PS литературный журнал №33 (декабрь 2014) by PS литературный журнал

33 2 14

! !

ВНИМАНИЕ!!! Журнал является НЕ коммерческим изданием. Все участники журнала работают бесплатно, на добровольных началах. Мы НЕ взимаем плату за публикацию произведений, НЕ производим пересылку номеров авторам с их произведениями и НЕ платим гонорары. Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена.

ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Почтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции.

При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернет-издание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА

Мы в интернете: ps-lit-jur.3dn.ru facebook.com/pslitjur vk.com/ps_lit_jur twitter.com/ps_lit_jur proza.ru/avtor/postskriptumlit pslitjur.mirtesen.ru odnoklassniki.ru/group/52241854038105

# $ %

& '

) *

- ! , / * !

2 % !

4567 E797

;

4567 E797

2 %

4567 E797

? @ %

- ;

;

) B )

;

C 1 1

): % B

E %

# ! @

0 @ #

2 % E

* %

H 01

I E

J B

J? KH L

- % M

* / N/ B

105

0 ! , -

Буквально через неделю мы проводим старый и встретим новый год. Многие уже нарядили елку и ждут новогодней ночи и её чудес. Мы тоже провожаем старый год и подводим итоги. Политика. Повторяем, что мы не являемся украинским, российским, молдавским, белорусским либо каким-то еще изданием! Если кому-то вдруг показалось, что мы поддерживаем чью-то политику, повторяем, ему только показалось. Мы вне политики! Если кто-то считает, что это невозможно, отвечаем: возможно! В нашей редакции работают как украинцы, так и русские, как молдаване, так и татары. У нас нет ни расизма, ни фашизма (который сейчас стал трендом, и его присваивают кому не лень), ни коммунизма. У нас равенство! Если кто-то этого не понимает, то книги и орешки ему в помощь. Сайт. Наш журнал наконец-то обзавелся собственным сайтом. Его можно найти по адресу ps-lit-jur.ru. Так же свои собственные сайты получили и дочерние проекты журнала. Мы все больше переходим на собственные ресурсы, нежели на базирование в соцсети ВК. В связи с появление сайта, мы доработали функционал приема материалов в печать. Свидетельства о публикации. В наш век, когда идет борьба с плагиатом, одной из проблем авторов остается доказательства авторского права. Поэтому, мы ввели обязательную выдачу свидетельств о публикации. Теперь каждый автор, публикующийся у нас, получает именное свидетельство о публикации подтверждающее его авторские права. Печать. Летом мы хотели запустить печатный вариант нашего издания, но, увы, по ряду причин это было отложено на неопределенный срок. Но наш журнал перешел на печатный макет, который больше всего подходит для типографии. Поэтому мы в любой момент можем перейти на печать. Договор. Был введен договор о публикации, который строго регламентирует обязательства автора и издания. Напоминаем, что ранее все права и обязательства регламентировались только уставом журнала. Узы. Наш редактор, непревзойденный мастер сатиры, Максим Желудев женился! Мы рады за него, так как редакция одна большая дружная семья, но после свадьбы он как-то выпал из вида и мы уже, грешным делом, подумали, что его поглотила рутина семейной жизни. Но буквально за несколько дней до выхода этого номера он явился! И не просто явился, а с

собственным проектом! Общество «Белая перчатка» – так называется небольшая группа в ВК. Если вы пишите небольшие эссе на различные темы, милости просим. Так же, авторы «Белой перчатки» публикуются в нашем журнале. Игра в маски. В рядах авторов «Игры в маски» пополнение. Это молодой и, пока что, неопытный автор, Александр Масюра. У него всего один персонаж, фотограф Коди Фейн. Может показаться, что количество персонажей велико, но у каждого персонажа своя маска, которую он периодически снимает. К финалу, который не скоро, некоторые маски упадут и разобьются в дребезги. Некоторые просто растворяться, а некоторые останутся на лицах. А кто-то и вовсе окажется без маски. Летописи межмирья. В этом году проект сделал большой прорыв. Был полный редизайн персонажей и локаций. Полным ходом идут работы над второй главой, и только объем работы не дает нам выпустить её перед новым годом, но в январе она увидит свет. Финал. К концу подошла публикация романа «Убить ангела» Надежды Леонычевой и повесть «Микки» Дарьи Березневой. Но свято место пустым не бывает, и в разделе «Литературный сериал» новобранец. Кто это, узнаете в январе. Этот год принес нам немало изменений. Надеемся, и у вас он был плодотворным. С наступающим Новым годом! С уважением, редакция PS

Наверно лучше нет мгновений, Чем дарит с фауной родство, Когда без фальши откровений Влюблен, как отрок в существо. В каком и тигр и стать пантеры Слились в единые черты. Но без подобия химеры, А в блеске дикой красоты! В ком сочетается отвага, И трепет лани у реки, И верность дому и бродяга И ласки всплеск… и коготки! И гордость, с фишкою забавы: Ловить подобие мышей, Но если что-то не по нраву, То не заставишь – хоть убей! Чем покоряет люд веками, Слывя как «божья благодать», В далеких странах меж песками, Да и у нас… чего скрывать! Когда сидит на звездном фоне, Вся в лунном свете серебрясь, То вопреки венцу – короне Увидишь в том с астралом связь! С его бескрайним царством дали, Без жадных взглядов и злобы, Где диво – дивное создали, Чем был пленен я без борьбы! Поверив свято в божью милость, (Средь негатива на земле) Что в ней так ярко проявилась Живинкой светлою во мгле. Какой была моя Асютка, Персидских знаковых корней, Чье сердце так ловило чутко, Регистры струн души моей.

Когда был зол – вдали сидела, Янтарным взглядом поводя, А чуть остыл, тогда уже смело, Ко мне стремилась погодя. Чтоб думы те, что угнетали, Зловещей стаей воронья, Вместе с туманами печали, Собой развеять в свете дня. Своим усердием, без лени, При чистке меха добела, Иль тем, когда обняв колени, Мурча дремала иль спала. А я сидел, на крошку глядя, Не смея двигаться, дышать, Внимая сочной серенаде И баритончику – под стать. Иль тем, когда так грациозно, В броске, чью силу не постичь, Она рыча шутливо – грозно Глушила избранную «дичь» Терзая кожэрзац ботинка, Резвясь, что малое дитя, Вокруг порхая, как пушинка Или орлом над ним летя. И… улетела, раньше срока… Ушла бесшумно, словно тать, Душе оставив, одиноко, Казниться болью и стенать! Что все еще, в трагизм не веря, Бунтует разум, до основ, Не принимающий потери, К чему он, вовсе, не готов. Посколь вокруг её фантомы, Он «видит» в пятнах белизны, До крика, так ему знакомы, То в бликах солнца, - то луны. И даже слышаться оттуда, Дыханье, звуки ей сродни, Как будто, вдруг, свершилось чудо, Вернув былого часа дни.

Чтоб снова, в знойные декады, С ней растянувшись на полу, Искать, хоть толику прохлады, Как ночью в сеннике иглу! Или когда бушует вьюга, Ветрами буйными полна, Вновь согревать собой друг друга, В кутузке тесной у окна… Но нет её – моей частицы С кем жил, как с ангелом – в ладу, Позволив так себе влюбиться, Что до сих пор не отойду! От столь жестокого финала С ней, накануне октября, Что вмиг собой очаровала, Ни слова мне, не говоря! О чем забыть довольно сложно, И сколько дней бы не прошло, А все же чувствуешь подкожно, Как сердце бьется тяжело. И ничего нет в жизни хуже, Чем фатум – порожденье зла, Когда душа, в бездушья стуже, Теряет искорку тепла! *** P.S. И все ж, - другого не приемлю, Без чувств подобной глубины, Ни человека и ни землю, Коль свыше нам они даны! Автор: Альберт Жуков Черный

Примазались угры, уйгуры и финны, С татарскою ордою к славянским сынам, Построив на фейке все сказы – былины, Не свойственны нордам и их племенам. Но уши за мифом торчали искони: В набегах и войнах, под хищный оскал, Где сила слепая царила в законе, А ум, как всегда – на задворках дремал. Чему есть примером Москва, - их столица, Сегодня, сейчас, как и в дебрях веков, Что щелкает пастью у самой границы, На фоне все тех же – ордынских полков! Автор: Альберт Жуков Черный

Не тоскуй, не грусти… – Посмотри на луну, Ведь для этого нету преграды, И я тут же, в тот миг, на Селену взгляну, Чтобы встретились там наши взгляды. Ощутив между звезд, средь морей без воды, Близость наших сердец, как бывало, Поделиться со мною причиной беды, Чтоб унынье, как дымка пропало. А коль так, то и впредь, на Селену взгляни, Если впору завыть одиноко, И я тут же явлюсь, чудо – джину сродни, Хоть в реалиях мы и далеко! Автор: Альберт Жуков Черный

Есть, в сонмах женщин, две царицы, Совсем несхожих по родству: Одна, лишь в позу стать стремиться, Другая – только к естеству! Одна – типичная стервоза, Лелеет ногти подлинней, Посколь стряпня и прочья проза Ей не присущи, с юных дней! Зато, по нраву интернеты.., Точней – на сайтах болтовня, Иншопы с брендами, фуршеты, Где сам Аллах ей не ровня! А вот другая суть царицы, Что без прикидности мила, В своих пределах не ленится Вершить подвластные дела! Не понимая блажь персоны: Томиться в праздности хмельной, Увидев золото короны, В своем призваньи – быть женой! А не носителем… чего-то, Под «Made in…» из-за морей, С когтями хищного экзота – Реликта неких упырей. Чтоб не в державе власти сила, У трона всем была видна, А в том, где руки приложила Ее Величество… Жена! Автор: Альберт Жуков Черный

«Мир спасет, лишь Красота!» Все трактуют однобоко. В юном цензе и в лета, Что от истины далеко. Дескать, - фраза неплоха: Образ юной топ-модели, Будто этот «плод греха», Мир спасет на самом деле. А не разума черты, Что в гармонии с природой, Видит сущность Красоты… Без уродства некой модой! Автор: Альберт Жуков Черный

Борьба за место под луной, Под солнца яркими лучами: Таков удел тропы земной, Что остается за плечами! А если нет борьбы, то жизнь, Проходит безучастно мимо, Лаская счастьем чью-то высь: И в явь – на зависти, - и незримо. Баналь…, хоть в ней и соль – горой, Что мудрость быта накопила, А вот, поди ж ты – мнят порой: Жизнь без борьбы, как без светила! Автор: Альберт Жуков Черный

Все любят лежа помечтать, Ведь нет, по сути, блажи проще: Любому молодцу под стать, Освоить сказочные рощи. А как до дела – глас один: «Я не готов для чуждой дали?» Найдутся тысячи причин, Чтобы остаться на причале. Не в силах лень перебороть, Мечту отбросив на задворки, Храня бездумно в неге плоть, Словно моллюск пустые створки. Что без жемчужины, на дне, Как без мечты - пустое тело; И ни в фаворе, ни в цене, Лежит без цели, очерствело. Без искры той, что жизнь дала, Для грез, надежды и свершенья, Наполнив жаждою тела, К её источникам движенья. Вот и решай, что есть важней: Беречь футляр, на склоне века, Или мечту в душе своей, Что окрыляет человека?! Вопрос нелегкий – даже два, Хотя ответы есть в примете: «Пока мечта в тебе жива, То жив и ты, на этом свете!» Автор: Альберт Жуков Черный

Опять эта безумная скрипка! Впивается в уши, сон прогоняет, Заставляет всем телом покорно слушать Мотив изощрённый, холодный, глупый... Он тает, что шоколада плитка: Так сладко и горько, смешно и грустно, Как прожитый день и умеет только Его не вернуть и к нему не вернуться. А звуки ко мне приникают липко И в пьяном угаре жадно целуют, Разбавляют мечтами вино в бокале – И комната кружится в ритме вальса. Забыть о подлостях и ошибках Хотя бы на вечер – царская роскошь. Свечи плавятся. В мягком неровном свете Мир кажется музыкой незнакомой... Опять эта безумная скрипка Боль сердца осушит глотком ненасытным, И чья-то рука в обрамлении кружев Опустит смычок... Он мне больше не нужен. Автор: Yuki Eiri

У этой клетки незримы прутья, Но до свободы совсем не близко. От всех напастей закроют грудью Пятнадцать верных в броне лучистой. Ни шагу влево, ни шагу вправо: Навечно заперт и бесполезен. Могу лишь хлопать в ладоши: «Браво! Ура героям!..» Не жизнь, а песня. Ты тоже рядом. Опять приходишь, Небрежно, боком на трон садишься. Быть лучшим – это в твоей природе, И есть ли что-то, чего боишься? Самодоволен, жесток без меры, Тебе Погибель – второе имя. Юнцы считают таких примером, Но тайну прячут глаза стальные. Твой бой окончен. Лишь на сегодня – Какая жалость... Сними доспехи, Стань беззащитен – мне так спокойней Тонуть в объятьях и тихом смехе. Оставь надежду, наступит утро: Король на поле – увы, не воин, А ферзь – не пешка. Сражайся мудро... Ещё немного побудь со мною. Автор: Yuki Eiri

Неожиданно хлёсткий, тонкий, чужой, тянется К двери, под дверь, за порог – грозно и сумрачно; Бесконечно, чуть слышно чёрной тоской мается, Издевается Осенью, проседью, прядью небес облачной. Шустро на стену вперёд головой взбирается, Сквозь потолок, за кривое окно – в форточку, И когтями бескровно в потёмки вцепляется, Упивается, Прячет лисью в лиственном мороке мордочку. Словно под гору – быстро, метко, чётко катится Мёрзлый, хриплый, простывший коктейль-история: Одиноко вздыхает, спорит, в грехах кается, Запинается Сетью шрамов, ругая нрав своеволия. По-мальчишечьи ломко звонких нот касается, Лезвием точно срезая помех шорохи; Остро, небрежно талой водой разливается, Рассыпается – Бархатный, пепельный – в пышные льда ворохи. Ярко, чисто, легко к самой груди взвивается, Белый свет затмевая отзвуком солнечно... Телефонным гудком глубоко расплывается... Обрывается... И на дне лишь одно: ничего не кончено... Автор: Yuki Eiri

Эта ночь – только ночь, или большее что-то Меж тенями скользит в вечной светобоязни? Открываю сезон: будет славной охота На те мысли, что в солнечной жиже увязли. Из угрюмых углов, с неприметных задворок Выцарапывать стану свой страх по крупицам. Мой бессменный вампир тычет сотней иголок, Мы успели друг к другу давно пристраститься. День беспечно слова по местам расставляет, Улыбается мне с неприкрытым садизмом... А во тьме стая рифм на воздух взлетает: Всё так глупо, фальшиво – вагон драматизма! Окружает тупик, стены белые давят. Выход есть: как всегда, я пожертвую крышей – Пусть штрафуют потом, что угодно считают! Лучше риск – и бежать, чем сидеть тише мыши. Ледяной поцелуй – дно кошмара двойное. Если смерть значит смерть – расценю как свободу. Я хочу проглотить полбокала покоя... Эта ночь – только ночь? Или большее что-то? Автор: Yuki Eiri

Шрамы не исчезают: Въедаются в кожу, Прожигают – И мы, на себя не похожи, Ныряем отчаянно В омут прохожих, Теряясь и находясь В паутине дорожной. Смеёмся до слёз, Озираясь тревожно Всё думаем, думаем: Сколько же можно Вот так? Разве это сейчас, а не в прошлом? И тонем опять, Дни лакая безбожно Торопливо, давясь. Осознав безнадёжность, Убиваем легко... Позабыв осторожность, Шрамы дарим другим. Незаметно. Подкожно. Автор: Yuki Eiri

Все изменения в человеке идут изнутри. Нельзя изменить человека, окуная его в дерьмо, меняя температуру вокруг его бренного тела с экстремально низкой до аномально высокой. Чтобы вызвать перемены характера необходимы усилия самого человека. На твоих глазах убили всю твою семью, изнасиловали их трупы и съели живьем комнатных рыбок – все в порядке, но как только ты сам решил сломаться, вернее вступил в диалог с чем -то внутри себя, вроде бы: “Все, вот это было последней каплей, катись все в пропасть.”, и действительно – не остается ни следа. Важно разделять людей по их разговорчивости с той самой частью, что отвечает за надрывы и надломы. Есть те, кому море по колено, а есть те, кому море по колено до определенного момента. Когда он наступит – неизвестно, что должно произойти – неизвестно. Может что-то вроде глобальной катастрофы, эпидемии чумы или смертельного заболевания, а может и что-то более значительное. Рваные носки, например. Потеря работы. Проигрыш в карты. Обвалившийся карточный домик, в конце концов. Находиться рядом с таким человеком не рекомендуется по целому ряду при-

чин., и вовсе не потому что он опасен. Как правило, в опасных людях ничего не ломается. Обычная смена ориентиров. Вчера тебе нравились цветы и милые пони, а сегодня – вырывать глаза во славу Иисусу. Но, ты целостная личность. Ты уверенно идешь по выбранной тропе. Сломавшиеся люди не таковы. Во всех начинаниях и предпочтениях, даже в желаниях своих

и действиях они предпочитают полумеры и путь наименьшего сопротивления. Не найти достойную работу, а хотя бы подработку, чтобы было на минимальное выживание, не говорить, а мямлить, не жить, а умирать, но очень медленно. Опасны же полумерные тем, что очень легко могут утянуть на дно, повесившись непомерным грузом. Социальные коты, без права на существование.

Вместе с тем, все же, перемены – это фикция. Всегда временная. Что мешает человеку остановиться и спросить: ”Хей, на что я трачу свою жизнь? Мне стоит повнимательней относиться к себе и к моему отношению к миру вокруг. Столько возможностей, время, в котором мы живем – далеко ушло от феодального Средневековья. Если уж нигер смог стать президентом сверхдержавы, то что мешает мне сделать что-нибудь для себя. Я точно смогу, если…”. И нет причин, чтобы ничего не делать для своего раз-

вития и укрепления в социуме. Зачастую достаточно обладать зачатками здравого смысла и упорства, чтобы подняться выше. Хотя бы чуть-чуть. Проблема в том, что человек, запертый в клетке своих убеждений, предрассудков и страхов не считает себя обязанным вставать на лестницу в Эдем. Плод ли это неуверенности, отчаяния или самовлюбленного эгоизма – итог один и тот же. Человек вышел из пищевой цепи, став при этом сухопутной акулой – нужно движение для жизни. Чем осмысленнее движение –

тем качественнее жизнь. Нет причин носиться кругами, надеясь на случайную рыбку, угодившую в рот. Поэтому, если человек не может определиться с целью сам, ему нужен кто-то, кто вытянет его из ямы. Указав на огромное пространство, наполненное возможностями, идеями и конечно же вкусной рыбой, оставив последнее решение за узником иллюзорных страхов. Автор:

Максим

Гайер

С годами многое в нас меняется - привычки, вкусы, стиль, друзья, мировоззрение. Что-то прячем далеко под панцирем, что-то хотим оставить без изменения - воспоминание о первом поцелуе, поездке на Гоа, забитом голе и потрясающем по затратам шоппинге. Я прячу от всепоглощающего цинизма и пофигизма единственно нужный и желанный праздник Нового года. В детстве мама в ночь на первое января укладывала нас спать, и под подушку прятала подарок. Мы с братом только очнувшись сразу переворачивали постель в поисках заветного обёртка. И даже мысли не зарождалось по-

чему дедушка Мороз дошёл до постели, а не елки! Потом конечно догадались кто старается, но также послушно каждый год ждали новогоднего утра. Пусть мне уже не семь и живу я далеко от родителей, на ночь кушать запрещает лечащий врач, мне хочется закрыть глаза, вдохнуть запах мандаринов и бенгальских огней, безжалостно прожигающих скатерти один день в году, и поверить в чудо. Снова стать немного глупой и беззаботной. Веселой и жаждущей лучшего, чем в прошлом году. Дождаться новогоднейшего дня в жизни. Волшебства нет. Я это понимаю. И еще пони-

маю, что нужно верить в хорошее и светлое, делиться вниманием, заботой, нежностью и любовью . Учиться совершать красивые и важные поступки. И новый год дает нам эту возможность. Обычный день по долготе и зимней погоде, без парада планет и затмений, но наполненный благодаря давней и любимой традиции духом ожидания чуда, дает нам крылья, воодушевляет, вселяет желание жить. С наступающим вас. Автор: Гоар

Восканян

В одной из деревень, расположенных высоко-высоко в Альпийских горах, жили три старушки. Каждая имела большую семью, им уже давно было за девяносто. Как-то раз пришла Смерть за старшей из них. Ей было сто семнадцать лет. - Готова ли ты пойти со мной? – спросила Смерть. Старуха кивнула головой, и Смерть забрала её. Настал черед второй. Пришла Смерть и за ней. - Готова ли ты пойти со мной? – старуха всплакнула, но кивнула головой и ушла вместе со Смертью. Старуха, которой было девяносто девять, поняла, что у Смерти она следующая в списке. Так и было. - Готова ли ты пойти со мной? – спросила Смерть у неё, придя после

смерти её подруги. - Прошу, дай мне дожить до ста лет, это единственное мое желание, - жалостливо протянула она. - Хорошо. Я приду к тебе на третий день после твоего столетия. Прошел год. И пришла Смерть в назначенный срок. - Готова ли ты пойти со мной? - Но я чувствую себя хорошо, я не болею, я не готова… я не хочу умирать! – начала плакать в истерике старуха, ударяя себя по коленям и заламывая в крике локти. - Возьми вместо меня мою невестку, она постарела, от неё никакого толку! – выкрикнула в гневе она и вдруг замолчала. Смерть исчезла. На следующий день умерла её невестка. Прошло десять лет. Немощь заковала старуху в свои цепи, и она не мог-

ла ни двигаться, ни говорить. И Смерть снова явилась к ней. - Готова ли ты пойти со мной?.. Старуха, не в силах пошевелиться, начала жалобно скулить, а в глазах появился безумный страх. И Смерть исчезла. Проходили годы. Старуха пережила своих внуков. Она не могла двинуться, кости её превратились в хрупкие тростинки. День за днём она покрывалась пылью и грязью. Иногда глаза её передвигались с предмета на предмет. От пыли, которая собиралась на лице, старухе хотелось чихать, но из-за страха сломать себе этим кости она задохнулась и умерла. За её душой Смерть так и не пришла. Автор:

Восканян

Гоар

Привычка – второе я. Даже в мелочах. Вот, например, дорога. Чтобы дойти от моего дома до остановки, надо обойти соседний дом. Причем обойти его можно с двух сторон: со двора, либо выйдя к проезжей части. Я всегда выходил к дороге и шел к остановке. Причем все было выработано до автоматизма. Я даже не задумывался, как иду к остановке. И в один, как потом оказалось, не совсем прекрасный день, меня понесло другой дорогой. Просто я подумал, а почему бы мне не пойти этой дорогой. Просто, от балды, как говориться. Так вот, иду я себе и иду неспешно. Ну, как неспешно, учитывая, что я по привычке три раза послал будильник, а потом с диким криком «Караул!!!» бегал по квартире, то я просто быстрым шагом топал к остановке. Ах, да! Вспомнил, почему меня понесло другой дорогой! Мне показалось, манна небесная по башке стукнула, что эта дорога на жалкие три сантиметра короче. Поэтому я пошел этой дорогой. Вернемся к дороге. Иду, значит, по дороге и

вижу девушку перед собой. В принципе, ничего странного. Утро, все кудато спешат. И эта девушка, стоящая у фонарного столба и озирающаяся по сторонам, меня не удивила. И я просто прошел мимо и забыл её. День мой как всегда прошел в нервотрепке на работе. Вообще, вся жизнь человека это сплошная нервотрепка. Надо рано встать, проклиная будильник, потом неуклюже собираться, толкаться в маршрутке и, о аллилуйя, ты на работе! А тут каждая с…, которая выше тебя по карьерной лестнице, считает тебя своим рабом. Командует, унижает. Поэтому к вечеру приходишь как выжитый лимон. И так проходят пять дней в недели, а потом два выходных, которые ты тратишь на стирку, уборку и заготовку жратвы на всю предстоящую неделю. И настал новый, унылый день. И как назло, светило солнце. Вы думаете, это поднимает настроение? Как бы ни так! Когда в прекрасный день тебя ждет восьми часовой сеанс Камасутры на работе (причем не ты, а тебя там

будут камасутрить), то ярко светящее солнышко наоборот, удручает. Так вот, опять я пошел другим маршрутом. Да, в наглую изменил многогодовой привычке выработанной еще со времен ВУЗа. И снова эта девушка под тем же фонарным столбом. Она стояла, оглядываясь по сторонам, одетая в бардовый деловой костюм. Странно, но при ней не было сумочки. Неожиданно было видеть девушку без сумочки. Где же она держит эту кучу хлама? Или она новый вид девушек, который обходится без кучи хлама? Я просто прошел мимо, и мой день повторился как по шаблону. Выходной! Аллилуйя! Глоток свободы! Ага, щаззз!!! Уборка! Нет, я не фанатик чистоты, но пыль надо вытереть, пропылесосить, протереть полы. Может даже постирать. Еще сходить в магазин за продуктами. Вот тут снова случилась странность. Дело в том, что магазин находится чуть дальше остановки, поэтому как ни прискорбно, но этот домик приходится обходить. И да, я снова пошел другой доро-

гой. И что бы вы думали? Она стояла там же. В выходной, в субботу. Нет, я понимаю, что есть конторы, которые и по субботам вкалывают, но все-таки. Я почти прошел мимо… - Простите, - обратился я к ней. – С вами все в порядке? Она удивленно посмотрела на меня. Да я и сам хотел посмотреть на себя со стороны как на идиота! Ни с того, ни с сего заговорил с девушкой, которая, по сути, безразлична. Хочет, пусть стоит под этим столбом! У нас не запрещено! Хоть раскладушку ставит и живет! - Со мной? – Она оглянулась, удивившись, что я к ней обращаюсь - Вы видите еще кого-нибудь здесь? – Спросил я. Улица была действительно пустынной. Странное дело для полудня выходного дня. - Со мной все в порядке. – Неуверенно произнесла девушка. – Я тут гуляю. - Не против, если я прогуляюсь с вами? – Неожиданно даже для себя, спросил я. Девушка замялась, но согласилась. Мы медленно двинулись по улице. - Меня зовут Максим, а вас? – Произнес я, после затянувшего молчания. Боже, что я делаю? Зачем она мне? Нет, она симпатичная, но у меня, вроде как, есть Катя. Катя – это девушка, с которой я как бы встречаюсь. Как бы, потому что у нас сво-

бодные отношения. Она сама так захотела, а я был только рад. Мы видимся пару раз в неделю. Поужинали, переспали и по домам. Все замечательно. Никаких мимими, все повзрослому! И тут я начинаю гулять с другой. В принципе, при свободных отношениях, это не запрещено, но чувствовал я себя неловко. - Аня. – Ответила девушка. - Очень приятно. – Улыбнулся я и протянул руку. Она покосилась на нее, потом на свою руку и произнесла тихое «Угу». Ну, не хочешь, как хочешь. - Может на ты перейдем? – Спросил я. - Конечно! – Улыбнулась она. – Я вообще удивилась, что ты заговорил со мной на вы. - Не вижу смысла в лишней фривольности! – Витиевато ответил я. Аня рассмеялась, а проходившая мимо старушка как-то странно посмотрела на нас, потом перекрестилась и пошла прочь что-то бормоча. Я не придал этому внимания. Мало ли, чего она. Скорее всего, что-то из разряда «Гуляют тут! А мы в наше время…». Хотя, мы ничего такого не делали, просто гуляли. Даже за руки не держались. - Любишь держать себя в рамках этикета? – Спросила она. - Да, сударыня, ваша правда! – Ответил я. Мы рассмеялись. - Если честно, мне часто говорят, что я ро-

дился не в ту эпоху. Восемнадцатый, девятнадцатый век, вот мои времена. - Почему? – Удивилась собеседница. - Тогда все решалось по совести. – Ответил я. – Оскорбил женщину, иди на дуэль, животом рискуй. - Это у аристократов! – Ответила Аня. – У баринов! Простой люд как тогда, так и сейчас все решал проще. - Как? - Спросил я. Хотя, догадываюсь как. - Кулаком по морде! – Весело ответила она, ударив кулаком по ладони. Мы снова рассмеялись. Молодая мамочка с ребенком со страхом посмотрела на нас, подхватила малыша и на всех парах унеслась. - Странная она. – Произнес я вслед мамаше. - Ну да, - печально ответила Аня. – Который час? - Почти пять вечера. Без десяти, - ответил я, глядя на наручные часы. - Мне пора. – Она быстро развернулась и пошла прочь. - А… - недоуменно протянул я. - Ты сможешь завтра в тоже время подойти к тому столбу? – Спросила она. - Ну, смогу. – Неуверенно ответил я. На завтра у нас с Катей запланирована встреча. Ну, пивко, то, се. Ладно, отложим на потом. - Хорошо, до завтра! – Весело крикнула она и убежала. Именно

убежала. Вообще наблюдать убегающую девушку в деловом костюме интересно и забавно. С причудой она. Может поэтому меня и потянуло к ней. Ну, надоела причуда Кати, решил посмотреть на причуду Ани. Девушки с причудами… Интересно, почему на нас смотрели как на идиотов? Даже не идиотов, а сторонились. Как от прокаженных. Неужели простое проявление чувств уже не в чести? Хотя сейчас не поймешь, что в чести, а что нет. Все только и кричат о морали, сами не имея её. Старый принцип про бревно в глазу работает на ура. Я и сам не святой. * * * На удивление, Катя быстро согласилась на перенос нашего свидания. Договорились встретиться на неделе. Поэтому нашей с Аней встрече ничего не помешало. Мы, как и вчера мило прогулялись по дворам. Было, правда, несколько странностей: она так и не взяла букет, который я ей протянул. Сказала: «Спасибо, но не стоит». Видимо ей не понравились хризантемы. Розы я сам не хотел покупать, как-то банально. Вот и пришлось тащить букет на себе. От посещения кафе она так же отказалась. Признаться, я этому обрадовался. До зарплаты еще неделя, а цены в кафе кусаются. Уж я-то знаю, Катьку вечно в кафе или клуб тянет, а мои финансы

довольно часто поют романсы. Хотя, в их исполнении это больше похоже на заупокойную. И, как и вчера, она убежала от меня без десяти пять вечера. Что за прикол? О чем думают тараканы в её голове? Но мне с ней интересно. Мне проще найти с ней общий язык, чем с Катей. Хотя, может это просто увлечение? Новые ощущения, интересная девушка. И успокаивающая мысль, что с Катей у нас свободные отношения. Неделя прошла как обычно. Ну, кроме того, что каждое утро я здоровался с Аней, которая почему-то всегда стояла у того столба. Мне было интересно, почему она там стоит, но спросить я не решался, а вечером её там не было. В четверг мне тосковать не дала Катя. Мы как всегда прогулялись по кафе, что сильно ударило по моим финансам, а потом зашли ко мне. Через полтора часа она ушла к себе. Вот и вся личная жизнь. С Аней мы договорились встретиться в субботу. В назначенное время я подошел к столбу и увидел что Аня не одна. Вместе с ней был молодой мужчина в строгом костюме. «Коллега?» - Подумал я. Они действительно выглядели как коллеги: оба с иголочки. Я в куртке и потертых джинсах рядом с ними выглядел как какой-то гопник. - … еще раз говорю, я не знаю, в чем дело.

– Спокойно говорил незнакомец, когда я подошел. Аня покосилась на меня. Незнакомец бросил на меня мимолетный взгляд и спокойно продолжил: - В канцелярии, насколько мне известно, так же не знают, почему было принято такое решение. - Привет, Аня! – Весело произнес я. Аня печально кивнула и опустила голову. Незнакомец недоуменно смотрел на меня. Я не мог понять, что происходит, поэтому переводил взгляд с Ани на незнакомца. Пауза затягивалась. Чтобы разрядить обстановку я решил представиться. - Максим! – Улыбаясь, я протянул руку незнакомцу. - Он, что… - начал незнакомец. - Да! – Взволновано произнесла Аня. - Я не вовремя? – осторожно спросил я. Он, что, её парень? Вот, блин… - Нет, дело в другом… - начал незнакомец. - Не надо… - попыталась остановить его Аня. - Хорошо. – Кивнул он. – Но давайте отойдем. – Он как-то странно оглянулся, как будто боялся, что нас кто-то увидит. Мы отошли к подъезду и только там он соизволил протянуть мне руку - Амадеус Август Вильгельм Троцковский! – Не без доли гордости произнес он. - Максим. – Скром-

но ответил я, ошарашенный таким приветствием. Он шутит или его реально так зовут? - Так вы… - Амадеус хотел что-то спросить, но Аня перебила его. - Давайте не будем сейчас про работу. – Нервничая, произнесла она. – Амадеус, вы бы не могли сопроводить нас сегодня? Просто у нас тут… - Свидание? – Удивился он. – Оригинально… - Ничего оригинального, обычное свидание. – Напряженно произнес я. Это её парень? Или брат? Не важно, но надзиратель мне здесь не нужен! - Ань, его присутствие обязательно? - Увы, но да. – Печально ответила Аня. – Я потом тебе все объясню. Просто побудь со мной рядом, как тогда, на прошлой неделе. – Она хотела положить руку мне на плечо, или провести по щеке, но сдержалась. - Обещаю, я не буду вам мешать, просто буду идти рядом. – Заверил Амадеус. – Могу поддержать беседу, если это потребуется. - Хорошо, - кивнул я. Цирк и только! Прогулка вышла натянутой. Аня, конечна, была спокойна, но меня раздражал наш спутник. Он шел с другой стороны от Ани и отрешено осматривал окрестности, как бы ни вникая в разговор. Время шло, а день все портился. И, как всегда, без деся-

ти пять, Аня поспешно покинула нас. - Всего доброго! – Стараясь искренне улыбаться, произнес я. Конечно, никакой искренности не было! Этот хмырь испортил свидание! Мы толком не поговорили. - Постойте, Максим. – Остановил меня он. – У меня к вам есть один разговор. Возможно, дело именно в вас. - Что? – Удивился я. - Как вы заметили, Аня не простая девушка. Я молча кинул. То, что Аня отличается от других девушек это сразу видно. Где вы еще увидите девушку, которая в выходной день так элегантно одевается? Или так легко поддержит беседу на тему литературы, культуры, истории? - Как понимаю, вы её молодой человек? – Произнес я. Он рассмеялся: - Нет, я не являюсь ее молодым человек, любовником, либо рыцарем сердца. Дело в другом. Вы заметили, что она не дает прикоснуться к себе и сама не прикасается к вам. Что вы не заходите в кафе, гуляете по малолюдным дворам. - Ну да, что тут такого? – Удивился я. Мало ли, какие причуды у девушки. Главное не где, а с кем. А насчет прикасаний, мы не настолько близки, чтобы гулять за ручку. - Хорошо. – Кивнул Амадеус. – А почему она уходит ровно в шестна-

дцать пятьдесят, вас не интересовало? - Мало ли… - Уклончиво ответил я. - Скептик? – Спросил он, наклонив голову на бок, и загадочно улыбнулся. – Все вы скептики, пока истину не узнаете. После этих слов с ним произошли метаморфозы. За его спиной раскрылись огромные крылья, как у ангела. Только у ангела белые, а у него черные. Мои глаза округлились, но крылья распались перьями и исчезли, а он подошел ко мне приложил палец к губам. - Тише, - протянул Амадеус. – Я сейчас все объясню. Дело в том, что Ани не существует. - Как? – Только и смог произнести я. - Ты уже… - Начал он и замялся. – Не против, если мы перейдем на ты? - Нет, - кивнул я. - Ну да, после того, что было между нами. – Он засмеялся, показывая руками крылья. - Так вот, ты уже догадался, что я не простой человек. – Продолжил Амадеус. – Если быть точным, я не человек вовсе. - Дьявол? – Предположил я. - Ага, искуситель. – Криво усмехнулся он. – Как же вы примитивно мыслите. Я ангел смерти! – Последнюю фразу он произнес с такой гордостью. – Тот, кто забирает души! Тот, кто вершит судьбы людей!

Столько пафоса, но в грязной подворотне это больше походило на фарс. И если бы не крылья (которые я все еще считаю плодом моей бурной фантазии), я бы засмеялся. Но я промолчал. - Аня умерла полтора месяца назад от двусторонней пневмонии. – Сухо произнес он. – У неё была аллергия на антибиотики, и я просто вынужден был освободить её. - Умерла? – Переспросил я. Как снег на голову. Что за бред? Я вот пять минут назад с ней общался. Она была рада видеть меня. - Да, - ответил Амадеус. – Если желаешь, я отведу тебя к её могиле. - Да иди ты… - Стандартная реакция, а я думал, Элеонора шутит. – И уже другим тоном. – Увы, но я никуда не пойду. То, что ты видишь, не Аня, в привычном твоем понимании. Это её душа. На данный момент, она выглядит именно так. Знаешь, что происходит с душой, когда я обрываю жизнь? - Нет. – Ответил я, находясь в состоянии близкому к прострации. - Она попадает в чистилище. Чистилище – это место, где вершится судьба души. Так сказать, суд. Да там действительно, как в суде. – Отмахнулся он. – Несколько судей, присяжные, обвинение, защита и обвиняемый. Так вот, в чистилище разбирают деяния души, пока она находилась на

земле в телесной оболочке. И судя по её деяниям, мера пресечения. Ну, там рай, ад… На последних словах у меня поплыло перед глазами и потемнело. * * * Мир возвращался постепенно. Сначала звуки. Как будто через вату. Потом краски. Они начали принимать формы, становится четче. Я уже различал улицу, прохожих. - Так на чем мы там остановились? – Спросил рядом сидящий Амадеус. Мы сидели на скамейке невдалеке от места, где я грохнулся в обморок. В руках у меня была открытая бутылка с водой. - На аду… - произнес я, с трудом ворочая языком. - Ад, как по мне, так это ничто! – Разглагольствовал Амадеус. – Жизнь на земле – вот ад! Настоящий ад! Ты бы знал, с каким облегчением люди умирают. Последний момент жизни – это счастье! Так они осознают, что все мучения их закончены! - С Аней что? – Только и смог спросить. Прострация снова затягивала мой разум. - В том то и проблема, что не понятно. – Печально произнес Амадеус. – Из всех возможных вариантов, суд вынес самый неожиданный вердикт: её вернули на землю. - Она неприкаянная душа? - Да, - кивнул Ама-

деус. – Ее могли отправить в рай, могли в ад, могли предложить служение в рядах амуров, хранителей или жнецов. Вариантов много! Вплоть до реинкарнации! – Он посмотрел на меня и решил пояснить. – Это когда душа начинает новый земной цикл. - Ага, и не помнит про прошлые жизни? - Все мы забываем свои прошлые жизни. Я, к примеру, не помню, кем был до того, как стал ангелом смерти. - А она помнит? – Спросил я. - Её земной цикл не завершен, - ответил Амадеус, отхлебывая из своей бутылки. - Месть? – Предположил я. - Нет, её не убили ведь. – Произнес он. – Она умерла своей смертью. Просто пришло время. - Тогда что? - Не знаю. – Покачал головой ангел смерти. – Возможно, ты ключ к этому? Ведь ты видишь её, ты видишь меня, когда я скрываюсь. - Так вот почему на нас смотрели как на идиотов прохожие! – Воскликнул я. - Да, все видели тебя, разговаривающего с самим собой. - А почему она уходит каждый раз в одно и то же время? – Спросил я. - Это ты узнаешь завтра, а теперь иди домой. – Произнес он и пошел прочь. - Всего доброго! –

Крикнул я вдогонку. Переварить все это было сложно. Ани нет в живых, и все это время я общался с призраком. Нет, не с призраком, с душой. С бессмертной душой, которая не может попасть ни в рай, ни в ад. Бред! Все это полнейший бред! А крылья за спиной Амадеуса? Ладно, имя, его можно придумать, а крылья? С кучей вопросов в голове я добрел до дома и плюхнулся в постель. Сон затянул воспаленное сознание. * * * Спал я неспокойно и проснулся еще до рассвета. Сегодня я должен снова встретиться с Аней. Мы договорились, что и в воскресенье увидимся, только… хочу ли я этой встречи? Голова гудела. Я пошел в душ. Струи прохладной воды обволакивали тело, заставляя его взбодриться. Но разум не слушал тела и не хотел приходить в порядок. После десяти минут под холодными струями, я решил не испытывать свой иммунитет на прочность и вышел из душа. Как говорил герой одной книги, меня одолевают смутные сомнения. Идти или не идти? Вот в чем вопрос! С одной стороны, я хотел прикоснуться к чему-то необычному. К тому же, Амадеус сказал, что я могу быть ключом. То есть, я избранный! Как Нео из «Матрицы». С другой стороны, я боялся. Это потусторонний мир и оттуда мало кто возвраща-

ются. А если и возвращаются, то они даже до конца туннеля не доходят. А тут такое! Даже избранность не прельщает. Или прельщает? Я все-таки пошел. На этот раз Амадеуса не было рядом, и мы просто прогулялись, как ни в чем не бывало. Мне даже показалось, что вчерашний вечер мне приснился. Что нет никакого Амадеуса Августа Вильгельма Троцковского. Что Аня самая обычная, живая девушка, просто со своими тараканами в голове. Ей нравится одеваться по-деловому, идти на расстоянии от меня, и убегать в определенное время, как Золушка от принца. Если бы все было так… Она, как всегда, убежала от меня без десяти пять. Я собирался идти восвояси, проводив её взглядом, как мне на плечо положили руку. Я резко обернулся и увидел перед собой Амадеуса. - Привет! – Улыбнулся он. - Здрасте! – Бросил я. Значит, он существует. Он не плод моей фантазии. - Пошли, как и обещал! – Произнес он и потянул меня за поворот, за которым скрылась Аня. Потянул в прямом смысле слов, схватил за рукав и потянул. - Я могу и сам идти! – Возмутился я. - Знаю, но ты можешь убежать, а я этого не хочу. Мы прошли не-

сколько кварталов и оказались на оживленной дороге. Это была дорога между несколькими дворами и детским садиком. Если пройти чуть дальше, то можно выйти на шоссе, а там и кафе, и рынок, а если вернуться во дворы, то можно найти несколько магазинов. Вдоль этой дороги, прямо под окнами жильцов, стояли несколько ларьков с пивом и один, торгующий хлебом. Поэтому эта улица всегда была оживлена. Здесь всегда сновали туда-сюда люди. Здесь была и Аня. Она стояла посредине дороги и хваталась за горло. Из горла вырывался кашель. - Ну вот, ровно семнадцать, ноль семь. – Глядя на часы, произнес Амадеус. – В это время у неё начался очередной приступ кашля. Через семь минут, в семнадцать, четырнадцать, она умрет. Аня упала на землю и стала корчиться, задыхаясь от кашля. Вся она покрылась потом. Она выплевывала сгустки крови прямо на асфальт. Я хотел кинуться к ней, но жнец меня остановил. - Ты ей не поможешь. – Прошептал он мне, оглянувшись, не обращают ли на нас внимания. – Сдерживайся. Она повернулась к нам и заметила меня. Она попыталась покачать головой, но кашель душил. - Что? – Спросил я, глядя на девушку. Знаете, это ужасное чувство, ко-

гда ты хочешь помочь и знаешь, что это бесполезно. Не потому, что ты сам беспомощен, а потому, что ты опоздал на целых полтора месяца. Это было примерно сорок пять дней назад. - Не смотри. – Одними губами прошептала она, и её стал душить очередной приступ. Я зажмурился. Я слышал её кашель, стоны и самое страшное, я слышал шаги людей, которые просто проходят мимо. Которые смеются, шутят, радуются жизни. А здесь, прямо на дороге, умирает человек. Она лежит прямо под их ногами и корчится в агонии. Потом стоны затихли… - Все. Можешь смотреть. – Произнес жнец. Я с трудом открыл глаза. Аня лежала на асфальте без движений. - Что с ней? – Дрожащим голосом спросил я. - Такая судьба неприкаянной души. – Спокойно начал он. – Каждый день она переживает собственную смерть. Сейчас она исчезнет. Тело Ани действительно стало прозрачным и медленно растаяло в воздухе. - И через некоторое время вернется к тому столбу. – Продолжил Амадеус. - Почему к столбу? – Спросил я, пересохшим горлом. - Душа, в таких случаях, отправляется в место, которое было очень важным для её земной

жизни. - Для неё так важен тот столб? И она там сейчас?! – Воскликнул я. - Успокойся! – Оглядываясь, произнес он, но подвыпившая компания у ларька внимания на нас не обратила. - Ты говорил, что я ключ. – Успокоившись, произнес я, глядя ему в глаза. - Да, - кивнул жнец. – Осталось только найти дверь, которую ты отпираешь. - Или запираю, произнес я. * * * Амадеус уговорил меня взять несколько отгулов, чтобы у меня было время на исполнение роли ключа. - С чего начнем? – Спросил я, когда мы втроем собрались в подворотне. Увы, но от похода ко мне домой Аня отказалась, да и жнец её поддержал. Мол, незачем душе блуждать в ненужных местах, и так много гуляет. - Я не знаю, - печально произнесла Аня. – Такая ситуация. - Ситуация обычная. – Произнес Амадеус. Неприкаянные души – не такая редкость в моей практики. Ну да, привычное дело, покойникам помогать. Хотя, по правде говоря, я хотел помочь Аня. Она каждый день переживает такие страдания. Пусть она обретет покой. - Да, но я честно не знаю, почему меня оставили здесь.

- Парень? – Предположил я. - У меня нет парня… не было. – Тихо ответила Аня. Странно, у такой девушки и не было парня. К тому же… стоп! Если парня не было, может муж? - Муж?- Предположил я. Аня отрицательно покачала головой. - Кстати, я всегда хотел спросить, а почему ты так одета? – Спросил я, осмотрев Аню. - Мне так удобно. – Ответила девушка. - Просто я думал, что душа всегда одета в то, в чем хоронили… тело. – Замявшись, произнес я. - Одежда – это отголосок земной жизни. – Произнес Амадеус. – Аню хоронили в подвенечном платье, как и полагается девушки, которая никогда не была замужем. - Просто я подумал, что… - начал я, но Амадеус, закивав, перебил меня. - Что она скитается между мирами из-за того, что её похоронили не в подвенечном платье, а в деловом костюме. Увы, но на глубине полутора метров она лежит в свадебной наряде. Я проверял. - Как? – Удивился я. Надеюсь, он не разрывал её могилу. - Я жнец, мне это труда не составит. – Ответил он, и добавил, - целостность могилы не нарушена, я не вандал. - Ничего, что я тут?! – Возмутилась Аня. Хоть она и мертва, разго-

вор о её могиле её... нервировал? Как вообще мертвые могут нервничать, понять не могу. Может, это отголосок её человечности. Человечности, как живого организма. Не так давно она жила и испытывала нервную дрожь, а сейчас ей дух переживает схожее состояние. - Прости, Аня, прошептал я. – Но нам надо выяснить все обстоятельства. - Мог и меня спросить! – Скрестив руки на груди, произнес Амадеус. - Мог и пояснить, когда её здесь не было! – Возмутился в ответ я. Проходившая мимо старушка удивленно посмотрела на нас, но промолчала. - Не очень удобное место. – Произнес я. - Плевать, - отмахнулся Амадеус. – Слушай. У Ани не было ни парня, ни мужа. У неё не было врагов, которым надо мстить. Её не убили, она умерла своей смертью. - Врачи? - Они сделали все, что возможно. – Покачал головой Амадеус. - Извините, я пойду. – Произнесла Аня. Видимо наш разговор всетаки довел её. - К столбу? - Спросил я. - Да, это наш с сестрой столб. Мы в детстве там играли в дочкиматери. Много играли. - А что за сестра? – Спросил я. - Лина, - произнес

Амадеус. – Школьница семнадцати лет, сейчас в глубокой депрессии, даже школу бросила… - Амадеус! – Перебил его я. - Что? – Удивился жнец. Аня не обращая на нас внимания побрела в сторону столба. - Может она и есть та дверь, которую я должен… - Закрыть или открыть? – Спросил он. – Возможно. Но такая причина для возврата души… - Такое невозможно? – Спросил я. - Знаешь, когда-то я не думал, что жнец не может полюбить амура, но после того, что произошло с моей знакомой, я уже не удивляюсь. - Тогда пошли к этой Лине. – Произнес я. Кто знает, что здесь является выходом из положения. - Пошли. * * * Мы решили, что я представлюсь другом Ани и пришел навестить семью умершей подруги. Амадеус пойдет со мной, но в скрытом виде. То есть я, по понятной причине смогу его видеть, а Лина нет. - Родители перенесли смерть старшей дочери относительно спокойно. Нет, мать убивалась по потере. - Разглагольствовал Амадеус, поднимаясь по лестнице. Всего третий этаж, мы обошлись без лифта. - Отец более стойко, но тоже ходил мрачнее тучи.

- Прошло всего полтора месяца, они уже отошли от такого? – Спросил я. - До этого они потеряли троих мальчиков. Младенцы не прожили и месяца после рождения. Как ты думаешь, когда хоронишь троих малышей с периодичностью с несколько лет, привыкнешь к смерти? -Но Аня умерла взрослой. – Произнес я. – К тому же, диагноз странный. Сколько ей было? - Двадцать три. – Ответил жнец. - Двадцать три… повторил я. – И до этого она не болела ничем, что они не знали про аллергию на антибиотики? К тому же антибиотиков не так мало, можно и заменить. - Дело то и в том, что болела. – Произнес Амадеус. – Аллергия проявилась именно при этом заболевании. Она дала осложнения на легкие, что при пневмонии смертный приговор. - Убийство? – Воскликнул я. - Да успокойся ты! Детектив фигов! – Закричал жнец на весь подъезд. Правда, кроме меня никто его крика не мог услышать. – Я проверил все обстоятельства её смерти. Аллергия проявилась после полового созревания. Гормоны вызвали изменения, которые привели к непереносимости многих видов антибиотиков. Вот и все! - Такое возможно?

– Спросил я скептически. - Не знаю, я специалист в иных областях. - О Боже! – Воскликнул я. – Всемогущий жнец не знает, возможно, ли проявление аллергии на почве гормональных изменений. - Ангел смерти, процедил Амадеус. – И да, я не всемогущ! Я не могу исцелять, воскрешать, вершить судьбы на великом суде в чистилище. Я тот, кто отбирает жизнь. Для тебя, смертного, это всемогущество, для меня же просто работа. - Тебе за неё платят? – С сарказмом спросил я. - У меня другие ценности, нежели бумажки с изображением политиков. Он был так спокоен. Его задело только то, что я назвал его жнецом. Вот и все. Существо из потустороннего мира. - Ладно, пошли. – Махнул я и стал подниматься дальше. Дверь не открывали несколько минут, я уже собирался уходить, когда нам открыли. - Здрасте. – Произнес маленький невнятный комок одежды, сальных волос и соплей. - Это и есть Лина. – Произнес Амадеус. Как я уже говорил, кроме меня его никто не видит. - Добрый день! Я друг… покойной Анны. Я хотел навестить её семью. – Начал я. – Такая трагедия… Она молча стояла и

смотрела на меня затуманенным взглядом воспаленных глаз. Круги под глазами свидетельствами о том, что она уже несколько дней не спала. Пижама на ней была не первой свежести. Видимо она уже неделю ходила в ней, не снимая. Об этом свидетельствами пятна от еды на груди и животе. - С вами все в порядке? – осторожно спросил я. - Слепой, что ли? – Спросил Амадеус. – Конечно с ней не все в порядке! Она в глубокой депрессии. Я хотел ответить, но тогда Лина сочтет меня психом, ругающимся с пустотой. Она продолжала молча стоять и смотреть на меня, не моргая. - Девушка… - я помахал рукой перед её лицом. Она медленно закрыла глаза и упала в обморок. Я успел её подхватить и понес в комнату. - Дверь не забудь закрыть, я же не могу сейчас! – Сказал Амадеус. - Сам закроешь! – Огрызнулся я. Он возмутился, но дверь закрыл. Я, конечно, мало чего понимаю в их ангельских делах, но раз смог закрыть дверь, не такой он уж и немочный в невидимом состоянии. Я положил Лину на диване в зале. Квартира была убрана, везде чисто. Единственными признаками бардака были смятый плед и задвинутые шторы. На столе стояла фотогра-

фия Анны с траурной лентой. На фотографии она была спокойной. Видимо, фото брали с паспорта, там у всех отмороженный вид. Маленькая, хрупкая девушка, находящаяся на грани анорексии, лежала передо мной. - Она такая… - тихо произнес я. - Вызывает чувство жалости? – Спросил Амадеус. - Да. – Честно признался я. Она лежала и спокойно дышала, как будто уснула. Я укрыл её пледом. - Она спит? – Спросил я. - Нет, просто без сознания. – Ответил жнец. – Чувствуешь, здесь спертый воздух. Шторы давно не открывали. Я молча подошел к окну, раздвинул шторы и открыл форточку. Прохладный осенний ветер ворвался в комнату, неся свежесть. Из-за спины послышался душераздирающий крик. Я резко обернулся, Лина сбросила с себя плед и истошно кричала. - Что с ней? – Только и смог спросить я. - Ты меня спрашиваешь? – Так же ошарашено спросил Амадеус. - Что с тобой? – Подбежав к Лине, спросил я. Она тяжело дышала и держалась за голову. - Успокойся, все хорошо. – Я обнял её и стал гладить по голове, стараясь успокоить. - Это ты меня ук-

рыл пледом? – Тихо спросила она. - Да, - немного отстранившись, ответил я. Вместо спасибо или иной благодарности, я получил увесистую пощечину. - Горячая штучка. – Прокомментировал жнец. - За что? – Спросил я, потирая щеку. - За то! – Воскликнула она, подскочив с дивана. От её слабости не осталось и следа. Она схватила плед, скомкала его и кинула на диван. Потом куда-то убежала. Я хотел было броситься за ней, но она практически сразу вернулась с ремнем в руках. Она подбежала к пледу и стала неистово его избивать. - Плохой плед! Плохой! – Кричала она. Это выглядело ужасно. Замученная девушка, из последних сил (а это были действительно её последние силы) избивала плед. Ни в чем не виноватое покрывало. Я боялся что-либо сделать. Амадеус стоял рядом и спокойно наблюдал за ней. - Может, - произнес он спокойным тоном, пока Лина истязала плед, - дело в её состоянии? Она на грани безумия. Конечно, Анна в этом невиновата, но видимо её смерть была последним толчком, который бросил эту несчастную в бездну безумия. Красивая речь на фоне сумасшествия. Наконец-то обессиленная она опустилась на пол. Я осторожно забрал из её рук

ремень. Не хватало, чтобы это чудо еще и меня избило. - С тобой все в порядке? Ты чего так набросилась на плед? – Осторожно спросил я. - Он плохой! – Разрыдалась она. – Мне было холодно ночью, а он меня не грел! Аня всегда меня согревала, когда мне холодно! Она приходила ко мне, ложилась рядом, укрывала пледом и согревала! А он нет! Плохой плед! - У неё истерика. – Произнес Амадеус. - Тихо, успокойся. – Обняв её, произнес я. – Все хорошо. Хочешь чаю? - Угу, - втягивая в себя сопли, ответила она. - Хорошо, пошли. – Я помог ей подняться, и мы пошли на кухню. Амадеус шел за нами по пятам. Я набрал воды в старый, давно не мытый электрочайник и поставил на подставку, нажав на кнопку. Он не работал. Я сильнее нажал, он заработал. - Извинись перед ним. – Произнесла Лина. - Чего?- Переспросил я. - Извинись перед чайником, ты сделал ему больно. - Но… - начал я и вопросительно посмотрел на Амадеуса. Тот только пожал плечами. - Прости меня, чайник, - неуверенно начал я, поглаживая чайник по рефленной ручке. – Я не хотел тебя обидеть…

- Не гладь его по ручке! – Воскликнула Лина. – Он боится щекотки! Ты делаешь ему неприятно. Я резко отдернул руку и прошептал: - Прости! - Ты, главное, не спорь с ней. – Осторожно начал Амадеус, как будто Лина могла его услышать. – А то может усугубиться… Куда же еще усугубиться? Тут совсем клиника! Интересно, а почему родители ничего не делают? У дочери крыша поехала, а они и в ус не дуют! - Чайник хороший, в отличие от пледа? – Спросил я, когда чайник закипел. Я старался осторожно наливать чай, чтобы не сделать чайнику щекотно. - Да, он делает такой же вкусный чай, как и Аня. – Ответила Лина. - Ты любила Аню? Она не ответила. Только молча пила чай. - Если я делаю тебе больно, прости. Я просто хочу помочь. - Помочь?! – Вспылила она. – Аню забрали! Забрали навсегда! Если хочешь помочь, верни мне её! - Сюда кто-то идет. – Произнес Амадеус и в тот же миг входная дверь открылась. В проеме появилась женщина лет пятидесяти в черной одежде и черном платке. - Здравствуйте, произнес я. Она посмотрела на меня, но ничего не

произнесла. Её взгляд, казалось, был пустым. Женщина поставила сумки на пол, открыла холодильник и стала выкладывать в него продукты: колбасу, сыр, молоко. Потом медленно убрала сумки в шкаф и пошла в комнату. Лина поставила чашку на стол и пошла за женщиной. Мы пошли за ними. Лина сразу легла на диван, отвернулась к спинке и свернулась калачиком. Плед так и лежал у неё в ногах. Женщина села на стул перед фотографией Анны. - Анечка, доченька, как ты? – Ласково обратилась она к фотографии. – Мы хорошо. Линочка привет тебе передает. Я вот с работы пришла, купила сыр, как ты любишь, этот… итальянский… маца… - Моцарелла. – Поправил я. - Моцарелла. – Повторила мама. – Скоро па придет, сядем, поужинаем. Дверь снова лязгнула. В коридоре появился мужчина, лет шестидесяти. Он медленно разулся и, не замечая меня, прошел в ванную. Я недоуменно переглянулся с Амадеусом. - Дурдом. – Произнес жнец. Мужчина, видимо, отец семейства, вышел из ванной, прошел в комнату и сел напротив телевизора. В сумерках, свет экрана был единственным освещением комнаты. Мужчина монотонно переключал каналы, каждые пару

секунд, вообще не останавливаясь на чем-то конкретном. - Я тоже стал невидимым? - В открытую спросил я у жнеца. Тот не ответил, просто вышел из квартиры, оставив меня самого. Я стоял посреди комнаты и меня не видели. Лина тихо лежала на диване, возможно, дремала, а может и рыдала. Мама рассказывала портрету про свой день на работе, про ненавистную бухгалтерию и тупого начальника. Отец монотонно переключал телевизионные каналы. Это была обитель безумия. - Что это? – Спросил я у жнеца, когда вышел на улицу. - Это та дверь, которую тебе надо закрыть. – Философски ответил Амадеус. - Я ключ? – Спросил я. Он кивнул в ответ. - И я должен закрыть эту дверь? - Ты же понимаешь, что это метафора. – Ответил жнец. - Я понимаю… - Скажи честно, ты же испытал жалость к ним? – Произнес Амадеус, когда мы брели по вечернему двору. - Жалость? – Переспросил я. Человек всегда переспрашивает, чтобы потянуть время. Пара секунд лишней не будет, особенно, если человек сомневается. Я не знал, что и ответить Амадеусу. Жалко мне их или Аню? Аня мертва и только их

безумие не дает ей обрести вечный покой. Помочь им выйти из этого состояния? Лина разговаривает с вещами, наказывает их и хвалит. Мать общается с фотографией. Отец истязает телевизор. - Да, жалость. – Повторил жнец. – Жалко ли тебе их? - Наверное, жалко. – Произнес я. – От своего горя они впали в депрессию. Лина, её мама и папа. Кстати, ты говорил, что они спокойно перенесли потерю дочери. Что до этого похоронили троих сыновей. - Каждый ошибается, даже я. – С каменным видом произнес жнец, а потом добавил, меняя тему разговора в старое русло: - Не жалей их. - Почему? – Удивлено спросил я. - Они не заслуживают этого. Аня была любимой дочерью. Ты видишь, что матери все равно на Лину? Для неё существует только одна дочь – Аня. Отец? Ему вообще на все наплевать. Он даже тебя не заметил. Он живет в какой-то своей реальности. Лина. Она всего лишь тень сестры. Сестры нет, и тень растворяется. Растворяется в этом безумии. Даже родители её не видят. Она тень. Слова жнеца меня задели. Не знаю почему, но задели. Возможно, мать любила старшую дочь больше, чем младшую. Возможно, отец замкнулся в своем мирке. Возможно,

Лина всего лишь тень Анны. Но я докажу, что это не так! Я докажу, что Лина не тень! Амадеус растянулся в улыбке. - Решил доказать мне обратное? - Ты можешь читать мысли? - Нет, - покачал головой жнец. – Просто у тебя нет других вариантов. Ты ключ, и ты уже в замочной скважине. Осталось только понять, в какую сторону сделать поворот. - Но ключ можно вынуть из замка и не закрывать дверь. - Можно, - кивнул Амадеус.- Но ведь ты это не сделаешь? Тебе не позволит чувство жалости. И гордость. Доказать ангелу смерти, что ты лучше его. Уделать его! - Я не ставлю себе за цель превзойти тебя. – Честно ответил я. – Я думал мы в одной команде, а не конкуренты. Ты делаешь свою работу, я свою. - Ну да, - улыбнулся Амадеус. – Что-то меня занесло. Извини. - Ничего. – Произнес я. – Я ведь ключ, а ключи не обижаются. - Вот и славно. – Он похлопал меня по плечу. – Возвращаемся. - Стоп! – Воскликнул я. – Я думал, мы продолжим завтра. - Первое, - начал жнец, - никто ничего не говорил про завтра, послезавтра. Второе, ты в скважине. - Слушай, хватит

этих сравнений! – Раздраженно перебил его я. Мне стало неприятно, что меня сравнивают с ключом. Да, я решение этой проблемы, но… - Хорошо, хорошо, - пасанул Амадеус. – Ты… короче, ты в деле, и отступать уже поздно. Третье, твой выход уже был! - Опять метафора? – Скептически спросил я. - Ты появился в этом болоте безумия. Ты – чистый родник…. - Так! Нормальным языком ты общаться не умеешь. – Перебил его я. – Все, хватит, просто заткнись и пошли! Я направился к подъезду. Он засмеялся, но пошел за мной. * * * Дверь была не закрыта на ключ, так слегка прикрыта. В квартире все так же было темно. Телевизор слабо освещал комнату. Практически ничего не изменилось. Кроме того, что хозяева квартиры спали. Лина на диване, свернувшись калачиком. Мама у фотографии Ани, опустив голову на стол. А отец прямо в кресле перед работающим телевизором. Лина была такой беззащитной. Жалость? Не знаю, что я тогда испытывал. Может и жалость. Я поднял её на руки, она даже не проснулась. - Возьми плед! – Прошептал я жнецу. Он молча поднял плед и пошел за мной, бродить по квартире. В темноте ориентироваться тяжело, поэтому пока я нашел комна-

ту Лины, пару раз споткнулся. В комнате был полный кавардак. Мы включили свет в коридоре, чтобы ненароком не разбудить девочку. Одежда валялась на полу, в кресле, на разложенном диване. Постель была смята и дурно пахнула, её не меняли уже больше месяца. Я положил Лину на диван, стараясь сгрести валяющуюся одежду в сторону. Амадеус протянул мне плед и уселся в кресло, сминая то, что там лежало. - Может, уйдем? – Прошептал я, укрывая Лину пледом. - Нет, - покачал головой жнец. – Если мы уйдем, то она снова проснется замерзшей, возьмет отцовский ремень и будет наказывать плед. - Но ведь не плед давал ей тепло, а Аня. – Прошептал я. – Но Ани уже нет… стой! Ты хочешь, чтобы я спал с ней? Амадеус закивал. - Но ей нет восемнадцати. – Возмутился я. - Тебя никто не заставляет заниматься с ней сексом, ты просто будешь лежать рядом и не дашь ей замерзнуть. Это не так сложно. - Это аморально! - Аморально, это закрывать глаза на страдания других. – Прошептал жнец. – А не дать замерзнуть маленькой беззащитной девочке в холодную ночь, вполне нормально. - Хорошо! – Ложась рядом с Линой, про-

шептал я. – Только не подсматривай! - Больно надо. – Ответил жнец. * * * Амадеус разбудил меня рано, на часах было шесть утра. В квартире было небольшое оживление: родители Лины собирались на работу. До дочери им было все равно. - Доброе утро. – Произнес я отцу, когда вышел в коридор. Дверь в комнату девочки я предусмотрительно прикрыл. Он молча посмотрел на меня и пошел дальше. Так же молча он ушел через пятнадцать минут. Еще через полчаса не обращая на меня никакого внимания, ушла и мама. - Они точно видят меня? – Спросил я у жнеца. - Да, - кивнул жнец, - поэтому мы здесь. - Ясно. Я вернулся в комнату Лины. Амадеус снова уселся в кресло. Я же присел на край дивана и смотрел на Лину. Она такая беззащитная. Я погладил её по голове. От этого она проснулась. - Доброе утро. – Улыбаясь, произнес я. - Угу, - ответила сквозь сон. – Тепло… - Сегодня плед хороший? – Спросил я. - Да. – Присаживаясь на диване, произнесла девочка. – Ты был здесь? - Да… я спал… недоуменно я осмотрел комнату. - Она не видит меня. – Произнес жнец.

- В кресле. – Закончил фазу я. – Только вещи немного смялись. - Да и хрен с ними. – Махнула Лина. Девочка была счастлива, она впервые улыбнулась, глядя на плед. - Верным путем идешь, ключик. – С сарказмом произнес жнец. Я хотел ответить, но в данной ситуации это могло пагубно повлиять на Лину. Я бы этого не хотел. - Чай будешь? – Спросил я Лину. - Угу, - кивнула она, уткнувшись носом в плед. Я направился на кухню, а жнец остался с Линой. Всего одна ночь, и какая перемена. Теплый плед и… стоп! Плед пледом, но ведь не только он напоминал Лине про Аню. Тот же чай, например. Но из-за пледа такая перемена. Лина пришла на кухню, укутавшись в плед. - Может, уберешь его? – Спросил я. - Нет, он теплый, улыбнулась Лина, - как Аня. Я мельком глянул на вошедшего жнеца. - Лина, ты понимаешь, что Аню уже не вернешь? – Осторожно спросил я. Она еще сильнее закуталась в плед. Я боялся что-либо сказать ей. Жнец тоже молчал. У меня появилось желание закричать на него: «Не молчи! Помоги! Ты же ангел!» Но ключ здесь я, а не

он. И он ничем не мог мне помочь. Даже то, что он ангел не могло мне помочь. - Понимаю – Тихо, сдавлено произнесла Лина. – Но она была для меня всем. Даже мама меня так не любила, как Аня. Хотя, кто я ей, так… - В смысле, кто? Ты ей сестра. - Сестра… - протянула Лина. – Приплод в лукошке. - Приплод? – Недоумевал я. Что тут вообще происходит? - Ну да. – Пояснила она. – Я ведь ей только на половину родная. После этих слов я вообще ничего не понял. Аня была старшая, значит она от первого брака матери или отца? - Мама постаралась, - произнесла она. - Извини, что значит «мама постаралась»? – Переспросил я. Сейчас я мало что понимал. - Обычно, семнадцать лет назад папа уехал в командировку, а Аня была на каникулах у бабушки с дедушкой. А мама… в общем, на лево сходила. Папа был рад, что у него родится второй ребенок, вот только у матери совесть проснулась не вовремя. Мол, не правильно, что не от мужа залетела! А аборт делать поздно было, вот она папе и рассказала. Папа… вроде как врезал ей промеж глаз. В общем, когда я родилась, меня никто и не любил, кроме бабушки, которая ничего не знала, и Ани, которая мало

что понимала. А когда не стало бабушки, для меня единственным родным человеком осталась Аня. Потом не стало и Ани… Так вот в чем дело! Она никому не нужный человек! Мать её нагуляла, и она напоминает ей про её измену. Может, это и было мимолетное увлечение. Но чувство стыда за содеянное разъедает её изнутри. Отец. Или отчим, как тут правильно сказать. - А отец? – Спросил я. – Ну, родной. - Тот козел, что сделал меня? – Тихо заплакав, спросила Лина. – Да хер его знает… исчез. Он тоже «залетный» был… гастролер. - Понятно. – Кивнул я. - Вот так. – Она смахнула слезу. – Я могу тебя попросить? - Да. – Быстро ответил я. - Не уходи. – Произнесла она, дрожа то ли от холода, то ли от страха остаться в одиночестве. Я пересел к ней на диван и обнял. - Помни, - спокойно начал жнец, - ей нет восемнадцати. Я не ответил. Зачем отвечать пустоте. * * * Ничего непристойного не было! Лина посидела в моих объятьях и уснула. Я отнес её в зал и уложил на диван. Она проспала практически весь день и проснулась только к приходу родителей. Все как и вчера. Только Лина более ожив-

ленная. Она сидела на диване и смотрела на своих родителей. На рыдающую маму у фотографии дочери. На отца, клацающего телевизор. После рассказа Лины я этого и ждал. Я вышел на балкон и стал искать то, что мне нужно. Балкон! Это склад всего ненужного. Причем, не нужного в данный момент, но которое может стать нужным потом. Потом, зачастую, это все уходит на помойку. Но только после того, как отлежит свой срок на балконе. Здесь я и нашел то, что искал – ломик. - Зачем тебе ломик? – Спросил жнец, что следовал за мной по пятам. Я не ответил и молча пошел в зал. Я включил свет, но это ничего не изменило. Прости, Аня. Я со всей силы ударил ногой по столу с фотографией Ани. Стол улетел к окну, фотография полетела на пол. - Ты с ума сошел?! – Завопил Амадеус. Лина и мама смотрели на меня удивлено. Отца это даже не потревожило. Я подошел к телевизору, на котором мелькали каналы, и с размаху ударил по нему ломиком. Телевизор разлетелся в щепки и заискрил. Свет в комнате замигал, но остался гореть. - Ну что, семья?! – Заорал я. – Поговорим?! Они со страхом смотрели на меня. Лина, её мама, отец. - Одну дочь похоронили и вторую собираемся?! – Орал я. – Плод

порока! – Подошел я к маме. – Напоминание об измене, так? А может не надо было и изменять? Женщина, что сидела предо мной, разрыдалась. - Слезы! Вы всегда их пускаете.- Произнес я, махнув рукой. - А вы?! – Я обратился к отцу. – Ну да, неприятно, когда рога наставляют. Ну, поблядовала жена, плохо! Не спорю! Дальше что? В чем ребенок виноват? В том, что она родилась? Они молчали. Сидели и молчали. Нет, они не кричали, что я вандал и сволочь. Никто не пытался забрать у меня ломик или вызвать милицию. Они просто молчали. - А вы не думали, что вы делаете больно и Ане? – Продолжил я. – Там, - я указал наверх, хотя это ложь, она здесь, на земле. - Нет, вам плевать на всех и вся! Вы заперлись каждый со своим горем и гордыней в своих мирах и живете! Вы не можете простить жену за измену! – Я указал на отца. – Вы не можете простить дочь, за то, что она родилась и напоминает вам об измене. – Обратился я к матери и, переведя взгляд на Лину, добавил. – А ты просто боишься признать, что ты человек, а не тень своей сестры. Обернитесь. Обернитесь друг к другу! Откройте двери своих миров! Просто потому, что мир Ани уже закрывается. Его не существует, он погиб. И эта не-

существующая дверь, что связывала ваши комплексы, гордыню, что давала вам громкое название семья, закрывается! Проглотите свои комплексы, страхи, презрение и гордость, раз не можете отпустить. Я умолк. Они молчали. - Пойдем отсюда, Амадеус, все что можно, мы уже сделали. – Печально произнес я, опуская ломик на пол. - Они все еще не видят меня. - Да плевать! – Заорал я. – Они друг друга не видят и не слышат! Что им до нас, фантомов? Я замолчал и ушел. Амадеус остался там. Я шел неизвестно куда. Просто шел. Я сорвался. Смешно, ключ сорвался. Ключ не смог закрыть дверь. Не смог сделать поворот в скважине. Вот идиот! - Что же я наделал? – Спросил я сам у себя. - А хер тебя знает! – Произнес заплетающимся языком проходящий мимо алкаш. - Хер… - задумчиво повторил я. Ноги сами принесли меня к тому столбу. Ани там не было. - Она не появится здесь. – Амадеус стоял у меня за спиной. - Почему? – Оборачиваясь, спросил я. - Потому что ключ закрыл дверь. - Все так просто? – Спросил я. – Мне надо было наорать на них?

- Не наорать, а помочь осознать, что со смертью дочери ничего не прекращается. Если бы ты остался, ты увидел, что произошло. - И что же? – Спросил я. - Они обнялись. - А Аня? – Спросил я. - Я свободна. – Послышался голос Ани, я обернулся, но никого нет. - Прости, - голос звучал со всех сторон, я озирался в поисках источника. – Но я уже не здесь. Я ухожу! Спасибо тебе. - Все так просто? – Удивлялся я. - Выходит, что да. – Ответила Аня. – Я никогда не думала, что я являюсь связующим звеном в семье. Думала, что у нас счастливая семья, а на деле… - Теперь все подругому? – Спросил я. - Теперь да. Спасибо… - её голос стал более глухим и растворился в ночной тиши. - Я один ничего не понимаю? – Спросил я у Амадеса. – Ведь я ничего, по сути, не сделал. - Ты закрыл эту дверь. – Ответил жнец. Несуществующую? - Да, уже несуществующую. – Улыбнулся жнец. – Что же, прощай, человек. Он протянул мне руку, я пожал её. - Прощай, жнец. – Ответил я. – Амадеус… - Что? – Удивлено спросил он.

- Сколько мне осталось жить? Жнец рассмеялся. - Я же не кукушка. – Ответил он. – Скажу одно: на тебе нет печати смерти. Значит ближайшие пару дней с тобой ничего не случится. - Обнадеживающе. – Произнес я. Он улыбнулся и растаял в воздухе. - Ключ уже не нужен. Ключ сделал свое дело, ключ может отдыхать! – Перефразировал я слова одного шекспировского персонажа. -Белочка? – Заплетающимся языком спросил алкаш, которого я встретил на соседней улице. – Бывает. Тут дело как: либо отпустит, либо привыкнешь. Я вот, привык. Он произнес это и пошел прочь. Белочка. Не знаю, может я действительно сошел с ума и мне все это привиделось? Пойду я лучше домой. * * * Утром моя дверь разрывалась от звонка. С трудом оторвавши голову от подушки, я поплелся открывать. - Да, да, уже открываю! – Произнес я. Открыв дверь, я увидел на пороге… Лину. Сегодня она была уже более ухоженной. Длинные волосы были уложены в хвост. На ней были джинсы, кроссовки. Серая футболка и джинсовая куртка. - Привет. – Только и смог произнести я. - Привет. – Улыбнулась она. – Можно вой-

ти? - Да конечно! – Я отступил вглубь квартиры, впуская Лину. - Вот. – Она протянула мне мою курточку. Я бросил взгляд на стул, который заменял мне гардероб, куртки там не было. Хотя я помнил, что оставил её там. - Откуда она у тебя? – Спросил я. - Вчера, когда ты ушел, - начала объяснять девушка, - к нам вернулся твой друг и попросил передать. Мол, сам он не может, уезжает. - Какой друг? – Удивился я. - Такой… - она посмотрела на потолок. – У него имя еще причудливое Ама… Амо… - Амадеус Август

Вильгельм Троцковский? – Спросил я. - Ага! – Ответила она. – Правда, смешное? -Ну да! – Ответил я. – Спасибо за куртку. - Не за что! – Ответила она. – Я пойду. - Угу. – Ответил я. Она развернулась уходить. - Стой! – Остановил её я. - Да! – Резко развернулась она. - Как там родители? – Спросил я. - Помирились. – Произнесла она. – Спасибо тебе. - Всегда, пожалуйста. – Ответил я. - Я пойду? – Спросила она. - Лина… может, сходим куда-нибудь? – Спросил я.

- Да, конечно! – С радостью ответила она. Неловкое напряжение спало и мы рассмеялись. Затрещал телефон, оповещая о новой смске. «Помни, ей нет еще восемнадцати!» - гласила надпись на экране. Абонент, отправивший мне это сообщение, был подписан как Ангел смерти. «Я знаю, жнец» ответил я. Я хотел написать, что благодарен за все, но он жнец и знает все это. «Я ангел смерти!» пришел ответ. Я рассмеялся и убрал телефон в карман. Спасибо тебе, ангел смерти. Автор: Александр Маяков

Глава шестая Антарес Я стоял на широком балконе последнего из этажей цитадели: при желании сюда можно было поместить целую армию и проводить тренировки. Говорят, в старые времена здесь проходили балы на открытом воздухе, когда позволяла погода. Что ж, это было раньше. Отсюда просматривалось все, вплоть до Скалы Возмездия, вершина которой уже тонула в снегу. Одна из них уже добыла свой меч там, а моя армия даже не успела забраться наверх. Неудачники. Благо, они хотя бы сократили армию Гидеона на острове Аркон, хоть и не помешали забрать им меч. А сегодня, судя по всему, им удалось достичь успеха. Я слышал ее крик, отчаянный крик. Пусть цитадель Двух Корон находилась далеко от Подземного мира, но я слышал его — он звучал в моей голове. За моей спиной тихо заскрипели массивные двери, ведущие из высокого зала для приемов, и послышались шаги. — Я могу помешать вам, Господин? — Конечно. Ты прекрасно знаешь, что я ждал тебя. Какие новости? — Им удалось положить четверть с лишним

людей Гидеона, выставленных на бой. — Ты ведь знаешь, что это волнует меня меньше всего? — Я и начинаю с конца. Но если тебе… — Продолжай. — Хорошо. Она не успела добыть меч. Храм разрушился и завалил проход. — Это замечательная новость. А скрижали? — А вот их они забрать успели, — было ответом. Я громко выругался и повернулся. Передо мной стояла высокая худощавая девушка. Ее рыжеватые, будто выгоревшие, волнистые волосы спадали на крепкие плечи. Она стояла, широко расставив ноги, облаченная в черный обтягивающий костюм и позолоченные доспехи, спрятав согнутые в локтях руки за спиной. Своими неправильно большими, но выразительными медово-карими глазами на бледном лице она виновато смотрела на меня. — Нет повода беспокоиться, — заверила Зарра. — Без последнего меча скрижали бесполезны. А чтобы получить меч, им придется вернуться к проходу и расчистить его. Там уже находятся наши люди. Я промолчал, сосредоточенно всматриваясь в ее лицо. Она почувствовала неловкость, и в ее гла-

зах я прочел непонимание. — Что с тобой? — спросила она тихо. — Нам нужно достать их, — ответил я, отбивая каждую букву. — Да, это было бы замечательно. Но мы ведь не знаем, где они. — Они могут быть только в одном месте, — заключил я. — Но мне нужны твои черные рыцари. Приведи их. — Но, Джеймс… — растерянно начала она с некоторым волнением, будто мы говорили о ее детях. — Ты ведь знаешь, что они… — Во-первых, — начал я, грубо ее перебив, — я уже однажды просил не называть меня этим именем. Во-вторых, сестра моя, рыцари знают, как выглядит грань между жизнью и смертью. И потому они необходимы мне. Приведи их. Зарра резко выпрямилась. — Хорошо, Господин, — она коротко кивнула головой, развернулась на пятках и удалилась, закрыв за собой двери. Брайан Встав попозже, мы позавтракали и отправились на тренировочное поле. Утро выдалось теплым и солнечным, что нельзя было сказать о настроении. Особенно, когда присутствующие нас заме-

тили. Разбившись на группы, вся армия, включая девчонок, играли в «Каждый сам за себя», но, стоило нам появиться, как все мигом остановились и напряженно смотрели на нас. Климент и Ахроникс шли нам навстречу. Зейн же стоял в стороне, скрестив руки за спиной, и наблюдал. — Дайен, Брайан, — начал верховный маг каким-то странным, дрожащим тоном, и мы остановились перед ними. — Каждый из нас рад, что, несмотря ни на что вы все же пришли на тренировки. Ахроникс кивнул в знак согласия, а Климент предпринял жалкую попытку улыбнуться. Дайен смерила их обоих высокомерным взглядом и зашагала вперед. Климент посмотрел на меня непонимающе, а я лишь глупо улыбнулся и пожал плечами. — Эй, примите меня в игру? — спросила Дайен у подруг. Девчонки стояли совсем рядом, опустив мечи. — Конечно, — ответила Элеонор, заботливо улыбнувшись, и положила свободную руку на плечо подруге. — Эй, как ты? — Порядок, — твердо и довольно ответила Дайен. — Вот и замечательно, — Элеонор повернулась к остальным воинам. — Эй, чего встали? Давайте, занимайтесь своим делом, давайте, давайте! Дайен рассмеялась, губы Кетерин и Дороти

растянулись в странной улыбке. — Ну что, ты готова? — спросила Элеонор у подруги. — О, нет, — опомнившись, ответила Дайен. — Вы начинайте, а я пока приготовлюсь. Элеонор кивнула головой, и девушки продолжили тренировку. Нам же пришлось отойти чуть дальше, чтобы случайно не попасть под их мечи. Дайен принялась разминать кисти и руки. — Она правда в порядке? — раздался голос сзади. Тон был такой, будто человек пытался удо-

стовериться, точно ли в его стакане вода. — В полном, Зейн, в полном, — подтвердил я, улыбнувшись. Мы продолжали смотреть на них. Девушки сосредоточенно наблюдали друг за другом, поочередно нападая, хоть это неизбежно вело к тому, что все три меча пускались в ход. Дайен сняла толстовку на молнии, показавшись нам во все той же жилетке производства Зейна. Ее спину крестнакрест оплетали ремни, что держали ножны. Она выждала подходящий момент и с размаха через

правое плечо вытащила меч и вступила в игру. Все четыре орудия перекрестились, и произошло невероятное. Меч Кетерин покрылся водной оболочкой, оружие Дороти поймало солнечный блик на тонкой ледяной корке, на мече Элеонор появились молнии, растворяясь в гарде и вновь появляясь на кончике, а на лезвии меча Дайен бушевал огонь. Вокруг девушек возникло белое свечение, образовавшее шар попрежнему похожий на мыльный пузырь. — Она нашла его! — воскликнул Зейн. — Нет, — ответил я, полный гордости. — Это он ее нашел. Все вокруг смотрели только на них, раскрыв рты. Сами же девушки удивленно наблюдали за мечами и восторженно смотрели по сторонам и друг на друга. Они восхищенно смеялись. И я улыбался, но вдруг вспомнил о Кристиане, и мое сердце сжалось. Дайен уловила мою боль и, вмиг изменившись в лице, отстранила меч. Свечение исчезло, и оружие вновь стало прежним. Толпа радостно загудела. Все ринулись друг к другу. Люди обнимались, смеялись, рыдали от счастья. Верховные с восторгом смотрели на девушку, что приближалась к нам. — Как тебе удалось найти его, Дайен? — удивленно воскликнул главный маг, когда девушка была совсем рядом.

Она встала перед ним и подняла меч, чтобы он оказался напротив ее лица. Медленно и надменно она осмотрела лезвие с обеих сторон и, поймав взгляд Климента, резко вскинула руку и, чуть не ударив его рукоятью, спрятала меч в ножны. Главный из Суприм с испугом посмотрел на девушку, она же перевела взгляд на Ахроникса. — Верните Криса. Ахроникс не сразу понял, что от него требуется, и потому с полминуты он удивленно смотрел на Дайен. Понимание отразилось на его лице, и он начал медленно поднимать руку. — Не здесь! — процедил я, крепко схватив его за запястье. — Давайте сперва проследуем в его комнату в доме Сноубера. Только вы и я. Я отпустил его руку и Ахроникс, поняв причину, по которой он был остановлен, уважительно кивнул. Кристиан был похож на загнанное животное, когда появился перед нами. Он испуганно прополз по полу и спрятался за креслом. — Вы свободны, — я посмотрел на мужчину, и тот поспешил к двери. Мне стало неуютно от какой-то мысли, которую я сам не до конца понял. Но из-за нее я обратился к нему по имени. Он обернулся, держась за дверную ручку, и вопросительно на меня

посмотрел. — Спасибо, — сказал я уже мягче. — К сожалению, вам не за что меня благодарить, — Ахроникс покачал головой. — Я всего лишь делаю то, к чему меня призывают правила. Даже тогда, когда я их ненавижу. Я с пониманием улыбнулся ему. Ответив улыбкой, он вышел, тихо закрыв за собой дверь. Целый день я провел с Кристианом. Приводил его в чувство, отмывал в теплой воде, сторожил его сон, кормил, когда тот просыпался. И никого к нему не подпускал. После обеда к нам зашла Дайен. Приоткрыв дверь, я посмотрел на ее взволнованное лицо. — Как он? — тихо спросила она. — Спит, — полушепотом ответил я. — А ты? — Нормально, — она кивнула головой. — Ты сам-то в порядке? — Ага. — Выглядишь усталым. — Наверное, — я улыбнулся. — Вот, держи, аккуратней, — она просунула что-то похожее на завернутую в материю твердую коробку. — Это шоколадный торт, выпросила у повара. Съешь сам и накорми Кристиана. Я поцеловал ее и почувствовал себя невероятно счастливым. — Вечером снова будет праздник. Постарайтесь оба оклематься и

прийти на него. Нас очень желают видеть, всех. — Кто? Суприм? — раздраженно спросил я. — Нет, — она широко улыбнулась. — Жители. Все, я побежала. Кристиану привет. Я закрыл дверь и, прижавшись к ней спиной, широко улыбнулся. — Мне показалось, или я правда что-то слышал про торт? — раздалось откуда-то из-под одеяла. Я громко и счастливо рассмеялся. Глава седьмая Вечером жители, воины, маги вновь закатили огромный праздник. Наши имена звучали за каждым столом, и бокалы с тостом за наше здоровье поднимались каждые десять минут. Я присоединился к остальным, взяв с собой и Кристиана. Элеонор, завидев уставшего и невероятно осунувшегося меньше чем за сутки парня, бросилась к нему на шею и долго-долго его не отпускала. Я обнял Дайен и почувствовал невероятное спокойствие и благодарность Создателю за то, что близкие мне люди были рядом. Кульминацией празднества стал момент, когда нас потребовали на сцену. Вшестером мы поднялись наверх — парни в середине, девушки по бокам — и продемонстрировали то, что завоевали: я и Кристиан подняли над головами скрижали

(которые выдал нам Зейн), а девчонки — свои мечи. Толпа ревела от радости. Задолго после полуночи, когда уже часть жителей разошлась по домам, мы с Дайен сбежали. Приняв душ, мы упали на кровать и, смотря в потолок, болтали. — Как ни крути, а здесь лучше, чем в замке, — сделал вывод я. — Абсолютно верно! — ответила девушка тоном ведущего викторины, и мы рассмеялись. — Даже не верится, что можно так вот лежать и некоторое время ни о чем не беспокоиться. — И не говори, — вновь согласилась она и перевернулась на живот. — Ты видел, как Элеонор отреагировала на появление Кристиана? — Видел, видел, — я рассмеялся. — Они мне уже надоели, ходят вокруг да около. — Ну… кому-то, видимо, необходимо больше времени, — ответила она. — Ты лучше расскажи, как твои занятия по акрэ? — О-о, — протянула Дайен. — Смех, да и только! — Что такое? — я приподнялся на локте. — Во-первых, Ив все занятие как-то странно на меня смотрела. Будто в любой момент я могу ее испепелить, а она готовится достать огнеупорный плащ. — Да ладно? — я громко рассмеялся.

— Ты зря смеешься, так все и было, — она, улыбаясь, пригрозила мне пальцем. — Ладно, молчу. А как сами занятия? — Сами занятия вроде бы ничего, — девушка пожала плечами. — Разбирали надписи на скрижалях, немножко другие слова учили. Я теперь знаю, как будет «цветок», «собака», «волк», «огонь»… Где-то на улице раздался взрыв. — Что это? — всполошился я. — Успокойся, это фейерверки, — расслабленно ответила она. Прогремел еще более мощный взрыв. — Хотя… Я соскочил с кровати и посмотрел в окно, приподняв штору. — Черт, Дайен, деревня в огне! Мы быстро оделись и, схватив оружие, выбежали в коридор. Семья Коэнов высыпалась в гостиную, не понимая, что происходит. — Быстро прячьтесь в подвале, — скомандовала Дайен, и Ралинда тут же повела детей в обеденный зал. — Я пойду с вами, — заявил Грегори. — Нет, — возразила девушка. — Вы должны оставаться с семьей. — Я иду с Вами, — сказал мужчина категорично и помотал головой. — Я рано или поздно умру, и как я должен буду жить в Рэбе’ль, помня, как остался с семьей, когда

все остальные боролись с врагом? Кем вырастут мои дети, видя, что их отец прятался в подвале, когда должен был защищать свою землю? Я. Иду. С вами. Дайен неотрывно смотрела в глаза Грегори, прикусив губу. Наверное, именно тогда в ней что-то преломилось, раз и навсегда. — Тогда мы поступим так, — начала она. — Деревня горит, но до вашего дома еще далеко. Наверняка многие жители носятся сейчас с детьми, не понимая, что им делать. Вы останетесь здесь и станете принимать и защищать всех, кого мы отправим к вам. Прячьте всех в подвале, а когда там не останется места — в дальних комнатах дома. Грегори подумал секунду и кивнул. Дайен положила руку ему на плечо. — Удачи вам, — она сделал паузу. — И помните: любая душа заслуживает покоя в конце пути. Мы выскочили из дома и побежали к пожару. Вскоре мы услышали, что кто-то бежит за нами и, на ходу достав мечи, обернулись. Оказалось, что нас догнала часть нашей компании. — Черт, мы еле до вас добежали! — воскликнула Дороти. Она тяжело дышала, оперевшись ладонями о колени. — Мы уже ушли домой, а тут на тебе! В полном составе мы добежали до ближних горящих крыш, и нашим

глазам предстал полный хаос. Жители с криками судорожно носились из стороны в сторону, демоны тщательно обыскивали дом за домом, сжигая их. Огонь стоял стеной вплоть до замка, откуда уже доносились звуки борьбы. Сюда уже подоспела часть армии, пытающаяся остановить натиск врагов. — Всех жителей отправляйте в дом Коэнов! — прокричала Дайен.— Кетерин, попытайся потушить огонь! Разделившись на пары, мы разбежались в три разные стороны, попутно направляя жителей и уничтожая слуг Антареса. Армия не справлялась, ибо враги превышали количество наших воинов в несколько раз. Кетерин и Дороти рванули к горящим домам, пытаясь хоть как-то ликвидировать огонь. Рядом с нами проскочил Зейн. — Любой пленник желает лишь освобождения, — прокричал он и исчез в толпе демонов. Лишь искры посоха да отлетающие враги выдавали его местонахождение. Расчистив один участок от демонов, Дайен остановилась, чтоб отдышаться, и с отчаяньем посмотрела вокруг: половина армии, направленной сюда, уже полегла, а вместе с ней и множество ни в чем неповинных мирных жителей, не успевших спрятаться. Демоны не щадили даже женщин. Кетерин и Дороти все возились с одним домом: пы-

тались то заморозить стены, то потушить, посылая струи воды — ни то, ни другое не приносило особого успеха. — Какого черта они делают? — воскликнула Дайен. Один из демонов бежал на нее с кинжалом, смотря ей куда-то на грудь. Двумя взмахами девушка нанесла ему раны крест-накрест, и он рухнул у ее ног. Я внимательно посмотрел на нее и понял, что привлекло внимание демона. И меня осенило. Расправившись с двумя неприятелями, я указал пальцем: из под белой футболки девушки выбился амулет. — Дайен, — крикнул я. — Амулет материЗемли! Проси помощи! Я побежал в сторону домов. Отобрав у Дороти Кетерин, за руку я потащил ее назад. — Какого черта ты делаешь? — воскликнула девушка на бегу. — Мы нужны там! — У меня есть более продуктивная идея. Позади нас раздался женский крик, имеющий форму слова. — Что она кричит? — спросила Кетерин, оборачиваясь. — А_тракен, — ответил я. — Волки, она зовет их. Грегори встретил нас на крыльце. Защищенный железной броней, он держал меч наготове. Напряженный, суровый. Увидев нас, он немного рассла-

бился, но и взволновался сильнее. — Ребята, я все-таки вам понадобился? — Нет, — возразил я. — Ваш сын, Диггори. Беспокойство появилось на лице мужчины, но от тут же вошел внутрь, увлекая нас за собой. Дом Коэнов был полон людей. Женщины сновали туда-сюда, разнося еду и одежду. Кто-то перевязывал раны пострадавшим. Приведя взволнованного Диггори, Грегори вопросительно посмотрел на нас. — Ведро воды, на крыльцо, — скомандовал я, и мужчина тут же убежал на кухню. Мы же втроем выбежали на улицу. — Что я должен сделать, тортон? — спросил мальчик. Он был чуть ниже меня ростом и имел потрясающее сходство со своей матерью: те же курчавые темно-каштановые волосы, сыпь еле заметных веснушек на переносице. Только глаза у него были такие же смелые, как у отца. — Дайен однажды рассказала мне о твоем замечательном даре, — ответил я, положив ему руки не плечи. — Я хочу, чтобы ты снова показал его. И помог потушить дома. Старший из Коэнов поставил большое ведро с водой перед нами, и мальчик, мельком взглянув на меня, сел и засунул руки внутрь. — Как много? —

спросил он. — Столько, сколько сможешь. Диггори закрыл глаза. Поверхность воды легонько забурлила, создавая причудливые узоры. Даже в темноте было видно, что уровень ее быстро повышается. Еще немного и она полилась через край. — Кетерин, — обратился я, но девушка, закрыв глаза, к чему-то прислушивалась. — Кетерин? — Брайан, я слышу ее голос… и зову ее сюда. Кетерин приподняла руки и принялась водить кистями так, будто дирижировала. Струи воды, что убегали от Диггори, изменили направление и, несмотря на препятствия, направились к пожарам. Откуда-то со стороны замка послышался шум и крики. И я понял. — Источники жизни! Кетерин, ты гений! — воскликнул я и поцеловал девушку в лоб. — Оставайся здесь! Я, словно радостный псих, сорвался и побежал назад, к месту битвы. Пожар разошелся и двигался в направлении убежища жителей. Но я больше не волновался, ибо слышал, как бурлящие потоки воды, преодолев большой подъем к замку, уже спускались и надвигались сюда. Мимо пронеслась многочисленная стая волков, и моя скорость по сравнению с ними казалась ничтожной. Хоть пожар и продвинулся дальше, нам удалось оттеснить врага на-

зад. Все перемешалось: сбегающие жители, маги, воины, демоны, волки представляли собой огромный, кишащий паразитами организм. Дороти уже бросила свое бесполезное дело и вовсю орудовала мечом, разметая демонов направо и налево. Кристиан и Элеонор дружной командой продвигались вперед. Я успел заметить, как Дайен убила троих, прежде чем, споткнувшись обо что-то, упала. Подскочив, я принялся поднимать ее с мертвых тел и почувствовал на кадыке кончик вражеского лезвия. Я поднял глаза и понял: мы сидели на чьихто трупах, окруженные четверыми демонами. Вот только выглядели они не совсем обычно. Ростом больше двух метров, широкоплечие, спрятанные под развивающиеся черные мантии с капюшонами. Вместо лиц — золотые вытянутые маски с зияющей пустотой вместо глазниц. В обтянутых черной кожей руках они держали свои необычно удлиненные мечи, все четыре были направлены на наши головы. Автор: Диана Вольз Редактор: Анастасия Буянкина Иллюстрации: Александра Клименко

VI Цветенье алой розы Глава шестая Переезд 4 месяц 513 год с м.п. (октябрь 2011 года н.э)… Межмирье, инквизитор Алексей Маме пришлось довольно долго объяснять, почему ей придется переехать на летающей остров в пространство между мирами. Элориан то же капризничала. Варинас выделили мне недельный отпуск, что бы я мог организовать переезд и все остальное. Хотя, как мне показалось, он больше переживал по поводу моего участия в операции «Капкан». Так мы назвали операцию по поимке предателя. Как раз её сейчас и проводят магистры при поддержке ордена и вампирской гвардии в мире эльфов. - Какое-то средневековье! – Удивленно воскликнула мама, когда мы прибыли на аванпост. Раньше здесь располагался один из опорных пунктов ордена. После выживали остатки войск Союза. Теперь тут снова Анклав. Ирония? Да, ирония нашей судьбы. Почему-то вспомнился новогодний фильм «Ирония судьбы». Вот там действительно

была ирония, а здесь не ирония. Здесь злая шутка. Она так и говорит: вы не вечны, ничто не вечно. Сейчас мы превосходим Союз, но что будет потом? Легионы вампиров и оборотней смогут прорваться в межмирье и далее. Тогда снова война? Снова кровь? - Это мой родной дом. – С ноткой ностальгии, произнесла Элориан. - Ты жила в крепости? – Удивленно спросила мама. - Не совсем, улыбнулась Лори. – Раньше здесь был большой дворец. Даже не дворец, а город. Долан – столица эльфов. Теперь он перенесен в ваш мир, а здесь основали ава… аво… Леша, как их там?! – Капризно возмутилась моя благоверная после того, как не смогла выговорить слово «аванпост». - Аванпост, Лори, аванпост. – Спокойно ответил я. - Леша, а почему ты Элориан называешь Лори? У неё такое красивое имя. – Начала мама. Блин, спелись уже. Нет, чтоб как все нормальные свекровь с невесткой, собачиться сутками. Они, как назло, сдружились и вместе, методично выносят мой мозг. Спасибо тебе, тесть, удружил! Уж лучше бы я в Новом Долане остался, в «Капкане» участвовал бы.

- Магистр! – От ответа меня спас прибежавший солдат ордена. – Я Ордис, командующий аванпостом прислал меня помочь вам расквартироваться. Извините за опоздание! Вот тут он был прав. Мы уже не только успели прибыть на грифонах (еще одна порция удивлений для мамы) и дотащить часть багажа на своих плечах. Точнее, три чемодана, пять сумок и два пакета тащил на себе я. Элориан нагрузки запрещены из-за положения, а мама за компанию с ней. - Ничего, - ответил я, передавая солдату сумки, - но дальше сие тащишь ты! Кряхтя, Ордис принял поклажу. А Элориан тут же, уперев руки в боки, возмутилась: - Леша! Имей совесть! Возьми несколько сумок и неси! Нагрузил бедного мальчика и рад! Я недоуменно посмотрел на Ордиса. Он действительно был младше меня на несколько лет, но назвать его мальчиком у меня язык не повернется. И вообще, что это за сцена?! - Лори! – Возмутился я. - Леша! – Заступилась за неё мама. Моя мама! – Во-первых, не кричи на свою жену! Она беременна, ей нельзя нервни-

чать! К тому же, она права, не стоит так нагружать парня, часть сумок можешь донести и ты. Молча я взял часть поклажи у Ордиса и мы пошли дальше. - Союз еще не встречался? – Меняя тему разговора, спросил я у Ордиса. - Нет, что вы, магистр! – Закивал рыцарь. – Откуда им тут взяться. Мы пополнение сами через портал, что доспехами открывается, получаем. А у них технологий то и нет, сюда попасть. Технологии-то у них есть, но про это мало кто знает. Официально, тот инцидент с проникновением сил Союза в Новый Долан был объявлен как нападение дезертиров на Новый Долан. Конечно, все это шито белыми нитками, но пока особых слухов нет, и то хорошо. По идее, Союз может попасть и в межмирье, но сейчас, это не первостепенная задача. Первым делом, Союз должен восстановить свое влияние в «своих» мирах, а потом уже в межмирье и колониях. - Понятно, - ответил я. Вскоре мы пришли к нашему дому. Это была одна из крепостей Анклава, что окружали подступы к Долану. Она находилась на самой границе влияния силы магического шара и служила усилением границы обитаемых островов. В ней дислоцировалось постоянное подразделение ордена. Из бо-

лее или менее подходящих для нас помещений, оказались спальня и кабинет командующего гарнизоном острова. Маме отдали кабинет, а нам спальню. Сам командующий отправился стелить себе в комнате отдыха. Это нечто, похожее на каюткомпанию на корабле. Там собираются поиграть в шахматы и просто поговорить. Помещение не слишком большое, но для жилья сойдет. Так же в замке имелась кухня, помещения казармы, оружейная, главный зал, кладовая и баня. Так же было три сторожевых башни на самом замке и пять по периметру острова. Мама помогла нам расположиться и отказалась от помощи, предложенной мною. Лори, конечно, надула губки и сказала, что так не правильно и надо маме помочь. В общем, скандала удалось избежать только чудом. - Успокойся, - гладя Лори по животу, сказал я. - Леш! – Строго произнесла супруга. – Ну как успокойся? Мог и помочь маме! Она так старается! А ты? - Лори, хвати! – Не выдержал я. - А что хватит? – Не унималась Лори. - Лори, ну пожалуйста, - жалобно произнес я. Эти скандалы её уже достали! Я все понимаю, но… - Просто перед мамой неудобно. – Тихо от-

ветила она. Я часто забываю, что её мамы нет в живых, и отношения с моей мамой для неё многое значат. - Зая, прости, - обнял я её. - Леш, а почему ты меня называешь зайцем? – Удивленно спросила она. – Я ведь на него совсем не похожа! - Тогда бегемотик, тихо произнес я. - Ну вот, - обиделась она. – Как всегда! Почему я бегемотик! Понеслась… сейчас начнется. - Хотя, - Элориан задумчиво посмотрела на свой живот, - пожалуй, я бегемотик. И глядя на мое недоуменное лицо, она рассмеялась. Весело ей. Что ж, до конца отпуска, я остаюсь здесь. Буду вместе с гарнизоном аванпоста осматривать другие острова. Кстати, надо будет посетить остров, на котором размещался Долан. Стойте, ведь это мое первое появление в межмирье с момента перенесения Долана в наш мир. Как символично. Я пощекотал Элориан и мы, хохоча, стали дурачиться. Глава седьмая Снежный легион 4 месяц 513 год с м.п. (октябрь 2011 года н.э)… Межмирье Я, конечно, знал,

что Долан большой город, но что настолько. Черное пространство занимало площадь вплоть до озера на острове и вокруг него. Когда-то сюда перенесли столицу эльфов, потом она была перенесена в наш мир. Элориан, узнав, куда мы направляемся, просила, нет, умоляла взять её с собой. Столько трудов стоило отговорить её. Кто знает, что нас ждет здесь. «..Она дарит мне перстень вьюги» - безымянный палец обжег холод металла. Я и отряд рыцарей прошли по месту, где ранее был город. «За то, что плащ мой полон звезд,» - плащ невесомо опустился мне на плечи. Телепорт забрал все, оставив голую землю. «За то, что я в стальной кольчуге,» - тело покрыла легкая кольчуга. Странно, но я ощутил приступ ностальгии. «А на кольчуге — строгий крест.» - кольчугу увенчал крест. Именно здесь, в межмирье, я познакомился с Элориан. «Она глядит мне прямо в очи, Хваля неробкого врага. С полей ее холодной ночи В мой дух врываются снега.» - вокруг меня закружилась вьюга. Здесь прошла наша свадьба. Пусть она закончилась печально, но… «Но сердце Снеж-

ной Девы немо И никогда не примет меч,» - рука приняла тяжесть меча. - Магистр, там какое-то свечение! – Указал в сторону один из рыцарей. «Чтобы ремень стального шлема Рукою страстною рассечь.» - голову сокрыл шлем. Я посмотрел в сторону, указанную рыцарем. - Орлиный глаз! – Картинка перед глазами дернулась и резко приблизилась. Простое заклинание, уходящее корнями к язычникам. «И я, как вождь враждебной рати,» - за моей спиной один за другим стали появляться ледяные элементали. Впереди стоял человек в белых доспехах, а рядом с ним появлялись элементали. «Всегда закованный в броню,» - кольчугу покрыли латные полосы, усиливающие защиту. Магия холода. Одна из стихийных магий, таких как огонь, вода, воздух. Но в отличие от них, более сложная в обучении, её редко кто использует. «Мечту торжественных объятий В священном трепете храню.» - призрачная девушка обняла меня, завершая заклинание и даруя защиту от стихий. Теперь не огонь, не ветер, не вода, не гром и, тем более, холод мне не страшны. - Всем быть наготове! Впереди враг! – Ско-

мандовал я. - Инквизитор. – Сладко прошептал рыцарь в белых доспехах. – Инквизитор! – Уже во все горло прокричал он. - Нет, не может быть… - этот голос. Такое не возможно. - Удивлен?! – Поинтересовался собеседник. - Гием де Грант, если не ошибаюсь, - произнес я. - Ты прав, инквизитор, это я. – ударил себя в грудь рукоятью меча Гием. – Я, Ланселот! -Гием де Грант, вы находитесь на территории Анклава сопротивления! Немедленно сложите оружие и сдайтесь! – Приказал я. Гием только рассмеялся. Его элементилии то же поддергивались, имитируя смех. Противно, когда с тебя смеется бездушная ледяная кукла. - Территория Анклава, говоришь. – Он с насмешкой смотрел на меня. – Неужели, ты надеешься прекратить эту войну, инквизитор? - А ты сомневаешься, Ланселот? Хотя, какой ты Ланселот! Ты просто позоришь его имя! Гием гневно посмотрел на меня, поднял свой меч и направил его на одного из рыцарей. – Ледяное семя! – Крикнул он, и рыцарь схватился за живот начал стонать. Потом замолчал с гримасой ужаса на лице. Через мгновение его разорвало на части. Из его тела на свободу вырвались

ледяные сталактиты, разрывая плоть на части. - Рассредоточиться! Не стоять на месте! – Приказал я рыцарям. В мгновение они рассыплись. - В атаку! – Крикнул Гием и его элементали пошли на рыцарей. - Гием, последнее предупреждение, сдавайся! – Почти без надежды крикнул я. В то же время я метнул в него огненный шар. - Надеешься остановить меня. Как глупо! – Отбивая мечом огненный шар, произнес Гием. Огонь против него бессилен? Посмотрим. - Темница огня! – Вскинув руки, произнес я заклинание. Стена огня окутала Ланселота. Что происходит в самой темнице не видно, но противостоять этому заклинанию невозможно. Это верная смерть. Не обращая внимания на горящего противника, я переключился на элементалий, которые докучали нашим рыцарям. - Это и все на что ты способен, инквизитор?! – Донесся до меня голос Гиема. Я как раз разносил в щепки одну из его кукол. Обернувшись, я увидел, как Гием развевает темницу вьюгой. Снежный шквал развевал огонь. Быть этого не может. - Клинок воды! – Струя воды полетела в Ланселота. Он, ухмыляясь, и раскинул руки, принимая удар, но… клинок разбился в брызги о броню рыцаря, не нанеся ему

урона. - Жалкая боевая магия, основанная на смеси стихийной. Если хочешь стать мастером, изучи досконально одну школу магии, а не хватай приемы из разных. Твои потуги не нанесут мне вреда, неумеха! - Неумеха? – Переспросил я. Да, стихией его не возьмешь, а как ты будешь противостоять магии самой смерти? - Черная роза! – Возле моего правого плеча расцвела черная роза. Лепестки опали, а шипы дротиками устремились к Гиему. Он лишь усмехнулся. Он не уклонялся, не ставил барьер, просто улыбался. Шипы ударили в… магическую печать. Смех Гиема пронзил слух. - Благодарю, Минору. – Произнес Гием. Чуть в стороне от него появился… оборотень. Его скрывала магия иллюзии – идеальный для маскировки прием. Хотя, из-за ряда причин, редко используется. В руках он держал не меч или топор, а посох. - Не может быть… - Только и смог произнести я. - Может, инквизитор, может. – Ответил Ланселот. – Все привыкли считать, что оборотни не могут колдовать, что магию они потеряли, но… - Отчасти ты прав, человек, - произнес Минору, - но только отчасти. Да, мои предки предали магию, погрязши в инстинктах и полагаясь толь-

ко на свою силу. Но мой род сохранил верность магии, дарованной нам природой. Я, последний из рода шаманов – великих волков! Непобедимый рыцарь-маг, шаман оборотней и куча бездушных кукол. Участь не завидная. Вскинув левую руку к багровому небу межмирья, я произнес: - Феникс! – С моей ладони сорвалась огненная птица и устремилась ввысь. - Собью! – Из маскировки вышла девушка в белых доспехах. Скорее всего, то же магия льда. - Оставь, Мария! – Приказал ей Гием. – Это всего лишь сигнал о помощи! Наш оппонент испугался и решил привести сюда еще пушечного мяса. Ну что ж, тогда и мы сыграем на всю силу! Снежный легион, показаться! После этого еще с пятерых девушек-воинов спало заклятье иллюзии. Я оглянулся, рыцарей осталось всего ничего: пара человек отбивались от, около, десятка ледяных фигур. - Не будем их мучить, - Гием поднял руку и направил её на рыцарей, но в тот же момент с неба по элементалям удирали огненные шары, превращая их в пар. Не сговариваясь, мы дружно посмотрели на небо. По нему к нам пикировал маг в доспехах и с огненными крыльями за спиной. Маг приземлился возле меня. Это был Идущий на вос-

ход. - Идущий? – Удивленно спросил я. - Привет, Леша! – Радостно воскликнул он. – И, кстати, меня зовут Аркадий. - Ясно, но… - Евгений обучил меня магии огня, сказал, что это может пригодиться. Я заметил твой сигнал и направился сюда, отряд прибудет немного позже, у них нет крыльев. - Маг - стихийник! – Радовался Гием. – Инквизитор, ты не против, если я сражусь с ним? Тебя оставляю на Минору. - Я не против! – Воскликнул Аркадий. - Идущий, нет! – Запротестовал я. – Он слишком опасен. - Ничего, я тоже не пальцем деланный! - Ха-ха, мне нравиться его настрой! – Смеялся Гием. – Ладно, хватит прелюдий. Минору, сотри его в порошок! Валькирии, на вас подкрепление, никто не должен выжить! - Как скажешь, рыцарь, - положа руку на грудь, поклонился оборотень. - Да, Ланселот, отчеканили девушки. Превосходно. Снежные крылья! – За спиной Ланселота появилось два крыла. – Полетели! – Взмахнув ими, он устремился в небо. - Да без проблем! – Радостно выкликнул Идущий на восход. – Огненный доспех, воспламенение! – Его броня загорелась. Крылья яркого

пламени! – За его спиной появились крылья из огня. - Алексей, размажь эту псину по земле! – Через плечо крикнул он, и полетел за Гиемом. Я посмотрел ему в след. Наивный парень, но Евгений его послал сюда, значит, верит в него. Поверю и я. - Обязательно, глядя на парящую фигуру, произнес я и резко ударил пламенем в Минору. Оборотень резко отпрыгнул в сторону, и удар пришелся на пустое место. - Что, нет защиты от огня? – Ехидно спросил я. Рыцари уже прилетели на грифонах и валькирии вступили с ними в бой. Живые противники слабее созданий изо льда, они чувствуют боль. Поэтому за рыцарей я не переживал. А вот оборотень умеющий колдовать. Либо Гием окончательно рехнулся, либо… - Нет, я мог легко парировать твой удар, но зачем тратить силу на такое? – Спокойно ответил оборотень и перешел в контратаку. Он быстро достал из поясной сумочки какието зерна и бросил их в мою сторону. Я только успел поставить щит: стена камней выросла предо мною. Но защищаться магией земли было ошибкой: семена попали в землю и мгновенно проросли, разрушая барьер. Стебли потянулись вперед. Я отскочил, атакуя заклятьем увядания. Увядание – относиться к некромантии и

направлено на убиение растений. Оно поражает источник жизни растения, уничтожая корни. Учитывая скорость роста растения, бешеная скорость некроза позволяет в считанные секунды поразить магическое растение. - Не плохо, - спокойно ответил Минору. Я же молча продолжил атаковать. Армия скелетов – из земли выскочили вооруженные мечами скелеты: мертвецы, насильно вырванные с того света в наш мир, для битвы. - К праху прах. – Шаман провел рукой, и скелеты обратились пылью. - Темница огня! – Воскликнул я. Он не Ланселот и уклониться не сможет. Огненная стена окутала оборотня. Ну, вот и все. Великий шаман пал от банального заклинания. Из огня послышался рык, и сквозь пламя на меня вылетел огромный волк. Я только и успел отпрыгнуть. Перекувыркнувшись, я стал на ноги. Минору уже принял облик человека. - Но как? – Удивленно спросил я. - Шаман не может колдовать в образе зверя, в третьем лице, произнес о себе Минору. – Но в образе зверя шаман не восприимчив к колдовству. Магией шамана в образе зверя не убить. Черт! Не знал. Да и я первый, кто столкнулся с магом – оборотнем.

Клинок воды то же не нанес ему урона, он просто закрылся щитом из листвы. Его магия близка к природе, но что именно за магия я понять не могу. - Слушай, Минору, а что за школа магии у тебя? – Парируя очередное заклинание, рой пчел, поинтересовался я. - Смешные вы, люди, - выпуская двух волков из своих ладоней, произнес Минору. – Когда мои предки взяли в руки магический бубен, школ еще не было. Магию даровала нам сама природа. - Ясно, - взмахом меча отрубывая голову

одному из волков, ответил я. Первого я испепели пламенем. - Попался, человек. – Спокойно произнес Минору. Он кинул мне под ноги семена, пока я возился с волками. Мои ноги опутал плющ. - Увядание! – Бросил я заклинание в стебли растения. Резкая боль пронзила живот и грудь. Что это? Минору, смеясь, подошел к моему корчащемуся телу. - Человек, насколько же ты глуп? – Присев подле меня, произнес он. Боль настолько сжимала

мои внутренности, что я с трудом понимал его, не говоря уже о том, что бы ответить. - Это заклинание высасывает силы самого мага. То есть его корни – ты. Ударив увяданием, ты приговорил сам себя на медленную и мучительную смерть. Уж лучше бы ты вогнал в свое сердце клинок. После этого он встал и пошел прочь. А в небе дрались два дракона… Автор: Александр Маяков

Побег Пэтси проснулась рано. Она тихо сидела у окна, смотрела на улицу. Территория клиники. Женщина закрыла глаза, начала медленно выполнять дыхательную гимнастику. Страшно. Страх нужно побороть и сделать шаг вперед. Назад пути не будет. Да и не надо. Сколько времени прошло с тех пор, как Пэтси в последний раз была Клаудией? Много. Почти двадцать лет. Почти. Вдруг она почувствовала себя старой. Но это не так. Она не старая. И может все же стоит смириться с положением вещей? Но сколько можно! Клаудия и Пэтси снова смотрели друг на друга. Пэтси сомневалась. Клаудия звала. Гай не сказала к которому часу придет. Пэтси встала и прошлась по комнате. Снова подошла к окну. Сегодня она выйдет из клиники. Завтра у нее будет новое имя – Клаудия Эшер. Она сядет в машину и помчится на запад. Почему именно на запад? Можно и на восток, на север, и на юг. Дороги открыты.

Она приедет в небольшой красивый городок. Богатая незнакомка. Откроет кафе-пекарню. Наконец-то осуществит мечту. Купит небольшой домик. И никогда не вспомнит о Пэтси Келли. А что потом? Пэтси глубоко вздохнула. Волны страха и сомнений вновь нахлынули на нее. Перечеркнуть всю жизнь нелегко. Все уж слишком нереально. Лаки – крутой хакер? Возможно. Паспорт и деньги у нее будут. Гай поможет изменить внешность. И Пэтси уедет отсюда. Вырвется из клетки. Всю жизнь она этого и хотела. Что если Гай, Лаки, и их кот – это просто фантазия воспаленного сознания? И сейчас ей просто снится сон. А если все реально? В комнату войдет Гай и надо действовать быстро и решительно. И пути назад нет. - Пэтси, Пэтси, Пэтси, - тихо повторила она. Имя, которое ненавидела. Пэтси. Кто она? Сумасшедшая? Дожившая до сорока лет богатая шизофреничка? Несостоявшаяся балерина? Девочка с затянув-

шимся подростковым периодом? Ее жизнь уютное теплое болото. Банально, но так. Затягивает, укутывает, не отпускает. Она смотрит старые фильмы с Хепберн. Грусть. Тихая. Милая. Мечтает. Фотографии на стенах кричат о том, что Патрик и Пэтси счастливы. Хотя это не так. В жизни Пэтси все привычно и понятно. А что за чертой? С Клаудией Эшер? Клаудия Эшер. Альтер-эго. Придуманная девочка. Придуманная личность в замен собственной. Пэтси закрыла лицо руками и заплакала, тихо, чтобы никто не услышал. - Привет! – в комнату вошла Гай. Она подала Пэтси пакет. - Извини, Гай! Я не могу. Не могу бежать отсюда. От себя. Прости. Сделай все, как было. Не знаю, что вы успели там сделать, но отмени все, пожалуйста. Я не смогу быть Клаудией. - Что случилось? – удивилась Кэтрин. - Клаудия Эшер это мой идеальный образ, но ее нет. Я ее придумала. Хотела быть ею. Но я Пэтси Парсонс. Пэтси Келли. И этого не изменить. Пора распрощаться с Клаудией,

и познакомится с Пэтси. Начать жить реальной жизнью. - И какая твоя реальная жизнь? - Еще не знаю. Я не смиряюсь, я принимаю свою жизнь такой, какая она есть. - И будешь ждать, когда кто-то придет в твой дом с котом на плече? Или начнешь ждать чего-то еще? - Я ничего не знаю сейчас. Просто попытаюсь понять себя. Но я уже поняла, что не умею жить одна. Я ничего не знаю о жизни. За меня все решал Патрик. Я не могу уйти. Спасибо за все. - Это твой выбор. Пути назад в любом случае нет. И чтобы ни случилось, не надо меня искать. Прощай, Пэтси! - Прощай, Гай! – улыбнулась Пэт. Кэтрин вышла из клиники и пошла к парковке. - Пэтси сделала свой выбор, она осталась, - сказала она, садясь в машину. - Что она решила? - Узнать Пэтси Келли. Макс усмехнулся: - Удачи ей в этом! Машина выехала с парковки. Кэтрин включила музыку. Кэтрин и Макс сыграли ведущую роль в жизни Пэтси. Случайная встреча для Пэтси стала знаковой. Едва знакомые люди. Посещение чужих вечеринок для Кэт и Мак-

са закончилось. Спасибо, Пэтси! Для Пэтси начало чего-то нового. Новой жизни. Новой депрессии. Того и другого. Или наступит время радости и счастья. Люди в нашей жизни не случайны. Каждый чтото привносит. Кто-то задерживается надолго, ктото остается навсегда, ктото приходит, чтобы открыть глаза на что-то. - Давай съездим к Лине, - попросила Кэтрин. - Можно и к Лине. Безмятежность Лина пребывает в состоянии невыносимой легкости бытия. Лина похожа на эльфа или нимфу. Воздушная, тихая. Эфемерная. Кажется, вот-вот она растает как мираж. Чаепитие на террасе с Линой, как сказочное действие. Солнце заливает сад, террасу, свежий ветер шумит травой. Молчание уместно. Тишина – особая музыка. Умиротворяющая, дарящая некую энергию. Напряжение дня уходит. Тишина забирает себе все эмоции и мысли. Забирает к себе Пэтси и ее историю. Запирает ее в тайниках прошлого. Лина улыбается особой мечтательной улыбкой. Где-то рядом Лаура. Кэтрин достает сигарету. Щелкает зажигалкой. Бросает взгляд на Макса. Он о чем-то думает, глядя на линию горизонта.

На круги своя Кэтрин стоит на краю крыши. Макс обнимает ее за талию. Кэтрин играет в опасность – выставляет ногу за невысокое ограждение. Лорена снова отдалилась. Это понятно и Кэт, и Максу. Лорена звонит только Лине. Поговорить на нейтральные темы. Послушать успокаивающий голос Лины. Кэтрин ожидала, что будет нечто подобное. Надобность в ней отпала, и Лорена устремилась в свою жизнь. Кэт на нее не обижалась. Но на душе возникло неприятное чувство. Макс это чувствовал. Кэт нельзя отпускать на крыше. Какие бы ни были ограждения. Но Кэтрин не сделает шаг вниз. Кэтрин закрыла глаза. Спиной прижалась к Максу. - Все возвращается на круги своя, - прошептала она. - Это пугает? - Нет. Я отпустила Лауру. У меня есть ты. - Мне не нужен никто, кроме тебя, Кэт. Предчувствие осени В воздухе чувствовалось дыхание осени. Вечера наполнялись удивительным ароматом цветов, листвы и чего-то еще едва уловимого. Мадонна сидела у окна и смотрела на улицу.

Скоро придет Синтия, может даже вместе с Джошем. Мадонна улыбнулась, вдохнула воздух вечера. Через несколько недель начнется учеба и у нее и у Синтии. Лорена живет с Джорджем. Ее жизнь, кажется, наладилась. Мадонна чуть нахмурилась: перед глазами встала сцена, как Лорена возвращается домой, разочарованная и злая. Девушка тряхнула головой, прогоняя наваждение. Лорена здорово изменилась рядом с Джорджем, как будто стала взрослее и мудрее. Жаль, только с Кэтрин теперь не общается. Мадонна-Виржиния повернулась к окну спиной и стала рассматривать стены кухни. Глянец и старые газеты. Идея Кэт. Девушка улыбнулась, вспоминая, как проходил ремонт. Веселое время было, как ни странно. А потом Лина пришла в себя и Кэтрин перестала ходить в больницу. Лина уехала в путешествие и присылала им открытки. Парочку самых красивых Мадонна забрала себе, в свою небольшую коллекцию. Мадонна глянула в окно. Синтия и Джош переходили улицу. Мадонна помахала им рукой, но они ее не видели. Мадонна-Виржиния стала накрывать на стол. Пицца и салат. Салат готовила Синтия, пицца из пиццерии. Внезапно Мадонна

остановилась посередине кухни, закусила губу. Потом улыбнулась. В квартиру вошли Джош и Синтия. Мадонна крикнув на ходу «Привет!», пробежала в свою комнату. Отыскав на столе свой телефон, она набрала номер Кэтрин. - Да, Мадонна? – ответила Кэтрин, голос ее звучал неправдоподобно вяло. - У тебя все в порядке? - Да, - таким же тоном ответила Кэт. - Тогда приходите с Максом на посиделки на глянцево-газетной кухне у Мадонны и Синтии. - Спасибо, Мадонна, но, наверное, мы не сможем. - Да? – недоверчиво переспросила Мадонна. Она прекрасно понимала, что это из-за отдаления Лорены. – Не строй из себя буку с предрассудками. Приходите, мы вас ждем. Можешь взять Капо. Мадонна повесила трубку. Кэтрин посмотрела на Макса. - За пятнадцать минут соберешься? – спросил он. - Я уже готова, - сказала она, отложив книгу в сторону. - Ты уверена? В этой юбке ты была в тот самый день у больницы. - И залила ее розовым вином. Может, сегодня еще чем-нибудь залью, - улыбнулась она. Макс улыбнулся в ответ.

- Капо, - позвал он. Кот подбежал к хозяину и запрыгнул на плечо. - Макс и Кэтрин еще будут, - сообщила Мадонна. - Так ты звонила Кэт? - Да, а что? Или ты решила, как мама не общаться с ней из-за Лауры? - Я просто удивилась, - поспешила оправдаться Синтия. – Про Лорену, Лауру и Лину ни слова не говорим. И я рада, что они приедут. Смех и разговоры на «эксклюзивной кухне спального района». За столом Синтия, Джош, Кэтрин, Макс, МадоннаВиржиния. Мадонна без умолку рассказывает о театральной студии, в которой будет учиться с сентября. Пару раз она вскользь упоминает Джейсона, при этом с опаской поглядывает на сестру. Синтия и Джош говорят, что хотели бы жить вместе. Мадонну захлестывает дружелюбие и гостеприимство, она предлагает им хоть сейчас поселиться в комнате Лорены. Смех. Шутки в адрес разбушевавшейся Мадонны-Виржинии. - А что я такого сказала? – смущенно оправдывается она. Кэтрин и Макс рассказывают про свои вылазки на крышу. Это их вклад в откровенность. Ни слова о чужих вечеринках и Пэтси.

Из комнаты приходит кот. Он выспался на диване и пришел поесть. Мадонна берет кота на колени и кормит с руки пиццей. Кот в благодарность мурчит. Мадонна становится чуть грустной, но этого никто не замечает – все любуются котом. Вчера Мадонна мельком видела Джейсона. Они поздоровались и пошли каждый в свою сторону. Еще вчера Мадонна узнала от знакомой, что Айрис избили. Кто и за что неизвестно. Немного жаль Айрис. Немного жаль несостоявшихся отношений с Джейсоном. - Мадонна? – позвала Кэтрин. – Ты чего? - Так, задумалась, улыбнулась девушка. «Из нее выйдет хорошая актриса», - одновременно подумали Макс и Кэтрин.

Драгоценность Лорена стояла у дверей охранно-детективной компании и курила. Как любит. В три затяжки, выпуская дым через нос. Периодически она поглядывала на часы. Кэтрин вышла из здания, Лорена тут же подскочила к ней. Прежняя Лорена. С серьгамикольцами в ушах, массивными браслетами на запястьях. - Знаю, я сволочь, сказала она вместо приветствия. - Я знала, что ты вернешься в мою жизнь.

- Ты сердишься? - Нет. Я привыкла, что ты стихийное явление. Что у тебя случилось? - С чего ты взяла, что что-то случилось? - Ты не приходишь просто так. Вернее приходишь, но крайне редко. - У меня все нормально. Я вернулась домой. С Джорджем продолжаем встречаться, но живем по разным домам. - Кто из вас захотел личное пространство? - Я, - улыбнулась Лорена. – Я не могу быть аккуратисткой, носить скромные дорогие украшения и строгие платья или костюмы. Пока живу у себя, у меня свои правила. Мы уподобились тебе и Максу. - Хм! Да мы, оказывается, подаем пример. - Подаете. И я за это время поняла, что моя особая индивидуальность – это моя драгоценность. Я не могу быть другой, даже при всем желании. - Я тебе это говорила, только другими словами. - Помню. Мир? - Мир, - улыбнулась Кэт. – В следующую субботу семья Феррас идет к нам. Ты тоже, раз уж у нас мир и тебя не пугают призраки, мои бредни и что у нас еще есть? - Много чего, - рассмеялась Лорена. – Если б ты была не такой, какая ты есть, я бы вообще не общалась с тобой. Теперь смеялась Кэт. - То же самое могу сказать о тебе!

Неизменность Кэтрин шла по аллее, держа в руках белые розы. Лаура их любила. Лаура любила еще книги, но боялась крыш и быстрой езды. Она никогда не жила девизом рок-звезд «Живи быстро, умри молодым», но, попробовав жить так – погасла в тот же вечер. Утром Кэтрин проснулась от тиканья часов. Слишком громко умирали секунды в это утро. Пора навестить умерших. Они терпеливо ждут, когда о них вспомнят. Им некуда спешить. А Лаура никогда не спешила. Кэтрин опустила букет на надгробную плиту. Села на траву и слегка наклонила голову набок. Сколько событий произошло за это время? Сколько еще произойдет? Что-то останется неизменным: она и Макс. Книги, крыши, скорость. Что-то пойдет по кругу: Лорена вернулась в жизнь Кэт. Вернее ворвалась. Потом снова отдалится. Все это в духе Лорены. Ведь Кэтрин не Лаура, а всего лишь ее дочь. Немного ненормальная. Кэтрин улыбнулась. Начнется учеба. Продолжится работа в детективно-охранном агентстве – пока ей там нравится. Недалеко офис Макса и любимое кафе. Жизнь череда случайностей, мелких событий, знаковых событий. Вино, напоминавшее кровь на белой блузке,

давно отстирано. Оно сыграло свою роль. Свою роль сыграли Пэтси и Кэтрин, Игрок и Макс. Они, так или иначе, повлияли на судьбы друг друга. Впереди вечность. Впереди то, что называют жизнь. Продолжается смерть секунд. Продолжает мурлыкать Капо, сидя на плече у Макса. Демон тихо шепчет, что Кэтрин нужно зайти в книжный. Ангела нет. Нет в ней. Он убит. В ту минуту, когда умерла Лаура. Она стала тем ангелом. Она с ней и с Линой. Во сне, в полудреме. Наяву с Кэтрин Макс и Капо. Человек, которого она любит, который любит ее. Они не говорят друг другу этих слов, но это так.

Время прошло, секунды умерли, стрелка сделала круг. «Иногда мне кажется, что я старая кошка. Это чувство приходит ко мне, когда я закрываю глаза и начинаю медленно проваливаться в какой-то, известный только моему подсознанию, параллельный мир…. Я кошка. Я прожила долгую жизнь и много чего видела, у меня есть свои воспоминания как хорошие, так и плохие. Я помню все. Люди это называют даром или проклятием. Очень часто они боятся своих воспоминаний, потому что помнят только плохое. А я вспоминаю хорошее. Кошки вообще не запоминают плохого, они о нем забывают, как только отомстят. Это одно из лучших кошачьих ка-

честв» - так начнется ее новый рассказ. Она попробует написать его. Для Лины. Для Макса. Для сестер Феррас. Для Джесс. Пора дать мысли волю. Сейчас она готова выйти на бумагу. Вот только нужно обязательно зайти в книжный. И сегодня они с Максом снова идут на ту крышу без ограждений. Макс будет держать ее за руку, а она говорить ветру о том, как прекрасно чувство свободы и ночной город, и сам ветер. Автор: Надежда Леонычева

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ. Томский острог был основан на южном мысу Воскресенской горы, возвышающейся над правым берегом Томи, в 60 км от её впадения в Обь и недалеко от устья таёжной речки Ушайки. К 7 октября 1604 года все строительные работы были завершены, и эта дата и считается днём рождения Томска. 20 января 1604 года в Москву с посольством ко двору русского царя Бориса Годунова приехали послы во главе с князем татарского племени эушта Тояном с просьбой о приёме эуштинского племени под власть Москвы и о возведении на реке Томи русского города для защиты эуштинцев от нападений воинственных соседей — киргизов и калмыков. 25 марта 1604 года Борис Годунов послал казачьего голову Гаврилу Писемского из Сургута и стрелецкого голову Василия Тыркова из Тобольска с заданием основать крепость на берегу реки Томи, в татарской земле, завести вокруг

него государеву пашню и привести в подданство российскому царю окрестные народы. Томск стал важным стратегическим военным центром, в течение всего XVII века обеспечивавшим безопасность местного населения — в 1614, 1617, 1657 и 1698 годах отражал набеги кочевников. В XVIII веке границы российского государства отодвинулись далеко на юг и восток, местные кочевые племена были усмирены, и Томск потерял своё оборонительное значение. Начиная с середины XVIII века и вплоть до советских времён, Томск становится местом ссылки. Так, здесь находились в изгнании Ибрагим Ганнибал, Гавриил Батеньков, Михаил Бакунин, Николай Эрдман, Густав Шпет, Николай Клюев. После создания Сибирского тракта Томск стал важным центром транзитной торговли, а в 1738 году в городе возникает Ямская служба. Постепенно Томск вырос до статуса регионального административного центра и в 1804 году стал центром огромной Томской губернии, которая включа-

ла в себя территории нынешних Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской и Томской областей, Восточно-Казахстанской области (Казахстан) и часть Красноярского края. Начиная с конца 1830-х годов, население Томска быстро росло благодаря увеличивающейся золотодобыче в Сибири. При строительстве Транссибирской железнодорожной магистрали место для моста через реку Обь было выбрано значительно южнее Томска. В результате в районе этой переправы образовалось поселение, которое затем выросло в город Новосибирск. Томск же оказался в стороне от железной дороги, и хотя в 1896 году была проложена железнодорожная ветка до Томска, она являлась тупиковой, и город потерял значение транспортного узла. После окончания Гражданской войны Томск вошёл в состав Сибирского края, позднее преобразованного в Западно-Сибирский край, а в 1937 году Томск стал городом Новосибирской области. Изменился административный статус горо-

да 13 августа 1944 года, была образована Томская область, и Томск стал областным центром. Что же интересного можно посмотреть в этом сибирском городе сегодня? Прежде всего, это, конечно, большое количество памятников деревянного зодчества, созданных в основном в конце XIX века, однако со временем их число становится всё меньше. Одной из достопримечательностей города является памятник Антону Чехову, установленный на набережной реки Томь. Писатель изображён в гротескном и карикатурном виде: в пальто, нелепой шляпе, перекошенных очках, босиком с непропорционально большими ногами. За спиной у писателя зонт. Надпись на постаменте гласит: Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика, лежащего в канаве и не читавшего «Каштанку». Таким вот образом томичи «отомстили» Чехову, который, неделю побывав в городе в 1890 году проездом на Сахалин, весьма нелестным образом о нём отозвался: «Томск гроша медного не стоит… Скучнейший город… и люди здесь прескучнейшие… Город нетрезвый… Грязь невылазная… на постоялом дворе горничная, подавая мне ложку, вытерла её о зад… Обеды здесь отменные, в отличие от женщин, жестких на ощупь…». Еще один томский памятник, заслуживающий внимания, нахо-

дится на улице Шевченко. Это «Памятник счастью». Бронзовый волк из мультфильма «Жил-был пёс» появился на свет в 2005 году. Персонаж из мультфильма был выбран как наиболее полно выражающий состояние счастья. На животе у волка находится кнопка, при нажатии на которую он должен произносить одну из восьми фраз из мультфильма. Однако, уже через месяц после установки памятника, электронную начинку волка украли, но она была быстро восстановлена. Но ничто не бывает вечным, слишком много желающих было послушать песни и со временем волк онемел. Вообще же Томск считается городом студентов, здесь расположены шесть крупных университетов с богатой историей и традициями. Стоит отметить, что в этом городе очень много зелени, что конечно радует глаз. Однако мы немного отвлеклись от нашей основной темы. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ЖАРКАЯ ДИСКУССИЯ. Сегодня июльское сибирское солнце пекло особенно нещадно. Казалось, что еще немного, и воздух накалится до предела. Как назло не было даже намека на дождь, на небе не наблюдалось и мизерного облачка, даже в штанах. Только слабенький ветерок тревожил вялую от жары траву, не-

много разгоняя горячий воздух. Предусмотрительные птицы и насекомые, испугавшись неимоверного пекла, старались найти себе пристанище в тени деревьев. Сладкая столичная парочка сидела на лавочке в одном из скверов изнемогая от зноя и жажды. Кругом было так тихо, будто они находились в какой-то глухой деревне. Казалось, город впал в спячку, лишь несколько подростков пинали неподалеку мяч. Сбегав до ближайшего ларька и принеся своей спутнице минеральной воды, Дима вытер со лба струившийся градом пот, плюхнулся на лавку и развернул газету "Томский пролетарий". Один из армейских "каманчей" был довольно любознательным молодым человеком, поэтому приезжая на выезд в какой-либо cити, старался узнать как можно больше о новом месте, что сделал и на этот раз, изучив множество литературы и посетив совместно с Татьяной несколько музеев сибирского города. Более того, с любого выезда, Дмитрий Викторович, пытался привезти какойлибо сувенир, и в его огромной коллекции было уже более сотни иноземных и русских трофеев. -Ну что, милая сударыня, вы готовы к походу на stadium? - чуть прищурив левый глаз, молвил Дима. - Всегда готова!радостно промурлыкала Татьяна.- Ловим тачку и вперёд. Осталось не так

много времени до нашего сбора. Предчувствия подсказывают мне, что сегодня нас ждет жаркий футбольчик. - Да вот не очень мне нравится, что страсти накалились и возможны разного рода столкновения и провокации. Волнуюсь я за тебя. Футбол - это мужское дело, по большому счёту. - Ты хочешь меня обидеть? - Таня надула губы. - Я ехала с тобой в тридесятое царство, чтобы потом услышать такие слова? Ну иди без меня. - Таня, я просто за тебя переживаю. Не надо домысливать. Вспомни, в какую заваруху мы попали в московском метро, я не хочу чтобы ты все это видела снова. - Мы выбрали этот путь и пойдём до конца. Что бы ни было. Да я не приветствую ваши странные игрища, но если ты без них не можешь, что поделать? Главное, чтобы это все не закончилось плачевно. Помнишь, как в одной из книг твоего тезки, Лекуха? - Вот только не надо сейчас вспоминать о красно-белых, дорогая моя, - раздраженно отчеканил Дима. Как-то без них дышится намного легче. - Дима, хватит демагогии, время уже поджимает: лови тачку, вон возле ларька иномарка с шашечками ищет, за счет кого бы поживиться. «Тойота-Калдина» синего цвета с довольно

внушительной трещиной на лобовом стекле медленно подъехала к столичной паре, из окошка выглянул улыбчивый бородач лет 60 -ти и приветливо поинтересовался: - Куда вас домчать с ветерком, молодые люди? -Батя, домчи нас до стадиона и, пожалуйста, сделай это как можно быстрее, плачу тройную цену, - размахивая цветными купюрами, ответил Дима. - Агаа… Значит торопитесь поддержать нашу любимую «Томушку» в сегодняшней непростой битве. Это благое дело. Садитесь скорее в мой скромный лимузин и держитесь крепче. Через пятнадцать минут будем у стадиона. Таня с Димой переглянулись и от души рассмеялись. Бородач истолковал это по-своему: -Хорошее настроение, молодёжь, это здорово. Смотрите, какая погода шикарная, даже она сегодня за нас, обязательно победим. Жаль, не смогу лично присутствовать на таком матче, работа, мать её. -Батя, мы москвичи и приехали поболеть за свой любимый клуб «Армеец», и скажу тебе прямо: только без обид, сегодня у твоей командымечты нет не единого шанса. После этих слов Дима взглянул на своего собеседника, на лице которого можно было прочитать удивление и страх. Не

доводилось ему ранее общаться с безумцами, способными ради поддержки своей команды покорять города и страны, находящиеся за тысячи километров от дома. - Ого. Любопытно. И часто вы так путешествуете? И не страшно вам? У Татьяны было отличное настроение, и она решила немного пошутить с водилой. - Уважаемый труженик баранки, чего нам бояться в этой жизни? Умирать всё равно один раз. А жить надо так, чтобы не было мучительно больно… Ну дальше вы знаете. - Экая вы барышня. Приключений, знамо, не хватает вам. Молодые ещё. Жизни не знаете. Детей надо рожать, работать, приносить благо своей стране. В этом сила. А приключения все эти от лукавого. Дима начинал терять терпение: - Дед, только не надо нас лечить, ты дело своё делай, мы уж какнибудь сами разберёмся, где мёд, а где соль в этой прекрасной жизни. - Разберись, сынок, только, смотри, чтобы поздно не было. Жизнь она такая скоротечная, не успел оглянуться, а уже финишная прямая. Я вон в молодости тоже немало пошалил, да поздно осознал свои ошибки. Не получилось учиться на чужих. - У всех своя доля, Батя. В этой жизни кому-

то дано всю жизнь прозябать, а кому-то рулить. А без адреналина тоже нельзя. Мы находим свой кайф в выездах, поддержке своей команды, да еще в коечем, но тебе об этом уже знать не обязательно. Тебе же по нраву собирать грибы и ягодки да чесать пузо на диване. Каждому своё. - А ты в курсе откуда эта фраза? - глаза водилы загорелись недобрым огнем. - Немцы написали ее на воротах одного из крупнейших концентрационных лагерей Бухенвальд, расположенного на территории Германии. И этим они хотели подчеркнуть, что они - высшая раса, а предназначение низших рас - быть рабами. И твои суждения, не находишь, чем-то напоминают фрицовские? Смотрел я по телику про фанатов, которые бьют друг другу морды, ты не из таких часом? - Не советую злить меня мистер шофер, - еле сдерживая гнев ответил Дима. Насмотрелся ты ящика, который очень хорошо умеет промывать мозги. Все футбольные фанаты по твоему фашисты? Среди нас есть люди с тремя высшими образованиями, директора фирм, писатели, бизнесмены, врачи. А драки, в которых мы принимаем участие редко, задевают кого-то постороннего. По крайней мере, ваши шансы пострадать от наших действий гораздо ниже шансов быть избитыми дворовой шпаной. Да, есть среди нас и отморозки, а где их нет?

Так что, может быть, фанаты это лишь зеркало нашего общества? Заплатив за проезд 350 рублей и выйдя из машины, влюблённые убедились в наличии у стадиона своих друзей и двинулись навстречу очередному приключению. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. МИРОМ ПРАВИТ АЗАРТ. Я смотрю, тебе не спится, Проиграл свою девицу. Стал ты пленником азарта, И не оставил шанс на завтра. Миром

правит

азарт И крапленых не хватило карт, Перешла дорожку Чёрная кошка. Зайдя в букмекерскую контору "Сапфир", Егор и Макс услышали слова из этой до боли знакомой им мелодии, орущую так, что закладывало уши. Ухмыльнувшись, друзья бросили свой взгляд на компанию кавказцев, сидящую за огромным красным столом и о чем-то увлеченно спорящую. Парни не питали особой любви к черным и часто, встретив их на своем пути, были не прочь спровоцировать драку, но на этот раз Венгр и Круглый были настроены миролюбиво, да и помахать кулаками они уже успели

вволю. Заводилой у компании кавказцев был Арсений, невысокий худощавый тип лет сорока со шрамом на щеке. Именно его, раскрыв рты и развесив уши, увлеченно слушали соплеменники. - Да вот они сто тысяч, Гиви посмотри,- гордо продемонстрировал дензнаки Арсений. - Вчера я красиво "доехал", взяв экспресс из победы "Ливера", ничьи "СкаЭнергии" с "ВолгаремГазпромом" и победы в пятом гейме красавицы Машеньки Шараповой. А, ты, неудачник, только и можешь проигрывать! На Гиви, 38летнего толстяка, облаченного в белый костюм, было больно смотреть, его лицо выражало такие страдания, что можно было подумать, что он поставил на кон как минимум трехкомнатную квартиру. Хотя речь шла всего лишь о пяти тысячах рублей, доход же уроженца Батуми, являющегося хозяином фруктового павильона, составлял около 100 тысяч рублей в месяц. Гиви вот уже десять лет был болен игроманией, он и дня не мог прожить без того, чтобы заключить пари или поставить деньги на спортивное событие. По мнению многих врачей, эту зависимость можно сравнить с алкоголизмом и наркоманией. Потому что при всех этих формах зависимости есть общие механизмы их формирования. Ведь на Западе, на-

пример, игроманию называют "зависимостью без наркотика". Тем не менее, она есть, она существует, это действительно заболевание. Мы скромничаем, когда говорим о том, что это, скорее всего, некое расстройство влечения... Хотя, конечно, все зависит от человека. Ведь мы все играем с детства в разного рода игры. Человек, вообще, любит поиграть, это нормальное состояние человеческой души. И если проводить некую аналогию, то, наверное, проблемными игроками становятся в том числе и люди, которые все-таки не наигрались в детстве и в юности в нормальные позитивные игры. Чего-то им не хватает, каких-то ощущений и эмоций. На чем делают деньги букмекерские конторы? Человек не может остановиться играя, и останавливается он тогда, когда проигрывает все свои деньги, потом идет осознание того, что он совершил, и возникает мощнейший мотив отыграться, который заставляет найти любую возможность раздобыть хоть какие-то средства и вновь пойти играть, чтобы выиграть, то есть отыграть то, что он там оставил. А это и есть основная ловушка, психологическая ловушка, потому что, если мы будем говорить глубже об этой проблеме, то игрок должен прекрасно понимать, что он уже получил тот кайф, который хотел, то есть он получил те эмоции, которые запро-

граммированы игорным бизнесом. Ведь по сути идет продажа не денег, не выигрышей, продажа идет тех эмоций, которые нравятся человеку во время игры. И раз он их получил, он за них заплатил. А свою дозу каждый подбирает индивидуально. Поэтому ставка здесь зависит от того, сколько человеку нужно. Один играет на десятки тысяч долларов, для него это именно та сумма, которая ему интересна, а кто-то играет на 100, 500 рублей и испытывает при этом не меньший кайф. Если рассуждать чуть-чуть философски, это очень «демократичная» система, потому что каждый может найти для себя то или иное удовольствие, подобрать ту или иную дозу в зависимости от своего кошелька. Конечно, есть и менее зависимые люди, которые играют редко, как есть и те, кого интересуют ставки на спорт чисто с математической точки зрения, голый расчет и ничего больше. Но ведь очевидно,что погружаться в пучину азарта с холодной головой только в начале легко. Получив свой выигрыш, Арсений расщедрился до такой степени, что решил угостить всех своих друзей пивом. Изучающий свежую линию Гиви, причмокивая, запивал свою неудачу пенным напитком. Оторвав взгляд от бумажки с коэффициентами, он вопросил счастливчика:

- А что ты скажешь насчет матча "Томь"Армеец", уважаемый? - Вот послушай совета старого умного грузина, - сделав большие глаза ответил Арсений. Поставь на эту игру тотал больше. Лично я уже зарядил двадцатку. - Ну а с чего такая уверенность, я лично наоборот думаю, что будет забито 1-2 мяча. "Томь" же наверняка от обороны сыграет, "поставят автобус" в своей штрафной, и москвичи будут весь матч мучительно искать подходы к воротам. - Друг, ты совсем не разбираешься в футболе. Посмотри турнирную таблицу, почитай прессу, всё говорит о том, что "Армеец", которому отступать дальше некуда, забьет не менее двух мячей, а уж наши ребятки (при этих словах слышавший часть разговора Макс не удержался от смеха) адекватно ответят им, даже не сомневайся. - Ты, конечно, везунчик Арсений, но пока я не готов так рисковать, за последний месяц я итак уже спустил 30 тысяч. Возьму-ка я лучше чистую победу гостей, думаю это верняк. - Ну дорогой, так ты и дальше будешь с голой задницей ходить. Потом не говори, что я тебе не предлагал сорвать халявный куш. Егор тем временем вдоволь налюбовавшись симпатичной блондинкой, принимавшей став-

ки,зарядил 10 тысяч рублей на победу "Армейца" (коэффициент 1,7) и 15 тысяч на то, что его любимый клуб забьет в первом тайме (1,4). Макс, ограничился экспрессом на сумму 2 тысячи (виктория "Армейца" и ничья в матче "Газпромовец""Железнодорожник"). - Жаль, Дмитрий сейчас не с нами, думаю он бы сейчас экспрессов двадцать соорудил, - пробормотал Макс. - Конечно, Мармон играет часто и ставки крупные, не чета нам, ответил Егор. - Лично я

заглядываю к букмекерам раз в месяц, а играть постоянно это уже болезнь. - Кстати, Димка же выработал некую систему. Точнее уже давно изобретенную. Он советовал мне просто ставить на ничьи в футболе. Вот смотри: идет тур чемпионата России, 8 матчей, и там обязательно будет как минимум 1-2 ничьи. Просто нужно закинуть деньги на свой счет, сидеть дома и ставить. К примеру, в первом матче ничьи не случилось, увеличил сумму в два раза и дальше ждешь, и так далее. Говорит беспроигрышный вариант.

- Тогда почему он до сих пор не подвинет Рому Абрамовича в рейтинге Forbes? В принципе интересная идея, но ведь бывают и туры без мирных исходов. Тогда уж лучше обратиться к российской первой лиге. В этом скучноватом болотце команды примерно одного класса, и ничьих куда больше, чем в вышке. Надо будет как-нибудь попробовать эту систему. Автор: Александр Целинский

6 Микки фантастически повезло. У батюшки оказалась большая многодетная семья, в которой все, до единого, любили животных. С раннего утра и до позднего вечера пёс гулял в широком просторном дворе, где жила коротконогая, белая в чёрных пятнах Стрелка, её юная дочь по кличке Тора, на редкость красивая собака, сказать по секрету, наш Микки влюбился в неё с первого же взгляда, её ухажёр Малыш и рыжая вороватая кошка Фроська со своими новорождёнными котятами. Пёс наслаждался каждым мгновеньем бытия. Впервые в жизни он чувствовал себя понастоящему счастливым. С Торой Микки снюхался не сразу. И всё из-за того, что мешал Малыш. Едва завидев возле Торы чужака, Малыш со всех ног мчался своей невесте на выручку. Глядя на эту пару можно было подумать, что Малыш считает Тору своей собственностью. Похоже, та чувствовала это и, не желая покориться, держала назойливого кавалера на безопасном расстоянии. Вот Малыш и злился. Зато к Микки Тора с первого же дня проявила расположение. Когда поблизости не

было Малыша, она заигрывала с Микки: подпускала его к себе слишком близко, затем отбегала на несколько шагов в сторону и ждала, когда тот снова приблизится. Так она вела его со двора к воротам и приглашала порезвиться на воле, поваляться на свежей молодой травке, под тёплыми весенними лучами. Микки, разумеется, был не против. Заслышав просящий голос Торы, хозяйка выпускала их, каждый раз наказывая влюблённой парочке возвращаться к вечеру, и тут для них наступала свобода. Они подолгу гуляли вместе, и случайные прохожие часто видели такую картину: впереди бежала красивая тонконогая чёрно-белая собака, а за ней с лаем гнался грязно-рыжий дворовый пёс. Не подумайте, что за Микки не ухаживали, вовсе нет, его мыли в корыте едва ли не каждый день, но не мог же он отказать себе в удовольствии вываляться в песке или сбегать на мусорную свалку! А однажды пёс взял с собой Тору и вечером хозяева были встревожены, не заболели ли они, так как оба отказывались принимать пищу. На самом деле всё было гораздо проще: побывав в тот день на свалке они до того объелись, что

даже вкусная домашняя еда их не прельщала. Казалось, пора бы уже Малышу смириться с тем, что его невеста ушла к другому, но упрямый пёс не уступал, всюду подкарауливая Тору и не давая ей прохода. Пришлось Микки сразиться с соперником. Это случилось ночью, причём драку спровоцировал Малыш: он первым кинулся на него. Поединок происходил под самыми окнами, и собачий визг разбудил хозяев. Тут уж всем досталось - и правому и виноватому. Зато после драки Малышу пришлось смириться: несмотря на превосходство в росте и весе он проиграл поединок. Микки оказался намного ловчее его и Малыш с порванным ухом позорно бежал с поля боя. Теперь он был отвергнут окончательно и бесповоротно. А через несколько месяцев на свет появились очаровательные щенята. Счастливая мать старательно вылизывала их пахнущие молоком мордочки, заботясь о том, чтобы никого не обделить вниманием. Пятеро хозяйских детей с пониманием отнеслись к молодой маме. Однако, когда кутята немного подросли, младшая из детей, Верочка, стала брать их из корзины играть. Торе это не понра-

вилось, и она перепрятала своих кутят. Однажды взрослые, проснувшись, не обнаружили их на обычном месте в прихожей и потратили целый день на поиски. Оказалось, что Тора перенесла своё семейство в старый курятник. Пришлось Чернушке со своим выводком потесниться. Хорошо жилось Микки у отца Василия. Но всё же пёс часто по вечерам вспоминал свою прошлую жизнь и скучал. Где -то теперь его друзья? Помнят ли, не забыли ли о нём? Спустя год на адрес отца Василия пришло письмо из Петербурга. Батюшка развернул конверт и прочитал вслух. «Здравствуйте, отец Василий! – писал Стёпа. – Спешу поделиться с Вами большой радостью: нашёлся мой отец. Представляете, все эти годы, с тех самых пор как узнал, что умерла мама, отец разыскивал нас с сестрой во всех московских приютах, но много попадалось однофамильцев. Ведь Мироновы очень известная фамилия. И вот полгода назад папа нашёл меня в православном приюте, куда Вы нас в своё время определили. Вашими молитвами, батюшка, я живу в Питере со своим отцом Павлом Петровичем и Аннушкой, которую папа удочерил по моей просьбе. В школе, где я учусь, есть урок, на котором рассказывают о Боге, и я люблю этот предмет

больше всех остальных. А когда я закончу школу, то обязательно поступлю на педагогический факультет богословского института, потому что хочу быть учителем духовной культуры. Ещё одна радостная новость - Аннушке сделали операцию, и она стала видеть. Теперь моя названная сестрёнка учится в музыкальной школе. Она там самая прилежная ученица и педагог по вокалу говорит отцу, что его дочь очень талантливая и её ждёт блестящее будущее. Кстати, из-за нас папа расстался со своей женщиной, полностью посвятив себя нашему воспитанию. А по выходным мы все вместе ходим в храм на службу, и Аннушка иногда поёт там на клиросе. Я часто вспоминаю Вас, отец Василий. Не дают мне покоя и мысли о Микки. Где он сейчас? Всё ли с ним хорошо? Здоров ли? Если что-нибудь знаете о нём, напишите мне всё как есть, не скрывая ничего. С нетерпением жду Вашего ответа. С уважением Миронов Степан Павлович». Батюшка дочитывает письмо и украдкой смахивает слезу. Микки тоже искренне радуется за своих друзей, которые, наконец-то, после многих скитаний обрели своё счастье. Пёс радостно лает, прижимается к ногам отца Василия, и тот ласково треплет Микки по взъерошенной рыжей шерсти.

– Я тоже счастлив, голубчик, – говорит он. – Беги быстрее, расскажи матушке Ирине эту новость. И пёс со всех ног бежит на веранду, где у плиты хлопочет матушка. Он громко лает и виляет хвостом. – Что, мой хороший, проголодался? – улыбаясь, спрашивает Ирина и наливает ему в мисочку вкусного ароматного супа, пахнущей рыбой, свежей зеленью и овощами. Автор: Березнева Дарья

Глава 6 Мурзик вел меня под руку к нашей любимой кафешке. У меня постоянно темнело в глазах и шла я очень медленно. Я сняла повязку с шеи заменив ее небольшим пластырем. Я осмотрела рану еще в туалете в больнице. Выглядела рана ужасно, в ней зияли две дырочки от клыков, а вокруг кожа стала синюшной. Прямо в лучших традициях вампирских фильмов. Какова же была реакция медперсонала после осмотра моей раны вчера вечером? Сейчас я повязала шею платком, который Хайди позаботилась положить в пакет с одеждой. Смотрелось это неуместно: было летнее утро, я шла с Мурзиком по тротуару в спортивной футболке и шарфике. Мило…А главное «по сезону». Когда мы пришли в кафешку, Мурзик заказал нам горячего шоколада. - Мурзик, но ведь жарко! - Тебе нужен шоколад, так что помалкивай! Кстати, тебе необходимо скоро появиться дома. Если бы ты только знала, Рита, как мне было стыдно с твоей мамой говорить вчера. Она, кстати, поблагодарила меня за то, что я не бросил подругу в такой пикантной ситуации. Эх, мама у тебя -

мировая женщина! Кстати, она теперь думает, что у нас что-то было. - Не переживай, ей бы этого хотелось. Но я ее разочарую! - Как ты будешь скрывать раны? - Носить шарфик, как же еще! Знаю. Сморится подозрительно, но я что-нибудь придумаю. А теперь рассказывай, что ты узнал. Ты выглядишь потрепанным! - Я не спал эту ночь. Ирму убили. - Что?? Но она же…укусила меня…и…. - А потом ее убили. И да, давай без прелюдий, - усмехнулся Мурзик, - она была, как бы это сказать, - вампиром. Услышав это слово, я снова старалась молниеносно откреститься от этого, но покоряясь обстоятельствам, я вдруг просто приняла этот факт. Ведь доказательств было море. И самое яркое доказательство было у меня на шее. - Вот почему Ирма так странно себя вела… Мы поссорились и она напала на меня. Укусила. Я отключилась и ничего больше не помню. Я даже не знаю, кто именно притащил меня в больницу. - Этот твой спаситель тоже вампир. Он убил Ирму и спас тебя. Слово «вампир» тут же пробудило во мне четкое воспоминание: ис-

каженное лицо Ирмы, острые клыки впиваются в мою шею. После недолгого молчания, я сказала: - Вот это да! Но за что он убил себе подобную, а меня почему-то оставил в живых? - Эй, всему свое время. Я сейчас тебя ошарашу! Моя девушка тоже одна из них. Я болезненно поморщилась и коснулась шеи. Ситуация была более чем нелепой: мы с Мурзиком смотрели друг на друга в недоумении, пытаясь осознать то, что популярная книжная утка стала реальностью. - Черт, Мурзик, мы сидим здесь, как в избитом мистическом фильме, когда до героев наконецто дошло, что все-таки существует что-то, во что, они всю жизнь отказывались верить! Как банально! С ума сойти. - Ха, если бы ты видела то, что видел я, ты бы сегодня добровольно попросила надеть на себя смирительную рубашку, Мурзику было не до шуток. - Слушай, я сожалею, что тебе пришлось… Я думала, вас с Хайди ждет более радужное будущее, - сказала я как можно мягче. - Как бы там ни было, я должен все тебе рассказать. Когда ты отлучилась, я был в толпе, слу-

шал музыку. Затем Док жестом позвал меня и я протискиваясь сквозь толпу, прошел к барной стойке, чтобы поговорить с ним. Он рассказывал, что музыканты собирались устроить автограф-сессию после концерта и спрашивал, не хочу ли я попасть туда. Я было согласился и хотел вернуться на прежнее место, но не обнаружил там тебя. Я походил по клубу, и вернувшись к сцене, дождался окончания концерта. Я звонил тебе, не раз, я начал волноваться. Хайди спустилась ко мне после концерта. Я, конечно, начал хвалить ее и сказал, что мне все очень понравилось, и что я не ожидал увидеть ее в числе выступающих. Она была чем-то расстроена и сказала, что сожалеет, и не может ко мне присоединиться, якобы у их барабанщика какие-то проблемы, и он нуждается в поддержке. Я не мог найти тебя и решил проследить, куда направится Хайди. Выйдя из клуба она быстро свернула за угол и скрылась. Я шел за ней, пока не зашел в темный двор, прямо за клубом. - Да, вот там-то Ирма и напала на меня, добавила я. - Когда я заглянул за угол, я просто не знал, как мне поступить и просто наблюдал со стороны. Я увидел труп девушки, которая лежала в очень неестественной позе, словно ее сломали. Над дней склонился барабанщик их группы. Кстати, его зовут

Ральф. Я только кивнула. - Возле Ральфа стояла Хайди и их вокалист, которого зовут Ричард. Услышав имя того самого «парня из снов», я вздохнула поглубже и, как можно спокойнее, продолжала слушать друга. - Да уж, имена у них как раз что ни на есть вампирские, - констатировала я. - Да и все остальное у них тоже не менее вампирское, - отшутился Мурзик, затем он продолжал, - я все не мог понять, кому принадлежит труп, я всматривался из темноты, и пытался хоть-чтонибудь расслышать. Но видимо, я выдал себя своим запахом, а чутье у них точь-в-точь, как описывают в книгах, - я закрыла рот рукой от волнения и вытаращила глаза. Мурзик рассказывал эмоционально и красочно, так что я представила себя смотрящей на все, что он видел со стороны, я почувствовала себя частью этой истории… Он продолжал: «Ричард, почувствовав появление четвертого лица в этой сцене, не считая трупа девушки, подал голос: - У нас гости! - это он говорил обо мне. Хайди кивнула, повернулась фактически прямо лицом ко мне, словно она точно знала, где я стоял. Она молча подвела меня к месту происшествия и я, честно говоря, не знал, как реагировать на то, что я

увидел. Мертвая девушка оказалась Ирмой и узнав ее, я отшатнулся от страха. Ее тело было изуродовано, кости поломаны и неестественно выгнуты, а на груди сквозь белую футболку зияла огромная дыра, безобразно порванная рана, словно из нее выняли сердце. Лицо ее было искажено, рот широко открыт в застывшей злобной гримасе. Это лицо больше не принадлежало Ирме, которую мы знали…Ее рот больше напоминал пасть из-за заострившихся клыков. Склонившийся над ней Ральф, поднял на меня голову и я увидел, что по его лицу обильно стекала кровь, причем свое начало она брала не из ран, а прямо из глаз. - Что это такое? Что все это значит? – спросил я нервно и лихорадочно. - Ты стал свидетелем. Теперь мы обязаны рассказать тебе правду, иначе, это сведет тебя с ума. Неведение медленно лишает рассудка, - сказал Ричард. - Свидетелем чего? Да и вообще, кто вы такие? – я зло посмотрел на Хайди, она потупила взгляд. Я был очень зол на нее. Столько времени она дурачила меня. - Ты стал свидетелем нашего существования. Я думаю, это прозвучит странно и не правдоподобно, но мы то, что люди обычно называют «вампирами». - И я должен в это

поверить? – зло ответил я. - У тебя нет выбора. Разве ты когда-либо видел у обычных людей кровавые слезы? Кровь – это единственная жидкость, которую мы употребляем в пищу, у нас в организме практически нет других веществ. Даже такие выделения, как слёзы, стали кровавыми, спокойно ответил Ричард, ни один мускул не дрогнул на его лице. - Вампиры, значит. Что еще я должен узнать по этой «счастливой случайности»? – съязвил я. - Нам не нравится слово «вампир», я употребил его для того, чтобы тебе было понятнее, о ком идет речь, но это никчемное слово никогда не сможет во всей полноте передать смысла нашего существования. Мы существа намного более сложные, чтобы называться вампирами. Но люди не смогли придумать ничего более подходящего нам. Сами мы, никак себя не называем, - отчеканил Ричард. - Что дальше? – гнев не давал мне сосредоточится на том, что говорил Ричард. - А дальше то, что эта девушка Ирма была спасена Ральфом. Она попала под машину и умирала, истекая кровью. Она очень понравилась Ральфу и он обратил ее. Она стала бессмертной и очень сильной. Но в таком состоянии она пробыла не долго. Ей и нам пришлось разыграть ее исчезновение, так как ни ее родня, ни кто-либо

из смертных не должен был узнать, кем она стала и кто сделал ее такой, - я хотел перебить Ричарда, но он остановил меня жестом, продолжая, - о нас не должны знать смертные. Это поселит в обществе хаос. К сожалению, все это должна узнать и твоя подруга Рита. Ты сам расскажешь ей обо всем. Услышать это от смертного будет меньшим для нее потрясением, чем от такого, как я. - Как великодушно, - отозвался я, - а что же случилось с Ирмой? Она ведь была бессмертной, не так ли? - Ее убил один из нас. Мы можем убивать друг друга, если один из нас старше, а значит сильнее. Бедняжке вырвали сердце, она не смогла бы вернуться к жизни. Ральф был ее создателем, но он не учел одну важную деталь. Он так хотел спасти ее от смерти, что обратил ее, не выждав нужного срока. «Вампир» может обращать одного смертного раз в семьдесят лет. Не спрашивай, почему. У нас нет времени. Он обратил ее раньше срока, и патрульный уничтожил ее. Таковы правила. Ральф не смог уберечь ее, его не было рядом в тот момент. - То есть, ваш специальный кровососполицейский устраняет лишних? - Ты прав, - ответил Ричард со свойственным ему спокойствием, - Ральф думал, что ему удастся скрыть свое преступление,

но за ним следили. - Давно пора было ему все рассказать! – вставила Хайди. - Руслан, ты можешь прямо сейчас навсегда от нас откреститься. И от меня. Я это приму… Прости за то, что не рассказала тебе раньше! Я думала, так будет лучше. - Что с Ритой? – я не хотел ее слушать. – Что вы с ней сделали? Хайди перехватила инициативу и продолжала: - Ирма напала на Риту и укусила ее. Видимо они поссорились, а молодые вампиры слишком эмоциональны и вспыльчивы, неконтролируемы. Тот, кто убил Ирму наблюдал за ними и, видимо, подоспел вовремя, и спас твою подругу. Но он пропал вместе с ней. Мы постараемся их найти, как можно скорее. Только не волнуйся, нас больше. И наши друзья уже отправились на поиски. - Что? Да вы, черти, вы извели Риту! Если она мертва, я клянусь, я найду вас и повтыкаю осиновые колья с ваши поганые сердца. Они тихонько засмеялись. - Руслан, это просто легенды, придуманные людьми. Кол нас не убивает, а вот тот, кто прикончил Ирму, сработал идеально, - сказал Ричард. Убитый горем Ральф поднял голову и зло посмотрел на Ричарда: Ты сказал «прикончил»??? Больше уважения! Она была моей девушкой, моим творени-

ем! Не смей так говорить, иначе я сам тебя «прикончу», - Ральф процедил это ужасающе медленно, хрипло, так что у меня по коже пробежал холод. Я сразу понял, кто у них главный. Этот залитый кровавыми слезами мужчина был их предводителем. - Прости, но нас нельзя «убить», мы уже по сути мертвы. А вот «прикончить» нужное слово. - Чертов лингвист! – выругался Ральф. – Как же так? Как же так?! – Ральф сокрушался и поднимал руки, моляще смотря куда-то ввысь, - как же я не уберег ее? Как я мог позволить этому выродку это сделать? Как я мог? – он снова опустился на раскуроченную грудь Ирмы. - Не вини себя, Ральф, - сказала Хайди, ее бы все-равно нашли. Пойми, она уже была обречена, пожалуйста, смирись с этим… - Нет, это все я. Это Я виноват, - продолжал стенать Ральф, сорванным хриплым голосом, полным злости и отчаяния. - Нужно приступать к действиям. Нам нужно анонимно вызвать полицию, чтобы они обнаружили труп и забрали его в морг, - начал Ричард. - Они подвергнут ее экспертизе, они поставят на уши весь город! Нет! – выкрикнул Ральф. – Я не позволю надругаться над ней таким образом. - Ральф, ты не со-

ображаешь, что говоришь. Нужно нормально ее похоронить. Чтобы люди думали, что ее нашли после исчезновения. Так все будет правдоподобно и честно. - Это надругательство. Пусть и дальше считают, что она пропала. Мы сами ее похороним, - с этими словами Ральф схватил мертвую Ирму и в мгновение его и след простыл! Я ничего не успел понять. Я видел лишь размытый силуэт и почувствовал на лице дуновение, рассеченного его резким движением воздуха. Я оторопел, словно я оказался внутри какого-то боевика и ощутил на себе эффект 3D в полной мере. - О, черт! – послышался крик Ричарда и бросив: - Я за ним! – он кинулся вслед за Ральфом, продемонстрировав не менее сногсшибательную скорость. - Теперь можешь не сомневаться в том, что мы те, о ком написали так много книг, - протянула Хайди. Я перевел дыхание и сказал: - Есть что-то еще, что я должен знать? Хайди подошла к стене ближайшего жилого дома стала колотить по ней кулаком. Грохот стоял неимоверный. Я от шока схватил за голову руками. Кирпичный каркас старого дома начал рушиться. Хайди взяла куски отколовшихся кирпичиков, кокетливо повернулась ко мне, и одной рукой рас-

крошила осколки. Затем она разбежавшись, прыгнула прямо на отвесную стену дома и побежала по стене вверх. Повиснув на поручне одного из балконов, она отпустила хватку, свободно падая вниз с пятого этажа, а потом бесшумно приземлилась на асфальт. Улыбнувшись, она выпрямилась, расслабилась и воспарила в воздух метра на четыре вверх, а потом также плавно опустилась на землю. Я ошарашенно наблюдал за всеми ее действиями и сомнений во мне больше не оставалось. Они говорили правду. Ужасную правду, в которую мне необходимо было поверить. - Зачем ты мне все это показала? - Для того, чтобы бы знал, с кем имеешь дело. Мне придется повториться: если ты не хочешь видеть меня больше, скажи мне это прямо сейчас. Я – монстр, я знаю это. А ты заслуживаешь смертной девушки и обычной, спокойной жизни. У тебя есть право забыть о нас и вернуться в свой мир. Нормальный мир, - в голосе Хайди звучала боль. – Ты только что видел масштабы нашей физической силы. Мы доверили тебе тайну нашего существования. Ты понимаешь, что будет если ты расскажешь это кому-то из смертных? Нет, Рите ты, конечно, расскажешь. Но остальные тебе не поверят и поднимут на смех. Теперь это и

твоя тайна. И тайна Риты. - А я думал, ты сейчас спросишь меня, знаю ли я, что обычно делают со свидетелями. Я думал, ты хочешь пригрозить мне своей силой, в случае, если я проговорюсь. - Я не одна такая. Если ты проговоришься, тебя могут легко уничтожить мои собратья. Мой клан. Я никогда бы не причинила тебе вреда. Я лишь предупреждаю тебя. Я хочу, чтобы ты прожил долгую и счастливую человеческую жизнь. Безопасную. Решение за тобой. - Не имею привычки вести себя как «баба», но мне нужно подумать! - Я и не тороплю, ответила грустно Хайди, а теперь иди домой. И жди новостей. Я позвоню тебе, когда мы найдем Риту. - Ты думаешь, я смогу спокойно сидеть дома и ждать? Моя подруга в опасности, в окружении… - я запнулся, - опасных существ! Травмирована. А я должен сидеть дома? Ну уж нет, я останусь с тобой. - Что ж, тебе виднее. Тихий у вас городок, хороший. Здесь в подворотнях случаются страшные вещи, но вокруг так тихо, никто ничего не знает, никто ничего не видел и бывает, что совсем не слышно полицейской сирены. Как легко… - Хочешь меня напугать? - Нет, просто я больше не притворяюсь обычной девушкой. Я

больше никогда не буду тебе врать. Хотя, уже все потеряно. У, черт, кто-то звонит. Рингтон Хайди вернул меня к реальности и я прислушался к разговору. Она говорила: «Я поняла», «Да», и «Вот и славно», затем она убрала телефон и с облегчением сказала: - Рита жива, все в порядке. Ее спаситель сам доставил ее в больницу. В этот момент у меня словно камень с души упал. Ты только представь, я не знал, где ты и жива ли ты. Не знал, что мне делать. Но хорошие новости хоть что-то прояснили в моей разболевшейся голове. Я был так рад, что не в силах был говорить. Хайди понимала это. Она положила маленькую каменную ручку мне на плечо. - Позвони ей. Может быть, она в сознании? – предложила Хайди. Я набрал твой номер, но услышал лишь длинные гудки. - Тогда будем ждать. Я так полагаю, сегодня тебе не уснуть, продолжила Хайди, - могу только предложить тебе свою компанию. Мы с Хайди еще долго сидели там, в темном дворе, заглядывая в темные окна ближайшего жилого дома. Иногда в некоторых окнах зажигали свет и эта картина была такой обыденной, такой повседневной. Она совершенно отличалась от того, что мне рассказывала Хайди. Она из другого мира,

который открылся и нам. Я все пытался осознать, что все взаправду». Мурзик прервал свой рассказ и его молчание вернуло меня из своих мыслей в реальность.. - Дальше, ты сама все знаешь. Единственное, что я еще не упомянул, это то, что когда я увидел Ральфа, стенавшего над Ирмой, я кое-кого в нем узнал. Это был тот самый человек, которого мы видели в заброшенном доме. Ты ведь помнишь, как мы перепугались. Но тогда он был похож на мертвеца, а когда кровавые слезы залили его лицо, он стал совсем живым, одушевленным. Я никому ничего не сказал от том, что заметил. - Так вот кем занят теперь тот дом, - протянула я. Мурашки побежали по моей коже. – Вот так исход. Ну что ж, вполне подходящее место для них. Так сказать, в стиле, отметила я. - Нас какбудто с самого начала тянуло туда…Кстати, мне было так приятно слышать, что ты волновался и переживал за меня. Спасибо. Я всегда думаю, и что бы я без тебя делала? - Ну, что ты.. Я не могу сказать, что я всю жизнь буду рядом, но ты и без этого знаешь, что я бы сделал все, что в моих силах, чтобы тебе помочь.Так было с самого начала. - Да. Но меня беспокоит то, что теперь мы оба в опасности. Если бы кто-то только знал с кем мы связались…

Мои слова услышала официантка, которая как раз подошла к нашему столику и прервала наш с Мурзиком диалог, спросив не желаем ли мы чегонибудь еще. Она не смогла скрыть удивления от услышанного… «Если бы кто-то только знал с кем мы связались…» Удивление отразилось на ее лице. Я лишь мило улыбнулась, между тем показывая, что разговоры посетителей ее не касаются. Мы попросили счет. Мурзик проводил меня до дома. - Что ты собираешься делать дальше? – спросила я. – Ты будешь общаться с Хайди? - Я не знаю. Я запутался. Понимаешь, сначала я был очень зол на них всех и на нее, конечно, она мне лгала. Их племя извело Ирму. В общем, все это не умещалось у меня в голове, тем более эмоции затуманили мне сознание. Но, пережив эту ночь, я немного подругому на это посмотрел. С одной стороны, я понимаю их. Более того, они поступили великодушно, рассказав нам все, посвятив в свои тайны. Я бы сошел с ума, если бы владел информацией только частично. Да и ты тоже. На тебя напала подруга, и ты успела заметить в ней изменения. И запомнить их, даже не смотря на потерю сознания. Как бы мы жили с этим? Так ведь можно с катушек съехать. - Ты прав. Я рада,

что все вышло именно так. Знаешь, то,что они рассказали нам обо всем, делает нас избранными. Я кстати, тоже кое-что должна рассказать тебе. Я думаю, самое время. Я заинтриговала Мурзика. Я решила рассказать ему о своих странных не то снах, не то видениях. Я рассказала ему все, не упуская ни единой детали. - Вот это да. Раньше я, наверное, просто сказал бы тебе, что ты запала на него. На Ричарда. Но, но теперь, это кажется мне странным, как и тебе. Получается, что ты увидела его еще раньше, чем я встретил Хайди,раньше, чем мы обнаружили «в доме» Ральфа. Но почему тогда он? - Ты ничего не успел разузнать об их способностях? Я не имею в виду физическую силу и скорость. Они могут управлять разумом? - Я узнал одно. Хайди читает мысли. Кстати, эта ее способность - это еще одно препятствие для нас. Представь, как я чувствую себя, когда все мои мысли у нее, как на ладони. Кажешься себе просто букашкой, - Мурзик поморщился, - на счет других я не знаю. Возможно, Ричард тоже обладает интересными способностями. - Я хочу непременно это узнать. Знаю, это может быть опасно. Но я твердо уверена теперь. Это не игра моего воображения. Он меня выбрал.

Знать бы только, почему… - Уже поздно, прервал меня Мурзик, тебе нужно отдыхать. Помнишь? Тебе предстоит подлечиться после веселой ночки! - Я позвоню тебе завтра, - пообещала я. Переступив порог дома, я поняла, что мне нужно взять себя в руки и подготовиться к атаке мамы: обычно она атаковала вопросами. Как она поступит сейчас? Глава 7 Я предстала перед пристальным маминым взглядом в более чем странном виде. В чужом спортивном костюме, футболке и с шарфиком на шее. - Слава Богу! Вернулась, - мама говорила с обидой в голосе. Я вспомнила о нашей с Мурзиком версии моего ночного времяпрепровождения. - Прости, сама знаешь, что случилось. Раньше со мной такого не случалось, а тут…перебрала. - Ты бледная. Я надеюсь, хотя бы у Мурзика твоего тебе было хорошо? Я хотела было как всегда пожурить маму за слово «твоего» и снова указать ей на то, что мы просто друзья, но она продолжала: - Шарфик на шее… Значит есть что скрывать? У вас все-таки что-то было? - мамин голос смягчился и, исходя из сло-

жившейся ситуации, мне пришлось всё «признать». - Д-да, - промямлила я. - Не переживай! Он парень хороший! - мама лихорадочно пыталась подобрать слова, - я надеюсь, у вас все будет нормально. - Спасибо. Я так устала, пожалуй, пойду к себе. Ладно? - Иди. Но не думай, что завтра я не буду приставать к тебе с расспросами! Я вяло улыбнулась и согласилась. Накрывшись одеялом в ожидании сна, я подумала о том, что для меня больше не осталось ничего на сто процентов ясного и надежного. Я чувствовала, что моя жизнь изменилась. Не этой ночью. А тогда, в дождливый весенний день, в день моего двадцатилетия, когда я ничего не подозревая, зашла в мой любимый книжный магазин. Казалось бы, такая обыденность… И вот сейчас я лежу в кровати и отхожу от слабости после нападения существа, в существование которого я никогда не верила. Уж простите за тавтологию. Как круто все может измениться. Есть ли еще что-то, чему я могла бы удивиться? Этот вопрос крутился у меня в голове еще долго, пока мои веки наконец не отяжелели и я не забылась крепким сном. *** С тех пор прошло несколько дней. Лето

стояло в самом разгаре, палящее солнце плавило асфальт, а на закате оно отбрасывало свои косые лучи на улицы Эртиля, освещая самые темные уголки, и заставляя золотистые пылинки танцевать свой незамысловатый танец в лучах света. Ночи были душные и почти безветренные, тихие, тихие… Жизнь текла своим чередом. Но только не для меня. Что-то оборвалось во мне в ту ночь. Что-то изменилось во мне. И в моей жизни. Я так хорошо помню ту ночь. Концерт… Ирма нападает на меня. Я оказываюсь в больнице, спасенная незнакомцем… Сейчас мое чувство безысходности притуплялось перед горем, что шло неспешной походкой по темной Эртильской улице той ночью. Тогда Ирма покинула нас, теперь уже навсегда. Мой друг, ставший свидетелем более чем странных событий в темном дворе за рокклубом…События, которые значили хоть что-то для горстки людей и … бессмертных. Даже в мыслях мне было несподручно назвать их «вампирами». Я закрыла книгу, лежащую на моих коленях, и погрузилась в раздумья, стоя возле окна и всматриваясь в темноту. На улице было уже темно и облачно, звезд на небе было мало, а яркий диск луны был наполовину скрыт тучами. Дул легкий ветерок, деревья слегка покачивались, наша пус-

тынная улица была удивительно тихой. Я поправила шарфик на шее. Рана затягивалась. Я, словно, навлекла на себя сюжет из книг о вампирах. Я улыбнулась этим мыслям и покачала головой. И вновь мне показалось, что за мной наблюдают. Мне вспомнилось то ощущение, какое бывало раньше перед тем, как ко мне во сне являлся Ричард. Вместе с последними событиями я совсем забыла, что сны эти прекратились, что именно он – Ричард был главным персонажем этих грез. Я почувствовала себя одинокой, ведь даже Мурзик, посвятивший меня в тайну, которая ему открылась, куда-то пропал и мне не с кем было поделиться своими мыслями. Ведь теперь существование сверхъестественного не давало мне покоя. У меня зачесались руки, мне ужасно захотелось позвонить другу. Я набрала номер и поднесла к уху телефон. Ответом были длинные гудки. Я долго ждала, считала гудки, но Мурзик так и не взял трубку. Я с грустью спрятала телефон обратно в карман моего беленького домашнего халата. С улицы подуло прохладой, я натянула белый капюшон на растрепавшиеся волосы, и прочнее запахнула халат. Я подтянула колени поближе к себе и, взглянув еще раз на прекрасную луну, снова углубилась в чтение. ***

Проснулась я довольно поздно. В комнате было душно. Резкий солнечный свет пронзил мне глаза, и я спросонья пошатнулась. Решив заняться утренним туалетом, я развернулась на 180 градусов и опешила. На моей кровати в ногах лежал небольшой аккуратненький букет маргариток! Это еще что за новости? Откуда он мог здесь взяться? Я подошла к кровати и осторожно взяла букет. Цветы были просты, но так красивы! Они были ярче утреннего солнца, и один взгляд на них согревал душу. Между стебельков яркой копны маргариток просочилась записка и медленно легла на покрывало. Листочек был точно такого же цвета, как и маргаритки, - горячего. Я развернула листочек, и передо мной тонкой ниточкой растянулись несколько строк, написанные каллиграфическим почерком. «Маргарита! Прости, что лично не подарил тебе цветы. Хотел сделать тебе приятное. Мне очень нужно с тобой поговорить, поэтому предлагаю встречу. Мне нужно многое рассказать тебе. Полагаю, ты уже меня знаешь. Прошу тебя, если сможешь, приходи сегодня к девяти часам к тому самому книжному магазину «Переплет», где мы виделись в первый раз. Я буду очень ждать. Ричард» Записочка сначала

выпала из моих рук, но я подняла ее с пола и прочитала ее заново. «Что?!» Эта мысль взорвалась у меня в голове громким криком внутреннего голоса. «Что?!» Хотя, чему я удивляюсь. Ну да, Ричард предлагает мне встретиться. Что тут такого? Да, виделись мы всего один раз. Не считая снов, конечно. Но и он и я чтото друг о друге уже знали. И я была уверена, что он меня выбрал. Открытым по-прежнему был вопрос: «Почему именно я?!» Мне понравился его подарок и в особенности записка. Особенно понравилась мне его манера излагать мысли. Старомодная. Для меня в этом было что-то необычное и захватывающее. Не каждый день тебе «предлагает встречу» вампир. Сколько же ему на самом деле лет?? Ведь он может быть древним существом!... А его способности! Он явно забрался по стене дома на второй этаж и закинул этот букетик цветов через окно. И я уже была уверена, что ему это ничего не стоило. Особенно если вспомнить скорость, суперсилу… Интересно, мне что-то угрожало? Аккуратно поставив в вазочку маргаритки, я спрятала записку в выдвижной ящик трельяжа. Я решила еще раз позвонить Мурзику, но в трубке, как и раньше, услышала только длинные, печальные гудки… Что же происходит? Раньше такого не было. Эх, Мурзик,

Мурзик…Я начинала искренне волноваться за друга. Надо будет спросить у Ричарда, может, он знает что-то от Хайди? Весь день я с нетерпением ожидала вечера. Любопытство не давало мне покоя, тем более я чувствовала, что искренне хочу увидеть красавца с фарфоровым лицом. Самое интересное то, что я абсолютно не испытывала чувства страха! Я иду на свидание с…с… вампиром. Да, с вампиром. Надо же. А может это и не свидание? Просто встреча двух знакомых. Знакомых? Какой бред! Ладно, встреча и встреча. Оставалась еще одна очень важная деталь. Ричард хотел мне что-то рассказать. Чем еще он меня ошарашит? *** Мама пришла со спортзала, и заглянула ко мне в комнату. Я как раз стояла перед большим зеркалом в спальне и созерцала себя в новом платье. Мама похвалила обновку, прищурилась и спросила: - А, куда это вы собираетесь, мадам? - Да так, прогуляться, - уклончиво ответила я. - Ну да, и чтобы просто прогуляться ты одеваешь новое платье, а не свои любимые футболки и кеды. Кажется, коекто собрался на свидание, - мама особенно выделила интонацией последнее слово. - Может и так… Мама пожелала мне удачи и ободряюще под-

мигнула. Это был ее фирменный жест, указывающий на то, что она не намерена больше отвлекать меня от своих мыслей. Ну, конечно, она радовалась, потому что думала, что я иду на свидание с Мурзиком. Знала бы она, кто кавалер… Может быть тогда ее старый аквариум треснул, и она поговорила бы с папой? И вот еще немного времени, и я была готова к выходу. На пороге меня встретил папа, возвращавшийся с работы. Еще один в нашей семье человекамфибия в скафандре: - О, принцесса! Ты куда это собираешься? Не на свидание ли? - Да, на свидание! – подчеркнуто ответила я, чтобы больше указать себе самой на то, что я не просто шла навстречу новым тайнам, я сама себя пыталась убедить, что это встреча могла бы носить интимный характер. - Удачной охоты! – услышала я пожелание папы. - Спасибо! – бодро ответила я ему и сбежала по ступенькам вниз полная решимости и уверенности в себе. Через некоторое время я уже была напротив магазина «Переплет». Ну да, роковой магазин! А вот и мой спутник. Надо же, какой воспитанный! Пришел раньше меня, хотя я и не опоздала ни на минуту! Сейчас редко можно встретить таких парней…Парней? Я подошла поближе и наши с Ри-

чардом взгляды встретились. На миг мне показалось, что я начинаю снова утопать в бездне этих сливочных глаз. Но я постаралась взять себя в руки. - Привет, Ричард! - Добрый вечер, Рита! Спасибо, что ты пришла. Если честно, я допускал мысль о том, что ты не придешь… - Ну что ты! Как я могла? Тем более приглашение было таким романтичным, что я просто не смогла бы пропустить такой вечер… - Думаешь? - Уверена! Кстати, спасибо за цветы. Такие простые, теплые… - Значит я не прогадал с выбором… Надеюсь… - он смущенно опустил глаза. - Конечно, не прогадал… Скажи, а почему именно маргаритки? - Ну, ведь ты Маргарита… - Ричард! Ну, ты даешь! Я даже не додумалась провести такую параллель! Ты такой внимательный! - Да нет, что ты… Поверь, я не лучший кавалер, который мог бы у тебя быть… Ты заслуживаешь гораздо большего. - Спасибо…я даже не знаю, что сказать… ты…ты ведь хотел о чемто поговорить? - Да. Поэтому я предлагаю пойти в ресторан и там все обсудить. В моей голове, словно стрела, пролетела сумасшедшая мыслишка. Я вспомнила слова Мурзи-

ка. Он рассказывал, что Хайди никогда ничего при нем не ела, тем более, однажды, я сама в этом убедилась. Значит то, что пишут в книжках правда? Вампиры не едят обыкновенной еды… Почему же Ричард выбрал именно ресторан?! - В ресторан? Ну что ж, пойдем… - я удивленно приподняла брови и пожала плечами. - Ты чем-то удивлена? – осведомился Ричард. - Да нет… Извини, я просто задумалась… Ресторан, в который повел меня Ричард, находился на соседней улице, так что пройти пришлось совсем не много. Я никогда не была здесь, но ресторан мне сразу понравился. Ричард, как настоящий джентльмен открыл дверь и учтиво пропустил меня вперед. Когда мы зашли в помещение, нашему взору открылся приятный интерьер, и неяркая успокаивающая палитра красок. Место было дорогое и публика - соответствующая. Дамы в платьях, мужчины в дорогих костюмах. Наверное, в этом зале мы были самые молодые, хотя я так еще и не узнала, сколько же на самом деле лет Ричарду… Все взоры тут же обратились к нам. Я чувствовала на себе завистливые взгляды дам, и заинтересованные – мужчин. Ну, конечно. Честно говоря, я просто потерялась рядом с таким красавцем. Ричард был ослепителен в этот вечер. Наконец-то я уви-

дела его в другом образе, не совсем мне привычном… никаких широких штанов, никаких просторных футболок, капюшонов и всего, что может скрыть его истинный облик! Он был в темных джинсах и черной рубашке с коротким рукавом, которая плотно обтягивала идеальные контуры его фигуры и была застегнута до самой шеи. Прическа его как всегда была идеальной. Небрежный беспорядок его волос цвета ириса привлекал к себе внимание. И только немного неестественная бледность кожи и немного болезненный вид придавали ему нотки сверхъестественности. Именно здесь в ресторане я впервые заметила, как необычно сверкали его глаза. Дамы позабыли о своих мужчинах и с восторгом наблюдали, как Ричард своей плавной диковинной походкой ведет меня по залу ресторана. Значит книжный миф о вампирской привлекательности тоже не выдумки… Хотя будь Ричард человеком, эффект бы был наверняка идентичен! Я в растерянности посмотрела на Ричарда. Но он ободряюще прикоснулся прохладной ладонью к моей талии, от чего мне показалось, будто меня пробил электрический разряд и сказал: - Не волнуйся, я заказал столик… Хотя и сомневался, что ты придешь. Он провел меня за самый дальний столик для

двоих: оттуда прекрасно был виден весь зал, и сцена, где уже радовала уши зрителей живая музыка. Ричард отставил стул, и, придержав меня за руку, помог сесть. От такой учтивости я даже растерялась. Он сел напротив, и посмотрел на меня так, что я вжалась в спинку стула от его пронзительного взгляда. В тот момент мне показалось, что он просканировал меня от ушей до кончиков пальцев на ногах, заглядывая при этом только в глаза. Я заметила, что Ричард далеко не такой как многие парни, которые окружали меня раньше, способные нагло разглядывать все тело, будто девушка не человек, а экспонат в музее. Глядя мне в глаза, он изогнул губы в легкой улыбке и сказал: - Ты потрясающе выглядишь, Рита! - Спасибо, - ответила я и почувствовала, как к моему лицу, в миг, прилила кровь. - Ну, что ты! Зачем так смущаться, моя дорогая, ты заслуживаешь миллионы комплиментов. Ты – единственный бриллиант в этом зале. Все остальные - лишь простые камешки… - Ох, Ричард! Ты знаешь, как угодить девушке! - Ну, до ловеласа мне далеко, - как бы невзначай вставил он. - Официант! Молодой пареньофициант тут же оказался перед нашим столиком и

вручил нам меню. - Что ты хотела бы заказать? – Ричард вопросительно посмотрел на меня исподлобья. - Да, вот салатик вот этот… наверное… - Что же так скромно? Ты только посмотри, сколько тут вкусностей! Мясные, рыбные блюда. Ты посмотри, какой ассортимент холодных закусок. Все, что хочешь! Кстати, что будешь пить? - Пить?... А что ты предлагаешь? – я была в замешательстве. - Думаю, красное вино…Например, вот это, - он указал на наименование в меню. - Ричард! Постой… А..ты? - Что я? - Ты будешь есть? – мой голос слегка дрогнул. – Ты ведь… - Ха-ха-ха! – Ричард не удержался и улыбнулся во весь рот, демонстрируя идеально ровные белоснежные клыки. Слава Богу, никто кроме меня этого не видел. Он перегнулся через стол и, наклонившись к самому моему уху, прошептал: - Да, я вампир и обычная человеческая еда мне действительно чужда… - он отклонился, облокотился на спинку своего стула и заискивающе улыбнулся, теперь уже одними губами. - Так ты…ничего не будешь заказывать? – я нервно сглотнула. - Нет, ужинать будешь ты…а я просто составлю тебе компанию…

- Ричард, но…это не правильно, я буду поглощать все эти вкусности, а ты сидеть и смотреть на меня? Это будет смотреться некрасиво и странно. - Да! – оборвал меня Ричард. – Но давай не будем об этом думать! Сегодня прекрасный вечер, не правда ли? - Да, вечер замечательный! Поистине…и все благодаря тебе! Как жаль, что ты ничего не ешь… - Ну почему же, он, улыбаясь, снова наклонился ко мне, - почему же не ем? Если бы ты только знала, какой бы ты могла быть вкусной! Я вжалась в спинку стула, а по моей коже забегали мурашки. - Не бойся, Маргарита. Я привел тебя сюда не для того, чтобы утолить мою жажду, а потому что ты мне нравишься… - То есть, ты меня и правда не собираешься кусать? - А ты хочешь, чтобы я тебя укусил? – Ричард удивленно поднял брови. – Рита, Рита, ведь если бы ты меня боялась, действительно боялась, ты бы не пришла сюда, ведь так? Так…Извини. Просто после твоей шутки в голову начали приходить абсурдные мысли. Я думаю, если бы ты хотел, то давно бы меня укусил. - Это не значит, что я не хочу. - То есть, все что пишут о вас – это правда?? - Помнишь, мы

встретились в книжном магазине? Я всегда любил читать. В Лондоне у меня своя библиотека. Мне всегда нравилось читать о нас самих, о вампирах. Интересно было знать, что думают о нас люди (ведь нам следует всю жизнь оставаться в тени), и иногда в книгах пишут такой абсурд, что я просто «умираю» со смеху, читая эту белиберду. Но некоторые книги, конечно, стоили внимания и были во многом правдоподобны. Меня всегда интересовало, как люди могут писать книги о нас и не верить в нас в тоже время, считать это фикцией, выдумкой?? - Людям хочется верить в сверхъестественное. Это помогает хоть на время скрыться от реальности, - ответила я. – Я люблю фантастику. - Я тоже. Это единственный жанр, в котором я могу хотя бы частично найти себя. Знаешь, иногда мне кажется, что я это легенда, выдумка, и меня не должно существовать, что вся моя жизнь, это всего лишь сон… А в книгах иногда можно просто лишний раз найти себя, - Ричард с грустью вздохнул и опустил глаза. - Постой, то есть, ты жалеешь о том, что стал вампиром, или вампирами рождаются? - Нет, у вампиров не может быть детей, Рита. Я стал вампиром. Тем более, у меня даже никто и не спросил, хочу ли я стать им. И я искренне жалею об этом.

- Но… - Молодые люди, вы определились с заказом? - прервал наш разговор официант. - Да, пожалуйста, будьте добры, два по сто болгарского каберне совиньон, - выпалила я, - пока всё. - Рита, зачем ты так? Разве ты не собираешься есть? Тебе нужно есть, особенно после того, как Ирма полакомилась твоей… Я перебила его: - Ричард, не будь как Кристиан Грей из «50 оттенков серого» и не заставляй меня есть против моей воли! Ну, а красное вино хотя бы отдаленно похоже на кровь, правда? Минут через пять, официант принес наш заказ, и я заметила как Ричард начал медленно потягивать вино. Он объяснил: - Я делаю это, чтобы не привлекать к себе внимание. На самом деле, я даже не чувствую вкуса вина. Я его забыл. На вкус я чувствую только кровь. - Давай выпьем, а потом прогуляемся, предложила я. – У меня к тебе так много вопросов. Я уверена тебе тоже есть о чем мне рассказать. - Согласен. Готовь свои вопросы. Автор: Нюсьман

Инна

Телефон разрывал тишину ночи своей трелью. Миранда что-то невнятно пробормотала и перевернулась на другой бок, Энтони же нащупал включатель настольной лампы, включил свет и, жмурясь, посмотрел на часы. Три часа ночи. Еще спать и спать! Парень взял в руки телефон, экран мелькал надписью «Инга». - Да, - ответив на звонок, произнес Энтони хриплым голосом. По сути, он еще спал. - Да, ***, ему! – Раздался в трубке раздраженный женский голос, и последовали кашляющие звуки. - Кто это? – Удивился Энтони. Из трубки донеслась какая-то возня, сдавленные ругательства и потом милый голосок Инги ответил ему: - У Линды токсикоз. - Что?! – Парень аж подскочил на кровати. Миранда снова что-то пробормотала и затихла, мирно сопя. Он тихо вышел из комнаты и направился к кухне. - Как токсикоз? – Наливая себе воды в стакан, спросил он. - Обычно! – Теперь в трубку говорила Линда. Голос был раздраженный и немного сорванный. К тому же у неё был насморк. Явный признак

сильной рвоты. - Но… как? – Оценив ситуацию, Энтони вылили воду в раковину, и потянулся к бутылке дешевого коньяка на полке. Этот коньяк повара используют для десертов. Откупорив бутылку, он стал наливать его в стакан. - Тест положительный… я беременна. – Ответила Линда. – Ой, - произнесла она, и в трубке снова послышался кашель. - И я! – Радостно прозвенела в трубку Инга. – У меня тоже тест положительный! Поздравляю, Эн, скоро ты станешь папой! От неожиданности Энтони забыл про коньяк и тот уже плескался через край стакана на стол. Он этого не заметил, просто поставил бутылку и опорожнил стакан залпом. - Я? – Удивленно спросил он. Инга рассмеялась в трубку. - Он не верит! – Весело ответила она в сторону. - Дай мне его! – Донеся до Энтони властный голос Линды, прервавший кашляющие звуки. - Сейчас. – Ответила она и тихо в трубку добавила. – У Линды сильный токсикоз, она уже пятнадцать минут не может отлипнуть от унитаза. Последний раз с ней такое было после открытия вы-

ставки в Нью-Джерси, но тогда она намешала коньяк, виски и шампанское. - Я все слышу! – Прокричала Линда. - Окей, окей, даю Энтони. - Энтони! – С целым букетом эмоций прокричала Линда в трубку. – Ты молодец! У тебя, черт, получилось! Ой, наконецто отпустило. И какого хера у этой сучки все отлично? Стоит, ржет тут. - Но ты такая смешная. – Смеясь, произнесла Инга на заднем плане. - Зараза ты, Инга. – Устало произнесла Линда. – Ладно, я устала и иду спать. А ты… хороший трутень. Энтони не знал что ответить. - Ты завтра после работы зайди к нам, - тихо произнесла Инга. – Целую. Связь прервалась. Ошарашенный услышанным, Энтони налил себе еще на два пальца и выпил залпом. Он станет отцом! Хотя, фраза «хороший трутень» ничего не сулила. Оставив коньяк и стакан на столе, он вернулся в спальню. - Кто это был? – Нежно ластясь, спросила Миранда. - Да так, не важно, спи. – Уклончиво ответил Энтони.

- Хорошо, - Обнявши его, Миранда тихо уснула. А Энтони в ту ночь так и не сомкнул глаз. Он станет отцом. Да, только формально, реально своих детей от Линды и Инги он никогда не увидит. Так, только после рождения и все. Но… Он станет отцом! *** Брайан ошибся, когда сказал Рейчел, что Мария ушла куда-то с Дерреком. Марии Лоуренс в то время в Лос-Анжелесе вообще не было. Зато вместо нее коротко стриженая хрупкая шатенка с черными глазами бродила по улицам в районе трущоб ЛА. Если было нужно, она представлялась как Грэйс, манерами светской львицы не обладала, курила дешевые сигареты, пила пиво и наблюдала жизнь. Мужчины, способные избить беременную женщину, наркоманы, проститутки и просто нищие, уставшие от жизни люди окружали ее сейчас. Она видела, как пьяные матери били детей, как укуренные подростки насиловали девочку, как люди, дошедшие до края отчаяния кончали с собой. Дикая, бесконтрольная, движимая одними только эмоциями жизнь окружала ее. На эти улицы без особой нужды не совались копы, журналистов, так и вовсе, сюда было не загнать. Никто не боялся огласки. Никто не боялся закона, морали или общественного мнения; тут правили сила и деньги. Всем было наплевать. Ма-

рия, она же Грейс, была вооружена пистолетом и шокером, которые, впрочем, за все те годы таких вылазок ей ни разу не потребовались, и обширным знанием приемов самообороны, пригодившихся всего раз пять. Не смотря ни на что, она любила этот мир больше, чем родной, гламурный. Мария отдавала себе отчет в том, что, поживи она здесь понастоящему, ситуация была бы иной. Сейчас же девушка впитывала настоящую жизнь без глянца, стразов и мишуры. Впитывала всем своим естеством. Такие вылазки заряжали ее, показывали, насколько мизерны ее проблемы, насколько приросли маски стерв, дурочек, мачо и раздолбаев к тем, кого она видела каждый день. Эти два мира были крайностями. Как инь и янь. Они отражали и дополняли друг друга, но абсолютно не понимали. Тем не менее, Мария чувствовала себя в безопасности. Внешность, измененная до неузнаваемости, навыки самозащиты и деньги делали ее сейчас неуязвимой. Кое-где ее уже знали в лицо. Тут никто не задавал вопросов, и все были настороже. Девушка держалась просто и расслабленно, она излучала силу и уверенность в себе. Скорее инстинкт, чем разум говорил "аборигенам" держаться от нее подальше. Как у Достоевского, она была право имеющей,

а значит априори права. В дом Мария попала через черный ход. Она не кралась, но и внимания не привлекала. Парик уже отдыхал в рюкзаке, снятый в общественной уборной. Линзы еще были на глазах, поэтому с домашними контактировать ей не хотелось. Они не журналисты, от них так просто не отмахнешься, хоть можно и списать на прихоть все, что угодно. Благополучно переодевшись, Мария зашла в гардеробную, задумчиво прошла мимо длинного ряда платьев, блузок, брюк, костюмов и прочего барахла, пока не нашла, что искала. Вскоре, девушка уже выходила через тот же пресловутый черный ход. Даже без линз, видеть ей никого не хотелось. Никого из домашних. Сегодня ее ждал Деррек. Но это потом, а пока она отправлялась в кафе. Нужно скоротать время, подготовиться к "атаке". Деррек давно ждал, давно добивался ее. По-своему, Мария даже была влюблена в него. И для того, о чем она так давно думала, он подходил идеально. *** Открытая веранда на втором этаже кафе с видом на море благоприятствовала размышлениям. Мария думала об эпизоде, который случился с ней во время одной из предыдущих вылазок. В одной из дешевых забегаловок, где она бывала в такие дни, девушка стала

свидетельницей отвратной сцены. Две девушки даже младше нее, обе на больших сроках беременности сильно повздорили. Одна из них, из разговора было понятно, что все называли ее Бу, пыталась заставить другую, Ким, дунуть с ней за компанию. - Отвали, а! - устало отвечала Ким. Было видно, что девушки спорят не впервые - Да че ты такая занудная та?! - негодовала Бу, она была пьяна и развязна, - ни**ра с твоим вы***ком не станет! - Не смей так говорить о моем ребенке! Сама и дуй, если тебе на твоего на**ть! - А тебе нет?! Напомнить, сколько у него папаш?! Или как у тебя заживали после той "оргии" переломы?! - А тебе не по**й, как он был сделан?! Если ты своего нагуляла, делай с ним, что хочешь! Хоть это и мерзко, я не смогу тебя остановить. А ко мне не лезь. У моего ребенка будет выбор... - Если он проживет дольше месяца, - перебила Бу,- жрать нечего станет, на органы продашь, здорового такого? - Съ***сь от меня. Это не твое дело. Я люблю этого ребенка потому, что он мой. Мне пофиг, кто его отец, пофиг, как так случилось. Я даже мстить этим мразям не буду. - Ты стала просто унылой занудой! Раньше с тобой было веселее! Или

ты думаешь, что от того, что ты уже больше полугода не пьешь, твой ребенок будет жить лучше тебя? Или от того, что ты не дунешь, он станет богат и знаменит? Ни**я подобного! Он будет как все! Как ты, как я, как эти все ублюдки, - верещала Бу. - Нет. Мне шанса не дали, у него - будет! - Сука ты тупая, них*я меня не слушаешь! Тебе сложно?! - Отвали, я сказала! - Ким выходила из забегаловки под аккомпанемент матерной брани Бу. Уже на улице Мария догнала Ким. Та испугалась. Мария же просто обняла девушку и сказала, что все у них будет хорошо. Когда странная девушка ушла, Ким обнаружила у себя в кармане листок, наспех вырванный из блокнота. Слово "шанс" и четыре цифры. В том же кармане обнаружилась пластиковая карта, без имени пользователя. Мария улыбнулась. Та девушка, Ким, не знала, что для Марии пятьдесят тысяч, которые были на карте, в сущности, копейки. Однако, еще не известно, кто больше получил, от этой встречи. Ведь благодаря этой сцене в плане Марии, который та вынашивала уже несколько лет, произошли существенные изменения. "Спасибо, Ким!"- вслух сказала девушка. На веранде она, как ни странно, была одна. *** Дизайнер уже под-

бирает необходимые материалы для отделки. Все что нужно для капитального ремонта завезено. Как только отель перешел в руки Криса, сразу же начались работы. Эндрю Смит все организовал. Крис вышел на улицу и закурил. Солнце палит нещадно. Хочется куда-нибудь, где есть бассейн. Рейчел сейчас у Лоуренсов, наверняка они сидят у бассейна. Он представил голубую воду бассейна и рябь по воде от легкого ветерка. Просто чудесно! Попрощавшись с архитектором, Крис сел в машину и поехал на пляж. Самое время, чтобы немного расслабиться и найти девушку, которой можно немного запудрить мозги. Дженна. Он представил ее лицо, сердитое, когда она увидела, как он флиртует с Карлой. Пожалуй, стоит привести какую-нибудь девушку домой, познакомить с сестрой - актрисой Рейчел Хоу. Хотя эта потенциальная девушка и так будет готова идти за ним хоть на край света через полчаса общения. Крис зашел в кафе под соломенной крышей на берегу океана. Пляж заполнен людьми, кто загорает, кто плещется в воде. Серферы ловят волну, и красиво выезжают на на берег. Крис успел переодеться в пляжные шорты и шлепки. Он смотрил на море и девушек в воде. Кто из них станет его до-

бычей на сегодня? Он заметил в толпе, ту, что подошла бы ему на роль временной подружки. Стройная девушка, среднего роста, с гривой светло-каштановых чуть вьющихся волос. Она с разбега ныряла в океан, и смеясь, возвращалась на берег вместе с волной. Движение грациозные, красивое стройное тело, умеренный загар. Крис пошел к ней, включив все свое обаяние и лучезарную улыбку. Он нырнул в океан вслед за своей "русалкой", и когда девушка плыла к берегу, то натолкнулась на Криса. Он поймал ее за плечи. - Извини, - засмеялась она. - Я тебя не видела! - Ты хорошо плаваешь, - улыбнулся он. - Спасибо, но я не плаваю, а дурачусь. Играю с волнами. Крис всматривался в ее глаза - синие, как океан. - Можно угостить тебя чем-нибудь? Девушка задумалась, уставившись на горизонт. - А можно узнать, как тебя зовут? - Кристофер. Для тебя Крис. - Скарлетт. Родители назвали меня в честь Скарлетт О’Хары. Им показалось, что это сделает меня сильной и смелой. - Сработало? - Не знаю, - улыбнулась она. - Ты милая, ты не похожа на Скарлетт

О’Хару. Она рассмеялась. - Ну, так что? Можно тебя угостить чемнибудь? - Можно. - Пошли. Крис взял ее за руку, и они вышли на берег, Скарлетт подхватила парео и сандалии. Подходя к кафе, она завернулась в парео, сделав из него платье, и надела обувь. В кафе Крис взял для Скарлетт мороженое, а себе чай со льдом. - Чем ты занимаешься? - Я дизайнер. Вернее, пока только учусь, прохожу стажировку. А ты? - Строю замки, улыбнулся он. Скарлетт рассмеялась. - А если серьезно? - Я и говорю серьезно. Что ты делаешь вечером? - Изучаю 20 век, улыбнулась она. - И что именно? - Культуру, стиль, повседневность. Архитектуру и моду. - Интересно. Поехали ко мне? Скарлетт снова рассмеялась. - Крис, ты очень обаятельный и шустрый, я знаю тебя пятнадцать минут. - А этого не достаточно, чтобы понять, нравиться тебе человек или нет? - он кладет свою руку на руку Скарлетт. - Достаточно для

чего? - Чтобы просто поехать ко мне в гости. Почему вы девушки всегда думаете, что вас хотят сразу же трахнуть? - Я думаю, вдруг ты маньяк и убьешь меня. - Я не маньяк, а даже если и так, то я не убиваю таких красивых девушек, только уродин, я обожаю красоту. Он улыбается. Тепло и свет в глазах Криса Хоу. Он смотрит на Скарлетт, так как бы хотела этого любая женщина. Взгляд полный обожания и восхищения, еще не любовь, но она скоро будет. - Хорошо, но не надолго. И ты отвезешь меня домой. - Как скажешь! *** Крис открыл двери квартиры, и они вошли внутрь. - Красивая квартира, вкус у тебя есть. - Это квартира сестры, но ее нет дома. Хочешь чего-нибудь выпить? - Чего-нибудь безалкогольного. - Ах да, история 20 века требует трезвости! - Именно. Знаешь одно из правил итальянской мафии? - И что за правило? - Криса все больше и больше интересовала девушка с пляжа, интересная девушка. - Оставаться всегда трезвым, не злоупотреблять алкоголем и не быть наркоманом. - Хорошее правило. - И мне оно тоже

нравиться. - У меня есть книга по искусству 20 века, Крис ушел в комнату и вернулся оттуда с красиво оформленной книгой. Вот, - протянул он книгу девушке. - Вау! - она взяла книгу и села на диван. Ты увлекаешься искусством? - Я же строю замки, - улыбнулся он, садясь рядом. Девушка листала книгу, осторожно переворачивая плотные глянцевые страницы. Крис изучал ее профиль, и пытался понять, что у нее за духи. Звонок в дверь вернул их из 20 века в 21. Крис нахмурился и пошел открывать. На пороге стояла Дженна. - Проходи. Дженна вошла в комнату. - Это Скарлетт, представил он Дженне девушку. - Скарлетт, это Дженна, подруга моей сестры. - Привет, - улыбнулась Скарлетт. - Привет, - махнула рукой Дженна. - Где Рейчел? - Ее нет дома, она со своим парнем. Если хочешь, можешь... - Мне некогда с вами сидеть, - резко произнесла Дженна. - Я пришла к Рейчел, а не к .... Она вспомнила про Скарлетт. Мне пора. - Пока. - Пока! Дженна ушла. - Странная, - сказала Скарлетт.

- У нее переутомление, не знает покоя. Ты слышала про отель, что в 20-е годы прошлого века... Крис начал рассказывать слухи и сплетни, ходившие вокруг его отеля. - О, знаешь, что я еще слышала, - Скарлетт отложила книгу. - Сын последнего хозяина отеля, он и должен был стать наследником, застрелил свою жену, ребенка, даже собаку, а потом застрелился сам. Говорят, что у него было не все в порядке с головой, и он видел призраки тех, кого когда-то убрал с дороги его отец. - А еще в подвале этого отеля от полиции прятался Лаки Лучано. Понятно, там была целая комната с удобствами. - Ну конечно, иначе и быть не может и тайных выходов, наверное, было множество. Голливуд это место сказок, мифов и пыли от воздушных замков. - Красиво сказано. Можно взять фразу для девиза одного из замков? - Бери, - улыбается Скарлетт. - Я сейчас не шучу. - Я тоже. Он проводит пальцем по щеке девушки. "Это Голливуд. Место сказок, мифов и пыли от воздушных замков", думает она. Крис целует ее, она не против. Кто знает, что будет завтра? Этот вечер станет пылью. *** Рано утром Крис уже был у своего отеля.

Вчера он замечательно провел вечер со Скарлетт, потом она уехала домой. Сестра так и не появилась дома. Крис прошел в холл отеля - стены уже начали выравнивать. Рабочие, казалось, трудились без сна и отдыха. Сегодня встреча с дизайнерами, которые будут заниматься стилем отеля. - Мистер Хоу! - к нему шел Эндрю. - Доброе утро, мистер Смит! - приветствовал его Крис. - Познакомьтесь с нашим дизайнером, она будет заниматься стилем отеля. Мисс МакЭвой. Из-за спины Эндрю вышла Скарлетт. - Доброе утро, мистер Хоу, - поздоровалась она. - Приятно познакомится, мисс МакЭвой, ответил он, отмечая, как хорошо держится его «временная девушка». - Я буду работать со стилем отеля, первую неделю под руководством своего начальника. А потом уже как самостоятельный дизайнер. - Давайте выйдем на улицу, - предложил Крис. - Здесь пыльно, а вы в белом. - Ничего страшного, но давайте выйдем. Они вышли на улицу. Эндрю куда-то скрылся, Крис и Скарлетт подошли к машине. Скарлетт разложила на капоте журналы и эскизы. Она уже продумала холл.

- Я покажу вам предварительный эскиз холла, - сказала она, разворачивая рисунок. Крис внимательно смотрел на эскиз. Скарлетт ему рассказывала про обстановку, цвет обоев и их текстуру, люстры, светильники, пол, покрытия, материалы. Говоря про какую-либо деталь, она делала отсылки к прошлому отеля и моде того времени. - Мисс МакЭвой.... - Можете называть меня Скарлетт, - попросила она. - Хорошо, Скарлетт, ты знаешь, где можно раздобыть настоящую винтажную мебель? - Да, - улыбнулась она. - Знаю. - И ты расскажешь мне где? - Конечно, мистер Хоу, этой мебели здесь будет самое место. - И еще найди того, кто делает хорошую мебель в винтажном стиле на заказ. - Все будет сделано. Он смотрел на Скарлетт с интересом и уважением. Умная девочка. Потрясающе. - Давайте я покажу тебе отель. - Пойдемте. Они поднимались по лестнице на второй этаж. Замечательное место, - сказала она. - Вы подарите ему вторую жизнь. Они вошли в коридор. Никого. Рабочие шу-

мят на первом этаже. - Мистер Хоу, произнесла она, улыбаясь. - Так значит, мистер Хоу, из Нью-Йорка. - Мисс МакЭвой, он обнял ее за талию и притянул к себе. - Так ты не стажер? - Со следующей недели - нет. Крис поцеловал ее. Он сам того не понимал, но его притягивала Скарлетт. Что-то в ней есть. - Я так понимаю, что ты уже видела журнал. - Из него то я и узнала кто ты. - Удивилась? - Ну... поняла, что я до ужаса наивна. Крис рассмеялся. - Не против ланча? - Нет, заодно расскажу еще одну историю про отель. - Я бы хотел, чтобы ты рассказала о себе. - Зачем? - Мне интересно. Я любопытный. - Любопытство погубило кошку. - Я не кошка. *** Элизабет вернулась из салона красоты. Она собирала чемоданы, ей помогала Лора. Роберт из больницы поехал на студию. Вернется вечером вместе с Брайаном и все вместе поедут в аэропорт. Брайан и Мария останутся в ЛА. Сейчас Мария куда -то ушла. Но к 8 вечера она должна прийти. - Лора, вещи Роберта я соберу сама.

- Хорошо, миссис Лоуренс, - Лора сворачивала уже десятое платье Лиз. Она знала, что Элизабет едет в Милан, и удивлялась, зачем ей столько вещей, все равно она там сразу же накупит кучу обновок и все эти платья останутся нетронутыми. - И когда придет Мария, если ты ее увидишь, скажи, чтобы зашла ко мне. И еще..., - Лиз задумалась. - За хозяйку дома будет Мария, и она здесь главнее Брайана. Так что ты знай, что последнее слово за ней. Брайан возражать не будет, у него на уме Рейчел Хоу. - Я все поняла, мэм. Что-нибудь еще? - Нет. Все. Можешь идти. *** Перед Даррелом Хоу лежал журнал, с его блестящей глянцевой страницы на него смотрели его дети - Крис и Рейчел. Он всматривался в их лица. Слишком жесткие, суровые. А вот на другой фотографии Рейчел улыбается тепло и нежно. Кому? Явно не фотографу и не брату. Его дети на совместном фото похожи на повстанцев, бросающих вызов сильной армии. Даррел уже прочитал статью. И уже знал, что сын стал владельцем отеля. Ярость немного утихла. Она обрушилась на ни в чем не повинную дрезденскую вазу и стол, накрытый к завтраку. Возмущение и ругань Даррела разносилась по всему пенхаусу. Сейчас он сидел в

своем кабинете. Одри была в гостиной. Ей принесли другой экземпляр журнала. И она, так же как и муж изучала своих детей. Когда Даррел пришел в ярость, Одри как умная женщина притихла и отошла в сторону, чтобы не злить его. Все что нужно сказать, она скажет, когда муж успокоится. "Что думает Даррелл?" - думала она. "Что думает о себе Крис?" - думал Даррел, глядя в наглые глаза сына на фото. Он сжал кулак и стукнул по глянцевому лицу. Злость душила. Как он мог! Ни слова отцу! Ничего не сказал, не намекнул, ни попросил совета. Он снова посмотрел на фото. Крис вырос. Слишком быстро. Из маленького мальчика превратился в дерзкого подростка, устраивающего полубезумные выходки, потом в юношу, любящего пафосно что-то сказать и довести всех до коматозного состояния. Крис говорит все что думает. Но не думает, что говорит. Как ему удалось купить отель? Ясно, что Рейчел помогла с деньгами, но в остальном? Крис умный. Но... отель. Это сложно и серьезно. Рискованно. О чем он думает? О чем думает, этот сопляк? Даррел злился, но в тоже время в глубине души гордился Крисом. Его смелостью и решительностью. Одри с грустью смотрела на дочь. Ей так хотелось обнять сейчас

эту красивую девушку в безупречном платье, поговорить с ней. Что если приехать к ней на пару дней? Нет. Даррел не поймет. Он сочтет это чуть ли не предательством. Одри не могла сейчас оставить мужа. Он сильный человек, но ему сейчас очень нужна Одри. Может он и сам того, не понимает, но сейчас нуждается в мягкости жены и ее присутствии. Одри закрыла журнал и бросила его на столик. Она поднялась с дивана и пошла в кабинет. Зашла туда, как бы, между прочим. Открыла дверцу книжного шкафа, погладила корешки книг, и закрыла шкаф. - Даррел, - сказала она, подходя к мужу. Мне позвонить детям? - Что? - спросил он, словно выйдя из оцепенения. - Не надо никому звонить. Потом. Я сам. Не сейчас. - Тебе нужно отдохнуть. - Мне нужно работать, - он встал из-за стола. - Тогда вечером увидимся у Форсов, ты не забыл? - Я все помню, Одри. Я пошел. Он поцеловал ее в щеку и вышел из кабинета. Буря вроде прошла. Отметила про себя Одри. Но вечер обещает быть жарким. Даррел уже ненавидит Форсов, и всех остальных за еще незаданные вопросы.

*** Крис и Скарлетт сидели в кафе с итальянской кухней. Они говорили про отель, как он будет выглядеть после ремонта. Крису нравилось говорить о своем приобретении, и Скарлетт тоже - она нашла объект, в работе над которым будет получать удовольствие. Ее любимая эпоха, начало 20 века. - Вечером идем ко мне, - сказал Крис, когда они перешли к кофе. - Вот так вот? И не спросишь, свободна ли я вечером? - Скарлетт, ты свободна вечером? - Да. Крис, не строй из себя романтика, ты не такой. - Какой я? - Ты очень решительный, ты знаешь, чего хочешь и получаешь это. Ты добр и ласков с теми, кто тебе нравится, но ты не романтик. - Я и не играл в романтика. - Значит, мне показалось. - Куда ты сейчас? спросил он. - Возвращаюсь в отель. Я не все комнаты видела. К тому же еще не говорила с архитектором. А ты? - Тоже туда же. Обходить комнаты я буду с тобой. Хочу знать, что ты о них думаешь на самом деле. - Будто я собираюсь тебе врать. - И тем не менее. - Ладно. Крис и Скарлетт

весь день провели в отеле. Осмотрели все комнаты вместе с архитектором и главным рабочим. Определяя, что нужно делать в первую очередь. Крис снова стал для Скарлетт мистером Хоу. *** Дженна ворвалась в трейлер Рейчел, как ураган, выгнав визажистку и костюмера. - Что случилось? спросила Рейч, открывая бутылку воды. - Где ты вчера была? - строго спросила она. - У Брайана, - ответила Рейчел. - Я была у него. А что? - Я приходила к тебе вчера. - И что? На тебя напал Крис? - Он там был с какой-то девицей! - Она была голая? - Нет, она сидела на диване, закутанная в па-

рео. - И что? Крис привел девушку, это нормально. Симпатичная? - Я ее не рассматривала. Дженна выхватила воду у Рейчел и сделала большой глоток. - Ревнуешь? - спросила она у Дженны. - Я Криса? Ревную? Ты с ума сошла! - Тогда чего так психуешь? Кого ты обманываешь? - Мне пора! Дженна вышла из трейлера, прихватив воду с собой. Рейчел села в кресло и посмотрела на себя в зеркало. Дженне не безразличен Крис. Но сколько можно обманывать саму себя, называть Криса чудовищем?! Почему бы не поговорить с ним? Сперва разобравшись в себе.

Она достала телефон и написала смс Дженне. Та не ответила. *** В "город Ангелов" Коди приехал около шести утра, в воскресенье. Остановившись в одном из скромных отелей Лос Анжелеса, он предпочел отдохнуть от переезда, а с началом новой недели отправиться на поиски работы, жилья. Истощенный переездом молодой фотограф отправился на поиски уютного кафе, чтобы перекусить. Не ложиться же спать на голодный желудок, подумал Коди. Выйдя из отеля, пройдя пару кварталов, Фэйн увидел скромную кафешку с интересным названием "АНТИШЕЙК". Коди как ни кто другой понимал что антишейк это функцию подавления "шевелений", обычно

встречается на не дорогих фотоагрегатах. И не задумываясь, зашёл в него. Приятная атмосфера удивила фотографа. Кафе выполнено в современном стиле, на стенах повсюду фотографии на разную тематику. Среди фотокартин Коди заметил даже парочку "сэлфи", как стало известно из разговора с барменом, сэлфи принадлежали владельцу Антишейка... - И чьи же это такие прекрасные сэлфи? спросил Коди, вместо приветствия. - О да! Они действительно прекрасны. Сэлфи владельца этого уютного заведения, - не отрываясь от процедуры натирания бокалов, ответил бармен. - Мог бы я у вас позавтракать? - Безусловно! Присядьте за понравившийся столик, официантка подойдет с минуты на минуту. Дабы не терять времени и поскорее сделать заказ Коди взял меню прямо с барной стойки и отправился за двухместный столик в углу Антишейка. Стефани не умолкала уже час. Меган даже в голову не приходило, что в работе официанта столько нюансов. Девушка схватывала то, что успевала. - Один заказ выносим только на одинаковых тарелках одного типа, Стефани демонстрировала три очень похожие квадратные тарелки, только

одна из них была белее остальных, а из оставшихся одна была меньше на четверть дюйма, - посуду нам завозят из разных партий, а сделать их, - девушка выразительно посмотрела на огромный стеллаж посуды, - одинаковыми, ума, видать, у кого-то не хватает. - Стеф, немедленно иди в зал! Девочка пусть пока убирает грязную посуду, наполирует приборы и свернет три ящика салфеток, - администратор зала орала так, что приборы слегка вибрировали на столе. Стефани закатила глаза и направилась к четвертому столику, за которым уже с меню сидел какой-то новенький посетитель. Антишейк зарабатывал, в основном, на постоянных посетителях, этого же парня Стеф видела впервые. Убирая соседний, кажется, пятый столик, Меган нарочно задержалась, послушать, как Стеф принимает заказ у парня с наружностью типичного мачо. К тому времени как милая и очаровательная официантка подошла к столику Коди, он уже определился с выбором и был готов сделать заказ. - Определились? почти шепотом спросила официантка. - Да! Мне, пожалуй... - это всё что смог произнести Коди, оторвавшись от меню, он увидел перед собой девушку неземной красоты, с рыжими

волосами и ангельской улыбкой. Но тут же взяв себя в руки, продолжил. Мне, пожалуйста, ризотто и апельсиновый фреш! Коди обожал апельсиновый фреш. Пожалуй, это был его самый любимый напиток после виски! Он вообще очень увлекался алкоголем, не то чтобы был пьяница, просто страсть к качественным спиртным напиткам была не менее сильна, как и к прекрасной половине человечества. - Одну минутку! ответив, официантка удалилась за барную стойку и скрылась за белой дверью, которая видимо, вела на кухню. - Ка-ароче, - протянула Стефани, - принимаешь заказ, заносишь в эркипер со всеми пометками, ну типа, "с собой", "не острое", " изменениями", словом увидишь, на кухне и не баре выходят слипы. Потом выносишь заказ посетителю, он просит счет - нажимаешь сюда. Выносишь пречек в папке, относишь ее не кассу за баром, забираешь и выносишь сдачу. Папку полезно просмотреть до того, как унесешь ее в кассу, некоторые оставляют чаевые второй купюрой. У нас тут большая семья клювом не щелкают. Кассир может и себе твой чай забрать. С нашими зарплатами, живем, кстати, на чаевые. Это ясно?! - В общих чертах. - Ну и хорошо. Кстати, десятый столик освободился, убери посу-

ду! - Ок. - Кстати, этот новичок за четвертым такой классный! Чур он мой! - Я и не претендую! - рассмеялась Меган. Стефани ушла за ризотто. Едва она успела вынести блюдо, как ее догнала администратор: - Ты часы за прошлый месяц сверила? - Ой, б*я, бегу, Синтия, пригляди за ней, Стефани кивнула администратору на Меган и испарилась. - А чего ты, собственно, стоишь? На пятый два двойных эспрессо, а на четвертый апельсиновый фреш! Меган вынесла заказы, рассчитала десятый столик и ушла ждать Стефани. Та вернулась через десять минут злая как черт. - Прикинь, они меня чуть не кинули на три смены! Запомни, в начале каждого месяца проверяем часы за предыдущий. Там, - Стефани закатила глаза к потолку, - очень любят потерять две-три смены. Им то пофиг, а у тебя несколько суток жизни задаром. - Ясно. А я тут рассчитала десятый и вынесла фреш на четвертый. - Что?! Я же сказала: он мой! - заорала Стефани. - Скажи это Синтии! Она мне сказала взять твои столы. Или надо было ждать тебя еще десять минут?! А так есть шанс, что этот твой мачо еще к

тебе вернется! И вообще он не в моем вкусе! - парировала Меган. - Ладно. Живи, смягчилась Стефани. Синтия, старая дева, была известной стервой и единственным администратором, которого Стефани боялась. Заказ долго ждать не пришлось, и Коди быстро съев ризотто запил его апельсиновым фрешем, оставил деньги за завтрак и чаевые не дожидаясь официантку с чеком и отправился в отель. Выйдя из кафе, Коди быстрым ходом направился к отелю. По дороге размышлял о тихом и уютном Антишейке, о красавицах официантках. Коди был слегка поражен красотой молодой рыженькой официантки, которая принимала заказ, а сексуальность брюнетки выносившей фреш вообще чуть не свалила с ног. Если бы не кресло, за которым сидел фотограф, Коди наверняка бы плюхнулся на задницу. Его всегда привлекали симпатичные дамы, но официантки в Антишейке, скорее были похожи на моделей. Войдя в отель, Фэйн попросил не беспокоить его, а на утро принести ему в номер парочку свежих газет. Поднявшись в номер, Коди принял душ, дабы смыть с себя запах усталости и скучного переезда и как говорится, в чем мать родила, рухнул на кровать... *** Мария пришла в половине восьмого. Полу-

часа как раз должно хватить, чтоб привести себя в порядок. Стоя под ледяным душем, девушка вспоминала события вчерашнего вечера. Чуть меньше суток назад, вернувшись домой, Деррек Велбах обнаружил, что окно его спальни открыто. Пройдя два метра и взглянув на кровать, он и вовсе потерял дар речи. - И чего же ты, собственно, ждешь? - спросила Мария, спокойно лежавшая на кровати. Она была в длинном черном атласном платье. Вернув минимальную власть над собой, под платьем Деррек обнаружил черное кружевное белье с чулками и поясом. Такого секса ни у того, ни у другой еще не было. И страсть, и безумство, и нежность сплелись в единый клубок из горячих молодых тел. Уснули они только около полудня. Выйдя из душа, Мария направилась в комнату матери. - А, Мария! Привет! - Элизабет упаковала в бархатный мешочек два золотых браслета и серьги. - Как ты? Лиз взяла со столика расческу, но тут же положила ее обратно. Она нервничала, ей полтора месяца придется изображать в Милане радостную богатую женщину, в то время как ее муж будет на лечении. За детей Лиз не беспокоилась. - Привет, мам! В принципе, нормально, Мария все думалао пред-

стоящем воплощении давнего плана. Придется подождать возвращения родителей, впрочем, Лиз не волновалась за детей напрасно. - Уже придумали, как распорядитесь свободным домом? - улыбнулась Элизабет. Здесь все будет в порядке. Вечеринки с Браунами, Рейчел Хоу, Дерреком. О чем еще спросить дочь? Все мысли о предстоящей поездке. - Ну, мы с Брайаном не соскучимся однозначно,ухмыльнулась Мария. - Единственные, кого мне немного жалко, Энтони и Лора. - Да, им тоже некогда будет скучать. А как отношения с Дерреком? Я тоже кое-что вижу. - Все идет по плану, - улыбнулась Мария, вы надолго? - Месяц, где-то так, все зависит оттого, как пойдет лечение.... И сколько всего интересного будет в Милане. - Тебе помочь собраться? - Нет, у меня уже все собрано. Остались косметика и украшения, а их собрать не сложно и быстро. Пойдем, прогуляемся к саду. Мне тоскливо. Голова кругом от разных мыслей. Я не готова... я не готова к тому что ... Нет. Лиз постаралась улыбнуться. - Пойдем в сад. Они сегодня уезжают, не нужно говорить Марии сейчас о своих страхах и переживаниях,

не нужно оставлять ее в угнетенном состоянии. Нужно просто надеть маску сильной и уверенной в себе Элизабет Лоуренс. И она ее надела, несмотря на то, что сейчас ей больше хотелось взять детей и рвануть в клинику к Роберту, наплевать на все общество, на сохранение внешней стабильности и благополучия. -Да, пойдем. Я тоже не готова... по крайней мере к такому, - Мария почувствовала, как к горлу приближается комок. Хватит! Надо брать себя в руки. Они вышли в сад. Солнце еще припекало не так сильно, и в саду было хорошо. Лиз молчала, Мария тоже. Элизабет не знала, что сейчас сказать. О чем поговорить. Мыслями она уже садилась в самолет рядом с Робертом. Рейс до Лиссабона. - Где Брайан? спросила она. - Если честно, понятия не имею, - Мария чувствовала неловкость и напряжение в разговоре. - Наверное, на студии, - сказала Лиз. Разговор не клеился. Ей это совсем не нравилось. Также Лиз чувствовала, что и Мария не слишком хочет говорить о себе или о брате. Говорить об одежде и спелетнях? Или в сотый раз о предстоящей поездке? Хватит. - Мне тоже нужно заехать на студию, и навестить одну знакомую в городе, - Лиз нервно провела рукой по цветку ро-

зы. - Хорошо. Мне тоже пора, - Мария вздохнула с облегчением. Разговор тяготил ее. Попрощавшись с дочерью, Лиз зашла в дом, чтобы взять сумку, затем поехала в город. Мария же отправилась к себе и продолжила работу над книгой. *** Дуайт вызвал Фарнольда почти в самом конце дня. Что могло послужить причиной этого, режиссер не знал. В основном, Дуайт разбирал все проблемы по фильму прямо на съемочной площадке. А чтобы вызывать режиссера в офис… но Фарнольд не гордый и может пройтись. Дуайт хоть и строгий, но справедливый руководитель. А это лучше, чем покладистый самодур. Карла как всегда сидела за своим столом со скучающим видом. - Привет! – Улыбнулся ей Фарнольд. – Шеф у себя? - Привет!- Оторвала взгляд от Монитора Карла. – Нет, вышел кудато. - Понятно. – Кивнул режиссер. – Подожду. – Он сел на диванчик в приемной, напротив Карлы. Девушка, слегка развернулась, выставив ноги из-за стола и закинув ногу на ногу. Фарнольд заметил, что теперь она стала носить юбки ниже колен. - Карла, а ты чего длину юбки сменила? – Как бы невзначай спросил

Фарнольд. С Карлой он был знаком давно. Отношения у них не столько дружеские, сколько приятельские, но задать такой вопрос он мог спокойно. - Да, Брайан намекнул, что у меня с ногами проблемы. – Нехотя ответила девушка, пряча ноги под стол. «Неужели в открытую сказал, что у неё кривые ноги?» - Подумал Фарнольд, но в слух произнес другое: - Да, с него станется! Но ты не расстраивайся. - Да я не расстраиваюсь, просто… - отмахнулась Карла. - Слушай, Карла, режиссер подошел к столу. – Может тебе вообще сменить имидж. Она удивлено посмотрела на него. - Ну, не твое это… Он обвел руками то, во что была одета Карла. Сегодня на ней была обтягивающая, слегка прозрачная блузка, юбка с высоким поясом. По сути, ничего такого, классический образ секретарши, но… - Джеймс, - испугано произнесла она. – И ты туда же. Она чуть не плакала. - Карла, - опустившись на колено перед девушкой, ласково произнес режиссер. – Ты меня не так поняла. Просто тебе подойдет образ Одри Хепберн. Ну, «Завтрак у Тиффани» помнишь? - Ага, - втягивая сопли, промычал Карла.

Все-таки слушать критику от почти друга тяжелей, чем от начальства. - А волосы? – Воодушевлено продолжил режиссер. – Что у тебя на голове? Что за отвратительное мелирование? Что за ужасная укладка? Вот, смотри! – Он пододвинул к себе клавиатуру и набрал в поисковике «Одри Хепберн». – Вот что тебе будет в самый раз! – Произнес он, включив показ картинок. - Ну, это ведь старье, Джеймс! - проскулила Карла. - Так! - Строго произнес Фарнольд. – Вопервых, мода идет по кругу и все возвращается вновь! Во-вторых, ты не будешь как серая мышь, ты выделишься. - Правда? – У Карлы загорелись глаза. - Кхем, - послышалось от дверей. – Я не помешаю. В дверном проеме стояла Донна, скрестив руки на груди. Фарнольд все еще стоял на одном колене перед Карлой. - Это не то, что ты подумала. – Заикаясь, произнес режиссер, поднимаясь во весь рост. Карла, смахнув слезу, уткнулась в монитор, изучая моду 60 -х. - Ну да, - ответила Донна, и, развернувшись, что бы уходить, через плечо добавила: Освободишься, иди в пятый павильон, там какие-то вопросы с декорациями, без тебя решить не могут.

- Хорошо, - промямлил Фарнольд. Донна, демонстративно виляя бедрами, скрылась в коридоре. За ней сразу же появился Дуайт. - О, ты уже здесь. – Произнес он, заметив Фарнольда, - пошли, есть разговор. Они вошли в кабинет Дуайта. - Присаживайся. – Кивнув на кресло, произнес Дуайт. - Что-то срочное? – Спросил Фарнольд. С Донной получилось неудобно. Он и так старался всеми силами расположить её к себе, а теперь. - Нам нужен фотограф. – Начал Дуайт. - Зачем? – Удивился режиссер. Нет, конечно, киностудия пользуются услугами фотографов, но, в основном, это наемные люди из различных агентств. Штатный фотограф предусмотрен студией, но его не было. Нанять кого-то на время было проще. - Давно пора было нанять штатного фотографа. – Произнес Дуайт. – Слышал про вчерашнее. Фарнольд кивнул. Конечно, кто не слышал про вчерашний случай. Нанятый фотограф прошмыгнул в гримерку к одной актрисе и спер оттуда её белье. Фетишистом оказался. Дело можно было замять, но этого идиота поймали на горячем. А женщины такого не любят. В общем, служба безопасности с трудом оттащила полуголую актри-

су от этого извращенца. Его, с исцарапанным лицом выпроводили с киностудии. Актрису успокоили, а с остальными провели профилактическую беседу, на тему того, что можно говорить за пределами киностудии, а что нет. Угроза вылететь на улицу хорошая причина держать язык за зубами. Так что скандал остался в пределах киностудии. - Поиском должен заняться я? – Спросил режиссер. - Да, - кивнул Дуайт. – Тебе эта художественная братия ближе, так что сможешь найти то, что нам нужно. - Хорошо, это все? - Да, можешь идти. – Произнес Дуайт. Уже когда Фарнольд был в дверях, он спросил: - А что с Донной? Я встретил её в коридоре, она была не в духе. - Не знаю, - пожал плечами Фарнольд. – Не выспалась наверно. - Я так и подумал. – Произнес Дуайт. Фарнольд вышел с кабинета, помахал рукой Карле, которая уже вовсю улыбалась, и направился в пятый павильон. *** Коди проспал больше суток не просыпаясь, на утро следующего дня его разбудила работница отеля, которая принесла свежайшие газеты в номер. - Ой, простите, я вас разбудила? - шепотом спросила девушка. - Который час? -

пробурчал Коди. - Уже начало одиннадцатого, мистер Фэйн. Вот газеты как вы просили. - Благодарю, у вас уютный отель и очень заботливый персонал. Девушка положила газеты на журнальный столик, стоящий у окна и покинула номер Коди. Фэйн встал, принял душ, замотался в халат и принялся читать одну из газет с интересным названием "look". На первой страничке была огромная статья о победе какой-то футбольной команды. Но так как Коди не интересовался спортом, тут же перевернул страницу и наткнулся на объявление. Звучало оно примерно так: " На киностудию требуется талантливый фотограф " а под самим объявлением адрес самой студии. Фэйн тут же сказал сам себе " да это же, удача, мать её за ногу ". Недолго думая Коди принял решение позавтракать и отправляться на студию, чтобы подробнее узнать о работе. С выбором места для завтрака долго выбирать не пришлось, и Коди отправился в проверенный Антишейк, где красавицы официантки и приятная не навязчивая атмосфера. Придя в кафе, Фэйн сел за тот самый столик в углу и ждал пока к нему подойдет одна из молоденьких, очаровательных девушек. Не смотря на то, что понедельник и день в самом разгаре посетителей было не много, всего пару

столиков были заняты, кроме столика Коди... - Ваше меню, пожалуйста! Рады снова видеть Вас в нашем заведении! Стефани чуть не завизжала от восторга, когда снова увидела "новенького". Она уже начинала бояться, что он не вернется. - Спасибо! - с улыбкой ответил Коди и стал изучать меню. Стэфани стояла у столика и не сводила глаз с мистера Фэйна. - Мне пожалуйста, медальоны из телятины и вишневый сок. Да и принесите острый соус, - определившись с заказом, произнес Коди. Фэйн всегда любил сытно позавтракать, так как не знаешь чего ожидать от предстоящего дня. - Что-нибудь ещё? - Пока всё! - с улыбкой ответил фотограф и подмигнул молодой официантке. У Стефани внутри все перевернулось. "Я ему нравлюсь!» - Стучала мысль в голове. С идиотской улыбкой она отправилась забивать заказ в эркипер. «Ха, и всё же я хорош! Вон как побежала». Подумал Коди и продолжил ждать заказ, листая меню. Стефани вынесла заказ быстрее, чем остальные. Руки немного дрожали, но это не страшно. Она поняла, что влюбилась в этого новенького как первоклассница. - Спасибо - ответил Коди и принялся смотреть

прямо в глаза официантке и следить за её реакцией, он любит практиковать такое... Стефани поняла, что пора брать дело в свои руки. Прежде, чем вынести папку со сдачей, она быстро написала свой номер телефона на чеке и подписалась "Стефани". Ну, если не клюнет, с ним точно что-то не так! Увидев номер телефона нацарапаный изящным подчерком, Коди решил даже не брать сдачу, а на одной из банкнот даже нарисовал смайлик. Положив чек с номером Стэфани во внутренний карман, Фэйн направился к выходу. Стефани вынула купюру со смайликом из папки и убрала ее подальше, чтоб пока не тратить. Теперь оставалось только ждать. *** - Вот сдача! – Добродушно улыбнулся в пышные усы продавец мороженого. - Спасибо! – Улыбнулась в ответ Инга и, подхватив две порции, направилась к стоящей неподалеку скамейке. Девушка весело шла, напевая себе под нос, пока не взглянула на свою спутницу, что ждала её на той самой скамейке. - Опять? – Спросила Инга. - Угу, - только и смогла ответить Линда, закрывая ладонью рот. Её диафрагма изредка судорожно сокращалась и девушка давила в себе при-

ступы рвоты. Хотя, рвать ей уже было нечем. -Боже, когда это кончится? – Страдальчески произнесла Линда, опустив голову на колени и закрыв её руками. - По-моему, во втором триместре. – Облизывая рожок мороженого, ответила Инга. - Ты можешь говорить человеческим языком? – Подняв голову, спросила Линда. - Короче не скоро! – Произнесла Инга, весело поедая мороженое. - Бля… - Линда снова уронила голову на колени. - Хочешь мороженко? – Инга протянула второй рожок подруге. Та с большим трудом смогла поднять голову и посмотреть на него. Но в следующую секунду ей пришлось снова сдерживать приступ рвоты. - Тошнит? – Со странной смесью досады и удивления спросила Инга. - Как ты можешь это есть? – С трудом спросила Линда. - Нормально! – Весело ответила Инга и, призадумавшись, добавила: - Только кое-чего не хватает. - И? – С трудом выдавила из себя Линда. - Соуса васаби. Точно! – Радостно воскликнула Инга. – Здесь не хватает соуса васаби! - Васаби и мороженое? – Подняв голову, переспросила Линда. - Угу! – Облизывая мороженое, кивнула Инга.

- Ну, ты и извращенка! – Линда снова опустила голову, сдерживая приступ. - Пошли! – Инга подскочила и, схватив Линду за руку, потащила её по улице. - Куда? – Страдальчески спросила Линда. - Искать соус васаби! – Весело ответила Инга. *** Сытый, полный энергии и хорошего настроения, Коди Фэйн отправился на поиски киностудии. Взглянув ещё раз на адрес студии, фотограф не долго думая поймал такси и уже через десять минут был возле студии. Пару секунд осмотревшись по сторонам, Фэйн зашёл во внутрь... -У нас не секретный объект, но говорить охране, куда идешь, всетаки стоит. - Охранник положил руку на плечо Коди и добродушно улыбнулся. Конечно, видеть добродушие в лице верзилы, который на две головы тебя выше, немного неожиданно. Особенно, если он в любой момент может выкинуть тебя за шкирку как провинившегося кота. Охранник не смутил Фэйна ни капли. - Я фотограф. Прочел объявление в утреннем выпуске газеты. Не могли бы вы подсказать, куда мне пройти для уточнения некоторых моментов. - Ответил Коди, показав объявление в газете, огромному верзиле. - Это называется

собеседование. - Спокойно ответил охранник, когда Коди убрал газету от его лица. - Пройди в восьмой павильон и спроси Джеймса Фарнольда. Только газету ему в лицо не тычь, он главный режиссер студии. Второе лицо здесь, после хозяев. - Спасибо, - ответил Коди, и тут же отправился в павильон. Двигаясь по коридору, он встретил мужчину приятной внешности, и не долго думая спросил: простите, а где я могу найти Фарнольда Джеймса? Фарнольд просматривал сценарий, когда его окликнули. - Вы его уже нашли. - Ответил режиссер. Джеймс Фарнольд это я. Чем обязан? - Коди Фэйн! - ответил фотограф и протянул руку режиссеру. - Я слышал, что вам на студию требуется фотограф? Я занимаюсь фотографией уже несколько лет... - показывая свои работы, Коди рассказал Джеймсу про свой опыт и начинания в фото искусстве. - Не плохо, - констатировал режиссер. - Но у нас не художественная школа. Наши работы больше для внутреннего пользования. Иногда, когда потребует начальство, для интервью и прочего. Качество требуется, но без изысков. Конечно, как штатному фотографу вам будет предоставлена своя студию на территории киностудии. И... полная тишина за пределами сту-

дии. Роспуск сплетен, шпионаж и прочее караются жестко: если тебя поймают за "этим" - с карьерой фотографа можешь попрощаться. Во всяком случае, в этом штате. Понятно? - Рразумеется - ответил Коди. Он почему то рассчитывал именно на такой ответ. - Так что на счёт работы? Вы меня берете? - Я - да, - ответил Фарнольд. - Посмотрим, что скажет Браун. - Кто такой Браун? И где его найти? - с любопытством спросил Коди, и, уставившись на режиссера, ждал ответа. - Парень, ты в своем уме? - Удивленно посмотрел на фотографа режиссер. - Ты пришел на студию, и не знаешь, кто здесь главный? - Ой, я в ЛосАнжелес приехал совсем не давно, и пока не очень ориентируюсь, кто есть кто! - Понятно, - кивнул Фарнольд. - Тогда слушай. Эта киностудия принадлежит двум семьям: Браунам и Лоуренсам. Сейчас, по ряду причин, на студии руководит Дуайт Браун. Его друг, Роберт Лоуренс, временно отошел от дел. Решил отдохнуть немного. Поговаривают, он с женой решил прокатиться по Европе. Я его понимаю... мечтательно произнес режиссер, глядя на Донну, весело щебетавшую с одним из статистов. "Так, этот сегодня же вылетит отсюда!" -

Мысленно произнес Джеймс, но вслух продолжил другое: - Вместо него на студии должен быть его сын Брайан, но пока что он нас своим вниманием не избаловал. Так, ты не местный, жилье требуется? - Живу пока в скромном отеле не неподалеку от студии, потихоньку осваиваюсь, даже нашёл себе тихое местечко где можно вкусно и не дорого пообедать. "Антишейк", знакомо вам такое заведение? А вообще не мешало бы и жильем обзавестись... Но сначала работа... - весело ответил Коди. -Нет, "Антишейк" мне не знаком. - Честно ответил Фарнольд. - Хорошо, значит и жилье. Тогда пошли к Дуайту. Он махнул рукой, и оба направились в офис. В офисе, почемуто, не было Карлы. Даже компьютер привычно не шуршал вентиляторами. "Странно, - подумал Фарнольд. - И куда это она делась?" Режиссер постучал в дверь и, приоткрыв её поинтересовался: - Можно? - Да, Джеймс, входи! - Ответил Дуйат. - Что там у тебя? - Фотограф. - Ответил Фарнольд, впустив в кабинет Коди. - Коди Фэйн. Мне понравились его работы. - Хорошо! - Кивнул Дуайт. – Спасибо, что так быстро сработал.

- Я могу идти? Спросил Фарнольд. - Да, - ответил Дуайт. - Добро пожаловать в преисподнюю, сынок. Тихо произнес Фарнольд для Коди. - Аудиенция у дьявола начинается. - Ты что-то сказал, Джеймс? - Спросил Дуайт. Он действительно не расслышал, что сказал режиссер фотографу. - Да вот рассуждаю, куда ты это Карлу дел! Непринужденно ответил Джеймс. - Отгул она взяла! Недовольно ответил Дуайт. - Какие-то важные дела у неё! А я без неё как без рук! Оказывается, это лентяйка очень полезна, когда торчит в офисе. - Не ворчи! - Подружески произнес Фарнольд. - Мало ли какие у неё дела. - Ладно, сам справлюсь! А завтра она получит! - Я пошел. - Глянув на Фэйна, произнес Фарнольд и пошел прочь. - Слышал вам требуется фотограф? Режиссер уже посмотрел мои работы, взгляните и вы! Дуайат взял из рук Коди альбом и полистал работы. - Да, ничего так. Спокойно произнес Дуайт. - Вы присаживаетесь. - Он указал на кресло напротив стола. -Понимаете Коди. Начал Дуайт подойдя к окну. - Фарнольд - художник, как и вы. Вы ему близки по духу. Я же биз-

несмен. Для меня главное предприятие. Все остальное - лирика. То есть, то, на что закроет глаза Джеймс, не закрою я. То, что сочтет мелкой шалостью Джеймс, я сочту серьезным проступком. Вы знаете, почему ушел ваш предшественник? - Интересно было бы узнать? - удивленно спросил Коди. Дуайт подошел к столу, сел и внимательно посмотрел на собеседника. - Он имел некоторые наклонности, и вынужден был нас покинуть изза того, что не смог их сдержать. Вы понимаете, что никаких игр в папараци, богов фетиша и прочего неподобства здесь не потерпят. Понимаю, актрисы у нас красивые, сексуальные, но многие из них знамениты. И если простая дурочка из провинции еще с радостью и попозирует, то оскароносная актриса может втоптать в грязь всю нашу репутацию. Это понятно? - Всё предельно ясно! Когда я могу приступить к работе? - спокойно ответил фотограф. - У вас нет вопросов? - Удивился Дуайт. Ни про график работы, ни про саму суть работы? Что снимать? Когда снимать? Где снимать? Или у вас есть своя студия, господин Фэйн? - Нет, нет, что вы, вопросов у меня достаточно. Для начала я бы хотел увидеть своё рабочее место! И можете ли вы помочь мне с жильем? А то я

в Лос Анжелес приехал не давно и не успел до конца освоиться. Как говорится, решил начать жизнь с чистого листа. - Быстро протараторил фотограф, боясь, что Дуайт передумает. - Лос-Анджелес не самое хорошее место для начала жизни с нового листа. - Философски произнес Браун. - Пойдемте, покажу вам вашу студию. А насчет жилья решим завтра, когда моя секретарша соизволит прийти на работу. Надеюсь, ночевать вы будете не на улице? - Нет, что вы! Я поселился в отеле, так что ночевать мне есть где. Да пойдемте смотреть студию. - С улыбкой отвечал Фэйн. - Разумеется, - кивнул Дуйат, и направился к выходу из кабинета. Они с Коди прошли на студию, где все было "законсервировано", но фотографа это не расстроило, и он радостный направился прочь, уточнив, что может заступать завтра. *** Утром Крис приехал в отель. Его удивило то, что у входа припаркована машина Эндрю Смита. Что делает Смит здесь в такую рань? - Мистер Смит, здравствуйте! Здравствуйте, мистер Хоу! - ответил Эндрю. - Что-то случилось? - Нет, просто привез вам копии контрактов с подрядчиками.

Он передал Крису папку с бумагами. - К тому же мне нравится здесь. Нравится наблюдать процесс реставрации. - Мисс МакЭвой еще не здесь? – спросил Крис. - Нет. Вам она нравится. - Что-то в ней притягивает. - Вы вчера уехали вместе со стройки. Он протянул Крису газету, напечатанную на плохой серой бумаге желтая газетенка. Фото Криса и Скарлетт. То как они садятся в машину, потом выходят у кафе. - Мы звезды? – с усмешкой спросил парень. - Вы сейчас на волне. Вы им интересны. Крис смотрел на свой отель с восхищением.

Раннее прохладное утро и неторопливая речь Эндрю, и Криса потянуло на откровенность, чего с ним вообще никогда не бывало. - Я познакомился со Скарлетт днем раньше на пляже. Она прыгала в воду и смеялась. Беззаботное существо. Я и не думал, что она не просто стажер, а уже через неделю дизайнер и она будет работать над созданием образа моего отеля. Эндрю посмотрел на него с любопытством и некой насмешкой: - Здесь много иллюзий. - Скарлетт.... - Далеко не дурочка? - Типа того. - Мистер Хоу, я Эндрю Смит, вышел из трущоб, - он смотрел Крису в

глаза. Они стояли у отеля, рядом с машиной Эндрю. - Моя мать Сантана Смит торговала наркотиками, чтобы я мог учиться в хорошей школе, еще она прибирала дома богатых людей. Наша квартира в многоквартирном доме была тесной и темной. Грязный опасный район, притоны, бордели. Полиция туда заглядывает очень редко. Мама говорила, что я должен думать о будущем. Я должен был учится и следить за своей репутацией. Я не дрался. Я не шастал по темным улицам с парнями своего района. Я был тихоней. Но я им не был. Я шел к своей цели. Кто мой отец я не знаю. Мама не произносила его имя. Она сказала, что он кто-то из высшего общества. Хотя она и была

красива, но она была простой девчонкой и ее ребенок и она сама не были никому нужны. Когда я сказал ей, что она красивая, мама отмахнулась и сказала, что она красива как дворовая кошка - в ней столько кровей намешано, как и в дворовых кошках. Итальянцы, англичане, венгры - их кровь была в жилах Сантаны Смит, а теперь и в моих. Сейчас я пишу о ней книгу. О своей матери. Ее застрели полицейские. В тот день, когда я выиграл стипендию на юридический факультет. В доме была перестрелка, и мама поймала пулю. А я шел сказать ей, что не надо больше продавать наркоту. Когда я вошел на этаж, в опрятном строгом

костюме, причесанный, красивый. Я был тогда очень красив. Полицейский удивился мне, назвал меня мистером. А я сказал, что они убили мою мать. Потом, когда я уже заработал себе имя и репутацию лучшего юриста, я смотрел на богатых людей и думал, что кто-то из людей возраста мамы может быть моим отцом, заходя в их дома, я знал, что там когда-то прибиралась Сантана Смит. Наши миры были связаны. Но мой прошлый мир никто не хотел знать. Может комуто он и кажется притягательным, но те люди и дня не жили в тех условиях. Там больше настоящих эмоций и неподдельных чувств, но это злые чувст-

ва и эмоции. Я выбрался из низов. И я этим горжусь. Знаешь, чем вы мне понравились, мистер Хоу? Хоть вы и молоды. - И чем же? - Вы пошли своим путем. Хоть вы и выросли не в трущобе, но вы упорный и не ждете чего-то готового. А мисс МакЭвой хороший человек, и не стоит воспринимать ее как игрушку.

Ранги Дуглас уже заканчивал просматривать суточную сводку о происшествиях, когда в дверь его кабинета кто-то робко постучал. Ранги сразу же определил, что это женщина, и женщина в возрасте. «Конечно же, в возрасте, лет, этак, что-нибудь под пятьдесят», - решил Ранги. Молодые девушки и те, кто постарше, но до сорока пяти, стучат в двери служебных кабинетов совсем не так. Молодые делают это дерзко, настойчиво и требовательно. Они могут постучать кокетливо, нетерпеливо или просто рассеяно. Юные особы стучат не менее пяти-шести раз, неровными синкопами, торопливо или же откровенно трусливо. Их стук может быть беспардонным, навязчивым, неряшливым, нетрезвым, даже замкнутым. Малолетки, они ведь всё спешат, торопятся куда-то, часто совершенно не задумываясь над тем, зачем и куда. Наивная непосредственность и нарочитая претенциозность, вот что присуще дверному стуку, производимому юными особами, не достигшими тридцати. Впрочем, их стук бывает и вызывающим и возмущённонегодующим, безапелля-

ционным, наглым и даже приглашающим. Точно-точно, именно приглашающим, но так стучат не все, а только те из них, кто уже немного постарше, кому за двадцать пять или выше, но ещё нет сорока. Эти уже умеют себя подать даже дверным стуком. Наличие непроницаемой преграды в виде закрытой двери их совсем не смущает, ведь в двери достаточно просто постучать и тогда двери откроются. У них свои приёмы. Их стук обольщает, томит, усыпляет. Такой стук размягчает волю и заставляет ослаблять узел галстука и расстёгивать на рубашке сразу две верхние пуговицы. Взрослые женщины стучат игриво, намекающе, а те, кому ближе к пятидесяти, те, как правило, стучат коротко, сухо, сдержанно, официально. Они равнодушны и заняты, поэтому их стук может показаться и снисходительным и негодующим. Но в целом женщины этой возрастной категории в двери стучат невыразительно. В то же время именно их стук запросто может испугать, это как раз от него вздрагивают и испытывают острое чувство невыполненного долга вкупе с постепенно нарастающей душевной тревогой. Такой стук, как пра-

вило, сулит неприятности, хотя, признаться, парутройку раз Дугласу удавалось разобрать в подобном стуке мудрость и даже задор. Они по-разному стучат, эти странные женщины. Они стучат кончиками пальцев, одним, двумя или, мелко перебирая, сразу четырьмя. Они могут постучать основанием своего кулачка или шлёпнуть об дверь ладошкой, а то выдать дробь или очередь фалангами пальцев или просто коротко громыхнуть металлическим кольцом от связки ключей. Так вот, женщин на свете очень много и когда им хочется куда-нибудь войти, стучат они, надо признать, совершенно повсякому, но стук, только что раздавшийся в кабинете сержанта Ранги Дугласа, от всего, что было раньше, отличался разительно и кардинально. В дверь как будто и не постучали даже, а так, пару раз робко провели кончиками ногтей по крашенному дереву и затаились в ожидании. И ожидание это выглядело каким-то вымученным, ненатуральным, будто постучавший человек сделал над собой усилие, чтобы всё ж таки обозначить Дугласу своё присутствие в коридоре перед дверью

его кабинета, а затем терпеливо подождать десяток секунд в тайной надежде на то, что хозяин за эти секунды не откроет, просто не успеет, после чего спокойно удалиться с чувством исполненного намерения, пусть и не доведённого до логического завершения. Она как будто чегото опасалась, эта утренняя посетительница, она была крайне нерешительна, и из -за этого Ранги представил себе старушку в тёмносерых жакете и юбке, призванных выглядеть единым костюмом, но на деле взятых из разных комплектов давно носимой одежды. Блузу она надела в тон жакету, с высоким воротником-оборкой, надёжно скрывающим, не взирая на тёплую погоду, уродливые складки на худой шее. На голове у неё в обрамлении редких завитых седых волос непременно должна быть чёрная шляпка с неширокими мятыми полями и лиловой лентой, и, может быть, с какой-нибудь сверкающей старомодной цацкой, криво пришпиленной к тулье сбоку, или с обрывком вуали, спущенной на постаревшее жёлтое лицо к самому кончику настороженного острого носа. Из косметики она допускает лишь необходимый минимум, без которого - никуда. Например, контурный карандаш, пущенный едва обозначенным пунктиром по краю верхней губы оттенка вы-

держанного «Бордо» урожая, скажем, тысяча девятьсот сорок восьмого года… Оттенок "бордо" это, естественно, оттенок карандаша, а не губ. Цвет же губ у неё тёмнолиловый, может быть, пурпурный, возможно сизый, и непременно тусклый, в тон той самой ленте, что на шляпке. При этом на губах поверх пурпура лежит толстым слоем бледный налёт минувшего времени. Возможны также несколько мазков розовой пудрой по впалым щекам в нелепой попытке скрыть залежи глубоких морщин вокруг рта. Скорее всего она субтильна и сутула. На её жилистых икрах свободно болтаются скорбными складками какие-нибудь дурацкие чулки в мелкую сетку с чёрной стрелкой, а на ногах - массивные туфли, которые ей уже немного велики, с плавными тупыми носами и толстыми квадратными каблуками на резиновых набойках, несколько раз побывавшие в починке. И ещё у неё подмышкой непременно должна быть зажата какаянибудь дрянь из крокодиловой кожи, ну, там, ридикюль или клатч. И, конечно же, обязательный кружевной платочек, зажатый в ладони и сильно надушенный, как последний шанс дезавуировать бьющую по сторонам неистребимую волну нафталинового удушья, исходящую от старых носильных вещей.

Одним словом, патологическая скованность на фоне жгучего желания поскорее уйти. Но в то же время, зачем-то она всё-таки к нему пришла. Зачем? Мысленно составив портрет посетительницы, Дуглас удовлетворённо выпустил изо рта густой клуб сигарного дыма и, отодвинув стопку листов с криминальными новостями на левый край стола туда, где уже стояли пластиковый стакан с недопитым кофе и никелированный металлический термос, громко пригласил: -Входите, мэм! * Ранги и угадал и промахнулся одновременно. В кабинет действительно вошла женщина и ей, действительно, на вид было от сорока пяти до пятидесяти. Но и только. Это оказалась в меру высокая красивая шатенка, с озорной рыжинкой в густых мелко вьющихся густых волосах. Такие волосы не приемлют насилия в виде укладок или каких-нибудь там модельных причёсок, они жёстки и непокорны, поэтому волосы у неё были заведены на затылок и там сколоты обычным узлом, тугим и упругим. У посетительницы были выразительные глаза насыщенного зелёного изумруда со слегка приподнятыми наружными краями, а губы… вот дьявол!... губы у неё при полном отсутствии следов

косметики оказались оттенка именно «Бордо» и именно урожая сорок восьмого года. На посетительнице был надет модный брючный костюм из тонкой шерсти цвета благородного аквамарина, искусно сшитый хорошим мастером в не самом дорогом ателье, а на ногах у неё Ранги разглядел лёгкие туфли-лодочки зелёного, в тон глазам, цвета на невысоком каблуке. Костюм выгодно подчёркивал красивые линии её фигуры, возможно, немного полноватой, но в силу возраста, только выигрывавшей от этой едва уловимой полноты. В руках женщина держала папку из жёлтозелёной, тиснёной готическим узором, кожи. В таких папках обычно хранятся деловые бумаги, требующие безотлагательного прочтения. Никаких ридикюля или шляпки при ней не было и в помине, и от неё совсем не пахло нафталином. Войдя в кабинет, женщина улыбнулась и неуверенно низким бархатным голосом со скрытой в нём приятной хрипотцой то ли спросила то ли констатировала: -Мистер Дуглас? По интонациям, прозвучавшим в этом её вопросе, Ранги понял, что она, действительно, волнуется и робеет. Но одновременно он понял и то, что волнуется не только она, но и он тоже, потому

что пока она задавала свой вопрос, он вдруг совершенно непроизвольно и помимо своей воли словно наяву представил её сочные полные губы, её блестящие соблазнительные губы, погружёнными в белое, непременно белое, сухое молодое вино. Обязательно в сухое, сухое настолько, насколько вообще может быть сухим молодое белое вино. «Чертовщина!» подумал Дуглас предпочитавший всякому вину старый добрый "бурбон". "Почему именно вино, почему сухое?" - и, прогоняя наваждение, он решительно сунул в рот сигару, которую курил. -Совершенно верно, мэм! Сержант Ранги Дуглас, - широко улыбаясь и дымя, громко подтвердил он, подбадривая её. - Вы попали точно по адресу, миссис… - и Ранги взял паузу, артистически заполнив её вопросом, хотя и не заданным, но подразумевающимся, тактично предлагая тем самым незнакомке назвать себя. Та сразу же поняла, чего от неё хотят. -Далларайд, мистер Дуглас. Миссис Далларайд. Библиотека Конгресса Соединённых Штатов. * Приглашая миссис Далларайд сесть, Дуглас повёл рукой в сторону кресла, стоявшего у стола. Обитое коричневой кожей, кресло было весьма удобным, поскольку его подлокотники и спинка составляли единое це-

лое, плавным полукругом с трёх сторон обрамлявшее мягкое сиденье. Помимо кресла в кабинете находился ещё венский стул, облезлый и старый, задвинутый в самый дальний угол. Это был необычный стул, и вовсе не потому, что он был старомоден и совсем не смотрелся в служебной обстановке полицейского кабинета, явно выпадая из неё чужеродным элементом. Просто у этого стула две ножки – передняя левая и правая задняя – были спилены на разных уровнях, из-за чего на нём невозможно было нормально сидеть. Сделано это было специально, с умыслом. Дело в том, что Дуглас на этот стул усаживал только тех, кто являлся к нему в кабинет не по собственной воле. Садившиеся на этот стул женщины были лишены возможности закладывать ногу на ногу, бессовестно задирая при этом подолы своих юбок и платьев и демонстрировать таким образом хозяину кабинета цвет и фасон своих трусиков, а в некоторых случаях – и полное их отсутствие. Доставляемые в кабинет к Дугласу мужчины не могли сидеть на нём развалясь, чтобы такой вот показной вальяжностью и нарочито кислым выражением своих небритых физиономий выражать откровенное пренебрежение и скуку по поводу происхо-

дящего, подчёркивая тем самым всю беспочвенность возникших у полиции подозрений, если вдруг такие подозрения у полиции возникали Этот стул не позволял сидящим на нём хамить, и в этой его суровой способности крылись замысел и заслуга сержанта Ранги Дугласа. На стуле можно было сидеть только держась руками за сиденье, с постоянно напряжёнными ногами, поставленными таким образом, чтобы компенсировать равновесие, утраченное стулом, словно девственность, изза двух подпиленных ножек. Усаживая своих клиентов на этот стул, Ранги умышленно лишал их физического удобства, справедливо полагая, что в условиях телесного дискомфорта психическое сопротивление человека значительно ослабевает уже только потому, что такой человек, чувствуя себя неуютно физически, в силу естества вынужден напрягать свою психику в поисках решения, направленного на то, чтобы этот свой дискомфорт не только преодолеть в самое ближайшее время, но и хотя бы просто не усугубить. Постоянная необходимость удерживать равновесие лишала сидящего человека уверенности в себе и своих силах, ставила его в заведомо идиотское положение, очень скоро избавляя со-

беседников Дугласа от любой, даже самой заносчивой и чванливой спеси. А естественное желание томящегося человека как можно поскорей покинуть это мерзкое седалище лучше всяких зуботычин побуждало сидящих на нём самым внимательным образом воспринимать то, что обычно втолковывал Ранги в таких случаях своим непутёвым подопечным, и без промедления правдиво отвечать на задаваемые полицейскими вопросы. Существование этого стула являло собой воплощение закона, открытого Дугласом в ходе его богатой полицейской практики. Это был закон воздействия на сознание человека, это был закон, подавляющий волю человека к сопротивлению и побуждающий его к добровольному согласию. Положительный эффект достигался в ста случаях из ста и исключений открытый Дугласом закон не имел. Этот изуродованный стул никто никогда не мыл. Его протирали собой лишь те, кто имел несчастье на нём сидеть, а публика эта, надо признать, была сплошь неблагополучная и, по большому счёту, не очень-то стремилась к чистоплотности. * -Далларайд, Далларайд, - Ранги дважды повторил фамилию посетительницы, всем своим видом показывая, что ему приятно её произносить.

Он словно смаковал её, перекатывал языком во рту, пробуя на вкус каждую букву и каждый слог. – Далларайд… Похоже на то, миссис Далларайд, что вы не американка? Вы не будете возражать, если я продолжу курить в вашем присутствии, миссис Далларайд? -Я родом из Чикаго, мистер Дуглас, - ответила миссис Далларайд. Но вы проницательны. Мои бабка и дед эмигрировали в Америку из Уэксфорда в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году, - пояснила она и добавила, улыбнувшись. – Курите, конечно… -О, Ирландия! воскликнул Ранги. – Ну, конечно же, Ирландия! Хотя, признаться, дорогая миссис Далларайд, цвет ваших глаз и волос говорят о вашем происхождении красноречивее любых слов, - делая этот комплимент, Ранги автоматически отметил про себя те интонации, которыми она сопроводила это своё «курите, конечно…». В тоне её голоса Дугласу почудилась искусно замаскированная снисходительность, и подана эта фраза была столь легко и непринуждённо, что со стороны могло показаться, будто это не он попросил у миссис Далларайд разрешения курить в её присутствии, попросил по-хозяйски, только лишь из вежливости, соблюдая необходимую формальность и правила хорошего тона, самим своим вопро-

сом уже подразумевая невозможность отказа. Совсем наоборот, это её "курите, конечно..." прозвучало так, будто это не он, а она великодушно снизошла к его слабостям и милостиво позволила ему в его же кабинете, на его территории, эту невинную шалость - продолжать курить в её присутствии. Ранги решил, что женщина уже вполне освоилась в новой для неё обстановке и можно переходить к делу. -Спасибо, - поблагодарил он гостью и перешёл на протокольный стиль. – Сочту за честь оказать вам любую услугу в пределах моих скромных возможностей, миссис Далларайд. Итак? – с этими словами Ранги сунул сигару в рот и положил свои руки на стол так, чтобы они лежали у неё на виду ладонями вниз и пальцами обязательно в направлении к ней. Он подался вперёд и почти касался грудью столешницы, выказывая таким способом полную заинтересованность в деле миссис Далларайд и предлагая ей тем самым откровенное общение на условиях безусловной доброжелательности и полного доверия. -Дежурный там, внизу, - начала миссис Далларайд, - он назвал мне ваше имя, мистер Дуглас. Он сказал, что вы служили в полиции ЛосАнжелеса в шестьдесят втором. А мне, знаете ли, как раз нужен именно такой полицейский, кто слу-

жил бы тем летом в Брентвуде. -В Брентвуде? – удивлённо переспросил Ранги. – Вы сказали, в Брентвуде? -Именно, в Брентвуде, мистер Дуглас. Дом на Хелена-драйв. В августе шестьдесят второго там при загадочных обстоятельствах умерла некая женщина по имени Норма Джин Бейкер. * -Норма Джин Бейкер? – Ранги продолжал удивляться. – Урождённая - Мортенсон? Кумир миллионов и великий символ великой страны? Прекрасная леди, известная всему миру под именем Мэрилин Монро? -Да, мистер Дуглас, - кивнула головой миссис Далларайд. – Я пришла, чтобы поговорить с вами о смерти Мэрилин Монро. -А что вас конкретно интересует? – Ранги был заинтригован. -Вы имели к ней какое-либо отношение? – нет, она всё ешё стеснялась, поэтому вопрос получился каким-то скомканным. -Имел отношение к ней – это к миссис Монро или к её смерти? – уточнил Ранги, но тут же одумался и решил не нагнетать. – Увы, миссис Далларайд, увы. Ни к миссис Монро ни к её смерти я никакого отношения не имел, - он усиленно пыхтел сигарой, разгоняя ладонью дым. – Однако по роду своей службы мне

довелось присутствовать при осмотре тела миссис Монро и дома, в котором она проживала. Миссис Далларайд вздохнула с явным облегчением. Похоже, что она была весьма довольна тем, что ей удалось так быстро найти нужного человека. -Насколько я понимаю в юриспруденции, официальное расследование по факту смерти миссис Монро не проводилось? – спросила она. -Не проводилось не только уголовное следствие, но даже коронёр не открывал своего производства, - пояснил Ранги. К тому, поверьте, не имелось никаких оснований. На момент смерти Монро в доме находилась прислуга, обстановка в спальне оставалась ненарушенной. Миссис Монро полностью обнажённой лежала на кровати. Труп был осмотрен самым тщательным образом. Телесных повреждений на нём не имелось. То есть, я хочу сказать, что телесных повреждений на теле миссис Монро не было абсолютно никаких, если вы это имели в виду… Ни кровоподтёков, ни ссадин, ни царапин, ни следов инъекций. Во рту пусто, в подногтевом содержимом – ничего. Совершенно «чистый» труп, как мы говорим в таких случаях… Если я правильно помню, вскрытие трупа и результаты проведённых анализов показали передозировку снотворными препаратами... намбутал и

хлоралгидрат, кажется… -А мотив? -Конкретного мотива установить не удалось, к сожалению. Пришли к заключению, что в равной степени возможны как неосторожность при употреблении барбитуратов, так и суицид. -Ну, а сами вы как полагаете, мистер Дуглас? -Я не знаю, - откровенно признался Ранги. -А вы хотели бы узнать? – неожиданно спросила миссис Далларайд и, если быть честным до конца, то сержант ожидал от неё чего угодно, но только не этого вопроса. В растерянности он потянулся к термосу с кофе и украдкой взглянул на стену, откуда из пестроты многочисленных стикнотов со старой чёрнобелой фотографии ему беспечно улыбался его напарник и единственный друг детектив Персиваль Дабблъю. Никакого внимания на миссис Далларайд Персиваль Дабблъю не обращал. Он видел только Дугласа. «Ну, что скажешь, приятель?» - мысленно спросил Ранги у друга. * Персиваль Дабблъю был ещё тот тип. Он слыл эрудированным человеком и отлично стрелял, великолепно играл на губной гармонике и с одинаковым удовольствием слушал неподражаемую гитару Бадди Гая и волшебный вокал Дженис Джоплин и Эммы Фицджеральд.

Перси счастливо смеялся всякий раз, когда его двенадцатилетний сынишка хитрым "шаффлкатом" укладывал в кольцо очередной матч-болл, он безумно любил свою синеглазую Бетси, подарившую ему этого симпатичного баскетбольного вундеркинда, и старался как можно чаще приносить ей цветы, гладиолусы, от которых Бетси просто сходила с ума. А ещё его тёмная кожа и ослепительно белые крупные зубы всегда отражали солнце. Перси обожал чёрный, как он сам, кофе, из всех сортов отдавая предпочтение бразильской арабике, лично покупал только сырые зёрна и сам их обжаривал. С собой он постоянно имел небольшой термос из никелированной стали, в котором его любимый напиток мог оставаться горячим и душистым в течение многих часов. Этот термос находился с ним и тогда, когда Персиваля Дабблъю убил Серебряный Лукас. Серебряный Лукас, в отличие от Персиваля Дабблъю, был негодяем с большим стажем, причём отпетым. Он начинал на подхвате в Висконсине, затем подвизался сутенёром где-то в Оклахоме, а позже перебрался в НьюЙорк где, длительное время уходя от закона, ловко и оборотисто торговал наркотиками и оружием. Не брезговал он и вымогательством, на чём они с

Перси в итоге и пересеклись. Серебряный Лукас подсадил на иглу одну девчонку из Олбани, которая оказалась дочкой известного и востребованного дорогостоящего адвоката, консультировавшего нескольких высокопоставленных чиновников, в том числе, губернатора штата. Понятно, что публичная дискредитация адвокатской дочки, случись таковая, могла бы серьёзно подмочить многие репутации и омрачить не одну карьеру, в том числе и губернаторскую, поэтому Серебряный Лукас, ухватив кураж, решил на этом деле срубить кое-каких деньжат, рассчитывая в итоге неплохо подзаработать. Когда он всерьёз взялся за юриста и обнаглел до такой степени, что посмел третировать самого губернатора, власти напрягли полицейский департамент и очень скоро Перси подсел Серебряному Лукасу на хвост. Однажды детектив подъехал на своём «Плимуте» к дому шантажиста, в котором тот жил. В то время Серебряный Лукас обретался в южной части Бауэри в районе Чатэм-сквер там, где люди не знают иных запахов напитков кроме отвратительного аромата дешёвого кукурузного пойла. Но Перси на свою беду этого обстоятельства во внимание или не принял или же просто ничего о нём не знал.

Он совершил роковую ошибку, подъехав к дому Серебряного Лукаса глубокой ночью с наветренной стороны в машине с открытыми окнами. Поплывший по улице аромат свежесваренного кофе сразу же насторожил Серебряного Лукаса, и дело кончилось тем, что на Перси, сидящего за рулём с бумажным стаканом в руке и зажжённой сигаретой в зубах, кто-то вылил несколько галлонов бензина. Перси полыхнул большим ярким факелом и

сгорел вместе со своим «Плимутом» меньше чем за час, оставив после себя лишь несколько обугленных костей, тот самый термос, позже найденный полицейскими футах в тридцати от кострища, да каким-то чудом уцелевшую свою улыбающуюся фотографию, которая сейчас смотрела на Дугласа со стены. Через два дня после убийства Дабблъю при проведении полицейской облавы в Чайна-тауне на вонючих задворках ресторана «Три дракона» Се-

ребряный Лукас заслуженно получил в бедро и печень две пули тридцать восьмого калибра и умер от боли и потери крови на куче гниющих отбросов, после чего Ранги Дуглас забрал термос Персиваля Дабблъю себе и добился перевода в Вашингтон. -Хочу ли я узнать мотив? – переспросил он у миссис Далларайд. – Конечно, хочу. Может быть, кофе? – предложил он, стараясь выглядеть галантным. Отрицательно покачав головой в знак отказа и поблагодарив, миссис Далларайд открыла свою папку, которую держала на коленях, вероятно, стесняясь положить её на стол, достала из папки и грациозным движением протянула Дугласу серый почтовый конверт. * Приняв его, Ранги машинально поинтересовался: -Вы читаете? Она приподняла брови, вероятно, удивившись, столь вопиющей бестактности: -Простите, мистер Дуглас?.. Я не понимаю... Не знаю, как вам такое могло придти в голову. У меня нет привычки читать чужие письма! Она предприняла попытку объяснить: -Я нашла конверт в книге. Совершенно случайно. Обычная инвентаризация, работа с фондами... Знаете, как это бывает... Испугавшись, что

всё испортил этим дурацким вопросом, Ранги тут же спохватился: -Господи, миссис Далларайд, я же совсем не это имел в виду. Ради бога, извините меня! Чтобы скрыть возникшую неловкость, он принялся рассматривать конверт. Собственно, рассматривать было нечего. Ни почтовых марок ни каких-либо надписей на конверте не было и он, судя по всему, никогда не был запечатан, сохранив на клейкой полоске клапана предохранительную бумажную ленту. Конверт выглядел старым, это было заметно сразу. Ему было по крайней мере лет двенадцатьпятнадцать и сейчас такими никто уже не пользовался. Внутри конверта находился аккуратно сложенный лист бумаги. -Вы меня неправильно поняли, миссис Далларайд, - глухо произнёс Ранги. – Я не имел в виду перлюстрацию и вовсе не хотел оскорбить вас. Просто вы работаете в библиотеке и мне интересно было узнать, чьи книги вы читаете, кому отдаёте предпочтение… Я вовсе не хотел... Он виновато потупился, хотя краем глаза успел заметить, что она уже не обижается. -Кого читаю? – она мечтательно улыбнулась. – Из поэтов, или вы имеете в виду прозаиков? -Ну, вообще… Ранги махнул зажатой в

пальцах сигарой. -Я старомодна, мистер Дуглас, - ответила она, - или консервативна, если вам не нравится слово «старомодна». Мои кумиры Гомер, Байрон, Петрарка, Шиллер. Я люблю Диккенса, Голсуорси, Достоевского… Знаете ли, в них есть нечто притягательное, тёплое, будто луч солнца, лежащий светлым пятном на старинном столе, с которого несколько дней не вытирали пыль. Понимаете? Что-то такое, что присутствует внутри меня, и чего давно уже нет в окружающем мире, равнодушном и жестоком, куда-то несущемся и ошалевшим от жажды наживы… - она помолчала, задумавшись, и в свою очередь спросила: -А вы, мистер Дуглас, что читаете вы? Ранги понял, что попал в глупое положение. Ничего кроме «Таймс», криминальных сводок и полицейских отчётов он не читал. Ему вдруг взбрыкнулось, вздумалось пижонства, захотелось ответить ей красиво, с некоторой ленцой и небрежностью, как отвечает и подаёт себя искушённый в литературных экзерсисах эстет, но... но взгляд Перси Дабблъю был столь укоризненным, а глаза миссис Далларайд так прозрачны и чисты, что Ранги враз ощутил себя раздетым донага и просто не посмел им соврать. Поймав себя на готовности ко лжи, он мысленно себя обругал и, набрав-

шись мужества, сказал миссис Далларайд правду. Таким образом, досадное недоразумение было устранено и чуть было не возникшее между ними непонимание бесследно растаяло. -Ничего страшного не случилось, - бодро констатировал Ранги. - Имя и адрес получателя на конверте не указаны. Будем считать, что это письмо адресовано любому, в чьих руках оно окажется. А что, вы говорите, за книга? -"Астрология и её влияние на человека в условиях гиперактивности". Автор - Марджори Рубинстайн. Конверт был оставлен между страницами в главе о нумерологии, - ответила миссис Далларайд. Она достала из своей папки маленькую книжечку в несколько страниц. -Я не стала брать с собой саму книгу. Вот её формуляр. -Книга была востребована? Её часто брали? - поинтересовался Ранги, доставая из конверта листок с письмом. -Представьте, - нет. Её брали только один раз. Заказ поступал из читального зала. Это случилось в шестьдесят первом году, девятого октября. Семнадцать лет назад. Знаете, кто заказывал книгу? Ни за что не угадаете! -Мэрилин Монро? равнодушно сказалспросил Дуглас и увидел как на лицо миссис Далларайд легла тень удивлён-

ного разочарования. -Не огорчайтесь, миссис Далларайд, - успокоил её Ранги, развернув письмо. - Просто мне известно кто такая эта Марджори Рубинстайн, - он сделался серьёзным. - Однако, мне не терпится узнать, что же здесь написано. Если вы позволите, я прочту письмо вслух. Так легче воспринимается смысл. * Ах, какие только письма не путешествуют по свету! Письма могут быть обычными и заказными, с уведомлением и без, деловыми и сопроводительными, служебными, содержащими оферту или акцепт, доставляемыми наземной и авиапочтой, нарочным курьером или фельдъегерской связью. Письма бывают именные и анонимные, поздравительные и прощальные, дежурные и повествовательные. И даже бессодержательные. Как ни крути, а письма являются зеркалом человеческих душ. Безропотно отражая внутренний мир человека, они содержат скучные и никому не нужные метеосводки с одновременным перечислением ассортимента и цен во всех окрестных магазинах женского белья вперемежку с пылкими, порой бессвязными, признаниями в первой или последней любви, обвинениями в измене или намерениями завербоваться в иностранный легион наёмником или в геологическую пар-

тию разнорабочим. В письмах частенько пишут о чём угодно кроме того, о чём действительно собирались написать, и крайне редко – о смерти, ибо сообщения о смерти – удел лаконичных и жестоких телеграмм. В письмах практически отсутствуют портреты людей, но зато многострадальные и терпеливые страницы человеческих посланий сплошь и рядом пересолены упоминаниями о не самых лучших достоинствах тех, с кем авторы писем вынуждены сосуществовать в гнетущих границах собственной повседневности, бесцветной и тягостной. Письма, впрочем, подобно телеграммам, тоже способны родиться жестокими, но в подавляющем большинстве случаев они, скорее, могут оказаться ласковыми или просительными, наивными или откровенно вздорными. Человек может доверить письму свои стихи, трогательные и трепетные, выстраданные им долгими годами в ожидании счастья, или неверной скорописью записать мысли, о существовании которых внутри себя он даже не подозревал… Они бывают разными, человеческие письма. Очень странными и очень разными… Они подобны людям, все эти разные и странные письма, хотя сами ничего об этом не знают. Подобно людям,

письма могут быть требовательными, возмущёнными, капризными, противоречивыми... Подобно людям они порой остаются непрочитанными. В погоне за человеческим обликом на что только они не идут, эти письма. Заплаканные, расцелованные, спрыснутые духами или розовой водой, со следами жира и высохшими лепестками прекрасных когда-то полевых или горных цветов... даже посмертные. В это трудно поверить, но порой письма, пусть даже и написанные, вполне могут так и остаться неотправленными или неполученными. Но и этого мало. В исключительных случаях письма способны очутиться в откровенно абсурдной ситуации. Так происходит, когда письмо оказывается одновременно отправленным и нет, при обязательном условии, что оно получено адресатом и в то же время никогда не будет ему вручено. Ранги пару раз кашлянул, прочищая горло, и начал читать. * Милая Норма! Должна признаться, что мне польстили Ваше внимание, уделённое моей скромной персоне, а также тот интерес, который Вы проявили по отношению к проводимым мною исследованиям. В полном соответствии с нашей договорён-

ностью сообщаю Вам своё мнение относительно возможной даты Вашей смерти. Прежде всего Вам следует иметь в виду и исходить из того, что имени «Норма», носителем которого Вы являетесь, соответствует удвоенное число 6. Его образует гематрия числовых значений букв, присутствующих в этом имени. Число 6, таким образом, выступает в Вашем случае астральным знаком, определяющим Вашу судьбу, тем более, что дата Вашего рождения – 01.06.1926 – также полностью соответствует этому магическому числу. Вы родились в шестом месяце календарного года. Сумма чисел, образующих год Вашего рождения – 1, 9, 2, 6 – являет собой число 18 или – три шестёрки. Исходя из вышесказанного, я называю наиболее приемлемой датой Вашей возможной смерти время не ранее шести часов утра пятого августа тысяча девятьсот шестьдесят второго года от рождества Христова. Эта дата тем более уместна, поскольку числа, образующие год, рекомендуемый к смерти, – 1, 9, 6, 2 – те же, что и числа года Вашего появления на свет. Это тоже - три шестёрки. Завершив все свои дела в означенное время, Вы проведёте в собственном теле полных тридцать шесть лет, что соединит в единое целое годы Вашего

рождения и смерти. Число 18, связанное с рождением, и число 18, связанное со смертью, в сумме дадут число 36, знаменующее собой продолжительность Вашей земной жизни. Дело в том, что последовательное сложение натуральных чисел от единицы до тридцати шести образует сумму шестьсот шестьдесят шесть – 666, то есть ту же самую комбинацию чисел, что сопровождает Вас от рождественского одра к одру смертному. Уйдя из жизни в указанное мною время, помимо полных лет вы сможете дополнительно прожить ещё шестьдесят шесть дней, или две шестёрки, соответствующие числу Вашего имени. В сумме эти четыре шестёрки образуют число 24, малая гематрия которого всё то же число 6. Число шесть символизирует сияние Солнца, в основе которого покоится женское начало, и у меня нет ни малейших сомнений в том, что этот триумфальный блеск не только нисходит с небес в земную юдоль посредством Вашей телесной сущности, неиссякаемой любовью очищая сердца людей, но и смиренно ожидает Вашу душу у порога вечности. Так замкнётся круг Вашего бытия, милая Норма, а последняя буква Вашего имени, воспроизведённая на иврите – алеф – как символ завершения

Вами своего земного пути гарантирует Вам обязательную встречу с Господом, ибо буква сия есть неоспоримый символ Бога благостного, всемогущего и непостижимого! Таков был Ваш вопрос, милая Норма, и таков мой ответ Вам, славное дитя. С милостью и пожеланиями мужества и счастья остаюсь навсегда с Вами, искренне любящая Вас Ваша Марджори Рубинстайн. * -Вы знаете, мистер Дуглас, - едва ли не шёпотом сказала миссис Далларайд после того, как Ранги закончил чтение, - когда я впервые это прочитала, у меня даже мурашки побежали по спине. Её красивые глаза блестели и в их глубине Ранги явственно разглядел до конца не погасшие отблески пережитого смятения. Миссис Далларайд не кокетничала, это было видно даже невооружённым глазом. Он положил письмо на стол и, откинувшись на спинку кресла, стал курить. -Что скажете? спросила миссис Далларайд. -Что тут скажешь? улыбнулся ей Ранги. Прежде всего, - огромное спасибо. Это письмо многое проясняет. По крайней мере, оно, похоже, действительно объясняет мотивы, которыми руководствовалась миссис Монро, уходя из мира людей.

100

-А мадам Рубинстайн? Вы сказали, что знаете её. Кто она такая, мистер Дуглас? Ранги улыбнулся. -Возможно, вы припомните одну из популярных в пятидесятых годах песенок гремевшего в те времена Фрэнка Синатры, миссис Далларайд, - ответил Ранги. - Она называлась "Руби Марго". Миссис Далларайд отрицательно покачала головой. -Была такая песенка. А в ней были такие слова... Боюсь, я уже вряд ли смогу процитировать, много времени прошло, не расстроился Ранги, - но, что-то вроде того... Петь Ранги не умел. Но сейчас, в присутствии миссис Далларайд, ему безумно захотелось спеть ей. Он закатил глаза, напряг кожу лба и фальшиво, демонстрируя полную неспособность к вокалу, неожиданно высоким дребезжащим тенором запел: Руби Марго, ах, Руби Марго! Ты умеешь бегать по небесам. Ведь ночь - лучшее время для полёта. Весело смеясь, ты взмываешь ввысь! А твои соседи за стеной сонно зевают, И отворачиваются лицом к стене. Ты легко ступаешь своими ножками

101

По искрам серебристых звёзд И поднимаешься по ним всё выше и выше... И вот ты уже не видна. Бег твой столь лёгок и стремителен, Что даже Луна не в силах угнаться за тобой... Ты так высока, Руби Марго, что уже не видна, Но это вовсе не значит, что тебя больше нет. Просто, из той дали, где ты, не видно Земли! Ла-ла-ла, Ла-ла-ла Не видно Земли! На последнем слове, безрассудно потянув во вторую октаву, Ранги понял, что не прав, тут же решил было взять полагающиеся ноты фальцетом, но не справился и пустил откровенного петуха, застеснялся этого своего конфуза и смущённо умолк. Надо отдать должное миссис Далларайд, она была сама деликатность. -Прекрасно, мистер Дуглас! - рассмеялась она как ни в чём ни бывало и даже захлопала в ладоши от удовольствия. - Как здорово вы спели! Вы просто покорили меня! Однако, я никогда не слышала этой песни. Это действительно Синатра? -У этой песенки интересная история, - стал рассказывать Ранги. -

Фрэнк Синатра действительно её пел. "Руби Марго" - это его песня, написанная им в честь Мэрилин Монро на самом пике их бурного романа. Вы вполне могли её не слышать, она хоть и пользовалась успехом, но настоящим хитом ей стать не довелось, поскольку Синатра исполнял её на своих концертах только в том случае, когда в зале присутствовала миссис Монро, а она, надо признать, его концерты посещала не часто. Пластинку с этой песней Синатра так никогда и не записал. Точнее, записал, но в единственном экземпляре, который он подарил своей возлюбленной. Их связь началась в пятьдесят четвёртом, а поженились они только в шестьдесят втором. Во время свадебной церемонии Монро подбросила Синатре непростую загадку, заявив: "Не беспокойся, дорогой, надолго я здесь не задержусь". Тогда решили, что она просто эпатирует. А всего через неделю её не стало... Теперь, по крайней мере, понятно, что же на самом деле она имела в виду. Пепел от сигары осыпался на пиджак Ранги и он лёгкими движениями ладони смахнул его с лацканов прямо на пол, продолжая отчаянно дымить. -К чему я рассказываю вам всё это, миссис Далларайд, - Ранги откро-

венно любовался своей собеседницей. - Дело в том, что имя автора той самой книжки, в которой вам посчастливилось обнаружить вот это письмо, - Ранги кивнул на стол, происходит от названия этой самой песни. -От названия песни? - удивилась миссис Далларайд. - Но как?! -Именно так, дорогая миссис Далларайд. Всё очень просто. Руби Марго - Марджори Рубинстайн. Марго - Марджори, Руби Рубинстайн. Понимаете? Марджори Рубинстайн это ещё один псевдоним Нормы Бейкер. Её литературный псевдоним, - Ранги с удовольствием отметил широко раскрывшиеся женские глаза и полившийся из них зелёный свет изумления, тут же беспомощно запутавшийся в его невозмутимой улыбке. -Что же это получается? - только и смогла произнести миссис Далларайд, изо всех сил пытаясь осмыслить услышанное. Это что же тогда получается, мистер Дуглас? * -Получается, что Норма Бейкер, Мэрилин Монро и Марджори Рубинстайн - одно лицо, констатировал Ранги. Она же является автором книги, в которой вы нашли письмо. Миссис Монро написала это письмо сама себе и вложила его в книгу как своеобразное послание неопределённому кругу лиц, как предсмертную записку с объяс-

нением причин своего решения покончить с собой. Я оформлю это письмо у секретаря, миссис Далларайд, и мы по своим каналам отправим его в Лос-Анжелес для приобщения к архивному делу. Ещё раз большое спасибо за содействие, неся весь этот бред, Ранги с ужасом осознавал всю никчёмность произносимых им слов и предложений. Казёнщины дерьмовей придумать было уже нельзя. Он скатился на самое дно. Персиваль Дабблъю в эти мгновения откровенно его презирал и открыто потешался над ним со своей фотокарточки, хотя и мог бы остаться снисходительным, поскольку уж кто кто, а он то прекрасно знал, что у Ранги с женщинами всё последнее время хронически не выходило. С проститутками, убийцами, мошенниками, с наручниками и старым безотказным СмитВессоном - там всё было просто, потому что это была его работа, которую он обязан был выполнять. А вот с обычными женщинами, с которыми можно было бы просто жить обычной жизнью, ну, хотя бы как муж и жена, с ними - никак. Была ли в том беда самого Дугласа или то судьба простёрла над ним свои бесстрастные крыла, никому знать было не дано, но как бы там ни было, а к причалу своего шестидесятилетия Ранги гото-

вился пришвартоваться в полном одиночестве, если, конечно, не считать Перси Дабблъю. Верно, по этой самой причине он и впитывал в себя сейчас с такой жадностью этот пьянящий изумрудный коктейль, брызжущий фонтаном внезапно вспыхнувшей надежды из очаровательных глаз миссис Далларайд. -Откуда вам всё это известно? - спросила миссис Далларайд и голос её раздался из какого-то дальнего далёка, возвращая Дугласа в кабинет из объятий охватившего его смятения. Как же ему не хотелось с ней расставаться! -Откуда? - переспросил он, соображая и давая себе этим вопросом время, необходимое для того, чтобы придти в себя. - Откуда я всё это знаю? Но вы же сами искали полицейского из Брентвуда, миссис Далларайд. Мне об этом рассказал Фрэнк Синатра. Я имел с ним беседу через два дня после похорон Монро. В последние годы она грезила сакральными мирами. Стать, помимо прочего, ещё и писателем - это был её каприз, и Мэрилин регулярно устраивала Синатре по этому поводу жуткие скандалы. Синатра всё сделал для того, чтобы эта книга была написана и вышла в свет. Знаете, что он мне сказал? -Конечно же, нет, тут же ответила миссис

102

Далларайд. -Он сказал следующее: "Она меня буквально насиловала. Ты даже не представляешь себе, парень, что это такое, когда тебя имеют двадцать четыре часа в сутки! Она не слезала с меня ни днём ни ночью, и я понимал, что если всё это не прекратить, то очень скоро мне понадобится проктолог. Нужно был спасать собственную задницу. Поэтому я нанял хорошего литературного агента и дал ей эту чёртову книгу!". Видя, что миссис Далларайд поднялась из кресла и всем своим видом показывает, что намерена прощаться, Ранги, утратив все точки опоры, решился, всё ж таки, пойти ва-банк. -Миссис Далларайд, погодите-ка секун-

103

дочку! Она недоумённо, вероятно озадаченная интонациями его голоса, посмотрела на него и протянула ему руку. Вскочив на ноги, и не зная, что делать с сигарой, Ранги просто выплюнул её изо рта на пол и осторожно взял протянутую ему ладонь. -Я... я... не знаю, миссис Далларайд, - заговорил он сбивчиво, - никогда со мной такого не было. Вы знаете, как оказалось, я совершенно не умею угадывать, кто же он такой, тот человек, там в коридоре, стучащийся ко мне на приём. Я не умею определить, кто же на самом деле стоит там, по ту сторону двери моего кабинета. Не знаю, понимаете ли вы меня... Ещё час назад я был уверен, что могу

распознать моего посетителя, даже не видя его, но вот минул всего лишь час, и мне совершенно ясно, что я этого просто не умею и никогда не умел. Вы вот уже почти что ушли, и впереди ещё весь рабочий день. Без вас... До самого вечера... Миссис Далларайд пристально смотрела ему прямо в глаза, в силу своего женского естества прекрасно понимая, что этот пожилой и одинокий мужчина, этот, в одночасье ставший неуклюжим, потерявший вдруг способность связно излагать свои мысли взрослый человек, пытается сейчас едва ли не признаться ей в своих мальчишеских чувствах, обнажённых и ранимых. -Я хотел сказать, будет вечер, и, с вашего позволения, если бы вы

назвали мне своё имя, если бы вы только назвали мне своё имя, миссис Далларайд, я мог бы вечером заехать за вами и... и... Ранги совсем запутался и чуть было не замолчал, едва не поперхнувшись предательской слюной, обильно выступившей изпод языка, но не замолчал, потому что вдруг увидел, как её губы отзывчиво дрогнули и приоткрылись в доброй и приветливой улыбке, и эта улыбка придала ему уверенности, вот он и не замолчал вовсе, а, наоборот, взял да и выпалил: -И мы могли бы поехать куда-нибудь, где можно, посидеть, выпить белого сухого вина, обязательно белого и молодого... а? Миссис Далларайд

смотрела на него во все глаза и уже не смеялась. Конечно же, она видела его насквозь, видела его волнение и по этой причине не торопилась отнять свою руку, которую Ранги бережно держал над столом. Вероятно, она приняла его приглашение, по крайней мере Дугласу так показалось, потому что миссис Далларайд ничего ему не ответила. Точнее, почти ничего. Она долго и внимательно рассматривала его лицо. Капельки влаги в её глазах трепетали совсем близко против его глаз, и Ранги Дуглас испугался, что она сейчас вот так возьмёт да и уйдёт, ничего ему и не ответив и даже не попрощавшись.

Но ничего такого не случилось, потому что в тот самый момент, когда пауза, по мнению Ранги, затянулась уже настолько, что стала необратимой, в этот самый момент миссис Далларайд снова улыбнулась и, едва заметно сжав его ладонь своими пальцами, тихо и выразительно произнесла своим бархатным голосом: -Меня зовут Хлоя... Автор: Яшамхур

Кадияш

104

И завершает наш номер отнюдь не «Лучшее произведение номера», как принято всегда, а победитель новогоднего конкурса от ролевой фэнтези игры «Золото и кровь». Мир времени, где часовщики не просто ремесленники, а настоящие волшебники! Итак, погрузимся в чудесный мир в канун Нового года. Приятного прочтения! Тик-так, тик-так… Незримое шуршание убегающих секунд сопровождает нас всегда и всюду. Тик-так, тик-так… И не вернуть, не задержать, не остановить неумолимый бег невидимых стрелок. Тик-так, тик-так… Многие не задумываются об этом. Но не я. Потому что направлять течение времени – моя работа. Особенно быстро время течет меж двух тесно сходящихся берегов при смене года. Оно даже не бежит – с ревом несется, захлестывая властным потоком чьи-то судьбы, подхватывая их стремительным водоворотом. Праздничная суета кружит, заносит людей и нелюдей в магазины, сталкивает в калейдоскопе событий и лишь с наступлением Нового Года время по-

105

степенно затихает, смиряя свой нрав и вновь входя в спокойное русло. Вот и в этом году – с первых дней зимы разноцветные гирлянды начали занимать свои законные места на крышах, витринах, стенах домов и магазинов. Окна украсили вырезанные шустрыми детскими ручонками кипенно -белые снежинки. То тут, то там расцвели причудливые узоры магических украшений. За пару дней до праздника уже весь Мидлтон сверкал и переливался, словно зачарованная игрушка. На главной площади вырос целый палаточный городок – здесь остановились фургончики циркачей и артистов. Вездесущие торговцы сновали в толпе, наперебой предлагая напитки и кушанья. Яркие афиши зазывали на представление «Хант и семеро троллин» премьера пьесы собрала аншлаг в Сангрианском оперном театре в начале этого сезона. Но даже в толпе можно быть одиноким. Застывшая на губах приветливая улыбка, вежливые кивки в ответ на веселые приветствия… Меня всегда интересовала эта особенность – почему люди так охотно здороваются со всеми подряд во время

карнавала? А в будни даже от знакомых не всегда можно услышать искреннее «Добрый день!». Тем временем у наспех сооруженной сцены собралась приличных размеров толпа. Подойти? Почему бы и нет… Честно скажу – лично меня пьеса не впечатлила. Крысолов был малоубедителен в сцене, где ему пришлось заверять всех семерых дам разом, будто он прекрасно готовит кофе и умеет сервировать завтрак в постель. Видимо, троллины оказались весьма избалованы мужским вниманием… С такими мыслями я отошел от подмостков, вновь погружаясь в привычное течение работы вокруг. Вон тому джентльмену стоит заменить кристалл в карманных часах… и лучше не спешить сегодня домой. Иначе он рискует остаться в наступающем году без жены и дворецкого одновременно. А этой маленькой девочке, которая так искренне восторгается яркими красками и праздничной шумихой, пожалуй, можно продлить удовольствие – стоит лишь чуть замедлить ее личное время… Очень вовремя папа подарил ей эти изящные часики – малышка с такой гордостью то и

дело посматривает на циферблат, что привычная улыбка-маска с моего лица незаметно исчезает, превращаясь в искреннее чувство. А вот это уже нехорошо. Часики-медальон на тонкой цепочке грустно тикают под ногами прохожих, пытаясь позвать владельца. - Не бойтесь… шепчут губы, когда прохладный золотой овал поддается напору пальцев и раскрывается. С внутренней стороны крышки вклеен портрет пожилого мужчины. Подтянутый, сухощавый, собранный, с цепким внимательным взглядом. Интересно. Часики-то женские… - Надо найти вашу хозяйку. Но в этот вечер вернуть часы законной владелице мне так и не удалось. Ну что ж, даже у меня бывают осечки – хотя ощущение, будто я хожу в паре шагов от цели, назойливо не желало меня покидать. С наступлением сумерек я отправился в традиционное для меня место встречи Нового Года – уютный двухэтажный трактир притаился за крепкими воротами, поджидая «своих» гостей. - Добрый вечер! – повесив пальто, я шагнул внутрь, заодно снимая цилиндр. В зале играет музыка, несколько пар пляшут в центре помещения, но я здороваюсь не с ними. Приветственно затрещали поленья в камине, радостно взметнулось пла-

мя, узнавание и теплая улыбка отразились в яркозеленых глазах. - С каждым мгновением ты расцветаешь всё ярче… - легкое прикосновение губ к изящным пальчикам. - А ты всё так же скуп на комплименты. – Анна, смеясь, опускается в любимое кресло у камина, демонстрируя идеальную осанку и волнующую линию плеч. – Мог бы за сто лет придумать что-то новенькое. - Зачем что-то выдумывать, когда можно сказать правду? Богиня, улыбаясь, лишь укоризненно покача-

ла головой. Но что поделать - я не мастер Слова, чтобы сплетать кружевные вуали комплиментов за считанные секунды. И Анна прекрасно это знает. Мои мысли открыты для нее – скрывать искреннее уважение я не собираюсь. Ведь ее работа гораздо труднее моей – каждый день надо следить за Равновесием. А я всего лишь раз в сотню лет заглядываю к ней в гости и проверяю состояние Часов. Дада, тех самых, что стоят в ее комнате на каминной полке и отсчитывают Время Либриума. Ведь малейший сбой их хода может повлечь за собой множест-

106

во самых разнообразных событий – тем более в момент смены года. За ту секунду, что отделяет Старый год от Нового, в мир может проникнуть много незваных гостей – и я слежу за тем, чтобы эта секунда не стала длиннее. Иначе… Кто знает, что может случиться. Опять мысли завели меня в дебри работы – оказалось, что за время моего молчания Анна успела объявить конкурс танцев. Приз: ни много, ни мало - исполнение одного желания. Я тихонько хмыкнул - за подобную возможность некоторые половину мира обходят, а здесь всего лишь надо станцевать. Один за другим конкурсанты выходили на середину зала – и музыка, что звучала в мыслях танцора, заполняла помещение. Страстное танго, изящный вальс, волнующе-нежная румба… Это было красиво. Пары погружали остальных в свой внутренний мир, показывая самое сокровенное… Последней конкурсанткой оказалась юная девушка в наряде балерины. Полумаска из розового атласа почти не скрывала ее лица. Она фарфоровой статуэткой замерла посреди круга, дожидаясь начала мелодии… И я застыл вместе с ней. Потому что зазвучала ЕЕ музыка. Плеск волн, бьющихся о скалы Настоящего по дороге к морю Будущего. Раскаты Свершившегося. Шепот Несостояв-

107

шегося… Тиканье десятков часов, шуршание сотен стрелок сплетались в песню, которую слышат лишь единицы. Она танцевала Время… Мои аплодисменты разбили хрустальную тишину, воцарившуюся в трактире после ее танца. Победительница вскинула на меня чуть испуганный взгляд – но тут очнулись от завораживающего действа остальные, и овации заметались под сводами зала. - Я готова исполнить твое желание. Чего ты хочешь? – мягкий голос Анны прозвучал, едва стихли аплодисменты. И девушка удивила меня в очередной раз. - Вы можете вернуть мои часы? Я потеряла их сегодня на площади, они очень для меня важны… - едва различимый шепот. - Боюсь, что мне не под силу исполнить твое желание, - хозяйка трактира качнула головой, пряча лукавую улыбку. На глаза балерины навернулись слезы. – Но я знаю того, кто может. Тонкая цепочка обвила пальцы, и на моей ладони оказались те самые часики с портретом на внутренней крышке. - Полагаю, они – Ваши?.. – не успел я договорить, как девушка оказалась рядом. Сколько недоверчивой радости было в ее глазах в это мгновенье! Изящные, хрупкие пальчики трепетно коснулись крышки.

- Да. Папа подарил их мне… Он был часовщиком. И они – его последнее творение. Наше с ним творение… Из рассказа Агнии я узнал, что она родом из Аурума. Матери девушка не помнила, а воспитывал ее отец. Часовщик, который передавал единственной дочери свои умения с детских лет. - Тебе не скучно было сидеть в мастерской, когда остальные дети бегали по улицам? - Конечно нет! Тем более что я не всегда сидела дома – каждый вечер я ходила на занятия балетом. А часы – это ведь так увлекательно. Когда перебираешь эти крохотные шестеренки… Это ни с чем не сравнимое чувство! - она замялась, робко опустив глаза. – Скажи… А кто ты на самом деле? Я развеселился. - Разве не видно? Я – Часовщик. А ты, полагаю – балерина? - После смерти папы мастерская постепенно перестала приносить доход – люди не верят, что девушка может быть часовщиком. И я пошла в театр… - она грустно кивнула, а потом раскрыла медальон, чтобы показать мне портрет своего отца. - Без пяти полночь?! – ужасу моему не было предела. Я и не заметил, как пролетело время! - Что-то случилось? – обеспокоенного вопроса девушки я уже почти не слышал. А вот Анна всё поняла мгновенно – и ее

Часы возникли на столе прямо передо мной. Агния восхищенно охнула, а я уже торопливо снимал крышку. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять - часы кто-то трогал. И это была не Анна. Богиня соблюдала все меры предосторожности и всегда обращалась с Часами очень бережно. А тут… Кто-то явно влез в работу тончайшего артефакта, не имея ни малейшего понятия о том, как он работает! Мир вокруг замер. И это – отнюдь не метафора. Течение Времени в Либриуме замедлилось – но не остановилось. Для всех остальных посетителей текли секунды, а для меня это были полноценные минуты. Но даже этого было мало! Я настолько погрузился в работу, что уже не замечал ничего и никого вокруг. Только в какой-то момент с удивлением отметил, что эту часть механизма лишь собирался разбирать – а она уже вычищена и собрана, осталось поставить ее на место. Поднял взгляд – и остолбенел. На Агнию не

подействовало замедление времени! И я даже догадываюсь, кто приложил к этому свою божественную ручку... А девушка тем временем сосредоточенно пыталась что-то сделать с регулятором хода - балансом. Присмотревшись, я увидел, что на спираль намотались несколько длинных белоснежных шерстинок. Сердце Часов в хрупких пальцах дрогнуло – последняя шерстинка особенно плотно обвилась вокруг тонкой спирали – и замолчало. - Агния, это бесполезно. Спираль лопнула. – я не решился коснуться ее рук, порхающих над замершим телом Часов. Всё, что я могу сейчас сделать – это отдать Часам собственное сердце взамен кемто разбитого… - Нет. – коротко, властно. – Мы заменим ее. - Разумеется. Для такого случая я и существую. – тонкая усмешка коснулась губ. Столько времени ходил по миру, и только сейчас понял – не хочу уходить. Особенно – сейчас. Но целостность Мира важнее жизни Ча-

совщика. Это – моя работа. - Хорошо. Тогда возьми баланс отсюда, а то я не успеваю… - и прохладный металл ложится на мою ладонь. А я не могу в это поверить… Но послушно разбираю ее часики. Она отдала единственную память о горячо любимом отце, чтобы спасти Либриум. И заодно, сама того не подозревая, спасла меня. Вдвоем мы успели вернуть жизнь Часам хозяйки. Время вновь равномерным потоком захлестнуло мир, звон бокалов и громкие поздравления слились с боем курантов… Потом были благодарные слова Анны, шипение пузырьков шампанского в бокалах, пожелания счастья и здоровья… Но всё это происходило словно не со мной. Главным было ощущение тонких пальцев в моей ладони и сияние ее глаз. С рассветом мы тихо исчезли из трактира, тепло попрощавшись с Анной. Правда, не всё осталось неизменным - артефакт не выдержал смены сердца и заодно изменил внешний вид. Теперь Часы похожи на открытую музыкальную шкатулку резного дерева – и раз в год, пока бьют куранты, фигурки Часовщика и Часовщицы оживают перед циферблатом, нежно кружась в вальсе Времени… Автор: Алена Рюмина

108

: - P

0 @ # P /

& % / P

O B P

- ; P