Январский номер литературного интернет-издания PS (№82) by PS литературный журнал

№82 (январь 2019)

Еще один год остался позади. Впереди... уже 11 месяцев нового. Январь почти прожит. Начали выполнять обещания, данные в декабре? Загаданные желания знаете, как будете осуществлять? В январе все это мало кто знает. Январь - афтепати. Оглядываешься недоуменно, расслабленно и понимаешь, что пора, пора уже снова за работу по всем фронтам. На работе, за которую деньги платят, отчеты сданы и пришли на смену повседневные рабочие будни, сквозь которые у творческих проскакивают яркие моменты. С началом года, также все замирают, по старой доброй традиции ожидая перемен к худшему. Но мы надеемся, что все останется на своих местах, в той стабильности, что сейчас установлена в журнале. Мы рады, что вы с нами, наши авторы и читатели. И у нас все получится. Январский номер журнала вышел. Номер, открывающий год. К нему подойдет кофе с пряностями.

ВНИМАНИЕ!!! Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена.

ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Прочтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции.

Отпечатано в типографии «Crocus» crocus.zp.ua

При копировании материала ссылка на АВТОРА ОБЯЗАТЕЛЬНА!

www.pslit.co.ua

Колонка главного редактора Здравствуйте! Считанные дни остались до выхода второго номера «FoxyLit»! Почему мы уделяем так много внимания нашему второму проекту? Потому что, по сути, это наш ребенок. Мы создавали его осознано, подготовившись. Да, «PS», как мы уже не раз говорили, появился спонтанно. На разработку «FoxyLit» мы потратили куда больше времени, да и цели были немного иные. Первые номера «PS» создавались без какойлибо надежды, что однажды мы выйдем в печать. Тогда, для кучки аматоров, печать журнала в типографии выглядела как что-то недоступное, недостижимое. У нас не была набита рука на верстке, шаблон не был адаптирован под печать. Несколько первых номеров были созданы в двух вариантах. Электронная версия и для печати на простом, домашнем принтере. Тогда у нас была лишь одна цель: опубликовать себя и дать возможность опубликоваться другим. Время шло, литература, и инструменты продвижения авторов менялись. Менялся и «PS». И, как следствие, появился «FoxyLit», взяв все лучшее от «PS». «FoxyLit» сразу, без раздумий, вышел в печать. Это и было одной из целей создания второго издания. Популяризация украинского языка дело второе. Мы не хотели создавать клон «PS», надо было создать иное издание. При всей своей мультиязычности, «PS», по сути, русскоязычный. Доля других языков в его контенте минимальна. В этом плане «FoxyLit» иной. Да, он полностью украиноязычный, но это никак не ограничивает авторов, редакция всегда осуществит перевод на украинский язык. Пока что, только с русского языка. Но мы продолжаем работать в этом направлении. Иная модель в подходе к публикации дала свои плоды: очередь на публикацию есть, но не столь большая как в «PS». Если сравнивать с «PS», то очереди, то и нет. Сейчас в «FoxyLit» готов второй номер и частично заполнен третий. В то время как в «PS» мы выпустили восемьдесят второй номер, а очередь до сто пятого. А это, на минуточку, декабрь 2020 года. Увы, эта очередь будет расти. Как минимум, в ближайший месяц, на два номера или даже больше: поступивший материал требует распределения. На данный момент, мы достигли всех поставленных перед «FoxyLit» целей. Остается только развиваться дальше, придерживаясь установленного курса! Напоследок о делах насущных: первый месяц нового года принес и небольшое изменение в журнале. С целью повышения степени защиты персональных данных заказчиков печатных экземпляров и дополнительных услуг, доступ на страницу со статусом заказа теперь только по паролю, которым является номер заказа. Номер заказа - это информация, доступная только самому заказчику и редакции. В этом году у нас много планов по развитию наших изданий. Оставайтесь с нами! Приятного прочтения! С уважением, главный редактор «Литературного интернет-издания P.S.» Александр Маяков

Сегодня в номере

Поэзия

«Завязь» Владимир Васильевский

«Танец любви» Михаил Крамольник

«Бомж» Михаил Крамольник

«Шаманит осень» Михаил Крамольник

«Песочные часы» Михаил Крамольник

«Дорога к музею Ван Гога» Александр Кременьч

«На улицах парижских» Александр Кременьч

«Помечтай немного обо мне!» Александр Кременьч

«Песто и паста» Александр Кременьч

«Киарина» Ариозо Мартини

«Вернуться» Надя Лямец

«Пахнет дождем и ветром» Надя Лямец

«Джентльмен» Янина Погорелова

«Конец» Помысухин Никита

«Стёкла» Гера Шторм

«Встречающий ночь» Гера Шторм

«Эй, малыш!» Гера Шторм

«Золото» Гера Шторм

«Разбухшая тетрадь» Гера Шторм

«Лучшее небо» Калерия Лисаева

«Свобода» Калерия Лисаева

«Ах, это - не было б войны» Татьяна Уразова

«И по жизни плетусь я растяпою» Татьяна Уразова

«А я же принцесса» Татьяна Уразова

«Ах, до чего я дожила» Татьяна Уразова

«Остановка» Игорь Билык

«Постой, не отводи свой взгляд» Владимир Васильевский

«Но все это - лишь облик» Владимир Васильевский

«Собачья жизнь» Юрий Проскоков

«Старик и вьюга» Юрий Проскоков

«Просыпаясь» Юрий Проскоков

«Тальники» Юрий Проскоков

«Шла женщина...» Юрий Проскоков

«Безумный бродяга» Ариозо Мартини

«Утром» Герасёв Александр

Тет-а-тет «Эльвира Абдалова:магия косплея» Александр Маяков

28 28

Строка прозы

«Болтуново» Панченко Андрей

«Черемшина» Андрей Иванов

«Возвращение деда Максима» Андрей Иванов

«Мальчик из мемуаров» Басира Сараева

«Эльфийский садик» Владимир Васильевский

«Учебник сталкера» Валентин Рузанов

«Происшествие в отеле Монтелеоне» Виктория Ерух

«Тайная дверь в мир чудес» Виктория Ерух

«8 июля» Евгений Кимов

«Оранжевые сугробы» Игорь Скориков

«Маскарад» Masha Sparrow

«Hominem quaero» Masha Sparrow

«Мама» Маша Воробьева

«Зимняя история с привкусом радости» Маша Воробьева

«Прекрасная ночь» Маша Воробьева

«Счастье всегда приходит, когда его очень ждёшь» Людмила Полянкина

«Прощание аистов» Мила Стеценко

«Пьяница» Майкл Крэм

«Суженые» Уразова Татьяна

«Стены из слоновой кости» Александр Аланн

«Хроника городской пробки» Игорь и Татьяна Новосёловы

«Богатая кутья» Дериземля Евгения

«Образец» Елена Ладинец

«Бегущий по волнам» Буэнос

Литературный сериал

«Летописи межмирья» Александр Маяков

«Буквы на белом фоне» Александр Маяков

101

«А.С. Пушкин. Послесловие» Маргарита Крымская

105

«Опаленные войной» Олег Русаков

112

«Наталья» Дмитрий Королёвъ

116

«Спасибо графине» Лена Ичкитидзе

122

«Конформист-Нон» Виктор Гончар

130

«Моя служба» ВладОзер

140

«Путешествие в неизвестном» Уразова Татьяна

147

Поэзия

Завязь Владимир Васильевский Ты мне - как весенняя завязь, Как признак осенних богатств, На крах, на удачу и зависть Последних дождей и убранств. Ты мне - как предтеча паденья, Того, что бывает во снах, Без дна, без конца, обреченье На алый восторг. И на страх..

Танец любви Михаил Крамольник Ночь-красавица черноглазая, Зазвучала гитарой в тиши. Кастаньетами звонкими клацая, В чёрном платьице в мир спешит. Ночь, любовью играет на струнах, Расставляя свои западни. Убегает уставший сумрак, Зажигаются в окнах огни. Каблучками цокают спутницы: Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три… Огнями светятся улицы, На подмостках танец любви.

Бомж Михаил Крамольник Вот случай был со мною в электричкеЗаходит бомж пропитый чуть живой. Смотря по сторонам, похоже, по привычке, С опухшей мордой, разбитой головой И надписью: подайте, на табличке. Вагон скидал ему рублей пятьсот И поклонившись людям в покаянье, Благодарил бомж с нежностью народ. Один мужик, со злобным выраженьем, Обматерил несчастного бомжа. Ругаясь грязно и с пренебреженьем, Орал, в остервенении дрожа. Кричал, что дети есть, а нет работы: -«А ты здесь бродишь побираясь мразь.

Дают же деньги оборванцам, идиоты.» Ну и так далее, ругань понеслась. Бомж развернулся с добротой душевной, Карманы, вывернул свои. Отдал, что нажил с лёгкостью мгновенной, -«Тебе нужней»- сказал:-«живи в любви.» Мужик сидел и тихо плакал, Смотрел тихонечко в окно. А за окошком дождик капал, Такое натуральное кино.

Шаманит осень Михаил Крамольник Шаманит осень, шелестя листвою, Даруя дней последнее тепло. Запахло лёгкой в воздухе тоскою, Уж лето красное прошло. Так шаловливо, беспардонно, Одевшись в золотой наряд, Снимает осень одеянье отрешённо, Чаруя, околдовывает взгляд. Прощается рассеяно туманом, Грибами завораживает нас. Разогревая солнечным обманом, Верится, жара придёт подчас. Но словно на минорной ноте, Напоминает холод о себе. Записан дождь в моём блокноте, И ветер, воющий в трубе.

Песочные часы Михаил Крамольник Без следа, однообразно, быстро Мчится жизнь - песочные часы. Время, переполненное смыслом, Водопадом льётся на весы. Сыплется песок так ровно, гладко, Пролетают дни за мигом миг. Смерть хохочет, улыбаясь гадко, Первый детский крик и - ты старик. Страшно мне лежать в своей постели: Остановка сердца и конец. Старости болезни одолели, Жуткое понятие мертвец.

Поэзия

Дорога к музею Ван Гога Александр Кременьч По мостам через каналы Амстердама Я шагаю к сумасшедшему Ван Гогу. Восторгает меня тусклых красок гамма: Видно сам я с сумасшедшинкой немного. Затуманены голландские кварталы. Ранним утром и прохладно и промозгло. В атмосферу испаряются каналы, Смрад ночной марихуаны - вынос мозга! Гаснут "красные фонарики” устало, Закрываются витрины, спят красотки. Только слышно, как волна о край причала Разбивает инсталляции и лодки. По пути съев шедевральную селёдку, Сквозь "Ночной дозор", как нож пройдя, Рембрандта, Рассмотреть успел модельную походку Возле фабрики по выпуску брильянтов. Мимо Дамбы и красоток под дурманом Пришагал я к Гениальному Ван Гогу... Чтоб "Подсолнухи" увидеть за туманом Мне б частичку гениальности в подмогу…

На улицах парижских Александр Кременьч К тульчанам, самовар свой взяв, Приедешь - на смех курам! В монастыре чужой устав Кило макулатуры. Известно это мне. И все ж, Ценя оригинальность, Не ставя постулаты в грош, Бью свой рекорд на дальность... Airbus снижается. Земля! Огни Парижа ярки. Ах, Елисейские поля! Отельчик возле Арки.

На утро - кофе, круассан, Парижских стилей гамма, Гюго, Мольер и Мопассан, Легенды Нотр-Дама, Железной башни кружева, Красавицы Монмартра, В "Лидо" кружится голова... Мир грёз, любви, азарта!... Случиться может всё со мной, Но... прочь гоню интрижки! И, восхищаюсь я... женой На улицах парижских!

Помечтай немного обо мне! Александр Кременьч Пять часов восторга, пять часов полёта Пронеслись в шалеющей волне... Не родится песня - затерялась нота... Помечтай немного обо мне! Пронеслись бесследно - не вернуть виденье, Но душа горит, душа в огне! Встреча мимолётна, счастье - на мгновенье... Помечтай немного обо мне! Это невозможно - жить с тобой в разлуке! Пусть не наяву - приди во сне! На тебя взгляну я - позабуду муки. Помечтай немного обо мне! Но свершится чудо - явит бог веленье! И, однажды в луной тишине, Вдруг забьётся сердце: сядешь, с упоеньем Помечтать немного обо мне...

Песто и паста Александр Кременьч Когда что-то вдруг растревожит, Когда равнодушью - не место, Плохое предчувствие гложет,Готовлю себе соус песто.

Поэзия А к соусу - блюдо мясное. Гарниром к нему - макароны: Ведь песто и паста - "взрывное" Наследье Италии-донны! КедрОвых орешков и масла Оливок, листа базилика И сыра протёртая масса Прекрасна, вкусна, многолика! Уверенность вновь возвращает В успех и в работе, и в спорте! И мир красотой восхищает!... Но, соль не добавил - испортил!

Киарина Ариозо Мартини Ей нужен свет непревзойденный, Улыбки, таинства, король, Король никем непокорённый, Любви не нужно, только роль. Бакалы золота, картины, И туфли стоимостью души, Замерзло сердце Киарины, В далекой каменной глуши. Надежды рухнули как пепел, Любовь предательство и стыд, Гуляет в сердце вольный ветер, Она решила - отомстит. Служанки, танцы, рестораны, Сигары. Травит алкоголь. В руках безжизненной путаны, Веселый, денежный король. Проходит молодость и годы, Дают смертельный приговор. Поддавшись хитростям природы, Ведет с иконой разговор. Пороки - проклятая лава, Как дым ушедшей из костра, Не греет денежная слава, Не спрячет боли красота. Поблекла кожа, Киарина Старушка, гордая в слезах, На темных улицах Берлина, Замерзла в каменных кустах.

Вернуться Надя Лямец Про тебя рассказали ветры, шум прибоя и шепот моря, Про тебя пели песни птицы, и записки писал январь. Я - дурак, уходил надолго, и порой напивался с горя. Мне не видеть тебя годами - все равно, что любить печаль. Я надеюсь к тебе вернуться, спрятать солнце в твоих объятьях И уснуть, как не спал годами, на коленях у ног твоих. Я прошел через сотни копий. Это все, что могу желать я Возвратиться к родному дому и увидеть тебя в живых.

Пахнет дождем и ветром Надя Лямец Пахнет дождем и ветром, Пылью потертых книг. Как засыпать с рассветом, Если я так привык Утром на бликах солнца Первым встречать зарю? Знаешь, ко мне вернется То, что другим дарю: Каждый затихший шорох, Шум водосточных труб. Если тебе я дорог, Вспомни когда-нибудь Запах дождей и ветра, Пыль от потертых книг, Как уходить с рассветом, Если в конце - тупик.

Джентльмен Янина Погорелова Если б я была мужчиной Знала толк в футболе с воблой Только воблу и рыбу Я и женщиной люблю Если б я был мужчиной Брить бороду на работу И с работы пельмени

Поэзия научился бы варить Знал бы каким парфюмом всех дам покорить Джентльмен со взглядом томным не оставит бы равнодушных сердец!

Конец Помысухин Никита Что такое конец? Человеческий всплеск? Из эмоций, трагедий, страданий. Или может малец, Потерявший родню среди толп, небоскребов и зданий. Может это отец, Что вернувшись домой Проливает на стол море брани. Или в боксе боец, Что в нокдаун залез И по рингу заклацал зубами. Это лучший певец На концерте своем Вдруг оставленный аудиторией. Это юный птенец, Что при виде кота Ищет маму по всей территории. Что такое конец? Здесь не ясен ответ, И мы знаем об этом так мало. Но, задавшись вопросом в своей голове, Знаменуем конец как начало.

Стёкла Гера Шторм Элли, следи за осанкой и выпрями спину. Слезь с подоконника, окна закрой. Ты промокла! Видишь, какая гроза, ты подхватишь ангину! Элли, ну где ты взяла эти битые стёкла?! Выкинь немедленно, ты же порежешь запястья! Что позабыла, как мазали пальцы зелёнкой,

в прошлом году? Эти стёкла приносят несчастья! После дождя лучше выйди во двор с собачонкой. Хлам нужно выкинуть. Это же просто страшила! Что значит "друг"? Вон повсюду солома, опилки. Ты в него стёкла зелёные снова зашила? Элли, скажи, ты сама разбиваешь бутылки? Не подноси их к лицу! Это слишком опасно! Я заварю тебе чай с валерьянкой, он чудный. Элли, смотри город наш и без стёкол прекрасный. Серого цвета! Ты видишь, он не изумрудный!

Встречающий ночь Гера Шторм Разлила ночь - бунтарка чернила на город родной. Ручейки побежали по венам дорог, по бульварам, слившись в тёмное озеро в сквере заброшенном, старом, прогоняя зловеще, случайных прохожих домой. Город, вспыхнул в ответ миллионами ярких огней, перекрасив всё небо без спроса из чёрного в рыжий. Оседая на мокрый асфальт, подчеркнув блики в лужах. Забирая в массовку свою, свет в далёком окне. Я на крыше. Встречающий ночь, провожающий сон. Наблюдаю, как город мой дышит, пульсирует, стонет под колёсами байков, машин. Утопает в неоне в самых людных местах. Я живу с ним, почти в унисон. Разогнаться бы, руки раскинуть у края, взлететь... И парить, как бумажный фонарик, воруя улыбки, восхищенные взгляды прохожих. Холодный и зыбкий встречный ветер ловить, обжигающий, хлёсткий как плеть. Наслаждаться борьбой. Видеть, как во мне теплится жизнь, подставляя свой свет и тепло. И под струями стылых, ледяных атмосфер, осознать всё неравенство силы. Догорая дотла, до золы, прекратить виражи.

Эй, малыш! Гера Шторм Опустело гнездо до срока... Обезумев, крича надрывно птицей мечется мать. Глубокой ночью ищет мальчишку-сына.

Поэзия Эй, малыш! Никогда, ты слышишь, не проси у неё свободы! Не отпустит, скорей с крыши камнем вниз упадёт и в своды голубые умчится птицей наблюдать за тобою сверху: не тебя вернуть - возвратиться в нужный час. Ведь тебе не к спеху с ней проститься, не попрощавшись? Ну зачем ты торопишь время? Посмотри, сколько их - упавших, по расписанной мною схеме! Ты ещё слишком мал и жалок, чтоб тебя отпустить на волю. В колыбели тебя качала неустанно. Сейчас мозоли всё не сходят с её ладоней. Чтобы был ты одет, накормлен. Поздно вечером на балконе будет сдерживать горечь в горле. Лишь солёные реки - слёзы по щекам её впалым, бледным станут литься, как ливни в осень. Раздуваться больные вены на усталых руках. И сердце чуть поколет, ну так бывает. Ей бы рядом с тобою греться. Изо льда забиваешь сваи, чтоб построить свой новый город... Эй, малыш! Подожди, опомнись! Твоя мама устанет скоро проживать эту злую повесть! Потерпи, и она отпустит чуть попозже. Ей хватит силы! А сейчас - пальцы рук до хруста будут нервно сжимать перила на балконе, часами стоя, бесконечно искать глазами, будет выбившихся из стаи. Эй, малыш! Возвращайся к маме...

Золото Гера Шторм Наше солнце давало нам жизнь и надежду на вечность. Мы рожали великих детей. Венценосным орлицам отдавали вскормить, чтобы выросли дети - богами. Выжидали, что перья покроют их спины и плечи. Руки крыльями станут и клювы расколют гробницы праотцов, чтобы мощь их впитать, что спала там веками. Мы носили льняные туники и тоги из шерсти, тем спасались от гнева небес и от солнечных вспышек, что палили нам кожу, жгли волосы наши до пепла. Время шло нам на пользу, бессмертными ставшие дети возвращались к истокам, взлетали всё выше и выше, показать, как они возмужали и вера в нас крепла. В страшный час приходили враги, забирали младенцев, уносили с собой, отнимая у нас нашу силу. Обещали вернуть их за белое золото неба. И тогда прилетали к нам взрослые дети. В навесы поднимались небесные, крыльями гнали светило раскалённое, к землям родным, не боясь его гнева. Мы руками ловили горячее, белое солнце и бросали в студёную воду, чтоб не обжигало наши щедрые земли и наши больные ладони. Доставали остывшим со дна векового колодца остеклённое, круглое золото. Острым кинжалом разрезали на ровные дольки, как спелую дыню. Не дарили, а в жертву несли им - врагам своим самым ненавистным и преданным, верным и самым заклятым. Мы не прятали глаз, мы смотрели на сытые лица пожирателей золота. Ночью входили в их храмы чтоб убить их - уснувших, за то, что сумели запрятать в глубь себя наше белое золото - дивное солнце. Находили младенцев своих, отдавали орлицам. Разрезали врагам животы и потухшие дольки доставали, сложив на огромное блюдо из стали. Чтоб его воскресить, чтобы солнце взлетело, как птица, брали иглы и нить шелкопрядов и трепетно, долго зашивали, в руках - согревая. Оно поднималось.

Поэзия

Разбухшая тетрадь Гера Шторм Я тороплюсь, когда вплетаю мысли в свои стихи, боюсь их потерять. Ловлю их ручкой, сидя в старом кресле, переношу в разбухшую тетрадь. Что впитывала пар горячей ванны почти, что каждый вечер перед сном. От этого все буквы в ней туманны, как улицы с рассветом, за окном. После дождей холодных, грязно - серых, тех, что смывают летом вечера. И льют всю ночь, совсем не зная меры густым туманом сделавшись с утра. Да так, чтоб солнцу было не пробиться! Замешивая охру с молоком. Стирая чёткость, чтоб не видеть лица. Чтоб стал чужим мне, тот, кто мне знаком... Я тороплюсь, боюсь не вспомнить позже, не прочитать кому-то в суете. К своим стихам, я становлюсь всё строже, безжалостно терзая на кресте души моей. А тело - тело бренно. Всему живому свой отмерян путь. Стихи мои останутся, наверно... И может быть, их в суете прочтут.

Лучшее небо Калерия Лисаева На берегах реки Невы, В прекрасном городе Петра Опять разводятся мосты... И волны бьются о причал... Когда-нибудь сюда вернусь, Пытаясь обрести покой, И воздух медленно вдохну, Мечтая о судьбе иной. Здесь дышится совсем не так, Доходит влага до костей, И сердце бьётся волнам в такт, Пытаясь вылечить скорей Мою измученную душу, Уставшую от вечных битв С судьбой, собою и минувшим, С тем, отчего она болит.

Здесь снятся призрачные сны С незримым привкусом дождя, И здесь глаза мои пьяны, Хотя я полностью трезва... Порою раннего рассвета, Когда светлеет вдалеке, Нет ничего прекрасней неба, Что отражается в Неве...

Свобода Калерия Лисаева Температура, насморк, кашель И вечный сумбур в голове, Рассудка доводы не значат И идиотская печаль в душе. Свободно сердце - бьется ровно. И одиночество со мной. Моя любимая свобода. Мой обожаемый покой. Не плачу больше, ни слезинки С моих ресниц не упадет, Мечты неопределенно-зыбки И прошлое уже не в счет. Легко играя и танцуя По жизни горестной иду, Свой облик вновь сама рисую И жизнь свою сама пишу, Но вновь накатывает глупость, Сжимая сердце в кулаках, Я снова до отключки грустью Терзаю душу впопыхах

Ах, это - не было б войны Татьяна Уразова Ах, это – не было б войны. Прошло по жизни красной нитью. Добры и нежны были сны. И днём не верили наитью.

Поэзия Ах, это – не было б войны. Не заливало б землю кровью, И враг сосед, иль из родни Жене не слал бы доли вдовьей. Ах, это - не было б войны. Не застывал бы ужас в душах Детей навечно. Нет вины Их в том, что совесть люди глушат. Ах, это – не было б войны. А грады бьют по сёстрам, братьям. Ах, это – не было б войны. Не знали б мы кто враг, кто ратник… Ах, это – не было б войны…

И по жизни плетусь я растяпою Татьяна Уразова Гололедица зимняя с норовом С ног прохожих сбивает напрасно. Поддало солнце жару днём здорово И весною повеяло красной. Дряблый лёд, словно шкурой шагреневой В лоскуток серо-влажный сожмётся. Даль туманная кистью сиреневой По – над лесом небрежно пройдётся. И судьба в раскоряку, но весело: То согреет, то вдарит морозом. А бывает, добро со злом – в месиво, Разберись-ка, где что! Как не просто! И любовью, как красною тряпкою Перед носом помашет нарочно. И по жизни плетусь я растяпою, То по льду, то по грязи и кочкам!

А я же принцесса Татьяна Уразова По камушкам звёздным, под зонтиком лунным, Похоже, что поздно и даже неумно Гуляю принцессой изнеженной, слабой,

Как в старенькой пьесе, испорченной славой. С высот поднебесных взираю смущённо: Не слышу слов лестных мужей изощрённых. Казалось, и титул, и целое царство! И чем я не идол? И где моя паства? Вздохну огорчённо. Принцессы не в моде! Наверно, никчёмна. А вроде - порода! С небес над полями мелькнула, исчезнув. С прошедшими днями пари бесполезно! Про звёздные камни я вспомню лишь утром В общаге, не в замке, пока ищу пудру. Кайло да лопата! Наверно, до гроба! Да шпалы! Да с матом! Да рыжая роба! И Ванька слюнявый, алкаш подзаборный. И имя мне «лярва»! Нет жизни – бесспорно! А я же принцесса! И кровь голубая! Где принц? Пусть повеса. По звёздам ступая, Я каждую ночку ищу своё счастье. Рассвет ставит точку: « Не той баба масти!» Лярва – призрак, ведьма, тень

Ах, до чего я дожила Татьяна Уразова Ах, до чего я дожила! Ах, до чего! Не милы не весна мне и не лето И броской осени не радует декор. Зимы студёной страсти без ответа. Под осень жизни я сошла с ума? С чего Закат багряный спутала с рассветом? И вместо осмысления судьбы, легко Вступаю в спор я с нею беспредметный. И не впадаю в ступор даже оттого, Что в дым иллюзии! Украдкой счастье. Ах, до чего я дожила! Ах, до чего! Хочу любить в осеннее ненастье!

Остановка Игорь Билык Холодным дымом пропитана земля И клоун пляшет на могиле, Остыли жёлтые поля Я потерялся в черном иле.

Поэзия Не прозвучат угасшие аккорды И пить... Тоже ни о чём, Хочу набить всем им морды Тяжёлым, белым керпичем. Увидеть небо - навсегда А клоун пляшет на могиле, Горит последняя звезда Я остановился... В этом мире

Постой, не отводи свой взгляд Владимир Васильевский Над Петербургом снова осень, Опять колдует листопад. И мы украдкой Бога просим: "Верни нам, Отче, Летний сад!" Ах, как мелькают дни, недели, Как годы быстрые летят! Уходит время, жизнь уходит, Грустим. Но нет пути назад. И вот уже метут метели, Там - Рождество, и Новый год. Сияет елка. Тост... Успели! Шампанское! И... канул год. Ах, как мелькают дни, недели, Как годы быстрые летят! Уходят те, кого мы любим, Грустим. Но нет пути назад. Но и зима пройдет, ей-богу. Уже "Ручьи в полях звенят". "Весна идет - весне дорогу"... И... Вот он - майский Летний сад! Ах, как мелькают дни, недели, Как годы быстрые летят! Уходит время. Жизнь уходит... Постой! Не отводи свой взгляд!

Но все это - лишь облик Владимир Васильевский Как же ты необычна! Гордый профиль княжны, Розы губ неприлично

Свежи и нежны. Темнокудрая лиза Еще больно-сладка, Горяча, не капризна, И наивно смела. Ах, ядреная жанна! Нет спелее тебя. Ты рождаешь желанье Раствориться, любя. Но все это - лишь облик Беззаветной души. О, невинная доблесть, Только будь и дыши! Стану ждать, буду помнить Юный профиль княжны. Дочь-наяда, опомнись!.. Мы Ему... не нужны!

Собачья жизнь Юрий Проскоков Пушистым, маленьким комочком, Принёс щенка хозяин вечером домой. И тот скулил с тоскою, ночью. Без нежных ласк от тёплой матери родной. А мать дрожала под окошком. Под проливным дождём сидела до утра. Ей слышно было – плачет крошка Чужой мужик вчера, которого забрал. Но время чувства изменяет, Подрос щенок, забыл собаку-мать. И на неё бывает, лает: Своё подворье он поставлен охранять! Заматерел, стал пёс красивым. Хозяйство честно охраняет от воров. Считает жизнь свою счастливой, Имеет всё – любовь хозяина и кров. Никто не вечен в этом мире, Пёс постарел и стал совсем глухим. Повис обузой, тяжкой гирей. Решил хозяин: «Распрощаться надо с ним!»

Поэзия Занёс топор над дряхлым телом. Пёс поднял вверх свои незрячие глаза. Бедняге жить ещё хотелось. Из мутных глаз, скупая капнула слеза. Не смог убить хозяин друга, Который много лет ему так верен был. Забрал домой, пристроил в угол: «Живи брат, здесь теперь, ты это заслужил!»

Старик и вьюга Юрий Проскоков Бушует вьюга, завывает, Уже который день подряд. То под застрехой засвистает, То бросит в окна свой заряд. В избушке печка пышет жаром, Поленья весело трещат. Помятый чайник дышит паром, Две свечки тают и чадят. На топчане, старик на шкуре. Ружьишко чистит и ворчит: - Пора бы кончить вьюге-буре, Четвёртый день уже дурит. Зудит и ноет поясница, Скрипят суставы на ногах. Видать не скоро прояснится – Вершин не видно на горах! Ему в зимовье не сидится, Бока устали от лежбы. Решил на лыжах прокатиться, Он до второй, своей избы. Зипунчик треплет злая вьюга, Сугробы рыхлы, глубоки. В ажурном танце вся округа. Из снега пихты – как клыки. Скрипят и стонут кедры глухо, Роняя хвою из ветвей. Терзает их метель-старуха И завывает всё сильней. А до зимовья – десять с гаком. Устал старик, под ствол присел… Весною кедр смолисто плакал Над ним, и кроною шумел…

Просыпаясь Юрий Проскоков Спит река, натянув на себя Одеяло пуховых туманов. Ветерок, чуть его теребя, Тормошит гладь воды спозаранок: Ты вставай, потянись и проснись. Зазвени на своих перекатах. Заволнуйся, на берег плесни Пены клок, белоснежной как вата. Солнца луч, воду чуть золотя, Заскользил по поверхности плёса. Берегами траву щекоча, Разогнал её сонные грёзы. Ветер нежно берёзу качнул, Расчесал шелковистые косы. Кедру что-то на ухо шепнул, Разлохматив кудлатые космы. Всё проснулось – поля, лес, река. Солнцу радуясь, утру, рассвету. И звенит серебром перекат, Словно оду поёт дню и лету!

Тальники Юрий Проскоков Нежно солнце ласкает лучами Шаловливые волны реки. В росных стразах трава берегами, И поникли к воде тальники. К струям робко касаясь листами, Чуть затронув студёную гладь. Трепеща от прохлады кустами, Будут, кланяясь к ней припадать. Словно просят у речки пощады: - Отступи, берег наш не смывай! Повзрослеем, подарим прохладу, А пока, подрасти ты нам, дай! И река, отступив, прожурчала: - Вы живите пока, малыши.

Поэзия От жары я и так измельчала – Кое-где проросли камыши! Но весною, вернусь полноводной, В свод тенистых своих берегов. Напою ваши корни холодной, И целебной водою снегов!

Шла женщина... Юрий Проскоков Где поле колосится вдаль, без края, Тропинкою пылящей, не спеша, Шла женщина, босая и седая. И труден для неё был каждый шаг. На палку опираясь и хромая, (Видать, далёк и труден её путь). Котомочку худую поправляя, В тени кустов присела отдохнуть. Она держала путь в свою деревню, Откуда в город, сын её увёз. Не зная, что родной домишко древний, Колхоз, как за ненадобностью снёс. Давно ушёл из жизни сын старушки. Сноха из дома стала выгонять: «В деревню уходи, здесь не кормушка, Семью мою не надо объедать!» И вот она бредёт туда, где предки, Где на погосте мать, отец лежат. Где дом родной, в окне сирени ветки. И аисты над крышами кружат. Очнулась, вздрогнув, сон рукой смахнула, И поплелась неведомо куда. Стеная, что судьбу не обманула, Когда из дома уходила навсегда!

Безумный бродяга Ариозо Мартини Оглянувшись, назад в пустоту, Отпущу свое прошлое, в бездну. Я подобен бродяге - коту, И однажды бесследно исчезну.

Я стареющий, сумрачный маг, Я свободен, как ветер в пустыне. Неизменный, размеренный шаг К алтарю, нерушимой святыне. Я безумный бродяга-старик, Я юродивый странник-отшельник. Раздаётся из прошлого крик, Был когда-то зажиточный мельник. Я ищу лишь смиренный покой, Я прикован к неправедной вере. Мою душу, о небо, раскрой, Человек задыхается, в звере. Мне так больно на солнце смотреть, Отравляет гнилая палата. О Господь! Прикажи умереть! За грехи, безразмерная плата.

Утром Герасёв Александр Вечер был таким унылым и пустым... Человек напился, вспомнив главный грех. Ночь растаяла, как будто горький дым, Утром кот принёс на лапах первый снег.* Вечер был похож на нудное кино, Ночь была похожа на седой февраль. Человеку стало как-то всё равно, Новый день унёс ненужную печаль. Этот вечер и не стоит вспоминать, И про ночь не нужно больше говорить. Утром человек вдруг разучился врать И ему немного стало легче жить. Прошлое распалось на обрывки снов, Растворилось, словно сладкий рафинад. Человек решил, что он уже готов, И не стал пытаться всё вернуть назад. Утром кот принёс на лапах первый снег, Он растаял - на полу везде вода. За углом на остановке слышен смех, Человек ушёл из дома навсегда..

Тет-а-тет

Эльвира Абдалова: магия косплея Александр Маяков Косплей, – как способ популяризации книг. Интересный подход. Реализовать идею удалось? Отчасти. Популяризировать довольно сложно. Как только возникает какой–то новый тренд, он сразу находит положительный отклик у ~80% аудитории, и отрицательный – у ~10%, ещё ~9% встречают этот тренд нейтральной позицией или непониманием и только ~одному оставшемуся проценту этот тренд выгоден. И выгода, порой, ставится выше интересов читателя. В основном, проблема и существует лишь из-за этого одного процента. Но, как бы то ни было, сдаваться я не намерена, ведь по крайней мере,я пытаюсь обсуждать темы, полезные для общества, и как писал великий советский и российский филолог, профессор Лихачёв Д.С.: «Каждый человек обязан (я подчёркиваю – обязан) заботиться о своём интеллектуальном развитии. Это его обязанность перед обществом, в котором он живёт, и перед самим собой. Основной (но, разумеется, не единственный) способ своего интеллектуального развития – чтение». Так что, косплей и чтение в едином формате для меня появились именно после прочтения его книги «Письма о добром и прекрасном», особенно главы № 22 «Любите читать!». Из нее я выделила главное: «Чтение не должно быть случайным. Это огромный расход времени, а время – величайшая ценность, которую нельзя тратить на пустяки». Не стоит слепо идти на поводу у левиафанов книжного рынка, что так прочно обхватили рекламным хоботом все сегменты, так или иначе связанные с печатными изданиями. Поэтому на сегодняшний день, моя основная задача – вдохновить совсем юные умы на прочтение действительно хороших книг о сильных и ярких персонажах с внутренним стержнем и тем, что они несут собой и какую роль занимают в представлении «личность» для зрителя. Мои самые любимые образы, – это Софи (Ходячий замок Хаула), Лили Поттер (Гарри Поттер) и мисс Альма Перегрин (Дом странных детей), т.к. для меня они всегда были не просто милыми, а очень сильными духом, отважными, умными и готовыми на самопожертвование девушками, что в последнее время в литературе и кино встречается довольно редко. Всякий раз безумно приятно, когда на выставках, фестивалях и литературных вечерах ко мне подходят дети и начинают интересоваться, а почему у персонажа на рукавах бахрома в виде перьев, почему у девушки седые волосы, хотя она юна и прекрасна, и почему мама Гарри поступила именно так, а не иначе. И, в ответ со всей увлеченностью, не выходя из образа я им объясняю, что, имитация крыльев в одежде, сам покрой и цвет костюма госпожи Перегрин напоминают сапсана, ведь она эмбрина, которая могла превращаться в птицу; что волосы Софи теперь цвета звезды из–за ее приключений, связанных с волшебством и магией; и что Лили не могла поступить иначе, ведь сильнее материнской любви нет ничего на свете и именно она, это безграничная любовь в дальнейшем и оберегала Гарри в его опасных испытаниях. И у меня никогда не возникало вопроса «зачем мне все это?», ведь бегущие к библиотечным полкам дети, заинтересованно гуглящие подростки в поисках электронных версий редких изданий и уже взрослые, состоявшиеся люди, выходящие из книжных магазинов с покупками, служат ответом на этот вопрос. Я люблю книги, хорошие книги и это моя страсть, и если я могу внести хоть чуточку кирпичиков в фундамент чьего–то литературного вкуса, то моя задача в популяризации самих книг и чтении, как такового, выполнена. У нас у всех есть эти замечательные кирпичики, книги о которых не хочется молчать, а наоборот советовать и рекомендовать к про-

чтению всем – всем, поэтому не молчите, читающих людей должно быть много, особенно среди детей и подростков. А пока косплей служит мне ярким инструментом для того, чтобы книгами интересовались, искали первоисточники образов и просто радовались, я выжму из него все, что может послужить во благо читающей нации. Софи, Лили и Альма. Все эти образы основаны на кино и аниме адаптациях. Такой косплей интересен, но, если попробовать реализовать косплей не визуализированных персонажей, а исходя из книжного описания. К примеру, все косплей–персонажи из «Ведьмака» основанный на игровых персонажах, игнорируя их книжное описание. Как вам такой взгляд на косплей? В маркетинге есть очень хороший термин– «узнаваемость бренда», тоже самое применимо и к косплею. Все киногерои, игровые, а также аниме персонажи, – это товар и в их рекламу в свое время было вложено не мало средств, не говоря уже о правиле трех «У» (узнаваемый, уникальный, универсальный) и взвешенной оценке многих факторов (пол, возраст, социальный статус целевой аудитории и т.д). Созданный разработчиками, художниками и гримерами образ, – это логотипа, а логотип в свою очередь – узнаваемое графическое изображение, напрямую ассоциируемое с данным произведением. Поэтому я сомневаюсь, что книжный косплей будет достаточно узнаваем без сопроводительной информации откуда персонаж, чем и кем вдохновлен и какой Вселенной принадлежит, хотя в очень узких кругах (где люди хорошо знакомы с первоисточником) он вполне возможен, однако на практике, это скорее «ориджинал» – созданное по мотивам или же придуманное с нуля. Популяризовать чтение подобным образом не получится, если человек даже примерно не знает кто перед ним. Даже покупая книги мы смотрим на обложку и на краткую аннотацию на ней, тоже самое и с косплеем. У каждого разрекламированного образа уже есть красивая обложка и краткая аннотация в людских умах. Не лишним, будет упомянуть и о том, что каждый читатель сам рисует в своем воображении то, как выглядит тот или иной герой, поэтому избежать когнитивного диссонанса не удастся, как не старайся. Давайте я постараюсь объяснить это более наглядно, понимаете ли на сегодняшний день сентенция о том, что «книга лучше фильма», прочно укрепилась в людских умах, однако данная апофегма работает лишь в одном направлении, а имен-

Тет-а-тет

но «автор – читатель» в контексте всего произведения, его сюжета и стиля повествования. Когда дело касается «образ – зритель», визуальные и вербальные представления сильно отличаются. Авторы, обычно описывают одежду своих персонажей вскользь (даже небрежно) и дело не в том, что они не умеют это красиво подать, во всех мельчайших деталях, а в том, что литературное полотно достаточно эфемерно, необходимость расписывать каждую пуговицу и стежку теряется. Иными словами, книжные персонажи состоят из поступков, мыслей и морфологических признаков, в ту очередь как их киноадаптации наглядно–конкретны. Взять хотя бы новеллизацию Нэнси Холдер–«Багровый Пик». У автора было все: готовая «картинка», образы персонажей с реальными прототипами – актерами, диалоги, сюжетные повороты и флер псевдоготического стиля. Однако, адаптация киносценария растеряла всю магию визуальной составляющей образов и труды Кейт Холи –художника по костюмам, оказались напрасны в том мире, где действуют «литературные законы». В фильме костюмы отражали не только архитектуру и волшебную, сомнамбулическую атмосферу готической романтики, но и четкую границу двух миров, в которых происходит действие. Состоятельность и богатство персонажей, населяющих Буффало, показали с помощью насыщенной золотой палитры, а Аллердейл, старый и увядающий, наоборот, был насыщен голубыми, застывшими тонами. Переход же из Буффало в Аллердейл, словно крах иллюзий, где рассыпаются романтические фантазии о семье Шарп: «Их одеяния, некогда богатые, несут печать старости и одряхления, будто бы они – пришельцы из другой эпохи и к современному миру не имеют никакого отношения». Передать внутренние противоречия или же эволюцию персонажа посредством «книжного» косплея сложно, ведь косплей, – это образ, а образ, – костюм + грим. Упоминание черного платья с высоким воротником и кружевами – слишком пространное и не интересное, в ту очередь как в фильме посредством цветов и тонов в одежде обыгрывался практически весь сюжет, так, например, первая часть фильма рассказывает о лете, поэтому все цвета и тона выдержаны в золоте, создавая атмосферу изобилия. Как только Эдит влюбляется в Томаса, её силуэт начинает видоизменятся, она расцветает: рукава начинают набухать, число слоёв одежды увеличивается, цвета становятся более насыщенными. Когда она покидает Буффало и становится заложницей дома в Аллердейле, её одеяние преображается согласно давящей,

мрачной атмосфере поместья: на платьях появляются высокие воротники, они становятся белыми, почти прозрачными, как одеяния призрака. Поэтому фильм или игра, однозначно, доступнее книги, да и образ из фильма, будет гораздо узнаваемей, чем из первоисточника. Люди узнают только то, что видели раньше и что скрывать, «спрос рождает предложение», а спрос сейчас на то, что популярно, что общедоступно и в умах многих (даже в общих чертах). Косплей по книгам имеет место быть, ведь у персонажей (не взирая на первоисточник) может быть превеликое множество адаптаций, будь то «ориджинал», стимпанк–версия, пин–ап, по артам художников или вовсе эро–косплей (считающийся фан–сервисом), вопрос в другом – узнаваемо ли это без подсказки и top–of–mind (первое, что приходит на ум при упоминании «товарной» категории)? Я отвечу, увы, нет. Продолжения «Ходячего замка» нет, а вот «Гарри Поттер» пестрит приквелами. Как вы относитесь к таким расширениям литературных вселенных? На ваш взгляд, история должна вовремя закончиться? Все зависит от контекста поставленного вопроса. Если имеются в виду книжные продолжения, то у тех же Софи и Хаула существует некий, если так можно выразиться сиквел в романах «Воздушный замок» (1990) и «Дом ста дорог» (2008), и их история развивается, у них есть сын и иные приключения. Что касается «Гарри Поттера», то даже спектакль «Проклятое дитя» не считается полной противоположностью основного сюжета, а скорее тем же самым сиквелом, хотя очень сумбурными без малейшей логики. Если же говорить о кино, то миры Джоан Роулинг получили совершенно новый виток и «Фантастические твари» уже не сиквел, не приквел, а спин–офф – ответвление от главной истории, его дополнение. Если фильм или книга логически закончены, то, по моему скромному мнению не стоит «высасывать из пальца» новый сюжет, ведь будет уже не то, хотя есть исключение из правил, например, британский сериал «Доктор Кто». Хм... хотя в данном случае работает правило «дополнения» истории, нежели прямое продолжение: новый Доктор, новые спутники и новые приключения. Зритель не хочет стареть вместе с главным героем, ему интереснее сами приключения. А вообще, «ShowMustGoOn», как говорится, ведь все продолжения кому–то да нужны, иначе их бы не писали и не снимали.

Тет-а-тет Кстати, о «Докторе». Последний сезон, где он, наконец-то, стал женщиной, получил негативные отзывы за стремление авторов угодить феминисткам и сторонникам толерантности (персонажи не традиционной ориентации, национальные и расовые меньшинства). Как вы относитесь к таким веяньям в искусстве? Все должно быть по-старому или же да, надо угождать так называемым меньшинствам? Любая версия имеет право на существование. Важно ведь не то, что главный герой – женщина по душе феминисткам, а то, интересен ли сам по себе персонаж в конечном итоге, что нового привнесет и чем заинтересует. У вас собственный канал о книгах. Можно об этом подробней? Буктьюб покорил меня задолго, до того, как это стало мейнстримом и спонсорским проектом одного интернет–монополиста. Началось все пять лет назад, с иностранного канала «Wisecrack», который существует до сих пор. По факту это даже не просто канал, а целое шоу, где в тандеме выступают комики, ученые, кинематографисты, художники и у каждого есть свое направление и программа. Меня же, на то время очень заинтересовала рубрика «Записки гангстера», где Грэг Эдвард с невероятной харизмой и умопомрачительным афроамериканским слэнгом рассказывал о «Преступлении и наказании» Достоевского. Честно признаться, я давно так не смеялась, да и аналогов ему подобных на отечественном рынке (если можно так выразиться) нет до сих пор, а жаль, ведь формат развлекательного шоу всегда привлекает, хотя и требует колоссальных вложений, зачастую материальных, разумеется. Мои же первые шаги в данном направлении начались с инстаграмма, где более года я создавала и вела галерею из книжных подборок и единичных обзоров на то или иное произведение – была, как модно сейчас говорить букстаграмером. Когда же сухой текст и красивые картинки медленно, но верно убили во мне творческий запал, я решила, что пора идти дальше к чему–то большему и масштабному, поэтому идея завести свой канал на платформе YouTube показалась наиболее захватывающей. Для меня канал о книгах, это в первую очередь, возможность без строгих временных рамок, простыни текста (которую многие не дочитывают до конца, просто по– человечески устав от обилия букв) и сухих фактов рассказать, во всех красках описать и показать всем своим видом насколько понравилось или же наоборот то или

иное произведение. Мимика, интонации и даже тембр голоса играют большую роль в правильном донесении информации, без посторонних интерпретаций, нежели субвокализация, ведь после каждого предложения в тексте смайлики не поставишь, это не комильфо. Если судить о направленности моего канала, то четких границ и жанровых предпочтений вы там не увидите. Я читаю для себя и только то, что интересно мне, в противном случае честного обзора и не получится, а заинтересовать зрителя и побудить к прочтению и чтению в принципе, и подавно. Если бы меня попросили охарактеризовать объекты моих обзоров и мои любимые книги, то первым на ум мне пришло бы слово «меломан», меломан от мира книг (т.к. библиофил звучит слишком жутко, а книгочей уже устарело). Жизнь так многогранна, поэтому зацикливаться на одном жанре, яро отгораживаясь от всего остального, нерационально, человек должен быть всесторонне развитым. И если общество говорит, что вот это модно, а, например, «Сумерки» – дрянь, то стоит задуматься о качестве этого общества, ведь зачастую «фи» высказывают те, кто на удивление очень хорошо знает эту самую историю о девочке и вампире во всех красках и подробностях. Я думаю, настоящий книжный блогер – не раскрученный гид в мире промо–экземпляров, присланных на обзор, а друг, который с уважением отнесется к чужим вкусам, будет вести беседу, а не давить, советовать, а не навязывать. Поэтому, хотелось бы всем пожелать побольше таких друзей, вот правда. Что касается моей деятельности на данный момент, то я решила объединить косплей и книжный блог – для меня самобытность в приоритете. К тому же очень люблю работать с библиотеками города, ведь косплеер/блогер и библиотеки – благодатная почва для тематических вечеров, читательских конференций, литературных праздников (утренники, балы, презентации) ярмарок, журфиксов и выставок. Как вы думаете, между понятиями «блогер» и «критик» можно поставить знак равенства? Или же абсолютно разные виды деятельности? Давайте возьмем, к примеру, понятие «человек» и «хирург». В нем все хирурги люди, по существу, но не все люди – хирурги. Если обратиться к терминологии, то блогер – это любой человек, который ведет собственный электронный дневник, шоумен, создатель контента, да и просто говорящая голова на экране монитора. Сам

Тет-а-тет по себе блогер не может быть критиком, как по тематике его контента (например, он снимает свою жизнь, то что он проснулся, почистил зубы, поел и т.д.), так и с профессиональной точки зрения (!), если он не выпускник факультета теории и истории искусств, либо человек с образованием в сфере культуры или журналистики. Рецензенты бывают разными, но круг их специализаций очень узок: литература, кино, театр, музыка, кулинария и т.д., но наверняка многие со мной согласятся, что, критик – это все же оценщик, нежели «метатель фекалий в угоду публике», а также человек, приводящий факты, а не апеллирующий тем, что ему или его жене/детям/брату/ свату/акробату что–то там не понравилось. Выражаясь образно, только ювелир сможет точно определить настоящий ли это бриллиант, его массу, цвет, чистоту (прозрачность) и огранку, в то время, как простой обыватель знает лишь, что алмаз режет стекло. Настоящего критика (но, все–таки не профессионального) отличает объективное, взвешенное, аргументированное мнение, все остальные – любители(в более грубом понятии – критиканы). У Белинского, к слову, есть замечательное высказывание: «Всякие бывают люди и всякие страсти. У иного, например, всю страсть, весь пафос его натуры составляет холодная злость, и он только тогда и бывает умен, талантлив и даже здоров, когда кусается». Быть критиком целое искусство, подкрепленное знаниями, опытом и желанием бесконечно расти и развиваться в данном направлении (покупка нового микрофона, осветителей или хромакея, сюда не относится), тогда как критикан – пародия на зубастого динозавра, кому «феномен» того, что дама, сидевшая на диете и после этого считающая себя диетологом (хотя по профессии, к примеру, крановщик и за всю жизнь ни одного медицинского справочника в руках не держала) служит вдохновением. А почему? Да потому что время сейчас такое, когда люди очень любят все обобщать или же вовсе подменять понятия, отчего критиковать и возводить хулу – поместили в одну плоскость. Что же касается меня, то я не критик и не критикан, моя специализация, если так можно выразиться – обзорщик. Я просто обозреваю то, что мне интересно, делюсь своим мнением с окружающими и стараюсь побудить людей к самому процессу чтения, как таковому. При этом многие воспринимают слова блогера как критику, причем конструктивную и верную. Речь идет не о самих авторах. А именно об аудитории. И эта аудитория искажает само понятие критики. Сейчас общество переживает кризис критики. Какие пути выхода из этого кризиса вы видите? Ну, я бы не стала так утрировать, ведь кризис далеко не всеобщий, не настолько серьезный и уж тем более не новый. В основном, эта проблема касается только тех, у кого не хватает времени разобраться в вопросе самостоятельно, либо у тех, у кого, пожалуй, не сильно развито критическое мышление. Если бы каждый проверял информацию в разных источниках, прежде чем принимать ее на веру, то проблемы и не было бы. Есть ли жанры, авторы или книги, которые вы никогда не стали бы читать? Если да, то почему? Я не сторонник псевдонаучных книг по саморазвитию, духовному росту, «магическим уборкам» и т.п. Сложно читать то, к чему относишься негативно хотя бы из–за того, что написаны они «мыльным» языком и, в общем–то, являются голой абстракцией с претензией на литературу. На вопрос «Что вас вдохновляет?» вы ответили не что, а кто. Этот человек вдохнул в вас веру в себя, в свои силы. Кто он? Моя бабушка. К сожалению, ее уж нет среди нас, но то какой она была, ее поддержка и вера в мои силы всегда будут служить мне маяком в темноте этой жизни с ее извивающимися тропами. Понимаю, что публика нынче любит более романтические флеры в понимании «муза» или же «вдохновитель», но для меня нет ничего

дороже воспоминаний о ней и чувства, что ее благословление помогает мне не просто двигаться по жизни, но и жить. Я стала такой, какой стала, без лживых прикрас и надуманных талантов, благодаря той, сильной, умной, работящей и героической женщине, что оберегает меня, даже после своей смерти. И говоря о вдохновении я вкладываю и подразумеваю под этим – желание и стремление оправдать ее надежды и безграничную веру в меня и мои силы. При всей вашей активности в журнале (календари, обложка), вы так и не предложили изданию ни одной своей работы. Вы планирует публиковать свои работы у нас? Или в украиноязычном издании. Конечно же планирую и с большим удовольствием. Честно признаться, с самого начала я так и хотела поступить, однако мысль о том, что у меня не будет шанса второй раз произвести первое впечатление, заставила с огромной долей ответственности подойти к созданию именно той работы – визитки, что отправиться на рассмотрение редактору. Но, заверяю, что в ближайшее время я почту за честь опубликовать свое произведение в вашем журнале, тем более остались последние штрихи – вычитка и некоторые правки. Вы сказали, что любовь к книгам и литературе зародилась в вас еще в утробе матери Все верно. «Читающие дети чаще всего вырастают у читающих родителей» – банально, но факт. К тому же, давно доказано, что, плод человека способен не только формировать воспоминания об исходящих из наружного мира звуках, но и продолжать их узнавать после рождения довольно долгое время. Помню, в одном интервью известный американский дирижер как раз рассказывал о подобном явлении. В его жизни был интересный момент, когда, знакомясь с определенными произведениями впервые, он уже знал партию скрипки до того, как переворачивал страницу партитуры. Как оказалась его мать, которая в прошлом была виолончелисткой, будучи беременной разучивала именно те произведения, что по прошествии времени ее сын знал наизусть. Моими же «выученными наизусть произведениями» стали сборник сказок Милоша Мацоурека «Плохо нарисованная курица» и «Тайна Золотой Долины» – Василия Степановича Клепова.

Строка прозы

Болтуново Панченко Андрей - Здравствуйте выздоравливающие. - И вам здрасте. - А кто тут у вас Шестерня? Мы переглянулись. - Да нет у нас такого, может правда новенький. - Ну как так нет? Вот записано: -«Михаил Иванович Метляев, Шестерня». - Вот заразы, и сюда кличку прилепили. - А, так это Вы? Ну что же вы молчите? Я по направлению редакции, о вас статью написать, а вы скрываетесь. - Я не скрываюсь. Просто думал, что здесь-то, в больнице, меня деревенские клички не достанут. Ан нет, и здесь по-простому кличут. Шестернёй сказался мужичок, лет под пятьдесят. Его буквально вчера перевели из ожоговой реанимации. Мы ещё не успели его расспросить что, да как. Единственное что мы узнали о нём, что зовут его Михаил, он простоват в общении, сам из деревни и пострадал на пожаре дома. И тут оказывается, что он ещё и герой. В газету про него писать будут. Те кто покрепче из нас шестерых, принесли табуретку журналисту и сами устроились на соседних кроватях. Но тут в палату ворвалась наша фурия. Она чуть не за шиворот схватила писакуи вытолкала за дверь, которая с шумом за ними захлопнулась. Из коридора донёсся громовой голос Валентины Сергеевны. - Мы человека с того света только достали, а этот у нас уже тут как тут. Нарисовался не сотрёшь. Завтра приходи. Сегодня дай мужичку отлежаться, в себя прийти. Нельзя его волновать. Её громкий голос стал доносится тише, и вскоре, затих за дверью отделения. Сама Валентина Сергеевна была с виду устрашающая. Под два метра ростом, широкая кость и под сто пятьдесят кило весом. Голос – Шаляпинский бас. Но руки!!! На эти руки молятся все пациенты. Она хоть и врач, но никогда не доверяет медсёстрам самим делать перевязки тяжёлым больным. Эти руки, которые на первый взгляд могут убить, на деле оказываются руками Мамы. Нежные и чуткие. Тихим и ровным голосом она рассказывает, что делает. Как и снимает бинты и повязки, как наносит лекарство. Можно даже не смотреть. Со слов всё ясно. Голос так завораживает что почти не чувствуешь боли. Мы все прошли через её руки. Все её знаем и любим. И если услышали где в отделении её громкий бас, то значит произошло чтото серьёзное. Так вот и сейчас, она с шумом вывела журналиста. Значит нашему Михаилу ещё не разрешено общение. Те, кто успели устроится на соседних кроватях, неохотно отправились по своим местам. - Слышь, Миша. А чего это он Шестернёй тебя обозвал. Ты же Метляев. Вот и здесь так написано. - Да так все в деревне кличут, вот и он назвал. - Ну деревня просто так не назовёт, что-то здесь кроется. - Та смешно, право слово. - Ну расскажи, чего ты? Хотя нет, если больно, то не надо. Лежи. Вон как за тебя наша Валюша заступилась. Журналюгу взашей выгнала. - То давняя и длинная история. - Ну так ты не спеша. Мы здесь никуда не торопимся.

- Да неудобно. - Во заинтриговал. То длинно, то неудобно. Только уж если тяжело станет, то ты замолкай. Тебе ещё нельзя перетруждаться. - Началось всё это очень давно. Лет так с тридцать назад. Село наше называется «Болтуново». Вот и живут одни болтуны. Где бы что не случилось, месяц будут обсуждать и сразу клички придумывают. Само село маленькое, не более двадцати дворов было. Это сейчас уже на пять улиц. А тогда чтобы в школу попасть, надо было поле перейти, на остановке автобуса дождаться и на нём уже доехать до соседнего села. Оно конечно и пешком можно, только мост через реку всего один был, а остановка сразу возле моста. Так что хочешь иди, а хочешь едь. Я тогда в десятый класс пошёл, а Надька с Ленкой в шестом были. Вот пришли мы на остановку, стоим, а автобус всё не идёт. Ждали, ждали – нету. Решили пешком идти. Только Ленка портфель на лавку положила, хвать Надьку за руку, говорит: - «Мы на минутку». – И сами за остановку, шмыг. Только Надькины красные туфельки в траве замелькали. Надо сказать, что остановка была железная, давно не крашенная и почти вся разломана. По низу кто-то кусок железа уже оторвал. И вот вижу, девчонки за остановку забежали и присели значит, по-маленькому. Ленка так та с боку, а Надя прямо на против этой дырки получилась. Только и видна белая попа, да красные туфельки. А тут и автобус подкатил. И все в окно на эту попу-то и уставились. Не выдержал я, жалко стало девчонку. Снял пиджак да и прикрыл эту дырку в железе. С тех пор за мной кличка закрепилась – «Кавалер», а за Надькой – «ссыкуха». Обидно конечно, но сама виновата. Как бы там не спешила, нужно смотреть где трусы снимаешь. - Ну ты Иваныч в эту попу-то и влюбился. - Да нет. То ещё детство было. Когда Надьке рассказали, что и как было, то она со мной и в школу-то не ходила. Стеснялась. Раньше уезжала или пешком шла. Потом я на курсы, да в армию на два года. - И чего? - Да не торопи ты. Видишь человеку тяжело. Дай отдышаться. - Ты это, Иваныч, если устал, то давай до завтра. Потом расскажешь. - Вроде ничего, попустило. Чешется всё. – Чешется – это значит заживает. Хорошо. - Ну так вот. Ушёл в армию «кавалером», а Надя так и осталась со своим обидным прозвищем. Прошло время. Вернулся я. Иду по улице с чемоданом, а на встречу мне такая деваха. Глаза отвести не могу. Так и встал как вкопанный. Я на неё смотрю, а она на меня. Потом узнала меня, глаза отвела, засмущалась, отвернулась и убежать хотела. Схватил за плечи. К себе притянул, а она так и обмерла вся. Набрался храбрости и в щёчку поцеловал, а потом в сельсовет повёл. - Расписывайте, - говорю немедля. - Ты что, -говорят, - кому она нужна, это ж Надька – ссыкуха. Дурак ты. Тут то и я её узнал. Тот случай вспомнился. Попа её белая да туфли красные. Смотрю моя Надежда на меня огромными глазами от ужаса смотрит. Думает раз вспомнил, то сразу и бросит. А я: - Нет, - ору, - расписывайте. - Всё-таки подцепила она тебя своим основанием. - Оно может и так. Два года армии, женщин и не видели. Служил-то в Сибири, на точке. А тут такая картина воспоминаний. В сельсовете тоже не дураки. Говорят, что уборочная идёт. Страда. Вот закончится всё, тогда и распишем, а у вас будет время подумать. Я документы то сдал. Председателю доложил о возвращении, а на утро уже на комбайне выехал. То одно поле, то другое. Мамке то я сразу о своём намере жениться сказал, она только головой покачала. В поле ко мне Наденька каждый день прибегала. То молочка принесёт, то просто на комбайне со мной катается. Она ведь

Строка прозы только десятый окончила. Отличница. Поступать хотела, а как меня увидела, так и бегает за мной да за комбайном. Мы же и днём и ночью на уборке. Я-то с армии привычен не спать. Да денег на свадьбу подзаработать надо. Ох! - Ты помолчи. Устал ведь. Это да. Шкуру тянет по всюду, да рёбра болят. Мне хоть легче стало, когда врачиха сказала, что моя Кукурудза жива. Думал с ума сойду. Вдруг с ней что? - Как ты говоришь? -Чего? - Ну Кукурузой что-то назвал. - А это! Я так свою Надюшу зову. Это другая история. Только не кукуруза, а Кукурудза. - Интересно ты рассказываешь. Познакомь нас ещё и с Кукурудзой. - Не с кем знакомить. Тут это. Ну была у моей Надюши такая проблема, чуть что, сразу в туалет по-маленькому. Вот и в этот раз так получилось. Мы тогда кукурузу убирали. Надя со мной, на верху стоит. И вот просит остановить недалеко, возле кустиков. Мы то уже целуемся во всю. Доверяем друг дружке. Остановил. Она в лесопосадку пошла, а я за комбайн. Вдруг слышу кричит истошно и ко мне бежит. Испугался и сам. Тут надо со слов мужиков рассказать немного. - Мы только сели перекусить. Газетку расстелили на траве. Огурчик, помидорчик там выложили. Хлеба порезали и тут смотрим, через кусты такая белая попа и прямиком на стол потекло. Ну что тут скажешь? Даже аппетит пропал. Тихо взял качан кукурузы и сунул в трусы да в придачу как шлёпну по этой попе ладонью. Так звонко получилось, а следом такой визг поднялся. И вот я выхожу из-за комбайна, а из посадки бежит Надя, с приспущенными трусиками да поднятой юбкой. А из трусиков кукуруза торчит прямо как мужское достоинство, да ещё и волосы развеваются, только всё зелёное. И ко мне. Помог. Убрал. Одел и успокоил. Так нашу свадьбу и назвали – «Кукурудзы женятся». Мы так и стали после свадьбы – Кукурудза Надя и Миша. Только не долго. Всего четыре года. - Апотом что случилось? - Да ничего. Через год мне Наденька тройню родила.Ещё через три года- вторую тройню. Теперь все нас зовут – «Шестерня». - Ну насмешил, Иваныч. - Всё мужики, устал. Давайте завтра договорим. - Спи. Спи Иваныч. Тебе сил набираться нужно. Завтра и про пожар нам расскажешь. Утро началось раньше обычного. Сама Валентина Ивановна пришла за Мишей. Его увезли на перевязку. А потом пришла сестричка и собрала все личные вещи и постельное. Мы аж испугались, не случилось ли чего? Оказалось, что Ивановича переводят в другую палату. Отдельную. С женой. Её тоже перевели из отделения ожоговой реанимации. А днём в коридоре было шумно. Куча журналистов и отдельные посетители. Один даже, прячась забежал в нашу палату. Мы стали его расспрашивать: - Что случилось? Опять Шестерня отличился? - Куда там! Теперь никто не посмеет назвать так Надежду Васильевну и Михаила Ивановича. Как теперь все узнали, семья героев, спасших семью из горящего дома. -Ну расскажите, как это произошло. - Да Шестерня, ой простите, Надежда Васильевна как всегда была на комбайне рядом с мужем и увидела зарево над спящей деревней. Так и оказались раньше всех у горящего дома. Пока все бежали, неси воду и вёдра, Иванович с Васильевной уже вынесли четырёх детей и вывели бабушку. А

вот когда забежали опять в дом, Веранда рухнула. Но тут люди и пожарные подоспели и их спасли. Теперь у нас в отделении мало пахнет лекарствами. Кругом стоят вазы и ведёрки с цветами.Вот такая история длинною в тридцать лет. А шестеро детей по очереди дежурят в палате у родителей. Хорошо, когда любовь родителей отражается и на детях и на окружающих. После такого героического поступка все прозвища и клички отстанут от этой героической семьи. Хотя кто его знает, ведь это село Болтуново. Удачи всем.

Черемшина Андрей Иванов Сантехник Валерий Колесников, невзрачный сорокасемилетний мужичок, сидел у себя дома на старом продавленном диване, не разувшийся с улицы, в грязных ботинках на ковре. Пил водку и рыдал. Только что прибегала сотрудница жены с её работы и сообщила, что его жена Татьяна внезапно умерла. Слёзы солёными струйками сползали через щель между очками и лицом, как ручьи в расщелине скал. Валерий не знал, что делать, как теперь жить. И вообще, что теперь будет. Они прожили вместе двадцать лет, и вот, теперь всему финал. Тани нет, дочка в другом городе. А он в горьком отупении. Дверь в квартиру осталась открытой после ухода сотрудницы Тани, и, словно оглохший от горя Валерий даже не заметил, что вошла его старшая сестра Лариса. - Ну что расселся, как идиот? Сейчас нужно в похоронную контору идти, гроб и могилу заказывать. Потом в морг, везде дела делать, договариваться, а он тут сидит, рыдает. Водку жрёшь, скотина. А кто жену твою хоронить будет? Дед Пихто? Лариса с размаху залепила брату вескую и звонкую пощёчину. От внезапной резкой боли он отшатнулся и как бы очнулся на мгновение, но затем снова погрузился в себя. - Вставай, говорю! - Истерично рявкнула сестра и пошла на кухню, чтобы набрать в ковш воды и выплеснуть в лицо отчаявшемуся брату. Когда она вернулась, вода не понадобилась. Валерий надел старенький мятый балоньевый плащ, который был ему короток уже несколько лет, размазал слёзы грязной пятернёй и покорно ждал указаний более здравомыслящей старшей сестры. Сразу резко постаревший, ссутулившийся, жалкий и одинокий потерянный мужичок. Не по любви Валерий предложил Татьяне пожениться. Так вышло, что все его сверстники уже давно были женаты. Обзавелись детьми, успокоились и вели вполне размеренный семейный образ жизни. Пьянствовали потихоньку, пытаясь прятать заначки от своих супруг, а в аванс и в получку регулярно напивались по полной. Бухали и по праздникам и без праздников. Обмывали покупку холодильников, телевизоров, мотоциклов, рождение детей, похороны родителей и свадьбы друзей, соседей и просто знакомых. Короче, поводов для пьянки всегда хватало. Да и поводы, в общем то не особо были нужны. Деньги есть - вот тебе и повод. С настоящей любовью у Валерия в молодости не сложилось. Хоть любили сильно и взаимно. Но, видимо, как-то неправильно любили. Неумело, что ли. Слишком страстно или слишком глупо. Случилось однажды ему быть на танцах со своей девушкой в местном ДК. Пригласил её на танец другой парень, развязный, подвыпивший, конечно. А она вдруг неожиданно согласилась. Валерий тогда горячий был, молодой. Молча сдер-

Строка прозы живал себя потом весь вечер. Виду старался не подавать. А внутри кипел. Даже мать его всегда так и называла - наш Валера "Вася Кипяток". Вообще то по натуре он отходчивый был быстро. Взорвётся, крикнет, психанёт, а минутки через три уже хохочет со всеми над собой. И зла никогда ни на кого не таил. Добрая душа и весёлый парень. Но не в тот раз. Как то сильно резануло по сердцу то, что его девушка согласилась танцевать с приставучим и наглым парнем. А может он ей понравился? Или что то у них между собой раньше Валеры было? Но ведь они пожениться с Оксаной уже вскоре собирались. Оксане, бывшей девушке и своей первой любви, он на танцах ничего не высказал. Стерпел. Но парню решил отомстить. Ведь тот знал, что это невеста Валеры, но вёл себя по хамски, лапал девушку при всех и шептал ей на ушко какие-то слова. Оксана тоже вела себя на удивление странно, улыбалась этому хаму, словно пытаясь вызвать в женихе ревность. Ну и вызвала. К тому же, в клубе все знакомые. Как это теперь можно было сделать вид, что не заметил? А он и не собирался притворяться, что не заметил. Закончилось всё это очень плохо. Для Валерия. После окончания танцев на полутёмном крыльце ДК завязалась драка. Валера ударил первым. Тот парень как раз выходил из дверей Дома культуры. Ударил неожиданно, смачно, со всей силы и удачно. Парень отлетел к стене здания. Это помогло ему не упасть. Оксана неистово заверещала, вокруг начала собираться толпа. Но вмешиваться никто не посмел. Все видели на танцах, что посторонний нанёс Валере оскорбление. Парень был пьян , но не сильно. И сразу понял, за что ему прилетела плюха. Но и спасовать не собирался. - А как тебе это? - Зло прищурившись поинтересовался он, вытирая с губ кровь и доставая из кармана финку... Оксана, увидев нож, бросилась к Валерию, чтобы оттащить его подальше. Но "Вася Кипяток" уже разошёлся, от гнева потеряв разум и даже страх. Он оттолкнул невесту, да так резко, что не рассчитал в пылу силы. Оксана отлетела к колонне у крыльца, ударилась о неё затылком и сползла на каменное крыльцо, потеряв сознание. Конечно, свадьба с любимой не состоялась. Вместо свадьбы получил два года заключения. Валере присудили нанесение телесных повреждений девушке, сотрясение мозга. Два года колонии. С этого момента жизнь пошла наперекосяк и дала трещину. Оксана через полтора месяца вышла из больницы и, пока её бывший жених сидел в тюрьме, вышла замуж за другого. Валерий освободился из колонии досрочно, не досидев всего полгода. За примерное поведение и за участие в художественной самодеятельности лагеря. Играл там на баяне. Играл красиво и пел. Любимая его песня была "Черемшина". С душой своей нараспашку пел. На удивление своего весёлого и доброго характера он и в заключении не утратил. На свиданки в зону приезжали сёстры и мать. Изредка даже приезжали друзья. Оксана не была ни разу. Встречали дома после отсидки радостно, даже как то участливо, с пониманием, что вины то Валеры и не было. Готовились к его приезду задолго, основательно. Все вместе. В складчину насобирали брату на новый костюм с брюками-клёш. И даже на жутко модный в то время балоньевый плащ друзья Валеры немножко деньжат подкинули. Заранее налепили всей семьёй пельмени, рыбки свеженькой с картохой нажарили. Ну, само собой, домашние помидорчики - огурчики - грибочки. Водочка, вино. Всё, как положено, после долгой разлуки. Всё, как у людей. Встретили. Отметили. И зажили по старому. Валера на работу устроился сантехником. Работящий он парень всё-таки

был, ни тяжёлой работы никогда не боялся, ни самой грязной. И в ночь, и в метель, и в любое время приезжала за ним домой аварийка. Он молча, всегда безотказно собирался и ехал - то канализацию где то чинить, то течь под землёй в трубах, то в котельной котлы паром разорвало. Отзывчивый человек Валерий, ну что сказать, работяга, простой, честный, неунывающий. Однажды ночью, уже ближе к утру, на складах коопторга отопление прорвало. Батареи ржавым фонтаном обжигают. И начала горячая вода заливать уложенный на полках склада товар. Конечно тут же за Валерой машину выслали. Зимой, в пургу. Ночью. А он накануне вечером свой день рождения с мамой, сёстрами и друзьями отмечал. Веселились, пели, танцевали, Валера на аккордеоне свои трели выдавал. Особенно свою любимую "Черемшину" по несколько раз. Закончили праздновать уже далеко за полночь, и только улеглись изрядно уставшие, пьяненькие, а тут машина. Молча собрался, пошатываясь, хлебнул из ковша квасу, накинул робу с кирзачами, взял свой походный ящик с гаечными ключами и потопал к двери. Вот на том складе то и встретил он Танюшку. Свою будущую жену и мать его дочки. Пронеслось это в мозгу, как в ускоренном кино. Всё их радостное и безрадостное простецкое житьё-бытьё. Таня всю свою жизнь товар на складах укладывала, мешки вытрясала, а Валерий чинил всю испорченную сантехнику маленького городка. Все их совместные двадцать лет супружества. И пока шёл он с сестрой до похоронной конторы, понурив голову, пронеслась в том видении их небогатая свадьба, потом рождение дочки, их ссоры и перемирия. Их праздники и домашние хлопоты. Их любовь-нелюбовь. Вся их немудрёная семейная жизнь. Сначала ютились на семи метрах в шумной общаге, потом в ветхом деревянном бараке, на рабочей окраине городка, у чёрта на куличках. Но всё чего то ждали, надеялись, верили. А затем и отдельную квартирку получили, уже когда дочь подросла. Махонькую и без удобств, зато свою, отдельную. И вот, теперь то как? Как одному то? Без Танюшки маленькой моей... Как? Весь этот страшный день он был не живой, ни мёртвый. Куда то ходил. за что то платил, что то говорил, заказывал. Но это делало только его тело. Не он сам. Душа его была где то далеко. Очень похоже на сон. Неприятный, размазанный сон. Даже не сон, а какие то обрывки сна. В морге он смотрел на миниатюрное тельце жены и хотел проснуться. Так и ушёл домой не поверив в случившееся. Перед этим Сестра Лариса спрашивала Валерия: - Та, которая прибегала с работы Тани, рассказала тебе, как это случилось? Он ненадолго пришёл в чувство и ответил, слова вылетали механически, как у робота: - Таня с утра плохо себя чувствовала. Жаловалась на вялость, головную боль. Говорят, пришла на работу, на складе залпом выпила почти полный стакан водки. Думала, наверное, что ей с этого полегчает. Потом тихо проговорила подружкам Ой, девчонки, как хорошо. Облокотилась на рулон бумаги и сползла по нему на корточки. Глаза прикрыла и больше не открывала. - Это всё? - Всё. - Она болела перед этим? - Нет. Всё, как всегда. Вечером сварила борщ. Потом сходила к соседям, у них телефон. Позвонила дочке. Вернулась, мы поужинали, ещё немного посмотрели телевизор и легли спать. А утром эта вялость. - Понятно. Ладно, Валера. На сегодня мы всё сделали. Тебе завтра на работу

Строка прозы или отпустят? - Отпросился. - Хорошо. Иди домой и постарайся не напиться. Не знаю как, но постарайся. Ты мне завтра нужен. А я ещё забегу в кафе, узнаю там меню и расценки для поминок. Крепись. Дочке сам сообщишь или мне позвонить? - Позвони ты. Только помягче, как-нибудь. - Помягче не получится, не тот случай. Валерий отвернулся и умолк. Как он дошёл до своего дома не помнил. Не разуваясь с улицы снова сел на диван и уставился в пол. Рисунок ковра поплыл и изобразил лицо Тани. Валерий закрыл глаза руками и заплакал. Просидев так с полчаса, он взял ключи и пошёл в сарай. Нашёл там банку полузасохшей белой краски и бутылку ацетона. Смешав краску с растворителем побрёл в дом. Над дверью из прихожей в комнату неоновая лампа. Давно перегорела. Менять всё было как то не досуг, да и незачем. Так и висела над диваном. "ТАНЕЧКА! ТЫ ВСЕГДА СО МНОЙ!" вывел он пальцем на пыльном плафоне белой краской. Капли масляной краски стекали с плафона и с руки, капали на ковёр. Но это уже всё равно. Что это было? Любовь? Привычка? Страх одиночества? Да какая разница?! Жизнь потеряла всякий смысл. Ненужные никому вещи, потолок, стены. Нет родного человека. Пусто. Зачем жить? Через год Валерий умер от рака гортани. На поминках был баянист с аккордеоном. Взрослая дочь Валеры попросила его сыграть любимую песню отца "Черемшина".

Возвращение деда Максима Андрей Иванов - Ты ведь помнишь наш первый день? - Тихо, как бы через силу, проговорил дед. - Ведь нас Бог тогда свёл. Если бы не ты, Тонечка, меня бы уже и в живых то не было. Перед глазами, как наяву, всплыл тот летний, спокойный, не жаркий денёк. Максим задремал от монотонной езды по пустой просёлочной дороге. Телега не спеша ползла в сторону дома. Он сидел на лавке-перекладине на передке порожней, с соломой на полу, телеги. Управлять кобылкой не было нужды. Старая Матрёна сама прекрасно знала дорогу домой. Казалось, они с ней задремали на славу. Лошадка сонно и размеренно топала, в такт шагам покачивая головой. День выдался удачный. Максим возвращался с уездного городка, куда дважды в месяц возил муку в мешках с мельницы. Он до обеда успел всё развести по казенным домам. Больницам, приютам, ночлежкам и трактирам. Теперь он возвращался домой. К старой матушке, в своё родное село. В уезде он немного с устатку выпил самогонки, неплохо закусил в харчевне, и ещё прихватил бутылочку с собой. Дома не баловался спиртным. Не хотел, чтобы старая матушка серчала. Только в обратной дороге позволял себе немножко телесной мужицкой радости.

На душе было мирно, спокойно, хорошо. Вот и задремал ненароком. Справа птички лесные тихонько поют, слева поле колосится. Солнышко не жарит, не парит, а светит тепло и ласково, мир Божий вокруг освещает. Ехать ещё вёрст пятнадцатьдвадцать. До темноты успеется вернуться. - И тут ты, Тонечка, меня окликнула. Сонного, я встрепенулся, как пташка испуганная, помнишь? - Дед Максим улыбнулся дорогому силуэту за шторкой, и боль, показалось ему, даже немного отпустила. - Каждое твоё словечко помню, родная моя. Ты шла по дороге впереди, а я дремал и не приметил. Узелочек у тебя на палке, а палка то на плече лежит. И сарафан твой бирюзовый почти до земли, не забуду. На голове тогда платочек был беленький с цветочками. А вот на ножках у тебя что обуто было, сейчас уж, прости, не припомню. То ли ботиночки, а может и что-то другое. - Максим задумался, припоминая, умолк на мгновение, и прислушался к себе. И вправду, боль, саднящая сердце не переставаемой мукой, почти ушла. - А вот тут ты меня и окликнула. Дядечка! Не спи! С телеги ж упадёшь. И засмеялась так заливисто, с хитринкой. А я, сонный дурачина, и не знал спросонья, что ответить тебе, ласточка ты моя. Ведь так было? Помнишь? - Дед снова улыбнулся и волна сладкого трепетного тепла окутала старое сердце, смыв собой остатки боли. Старик потянулся к приставленной к кровати табуретке, и из литровой банки отхлебнул квасу. Призрачный силуэт за колышущейся шторкой немного пошевелился, будто собрался уходить. - Подожди, Тоня, не уходи. Побудь ещё. Ты же у меня всю боль своими приходами убираешь, родная. - Попросил дед Максим жену. Ему было уже за пятьдесят, когда это случилось. Жили они вдвоём с матерью-старушкой. Раньше, когда то очень давно, он был женат, и уже почти не вспоминал об этом. Детей они не нажили. Счастья тоже. Лет десять назад жена сбежала куда-то с проезжавшим мимо их села городским купцом. Максим страдал, даже на неделю ушёл в запой. Но вдогонку за женой не бросился. "Бог дал, Бог забрал" рассудил он. Так они и остались жить вдвоём с матерью. В селе женщины на него не заглядывались. Был он не горделивый, неприметный, даже кто-то из местных называл его малахольным. Тихий, почти не пьёт, на гулянки не ходит. В церкви его тоже не видать. Ни рыба, ни мясо. Не богат. Брошенный мужик. Ну кто за такого без крайней нужды пойдёт. Поговаривали селяне, что детей в семье Максима не было по его вине. По болезни мужской или по Божьему промыслу. Болтали люди разное. Но и не жаловался никто на мужичка. Мать всё хозяйство по дому вела. А Максим то пастухом, то скотником у соседей подрабатывал. Пару лошадок держал, да пяток кур, плюс ещё два горла - собака Шарик и кошка Жмурка. Вот и всё их немудрёное домашнее хозяйство. Да вот ещё возил частенько мешки с мукой по заявкам уезда с местной мельницы. За это ему тоже приплачивали то овсом для лошадок, а то и деньгами. Летом рыбачил на речке. Жениться он уже и не думал. Сам ни к кому не сватался. Наверное, Душу обжёг с женой сбежавшей. А сельчанки не хотели идти к ним в дом и жить с его матерью. Как известно, в зрелом возрасте трудно ужиться со старой свекровью. Так они и жили, тихо, мирно. Не голодали и не барствовали. Добывали себе хлебушек насущный по мере сил крестьянских. Максим не сказать, что был верующим. Не молился показно, на праздники Великие православные из дому не показывался. Но иконы в доме, конечно, были. Кто знает, молился ли кто на эти иконы. Но крестик нательный от с детства носил. Не снимал, даже в бане. Верней сказать, Душа у него христианка была. Жил по-Божески. Никому зла

Строка прозы не творил, никто на него в обиде в селе не был. Спокойный, улыбчивый. Только подсмеивались иногда соседи. Одинокий закоренелый бобыль. В гости в их дом мало кто захаживал. Если только по редкому делу. - Антониной меня зовут. - Первой начала знакомиться женщина, переложив палку с узелком на другое плечо . - Смотрю я - задремали вы. Вот и окликнула. Может зря? - А я Максим. - Хмуро ответил ездок, приглаживая волосы на ушах. - И что ты, Антонина, тут одна на дороге? Куда путь держишь? - Да с Могилевского хутора я. Домой с уездного базара возвращаюсь. Дома носочки, шапочки, варежки вяжу. А на рынке продаю, как накопятся. Ну ещё с соседскими детишками иногда нянькаюсь, когда позовут. На это вот и живу скромненько. - Да как же тебя муж то одну отпускает за тридцать вёрст? Неужто не боязно? - Так кто же меня тронет? Денег с меня не возьмёшь. И красотой не богата, и возраст пятый десяток разменяла. Вдова я и сирота. И кормиться как то нужно. Хоть бездетная и безродная, но кушать то хочется. Я ещё и шью дома. Вот сарафанчик этот на мне. Своими руками сшитый, не покупной. - Ну так садись на телегу, чего землю то топтать. Довезу, телега всё равно пустая. Нам почти по пути. Я с Мельничного посёлка. Вдвоём то и веселей, и не усну теперь. Антонина забралась на телегу. Максим подбодрил придремавшую Матрёну негромким окриком - Ну, Матрёнушка, ну, кормилица! И они поехали. У мужичка сон, как рукой сняло. Антонина щебетала без умолку, рассказывая о своём вдовьем житье-бытье. Максим молчал и только с упоением слушал. Изредка поддакивал, понимающе покачивая начинающей седеть головой... - Самогонку то будешь, Тоня, с домашней закусочкой? Поди проголодалась то с пешей дороги. - Предложил повеселевший Максим, когда попутчица утомилась, рассказывая ему всю свою нехитрую женскую долю, и притихла. - Не откажусь, если только маленько. Раз сам угощаешь. Вообще то я не пью. Максим с удовольствием мысленно отметил, что Антонина, незаметно для себя самой, перешла на ТЫ. Они выпили по паре чарок, аппетитно закусили. Помолчали каждый о своём. Женщина помянула погибшего на валке леса мужа. Он пьянствовал, буянил, обижал её безродную бесприданницу. Оскорблял, что она не может ему родить ребёнка. Никто не мог её защитить, сиротинушку. Бывало и бил. Но идти из дома мужа было некуда. Она терпела. Потом его насмерть придавило спиленной сосной. Однако сейчас, через десять лет вдовьей жизни, вспоминала его добрым словом. О покойниках поминать либо хорошо, либо никак. Так она и осталась жить одна в доме мужа. А Максим был благодарен Антонине, что скрасила разговором его скучную дорогу, и за то, что при взгляде на неё у него в Душе рождалось что то жалостливое, тёплое, родное. Слушая попутчицу, он вдруг понял, насколько похожи их судьбы. Сколько у них общего, накопленного за годы, одиночества, скрываемой от чужих глаз печали. Как часто ему помогала жить поговорка его бабушки: "Пришла радость радоваться будем, пришло горе - горевать будем". Всё от Бога. И печаль и радость. Такова жизнь. - Думал Максим. - А значит и встреча эта, нежданнаянегаданная, тоже от Бога. Часам к семи вечера подъехали к Могилевскому хутору. - Максим, спасибо на добром слове. И храни тебя Господь за помощь мне и

твоё доброе сердце. - Начала прощаться Антонина, взяла свою палку с узелком и спрыгнула с телеги. - Я пораньше хутора, тут уж сама дойду. Чтобы соседи не болтали про меня, что меня чужой мужичок не с нашей деревни домой подвозит. - Понимаю. Ну, иди. - Ответил Максим, кивнул, и вдруг почувствовал в Душе какое-то незнакомое томление, так уныло защемило в сердце. Расставаться совсем не хотелось. Чувствовалась какая-то недосказанность, что ли... Видимо, и Тоня ощущала что-то похожее. Она смущённо улыбалась и не уходила. Улыбалась только одними губами, а влажные глаза таили грусть. - Знаешь, Тонь, ты возьми вот это. - Максим наклонился и достал из под лавки мешок с остатками домашних припасов. - Ты одна живёшь, пригодится. А у нас с матерью припасов хватает. Матрёна стояла смирно и смотрела куда то в бок, словно понимая своим лошадиным умом это человеческое расставание двух немолодых людей. Встретившихся на дороге и на дороге расстающихся. - Ладно, прощай, Антонина. - Через силу выдавил из себя Максим. - Мне ещё пару часов до дома ехать. Хочу засветло вернуться. Да и мать волнуется. Даст Бог ещё свидимся. Он отвернулся, дёрнул за вожжи и поехал. Очень хотелось обернуться и провожать Тоню взглядом. И смотреть, смотреть, смотреть на неё не отрываясь. Но он терпел. Змея одиночества снова сдавила ему горло... Но, странное дело, одновременно с тоской одиночества он вдруг впервые за долгие годы ощутил в себе тонкий лучик Света Надежды. Этот лучик оживлял и согревал его обманутую Душу. Нет! Он не обернулся. Но он улыбнулся новой, пришедшей с этим Светом Надежды, мысли. - А ну, пошла шустрей, родимая! Домой приедем - овса получишь, сколько в тебя влезет. - Уже весело подбодрил кобылку Максим. Теперь он уже знал, что хочет и как это сделать... И Бог обязательно поможет ему в этом! Две недели до новой поездки в уезд тянулись неимоверно. Тонкий лучик Надежды вырос в Максиме, окреп. И теперь жёг его нетерпеливым ожиданием. Мать заметила перемену в сыне. Но, обладая глубокой женской мудростью, ничего не расспрашивала. "Всему своё время" - считала матушка. И вот он, Могилевский хутор. Аккуратно расспросив селян Максим узнал, что Антонины дома нет. Она ещё вчера отправилась пешком в уезд. Когда Максим развёз муку по адресам, он заехал на базар. Разглядел среди товарок Тоню, но подошёл не сразу, стоял и любовался со стороны. Женщина осунулась, похудела, будто перенесла на ногах болезнь. Но для Максима она была прекрасна любой. Возвращались они опять вместе. Когда в дороге выпили по чарке самогоночки, он наконец решился. - Знаешь, Тоня, переезжай жить ко мне. Твой дом продадим. Места у нас тебе хватит. - Коротко отрезал он. И замолчал, с волнением и тревогой ожидая ответ. - Максим, ты скучал по мне? - Вместо ответа спросила женщина. - Значит так! Сегодня прямо и переедешь. Самое необходимое в телегу. И засветло будем у меня. Без лишних раздумий и сборов вечером того же дня Максим знакомил свою будущую жену с матерью. Мать только покачала головой и сказала: - Наконец то. Я уже знала и ждала. Ужин готов. Баню я затопила. Антонина, помогай накрывать стол, гулять будем. Жили душа в душу. Мать полюбила невестку искренне всем сердцем. Она будто компенсировала женщине её сиротство, стала ей и матерью, и свекровью, и старшей сестрой, и подругой.

Строка прозы Плюс к этому матери было радостно видеть счастливым стареющего сына. Теперь ей было не страшно умирать и оставить его одного. Через семь лет счастливой жизни матушка отошла ко Господу. Умерла тихо, мирно, со смирением. На удивление хоронить её пришло почти всё село. Селянки вместе с Антониной дружно готовили в доме поминки. Народу пришло много. Столы накрывали во дворе. Говорили мало. Но в глазах соседей Максим впервые видел уважение к себе и искреннее соболезнование к его утрате. Ещё через пять лет у Антонины начались усиливающиеся боли внизу живота. В уездной больнице Максиму сообщили, что дни его жены сочтены. Поверить в это он не сумел. Но через три месяца похороны Тони заставили его убедиться в правильности диагноза врачей... И вновь ему помогала любимая поговорка бабушки - "Придёт радость - радоваться будем, придёт горе - горевать будем"... На всё Воля Божия. Но горевать не получилось... От горя дед Максим слёг. Соседи заходили, приносили готовую еду, лекарства. Приезжал с уезда врач. Но больше всего, несмотря на страшные ноющие боли в сердце, старик хотел остаться один. Соседи не понимали этого. Они решили, что Максим просто хочет скорей умереть. Однако, это было не так. - Вот, Тонюшка моя, каждый раз ты приходишь и я рассказываю тебе нашу историю от начала до конца. А знаешь, вчера перед тобой приходила матушка. Она совсем не состарилась. Вроде бы даже немного помолодела. Улыбалась мне. Молчала. - Нет, мама не плакала. Я же говорю - улыбалась! Ты ведь тоже не плачешь у меня. А что нам плакать? Мы же видемся. От болей в сердце соседушка мне уколы какие то ставит. Я им всю пенсию отдаю. Зачем мне теперь деньги то? Старик как то жалостно улыбнулся. Призрачная тень за качающейся шторкой замерла. - Как тебе там? С мамой видишься часто? Вам там, наверное, так же хорошо, как здесь было, когда мы все вместе, втроём тут жили. Или даже лучше. А я тут только ожиданием наших встреч живу. У меня при вас все боли, даже самые нестерпимые, проходят на время. Врач приезжал, сказал, что мне сердце беречь нужно. Слабенькое сердечко то стало, прям как тряпочка... А как мне его беречь то? Я же только лежу и вас жду. - Вы там живёте, а я Шарика похоронил недавно... И Жмурку... Совсем старенькие они были. А лошадок моих, помнишь Матрёну и Тимошку? На мясо купцы забрали. На консервы из конины. Что же поделаешь? Смотреть за ними уже сил нет совсем. Денег дали за них, конечно... Какой же теперь из меня хозяин, если я только лежать могу и тебя с матушкой ждать. К вам скорей хочу. Уже жду, жду... Старик протянул вялую руку к банке с квасом. Но слабеющая рука разжалась и банка выпала, квас разлился по полу, осколки заблестели на чисто вымытом полу. Призрачный силуэт за шторкой стал медленно растворяться. - Уходишь, ну иди, иди. - Прошептал дед Максим. - Не беспокойся там обо мне, роднулечка моя Тонюшка. Наверное, и не приходи больше. И матушка пусть не приходит. Передай ей. Я скоро... Сам к вам приду... Тут я всё уже закончил. Пора домой... К вам возвращаться. Жди... Сегодня приду... Насовсем... Тонюшка... Больше уже не расстанемся... Тонюшка... Никогда... Тень ушла. Старик остался один. Только теперь он разрешил себе слезу. Последнюю земную слезу перед уходом. Была ли это слеза радости или печали уже никто не узнает... Я верю, что радости. Ведь дед Максим возвращался к любимым...

Мальчик из мемуаров Басира Сараева Вернувшийся из деловой поездки в Ригу, Юсиф привез детям различные сувениры, а жене – мемуары латвийского архитектора Рудольфа Паулса. – Имя автора показалось знакомым. И продавец сообщил, что он жил в Баку. – Это же наш Рудик, – с восхищением произнесла женщина. – Вон его детские фотографии! Вечером после чая она, устроившись в кресле, начала изучать книгу однофамильца знаменитого композитора и комментировать рисунки. Но муж не слушал ее, так как смотрел на телеэкране мачт между «Хазар-Лянкяраном» и бакинским «Нефтч"и». Архитектор писал: – Мой отец был военнослужащим. Мы часто переселялись из одной союзной республики в другую. Как подобает нормальному ребенку, я везде заводил друзей. Хотя я всегда с грустью расставался с одноклассниками и соседями, я никогда не писал им, так как очень скоро обзаводился новыми. … Так прошло детство. Получив аттестат зрелости, я поступил в институт и обосновался в родной Риге. Читательница пропустила страницы, пока не показалась: Глава, посвященная столице Азербайджана Лето 1979 года запомнилось особой теплотой. Папа на время отпуска решил снять дачу в пригороде Баку. Мы жили в дощатом домике в Кюрдаханы, у самой границы с Пиршаги – другим бакинским поселком, где находилась воинская часть, в которой служил отец. Наше временное пристанище напоминало сказку из далекого прошлого. В этом местечке не было электричества, хотя на пиршагинских дачах лампочка Ильича горела круглосуточно, и газ был. У каждого кюрдаханского дачника имелись керосиновые лампа и плитка. Некоторые готовили на каменных и глиняных печках, растапливая покупной древесиной и дачным хворостом. Пузатый самовар занимал почетное место в каждой кухне. Неизгладимый след в памяти оставил бакинский огород, представлявший собой огромный котлован глубиной в два метра. В одном из его углов имелся колодец, откуда хозяева черпали солоноватую воду для полива грядок. Томаты, огурцы, арбузы и дыни аппетитно сверкали на солнце. Нас, пацанов, никто не ругал, если мы из озорства срывали незрелые плоды. А сколько радушных и озорных ребятишек было там! С большинством из них я изъяснялся жестами, так как они не говорили по-русски. А я плохо воспринимаю иностранные языки. К стыду сказать, прожив в ряде союзных столиц, не могу хвастаться запасом экзотических слов. Дружба с Нурушем завязалась в первый же день нашего приезда в Кюрдаханы. Он был единственным, кто говорил по-русски, да еще как! Ведь учился в русской школе. – Рудольф – латыш, Юсиф – талыш, – как мне казалось, каламбурил друг. – Зачем буквы переставляешь? – Не переставляю, а нация у него такая. – Разве он не азербайджанец? Он же по-вашему понимает. – Азербайджанец, но немножко по-другому, – объяснил Нуруш. Имена остальных ребят я не запомнил.

Строка прозы Пунцовый от загара, Нуруш был самым умным и самым отважным мальчиком, взбирался высоко на дерево и спрыгивал к самой кромке огорода. Не ведь худой был. Однажды его тетка удавила гадюку, а он обмотал ею сначала талию, потом – шею. – Спятил? Ужалит! – дрожал я от страха. За две недели до прибытия на дачу мне сделали прививки от змей и насекомых. Как позже мы узнали, кюрдаханским ребятишкам никто никогда не вводил сывороток. Удивительно, никого из них вредители не трогали. А море в Баку… О нем можно рассказывать часами, если увидишь всего пять минут. Но в изнуряющую жару на пляж мы съездили пять раз. Тогда я думал, зимой у них температура воды такая же, какая у нас летом. Песок на том побережье чистый, рыхлый. Я любил собирать и вскрывать медуз, сияющих жемчужным блеском. Жемчуга в Каспийском море, конечно же, нет. Нуруш всего один раз пошел с нами на море, но в воду не вошел – голова болела. Справа от нашего дома тянулись рельсы, по которым несколько раз в день шли шестивагонные составы электричек по маршруту «Пиршаги-Баглар». Однажды мы без ведома родителей махнули в Вишневку. По словам Нуруша, когда-то в Вишневке росло много вишен, но не устояли перед засухой. – Скоро уезжаем, и мне вас будет не хватать. – Тебя нам тоже, – произнес друг. – Летом я не разговариваю по-русски. С тобой просто здорово. – Жаль, конечно. Они хорошие ребята, но по-русски не говорят. – Научатся, когда в армию пойдут. Если не грамотно, то сносно заговорят. – Поэтому таким место только на стройбате – заметил пожилой пассажир. Электропоезд мчался дальше и дальше, ежесекундно представляя нашему взору новую картину полупустынного Апшерона: сотни дачных участков с виноградом и инжиром, сыпучие пески, переходившие в скалистый берег, и море, прикатывающее вплотную к железнодорожному полотну. Нас обдувало ветром, потому что на половине окон отсутствовали стекла. Взрослые объяснили, что окна разбили шалунишки, как мы, порезав руки. Но мы не верили, что дети бьют стёкла очень грамотно. Просто нас неэффектно запугивали, чтобы мы не высовывали руки и головы. Нуруш наперекор назиданиям выбрался наружу по самый пояс. Увидевший его кондуктор, подойдя незаметно, взял его в руки и сильно шлепнул… Если тот удар достался мне, я бы завопил. Мой друг, наоборот, улыбнулся. Потом они с кондуктором обменялись репликами на родном языке, отчего Нуруш захохотал. – Чем он тебя проучил? – Да ничем. Говорит, здесь не цирк, и не надо доказывать, что ты мужчина. Раз обрезали, значит, мужчина. – Что значит обрезали? – поинтересовался я. – Да так. Отрезали кусочек мяса. – И где? Нуруш протянул мне забинтованную левую руку. Повязку чуть ниже локтя я видел уже несколько дней, но всегда что-то мешало спросить что случилось. – У нас такой обычай, – пояснил друг. – Мальчик должен испытать боль, не принимая обезболивающие. Если выдержит, то никакие другие жизненные испытания не сломят его. – И как много мяса у тебя оторвали? – Щепотку. Не волнуйся. Заживет! – А кто нагло врет? – выпалил кондуктор на чистейшем русском языке.

– Потому что меня еще не обрезали. – Такой здоровяк, а еще не обрезан? – ухмыльнулся мужчина. – Ждем дюбеля брата. А ты беги за зайцами! – скомандовал Нуруш, запустив ему в лицо солнечного зайчика. Папа рассказал мне про мусульманское обрезание, уже когда мы были далеко от Баку. Интересно, чем сейчас занимается Нуруш. Наверняка женат, дети и внуки пошли. Ах, как хочется засидеться под шелковицей с этим отважным мужчиной, запомнившимся мне хорошим мальчиком. *** Большая игра» азербайджанской премьер-лиги завершилась миром Флагмана и ХЛ. – Дружбу твоих и моих надо отметить, жена, – сказал Юсиф, который был азербайджанцем, но немножко по-другому. – так быстро? – удивилась Нурия-ханум, не отрываясь от мемуаров. – И какие важные факты о нашем городе ты разузнала? – с иронией спросил муж, покосившись на книгу. – Очень важный факт. Рудольф пишет, что я была просто хорошим мальчиком.

Эльфийский садик Владимир Васильевский Начало сентября шестнадцатого. Петербург. По случаю оказался на Стремянной. Вдруг вспомнилось: здесь ведь - Эльфийский садик. В брежневские, да и в горбачевские, времена - культовое место рокменов. Непризнанных системой музыкантов, поэтов, философов. Замелькали в памяти имена. Цой. Башлачев. Гребенщиков. Курехин... Любопытно: что там теперь? Поди новодел какой-нибудь. Времени немного есть. Загляну. В моозгу сразу зазвучало цоевское:"Время есть, а денег нет. И в гости некуда пойти..." Вот она, Стремянная 9. Жив садик! Нет, не застроили. С десяток высоких тополей. Со стороны Дмитровского переулка и Стремянной. Как бы огораживают заветное пространство от внешнего мира. С двух других сторон - глухие стены домов. Вход - с Дмитровского. Несколько пологих ступеней ведут на площадку. Теперь - действительно площадка. Детская. Но это - левее. А сразу, как взойдешь по ступеням, упрешься в клумбу. Еще не взошел. Только подхожу к лестнице. Навстречу спускается абориген. Здоровый серо-белый кот. Левое ухо нормальное. Правое - заметно в сторону. В нашем дворе обретался такой же. Четырехлетний сын звал Странник. Мой Странник посмотрел в глаза. Взгляд утомленный. И ... настороженный. Никого из местных во мне не признал. Лучше поостеречься. Быстро шмыгнул из садика по лестнице, и - налево. Поднимаюсь. Вокруг клумбы четыре скамьи. На одной - классический питерский профессор. Престарелый. Сухонький. Серый плащ, коричневый берет. Не громко разговаривает с соседом. Сосед, показалось, гастарбайтер. Огромный. Лысый. С окладистой черной бородой, и большими раскосыми глазами. Говорит тоже тихо. Но басом. - Нет, коллега, должен вам возразить. Наша кафедра всегда была славна тем,

Строка прозы что никогда не поступалась научными принципами. - Это совершенно верно. Но в данном случае речь и не идет о каких-либо уступках. Прохожу мимо. На противоположной скамье расположилась пожилая женщина. У ее ног голуби и воробьи. Крошит им батон. Долго смотрит в глаза, видно пытаясь кого-то признать. Но - нет. Не узнает. И у меня ощущение, что когда-то встречал, видел. Но где? Когда? Не вспомнить... Прохожу налево, к детской площадке. На ней обычное теперешнее сооружение в ярких тонах. С лесенкой, переходами, горкой. С шестом и спиралью вокруг него. Но на ней никого. За площадкой несколько скамеек в ряд. На одной пара. Похоже, студенты. Целуются. Еще поодаль, за скамьями, тонкий столб, с указателями. Подхожу. На верхней стрелке: Сайгон, Невский 49/2, 230 метров. Да-а! Знаменитый питерский "Сайгон". Шестидесятые - семидесятые - восьмидесятые. Все та же публика. Рокмузыканты. Непризнанные поэты. Художники. Философы. Там варили и пили хороший кофе. Спорили. Рассуждали. Читали самиздатовские стихи и прозу. Там же, в этом же доме, тоже знаменитый "Гастрит". Паршивая советская столовка. С вечно гразными подносами, полу-гнилыми котлетами. Тараканами. Стрелка ниже: Рок-клуб. Рубинштейна 13, 660 метров. Это когда уже маломальски потеплело. И рок полуофициально был разрешен. Еще несколько указателей. И "Казань", Казанская площадь д.2, и Las Veggies, Владимирский 8. Все до боли знакомые адреса. Ушедшая молодость... Защемило в груди. Отхожу от указателя. Озираюсь по сторонам. Да, нет. Садик по-прежнему живет. И помнит. Кто-то же установил этот указатель. Правда, живет уже другой, новой жизнью. Вон - и профессора. И студенческая любовь на скамейке. И эта немолодая дама, кормящая городских птиц. Хотя, она-то как раз должна помнить и прежние времена... А вот на отдельном щите воззвание экологов, или администрации района: "Уважаемые собаководы! Убирайте, пожалуйста, за своими питомцами". Что ж, актуально. Резонно. Но это тоже новое. Не из тех времен, не из той жизни... И тут мой взгляд упал на глухие стены домов, ограждающие садик с двух противоположных от тополей сторон. Там и сям надписи. Вот черным фламастером по светлой стене:"Ну, а если голубой, потанцуй тогда со мной". По тогдашним, совдеповским, временам - надпись немыслимая. Не знавали тогда голубых. Во всяком случае, основная масса. А теперь - шутка. Конечно, с большой долей истины... Читаю другие надписи. Вот несколько разоблачающе-предупреждающих. "Антошка - п***юк". "Вадим Молчанов - залупа гнойная". "Дима Рафиков х**плет". А вот и объявление-наводка:"Буль.QRETAIL.PW гашиш". Наконец, философские. "Жизнь - дерьмо. В. Рукоблуд". "Никто не умрет девственником, жизнь трахнет каждого"... Иду к выходу. Первый, кто встретил меня у садика, кот Странник, вернулся. Расположился на газоне под деревом. У солдат есть поговорка - когда коту делать нечего, он яйца лижет. Странник полусидя воплощал в жизнь именно ее содержание. Увидел меня. Прервал занятие. Застыл в непростой позе. Опять встретились глазами. И, похоже, опять не узнал во мне никого из местных. Но теперь это не испугало. Спокойно продолжил начатое. Дама все еще кормит птиц. Вдруг говорит. - Мама рассказывала, что на этом месте в двадцатые годы стоял деревянный двухэтажный дом. Сгорел. И тогда устроили палисадник. Но перед войной, в три-

дцать девятом году, решили построить здесь кирпичный дом. Стали строить. Война началась, не закончили. А в один из авианалетов в этот недостроенный дом попала бомба. - Удивительно! - Да! Бог будто дает понять, что это место особенное. Во всяком случае, жить здесь нельзя. Дома погибают. Горят. Взрываются. - Но свято место пусто не бывает. Вам наверно известно, что в шестидесятые - восьмидесятые здесь часто собиралась непризнанная советской властью интеллигенция. В основном молодежь, конечно. - Еще бы! Я сама в те годы активно писала стихи. Читала их здесь. Издавалась в "Самиздате". Я всю жизнь живу тут, неподалеку. На Дмитровском. - Выходит, это место - не для жизни, в бытовом смысле, а для духовной жизни? - Выходит. Здесь и теперь часто собирается молодежь. Но у них уже другие разговоры, другая музыка. Хотя... Вон видите кота под деревом? - Да, конечно. Весьма колоритен. - Это Фан. Он беспризорный. Его здесь все знают. - А почему Фан? - Он фанат Цоя. Когда здесь поют Цоя, он обязательно приходит. Лежит на траве и слушает. Да, у сегодняшней молодежи другая музыка. Только Цой попрежнему актуален. Время все ставит на свои места. Ухожу. Грустно. Но не печально. Нет! Народ все помнит... И сад Эльфийский ... продолжает жить.

Учебник сталкера Валентин Рузанов 1. Без закуски Валёк достал ключ и открыл дверь квартиры. День был солнечный и поэтому дома было светло. Хотелось есть. Он прошёл на кухню и огляделся. На плите стояла накрытая сковородка. Мамы дома не было. Сняв крышку сковороды, Валёк обнаружил там редкую, в послеперестроечные годы, вещь в доме - мясо. Кусочки жареного мяса! Последний раз он ел такое блюдо несколько лет назад, когда Банан вытащил его на улицу поиграть, и за час, с саксофоном и гитарой, они заработали уйму денег. И сейчас жареное мясо было таким же вкусным, как и тогда. Зазвонил телефон. Валёк поднял трубку: - Да... во сколько...? Хорошо. Через час он был уже на вокзале и, заметив Фомича, Валеру и Родственника поздоровался: - Привет! - Привет! - Все взяли? - Да. - Я пойду куплю сигарет. Возвращаясь Валёк заметил странного типа сидящего на корточках рядом со стоящими друзьями. Странный тип был вполне интеллигентным парнем лет тридцати, но то ли в парне было что-то отталкивающее, то ли Валек был чем то раздражён: - Что Фомич, опять голубые пристают? Тип встал в полный рост и Валёк немножко замялся. Драки не было. Незаметно за разговором подошла электричка. Подобрав сумки и рюкзаки все заспешили к

Строка прозы вагонам, а интеллигентный тип всё не отставал: - Возьмёте меня с собой? - Нет. - Жалко! - Селяви! Через полчаса, выгрузившись из вагона, все двинулись в путь. Самым тяжёлым из поклажи был баян, который тащили по очереди. Прибыв на место, сняв рюкзаки и отдохнув, не заметили, как подошёл вечер. - Ну что, на рыбалку? - А удочки есть? Родственник выдал каждому по удочке, и, накопавши червей и поблуждав в поисках пруда некоторое время, все уселись на берегу. Рыба не ловилась. Громадная жёлтая луна показалась на небосводе. В такую ночь не хватало только волков и оборотней. - Ничего мы тут не поймаем. - А у меня клюёт! Фомич подошёл к Вальку и взглянул на его трофей: - Маленький ещё, пусть растёт! Валёк с досадой смотрел на расходящиеся круги, ему так хотелось жареной рыбы. Вернувшись с рыбалки на дачу и разведя костёр, распаковали рюкзаки. Вот собственно и то, зачем мы сюда приехали: около костра появились спиртное и закуска. Фомич достал баян и все удобно расположились около огня. - А я могу без закуски! - Правда, что ль, Фомич? Я тоже! - На что спорим? - На сто рублей! После третей Валёк потянулся к бутерброду и засунул его в рот. - Проиграл! - Фомич, а я бы с тебя никогда не взял денег. - Ну... я... это... Фомичу было обидно за себя. Денег, которые Валёк не собирался ему отдавать, было не жалко. Зазвучал модный шлягер. При свете костра местным дачникам было хорошо видно и слышно: под звуки баяна трое парней раскинув руки, как будто каждый изображал самолёт, двигаются друг за другом гуськом вокруг костра, выкрикивая: «Стюардесса по имени Жанна! Обожаема ты и желанна!» Домой ехали на попутной машине (за которую заплатил Фомич) молча. 2. Тремоло "Остановка Площадь Победы" - произнёс металлический голос в репродукторе. Валёк вышел из троллейбуса и направился к Дворцу Профсоюзов, в одной руке у него была гитара, в другой спортивная сумка среднего размера. День предстоял интересный: у входа уже стояли Валера и Фомич с несколькими литрами пива в сумках и толпа зрителей. - Привет! - Привет! - Пошли, я вас проведу. Протиснувшись через толпу у входа, прошли в фойе и поднялись на второй этаж. - Пиво оставим в раздевалке для музыкантов, до концерта не могу, мне выступать. - Хорошо, мы подождём.

Оставив всё в раздевалке, Валёк провел друзей в зал и поднялся обратно в раздевалку. В раздевалке было уже много народу: предстоял концерт известной в Рязани рок-группы "Белые Братья". Он играл в этой группе уже несколько лет, и это был их первый сольный концерт на "большой сцене". Перед концертом нужно хорошо разогреться и поиграть гаммы - для этого у Валька был кассетный магнитофон. Достав гитару из чехла, Валёк вставил кассету, на которой было написано "Pantera - Vulgar Display of Power" и нажал кнопку "Play". Он знал гитарные партии этого альбома наизусть и это был его любимый альбом. Играя, он слегка покачивал головой в такт музыке. Когда кассета закончилась, Валёк убрал магнитофон в сумку и, взяв гитару, отправился на первый этаж. На сцене было темно и немножко дымно. Не выходя изза кулис Валёк вставил джек и включил примочку: В траве сидел кузнечик, В траве сидел кузнечик, Совсем как огуречик Зелененький он был! Представьте себе, Представьте себе, Совсем как огуречик, Представьте себе, Представьте себе, Зелененький он был! После концерта Валёк сидел в туалете на корточках и курил, пальцы его правой руки были в крови, но ему было всё равно. Зашла какая-то девушка: - А ты неплохо играешь. Ой, у тебя кровь! Валёк встал, подошёл к раковине, сунул руку под кран и смыв кровь направился в раздевалку, в которой уже сидели Валера и Фомич с пивом и закуской. Валёк отломив большой кусок колбасы поинтересовался: - Ну как я играл? - Как на балалайке. 3. Поединок Валёк сидел в каморке общаги университета и повторял новый рифф. Квинты аккордов плавно переходили одна в другую рассыпаясь с драйвом в тишину осеннего вечера. Хотелось повторять этот рифф вечно, чувствуя натяжение стальных струн, которое как рассыпавшееся стекло отражалось от стен и уходило куда-то вдаль. Затем возвращалось и наполняло всё и вся вокруг. В каморку заглянул Андрей: - У нас наверху вечеринка, но мест уже нет. Вот тебе бутылка водки. - Мы репетировать сегодня будем? - Нет. Дверь за Андреем закрылась и Вальку ничего не оставалось, как откупорить бутылку в одиночестве. Так обидно ему ещё никогда не было. Бутылка пустела прямо пропорционально возрастающей обиде и через час Валёк вышел в коридор и, пошатываясь, поднялся на второй этаж. Пройдя по коридору ткнулся в первую попавшуюся дверь и ввалился в комнату. - А, это ты Валёк. - Привет Электроник! - Присоединяйся, у нас вечеринка. - Спасибо. Просидев в комнате Электроника ещё два часа в шумной компании Валёк попрощался и вышел. Заглянув в соседнюю дверь он обнаружил там спящего Чекиста. Чекист не был хозяином этой комнаты, он вообще не учился в университете. Но был музыкантом, и приходил сюда ради вина и общества.

Строка прозы - Пойдём, я тебе покажу, - Валёк схватил Чекиста за длинные волосы и потащил с постели. Чекист что-то промычал, сползая на пол, но так и не открыл глаза. В комнату зашли двое студентов и Валёк сделал вид, что помогает Чекисту забраться на постель, но студенты казалось ничего не заметили и, схватив Чекиста за руки-за ноги, уложили его обратно. Чекист опять что-то промычал и свернулся калачиком. В следующей комнате Валёк обнаружил всю его группу "Белые братья" и сев за стол налил себе водки. Сидящий через несколько стульев Рыжий ухмыльнулся: - Что, Валёк, твоя девушка лёгкого поведения?! Валёк встал и, сделав шаг, ударил Рыжего в челюсть. Стул вместе с Рыжим по дугообразной траектории повалился на пол. Валёк вышел, закурил и пошёл к окну. - Сделай его, сделай! Валёк обернулся. Рыжий нёсся по коридору подняв кулаки, подстёгиваемый криками участников группы. После первой минуты схватки Валёк решил попробовать единственный приём рукопашной борьбы, который он знал: ложное движение в лицо противника, затем удар в живот. Приём сработал - Рыжий моргнул, но удар в открывшийся живот был слишком слабый. Попытавшись схватить противника за волосы, Валёк пригнул коротко постриженную голову Рыжего и вцепился зубами ему в лысину. Рыжий обмяк и повалился на пол. Опустившись на колени и отведя руку для решающего удара Валёк ждал, когда противник откроет глаза. Но кто-то подхватил Валька и поставил на ноги. Валёк обернулся - какой-то студент и несколько других отстранили Валька и провели его в свою комнату. 4. Встреча Странный парень в чёрной кожаной куртке и синих спортивных брюках зашёл в магазин и поднялся на второй этаж. В его правой руке была большая хозяйственная сумка. - Уважаемые жители и гости столицы, книжный магазин "Библио-Глобус" приветствует вас. У нас вы можете найти художественную и научную литературу по всем отраслям знаний, - произнёс красивый женский голос из репродуктора. Парень прошёл в дальний зал и уставился на полки с книгами. Как здесь было много всего: и словари норвежского, и учебники датского, пособия по фула и африкаанс, и даже словарь валлийского. - Можно мне книги в сумку сложить? - обратился он к проходящей мимо работнице магазина. - Да, конечно. Парень подошёл к полкам и начал рассматривать книги. Добравшись до самой высокой полки, он растерялся: книги были слишком высоко. - А как мне книги достать? - опять обратился он к девушке. - Вон лестница стоит. Парень взял лестницу, неуклюже забрался на неё и начал выбирать книги. Через десять минут с полной сумкой книг он подошёл к кассе и, дождавшись своей очереди начал вынимать книги из сумки, чтобы заплатить за них. Одна, вторая, третья... Почувствовав чей-то взгляд он обернулся. Рядом стояла девочка и с удивлением смотрела на него. У неё был странный красивый взгляд. Забрав свои книги, парень отошёл от кассы и попробовал засунуть пакет с книгами в хозяйственную сумку. Но не получалось никак и парень попросил помочь проходящую мимо работницу. Складывая с её помощью сумку в сумку он почувствовал тот же странный взгляд. Вернувшись через три часа на электричке в родной город, Валентин забыл обо всём происшедшем и вновь погрузился в увлекательный мир окружавших его книг. 5. Выбирай истину

- Бригитта, - представилась девушка с красивой улыбкой. - Валентин, - представился Валентин, - Ты из какой страны? - Из Литвы. - Лабас вакарас. - Добрый вечер, - улыбнулась девушка. Валентин прошёл в раздевалку и снял куртку. В клубе английского языка бывали люди из США, Канады, Австралии и Армении, но из Литвы он пока никого не встречал. Выходя из раздевалки, он бросил взгляд на часы: было семь часов - время начала урока. Бригитта ждала его в коридоре: - Ты когда-нибудь был в Литве? - Проезжал на поезде когда мне было десять лет в Калининград через Литву или Латвию, не помню точно. Девушка улыбнулась: - Через Литву, наверное, через Латвию долго ехать. - А какую группу ты ведёшь? - Среднюю. - А я в разговорной. У нас будет мероприятие после клуба. - Хорошо. На уроке английского Валентин как всегда рассказывал что-то о Китае и теории музыки. Закончил же он урок кодерскими шутками о шестнадцатеричном коде. Час пролетел и выйдя в коридор Валентин столкнулся с Владимиром, бухгалтером прихода, который по-деловому спросил: - Ты новою миссионерку уже видел? - Да, она из Литвы. - Знаю, знаю. А я ведь тоже по-литовски умею. Алус ира? - Что это? - Пиво есть? Валентин рассмеялся. Дверь в среднюю группу открылась и из неё вышла Бригитта, волосы её развевались как от дуновения ветра. Валентин тихо шепнул Владимиру: - Скажите! - Алус ира? - выпалил Владимир. - Владимир?! - Бригитта смеялась и смотрела с укоризной одновременно. - Хорошо. Вы тут развлекайтесь, а у меня дела, - Владимир по-деловому поправил очки и вышел в главный зал. На мероприятии все пили апельсиновый сок и если курабье. Народу пришло много и кто-то даже остался на урок китайского, которым руководила Дань. Она приехала в Рязань, чтобы стать врачом, закончила медицинский университет и попала на миссию. Выучить китайский не так-то просто и она с радостью помогала всем. Окончив урок она подошла ко мне и, узнав, что Бригитта из Литвы подарила мне маленький перстень, на котором стояли три английские буквы: CTR. - Что это? - Choose The Right. Выбирай истину. Пройдя в служебную комнату Валентин включил свет и достал из шкафа коробку парафиновых свечей. Взяв всю коробку он незаметно прошёл по коридору и поднялся на чердак, держа зажжённую свечу в вытянутой руке. Найдя нужную дверь он тихонько толкнул её и она со скрипом открылась. Валентин наклонил голову, чтобы пройти, коробка со свечками, которую он держал под левой подмышкой выскользнула, и свечи посыпались вниз. - Вот незадача. Войдя и поставив единственную свечу в стоявший на круглом столе канделябр он сел на пол и огляделся. Стены были покрыты плотно прилегающими друг к другу деревянными дощечками и если бы были в обыкновенной комнате, то определённо

Строка прозы создавали бы уют. Потолок же был разделён на три равные продольные полосы на одной из которых виднелись следы пожара. Окна же, напротив, были чистыми. - Интересно, кто их моет? Он знал, что смотреть на пол ещё рано и пытался отвлечь себя разными мыслями. Неровный свет свечи моргнул и Валентин замер. - Пора. Собравшись с духом, он быстро взял мел со стола, взглянул на пол, и поставил крестик на выдолбленной в бетоне сетке для игры в "крестики-нолики". Крошки от мела издали специфический запах. Захотелось спать. Он зевнул, томно закрыл глаза, вытянул ноги опускаясь на спину и прошептал: - Лабас вакарас. Если бы кто-то с далёкой звезды смог бы разглядеть какой свет исходил из окна чердака дома по ул. Полетаева, дом № n, то они определённо бы заинтересовались и соорудили бы огромные телескопы чтобы при следующей подобной вспышке сфотографировать раздражитель. А затем потратили бы многие тысячелетия на расшифровку двадцатишестеричного кода и в конце концов, пришли бы к однозначному выводу, что это не что иное, как всего лишь три маленькие буквы: CTR. Но чтобы выбрать истину нужно гораздо больше времени. 6. Прощание славянки Бригита уезжала. Пробыв полгода в Рязани, теперь ей надо было ехать в другой город. Владимир ходил расстроенный, что он никому не нужен, что все его оставляют, и что ему теперь делать? Бригита уверила его, что она вернётся, но Владимир так и не мог успокоиться. Валентину было жаль старика: - Она же сказала, что вернётся! - Не знаю. Валентин зашёл в комнату разговорной группы, где находилась Бригита. Предстояло прощание. Валентин взглянул на неё в последний раз: - До свидания. - Была очень рада с Вами познакомиться. Валентин посмотрел на неё ещё раз и вышел. В его голове мелькали мысли: почему она так сказала? Ведь это я написал в дневнике её бывшей напарницы: "Был рад с Вами познакомиться". Но ведь так говорят человеку при первом знакомстве, а не через полгода. Я просто не знал, что написать, и написал первое, что пришло в голову. А Бригита видимо долго готовилась. Дни шли за днями, приход жил своей обычной жизнью. И вот пришла посылка. От Бригиты, с двумя компакт-дисками. Первый передали мне, а второй Владимиру. Придя домой, я вставил диск в компьютер, и открыл папку на диске. Там были фотографии: Бригита в красном свитере и шляпе Владимира, Бригита с Дань, Бригита на даче, Бригита в спортзале и Бригита в образе мумии. Закрыв папку я подошёл к окну и посмотрел на северо-запад. Красное солнце опускалось за горизонт. 7. Echo-Reply Прошёл год и я решил разыскать её онлайн. Обнаружив её в одной из социальных сетей, я написал ей письмо на литспике и получил незамедлительный ответ: 127.0.0.1 Следующее моё послание было таким: У меня вирус живёт под плинтусом.

Моё хобби - китайский чат. В золотом по-осеннему "Виндоусе" Я храню адреса девчат. Ты живёшь за морями синими, Там, где я потерял тебя. Телефонными чёрными линиями Околдована земля. Дело-делом, потом об осени. Ты ведь знаешь: я снова один. В цифровую вселенную бросили, Не сказав ни пароль ни логин. Где я был до сих пор не знаю. Что я делал расскажу потом. От улыбки твоей я таю. Ты продай её на дотком. Reply: - Не знала, что ты стихи пишешь) Echo: Синий-синий баннер, Поседевший сканер, Файлы наизнанку, В коридоре спам. Ты опять мне снишься, Северная Вишня. Нам откроет Небо Тайну буквы "Лям". 8. Тук тук Я открыл глаза и огляделся. Бригита шла со мною рядом, держа мою руку. Вокруг был лес. - Мы идём куда глаза глядят, - улыбнулась Бригита. - Мои глаза смотрят только на тебя, - ответил я. Заметив её реакцию и пройдя несколько шагов я вздохнул. Бригита сильнее сжала мою руку: - Ты знаешь как меня зовут? - Да. - Откуда? - Мы с тобой познакомились там... не во сне. Бригита посмотрела на меня красивыми карими глазами и пройдя несколько шагов остановилась: - Какой твой любимый цвет? - Карий. - А мой синий. А запах? - Не знаю. Бригита склонилась над цветком и понюхав его, потянула меня за рукав: - Вот, попробуй. Это василёк. Присев рядом я вытянул шею: - Да, красивый.

Строка прозы - А сколько тебе лет? - Сорок четыре. - А волос? - Не знаю. Бригита склонилась над моей головой: - Давай сосчитаю. Я опустил голову и нежные пальцы Бригиты прикоснулись к волосам. Перебирая их Бригита запела тихим голосом: Далеко под вечером. Спит красивый жук. Васильки узнают всё. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук. 9. Кольцо Эминема Закрыв таб соцсети и достав сигарету я затянулся. Вестей не было. Сделав пару затяжек, заполнил поля регистрационной формы: настоящее имя, ник, мыло и пароль: - Что ж, попробую здесь. Сократив свой ник до двух букв, остановился: какое фото выбрать? Пусть будет лягушка. Рука потянулась за сигаретой, я закашлял, всё вокруг помутнело и я свалился на выдвижную панель для клавиатуры. - Кто здесь? - пропел басом мужской голос. - Я. - Что тебе надо? - Я не знаю. Что-то мохнатое прикоснулось к моей руке и сжало средний палец: - Это кольцо Эминема. Иди! Мохнатые руки подхватили меня, я очнулся и поднял голову с клавиатуры: - Мистика, какая-то! Открыв поисковик, обнаружил на второй странице результатов: Кольцо Эминема - талисман взаимной симпатии. Побродив по ссылкам и так толком ничего и не узнав, я продолжил регистрацию в новой соцсети. Проверяя почту, обнаружил на следующий день письмо: "Привет. Надо поговорить. Бри." 10. Юстас - Алексу - Так ты шпионишь за ним?! - Да я помирить вас хочу. Ты, после того как он послал тебе коробку конфет, с ним не общаешься. А он гордый! А что касается меня, I have no pride! - Зачем ты всё это делаешь? - Мне не нравиться когда мои друзья в ссоре. - А как же твои признания? - Просто...мне нравиться с тобой общаться. А что касается любви, то это отдельный разговор. - Какой? - Ты мне нравишься. - Ты мне тоже. - Я скучаю по тебе, очень! - Я тоже скучаю! - Когда я иду по городу, я помню каждое место где мы были вместе.

- Я обязательно вернусь! - Он в шутку называет тебя "шпионкой". - Почему? - Шпионы не возвращаются. Я, наверное, никогда не знал тебя или даже не был с тобой знаком. Где та юная, открытая к незнакомцу девушка? Да, прошли годы, и ты стала мудрее, и я ещё узнаю ту доброжелательную девушку в кривом зеркале фэйсбука. Я пишу стихи, опираясь на воспоминания, и пытаюсь рассказать о том, чего ты не знаешь. Когда-то мне казалось, что этот город очень ждёт тебя. Так ждёт, что в каждом маршрутном такси звучат песни о тебе. Так ждёт, что луна от любопытства зависает над городом и забывает про смену фаз. Но наверное сейчас - не время. И город просто ждёт.

Происшествие в отеле Монтелеоне Виктория Ерух Беатрис была журналистом и, находясь в очередной командировке в Новом Орлеане, решила остановиться в отеле Монтелеоне.Она вошла в отель и взяла на ресепшене ключ от номера у администратора, который выглядел довольно-таки странно. Он был одет, словно гость из прошлого:смокинг, шляпа-цилиндр и монокль вместо очков. Беатрис немного удивилась такому стилю одежды, но не предала этому особого значения. Она вошла в лифт и удивилась, что лифт домчал её до четырнадцатого этажа с рекордной скорость, а на выходе её встретил другой мужчина, одетый также странно, как и администратор.Мужчина предложил Беатрис отнести вещи в номер, на что девушка согласилась. Когда вещи были в номере, а девушка хотела поблагодарить работника он бесследно исчез. Утром Беатрис спустилась на ресепшен, чтобы попросить вызвать ей такси, но как не странно, на месте администратора сидела девушка, одетая как все люди в современном обществе. Беатрис спросила у неё о странном администраторе и носильщике, на что получила ответ, который поверг её в шок. -"Тот человек, который выдавал Вам вчера ключ - это Антонио Монтелеоне, бывший хозяин отеля, а портье - это Уильям Уайлдмейр, но они оба призраки".

Тайная дверь в мир чудес Виктория Ерух В эту ночь малышке Камилле плохо спалось, ведь она впервые спала не дома в своей уютной кроватке, а в отеле. Камилла приехала на отдых со своими родителями и была вынуждена терпеть все эти неудобства.Кроме того, детское любопытство девочки перебило всё желание спать, и Камилла отправилась на экскурсию по отелю. На первом этаже отеля девочка увидела странную золотую дверь, которая кардинально отличалась от остальных дверей. Детское любопытство Камиллы заставило её открыть дверь и войти. Зайдя в комнату, Камилла обнаружила, что попала в чу-

Строка прозы десный мир, где она встретила своих любимых сказочных героев. Здесь русалки плескались в кристально чистой воде, единороги вместе с пегасами щипали свежую траву, летали феи и осыпали это место своей волшебной пыльцой. Девочка немного погуляла по этому волшебному месту, но быстро устала и отправилась в свой номер спать. На утро Камилла решила показать своим родителям это волшебное место, но как не странно, на месте золотой двери оказалась обычная дверь с надписью "тех.помещение", а внутри был лишь инвентарь для уборки. Родители Камиллы решили, что девочке всё это приснилось, а она возвращалась в ту сказочную комнату каждую ночь, на протяжении всего отдыха.

8 июля Евгений Кимов День 8 июля 2014 года должен был стать рядовым днём в моей жизни, коих прожито уже не мало. Обычный рабочий день, со временем он был бы напрочь забыт, как многие другие дни и скорее всего запомнился только одним событием, футбольным матчем Чемпионата мира по футболу. Поздно вечером встречались в полуфинале команды Бразилии, хозяйки чемпионата, и Германии. Я с нетерпением ждал этого интересного матча, но так его и не увидел. День пошёл по иному, чем я предполагал, сценарию, всему виной была моя давняя хроническая болезнь. *** Этой болезнью была бронхиальная астма, которая внезапно появилась в конце 80х годов, она была прямым следствием перенесённого в раннем детстве бронхиального туберкулёза. С самого начала она протекала у меня в тяжёлой форме, приступы затруднённого дыхания следовали один за другим, а лекарства помогали слабо. Самый большой кризис с моим здоровьем случился в сентябре 1989 года, когда я едва выжил после сильнейшего приступа, который длился около семи часов. Я тогда лежал в больнице, приступы врачи придавили, казалось, всё шло к выписке, однако бронхиальная астма преподнесла мне неприятный сюрприз. Было около пяти часов утра, когда я стал задыхаться. Вызванная дежурная медсестра попросила потерпеть до прихода врачей новой смены, почему-то ранним утром в отделении она осталась одна, без дежурного врача. Потерпеть я мог только постоянно используя ингаляторы, что привело к печальным последствиям. К восьми утра, ко времени прихода врачей мне стало совсем плохо, ингаляторы перестали помогать по причине передозировки. Сразу же поставили капельницу, делали уколы, но время было упущено, никакие лекарства на меня уже не действовали, дело шло к катастрофе. Положение было столь серьёзное, что с работы вызвали жену. Она примчалась ко мне в палату, но что она могла сделать, ничего, кроме моральной поддержки. Любимая супруга сидела у моей кровати, держала за руку и всеми силами старалась успокоить, говоря, что всё будет хорошо и приступ сейчас закончиться, надо только чуть потерпеть. А в это время по её щекам катились слезы. Мне хотелось сказать, что я её люблю, очень люблю, однако сил на это не было. В бронхах оставалась лишь маленькая щёлочка, через которую с трудом протискивался воздух в лёгкие. Каждый вдох-выдох мог оказаться последним, я это понимал, щёлочка в бронхах могла закрыться в любой момент. Так продолжалось несколько часов, как вдруг в одну секунду приступ удушья закончился, я вдохнул полной грудью и смог, наконец, отдышаться. После этого приступа меня ещё долго не выписывали, отправив долечиваться в московскую клинику. Тогда меня не только вытащили с того света, но и научили с астмой жить, хотя объяснили, что болезнь неизлечима, она навсегда. Добавив, что астматики со своей болезнью в тяжёлой форме могут жить долго, лет двадцать пять. Однако в том слу-

чае, если больные будут выполнять все предписания врачей. Врачей я слушался, к своей болезни привык, хотя она доставляла много хлопот и переживаний, ибо сильные приступы разной степени тяжести время от времени случались. И почти всегда они происходили ранним утром, в период с пяти до шести часов, для астматиков это "час смерти". Одиноким с бронхиальной астмой долго не прожить, во время сильного приступа они ничего не могут сделать сами, им нужна помощь. Главной "скорой помощью" для меня была любимая супруга, мой добрый ангел. Мне очень повезло, что именно она стала моей спутницей жизни. Без её искренней любви, заботы и преданности я бы не выжил, она всегда знала, что надо делать для моего спасения. Так прошло двадцать пять лет с начала болезни, моя жизнь по "астматической статистике" должна была закончиться в 2014 году, далее наступало время неопределённости, при котором уповать можно было только на небеса. Словно в подтверждении этого предсказания врачей с начала лета я почувствовал медленное, но неуклонное ослабление своего дыхания. В моих бронхах стала накапливаться густая слизь (мокрота), которая перекрывала свободное прохождение воздуха в лёгкие. Приступы лёгкого удушья участились, соответственно пришлось чаше пользоваться ингаляторами, что явно привело к передозировке. Появилось предчувствие надвигающейся катастрофы, я хорошо понимал, что при тяжёлом приступе густая мокрота в бронхах в сочетании с передозировкой ингаляторами может привести к почти полной блокировке дыхания, что очень опасно. Из этого положения был выход, надо было пройти курс внутривенного вливания лекарством под названием эуфиллин. Это одно из немногих лекарств, которое астматикам всегда эффективно помогает, снимая сильные приступы. Именно укол эуфиллина в первую очередь делали врачи Скорой помощи, когда мне было совсем худо. Попадая в кровь, эуфиллин мгновенно снимал спазм и способствовал отделению густой мокроты. Однако у этого лекарства есть опасный побочный эффект, оно даёт повышенную нагрузку на сердце, которое при сильном приступе и без того надрывается из-за недостатка кислорода в крови. Эуфиллин применяют ещё для предотвращения приступов, после серии уколов легко отделяется мокрота в бронхах, дыхание восстанавливается до нормального уровня. В июне месяце 2014 года или в начале июля я должен был сходить на приём к своему лечащему врачу, того требовало состояние здоровья. Получил бы от неё направление в процедурный кабинет, и после десяти ежедневных уколов эуфиллина проблема с ухудшающимся дыханием была бы решена. Но, по разным причинам, я этого не сделал, о чём в последствие очень сильно пожалел. Было раннее утро 8 июля, я проснулся от удушья, дыхание было очень тяжёлое. Сел на краешек кровати, вдохнул пару доз ингалятора, стала чуть легче. В таком состоянии спать дальше было нельзя, опасно, надо было принимать меры по восстановлению дыхания. Сладко спящую супругу я будить не стал, моё состояние не было критическим, вполне мог справиться сам. Я зашёл на кухню, включил телевизор, решая, что мне делать дальше, варианта было два. Первый, самый простой, идти продолжать спать. И второй, выпить таблетку противоастматического препарата и приготовить себе чашку крепкого растворимого кофе. Потом отпивать по глотку горячий обжигающий кофе и откашливаться, прочищая бронхи. Через час-полтора всё бы восстановилось. Однако надеясь на авось, я выбрал первый вариант, очень хотелось спать. Выключил телевизор и отправился в другую комнату нашей просторной трёхкомнатной квартиры. Комната имеет выход на балкон, там воздух посвежей и с дыханием полегче. Так мы с супругой оказались в разных комнатах. Я сразу же уснул, не понимая, что делаю ошибку едва не погубившую меня. Спустя час я проснулся он сильнейшего приступа удушья, ни вдохнуть, ни выдохнуть, полная блокировка дыхания. Ингалятор был совершенно бесполезен, бронхи никак на него не реагировали, стало понятно, дела мои плохи, очень плохи. Теперь меня мог спасти только один человек, моя любимая супруга, но до неё надо было ещё

Строка прозы дойти. Я вскочил с постели, сделал один шаг, второй и рухнул у самой двери. – Панна! – крикнул я, открывая дверь и зовя на помощь. Она не услышала. Крикнул второй раз, тот же результат. – ПАН-НА-А-А! – закричал я, напрягая все силы и понимая, что зову в последний раз, на большее меня не хватит. Если и сейчас жена не услышит, то тогда всё, мне конец. Услышала! Примчалась и увидела меня, беспомощно лежащим на полу. – Саша, тебе плохо? – услышал я её испуганный голос. – Да. – Ингалятор есть? – Да. – Кофе? – Да. – Скорую вызывать? – Да. – Сейчас всё сделаю, потерпи немного, – сказала супруга и растворилась, словно в тумане. Да, она поможет, она спасёт, как делала это много раз. Я успокоился, но моё сознание ускользало от меня, ещё несколько секунд и я его потерял. Меня накрыл мрак, вокруг была тёмная, беспросветная ночь, я не слышал ничего, не единого звука. Вдруг засверкали вспышки света, словно ночные, яркие молнии. И одновременно с этим послышался пронзительный свист, то нарастающий, то затихающий крайне неприятный. Я взлетел вверх, к небесам, а потом камнем рухнул вниз. Снова вверх, опять вниз, и так до бесконечности, казалась моим полётам не будет конца. Словно земля отправляла меня на небеса, а те отфутболивали меня назад. Небеса, видимо, меня не принимали. Закончилось всё сильнейшей тряской, я очнулся и открыл глаза. Обнаружил себя лежащим под простынёй, а сверху надо мной склонилось некое существо во всём белом, черты лица не просматривались, всё было словно в тумане. "Где это я, неужели на небесах?" – это было первое, что пришло мне в голову. Я стал понемногу соображать, тужась вспомнить происшедшее со мной, но так ничего и не вспомнил. Зрение постепенно ко мне возвратилось, а с ним осознание того, что нечто, склонившиеся надо мной, не было похоже на ангела на небесах. Скорее существо было молодым врачом в белом халате и белой шапочке. Да, да, понял я, именно так. Тем временем врач оценивающим взглядом смотрел на меня. – Как ваше имя? – наконец, произнёс он. – Меня зовут Александр, – с трудом ворочая языком, ответил я. – А фамилия? Я её назвал, мои ответы врача вполне удовлетворили. – Всё хорошо, закрывайте глаза. Я последовал его совету и послушно закрыл глаза. Всё уже было ясно, меня везут в машине Скорой помощи в больницу, а тряска была от участка, где для ремонта дорожного полотна сняли асфальт. Я каждый день езжу на своей машине по этой дороге на работу, её состояние мне хорошо известно. А врач задавал вопросы, чтобы понять, не тронулся ли я умом. Зачем? Ответа на этот вопрос у меня не было. Я погрузился в дрёму, очень хотелось спать, видимо таково было действие лекарств от уколов. Вновь очнулся я от ощущения, что меня раздевают, снимая с меня нательное бельё. «Что это? Разве я уже умер и меня отправляют в морг?» – мысленно недоумевал я, ибо в больнице живых не раздевают догола, так поступают только с покойниками. Открыв глаза и увидел, что лежу на носилках под простынёй, а надо мной скло-

нилось множество хмурых и озабоченных лиц, смотрящих на меня сверху вниз. Я чувствовал себя покойником, с которым прощаются друзья и близкие. Однако знакомых лиц было только двое, это была любимая супруга и мой брат, остальные, как я потом понял, были врачи и санитары больницы. Больше всего меня удивило появление брата. Как же он смог так быстро появиться? На самом деле, я потерял счёт времени, с момента приступа прошло пару часов, а мне казалось, что не более десяти минут. Между тем, моя супруга продолжала стаскивать с моего тела последние остатки одежды, укладывала их в пакет, оставляя меня под простынкой в совершено голом виде. – Зачем? – с трудом выдавил из себя я, обращаясь к жене. – Так положено в реанимации, – ответила Панна. – «Понятно!» – отметил я про себя, – «От реанимации до морга один шаг, потом со мной будет меньше возни». – Саша, пока! Держись! Моя супруга взяла мою ладонь и крепко её сжала. – Пока! – тихо сказал я ей в ответ, закрывая глаза. Смотреть на жену было больно, у неё был совершенно потерянный вид и я был тому виной. Я почувствовал, как санитары понесли меня на носилках в палату, которая располагалась на втором этаже реанимационного корпуса больницы. Через несколько минут они перегрузили меня с носилок на больничную койку. Она была совсем неудобной, ибо совершенно не соответствовала моему росту. Пришлось согнуть ноги, иначе они выползали за пределы реанимационной койки. При пересадке с носилок на койку я почувствовал очень сильную боль в груди. Я не мог понять откуда она взялась, это была загадка, до приступа никакой боли у меня не было. Началась процедура передачи моего тела, как говориться в таких случаях, из рук в руки, от врача Скорой помощи врачам реанимационного отделения. Собственно сама процедура была обычным докладом о состоянии больного, то есть меня. Ничего особенно для меня в сообщении врача Скорой помощи не было, ну приступ, ну потерял сознание, ну сделали укол, ничего особенного. И тут врач произнёс слова, которые меня потрясли, ничего подобного я не ожидал. Он сообщил, что я перенёс клиническую смерть. Всего-то два слова, "клиническая смерть", но они объясняли много, загадок для меня больше не было. Понятно стало, почему меня отправили в реанимацию, после клинической смерти так завсегда делают. Грудную клетку наверняка проломили, делая прямой массаж сердца, отсюда боль. А странные вопросы врача Скорой помощи были проверкой на адекватность, после клинической смерти с головой всякое бывает. С моей, к счастью, было всё в порядке. Потом, выйдя из больницы я узнал, что было дальше после того как потерял сознание. Супруга сначала вызвала Скорую помощь, затем быстро приготовила мне чашку горячего кофе. Когда она принесла мне кофе, то увидела меня лежащим полу без движения, лицом вниз. Перевернула меня на спину, приподняла и попыталась привести в чувство. Она пыталась докричаться до меня, как могла тормошила, подносила к губам кофе, но всё было напрасно, я ничего не слышал и ничего не чувствовал. С посиневшими губами я наполовину был уже трупом. Тогда Панна осознала всю серьёзность создавшегося положения, её состояние было близко к панике. К счастью, Скорая помощь прибыла вовремя. Врачи успокоили жену, сказав, что есть пульс и слабое дыхание. Мне сделали внутривенный укол эуфиллина, но неудачно, может быть слишком быстро ввели лекарство. Моё сердце не выдержало нагрузки и остановилось, наступила клиническая смерть. Всё произошло на глазах моей супруги, я продолжал лежать на полу у двери, но перестал дышать, совсем. Услышав об остановке сердца, она зарыдала, крича врачам: «Сделайте же что-нибудь, спасите его!» Её выпроводили в соседнюю комнату, а мне начали делать прямой массаж сердца. У

Строка прозы врачей Скорой помощи всё получилось, сердце вновь застучало, появилось слабое дыхание, но в сознание я так и не пришёл. При этом мне проломили грудную клетку, рёбра потом месяца три весьма болезненно заживали, но это мелочи в сравнении с тем, чего я избежал. Мне дали отлежаться, а Панна в это время вызвала по телефону моего брата, чтобы помочь вынести меня на носилках в машину Скорой помощи. Через какое-то время меня повезли в больницу, в палату реанимации. Жена с моим братом ехали следом за нами. Врачи-реаниматологам взялись за меня основательно: осмотр, уколы, капельница. Часа через два меня оставили в покое, я погрузился в глубокий сон, который прерывался лишь на короткое время, когда делали уколы приносили еду. Так весь день и проспал, ближе к вечеру меня разбудил дежурный врач. – Я вам передачу принёс, – услышал я от него, – от вашей супруги. – Спасибо. – Здесь куриная грудка, бульон и фрукты, это вам разрешено, можете есть. Но это не всё, кое-что она ещё передала, на словах. – Что именно? – Ваша супруга просила передать, что она вас любит! Спать больше не хотелось, да и не смог бы, ибо в моей палате стало шумно. Она была рассчитана на двоих больных, почти весь день вторая кровать пустовала, а к вечеру на неё уложили молодого парня. Он накурился какой-то дряни, после чего ему стало плохо, поэтому его привезли в палату реанимации. Судя по издаваемым крикам, паренёк находился в других мирах или иных измерениях, боролся с чудовищами или убегал от вампиров. Врачи с ним не церемонились, громко ругаясь, они держали за его руки и делали необходимые уколы. Их можно было понять, лечить больных их долг, но иметь дело с наркоманом удовольствие не из приятных. Не сразу, через некоторое время уколы подействовали, парень затих, погрузившись в глубокий сон, а врачи пошли отдыхать. В палате наступила тишина, спать совсем не хотелось, пришло время раздумий и размышлений. Итак, я жив, меня спасли и вернули с того света. А если бы врачам это не удалось, чтобы тогда было, об этом страшно было подумать. Страшно не за себя, я ведь даже и понял бы, что умираю, настолько быстро я потерял сознание. Моё тело лежало бы в холодном помещении среди себе подобных, с полным безразличием ко всему, что происходит вокруг, а горе пришло бы к моим родным, очень большое горе. Я бы оставил свою любимую супругу в то время, когда она с большим трудом ухаживала за своей медленно умирающей тётей, которая была для неё как мать. А тут ещё я, вместо того чтобы помощь, напротив, подверг бы её тяжелейшим испытаниям. И всё потому, что проявил поразительную беспечность, хотя прекрасно знал, что любой приступ моей коварной болезни может иметь самые печальные последствия. Надо взять себя в руки, размышлял я, лежа на койке и глядя в потолок, надо беречь себя, ибо я не должен оставлять свою любимую супругу одну, ей будет без меня очень трудно. И не только ей, трудно без меня будет и моим детям. Потом, через несколько недель, когда я вышел из больницы, жена сказала, что именно она кричала мне, обливаясь слезами, в то время, как я без сознания лежал на полу. Это были такие слова: «Саша, ты не имеешь право умирать! Ты не можешь оставить меня одну!» Я её тогда не слышал, но её слова могли дойти до моего сердца, которое давно принадлежало ей, всё без остатка. Оно услышало мольбу моей любимой, стало бороться со смертью, и смогло её победить. Было ещё одно обстоятельство, которое меня испугало и обеспокоило. В жизни я чрезвычайно скрытный человек, никогда не любивший рассказывать о себе, поэтому по-настоящему меня не знал никто, даже самые близкие для меня люди. Особенно это относится к первым тридцати годам моей жизни. А мне было о чём рассказать, но это было возможно пока я жив. Если бы меня не стало, то все эти истории из моей жизни ушли бы вместе со мной. И чтобы от меня осталось? Только фотографии.

Папа, расскажи про моего дедушку, возможно, спросит у моего сына внучка. И что он ответит? Пожмёт плечами и скажет, что почти ничего не знает. Именно так и будет, неужели ты с этим согласен, спрашивал я сам себя. Нет, нет и нет, меня это не устраивает, решил я в тот вечер в палате реанимации. Пока я жив, надо постараться написать о себе, обязательно надо. Между тем время двигалось к полуночи. Врачи лишь изредка заходили проведать, а в основном сидели в комнате отдыха, оттуда был слышен шум разговоров и работающего телевизора. Потом шум резко усилился, послышались громкие возгласы, и я понял, они смотрят футбол, полуфинальный матч Чемпионата мира ГерманияБразилия. Это был самый интересный для меня матч чемпионата, я очень его ждал и … дождался, в день матча загремел в больницу. Было обидно до слёз. Первый тайм закончился, один из врачей пришёл справиться о моём здоровье. – Ну и кто ведёт? – сходу задал я вопрос врачу. – А вы как думаете? – ухмыльнулся врач. – Абсолютно уверен, немцы впереди, они сейчас очень сильны. – Да, так и есть. Ну, а счёт? Думаете, какой? – Наверное, 2-0, или даже 3-0. – А 5-0 не хотите? – с удовольствием изрёк врач, довольный произведённым эффектом. Да, эффект для меня был ошеломляющий. Какой я матч пропустил! Врач ушёл досматривать футбол и больше не появлялся, окончательный счёт я узнал только на следующий день. Футбольный матч закончился, наступила тишина, врачи, похоже, задремали на своих диванах. Можно было заснуть и мне, но не тут-то было, очнулся молодой парень на соседней кровати. Наша реанимационная палата находилась на втором этаже, сразу за окном ярко светил фонарь уличного освещения. Врачи даже не включали свет, когда к нам заходили, итак всё было видно, хоть и в полумраке. Хорошо был виден и паренёк, мой сосед по палате, я с интересом стал за ним наблюдать. Сначала он просто сидел на кровати, закутавшись в простыню, под светом уличной лампы простыня отсвечивала бледно-синим цветом, он был похож на приведение. Молодой парень всё вертел головой, соображая, куда он собственно попал. По всему было видно, ему это умственное упражнение давалось с большим трудом. Потом он встал и как тень отца Гамлета стал ходить по палате, что-то мыча себе по нос. С полузакрытыми глазами я смотрел на это существо в белом одеянии, а оно в это время описывало по палате круги: первый, второй, третий. И долго это будет продолжаться, думал я про себя, неужели так и будет всю ночь бродить. Но нет, «тень отца Гамлета» подошла вплотную к моей кровати и стала пристально на меня смотреть. Вот ещё новость, удивился я, что ему надо от меня. Может он вампир и сейчас вцепится зубами в мою шею? Нет, это вряд ли, наверное, разбудить хочет, но не решается. Прям гамлетовский вопрос перед ним, будить или не будить. Ладно, не буду больше делать вид, что я сплю. – Чего? – спросил я строго, открывая глаза. – Ой! – воскликнула «тень отца Гамлета», – у вас сигаретки не найдётся? – Нет, я не курю. И вообще, здесь курить запрещено. – Да, я знаю, но очень хочется сигаретки, сил нет. – Ничем помочь не могу. «Тень отца Гамлета» разочарованно поплелась к своей кровати и вскоре, сопя, уснула. Всё, наконец-то наступила полная тишина, можно засыпать. Итак, день закончился, он прошёл не зря и надолго запомнится, можно подвести его итоги. Первое, со своим неблестящим, мягко выражаясь, здоровьем мне надо быть начеку, надо поберечься. Иначе всем будет плохо, особенно моим близким. Я это понимаю очень хорошо, поэтому мне ещё рано туда, откуда не возвращаются, небеса подождут. И второе, надо написать о себе для тех, кто любит меня и кому я дорог, а это мои родные и близкие друзья. Меня не будет, а они прочтут и вспомнят обо мне, а я там, на

Строка прозы небесах, буду этому рад. С этими мыслями я и уснул. *** На следующий день утренний осмотр показал, что смысла держать меня в палате реанимации больше не было. Дальше я долечивался в терапевтическом отделении. Через пару недель меня выписали, жизнь вошла в свою обычную колею. Конечно же я помнил и про то, что меня вернули с того света, и о том, что я сам себе обещал сделать. Первым было обещание не доводить больше своё состояние здоровья до критического уровня. Можно сказать, его я выполнил. Со своей бронхиальной астмой я больницу больше не попадал, и даже не было тяжёлого приступа, который требовал бы вызова Скорой помощи. Вторым было обещание приступить к написанию рассказов о своей жизни. Приступил, осенью того же года для родных и близких друзей я написал свой первый рассказ. Он был о моём детстве, о первых годах учёбы в школе. За ним последовали и другие рассказы, буду их писать и дальше, пока будут для этого силы.

Оранжевые сугробы Игорь Скориков Мне б туда, где ёлка в вате, Где едва за тридцать бате, Мама шьёт сестрёнке платье, Скоро Новый год Где намерения не лживы, И пока ещё все живы, И чисты души порывы, И она поёт!.. (А. Маршал) - Глянь, дядька Женька уже пьяный с утра. Сегодня курантов не дождется. Серега на секунду останавливается и показывает мне на соседа с первого этажа, добродушного выпивоху с ногой-протезом, дядьку Женьку. Когда тот был в настроении, мы часто просили его показать пристегивающуюся конструкцию. Он соглашался, вызывая у нас оторопь и уважение. - А у него уже Новый год... Серега, да он к лавочке примерз, давай хоть в подъезд его затащим, заболеет же... Мы с другом, морщась от смеси перегара и мочи, тащим в подъезд упирающегося соседа с прилипшей к губе "Беломориной". Дверь его квартиры-берлоги на первом этаже, никогда не закрывающаяся, сегодня закрыта. Жена, похоже, давно ушла праздновать. Укладываем бедолагу возле теплого радиатора. Он оттаивает, просыпается и начинает "петь" про скалистые горы. Послушав концерт, взлетаем по лестнице к себе домой. Серега на пятый, я на второй. Предчувствие лучшего в году события будоражит наши пацанячьи души. Этот Новый год обещает быть особенным. Серегин отец принес с работы самодельную ГИРЛЯНДУ! В те, скудные на подарки, шестидесятые это было сказочным событием. Вечером, когда мама уже достает добытые и запасенные заранее дефициты горошек и майонез, колдуя над оливье, я взбегаю по присыпанной елочной хвоей лестнице на пятый этаж. Мы выключаем свет в комнате. Вставляем вилку гирлянды в розетку. Чудо электротехники сверкает четырьмя цветами обычных лампочек из карманного фонарика. Но как! В маленькой коробочке, обмотанной изолентой, что-то

тихо щелкает и цвета меняются попеременно... Вся комната заливается разными бликами, расцвечивая хвою и игрушки так чудесно, как сверкают только городские елки на Советской и Красной. - Законно! Галка, иди скорее сюда! Серега зовет свою старшую сестру Галку. Надув губы и пряча восхищение, та противно вещает нам такое: - Ну и что, вот я видела у Петрова из соседнего подъезда елка еще и вертится. Там внизу моторчик приделан, а это что, всего лишь гирлянда... Мы прогоняем вредную Галку, и тут у меня в голове появляется клевая мысль. - Серега, слушай, а давай ты размотаешь изоленту с коробки и срисуешь схему. Мне отец принесет детали с работы и я спаяю такую же себе. Кайф! Мама иногда, с улыбкой, ставила мне в пример Серегу: "Видишь, он и чинит все, и велик с моторчиком сам собрал, руки у мальчика золотые, к технике способный." Не знала она, как Серегина мама журила его за то, что он мало читает: "Учись у Игоря, он много читает, отличник круглый, умным будет. А ты? Только с железяками возишься целыми днями... Что с тебя будет?" Обычная история для всех мам, желающих видеть нас лучшими во всем. Теплое чувство и знание, что все равно и всегда для наших мам мы самые лучшие на свете, проходит сквозь годы и остается навсегда. В тот предновогодний вечер мне ужасно захотелось сделать самому такую же гирлянду. Тем более, что мой отец действительно мог принести с работы любые детали, - транзисторы, сопротивления, всякие реле, лампочки. Паяльник и олово у меня были и я надеялся на папину помощь. Серега соглашается не сразу. Конечно, он опасается, что может что-то нарушить в ценной коробочке, но вида не подает. Во-первых, потому, что я могу засомневаться в его способностях, а во-вторых, и это самое страшное, - я могу заподозрить друга в том, что он ЗАЖИЛИЛ схему. Коробочка разобрана и начата срисовка схемы, но тут "электронщика" зовут за праздничный стол. Собравшиеся гости желают видеть Серегу, и даже послушать заготовленный стишок на радость родителям и под хихиканье вредной Галки. До курантов остается около часа, но нам уже давно разрешено не спать до ночи. Я тоже отправляюсь домой к оливье, кролику в сметане и мандаринам. Оглядываю свою простенькую елку и представляю ее в мигающей гирлянде, которую сам спаял. Отказываюсь от вкуснейшего маминого торта и ситро, взлетаю на пятый к Сереге. Гости там уже что-то поют хором. Все шумят, стреляют хлопушки. Галка терзает пианино, кто-то танцует. Радостное предвкушение самого главного момента нарастает с каждой минутой. - Серега, схему срисовал? Тащи, я завтра отцу отдам. - Ой, я не закончил, эти гости пристали... Я быстро... Он дорисовывает несложную схему. Вручает ее мне, заматывает новой изолентой ценную коробочку и вставляет вилку в розетку. В мгновенно обступившей нас темноте смолкают на полуслове песни и треньканье пианино. Становится слышно, как на улице скрипит снег под ногами прохожих. Эту тишину в темной Серегиной комнате я помню до сих пор... До курантов остается полчаса. Через секунду мы вызваны к родителям, все выяснено и выданы характеристики нашим электромонтажным способностям. Только цейтнот приближающегося Нового года спасает нас от "серьезного" наказания. Почти весь подъезд со свечками в руках собирается на лестнице. Из открытых дверей пахнет салатным, водочным, и апельсиново-конфетно-хвойным "коктейлем". Всем сразу становится известно, кто виновен в предстоящей возможности встретить праздник без поздравления генерального секретаря ЦК КПСС. Но ругают нас пополам с шутками, незлобно, так как уже выпиты первые и последующие тосты. Только Розалия Францевна, как ответственная по подъезду, начинает, было, визжать что-то о своей ответственно-

Строка прозы сти, но ее никто не слушает. - Смотрите! Спустившиеся на первый этаж соседи зовут остальных. У силового щитка на табурете стоит дядька Женька в трусах и тельняшке. Покачиваясь и прощаясь в любимой песне со скалистыми горами, он осматривает раскаленные из-за короткого замыкания провода. В темноте коридора они отсвечивают алыми ниточками. Гул разговоров затихает. Только свечи потрескивают в руках. - Щас! Это единственное слово, которое все слышат от дядьки Женьки перед тем, как он начинает скручивать провода при помощи старых плоскогубцев. "Хорошо, что они в изоляции" - думаю я. Вслед за фейерверком искр, вырвавшимся из щитка, мы видим, как дядька Женька падает вместе с табуретом в проем лестницы, теряя на лету костыль... Свет вспыхивает празднично, как-то по особенному ярко. Соседи и родители бросаются по квартирам, поздравляя на бегу друг друга с наступающим. Кто-то отправляется за чекушкой для спасителя. Мы с Серегой поднимаем дядьку Женьку, помогаем пристегнуть отвалившийся костыль и тянем его к дивану. Тут уже принесена чекушка и какие-то угощения, которых дядька, наверняка, уже давно не едал. - Серега, зырь, а у него и телека-то нет... Мне становится так жалко этого добродушного пьянчугу с его костылем и одиноким праздником, без телека, в грязной пустой квартире, что я чуть не плачу. Мы с Серегой уговариваем Женьку идти к нам смотреть Голубой огонек, но тот, употребив за минуту чекушку, не хочет покидать свое убежище. Оказывается, у него имеется баян, с которым он неплохо управляется. Затянув "Черный ворон" дядька бухается с инструментом на диван и засыпает. Задохнувшись от снежной морозной ночи, мы выбегаем из подъезда. Во дворе пушистые сугробы, похожие на безе, оранжевые в свете фонаря. Они щедро насыпаны для нас по самую грудь. Мы что-то орем, но из-за скрипа шагов не слышим друг друга. Забыв о происшествии с гирляндой, о дядьке Женьке, обо всем на свете, мы бросаемся оранжевыми снежками и ныряем с разбега в пирожные-сугробы. А из родных окон тихо звенят куранты нашего двенадцатого Нового года.

Маскарад Masha Sparrow Повсюду раздается веселый смех. Эта комната наполнена красивыми девушками в пышных платьях и мужчинами во фраках. На лицах дам играют кокетливые улыбки, их лица скрыты насмешливыми масками. Все до единой похожи друг на друга. Они закружили меня в танце. Похоже, им понравилось моё добродушное лицо, которое они приняли за маску. Они так и кружили вокруг меня, звонко и задорно смеясь. Затем подошли те самые мужчины во фраках. На их лицах были белые маски с широкими улыбками. Они присоединились к дамам, и теперь весь зал кружился вокруг меня, завлекая в свой танец. Смех становился все громче и громче. Я тоже начал смеяться безудержным смехом. Они заразили меня. От танцев уже кружилась голова, а они подходили все ближе и ближе, а улыбки на масках становились все шире и шире, пока не начали дотягиваться до ушей. Музыка становилась ритмичней и громче. И я отпустил себя и начал танцевать в такт. Я доверился этим задорным улыбкам и в порыве веселья снял свою маску. Они все увидели мое настоящее живое лицо. И тут музыка стала нагнетающей. Пол трещал от беспокойной мелодии. Стало давить на виски и мутнеть в глазах. И тут я обратил внимание на целый зал новых

знакомых. Их маски преобразились: улыбки девушек превратились в оскал, глаза заледенели, словно из них высосали всю душу, а маски мужчин превратились в маски палачей. Смех стал зловещий, чуть ли не с животным рыком. И они все приближались ко мне, все ближе и ближе. Комнаты словно закружилась. С каждой минутой мне все более и более был отвратителен бал и эти полулюди-полумаски. Вокруг по потолку начали прыгать акробаты в масках шута, а из углов вприпрыжку выходили грустные арлекины с кровавой слезой не щеке. И они все в разнобой кружились вокруг, загоняя меня в ловушку, я попался в сети бездушных масок. Сумею ли я сам остаться человеком после этого вечера? До моего слуха сквозь устрашающую музыку донёсся звон колокола, который означал, что бал окончен. Я уже вздохнул с облегчением, что сумел остаться человеком в этом проклятом зале, но люди только продолжали свой безумный смех, кружась все быстрее и быстрее. Девушки не желали убирать с лица свой жуткий оскал и бездушный взгляд, мужчинам, похоже, прижилась маска палача. Неужели арлекин навсегда решил остаться грустным, а акробаты бесконечно прыгать по колоннам напеваю жуткие песни? Я чувствую, что они уже сдавили меня своими телами. Мужчины стали держать меня за руки, а дамы приложили к моему лицу новую маску. Я стал кричать от безысходности. Страх подкрадывался к горлу и сдавливал его. А они лишь смеялись все громче и безумней. Похоже, их раззадорил мой крик о помощи. Один из акробатов спустился на землю и обернул свои руки вокруг моих ног,придавливая к земле, чтобы я не мог двигаться. Музыка смешалась с моими криками и веселыми возгласами Масок. Я увидел, что арлекин подходит ко мне с жуткой улыбкой и с маленьким молоточком в одной руке, а в другой с парой гвоздей. Он заглянул ко мне в глаза, но лишь еще шире улыбнулся, с его щеки скатилась еще одна кровавая слеза. И под весь этот беспокойный шум он начал мне забивать маску на моё лицо. Вскоре мой крик сменился на смех. На такой же жуткий и безумный как и у остальных. Закончив свою работу, арлекин отошел и поднес к моему лицу зеркало. Мою душу передернуло от ужаса, но лицо с маской начало лишь все безудержней смеяться. я еще раз взглянул на себя. Теперь на мне была маска палача с ужасающим оскалом и кровавой слезой не щеке. Истерический смех накрыл с головой и я не мог остановиться. Все-таки я не смог остаться человеком с этими полулюдьмиполумасками, но кого это теперь волнует? Можно танцевать и смеяться до тех пор пока ноги не сотрутся в порошок. Никто больше не увидит мое жалкое добродушное лицо, теперь никто не причинит мне боль. Теперь я сам источник боли и безумия.

Hominem quaer Masha Sparrow Все, кого я касаюсь, резко одергивают руку. Все отталкивают меня словно им противны мои прикосновения. Мне холодно. Кончики пальцев настолько ледяные, что становится невыносимо больно. Не только физически - внутри пустота, будто черная дыра, которая с каждой секундой засасывает в себя все хорошее. И как в настоящей Черной дыре даже самые яркие лучи света не могут вырваться из ее плена. Я погибая от этого чувства одиночества. В прямом смысле слова таю на глазах. И чертовски не справедливо, что это происходит именно со мной. Тело начало знобить. Плохой признак. Мне срочно нужно тепло другого человека. Иначе мою душу затянет в пустоту. Я еще слишком молода, чтобы лишиться части души. Черт возьми, мне всего 21! Чаще всего это происходит в старости, когда в паре одна из Родственных душ погибает, а вторая частичка от смертной невыносимой тоски в скором времени умирает, чтобы только вновь воссоединиться со своей второй половинкой в следующей жизни. Все еще не могу понять как я довела себя до этого состояния. После того, как

Строка прозы на левой руке появилась метка, тело стало требовать прикосновения Сильного. Но меня всегда пугала любая рода близость. Мой психолог говорил, что я сама блокирую встречу со своей Родственной душой. Но теперь, когда ломит кости и выворачивает на изнанку все внутренности, становится плевать на все прежние принципы. Я готова на все, только бы мой Человек появился. Говорят, что Родственные души чувствуют боль друг друга. Особенно когда устанавливается связь. Некоторые стают настолько близки, что способны чувствовать эмоции и читать мысли друг друга. Я присела на скамейку в парке. Тело перестают подчинятся. Хочется уже просто лечь и забыть обо всем. Нужно было согласиться встретится с тем парнем. Он был довольно-таки милым и пах приятно. Он бы помог жить дальше, практически не чувствуя дискомфорта. Конечно, душа всегда бы требовала воссоединения со своей истинной парой, но некоторые только под конец жизни встречаются со своей Родственной душой, а кто-то и вовсе никогда. И не всегда ей оказывается тот человек, которого мы ожидаем. Становится трудно дышать. Нужно принять лекарства. Только я собралась достать из сумки таблетки над моим ухом раздался приятный голос: - У вас очень холодные руки,- из-за слабости потребовалось немного времени, чтобы сфокусировать взгляд на незнакомце. И тут я ощутила его запах. От него пахло приятное свежестью, словно после дождя, но в то же время чем-то солнечным и уютным. Этот запах уносил куда-то. Я почувствовала будто наконец-то нашла Дом. - Мне очень холодно. Он только сильнее обхватил своими большими ладонями мои руки и придвинулся ближе. Я подняла глаза и посмотрела не его лицо. Он и сам был похож на теплое солнышко. Все лицо осыпало едва заметные веснушки, большие карие глаза и добрый ласковый взгляд, от которого разносилась приятная него внутри, и припухлые на вид мягкие губы. Его руки были немного прохладными, но они идеально подходили к моим вечно горячим. Я лишь сильнее зарылась пальцами рук в его ладони, желая отогреть замерзшие конечности. Теперь понятно почему Родственные души всегда находятся рядом. Никогда еще внутри не было такое теплого приятного чувства успокоение... *** Я открыла глаза и резко села на постели. Это был сон... Я легла обратно на подушку, пытаясь успокоить сбившееся дыхание и повернула голову. Рядом лежал мой "незнакомец" из сна. Я пододвинулась ближе, обняла его со спины и уткнулась в ямочку между шеей и плечом, вдыхая любимый запах солнца и дождя.

Мама Маша Воробьева Мама. Это не просто набор букв, которые мы произносил каждый день, а нечто большее. Это самое дорогое слово в жизни. Мама. Это слово срывается первым из уст младенца. Это то слово, от которого всегда становится спокойно. Его мы кричим надрываясь, когда впервые разбили коленки, когда выбили первый зуб и во время самого жуткого ночного кошмара. Именно “Мама” кричали при радостной встречи после долгой разлуки. Каждый счастливый момент детства мы разделяли с самым дорогим человеком - мамой. И мы всегда будем безудержно звать её, потому что именно она защищала нас на протяжении всей жизни, поддерживала, несмотря ни на что, и любила нас всем своим безграничным сердцем такими какие мы есть. Мама.

Только для нее нет ничего больнее, чем плачь и горькие слезы ее чада, которые разрывают сердце на части; только мама способна не спать ночами, укачивая своего ребенка, у которого болит животик или высокая температура; только она отдала бы все на свете, чтобы перенять боль своего малыша на себя, чтобы только ему стало легче; только мама готова работать дни и ночи напролет, чтобы у нас было все необходимое, чтобы мы были счастливы. И она никогда не потребует ничего взамен. Только мама может любить нас просто потому, что мы есть. Мама. Лишь мама будет всегда обнимать нас в самые темные ночи, защищая от самых страшных ночных кошмаров, даря тепло, уют и спокойствие; лишь она будет держать нас за руки, когда мы впервые переступим порог первого класса, и, несмотря на жуткое волнение, тепло родных рук успокоят бешено бьющееся сердце; лишь мама будет целовать своего ребенка перед сном каждый вечер, даже если ужасно устала за день. Ее прикосновения губ всегда разливается теплой негой внутри, благодаря которой мы чувствуем себя любимыми. Мама. Даже после первой крупной ссоры в подростковый период, она она всегда простит нас. Мама просто придет ночью и обнимет, потому что только она, с помощью какой-то невиданной силы, может почувствовать, что именно это необходимо нам в тот момент. Только мама всегда будет переживать за нас, особенно когда наступит час долгой разлуки, и только она будет всегда с нетерпением ждать нас дома. Именно поэтому мама - мой герой.

Зимняя история с привкусом радости Маша Воробьева Когда мне было пять, я всегда с нетерпением ждал зимы. С самых холодов я каждое утро подбегал к окнам, желая увидеть на стеклах всем знакомые прекрасные узоры. Мне было интересно разгадывать их, смотреть долгое время, как на облака в летнюю пору, и придумывать на что похож тот или иной узор. Я мог сидеть так целыми днями, изучая стекла окон чуть ли не под микроскопом. Но при том, с каждым новым взглядом, находились новые детали, которых я не замечал раньше. Словно за то мгновения, когда я моргал, некто подрисовывал новые детали, чтобы еще сильнее озадачить мое детское сознание. Наверное, каждый ребенок спрашивал у старших, невинно хлопая ресницами: “А кто рисует эти рисунки?”. Моя мама говорила, что это Дедушка Мороз украшает окна в преддверии праздника. Это было самое чудесное - верить в сказку. Пока в моей жизни было волшебство, в сердце была искра, рвение к великим вершинам. Какого было мое разочарование, когда я узнал, что это всего лишь вода меняет свое агрегатное состояния, превращаясь в нечто чудесное. Оказывается физика тоже быть воплощением прекрасного. И вот мне восемнадцать, а я по прежнему бегу с детским энтузиазмом по утрам разгадывать ледяные узоры на окнах. *** Вторая, но не менее важная радость зимы - это снег. Именно те снежинки, которые больше напоминают мягкие хлопья, нежели ледяные шестиконечные осколки. Те “хлОпушки”, которые дети обожают ловить ртом, хотя потом могут слечь с ангиной, но кого это волнует. Когда я учился в начальных классах, всегда смотрел в окно на медленно кружащиеся снежинки и мечтал поскорее оказаться на улице, чтобы на-

Строка прозы конец-то поиграть в снежки с друзьями. Как же я был счастлив в те моменты жизни. Повернуть бы время вспять и снова побывать беззаботным ребенком. *** Однажды мы всей семьей пошли кататься на коньках. Это был мой первый выход на лед. Мне было семь. Я давно мечтал прокатиться на коньках, но у моей семьи в тот момент не было возможности купить коньки. И вот однажды, когда я только проснулся, отец вышел из-за угла и протянул мне коробку с новыми коньками, широко и тепло улыбаясь. Я был все себе от счастья. В тот же день мы отправились на каток. Уже на катке папа крепко зашнуровал мои новые коньки и добродушно потрепал по волосам. И вот мы стоим перед льдом. Меня охватил страх, что я могу упасть, но отец взял меня за руку и мы вместе шагнули на скользкую гладь. Он показывал мне как переставлять ноги, я шаг за шагом, потихоньку передвигался по льду. Через некоторое время я уже осмелел и катался без папиной руки. Когда я уже крепко стоял на льду, отец взял меня за пояс я несильно толкал, понемногу набирая скорость. Мама счастливо смотрела, как мы дурачимся и фотографировала нас. Мы так и катались до позднего вечера, до того как зажглись последние фонари. И тут пошел снег. Даже снегом было назвать сложно, больше было похоже на неуклюжий танец мягких, белых, холодных хлопьев. И мы смотрели как фонарь освещал снежинки. Это была словно тропинка к звездам, которые зимой как будто горели еще ярче. В тот момент мы были едины. Это мое самое радостное зимние воспоминание о детстве.

Прекрасная ночь Маша Воробьева Юноша поправил воротник рубашки и снова взглянул на свое отражение. Из зеркала на него смотрел красивый молодой человек: высокий рост, довольно крепкое телосложение, кожа приятного светлого оттенка, аккуратно постриженные каштановые волосы, вытянутое лицо с правильными чертами лица, на котором располагались голубые, словно лед, глаза, нос с небольшой горбинкой и припухлые губы, которые растягивались в широкую теплую и очаровательную улыбку, которая устанавливала баланс с холодными глазами. Сегодня намечался первый бал, на котором родители позволили появиться. Он еще раз осмотрел себя: черный фрак сидел идеально, выгодно подчеркивал широкие плечи и узкие бедра, белоснежная рубашка и темносиний красиво завязанный платок прекрасно дополняли друг друга. - Милорд, ваши родители и гости уже ожидают вас,- в комнату вошла женщина лет тридцати - их прислуга. - Хорошо, спасибо. Я уже спускаюсь. Юноша глубоко вздохнул, пытаясь унять волнение, в последний раз поправил манжеты рубашки и вышел из своих покоев. Войдя в тронный зал на первом этаже замка, он огляделся: кругом было множество людей. Все веселились и танцевали. Проходя через комнату к родителям все приветствовали его: мужчины отдавали короткий поклон головой, а девушки приседали в реверансе. Виновник торжества отвечал учтивым поклоном. - Этот бал в твою честь, сынок,- мать ласково положила ладонь на спину чуть ниже лопаток.- По традиции первый танец с матерью, Александр. - Я помню, матушка. Александр повел свою мать в центр зала и они стали кружиться в танце. Юноша видел гордость в глазах матери, она думала, что, наконец, ее сын вырос и превращался в мужчину. Вскоре музыка закончился и Александр отвел маму к отцу и отправился к своим знакомым.

Вечер проходил под красивую музыку и звонкий смех. Он потанцевал с некоторыми молодыми леди, одна из них могла в будущем стать его женой. Вскоре всеобщее внимание привлекла новая особа. Молодой мужчина посмотрел на предмет всеобщего восхищения. В зал вошла молодая, одного с ним возраста девушка. Она на самом деле была прекрасна и совершенно не похожа на других. Если все девушки были одеты в платья белого, розового и голубоватых оттенков, то ее платье было наполовину белым наполовину черным. Маленькая, хрупкая на вид. Платья выделяло ее тонкую талию и красиво подчеркивало аккуратную грудь. Молочная кожа без единого изъяна, тонкие запястья и длинная шея, темные, почти черные, волосы аккуратно спадали на плечи и ключицы. Красивое худое лицо: маленький носик, большие темно-карие глаза и алые губы, которые казались еще ярче на фоне светлой кожи. Повернись она одним боком - Белый Лебедь, другим - Черный. Александр, как хозяин, первый поприветствовал девушку: - Добро пожаловать,- он поклонился ей и протянул руку.- Позвольте пригласить Вас на танец, миледи,- девушка поклонилась в реверансе, протягивая руку, соглашаясь на танец. Они танцевали вальс-гавот. Ее платье красиво развевалось. Она смотрела на своего партнера, даря нежный взгляд и смущенную улыбку. Смотря на такую девушку, хотелось защищать всегда. Она очаровывала своей грациозностью и гордой прямой осанкой. Настоящий лебедь. - Как Вас зовут, миледи?- спросил Александр, смотря в глаза девушки. - Катерина, милорд,- ее голосок был такой же нежный, как и она сама. - Я - Александр. - Я знаю. Это в вашу честь организован праздник. - Откуда Вы? Никогда прежде не видел Вас,- поитересовался Александр. - Мой отец владеет соседнеми землями. Я приехала к Вам на бал на один вечер. Скоро мне уезжать,- в ее взгляде промелькнула печаль. Они весь вечер танцевали, разговаривали и даже не замечали, как одна песня сменяла другую. Им просто нравилось общество друг друга: приятно было смотреть в глаза и мимолетно улыбаться друг другу. - Катерина, не хотите ли вы пройти в наш сад? - Почту за честь, милорд. Они вышли из тронного зала через заднюю дверь, которая вела в небольшой сад. Прохладный воздух раздувал темные волосы, открывая белоснежную шею. Они дошли до небольшой полукруглой скамейки и присели отдохнуть. Катерина попрежнему держала идеально прямую спину. Александр отклонился назад, сорвал розу и протянул девушке. - Вы прекрасны, Катерина,- маленькая леди приняла цветок и нежно улыбнулась.- Вы само очарование,- ее щеки залились розовым румянцем. Они так просидели еще некоторое время. Как же им не хотелось, чтобы вечер заканчивался. - Пока этот вечер не закончился, подарите мне еще один танец, миледи,- юноша протянул руку и в ней мгновенно оказалась маленькая ручка. Из зала еле доносилась музыка, но это делало атмосферу еще интимней. Словно они одни на всем свете. Они мечтали, чтобы так и было. Медленно кружась, он старался прижать к себе девушку сильнее, в надежде защитить от всего в этом мире и никогда больше не отпускать из своих объятий. Но у всего прекрасного есть конец. Музыка закончилась, и Катерина, встав на носочки, тихонько, едва ощутимо, поцеловала Александра в щечку. Вдруг раздался звон. Все рассеивалось. Все заканчивалось... Саша резко встал в кровати и потер глаза. Это не могло быть сном... Все казалось настолько реальным. Он встал с кровати и заглянул в зеркало: на него снова смотрел обычный шестнадцатилетний парень. Такого просто не может быть. Почему

Строка прозы самой прекрасное недосягаемо для нас? *** Александр сидел в школе за привычной последней партой и не мог выкинуть из головы сон. Из собственных размышлений вырвала учительница: - Ребята, знакомьтесь, наша новая ученица,- на него посмотрела та самая девушка. Катерина,- Катя, садись на свободное место. Саша оглянулся и увидел, что единственное свободное место - рядом с ним. И тут он вспомнил, что видел ее днем раньше. В парке Саша увидел ее и непроизвольно услышал имя. Сам того не замечая, его мозг сохранил ее образ в подсознании и выдал в подобный “сюрприз”. Возможно, чудеса встречаются и в наше время просто нужно быть внимательней к окружающему миру.

Счастье всегда приходит, когда его очень ждёшь Людмила Полянкина Сашке-хрупкому, бледному мальчишке с вечно подбитым глазом, от роду пять лет.Он живет с матерью в старом одноэтажном домишке барачного типа,примостившемся на окраине посёлка рядом с современными многоэтажными домами. Когда-то таких деревянных построек с удобствами во дворе был целый район,но все они уже снесены. По какой причине забыли снести последний домнеизвестно. Может потому, что не мешал строителям: небольшой (в нем всего одна комната и коридор)и стоит на отшибе. Поздняя осень. Голые,почерневшие от частых холодных дождей деревья, чудом сохранившиеся около их маленького домика,своим непривычным видом навевают тоску. Во дворе сыро, холодно и неуютно. Так же холодно и неуютно в комнате:через разбитое окно и поломанную входную дверь сильно сквозит. Его мать-молодая женщина, на отёчном лице которой от былой красоты не осталось и следа , нигде не работает. Частенько у нее гостят друзья «по интересам», в основном, мужики. С собой они всегда приносят выпивку и закуску. Захмелев, гости нередко скандалят, а то и дерутся. Не раз бывало, что избивали мать, перепадало и Сашке. Мать выгоняла их, а потом долго-долго плакала. От жалости у Сашки сжималось сердце, но помочь ей он ничем не мог, а ночью долго не мог заснуть, вздыхал, ворочался в постели, а когда, наконец, засыпал, видел один и тот же страшный сон: за ним гонится огромное страшное чудовище и вот-вот схватит и сожрёт. Сашка в ужасе вскрикивал, просыпался в липком холодном поту, садился на кровати, напряжённо вглядываясь в темноту, и боялся пошевелиться. Однажды зимой к матери пришли гости, и она выпроводила сына на улицу. Погода была прекрасная. Снег ослепительно сверкал на солнце, и лёгкий морозец пощипывал щёки. Как здорово было лепить снежную бабу, играть в снежки и кататься с горки! Наигравшись вдоволь, замёрзший, усталый и голодный Сашка побежал домой, представляя себе, как быстро поест, заберётся в постель и тут же уснёт. И приснится ему чудесный сон о том, что живут они с матерью не в этом неустроенном домишке, а в новой, красивой многоэтажке. А что,если это будет не во сне, а наяву? Сашка остановился, поражённый внезапно осенившей его мыслью, и зажмурился. Что будет тогда? Да тогда он будет самым счастливым на свете! Подбежав к дому, Сашка толкнул дверь, но она не поддалась. Он прислонил к двери ухо и прислушался. За дверью было тихо. Может, мать закрыла дверь изнутри?

Саша тихонько постучал, но никто не ответил. Он постучал громче, еще громче, потом стал отчаянно колотить изо всех своих сил. Напрасно. Сердце у ребенка тоскливо сжалось: ну вот, опять ушла... Что делать? Куда деваться? Мороз крепчает, есть хочется... Опять придётся ночевать голодным в подъезде соседнего дома. Там под лестницей тепло. Главное - незаметно в него проскользнуть… Проснулся он оттого, что кто-то его тормошил. Над ним склонилась молодая женщина. -Сейчас погонит вон из подъезда, - подумал он. Но она, улыбаясь,стала говорить: - Вставай, вставай, что ты тут уснул? Где твоя мама? Сашке даже показалось, что это сон, а незнакомка - волшебница из сказки: такая она была красивая и голос у нее был такой нежный и ласковый... Ущипнув себя, он понял, что не спит. И сразу почему-то запершило в горле, на глаза навернулись слёзы и одна за другой горошинками стали скатываться за воротник. Впервые в жизни Сашке стало жалко себя, и он зарыдал. - Ну что с тобой, успокойся, пожалуйста, - снова ласково сказала женщина, гладя его рукой по голове и вытирая платочком катившиеся слёзы. - Хочешь, пойдем со мной, у меня есть сын, он наверное твой ровесник, я тебя с ним познакомлю, - продолжала она, взяв его за руку. Дома действительно был ее сын – Денис, товарищ Сашки по дворовым играм. - Вот, привела мальчика, он спал в подъезде под лестницей, знаешь его? спросила она сына. - Так это же Сашка, мама, мы всегда с ним играем во дворе. -А-а-а, - протяжно сказала, как пропела, женщина,- ну вот и хорошо, что вы знаете друг друга, а то я думала, что мне придется вас знакомить. - Саша, а почему ты спал в подъезде, где твои мама, папа? – вновь спросила она. -Не знаю, - ответил он честно, низко опустив голову. -Ладно, - весело сказала она, - сейчас я приготовлю ванну, искупаю тебя, а потом вместе будем ужинать, хорошо? И, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Никогда раньше в своей маленькой жизни Сашка не испытывал такого удовольствия! Он даже забыл, что голоден, такое блаженство лежать в теплой воде с белой пеной. Он закрыл глаза и стал засыпать, но тут вошла мама Дениса, и сон улетучился. Искупав Сашку, она оставила большое махровое полотенце и вышла. С большой неохотой он вышел из ванны, вытерся пушистым полотенцем, оделся в приготовленное мамой Дениса бельё и подошел к столу. На столе в красивой большой тарелке лежала жареная курица, покрытая аппетитно блестевшей золотистой корочкой, а в тарелке, тоже красивой, но поменьше картофельное пюре и от всего этого исходил такой неповторимый аромат, что рот у мальчугана наполнился слюной. Не дожидаясь приглашения, он схватил лежавшую на столе десертную ложку, погрузил ее в пюре и стал жадно уплетать пюре за обе щеки. Мама Дениса оторопела. - Подожди, подожди, - сказала она, - я сейчас разломаю курицу. Но мальчик безостановочно препровождал пюре в рот, и тут же глотал, словно индюк. Наконец он понял, что свободного места в желудке не осталось, и положил ложку на стол. -А курица? – спросила мама Дениса.Сашка отрицательно мотнул головой и схватился за живот. -Что, объелся? – засмеялась женщина. Сашка промолчал. - Живот болит? – уже обеспокоенно спросила она. -Нет, просто он стал каким-то... полным, - выдавил из себя Сашка. -Ладно, курицу поешь, когда твой живот похудеет. Вы тут поиграйте, а я схожу, посмотрю, пришла ли твоя мама.

Строка прозы Женщина оделась и вышла на улицу. В маленьком домике было темно. Она несколько раз постучала в дверь, потом подёргала ее. - Есть здесь кто-нибудь? - громко спросила она. Но никто не отозвался. Женщина вернулась к себе домой, решив, что Сашка переночует у неё, а утром она отведет его к матери. Но ни на следующий день, ни позже мать Саши домой не вернулась, и приютившая товарища своего сына женщина вынуждена была обратиться в милицию. Сашку забрали в детский приемник, а мать объявили в розыск. Вскоре выяснилось, что мать Сашки в драке зарезали пьяные собутыльники. А Сашку отправили в детский дом, так как об отце ребенка никаких данных не было. Пока Сашка живет в детском доме. Как-то воспитательница по большому секрету сказала, что скоро за ним придет мама и заберет его. Ещё она сказала, что у неё есть сын, кажется, его ровесник. Каждое утро мальчик просыпался с мыслью, что сегодня за ним придут, но наступал вечер и никто не приходил. И так каждый день. - Наверно воспитательница обманула, - каждый раз горько думал он. Однажды утром после завтрака к нему подошла воспитательница, держа в руках пакет с какими-то вещами и небольшую коробку, и сказала идти за ней. Ничего не понимая, он пошел следом. В большом, красивом зале, где обычно бывали концерты, воспитательница сказала ему сесть на диван. Затем открыла пакет и коробку, достала новый костюмчик с белой рубашкой, подала новые белые гольфы и туфли и сказала надеть все это на себя. Все еще ничего не понимая, Сашка осторожно спросил: - У нас что ли сегодня будет праздник? - Не у нас, а у тебя, - ответила воспитательница. И тут Сашка догадался: значит сегодня его заберёт мама. Как давно он мечтал об этом! У него будет очень хорошая семья: мама и брат. Он будет самым лучшим братом и другом! Они будут вместе играть, вместе пойдут в школу! Он точно знал, что счастье всегда приходит, когда его очень ждёшь! Не замечая от волнения ничего вокруг, Сашка напряжённо всматривался в открытую входную дверь. И тут появилась она - его мама! Она шла навстречу, широко распахнув руки и улыбаясь! Он сразу узнал её: это была мама Дениса - самая лучшая мама на свете! Сашка стремительно рванулся с места, бросился к ней на шею, и, не замечая слёз, катившихся по лицу, без конца повторял: - Мама, мама, мамочка! Я знал, я знал, что ты обязательно придёшь! Я так ждал! Я так ждал! А мама крепко прижала его к себе, ласково и нежно шепча: - Родной ты мой, дорогой, люблю тебя и никому-никому, никогда не отдам!

Прощание аистов Мила Стеценко В селе Пивденное, в Одесской области, жил Роман Константинович Кондурюк. Родился он в 1898 году и был очень хорошим, уважаемым человеком. Когда-то давно, румыны собирались его расстрелять— не хотел служить в румынской армии, и жена ходила за ним пешком в Балканы. Там семью хотели уничтожить, но Бог продолжил им жизнь... Однажды, молодой Роман увидел, что на крыше его дома начали гнездиться аисты. Не долго думая, он закопал посреди двора высокий столб и нацепил на него борону, а сверху положил корзину. Аисты быстро перебрались в своё новое жилище. И когда у Романа Константиновича рождались дети, и птенцы аистят появлялись на свет, радуя всё село. Дочери деда Романа уже 70 лет, и она вспоминает, что в детстве они с сёстра-

ми вылезали на высокую шелковицу рядом с гнездом и наблюдали за жизнью аистов. — Какие они заботливые родители,— рассказывает Вера Романовна. — Мама-аист сидит на яйцах, папа-аист приносит ей еду, общается постукиванием клюва. Потом он садится высиживать деток, а мама летит водички попить, крылышки размять. Многие односельчане закапывали столбы с колёсами от повозки, пытаясь приманить к себе потомство аистов от деда Романа. Но птицы любили именно его дом, где всегда царили дружба, любовь и доброта этих людей. Каждый житель села, проходя мимо дома Романа Константиновича, поднимал голову и смотрел на этих прекрасных птиц. И у меня голова всегда невольно поворачивалась в сторону гнезда. Так продолжалось много лет. И вот однажды, в очередной год взрослые аисты начали учить молодняк летать, разрабатывать крылышки на краю огорода. Но тут случилось беда: какой-то нехороший человек выстрелил в аистят, повредив им лапки и крылья. А надо сказать, что муж Веры Романовны, Евгений Леонидович Станков всю свою жизнь посвятил спасению животных— работал в нашем селе ветврачом. Так вот, собрал он с женой аистят в огороде, стал лечить их— и шины на лапки ставил, и мази всякие прикладывал, да ничего не помогло. Умерли беззащитные птички, а их родители навсегда покинули своё пристанище. ...Прошло восемь долгих лет. Умер дед Роман 21 марта 1989 года. Пришло с ним попрощаться всё село. И когда выносили его из хаты, вдруг прилетела огромная стая аистов. Начали нервно кружиться, описывая круги над домом и над гробом приютившего их когда-то хозяина. Громко курлыкали они свою прощальную песнь, стучали клювами, наверное, навсегда прощаясь и благодаря своего хозяина за доброе сердце. В этот день ушёл дед Роман и навсегда улетели благородные птицы. Но я продолжаю, проходя мимо его дома, смотреть в сторону гнезда. А вдруг аисты прилетят?...

Пьяница Майкл Крэм Проблемы нас делают сильнее?! Одиночество? Нихрена подобного! Это всё только делает нас черствее, вызывает ненависть и угрюмость. Передо мной стоит сейчас пустая бутылка виски, и бокал. Я снова сел писать. К черту воспоминание и былое! Не хочу врать Вам, что время лечит от проблем. Не хо-чу! Если у тебя образовался "рак души", то со временем эта опухоль будет расти и расти! Это будет не выносимо больно, когда она начнет разрастаться до диких размеров и убивать по очереди: любовь, заботу, а затем и тебя. Воспоминания и другая прочая ерунда никогда больше тебя не покинут. Каждый раз ты будешь искать ту, которая сможет тебя исцелить, которая сможет запустить ремиссию твоей болезни, но на пути будут попадаться лишь шлюхи. Ни одна из них, не достойна даже того, чтобы ты показал ей волосы на своей заднице! Ни одна. А ты так и будешь умирать и начинать всё с начала! "Начать жизнь с чистого листа"? Брехня и болтовня, всегда на тебя будут давить уже исписанные страницы! Я позвонил одной своей знакомой Дарине Алексеевой, чтоб она ко мне пришла, а может даже и выпила со мной: - Дарин, привет! Как дела? - пробубнил я в телефонную трубку. На дворе 21 век, а у меня стоит телефон с "вертушкой", а знаете в этом аппарате больше души,

Строка прозы даже чем во мне сейчас. Запах старого пластика, треск и помехи. Эти ощущения заставляют жить. - Ооо, Майк! - бодрым голосом проговорила она. Похоже, Дарина сегодня тоже пила. - Слушай, может, приедешь ко мне, вместе будем пить? - Через пол часика буду, Майки Прошел где-то час, а может больше. Я прикончил еще две пинты виски и смотрел в окно. На улицах города было тихо, порой проезжали патрульные машины, либо проходили молодые девочки с парнями. Я точно знаю, они учились в колледже и видели перед собой безграничное будущее. Только они еще не знают, что будущее: либо сидеть в офисе с 9:00 до 15:00, либо пить дешевый портвейн. Раздался стук в дверь. Дарина хоть и была пьяна, но она была очаровательна. Стройные ножки, нежно красное платье, белокурые волосы и карие глаза. Я запустил её в дом и тут же прижал к стене и поцеловал. Моя рука поползла по внутренней части её бедра вверх, а наши губы сливались в поцелуе. Утром я проснулся в ужасном состоянии, всё болело, голова моя раскалывалась на части. Я не мог оторвать её от подушки. На простыне была кровь. Я не мог ни как вспомнить, что происходило после третьей пинты виски и двух бутылок вина. Притронулся к своему лицу и почувствовал дикую боль, верхняя губа распухла, а под глазом была уже корка болячки. Я набрался сил и позвонил Дарине. - Эй, что вчера было? - спросил я сразу. Никогда не любил эти походы, вокруг да около. - Иди к черту урод! - кричала она - Ты вчера тыкал своей задницей мне в лицо... Дальше я слушать не стал. Просто положил трубку. *** Почему так всегда? Только ты подходишь неспешными шагами к своей цели, а у тебя не хватает сил сделать последний шаг. Быть может не все, такие как я и я на это надеюсь! Я сейчас лежу на надувном матрасе и пишу эту чепуху. Моя писанина такое же гавно, как и я, но скоро все изменится! Скоро, скоро... Да сколько можно жать этого скоро?! Когда же оно наступит не только в моей жизни, но и во всех. Когда мы будем жить как люди? Мои мысли разбегаются в эту секунду пинта виски, и я уже лечу в небесах... Кто мне сможет объяснить, в чем моя вина? Никто! Дарине после того случая больше не звонил и не писал. Я думаю и она была счастлива от этого, потому что таких идиотов, как я редко можно найти! Написал я сегодня несколько стихотворений. Мне хочется одиночества, одинокого секса, нелепого и глупого! Вообще такой секс называется мастурбацией. Я одинок и меня это губит. В одиночестве, как сейчас я могу писать, читать, но не могу одного: жить. Даже эти строки, я понимаю, никто кроме друзей и меня самого никогда мне увидит, но они в данную минуту заставляют жить дальше. Вышел я по глупости сегодня очень рано, и долго шел до дома. Мои руки онемели, я не чувствовал большого пальца левой руки. Впереди меня шла выпившая Снегурочка, развернулась резко, пошла мне на встречу и сказала: - С Новым Годом! У нее в руке была бутылка шампанского и банан. Странное сочетание. Она мне показалась такой же сумасшедшей, как и я. Её глаза жаждали траха, но есть одно "но" - я трус и сыкло. - С Новым Годом - радостным голосом ответил я. Это все что я мог ответить. Проходя мимо одной из остановок. Я увидел двух малолеток, которых я не

смог пристально разглядеть, на улице было темно. Мне было холодно, и в руках был ноутбук и пакет с едой. Мне было не до этого. После того, как я прошел мимо них услышал "чмоки", громкие "чмоки" мне в след. Я обернулся и пошел дальше. Очередное доказательство моей никчемности. Придя домой, я просто выпил пива и вот теперь пишу. Раздался стук в дверь. - Майк, я знаю, ты дома! - этот голос я узнаю из сотни. Это была моя старая знакомая Маргарэт. - Открой дверь чертов ублюдок! Маргарэт было 30 лет, она была хороша собой, темные волосы, грудь 2,5 и накаченная задница. У нее было всего лишь два минуса: кривые зубы и наркота. Когда она принимала таблетки свои, то она хотела трахаться по 25 часов в сутки и ей было плевать, что в сутках всего 24 часа. Сегодня мне это было не нужно, сегодня я кончал от одиночества. Я слушал ее голос, ее стуки в мою дверь и пил пиво. *** После того, как я вышел вчера так рано я заболел. Температура и кашель, не люблю это состояние в глазах все расплывается... Даже тяжело, что-то написать, но я должен и не знаю почему. Я переехал в не самый благополучный район города. Моими соседями стали черные, латиносы и остальной отброс общества. Как же мне на самом деле посрать на то, что и кто живет со мной рядом. Вы не подумайте я не расист, просто затворник. Мне плевать на людей, я их не люблю, а они меня. У меня не было ни цента сегодня, только несколько сигарет и яичница. Кажется ваш покорный слуга Майк, т.е. - я, вновь начинает чувствовать и это прискорбно, мне понравилась одна девушка. Она самая обычная истеричная и чертовски красива. Она меня возбуждает. И не дай Бог, она это прочитает до того, как я признаюсь ей в том, что она мне понравилась. Она психованная, вредная, но это мне в ней и нравится с ней не скучно. Мне нельзя быть со скучной девушкой. Мне не нравятся покладистые. Меня тошнит от пай-девочек. Какое же чертовски теплое одеяло, как мне стало жарко... Похоже действительно пора мне уснуть. Я не хочу спать, мой организм хочет, но не мой разум. Я вот думаю, а какой мой роман получится, и кто его прочтет. Неужели это сможет понравиться ей. Кстати зовут её Келли, Келли Стоун. Меня чертовски заводят её психи, крики, а её улыбка сводит меня с ума. Вообще как мне говорила, когда-то одна моя подружка: - Ты заводишься от того от чего обычные люди блюют. И ведь она чертовски права! Я не обычный человек, я хочу если любить, то до самого конца, мне нужен: накал страстей, пинта виски и пачка сигарет. И порой жизнь мне приносит такие подарки, порой я получаю это в полной мере, но чаще всего на утро меня трясет, после выпитого алкоголя и вторая часть моей кровати всегда не тронута, холодна, как ученица церковной школы, когда ей присунули в зад. *** Наша жизнь очень похожа на книгу. Все мы писатели. Для того, чтобы написать что-то, что будет стоить хотя бы цент, ты должен прочитать, что написал до этого. Как же тяжело писать не в одиночестве и трезвым. Трезвые мысли всегда неуверенные, лживые и безумные. Другое дело, когда ты пьян, слова выливаются из тебя. Этим я и решил сегодня заняться, пойти напиться и закончить свой "роман". В паре кварталов от меня стоял прекрасный бар "Чинаски". Весь отброс общества города собирался в нем. Бар был мрачный, серый и вонючий. По пути к этому бару, я должен был пройти один из городских парков. Мой взгляд остановился на ледяной горке.

Строка прозы Дети, взрослые - все катались на ней. В них была радость и новогоднее настроение. Влюбленная парочка слетала с криками и улыбкой. Их задницы бились о шершавую поверхность льда, но им было весело или же они просто притворялись и врали друг другу. БЕЗ ЛЖИ - НЕ БУДЕТ СЕМЕЙНОГО СЧАСТЬЯ, БЕЗ СЧАСТЬЯ, НЕ БЫВАЕТ СЕМЬИ. Ложь и бред - это и является основой мира. Вот она, окровавленная, грязная дверь "Чинаски". - Майк, дружище! - услышал я хрип старика Элберта. - Элби, что такое с тобой произошло?! Элберт - обыный алкаш, жена его бросила, лет -цать тому назад. Причина такая же, как у всех он слишком весело жил. Одежда его была каждый раз одна и та же, рубашка в клетку из вельвета, потрепанные черные брюки и коричневые туфлисандалии. Не важно, какое время года было на улице. Обувь его оставалась всё та же, но только не сегодня. Сегодня он был в совершенно новой одежде, свитер, джинсы и зимние ботинки. - Майк, моя жизнь наладилась, я встретил женщину. Её зовут - Соня. Она моложе меня на 5 лет, но я её люблю и она меня. В эти минуты его глаза сияли, и этот свет меня раздражал. Я провел взглядом по всем посетителям бара и кроме нескольких дешевых шлюх, готовых отсосать у любого за 20 баксов в туалете. Больше приятных людей так и не встретил. Приятные люди это очень редкая вещь, как вольфрам или палладий. Как и с чем их употребляют? Знаю точно одно - они становятся частью нашей жизни.

Суженые Уразова Татьяна Угас день. Ночь накрыла город непроницаемой тёмной завесой. Странное смятение охватило Ларису. Сон было уже сморивший её, ушёл в никуда. Казалось предчувствие неординарного события просто выдумка сознания от усталости. Лариса, выключив свет, сидела в кресле и смотрела в окно, не задёрнутое шторами. Что она хотела увидеть в чёрном сгустке ночи? Не знала. Тьма притягивала её взгляд и всё. Ни какие воспоминания прошлого не тревожили душу. Будущее пряталось во Вселенной. Настоящее было обыденно. Сколько времени Лариса просидела, глядя в окно, она не могла определить, но вероятно не один час. Устав от бессмысленного созерцания тьмы, решила, что ей пора баю-бай. Встав и потянувшись, как кошка, она вдруг вздрогнула от резкого звонка телефона. Наверно, кто-то ошибся номером, подумала Лариса, но телефон взяла со стола. - Солнышко, ты даже из памяти меня стёрла? - Вы кто? Вы наверно ошиблись номером. - Я не ошибся. Помнишь, какими влюблёнными глазами я смотрел на тебя? А ты обещала, что никогда не забудешь меня. Милая лгунья. Лариса включила торшер, задёрнула шторы, тени закружились по стенам в дикой индейской пляске, которая наводила ужас. - Не узнаёшь? Гриша я, Гриша. Соскучился по тебе, двадцать лет не видел и не слышал. - Гриша? Объявился – не запылился. Предатель. Я ничего не хочу о тебе знать, вычеркнула навсегда из моей жизни. - А я нет! Какая ты принципиальная, могла бы простить, подумаешь, пьяный переспал с Галкой, с твоей же подругой. Она сама подвалилась, вот и выцарапала бы ей глаза. Сама не живёшь и мне не дала жить.

- Кобель! Кто тебе мешал? И жил бы с Галкой пока смерть не разлучила бы вас. - Я тебя люблю. - Слышала не один раз, мне патологически не везёт на мужиков. Колька кобель был, потом ты. Унитазов много, используйте до упада. Теперь быть любовницей возведено в ранг достоинства. У мужиков один бог и тот между ног. Ублажайте, продолжайте холить, а меня забудьте, коли, ничего святого нет. Слава богу, что детей нет от тебя. Достиг карьерного успеха, таскаешь с собой чемодан с ма…дой? Вот и таскай. - Ну и злюка! И чего я в тебя влюбился. Божье наказание. Лариса отключила телефон. Слёзы навернулись на глаза. Думала, пережила это унижение. Она что ли унитаз? Нет, она не позволит себя использовать для естественных надобностей мужиков. Попадаются одни дряни. За что? Любила, строила планы, а оказалось всё так просто, подруга подвалилась, отдалась и честно призналась: подумаешь секс? Сейчас это просто секс, он же не уходит от тебя, тебе же хватает, пусть и мне маленечко перепадёт, мужик видный, делиться надо. Как она тогда выжила? Ей казалось, что от неё воняет Галкиным дерьмом, пыталась покончить с собой. Зачем женился, если не любил? Как уговаривал? И чем закончились благие намерения? Полным отрицанием мужиков, решив раз и навсегда: они не люди, ошибка природы, твари. С трудом успокоившись, Лариса пристроилась на диване, уснула беспокойным полным кошмаров сном. Утром, как только включила телефон, раздался звонок и, не посмотрев на номер, она не проорала, а прошипела: - Пошёл вон! -Лариса, что случилась? Это я Сергей. Ты решила? Я не шутил, я люблю тебя. Не веришь? Я понимаю твоё разочарование, и всё-таки не все мужики подлецы. Я в Москве. Жду тебя. Сын у тебя уже взрослый, у него своя семья. Выписывайся и приезжай. Квартиру оставь сыну. Если не хочешь оформлять отношения, не надо. В качестве гарантии я куплю тебе квартиру. - Ещё и ты издеваешься надо мной? Какая квартира? Какая любовь? Ты даже не знаешь, что я за женщина, я сама не знаю. У меня двадцать лет не было мужика. Приеду, а через день под зад коленкой и лети дорогая к себе в деревню Кукуево… -Что ты говоришь? Цены себе не знаешь! Красавица, умница! - Только не комсомолка! Мне к тебе приехать, всё равно, что с Эвереста спрыгнуть без страховки. А если возьму и приеду, назло себе и всем, что делать будешь? Куда прятать очередной унитаз? Ты же не монах? Да и те наверно грешат… - Я с женой развёлся официально. Нет у меня унитазов и чемодан с ма…дой, не таскаю с собой. О тебе мечтаю. Лариса я же люблю тебя со школы. Я не красавец, меня ты даже не замечала тогда, выскочила сразу за Кольку, родила Мишку. Потом развод. Я узнал, приехал, а ты от отчаянья уже за Гришку вышла замуж. Обиды толкают на необдуманные поступки. Я жду тебя. Адрес мой у тебя есть, телефон тоже, купишь билет, позвони, деньги на билет я выслал. Не забудь выписаться. Прошёл целый месяц её метаний, сын молчал, подруги уговаривали лететь, она- то плакала, то собирала чемоданы, то разбирала. Что перевесило её сомнения, сама не поняла. И вот сидит в самолёте, смотрит в иллюминатор, умирая от страха. Забыла, как занимаются сексом, при воспоминании краснеет от стыда, можно было бы, развернула бы самолёт в обратную сторону. Никому про это не расскажешь. Засмеют. Чуть больше сорока, а чувствует себя дряхлой старухой. Затем начинает себя уговаривать, если не получится жизнь, есть куда вернуться. Хотя бы это есть. За переживаниями не заметила, как пролетело время. Спускаясь по трапу, тяжело вздыхала. Сергея не видела около двадцати лет, он был в её представлении худым пареньком, невысокого роста. Как она его узнает? В зале прилёта крутила голо-

Строка прозы вой, высматривала, но хлипких мужчин не увидела. Наконец получила багаж. Не зря переживала, никто её не встретил. -Лариса, не узнаёшь? Я на тебя смотрю, а ты куда-то глядишь, но мимо меня. -Сергей, ты? Никогда бы не узнала. Такой амбал! А когда ты вырос? Твой отец очень крупный мужчина, мне и в голову не приходило, что ты его переплюнешь. -Нет, Лариса, я только ростом выше. Он поднял тяжёлые чемоданы и двинулся к выходу, Лариса еле поспевала за ним с ручной кладью. На автостоянке уложив чемоданы в багажник, Сергей уже не сдерживал эмоций, целовал, приговаривая: желанная ты моя, золотиночка. Лариса не отталкивала его, как представляла раньше, сама не замечая, подставляла лицо, и казалось, удовольствию не будет конца. Как бы она себя не обманывала, а любви-то хотелось, мужской ласки, нежности. И в этот самый неподходящий момент, она купалась в них, как в первый и последний раз. Полгода пролетели, как один день. Сергей Ларисе купил двухкомнатную квартиру, обставил, но жила она у него и искренне радовалась новой жизни. Вечерами гуляли, ходили в театры, иногда в ресторан. Впервые за много лет она танцевала, прижавшись к родному мужскому плечу. Но страх не покидал её, хотя Сергей не дал, ни одного повода. Ларисе казалось, когда он задерживался на работе, что всё, конец, опять повторяется прежний сценарий. А Сергею приходилось задерживаться из-за бизнеса, который за многие годы сильно разросся. Он звонил, предупреждал, но разве мало Галок желающих построить своё счастье на чужом несчастье? Иногда её мысли уходили далеко, далеко в странный век. В её видениях поселился красивый каменный город с домами, напоминающими корабли, дамами со странными причёсками и нарядами. Она гуляла по саду с красивым мужчиной, похожим на Сергея. Переживания доходили до маразма, словно она проживала в который раз одну и ту же жизнь, с одними и теми же людьми, но с разными судьбами. В один из тёплых семейных вечеров Сергей обнимая Ларису сказал, что через два дня они улетают в Париж,, где у него скопилось очень много дел. Она ликовала, ведь даже представить не могла, что ей выпадет такое счастье. Париж сразил её наповал своей каменной архитектурой. Удивительно, но она знала этот город, эти улицы. Да, да город из её видений. Сергей рано утром уезжал по делам бизнеса, довозил её до площади Звезды, откуда она начинала своё путешествие. Ах, эти Елисейские поля, сад Тюильри, площадь Согласия, Лувр, прекрасные набережные, Эйфелева Башня. Лариса шла туда, куда вела её душа. День за днём и город открывал ей свою душу. В один из дней Лариса договорилась с Сергеем встретиться после работы у Собора парижской Богоматери на берегу Сены, чтобы проплыть по ней на теплоходе. Недалеко от площади Согласия много ювелирных магазинов. Какая женщина пройдёт мимо? И Лариса прошлась по ним, с любопытством разглядывая разные изделия. Когда зашла в последний магазин, взгляд остановился на броши, которая показалась ей знакомой. Ювелир удивлённо смотрел на Ларису. Она попросила показать ей эту брошь. От броши шло тепло, словно Лариса только что сняла её с груди. И вновь появились видения. Вот она идёт с мужчиной в бархатном платье, на груди брошь, которая внезапно падает на землю, а мужчина наступает на неё и грубой обувью царапает заднюю сторону броши. Лариса плачет. Мужчина раздражён, зло упрекает её. Взгляды ювелира и Ларисы встретились. На задней стороне броши не оказалось царапины. - А где царапина? Ювелир сначала пожал плечами, не понимая, чего от него хотят, потом вспомнил, что там должна быть царапина. От удивления он оцепенел. Лариса резко повернулась и вышла. Ей показалось, что она сошла с ума. Спустилась в метро. И доехала до острова Сите, не замечая, что ювелир едет следом за ней с какой-то книгой и коробочкой в руке. Сергей уже ждал Ларису, сидя на скамейке. Потрясённая

произошедшим случаем, она рассказала ему о броши. Сергей посмеялся добродушно: - Ну и выдумщица же ты! И в эту минуту к ним подошёл взволнованный ювелир и молча, протянул ему книгу. Сергей хорошо знал французский язык. Каково же было его удивление, когда на раскрытой странице, он увидел фотографию. На ней благочинно в старинных нарядах стоял он с Ларисой. К её платью на груди была приколота брошь. Француз прослезился. И попросил перевести текст Ларисе. Фотография была сделана во время бракосочетания этой буржуазной пары. Брошь была подарена женихом, но брак был несчастливым. Когда жена была на восьмом месяце беременности, её оклеветали. Муж выкинул жену из дома без средств, отобрав поцарапанную брошь работы известного ювелира. Женщина жила при храме, родила сына, которого муж не признал. У него хватало незаконнорожденных своих детей. Бедная мать растила ребёнка до четырёх лет, постоянно говоря ему, кто он и чей сын, в одночасье заболела и умерла. Когда сын вырос, пришёл к отцу, который вынужден был его признать, так как сын был копией отца. Раскаяньем не вернуть жену. Когда буржуа разорился, он продал брошь. К этому ювелиру она попала через десятые руки. Он и сделал копию на продажу, а оригинал хранил. Когда увидел Ларису, спрашивающую, а где царапина, решил догнать её, и показать ей оригинал. Сергей прослезился. Заплатил ювелиру за брошь и долго благодарил. Впервые он поверил видениям жены. Видимо они повторяли свою жизнь не один раз. Отсюда и страхи Ларисы. Сколько раз им давали шансы полюбить друг друга, верить, жалеть, сколько раз за столетия они шли по кругу пока не поняли, что именно они суждены Богом друг другу. Нотр-Дам величественно возвышался над Сеной. Солнце в ней плескалось от счастья. Впервые Лариса беззаботно смеялась в объятиях Сергея. Впервые ей хотелось без страха кричать о своей любви. Впервые она не видела в мужчине кобеля. А Сергей впервые увидел открытую ему душу Ларисы. Для того, чтобы стать счастливыми, неужели надо пройти все круги ада?

Стены из слоновой кости Александр Аланн - Ты давно меня не навещал. Лёгкое дуновение и прелый запах листвы. Это Она. Какой же родной и тёплый голос. Такой далёкий, но всё ещё родной. - Давно, - эхом отозвался Мастер и зачерпнул полную пригоршню хрустящих скелетиков. – Ты и сама в последнее время стала нечастым моим гостем. - Я хотела, чтобы ты пришёл сам. Помнишь, как мы слушали океан и придумывали сказки? Серое лицо озарила невольная улыбка. Ветерок легонько подхватил её и с тихой радостью вспорхнул к янтарным деревцам. - Ты помнишь. Конечно же, он помнил. Давняя подруга стала его единственной путеводной нитью в тот мир. Когда он впервые вступил в него, то была тёмная пыльная комнатка с каким-то крохотным размытым предметом посередине, а теперь огромный и живой простор, наполненный его собственным светом. Океан играл всеми оттенками бирюзового и томно-лазоревого цвета, и само небо переплеталось с ним в фантастическом танце. Поначалу Мастер видел в том мире лишь хаос. Тогда он ещё не понимал. Однако постепенно всё встало на свои места. Правда, ненадолго. - Ты всё так же одинок? – ласково коснулась Она руки.

Строка прозы Улыбка неуловимо облеклась в печальные тона. Добрая печаль… и умиротворяющая. Ветерок всё понял, и Мастер это почувствовал, но всё же ответил: - Конечно, одинок. Этот кусочек реальности мой. Я могу показать его другим, но ключи от ворот лишь у меня. Поначалу казалось, что некоторые люди начинают что-то понимать, но потом я осознал, что то лишь иллюзии. - Когда мы встречались здесь в последний раз, ты обрёл покой, нашёл недостающие фрагменты. - Да, нашёл, - спокойно отозвался Мастер и медленно высыпал осень наземь. – Я вернул их на положенные места… Потребовалось много времени. - И теперь тебе кажется, что всё было напрасно… Слова прозвучали странно и пугающе. То был не вопрос, а скорее утверждение. Мастер почувствовал, что в них скрыты все его страхи. Они разрослись за последние годы подобно вездесущему лишайнику. Древние кости истёрлись и потрескались. В пористой тверди больше не было той устойчивой правды, что сковывала её в единый неприступный монолит. Башня медленно и неминуемо падала. - Потребовалось СЛИШКОМ много времени… - прошептали растрескавшиеся губы, а рука устало потёрла нахмуренный лоб. Трава всколыхнулась, дотронулась до выцветших брюк. Когда-то давно они были пламенно-рыжего цвета. - Время тебе неподвластно. Ты всегда изводил себя до предела, но таков порядок. Людей, подобных тебе, немного. И всё же они есть. У каждого из них своя светлая юдоль, уникальная и безграничная. Ты должен беречь свою. Не сдавайся… и не забывай… Ветер внезапно усилился. Он прогнал Её прочь, развеял во влажном воздухе и поблёкших воспоминаниях. Дыхание западного великана. Мужчина всегда его избегал. Слишком холодное и сильное, оно уносила всякие мысли прочь. - Агни, я думал, ты поможешь мне… А ведь когда он брёл среди угасающей страсти, тропинка звучала пусть и слабой, но всё же ощутимой надеждой. Всё меняется. Путь к детству успел зарасти мрачными буреломами, прикрыть свои прелые раны старым валежником. По всей видимости, гости здесь были явлением весьма редким. Кто знает, может Мастер был последним посетителем. Многое изменилось и обрело иные формы. Силуэты двух человечков, выцарапанные на коре старого вяза, успели состариться и зарубцеваться, превратиться в витиеватую сеть прожитого. Да и остальные деревья поравнялись с высокими облаками. Мастер шёл и чувствовал по сравнению с ними себя совсем крохотным. И всё же старенькая тропинка пела ему о боли знакомую песню, а давно забытые образы взметались в такт тяжёлым шагам. - Агни... – в последний раз обронил он Её имя. Прощание бесследно потонуло в полощущем одежды потоке. Заслезились глаза. Кофейные стекляшки вновь оградили Мастера от брошенного им мира. Он вжал голову в плечи и одёрнул снежный воротник, а затем направился к дому. … Всё меняется. Даже знакомые до самой крохотной и неприметной детали комнаты. Но больше всего менялась именно эта комната. Начало конца. Мастер задумчиво всматривался в окно и наблюдал за остановившимися образами. Он сам выхватил их из мрака и сам же обратил в движение, заменил ими зияющие в памяти провалы. А теперь они напоминали восковые фигуры. Странные и причудливые, смешавшие в себе и правду, и вымысел, герои прежде свершали са-

мые непредсказуемые деяния, а Мастер грациозно дополнял их одним своим присутствием. Десятилетиями он жил там и чувствовал, что нашёл среди маслянистых мазков своё исконное место. После всего, что было прежде, он вновь жил. Старенький комод с изогнутыми ножками всё же поддался и со сдавленным скрипом высвободил из своего нутра высокий короб. Мастер долго медлил, не решался подобрать потускневшую частичку давно позабытого глухого лета. Ему казалось, что безымянные существа, ставшие его единственными близкими друзьями, с неподдельным волнением наблюдали за ним, замечали каждое его движение и всякое сомнение. Короткий вздох, и едва уловимое движение руки. Сначала Мастер почувствовал, как вещица отозвалась в стиснутой ладони приятной прохладой, и он сразу же вспомнил… … - У тебя сегодня красивый парик, - с трудом переводя дыхание, мягко улыбнулся темноволосый мальчишка. Его невесомые кудри легонько всколыхнулись в такт необыкновенно тёплому дуновению солнца. - А вчерашний тебе, значит, не понравился?! – с напускной серьёзностью вопросила девочка и привычно изогнула бровь. Нежные ручки комично упёрлись в бока. Мальчика всегда поражала её манера разговаривать и смеяться, удивляло то, с какой искренней непринуждённостью и наивностью она выказывала все свои мысли и чувства. А теперь он не удержался и улыбнулся. - Нет, Агни, что ты… - смущённо пролепетал он. Девочка прикрыла глаза и осуждающе покачала головой, а затем раскинула в стороны руки и с протяжным «пи-и-и-у» плюхнулась на пахучий стог травы. Когда дети навещали небольшую полянку, они всегда первым делом выдирали из земли неподатливые снопы свежей поросли и складывали их в подобие лежака, на котором могли беззаботно валяться, разговаривать и просто наблюдать за размеренным ходом седых облаков, вслушиваться в протяжный стрёкот редких кукурузников. Мальчик будто бы невзначай скользнул взглядом по бледному личику и пшеничным волосам, что волнами растрепались во все стороны, а затем осторожно присел на край травяного возвышения. Тёмный взгляд был обращён в сторону небольшого леска, сквозь который робко выглядывали редкие домики и неспешно снующие по своим делам люди, но на самом деле всё его внимание было обращено на девочку. Ещё пару минут назад дети играли. Оглушительно хохоча и выкрикивая случайные наивные слова, они бегали друг за другом, сновали среди мерцающих в солнечных лучах деревьев и, сами того не сознавая, в полной мере друг другу открывались. - Когда ты уйдёшь? – наконец, решился спросить он. Выражение лица девочки не изменилась. Оно было спокойным и… нежным. Мальчику отчего-то показалось, что именно это слово наиболее полно отражало её состояние и внешний вид. Затихший голос оказался столь же далёк. - Ты знаешь… Зачем ты меня снова спрашиваешь? Мальчик не ответил. Задавая один и тот вопрос, он каждый раз надеялся на то, что ответ изменится. И каждый раз он слышал одни и те же слова. Кусочек счастья и тишины в самом центре города. Как оказалось, он и теперь жил в потемневшем сердце. Только покрылся пылью. Мастер с решительной обречённостью её смахнул. Оголились заплаканные лица и траурные цвета одежд, но прямо за ними он смог различить нечто важное. Последний фрагмент. - Агни, я… - после продолжительного молчания, наконец, заговорил мальчик. - Я знаю, - просто отозвалась девочка. Недосказанные слова так и остались в памяти мальчишки. Он долго прятал их

Строка прозы за тяжёлыми слоями и стенами, что воздвиг и раскрасил сам. А Мастер теперь выхватил их спустя столько лет на поверхность. Тоскливые слёзы беззвучно прорезали и обрушили все барьеры. - Я всегда буду с тобой, - сказала девочка и открыла глаза. Синие глубины обратились к прозрачному небу и смешались с ним в единое и нераздельное целое. - Когда-нибудь мы снова встретимся. Твои рисунки... Они так прекрасны. Я буду там, среди них и твоих снов. Мальчик молча наблюдал за тем, как девочка срывает с шеи крохотный игральный кубик, обрамлённый разрозненным рядом небольших бусинок, невзрачный на вид и самый обыкновенный. Красный, напоминающий цветом догорающий в океане закат, он оказался у него в руке. Бледная девочка улыбнулась. А затем произнесла последние сохранившиеся в памяти слова. - Я… знаю… когда-нибудь ты найдёшь меня. Теперь у тебя есть проводник. … Улыбка задрожала, исказила постаревшее лицо в горестной гримасе, но вскоре засияла со смыслом совсем иного толка. То была печаль, давняя и необратимая. Вот только кроме неё появился проблеск. Совсем слабый и едва приметный, он некоторое время обращался во тьму, плясал в судьбоносном танце прямо на границе безумия и долгожданного прояснения, а затем обратился в светлую и мечтательную маску. Мастер спокойно подобрал короб и аккуратно поставил его на стол; затем опустился на бархат и опёрся рукой о подбородок. Усталые глаза прикрылись. Опустошающую тишину раздавил хор весёлых голосов. Когда глаза открылись вновь, комната ожила. Старые знакомые уже ждали его. Где-то там, в неизведанных просторах, глубинах и высотах, комнатах и залах, Агни ждала его. Мастер улыбнулся вновь, а затем посмотрел на розоватый подарок. Время, что он столько лет принимал за своего главного врага, на самом деле оказалось проводником. Он продолжит искать и ждать. А затем вновь увидит среди искажённых образов и силуэтов Её прекрасное лицо. (Основано на картине Томека Ситовски) / Посвящено моей единственной и горячо любимой Снежинке, ставшей для меня первым и самым главным проводником в мир творчества и собственной души.

Хроника городской пробки Игорь и Татьяна Новосёловы Правдин вышел из дома, совсем забыв запросить в Службе информации о постоянно- действующих городских пробках новые координаты своей машины. Теперь придётся опять это делать на ходу, а у диспетчера, как всегда, будет постоянно занят телефон. «Ничего, ещё успею дозвониться. Не могли же они переместить машину слишком далеко? — успокаивал себя Правдин. — Эта услуга становится слишком дорогой. Пожалуй, сегодня заночую в машине и сам её переставлю, если понадобится». Он огляделся и тяжело вздохнул: «Ну и времена — город-пробка».

Надо же — столько было испорчено нервов из-за парковочных мест, а теперь, пожалуйста — все припаркованы! Проблема решена, так сказать, радикально — бороться больше не за что просто потому, что двигаться больше некуда. Вот и провожают задумчивые взгляды из пробки дедушку с палочкой, передвигающегося с невероятной по теперешним временам для машин скоростью. Через час счастливчик скроется за углом дома, а им опять — надо сидеть и ждать… Походить по городу ещё, конечно, можно, а поездить — извините, нет. Может быть, только, вспомнив молодость, на велосипеде? Хотя — где вообще ездить? Где пространство? На тротуарах пешеходов, как муравьев в муравейнике. На проезжей части — машины застыли, словно экспонаты в музее. Неожиданно звонко, как старый будильник, затрезвонил трамвай, предупредительно разгоняя зевак: места свободного в нём нет, да и снаружи весь утыкан висящими пассажирами! Вот лень-то — до перекрёстка не дойти пешком! Соскучились люди по движению и, дождавшись своего, разминают по привычке бока с утра, чтобы после перекрёстка продолжить добираться до работы пешком. По современным меркам трамвай достаточно быстрый вид транспорта, хотя схема его работы достаточно необычна. Все сейчас приспосабливаются. И трамвайщики крутятся, как могут: где кого поставила пробка на общее дело, тот там и зарабатывает, челноком курсируя между перекрёстками по линии, ещё не забитой машинами. Гримасы времени! Горожане разделились на две партии: одни, счастливые обладатели машин, сидят в пробках, другие, у которых машин нет, — ходят пешком и с любопытством смотрят на тех, кто сидит в пробках. Городские власти, как и всегда, полны оптимизма — до выборов времени ещё много. Да и к тому же — ну построят они развязку, ну соберутся на открытие ленточку перерезать. А что толку? Всё равно завтра избиратели купят новые машины и заставят всю эту развязку. Правдин ещё раз оглядел стоящие по улицам машины, ещё раз вздохнул. Его взгляд привлёк стоящий в пробке автобус, забитый пассажирами: — А эти-то что? За билет, что ли, деньги отбивают? Вернуть через суд такие мелкие суммы хлопотно, а автобусные компании справки на работу выдают. Да,в принципе, можно и постоять. От автобуса взгляд невольно обратился к бегущей на работу бригаде мигрантов. Оживлённый разговор между собой они не прерывают ни на минуту! А когда им ещё поговорить — с утра до вечера работают, ночью спят. Так когда? Ну, всё — нарочно не придумаешь: четырёхместный самокат! Чудо века! Двое правой — раз, двое левой — два! Как грациозно — глаз не оторвать! Звоночком побеспокоим: «Поберегись!» Одни разбежались, другие проехали… «Да-а-а!» — Правдин, улыбнувшись, покачал головой и философски заметил про себя, что сила впечатлений горожанина обратно пропорциональна скорости его передвижения. На одной из остановок рядком сидят бабушки, собравшиеся подождать какого-нибудь транспорта. Правдину показалось, что сели они там ещё девушками: заговорились как-то… И вот, знаете ли — время незаметно пролетело! Повсеместно бросается в глаза то обстоятельство, что много народа мечется в поисках своих машин. Озабоченность не сходит с лиц: пришли на старые места, а собственности нет! Пока дозвонятся до вечно занятого диспетчера, пока уточнят но-

Строка прозы вые координаты, пока найдут… Смотри-смотри! Во мужик-то придумал: на воздушном шаре улетает из пробки! Достало всё… Вот душа и просится… куда-нибудь! Ничего не скажешь — круто! Уже перед самой машиной пришлось постоять, пропуская «небольшую» экскурсионную группу китайцев, видимо, целым поездом пересекавшую перекрёсток: пока они проходили, можно было вполне выучить китайский разговорный… Наконец-то Правдин оказался у своей машины. Он сразу твёрдо решил не идти в офис. Перспектива побыть наедине с собой, поработать удалённо, без спешки, безусловно, привлекала больше, чем суета офисной жизни. К тому же в машине есть всё для нормальной работы: выход в Интернет, а следовательно, телевидение, радио,почта. Что ещё надо? Он на "автопилоте" приготовил документы, включил компьютер и… И в окно машины тихо постучали. Сквозь окно на него смотрела девушка. Ему пришлось оторваться от своих документов, чтобы понять: что именно она хочет от него? — Мы проводим социологический опрос на тему «В пробке, как дома — за и против!» Есть ли у вас немного времени? Я задала бы вам несколько вопросов. — Извините. У меня принципиальная позиция — ни в каких опросах не участвовать. К тому же я не дома,а на работе, — заявил Правдин. Девушка отвернулась к другой машине: ей было очень-очень «далеко» до его принципиальной позиции. Правдин удивился такому равнодушию — вообще никакой реакции… Потом он расстроился из-за этого… Вслед за этим он обиделся из-за этого… И, в концеконцов, даже потерял настрой на работу из-за этого… Теперь ему придётся снова собираться с мыслями, пытаясь восстановить в себе только что исчезнувшее желание поработать. Пришлось сделать усилие над собой и… И перед капотом появился молодой человек с улыбкой во всё лобовое стекло: — Мы проводим рекламную кампанию зимней резины. Вас это должно заинтересовать! Наш девиз: «Готовь сани летом, а телегу — зимой!» Правдин почувствовал, что на этот раз реклама его действительно задела за живое, а не только, как обычно,раздражала. «Что?! Торчать здесь? До зимы?!» Ему захотелось метнуть в поставщика услуги каким-либо тупым и очень тяжёлым предметом из своего удалённого офиса — пугать такими мрачными перспективами! Молодой человек очень предусмотрительно, а главное своевременно, исчез. И только воспоминание о его улыбке на лобовом стекле ещё долго раздражало Правдина… долго раздражало Правдина… раздражало Правдина… раз-дра-жало… «Нет, сегодня дела никак не идут», — подумал он. Надо было как-то влиять на ситуацию: нельзя же целый день просидеть, ничего не делая? Он собрался с мыслями, решив хотя бы просмотреть почту в компьютере. Но тут загалдела пробка: «Что там?.. А?!» Оказалось, какой-то шутник пустил «пулю» по сетям,что был совершён угон авто прямо из пробки! Немного погодя, выйдя из сетей в наружную жизнь,народ огляделся — всё пространство вокруг было туго заполнено автомобилями. Здесь, как из песни, ничего не выкинешь — некуда.

И тогда над пробкой звуковым фейерверком повис разноголосый хохот: до всех дошло. И даже взбодрило как-то!.. — У вас не будет сигареты? — предложил рассмотреть вариант дамский голос. «Опять нелёгкая принесла кого-то», — подумал Правдин. — У меня нет, — ответил он. — Зато у вас в руках сигарета. Если, конечно, вы её ищете. — Да?.. Зачем же я тогда вышла? Я такая рассеянная… Хорошо, что мы стоим. Когда надо передвигаться, я всегда так волнуюсь. А тут всё тихо, никто не обгоняет и не сигналит. — Согласен: здесь — тихо. — Как близки у нас взгляды на жизнь, — вздохнула в даме надежда. Правдин подумал, что между взглядом на проблему и взглядами на жизнь, вообще-то, целая пропасть,и от греха подальше заблокировал двери, чтобы в эту «пропасть» не упасть. К тому же он с самого утра хотел поработать. Ну сколько можно?! В результате ответ соскользнул с языка сам собой: — Мне надо работать, — прозвучало безнадёжно сухо. — Надо работать… — повторила дама с сигаретой. — Какая скука… Так что с сигаретой? — цеплялась она за соломинку. Взгляд Правдина чётко ответил сразу на все поставленные и предполагаемые вопросы. — Ах, да — она у меня в руке… Пойду. Правдин, довольный тем, что справился и с этой проблемой, решительно пододвинул клавиатуру к себе… — Служба психологической разгрузки. Мы готовы помочь! — прозвучало мажорно, но несколько не ко времени. Клавиатура отодвинулась от пользователя сама собой,без участия пользователя. Всё, что было в Правдине интеллигентного, едва уговорило его от слишком эмоциональной реакции человека, которому с утра не дают поработать. «Куплю ружьё. Это поможет», — успокоил себя Правдин. — У вас довольно встревоженный вид. Может быть, вас что-нибудь беспокоит? — Ме-ня-я? — как-то довольно встревоженно выдавилось из Правдина. Бригада психологов, коротко посовещавшись, пришла к выводу, что в данном случае лучше удалиться. «Понятливые попались. Ну, разумеется — специалисты!» Похоже, что сегодня покоя не дождаться. Правдин махнул на всё рукой и заказал обед в машину. К тому же в обед он будет так зол, что никому не позволит сунуться к нему со своими дурацкими предложениями! Для убедительности Правдин даже взял и написал на листах бумаги угрожающее слово: «ОБЕД!!!», а затем повесил листки на боковые стёкла с двух сторон. И хотя по существу было написано слово «обед», по смыслу получилось что-то вроде: «Осторожно! Злая собака!» Ну и что!.. Пока он обедал, ему всё время казалось, что вот-вот кто-то придёт и отнимет у него еду. Пришлось глотать наскоро, кусками и нервничать там, где собирался найти покой. Уже к концу обеда за его «куском» всё же пришли — инспектору дорожной

Строка прозы полиции понадобилось именно сейчас проверить водительское удостоверение Правдина. Дал. Ни поработать спокойно, ни даже пообедать не получалось. А в довершение всего, по последним прикидкам, выяснилось, что добраться домой на машине удастся, вероятно, только через месяц. И вот тут уже предостережение «Осторожно! Злая собака!» из безобидной шутки превращалось в «последнее предупреждение»… Сколько городские власти ни бьются с этими пробками — ничего не получается. «Экономика! Рост! Занятость!» — и остановить этого никто не может. Это же несерьёзно — остановить производство. При этом разумного компромисса желаниям из-за убедительного «на наш век места хватит» не находится. Правдину в виде кошмара представилась даже гротесковая картина из будущего: по городу едут многоэтажные трейлеры, загруженные легковушками с людьми, которые двигаются по маршрутам, как автобусы: так в городе может больше перемещаться транспорта. Бр-р-ры! Вдруг пробка словно ожила — будет движение! Появились «толкачи». Вместе с ними ожили угасшие было надежды. Например, насколько удастся продвинуться? В каком ряду дальше? Кто станет соседом по пробке? А может, он? А может, она? Правдин настроился на волну «Радио Пробка». Передавали прогноз перемещений на завтра. Опять малоутешительно, хоть радио выключай. Затем последовала сводка происшествий, в которой в разделе курьёзов упомянули и мнимый угон, а также напомнили анекдот,в котором пловец несколько раз шутил, что он тонет… К машине рядом подошла симпатичная домохозяйка с сумками: видимо, мужа пришла навестить с горячей пищей. Очень трогательно наблюдать со стороны. Время такое: мужья по пробкам в машинах, а жёны,с продуктами после работы, как на работу, к ним спешат.Когда женщины успевают и сами работать, и мужиков кормить, для Правдина всегда было и оставалось загадкой… Стало видно, как работают «толкачи», перемещая вручную и механизмами машины: работа тяжёлая,но востребованная и хорошо оплачиваемая. Минут через двадцать доберутся и до Правдина. Начинать что-то делать было бесполезно — пока перетащат «дальних», пока будут вблизи машины работать — час как минимум улетит. Оставалось разве что поспать немного и тем самым скинуть накопленные напряжения. Он устроился поудобнее и… И в этот момент позвонили из офиса: уточняли, всё ли в порядке и что необходимо для работы. Правдин, сдерживая себя, тактично поблагодарил за столь «своевременный» звонок; сказал, что ему дорого внимание коллег по работе и он даже растроган. В свою очередь коллеги, посетовав, что «такое» с каждым может случиться, завершили вызов… И как раз, кстати, вовремя, так как Правдин уже буквально кипел, поняв, что и поспать ему не дадут. Хорошо, что наконец подошли «толкачи» и надо было перемещать свою машину. Бензин пока был, и проблем, соответственно, с перемещением не было. А вот что делать дня через два? Правдин уже думал над темой заправки. При таком скоплении машин заливать в бак из внешних ёмкостей опасно. Но «толкачи» дерут такие деньги за переме-

щение, что, выбравшись из пробки, рискуешь остаться не только без денег, но и без машины. Поэтому всеми правдами и неправдами народ и покупает бензин у «левых» подносчиков топлива и с величайшей предосторожностью заливает в баки. «Время есть, можно ещё подумать», — решил Правдин,переезжая на новое место. В результате перестановок и переездов рядом оказалась утренняя подруга, та, что искала сигарету в своей руке. Видимо, её ряд хорошо пошёл: по закону передвижения в заторах соседний ряд всегда двигается быстрее. Одно время Правдин даже хотел было приобрести клубную карту «Молния», владельцев которой, по их требованию, «толкачи» переставляют в более «быстрый» ряд. Но скоро он выяснил, что через некоторое время двигаться быстрее начинал уже ряд, из которого переставили. По тому же закону… Ничего личного — только бизнес. Правдин опять вздохнул… Обнадёживало только наступившее до следующего перемещения затишье. Теперь можно было, что называется, от души поработать. Стальным усилием воли Правдин решительно схватился за клавиатуру и… — Как с топливом? Не пора что-нибудь предпринимать? — предложили очень осторожно и вкрадчиво. «Мысли они, что ли, читают? — подумал Правдин. — Только недавно о них вспоминал, и пожалуйста — тут как тут». Надо было решаться: впереди виднелся подъём, и толкать машину самому будет невозможно, а следовательно,придётся платить «толкачам». Тем не менее, рисковать с бензином было ещё опаснее: могли появиться серьёзные проблемы с государственными пожарными органами, которые всегда начеку и на страже интересов других граждан. И органы эти совсем не дремлют, как наивно полагают многие, несправедливо поддерживая негативный образ госслужащих. Наоборот, они и днём, и ночью выявляют нарушения, работая при этом, похоже, сдельно. Ввиду этого Правдин как законопослушный гражданин склонялся к сложному и затратному пути: в данном случае это означало одно — отказаться от сомнительного предложения. Сразу стало легко — определился подход к проблеме. Вернее, его гражданская платформа, которая и ответила за Правдина: — Я стараюсь придерживаться официальных путей решения проблем. Совсем кстати вспомнилось, что существуют общественные группы «самокатчиков», которые, объединившись, по очереди помогают толкать машины каждому из членов общества. Но здесь есть то неудобство, что надо постоянно бегать по пробке, если позовут, так как не все хотят или могут этим заниматься из тех, кто рядом. Подумав, он всё же эту идею отбросил, желая посвятить больше времени работе, новым творческим замыслам — «рваный» график работы мог помешать этому. На таком высоченном гражданском пафосе Правдин позволил себе себя же укорить тем, что находится не только в своей машине, но и на работе: а раз пришёл на работу — надо себя напрягать. Он всегда был уверен, что в любом профессионале волевое начало — одно из самых важных. Ведь не все могут извлекать деньги, как говорится, буквально из воздуха. Большинство ждёт скорбный путь производства материальных ценностей осязаемого порядка.

Строка прозы Порассуждав таким образом, Правдин в целом остался доволен самим собой, и постепенно удовлетворение собой разрослось до желания выпить чашечку кофе и тем уважить себя. Желание, разумеется, было безотлагательно реализовано. «Теперь за работу!» — потирая ладони, с энтузиазмом решился Правдин и… И — снова «здравствуйте»! — Здравствуйте. Государственные пожарные органы местного значения. Пожарный инспектор Ярлыков. Правдин молчал. — К вам подходил подносчик топлива. Это зафиксировано. Нарушаете. Правдин — ни звука. — Давайте-ка протокольчик по фактику составим? — оживился инспектор Ярлыков, не встречая сопротивления. — Я придерживаюсь официальных путей решения проблем: ему было отказано, — проговорила «гражданская платформа» Правдина. Однако инспектор стоял на своем: — Отказано? А факт общения! Как всё достало Правдина: и пробка, и теперь этот инспектор Ярлыков со своим протокольчиком. Прошёл целый день, а он ничего не смог сделать за этот самый целый день — только бесконечная череда «фактов общения»! «О-о-о! Где же мой воздушный шар?!» …Вернувшись на "землю", Правдину пришлось показать пустой багажник. Инспектор этому совсем не обрадовался, как бы следовало по логике вещей, а скорее даже раздосадовался: «Ну что же вы нас так подвели?» Правдин был поражён такой неадекватной реакцией на отсутствие нарушений. Но инспектор Ярлыков никак не мог поверить в это, а следовательно, и уйти отсюда. Уйти? Вот так-то просто? Похоже, в своих же интересах надо было как-то успокоить «органы»: — Посмотрите — сколько вокруг потенциальных нарушителей. Стоит ли так расстраиваться от одной неудачи. Сколько у вас работы — это же поле непаханое! Ярлыков, медленно и мрачно оглядевшись вокруг, подумал: «При чём тут поле, да ещё непаханое? Вот объёмы работ — да, серьёзные. Это есть. Ну, а вас мы ещё выявим»… Сработало! Правдин с облегчением плюхнулся на заднее сиденье. Но тут же с сожалением констатировал — день прошёл без следа трудовой деятельности. Он нашёл здесь свободу от одного, зато обрёл зависимость от другого. Завтра надо идти в офис. Так привычнее. Как раз в этот момент мимо пробежала бригада службы психологической разгрузки в полном составе, а за ней мужик с битой и довольно напряжённым лицом. «Догонялочки», — усмехнулся Правдин и понял, что если посидит в пробке ещё пару часов, то тоже за кем-нибудь рванёт. «Может, тогда домой? Дома всё-таки столько удобств,а денег всех не заработаешь. Оставлю заявку на сайте у "толкачей". Потом, может быть, поостаюсь в машине с ночевой для экономики», — уговаривал сам себя Правдин. Как хорошо, что у нас всегда есть возможность отложить что-нибудь на завтра — это так облегчает сегодня! Правдин отправил заявку «толкачам» и расслабился: «Всё! Дома — ноги в потолок для разгрузки, а затем —сон!»

По дороге домой ему несколько раз осторожным намёком приходила в голову мысль: «Зачем мне эта машина? Одна морока и только. Живут же люди и пользуются подземным общественным транспортом, не бегая от пробок на одном перекрёстке к пробкам на каком-нибудь другом»… Пришло подтверждение от «толкачей» о получении заявки. И счёт, разумеется. Стало тяжело на душе. И как людям удаётся так приспосабливаться к новой жизни и новым спросам? Как они могут строить серьёзные планы на будущее, опираясь на занятия такого рода? Правдин открыл дверь в свою квартиру: «Скорее бы кончился этот кошмарный сон», — подумал он и… проснулся.

Богатая кутья Дериземля Евгения С давних времен к Рождественскому Сочельнику, который еще называли Богатой Кутьей, готовились особо тщательно. Даже огонь для печи в этот день добывался трением дерева о дерево. Так хозяйка зажигала двенадцать поленьев, чтобы готовить двенадцать блюд, хоть и постных, но щедро представляющих основные плоды полей и огородов. Обычаи чтили в каждом доме. Каждая хозяйка старалась, чтобы в грязь лицом не ударить перед дорогими гостями. Вот и в доме Кулиничей так было. Женщины суетились по дому, стараясь как можно лучше кутью приготовить. Для главного блюда на столе брали зерна и семена растений не случайно, ведь зерно надолго сохраняет жизнь, а семя составляет вечный кругооборот, символизирующий нескончаемость жизни. - Эй, Марфушка, не ленись, - покрикивала дородная матрона на свою дочь – рябую девку-перестарка, чтобы та проворней накрывала на стол. «Вот уж скоро первая звезда на небе появится, возвестив люд о рождении Боженьки, а эта кулема и в ус не дует!» - женщина недовольно насупила брови, воззрившись на Марфу. «Ну никакого толку с нее нет. От того видать в девках и засиделась, что уж больно ленивая, все из-под палки делает. Нет чтоб сама взяла, да и без мамкиной указки угощения приготовила, да на стол накрыла так, что любо -дорого!» - женщина печально покачала головой, наблюдая за тем, как дочка неуклюже за ухват взялась и трясущимися руками пытается из печи казан с кутьей вытащить. - Что ж ты, окаянная, делаешь? – тот же час мать сорвалась с места, бросив на столе замешанное тесто на куличи, выхватила из рук Марфуши ухват. – Не хватало, чтоб ты сочиву на пол опрокинула! – не унимаясь, ворчала матрона. – И когда из тебя люди будут? Марфа растерянно развела руки, словно пытаясь дать матери ответ на ее вопрос, мол, не знаю, маменька! Прокофья Свиридовна, а именно так звали недовольную матрону, ловка вытащила с огня, с пылу, с жару ароматную кутью и поставила ее в центр стола: - Ты знаешь что, Марфушка, ты лучше живности разной из теста нарежь , ну там овечек разных да телят! – при этих словах Прокофья расплылась в улыбке, видать вспомнила, как еще в далеком детстве расставляла такие фигурки по всему дому, по всем комнатам, да родственникам в подарок носила. - Эх, маменька, - задумчиво протянула Марфа, старательно вырезая из рас-

Строка прозы катанного пшеничного теста фигурку барашка, - вот бы на Свят вечер мое желание заветное исполнилось! – девка мечтательным взглядом выглянула в окошко. Звезды на небе еще не появились, значит, есть еще время, чтоб стол накрыть. - На Свят вечер, дочка, все возможно, - обмахивая подолом длинной юбки стоящие в печи куличи, весело сказала женщина. Праздничная суета прошла, стол уже почти накрыт, а значит, и поговорить по душам с дочерью можно, пока паски не подошли и гости в дом не нагрянули. Женщина придирчиво оглядела накрытый стол – десять блюд уже готовы: тут и кутья на меду и взвар, и сочные кулебяки. Чего на столе только не было. - А как же, маменька, сделать так, чтоб желание заветное исполнилось? Говаривают, что этот вечер ведь полон чудес! А я сколько лет живу, еще ни с одним дивом так и не столкнулась. – послышался грустный вздох. - Да ты, Марфушка, не грусти. Чудеса сбываются, когда в них верят! – Прокофья Свиридовна ловко собрала со стола вырезанные Марфой фигурки зверей и быстро отправила их в печь. – Мне вот еще бабка моя сказывала, - дородная матрона решила приободрить повесившую от уныния нос дочку рассказом из своего детства, - что такая вот живность из теста, с появлением первой звездочки на небе оживает! – женщина хохотнула, вспомнив, как будучи еще совсем несмышленой девочкой бывало по пол ночи поджидала, чтоб такой вот мучной барашек или теленок заговори с ней. - Оживает? – удивленно приподняла рыжую бровь Марфа, переводя взгляд с лица матери на печь, в которой, начали уж было, зарумяниваться фигурки животных. - Ага, так и есть, дочка, оживает. Так вот… - женщина поучительно подняла вверх указательный палец, - такая вот зверушка поведать может, как желаемое в Свят вечер получить. С этими словами Прокофья Свиридовна вытащила из печи ароматные куличи и мигом поставила их на стол. Тут же из печи на стол перекочевали и кудрявые баранчики с телятами да лошадками из теста. Прошло совсем немного времени и послышался стук в дверь, на пороге появилась честная компания, повсюду люд веселился на славу 0 на улице то тут, то там звучали праздничные песни и шутки. Молодежь затевала разные игры да гадания. Шум и радость царили повсюду, как-никак первая звезда на небе взошла и возвестила о большом чуде. - Народ везде гуляет! – с этими словами гости вошли в дом, и расселись за накрытым столом. - Радуйся, ой радуйся, земле, сын Божий родился! – услышала непонятный голос Марфушка и беглым взглядом окинула лица пришедших родственников. Все сидели чинно, благородно, читая перед зажженной свечей, поставленной на круглый коровай, праздничную молитву. -Бе-бе, - донеслось до ушей девицы, - радуйся, радуйся! – все тот же непонятный голос возвещал благую весть. Казалось, кроме Марфуши его никто не слышит. - Почудилось, - решила девка, но тут же другой тонкий голосок тихо заржал: - Иго-го! Звезда первая на небе взошла. Радуйся люд! Ничего непонимающая девица бросила взгляд на большой тарель с животными, которых сама давеча из теста вырезала. На блюде прыгала и радовалась первой звездочке пшеничная живность. Барашки блеяли, лошадки – ржали, телята – мычали. Недолго думая, девица незаметно от всех взяла со стола хлебную овечку, да и спрятала ее в рукав. С последними словами молитвы, звучащей за столом, перестала плясать и радоваться пшеничная живность, все фигурки животных мигом замерли и непод-

вижно легли на блюде. Еле-еле дождалась девка, чтоб улучить момент и выйти из-за стола. Оказавшись в своей светелке, подальше от шума веселого застолья, девка вытащила из рукава припрятанного мучного барашка. Баранчик резво запрыгал на девичьей ладошке звонко блея. - Вот так диво! – ахнула Марфа. – Права, значит, мамка была. Девушка осторожно погладила баранчика по искусно вырезанным из теста завиткам. - Радуйся, радуйся! – проблеял тот, возвещая о чуде. - Да я радуюсь, - улыбнулась девица, обнажив белые ровные зубы, - в если ты, барашек, скажешь мне как сделать так, чтобы мое заветное желание исполнилось, я еще радостнее стану! – прыснула со смеху Марфушка, глядя как хлебная овечка забавно взбрыкивает в прыжке. - А какое у тебя заветное желание? – поинтересовался баранчик, заглянув в веснушчатое девичье лицо. – Чего душа твоя больше всего на свете желает? Девка задумалась. Ей так многого хотелось: хотелось, чтоб дом был всегда полная чаша, чтоб с достатком, хотелось красавицей сделаться, чтобы все молодцы головы ей во след заворачивали, да и замуж жуть до чего хотелось, уж и лета девичьи проходят, а никто ни разочка и сватов к ней не засылал. Недолго думая, девушка определилась: - Я замуж хочу! – густо покраснев, пролепетала она. – Д чтоб муж был добрый, и чтоб хозяин хороший был, да меня, чтоб любил и век на руках носил! - А-а-а, - мотнула головой овечка, - и только-то. Это проще простого! – ТОПНУЛ БАРАШЕК МАЛЕНЬКИМ КОПЫТЦЕМ. - Так что делать-то надо? – девка в нетерпении заерзала на месте. - Тебе, Марфушка, только и того, что надобно, чтоб в этот вечер Маланка тебя поцеловала. - Маланка?! – удивилась девка. - Ну да! – проблеял барашек. – Как только к вам в дом колядники придут, песню заведут, вот тогда-то и нужно, чтобы ряженый Маланкой парень поцеловал тебя трижды. При этих словах Марфушка крепко задумалась и не заметила, как мучная овечка спрыгнула с ее ладони и поскакала через всю светелку к выходу с радостными выкриками: - Радуйся, радуйся, земле, сын Божий родился! Из оцепенения Марфу вывел громкий стук в дверь: - Отворяй, хозяин, коляда пришла! – густой бас раздался со двора. - Колядники! – встрепенулась девица и опрометью бросилась, задрав подол длинной юбки, к входным дверям дорогих гостей встречать. Как только дверь отворилась, зазвучала веселая песня в честь праздника: - Пришла Коляда Накануне Рождества, Дайте коровку, Масляну головку! – запели тонкими голосами в унисон раскрасневшиеся на морозе девицы. - А дай Бог тому, Кто в этом дому, - подхватили юноши, приплясывая на месте. - Ему рожь густа, Рожь ужиниста, Ему с колоса осьмина, Из зерна ему коврига, - колядующие ловко подставили под двери большой мешок, куда уже успели наколядовать всякой всячины. – Из полузерна пирог. – на

Строка прозы этих словах в мешок Прокофья Свиридовна бросила вязанку баранков, пироги с маком да леденцы на палочке. - Наделил бы вас Господь И житьем, и бытьем, И богатством, И создай вамГосподи, Еще лучше того! – пропели хорошие пожелания хозяевам в благодарность за гостинцы колядующие. Не успела песня закончиться как тут же из группы пришедших выскочил на середину двора ряженый парень, переодетый в козу: - Ой авсень, Ой коляда! – прогудел он зычным голосом. – Дома ли хозяин? - Его дома нету! Он уехал в поле Пшеницу сеять! – выступил вперед еще один юноша, одетый в женскую одежу. На его голове красовался ярко алый платок в пестрый цветочек, лицо ряженого было густо накрашено белилами, а на щеках багровым цветом выделялся нарисованный румянец. -Сейся, сейся, пшеница, - пробасил из людской гущи коренастый мужичок, продолжая театрализованное представление, - Колос колосистый, Зерно, зернистое! Марфа восхищенно наблюдала за происходящим спектаклем, в ее глазах блестнули озорные искорки. - Хороша Маланка, - прыснула со смеху Марфушка, глядя как нескладный долговязый парень в длинной юбке пошел скакать в присядку. «Как же сделать так, чтоб он поцеловал меня?» - на мгновенье задумалась девица и тут же у своих ног услышала приглушенное блеяние. Это ее старый знакомый, хлебный баранчик, резвился и плясал на пороге. Не долго думая схватила его девица и выскочила во двор, на встречу Маланке, вручая ей гостинец. Ряженый с благодарностью принял подарок и в знак признательности одарил девку троекратным поцелуем. - Спасибо тебе, Маланка! – глаза девушки светились неподдельным счастьем и тут же встретились со взглядом наряженного Маланкой юноши. Он с такой теплотой и любовью заглянул Марфе в глаза, что девка тут же поняла, что именно он – ее судьба!

Образец Елена Ладинец 2050 год. Государственное правительство вплотную подошло к избавлению от лишних граждан. Программы увеличения налогов и тарифов, снижения заработных плат уже не действуют. В секретных лабораториях ведутся опыты по созданию биороботов и внедрению их в общество. Наибольших результатов достигла лаборатория, работающая под прикрытием роддома. Недавно в лаборатории появилась новая модернизация образца Е – Е12 под кодовым именем «Елена Сергеевна». Коротко об «Елене Сергеевне»: 1) родилась по техническому заданию конструкторского бюро; 2) при зачатии использовались гены инженеров в пятом поколении;

3) при рождении был вживлён чип со всеми инструкциями конструкторского бюро; 4) в течение трёх месяцев подвергалась облучению в ускорителе «Р-2» и внешне достигла двадцатипятилетнего возраста. Образец полностью готов к испытаниям. Директор конструкторского бюро с нетерпением ждал его, поскольку давно жаловался на отсутствие квалифицированных кадров. Он был приятно удивлён, когда ему представили симпатичную девушку Елену Сергеевну. Елена Сергеевна быстро освоилась в работе и в коллективе. На удивление окружающих она с первого раза запоминала имена, должности и сплетни. В должностные обязанности Елены Сергеевны входила проверка чертежей на соответствие ГОСТам. Через месяц от образца Е-12 конструктора, вынужденные теперь делать идеальные чертежи, пришли в бешенство. Ещё через месяц в цехах встало производство: оказалось, что по идеальным чертежам невозможно работать. Ещё через месяц директор конструкторского бюро взвыл от образца Е-12. «Где у неё кнопка?!» – кричал он в телефон, позвонив в лабораторию уполномоченному лицу. Уполномоченное лицо отвечало, что кнопки нет, до конца испытаний ещё три месяца, и можно перепрограммировать образец Е-12 с помощью беспроводных технологий. На что директор взмолился, мол ничего не поможет, его завалили жалобами, и неизвестно сколько уйдёт времени, чтобы восстановить производство. После продолжительных дебатов уполномоченное лицо сдалось и обещало выслать машину за образцом Е-12. Как только Елена Сергеевна покинула предприятие, директор вздохнул с облегчением. Не медля, он написал отчёт об испытаниях и забыл объект Е-12, как страшный сон.

Бегущий по волнам Буэнос Был человек и дано ему было ходить по волнам, но не дано ступать на сушу... И бегал он за дельфинами, охотился за сардиной, приводил в замешательство экипажи кораблей проходящих мимо и их пассажиров. Весело и беззаботно бежали его дни. Но как-то в один из дней, на берегу он увидел прекрасную песочную женщину, кем-то из отдыхающих слепленую и оставленную в гордом одиночестве. И воспылал он к ней безудержной любовью. Каждую ночь он приходил и говорил с ней. А она прекрасно и величественно молчала. И лишь свет луны отражаясь в волнах, бликами мог касаться её. Но только не он. И слёзы отчаяния капали в воду. И дарил он диковинные раковины с глубин океана. И пел песни подслушаные у рыбаков. Тянул к ней руки. Но она была безмолвна. И сжалился над ним дух океана. И облёк его любовь в прекрасную русалку. И устремилась она к нему но не успела... Отрекся от океана Бегущий по волнам. И стал обычным человеком. Огромной волной выбросило его на берег, смыв песочную женщину. Кричит он от боли. А песок сыпется у него сквозь пальцы. И тут он увидел русалку стоящую на волне. Созданную по образу и подобию его любви. Не смог он, как ни старался, встать на волну к ней. И она не смогла выйти на берег... Но я же добрый писатель... Простил его океан...

Литературный сериал

Летописи межмирья Александр Маяков 4 месяц 514 год с м.п. (сентябрь 2012 года н.э)… Межмирье. Гием де Грант. - Я ошиблась. – Произнесла Маи. – Отвод войск генерала Ли Кара с восточного фронта был ошибкой. Вся эта грызня повстанцев между собой была отвлекающим маневром. Как только основные силы Ли Кара перешли на южный фронт, ополченцы начали штурм восточных укреплений. Оборона держалась долго, мы практически успели перебросить подкрепление, но… Она села на красный песок межмирья и обняла свои колени. Сильная женщина, сильнейший маг в истории, сейчас она выглядела беззащитной. - Три восточных области перешли под контроль повстанцев. – Продолжила древняя. – Это подняло боевой дух остальных противников. На южном фронте они перешли в наступление, смогли оттеснить Ли Кара на север, к старой линии обороны. Но тогда мы уже не отводили войска. Взять редуты повстанцы не смогли и отступили сами. Но четыре области на юге мы также потеряли. Наступило небольшое затишье. У нас не хватало людей, но такие же трудности испытывали и повстанцы. Война изматывала. Были проблемы с едой, росла безработица. Восстания начали вспыхивать на западе и севере страны. Независимость объявил один архипелаг. У нас уже не было ни средств, ни войск для подавлений. Правительство и коллегия магов с небольшими отрядами эвакуировалась из столицы. Мы только и могли наблюдать гибель мира. Она замолчала, глядя в межмирье. Сегодня мы находились здесь с одной целью: добыть очередной ключ. «Верные делу Культа» люди доложили Элизабет, что именно сегодня Анклав планирует переправить ключ кобольдов в мир эльфов. Зачем? Сам не понимаю. Ведь древних это не остановит. Подводный город, Новый Долан, какая разница? Они просто сотрут это все в порошок. - Генерал Ли Кар был магом? – Спросила Мария. Легион и древняя находились в резерве, с конвоем должен был разобраться Культ. В одиночку. Поэтому Элизабет с товарищами была уже на позициях, ожидая конвой. Мы же находились на отдалении. - Чтобы любить человека, не обязательно, чтобы он был магом. – С улыбкой ответила Маи. Мария украдкой глянула на меня. Я все еще не разобрался в своих чувствах. Элизабет – копия Норы. Мария – другая. Когда мне нужна любовь, я иду к Элизабет. А Мария? Кто же для меня Мария? Маленький зверек, который верен мне? И зачем я играю с этим зверьком? Одни вопросы. Конечно, когда ты стоишь за шаг от гибели всех миров, ты найдешь себе оправданье. Но реальна ли гибель? И что тебя ждет потом? Даже не что, а с кем? Конвой был уже в пределах видимости, поэтому растущий список вопросов пришлось прервать. Честно, я не знал, на чем передвигаются по межмирью кобольды. Наги седлают виверн, но то, что кобольды будет летать на… стрекозах, я не ожидал. Да, да, именно на стрекозах. Точнее, под ними. Как гномы на гарпиях. Гарпии своими когтями захватывают наплечную броню гнома и несут его. Так и кобольды. Они были прицеплены к огромным стрекозам, метра два в длину, снизу. Конвой был довольно большой. Стрекозы летели тремя колонами. Каждая, из которых насчитывала не ме-

нее сотни стрекоз. Какая-то стрекоза должна нести ключ. Первым в бой вступил Сей. Он, в облике зверя, выпрыгнул на край острова, к которому подлетал конвой, и зарычал. Тонкий звук донесся даже сюда. Конвой же стал беспорядочно кружиться. Ультразвук! Он применил ультразвук! Конечно же, даже если это стрекозы из другого мира, но они все равно остаются насекомыми и очень восприимчивы к ультразвуку. Кстати, интересно, а откуда, у кобольдов, живущих в норах, стрекозы? Они что, под землей летают? Ладно, сейчас это не особо важно. Стрекозы метались из стороны в сторону, сбрасывая «всадников» и грузы. Дарий защищал Элизабет, отбивая атаки тех кобольдов, кого забросит на их остров. Сама Элизабет следила за метающимися стрекозами. Сей продолжал создавать ультразвуковую волну, которая приводила в бешенство стрекоз. Одна из стрекоз обронила какой-то сундук. Элизабет среагировала мгновенно. Она что-то крикнула Сею и тот сменил частоту звука. Он засвистел. Так сильно, что стрекозы еще больше пришли в ярость. Но зато своим свистом он смог «подхватить» сундук: ларец завис воздухе и медленно поплыл к Сею. Одна стрекоза, правда, зацепила его, и он свалился, но Сей быстро сориентировался и подхватил его снова. Медленно, но сундук приплыл к Сею. Снова сменив частоту звука, он разрушил его. От вибрации сундук рассыпался пылью. Внутри был сверток. Элизабет развернула его, и там был ключ. - Они его добыли, уходим. – Произнесла Маи, поднимаясь с земли. Она спокойно направилась к грифонам. - Быстро они сегодня. – Произнесла Мария. - Это и к лучшему. – Ответил я. Со стороны к нам приближался отряд всадников. Никак не иначе Анклав. - Атакуем? – Спросила Мария. - Нет, - обернулась Маи. – Не будь столь жестока, как моя дочь. - Но... Культ… - замялась Мария. - Девочка, - ласково произнесла Маи. – Не путай жертвы ради великой цели и просто резню. Они погибнут. Во имя нового мира. Но не сейчас. Это слишком просто. Не столь жестоко как Даи? Не уверен. Если бы у меня был выбор, умереть сейчас или лично лицезреть конец мира, я бы предпочел сейчас. - Хорошо, древняя, мы отступим. *** 4 месяц 514 год с м.п. (сентябрь 2012 года н.э)… Новый Долан. Инквизитор Алексей. - Откуда они могли узнать о транспортировке? – Варинас метался по своему кабинету из угла в угол. Мы стояли в стороне и наблюдали это. Как и прошлый раз, в вылазку отправились мы с Клодесом. Отряд «Вергилий» и небольшой отряд гвардейцев должен был встретить конвой кобольдов. Но когда мы прибыли, там было… стрекозы метались в разные стороны, большинство всадников упали в межмирье, те, кто смог выжить говорили странные вещи. На них напал волок, который только и делал, что тихо выл. Но от этого воя их стрекозы пришли в бешенство. Многие погибли. Погиб и Шамиль. Его стрекоза сделала бочку в небе межмирья и прочесала всадником по нижней стороне одного из летающих островов. Шамиль все еще держался на стрекозе и упал на нижний остров, там и умер от потери крови. Волка защищала женщина и полуволк. Элизабет и Дарий. А волк, разумеется, оборотень Сей. Культ снова на шаг впереди нас. - Случайность исключается? – Спросил Клодес. Варинас остановился и по-

Литературный сериал смотрел уставшим взглядом на генерала. - Вы сами в это верите? – Тесть наконец-то сел за стол, и махнул нам, разрешая присесть. - Нет, - покачал головой Клодес, присаживаясь в кресло. - Утечка информации? – Спросил я. Варинас покачал головой. - Нет, это не возможно. Про операцию знали только я и Шамиль. Даже вам информация была предоставлена за день до проведения. Понятно. Да и кто мог предать? Я или Клодес? Шамиль? Так он сам погиб. Да и какая ему выгода от этого? Варинас? Тесть не может! Он закаленный боец для него что Союз, что Культ – враги. - Значит, возможно. – Произнес генерал. – Вам не кажется странным поведения представителя США? - О чем вы? – Удивился Варинас. - Господин полковник довольно сильно игнорирует собрания. На прошлом брифинге его снова не было. Я даже скажу больше: он присутствовал лично всего на двух заседаниях. Еще на трех были его «уполномоченные представители». И еще, он отказался участвовать в игре на Арене. Помните тот задор, запал, с которым Кошевая шла в бой! А он? Конечно, я благодарен полковнику за амуницию, но плечо мне все равно… - Оставим ваше плечо! – Перебил генерала тесть. Упоминание подполковника подействовало бодряще на магистра. Он прибодрился. - Да, вы правы. – Кивнул генерал. – Так вот, поведение полковника Вайта мне кажется подозрительным. - У него нет доступа к этой информации… - Шпионаж. – Загадочно произнес генерал. - Шпионаж? – Переспросил я. - Да, шпионаж! – Воодушевился генерал. – Я тут на днях посмотрел один фильм. Иллая их очень сильно полюбила, так что по вечерам приходится. Так вот, есть такой фильм. Даже не один, про агента 007, американской разведки… - Британской. – Поправил генерала я. - Сейчас это роли не играет! – Огрызнулся Клодес. – Так вот, он там использовал такую вещь, жучок называется. Он не настоящий, живой жук, а маленький механизм. Он такой маленький, что таких на ладони десяток может поместиться. - Прослушка? – Спросил я. - Да! – радостно кивнул генерал. – Он может быть прямо здесь, даже под столом, под рукой магистра. После этой фразы все замолчали и уставились на стол. Варинас медленно опустил руки под стол и поводил ими там. Через полминуты он извлек небольшой черный цилиндр. Генерал приложил палец ко рту, мы кивнули. Сейчас идет запись или даже прямая передача. - Нет тут ничего, - уверено произнес Варинас, возвращая цилиндрик на место. Клодес взял бумагу и написал слово «Обман». Тесть кивнул. - Ну, раз ничего нет, значит, источник утечки иной. – Произнес он. - Надо будет заняться его поиском. – Поддержал беседу я. - Этим займется Мартис. – Уже спокойным тоном произнес Варинас. – А ты пока займешься аванпостами в межмирье. На месте Долана развернем базу и переправим ключ фей туда. – А на бумаге написал «Деза, ловушка». Я кивнул. Капкан, значит капкан. Нам не привыкать. Только теперь надо будет лучше подготовится, а не как прошлый раз. Есть у меня счеты с Ланселотом. Мы еще немного поиграли в шпионов и разошлись. В коридоре Варинас нам пояснил, что аванпосты это ловушка для полковника. Хотя, мы и так все поняли. Настало время шпионских интриг.

100

Буквы на белом фоне Александр Маяков XI - Бэль. Эс лё дьябль ки сэт эн карнэ ан эль, мать вашу, - читал с листка Палыч. - Пур дэтурнэ мэ зьё дю дьё этэрнэль. Нет, - покачал он головой, - давай лучше русскую версию, то я язык сломаю, а он, - Палыч кивнул на Кирилла, - так подавно. - Я смагу! – с улыбкой ответил парень. Прошло уже два месяца нового года. Ни горздрав, ни сучка голоса не подавали. Ирина Алексеевна считала это затишьем перед бурей. Но дело шло к весне, а там и празднику восьмого марта. С Палычем мы решили поздравить наших дам песней. Выбор пал на композицию из мюзикла «Собор парижской богоматери» «Belle». Решено было, что партию Феба буду исполнять я, партию Фроло исполнит Палыч, а на роль Квазимодо взяли Кирилла. Кирилл был моим подопечным. Как и многие здесь он страдал синдромом Дауна и был прикован к инвалидной коляске. Но это не мешало ему быть оптимистом. К тому же, из всех мужчин нашего отделения, он говорил отчетливей всех. Хоть и с дефектами речи. Поэтому, когда мы ему предложили нам помочь, он без раздумий воскликнул: «Дя!». - Хорошо, берем русскую версию. – я выдал коллегам листки с русским текстом. - Вот, другое дело! – воодушевился Палыч. Он, как и обещал, бросил пить. Но оттенок былых запоев остался на лице. Поэтому, натянув на себя балахон из технической ткани, стал вылитым средневековым священником. Пошли репетиции. В основном, мы репетировали в мой выходной. На следующий день после смены я приезжал в приют, и мы репетировали. Марина донимала расспросами, куда это я пропадаю. Отговорка была стандартная: «Сюрприз». Сюрприз был запланирован на седьмое число. Смена как раз была наша, но пришли и Вадим с Костей, и наши сменщицы. Все собрались в общей комнате. Даже Ирину Алексеевну пригласили. Если быть точным, из-за неё переносили наше выступление. Так как праздник, во всех отделения небольшие корпоротивы. - Начинаем? – спросил я у Кости, заглянувшего в комнату отдыха. Марину мы с трудом выгнали отсюда и превратили нашу комнату в гримерку. - Сережа! - восхищенно произнес Костя. – Ты такой мужественный в этих доспехах! - Ага, мерси за камплиман! – ответил я. Феб – командир городской стражи, поэтому свой костюм я мастерил из папье-маше. На настоящие доспехи денег нет. Так что, подобрав свитер, вязка которого хоть отдаленно напоминает кольчугу, и, смастерив наплечники со шлемом, я создал хоть и корявый, но все, же образ рыцаря. Образ Квазимодо создали быстро. Достали старый мешок из-под картошки, постирали его, вырезали отверстия для головы и рук и все, образ готов. Про священника я уже говорил. Для полноты образа, Палыч нацепил на шею бутафорский крест с нарисованным шариковой ручкой распятьем. - Да можете выходить. – произнес Костя, еще раз окинул меня восхищенным взглядом и вышел. - За мной! – бодро произнес я, направившись к выходу. *** В общей комнате собрались все наши подопечные и некоторые гости. Пришли даже наши поварихи.

101

Литературный сериал В роли конферансье был Вадим. Он даже нацепил бабочку, поверх футболки. - Композиция «Belle»! – произнес он. – Исполняют: Кирилл, Палыч и Серега! Исполняется впервые, поэтому строго не судите! Конферансье от бога, что ни говори. Мы вышли в центр, нам зааплодировали. Пока играло вступление, все дамы перешептывались, осматривая нас. Особенно поварихи. Видимо, обсуждали наши наряды. Бабы, что с них возьмешь? - Свет азярил маю бальную душу. Hеть, твай пакай я стрястью не нарушу. Кирилл старался попадать в ноты, и это иногда у него даже получалось. Мы же с Палычем, как и отрепетировали, стояли немного позади, - Бред. Палнячный бредь терзяеть сердце мне апять. О, Эсмеряльдя, я пасмел тебя желять. – Кирилл протянул руки к небесам, как и планировалось. Если бы не коляска, он бы упал наземь, на колени. - Май тяжкий кресть - урадствя вечняя печять. Я састрадянье за любавь гатав принять. Hеть, горбун атверженный с праклятьем на челе. Я никагдя не буду счястлив на земле. И пасле смерти мне не абрести пакай. Я душу дьявалу прадям за начь с табай! После последней фазы он быстро откатился назад и в центр вышел Палыч. - Рай. Обещают рай твои объятья, - Палыч потянул руки к нашим дамам, натужно потянув свою партию. - Дай мне надежду. О, мое проклятье. Знай, греховных мыслей мне сладка слепая власть, безумец - прежде я не знал, что значит страсть. Распутной девкой, словно бесом одержим, – на высокой ноте, Палыч сорвал с груди крест и поднял руки к небесам. Он так сильно вжился в образ, что картонный крестик не выдержал накала безумной страсти священника. - Цыганка дерзкая мою сгубила жизнь. Жаль. Судьбы насмешкою я в рясу облачен, на муки адские навеки обречен. И после смерти мне не обрести покой. Я душу дьяволу продам за ночь с тобой. – Развалившись на части, крест упал под ноги Палыча, но тот этого не заметил и просто отошел назад, уступаю импровизированную сцену мне. - Сон. Светлый, счастья сон мой, Эсмеральда, - я хоть и не Антон Макарский, но в своем исполнение старался подражать ему. - Стон, грешной страсти стон мой, Эсмеральда. Он сорвался с губ и покатился камнем вниз. Разбилось сердце белокурой Флёp-де-Лиз. И тут произошло то, чего никто не ожидал. В отделении вошла сучка с другом Ирины Алексеевны. Ну, е-мое! - Святая дева ты не в силах мне помочь, - стараясь боковым зрением следить за этой сучкой, я продолжил пение. - Любви запретной не дано мне превозмочь. Стой. Hе покидай меня безумная мечта. В раба мужчину превращает красота. - Присаживайтесь, Оксана Леонидовна, - стараясь говорить тихо, Михаил Степанович, усаживал сучку в первый ряд. - И после смерти мне не обрести покой. Я душу дьяволу продам за ночь с тобой. Мои коллеги с нескрываемой ненавистью смотрели на неё. История про попытку вывести Катю из приюта облетела весь приют и даже обросла новыми подробностями. К примеру, санитарки с отделения в другом крыле утверждали, что вилы оказались в руках у сучки, а Марина, можно сказать, грудью на них бросилась. Нашим подопечным было плевать на неё. Только Антон при виде сучки, сильнее сжал руку Кати. Сегодня всех лежачих выкатили в общую комнату на каталках. Проигрыш доигрывал, и мы втроем стояли в центре. - И днем и ночью лишь она передо мной, - заголосили мы в три глотки. Коряво, конечно, но что поделаешь. - И не Мадонне я молюсь, а ей одной. Стой. Не покидай меня безумная мечта. В раба мужчину превращает красота. И после смерти мне не обрести покой. Я душу дьяволу продам за ночь с тобой. За ночь с тобой. После последней фразы мы медленно поклонились. Зал взорвался аплодис-

102

ментами. Даже сучка сдержано похлопала в ладони. Пока сучка, Михаил Степанович и Ирина Алексеевна тихо разговаривали в сторонке, мы сели за праздничный стол. На стол скидывались только я, Марина, Палыч и Вадим с Костей, но гостей не выгоняли. К тому же поварихи принесли торт «Наполеон», а наши старушки печенье собственного изготовления. Наши подопечные радостно наминали печенье, пирожные и конфеты. Блин, ползарплаты ушло на этот стол! Но праздники у наших подопечных редки. На новый год праздник обошелся нам дешевле, так как городские власти вспомнили об инвалидах, и выделил подарки. Как в детских садах, конфеты в ярких пакетах. Скудно, но и на том спасибо, они были рады. - Присаживайтесь, Оксана Леонидовна, - снова лебезя, произнес Михаил Степович, усаживая сучку возле меня. - Сдержанней, пожалуйста, - наклонившись ко мне, прошептала Ирина Алексеевна. Я так ничего и не понял. Просто оказался между Мариной справа, и сучкой слева. Зачем?! Зачем было садить её за стол?! За наш стол?! Марина все поглядывала на сучку недобрым взглядом. Мне и самому было неуютно в её копании. Не то, чтобы меня коробило, просто она меня бесила. Встать и уйти я не мог. Пришлось сидеть. - Вот, пожалуйста, угощайтесь! – Михаил Степанович, который сидел слева от сучки, все обхаживал её. Спят они, что ли? - А вы неплохо пели. – повернувшись ко мне, произнесла сучка. Марина при этом вцепилась в мою руку. Если бы не свитер и халат, то её маникюр, который она вытачивала прошлым вечером, разодрал мне кожу. - Спасибо, - ответил я, посмотрев на неё. Удивительно, но сегодня она выглядела лучше, чем в прошлый раз. Количество косметики уменьшилось, и она была не такой страшной. Я бы даже сказал, симпатичной. Вот только… то отвращение, с которым она говорила тогда про Катю и Антона, и вообще про наших подопечных. В общем, я не сдержался. - Знаете, вы мне напоминаете одну актрису, - произнес я ей. -Да? – удивилась она. Марина странно уставилась на меня. - Ага, - говорю я, жуя пирожное. - И на кого, если не секрет? – спрашивает сучка. - Имени не помню, но видел в одном порнофильме. – спокойно продолжил я. Марина и Михаил Степанович синхронно поперхнулись соком. А нечего уши развешивать. - Там актриса, похожая на вас, ну прям копия вы, играла секретаршу. Вот в таких же очках, как у вас. Она там сидела, на печатной машинке работала, пока её шеф в кабинет не вызвал. Ну а там… - я не стал развивать тему. Наступило неловкое молчание. - Благодарю, - с улыбкой произнесла сучка. - Что? - недоуменно переспросил я. - Мне лестно, что вы сравнили меня с актрисой… оригинального жанра. – Ответила сучка. - Конечно, он же считай на тебя дрочил, - с набитым ртом тихо произнесла Марина, но сучка её не слышала. - Я думал, её это взбесит, - тихо прошептал я Марине. - Вы что-то сказали? – спросила сучка. - Нет, ничего. – произнес я. Снова наступило неловкое молчание. Сучка ела тортик, уминала Бонапарта за обе щеки. Халява легко в глотку лезет. - Ужас, - произнесла сучка, оглядывая наших подопечных. - На себя посмотри, овца, - тихо произнесла Марина, но сучка снова её не слышала.

103

Литературный сериал - В чем же заключается ужас? – спросил я. - Они же все одинаковые, все на одно лицо. Фабрика уродцев. – с уже знакомым презрением в голосе произнесла сучка. Марина закипела и готова была взорваться. Я сжал её руку, чтобы она не вспылила, а то еще до кровопролития дойдет. Вил тут нет, но и простая вилка серьезное оружие. - Так только кажется, - пояснил я, - все потому, что у многих из них один диагноз: синдром Дауна. При этом люди внешне схожи, но отнюдь не одинаковы. Они разные, можно сказать, уникальные. Сучка повернулась ко мне и странно на меня посмотрела. Я посмотрел на неё. Искра, буря, а не пошла бы ты куда подальше?! - Эта вям! – радостно произнес Кирилл, подкатив на своей коляске к сучке и протянув растение в горшочке. Это был апельсин, который он посадил год назад. Все это время он ухаживал за растением. Оно небольшое, так как горшочек маленький. И, вряд ли, когда-нибудь даст плоды, но для Кирилла это растение имело большое значение. В приюте нельзя держать животных, но растения не запрещены, так что для парня это был как любимец. И он подарил растение сучке! Как так?! Неужели она ему нравится? Конечно, выбор дамы сердца в приюте не велик, но сучка! - Благодарю, - сдержано, произнесла сучка. Кирилл, улыбаясь, покатил к другому столу. - Что же, - вертя в руках горшочек с апельсином, - пойдемте, Михаил Степанович, не будем портить людям праздник. Они встали из-за стола. - Всего доброго! – с наигранной улыбкой, произнесла Марина. - И вам, - сдержанно ответил сучка, и направилась к выходу. - Вы забыли! – я протянул ей горшочек, который она оставила на столе. Нехотя, сучка его взяла. Кирилл уже ехал назад к нам, с полной тарелкой сладостей. Увидев сучку, он заулыбался и помахал рукой. Та даже не отреагировала. Она просто прошла мимо. И пусть бы себе шла, но то, что она сделала в следующий момент, взбесило меня. Возле того места, где остановился Кирилл стояла корзина для мусора. Она, не обращая никакого внимания на парня, на его глазах выбросила в урну горшочек. Кирилл провел её взглядом, и посмотрел на урну, при этом, не переставая улыбаться. - Она офигела?! – со злобой произнесла Марина, поднимаясь. Я подскочил тоже. - Аллё, подруга! – Марина закричала вслед сучке, но та уже выходила из отделения и не слышала её. – Я тебе сейчас хребет в трех местах переломаю, коза ты дранная! Она кинулась за ней, я за Мариной. - Стой! – я схватил Марину за руку. - Отпусти! – вырывалась девушка. – Я сейчас ей накостыляю! Она цветок Кирилла выкинула, сучка! - Вообще-то, её фамилия Сучкова, - спокойно произнесла подошедшая Ирина Алексеевна. Её спокойный тон поумерил пыл Марины. Да и я уже стал остывать. Ну, побьет Марина сучку и что? Кстати, не факт, что побьет, сучка выше Марины, так что у неё преимущество. - И мы её вот так просто… - Марина недоуменно показала в сторону коридора. - А что нам остается? – спросила Ирина Алексеевна. Все присутствующие, и подопечные, и коллеги, затихли и наблюдали за нами. Марина замолчал, подошла к урне, достал оттуда горшочек и протянула его Кириллу. Парень так и продолжал улыбаться.

104

А.С. Пушкин. Послесловие Маргарита Крымская 17 Итак – я жил тогда в Одессе, Ещё изгнанник молодой, Порой безудержен и весел, Порой наказан маетой… Но там – не то что в Кишинёве! – Я не скучал: хоть и не внове Ни страсть, ни горечь были мне – Там было больше их втройне. Куда ни глянешь – всё соблазны Плоды запретны надкусить Да их владельцев побесить, Ни в коей мере не согласных С подобной кражей, но при том – Самих грешащих воровством. О дерзновенное влеченье! С ним невозможно совладать, Когда предвидятся мученья Да рифм бесчисленная рать. А сей – в поэзии служенье Не испытать ни пораженья, Ни укоризны, ни стыда, И не забыться никогда. Нет-нет, тебя не призываю Вкушать запретные плоды, Чтоб горько-сладкие труды, На вечну славу уповая, Бесплодно мучили листы, Коль не рождён поэтом ты. А коль поэт – неразвращённым Желаю здравствовать: мерзки Стихи, грехом отягощённы Во имя почестей мирских. Легко владеть женой другого, Дабы твоё блистало слово, А лишь пером владеть – сложней, Но здоровее и честней. Поверь мне, опытному вору: Едва с землёй простишься ты, Увидишь ясно, как пусты О чести были разговоры, Коль, ею там и тут клянясь, Ты влёк жену чужую в грязь.

105

Литературный сериал Но не о дамах соблазнённых Дальнейший будет разговор – О той, чьим холодом казнён я, Как ни печально, до сих пор… Она жила тогда в Одессе! И выбор был её чудесен: Де Витт – красавец, и к тому ж – Богат и щедр, хотя не муж. Да-да, та самая Лолина… О ней по-прежнему шептал Неугомонный мой шайтан И млел от вызванной лавины Любви жарчайшей и слепой. Поговорю о ней с тобой. Однажды в летний полдень знойный Она пришла на брег морской. «Чего ты, пламень беспокойный, Томимый страстью и тоской, От сердца хладного желаешь? На что, безумец, уповаешь? На то ль, что буду неверна Тому, кому я отдана? Мы не обвенчаны, но вскоре, От пут ошибочных вольны, Мы будем благословлены И совершим обряд в соборе, И будем счастливы. А ты – Забудешь грешные мечты». Я воздыхал : «Моя царица! Мне вас забыть не суждено. Быть может, мне не раз влюбиться В красавиц, вам подобных, но Вас никогда не заменить им: Всегда мои сердечны нити Тянуться будут к вам одной. Вы – повелитель вечный мой. Не будет жизни без любви мне Иль вашей жалости хотя б: Едва ли выживет тот раб, Который, в нежности повинен, Кнутом бездушия избит И, окровавлен, позабыт. Чего желаю? – Сам не знаю. Изгнанник бедный я пока. Но знаю: вами лишь больная, Живая пишется строка! В стихах я вас увековечу И вам бессмертье обеспечу…» Она – смеялась: «Ах поэт! В твоих глаголах счастья нет.

106

Я не желаю жить грядущим. В стихах бессмертие – смешно: Не продлевает жизнь оно Ни красоты, теперь влекущей, И ни блестящего ума. Проста их участь: тлен и тьма. Но что содеял бы, несчастный, Когда б любовию твоей Была я тронута и ясно Сказала: «Ты мне всех милей!»? Что предложил бы мне? Кольцо ли? Иль нечто лучшее и боле Оригинальное? – Диван? Иль волн бессчётных караван, Средь коих так легко укрыться От любопытствующих глаз? Как поэтично! Хоть сейчас Морскою сделаюсь царицей! За мной же! В море!.. Что стоишь? И что растерянно глядишь? Ужель не плотские забавы Тебя волнуют? С коих пор? Ужели думаешь – лукавый Не обнаруживаешь взор, Когда щебечешь о Гомере, Сократе, Данте и Вольтере, Когда о Байроне жужжишь, А в мыслях – с дамою лежишь? Не говорю, что неприятно С тобой беседовать. Но мне, Поверь, достаточно вполне Де Витта умного: занятно И говорит он, и молчит, Когда желанье в нём кричит». И, не сказав ни слова боле, Усмешкой лёгкой подарив, Она ушла… Ей ветер, волен, Являл свой пламенный порыв, А волны нежные, свободны И боле уст моих угодны, Ей о любви шептали вслед И не молили дать ответ… Уже темнело. На брегу я Сидел с песчинками в руках И рассыпал уже в строках Души неволю дорогую, И ощущал себя песком В зыбучем счастии мирском…

107

Литературный сериал Но бес прервал уединенье, Расхохотавшись: «Получил? И поделом тебе за рвенье Найти к душе её ключи. Сказал же: нет у ней души-то! А коли есть – надёжно скрыта. Твоя любовь ей нипочём, Хоть и заметно бьёт ключом. Да и слова твои – слова лишь. А где же умна голова? К чему красивые слова, Когда понятно, что не свалишь Коня-собаку да на снег Простынки чистенькой – для нег? Ай, грош цена речам помпезным! К де Витту лучше бы сходил. Сказал бы: дескать, я, любезный, Твою девицу полюбил, И уступить её прошу я За плату истинно большую – По крайней мере, для меня… Нет-нет, полцарства за коня – Цена смешная, ведь полцарства Я не имею!.. не смешна Иная плата – имена!.. Допустим, тех, кто государством Так недоволен, что вот-вот Затеет что-нибудь… идёт?» «Предать? – я вспыхнул. – Что глаголешь?! Ты не в своём уме, видать!» «Конечно, нет. В твоём всего лишь. А в нём, увы, – не благодать: Высокий слог, мечты… да ножки, – Кривлялся бес. – Но хоть немножко Сообрази: он – карьерист, И в мать пошёл – авантюрист. Не превосходно ль сочетанье? Пойдёт на сделку – ты убьёшь Двух зайцев сразу: заберёшь Свою девицу да изгнанье На волю сменишь, наконец, Коль не окажешься глупец». «Глупец – не я, но ты, похоже. Предавший раз – предаст опять. Пусть вечно лезет он из кожи – Ему не будут доверять. И это – воля? Недоверье, Да ухо верное за дверью, Да глаз, помноженный на сто, Да письмена царю на стол…

108

С подобной волей – жизнь постыла, Хоть и с возлюбленной. Но вздор – О сей покупке разговор! Забыл ты: дама – не кобыла, Чтоб взять да попросту купить, Да к наслажденьям принудить». «Ай, помню, помню! – бес подпрыгнул, За рогом нервно поскребя. – Ну, что ж, тогда сплетём интригу, Вполне достойную тебя. К де Витту мог бы ты явиться С повинной: мол, твою девицу Люблю до чёртиков в глазах (И честен будешь, так сказав), Люблю!.. и жажду я прощенья За сердце, правящее мной, И обещаю – за спиной Я не прибегну к ухищреньям, Умом подсказанным, дабы Свести с ума твою кобы… Девицу, то есть… Глядь – сторицей Воздастся искренность. А вдруг? Не исключаю: разозлится Её невенчанный супруг, Измену тут же заподозрив, Да лгунью – бросит. Чем не козырь В игре, где честно всё на вид? А позже, глядь – и подфартит: Простит девица расставанье С любимой куклою своей Да пригласит тебя скорей На полноценное свиданье. Что дальше? – Ай, сказать страшусь. Ещё рогов своих лишусь!» Рога сломались бы, ей-богу, Когда б слетело с языка: Мол, покоришь ты недотрогу И, опьянён, наверняка Счастливым будешь – день, неделю, А то и месяц… Но похмелье Настанет всё же в должный срок, И будешь снова недотрог, Подобных ей, искать прилежно, И покорять их, и пьянеть, И отрезвляться, и скорбеть О том, что чувства неизбежно Теряют тонкий аромат, Как забродивший виноград…

109

Литературный сериал Он был бы прав, мой бес разумный, Когда б не сам предначертал И неотступную слезу мне, И недоступный идеал. Но я, надеждой вдохновлённый, Как, впрочем, всяк всерьёз влюблённый (Прости четыре Вэ подряд), Был не в себе, как говорят. И я забыл, безумец бедный, И сон пророческий, и то, Что бес глаголет чёрт-те что – Да всё из хитрости зловредной. Но полно! Мне ль его корить? На то и бес он, чтоб хитрить. «Затея – думал я, – простая, Но хитроумная при том». «Ещё бы! – мысль мою читая, Хитрец повиливал хвостом. – Так отправляйся же к де Витту! Не петушись, но будь открытым: Лишь правду чистую гласи, А кривду – боже упаси! Не тот рождает подозренье, Кто раз за разом карту бьёт, Но тот, кто клясть не устаёт Очередное невезенье, А сам при этом – не дрожит И крупных ставок не бежит». И вывел я: «Чем чёрт не шутит… Что потеряю? – Ничего. Не устыжусь, даст бог, ничуть я За пламень сердца моего. Любовь ни чести не подвластна, Ни угрызениям всечасным, Ни осуждениям – она Ни в чём не может быть грешна. Она свободна от законов, Порабощающих людей: Ни государей нет над ней, Ни патриархов, но исконно Господь-родитель ей судья. Да буду им судим и я». «Оставь ты Господа в покое! – Взбесился бес. – Всё Бог да Бог! Ты б лучше верною рукою Освободил меня от блох! В моих – артрит. А что копыта Для сих ничтожных паразитов?! И чем он думал, твой Господь? Родитель чёртов, кровь да плоть!

110

Ничто – любовная чесотка И равнодушия укус! Скорее в пекле испекусь Или скопычусь я от водки, Чем стану Господа хвалить И блох копытами ловить! Молчи. Не смей глаголы тратить На речи праведны. Уважь. Любовь – безгрешна? Чёрта с два те! Умалишённых суща блажь! Она не менее порочна, Чем блохи, жадные до сочных Местечек вроде живота, Где кровь хоть та же, да не та! Ты сколько раз уже влюблялся, В пылу склоняющийся ниц Перед красотами девиц? Чего ж, влюблённый, добивался? Ужель божественных высот, А не отведанных красот?» «Но как же та любовь святая, О коей сам глаголал ты, Воспеть во строках призывая Её безгрешные черты?» «Я? Призывал? Ай, насмешил ты! Ужели, ниткой белой шита, Невинна шутка не видна? Не верит! в святость! сатана! Ну, посуди: зачем тебе я Коня-собаку начертал? За мадригалом мадригал Писать восторженно, глупее Один другого? (Уж прости, Все мадригалы – не ахти.) Иль всё ж на то тебе Лолина, Чтоб ненасытною душой И плотью жадной на вершину Любви подлунной ты взошёл? Познаешь всё: бессонны ночи, Тоску да выплаканны очи… Но не отступишься, ведом Неутолённым естеством. Святое дело – вожделенье! Благословляет естество Сам Бог! А я-то – часть его, Хоть без попов благословенья. Ступай, и жажди вожделеть! А блох я выдумал, заметь».

111

Литературный сериал

Опаленные войной Олег Русаков ГЛАВА 6. ЗИНАИДА. - Привет Зиночка. Пока ты ездила тебе тут с ректората звонили. И от профессора Юдина звонили. С кафедры хирургии звонили. Где ты была все это время. Уж неделя прошла, как ты на эти, ... ну как их… ну… укрепления уехала. Тебя чуть ли не вся Москва ищет. Где Зина? Где Зина? ... , а я и чего сказать не знаю. Уехала. Пропала. Ну чего ты молчишь то… - тараторила Лида сокурсница Зинаиды, живущая с ней в одной комнате институтского общежития. - Так ты и слова вымолвить не даешь. – устало сказала Зина. – я после укреплений на родину ездила, туда попутная машина в Лотошино ходила за лопатами, вот я и захотела родных увидеть. Заехала на вечер… Когда их теперь увидеть придется… - А я скоро к своим поеду, уже у главврача отпросилась на две недели, благо раненных много и в больнице дежурю сутками отгулов накопила… даже не сосчитать. Я смотрю, ты не одна приехала, познакомила бы с кавалером. Иван, смущаясь перед разговорчивой девицей, стоял возле стола с вещмешком в руке. - Знакомься Лида – это мой брат Иван. – Помолчала, добавила – Мой младший брат. – Затем всхлипнула и подняла платок к губам, глаза моментально покраснели, брови сморщили девичий лоб. Несколько секунд повисли в общем молчании. – От старших братьев ни одной весточки нет. – Комок в горле мешал Зине говорить – У меня ведь и Егор, и Леша в армии. - И чего оба на фронте. И не пишут?.. - Да они особенно писать то и не любили никогда. Иван, чего ты стоишь то, садись. Раздевайся. Вещи куда ни будь положи, на стол что ли. Зина встала, сняла плащ и повесила его на вешалку у входной двери, Иван то же разделся и сел в свитере на то же место. Лида с лисьим интересом задорной жизнерадостной девчонки смотрела за пятнадцатилетним рослым, по-мальчишески не складным, Иваном. Пару минут сидели молча. Но Лидочка не могла долго сидеть без движения. Ей обязательно нужна была кокая-то полезная деятельность. - Давайте пить чай, я сейчас кипятка принесу. – И выскочила за дверь на кухню. В комнате стало совсем тихо, Зина очень напряженно о чем-то думала не шевелясь, как будто в комнате была одна. За окном общежития гудела Москва с клаксонами автомобилей, шумом улиц и площадей, звоном трамваев на железных поворотах рельсового пути, и другими звуками такими интересными для Ивана, впервые попавшего в город. В очень большой город. Печенье было вкусным. Откуда Лидочка достала его так быстро непонятно, Иван не мог никак себя остановить, поедая пиченюшку за печенюшкой, не смотря на замечания сестры. - Кто звонил-то Лид? – вспомнила Зина быстрый рассказ Лиды, когда они с Иваном вошли в комнату. - Ну, так я ж тебе и говорю, и с института звонили, что бы ты в деканат зашла, и с кафедры хирургии звонили, и от профессора Юдина звонили, просили в клинику зайти, где ты практику проходила. Наверно в сестры хотят тебя оформить. –

112

Припевая чай, тараторила Лидочка как из пулемета. - В госпиталях сейчас людей не хватает. Жуть. С фронта каждый день тяжелых раненых привозят много, много, и без рук, и без ног. Жуть какая-то. Смотришь на них – страшно. Те, которые без сознания – стонут. В общем, ужас. А ухаживать за ними некому. А ты все-таки медик. Хватит тебе землю копать, лучше иди в госпиталь, вон хоть в детскую больницу в Замоскворечье, там то же сейчас госпиталь и от общежития не далеко. Глядишь, тоже отгулов заработаешь, к маме в гости съездишь, уже не отпрашиваясь, а как взрослый человек в законный отпуск… - А кто же будет окопы копать? – Тихо спросила Зина. – Рвы метров по пять глубиной. Я вон для этого и Ивана привезла. В деревне все равно делать нечего, как будто все замерло из-за войны. Пускай поработает на укреплениях, и Москву посмотрит. Немцы ведь так близко к Москве все равно подойти не смогут. А дело для войны все равно нужное. Я правильно говорю, Вань? - … Ну… конечно. Я помогу… обязательно… - помолчав. - …А немцы – пусть только сунутся… Лидочка чуть не грохнулись от смеха со стула, увидев перед собой «былинного богатыря». - Ну – герой… тебя-то они конечно сразу испугаются… – насмешливо прервала его сестра. Удержаться от смеха не смогла. Не напряженная обстановка знакомства совсем разрядилась, всем стало весело, и Ивану в том числе. - Так-то оно так, но ты всё-таки сходи, узнай, зачем тебя искали. – делая вид, что пропускает мимо ушей бахвальство подростка, опять начала говорить Лидочка. Я ведь работаю в больнице, и землю копать ни езжу. Хотя конечно и страшно на раненых смотреть, и жалко их. Но я уж лучше за ними ухаживать буду, чем землю копать. Ну, а ты как хочешь, в конце концов. Что я тебя заставлять, что ли буду. - Пол часика отдохну и пойду, схожу к Сергею Сергеевичу сначала. А в институт завтра. Да часа в два надо Ивана на сборный пункт проводить на учет по нахождению в Москве поставить, да в добровольцы на рытье укреплений записать. Через два часа Зина в ординаторской дожидалась, когда ведущий хирург Юдин Сергей Сергеевич освободится с очередной операции. Этот известный в Москве хирург был руководителем практики по хирургии, которую она проходила летом прошлого года. Зинаида знала, что Сергей Сергеевич был о ней хорошего мнения как о будущем враче, и за практику она получила самую высокую оценку с приглашением на работу после окончания института к нему в отделение хирургии. Она не умела зазнаваться, и именно это сильно отличало Зинаиду от друзей и однокурсников. А трудолюбие и выдержка у нее были деревенские. В этом году она также была, уже официально, приглашена на очередную практику самим Юдиным С. С. Течение событий изменила война. Первый же комсомольский призыв по городу на рытье военных укреплений под Москвой позвал Зинаиду и группу ее друзей студентов отправиться на работы, на которых они вот уже три раза пропадали неделями. Земля или глина, лопата или кирка, большущие больные мозоли и бесконечная усталость стали спутниками Зинаиды, к которым она начинала привыкать. Несмотря на деревенскую закалку, работы были исключительно тяжелы, до изнеможения. И завтра она опять поедет копать окопы. Юдин быстрым шагом вошел в ординаторскую. - Кого я вижу… Зиночка… Так, … немедленно оформляйся в хирургию. Дипломы – отменяются, доучишься после войны. Страшно не хватает врачей. Подчеркиваю – врачей… хирургов не хватает. А ты почти…, как бы уже и хирург, не забуду ту операцию, где все растерялись, а ты возьми, да спасла больного. Ну ладно вернемся к главному… Очень, очень много раненых. – Небольшая пауза. – Похоже, бу-

113

Литературный сериал дет еще больше, так что ты мне нужна. Да и с твоими руками сейчас надо только этим заниматься. Людей надо спасать, Зи-но-чка. - Но мне завтра на укрепления ехать Сергей Сергеевич, опять на неделю. Я же комсомолка и обязана быть впереди… - Знаешь Зина, землю копать даже, и я наверно смогу, а вот из людей осколки вытаскивать смогут далеко не все…, даже среди врачей. – Доктор обиженно замолчал – резать человека не каждый сможет. А ты сможешь. То есть ты уже оперировала в прошлом году. Здесь ты гораздо больше для Родины пользы принесешь, солдат в строй возвращая. Я в этом абсолютно уверен. Куда надо позвонить, что бы тебя сняли с укреплений… Сергей Сергеевич прямо при Зинаиде позвонил в райком партии и обо всем договорился насчет Зины, потребовав выходить на работу на следующий день, но потом согласился, что она выйдет на работу вечером следующего дня, во вторую смену, которая была сейчас очень условна, так как раненых привозили не по расписанию. Зине это время нужно было для того, чтобы оформить и проводить на работы своего брата. Так у студентки, перешедшей на 4й курс медицинского института, Зинаиды Ивановны Широковой началась настоящая врачебная хирургическая практика. Раненых привозили очень много, и все они были в тяжелом и крайне тяжелом состоянии. Уже через месяц железо, вынутое из человеческого организма, руками Зины можно было взвешивать килограммами. В госпитале приходилось жить, на коротке спать между операциями. Случай от случая оплакивать скончавшихся пациентов, как правило, не старше 30 лет. На ее глазах неделя за неделей сжималась Московская пружина, которая вот, вот должна была выстрелить и уничтожить проклятых оккупантов. Широкова вышла из операционной. Очередной солдат пойдет на поправку. Осколок, угодивший прямо под сердце, ювелирно был удален. Сильный организм молодого бойца теперь должен без проблем победить тяжелое ранение. - Зиночка! Тебя искала старшая сестра приемного отделения минут двадцать назад. – Сказала дежурная сестра второго этажа. - А чего искала, не знаешь? Иван пришел, что ли – братик мой. - Она не сказала. Хотя, чего-то там про брата твоего спрашивала. Она кстати где-то здесь, списки на операции Главному на подпись принесла на вновь прибывших. Зайди в приемную. Отстоявшая уже несколько операций Зинаида уставшей походкой, не торопясь пошла в приемную главного врача, надеясь там увидеть старшую сестру приемного отделения. Но выйдя из ординаторской в коридор ее сразу окликнули. - Зина, посмотри список раненных привезенных сегодня. – подошла к Зинаиде старшая медсестра приемного отделения. - Тебе Широков Алексей Иванович никем не приходится? Услышав имя Алексея. Зинаида остолбенела. На мгновение даже потемнело в глазах. Широкова схватила списки прибывших раненных. Список был не по алфавиту, руки тряслись, глаза застилали слезы. Зина сглотнула отчаяние и наконец, взглядом наткнулась на Широкова Алексея Ивановича – младшего лейтенанта с проникающим осколочным ранением в брюшную полость, множественным переломом конечностей…, и что-то там еще, но заплывшие слезами глаза уже не хотели читать дальше… Зинаида бежала по коридору, забитому койками с раненными разгребая руками и грудью воздух которого никак не хватало, чтобы не плакать. А слезы сваливались с ресниц и солеными каплями прожигали белый халат до самого сердца. До приемного покоя оставались лестница и коридор первого этажа. - Где… Широков… Алексей!!! - стараясь, чтобы было не громко, крикнула она, задыхаясь, когда оказалась среди вновь прибывших раненных, нескладно замо-

114

танных в бинты, и санитаров, которые переносили не подъемных по назначению врача, принимающего сегодняшний транспорт. – Леша ты где??? Леша!.. – но приемное отделение отвечало только молчанием и запахом мази Вишневского. На нее уже смотрели все, кто был в этом помещении в сознании. Смотрели и не знали, как ответить этой молодой девушке в белом халате, на лице которой было написано полное отчаяние и растерянность. Из смотрового кабинета, на ее зов вышел дежурный врач, быстрым шагом подошел к Зине и, взяв ее за руку, аккуратно посадил на стул, пришептывая: «Тщ-щ-щ. Тщ-щ-щ. Успокойся. Спокойно. Что случилось дорогая? Ну что случилось…»; он пытался посмотреть в ее заплаканные глаза, беспрестанно искавшие среди присутствующих кого-то, кто ей был бесконечно дорог. Как только Зинаида столкнулась с доктором взглядом, она тут же вскочила на ноги, сама схватила доктора за руки, как будто нашла спасение… - Товарищ военврач – сквозь слезы ловя его взгляд – сегодня моего брата привезли, Широкова Алексея Ивановича, где он, дайте на него посмотреть… - она осеклась – я читала его диагноз, он наверно без сознания, ну я хоть рядом посижу… - Пойдем девочка, посмотрим списки. Военврач повел ее в смотровой кабинет. Сел за стол. - Так. Широков, Широков… - пробегал он глазами списки раненных, прибывших только что из-под Ельни. Вдруг его взгляд изменился, споткнувшись на очередной фамилии – как имя, отчество? – его надежды, в этот миг, оказались в том, чтобы имя и отчество брата этой девочки не совпали с данными в журнале. - Алексей Иванович… 1923 года рождения… ах да, младший лейтенант. – смотря, не отрываясь в отчужденное лицо доктора, почти на шёпот свела свои объяснения Зина… Доктор снял очки и, держа их двумя пальцами, вытер тыльной стороной кисти лоб, достал из кармана носовой платок и стал протирать стекла очков, по возможности оттягивая то, что он должен был сказать этой испуганной девчонке, сидящей перед ним. - Сестренка. Как тебя зовут. - Увеличивал он промежуток времени до неизбежной правды. - Зина – уже внутренне почти поняв причину заминки военврача, но еще надеясь на лучшее… Продолжая держать паузу немолодой, многое повидавший в жизни, доктор произнес следующие честные, но жестокие слова. - Скончался твой брат. Минут пятнадцать назад скончался. Без сознания он был… Те ранения, которые у него были с жизнью не совместимы. У него не было шансов девочка…, хотя мы так не имеем права ни говорить, не думать, но он уже ушел, а нам надо других на этот свет вытаскивать. - Зинаида сидела на стуле с обмякшим телом по-прежнему смотря как перемещаются в пространстве усы военврача – у меня не много времени дочка, пошли в анатомичку Зинаида. – Девушка молчала, перевела взгляд в холодный пол. Врач подошёл к Зине. - Пойдем девочка. Соберись, ты ведь врач… Товарищ врач, … Зинаида Ивановна. - … А… - Зина еле встрепенулась, посмотрела на врача, встала. - Пойдем Зина… В морге не было сильно холодно, наверно из-за частого посещения его в связи с большим количеством умерших. В морге стоял стойкий запах смерти. Мертвых красноармейцев даже не закрывали простынями, так как их было слишком много, а простыни были нужны раненым. Врачи подошли к месту, где на полу лежал Широков, так как столы были вынесены для увеличения площадей. - Вот Зина твой братишка. - Зина смотрела на молодого парня, в лейтенант-

115

Литературный сериал ских нашивках, несколько мгновений не шевелясь, и вдруг обеими ладошками закрыла свое лицо и села на выступающий из стены подоконник цокольного окна, которое не сильно освещало мальчишеское лицо младшего лейтенанта. Девочка рыдала… Она рыдала беззвучно, сглатывая рыдания, не давая им возможности прорваться наружу. Врач подошел к ней вплотную погладил по голове, прижал ее рыдающее существо к своей груди, и продолжал гладить, а девочка продолжала рыдать совершенно беззвучно и беззащитно. Только через минуту послышался тихий голос Зинаиды. - Это не Алексей… Извините меня ради бога… Это не Алексей… это не мой брат… - она не могла остановить рыдания. Теперь ей было также бесконечно, как и своего брата, жалко этого младшего лейтенанта, лежащего на холодном полу морга с истерзанным до невозможности телом… бесконечная жалость ко всем этим солдатам и офицерам, молча остывающим в подвале одной из московских больниц, легла на плечи маленькой их сестренки … по имени Зинаида. …Через час Зинаида Ивановна Широкова, молодой не дипломированный, но талантливый хирург, ассистировала при ампутации нижней конечности при уже развивающейся гангрене.

Наталья Дмитрий Королёвъ Я проснулся внезапно от забытья, резко вскочил с кресла. Посмотрел на диван - он был пуст. Её нет? Накинув халат я встал, сразу пошёл в коридор, заглянув на кухню - не было ни сумки, ни её пуховика. Безнадёжно открыв дверь в ванне, я всё понял - она ушла. В квартире я обыскал всё что было можно - не было никакой записки. Мысли метались. Что делать? Наташа! Надо было её искать, куда она могла уйти, наверное, недалеко... Я позвонил на её номер - он был недоступен. Даже не попив кофе, я выбежал на улицу. Во дворике на скамейке сидели соседки. Я подошёл. - Вы видели тут девушку? - я описал её как мог. Старушки внимательно посмотрели на меня. - Нет, не видели... - А вы давно тут сидите? - Ну я где-то с час, - ответила одна. Было одиннадцать часов. Я пошёл по двору то и дело озираясь вокруг. Боже, куда она могла пойти? Я вышел на улицу, народу почти не было - воскресенье, утро, почему-то я решил зайти в магазин, прошёлся и вышел с другого входа. Я побрёл по улицам как полоумный, спрашивая у случайных прохожих про Наталью, с трудом описывая как она выглядела, главной приметой был розовый пуховик, но никто ничего не знал, а только странно смотрел на меня, когда я не получив нужного ответа удалялся. Я прошёл почти весь Ленинский, то и дело заворачивая во дворы, безуспешно силясь узнать её в силуэтах прохожих, но всё было напрасно - она исчезла, так же внезапно, как вновь появилась. Прошло, наверное, больше трёх часов, как я безрезультатно обыскав все окрестности вернулся домой. Всё было напрасно, я это понимал. А дома я не мог найти себе места, как полоумный бродил взад-вперёд по комнате, то и дело выходя на балкон и закуривая сигарету. Стоя там, я всматривался вдаль, во двор: вдруг где-то она, вдруг также вновь как и тогда где-то стоит и плачет - нет, напрасно я тешил себя в иллюзиях, нигде её не было видно.

116

Прошёл час, другой. Минуты длились очень медленно, казалось я прожил отдельную жизнь. Безвыходность удручала меня, и я не мог ничего сделать. Уставший, я сел на диван и задумался... Куда же ушла бедная Наташа? В голову приходили самые мрачные мысли. Я вновь вспомнил всё что случилось, начиная с нашего случайного знакомства. Всё теперь для меня было понятно, но от этого понимания мне не становилось легче. И вдруг я услышал звонок в дверь. Я быстро вскочил, подумав что это она. Даже не заглянув в глазок я повернул ручку, уверенный что увижу её перед собой... На пороге стоял незнакомый мужчина. Я не ожидал и растерялся. Он внимательно посмотрел на меня. - Где Наташа? - спросил он. Я ещё ничего не мог понять и не знал что ему ответить. - Где она? - вновь повторил он уже со злобой. В следующий момент я получил сильнейший удар, от которого сразу потерял сознание. *** Я очнулся в холодном сыром помещении. Вокруг было темно. Я попытался освободить руки, но не вышло - почувствовал как запястья сжимает холодный металл: они находились в наручниках, которые были пристёгнуты к чему-то. Руки были спереди, кончиками пальцев я нащупал толстый железный трос. Болела голова. Мигом пролетели последние моменты сознания перед отключкой: удар пришёлся по черепу, очень сильный, мне подумалось что у него наверняка был кастет. Я попытался притронуться к голове - слева ощущалась огромная шишка, я почувствовал запёкшуюся кровь. Где я находился? Мне показалось, в каком-то гараже или сарае. Глаза постепенно привыкали к темноте, и я мог уже что-то различить. У противоположной от меня стены стояли канистры, ещё что-то, в целом помещение было пустое, площадью квадратов десять. Я всё-таки склонялся к тому, что это был гараж. "Чёрт возьми", - подумал я, - "Неужели это со мной?" В мозг постепенно начал проникать страх, но я попытался взять себя в руки - нужно было держаться. Я вспомнил лицо человека, который отключил меня и конечно же привёз сюда. Кто он был? Её муж? Но как он узнал где я живу? Я не мог ответить на этот вопрос. Я попытался привстать, чтобы хоть как-то размять затёкшие ноги - с одной из попыток мне это всё-таки удалось. Пройтись туда-сюда я мог максимум полметра - не давал железный трос, к которому были пристёгнуты наручники. Так, немного походив взад-вперёд маленькими шажками, я постепенно разогнал застывшую в жилах ног кровь. Интересно, сколько я здесь находился? Я опять присел на холодную картонку, на которой очнулся, придя в сознание... Прошёл, наверное, час, как я услышал снаружи шаги. Кто-то вставил ключ, скрипнула дверь, в неё вошёл человек. Яркий луч света озарил помещение, я невольно зажмурился. Вошедший изнутри на замок закрыл за собой дверь, включил свет и подошёл ко мне поближе. Глаза чуть-чуть адаптировались, и я смог разглядеть его. Я увидел то самое, страшное лицо, которое видел последним. - Что, очухался? - спросил он. Я невольно дёрнулся. - Давай, отвечай, где она?! - О ком вы говорите? Мой голос показался мне очень слабым и каким-то тонким.

117

Литературный сериал - Не прикидывайся! Я говорю про Наташу. На некоторое время я замолчал, он рассматривал меня, потом не выдержал. - Ну, не юли, выкладывай всё! - Я не знаю... - начал я. - Кого ты обманываешь? Я знаю, что она была у тебя. - Кто вы ей? - Я - законный муж этой твари. Она не говорила тебе что она со мной сделала?! - Нет... - Ну что, будешь говорить? - рыкнул он. - Послушайте, я правда не знаю, - я немного застонал - резко кольнуло в висок, - она ночевала у меня несколько дней, а потом ушла, как раз в это утро... Я не знаю где она. - Ты врёшь! - крикнул в бешенстве он, - где ты её укрываешь? Давай, отвечай, мне нечего терять, я убью тебя прямо здесь, если не ответишь! Он занёс над моим лицом руку - я инстинктивно сжался, - но не ударил. - Я даю тебе несколько часов, посиди тут до завтра, подумай что тебе дороже, я думаю твоя жизнь, теперь-то я знаю чего она стоит. Он развернулся, плюнул и пошёл к двери. Выключив свет, он вышел и изнутри запер её. Я вновь остался один - в тёмном, холодном, сыром помещении, наедине с этим кошмаром. Я думал что мне делать. Зная всё, я понимал, что этому человеку безусловно терять было нечего, и он мог меня запросто убить. Но как мне было ему доказать что я действительно не знаю где она? В его состоянии объяснять ему что-либо было проблематично - он утвердился в своём, и ничего из рассказанного мной бы не поверил. Смятение обуревало меня. Становилось очень холодно, чтобы согреться, я вновь встал, пытаясь размять руки, ноги и тело, они не хотели меня слушаться. Постепенно мной начала овладевать паника, надо было что-то делать. Но что? Я решил звать на помощь и принялся кричать. Я сам испугался своего крика - голос не слушался меня, издавая хрипящие, сдавленные звуки и совсем не громкие. Кто меня мог услышать за стенами этой камеры? Так кричал я несколько минут, потом делал передышку и вновь кричал, но всё оставалось тщетным, я не знал где нахожусь, возможно где-то на отшибе, где вообще не было людей. Всё было напрасно. Всю ночь - а на улице наверняка была уже ночь - я не мог уснуть. Как в таких условиях вообще можно это сделать? Я просидел в полубредовом состоянии, то и дело вставая, чтобы хоть как-то согреться, мучил жуткий холод и боль в голове, которая не отпускала меня, к тому же в наручниках очень затекли руки, которые больно сдавливали запястья. Думать я тоже практически не мог. Была только одна мысль - нужно спасаться, вот только как? Ни разу в жизни я ещё не переживал таких ситуаций, мозг категорически не хотел верить в происходящее. В какой-то момент я отключился. Когда сознание вновь пришло ко мне, я услышал как скрипнула дверь, свет резко резанул в глаза. Вошёл тот же человек, всё так же закрыв изнутри дверь, он включил свет. Ещё не очухавшись от ночного кошмара, я посмотрел на него и застонал - боль вновь резко ударила в висок. - Ну что? Он подошёл ко мне. - Будешь говорить? Я молчал, с ужасом смотря на него. Наверняка он взбесился что я ему не отвечаю, в ту же секунду я получил

118

сильный удар ногой, который пришёлся мне по лицу. Я упал. - Давай, отвечай, где ты укрываешь эту сучку! Я не сразу пришёл в себя. - Я действительно не знаю... - простонал я, - то что я сказал вам это правда, она убежала утром, я её не видел... Следующий удар пришёлся в пах. - Что, так и не понял вчера?! - взревел он, - Ты подохнешь здесь, если мне не ответишь! И вновь я получил удар. Не знаю сколько он бил меня... Всё слилось в одно кошмарное месиво. Мысленно я уже прощался с жизнью. В какой-то момент он остановился и отошёл. Я лежал в луже крови, ныло всё тело, я стонал превратившись в один болевой комок. Не знаю откуда, но вдруг возникла мысль, что нужно что-то соврать, чтобы хоть как-то потянуть время, чтобы он оставил меня. - Она... - я прохрипел, - ...она сказала что поедет к какой-то подруге. - Что? К кому? - У неё подруга есть... она ездила к ней... сказала что к ней поедет. - К Ольге? - Наверное... я не знаю её имя... - Этого не может быть! Она бы мне позвонила! Сквозь заплывшие веки я взглянул на него - по-моему он над чем-то задумался. Он начал ходить взад-вперёд, потом подошёл ко мне. - Хорошо, я узнаю, но если ты врёшь... - изверг взял меня за подбородок и пристально посмотрел бешеными, налитыми кровью глазами, - ...тогда я тебя прикончу сразу же, когда приеду. Мучитель отшвырнул меня. Он ещё раз прошёлся по помещению и подошёл к двери. Ничего не говоря, он отключил свет и открыл дверь, оставив наконец меня в покое с моим кошмаром и этой ужасной болью. Дверь закрылась снаружи, я остался один. Однако прошло лишь несколько минут, когда я вновь услышал этот ужасный скрип. "Зачем он вернулся?" - пролетело вмиг в голове, но то что я в следующий момент увидел страшно удивило и обрадовало меня, двери открылись, зажёгся свет, и в проёме я увидел... Кира. Я пока ничего не понимал, он подбежал ко мне. Я увидел ещё несколько силуэтов мужчин, заходивших в эту клетку. - Как ты?!! - спросил он и поднял мне голову, - Тварь, что он с тобой сделал! Я что-то простонал. - Нужно срочно врача! - крикнул он. Кир оставил меня и подбежал к стоявшим рядом мужчинам, в последний момент я увидел ещё одно знакомое лицо и, наконец, окончательно отключился. *** Я пришёл в память в больнице. Надо мной стояла медсестра. - Очнулся, пострадавший? - спросила она. Я посмотрел на неё. - Где я? - В хороших условиях. Что беспокоит? - Голова... болит, - ответил я. - Да, прилично же вас побили... схожу за доктором, не делайте резких движений, договорились? - Хорошо. Она ушла. Я вспоминал что со мной случилось, последние минуты сознания... Кир? Как он там оказался? Зашёл врач.

119

Литературный сериал - Как себя чувствуете? - спросил он, подойдя ко мне. - Сейчас лучше... только виски давит... - У вас было серьёзное сотрясение, но, уверен, вы скоро поправитесь и всё будет нормально. Что вы помните? Я задумался. Вновь пролетел весь этот кошмар, случившийся со мной за эти два дня. - Думаю, всё. - Хорошо, значит амнезии нет. Вы крепкий. Немного терапии, ухода, и мы вас поставим на ноги. Он взял мою руку и принялся измерять давление, провёл ещё какие-то манипуляции. Потом встал. - Ну всё, отдыхайте, если сможете поспать - поспите, сестра будет дежурить возле вас. Врач удалился. Я попытался что-то думать, но мысли сумасбродом вертелись в моей голове. Зашла медсестра, неся с собой капельницу. Она поставила её возле кровати. - Руку, больной. Девушка, протерев кожу спиртом, вставила иглу, ещё что-то поправила на аппарате. - Ну всё, лежите, - сказала она и вышла за пределы палаты. Через некоторое время я провалился в сон. Я вновь очнулся от какого-то шума и посмотрел на дверь, откуда слышались голоса. Я увидел Кира, который разговаривал с доктором. - ...Только сильно его не беспокойте, не говорите много, ему нельзя сейчас напрягаться... вот, по-моему, проснулся... - Хорошо, - услышал я голос моего друга. Кирилл подошёл и сочувственно взглянул на меня. - Ну как ты? - Пойдёт, - ответил я, - рад тебя видеть. - Ну и здорово же он тебя отмутузил! - Как вы нашли меня? Говорить всё ещё было трудно. - Я тебе потом расскажу, врач сказал тебя не беспокоить, главное что всё уже хорошо. - Там с тобой я ещё видел... по-моему Костю.. - Да, Костян, они его и скрутили, эту тварь. Извини, что дали ему над тобой поиздеваться... - А Наташа, где она, вы её не нашли? - зачем-то спросил я. Выражение лица Кира изменилось: из сочувственного оно превратилось в злобно-обвиняющее. - Зачем ты о ней спрашиваешь? Ты из-за неё попал в эту передрягу, тебя чуть не убили! Я промолчал и отвернул голову. Вошла медсестра. - Так, ну всё, - сказала она, - пациенту нужен покой. Вы поговорили? Кир привстал. - Да. Ладно, друг, поправляйся, зайду к тебе ещё. Он вышел, у двери ещё раз взглянув на меня, я остался наедине со своей сиделкой. Поправлялся я быстро. Вскоре стал чувствовать себя уже почти отлично и мог вставать. Кир ещё раз забегал ко мне, я рассказал ему про Наталью, интересовался у него про работу - он сказал что не стоит волноваться : руководство приехало и всё знает, говорил что директор передавал мне чтобы я выздоравливал, и что он

120

ждёт меня обратно. Через несколько дней я выписался из больницы, но мне назначили ещё недельный домашний режим. Ключи от квартиры мне передал Кир. На такси мы приехали ко мне. Мы зашли и прошли в зал, расположившись: он - в кресле, я - на диване. - Ну что, соскучился по дому? - с усмешкой спросил он. - Да, не представляешь. На какое-то время мы замолчали. Я первый прервал тишину. - Ты расскажешь мне как всё было? - Конечно. Короче так: когда ты в понедельник не вышел на работу, я сразу почувствовал что-то неладное. Позвонил на сотовый - он отключен, на домашнем гудки. В общем после обеда я отпросился, приехал к тебе домой - там возле порога увидел капли крови и сразу позвонил в полицию Костяну, объяснил ему всю ситуацию. Мы поехали на тот адрес. На следующее утро я и он с ребятами отследили эту мразь, точно поняли что это он, глядя как он странно себя вёл. Мы проследили за ним - этот ублюдок держал тебя в гараже, на окраине города. Он вошёл в него, закрылся, мы ещё наверняка ничего не знали. Короче потом через дверь всё услышали, но стали ждать, чтобы он вышел, а он в это время избивал тебя, но по-другому было нельзя, иначе эта тварь могла взять тебя в заложники, а в его состоянии сам понимаешь, чем всё могло закончиться. Когда он вышел, парни его скрутили. Ну, в общем, и всё. Я внимательно выслушал его. - Тебе, кстати, нужно будет ещё его опознать - он сейчас в СИЗО, завели дело за похищение. Костя тебе должен позвонить, так, без повестки. - Я обязан тебе жизнью, - сказал я, - он мог меня убить. - Ещё бы! Этот маньячина на всё способен. Я видел его ещё потом - у него реально бешеные глаза. - А про Наталью так ничего и не слышно? - Нет, - поменял он свой тон. Кир сделал серьёзное лицо: - Теперь хоть всё понятно: и про этого мерзавца, почему он такой, и про неё, почему он за ней охотился, знаешь, не знаю как бы я поступил на его месте... - Это не её вина, она не знала.. - Не знала... Как ты рассказывал, она замужем была и изменила ему... Я с грустью посмотрел на него. Кир понял, что продолжать тему не было смысла. - Ладно, друг, давай, поправляйся, - сказал он, - Я зайду к тебе на недельке, буду информировать по поводу наших дел, чтобы ты не отставал от работы. Ну и позванивать буду. Не поднимайся, я закрою. Он вышел, оделся и захлопнул дверь. Я встал с дивана и прошёлся по комнате, зашёл на кухню, осмотрелся - всё оставалось также, как в то воскресенье, когда всё неожиданно случилось. Он ничего не тронул, хотя нет - в шкафу кое-где были открыты ящики, значит что-то искал, но, видимо, второпях кроме телефона ничего не взял. Кстати, надо было ещё узнать где он. Кошмарные дни стремглав пролетели в моей жизни. Я взял из валявшейся пачки сигарету и вышел на балкон - врач не советовал курить, но я не удержался. Открыл форточку - в лицо дунул холодный ветер. Я посмотрел на улицу - она была сплошь завалена снегом, осень, так внезапно вернувшаяся в город, вновь обернулась теперь наверняка уже надолго морозной зимой. Я смотрел на темнеющий закат, наблюдая как ветки деревьев съедают его тускнеющие остатки... «Что было с Наташей?» - думал я, - «Где она сейчас»? Несмотря ни на что я думал о ней. Я всё равно думал о ней.

121

Литературный сериал

Спасибо графине Лена Ичкитидзе 3. Картина третья Квартира Софьи. Заходят Оксана и Олег. ОКСАНА: Вот и квартира, сейчас я вам вашу комнату покажу. Уходят за пределы видимости, откуда некоторое время слышны их приглушенные голоса. ОЛЕГ: Очень мило, чисто, опрятно. Но почему хозяйки нет дома? ОКСАНА: Да она мне поручила, у нее времени совсем нет, вот она мне специально для этого даже ключи оставила, чтобы я вас привела. И что ваша комната, как вам, нравится? ОЛЕГ: Нравится. Признаться, я даже не ожидал. Если я в качестве постояльца подойду вашей хозяйке, то, думаю, что все срастется. Оксана внимательно и нежно разглядывает Олега. ОЛЕГ: Вас что-то заинтересовало в моей внешности? ОКСАНА: Скажите, пожалуйста, а вы натуральный москвич, да? ОЛЕГ (с улыбкой): Так обычно спрашивают блондинок про их натуральность… ОКСАНА (с гордостью поправляя прическу): А я действительно натуральная блондинка. ОЛЕГ: Я это сразу увидел. Или угадал. ОКСАНА: Ну а вы-то? ОЛЕГ: А я - нет, должен сознаться. Это я про москвича. ОКСАНА: Ой, а с виду, ну прям вылитый. То есть вы не в Москве живете? ОЛЕГ: Почему же, до этого времени жил в Москве. Переехал из родного города. Потом как-то так получилось, мимикрировал, знаете ли… ОКСАНА: Знаю, конечно! А откуда? ОЛЕГ: Что откуда? ОКСАНА: В Москву откуда это… э-ми-крировали? ОЛЕГ: Из Сарова, город такой есть в Нижегородской области. И в Москве жил шесть лет. Вот до этих самых пор, пока не решил перебраться к вам сюда. Теперь, видимо, осяду здесь. ОКСАНА: Милости просим! ОЛЕГ: Спасибо. Появляется Софья и останавливается, не заходя вглубь комнаты, прислушиваясь к разговору. ОКСАНА: Значит, здесь и будете жить. Кухня там, а посуды здесь достаточно, вам и тратиться не придется. СОФЬЯ (недовольно): Здравствуйте! Я вижу, вы уже без меня все решили… А ты даже не предупредила. Нехорошо! ОКСАНА: Ой, а вот и хозяйка! Знакомьтесь: это Софья Андреевна. ОЛЕГ (подходит к Софье, слегка кланяется): Здравствуйте, Софья Андреевна! Меня зовут Олег Юрьевич. А Оксана любезно показывает мне вашу жилплощадь. СОФЬЯ: Да я уж вижу, что показывает… Быстро как… Я даже не ожидала. ОКСАНА: Олегу Юрьевичу очень понравилось. (Поворачивается к Олегу): Я правильно говорю? ОЛЕГ: Совершенно верно. У вас уютно, чисто и просторно. Я был бы рад у вас остановиться. СОФЬЯ: Ну, что же. Я, подумаю тогда… Вы извините, я как видите, только

122

что с работы. (С нажимом, обращаясь в сторону Оксаны): Гостей не ожидала. Комнату не готовила. Сейчас приведу себя в порядок, поставлю чайник, и мы обговорим все, что вас интересует. Хорошо? ОЛЕГ: Замечательно! Только не стоит ради меня производить никаких дополнительных действий. Я, наверное, дам вам сейчас возможность отдохнуть, а позже просто перезвоню и мы обо всем договоримся. Вас это устраивает? СОФЬЯ: Договорились. ОЛЕГ: Вот и отлично, тогда прощаюсь, чтобы не занимать ваше время. Всего доброго. СОФЬЯ: Всего доброго. ОКСАНА (кокетливо): До свидания, Олег Юрьевич. Олег с улыбкой слегка кланяется Оксане и уходит. Некоторое время Оксана и Софья молчат. Причем Оксана возбуждена, ей не терпится обсудить визит Олега, но вид серьезной и озадаченной Софьи ее смущает. Оксана несколько раз пытается заговорить, но передумывает в последний момент. Пристально следит за перемещающейся по комнате Софье, которая неторопливо раздевается, набрасывает на плечи домашнюю шаль, подходит к окну, на котором стоят цветы, и начинает их поливать. ОКСАНА (не выдержав): Ну что, как он тебе? СОФЬЯ: Не знаю, вроде ничего. ОКСАНА: Как это «ничего»? Разве можно на такого видного мужчину говорить «вроде ничего»? СОФЬЯ: А я его как мужчину не разглядывала. Я его рассматривала как потенциального жильца. (Помолчав): Думаю, что можем и договориться. Но ты-то могла меня предупредить, что сегодня планируешь его привести? ОКСАНА: Ой, Сонечка! Ну, прости, прости, пожалуйста. Я, вообще-то, специально хотела его привести, чтобы ты не знала, ну и не успела передумать, естественно. Получилось? СОФЬЯ: Получилось, получилось… Авантюристка! Только зачем? ОКСАНА: Что зачем? СОФЬЯ: Приводить так, чтобы я не знала? ОКСАНА (мнется): Ну-у, это так… Я вот так подумала… СОФЬЯ: Говори, что ты там подумала. ОКСАНА: Подумала, что я ему без тебя все сейчас распишу подробно, какая ты хорошая, и квартиру твою светлую и чистую покажу. А он когда увидит, то сам захочет тут поселиться и тебя уговорит. (Смущенно): А то я боялась, что ты передумать можешь. СОФЬЯ: Могла бы! Я вас когда увидела, так в тот же момент и передумала. Рассердилась, что меня не предупредили. Нельзя так, Оксан! ОКСАНА (поспешно): Ну я больше так не буду, правда-правда!! Ну, честночестно! Ну прости меня, ладно? Ты же у меня добрая! Простила? СОФЬЯ: Простила! ОКСАНА (радостно пританцовывая): Вот и здорово! Отлично! Просто отлично! (целует ее в щеку): Спасибо, графинюшка ты моя ненаглядная! Занавес Конец первого действия. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ 1. Картина первая Та же квартира Софьи. За столом в тренировочном костюме сидит Олег, у него в руках паяльник, он ремонтирует мелкий предмет бытовой техники, при этом тихонечко напевает.

123

Литературный сериал СОФЬЯ (за сценой): Олег Юрьевич, вы чай будете? ОЛЕГ: Да вы отдохните, Софья Андреевна, не стоит обо мне беспокоиться. Входит Софья с чайником, накрывает на стол ОЛЕГ: Мне бы очень не хотелось вас утомлять. Кажется, вы все время в движении. Поверьте, я привык обходиться самостоятельно. СОФЬЯ: Ничего утомительного, правда! Давайте чаю попьем. ОЛЕГ: Давайте, Софья Андреевна. Я вот уже почти заканчиваю, работать будет как новый… Ну-ка, ага. (Отставляет исправленный прибор в сторону и с улыбкой наблюдает за Софьей). У вас уютно как-то очень. Видимо, поэтому и притягиваются в эту квартиру и соседи, и постояльцы типа вот меня… СОФЬЯ (усаживаясь за стол): Вы первый у меня постоялец, Олег Юрьевич, если б Оксана не подсуетилась, вряд ли бы я согласилась так неожиданно изменить свой привычный быт… Смешная она, конечно, сама все придумала, сама реализовала. А в результате, видите, как удачно получилось, и вы, кажется, довольны, и я привыкаю. ОЛЕГ: Я не только доволен, я очень рад нашему знакомству… Забыл сказать вам. Сегодня Бориса, соседа вашего, встретил в лифте. Говорит, собирается зайти. Спрашивал, когда вы дома будете. Хочет лично вам в руки книгу отдать и, как он сам выразился, обсудить некоторые «атипичные места». Что это за атипичные места такие я, честно говоря, не понял. Что он читает у вас? СОФЬЯ: Не знаю, что он там нашел (улыбается). Я ему давала том Ильфа и Петрова - «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Почему-то жалею, что у молодежи это не популярная книга. Вы же, наверное, ею тоже в молодости зачитывались? Мне кажется, такая книга не понравиться не может, но о впечатлениях расспросить его хочется. ОЛЕГ: Прекрасная вещь! Наше поколение разговаривало цитатами оттуда. (Цитирует): «А вы не боитесь, Ляпсус? Там же шакалы! – Очень меня это пугает! Они же на Кавказе не ядовитые!». Или: «Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом…» Софья и Олег смеются. Неожиданно в комнате появляется Оксана. Она расстроена, возбуждена, чуть не плачет. СОФЬЯ: Боже мой! Откуда ты? Что случилось? ОКСАНА: Я вот по привычке что-то даже забыла в дверь позвонить, как схватила твои ключи с тумбочки, так и пришла. (Садится к столу). Я с вами чай буду пить. (Олег и Софья за ней ухаживают, Олег несколько снисходителен, слегка улыбается). Хоть минутку спокойно посидеть тут у вас, в приличной обстановке. Можно, графиня? СОФЬЯ: Садись уже давай. Некоторое время держится пауза, во время которой Оксана нервно хватается то за один, то за другой столовый предмет. ОЛЕГ: А я вот, осмелюсь спросить, почему все-таки «графиня»? СОФЬЯ (осторожно и ласково, предварительно взглянув на Оксану, в то же время с улыбкой): Так называет меня Оксанин приятель… ОКСАНА (резко взрываясь): Что?! Приятель?! Нет у меня никакого приятеля! И вообще! Он мне - неприятель! У нас военные действия! ОЛЕГ: Да-а, иметь неприятеля в собственном тылу дело довольно рисковано и может привести к совершенно неожиданным последствиям. Вплоть до капитуляции! СОФЬЯ: Рассказывай давай, что там у тебя за неприличная военная обстановка опять создалась? ОКСАНА: Да и рассказывать нечего, опять все за старое. Пришла, говорю, надо машинку стиральную посмотреть, ну протекает же шланг, ну, неужели не видно? Сидит. Читает. Главное, внимательно так, как будто катехизис учит, чтоб в пар-

124

тию вступить. Я второй раз, снова, говорю, ты опять свет в туалете не выключил. Я когда с работы пришла – горит! Ну, ребята! Это же каждый день вот так. Как прихожу, даже если дома никого нет, так обязательно свет горит. Я же ему уже даже объявление написала. ОЛЕГ: Какое объявление? Где? ОКСАНА: На двери у нас висит (Оживляясь): В стихах, между прочим. И ведь сама сочинила. (Декламирует): Свет в квартире вы-ключи. И возьми с собой ключи. Если в тучах горизонт, Прихвати еще и зонт. А? Каково? Вот! Стихи собственного сочинения ему женщина посвящает, где он еще такого почета удостоится? (Олег и Софья улыбаются). То есть всю душу ему, гаду, выворачиваю. И никакой благодарности!… Дай-ка мне пирожка твоего еще, Сонь, не могу сдержаться. Вот я хоть и хорошо готовлю, но как у тебя, - не получилось ни разу. Я тут решила на диету сесть, уже второй день сегодня. Вчера вот говорит мне: «Что-то ты, милая, во все стороны расширилась, боюсь, если так дело дальше пойдет, то скоро кровать просядет». (Обращается к Олегу): Вот можно такое женщине сказать, а? Вот вы мужчина, вы такое скажете? СОФЬЯ: А что весы говорят? ОКСАНА: А? Весы? Они уже не говорят, они кричат! (Олег и Софья смеются). Да ну вас, честное, блин, слово. Одно дело весы, а другое – человеческие отношения. Чувство такта должно быть или нет? Не у весов, конечно. Понятно, что у них ни души, ни совести, ни тактильности! Тем более я уже давно худеть собиралась. (Тянется за очередным пирожком). Ну, ладно, завтра начну. СОФЬЯ: Значит, он поддержать тебя хочет. ОКСАНА: Меня? Да что я сама не могу, что ли?! Что у меня, силы воли, что ли, нет? ОЛЕГ: Есть? ОКСАНА: Конечно, есть! Я просто ее лишний раз тратить не хочу, я ее экономлю. А он себя поддержать не может. Сонька, ты ему книжки не давай больше. То философствовать начинает о смысле жизни, то сидит, скалится. И, главное, как прошу его что-нибудь сделать, он сразу (передразнивая): «Не видишь, я занят?» А спросишь, чем, так: «Как чем? Я сейчас отдыхаю!». Непонятно что за смысл книжки читать, если деньги надо зарабатывать? Нет, если ты, конечно, какой-нибудь телеведущий или там политик из Госдумы, книжка не помешает. Может, правда он в партии членовредительствует? Недавно на митинг ходил. (Задумавшись): Или врет? … Да нет, вроде не врет. Пришел весь промокший и охрипший, я тогда про зонтик ему и сочинила. Говорит, на площади стояли, он там лозунги орал. (С иронией): Лидерпидер! ОЛЕГ: И какой партии? ОКСАНА: А? Да не знаю я! А какие бывают? ОЛЕГ: Бывают разные, их сейчас больше семидесяти, точно не знаю. Есть те, кто за монархию, например, а есть те, кто против коррупции. Партия так и называется «Народ против коррупции»… ОКСАНА: Вот это да! Против коррупции здорово, только… это значит что же? Правящая партия и та, что против коррупции, – это разные, что ли? ОЛЕГ: У каждой своя программа… Даже женская партия тоже есть. И не одна! ОКСАНА: А женщинам-то какой резон объединяться в партию? Мы и так все едины. Против мужских закидонов все как одна сразу встанут грудью в амбразуре! Нам партия не нужна, мы друг друга и без партбилета выручим! Правда, Сонь? Вот ты меня всегда выручаешь, потому что женщина, и мои проблемы тебе понятны.

125

Литературный сериал (Олегу,выражая озадаченность): А что? Может, мой-то как раз в женскую партию и вступил? Или туда только женщин принимают? ОЛЕГ: Думаю, что мужчинам можно вступить в партию, которая занимается женскими вопросами. Не всегда по физиологическим признакам в партию приходят, еще иногда и по моральным убеждениям. ОКСАНА: Да?! А что ж вы сразу-то не сказали? И что там мужики решать могут в женских партиях? ОЛЕГ: Вопросы-то разные, я не знаю. Вот недавно, например, активистки нескольких регионов собрались, чтобы проблему киднеппинга обсуждать. Потому что актуальна, к сожалению. При слове «киднеппинг» Оксана испуганно застывает, а потом медленно придвигается к Софье. ОКСАНА (полушепотом): Сонь, а это он сейчас приличное слово сказал? СОФЬЯ: Борис твой ни в какой женской партии не состоит, он у меня недавно интересовался: какой практический смысл в замораживании пенсий и почему это преподносится как рациональность. ОКСАНА: Почему? СОФЬЯ: Мы с ним говорили на эту тему. Единственное разумное оправдание изъятия денег на государственном уровне в мирное время может быть только дальнейшее, - именно дальнейшее! - развитие инфраструктуры: подъем промышленности, или мероприятия по здравоохранению, например. Это потому, что отдачу от вложений можно получить только при инвестициях в то, что развивается. Развитие промышленности в итоге приводит к внедрению новых технологий, здравоохранение – к сохранению рабочей силы. А поскольку у нас этого не происходит, все накопленные пенсионные деньги направляются не на другие экономические статьи расходов, не в иные отрасли, а на латание дыр, иными словами, на погашение аппетитов тех, кто эти деньги заранее проел и уже никогда не вернет. В этом никакой рациональности, и Борис это понимает, потому и спросил! А поскольку пенсионные выплаты были прекращены, это показатель того, что они уже истрачены. И теперь чтобы их выплатить, надо сформировать новый источник дохода или, по-другому, придумать новый способ добычи или отъема денег, и в скором времени следует ожидать нового рывка нашего затянувшегося кризиса. А это значит, - заработанные ранее пенсии выплачены пенсионерам уже никогда не будут. Я понятно говорю? ОКСАНА: Очень понятно! Я поняла теперь, что Борька раз пенсиями интересуется, значит точно не в женскую партию пошел. Не надо это ему, и без того круглые сутки вокруг меня… на диване валяется… Да его наверное ни в какую приличную партию-то не примут. Если только в партию любителей продавленных диванов. А в пенсионерскую пусть ходит, там и ловить-то нечего. Я тогда, пожалуй, не буду по партийному поводу нагоняй давать, найдется еще за что другое ему вломить. СОФЬЯ: Да, вломить ты найдешь за что, даже когда не за что. А что на самом деле его интересует? Может тебе его партия тоже понравится? И что ты к книгам придралась? Попробуй с ним вдвоем одним делом заняться, поговори с ним. ОКСАНА: Ой, да с ним о чем говорить-то? Хотя мозги прочистить надо, надо… Это я про его мозги сейчас. Мои – чистые! СОФЬЯ (тихо, вздыхая): Вот как у тебя получается. Так ненароком и сбиваешь с верного пути. ОКСАНА (не поняв): Что?! Избиваю?! Я?! ОЛЕГ (шутя, при этом подняв вверх палец для привлечения внимания): Сбиваешь. Верного. С пути. ОКСАНА (вздыхая): Ох, был бы верным… А верного с пути не собьешь… Раздается звонок в дверь, Софья, улыбаясь, показывает Олегу и Оксане, что все они понимают, что это может быть именно Борис. Оксана выпрямляет спину, делает каменное лицо, хмурит брови, Софья идет открывать.

126

БОРИС (появляясь в комнате с книгой и не обращая никакого внимания на Оксану): Я тут книгу принес, вернуть хочу. Вот ведь пишут-то, а? СОФЬЯ: Понравилась? БОРИС: Еще как понравилась! СОФЬЯ: Что именно, поделись! БОРИС: Да все! Вот, например. (Раскрывает книгу на заранее заложенном пальцем месте и читает с выражением, держа книгу перед собой. Видно, что он пытается для Оксаны вложить особый смысл в слова) «Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было все: арбузные груди, нос – обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени и даже не по отчеству, которого она так никогда и не узнала, а по фамилии: товарищ Бендер». Ну разве не шедевр? Вот уж на все времена литература, верно? Софья переглядывается с Олегом, они улыбаются. БОРИС: Смешно - да, но настоящая женщина именно так к мужу и должна относиться. ОЛЕГ: Как «так»? БОРИС: С почтением, уважением (поднимает палец вверх). ОКСАНА (не выдерживая): Это ты ко мне должен с уважением относиться, ясно?!! А то… БОРИС (важно и спокойно, не глядя в ее сторону): А со скандальными бабами я вообще не разговариваю. ОКСАНА: С бабами?!! Это я - баба?!! (Резко вскакивает и встает перед ним). Я – женщина и ты меня должен уважать!!! БОРИС: Кто? Ты?! Ты – женщина?! ОКСАНА: Ну да, женщина! БОРИС: Да не женщина ты никакая, а так… ОКСАНА: Что «так»? Кто же я, по-твоему?! БОРИС: Ты? ОКСАНА: Я, я? Кто?! БОРИС: Эта… (пытается что-то изобразить в воздухе рукой). Выхухоль! У Оксаны вырывается возмущенный вопль, она открывает рот, не зная как ответить. Потом сникает и как-то даже успокаивается. ОКСАНА (после паузы): А вчера говорил, что ехидна. БОРИС (ударяя кулаком по столу): Выхухоль хуже! ОЛЕГ (переглянувшись с Софьей и поймав ее кивок быстро вступает в беседу, желая не допустить скандала): Нет ничего хуже, чем разъяренная муха. Это я точно знаю! СОФЬЯ: Разъяренная? А как можно разъярить муху? ОЛЕГ: Сам не знал, пока не столкнулся. А что вы, Борис, стоите, садитесь, я про муху расскажу. (Борис усаживается за стол. Постепенно в беседе лицо Оксаны проясняется, происходит обычное спокойное чаепитие). На днях я пытался убить очень назойливую муху. Она летала по кухне и отвратительно жужжала. Но две произведенные мною попытки к желаемому результату не привели, только муха стала осторожнее, перестала садиться на поверхности и стала летать кругами. А самое интересное, знаете, что я заметил? Она как будто бы нападала на меня, потому что каждый ее круг проходил все ближе и ближе к моим глазам. Такое ощущение было,будто она хочет внимательно посмотреть мне в глаза. Я очень удивился и стал за ней наблюдать. Застыл, перестал двигаться и моргать. И это было удивительно: муха подлетала к моим глазам и разворачивалась для нового витка. Подлетала каждый раз все ближе и ближе. Вот тогда я абсолютно точно понял, что муха видит в моих глазах источник своей опасности и атакует именно его. ОКСАНА: И что потом?

127

Литературный сериал ОЛЕГ (шутливо): Но я не испугался! Я ее все-таки победил. Все смеются. БОРИС (задумчиво): Вот так все в мире и устроено. Если хочешь покоя и чтоб никто под ухом не жужжал, приходится прибить. Пока не прибьешь, - не отстанет. ОЛЕГ: Завоевание мира с помощью военных действий… СОФЬЯ: Не обязательно применять военные действия, есть же и другие способы. БОРИС: Этот зато самый надежный, только он и срабатывает. Во всяком случае, для большинства людей, которых я знаю (многозначительно смотрит на Оксану). Ну, согласен, с некоторыми его применять не стоит, так они и не доводят до бешеного состояния. Это все от воспитания зависит. Вот тебя, графиню, взять, например, вся-то ты как из пансиона благородных девиц, при тебе и выругаться то нельзя! ОЛЕГ: Все время хочу спросить, почем все-таки «графиня»? БОРИС: Дык эту же звали так, как ее, - Софью Андреевну! Жену Толстого. Мы когда с графиней знакомились, я сразу вспомнил. Она мне представилась, а я сразу смекнул, потому что знаю, -так жену нашего великого писателя звали. А она графиня была. Я это хорошо еще со школы запомнил. У нас училка по литературе на Толстом повернутая вечно, всю жизнь его нам рассказывала, в Ясную Поляну нас возила. Ничего не помню, а вот как жену звали, запомнил почему-то. И еще что он из дома ушел и помер. СОФЬЯ: Грандиозная женщина была, под стать своему великому мужу. ОЛЕГ: А мнения об ее влиянии на Толстого очень разные. Принято считать, что именно она довела его до преждевременной смерти на забытой Богом станции. СОФЬЯ: Да, по-разному трактуется ее вклад в творчество гения. А, кстати, Борис, обратили вы внимание, что в этой книге, в «Золотом теленке», Остап пишет миллионеру Корейко телеграмму со словами: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду»? Это реальный текст телеграммы, отправленной корреспондентом одной газеты со станции Астапово, где умирал Толстой, о событиях того трагического дня. БОРИС (удивленно): Да ладно! Вот не ожидал! Как все перепутано в литературе! А я-то думаю, что за ерунда такая! А они, оказывается, все друг у друга списывают! Даже телеграммы! ОЛЕГ: Стыдно сознаться, но я тоже этого, кажется, не знал. ОКСАНА: Вот какая женщина! Топиться, наверное, в пруду хотела! Значит, не она своего графа до смерти довела, зря на нее наговаривают. А на самом деле она хорошая была, да, Сонь? Как ты, да? СОФЬЯ: Не знаю, но что великая, и достойная быть женой такого человека, в этом я уверена! БОРИС: Да и ты у нас, графинюшка, тоже великая, благородная, настоящих графских кровей, наверное. СОФЬЯ: Ну что ты, обычных я кровей, совсем не графских. БОРИС: Зато нежная вся, как это… женственная, а уж про ум я и не говорю вообще. Вон сколько книжек прочитала! Только зачем они тебе? Женщин ум только портит. (Спохватившись): То есть, это я хочу сказать, когда много ума у женщины, то зачем? Ей ведь главное, - чтоб задачу мужику поставить, а он уже сам найдет как ее выполнить. ОКСАНА (перебивая): Что-то ты не очень бежишь задачи выполнять, которые я перед тобой ставлю! БОРИС: А ты молчи! Задачи тоже надо уметь выражать человечьим языком. И правильные задачи надо ставить, а не капать каждый раз по темечку (передразнивая): зю-зю-зю-зю-зю-зю… ОКСАНА: Ой, я не могу, вы посмотрите на него! Ему еще задачи надо правиль-ные, а то он за неправильные не берется.

128

БОИС: Ну что за человек такой, а? Ну какая из тебя правильная женщина, если ты кругом некондиция? ОЛЕГ: Хорошо, а какая женщина, по-вашему, правильная? То есть, как она должна себя вести? БОРИС (важно приосанившись): Хорошо. Объясняю. Вот чем женщина от мужчины отличается? Скажу! Женщина – она все внутри себя знает. Она все умеет как бы заранее. Ей вроде как по жизни и компас не нужен. А мужику - нужен, чтоб там дорожки все и бугорки обойти. Он по компасу так пройдет, что из любой передряги невредимым выберется и подругу свою вытащит. А без компаса и не знает ведь куда свою силу вложить… ОКСАНА: Вот только не надо устраивать тему из своего мнения! Ой, я не могу. Рассуждает сидит! Компас! БОРИС (продолжает, не обращая внимания на Оксану): Если женщина сердцем живет, то мужик – мозгом. Он все продумывает и реализует. Во как! ОЛЕГ: Ну, с этим трудно поспорить. БОРИС: (воодушевляясь еще больше): Ага! Согласны, значит? Вот, женщина, значит, говорит: «Вот, пойди-ка да изобрети мне, пожалуйста, например, …колесо! … или стиральную машину!». А мужику что остается? Он идет и изобретает! (Обращаясь к Оксане, многозначительно): Если его, конечно, попросить вежливо. И, главное, - вовремя! И еще - женщина должна ему помочь. Инструменты принести, подать в нужный момент. ОЛЕГ (шутливо): Действительно, задача должна быть поставлена в нужное время, правильным тоном и с принесением подручных материалов. БОРИС (важно, поднимая вверх палец): Вот как раз такая правильная задача и будет как бы вместо компаса. А по означенному компасу все и выстраивается. Потому что у мужика технический ум, а у ба… (взглянув на Софью и осекшись): …у женщины – внутренний, от Бога. ОЛЕГ: Есть мнение, что мир создан Богом так плохо именно потому, что сам Бог был холост. СОФЬЯ (смеясь): То есть, перед ним некому было поставить задачу? ОКСАНА (подхватывая шутку): И подать нужные инструменты! Все смеются. БОРИС: Но тут еще одно есть важное правило. СОФЬЯ: Какое же? БОРИС (важно): Женщина сначала вдохновляет на великие дела, а потом сама же и мешает их выполнять. (После паузы, обводя взглядом всех сидящих за столом и видя их веселую заинтересованность): Все уже готово, - и компас, и инструменты, и приступаешь к изобретению этого вот колеса, а тут как раз и начинается: «Пойди, выброси мусор!», «Что ты тут насвинячил?», «Мне срочно надо лук порезать и мясо провернуть!». (Свирепо, резко оборачиваясь в сторону Оксаны, которая вздрагивает при его окрике): Можно так жить, а?!! ОКСАНА: Ой! СОФЬЯ (укоризненно): Борис, ну не так сердито, это уже, наверное, слишком… БОРИС: Нет, не слишком! Меня упрекают, что я ничего не делаю, а когда делаю, то все не так. Берешься за что-нибудь, у нее сразу припадок. (Оксане): А когда у тебя припадок, у меня сразу упадок! Разве из этого что-нибудь выйдет путное?! А?! ОЛЕГ: Да-а-а, ничего удивительного, это может стать закономерностью… ОКСАНА: Ну неправда это, ну, честное слово! Сонечка, милая, ну ты же знаешь, ну заступись за меня, графинюшка! Да я же никогда без дела не психую, у меня же все на подпертом основании строится! А потом разве можно говорить, что я желания отбиваю? У нас с тобой, Борь, даже до желания не доходит. Правда, Сонь, не

129

Литературный сериал вру! Истеричь – не истеричь, все равно сидит как сыч! СОФЬЯ: Вот ты опять свой талант к рифме продемонстрировала. Все заинтересовано смотрят на Оксану, обстановка разряжается. Оксана довольно улыбается, шевеля губами, повторяя свою последнюю фразу. ОКСАНА (довольно): Правда, я так стихи писать начну скоро, смотрите, как здорово получается. СОФЬЯ: Вот прекрасно! Может быть, и правда твоя энергия найдет в этом приятном занятии какой-то выход. Достойная реализация. ОКСАНА (обращается к Борису, примирительно): Тебе тоже нравится? БОРИС (восхищенно): А то как же! Ты когда в рифму говоришь, у тебя настроение доброе. Ты мне такая еще больше нравишься! Вот домой придем, я тебя писать за поэзию засажу. ОКСАНА: Ну, да, знаю я тебя, наверняка это ты с ироникой говоришь. А ты меня там не прибьешь? БОРИС: Ну, если ты первая меня не добьешь своими придирками, что скорее всего, тогда, конечно, обязательно… ОКСАНА (весело и мечтательно): Ой, ребята, начну стихи писать, прославлюсь... Я когда сборник выпущу, обязательно тебя, Сонь, вспомню. Так и напишу в предисловии: «Этот сборник посвящается моей любимой соседке. Без ее влияния я бы ничего бы и не написала бы. Спасибо графине!» А? Как тебе? Понравится такое обращение? СОФЬЯ: Понравится, конечно! Я буду очень признательна. ОЛЕГ: Мы все будем признательны и горды. А уж с таким посвящением, - и подавно! Это ничего, что я уже немножко заранее к вашей славе примазываюсь? На правах еще одного соседа? ОКСАНА: Да ладно, конечно, что мне жалко, что ли… Вы, Олег Юрьевич, хоть человек временный, но очень в нашу популяцию вписались. Как будто и жили здесь всегда. ОЛЕГ: Правда? Спасибо, Оксана! Мне очень приятно это слышать. А потом временное и постоянное – такие условные понятия… (Смотрит многозначительно на Софью): Их очень легко поменять местами. Как вы считаете, Софья Андреевна? Софья улыбается и опускает глаза.

Конформист-Нон Виктор Гончар КАФЕ Журналист и Жена. Он не любил встречаться в кафе для того чтобы выяснять отношения. Обычно всё и всегда было понятно заранее, но и не встречаться было никак невозможно. «Когда-то, очень давно, ещё студентом, вот так-же в Пельменной №3, на обеденном перерыве, он сидел с девушкой, которая чего-то хотела от него. Возможно каких-то уточнений, а скорее всего конкретики в отношениях, а он, как помнится, в этой конкретике, как раз и не нуждался. Они взяли по порции пельменей и по пол стаканчика разбавленной сметаны, которые подавались там в настоящих гранёных стаканах. Он точно знал, что выяснение отношений не займут больше двадцати минут, поскольку дальше уже закончится обеденный перерыв и поэтому имел настрой, скорее, иронический. В этот момент в Пельменную вошла ещё одна Девушка. С ней у него тоже были отношения. Или намечались? Нет, похоже уже были, сейчас он уже

130

подзабыл это. Минуя столики Девушка подошла к оцепеневшему Диме, взяла со стола стакан со сметаной. Он сразу же почувствовал чем всё это кончится и стал, словно черепаха из панциря, вытягивать шею из ворота рубашки как можно дальше над столом. Подошедшая спокойно, не говоря ни слова, стала выливать тонкой струйкой полужидкую сметану ему на голову. В Пельменной стоял традиционный гул, но в этот момент всех словно выключили. Посетители с открытыми ртами, молча смотрели на эту пантомиму. Сметана закончилась, Девушка поставила стакан на стол. Дима медленно, чтобы не попало за воротник, встал и, всё так-же вытягивая шею, прошёл в туалет. Когда он вернулся с мокрой головой, то в Пельменной уже привычно гудело, а за его столом сидели обе девушки и о чём-то оживлённо болтали. Одна из них стала его женой. Вот она, сидит перед ним сейчас и пытается вести светскую беседу». Она иронически смотрела и словно бы что-то хотела услышать от него. Абсолютно как та, когда-то, в Пельменной №3. 53627/ 76. Фрагмент записи рабочих расшифровок. Разговор. Участники — Дмитрий Картин, Ольга Картина. (в записи есть лакуны связанные со сложными акустико-техническими условиями в которых велась запись): ЖУРНАЛИСТ: - Про сны. Про всякие разные сны. ЖЕНА: - Ты это серьёзно? ЖУРНАЛИСТ: - Угу. ЖЕНА: - Докатились. Толкованием снов ты ещё не занимался. ЖУРНАЛИСТ: - Это точно. Не занимался. Ты знаешь, снами вообще ещё, толком, никто не занимался. Слушай, ну а ты, вот, что знаешь о снах? В смысле, какие самые интересные книги ты знаешь, ну, как они... Сонники что-ли? ЖЕНА: - Ты сошёл с ума... ЖУРНАЛИСТ: - Подожди, я серьёзно. Что ты знаешь о снах? Откуда они берутся, что означают… (лакуна 32 секунды) ЖЕНА: - Юнга почитай какого-нибудь или Фрейда... ЖУРНАЛИСТ: - Я читал. А вот как ты думаешь, что означает, когда двум разным людям, в одно и тоже время, снятся одинаковые сны?! ЖЕНА: - Они влюблены. ЖУРНАЛИСТ: - Влюблены?! Ага, понятно. А если не снятся, значит разлюбили это... логично. ЖЕНА: -Да… Если не снятся, значит разлюбили.

131

Литературный сериал ЖУРНАЛИСТ: - Железная, девочкина, логика. Браво. Значит разлюбили? А, знаешь ли ты, что... (лакуна 54 секунды) ЖЕНА: - Я изменила тебе... всего то пару раз но... подожди, не перебивай меня... когда-то давно... это был единственный раз в жизни... ЖУРНАЛИСТ: - Стоп. Новое дело. Ты себя-то слышишь? Тебе не кажется, что тут, как-то арифметика хромает… пара-тройка, это не один раз! ЖЕНА: - Это было давно, и это уже не важно! А, важно то, что мне до сих пор за это стыдно! А, ты мне все время изменяешь... ЖУРНАЛИСТ: - О, как! ЖЕНА: - Изменяешь! Да и то, даже не мне. Ты, скорей, работе своей изменяешь — со мной! А, я не любовница и не наложница! Я — жена! Я! И хочу быть женой. Быть за — мужем, быть рядом с ним, а не где то там, вдали... по остаточному принципу! Понимаешь? За-му-жем... ЖУРНАЛИСТ: - С кем? ЖЕНА: - Что? ЖУРНАЛИСТ: - Просто я хочу уточнить... ну, так, для протокола. С кем изменяла? ЖЕНА: - Не бери в голову, дорогой, это ведь все просто форма, как ты говоришь — гораздо важнее суть! ЖУРНАЛИСТ: - Форма? То есть, мужик в твоей постели... не несет совершенно никакого содержания? Что-то я устал от... всего. КВАРТИРА. Журналист. Утро. Звонок по телефону. «Прекрасное далёко, не будь со мной жестоко, не будь со мной… хрюк». Картин в халате на голое тело с полузакрытыми глазами бормочет и чертыхается. Пытается нащупать на столе телефон. - Чёрт! Как же я забыл про тебя! Как же сделать так, что-бы ты… покончил с собой! 26/7488. Запись рабочих расшифровок телефонного разговора. Участники — Дмитрий Картин, Сергей Зюков: ЖУРНАЛИСТ: - Да КОМПЬЮТЕРЩИК: - Привет! Ты понял кто это?

132

ЖУРНАЛИСТ: - Да КОМПЬЮТЕРЩИК: - А, не угадал! Ха-ха-ха. Разбудил? ЖУРНАЛИСТ: - Нет ещё... Говорите уже. КОМПЬЮТЕРЩИК: - Панимаш, дологое время пирирода иликтрона-магнитанава поля аставалась тайной диля ученых. Но потом они обинарюжили, что поле вазникаит из-за крошечной, аж пи...пец илиминтарной частицы, перде... педе.. педерeдвижающейся пааааахерительно сложной арбите вокруг иии-дра атома. Аааааа, биляяяяя, чумааааа, а?!!! ЖУРНАЛИСТ: - Кто это? КОМПЬЮТЕРЩИК: - Дверь открой. У тебя звонок сломан. Картин спустил ноги на пол. Пошевелил пальцами в поисках тапок. Не нашёл их и, охнув от прикосновения к неожиданно холодному полу, встал и пошел в прихожую. Вошёл Компьютерный Гений с книжкой в руке. Розовый, до омерзения пахнущий свежим воздухом и солнцем, в футболке с Че Геварой на груди. Почему они все так любят Че Гевару? Сергей суёт книгу в руки Картину. Картин не отрывая взгляд от красной звезды на берете Че Гевары, спросил: - Что это? Сергей, проходя, уже из комнаты охотно объясняет: - Максвелловский учебник — «Атомная физика для любознательных»... грузинов. Я в интернете прочитал хорошую штуку, если читать физику с грузинским акцентом, то будет очень смешно. Решил на тебе проверить. Ты не смеялся. Картин входит следом за Сергеем, по дороге бросает учебник куда-то на стол со следами многодневного запоя. - Понятно. Чего накурился? 0100837. Фрагмент записи рабочих расшифровок. Разговор. Участники — Дмитрий Картин, Сергей Зюков: КОМПЬЮТЕРЩИК: - Хуже. Наши корреспонденты исчезли. Те, самые первые. Стэфан и Каола. ЖУРНАЛИСТ: - Ну и что? Тебе, что других не хватает? Сайт ломится от сообщений. Кстати о сайте... КОМПЬЮТЕРЩИК: - Ты не понял, они вообще исчезли. Не с сайта, не из интернета, а в реале. В жизни они пропали, понимаешь? Я тебе сначала пытался дозвониться… А ты вот… нашел время. Потом я запросы стал посылать. Оказалось что их дома, в их странах, уже в розыск объявили. Каола не вернулась домой, а Стэфан, вообще сел в самолёт, но в Лондоне он не приземлился! Точнее, самолёт приземлился, а Стэфан нет. Не вышел он из самолёта. Родственники в шоке. Они его сами провожали. ЖУРНАЛИСТ: - Подожди я не понимаю ни черта. КОМПЬЮТЕРЩИК: - В самолет, Стэфана, посадили в Женеве. Родственники его проводили. Есть

133

Литературный сериал регистрация 63 пассажира. Все чин-чинарем. Самолет прилетел в Лондон, только он один из него не вышел. Его встречала невеста. Он исчез по дороге. Не знаю... над Альпами, над Парижем! Улетело 63, а прилетело 62, пАнимашь?! ЖУРНАЛИСТ: - Ну это конечно пиздец какой-то... а нам то что делать? КОМПЬЮТЕРЩИК: - Во! В критических ситуациях, матом ругаются даже гопники и автомеханики! ЖУРНАЛИСТ: - Это экспрессивная лексика! Можно конечно заменять ругань на… эээ... на любое доброе слово. К примеру: пончик, снежинка, ромашка, лучик, пушок... а толку? КОМПЬЮТЕРЩИК: - А вот еще. Пока я тебя искал, пропали ещё две пары. Одна наша, девка из Питера. Уже объявлена в розыск. Её парень мне позвонил. Интересовался что за активная переписка у нас с ней была. Ещё хамит, урод ревнивый. Самое смешное, что он сам её с горки-то и спустил. Когда плюхнулся следом... ЖУРНАЛИСТ: - Какая горка? КОМПЬЮТЕРЩИК: - В аквапарке. Она ухитрилась там пропасть. Вещи в шкафчике есть, трусики там, лифчики, даже презерватив в кармашке нашелся, а её нет. Нигде нет. Один браслетик на дне нашли. Розовенький такой, знаешь, их на входе на руку цепляют... ЖУРНАЛИСТ: - Пончик-Лучик. Снежинка пушковая её в в ромашку. Лучик ей в пончик. Я эту хрень... Что происходит-то?! КОМПЬЮТЕРЩИК: - Хорош искрить! Наконец-то дошло? Нет, это ты мне объясни, что мы такое ковырнули? Картин считал себя человеком любознательным, но циничным. Поэтому он решил, что первым делом ему нужно привести себя в порядок, а заодно и подумать. Лучшего места чем душ, для этого просто не придумать. «Если взять за аксиому теорию, что — коль скоро в этом мире происходят события, то они обязательно кому то нужны. То — что? Аксиома, кстати, это исходное, принимаемое без доказательства. А вот теория наоборот — требует доказательств. Ну, неважно. По этой теории с аксиомой получается, что в общем-то всё в порядке; всё что ни происходит, это кому-то нужно и ничего ноуменального в этом нету. Сел немец в самолёт и не вышел. Или кто он там, француз? Может его выкинули? Значит кому-то это нужно. Девочка нырнула в бассейн и не вынырнула. Засосало её, а она уже и презервативы приготовила. Обидно конечно, но это тоже комуто нужно. Бред какой-то. При этом всем снятся одинаковые сны. Сны снятся одинаковые. Но не мне. Здорово. Вывод? Стоит ли тогда спать. Стоя под душем такие мысли только нагнетают депрессию, а мы должны из всего сделать выводы и пустить эти выводы в позитивном, конструктивном направлении. Выводы - пустить? Что ты несёшь? Выводы их.. что? Их… спускают?» Сон. Небольшой медный стакан состоящий как бы из двух ёмкостей. Внизу, у дна - чуть уже. Выше к поверхности, через некую разделительную ступеньку, он расширяется. В него засыпаем обыкновенный речной песок. Желательно крупный. По вы-

134

соте, где-то чуть выше разделительного ребра. Затем надо взять китайские или японские, самые простые, обыкновенные палочки для еды. Если воткнуть палочки в стакан и начать перемешивать песок круговыми движениями, то через некоторое время вы заметите, что песок начнет занимать все больше и больше пространство стакана. В какой то момент песок достигнет края стакана. Аккуратно вынимаем палочки. Вот тут-то мы понимаем, что песок каким-то образом увеличил свой объём почти в два раза! Как взбитый белок!... Всю эту галиматью я рассказываю рок группе Роллинг Стоунз! В полном составе. Они стоят молча, слушают меня как зайчики. Один только Кит Ричардс чтото попытался вякнуть, схватил палочки, но его никто не слушал. Я продолжаю: - Если попробовать размешивать дальше то, наверняка, песок начнет вываливаться наружу, но мне каждый раз становится страшно и я прекращаю это дело. Очень страшно! Тогда они начинают хватать стаканчики, непонятно откуда взявшиеся, и ну давай сыпать в них песок и толочь его палочками. Сидят на корточках, как кролики-дрочилы какие-то! Ну чистый Кролинг Стоунз!!! Кролинг Стонз!!! Прикол! Я проснулся от собственного смеха. У вас бывает, что вы просыпаетесь от собственного ржания? КВАРТИРА Утро. Двое. Журналист и Молодая Женщина. «Странное дело, но человечество изобретая нечто великое и сложное, в конечном итоге норовит использовать это абсолютно в бытовом ключе. Молодые девушки знакомят себя посредством интернета с вполне себе пожилыми господами. По своей инициативе. То, что господа эти, бывает, сидят на всяких сомнительных сайтах это даже обсуждать не интересно. Но, вот девушки. В обычной жизни они скорее всего к этим мужчинам даже не подошли бы. Ну, неудобно. Такие солидные, взрослые. Наверняка женатые. А тут так просто: Привет, я Зоя, давай зафрендимся. И фотографии на страничке у неё такие завлекательные. Нет это не проституция, сейчас не об этом речь. Там всё понятно — Работа. Телефон - Цена - Пришла. А здесь, прямо любовь какая-то, они ведь наверняка по своим, каким-то, косвенным признакам выбирают. Одиноким мужчинам, в погоне за последней эрекцией это должно очень импонировать. Должно? А, тебе самому это не импонирует?» Картин, в прихожей, помогал раздеться молоденькой девушке, волнение и синдром похмелья заставляли его говорить без умолку: - Вчера я тоже пошел мыться. Аккуратно так положил коврик возле ванной, чтобы на холодный кафель потом не вставать. Аккуратно так залез в ванну... Молодая Женщина иронично поглядывая на его суету: - Угу. Картин нарочито возмущённо: - Что? Да — аккуратно! Стою под душем, смотрю — из щели под дверью высовывается полосатая лапа, выпускает когти и через щель, аккуратно так, вытягивает коврик из ванной. "Кошка?" — Подумал я. Возможно. Но! Если учесть, что у меня нет кошки, то... Молодая Женщина слегка уворачиваясь от его губ: - Я, между прочим, обиделась. Мы не виделись три дня! Картин покаянно свешивает голову на грудь. - Можно тебя попросить? Молодая Женщина вопросительно поднимает бровь. Картин начинает гово-

135

Литературный сериал рить проникновенно и торжественно: - Я пожилой человек и у меня ужасное, моральное похмелье… - Ну?!! — моментально откликается девушка и решительно направилась в комнату. Не смотря на это ироничное — «Ну?» — Картин решительно продолжил: - И не только моральное, согласен. Тем более: чувство вины, которое ты пытаешься мне здесь привить… Давай ты сегодня, как бы все забудешь, а на недельке где-нить, когда я приду в себя — ты возьмешь и обидишься. А? И я, сразу же, начну вымаливать у тебя прощение. Чесослово! Согласна? Молодая Женщина тем временем практически навела условный порядок в его холостяцком жилище, покидав весь мусор в большой полиэтиленовый пакет. - Алкаш… Заявила она, оглядывая не упустила ли она чего из виду. Не мешало бы вымыть пол. - Если уж цитируешь молодёжные шутки из интернета, так хоть делай это смешно. «Пожилой человек». Хорошо. Запомни — всю следующую среду я буду тебя пилить. И никаких отмазок! Ты это вино будешь допивать? С этими словами она сунула ему в одну руку недопитую бутылку, а в другую пакет с мусором. - Нееет!!! Отчаянно закричал Картин и даже попытался отпихнуть от себя бутылку. Молодая Женщина довольная эффектом: - Что и требовалось доказать! Я, в душ. В это момент прозвучал звонок в дверь. Известный Журналист, чертыхаясь; с бутылкой и мусорным пакетом руках направился открывать дверь. За дверью, естественно, стояла его Жена. 003/62577. Фрагмент записи рабочих расшифровок. Разговор. Участники — Дмитрий Картин, Ольга Картина, Зоя Рыбник: ЖЕНА: - Привет. ЖУРНАЛИСТ: - Привет. ЖЕНА: - Как ты? ЖУРНАЛИСТ: - Ничего. ЖЕНА: - Как там твои сны? ЖУРНАЛИСТ: - Ты знаешь — хорошо... давно уже не виделись. Может им написать? Сны, Ау! Как вы, мол, там... без меня? Может надо чего? ЖЕНА: - Ты опять пьёшь. ЖУРНАЛИСТ: - Я? Я не пью! С чего ты взяла? Просто я... не знаю... просто мне очень... странно жить. Ладно, расскажи лучше ты мне — что там… в мире делается? Хочешь вина? ЖЕНА: - Нам нужно с тобой серьёзно поговорить.

136

ЖУРНАЛИСТ: - Наконец-то! Наконец-то у тебя появился другой мужчина и так больше продолжаться не может. Да? Мы должны принять какое-то решение и... Бог в помощь... между прочим ты могла бы просто послать SMS, это так по современному — два смайлика в конце, да и безопасней... ЖЕНА: - Я беременна. ЖУРНАЛИСТ: -…намного безопасней... значит вина не будешь... (из ванной вышла молодая женщина) МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА: - Ура, нам надо идти в магазин, у тебя наконец-то закончился этот твой ужасный гель для душа... ой! ЖЕНА: Кто это? ЖУРНАЛИСТ: - Это? Одна... хорошая девочка. Она ни в чем не виновата. Воспитание, улица и... А, это моя жена и она беременна... МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА: -Извините… ЖЕНА: - Ничего девушка, вы здесь совершенно ни при чем. «Всё-таки она здорово выросла, а я и не заметил, — глядя на жену подумал Картин, — практически леди. И даже юмор откуда-то взялся. Стервозный конечно. От самозащиты доисторической, на рефлексах, чтоб сожрать соперницу, но всё равно — юмор». СОН. Лет в шесть мне этот сон снился очень часто, раз в месяц точно, один и тот же... помню, что хотела даже проснуться попозже, досмотреть, чего же дальше, но, видимо, страшно было, поэтому просыпалась в одном и том же месте... Темная комната с кроватью в одном углу и телевизором по диагонали от нее. Телевизор старый, кажется, радуга, гигантская штуковина со слегка выгнутым экраном из 80-ых. Черное поле. Микшером внутри этого поля появляется лицо, похоже мужское, на весь экран, так крупно, что не видно даже волос и бровей, сплошные глаза, нос и губы, заплывшие жиром. Я иду на уровне этого лица, в районе носа, прямо по середине экрана, в полный рост, по тонкой тростинке-канату, ступаю медленно, смотрю под ноги, в то время как глаза следят за мной… чувствую тяжелое напряжение в воздухе, как - будто что-то движется, но я не знаю что, потому что не вижу... В пустой темной комнате экран телевизор и в углу лежу я на диване, мне лет шесть... я пялюсь в экран и вижу, как позади меня, той, что идет вдоль носа, поднимаются два жирных пальца, большой и указательный, они дотягиваются до меня в экране и сжимают... мне не больно, но жутко, невероятно жутко, потому что лицо, сжавшее меня своими пальцами, начинает бесшумно смеяться... Сейчас мне уже 37 лет, и этот сон стал возвращаться. КАБИНЕТ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПРОДЮСЕРА.

137

Литературный сериал Журналист, Генеральный продюсер. Машину за Картиным прислал Генеральный даже не спрашивая может тот или нет. Просто позвонил и спросил откуда его забрать. Кстати, позвонил Сам. Такого ещё не было в его, Картинской, практике. Личный водитель Генерального всю дорогу рассказывал анекдоты. Не смешные и старые. Видимо таким образом он выказывал своё благорасположение к Картину. «Интересно они сами это чувствуют? Эти повороты флюгеров начальственных ветров. А, может дают им указания, принять, мол, по третьему разряду; анекдоты рассказывать, называть на вы, но по имени. Второй разряд это уже величать по Имени Отчеству и анекдоты посвежее, ну а уж по первому это нам даже и знать не положено. Ведь до этого встречаясь в коридорах студии или в студийном баре этот, неплохой, наверное, парень, даже не здоровался никогда. Больше того, в баре его всегда обслуживали вне очереди, а ничего не значащим скандалистам или новичкам, которые пытались возражать или бороться за социальную справедливость, объясняли сдержанно, но твёрдо, что мол: «На то есть веские причины и не вам их менять». Или это просто сам факт, что я сижу сзади, в машине на месте хозяина, уже на него так действует. Рефлекс?» 762/987. Запись рабочих расшифровок. Разговор. Участники — Дмитрий Картин, Леонид Мизинцев: ПРОДЮСЕР: - Дорогой ты мой, я тебя умоляю — говори только по существу и не вздумай шутить... Всякий бред там — забудь. Это очень важно для нас. Для холдинга. Есть люди с которыми шутить не стоит. Просто хотя бы потому, что от них зависит наше дальнейшее существование... Мне же нужно как-то тащить вас на шее. Реализовывать ваши творческие амбиции, так сказать, в металле... ЖУРНАЛИСТ: - Неужто Спонсор во плоти???! Слава тебе Господи, сподобились! ПРОДЮСЕР: - Что?! Нет брат. Это НЕ — спонсор! Это — Сами Деньги. Скажи, а ты что, действительно, никогда с ним не пересекался? Может на презентациях каких? Хотя где уж там... Или... ты ведь был на Дальнем Востоке, в детстве... я слышал, что он, вроде, тоже оттуда... а? ЖУРНАЛИСТ: - Ого! Вам и про моё детство известно? Нет. Я о его существовании узнал сейчас впервые. Да и Господь с вами — не свойственна спонсорам такая сентиментальность. ПРОДЮСЕР: - Это верно-верно... Для чего же он назначил встречу именно с тобой? ЖУРНАЛИСТ: - Ну, это просто. Во-первых — я обаятельный. Во-вторых — талантливый... ПРОДЮСЕР: - Хорош паясничать! Юмор этот, на мне можно, оттачивать. Там — не надо. Я тебя и умоляю, и… настоятельно советую. Если все будет нормально. Если все как надо... Ведь будет — как надо? Я на тебя больши-ие виды имею. Очень большие. Как там у тебя, с пилотом твоим, успеваешь? Если проблемы какие, Дима, ты же знаешь, мы всегда навстречу идем. Качество на выходе — вот наше кредо! А, качественное, историческое, документально-постановочное, ох как сейчас просится. Просится — что делает? Без мягкого знака... Да. Так вот. Соскучился наш зритель

138

по хорошему кино. Ну, иди. После встречи жду у меня. Посекретничаем. БЕРЕГ ОЗЕРА Мостки. Двое. Журналист и Спонсор. «Вот так это и бывает. Живёшь, что-то делаешь — без мягкого знака. Выпиваешь с друзьями, жена застукивает с девушкой — нормальная жизнь! Потом раз и тобой интересуются очень важные люди. Важняки, как зовёт их монтажёр Глухов. Всего-то полтора часа на машине, уже другой, наглухо тонированной и с другим водителем, и ты уже в совершенно другом мире. Везли, кстати, по второму разряду, с остановкой на туалет на приличной заправке и с кофе за счёт принимающей стороны. Ещё и с вопросами: «Какую станцию предпочитаете слушать или хотите отдохнуть в тишине?» — Без дурацких анекдотов». Он даже успел выспаться. Спонсор представился как Тимофей Палыч. С удочкой в руках, на раскладном табурете в хорошем спортивном костюме. Вот странное дело, ни фирменного знака, ни глупых значков известных брендов, а сразу видно — костюм хороший. Неужто индпошив, как говорили в совке? Или это так кажется из-за того, что уж больно важный человек перед ним? Только кроссовки Nike Air Force 1 как у Мика Джаггера. Но это не мешает впечатлению, а скорее подчёркивает его демократичность. Во всяком случае пиар ему сделан был будь здоров — сам Генеральный приседал от одного только его упоминания. Вот это реклама! Пока Картин размышлял о превратностях судьбы и дресс-кодах высшего света, Тимофей Палыч, моложавый мужчина, от силы лет шестидесяти на вид, с удовольствием пустился в воспоминания молодости: - ...с Фиделем не очень близкое, он уже тогда стал малодоступным. Покушений боялся. Да и не интересен он мне был, если честно, а вот — «Че» это — Да! Эрнесто был мужик. Мы же молодые были, сильные... озорничали, прости Господи! Девки какие-то. Много по-молодости глупостей всяких творишь, сам потом удивляешься — откуда всё? И зачем главное?! Вот скажем, купаться в океане, где почти каждый месяц акулы кого-нибудь сжирают? Ночью, в пьяном виде, а?! Вооот! Жить быстро — умереть молодым, это хорошо… Как Джим Моррисон. Я ему ещё тогда говорил: — А, если не умрёшь? «Это ж сколько ему лет-то, на самом деле? С Фиделем, с Че Геварой купался. Он что, с Моррисоном разговаривал? Интересный какой старик» — удивился Картин. Тимофей Палыч продолжал, — Ну, не свезло тебе так? Вот ему свезло, умереть молодым, а тебе нет. И жить дальше надо. И, Бог даст, жить долго. Тогда как? Перед близкими, любимыми накапливаются обязательства. И их надо выполнять. Да и перед собой тоже. Вдруг начинаешь понимать, что накопилось что-то в душе. Опыт, мысли. Амбиции нереализованные они же жгут изнутри, а? Жгут, я то знаю. И тогда понимать начинаешь, что время оно не резиновое, что его очень мало, а ты ещё и не снял ничего толком, и не написал ничего. Только прыгаешь всё как молодой. Да девок привечаешь. А? Тут он хитро посмотрел на Картина. «Так это он так ловко про меня уже начал говорить», — удивился Картин, — «Ловок старичок, а я даже и не заметил когда это он с воспоминаний свернул». - А, с женой не съездил в Австралию, хоть и мечтали. Мечтали ведь, Дмитрий Павлович? Вот и поезжайте. Кенгуру смешные! Коалы опять же. Да, тебе премию там за прошлый год, я слышал, как лучшему журналисту, дадут. Неплохую. Тайна это пока, ну уж ты-то меня, по-свойски, не выдавай, а?! Заодно и помиритесь.

139

Литературный сериал Негоже так, любите друг-друга, а спите врозь... Ну, не хорошо это. Ты уж прости меня, что так говорю, больно смотреть на вас. А как приедете, сядешь за сценарий о хорошем времени. О золотом, прямо скажем, времени — годы 70-80е. История КГБ, ЦРУ, Штази, Массад… С материалами поможем. Юлиан Семёнов в гробу от зависти перевернётся! Прости Господи. Допуски к архивам получишь. Личные архивы... кое что дам. Большой заказ. Надолго, серьёзно, интересно и денежно. И без всяких странностей. А?! Работа навалится так, что не до снов будет. В голосе Тимофей Палыча вдруг появилась какая-то твёрдость. Словно струна стальная тихонько зазвучала. Не угрожающая или пугающая, но вдруг сделавшая всё, что он произносит необычайно весомым. Это бывает так, что человек ещё вроде как даже и не отдал приказ, но чтоб обсуждать или вопросы какие ему задавать, так этого даже в голову придти не может. Дело солдатское. Просто слушай, да мотай на ус. «Гипноз какой-то», — подумал Картин, — «Я что уже завербован? Так я вроде бы даже и слова то не сказал?!», — а на периферии сознания в мозгу продолжал звучать голос Чекиста, так про себя он прозвал спонсора: - А этому своему, гению компьютерному, скажи, чтоб с порошочком завязывал. В компьютере файлы всякие хранят, а не пакетики прячут. Не дай Бог порвётся, греха не оберёшься. Вентилятором по комнате разнесёт и пиши пропало. А у сестры дети; ужас! Ты то меня понял, Дмитрий Павлович? Ну и Слава Богу. Свободен тогда. Тебя куда сейчас, домой? А, может сразу к жене — обрадуешь? - Да. К жене. - Вот это правильно. Да, а про спонсорство я сам поговорю с твоими боссами. Не интересно мне всё это, но решим, в беде не оставим. «Да, то и верно, какой он к черту Спонсор? Как там Генеральный наш сказал: Это Сами Деньги? Дурак ты Генеральный, это похоже… на что же это похоже? На удава это похоже»

Моя служба ВладОзер Рабсила. После завтрака, состоявшего из пюре с полусгнившего, наполовину очищенного картофеля построение всех призывников без исключения. Кто-то из начальства длинно и невнятно объявил, где-то срочно нужно заменить кабель. Погрузка в ГАЗ-66. Увезли за город километров за тридцать. Кабель толщиной с большой палец, уже был растянут по местности на десятки километров. На одну лопату распределили по 50 метров траншеи, шириной на два штыка, глубиной на 1 метр. Повезло тем, кого выбросили в полях. Нам достался участок в лесу. Пятьдесят метров сплошных корней и тупая лопата (топоров ни-ни). Весна была прекрасная. Днем до +25° и выше, ночью лужи слегка подмерзали. Разделись до пояса. Контролеры от связистов, бегают вдоль траншеи, замеряют ширину, глубину. Громко возмущаются, другие подразделения уже закончили, а вы тут копаетесь. Наши командирчики тоже им подпевают. Уточняем, а где уже закончили - то? А вон, показывают на пахоту. Понятно, слов нет. Возмущаться бесполезно. В обед, после многочисленных обращений к командованию, в термосах - подвезли питьевую воду, об обеде забыли. На сырой, некипяченой, теплой воде, где - то к 18°° мы свои участки траншеи закончили.

140

На следующий день, на построении, бесплатной и бессловесной рабочей силе объявили: «На склады РАВ*, грузить снаряды!» Привезли на склады. На КПП у всех отобрали зажигательно-курительные принадлежности, даже ощупали карманы. Прошли на территорию, которая показалась мне огромной. Нашему взводу досталось одно хранилище, на высоком фундаменте - рампе. По всей длине рампы с нее свисали десятки пар узеньких рельсов на 2 метра в длину. Открыли ворота боксов. Внутри на рельсах стояли небольшие тележки, с нагруженными на них ящиками со снарядами. Все чисто, аккуратно, даже изящно. К рампе подъезжает УРАЛ, свисающие концы рельс ложатся ему в кузов. Наша задача, нежно толкая тележки, заводить их в кузов. И так спокойно работали где-то часов до 12 дня. Загрузили машин с десять. Снаряды возили, на какое то регламентное обслуживание. Мы с утра видели рядом с проходной, подобие конвейера. Женщинырабочие что-то там выкручивали - закручивали в головках снарядов, протирали их. Но вот стали мы загружать очередной кузов. Тележками, которые стояли на рельсах, загрузили пол кузова (водитель старослужащий строчной службы) отъехал и делая маневренные движения, стал резко подавая назад, подъезжать к очередной паре рельс. Пар восемь глаз, включая какого-то майора службы РАВ, прапорщика начальника хранилища и нас немых исполнителей тупо разинув рты, смотрели на эти уже приевшиеся маневры. Но тут вдруг произошло то, что заставило разинуть рты до предела. Глаза у всех округлились как у лемуров. Потому что на фоне гробовой тишины, один из заостренных концов рельсы вместо того чтобы аккуратно лечь на доски дна кузова, с хорошо всем слышным, характерным треском вошел в один из ящиков со снарядами. Куда там немой сцене из ревизора! Мы салаги не испугались, не успели. Только через 20-30 минут пришел страх, когда прапорщик объяснил, что от взрыва одного снаряда могла произойти детонация и взрыв всех снарядов в кузове, а от этого взрыва, по цепи, взрыв всех хранилищ.... Рельса не дошла до капсуля 1,5 см. Мы сами осторожно заглянули в этот ящик, после майора. Водиле-мудиле, товарищ прапорщик тут же надавал по шее и его куда - то потащили. Нашу группу резко сняли с объекта, показали перед мордами кулак, предупредив о молчании и отправили в казарму. «А сегодня вы будете работать на складах ГСМ!» - объявили утром, рабам империи на следующий день. На проходной, как и накануне у всех отобрали огнеопасные предметы. Нашей группе из пяти человек была поставлена задача, отрыть за день котлован под очередную в этой линии, цистерну на 40 тонн. Копали мы на совесть. Как и все что ни делает молодежь в первые дни службы. Два солдата и лопата - заменяют экскаватор. Незадолго до обеда уже заканчивали котлован, отрытый по всем указанным начальством параметрам. Стояла жара. Одной из сторон котлована был бок предыдущей цистерны. Весь в потеках бензина, грунт пропитан, воздух напоен парами ГСМ. Нас от этих испарений дурманит. Давно хочется курить, но все терпят. Равняем углы, подбираем последние комки земли. Вдруг почти все одновременно замечаем, что Федя Чухта, прикуривает си-га-ре-ту! Все как один, с ревом и лопатами кинулись на него. Он с идиотски невинным выражением морды лица, быстро, слюной на ладони, затушил бычок. Мы по-прежнему в группе все еще были в фельдшерском составе. « А что я, а что - ну забыл, ну извините мужики» - обычное блеяние придурка. «А как ты пронес спички, сигареты?» «А меня никто не спросил, не проверил и т.д.» все из той же серии солдатского дебилизма. Вот здесь мы уже испугались по настоящему. За каких-то, пару дней уже дважды чуть было не упорхнули в небеса в прямом смысле, не только душой, но и с бренными останками.

141

- Становись! Равняйся! Смирно! Товарищ полковник! Личный состав, в коллективе... готовящийся к отправке в группу Советских.... по вашему приказу.... доложил.... - так начался очередной день. Перед строем оказался полковник, в полевой форме, в меру широк в плечах, высотой полтора метра с фуражкой. -Сынки! Е... вашу мать! - хлестнуло по нашим ушам. - Вы, отправляетесь на защиту передовых рубежей нашей любимой социалистической Родины, б...дь. Вам Родина, б...дь, оказала высокое доверие.... Строй как улей загудел. Дальше я не слышал и не слушал. Я был убит, как на складах РАВ и ГСМ. В очередной раз. Я был поражен. Мы, конечно, были далеко не святые. Учились в зачуханых школьных и задрыпанных училищных, а не в пажеских корпусах. Наш слух, на уровне нашей среды, был давно закален. Но ни родители дома, ни педагоги в учебных заведениях, ничего подобного никогда, борони Бог, себе не позволяли. А тут, как оказалось в последствии, полковник, заместитель командующего армией, начальник политического отдела, сорока пяти лет, по возрасту годящийся всем нам стоящим в строю в отцы. Это был очередной шок от столкновения с реальной армией. В дальнейшем я буду еще много говорить о так называемых замполитах- политруках, а нынче с позволения сказать «воспитателях». После "отеческого" напутствия нас начали собирать в дорогу. Снова эшелон. Остановка, аэродром Озерное, Житомирской области. На взлетную полосу вывели в семь утра. Ночью еще раз похолодало, лужи на бетонке прихватило стеклом. Мы в своих п/ш на голое тело, беспомощно оглядываясь, дрожа от холода пытались прижаться друг к другу. Перед посадкой, старшой, который нас сопровождал, объявил - пилотки снять, в них выложить все оставшиеся деньги, ценности, часы они, мол, вам там ни к чему, солдату не положено, а мы все это, напишите адреса, отправим вам домой. Денег, часов, даже цепочек — было еще много, судя по наполненным пилоткам. Ложь! И откровенный, не прикрытый грабеж. Естественно никто и не думал кому-то чего- то отправлять. Я лично вычистил из карманов немного, около сотни рублей, часы оставил. Сотня - это как потом оказалось - около трехсот марок ГДР, ох как бы они мне там пригодились. В очередной раз, пользуясь нашей безграмотностью, нас надули. Но здесь замполитов конечно и близко не было. Они об этом просто «не подозревали». Отправка. С ревом зашел на посадку, с длинным, узким туловищем - ТУ-134. По трапу спустились представители ДМБ-май-76 - выпуска "фирмы-ГСВГ». Первое что бросалось в глаза - все, щегольски одеты. Масса значков на груди, «парадки» подогнаны, как влитые. Брюки клеш - со вставными клиньями, каблуки на ботинках точеные, удлиненные. У каждого аккуратные чемоданчики, со всевозможными надписями и обклеены переводными красотками. Смотрелись красиво и впечатляюще. Они были счастливы. Мы поглядывали на них с завистью и тоской. Но вот их построили, надо полагать в последний раз, перед уходом с аэродрома. И тут в их коробке прошло какое-то оживление. В сторону нашей колонны полетели брючные ремни, сопровождаемые криками дембелей: «Вешайтесь сынки! Хватайте ремни, они вам очень пригодятся для этого дела! Х…й вы доживете до нашего праздника!» И т.п. С этими напутствиями нас начали по быстрому загонять на борт. Настроение сами понимаете, еще резче «поднялось» вниз. В салоне согрелись. Солнце заглянуло в иллюминаторы, и закравшийся в душу страх слегка оттаял. Взлетели. У

142

кое-кого что-нибудь еще сохранилось типа корки хлеба в вещевом мешке, поделили, перекусили. По радио предупредили, полет будет продолжаться 1 час 50 минут. Высота 10000 метров. Осмотрелись на своих местах. В хайках подлокотников было полно всяких галунов, ниток, шевронов. Выяснили причину. Дембеля во время полета перешивали себе лычки. Кто-то не хотел домой являться ефрейтором, лучше рядовым. Ктото из рядового перекрашивался в младшего сержанта или даже сержанта, чтобы перед домашними по выпендриваться, и т.д. эта тема будет еще затронута, и не раз. Пейзаж с иллюминатора, благодаря прекрасной погоде, был изумительный. Редкие облака не мешали с высоты десяти километров просматривать просторы Родины, а затем и стран социалистического лагеря. Время - май. Изумруднозеленые, бескрайние поля. Но вот почему-то запестрели мелкие полоски, квадратики, уголки. Что такое? А! Так это же мелкособственническая, держащаяся зубами за свои мелкие наделы, никак не хотящая идти в колхоз - ПНР (Польша). У-у-у! кулаческое отродье. Так нам заложили в мозги с детства. Но вот снова перелетев водный рубеж (Одер) - пошли большие земельные квадраты и прямоугольники. Ну, это понятно, кооперативная ГДР, молодцы, вот это друзья. Они как и мы, (просто колхозы, у них обозвали кооперативами - а так все как у нас), а вот эти пшеки-поляки.... И зачем им собственная земля? Ну не хотят понять своего счастья в колхозе, и хоть ты им кол на голове теши. Самолет зашел на посадку. Аэродром «Темплитц». Все на выход. Температура окружающей среды +28°С. А каких то пару часов назад, замерзали. Резкий контраст. Сразу же хочется снять куртки, что мы и делаем, пока нами вроде никто не командует. Сирень в цвету. Воздух насыщен благоуханием сосны, березы, сирени, по краям взлетки цветет ежевика. Ты смотри, так у этих «нехороших» немцев, извечных врагов, земля один в один как и на нашем полесье, Волыни. И сосны и березки того же цвета и роста. И трава и песок такой же. Ну, здравствуй, здравствуй вражеско-дружеская Германия. «Навеки»Froind-Schaft - Фройндшафт. « В колонну по четыре! Становись! Равняйсь! Смирно! Вольно. На ЖД вокзал, шагом марш!» ЖД вокзал. По рельсам шустро бегает маленький паровозик, пыхтя удушливым дымом и посвистывая. О таких паровозиках «кукушках» мы слышали от дедов и отцов. А тут, вот они живые. «А говорили нам что ГДР - «высоко развитая страна» » - сказал кто-то в строю. «С высоко развитой индустрией и технологией» вторит ему голос еще - « а они от нас отстали навсегда!» «Посмотрите на этот паровоз - у нас таких уже давно нет, а вот смотрите, смотрите -легковушка едет, да она хуже нашего жопорожца-горбатого!» Мимо проехал «Трабант». - Э, много вы придурки понимаете!» - осаждает нас сопровождающий прапорщик. - У немцев просто дефицит горючего, у них нет нашей нефтяной Тюмени, вот они и пашут на своем буром угольке, с целью экономии. И «Трабант» - очень выгодная, экономичная малолитражка. С нашей стороны возражений не последовало. Снова эшелон. Поехали, теперь уже по немецкой земельке. Намаявшись, практически все уснули. 8 вечера показывали часы на вокзале «Франкфурт - на Одере». Пока все выстроились - уже 9° °. Идем строем, по словно вымершему городу. Стемнело, населения на улицах в отличие от наших городов, практически никого нет. Ставни в особняках закрыты наглухо. «Это что - 45 год? Они что от нас попрятались?» «Нет» - в ответ - «Это у них так принято, они рано встают. А кто желает расслабиться - сидят по гаштетам. По улицам зазря не шляются». Цокаем по красивой брусчатке. «Время скажи» - просит Вася Кохтюк. На

143

Литературный сериал ходу достаю спрятанные в пистончик* часы, спотыкаюсь, роняю, быстро подбираю с этих каменяк часы. Стекло вдрызг, стрелки стоят дыбом. «Пошел бы ты Вася!» заворачиваю их в бумажку, кладу просто в карман. Авось еще стекло поставлю. Очередной накопитель, пересылка. Казармы немецкие, добротные. Нары деревянные, широкие, двухъярусные. Наверное, с Бухенвальда и Заксенхаузена завезли, очень уж похожи. Речи о матрасах нет, на голые доски! Рюкзаки под голову! Обувь не снимать, вашу мать! Подъем в 5 утра. Отбой! Свет потух. Не знаю, кто как, но я вырубился сразу. Подъем в 5 утра не порадовал, вставать не хотелось, бока намял, и нельзя сказать что выспался. Умылись, побрились. На завтрак. В столовой дикое столпотворение. Завтрак оказался приличным. На плац! Плац показался огромным. Посередине трибуна с микрофоном. Нас фельдшеров отвели в крайний правый угол. Удачно, в тени деревьев. Солнце уже припекает. Разрешили сесть на свои худые баулы. Плац - экзотика. Восточный базар. Рынок рабов. Впервые в жизни вижу весь Советский Союз в сборе, на лицо. Узбеки, таджики, киргизы, грузины, армяне, чеченцы, осетины, казахи, мордвины, татары, русские, туркмены, коми … и мы хохлы тут. В 9°° начинается работорговля, в прямом смысле слова. Мозги, мышцы и зубы нам, в отличие от средневековых покупателей, предварительно осмотрели на многочисленных медицинских комиссиях. И это правильно. Сейчас, на этом солнцепеке, торговцам в погонах было намного проще. За пару тысяч лет, цивилизация в этом отношении на месте не стояла. Им не было нужды разглядывать нас в живом виде. Медицинская форма 25ю, плюс краткие характеристики личного дела, давали возможность быстро отобрать необходимый товар. Отобрав по карточкам нужный по количеству и качеству военнообязанных, товарищ выходил на трибуну и по микрофону, через мощные усилители звучала фамилия: рядовой Кривопупов! (Голопупенко) и т.п. - к трибуне! Тысячи ушей, напряженно прислушивались в ожидании вызова. Набрав необходимую партию, рабовладелец в офицерских (прапорщицких) погонах спешно уступал место у микрофона очередному коллеге. Отобранных по быстрому грузили в ГАЗ-66-е, Уралы,и увозили к месту дислокации частей. Наша группа в принципе никуда не торопилась. Но и перспектива снова спать на Бухенвальдских нарах не радовала. Вальяжно подошли прапорщик и два сержанта в голубых беретах и тельняшках. Нам, сидящим практически на асфальте, глядя снизу вверх, они показались тремя богатырями. «Вы чьи будете, хлопцы?» спросил прапорщик. «Мы медики, фельдшера, вы отбираете в десантники? Возьмите нас, не пожалеете, товарищ прапорщик!» - залепетали мы на перебой. Прапорщик, а за ним и сержанты, стали оценивающе нас разглядывать. «Нам фельдшера действительно нужны, но только двое, всех забрать не сможем, да и не имеем права» - сказал прапорюга. «Вот ты и ты» - указал он пальцем на Петю Кухту и Олега Тверезовского, - «Ваши фамилии и военкомат». Они представились. Через полчаса мы уже в темпе прощались с однокашниками. Они ушли в отдельную воздушно-десантную бригаду, дислоцировавшуюся в г. Котбус. После этого, видимо покупатели в канцелярии услышали о группе фельдшеров и месте их прозябания на плацу, товар ходовой, потому что нас не вызывая к «позорному столбу» - трибуне, стали расхватывать как горячие пышки, кого куда прямо на месте, в нашем углу. Не успевали даже толком пожать друг другу руки. Вот подошла и моя очередь окончательно определиться, на какой галере быть прикованным к веслу. - Рядовой Озерянин?! -Я! - Рядовой Мартынюк!

144

-Я! - Рядовой Кохтюк! -Я! - Ко мне! Нехотя подходим. - Я старший лейтенант Холодов, вот ваши документы, следуйте за мной. За углом, в метрах пятидесяти ГАЗ-66. В кузов, поехали!» Куда-то прибыли среди ночи. Казарма, двухъярусные кровати. Быстро спать. Подъем 6°°. «Фельдшера выходи! За мной, с вещами, шагом марш!» - все тот же старший лейтенант Холодов. Как оказалось, мы переночевали в автороте Недлитцкой артиллерийской дивизии, в городе Потсдаме. А идем за старшим лейтенантом в медицинскую роту дивизии, метров триста от автороты. Много людей служило в этих славных местах, и не дадут мне соврать, обо всем, что я собираюсь описать в дальнейшем. Прибыли к серому, мрачному, как и все здания вокруг, трехэтажному, не блещущему архитектурными излишествами корпусу. Вот товарищи солдаты, вы и прибыли к месту вашей дальнейшей службы, объявил Холодов. - Сейчас подойдет старшина роты и объяснит ваши дальнейшие действия. -Ну, явились голубчики, вашу мать! Почему небритые, мятые, таку вашу мать!Рядом с ним крутился какой то киндер-кнехт*. - Младший сержант Иванов! Перед нами стоял прапорщик, судя по роже, недавно прибыл с бодуна. -Я! -Пусть бросят сидоры в кубрик и бегом в строй, на завтрак!!! Позавтракали, голодные вернулись назад.Потому что холодная гречневая каша без подливы, не пролазила в глотку. Пришлось проталкивать ее таким же прохладным чаем с хлебом без масла.Общий завтрак уже закончился полчаса назад. Поэтому нам дали то что наскребли на кухне по сусекам. Стоим в общем ротном строю. - Майский призыв, выйти со строя. Вышли. - Я младший сержант Иванов, ваш командир отделения. До конца КМБ - я ваш царь, бог, и воинский начальник.Именно так и заявил. Перед нами стоял мальчик, ростом 160 см. казалось моложе нас по возрасту, т.к. на лице полное отсутствие растительности (через пару дней моясь в душе, убедились, что и на лобке тоже). Со смешным акцентом, при очень правильном русском произношении. Чуть позже узнали, национальность, - мариец. Очень оригинальный был человечек. С принципами оловянного солдатика. Его не зря назначили через год службы проводить курс молодого бойца с нами. Это был образцовый ходячий устав. Над ним, как поговаривали, даже никто уже не подшучивал, это было бесполезно, он этого не понимал. Зато мы скоро, очень скоро, благодаря ему узнали всю прелесть службы по уставу. Но для начала вернемся к привязке на местности, выражаясь языком артиллеристов, т.к. служить по большому счету я попал в артиллерию. И очень крупного калибра. И так ГДР. Искусственно созданное социалистическое государство на немецкой территории. Город Потсдам, культурная столица Германии, пригород столицы города Берлина. Видимо в старые добрые времена он, этот город начинался как дачный поселок, загородная резиденция прусских королей. Но так как в описываемое время город оказался пригородом искусственно созданного Западного Берлина, а вокруг последнего по всему периметру бетонная стена, то чтобы попасть в Восточный Берлин нужно объехать вокруг стены километров 40-50.

145

Литературный сериал Сам город очень красивый. Королевские парки и дворцы, старые и новые кварталы. Наш Ленинград может и красивее, но эти немцы, берут верх чистотой и порядком. С позволения читателя на описании красоты города я подробнее остановлюсь где-нибудь впереди, а сейчас нет времени, младший сержант Иванов подал команду строиться! Артиллерийская дивизия, четырех-бригадного состава, две бригады в Потсдаме со штабом и спецподразделениями - на окраине города в районе Недлитцштрассе, а две бригады в Камышах. Так на русском языке для простоты произношения назвали г. Карл- Маркс - Штадт (КМШ). Это километров двести южнее от Потсдама. По месту расположения дивизию называют Недлитцкой. Одну бригаду называют верхней, вторую соответственно нижней. Между ними по средине штаб дивизии, со всеми спец. подразделениями включая (ОМедр), отдельную медицинскую роту. Общую для всех спецов солдатскую столовую, продовольственный склад, плац, общагу для офицеров и прапорщиков, военторговский магазин, киоск «Союзпечать», большой химгородок и общую для всех спецов мусорку. Все это достаточно компактно, все рядом. Здания, как и все что вокруг, досталось в наследство от прусской армии. Добротные, каменные, трехэтажные. Одна из них переоборудована под медицинскую роту. Левая половина первого этажа: 1) приемное отделение; 2) физкабинет; 3) клиническая лаборатория; 4) рентгенологический кабинет; 5) кабинет командира части. Через перегородку правая половина: 1) четыре спальных (кубрика) комнаты на десять коек каждая; 2) оружейная комната; 3) ленкомната; 4) в одном конце коридора умывальник, в другом туалет; 5) бытовая, сушилка; в этом же отсеке - аптека. Второй этаж: 1) терапевтическое отделение; 2) хирургическое отделение с операционным блоком; плюс все необходимые подсобные помещения, плюс столовая с кухней для больных. Третий этаж: 1) бактериологическая лаборатория; 2) тайная комнатка для встречи высокопоставленных гостей; 3) фотолаборатория - все это одна треть этажа. За глухой перегородкой в других двух третьих небольшая общага для своих офицеров и прапорщиков. Кто там точно жил, я не вникал, но самое опасное для нас и неудобное, то, что там жил старшина роты - прапорщик Сукинцов. Так как получалось, что практически круглые сутки он был на месте. Ему для службы, это было очень выгодно и удобно. Чердачное помещение занимали: вещевой склад; кинозал; спортзал; аптечный склад. И для завершения - еще огромное подвальное помещение: в правом углу подвала еще один аптечный склад с дезсредствами, баллоны с кислородом и закисью азота - закрывался на решетчатую арматурную дверь; химический склад; бельевой склад; музыкальная студия и много других помещений неизвестного мне назначения. В левом конце подвала было еще одно помещение на уровень ниже теплопункт, в котором сходились магистрали теплотрасс с всякими запчастями и вентилями. Длина подвала 70 метров. От этого помещения в разные стороны расходились просторные тоннели. О них я еще скажу пару слов позже. Вокруг здания медицинской роты - большой, но годами плохо ухоженный сквер. С тыльной стороны - дворик с неплохим газончиком, посреди которого был работающий фонтанчик, а рядом бронзовая скульптура в натуральную величину обнаженная девушка с олененком на коленях (или козленком). Такая себе немецкая Аленушка с братцем Иванушкой. Солдаты всей округи приходили фотографироваться с ней в обнимку. Я, почему относительно детально описал место своей дислокации? да потому что практически с каждым помещением и территорией связан ряд эпизодов. Теперь попытаюсь по порядку описать действующие лица. Командир части капитан (чуть позже майор) Феоктистов. Крайне неприятная личность, с суровым

146

взглядом и квадратной, как волчий капкан челюстью. С нами, солдатами практически никогда не общавшийся. Врачи. Начальник хирургического отделения: старший лейтенант Козлов, старший лейтенант Дусалиев - ординатор, старший лейтенант Холодов - ординатор. Начальник терапевтического отделения - капитан Аббасалиев, дерматолог - старший лейтенант Ульрих, старший ординатор - капитан Гайденко. Других пофамильно за 40 лет уже забыл, рентгенолог, бактериолог, начальник приемного отделения и т.д. Фельдшера - прапорщики и сверхсрочники. Они по графику ходили дежурными по части.

Путешествие в неизвестном Уразова Татьяна Атом летел, вращаясь низко над землёй. Казалось, что вот-вот заденет верхушки деревьев и они зелёными ветвями продырявят тонкую оболочку. И как мыльный пузырь она лопнет, брызнув во все стороны. Лёлик смотрел на странный ландшафт незнакомой планеты. Внизу желтели большие пространства и по ним ползали тёмные букашки, срезая растительность. Блестели зеркала, раскиданные беспорядочно. Атмосфера прозрачная, но что-то заставляло её двигаться, от чего растительность шевелилась, как живая. А может и правда живая! Ведь на Юросе разум оказался у растений. При воспоминании о Юросе Лёлику стало не по себе. Внутри его чиапа зажужало, набирая обороты устройство ощущения опасности хаарт. Какая ужасная планета! И вот он опять неизвестно где. Анализатор атмосферы уже давно сломался, когда садились на огненную планету попали в световую бурю, и небывалое дело, он вышел из строя. Отремонтировать его некому. Жека, гениальный механик остался там в плену. Паутина приклеила его к дереву, а они не смогли вызволить. Бедный Жека! Атом переливаясь всеми цветами радуги, словно катился, сливаясь с ландшафтом. Лёлик настроился на приём команд. Он живо представил командира экспедиции, его недовольное лицо. Гром размахивал руками и требовал провести разведку, перед тем, как приземлиться. Лёлик разозлился. Ну, как провести разведку, если нет анализатора, а он единственный из экипажа, кто не пострадал на Юросе. Весь изолятор забит больными. Лишь двое, Макс и Волик на карантине, но им ещё двое суток придётся пробыть в нём. А Атому необходим ремонт. Иначе им придётся очень долго ждать помощи и вряд ли они её дождутся. Лёлик внимательно осматривал окрестности. Вдруг он заметил небольшой холм с прилегающей к нему речкой. Вот где можно укрыться! На склоне холма виднелась небольшая поляна, окруженная большими растениями, под которыми легко поместится Атом, и не будет заметен сверху. Лёлик усилием воли направил комолёт на эту поляну. Атом пружинисто, как мячик подскочил и прыжком попал прямо в цель, на поляну. Лёлик смотрел на растения и ждал их реакции, готовый к любым сюрпризам. Но растения очень высокие, раскидистые, с листвой, словно вырезанной, не проявляли никакой агрессивности. Решив, немного отдохнуть, а потом заняться анализатором, Лёлик расстелил воздушный гамак, прилёг, включив систему безопасности, и закемарил. Солнце багровым шаром висело над холмом. Тёплый вечер ласковым дуновением ветерка колыхал ветви деревьев, шелестела листва. От реки полз туман и

147

Литературный сериал ночная прохлада вступала в свои права. Борька с Мишкой тихонько вышли из дома, стараясь не шуметь. За спинами у обоих висели ранцы, в руках удочки. Только бы никто не заметил их исчезновения. Все уже спали, до утра вряд ли хватятся, а утром, наловив рыбы, они придут победителями. Выйдя на дорогу, ведущую к реке, они успокоились. Теперь их уже никто не вернёт. -Ну, Борька, мы даём! Мамка завтра нас отлупит. Вот увидишь… - заныл вдруг гнусаво Мишка. - Отстань! Я тебя звал, что ли? Сам увязался! Теперь молчи или топай домой. Тоже мне рыбак! - возмутился Борька. – Зачем я связался с этим придурком? Лучше бы Кольку позвал. Будет теперь ныть, испортит всю рыбалку. Вот, гад! Заткнись! Незаметно, в перебранках они подошли к реке. У раскидистой ивы остановились. Здесь было кострище и куча дровишек. Берег был пустынным. Речка шумела. Непонятный страх охватил их. Что-то ощущалось в воздухе чужое. Пацаны прижались друг к другу. Борька первым пересилил страх, открыл ранец. Достал банку с червями. Распутал леску, проверил крючок и, натянув червяка на него, закинул, размахивая удочкой её в воду. Поплавок мирно качался на воде. Борька воткнул удочку в берег и пошёл разводить костёр. Мишка поплёлся за ним. -Давай тащи хворост! – скомандовал Борька. -Тоже мне командир! Сам тащи. Нашёл дурака. Я же боюсь - заканючил Мишка. -Тогда нарви сухой травы для розжига – пожалел его Борька. И они вдвоём принялись разжигать костёр. Он не хотел разгораться. От дыма слезились глаза. Первые пощёлкивания сменились весёлым треском, загоревшего хвороста, И вдруг он полыхнул ярким языкастым пламенем. - Вот сиди около него и подкладывай дровишки. Если потухнет, получишь по шее! – пообещал Борька. Мишка постелил одеялко, сел у костра и, отмахиваясь веткой от комаров, тихо запел. Слов песни он не знал, кроме одного. Поэтому Борька слышал только: – Бумер! Бумер! Бумер заводной! Ему стало смешно. - Ну, даёт, Мишка! И зачерпнув воды в реке, поставил котелок на угли. -Закипит, попьём чай. Веселей станет! – подбодрил он Мишку. А сам пошёл к удочке. Но поплавок заснул. Он дёрнул удочку, на крючке наживки не было. Пришлось доставать нового червяка и снова наживлять его на крючок. - Просмотрел!- с досадой произнёс Боря. Стояла тишина. И даже шёпот казался громом. Рыба не клевала. Расхотелось сидеть у удочки. Плюнув, он пошёл к Мишке. Лёг рядом и тоже зашептал: – Бумер! Бумер! Бумер заводной! И неожиданно для себя, забыв про рыбалку, они уже орали во всю глотку. Искры летели, дым дул то в одну сторону, то в другую. Вода в котелке кипела. Засыпали заварку и, хорохорясь, приготовились пить чай. Солнце закатилось. Темнота вызывала игру воображения. Прихлёбывая чай, Мишка вдруг ляпнул: – Борька! Смотри, звезда летит. А вдруг это вовсе не звезда, а какой - нибудь инопланетный корабль? Представляешь, мы сидим, а тут раз и приземлился корабль. Вот клёво! Выходят инопланетяне: - Здравствуйте! Не хотите ли слетать на нашу планету? А мы – хотим! - Сдурел! Крыша, что ли поехала? - съязвил Борька, – Давай лучше спать. Клёв всегда бывает утром. Надо будет очень рано проснуться.

148

-Хорошо,- прошептал Мишка, засыпая. Борька долго ворочался, не мог заснуть. Мысли копошились в его вихрастой голове. Что-то прошуршало. Ему захотелось посмотреть. И он, недолго думая, поплёлся по склону вверх. Тропинка петляла, а его разбирало любопытство. Можно было вернуться, но не хотелось быть слабаком. Он же мужчина! Шуршание продолжалось. Неожиданно для себя он вышел на опушку. Здесь стояли громадные дубы, как великаны темнели они в ночи. Вдруг он зацепился ногой за что-то и, споткнувшись, стал падать. Падая, пытаясь, удержать равновесие, Борька размахивая руками, с маху влетел в упругое тело. Это непонятное тело было гладким, скользким и сильным. Оно отшвырнуло Борьку с большой силой и вновь притянуло, и опять отшвырнуло. Борька летал, как мячик на резинке. От страха он орал, не слыша своего голоса. Волосы казалось, встали дыбом. Его било о землю, но боли он не чувствовал. Вдруг с невероятной силой что-то дёрнуло его и втащило сквозь упругое тело, словно в мешок, где не было света и звука, но было тепло и мягко. Слёзы лились самопроизвольно. Крики о помощи были бесполезны. Постепенно он успокоился. Тихо зазвучала незнакомая музыка, убаюкивая его. Он, как-то странно висел в воздухе, как в гамаке, покачиваясь в такт ей, проваливаясь в глубокий сон. Лёлик крепко спал, когда его хаарт взревел, как зверь. Атому угрожала опасность. Кто-то приближался к поляне. Система безопасности сработала чётко, выкинув стропы защиты. Маленькое существо медленно шло к Атому. Лёлик всмотрелся. Это непонятное что-то стало падать. Стропа, как лассо зацепила его и несколько раз провернула в воздухе. Оно издавало ужасные крики. Лёлик приказал ему замолчать, но оно орало. Если это разумное существо, то почему оно меня не понимает, думал он. На всех планетах разум знает телепатию и не надо знать язык этой планеты, чтобы общаться. А если это разведчик и запутывает нас? Надо быть ко всему готовым. Но ведь, может, у него нет разума. Посмотрим. Пора заняться анализатором. Существу в его кокон пока подаётся воздух этой планеты. Интересно, а нам он подходит? Хотя внешне оно похоже на нас, но всё-таки есть различия. Рост очень маленький. Цвет кожи белый, а у нас серебристый. И Лёлик решительно приступил к ремонту анализатора. Костёр прогорел. Мишка крепко спавший стал замерзать. Пощупав около себя рукой, он не нашёл Борьку. Испуганно озираясь по сторонам и ничего в темноте не видя, Мишка громко заорал: - Борька! Борька! Ты где? От ужаса он подскочил и побежал, куда глаза глядят. Бежал, падал, вставал и снова бежал, крича что-то несуразное, и как всегда бывает в минуты отчаянья, интуиция вывела его на ту же тропу, по которой недавно шёл Борька. Он там же упал. И вообще, ничего не понимая, Мишка стропами защиты тоже был втянут в комолёт. И уложен рядом с Борькой, спящим беспробудно и безмятежно. Спустя минуту он тоже уснул, мечтая узнать, где они находятся. Лёлик разбирал анализатор, когда хаарт взревел с новой силой. Да что же это такое? – возмутился он, – не дадут покоя эти аборигены! И лезут, лезут один меньше другого. Закидывайте к первому! Некогда мне разбираться. И что я буду делать с ними, когда проснутся? Небо звёздным шатром раскинулось над холмом. Лёлик по навигационной карте определил местонахождение и очень удивился. Голубая планета Зея считалась безжизненной. Всем была известна ужасная история, когда планета уничтожила сама себя. Здесь произошла цепная реакция нейтронных взрывов в результате случайной ошибки, которую не смогли исправить. И эту планету уже много веков пролетали стороной корабли всех планет. - Боже! Куда нас занесло? - закричал он. Время связи ещё не подошло. Лёлик дёргал анализатор, не понимая, почему

149

Литературный сериал он не работает. Случайно нажал на стабилизатор и анализатор вдруг зашипел. -Слава Богу! – вздохнул Лёлик. Анализатор показывал состав воздуха почти, как на родной планете Мирте. Удивительно, но здесь было громадное количество кислорода. Собственно чему удивляться, когда на планете столько растительности. Радиационный фон немного повышен, но в пределах допустимого. Не понятно! Как она смогла так быстро восстановиться? Микробная флора тоже в норме. Никакой опасности! Тем более надо быть начеку! Что-то не так! Лёлик включил все системы наблюдения и оповещения, и прилёг. Утро вечера мудренее. Утром выйду на связь с Громом, всё расскажу и тогда приму решение, засыпая, подумал он. Первыми рассвет встретили петухи. Одинокий яркий луч солнца бил из-за скособоченного сарая, покрытого свежескошенной соломой. Крики петухов, как часы будили небольшое селение Холмск. В нём было несколько домишек с кривыми плетнями, колодцами во дворах. В некоторых, печки стояли посреди двора. Вдруг скрипнула дверь крайней избы, и на крыльцо вышел дедок, заросший щетиной и, потягиваясь, оглядел двор. Потом сходил в сарай, заглянул на сеновал и удивлённо крякнул. - Опять, сорванцы удрали на рыбалку! Ну, придёте, всыплю по полной программе. Узнаете почём фунт лиха! – проворчал он и снова ушёл досыпать. А солнце разгоралось. Оно пыхтело, поднимаясь над горизонтом, воздух в его лучах розовел. Хрустальная роса переливалась перламутром, умывая листву чистейшей водой. Уже закопошился народ. Мария повела коров в стадо. Они мычали, а она, подгоняя их вицей, думала о ребятишках. Неслухи! Убежали без спроса на речку, даже хлебца не взяв. Скоро должны придти. Может хоть пескарей наловят, а то и язь попадётся. Нажарю, накормлю досыта. Боятся, а как же иначе! Ведь не справлюсь. Большие. Выросли. Незаметно в работе прошёл день. Вечерело. А мальчишки не появились. Мария разволновалась: - Андреич! – позвала она, – Ребят-то до сих пор нет! Ох, как бы чего не случилось… Вот горюшко. Не соберёшь ли мужиков их поискать? Ради Бога поищите. Вот беда! Лёлик ещё спал, когда Гром вышел на связь. Полусонный он отчитывался перед ним. -Ну, ты даёшь! Зея! Как угораздило вас туда попасть? – орал тот – Параметры говоришь нормальные? Проведи тестирование этих существ. Вдруг разумные, хотя вряд ли это возможно. Как Макс и Волик чувствуют себя? Потерпи, чуть-чуть осталось и будешь с помощниками. Всё! Лёлик грустно смотрел на спящие существа, что-то бормотавшие во сне и размахивающие руками. Он телепатически воздействовал на них, пытаясь разбудить. Не с одной попытки, но всё же удалось пробиться в их мозг. Лёлик с удивлением считывал их мысли, вдруг осознав, что они разумные существа. Первым проснулся Мишка. Страх прошёл. Осталось сильное любопытство. Осмотрелся. Он висел в воздухе. Рядом спал Борька. Что-то непонятное ограждало их от другого мира. Наконец Борька протёр глаза. -Где мы?- спросил он, не задумываясь о том, как Мишка оказался рядом. - Не знаю - прошептал Мишка. Одновременно они услышали вопрос: – Кто вы? - Мы? Люди! – вскрикнул первым Борька – Я, Борька! А это мой братан, Мишка. Мы здесь недалеко живём в Холмске. Нас там много. Поди, мамка уже ищет нас. А где мы?

150

Но ответа не услышали. Лёлик задумался. На планете живут люди, но какие проблемы у них? Почему они не вышли на связь со Вселенной, с её координационным центром. Уже давно все разумные существа со всех планет общаются друг с другом. Помогают в беде. Обмениваются новыми разработками. Осталось только две планеты с диктаторскими режимами. Одна огненная Юрос, а вторая Кона. На Юросе остался Жека. Теперь главная задача, привести Атом в порядок. Вернуться за ним. Не могут они его уничтожить, иначе останутся без воды. А это катастрофа для Юроса. Только это может спасти жизнь Жеке. Но ещё сутки ждать ребят из карантина, где-то двое уйдёт на ремонт Атома. -Рассказывай всё о планете! – требовательно сказал Лёлик Борьке. Борька промямлил тихо: - Я плохо знаю историю. Пусть Мишка расскажет. - Хорошо, пусть Мишка – разрешил Лёлик. - Нашей планете много миллиардов лет. Несколько веков назад на Зее было много вооружения. Произошла техногенная авария. Но никто этого не понял. Решили, что началась война. В ход пошло новейшее оружие. И планета погибла. В развитых странах существовали шахты, предусмотренные на случай войны. В них были склады продовольствия, одежды. Одна такая шахта была под Холмском. Начальник шахты был большим любителем архивов. У него была огромная библиотека. И вообще, он собирал всё подряд и складывал в шахте, тем более, что она была очень глубокой. А Хомск был в то время громадным городом. Когда началась война, жители попрятались в ней. Конечно, не все. Было топливо, питание, одежда. Организовали разные производства. Чтобы не забыть достигнутые знания, все обязаны были учиться. Конечно, болели, умирали, но и рождались. Только не видя естественного света. Учёные разрабатывали способы очистки от радиации. Нам повезло. Именно в нашей шахте Семёнов изобрёл очиститель. И мы первыми увидели свет. Был жуткий холод, но он был нам не страшен. Кац разработал устройство, которое работало, как ветряные мельницы, оно превращало мороз в тепло. Сразу после войны у нас была связь со многими шахтами. Мы делились всеми знаниями. Они тоже. Запасов электроники хватило надолго. Удивительно, но за два-три века наша планета стала опять цветущей. Но прогресс остановился. Детей рождалось мало. Из-за плохих условий большинство - больные. Учёные умирали, передав только часть своих знаний, технологий. Мы оказались отрезанными от всех. Каждая шахта стала развиваться по-своему. Сейчас мы на уровне развития девятнадцатого века. - А ты откуда всё знаешь?- спросил Лёлик. Борька радостно подпрыгнул: - Да он у нас учёный! Всю библиотеку чуть не наизусть знает. Только ему доверяют. Осталось нас совсем мало. Многие, уехали дальше. Земли много. Так и живём. -Но почему вы такие маленькие? - удивился Лёлик. -А в темноте, кто большим вырастает? – в ответ удивился Борька. Странный разговор подумал он. С кем разговариваем, не знаем, не видим. Может чудовище. -А вы кто? – осмелев, спросил он. Лёлик промолчал. Эти пацаны, понравились ему своей искренностью, но надо всё проверить. Да и карантин им не помешает. А пока выпущу разведчика. Ярко светило солнце. Ветер колыхал траву. Атом сливался с зеленью травы и листвы. Бесшумно открылся люк и из комолёта выкатился разведчик. Он напоминал пушистый одуванчик. Сотни стрелок торчали из его ядра. Каждая стрелка отвечала за определённую функцию. Он мог летать, перекатываться, плыть. Лёлик задал про-

151

Литературный сериал грамму, включил связь и стал наблюдать. Над Юросом багровело небо. Огненные вихри, свиваясь в клубки, смерчем носились по планете. Поверхность глянцево блестела, отполированная, не прекращающимися ветрами. Скалы, выветренные ветрами, стояли словно деревья, раскинув каменистые ветви. Горячий воздух, раскалённые камни в багровом свете напоминали ад. Но даже здесь, в пекле ползали паутинообразные существа. Жека стоял под пышущим жаром раскидистым каменным деревом. Кружилась голова.. Жар проникал даже сквозь огнеупорное покрытие. От мерцающего света резало глаза, не спасали светозащитные фильтры. Опутанный липкой паутиной, он вглядывался вдаль, надеясь, увидеть какой-нибудь комолёт. Не могли ведь, его здесь бросить на смерть. Экипаж был проверенным. Уже не одну экспедицию провели вместе. Нет! Не могли забыть о нём! Надо держаться. Хорошо, что эти пауки не понимают, как он выдерживает этот ад. Молодец Лёлик! Закачал сжиженные кислород и водород. И вода хоть по каплям, но снимает невыносимую жажду. Только бы не догадались. Опять ползут! Серые в мохнатых, редких иглах пауки фронтом подступали к Жеке. Над выпуклыми глазами самого большого паука зеленела, светящаяся окружность. Может это третий глаз? Может какой-нибудь анализатор или детектор лжи. - Ты, с какой планеты? – едва уловил Жека. – Что поджариться захотел? Не с Клео ли случайно? Конечно с Клео! А где вода? Вы же нам обещали бесперебойную поставку. Мы здесь погибаем от жажды. Если до конца недели комолёты не доставят воду, вам конец! Всем! Злик, забирай его в каменоломню. Да, смотри за ним! Что-то он мне не нравится. Чую, чую… не простой пленник! Злик направил на Жеку дозатор, и смесь газов окутала его с ног до головы. Мгновение. И он уже пытается расправить плечи, но тут же получает удар в спину. Падает на колени. Пауки вцепляются в него острыми иглами. -Боже, помоги! – взмолился Жека. Пауки тащили его волоком. Острые камни вонзались в тело, но сверхпрочная ткань будто срослась с ним. Только бы не порвалась. Тогда мне конец – отчаянно молил он. Жеку тащили по коридорам штольни, бросив на краю котлована, прошипели: - Ловите! Поймаете, будет жить, а нет - пойдёт на корм драконам. И двигающейся стеной столкнули в яму. От страха помутилось сознание. Когда пришёл в себя, то в первую минуту не поверил, что жив. Над ним склонился Вовик, давно пропавший, и числившийся в погибших: – Поймали! Будешь жить! – ласково шептал он.- Ничего. Наши- то знают, что ты жив? Тогда будут искать. Может, спасёмся. Жека лишь кивал головой. Ни на что не был сил. Вовик продиагностировал его состояние, подумал и начал телепатическое лечение. Жеке стало спокойно, через темечко Вовик вытаскивал отрицательную энергию, словно жилы тянул из позвоночника. Новые здоровые силы наполняли его. Захотелось спать. И он вырубился. Пока Лёлик занимался пацанами, закончилось действие анабиоза в карантине. Макс и Волик приходили в себя. Макс просмотрел результаты анализов и остался, ими доволен. Здоровы! Завтра приступим к работе. Займёмся Атомом. Проверим все системы, отрегулируем переход из одного времени в другое. Он уже получил всю информацию от Лёлика. Надо же было подхватить информационный вирус. Не предусмотрели. И попали в капкан. Юрос… Юрос… Потеряли Жеку. Придётся возвращаться. Только бы он продержался. За нами не станет! Волик тихонько наблюдал за Максом. Он ещё был слаб и не хотел показывать, что проснулся. Завтра будет много работы. Надо проанализировать состояние планеты. Войти в контакт с местными жителями. Неизвестно, как они воспримут нас. А вдруг враж-

152

дебно. Может, придётся оказать им помощь. Мы на Зее! Удивительно, а мы считали её погибшей. Где-то просчитались. Видно не заметили сбои в системе. Планете нужна помощь, а мы не получили информацию. Почему? Андреич с мужиками прочесал все окрестности. У реки они нашли кострище и котелок с остывшем чаем. Рядом валялось одеялко, открытые ранцы. Удочка глубоко воткнутая в землю была натянута, как стрела. Иван осторожно тащил удочку. -Подставляй садок! – прокричал он – Сорвётся сейчас. Здоровенный! Мгновение и в садке забился серебристый лещ. – Вот Марии на уху! Накормит пацанов. Но куда же они подевались? – не переставал удивляться Иван – Обшарили всё. А ребят нет! Где же их искать? Что Марии скажем? Не нашли Мишку с Борькой мол, сама дескать ищи! Слёз не оберёшься. Баба ведь! Разведчик передавал сведения непосредственно Лёлику. Ничто не вселяло тревогу в его сердце. Всюду была нормальная обстановка. Но вдруг у реки появилось много людей. Они громко шумели, кого-то звали. Лёлик понял, что ищут его пленников. Он приказал привести их к нему. Киберг выпустил ребят из отсека и привёл к Лёлику. Мишка поражённый увиденным всё время озирался. Борька, как ни в чём небывало ковырял в носу. Кто-то спросил: - Отдохнули? Они оглянулись, но никого не увидели. Они были внутри прозрачной сферы. Всё переливалось и серебрилось. В глазах зарябило. Лёлик понял, что для них он невидим. Конечно, в ультрафиолетовом свете мы невидимы! - Не бойтесь! Мы не причиним вам вреда. Мы с планеты Мирта. У нас произошла авария. И на Зее вынужденная посадка. Весь экипаж болен. Но завтра двое выйдут из карантинного блока. Проведём ремонт и улетим. Мы из мирной галактики. Нам нужна ваша помощь. Мы хотели бы составить географические карты. Выяснить в чём нуждается ваше население, чтобы оказать помощь. Нам надо снять пробы грунта, воды и без вашей помощи нам не обойтись - убеждал он ребят. - Ага, рассказывайте! Сами возьмёте всех в плен и увезёте в рабство. Это уже было!- возмутился Мишка. -Конечно! – поддержал Борька. -Нет! Если вы не верите, я прикажу вас отпустить, но попрошу о нас никому не говорить. Дайте слово и я вас отпущу - заверил Лёлик. Пацаны завертели головами и дружно закричали: - Обещаем! Что-то их подхватило и не успев, оглянуться они оказались на берегу реки. Из-за кустов вылез Андреич и начал на них орать. Борька оправдывался. Мишка молчал. Он уже жалел, что они отказались помочь прозрачным. Сколько интересного он мог бы узнать! А теперь они будут рядом, а он и знать не будет. Зря послушал Борьку. Дурак! Мужики шумели. Мишка решил, что он вернётся завтра и попробует найти пришельцев и попросит их помочь его деревне. Скоро нечего будет носить. Все запасы давно закончились. Старое оборудование сломано. Запасных частей нет. Новое изготовить некому и не из чего. Ткацкий станок, что сами сделали, работает без останова и всё равно ткани не хватает. Да и всё остальное скоро сломается. И тогда конец всем. Натуральным хозяйством не проживёшь. А эти прозрачные ничего! Даже отпустили. Пока он размышлял, не заметил, как подошли к дому. Мать с заплаканными глазами кинулась им навстречу, забыв, что хотела им наподдавать. Прижимала к себе и ласково ругала: - Сорванцы! Уж вы сейчас получите у меня. Я вам покажу, как без спроса на рыбалку ходить.

153

Над номером работали: Александр Маяков—главный редактор Надежда Леонычева—старший редактор Расима Скиба—редактор Элина Ким—редактор-корректор