PS литературный журнал №37 (апрель 2015) by PS литературный журнал

37 2014

! !

Апрель. Для нашего журнала это не просто месяц, а месяц рождения литературного Интернет-издания «PS» (первоначально он назывался «Анклав пера», но позже получил более понятное название). Так вот нам три года! Ура! За три года работы журнала был создан сайт журнала и несколько дочерних проектов Манга "Летописи межмирья", Аниме журнал "В семье не без анимешника", роман в формате ролевой игры "Игра в маски", роман в формате ролевой игры "My name is Jack" (пока что в разработке). В нашем журнале опубликовалось 156 авторов, общее число опубликованных произведений 488. Вот такие подсчеты мы сделали. И результатом довольны! В праздничном номере журнала Вас ждут как всегда проза и стихи, миниатюры и романы. Литературный сериал продолжается с «Историей одного андрогинна», «Евангелием от Лелы» и «Летописями межмирья». Наш постоянный автор Диана Вольз закончила публиковать у нас свой роман «ПС: под знаком четырех». Ждем от Дианы новых произведений! А пока желаем ей вдохновения. Читать номер рекомендуем с кусочком тортика

ВНИМАНИЕ!!! Журнал является НЕ коммерческим изданием. Все участники журнала работают бесплатно, на добровольных началах. Мы НЕ взимаем плату за публикацию произведений, НЕ производим пересылку номеров авторам с их произведениями и НЕ платим гонорары. Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена. ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Почтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции.

При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернет-издание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА! www.ps-lit-jur..ru

" # $

(

) * +

- )

) * +

/ ) $

) * +

1 )

2 3 4$ - 6+

8$)

/ )

N:; < =>>?>@

, ) 36

& ) #$

/(: / B 6

- & B

1 6

2 ) C ) +

# ) B

* )

") D D

E D

F ) G

2 )

H D F + . , $ B B 6

& -

J #

/ 6

,7 K"D ) L

-1

Мимо проходят люди, мимо проходит счастье, нелюди тоже мимо – не надоест им шастать. Мимо проходит небо, мимо проходит море, тучи проходят с солнцем, между собою споря. Мимо проходит баба, с ведром до краёв полным, мимо проходит катер, пуская по речке волны. Мимо проходят вёсны, мимо проходят зимы, мимо проходят дети, жёны проходят мимо… Жизнь моя мимо цели, жизнь прошла мимо смысла… Что остаётся делать? Скрыться. Исчезнуть. Смыться. Автор: Илья Криштул

Я опять одинок, Это доля поэта, Словно жёлтый листок Среди праздников Лета. Словно жёлтый листок В гостях у Весны, Я опять одинок И друзья мои – сны. Я опять одинок, Средь зверья – человек, Словно жёлтый листок Там, где падает снег… Автор: Илья Криштул

Жарко. Душно. И за речкой Молнии сверкнула нить. Я сижу в избе со свечкой. Это лето. Будем жить. А гроза уже над лугом, За окном пёс начал выть. Свечка гаснет. Кот напуган. Это лето. Дайте жить! Громыхнуло над избою, Я пытаюсь ужас скрыть… Небо плачется водою. Это лето. Надо жить. Всё. Затихло. Воздух чистый Не дышать его, а пить… Прокукарекал голосистый. Это лето. Будем жить! Автор: Илья Криштул

Тоска. Извечная дилемма Бытия. И хмурый сплин Припал как пёс к ноге. Скулит. Прогнать не смею. Господин Великодушен. И из плена Я вызволяться не хочу. Гуляя в вечер допоздна, Любуюсь в звёздное убранство. Сатин драгого полотна Усыпан светом. Волочу

Себя небрежно, созерцая Прилежно замысел Творца, Что нарядил по моде Гею. Пришли на ум слова певца. Он рёк во гневе, восклицая, Для ранней праздности моей. О, нежной младости ошибки! Учителя мои, всё зря! Плоды у вас неровны, зыбки. Иных забавы королей. Но поздно. Тьма одолевает. Тянусь неспешно к свету ламп. Горит луна. Сребряный блин. Для ней отвесил дифирамб. Пустой живот к еде взывает. Уж скоро дом и в дверь вхожу. Мой пёс… Я оглянулся – нет. Пропал. До нового свиданья! Идей он новых мне в завет Принёс. В постель их уложу. Автор: Мирсков Николай

Стрелою света лучезарной С небес сходило божество. И восхваляло торжество Любви своей высокопарной. Глядя в бескрайние просторы, В творенья незабвенных дней, Кружило в памяти своей Громады схем, треножа вздоры. Запас лекал неутомимо Трудился вновь в его перстах. При свете солнца и впотьмах Стежки неслись предвосхитимо.

Во власти время и пространство. Покорны слуги для него. Хозяин сущего всего Явил своё непостоянство. Знаток начала и конца Представил новый дар вселенной. Поделка в мир явилась тленной, Неся степенно тень венца. Творец незримо удалился, Оставив куклу вопрошать. Себя вовеки возвышать. Великий Мастер затаился. Автор: Мирсков Николай

Плачь, поклонник Несмеяны. Веселины друг – бодрись! Женщин, право, нравы странны. Окольцованный – держись! Полно акать в чистом поле, Призывать к порогу мать. Раз несут к тебе в подоле, Будь любезен подобрать. Ты меняй дитю пелёнку. Нос прижми, смотри в глаза. Предложи ему сестрёнку. Разыгралась егоза! Поднимись средь ночи тёмной, Покорми и успокой. Мажь его бриллиант-зелёной. Уколи вдруг бородой. Мать пришла – ты отчитайся: Что? Когда? Где? Почему? Сам себе ты вновь признайся: Знать не знаю, не пойму…

Ученик! Не трусь, не бойся! Знаний клад тебе - горой. По-солдатски в ряд ты стройся. Форм к лицу тебе покрой! Помогай ты по хозяйству: Жарь, вари, стирай, мети. Нет – скажи ты разгильдяйству. Книгу мудрую прочти. Будь спокоен – всё природой Уж давно заведено. Будешь жить вдали свободой. Свыше всё предрешено. Автор: Мирсков Николай

Премудрый старец, сидя у камина, Вдыхает чая дивный аромат. В горах Китая древнего Лю Мина Спешит верхом проведать младший брат. Усталый конь бредёт его дорогой И чуя жажду, слышит глас Янцзы. Попутчик спешился на вид его убогой, Себе напомнив мудрость Лао-цзы. Вэй Мин степенно разложил поклажу. В огне готовя, пробуя на вкус, Ругая маркую, на белой сумке, сажу, Вдруг услыхал бамбука тихий хруст. Стремглав поднялся, мыслями с бедою. Бежит по сердцу хладный ручеёк: Хунхузов пара тянется за мздою. Ступают смело. Манит огонёк. Кричат из дали, выказывая силу. Вращают лихо ручки дао и цзянь. Конь Вэя пятится, хрипит, взывая к миру. Он помнит, знает ведь – то старая шармань!

Но путник в опыте. Послушник Шаолиня. Он сонмы страха в миг развеял с плеч. Из ножен выхватил, стрелой в врага щетиня, Свой яркий, острый, благородный меч. Бой быстрый, страшный. Багровеют раны. В крови противники. Лежат ничком в пыли. Не уж ли их плодят иные страны? Свою добычу в связке волокли. Лицо промыл. Унял и дрожь в коленях. Меч спрятал в ножны, двинулся вперёд. Решил проверить, будучи в сомненьях. Конь рать глядит и воду тихо пьёт. Прошёл Вэй в рощу, не застав засаду. Узрел стоянку недругов своих. Нашёл он деву, глаз его усладу. Судьба вела его. Стал путь тот для двоих. Собравшись с мыслями, вдаль двинулись к Лю Мину. Скрепив объятьем смелый договор. Премудрый старец ночью жжёт лучину. Пришёл герой семьёй к нему на двор. Автор: Мирсков Николай

Мальчишка знает несмышлёный: Наказ отца – благая весть. Ум быстрый, хваткий, возмутнённый Решил стекол запас известь. Светало. Мучимый догадкой, Нарвав крапивы хват для пса, Крадётся, будучи украдкой, Близ будки. Хитрая лиса. Пёс спит. Не слышит упованья. И лапой дёргает во сне. Близ стража приз – глава баранья. То было дело по весне. Цель близко. Дерзко глаз сощуря, Узрел посёлка магазин. В нём продавец, с утра дежуря, В прилавок ставит кислых вин.

Порядок! Прочь он отлучился. Рогатка верная в руке. Трезвон. Стекла пакет разбился. Бег быстрый. Мальчик вдалеке. А в вечер в лавочке стекольной Набился новый, злой клиент. Что жертва шалости дошкольной. С него снимают дивиденд. Автор: Мирсков Николай

Ну, так что, - «венец» убогий? – Хочешь – нет, а брадобрей, Доказал всем в диалоге, Что не ты, а он умней! Что без красного диплома: Не имея «поплавка», Сокрушил слог аксиомы, Всех дурачившей века. Не по Стеньке, знать корона, Если тот же муравей, С малой толикой нейрона, Зачастую, нас умней! Автор: Альберт Жуков Черный

Нашли Горация в «Боксере». Хоть я, не больше, чем школяр, Каких вокруг, наверно, - море, Да и похлеще, может, дар! Какой несет мне утешенье, Когда бываю одинок, Или барахтаюсь в сомненьи: Размера, рифмы или строк… Кому-то карты, щашки милы, С кроссвордом кто-то жизнь влачит, Меня ж влекут астралы силы – Ума и чувства монолит! Да так, иной раз, втенут в сети, Взяв эрудита в переплет, Что при успехе, в комплименте, Даже слезою прошибет! Да, да, я знаю, - нет мне веры – Боксер и слезы? – дикий бред, Как целомудрие гетеры… Но это так, коль ты поэт! Коль ты жесток в своей отваге, Живя с ранимою душой, Что вмиг взрыдает… на бумаге, Лишь тайники её открой! P.S. Надеюсь, что моя тирада, На твой вопрос дает ответ: Какая есть в стихах отрада, И как рождает их поэт?! Автор: Альберт Жуков Черный

- Ну что мелкий? Ты все понял, или повторить? – прохрипел Коля Рыжий, самый авторитетный в приюте парень. - Да понял я! – ответил Егор. - Тогда это тебе для скорости – Коля Рыжий развернул мальчика и с силой толкнул его. С трудом открыв дверь Егор зашел в грязный и мрачный подъезд, но он не успел этого заметить. Сознанием и телом мальчика овладел запах свежевыпеченного хлеба, бережно взял его в свои теплые объятия, и поднял на третий этаж. Распахнулась дверь и его обдало жаром, вокруг все было, как в тумане и на землю его вернул голос из тумана словно гудок паровоза, который привез Егора в этот городок. - Тебе что надо? – прогудела неприлично полная женщина. - Я за хлебом! Сан Саныч опять запил. - Тебя как зовут? - Мелкий! - Вижу, что мелкий…Имя есть? – она наклонилась к нему, чтобы лучше разглядеть гостя. - Ага, Егор! – прозвенел мальчик. - Ну, давай заходи, а то у меня еще не готово.

Женщина с трудом развернулась в узком коридоре, и тяжело шагая, направилась в кухню. В тех местах, где её крупные бедра касались стен проходили темные полосы, и создавалось такое впечатление, что она движется по рельсам. Когда шли по улице, Коля Рыжий рассказал, что они направляются к Бабе Жабе и что она выжившая из ума старуха. Егору было немного не по себе, от этого рассказа и меньше всего ему хотелось оказаться с ней один на один. - Иди в зал и жди меня там! – гремел её голос. Егор зашел в крохотную комнатку, сел на стул и начал разглядывать вещи. На стене висели три портрета, на двух были изображены бородатые мужчины, а на третьем красивая молодая женщина, наклонив маленькую головку, она нежно улыбалась. В углу лежал всякий хлам накрытый пыльным покрывалом. Егор встал со стула и подошел к этой свалке, чтобы посмотреть, что там находится. - Интересно?!- раздалось сзади. Мальчик от испуга пискнул и быстро развернулся, преодолевая двер-

ной проём, в комнату вошла хозяйка, она тяжело дышала, а с её багрового лица лил пот. - Нечего тебе там лазить, а то ненароком свалишь себе на голову и привет! - Да я ничего не трогал. Только посмотрел и всё – качая головой, пропищал Егор. - Один такой просто посмотрел и по шее получил. Она рухнула на старый перекосившийся диван и выдохнула так, что в комнате стало еще жарче. Егор стоял неподвижно несколько минут, пока хозяйка, закрыв глаза, что-то шептала. Закончив причитать она села поудобнее, и начала пристально рассматривать Егора. - Давно в приюте? – наконец спросила она, но уже спокойным голосом. - Месяц. Я из Окуневки. - О как! Про меня рассказывали в приюте? - Нет – соврал Егор. - Мальчишки называют меня Баба Жаба! На самом деле я Анна Федоровна! – сделав важный вид, женщина повернула голову в сторону портрета красивой девушки. - Это вы?- избавившись от оцепенения, удивленно спросил Егор.

- А что тебя удивило? – выпучив глаза, выпалила Анна Федоровна. Через мгновение комната наполнилась таким громким хохотом, что Егору показалось, будто смеется не только Анна Федоровна, но и комод, и портреты и даже весь дом. Нутро мальчишки дребезжало, как от проносящегося мимо поезда. Успокоившись, женщина вытерла подолом лицо и серьезным голосом попросила Егора сесть рядом с ней. Ноги не слушались Егора, с трудом преодолев расстояние до дивана, он сел на самый его край. Мальчик чувствовал необыкновенную силу и энергию, исходившую от неё, но в тоже время нисколько не пугающую. - Знаешь – начала она – а ведь эта крошка и вправду это я. Когда-то давно я была оперной артисткой и блистала на сценах многих стран. Теперь сам видишь, что моей сценой стала кухня, а зрителями пацанята, вроде тебя, которые называют меня Баба Жаба, да иногда соседка с четвертого спускается поболтать о ерунде. Она подняла голову и уставилась в потолок быстро моргая. В это время в углу под покрывалом что-то зашевелилось, и будто из сказки выполз огромный огненно рыжий кот. На секунду Егор представил, что это Коля Рыжий превращен в кота за то, что на улице толкнул его. - Познакомься это

Митяй! Про него-то я и забыла. Вот мой самый главный зритель и друг – расплывшись в улыбке, сказала Анна Федоровна. - А вот эти с бородой? – прервав любовавшуюся своим питомцем Анну Федоровну, спросил оживившийся мальчик. - Тот, что слева мой муж Иван Андреевич, работал гинекологом в больнице, что как раз напротив вашего приюта. Увидев удивленное лицо Егора, она поняла, что эта профессия ему ни о чем не говорит. - Гинеколог – это такой врач, который помогает женщине родить ребенка – пояснила она – хотя в этом без мужчин никогда не обходятся. У Ивана Андреевича были большие карие глаза и большое доброе сердце, за это я его и полюбила. - Он умер?- тихо спросил Егор. - Да – после небольшого молчания ответила она. - Это было очень давно, мы ждали ребеночка и, наконец, настал момент рожать. Иван принял решение, что помогать в этом будет он лично. Но пошло что-то не так и… Анна Федоровна снова подняла голову вверх и часто заморгала. - Ребенок не выжил. Это нас сильно надломило, я стала часто болеть, сцена для меня стала невыносима. Видеть вокруг столько радующихся и ликующих людей, когда у самой дома черт знает что происходит непосиль-

ная ноша. Я приняла решение на время отдохнуть и разобраться в себе. Муж сильно переживал и постоянно винил себя в случившемся, а я даже не пыталась его подбодрить. Когда родные и любящие друг друга люди становятся холодны и безразличны к проблемам внутри семьи, это неизбежно приводит к трагедии. Иван дошел до отчаяния и теплым апрельским утром шагнул в окно. Его тело камнем полетело на тротуар, а душа птичкой взмыла на небеса. Рассказ прервал глухой удар, это был Митяй свалившийся с подоконника на пол. Из него как из завалявшейся подушки взвился клуб пыли и застрял в солнечной ловушке, прожектором слепившей из окна. За окном сидел глубь и наблюдал за происходящим в комнате, он ничуть не испугался нелепого броска обленившегося охотника. - Вот зверюга! Брысь отсюда! – крикнула Анна Федоровна, и Митяй важной походкой побрел на кухню. - Ваш ребенок сделал вас несчастными, потому что не родился, а я сделал несчастными своих родителей, появившись на свет. - Что ты такое говоришь? – изумленно спросила она. - Когда я родился, отец был на фронте, и мама отправила ему письмо, сообщив о моем рождении. Ему дали увольнение

на несколько дней, чтобы повидать семью, но по пути, машина, подорвалась на мине и он погиб так ни разу меня не увидев. Мне мама постоянно об этом рассказывала, наверно пыталась сказать, что это я виноват в его гибели. - Ну что ты? Глупости! Что за мысли у тебя в голове? – пытаясь подбодрить мальчика, сказала Анна Федоровна. Но в свои двенадцать лет Егор, испытал в своей маленькой жизни столько горя, что сразу чувствовал, когда люди фальшивят, а когда говорят искренно. Он впился своими голубыми глазками в Анну Федоровну, и она сразу все поняла. - Мама старалась быть хорошей, но я видел, что ей очень тяжело. А несколько месяцев назад она просто ушла и больше не вернулась домой. Анне Федоровне стало трудно дышать, как будто кто-то невидимый с силой сдавил её и не отпускает. Она с небывалой легкостью вскочила с дивана и подбежав к окну распахнула его. Бодрящий весенний воздух ворвался в комнату, разбавляя жар, скопившийся в ней. Она не могла надышаться с жадностью, словно загнанная лошадь хватала воздух ртом. - А второй с бородой между вами? Кто это? – подойдя ближе к портретам, спросил Егор. - Ну что же ты! Это Иисус Христос! – ответила она, закрывая окна.

- А почему он вас разделяет? - Он наоборот нас соединяет! Я через него передаю своему Ивану Андреевичу, как мне живется. - У вас есть еще один портрет Иисуса, чтобы я мог поговорить с папой? - Нет, но ты просто подумай про себя и папа тебя обязательно услышит. Он слышит все мысли, которые у тебя в голове. И прежде чем совершить что-то плохое, знай, что папа об этом знает и ему очень горестно за тебя. Неожиданно у мальчика слезы градом посыпались из глаз, и он бросился в ноги к Анне Федоровне. - Простите меня! Простите! Я не знал! Возьмите! – закричал Егор и достал из кармана грязной потрепанной курточки золотой медальон и протянул его хозяйке. - Знаешь ты славный парень – спокойным ровным голосом сказала Анна Федоровна – когда я вошла в комнату сразу заметила пропажу. - Тебе не стоит мне ничего объяснять. Она взяла в руки медальон и положила обратно в карман мальчику. - Вот тебе несколько монет скажешь мальчишкам, что стащил у меня. Тогда они от тебя отстанут, но больше так никогда не делай, а то попадешь в плохую историю. Анна Федоровна

подошла к комоду и достала оттуда деньги. - Этот медальон подарил мне Иван Андреевич, а я дарю его тебе, только никогда никому его не отдавай! Знай, Егор, ты взрослый малый, я скажу тебе прямо, если бы я была чуть помоложе и не так больна, то обязательно забрала тебя из приюта! Но ты не один, помни это! В этот момент в дверь позвонили. Анна Федоровна отправилась открывать, а Егор, поджав ноги, сидел на полу и с трудом осознавал, что произошло. На него не кричали, не били, не позвали дворника, который отвел бы его в милицию. Что это? Мысли кружилось вихрем в его голове. - Ну, давай вставай, это за тобой мальчишки пришли. Дай я тебя обниму! – и она крепко обхватила своими теплыми и мягкими руками. Егор вспомнил, что, войдя в подъезд хлебный дух, встретил его с таким же теплом и нежностью. - Спасибо, Анна Федоровна. Я вас всегда буду помнить. Если Сан Саныч опять запьет, то я обязательно к вам приду. Женщина водрузила ему мешок с хлебом и трижды перекрестив, закрыла за ним дверь. Автор: Гусев Михаил

Моя машина еле дотянула до ближайшего бара и заглохла. Эта авария могла стоить мне жизни, но так вышло, что в уплату ушла машина. Выглядит она, будто попала в эпицентр военных действий, тем не менее, каким то чудом я сумела ее завести и даже доехать до цивилизованных мест. У меня же ссадина на лбу, порез на руке и сильный ушиб ноги. Шок уже прошел, истеричный смех тоже. Я ехала на своей побитой машине и дико смеялась. Я жива, и даже кудато еду. О том, как выглядело бы мое тело, если бы мне повезло меньше, стараюсь не думать. Картинка навязчиво встает перед глазами, но я отгоняю ее. Что ж, я доехала. Правда, не знаю куда. Маленький город. А может пригород. Не могу вспомнить, куда я поехала, в какую сторону. И зачем. Стоит ли сейчас об этом думать? Я попала в аварию. Грузовик несся прямо на меня, но вот я выжила и думаю о том, где я и зачем здесь. Или же я умерла и попала в межмирье, на границу реальности и сна. Выхожу из машины, забираю с заднего сиденья сумку, вернее подбираю ее с пола и складываю туда выпавшие вещи, все плоть до чеков с заправки и мячика для голь-

фа.

могла?

Мячик вызывает неоднозначные чувства. Его хочется выбросить, запустить далеко-далеко, и вместе с тем сжать крепко, катать в руках, хранить как талисман. Этот ерундовый предмет, что валялся в моей машине месяца два, принадлежит человеку, которого я хотела любить долго. Планировала любить долго и быть с ним счастливой всегда, пусть это и будет всего лишь в мечтах, во сне, на той призрачной грани иллюзии и реальности. Для меня нет места ближе, чем в предпоследнем ряду. Односторонняя любовь самая извращенная и популярная ее форма. В ней есть романтика и трагичность, к ней можно также легко примешать горький цинизм, черный юмор, сарказм – это будет броней, под которой будут цвести розы, иногда пробиваясь во внешний мир. Мазохизм и романтика в одном флаконе. Есть еще одно обстоятельство. Защита. Это мой клинический случай. Одностороння любовь к нему меня защищает. Я защищаюсь им от другой любви и посягательства на мои мысли. Он защищает меня от других – это делаю я, без его участия и ведома. Он отталкивает меня. И с этим я не могу ничего поделать. Или не

Осознание того, что я всего лишь птичка на веревочке, которая сладко поет, пришло внезапно. Как оно и бывает. Сжимаю в руке мяч, вспоминая его запах, дорогой парфюм и сигареты, тепло его тела, сквозь рубашку, которую мне так хотелось сорвать… трехсекундное дружеское объятие, а сколько всего…. И вот он начинает говорить о себе, о том, как у него все хорошо в общем и целом, потом переключается на свои мелкие проблемы, рассказывает о ссоре с любимой, но уже тоже все хорошо, они помирились. И добавляет, мы же уже не в месте, ты же понимаешь? Почему ты погрустнела? Да, брось! Диана, пойми одну вещь….. И в эту секунду я понимаю эту одну вещь. Я всего лишь мусорный контейнер для эмоций и слов, способный поддержать беседу и высказать свою точку зрения, если дадут сказать хоть слово. Я не слушаю, что он говорит. Сердце пульсирует от боли. Никогда не понимала, почему так, думаю я сейчас. Почему когда нам плохо или очень хорошо реагирует сердце, мышца, гоняющая кровь. Почему эмоции отправляются на обработку в сердце, а не в голову?

- Ну, как у тебя дела? – спрашивает он. Я встаю и ухожу. Беру сумку и ухожу. Молча. - Диана, господи, зачем ты так себя ведешь? Ты обиделась? Диана? Ну ладно, иди. Иди. И вот я здесь. Стою у придорожного кафе, рядом с разбитой машиной и сжимаю в руке мячик для гольфа. А он? Что бы он почувствовал, узнав о моей гибели? Некое сожаление и непонятное чувство «Почему? Что за …? Как?». Потом все это проходит. Я швыряю мячик на дорогу и иду в кафе. - Вам плохо? – спрашивает у меня барменша, красивая брюнетка лет сорока. – Что с вами случилось? Я видела вашу машину. - Попала в аварию, - отвечаю я. – Со мной все хорошо, а вот машина…. Она понимающе качает головой, и предлагает обработать ссадину и рану на руке. Я не против. Не то, чтобы мне нужна помощь (хотя, скорей всего нужна), сейчас я хочу, чтобы обо мне кто-нибудь позаботился, чтобы меня кто-то пожалел и помог мне. Сейчас мне нужна медицинская и психологическая помощь. Женщину зовут Миа, и она хозяйка кафе. А я Диана. И я не знаю, кто я и что хочу. Миа улыбается: - Это и привело тебя сюда? - Я убегала от себя.

- И как? Успешно? - Я убегала от той себя, какой я бываю с тем, кого люблю…любила. Миа перебинтовывает мне руку, молчит. Может, понимает, что я чувствую, а может, считает чокнутой. Я не спрашиваю об этом. Она вправе думать обо мне все, что хочет. Не в моем положении претендовать на звание милой адекватной девушки. После Миа принесла мне поесть и налила виски. - Еще не время для виски, но в твоем случает можно. Откуда ты? - Сан-Франциско. Я точно не умерла? - Абсолютно точно! – смеется Миа. – Сейчас поешь, придешь в себя, позвонишь родственникам, друзьям…. Родственников нет, - говорю я. – Друзьям не хочу доставлять хлопот. То, что со мной случилось сегодня, может быть знаком? - Тогда это очень серьезный знак, - отвечает Миа, и идет к другому клиенту. Делаю глоток виски. В памяти всплывает один интересный разговор с моей любовью. - Я вот думаю, что когда мне надоест моя нынешняя жизнь, я просто выйду на улицу и исчезну, пропаду без вести, а сам уеду куда-нибудь. В Колумбию или Эквадор. Новое место, тебя никто не знает… - Чтобы потеряться

не нужно уходить из дома и уезжать в неизвестном направлении. Ты можешь тихо снять квартиру в районе для эмигрантов, выбросить телефон, перерубить Интернет кабель, если он вдруг обнаружится, устроится ночным сторожем в морг, отрастить бороду, тем самым, изменив внешность. Поверь, ты потеряешься довольно быстро. Сначала тебя будут искать, но не найдут, а потом забьют искать. А ты живешь так тихо, скромно. Время от времени снимаешь со счета деньги, бреешься, приводишь себя в порядок и летишь загорать на Мартинику или на Эквадор, или еще куда. От скуки вспоминаешь номер кого-то из старых друзей и звонишь ему. Дружеский треп, куча лжи и пара недель прожигания жизни, может быть, даже провернешь какую-нибудь аферу, а потом снова возвращаешься и тихо работаешь сторожем морга. И снова теряешься. Так сказала я тогда, глядя на отблески пьяной мечты в его глазах. И вот я потерялась. Во всех смыслах этого слова. Я одна и у меня минимум вещей. Уехала и не вернулась. Очередная сплетня для любителей криминальной хроники. Я смотрю на людей. На других людей, так не похожих на тех, что остались в моей прошлой жизни. Здесь нет никого, кто был бы похож на него, но, тем не менее, это сильные люди, которые любят

жизнь и черт знает, чем занимаются, проводя время в пыли дорог. Два дня я не дома. И никто меня не хватился. Меня все так же зовут Диана. И сейчас я работаю у Миа, готовая каждую секунду рвануть на все четыре стороны хоть в компании с наемным убийцей или рокеромодиночкой. - Диана, - Миа кивает в сторону столика у дверей. – Тебя нашли. Мое сердце снова перемешивает эмоции. Я боюсь смотреть в ту сторону, быстро отвожу глаза. Нет, такого быть не может. Да что за черт? - Смотри, не бойся. Я говорю образно. Он смотрит на тебя уже давно. - Может он маньяк? – говорю я, зачем-то включая кофеварку. - Твоя машина до сих пор стоит на заднем дворе, иди, посмотри на нее и скажи мне кто тут маньяк. А его я знаю. - Пытаешься меня сбагрить? – шучу я.

- Нет, подбираю девушку хорошему знакомому. Я смотрю на парня, оценивающе и даже немного с вызовом. Он довольно симпатичен и у него внимательный пронизывающий взгляд. Он спокоен и серьезен. То что, я изучающее смотрю на него его не смущает, не вызывает победную улыбку. И вот он идет к стойке. А я пытаюсь победить внутри себя ту девчонку, которая любит строить глазки и загадочно улыбаться. Ей тут не место. - Привет, - говорит он. – Ты ведь Диана? - Привет, - отвечаю я. – Да. Стандартное начало разговора. И от этого только легче. - Я Джон. - Ну, вот и познакомились. У Джона зеленые глаза и темно-русые волосы. Зеленые глаза и у меня. Ведьминские, как говорили друзья. Дальше мы гово-

рим о моей разбитой машине, и даже выходим на улицу, чтобы посмотреть на нее. - Ты чудом выжила. Ты это знаешь? - Понимаю. И уж не хочешь ли ты сказать, что я избранная? - Нет. Просто везучая. Поедешь со мной в Аризону, Канзас, Луизиану? – спрашивает он. - Чем ты занимаешься? – спрашиваю я. - Собираю легенды, - наконец-то он улыбнулся. - Я согласна, - отвечаю я. Самый дикий поступок после моего побега от себя. Я еду вместе с едва знакомым человеком в Аризону. Из вещей только сумка. Классическая женская сумка с галактикой внутри, но и этого мало, чтобы отправляться в дальний путь, но предостаточно, чтобы отправится на поиски легенд. Автор:

Nadin

Reeves

- С Мириком? - С Мириком. Издав глухой стон, Вова ударил себя кулаком по колену. После некоторого молчания он снова заговорил. - Что у тебя по оплате? - По февраль всё оплачено,- сказал я. - А за февраль когда заплатишь? Неделя до конца месяца осталась. - Вовчик,- взмолился я, придавая своему голосу жалостливый тон. - Я бы рад, да ты же сам знаешь, денег даже на жратву не осталось. Если б только работёнка какая подвернулась, сразу бы отдал. - Достали вы меня уже,- желчно выругался Вова.- Через неделю я должен за-платить за квартиру. Что мне свои деньги за вас выкладывать? На всех не напасёшься. - Вовчик, ну подумай, где ж я возьму деньги, если их у меня нет. - Меня это не волнует. Не можешь платить за квартиру, забирай свои шмотки и вываливай. - Куда? - А куда хочешь, хоть под забор, хоть на помойку.

- Вовчик, будь человеком,- опять взмолился я.- Слово даю, отработаю. Попроси своего хозяина взять меня хотя бы на пару дней, что бы за квартиру с тобой рассчитаться. - А что у Серёги с Димой? - Они совсем на мели. Еле концы с концами сводят. - Откуда вы на мою голову свалились? - Да если б я знал, что здесь такая лажа, сроду сюда не приехал бы. - Дома лучше сидел бы. Что мне теперь с вами делать? - Вовчик, на тебя только одна надежда,- с самым искренним видом начал я нести откровенную чушь.- У меня же, кроме вас с Машей здесь никого нет. Вы же мне, как родные. Без вас, я здесь пропаду. - Ладно, чтонибудь придумаем. По крайней мере, с голоду не дадим пропасть,- покровительственным тоном сказал Вова. Потом достал из кармана пятимарочную монету и небрежно бросил её на стол.- Сгоняй в магазин за пивком, будь другом. Делать было нечего. Я взял деньги и пошёл

в магазин. - Опять в магазин за пивом посылал?- спросил Димка, когда я вернулся из магазина. - Ага,- ответил я.Только сперва вчерашним борщом накормил. - Гад,- вспыхнул Димка (эта реплика адресовалась Вове).- Думает, ты ему за его объедки ноги целовать должен. - Погоди,- не удержался от сарказма Серёга.- Он из тебя ещё ездовую собаку сделает. - Мне уже всё равно, хоть чучело огородное. В это время вернулся с работы Виталя. Он единственный из нашей ком-наты работал. За трудоустройство ему пришлось отвалить Мирику четыреста марок. У него всегда водились деньги, он никому не был должен, поэтому и чувствовал себя независимо и уверенно. Он сразу же понял, о чём идет речь, и, не раздеваясь, резко направился к Вове в комнату. - Сволочь,- смачно выругался в сердцах Виталя.- Я сейчас ему расскажу, кто кому должен. Вид у него был самый угрожающий. В мгновение ока я прегра-

дил ему дорогу. - Ты сдурел, Виталя?- перепугался я не на шутку.- Он же меня потом с потрохами съест. - Этого нельзя так оставлять,- не унимался Виталя.- Ты что раб ему или слуга? - Не трогай его,еле сдерживая сопротивление, умолял я.- Как человека, прошу. У меня выхода нет. Если б я мог заплатить за квартиру, думаешь, я бы позволил над собой издеваться? Меня спас Мирик. Широко распахнув дверь, он шагнул в комнату из темноты коридора. Краем глаза в глубине коридора я увидел Машу. Серой тенью она проскользнула к себе в комнату. - Что за шум, а драки нет?- спросил Мирик, входя в комнату с дежурной де-бильной улыбкой. Он держал в руках пол-литровую банку дешёвого пива и открытую пачку крекерного печенья. При виде Мирика Виталя тут же переключился на него. - Да, вот, с пацанами голову всё ломаем,- с издёвкой ответил он ему. - Где бы и нам такую работу, как у тебя, найти. День-деньской на печи валяешься и ещё деньги за это получаешь. - А-а-а-а,- самодовольно протянул Мирик.Места надо знать. - Так и нам расскажи, где такие места есть,-

оживился Димка. - Дорогого стоит. - Сколько?- поинтересовался Серёга. - Двести марок на бочку и завтра же пойдёшь на работу. - А рожа не треснет?- озлился Серёга. - Это у тебя рожа, а у меня лицо,- ничуть не обидевшись, ответил ему Мирик. - Тебе деньги дать, всё равно, что выбросить. Ни денег потом не увидишь, ни работы,- не удержался Виталя. - А я никому и не навязываюсь. Не хотите – не надо. Моё дело предложить – ваше отказаться. Он открыл банку пива, сделал большой глоток и закусил крекером. Поставив пиво и печенье на пол, он снял с себя пальто и аккуратно повесил его на тремпель за дверью. И только тогда он увидел Фёдора. Растянувшись во весь рост, Фёдор сладко посапывал на его диване. Улыбка тут же сменилась брезгливой гримасой – Мирик скривился от недовольства. Он подкрался на цыпочках к дивану и, схватив Фёдора за шкирку, изо всех сил швырнул его на пол. От неожиданности и боли Фёдор дико заорал. Оглушённый сильным ударом, не понимая, что с ним происходит, он инстинктивно бросился наутёк, в спасительную

темень коридора. Это сильно позабавило Мирика. Он долго не мог успокоиться, заливаясь неприятным визгливым смехом. - Мерзкая тварь,насилу отдышавшись от смеха, брезгливо произнёс Мирик. - Что он тебе сделал?- вскипая от возмущения, вспылил Виталя. Он уже готов был броситься на Мирика с кулаками. - Если бы сделал, вообще убил бы,- равнодушно ответил Мирик. - Тебя бы так,- со злобой сказал Серёга. - Пусть кто-нибудь попробует,- улыбаясь, сказал Мирик.- У меня жим лёжа – девяносто килограммов. Смекаешь? - Он вопросительно уставился на Серёгу. - У тебя, наверное, не все дома,- нарывался на ссору Виталя. Мирику ничего не стоило охладить его боевой пыл. - А ты знаешь, что на твоё место много желающих найдётся? - Я тебе за это место заплатил. - А мне наплевать, - у Мирика не было ни чести, ни совести. Виталя тут же прикусил язык. Мирик взял банку пива, сделал несколько больших глотков и улёгся на свой диван. - У кого пульт?- по -хозяйски поинтересовался он.

Серёга молча протянул ему пульт. Прощёлкав все каналы, Мирик вернул пульт Серёге, встал с дивана и надел пальто. - Что-то скучновато тут у вас. Пойду, пройдусь,- сказал он, выходя из комнаты. Один за другим начали возвращаться с работы мужики из соседней комнаты. В коридоре зажёгся свет, из кухни потянуло приятным ароматом жарящегося мяса, в ванную выстроилась очередь, заработала стиралка – квартира ожила. Когда же всё успокоилось и затихло, готовясь отойти ко сну, вернулся Мирик. Он был изрядно пьян. С трудом держась на ногах, он заглянул сперва к нам, потом к мужикам, потом навалился на дверь хозяйской комнаты – комната была заперта изнутри. Он постучал, послышались шаги босых ног, дверь приоткрылась, появился Вова. - Тебе чего?- недобро спросил он Мирика. - Мне Машу,- с трудом произнёс Мирик, едва ворочая языком. - Она спит. - Разбуди. Мне нужно с ней поговорить. - Завтра поговоришь. Иди спать,- грубо отрезал Вова, захлопнув дверь перед самым его носом. Некоторое время

Мирик молча стоял перед закрытой дверью, с трудом соображая, что произошло. Наконец, собравшись с мыслями, вскипая от воз-мущения, он снова постучал в дверь. На этот раз сильней и уверенней. Но никакого ответа не последовало. Он постучал ещё сильней. Звенящая тишина, казалось, насмехалась над ним. Это не на шутку разозлило его. И тогда он затарабанил, что было сил. Из соседней комнаты в коридор вышел громадный, как гора, Вася. Его добродушное лицо, такое же, как и его кроткий нрав, сплошь покрытое щербинами оспы, всегда спокойное и невозмутимое, на этот раз выражало крайнее недовольство. - Ты чего шумишь?- словно пароход, прогудел он слегка сипловатым густым басом.Спать людям не даёшь. Чего доброго, соседей побудишь. А ну, бегом к себе в койку, пока я не разозлился. А то, как захвачу, мало не покажется. Мирик не успел раскрыть и рта, как оказался в его стальных тисках и кубарем с шумом и грохотом через весь коридор полетел к себе в комнату. Мирик грубо выругался и, как был, в пальто и ботинках, завалился на свой диван. Спустя пару минут, он резко вскочил с дивана и

чуть ли не бегом направился к хозяйской комнате. Снова раздался оглушительный грохот в дверь. Следом за ним крики и ругань мужиков, и шум возни в коридоре. - Маша, если ты не выйдешь,- во всю глотку душераздирающе заорал Мирик.- Я порежу себе вены. - Закрой ему пасть, - сипло прохрипел комуто Вася и Мирик смолк. Возня ещё некоторое время продолжалась. Потом громко хлопнула дверь, и всё стихло. - Открой дверь, гад,- раздался Васин голос.- Ну и сиди там. Попробуй только выйти – башку оторву. Немного побухтев, мужики удалились к себе в комнату, и в квартире снова наступила тишина. Недолго длилось спокойствие. Через какое-то время дверь в ванную (именно там Мирик нашёл себе убежище от мужиков) широко распахнулась, и в коридор вышел Мирик. Он был уже без пальто, в одной белоснежной рубахе. Его глаза стали стеклянными, как у быка на арене, щёки, руки и грудь были все в крови и в порезах. Он бросил на пол окровавленное бритвенное лезвие и снова затарабанил в хозяйскую дверь. - Ну что, Машуня, посмотри, как я из-за тебя кровью истекаю,- истошно заорал Мирик.

В коридор снова вывалили мужики под предводительством Васи. - Я тебя предупреждал?- засипел Вася, решительно направляясь к Мирику. Он взмахнул своей шестипудовой рукойкувалдой и уже собирался об-рушить её на неугомонного наглеца, но дикий вопль заставил его остановиться. - Руки,- заорал Мирик. Васина рука застыла в воздухе. - Ты чего?- подетски наивно удивился Вася. - Руки убери,- нагло заорал Мирик.- Я сам уйду. Без вашей помощи. Мужики расступились и Мирик, как победитель, с гордо поднятой головой пошёл к выходу. Возле двери он остановился и обернулся назад, и, не обращая внимания на мужиков, громко, так, чтобы слышала Маша, сказал: - Прощай, Машуня. Больше ты меня не увидишь никогда. А на следующий день мужики всей толпой пошли к Вове и потребовали, что бы он выселил Мирика с квартиры. В глубине души Вова был рад такому повороту событий. Это развязывало ему руки и позволяло без особого труда избавиться от более удачливого молодого соперника. Как Маша не протестовала,

но ничего сделать не могла. А Мирику было на всех наплевать. Создавалось такое впечатление, будто ни Вова здесь хозяин, а он. Мирик во всеуслышание заявил, что никуда не собирается переезжать, пока не подыщет себе подходящее жильё, а до тех пор будет жить з десь . И если кому-то это не нравится, то пусть сам себе ищет другую квартиру. На том и разошлись. Время шло, а Мирик переезжать не торопился. Мужики лишь недовольно роптали, а Вова при одной только мысли о Мирике зловеще скрежетал зубами. Маша же ещё с большим восторгом смотрела на Мирика, который, как вождь краснокожих, весь в шрамах, расхаживал теперь по квартире, патетически выставляя их на всеобщее обозрение. Не каждый способен на такое ради любимой девушки. Куда уж там Вове. Конечно же, Маша старалась при нём не показывать своих чувств к Мирику. Но разве от любящего сердца что-либо утаишь? Вова всё видел и понимал, и от этого становился ещё серей и угрюмей. И тем самым только раздражал Машу. Потому что она больше не любила его. Единственное, что их связывало – это их дочка. Только из-за неё одной

она пока ещё не бросила Вову и не ушла к Мирику, которого любила больше всего на свете, возможно, даже больше, чем дочку. В конце февраля Мирик всё-таки переехал. Мужики обрадовались, что в квартире наконец теперь будет тишина и порядок. Вова тешил себя мыслью, что у них с Машей снова всё наладится. Но не тут-то было. Мирик и не собирался оставлять нас в покое. Он бывал у нас каждый день и подолгу, и создавалось такое впечатление, будто бы он и не переезжал вовсе. Отношения Вовы с Машей не наладились, а ещё больше обострились. И, вообще, всё было не так, как хотелось бы. Зато Маша была на седьмом небе от счастья. Теперь они с Мириком ещё больше времени проводили вместе. Чуть ли не каждый день Мирик засыпал её комнату цветами, катал на такси и водил в рестораны. И, кроме того, теперь они могли спокойно уединяться у Мирика на квартире, не опасаясь быть застигнутыми врасплох. Обычно Мирик заезжал за Машей рано утром, и они вместе шли на работу. После работы они ужинали в какомнибудь ресторане. Потом на такси ехали к Мирику на квартиру. И поздним вечером, когда все уже

спали, он отвозил её домой. И потирал руки от удовольствия, глядя, как злятся мужики, и беснуется Вова. Их отношения зашли слишком уж далеко. Вова видел, что безвозвратно теряет жену. Но ничего не мог сделать. От безысходности он не находил себе места, и по вечерам, когда ждал Машу, словно загнанный зверь, метался по комнате, сгорая от бессильной ярости. Время от времени он сгонял злобу на нас. Но это не помогало. Тогда он напивался и закатывал Маше истерики. На Машу это не действовало. Доведённый до отчаяния, Вова был готов на что угодно, лишь бы вернуть жену и семейное счастье. Достаточно было малейшей искры, одного необдуманного слова, чтобы толкнуть его на решительный поступок . Наступила весна. 8 -го марта Вова вернулся с работы раньше обычного с огромной охапкой роз и пакетом, доверху набитым продуктами. Навёл в комнате порядок, пропылесосил, накрыл скатертью стол, посреди стола поставил вазу с розами и хрустальные бокалы, из пакета достал коробку конфет, фрукты, шампанское. Помыв фрукты, отсервировав стол, он взял пакет с остальными продуктами и пошёл на

кухню колдовать. Через пару часов на праздничном столе появилась селёдка под шубой, оливье, маринованные грибочки, маслинки, сыр, буженина, колбаска, дымящаяся толчёнка в большом блюде и жаркое. Маша должна была вот-вот вернуться. Вова сел за стол и достал из кармана маленькую зелёную бархатную коробочку. Он нажал пальцем на невидимый фиксатор и коробочка под действием пружины раскрылась. Внутри было кольцо с алмазом. Полюбовавшись подарком, Вова закрыл коробочку и спрятал обратно в карман. Маша не заставила себя долго ждать. Словно порыв ветра, ворвалась она в комнату, возбуждённая и взбудораженная, и, не обращая внимания ни на праздничный стол, ни на цветы, ни на Вову, стала рыться в шкафу, разбрасывая вещи по всей комнате. Вова подошёл к ней сзади и обнял её за талию. - Машуня,- игриво сказал он. - Не сейчас, Вовця, я ужасно спешу, меня внизу ждёт такси,- разжимая его пальцы, ответила Маша. - Куда это ты спешишь?- опешил Вова. - У меня очень важная встреча. И нельзя опаздывать,- сходу соврала Маша.

- Какая ещё встреча? - Понимаешь… И Маша с самым серьёзным видом и убедительным тоном начала нести какую-то ахинею. - Даже не знаю, когда вернусь, может быть, очень поздно,- объясняла она.- Поэтому меня не жди. Ужинай сам. И ложись спать. - А как же я? А как же праздник?- понимая, что Маша врёт, с обидой выдавил из себя Вова. - Потом, Вовця. Давай, завтра,- собираясь, ответила Маша. - Как потом? А подарок? Я думал, мы вместе отметим праздник, приготовил тебе подарок, а ты… - Ну ладно, где там твой подарок?- сжалилась Маша. Вова достал из кармана бархатную коробочку и протянул её Маше. - Поздравляю, любимая,- с нежностью сказал Вова. Он попытался поцеловать Машу в губы, но Маша увернулась. - Ты же знаешь, я не люблю этих нежностей,- капризно буркнула она и взяла коробочку. От неожиданности её глаза вспыхнули неописуемым восторгом. Вова это заметил и понял, что не всё ещё потеряно. Но в тот же миг восторг сменился кислой миной недовольства. - Ты сдурел?-

нервно взвизгнула Маша. - Ты все наши деньги на это угрохал? - Можешь проверить, деньги на месте,ничуть не смутившись, ответил Вова. - Где же ты тогда взял кольцо? Украл? - Не скажу, секрет, - хитровато улыбнулся Вова. - Дорогущее, наверное. - Дорогущее,- желая ещё больше заинтриговать Машу, подтвердил Вова. Он всё ещё надеялся, что Маша останется и никуда не поедет. Но этого не произошло. Маша положила коробочку в сумку и направилась к выходу. - Ладно, Вовця, я пойду, ты и так меня сильно задержал. - Я тебя проведу,Вова схватил куртку и направился вслед за ней. Маша остановилась. - Не надо меня провожать. Что я сама не дойду?- занервничала она. - А что ты так нервничаешь? - Ничего я не нервничаю. - Тогда пойдём. Я проведу тебя только до такси. - Я же сказала, не надо меня провожать,ещё больше занервничала она. - Интересно. Ты явно нервничаешь. А, мо-

жет, ты мне всё наврала, и тебя внизу ждёт Мирик. - Не выдумывай ерунду. - Тогда, пойдём. Я проведу тебя только до такси. - Не надо меня никуда провожать. Я сама дойду. - Раз упираешься, значит наврала,- теперь уже занервничал Вова.Я, вообще, тебя никуда не пущу. Будешь сидеть дома с законным мужем. А у Мирика твоего молоко на губах ещё не обсохло, молокосос он недоделанный. Поняла? Вова решительно встал возле двери, преграждая Маше дорогу. Маша сперва опешила, но тут же, негодуя за оскорбление любимого мужчины, обрушилась на Вову потоком обидных и унизительных слов. - Да как ты смеешь на него такое говорить. Сам ты молокосос недоделанный. В этот момент ктото постучал в дверь. - Кто ещё там?- с раздражением крикнул Вова. - Мирик по домофону звонит. Машу просит позвать,- раздалось из-за двери. - А вот и Мирик пожаловал. Лёгок на помине,- с издёвкой хохотнул Вова. - Пусти,- истерично завизжала Маша и попыталась вырваться из

комнаты. Но Вова закрыл дверь на ключ и спрятал ключ в кармане. - Ну чего тебе ещё нужно,- взмолилась в отчаянии Маша.- Не люблю я тебя. Не люблю. - Мирика, значит, любишь? - Да, люблю,- с вызовом ответила она. - И чем же это он лучше меня? - Чем?- саркастически переспросила Маша.- Да всем. Он настоящий мужчина. Ты ему и в подмётки не годишься. - Ты с ним спала? - Не твоё дело. Все мужики думают только об одном, как бы под юбку залезть. А он не такой. Он выше этого. Он за меня вены резал. А ты, тюфяк, ни на что не способен. - Не способен, говоришь? - Да, не способен. - Ладно,- спокойно сказал Вова.- Если уйдёшь, перережу вены. Потом не обессудь. Вова достал из кармана ключ и открыл дверь. Маша расхохоталась: - Кишка тонка,сказала она сквозь смех. - Говоришь, кишка тонка? Уходи, если хочешь. Вова взял из тумбочки бритву и направился в ванную. Когда до Маши дошло, она бросилась вслед за ним, но было уже поздно. Вова сто-

ял посреди ванной, а из руки фонтаном хлыстала кровь. Он был бледен, его веки дрожали от напряжения. Он показал разрезанную руку Маше. От вида крови ей стало дурно. - Теперь довольна? - проговорил Вова. Борясь с дурнотой, Маша схватила первое попавшееся полотенце и стала перевязывать Вове руку. Вова терял сознание. Маша в отчаянии позвала на помощь. Мужики перенесли Вову в комнату и положили на кровать. - Нужно остановить кровь,- со знанием дела заключил Вася.- Богдан сгоняй за бинтами. Богдан принёс бинты, после чего Вася перевязал рану. В этот момент в комнате появился Мирик. - Что за шум, а драки нет?- прозвучало его традиционное дебильное привет-ствие. Протиснувшись сквозь людей, он увидел Вову. - Мирось,- обрадовалась Маша появлению Мирика. Она протянула к нему свои руки с немым призывом о помощи. - Э нет, я в такие игры не играю, сами разбирайтесь,- проговорил Мирик, от-страняясь от Маши и пятясь к двери. - Мирось, куда же ты?- в отчаянии завопила Маша Мирику вслед. Когда Мирик исчез, Маша бессильно

опустилась на кровать рядом с Вовой и зарыдала. Спустя некоторое время, Вова понемногу начал приходить в сознание. - Я же сказал, что всё будет хорошо,- обрадовался Вася.- Утри нос, Машка, будет жить твой Вовчик, не помрёт. - А мне кажется, лучше его в больницу отправить,- сказал Богдан.Смотри, какой он бледный. Видать, много крови потерял. Не ровен час, ноги двинет. - С дуба упал? В какую больницу?- набросился на него Вася.- В больнице паспорт потребуют, а в паспорте просроченная виза. Хорошо, если только одного его депортируют. А если и нас захватят? И мы полетим вслед за ним вверх тормашками. - Никуда меня не надо отправлять. Мне уже лучше,- простонал Вова. - Смотрите, я же говорил, что ему будет лучше,- как врач, всматриваясь в Вовины зрачки, сказал Вася.- Недельку полежит и оклемается. Куда он денется. Ладно, мужики, пойдём. Чего уставились, как истуканы. Дайте человеку покой. Маша с Вовой остались одни. Вова лежал на кровати, время от времени тихо постанывал и просил пить. Он был бледен, как мертвец. Маше

стало невыносимо жутко, и она выскочила в коридор. В тот вечер мы были увлечены преферансом. Маша постучала к нам в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла. - Ребята, Вова вены порезал,- всхлипнула Маша.- Что делать? Он умирает. - Где он?- отложив карты, серьёзно спросил Димка. - В нашей комнате, на кровати,- ответила Маша. - Пойдём. Вова был в полуобморочном состоянии и уже с трудом понимал, что происходит. Димка внимательно осмотрел его, пощупал пульс, заглянул в зрачки. - Срочно в больницу, пока не помер,- скомандовал Димка. - Я вызову такси,засуетилась Маша. - Такси не надо. Здесь через дорогу университетское хирургическое отделение. Они круглые сутки дежурят. Нужно одеть Вовчика в чистое. Маша засуетилась возле Вовы. - Что вы со мной делаете?- забеспокоился Вова, приходя в сознание. - Лежи и не дёргайся,- властно цыкнул на него Димка. - Вовця, Вовця,причитала Маша.- Лежи смирненько. Не сопро-

тивляйся. Мы сейчас тебя переоденем и отведём в больницу. - В больницу я не пойду,- промямлил Вова. - Пойдёшь, куда ты денешься,- твёрдо сказал Димка. - Вовця, не сопротивляйся,- уговаривала его Маша.- Так будет лучше. Ты же видишь, как тебе плохо. А в больнице тебе помогут. И всё будет хорошо. Когда Маша закончила одевать Вову, мы попытались поднять его. - Я пойду сам,требовательно заявил Вова, еле стоя на ногах. - Ребята, мы сами дойдём,- согласилась с ним Маша. Оставайтесь дома. Ждите нас здесь. - Возьми Вовин паспорт и деньги,- сказал ей Димка. - Сколько? - Марок двести, на всякий случай. Может, получится уговорить их полицию не вызывать. Забыв о предосторожностях, прямо при нас Маша достала из-под кровати дорожную сумку, вынула из неё приличный газетный свёрток, в котором оказалось несколько толстых перемотанных пачек денег, взяла оттуда две сотенные купюры и спрятала всё обратно под кровать. - Деньги положи в паспорт, а паспорт ему в карман,- рассказывал Маше Димка.- Подведёшь его

к воротам и позвонишь. А сама уходи. Лучше, чтоб они тебя не видели. И предупреди его, чтоб не проболтался, где живёт. А то всех вместе с ним повяжут. Слышал, Вовчик?Димка обратился к Вове. Тот безвольно кивнул головой. - Отлично. Деньги у тебя в паспорте. Отдай их врачам и попроси, чтобы полицию не вызывали. Понял? - Понял,- прожевал сквозь зубы Вова. - Ну и отлично. Ну и молодец,- обрадовался Димка. Маша обхватила Вову рукой и повела его к лифту. Дверь в комнату она даже не подумала закрыть. Когда они ушли, Димка направился в Машину комнату. - Быстро собирайся, сваливаем,- скомандовал Димка.- У нас десять минут. За это время нам нужно отсюда исчезнуть. Понял? - Не понял,- оторопел я.- Куда исчезнуть? И зачем? - Деньги видел? - Видел. - Какие ещё могут быть вопросы? Димка достал изпод кровати дорожную сумку, вынул из неё газетный свёрток с деньгами, сунул свёрток за пазуху и направился к выходу. Я остался стоять на месте. - Ты что застрял там,- обернулся второпях Димка.- Давай, пошевеливайся. - Я не могу.

- Чего ты не можешь?- удивился Димка. - Я не могу взять чужие деньги. - С ума сошёл? Пойдём, у нас времени мало. - Я никуда не пойду. Это не наши деньги. Мы не можем их взять. - Говоришь, не наши?- не на шутку разозлился Димка.- А чьи же тогда? Не на нас ли они наживаются? Жлобов пожалел? Для нас с тобой это единственный шанс заработать. Если мы не воспользуемся этим шансом, то будем распоследними лохами. - Зато совесть будет чиста. - Да плевать я хотел на твою совесть. Совестью сыт не будешь. Не те времена нынче. Пойдём. - Я остаюсь. - Ну и оставайся. Локти потом кусать будешь. Последний раз спрашиваю, идёшь или нет? - Нет. - Тогда прощай. Димка протянул мне руку. В этот момент в комнату вошла Маша. - Что вы здесь делаете?- удивлённо спросила она. Её взгляд упал на кровать, раскрытую дорожную сумку и она сразу же всё поняла. - Отдайте деньги,взмолилась Маша.- Умоляю вас, отдайте. Не забирайте по-следнее. Всё берите, только деньги отдайте. Прошу вас отдайте. Димка с силой оттолкнул Машу, и она упа-

ла на пол. - Помогите, грабят, - во весь голос заверещала она. Димка навалился на неё сверху, закрывая ей рот рукой. - Цыц, а то задушу,- зашипел он сквозь зубы. Маша укусила его за ладонь и Димка от боли вскрикнул. Разозлившись, он ударил Машу по лицу. Она попробовала вырваться и тогда его руки сомкнулись на её горле. Она начала хрипеть и конвульсивно дёргаться, отчаянно пытаясь высвободиться. Я не мог спокойно смотреть на это. Совершенно бездумно я бросился к Димке и стал оттягивать его от Маши. Но ничего не получалось. Тогда я схватил первый попавшийся предмет (уже не помню что) и со всей силы ударил его по затылку. Он тут же упал рядом с Машей. Маша сделала глубокий вдох и закашлялась. Я не успел опомниться, как Димка подскочил и набросился на меня. Мы повалились на пол, завязалась борьба. Я безуспешно пытался обхватить его руками и скрутить. Ему удалось высвободить одну руку, он изловчился и ударил меня в живот. Острая боль, точно лезвием, пронзила меня до самого позвоночника. Он ударил ещё раз и ещё. И меня

словно парализо-вало. Он с трудом оторвался от меня и встал. В его руке был окровавленный нож. Я лежал на полу, я был весь в крови. - Прости, я не хотел,- отдышавшись, сказал Димка, глядя то на меня, то на нож.- А ты.Он повернулся к Маше и угрожающе потряс ножом.- Пискнешь. Зарежу. Поняла? Маша кивнула головой. Димка вытер о скатерть нож и быстро ушёл, захлопнув за собой дверь. Я лежал в луже собственной крови и не мог пошевелиться. Я чувствовал, как из меня вытекает липкая тошнотворная кровь. Мне становилось всё хуже и хуже. Вдруг мне захотелось спать и веки сами начали закрываться. На мгновение я погрузился в чёрную пустоту. Когда я вырвался из забытья и открыл глаза, превозмогая тошноту и боль, передо мной стояли мама и отец. Я ничуть не удивился их присутствию и даже обрадовался. И вдруг всё исчезло: и родители, и тошнота, и боль. Я почувствовал непривычную лёгкость и начал отрываться от пола. Взлетев под самый потолок, я посмотрел вниз. Внизу я увидел себя в луже крови. В этот момент в комнате появились какие -то люди в белых халатах. Квартира наполни-

лась шумом и суетой. Меня погрузили на носилки и понесли вниз. Я устремился следом. На автомобиле скорой помощи меня повезли в госпиталь. Очнулся я уже в больничной палате. Я с трудом вспоминал, как я там оказался и что со мной произошло. Вспоминать мне помогали следователи из криминальной полиции Лейпцига. Они приходили ко мне каждый день и подолгу расспрашивали о нашей квартире, о ребятах, о мужиках, о Маше, о Вове, о Димке. От них я узнал, что своим спасением я обязан соседям, которые и вызвали полицию. Всех наших в ту ночь арестовали и через пару недель депортировали домой. Димку долго ещё искали и в Лейпциге, и в Берлине, но так и не нашли. Немного подлечив, меня тоже депортировали домой. Я часто вспоминаю то время, и порой мне самому не верится, что всё это было со мной. Хотите, верьте, хотите – нет. Но так всё и было. Автор: Владислав Кураш

Глава десятая Брайан Мы закрыли храм и спрятали скрижали в своих мешках. Теперь, когда не было опасности быть обнаруженными, мы спокойно переместились вниз. У основания скалы наши воины, имевшие повод потерять бдительность, встречали нас криками радости. Все вместе мы прошли по широким полям, что прежде были лишь мертвой пустошью, и оказались у самой цитадели. Казалось, она может затмить собой солнце. Высокая, в своем величественном великолепии она тянулась далеко в небо. На башенках, что были и тут, и там, уже поднимались флаги с изображением двух корон. Толпы демонов прятались в тени цитадели, ожидая своей участи. На крыльце нас встретил Гидеон, невероятно уставший, но и настолько же довольный. Он проводил нас в большую белую залу в центральной части замка, где нас уже поджидали члены нашей второй команды. Собравшись воедино, мы принялись поздравлять друг друга с победой, а позже уселись за круглый белый стол и приступили к очередному собранию. Правда, на этот раз было оно скорее подведением ито-

гов, нежели разбором планов. — Ну, как самочувствие? — Зейн сидел напротив и, улыбаясь, наблюдал за нами. Мы переглянулись и рассмеялись. — Все с вами понятно! — мужчина рассмеялся в ответ. — Знаете, все то время, что вы находитесь здесь, я думаю, как бы вас прозвать? — То есть? — удивилась Дайен. Она сложила руки на столе, положив на них голову. — Юными волшебниками вас уже не назовешь, — Зейн пожал плечами. — Вот и… — Думаю, — начал Кристиан, — отряд «Везучие придурки» неплохо подходит нам. Зал взорвался смехом. Даже Климент и Гидеон, что стояли у дверей, отвлеклись и рассмеялись, хоть и не слышали самой шутки. — Смотри, прилепится ведь, — подмигнул Зейн, на что мой друг неряшливо махнул рукой. Гидеон сел рядом с моим мастером, а Климент, как всегда, стоял во главе стола. — Не знаю как вы, но сегодня я столкнулся с абсурдной вещью, — начал он, улыбаясь. — Мы верили, что этот день настанет. И вот он наступил… но как-то не верится.

По залу прокатился одобрительный смешок. — Давайте обсудим важные вопросы и покончим с этим. Кому-то пора отсыпаться, кому-то решать вопросы. Да и похороны сегодня вечером, — Климент устало мотнул головой. — Зейн, тебе все удалось? — Конечно, — мужчина встал и положил на стол мешок, из которого показалась голова. Дайен, столкнувшись лицом к лицу с мертвыми глазами Антареса, резко отскочила назад, чуть не упав со стула. Зейн поспешно спрятал мешок под столом. — Извини, я как-то не подумал… — Ладно, — остановил его Климент. — Свою задачу ты выполнил. Что делать с головой дальше ты знаешь. Зейн кивнул и бросил виноватый взгляд на Дайен. Она, еще испуганно-удивленная, мотнула головой, будто говоря: «Да ладно, бывает». — Скрижали и мечи по-прежнему с нами, — продолжил главный из Суприм. — Как только храм в Подземном мире будет восстановлен, мы вернем дары. Гидеон? — Да, Климент? — откликнулся царь Сайтего. — Прежде чем ты созовешь глав обеих сторон, мы бы хотели, чтобы ты стал наместником Тан А’Го_рта. Готов ли ты к

этому? — Что такое Тан А’Горт? — шепотом спросила Дайен. — Столица этого мира, — так же шепотом ответил я. — Страна, в которой мы сейчас находимся, переводится как «Окруженный скалами». — Почту за честь, — Гидеон кивнул головой. — Тогда отправляйся, созывай всех, — Климент улыбнулся, проводил взглядом царя Сайтего, наместника Тан А’ Горта и обратился к нам. — Вы сделали большое дело для всех миров. И сейчас можете, наконец,

отдохнуть. Встретимся вечером в Святых пустынях. Под звуки созывающего горна мы вернулись в деревню. Я не узнал это место. Последний раз, когда мы тут были, оно скорее напоминало декорацию из фильма ужасов с кривыми надгробиями и полным духов храмом. Теперь же в ускользающем солнечном свете Святые пустыни выглядели как центр сосредоточения духовной энергии. Жители, оставив своих умерших покоиться в земле, потоками текли

внутрь храма на вечернюю службу. Дайен хотела отправиться к ним, но я остановил ее. — Что случилось? — тихо спросила она. Говорить громче не позволяла обстановка. — Я должен тебе кое-что показать. Она внимательно посмотрела на меня и кивнула головой. Мы вернулись к тому месту, откуда вошли сюда с Кристианом, когда впервые увидели храм Святых пустынь. — Что мы тут делаем? — спросила девушка. — Я иначе не найду. И это было правдой. Появись мы тут сутки назад, я бы сориентировался легче. Но сейчас нам пришлось пройти тот же путь, что уже проходили мои ноги, до разрушенного склепа справа, а от него — обратно к тропинке между надгробий. — Пришли, — заключил я и остановился, упрямо смотря на надгробный старый камень. — И кто это? — спросила девушка, полная непонимания. Я упорно продолжал смотреть на надгробие, и ей не осталось ничего, кроме как присесть и, протерев рукой камень, прочесть: — Ча… Чарльз Эштон Семмит… о Боже. Она молча сидела, смотря на надпись, которой, видимо, не верила. «Мы верили… а теперь не верится», вспомнились

мне слова Климента, и я слегка улыбнулся. — Это правда он? — она повернула голову и взволнованно на меня посмотрела. — Не знаю, даты уже стерлись. Но думаю, что да. Она отвернулась и, положив руку на камень, еле слышно произнесла: «Папа». — Как только все утрясется, мы начнем восстановление кладбища, — прозвучал голос позади нас. Дайен резко встала и обернулась. — Патрик! Здравствуйте! — она улыбнулась. Мужчина взял ее ладонь двумя руками и, наклонившись, поцеловал. — Вы и ваши друзья спасли наш мир от темноты и освободили множество людей из рабства. Спасибо Вам! — он крепко пожал и отпустил ее руку, следом пожал мою. — Вы довели дело до конца, Брайан, спасибо! Я кивнул, он ответил тем же и вновь обратился к Дайен. — Ваш отец еще при жизни изъявил желание лежать после смерти там, где лежат обычные люди. Но если Вы, торторо, захотите, мы перенесем его захоронение в особую секцию… — Нет, — остановила его она. — Не надо. Просто восстановите памятник, этого будет достаточно. Патрик кивнул и, извинившись, отправился на службу, пожелав нам

удачи. Дайен крепко прижалась ко мне и еле слышно поблагодарила. Мы беспробудно проспали ночь и полдня. Жители же не теряли времени зря, и восстановление деревни шло полным ходом. Мы помогали чем могли еще три дня, пока не пришел Зейн. Он появился как раз к ужину. Семья Коэнов тут же, не стесняясь, усадила его за стол и вынудила отужинать вместе с остальными. Здесь Диггори наконец-то встретился со своим будущим мастером. — Храм восстановлен, — сказал нам мужчина, когда мы вышли на улицу. Я пришел за вами, чтобы отправиться туда. Дайен несколько погрустнела, но, вытащив из дома серебряный ящик, в котором покоился меч, когда мы впервые увидели его в подвале Коэнов, отправилась вслед за мной и Зейном. Все остальные, включая Климента и хранителей стихий, уже собрались на площади восстановленного храма и терпеливо дожидались нас. Поочередно мы входили и возвращались из храма, оставляя там то, что нам более не принадлежало. Дайен, желая побыть с мечом чуть больше времени, пошла последней. Это было справедливо, ведь она последней обрела его. Когда она вернулась, Климент запечатал

храм и спустился к нам. — Вот и все, ребята, — мужчина грустно улыбнулся. — Завтра утром мы возвращаемся в Супримо. Если хотите, вы можете оставаться здесь сколько пожелаете. Если нет, то мы можем отправить вас домой. Члены нашего отряда «Везучие придурки» переглянулись между собой и пришли к единому мнению, не проронив ни слова. — Мы отправимся домой завтра утром, — ответила Дайен. — Хорошо, — принял ответ Климент. — Тогда встретимся ночью на прощальном празднике. Он переместился, следом за ним отправились и другие члены Суприм. — Если честно, я уже побаиваюсь этих праздников, — рассмеялась Дороти Проснувшись на рассвете, я и Дайен горячо попрощались с семьей Коэнов и оправились в последний на долгие годы путь к замку через деревню. В дороге мы подождали остальных из нашего отряда у их временного обиталища. Сноубер стоял в дверях и махал нам до тех пор, пока мы не скрылись из виду. Позавтракав в замке, мы попрощались со всеми, кого успели узнать за это время: с поварами, слугами, лекарями, и отправились в Зал собраний. Суприм, Гидеон и его вое-

начальники были здесь. Коротко переговорив с каждым и попрощавшись с кем-то надолго, с кем-то — нет, мы встали перед Климентом в ожидании. Он тепло пожелал нам удачи и произнес одно лишь слово: Сарте. Домой. Дайен Я открыла глаза в страхе, будто что-то пошло не так и я очнусь гдето в другом месте, где Антарес жив и в мире царит темнота. Но я оказалась дома. Взволнованно дыша,

я осматривала свою гостиную. Глазам трудно было привыкнуть к давно привычному виду. — Мам! — но ответила мне лишь тишина. Я рывком взбежала на второй этаж и ворвалась в ее комнату. Постель осталась заправленной, шторы приоткрыты, и это были последние следы ее присутствия, кои были мне уже знакомы. Я вернулась вниз и села на диван. Сердце продолжало бешено колотиться. Кто я? Сколько

мне лет? Что дальше? Слишком много вопросов, и дом, который уже никогда не будет таким как раньше. Сохранив прежний вид, мир навсегда изменился. В дом тихо вошли Элеонор и Кетерин. Не проронив ни слова, они сели по обе стороны от меня: Элеонор положила голову на мое правое плечо, Кетерин — на левое бедро. Следом за ними появилась Дороти, которая так же безмолвно уселась в ногах и положила голову мне на колени. Так мы и сидели, ничего не говоря. Пусть мы знали, что где-то существует другой мир, и его люди придут нам на помощь, скажи мы лишь слово. Пусть мы были друг у друга. Но сейчас каждая из нас чувствовала себя единственным существом в огромной пустоте. И пустота эта незримо текла внутри нас. Наши дома опустели, одиночество стало единственным нашим соседом. И то была лишь моя вина. Автор:

Диана

Вольз Редактор: Анастасия Буянкина Иллюстрации: Александра Клименко

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ФАНАТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. В уютном русском ресторанчике «У Виктора» у столика возле окна расположились пять парней. Не обращая внимания на шумящих вокруг азиатов, празднующих чей-то день рождения, они неспешно поглощали пищу, запивали ее красным вином и мирно беседовали. - Мужики, вот скажите мне, пожалуйста, вы говорите, что деретесь за «Армеец», а как вас правильно называть болельщики, фанаты, хулиганы? – засовывая в рот очередную устрицу, проговорил Вишневич. - Нас принято называть футбольными хулиганами, но это ярлык, навешанный нам СМИ, – ответил Макс. Сами же мы именуем себя околофутбольщиками. Хотя можно сказать и фанаты в широком понимании этого слова. Это не те, кто рисуют баннеры, скандируют заряды. Этих парней называют ультрас. Мы фанаты своего клуба и готовы ради него на многое, вернее абсолютно на все. Но зачем все эти драки, разве нельзя болеть мирно? – вмешался в разговор Расмус Ульм, который в последнее время стал более внятно разгова-

ривать на русском языке. Установив на свой смартфон специальную программу «переводчик с шведского на русский», он стремительно прогрессировал в нелегком деле, обучению чужому языку. - У каждого свои развлечения в этой жизни, - ответил за всех Дима. Кто-то несется со скоростью 250 километров в час на тачке, кто-то прыгает с парашюта или тарзанки, другие заключают споры на сотни тысяч рублей и долларов. Мы свой адреналиновый удар ищем в околофутболе. Здесь не просто банальные драки, а грамотные мероприятия. Выставляем скаутов в определенных точках города. Нужно проследить, где соберутся оппоненты, приехать, накрыть их и раствориться. Скаутов никто не знает в лицо, даже основа. Знают только дватри человека в бригаде. Это неприметный человек, может быть, даже девушка. Отовсюду собирается информация за неделю или месяц до акции: ктото втерся в доверие, кто-то проболтался по пьяни, ломают почту, аськи, читают смски. И мы не какие-то звери, как нас принято расписывать в СМИ. Никого в околофутбол силком не тянут. Мы деремся только с равными и теми, кто действительно спосо-

бен оказать отпор сильным закаленным в уличных драках молодым мужчинам. Мы отстаиваем цвета своего клуба, кто это сделает за нас? - Да, ребята, суровая у вас философия, и понять ее довольно сложно, проронил Вишневич. Нам, конечно, очень приятно, когда в любом городе нас поддерживают преданные фаны. Когда слышишь с трибун заряды во славу «Армейца», и играется намного легче. Но я против насилия. Лучше направить свою энергию в мирное русло. Но не мне вас учить. А какова структура ваших бригад? - Какой вы любопытный, Сергей,- улыбнулся Дима. - Обычно мы об этом не распространяемся, но тебе отвечу. Есть лидер, далее первый состав (в среднем до сорока человек), молодежный (до пятидесяти), есть и так называемое «окружение», плюс административный состав – бухгалтер, скауты, водилы, доктора… Есть люди, которые снимают на видео драки. Потом смотрим это кино, разбираем ошибки. У каждой бригады есть залы, личные тренеры, мастера спорта и прочие спецы. Они учат не просто драться, а уметь отразить внезапную атаку в группе, городе.

- Так, а как вам удается в лапы к ментам не попадаться? За драки могут ведь и срок дать. - Менты отлично знают всех хулиганов. Есть ведь специальные отделы, которые занимаются исключительно такими как мы. Но пока не было прецедента, чтобы ктото после драки написал заявление на своего оппонента. У нас так делать не принято.Поэтому и хулиганку не пришьешь. - Мда, крутовато у вас все налажено. Спасибо еще раз за помощь, парни. Давайте выпьем за здоровье и удачу. Подняв бокалы с красным вином, вся пятерка употребила сей славный напиток по назначению. После чего Димон и Макс отправились покурить на небольшой балкончик, расположенный на втором этаже ресторана. - Серега отличный парень, мне нравится. А вот швед какой-то угрюмый и, думаю, вообще не понимает, о чем мы тут толдычим, - затягиваясь, сказал Макс. Другой у него менталитет, я вообще не догоняю, как они с Серегой спелись. Ведь на первый взгляд два абсолютно разных человека. - Ну, я, как ты знаешь, вообще против легионеров в нашем клубе, оскалился Мармон. Но ничего против Расмуса не имею. Игрок вполне приличного уровня и в защите пашет как ломовая лошадь, и голы забивать

умудряется. Но будь моя воля в «Армейце», играли бы только русские. - А как же Берцоев? - Ну, не придирайся к словам. Игроки сборной России. - У нас и так в принципе, русский костяк в отличие от почти всех клубов нашего чемпионата. Нам ли жаловаться. Ты, кстати, спрашивал уже Венгра, сможет ли он на финал Суперкубка России с нами полететь? сменил тему Макс. - У него какие-то заморочки в бизнесе последнее время, говорит, что если все удастся разрулить, то обязательно присоединится к нам. Мы то и сами уже последнее время далеко не на каждом выезде бываем, к сожалению. Молодые и голодные волки скоро совсем скушают. - Ну так стареем. Семья, работа, заботы. Ты вон вообще у нас в политику пытаешься взлететь, а этот полет, ох, какой нелегкий будет, ты уж мне поверь. А про волков это ты зря, клыки у нас еще дай Бог каждому. Вернувшись к столу, друзья застали оживленную беседу между Расмусом и Егором. Речь шла о русской литературе. Викинг высказал свое восхищение талантом Пушкина, Есенина и Достоевского. В свою очередь, Егор c ухмылкой на лице посоветовал собеседнику прочитать пушкинскую «Полтаву». В этот момент раздался телефонный зво-

нок. Вишневич нехотя взял телефон, и, услышав первые же слова, быстро вскочил, опрокинув тарелку с салатом: - Чтоооо? Что за бредовая шутка? Лена! Выслушав сумбурную речь на том конце провода, он кинул мобильник на стол и пулей бросился к двери, едва не сбив с ног Егора. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ПОХИЩЕНИЕ. Уже через два часа все тайские новости первым сообщением вещали о похищении дочери защитника «Армейца» Сергея Вишневича. 12-летняя София, радуясь палящему солнцу, безмятежно загорала на пляже. В то время, когда ее мать ушла купаться, к девочке подбежали двое. Один из похитителей поднес к лицу русской туристки платок, после чего та потеряла сознание. Быстро взяв ее в охапку, молодые мужчины европейской внешности, глаза которых скрывали черные очки, погрузили девочку на мотоцикл и испарились в неизвестном направлении. Для тайской полиции случившееся стало шоком, да различного рода преступления происходили в Паттайе, как и во всем мире, почти каждый день, но с похищениями представители азиатского закона сталкивались так же редко, как их страна с температурой холоднее +25 градусов. Вся полиция города была поднята по

тревоге. В Паттайю, прервав свой отдых на Филиппинах, срочно вылетел президент «Армейца» Аркадий Винер. Через десять часов после похищения в номере пьяного в хлам Вишневича прозвенел телефонный звонок. Покосившись на заплаканную жену и с трудом поднявшись с кресла, Сергей нащупал валявшийся на полу телефон: - Слушаю? - Правильно делаешь, что слушаешь. У тебя ровно один день для того, чтобы заплатить нам десять миллионов евро. Если нет, свою дочь получишь по частям. Вижу полицаи уже в курсе происшедшего. Тем хуже для тебя. Через пять часов я перезвоню и скажу, куда доставить деньги. Будешь умным, получишь свою малышку в целости и сохранности. Сергей хотел дерзко ответить на столь наглую речь незнакомца, но тот уже положил трубку. Вишневич прорычал чтото неразборчивое и со всего размаху кинул в стену бокал с вином. Разлетевшиеся по комнате осколки только каким-то чудом не задели его жену Елену. Та вздрогнула и бросилась к мужу: - Кто это был, Сергей? - Наши с тобой соотечественники… Суки. Десять миллионов евро требуют, поставили задачу собрать их за день. Хорошо Винер прилетел, думаю, что он поможет.У

меня нет таких денег, а продать недвижимость за столь короткий срок я просто не успею. Вся надежда на помощь Аркадия. - Надо платить, родной мой, жизнь дочери дороже этих гребаных разноцветных бумажек. Надо платить. Размазав по щекам тушь, Елена прильнула к мужу. Тот стал гладить супругу по голове, при этом лихорадочно раздумывая о своих дальнейших действиях. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. МЫ РУССКИЕ, И МЫ ВМЕСТЕ. В это же время в одном из номеров отеля Мармон призывал своих друзей прошерстить вдоль и поперек всю Паттайю, но найти дочь Вишневича. Те, конечно, соглашались, но перспективы в этом никакой не видели. А как можно найти иголку в стоге сена? Или где гарантия, что любители киднеппинга все еще в городе. В любом случае сидеть сложа руки было нельзя. - Я созвонился сегодня с Доктором, и он, и все наши парни уже в курсе печального события, предлагают помощь, - наливая себе очередной стакан вискаря, проговорил Мармон. - Дима, как ты это себе представляешь? - нарезая круги по комнате, ответил Егор. Полиция на ушах, Винер, я слышал, прилетел, а мы такие ге-

рои на белых конях сейчас все проблемы решим. Да это просто нереально. Мы города толком не знаем, людей у нас мало. Да и сомневаюсь я, что похитители такие идиоты, что не спрятали девочку в надежном и недоступном для посторонних глаз месте. - Кстати, о людях, вклинился в разговор Макс.- Через три часа в Паттайю на отдых прилетят около двух десятков армейских фанов с разных группировок. Они готовы оказать всяческое содействие. Плюс все, кто был в городе на отдыхе, уже мобилизованы. Не так и мало нас сейчас здесь, порядка четырех десятков будет. Вполне себе боеспособная маленькая армия. Дискуссию нарушил запиликавший мобильник. Вынув его из кармана синей рубахи, на которой были изображены пальмы и пообщавшись пару минут, Мармон оповестил друзей о том, кто звонил: - Гетман нарисовался. Он, оказывается, тоже решил погреть свои кости на тайском солнышке и сейчас находится в Паттайе. Говорит, хотел предложить пересечься на территории королевства, рыл так сто на сто. Но после того, как прослышал о похищении, напрочь отказался от этой затеи и предлагает всяческую помощь. - Это последний человек на земле, от которого бы я принял помощь, - процедил сквозь зубы Круглый.

- Да ладно ты, не кипятись, - остудил его пыл Мармон. Сейчас все эти наши разборки отошли на второй план. У нас беда, и если «мясо» предлагает помощь, я не вижу причин, чтобы хотя бы из вежливости сказать, что мы подумаем. Или ты забыл, как на одном из дерби несколько лет назад, они вывесили баннер: «Мы русские, и мы вместе» после гибели трех наших в автокатастрофе? И ведь тогда никаких силовых акций свиноферма не предприняла, а ведь это было дерби! - Да, я все понимаю, извини, не подумав сказал. Слишком сильна моя ненависть к данному персонажу. Да сейчас главное помочь Сереге, все остальное ушло на второй план. Короче, парни, обзванивайте всех и назначаем общий сбор, через четыре часа в кафешке возле нашего отеля. Там сообща и покумекаем, как мы можем помочь Сереге. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВИНЕР. Похищение состоятельного человека, или членов его семьи с целью выкупа является одним из распространенных видов уголовных преступлений. Классическая схема похищения выглядит следующим образом: планирование, подготовка, захват, укрытие заложника, ведение переговоров, получение выкупа, освобождение

или убийство жертвы. На этапе планирования преступники намечают объект для похищения, сумму предполагаемого выкупа, участников операции, наиболее подходящие места для похищения, ведения переговоров, получения выкупа. Наиболее важными моментами этапа планирования являются два взаимосвязанных: выбор подходящей жертвы и определение суммы выкупа. Предполагается, что самый большой выкуп нашего времени составил 60 миллионов долларов. Он был уплачен преступникам в 1975 году в Аргентине за освобождение двух братьев Борн. Самый большой из известных выкупов в России был уплачен банде Якшиянца, захватившей в декабре 1989 года тридцать школьников вместе с учительницей - 3 миллиона долларов. Не всегда похищение связано с выкупом. Нередко таким способом пытаются получить какую-то важную информацию, заставить пойти на нежелательное сотрудничество, отказаться от реализации намеченных планов и так далее. В нашем случае похищение дочери Вишневича было связано исключительно с желанием обогатиться. Не секрет, что в последние годы доходы спортсменов во всем мире, в том числе в России стали стремительно расти. Вчерашние юнцы, многие из которых жили на грани бедности, в одночасье становились

долларовыми миллионерами. Это не могло не вызвать определенного интереса в криминальных кругах. Наезды на спортсменов, безусловно случались, но представители СМИ и общественность узнавали об этом очень редко. Полгода назад одна из московских банд на одной из своих сходок решила «пощипать» защитника сборной России Сергея Вишневича. Было решено осуществить задуманное в Таиланде, где футболист отдыхал очень часто. Это было поручено сделать человеку по кличке Артист. После похищения, которое, стоит признать, прошло как по маслу, девочку вывезли в одну из тайских деревень, находящуюся в трех сотнях километров от Паттайи. Рядом с ней постоянно находились три крепких бугая, которые не спускали с юной леди глаз. Они обходились со своей пленницей довольно вежливо: не грубили, кормили три раза в день, давали смотреть телевизор. Люди из Москвы, с которыми похитители постоянно держали связь, требовали, чтобы с девочки не упал не единый волосок. Первые часы после похищения София постоянно плакала и просила о том, чтобы ее отвезли к родителям, однако вскоре измученная переживаниями девочка провалилась в сон. Снился ей отец, который героически разобравшись с похитителями, выносит свое чадо из дома на руках.

Однако одного не учли похитители, влиятельности президента армейского клуба Аркадия Винера, известного когдато под кличкой Аркаша Харьковский. И того, что он станет первым человеком, которому футболист сообщит о своем горе. Аркадий был худощавым, темноволосым мужчиной, с волевым подбородком и сединой на висках. Он держал себя в хорошей форме, с детства серьезно занимался боксом, даже достиг уровня кандидата в мастера спорта. Не бросил это занятие Винер и в возрасте за пятьдесят. Два раза в неделю он неизменно посещал спортзал, занимаясь со специально нанятым тренером, кстати, в прошлом серебряным медалистом Олимпийских Игр по боксу. Сам Винер о своей биографии до прихода в армейский клуб во

всех интервью говорил сухо: «Я харьковчанин. Родился в 1962 году. Поступил в Харьковский институт инженеров коммунального строительства, но не окончил его. С 1988 года живу в Москве. В начале 1990-х, как и многие, начал заниматься бизнесом, в моем случае - автомобильным. Тогда же я начал сотрудничать с Российским футбольным союзом». Однако бизнес президента «Армейца», как и многое в девяностые годы в России был не совсем чистым, да и далеко не только автомобилями, что уж греха таить, занимался Аркадий. К моменту президентства в одном из сильнейших клубов России он оброс различными связями в абсолютно разных областях. Звонок Вишневича стал для армейского босса громом среди ясного неба. Однако

Винер славился тем, что в нужный момент умел совладать с эмоциями и принять верное решение. Иначе вряд ли бы он дорос до тех высот, на которых находился. Перед тем как вылететь в Таиланд, Аркаша встретился со своим давним знакомым, московским авторитетом по кличке Сфинкс. В свое время Винер оказал этому человеку одну неоценимую услугу и теперь был вправе требовать ответной помощи. Сфинкс, который занимал далеко не последнее место в иерархии бандитской Москвы, пообещал помочь. Взяв с собой десять бойцов, он первым же рейсом вылетел в Паттайю. За три часа до этого в Бангкоке приземлился личный самолет Аркадия Винера. Автор: Александр Целинский

Глава 12 Несколько дней спустя, я, рано утром, сладко потягиваясь, подошла к окну, и… Странно. На поселковой дороге прямо напротив моего дома было припарковано авто черного цвета, поблескивая в лучах утреннего солнца. Нет, вроде бы тут не было ничего такого. Но перед моим домом стояло не просто черное авто. Это же был «танк во фраке», ну, или машина-легенда. Газ-21, если не ошибаюсь, или просто «Волга». Простая русская черная волга. Всем до боли знакомая машина, которая в наше время – просто настоящий антиквариат! Откуда в нашем районе оказалась такая старая машина, я не знаю. Ни у кого из соседей не было такой. Тем более, "Волга" должна по законам жанра выглядеть старой и обшарпанной, но она была идеально выкрашена, как новая. И стекла в машине были тонированы. Мои размышления были прерваны, когда дверца автомобиля со скрипом приоткрылась, и оттуда высунулась голова Ричарда в натянутом на лоб капюшоне и черных очках. «Выходи!» - он поманил меня рукой и скрылся в темноте салона. Я, крайне заинтригованная, запахнула халат и

спустилась вниз. Выйдя на улицу, я еще больше поразилась. Черт возьми, наверное, в последний раз я видела такую машину в старых фильмах. Ей-богу! Я нерешительно подошла к «черному танку» и открыла дверцу со стороны пассажирского сидения. «Садись!» - сказал Ричард. Я опустилась на сидение и плотно захлопнула дверцу. В салоне было прохладно и просторно. Ричард завесил лобовое стекло тканью. Интересно, долго он тут сидел? - Доброе утро, Рита! – он наклонился и коснулся губами моей щеки. - Доброе утро! А это что за чудо техники? спросила я, восхищенно рассматривая светло бежевый салон изнутри. Все было до жути старомодным и напоминало детство. Тогда такие машины можно было встретить чаще. Например, у моего дяди была такая и он часто возил нас на дачу. Когда у нас еще была дача. Только его волга была светлобирюзового цвета, примерно такого же цвета, в какой раньше красили заборы у палисадников. - Моя новая русская машина! - с гордостью ответил Ричард. - Но ты же вроде предпочитал передвигаться пешком, или даже по

воздуху. - Да, но, вопервых, я стараюсь быть ближе к людям, а вовторых, я подумал, что пора бы уже обзавестись авто! Тем более, мы ведь хотели выехать за город, я кивнула, когда вспомнила эту его идею устроить пикник за городом, а он тем временем продолжал: - Я все думал, раз уж я в России, то и машина мне нужна русская. Все же знают «Волгу»! - Я слышала, что все иностранцы, а в особенности американцы думают, что в России у каждого есть ручной медведь, шапка-ушанка, балалайка, все без исключения пьют водку, и ездят на «Волге» и только на «Волге». - Да, есть такой стереотип. Но я люблю старые машины. Вот и эта обошлась мне фактически даром, но зато ты только послушай! – он завел машину и она затряслась и загудела, мотор зажужжал, а Ричард запел: «Словно музыка мотор! Это гордость антиквара допотопное авто!» Я непонимающе посмотрела на Ричарда. Он заглушил мотор и сказал: - Ты что никогда не слышала эту песню? Я, например, увидел видео на you-tube про «Волгу» и

там была эта песня. - Ох, уж эти мне современные вампиры! – сострила я. - Да, и между прочим в одном из клипов rammstein появляется черная «Волга», если ты не забыла. - Конечно! Точно, в клипе Du hast. О, это потрясающе, Ричард. - Несомненно! А еще, как видишь, я покрасил ее, и бедняге также пошел на пользу небольшой тюнинг. Вот с тонированными стеклами мне удобно ездить и днем. Нет, припекает, конечно, но терпимо. - Отлично! И когда мы совершим рейд на этом «металлическом коне»? - Если леди не против, то прямо сегодня. - Не против! Сегодня такая жара! - Душно, скорее всего, вечером будет дождь, - сказал задумчиво Ричард, - я хотел показать тебе кое-что там, за городом. Собирай нужные тебе вещи, Рита. А я пока куплю продукты и воду для тебя. - Ричард! Не стоит так волноваться о моих потребностях, я возьму что-то из дома! - Не лишай меня возможности ухаживать за тобой, к тому же я хочу изредка чувствовать себя человеком, прохаживаться по супермаркету в поисках еды, например! – Ричард заулыбался. - Спасибо, что не забываешь, о том, что я –

человек! - Как тут забудешь, с таким то аппетитным запахом! – Ричард хищно улыбнулся, обнажая клыки и облизнулся, но быстро одернул себя, хрипло кашлянув. Жажда обжигала ему горло. - Ладно, - сказала я, - жду тебя! Я пошла собираться, - я поспешно выпрыгнула из машины. Не хотелось мучить его. Хотя, находясь с ним, я постоянно его мучила. Что же будет дальше? Мне было и страшно и жутко интересно. Что будет с ним и со мной? Он часто предупреждал меня вот так, предупреждал о том, что он опасен и что хотел бы напасть на меня. Меня интересовало только, когда именно он это сделает? *** Я собрала небольшой рюкзак: взяла теплую кофту, анти-москитный спрей и другие мелочи, которые по по моему мнению, понадобились бы мне на природе. И снова я подумала о том, что если бы я была вампиром, то я запросто обходилась бы и без этих вещей. Через пару часов я снова услышала «словно музыку мотор». «Волга» Ричарда была снова у моего дома. - И куда же мы направляемся? – спросила я, вновь оказавшись в салоне «черного танка». - Это сюрприз! И тебе мой встречный вопрос: не хочешь ли ты обзавестись машиной? - Я даже не думала об этом. И прав у меня

нет. Тем более, зачем мне машина, если рядом такой кавалер! – я покосилась на Ричарда. Он улыбнулся моему комплименту. А я задумалась. На самом деле, я всегда хотела водить машину, это вносило бы в мою жизнь чувство независимости, самостоятельности и крутости. Я была бы, как все эмансипированные женщины. С другой стороны, женщина за рулем всегда воспринималась как трагедия и армагеддон на дороге. Я не хотела быть трагедией и армагеддоном. Я сказала: - А я думала, что ты взвалишь меня к себе на плечи и помчишься в лес, на своих двоих, с такой скоростью, что мне покажется, что от ветра у меня скальп с головы сорвется. Ричард улыбнулся: Ты что «Сумерек» насмотрелась? Это же там Эдвард носил Бэллу на спине вместо рюкзака? Уж прости, но я обычный вампир, не киношный, и езжу я на «Волге». Мы направлялись к выезду из города, солнце стояло высоко, на улице было душно. Странно, что в машине жары практически не чувствовалось. Капюшон Ричарда был опущен так низко, что я удивлялась, как он видит дорогу. Рукава были натянуты до запястий и заканчивались плотной резинкой, не оставляя просвета на коже, кисти закрывали кожаные перчатки. Должно быть, солнце причиняло

ему дискомфорт. Мы неслись по трассе, в гремящей «Волге», оставляя Эртиль позади. По бокам проносились поля и небольшие лесопосадки. Русские разбитые дороги сейчас чрезвычайно гармонировали с ревущим мотором старого автомобиля. Не зря же говорят, что у каждой машины есть душа. У этой была не просто душа, а широкая русская душа. - Еще немного и мы приедем, - заверил Ричард. – Молодец, что обула кроссовки! Нам придется пройти немного по полю. Мы все ехали и ехали, периодически сворачивая на развилках, пока снова не выехали на главную трассу. Потом Ричард свернул на грунтовую дорогу, которая вела к лесопосадке. Машина затряслась и запрыгала по ухабам. Добравшись до лесополосы, Ричард припарковал машину в тени деревьев. Он забрал из багажника сумки, и, накинув на голову поверх капюшона небольшой темный плед, закрыл машину. Сейчас ему были особенно неприятны солнечные лучи. Мы шли через лесополосу, но, довольно быстро деревья начали редеть, и перед нами открылась огромная пустошь, поле, поросшее выгоревшей травой, мелким кустарником, бурьяном и колючками. У горизонта на яркоголубом небе собирались светлые облака. Вид был впечатляющим. Казалось, что поле мертвое, а над

ним возвышалось вечно движущееся живое небо. Ричард поманил меня за собой. Мы шли прямо, пересекая поле и, вскоре, оставили лесополосу далеко за собой. Я недоумевала, что хотел показать мне Ричард в этой глуши, но терпеливо следовала за ним, не обращая внимания на слепящее глаза солнце. Я была уверена, что Ричарду, даже под несколькими слоями одежды, было гораздо хуже. Облака у горизонта собрались теснее и начали темнеть. Послышались глухие и очень далекие раскаты грома. Вдали виднелось что-то темное, и, по мере приближения, я смогла разглядеть, что это было небольшое строение, напоминающее старый деревенский домик. Когда мы подошли совсем близко, я смогла рассмотреть домик получше. Он был очень старый и полуразрушенный. Мы обошли его, и остановились у фасада. Здесь возле двери вился дикий виноград. Он создавал природную стену дома, так как фасадная кирпичная стена была наполовину обвалена. Но крыша с виду держалась отлично. Чернота дома пугала своей неизвестностью. - Чей это дом? – спросила я. - Теперь мой. Я не очень люблю проводить дни в городе. Тут я скрываюсь от солнца и мне здесь спокойнее. Я часто приезжаю сюда. Дома

шумно, ведь клан у нас довольно большой. Мне проще одному. Кстати, это чья-то старая брошенная дача. Вон там, - Ричард указал вправо, - даже старый колодец сохранился. Огород, к сожалению, сплошной бурьян. Но, кому он нужен? - То есть ты облюбовал старую дачу? Я читала, что вампиры днем спят в гробах, в склепах, например, а ты в заброшенном дачном доме? Мило. - Это же всё бред, Рита. Ты же в это сама не веришь. Никто из вампиров, которых я встречал на своем веку, не спал в гробах. Не то, что не можем этого делать. Гробы, например, очень хорошо защищают от солнца. Но мы не книжные вампиры, которые под воздействием лучей солнца сразу же превращаются в горстку пепла. Так что спать мы можем в любом помещении и без всякого гроба. А чтобы было комфортнее с зашторенными окнами. Или просто в тени. И, кстати, любой из нас может смело закопаться в землю или песок и спать таким образом хоть каждый день, вообще не имея дома. - То есть существуют вампиры – бомжи? – хихикая спросила я. - Мы называем их кочевниками, - спокойно ответил Ричард. – Но я и мой клан предпочитаем комфорт, как смертные. - А ты много спишь? – спросила я. Уди-

вительно, почему у меня раньше не возникало желания поинтересоваться такими насущными вещами! - Нет, мы можем вообще не спать. Но, в таком случае, сильно страдает психика, потому что мозг вообще не отдыхает. Я не часто сплю, но если сплю, то могу проспать несколько суток. Последний раз я спал на прошлой неделе, проспал сутки. Кстати, мой создатель Чарльз никогда не спал. Может быть, поэтому он был сумасшедшим? Я ошалело слушала Ричарда, силясь представить, как это: вообще не спать. Сколько бы времени уходило у людей на мышление, самокопание, обсасывание проблем, разговоры с самим собой, если бы они не спали! Сон – это же универсальное средство, помогающее на время забыть о том, что тебя беспокоит, расстраивает. Ричард прервал мои мысли, прикоснувшись рукой к моей талии, и указывая на фасад дома: - Я немного расчистил дом, поставил сюда старую мебель, прибрался тут. Так что теперь - это отличный летний домик для таких фриков, как мы с тобой. А так же приятная летняя беседка. - Ричард, мне нравятся такие места, - я восхищенно прикоснулась к старой стене и провела пальцами по ее шероховатой поверхности. - Зайдем? – он ле-

гонько отодвинул рукой ветви вьющегося винограда, пропуская меня вперед. Я зашла на созданную самой природой крытую «веранду». Это было помещение с полуразваленной крышей и стенами, но эффект запущенности скрадывал старый диван, поставленный у противоположной от входа стены, поломанный стол, и другая старая мебель. На диване лежала целая куча всякого тряпья. Кое-где прямо из пола торчали выломанные доски. Сквозь них в ветхий дом пробивалась трава. В лучах слабеющего, борющегося с тучами солнца ветви винограда отбрасывали тень на стены, создавая прохладу и уют. Я понимала, почему Ричард выбрал это место для уединения, и почему он решил показать его мне. - Мне здесь нравится, - сказала я. - Я не сомневался. Поэтому я никому из смертных, кроме тебя, никогда бы не показал это место. Ты особенная. Я знал это, знал, что другая девушка твоего возраста покрутила бы пальцем у виска, и предложила бы вернуться в город и посидеть в каком-нибудь кафе, фотографируя еду, либо же предпочитая живую беседу, бесплатному wi-fi. И, знаешь, иногда мне кажется, что ты не создана для времени, в котором живешь. - Да, я всегда была не такой, как все. Я же странная Рита, какой меня

всегда считали. Хорошо, что в моей жизни появился ты. Я думаю, что все одинокие люди должны быть вместе. - Вот это я загнула. Впервые, я настолько разоткровенничалась. Но мне это понравилось. - Люди несомненно должны быть вместе… - Ричард помрачнел и опустил голову. Он сдвинул капюшон на затылок. – Ты человек, ты можешь чувствовать, можешь переживать так, как никто больше не может, как люди, как все нормальные люди. У тебя горячее сердце и горячая кровь, они греют твои чувства и в них теплятся надежды, стремления. Ты развиваешься! Ты живешь. А я просто существую. Я холоден, опасен! Я – результат человеческих страхов. А особенно страха смерти. Но в том, что мы одиноки, ты права, - я почувствовала прикосновение его прохладных пальцев к моему запястью, - но все это глупо. Если мыслить здраво, то я зверь. А ты – моя добыча. Разве у нас есть будущее? - Тогда чего же ты ждешь? Будущее у нас есть только в одном случае! Обрати меня. Возьми мою кровь. Попробуй! Это немного утолит твою жажду. И если мы должны быть вместе, сделай меня равной тебе, я перестану быть твоей добычей! – в этот момент я почувствовала такую уверенность, что шагнула навстречу Ричарду, выпрямившись и

откинув назад волосы. Я долго выбирала момент, чтобы сказать ему об этом, но не решалась. И вот сейчас, наконец-то, я высказала все, что накопилось, все к чему я стремилась последнее время. Что со мной не так? Я предложила себя в жертву. Надо быть ненормальной, чтобы на такое отважиться! Но было уже поздно. Что сказано, то сказано. Молния прорезала потемневшее небо и отразилась в сливочных глазах Ричарда. На его лице застыл ужас. Ударил гром, но его слова стали громче и страшнее грома: - Как? Как ты можешь вот так относится к своей человеческой жизни?! Я готов все отдать за то, чтобы снова стать человеком. Но это невозможно. Ты понимаешь, какой это серьёзный шаг? Твоя жизнь больше никогда не будет прежней. Ты попрощаешься со всем, что знала, со всем, что было тебе дорого. Раскат грома повторился. Молния осветила лицо Ричарда. Сейчас оно было похоже на маску. Мое сердце сжалось от мысли о том, что я попрощаюсь с теми, кого люблю, и стану абсолютно другой. Я стану существом, присутствие которого за земле противоречит законам природы. Но мне этого хотелось. Где-то в глубине души, я злобно хихикала, потирала руки и хотела этого! Крупные капли дождя застучали по старой

крыше. Молния снова исполосовала небо. - Ты не знаешь, от чего отказываешься! От самого дорогого! От жизни… Еще немного и дождь хлестал по стене из вьющегося винограда, гроза приняла неожиданный размах. Я смотрела Ричарду в глаза, а он морщился от жажды и внутренних противоречий. Как сжимались его кулаки, как натягивались его суховатые жилы на шее, как трепетали его ноздри от сбившегося дыхания, как полыхали огнем жажды его глаза. Передо мной стоял зверь. Его высохшие губы были так близко, а в глазах отражалось сразу столько чувств! Я не сдержалась и прижалась к его груди, моя оголенная шея оказалась прямо перед ним. Удар грома и прохладные пальцы коснулись шеи, еще удар, и он провёл пальцем по бьющейся вене. Он начинал дрожать всем телом, судорожно хватая воздух. Удивительно, но я почувствовала, что я готова. И что все так, как и должно быть. Я уже чувствовала его дыхание у себя на шее. Но вдруг он резко отпрянул от меня и так стремительно выбежал с веранды, что я успела заметить лишь размытый силуэт. Я выбежала из дома вслед за ним; прохладные струи дождя били меня по лицу. Ричард стоял уже полностью промокший там, в самой пучине дождя, и грустно смотрел на меня.

- Зачем ты убегаешь? От этого не убежишь! – крикнула я и подалась вперед. Ричард вытянул вперед руку: - Не подходи, Рита! Темное небо с тяжелыми грозовыми тучами позади него освещалось молниями, а желтое поле, раскинувшееся вокруг него, будто принимало его в свои объятия одиночества и вечности. «Нет, ты не будешь один!» - подумала я и вышла под дождь прямо к нему. - Нет, нет! - кричал он, но я продолжала идти. Оказавшись совсем рядом, я взглянула ему в лицо. Любила ли я его? Чье лицо это было? Лицо любимого, или лицо моей смерти? Струи дождя омывали его идеально гладкие бледные скулы. Рубашка на мне вымокла и прилипла тяжелым грузом к моему телу. Волосы отяжелели от воды. Никогда я не видела Ричарда таким грустным, а дождь усиливал это ужасное впечатление его обреченности. Он обхватил мое лицо двумя руками, и слегка улыбнулся. - Я постараюсь не причинить тебе вреда, мягко сказал он и вдруг поцеловал меня. От неожиданности я потеряла равновесие, но он подхватил меня крепкими руками и приподнял. Я почувствовала, как мои ноги слегка оторвались от земли, а губы слились с губами

Ричарда. Он судорожно дышал, и слишком сильно сжимал меня руками. Я почувствовала боль в ребрах и наконец-то поняла, что такое вампирская сила даже в самом слабом ее проявлении. С каждой секундой его страсть нарастала, и он сжимал меня все крепче. Мне вдруг пришла в голову ужасная и прекрасная мысль одновременно: если он убьет меня сейчас, если он не сдержит свой пыл, то я умру, хотя бы наслаждаясь его поцелуем. Я чувствовала его острые как лезвия клыки, и не менее острую боль, но не хотела прекращать этот безумный поцелуй, не хотела, чтобы он отпускал меня. Я забылась и полностью подчинилась ему. Дождь стихал. Я вдруг почувствовала солоноватый вкус. Рот наполнился кровью. Этот поцелуй был со вкусом дождя и вкусом моей собственной крови! Ричард оторвался от моих губ и медленно отпустил меня. Мои ноги коснулись мокрой грязной травы. Его лицо исказилось от боли и жажды, и он вытер свои губы тыльной стороной ладони. - Какой же я всетаки монстр! – Ричард смотрел на свои руки, покрывшиеся растертой кровью. - Ричард! Это было… - я не успела договорить, потому что он подхватил меня на руки и

понес в дом. Я не понимала, что он хочет сделать, но не сопротивлялась. Ричард внес меня в дом, толкнув промокшие ветви винограда, и на нас полилась дождевая вода. Он донес меня до дивана и усадил на него, завернув в старый плед: от промокшей одежды меня уже начинало знобить. Мне стало чуть теплее. Во рту по-прежнему был вкус крови. Губы болели и подрагивали. Я сидела молча, в состоянии шока и не знала, как себя вести и что говорить. Я наблюдала за Ричардом. Он распаковывал свои сумки с непроницаемым выражением лица. В одной из сумок он даже припас термос с теплым чаем! Да ладно? Вампир будет угощать меня чаем? Он подсел ко мне на диван и протянул мне термос. - Возьми чай, Рита, тебе надо согреться! он наконец-то улыбнулся. Его напряжение слегка спало. Я осторожно взяла термос и попробовала чай. Тут же все во рту отозвалось болью. Я вернула термос Ричарду и поморщилась. - Черт! Я искусал тебе губы! Постой, - сказал Ричард, изнывая от чувства вины. Я осторожно достала из своей сумки маленькое зеркальце, и взглянула на себя. Мои губы были исполосованы тонкими свежими шрамами от его клыков. Они были похожи на царапи-

ны. Он осторожно прокусил подушечку своего указательного пальца, и на ней выступила его темная кровь. Он прикоснулся к ней указательным пальцем другой руки, набрав немного и начал водить им по моим губам. Я почувствовала легкое жжение, и в зеркале я увидела, как медленно начали затягиваться ранки на губах. Я удивленно смотрела на Ричарда. - Ты можешь отпить чуть-чуть, чтобы заживить раны внутри, сказал он. – Если хочешь. Иначе, ты не сможешь есть и пить чай. Будет больно. - Если ты разрешаешь. Ричард кивнул и снова прокусил, уже успевшую затянуться ранку на пальце. Я слизала кровь с его пальца. Она была совсем не такая, как моя. В ней был металлический привкус, но она никак не пахла и не была соленой, как человеческая кровь. Это был удивительный эликсир, заживляющее действие которого я почувствовала сразу же. Боль во рту утихла, а ранка Ричарда затянулась опять. В тот же момент у меня словно было видение. Это было маленькое воспоминание. Воспоминание Ричарда: мы целуемся в поле, и он крепко держит меня. Но он хочет впиться мне в шею, и сделать большой

глоток моей крови, который успокоит жжение в его горле. Он чувствовал поистине звериное желание загрызть меня. - Ты что-то видела? – его голос вернул меня к реальности. - Неужели ваша кровь содержит воспоминания? – я удивленно смотрела на Ричарда. - Да,наша кровь вообще несет в себе очень много информации. Человеческая тоже. Не зря же люди говорят «Это у меня в крови», если у них, что-то получается особенно хорошо. Не зря, анализы крови такие важные для определения множества болезней. И не зря кровные узы бывают такими крепкими, когда люди действительно одной крови. У них есть огромное сходство. Некоторые привычки, черты характера, задатки передаются из поколения в поколение. - Я слышала, что какие-то древние племена, не помню индейцы или мексиканцы, пускали себе кровь, потому что верили, что в ней живут злые духи. Так они очищались. Получается, в крови содержатся даже наши мысли. Ричард кивнул: - Да. А вспомни книгу этого русского Булгакова, там Фагот сказал Маргарите перед балом: «Вопросы крови самые сложные вопросы в мире!» – он улыбнулся

и снова протянул мне чай, а потом достал из сумки булочки, конфеты и фрукты. - Тебе нужно поесть, Рита. - Тебе тоже нужно поесть, Ричард. Твоя еда здесь. – Я указала на шею. Да, я совсем уже расхрабрилась. О чем я только думала? - Не смей больше меня провоцировать, угрожающе процедил он. - А теперь ешь. Кстати, я надеюсь, ты не забыла, что кое-что мне задолжала. - Забыла. Что именно? - Ты обещала рассказать мне о себе. О своем прошлом. Я же не по-

скупился рассказать тебе свою историю. Теперь твоя очередь. Про это свое обещание я помнила, и понимала, что мне никуда не деться. Иногда я сомневалась, что Ричарду будет это интересно. Что такое мои двадцать лет, пятнадцать из которых сознательные, по сравнению с его жизнью и его историей? Но Ричард дал мне понять, что тянуть уже бесполезно, и мне нужно утолить если не его жажду, то хотя бы его интерес. А его интерес был мне приятен. Автор: Нюсьман

Инна

IV Глава - Не волнуйся, малыш! – говорила Синди, подбадривая Натаниэля, у которого сегодня был первый звонок в его английской школе. Она присела на корточки, дабы обнять его и успокоить. Хотя на самом деле Натаниэль ничуть не нервничал. Как всегда он был индифферентен к происходящему вокруг. - Все нормально, мама! – сказал он Синди и улыбнулся. - Тогда иди мой милый! – с радостью сказала она. - Софи заберет тебя после школы! Натаниэлю было грустно оттого, что его не заберет мама. Она стала слишком много работать. И не то, чтобы ему не нравилась Софи. Нет. Он обожал ее. Просто он переживал за Синди. Но, не показав никакого вида, он пошагал в сторону парадной двери. На его спине красовался черный детский рюкзак, который отлично сидел на его черном костюме. Казалось, Синди позаботилась о том, чтобы ее сын выглядел как можно лучше. И она провожала его взглядом, сама понимая, что даже для такого важного момента, она едва нашла время в своем поминутно расписанном дне. Могло ли ей это нра-

виться? Ее камбэк в мир моды только начинался. Ее рейтинги росли, а число показов тем более. Теперь она могла уехать куда-нибудь на две недели, ни разу за это время не повидавшись и даже не поговорив с Натаниэлем. Но она знала для себя, что все это ради его же блага. Она смотрела ему вслед, дожидаясь, когда он скроется внутри учебного здания. И дождавшись этого волнительного момента, Синди тут же устремилась к своему Bentley, который увезет ее подальше отсюда. Натаниэль с первых же минут пребывания в классе пленил сердце миссис Крафт – двадцатисемилетней учительницы, которую назначили руководителем этого небольшого класса. Он быстро адаптировался в этой уютной частной школе, где учились такие же англоязычные дети, как и он сам. За одной партой с ним сидела маленькая рыжеволосая девочка по имени Марлен. Она все время улыбалась ему, когда он смотрел на нее. Но Натаниэль не особо стремился быть общительным. В классе училось не более десяти человек. Все эти дети были в основном детьми состоятельных родителей. Миссис Крафт решила знакомиться с ка-

ждым ребенком лично, попросив его представиться, что-нибудь рассказать о себе и о своих родителях. Так она хотела установить контакт с каждым из них. И пообщавшись со всеми, она добралась до самого молчаливого и инфантильного ученика в классе – Натаниэля. Миссис Крафт заметила, что Натаниэль не рвется что-либо рассказывать. Поэтому она решила сама ставить ему вопросы. - Представься, пожалуйста! Расскажи, кто твои родители. Чего ты хочешь больше всего в жизни? – сказала она. Натаниэль медленно встал из-за парты и стал говорить, со свойственной ему отстраненностью: - Меня зовут Натаниэль! У меня есть мама. Она модель. Она очень красивая я хотел бы быть таким же красивым, как она. Некоторые дети рассмеялись от услышанного. Миссис Крафт, очарованная скромным эстетом Натаниэлем, по-доброму улыбнулась и сказала: - Натаниэль! Мальчикам не обязательно быть красивыми! Натаниэль не стал ничего говорить в ответ. Миссис Крафт, заметив его неразговорчивость, попросила его сесть, дабы больше его не тревожить. Марлен смотрела на него

и не могла отвести глаз. Ей очень хотелось подружиться с Натаниэлем. И на перемене она подошла к нему. Натаниэль был не против общения. Но он ждал, когда же его заберет Софи, с которой ему было гораздо интереснее и привычнее общаться. Его первый день в школе показался ему весьма не плохим, и ему очень многое хотелось рассказать. Он рассказывал Софи о своих впечатлениях. Что он видел внутри школы. Какой она ему показалась. Он рассказывал, что познакомился с рыжеволосой девочкой по имени Марлен. Так же он не упустил момента и рассказал, что в его классе учится мальчик по имени Вальтер, который занимается фехтованием на шпагах, и он тоже очень хотел бы делать это. Софи понравилась эта идея, и она рассказала Синди по ее приезду. Синди пообещала, что сама поведет сына на фехтование. Но у нее были сплошные командировки. И ее обещание затягивалось. - Я приеду из Ниццы, и тогда точно запишу тебя в секцию! – говорила она Натаниэлю. Но для мальчика это было очередным обещанием, срок которого был неопределенным. Он привык к этому. Ему приходилось тешиться общением с Софи, и учебой в школе. Это хоть как-то позволяло ему не думать все время о Синди, внимания которой все больше не хватало.

Синди, став достопримечательностью Elite Paris, не сходила с подиумов и площадок фотосессий. Она снова вцепилась мертвой хваткой в дело и в этот раз ее ждала Ницца. Вовсе не модный по мировым масштабам город, собирал пару десятков моделей во главе с Франком Пацони для одной рекламной акции. Синди чем-то была схожа с Франком. Они оба трудоголики и, возможно, поэтому Франк так обожествлял Синди. Она, безусловно, любимая модель в его команде. Тридцатилетняя модель со скандальным прошлым утирала носы молодым перспективным красавицам, которых откровенно это бесило. Многие осознавали, что в команде Франка соперничать с Синди бесполезно и ломались. От этого Синди еще больше чувствовала себя могущественной. Пресса и телевидение снова стали насыщенными Синди Уолкотт. Многие признавали ее возвращение феерическим и неожиданным для всех. Журналисты хотели вывести ее на чистую воду, но крепкая, как камень Синди не давала повода раздавить себя. С момента шоу Маргарет Спаровски Синди больше не открывалась обществу, что еще больше подогревало интерес к ней и ее личной жизни. Какаято парижская газетенка даже вдалась в ретроспективу и напомнила народу, что «Синди Уолкотт не

плачет». Образ жесткой и бескомпромиссной карьеристки снова стал укореняться в сознании людей, созерцавших Синди. Сама она знала, что делает. И это двигало ее. Вспышки фотокамер, промо-акция и дефиле, а в конце заслуженный корпоратив. Все по расписанию. Все именно так, как нравилось Синди. Красивая живая музыка, фонтаны, архитектура, джентльмены в смокингах и леди в красивых платьях. Конечно, вся эта манерность модного бомонда, казалась Синди наигранной, и она старалась вести себя так, как ей подобает. Она знала, что каждый из присутствующих здесь соберется в стадный сбор и инициирует бурную пьянку с моделями под ручки. И в Ницце так и было – как везде. После недавно прошедших событий Синди сдержанно смотрела на алкоголь. Она пыталась мыслить трезво и держать себя в руках. Хотя все привыкли к «буйному» нраву Синди Уолкотт. Пьяной ее сторонились, а трезвой так подавно. Казалось, что такая дамочка съест заживо при любой возможности. И Синди, сама зная это, думала спокойно провести вечер в компании скромного бокала шампанского, несмотря на то, каким будет продолжение вечера. Но все пошло не совсем так, как она себе представляла. Веселый, подвыпивший Франк не смог стер-

петь, чтобы не подойти к Синди. - Синди! – окликнул он, подходя со спины. Синди повернулась и увидела Франка в компании двух длинноногих красавиц. Он развлекался, и она это вполне предвидела. В мгновение секунды она оценила ситуацию, и, приняв абсолютно скучный вид, глянула на него вопросительно. - Синди! Красавица моя! Извини, что прерываю твое гордое одиночество, но у меня есть к тебе разговор! – сказал Франк, после чего достал сигару и подкурил ее. - Ничего страшного! Что за разговор? – сказала Синди. - Кхем… Девочки, вы, наверное, пойдите, чтонибудь выпейте, а я сейчас подойду! Окей? – намекая на то, что это разговор с глазу на глаз. Синди напрягла внимание. Франк подошел к ней ближе и продолжил: - В общем, такое дело, Синди! – обхватив ее за талию. - Видишь вон того азиата около рояля? В конце холла, около рояля, стоял средних лет мужчина, представительного вида, с короткой стрижкой и стремительным взглядом. - Ммм… да! – порыскав глазами, сказала Синди. - Это мистер Нагасаки. Он представитель Кензо. И он хочет поговорить с тобой. Синди неохотно приняла решение поговорить

с этим мистером. Частично, мыслями, она уже была дома после столь длительных и изнурительных командировок. Она предполагала, что этот мистер хочет предложить ей какое-либо сотрудничество с Кензо. И лишь это двинуло ею в этот момент. Она никогда не работала с Кензо. И подойдя к мистеру Нагасаки, Синди уже была в предвкушении разговора. - Мистер Нагасаки! Позвольте представить вам – Синди Уолкотт собственной персоной, – сказал Франк со всей своей подвыпившей официальностью. - Синди – это Кирошито Нагасаки! Синди махнула головой в знак приветствия и улыбнулась, а Кирошито коротко поклонился в ответ. - Очень приятно, Синди! – взяв ее за руку для рукопожатий. - Я поклонник ваших образов! Вы великолепны! – снова откланявшись. Синди лишь молча кивнула в ответ, будто имея больше важности, чтобы не проронить ни слова. Хотя, на самом деле, Синди попросту не любила, когда ей льстят из вежливости, и поэтому не отвечала словами благодарности. Впрочем, многие были наслышаны об этом, и их не удивляло высокомерное отношение Синди к данному аспекту. - Кирошито! У вас были вопросы к моей ласточке? Так прошу вас, не стесняйтесь! – как всегда,

встрял Франк, затягиваясь своей сигарой. - О, да! – будто прервав наслаждение. - Я хочу предложить вам работу, Синди! Сказать по правде, я долго следил за вами, ибо являюсь вашим поклонником. Те образы, которые вы воплощаете в фотографиях, то, как вы преподносите себя на подиуме. Это характер, это харизма, это личность, а не просто манекен, какими привыкли все видеть моделей. И мне кажется, именно вас не хватает на показах Кензо. - Я заинтригована! Вы хотите предложить мне что-нибудь конкретное? – сказала Синди. - Да! Я хочу вас видеть на ближайших показах Кензо в Токио и НьюЙорке! К тому же несколько фотосессий тоже не помешает. Это займет пару недель. А дальше разберемся, какое сотрудничество нам с вами поддерживать! - Я отдам вам ее даже на месяц! – сказал Франк с пьяной ухмылкой, затем подмигнул Синди, чтобы та соглашалась. - Хотя я буду скучать по ней… - и засмеялся. Синди выглядела сдержанной. Было видно, как она обдумывает столь заманчивое для нее предложение. И это напрягало Нагасаки, который, не выдержав, пустился в словесные атаки: - Не спешите со своим решением, Синди! Я понимаю, у вас много работы, и помимо нее у вас есть

личная жизнь, дом, ребенок. Но стоит ли отказываться от гонорара с четырьмя нолями? И это за две недели! Мало кто из моделей имеет такой уровень зарплаты в наше время! Тем более, что… - Я согласна! – не дав договорить, сказала Синди, так резко, будто на сто процентов была уверена в этом. Казалось, еще долю секунды назад она сомневалась, но тут же она уверенным голосом заявила, что готова сотрудничать с Кензо. Это немного сконфузило мистера Нагасаки. С удивленной улыбкой на лице он стал благодарить Синди за сделку и кланяться. Франк вынул изо рта свою дымящую сигару и сказал: - Вот и замечательно! – снова подмигнув Синди. - Завтра же утром она будет в аэропорту! Ждите! - Очень рад! Всего доброго! – снова откла-

нялся Нагасаки и скрылся с глаз долой, добавив, что сейчас подойдет его помощник с контрактом. Синди улыбнулась в ответ, в ожидании увидеть контракт. В этот момент она была и счастлива и не очень. Она так хотела попасть домой, чтобы увидеть Натаниэля, чтобы повести его на занятие по фехтованию на шпагах, чтобы просто спокойно провести время. Но все это ей пришлось в очередной раз отложить. Работа не оставляла ей другого выбора. Она не могла отказать своей работе и себе. Помявшись пару минут от мыслей, что ее снова не будет дома, Синди вернулась в привычное для нее русло, когда от мысли, что у нее есть работа, у нее на душе становилось спокойно. Она не могла думать ни о чем другом в это время. День за днем, шли недели, месяцы. Синди все

больше становилась рабом своей идеи. Она практически не видела Натаниэля, которого спустя пару месяцев на фехтование повела Софи. Ее любовь к дому стала все больше холоднеть. Практически любое высокооплачиваемое и высокоавторитетное предложение она принимала, считая это своим долгом. Она не могла выпасть из данного процесса, порвав цепь, будучи большим звеном, как для самой себя, так и для Франка и для Elite Paris. Она могла выбирать, но при этом она всегда выбирала работу, любуясь своими достижениями. Даже, если ее голова разрывалась от болей и забот, она старалась не подавать вида. Она старалась все больше влиять на мир моды. Снова. Любой ценой. Автор: Роттен Морган

Глава шестая Воспоминания 5 месяц 513 год с м.п. (ноябрь 2011 года н.э) … Франция, леди Элизабет Память странная штука. Иногда ты забываешь, то чего никогда не стоило забывать. Иногда не можешь забыть то, что так яростно желаешь забыть. Элизабет хорошо помнила тот старый разговор. Они тогда втроем сидели в съемной квартире Норы в Новом Долане. Положение семьи Норы в обществе позволяло ей снимать квартиру, а не ютится в общежитии. Чай, пирожные, милая беседа. - Сестра, я слышал, ты встречаешься с человеком. – Как бы невзначай, спросил Клодес. - Допустим, - кинув быстрый взгляд на Элизабет, произнесла Нора. - А на меня чего смотришь? – Удивленно спросила та. – Про это уже вся академия гудит! - А что такого, в том, что я проявляю симпатию к людям? – Возмущенно спросила Нора. - Особого ничего, спокойно ответил Клодес. – Просто ты многого о них не знаешь. - Знаешь, братец, может, я чего-то и не знаю о людях, но я знаю, что Гием хороший человек. –

С вызовом ответила Нора. – А его все при этом стараются унизить! - Нора! – Попытался вразумить сестру брат. - Что Нора?! – Парировала она. – У оборотней есть сила, у нас власть, а что есть у людей? Ничего! НИ-ЧЕ-ГО! – По слогам повторила она. – Ничего у них нет, они слабы. - Слабы? – Удивленно переспросил Клодес. – Нет, отнюдь! Поверь, нет сильнее и страшнее существа, чем человек. Почему мы не захватили мир людей? Почему до сих пор не разбили Анклав? Потому, что люди нам этого не дают. Не оборотень, не вампир, не гном, не смогут остановить эту войну. Только люди. Только эти монстры способны на это. - И почему же они монстры? – Не унималась Нора. - Они с легкостью приняли наши условия в Союз. Кошмарные условия. За тетий они готовы отдавать сотни, тысячи человек на корм. Они никогда, слышишь, никогда не участвовали в боях. Любой вампир, даже самого высокого ранга хоть один раз участвовал в бою. Но не люди. Мы не жалеем оборотней, они для нас пушечное мясо, но для нас дороги наши солдаты. Вампир никогда не предаст вампира.

- Ага, расскажи! – Не меняла тона Нора. – Забыл нашу историю? Когда кланы дрались до полного истребления! Кстати, наш клан тогда был почти уничтожен. Элизабет сглотнула подступивший ком. Её клан был уничтожен полностью. Чудом выжившие слуги с младенцем, наследником клана, примкнули к культу. По сути, она не принадлежа не к какому клану. Служителей культа не трогали. Так как у них были покровители в сильных кланах. Со временем, они превратились в касту неприкосновенных. Правда, после уничтожения порталов, неприкосновенность быстро исчезла, и фанатиков подчистую вырезали. - Историю я помню! – Стальным голосом ответил Клодес. – Не попрекай меня! Да, мы убивали друг друга, но не предавали! Каждый был верен своему клану! У людей же все обратно: они способны предать даже брата! Как ты это поймешь? - Не только люди! – Парировала Нора. – Эльфы то же вели братоубийственные войны! Хватит, Кло! Возможно люди и монстры, но я люблю монстра! И буду с ним! - Какие громкие и пустые слова! – Орал вампир. – А нужна ли ты ему? - Успокойтесь!- По-

пыталась примирить родственников Элизабет. - Может и не нужна! – Не заметив благого порыва подруги, ответила Нора. – Но… Она опустилась на стул и зарыдала. Клодес тихо выругался, но все, же подошел и обнял Нору. - Прости, сестра. – Сжимая в объятьях Нору, произнес Клодес. – Просто, будь осторожна. Знай, если он тебе навредит, он не жилец. Элизабет знала Гиема только по рассказам Норы, сама, как и все вампиры, держалась от него подальше. Но восхищенных рассказов подруги ей было достаточно, что бы понять, кто такой Гием. Мнение Клодеса она не разделяла. Но и Клодеса можно было понять. - Задумалась? – Спросил Дарий. В мире людей ему тяжелей всего. Если про оборотней и вампиров всем известно, и они объявлены преступниками, то про гноллов пока никто не знает. Нет, предположения о существовании других рас есть, но их розыском никто активно не занят. Поэтому сейчас Дарий походил на средневекового инквизитора: в длинном, до пола, балахоне с капюшоном, закрывающим все лицо. Просто на улице в таком не появишься, слишком броско. Но в машине с тонированными стеклами передвигаться можно. На удивление Элизабет хорошо водила авто-

мобиль. - Да. – Ответила вампирша. – Вспомнила Гиема. - Он дорог тебе? – Напрямую спросил гнолл. - Ревнуешь? – Вопросом на вопрос, ответила Элизабет. Дарий промолчал. Признаваться, что он любит Элеонору он не решался. Вампиры за пустое место оборотней считают, не говоря уже о гноллах. - Не хочешь отвечать – не отвечай, - выруливая по какой-то улице, произнесла Элизабет. – Гием мне дорог. Вот и все. И я надеюсь, что он нас поддержит. - Он из Союза. – Сухо ответил гнолл. - Дарий! – Не выдержала Элизабет. – Я уже говорила и могу повторить. Гием не такой, как большинство снобов в Союзе. Он сам через многое прошел. После последней фразы она запнулась, вспомнив слова Клодеса: «Нет сильнее и страшнее существа, чем человек». Неужели он был прав? Да, Элизабет помнила, как люди презирали культ. Как будто что-то знали и старались истребить его. Но покровительство вампиров и оборотней спасало до определенного момента. - Я тогда промолчал, но я поддерживаю Сея. – Сказал Дарий. – Он хоть и не сдержанный, но в чем-то прав. Когда была ночь тысячи ножей никто из Союза нам на помощь не при-

шел. Не тот Гием, никто. - Гием может и не знать, про возможность выхода в межмирье. Ты же знаешь, многие кроме как порталами, ничем не пользовались. Хотя, магия позволяет. - Да, Анклав вон, доспехи первопроходцев откопал. – Произнес Дарий. - Мы приехали. – Элизабет остановила автомобиль у одного из небоскребов. - Мне подождать тебя здесь? – Спросил Дарий. - Да, - кивнула вампирша и протянула гноллу амулет. – Держи! - Что это? – Взяв в лапы причудливую фенечку, спросил гнолл. - Если мне будет угрожать опасность, он засияет. Тогда придешь на помощь. – С улыбкой произнесла вампирша. - Хорошо, хотя, ничего смешного не вижу. – Надувшись, ответил гнолл. - Как знаешь, - парировала Элизабет и направилась в небоскреб. Глава седьмая Эльфам эльфийское 5 месяц 513 год с м.п. (ноябрь 2011 года н.э) … Мир эльфов, лорд Артур - Морморт мне все рассказал! – Закатывала скандал Надин. Что конкретно она имела ввиду, я понять не мог. Перегово-

ры прошли удачно и все. Что еще можно сказать? -Ты о чем? – Спросил я. Без каких-либо объяснений я ничего не понимал. - Я о твоих зажиманиях с королевой! – Еще больше завелась Надин. – Конечно, она королева, к тому же не уродина, как я! Я попытался обнять истеричку. - Да отпусти ты меня! – Вырывалась Надин. - Не отпущу, - жарко прошептал я ей на ухо. – Не отпущу. Однажды я уже отпустил. Это стоило мне жены и сына. Еще раз терять я не хочу. - А как же королева? – Растерянным голосом поинтересовалась Надин. - Ты моя королева. – Тихо произнес я и поцеловал Надин. - Вы бы дверь закрывали, что ли. – Послышался голос Морморта. Мы резко отстранились друг от друга. - Что-то случилось, Морморт? – Как бы невзначай, спросила Надин. - Ваше величество, - эльф картинно поклонился, - не мог ли я одолжить вашего… - Он недоуменно выпрямился и спросил. – Слушай, Артур, а ты вообще кто? - Лорд! – Гордо задрав подбородок, ответил я. Мы дружно рассмеялись. - Ладно, лорд, тебя хочет видеть королева… произнес Морморт и, посмотрев на Надин, добавил, - Оливия.

- Хорошо, я сейчас. – Ответил я. Морморт посмотрел на нас, но промолчал. - Не ревнуй, хорошо? – Когда Морморт вышел, я обнял Надин. - Не ты один когото потерял, - тихо сказала Надин. - Слушай, раз так боишься меня потерять, то давай сыграем свадьбу. Ну а что? У Конрада тогда будут настоящие родители, а не формальные. Она смотрела на меня округленным взглядом. - Ты серьезно? -Да, вот сейчас проведем совещание и объявим. К тому же, теперь нам со всем помогут! Мое воодушевление повлияло: настороженность и истеричность исчезли. Надолго ли? Я оставил Надин грезить о предстоящей свадьбе и направился на совещание. Я второй раз женюсь. Первый брак навязали родители, а сейчас? Кто навязал мне Надин? Морморт? Обстоятельства? Так может, и первый брак был навязан обстоятельствами? Или я просто ищу себе оправдания? Если так, то давайте разберемся, кто же для меня Надин? Такая же как и я, превращенный вампир. Или маленькая девочка, что гостила когда-то в моей губернии? Снова куча вопросов и не одного ответа. Я до сих пор в себе не разобрался. * * *

- Значит, восстановление экономики начнем с губернии лорда Тайвона? – Переспросила присутствующих Оливия. - Да, это самое оптимальное, так как большинство руководства Алой розы именно оттуда. – Ответил Варинас. Он вообще с интересом наблюдал за всем этим. - Беженцев вернем на родину? – С улыбкой спросил Морморт. Вот еще, ну зачем сарказм? - Разумеется. – Оливия пропустила насмешку мимо ушей. – Подводный город сможет оказать помощь? - Не думаю, королева, они займутся Южным архипелагом. – Покачал головой Морморт. - Хорошо. Тогда через неделю, когда первые обозы будут готовы, мы выступим в губернию. – Произнесла королева. – На этом, думаю, заседание можно считать закрытым. Генерал Клодес, задержитесь, пожалуйста, мы обсудим военную поддержку переселения. Силами вашей гвардии это будет лучше всего. - Хорошо, королева, как прикажите. – Кивнул вампир. Такое ощущение, что он стал вассалом эльфов. Вампир – вассал эльфов, забавно звучит. - Господа! – Произнес я. – Я бы хотел украсть у вас минуту времени. Дело вот в чем. У меня есть жена, точнее, невеста и приемный сын. И мы бы с Надин хотели пожениться. Что бы сын рос в пол-

ноценной семье. Это можно организовать до нашего переезда? Губерния лежит в руинах и на её восстановления уйдет много времени. А в городе, столице… она только могла мечтать о такой свадьбе. – Моя воодушевленная речь не произвела должного эффекта: все, кроме Морморта сидели с подавленными выражениями лица. - Понимаете, лорд, - невнятно начал Варинас. – Дело вот в чем… - Магистр, позвольте мне. – Более уверенно произнесла Оливия. - Конечно, королева, как пожелаете. – Кивнул эльф. Что-то тут не так. - Милый лорд, я рада, что вы решили создать полноценную семью, особенно в наше тяжелое время, но дело в том, что ваша свадьба не первая за последнее время. Свадьба инквизитора Алексея закончилась… штурмом Долана, еще в межмирье. - А свадьба моей сестры и Мартиса – восстанием моих солдат: некоторые командиры возомнили из себя бог весть, что и подбили солдат к бунту. – Добавил Клодес. - Поэтому, к свадьбам высокопоставленных чинов, мы относимся… королева не знала какие слова подобрать. - Боитесь прецедента? – Спросил Морморт. - Дело в том, что прецедент уже имел место. – Ответил Варинас. – Конечно, это связано не с самими свадьбами, а лишь

с тем, что во время празднеств охрана слабеет. Все хотят веселиться и бдительность снижается. Да и удобней атаковать, когда противник гуляет. - Я понимаю, но…я же обещал. Нет, я не обещал, что свадьба будет пышной и в Новом Долане, но… - Давайте сделаем так, пригласим сюда Надин и все обсудим. – Предложила Оливия. Идея не очень хорошая. Она еще по приезде в Новый Долан поклялась все лицо Клодесу расцарапать и мужские «причиндалы» оторвать. Считает, что он лично виноват во всем. - Она вообще держится как-то обособлено. Это из-за её внешности? – Поинтересовалась королева. - Можно сказать и так, - уклончиво произнес я. В зал вошли Нора и Элориан. - Королева! - Почтительно поприветствовали Оливию девушки. Та лишь слегка кивнула. - Придворных дам у нас немного. – Пояснила Оливия. – Поэтому мы бы хотели поддержать Надин. Ей тяжело, особенно в обществе вампиров. - День добрый! – Бодрым голосом произнесла Надин. - Надин, - Клодес встал, что бы поприветствовать девушку. Ой, зря… - Генерал Клодес? – Мило улыбаясь, Надин протянула руку для пожатия. Клодес галантно поцеловал её.

- Так точно! – Отчеканил он. – К вашим услугам! - Правда?! – Радостно воскликнула Надин. – Можно вас? Она схватила его за руку и вывела из-за стола. Генерал недоуменно смотрел на нас. Я лишь покачал головой. Видимо, Клодес не понял моего знака или истолковал его двояко. Во всяком случае, роли это уже никакой не играло, так как Надин, пока генерал смотрел на нас, отнесла правую ногу назад и с размаху ударила её вампиру между ног. Надеюсь, дети у него уже есть. - За что? – Корчась от боли, сорванным голосом поинтересовался генерал. Отцепление среагировало моментально, трое стражников кинулись на Надин. Я успел выпрыгнуть им наперерез, выхватив саблю. - Стража, отставить! – Приказала Оливия. – Надин, объяснитесь. - Ты мне тут ручку целуешь, - задыхаясь от гнева, начала Надин, - а еще полгода назад, твои солдаты с такой же ухмылкой насиловали меня. В моем доме! Мой учитель, - она указала на Морморта, - истекал кровью! Но дрался! Ты же, скотина, теперь говоришь о мире. Ты вампир! А я эльф! Она замолчала. Тишина повисла в зале. - Ваше величество, я завтра же отправляюсь в губернию своего отца. И

если там появиться, хоть один вампир, я сотру его в порошок. - Надин, почему вы столь категоричны? – Осторожно спросила Оливия. – Клодес нам не враг. - Тебя когда-то насиловали?! – Сорвалась Надин. Стража снова обнажила клинки. Я стоял спиной к Надин, сдерживая солдат. Морморт тоже оголил меч, обходя стражу с тыла. - С тебя срывали одежду?! Насильно заставляли…! - Она всхлипнула и замолчала. Обернувшись, я увидел её опустившуюся на колени и рыдающую. Солдатам моя оплошность дала повод для атаки. Два клинка полетели в мою сторону. - Артур! – Только и успел крикнуть Морморт, парируя атаку третьего стража. Я лишь успел обернуться. Меня опередил Клодес. Он, пошатываясь, стоял передо мною, закрыв от атаки стражников. Клинки остановились в миллиметре от него. Солдаты округлыми глазами смотрели перед собой. - Нет, не может быть, - сквозь слезы произнесла Надин. Вампир стал на её защиту. - Вам был дан приказ, - тяжело произнес Клодес, - не трогать. Под трибунал захотели? Солдаты в ужасе не могли произнести и слова. Я, опустив меч, помог Клодесу держаться на ногах. - Вы не ранены? –

Послышался женский голос за спиной. Я обернулся и увидел, как Элориан (беременная женщина!) и Нора, помогают Надин подняться. - Вы правы, Надин, - не оборачиваясь, начал Клодес,- вы во всем правы. И я, как командующий, больше всех заслужил наказания. - Молчи, придурок! – Обнимая плачущую Надин, шикнула Нора. – То я тебе оторву то, что она отбила! Ты знал, через что она прошла, и любезничал с ней, вместо того, что бы извиниться! Я отпустил Клодеса, тот мгновенно упал на колени. Боль видимо была невыносима. - Пойдем Надин, забирая Надин из объятий Норы, тихо проговорил я. - Лорд. – Тихо произнесла Оливия. - Не надо, королева, - ответил я. – вампиры снова показали свое истинное лицо. Я повторю слова Надин: если хоть один вампир заявится в губернию лорда Тайвона – он будет убит. - Лорд, это обычное недоразумение. – Вступился Варинас. - Нет, магистр, это не недоразумение, - снова закипая от ярости, произнес я. – Это принцип. Поднять клинки на эльфа, истребить нас. Ими ведет жажда власти. - Неучи! – Разворачивая вампира лицом к себе, и заезжая гардой меча ему по зубам, процедил Морморт. – Два идиота!

Артур, сколько раз я тебе повторял, не поворачиваться спиной к врагу! А тебя, - он пригрозил пальцем валяющемуся в страхе на полу вампиру, - я уже давно бы располовинил, будь мы в настоящем бою. Клодес, - уже более спокойно обратился он к вампиру, - твои солдаты не только не дисциплинированы, но еще и не обучены, как так? - Не хотите ли взяться за обучение, уважаемый Морморт? – Все еще приходя в себя после травмы, произнес Клодес. - Нет уж, увольте! Не хочу, что бы в вашей армии появилась легенда об ужасном и деспотичном эльфе-инструкторе! Его выходка разрядила атмосферу. И я немного поостыл. Выпрямившись, Клодес подошел к Надин. Я настороженно положил руку на рукоять сабли. - Вы имеете право мне мстить. – Произнес вампир. – Вы имеете право меня бить, я заслужил этого. - Я не собираюсь марать руки, - спокойно ответила Надин. – Наш мир принадлежит только нам. Эльфам эльфийское. Надеюсь, вы вскоре покинете наш мир со своей армией. Клодес смирено слушал девушку, а вот его солдаты, придя в себя, переполнились смелостью. - Ты низшая! – Заверещал один из них. – Как ты смеешь так с генералом!

- Шлюха остроухая! – Поддержал его второй. Третий все еще валялся на полу и со страхом смотрел на злого Морморта. Я моментально закипел. Сабля уже выходила из ножен, когда Клодес резко развернулся вокруг меня и перехватил рукоять. Сделав еще один оборот, он разрубил первого вампира и атаковал второго. Тот уклонился влево и застыл. Открыв рот, он выпустил из рук меч и упал на пол. Позади него с окровавленным кинжалом стояла Нора. - Я молчу, я молчу! – Срывающимся голосом заорал третий стражник. - Изыди! – Все-таки выхватив меч, прокричал Морморт. Испуганный солдат кинулся прочь из зала, забыв собственное оружие на полу. - Я… - поворачиваясь к Надин, начал Клодес, но Нора резко ударила его рукоятью кинжала под дых. - Молчи уже! – Громко произнесла она. – Лучше займись дисциплиной в своей гвардии, а то противно смотреть! Я только что убила не вампира, а тварь кровососущую! Назвать его своим братом у меня язык не повернется. Морморт подошел к Клодесу и резко поднял его на ноги. - Пошли, генерал, приму-ка я твое предложение, поработаю с твоими солдатами. Тот лишь молча кивнул, и они направились

к выходу. Оливия подошла к Надин. - Надин, мы вас понимаем. Но мы не хотим больше крови. - Я не буду просить прощения, - обняв Надин, произнесла Нора, - это бессмысленно. Я просто буду тебе помогать. Кстати, твой тут заявил, что пора к свадьбе готовится. – Резко сменила тему вампирша. - Вы откуда знаете? – Удивился я. - Орал бы поменьше, не узнали, - парировала Нора. - Да, Артур сделал мне предложение. – Тихо ответила Надин. - Вот и прекрасно! – Улыбнулась Элориан. – Пошли! – Она потянула Надин из зала. – Подберем тебе платье! Надин как сомнамбула пошла за эльфийкой. Нора ушла вместе с ними. - Надин и Конраду лучше будет остаться здесь, в Новом Долане. – Когда девушки ушли, произнесла королева. - Вы так считаете? – Поинтересовался я. - Да, в губернию им не зачем возвращаться. – Кивнула королева. – И, она перевела взгляд на Варинаса. – Магистр, распорядитесь, чтобы гвардия генерала Клодеса передислоцировалась к побережью. Они пригодятся там, для восстановления инфраструктуры берега. - Как прикажете, ваше величество. – Поклонился эльф.

- Охранение губернии обеспечат силы ордена и отряд форестов. – Констатировала королева. – Так будет лучше. О свадьбе позаботятся Нора и Элориан, они это умеют. - Как прикажете, королева. – Сглотнув подступивший к горлу ком, произнес я. По сути, за меня все решили. Хотя, оно и к лучшему. - Надеюсь, теперь заседание можно считать оконченным. – Устало произнесла Оливия и ушла прочь. - Раны заживут не скоро. – Философски произнес Варинас. - Есть раны, которые не заживут никогда. – Сказав это, я сам пошел к выходу из зала. - Знаете, лорд, произнес мне в след эльф, - когда-то один инквизитор спросил у меня, могу ли я видеть чувства. Я ответил, что я чувствую чувства других. И еще я сказал, что сквозь барьеры миров я ощущаю сильные чувства, сильную связь. Только теперь я понял, что я чувствовал вашу связь. Вас, лорд, и Надин. - Вы хотите сказать, магистр, - оборачиваясь, спросил я. – что мы связаны судьбой? - Я не утверждаю, решать вам, но задумайтесь. – Он поклонился и ушел. Я еще с несколько минут простоял, размышляя над его словами в абсолютно пустом зале. Автор: Александр Маяков

Глава 2. Масакра

Масакра вышел из здания Психоневрологического Диспансера. Домой ему, конечно же, не хотелось, но больше идти было особо-то некуда. В кармане лежал рецепт на циклодол, снимающий побочные действия аминазина, без которого шизофрения обострилась бы через несколько дней, как уже случалось не раз. Таблетки позволяли не заблудиться в бермудском треугольнике собственных незаурядных извилин и придавали Масакре некой уверенности. Как и все старания именитых врачей, во всех случаях с сумасшествием, колеса не излечивали душевный недуг, но помогали оставаться вялотекущим шизофреником, не опасным для самого себя и, считающих себя нормальными, людей окружающих. Помимо прочего, была у циклодола и еще одна, весьма занимательная особенность или, скажем так, любопытное побочное свойство, – Масакра, как и многие прочие психи, прекрасно знал, что даже малейшая передозировка этого замечательного лекарства вызывает подъем настроения, своеобразную эйфорию и помогает совершенно иначе взглянуть на серый враждебный мир, делая его ярким, красочным, веселым и добрым. Знал он о циклодоле и еще кое-что. Знал кое-что еще, и не только о циклодоле. Когда люди едут куда-то с определенной це-

лью, то они мало чего замечают на своем локальном пути; просто бездумно и ленно наблюдают обычные и привычные взгляду вещи, пусть порой неожиданные и даже странные, но не видят в упор того, что открывается взгляду человека, не имеющего цели и, потому свободно скользящему в пространстве-времени и эфире, не торопясь изучая окружающий мир. Масакра не мог не заметить двух ребят на заднем сидении автобуса, которые имели вид таких же, выброшенных из бешеного потока жизни существ, как и он сам. Один из них выглядел, словно вылезший из грязного подполья, оживший мертвец-зомби с фестиваля «Вудсток» шестидесятых годов, другой походил, скорее на молодого химика аспиранта, пережившего только что врыв своей любимой лаборатории. Торчащие в разные стороны, натертые зубным порошком, для поддержания вертикальности, длинные черные волосы, застывшее в удивлении выражение лица, кожаная проклепанная куртка и запах каких-то химических реактивов дополняли картину. В общем, – незадачливый студентаспирант и неведомо откуда взявшийся неряшливый нарик хиппи, – двое странников в автобусе со жлобами. Масакра и странная парочка вылезли на одной остановке, вошли в одну аптеку… и сразу же подружились. Полчаса спустя они уже сидели в гостях у

Масакры, проглотив по десятку таблеток вышеупомянутого циклодола. Это было половиной того, что предназначалось ему на месяц. Масакра говорил много и быстро. Рассказывал Вано и Панку о том, как он состоял в тайном обществе, готовящем то ли военный переворот, то ли полет на другую планету. Мысли рассказчика, впрочем, как и его благодарных слушателей, путались, сбивались, разбегались по разным углам, поэтому вникнуть в их суть было, честно сказать, кране сложно. Только в двух вещах все трое были уверены: в том, что нашей планете грозит большая опасность и Армагеддон уже не за горами, и в том, что они действительно съели по три средних дозы «этой тяговой гадости». По мере того, как колеса начинали действовать на светлые умы молодых психонавтов, речь Масакры становилась все более медленной и непонятной. Впрочем, это никого не смущало. Со стороны же вообще невозможно было понять, что происходит на самом деле. У какого-то стороннего наблюдателя сложилось бы впечатление, будто он, находясь непосредственно в самом что ни на есть настоящем дурильнике, наблюдает диалог трех психов, говорящих на разных языках совершенно разные вещи, но, почему-то, отлично друг друга при том понимающих. Отсюда сторонний наблюдатель мог

сделать вывод, что сам он является шизофреником, потому, что даже умалишенным не дано обрести такое чудное взаимопонимание и единение духа. Для любителей же странного кайфа, это являлось совершенно обыденной вещью, именуемой «пребыванием на одной общей волне». Панк посмотрел на свои руки, – они стали неестественно длинными и странно мерцали. Вокруг пальцев появилась сначала прозрачная тонкая дымка, а затем радужный протуберанец. Мир словно протерли начисто влажной тряпочкой. Все стало необычайно ярким, красочным и изумительно четким, словно дальтонику неожиданно дали взглянуть на мир во всей его невероятной красе и великолепии. Немного погодя стало ясно, что с красками явно произошел небольшой перебор. Сначала все вещи стали выглядеть, словно нарисованными, потом начали превращаться в карикатуры самих себя. Особенно сильно страдали люди. Поначалу невероятно красивые и привлекательные, потом гротескные, и вот, уже нестерпимо ужасные и уродливые монстры, бывшие некогда твоими друзьями, вели себя сдержано, но несколько угрожающе. Пространство стало странным образом искажаться. Выйдя на балкон пятого этажа покурить и, глядя при этом вниз, начинало казаться, что асфальт совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Все казалось каким-то причудливым и волшебным, за исключением, почему-то, деревьев, – те оставались

вполне обычными. Вано ощущал, практически, то же самое, что и все; разве что, кроме некоторых своих заморочек. Уходя с балкона, он заметил, что сквозь потерявшие листву ветви деревьев на него пристально смотрят знакомые глаза злобного маленького совенка. Стало несколько жутковато, но парень лишь слегка ухмыльнулся. Путешествуя в кроличьей норе, начинаешь спокойно реагировать на подобного рода стремные вещи. Даже сама Смерть в неординарной реальности, – всего лишь мучительный и болезненный, но, впоследствии, даже забавный адреналиновый аттракцион. Спустя какое-то время, неопределенное по человеческим меркам, одежда стала будто наэлектризованной, – ткань под руками казалась волшебной и необычно приятной на ощупь. Ноги подкашивались, словно кто-то подрезал вдруг сухожилья. Плюхнувшись в свободное кресло, Панк уставился вглубь березовой рощи на фотообоях. Деревья выглядели настолько живыми, насколько это возможно при такой, не слишком естественной раскраске. Плоскость обретала объем. В волшебном лесу что-то шевельнулось; послышалось хлопанье крыльев; ветка нагнулась; картинка ожила. Сова возникла в лесу так, словно она была обязана там находиться. Замелькали странные темные тени. Одна из них отбросила отражение, ставшее более реальным своего прототипа. Отражение, в

свою очередь, уменьшаясь, спроецировало еще одно, на этот раз вполне различимое, а минуту спустя, четкое абсолютно. Постепенно из веток и теней сплелось совершенно реальное живое изображение, – это был какой-то урод в черном капюшоне. Лицо с большим подбородком аспидносерого цвета. Напротив жуткого лица извивалось нечто, похожее, как на змею, так и на огромный фаллос. — Уриан, дух северный, Нортон тут, – раздался чей-то торжественный голос. — Вано, ты это видишь? – спросил Панк, дрогнувшим от страха голосом. — Вижу Швед, лучше помолчи, не обламывай. — Тут, на обоях, – действительно бес запечатлелся, – вмешался в разговор Масакра. – Такое бывает с фотографиями. Камера беспристрастна, она видит все так, как есть. — Мы многое видим в детстве, потом перестаем замечать, когда взрослеем, – сказал Панк. Он почувствовал, что его час пробил, и начал читать лекцию про «черные вини и красные пики». Впрочем, Панк мог бы и не стараться, – на тот момент все не только понимали глубину этой мысли, но и могли свободно обходиться без слов. Речь нужна была скорее как подтверждение связи с реальным миром. Но связь эта могла подвести... О том, как подвела связь. Швед проснулся на квартире у своей подру-

ги. Дома никого не было; общее самочувствие настойчиво давало знать о весело потраченном накануне времени. Умывшись, и походив из угла в угол, парень припомнил, хоть и не полностью, вчерашний день и автоматически начал искать похмелиться. Обшарив все вокруг и убедившись в полном отсутствии спиртосодержащих продуктов, он принялся за одежду. Всего этажом ниже, имея при себе хоть какую-нибудь жалкую мелочь, всегда можно было приобрести вонючий и разбадяженный димедролом, жестоко-брутальный токсический самогон, обеспечивающий, если не облегчение мук, то кошмарную ночь – гарантированно. Тщательно обыскав сначала одежду подруги, бедняга решил на всякий случай поискать у себя, – бывают же чудеса на свете. Мелочи, конечно же, не оказалось, зато в штанах обнаружились два неполных лепестка таблеток. Швед ухмыльнулся, вспоминая, как кувыркался вчера с Таней. Таня была довольно страшненькой девушкой, болела шизофренией, курила одну сигарету за другой, но всегда с радостью делилась таблетками с тем, кто не боялся остаться у нее на ночь. Парню и раньше попадались, мягко говоря, странные женщины, а если учесть еще и таблетки… в общем, – он бывал у нее довольно-таки частенько. — Так. Ну, что мы имеем, – сказал вслух Швед. – Радик и циклодол. Можно по кайфу выспаться, а там видно будет. Конечно же, три-

повать с бодуна не хотелось, поэтому, проглотив снотворное, он спрятал циклодол обратно в штаны. В предвкушении приятного отдыха, бедолага лег на диван и потихоньку включил музыку. Сон не шел. Проворочавшись полчаса с боку на бок, убедившись в полном отсутствии эффекта, Швед встал, вышел на кухню и достал пальцами из кастрюли холодную макаронину. Втянул в себя, проглотил – невкусно. Тогда парень, охнув и почесав затылок, махнул рукой и съел таблетки из второй пачки. Походив еще немного из угла в угол, он вернулся на диван, и стал с нетерпением дожидаться знакомых ощущений. Кроме похмелья, тоски и жалости к себе, ничего больше не чувствовалось. Прождав, тупо, минут сорок и убедившись в полном отсутствии "тяги", Швед отправился снова на кухню. Матеря, на чем свет стоит, долбанное похмелье и беспонтовые колеса, он включил кофеварку – невероятное и непонятно как действующее чудо бытовой техники русского производства. Кофеварка стала издавать странные и громкие, свойственные только ей, пугающие запредельные звуки. Бульканье, щелчки, угрожающее шипение с последующим «плюхом», словно прокашлялся несостоявшийся утопленник… все это было нормально. Но, сквозь какофонию поражающих впечатление звуков неожиданно послышался явный треск настраиваемой рации, звук радиопомех и, наконец, отдающий по-

военному приказы отчетливый голос: — Бери бумагу; садись; записывай. Квадрат такой-то, (шипение); взвод солдат попал в окружение, (шипение и треск); срочно доложить майору Гайваронскому, (шипение и вой); исполняйте немедленно! Связь неустойчива… Несчастный парень, выпучив глаза, выдернул вилку из розетки и замер. Кофеварка, прошипев еще что-то в этом же духе, постепенно умолкла. Поразмышляв полминуты, Швед вылил из «Нее» воду, положил в пакет и вышел на улицу. Ноги сами привели его в соседний дом, где жил начальник сельского отделения милиции. Дверь открыла красивая восточная женщина, – жена здоровенного и злого мента. — Айна, Гази дома? – Запыхавшись, спросил Швед. — Нет, он ушел только что. В Саратовку поехали. А что ему передать? — Да нет, я сам... Дело секретное, – ответил Швед, и выбежал на улицу. По дороге ехал милицейский уазик. Швед замахал свободной рукой, и принялся его догонять. Два милиционера, сидевшие впереди, переглянулись; водитель пожал плечами и добавил газу. Да и вправду, – зачем останавливаться, когда уже загружено в машину и изъято у самогонщиков все необходимое для рыбалки, а в нашей, самой лучшей на свете стране вотвот насупит всеобщее процветание и коммунизм? Швед, опустив плечи, брел по улице, и бор-

мотал себе под нос: — Что же, блин, делать? Ребята небось погибают, а я… Эх, пойду к Толику - афганцу, он воевал, – может, подскажет, как быть с этой хреновиной, – мудро решил он. Толик жил на другом конце поселка и приторговывал самокатной «паленой» водкой, не выходя из дома. Панк открыл калитку, кашлянул, направился к знакомой двери. Из будки выбежала прикованная на цепь овчарка и хриплым голосом сказала: — Ррр, Панк! Тррты пузырррр должен, верррни дееньггхи!

Швед радостно рассмеялся, развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел восвояси, повторяя сквозь давивший его смех нехитрые фразы: — Ну надо же. Очуметь. Так на*баца! Вот это дааа. С ума сойти. Ну и ну. Е*ать меня немытым кирпичом. Ничего себе. Охрненеть. Да ну на*. Звездануца об сарай. Вот это да… По дороге домой Швед общался с птичками, собачками, козами и прочими зверушками, а придя домой, долго беседовал со сливным бачком. День удался. Масакра разлил чай по изящным фарфоровым чашкам, расставленным на журнальном столике. Обстановка, и без того довольно богатая, приобрела вид покоев, какого-то дворца времен рококо. Во всяком случае, так представлялось Панку, который в отличие от Вано не бывал в «Зимнем» и многих других шикарных местах. По-

ставив на стол бронзовый подсвечник со статуэтками, Масакра зажег свечи и, глядя на пламя немигающими глазами, стал рассказывать новым друзьям о прелестях галлюциногенов. Его изредка перебивал Швед, тоже немало перепробовавший всякой дряни. — Кипяток помогает настроиться на нужную волну, – говорил Масакра. – Я как-то съел двести таблеток циклодола, а время течет, цепляясь за материю и наши чувства. Парни уставились на рассказчика с явным подозрением во вранье. Тот же продолжал, как ни в чем не бывало: — Меня откачали в больнице. Последнее, что помню, это то, как по потолку ко мне шел черный котенок. Движение мысли, – это вибрация, а кипяток остывает далеко не всегда с пользой. Под циклодолом почти всегда ужастики катят. — Чего ты испугался, котенка? – спросил Панк. — Ты не понимаешь, – он приходил за мной. Я уже начал умирать и, даже умер, а меня вытащили. Возвращение, словно рождение заново, причем без кожи… когда ты уже все понимаешь Знаешь, как это хреново и больно – возвращаться? — Да, – так же рассказывают те, кто под маком уходил, – ответил Швед. — Они так и остаются тут, – продолжал Масакра. – Потом становятся чертями или демонами… те, кто сильнее. Слабые де-

моны могут только нашептывать или вселяться в животных. Это и есть бесы, а еще смотри, какая у меня яркая рубашка. — У тебя прогрессирующая шизофрения, – сказал Вано. Масакра восхищенно уставился на нового друга и радостно спросил: — Ты доктор?! — Я просто читал кое-что про это, и знаю одну. Стихи может часами рассказывать наизусть. Может поезд тормознуть, или стекла разбить комунибудь. По настроению. — Аааа… я тоже читаю много и иногда по неделе не сплю. Знаешь, как прет, когда долго не спишь? — Это ключи, – скорее пропел, чем сказал Панк. – Не спать, не есть несколько суток, только пить воду. Потом, если пыхнуть, такие видения бывают, круче, чем в «Апокалипсисе». — А в «Апокалипсисе» что, думаете, разве глюки описаны? – спросил почему-то Масакра. — Не глюки, конечно же, а видения, – поправил Вано. – Каждое видение, это глюк, но не каждый глюк, – суть видение. Правило коньяка и бренди, – подытожил он. — С вами двумя тут точно сбрендишь, – проворчал Панк. – У тетки есть евангелие, читал в детстве. Что, интересно, хавал этот Иоан. — Он не хавал ничего. Его и так перло, безо всего. Как меня иногда, – сказал Масакра, – говорил он обо всем как-то комично, но было почему-то со-

всем не до смеха. Очередной раз, выйдя на балкон покурить, с трудом передвигая подгибающиеся ватные ноги, психонавты вернулись и, буквально рухнули на диван, уставившись, кто в пламя свеч, кто на фотообои, кто просто практически в никуда. Говорить больше не хотелось, – каждый уплыл в мир собственных грез, но миры эти пересекались. Масакра пялился на огонь, одновременно присматривая за гостями, транслируя им свои шизофренические инсинуации о материальном мире. Панк плавал, в полузабытьи, в каком-то прозрачном бассейне с призрачными женщинами и разбирал бредовые ребусы, что те ему загадывали. Вано видел их краем глаза и даже мог, как бы слышать, пока сам хотел этого. Ему показалось забавным, что русалки имеют, будто один мозг на всех и говорят вместе, произнося по очереди, разными голосами слова фраз и предложений, а иногда даже и части слов. Поэтому их речь звучала довольно своеобразно, но очень обольстительно, волшебно и гипнотично. Это было невероятно забавно…но, все же, парня заботило нечто иное. Сказочный лес стал почти реальным, но недосягаемым. Он не мог туда попасть. Ожившую картинку отделяла невидимая, но ясно ощутимая преграда. Поэтому Вано просто сидел, любовался на сказочные деревья, покрывающиеся на глазах фантастическими цветами, странными замысловатыми узорами, ор-

наментами, арабесками, переплетением трав, сравнимым разве что с самой хитроумной и изысканной восточной гравировкой золотом по оружию. Он наблюдал за некоторыми видимыми призрачными его обитателями, все больше вникал и слушал, слушал голоса, становящиеся, наконец, реальными и понятными. На спинке высокого кресла, уцепившись когтями, сидел совенок. Вано не знал, останется ли он на месте, если повернуть голову, поэтому не торопился. Было интересно просто сидеть и наблюдать, но совсем не так, как при просмотре фильма. Странным образом, он был вовлечен в происходящее, – не являлся богом, но квантовым наблюдателем и даже участником происходящих событий; игроком, членом странной призрачной сумасшедшей команды. «…Он один и ты один, батя ловит никотин… Во мраке и унынии споры бьет спорынья…», – жуткими потусторонними голосами, нашептывал кто-то глупые таинственные стишки. Рифмованные фразы, исполненные какогото зловещего смысла, то и дело звучали в лесу. Многое казалось абсолютной белибердой и сразу же забывалось, но Сергей знал, что придет время, и все всплывет в памяти, как вспоминается забытый сразу же после пробуждения сон, тогда, когда он сбывается. Слова, кажущиеся галиматьей в реальности, в мире грез обладали смыслом и имели силу. Фразы эти, суть формулы, могли изменять призрачный мир, что было да-

леко не шуткой для тех, кто отважился глубоко нырнуть в кроличью нору, прижиться там и остаться надолго. Нельзя сказать, сколько длилась такая психоделическая совместная медитация, – время текло для ребят совершенно иначе, но часы указывали на то, что скоро должны были придти родители их потустороннего завсегдатая, советского Тимоти Лири. — Нам надо сваливать, – сказал Панк. Вано, молча, встал. В голове его все еще бормотали сумрачные голоса. Масакра уныло понес посуду на кухню, но вернулся, чтобы проводить новых друзей. — Что ты добавил в чай? – спросил неожиданно Панк. — Ты заметил, – расплылся в улыбке Масакра. – Элексир Санечкина; последний оставался. Классная штука, да? — Не то слово, – согласился Вано. — Я завтра пойду в лес за лекарственными грибами. Мне они помогают; вам, быть может, тоже интересно будет попробовать. Пойдете? Панк и Вано переглянулись, кивнули друг другу и, молча, пришли к единогласному соглашению, – лекарство у Масакры было отменным. Автор: Вадим Доннерветтер .

Глава 1. Измерение Черви. Последним, что Он запомнил, было лицо бывшей подруги на вечеринке в честь Его дня рождения. Было весело: все вдребезги пьяные, Джин, кажется, лез к Николасу, Вира закрылась в туалете, и вроде, одна, Нора с Бэллой сцепились в объятиях, хотя вполне возможно, что они дрались. В общем, все как у всех. Сам Он после 2 пузыря Хеннесси мало кого узнавал, да и в принципе видел. Теперь Он здесь. Здесь находились еще люди, помимо Него, но никого из них Он не мог вспомнить. И, собственно говоря, Он – это Леон Ленз. Обыкновенный парень 21 года, учащийся на юридическом, любитель поднять бокал (был бы повод), умеющий обращаться с представительницами-- слабого пола, за что его и любили, правда, когда Леону все же становилось скучно, угодить ему было просто невозможно. Вырос Лео в достаточно богатой семье, поэтому отказывать себе ему приходилось очень редко. Это повлияло на его характер. Это место. Оно чемто отличалось от обычного здания. Сама атмосфера угнетала и напрягала. В воздухе так и вился запах… смерти? Леона начало все это раздражать. Но долго ждать чуда с небес все же не пришлось. Из темного угла вышла странная персона. Высо-

кий человек, одетый в какую -то длинную паранджу белого цвета. «Священник что ль? На церковь то не особо смахивает…» - подумал про себя Леон, осматривая бесконечно высокий потолок здания. Послышался голос «священника» и Леон поспешил направить свой взор к говорящему. -Итак, вы, конечно же, не помните, как вы здесь оказались и наверняка не знаете, зачем вы здесь вообще. Я взял на себя обязанность посвятить вас в курс событий. Ну, во-первых, вы все мертвы. Зал на секунду смолк, после послышались шептания. -Какого лешего?! – Ленз с явным возмущением подскочил с места, прервав робкие голоса присутствующих. – Вы еще скажите, что сейчас нас будут направлять в Рай и Ад! – Леон никогда не верил в сказочки про дядечку, сидящего на облаке и вершащего судьбу человечества. -Нет – «священник» улыбнулся, - вас не будут определять в Рай или Ад, потому что их попросту не существует… -Это какой-то прикол? – подала слабый голос девчонка в кепке. – Если да, то не смешно. Развязался гул. Мужчина откашлялся и продолжил: -Вы находитесь в Червовом измерении. Сюда

попадают люди в своей оболочке, как при жизни, но при этом, здесь находятся только те, кто не дожил свою жизнь до конца. То есть, люди, наложившие на себя руки. -Чего? – Леон вновь повысил голос. -Успокойтесь,- сейчас я все объясню. Каждому человеку дается сто лет жизни. Он может прожить и больше, если действительно этого захочет, а может умереть совсем молодым. В основном это происходит по их же вине. Кто-то спивается и калечит себе печень, кто-то режет вены и так далее. В любом случае, если вы не дожили до ста лет, то вы не прожили то время, которое вам назначено. Вас ожидает перерождение. У того ребенка – мужчина указал на 10летнего мальчишку – останется в запасе больше времени пожить, чем, скажем, у вас. – взгляды оратора и Леона вст рети лись. – Вы забудете все, из прошлых жизней. Некоторые из вас здесь уже бывали, им жить в следующем перерождении еще меньше… -Эй, а что будет после того, как мы проживем 100 отведенных нам лет? крикнул кто-то из слушателей. -Вы перерождаетесь в другом измерении и проживаете еще 100 лет с накопленными из всех своих жизней воспоминаниями – ответил на вопрос «священник», и после, продолжил. – Итак, с часу на час, вам предстоит ожидать своего перерождения, у вас есть время вспомнить как вы умерли и обсудить это соответственно. – как-то мрачно улыбнувшись, мужчина растаял в воздухе. «Я должно быть все

еще пьян…» - попытался успокоиться Лео, но не выходило. Осознание своего глупого положения и полное непонимание ситуации выводило Леона из себя. Не исчезни этот мужик, он бы ударил его посильнее, чтобы тот сознался, что это всего лишь развод. ГЛУПЫЙ И НЕСМЕШНОЙ РАЗВОД. Кое-кто, кажется, уже вспомнил свою смерть. Да и не он один. Понемногу людей, словно парализовало током. Послышались всхлипы, кто-то кого-то успокаивал… Стук сердца. Стук в висках. Кажется, было слышно, как течет по венам кровь. Леон вспомнил. Картинка четко врезалась ему в голову. Скандал с бывшей. Дурацкая угроза перерезать себе горло. Женский крик. Так все же, Леон по пьяни вонзил лезвие ножа себе в горло. Закружилась голова, свело желудок. Парень резко схватился за горло, пытаясь отдышаться, будто получил ножевое ранение только что. Нет, у него мать осталась совсем одна… В наступившей тишине вдруг отчетливо прозвучали шаги. Примерно полторы минуты кто-то приближался к толпе обезумевших от страха и непонимания людей. В свет вышел молодой парнишка, лет 1819 на вид, с голубыми глазами, белыми густыми волосами и характерной для этой черты бледной кожей, сквозь которую были видны голубые вены на висках. Не сказать, что парень выглядел жутко… достаточно крепкий телосложением, одетый в обыкновенную рубашку и брюки тоже белого цвета. -Приветствую, дамы и господа. – протянул он, остановившись перед людь-

ми. Тут Леон не выдержал, вскочив, как ошпаренный с полу, он быстрыми и тяжелыми шагами направился к пришедшему. -Кто ты еще, черт тебя подери?! Какого черта здесь вообще происходит? Что за шутки? Если ты сейчас же все мне не объяснишь, то в ход пойдут кулаки, парень. – Леон схватил паренька за воротник, сжав кулаки, так, что под такой силой рубашка того затрещала. Тут же появился «священник», который каким-то образом оттолкнул Лео от беловолосого. -Прошу прощения, господин. Этот парень просто переволновался чуток. – «священник» поклонился ему, недовольно глянув на валяющегося на полу Леона. -Ничего страшного – улыбнулся беловолосый, думаю, мне не составит туда ответить молодому человеку. Что вы хотели бы узнать? -Все! Я хотел бы узнать все! Что за фигня? Почему мы здесь? Почему мы умерли…? – тут Лео запнулся, ведь все было предельно ясным. Он мертв. Неважно, что это за место и зачем оно, он уже умер. Его больше не существует. И то, что он накинулся на этого паренька, тоже неоправданно. В его смерти виноват лишь он сам. И никто больше. Некоторое время Леон молчал, опустив голову. «Измерение Черви? Это как в картах? Значит есть еще измерения…» мысли, вопросы забегали в голове у Леона. Теперь ему хотелось узнать об этом мире. Все равно, ему уже не воскреснуть в своей старой жизни и новую начинать бессмысленно, учитывая, что

времени пожить у него не так уж и много, как хотелось бы. -А… Что это за мир? – уже спокойным тоном спросил Леон. – И кто вы? Беловолосый парень лишь улыбнулся. -Я расскажу тебе, но твое время скоро настанет, ты должен будешь переродиться в новой жизни. Я вижу у тебя много вопросов… Я предложу тебе сделку. «Священник» попытался возразить, но парень продолжал: -В обмен на шанс жить среди людей, прочувствовать счастье, горе, боль и радость, воплотить в реальность людские мечты и навсегда распрощаться со словом «жизнь», я предлагаю тебе пойти со мной. Я расскажу тебе все, что знаю, и ты увидишь все своими глазами. Но знай… этот мир – это бесконечность. Принимая мои условия, ты никогда не сможешь существовать в мире людей, у тебя не будет возможности переродиться. Вот мое предложение. -Но… господин, это ведь… - вновь вмешался мужчина в белой парандже. -Все нормально. – Прервал его Леон. – я согласен – Решение далось ему нелегко. Ведь проторчать всю вечность неясно где не вызывает никакой радости, но любопытство и осознание бессмысленности нового перерождения взяли верх. -Отлично, Леон. Зовут меня Белым Джокером – беловолосый вновь улыбнулся, протянув Леону свою руку. Автор: Эль Ким

Томми стоял у входа на студию и ждал своего помощника. Фейна ничто не учит, он снова опаздывал на работу. Точнее, он уже час должен быть на рабочем месте. Час! - Мистер Браун, скажу честно, много чести этому Фейну, – произнес стоящий рядом охранник. - Много чести для него, это если он без пары подзатыльников дойдет от ворот до фотостудии, – ответил Томми. На самом деле, Томми уже получил задание от Фарнольда на сегодня и вынужден был сам бегать по студии. Что не очень радовало молодого человека, так как у него уже есть мальчик для битья и мелких поручений. Коди появился. Он шел вразвалочку по противоположной стороне улицы. - Давай быстрее, – процедил сквозь зубы Томми, охранник усмехнулся. - Его так и не уволят? – спросил он. - Я не столь гуманен, – ответил Томми. Фейн шел спокойно, погрузившись в свои мысли. «Он что, потерял счет времени? Вот идеал идиотизма!» - подумал Томми. Коди, наконец-то, заметил Томми и, улыбнувшись, ускорил шаг. Он ступил на дорогу и стал переходить, не удосужившись даже посмотреть по

сторонам. Томми, хоть и не был законопослушным пешеходом, рефлекторно повернул голову в сторону движения. Глаза парня расширились от страха. На Коди несся огромный тягач с прицепом. Такие завозят на студию большие декорации и перевозят инвентарь на выездных съемках. Но сейчас он явно ехал не на студию. - Фейн, назад! – только и смог закричать Томми. Водитель, увидев пешехода, смело идущего под колеса начал сигналить, но остановить многотонную машину мгновенно невозможно. Коди повернул голову в сторону грузовика синхронно со скрипом тормозов. Страха на его лице не было, он просто не успел испугаться. Скорее удивление, но Томми не успел этого разглядеть. Только тонкую нить провода наушников, ведущую к уху. И удар. Томми и охранник пулей кинулись на место аварии. Тело фотографа затянуло под грузовик, и узнать, жив он или нет, они пока не могли. - Фейн, ты жив? – спросил Томми у обездвиженного тела, лежащего под прицепом. Задние колеса не переехали его, но тело выглядело неестественно. Левая нога была практически вывернута в противоположную сторону, а грудная клетка сильно вдавлена.

- Давай его достанем, – произнес Томми охраннику. Тот молча кивнул и полез за Томми под машину. Водитель уже бегал вокруг причитая, что он не виноват, что он сигналил, а это… - Закрой рот и звони в 911! – крикнул на него Томми, вытаскивая тело Фена на свет. - Ему уже не помочь, – тихо произнес охранник. Он указал на грудь фотографа. Черная футболка была мокрой, желтая ветровка пропиталась багровыми пятнами. Но при этом на лице Фейна сохранилось, то самое удивление. Только нос немного неестественно повернут вправо, и еще он был грязи. Томим затошнило. - Закрой ему глаза, - хватаясь за рот, произнес парень. *** - Медики сказали, мгновенная смерть, – произнес Фарнольд. Он, Томми и Дуайт были в кабинете Дуайта. Полиция уже уехала, тело увезли в морг. Томми был все еще в шоковом состоянии и сейчас тихо сидел, потягивая виски. - Томми, ты алкоголем не увлекайся, – произнес Дуайт. – Твоей вины в этом нет. - Если бы он не заметил меня, он бы не стал

переходить дорогу, – тихо произнес Томми. - Если бы он вовремя приходил на работу, он был бы еще жив! – отрезал Дуайт. Томми молча кивнул и сделал глоток. - Надо родственникам сообщить, – произнес Фарнольд. – Он ведь с Флориды откуда-то. - В Лос-Анджелесе у него нет родственников? – спросил Дуайт. - Насколько мне известно, нет, – ответил Фарнольд. «Вот и не стало человека», – думал про себя Томми, пока отец обсуждал с режиссером транспортировку тела Коди на его родину. Вспомнился разговор с Карлой про маски. А была ли маска на Коди? Маска идиота? Нет, этот вариант Томми отбросил. Идиотизм, скорее всего отголосок маски наивности. Или нет? Сейчас голова работала плохо. Стресс и алкоголь не способствуют трезвому мышлению. Наивность это маска. Маска скрывает истинное лицо, а то, чем Коди прикрывал свое лицо, был мазохизм. Моральный мазохизм. Он начался с ситуации с Марией и продолжался все последующее время. Томми даже стало стыдно, что он так использовал Коди. Фейн был у него мальчиком на побегушках. Принеси, подай, отнеси, приготовь кофе. Личный паж, которого можно было и попинать. Словесно, конечно, до ру-

коприкладства Томми не опускался. Что же скрывалось за этим мазохизмом? Выдержка? Высокие амбиции стать известным фотографом? Или страх? Простой беспричинный страх. Его можно назвать страхом жизни. Свободной жизни. Многие люди боятся жить свободно. Им нужен ктото, кто будем на них кричать. Будь то начальник – самодур или отец – алкоголик. И вот Коди, не найдя такого самодура на студии, решил его создать. Создать себе условия, когда к нему будут относиться как к пустому месту, вытирать об него ноги. Не специально, конечно, но подсознательно. Чтобы были подлинные основания для существования его страха. Возможно, он вырвался из подобной ситуации дома и, оказавшись в большом мире, понял, что без тяжелой руки над затылком не сможет жить. И вся эта ситуация на студии ему нужна была как воздух. А может, и не было никакой маски и это было его реальное лицо. Просто он не научился еще прятать лицо за маской и привык смотреть на мир своими глазами, не через прорезь в тяжелой маске. Ведь иногда он вел себя как ребенок. Взрослый ребенок. Даже не ребенок, а подросток. Да, подросток. Они уже не дети, но еще не взрослые. Среднее состояние, когда думаешь, что делаешь взрослые поступки, не осознавая от-

ветственности за них. Ведь он был таким безответственным. Был. - Я пойду, - поднимаясь с кресла, произнес Томми. – Возьму отгул, если вы не против. Дуайт внимательно посмотрел на сына. - Хорошо, – кивнул он. – Джеймс, будь добр, отвези Томми домой. - Не надо, - покачал головой Томми. – Я сам. - За руль? Пьяным? – Закричал Дуайт. Да так, что, наверное, даже Карле было слышно его. - На такси, – ответил Томми. – У Джеймса и так проблем сейчас будет с отправкой тела… во Флориду. - Хорошо, езжай на такси, – согласился Дуайт. - Угу, я вызову от Карлы. А вы тут продолжайте, – произнес парень и вышел. - Все на его глазах произошло, - глядя на закрывшуюся дверь, произнес Фарнольд. – Тяжело ему будет. - Переживет, – ответил Дуайт. – Главное, чтобы не винил себя в смерти Фейна. - Я бы на вашем месте позвонил Мэриэнн и объяснил ситуацию. Жена в такой ситуации поможет лучше, чем мы с вами. - Откуда-то тебе про жену знать, – съязвил Дуайт, но заметив, что обидел друга, быстро исправился. - Прости, Джеймс, я не хотел, - произнес Дуайт, доставая телефон и набирая номер невестки.

- Да ничего, - отмахнулся режиссер. – Нервы сейчасу нас у всех не к черту. Журналюги из этого такую историю раздуть могут. Их там охрана сдерживает на входе. Главное, что бы Томми дали спокойно добраться домой. Дуайт быстро переговорил с Мэриэнн, пояснив ситуацию. Девушка сразу согласилась помочь и аккуратно поговорить с Томми. - С журналистами будем разбираться после. У полиции к нам нет претензий. Пока займемся более несущими делами. - Хорошо, - кивнул Фарнольд и они вернулись к старому разговору. *** Закончив разговор с Дуайтом, Мэриэнн вышла на крыльцо. Она ждала Томми, прокручивая в голове сказанное свекром. Ну и что ей сказать Томми? Она не психолог и не ангел. Ее муж видел, как грузовик сбил его полоротого помощника. Это случайность. Несчастный случай. И, тем не менее, Томми чувствует некую вину. А может, он всего лишь взял на себя ответственность за этого человека, за Фейна. Но нет, нет. Томми за него не в ответе, и это сам Фейн виноват в том, что шагнул на дорогу, не глядя по сторонам. Заметив подъезжающее такси, Мэриэнн вернулась в дом. Лучше встретить Томми в доме, а не на крыльце. - Привет! - сказала

она, когда он вошел в дом. - Ты выглядишь очень уставшим, пойдем, приготовлю тебе чай. И поговорим, если хочешь. Томми внимательно посмотрел на жену. - Отец звонил? уставшим голосом спросил он, обнимая супругу. Сейчас ему не хотелось ничего, не чая, не кофе, вообще ничего. Просто чтобы Мэриэнн была рядом. - Да, - тихо сказала Мериэнн, обнимая Томми. Не надо сейчас ничего говорить, решила она. - Он оставался придурком до самого конца, произнес Томми, садясь с супругой на диван. - Не заметить несущийся на тебя грузовик, но как так можно? Ладно, в наушниках был, но увидеть то можно. Он ведь шел прямо на него! Потом стал переходить дорогу и стал под колесами. Ну, как такое возможно? - Может такая у него судьба. Или у него и, правда, было не все в порядке с головой. Ведь совершают люди порой такие вещи, что не знаешь, как и объяснить, - Мэриэнн взвешивала каждое слово. Дуайт надеялся на нее, да и Томми тоже. И она сама хотела помочь, сделать так чтобы все это поскорее ушло, забылось. Хотя это и жестоко по отношению к Фейну, но для Мэриэнн было важно чтобы Томми поскорее пришел в себя и не думал о гибели Коди Фейна. Если бы Коди был какой-то не-

знакомый человек, то было бы проще, он бы забылся к концу дня, а то и раньше, но смерть, гибель даже едва знакомого человека оставляет на душе некий отпечаток. - Знаешь, а у меня иногда мелькала мысль: "Как его земля носит?" начал Томми. - Видимо, накликал беду. - Нет, Томми, ты ни в чем не виноват. От тебя не зависело, то, что случилось с ним. Это бы произошло рано или поздно, так или иначе, - Мэриэнн говорила громче и уверенней. - Коди Фейн жил в каком-то своем мире и он даже не понимал, что вокруг него происходит и какие последствия могут быть. Взять хоть тот случай с Марией. И вот сейчас. Он жил с уверенностью, что с ним ничего не может произойти. Какойто комплекс Супермена. И вот он переходил дорогу в неположенном месте и в него врезался грузовик. Мэриэнн взяла мужа за руку. - Томми, послушай, ты не виноват в этом ни коим образом, что бы ты не думал про него раньше. С ним могло случиться, что угодно. Но случилось это. Но ты здесь не причем. Не ты решал его судьбу, и ты бы все равно ничего не смог сделать. - Хорошо, - улыбнулся Томми. - Обещаю, что не буду винить себя в его смерти. Просто, когда мы достали его из-под колес, он выглядел как ребенок. Маленький с таким

удивлением на лице. Просто подросток. - Он и был скорей всего подросток. Подросток выглядящий старше своих лет. Мэриэнн прижалась к Томми, положив голову ему на плечо. - Тело будут отправлять на родину, во Флориду, - произнес Томми, чтобы хоть немного сменить тему. Точнее, изменить русло разговора, то еще немного и он начнет сходить с ума. - В Лос Анджелесе у него никого нет. Он точно был подростком, раз сорвался на другой конец континента, где его некому было и поддержать. По сути, люди на киностудии были единственными, с кем он общался все это время. А я его тупо гонял, как слугу. Принеси, подай. Знаешь, если бы я зал, что в один момент его раздавит на дороге, относился бы к нему более лояльно. Не смотря на его... нельзя о покойниках плохо. - Этого знать не дано, ты сам знаешь. Если бы мы все знали наперед и принимали это во внимание, возможно, избежали бы многих бед, но я в этом сомневаюсь. Одно могу сказать, для Коди ЛосАнджелес был сказкой, в которой нет ничего страшно, - сказала Мэриэнн. Меня удивляет то, что у него здесь никого нет. Даже друзей. - Ну, судя по ситуации с Марией, одна подруга у него в этом городе есть... была.

- Может, стоит ей сообщить? Понимаю, что мы не знаем, сколько времени они встречались и все такое, но это будет ради памяти Коди. Вроде как некий долг. - Идея хорошая, ответил Томми. - Займусь этим завтра, не все же на Фарнольда сбрасывать. Коди очень любил кафе "Антишейк", там и поспрашиваю. Если он додумался привести её на студию, то в кафе уж точно водил! *** Томми зашел в "Антишейк". Кафе никак не изменилось. Ни в лучшую сторону, ни в худшую. В зале было немного посетителей. Еще день и основная масса посетителей подтянется к вечеру. - Прошу прощения, - произнес Томми у одной из официанток. - Вы, случайно, не знаете этого человека? Он бывал завсегдатаем этого заведения, Томми показал девушке фото Коди. Стефани глянула на фото, потом на молодого мужчину в костюме и сказала: - Да, я его знаю. Его зовут Коди Фейн. А зачем вы его ищите? - в голосе прозвучало любопытство. - Я его работодатель, - ответил Томми. Дело в том, что он погиб. И я ищу хоть кого-то, с кем он общался здесь. Сам он не местный, из Флориды. С его семьей мы уже связались, но может, кому

-то не безразлична его судьба или кто-то искал его. Стефани на мгновение остолбенела. Таких новостей она не ждала, даже о Коди. Да, отношения с ним не сложились, что и говорить. Но на душе стало неприятно, то ли жалость, то ли еще что-то. - Какой ужас, - произнесла она. - Жаль его... а как он погиб? - Автокатастрофа, не вдаваясь в подробности, ответил Томми. - Он был частым посетителем этого кафе, - повторился парень. - Не подскажите, он с кем-то общался плотно? Может его могут искать? - Со мной, - ответила девушка, опустив глаза. - Это я та девушка, которую Коди провел на студию, - сказала она, ощутив стыд. Она не хотела вспоминать события той ночи, но сейчас память выдала их. - Я не думала, что так все случится. Да и Коди мне понравился. Но после студии мы больше не виделись. - Понятно, - ответил Томми. - Его тело будут отправлять завтра в 18.00, рейс 1148. Если хотите попрощаться с ним, то приходите. - Хорошо, - ответила девушка, думая пойти или не пойти. По сути, у них и отношений то не было, и она не должна никуда идти. Но... нельзя быть такой жестокой. Хоть Коди Фейн и был придурок, он заслуживает хоть каплю сострадания. -

Да, я приду. - Спасибо, - ответил Томми. - Всего доброго. Парень развернулся и ушел. - До свидания, сказала Стефани. Она стояла и смотрела перед собой, осмысливая смерть Коди. Они же не давно встречались и вот. Раз и его нет. Жизнь жестока и непредсказуема, пора бы привыкнуть. Но тем не менее новость о гибели Фейна не оставила ее равнодушной. - Стефани! Ты чего уснула там? - крикнула на нее управляющая. Девушка тут же встрепенулась и пошла работать. *** 6 месяцев спустя… Энтони, как всегда по утрам, проверял работу Лоры и других горничных. Все как всегда идеально. И тут в столовую ворвалась Миранда. - Энтони, Инга звонила, - закричала девушка. - Они с Линдой рожают! Уже в больнице! Первая секунда – Энтони не понял смысла слов девушки, вторая секунда – Энтони понял смысл слов девушки, третья секунда – Энтнони в панике, четвертая секунда – Энтони взял себя в руки, пятая секунда: - Энтони, ты меня слышишь? – Миранда подошла к не моргающему парню и пощелкала пальцами перед его глазами.

- Лора, ты за главную, – Энтнои вышел из оцепенения и кое-как смог промямлить хоть пару слов. – Клео, ты со мной. Он быстро вышел из столовой и направился к выходу. - Клео, это он про меня, - пояснила девушка и пошла за ним. Вот-вот, а может и уже, Энтони стал отцом. Эта мысль не давал ему покоя. Парочка быстро домчалась до больницы, уже забегала в родильное отделение. - Доброе утро! – Взволновано произнес Энтони медсестре в регистратуре. – К вам поступали Инга Хамертон и Линда Кросс? - Да, - ответила не молодая и полная медсестра. - Они сейчас в родильном зале. А вы кто? - Я… отец, – ответил Энтони. Миранда только тяжело вздохнула. - Чей отец? – переспросила медсестра. - Детей. Медсестра удивлено посмотрела на парня. - Можно конкретней? - Линды и Инги, – за парня ответила Миранда. – Так получилось. – Последнюю фразу она постаралась произнести с невинной улыбкой. Видимо это не получилось. - Бывает, – ответила медсестра. – Счастливчик, ваш брат. - Он мне не брат, отмахнулась Миранда. - Да, она мне не сестра, она моя будущая же-

на, – пояснил Энтони. Парень был очень взволнован и его язык работал быстрее мозга. - Тогда счастливчик вдвойне, – произнесла медсестра. Миранда оттянула Энтони от регистратуры. - Слушай, я понимаю, ты волнуешься, я тоже переживаю, но мозгами думать надо. Энтони не слышал её, он был на своей волне. - Что? – переспросил он, но ответить девушке не дали. Душераздирающий крик пронзил все отделение. - Мать!!! Почему так больно!!! – орала Линда. – И почему он мужчина? Что, женщина не может принять роды! Уйди, урод! После последней фразы что-то громко упало и в дальний коридор побежало несколько медиков. Крики Линды не стихали, она поносила все, на чем мир стоит, а врачи выводили оттуда своего коллегу, который держался за кровоточащий нос. - Я только сказал ей не нервничать, - рассказывал доктор, зажимая нос. А она как согнет ногу и как долбанет. Как она вообще смогла ногу согнуть? У неё же живот огромный! - Эта может согнуть, – произнес Энтони. Врач удивлено посмотрел на него. - Твоя? – спросил он. - Его, - ответил медсестра. – Вторая тоже,

и та, что сидит рядом. Врач с округленными глазами посмотрел на Миранду, потом на Энтнои. - Сочувствую, парень, сочувствую, – ответил он, и его увели в кабинет, заниматься его носом. - Чего так долго? – с нетерпение спросил парень. - Ты меня спрашиваешь? – переспросила его Миранда. Крики все продолжались. Самое странное, но Ингу не было слышно. Потом все стихло. Из дальних кабинетов вышли врачи и улыбнулись друг другу. - Ваша тоже только что разродилась? – спросил мужчина у женщины. - Да, - ответила женщина. – Только сначала она сломала нос Маверику, была против, чтобы роды принимал мужчина. Твоя как? - О, прекрасно, все тихо спокойно, – с улыбкой ответил мужчина и обратился к медсестре. - Хелена, запиши, Инга Хамертон, девочка; 3,5; 50 см. - Дочка! – воскликнул Энтони. – У меня дочка! - Счастливый папаша? – улыбаясь, спросил доктор. – Поздравляю! Энтони с радостью пожал руку врача, как крик Линды снова пронзил отделение. - Энтони, ты козел! Придурок с кривым членом! - А вторая роженица кого родила? – осторожно спросила Миранда.

- О, у неё близнецы, мальчики, – с улыбкой произнесла женщина. - Поздравляю, милый, у тебя еще два сына, – не без доли сарказма, произнесла Миранда. Если Энтони сейчас испытывал неистовый приступ счастья, то Миранда наоборот – ей было больно. Очень больно. Её любимый стал отцом. И детей ему родила не она. Конечно, она понимала, что это счастье скоротечное, и Линда с Ингой скоро уедут обратно в Нью-Йорк, но приступ боли и ревности все равно был. Линда успокоилась и их с Ингой перевели в палату. Как попросила Линда в одну. - Привет, - осторожно произнес Энтони, входя в палату к счастливым мамочкам. - Придурок! – Сразу закричала Линда. – Идиот! Не мог девочку сделать?! Мальчика он заклепал, да не одного, а целых двух! - Линда, успокойся! – произнесла вошедшая следом за Энтони Миранда. - А ты его не защищай! – возмутилась Линда, но Миранда не дала ей развить скандал. Девушка подбежала к лесбе и взасос поцеловала её в губы. - Эй, я тоже хочу! – заканючила Инга. - Это как компенсация за криво… - она замялась, не зная как правильно выразится. - Кривочленость, – блажено произнесла Лин-

да. - Да, - кивнула Миранда. - За кривочленость Энтони. - Отличная компенсация, – улыбнулась Линда. - На этом она и закончится! – строго ответила Миранда. - Да я поняла, что продолжение только для Энтони, – Отмахнулась Линда. – Ладно, счастливый папаша, спасибо тебе. - Не за что, - ответил улыбающийся парень. - Конечно, не за что! – снова возмутилась Линда. – Все не так сделал! Эта значит, девочку родила, а я? - А как вы их назовете? – меняя тему разговора, спросила Миранда. - Хотели Леа и Ким, - спокойно произнесла Линда. – А теперь… - Девочка будет Леа, а мальчики Дензель и Джастин, – ответила Инга. - Только не Джастин! – возмутилась Линда. – Не хочу, чтобы моего сына сравнивали с этим придурком Джастином Бибером! - Ладно, - ответила Инга. – Йорк? - Йорк из Йорка? – переспросила Линда. – Да ты издеваешься! - Леон, – Произнесла Миранда. – Леон Кросс! Звучит! - Леон… - повторила Линда. – Да, Леон! -Значит, Дензель и Леон? – переспросила Инга. - Ага, - подтвердила Линда.

- А я хотел… - начал Энтони, но Линда его перебила. - Кривочленов не спрашивают! – отрезала она. – Миранде хоть по нормальному заделай! Девочки дружно рассмеялись, а Энтони обижено отмахнулся. - Да ну вас! - Нас может и да ну, а я действительно хочу ребенка, – произнесла Миранада и подошла к парню. - Клео… - начал он, но она положила палец ему на губы и поцеловала его. - Эй, - возмутилась Линда. - Дотерпите хоть до дому! *** - Миссис Лоуренс, вы уже уходите? - спросила Лора, ставя на стол завтрак для Элизабет. - Да, Лора, я еду в больницу и не знаю когда вернусь, - ответила Лиз, доставая из сумочки ключи от машины. - И вы даже завтракать не будете? - Лора волновалась за Элизабет. После как того, как Роберта положили в больницу, Лиз будто подменили, с нее точно взяли и стряхнули весь блеск и глянец. Нет, она также изысканно одевалась, подбирала украшения к нарядам, но стала меньше улыбаться, и голос у нее изменился, стал более глухим и тихим, и походка как будто стала немного тяжелее. Раньше казалось, что Элизабет Лоуренс словно па-

рит над землей, легко и непринужденно, сейчас ее шаг стал твердым, она каждый день шла в больницу как на бой, уверенным и твердым шагом. И вот уже как три дня уходила в больницу ни свет, ни заря ничего не поев, и даже кофе не пила. - Нет, Лора. Я поем в больнице. Лора вздохнула. - Съешь сама этот завтрак. Я понимаю, ты старалась, но я не могу, не хочу есть. Все, я пошла. Лиз махнула рукой и вышла из дома. Через пять минут Лора услышала, как отъезжает машина. Лора села за стол, глядя на чашку кофе. В глазах женщины стояли слезы. Неужели врачи ничего не могли сделать и вот мистер Роберт умирает. Лора долго проработала в доме Лоуренсов, они были ее семьей. Она знала их, видела настоящими, без тех напускных эмоций и игры на публику. Миссис Элизабет с ума сойдет от горя. Роберт и Элизабет уже одно целое. Как Элизабет будет без Роберта? Что с ней станет? О том, что будут чувствовать Мария и Брайан Лора не думала. Может потому что они глубже спрятали свои эмоции. А может, потому что Лора и видела то их только утром, да поздно вечером. - Миранда?! - Лора крикнула садовницу, вышедшую в сад. - Не хочешь позавтракать? Миранда вошла в столовую.

- Миссис так ничего не ела? - спросила она. События летели с невероятной скоростью. Рождение детей Энтони и, не прошло и недели, как мистер Лоуренс попал в больницу. Говорят, богатые живут дольше бедных. Все это ложь. Здоровье не купить за деньги. Конечно, если у тебя звенит монета в кармане, за тобой будут лучше ухаживать, давать более дорогие и действенные препараты, но купить жизнь нельзя. За деньги можно не на долго отсрочить смерть. - Не стала есть, сказала, что поест в больнице, хотя я сомневаюсь в этом, - Лоре удалось сдержать слезы. - Давай хоть мы с тобой поедим. Лора достала вторую чашку для кофе и стакан для сока. - Давай, - улыбнулась Миранда. - Как там другие хозяева? То я не Брайана с Рейчел, не Марию давно не видела. - У них свой ритм жизни. Рейчел снимается в новом фильме и опять у Фарнольда, я так слышала. Брайан полностью ушел в управление студией, они ж в прошлом месяце чуть ли не жили там с мистером Робертом. Мария в основном у себя сидит, что-то читает, или гулять уходит. Лора налила кофе, и подала чашку Миранде. В доме казалось, только они и остались. - Все живут своей жизнью, - произнесла Миранда, отпивая кофе.

*** Элизабет смотрела в глаза врачу, стараясь быть спокойной. - Миссис Лоуренс, было сделано все возможное и даже больше. Лиз нервно дернула головой. - Больше ничего не осталось, только ждать. Ваш муж протянул достаточно долго, обычно с таким диагнозом.... - Долго? Вы называете это долго? Полгода долго? - голос у Лиз дрожал. - Я понимаю, терять близкого человека... - Молчите! Я не хочу слушать эти банальные и глупые слова о том, как это тяжело. Я это чувствую. Я знаю все, я знаю, что..... Она замолчала и вытерла слезы. - Сколько осталось? - Не могу сказать точно.... Лиз хрипло рассмеялась. - Понятно. Вы ничего не можете, не вылечить, не сказать.... Она вышла из кабинета и пошла в палату к мужу. - Доброе утро, Лиз, - улыбнулся он. - Доброе, - ответила Лиз, но она не смогла улыбнуться. - Ну, улыбнись мне, Элизабет. - Я не могу улыбаться, - по щекам снова покатились слезы. - Для меня. Улыбнись для меня. Я не хочу

умирать, видя только слезы. Мы прожили хорошую жизнь. Всякое бывало, но тем не менее. - Я даже знаю, что ты подразумеваешь под всяким, - улыбнулась она. - Да-да. Представляешь, что было бы, если бы мы тогда развелись? - Я бы также стояла здесь, у твоей кровати и мне не хотелось бы улыбаться. Он рассмеялся. - Чего ты смеешься? Тебе что весело? Роберт взял ее за руку: - Нет, мне не весело, я просто рад, что ты меня до сих пор любишь. Просто удивительно за что. - Сама удивляюсь, Роберт, - она сжала его ладонь. - Помнишь, мы чуть не утонули, когда катались на катере во время шторма? - Помню. Думал, ты меня возненавидишь после этого, а ты стала моей женой. - Может, это была моя месть. - Какая чудесная месть. Они рассмеялись. - Здесь смех звучит неприлично. - Элизабет Лоуренс, вот тебе не наплевать? - Здесь во всех палатах больные.... - И, тем не менее, лучше умирать от смеха. - Твой позитив.... - Что? Я всегда старался не унывать. Даже во время того шторма. Лиз,

ты заметила, что мы вместе пережили много штормов, в переносном смысле? - Да. Много. И вот ты меня оставляешь посередине океана, одну бороться со стихией. - У тебя есть Мария и Брайан. Они тебе помогут выплыть. - Мне им тоже придется помогать, и я не имею права плакать... - Нет, в этом случае ты сможешь плакать перед ними, вместе с ними, но обещай, что не слишком долго. Я не хочу, чтобы вы утонули в слезах. Это не вернет меня. - Ты уже прощаешься со мной? - Никто не знает, когда я умру. Может этой ночью. - Нет, давай не этой. - Я не могу договориться со смертью, хотел бы, но не получится. - А ты попробуй. Ты с такими несговорчивыми людьми договаривался, - сквозь слезы улыбнулась Лиз. - Попробую. Если что я буду приходить к тебе в виде призрака. Мария встретила мать в вестибюле больницы. За последние несколько недель Элизабет заметно похудела, осунулась и вообще, казалось несколько постарела. Они обменялись парой ничего незначащих фраз и разошлись: Лиз на парковку, а Мария к лифту. У двери палаты девушка привычно остановилась, собираясь с

мыслями. За неделю до того, как Роберта положили в больницу, ее общение с отцом в корне изменилось. Они стали больше общаться, Мария как будто старалась впитать в себя побольше отца, понимая, что больше такой возможности не будет. Ни один из них так и не раскрылся полностью. Искренность смущает большинство больше, чем нагота. Тем не менее, разговоры с отцом стали для Марии ежедневным ритуалом. Они не затрагивали только одну тему - смерть, на остальные же могли беседовать часами. Общая беда не сблизила Лоуренсов. Все они закрылись по своим панцирям и позволяли себе немного расслабиться только в палате умирающего. Привычно уже собравшись с духом, Мария толкнула безликую белую дверь. -Привет. Как ты сегодня? - Привет, дочка! улыбнулся Роберт. Он старался улыбаться, несмотря на боль, пусть Мария запомнит улыбку, а не гримасу боли. – Ну, как тебе сказать? Не лучше и не хуже. Как ты? Что у тебя нового? - Ничего особого, ответила Мария. "Не говорить же, что я уже купила тест на овуляцию!" Она увела разговор в сторону от опасной темы. Врать отцу не хотелось, говорить правду - тем более. Оставалось молчать. Они обсу-

дили новинки кино, дела студии и последние сплетни. Полтора часа спустя Мария тепло попрощалась с Робертом, надеясь, что еще увидит его при жизни. Как и всегда, за дверью отцовской палаты на нее навалилась противная липкая апатия. Хотелось свернуться калачиком и прореветь сутки. Прикрыв на мгновенье глаза, Мария взяла себя в руки. Сейчас ей хотелось к Дерреку. Хоть он и не понимал ее, и даже, кажется, немного боялся, его попытки "соответствовать" были Марии приятны. После Марии в больницу приехали Брайан и Рейчел. Сейчас Брайан был один в палате с отцом, Рейчел сидела в коридоре. Браю нужно поговорить с отцом наедине, многое сказать, услышать. Как странно все же, что люди говорить друг с другом открыто перед смертью. До этого момента, точно страх сковывает, слова застревают в горле. А вот сейчас в последние моменты они хотят все сказать, все восполнить, все то на что была дана жизнь пытаются уместить в несколько дней или быть может часов. - Что нового расскажешь мне ты? - спросил Роберт. Брайан рассказал про дела на студии, про Фарнольда который придумал хорошую сцену, но вот как снять еще не решил, и поэтому достал уже всех. А вот дома стало пусто.

- Заполните пустоту, Брай. Это не легко, но ты сможешь все сделать. - Папа, мне так жаль, что я мало с тобой общался, что вел себя как идиот. Все эти поездки на машине в пьяном виде, ночи по клубам, драки, девушки.... Прости. - Брайан, за что? За что простить? Все это было частью твоего взросления, твоей жизни. Да, не все хорошо было и порой скандально, но это, наверное, было нужно. Сейчас ты работаешь на студии и у тебя есть жена, Рейчел. Я тоже не всегда был серьезным, спокойным, рассудительным. Эти качества проявляются не сразу. - Папа, я тобой всегда восхищался... Я люблю тебя, папа. - И я тебя люблю, сынок. Ты с Рейчел приехал? - Да, она в коридоре. - Пусть зайдет. Посетив Роберта, Рейчел и Брайан остались в коридоре, Брайан не хотел ехать домой. Не мог оставить отца здесь. Он знал, что скоро приедет мама. Она здесь сидит до поздней ночи. И вот в конце коридора показалась Элизабет, она подошла к палате, кивнула сыну и Рейчел и скрылась за дверями. - Если хочешь, можешь ехать домой, - сказал Брайан Рейчел. - Нет, я останусь с тобой, - ответила она. Хочешь, принесу кофе? Брайан кивнул.

Рейчел ушла за кофе, думая о том, не позвонить ли своему отцу. Может, настало время поговорить, каким бы трудным не был разговор, вдруг в один момент станет поздно? Слишком поздно. Она достала телефон, собираясь с силами и мыслями. Что сказать она не знала. «Привет, папа. Как дела? Это я Рейчел.» Так? Начать разговор, будто не было никаких ссор, вот так буднично. Телефон завибрировал, высветив на экране "Крис". - Да? - взяла трубку Рейчел. - Привет, Рейч. Как у вас там дела? - голос Криса звучал спокойно и серьезно, даже нет намека на его обычные нотки сарказма и иронии, даже нет приглушенного сарказма, какой обычно оттеняет его серьезный тон. - Да ничего хорошего. Крис, это все так ужасно и страшно, - по щекам Рейчел текли слезы. - Понимаю, - ответил Крис. - Ты сейчас где? - Мы с Брайаном в больнице. Дома вряд ли будем. А что ты хотел? - Понимаю, что не очень вовремя, но на следующей неделе запланировано открытие отеля.

- Крис, мы можем отсрочить еще на неделю? Знаю, что это не желательно и все такое. Но я не знаю, что будет через час, а что завтра. И я не смогу пойти на открытие. Ни я, ни Брайан. - Ладно, перенесу сроки еще на неделю, согласился Крис. - Ты сама то как? - Не знаю. Ты звонил папе или маме? Говорил про открытие? - Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. - Я задала вопрос, Крис. - Нет, не звонил. - Позвони, пожалуйста. Пусть они вместе приедут хотя бы на открытие отеля. - Я подумаю над этим. Пока, Рейчел. Звони, если что. - Пока. Рейчел взяла кофе и вернулась к Брайану. В час ночи тишину коридора нарушил плачь Элизабет. Доктора суетились, но сделать что-либо они не могли, и, зная это, предпринимали пустые попытки вернуть Роберта к жизни лишь для успокоения семьи Лоуренс. Брайан отправил голосовое сообщение Марии, и подошел к матери. Лиз плакала, прижавшись к стене и обхватив себя руками. Брайан обнял мать. Лиз лишь качала головой и

повторяла время от времени "почему? ну, почему?". Рейчел застыла бледной тенью. Роберт Лоуренс умер. Отошел в лучший мир. Нам всем, так или иначе, хочется верить в тот призрачный лучший мир. Мы не в состоянии сделать лучшим этот мир, поэтому нам и остаются лишь мечты о лучшем мире после смерти. *** - Всегда думал, что в такие моменты должен идти дождь, – произнес Томми. Смерть Роберта Лоуренса потрясла всех. Лоуренсы до последнего все держали в секрете. Даже Дуайту Лиз говорила, что Роберт лег просто на профилактику. И даже пошутила, что Дуайту, с его нервной работой, тоже надо следить за здоровьем. Карла тогда отшутилась, что теперь она следит за его здоровьем. На этом все и закончилось и тут… - Мы не в дешевом кинофильме, где в трагические моменты небо прорывает, и земля превращается в грязь, а все актеры чистенькие как на подбор, – тихо ответил Фарнольд. Сейчас, в доме Лоуренсов было много народу. Роберт был выдающимся человеком. Основать киностудию там, где этих

студий на каждой улице по дюжине – это надо быть не только смелым и дерзким человеком, но и фантастически удачливым. - Сколько людей…- оглядывая толпу, произнес Томми. Мэриенн стояла рядом с Марией, Элизабет и другими дамами. Брайан попросил его не подходить. - Не хочу быть маленьким мальчиком, которого все жалеют, – произнес друг перед мероприятием. Поэтому Томми стоял в стороне с Фарнольдом. Режиссер уже попрощался с Робертом и просто отдавал честь умершему, оставаясь в его доме. Дуайт стоял рядом с Лиз. Карла сейчас стояла в стороне и, наверное, чествовала себя не в своей тарелке. Хотя, за это время должна была привыкнуть уже. - Весь цвет города ангелов здесь, – ответил Фарнольд. - Какая разница, – произнес Томми. - Да, Роберту они уже не помогут, – кивнул режиссер. - Нет, какая разница между мистером Лоуренсом, - покачал головой Томми. – И тем фотографом, Фейном. С фотографом прощались только мы с тобой.

- И еще та девушка, - поддержал парня Фарнольд. - Стелла, вроде? - Стефани, - поправил его Томми. – Хотя, какая уже разница? Они пришла в ярком платье, со скорбным видом постояла у контейнера, а потом, выходя из аэропорта, мило беседовала с кем-то по телефону. - Жизнь продолжается, Томми, – произнес Фарнольд. – Даже для большинства здесь присутствующих это просто рядовое событие. Светский раут в траурных тонах. Томми еще раз оглянулся. Действительно, светское мероприятие. Все в черных одеяниях и тихо перешептываются. Прислуга разносит напитки. Разве что музыка не играет. - Действительно. - Ты думаешь, они сожалеют о смерти Роберта? – спросил Фарнольд. – Ничего подобного! Они просто думают, кто же станет у руля киностудии. Понятно, что сейчас все будет делать Дуайт, а потом? Кто же будет работать вместо Роберта? Брайан или Мария? Да, Брайан уже показал себя на студии, но его все еще воспринимают как сына Роберта Лоуренса. Так сказать, приложение к отцу.

Мария же просто стерва, в которой все видят властную хозяйку. - А Элизабет? - Вдова? – удивился Фарнольд. – Если бы не роман Дуайта с Карлой, то уже вовсю плелись сплетни про то, что Дуайт намерен утешить Лиз. Это бизнес, ничего личного. - Все надеется, что киностудия сдаст позиции? - Ага. - Черта с два! Мария с отвращением наблюдала за окружающими. Что здесь делают все эти люди?! Пришли попрощаться? Если бы. Им скорее важно отметиться и обменяться сплетнями. Мирно, чинно и абсолютно равнодушно они обсуждали свои дела не похоронах ее отца. Зачем они здесь? Ради очередного ритуала? Соблюсти то, что принято называть приличиями? Сверкнуть парой новых побрякушек? Еще немного, и ее рядом с ними не будет. Какое, должно быть, счастье не иметь необходимости смотреть в эти пустые глаза. Смерть отца не стала для нее неожиданностью, и особого горя тоже не принесла. Они уже сошлись во мнениях, что их совместный путь был хоть и не особо гладок, но продуктивен

и, в целом, гармоничен. И он должен закончиться, как все заканчивается рано или поздно. Они много говорили, и много успели понять друг о друге. А теперь Мария просто отпускала отца. Как много смысла кроется в фразе "покойся с миром", и как немного тех, кто это понимает. Такие реплики, увы, становятся банальными и замыленными, утрачивая постепенно смысл. Их сейчас говорят с тем же выражением лица, с каким цедят соседям "здрас-с-сьте". Мария же всю церемонию молчала. Нет смысла размениваться на слова перед публикой. Ее чувства их не касаются. Молчание, можно списать на горе, а не афишировать свое презрение к подавляющему большинству со-

бравшихся. Вечером в особняке Лоуренсов было темно и тихо. Роберта Лоуренса похоронили. Жизнь разделилась на «до» и «после», как бы банально это не звучало. Такие события не проходят без следов, они оставляют шрамы на душе, прочерчивают ими границу между «тогда» и «сейчас». Элизабет не могла отпустить от себя Роберта, так как это сделала Мария. Она продолжала звать его. Лиз ходила по пустому дому в халате, босиком. Прислушивалась к звукам и присматривалась к теням. Тишина и пустота. И ее безмолвный крик. Она ушла в библиотеку и села на диван, глядя в темноту на письменный стол

Роберта. Она не хотела бороться с собой, со своими эмоциями, со своим горем. Она осталась одна. Какой толк теперь быть леди Голливуда? Дети? Они выросли. И может, Лиз не знает их, не знает, что творится у них в головах, но она любит и Брайана и Марию. И не может душить их своим горем. Она справится сама, как всегда. Лишь бы еще немного чувствовать рядом присутствие Роберта. Еще немного. Элизабет свернулась калачиком на диване, не спуская глаз с кресла. Вскоре там появились очертания силуэта Роберта, видимые ей одной. Лиз улыбнулась. ТО «Игра в маски»

Бункер Не завязывай дружбы с неиспытанным человеком. (чеченская поговорка) 1 Башарин Олег позвонил в конце дня – я ещё работал, - на сотовый телефон, уточнил, как дела, давно не виделись, справился о моём здоровье; я ответил, всё прекрасно. Потом он спросил: ключи от квартиры дашь? Последний раз, а?.. Олег часто пользовался моей жилплощадью, когда знакомился с очередной девушкой. Мне это не особо нравилось, скажу. Приходилось стирать постельное бельё, включая на стиральной машинке функцию «кипячение». Но я ему шёл на уступки. Будучи женатым, Башарин под всяким предлогом уходил от жены часа на два-три. Уходил ко мне. Я сказал, без проблем, во сколько заедешь за ключами? В ответ услышал, в шесть, так устроит… Алексей Васильевич?.. ****ься, как нравится мне это слово «любоффь»!..

По имени отчеству Олег не называл меня никогда. Я переспросил, чего так официально? Он ответил, что в курсе о моём назначении, и добавил: растёшь! Кстати, меня он этой фальшивой «официальщиной» не тронул. Каждый врёт в меру своей надобности. Я бы ему и так бы ключи отдал. Но такой он был человек. Рабочий день закончился. Я вышел из офиса, Башарин ждал меня прямо у парадного входа. Я протянул ему ключи. - Может, тебя подвезти куда-нибудь? Машину ещё не купил? - И не куплю, сам знаешь… А у тебя опять новое авто! - Вечный ты пассажир – куда? Я посмотрел на часы. - В кинотеатр, пожалуй. В автомобиле на пассажирском месте рядом с водительским местом сидела девушка. Я сел сзади, поздоровался. - Маша, - сказала она, повернувшись ко мне. Её лицо было идеальным. Глаза светились. Бровки вздёрнуты, как будто удивилась, завидев меня. Соз-

далось впечатление, что она играет роль, у неё получается, но она – это не она. Но сколь игриво девушка не выглядела, это запросто могло ничего не значить. Для Олега. А для меня и подавно. - Алексей Васильевич, - за меня сказал Башарин. – Знакомьтесь. - Да, он самый, - я постарался сделать равнодушным голос, но, видимо, ничего не получилось. Маша протянула руку, она была в перчатке из тонкой кожи, я взял её в свою ладонь. Воспитанный мужчина не сделает замечание женщине, не снявшей перчатку. Мы выехали на проспект. Новый «фольксваген», казалось, не дышал – так тихо работал двигатель. Автомобиль явно был совсем новый, недавно купленный в автосалоне, а я равнодушный к этой покупке. Олег знал мою нелюбовь к автомобилям, поэтому не стал хвастаться. Я размышлял, сколько лет девушке? Она была одета в коричневый кожаный плащ, чёрные волосы распущены. Олег определённо разбирался в

женской красоте. Разбирался и я. Только где его были глаза, когда он знакомился с будущей женой? Но это было не моё дело. Жёны часто подрубают крылья своим мужьям, чтобы те не летали, а после жалуются, что их мужья не ангелы. Обычная, не яркая на первый взгляд – Галя делать этого не стала; она отличалась от других женщин тем, что была домовитой: доспешница, домовница, хорошая мать, понимающая своё предназначение в семье; домохозяйка, на ней держался быт в доме, на ней держались дети, на ней держался Олег. - Знаешь, кто Маша? – Олег спросил многозначительно. Исполненный выразительности, он хотел обозначить, возвысить свою любовницу. В принципе, он так поступал со всеми своими женщинами, с которыми ложился в постель. В том числе и с женой. И им это льстило, однозначно. - Очень красивая девушка… - выпалил я комплимент. - Спасибо, Алексей! – ответили мне. Я увидел, что Маша смотрит на меня в зеркало. И она снова протянула мне руку через спинку сиденья, которую я теперь пожал помужски. - Такая грубость доставляет удовольствие… - хихикнула она. - Ты прав, но я не об этом… - Олег, не начинай, что за дурная привычка! –

Маша повернулась ко мне. – Он хочет сказать, что я работаю председателем совета муниципальных образований города. И его это удивляет. - Он завидует, сказал я, а сам решил, Олег хвастается своей любовницей; получается, я не первый перед кем приходится это делать. Точно так он смог бы похвастаться новой машиной. - Верно, я того же мнения... Мы познакомились с ним в магазине женского нижнего белья. Он, наверно, выбирал подарок жене, а в итоге – купил мне. - Это в его стиле. - Я давно поняла, она поцеловала Башарина в щёку. - Маша знает, что я женат, - пояснил Олег. - Галина не знает про Машу, не знаю про неё и я, ага? - Вот что значит настоящий друг! - Вам проще, мальчики. У меня такой подруги нет. Мы приехали, «фольксваген» остановился возле кинотеатра. - За три часа успеете, кролики? – пошутил я, выходя из салона. – Время пошло. - Иди, смотри кино, - Башарин сорвался с места. Колёса автомобиля завизжали на мокром асфальте. Я улыбнулся, вот уж невтерпёж! Посмотрел на здание кинотеатра – огромная афиша извещала, в прокате идёт фильм

ужасов. Я обрадовался, что не комедия и не боевик, не мои жанры. Через десять минут должен был начаться сеанс. Билет купил самый дешёвый. На пятый ряд. Но сел в самом конце, потому что зрителей почти не было. Пока фильм не начался, я вспомнил случай. Лет восемь назад – перед самой свадьбой Олега - мы познакомились с девушкой. На следующий день как её зовут, забыли. Она должна была прийти в кино. Сделать нам минет. Но её долго не было. В полдень начинался первый сеанс. Уже пьяные, мы подошли к кассе. Олег протянул деньги, сказал: - Два билета. На места для поцелуев! – сказал он громко и выразительно. Алкоголь делал своё дело! Кассир выглянула в окошко - с кем идёт в кино этот посетитель? - увидела меня… Не знаю, что она подумала, но девушка так и не пришла, а охранник, предполагая, что мы голубые, - трижды проходил мимо, готовый нас выгнать из кинотеатра в любую секунду. 2 Фильм ужасов не совсем оказался фильмом ужасов. Речь в нём шла о молодой паре, снявшей дом в другой стране. Девушка главного героя постоянно страдала приступами ревности. Владелица

дома, старая женщина, предложила проверить молодого человека. Она поделилась секретом, что дом старый, построен перед самой войной её мужем и имеет потайную комнату – муж сделал этот бункер на тот случай, если фашисты стали бы его преследовать и искать. И показала, где находится бункер. Через специальные зеркала можно было наблюдать всё, что происходит в доме. А через специальные громкоговорители – слышать. Перед отъездом к родственникам в США старушка передала главной героине ключ. И вот, после очередной вспышки ревности девушка делает запись на видеокамеру, говорит, что она уходит к другому молодому человеку. И пишет записку: не звони, не ищи. Оставляет записку на столе. Поспешно закрываясь в бункере (её молодой человек неожиданно возвращается домой), она теряет ключ, роняя его на пол, под кровать. Дверь защёлкивается… И вот тут начинаются ужасы: она не может выйти, воды в бункере нет, еды нет, на крики о помощи молодой человек не отвечает – он её не слышит. Но он переживает по -настоящему, что потерял её. Она это видит. Два дня он не находит себе места. Много пьёт. А на третий день приводит в дом красивую молодую девицу, с которой занимается любо-

вью на той самой постели, где несколько дней назад занимался любовью с ней, главной героиней фильма! Она это не может перенести… Ведь он влюбляется в другую, это видно, хотя иногда вспоминает, что у него была и она, посвоему любимая и никуда не исчезнувшая – только найди ключ, отодвинь книжный шкаф… Полиция начинает поиски пропавшей, но теряется в догадках, куда подевалась главная героиня, ибо из страны она так и не выезжала… После фильма я пошёл на остановку***. Подумалось, что необоснованная ревность может привести к трагедии. Главная героиня погибла в бункере, так и не докричавшись, не достучавшись через толстые стены до своего возлюбленного. Её смерть была мучительной, и физически, и душевно… Женщины считают, что их легко потерять, мужчины уверены – это почти невозможно. Домой я добрался на автобусе. 3

Башарина не было. Меня ждала Маша. Она сидела за кухонным столом, пила виски, рядом лежал ключ от квартиры. У неё был вид, как будто её не удовлетворили – глаза метали молнии, ногой закинутой на колено другой ноги она болтала туда-сюда; на голове был

закручен тюрбан из полотенца – она только приняла душ; на обнажённое тело наброшена моя сорочка, застёгнутая посередине на одну пуговицу, на ногах рваные тапочки – этот домашний предмет обуви не обновлялся у меня несколько лет, я не одевал их с тех пор, как расстался с Лизой, года три, и, можно сказать, потерял. Но Маша где-то нашла эти тапочки и одела, чёрт бы её побрал! - Почему у тебя в доме нет фена? – сразу напустилась она на меня. - А ты на моей голове много волос видишь? – я снял шапку. - Извини… - Ничего страшного. - Тебе виски налить? Я снял пальто, разулся. - Я предпочитаю водку. У меня есть в холодильнике бутылка, доставай. И всё – что там есть из съестных запасов тоже. Пока руки помою. - Хорошо, - послышалось из кухни. Я вышел в прихожую, вытирая руки о полотенце, которым, видимо, вытиралась Маша. Другого полотенца, чистого, я знал, нет. Надо стирать. - Почему не дома ещё? - А кто тебе ключ отдал бы? - Олег… - Ах, да! Твоего

друга жена запалила. Она сюда приходила… - И что он сказал? - Что я твоя новая знакомая. А ты ушёл в магазин. - Всё обошлось? - Для меня – да. Для Олега – не знаю, жена поверила ли? Она не хоте-

морской капусты. На пальце правой руки я заметил обручальное кольцо. - Это всё, что у тебя было в холодильнике. Не густо. - Не густо, - повторил я и спросил: - Ты замужем? - Да, но муж в ко-

и мы чокнулись. - Можно… Даже нужно! Лично я не хочу никаких высоких отношений. Мне достаточно грамотной дружбы с элементами порно. Для меня это и есть идеальные отношения, которым никогда не смогу изменить.

ла уезжать домой сначала. Сказала, что дождётся тебя. Но Олег уговорил её поехать домой вместе с ним. - Так он вернётся сюда? - Не задавай вопросов – ничего я не знаю! Я бросил полотенце в корзину для грязного белья. Сел за стол. Маша поставила передо мной бутылку водки и салат из

мандировке. - Так почему ж вы не поехали к тебе домой, а напросились ко мне? - Алексей, - Маша налила в рюмку водки, сама взяла свой бокал с виски, - подумай, что сказали бы соседи, если заметили меня в подъезде с чужим мужчиной? - Ты права… Ну вы даёте! Разве так можно? Маша рассмеялась,

Судя по моей одежде на Маше, я понял, что она никуда не собирается уходить. Я выпил рюмку водки, позвонил Башарину. Его телефон был отключен. Как всё нелогично происходит. У Олега с Машей ничего не вышло… Того она и злится. Но мне нравилась Маша… Я налил нам ещё.

4 Многие из нас видят, что творится. Но не понимают, что делается. В этой ситуации я относил себя ко второй категории. - Ты хочешь напиться? – Маша остановила меня, когда я взялся за бутылку в очередной раз. – Не пей. Пока не пей. Я оставил бутылку в покое. Мы сидели молча. Я смотрел на рюмку, потом перевёл взгляд на Машу – она смотрела на бутылку с виски, в которой осталось алкоголя совсем чуть-чуть, на самом дне. - Ты думаешь, я всё это выпила? - Нет, иначе бы пьяной валялась, - я улыбнулся. - Это Олег… Сорочка на девушке раскрылась, и я увидел неразвитую грудь девушки, опровергавшую моё первое представление о её размере. Я нагло смотрел туда, откуда выглядывал маленький сосок, но вдруг вспомнил, что я с чужой женщиной, мне не принадлежавшей. И я отвернулся, уставившись снова в рюмку. - Включи музыку. Сидеть в тишине как-то не по мне. Мы пошли в зал. Я включил музыкальный центр. Заиграла композиция группы System Of A Dawn – «Lonely Day». - Это тяжёлая музыка для меня. - Самая лёгкая композиция у этой груп-

пы. Другой нет. - Тогда включи телевизор. Я выключил музыкальный центр. Нажал на первую попавшуюся кнопку пульта телевизора – шли новости телеканала «Дождь»: «Дорогие единомышленники! Спасибо всем, кто подтвердил готовность присоединиться к коллективным юридическим действиям, направленным на восстановление вещания телеканала «Дождь» в российских кабельных и спутниковых сетях. Ответным письмом на электронную почту, мы пригласим вас на встречу с юристами и нотариусом, которая предположительно состоится…» - Переключи. Я нажал на единичку, вещал «Первый канал», который «я в рот ****»… Вспомнилась песня, я улыбнулся, сел рядом с Машей на диван. - Чего смеёшься? - Не важно… - Мне кажется, Алексей, ты чего-то не договариваешь… ты ревнуешь меня к Олегу… - С чего бы это? - Хочешь меня? Это будет у нас с тобой святое таинство, - Маша скинула с себя сорочку… Я сглотнул слюну, уставился на грудь, которая могла быть и побольше, мелькнуло в голове. Этим вечером жидкость в бутылке обладает более особой притягательной

силой. - Как я тебе? – снисходительный и слегка насмешливый тон возвратил меня к действительности. - Оденься, - я подобрал сорочку. – Для меня не существует женщины, если она принадлежит моему другу. Маша вдруг начала хохотать. Она отодвинулась от меня, но не оделась. Я отвернулся, посмотрел в окно, в котором ничего не увидел – за окном поздний вечер, темно, из освещённой комнаты увидеть ничего было невозможно, но я смотрел именно в окно, я сопротивлялся. - Похоже на оскорбление, Алексей. Упрёк пропустил мимо ушей. Позвонил Олегу, снова трубку никто не взял. Моё сопротивление не сломлено. - А если я скажу, что с Олегом у нас ничего нет, мы даже не любовники?.. - Я не верю… Уходи… - Ты возьмёшь и вот так просто меня выгонишь? - У тебя есть муж. Мне на него наплевать, конечно, а вот на Олега я не могу взять – и плюнуть! Маша надела сорочку, застегнулась на все пуговицы. Красота – она для меня в одной женщине вмещалась. Всё остальное – в том числе и

идеал женской красоты – я находил в других лишь малыми частями. - Я не замужем. Кольцо – бутафория. Да, оно золотое! Но я не замужем. Давно, года четыре. И Олег меня нанял, чтобы соблазнить тебя. - Не верю я. Для чего всё это? - Не знаю. Но когда Олег возвратится – он мне заплатит. Аванс уже выдал. Поэтому ты не можешь меня выгнать из дома. Мне нужны деньги. На кухне я налил себе ещё водки. - Налей и мне, сказала Маша. Мы выпили. Молча, не чокнувшись. Я нервничал. Ситуация эта не нравилась мне. Олег должен был знать, что я не пользуюсь услугами проституток у себя в квартире. Поэтому не верил тому, что говорила Маша. Определённо, здесь была жена Олега. Маша осталась одна, чтобы дождаться меня. Видимо, я ей приглянулся. И она решила, что я, как любой мужик, не смогу устоять… Да, она привлекательная штучка! Но я не верю ей! В любой момент может приехать Олег… Любовница друга – для меня как вторая жена друга! Она неприкосновенна!.. - Что будем делать? – спросил я. Маша поставила рюмку на столик, обняла меня, попыталась поце-

ловать, но я увернулся. Тогда она вскочила, метнулась к зеркалу, оглядела себя. Она не верила, что её отвергают. Сделано это было неосознанно, но так мило, мне показалось. - Поверь мне, сказал я, - в другой ситуации – всё было подругому. - Что именно? - Ты мне нравишься. Но я не верю, что у тебя нет ничего с Олегом… Я пошёл спать… Маша остановила меня. - Хорошо, ты удивил меня, Алексей. Я не ожидала ничего подобного. Но договоримся, что утром, когда приедет Олег, а он приедет, ты скажешь ему, что всё прошло замечательно. Только тогда он отдаст мне деньги. – Она провела рукой по моей небритой щеке. - Я не председатель совета муниципальных образований. А вообще, меня возбуждают элегантная небритость, грубость и белые носки. Причём белые носки – больше всего остального. - Без проблем, ответил и посмотрел вниз. Сегодня утром я одел почему-то именно белые носки. Я продолжал ей не верить.

ницы «Надежда». Я угощал Олега. У меня сегодня было день рождение. - Почему? – спросил он, отбрасывая грязную салфетку. - Я решил, это некая проверка. Ничего другого умного в голову не пришло, Олег. Вчера ты светился ею! - Это была игра. - А я не мог себе позволить. Идея подарка – оригинальна. Но как-то надо было по-другому… - Если бы я открыто предложил тебе проститутку, я знаю, ты тоже отказался. Поэтому вышло так, как вышло… Зря я ей деньги заплатил. Ты так и не поебался. - Олег, - сказал я, как другу говорю, которого давно знаю. Мы часто ****ся с жизнью. И вряд ли кому-то это нравится. У Маши была маленькая грудь, а мне нравится, - я показал на себе буфера, - такая! - Может, в сауну? - За буферами? - Ага. - Рвём когти? - Рвём! И мы рванули вниз по лестнице. Автор: ков-Фролков

Мельни-

5 Потом мы сидели в маленьком баре гости-

* 3 : 2 ) ND 6+ * G F 6 N) + H B / N E ) 2 N ) 8 + N

$ B