь! ПутешествиеПриНеведомоеНатюрмортКруговоротсветелампыдлиною в жизнь Одна на ветру Штрихи к одному портрету ИОСонСозерцаниенейизвестьбелых стен Не воспринимай жизнь так серьёзно ЧтоЧёткиМирыРазныеАмнезияНастроенияМетельКризисразностипамятибудетвконце ЛИСТЬЯ ЖЁЛТЫЕ ПРОЧЬ ОТЛЕТАЮТ / Стихи 186185184183182181180179178177176175174172171170169168167166165163162161160159158157156155145142139

221 ПЕРЕВОДЫ / С немецкого ОТ ТВОРЧЕСКАЯАВТОРА БИОГРАФИЯ 218216197