PS литературный журнал №35 (февраль 2015) by PS литературный журнал

35 2015

! !

ВНИМАНИЕ!!! Журнал является НЕ коммерческим изданием. Все участники журнала работают бесплатно, на добровольных началах. Мы НЕ взимаем плату за публикацию произведений, НЕ производим пересылку номеров авторам с их произведениями и НЕ платим гонорары. Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена.

ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Почтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции.

При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернет-издание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА

Мы в интернете: ps-lit-jur.3dn.ru facebook.com/pslitjur vk.com/ps_lit_jur twitter.com/ps_lit_jur proza.ru/avtor/postskriptumlit pslitjur.mirtesen.ru odnoklassniki.ru/group/52241854038105

! " #

$ %

! " #

'()*+,-

! " #

. / 0

2% 3 # "

$ % #4 #5

" . !

6 0 # !

" . !

9 :0

" . !

; 0 <% 2

=! 6! !

> 0 ? : 0 ! <

A0 B

C !

D E =

$ 0 < ;

$ F!

7 < E

A ! 7

; E

" ! 3 0

A0 !

" ! G %!

A % 0 0

H < # :# %

" ! G %!

.;: . ? ! #

> ?

" ! K ! E

$ ?

A 7/ #

7 % : ?

6= LA0 # ! M

111

H " ! %

G 0

< ! $ < ? < LH E : M N

7 / #

# (< ! < N % E : ? % 2015 0 Q

R < ! #

(< % / 1 % 2015 0 Q

Февраль нас радует тем, что это последний месяц зимы. И вот мы уже готовы скинуть шубы и выйти из спячки. Редакцией журнала намечен план перехода на новый уровень, и если все пойдет хорошо, то у нас все же будет печатный номер. В новом номере вас ждет вторая глава "Истории одного андрогина" Моргана Роттена, рассказ "Игрушка" Александра Маякова и десятая глава "Игры в маски". Желаем приятного прочтения.

Хорошее уходит быстрее, чем плохое. Чья-то темная фигура выжгла магию дней. Обреченно потухли наши светлые руны – двое волчат напевают одинокий мотив. И что осталось теперь? Шептать перед сном вместо молитвы твое шалфейное имя. Следуя недавней привычке, измерять увядшее время – пятнадцать солнцестояний спустя, как вся материя душевных отношений со скоростью разлуки разъехалась по швам. И что осталось? Наблюдать, как рисует мороз зимнюю абстракцию мимолетной надежды там, за окном, где ультразвук метели, где под ступнями проходящих скульптур всё также гвоздика скрипит. И длится Армагеддон в миниатюре… Но тут двойник жестокий сквозь целлофан, тревогу, паралич шепнет: «Не будь лукавым, удобно скрывать за надеждой бездействие. Не загнулся еще от самообмана? Хватит фальшивить, слишком часто стал выть о собственном горе, ты когда-нибудь выл о чужом?» Что теперь? «Прекращай разлагаться. Отбрось прошедшего ненужный груз. И день открой, как новую страницу». Автор: Виктор Анисимов

Лунный пух род веки спрячь, чтоб проснулись ночью сны. В снежной лодке поплывешь ты за тридевять земель. Нет врагов и нет хлопот у молочных берегов. Льет чернила чернота, пишет притчи волшебством. Слышен первый звездопад, листьев райских хоровод. Не тревожься, мама, спи. В спальне чудо-огнецвет, морок мимо проползет… Автор: Виктор Анисимов

Помнишь, мы были бессмертны под короной безымянного пляжа? На бумаге писали желанья, превращали расписной листок в самолет, Лапы южного ветра уносили летучий корабль. Помнишь, как мечтания наши устремлялись вперед? *** У каждого разная музыка с рожденья внутри. Музыка – синоним души, а судьба человека - целая песня. Автор: Виктор Анисимов

Когда приходит ночь и все темнеет, Мир кажется всегда чуть-чуть другим. И даже Солнце в небе тихом тлеет, Пытаясь стать для нас на миг чужим. И сотни звезд спешат на лунный вечер, Где яркий свет подарит всем тепло. Кружатся в вальсе, лишь расправив плечи, Надеясь, что проскочит мимо зло. Но жизнь такая - врут вокруг безбожно, Предательство и боль вошли в дома. Становится за мир порой тревожно, Ведь в этот век царит глухая тьма. А этот вечер завершается как в парке Когда погаснут все до одного огни. И если звезды светят вместе ярко, То падают с небес всегда одни... Автор: Хоецян Ром Артурович

Много мыслей возникает, Много планов строить надо, Чтобы сделать мне такого, Как с колен поднять наш город? Кабы я была бы мэром, Подняла бы всем зарплаты. Обеспеченной бы жизни Люди были б очень рады. Кабы я была бы мэром, Посадила бы деревья, И дышать бы стало легче, Город стал бы зеленее. Кабы я была бы мэром, Обучались бы бесплатно, Развивалась бы наука И искусство слало б важным. Кабы я была бы мэром, Запретила бы курение, На алкогольные напитки Подняла бы мигом цены. Кабы я была бы мэром, Были б все интеллигенты. А как мэрство надоест, Пробралась бы в президенты! Автор: Алина Подвинска

И полуночной тишины Терзают смутные сомнения. Что и кому мы так должны? И где нам скрыться от презрения? Стиская страхи в темный угол, Мы не хотим их побеждать. И ждем, пока настанет утро, Но так не хочется вставать. В больных глазах сияют слезы, Но их не стоит замечать, Беспомощны с шипами розы, Ведь некому от стуж их защищать. И я, как роза вяну быстротечно, Но тянуться секунды, словно вечность. Автор: Алина Подвинска

Укутана в плед, Чашка кофе в руках. Невидимый след. Слезы капля в глазах. Мороз за окном, На душе холода, Никто не придёт, Он ушёл навсегда. Один на один С разбитой надеждой, И больше ничто Не будет как прежде. А мысли всё душат, И кажется будто Он был со мной рядом Назад лишь секунду. И хочется рвать фотографии в клочья, Но просто нет сил... Сердце мучает очень. Вся жизнь быстротечна, И следующий шаг Никому не известен, Узнать раньше никак. Кто помчится навстречу К счастливой тропе, Кто падёт в глубь без меж И замрёт в темноте... Берегите любимых, Пока они с нами, Чтоб потом не скулить, Говоря с небесами... Автор: Алина Подвинская

Что же нам делать теперь? Ведь мир этот полон потерь, И нельзя повернуть время вспять, Будем так же хотеть и скучать. Что же делать, хоть кто-то, скажи? Ни секунды не можем без лжи, Таят в наших глазах миражи, За лицом не увидеть души. И живой нам не выпить воды, Лишь условия для пустоты. Заметаем поступков следы, А для завтра не видно тропы. Мы бесшумно от боли кричим, Не даны от дверей всех ключи, Каждый день, только встав, выживать Нам придётся опять и опять... Автор: Алина Подвинская

Зажги фонари, чтоб не гас этот свет, В твою жизнь войдёт еще много побед. Будь сильней этих бед, они скоро исчезнут, И вновь зашагают слуги радуги вместе. Не думай, что завтра, вся жизнь как мгновение, Своё прошлое ты не вернешь, без сомнения. Зажги всё вокруг, освещай закоулки, Воздух нежней, когда ты на прогулке. Чувствуй себя, будь всегда впереди, Ярко свети у себя на пути. Автор: Алина Подвинская

Кристина никогда не любила погоду, не отвечающую её внутреннему состоянию, в частности открытым порывам души, устремлённым к тёплому, жаркому мироощущению. А в эту пятницу шёл снег, и что ужаснее всего ей требовалось отправиться на мероприятие, которое, будь на это её желание, она не посетила вовек. «У, противный концертишко никому не известной группы. Зачем он ей?» – рассуждала про себя девушка. Но за это ей хорошо платили. «Пишем, как всё здорово, когда не здорово, и не смей нигде упомянуть, что на самом деле у тебя совсем другие взгляды на эти вещи», – предупредила редакторша, когда Кристина только заглянула в кабинет. На улице капризничал ветер. Он как расшалившийся малыш носился по городу, и словно игрушки швырял в разные стороны коробки, чеки, пакеты, обрывки фраз, капюшоны прохожих. И ещё он смеялся, потому что знал о безнаказанности. Ему никто не сможет запретить это делать. Его не отшлёпают и не поставят в угол. Сегодня он – хозяин. Конец осени заявил о себе холодно, но Кристине не оставалось ничего, как только собраться и вместе с дикто-

фоном, фотоаппаратом, блокнотом, ручкой и мозгами пойти на концерт рок -группы «Прогресс». Она шла, вся съёжившись, крепко держа рукой то и дело спадавший капюшон. Разглядывая себя в витринах, она поминутно отчаянно грозила своему журналу, который заставил её пойти в такую погоду слушать неизвестно что. Естественно, она была неправа насчёт неизвестности. Её подружки чуть от зависти не умерли, когда узнали, что Кристина сможет бесплатно по своему удостоверению попасть на это выступление, тогда как им даже за бешеные деньги не достались билеты. Их разобрали ещё в первый день. – Ну, ты даёшь! Не знаешь или не хочешь знать такую высшую музыку? – проговорила Ира. – Конечно, я слышала про эту крутую группу. Что-то. Но я не знаю, ни её участников, ни их песен, поэтому мне не очень интересно идти туда, – ответила честно Кристина. – А я уверена, что ты подсядешь на их песни, – возразила подружка. – Стопудово. – Сомневаюсь. – А ты не сомневайся! До концертного зала оставалось пройти

одну улицу. «Если бы сейчас было лето, я бы за пять минут дошла, но с таким ветром, сбивающим с ног, мне ещё топать минут двадцать, если не больше», – размышляла Кристина. Свернув за угол, она столкнулась с парнем, который шёл, о чём-то задумавшись, и не обращал ни на кого внимания. – Простите, я не увидел вас, – сказал он. – А я вас, – отозвалась Кристина. – Мы настолько погружены в себя, что не замечаем ни людей, ни снега, ни вечера, – улыбаясь, произнёс молодой человек. «Необычный парень. Такое чувство, что он совсем не из наших ребят. Какой-то у него особенный, философский, что ли взгляд на мир. Мне нравится», – подумала Кристина, а вслух сказала: – Только ветер нельзя не заметить. Ведь именно он толкнул меня, а я задела вас. – В таком случае я должен поблагодарить ветер за этот подарок. Правда, он не успел сказать, как вас зовут. – Кристина. – А меня Егор. Вам в какую сторону идти? – Теперь прямо. Я иду на концерт.

– Я тоже. Значит, нам по пути. – Похоже, что так. Они двинулись в сторону концертного зала. «Какой приятный молодой человек. Неужели ему нравится музыка, которую мы сейчас будем слушать? Может быть, он тоже по заданию идёт туда, как и я? И вообще, о чём я думаю? Я ведь не знаю, что эта за группа, и что за музыка, и почему заранее я думаю о них плохо? Это глупо. Стоп. Концерт ещё не начался. Мы только идём на него. А я всё тороплю и спешу поскорее закончить вечер, который явно особенный в моей жизни», – взвешивала в своём уме девушка, пока они шли некоторое время, молча. Егора посещали подобные мысли: «Волшебная девушка. Она не узнала меня. Хотя идёт на мой концерт. Слава Богу, она ничего не говорит о предстоящем вечере. Перед выступлением мне так важно думать и говорить о чём-то постороннем». Наконец молчание было прервано ими одновременно. – Сегодня… – начала Кристина. – Сегодня…– начал Егор. Они сказали в один голос, посмотрели друг на друга и рассмеялись. – Так, это что за мистика? – весело спросил он. – Ну, сегодня же пятница, – ответила девушка. – Да, пятница, но не тринадцатое число, а

восемнадцатое. – Зато есть сильный ветер и мелкий снег. – Дорогой синоптик, вы забыли сказать, сколько градусов мороза и какое атмосферное давление, – проговорил Егор. – Об этом я скажу позже. Мы пришли. Егору предстояло покинуть её. Через несколько минут ему выходить на сцену, а тут эта необыкновенная девушка. – Кристин, я должен ненадолго вас оставить. Я скоро вернусь. Журналистка смотрела ему вслед и недоумевала: «Почему он пошёл не в ту сторону, куда шли все зрители, а куда-то наверх, по лестнице? Я там когда-то была. На втором этаже находится репетиционный зал и гримёрки для артистов. Странно». Она заняла место в первом ряду, где сидела парочка знакомых корреспондентов. Отсюда удобно фотографировать, так как можно подойти поближе, никому не мешая и сделать хорошие, интересные снимки. Выключился свет, и медленно по чёрным углам поползли ослепительно-синие лучи. Барабанщик, два гитариста и клавишник проявились на сцене. Резко добавилось освещение, и в этом жёлтом сиянии Кристина разглядела солиста группы «Прогресс». Егор в джинсовой куртке сапфирового оттенка и с серебристым микрофоном в руке запел. Два часа блеснули молни-

ей. И девушка, покорённая голосом парня, с которым её познакомил ветер, снег и пятница, не могла в это поверить. В гардеробной было тесно. Кристина с упавшей душой направилась к выходу. Всё показалось ей жестоким, чуть не убийственным. Ну, как можно было встретить на улице певца и не узнать его! Удар не из лёгких. Её новый друг, в которого она, кажется, влюбилась, по крайней мере, сердце дико бьётся, после концерта покинет их город, и уже в следующем его встретит другая прохожая – похожая на неё девушка. Обидно. Эта неизбежность расставания вселилась в неё на последней песне, когда он махнул рукой в её сторону. Грустно от того, что этот молодой человек никогда не будет её молодым человеком. На улице, пока дверь ещё не успела за ней закрыться, Кристину схватил за руку Егор. – Ну, что тебе понравился концерт? – спросил он. – Ты теперь меня считаешь дурой? Ведь я не узнала тебя. – Нисколечко. Я безмерно тронут тем, что столкнувшись со мной, ты в первую очередь увидела во мне человека, а не рокзвезду. Это гораздо важнее. Я не люблю популярность. Это слово вызывает во мне отвращение, поэтому у меня такой обычай: перед концертом прогуляться пешком, а не быть

окружённым журналистами и охранниками в строгих костюмах. Я был мысленно тебе благодарен, когда мы шли сюда, в этот концертный зал. Благодарен за то, что ты ни слова не сказала об этом мероприятии, а говорила со мной просто, легко о снеге, ветре и об этом дне, об этой пятнице, которая точно навсегда останется в моей памяти. – В моей тоже. Но думаю, что сейчас ты меня возненавидишь. Я – журналист, и пришла на концерт с единственной целью взять у солиста группы, то есть у тебя интервью. – Что ж в таком случае задавай вопросы. Сделаю для тебя исключение, – вздохнув, сказал парень. – Егор, я, когда шла на концерт, думала только об одном: выдержать это представление, получить информацию и уйти, чтобы поскорее написать и забыть об этом. – И… – Не и, а но. Но я

передумала, потому что мне понравился концерт. Я жалею то время, когда не слушала твои песни. Теперь и. И интервью брать не хочу. Раз ты его не любишь давать, то из-за меня не надо отступать от собственных привычек. – Спасибо. А ты не обидишься? – Нет. Я не хочу сегодня больше думать. – Сегодня пятница, идёт красивый крупный снег. Заметь, крупный снег, а не мелкий, как было два часа назад, а ветра вообще нет. Короче, нужно просто мечтать. Нет, это неправильно. Ведь я отнимаю твой гонорар. – Он мне не нужен. Главное – чтобы было радостно на душе, а что мне от гонорара в пару сотен, если из-за них будет испорчено настроение хорошего человека? Я ни за что на свете не буду задавать тебе вопросы, и пусть мой главред меня растерзает, но я не буду делать этот материал. Я хочу запомнить твой концерт как подарок, а не как

положительный отзыв о выступлении в провинции. – Я благодарен тебе тысячу раз. Значит, в эту снежную пятницу мы легкомысленно отнесёмся к нашим обязанностям. Мы просто забьём на них, и отправимся гулять. – Не хочу больше думать. Нужно быть счастливыми и пусть оно, это счастье, продлится мгновение. Лишь бы оно было. – Оно есть. Пока не говори в прошедшем времени. Я ещё здесь. – Лучше всего смотреть на падающий снег. – Да, лучше смотреть на снег и радоваться удивительному вечеру. Они немного прогулялись по городу. Егору позвонили: «Аппаратура собрана, и надо отправляться в Р.». Завтра он даёт там концерт. Кристине тоже пора. Она должна написать хотя бы заметку об этом событии. Автор: Оксана Ткаченко

Лет пять назад некому чудаку, представителю городской власти, взбрела в голову мысль выложить центральную улицу города желтым кирпичом. Сказано – сделано. Но на этом он не остановился. Следующим распоряжением было продлить улицу в обе стороны, да так, чтобы пересекала она весь город. Деньги на строительство дороги выделены были немалые, городским бюджетом здесь не обошлось. Власть имущий чудак человеком был небедным, а идея в голову ему засела крепко. И пошло строительство форсированными темпами в несколько смен. Дома на намеченном пути сносились, что естественно вызывало протесты. Но длились они недолго, домовладельцам быстро разъясняли, что командуют парадом здесь вовсе не они, и легко от них откупались. Так дорога пресекла весь город, и продолжала, согласно планам по будущему смещению городской черты, становиться все длиннее и длиннее и за его пределами. Пока в один прекрасный весенний день полоумного организатора строительства не приложили в подворотне по голове кирпичом. Не желтым, обычным. И насмерть. И вот однажды весной, ровно в полдень, я вышел на дорогу из жел-

того кирпича и уверенно зашагал на восток. Где-то там, в конце недостроенной дороги, недавно построили воскресную школу, и я был переполнен решимости туда попасть. И я медленно, но уверенно, шагал своей цели, ничто и никто не могло меня остановить. Даже сумасшедшая баба из секты христопродавцев. Кто не знает – это такая секта, члены которой делают статуэтки, изображающие Иисуса Христа, и живут за счет торговле оными. Так вот, эта сектантка едва не проломила мне череп чугунной статуэткой Господа нашего, на редкость неудачно выполненной, стоит сказать. Но у меня всегда была хорошая реакция, так что все обошлось. В основном же приключений не было. Я шел неспешно, вертя головой по сторонам. Пейзаж по мере отдаления от центра и приближения к окраине менялся. Золотые купола церквей и стоэтажные башни торговых центров сменялись неказистыми домиками с соломенными крышами. Попадалось все меньше “кадиллаков” и “роллсройсов”, они сменялись запряженными лошадьми каретами, а затем и повозками на воловьей тяге. В конце концов, я достиг окраины города и вошел в лес. Кроме того складывалось впечатление, что я

вхожу в другой климатический пояс. Становилось все теплее и теплее, в конце концов я сбросил большую часть тяжелой верхней одежды и почувствовал себя с непривычки просто таки раком, сбросившим панцирь. Но в любом случае, это было значительно лучше, чем мерзнуть. Последним, встреченным мной оплотом урбанистической цивилизации был киоск на опушке. Впрочем, в нем ничего не продавалось. Я сначала не поверил: казалось бы, зачем нужен вообще киоск, в котором ничего не продается? Но после того, как я спросил у продавца “что у Вас есть?”, а тот ответил “ничего”, я в этом окончательно убедился. *** Минуя леса и поля, три дня шагал я по дороге, ночуя на обочине и питаясь плодами периодически попадающихся на пути фруктовых деревьев. На четвертый день я подошел к воротам, ведущим на территорию воскресной школы. В нескольких метрах от ограждающего школьные земли забора я обнаружил придорожную закусочную. Это было весьма кстати – мне изрядно хотелось выпить. Я вошел, приметил единственное свободное место у стойки и, заняв его, заказал стаканчик

рома. – Как идут дела у школы? – Поинтересовался я у бармена, принимая из его рук стакан и делая добрый глоток. – Учащихся все больше, – с довольной улыбкой ответил бармен. – А, соответственно, растет и моя клиентура. Спокойно допить не удалось. Пришлось уступить место типу, передвигающемуся при помощи костылей. Хорошо, что я вовремя его заметил. Здесь на этот счет строгие правила. Если не уступаешь место человеку, у которого проблемы с ногами, тебя отправляют в школу хороших манер. Прослушав там курс лекций, ты впредь всегда ус-

тупаешь место хромым. Кроме того, если рядом оказываются слепые, ты вынужден уступить им свои глаза. Я допиваю стоя, расплачиваюсь с барменом и покидаю помещение. Я продолжаю свой путь, минуя толпу, собравшуюся вокруг холма. На холме стоит человек с пистолетом в руке, почитающийся местными за пророка. Он хочет застрелиться, а его почитатели протестуют. Много лет этот человек смиренно терпел поклонение своей персоне. Ему не давали покоя, падали перед ним на колени, хватали руками, молили о спасении души. И вот, однажды кто-то из фанатиков в

порыве религиозного экстаза оторвал ему ухо. Это переполнило чашу терпения. – Ну, как же я буду жить без уха?!! – Кричит несчастный. – Не покидай нас, мессия! – Ревет толпа. Но у меня нет времени наблюдать это безумие. Не за горами то время, когда я буду мирно засыпать под шум дождя, а утром обнаружу, что начался новый Всемирный Потоп. И пока этого не произошло, я должен успеть добраться до воскресной школы. Там учат воскресать. Автор: Журавель

Игорь

З початком нового навчального року їхня школа з семирічки стала десятирічкою. І у них з’явилася ціла низка нових вчителів. Були в школі й інші зміни. Наприклад, за пропозицією нового вчителя фізкультури у старших класах перед початком занять, після обід, ввели спортивну розминку. І тепер кожного дня посеред шкільного двору хлопці й дівчата парились під вересневим ще досить гарячим сонцем. Перед каре школярів завзято випинався вчитель фізкультури, показуючи, як саме треба виконувати вправи. Осторонь попід стіною шкільної будівлі стояли вчителі, спостерігаючи за цим різнобарвним видовищем. Закінчувалась розминка урочистою ходою до самого шкільного ґанку під маршову мелодію, що старанно награвав шкільний акордеоніст. Тольку Стороженку серед нових вчителів одразу впала в око вчителька хімії Раїса Марківна, зовсім ще молода жіночка, нещодавня випускниця інституту. Невеличка на зріст, мініатюрна, чорнобрива і з пишною каштаново-шовковою шевелюрою та щедрим рум’янцем на щоках, ця красуля стала дивною феєю юнацьких мрій учнівдесятикласників. Только

взагалі вважав учителів, особливо вчительок, особами іншого ґатунку, ніж решта людей. Йому й на думку не спадало, що це також чоловіки й жінки, такі ж самі, яких він щодня бачив навколо себе. Зокрема, раніше вчителька для нього ніколи не асоціювалась з жінкою, якою б вона не була – молодою чи старою, красивою чи так собі. Але тут був такий випадок, що не вкладувався ні в які його попередні уявлення. Коли хімічка, чарівна й тендітна, у туфельках на високих каблуках, бувало, йшла-витанцьовувала по коридору під час шкільної перерви, хлопцістаршокласники мимоволі підпирали спинами стіни, на мить завмираючи під впливом земної краси. Завмирав разом з ними й Только. Та вголос він нікому про свої чудернацькі мрії щодо Раїси Марківни і словом не обмовився. Хлопець мучився в самоті. Прийде, було, додому зі школи, кине портфель на сундук біля вікна, впаде на своє ліжко, руки за голову й думає. І в тих думках доводив себе до солодкого шаленства, коли в голові порожньо, а тіло ніби напружується й кров несамовито пульсує. Тоді він підхоплювався й вискакував надвір, щоб охолонути від юнацької

спеки, що розпирала йому груди. Хлопчаки, які вже підросли до юнацьких мрій, безумовно, не залишали поза увагою й інших нових молодих вчительок у їхній школі. Наприклад, вчительку російської мови, яку вони позаочі називали «русалка». Висока, струнка, з цілою копицею золотавого волосся, ця жінка, й справді, мала такий вигляд, що не помітити її було неможливо. От і десятикласники помітили, як її вечорами проводжає їхній вчитель історії. Підстерегли, коли вони цілувалися у провулку, й почали підхихикувати на їхніх уроках… Та у Толька панувала в голові хімічка. Він марив нею. Скільки б тривало те марення, бог його зна, якби невдовзі не трапився отакий кумедний, а як добре поміркувати, то й не дуже кумедний, випадок. Только жив з мамою та старенькою бабусею у будиночку, де були тільки одна кімнатка й кухонька. Тому гарно помитися там було неабиякою проблемою. Отож хлопець, коли став юнаком, вирішив щосуботи ходити до бані, що в їхньому селищі стирчала на бугрі над балкою за місцевим металургійним заводом. До речі, поблизу тієї бані був гуртожиток для

приїжджих, в якому мешкали і неодружені молоді вчителі з їхньої школи. Тож якось суботнього вечора миється Только у тій бані. У приміщенні, крім вхідних, є ще одні двері, в самому кутку, завжди, коли мились люди, зачинені. Над тими дверима майже під самою стелею – віконце, почорніле від банних випарів. Не знайомі Тольку хлопці, що милися разом з ним і вже хотіли було йти вдягатися, раптом, пошептавшись, почали лізти до того віконця. Підсунули лавку, ставали один одному на плечі на лавці й зазирали у шибку. Потім з реготом бігали. – Що там таке? – питає Только. – Голі баби! – сказав довготелесий хлопчина. «Голі баби? Отакої!» – подумалось Тольку. Оті зачинені двері, виходить, вели до жіночого відділення бані. А він цього не знав та, власне, й не цікавився, що то за двері були. Коли ж цього разу хлопці пішли вдягатися, через якийсь час у чоловічому відділенні затихло і він залишився наодинці, йому теж закортіло зазирнути у те віконце. Стає він на лавку біля дверей і підплигує, та даремно – віконце досить високо. Хотів було стати на дверну ручку, щоб дістати очима до шибки, та й це

не виходило. Отак підплигуючи, штовхнув він якось коліном двері, і вони несподівано… відчинилися. Взявся він рукою за ручку, відчинив двері далі, опинився на порозі жіночої бані і… остовпів. Уздовж лавок попід лівою від дверей стіною спинами до нього стояло декілька голих жінок і хлюпоталися у тазках. А прямо проти нього на лавці, опустивши голову до тазка, сиділа… Раїса Марківна. Голаголісінька! З відчинених дверей, мабуть, потягло протягом, вона підняла голову і зустрілась з ним очима. Жінка здригнулася, швидко стулила ноги й руками навхрест закрила груди. Отак з витріщеними очима й розкритим ротом вона деяку мить дивилась на нього. А він – на неї. Голий учень і гола вчителька… Та ось хлопець, нарешті, второпав що до чого, ривком зачинив двері й подався до роздягальні. По якійсь хвилині він майже чвалом попростував додому. Зуби в нього цокотіли. Та не від

лютневого холоду. А від остраху, що з ним тепер буде. «Про це нікому не можна розповідати… навіть матусі», – майнула в нього думка. Наступного понеділка він зустрівся з нею у шкільному коридорі. Вона блимнула у його бік і одвернулась. Только зупинився, ступив до вікна і ніби замлів. Він почувався злочинцем, який зробив замах на Богиню… До самого червня вони робили вигляд, що не бачать одне одного. На уроках хімії вчителька, правда, іноді викликала його до дошки, але не дивилась на нього. Тільки по завершенні десятого класу на шкільному балу Раїса Марківна підійшла до хлопця й стиха мовила: – Надмірна цікавість до жінок, юначе, може далеко завести. Гляди… Только зачервонів, як рак від окропу, й мовчки опустив голову. Автор: Юрий Ош

Жил-был Человек. Был он уже не юным, но еще и не старым. И жизнь у него была такая же: от юношеских надежд и планов он был уже далеко, а к счастливой безоблачной старости еще и близко не подобрался. Была у него жена, да ушла к другому. Мол, скучный ты, Человек, не хочу я с тобой жить. Но это дело было прошлое, давнее: забыть Человек не забыл, но уже основательно подуспокоился. Жил потихоньку в маленькой своей квартирке на восьмом этаже, грандиозных планов не строил, но и неудачником себя не считал. Так, что-то между чем-то. Средний человек со средней жизнью. Пришел он как-то раз домой с работы, а там на кухне сидит Счастье и пьет чай из его любимой чашки с синими цветочками. Человек опешил. Опешил до такой степени, что даже забыл снять обувь. Так, в кедах, и прошел на кухню. Посмотрел на незваного гостя и спросил: —А ты, собственно, кто? —Я твое Счастье, — отозвалось Счастье. Голос у Счастья был девчачий, высокий, да и выглядело оно как обычная девчонка лет двадцати: ху-

денькая, с двумя растрепанными смешными хвостиками, большими глазами, и в простеньком платье до колен. Поэтому, с позволения читателя, мы и будем считать её девчонкой. —Так. Приехали. А я-то думал, что еще лет тридцать без маразма проживу,— медленно произнес Человек и опустился, вернее, рухнул, на стул. Счастье отставила от себя чашку и встала, чтобы казаться солиднее: — Ты абсолютно нормален. Я— Счастье, и я здесь, чтобы сделать тебя самым счастливым человеком на земле. —Прекрасно,— хмыкнул Человек,— И за что же мне такая честь вдруг выпала? Счастье покраснела и принялась теребить левыйхвостик:— Ну-у…так получилось. Просто… случайным образом… —Ну-ну. И что же ты можешь, случайная ты наша? Счастье оживилась: — О, я всё могу! Вот что ты хочешь прямо сейчас? Человек немного подумал и ответил честно: — Пожрать хочу. —И всё?— Счастье была расстроена донельзя, — Это всё, что тебе нужно для счастья? —В данный момент—да. Я пришел с работы, устал, а готовить

здесь кроме меня некому. А я готовлю так, что лучше уж остаться голодным. —Ну ладно…хотя вообще-то, я всё-всё могу, — Счастье небрежно взмахнула рукой, и перед Человеком возникла тарелка с жаренойкурицей и мятой картошкой. —О-о-о-о!— оценил Человек,— Всё, как я люблю! Как ты угадала? Спасибо! —Я же твое Счастье. Я знаю, что ты любишь,— сказала Счастье и вновь принялась за чай. ** Когда Человек наелся, Счастье решила вновь попытаться сделать что-нибудь грандиозное. В конце концов, она же Счастье, а не скатертьсамобранка какая-то! —Подумай, сосредоточься,— ласково уговаривала она Человека,— Вот какие у тебя планы на завтра? —Встать, поесть, и на работу. Прийти с работы, поесть, посидеть в интернете, лечь спать. —Так. Хорошо. А на послезавтра? —Всё то же самое, —Человек зевнул. —А послепослезавтра?— не сдавалась Счастье. — Послепослезавтра будет выходной. Выспаться, поесть, посидеть в интернете, потом купить продук-

тов на неделю, почитать что-нибудь хорошее, поиграть, может быть, на гитаре, и лечь спать. —И так всю жизнь? — расстроилась Счастье. —Да, так всю жизнь. Ужас, правда?— Человек тоже загрустил. —Еще какой! Но теперь у тебя есть я! И я… ябуду менять твою жизнь! —Счастье заметалась по кухне. —И как, интересно?—Человека разморило от вкусной еды, и, по сути, в данный момент ему ничего и не требовалось. Он уже был счастлив. —Быстро вспоминай, о чем ты мечтал! А я буду реализовывать!—от предвкушения у Счастья загорелись глаза. Человек невольно ей залюбовался. И стало ему так жалко расстраивать это милое существо, что он ляпнул первое, что вспомнилось:— Когда-то давно я мечтал стать известным и великим писателем. Даже пару рассказов написал. Только они неудачные были. Но я всегда мечтал, как я буду сидеть за большим дубовым столом, и печатать какойнибудь шедевр. А рядом будет сидеть...ну…ктонибудь...и отвечать на звонки журналистов и издателей…—Последнюю фразу он договаривал уже сидя за столом. Пальцы вдохновенно порхали над клавиатурой, живя совершенно независимой от хозяина жизнью. Рядом, за столом

поменьше, сидела Счастье в строгом чёрном костюме и деловитым голосом договаривалась об автографсессии. —Счастье!— Человек был близок к панике, — Какого хре…какого черта?? Счастье повесила трубку, оборвав невидимого собеседника на полуслове. —Ты же сам просил. Вот, пожалуйста. Ты самый известный писатель современности. Кстати, завтра в десять у тебя встреча с поклонниками. Они будут задавать вопросы по поводу твоей новой книги. Не опаздывай. —Какой моей книги? Я даже не знаю, о чем она! —Ты на экран-то посмотри,— посоветовала Счастье,— Всё ж написано. Человек обратил полные ужаса глаза на монитор. Стал читать и восхитился: неужели это— его рук дело? Да это же самый натуральный шедевр! ** И началась у Человека новая жизнь. Ох, тяжело быть популярным писателем! Постоянные встречи с фанатами, выступления на телевидении, оформление договоров с издательствами, светские вечера, а ведь еще и писать когда-то надо! А писать Человека тянуло с непреодолимой силой. Пальцы буквально сами хватали ручку или начинали печатать. При этом в голове у Человека было абсолютно,

просто абсолютно пусто. Как-то раз он поймал себя на мысли, что был намного счастливее тогда, в то далекое время, когда пытался писать сам. Когда голова была полна ярких образовкартинок, когда он мучился, не зная, как воплотить эти картинки—такие живые и настоящие—в слова. Даже тогда, когда расстраивался из-за того, что слова у него выходили мертвыми, а живые и яркие картинки— блеклыми, он был счастливее, чем сейчас. За спиной у Человека появилась Счастье. Хвостики поникли, и выглядела она очень и очень грустной. —Что с тобой, Счастье?—спросил Человек. —Ты несчастлив. Я неправильное Счастье, я не могу сделать тебя счастливым. —А ты можешь вернуть меня обратно, в мою прежнюю жизнь? Может быть, я просто плохо подумал. Наверное, мне никогда всерьез не хотелось стать известным писателем. Счастье просияла:— Да, конечно! Сейчас! В тот же миг они снова оказались в квартире Человека. На столе стояла тарелка с остатками курицы и остывал чай. Человек и Счастье облегченно вздохнули и рассмеялись. —Но я всё равно не оставлю тебя в покое, пока ты не станешь счастливым! —упрямо заявила Счастье,— Думай лучше, чтобы исправлять не пришлось опять. —Хорошо. Но сегодня уже поздно…предлагаю убрать со стола и лечь спать. Утро вечера мудренее. —Ну, если ты так хочешь…—пожала плечиками Счастье.

—Хочу,—отозвался Человек,—Особенно, если ты сама помоешь посуду. А я пока тебе на диване постелю и найду себе раскладушку. Где-то должна была валяться, если женушка моя её себе не забрала… —В кладовке, за шкафом,— не задумываясь, ответила Счастье, щелчком пальцев ставя уже вымытую посуду на полки. —А диван ты уже тоже приготовила?— наконец обрел дар речи Человек. Счастье простодушно улыбнулась:—Еще нет. Для этого мне надо видеть диван. Но я могу. А ты пока иди за раскладушкой. Кстати, хочешь, я тебе вместо неё кровать сделаю? —Н-нет…Спасибо. Я как-нибудь по старинке...— ошарашенно отозвался Человек, и, натыкаясь на углы, побрел в кладовку.

** Ночью Человек долго не мог заснуть. Слушал мирное сопение Счастья и размышлял о том, чего бы ему такого пожелать. Пытался понять, что же такое счастье для него лично. Долго пытался, но ничего путного в голову не шло. Но, тем не менее, впервые за долгое время он ощутил себя довольным жизнью. Может быть, даже счастливым.

«Не забыть рассказать об этом Счастью завтра»— подумал Человек и провалился в сон. Утром он, конечно же, забыл всё, о чем думал ночью. А Счастье нетерпеливо теребила в руках край платья, и горящими глазами смотрела на Чело-

века. Человек вздохнул. –Ну, ладно. Когда я был маленьким, я мечтал о том, что покорю Эльбрус. Буду альпинистом. Это ведь здорово! Буду таким же известным, как… как…—Человек запнулся, потому что не мог вот так сходу вспомнить ни одной известной фамилии. —Как кто?— спросила Счастье непослушными трясущимися губами. Человек только сейчас заметил, что они стоят на широком открытом пространстве, а вокруг, куда ни гляньснег, снег, снег… Он-то был одет. А вот Счастье как была в своем платьице, так в нем и осталась. —Да какже ты так??—охнул Человек и принялся раздеваться,— Счастье ты мое непутевое… —Я тебя представила в альпинисткой одежде…куртка там...штаны теплые…рюкзак с необходимыми вещами… —А как же ты??— Человек уже стащил с себя куртку и пытался укутать в неё Счастье. Счастье слабо сопротивлялась. —А что я? Я— Счастье. Сделаю тебя счастливым и исчезну. Не буду же я вечно с тобой ходить. —Так. Если ты сейчас же не напредставляешь себе нормальную теплую одежду я буду самым, самым, самым несчастным

человеком на земле, поняла? —Я не могу…Сил не хватает…—прошептала Счастье и отключилась. Человек был в полном отчаянии. Нашел ведь, идиот, чего пожелать! Да он же в этом альпинизме ни в зуб ногой, единственная покоренная гора—скалодром в далеком детстве! А тут— Эльбрус…и беспомощная замерзающая девчонка на руках… Человек с чувством выругался. Помощи ждать было неоткуда: Счастье наверняка выбрала самый пустынный склон. Ведь именно так он это себе и представлял: он, отважный геройодиночка, поднимается по великим просторам, по которым почти не ступала нога человека…

Человек укутал Счастье и принялся копаться в рюкзаке. Обязательно должно быть чтонибудь горячительное… только бы в чувство её привести…Он старался не обращать внимания на холод, который уже подбирался к нему и легонько, словно пробуя на вкус, покусывал его тело. Наконец он нашел то, что искал. Фляжка с чем-то очень и очень бодрящим, судя по запаху. Человек попытался напоить Счастье, как вдруг краем глаза заметил какое-то движение. Он обернулся. Вроде всё так же: вокруг белый снег, сверху—голубое небо. И никого, совсем никого, кроме них двоих. Но Человек почему

-то был точно уверен, что они уже не одни. С чувством, что он сошел с ума, Человек крикнул что есть силы: —Эй! Есть тут кто? У меня здесь человек умирает! Помогите! Пожалуйста… То, что произошло дальше, Человек помнил плохо. Кажется, что-то громадное метнулось ему навстречу и зажало нос и рот. А потом он словно бы полетел куда-то. «Может, я умер»— успел подумать Человек, прежде чем его мозг окончательно отказался воспринимать происходящий вокруг абсурд и отключился. ** Первое, что услышал Человек, когда пришел в себя—смех Счастья. Он почувствовал себя так, будто уже покорил и Эльбрус, и Эверест, вместе взятые. Человек зашевелился. Только сейчас он обратил внимание на то, что кто-то заботливо укрыл его чем-то, напоминающим шкуру белого медведя. Только медведь этот, судя по размерам шкуры, имел в близких родственниках слона. Или кого-то таких же габаритов— шкура была на самом деле огромной, под ней легко уместилось бы несколько десятков таких же людей, как он. —Ой, ты очнулся! —жизнерадостное и розовощекое лицо Счастья возникло где-то справа от че-

ловека. Он повернулся, силясь выбраться из-под шкуры. Она оказалась ужасно тяжелой. —Очнулся, да. Где мы? —В пещере. Нас Йо подобрал. —Кто?— Человек, наконец, сел и огляделся.Пещера была огромной, закопченной и освещалась пламенем большого костра. У костра сидела большая лохматая фигура. Счастье помогла Человеку подняться и подвела к костру. Йо оказался снежным человеком и одним из самых веселых и добродушных собеседников, которых Человек когдалибо встречал. Он был похож на человека, заросшего длинной густой белой шерстью с ног до головы. И был, пожалуй, раза в четыре выше любого человека. И, наверное, раз в десять сильнее. На волосатом лице выделялись грустные, но очень добрые глаза. Зрачков у него не было, и поэтому Человеку сперва показалось, что он не настоящий. Но когда Йо заговорил, иллюзии Человека рассеялись. —Что, очнулся твой дружок? Ну, вот и хорошо, вот и славно. Нака, выпей,— Йо протянул Человеку жестяную кружку размером с ведро. С трудом удерживая её двумя руками, Человек осторожно глотнул содержи-

мое и тут же закашлялся. —Пробирает, да?— обрадовался Йо,— Сам делал. Свое, не покупное. Тебе сейчас надо, чтоб, значит, не разболеться. В пещере, конечно, тепло, но вы, люди, хлипкие до ужаса… —Спасибо тебе,— сипло проговорил Человек. В горле еще щипало, но по телу уже разлилось приятное тепло. Йо смутился: отвел глаза в сторону, и, наверно, покраснел, хотя из-за шерсти этого видно не было. — Да не за что, в общем-то. Я, если честно, о себе заботился в первую очередь. Ну, и о других людях, конечно. —В смысле?— не понял Человек. —Кто ж в горах-то кричит?А ты орал как оглашенный! Не дай снежный барс лавина сошла бы! А там, на другой стороне, альпинистская группа…А внизу деревенька! И до неё докатилось бы ведь! Да и мою пещеру засыпало бы, а куда я отсюда? Я тут уж лет сто живу, не меньше. Привык, знаешь ли. Обжился. Человеку стало неловко: — Извини…те. Я не хотел. Просто это вот… чудо,— он оглянулся на притихшее Счастье,— У меня на руках замерзало. Я не знал, что делать, а тут вы… —Да я не обиделся. И вообще, не выкай мне тут. Просто на будущее… ты ж альпинист, ты что, не знаешь, как себя вести нужно? А на гору зачем

полез тогда? Да еще в одиночку! Рано тебе еще… —Да какой я альпинист...—обреченно махнул рукой Человек,— Простой служащий я. Это вон, Счастье мое меня альпинистом сделало. —Сам хотел,— буркнула Счастье и пересела поближе к Йо. —Хотел. Но я совсем не хотел, чтобы ты замерзла! —Я просто не рассчитала! У всех бывают ошибки! И вообще, ты что, не мог просто отключить голову и довериться рукам? Они бы сами за тебя всё сделали: и меня бы спасли, и на самый высокий склон бы тебя затащили! —Как это?—не понял Человек. —Как тогда, когда ты писателем был,— объяснила Счастье,—Руки твои сами за тебя всё делали. Мозг не участвовал, опыта набирался. Если бы ты остался жить в том мире, то со временем сам бы научился придумывать. А поначалу моя сила тебе помогала… Человек хотел что-то возразить, но его прервал раскатистый смех Йо. —Ну, вы даете, ребята!—хохотал он,— Писатель, альпинист…эк тебя разносит-то! А ты, глупая, и рада стараться,—он добродушно похлопал Счастье по плечу.

Человек даже привстал—опасался, что дружеский шлепок сломал ей спину. Но нет, видимо, Йо прекрасно рассчитывал силу.

—Я просто делала то, что он хотел,—мрачно сказала Счастье. —Да он и сам не знает, чего хочет. А ты наседаешь: сделаю счастливым, сделаю счастливым…Я вот не пойму: ты куда бежишь, торопыга? У вас с ним вся жизнь впереди! Ты же его Счастье, и никуда он от тебя не денется. Человеки, они такие, им много времени нужно, чтобы понять, что такое счастье. Иногда только перед смертью и понимают, да поздно уже. Ээх!—Йо поворошил костер,—Молодая ты еще совсем, глупая… —Я просто хотела как лучше,— всхлипывающим голосом произнесла Счастье,— Хотела показать, что я действительно могу сделать своего человека счастливым… —Кому показать? —не понял Человек. —Счастьем не рождаются, а становятся,— важно объяснил Йо,—Они долго обучаются тому, как сделать своего человека счастливым. Постигают основы вашей психологии, всё-всё-всё до последнего винтика разбирают. И только после этого их допускают к вам. И чем быстрее человек свое счастье получит, тем старательнее, умнее и понятливее была ученица или ученик, значит. И тем счастливее впоследствии человек. —Я просто хотела, чтоб ты был счастлив!— окончательно расплакалась Счастье.—Но у меня

опять ничего не вышло… Какое же я после этого Счастье….несчастье сплошное… Йо и Человек бросились успокаивать расстроенную Счастье. Но всё было безуспешно: она расплакалась не на шутку. Не зная, как еще остановить поток слез, Йо прижал Счастье к себе. В его огромных лапах она казалась совсем хрупкой и маленькой. Человек нерешительно погладил Счастье по растрепанным волосам. —Я совсем на тебя не сержусь,—тихо сказал он,—Я понимаю, что ты хотела как лучше, но… видишь, как всё выходит. Не создан я для счастливой жизни. Поэтому… давай ты вернешь меня обратно в мою квартиру и…—он хотел сказать: «и найдешь себе другого, нормального человека», но Йо так свирепо полыхнул на него своими глазищами, что Человек передумал. Вместо этого он поспешно добавил:— И там посмотрим. Счастье потихоньку успокаивалась:— Правда, не сердишься? —Не сержусь. Я просто очень испугался, что с тобой что-нибудь плохое случится. —Наконец-то,— сказал довольныйЙо,— Вернуться домой—это правильно. Там, в тишине, всё и обдумаете,— он внимательно посмотрел на Человека. —Да. Ты прав,— ответил Человек.

—Прощайте,— произнес Йо,— Соскучитесь—заходите. Я всегда здесь. —Спасибо, Йо. Спасибо за всё,—сказал Человек. А Счастье просто молча прижалась к гиганту. Он бережно потрепал её по волосам. Человек закрыл глаза. А когда открыл— вновь оказался на своей кухне.

Счастье скромно сидела на краешке стула и молчала. —Ну, чего притихла?— Человек изо всех сил пытался казаться бодрым и радостным. —Ты ведь меня прогонишь, да?—она подняла глаза и посмотрела на Человека. «Да, прогоню. Потому что я дурак и не заслуживаю такого Счастья, как ты.»—подумал он. Но вместо этого сказал:— Нет. Не сейчас. И…если и прогоню, то не из-за тебя, а из-за себя….и ты вообще хорошая… Счастье молчала. Человек окончательно запутался. —Счастье. Пожалуйста. Давай мы сделаем так: сейчас ложимся спать, а завтра утром, окончательно отдохнувшие, всё решаем. Давай? —Как скажешь. Я делаю то, что ты хочешь,— безразлично ответила Счастье и поплелась в сторону комнаты. —А ты-то сама чего хочешь, а?— почти шепотом спросил Человек. Счастье сделала вид,

что не услышала. ** —Я подумала, что… ты будешь рад, если я приготовлю тебе завтрак,— сказала Счастье, ставя перед своим человеком тарелку с едой. Человек не спал всю ночь, пытаясь решить, как лучше ей сказать, что он в принципе не может быть счастливым. По крайней мере, таким способом—руки делают, голова набирается опыта—точно не может. Но в то же время, прогонять её ему совсем не хотелось. Он внезапно понял, что это абсолютно сумасшедшее время, проведенное с ней—самое лучшее, что вообще было в его жизни. И что он никогда раньше не чувствовал себя таким счастливым. —И сделала тебе кофе,—обреченно продолжила Счастье, так и не дождавшись никакой реакции от Человека,—Я знаю, я всё испортила, но… напоследок…мне бы хотелось, чтобы ты запомнил что -то хорошее обо мне. —Счастье,—Человек посмотрел на неё,—Я не хочу, чтобы ты уходила. —Но…но ты же…я же видела вчера…то есть, не вчера, а там…с Йо…я же видела, как вы смотрели друг на друга…я же всё поняла, ты… —Ты неправильно поняла,—перебил он её бессвязное бормотание.,—Я не хочу, чтобы ты уходила. Но и быть счастливым такими… способами… тоже не хочу. —Тогда чего ты от меня хочешь?—жалобно спросила она. —Я хочу, чтобы ты осталась со мной,— он говорил медленно, тщательно подбирая слова,— Просто…

осталась рядом. Потому что я действительно счастлив с тобой. Мне не нужно быть великим кем-нибудь. Я хочу быть тем, кто я есть сейчас— обычным человеком. Но с тобой.

Счастье потрясенно молчала. Потом как-то нерешительно спросила:— Тогда, наверное, сейчас ты хочешь обнять меня? —Да…То есть, нет…То есть…Счастье! Я хочу, чтобы ты решила, чего хочешь ты. Если ты хочешь уйти—я тебя не буду держать. Я понимаю, что есть люди намного лучше меня… —Не говори глупостей. Нету. И я…я хочу остаться,—Счастье обняла Человека,—Только…если я останусь…я больше не смогу делать все эти вещи…Ну...знаешь, буду обычным человеком. —Я буду только рад,— совершенно искренне ответил человек, обнимая её. И Счастье, которая долгая годы изучала философские труды великих людей (и не-людей) о том, что же такое счастье, которая долго-долго мечтала о том, как она сделает своего человека счастливым,вдруг впервые поняла, что же это такое на самом деле—счастье. А счастье—это, оказывается, очень просто. Это всего лишь два любящих человека на одной кухне. Автор: Кулешова Екатерина

«Вчера в Москве на Триумфальной площади около 500 активистов движения "Порядок и Прогресс" сожгли и растоптали несколько тысяч экземпляров новой книги известного русского писателя Эдуарда Т. "Проклятие свободы". По заявлению представителя движения, недовольство активистов вызвало то, что в книге Эдуарда Т. содержатся высказывания, порочащие честь и достоинство всенародно избранного президента, а также выпады против демократии и суверенитета государства. Акция сожжения книг Эдуарда Т. прошла под лозунгами "Хватит печатать ложь и порнографию!"…» Александр Б. «Известия» Первым делом нужно было на вокзал, узнать расписание поездов и купить билет. Эдик сунул руки в карманы, в одном из которых лежали деньги, в другом – пачка сигарет и зажигалка, прощальный подарок друганов. Под мышкой был небольшой полиэтиленовый пакет со спортивным костюмом, футболкой, парой носков

и сменным бельём. Не выпуская пакета из-под мышки, он прикурил и посмотрел на часы. Близился полдень. Нужно было поторапливаться на вокзал, чтобы не пропустить свой поезд. Лучше потом погуляю, подумал Эдик. А то ещё, чего доброго, придётся ночевать на вокзале. Быстрым шагом он двинулся вниз по Полтавскому Шляху, в направлении вокзала. С непривычки ему показалось, что он не идёт, а будто плывёт. После замкнутого пространства ему было как-то не по себе. Точно в замедленном кино, мимо прошла женщина. Она даже не взглянула на Эдика. За ней – мужчина в деловом костюме и с кейсом. За мужчиной – детвора с портфелями и школьными сумками. Все они двигались свободно и непринуждённо. Солнце было уже почти в зените. По бирюзовому небу высоковысоко скользили бархатистые облака. Начиналась полуденная жара. В тени нависавших над пешеходной аллеей густых крон деревьев было свежо и прохладно. Эдик чувствовал некоторое неудобство и скованность. Было такое

ощущение, словно его зажали в железные тиски. Скованность незаметно росла. Бескрайний простор давил на него невидимым тяжким грузом, подкашивая коленки, заставляя пригибаться к земле. Изо всех сил он пытался сопротивляться этому, но, увы, тщетно. Он двигался, точно робот, как-то ломано и кособоко. Прохожие начали обращать на него внимание, и понимающе отводили взгляды в сторону. Первые шаги давались с огромным трудом. Бесконечный поток автомобилей, запрудивших Полтавский Шлях, заметно оживлял убогий урбанистический пейзаж города. До вокзала было рукой подать. Его островерхие своды, возвышавшиеся над близлежавшими постройками, служили для Эдика ориентиром. За всю дорогу он ни разу не обернулся назад, ни разу не взглянул на Холодную гору. Он торопился побыстрее убраться отсюда, скорее купить билет и уехать домой. И, тем не менее, на душе скребли кошки. Было как-то грустно и одиноко. Словно недоставало чего-то. Ко всеобщему ощущению дискомфорта примешивалось чувство

оторванности и покинутости, навевая тоску и ностальгию. Наряду с трепетным ожиданием чего-то радикально нового, однозначно лучшего, появился панический страх перед неизвестностью, перед невероятно огромным, сильно изменившимся за эти годы миром. Эдику стало нехорошо. Он сел на лавочку и закурил. Голова раскалывалась на куски. Мысли о семье, о жене, о дочке путались с мыслями о друганах, о Генке, о Толяне, о Кохе. Грусть расставания и желание повидаться с ними не уступали жгучему желанию поскорее вернуться домой. Эдик посмотрел на часы. У них сейчас обед, уставившись на циферблат, подумал он. В его воображении ожили лица друзей, и он заулыбался. А потом он подумал о жене и о дочке и понял, что ближе и роднее у него никого нет. И, докурив сигарету, снова заторопился на вокзал. За железнодорожным мостом он свернул на Красноармейскую и вышел на привокзальную площадь. Там было очень людно. На некоторое время с непривычки Эдик растерялся, увлечённо наблюдая за оживлённым движением на площади, и даже не заметил, куда подевались скованность, неудобство и дурные мысли. Он быстро осваивался в новой среде. В кассах было целое столпотворение. Бли-

зились майские праздники. Студенты и командировочные разъезжались по домам. - Один плацкарт до Москвы на сегодня,- пригнувшись, сказал Эдик в крохотное окошко кассы, когда подошла его очередь. - Сто пятьдесят семь рублей,- раздалось из окошка. Эдик порылся в кармане и достал деньги. - Сегодня, в двадцать один пятьдесят пять, московский поезд, третья платформа, двенадцатый вагон, сорок седьмое место,- снова раздалось из окошка. Эдик забрал билет и отошёл в сторону. До отправления оставалось восемь часов. Завтра утром буду дома, радовался Эдик, проверяя билет. От былой грусти и ностальгии не лишилось и следа. Он ещё раз достал из кармана деньги и пересчитал их. Было пятьсот рублей с копейками. Всё, что заработал за эти годы. Не густо, но на дорогу хватит, главное, до Москвы добраться, подумал Эдик и пошёл прогуливаться по вокзалу. На ступеньках подземного перехода сидели бродяги. Их было трое. - Здорово, мужики,поприветствовал бродяг Эдик, присаживаясь рядом на ступеньках. - Здорово, коли не шутишь,- ответил самый ближний к нему, с рыжей скомканной шевелюрой и

красным одутловатым лицом. - Чем промышляете?- попытался завязать разговор Эдик. - А тебе какое дело?- недружелюбно огрызнулся рыжий. - Да так, просто интересуюсь,- сказал Эдик. - А чем Бог пошлёт, тем и промышляем,- сказал второй, с воспалёнными слезящимися глазами. - Весёлая тут у вас житуха,- изучая собеседников, заметил Эдик. Он достал из кармана пачку сигарет и предложил сигареты бродягам. Бродяги взяли по сигарете и закурили. Эдик закурил тоже. - Всяко бывает,выдохнув густой клуб дыма, сказал третий.- Бывает, что и дубинкой по хребту получишь, а бывает, что и свои же все карманы обчистят. - И среди своих крыс хватает,- согласился с ним рыжий.- А ты чем промышляешь?- Обратился он к Эдику. - Ничем, домой возвращаюсь,- ответил Эдик. - Откуда?- спросил тот, что с воспалёнными глазами. Эдик призадумался. - Издалека, мужики, ох, как издалека. - А ты, я вижу, калач тёртый,- придвинулся к нему рыжий.- С тобой можно и о серьёзных делах потолковать. - Нет, мужики,- решительно заявил Эдик.Ни о каких делах я больше не толкую. Хватит с меня

и того, что было. - Как знаешь,- ухмыльнулся рыжий.- И без тебя справимся. В глубине подземного перехода появился ещё один бродяга. Болезненно раскачиваясь из стороны в сторону, он шёл по подземному переходу и заглядывал во все мусорные урны. В руке у него был пластиковый пакет с бутылками. Что-то знакомое мелькнуло в его внешности, но что, сложно было разобрать в полумраке подземного перехода. - А вот и ваш коллега,- улыбнулся Эдик, заметив бродягу. - Да нет – это не коллега, а конкурент,злобно рявкнул рыжий и бросился в переход. Тот, в переходе, не успел и опомниться. Рыжий с ходу засадил ему в ухо, первым же ударом опрокинув на спину. С дребезгом зазвенели разбитые бутылки. Накинувшись на него, не позволяя подняться, рыжий принялся осыпать его градом бешеных ударов. Катаясь в осколках битого стекла, несчастный бродяга лишь закрывался руками и глухо стонал под ударами рыжего. В мгновение ока Эдик оказался возле рыжего, и дал ему со всей силы ногой под зад. От неожиданности рыжий взвизгнул и, точно мяч, подскочил на месте. Побагровев от ярости, он двинулся с кулаками на Эдика. Удар в зубы откинул его назад и заставил

скрючиться. Когда рыжий распрямился, в его руке был нож. Безумно скалясь окровавленным ртом, готовясь к броску, он смачно сплюнул кровью на пол. В тот же миг в переходе раздался истошный вопль. - Помогите, милиция, убивают,- орала перепуганная насмерть уборщица. Рыжий сразу смекнул, в чём дело, и тут же исчез. Эдик подхватил валявшегося бродягу и потянул его к выходу. Бродяга был в полуобморочном состоянии. Когда они поднялись наверх, бродяга начал приходить в себя. - Что со мной?произнёс он, ошалело глядя по сторонам. - Оклемался?- обрадовался Эдик и пару раз шлёпнул его ладонью по щекам.- Что-то мне твоя рожа знакома. Где-то я тебя уже видел.- Напрягая память, произнёс он. Бродяга сосредоточил свой взгляд на Эдике. От неожиданности у того глаза чуть не полезли на лоб. - Не может быть,воскликнул бродяга.Эдик, ты? - Я,- недоумевая, подтвердил Эдик. - Не узнаёшь? - Не узнаю. Постой, - напряжённо вглядываясь в собеседника, по слогам произнёс Эдик.- Саня? Тебя в таком наряде и при желании фиг узнаешь. Ну, ты и вырядился. Как тебято сюда занесло? Снова внедряешься? Вживаешь-

ся в образ? Очередное журналистское расследование?- Лепетал Эдик.- Ты так сильно изменился. Вылитый бродяга. Поздравляю. Ты всегда был мастером перевоплощений. - Да уж, перевоплотился, дальше некуда,горько вздохнул Саня, ощупывая разбитое лицо. - Досталось же тебе,- посочувствовал Эдик.Если бы не я, он тебя убил бы. - Ничего, и не такое бывало,- отмахнулся Саня. - Да, ты прав. На войне и не такое бывало,согласился с ним Эдик. - У них же тут весь город на территории поделен. Попробуй только на чужую сунуться,- объяснял Саня. - Ну и не совался бы сюда, если здесь чужая территория. - Жрать захочешь и не туда сунешься. - Это уж точно,рассудил Эдик. Глядя на Саню, у него начало закрадываться какое-то смутное подозрение. - Послушай, а у тебя десятки в долг не будет? Я тебе отдам. Вот те хрест, отдам,- перекрестился Саня, делая как можно жалостливее лицо. Эдик машинально сунул руку в карман и тут же остановился. - Постой. Ты есть хочешь? Так пойдём в какое-нибудь кафе. Вместе пообедаем. Я заплачу. - Иди ты, знаешь куда, со своим кафе. Я десятку у тебя в долг прошу,

- истерично взорвался Саня.- Не видишь, человек погибает.- Саня показал трясущиеся руки.- Похмелиться мне надо. Если не похмелюсь, сгорю. И тут Эдик всё понял. - Теперь вижу,- нерадостно произнёс он, глядя на Санины руки и опухшее перекошенное лицо.Ну, показывай, где тут у вас похмеляются. Они зашли в ближайший гастроном, Эдик взял сто грамм водки и несколько тошнотиков. Саня жадно опрокинул стопарь и стал уплетать тошнотики. - А теперь рассказывай, как ты докатился до такой жизни,- не дожидаясь, когда Саня доест, начал допрос Эдик. - А что тут рассказывать,- ничуть не смутившись, ответил Саня.- Всё очень просто и, как всегда, банально. Ленка наставила мне рога, и я забухал. Да так забухал, что остановиться не мог. Сначала меня из редакции попёрли, а потом и Ленка выставила. А как я здесь оказался, даже не знаю. Так закружило меня, Эдик, что и сам уже этому не рад. Да только ничего не поделаешь. Пропал я, Эдик. Как есть, пропал. Запутался и выхода не вижу. Нет, Эдик, выхода. Никому я не нужен. Остаётся лишь бомжевать. - Выход всегда есть, Саня. - И, к тому же, без этой гадости я уже не могу. Алкашом я стал, Эдик,

понимаешь, алкашом. - Получается, ты смирился? Саня угрюмо покачал головой. - Легко же ты сдался. - Нелегко, Эдик, нелегко. - И нет желания снова стать человеком? - Нет сил, Эдик. Устал я, раскис и расклеился. Только благодаря этой гадости я всё ещё держусь. Если бы не эта гадость, давно бы уже сгинул. Давай ещё дёрнем. Умоляю. Выручай. Душа горит. Похмелиться надо. - Всё, хватит похмеляться,- грубо отрезал Эдик.- Для начала тебе нужно хорошенько поесть. А потом, подумаем, что с тобой делать. Как Саня не упирался, но Эдику удалось затянуть его в вокзальное кафе и заставить плотно пообедать. Только в кафе Эдик заметил, как от Сани нестерпимо воняет. - Теперь ты рассказывай, как тебя сюда занесло,- сидя в кафе за столиком, без особого аппетита ковыряя вилкой гарнир, спросил Саня. - Домой возвращаюсь,- ответил Эдик. Он чуть не подавился котлетой, когда Саня задал ему этот вопрос. - Откуда? - С курорта,- еле ворочая одеревеневшим языком, сказал Эдик, и это не укрылось от Саниного пытливого профессионального взора. Он про себя ух-

мыльнулся. - В Крыму отдыхал?- с незаметной издёвкой, еле сдерживая улыбку, спросил Саня. - Да, в тех краях,- с набитым ртом, утупившись в тарелку, промычал Эдик. Саня не мог больше сдерживать улыбку. - Понятно,- скаля гнилые зубы, сказал он.Выходит, ни одного меня жизнь крутанула на свой лад. - Но я не поставил на себе крест и не сложил руки. И ни на минуту не терял человеческого достоинства и уважения к себе. В отличие от тебя, Саня,- защищаясь, с обидой и укоризной выпалил Эдик.- Бабы не стоят того, что бы из-за них так опускаться. - Раньше я точно так же рассуждал. Пока Ленка не наставила мне рога. Оказывается, стоят. Любовь – ужасная сила. Как созидающая, так и разрушающая. Сам видишь. Сколько лет прошло, каждый день думаю о ней и ничего поделать с собой не могу. И опустился из-за неё, суки. - А в себе причины искать не пытался? Сам сколько раз Ленке изменял. Это не в счёт? За это себя ты не казнишь? - Никогда не прощу ей измены. И всё равно люблю её, суку. Ну, скажи, зачем она это сделала? Только жизнь мне всю поломала. А, может, она хотела отомстить? - Не исключено.

- Если так, то ей это удалось. - Теперь всё ясно,немного поразмыслив, рассудил Эдик.- Хватит по помойкам бомжевать. Поехали домой. Пора снова становиться человеком. - Нет у меня больше дома. Бомж я. - Ничего, новый построишь. Руки, слава Богу, не из ж… выросли. А пока поживёшь у меня. Место, я думаю, найдётся. - Это невозможно. Вынужден отклонить твоё предложение. - Это не предложение, а приказ. - Мы не на передовой. - Каждый день, как на передовой,- рявкнул Эдик, решительно надвигаясь на Саню. После недолгих препирательств они направились в парикмахерскую. Там Саню побрили и подстригли под бокс. Затем они зашли в туалет. Саня скинул с себя свои вонючие лохмотья, кое-как обмылся с мылом в рукомойнике, после чего надел чистую футболку и новый спортивный костюм Эдика. - Приятно посмотреть. Отлично выглядишь, - удовлетворённо произнёс Эдик, окинув взглядом Саню с ног до головы.Осталось только шкраги твои раздолбанные поменять. - И откуда ты такой взялся на мою голову, деловой и доставучий?- сказал Саня, с любопытством разглядывая себя в зерка-

ло. - С курорта, я, кажется, уже говорил. - Ага, я по твоим рукам сразу понял, на каком курорте ты отдыхал. - Что ж. За ошибки нужно платить. Впрочем, сполна заплачено. Только не о таком будущем мы с тобой в госпитале мечтали. - Это уж точно. - Хватит дурака валять. Пора за голову браться. - Поздно. - Никогда не бывает поздно. Всё от тебя самого зависит. - Не хочу я уже ничего. Оставь меня в покое. - Не оставлю. Я, кажется, твой должник. Или ты забыл, как с осколком в плече вытаскивал меня из-под обстрела? Саня машинально потянулся рукой к плечу. - Такое не забудешь,- сказал он, потирая плечо. - Где твои ордена? - Не спрашивай,Саня прикусил губу и его голос дрогнул. - Ты хоть знаешь, какой завтра день? - Какой? - Девятое мая, День Победы,- с насмешкой сказал Эдик. - День Победы?совсем растерявшись, неподдельно удивился Саня. - Это Великий праздник. - Это и твой праздник. Ты, ведь, герой войны. - Да какой я герой. Убийца я, а не герой. И ты такой же герой, как и я.

- Я убивал, потому что хотел выжить. - Все мы хотели выжить. - Другого выхода не было. - Ты смерти боишься? - Конечно, боюсь. В этом нет ничего ненормального. - Знаешь, а я вот порой думаю, лучше бы я там погиб, чем вот такая вот жизнь теперь. - Глупости говоришь. Благодари Бога за то, что остался жив, и думай о том, как снова стать человеком. - Я в церкви тысячу лет уже не был. Сколько раз попрошайничал под храмами, а ни разу не зашёл. Не верю я больше в Бога. Предал Он меня. - Если бы Он тебя предал, гнил бы ты уже давно в сырой земле и кормил бы червей. Предал ты себя сам, и Его предал. Потому в ничтожество и превратился. Но Бог милостив и великодушен. Он всех любит и прощает. Он и тебя любит. - Почему же Он тогда меня до сих пор из этого дерьма не вытащил? - Потому что ты этого не хочешь. - Не хочу,- в сердцах оскалился Саня.Сдохнуть хочу где-нибудь под забором. Чтобы не мучиться больше. Он не выдержал и зарыдал. По щекам покатились огромные, как горошины слёзы. - Сдохнуть проще всего. Да, жизнь нелёгкая

штука. Паскудство сплошное. - Но, ведь, живут же некоторые. - Живут. И жизни радуются. И имеют всё. - А мы чем хуже? Почему мы жить так не можем? - Рождённый ползать, никогда летать не сможет. - Брехня всё это. Мы сможем. Иначе грош нам цена тогда. - Скажи, ну чего ты ко мне прицепился, как репей? -Я помочь тебе хочу. - Чем ты мне можешь помочь? Ты такой же бедолага, как и я. Ты сам в помощи нуждаешься. - Мир не без добрых людей. Кто-нибудь поможет и мне. Саня истерично расхохотался. - Не смеши. Кому ты такой, нахрен, нужен? Каждый только о себе думает и о своей выгоде. - Ничего, Санёк. Как-нибудь прорвёмся. И не из таких передряг выбирались. Теперь нас двое. Вдвоём всё ж таки сподручнее будет. Приедем домой, поосмотримся, пройдёмся по старым знакомым, повидаемся с однополчанами, может, кто чего и подскажет. Для начала любая работа сойдёт. Главное, чтобы копейка в кармане была. А там, глядишь, и по профилю чтонибудь подыщем. - Вообще-то, я жур-

налист, если ты забыл. И умею только писать, и ничего больше не умею. К тому же я алкаш. Я без бухла не могу. Кто меня такого на работу возьмёт. Ещё и без прописки. Ленка меня, я уверен, давно уже выписала. - Я тебя у себя припишу. И от пьянки вылечу, в два счёта, поармейски, раз и навсегда, без докторов и экстрасенсов. Может, тебе и не понравится, но бухать больше не захочешь. Это я тебе гарантирую. Ты мне потом ещё спасибо скажешь. Так что не спеши себя хоронить. Нам с тобой и сорока нет. Вся жизнь впереди. Кто знает, а вдруг, ещё и с Ленкой у тебя наладится. А нет, так ничего страшного, плюнь на неё, другую бабу себе найдёшь. Главное, поверь в себя. И добьёшься всего, чего захочешь. Я в тебя, например, верю. - А, может, ты и прав. У меня эта бомжарня вот уже где,- Саня, словно ножом, резанул себя большим пальцем по горлу.- Если ты меня отсюда не вытащишь, я точно здесь сдохну. Или от бухла угорю, или прибьют где-нибудь ни за что. - Вытащу. Даже если ты будешь против, я не оставлю тебя здесь. Иначе я себе этого потом никогда не прощу. Не хочу брать ещё один грех на душу. Спустя несколько часов они прохаживались по перрону в ожидании поезда. Саня сжимал в

кармане свой билет. Время от времени он окидывал себя взглядом и не верил своим глазам. Он всё ещё не мог привыкнуть к новой чистой одежде, удобной лёгкой обуви и отсутствию неприятного запаха, который преследовал его все эти годы. Когда он смотрел на своё отражение в витражах, ему казалось, что он видит совершенно чужого, незнакомого ему человека. Он не узнавал себя, настолько сильно он свыкся и сжился со своим прежним обликом. С непривычки он испытывал некоторый дискомфорт, отчего чувствовал себя неуверенно и боязливо. В голове был настоящий бардак. И, тем не менее, он всё сильней и сильней утверждался в мысли, что поступил верно и сделал правильный выбор. Он с отвращением теперь уже вспоминал о своей никчёмной бродяжьей жизни и больше не хотел возвращаться в тёмный душный подвал с крысами и тараканами. Внезапно пробудившееся честолюбие будоражило его и пьянило. Боязнь и неуверенность вдруг сменились приливом необузданных свежих сил. Дискомфорт исчез. Он ощутил в себе огромнейший мегатонный заряд энергии. Появилось желание действовать и доказать всем, на что он способен. Эдик вдруг вспомнил, что забыл позвонить жене и предупредить её о

своём возвращении. Он достал из кармана последние медяки и направился к таксофону. - Говорите, я слушаю,- раздался в трубке незнакомый мужской голос. От неожиданности Эдик растерялся. - Вам кого?- в ответ на молчание с раздражением рявкнул мужской голос на другом конце провода. Эдик совсем растерялся. - Я набирал…Эдик назвал свой телефонный номер. - Вы правильно набрали,- подтвердил мужской голос в трубке.- Кто вам нужен? - А Людмила дома? - не соображая, что делает, произнёс Эдик. - Минуточку. Вслушиваясь в тишину, прижавшись ухом к трубке, Эдик покрылся испариной и стал весь мокрый. По вискам заструился пот. - Она уже спит,снова раздался в трубке тот же мужской голос.Что ей передать? Кто звонил? - Скажите, что звонили с работы. Я завтра перезвоню,- с трудом выговорил Эдик и положил трубку. Некоторое время он стоял молча, переваривая произошедшее. Было такое ощущение, что его оплевали и окатили помоями из помойного ведра. Ярость и обида выворачивали нутро.

- Дрянь,- с гневом выдавил он из себя ругательство и со всей силы двинул кулаком по таксофону. Тот гулко вздрогнул, задребезжав стёклами, привлекая внимание. У Эдика появилось ужасное желание напиться. В этот момент началась посадка на поезд. - Пойдём, нам пора, - заторопился Саня. - Я остаюсь. Я никуда не еду,- решительно отрезал Эдик. Затем достал из кармана свой билет, скомкал его, швырнул в урну и направился прочь. Молниеносно Саня выхватил из урны скомканный билет и преградил Эдику дорогу. - Уйди,- угрожаю-

ще зарычал Эдик, напирая на Саню. - Не уйду. Мы возвращаемся домой. - Нет у меня больше дома. - Новый построишь. Руки, слава Богу, не из ж… выросли. - Я остаюсь,- яростно хрипел Эдик. - Ты едешь со мной,- не уступал Саня. - Не командуй. Мы не на передовой. - Теперь каждый день, как на передовой. Если я тебя здесь оставлю, то потом никогда себе этого не прощу. Не хочу брать ещё один грех на душу. Автор: Владислав Кураш

Нео вставил ключ в замок и, тут же, дверь стала растворяться в потоках яркого белого света. Свет был настолько яркий что, даже пробивался сквозь темные очки Нео, от чего он непроизвольно зажмурился. Когда он открыл глаза, свет исчез, а вместо него появилась большая, абсолютно белая комната. По всем сторонам комнаты, на стенах появились многочисленные маленькие мониторы, на которых Нео увидел себя. Как будто комнату снимала камера видеонаблюдения, но ее он нигде не заметил. Посреди комнаты стояло кресло, похожее на офисное, на колесиках, только спинка была выше обычного. Кресло развернулось, и Нео увидел седого бородатого старика в белом костюме. - Здравствуй Нео, монотонным баритоном произнес он. - Кто ты такой? – резко спросил Нео. Он еще не отошел от недавней схватки со Смитом, и готов был, набросится на неизвестного. - Я главный архитектор, - ответил тот. – Я создал матрицу. Старик сидел, положив ногу на ногу, и пристально смотрел в глаза гостю. Нео чувствовал его

тяжелый взгляд, даже через стекла, черных очков. - У тебя, наверное, ко мне есть вопросы, - ровно проговорил архитектор. - Зачем я здесь? - Мы сами привели тебя сюда. - «Мы»? – с сомнением произнес Нео. – Кто это «Мы»? - Матрица – это не просто программа. В ней задействовано много разных систем. То, что узнал о матрице ты – это всего лишь небольшая часть. Мы подключаем людей к системе, совсем не так, как тебе рассказал Морфиус. - Ты лжешь! – отрезал Нео. - Я знал, что ты мне не поверишь, - старик говорил, совершенно не проявляя ни каких эмоций. – Поэтому буду откровенен с тобой, и покажу тебе то, что приведет тебя к пониманию и, мы надеемся что, ты, в конце концов, примешь наши условия. - Какие еще условия? – смутился Нео. - Матрица создавалась для отвлечения людей от правильного понимания жизни. И, поверь, это было не так уж сложно. Более того – многие люди сами с радостью подключались к программе. В памяти у Нео сразу всплыли слова Морфиуса: «Ты должен помнить что, большинство не гото-

во принять реальность. А многие настолько отравлены и так, безнадежно зависимы от системы, что будут драться за нее!» - У них просто не было выбора, - злобно произнес Нео. – Вы сами… - Умоляю, - перебил старик. – У людей выбор есть всегда. Он находится у вас в голове. Нам пришлось разрабатывать программы, в которых у человека есть иллюзия выбора, чтобы он не бунтовал. - Что ты хочешь сказать? - Например, программа «СССР». Мне лично она не нравится, но у нас не было другого выхода. Россия была на пороге пробуждения. Наш агент Ленин, хорошо поработал, и мы перезаписали устаревшую версию – «Царская Россия», поменяв ее на «Советы». Архитектор вытащил из нагрудного кармана авторучку, которая оказалась пультом, и нажал на нее. На экранах появились разные видео-фрагменты из жизни Советского союза. Ленин на митинге, бурно жестикулирующий руками, матросы с винтовками, штурмующие «Зимний дворец», расстрелянная семья царя Николая второго, и еще много разных эпизодов становления Со-

ветской страны. - Но если это так, задумчиво произнес Нео. – Значит, у вас бывают сбои в программе? - Да, - спокойно ответил старик. - Матрица не совершенна – потому что сам человек не идеален. - Хорошо, что дальше? - Нам нужно было разделить иллюзию на две части, и показать людям, что одна из них – истина, а вторая – ложь. Причем, каждый, кто принимает одну сторону, считает заблуждением противоположную, и наоборот. Нам это удалось. Мы создали две программы – «Капитализм» и «Социализм», противопоставив их друг другу. - А нацистская Германия – это сбой? – спросил Нео. - Нет. Гитлер – это вспомогательная программа, для усовершенствования СССР. - Тогда что ты называешь сбоем? - Бунт. Это когда люди не осознавая но, ощущая обман, начинают отсоединяться от матрицы. Признаюсь: на ранней стадии, было сложно их подключить обратно. Но мы научились любую революцию делать частью программы. Люди, отсоединившись, не знали, что делать дальше. В итоге нам удалось научиться управлять этой стихией. - Для чего вы стерли СССР? - Я думал ты более догадливый, - впервые

улыбнувшись, сказал архитектор. – Эта программа устарела. Она не отвечала запросам людей. Ведь, в конце концов, люди хотят просто быть счастливыми. - Что ты знаешь о счастье, - грубо отрезал Нео. – Ты всего лишь программа. - А мне и не нужно этого знать. Мы просто создали программу, которая предназначена для управления этим понятием – «Счастье». К примеру, у советских людей «Счастьем», мы изобразили абстрактный мир, где все будет бесплатно, и не будет ни какого государства и власти. Поразительно, но люди поверили в этот обман, хоть и ненадолго. Значит «Американская мечта» ваша работа? - Моя любимая операционная система «Капитализм». Над ней мы работали очень долго. Она постоянно совершенствуется, и к ней добавляются вспомогательные программы. В итоге «Счастье» для людей стало очень доступным. В отличие от «Социализма», в котором оно где-то далеко в будущем. Достаточно иметь много денег, и человек счастлив. - Кажется, я понимаю, - задумчиво произнес Нео. – У обеих программ, иллюзия счастья одинакова. - Да. Проще говоря, людям нужно изобилие и удовлетворение всех потребностей. Разница лишь в том, что при капитализ-

ме, этого можно добиться здесь и сразу. Нео обратил внимание на телевизоры, на которых стали появляться картинки из жизни богатых людей. Развратные девицы, клубные вечеринки, виллы с бассейнами, дорогие автомобили и всевозможные кушанья. Все это мелькало на многочисленных экранах, от чего у Нео создавалось ощущение, что он попал в какойто аттракцион. - И так мы определили, - продолжал старик. – Счастье для человека – это максимальное удовлетворение его потребностей. И мы дали людям это. Поэтому было совсем не сложно подключить их к системе. - Но вы же не смогли подключить Россию к «Капитализму»? - А этого и не нужно. Для нее была разработана программа «Патриотизм». Эта программа работает только при наличии внешней угрозы, поэтому нам пришлось создать эту угрозу. И люди стали подключаться к этой программе добровольно. - Как вы подключаете людей к матрице, если Морфиус ошибался? - С помощью СМИ. - Средства массовой информации? - Нет. Система Манипулирования Индивидуумами. Нео начал понимать, что он попал в какую -то игру, правила которой ему не известны. От этой

неизвестности ему стало жутко. Слова архитектора казались правдоподобными, но доверять ему полностью, не стоило. Возможно, он вовсе не тот за кого себя выдает. Надо это узнать. - Как это происходит? – с недоверием спросил Нео. - Очень просто, голос старика стал еще монотоннее, как мелодия, состоящая из одной ноты. – Мы вычислили, что влияет на образ жизни человека, на его поступки, и научились ими манипулировать. Человеческая жизнь – это совокупность его поступков, которые, в свою очередь, зависят от взглядов на жизнь. Каждый индивидуум – какието действия считает правильными, а другие не правильными. Мы смогли подменить понятия и подключили к матрице огромное количество людей. - Значит матрица – это просто совокупность понятий, которые вы смогли внедрить в головы людей? – догадался Нео. - Ложных понятий, – поправил архитектор. – Однако, склонность некоторых людей к глобальному мышлению, и к поиску идей, стала одной из сложностей в разработке программ. Поэтому нам и пришлось создавать системы – «Капитализм» и «Социализм». Внедрять вспомогательные программы – философию, софистику и многие другие. В результате, те лидеры, которые смогли повести за

собой людей, призывая к борьбе с системой, только укрепляли ее. - А как же любовь? – с удивлением спросил Нео. - Хорошая программа, - ответил старик так, как будто ждал этого вопроса. – Она очень хорошо отвлекает от борьбы с системой. Мы сделали «Любовь» святым, для людей, понятием, придав ей нечто неземное. Для многих она стала смыслом жизни. Но ведь, мы то с тобой понимаем, что это всего лишь чувство, исходящее из инстинкта «продолжение рода». - Тебе не дано испытать это чувство. Как ты можешь о нем рассуждать? - Мне не нужно ни чего испытывать. Моя задача подключить людей к матрице, и, если кто-то сопротивляется, отвлечь его от борьбы. У нас есть тысячи программ, для этого. К примеру, программа «Национализм». С помощью нее мы смогли подключить к системе, целые государства, представив ее как – «Любовь к своей нации». Большое количество националосвободительных движений, послужили лишь порталом для подсоединения к матрице. Снова поменялись картинки на экранах, показывая различные столкновения на национальной почве, из разных периодов истории человечества. - Почему вы сейчас сосредоточились на ближ-

нем востоке? – Нео мучали разные догадки, и от этого стал нервничать. - Там самое большое количество «отключившихся». Попытки внедрить туда программу «Капитализм», впрочем, как и «Социализм», не увенчались успехом. Правда сработала программа «Национализм», но мы поняли, что это ненадолго. Наша задача держать этот регион в постоянном напряжении, чтобы отвлечь пробудившихся, и заставить их пойти в, указанном нами, направлении, – архитектор выдержал небольшую паузу и продолжил. – Мы давно работаем в этом регионе, и проект «Первая мировая война», был предназначен для устранения этой опасности. Опасности разрушения матрицы. - Почему именно оттуда исходит опасность? - Мы не смогли внедрить там нашу программу «Счастье». Потому что у этих людей, отношение к жизни и к смерти, сильно отличается от того, к чему привыкли остальные. Поэтому возникла угроза массового отключения. Но мы всё же добились некоторых успехов, направив их усилия в, нужную нам, сторону. Нам также удалось настроить против них остальной мир. - Стоп, - резко отрезал Нео. – Я все понял. Теперь скажи, что ты хочешь от меня? - Ты должен прекратить борьбу. - Почему ты решил,

что я должен согласиться? - Потому что твоя жена Тринити, в наших руках. На мониторах появилась Тринити. На ее глаза была натянута черная повязка, а руки были привязаны к подлокотникам кресла, на котором она сидела. Нео вздрогнул. Чувства безысходности наполнило всю его сущность. Он не знал, как поступить. Мысли полетели, перебивая друг друга. Хотелось разорвать старика, но это могло привести к смерти любимой. Смятение пронзило душу, он чуть было ни закричал. Нельзя показывать виду, – успокаивая себя, подумал он. – Надо взять себя в руки. - Перед тобой две двери, - в голосе архитектора не было даже грамма чувств, ни ненависти не радости, это раздражало еще сильней. – Дверь слева – ведет к спасению Тринити, но взамен тебя подключат к матрице. Ты все забудешь и станешь жить со своей женой, наслаждаясь и не думая ни о чем. Мы сделаем тебя, кем захочешь. Дверь справа ведет к гибели твоей жены, но… - он прервался. - Что но?! – почти закричав, не выдержал Нео. - Ты сможешь продолжить борьбу, но учитывая твою потерю, это тебе уже будет не нужно. Нео вдруг опять вспомнил слова Морфиуса, - Матрица – это мир грез, порожденный компьютером, - говорил он. –

Созданный чтобы подчинить нас. Сделать из нас всего лишь, это. Он вспомнил, что в этот момент, в руках Морфиуса, появилась батарейка. - Ты всего лишь программа, - спокойно произнес Нео. Сосредоточившись, он пристально стал вглядываться в глаза архитектора. Неожиданно для себя, он заметил, как внешность старика стала меняться. Впрочем, меняться стало все в этой комнате. Нео увидел что, окружающие его предметы, состоят из цифр. Словно кто-то загрузил программу, и компьютер стал считывать ее, показывая весь процесс на мониторе. Прошло минуты две и Нео решившись, направился к правой двери. - Это еще не все, прогудел архитектор, провожая его взглядом. – Посмотри, Нео. Оглянувшись, он с удивлением уставился на экраны. Тринити стояла в красивом белом платье и весело улыбалась. - Нео, здесь так прекрасно, - нежно заговорила она с монитора. – Давай останемся здесь. Только ты и я. Ты же понимаешь что, мы не сможем их победить. Прекратить борьбу – это не значит сдаться, Нео. Просто, будь со мной. Ведь мы же любим друг друга. Нео снова постиг порыв чувств. Но на этот раз он был немного другим. Его вдруг накрыла настолько сильная волна усталости, что сразу захо-

телось просто уехать, куда ни будь далеко, жить там с любимой Тринити, радоваться жизни. Борьба ему показалась совершенно бессмысленной и ни кому не нужной. Но тут где-то в самом дальнем углу его памяти, словно издалека, стали доноситься слова, Матрица - это система. Система - есть наш враг. Но когда ты в ней, оглянись, кого ты видишь? Бизнесменов, учителей, адвокатов, работяг – обычных людей, чей разум мы и спасаем. Однако до тех пор, пока эти люди, часть системы – они все наши враги. Эти слова врезались в сознание Нео, и он как будто очнулся от помутнения. Сразу же пришло понимание того, что если Тринити и ушла в матрицу, то значит, она перешла на их сторону. Получается – принимать ее слова не нужно. Но скорее всего – это просто уловка системы. Все же сомнения терзали душу. Но осознание оказалось сильней. - Я тебе не верю, сухо произнес Нео, и продолжил путь к двери справа. - Мы вас все ровно победим, - сказал вслед ему архитектор. Нео открыл дверь, и, повернувшись напоследок, спокойно произнес: - Не получится, потому что вы еще ни разу нас не победили. Нео исчез за дверью. Автор: Махно

День стоял серый и пасмурный. Капли дождя стекали по стеклу. Солнца не было видно, все заволокли серые, непроглядные тучи. Граф Петр сидел на кожаном кресле, пододвинутом к камину. Яркие языки пламени плясали на поленьях и громко потрескивали. Был уже час дня и Петр успел переделать все свои дневные дела: дважды обошел свой скромный замок на вершине скалы, понравоучал служанок, которые сегодня прибирали его апартаменты, побывал на кухне, продегустировал несколько новых блюд. - Как же скучно – слова эхом раздались в небольшой отделанной камнем комнатке. В комнате было темно, весь свет создавал камин. Дождь все стучит по стеклу: «Тук-тук» За дверью раздались торопливые шаги. Не дождавшись стука в дверь, Петр крикнул: «Войдите» В комнату вошел слуга, глубоко поклонился и произнес немного картавя: « Господин, у входа вас ждет благородный граф и просит вас» Граф Петр спустился в холл. Здесь шум дождя был намного громче, чем наверху. Дождь барабанил по многочисленным окнам с неистовой силой.

- Да, что там творится с погодой? – голос Петра полностью утонул в шуме ливня. - Сильный ливень, сер, и штормовой ливень – покорно отозвался слуга. Грянул раскат грома, сверкнула молния, и внезапно раздался стук в дверь. Граф Петр кивнул слуге, тот покорно отворил дубовую дверь. Под стеной ливня стоял высокий человек в кожаном плаще и широкополой шляпе, на которой весело плясали капельки дождя. -Можно войти? – произнес он хриплым голосом. За его спиной сверкнула молния, настолько ярко, что Петр и его слуга непроизвольно закрыли глаза. - Граф Гарри! Какими судьбами? Проходите, проходите – произнес Петр наигранным голосом. Все, потому что граф Гарри приходил в замок почти каждый день и за чашкой чая или бокалом красного вина рассказывал о новых проблемах и неудачах, постигших его. Родом он был из богатой английской семьи, которая перед самым его рождением полностью обанкротилась. Гонимый светским обществом своего родного города, он переехал сюда, в графство

Велрон – прибежище изгоев, воров и пьяниц. Он купил скромный дом неподалеку от замка Петра. Владелец замка, узнав, что его сосед носит титул графа, сразу же внес его в список своих немногочисленных друзей. И с тех пор, раз или два раза в неделю граф Гарри приходил в замок друга и жаловался на жизнь. В эту неделю он зачастил и пришел уже четвертый раз. - Дорогой друг! – начал граф Гарри и покачнулся – он был пьян дорогой друг, можно мне зайти на бокал вина? – с трудом произнес он и громко икнул. Петр повернулся к слуге, который стоял за спиной. - Что ты стоишь? Не видишь, граф Гарри не может сам пройти? И он весь промок! Слуга вздрогнул и побежал помогать Гарри. - Как он будет готов, отправь в мой кабинет. - Хорошо, сер. - И пусть накроют на стол. Слуга поклонился и увел Гарри в комнату. Спустя пару минут, в кабинет Петра вошел слуга, за ним следовал Гарри. Граф покачнулся и упал в кресло, которое успел подставить слуга.

- Принеси вина – приказал граф. Все было, как и вчера... Это начинало надоедать Петру. - Скучно… - выдохнул он и растянулся на кресле. - Скучно говоришь? – спросил Гарри заплетающимся языком – сейчас мы это исправим! – воскликнул он, икнув. Начались долгие, однообразные разговоры о проблемах Гарри, плавно перешедшие в обсуждение тех, кто, по мнению графа, создавал эти самые проблемы. Слуги принесли обед. Два графа ели и разговаривали (если это можно назвать разговором, Петр знал наперед, что скажет его собеседник). Все было настолько заезженным, что вгоняло в

сон. Граф Гарри заснул. Его неопрятное, небритое лицо сейчас напоминало лицо маленького ребенка, которого обидели. Он спал и громко сопел, от глубоких вздохов полосатая рубашка чуть не разъезжалась по швам. Петр вышел на балкон. Прохладный ветер трепал черные волосы, граф обреченно вздохнул. В кабинете послышался шум и спустя секунду, на балкон вывалился Гарри, едва державшийся на ногах. Он не удержал равновесие и упал на Петра, который от удара перевалился через перила балкона и полетел вниз. Петр падал с балкона своего замка, стоявшего на краю пятидесятимет-

ровой скалы – нет никаких шансов выжить. Ветер уже не ласкал лицо и волосы, он с силой бил в лицо, трепал подол домашнего халата. Даже дождь прекратился, тучи немного рассеялись и через просветы светило солнце. Было чувство, что весь мир прощается с графом Петром. Он падал в пропасть, он видел лица слуг с замерзшими гримасами ужаса на лицах, он видел Гарри, до сих пор не понявшего, что же произошло. - Хоть какое-то разнообразие в этой серой жизни… Автор: Александр Рогачев

- Сколько тебе лет? – Спросил мужчина, лежащий на кровати. - Женщинам не задают таких вопросов. – Кокетливо ответила брюнетка, расчесывая свои волосы перед зеркалом. Зеркало было широким и весело на уровне плеч. Ноар видела в нем отражение своего лица и плеч. Тусклый свет торшера в углу создавал приятный полумрак и позволял привести растрепанную прическу в порядок. Но, увы, на макияж его уже не хватало. Но Ноар не впервые посещала «Клуб одиноких сердец», поэтому её макияж был минимален. Лишь маленькая линия теней и изящный изгиб помады на губах. Подправить это полумрак позволял. Комната выглядела специфически. Кроме кровати, торшера и зеркала на стене в ней была только вешалка в противоположном углу от торшера и небольшой журнальной столик, на котором лежали контрацептивны. Торшер и вешалка располагались по углам у стены, где стояла двуспальная кровать. Со стороны, где стояла вешалка, примостился и небольшой журнальный столик. Напротив кровати весело зеркало. Расстояние от кровати до

противоположной стены было довольно большим, метра три. Вообще комната была большая, но минимум мебели делал её пустой, а белые стены визуально расширяли пространство. В противоположных углах, примыкающих к стене с зеркалом, находились две двери. Одна вела в мужской коридор, другая в женский. - Но все же. - Настаивал мужчина. Ноар повернулась к нему. На ней было лишь черное кружевное белье и чулки. Мужчина лежал обнаженным, прикрывшись простыней. - Ты хочешь это знать? – Серьезно спросила она. Мужчина кивнул. - Хорошо. – Произнесла она. – Поиграем в игру. Сколько мне, а? Скажи. - Лет… - мужчина присел на кровати. – Двадцать пять? Ноар рассмеялась. - Спасибо за комплимент! – С улыбкой ответила она. – Но я говорю, что мне двадцать семь? - Я не угадал? – Расстроено спросил мужчина. - Нет. – Покачала головой Ноар. – Мне тридцать два, но это секрет. – Она приложила палец к губам и рассмеялась сно-

ва, глядя на недоуменное лицо мужчины. - Поразительно, только и смог ответить он. - Ничего поразительного. – Ноар изящно развернулась к зеркалу на пальцах и продолжила свой туалет. – Здоровое питание, крепкий сон, минимум стресса… - Пластика? – Продолжил мужчина. - Фу! – Скривившись, громко произнесла Ноар. – Я еще не столь стара, чтобы ложиться под нож. - Некоторые особы лежаться под нож и раньше. - Мне еще рано. Поможешь? – Надевая платье, попросила Ноар. Мужчина поднялся и нагой подошел к ней, что бы застегнуть молнию на спине. Ноар оделась и повернулась к мужчине. - Ты пойдешь прямо так?- С улыбкой спросила она. - Если с тобой, то да. – Ответил мужчина. - Ты же знаешь, что по правилам, мы не имеем права выходить в противоположную дверь. - Знаю. – Печально ответил мужчина. - Ты расстроен? – Все еще находясь в его объятьях, спросила она.

- Мне понравилось. – Тихо произнес он. - Мне тоже. – Ответила она и направилась к своей двери. - Мы еще увидимся? – Спросил он вслед. - Если леди Фортуна улыбнется тебе! – Оглянувшись с улыбкой, ответила она и вышла. Вздохнув, мужчина начал одеваться. - Но я надеюсь, что Фортуна будет на моей стороне. – Прошептала Ноар, закрыв дверь с той стороны. – Номер пять. – Задумчиво произнесла она, глядя на номер комнаты, который выпал ей. В «Клубе» было всего девять таких комнат, каждая

имела по два входа с противоположных коридоров. С одного заходили мужчины, с другого женщины. Они не знали, кто войдет с той стороны, так как перед началом, они тянули жребий, кому какой номер выпадет. Сегодня Ноар выпал пятый номер. И этому… выпал пятый. Таковы условия «Клуба одиноких сердец»: раз в неделю, в определенное время, участники «Клуба» посещают его. С разных сторон входят в комнату жеребьевки. Мужчины в свою комнату, женщины в свою. Там они выбирают номер и идут в коридоры, откуда попадают в комнаты. В комнатах их ждет

кровать, презервативы и партнер, которому выпал тот же номер. И целый час времени. Любой партнер имеет всего одно право отказаться от интимной связи. При повторном отказе, его исключают из «Клуба». Да, оба обязаны заняться сексом. Сурово? Не справедливо? Возможно, но месье Гастон, владелец данного заведения, которому каждый член клуба платит по сто евро за визит, считает, что это лучше чем сидеть за столиком и ворковать не пойми о чем. И знаете что? Данная практика дала свои плоды! Каждый месяц одна, две, а то и три пары уходят вместе и уже не возвращаются сюда как простые члены «Клуба». Правда, одна пара развелась после месяца семейной жизни, и вернулись сюда снова, но это было один раз, и на общую статистику он не повлиял. А статистика довольно хорошая, в день таких заходов целых семь. В девять утра первый и в девять вечера последний. И это семь дней в неделю! Конечно, у него есть и расходы, но доход такое учреждение приносит не маленький. Ноар покинула «Клуб» в одиночестве, а в комнате номер семь произошел следующий разговор. - Ты поможешь мне одеться? – Неуверенно спросила Мари. Она полулежала на кровати. Её короткие рыжие волосы были взъерошены, отчего она походила на лису.

В отличие от комнаты Ноар, здесь были включены потолочные лампы дневного света, и все вся комната была залита белым светом. От этого комната напоминала больничную палату. - Конечно, помогу. – Ответил одевающийся Ноэль, сидевший на краю кровати. Он попытался улыбнуться, но Мари остановила его. - Не надо. – Сдержано произнесла она. – Я знаю, что вызываю жалость. - Нет, почему? – Покачал головой Ноэль. – Ты очень привлекательна, у тебя красивая фигура. - Спасибо, - опустив голову, произнесла Мари. - Можно вопрос? – Спросил Ноэль. - Как я сюда попала? – Вопросом на вопрос ответила девушка. - Ну, и это тоже. - Моя бабушка, графиня де Лафар, привела меня сюда. – Ответила Мари. - Ты графиня де Лафар? – Удивился Ноэль. – Из тех самых? У вас еще синий герб с тремя зажженными факелами. - Да, - кивнула Мари. – Мари де Лафар. Ты удивлен? - Признаться, да. – Кивнул парень. – Зачем такой девушке как ты, ходить с подобное место. Мари тихо засмеялась. - Все просто. – Произнесла она. – Хоть я и графиня, кроме титула и

небольшого особняка у меня ничего нет. Конечно, дядя Жуль помогает деньгами, точнее, я живу на его шеи. Бабушка не вечна, а так… у меня есть шанс вести полноценную жизнь. - А без «Клуба» ты вести её не можешь? – Спросил Ноэль. - А кто захочет лечь в постель с калекой. – На глазах Мари появились слезы. – Видел бы ты выражение собственного лица, когда вошел в комнату. - Стоп! – Произнес он и повернулся, наконец, к Мари. Она так и полулежала на кровати. Она согнула ноги, прикрывая обнаженную грудь. Закрыться руками она не могла, так как вместо них у неё были два обрубка, сантиметров по десять от плеч. - Я не ожидал такого. – Честно произнес Ноэль. – Ты, правда, поверь мне, очень красива. – Он провел рукой по её щеке, волосам. – Ты прекрасна. У тебя изящная фигура, тонкие черты лица и эти растрепанные волосы… но руки. Что случилось с ними? - Когда мне было пять, мы с родителями поехали в Брест, к родственникам мамы. По пути мы попали в сильный ливень, машину повело и мы врезались в грузовик, перевозивший стальные листы. От удара нашу машину развернуло, а крепления на грузовике слетели и листы, как сотни гильотин, обрушились на машину. Я сидела сзади, при-

стегнута и потянулась к маме, которая сидела впереди. В тот момент машину разрезало на мелкие полоски. Затронуло только переднюю часть, её превратило в месиво. Мне же отрезало только руки. – Она рассказывала на удивление спокойно, только слезы катились ручьем по её щекам. Ноэль молча сидел и слушал. Он, наивный сопляк, думал, что его судьба тяжела. Но он хоть знает, что его родители где-то есть на этом свете. Точнее, он ничего не знает о своих родителях, так как его подбросили в приют. Как в дешевой мелодраме, принесли в корзинке ночью к порогу, постучали, оставили корзинку и убежали. Банально. Он рос среди таких же брошенных как и он. Точнее, до сих пор живет там, ведь ему только на словах восемнадцать лет, а на деле только шестнадцать. В «Клуб» он попал только с помощью одного своего знакомого, с которым он общался, убегая из приюта. У знакомого были деньги, которыми он и покупал себе друзей. Одним из таких друзей и был Ноэль. Для знакомого это было что-то вроде развлечения. С проститутками проще, ты выбираешь сам с кем спать, а здесь лотерея. Ноэлю было все равно куда идти, поэтому он стал членом «Клуба» за компанию. Это произошло, как раз сегодня и Мари была его первой партнершей в «Клубе».

Вообще, Мари была второй женщиной, с которой у Ноэля был секс. Первой была его подруга из приюта, но год назад она покинула приют и уехала куда-то на юг. Ноэль тяжело переживал этот разрыв. Мари тихо плакала, Ноэль не знал, что сказать ей. - Прости, - тихо выдавил из себя Ноэль. – Я не знал. - Хватит. – Тряхнув головой, чтобы смахнуть слезы, произнесла Мари. Ноэль взял свою футболку и вытер их. - Я же сказала, хватит. – Тихо произнесла девушка. – Я не хочу, чтобы меня жалели, только потому, что у меня нет рук. - Я не жалею тебя. – Ответил парень. – Я просто помогаю тебе. Ты же просила, чтобы я одел тебя. - Да, но я не просила вытирать мне слезы. - Давай все-таки я одену тебя. – Он потянулся за её вещами и стал одевать девушку. Потом он помог её подняться и открыл дверь в женский коридор. - Ты на следующей неделе будешь здесь? – Спросила она. - Да, но лотерея… - Я буду, надеется, что нам выпадет один номер. - Может, встретимся за пределами «Клуба»? – Неожиданно спросил Ноэль, прикрывая дверь. Мари удивлено по-

смотрела на него. - Что? – Теперь удивлялся Ноэль. - Ничего, - ответила она. – Просто еще никто из... – она кивнула на кровать, - не предлагал мне такого. Редко кто помогает одеться. А тут ты… - Просто скажи да или нет. – Произнес Ноэль. - Да, но пообещай, что ты это делаешь не из жалости ко мне. - Обещаю. – Произнес он, открывая дверь. - Завтра, в 14.00 у входа в «Клуб». – Произнесла она, выходя. - Тебе нельзя в этот коридор. - Знаю, - ответил он, закрывая дверь. *** Ноар сидела в своем кабинете и просматривала документы. За те семь лет, которые она является главой холдинга, она научилась разбираться в документации и отчетах. Сначала она во всем полагалась на Жуля, но потом поняла, что от дворянина в нем ничего, кроме фамилии, не осталось. Поэтому Ноар взялась за дела сама. - Ты сегодня прекрасна. – С улыбкой произнес Жуль. Он сидел на краю стола и любовался Ноар. - Оставь, Жуль. – Не отрывая взгляда от бумаг, произнесла Ноар. - Ты все так же холодна. – Он встал и подошел к окну за спиной Ноар. Вид был прекрасен. Из окна виднелась Эйфелева башня, гордость всех парижан. Нет, что там пари-

жан, всех французов. - Я благодарна тебе, как другу Пьера, не более. – Сухим тоном ответила Ноар. Сегодня на ней было красное платье футляр. Волосы она не заплетала в хвост, а оставила распущенными. Несколько колец украшали пальцы, а шею тонкая цепочка с кулоном. - Пьера уже восемь лет нет в живых, может, хватит из себя монахиню строить. Или ты думаешь, я не знаю, что ты посещаешь этот «Клуб»? Ноар отложила бумаги, развернула кресло и посмотрела на собеседника. Жулю было уже за сорок, но не жены, не детей у него не было. Поэтому он и подбивал клинья к Ноар. - Жуль, что тебя раздражает? – Спросила Ноар. – То, что я сплю с мужчинами из «Клуба» или то, что я не сплю с тобой? Жуль наконец повернулся к ней. - Я люблю тебя, Ноар. – Произнес он. - Нет, Жуль, - покачала головой Ноар, поднимаясь с кресла. Она вплотную подошла к Жулю и заглянула ему в глаза. Ноар была но голову ниже Жуля. Он смотрел на неё сверху, не отводя взгляда. - Ты любишь не меня, - подставляя свои губы под поцелуй, продолжила она. Он потянулся к ней. Ноар одной рукой обняла его за шею. – А мои пятьдесят пять процентов акций. – Произнеся

это, она резко отошла от него. Он так и остался стоять в комичной позе, протягивая губы к ней. - Тебе мало, катастрофически мало, - прохаживаясь по кабинету, продолжила Ноар, - твоих двадцати пяти процентов. Тебе нужен контрольный пакет акций. Жуль уже взял себя в руки и с достоинством ответил. - Я не столь меркантилен. - Да ладно?- Она улыбнулась и игриво оперлась руками о стол. В такой позе Жулю было видно её декольте и он невольно сглотнул, заглянув в него. У Ноар это вызвало взрыв смеха. -Даже если и так. – Спокойно рассуждал Жуль. – Ты от этого потеряешь? Нет, я и так веду все дела фирмы. Компания от этого только выиграет. - Выиграешь ты. – Ответила Ноар. – У тебя будет фирма, жена красавица. - От скромности ты не умрешь. – Перебил её Жуль. - Скромность не является моим недостатком. - Да, - кивнул собеседник. – У тебя предостаточно других недостатков. - Да? – Удивилась Ноар. – И каких же? - Алчность, жадность, меркантильность. - Тебе так нравится это слово? - Возможно. - Увы, но ты не

прав. – Она прошла в другой конец кабинета и вальяжно села на диван, закинув ногу на ногу. На кончиках пальцев она балансировала туфлей. Это игра. Она знала слабости Жуля и его реакция её забавляла. - Да? Тогда почему, объясни мне, тогда, восемь лет назад, ты не смогла оказать помощь Пьеру? Ответь, почему ты не позвонила его врачу? Почему? - Врач был вне зоны действия сети! – Сквозь зубы произнесла Ноар. – Скорая приехала поздно, а лекарства не помогли. - Или были введены слишком поздно. – Тихо произнес Жуль. - Я не медсестра и меня воротит от вида крови. - Да что ты говоришь. – Усмехнулся Жуль и уселся в кресло Ноар, за её стол. - Удобное кресло, не так ли? – С сарказмом спросил он. – Может ради этого кресла ты и испугалась вида крови. Может поэтому твоя рука со шприцом дрогнула? - Зачем ты говоришь это мне? – Спокойно спросила Ноар. – Беги же в полицию. - Нет, - покачал головой Жуль, откинувшись в кресле. – Я не сдам тебя фараонам, ты мне нужна здесь. - А не боишься, что я тебя так же как Пьера… - Значит я прав? - Значит ты идиот.

В кабинете наступила тишина. Ноар сидела и испытующе смотрела на Жуля, а он смотрел в потолок. - Как там поживает твоя племянница? – Ноар первой нарушила молчание. – Мари, вроде. - Прекрасно! – Жуль оторвал взгляд от потолка и посмотрел на Ноар. – Сидит в особняке с моей мамашей, и потихоньку прожигает мои денежки. - Много ли калека сможет прожечь? – Спросила Ноар. - Достаточно. - Боже, какой же ты скупердяй. – Произнесла Нора. – Тебе её не жалко? - Жалко. – Кивнул Жуль. – Может, поэтому я так тебя и обхаживаю. Чтобы обеспечить свою бедную и несчастную племянницу… - Жуль, ты определись. – Грубо перебила его Ноар. – Либо ты любишь меня, либо печешься о племяннице. Для такого эгоистка как ты оба варианта сразу – это перебор. Да и так понятно, что ты лжешь. Надеюсь, она с голоду не умирает? - Ты действительно думаешь, что я настолько бездушен, чтобы обречь свою единственную племянницу на годную смерть? Даже если бы я этого захотел, моя маман достала бы меня из преисподней и заставила платить по счетам. Но, пока что, я плачу по счетам сам, собственной рукой. Ноар вальяжно пе-

рекинула ногу на ногу. - То есть, ты утверждаешь, что в тебе еще осталось хоть что-то человеческое? - Поверь, человеческого во мне еще очень много. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Я не такой уж и эгоист, как ты думаешь. Семья – вот что для меня важно. - И при этом кроме матери и инвалида у тебя нет никого. Жуль встал из-за стола и подошел к Ноар. - Одно слово и ты станешь моей семьей. – С надеждой в голосе произнес он. - Я уже говорила тебе, нет! – Холодно ответила она. Жуль молча вышел из кабинета. - Значит то, что Мари тоже член «Клуба» тебе все равно? – Спросила Ноар у пустоты. Конечно, Жулю было все равно, чем там занимается его племянница. Ходит в «Клуб», на панель, не важно. Забеременеет, так даже лучше, будет повод избавиться от неё. Ноар прикрыла глаза и попыталась задремать. *** Ноэль не любил опаздывать, поэтому пришел на пятнадцать минут раньше. В «Клубе» как раз были посетители и скоро они должны были выходить. Выпросив несколько сотен евро у Жана, своего богатого друга, Ноэль стоял, держа в руках букет

роз. Вообще, розы стандартные цветы. Да, именно стандартные. Они подходят по любому случаю. Конечно, флористы могут прочитать целую лекцию о цветах и о том, когда какие цветы принято дарить. Но большинство обывателей уверены, что розы можно дарить везде и всегда. Да и кто, по сути, задумывается о такой мелочи, как цветы. Они элемент праздника, не более. Просто часть ритуала. Ровно в 14.00 к входу медленно подкатил «Роллс-ройс Фантом» черного цвета. Шофер открыл дверь и наклонился к пассажиру. Через мгновение он, держа Мари за плечи, помог ей выбраться из машины. Сегодня на Мари были сандалии на невысокой шпильке, темные бриджи и черная рубашка. Рукава рубашки были завязаны в узлы на уровне локтей. С другой стороны самостоятельно вышла из авто женщина в сером платье, напоминающем монашеское одеяние. Она напоминала домоправительницу из произведений Астрид Линдгрен. В детстве книги про Карлсона были любимыми книгами Ноэля, поэтому увидев спутницу Мари, он невольно усмехнулся. - Привет. – Произнес он, протягивая букет. - Привет, - ответила Мари. Домоправительница моментально взяла из рук парня букет, бросив негодующий взгляд на него.

- Прости, я… осознав неловкость ситуации, Ноэль попытался оправдаться. - Я же просила, без этого. – Перебила его Мари. - Хорошо. – Кивнул парень. - Ноэль, это Анна, она сопроводит нас. – Представила свою спутницу Мари. - Очень приятно, Ноэль протянул руку для пожатия. Анна недовольно посмотрела на него и удостоила просто «Взаимно». - Куда пойдем? – Спросил парень, переводя взгляд на Мари. – Просто, я плохо знаю эту часть города. - Здесь недалеко есть неплохое заведение, произнесла Мари. Они выглядели своеобразно. Тонкая Мари, Ноэль и идущая позади них Анна с букетом в руках. Многие оборачивались на них. Чужие взгляды нервировали Ноэля, он не хотел привлекать внимания. А вот Мари шла с достоинством. Даже в таком положении она держала спину прямо. «Настоящая графиня» - Мимолетом подумал парень. - Она за нами все время будет идти. – Тихо спросил Ноэль. - Увы, - ответила Мари, - но без помощи Анны я мало на что способна. Они зашли в небольшое кафе, столики в котором были разделены ширмами. В оформлении

кафе напоминало Англию викторианской эпохи. Официанты и бармен были одеты под стать интерьеру. - Не люблю, когда на меня смотрят люди. – Пояснила свой выбор Мари, когда их окружили тканные стены. – Мне тирамису и горячий шоколад. – Сказала она подошедшему официанту. - На улице ты держалась стойко. – Произнес Ноэль. – Мне тоже самое. – Ответил он официанту. Тот, кивнув, удалился. Анна заказ не делала, да и официант не интересовался. - Графиня обязана держаться стойко! – Гордо произнесла Мари. После чего молодые люди рассмеялись. Анна лишь недовольно покачала головой. - Анна сопровождает тебя и в «Клуб»? – Спросил Ноэль. Мари, покраснев, кивнула. - Тогда можно еще один вопрос? Мари кивнула. - Если уважаемая мадам Анна сопровождает тебя и в «Клуб», то почему она там не одевает тебя после… - Что вы себе позволяете?! - Возмутилась Анна. - То! – Ответил Ноэль. – Раз я могу одеть Мари, то помочь ей съесть пирожное так подавно. Анна попыталась возмутиться, но Мари её опередила. - Анна, пойди к Людовику. Ноэль сможет

позаботиться обо мне. - Но мадам... – Попыталась возразить Анна. - Анна, - строго произнесла Мари. Анна молча встала и покинула кафе. - Людовику? – Спросил Ноэль. - Это наш шофер. – Пояснила Мари. – Сейчас она будет промывать ему мозги, какая мадам наглая, что накричала на неё. - Ты не наглая. – Ответил Ноэль. – И да, почему мадам, а не мадмуазель? Мари удивлено посмотрела на него. - Что? – Спросил Ноэль. – Спасибо. – Поблагодарил он официанта, который так быстро принес заказ. - Уже более двух лет, - пояснила Мари, когда официант, так и не произнеся ни слова, удалился, - как по настойчивым просьбам феминисток правительство упразднило обращение мадмуазель. - А ты феминистка? – Спросил Ноэль. - А я похожа на феминистку? – Спросила Мари. - В какой-то степени. – Произнес парень, поднося ложку с кусочком пирожного ко рту Мари. - Увы, я не феминистка. И даже не стремлюсь ей быть. – Произнесла она, и съела кусочек. Мари немного вымазала губы, и Ноэль поспешил вытереть салфеткой. На мгновение молодые люди замерли. - Можно? – Тихо

спросил он. - После того, что между нами было, мог и не спрашивать. – Ответила она, и он нежно поцеловал её. - Почему, увы? – Спросил он, когда их уста разомкнулись. - Феминистки независимы. – Ответила Мари. – Я же зависима ото всех. Я зависима от дяди, от бабушки, даже от Анны. - Но они несчастны. Независимость – это прекрасно, но ведь они не знают, что такое любовь. Они кичатся своей силой, равенством, но на этом все и останавливается. Мужчине не нужна сильная и независимая, ему нужная нежная и любящая. - А сильная и независимая не может быть нежной и любящей? – Спросила Мари, когда Ноэль помогал ей отпить шоколада. - Для меня феминистка нечто сродни ледяной статуи: холодная и никогда не растает. Ты хочешь быть такой? - В твоих глазах нет. – Быстро и уверено ответила Мари. - Вот и я не хочу видеть тебя такой. Мари… - он хотел… да не важно, что он хотел. - Расскажи о себе. – Резко произнесла Мари. Было ощущение, что она старается не подпускать парня к себе. Она дала слабость, позволив ему поцеловать её, а сейчас она боялась снова поддаться чувствам. Впервые её партнер по «Клубу»

проявил к ней интерес. Все заканчивалось там, в комнате. Он уходил, а она ждала, когда придет Анна и поможет ей одеться. Хоть она всегда с надеждой просила партнера помочь ей. Но они либо отказывались, шутя говорили, что спешат, либо молча уходили, сделав свое дело. Как ни крути, а для большинства мужчин «Клуб» то что-то сродни борделя. Ноэлю нечего было добавить. Жан так и говорил, бордель с лотереей. - О себе? – Неловко произнес Ноэль. - Ну да, - кивнула Мари. – Обо мне ты знаешь. Я графиня и вот… такая. - Ты прекрасна. – Ноэль улыбнулся и протянул ей ложку с кусочком пирожного. - Не увиливай от темы. – Произнесла она. - Мне восемнадцать лет, - без тени сомнения солгал Ноэль, хотя на самом деле ему было всего шестнадцать. Просто он выглядел старше. - Родители работают в Америке, так что живу один. Они оплачивают мне жилье и высылают деньги на питание и личные расходы. – Продолжал лгать парень. – Пока учусь в колледже. - Да? И кем же ты будешь? – С интересом спросила Мари. - Биржевым брокером. – Произнес парень. И да, это была очередная ложь. Ноэль так и не знал, кем он станет. Пока он

дружит с Жаном, проблем с деньгами у него быть не должно. Возможно, даже Жан сможет его куданибудь пристроить. Но надеяться на такого эгоиста как Жан нет никакого смысла. - Это что? – Наморщила лоб Мари. - Торговля на бирже. - А… Он помог ей доесть пирожное и допить шоколад. - Расскажи о своих родителях. – Попросила она, когда он вытер ей губы от крема. - Они у меня финансисты. – Ноэль начал кормить Мари очередной порцией лжи. На самом деле люди лгут часто, и даже не задумываясь о том, надо это им или нет. В большинстве случаев, ложь нужна для достижения какой-то цели. Причем, достижение сиюминутное. 90% лжи не рассчитано на что-то долгосрочное. Вот, солгать сейчас и добиться своего. Не важно, чего добиться, просто добиться. Расположение человека, материальной ценности, денег, просто свободы. Ноэль лгал потому, что ему было стыдно признаться, кто он на самом деле. Она графиня, а он оборванец из приюта. - Мама помогает папе в проектах, поэтому они постоянно в разъездах. – Уклончиво ответил парень. Ему было неловко лгать Мари, так как она нравилась ему.

Мари не настаивала на этой теме, и они сменили её. Молодые люди еще долго разговаривали о книгах, кино, живописи. Мари, как и полагается графине, хорошо в этом разбиралась. Ноэлю же пригодились знания, полученные в библиотеке приюта. В детстве, он любил там засиживаться допоздна. Сейчас, когда книги отошли на второй план и силу взяли гормоны, он изредка там бывает. Кафе они покинули, когда уже темнело. Хоть Мари и твердила, что надо позвать Анну, которая расплатиться, но Ноэль настоял на своем. Идея встретится за пределами «Клуба» принадлежала ему, следовательно, и платить ему. - До встречи. Буду ждать тебя в комнате… в «Клубе». – Прошептала она ему перед тем, как сесть в машину. Людовик помог ей сесть и закрыл дверь. Ноэль помахал Мари в окно. - Мадам просила вам передать это. – Железным тоном произнесла Анна, протягивая картонный прямоугольник. На картонке был написан номер телефона и имя «Графиня Мари де Лафар». - Я лезу не в свое дело, - повернувшись, Анна, собиралась уходить, но все-таки бросила через плечо несколько слов, - но все же. Не причиняйте мадам боль, она многое пережила. - Я постараюсь. –

Ответил Ноэль. Анна повернулась к Ноэлю и посмотрела на него. - Постараетесь? Тогда с вами все ясно, месье. – Анна развернулась и села в авто. Машина медленно поехала прочь. *** Пять дней пролетели как обычно. Ноэль с Жаном шатался по кабакам и барам, прожигая деньги последнего. Сейчас они ехали в «Клуб». Ноэль надеялся, что сегодня ему снова выпадет Мари. Глядя на Жана, он боялся, что к ней попадет именно он. - Зачем тебе все это? – Спросил Жана Ноэль. Жан, двадцатилетний увалень с плешью на макушке, переспросил: - Что зачем? - Я тебе зачем. Ты, по сути, подобрал меня на улице. Где мы с тобой познакомились?

- Ты пытался пролезть в ночной клуб на халяву. – Улыбаясь не совсем ровными зубами, ответил Жан. Вообще, Жан имел специфическую внешность. Плешь на макушке, которая напоминала шапочку католического священника; верхние передние зубы немного выступали вперед. Так же Жан не умел бриться. Если он ходил не заросший бородой, то криво пробритый и с порезами на лице. При этом он абсолютно не комплектовал по поводу своей внешности. Наоборот, он отрывался везде и всегда на всю катушку. Это ему позволяли деньги родителей. Дело в том, что Жан был единственным сыном одного нефтяного магната, так что кредит у него был неограниченный. - Да, ты мне помог тогда, но потом? - Что тебе дали

деньги? – С издевкой спросил Жан. – Мои деньги. - Ну… - протянул Ноэль. Деньги Жана дали ему многое. Он начал покупать себе хорошую одежду, ходить в «Клуб». Ему было достаточно позвонить Жану и сказать, что ему надо пару сотен. На что и зачем Жан не спрашивал, а просто передавал пару купюр и все. За это Ноэль ездил с ним по кабакам. Разумеется, за деньги Жана. - Вот именно. – Произнес Жан. – Ты зависим от меня. Ты должен мне баснословную сумму денег. И, увы, ты не в состоянии мне отдать её. Но это не самое страшное. Самое страшное, что тебе нравится, зависеть от меня. Тебе нравиться, получать от меня деньги. Только, тебе не нравится просить их. Но это нравится

мне. Да, мне нравится, когда кто-то просит у меня денег. Значит, я нужен им. Это было так. Если бы не Жан, Ноэль, скорей всего, начал воровать. А воровство, рано или поздно, приводит к тюрьме. А в тюрьму Ноэль не хотел. - И много таких как я? – Спросил Ноэль. - Сейчас только ты один. – Ответил Жан. - То есть, ты периодически, меняешь таких друзей. - Сами исчезают. – Произнес собеседник. – Особенно после таких разговоров. Мол, совесть не позволяет и прочее. Мне все равно. - Ты пытаешься купить себе друзей. – Не спрашивал, а констатировал Ноэль. - Точно! – Подтвердил Жан. – Купить. - Только дружба не продается. – Произнес Ноэль. - Да? – Удивился Жан. – Хорошо, я не дружбу покупаю. А плебейство. - Это продается. - И ты согласен… продаваться? – Спросил Жан. - Пока, да. - Оригинально. - Жан, можно тебя кое о чем попросить? – Неожиданно произнес Ноэль. - Деньги? - Нет, - покачал головой Ноэль. – Если сегодня в твоей комнате окажется девушка без рук… будь с ней ласков. И потом помоги одеться.

Жан посмотрел в окно авто, потом повернулся и произнес: - Ноэль, ты же знаешь правила «Клуба»: никогда и никому не рассказывать о своих партнерах. Это табу! Она тебе понравилась? - Да, - кивнул Ноэль. – Мы даже виделись за пределами «Клуба». - Ого! Даже так? Хорошо, я буду с ней нежен. – Тихо произнес Жан и рассмеялся. Ноэль отвернулся к окну. *** Сегодня Ноэлю достался номер три. Он стоял перед дверью и ждал звонка. Жан стоял возле девятого номера. Зазвенел звонок и Ноэль открыл дверь. В комнату, через дверь напротив, вошла молодая женщина. Черные волосы были собраны в хвост. На женщине было темновишневое платье, чулки (или колготки) и туфли лодочки черного цвета. Перед Ноар стоял молодой парень в потертых джинсах и серой рубашке. - Винсент? – Удивленно спросила она. Он не изменился. Как и тогда, шестнадцать лет назад. Перед ней стоял Винсент. Ноэль удивлено оглянулся и осторожно спросил: - Вы это мне? Ноар только сейчас присмотрелась как надо. Да, парень, стоящий перед ней, напоминал любовь её молодости Винсента, но все же это был не он. Про-

сто похожий парень. - Прости, я тебя спутала кое с кем. – Растеряно произнесла она и начала снимать платье. - Ничего, - Ноэль по привычке стыдливо отвернулся. - Ты чего? – Удивилась Ноар. - Ничего, - он повернулся к ней и стал раздеваться. *** До конца времени оставалось еще достаточно, но близости ни Ноар, ни Ноэль больше не хотели. Они отрешено лежали под простынями. - Ты назвал меня Мари. – Тихо произнесла Ноар, повернувшись к Ноэлю. – Я могу поинтересоваться, кто она? Не пойми меня не правильно, просто здесь меня еще никто не называл чужим женским именем. Чувствую себя любовницей, которая заставила верного мужа изменить любящей жене. - Я второй раз в «Клубе». – Честно произнес Ноэль. – И первый раз мне попалась одна интересная девушка… Он остановился, посмотрев на Ноар. С её груди как раз спала простыня, но женщину это не беспокоило ничуть. - Правило? – С улыбкой спросила Ноар. – Здесь можно. - Мари, она уникальная девушка. – Начал Ноэль. – Она очень красивая, хоть и потеряла руки. «Мари? Племянница Жуля? Вот это пово-

рот!» - Подумала Ноар, но внешне даже вида не подала. - Она мне очень понравилась, поэтому… - А что же ты не утащил её из «Клуба»? Ведь, если вам вдвоем хорошо, вы можете уйти и не посещать более «Клуб». - Да, вы правы… - Ты. – Перебила его Ноар. - Что? – Удивился Ноэль. - Мы с тобой тут пару раз за сорок минут переспали, так что можно и даже лучше нам перейти на ты. – Пояснила Ноар. – Она молодая? - Ну… - Моложе меня? – Ноар была напориста в разговоре. Собеседник все больше напоминал ей Винсента. «Интересно, сколько ему? Если он сын Винсента, то… нет, абсурд, сын Винсента, даже от другой женщины, еще ребенок, а в «Клуб» несовершеннолетних не пускают» - Наверное, ей двадцать. - Мне двадцать семь, значит она моложе. А сколько же тебе, малыш? - Мне восемнадцать. – Солгал Ноэль. Как уже говорилось, он вынужден лгать. Сейчас даже его документы лгут. Ноар права, и несовершеннолетних в «Клуб» не пускают, но благодаря Жану у Ноэля есть фальшивый паспорт, согласно которому ему уже есть во-

семнадцать лет. «Всего лишь похож» - печально подумала Ноар. - В восемнадцать лет посещать «Клуб», не рано? – Она вспомнила своего прошлого партнера. - Какая разница, ответил Ноэль, - в каком возрасте приходить в «Клуб». - Ну, знаешь, я там иногда таких дам встречаю, - она указала в сторону женского коридора, что молодому парню даже вредно с ними спать. - Страшные? – С улыбкой спросил Ноэль. - И страшные, и старые. – Произнесла Ноар. – Вообще, «Клуб» только кажется райским местом. На самом деле здесь отвратно. - Да? – Удивился Ноэль. – Я бы не сказал. Пять дней назад я встретил Мари, сегодня тебя. - Просто везение. – Сказала Ноар. – Если бы тебе сегодня выпал девятый номер, ты бы сейчас пыхтел над полутора центнерами жира шестидесятилетней выдержки с кучей морщин и отвратительным запахом. - Девятый? - Переспросил Ноэль. - Да, - кивнула Ноар, - а что? - Там сейчас мой знакомый. Он, как раз, и привел меня в «Клуб». - Красивый? – С ухмылкой поинтересовалась Ноар. - Как иезуитский священник. – Смеясь, от-

ветил Ноэль. Ноар звонко рассмеялась. - Откровенность за откровенность? – Спросил Ноэль, когда Ноар успокоилась. - Ты о чем? – Удивилась она. - Когда я зашел, ты назвала меня Винсентом. Кто это? - А тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? – Вопросом на вопрос ответила Нора, а про себя подумала: «К черту! Чего я теряю? В конце концов, даже если он просто похож на Винсента, можно с ним поиграть. Да, Мари жалко, хотя… кто жалел меня? Правильно, никто. Должна ли я жалеть эту калеку? Нет». - Ну… - Ноэлю стало неловко. По сути, она права, он лезет не в свое дело. - Ладно, я расскажу тебе. Только ты будешь мне должен. – Она лукаво улыбнулась, отчего парень нервно сглотнул. Это рассмешило Ноар. - Винсент был моим парнем, когда я была моложе тебя. – Начала Ноар. - У нас были не продолжительные отношения, и мы расстались. Потом я вышла замуж за одного пожилого предпринимателя и через не продолжительное время, похоронив его, стала владелицей небольшой фирмы. - Класс. – Произнес Ноэль. – И я похож на этого Винсента? - Да, - кивнула Ноар. – Как две капли воды. - Ты с ним спала? –

Спросил Ноэль. - Хочешь узнать, похожи ли вы с ним в постели? - Ну… да. - Знаешь… - она задумчиво откинулась на постели и положила руки за голову. – В чем-то он превосходит тебя, а в чемто ты превосходишь его. - В чем? – С интересом спросил Ноэль. Вместо ответа Ноар загадочно улыбнулась и потянулась к своему клатчу. Достав свою визитку, она протянула её Ноэлю. - Позвони мне завтра после 18.00. Встретимся и я тебе все подробно разъясню. – Тихим голосом произнесла Ноар, проведя рукой по плечу парня. - Да, но, - неуверенно начал парень. - Ты про свою безрукую переживаешь? – Улыбнулась Ноар. – Мари, кажется. Ты же изменил ей уже. - Мы… я надеялся, что сегодня нам снова выпадет вместе. - Её здесь нет. – Произнесла Ноар, поднимаясь с кровати. - Как? – Удивился Ноэь, глядя на обнаженную Ноар. Ну, почти обнаженную. Из одежды на ней были только чулки. - Тебе когда следующий раз сюда? – Спросила Ноар, одеваясь – Помоги, - она повернулась спиной, указывая на застежку бюстгальтера. - Через семь дней, а что? – Застегивая бюстгальтер Ноар, произнес

Ноэль. - А твоей Мари может быть назначено и на завтра и на послезавтра. – Ответила Ноар. – Странно, что она тебе не объяснила таких простых вещей. Или она тоже была здесь впервые? - Нет, - покачал голов Ноэль, - она здесь уже не однократно была. Парень был в замешательстве. Ему показалось, что Мари было хорошо с ним. К тому же она дала ему номер своего телефона. Как и Ноар, кстати. Но Мари не Ноар. - Она могла не знать про эту особенность «Клуба»! – Воскликнул Ноэль. - Тише. – Ноар приложила палец к его губам. – Кто знает, знала она или нет. Ноар развернулась и пошла к двери. - Не забудь, завтра после 18.00. Я буду ждать. – Не оборачиваясь, произнесла она. «Он обязательно позвонит» - улыбаясь, подумала она. *** - Нет, ну ты везунчик! – Радостно кричал Жан. – То одна, то другая. И все хотят тебя вне «Клуба». - Мари не хотела меня! – Возмутился Ноэль. Сейчас они были у Жана дома. Пятикомнатная квартира в стиле HiTech практически пустовала, так как хозяин предпочитал ночевать в иных, более злачных местах Парижа.

- Слушай, забей! Я сам никогда не задумывался про этот график. Я просто попросил, чтобы мы с тобой туда вместе попадали и все. - Знаешь, все равно как-то не по себе. – Признался парень. - У тебя есть её номер? Позвони! - Дал дельный совет Жан. Ноэль достал телефон, визитку и с минуту колебался. Потом все-таки набрал номер. После недлительных гудков в трубке послышался голос Анны. - Поместье Лафар. - Анна, добрый день. – Нервничая начал Ноэль. – Я могу слышать мадам Мари. - Месье Ноэль? – Переспросила Анна. - Да, это Ноэль. – Парень все сильнее нервничал, чем забавлял Жана, который с интересом следил за разговором. - О, ужас, вы абсолютно не умеете разговаривать по телефону. – Запричитала Анна. – Сейчас позову мадам. Постарайтесь при ней выражаться более уверено. - Хорошо, - промямлил Ноэль, вызвав тем самым взрыв хохота у Жана. - Привет, Ноэль. – В трубке прозвучал звонкий голос Мари. – Завтра в «Клуб», мы бы увиделись. Если повезет с комнатой. - Мари, привет. – Начал Ноль. – Я уже был в «Клубе» и мне теперь туда через неделю только. - Как? – Удивилась

Мари. - Вот так, оказывается там такие правила. - Ну да, я ведь редко там вижу одних и тех же женщин. Месье Гастон что-то подобное говорил, что это для того, чтобы разнообразить… связи. – Мари говорила спокойно, но на заднем фоне слышались вздохи Анны. Видимо, гувернантка держала трубку телефона. - Ноэль. – Резко произнесла Мари. - Да. – От неожиданности Ноэль пропищал это слово. - Давай больше не будем ходить в «Клуб». – Произнесла Мари. – Ты мне очень нравишься и… наш обед тогда. Если ты не против, конечно. - Я только за. – Произнес Ноэль спокойным голосом. Предложение Мари успокоило его. - Да? – Радостно спросила Мари. - Да, ты мне тоже очень сильно нравишься. - Спасибо, Ноэль… - на заднем фоне послышались кашляющее звуки. – Да, да, - ответила в сторону Мари. - Прости, Ноэль, произнесла она в трубку, мне пора идти. Надеюсь, мы скоро увидимся, пока! - Обязательно! Пока! – Он положил трубку. - Браво! – Смеясь, Жан похлопал в ладоши. - Заткнись! – Огрызнулся Ноэль, чем только раззадорил Жана. – Она предложила мне… - Я слышал. – Перебил его Жан. – Что теперь

делать будешь? Кого выберешь, Мари или Ноар? - Не знаю, - ответил Ноэль, крутя в руках визитную карточку Ноар. *** - Ты же говорила, что владеешь небольшой фирмой. – Недоуменно произнес Ноэль, войдя в дом Ноар. Нет, это был не просто дом, это был настоящий дворец! Четыре башни образовывали прямоугольник. Башни венчались конусовидными крышами. Особняк был высотой в четыре этажа. Холл представлял из себя огромный зал с лестницей у противоположной стороны от входа. Сам зал поддерживался шестью мраморными колонами, по три с каждой стороны от лестницы. Стены были увешаны картинами в старинных рамках. Пол был устлан коврами. Вдоль стен и у колон стояли небольшие канапе. В холле царил полумрак и Ноэль, рассматривая обстановку, не сразу заметил Ноар. Она стояла на лестнице практически обнаженная. На ней были только черные чулки и черный пеньюар. - Небольшой контрольный пакет акций небольшого холдинга. – Кокетливо произнесла. - Вот почему ты прокричала, что дверь открыта. – Наконец-то заметив Ноар, произнес Ноэль. - Да, - кивнула она. – Кроме нас с тобой здесь никого нет. - И ты не боишься оставаться одной в таком

большом доме? – С улыбкой спросил Ноэль, подходя к Ноар. По пути от двери он успел скинуть куртку и футболку. - Боялась, пока тебя не было, но сейчас со мной рядом мужчина и мне не страшно. – Проведя ладонью по лицу парня, произнесла она. Ноэль стоял на ступеньку ниже, поэтому смог откинуть пеньюар и поцеловать её грудь. «Мужчины так предсказуемы. Им только голое тело и подавай!» Мелькнуло в голове Ноар. Он подхватил её и спросил: - Куда? - Наверх, по коридору и на право! - Смеясь, ответила Ноар. Парень понесся вперед. *** «Мальчишка! Мелкий мальчишка!» – Лежа в постели с Ноэлем, думала Ноар. После нескольких актов любви, Ноэль тихо спал. Ноар же не могла отвести от него взгляд, уж очень сильно он напоминал Винсента. «Как же он похож… немыслимо! Как две капли воды! Нет, различия есть, но все же» Ноэль проснулся и улыбнулся любовнице. - Еще хочешь? – Спросила она, откидывая простыню. Он облизнулся, но, посмотрев на неё, сказал: - Чуть позже, если ты не против. - Сейчас только час ночи, прислуга отпущена до утра. – Улыбнулась

она. Он был сильным, уверенным, как Винсент. - Ты живешь с родителями? – Спросила Ноар, прикрываясь. Мужчины сделаны не из железа и это Ноар понимала. Все эти сказки про безумную любовь всю ночь на пролет, всего лишь сказки. Да, мужчина силен, но эта сила его ограничена и ему надо время, чтобы отдохнуть. И чем больше он старается, тем больше ему требуется отдыха. - С чего ты решила спросить? – Удивился Ноэль. - Ну, время позднее и все такое. – Поглаживая его волосы, произнесла Ноар. - Я не маленький мальчик! И мои родители работают за границей, так что я могу ночевать, где хочу и с кем хочу. – Произнес парень с улыбкой. - И часто ты так ночуешь? – Спросила Ноар. - А ты мне мать что ли? – Огрызнулся Ноэль. – Я уже взрослый. Ноар эта реплика парня рассмешила. Она залилась смехом. - Ой, - успокоившись, произнесла она. – Может, я ревную? Знаешь, я собственница. - Да? – Удивился Ноэль. – А как же посещения «Клуба»? - Сейчас мы не в «Клубе». – Серьезно произнесла Ноар. – И, зачем тебе «Клуб», если есть я? - То есть, ты не хочешь не с кем меня де-

лить? – Спросил Ноэль. Ноар утвердительно кивнула. - А… - Он попытался возразить, но она заставила его замолчать, приложив палец к его губам. - Нет, особенно с этой калекой. Ты мой, понял? Мой и больше ничей. - Хорошо, - кивнул парень. – Я твой. «Шах и мат. Прости, Мари, но Винсента я тебе не отдам» – Подумала Ноар, целую Ноэля. Что происходило в голове Ноэля понять сложно. Не так давно он был оборванцем из приюта, который даже не мог представить каким будет выглядеть его будущее. Сейчас он… а кто он сейчас? Лжец, который спит с богатой женщиной? Мари тоже богата, хоть и зависима от своего дяди. Но она графиня, а Ноар нет. Но Ноар не калека, которая по сути, ничего в постели не может. Да, секс с Мари был приятен Ноэлю, он не испытывал никакого дискомфорта. Наоборот, Мари была нежна с ним, в силу своих способностей. Но в ней не было той страсти и неистовости, которые присутствовали в Ноар. Может он испытывает именно жалость к Мари? Или же это иное чувство? Любовь, вряд ли, иначе бы он не пришел к Ноар. Сейчас Ноэль был на перепутье. Понятно, что выбрав одну, он потеряет другую, но ему не хотелось терять не Ноар,

не Мари. Мари даже в большей степени. И да, это не жалость! Это… Ноэль еще не разобрался в своих чувствах, но он был уверен, что испытывает к Мари не жалость. *** Ноэль ушел утром. Ноар предложила ему остаться. Раз он и так живет один, он может легко жить у неё. Но парень, сославшись на важные дела, ушел. И они у него действительно были. Вечером к нему пыталась дозвониться Мари, но телефон Ноэля был на бесшумном режиме, да и в компании Ноар ему было не до разговоров с Мари. Потом пришла смска от неизвестного номера, гласившая, что мадам Мари приглашает его на обед и прилагался адрес. Поэтому Ноэль отказался от завтрака с Ноар прямо упорхнул из спальни, по пути испугав служанку видом своего голого торса. - Госпожа, нас ограбили? – Взволновано спросила Луиза, служанка в доме Ноар, войдя в спальню, проверить все ли в порядке с хозяйкой. - Нет, Луиза, - печально произнесла Ноар, нас не ограбили. Произнеся это, она плюхнулась на кровать и блажено закрыла глаза. Постель еще хранила тепло и запах Винсента… Ноэля. За эту ночь Ноар уже потеряла ощущение грани между Ноэлем и Винсентом. Она была счастлива. Она повстречала свою настоящую любовь,

вернулась в юность. Но не молодой наивной дурочкой, а закаленной жизнью женщиной. В блаженстве, она завернулась в простыню, закрыла глаза и вдыхала запах. Его запах. Она забыла о своих подозрениях, о происхождении Ноэля. Какая к черту разница, кто он, главное, что он похож на Винсента. Мало ли, все бывает. - Это награда мне. – Тихо улыбнувшись, произнесла Ноар. – Награда за все перенесенные страдания. Пока Ноар лежала в блаженстве, Ноэль на всех порах летел к Мари. Дело в том, что завтрак Ноар, припадал на обед, у большинства других людей. По пути он позвонил Жану. - Привет, Жан, произнес он в трубку. – Нужна твоя помощь. - Привет, Ноэль! – Радостно ответил собеседник. – Ну как там мадам Ноар? Хороша? - Жан, потом, мне нужна твоя помощь! – Возразил Ноэль. - Знаю я, какая помощь тебе нужна! – Ответил Жан. – Я сегодня дома, так что заскакивай, подкину монет. - Спасибо. – Поникшим голосом ответил Ноэль. - Ну, так как там Ноар? – Лукаво спросил Жан. - Сейчас приеду и все расскажу. – Произнес Ноэль и повесил трубку. ***

За столом у Мари Ноэль чувствовал себя как на сватовстве. Помимо Анны, с ними обедал еще и дядя Мари, месье Жуль. Разговор как-то не вязался. Жуль был недоволен появлением этого молодого человека в доме племянницы. Конечно, Жулю было плевать на племянницу, но только не в вопросах финансов. А молодой человек, который пришел в гости к графине с дешевым букетиком, вряд ли финансово независим. А учитывая то, что Мари является калекой, то втереться к ней в доверие не тяжело. Что надо безрукой калеке? Немного внимания, ласки и все, она твоя. Точнее, её банковские счета. Только тут небольшой просчет, у Мари, кроме громкого имени де Лафар, нет ничего. Она полностью зависит от дяди. Но Жуль не знал, что Ноэль в курсе финансового положения Мари и ему казалось, что парень просто использует Мари. И тихо надеялся, что они все-таки переспят, она забеременеет, и он спихнет её на этого сопляка. Ну а что? Да, они будут при громкой фамилии и с пустым кошельком. Но, как говориться, с милым и рай в шалаше. - А чем вы занимаетесь, Ноэль?- Разрезая бифштекс, спросил Жуль. - Ноэль учится в экономическом колледже. – Ответила за Ноэля Мари. Анна, помогающая Мари обедать, закатила глаза.

Сегодня на Мари было белое свободное платье фасона бэби долл: короткая юбка полностью обнажала ноги, скрывая лишь бедра. Рукава были, как и на рубашке завязаны в узлы на уровне локтей, тем самым полностью скрывая увечья Мари. На ногах были одеты белые колготы с цветочным узором и туфли – лодочка. - Да? – Удивился Жуль. – И на кого же? - На биржевого брокера. – Снова ответила Мари вместо Ноэля. - Странно, - произнес Жуль. – Как же вы будете работать, а? Работа биржевого брокера требует хороших ораторских качеств. А сейчас… - Дядя! – Строго перебила его Мари. - Что дядя? – Так же строго ответил ей Жуль. – Ты за него и работать будешь? - Работать я и сам могу. – Произнес Ноэль. - Ух, ты! - Улыбнулся Жуль. – Голос прорезался? - Дядя! – Возмутилась Мари. - Заткнись! – Крикнул на неё Жуль. – Ты что, не понимаешь? Ему только деньги твои нужны. - Месье Жуль, я не… - попытался возразить Ноэль. - Не оправдывайся! – Воскликнула Мари. – Дядя просто думает, что ты не в курсе. Но, увы, дядя, Ноэль знает, что у меня нет, ни копейки за душой! Что я бедная и никому не нужная калека!

- Наконец-то до тебя дошло. –Тихо произнес Жуль и встал из-за стола. Ноэль хотел промолчать, но когда увидел уходящего Жуля решился. Черт со всем этим! - Я люблю Мари! Люблю всем сердцем! – Произнес он. - Может для вас она и обуза. Возможно, она и калека, не способная о себе позаботится, но вы еще хуже! Вы меркантильный подлец! Жуль остановился и медленно повернулся к наглецу, позволившему его поносить в его собственном доме. - Мальчик, я могу позволить ей, - он указал на Мари, - повышать на меня голос, так как она моя племянница. Формально, моя плоть и кровь.

А ты, - Жуль ткнул пальцем в грудь Ноэля, - пока что никто. Студент экономического колледжа. Знай свое место. Жуль повернулся и направился к двери. Признаться по правде, Ноэль испытал настоящий страх. Жуль был на две головы выше него и в двое шире в плечах. Если бы дело дошло до рукоприкладства, Ноэлю бы не поздоровалось. - Спасибо Анна, произнесла Мари, - ты бы не могла оставить нас одних? Анна молча кивну и ушла, бросив негодующий взгляд на Ноэля. Наступило неловкое молчание. Ноэль понимал, что поступил неправильно. Да, он засту-

пился за Мари, но качать права в этом доме он не мог. Здесь он никто, и в этом Жуль прав. Но быть беспомощным Ноэль не желал. Он только что прилюдно признался в чувствах к Мари. И снова мысли о правде и лжи. Лгал он или говорил правду? Любит он Мари или жалеет? Сам себя Ноэль убеждал, что его чувство ближе к любви, чем к жалости. Он понимал и гнев Жуля, и недовольство Мари. Беспомощная молодая графиня – лакомый кусочек для альфонса. Но Ноэль искренне желал ей счастья, а не хотел банально обогатиться за счет громкого имени де Лафар. Мари же было стыдно за поведение дяди. Он сегодня прилюдно ука-

зал ей, кто она здесь. Она раненая птичка в золотой клетке. Здесь её кормят, о ней заботятся. И не важно, что физические раны уже заросли, а душевные не зарастут никогда, до самой смерти, это её клетка, покинуть которую она не сможет. Разве что только с Ноэлем. Сегодня он сказал, что любит её, но говорил ли он искренне? Мари привыкла, что вызывает не любовь, а жалость. Что окружающие добры с ней, только из-за того, что она калека. Анна с ней потому, что ей платят деньги, дядя Жуль… может в память о её родителях или, как он сказал, фактически его плоть и кровь. Фактически. Пока у него нет своих детей. Пока он не женился на молодой красивой женщине, и та не нарожала ему здоровых и крепких малышей. Да, в детстве Жуль был для Мари идеалом мужчины. Он часто приезжал в этот особняк и подолгу играл с ней. Потом он стал приезжать реже и проводить с ней все меньше времени. Когда наступил пубертатный период и Мари, как и любой другой девочке, стали интересны мальчики, она по другому взглянула на своего дядю. Но кроме жалости, она ничего не видела в его глазах. Потом бабушка привела её в «Клуб» и… все та же жалость в глазах партнеров. Жалость, брезгливость, а иногда и презрение. Но они ложились с ней в кровать, памятую о правилах «Клуба». И только Ноэль

проявил к ней интерес. И не просто интерес, он сказал, что любит её! Вот только… говорил он искренне или же из жалости к калеке? - Ты не против прогуляться со мной?- Тихо спросила Мари. – У нас прекрасный сад. Ноэль посмотрел на Мари, улыбнулся и ответил: - Я очень люблю гулять в парке. - Ты не обижайся на дядю. – Произнесла Мари, когда они блуждали меж невысоких фруктовых деревьев. - Я его понимаю, солгал Ноэль, чтобы успокоить Мари. – Никто не хочет, что бы его племянницу кто-то обижал. - Нет, просто дядя считает, что всем от меня нужны деньги. – Покачала головой Мари. – Понимаешь, раз я графиня, значит должна быть богатой. Только богатство давно часть бизнеса, а после смерти родителей, все акции отошли дяде. - А как же твоя доля? – Спросил Ноэль. Неужели дядя постарался, чтобы Мари не получила ни цента? - Я тяжело переживала потерю родителей, и бабушка с дядей решили, что лучше пусть он владеет всеми акциями. – Пояснила Мари. – Они боялись, что от перенесенного я потеряю рассудок. Но кроме рук и родителей я больше ничего не потеряла. На её глазах блес-

нули слезы. Ноэль подошел и обнял Мари, чтобы успокоить. Она прильнула к нему и потянулась губами. Он поцеловал её. После этого он поднял её на руки и опустил на траву под деревьями. - Ты не против? – Спросил он, растеривая застежки платья. - Нет, - покраснев, ответила Мари. *** После Ноэль помог Мари одеться, погулял с ней еще немного, проводил до особняка и, распрощавшись, отправился к Ноар. Это произошло по нескольким причинам. Первая, Ноар была слишком настойчива. Если бы телефон Ноэля не был выключен, он бы взорвался от такого напора, более ста пропущенных звонков за целый день. Подняв трубку после сообщения о ста пропущенных звонках, Ноэль ожидал скандала, но Ноар просто попросила его приехать к ней. Вторая причина – чувства Ноэля. Да, он переспал с Мари в парке под сенью деревьев, но… Мари это покорность, робость, не опытность. Ноар же была страстью, неистовством, ярким пламенем. Он разрывался между этими двумя крайностями. - Мне все равно, куда ты уйдешь сейчас, главное, что не в «Клуб».На прощание сказала Мари. После этих слов, у Ноэля кольнуло сердце. На мгновение. Возможно, это было проявлением его

совести. В глубине души он понимал, что врать девушке, которая тебя любит не правильно. Но он как можно искренней улыбнулся, поцеловал девушку и ушел. Ушел к другой. *** На следующий день он проснулся довольно поздно, уже было около полудня. Ноар в постели не было и Ноэль, натянув джинсы, вышел из спальни. Луиза как раз убиралась в коридоре. - Доброе утро, произнес Ноэль, проходя мимо, - не подскажите, где Ноар? - Добрый день, кивнула Луиза, - мадам принимает гостя, поэтому я бы не советовала вам появляться в гостиной. Особенно в таком виде. - Хорошо, - ответил Ноэль и собирался уже вернуться в спальню, что бы ненароком не помешать Ноар, но Ноар сама поднялась на этаж. - Ноэль, - громко произнесла она, протянув ему руку. – Пойдем со мной, я хочу тебя коекому представить. Сегодня на ней был коричневый деловой костюм. Только пиджак и блузка были сильно расстегнуты, демонстрируя декольте и кружева бюстгальтера. - Может не стоит? – Неуверенно спросил Ноэль, когда Ноар уже тянула его к лестнице. - Мне это очень надо, идем. – Настаивала любовница.

- Но я не одет… - Так даже лучше! – Улыбнулась Ноар, Ноэль недоуменно посмотрел на неё. - Понимаешь, - тихо прошептала она, - там внизу сидит один мужчина. Он мой компаньон в делах, но хочет, и спать со мной. Мне нужно показать ему, с какими мужчинами я ложусь в постель. - Мужчинами? – С легкой ноткой ревности спросил Ноэль. - Ты ревнуешь? – Восхищено произнесла Ноар. – Ты ревнуешь… - Может, я тоже собственник, как и ты. – Серьезно ответил парень. - Я люблю играть с любимыми мальчиками в ревность, - прошептала она на ухо Ноэлю. – Но не люблю, когда играют со мной. Понимаешь? - Понимаю. – Кивнул он. – Но такая игра дорого стоит. - Поверь, я в состоянии удовлетворить все твои запросы. Они спустились в гостиную к гостю. Гостем оказался Жуль. - Вот, - улыбаясь, произнесла Ноар, - познакомься, мой близкий знакомый, Ноэль, - она сделала акцент на слове «близкий». Ноэль же потерял дар речи. Вся его триада в доме Мари потеряла любой смысл. Теперь он никто, простой альфонс. Одно слово Жуля и он даже не альфонс, а, как и раньше, обычный оборванец на улице, если не хуже.

- Здравствуйте, тихо произнес Ноэль. - Привет! Как дела, Ноэль? – Улыбаясь как ни в чем не бывало, произнес Жуль. Ноэль в недоумении открыл рот, а Ноар удивленно спросила: - Вы знакомы? - Ну как же, Ноар, с улыбкой начал Жуль, Забыла, мы же оказываем патронаж экономическому колледжу, а Ноэль один из лучших студентов этого колледжа. - Да? – Спросила Ноар, беря Ноэля под руку. Ситуация была комичной. Ноар воспринимала ложь мужчин за чистую монету. Ноэль был рад, что Жуль его не сдал, а Жуль был в ярости. Этот сопляк обставил его по всем фронтам! Он унизил его перед Мари и залез в постель к Ноар! - Да, - кивнул Жуль, - но, как я вижу, Ноэлю уже патронаж не требуется. - Я оценила твой сарказм. – Ноар отпустила руку Ноэля и села на диван. - Я рад, что хоть что-то во мне ты ценишь. – Произнес Жуль. – Спешу откланяться, дела. Ноар мило помахала ему ручкой. Ноэль же протянул руку, которую Жуль с радостью пожал. - Я тоже умею лгать, - тихо произнес он парню и, улыбнувшись, ушел. Ноэль облегчено выдохнул. По молодости лет он не осознавал, зачем

Жулю его покрывать, он радовался тому, что его не сдали и все. - Мне надо будет отлучиться в офис. – Подойдя к Ноэлю, произнесла Ноар, - а ты чувствуй себя как дома. Как дома. Если бы он знал, что такое дом. Приют не в счет, Ноэль ненавидел приют. А сейчас… он еще не отошел от встречи с Жулем, что бы в полную меру насладится прелестями богатого особняка. Он невнятно ответил и она, рассмеявшись, ушла. Ноар понравилась реакция Жуля. Хоть мужчина и не подал виду, но присутствие Ноэля его задело. Конечно, Ноар не знала всей правды, поэтому считала, что это её чистая победа. *** - Что требуется от меня? – Спросил собеседник. Жуль сидел в дешевом баре в компании бритоголового мужчины лет сорока. При этом Жуль не выделялся из общей массы посетителей, так как собеседник тоже был одет в деловой, не дешевый, костюм. Жуль протянул собеседнику конверт и фотографию Ноэля. - Мне нужно знать все про этого молодого человека. Собеседник взял фотографию и стал её внимательно изучать. - Срок? – Наконецто спросил он. - Вчера. – Ответил

Жуль и собеседник кивнул. - Я вас понял. - Это хорошо. – Произнес Жуль. *** С той встречи прошла неделя. Ноэль фактически жил у Ноар. Утром, когда она уезжала на работу, он уходил к Мари. Для Мари он придумал сказку, что учится во вторую смену, поэтому с утра может гулять с ней. Влюбленные проводили целые часы в саду. Анна, конечно, понимала, почему платье графини всегда после прогулки мятое, но молчала. Сам Ноэль так и не разобрался в своих чувствах. Ноар – страсть, огонь, кураж, но с ней он не кто иной, как альфонс, полностью живущий за её счет. Да, теперь деньги ему давала она, а не Жан. У парня уже была карта с неограниченным кредитом. С Жаном он продолжал общаться, но уже более как равный, нежели как плебей. Мари требовала заботы. В ней не было той силы, которая была в Ноар. Если Ноар сильная и независимая львица, то Мари это маленький, затравленный олененок. И Ноэль не мог решить, что ему ближе. Рано или поздно ему надо было сделать выбор, так как его ложь не рассчитана на продолжительное время, но парень не решался. Поэтому случай сделал выбор за него. *** - У вас есть результат? – Спросил Жуль у со-

беседника. Они встретились все в том же дешевом баре. - Да, - кивнул собеседник, - но гонорар придется увеличить. - На сколько? Собеседник молча взял салфетку, написал на ней сумму и протянул Жулю. - Ого! – Присвистнул Жуль. – Надеюсь, информация стоит того. - Разумеется. – Улыбнулся собеседник и протянул Жулю увесистую папку с документами. Жуль углубился в изучение. Перед ним открылась не только истинная личность Ноэля, но и… - Не может быть. – Только и смог произнести он. – Это все правда? - Разумеется, месье Лафар, - кивнул собеседник. – Я не имею привычки обманывать своих клиентов. - Вы получите свои деньги. *** На следующий день Ноар потащила Ноэля к кому-то в гости. Это было приглашение Жуля, но его условием было то, чтобы Ноэль не знал, куда едет. Жуль мотивировал это тем, что парень может отказаться из-за своей застенчивости. Мол, и так помогаю его колледжу, так еще и обедом кормлю. Ноар согласилась, в душе радуясь, что сегодня парень поставит жирную точку в отношениях с Мари. Она подозревала, что

он мог звонить ей, но то, что они продолжают встречаться и тем более спать, нет. Ноэль заподозрил неладное, когда за окном автомобиля увидел знакомый пейзаж. Он этой дорогой ездит каждый день, поэтому, когда автомобиль остановился у входа в особняк де Лафар, сердце парня было готово выпрыгнуть наружу. - Пошли, - весело произнесла Ноар, но он словно оцепенел, не в состоянии пошевелиться. - Что с тобой? – Удивилась Ноар. «Неужели ты бывал здесь?» - Ничего, - произнес Ноэль, выходя из авто. Он смог взять себя в руки. Но как только Ноар, обхватив его руку, прильнула к нему, он снова напрягся. - Я тебе не говорила, но ты сильный. – Тихо прошептала она, проведя рукой по его напряженным мышцам. Её забавляла эта ситуация. Она понимала, что он еще не полностью её, и знала, что сейчас произойдет. Только… то, что произойдет в действительности, знал только Жуль. В ответ парень чтото промямлил, и они вошли в дом. - О, Ноар и Ноэль! – Жуль по-хозяйски встретил гостей. Мари стояла позади него и недоумевала. Она думала, что парень действительно любит её, но сейчас он был под руку с другой и так холодно

смотрел на неё. - Мари, познакомься, это мой… близкий друг Ноэль. – Улыбаясь, произнесла Ноар. «Я графиня де Лафар, я должна быть стойкой» - мысленно произнесла про себя девушка, хотя готова была разрыдаться ми убежать прочь. - Очень приятно. – Глухо произнесла Мари. - Мне тоже, - пролепетал Ноэль. Анна, стоящая за спиной Мари, негодующе смотрела на парня. Сам Ноэль был готов провалится под землю. Да, это должно было рано или поздно случится, он это понимал, но он и сейчас не решил толком, с кем хочет остаться. Только выбирать уже поздно, выбор сделан. Давно, еще тогда, в квартире Жана, когда он набрал номер Ноар. - Прости, дядя, мне нездоровится, я пойду в свою комнату. – Произнесла она Жулю. - Мари, детка, Жуль подошел к племяннице и положил руку ей на плечо. – У меня важный разговор, который касается нас всех, поэтому я тебя прошу, останься. Мари хотела было отказать ему, но он произнес: - После разговора тебе станет легче. - Хорошо, - кивнула Мари. «В конце концов, если я уйду, я покажу свою слабость» - Прошу в гостиную! – Жуль пропустил гостей и Мари в гостиную

и когда все расселись, начал: - Друзья, я собрал вас здесь, чтобы рассказать одну интересную историю, которая началась шестнадцать лет назад. – Он испытующе посмотрел на Ноар и Ноэля. Ноар спокойно выдержала его взгляд. Что он может рассказать? Про Винсента? Это дело давно минувших дней. Если бы Пьер был жив, тогда да, но и Пьер знал ту историю. Точнее, их брак произошел именно из-за той истории. Просто старый друг её отца решил помочь девочке. Они даже любовниками не были. А Ноэль испугался. Если сейчас вскроется вся его ложь, то… а что, собственно, измениться? Ноар плевать кто он и откуда родом. Для неё он всего лишь тень того Винсента. Мари? С Мари уже все кончено. - Шестнадцать лет назад, дочь бизнесмена Анри Денеф, наперекор родителям, родила мальчика. Так ведь, Ноар? - Откуда ты знаешь? – Спокойно спросила Ноар. Он что-то нарыл, но зачем? Какой смысл сейчас вспоминать эту историю? Испортить ей репутацию? Да плевала она на репутацию! - Мадам Фуко, акушерка, принимавшая у тебя роды, сейчас очень бедствует. Я ей немного помог финансово, в обмен на информацию. - У тебя? – Удивился Ноэль. У него отлегло

от сердца, речь идет не о нем. – Но Ноар всего двадцать семь, - произнес он окружающим, - шестнадцать лет назад она не могла… - На самом деле мне тридцать два. – Перебила его Ноар, проведя рукой по волосам. – Небольшая ложь. Ты же мне простишь её? - Простит, куда она денется. – Ответил за Ноэля Жуль. – Только тут вот какое дело. Он замолчал, глядя на бумаги. Могло сложиться ощущение, что он в раздумьях, но нет, Жуль наслаждался. Сейчас все они в его власти. И гордая Ноар, и наглый Ноэль, и робкая Мари. Все. - Какое? – Не выдержала Ноар. - Не торопись, улыбнулся Жуль, - все по порядку. Итак, ты родила сына. И что, ты не интересовалась его судьбой? - Пусть скажет спасибо, что я не сделал аборт, - холодно произнесла Ноар. – Уж лучше жить в приюте, чем вообще не появится на свет. «Жить в приюте». – Мелькнуло в голове у Ноэля. Он-то знает, что такое жизнь в приюте. Интересно, а что думала его собственная мать, оставляя его у дверей приюта? Наверное, тоже самое, что и Ноар. - А действительно, лучше или нет. – Философски изрек Жуль. – А куда ты его дела, сына своего? От младенца

должна была избавиться акушерка. – Ответила Ноар. – К чему все это, Жуль? Хочешь выставить меня бессердечной стервой? Так я это и не скрываю! Да, я стерва! Дальше что? – Она повернулась к

Ноэлю и спросила. – Малыш, тебе не все равно, с кем ты спишь, со стервой или прилежной девочкой? – При последней фразе она бросила быстрый взгляд на Мари, та держалась стойко.

Ноэля передернуло от такой реплики Ноар. Сейчас ему было не по себе, в присутствии Мари. - Ты слушай дальше, - произнес Жуль. – Дело-то в том, что я знаю, куда она дела младенца. В приют святого Викентия. Подложила туда в плетеной корзинке. Маленькое, розовое тельце было завернуто в покрывало. Ребенок кричал, сильно кри… - Заткнись! – Закричала Мари. Она зажмурилась и опустила голову. Обрубки рук поднялись вверх, инстинктивно она пыталась закрыть уши, но не могла сделать это физически. Анна обняла её, Ноэль хотел было тоже, но сейчас это будет только из жалости, а Мари не хочет, чтобы её жалели. Ноар, на удивление, сидела спокойно. Как будто рассказ о собственном ребенке её не волновал. - Прости, Мари, тихо произнес Жуль. – Я не думал, что тебе будет неприятно. - Жуль, Жуль, - покачала головой Ноар. – Ладно я, мне плевать на неё, но ты же родной ей человек, зачем так издеваешься над девочкой? - Я открываю ей глаза на того, кого она любит. – Произнес Жуль. Ноар и Ноэль удивлено посмотрели на него. - Дело в том, что в той корзине лежал никто иной, как Ноэль. – Спокойно произнес Жуль. - Что ты несешь? –

Скривилась Ноар. – Совсем из ума выжил! - Ничуть, - покачал головой Жуль. – Вот, смотри, - он протянул ей папку с документами. – Твой дорогой любовник подделал документы. Ему не восемнадцать, а шестнадцать! И да, он твой сын! Не веришь, посмотри на фото своего бывшего любовника. Винсент, кажется. Ноар пересматривала документы и недоумевала. Неужели? Разве такое возможно? Согласно документам, тем младенцем действительно был Ноэль. Он как? Неужели она ничего не почувствовала? Нет, сердце должно было подсказать, что это родная кровь, но… она зациклилась на Винсенте. Винсент! Винсент! Проклятый Винсент! - Это не подделка? – Тихо спросила Ноар. - Нет, - покачал головой Жуль, - я сам сначала не поверил, но Ноэль твой сын. - То есть… - почти шепотом начал Ноар, но закончит фразу не смогла. - Ты спала со своим сыном. – Закончил за неё Жуль. Ноэль был в шоке. Неужели это правда? Неужели Ноар действительно его мать, которая бросила его тогда? Ну да, он же как две капли воды похож на её любимого Винсента. Он действительно его тень. Тень, рожденная из её утроба. Утроба, которое он сам же… Ноэля затошнило. Схватившись за рот,

он выбежал из гостиной, испортив ковер в прихожей. Ноар молча встала и выписала Жулю пощечину, после чего развернулась и ушла. - Зачем? – Сквозь слезы спросила Мари. – Зачем, дядя? Жуль подошел, сел рядом и обнял Мари. Как тогда, в детстве. - Мари, пойми, он не достоин тебя. - Дядя, - рыдая, произнесла она, – я люблю его. - Зато он тебя нет! – Отрезал Жуль. – Он использовал тебя и изменял с Ноар! Мари замолчала. Она тихо плакала в обнимку с Жулем. Анна, наблюдавшая за этой картиной, вышла в коридор. - Что мне делать, дядя? – Тихо спросила Мари, когда Анна вышла. - Жить, - произнес Жуль. Гувернантке хотелось сказать пару добрый слов Ноэлю, он не его, не Ноар в доме уже не было. - Я же вас просила, месье, - тихо прошептала Анна, глядя в открытую дверь. *** Ноар нагнала Ноэля только на улице. - Стой! – Кричала она ему, но парень не останавливался. Ноэль бежал прочь. Он так часто представлял, какой будет его встреча с матерью. Он надеялся, что мама заберет его из приюта, как иногда бывало с другими

детьми. Потом он понял, что за ним никто не придет. Начал убегать из приюта, воровать, связался с Жаном и… Машина обогнала парня и резко затормозила, преграждая ему путь. - Садись! - Прокричала Ноар, открыв дверцу. - Зачем? – Спросил Ноэль. - Садись! – Приказала она. Именно приказала. И он сел. Пока машина ехала, они молчали. Ноар не хотела вести разговор при шофере, а Ноэль… он не понимал, что происходит. - Все вон! – Закричала она, когда они вошли в особняк. Луиза удивлено посмотрела на хозяйку, но решила не задавать вопросов. Через несколько минут в доме не было никого, кроме любовников… или же… вряд ли они будут как мать с сыном. После того, что между ними произошло построить отношения родителя и ребенка невозможно. Она не отпусти его под венец с другой, он вряд ли сможет назвать её мамой. - Того что произошло уже не воротишь. – Произнесла она. - Ма… - Ноэль попытался назвать её мамой, но язык не желал произносить это слово. - Мама… - со слезами на глазах произнесла она. – Я мама. - То, что ты сказал там, - он указал куда-то вдаль, - это правда? Тебе плевать на меня? - Нет, Ноэль, что

ты? – Взволновано произнесла она, кинувшись к нему. - Я сейчас говорю о себе, как о твоем сыне, он схватил её руки, не давая ей обнять его. - Мне больно. – Сквозь зубы произнесла она. Ноэль разжал руки. - Тебе? – Не выдержал он. – Тебе больно?! А что я чувствовал, тебя не волнует?! Каждый день, каждый час, каждую минуту я верил, надеялся, что ты придешь и заберешь меня. А ты устраивала свою жизнь! С богачом трахалась! - Заткнись! – Она врезала ему пощечину. Да так сильно, что рассекла губу. – Пьер женился на мне из-за тебя. Я любила твоего отца, но он бросил меня, узнав, что я залетела. Просто сказал: «Прощай, малышка!» и укатил черт знает куда. Родители настаивали на аборте, и я сказала, что сделала его, а когда уже нельзя было скрывать беременность, ушла из дому. Отец не заблокировал кредитку, и я смогла прожить до родов и оплатить услуги акушерки. Потом я оставила тебя ей и вернулась домой. Отец тогда тяжело заболел, переживал из-за меня. Его друг, который знал про эту историю, женился на мне. Говорил, что жена ему не нужна, а наследница пригодится. Ноар плакал. Впервые за многие годы, она лила слезы. После смерти Пьера она зареклась плакать, но сейчас не смогла

сдержать обещания. - Зачем ты мне это все рассказываешь? – Спросил Ноэль. - Не знаю, - пожав плечами, ответила Ноар. – Может, я надеюсь, что ты простишь меня. Мой сын и любовник. - Игрушка. – Произнес Ноэль. - Что? – Переспросила Ноар. - Я игрушка для тебя. Твоя собственность. Ты играла со мной в доме Мари. Ты даже сейчас со мной играешь! Я не сын для тебя, и не любовник! Я игрушка с внешностью этого клятого Винсента! - Не смей! – Заорала она. – Он твой отец! - Отец! Переспал и исчез! Сама говорила, что в постели я лучше, чем он. - Ноэль… - она подошла к нему и провела рукой по щеке. Он не сопротивлялся. В конце концов, они любовники. - Скажи, кто я для тебя? – Тихо спросил он. - Сын, любовник, игрушка. – Перечислила она. - Я тебе не верю. – Он развернулся, что бы уйти, но она схватила его за руку и приложила её к своей груди. - Нам же было хорошо вдвоем. – Ласково произнесла она. – Не уходи. Он резко обнял ей и поцеловал. Руки сами скользили по её фигуре. Грех. Плевать, что грех! Он ей и сын, и любовник! - Стой, - прошептала она, - я хочу выпить.

Он отстранился. Полуобнаженная Ноар прошла по комнате к бару и достала бутылку со светло коричневой жидкостью. Не удосуживаясь налить напиток в стакан, она приложилась к бутылке. - Хочешь? – Спросила она, парень протянул руку. Вместо того чтобы дать бутылку Ноэлю, она опрокинула её на себя. - Теперь можно, заплетающимся языком произнесла она, отбрасывая пустую бутылку в угол. Он подошел, разодрал руками остатки одежды и провел языком по её груди. Горьковатый привкус остался на губах. - Давай все сожжем здесь. – Внезапно произнес он. Градус ударил в мозг, он сам не понимал, зачем он это произнес. - Ты хочешь сгореть с пламени страсти? – Ноар была пьяна и не соображала, что происходит. - Да, - кивнул парень. Она потянулась к бару, достала еще одну бутылку и, откупорив её, вылила содержимое на ковер. Затем она передала вторую бутылку Нэлю, а сама потянулась за третьей. Парень сначала приложился к абсенту, а только потом вылил содержимое на диван. Так они опустошили весь бар. Пары алкоголя наполнили комнату и дурманящий запах бил в голову с новой силой. Любовники предались утехам прямо на полу, пропитанном дорогими напитками многолетней выдержки. Когда все было закончено, и Ноэль в блаженстве откинулся на ковер, Ноар встала, подошла к камину и взяла каминные спички.

- Пусть пылает огонь нашей страсти, - задумчиво произнесла она, зажигая спичку. - Мама. – Тихо произнес Ноэль, посмотрев на неё. «Мой сын. Нет, мой любовник. Винсент…» - Мама, - усмехнулась она, роняя зажженную спичку на пол… *** Если бы не место, то день можно было назвать превосходным. Яркое солнце заливало светом все кладбище, а легкий ветерок не давал ему жарить во всю силу. - Мадам, я бы не советовала вам туда идти. – Причитала Анна. Мари шла впереди, гувернантка чуть позади. – Он вам и так много плохо сделал. - Анна, - Мари остановилась и повернулась к ней. – Я люблю его. Округленный животик заметно выпирал под платьем. - Но… - Анна попыталась возразить. - Никаких но! – Отрезала Мари. - Эх, мадам, мадам. Дальше они шли молча. Графиня де Лафар изменилась за эти три месяца. То, что она не потеряла ребенка настоящее чудо. Узнав, что Ноар и Ноэль погибли, Жуль начал пить, сильно пить. Сев пьяным за руль, он не справился с управлением и разбился. Сердце бабушки не выдержало смерти сына, и её унес инфаркт. Саму Мари спасло то, что она калека. Не способность позаботиться о себе спасла её от самоубийства. Мари остановилась у

двух могил. С одной на неё смотрел Ноэль, а с другой Ноар. Тогда, после пожара, еще была надежда, что в доме были не они, но экспертиза доказала, что в обнимку сгорели именно они. Мать и сын, любовники. - Ты выбрал её. – Сквозь слезы произнесла Мари. - Мадам. – Анна хотела успокоить графиню, но Мари покачала головой. Она и так перенесла много стрессов, и Анна переживала за маленькую жизнь, которая зародилась под сердцем Мари. - Молчи. – Тихо произнесла она гувернантке и, повернувшись к портрету Ноэля, произнесла: - Я назову его Винсентом. Надеюсь, ты не будешь против. Так звали твоего отца. И по воле случая, сходство с ним и разлучило нас. – Образ парня искажался от слез. – Я не обижаюсь на тебя, ты не знал, что она, - девушка кивнула на могилу Ноар, твоя мать. А я… калека. Я благодарна тебе! Ты дал мне смысл жить, ты дал мне ребенка. Спасибо. Спасибо и прощай. Мари развернулась и пошла прочь. Анна, положив цветы на могилы, догнала графиню. Теперь у Мари новая жизнь. Теперь она не иждивенка на шее дяди, отныне она полноценная хозяйка холдинга и будущая мать. Её играл Жуль, её играл Ноэль, даже Ноар позабавилась с ней. Кто же она? Игрушка в руках судьбы? Автор: Маяков

Александр

II Глава Несколько дней спустя настал тот самый волнительный момент. В последний день апреля, Синди решила усыновить ребенка. Было теплое и солнечное утро, которое, казалось, само влекло к благим деяниям. Птички пели песни радости на ветвях деревьев, которые были в зеленых пятнышках от набухших почек и распускающихся листьев. Синди, на редкость, имела довольно веселый, легкий вид. Почти без макияжа, лишь чуть-чуть подведя глаза карандашом, она оделась в строгое, но красивое платье до колен. Как всегда напялив на глаза громадные солнцезащитные очки, села в свой Bentley и направилась в детский приют при монастыре Святой Марии. Встретить Синди удостоилась сама настоятельница женского монастыря – сестра Габриэлла. Сняв очки, Синди вошла в здание приюта. Все было довольно скромно,

но уютно, каким и должно было быть. Ни ассистентов, ни журналистов. Синди была сегодня совершенно одна. Только Синди и ее внутренние переживания. - Приветствую вас, дочь моя! – подойдя к Синди, сказала Габриэлла, старость которой, казалось, была бесконечной. - Здравствуйте, сестра! – ответила Синди. Они шли по коридорам, и сестра Габриэлла знакомила Синди с окружающей обстановкой. Габриэлла показала группы детей, которые находятся под опекой монастыря, после чего, наконец, сказала по делу: - Какое дитя вы хотите спасти? Вам нужен маленький ребенок, ведь так? Слово «спасти» ввело Синди в небольшое заблуждение, но будучи сама довольно религиозной в детстве, Синди поняла, что Габриэлла имела ввиду. - Да, я думаю, мне нужен ребенок пяти или шести лет.

- Именно в этом возрасте дети начинают интересоваться и спрашивать, где их мамы и папы, – сказала настоятельница, кивая. - Понимаете, - продолжила Синди, – я многое поняла в своей жизни и очень хотела бы отдать все тепло и заботу, которые долго держала в себе. Я стала чувствовать необходимость в этом. - Понимаю, дочь моя! Иди за мной! – сказала Габриэлла и быстро пошла по коридору. Синди шла вслед за ней. Пройдя так около двадцати метров, Габриэлла остановилась у одной из дверей. Глядя в окошко двери, можно было увидеть небольшую группку пяти-шести летних деток, которые занимались рисованием. Синди, посмотрев на этих детей, улыбнулась и сказала: - Какие они все хорошие! - Несомненно! Бог свидетель! – сказала Габриэлла, – Видите вон того темненького мальчика? Она указала на худенького, красивенького

мальчика с черными волосами стрижки боб. Он был в коричневом, старом свитерке, с разными угловатыми рисунками, напоминающими орнамент. Он сидел с увлеченностью и некой задумчивостью в глазах и что-то рисовал. - Да, он очень милый! – сказала Синди. - Он – ангел! Это наш самый замечательный мальчик! Он всегда спрашивает, когда придет его мама… На лице Синди отразилось сожаление, с неистовым добром в глазах. Она уже не могла оторвать от этого милашки своего взгляда. - Как его зовут? – спросила она. - Натаниэль! Он замечательный ребенок! – сказала Габриэлла. Минутное молчание наполнило момент меланхолией. Синди всматривалась в этого маленького ангелочка, больше не волнуясь о ком-либо другом. Какое-то странное чувство, и приятное, и нервное одновременно, начало дрожать в ее сердце. Она поняла, что именно Натаниэль должен стать ее ребенком. - Я могу с ним поговорить? – спросила Синди. - Дочь моя, если ты знаешь, что ты делаешь, значит делай это. Ибо дело это доброе, – ответила Габриэлла и открыла дверь комнаты, в которой находилось около дюжины маленьких деток и присматривающая за ними молодая сестра Тереза.

Многие дети сразу же отреагировали на вход Габриэллы и высокой незнакомой тети с темными волосами. Только не Натаниэль. Он был погружен сам в себя, в мир собственных фантазий. Когда Габриэлла и Синди подошли к нему, он даже головы не поднял. Лишь тень, создавшаяся над его рисунком, заставила его обратить внимание на Синди и Габриэллу. Он смотрел на них и молча хлопал своими длинными ресницами. Синди с Габриэллой мило смотрели на него. - Натаниэль! – сказала Габриэлла, – Тетя хочет тебе кое-что сказать! Синди присела на корточки и сложила руки на коленях. Немного вытянув голову вперед, дабы быть поближе и разглядеть мальчика, она сказала: - Здравствуй, Натаниэль! Они заворожено смотрели друг на друга, ожидая какой-либо реакции. Натаниэль не знал, что сказать этой незнакомой тете. Синди неохотно оторвала от него глаза и увидела рисунок, над которым так старательно трудился Натаниэль. Взяв его в руки, она сказала: - Какой красивый рисунок! Кого ты рисуешь, Натаниэль? - Это Иисус! – ответил он, будучи все еще закрепощенным. - Очень красиво! – сказала Синди. Она держала рисунок в руках, рассматривала его. Натаниэль не отрывал

от нее глаз. Будто все это время он набирался уверенности в том, чтобы сказать ей сейчас: - Мама? Ты моя мама? Синди не ожидала столь прямого вопроса со стороны Натаниэля. Это повергло ее в некий ступор и в тоже время растрогало. Она замерла, не зная, что и сказать. Она хотела ответить, но ком в горле не давал ей этого сделать. Тогда Натаниэль сам к ней потянулся. Он обнял ее и сказал: - Мама! Где ты была все это время? У Синди все задрожало внутри. Ее глаза наполнились слезами. Держа рисунок в руке, она тоже обняла Натаниэля, так как уже ничего не могла с собой поделать. Уверенность Натаниэля в том, что она его мама, просто не давала права поступить иначе. Прижав его к себе покрепче, она сказала тихим голосом: - Рядом! Габриэлла, стоявшая неподалеку, тоже не могла не проникнуться моментом. Ее улыбка сияла добром и милостью. Встретившись взглядом с сестрой Терезой, она кивнула ей головой и, стараясь никому не мешать, тихо покинула комнату. После того, как сцена с найденной матерью окончилась, Тереза позвала Синди в коридор, чтобы поговорить о главном. - А где сестра Габриэлла? – спросила Синди. - Понимаете, Натаниэль значит для нее и для

всех нас очень многое. Она желает ему добра и крепкой семьи, но не может справиться с прощанием с ним. Поэтому она пожелала, чтобы я сделала это вместо нее. Он очень способный и милый мальчик. Он заслуживает счастливую и крепкую семью. - Понимаю! Как он оказался у вас? Он сирота? - Кто-то оставил его на нашем пороге. - Какой ужас! - Не то слово! Ребенок – ангел, а родители, оставившие его на произвол судьбы, достойны высшей меры наказания! И Господь их накажет! - Я так понимаю, это вы его обнаружили? После данного вопроса Синди и Тереза остановились. Как обычно, спрятав свои скромные глаза, Тереза ответила: - Да, я! – они продолжили идти. – Одна сестра не хотела, чтобы Натаниэль был у нас. На следующий день она покинула нас с громом. Поэтому за эти шесть лет Натаниэль стал для нас символом верховного правосудия. Натаниэль – посланник неба. Он способен изменять людей. Теперь Синди понимала, почему о Натаниэле все так хорошо отзываются, и почему он так много значит для всех них. - Знаете, сестра! Я сама долгое время ходила блудными дорогами, но теперь я уверена в том, чего хочу, и что я делаю. И моим ребенком должен

быть Натаниэль! – сказала Синди. - Я верю вам и в ваши благие намерения. Я верю в то, что вы дадите эту божьему созданию все, на что он заслуживает. Не забывайте главное, что настоящая мать – это любящая мать. Поэтому любите этого ребенка и держите его в сердце.

Ферма Уолкоттов На следующий день, после официального усыновления Натаниэля, Синди поехала к родителям на ферму. Родители, которые всегда были консерваторами и просто нудными людьми, отреагировали на новость об усыновлении прохладно. Хотя они, все же, были рады за свою дочь и то, что она счастлива. По крайней мере, мать Синди – Катрин излучала хоть какие-то положительные эмоции при встрече со своей единственной дочерью (которую давно не видела) и названным внуком. Отец же и глава семьи – Билл, будучи лысым бурчливым крестьянином, даже не знал, что такое радость и как ее излучать. Встретив на пороге Синди условными объятиями, он молча взглянул на Натаниэля, и единственное, что он мог сделать, так это скривить недовольную мину. Катрин, напротив, с улыбками и похвалами кинулась обнимать этого милого мальчика. - Какой красивый

мальчик! – сказала она, после чего пригласила всех в дом. Ферма Уолкоттов находилась примерно в сорока километрах на северо -восток от Лондона, неподалеку от городка Брэйнтри. В основном Уолкотты на своей ферме занимались овощеводством и птицеводством. Десять гектаров земли шли на посев, а слева от домика, рядом с сараем и курятниками, располагался небольшой, где-то десять на двенадцать метров, пруд. Хотя по своему внешнему виду он больше походил на какое-то зеленое болото, по берегам которого поросла тина и камыши. Иногда на нем паслись гуси Уолкоттов, но чаще там было слышно лягушек. У них так же жил старый, но веселый пес по имени Моцарт. Он был какой-то пастушьей породы, и жил здесь с тех пор, когда здесь еще жила Синди. Приехав сюда сейчас, она даже удивилась, как этот старикашка еще плетет ноги за собой. Когда она жила на ферме, то постоянно помогала родителям в их нелегком труде. Вечно недовольный отец Билл до сих пор дулся на Синди за то, что она променяла крестьянскую жизнь на (как он всегда говорил) «тряску жопой». Для него это казалось дикостью, и он никогда не признавал намерений Синди стать моделью. Хотя он и понимал, что губит красоту своей доче-

ри на ферме. Когда Синди исполнилось восемнадцать лет, она тут же дернула покорять модный мир – сначала Лондона, затем остальной. От этого отец разгневался на Синди и в ярости заявил, чтобы она сюда больше никогда не являлась. Хотя она и сама не думала, приезжать сюда при первой же возможности. Больше всего Билла взбесило именно то, что Синди не спросила у него разрешения, будто сделала это наперекор ему. Хотя оба знали, каков будет ответ отца. Мать в основном поддавалась тираническому характеру Билла и на его глазах якобы поддерживала его. Но на самом деле она всегда была мягкотелой по отношению к Синди. Она любила с ней посплетничать подевичьи, хоть и не особо умела это делать. Воспитание Катрин было сугубо крестьянским, поэтому по жизни она была не далекой, а для мужа она выступала в качестве покорной овечки. Она всегда была рада видеть Синди, когда та приезжала к ним раз в три года. Причем карьера и личная жизнь дочери ее мало волновали. Она любила потрепаться на всякие разные темы, поучить жизни, залезть в душу без каких-либо пониманий проблемы. А еще она вкусно готовила. К сегодняшнему дню Катрин испекла черничный пирог. Она знала, как сильно его любит Синди.

Да и Билл присел за стол только из-за него. Принципиальный старик, как всегда, молчал в присутствии дочери, сидевшей напротив него. Катрин поднесла чай и тоже уселась за стол, напротив Натаниэля. Она подала чайник с заваркой Биллу, чтобы тот первым наполнил себе чашку. Затем он передал чайник жене, чтобы та дала его Синди, после чего сама Катрин налила себе в кружку, отчего все были счастливы. Билл сразу набил рот пирогом, таким образом, дав понять, что ему не до разговоров. Катрин отпила немножко чая и сказала: - Ну что, доченька! Наверное, соскучилась по маминым пирогам? – и улыбнулась. - Конечно, мама! – улыбнувшись, сказала Синди и надкусила край куска. – Как всегда, он самый вкусный! - А как нашему мальчику? Вкусный пирог? – сказала Катрин, сюсюкаясь с Натаниэлем. Маленький, очаровательный Натаниэль молча пережевывал пирог. Он даже и не думал отвечать. - Конечно, нравится! Да, мой маленький? Он немного стеснительный, – сказала Синди, погладив его по голове. Натаниэль покивал головой и с ангельским видом продолжал есть пирог. Билл настороженно глянул на него и решил буркнуть: - Он больше похож на дочь!

- Билл! – шутливо воскликнула Катрин, – Он еще маленький! Перерастет и возмужает! Многие мальчики в его возрасте так выгладят! Ведь так? – сказала она и глянула на Синди. - Да, папа! – добавила Синди, – Что в этом такого! Мальчик не виноват, что он красивый! Нельзя винить его за это! Синди и Катрин смотрели, как Натаниэль ел свой кусок пирога, и любовались таким золотым ребенком, который лишний раз промолчит, а когда нужно, улыбнется своей милой улыбкой. Переведя свое внимание на Синди, Катрин спросила: - Ну, а как же твоя работа, дочь? – и сразу почувствовала неуверенность в себе, ибо Катрин знала, как эта тема не нравится Биллу. Она немного покосилась на мужа, дабы проследить его реакцию. Но Билл, не подавая вида, доедал пирог. Синди, тоже, не вдаваясь в эмоции и подробности, пожала плечами и сказала: - Нормально. Синди никогда не откровенничала на тему работы. Она всегда отвечала не более чем двумя предложениями, ибо считала, раз родители ее никогда не поддерживали в этом, то и она не должна распространяться на эту тему. Билл и Катрин и так были уверены, что раз ее дочь так редко появляется, значит, у нее есть работа, и у нее все хорошо.

В мыслях Синди переживала лишь об одном, не узнали ли родители об ее скандалах связанных с наркотиками. Старик Билл часто любил пялиться в телевизор, особенно скучными зимними вечерами, и спокойно мог высмотреть что-нибудь пикантное о Синди. И ее тревожило это. И сейчас, сидя за столом, она стала успокаиваться, ибо зная своего отца, она бы уже получила лопатой по голове, за сей позор семьи. А Билл ни слова не уронил. Это значило для Синди, что все в порядке. Не все горожане были осведомлены новостями моды, не говоря уже о консервативных крестьянах. - А где ты сейчас живешь? – спросила Катрин. - На данный момент в Лондоне. Хотя сама знаешь, у меня нет постоянного места жительства, – ответила Синди. В этот момент Билл молча встал со стула. Он доел свой кусок, вытер рот об полотенце и безо всякой церемонии ушел на улицу. Синди и Катрин, молча, проводя его взглядом, вздохнули с облегчением. - Наверное, пошел в тракторе ковыряться. Если бы его ящик не сломался, то хозяйство так бы и стояло, – сказала Катрин. - Телевизор сломался? Как давно? – спросила Синди. - Уже как полгода не работает. Этот дурень старый сам виноват. Полез что-то там чинить и доло-

мал. Тоже мне, знаток. Эта новость еще больше скинула груз с плеч Синди. Ее родители не контактируют со средствами массовой информации уже полгода. Собственно о ней они тоже не могли ничего услышать. А о Синди много говорили по телевизору. И это стало для нее облегчением. Она так не хотела, чтобы ее родители узнали про нее что-то плохое, особенно то, как она была наркоманкой, и ее уволили из Beatrice Models. - В наше-то время, мама! Никак нельзя без телевизора! Вы что? Я пришлю вам человека с новым телевизором! – сказала Синди. - Ой, ладно! Не стоит, дочь! – стала смущаться Катрин. – Лучше расскажи что нового! Неужели нечего сказать? Синди пожала плечами: - В принципе, ничего, мама. Что может быть нового? Разве что он, – показав глазами на Натаниэля, который доедал пирог. - Как раз о нем я бы и хотела с тобой поговорить! – сказала Катрин, будто доставала из себя подводный камень. Синди знала этот тон голоса и выражение лица мамы. Она знала, что та сейчас начнет травить ей душу своим банальным пустословием и попытками влезть в ее чувства. Она глянула на Натаниэля, и решила, что лучше отправить его погулять. - Ты наелся? – спроси-

ла она у Натаниэля, который кивнул ей, подтверждая. – Тогда, может, ты хочешь погулять? – вытирая ему рот. Натаниэль согласился. - Иди во двор. Видишь, там собачка, – показала ему в окно Синди. – Эту собачку зовут Моцарт. Иди, погуляй с ним. Он добрый и любит, когда с ним гуляют, – сказала она и подогнала его. Затем Синди посмотрела на Катрин. Набираясь терпения, она сказала: - Что именно тебя волнует? - Меня волнуешь ты и ребенок, которого ты усыновила, – ответила та. - Хорошо, я слушаю! Синди важно скрестила руки у себя на груди в ожидании нравоучений. Катрин, набирая побольше воздуха, начала оправдывать ее ожидания: - Очнулась, да? Когда мы с отцом говорили тебе в юности: «Зачем тебе та мода, заводи семью!» - то ты отрицала! Теперь ты в тридцать лет усыновляешь ребенка! Не рождаешь, а усыновляешь! Как это понимать? Ты можешь мне объяснить, Синди? Что с тобой происходит? - Что конкретно тебе не нравиться? То, что я усыновила ребенка, или то, что я срала на ваши планы и веления касательно меня? - Не говори так! - А как? – Синди пошла в контратаку, – Вы уже с самого раннего детства решили все за меня! Скажешь, не так все было?

Когда я хотела учиться в университете, вы говорили мне, что урожай важнее «городского разврата». Когда я хотела просто погулять с кем-нибудь из Брэйнтри, вы говорили что девять часов вечера – это уже позднее время для прогулок. Зато вы считали нормальным сватать семнадцатилетнюю девушку за парня, которого она толком и не знала. Как думаешь, меня это устраивало? - Синди, не смей так говорить! Так нас воспитывали наши родители! - Вот именно! Ваши родители, жившие, в какой-нибудь шотландской дыре каменного века, раз они вас так воспитывали! Синди уже не хотела сдерживать себя. Она чертовски не любила огорчать свою мать. Любящая женщина, которая с рождения была простой крестьянкой, никак не могла измениться, и Синди понимала это. Но также она чертовски не любила ее нравоучения, которые никогда, ни к чему не приводили. И в этот момент она тоже не стала терпеть. Она слишком редко бывала здесь, чтобы отмалчиваться. - Синди, мы воспитывали тебя, как могли! – говорила Катрин. - Я не спорю, мама! Я благодарна вам за старания! Но я не такая как вы! И поэтому я не смогла жить с вами под одной крышей! - А ты знаешь, как мне было больно, когда ты по-

кинула наш дом, совершенно внезапно, не сказав ни слова? Для меня это было не понятно! А Билл! Ты не представляешь, в каком он был гневе! Он сказал мне, что больше не хочет тебя видеть, и ты знаешь это! - Черт, мама! Да в чем дело, собственно? Вы не можете принять тот факт, что я ушла из дома? Я ушла навстречу своей мечте, и посмотри, кем я сейчас являюсь! Я успешна, я знаменита, обо мне говорят! Это лучше, чем прогнивать на ферме! Синди с возбуждением глянула на маму. Она не могла сдержать порыв своих эмоций. И немного скинув обороты, она заметила, что настал тот самый момент материнских слез. Она ненавидела этот момент. Он ее угнетал, будто она виновна. Обычно Синди не терпела такие моменты и покидала мать, дабы не давить на нее своим присутствием. Выпуская свои жалостные слезы, Катрин сказала без какихлибо смятений: - Ты только и думаешь об успехе! Я не хотела тебе говорить этого, но придется! Ребенок тебе нужен только для успеха! Да! Как это называется? Пиаром? Ты не думаешь о его будущем! Ты думаешь о своей выгоде! Синди нечего было сказать. Эти слова заставили ее обомлеть. Пытаясь собраться с мыслями, она сказала: - Что? Для успеха? Много ли ты знаешь обо

мне, мама? - Достаточно, чтобы говорить об этом с уверенностью! - Знаешь, что? Ты ничего не знаешь! Я люблю этого мальчика! И ты не смеешь говорить обо мне или о нем так, будто это лишь часть бизнеса! - А разве не так? Синди, я знаю тебя с пеленок! Синди отрицала слова матери. Она смотрела на ее заплаканные глаза и понимала, как ей хочется уйти, снова, надолго. Чтобы не слышать этих фраз. В ее голове была буря мыслей и эмоций. Но Синди посчитала, что сказала все, что хотела. И скрывая все свое горящее нутро, она лишь холодно сказала: - Ты все такая же глупая, Катрин! Она надела свои громадные солнцезащитные очки и, пытаясь скрыть любые эмоции, спокойно направилась к выходу, во двор, где должен был играть Натаниэль с Моцартом. Натаниэлю понравилась эта добродушная собака. Он гладил его по головке и ласково приговаривал: - Хорошая собака! Его черные глазки с увлечением смотрели на нового мохнатого друга. Ведь ранее ему не приходилось гладить собак. Моцарт иногда лизал ему ладони, от чего Натаниэль приходил в еще больший восторг. Он не отходил от него ни на секунду. И в один момент Моцарт, навострив уши в сторону

сарая, оторвал свою задницу от земли, и пошел на звук. Натаниэлю было интересно поведение старого пса и, проследив за ним, он подошел к сараю, из которого доносился какойто рабочий звук. Сначала Натаниэль увидел красный трактор, над которым, видимо, и трудился Билл, ремонтируя какие-то детали. Глянув немножко дальше, Натаниэль увидел хвост Моцарта, скрывающийся за трактором. Он решил пойти за ним. И перед его взором открылась остальная часть сарая, где он увидел Билла, сутулящегося над столом. Он что-то выбивал на нем, создавая громкий звон металла. Моцарт уселся рядом с ним, внимая его действиям. Натаниэль неохотно стал приближаться к Биллу со спины, все больше заходя вглубь мрачного сарая. Он старался делать это тихо, не привлекая к себе особого внимания. Подходя все ближе, он стал чувствовать какой-то неприятный, больше отвратный запах, от чего у него запершило в горле, и он закашлял. Билл повернул голову на кашель и увидел Натаниэля, который находился в пяти метрах позади. Не поворачиваясь целиком, он продолжал что-то выбивать у себя на столе, и, охватывая Натаниэля боковым зрением, он недоброжелательно спросил: - Что ты здесь делаешь?

- Я игрался с Моцартом, – ответил Натаниэль. Билл молча сделал пару шагов в сторону, чтобы прошуршать в ящике стола. Его руки были черными, вероятно от масла или мазута. И Натаниэль, увидев это, скривился. К тому же, его до сих пор тревожил этот странный запах в помещении. Билл продолжал стучать, занимаясь своим делом. Снова повернув голову, он увидел, что Натаниэль еще здесь. - Что? Интересно? – спросил он. - Да! А что вы делаете? Билл промолчал и снова сделал пару шагов в сторону, только уже противоположную. Натаниэль не упускал его из виду. Он увидел, как Билл что-то выкидывает в большое ведро, сделанное из тридцати литровой бочки. Натаниэль тоже решил подойти к ведру, после того, как от него отошел Билл. Он глянул в него и увидел там с десяток дохлых ворон, вперемешку со всяким мусором. Вот, откуда был этот ужасный запах. Не выдержав зрелища и удушающего зловония из бочки, Натаниэль резко отошел от нее. Он был в ужасе. Страх захватил его мысли, и он лишь молча смотрел на старика своими испуганными глазами. Натаниэль не знал, чего следует ожидать от него, и в своем детском воображении он создавал самые ужасные картины. - Какая разница? Ты

еще маленький, чтобы понимать! – сказал Билл, не поворачиваясь. Натаниэль просто молчал. В его маленькую голову лезла куча ужасных мыслей. Он не мог себя заставить сдвинуться с места. Он попросту боялся. И вдруг, издали, ему послышался спасительный для него голос Синди: - Натаниэль! Где ты? Это был момент облегчения для него. Он будто понял, что спасен. И когда он снова посмотрел на Билла и не увидел от него никакой реакции, он в этот же момент пулей рванул отсюда. Как можно быстрее, как можно подальше. И выбежав на улицу, и увидев Синди, он мигом побежал к ней. - Где ты был? Нам пора! – сказала Синди, на что Натаниэль ответил крепкими объятиями. Синди улыбнулась, и, взяв его за руку, повела его к машине. Ей поскорей хотелось убраться отсюда. Она была уверена, что больше не вернется в родительский дом. Никогда. Автор: Роттен Морган

VI Воскрешение Глава вторая Саркофаг времен 4 месяц 513 год с м.п. (октябрь 2011 года н.э)… Межмирье Межмирье. С момента уничтожения порталов, оно практически опустело. Немногочисленные отряды Союза пытались выжить на бескрайних просторах. Анклав, практически, и не вышел в межмирье. Доспехи, а пока что это единственный способ Анклава выйти в межмирье, позволяют путешествовать и минуя межмирье. Поэтому, молодую женщину в сопровождении двух спутников, вряд ли кто-то мог заметить. К тому же, они путешествовали по той части межмирья, куда никто из Анклава или Союза забрести не мог. Да и представители других миров тоже. К слову, миров в межмирье довольно много. И к входу в мир одной из этих рас и подходила троица. Причем троица была довольна своеобразна. Женщина, явно главенствующая, имела сероватый оттенок кожи, что выдавало её

родство с вампирами. Хотя, чистокровной вампиршой она не была. Смесь рас придала её организму некоторую стойкость к свету, но от крови она не отказалась. Первый мужчина был представителем оборотней: высокий, мускулистый, можно сказать, огромный и слегка неуклюжий. Второй спутник больше походил на смесь человека и волка. Оборотень? Нет, он гнолл: полу волк, полу человек. Представители этой расы малоизвестны Анклаву и Союзу, но некоторые из них, знают о существовании гноллов, кобольдов, фей, наг, аквамаринов и минотавров. Хотя, минотавры и так известны в Союзе, так как некоторые минотавры идут наемниками в армию Союза. Сами они скрывают проход в свой мир, что когда-то остановило вампиров от вторжения. Итак, как вы поняли, всего рас тринадцать. Точнее, четырнадцать, но об этом знают не многие. - Леди Элизабет, мы пришли. – Обратился к вампирше гнолл. Обращение было не без заискивания. - Вижу. – С презрением ответила вампирша. Оборотень лишь фыркнул. На отдаленном ост-

рове, в окружении колон находилась пирамида. Да, обычная пирамида, которую можно встретить в Египте. К тому же, эта пирамида играла туже роль, что и пирамиды Египта. Она была гробницей. На царя, правда, но… целого народа. Нет, целой расы. Троица подошла к колонам и путь им преградили молнии, бьющие из одной колоны в другую. Молнии били по всей высоте колон, создавая непроницаемую стену. Вампирша подняла руку и произнесла: - Я – подданный, подчинитесь, врата! После этих слов, молнии перестали бить из колон, и проход был открыт. - Элизабет, да ты повелительница молний! – насмешливо произнес оборотень. За что получил гневный взгляд вампирши. - Сей, не слишком ли ты волен для приспешника? Бери пример с Дария. - Благодарю, леди Элизабет, - все так же заискивающе, ответил гнолл. Элизабет молча пропустила его реплику, а Сей рассмеялся. - Дарий, ты как был рабом, так им и остался!

Неужели Культ не научил тебя быть свободным?! - Знаешь, Сей, моя свобода служить нашей госпоже. Так как она воплощает все идеалы Культа. - Дарий, Дарий… ты как был дураком, так и остался! После разгрома Культа она только формально наша госпожа, так что… - Сей! – Перебила пламенную речь оборотня вампирша. – Не слишком ли много на себя берешь? Да, Культ разгромлен войсками Союза, но и что? Мы у цели! Перед нами саркофаг с древними! После их пробуждения не моя власть над вами, не какая-либо еще власть в осколках старого мира не будет иметь смысл и силу! Или ты дерзнешь и их власть попрекнуть? Оборотень поменялся в лице и испугано ответил: -Нет, что ты? Как ты могла такое подумать? -Я? – Удивилась вампирша. – А ты не знал? Наши хозяева наблюдают за нами из своего небытия и, когда воскреснут, все, кто противился им, падут! Оборотень испугано сглотнул подступивший к горлу ком. Элизабет, наблюдая за его реакцией, рассмеялась. - Боишься? – Успокоившись, спросила она. – Правильно, что боишься. Бойся и иди за мной. Произнеся эти слова, она направилась к пирамиде. Вход в пирамиду

был открыт. Никаких замурованных стен, никаких охранных заклятий, только барьер у колон. Ничего не должно мешать древним спать. Внутри пирамиды был лишь прямой коридор и одно большое помещение. Точнее, круглый зал с расставленными вдоль стен саркофагами. В центре зала был небольшой постамент, на котором находился разъем для некого устройства. Элизабет подошла к постаменту, достала из сумки нечто, напоминающее большой ключ, и вставила его в постамент. Ключ начал сиять сразу же оказавшись в разъеме. - Владыки мира, мы те, кто служили вам веками и ждали вашего воскрешения! – Хором произнесла троица. – Придите в этот мир из своего небытия и возродите старый мир! Свет с ключа ударил в один из саркофагов и тот взорвался, разлетевшись на множество осколков. Трое прикрылись от каменной шрапнели, но осколки не нанесли им вреда. - Тем, кто верно служит нам, мы не навредим. – Произнес неизвестный грубый голос. Он исходил от взорвавшегося саркофага, но дым, скопившийся в закрытом помещении, не давал возможности разглядеть говорившего. - Очищение! – Произнесла вампирша и резкий порыв ветра унес дым

прочь. Перед осколками саркофага стоял мужчина в узорчатых доспехах. Длинные волосы были заплетены в сотни косичек. Вампирша опустилась на колено, гнолл и оборотень последовали её примеру. - Древний, вы воскресли! – С трепетом произнесла она. - Древний… - задумчиво произнес незнакомец. – Раньше нас называли иначе. Но сейчас старое имя не значит ничего. Того мира и того народа больше нет. Он погиб в братоубийственной войне. И ты хочешь воскресить тот мир? Наплевав на то, что дали вам мы? На ту идиллию, что даровали вам древние ценой своей жизни? Я спал. И видел кошмары! Как те, кого мы создали, воюют друг с другом! Как убивают себе подобных! Как брат на брата идет с оружием в руках! Ты этого желаешь? Ты желаешь воскресить нас?! - Да, древний, - со слезами на глазах произнесла Элизабет. – Так как ты видел не сон, а реальность. Реальность этого мира. Осколки вашего мира породили кровожадных существ. Они только и заняты тем, что убивают! Дайте нам мира! Дайте нам свободной жизни! - Что!? – В гневе закричал древний. – Война и смерть! Безумие и жажда! Ничего не изменилось! - Нет, нет, древний! – В ступил в разговор Сей. – Не все хотят войны! Нас

было много, но наших братьев убили, за их стремление прекратить бойню! Они не верили в вашу силу! И истребили нас! - Ты прав, древний! – Смело произнес Дарий. Учитывая его натуру, это было настоящим подвигом. - Ты прав! Осколки мира поглотили безумие и жажда! Жажда убивать! Жажда наживаться, за счет другого! Настали времена, когда уродство норма, а красота гонима! Когда честь, достоинство и справедливость ничто, по сравнению с собственным кошельком! Жизнь не стоит и гроша. Прошу, верни порядок в созданный тобою мир. Произнеся, он обессилено пал на колени и опустил голову. - Я услышал вас. – Пробасил древний. Глава третья Примирение 4 месяц 513 год с м.п. (октябрь 2011 года н.э)… Мир эльфов, офицер Мартис - Он будет жить? – Спросил я у Варинас. Эльф выглядел очень уставшим. Последний час он лечил Алексея и потратил много сил. - Да, но он ослаб. Его поразили заклинанием увядания. Странно, но это заклинание, в основном, применяют против растений, а не людей. - Понятно. – Кив-

нул я. – Может, надо было вернуть их в межмирье? Там все-таки, безопасней. Он устало посмотрел на меня. - Я не уверен, - тихим голосом начал эльф, что теперь хоть где-то есть безопасное место. Сейчас Алексей, его мама и Элориан отправлены в королевскую резиденцию. Там усиленна охрана. - Евгений отправился с ними? - Да, - кивнул Варинас. – После известия о пропаже Идущего на восход он сам не свой. Если начнется бой… ему в нем не место. Известие о том, что командующий резервным отрядом рыцарей на аванпосте бесследно исчез после столкновения с отрядом неизвестного противника, подкосило Евгения. Он очень привязался к этому мальчишке. Он для него стал как сын. Не дай бог, он погиб. Варинас устало опустился на пол прямо в коридоре. - Магистр! – Бросился я к нему. – Вам следует отдохнуть. Алая роза пока не предпринимает никаких действий, но… - Не бойся, Мартис, со мной все в порядке. Просто не рассчитал силы. Как там наши дела? - Нора и Клодес открыли портал в Долан, и сейчас идет переброска дополнительных сил. Американцы уже перебросили свои танки. Русские, в основном, перебазируют сюда своих десантников. Как

только достаточно сил будет передислоцировано, мы нанесем ответный удар. - Хорошо. Главное успеть до прихода эльфов с артиллерией. Иначе…. Я не уверен, что мы сможем удержать Новый Долан. А здесь королева. - Она отказалась эвакуироваться? – Зная ответ, спросил я. - Да, - кивнул эльф. – Сказала, что не оставит своих подданных в трудный час и готова взять в руки оружие. - Ну, - улыбнулся я, - опыт у неё есть. Когда была наша свадьба, Нора и её величество держали оборону в королевских покоях. Даже королева сражалась… * * * Контрудар решили произвести на южном направлении. Судя по тому, как создавалось кольцо вокруг Нового Долана, там стык подразделений и удар в этом направлении самый оптимальный. Ударную группу должны были составить американские «Абрамсы» и отделения русских десантников. На этот раз решили совместить несовместимое в более взрывной смеси. Но позже десантников решили не задействовать, заменив их рыцарями и гвардейцами. Прикрытие должны обеспечить маги. На всякий пожарный, от магической брони отказались. Если с оборотнями пришли и лучники, то броня снова обернется

против нас. Танки, при поддержке рыцарей и гвардейцев пошли в атаку. Оборотни попытались контратаковать, но были сметены танковым огнем и атакой магов. Передовые отряды оборотней снова отступили вглубь леса. В лесу танки бесполезны, так как пройти вглубь они не смогут, а деревья не дадут возможности развернуть орудия. Форесты на грифонах атаковали оборотней с неба, пока наземные части прорывались к ним. В основном, нас вели маги, так как в ближнем бою у оборотней преимущество. Через полчаса погони, мы вышли на опушку, где форесты создали кольцо, не пуская отрезанный отряд Алой розы дальше в лес. Пытаясь прорваться, оборотни атаковали питомцев форестов. Так как сами форесты парили на грифонах, то только это они и могли сделать. Вторым кольцом стали маги, испепеляя оборотней. Пехота была в арьергарде, прикрывая магов от разрозненных отрядов деморализованных оборотней. Кольцо было прорвано. Пытаясь его сомкнуть, оборотни растягивали свои ряды. Именно сейчас отряды морской пехоты и десантников атаковали их, разрывая кольцо окончательно. Разрозненные группы оборотней не могли толком сопротивляться и начали отступать к побережью. Часть солдат противника была взята

в плен. Мобильные отряды преследовали их по дорогам. Танкистам был дан приказ, в случае столкновения с магами и артиллерией противника отступать. Конечно, мобильные отряды были укомплектованы и нашими магами, но рисковать не стоит. Меня же отозвали в штаб. Как оказалось, морпехам удалось взять в плен командующего оборотней. Оборотня держали на мушке двое морпех, маг и форест. Так же в комнате присутствовало несколько гвардейцев Клодеса. Сам генерал так же присутствовал при допросе. Я пришел, когда допрос уже начался. - … ты же не дурак, должен понимать, что с Алой розой нам нет смысла воевать. – Спокойным, дружеским тоном говорил Клодес. - Вы подняли восстание! Мы вынуждены были отступать! – Яростно кричал оборотень. Зачарованные кандалы не давали ему возможности не пошевелиться, не перекинутся в зверя. - Рог Тан, я не поднимал восстания. Я не жажду власти, я жажду свободной жизни. Увы, сейчас мы не можем отправить тебя на твою родину, сам понимаешь, это может обернуться войной. - Отпусти меня, Клодес, я не буду нападать на тебя. Не я не мои солдаты. - Прости, Рог Тан,

но сейчас мы не можем этого сделать. – С сочувствием ответил вампир. - Прошу. Твои солдаты убивают моих братьев. Но они, так же как и я, просто хотим жить. – На глазах оборотня блеснули слезы. Присутствующие оторопели: оборотень плачет! Немыслимо! - Рог Тан… - Прошу! Останови своих солдат! - Адмирал, на ваших машинах есть громко громкоговорители? - Разумеется, некоторые машины ими укомплектованы, но… - Недоуменно произнес адмирал. - Тогда у меня для них работа. Рог Тан, если ты действительно не хочешь убивать, мы сможем договориться. * * * Тот же вечер… Мир эльфов, лорд Артур Рог Тан идиот! Его атака, конечно же, провалилась. Без нашей поддержки его смели в считанные часы. Идиот, придурок, тупая псина! Войска оборотней были разгромлены. Выжившие возвращались разрозненными группами. Оставалось только держать оборону. Без пехоты оборотней осуществить захват будет тяжело. По словам уцелевших, им удалось захватить часть города, но их оттуда сразу оттеснили. Ну не идиотизм?! Говорили же, подождать! Укрепили бы побережье, подготовили

план атаки, а так? Даже сейчас не вся артиллерия готова к использованию на суши. У нас в обороне куча дыр, которые следует сначала залатать, а потом идти в бой. Но нет! Великий и тупой Рог Тан повел своих солдат в бой. Кретин! Кахен с улыбкой наблюдал за тем, как я метался по командирской палатке. - А я говорил, лорд… - ехидно начал он. - Заткнись! – В ярости закричал я. Кахен только рассмеялся. А ведь он прав, черт возьми. Это союз оказался шатким. - Вниманию солдат Алой розы! – Послышался громкий призыв с улицы. Мы выбежали на улицу. Возле периметра стояли вражеские наземные суда и из них звучали слова. В рупоры, что ли, кричат? - Вниманию солдат Алой розы! Мы не хотим вам зла! Пожалуйста, не открывайте огонь! Мы пришли с миром! - Черта с два! – Послышался крик со стороны. – Трусы! Якшаетесь с вампирами! - Жалкие трусы! Не можете дать отпор! Вот и все. Никакого мира. Сейчас развернем орудия и… какого артиллерия молчит!? - Немедленно открыть огонь! – Прокричал я оружейникам. - Но, лорд, они пришли с белым флагом… промямлили в ответ командиры расчетов. – Пар-

ламентеров… - Открыть огонь! Это приказ! - Артур, - произнесли за спиной. – Может, послушаем их. Морморт на удивление был спокоен. - Август, не слишком ли многое на себя берешь? – Издевки ради я назвал Морморта его настоящим именем. - Не слишком, лорд. – Железным тоном ответил эльф. - Артур. – Послышалось от рупора Анклава. Говорил Рог Тан. – Они нам не враги. У нас одна цель, прекратить войну. - Оборотни нас предали! – Загудела толпа солдат. Что еще ожидать? - Подойди без оружия к… танку? Это называется танк? Как смешно! – Произнес Рог Тан. Было ощущение, что он говорит не только со мной. Я медленно пошел к… танку. - Лорд, не стоит! - Это ловушка! Спасибо, что беспокоитесь обо мне, но переговоры следует вести. Возле танка стоял солдат Анклава, со стрелковым оружием. Таким, которое мы похитили из Нового Долана. Он протянул мне странный предмет, пояснив: - Это прислонить к уху, а сюда говорить. Что я и проделал. - Да, я слушаю, произнес я в предмет. - Лорд? – Спросил

предмет. - Да, я лорд Артур. - Очень приятно, я глава Анклава магистр Варинас. Мы предлагаем вам мир. Зачем воевать? - Мир? – Стал закипать я. – Какой к черту мир?! Вы трусливо бросили нас! Спасаясь в межмирье! - Это было давно и не нам судить об ошибках наших предков. - То есть, союз с вампирами – это нормально?! - А союз с оборотнями? – Насмешливо переспросил Варинас. – Вы же сами понимаете, лорд, что любое живое существо хочет, в первую очередь, жить. А остальное лирика. Так вот, давайте дадим всем жизнь. Мирную жизнь. - Я могу подумать над вашим предложением? - Да, минуты вам хватит? - Магистр… - Лорд, я приглашаю вас и вашу свиту в Новый Долан, для переговоров. - Я принимаю ваше приглашение, магистр. - Всего доброго. - И вам. Связь прервалась, и я вернул предмет солдату. Мир с Анклавом? Двоякое чувство. Автор: Александр Маяков

Глава восьмая Они и часть войска, прибывшая на подмогу, мрачно взирали вокруг. Мы всемером, а также часть выжившей армии шли им навстречу, неуклюже переступая через погибших, коих вода не унесла на дно бездны. — Зейн, — начал Климент, — ты уже все уладил? Мы смогли выбраться только сейчас, они захватили замок. Я рад, что вы справились. — Это не только я, — ответил Зейн. — Твои ребята, Гидеон, и наши юные мастера очень быстро сориентировались и зажали врагов со всех сторон! Гидеон поочередно похлопывал своих людей по спинам, когда они переходили за спины Суприм. Позади нас остались лишь волки, которые смиренно ждали. — А с водой, с водой кто придумал? — восторженно спросил Климент. — Если б ни это, мы бы еще не скоро появились здесь! Дайен показала пальцем на Кетерин, Кетерин же в свою очередь перевела взгляд на меня. Я смущенно улыбнулся. — Это полностью его идея, — с гордостью в голосе ответила мисс Пейсинг. — Как и позвать

волков, — продолжила Дайен, не успел я открыть рот. — А еще наши юные коллеги избавили нас от сильнейшего врага, — добавил Зейн. — Я видел, как Дайен и Брайан освободили черных рыцарей! Толпа восхищенно охнула. — И за это мы должны быть благодарны Брайану, — Дайен улыбнулась и посмотрела на меня. — Нас выручили его смелость, смекалка и знания акрэ. — Так, стоп! — воскликнул я, раскрасневшись, и замахал руками. — Спасибо, конечно, но надо тут кое-что прояснить. Освободила рыцарей Дайен, она же вызвала волков. Элеонор вызвала дождь. А воду позвала Кетерин. — С помощью Диггори, — добавила светловолосая девушка. — Замечательный мальчик! — Диггори? — удивленно спросил Зейн. — Тот отпрыск Коэнов? — Именно, — подтвердила я. — Он обладает потрясающей способностью преумножать уже созданное и воссоздавать разрушенное. Вы должны будете на это посмотреть. — А жители? — тихо спросил Климент. — Неужели все погибли? — Грегори Коэн дал

убежище всем, кого огонь лишил крова, — ответила Дайен. — Мы отправляли туда всех, кого встречали. Но кто-то все же не уцелел… — она на миг печально опустила глаза, но тут же подняла их на Гидеона. — Наверняка ктото остался под завалами. Будет здорово, если ваши ребята обыщут тут все. — Так и сделаем! — Гидеон резко развернулся и, дав распоряжение своим людям, отправился вместе с ними к дымящимся черным домам. — Отведете нас к Коэнам? — спросил Климент. Дайен кивнула в знак согласия и сделала шаг вперед, я ее тут же остановил, взяв за локоть. — Они ждут, — тихо сказал я, указав назад. Девушка обернулась. Огромная стая волков смирно сидела, глядя десятками пар покорных глаз. Откуда-то сзади выбежал маленький волчонок. Он деловито обежал своих соратников и, выступив вперед, сел перед Дайен. Девушка с улыбкой присела на колено и принялась гладить малыша. Они были похожи: оба черно-белые, заляпанные кровью и грязью, намокшие после дождя. Даже выражение глаз их казалось схожим. Дайен тихо поблагодарила стаю, поднявшись,

и разрешила им идти. Волки, задрав головы, отправили в небо победный вой и скрылись за холмами с той же скоростью, что и пришли сюда. В этот раз в убежище было поспокойней. Дети уснули, взрослые, собравшись группами сидели тут и там, тихо разговаривая. Мы вошли в дом, и в холле нас встретила Ралинда. — Все в порядке? Вы их прогнали? — тихо, но взволнованно спросила она, сперва поклонившись. — Да, — так же тихо ответил Климент, поприветствовав женщину. — В доме много людей? — Около двадцати семей, все с детьми. Правда, мы подозреваем, что здесь не все. Многие семьи добрались не полностью… — Мы думаем, что кто-то остался под завалами домов, — ответил мужчина, и заметил, что из комнаты выглядывают напуганные люди. — Но люди Гидеона уже разыскивают их. — Храни их Создатель, — Ралинда сделала знакомый жест ото лба к груди и сердцу. — Вы можете вывести всех взрослых на улицу? Мы хотим поговорить с ними, — Климент кивнул в сторону комнат. — Да, конечно, — женщина поклонилась и удалилась. Мы вышли наружу. В светлеющем небе дребезжал рассвет, солнце

плавно покидало свое красное ложе. Взрослые жители с печальными лицами спускались с крыльца, закутываясь в имеющуюся одежду, и выстраивались перед нами. — Почему он не поговорил с ними в доме? — тихо спросила Кетерин. — Здесь же холодно. Я мысленно прикинул: люди, что были в подвале плюс те, кто находился в комнатах + раненные, оставшиеся в доме + мы, целая толпа. — Не уместились бы, — заключил я. — К тому же дети спят. Последней вышла Ралинда. Заметив мужа в первом ряду, она подошла к нему и кивнула Клименту. — Доброе утро, — начал он, обратившись к жителям. Он замолчал и продолжил лишь тогда, когда они поднялись с земли. — Многие со мной не согласятся, ибо прошлая ночь принесла нам много горя и разрушения. Однако утро все же доброе, ибо мы — все вместе — изгнали зло с наших земель. В толпе послышались облегченные вздохи. — Однако пожар и вода унесли многое из вашего имущества, — продолжил Климент. — И понадобится немало времени и сил, чтобы восстановить все это. И многие из вас остались без крова. Потому ваш повелитель, правитель Гидеон приглашает вас жить в замке до тех пор, пока вы не восстано-

вите свое жилье. Кроме того, он даст вам своих людей в помощь. Люди одобрительно закивали головами и зашептались. — Выводите своих детей. Члены Суприм группами перенесут вас, а так же раненых прямо в замок. Климент сделал знак Ралинде, и она, взяв с собой несколько женщин, отправилась в дом. Когда все дети вышли наружу, маги разделили жителей и поочередно перемещались. С ними отправились и девочки с Кристианом. Зейн и Климент остались с нами. — Ралинда, укажите мне, где лежат раненые, — попросил последний и обернулся к нам. — Примите душ, переоденьтесь. Через полчаса собрание в Зале, — и скрылся в доме. К нам подошел Грегори. Он смотрел на нас с облегчением, но на лицо его легли тени усталости. Я представил ему Зейна. Грегори принялся кланяться, но маг остановил его и протянул мужчине руку. — Я хочу обменяться равным рукопожатием с мужчиной, который защищал беззащитных. Грегори, привыкший падать ниц в присутствии любой важной особы, слегка оторопел, но протянул руку в ответ. Даже со стороны стало понятно, что это было крепкой рукопожатие, полное уважения. Ралинда вышла из дома и подошла к мужу,

испуганно наблюдая за происходящим. — Диггори — их сын, — пояснила Дайен Зейну. — О! — воскликнул маг и повернулся к Коэнам. — Ребята рассказали мне о замечательном таланте вашего сына. Могу ли я с ним увидеться? — К сожалению, он спит, — растерянно ответила Ралинда. — Он очень устал после… — Я понимаю, — остановил ее Зейн. — Передайте ему, что я буду рад с ним увидеться. И если он будет не против поучиться у меня, пусть даст знать через этих замечательных людей. Зейн указал на нас, улыбнулся и, поклонившись, исчез. — Он это серьезно? — удивленно спросил Грегори. Я с улыбкой кивнул, приобняв Дайен, и Ралинда уткнулась в плечо мужа, пряча слезы радости. — Как так вышло, черт возьми, что они прорвались на эту сторону? Дороти развалилась на стуле, вытянув ноги и раскинув руки. Мы провели столько времени рядом с высшими мира сего, что уже допускали в вольности в словах и поведении. — Молодое поколение оказалось хитрее нас, — Зейн пожал плечами. — Мы и мысли не допускали, что Антарес додумается использовать рыцарей. И, если говорить по уму, они открыли дверь в наш

мир по личным причинам, нежели из-за приказа. — Думаю, ни Антарес, ни Зарра не догадывались, что в головах рыцарей еще остался разум, — подметил Кристиан, слегка улыбнувшись. — Знаете, ребята, это все очень мерзко! Все перевели взгляды на Дайен, она же посмотрела на присутствующих с таким выражением лица, будто съела что-то уж больно противное. — Мы только что отразили неожиданную атаку сильного врага, потеряв много наших людей. Половина из них слышала только рассказы о войне и видела ее издалека, если вообще видела, — она встала и сделала несколько медленных, но тяжелых шагов вдоль стола. — Полчаса назад я смывала с себя кровь с мыслью, что никакие ценные вещи в мире не стоят этой крови, даже если она вражеская. Мне противно, что мои руки в крови множества людей. Мне противно быть собой потому, что я убивала. А вы сейчас сидите и обсуждаете все так, будто это произошло не здесь и не с вами! Она остановилась и смотрела все с тем же выражением на присутствующих, пытающихся куда-нибудь спрятать глаза. Я поманил ее назад, и она села на место. — Что мы будем делать дальше? — спросил я. — Да, за этим мы и собрались, — ответил

Климент, спустя несколько секунд раздумий. — Мы разделимся на две, коль позволите, команды. Одна, в составе которой девушки и их хранители, а также я, Мур, Виктор, близнецы и воины, отправится на Скалу Разрушения. Вторая — Амадеус, Лансоме, Зейн и сам Гидеон со второй частью армии отправятся в цитадель Антареса. Зейн, — Климент обратился к мужчине, — ты ответственен за его смерть. Выступаем завтра. — Так не годится. Дайен сидела, сгорбившись и сжав кулаки. — Что? — переспросил Климент. — Так не годится, — повторила она и выпрямилась. — Во-первых, мы должны выступить сегодня, не позднее чем через час. — Почему, позвольте спросить? — Гидеон внимательно смотрел на Дайен. — Сейчас он наверняка ждет вестей. Даже если он уже их получил и приступил к подготовке, он не будет подготовлен настолько, насколько завтра. — Мы не можем выступать сейчас, — возразил Климент. — Воины спали всего несколько часов, армия устала! — Сегодня вообще мало кто спал! — воскликнула девушка. — И подумайте хорошо, его армия не спала так же долго, как и наша. Поймите же вы, он, может, и догадывается,

что мы можем выступить сегодня, но все же понадеется, что ваши закоренелые умы оставят атаку на завтра! — Климент, — осторожно заговорил Гидеон. — В ее словах есть логика. — Ты считаешь, что твои воины смогут биться сейчас? — так же осторожно спросил Климент, и Гидеон кивнул. Немного подумав, Климент продолжил: — Мне все это не нравится. Но, раз ты так считаешь, тогда отправляйся, готовь отряды. Мы выступаем через час. Гидеон встал из-за стола и удалился. Дайен слегка улыбнулась и продолжила. — А во-вторых, я смогу его задержать. Прямо перед приходом Зейна. Если вторая команда нападет на цитадель одновременно на разных ее уровнях, мы сможем застать всех врасплох. — Это гениально! — воскликнул Зейн, хлопнув в ладоши. Климент мрачно посмотрел на него. — И как ты собираешься его задержать? — Климент усиленно давил пальцами на крышку стола. — Я отправлюсь к нему, когда хотя бы половина армии будет готова. Пока я буду там, вторая команда начнет наступление. Оттуда я направлюсь прямиком к Скале, куда подтянется наша команда. — Нет, Дайен, — возразил я. — Слишком опасно.

— Приходится рисковать, — ответила она, посмотрев на меня. — Брайан прав, — согласился Климент. — Если первую часть плана я еще могу одобрить, то вторую — нет. — Но ведь мы можем… — начал Зейн, но осекся, когда Климент строго на него посмотрел. — Продолжайте, Зейн, — твердо попросила Дайен. Антарес — Мы ничего уже не могли сделать, Господин. — И потому решили сбежать? Я располагался в малой зале правого крыла цитадели, служившей мне кабинетом. Украшена она была расписным деревом и красной тканью. Мой стол стоял на невысоком, но широком помосте, на который никто не смел подниматься. Я пытался думать, обложившись бумагами, сидя за столом, когда вошли Зарра и восемь ее военачальников. — Не было смысла продолжать битву, — оправдывался мужчина, сидя на колене. — Они положили слишком много наших. Зарра стояла, кипя от злости, справа от своего подчиненного. Оставшаяся капля терпения отделяла ее от того, чтобы лишить сидящего мужчину головы. — Все ясно, — заключил я. — Мы потеряли кучу людей, не прихватив

с собой ни одного из Верховных, и уж тем более никого из наших беглецов. Замечательно. Жестом я отогнал мужчину, что тут же занял свое место сзади, и подозвал Зарру. — Есть ли у тебя какие-либо новости? — Боюсь, что нет, — она стояла в своей излюбленной стойке, смотря прямо на меня. — Рыцари до сих пор не вернулись… — И я даже знаю почему! Сперва раздался голос, лишь потом явилась она. Раскрыв тяжелые двери в противоположной стене, она уверенным шагом вошла в залу. Военачальники тут же схватились за оружие, но я остановил их, прикрикнув. Зарра отошла на место, я вышел из-за стола и оперся на него с другой стороны. Она встала там, где только что сидел мужчина. Любопытным взглядом своих серых глаз она оглядела всю комнату и меня. Ее прекрасное лицо озаряла улыбка, будто говорящая: «Что, не ожидал?» Сверху она казалась совсем маленькой. Собранные на затылке волосы, простенькая светлая футболка и черные брюки. Две лямки на ее плечах сообщили мне, что за спиной у нее меч. — Привет! — радостно сказала она. — Привет, — ответил я. — Как поживаешь? — Все порядке, спасибо.

— Ты как, по делам зашла к нам? — Нет, просто поболтать, — ответила девушка с той же улыбкой. — Было бы неплохо предложить мне чаю. Или здесь не пьют чай? Я насторожился. Зарра уже еле держалась на месте. — Керкес, Симург, отправляйтесь вниз, — скомандовал я и двое воевод вышли в открытые двери. Я же вновь обратился к девушке. — Мы пьем чай. — Замечательно, — улыбка не сходила с ее лица. — Мне зеленый, пожалуйста. — Хорошо. Зарра с удовольствие принесет тебе его. Только сперва просвети нас, пожалуйста, почему отсутствуют ее рыцари, чтобы я мог ее отпустить. — А я освободила их. Это и стало последней каплей для Зарры. С безумным криком она побежала на девушку с мечом и, замахнувшись, нанесла удар сверху. И тут же выронила оружие, испуганно отступив назад: меч прошел сквозь гостью, не причинив ей вреда. Продолжая улыбаться, воспользовавшись нашим смятением, девушка достала меч из-за спины и отрубила рыжую голову. Зарра замертво упала на деревянный пол. В залу влетели воины в доспехах с изображением волка, атакуя моих военачальников. Девушка

же медленно поднялась на помост и почти вплотную подошла ко мне. С улыбкой она подняла меч. Я не отрывался от ее глаз. — Посмотри, что у меня есть. Я взглянул на рукоять и гарду ее оружия, и мной овладела мелкая дрожь. — Как тебе удалось? — прошипел я. — Тебе пора, Дайен, — раздался голос. Он не дал ей сказать ни слова. Она подмигнула на прощание и исчезла, не оставив после себя и следа. На помост поднялся старец с длинным посохом. Его мудрое, полное печали и решимости лицо я видел в детстве. — Пора, Джеймс, мальчик мой, — сказал он. Я бы переместился или принялся бы атаковать, но посох, наставленный на мое лицо, полностью обездвижил мое тело. Старец достал из-под мантии меч. Брайан Ив резко толкнула стул с девушкой влево, я и Кристиан тут же опрокинули огромное, высокое зеркало. Оно со стуком упало на пол, разбившись, и мелкие осколки брызнули из-под рамы. Дайен лежала на по-

лу, левой рукой прикрыв голову, а в правой держа окровавленный меч. Я подскочил к ней и, усадив, посмотрел на нее. — Ты не ранена? — абсурдность этого вопроса я понял намного позднее. — Чья это кровь? — Зарры, — ответила девушка, улыбнувшись. — Считай, прихватила заодно. Быстрее, валим отсюда. Я и остальные ребята собрались вместе, нас окружили Суприм, что шли с нами. Так мы и переместились на остров Анелогре, к великой Скале Разрушения. Автор: Диана Вольз Редактор: Анастасия Буянкина Иллюстрации: Александра Клименко

ЧАСТЬ ПАТТАЙЯ.

ВТОРАЯ.

Пять лет спустя. ГЛАВА ВАЯ.СТАРЫЙ ШОК.

ПЕРКОРЕ-

Самолет «Boeng747» разрезая ночь, с ревом набирал высоту, держа курс на город, имеющий в последние годы огромную популярность у российских туристов. Ктото из пассажиров дремал, кто-то, лихорадочно вцепившись в спинку кресла, молился. Ведь известно, что аэрофобией в той или иной степени страдает довольно внушительное количество людей. Хотя почти каждый день они передвигаются на машинах и автобусах, и риск от этих поездок ну никак не меньше, чем от перелетов. Чистая психология, ведь при крушении самолета выжить довольно проблематично. Когда пилоты набрали необходимую высоту и главный из них сообщил об этом радостном известии, многие из пассажиров облегченно вздохнули, кто-то отправился в туалет, другие полезли за своими ноутбуками и прочими электронными радо-

стями. В одном из кресел возле окна сидел молодой мужчина в дорогом костюме белого цвета и листал свежий номер The Washington Post. Рядом с ним восседал долговязый перец в огромных очках, который слушал музыку посредством наушников, и время от времени задумчиво произносил загадочные фразы на непонятном языке. Мужчина в костюме вынул из кармана фляжку с коньяком и протянул своему товарищу: - Максим Владимирович, не желаете испить огненной водицы? Ночь закрывает ресторан, такси уносит по домам, Все просадил, я на мели, ночь обесценила рубли. Среди машин, домов, дорог найдется старый корешок, С кем можно вспомнить о былом, хмель силы даст на разговор. Я помню спорили давно о том, кто сильный, кто дерьмо, И лбом пробили много стен в решении хмельных проблем. Уверен я, что жизнь пуста без денег, женщин и вина,

Ты говоришь, что этот мед меня к добру не приведет. Ты знал, что счастье не в деньгах, не грех остаться на нулях, И свято веришь в смысл слов: надежда, вера и любовь. Ты небогат, зато умен, в игре с судьбой ты стал силен. Я говорил тебе не раз, что эти игры не для нас. Долговязый нехотя оторвался от прослушивание композиции группы 9й район, некогда взрывавшей всевозможные чарты в Сибири-матушке, и отхлебнув солидный глоток из фляжки с надписью СССР, полез в карман за нехитрой закуской, коей оказался батончик шоколада, неведомо с каких пор завалявшийся в кармане гиганта. - Слушай, а ты раньше бывал в Таиланде? - вопросил зевая во весь свой рот, в котором не хватало семи зубов big man. - Ага, доводилось охотиться на слонов в сием славном королевстве , c усмешкой ответил темноволосый. А если серьезно, то отдыхал лет пять

назад с Татьяной на Самуи. Больше нигде не довелось бывать. Вот Егор уже второй год обитает в Паттайе и заметь, никакая ностальгия его не мучает, всего пару-тройку раз за это время посетил Родину. - Ну, так попав в обитель разврата, и ты надолго выпадешь из реальности. Да и я слышал, что у него там неплохой бизнес, какая-та туристическая фирма, и уже довольно прилично раскрученная. А ведь это золотая жила, поток русских туристов в Таиланд вряд ли иссякнет в ближайшие десятки лет. Дешевизна привлекает наших сограждан, да и опять же экзотика сексуальная, да и не только. Места то сказочные, просто райский уголок вечного лета. В этот момент Максим обратил свой пока еще незатуманенный алкоголем взор (что в последнее время, к сожалению бывало крайне редко) на двух эффектных блондинок, сидевших в конце салона. На вид барышням было не больше тридцати лет, и они очень увлеченно о чем-то спорили. - Cлушай, Ирина, тебе мало что ли было экстрима в прошлом году в Турции? - произнесла очаровательная леди в красном платье со смешливыми искорками в зеленых глазах.- Сейчас прилетим, отдохнем, просто сходим на море и расслабимся. Не надо никаких приключений. - Я должна его най-

ти, - ответила ее подруга,внешне очень похожая на Бритни Спирс.- И это не подлежит обсуждению. - Ну, где ты отыщешь этого мерзавца в огромной Паттайе? Тем более, кто вообще сказал, что он именно там сейчас, может на Пхукете зависает или еще где. А мы с тобой уже год как нигде не отдыхали по-человечески. - Алина, я не развлекаться туда лечу, а по делу, и не надо меня агитировать. Я могла и одна вполне полететь. Насколько я знаю, у Егора там бизнес какой-то, найдем, язык не только до Киева, но и до Бангкока при сильной надобности доведет. На девушку нахлынули воспоминания о романтических встречах с Егором. В один из тоскливых осенних вечеров они случайно встретились в магазине. Ирине не хватало 50 рублей чтобы оплатить свои покупки, и стоящий в очереди за ней Егор выручил девушку. Далее все завертелось подобно вихрю. В свободное время от работы и многочисленных выездов за клуб «Армеец» Егор часто появлялся то с огромным букетом так обожаемых Ириной лилий, то с очередной мягкой игрушкой. А однажды молодой человек защитил девушку от нападения далеко не футбольных хулиганов, после чего в ее сердце поселилась какая-то теплота к этому неординарному человеку, который совмещал в себе агрессивного фут-

больного фаната и при этом сочинял хватающие за душу стихи. После года таких вот встреч Егор внезапно исчез и больше не появлялся на жизненном горизонте Ирины, которая вскоре узнала о своей беременности. Погрузившись в свои безрадостные думы, Ирина не заметила, как провалилась в сон. Открыла глаза она после того, как почувствовала, что кто -то усердно толкает ее в бок. - Ну ты даешь подруга, тебя и выстрелом из пушки не разбудишь,удивленно сказала Алина. - Мы уже приземлились, просыпайся давай и марш на выход. - Ничего себе! Обычно я с волнением жду посадки, а здесь даже ее не заметила, ну тем лучше. Утомленные многочасовым перелетом пассажиры потянулись к выходу мимо улыбчивых стюардесс, желающих им всяческих земных благ. Многие из наших сограждан проявляли изрядное нетерпение, расталкивая других и пытаясь как можно скорее ощутить под своими ногами твердую почву. А вот Дмитрий и Максим никуда не торопились. Дождавшись, пока все нетерпеливые попутчики покинут самолет, они медленно поплелись к выходу. При этом Максим успел позаигрывать с миловидной стюардессой, но Мармон не позволил тому долго пудрить девушке мозги и

подтолкнул Макса к выходу. Спустившись вниз по трапу, друзья одновременно скинули с себя куртки, пекло стояло невыносимое. ГЛАВА ВТОРАЯ. ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ 2. Паттайя — известный курорт на юговостоке Таиланда,расположен на восточном побережье Сиамского залива, примерно в 165 км к юго-востоку от столицы государства Бангкока. Находится в провинции Чонбури. Название города дословно означает «югозападный ветер в начале сезона дождей». Это город, в котором сосредоточены многочисленные виды развлечений, так необходимые жаждущим отдыха. Практически всю прибрежную полосу занимают пляжи, при этом вода у побережья всегда достаточно мутная. В Паттайе находится большое количество фешенебельных отельных комплексов. В этом райском уголке Азии возможен семейный отдых, но следует учесть, что свою громкую славу этот город заслужил за счет ночной жизни; с наступлением темноты в центре Паттайи можно найти любые виды сексразвлечений. В городе работает несколько десятков тысяч девушек, предлагающих интимные услуги. Особой популярностью среди секс-туристов пользуется Уокинг-стрит.

Недалеко от города расположено несколько крокодиловых, тигровых, слоновьих ферм, где постоянно устраиваются всевозможные представления с участием животных, есть неплохой океанариум «Underwaterworld». Также имеется ботанический сад мадам Нонг Нуч с одним из самых красивых в ЮгоВосточной Азии парком орхидей. Непосредственно в городе расположен парк миниатюрных копий мировых достопримечательностей Мини Сиам.Также можно отметить небольшой храмовый комплекс Ват Чаймонкрон (Храм Судьбы) на Южной улице и Храм Истины — строящийся деревянный храм на берегу Сиамского залива. К югу от Паттайи находится храмовый комплекс Ват Яннасангварарам, или сокращенно Ват Ян. На холме Пратумнак имеется самая любимая достопримечательность и место паломничества тайцев и иностранцев — статуя Большого Будды. У подножия холма Большого Будды находится китайский храм богини милосердия, на территории которого имеется Большой колокол, статуи Конфуция, Лао-цзы и других китайских деятелей, а также постройки в китайском стиле. На горе Кхао Чи Чан, вблизи Паттайи, находится наскальное изображение Будды высотой 160 метров. Выполнено оно было в 1996 году в честь юбилея - 50ти летия нахождения на троне короля Таиланда

Рамы IX. На сегодняшний день это самое большое изображение Будды, изготовленное из золота. Паттайя — идеальное место для рыбалки, водных лыж, параглайдинга, подводного плавания и других всевозможных развлечений. Недалеко от побережья находятся острова (в том числе и коралловые) с отличными пляжами и чистейшей водой. Самый крупный из ближайших остров Ко Лан имеет развитую инфраструктуру и чистые пляжи. Море в Паттайе считается грязным, и большинство туристов с утра отправляются на ближайший остров Ко Лан, чтобы поплавать и позагорать. В последние годы город буквально наводнен туристами из России, которые составляют один из главных источников дохода для местного бизнеса. ГЛАВА ХОД КОНЁМ

ТРЕТЬЯ.

Благодаря заботливому Егору, гости из России заселились в роскошный пятизвездочный отель «Адриатик». 35-этажное здание отеля величественно возвышалось над тихой жилой частью Северной Паттайи, находясь среди пышной природы. Имелся здесь и собственный пляж, который находился в одном из самых красивых заливов Таиланда. Круглый, который был в Таиланде впервые, прибывал в настоящем восторге. И ведь было отчего. Гости

отеля могли найти здесь все, что душе угодно. Шикарные рестораны, в которых можно обедать на свежем воздухе в течение всего дня, попробовав изысканную тайскую кухню, кафе и кондитерская, два бара у бассейна и на пляже, огромный теннисный корт. Для развлечений в отеле имелся свой собственный высокотехнологичный караоке-зал. Кроме того, в услуги отеля входил роскошный спа, полностью оборудованный фитнесс центр, два бассейна и детский клуб со специальной программой занятий для самых маленьких. Впрочем, Максима и его смуглого приятеля было сложно отнести к таковым. Немного отдохнув от утомительного перелета и с удовольствием искупавшись в море, парни встретились с Егором, который презентовал им две местные «симкарты» и объяснил местонахождение ближайших магазинов. После чего Дима отправился на поиски солнечных очков и шляпы, а Егор и Макс посеменили в номер. Уже через несколько минут друзья нашли себе занятие, на какое-то время почувствовав себя крамниками и каспаровыми. Максим в свое время подавал в шахматах большие надежды и даже дорос до уровня КМС, но затем его увлекла журналистика, и о прекрасной игре, придуманной индийцами, он вспоминал все реже. Венгр же познакомился с шахмата-

ми лишь в 18 лет, однако последние годы он днями и ночами зависал в социальных сетях и рубился в древнюю игру с людьми со всего мира, таким образом, оттачивая свое мастерство. Круглый решивший за минуту разделать своего друга под орех к своему удивлению обнаружил, что мистер «таец» изволит сопротивляться. За десять минут поединка Егор лишил своего соперника ладьи, слона и пяти пешек. В свою очередь, Круглый смог разжиться весьма скромной добычей: три пешки, слон и конь.Он обхватил свою голову руками и напряженно уставился на позиции белых. Зашедший в этот момент в номер Дмитрий предложил друзьям заключить пари на исход поединка: — Ну, что вы играете в эту скучную игру, да еще и без стимула! Поднимите адреналиновый градус, а я выступлю в этом споре секундантом. Но за это 10 процентов от выигрыша перетекут в мой кармашек. После жарких споров было принято решение поставить на кон по две тысячи долларов. Весьма серьезная сумма для далеко не звездной акулы пера и вряд ли существенная для человека, преуспевшего в туристическом бизнесе. Заключая пари, Макс сильно рисковал, ведь при преимуществе, которое имел его соперник, можно было сыграть

более рационально, сознательно, идя на размен всех фигур, и воплотить это в победу. Но Круглый был уверен в своих силах. Он расставил на доске сразу несколько ловушек и только и ждал малейшей ошибки белых. - А ты читал книгу «Защита Лужина»? – желая отвлечь противника, поинтересовался Егор. - Ты бы лучше не заговаривал мне зубки, а следил за доской, - проворчал, не отрывая взгляда от шахматных фигур, Макс. - Набокова я не очень жалую. Да стоит признать, что он силен глубоким анализом эмоционального состояния человека в сочетании с непредсказуемым, захватывающим сюжетом. Но Володя был «западником» по своей сути, а мне ближе писатели русские, такие как Распутин. Конечно, про Александра Ивановича читать доводилось. Я не такой фанатик шахмат как он, но уж тебя непременно угощу горькой пилюлей поражения, друг мой. - Максим, не стоит делить шкуру медведя, находящегося в расцвете сил. Я вот до этого произведения Набокова пока не добрался, все хотел почитать, как увлекся шахматами, но никак не мог найти его на бумаге, а читать книгу в Интернете это извращение. - Ладно, подарю я тебе данную книженцию, а сейчас ходи, не весь день же нам играть одну

партию. Далее наши герои обменялись целой серией атак, но одна западня Макса все-таки сработала, и в результате изящной комбинации король Егора лишился своего грозного помощника, ферзя. Для шахматиста уровня Макса довести партию, в которой имеется столь солидное преимущество до виктории, было делом техники. После того, как был объявлен мат, покрасневший от злости Венгр не справился со своими эмоциями и запустил в своего друга горстью пешек. Разнимать едва не сцепившихся любителей шахмат пришлось товарищу Димитрию. И ему изрядно досталось, активно махавший руками проигравший задел его пару раз по носу. В ответ бизнесмен получил удар в челюсть, которому бы позавидовал и Володя Кличко. К своему глубочайшему удивлению, отброшенный метров на пять в глубину комнаты Егор несколько минут приходил в себя, а затем под хохот друзей выдавил из себя: - Пожалуй, футбол более безопасная игра, чем шахматы. Хотя все почему-то думают наобо-

рот. Стереотипы, мать их. - Ладно, Егорушка, не злись, - потирая нос, пробормотал Дима. Для такого сурового бойца, как ты, это как комариный укус, так что давай вставай, и пойдем уже пообедаем где-нибудь, сколько можно здесь валяться. Тем более у нас есть щедрый победитель, который не откажет себе в удовольствии угостить нас. - А вот об этом мы не договаривались, эти деньги мне нужны для дела, - прошипел недовольный таким поворотом событий Макс. Между нами говоря, он был довольно скупым рыцарем и всегда предпочитал экономить, причем иногда на самом необходимом. Даже в те времена, когда денежных знаков в его карманах водилось в избытке, Круглый выбирал более дешевую еду и одежду, мотивируя это тем, что он не Дерипаска какой-то и знает цену кровью и потом заработанным цветным бумажкам. Одним словом, наш «красно-синий герой» был типичным скупердяем. Не изменила его и женитьба на сибирской девушке Маше, с которой он

познакомился на одном из выездов. Мария не питала страсти к футболу, и непонятно каким ветром судьба занесла ее в тот роковой вечер на стадион. Уже покидая фан-сектор в прекрасном настроение( еще бы «Армеец» выиграл 4:1, а Юрий Худков оформил покер), Максим заметил, что ему навстречу движется симпатичная шатенка, и не устоял. В прямом и переносном смысле. Запнувшись об бордюр, он растянулся прямо у ног прекрасной Марии во весь свой двухметровый рост. Так и произошла знаменательная встреча, через год после которой случилась пышная свадьба, которую сыграли в одном из модных столичных ресторанов. Мармон тогда напился в хлам и подрался с каким-то усатым болельщиком «Газпромовца», а Венгр большую часть вечера провел с подружкой невесты Еленой. Правда, на следующий день он уже с трудом мог вспомнить черты ее лица. Автор: Александр Целинский

Глава 10 Не могу с точностью сказать, сколько времени у меня занял процесс привыкания к новому миру, к жизни, в которой было столько нового. Может быть, несколько дней, но сейчас это уже не важно. Тогда меня пугало то, что я все-таки приняла все, что мне суждено было узнать. Существование сверхъестественных существ, мой друг – вампир, умеющий теперь читать мысли и обладающий силой внушения! Все это теперь вплелось в мою старую жизнь и кипело в моей голове, напоминая мне полевой кулеш, который готовится в кастрюльке на костре. Кипит, кипит, буль -буль-буль. Ах, ну да. К этому всему можно было добавить родителей в «аквариумах»! Ту-ту! Скоро можно точно мозгами поехать. К тому же, одним утром мамин аквариум треснул. Я стала свидетелем настоящей ссоры между родителями за завтраком. И пока я сидела и ковыряла вилкой спагетти, я представляла, что у мамы выросли большие рыбьи губы, они смешно шевелились, когда она что-то говорила папе. Выражение лица ее было свирепым, значит, она еще и ругалась этими губами. Папа отвечал ей, такими же рыбьими губами из своего аква-

риума. А я все сидела и смотрела немое кино, я не слышала, что именно они говорят друг другу, только видела, как шевелятся их губы. У меня словно напрочь отключился слух. Возможно, это такая защитная реакция. Мне не хотелось, чтобы они ругались: два самых моих близких человека. Поэтому я тоже погрузилась в аквариум, чтобы через толщу воды не слышать их перебранку. На дворе стояло лето, в самом разгаре. И мне нечем было заняться. Друзей у меня не осталось! Я имею в виду, настоящих друзей. Мне было жарко. Я часами валялась на кровати с ноутбуком и …деградировала. Бесчисленные интернет страницы мелькали перед газами. Мне было жарко. Мозг плавился. А родителям было и так прохладно от их ссор и воды в «аквариумах». Мне все еще не разрешалось видеть Мурзика. Я чувствовала себя брошенной с целым багажом новой информации. Мне нужно было, чтобы кто-нибудь помог мне тащить этот багаж. Я поняла, что простила Ричарда и не злюсь на него, несмотря на то, что он лгун, каких поискать. Одно я знала точно: он самый необычный парень из всех, кого я знала в сво-

ей жизни. Сейчас мне нужен был именно он. И если то, что он говорил правда, и я действительно ему нравлюсь, то я непременно должна с ним поговорить. Эта мысль немного охлаждала и бодрила меня, как напиток со льдом. Я вспомнила каменные руки Ричарда, руки вампира, холодные даже в такую жару. Я подумала, что встреча с Ричардом была бы очень кстати. Я решила позвонить Хайди. Да, вот так просто! Позвонить вампирше. Она оставила мне свой номер, когда уходила. Я взяла телефон, несколько раз провела пальцем по сенсорному экрану (кажется, я начинала привыкать к этому гаджету), и в тишине послышались гудки. Я сказала Хайди, что хотела бы поговорить с Ричардом, и если он не против, то я буду ждать его вечером у книжного магазина «Переплет». Все это было даже романтично, и заставило меня скривиться. Что со мной не так? Хайди заверила меня, что все передаст Ричарду. *** В тот вечер мы с Ричардом еще много беседовали. И когда мы встретились, между нами не было неловкости. Хотя, возможно я просто себя обманывала. Этот вампир умел внушать людям все,

что угодно. Интересно чувствами он тоже управляет? Мне казалось, что я знаю Ричарда уже давно, мне было легко и почемуто спокойно. Это было странно, учитывая то, что в прошлый раз я его проклинала. Казалось, он был рад моему «возвращению». Прямо за этой встречей последовали странные и необычные дни. Ричард появлялся каждый день, и появлялся он, надо сказать, всегда неожиданно и эффектно. Однажды вечером он подхватил меня на пути в магазин. Мама попросила меня купить хлеб. Магазин находился на соседней улице. Ричард, пролетая прямо надо мной, легонько подхватил меня под руки и воспарил ввысь. Затем усадив меня на крышу одного из близлежащих домов, внушил соседке,

которая окучивала клумбу на своем участке, что она ничего подозрительного не видела и просто почувствовала сильный порыв ветра. Я так перепугалась от неожиданности, что долго не могла прийти в себя и отдышаться. А однажды он просто залез в мое окно, предложил прогуляться в парке и, держа меня на руках, снова выпрыгнул из окна. Мне было хорошо в те дни. В моей жизни никогда не случалось столько неожиданностей подряд. Мы были странной парой, но казалось, все было, как надо. Я скучала за ним, если он не приходил. Но он помогал Хайди, а Хайди в свою очередь занималась Мурзиком: его охотой и адаптацией к вампирской жизни. Мне настолько интересно было слушать удивительные истории, которые рас-

сказывал Ричард. Мы могли часами сидеть на крыше какого-нибудь дома при свете луны и смотреть друг на друга. В те минуты я понимала, как красив мой спутник при луне, что он настоящее ночное создание, дитя ночи. Я впутывалась в это все больше и больше, погружаясь с каждым разом все глубже в бездну этих уже любимых сливочных глаз. Когда лунный свет освещал его лицо, оно, казалось, светилось; идеальная гладкость его кожи напоминала шелк, беспорядочные вихры волос приобретали серебристый оттенок. Его бархатный голос заставлял его слушать, и, уже тогда мне казалось, что я готова слушать его вечно. Его хищная улыбка контрастировала с ласковым взглядом… Мне все в нем нравилось. Он много расспра-

шивал меня о моей жизни, моих увлечениях, о моих мечтах. Я отвечала на его вопросы, но больше всего ожидала того момента, когда он начнет рассказывать что-то из своей жизни, так это было захватывающе! В один из наших вечеров, когда мы сидели на крыше самого высокого здания Эртиля – гостиницы, находящейся в центре города, я спросила у него: - Ричард, расскажи мне о себе. Когда ты родился? Как ты стал вампиром? – задала я Ричарду этот вопрос осознанно, так как он почему-то избегал разговоров о себе самом, он специально тянул время. Он с грустью обвел взглядом открывающуюся перед глазами панораму города: - Любишь истории про монстров? - Конечно, люблю! Особенно сказки на ночь, я наигранно сжалась и задрожала. Он усмехнулся: - Я знал, что рано или поздно, ты выбьешь из меня мою сказку. Сегодня неплохой вечер, чтобы откровенничать. Ладно, как скажешь. Хочешь сказок, будут тебе сказки. Видишь этот кровавый закат? – я кивнула, любуясь видом. На горизонте горело заходящее солнце. – Видишь этот резкий переход: темное-темное небо и возле самого горизонта этот темный цвет переходит в золотой, а потом и в красный, кроваво красный? – я заворожено смот-

рела на закат. – Моя жизнь всегда напоминала мне сочетание этих трех цветов. Разумеется, когда я стал вампиром. Детство же мое было серым и неинтересным. Знаешь, цвета для вампира очень важны, ведь обладая таким зрением как у нас, можно видеть мириады различных цветов и оттенков, можно не только видеть их, но и чувствовать, - он взглянул на меня. - Да, я заметила это, когда ты создавал те сны в моей голове, когда ты давал мне увидеть все своими глазами. Вот почему они были такими прекрасными… Черный, или темно серый, синий, символизируют ночь, правда? - Да, ты права. Желтый цвет – это день, солнце. Я всегда представляю желтый золотым, так как золото считается ценным, а дневное время суток для любого вампира – ценное время. - А красный – это, конечно, кровь? - Да. Но я начну свою историю, если ты еще хочешь ее услышать. Может, ты еще одумаешься, и снова осыплешь меня проклятиями? – он показал свои клыки в широкой улыбке. - Я не хотел тебе рассказывать, но надо смотреть правде в глаза. Я такой, как есть! Я сам хочу знать, примешь ли ты меня таким или нет…Я не могу больше тянуть. - Ты специально тянул? - Да, - спокойно ответил он, не обращая вни-

мания на укор в моем взгляде. - Что ж… Я родился в Лондоне в 1776 году в семье обедневших аристократов. Хотя мои родители не имели больше столько денег, сколько бывало у них раньше, они были полностью преданы чистоте крови. Они считали, что если мой отец был вполне уважаемым в обществе человеком, то и они должны были воспитать своего единственного сына, то есть меня, как настоящего джентльмена: образованного, умеющего вести себя в обществе, духовно и физически сильного, готового защищать Родину, семью, женщину, знающего толк в хозяйстве. - Ричард горестно вздохнул и замолчал, глядя на догоравший закат. – Должен признаться, дать мне такое образование у родителей получилось, но они, по большей части, они отдавали дань тогдашней моде. - Постой, я где-то слышала нечто подобное. – добавила я. - Не зря же ты, Рита, студентка исторического факультета! – он улыбнулся. – Во всем виноват Джон Локк. - Джон Локк! Конечно! Конечно! Его система воспитания настоящего джентльмена! Припоминаю, припоминаю… - Он отравил мне жизнь, мою человеческую жизнь, которая была такой короткой… - Но как? – я опешила. - Система воспита-

ния Локка замечательно вписывалась в образ жизни аристократов, - Ричард скривился при слове «аристократы», - и мои родители восхищались ею. Они делали все, как им казалось, - правильно, все по Локку! – он с горечью усмехнулся. - Ладно, хватит теории! Нет, его теория, по-своему, очень хороша. Она действительно позволяет воспитать настоящего джентльмена. Но я этого не хотел, не к этому я стремился. Итак, с раннего детства родители наняли мне преподавателя, который приходил каждый день и заваливал меня новыми и новыми заданиями, погружал меня в учебу. Я должен был знать и историю, и законоведение, и бухгалтерию, и

языки, и точные науки. Кроме того, при мне всегда была гувернерша, достаточно образованная женщина, она учила меня танцам, этике и рисованию. Отец лично учил меня искусству верховой езды. Родители тратили очень много денег на мое воспитание. При этом они постоянно хотели быть в обществе, на виду, на что тоже требовались деньги. О нашей семье ходили противоречивые слухи. Но я и знать не хотел всего этого! Молодой любознательный мальчик, я хотел больше общаться с природой, больше гулять на свежем воздухе, играть со своими сверстниками, кои были дети низшего сословия. Родители запрещали мне с ними общаться. Эти

дети ходили в школу, знали, что такое коллектив, и вместе играли. Эти дети были табу в нашей семье. Все по Локку! Меня даже в школу не отдавали, чтобы оградить от них. От простых людей. Родители говорили, что необходимо общаться с равными. А равные? Ну, что равные. Равные с нами по крови, но не по доходам. Это были богачи и их дети «чистых кровей». Родители устраивали у нас дома званые вечера на последние гроши, чтобы только быть на виду. Богачи приходили, ели, пили, танцевали и уходили. Изысканная еда, стоившая родителям не малых денег уже не могла удивить их, их ничто уже не могло удивить. Они приходили, потому

что того требовали законы общества. Они приходили со своими детьми. О, что это были за дети! Мне необходимо было с ними общаться. Они хвастались своими пышными костюмами, прическами, своими учителями, которые были не иначе как выпускниками Оксфорда, своими холеными домашними животными, и были на все сто уверены в своем счастливом будущем. Глупые. Они вызывали у меня отвращение, я не хотел их слушать, не хотел их видеть. Уже тогда я понимал, что какими бы богатыми не были люди, судьба в любой момент могла сделать их нищими, - Ричард иронически развел руками и наигранно вывернул карманы. - Как говорят, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. - Да. В этом то и истина. Не бывает полностью везучих людей, и не бывает полных неудачников. Даже вечному, казалось бы, бедняку, может вдруг на голову свалиться наследство, или счастливый лотерейный билет. Жизнь – рулетка. - Согласна. Но, что было дальше? - Дальше. Все та же серость. Когда я подрос, родители выводили меня в общество. Каждый из этих растраченных попусту вечеров, которые я уже, будучи таким молодым, очень ценил, мне приходилось терпеть эти постные лица. А потом родители придумали мне новое за-

нятие. По их наводке мне пришлось сдать экзамены в Оксфорд, куда я впоследствии и поступил. Мне пришлось уехать в город Оксфорд, и поселиться в стенах университета. О, как это было скучно. Книги, библиотеки, и… да! В то время, в Оксфорде могли учиться только юноши, должен заметить. И точно так же, как тогда в детстве, когда я сидел за книгами, и часто поглядывал в окно, где на улице резвились ребята моего возраста, я сидел в душных аудиториях, но из окна постоянно видел ее. Она была простая девушка, работала уборщицей и была нестерпимо прелестна. Когда занятия заканчивались, я выбегал во двор и… о, видела бы ты взгляды других студентов, детей богачей! Они презрительно оглядывали меня, когда я подходил к ней, протягивая ей фиалку или другой цветок. Амалия ее звали, да, Амалия, странное имя. Мы начали тайно встречаться с ней, и это были лучшие минуты моей человеческой жизни, с ней связаны прелестные воспоминания: ее кудрявые волосы, падающие на плечи, простой запах ее тела, ее милая улыбка и мой первый опыт. Один из студентов, сын друга нашей семьи, джентльмен, он – рассказал о нашей связи моему отцу. Проучившись в Оксфорде два года, я был исключен, по желанию отца. Простолюдинка Амалия была недостойной партией для меня.

Как же! Я вернулся в Лондон и меня, можно сказать, посадили под домашний арест, и, как ты догадалась, завалили книгами. Отец стал подыскивать мне жену, естественно из аристократов. «Наша благородная кровь не должна смешиваться с кровью простолюдинки, тем более уборщицы!» - эти слова отца повергли меня в ужасающий гнев, который превратился впоследствии в уныние. Я не буду описывать тебе, Рита, все то, что я тогда чувствовал, но это были ненависть, бессилие, отчаяние. Я думал, почему я еще до Оксфорда не убежал со своим дядейморяком? Почему я не уплыл с ним в плавание? Я любил море, хотел приключений, жаждал их. Душные кабинеты, бизнес, жена с мигренью от того, что не знает, что ей надеть на прием, вся эта светская жизнь мне и даром не была нужна. Родители еще тогда старались сделать так, чтобы я поменьше общался с дядей, который раз в год или раз в полгода возвращался из плавания, привозил нам экзотические подарки. Загорелый, веселый, здоровый мужчина с его корабельными прибаутками! Как я любил его и его рассказы о морских путешествиях: о солнце и море, о безбрежном небе над океаном, о далеких странах. Но отец подыскал мне жену, как и обещал. Амалия же попросила у родителей деньги и тоже переехала в Лондон, за

мной. Она говорила, что не может вытерпеть разлуку. Она поселилась у какой-то богатой старухи, убирала, стирала, покупала хозяйке продукты. Амалию теперь я видел очень редко, в магазине, или в парке, но мы находились в постоянном страхе, мы боялись, что нас обнаружат. Жену же мою звали Мария Даррелл, она была дочерью аристократов: ужасно некрасивая, но чрезвычайно большого ума девушка. Она чем-то напоминала монахиню, одета была строго, говорила четко, как бы анализируя каждое слово, впрочем, она была немногословна. Она была хорошей женой, чего греха таить? Верная, она никогда бы даже не глянула в сторону, домовитая, стол ее ломился от вкусной и полезной еды, умная, она замечательно справлялась с хозяйством и… послушная. Да, послушная. Она полюбила меня. А я… Я стал свидетелем смерти. Ужасной смерти. Моя Амалия, моя маленькая девочка, одним туманным лондонским утром, узнав, что я женился, бросилась в Темзу. А я гулял тогда со своей женой и собакой по тротуару. Взгляд мой скользил по реке. Жена, с упоением глядя на меня, рассказывала что-то, я не помню, что именно. Я ее даже не слушал. Я увидел ее, мою бедную Амалию, я видел ее в тот момент, когда она кинулась в темную воду Темзы. А я был так далеко! Я бросился

спасать ее, но не успел. Сейчас я жалею, что не обладал тогда вампирской скоростью. Я был слабым, трусливым человеком. Если бы я был смелым, я бы бросился за ней и… - Тогда бы ты со мной сейчас не разговаривал… - тихо сказала я. - Да, ты права. И это прекрасно! Но тогда мне так не казалось. Тогда я почувствовал, что у меня вырвали сердце. Я стал пить. Ужасно пить. Я приходил домой, к своей жене, пьяный и злой. В этой белой липкой пелене запоя, я выполнял свой супружеский долг, но грубо и безразлично. Бедная, бедная Мария. Она меня любила, и молча терпела все. Прощала все мои промахи. Только потом я осознал, как я был перед ней виноват. Отец узнал, что я пью, и родители пришли к нам в дом, закатили колоссальный скандал. Я не выдержал и начал проклинать все, на чем свет стоит! Я упрекал родителей в том, что они испортили мне жизнь, я кричал, что так жить я больше не хочу. Мария плакала. А я разнес полдома. Родители перестали со мной общаться. Они сказали, что отрекаются от меня, и что я не достоин их. Я был для них плохим сыном. Но потом все это ушло. Я успокоился и, на некоторое время, снова захотел спокойной жизни. Я увидел уже ясными глазами, сколько боли я причинил Марии, и тогда, одним вечером я решил уст-

роить настоящий ужин, и быть хорошим мужем для нее. Я принес ей огромную охапку цветов. Зашел в дом, прошел в спальню, и цветы выпали у меня из рук, разлетевшись по полу градом кроваво красных лепестков. Мария лежала на полу в белом кружевном, но теперь уже окровавленном платье, в ее руке был зажат большой кухонный нож, а оба ее запястья были изрезаны. Огромная лужа крови растекалась от нее и медленно поглощала красные лепестки роз, рассыпанные мною по полу. Рядом с ней лежала записка. Я поднял ее с пола, руки мои ужасно дрожали, и прочитал ее. И по сей день я помню ее дословно: «Ричард! Я не могу больше жить с тобой, потому что я люблю тебя больше жизни. Но я ухожу, потому что знаю, что никогда не стану для тебя любимой женщиной. Она была лучше меня! Твоя бедная Амалия. Как мне ее жаль. Я решила последовать за ней. Я тебя ни в чем не виню, и готова все тебе простить. Бедный, бедный Ричард. Я знаю, тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Я хочу этого и поэтому ухожу. Ты заслужил счастья, потратив свои молодые годы на то, что тебя никогда не интересовало. Прощай, мне пора. Мария». – Ричард устало опустил голову и тяжело вздохнул. Уже стемнело. Он посмотрел на меня и тут же наклонился ко мне - своей прохладной рукой

он коснулся моей щеки. Мои веки дрожали: я старалась не заплакать, но на глаза выступили слезы. - А что было дальше? – дрожащим голосом спросила я. - Потом я увидел под подушкой Марии мой дневник. Каким-то образом он попал к ней в руки. Как ты понимаешь, она все узнала обо мне, о моей жизни и чувствах к Амалии. Родители, когда узнали о смерти Марии, совсем отвернулись от меня и оплакивали ее, как родную дочь. Тогда я начал сходить с ума. Я перестал следить за собой: ходил небритый, нечесаный, немытый, полупьяный по улицам Лондона и был уже похож на бродягу, а не на джентльмена. Однажды я присел на тротуар, не желая и шагу ступить. Я был пьян! Пошел дождь, он ласкал мое лицо прохладными каплями. Я покачивался из стороны в сторону, глядя в пустоту, словом выглядел, как последний псих, сбежавший из лечебницы. Я даже пить уже не хотел. «Черт бы меня побрал, черт бы меня побрал», - шептал тогда я. Проходящий мимо джентльмен шаркнул каблуком где-то возле меня. «Черт бы тебя побрал?! О, в этом нет никакой сложности! Могу устроить!» - сказал он противным, заискивающим тоном. Я медленно поднял голову и увидел перед собой шикарно одетого молодого человека. Он почтительно снял шляпу и

поклонился. «Что вам от меня надо?» - спросил я его. «Я пришел, чтобы дать тебе другую жизнь!» - невозмутимо ответил он и обнажил свои клыки. - Твой создатель! – не удержавшись, выкрикнула я. - Да, Рита! Это был мой создатель. Когда я увидел его клыки, я так опешил, что вжался в каменную стену и затрясся. Он откинул полу своего плаща и присел передо мной на корточки: «Не бойся, мальчик! Это не больно!» - прошипел он и, конечно же, с диковинной силой ледяных рук откинул мне голову назад и впился зубами мне в горло. Я вырывался, стонал, пытался толкать его, но попытки мои не увенчались успехом. Постепенно я ослабел и обмяк. Дальше я ничего не помнил. Я сжалась, но не от холода, а от ужаса, когда представила себе вампира в броске. Я вспомнила, как кинулась на меня Ирма. Меня это шокировало и обездвижило, парализовало, даже без помощи сверх способностей. Ричард продолжал: - Очнулся я в какой -то комнате, я был ужасно слаб, у меня болело все тело. Я попытался встать, но упал обратно на подушки. Через некоторое время я все-таки сел на кровати. За столом сидел молодой человек и что-то писал. В камине горел огонь. Комната была очень богато обставлена, изыскано и со вкусом.

«Кто вы такой и что я здесь делаю?!» - спросил я. Молодой человек повернулся ко мне и улыбнулся. Клыки…Тогда я вспомнил, что со мной случилось. «Что ты здесь делаешь? Хм, ты хотел, чтобы черти тебя побрали! Вот они тебя и побрали!» - непринужденно сказал он. Дело в том, что тогда, в те времена, многие вампиры считали, что они и есть нечистая сила, и посланники самого дьявола, и что имеют право вершить человеческие судьбы. - А на самом деле? - На самом деле… Если тебя это действительно интересует, я когда -нибудь расскажу тебе легенды о нас. О нашем происхождении. Но не сегодня. - Хорошо. А дальше…что было дальше? – я ерзала от нетерпения. - Хм, этот вампир, мой создатель, сказал, что намерен сделать меня вампиром. Я спросил его, не стал ли я вампиром после его укуса. Но он рассказал мне о «кровавом крещении». Я был так слаб… Но уже тогда я начал сопротивляться. Я поднялся с кровати и сказал, что ухожу. «Никуда ты не уйдешь, тебе больше нечего разгуливать человеком. Ты потерял все. А я подарю тебе новую жизнь!» сказал он и в ту же секунду схватил меня и укусил снова. Я начинал умирать, я практически не слышал своего сердца, моя голова откинулась и, затуманенными глазами я не увидел,

что он проделывал со мной дальше. Я помню только то, что он насильно открыл мне рот и начал вливать в меня что-то. Это была его кровь. Я начал давиться, и от слабости глотал ее и глотал, не в силах сопротивляться. Постепенно я начал чувствовать, что ко мне возвращаются силы, но кровяной поток остановился. Хотя его кровь отличалась от вкуса обычной крови. Вампирская кровь - это эликсир, в который я уже тогда влюбился. Создатель же выбежал из комнаты, судя по его тогда удалявшимся шагам. А я начал превращаться… Вскоре я стал вампиром.

Вот и вся история… - Ричард вздохнул и покосился на меня, ожидая моей реакции. Я не успела отойти от массы впечатлений, которые он мне передал своим рассказом. Мне показалось, что я только что посмотрела фильм. Точнее сериал. И вот первая серия этой эпопеи о бесконечной жизни закончилась, и я ожидала следующей серии, потому что история зацепила меня. Я спросила: - А, как же твоя вампирская жизнь? Ты расскажешь мне? А твой создатель? Что он был за вампир? - Я, пожалуй, пока-

жу тебе! - Как? - Увидишь… Осознавая то, что Ричард был мастером неожиданностей, я уже ждала от него чего-то особенного, потому что мой спутник меня заинтриговал! Как же много я еще не знала о нем, как же много ему еще придется мне рассказать. У него в запасе было еще столько историй… А я любила истории. Автор: Нюсьман

Инна

- Ну и сутки! - подумал про себя Коди Фейн. Налив стакан виски, Фейн решил расслабиться и проанализировать случившееся, дабы знать, как дальше действовать. После пары выкуренных сигарет и допитой бутылки любимого напитка, Коди принял решение не отступать, а с нуля заработать себе репутацию и вернуть место фотографа. А для начала нужно было хорошенько изучить владельцев киностудии и дела самой студии, чем Коди и занялся. Слава богу, информации по Лоуренсам было более чем достаточно. Открыв ноутбук и подключившись к Интернету, Коди стал тщательно изучать каждую личность, начиная от владельцев студии и заканчивая охранниками и тупыми статьями желтой прессы... К счастью фотограф отлично различал правду от сплетен, и банального газетного трепа. - Кажется всё! произнес Коди сам себе. - Всё понятно с этими Лоуренсами, киностудией да и в целом с жизнью в Лос Анджелесе. Ну что ж, будем возвращать статус уважаемого фотографа, - закончив размышления, Коди отправился

спать. Времени на сон оставалось меньше трех часов, так как всю ночь Фейн просидел за сбором информации и ознакомлением. А ещё нужно было привести себя в порядок. Подремав пару часов, Фейн отправился в душ. Приведя себя в порядок, Коди надел свою любимую футболку фиолетового цвета с изображением фотоаппарата, рыжие штаны и кеды, в общем, типичный прикид фотографа. Накинув на плечо сумку с планшетом, фотоальбомом и фотоаппаратом с которым Коди не расставался ни на миг, с трезвыми мыслями и светлой головой отправился на студию возвращать репутацию и рабочее место. Времени на завтрак не оставалось совсем, по этому Коди слопал хот-дог по пути на работу. Задержавшись на секунду перед зданием киностудии, Коди Фейн пожелал себе удачи и зашёл на киностудию. *** Через неделю после переезда Рейчел вернулись Брауны-младшие. Мария безо всяких зазрений совести на две недели утащила Мэриэнн по магазинам, спа-салонам и кафе. Мэриэнн делилась впечатлениями о свадеб-

ном путешествии, по несколько раз показала все фотографии, Мария же в основном играла роль благодарного слушателя. В конце концов, жизнь вошла в свою колею. Мэриэнн стала проводить больше времени дома, Мария возобновила встречи с Дерреком, Брайан с Рейчел дома почти не появлялись. В один из вечеров после страстного сексмарафона, выйдя из душа, Деррек застал Марию в состоянии крайней, как ему показалось, тоски. На самом деле девушка просто задумалась, а на вопрос парня "Что случилось?" ответила своим: - Какая я? - В смысле? - Деррек часто не понимал девушку, но этот вопрос вовсе поставил его в тупик. - Ну какой у меня характер, что я за человек? В двух словах, - Мария уже начинала досадовать. Он не ответит правильно. - Ну-у... Ты сильная, умная, самодостаточная... - Спасибо, - Мария выдавила из себя улыбку. Распрощались они скомкано. Деррек не понимал причины смены настроения любимой, а она... она размышляла о том,

что делать дальше. Деррек не знал ее настоящую, не понимал, да и любил то не ее, Марию Лоуренс, а маску: тело и образ. Как актрисе больно, когда любят ее роль, а не ее саму, так Марии было больно оттого, что Деррек любит сильную и всегда правую стерву, которую она старательно из себя изображала, а не ранимую и слабую ее, настоящую ее. Осушив рукавом дорожку слезы, девушка отправилась к себе. Надо закончить роман, записаться к врачу... О других пунктах своего плана она пока не беспокоилась. Она уедет. Уедет навсегда, и будет жить там, где никому не будет до нее дела, и так, чтоб ее никто не искал. Ни журналистов, ни охотников за приданным никого - только она. И ребенок. Мария хотела детей и идеальным отцом мог стать именно Деррек. Однако, последнее, чего ей хотелось, так это чтоб ребенок рос в том же маски-шоу, которое составляло всю ее жизнь. Искренность, вот что нужно ее ребенку. А искренности быть не может в семье, где отец любит не мать, а ее маску. А вот на роль биологического отца он идеален. Единственное, что ее зацепило - слова Брайана о том, что он не хочет терять сестру. Но, если он знает ее достаточно хорошо, сможет найти. А пока надо снова нацепить маску и вспомнить, что родители возвращаются уже завтра. ***

Дуайт напевая веселый мотивчик, собирался на работу. - Чего ты такой веселый? – Спросил подошедший Томми. Он давно привык входить в комнату родителей без стука. - И тебе доброе утро, сын! – Ответил Дуайт, завязывая галстук. - Доброе. - Да так… - Уклончиво ответил отец на ранее заданный сыном вопрос. - Влюбился, что ли? – С улыбкой поинтересовался Томми, отпивая из чашки кофе. Чашка была большая, не из сервиза. Да и кофе там был простенький, растворимый. Дуайт опустил голу и неловко замолчал. - Да ну, папа? – Удивился Томми. – Честно? - Ты считаешь это изменой маме? - Нет, - покачал головой Томми. – Мамы уже давно нет, так что… кто она? Последняя фраза была полна любопытства. Дуайту даже показалось, что перед ним не его сын, а молодой приятель, которому интересно, кто же стала новой подружкой Дуайта. - Карла, - с серьезным лицом ответил Дуайт. - Карла? – Недоуменно переспросил Томми. - Да, она так преобразилась… - неуверенно ответил Дуайт. – Так стала похожа на Марию. - Значит, ты все

еще любишь маму, – тихо произнес Томми. - Томми… - начал Дуайт. Но сын перебил его. - Я сегодня выхожу работать на студию, – неожиданно произнес он. - Да? – Спросил Дуайт, радуясь смене темы. Его отношения Карлой еще не на той стадии, чтобы строить воздушные замки. Она просто ему нравится. А ей нравится, что хозяин киностудии ухаживает за ней. И самое странное, что она не мнит себе ничего такого. Другая бы уже королевой по студии ходила, а эта все так же скромно сидит за монитором и старается не опаздывать на работу. - И кем же? – Спросил отец у сына. - Фотографом, – ответил Томми и, увидев недоуменный взгляд отца, пояснил. – Недавно с Фарнольдом общался, он пожаловался, что был некий инцидент с новым фотографом. Поэтому он даже не знает, где найти еще одного нового. Так как тот новый уже не фотограф, а черт знает что. Вроде как ты и крестный постарались. - Да, - кивнул Дуайт. - Пришлось Эрика подключать. - Ну, я понял, – пожал плечами Томми. - И ты решил взяться за эту грязную работу? – Спросил Дуайт. – Эта должность не сахар. Служебные снимки, причем тоннами. - Крестный научил

меня фотографировать, так что камера для меня не в новинку будет, – объяснил Томми. – Да и, как сказал Фарнольд, у меня будет помощник. - Еще тот помощник, – недовольно фыркнул Дуайт. – Твой предшественник. Тот, о котором ты так витиевато изъяснялся только что. - Старый новичок? – Спросил Томми. – Что же там за провинность такая, что он из фотографа стал помощником фотографа? - Спроси у Марии Лоуренс, – отмахнулся Дуайт. – Она свидетель, так сказать, и красочней тебе расскажет. - Мария? – удивился Томми. – Он прокололся перед Марией? И он до сих пор жив? И даже не в реанимации? - Сам удивлен, – произнес Дуайт, выходя из комнаты. - Кстати, - крикнул он уже из коридора. – Рабочий день начинается через сорок минут, не вздумай опаздывать! - Да, босс! – крикнул в ответ Томми. *** Время пролетело стремительно. Рейчел и Брайану казалось, что все так и должно быть. Они жили вместе в доме Лоуренсов. Много времени проводили друг с другом, в гости часто заходили Брауны-младшие. Рейчел и Томми пару раз вспомнили " первую встречу" на студии, теперь это была веселая история.

В один из дней Брайан отвез Рейчел в Соному. Они провели там целый день, посетили Форт-Росс и дом-музей Джека Лондона. Рейчел и Брайан поехали в Сонному на взятой на прокат машине, в кафе расплачивались наличными и не снимали солнцезащитных очков. Не так давно папарацци узнали, что Рейчел Хоу живет у Брайана Лоуренса и теперь старались не упускать парочку из виду. В Сономе же Рейчел и Брайан успешно спрятались и вели себя как туристы, поклонники творчества Лондона, виноделия и красивой природы. До Сан-Франциско всего восемьдесят километров, и они сначала хотели отправиться на ночь туда, потом передумали и решили, что лучше будет в Санта-Розе, в итоге же взяли на прокат палатку, купили спальные мешки, уголь для костра, еды и поехали на пустынный пляж Рашен-ривер. - Идеально, - сказала Рейчел, устраиваясь у костра и нацепляя маршмеллоу на шампур. - Согласен, - Брайан сел рядом. - Пошли купаться, девушка бросила зефир на песок и вскочила на ноги. - Река перед нами, а мы не купаемся. - Ну тогда кто быстрее добежит до реки! Они быстро скинули одежду и рванули к реке. Оказавшись в воде, они доплыли до середины

и поплыли обратно к берегу. Выплыв на мелководье, Брайан притянул Рейчел к себе, она прижалась к нему, впитывая его тепло. После купания и занятия любовью у кромки воды, Рейчел и Брайан вернулись к палатке. Мокрые и счастливые расположились у костра, накинув на плечи полотенца. - Рейчел Хоу, ты выйдешь за меня? - слова Брайана прозвучали в тишине. Рейчел посмотрела на него не уверенная в том, что услышала только что. Правда это? Или эхо прилетевшее откуда-то? - Ты не ослышалась, я хочу чтобы ты стала моей женой, - повторил он, протягивая ей кольцо, усыпанное бриллиантами. - Может не самое романтичное место и время.... - Я согласна, улыбнулась она. Рейчел была удивлена появлению кольца в ладони Брайана. Не было бархатной коробочки, бантиков, церемонии. Предложение и кольцо. В этом была простота и нежность. - Я согласна стать твоей женой, Брайан Лоуренс, - сказала она. На следующий день парочка влюбленных вернулись домой. *** Завтра приезжают Лоуренсы-старшие. Лора наводила порядок в порядке. Бегала по дому и по сто раз вытирала несуществующую пыль, поправляла карти-

ны, портреты и статуэтки, которые никто не трогал даже взглядом. Миранда возилась с розами, выбирала цветы для букета. Когда Рейчел и Брайан подходили к дому со всех сторон защелкали фотоаппарты, Миранда резко запустила в сторону ослепившей ее вспышки тяпку, а парочка со смехом прошмыгнула в дом. - Надо нанять охрану, - сказал Брайан, и тут же подошел к телефону. - Прямо сейчас? - Да, - ответил он, набирая номер. - Это уже не смешно, наша садовница кидается в желтогазетчиков тяпками, по-моему, они ее довели больше чем нас. - Зато это было эффектно, - засмеялась Рейчел. *** Дженна остановила машину у отеля и вышла. Рабочие сновали тудасюда, из здания выносились мешки мусора, внутрь заносились материалы. Девушка вошла в распахнутые настежь двери и огляделась. Работа кипела, она с удивлением отметила, что первый этаж уже почти готов, так же работы шли и на других этажах. Двери, ведущие из холла в другое помещение были также открыты и Дженна слышала оттуда голос Криса. - Мисс, вы к кому? - обратился к ней человек в рабочей форме. - Я отвечаю за стройку и безопас-

ность. Так что вы или найдите того к кому пришли или выйдите на улицу. - Я к Крису Хоу. - Мистер Хоу в зале ресторана, вы можете туда пройти. Вон туда, - он указал на открытую дверь. Дженна кивнула и пошла в зал. Она все же решила поговорить с Крисом, хотя и сама не понимала зачем. Может, стоит развернуться и уйти пока не поздно? Крис стоял посередине зала и разговаривал со Скарлетт. Дженна побледнела. Скарлетт! - Здесь все идеально, - говорил он. - Но я хочу, чтобы были портреты знаменитостей прошлых лет бывавших в этом отеле в его рассвет. - Ладно, - устало согласилась Скарлетт. Но, Крис, этими портретами мы убьем всю атмосферу первого класса. Я не против портретов..... - Что ты предлагаешь, Скарлетт, давай уже решим, еще много всего сегодня нужно сделать. - Для портретов отведем одну зону зала. Кто захочет видеть перед собой Энн Миллер пусть садится туда, но не по всему залу развешивать картинки со знаменитыми мордашками. - Я понял, ты их не любишь. - Люблю. Но я еще люблю стиль и красоту. - А меня? - Что? - Черт, не получилось! Скарлетт рассмея-

лась. - Это я тебе буду говорить после того, как.... - Я повешу портреты в отведенные им квадратные метры. - Сам вешать будешь? - усмехнулась она. - Попрошу человека специально обученного. - О, как, ну ладно! Дженну они не замечали. А она наблюдала за ними, как во сне. Крис шутит и смеется со своей Скарлетт, они подкалывают друг друга. Говорят про какую фигню и... Скарлетт. Дженна слегка скривилась. Мерзкое имя! Мерзкая южанка! Хищница двуличная как ее книжная тезка, зло думала Дженна. - Привет! - громко сказала она. - Дженна? - удивился Крис. - Ну привет! - Здравствуйте! улыбнулась Скарлетт. - Странно видеть тебя здесь, - сказал Крис, окинув Дженну взглядом. - Да, вот решила глянуть на твой отель. Папа еще не прислал кредитку? - Крис, я пойду, прослежу за разгрузкой мебели. - Уже привезли? - Да, реставратор профи, она как новая, улыбнулась Скарлетт и пошла к выходу. - Красиво, - сказала Дженна, оглядывая зал. - Здесь будет ресторанный зал. Пол мраморный. Люстра хрустальная. Стены обтянуты тканью, прокомментировал Крис. -

Ты пришла полюбоваться? Или подышать пылью от штукатурки? Или еще за чем-то? Это же логово чудовища. Он обвел рукой зал. - На десятом этаже моя комната, будет в синих тонах. Благородный цвет. - Приглашаешь? улыбнулась Дженна. - Увы, не тебя, губы Криса скривились в фирменной улыбочке Даррела Хоу. "Вот уж точно в роддоме не подменили", подумал Дженна. - Крис, я думала.... - Правда? И как ощущения? - Ты можешь выключить свой чертов сарказм? - зло крикнула она. - Могу. Дженна, начал он. - Ты мне и правда очень и очень нравилась. Одно время я видел в тебе идеал. И в постели ты хороша. Расценивай это как комплимент. Но я не из тех, кто меняет повадки и образ мыслей, стиль жизни ради девушки. Быть может, ты ждала цветов и восторгов, а не шуток и попыток обнять тебя. Я ждал, когда ты меня увидишь. Меня, Криса Хоу, а не чудовище которые, ты придумала. - Но ты же..., - она замолчала. - Ты всегда такой наглый, самоуверенный, хамоватый и скрытный. - И зачем тогда ты здесь? Не можешь перенести, что у меня появилась девушка? Дженна открыла

рот, чтобы что-то ответить, но не нашла слов. - Дженна, мы были почти вместе, когда думали, как обойти Лиз Лоуренс. Тогда был такой момент искренности, и если бы ты хотела быть со мной, ты бы уже была. Ты отталкивала меня и даже не попыталась поговорить нормально, вот как сейчас. Я тоже виноват, нужно было быть решительнее, но я же монстр. И ты бы не пошла со мной в кафе, на прогулку по пляжу. И вот сейчас, когда у меня появилась девушка, ты приходишь, зная, что я хотел тебя когда-то. Нет, Дженна, я не буду тебя трахать. И ты не будешь моей девушкой. Дженна стояла пораженная, такого она не ожидала. - Ты чудовище! Ты мразь! - на ее глазах выступили слезы, она развернулась и побежала прочь. В дверях она столкнулась со Скарлетт, грубо оттолкнув девушку от прохода, побежала дальше. - Что случилось? нахмурилась Скарлетт. - Не обращай внимания. - Да она вылетела как шальная. - Просто я отказался ее трахать. - Что? - Правда. У меня ведь есть ты, зачем мне.... - Все хватит! Не хочу сейчас слушать эту историю, - она легонько стукнула Криса в бок. – Пошли, покажу мебель. - Лучше пойдем

пообедаем. - Хорошо пошли, согласилась Скарлетт. *** Брайан и Рейчел завтракали, Мария куда-то уехала ни свет ни заря. Вечером приедут мистер и миссис Лоуренс. Рейчел немного нервничала, ей удалось уговорить Брайана объявить об их помолвке завтра, а не за сегодняшним ужином. Брайан не хотел затягивать дело со свадьбой, девушку удивляло это. К тому же она думала о том, как отреагируют ее родители. И что если на свадьбу они не приедут. Даррел Хоу еще не отошел от выходки Криса, а тут еще новости. Да он же будет сидеть в Нью-Йорке и принципиально дальше Манхеттена не уедет. Брайан и Рейчел неторопливо пили кофе, когда на кухню прошел охранник. Брайан все же нанял охрану от папарацци. Теперь те держались на расстоянии, близко к дому не подходили. - Что-то случилось? - спросил охранника Брайан. Там пришла Дженна Кроссел, говорит, что подруга мисс Хоу. Я ее не стал пускать, потому что она ... - Что? - перебила его Рейчел. - Она пьяная. Девушка перевела растерянный взгляд на Брайана. - Я сейчас разберусь, - сказала она. Они втроем вышли

из дома, и пошли к воротам. Дженна держалась за двери и плакала. Увидев Рейчел, она резко успокоилась: - Твой брат сущая мразь! - зло процедила она. - О господи, - прошептала Рейчел, ей порядком надоело слушать, как Дженна все время ругает Криса. Хоть она от части и права, но Крис ее брат. Родной брат. И как бы он себя не вел, Дженна сейчас вела себя куда хуже. Прийти пьяной в особняк Лоуренсов и заявлять, что Крис Хоу мразь. - Дженна.... - Не надо его оправдывать...он, - язык Дженны заплетался, она замолчала и снова заплакала. - Извините, - сказа-

ла Рейчел и подошла к Брайану. Охранники с недоумением смотрели на Дженну. - Брайан, можно взять твою машину, нужно отвести ее домой. Ей нельзя здесь и минуты оставаться. - Конечно, сейчас принесу ключи. Может мне поехать с тобой? - Думаю не нужно, это Дженна. Ей нужно выговориться, она всю дорогу будет поливать грязью Криса, это не слишком приятно слушать. - Понимаю. Брайан сходил в дом за ключами. Дженну погрузили в машину и пристегнули. Рейчел выехала за ворота и рванула к дому подруги. Всю дорогу Дженна говорила, что сказал ей

Крис в отеле, некоторые фразы повторяла по нескольку раз как заевшая пластинка. Рейчел сосредоточенно вела машину, ни разу не взглянув на нее. Она была зла на Дженну. Не из-за того, что та поносила Криса, по большей части она злилась на нее за ее слабость и срыв. Дженна ее агент и не только ее. Многие видят в Дженне целостную и целеустремленную личность, опекающую Рейчел Хоу, принцессу с восточного побережья, которой взбрело в голову уйти в актрисы. Припарковав машину у дома Дженны, Рейчел помогла ей выйти из машины. Как только они оказались в доме, Рейчел сдернула с глаз солнцезащитные очки и сердито

окинула Дженну взглядом. - Ты думаешь, что творишь? Ты хоть поняла куда приехала? А если бы Лоуренсы-старшие были дома? А Мария? - О, так вот ты как! Мне плохо, а ты думаешь, приятно ли было бы Лоуренсам. Ты эгоистка, Рейчел. Мне плохо. Из-за твоего брата. - И что сделал он? Что? Послал тебя, после того, как его посылала ты? Ты думала, что придешь, поулыбаешься, покидаешь намеки, и он пошлет Скарлетт? Ты думала, что Крис будет ждать тебя вечно? - Он самодовольное ничтожество. И Скарлетт ему не нужна, она у него игрушка. Ему никто не нужен кроме его гребаного отеля и эгоизма. Он как Даррел Хоу, гнилой... - Довольно! - ладонь Рейчел звонко опустилась на щеку Дженны. – Хватит! Крис мой брат, а Даррел Хоу - отец. Они моя семья. Пусть я и уехала из Нью-Йорка и не стала жить, как хотел папа. Но все же всему есть предел. Ты только и делаешь, что оскорбляешь их и даже не думаешь, что я чувствую при этом. - Заботливый папа прислал кредитку. Он даже не позвонил тебе ни разу. - Дженна, в тот вечер, когда мне нужно было поговорить с тобой, ты сидела пьяная у бара в доме Вайзов. Настолько пьяная, что Крису не составило труда затащить тебя в постель. Ты даже не пыта-

лась со мной поговорить, когда мы летели в ЛосАнджелес. - Это тактичность. - Тактичность, - повторила Рейчел. - Приведи себя в порядок, Дженна. Прими душ и проспись. - Ты мне указываешь? Бьешь по лицу и указываешь! Ты бы без меня в этом городе.... - Дженна, я не хочу с тобой ругаться. Пощечину ты заслужила и сейчас заслужишь еще. Рейчел схватила Дженну под локоть и потащила в ванную. - Пусти меня, я сама справлюсь. Она вырвалась и, осев на пол, заплакала. Рейчел было жалко ее. Дженна Кроссел пунктуальный и ответственный человек, дружелюбный и открытый сидела на полу и ревела из-за того, что ее иллюзии ее подвели. Маска дала трещину. Дженна напилась. Если так пойдет и дальше, то дела плохи. Рейчел знала ее не первый день и знала, что может случиться, если Дженна не возьмет себя в руки. Дженна, мне жаль, что твои надежды не оправдались. Но я не поддержу твои обвинения в адрес Криса. Прошу, возьми себя в руки. - Толкни речь в стиле Хоу, давай! - проскулила Дженна. - Да хватит выть, дура! - крикнула Рейчел. Включи мозги. Ты делаешь хуже себе, а не Крису. Ты думаешь, что я думаю, что бы сказали Лоуренсы

мне? Обо мне? Да они бы думали, что ты ноль и твоих актеров не принимали бы на их студии. Дженна, мне присылают сценарии домой. Со мной могут связаться через три киностудии. Открой глаза, я работаю с тобой, потому что мне нравится с тобой работать, потому что ты моя подруга. И мне понравился тот кастинг на роль Джесс..... Но ведь это по большей части игра. Дженна, я могу обойтись без тебя. Но я с тобой, и я не хочу чтобы ты из-за своей тупости опустилась на дно. Тебе не нужен Крис. Тебе нужны его подкаты к тебе, чтобы чувствовать себя желанной. Дженна смотрела не нее снизу вверх, открыв от изумления рот. - Я пошла. Пока! – Рейчел надела очки и откинула волосы назад. Дженна молча смотрела ей вслед. *** Рейчел выйдя от Дженны, села в машину и поехала к Крису. Она не стала ему звонить, найти Криса можно либо в ее квартире, либо в его отеле. Девушка вспоминала кастинг на студии: капризная успешная актриса и ее серьезный агент. Рейчел сидела на полу, просила у Дженны купить кофе, морщила нос в сторону Брайана. Вела себя как ребенок. Ей было весело, к тому же она знала, что рядом с ней Дженна Кроссел. Агент, охрана и подруга. Но это не значит, что

у Рейчел нет своей головы на плечах. Девушка сбавила скорость, заехала во двор и припарковала машину у входа. Скарлетт проснулась раньше Криса, она смотрела в окно и думала о том, что произошло вчера в отеле. Ей было жалко Дженну, и она не могла понять, почему Крис обошелся с ней так грубо. Вчера она ничего не спрашивала, но мысли о Дженне и Крисе не отпускали. Услышав, что Крис встал, она включила кофеварку. - Доброе утро! сказал он. - Доброе, - улыбнулась она. - Не спиться? - Уже день, Крис. - Да точно. К вечеру съезжу в отель. Ты со мной? - Конечно. - Все нормально? Ты о чем-то грустишь? - Крис, - начала Скарлетт, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. - Что все же произошло вчера с Дженной? Она у меня из головы не идет. Крис внимательно смотрел на Скарлетт, пытаясь понять, что она там думает о Дженне, и что уже успела напридумывать. Он решил все рассказать, как есть. Ибо у женщин есть удивительная способность придумывать то, чего не было, и достраивать недосказанный сюжет. - Ты с ней встречался? - голос Скарлетт прозвучал тихо.

- Нет, я не встречался с Дженной, - он взял девушку за руку и усадил на стул. - Я с ней один раз переспал, это было в НьюЙорке на одной пафосной вечеринке. Дженна и тогда то меня считала чудовищем, но в тот вечер была сильно пьяна, и я этим воспользовался. Скажешь, что я мерзавец? - Ты мерзавец, что было потом? - спросила Скарлетт. По ее тону и словам Крис понял, что устраивать истерику и последующий побег Скарлетт не намерена. - На утро меня осыпали ругательствами, Дженна уехала в ЛосАнджелес, а с ней и Рейчел. Я приехал сюда с целью купить здесь недвижимость, Дженна попалась на глаза, так как все время находится с Рейчел. И с снова решил с ней позаигрывать. Это было больше похоже на троллинг. Скарлетт грустно рассмеялась. - Потом я купил отель и встретил на пляже тебя. - Что ты делал в тот день на пляже? - Искал тебя. - Замену Дженне. - Скарлетт, ты мне очень сильно нравишься и мне с тобой хорошо. Я не верю в любовь о которой поют песни и пишут книги. Я хочу, чтобы рядом со мной была ты. Мы понимаем друг друга, мы дополняем друг друга. То, что я наговорил Дженне, не должно тебя волновать,

с тобой я так не поступлю, если ты боишься этого, потому что ты не Дженна. Ты Скарлетт, моя девушка. Не сердись на меня. Скарлетт молча обняла его, уткнувшись ему в шею. "Может правильнее оттолкнуть его и убежать подумать?" - мелькнуло у нее в голове. Но она не могла так поступить. Ей было хорошо с ним. Она не оттолкнет его, она не поступит как Дженна. Щелкнул замок, Скарлетт и Крис даже не пошевелились. Они стояли в обнимку посередине кухни. - Привет! - в дверном проеме появилась Рейчел. - Я вам не сильно помешала? Крис и Скарлетт отлипли друг от друга. - Привет, Рейчел, сказала девушка. - Привет, сестричка, - улыбнулся Крис. - Кофе будешь? – предложила Скарлетт. - Буду, - ответила Рейчел. Она в упор посмотрела на брата, когда Скарлетт отвернулась, чтобы достать чашки. Крис удивленно поднял брови, типа «я не понимаю ваших взглядов». - Ты скотина, сквозь зубы процедила она. Крис выдал ехидную улыбочку. - Рейчел, - начал он, когда они сели за стол. - Ты вообще, где живешь? Я тебя тут не наблюдаю уже долгое время.

100

- У Брайана, - ответила Рейчел и протянула под нос брату руку с кольцом. - Какая красота! театрально пропел Крис. В жизни не видел ничего более милого. - И правда красиво, - улыбнулась Скарлетт, слегка толкая Криса в бок. - Вы помолвлены? - Да. Завтра объявим, в тесном кругу. - Ты пришла нас пригласить? - Я сказала в тесном. Лоуренсы еще не знают. Вам придет приглашение на свадьбу. - Родного брата выпихнула из тесного круга, видимо у вам там сильно тесно, не развернешься. - Заткнись, - шикнула на него Рейчел. - Семья Хоу в своей резиденции в Ист-Сайде знают о событии? - Нет. Я им скажу завтра. Я представила реакцию папы. Крис довольно улыбнулся. - Ну да, он будет счастлив кинуть в твое фото пару дротиков, мое уже утыкано. Отель он мне не простил. - И не простит. Ты говорил с ним? - Да. Ты слышала, как питбуль воспроизводит человеческую речь? - Ясно. - Как раз таки не ясно, рычание и непонятные звуки. - Я про то, что поняла, как вы поговорили. Скарлетт слушала их молча и пила кофе.

101

Рейчел смотрела на нее, и пыталась вспомнить, где она видела человека такого же типажа. Тактичность, прозвучало в голове голосом Дженны. Нет. Тут что-то другое. Конечно, Скарлетт не касаются отношения отцов и детей в семье Хоу, но она как будто и не слышала, как сказал про отца Крис. Тем более, что семья самой Скарлетт дружная и любящая. Рейчел слышала, как Скарлетт поздравляла родителей с годовщиной свадьбы. Сколько тепла и радости было в ее словах и голосе. И вот так спокойно реагировать на слова Криса. И, тем не менее, очень знакомая модель поведения. - Как отель? - спросила она. - Все хорошо, работа полным ходом. Твоя комната будет на одном этаже со мной, но в другом крыле. - Это здорово. Я как-нибудь заеду туда посмотреть. - Мне пора собираться на работу, - встала из-за стола Скарлетт. - Доделываем декор в ресторане и нужно проследить за отделкой комнат. Скарлетт вышла из кухни. Крис откинулся на спинку стула и улыбнулся сестре. - Начинай. - Что? - То зачем пришла. Неужто Дженна не поплакалась на горькую судьбу. - Она напилась и приехала в дом Лоуресов.

Я отвезла ее домой. - Понятно. - Крис, мог бы все сказать ей мягче. - Некоторые люди мягче не понимают. Рейчел промолчала. - Ладно, - сказала она. - Мне пора возвращаться к Брайану. Вечером приезжают Элизабет и Роберт. - Привет им. - Всенепременно! *** Вечером Мария, Брайан и Рейчел собрались в гостиной в ожидании приезда Лоуренсовстарших. Лора стояла в дверях кухни улыбаясь, она очень ждала миссис Лоуренс. Что и говорить, но Лора была также и информатором Лиз и в ее отсутствие насобирала немало сплетен о соседях. Как ни крути, высшее общество Лос-Анджелеса обязывало знать, что и где говорят, чтобы быть готовой ко всему. Когда-то Лиз пренебрегала выслушиваниям сплетен и росказней, но быстро поняла, что здесь ее приличие ничего не даст. Тем более, что она их только слушала, а не передавала дальше. Элеанора и Джейн ничего не узнают из того, что ей наболтает Лора. Машина въехала в ворота особняка и продвинулась дальше к крыльцу. Роберт заметив охрану слегка поморщился. - Неужели что-то случилось? - проговорил он. - Скорей всего просто защита от любопыт-

ных, - ответила Лиз. Они вышли из машины, и пошли в дом. Лиз, конечно же, прикупила новых вещей в Милане и посетила два показа. Остальное время она провела в тихих прогулках и постоянных звонках в клинику. Роберт, казалось, постарел на несколько лет. Лечение не принесло заметных результатов. Войдя в гостиную, Роберт и Лиз сразу же увидели ждущую их компанию. - С возвращением! - Как же приятно вернуться домой, а то мне там уже все осточертело, сказал Роберт, садясь в кресло. Он заметил присутствие Рейчел, но отнесся к этому как к должному. - О, да, - Лиз села на диван, откинув голову. - Рассказывайте, что тут было? Охрана у ворот, кинозвезда в доме..., - она рассмеялась. - Ну вот потому что кинозвезда в доме, потому и охрана, - ответил Брайан. - Мы с Рейчел живем вместе. Думаю, вы не против? - Абсолютно не против, - ответил Роберт. А охрана нам и правда не помещает. Скоро папарацци активируются с новой силой. Рейчел настороженно взглянула на Брайана. Что имеет в виду Роберт? Их отношения с Брайаном или еще что-то? От нее не ускользнуло, что Роберт выглядит не лучшим обра-

зом. - Лора, приготовь нам чай, - велела Лиз. Она посмотрела на Рейчел и Брайана, потом перевела взгляд на Марию, которая сидела странно притихшая. - Мария, пока Лора готовит чай, давай-ка чуток прогуляемся вокруг дома, я по тебе сильно скучала. Мария украдкой изогнула бровь. "Сильно скучала," - повторила про себя она. Мать даже дома строит из себя светскую львицу. Ну почему просто не сказать, что есть желание кое-что обсудить наедине?! Маска приросла к ней. Как и к отцу приросла маска сильного, уверенного в себе "железного" бизнесмена. У девушки возникло желание уехать прямо сейчас. Вслух же она сказала: - Хорошо, пойдем! Оказавшись вне дома, Лиз немного расслабилась. Она и сама не понимала, как ее манера поведения стала хорошо продуманной театральной игрой. - У тебя все нормально? - начала Лиз издалека. Мария улыбнулась и пожала плечами, а Лиз продолжила. - Я как поняла, Рейчел живет с Брайаном и тут все серьезно. Она не слепая и увидит, что Роберт болен, если уже не увидела. Я хочу попросить тебя поговорить с ней об этом, потому что Брайан не сможет ей все объяснить нормально. Он будет подбирать слова

долго и слишком тщательно. А я не могу заставить себя поговорить с ней, она для меня как в броне. Извини, что перекладываю это на тебя. Элизабет привыкла к тому, что люди сами того не подозревая, раскрываются перед ней. А Рейчел не раскрылась. Сейчас Лиз хотелось бы расслабиться и провести вечер с семьей, предаваясь воспоминаниям, шутя и смеясь, но что-то мешало ей стать домашней. Может присутствие Рейчел Хоу? Или же это только предлог не снимать маску? - Ладно. Я поговорю с ней, - Мария гадала, не просит ли мама именно ее из-за репутации беспардонной стервы. Кто как не подобный персонаж может резать правду-матку, выглядя при этом вполне естественно?! - Знаешь, я не удивлюсь, если Брайан и Рейчел поженятся. Они друг другу подходят. - Думаешь? Рейчел.... - Лиз замолчала. Может быть, и подходит. - Они большие уже. Разберутся сами. Хотя Брай на седьмом небе от счастья. Не помню, чтобы с кем-то он так радовался жизни. - Хоть кто-то радуется жизни, - тихо сказала Лиз. - Пойдем в дом, Лора сейчас подаст чай. В дом Элизабет вошла с прямой спиной и улыбкой, которая выглядела почти естественной. - .... скрывать и делать вид, что все хорошо уже не получится, - услы-

102

шала она голос Роберта и остановилась. - Хоть это и тяжелая тема, неприятная, но от правды не уйти. Я рассказал тебе про болезнь, потому что ты уже стала частью жизни Брайана, и я не хочу чтобы ты чувствовала себя здесь неуютно из-за недомолвок и молчания. А то, что вы наняли охрану, так только лучше. Рейчел не знала, как и реагировать на то, что сказал ей Роберт Лоуренс. Он рассказал о своей болезни и практически принял ее в семью Лоуренсов. - Я не знаю, что сказать... это.... - Не надо ничего говорить, Рейчел, - Роберт слабо улыбнулся. - И раз уж мы поговорили на нерадостные темы, может уже, наконец-то попьем чай, как нормальные люди. Элизабет, Мария, что вы там стоите? Идите сюда. Лиз стряхнув оцепенение, бодро подошла к столу. Когда она поняла, что Роберт сам все рассказал Рейчел, то едва не упала. Она никак не ожидала, что он сам все расскажет и так быстро, едва узнав, что Рейчел живет с Брайаном. С другой стороны, Мария освобождена от разговоров с Рейчел, да и на одну проблему меньше. *** - Все эти крики о свободе – полнейший бред! – разглагольствовала Линда. Сейчас она сидела на подоконнике в одной черной рубашке и с

103

бутылкой йогурта в руках. Конечно, бутылка алкоголя смотрелась бы уместней, но, увы, положение не то. - Какая может быть свобода там, где тебя ограничивают законы? – Продолжала Линда. – Мы платим налоги, мы останавливаемся на светофорах. Где? Где, я вас спрашиваю, свобода? Нет, её. Наш мир – это всего лишь жалкая попытка создать равенство. Хотя мы все прекрасно понимаем, что никакого равенства не существует. Люди не равны от рождения. Настоящая свобода – это анархия. Нет ограничений, нет барьеров. Когда ты имеешь право на все! На мир, на жизнь! Увы, но другие так же имеют такие же права. Миранда внимательно слушала её сидя рядом с Энтони на диване. Инга отстраненно лежала на кровати. - То есть, если хочешь убить, будь готова сама отдать жизнь, – произнесла Линда. – В таком мире я бы хотела жить. - Знаешь, я теперь понимаю Энтони, – вдруг произнесла Миранда. - Что? – недоуменно спросили хором Энтони и Линда. - Я понимаю, почему Энтони так тянет к тебе, – произнесла Миранда, поднимаясь с дивана. – Почему он пропадает так надолго. Почему убегает из дому. – Она медленно приближалась к Линде. – Ты свободна, ты независима, ты сильна. Ты идеал

женщины, которой хочет обладать любой мужчина. – Она провела рукой по щеке Линды. Инга приподнялась на локтях на кровати и с интересом стала наблюдать за картиной. - Да, я такая, – произнесла Линда, глядя в глаза Миранде. – Но ты всегда будешь ждать его дома. Его, неверного, распутного, блудливого. Верно? - Да, - кивнула Миранда. - Знаешь, в чем мы похожи? Мы заложницы. Я своей свободы, ты своей преданности. Поверь, и у свободы есть минусы. Иногда и мне хочется сбросить личину силы и побыть слабой. Только она уже приелась. – На спокойном лице Линды покатилась слеза. – Вросла в кожу и цепко держится за лицо. Понимаешь? - Понимаю, – кивнула Миранда. – Моя тоже, не отодрать. - Ты бы переспала со мной? – на полном серьезе спросила Линда. Энтони все еще не мог отойти от тирады лесбы. - Нет, - опуская голову, произнесла Миранда. – Прости. - Прости… - повторила Линда. – Слышишь, Энтони, она любит тебя. Настолько, что отказала мне. - Я ценю это, – сдержано ответил Энтони. - Ценишь, – произнесла Линда. – Это хорошо. – Она потрясла головой. – Хватит хандрить! Эта беременность… рань-

ше мы бы закатили такую групповуху! - Боюсь, что троих я бы уже не осилил. – Произнес подошедший Энтони. Он обнял за талию Миранду. - Ты тут причем? – спросила Линда. – Вдвоем с Ингой мы бы уломали Миранду. - Но… - пытался возразить Энтони. - Ой, все! – Всплеснула руками Линда. – Проваливайте, я спать хочу! Она соскочила с подоконника и направилась к кровати. - Всего доброго, – произнес Энтони. - Пока! – Сказала Миранда. - Эн, - остановил его в дверях окрик Линды. – Не смей обижать Миранду. Понял? - Понял, – ответил парень и с Мирандой покинул номер. - Теперь я за тебя спокойна, – прижимаясь к парню, произнесла Миранда. - Почему? – удивился Энтони. - Долго объяснять и ты не поймешь, – уклончиво ответила девушка. *** Карла пришла на работу чуть раньше, чем обычно. Обычно она вообще опаздывала, но сегодня она была в офисе первой, на студии раньше Карлы собралась только съемочная группа Фарнольда. Девушка включила кофеварку и принялась разбирать почту. Сегодня

на ней было платьефутляр и туфли на маленьком каблуке. Туфли она уже носила два дня и успела оценить их удобство. Вчера Дуайт распорядился, чтобы ей прибавили зарплату, чему она была рада. Как никак, а покупка обновок существенно ударила по карману. К тому же Карла унесла весь свой старый гардероб в благотворительный центр. Также она отметила, что мистер Браун стал разговаривать с ней куда более спокойно, как только она сменила стиль. И вот сегодня она пришла на работу раньше, чтобы проследить реакцию босса в отношении себя. Действительно ли что-то изменилось или ей только показалось? - Привет, - мягким голосом произнес Дуайт, входя в приемную. - Сегодня ты рано. - Он протянул девушке букет полевых цветов. Розы банально, поэтому Дуайт решил остановить выбор именно на полевых. - Здравствуйте, удивленно ответила Карла. - Красивые цветы. Спасибо. Цветов Карла никак не ожидала, тем более от Дуайта. Раньше бы он прошел, просто поздоровавшись. - Ты изменилась, Карла. - Произнес Дуайт, пристально смотря на девушку. Он позволил себе даже провести рукой по её волосам. - Ты очень похожа на одну женщину, которая была очень дорога

мне. Карла не знала, что и говорить. Уточнять, что это была за женщина, она не стала. - Неожиданно, улыбнулась она. - Надеюсь, в этом нет ничего плохого, что я стала похожа на нее? - Нет, - покачал головой Дуйат. - Просто... он присел на край стола и опустил голову, - пойми меня правильно. Когда Марии не стало, я думал, что жизнь кончена. Сын давно вырос и живет своей жизнью. Мне скоро будет пятьдесят пять, а я... Когда Томми и Мериэнн поженились, я думал что все кончено окончательно, пора на свалку. Он поднял голову и посмотрел на Карлу. - Но ты вернула меня к жизни, - произнес он. - Ты... как гадкий утенок. Помнишь эту сказку? Я относился к тебе как детали интерьера, а ты оказалась прекрасным лебедем. Может мне уже поздно вить гнездо, но все же... Ты не против составить мне компанию на небольшом мероприятии через три дня? - Что за мероприятие? – в глазах Карлы сверкнуло любопытство. - Мое пятидесяти пятилетие, - улыбнувшись, ответил Дуайт. - Надеюсь, ты будешь такая же обворожительная, как и все эти дни. В ответ на комплимент она улыбнулась. - Спасибо за приглашение, - ответила она. -

104

Это правда, все так неожиданно. А это будет нормально выглядеть, что вы пригласили меня? - Это мой праздник, - ответил Дуайт, - и мне решать кого приглашать, а кого нет. Если тебе требуется время на походы по магазинам и прочим женским штучкам, можешь взять выходной или даже два. - Мне хватит и одного дня, - не без кокетства ответила Карла, чувствуя себя красивой и интересной. - Хорошо, - улыбнулся Дуйат и направился к себе в кабинет. - И да, он обернулся в дверях, ты можешь обращаться ко мне на ты. *** - Доброе утро произнёс Коди на входе в студию. - Новый фотограф уже на месте? - спросил Фейн у охранника. - Мистер Браун уже на студии, - ответил охранник, снисходительно фыркнув. Коди ухмыльнулся и отправился в кабинет. Томми пришел на студию, как и положено, а вот его помощника, который ранее провинился перед Марией, еще не было. - Да, он не только наглец, но еще и не пунктуален, - задумчиво произнес парень, осматривая оборудование студии. Коди подошёл к двери студии и постучал в дверь и ждал ответа. Да, войдите, - ответил Томми. Дверь открылась, на пороге стоял не

105

высокий молодой человек. - Коди Фейн? Спросил Томми. - Да, это я, - спокойно ответил Коди. - Томми Браун, фотограф, - протянув руку, представился Томми. - Я так понимаю я ваш помощник, - пожав руку Томми, произнёс Коди. - Да, - кивнул Томми. - Что же, начнем. Для начала приготовь мне кофе со сливками и одним кусочком сахара, а потом отправься к Фарнольду и узнай наш сегодняшний фронт работ. У него там были проблемы с декорациями, потому планы могли измениться. "Отлично, я ещё и секретаршей стал, так и до любовницы не далеко" подумал Коди. -Хорошо, Томми, все будет выполнено, - ответил Фэйн, и принялся за работу. Он прекрасно понимал, что качать права сейчас не время. - Все готово, кофе, и мистер Фарнольд передал вам это, сказал там все написано, - Коди поставил на стол кофе и папку с бумагами. - Угу, - задумчиво произнес Томми, просматривая бумаги. - Так, - наконец изрек он. - Вот это и это, в седьмой павильон. Потом это отдашь гримерам и скажешь, что мы будем после трех часов дня здесь. Ну и собираешь оборудование, сегодня у нас выездная съемка. - М-м-м съемка, это интересно. Что снимаем? -

поинтересовался Коди. - Пейзажи Национального заповедника, Ответил Томми. - Для нового проекта Фарнольда надо. - Круто, - ответил Фэйн, и умчался в седьмой павильон. По возвращению собрал оборудование и уселся на диван ждать указаний. - Поехали! - Произнес Томми. Фотограф и его помощник отправились в Национальный заповедник. Выполнив работу, они возвратились в город. "А он не такой уж и осел, как его Мария рисовала, - думал Томми. Есть шанс на исправление, есть". - Томми, на сегодня будет работа или уже мы закончили? - спросил Коди. - В три часа закончили? - Удивился Томми. Или ты забыл про те документы, что отдал гримерам? Сейчас придут статисты, будем делать фото для базы данных. Фас, профиль, три четверти. Лицо и в полный рост. Можешь пока перекусить, но чтоб через полчаса был здесь. - О прекрасно, как раз собирался перекусить. Не желаешь со мной? Как говорится не в рабочей обстановке познакомится, - спросил Коди. - Я не против, - откладывая бумаги, произнес Томми. - Есть предложение, где перекусим? - Я не сильно освоился в городе, но с одним

заведением уже познакомился. Антишейк, не далеко от студии. Думаю, тебе понравится. Ни чего что я перешёл на "ты"? - Нет, не против, улыбнулся Томми. - Я не Мария Лоуренс, я намного добрее. Пошли в твое кафе имени стабилизации изображения. - Томми, а что ты можешь сказать о случившемся между мной и Марией? - спросил Коди, по дороге в кафе. - Честно? - улыбнулся Томми. - Не знаю. Я еще не помню людей, которые, так нахамив Марии, остались целы и невредимы. Ночь в полицейском участке не в счет, я сам их там провел не мало. - Значит я везунчик. Мы кстати уже пришли! - довольно ответил Фэйн. Антишейк производил впечатление дешевого кафе с фаст-фудом. Ничего интересного в нем не было. Так, расклеенные повсюду сэлфи каких-то людей, большей частью не уместные тут. Но раз уж Коди привел, придется смириться. - Можно вас! - Томми подозвал официантку. - Добрый день, вы будете делать заказ? - Мило улыбаясь, произнесла подошедшая девушка. - Да, - кивнул Томми. - Мне курицу гриль, тосты, и кофе. -Хорошо! А вы что будете? - спросила официантка у Коди. - Я буду как обыч-

но. Медальоны из телятины и вишневый сок, - произнёс Коди. - Хорошо, - произнесла официантка и ушла. - Ты часто тут бываешь? - Спросил Томми. Признаться, место не очень. Я уж знаю, в таких местах приходилось бывать. - Да я здесь частенько бываю, не могу сказать ничего плохого про это кафе, так как не с чем сравнить. Может, покажешь пару приличных заведений после работы? спросил Коди, кривая головой. - Ты мне расскажешь про студию, я о себе. - Прости, но после работы я еду к жене, - произнес Томми. - Да и не такие уж мы с тобой закадычные друзья, что бы я тебя водил по кабакам. Про себя он подумал: «Вот это наглость! Надеюсь, когда он встретит Марию, у него хватит ума не предлагать подобное ей». - Лучше расскажи, откуда ты, - жуя кусочек курицы, произнес Томми. - Как тебя в Лос-Анджелес занесло. Как только Томми произнес это, у него зазвонил телефон. - Да, - ответил парень. Томми, это Джеймс, - донеслось из трубки. - Да, что случилось? - спросил Томми. - Ты не мог бы сейчас подойти к третьему павильону?

- Но я отлучился на обед. - Обед? - Рассмеялся режиссер. - Парень, привыкай, на этой студии нет понятия обед или выходной. Здесь работают 24 часа 7 дней в неделю. - Хорошо, сейчас буду, - произнес он и положил трубку. - Мне пора, - доставая деньги, произнес Томми. - А ты обедай. Через пол часа жду тебя на студии. Коди остался один в кафе. Коди доел и неспеша отправился на студию, где его уже ждал Томми. По дороге он размышлял ничего не ад, нормальная работа. Фотографом было бы лучше, но и так пока не плохо, а скоро я займу его место. *** Телефон в доме Хоу зазвонил, когда Даррел и Одри вошли в квартиру, вернувшись с благотворительного вечера. Даррел снял трубку: - Даррел Хоу слушает! - Привет, папа. Это Рейчел. - Рейчел? - удивился он. Одри тут же подскочила к нему и включила на телефоне громкую связь. - Папа, мама рядом? - Да, она здесь, ответил он. - У меня для вас новость, - голос Рейчел звучал спокойно, но напряженно. - Я выхожу замуж за Брайана Лоуренса. Свадьба будет через две

106

недели. Я надеюсь, что вы с мамой приедете. - Ты это серьезно или разыгрываешь? спросил Даррел. - Я серьезно. - Вы знакомы..... Рейчел, ты понимаешь, что ты делаешь? - Да. - Может, ты передумаешь? Отложишь эту свадьбу. Вы не знаете друг друга. - Ты просто не хочешь, чтобы я была счастлива. А с Брайаном я счастлива. И тебя бесит, что это не распорядился моей жизнью. - Рейчел! - строго сказал Даррел. - Не глупи. - Я знаю, что я делаю! - Рейчел, - подала голос Одри. - Я желаю тебе счастья..... Даррел повесил трубку.

107

- Одри, ты в своем уме? Ты понимаешь? - Она выходит замуж за Брайана Лоуренса, и всего-то. А ты устроил черте что! Это все твое упрямство и какое-то дикое желание все портить. Зачем? Ты просто мог сказать, что рад за нее. - А я не могу так сказать, потому что я не рад! - Твои дети выросли, Даррел. Крис покупает отель, Рейчел выходит замуж. Они выросли. Они взрослые. - Одри, хватит! - Я все равно поеду в Лос-Анджелес на свадьбу Рейчел. Хочешь ты или нет! - Этот брак на один день. - И что? Я все равно хочу быть в этот день с Рейчел. - Я не поддержи-

ваю ее решение. - Даррел, на самом деле ты поддерживаешь только свои решения. Одри ушла в комнату, оставив мужа в гостиной. *** Карла ушла с работы на два часа раньше. Сейчас она сидела перед зеркалом и наносила макияж. На кровати лежало выбранное платье: темносинее коктейльное платье с американской проймой. Она нервничала перед предстоящим вечером. Это не просто день рождения. Это день рождения Дуайта Брауна. И она понимала, какие там будут люди и как станут смотреть на нее. Она же простая секретарша, хоть и позволяющая себе смотреть немного свысока на молодых актрис. И все же. Дуайт сам

пригласил ее. Она ему нравится. И может не стоит нервничать? Закончив макияж и одевшись, Карла прошлась взад вперед перед зеркалом. Спину нужно держать еще прямее, подумала она. Походив перед зеркалом еще немного, девушка решила выбрать туфли на более удобном каблуке. Тонкая шпилька безумно красиво, но что толку если она свалится, поднимаясь на крыльцо? Карла, убедившись, что выглядит хорошо и чувствует себя вполне удобно в созданном образе, вызвала такси и вышла из дома. *** Сегодня Дуйат был в центре внимания. Как никак, а сегодня его день рождения. Праздник устраивала Мэриэнн. Дуайту, если честно, было все равно на этот юбилей. "Пятьдесят пять лет, тоже мне праздник!" - думал он. Но Мэриэнн решила всетаки устроить свекру праздник. Она с Элеонорой превратили обыденный дом в царство праздника. Давно здесь не было светских раутов. Дуайт надеялся, что приглашенных будет немного, но, увы, малой кровью обойтись не получилось. Кроме близких Лоуренсов, Велбахов и Янгов приглашены были так же и многие другие. Но сейчас Дуайт ждал одну. "Как мальчишка!" подумал Дуайт, стоя у ворот в ожидании Карлы. Он

приветствовал гостей, провожал их в сад, где были накрыты столы, и играл оркестр, и возвращался к воротам. Карла вышла из такси и посмотрела на особняк Браунов. Она несмело пошла к дому. Что и говорить, но в таких домах ей бывать не приходилось. На мгновение она даже забыла, что нужно держать спину прямо, но быстро вспомнила, расправила плечи и пошла уверенней. Ее же пригласили. И как сказал Дуайт, он сам решает, кого приглашать. Издалека она увидела в саду толпу гостей, отметив, что близкими людьми дело не обошлось. А что она хотела? Это праздник владельца киностудии. -Привет, - сдержано произнес Дуайт, глядя на Карлу. - Ты прекрасна. "Банальней ничего придумать не мог?" Мысленно критиковал себя Дуайт. - С Днем Рождения! - улыбнулась в ответ Карла. Они прошли в сад к гостям, перекидываясь банальными пустыми фразами ни о чем. Со стороны это могло показаться, что Карла и Дуайт мило болтают. Брайан и Рейчел разместились в глубине сада, ближе к бассейну, с ними были Томми и Мэриэнн. Они шутили и смеялись, время от времени оглядываясь в ожида-

нии Марии и Деррека. - Ладно Мария гдето ходит. А вот виновник торжества где? - спросил Брайан у Томми. - Принцессу свою высматривает, - отмахнулся Томми. - Кого? - удивился Брайан. - У Дуайта появилась дама сердца? -Да, - кивнул Томми. - Я думал он шутит, но реально влюбился! Мой отец влюбился! И в кого? В Карлу! Мол, она изменилась, стала похожа на маму и все! Ведет себя как подросток какой-то! Ему внуков нянчить впору! Брайан рассмеялся. - В Карлу? Не могу поверить. То, что она стала стильной и красивой не отрицаю.... Но Дуайт и Карла.... - А что? Может они благотворно повлияют друг на друга? - сказала Рейчел. - Карла перестанет изображать стервозную секретаршу, а Дуайт не будет таким суровым? - Карла стервозная секретарша? - Переспросил Томми. - Серая мышка - да, но не стерва. - Ты не видел, как смотрит на актрис, которые еще не знамениты на весь мир. - Вот где вы все! Мария несколько бесцеремонно вклинилась в разговор. - Да, мы здесь и ждем тебя, - ответил Брайан. - Привет, - махнул Марии Томми - Знаешь, на студии таких актрис много, большая часть из кото-

108

рый уходит от нас ни с чем. - Произнес он Рейчел. - Я еще помню, как она смотрела на нас с Дженной на пробах, улыбнулась она. - Но я не злопамятная. - Видим, - рассмеялся Брайан. - Все о студии? И не надоело вам... Кстати, тебя можно поздравить с началом успешной работы?! - Мария повернулась к Томми. - Мы не о студии, сестричка. А о любви Дуайта. - Да, благодарю, кивнул Томми. - Работаю с этим уникалом Фейном. - Удачи, - сказал Брайан. - Наслышан о нем. - Наглец еще тот! Произнес Томми. - Предлагал мне провести его по приличным барам после работы. - Ну ничего себе! Его, видимо, жизнь ничему не учит, - усмехнулся Брайан. - Дорогие друзья! Дуайт вышел в центр сада и громко произнес, держа Карлу за руку. - Прошу вашего внимания. Я благодарен вам за то, что сегодня вы со мной. Большое спасибо Мэриэнн Янг... Прости, Мэриэнн Браун и Элеоноре Янг. Он замолчал буквально на минуту, собираясь с мыслями. - Знаете, за последнее время многое прошло, многое изменилось. Я был бы рад, если сейчас рядом со мной была... - он посмотрел на Карлу. - Нет, не так. Томми, сын мой, он уже вырос и создал

109

свою семью. Я искренне рад, что его спутницей стала Мэриэнн. Не смотря на все это, сердце щемило. Щемило сильно и я, было даже, отчаялся, но... прости меня, Мария. - Последнюю фразу он прошептал, чтобы его никто не слышал, только она. Мисс Ривера, та, которая вернула меня к жизни. Та, которая заставила меня поверить в то, что жизнь не закончена. И знаете, что я вам скажу. Вы можете осуждать меня, ваше право. Но это мое дело кого любить, а кого ненавидеть. Я поднимаю этот бокал, - взял бокал с шампанским услужливо поднесенный прислугой, - и хочу произнести только одно: дорогие друзья и не меня дорогие враги, увы, здесь присутствуют и такие, я желаю вам того же, что вы желаете мне. – Произнеся это, Дуайт опустошил свой бокал и поцеловал Карлу в губы. - Я теперь её должен мамой называть? - В шоке спросил Томми у окружающих. Глядя на изумленные лица гостей, Мария пыталась угадать их реакцию. Настоящие чувства, те, что было почти не разглядеть за жеманными ухмылками и вежливоравнодушными оскалами. Карла улыбнулась Дуайту и осторожно оглядела публику. На всякий случай Карла решила далеко от Дуайта не отходить, чтобы не услышать в свой адрес "ядовитых любезностей" и пророчеств.

- Не обращай на них внимания, - прошептал Карле Дуайт. - Больше всего они боятся стойкости. Выдержишь их взгляды с прямой спиной - и они сами удавятся своим ядом. - Томми, - Брайан положил руку на плечо друга. - Ты не обязан называть мисс Риверу мамой, если сам того не захочешь.... Хотя если только с сарказмом. Но вот в том, что Дуайт говорил серьезно, я не сомневаюсь. - Брай, мой отец привел в дом женщину, которая нам в сестры годится, - яро произнес Томми. Хотя, он понимал, что не ему учить отца. Да и слова Дуайта минуту назад ему нравились. Он не ожидал такого от сдержанного папы. Оказывается, его старик умеет отвечать этому террариуму. - А я бы не стала Карлу мамой называть! Да, думаю, от тебя этого никто и не ждет. - У тебя своя семья. Пусть и Дуайт будет счастлив, ему это не помешает, - сказал Брайан. Когда всеобщее удивление понемногу стихло, и все снова разбились по небольшим стайкам, Мария решила вернуть разговор в прежнее русло: - Кстати, про фотографа, как он тебе, помимо беспардонности? Мне так до сих пор смешно. А для тех, кто не в курсе, дело было так...- далее шел подробный рассказ о ночных приключениях

нового подчиненного Томми. - Глуп, как пробка, - произнес Томми, после того, как Мария закончила свой рассказ. - Да еще и безвкусен, привел меня в такую забегаловку, что стыдно произнести. - И почему я не удивлена. Если хочешь, могу поделиться парой соображений начет него, Мария отвела Томми в сторону. - Дуайт! - к Дуайту шла Элизабет и Роберт Лоуренсы. Лоуренсы-старшие также были в легком шоке. Карла стояла рядом с Дуайтом. – Не ожидали от тебя такой речи, - улыбнулась Лиз. - Поздравляю. - Да, Дуайт, хоть мы и в некоторой растерянности, но все же желаем вам счастья, - сказал Роберт. - Спасибо. Надоело быть старым и ворчливым, - рассмеялся Дуайт. - С Карлой вы знакомы, представлять не стоит. Я тоже надеюсь, что у нас будет все хорошо. - Произнес он, глядя на Карлу. - Конечно, у нас все будет хорошо, - ответила Карла Дуайту. - Спасибо за поздравления, - улыбнулась она Лоуренсам. -Потанцуем? предложил он Карле. - С вашего позволения, - произнес Дуайт Лоуренсам. - С удовольствием! - ответила Карла. Лоуренсы-старшие отошли немного в сторону. Элизабет скучающим взглядом рассматривала

толпу. И зачем Элеонора и Мэриэнн созвали столько народу? Оркестр заиграл медленную композицию, Дуайт и Карла закружились в танце. - Я могу попросить тебя об одном? - тихо спросил Дуайт. - О чем? - спросила девушка. - Останься сегодня со мной, - произнес Дуайт. - Пойми меня, я очень сильно страдал, когда потерял Марию. Стал жестким, даже жестоким. Но тогда, когда ты пришла в офис в новом образе, во мне что изменилось. Каюсь, тогда ты была всего лишь тенью моей покойной жены, а сейчас... я боялся, что сегодня ты придешь в своем старом образе, образе глупой секретарши, прости уж. И я бо-

ялся, что тень развенчается и все снова станет по старому. Но ты пришла, и я понял, что ты уже не тень Марии. Ты Карла, женщина, которую я люблю. - Глупая секретарша и жесткий босс, - тихо прошептала она, чуть улыбнувшись. - Наши образы. Но мы не такие. Я и увидела, что ты не жестокий, Дуйат. Ты очень добрый и ты ранимый. Ты переживаешь за всех. За Томми ты переживал сегодня даже больше, чем за то, как публика примет нас. Я останусь. С тобой не страшно быть самой собой. - Спасибо за понимание, - произнес Дуайт и обнял Карлу. Автор: ТО «Игра в маски»

110

Как неуловимо коротки июньские ночи в Гамбурге... Вечером устраиваешься поудобнее и стараешься выплеснуть на белый лист бумаги, пришедшие вдруг мысли. Но вот уже ночь за окном, и скоро рассвет. А в голове – всякая чертовщина, не к ночи будет помянута…Не выдуманные, ох не выдуманные, а скорее взятые из жизни сюжеты гоголевских «Вечеров». Вот и меня одолели воспоминания о рассказанной моей бабушкой истории, к которой я, видит Бог, не добавляю никаких литературных приправ. Слушайте же… Обе мои бабушки вполне заслуживают внимания и памяти. Но если бабка по отцовской линии была утончённой, очень артистичной, знавшей множество стихотворений и поэм ( как сейчас вижу её, с выражением читающую наизусть мне, девчонке, «И острый нож в него вонзила! О судьи, я его любила…»), то бабушка по маминой линии происходила из рода купеческого, Таврической губернии, расположенной на

111

протяжении Черноморского и Азовского побережья. Красавица Мария, с длинной тёмной косой и яркосиними глазами, каких мы, внуки и правнуки, к сожалению, не унаследовали. Род её в то время был уже немного обедневшим. Но отец продолжал заниматься торговлей, почему-то переехав из богатых крымских земель в пыльную степную Юзовку, которую потом переименовали в город Сталино, а позднее в Донецк – «город роз». Мария совсем молоденькой девушкой помогала отцу продавать молоко от собственных коровушек продавцам мороженого. А поскольку молока было в избытке, за день приходилось развозить его многим производителям вкусного лакомства, а они от души, угощали молодую красавицу, накладывая ей полные кружки. Но рассказать я хочу совсем не об этом, а о нелёгкой и мистической судьбе Марии. Она была очень правдива, никогда не врала и не выдумывала, а историю, которую я попытаюсь вам пересказать, вещала мне в крепком уме и твёрдой памяти, будучи

ещё далеко не старой женщиной. Но при чём здесь Гоголь, спросите вы, а при том… Так уж случилось, что соседкой Марии в те давние времена, была настоящая ведьма, которую звали Проскурихой. Уж не знаю, от фамилии или отчества произошло это прозвище…Все в округе остерегались её. Могла она молоко у коровы отнять, порчу на человека навести, так что потом сох он и таял. В церковь не ходила, Богу не молилась, а занималась, в своё удовольствие, чёрнойпречёрной магией. Бабушку мою ненавидела колдунья за то, что та не вышла замуж за её сына. Первые угрозы Проскурихи не заставили себя долго ждать. На свадьбе Марии, после венчания, когда по старинному обычаю, молодых осыпали монетами и зерном, чтобы жизнь была счастливой и богатой, ведьма умудрилась подбросить им заговорённые иголки, какие-то запутанные клубки ниток. Как страшный паук, плела она свою паутину из ненависти, зла и мщения. Вы, конечно, улыб-

нётесь, услыхав такие необычные даже для 19 столетия россказни. Это сейчас вынырнули разные экстрасенсы – настоящие и выдающие себя за таковых. Многие из них – аферисты, но экстрасенсорику пока ещё никто не отменял. А тогда это называлось проще – белая и чёрная магия. Так вот, на свадьбе моей бабушки, пообещала колдунья, что не будет им счастья… Молодые к тому времени, жили уже своим домом, небедно по тем временам, держали скот. У коровы со дня на день должен был появиться телёнок. К вечеру зашла в дом ведьма, «посочувствовала», что коровка ещё не отелилась. Молодая хозяйка смотрела на незваную гостью в недоумении. Почему она здесь? Проскуриха поставила на стол банку с молоком: « Вот, хозяюшка, пока твоя коровка молока не даёт, возьми деточкам», – недобро сверкнула глазами и быстро ушла, оставив злополучную банку с каким-то синеватого оттенка молоком. Как потом, говорили старые люди, нужно было вылить его вслед ведьме. Но Мария растерялась, так и оставив на столе странный подарок. А коровка заболела, отелиться не смогла, очень мучилась. Пришлось зарезать её на мясо. Ведьму с тех пор пытались обходить десятой дорогой, но не получа-

лось, пакостила она часто, пока «по мелкому» – ждала своего часа. Годы шли. Вот уже первому сыну Марии исполнилось 14. Красивым рос парень. Как-то рубил он дровишки во дворе, лихо, по - взрослому махая топором. Появилась Проскуриха, в руках – живой петух, бьётся, вырывается из ведьминых цепких рук. «Вот, зашла, по-соседски. Пусть твой Андрюша, петуха мне зарежет». «Нет,ответила резко женщина, у вас свои дети есть». Сказала, как отрезала и ушла в дом, а Андрей остался во дворе. Ведьма не уходила. Через несколько минут, выйдя из домa, Мария увидела страшную картину: в руках у подростка окровавленный топор, недорезанный петух бегает по двору, забрызгивая кровью остолбеневшего мальчика. Как потом вспоминала она, особенно были забрызганы кровью левая рука и нога. Ведьмы и след простыл. А Мария поругала неразумного сына за самовольство. Через несколько часов, уже переодевшись и умывшись, убежал парень, с друзьями покататься на проезжающих по окраине товарниках, конечно же, ничего не сказав матери. А ещё через пару часов прибежали к дому испуганные мальчишки, с криками: «Тётя, тётя… Вашему Андрюше отрезало поездом руку и ногу!» Птицей полетела женщина туда, куда ука-

зывали мальчишки. Сына, истекавшего кровью, повезли в больницу. Левая рука и нога висели на ниточке, порванные сухожилия были растерзаны и измяты. Не будет уже у Андрюшеньки, руки и ноги… Сознание не потеряла, крепкое сердце не разорвалось, выдержало. Только упала, не понимая, откуда у неё-то кровотечение…Оказалось – выкидыш. Вот сейчас пишу и вспоминаю маминого брата, моего дядю Андрея, который всю жизнь, до старости, прожил без руки и ноги с неудобным протезом. Что же тут скажешь? А ведьма исподтишка радовалась несчастьям, происходившими с моими близкими. Годы шли. Вот уже старшая бабушкина дочь, тоже Мария, вышла замуж и родила крепкого, здорового сынишку – Евгения. Радость, какая для всей семьи! Но бабушку не покидало предчувствие беды… Муж Проскурихи был неплохим стариком. Знал он о делах своей жёнушки, да поделать ничего не мог, боялся её очень… Но часто, по пьянке говаривал : «Берегите мальчонку, не показывайте его моей старухе, ведьма она, изведёт ребёнка». До годика старались мальчика не показывать, хотя как убережёшь, когда дома стоят почти рядом? Увидела его как-то Проскуриха, да не из окна,

112

а прямо на улице столкнулись. «Ой, дa какай же у тебя чудный мальчонка, а толстенький какой!» И давай его нахваливать, сверкая глазами…К вечеру поднялась у ребёнка температура, всю ночь горел, метался. На другой день пришёл врач, дал какую-то микстуру, а мальчику всё хуже. Не было тогда ещё ни хороших лекарств, ни антибиотиков. Завернули ребёнка в одеяльце, побежали обе Марии к знахарке. Бабушка Михарская жила далеко, слыла человеком божьим. Помогала людям, травами, молитвами. Лечила, вышептывала, спасала. Денег за это не брала, боялась свой дар потерять. В общем, можно сказать – была белым магом. Принесли ребёнка к ней, с последней надеждой. В доме сухая пахучая трава развешена, иконы по углам, лампадки горят. Взяла бабушка Михарская Женю на руки, осмотрела. Потом налила в стакан воды святой, зажгла свечу, в церкви освящённую, начала молитву шептать и воск от сгорающей свечи, в стакан с водой лить. Воск вылился, вышли на воде фигурки человеческие. Объяснила : « Сглазила его такая-то женщина». Даже имя её назвала, а ведь в городе жили, не в деревне, где все друг друга знают. Когда молитву над ребёнком читала, стаканчик и лопнул, хоть вода в нём была холодная. Мальчик очень длинно зевнул, а знахарка сказала: « Идите домой,

113

умирает он… Поздно, не спасти». Но и после этих жутких событий, жизнь продолжалась. А беда не приходит одна. Вдруг, ни с того, ни с сего, ушёл от Марии муж, проживши с ней в браке двадцать пять лет и наживши пятерых детей. Бросил семью, оставил без помощи детейподростков. Как вспоминала потом бабушка, частенько угощала его Проскуриха, самодельным кваском, незадолго до того, как они расстались. Но была ли ведьма причиной ухода моего деда из семьи, тогда ещё никто не знал. А потом началась война… Младший сын Марии, служивший на границе, пропал без вести. Когда пришли в город немцы, семья голодала. Ели картофельные очистки, ходили в деревню менять последние тряпки на продукты. Немцы, как господа, жили в доме, а бабушка с семьёй в пристроенной крохотной комнатушке. Гордой была она и совсем бесстрашной. Сколько раз пьяный немецкий солдат приставлял к виску её пистолет: «Будешь ругаться, будем делать пиф-паф». Как-то принёс свои грязные рубахи: «Стирай!» Намочила и развесила. Орал: «Почему без мыла стираешь? Я буду тебя расстрелять!» А она смерти не боялась, всё говорила: «Стреляй». Как будто судьбу испытывала. Однажды, чуть не получила пулю от полицая. Вели на расстрел еврейскую се-

мью. Бабушка их хорошо знала. Младшему ребёнку – Павлику, было всего три года. Она стояла у калитки, когда полицай вёл их, толкая прикладом. Маленький мальчик, не понимая, что его ведут на смерть, попросил: «Тётя, дай кусочек хлеба». Мария упрашивала полицая оставить ей малыша, а он отвечал, усмехаясь: «Что, жидёнка пожалела?» Когда уговоры не помогли, набросилась на него с кулаками: «Ирод, хоть ребёнка пожалей! Какая мать тебя родила? Будь ты проклят!» Он поднял винтовку: «Застрелю, дура!» А голодный ребёнок просил хлеба…Мария метнулась в дом, схватила засохшую, бесценную краюшку, выскочила на улицу, но никого там уже не было… На фронте у немцев дела тогда шли хорошо, поэтому и в оккупированном городе, чувствовали они себя вольготно и безнаказанно. Как-то устроило командование пирушку для офицерского состава. Гуляние начиналось с вечера и продолжалось всю ночь. Столы ломились от хорошей еды и напитков. Но какая же пирушка без женщин? А где их взять для «славных» арийских офицеров, во время войны, да ещё в далёком украинском городе? Но не зря славилась Украина красавицами. Накануне объявили фашисты о том, что красивые девушки в возрасте от 15-ти до 30-ти

лет, чистыми и хорошо одетыми, должны явиться на бал, для увеселения немецкого офицерского состава. И такие нашлись: обе дочки новоявленного старосты из местных жителей, хоть и далеки были от совершенства, зато молоды и довольно упитанны. Мамаша разодела их «в пух и прах», чтобы уж наповал сразить военных. Отправляла их, с тайной надеждой: «А может, ктонибудь из господ офицеров, женится?» Дочки полицаев и просто не довольных советской властью, тоже отправились себя показать. Мария же спрятала своих трёх красавиц – дочерей в подвале, пересидеть эту ужасную ночь. Полицаям сообщила, что девочки ушли в село, менять старую одежду на продукты. Фашисты гуляли всю ночь, а утром, пинком под зад, были выброшены из увеселительного дома изнасилованные, униженные и заплаканные девчонки, которые потом и рассказали о случившем-

ся. Город был под немцами почти два года, но фашисты, принесшие столько горя и зла, сделали, оказывается, для бабушкиной семьи и доброе дело. Ещё одна её внучка, сестра умершего Жени, родилась весною 41-го, а когда город оккупировали, ребёнку было четыре месяца. Тогда и заболела она страшной дизентерией. Грязь, голод, лечить нечем, а у девочки начался уже кровавый понос. Немецкий офицер – врач, живший рядом, спас ребёнка, дал Марии лекарство. Кончилась война, к великой всеобщей радости. И была ещё одна радость…Умирала ведьма Проскуриха. Умирала тяжело, долго, и никак не могла умереть. Позвала в дом мою бабушку- видно, хотела снять грех с души. Сначала сказала: «Муж твой вернётся, ты прости его, он не виноват». А потом вдруг попросила подать ей веник, стоящий в

углу комнаты. Мария была, в каком-то оцепенении - ни двинуться, ни уйти не могла… Как рассказывали старые люди, ведьма перед смертью должна комуто передать колдовство через какой-нибудь предмет. Вот и просила она бабушку, подать ей веник. Потом, видя, что та стоит в оцепенении, попросила пощупать, какие у неё холодные ноги. Мария, наконец, сбросив наваждение, быстро вышла из комнаты. И только через несколько дней, когда прорубили потолок, ведьма отдала душу – явно не Богу…Есть такое поверье: колдуны тяжело умирают, душа их боится встречи с Богом, для неё это тяжёлое испытание на том свете. Вот и весь рассказ. Бабушка моя прожила на этой земле долго, хоть и не счастливо, а муж её действительно приходил, просил прощение, но не простила она его. Так и жила одна, помогая детям. Растила внуков и дожила до правнуков. Автор: Антоновская

Лариса

114

7 # # : " ! G %! T0 E ! 7 : H T E ! F ? . T ! 3 # " # T ! G ! # C E T !