№50 (май 2016) by PS литературный журнал

Литература - это отображение нашей жизни, чувств и переживаний. И рассказать историю литература может разными стилями и жанрами. В нашем журнале так и есть. И порой делая номер, улыбаешься от радости и чувства благодарности авторам за то, что они такие разные и интересные, и таким же делают "PS". Здесь звучат голоса героев и авторов: спокойные и мудрые, неторопливые; дерзкие, упрямые и целеустремленные; сломленные, возрождающиеся, зовущие вперед. И каждый голос рассказывает свою историю, свой путь поиска себя, своего места. Вспоминает прошлое и наблюдает жизнь, делая меткие выводы, а может и предсказывает будущее. Открывайте журнал, выбирайте свою любимую историю или же автора, а может познакомитесь с новыми и они вас уведут в путешествие между строк. Ах, да! Захватите чай с имбирем. Приятного прочтения!

ВНИМАНИЕ!!! Журнал является НЕ коммерческим изданием. Все участники журнала работают бесплатно, на добровольных началах. Мы НЕ взимаем плату за публикацию произведений, НЕ производим пересылку номеров авторам с их произведениями и НЕ платим гонорары. Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена. ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Прочтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции. При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернетиздание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА!

www.ps-lit-jur.ru

Актуальная тема Яркий контраст Абасада, Расима Ахмедова Поэзия Поток вдохновения

Виктория Ерух, Цыплаков Петр, Бударагин Денис, Абубакир, Даша Львова, Елена Мирзоян, Зенцов Алексей, Денис, Алексей Звезер, Владимир Мазурин, Айнура Кайдарова, Сергей Литвинов Муромский, Надя Глебова, Екатерина Рупасова, Лукин Николай, Нелли Датик, Юрий Харитонов, Владимир Ордовский Строка прозы Многообразие фантазии

Марина Жан, Георгий Кавсехорнак, Элеонора Кременская, Татьяна Сидак, Игорь Журавель, Надежда Нестеренко, Алексей Рубан, Алина Блюмберг, Юрий Проскоков, Евгений Боуден, Евгений Боуден Игра в маски Финал истории

Надежда Леонычева, Анна Бритвина, Александр Маяков, Александр Масюра Литературный сериал 91 Продолжение легенд Диана Вольз, Александр Маяков, Вадим Доннерветтер, Карин Гур, Хиль Де Брук, Волкова Елена, Тугучева Ксения, Горлов Сергей, Елена Кравченко, Роттен Морган Лучшее произведение номера Венец! Галина Голубева

141

Часть вторая Никто, из живущих в монастыре, не стал лучше, чище и духовнее за время, проведенное в «святой» обители. Особенно жалко молодежь, за их сломленные судьбы, не состоявшуюся нормальную жизнь, искалеченную психику и здоровье. Иногда в монастырь приходят временно пожить отдельные личности. Некоторые идут за исцелением физическим, некоторые – душевным. Бывает, и известные особы поселяются в обителях. Поживутпоживут, потом возвращаются на волю и рассказывают сказки об обретенной благодати, возвращенном здоровье, просветленном уме. Будет вам, господа, умников из себя строить! Вы были в монастыре гостями и к вам так и относились. Гостям негоже знать подноготную. Гости видят фасад, где чинно шествуют священники, где смиренно семенят монашки, где блестит мишура. На фоне этого фасада вам расскажут небылицы, призовут к терпению, к любви и прощению. Только за фасадом нет ни нормальной человеческой любви к ближнему, ни искреннего прощения. Если вы излечились в монастыре (будь от чего)радуйтесь, что у вас хватило веры для этого. Хватило вашей собственной веры в исцеление толи телесное,

толи духовное. И не монастырские стены сыграли в этом решающую роль. Таких же результатов вы могли бы добиться в любом ином месте, если бы смогли настроить свою психику соответствующим образом и привести свой энергетический потенциал в норму, при которой срабатывают личные защитные функции организма. Это один из способов самоисцеления. Именно он – основа всех чудесных выздоровлений. Религиозные проповедники узурпировали право на чудеса. Появились охотники за чудесами, в виде мотающихся по странам, городам и весям паломников. Вырос целый бизнес на оболваненных верующих, жаждущих дивно обрести благодать и здоровье. И снуют битком набитые икарусы от монастыря к монастырю. Много таких повидала, пока жила в обители. Главной целью паломников являются святые места, святые иконы. Любят они также посещать монастырские трапезные, полагая, что вкушение простой, освященной батюшками, монашеской пищи благодатно для духа и тела. Милыемилые, одураченные! Знали бы вы, чем вас могут угостить! Монастырская трапезная – это форма очень плохого общепита, рассадника всяких инвазий и других зараз. В монастырях много нездоровых людей.

Нездоровых и физически, и психически. Бывают очень «дружелюбные» монашки поварихи. Я знала одну такую, молдаванку, которая из своей Молдавии сбежала от мужа ревнивца аж в Украину. Поселилась в монастыре, приняла постриг, выполняла послушание поварихой на кухне. Была миловидна, приветливо всем улыбалась и смиренно кланялась, а втихаря делала гадости за просто так. Она ради собственного изощренного удовольствия могла наплевать в котел с готовой пищей. Свою тарелку наполняла до плевков. И потом наблюдала, как остальные трапезничают. Не любила молдаванка, когда ее будили среди ночи ради заезжих паломников. Видели бы они, сердешные, как монашка готовит и «освящает» блюда для гостей, пока те бегают по церкви, припадая с поцелуями к «святой» иконке. Вас уверяют, что в храме все священно, все целебно и все самоочищается особой благодатью. Какая дурь! Знали бы вы, сколько слюней, соплей, с болезнетворными микробами на образах и образчиках! И «святая» вода никаким образом не меняет свою структуру. Если бы она ее изменила, то это была бы уже не вода. Водицу, которую вы так бережно, в качестве целебного зелья, везете домой из паломнических путешествий, набери-

те лучше дома. Она будет чище и полезней, потому что не болталась в пластиковых бутылках, пока вы наполнялись «благодатью». Много вопросов вызывает также одно из главных церковных требований - соблюдение постов. Пост, мол, и молитва изгоняют бесов. Но кто-нибудь объяснит вразумительно, каким образом происходит такое странное действие посредством постов? Кстати, старикам, больным, беременным и детям позволяется не поститься. Значит, всем понятно, что пост – это вред организму. Как же путем нанесения вреда здоровью, можно очистить душу? Есть приверженцы вегетарианства. Некоторые люди прибегают к лечебному голоданию. Все это изучается, объясняется химическими процессами в организме. Кто-то - «за», ктото - «против». А вот объяснить целебность постов априори не возможно, поскольку во время поста питание приобретает какой-то ущербный характер. То нельзя есть мяса и рыбы, то нельзя пить молока. При том, качественные ограничения не сопровождаются количественными. Картошки и хлеба можно лопать досыта. Ограничение белковой пищи не имеет обоснованного системного подхода. Все это может приводить только к заболеваниям. Есть, конечно, очень мощный стимул оздоровления – психическое состояние человека. Но в таком случае не пост играет роль в очищении, а именно психологический настрой личности. Только никто из мо-

настырских насельников не исцелился ни духовно, ни телесно, ни с помощью молитв, ни с помощью постов. Наоборот, монастыри переполнены больными людьми. Вся монастырская жизнь направлена на уничтожение человеческого здоровья. Угробив в себе физическое здравие ( дар божий), рьяный постник и молитвенник спешит к иконам и взывает бога вернуть растоптанный дар. Целенаправленно разрушая свое здоровье, и одновременно прося у бога исцеление – разве это не лицемерие? Придя в монастырь вполне бодрым человеком, новоиспеченный адепт, очень скоро начинает ощущать, как его покидают телесные и душевные силы из -за постов, из-за ночных бдений, из-за издевательств насельников. О том, что новичков испытывают на прочность, меня предупредили сразу. Если хочешь остаться в «святой» обители нужно все терпеть и не роптать на обидчиков. Я приняла условия и старалась не замечать пакостей, хотя мне была не понятна цель оскорблений и унижений, которые назывались испытаниями. Позже уяснила, что такое поведение монашек – следствие их неосознанной озлобленности на всех, кто живет там, на воле, за монастырскими стенами. Одна молодая монашка как-то сказала в сердцах: - Нажились там. Теперь пришли на все готовое! А мы здесь выгребали, чистили, восстанавливали. Мелкими «испытаниями», как правило, развлекается мелкий

персонал – монахини, инокини. Но этим дело не заканчивается. Если новичок, каким-либо образом, проник в запретные информационные зоны, то ждать ему очень больших «испытаний», цель которых мне объяснила та же монашка. - Тут все обосранные. А ты хочешь чистенькой остаться? Крутыми подставами руководят верхи с помощью доверенных лиц. Сначала ищут пикантные сведения. Если таких нет, то их создают. Я решила описать некоторые ситуации, что случились именно со мной, ради того чтобы более конкретно передать колорит монастырской жизни. Поселившись в монастыре, я сама того не желая, вызвала особое доверие сначала благочинной обители, а после игуменьи. Доброжелательность управляющих ко мне развивалась стремительно. Началось все с обычного, на мой взгляд, разговора на трапезной, где я первое время усердно трудилась. Ко мне подошла монахиня лет пятидесяти и стала помогать мыть посуду. Это была благочинная. Но я этого не знала. Она очень дружелюбно меня расспрашивала о том, о сем, особо беспокоилась - не нагружают ли непосильной работой, не тяжело ли мне. Я ни на что не роптала, и под конец беседы сказала: - Благодарю вас за помощь и заботу. Вы очень приятная женщина. С вами хорошо общаться, - и машинально коснулась рукой ее локтя.

Для меня это было обычное поведение и вполне нормальные фразы. Я всегда стараюсь быть доброжелательной к людям. Но в монастыре не приняты подобные выражения. Монахиня не ответила, лишь внимательно, оценивающе оглядела . Вскоре меня переселили из комнаты, где останавливались паломники в монашескую келью. Это означало, что меня принимают в качестве работницы и позволяют остаться в монастыре. Постриг предлагается после испытательного срока, который может длиться от нескольких дней и до смерти. Все зависит от решения игуменьи. Благочинная стала проявлять ко мне интерес и внимание. Вскоре она при-

гласила меня к себе в келью для особого разговора. Стала расспрашивать о моей семейной жизни. Несмотря на то, что я уже отвечала на такие вопросы, повторила все безропотно. Она, вроде как, отвлеклась на другую тему, но через пару минут вновь переспросила о муже, о ребенке, о вдовстве, о том сколько лет я жила одна. Только вопросы поставила в другой последовательности. Я ответила. Монахиня снова перешла на иной предмет разговора, который резко оборвала и опять вернулась к прежним вопросам. Я смиренно повторяла свои ответы, не выражая негодования, приняв такое поведение благочинной за еще одно испытание моего терпения. Но позже поняла,

что это была какая-то система воздействия на психику. Когда ее вопросы ввели меня в состояние некоего ступора, а мои ответы стали машинальными, монахиня резко сказала: - А теперь отвечай одним словом – «да» или «нет». Отвечай честно! Я кивнула головой. Она назвала мою фамилию и потребовала, чтобы я ее подтвердила. Я сказала: «да». После имя. И еще паспортные данные. Это было похоже на детектор лжи. Но монашка переоценила свои возможности. Ввести меня в транс ей не удалось, хотя мое поведение было похоже на такое состояние. Она продолжала спрашивать. - Ты жила когданибудь с женщиной? После этого вопроса затянулась пауза, потому что у меня не получилось ответить однозначно. Я вложила в него совсем иной смысл, чем расспрашивающая меня сука. У меня нет сексуальных отклонений, и я имею четкие устоявшиеся взгляды. Считаю приемлемым сексуальные отношения только между мужчиной и женщиной, достигшими половой зрелости, не имеющими значительной разницы в возрасте и не состоящими в родственных связях. Все остальное – фу-фу-фу. Вопрос, жила ли я с женщинами, означал для меня лишь то, что в него вложено лингвистически. Жить с кем-то – значит иметь общую жилплощадь, вместе питаться, но вовсе не обязательно заниматься сексом. А поскольку для меня секс с женщиной это такое боль-

шое ФУ, что данный подтекст даже не проплыл в моей голове на тот момент. Я вспомнила общежития, где приходилось жить и вдвоем, и втроем в одной комнате с девчонками. Это было в молодости, когда я уехала из дому. Чтобы ответить очень честно на поставленный вопрос, я хотела уточнить, что жить приходилось вдвоем и втроем с молодыми девчонками, а не с женщиной. Вот с женщиной пришлось жить в монастыре в одной келье. Благочинной это известно. Зачем спрашивать… Только я подняла голову, посмотрела ей в глаза и намерилась все это рассказать, монашка резко встала со стула и прямо в лицо мне закричала: - Да или нет! Да или нет! Одним словом! Я опешила. Ослушаться не могла и ответила однозначно: - «да». После чего хотела дополнить ответ, но не успела. Благочинная грозно уперлась руками в бока и словно таран приблизилась ко мне вплотную. - Как ты посмела сюда прийти! - Так вы ведь меня позвали! – успела я вставить. - Как ты посмела прийти в монастырь! Таким здесь не место! И тут меня прорвало. Движением руки, к удивлению монахини, я остановила поток непонятных нареканий в мой адрес и сказала: - Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете, но монастырь покину завтра утром. - Как утром поки-

нешь? – переспросила ошарашено благочинная. Она ждала, что я буду канючить, просить о пощаде. А для меня ее последний вопрос прозвучал, как требование уйти не утром, а немедленно, несмотря на поздний час. - Хорошо, уйду сейчас, - я мгновенно подумала о вокзале, и направилась к двери. - Э-э-э… Стой!- монашка схватила меня за рукав. – Ты правда собралась уйти? – голос ее кардинально изменился. Она смотрела на меня тепло и ласково. – Ты, это, не сердись на меня. Я перестаралась. Хотела тебя проверить. Только ты не уходи. Ты нам нужна и ты наша, хоть и странная какая-то. А сейчас иди в келью, отдыхай. Запомни, никто не должен знать о нашем разговоре. Я облегченно вздохнула, радуясь, что не придется ночевать на вокзале. После этого общения каждая из нас сделала свои выводы. Я подумала, что нужно быть еще сдержанней, поскольку не понимаю здешних нравов и правил поведения. И мне необходимо научиться смирению. Так я подумала. На самом же деле вновь, как и во многих других неординарных ситуациях, стала подсадной уткой, посредством которой выуживается скрытая информация. Мне предстояло узнать много мерзостей, хоть я к этому вовсе не стремилась. Более того, достаточно было мне выяснить о лесбийских наклонностях многих монашек в монастыре, я бы тот час слиняла от туда, не желая дальнейшего ознаком-

ления с их жизнью. Наверное, поэтому информация о монастырском закулисье складировалась в моем сознании на завуалированную полочку, а я становилась очень искренней дурочкой. Вроде и понимаю о чем речь – а вроде не понимаю, и перевожу все на свой язык. Если бы благочинная, решившая, что я своя в доску, предложила потрахаться, то я бы подумала, что она хочет со мной подраться. Ведь слово «трахнуть» обозначает, в первую очередь, ударить. На любое другое безнравственное предложение или слово я бы нашла какое-нибудь затейливо-приличное объяснение. Такова суть подсадной утки. Благочинная же после нашего разговора решила, что я призналась в своем пристрастии к женскому полу, и скоро стану ее ночной подружкой. С этого момента начался мой ознакомительный процесс с настоящей жизнью монастыря Х. Еще раз, хочу подчеркнуть, что подноготная всех монастырей (мужских, женских, христианских или иных религий) в принципе, одинакова, поскольку монастыри представляют собой закрытые однополые общества. Я вовсе не хочу сказать, что все живущие в таких обществах стают лесбиянками или гомосексуалистами. Дело не только в сексуальных влечениях. Нормальное человеческое общество – это общество мужчин и женщин, их сотрудничество, общение и взаимопомощь. Этот факт играет решающую роль в формировании отношений

между людьми, в формировании личностных моральных качеств и даже, в формировании интеллектуальных способностей. Однополое сообщество уничижает человеческие ценности и саму человеческую жизнь. Хоть в женском монастыре и присутствует в качестве работников некоторое количество мужчин, общение с ними запрещено. Не стану подробно описывать все свои злоключения в монастыре. Их было много. Сначала работала на трапезной. Когда узнали, что я умею шить, меня перевели в швейную мастерскую. Портнихи всегда нужны в монастырях. Мой статус повысился. Мной заинтересовалась игуменья. И как бы мерзко это не прозвучало, положила на меня глаз. Старуха, которой перевалило в тот момент за семьдесят, оказалась очень сексуально озабоченной. Оказывается, так иногда бывает со старыми людьми. Она выросла в семье священника, в сельской местности. Никогда не была замужем, не имела детей, была не образованна и до монашеской жизни работала уборщицей. Придя в монастырь в самом начале его открытия и восстановления, заняла должность благочинной. Не знаю о ее плотских влечениях до монастыря, но здесь у нее возникли отношения с монахиней, которая впоследствии заняла ее пост. Ну а сама благочинная стала игуменьей, после смерти своей предшественницы. О связи двух высокопоставленных сук в монастыре догадывались многие, но говорить об этом не

смели. Кроме этой связи каждая из них имела более молодую секс подружку.. Жизнь эгиды очень отличается от жизни простых монахов. Церковный истеблишмент владеет большими материальными средствами, большими связями в обществе и большими возможностями влияния, как на отдельных людей, так и на многие общественные органы. В обществе превозносят духовенство на самый высокий моральный уровень человечества. Какой же это циничный обман! Святоши погрязли во лжи! Все религиозные системы окутаны туманом, из которого торчат рога лукавого. Одна ложь рождает следующую. И этот процесс затянулся невероятно долго. Человек приходит в «святые» обители найти правду, но она там даже не почивает. Идет, бедолага, на исповедь, душу очистить и не догадывается, что тайна исповеди не соблюдается, и что во время «таинства» его могут обобрать, в прямом смысле слова. В монастыре Х главный батюшка – архимандрит, профессионально владел гипнозом. «Облагодетельствованные» батюшкой прихожане дарили ему квартиры в знак величайшей благодарности. Недвижимость – особый доход монастыря. Но махинации с квартирами проводятся так закулисно, что уличить в них монастырь очень непросто. Особо подвержены риску попасть в сеть аферы старики, послушные прихожане монастырей и церквей. Ходят они, ходят в лоно «святых»

обителей, а после смерти наследники обнаруживают, что их бабушки, дедушки, тети, дяди сделали щедрый подарок монастырю в виде дарственной на свою недвижимость, хотя при жизни квартирку обещали кому -то из родственников. Обманутые наследники часто в таких случаях начинают возмущаться и ходить по судам. Доказать им ничего не удается. Но чтобы избежать подобных инцидентов, монастырские крысы придумывают затейливые ходы. «Благодарные» верующие составляют дарственные на подставные лица, которые, якобы, не имеют отношения к монастырю. Получив наследство по такой дарственной, квартиру сразу продают, и концы в воду. В сети промывания мозгов главным батюшкой попала и я лично, ощутив на себе всю «прелесть» данного действия. Только я оказалась более крепким орешком, нежели беззащитные старики. С самого первого дня пребывания в монастыре, я интуитивно его опасалась и на исповеди ходила к другим священникам. Но однажды благочинная настойчиво повела меня к архимандриту, уверяя в его особой духовной чистоте и в высоких наставнических качествах . Он задал мне несколько дежурных вопросов, после чего неожиданно достал из рукава своей рясы небольшой металлический стержень с круглым набалдашником и стукнул меня по лбу. Я не только опешила, но и впялилась в эту штучку, которой его «святейшество» махало у меня перед глазами,

и таки впала в некое гипносостояние, но при этом не потеряла полного контроля над собой, что привело в замешательство попа. Когда он давал установку, вследствие которой я должна была беспрекословно выполнять все требования игуменьи и благочинной после того ,как услышу именно из их уст фразу: «это твое послушание, послушание», с моей стороны произошло странное сопротивление. Я сказала, что могу выполнять лишь те послушания, которые не противоречат законам порядочности. Батюшка сорвался на крик: - Молчать!!! – и вновь стукнув меня набалдашником по лбу, повторил свое требование. А я вновь внесла дополнение: согласна, мол, быть послушной, но не нарушать при этом заповедей божиих. Гипнотизер опять закричал на меня: -Молчать!!! Не имеешь права ослушаться! А я удивилась, неужто, можно еще что-то требовать от меня, кроме выполнения заповедей божиих. На этом мы остановились. Это было странное противостояние. Я действительно находилась под гипнотическим воздействием, но какая-то внутренняя сила, или то, что называют подсознанием, продолжала меня защищать. Все это действие я не забыла, но на время оно в моем сознании было окутано туманом. А фразу установку из уст игуменьи и благочинной я получала не раз. Была попытка «настроить» меня на пакость. Но установка не сработала, и я при этом сразу

припомнила «собеседование» с батюшкой и свое обещание выполнять лишь заповеди. Батюшкины «шалости» не единственный способ влияния на психику человека, используемые в монастыре. Как-то пригласила меня к себе в келью для беседы монахиня, которая частенько выполняла особые поручения игуменьи. Приглашение меня удивило, но я должна была подчиниться. Келья была маленькой и монашка там жила одна. Она поговорила со мной ни о чем и предложила чай в качестве угощения. Я отказывалась. Она настояла. Чай на вкус и цвет был обычным. Но легкое головокружения я ощутила сразу, допив содержимое небольшой чашки. Я разомлела, мое сознание перешло в состояние некой прострации. На стол передо мной легли листы чистой бумаги и монашка, протянув ручку, потребовала написать внизу листа мои фамилию, имя, отчество и поставить подпись. Как только я послушно это выполнила, она подложила следующий лист. Когда подписывала последнюю бумажку, четко помню, как моя подпись съехала вниз и закончилась на скатерти стола, что разгневало монахиню. Кроме чистых листов она мне подсунула учетную монастырскую книгу и заставила расписаться напротив графы, содержание которой я узнала не скоро. В графе значилось, что я взяла в монастыре деньги в долг на покупку жилья. После всех подписей я крепко заснула. Сколько проспала - не

знаю. Очнулась с тяжелой головой, после чего пошла в свою келью и еще долго спала. Меня в это время никто не тревожил, не будил и не звал на работу. Подозреваю, что во время всех этих действий надо мной в кельи монашки, принимал участие и «духовно чистый наставник» монастырский архимандрит. В какой-то миг его фигура мелькнула перед моими глазами. Наверное, особым пойлом решили усилить его воздействия. Но я очень смутно это помню. О том, что у меня были деньги на счету в банке после продажи собственного дома, в монастыре знали. Я не делала из этого тайны. Более того, в мои намерения входило передать деньги монастырю, если я в нем останусь. Но вскоре у меня появились сомнения в правильности такого решения, и я поспешила купить в ближайшем селе дом, чтобы было куда уйти в случае надобности. Надобность наступила раньше, чем предполагала. Из монастыря я ушла. Отремонтировала сельский деревянный домик, купила все необходимое, обзавелась хозяйством. На этом мои сбережения закончились. Но я не бедствую. Вскоре после того, как я поселилась в селе, по соседству молодая женщина купила маме старенький домик. Не заставила себя ждать и старушка мама, у которой, как выяснилось позже, были родственные связи с благочинной монастыря. Очень «добрая» бабулька вскоре предъявила претензии на все мое иму-

щество. Старушка оказалась владелицей «Дарственной» с моей подлинной подписью, заверенной юристом по всем правилам. К своему удивлению, я щедро одаривала «любимую» соседку. Вот такая старушка и такая петрушка. Я не стану подробно описывать эту ситуацию. Скажу лишь, что если бы не особая защита, то лишилась бы я последнего своего пристанища, как пить дать. Поныне вспоминаю это с содроганием. Полагаю, что там, в монастыре, еще остались такие хитрые бумажонки с моей подписью. Как знать, решаться ли мои «благодетели» провернуть еще какую-нибудь аферу? Вот такие они бывают, святые места… А пока я жила в монастыре, искренне до глупости верила матушкам и батюшкам. Отношение же ко мне стало кардинально меняться, поскольку странности, сопровождавшие меня всю жизнь, не обошли меня стороной и в монастыре. В моем присутствии монашки иногда впадали в неимоверные откровения, а после не помнили своих признаний. Это не осталось незамеченным. Игуменья и благочинная, наконец, уяснили, что я никогда не стану подружкой для гнусных развлечений. И самое ужасное, они вдруг поняли, что многое мне рассказывали. Главной целью для них стала необходимость сломать меня, подчинить своей воле и состряпать внушительный компромат. Ведь «обосранные» люди теряют право голоса. Кто поверит вору, лжецу, прелюбодею, а тем более, педофилу? Вот

тогда и начались крутые подставы. Сначала от меня отселили монахиню, и я осталась одна в просторной комнате, что могло вызвать ропот среди монашек, живущих в очень стесненных условиях. Меня это смутило, но благочинная успокоила, не переживай, мол, это не надолго. Вскоре ко мне подселили девочку подростка, которая, якобы, приехала в гости к своей сестре монашке. А места в комнате у монашки для сестренки нет. Так что ночевать девочка будет в одной келье со мной. Девочка была худенькая, с тоненькими косичками, большими бантами, в скромном платьице. Выглядела лет на десять. На самом деле ей было 14. И это была еще та девочка! Придет время, и я увижу ее в другом образе – в джинсах, на каблуках, с модной прической. А тогда, скромная девочка, переночевав пару ночей в одной келье со мной, пришла утром на трапезную и со слезами на глазах, громко заявила, что я к ней пристаю. У меня опять слегка поехала крыша, и я никак не могла понять, на что она намекает. Мое недоумение никого не заинтересовало. Назревал компромат. Но тут вошла монашка, которая ничего не знала ни о девочке, ни о том, что эту девочку подселили ко мне и, стоя в дверях трапезной, заговорила несвойственным ей громким и резким голосом. Монашка провозгласила, что если немедленно не прекратят спектакль, она расскажет, чья внучка эта девочка и кто поручил ей особое задание. Девочка тут же исчезла из монасты-

ря. В тот момент я так и не осознала, что произошло на самом деле. Осознание и разъяснение придут позже. Вскоре переселили меня в общий корпус. Теперь искупаться можно было лишь в бане, отдельно стоящем помещении, которое обогревалось дровами. И для этого требовалось разрешение благочинной. Она мне не отказывала, но всегда была осведомлена, когда я собираюсь посетить баньку. Вот тут назрела новая подстава. Банька изнутри закрывалась на защелку, что легко могла отлететь при хорошем рывке двери. Я, доверчивая дурочка, об этом даже не подумала. Зато подумала благочинная. Мне приготовили гостя – голого мужика, который должен был ворваться в баньку и решительно схватить меня голую в объятия. Это действие планировала снять на мобилку, следовавшая за мужиком (конечно же. случайно) послушная монашечка. Во, была бы крутая подставуха с видео доказательствами! Но произошла осечка. Меня внезапно и резко прихватила диарея. Нужно было бежать в туалет. Я не успела раздеться. На этом подставы не закончились. Их было немало разной направленности и очень большой подлости. Не хочу более описывать монашескую изобретательность. Думаю, достаточно ясно передала колорит монастырской жизни. Но одну историю хочу выделить особо. Монастырь посетили два парня. Это были сыновья одного известного политика,

который еще не стал первым, но уже метил на высокое место. В монастыре папашу очень почитали и сыновей приняли радушно. Я не была осведомлена о знатности приезжих гостей и неспешно шла мимо монастырской старинной церкви, когда увидела молодых людей с любительской камерой, снимающих храмовое сооружение. Я крайне не люблю попадать в объективы фотоаппаратов и, тем более, видеокамер. Поэтому спешно отошла в сторону и направилась к деревянному домику, где проживала. Меня догнал один из братьев, меньший, красавчик. - Э, стой! – окликнул он. Я остановилась, и повернувшись к нему, кивнула головой в знак приветствия. - Ты чё, испугалась? – он говорил мне: «ты», и осматривал бесцеремонно и нагло, несмотря на то, что я старше его матери. Я не ответила и хотела уйти. Парень решил, что мое молчание его оскорбляет, и перегородив мне дорогу, продолжал: - Или тебе нельзя говорить с мужиками? А? Ты ответь, а потом топай… Я понимала, что нахожусь в монастыре и на хамство не должна отвечать хамством. - Не хочу сниматься, - ответила, кивнув в сторону старшего брата с камерой в руках. И тут красавчик взорвался смехом. - Ты думаешь, мы хотим тебя снять? Ой, не могу!- он хватался за живот.

Я не успела даже сообразить, что так развеселило молодого парня в моем ответе, когда он, приблизившись ко мне вплотную, глядя прямо в глаза, бесстыже и цинично сказал: - Хочешь, дам пососать. И тут меня прорвало. Я не могла стерпеть такого унижения. - Тварь, - сказала ему в ответ, - пошел вон, сука! - Ты что сказала? – он машинально замахнулся и, наверное, ударил бы, но его окликнул брат. Руку красавчик опустил и прошипел мне в лицо: - Ты знаешь кто я? Счас будешь валяться у меня в ногах. Старшенький наблюдал со стороны и не подошел. Может хитренький, может умненький. Он не стал вмешиваться в конфликт братца, видимо зная его нрав. Я оттолкнула красавчика и быстро пошла в келью. Через несколько минут ко мне примчалась благочинная. - Ты что натворила?! – из ее голубых глаз сыпались искры. – Ты знаешь, кто они? Да мы молимся на их отца! Он столько сделал для нас! Это наш спонсор! А ты хочешь лишить монастырь поддержки! Бегом беги просить прощения! И на колени станешь! Она хотела взять меня нахрапом. Это такая тактика руководства в монастыре. - Я не буду просить прощения, - ответила резко, – тем более, не встану перед мерзавцем на колени.

Я подробно передала разговор с сынком, не меняя фраз и выражений. Но это не произвело на благочинную никакого впечатления. - Мне все равно, что он сказал и что сделал. Знаешь, сколько денег они привезли? А ты его тварью и сукой обозвала! Подумаешь, пошутил… Я не ожидала таких слов от монахини. - Если из-за денег я должна терпеть такие унижения в монастыре, то лучше уйти. Видя, что насильно меня не заставишь извиняться, благочинная сменила тактику. - Ишь, как ты заговорила. Чуть не по-твоему – и уйду из монастыря. А где твое смирение? А где послушание? Чего тогда приходила? Гордыня – это грех! Мало ли что тебе сказали! Не нравиться, сцепи зубы и молчи. Я опустила голову. - Иди и проси прощения! – приказала. – Это твое послушание. И я посеменила за монахиней извиняться перед скотиной. Красавчик стоял недалеко от домика с ухмылкой на лице. Мы подошли. - Прошу прощения, сказала и добавила, - прошу, потому что нахожусь в монастыре и обязана подчиняться. - А на колени! – сынок важного для монастыря папаши нахально и победоносно смотрел на меня. Я молчала и в ответ сверлила его взглядом. Монашка, видимо испугалась, что мы вцепимся друг другу в горлянки, и резко стала

между нами. Я ушла. Благочинная продолжала улаживать конфликт, уговаривая сынка не сердиться и не обращать внимания на тупую бабу (то есть меня). Теперь она могла говорить в мой адрес что угодно, я ведь не слышала. Вспомнила о красавчике, когда сидела у себя дома в селе перед телевизором и услышала в новостях сообщение о его гибели. Погиб он глупо из-за своей собственной дурости. Услышав новость, я не испытала ни жалости ни злорадства. Я так и не научилась согласно христианским законам любить своих врагов. Но я и не радуюсь, если они попадают в беды, и не считаю чужие несчастья отмщением за собственные боли и унижения. В жизни все идет своим чередом. Спустя какое-то время в одной из телепередач вновь вспомнили о погибшем сынке. Выразили сочувствие. Да, действительно прискорбно, когда гибнут молодые люди. Но меня поразила характеристика красавчика, которую высказал приближенный к семье политик. Был он, мол, лучшим в семье - скромным, добродушным и не публичным. Ну что ж, возможно, случай в монастыре – просто случай. Подумаешь, предложил тупой бабе пососать. Шутка ведь! И эту шутку папаша заранее оплатил. А монастырская мораль - странная штука. Заплатил деньги – и свободен от морали. А не заплатил – так, будь добр, на коленках поползать. Ради чего я выверну-

ла наизнанку это грязное белье?! Священники очень настойчиво призывают не судить других, а исправлять свои собственные грехи. Каждый, мол, перед господом сам за себя ответит. Не суди – и не судим будешь! Какая удобная отмазка! Попробуй с ней поспорить, если тебе мозги промыли. Не заглядывай, мол, в грязные кастрюли, коль снаружи они блестят! Не твое, мол, дело, чем тебя кормят кормчие! На фоне постоянных молитв и церковных служб творится мерзость. В чем же тогда сила богослужений и молитв, если они никого из насельников монастыря не сделали лучше и чище. Люди, постоянно пребывающие в лоне церкви, в молитвенном потоке, не только не избавились от своих прежних прегрешений, а нажили целые комплексы новых. И то, что монастырские обители взлелеяли тысячи преподобных и святых – такая же большая ложь, как и многие другие батюшкины сказки. В монастыре Х хранятся мощи некоего преподобного, который жил в монастыре в послевоенные годы. Ныне о нем сложено много легенд, толпы поклонников лобызают его раку. Бойкая монашка рассказывает о добродетелях преподобного, и «исцеляет» паломников, постукивая их по больным местам, посохом, который принадлежал старцу. Благодарные верующие с пристрастием слюнявят деревянную клюку. Не знаю, исцелила ли кого-нибудь такая процедура. Вполне возможно. Потому что соз-

данный образ преподобного старца живет сам по себе и не имеет ничего общего со своим прототипом, кроме паспортных данных. Еще вначале нового века были живы люди, которые лично хорошо знали прославленного после смерти старика. И есть правдивые сведения о нем. Так вот, был сей монастырский наставник вредный и сварливый старикан. Никаких правдивых пророчеств не сделал, никого не исцелил и не вразумил, а имеет на совести тяжкий грех – убийство по неосторожности старой монахини. Монашка эта отличалась тупоголовостью вкупе с настойчивостью. После долгого служения богу в монастыре она уверовала в свою избранность и миссию проповедника. Стала монашка ходить по улицам города и громогласно доносить грешному человечеству свои взгляды на мораль. Слушать ее не хотели, что доводило ее до припадков ненависти к нечестивцам, и монашка посылала всем особые пожелания, не подбирая выражений. Узнал об этом старик. Стал монашку увещевать, требовал, чтобы она одумалась. Но все его уговоры были тщетными. Как-то выскользнула она в очередной раз за монастырские ворота, а наставник за ней. Догнал. И за не послушание стукнул в сердцах посохом монашку по башке. Та упала и испустила дух. Это был тот самый посох, которым ныне больных верующих лечат… В монастыре батюшки – массовики-затейники, из этой истории сложили свой интерес-

ненький сюжетик. Была, мол, такая непослушная монашка. Преподобный старец много раз ее предупреждал не ходить по улицам и не приставать к прохожим, а то придет час убьют. Так и случилось. Разгневанные, злые люди забили монахиню до смерти. Вывод сей байки таков: был старец провидцем. Есть немало историй и о других «святых» и «преподобных». Чего стоят легенды о широко почитаемом Иоанне Кронштадском? А ведь сей «бескорыстный» святитель был невероятно жаден, раз

нагреб при жизни несметные богатства. Он владел огромными территориями, недвижимостью, подневольными людьми (можно сказать, рабами), собственным пароходом и портом. Вот такая она «святая правда» и «благочестивое» монашеское житие. Но у батюшек есть объяснение и оправдание такой жизни. Видите ли, монахов, за то что они постоянно молятся, очень ненавидят демоны и бесы. И эти окаянные толпами лезут на монастырский люд. Вот и воюют с ними монахи, тем самым освобождая простых граж-

дан от дьявольской толпы. А как же обещание Иисуса создать церковь, которую не одолеют врата ада? Неужто, солгал? Такую церковь он обещал возвести с помощью Петра именно на земле, а не на небесах, как некоторые батюшки сочиняют, хитро выруливая из досадных недоразумений святых писаний. Вообще- то, Иисус много создал проблем толкователям нового завета своими обещаниями. А воз и ныне там. В храмах разгуливает нечисть. Молитвы не спасают от бесов. Служение богу представляет собой театральный спектакль. Чем выше чин церковных служителей, тем больше бесов по ним прыгает и соблазняет. И они этим соблазнам вовсе не сопротивляются. О том, как живут их святейшества – всем известно, в некоторой мере. Многочисленная свита священников погрязла в обжорстве, разврате и сребролюбии. При этом, их, согласно христианским законам, нельзя ни судить, ни осуждать. А вот на поклон – пожалуйте. И ручку поцелуйте. Фу-фу. Нет ничего плохого в слове - судить. Человеческая мораль, законность, нравственность, ответственность соотносится и развивается в тесной связи именно с этим понятием. Человек должен осознать любое действие, как свое личное, так и другого субъекта. Осознать, рассудить, дать оценку, осудить. А значит определить законность или противозаконие совершенного акта. Это право личностного выбора, построение личностной

нравственности. Осудить зло, значит, его выявить, чтобы смести со своего пути. Нет ничего плохого в осуждении. Плохо если осуждение уродливо и рождается в убогой голове. Но это уже другой вопрос, поскольку в убогой голове все понятия искажаются. Если человеку даны мозги, сознание, умение мыслить, рассуждать – значит, это его естественное право и надобность. Церковь отобрала у человека это право. Потому что так удобно церкви, удобно управлять, подавлять и подминать под свои нужды массы людей. А что такое церковь априори? Это ведь не просто здания, сооружения, картинки и блестки. Это, прежде всего, люди, которые всем этим руководят, прикрываясь своей фальшивой избранностью и служением богу. Это люди, которые позволили себе руководить другими людьми и поэтому отобрали у них право на собственное сознание. Сами же «избранные» так далеки от исполнения проповедуемых ими законов божиих, что порой искренность их веры вызывает большое сомнение. Что же так влечет людей в церковные сети? Ведь не только убогие и глупые несут свои головы на заклание. Испокон веков, толпы и толпы согласны растоптать собственную волю ради идеологии, обслуживающей лицедеев. Главная причина – это масштабность сего театрального действия и во времени и в пространстве. Верили пра, пра, прабабушки и дедушки, верили мамы и па-

пы, а значит, и нам полагается верить. Верят не только в нашем селе, городе, стране, но и на всех континентах Земли, а значит, и нам полагается верить. Разве может ложь иметь такие масштабы?! Может! Если ее одели в одеяния правды. Есть у Владимира Высоцкого интересная песня на эту тему. Верю ли я в чудеса? Безусловно. Они повсюду. Самое большое чудо – это существование МИРА. И человека, в том числе. Имея достаточно обширный мистический опыт, у меня сложилось устойчивое мнение, что невозможного нет. Вернее человеческий мозг не в состоянии придумать нечто, в принципе, невозможное к исполнению. Энергии тонкого мира обладают большим могуществом. Ресурсы же материи в целом, вероятно, безграничны. Поэтому, невозможного, по моему убеждению, нет. Любые чудеса, которые описаны в религиозной литературе (и даже превращения в милых и любимых сказках), гипотетически, вероятны. В материи заложен ресурс предполагаемой трансформации, в определенных условиях. Вот только были ли совершены описываемые чудеса? Остается лишь верить или не верить в оные. Говоря о великой лжи религии, я вовсе не собираюсь заниматься разоблачением богомольных диковин. Среди них есть, как правдивые чудеса, так и фальсифицированные рьяными церковниками. Человеческое сознание – сложно организованная тонкоматериальная структура. Те, кто внедря-

ется в чужое сознание с помощью отработанных психологических техник, сами конкретно не знают, с помощью каких рычагов на тонкоматериальном уровне удается осуществлять такое воздействие. Существует множество разработанных приемов влияния на мозг. Этим и пользуются кормчии от религии (и политики, в том числе). Человек, который не задумывался над этим вопросом, даже не догадывается, что окружающая его действительность заполнена методами зомбирования. В данном случае я не говорю о тайных психологических разработках. Таковые, вероятно, есть. Также существует множество медитативных техник. Церковь лукаво открещивается от причастности к медитациям. А что такое молитвы? Конечно же, медитация. Она повсюду. В монотонных ритмических чтениях, ритмических действиях, танцах, музыке и т. д. Даже когда вы считаете баранов, желая уснуть, вы медитируете. Есть легкие медитации, приводящие рассудок в состояние чуть заметного транса. А есть мощные, заставляющие сознание работать на запасном ресурсе. Воздействия медитаций может приводить к невероятным вещам и событиям, поскольку они являются мостом в мир тонких энергий. А вот насколько полезны или вредны медитации, можно выявить лишь по результату их воздействия на личность медитирующего, вернее на то, что от этой личности осталось. Одно могу сказать с уверенностью: не следует отдавать

свое сознание, а значит, свое личное «Я» на поругание хитроумным идеологиям и их приспешникам. Через испытание воздействием разных идеологий и культовых верований прошли многие люди, которым выпало жить на стыке крутых общественных перемен. Социализм, капитализм, коммунизм, империализм, атеизм, бандитизм. Кроме всяких «измов» мое поколение было опробовано промыслом различных религий, сектантств, политических и финансовых авантюр. Общественная жизнь отдельных стран, народов в определенном спокойствии и затишье не может протекать исторически долго. Человек – носитель информации и создатель информации. Возникновение новых понятий, идей, взглядов – процесс накопления информации. Накопленная информация – энергетический потенциал общества, некий бурлящий котел. Поскольку взгляды и понятия различных групп населения и отдельных граждан имеют существенные противоречия, происходит общественный взрыв, а по сути, война информаций за главенствующее положение. Победитель в такой войне далеко не всегда прав, далеко не всегда лучший и даже не всегда превосходящий противника количественно. То есть, лидировать может ложная и фальшивая информация, если кто-то умело ней манипулировал и вывел на передовые рубежи. Так рождается новая идеология. И чтобы она могла существовать, как можно дольше на благо

своих «проповедников», ее необходимо или изолировать, или расселить повсеместно. Возникает новый общественный строй, новая религия, новый «изм». От «иных» выстраивается «забор». За «забором» устанавливается относительное затишье и спокойствие. Вовсе не значит, что оно обязательно добродетельно и благополучно. Как правило, такое спокойствие основано на усмирении масс кормчими информацией. Но неумолимое время рождает новый мыслительный поток и зреет новый взрыв. Это колесо общественной сансары. Как знать, каким могло быть общество в целом и личность в отдельности, если бы колесо общественной сансары не грузло в болоте лжи и обмана?! Конечно же, на одной лжи далеко не укатишь, обязательно увязнешь. Нужна сила, такая себе лошадка, что заставит вращаться колесо. Лошадкой может стать лишь энергетика истинных ценностей, то есть информация, дающая право на движение, на прогресс. Но общее «информагентство» наполнено разными «ценностями». И тут начинается борьба. Манипуляции общественным мнением основаны на умении выдавать мякину за весомое зерно. Если испечь хлеб из одной мякины, его не примет плебисцит. Без настоящих злаков не обойтись. Из них состряпают оболочку, в которую напихают сор. А при нынешних информтехнологиях и этот сор научились сдабривать. Так получается хлебец для народа.

В этом преуспели и религия, и политика. Как я уже сказала, я не являюсь ни атеисткой, ни приверженцем какойлибо религии. Считаю себя реалисткой. И в этом нет противоречия. Я часто употребляю понятие «мистика» и связываю с ним многие события своей жизни. Но на самом деле, в это слово вкладываю иное значение, нежели толкователи всех терминов. Оспаривать словарное значение мистицизма вовсе не собираюсь. Но что делать, если нет иного термина, который мог бы объективно истолковать сущность излагаемого мной предмета. Попытаюсь кратко объяснить. Мне пришлось оказаться в круговороте необычайных и сложных событий, которые считаются паранормальными, мистичными. Считаются. Но вовсе не являются таковыми. Правильно сказать, что невероятные события ( о фальсификациях сейчас не говорится) – это неизученные события и необъясненные в силу разных причин. Многие из них пока не изучены наукой, а многие, возможно, и не подвластны изучению человеческой наукой. Как жаль, что плебисцит одурачивают не только религиозные проповедники, но и научные деятели, которые зачастую «оплевывают» все, что не вписывается в рамки официальной научной доктрины. Существует некая официальная, публичная система взглядов в области науки. Массам предлагается только определенная часть информации, та, что простым смертным знать «зя».

Но многое стоит под грифом «низя». Почему? Потому что система общественных знаний пропитана ложью, раскрытие которой повлечет непредсказуемые для кормчих последствия. На самом же деле, очень серьезные ученые давно заняты странными вопросами, пытаясь их разгадать. Существуют грандиозные теории о многомерности миров, о материальной природе времени, о тонких материях. Есть сумасшедшие ученые энтузиасты, работающие над созданием машины времени. Очень большой интерес для исследований представляет собой область психической энергии человека, как индивидуальной, так и коллективной. Этот список можно продолжить. Но я не являюсь ученым- исследователем и поэтому не буду оперировать сложными научными терминами, набивая себе цену. Все мировые религии, культы, при их разнообразии и кажущейся непохожести друг на друга, выстроены на одном идеологическом принципе, который сводится к беспрекословному подчинению индивидуума некому Высшему Существу. Высшее Существо недосягаемо и невидимо для простых смертных. Здесь и начинаются главные манипуляции. Если Высшее Существо не досягаемо, не видимо, то, как знать ЕГО волю? А свою волю ОНО передает через избранных. И рождается виртуальная лестница, на каждой ступеньке которой стоит «избранный».

Создается иерархическая система. Это некий универсальный принцип существования человеческих сообществ и государств. (Трагедия общественного устройства в том, что иерархическую лестницу, как религиозную, так и политическую, занимают далеко не лучшие личности). Каждый «избранный» должен знать или уметь нечто такое, что не доступно тому, кто стоит на ступеньку ниже. Ну а плебисцит, масса и вовсе должны быть у подножия, иначе они выйдут из подчинения. Поэтому, очень нужная и важная информация, которая может перевернуть систему общечеловеческих ценностей, а значит, разрушить иерархическую лестницу, становится запретной или этакой, неофициальной, то есть непризнанной. Наш мир – один из многих в целостной картине существования МАТЕРИИ. Миры соприкасаются, пересекаются. Это сложный процесс, который никому не ведом в полном объеме. Таинства природы не подвластны сознанию человека. Они лишь иногда приоткрываются. Человек может получить опыт внетелесного состояния, в котором мне пришлось побывать не единожды. Далеко не достаточно изучены возможности психической энергии, как отдельного человека, так и коллективной. Тайн очень много. Они прорываются в наше сознание, в наш мир, являя невероятные события. Церковь решила узурпировать право на чудеса. Невероятные

события случаются не только в церковных местах. Их достаточно повсеместно, и они не являются религиозной культовой собственностью. Чтобы как-то оправдать такое положение дел, церковь провозгласила: все, что происходит непонятного за пределами ее влияния – от бесов. О том, сколько «бесов» бегает в самой церкви, я уже сказала. Особо почитаются в религиозной среде невероятные исцеления. Они действительно случаются. И случаются не только в «святых» местах и обителях. Исцеление человека может произойти в результате воздействия психической энергии, то ли индивидуальной, то ли коллективной. Именно чудесные происшествия и исцеления стали подпиткой веры среди населения. Поскольку таких происшествий не так уж и много в церковной среде, то батюшки и матушки не гнушаются придумыванием небывалых историй. Чуть ли не в каждой церквушке найдется своя чудотворная икона или какие-нибудь мощи, что особо отвратительно. Кому бы не принадлежал кусок усохшей и гниющей плоти, ее место на кладбище. А все церкви и монастыри с их атрибутикой – всего лишь театр, к тому же, театр большого абсурда. Как же хочется, чтобы люди очнулись. Может тогда измениться наш мир к лучшему. Автор: Абасада

Весна – пора цветения, пробуждения от долгой зимней «спячки» и, конечно же, любви. Нам хочется меняться, словно ниоткуда появляется энергия и хочется действовать. Кто -то хочет измениться внешне к летнему сезону, а кого-то больше волнует внутреннее состояние. Давайте поговорим об этом! Эта тема особенно волнует женщин, нежели мужчин, так как мужчины в большинстве своем довольны собой. А мы с вами, дорогие дамы, любим накручивать на себя придуманные проблемы и находимся в вечном противоречии с самими собой. Так как же избавиться от всего этого, как, наконец-то, быть довольными собой, чтобы ваша жизнь приносила радость не только вам, но и тем, кого вы любите? Как заряжать окружающих позитивом? Как найти глубоко внутри душевный покой? Мой ответ – экспериментируйте. Найдите то, что наполняет вас неуемной энергией. Если есть проблемы со здоровьем – бегите к врачу, но и не забывайте, что наши болячки возникают из-за массы факторов, таких как негативные мысли, неправильное питание, дефицит спорта. Пошлите к черту весь негатив, в том числе и негативных людей! Вы не обязаны думать плохо о

себе и не должны выслушивать это от злых людей. Вы у себя одна, поэтому берегите себя от подобного! Дистанцируйтесь, постройте мысленно вокруг себя крепкую стену, которая оградит вас от неудачников. Правильное питание – отдельная тема. Опять же, единственный мой совет – экспериментируйте. Читайте больше полезной литературы, выясните, почему вы болеете, возможно, вам не хватает некоторых витаминов? Ищите эти витамины в продуктах и обязательно полюбите овощи. Да, порой трудно отказаться от чего-нибудь вкусненького. А вы попробуйте почитать правду, из чего делают, например, конфеты, пирожные, чипсы. Если желание съесть вредное все же осталось – не насилуйте себя, съешьте, но овощи и чистая питьевая вода обязательно должны остаться в вашем рационе. Обычно женщины недовольны собой, своей фигурой и формами, но делать какие-либо упражнения просто лень. А вы посмотрите на спорт не как на панацею от отвисших боков, а как на способ доставить организму радость. Приятная ломота в теле, радость от усталости, укрепленный иммунитет – и это еще не все, что вы получите от спорта. Занимайтесь тем, что вам нравится,

важно, чтобы сам процесс доставлял вам удовольствие. Не забывайте заботиться о коже лица, тела, о волосах и ногтях. Каждая из этих частей тела заслуживает отдельного внимания. Я советую делать вам всего понемногу. Примите все свои недостатки, от родинки на шее до редких волос или ломких ногтей и боритесь с ними. Смотрите видео, как избавиться от них, как замаскировать. Не умеете делать макияж или повседневные прически – ничего страшного, никогда не поздно начать заниматься собой. Учитесь и экспериментируйте! И напоследок, хочу поделиться с вами техникой, как стать увереннее в себе. Закройте глаза и выкиньте из головы абсолютно все мысли. Разведите руки в стороны, будто вы выталкиваете свою энергию из себя и произнесите свое имя. Можно произносить как про себя, так и вслух, четко и с интонацией. Милые дамы, не забывайте улыбаться! Ничто не делает человека красивее, чем простая счастливая улыбка на лице! Автор: Расима Ахмедова

Люблю тебя обнять за плечи И крепко за руку держать, Так жизнь становится беспечней, И сразу хочется летать. С тобой мой мир перевернулся, И даже если тяжело, Мне нужно, чтоб ты улыбнулся И на душе станет светло. Ты мой луч солнца в подземелье, Ты счастье, радость и судьба Мы связанны одною целью — С тобой быть вместе навсегда Автор: Виктория Ерух

Мы с тобой две души из одной, Что смогли, наконец, повстречаться, Очень счастлива тем, что ты мой, И, я верю, что ты тоже счастлив. Когда встретились только с тобой, Сразу я для себя осознала, Для души и для сердца ты мой, Я тебя свою жизнь всю искала. Так сложилось, что нити судьбы, Очень вовремя переплелись, Что со мной засыпаешь лишь ты И в глазах твоих вижу я жизнь. Мне другого для счастья не надо, Тянет в омут меня с головой, Что вдвоём мы с тобой, очень рада, Очень счастлива тем, что ты мой. Автор: Виктория Ерух

Я тебя никому не отдам, Из души своей не отпущу И назло переменным ветрам, Я люблю, потому что хочу. Обещала тебе я тогда, Что любить тебя буду всю жизнь,

Я люблю, пусть проходят года И прошу, на меня ты не злись. Я тебя отпустила давно, Но душа моя вряд ли отпустит, Свыше всё давно решено, Мне немного навеяло грусти. Береги себя ты, прошу, За тебя я всегда беспокоюсь, Но помочь тебе не смогу, Потому что теперь не откроюсь! Ты прости, за чувство любви, За всю память, о тех наших днях, Она жрёт меня изнутри, Это чувство сильнее меня. Я хотела с тобой жизнь прожить, Но быть вместе с тобой невозможно, Я всегда тебя буду любить, Тихо, молча и осторожно! Автор: Виктория Ерух

Я знаю, нет случайностей на свете И не устану это повторять, Подул однажды переменный ветер И свёл вдвоём тебя он и меня. Когда доверие рассыпалось всё к людям, Когда на лучшее уже надежды нет, Найдётся тот, который не осудит, Найдётся твой любимый человек. И сразу мир изменит свои краски, Внезапно, вновь научишься ты жить, Поверишь снова в добрые ты сказки И заново научишься любить. Вдруг вспыхнет свет, из искры выйдет пламя И изо дня в день, разгораясь всё сильней, Надеюсь, что гореть не перестанет, А разгораться будет с каждым днём сильней! Автор: Виктория Ерух

О, Боже, сир я и убог, Но Ты со мной поговори Чрез неба радостный чертог Иль через нежный зов зари. Да будет слышен голос Твой

Мне в шуме листьев на ветру, Оркестром древ Твой гимн напой, Тогда, воскреснув, не умру. Оркестром древ меня вживи В сей хор и ткань Твоих щедрот, Чтоб я причастен был Любви И не был чужд ее забот. О, Боже, я Тебя зову Из пелены забот мирских, В одном Тебе я оживу, Лишь для Тебя мой чуткий стих. О, Боже, Ты прими меня, Как сына блудного, прими! Мой дух принятьем осеня, Ты мне былое не вмени… Прими в число рабов Твоих, Травинкой вечною взрасти Мой сердца звон, мой чуткий стих. Прости мне бывшее, прости… Приблизься — и поговори, Молю Тебя, с душой моей, Просторы духа отвори И в путь отправься вместе с ней! Автор: Цыплаков Петр

Я пред волей Твоей преклоняюсь, В сердце гаснет все то, что «не Ты», Я величьем Твоим проникаюсь, Осознанием той красоты, Что вложил Ты в творенье живое Средь космических бурь и огней. В сердце ширится чувство простое: Ты Творец наш, мы волей Твоей Рождены, и взрастаем, и живы, И проникнуты страстно Тобой, Как проникнуты вешние нивы Животворною вешней водой. Вышней мудростью все наполняя, Ты, Святой, ото всех отделен, Солнцем милости вышней сияя, Тех спасаешь, кто страстно влюблен. Как же нам эту вышнюю милость

Всю во славу Твою обратить, Чтоб Твоей мы любовью светились, И могли Твое Имя святить?.. Автор: Цыплаков Петр

Кто в тепле родился, тот не знает, Какого босому без сапог, Что живет в миниатюрной хате, Ожидая жизненный свой срок. Как выходит утром на лужайку, Посмотреть на то что смог скопить, Протирает старую нагайку, Достает махорку покурить. Покурив, подумав, поразмыслив, Вспоминает он про бытие, Говорит себе: "Не надо киснуть!", И идет на поле, по весне. На зиму готовит дров побольше, Собирает вкусность в погреба, На охоту ездит, сено косит, Такова уж пахаря судьба. Не жалеет, не грустит, не плачет, Вдаль глядит и детям говорит: "В жизни главное - здоровье и удача, Остальное - суета и быт!" Автор: Бударагин Денис

Твой голос нежный слушая с ладони, Я утопаю в океане чувств Тому свидетелем домов многоэтажных стены, И с неба миллионы белых мух. Давно я жаждал Услышать твой голос в Мегафоне Я тем запомню этот Новый год, И снег,что накануне выпал

Весной как-будто в декабре! В дороге зиждит вдохновенье, Тому причина твой звонок, Начну я скоро "песнопенье", Ускорить ход молю-автопоток. Надежд особых не питая Визитку Вам на днях вручал, В мгновенье такт не нарушая Украдкой Вас я обоял... Про бой быков мы знаем понаслышке, В красном платье была ты изумительной. Что там мои стишки: Достойна ты трилогии. Чтобы устроить мне головоломку. Особого труда не надо Одна дежурная улыбка, Женщин красивых в жар меня бросает. Своего амплуа я не стесняюсь, Мирозданию дай БОГ еще долго быть, Она прекратит своё существование, Когда с поэтическим складом ума-людей убудет. Моей визитке не придав значения. Могла ты ничего не потерять, Просто не было бы моего творения, Мне дома не о чем было бы писать. Тебе я благодарен незнакомка, Горячим утюгом прошлась по моей душе, Теперь я знаю, что пишу я не напрасно! Автор: Абубакир

Хочу испить из чаши жизни, Хочу испить ее до дна, И мир ко мне, чтоб был любезней, Ведь жизнь нам всем - одна дана. Средь пестрой суеты прохожих, Средь лиц туманных и пустых, Я не ищу себе знакомых, Ищу людей живых. Ищу я тех, кто чист и светел, И темных я не обхожу. Кого-то может не заметил, И вновь по улицам брожу.

Я замечаю все и всюду, Но не смеюсь по мелочам. Кому-то сотворю я чудо, Кому-то за грехи воздам. Я жизнь и смерть, вершитель судеб, Я ангел смерти и судья. И пусть меня не видят люди, Но знают - рядом я всегда. Автор: Даша Львова

# Тоску не вырвать голодным поцелуем.. Лишь только время растолкует.. Что было в прошлом..не вернёшь.. Не знал он ни когда..что ждёшь.. И встреча будет ли..не знаю.. Историю любви..я закрываю... Поспешно..будто бы украв.. Саму себя предав.. Автор: Елена Мирзоян

% Не рвите друзья стихи... Ни хороших..ни плохих.. Когда радость или грусть.. Пусть они помогают..пусть! Когда солнцем греет душа.. А может вдруг уйдёт не спеша.. Помогают ведь лишь они.. И Господь.. как всегда хранит..

Автор: Елена Мирзоян

-% Ангел мой ты во плоти, Попадись мне на пути, Жизнь опасная стезя, Ошибаться в ней нельзя.

Умоляю я тебя, Не забудь ты про меня, Знаю точно ты придешь, От беды меня спасешь. В час худой меня возьми, И от горя унеси, Сохраняй,оберегай, От болезней защищай. Буду я тебе вовек, Благословен в твой портрет, Есть твой образ или нет, Главно Вера,человек. Придет тот миг,настанет ночь, Когда не сможет он помочь, Не сможет просто потому, Что ты прошел свою тропу. И в этот раз не будет чуда, Всё будет так,как надо там, Возьмет тебя твой Ангел в руку, И вознесётся к небесам. Лучи тепла,везде прекрасно, Всё безмятежно и потрясно, Я жил,бедняге помогай, Я знаю Боже,это Рай. Автор: Зенцов Алексей

' Вот милый дом - начало всех начал Открыл передо мною свои двери, Когда-то в нем резвился и кричал И засыпал спокойно в детской колыбели. Как весело порою было в нем, Как проходили шумные недели, Гостей встречали, думали споем, Те песни, что когда-то вместе пели. Порою грустно вспоминать о том, Что быстро мы с тобою повзрослели, Мой друг, давай не будем забывать, Свой дом, чтоб его стены никогда не опустели! Автор: Денис

A)*, +,*-,., /01*.,23., 03.425.4 СТАРОЕ ДОБРОЕ ВРЕМЯ. Я ЩЕТАЮ, ШО Григорий – Папа Римский – был не прав: Перепутал даты года – все приличия поправ. Передёрнул две недели – ни туда и ни сюда. Всё смешалось у Облонских – снег и талая вода. И Гроза в начале мая, и Зима – в своём конце. У грачей, что прилетели – выраженье на лице: Пролетели, промахнулись – и попали не туда – Нет Грозы в начале мая. Заморожена вода. Снег идёт Весне навстречу, заглушая галок карк. Это Римский Папа Гриша – в Мире сотворил бардак. Перепутал Зиму с Летом. Запустил лихой Циклон. Чтоб затюркать Протестантов, лишний получить поклон. "Новым Стилем"и "Прогрессом" соблазнил Крещёный Мир. Этот "Папа", его Маму, был воистину Вампир. Только Русь одна Святая, Папу Римского коря, Православных Древних Истин – не сорвала якоря. Соблюдает – хоть подпольно – Юлианский Календарь. Не страшны снега в Июне. Не грозит жарой Январь. Всё спокойно, чин по чину, с Глубины идёт Веков. Императору – Спасибо. Юлию – без дураков. Рождество – белее снега. Летом – летняя жара. А Григорий – пусть утрётся. Календарь его – мура. Происк Римского Престола, сотворившего Хану, Не влияет ни на Солнце, ни на Звёзды и Луну. Ни на прочие Планеты – Иж Юпитер, Иж Урал. Папа Римский! Ты – не Римский. Ты, воистину, Вандал. За испорченный Календер,за погоды вне сезон – Ты, Папаша – Скорлопендр, будешь лысый, как Кобзон. И за Ночь Варфоломея, и за прочий безобраз – Папу Гришу Времякрада не спасёт Крещёный Спас. Грешен, Гриша. Просто Ирод. Душу жжёт Варфоломей. Ночь тиха, Парижа сумрак. Гугенотный Холидей. И на Том, и Этом Свете снимут с Гриши Папский Чин. За покражу ДВУХ НЕДЕЛЕй – Боже, Папу – замочи! Возверни обратно Время Славных Цезаря Делов – Когда не было в Сенате – ни Баранов, ни Козлов. Ни скотов, ни Ослойобов – кроме сирого Коня. КалигУлина желанья – в свете Завтрашнего Дня.

Мы же Третий Рим Свободный. Что, Брат Отче, приутих? На Горе, Врагам на гОре – машет бритвой с Дыркой Псих… Я ЩЕТАЮ, ШО исправить надо Гришину Муйню – И ВЕРНУТЬ НАРОДУ ВРЕМЯ. И СЕНАТОРСТВО – КОНЮ. Ave, Caesar, Imperator, morituri salutant! Для Страны готовит Кесарь свои новые сюрпризы. Образ "Членообрезанья". Деспота Москвы капризы... Чтоб уже не только Яйца. Чтоб по сами Помидоры. Платоническое Счастье. И не долги были сборы. Всеобрезанный Ка Дыров – на безрыбье свистнул раком На Горе. Врагам на гОре. Чечевичная атака. Чечевичная похлёбка. Чечевичная баланда. Всё, дождались Бандерлоги. Приготовьте ваши гланды. Всем припасть – молить прощенья. Без штанов не возражая. Кто взоржёт – тех на конюшню. На ходу яиц лишая. Порка в виде профилактик – от Болотного Миазма. От Майданного Синдрома – для Всеобщего Оргазма. И в Маразм не впадая – мы уже давно не дети – Будем счастливы – Обрезу – как подаренной конфете. Леденцом давясь Экстаза – с благодарностью Мутанта – Ave, Caesar, Imperator, morituri salutanta! Автор: Алексей Звезер

" - Мне цветов не надо! И конфет не надо! Подари мне сердце, о, моя отрада! - Почему же сердце? - милая смеётся. - Потому что любит! Потому что бьётся! - Любит розы пчёлка! Шоколад - Мишутка! Хорошо подумай! Ведь любовь - не шутка! Бьётся птица в клетке! Любит волю птица! Милая шутила, опустив ресницы. С губ моих улыбку как волной слизало. Но сейчас же тихо милая сказала: - Не грусти, любимый! Просто я хитрила! Я тебе давно уж сердце подарила!

Автор: Владимир Мазурин

! Когда тревожно вам на сердце В тот час когда вдруг стало страшно Сказать кому-то можно вкратце Но снова страх, что не поймет, а важно! Так хочется сбежать от бреда, Который вам другие навязали Уже не помня жизненного кредо Вы веру в силу духа потеряли Вот в этот час, не поддавайтесь крену Судьба не раз пошлет вам испытания Ведь смысл жизни: суметь пройти сквозь стену Стену воздвигнутую вами из страдания Себя жалея, вы можете размякнуть Вы станете искать поддержки в людях Но не найдя ее захочется иссякнуть Вот тут у уязвимости на блюдах И в этот миг остановитесь, отдышитесь Вдохните воздух полной диафрагмой И лучше сам с собой уединитесь Прислушайтесь к себе, к души синтагмам Поймете вы, что все ответы есть Они при вас и это несомненно Вы просто верьте в силу, что не счесть, В источник света, что пылает безвозмездно Вы с верой к людям больно не спешите Начав с себя, прислушавшись к сознанию Любите внутренний свой мир и развивайте Чтоб ближе стать к светилам Мироздания! Автор: Айнура Кайдарова

... Поверь, к чему нужны слова, Когда на свете есть улыбки Слова нечаянны и зыбки, Как сорняковая трава.

От них на сердце горький след, Одни лишь разочарования. Улыбка вместо „до свиданья“, И расставанья будто нет. В глазах и звезды, и рассвет, И светлых мыслей озаренье. Какое чудное мгновенье, И расстояния будто нет. Я знаю, ты, как прежде, ждешь, Боль и невзгоды забывая. Твоя улыбка - неземная... Слова нам пригодятся все ж. Окутан ветром и дождем И под зонтом, некстати хлипким Я побреду к твоей улыбке, Согреться ласковым огнем. Автор: Сергей Литвинов Муромский

' Не читаю стихи, Не хожу по гостям И не слушаю песен. И тем более песен своих Никому никогда не пою. Мне мой мир Зачарованный с детства Куда интересней. От того, может быть, И от жизни чуть-чуть отстаю. Я люблю старый Муром, До боли знакомые окна, Шелест улиц, Ночами почти без машин. Берега над рекой... Обновленные лики святых... Обрамленные бережно в стекла. Золотые кресты древних храмов И в сердце беспечный покой.

Автор: Сергей Литвинов Муромский

Мне мило мое одиночество, Один я под черным зонтом, Бреду не спеша по обочине, Не зная, что будет потом. Заглядывая в лица прохожих И в окна попутных домов, Как лица и окна похожи; Беспечностью светлых умов. Как хочется, чтоб ликовала! И пела от счастья душа, Как хочется, чтобы стерпела, Жизнь, что не так хороша. Утрачены силы могучие, Ослабилась воля богов, Где люди, веселье дающие? И младость среди стариков. Я, вписанный в численность ставших Счастливыми только в стихах И крест свой большой, но прекрасный Безмолвно несу на руках. Автор: Сергей Литвинов Муромский

... Господь наш знает Времена и сроки, Туманность мыслей, Ценность наших дел. Зачем и для кого Написанные строки, И у какой черты Находится предел. Он даст нам сил, Дарует вдохновение, Откроет тонкое И нежное души.

Господь нас любит... Верю без сомнения, И ты... Поверить в это поспеши. Автор: Сергей Литвинов Муромский

' Ты не уйдешь, мы вместе будем, опять считать количество шагов, до той звезды, что освещает нам сознание, писать стихи., и ощущать с волненьем увядание., как будто за какие-то грехи. Я не устал, я вечно буду рядом: Встречать рассвет и думать о тебе., обмениваясь влюбленным взглядом.

Автор: Сергей Литвинов Муромский

Ах, как хочется в даль далёкую, столь далёкую, столь туманную. Где березонька одинокая, Над могилкой склонилась маминой. Где рукой лишь ветвей дотронешься, с листьев слёзы на землю падают. Отголоски далёкой звонницы сердце песней своею радуют. Там где небо для всех распахнуто глубиной, синевой пронзительной. Где дыханье земли от пахоты, к солнцу тянется, упоительно. Ты прости меня мама милая, непутёвого сына блудного. Может редко, стою над могилою, но тепло твоих рук не забуду я.

...

Вот и снится мне даль далёкая, даль далёкая, даль туманная, где березонька одинокая, над могилкой склонилась маминой. Автор: Андрей Эйсмонт

# "

Танцует девочка.Волною Вздымается копна волос. Подернуты глаза туманом и мечтою, Она живет во звуках грез. Ладонь вcпорхнула,словно крылья, Разрезав воздуха вуаль, На пальцах ног,как балерина, Встает она и смотрит в даль. И снова заскользили ножки, И вспыхнул пламенем подол. Глаза прищурив,будто кошка, Она бросается на пол. Притихла.Шевелятся пальцы На светлой худенькой руке. Она свой завершает танец Под музыку,которая звучит в ее душе. Автор: Надя Глебова

% Мы так стремимся часто быть Умнее всех и красивее, Мы так хотим по морю плыть Всех парусов и волн быстрее. Мы смотрим в самое нутро Всех бед, рождения и смерти. Мы ждем добра, а сеем зло. И каждый за себя, когда все вместе. Мы ищем молодости ген И режем плоть под стать картинке. Мы отдаемся моде в плен И ради денег жмем слезинки.

Мы собираемся навек Остаться здесь и жить всерьез... Но, к сожалению,на Земле Мы только прах умерших звезд. Автор: Надя Глебова

От одиночества можно сойти С ума, с моста или "с катушек". От одиночества можно зайти К друзьям,спустившись с самолюбия верхушек. У одиночества сломан диван и холодная печь В опустевшей вдруг кухне, И так жалобно капает кран, И нет даже свеч,если свет вдруг отключат. С одиночеством можно сходить И в кино, и в театр,и в гости. При желании можно купить Одиночеству кожу и кости. Одиночество можно надеть Как браслет, как колечко на палец, И,любуясь,невольно смотреть, Как оно одиноко сверкает. Одиночеством правят дома, У него в гараже есть машина. Одиночество -это "сама", Если с кем-то,то сразу же мимо. Одиночество-это беда, Это боль, это страшная драма. Одиночество-это всегда Философствующая дама. Одиночеством дышат дома, Города,государства и страны. Ему пишут статьи и тома. Одиночеством штопают раны. Его можно продать и купить, Обменять после часа в парилке. Его можно немного забыть И скурить в привокзальной курилке.

Одиночество-это симптом Безнадежной и долгой болезни. Оно действует даже при том, Что мы все "вроде как бы" и вместе... Автор: Надя Глебова

'? И не упомнить всех надежд, Что в детстве голову кружили. Мы твёрдо верили и жили В наивном чаянье невежд. Нас окружали чудеса, Но мы тогда не понимали, Что взрослые безбожно лгали, Игриво глядя нам в глаза. С тех пор прошло немало лет. Немало разочарований, Немало тщетных ожиданий В душе оставили свой след, Но детские мечты всегда С теплом в улыбке вспоминаем… И мы своих детей обманем, Даря им светлые года.

Автор: Екатерина Рупасова

6 Растекалась пасмурным на светлом... Вывести ли? Вычистить? Напрасно Изволенье жалкое, столь тщетно, Что сжимает сердце ежечасно Горечи безудержная скверна. Растекалась, проникая впронизь… Не притронуться, как неприятно, Неприглядно до предела, то есть Исковеркано нутро нещадно. Если бы имела цену совесть, Не вкусить вовек обиды яда. Если бы ненужная условность,

Что непониманием объята, Стала так важна, как честь и гордость, Мир спасла бы оная триада. Автор: Екатерина Рупасова

8: Тень необъятная в толще воды тяжела Томным видениям, не завершившим дела, Будучи в теле. Набухшие кости свербят Где-то на дне океана, в объятьях наяд, Свет маяка ожидая – жестокий удел Тех, кто крушение жизни своей потерпел. Остов фрегата, окрашенный ржавчиной, - дом, Рыб благолепно мерцание в небе ночном. Автор: Екатерина Рупасова

; Только смеркнется - вновь рассвет. Коротки наши летние ночи. Лёгкий ветер качает ветвь, Всё ожило:звенит,стрекочет. Соловьиная трель вдалеке, Истекает с высоких вишен. И припавших стеной к реке Слышен шёпот сухих камышин. Белым пухом покрыта гладь... Чуть задернута даль туманом. Ширь раздолья ласкает взгляд, Сердце трогает и дурманит. Поизносится тягостный быт, Поиздержатся грустные думы. И захочется крепче любить, И мечтать,и творить,и думать... Автор: Лукин Николай

Я иду по улице счастливый, По весенней улице своей. Ветви до земли пригнули ивы, Белый пух слетает с тополей. Воздух всё ж пропитан стариною, Наш уклад на древний чуть похож. Как и встарь,лопатой и сохою Землю здесь копают,сеют рожь. На престольный праздник,на Николу, На столах по-прежнему блины, Из муки пшеничного помола В печке русской вмиг испечены. Век из века жили мои предки На земле,что родиной зову. Может,соловей всё с той же ветки Распевал им песенку свою. Автор: Лукин Николай

Источились все звёзды наждачкой, Теперь не колят галактику пиками. Решено нестандартной задачкой Разноцветными отстреливать бликами. Спящий ребёнок на карте маршрутов Снов, усеянных тихими всхлипами, Игрушки свои в одеяло укутав, Взрослые грёзы глядит прототипами. Источённые блики полированных звёзд На ресницы младенца с лёгкими скрипами Ложатся и сеются. Галактики хлёст В голосах отпечатком останется хрипами. Солнце наутро все звёзды укроет, Проснётся ребёнок с сонными криками. Блики за солнцем яркость утроят И к ночи вернутся с победными кликами. Автор: Нелли Датик

- Ты кто? - Простой поэт, а ты? - Я смерть, хожу, гуляю, И мысли старые, мечты По миру собираю. - Как странно, а вот у меня Давно не появлялись, Сказал поэт, на смерть смотря, Потом пожал плечами. - Как рухнул мой любимый мир, Муза ушла куда-то, И нет писать уж больше сил, Ни строченьки без мата. - Тебе легко, поэт, еще, Вздохнула смерть, согнувшись. - Я ж потеряла вовсе все, И хмуро улыбнулась. - Людей ведь нет уже давно. Остались только кости. Я, как в плохом теперь кино… Сама, всего-лишь, гостья... За кем мне приходить теперь? Кого здесь караулить? Вот и хожу, и, верь не верь, Скучаю я по людям. Пойдем, давай уже поэт Последний ты на свете, Стих сочинишь ты обо мне, Вновь вдохновленный смертью... Автор: Юрий Харитонов

+=A>? A@A@BCD? (1.) Здесь город возведут первопроходцы, Как монумент могуществу Отчизны, И холодом зияющее солнце Над мрачными бараками зависнет Заиндевевшей северной страны. Здесь будут ждать несбыточной весны… Пройдут парадом годы и столетья; Истлеет всё; империи исчезнут;

И канут в Лету звёздные соцветья; И времени чернеющая бездна Всё поглотит… и сплюнет требуху… Развеет ветер бренную труху… Что будет дальше – предсказать не сложно – Надеяться на чудо бесполезно: Пред вечностию той равноничтожны – И пьяные трактирные повесы, И мира величайшие цари… Тебе ли с нею заключать пари? Всё сбудется своею чередою, Но прежде, сокрушив твои портреты, Холодной недовымершей змеёю – В глаза тебе посмотрит правда эта – Осколками твоих кошмарных снов… Так равнодушно… и без лишних слов… (2.) Ты ждёшь, но для меня всё это было – Спокон веков косматый мир мне снился… Я мрачных истин млечная могила! За мною по пятам восход клубился, И за девятым шёл десятый вал!.. Но я, как Будда, безмятежно спал. Однажды довелось мне быть и солнцем – Всеосветившим – всеперевидавшим; Однажды довелось мне быть и бездной – Всё поглотившей – всё пережевавшей; Перемоловшей жизненную твердь… Однако здесь всё смертно… даже смерть… Но возрождал я вновь любовь – и сеял; Менял, как шкуры, жизни человечьи… Всё воплотил собою, всё измерил – И вот!.. я выползаю вам на встречу, Холодной и шипящею змеёй… Являя ужас… правду… и покой… Автор: Владимир Ордовский

6% Глава 1 Она была за него абсолютно спокойна. Мужа вчера отвезли в отделение интенсивной терапии из обычной хирургической палаты больницы. -Лика, меня увозят в реанимацию, Слава Богу! Думаю, там мне помогут, и я быстро выкарабкаюсь. Не волнуйся, зайка! Все будет хорошо! Там и не таких вытаскивают! Уж я-то знаю! Тебе надо прийти - собрать мои вещи и забрать телефоны. -Как «забрать телефоны»?! – удивилась она. -Ну, якобы, ценное, вздохнул он. Сердце неприятно сжалось. Телефоны!? Ценное?! Да разве же это ценное?! Ценность – это его голос! Идущий из глубины трепетного сердца, самый сексуальный и желанный голос на земле?! А как же «Привет, зайчонок! Как ты там?». Как прожить день, не услышав его?! Это ненормально, противоестественно! Сейчас этот голос был тихим и слабым, но в нем звучали интонации уверенности и даже радости. Последнюю неделю он совсем не спал. Снотворные не помогали. -Леша, я сейчас выезжаю! - заторопилась она. Быстро собралась и побежала к метро. Ехать на машине опасно – пробки. Они успели увидеться. За последнюю неделю

7 он сильно ослаб. Бессонница забрала последние силы. Он лежал на больничной кровати и, как обычно, обрадовался. Улыбнулся, глядя на нее смертельно уставшими глазами, полными любви. -Привет, зайка! Ты только не спеши. Успеешь. Так он говорил всегда. Они были разными во многом. Она - сама быстрота, порывистость, стремительность. Он - неторопливость, сдержанность, спокойствие. Она погладила его руку, и стала суетливо собирать вещи. Глава 2 -Боже! Дались мне тогда эти вонючие тряпки! Почему я дольше не подержала его руки, самые нежные и красивые руки в мире?! – казнилась она потом, обливаясь слезами. Они еще успели о чем-то поговорить. Приехали санитары. Ему было трудно забраться на больничное «авто», и крепкий красавец-парень, из пациентов палаты, осторожно поднял и бережно уложил на носилки товарища по несчастью. -Господи! Вы сами после операции! – охнула она. -Да ничего. Надо быть человеком в любом положении. Он легкий, спокойно ответил паренек. Два санитара, накинув на мужа одеяло и обмотав ремнями, повезли его в

реанимацию. Все происходило так быстро, что она едва успела крикнуть: «Подождите! Дайте хоть попрощаться!». Обхватив его голову руками, она поцеловала исхудавшие, обтянутые кожей скулы. А он, замотанный по рукам и ногам, потянулся всем телом, жадно прикасаясь к ее щеке сухими и теплыми губами. -Я приду к тебе завтра! – крикнула она вслед ускользающим носилкам. Глава 3 СБЫВШАЯСЯ МЕЧТА Она не выходила у него из головы десять лет. Другие, как не пытались, не могли занять ее место. Эта женщина была его несбывшейся мечтой. И вот, наконец-то, она здесь! Поначалу он постоянно ее фотографировал, будто боясь, что она упорхнет, и эти фото смогут задержать ее образ. Поставив ее в первый же день у огромного, блистающего куполами собора, он отошел на почтенное расстояние и сделал снимок. -Меня там, наверно, не видно! - заметила она, смеясь. -Да уж точно! На фоне этого мощного шедевра ты похожа на плевок, который хочется стереть!» - сразил он ее своим нестандартным юмором. -Ну вот, умру, захоронишь мои мощи в какомнибудь соборе и подпишешь «Мощи святого плев-

ка!» - не растерялась она. Тогда впервые в его больших, голубых глазах вспыхнул огонек восхищения. Поначалу она не совсем понимала, зачем она здесь, в чужом городе, козырявшем мрачноватовеличественными красотами. Кто для нее этот человек?! Да, с ним легко и приятно, и он пока смотрит на нее с восторгом и обожанием. А дальше-то что?! Там – востребованность, работа, родные люди, друзья, Родина, в конце концов. А что здесь?! Глава 4 ЗАБОТЛИВЫЙ ОККУПАНТ Утро следующего дня встретило ее манящим запахом свежезаваренного кофе. -Ба! Вот это да! – восторженно воскликнула она, увидев красиво сервированный завтрак. По обе стороны стола, на ярких салфетках стояли два белоснежных блюда. На каждом из них лежало по две дымящиеся сосиски и очищенное вареное яйцо. Сливочное масло в белой с позолотой масленке и черный, порезанный треугольником хлеб дополняли живописную картину. Сам хозяин суетился у плиты, доводя ее блеск до совершенства. -Быстро умывайся и садись завтракать, сурок! Сейчас поедешь на экскурсию с самым лучшим в Питере гидом, - услышала она в ответ и притворно удивилась. -А где же мы его возьмем, этого гида?! -Ну, я сказочно богат, и уж, так и быть, устрою тебе столь незабываемую радость. Будет что рас-

сказать потомкам! -Ты знаешь, кто ты такой? – спросила она его тогда. -Давай, давай! Интересно! -Ты заботливый оккупант! – сказала она, впервые ощутив к этому, пока постороннему человеку, необычайное душевное тепло и нежность. -Да, я такой! – ответил он, продолжая оккупировать ее своей открытой, белозубой улыбкой. Глава 5 ИМЕНА Она редко называла его Алексеем. Ей нравилось называть его разными именами – под настроение и ситуацию. Ласковым было «Васятка». А строго – «Федор». Почтительно – «Василий». Фамильярно «Петря». Он откликался на любое. Ему нравились все. Он обожал ее вечерние капризы. В десять вечера она могла сказать: -Слушай, Васятка, мне так захотелось погулять в парке! -Поехали, зайчонок! Честно сказать, мне тоже не хочется сидеть дома. -А поехали погуляем у Финского залива! -Поехали! А какими чудными были поездки в предновогодние питерские пригороды! Им нравились пустынно-праздничные ночные улицы, освещенные яркими гирляндами разноцветных фонарей. Там они чувствовали себя одним восхитительным целым, гуляющим за руки в красивом и сказочном сне. Он часто говорил: «Заяц, ну где еще можно найти таких двух дураков,

как мы с тобой! У меня в этой жизни только одно желание – чтоб мы были вместе! Все остальное – не важно». Глава 6 Ей всегда хотелось к нему возвращаться, обнимать его, быть с ним, отвечать на его шутки и с нетерпением ждать новых. Он обладал редким обаянием. Шутил всегда с серьезным выражением лица, но, когда улыбался, был неотразим. В его глазах было столько доброго лукавства! Она часто думала: «Слава Богу, что мы встретились не в молодости, а сейчас, после сорока, когда основные приключения и соблазны уже позади! Против этой улыбки не может устоять ни одна баба! Даже теперь, когда ему уже далеко за двадцать. А что творилось тогда?! Да мы бы разорвали друг друга от ревности!». Его большие, голубые, сосредоточенновнимательные, глядящие прямо в душу глаза, казались ей глазами мудрого волка. Несмотря на редкий талант общения, он и по жизни был волкомодиночкой. Редкий по остроумию, мозг этого человека требовал достойного собеседника. Она часто ловила на себе и других его проницательно-холодный взгляд. Казалось, его «компьютер», доставая до самого «дна», считывает всю твою подноготную, а потом выдает циничный и точный вердикт. Их сближало своеобразнонестандартное восприятие мира. В этом они были похожи. Ей тоже редко удавалось найти в своем окруже-

нии родственную душу. И вот, наконец-то. Достойный собеседник, друг и любимый в одном лице! О чем еще можно мечтать?! Она обожала его смелые, оригинальнонеповторимые шутки, дерзкие и яркие по форме и содержанию. Может, другой, напыщенной и «правильной» особе, они бы показались непонятными и грубыми, но она упивалась ими, подхватывая на лету. Как-то утром он уехал по делам. Она проснулась, и остро почувствовала «нехватку» этого человека. Вдруг, совсем неожиданно, он стал ей необходим. «Я тебя люблю», - послала она маленькую смс. И тут же получила в ответ: «Я тоже тебя люблю! Со всеми потрохами!». Она хохотала с ним без конца. Он умудрялся шутить даже в постели. Когда она, прибегая из ванны, прыгала под одеяло, и, пытаясь согреться, обнимала своего Лёшку, он деланно возмущался: -Не прикасайся ко мне своими холодными руками! У меня аж ноги короче становятся! -Ну вот! Я хочу, чтобы ты относился ко мне с обожанием! – шутливо канючила она. -Ну конечно! А с оборжанием, не хочешь?! Совсем не умеешь вести себя в кровати! – ругался он, глядя на нее влюбленными глазами. Глава 7 Это был, безусловно, ее человек. Его всегда окружала аура уюта и радости. Одним своим присутствием, он аккумулировал в ней

ребенка, каким, по сути, был и сам. Их совместная жизнь была бесконечным радостным путешествием. Все восемь дет, проведенных вместе, они не сидели дома ни одной свободной минуты! Ехали в другой город, лес, парк, куда угодно, стараясь открыть и увидеть новое, по дороге получая от жизни массу восторгов и удовольствий. Лениво греть бока на шикарной вилле?! Боже, какая пошлость! Другое дело – ехать, подпрыгивая на юрком джипе, по лесной вихлястой дороге. Останавливаться и любоваться каждым красавцем-мухомором, кормить с рук белок и слушать пенье птиц. А еще здорово прилечь на мягкий изумрудный мох рядом с кустом черники, есть сладкую ягоду, и травить друг другу забавные житейские байки. А еще не слабо ехать на машине вдоль дремучего леса и петь на два голоса старые песни. А еще - остановиться посреди пустынной дороги рядом с полем, включить разухабистую цыганочку и танцевать, пока не кончится пыл! Больше всего они любили лесные озера. Часто открывали их вместе, а потом проведывали, как старых хороших знакомых. И озера, казалось, отвечали им взаимностью. -Посмотри! Что это там?! – однажды заметил муж, куда-то показывая рукой. Поглядев в ту сторону, она увидела необычную картину. По кустам и деревьям, слева направо и снизу вверх прыгало множество солнечных зайчиков. Казалось, что они груп-

пой, бегают по кустам и деревьям, подобно весеннему ветерку. Это была радостная игра лесных духов. Они, не стесняясь, демонстрировали ее двум людям, влюбленным друг в друга и окружающий мир. Лика замечала, что так бывает не всегда, а только тогда, когда они одни, наедине с озером. Не зная леса, она всегда находила самые красивые и грибные места. Поначалу он пытался настаивать на своем, и, как правило, в эти дни в корзинах было пусто. Поэтому он смирился и полностью доверился своей второй половинке. -Ну, где сегодня остановимся? – спрашивал он. -Вооон, там! – показывала она, и он, покорно следовал ее руководству. Он был знатным грибником. Мог найти выход из любой кущи и чувствовал себя в лесу, как дома. Она же всегда боялась заблудиться, и старалась держаться ближе к дороге. Ритуал его подготовки к лесным походам был всегда один, и он ее умилял. Муж с вечера готовил корзины, чистил их, втыкал сбоку маленькие ножи для грибов, проверял на сухость стельки в сапожках жены и бережно складывал оранжевые жилетки. Без жилетки он ее в лес не пускал. -Я должен видеть тебя, сурок, а то я тебя знаю. Заблудишься в трех соснах, и как я потом без своего «навигатора»?! И с озорством глядя на нее, напевал бетховенскую песенку - «Из края в край впереод иду, сурок всегда-а со мною…».

Глава 8 «Утром обход. Потом обед. В сон-час беспокоить нельзя». Она позвонила после ужина. Самое время, когда можно спокойно поговорить с врачом. Взяла мобильный и набрала номер больницы. На том конце подняли трубку. -Добрый день. Подскажите пожалуйста, как себя чувствует Алексей Лагутин? Приятный мужской голос реанимационного врача вежливо сказал: «Подождите минутку». Она спокойно ждала ответа, и он последовал. «Извините, но Алексей Лагутин умер еще в обед. Сегодня пятница. Тело сейчас в морге. Звоните в понедельник. Морг работает с десяти». -Как, умер?! – опешила она. – А почему мне никто не позвонил?! -У вас мобильный телефон. Мы перезваниваем только на городские, холодно продолжил голос. -Спасибо, - автоматически ответила она. Мозг отключился. Сердце словно завернули в омерзительно-холодную фольгу, но, при этом отвратительные паучьи мохнатые лапы неотвратимо толкали его к горлу, как тяжелый бетонный шар. Она ничего не соображала. «Как умер?! Нет! Они перепутали! Да точно перепутали!». Она еще раз набрала номер реанимации. -Извините! Я опять по поводу Лагутина. Вы не перепутали? Он, действительно, умер? – с упрямой надеждой спрашивала она, не осознавая смысла произносимых слов.

-Нет-нет. Я не перепутал. Он, действительно, умер, - все так же спокойно и вежливо ответил голос. -А почему?! Что произошло?! – с настойчивостью капризного ребенка продолжала она странный диалог. -У него было серьезное заболевание, и исход был предсказуем. Извините, мне надо идти. Голос врача звучал подобно автоответчику. Звонок прервался, и в трубке всё затихло. С ее душой творилось что-то невообразимое. Она металась, задыхаясь и не находя выхода, как муха в закрытой банке. -Господи! Ну почему у меня даже не было сомнений, что ему помогут! – терзалась она, чувствуя свою никчемность и беспомощность. Казалось, все должно закончиться хорошо. Алексею успешно сделали операцию. Он стал себя лучше чувствовать. Голос его окреп. Он, как обычно, шутил. Это было хорошим знаком. И вот…! Глава 9 ЧАСЫ В этом треклятом году с ними начали происходить странные вещи. Во-первых, муж принес чужие часы. На вопрос «что за часы?» загадочно ответил, что нашел по дороге домой. По душе будто прошлись наждачной губкой. А как же народные приметы – «дарить часы - к расставанию», «одеть чужие - пойти по чужой дороге»? Лика знала, что часовой механизм связан с энергетикой хозяина, и иногда

они совсем не дружат. К таким людям относилась ее мать. Любые часы на ее руке либо останавливались, либо шли хаотично, то замедляясь, то забегая вперед. Спустя пару дней Алексей снял чужие часы и положил на комод, но с этого момента начался новый отсчет времени. Как будто в их налаженную и счастливую семейную жизнь внедрился неуправляемый чужеродный хаос. ДРУГАЯ РЕАЛЬНОСТЬ Незадолго до смерти мужа с ними приключился странный случай, находившийся за пределами человеческой логики. Был конец сентября. Воскресный день. Они решили погулять в курортном районе недалеко от Питера. Через окно машины Лика на ходу любовалась разнообразием осенних пейзажей – то сосняк, то березовая роща, то яркие клены. -Остановись здесь, сказала она Алексею, когда они проезжали около густого темного ельника. Так захотелось зайти туда и на несколько мгновений окунуться в сказочный пейзаж! Он словно был выхвачен из старой детской книжки. Муж остановил машину. Она вошла в лес. Недалеко от дороги было сломано дерево в форме треугольника. Она прошла под «аркой», созданной природой, и немного углубилась дальше. Был солнечный ветреный день, но здесь стоял полумрак и абсолютная тишина. Ей стало жутковато. Казалось, все вокруг застыло, и время остановилась. Дальше идти не хотелось, и Лика пошла на-

зад. Она вернулась старой дорогой, и, нагнувшись под той же треугольной «аркой», вышла из леса. Вокруг не было ни души. Лика прошла вперед, к маленькому магазинчику, стоявшему на перекрестке у дороги. Он был закрыт. Она посмотрела по сторонам – ни справа, ни слева ни одной машины. -Интересно! А куда же делась наша?! – испугалась Лика. Сердце заколотилось, и в голову полезли тревожные мысли. «Может, Алексей отъехал куда-то? Интересно куда и зачем? ». Она не взяла сотовый, и чувствовала себя, как партизан, заброшенный на территорию врага. Район абсолютно незнакомый. Нигде ни души! Ранний вечер. Боже! Куда же все подевались?! Уйти далеко за это короткое время она не могла. Что, наконец, происходит?! Лика закрыла глаза и мысленно прочитала молитву «Отче наш». Когда она их открыла, слева, недалеко от нее, стоял их синий джип. Алексей вовсю сигналил фарами, привлекая внимание жены. По обе стороны дороги шел поток машин. Они двигались плотным строем, как после временного затора-пробки. -Заяц, ты где была?! – чуть не кричал Алексей, вылезая из машины. -А ты?! Зачем ты уехал?! – тоже кричала она, чуть не плача. -Ты что?! С ума сошла?! С какой стати?! Я все время был здесь! Уже несколько раз заходил и выходил из леса. Думал, ты заблудилась! -Ты знаешь, я вышла

из леса, и нигде никого! У меня началась паника. Закрыла глаза, а когда открыла – наша машина совсем рядом, и ты сигналишь! -Боже! Ну видели вы такое чудо! Господи, да за что же мне это?! У всех жены, как жены, а тут такое! Ну что ж мне теперь, в лес на веревочке тебя отпускать?! - обнял он ее, смеясь. - Я и сам испугался! – Садись в машину, недоразумение ты моё загадочное! В этот вечер они, обнявшись, гуляли по живописным пригородным местам, обсуждая странное происшествие. -Скажи кому – не поверят. Это же надо, вляпаться в такое! – не переставал удивляться Алексей. КРИК СОВЫ В конце октября произошел еще один странный случай. Алексею вдруг захотелось купить дом. -Слышь, заяц! Я, наконец, начинаю понимать дачников–фанатов. А не купить ли нам домик, гденибудь у озера! Пили бы там с тобой кофе на веранде. Собирали грибы в лесочке. А что?! Посадим грядку зеленушки на супчик, да и хватит. Нахрен эти огороды! Хочу просто отдыхать и наслаждаться природой и свежим воздухом! -А зимой нарядим елку около дома, зажжем гирлянды и устроим хоровод! Класс! - подхватила Лика. -Да! А слушай, здорово ведь! Недолго думая, они решили осуществить свою затею. Найдя пару-тройку подходящих объявлений, поехали по адресам. Пер-

вым был адрес поселка недалеко от выборгской трассы. Рядом озеро и лесной массив. Приятная девушка, «председатель» дачных угодий, любезно показала им несколько подходящих участков. Алексею всё понравилось. Мечта приближалась. По дороге домой, они пошагово планировали дальнейшие действия, слушая музыку и подпевая любимым певцам. На обратном пути заехали на свое, ставшее почти родным, лесное озеро. Лика купалась там в любую погоду вплоть до зимних морозов. Алексей наблюдал, сидя недалеко на скамейке, как любители лесных красот, гуляя вокруг, поеживались в теплых куртках, с удивлением наблюдая, как его маленькая стройная жена с удовольствием делает несколько ходок туда и обратно, от берега до берега и, выходя из ледяной воды, с улыбкой приветствует его, - «Ну ты как, не замерз?». Он всегда держал наготове большое полотенце и заботливо укутывал ее. А потом они еще долго бродили по лесу, слушая его странные звуки. В этот раз она оделась, встала около машины, и полной грудью вдохнула ароматный сосновый воздух. Боже! Какая благодать! Вдруг откуда-то сверху раздался странный громкий крик. Лика вздрогнула. «Господи! Что это?!». -Не бойся, зайка, это сова - ответил Алексей, стоявший рядом. Лика забежала в лес и стала искать птицу, глядя на верхушки деревьев. -Ее трудно увидеть. Она умеет маскироваться, -

заметил он, шагая за женой. -А ты знаешь, ведь я уже видел сегодня сову. -Где?! – еще больше удивилась Лика. -На выезде из поселка. Она сидела на дереве. -А почему ты мне ничего не сказал?! -Ну, если б я сказал, пришлось бы возвращаться. Ее бы уже не было, а мы бы потеряли время. Это был прекрасный и странный день. Яркая красота осеннего вечера, свежий аромат соснового леса и странный крик совы! На обратном пути они ехали молча. Она слушала музыку и почему-то плакала от захлестнувшей волны бесконечного счастья! Он тоже молчал и чувствовал то же самое. Глава 10 СТРАШНЫЕ СЛОВА В то утро они сидели на кухне и пили кофе. С того самого дня прошло два года. -Лика, у меня, наверное, рак, - неожиданно сказал Алексей страшные слова. -Ты что, с ума сошел?! С чего вдруг ты это решил?! -А ты разве не заметила, как я похудел?! -На лицо – да. А живот у тебя, наоборот, вырос. -Вот это меня и беспокоит. Он говорил глухим, тихим голосом, но в этой тишине таился гул приближающегося землетрясения. У каждого человека есть особые черты, характерные только для него. Ее скрытым качеством было хладнокровие, неожиданно просыпающееся в критиче-

ские моменты жизни. Мозг в такие мгновения мыслил ясно и четко, по полочкам раскладывая последующие действия. -Сейчас же идем к врачу и сдаем анализы. Если это то, что ты думаешь, будем бороться и лечить. Ты сам знаешь – исход бывает разным. -Да, я знаю. Но это началось уже давно. Я еще весной заметил, что что-то не так, но не говорил тебе до последнего. -Ну что тебе сказать?! Молодец! – вспылила она. – В общем, как обычно, поставил перед фактом! -Ладно! Что теперь! Будем действовать по обстановке, - закончила она спокойно. – Может, все не так, как ты думаешь. -Хорошо бы, - обреченно вздохнул он. Глава 11 ДИАГНОЗ В болезни он вел себя, как ребенок. Слушал и выполнял все ее указания. Она боролась за его жизнь воинственно и отчаянно. Ровно два года. С того момента, когда был объявлен страшный диагноз – цирроз печени и гепатит С. Гепатит С! Оказывается, эта гадость может тихо сидеть в человеке годами, ничем не проявляя себя. Но вдруг, как черт из табакерки, «выпрыгнуть» и ударить в самый неожиданный момент! Вначале они даже обрадовались. Слава Богу – не рак! Но врачинфекционист быстро убавил наивный оптимизм. «Печени фактически нет! Будьте готовы ко всему. Правда, некоторые умудряются жить и с этим. Удиви-

тельно, но факт!». Через неделю его в первый раз положили в больницу. Утром того дня они, как обычно, завтракали вместе. Она пила кофе и чувствовала, как утекает ее счастье. Оно уходило, но, слава Богу, пока недалеко в больницу. «Он уходит, а я остаюсь одна. Он здесь, но его уже нет!». Какое это страшное чувство! Как будто, из сердца вытащили нитку, и кто-то выматывает через нее твою душу. «Жизнь, пожалей нас обоих! Дай нам счастье! Мы его достойны! Помоги нам!» - молила она. Лежа в больнице, он получал от нее дикие смски. -Петря, спасай свой многострадальный ливер, как можешь! Для меня! -тебе он нужен на пирожки? – как обычно, отшучивался он. -это самое последнее, на что он годится. Мне нужна твоя душа, а ей приходится использовать то, что есть! Условия для нее антисанитарные, но в этой жизни других не предвидится. За время лечения он сильно похудел, но попрежнему, продолжал радовать ее своим ювелирным юмором. -слушай, сегодня фильм про меня показывают. -какой это? -Мумия возвращается! Они использовали любую возможность для выздоровления. Надежда на трансплантацию обернулась неудачей. Красивая и строгая врач Института Трансплантологии, глядя

им в глаза, честно сказала: «Материала предлагают мало, и, на ближайшие два года можете не рассчитывать». Выйдя оттуда, он подетски спросил: «Я не понял! Нам что, отказали?!». Направляясь к машине, спокойно и с любовью взяв его под руку, она ответила: «Мой дорогой! У каждого из нас – свой срок! Главное, что мы будем жить с тобой счастливо до конца наших дней! И мы будем вместе!». А уже сидя в машине, продолжила: «Знаешь, еще Омар Хайям сказал: «То, что Бог нам однажды отмерил, друзья, Увеличить нельзя, и уменьшить нельзя. Постараемся с толком истратить наличность, На чужое не зарясь, взаймы не прося»». -Ты, как обычно права, зайка! Умница ты моя! – обнял он ее за плечи, с нежностью целуя в висок. Глава 12 НАЧАЛО КОНЦА В начале ноября Алексей внезапно почувствовал боль и тяжесть внизу живота. Врач поставил диагноз – «паховая грыжа». -Операция не сложная, но при его заболевании делать опасно, - сказал он. -Леша, может не будем рисковать? – с надеждой спросила Лика мужа. -Мне больно, зайка, и неприятно! Мне не нравятся эти ощущения. Я так не хочу! - настаивал он на своем. Врач поликлиники дал направление. Они несколько раз приезжали в больницу, и каждый раз их возвращали обратно – не те анализы, не тот день. -Леша, это плохие

знаки, - пыталась образумить Лика мужа. -Перестань. Мы уже все решили. Он был непреклонен. В конце концов, операция была назначена. Она не находила себе места, но все обошлось. Через неделю его выписали домой, и вроде все пошло на поправку. А в конце ноября был день ее рожденья. В небольшой компании друзей и близких он произнес первый тост, подняв бокал с морсом. -Я никогда не говорил этих слов, но сегодня я хочу выпить за лучшую в мире жену! – сказал он непривычно серьезно. На его глазах блестели слезы. -Спасибо, мой самый лучший в мире муж, - с улыбкой ответила она и поцеловала его в щеку. Через пару дней Алексею стало хуже. У него поднялась температура, и мужа опять увезли в хирургию. Глава 13 УМЕР. ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?! Умер. Что это значит?! Она потом часто возвращалась туда – точку отсчета ее новой жизни. В тот день умер не только он. Умерли они оба. До этого они были одним целым счастливым и гармоничным «мы», поддержкой и опорой друг друга. А это страшное короткое слово сделало ее половинкой. Да, есть дети, внуки, но это уже совсем другое! Это другие «я», имеющие свою, отдельную жизнь. У них есть свои «половинки», свои «мы», и у этих «мы» есть свои цели и мечты. А она теперь осталась одна, в ту

же секунду, как только услышала это слово – самое холодное и жестокое слово в мире. Умер. Боже! До этого все в ней существовало и думало по-другому. Она думала, как «мы», просыпалась, засыпала и жила с ощущением теплого и надежного «мы». А это гадкое слово в секунду урезало ее наполовину, оставив от «мы» лишь жалкий осколок - несчастное и маленькое «я». Ну а где же «он»?! Куда делся «он»? Куда исчезло всё, что было «им»?! Его бесконечная забота, мечты?! Тепло его нежных рук?! Где это всё?! Куда это все ушло, и кому это было нужно?! Уж точно ни ему и ни ей! Тогда кому?! А главное – почему и зачем?! Глава 14 Сейчас она вечерами убегала к сыну. Квартира без любимого казалась мрачным склепом, в который не хотелось возвращаться. -Когда похороны? – спросила невестка. -Наверное, третьего декабря, - почему-то ответила Лика. -Так поздно? Он же умер двадцать седьмого! – засомневалась родственница. -Вот увидите. Мы будем прощаться третьего, стояла Лика на своем. В морге подтвердили дату похорон. Это было, действительно, третье декабря. Другой даты лукавая судьба придумать не могла. То, их «первое» третье декабря было днем их радостной встречи. Это,

«последнее» – горького прощания. От встречи до прощания – ровно восемь лет! Восемь лет бесконечного счастья! Глава 15 РАБОТА Все эти годы она задавала себе вопрос: «Почему до встречи друг с другом мы были жутко деловыми людьми, а сейчас все по-другому?!». Порой ее мучила совесть – «Разве можно жить настолько счастливо и праздно?!». Нет, лентяями они никогда не были. У него была своя небольшая строительная компания, у нее – массажный кабинет, но о делах эти восемь лет они думали меньше всего. На хлеб хватает, и ладно. Уже потом, после его смерти, до нее вдруг дошла простая истина – судьба, в награду за что-то, дает людям периоды счастья, и хорошо, если они это понимают. Он и она, к счастью, понимали и выпили свою дивную и добрую сказку до конца. Боже! Что может быть важнее любящего взгляда?! Или теплой любящей руки, мягко сжимающей твою ладонь?! Как она любила эти руки! Украдкой она любовалась ими всегда. С широкой ладонью и тонкими, красивыми пальцами, они напоминали ей руки мастера и каталы одновременно. Даже обычная сигарета выглядела в этих руках живописно и изысканно. Его ладони всегда были теплыми, гладкими и сухими. «Можно было влюбиться только в эти руки!» - часто думала она. А он, казалось, любил ее всю и всегда, в лю-

бом виде и при любых обстоятельствах. Иногда она устраивала себе «день «батона»». -Сегодня я не умываюсь, не расчесываюсь, весь день ем и смотрю телевизор! - безапелляционно объявляла она. В такие моменты он обычно шутил, глядя на ее живописный вид: «Да моя ты маленькая! Каждый раз с новой прической! Как же жаль, что у нас нет дачи! Там не было бы ни одной вороны!». При этом, в его интонации звучало столько любви, что обижаться на эти слова было просто глупо. Даже их поездки в метро были сплошным приключением, и тоже доставляли удовольствие им обоим. И чем больше разнились их взгляды, тем интереснее звучал диалог. Лике, например, както понравилась стройная женщина в черной футболке и белых брюках. Она разулась, как дома, в вечерней электричке, и читала книгу, завернувшись в красивый шарф. -Посмотри, какая уютная женщина, - толкнула Лика мужа. -У нее некрасивые руки и ноги, - тут же выдал он противоположную версию. - Она похожа на молотобойца. Как будто она работала молотом и все время била им по своим конечностям. Больше всего Лика не любила предсказуемых людей. Что касается Алексея, она никогда не знала, что он преподнесет в очередной раз, и неизменно удивлялась каждому новому перлу, хохоча до упаду.

Гуляя в парке, он как-то предложил: -Пошли посидим на скамейке. -Скамейка грязная, а у меня брюки белые, - замялась она. -А ты их спусти. А встанешь – оденешь, - невозмутимо ответил он. На приезды ее гостей он тоже реагировал своеобразно, с присущим только ему, обаятельным цинизмом. -Ура! – радовалась она, - к нам едет моя Ольга! -Так! Мне тоже, наверное, надо радоваться?! Слушай, песни петь я точно не буду. Можно, я лучше хоровод повожу? Глава 16 МАСКИ СЧАСТЬЯ И ГОРЯ Она неделю готовилась к этой встрече – последней встрече в их земной жизни. Эта встреча должна была состояться не в парке, не в сказочном лесу, и не в кафе у Финского залива. Место встречи было убогим и неприветливым – зал прощания больничного морга. Дни хождения по кабинетам за справками об усопшем превратили ее в зомби. Машина перевода из живых в покойники работала четко и исправно, без криков и сантиментов. Столько стоит гроб, столько могила. Покойник с гримом – одна цена, без грима – другая. Могила у дороги на сухом месте – стоимость путевки на Канарские острова, плановая – бесплатно. Интересными персонажами ей показались санитары морга. Эти ребята были сделаны как под копирку. В белых халатах с закатанны-

ми рукавами, крепкие, лысые, с квадратными головами и руками, они четко и без суеты делали свое дело, изредка поглядывая на родственников равнодушноусталыми глазами. Особенно хорош был менеджер похоронного агентства. Спокойный и невозмутимый, в теплом и уютном свитере, он объявлял приятным, хорошо поставленным баритоном наработанные фразы и цифры. Его стальные глаза светились участием и уважением к скорбному процессу. Пришибленные горем родственники покорно кивали и отдавали современному «Харону» немалые суммы легко и спокойно. «Да! Вот вечный бизнес! Он будет работать при любом кризисе! Чем хуже жизнь, тем больше процветание!» - подумала Лика тогда. Глава 17 ПРОЩАНИЕ Наконец, после бесконечных хождений по неотвратимому кругу, этот день наступил. Время прощания с каждым покойником было строго установлено. Ее прощание было назначено на девять утра. Отпевание – в девять тридцать. Так мало времени! Боясь опоздать, она приехала в морг вместе со своим сыном за полчаса до процедуры. «Может, пустят пораньше?». Двери прощального зала были открыты, и его «клиенты» уже лежали на своих местах. Лика было кинулась туда, но проворные санитары остановили ее, сказав, что зайти можно будет только в установленное время. Еще не сделаны все необходимые процедуры.

Она с нетерпением ждала своей последней встречи с любимым, одновременно желая и боясь ее. Больше всего ей хотелось потрогать его руки – самые красивые руки в мире. Потрогать в последний раз. Народу все пребывало. Покойных в зале было несколько, и желающих попрощаться с ними достаточное количество. Наконец, двери зала отворились. Она вбежала туда первая. Увидев множество гробов, растерялась, жадно ища глазами «свой». Узнав его по жилетке, которую недавно купила, кинулась к нему. Алексею редко нравились вещи, а эта жилетка сразу пришлась ему по душе. «Мои любимые цвета! Вельветовая! Как я люблю! Молодец, мышонок!» - похвалил он ее тогда за удачную покупку. Она подлетела к знакомой жилетке, едва не сбив стоящий рядом гроб. И подойдя ближе, остановилась, как вкопанная. Там лежал не он!!! Нет, то, что там находилось, очевидно, было им. Но это был не он! Человеку по жизни нередко приходится менять маски и образы. Но здесь лежала не его «маска»! Он не одел бы ее никогда в жизни! Да. Весь фокус был в слове «жизнь». Эта маска была создана ее противоположностью - смертью. Она была щедро пропитана тональным гримом, и не казалась ужасно страшной, но в ней не было ничего, что хоть отдаленно напоминало бы его – милого, любимого Алешку. «Боже, совсем не похож!» - крикнула Лика и решительно откинула белое

покрывало с рук мужа, надеясь хоть здесь увидеть что-то родное. То, что она увидела, было жутким. Казалось, его руки, самые красивые руки в мире, уменьшили вдвое и окрасили страшными цветами. Ногти были длинными и синими. Но и это ее не остановило. Ей все равно хотелось к ним прикоснуться! Прикоснуться в последний раз к тому, что еще неделю назад было совсем другим – живым, теплым и невыносимо родным! Она робко положила свою ладонь на его сложенные руки, но, ощутив холод, не отдернула ее, а наоборот – продолжала их трогать, как будто пытаясь через студеное тело ощутить ЕГО. Не ощутив ничего, отчаянно закричала и горько заголосила, подхваченная заботливыми руками сына. Нет! Мужа здесь нет! Нет, и никогда уже не будет на земле! То, что ей подсунула смерть – не он! Это его «одежда», которая до неузнаваемости вышла из строя за неделю. Все немногочисленные друзья и родственники Алексея тоже подошли и чинно прикоснулись к его рукам. Пришел священник, и началась процедура отпевания. Все отошли в сторону, предоставив возможность духовному лицу достойно провести ритуал. -Я чувствую его! Он здесь! – шепнул ей на ухо друг Алексея, Игорь. Лика никогда не думала, что может услышать эти слова именно от Игоря. Они были коллегами по работе, и при встречах, в основном, шутили и говорили о делах.

-Ты его чувствуешь? – спросила Лика. -Ну да! Он здесь! Глава 18 ОТПУСТИТЬ На улице шел дождь, и было решено завершить процедуру в зале. Священник попросил вынуть цветы из гроба и спросил, все ли простились с покойным. Услышав положительный ответ, закрыл его покрывалом с головой и окрестил землей, принесенной в маленьком мешочке. Когда процедура была завершена, вездесущие санитары принесли крышку и стали накрывать гроб. Лика запаниковала. «Нет! Как?! Подождите!». Ей показалось, что она забыла там что-то главное, и ей срочно нужно это взять! «Как?! Всё?! Уже никогда?!».

А дальше она сделала то, что было сделать труднее всего. Собрав в кулак всю свою волю, она мысленно обратилась к нему - настоящему, любимому, «живому» - тому, который сейчас ее «слышал»: «Милый мой, я отпускаю тебя! Иди к свету! Я скоро приду к тебе! Жди меня там! Моя любовь с тобой!». Всё ее существо, молча, кричало, выбрасывая из закрытых глаз, как из жерла вулкана, лаву нескончаемых слез. Этот процесс был похож на тяжелую операцию. Будто она сама, острым хирургическим ножом, из собственной души, разрывающейся от боли, решительно вырезала и отдавала Богу свое счастье. Она отпускала его в новую реальность. Туда, где ему будет

6 – Вы первый раз? – Да. – Как же вы на такое решились? – Если честно, давно очень хотела попробовать. – И вам не страшно, вот так, одной? – Конечно, я боюсь, но это мое решение, а я предпочитаю быть независимой, по крайней мере, в своих собственных намерениях. – Простите, как вас зовут? – София. – Прекрасное имя, я – Виктор. Очень приятно. Вы очень возбуждены, могу я попробовать вас отвлечь?

хорошо! Где будет много любви и света! Туда, где он будет ее встречать! Она знала. Там будет красивый лес с пологими зелеными холмами, пушистые ели и множество грибов и ягод. А посреди леса, у озера, будет стоять красивый дом – их дом. А в доме, непременно, будет камин, о котором она мечтала. Они вдвоем будут сидеть рядом, держась за руки, и долго глядеть на огонь, ощущая теплое и надежное «мы». А потом она будет купаться в озере, а он будет ждать ее на берегу, держа в руках большое махровое полотенце – любимый, любящий, лучший! Автор:

Марина

Жан

Расскажите, как вы готовились к этому? – Я мечтала об этом. Мне сказали, что только так я смогу почувствовать себя раскованной и свободной. Правда, я готовилась. У меня был… так сказать, тренер. – Почему же он не здесь, с вами? – Это только мое решение и мое желание. – Хорошо. Но это может быть опасно. – Не пугайте меня, пожалуйста. Лучше расскажите, Виктор, как это проходит первый раз? – Я думаю это всегда незабываемо, София. Не

только в первый раз. Вот я бы также сидел, нервничал. Пытался отвлечь себя. Но вы передо мной и мне уже спокойнее. Представьте, я тоже первый раз. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Давайте поговорим на отвлеченные темы. Вы согласны? – Сейчас я согласна на все что угодно. Они сидели напротив друг друга. Не разглядывая, а просто смотрели в глаза. Она улыбнулась, и он подарил ей ответную улыбку. – Признаться, я теряюсь, когда мне таким образом отвечают.

– По вашему виду не скажешь, что вы застенчивы, Виктор. – Да, но это действительно так, и я не думаю, что это плохо. – Не пугайтесь, я не сказала, что это нехорошо. А как вы разделяете, что такое хорошо и что такое плохо? – Трудно объяснить. Наверное, просто чувствую. Знаю, что есть зло во имя добра и, наоборот, благими намерениями устлана дорога в ад. Но, мне кажется, есть абсолютное добро, которое не требует никаких доказательств и абсолютное зло, которое никакими объяснениями не оправдать. – Интересно. Тогда, что вы скажете насчет поощрения добра и наказания за зло. Ведь у нас человек редко получает по заслугам. – Это верно, София. Полагаю, что зло всегда наказывается, так или иначе, а добро и не требует награды. Вот, например, чувство любви – это хорошо или плохо? Они, не сговариваясь, одновременно посмотрели на закрытую дверь. – Конечно, хорошо. Разве могут быть сомнения? – А если я скажу о таком понятии как «несчастная любовь»?

– Виктор, как я понимаю, вы хотите услышать именно мое мнение, а не общее. – Да, это важно для меня. Кажется, что мы уже можем друг с другом говорить достаточно откровенно, София. – Вероятно. Так вот, даже несчастная любовь может в жизнь человека привнести что-то доброе и светлое. – А как же беспокойство, злоба, унижение, ревность наконец? – Считаю, с толикой они могут покрыться нежностью, благоговением, желанием и страстью! Даже если это не взаимно. – Да, могу согласиться. Человек обычно помнит только хорошее. И это, в основном, влияет на его дальнейшие действия. – Так будем же творить добро, Виктор! Она ему подмигнула, и они взглянули на красную круглую лампу над дверью. – Я уже вся в нетерпении. Хотя, не скрою, Виктор, разговор отвлек меня и доставил удовольствие. – Спасибо. Вы тоже очень интересный собеседник, София. – Благодарю, мне очень приятно это слышать. А, скажите, зачем же вы это

E Посреди пустынной дороги шел человек. Не ровно шел, спотыкался, падал и бормоча ругательства вставал, делал махательные

делаете? – Я тоже хочу почувствовать свободу. А свобода с вами мне будет приятна вдвойне. – Вы вгоняете меня в краску, Виктор. – Прошу прощения, я не совсем этого хотел. – Как вы думаете, скоро? – Всему свое время. Терпение, София, терпение. – Я постараюсь. Спасибо вам, Виктор. – Не стоит. Они смотрели друг на друга. Уже знакомые, уже близкие. Загорелась та красная круглая лампа, и прозвучал неприятный звук. Открылась дверь. – Только после вас, София, – сказал Виктор и улыбнулся. – Спасибо, – смущенно ответила она и шагнула в распахнутую дверь. «Довольно бесстрашно»: подумал Виктор и шагнул вслед за Софией. Они летели и видели друг друга. Вместе наслаждались полетом. Их парашюты благополучно раскрылись и плыли как два белоснежных купола в таком одиноком, но родном небе. Автор: Кавсехорнак

Георгий

движения для равновесия, выпрямлялся, шагал раздругой и снова спотыкался. Ночь была ясная, звезды светили путнику ис-

правно. Иногда выныривал из темноты одинокий фонарь с тускло мерцающей лампочкой и тогда неугомонный пешеход устраивал

с ним переговоры. Настоятельно, он советовал фонарю светить поярче, а не мерцать неуверенно, уж лучше тогда, говорил он, совсем погаснуть. По обе стороны от дороги стояли безучастные дома и молчали темными окнами. Прохожий не обращал на них никакого внимания, стоят себе и пусть стоят. Внезапно на дорогу упал луч света. Яркий, неестественно-белый. И пешеход, разом обретя уверенность в шаге, проворно отскочил в сторону, упал за придорожные кусты, затаился. Мимо, по дороге промчалась лихая иномарка. За нею, след, вслед, сверкая елочными огоньками, пролетела машина дорожной полиции. - Гранату бы бросить! – погрозил прохожий кулаком, и только собрался было вылезти из укрытия, чтобы продолжить свой путь, как оба автомобиля развернулись, визжа тормозами, и покатили обратно. Впрочем, нет. Лихач крутанулся и пошел на таран преследователя. Раздался грохот, скрежет, пошел дым и все смолкло… Елочная гирлянда наверху покореженного полицейского автомобиля продолжала сверкать. - Ну, духи ночи! – пробормотал пешеход и огляделся. – С нами нечистая сила! Дорога по-прежнему была пустынна. Дома по обеим сторонам дороги безучастны и темны. И он решился, метнулся к месту аварии. Раскрыл, не без труда дверцу

лихача. Водитель уткнулся в руль. Дрожа от нетерпения, прохожий обшарил бесчувственное тело водилы, нашел толстый кошелек. Бегом кинулся к автомобилю полицаев. Раскрыл дверцу. Потерпевших оказалось двое. Один уже стонал, приходя в себя. Прохожий заторопился. Обшарил обоих. Добычей стали два пухлых бумажника и патрульный полосатый жезл. Оставив раненых, а может и погибших, как есть, без помощи, пешеход торопливо покинул место события. Скоро он шагал по узкой темной улочке и, размахивая жезлом, говорил сам с собой: - Сами виноваты, незачем было передо мною биться. Зачем они гонки устроили? Вот и попались мне под руку. Да, да, ворую, но ворую для того,чтобы выжить! И он, с вызовом глядя в звездное небо, воскликнул: - Я есмь вор! Скрипнул калиткой, входя во двор. В будке тут же завозилась, затявкала собака. - А ты не бреши, раз врать не умеешь! – остановился прохожий. – Спишь, так и спи себе дальше! Собака вылезла из будки, виновато помахивая хвостом и зевая. - Спи, иди, тетеря! – ласково пожурил он ее. И шагнул на крыльцо, оставив жезл на забаву собаке. Дверь распахнулась, на грудь прохожему упала маленькая хрупкая женщина. Всхлипывая, обняла все-

го руками: - Где же ты был, сыночек? - Работал! – уверенно обманул он. Сонно тикали ходики, а мать нервно смеясь, металась из кухни в гостиную, накрывая на стол. Втихомолку он пересчитал содержимое трех кошельков, выходило, чтото около сорока тысяч рублей, две зарплаты заводских рабочих. Без сожаления, протянул ценные бумажки матери: - На, заработал! Она обрадовалась, затряслась: - Добытчик ты мой, ненаглядный! Он кивнул, удовлетворенный. Мелочь оставил себе, рублей сто, не больше, на курево хватит. Мать заплела густые волосы в косу, а косу сложила вдвое, втрое и прицепила огромной железной заколкой к затылку. - Ишь, красавица! – одобрил он и пошел переодеваться. Одет он был подорожному: в спортивную куртку на молнии, старые рваные джинсы и кеды. Целый месяц пропадал в запое у своего дружка, в доме. Пил, очухивался, снова пил, пока его с позором не выгнала родня дружка. «Подфартило!» - подумал он про ограбленных им участников аварии. – «А то так бы «голяком» пришел! Переодевшись в чистое, он вышел к матери. Она уже ждала, нарядившись как на праздник, толь-

ко руки целиком выдавали ее крестьянское настоящее – темные, узловатые, с набухшими венами, с искореженными землей пальцами. - Ну, как живешь мать? – весело подмигнул он ей. - Тебя ждала! – тут же отозвалась она. – Вся душа у меня изболелась, хоть бы позвонил. - Ну, ну, - нахмурился он, - извини, закрутился, заработался. Да и что там, знаешь ведь, водкой не балуюсь, мясом не обжираюсь, а тружусь, не покладая рук! Вот потому-то и живот плоский, будто у молоденького! А еще по бабам не таскаюсь! Видала, какие развратники бывают? Нет? А я тебе скажу, в основном, рыхлые, потные и грязные! Грязные, говорю тебе! И, если не шея у паразита черна, так ногти! Не ногти, так ноги! Моются редко и то на скорую руку, чтобы не смердило от них! И одеколоном прыскаются, чтобы запах вони отбить, вот и вся недолга! Разломив ломоть хлеба напополам, и обмакнув его в пюре, он горячо продолжил: - А жрать любят, страсть как! Один, свинья свиньей, пять литров супа зараз выхлебает да еще мало ему, борову. Пойдет

дальше жрать, пельменей наварит и полную миску умнет. А нажравшись, пойдет пузо отращивать, завалиться в кровать храпеть! Во сне же будет лыбиться, потому, как и сны у таких, исключительно блудливые, с голыми девками. Да вон, включи у обжоры компьютер, одну порнуху и найдешь, более ничего. И ведь что странно, чем старше становится, тем развратнее. А уж глупеет прямо на глазах, мат на мате, матом погоняет, вот и весь его разговор. Ну и маразм со слабоумием тут как тут, поджидают, дождаться не могут. Потому как давно замечено, умница не станет размениваться, ему это не интересно, а интересно жить мыслями и делами своей семьи, строить дом, растить детей и внуков, любить жену. И это правильно, и это хорошо, потому как без хаоса и грязи, а целомудренно и целеустремленно. Такой не станет заводить любовниц или таскаться по порносайтам и не закончит свою жизнь одиноким, брошенным, покинутым родственниками и подругами, презирающими его. - Жениться, что ли надумал, сыночек? – догадалась мать. Он остановился, замер на полуслове:

- Да что ты, мать! Философствую я! - Философ ты мой ненаглядный! – и посмотрела на него с надеждой в глазах. – Тебе бы ожениться, деточек народить! Он кивнул неуверенно, и поскорее покончив с едой, убрался в свою комнату. Улегшись в кровать, уставился в темный потолок: - Безвинно страдаю, - всхлипнул и захрапел, погрузившись, как в воду, в сон без сновидений. А его мать бесшумной тенью еще долго сновала по дому и, перебирая в уме всех потенциальных невест в округе, шептала: - Вот уже оженишься, так и философствовать бросишь. Куда там, лишь бы до кровати добраться, так станешь уставать. Семья – это тебе не фунт изюма, натерпишься страху от деточек-то! И уверенно принялась считать, сколько чего надо на свадьбу… Вдали, на дороге, «скорые» отвозили раненых в аварии людей, пропажу кошельков и денег никто так и не заметил, не до того было…

где останавливался И. Бродский, попросил меня написать о наших беседах по вечерам в «ВОЕНМЕХе» с необыкновенным, умным,

глубоко интеллигентным человеком ВЛАДИМИРОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ КУДРЯВЦЕВЫМ, заслуженным деятелем науки РСФСР,

Автор: Кременская

Элеонора

GFF Мой старый молодой друг ПЕТЯ, тот самый, что тоже бывал на Бретонвилльском переулке в Париже и ночевал в квартире ,

профессором, автором известных учебников по деталям машин. Впервые я увидела и услышала его в момент выступления в актовом зале «Военмеха» в «День знаний» перед студентами и преподавателями, он как-то неказенно заговорил о счастье-счастье молодого человека, что было неожиданно и непривычно в стенах технического ВУЗа в этот официальный в советское время день. Прошло много времени, за которые мне не довелось с ним познакомиться, хотя здоровалась при встречах в институте, но однажды я поднималась по боковой лестнице в новом здании, впереди меня шел, опираясь на трость, Владимир Николаевич, сначала я собиралась поздороваться и обойти его, но чтото меня остановило… (Кстати, позже и теперь, вспоминая об этом, никогда не пожалела, что осмелилась заговорить с ним! Встреча была для меня судьбоносной, потому что наши беседы очень расширили мой кругозор, а его деликатность, эмоциональность и эрудиция внесли много разнообразия и ярких оттенков в долгие беседы по вечерам, пробуждали и развивали мой интеллект). Догнав его, я заговорила и напомнила ему о том далеком во времени выступлении в актовом зале и сказала, какое сильное впечатление оно произвело на меня. Владимир Николаевич очень приветливо поблагодарил меня и, узнав, что наши кабинеты находятся рядом на одном этаже, любезно предложил мне

заходить, когда будет время, Так начались наши частые и долгие беседы по вечерам, я приходила к нему или он - в мой кабинет заведующего кафедрой «Теоретической механики и баллистики». Мы стали обмениваться книгами. Помню, что я приносила ему Моуди «Жизнь после жизни» и «Жизнь после смерти», а он мне давал книги своего друга молодости Василия Аксенова и показывал даже письма, которые получал из США. Здесь расскажу только один цикл из наших бесед. Мы обсуждали вопрос о новых открытиях в теоретической физике, в частности, в 1979 году в докладе на научной конференции по динамике многофазных сред , проводимой Робертом Искандеровичем Нигматуллиным в Крыму, я услышала сообщение молодого ученого Рашида Сюняева, (тогда очень молодого, а теперь он выдающийся ученый, «самый цитируемый за рубежом», Член крупнейших международных академий и занимается изучением в астрофизике таких явлений в космосе как «черные дыры» и «темная энергия». Вы легко найдете о нем информацию в интернете, ему принадлежит открытие «эффекта Зельдовича-Сюняева»). В том далеком году Рашид Алиевич рассказал об открытии в области исследований элементарных частиц , а именно: До этого открытия считалось, что элементарные частицы - лептоны не имеют «массы покоя», теперь обнаружено, что леп-

тоны обладают массой покоя и она составляет порядка 10 в «минус 27» степени грамма. Современная наука связывает понятия энтропии и информации, а именно: если откроете монографию Леона Бриллюэна «Наука и теория информации», то в ней найдете концепцию, которая может быть кратко сформулирована так: известно, что все процессы во Вселенной сопровождаются ростом энтропии, и максимум энтропии какой-либо системы соответствует распаду (хаосу) системы. Однако, локально в пространстве и во времени (где-то во Вселенной ) имеются такие «ниши», в которых идут процессы с понижением энтропии, (этот вывод принадлежит Я. Б. Зельдовичу). По терминологии, предложенной, нобелевским лауреатом Ильей Пригожиным (смотрите удивительную, чудесную книгу И. Пригожин и И. Стенгерс «Порядок из хаоса»), в открытой системе диссипативные процессы компенсируется потреблением системой так называемой «негэнтропии» (негативной энтропии). еон Бриллюэн связывает информацию и энтропию следующим образом: поток информации «несет» с собой негэнтропию, чем больше информации поступит в систему, тем ниже становится ее уровень собственной энтропии, тем «дальше» система от своего распада-деградации, конца… Известны формулы, связывающие информацию и энтропию.

Кстати, живую материю отличает от неживой ("косной") как раз способность локально во времени понижать энтропию, потребляя негэнтропию, которую поставляет, например, пища (упорядоченная система - носитель информации). В схему наших рассуждений «попадает» и еще одно совсем «свежее» открытие. Его суть в том, что «поток информации», как и поток света распространяется квантами, и квантом информации является лептон (к лептонам относят, например, нейтрино и антинейтрино, для которых вся среда Вселенной прозрачна, т.е. они пронизывают все окружающее пространство). Владимир Николаевич в наших беседах подчеркнул мысль о том, что поскольку в свете упомянутых выше открытий (первого –о «массе покоя» лептона и второго – о лептоне как кванте информации) ИНФОРМАЦИЯ имеет МАССУ, ее можно измерить («взвесить» ) ! В то же время по СМИ прошло сенсационное известие о том, что американские ученые имели успешные попытки в определении массы «астрального тела» (по религии -души, которая покидает человека в момент гибели его мозга). Они обнаружили, проведя статистический анализ экспериментов, что в среднем разница в массе тела человека «до» и «после» составляет порядка 4- 5 грамм (т.е. такова масса «энергоинформационного поля» сбрасываемого «астрального тела»). Вот, впервые и взвешена инфор-

мация! Внимание ! Здесь в наших беседах Владимир Николаевич сделал существенный, на мой взгляд, вывод: если информационное поле – это поток лептонов, (как мы теперь знаем, обладающих массой, то, учитывая, что квант информации имеет массу 10 в минус 27 степени грамм , а астральное тело - 4 – 5 грамм, тогда количество информации, «сбрасываемой" в момент гибели человека, составляет (4 -5), умноженное на 10 в (плюс 27) степени квантов – это «бесконечно» большой поток! Далее мы заговорили о некоторых вещах, которые вписываются в рамки обсуждаемых здесь сведений. В частности, известный опыт Клива Бакстера, который заключается в следующем. В комнате площадью около 25 кв. метров в одном, например, синем углу имеется стол, на котором находится спиртовка, подогревающая колбу с водой; в противоположном (например, красном углу) стоит цветок (фикус), к его листьям присоединены электроды и подается разность потенциалов (ЭДС), с электродом связан самописец, он «рисует» ровную линию на барабане с бумажной лентой. В определенный момент времени (генератор случайных чисел выдает этот момент и фиксирует его) в кипяток с подложки сбрасывается живая креветка (напомним, это происходит в синем углу), а самописец в красном углу именно в этот случайно выбранный момент времени вздрагивает и рисует

всплеск над прямой линией. Соответствие зафиксировано с вероятностью в 80%. Поскольку описанный опыт был неоднократно воспроизведен в других лабораториях, явлению присвоено наименование «эффект Бакстера». Вывод из этого опыта приводит к мысли, что в момент гибели живого существа (креветки) - представителя животного «царства» оно сбрасывает «нечто» (предполагается, что это энергоинформационное поле, на которое «реагирует» другое живое существо (фикус) – представитель растительного «царства»), это и фиксировал самописец. Владимир Николаевич высказал предположение : Естественно тогда продолжить аналогию, т.е. измеренная масса «астрального тела» и «эффект Бакстера» с примитивным существом подтверждают, что наличие и сбрасывание в экстремальный момент жизни энергоинформационного поля – это феномен нашей природы и он имеет место. (И вновь религия и наука пересекаются в одной точке!) Сюда относится еще одно наше обсуждение, оно касается концепции, высказанной русским философом Петром Демьяновичем Успенским о мозге и сознании ( см. его монографию «Новая модель Вселенной»). В материалистической философии главенствовала идея о том, что мозг является первичным, а сознание (мысль) – вторичным , т.е. сознание - это функция нашего мозга, тогда в момент гибели мозга его функция (сознание)

прекращается! Идеалистическая Философия, которую разделяет П.Д. Успенский, меняет местами роли в этой «паре мозг-сознание»: первичным является сознание (поток мысли), а мозг- это сложный приемник и отражатель космического потока сознания. В пояснение он приводит такой пример. Представьте, что человек смотрится в зеркало и видит в нем свое отражение, а если зеркало разбилось, отраже-

ние исчезло, но лицо - то осталось ! Также по аналогии можно предположить, что когда мозг (отражатель) разрушается, то сознание, которое он отражал, не исчезает, а присоединяется в качестве энергоинформационного поля (потока лептонов – квантов информации) к общему потоку информации во Вселенной, под которым понимается непременная Неопределенность, обязательно замыкающая ЛЮБУЮ мировоззренческую модель Вселенной

(Абсолют, Мировой Разум, Брахман, БОГ и так далее) ! P.S. В Венеции на обратной стороне надгробия теперь признанного ГЕНИЯ, нобелевского лауреата Иосифа Александровича Бродского высечена надпись ”LETUM NON OMNIA FINIT!” (лат ), порусски означает («Со смертью не все кончается»)...

Аэропорт. Просто не верится, что вскоре я покину эту экзотическую землю. Очень шумно и жарко. Вокруг множество детей. Странно, что их берут с собой на борт, а не сдают в багаж. Меня всегда удивляло, что в супермаркеты, театры, общественный транспорт зачастую с животными нельзя, а с детьми можно. Животные ведь куда менее шумные и существенно умнее. Чтобы хоть как-то спастись от сводящего с ума шума, состоящего из пустых разговоров, воплей, плохой музыки, возможно даже, и хорошей музыки, я захожу в туалет, запираюсь в кабинке, устраиваюсь поудобнее на стуле. Унитазов здесь нет. А смысл? Все желающие все равно мочатся и испражняются прямо в зале ожидания. Туалет служит в первую очередь для уединенного введения в ве-

ну опиатов. Я достаю бутылку хреновухи, делаю глоток и погружаюсь в воспоминания. *** Когда я только приехал сюда, мне долгое время было несколько не по себе. Я совершенно не знал местного языка (впрочем, я его до сих пор не знаю), равно как и здешнего алфавита. Посему я чувствовал себя совершенно безграмотным, эдаким средневековым дикарем. В какой-то мере анархическое образование, созданное искателями приключений. Местный язык представлял собой безумную смесь арабского, китайского и грузинского. Мне сложно представить людей, которые вообще воспринимали эту дикую эклектику. Однако таковые были. Кто-то ведь властвовал. Далеко не все просто

-напросто ходили по улицам, грабили, попрошайничали, ели чурчхелу с жуками и петушиные перья под медом. Сюда съезжались чудаки со всего мира подобно тому, как когда-то авантюристы рвались покорять недавно открытую Америку. Чего стоили хотя бы представители польской диаспоры. Они забирались на крыши домов и свистели, размахивая над головой простыней, а над ними кружили слетевшиеся на свист голуби. Все эти люди претендовали на титул повелителя голубей. Тем удивительнее, что иногда они забывали о соперничестве, и устраивали совместные шоу. Пребывание здесь было прекрасной возможностью проверить одну из современных теорий. Теорию, гласящую, что жизнь – лишь компьютерная игра. И ведь действительно, все

Автор: Татьяна Сидак

крайне условно. Еще недавно вся денежная система (не забывайте – деньги являются не более чем просто бумагой, либо знаками на мониторе, ценность которым придает лишь наша фантазия). Кто-то говорит о “золотом запасе”. Но ведь золото-то, по сути, и стало использоваться в роли гаранта денег лишь благодаря своей полнейшей прикладной бесполезности. Это металл, который не годится ни на что, кроме как для использования в электротехнике (по минимуму), в ювелирном производстве (все условно, так же, как и деньги), для производства посуды (глиняная и деревянная, несомненно, лучше). Говорят, если зайдешь куда-то не туда, можешь доделать недоделанные текстуры. Кто его знает, не сталкивался. Впрочем, замечал, что если выйти из города по дороге, на которой движение не прекращается, за пределами черты, ограничивающей населенный пункт, обилие автомобилей, снующих туда-сюда по своим автомобильным нуждам (либо, возможно, по нуждам автовладельцев) превращается в полный их минимум. Машинам некуда деется, но они е выезжают. Им неоткуда взяться, но они не въезжают. Игра наша жизнь или нет? Это не важно. Пусть решает создатель. У иллюзорных существ вроде нас нет права на правильный ответ. В одном из баров я ненароком познакомился с местным верховным звонарем. Это был веселый несколько умственно непол-

ноценный парень. Мы выпили с ним за процветание вымышленных земель, затем еще несколько раз без тоста. Опрокинув в рот очередную стопку, он предложил посетить кладбище. *** На древнем кладбище я чувствовал себя умиротворенно. Меня нисколько не удивляло наличие древнего кладбища в этом далеко не древнем геополитическом образовании. В конце концов, до нас Землю населяли, как известно, древние, до древних – еще более древние, и так далее, вплоть до изначальных. Или до бесконечности, кто знает. Ведь даже боги, как оказалось, смертны. Звонарь, его звали Никита, схватил меня за рукав, просто-таки вцепился в него, и потащил за собой. Он подвел меня к могиле, где покоился прежний правитель этой земли. Все четыре угла могилы представляли собой стилизованные пивные бутылки, из которых фонтаном било пиво. Над могилой горела неоновая вывеска “This bar misses you!” – Он был не дурак выпить, – сказал Никита. – Хороший человек. И ты хороший человек. Будешь властвовать. Так я получил дурную власть. Власть над огромным поселением, в котором я даже не понимал, где можно законно сходить в сортир. Я торжественно вышел на коронацию, множество собравшихся на площади людей аплодировало. – В душе не ебу, что надо говорить, – честно признался я Никите. – Да ничего не надо,

я справлюсь без Вас, – ответил звонарь и принялся звонить в колокол. Это было именно то, что нужно народу. Местные обитатели просто обожали колокольный звон. Они стали весело отплясывать и что-то выкрикивать. Видать, славили своего нового правителя. *** В моих обязанностях было минимум сложного. Обычно я просто ходил по барам, благосклонно принимал предложенную мне владельцами заведений чачу или виски, с величественным видом слушал тарабарскую речь верноподданных и благосклонно кивал. Кроме этого изредка приходилось махать народу рукой на импровизированных парадах, или на чем-то в этом роде. Изображать душевные переживания истинного болельщика на соревнованиях по крикету и керлингу. Судить кулинарные конкурсы (к счастью, лично блюда из жуков и перьев пробовать было вовсе не обязательно, достаточно было следить за выражением лица придворного дегустатора). Иногда, впрочем, случались неловкие моменты. Так, например, однажды, на банкете в честь открытия в нашей стране посольства Беларуси, посол спросил меня: – Как правильно произдносится название Вашей страны? “Да хуй его, – в смятении подумал я, – я в душе не ебу”.Но и здесь мне на выручку пришел звонарь. Он принялся звонить в колокола так громко, что даже если бы я намеревался отве-

тить, меня бы никто не услышал. Присутствующие пустились в пляс, начали брызгать друг в друга шампанским. Инцидент был замят. Звонарь нередко приходил мне на помощь, выручая в трудных ситуациях. Но однажды я шел к

правительственному зданию через рынок и услышал колокольный звон, он показался мне каким-то необычным. Я выхватил с ближайшего прилавка бинокль, поднес его к глазам и увидел, в чем же причина. В колокол звонил новый звонарь, а предыдущий слу-

7 " Зима в тайге в этом году выдалась суровая. Все опушки снегом завалило в два волчьих роста. В низине под кучей лапника волчица Ириска облюбовала себе старую лисью нору, расширив её и утеплив мхом и клоками собственной шерсти. Этой норе почитай годов пять миновало. Ириска принесла последний приплод, ей в ту пору шёл седьмой год. Бока у неё пообтрепались, и не было уж такого лоска и блеска, как в молодые годы. Но холка ещё щетинилась, и высокая грудь горделиво выпирала вперед. Ириской её прозвали, когда она стала в охотничье логово наведываться, для разведки, и однажды полакомилась ириской, вместе с фантиком конечно. Долго тогда от неё ириской пахло, так и звали её в стае – Ириска. Ириска была волчицей верной и встречалась по весне только с вожаком стаи – Седым. Седой был сильным и отважным, правил он своей стаей давно, почитай пять девять. Жить ему оставалось совсем немного, потому-как волчий век – короток. Какой волк

жил колоколу языком. Глупая голова Никиты раз за разом ударялась о металл. “Новый звонарь – новый правитель, – рассудил я, – время делать ноги”. Автор: Игорь Журавель

годов десять проживет, а кому и в первой же схватке с крупным лосем погибнуть приходится, не дожив и до трех лет. - Судьба она у каждого своя, - говорил он Ириске, принося ей в желудке еду для волчат, - волчатам нашим скоро месяц исполнится, они и видеть начали, пора, мать, на охоту выходить. Грустно мне без тебя. Ириска любила своего Седого, с первой их совместной охоты, и гордилась им. Буквально на третий год жизни, он стал вожаком их стаи, победив в нескольких поединках. Статный, благородный, с мохнатой седой грудью и большими умными глазами. Каждая их романтическая встреча была трогательная, любвеобильная и незабываемая. И волчат рождалось пять или шесть, да все на отца похожие: красивые, ловкие и смелые. - Как я его люблю, говорила Ириска своей подруге Молнии. Логово молнии было недалеко от логова Ириски. Селиться волчицы стаи старались поближе друг к другу, чтобы случай

чего, прийти на выручку. Стая Ириски носила название – Серая, в честь первого вожака этой стаи. Никто уже точно не помнил, когда была организована стая, и только былины и легенды о легендарных походах переходили из уст в уста, передаваемые братьями и сестрами стаи. У всех в стае была какаянибудь родственная связь между собой, и друг друга они звали – брат или сестра. Ириска вышла из логова и стала принюхиваться. Пахло свежестью и хвоей. Едва различался неприятный запах псины: - Где то рядом Мурка, - Ириска приподнялась еще на своих статных лапах и понюхала воздух выше, точно она. Муркой называли лису, от которой досталось логово семье Ириски. Прозвище прилипло к лисе потому, что она на дух не переносила сельских кошек и, приходя в деревню на охоту, иногда задиралась с ними, принося с собой такой отвратительный и кислый кошачий запах. Дружба между волчицей и лисицей была первая в истории тай-

ги и вызывала немало домыслов и слухов. Обычно волки и лисы – заклятые враги, и если лисица находила волчат без присмотра, она тут же их уничтожала, разоряя логово противника. Но Ириска, была волчицей особенной и очень мудрой, за что и полюбил её Седой. Возможно, и вожаком стаи он стал ради неё. И дружбу с лисой Муркой, Ириска вела не только из-за лояльных помыслов, а с далеко политическими мотивами. - Мурка! Ты? - Я. Прямо за версту меня, подруга, чуешь, Мурка к зиме похорошела, серая шубка слиняла и сменилась огненным пушистым мехом с белым нагрудным шарфом, который так изящно был к лицу соблазнительной Мурке. От Мурки пахло деревенским сараем, вкусным ароматом курятины и говядины. - Твои волчата выходить из норы еще не начали? - Малы ещё. А я так по охоте соскучилась. Перед носом стоит запах нежной козлятинки. М-м-м… - А твой где? - Приходил. Детям еду принес и ушёл, сказал, что скучает без меня. - Любовь…., - Мурка зажмурила глаза, наслаждаясь томными запахами тайги. Волчата стали выходить из норы и играть на искристом белом снегу. Седой любовался на свой последний выводок. Двое чудесных малышей бегали возле норы, цепляясь за хвосты, и нежно покусывая друг друга за холки. Седой умильно любовался детьми: - Этот выводок – са-

мый удачный, да? Моя мудрая и красивая Ириска. - Да, они просто прелесть. Я завтра выхожу на работу. Ты не против, милый? - В стаю, на охоту? - Нет, у меня есть дела поважнее. Охотник на добычу волка идет, видимо только из-за шкуры. Я вчера ближе к его логову подходила и ощутила сильный запах пороха и оружейного масла. Он винтовку готовит к охоте. - Почему ты решила, что он по нашу душу идет? - Сердцем чувствую, - Серый заглянул в морду Ириске, еще ни разу она не ошибалась, имея особое внутреннее чутьё, присущее только ей. Ранним утром, еще солнце только начало едва высвечивать верхушки сосен, Ириска двинулась в путь. Не доходя на несколько километров до логова охотника, остановилась и принюхалась. Пахнул тонкий аромат смородины и малины: - Чай пьет. Сейчас он выпьет чай, оденется и будет выходить из своего логова. Я подожду. Торопиться не буду. Пусть уйдет из видимости, и я пойду по его следу, читая его мысли и поступки по запахам. Книга запахов, она глубже и мудрее любых книг. Я слышала однажды громкое человеческое радио, там читали рассказ и я, помнится, даже всплакнула. Ах, девчонкой совсем была. Хрустнула ветка, потом пахнуло хвоей: - Птица вспорхнула с ели. Не буду отвлекаться. Ну её, эту бестолковую свиристель. Вот наконец-то

теплом запахло, вышел из логова. Подожду еще. Охотника звали Захаром. Охотился он уже несколько лет и охотником был бывалым. И на медведя ходил, не говоря уж о мелкой добыче: зайца или глухаря. Но на волка, он шел впервые. И не столько ему нужна была его волчья шкура, как хотелось понять, насколько он умен и хитер. Он шел и читал следы на снегу: - Вот он русачек прошел, так-так к жировке направился на завтрак, пойдем в обратную сторону. К его норе. Может там волчий след появится? Целый день Захар колесил по тайге, в надежде напасть на след волка и только к вечеру его настигла удача. «Ура! – чуть не вскрикнул Захар, - вот он, вот он!» Захар шел по следу, а солнце уже склонилось к горизонту, окропив красным цветом поверхность снежного наста. Лес готовился к ночи. Вскоре стали слегка различимы высокие сосны и ельники. - Надо развести костер, согреться, сварить пельменей и чая попить. Заночую здесь, возле костра, в спальнике. Ириска принюхалась, запахло дымом. Он едко вонзался в её чуткое обоняние, в горле першило, слюна начала пересыхать. Она фыркнула: - Какой он едкий, этот дым от костра. Не буду подходить ближе, а то вся шкура дымом пропитается. А он такой едкий и плохо выветриваемый. Охотник собрался на ночлег. Пусть спит, а я его охранять буду.

Это мой охотник, только мой, - Ириска нашла кучу с лапником, сваленным в кучу дровосеками, выгребла лапой снег и свернулась на ароматных ветках сосны: - Ты мой, охотник! Я буду ходить за тобой день и ночь, пока ты не устанешь и не вернешься в свое логово, - она смотрела на звездное небо. Вот и луна, аппетитно вышла на круг, - как хочется завыть на звезды, на луну, но нельзя. Охотник совсем близко. Мой охотник. Захар блуждал по тайге три дня, припасы еды давно закончились и он решил возвращать в зимовье: - Где же он, волк? Нигде не видно его следов, или мест охоты. Я прошел по периметру более двадцати километров и всё впус-

тую. Ладно, зайчишку я подстрелил, поужинать есть чем. Может в следующий раз повезет, и я встречу этого мудрого и матерого противника. Он стал подходить к зимовью и вдруг: - Волчий след! – Захар заскочил в избушку, бросил рюкзак и налегке пошел по следу: - Вот он остановился, через такой же промежуток времени остановился и я, увидев на ветке глухаря. Идем дальше. Вот волк опять топчется на месте. Конечно! Здесь я, не выдержав, выстрелил и убил куропатку. Доставать её не стал, слишком глубокий снег был впереди и густой валежник. След направляется к валежнику, Ах ты бес-

тия! Ах ты плут! Ты слопал мою куропатку, - по снегу метались от ветра перья куропатки. Захара мучило любопытство. Он шел и шел по следу, пока не дошел до волчьего ночлега. Аккуратно примятая хвоя лапника: - Да здесь он ночевал, а чуть далее и я остановился на ночлег, - Захар поднял руки вверх и закричал: - Баран, какой же я баран. Я думал, что охочусь на волка. А это волк целых три дня шел по моему следу и наблюдал за мной. Ай, умница. Ай, молодец. Вот и думай, кто умнее, волк или человек.

В Одессе был май, когда товарищ попросил меня сыграть на ударных несколько песен с его группой на предстоящем концерте. Две репетиции до мероприятия мы провели в квартире гитариста. Барабанов в наличии не имелось, поэтому я стучал палочками по диванным подушкам и неосторожно попавшимся под руку книжкам советских времён издания. В результате все закономерно напивались. Подозреваю, что концерт вышел лажовым, но дело не в этом. Товарищ в итоге превратился в друга, группа уверенно заняла одно из ведущих мест в списке приоритетов,

ну а о количестве совместно потреблённого коньяка лучше умолчать. Мы до сих пор не устаём играть замечательную песню под названием «Быть собою самим». Она обо всём, как говорит один любимый мной человек, и в первую очередь о том, насколько важно находиться на своём месте. В фильме «Москва слезам не верит» есть такой эпизод. «Я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю, а не то, что модно, престижно или положено, - говорит герой Баталова, неспешно идя по вечернему городу после уличной потасовки. - Люблю свою работу, потому что

когда я туда прихожу, там начинает крутиться то, что без меня не крутилось». Ещё Гоша любил своих друзей, с которыми попрежнему интересно спустя многие годы знакомства, любил мать девушки Александры и не хотел становиться руководителем. Быть собою самим – привилегия, за которую приходится платить, но задумываться о цене не рок-нролльное дело. И когда отчаяние и безысходность подкатывают к горлу, я пью вино, превращающее муть тоски в благородную грусть. Автор: Алексей Рубан

Автор: Надежда Нестеренко

9 Немного прихрамывая на правую ногу, Ганс шёл по коридору. Всё вокруг казалось ему нелепой декорацией: смеющиеся студенты, сидящие на огромных подоконниках, весенний парк, виднеющийся за окнами, пылинки, плывущие в лучах заходящего солнца. Ганс чувствовал себя неуютно, он то и дело пожимал плечами и робко смотрел по сторонам, стараясь держаться как можно ближе к каменной стене. Добравшись, наконец, до просторного холла, он позволил себе остановиться и опёрся рукой на одну из колонн. Ощущение прохладного камня под ладонью успокаивало, частично возвращая к жизни. Проникая каждое утро под своды величественного здания одного из самых престижных университетов страны, Ганс вот уже много лет не уставал поражаться самому себе. Тому, как он, подобно ребёнку, робел перед видом толпы шумных студентов, снующих по мраморным лестницам, лавирующих между колонами и бесцеремонно закидывающих ноги на столы в аудиторияхамфитеатрах с выражением полного пренебрежения к истории и культуре. Пересекая холл по направлению к широким ступеням, ведущим на второй этаж, Ганс встретился с собственным отражением в тяжелом старинном зеркале, укреплён-

ном на одной из стен. Вот он, в тёмно-синем костюме, что идеально сидит на его стройной, несмотря на шестой десяток фигуре, приглаживает рукой прядь седеющих волос. –Здравствуйте, господин ректор! – роняет пробегающий мимо студент. –Здравствуйте, – отвечает Ганс и продолжает движение, по-прежнему прихрамывая на правую ногу. Скрывшись от университетской суеты в прохладе и полумраке своего кабинета, Ганс, обессилев, рухнул в кресло, как человек, совершивший изнурительное восхождение на высокую гору. Вот уже несколько месяцев он пытается признаться самому себе в том, что устал. Ганс вытягивает перед собой обе руки, но тут же прячет их в карманы брюк, не в силах наблюдать дрожание собственных конечностей. С целью хоть как-то себя отвлечь, он поднимается из кресла и проходит в противоположный конец кабинета к стене, на которой красуется десяток фотографий, отражающих самые важные этапы университетской жизни Ганса. Вот он жмёт руку президенту, вот разрезает алую ленту у входа в здание очередного филиала университета, вот он вместе со студентами высаживает в ряд молодые деревья, поддерживая акцию за озеленение, а вот он на фоне фут-

больной команды университета, одержавшей победу в очередном турнире. Всякий раз, когда он пересматривает снимки, Ганса берёт гордость. Даже сейчас он почувствовал себя гораздо спокойнее, расправил плечи и расплылся в улыбке. Но уже через несколько секунд вернулся в прежнее состояние, так как в голове возникло неприятное воспоминание о собственном сыне и его репликах на тему всё тех же вывешенных на стене фото. –О, пап, тебе к лицу эти синие галоши! – смеялся сын, тыча пальцем в фотографию с высадкой деревьев. –Не вижу ничего забавного, Борис. Тебе уже 20 лет, а ты только и знаешь, что развлекаться. –Папа, тебе уже 53, а ты только и знаешь, что одеваться всё время исключительно в синий цвет, бояться самого себя и сбегать от жизни в этот храм сомнительных наук. –Я уверен, что сотни тысяч абитуриентов, чьи заявки мы рассматриваем из года в год, поспорили бы с тобой. Борис снова рассмеялся и лёгким движением запрыгнул на каменный подоконник. Ухватившись за ручки на окнах, он резко распахнул их, впустив в кабинет волну свежего воздуха и тем самым потревожив отцовскую гармонию. Серые шторы наполнились

воздухом и стали похожи на паруса, а бумаги, покоившиеся на огромном деревянном столе, разлетелись в разные стороны. Борис принялся вальсировать среди всего этого беспредела, подбрасывая важные документы ещё выше и приводя отца в жуткое негодование. Сморщившись, Ганс захлопнул окно. Звон чуть было не разбившихся стёкол заставил молодого человека, наконец, обратить внимание на непосредственного хозяина кабинета. Скрестив руки на груди, Ганс строго смотрел на сына, а тот, усевшись на стол, отвечал на сердитый отцовский взгляд своей ослепительно-белой улыбкой. –Завтра я улетаю в Индию на полгода, – нарушил молчание Борис. –Это безответственно. –Я должен расценивать это как запрет? –Дело твоё, но я не собираюсь финансировать поездку. –Разве я просил? – искренне удивился юноша и тряхнул своими густыми тёмными курчавыми волосами. – Когда я в последний раз что-то у тебя просил? Г ан с з ад ум а л с я . Сколько усилий он ни прикладывал, а всё никак не мог вспомнить, чтобы Борис хоть раз обращался к нему с просьбой. Взглянув в широко раскрытые яркоголубые глаза сына, Ганс в очередной раз понял, как мало знает о собственном ребёнке. –Ты летишь один? –Конечно один. Ты же знаешь, я не люблю компании. –И что ты собира-

ешься там делать? Борис мечтательно вздохнул и откинулся назад, приняв горизонтальное положение прямо на столе. Закинув руки за голову, он пустился в описание красот индийских пейзажей и рассказы о множестве загадочных мест, что скрывает в себе далёкая Индия. Затем молодой человек неожиданно прервал сам себя: –Все в университете зовут тебя Ганс. Почему Ганс? Почему не мистер О’Нилл? –Потому что я пришёл в этот университет ещё мальчишкой, младше тебя, все привыкли звать меня по имени. Поколения сменялись, но «Ганс» так и закрепилось за мной, превратившись, правда, со временем в «лектор Ганс», а теперь и вовсе в «ректор Ганс». –Жаль, что ты никогда не рассказывал мне сказок, папа Ганс. На следующий день Борис действительно отправился в Индию. Сейчас ректор Ганс стоял посреди собственного кабинета и отчаянно пытался вспомнить, сколько времени осталось до возвращения сына из путешествия. Он не раз ловил себя на мысли о том, что завидует своему ребёнку. Завидует той лёгкости, которую Борис несёт в себе, и которой так не хватало самому Гансу. Уже в 15 лет Борис мог позволить себе просто так сорваться на концерт любимой группы в другой конец планеты. Парень был неудержим, он успевал везде и всюду, раздражая тем самым собственных родителей, чопорных и законопос-

лушных супругов О’Нилл. Бориса выгнали из школы, когда тот в девятом классе был пойман за распитием шнапса с учителем физкультуры прямо в спортзале. После, правда, стараниями отца его снова приняли, но повторно исключили за несколько недель до выпуска. На сей раз причина заключалась в том, что Борис наглейшим образом увел подружку у молодого директора школы, что толькотолько занял пост и имел неосторожность назначить на должность психолога свою невесту, которая перестала быть таковой уже после третей встречи с юным Борисом. Ганс время от времени ругал себя за то, что так мало внимания уделяет семье, превратив здание университета в родной дом. Вот и теперь, стоя посреди собственного, некогда обожаемого кабинета, он отчаянно боролся с самим собой. Ганс каждой клеточкой чувствовал неуют, которым неожиданно пропитались родные стены. Стук в дверь застал ректора врасплох. –Можно войти? – показалась в дверном проёме голова мистера Паркера, преподавателя философии, старого друга Ганса. Паркер был, как обычно, слегка задумчив. У него имелась одна странная привычка – без конца вертеть в пальцах левой руки кончик своей бороды. Философ постоянно держал левую руку согнутой, не желая расставаться с собственным подбородком, отчего все его пиджаки и рубахи были растянуты на левом локте. Ганс и Паркер дружили ещё со студенче-

ских лет, каким бы парадоксом не казался их союз со стороны: будущий ректор, в прошлом рослый хорошо сложенный парень с волевым характером, и будущий преподаватель философии – полная противоположность. Паркер был стеснительным и ранимым парнем, одним из тех, кто всегда прячется за толстой книгой и не говорит с людьми без особой необходимости. Только Ганс в своё время сумел разглядеть в этой молчаливой статуе настоящего гения, чьи лаконичные, но меткие высказывания шокировали своей глубиной. Ещё одной особенностью Паркера было то, что он предпочитал изъясняться в письменной форме, крайне редко прибегая к устной речи, за исключением лекций, на которых ему приходилось делать титаническое усилие над собой и вещать стоя спиной к аудитории, что только добавляло шарма этому странному философу. Даже сейчас, зайдя в кабинет своего старого товарища, Паркер ограничился тем, что молча положил конверт на стол. Одновременно кланяясь и показывая на часы, он удалился из кабинета, чуть было не прихлопнув самого себя дверью. Ганс вдруг вспомнил, как много лет назад они, в компании нескольких девиц, орали песни всю ночь напролёт, сидя на крыше Паркеровского дома, а потом вдвоём ограбили магазин игрушек в соседнем городе, выбежав оттуда в костюмах гепарда и кенгуру. Тяжело вздохнув, ректор развернул принесенное ему письмо: «Дорогой Ганс! На-

деюсь, ты помнишь, что завтра Университетский Совет, на котором будет обсуждаться вопрос твоей работоспособности. На твоём месте, я бы приготовил речь. Если захочешь что-то сообщить – ты знаешь, где меня найти». Ганс уронил голову на руки. Ему казалось, что слёзы вот-вот хлынут из уставших глаз. Он давно знал о приближении Совета и о теме, которая будет поднята в первую очередь, но всё никак не мог смириться с реальностью. Уже завтра утром за круглым столом соберутся тринадцать университетских «старейшин», в том числе и он сам, чтобы путём голосования определить дальнейшую судьбу ректора, который, пробыв на своём посту около 26-ти лет, практически исчерпал запас сил, перестал быть тем руководителем, которым его когда-то избрали. Ганса душило ощущение несправедливости: почему люди, не имеющие никакого представления о том, что происходит в душе «подсудимого», могут решить его судьбу путём простого поднятия руки. Ректора переполняла также уверенность в том, что ни одна рука, поднятая в воздух, не дрогнет, в отличие от его собственных. Тем временем солнце закатилось за пышный весенний парк, что раскинулся перед университетом, а студенты, всячески выражая своё удовлетворение окончанием рабочей недели, шумным потоком унеслись прочь от бесконечно длинных лекций. Ректор, посеревший от моральной усталости, с трудом пере-

ставлял ноги по пути домой, где его ждала верная супруга и горячий ужин. Даже приложив все оставшиеся усилия, Ганс не смог заставить себя порадоваться ни первому, ни второму. Остановившись уже у самой калитки сада, он поднял голову к небу, в котором необычайно ярко сверкали звёзды, будто приблизившись к Земле и замерев в ожидании того, что же станет с Гансом завтра. Вспоминая далёкое детство, ректор в первую очередь думал о боли в вечно разбитых коленках. Синяки и ссадины на ногах ничем не отличали Ганса от остальных мальчишек, но дело было вовсе не в их наличии, а в том, что становилось причиной их возникновения. А именно – привычка маленького Ганса задирать голову к небу во время ходьбы, отчего он не раз терял равновесие, обрекая себя на падения. Осторожно закрывая за собой входную дверь, в надежде на то, что жена, не дождавшись мужа, оставила ужин на столе и отправилась спать, Ганс чувствовал себя провинившимся школьником. Как назло, в конце коридора показался силуэт Кэрол О’Нилл. –Снова задержали на работе? –Угу… – еле слышно ответил Ганс, сопя и снимая обувь. Он подошёл к жене, обнял её и поцеловал в макушку, а та, соблюдая многолетний ритуал их приветствия, стряхнула с его плеч воображаемые пылинки. –Ужин на столе. –Ты не составишь мне компанию? – нарушая

привычный порядок обмена репликами, поинтересовался Ганс. –Да, конечно. Супруги уселись за кухонный стол друг напротив друга. Ганс тут же увлёкся поглощением пищи, а Кэрол молча наблюдала за ним, немного склонив голову набок. Глядя на супругу из-за суповой тарелки, ректор неожиданно стал пересказывать самому себе историю их знакомства. Это произошло на пятом курсе, когда Ганс ещё был преуспевающим студентом исторического факультета, гордостью всего университета и просто отличным парнем, порядком уставшим от многочисленных наград и похвал. Сам он был склонен видеть в себе только недостатки и нередко занимался самобичеванием, что всегда раздражало его друга Паркера, одной из задач которого являлось поддерживать самооценку будущего ректора. Ганс как сейчас помнит тот мартовский вечер, когда отец буквально силой потащил его на день рождения к одному из своих коллег по бизнесу. С самого порога молодой человек почувствовал небывалую скуку и резкое нежелание участвовать в разговорах о политике, науке, рынках, верховой езде и гольфе. Ганс удалился в огромную двухэтажную библиотеку, гордость хозяина дома. Оказавшись в величественном помещении, от пола до потолка заставленном книгами, молодой человек начал верить в то, что вечер всё ещё можно спасти. Найдя в слабом свете фонарей, проникающем сквозь огромное окно,

какой-то исторический роман, который наверняка уже был прочитан им ранее, Ганс уселся в кожаное кресло, пропахшее табачным дымом, и зажёг лампу. Уже через несколько минут он полностью погрузился в чтение, не желая думать о существовании внешнего мира. Когда количество прочитанных страниц перевалило за сотню, до ушей Ганса донеслось лёгкое покашливание, исходящее со стороны окна. Молодой человек, будучи до сих пор уверенным в том, что находится в комнате один, от неожиданности вздрогнул и повернулся лицом к источнику звука. В самом деле, около окна виднелась фигура девушки. Она стояла спиной к огромной комнате, поэтому, вполне возможно, также не подозревала о том, что находится тут не одна. Девушка, невысокая и очень стройная, была одета в лёгкое платье цвета морской волны. Ганс не мог разглядеть её лица, но был уверен, что никогда раньше не видел этого человека. Тем временем незнакомка принялась напевать какуюто мелодию, а через несколько секунд уже закружилась в танце, плавно и грациозно скользя по паркетному полу. Наблюдая за всем этим, Ганс чувствовал, что его будто гипнотизируют. Он сравнивал то, что видел, с чем-то прекрасным, дарил зрелищу самые нежные и красивые эпитеты, на которые только был способен. А девушка всё продолжала танцевать, взмахивая руками и плавно кружась, как если бы действительно находилась одна

среди множества книг, собирающих пыль в сумерках огромной комнаты, которой так гордился хозяин дома. Воздушность танцовщицы, та лёгкость, с которой она вальсировала между тяжелыми тумбами и громоздкими шкафами, всё больше увлекали Ганса, и он, позабыв о чтении, выпустил книгу из рук. Та с грохотом рухнула на пол. Оба замерли, затаив дыхание. Девушка первой нарушила молчание, её голос дрожал: –Кто здесь? –Эм-м-м… Простите, что побеспокоил Вас. Я тут книгу читал, – виновато произнёс Ганс, поднимаясь из кресла и делая робкий шаг навстречу танцовщице. Девушка взяла инициативу на себя и в несколько воздушных движений преодолела расстояние между ними. –Мне зовут Кэрол. –Я Ганс. Очень приятно, Кэрол. Ты здорово танцуешь. Кэрол улыбнулась, усевшись на письменный стол, а Ганс вновь опустился в кресло. Молодые люди замолчали на некоторое время, разглядывая друг друга. В мягком свете настольной лампы девушка напомнила Гансу какуюнибудь из фей, которых изображали на картинках в книжках со сказками или на упаковках конфет для детей. Её светлые волосы спадали до самой поясницы, голубые глаза были устремлены куда-то вдаль, на губах застыла загадочная улыбка, а тонкие пальцы перебирали подол платья. Ганс вдруг почувствовал себя одним из этих несуразных дубовых шкафов, на-

столько хрупкой была девушка. –Тебе тоже не очень хотелось сюда приходить? – неожиданно поинтересовалась Кэрол. –Нет, я с радостью шёл на день рождения мистера… мистера…– Ганс никак не мог вспомнить фамилию отцовского партнёра, в чьей библиотеке сейчас находился. –Стаховски. –Совершенно точно, Стаховски. –Зан удный тип, правда? – задала Кэрол вопрос так, что просто невозможно было не согласиться, хотя Ганс в жизни и двумя словами не перекинулся с этим загадочным Стаховски. Девушка неожиданно рассмеялась, а на недоумённый взгляд Ганса ответила очень просто: –Он мой папа. Вот так завязалась многочасовая беседа между молодыми людьми. Они говорили обо всём на свете, то смеясь, то замолкая в задумчивости. Ганс узнал, что Кэрол учится в балетной академии и мечтает о карьере танцовщицы, что не находит одобрения родителей по поводу своих планов на будущее, что мечтает объездить весь мир с балетной труппой и открыть свою собственную школу танцев где-нибудь на Юге, подальше от бесконечных холодов и снегопадов, присущих канадскому климату. Кэрол слабо разбиралась в войнах, революциях и переворотах, о которых с жаром рассказывал Ганс, ничего не смыслящий в танцевальных па, но это не мешало ей с интересом ловить каждое

слово, в открытую любуясь своим новым знакомым. Когда вечер превратился в глубокую ночь, молодые люди решили покинуть стены огромной библиотеки и присоединиться к беседам старших, дабы не обидеть мистера Стаховски. Не прекращая разговора, Ганс распахнул перед Кэрол тяжёлую дверь, и они оба вышли. Очутившись в таком же огромном зале, в свете многочисленных ламп и люстр, молодые люди почувствовали себя неуютно. Ганс был поражён странным изменением обстоятельств: ещё секунду назад ему казалось, что Кэрол со своими жестами, интонациями и манерой себя держать ему давно и хорошо знакома. Но сейчас, когда обстановка внезапно изменилась, ему показалось, что он видит девушку впервые, а за спиной, за закрытой дверью библиотеки остались они прежние, продолжая разговаривать. В растерянном взгляде Кэрол читались те же мысли. Они оба, спеша избавиться от неловкости, разошлись в разные стороны: Кэрол взбежала вверх по ступеням в свою комнату, а Ганс, пожав руку мистеру Стаховски, удалился из дома вместе с отцом. Молодого человека мучило ощущение неудовлетворённости, граничащее с усталостью и некой раздражительностью. Вспоминая Кэрол, к которой он ещё недавно беседовал, Ганс улыбался, но улыбка тут же сходила с его лица, сменяясь непонятного рода желанием отогнать прочь все мысли о прошедшем вечере. Сама Кэрол, побыв некоторое время после биб-

лиотечных разговоров в одиночестве, которое она восприняла почему-то с облегчением, легла спать с головой полной тяжёлых и неясных мыслей. Проснувшись на следующее утро, она первым делом помчалась в библиотеку и подняла с пола книгу, исторический роман, который читал Ганс. Несмотря на то, что подобная литература впервые оказалась в девичьих руках, Кэрол принялась с интересом читать произведение. Каждая строка, по которой она пробегала глазами, звучала в её голове голосом Ганса. Первая мысль, которая посетила Ганса на следующее утро после дня рождения мистера Стаховски, звучала примерно так: «Мне нужно срочно сходить в театр. На балет». Уже вечером Ганс, прихватив с собой ноющего Паркера, переминался с ноги на ногу перед входом в главный городской театр. Он сам не знал, чего ожидать, но ему казалось, что своим приходом на балет он как бы идёт на свидание с Кэрол, мысли о которой ему больше не хотелось отгонять. Все воспоминания о прошедшем вечере казались ему волшебными, из потока нахлынувшей информации о новом человеке в его жизни выкристаллизовалось нечто очень важное и цельное, что прочно засело в сознании. Спектакль начался. У Ганса и Паркера были самые лучшие места – посередине в одиннадцатом ряду. Будущий ректор сел поудобнее, готовясь к наслаждению зрелищем, к которому он раньше никогда не ощущал интереса, но

знал, что это – часть Кэрол, посему априори воспринимал балет «Дон Кихот» как нечто прекрасное. Его позитивному настрою мешал только Паркер, ворчащий на тему темноты в зале, которая мешала ему читать книгу. Стукнув пару раз своего спутника, Ганс снова настроился на нужный лад. Спектакль начался, заиграл оркестр, а на сцене показались танцоры, движения которых гипнотизировали Ганса. Правду говорят о том, что даже если человек ничего не смыслит в происходящем, он может получить небывалое удовлетворение, наблюдая за работой профессионалов. Но одна мысль никак не покидала голову Ганса: по непонятным причинам он ждал встречи с Кэрол. Примерно на середине спектакля Ганс, несмотря на то, что был полностью поглощён зрелищем, боковым зрением уловил какое-то нехарактерное для театральной публики движение на балконе справа. Глаза его машинально устремились именно туда. Пятеро молодых людей, парни и девушки, стараясь перешёптываться и смеяться как можно тише, протискивались к своим местам в первом ряду балкона, вызывая тем самым бурю неодобрения у тех, кому приходилось отрываться от балета, дабы пропустить вновь прибывших. Ганс почему-то не мог оторвать глаз от суетящихся ровесников. Когда те, наконец, уселись, молодой человек смог разглядеть их лица. Нет, Ганс не удивился, когда среди компании обнаружил Кэрол, на самом деле он подсозна-

тельно ждал этого момента. Но он удивился тому, что какой-то парень обнимал её за плечи, а сама она отвечала своему соседу поцелуями. Нахмурив брови, Ганс отвернулся к сцене, предварительно пнув мирно спящего Паркера. Когда занавес опустился, и отгремели овации, Ганс, практически закинув всё ещё дремлющего Паркера на плечо, поспешил выйти на улицу. После того как процесс запихивания желеобразного друга в салон машины был завершён, Ганс окинул глазами выходящую из театра публику. Среди толпы ярким пятном виднелась компания Кэрол: они шумно переговаривались, обсуждая увиденное, и даже наглядно демонстрировали балетные движения, с которыми были не согласны. На плече у Кэрол висела небольшая сумочка, явно не рассчитанная на предмет, который она хотела туда вместить. Это была книга. Приглядевшись внимательно, он смог опознать ту самую книгу, за чтением которой просидел часть вчерашнего вечера. Кэрол, будто ощутив на себе пристальный взгляд, обернулась. Даже на расстоянии Ганс сумел прочесть в её глазах искреннее удивление. Помахав рукой, он прыгнул в салон автомобиля и умчался прочь. После Ганс долго ругал себя за то, что пошёл на балет, и за то, что осознанно обрёк себя на встречу с Кэрол, к которой испытывал странные, очень противоречивые чувства. Вспоминая то, как она живо обсуждала что-то со своим спутником в компании, он

вскипал, раздражался, стремился поскорее выбросить из головы это зрелище. Но те несколько секунд, на которые пересеклись их взгляды, превратились в сплошную гармонию для Ганса. Эта встреча также оставила определённый отпечаток в мыслях Кэрол. Она, придя домой после прогулки с друзьями, долго сидела в своей комнате без движения и раз за разом прокручивала две секунды, на которые встретились взгляды её и Ганса. К целому спектру эмоций, что испытала девушка в тот момент, добавлялся ещё и тот факт, что одной рукой она махала садящемуся в автомобиль Гансу, а вторую крепко сжимал её молодой человек Бен, с которым она уже достаточно давно вместе, и который является, кроме всего прочего, надёжным партнёром по танцам. Кэрол давно остыла к Бену, но всё никак не могла избавиться от привычки, не могла заставить себя поступать не так, как проще и удобнее, а так, как поступила бы мудрая женщина. И снова Кэрол легла спать с тяжёлой головой. Ей всегда нравился этот короткий промежуток времени между тем, как сон уже закончился, но явь ещё не проникает в сознание. С воображения снимаются все рамки и ограничения, навешанные разумом, и можно насладиться в полной мере вымышленными сюжетами. Этим утром Кэрол, находясь именно в таком состоянии, думала о Гансе. Ганс, переживая нечто подобное, думал о Кэрол. Время шло, захватив

судьбы Ганса и Кэрол в свой поток, стремясь соединить их воедино. Так и случилось: спустя два года они поженились, счастливо вступив в новую жизнь и скинув с себя все тяжёлые мысли, с которыми приходилось бороться обоим ещё на заре знакомства. Они были по-настоящему красивой парой: хрупкая светловолосая Кэрол рядом с высоким смуглым и темноволосым Гансом, который мог поднять и удержать свою новоиспечённую жену одной рукой. Со временем у них появился маленький Борис, которого родители окружали заботой и любовью с самых первых дней. Кэрол попрощалась с мечтами о

карьере балерины, а Ганс успешно шёл вверх по карьерной лестнице, отказавшись от помощи отца и претендуя на место ректора. Кэрол и Ганс стали образцовой семьёй, они бесконечно любили друг друга и не могли даже представить себе тот день, когда в их головы, лежащие рядом на одной подушке, снова вернутся тяжёлые мысли, разводя мужа и жену по разные стороны баррикад. Ганс стал ректором, Бориса выгнали из школы, Кэрол перестала находить общий язык с супругом и сыном, изредка встречаясь с друзьями из балетной академии и слушая их рассказы об очередных гастролях трупп в Австралии и Франции.

И вот сейчас, имея несколько десятков лет совместной жизни за спиной, они сидели друг напротив друга за кухонным столом в абсолютной тишине. Ганс, покончив с супом, достал из кармана пиджака письмо, принесённое Паркером, и протянул жене. –Они ведь не смогут тебя выгнать. –Не знаю, Кэрол. Я уже ничего в этом мире не знаю. Ещё несколько минут длилось молчание. –Пойдём, дорогая, я почитаю тебе что-нибудь перед сном. Автор: Блюмберг

Алина

7 После некоторых раздумий и сомнений, Иван всё-таки решил написать эту невыдуманную историю. Хотя, в общем-то, стихотворение об этом у него родилось давно, но рассказ созрел только сейчас. Началось всё с того, что Ванька с друзьями, мотаясь по окрестностям города на своём стареньком велосипеде, чаще стал уезжать в полюбившиеся места за посёлком Распадный, на небольшую речушку Ольжерасс, которая в те времена была полна рыбы, а вода в ней – как слеза, прозрачная и холодная. Друзья разбредались по лесу, а Ванька, устроившись где-нибудь на бережке, в укромном месте, часами сидел и смот-

рел на прозрачные и такие загадочные струйки воды, неповторяющиеся в своём весёлом переливе. Над водой вилась мошкара, и за ней нет-нет, да и выскакивал из воды красавец хариус. Добирались они иногда и до лагеря заключённых особого режима (полосатого, как говорят в народе), который располагался за посёлком Распадным и назывался Болотный. Места вокруг лагеря были действительно гнилыми, сама зона окружена колючей проволокой, по углам – вышки с охраной, а по периметру, везде дощатые тротуары и под ними – вода. Для военных и вольнонаёмных были построены

дома в логу, на взгорке, где место гораздо суше, но всё равно везде – тротуары. После второй или третьей поездки друзья познакомились с некоторыми военными. Те удивлялись, как далеко ребятишки добираются из города на велосипедах. Угощали их орехами, ягодой, которой вокруг лагеря было очень много. Да друзья и сами порой набирали смородины столько, что тяжело было везти. Солдаты рассказали им о порядке в посёлке, что можно и что нельзя делать и говорить. - Вон, видите, идёт зэк в чёрной робе, а не в полосатой – это расконвоированный, он может передвигаться по посёлку сво-

бодно. Ему осталось до конца срока год или полтора, и скорей всего скоро отправят на вольное поселение в посёлок Чек-су, а уже потом, на свободу, домой. Но они обычно остаются по месту поселения, потому что после таких больших сроков их дома уже никто не ждёт. Многие после освобождения остаются работать в городе – сейчас строится много шахт, разрезов, рабочих рук не хватает и их с удовольствием берут на подсобные работы. Обосновавшись, они заводят новые семьи, обустраиваются. После таких подробностей ребятишкам становилось не по себе – они и боялись зэков и жалели их, но старались к ним не подходить и не общаться. Но однажды, в одну из «вылазок» в Болотный, Ванька сам того не ожидая, познакомился с одним из таких заключённых. А дело было так: Иван ловил хариуса в речушке. Продираясь сквозь густые заросли тальника к воде, находил хорошую ямку после перекатика, устраивался поудобней. Потом, потихоньку начинал таскать осторожных рыбин одна за другой. Увлёкшись рыбалкой, вздрогнул от голоса за спиной: - И как успехи? Ванька обернулся. За его спиной стоял мужик в чёрной робе с номерной нашивкой. «Зэк! – мелькнуло в голове. – Что делать? Вдруг беглый – убьёт?!» - Да ты меня не бойся, друг, – увидев Ванькину испуганную физиономию, улыбнулся незнакомец, - Я не бандит, и вообще мне

скоро на поселение, осталось два года до звонка. Вот так и познакомился Иван с интересным человеком, прекрасным собеседником, высокообразованным человеком. Звали его Николай Иванович Викулов. Новый знакомый рассказал Ваньке, что отбывал срок как политзаключённый. Что это такое Иван сразу не понял, и только потом, через некоторое время, решился спросить у Иваныча. - Нас, осужденных по такой статье, ещё называли «враги народа», понял? А вообще-то меня по доносу сюда упекли, раньше не очень разбирались: виноват ты или нет – дали пятнадцать лет без права переписки и загудел в Сибирь, вот такие дела, Иван! «Да какой же он «враг народа»?» - подумалось Ивану. С ним так интересно общаться, казалось, что он знает всё на свете, о чём не спроси. И что характерно, за всё время общения с Иванычем, Ванька не услышал ни одного мата, тогда как речь городских мужиков изобиловала ими с избытком! Ванька всё чаще стал приезжать в Болотный, а Иваныч показывал ему самые грибные и ягодные места, рыбные ямки. Пустым, Иван из таких поездок не возвращался, постоянно что-нибудь да привозил. Частенько, усевшись на полянке у речушки, он слушал Иваныча, а тот, видимо истосковавшись по внимательному слушателю, рассказывал, рассказывал. От него Ванька узнал, за что в те далёкие времена упекали честных образованных лю-

дей за решётку, ведь об этом нигде тогда не говорили – боялись! Боялись всего: соседей, коллег по работе, даже родственников! И хотя время репрессий давно кончилось, но у людей страх перед ними был ещё очень велик! Порой они просто сидели, слушали лес, шум тайги, весёлый пересвист птиц, негромкий говорок ручья, стрекотанье кузнечика в траве и Ваньке было так хорошо с этим человеком, оставшимся добрым сердцем и не зачерствевшему душой после стольких лет заключения! Своим родным Иван ничего о Николае Ивановиче не рассказывал, боясь, что перестанут отпускать его в лес одного. Так общались они до глубокой осени, пока не выпал снег. Зима, казалось, в этом году тянулась дольше обычного. Стояли сильные морозы. Но вот, наконец, начало немного подтаивать, зазвенели первые капели, весна вступала в свои права. В марте Ивану исполнилось шестнадцать лет. Он серьёзно стал задумываться о том, как быть дальше, идти работать и помогать семье или продолжать учиться? Выбрал первое и после окончания девятого класса пошёл работать. В первый же свободный выходной он сломя голову, помчался в Болотный увидеться с Иванычем. Тот очень обрадовался встрече, обнял Ваньку: - Ты для меня как родной стал, я так по тебе скучал, ведь у меня из родственников никого, по сути, не осталось, жена вышла замуж, дети от меня отказа-

лись: «Нам отец, «враг народа» - не нужен!» Да какой я враг? Сосед мой, сволочь ещё та, виды имел на мою жену-красавицу, вот и настряпал на меня «телегу». А там, в органах и разбираться не стали, хоть я и работал на большом заводе главным инженером, не посмотрели ни на чин, ни на репутацию. Обвинили, что нелестно отзываюсь о правительстве, срываю сроки поставок. В общем, «враг народа» и статья пятьдесят девятая. Вкатили пятнадцать лет, подал на пересуд – добавили ещё три года, вот такие, Ванюшка, дела! Иваныч замолчал, взгляд его стал задумчивогрустным. Он молча смотрел на спокойную гладь речушки, по новому видимо, уже в который раз просматривая в душе всю трагедию своей ох, какой нелёгкой судьбы. - Ты извини меня, Ванюшка, задумался я чтото, – встрепенулся Иваныч, – понимаешь, нахлынуло вдруг, как будто только вчера всё это было, а ведь всё было, и семья была, жена, дети. Старший сын, Андрюшка, и дочка, Галинка. На войну меня не взяли, дали бронь как специалисту, хоть и пытался уйти добровольцем несколько раз – не получилось. Потом ушёл с головой в работу, стал мало бывать дома, вот сосед и приглядел мою жену – Алёну: уж очень она ему приглянулась. А жена у меня была настоящая красавица: чернявая, брови вразлёт, а глаза, что вишни – тёмныетёмные! Когда она улыбалась, мне казалось, что всё вокруг улыбается вместе с

ней! Отпраздновали победу, с фронта стали приходить солдаты. На заводе добавилось больше рабочих рук, у меня появилось немного свободного времени и мы семьёй частенько стали выезжать на природу – отдохнуть, порыбачить. В один из таких выходных дней мы, расположились на берегу озера. Предстояла рыбалка с ночёвкой и встреча утренней зорьки. Мы любили с женой наблюдать за восходом солнца, когда оно медленно -медленно начинает выглядывать из-за горизонта, как бы подсматривая, далеко ли ушла ночь? А потом всё смелее и смелее, разгораясь, вставало во всём своём величии. Устроившись над горизонтом как хозяйка, с улыбкой поглядывало на землю: «Ну, как я, хороша? Получайте свет и тепло, грейтесь, загорайте!» Но не суждено было в этот раз нам порадоваться восходом. Поздно вечером подъехала к нашему костру машина, на меня без лишних объяснений надели наручники и увезли в следственный комитет. Как уже потом выяснилось, на меня пришла бумага, откуда-то в НКВД, с обвинением в шпионаже и подрыве работы завода. Чушь собачья! Ведь я пахал все эти годы, не считаясь со временем, сутками не бывал дома, дневал и ночевал на заводе и на тебе – «враг народа», за что? Это потом уже до меня дошло, что сосед телегу накатал, добился всётаки своего, гад! Он и раньше на меня кляузы разные писал, но ему до поры не верили и вот теперь… в об-

щем, так я оказался в Болотном. Видеться с Иванычем Ванька стал реже – у него работа, не очень-то вырвешься, но два раза в месяц они всё же встречались. Казалось бы, какая дружба может быть между шестнадцатилетним пацаном и пожилым человеком? Но вот именно тогда, Иван понял, что для дружбы не существует возрастных ограничений. И забегая вперёд, можно сказать, что всю жизнь у него были и есть друзья абсолютно разных возрастов, от ветеранов войны и до молодых совсем парней. Ведь для него дружба представляла собой единство мыслей и дел, родство душ, а так же умение выслушать друг друга и понять, иногда простить, иногда поучиться у более опытного, умудрённого жизнью друга. Ближе к осени Иваныча перевели на поселение в Чек-Су. Он проработал там, на лесозаготовках около года. За это время Иван приезжал к нему несколько раз. Они рыбачили, ореховали, ставили петли на рябчиков или просто сидели на берегу и разговаривали. Иваныч в посёлке встретил земляка, с которым когда-то вместе работали и жили неподалёку друг от друга. Тот рассказал, что жена его, Алёна, вышла замуж за того самого соседа, который писал анонимки. Дети уехали жить в другой город, с матерью не общаются, а от него отказались совсем, даже фамилию поменяли. Иваныч с тяжёлым чувством выслушал все эти

новости, хотя в душе и понимал, что нереально, очень тяжело одной вырастить детей, да и неизвестно, вернётся ли муж после стольких лет разлуки нормальным человеком, да и вернётся ли вообще! На следующий год Иваныча освободили. Он приехал к Ивану домой, тот познакомил его с родителями, которым уже успел рассказать о друге. К его удивлению, отец воспринял эту дружбу с одобрением: - Там много хороших, талантливых людей отбывают не за что, просто по доносам, зря не познакомил нас раньше, может и вместе ездили бы к твоему другу. Не оставшись даже переночевать, Иваныч уехал к себе домой: - Хочу посмотреть, как там мои живут, хотя ни на что уже и не надеюсь, знаю, что жену и детей не вернуть, да и не помнят они меня уже, наверное, чужой я им, ведь жизнь не прожить, не начать сначала. Иван пошёл проводить его до автовокзала. Всю дорогу шли молча, а когда начали прощаться, Иван увидел, что мужчины, оказывается, тоже могут плакать: Иваныч обнял Ваньку как родного, и тот почувствовал на его небритой щеке слёзы. - Прости меня, Ванюшка, что-то я расчувствовался, – оправдывался Иваныч. – Ведь ты, единственный близкий мне человек, больше у меня никого в целом свете не осталось. Иваныч уехал, а у Ваньки в душе, словно чтото опустело. Не хотелось ничего делать, он потерял

интерес ко всему, отдавшись только работе. Он понял, что потерял в своей жизни что-то очень значительное, которое было с ним всё последнее время. Да, как, оказывается, тяжело терять друзей, особенно таких, как Иваныч! Прошло четыре года. Иван окончил училище по специальности «машинист экскаватора» - в те времена рабочие профессии были в почёте, много строилось домов, заводов. Потом отслужил в армии и, вернувшись, устроился работать на разрез, на новый участок, который открывали за посёлком Распадным. Там же работал и отец Ивана. Вскоре, Иван познакомился с девушкой и через пару месяцев они сыграли свадьбу. Была весна, всё кругом цвело и благоухало, Ваньке хотелось обнять весь мир, так ему было хорошо сейчас: ещё бы, ведь он создал свою семью, своё маленькое государство и в дальнейшем это государство будет расти, крепнуть и множиться. Это была лучшая весна его жизни! А вскоре произошёл ещё один приятный случай в жизни Ивана: в гости к нему, как снег на голову, приехал Иваныч! Как же они обрадовались друг другу! Просидели за разговорами до утра. Иваныч рассказал, как жил все эти годы, как скитался по общежитиям, как тяжело было найти работу. - Хоть опять на зону иди, – сетовал он, – никому до меня, бывшего зэка, дела нет, на работу не берут, как только узнают, по какой статье отбывал. Порой хоть вешайся, перебивался слу-

чайными заработками, подённой работой, этим только и жил. Сразу по приезду в родной город, пришёл в свой бывший дом, позвонил, вышла горничная: - Вам кого? - Да, мне бы хозяйку увидеть, – говорю. - Она занята, вечером приходите. И тут, откуда-то из глубины квартиры слышу голос жены! Боже мой, он ведь совсем не изменился, её голос, её голосок, который когда-то так радовал мне душу! Колени мои затряслись от волнения. - Нина, кто там пришёл, ко мне или к мужу? Вот, сейчас я её увижу, мою ненаглядную, любимую Алёнушку! Тут она сама выходит к двери, всё такая же красивая, как и много лет назад, в дорогом шикарном халате. - Нина, это кто? – подняла она одну бровь. - Не знаю, вас спрашивает. - Отведи на кухню и покорми, а потом проводишь, я не знаю этого дедушку! - и ушла, не оборачиваясь, неспешно шаркая ногами в мягких тапочках. Как гром среди ясного неба прозвучало распоряжение моей бывшей жены! Потом она, видимо чтото почувствовав, вернулась уже с мужем, в котором я узнал бывшего соседа, к этим годам растолстевшего и лысого. В отличие от жены он сразу узнал меня и, развернувшись, быстро ушёл, ничего не сказав. Алёна подошла ко мне, всматриваясь внимательно, как будто что-то вспоминая.

Господи, неужели я так сильно изменился, постарел так, что даже Алёна не узнала? …А впрочем, столько лет… - Алёнушка, моя Алёнушка, это же я, муж твой, Коля. Неужели ты меня не узнаёшь, родная? – прошептал я еле слышно. Но для неё мои слова прозвучали видимо громоподобно. Ноги её подкосились, я подхватил Алёну не дав упасть. Она обхватила мою шею руками и затряслась в рыданиях. Не смог слёз сдержать и я. Не знаю, сколько мы так простояли. Потом она успокоилась: - Давай пройдём на кухню, поговорим. Но поговорить нам не дали – ворвались милиционеры, заломили мне руки. Оказывается, это новый муж Алёны их вызвал. Алёна вмешалась: - Не трогайте его, пожалуйста, это мой бывший муж приехал, он ничего плохого не сделал, нам просто нужно с ним поговорить. Милиционеры, видя, что я ничего противозаконного не совершил, оставили меня в покое и удалились. Мы с Алёной ушли на кухню, посидели молча, глядя друг на друга, как бы пытаясь понять и осознать всё то, что произошло в нашей жизни, почему судьба так жестоко надсмеялась над нашей семьёй, за что всё это нам? Потом Алёна рассказала, как тяжело сложилась у неё с детьми жизнь после моего ареста. Люди отвернулись от них, даже самые близкие друзья, товарищи по работе перестали общаться с ними во избежание неприятностей – ещё

бы: враг народа жил с ними рядом, а они об этом даже и не догадывались! Алёну сократили на работе, детей всячески унижали в школе, поэтому им пришлось официально отказаться от отца и сменить фамилию. Постепенно жизнь наладилась, но только после того, как Алёна, уступив долгим угрозам и уговорам соседа, согласилась выйти за него замуж. - С детьми тебе лучше не встречаться, чужой ты им стал, они столько унижений перенесли из-за твоего ареста и тюрьмы, что лучше не ворошить всего этого. У них сейчас свои семьи, дети, да и фамилии другие. Я тоже за эти годы стала другой, не той, прежней Алёной, которую ты когда-то так любил, ведь мне пришлось пройти через все круги ада, через унижения и обиды. Сломалось во мне всё. В конце концов, я смирилась со своим положением, жизнь моя пуста и однообразна. Дети почемуто не хотят поддерживать со мной никаких отношений, по-видимому, из-за Василия, мужа – они его ненавидят просто! Ну, а мне деваться некуда, я привыкла к такой жизни, всётаки столько лет с ним прожила по принуждению. А иначе я не знаю, как бы детей подняла. Алёна глубоко вздохнула, помолчала, потом взяла меня за руку: - Ну, а ты-то как, хоть бы рассказал, как существовал все эти годы, а то я думала, что тебя уже нет в живых! Иван ыч п р ер вал свой рассказ, помолчал,

глядя куда-то в пространство невидящим взглядом. - Ну, а дальше то, что? – нарушил Иван затянувшееся молчание. Иваныч вздрогнул, очнувшись от задумчивости: - А что? Ничего я не стал рассказывать, зачем бередить старое, пережитое, да и нужно ли ей всё то, что досталось на мою долю, ей ведь и самой пришлось в жизни не сладко. Пусть уж остаётся всё как есть! Иван с отцом помогли Иванычу с устройством на работу и через некоторое время, он уже трудился, вместе с ними на одном участке, электриком. Вскоре он познакомился с хорошей женщиной, примерно одного с ним возраста и перешёл к ней жить. Кончились его скитания по квартирам и общагам. Через некоторое время Ивана перевели работать на основное поле разреза, и они опять стали реже видеться с Иванычем. Вскоре, Ивану по воле судьбы пришлось надолго покинуть родной город. Он побывал на Севере, строил комбайновый завод. Затем судьба закинула его в Узбекистан, там он принимал участие в строительстве ГЭС на Аму-Дарье. Потом, два года протрудился на Украине, осваивая сельское хозяйство – освоил всю сельхозтехнику, твёрдо, для себя сделав вывод: никогда больше близко не подпускать к этому поприщу никого из своих потомков: неблагодарное и трудное это дело – работа на земле! Проболтавшись по

стране около шести лет, вернулся в свой родной Междуреченск. Поинтересовался у отца, видится ли он с Иванычем. - Да он уже год, как на пенсию ушёл, с тех пор я его и не видел, – развёл тот руками, – наверное, ему не до нас, а может быть, приболел. Он последнее время частенько прихварывал, а тут ещё и жену свою, Екатерину, похоронил. Тосковал сильно, ведь у него никого не осталось здесь из близких. А тут ещё и ты уехал, можно сказать, единственный его друг! После этих слов отца, Ивану стало так паршиво на душе, словно он сделал что-то очень гадкое, нехорошее. Безрезультатно проискав Иваныча по общим знакомым около месяца, Ванька так и не нашёл его – друг как в воду канул! Иван уже стал подумывать, а не уехал ли Иваныч к себе на

Родину, но потом отбросил эту мысль – ведь там его никто не ждал! Но вот однажды, навещая могилу своего тестя, проходил Иван по тропинке между оградок и видит, сидят две женщины в оградке на скамеечке и поминают видимо кого-то из родных. Одна из женщин окликнула Ивана: - Молодой человек, вас не Иваном звать? - Да, а в чём дело? – удивился он, женщина показалась ему незнакомой. - Зайдите сюда, помяните своего друга, Николая, он о вас перед смертью часто вспоминал, очень хотел увидеться. Я его соседка, ухаживала за ним, пока болел, а потом и похоронила. А вас я видела несколько раз с Николаем, вот и запомнила. Иван зашёл в оградку, на фото был действительно Николай Иванович. Так вот почему Иван так долго и тщетно пытался

его найти! Ванька посидел немного с женщинами, помянул друга преподнесённой рюмкой и с тяжёлым сердцем покинул кладбище. В этот раз он действительно навсегда потерял лучшего из своих друзей, которых дарит жизнь, а она ведь не очень балует такими подарками. А вообще-то Иван на друзей богат: те, которые есть, они настоящие, готовые прийти на помощь в любую минуту, помочь во всём и всегда! Может именно поэтому так тяжело терять их, настоящих, верных, преданных не смотря на любые перипетии жизни! А Иваныч… Иваныч навсегда остался в его сердце как что-то светлое, святое и… уже невозвратимое никогда! Автор: Юрий Проскоков

; Конец лета, жара! Хариус на мушку просто сам насаживается. Лёнька, неделю после работы готовил снасти, вязал мухи, и вот он, долгожданный выходной! Но планам его не суждено было осуществиться. - Чего-то мама слегла, заболела сильно. Надо бы съездить, проведать, давай, собирайся, – с самого утра в субботу заявила ему жена. Лёнька было заупря-

мился: - Да, ничего, поди, страшного. Отлежится, старики они крепкие, их ещё и кувалдой не прибьёшь! - Это я тебя сейчас кувалдой…! – и жена так зыркнула на него, что спорить сразу пропала охота, да и начинать день с ругани не очень-то и хотелось. Лёнька с сожалением отправил приготовленные снасти в кладовку и стал собираться к тёще в гости. Тёща у него была вроде ни-

чего так женщина, Лёньку всегда привечала как родного сына, приговаривая: - Ты у меня зятёк любимый! - Скажите лучше «единственный», - в тон ей отвечал Лёнька. - А мне и одного хорошего хватает, чем много плохих, – шутила тёща, собирая на стол и доставая из заначки банку самогона. Ж е н а н а г р уз и л а Лёньку разными разностями, которых в деревне не

часто видят и они потопали на остановку. Проезжая мимо реки, Лёнька с тоской посмотрел на её серебристую, покрытую рябью поверхность, тяжело вздохнул, представив на секунду, как бьётся хариус на крючке: - Вот чёрт, и надо же было ей заболеть именно в этот выходной! Тёща действительно лежала на кровати и при появлении дочки с зятем, не встала как обычно, но тестю скомандовала: - Андрей, ты соберика чего-нибудь на стол и достань в шифоньере, внизу, бутылочка там у меня стоит, зятька угостить. Тесть заулыбался: он тоже был не прочь приложиться к рюмашке, а тут такой случай! За столом, после двух рюмашек тесть разговорился: - Баньку, вот затопил, бабку лечить буду – хондроз у неё. Может, просквозило где, а может, подняла что тяжёлое – поди, разберись теперь. А мне в аккурат рецепт новый дали, от радикулита. Говорят, моментом вылечиться можно – одного сеанса хватает. Лёнька не стал с ним спорить. Они посидели ещё немного, потом тесть пошёл подбросить дровишек в баню, а Лёнька уселся на крыльце покурить. Вскоре тесть объявил, что баня готова, можно идти париться. Они сняли с сеновала веники и подались в баню. Эх, банька! Какое же это всё-таки замечательное изобретение. После парилки из тебя вся хворь, вылетает без оглядки! А каков дух от берёзового веничка,

запаренного в кипятке! А потом, если этой же водой после запарки плеснуть на каменку! Дух захватывает от жара исходящего от шипящих камней и запаха берёзовых листьев! Долго парились Лёнька с тестем. Выходили в предбанник передохнуть, облиться ледяной водой из стоящей рядом бочки и снова шли на раскалённый полок. Первым не выдержал Лёнька: - Всё, хватит, упарился – больше сил нету! - Ну, пошли, отдохнём маленько и по рюмашечке после баньки, как положено, – предложил тесть. Они обвязались полотенцами и подались в дом. - Бать, а чего это ты лопухи вокруг бани не выкосишь, выше человеческого роста уже вымахали, – заметил Лёнька. - Да всё никак не соберусь, времени не хватает. Вон, баню надо переделывать, а то у всех уже побелому топятся, а у меня одного по-чёрному. Лёнька с ним согласился и пообещал помочь в перестройке. Они снова присели за стол и потихоньку допили остатки самогона. Посидеть и поговорить им не дала жена Лёньки: - Хватит уже лакать, пора мамку вести в баню, парить. Тесть покорно поднялся со стула и пошёл собирать жену на лечение. Тёща шла, еле-еле передвигая ноги, непрестанно охая и стоная, держась за спину. Тесть осторожно и терпеливо довёл её до бани, потом верн улся за своим

«лекарством» от радикулита. Присел рядом с зятем на крыльцо: - Пусть пока погреется, потом лечить пойду: попарю и натру этой «специей» - вот увидишь, назавтра бегать будет как молодая! Знал бы он, что побежит его благоверная уже сегодня, да ещё как! - Ну, наверное, уже пора, – поднялся он и побрёл к бане. Лёнька сидел на крылечке, курил и блаженствовал. От выпитой самогонки и от парной, было так хорошо телу и душе, что он даже на время забыл про несостоявшуюся рыбалку. Лёха закрыл глаза и с наслаждением вытянул ноги – хорошо всё-таки в деревне! Тишина, ни ветерка, лишь где-то рядом, занудливо жужжала муха, видимо попавшая в паутину. Незаметно для себя Лёнька задремал. Из блаженного состояния его вывел душераздирающий вопль вперемежку с матами. Лёнька подскочил с крыльца как ужаленный, глядя в сторону бани, откуда раздавались крики. Кричала теща. Она бешеным галопом носилась голая вокруг бани, подминая под себя лопухи, и на чём свет стоит крыла матом тестя. На шум из дома выскочила Лёнькина жена и встала, тараща глаза, не понимая, что происходит. Из бани, на полусогнутых ногах, корчась от смеха, вылез тесть. Тёща, пробегая мимо него, мимоходом отвесила ему такого пинка, что тот упал на четвереньки, но ржать не перестал. Наконец, он догадался вынести из бани полотенце, поймал

тёщу, закутал в него и повёл домой. Лёнька с женой стояли остолбеневшие, не понимая, что происходит и почему тёща такая вся вымазанная в саже? Тесть уложил жену на кровать, поколдовал что-то вокруг неё и, уже потом вышел к ним на крыльцо и рассказал, что произошло в бане: - Захожу это я, попарил её немножко, потом начал мазать спину этой (провались она пропадом) настойкой из скипидара и соли. - Чего это ты так экономишь своё лекарство, давай, больше лей, быстрей болезнь пройдёт, – командует жена.

- Ну, я и линул чуть больше, а получилось – лишка. Рукой не успел поймать этот ручеёк, а он по ложбинке, в самое интересное место и затёк. Что тут началось! Она соскочила с лавки как ошпаренная, попала рукой в бачок с кипятком, начала метаться по бане, вся вымазалась в саже. А уж когда стало совсем невтерпёж – вырвалась на улицу. Тесть помолчал немного, попыхивая сигаретой, поглядел на баню: - А ты говорил «лопухи косить», вон - лежат! - Ну вот, и тёщу досрочно вылечил, говорил,

завтра ходить начнёт, а она уже сегодня забегала, – добавил Лёнька. А тёща-то, и взаправду уже назавтра начала тихонько топтаться по дому. Лёнька с женой переночевали у них и на следующий день со спокойным сердцем уехали домой и там уже, обсуждая это происшествие, сделали для себя вывод: какое же всё-таки старое поколение выносливое, всего одного сеанса хватило, чтобы бабка встала на ноги! Автор: Юрий Проскоков

: Вторая жена Известие об окончании войны застало Михаила, когда он лежал в госпитале. Его, изрешечённого осколками, доставили сюда из медсанбата, прямо с передовой. Врачи долго бились за жизнь бойца, делая операцию за операцией. Возле него на тумбочке, лежала уже небольшая кучка осколков, извлечённых из разных частей тела. Вроде бы пора и на поправку пойти, но силы почему-то к нему не возвращались, да ещё из дома пришли плохие известия. Сестра писала, что Глаша, жена его, сильно болеет, давно не встаёт с постели. Ребятишек приходится кормить ей, а ведь у неё самой трое: - Помрёт, наверное,

твоя Глафира, не жилец она на этом свете. Читал эти письма Михаил, и на душе становилось так паршиво, хоть вешайся. Не помощник он сейчас семье, пусть даже и выпишут из госпиталя. Что он может, весь израненный, без сил, за ним самим уход нужен, пока очухается. - О чём опять задумался, Миша? – подошла заступившая на смену дежурная сестра Настя. - Да о своём всё, о семье. Не нужен я им сейчас, только в тягость буду. Скоро выписать должны, а ехать домой не могу, им самим есть нечего, а тут ещё я, нахлебник, лишний рот. - А ты Миша, поживи пока у меня, всё равно я одна, муж погиб, детей за-

вести не успели. Поставлю тебя на ноги, тогда и уедешь домой – предложила Настя. - Да как-то неудобно это, что люди подумают – заупрямился Михаил. - Люди поймут, война вон, сколько судеб перекалечила, да ты не думай об этом, я же не женить тебя на себе собираюсь, вот окрепнешь тогда и поезжай домой – настаивала Настя. Через неделю Михаила выписали. Ходил он ещё плохо, и Настя, наняв машину, перевезла его к себе. Она жила в небольшом домике недалеко от госпиталя. Настя поселила Михаила в спальне, а сама устроилась в другой комнатке на сундуке. Дни потекли размеренно и спокойно. Потихоньку к Михаилу

возвращались силы, он уже свободно ходил по двору, и пытался было колоть дрова, но Настя пресекла эти попытки: - Слаб ещё, дровами заниматься, если не можешь сидеть без дела, найди работу полегче. Вскоре, как-то само собой случилось, они начали жить как муж с женой. Михаил понял, что полюбил Настю всей душой, за её спокойный, кроткий нрав, за доброту и терпение. Она не была красавицей, но исходящая от неё какая-то неведомая сила, словно магнитом притягивала Михаила. Он уже просто не мыслил жизни без этой женщины. Вскоре пришло очередное письмо от его сестры: - Миша, дела совсем плохи, Глаша твоя вот-вот отдаст Богу душу, что я буду с ребятишками делать, сил моих больше нет. Приезжай, какой есть, может ещё успеешь жену похоронить. Михаил не стал скрывать от Насти содержание письма. Они просидели всю ночь без сна, думая как быть дальше. Настя, глядя как мучается Михаил, всё решила сама: - Вижу, как ты мучаешься Миша, ехать тебе надо, дети ведь у тебя там, поднимать их надо. А обо мне не беспокойся, поболит душа и всё забудется, пройдёт со временем. Но Михаил сказал, как отрезал: - Поедешь со мной, что бы там не случилось, без тебя не будет мне жизни, полюбил я тебя! Собирались они не-

долго, Настя продала свой домик. На вопрос Михаила, зачем она это сделала, коротко ответила: - Нам же надо на что -то жить, пока ты сможешь работать. Посёлок, где жила семья Михаила, встретил их солнечным, тёплым днём, но на душе у них было какая-то тревога, ожидание чего-то непредсказуемого. Вот и родное крыльцо. Из дома вылетели четверо ребятишек и бросились к отцу, но увидев рядом с ним незнакомую женщину, остановились: - Батя, а это кто? - Я вам потом всё объясню – коротко ответил Михаил, обнимая и целуя сыновей, даже не замечая, что по щекам побежали ручьи – ну, идёмте в дом, подарки смотреть будем, а женщину эту, Настей зовут, знакомьтесь. Ребятня посмотрели на гостью, но ничего не сказали и молча подались в дом. - Ничего Настя, всё уладится, ты только верь мне – глядя ей в лицо уверил Михаил. - Да, Миша – только и смогла сказать оробевшая женщина. В доме царил беспорядок, пахло плесенью и нестиранным бельём. В соседней комнате, кутаясь в лоскутное одеяло, лежала бледная худая женщина. Она безразличным взглядом окинула мужа, скользнула по Насте и отвернулась к стене. - Глаша, ты что, не узнала меня? – тихо спросил её Михаил. - Да она давно не разговаривает и не узнаёт

никого – объяснил отцу старший сын. - А что врачи-то говорят? – Поинтересовалась Настя. - Ничего они не говорят, уже и приходить перестали – в дверях стояла немолодая женщина – ну, здравствуй, что ли братишка, с приездом – и, обняв, чмокнула Михаила в щёку. - Вижу, не один приехал, ну да что уж говорить, живой к живому тянется, как звать то? - Анастасия – Михаил её к сестре – знакомься, это Лизавета, единственная родственница моя, сестрёнка. - Очень приятно – еле слышно произнесла Настя – мне Миша много о вас рассказывал. Побыв ещё немного, Лизавета, убегая домой пригласила: - Приходите вечером, посидим, погутарим о жизни. Следующий день начался с наведения порядка в доме. Всё мешавшее было вынесено на улицу, на просушку, и Настя чуть ли не до вечера скоблила полы, стирала и вешала бельё, готовила кушать. Ребятня поглядывали на неё враждебно, и даже не пытались помочь. Михаил ушёл в поисках работы, и появился ближе к вечеру, довольный: - Мастером на завод берут, завтра уже надо выходить в смену. И потекли будни как вода в спокойной реке, однообразные и незаметные. Настя в первые дни сбегала в больницу, узнала у врачей, что за болезнь у Глаши, и взялась её лечить. Она твёрдо решила поста-

вить её на ноги, и первое что сделала, это помыла её, переодела во всё чистое и сменила постельное бельё. Пришла Лизавета: - И чего ты с ней маешься, не жилец она на этом свете, бесполезно её лечить, всё равно уже не очухается. - Посмотрим – коротко ответила Настя – я же всё-таки имею какое-то отношение к медицине, вот и Мишу выходила, даст Бог, и Глашу на ноги поставлю. - Ох, Божья душа – вздохнула Лизавета – а как поднимется Глашка, куда ты потом? - Там видно будет – спокойно глянула ей в глаза Настя – окажусь лишней – уйду. А Глафира и правда, потихоньку начала поправляться. На щеках, пока ещё впалых, появился слабый румянец, глаза приобрели осмысленное выражение. А на днях, она попыталась даже что-то сказать. Ребятня тоже привыкли к Насте и уже не глядели на неё как на чужую, но пока никак не называли. Но это не беспокоило её, тяжело было смотреть, как мучается Михаил, глядя на выздоравливающую жену. Его видимо тоже терзал вопрос: что же будет дальше, как жить при двух жёнах? Так прошёл год. Глафира начала разговаривать и подниматься, теперь за столом собиралась вся большая семья. В один из воскресных дней, когда Михаил, раздевшись до пояса, колол дрова, к нему подошла Настя: - Миша, нам надо с тобой поговорить, давай, куда-нибудь отойдём. Михаил отложил то-

пор: - О чём ты, Настя хочешь поговорить, я догадываюсь, ну пойдём, пройдёмся. Они пришли на берег реки и сели на обрывчике. - Мне пора уходить, Миша – тихо промолвила Настя, отвернув от него лицо – Глаша поправилась, теперь я здесь лишняя, она ведь твоя законная жена, а я кто, приживалка? - К тебе что, плохо здесь относятся? – Нахмурился Михаил – или гонят из дома? - Пока нет, но не стоит этого дожидаться, лучше уйти по-хорошему – на глазах у Насти показались слёзы. - А ты обо мне подумала, как я без тебя жить буду, ведь Глашка мне давно уже как бы и не жена вовсе. Да и не глупая она баба, поймёт, поди, что к чему. На том и закончился их разговор, оставивший какую-то недосказанность и чувство вины у обоих. Когда Глаша совсем поправилась и могла уже сама вести домашнее хозяйство, Настя твёрдо решила уйти из жизни этой семьи: - Они меня поймут, а Миша, Миша как-нибудь переживёт это, и всё у них с Глашей будет хорошо. Утром, проводив Мишу на работу, Настя взяла приготовленный заранее небольшой узелок с бельишком и, незаметно выскользнув на улицу, чуть ли не бегом кинулась в сторону станции. Вечером с работы пришёл Михаил. Едва переступив порог, понял, что-то

произошло – вся семья тихо сидела за столом, глядя на него виноватыми глазами. - Что случилось? – Он оглядел всех – а где Настя? - Пропала она, видно следом за тобой ушла – объяснила Глаша – мы её сегодня даже и не видели. Михаил молча разделся и ушёл в свою комнату. Там он упал на кровать и завыл в подушку: - Настя, Настя, что же ты наделала, переломала жизнь и мне и себе. Он даже представить себе не мог, куда она ушла, ведь жилья у неё нет, денег нет, и родственников у неё тоже нет. - Миша иди, покушай, всё уже на столе – тронула его за плечо Глаша. - Уйди, тошно мне, жизни без неё нет, ведь она меня с того света вытащила, да и тебя тоже. Мы ей жизнью обязаны. Глаша молча вышла из комнаты. Она и сама полюбила как сестру, эту простую, трудолюбивую женщину, не думая даже о том, что та отняла у неё мужа. Главное, что Настя сохранила отца для её детей, которым он, ох, как нужен! Михаил стал замкнутым, злым, ни с кем не разговаривал. Приходя с работы, молча ел и уходил в своё комнату. Он оброс щетиной, похудел, под глазами появились синие круги. Глафира потихоньку, исподволь, вызнала у него, где работала Настя, в каком госпитале. Однажды, вернувшись с работы, он не обнаружил дома жены и младшего сына: - Ребятишки, куда мать с Сенькой делись? –

Спросил он у оставшихся дома. - Мамка ничего не сказала, она собралась, взяла Сеньку и куда-то прямо с утра ушла – доложили испуганные пацаны. - Час от часу не легче – сплюнул Михаил – теперь и эта в бега подалась, что мне одному теперь с вами делать? Ребятня только молча таращили на него глаза, полные слёз. Глафира недолго искала госпиталь, в котором когда-то лежал Михаил. Она подошла к дежурной медсестре и узнала, что Настя, вернувшись, устроилась сюда санитаркой, и живёт здесь же, в небольшой комнатке под лестницей. Она очень удивилась, увидев Глашу на по-

роге своего жилища: - Что случилось, почему ты здесь? Вместо ответа Глафира упала перед ней на колени: - Настенька, милая, прости ты меня, если чемто обидела, почему ушла, не сказав ни слова? За тобой я приехала, по своей воле, Миша даже не знает, что я здесь, ведь ты для меня как сестра родная стала. А Миша, он ведь твой, нет у нас с ним уже ничего, только дети и связывают. - Что ты Глашенька, вставай, садись-ка на топчан поговорим, чаем вас напою, с дороги поди, голодные? Ночевать Глаша осталась у Насти в каморке. Утром, получив увольнение, Настя собирала свои нехитрые пожитки – угово-

рила её всё-таки Глаша. Вечером, когда Михаил как обычно лежал у себя в комнате, во дворе послышались громкие возгласы. Кричал старший сын: - Папка, папка, иди быстрей, смотри, кто идёт! Михаил как был полураздетый, выскочил во двор. По улице, в сторону его дома шли, взявшись за руки две женщины с ребёнком, а из соседних дворов выглядывали, выходили люди, обсуждая и с интересом рассматривая эту странную пару – две жены одного мужчины. Но тем, было глубоко безразлично чьё-то мнение – они были счастливы по-своему. Каждая.

Та-а-к. Сунем к нему нос под одеяло. Ух-ты, какой же Он теплый, а па-а-а-хнет! Ну прям, как мама. Или папа? Ну неважно. Как пахнет папа я все равно не знаю, да и папы никакого тоже не знаю. А вот Он, наверное, и есть мой папа. Ну, недаром же Она его папой называет. И дети тоже. Хи-хи, а козявка вот эта, что недавно появилась, говорит на него "аба"* . А Она все время поправляет "саба"**. Ну какая разница? Аба, саба. Он это Он. Свой! Во, "свой" больше всего подходит. Жалко Его будить, но ничего не поделаешь. Мочевой пузырь - не тезка. Лопнуть же может. А-а-а-а-а! Папа, ну вставай же! Патя пи-

сать хочет! Во, вскочил как Ванька-встанька. Сидит на постели, глазами лупает, как жаба в сметане. Это Она так говорит обычно. Я только сметану знаю. Вкусная штука. А кто такая жаба? Не знакомы-с. Сейчас я ему утреннюю цемку в нос сделаю. Или в губы. Вот глупый, отмахивается, морду лица лапой, то есть рукой, обтирает. Мокро ему. А я еще раз, пусть знает, как я его люблю! Не-е-е. Не доходит до него, что я вот-вот обмочусь. Сам же потом ругаться будет, и пол мыть ему же придется. Да еще и Она на него лаять, ээ-э-э-э, кричать то-есть, будет. Знаю, чем его пронять.

Автор: Юрий Проскоков

6 Эх-хе-хе. Нутром чую, что сейчас 5:15. Вот разбужу Его, он глянет вот на ту штуку с зелененькими, светящимися циферками и, если подскочит, значит время я предсказываю точно. А если будет брыкаться и отпихивать меня, значит время я предсказал точное, но сегодня у Него выходной. Ладно, пусть поспит еще пару минут, а я зарядку пока сделаю. Падаем на передние лапы, попу как можно выше и назад, хвост вытягиваем в одну линию со спиной. На-тя-ги-ва-ем-ся, теперь ныряющим движением как в кольцо возле пола проходим, грудь вверх, попу вниз, весь в струнку, и говорим "А-ааыыы-уууу". Во, зашевелился.

Он слез и плача просто не выносит. Поэтому поплачем. У-у-у-у-у-у-у-у-е-е-е-е-ей! Ёёёёёёёёёёё! Айайайайайа! И когтями по полу цок-цок-цокцок-цок. Ага, пронял, кажется. Носок вон уже один натянул. Чо, так в одном носке и пойдешь? Мне, в принципе, пофиг. Хоть совсем без ничего! Быстрее бы только. Повторим. У-у-у-у-у-у -у-у-е-е-е-е-ей! Ёёёёёёёёёёё! Айайайайайа! И снова когтями цок-цок-цок-цок-цок. Смотри-ка, штаны натянул. А у него на тумбочке еще куча тряпок разных. Эти еще люди мне. То ли дело я. Да мне ошейник только нацепи, все одетый, считай. Ах, ты так? Тогда берегись. Встаем на дыбы и всем весом ему на плечи. Очки ему оближем, губы, нос.... Ну что? Проснулся окончательно? Тогда пошли. Одевай меня, открывай дверь и я стрелой вниз. Только вот на минутку остановлюсь. Надо же проверить, что он вышел, что кошка наша следом не выскочила, что он мусор взял, что дверь за собой закрыл. Вот теперь можно лететь. Где тут мой кустик? Вот он родимый. Ммммммммммммммммм! Уф. Хорошо. Это какая же сволочь его раньше меня пометила? Опять этот тупорылый урод к Дезьке прибегал? Гад, поймаю, хвост оторву! Хотя какой хвост? Он же бесхвостый. Как-то Мой говорил Своей, что это его люди так "суродовали". Тупорылый еще когда маленький был, они ему хвостик-то и чикнули. Урод несчастный. А, не дай Бог, мне бы мой чикнули? Вон какой красавец, длинный, пушистый. И как бы я без него бегал бы? На первом повороте бы навернулся. А когда холодно, чем нос накрывать? А настроение чем показывать? Прямо в струнку - эх, догоню, трубой вверх -

готовься к бою, спрятать между задних ног - виноват, больше не буду, из стороны в сторону - я тебя люблю. Да ты что, без хвоста, как немой! О-о. Выполз наконецто! Хотя, я его понимаю. У него ноги болят. Если Он меня на лестнице не отпускает с поводка, я всегда его жду. На каждой площадке останавливаюсь. Он у меня как ребенок, его беречь надо. Интересно, как это Он без меня на работе? Хотя Он, наверное, работает как и дома - усядется за компьютер и сидит неподвижно часами. Приходится на ноги ему ложиться, греть. Они оба, такие беззащитные. Ни нюху, ни слуху. Вон вчера на лестничной площадке трое девчонок-эфиопок курили. Привычку, блин, взяли на нашем этаже курить. Так Они и не рыпнулись. А у самих дверь не заперта. Пришлось рыкнуть и залаять. Что б Они без меня делали? За ними нос, да нос нужен. Смотри-ка, какая палочка классная! И гладенькая. Ага, это бывшая ручка от швабры. Кажись этих, что с третьего этажа противоположного дома. Хозяев Лёпки. Точно. Их. Ну, неважно. Дела уже сделали, можно и погонять. Да и Ему надо поразминаться, а то вон так зевает, что чуть птицы в рот не залетают. Давай! Бросок - я лечу, хвать, назад, кладу под ноги, отступаю на шаг, взгляд Ему в глаза. Бросок - полет, рысью назад, Бросок - полет, рысью назад. Э-э-э-х, хорошо! Вот и Дезька бежит. Смешная она. И опять в интересном положении. Тоже Его любит. Знает, что он мой, а все равно любит. Его вообще все любят. Вон даже два дворовых котика. Чудные. Увидят, что он идет, бегут со всех лап. Тимка к нему мигом на руки вскарабкивается, а Серенький у ног ложится и свет-

лым животиком вверх переворачивается, чтоб Он погладил. И гулять с нами ходят, аж на детскую площадку, через улицу. А я их не гоняю. Раз они любят Его, значит они наши, семейные. Ну, вон, как наша Джеська. Им, правда, с Джеськой не сравнится. Она такая огромная, важная. А пушистая! Красивая дама. Строгая. Если ее кто-то, кроме Него, погладить пытается так укусить может! А зубкито у нее острые, и не такие уж и маленькие. Ее даже папа нашей маленькой Аделечки, старшей Его внучки, боится. А он такой огромный. Мы с Джеськой на равных. То она мне по морде даст, то я ее лапой к полу придавлю и всю голову обслюнявлю. Скучно целый день Их с работы ждать, так мы по квартире гонки устраиваем. Я хоть и большой, но аккуратный, а Джеська, дура, все валит. Стулья там, коробки со стола, скатерть с вазой, бутылочку со шкафа. Совсем дуреет. Глаза дикие, огнем полыхают, уши прижатые, хвост толстой трубой. А я что, блин, рыжий? Вот назло подушки с дивана посбрасываю. Так, задрала меня эта дура. Отдохнуть надо. Оп-па. Мама, как всегда, стул под ручку двери спальни подставила. Смешная. Да мне этот стул - тьфу. Боком его в сторону отодвигаем, лапой на ручку давим. Готово. Хорошо тут у них. Спокойно. Пока мамы нет, можно и на кровати развалиться. Слушай, а пахнет-то ими как! Под запах и подремать можно. Родной такой. Вон и Джеська мне под бок прилезла. Люди говорят, что кошки с собаками всегда дерутся. Да что они в дружбе понимают? А пусть вон глянут, как мне Джесечка сейчас уши вылизывает. Да мы с ней не-разлей-вода. Я ее даже из

своей миски есть первой пропускаю. Пить она, правда, из моей миски не хочет. Брезгует, видите-ли. Они только из крана пьют-с. Интеллигенция дрипаная. Щелк, щелк! Мама вернулась. Ой, замечтался я. Даст она мне сейчас за кровать. Ладно, попробуем смягчить ее сердце. Бегом встречать! На задние лапы, лизок в нос. Теперь юлой покрутиться, снова на задние лапы. Снова лизок. Ишь, раздобрела, меня между ушей целует, за шею к себе прижимает. А что это у нас тут в пакете целофановом? Ага, горлышки, крылышки.... Вкуснотища. Арлыы-мра-грррр. Грл-грлррру-кмл-агрр. Ну чего я такой косноязычный? Надо же ей объяснить, что я ужасно ее люблю, а если горлышек даст, то вообще в экстазе бу-

ду. Ну, ты, мамочка, все правильно поняла. Вон смотри на хвост - видишь, я тебе спасибо говорю. За кровать и за подушки все равно досталось, но это -ж мелочи. Она же не со зла, сам виноват. Сердце - стук, стук. Уши вверх, нос к балкону. Ага. Он, родненький! И точно как. Ровно без пятнадцать пять. Так, вот его машина изза поворота на нашу улицу въезжает. Пора к балкону. Во, точно - вон он уже во двор поворачивает, проезжает двор, паркуется. Пора маме сказать. Аыыыы! Гав, Гав. Аыыыы! Молодец, понимаешь. Одевай быстрее меня. Да поводок под ошейник подоткни хорошо. Не то на лестнице выдернется и будет пол подметать, да под ногами путать-

ся. Ну. Дверь же быстрее отпирай! Какая ты неповоротливая! А еще Его жена называешься. Шурррррррр-ххххххх! Ох, чуть не навернулся на скользком мраморе на повороте лестницы. Четыре этажа - как один. Так. Коты, пошли вон! Я первый! Цем, цем, цем.... Ну почему ты сегодня так долго? Я так тосковал без тебя! Бери мой поводок в руки. Минуточку, я успокоюсь, котики снова подойдут и мы дружной стаей пойдем по улице, на ту сторону дороги, к нашему месту. Я впереди, по бокам дворовые котики Тимка и Серенький, а ты сзади, за поводком. Любимый наш! И пусть люди удивленно на нас оглядываются.

Яреська, девочка семи лет, собирает в подол платья опавшие груши под деревом во дворе у бабушки и дедушки. Ах, как она любит утро в деревне. Особенно звуки. Вон корова Зорина замычала у бабы в хлеву, куры по двору топчутся, квохчут, огромный петух, которого Яреська побаивается, встрепенувшись, приподнимается на своих мощных когтистых лапах, вытягивает вверх белоснежную голову, украшенную свисающим мясистым кровавокрасным гребнем, и орет свое ку-ка-ре-ку-у. Мимо двора медленно шествует стадо коров, изредка взревывающих, пастух хлопает бичом и кричит: "Ну ты куда, зараза, прешься?!". За

забором у соседки, бабы Михайлины, громко хрюкает боров, жадно поедая дерть из деревянного корыта. Под забором лежат овцы. На одной из них лежит младшая Яреськина двоюродная сестра Надийка, которую на лето присылают бабе и деду в деревню на откорм. Жадно впитывая деревенские звуки, Яреська одним ухом прислушивается к разговору который ведет бабуля Одарка с дедом Мыкытой. - Ну що ти, діду, ніяк маслобойку не зремонтуєш! Сьгодні, он, знову прийшлося молоко нашому борову Васьці вилити, а тобі якби тільки у чарку заглядати! - Та відчепся, Одар-

ко, від мене! Відремонтую, як буде час! Дед Мыкыта на минутку замолкает, а потом спрашивает: Ну що там наша старша донька пише? Чи збирається приїжджати Яреську забирати? Дитині ж скоро знову до школи. То лучче б було щоб відразу в новій школі у їхньому великому місті починати вчитися. - Ну ти, діду, задрав мене як ота собака кішку! Збирається! Якщо їй на роботі відпустку дадуть. - Бабо, а як ти думаєш, євреї п'ють горілку? - От, старий, ти зовсім із своєю горілкою з глузду з'їхав. Он-де приїде,

Автор: Евгений Боуден

то й спитаєш. Яреська высыпает груши в тазик и останавливается задумавшись. Теперь и у нее есть папка, как у всех. Только он еврей. А кто такие евреи? Она знала даже кто такие чернокожие негры, и желтолицые китайцы, и краснокожие индейцы. Им в школе рассказывали. А вот кто такие евреи? Какого они цвета? Они злые или добрые? А какие у них волосы? Дождавшись, когда дед встал из-за стола, вкопанного под раскинувшейся над ним ябоней, и ушел в хату. Яреська подбегает к бабуле: - Ба-а. А правда, что мой новый папка еврей? Они злые? Вовка соседский дразнился, и кричал что изза евреев мы все плохо живем, и что жалко что их всех Гитлер не уничтожил? А евреи красивые? Мой папка красивый? - Ой, не знаю я нічого, онучка. Я ж його ще сама не бачила. Кажуть, в них носи завеликі и трохи горбаті, що волоси кучеряві. Але твій татко не такий. Он подивися, твоя матірка його фотографію прислала. - Она достала из лежащего на столе конверта фотографию и дала её Яреське. С фотографии на Яреську, прямо ей в глаза смотрел высокий, молодой-молодой мужчина, темноволосый и... Девочке он показался очень красивым. Одной рукой он обнимал маленькую, не достающую ему даже до плеча, с осиной талией женщину, Яреськину маму. - Дай мне посмотреть! Дай мне! - подскочила Надийка. Она вцепилась в фотографию и стала сильно тянуть ее к себе. Опасаясь,

что она порвет фотографию, Яреська выпустила ее из рук, и тут же заревела: - Ба-а, она фотографию моего папки чуть не порвала! Одарка дала подзатыльник Надийке и отобрала у нее фотографию: - Щ о це т об і, іграшки, чи що? Теперь заревела Надийка, а Яреська сунула фото за пазуху своего ситцевого платьичка и, бережно придерживая ее руками, побежала в смородиновые кусты, где была только ей известная схованка. Там она уселась прямо на землю, вытащила из-за пазухи фотографию и снова стала внимательно ее рассматривать. Мужчина на фото ей понравился. Она тихонечко повторяла "папка, папка, мой папка". Ей хотелось поцеловать фото, но она застеснялась неизвестно чего и сделала это только мысленно. *** Прошел летний ливень и дорогу от Джанкоя до села основательно развезло. Автобус ЛАЗ натужно гудел мотором, пытаясь не застрять на раскисшей, вязкой и скользкой дороге. Александр сидел у окна, а рядом с ним какая-то женщина лет тридцати-пяти, сорока, все выспрашивала у него кто он, к кому и зачем едет. Он вполуха слушал ее беспрерывный поток вопросов и иногда невпопад отвечал. Мысли его были заняты совсем другим. Он ехал к своим тестю и теще, за неожиданно приобретенной дочкой. Полгода назад он женился на красавицеженщине, с красивым именем Анжела, у которой был ребенок от первого брака.

Родители жены на свадьбу не приехали, а дочку он видел только на детских фотографиях. И то, фотографии были не самые последние, а, наверное, уже двухлетней давности. Как они его встретят, примут ли его своим, как отнесется к нему дочка? А он сам? Сумеет ли полюбить ее как свою, сумеет ли отдать ей часть своего сердца? В голове постоянно крутилась фраза, брошенная то ли всерьез, то ли просто попьяни другом: "Смотри, Санька, я знаю девчонку. Характер у нее у-у-у-какой, еще зубы об нее пообломаешь. Да и вряд-ли она тебя признает!" За миллионом дел, нужно было найти квартиру для его новой семьи, перевезти жену из флигеля на окраинах города в новую квартиру, как-то благоустроить ее, фраза, брошенная другом, постепенно забылась. А вскоре Анжела забеременела и появились в голове совершенно другие мысли и заботы. Но вот уже кончалось лето, уже близок был сентябрь и надо было решать что-то с учебой девочки. Они с женой часто спорили на эту тему. Анжела считала, что дочке лучше оставаться в деревне, у бабушки с дедушкой, а он доказывал, что тянуть с переездом дочки нельзя. Чем позже она с ним познакомится, тем меньше шансов, что она его примет как отца. Да и вообще, ну что это за семья, в которой ребенок и родители живут не вместе? Тем более, что скоро у девочки появится сестричка или братик. Он вновь поймал себя на мысли, что он все вре-

мя называет дочку не по имени, а просто "девочка". И тогда несколько раз повторил: "Яреська, Яреська, Яреська". Видимо, он вслух, хоть и тихо, произнес имя дочки, но надоедливая тетка услышала: - А, Яреська? Це онучка Одаркина. Гарна дівчинка, тільки мовчазна дуже. За бабу заховається і слова з неї не витягнеш. А ви хто для неї будете? Ви брат її матері? - Нет, не брат. Я её муж. - Ой, а я і не знала, що Анжела заміж вийшла! І давно ви одружилися? - Да нет. Всего полгода. - Так ви що, будете Яреську забирати? Чи вона вам поміхою буде? Теткин распросы ужасно раздражали, Но Александр был вынужден отвечать, соблюдая правила вежливости: - Заберем, конечно! Бабушка и дедушка - это хорошо, но у ребенка должны быть отец и мать, так мы с женой считаем. Про жену он, конечно, не так уж был уверен, так как понимал материнский страх - а вдруг отчим будет обижать дочку. А вдруг она, от природы дикарка, не признает нового отца. Но все-таки сказал, что это их совместное решение с твердостью в голосе. - Ну, ось ми і прибули. Хочете, я проведу вас до Одарки й Микити? Нет, ему совсем не хотелось, чтобы во время их встречи присутствовал ктото посторонний: - Нет, спасибо! Я сам найду. - Ну, тоді до зустрічі. Наше село невеличке, так

що будемо часто зустрічатися. Ви такочки йдіть прямо мимо коров'ячої ферми, а тоді побачите наш клуб. Так їхня оселя навпроти клуба, там ще такий литый кам'яний паркан. В Микити золоті руки, він сам зробив. Тетка остановилась и провожала Александра взглядом, стоя посреди уже начавшей подсыхать под жарким летним солнышком дороги. *** Чем ближе подходил Александр к дому, тем сильнее билось его сердце, а в животе будто струну натягивали. Он открыл калитку и вошел во двор, через который мимо сарая, а затем под окнами дома к крыльцу вела вымощенная кирпичом дорожка. Справа от дорожки рос сад. Впереди, под раскидистой яблоней на табуретке, рядом со столом, вкопанном в землю, еще не старая женщина что-то месила в миске. - Хозяева! Гостей принимаете? Женщина подняла голову, обтирая руки о фартук: - Драстуйте! Заходьте, будь ласка. А вы до кого? - Думаю, к вам. Вы же Одарка? - Ой, а ти Саша, Анжелкин чоловік? А ми вас разом з Анжелою чекали десь у августі. Чи донька позаду йде? - Нет, я один приехал, за Яреськой. - Ой, божечки! Та що ж це ви нас не попередили? Мы бы вас хоч зустріли у Джанкої. - Мы не хотели вас

турбуваты, - сказал Александр, автоматически переходя на украинский,- Я ж не маленькая дытына, не потеряюсь. - Та що-ж це я стою? Проходьте сюди! Яресю, Микита, Надійка, йдіть-но сюди - крикнула она в хату. Дверь дома раскрылась, и оттуда, держась за руки, выбежали две девчушки, а следом за ними степенно спустился крепкий пожилой мужчина. - Яресю, дівчинка моя, дивися, хто приїхав. То -ж батько твій новый! Старшая девочка вырвала у сестрички руку, подбежала к бабушке и спряталась за ней. А младшая подошла почти вплотную к Александру, задрала головку, и сунув в ротик пальчик стала в упор разглядывать его. Наступило молчание, которое прервал тесть: - Ну, здрастуй, зятьок! Дай-но я роздивлюся тебе. Затем он подошел к Александру, крепко обнял его и расцеловал в обе щеки: - Ти тепер наш, наша сім'я! Ласкаво просимо! Обернувшись к жене, сказал: - Ну, що ти стара стоїш, як стовп? Накривай на стіл, будемо одмічати. Свято сьогодні в нас. Он подошел к старшей внучке, взял ее за плечи, и легонько подталкивая подвел ее к Александру: - Обнімай татка! Девочка застеснялась, попыталась сделать шаг назад, но дед снова подтолкнул ее к Александру. Тот присел на корточки и их глаза оказались друг против друга. Яреськины глаза наполнились слезами и она

почти прошептала: - Ты правда мой папка? - Конечно, доченька, я твой папка. - Навсегда, навсегда? - Навсегда, навсегда! - Александр чувствовал, что сам еле справляется со слезами, - я теперь тебя никому -никому не отдам! Он протянул к дочке руки и обнял ее худенькие плечики. Хотел притянуть к себе и поцеловать, но Яреся неожиданно вывернулась из его объятий. Зато она вложила свою маленькую ручку в его ладонь и потянула его к бабушке: - Ба, мой папка приехал! Одарка шагнула вперед, обняла из обоих и расцеловала сначала зятя, а затем внучку. Глаза ее тоже были на мокром месте. Тесть, пока баба Одарка не видела, отошел к старенькому умывальнику висевшему на чем-то наподобие высокой табуретки с прибитой сзади доской, гдето пошарил и достал оттуда бутылку водки. Торжественно поставил ее на стол и пригласил Александра садиться. - Ну ти, джінджірей! Ну ти Клєопатра! - Одарка часто использовала звучные слова в качестве ругательств, даже если не знала, что они обозначают. - Так он де ти пляшку сховав! Випити він захотів срочно! Дождіться хоча-б допоки я на стіл накрию. Яреся потянула отца к лавке и, не выпуская его руки из своей, села рядом с ним. С другой стороны тут же присоседилась Надийка. Дочка наклонилась за спину Александа и тихо, но отчетливо прошипела сестре:

- Чего ты лезешь сюда? Это мой папка! У тебя свой папка есть. У Надийки задрожали губы, и она уж было начала реветь, как Александр вдруг спохватился: - Ой, у меня же для всех вас подарки есть! Он метнулся к своим вещам и стал доставать подарки. Тестю - шикарный нож с тысячью разных лезвий, со штопором, с отверточкой и другими прибамбасами, теще красивый черный платок с красными и голубыми вышитыми гладью цветами, Надийке - говорящую куклу. Яреся молча ждала свой подарок. Наконец Александр развернул что-то большое и она увидела огромную, чуть ли не с нее ростом, куклу. Получив ее из рук Александра, она прижала ее к себе и шагнув к отцу уткнулась ему в живот, зажав между ним и собой подарок. Александр замер и боялся пошевелиться. Плечики дочки вздрагивали. Она плакала. Нужно было что-то сказать, но ком в горле мешал говорить, да он и не знал что сказать. Ситуацию разрядил дед Мыкыта: - Що ви тут мені, сирість розводите! А ну сідайте, вип'ємо за радість велику, а увечорі сусідів покликаємо на смотрини. Відчиняй зятьок горілку! Одарка расставила тарелки, стопки, поставила фаянсовую миску со сметаной и торчащей из нее ложкой, вынесла пирожки: - Оце, кругленькі, з капустою, а оці, длиненькі, з картоплею, а ондечки з яблуками. Александр сорвал жестяную крышечку с бутылки и хотел наполнить

рюмку тестя. К его удивлению, из бутылки ничего не потекло. Тесть расхохотался: - Відразу видно, що ти не пияка, не знаєш що на горлишку плівка є. Давай сюди! - И дед, сорвав пленочку, ловко разлил водку по стопкам. - А, щоб тобі пусто било! Ти вже пияка, бодай би вона тобі повилазала, та горілка! Внучкам бабушка налила компота в стопки и сказала: - Давайте вип'ємо за те, щоб ваша, Сашко, сім'я була завжди крєпкою і дружною. Щоб ви з Анжелою і Яреською жили у злагоді! Все дружно выпили. Потом пили еще, и еще. Дед Мыкыта принес еще одну бутылку, но Александр чувствовал, что если он выпьет еще хоть десять грамм - он с лавки не встанет. Дед посетовал, что нынче молодежь не та пошла, а баба снова обругала его какими-то "смачными" словами и забрала у него бутылку. Поздно ночью, когда гости разошлись и Александра уложили спать, он услышал как тесть сказал жене: - А зять наш мабуть підсліпуватий, не бачить плівки на пляшці. - Зато ти дальнозоркий, як отой Чингачкук. Бутилку за три кілометри розгледиш! - Слухай, а Яреська наче признала тата. Хоч і не дає цілувати, але весь день не відходила від ньго, та ще й Надійку щоразу відганяла, - и они оба тихонько засмеялись. Автор: Евгений Боуден

Элизабет Лоуренс собиралась на встречу. Это была не та встреча, к которым она привыкла, там не будет ее знакомых. Вопросы, которые там будут решаться, не касаются ее глянцевого мира, блестящего и притягивающего. Необычность мероприятия в том, что туда придут люди из социальных центров, чтобы помочь ей с "Фондом Марии Лоуренс". Так же туда могут прийти девушки, нуждающиеся в помощи. Элизабет волновалась, она понимала, что там она должна быть самой собой, отбросить все маски, сейчас ее оружие искренность. Мария хотела, чтобы основали этот фонд. Теперь этого хотела и Лиз. Все вещи Марии: одежда, украшения и машины были проданы. Покупатели нашлись быстро. И не только из-за того, что все вещи Марии Лоуренс были брендовыми, стильными и качественными и стоили весьма приемлемо. Сейчас Мария становилась одной из историй Голливуда, которые любят пересказывать друг другу люди, приезжающие на Фабрику Грез за своей дозой счастья. Лос-Анджелес богатый город на страшные истории и сломанные судьбы. Ты можешь стать знаменитым и обожаемым даже после смерти.

Элизабет глубоко вдохнула и вышла из комнаты. Она была одета в черное платье и такого же цвета туфли, минимум украшений, волосы забраны в прическу-ракушку. На плече Лиз висела сумка на тонком ремешке. Она подошла к лестнице, и окинула взглядом холл. Вспомнила Марию, как та на одном из приемов стояла здесь же, на этом месте красивая и величественная. И все на нее смотрели. Кто-то завидовал, кто-то восхищался. Элизабет медленно спустилась с лестницы и уверенной походной подошла к двери. В сумке зазвонил телефон. - Да, я уже выезжаю. Все готово? - спросила она. - Хорошо. Подготовь список присутствующих. И тех, кто еще может появиться. Журналисты? Оставь их в покое. Пусть снимают открыто. Она снова отдавала распоряжения и принимала решение. Вот только голос стал мягче. Когда Элизабет уехала, Лора тут же позвонила на киностудию мистеру Брайану. Она слишком буквально поняла его фразу "присматривать за Элизабет". Трубку взяла Карла и быстро представившись, стала ждать, что ей скажут.

- Звонят из дома Лоуренсов. - Что-то случилось? - напряглась Карла. - Ничего особенного. Но мне нужно поговорить с мистером Лоуренсом, - уверенно ответила Лора. - Его нет на месте, он на совещании, - Карла увидела в коридоре Рейчел, и ответила Лоре: Миссис Лоуренс вас устроит? И не дожидаясь ответа от Лоры, позвала Рейчел. Лора сообщила Рейчел, что миссис Элизабет уехала на встречу фонда. - Очень хорошо, Лора. Надеюсь, встреча пройдет успешно. Не стоит волноваться за Элизабет так сильно. - Раз вы так уверены, то ладно. Лора повесила трубку. Рейчел посмотрела на Карлу, та подпиливала ногти, делая вид, что не слушает разговор. - Карла? - Да? - отвлеклась от своего занятия девушка. - Скажешь, когда Брайан придет. Нужно с ним поговорить. Лоре не стоит так исполнять просьбы. - Конечно, скажу, Карла отложила пилку. - А что за фонд? Дуайт ничего не говорил.

- Это "Фонд Марии Лоуренс" для девушек, которым требуется помощь. Мария так хотела. Это хороший фонд, я думаю, что он сможет оказывать реальную помощь и даст шанс тем, кто в нем нуждается. - Да, думаю, что так будет, им же занимается Лиз. Рейчел улыбнулась. Карла теперь могла называть Элизабет Лоуренс – Лиз. Сокращенное имя Элизабет в устах Карлы звучало несколько простовато, словно она говорила о ком-то другом, а не об Элизабет Лоуренс. - Пойду на репетицию, после обеда у нас съемки. Рейчел ушла, Карла снова взялась за пилку. Дуайт и Брайан, да и Томми тоже на совещании. Звонков мало, и снова день актеров. *** В полдень Энтони вышел в сад с чашкой кофе. Погода была прекрасная! Прохладный ветерок, ясное небо, солнце не жарит, как это обычно бывает в Калифорнии. Миранда обрезал кусты невдалеке, и парень подошел к ней. - Как настроение? – с улыбкой спросил парень. - Не очень, - ответила девушка. - А у тебя? - Аналогично, состояние какое-то гнетущее. – Ответил парень, болтая кофе в чашке. - Знаешь, я тут на досуге подумала, может, Лоуренсов кто-то проклял? Сначала Роберт, потом

Мария. - Чушь! – Отмахнулся парень. – Никто их не проклял. Просто так получилось. Роберт долго болел, его смерть была неизбежной. А вот Мария… она же нашего с тобой возраста. - Вот и я о том! – Воодушевилась Миранда. – Не чисто тут! - Нет здесь никакого проклятья! – Возмутился Энтони. Девушка замолчала, сконфуженно опустив голову. Плечи мелко задергались, и она зарыдала. - Клео, - парень подошел и обнял Миранду. – Прости меня, я не хотел срываться на тебя. Просто в доме сейчас такая атмосфера. - Это проклятье, сквозь слезы произнесла девушка. – Лоуренсов прокляли, понимаешь? - Да, понимаю, - поглаживая девушку по голове, произнес Энтони. Пусть думает, что он ей поверил, главное, чтобы успокоилась. Мария. Кем она была для молодого дворецкого? Хозяйская дочка? Ну да, она хозяйская дочка. Потом она стала его хозяйкой. Конечно, в подростковом возрасте он мечтал о такой девушке. Чего греха таить, по ночам, перед сном, он грезил о сексе с ней. Но какой мальчишка не хотел бы переспать с нравившейся ему девочкой? Энтони не был исключением, а Мария ему нравилась. Разумеется, он сразу уяснил, что отноше-

ния с Марией ему не светят, но разве понимание может повлиять на фантазии? Нет, конечно! Повзрослев, Энтони стал работать у Лоуренсов, и Мария стала для него хозяйкой. К тому моменту подростковая страсть улеглась, у него уже был опыт с Ингой, не постоянные отношения с Мирандой. Поэтому Энтони смог держать с Марией требуемую для работы дистанцию. Лоуренсы стали для него семьей, но назвать Марию сестрой он не мог, не столь близки они были. Но даже он тяжело переживал потерю Марии. Как будто не стало чего-то важного. С кухни по утрам перестал доноситься запах настоящего сваренного кофе. Знаете, как Энтони узнавал, что Мария ушла из дому? По легкому запаху духов в коридоре. Мария всегда знала меру в парфюме. Многие девушки целыми флаконами льют на себя духи, зачастую самые дешевые. Мария так никогда не делала. Она знала меру в украшениях. Если она надевала ювелирные изделия, то это была явно не бижутерия. И она не выставляла драгоценности на показ, а лишь подчеркивала ими свою красоту. Это может показаться мелочью, но именно такие мелочи отличают простую дурочку от настоящей леди. А Мария была настоящей леди. Невольно Энтони пустил слезу. И чтобы не выдать своих чувств, прижал Миранду крепче.

*** Жизнь в доме Лоуренсов постепенно выравнивалась. Прежней она уже не будет, а вот ровной и спокойной вполне. По крайней мере, какое-то время так точно. Элизабет нашла себе занятие – «Фонд Марии Лоуренс». Брайан занимался киностудией наравне с Дуайтом. Газеты ЛА поутихли и переключились на более актуальные события. Никто больше не писал про смерть Роберта Лоуренса и гибель Марии. Рейчел, сама не зная, по какой причине, вырезала пару статей из газет и спрятала. Возможно, они еще пригодятся. Ей или Брайану. Сказать, зачем они могут пригодиться, она не могла. Но все что произошло, изменило их всех. И если Мария жива, то эти заметки будут напоминать им о том, что они позволили ей сделать выбор. Лиз в трауре, она сломлена. Но, будучи сильным, от природы человеком, она продолжает жить и теперь лечит душу фондом. Она верит, что выполняет волю погибшей дочери. Рейчел было жалко ее. Она бы и врагу не пожелала пройти через такое. Может, Лиз и не была никогда матерью года, и много не замечала, но она любила Марию. И не заслужила, чтобы с ней так поступили. Лиз потеряла не только дочь, но и подругу и сообщницу.

Время от времени она просила Рейчел вместе с ней провести то или иное мероприятие, ссылаясь на то, что Рейчел Хоу популярная актриса и людям будет приятно увидеть ее обычной девушкой. Рейчел всегда соглашалась, если не была занята на съемках. Но она не заменит Марию, даже на мгновение. Сегодня утром Элизабет опять уехала по делам фонда. Ее светская жизнь стала общественной жизнью. Брайан радовался, что мама нашла себе занятие по душе и не сидит больше дома, уставившись в одну точку, разговаривая бесцветным голосом, не обращая ни на кого внимания. Он понимал, что ее погружение в работу это бегство от своей боли. От боли, которая может убить или свести с ума. Рейчел ничего не спрашивала и не говорила о Марии, и Брайана это радовало. Он не знал о разговоре Рейчел и Томми. О том, что Рейчел догадывается, что Мария жива. У каждого из этой троицы появилось общее знание, о котором они молчали. Мария их связала тайной, о которой нельзя говорить никому. *** Вчера закончился последний съемочный день. Рейчел была свободна до вечера, вечером же будет традиционная вечеринка в честь окончания съемок. Рейчел и Брайан планировали туда зайти, но не надолго.

Сейчас Рейчел ехала в «Кристабель», нужно увидеться с братом. Они давно не общались, не считая разговоров по телефону. Ей хотелось его увидеть, узнать какие у него планы и просто поговорить. Припарковав машину, она вышла и посмотрела на здание. Да, Крис поработал на славу. Она прошла внутрь, и поднялась на этаж, где были комнаты Криса. Постучав в дверь, она вошла в комнату. - Крис, мне сказали ты здесь. - Я то здесь, - вышел он из соседней комнаты. - А вот ты ни у кого ничего не спрашивала, но мне сообщили, что ты пришла. - Какие у тебя все дрессированные, - усмехнулась она, и села в кресло. - Невероятно удобное кресло, - сказала она. - Тебе сок или кофе? Или миссис Лоуренс предпочитает что-то по крепче? - Сок, я за рулем. - Законопослушная миссис Лоуренс, - улыбнулся Крис, протягивая сестре стакан сока. - Как у тебя дела? спросила она, взяв стакан с холодным апельсиновым соком. - Все замечательно. Я сделал Скарлетт предложение, еще в день похорон Марии. Она ответила "да". - Ты сделал предложение в день похорон? удивилась Рейчел, этого он ей не рассказывал по телефону. - Да, можешь считать, что у меня просну-

лись сентиментальные чувства, и я решил, что Скарлетт должна стать моей женой, так как жизнь непредсказуемая. Смерть и траур вдохновляют на признания в любви. - Да ты у нас романтик, оказывается, - криво улыбнулась она. - А где сейчас Скарлетт? - Ее пригласили быть дизайнером одного ресторана, не помню, как он называется. Ей нужно заниматься любимым делом, иначе заскучает. - И когда у вас свадьба? - Я пришлю вам приглашения, - улыбнулся он. Он отвечал ей так как она ему перед своей свадьбой с Брайаном. И поэтому Рейчел решила подыграть. - А семья Хоу в своей резиденции в Ист-Сайде знает о событии? - она не удержалась и засмеялась. - Не умеешь ты играть мои роли. Да, они знают. - И что они сказали? - Ты не поверишь, они поздравили меня. И никто не попытался сказать что-то плохого про Скарлетт. - Скарлетт очень умная, - сказала Рейчел. Вернее мудрая. Она знает, когда молчать, а когда говорить. Знает, когда быть покорной, а когда можно взбунтоваться. - Для меня она идеальна. И я люблю ее. Той ровной любовью, к которой еще примешано уважение. К Дженне были другие чувства. - Мы с ней общаемся, у нее все хорошо. Пред-

ставляешь, она теперь литературный агент, - улыбнулась Рейчел, вспоминая подругу. - Дженна с ее хваткой и упорством вырастит звезду литературы, - улыбнулся он. - Да еще и женит или замуж выдаст успешно. - С Брайаном мы сошлись не из-за Дженны, - возразила она. - Но она же притащила тебя на ту вечеринку, да и на студию тоже. Сама бы ты не пошла на пробы в тот фильм. - Это точно. Я думаю, что Дженна найдет себя, свой путь и встретит человека, который будет ее любить. И никогда не станет обижать. - Мне сейчас станет стыдно, и я заплачу, - Крис сделал наигранно печальное лицо. - Хватит гримасничать, Крис. Ты бываешь серьезным? - Бываю. Но, не убирая сарказм. И когда я пришел на студию, в день приезда, то сам чуть со смеху не помер, изображая учтивого мальчика. Рейчел засмеялась. - Я помню. Меня это пугало и настораживало, так и ждала, что ты сейчас выкинешь чтонибудь из ряда вон. Хорошо, что все прошло болееменее нормально. Крис сел напротив Рейчел, на подлокотник дивана. Сейчас он выглядел серьезным. - Знаешь, о чем я думаю последнее время? - О чем? - тихо спросила Рейчел. Не зная,

что сейчас скажет брат, но то, что приправит это сарказмом не сомневалась. - Это может показаться странным, что я вообще думаю о таких вещах, а думаю я о том, что произошло с семьей Лоуренсов в последнее время. Как писали газетенки «проклятие». Но это не так. Это болезнь и безрассудство. Болезнь убила Роберта Лоуренса. Да, это печально. Элизабет его любила. Наша мама тоже любит папу, хотя даже я порой не понимаю за что. А вот Марию погубило безрассудство. Ее мир рухнул. Он не был никогда идеальным. Она говорила, что устала от лицемерия и лжи. Устала притворяться. А кто ее просил об этом? Она сама это выбрала. Я не сильно хорошо ее знал, но те разы, когда я видел ее, то это была скучающая заносчивая стерва. Если она такой притворялась для публики, то зачем? Послушать вас, так она сильная, заводная, классная. Может дать отпор любым неприятностям. Творческая авантюристка, хоть чего придумает и воплотит в жизнь. А я видел унылое существо. Кем она притворялась? Уставшей стервой, которой надоело светское общество или же сильной, гордой, заводной женщиной? - Мы все, в какой-то степени, притворяемся, ответила Рейчел. - Но не до такой же степени, Рейч! Не до такой, чтобы однажды устать от самой себя и пойти покончить с собой. Я тут не-

давно видел Деррека Велбаха в баре. Некоторые люди, когда выпьют разговорчивы. - Ты напоил Велбаха? - Рейчел закрыла глаза рукой. - Зачем? Зачем ты лезешь в эту историю? - Я не лезу, - криво улыбнулся Крис. – Деррек сам пришел в мой бар, в "Кристабель". Он был очень расстроен. А я умею слушать. Кстати, он хороший друг. Он не стал грузить своими переживаниями Брая и Томми. А пришел пить в бар. С моей стороны было бы невежливо не выслушать его. Тем более что я гостеприимный хозяин. - И что он тебе сказал? - Он любит Марию. Банально звучит, да? Понимаешь, ему было не важно, что она сильная, гордая, что она играет только по своим правилам. Он ее любил. И любит. Вот ты любишь человека, а он кончает с собой. Деррек мягкий человек. Он не делец как я, он не расставит ловушек и капканов. Он очень открыт в своих чувствах и слабостях. Он никогда не играл людьми. И его чувства к Марии подлинны. Этого я не пойму. Он мог бы любить и гордую стерву и унылую бедняжку, уставшую от всего. Я думаю, что Мария не понимала сама себя. Не знала чего хочет. Поэтому все валила на лицемерное общество. Это мое мнение, Рейчел, - сказал он. - Надеюсь, ты не сказал его Дерреку. - Конечно, нет, его

бы это убило, - ответил он. - Ты видела Марию другой. Я такой. Отбрось дорогие наряды и пафос – ты увидишь человека. Мария оказалась слабая, чтобы жить в этом мире, и быть Марией Лоуренс, но оказалась сильная в причинении боли своим близким. Брайан, может, и принял такую волю сестры. И даже Лиз, частично. Но внутри им больно. Они живут с не утихающей болью. Они любили ее. Каждый по-своему. И если так смотреть то, каждый человек здесь имеет право на самоубийство по прихоти. Крис замолчал. Рейчел думала над его словами. Мария жива. Она это знала, Крис нет. Он говорил о погибшей Марии. Рейчел думала о той, которая ушла, стала кем-то другим, разыграла драму. Неужели она не любила никого? Ни родителей? Ни брата? Ни Деррека? Даже чуть-чуть? Можно уехать. Оставить всех в разрозненных чувствах, оскорбленных твоим внезапным решением. Оставить их злиться и негодовать, но не плакать над несуществующим мертвым телом. Рейчел когда-то уехала из Нью-Йорка. Внезапно. Решение было принято за одну ночь. Отец ругался по телефону. Она не простилась ни с кем, просто улетела утренним рейсом с Дженной, которая страдала от похмелья и не задавала никаких вопросов. Мама уговаривала вернуться. Потом обиделась. Крис пожелал ей уда-

чи, крикнув это в телефон во время разговора с отцом. Она слышала его смех на заднем плане и циничные высказывания. Она причинила боль разочарования. Стала причиной скандалов в семье, которых не видела. Но они знали, что она жива. Что с Дженной в ЛосАнджелесе, проходит пробы, снимается в кино, получает какие-то награды. Они знали, что в любой момент могут приехать к ней, поговорить, обнять, поплакать и простить. Мертвого же не обнимешь, не поговоришь, он не оставляет шансов понять себя. - Рейчел, все нормально? - обеспокоено спросил Крис, глядя на внезапно погрустневшую задумчивую сестру. - Все в порядке, Крис. Я рада, что у нас хоть и придурочная семья, но мы все же не причиняем друг другу такой невыносимой боли. - Придурочная семья, - повторил Крис, улыбнувшись. - Ты можешь сказать это папе, когда они приедут на мою свадьбу со Скарлетт. - Они приедут к тебя? Вместе?! - воскликнула Рейчел. - Да, именно так. Похоже, родители тоже могут взрослеть и умнеть. *** Брайан последнее время был погружен в работу. И вот сегодня у него выдался почти свободный день. Он достал из ящика стола эсдэ-карту с посланием Марии и положил на

стол. Ему не давали покоя пара моментов, которые возможно не заметил никто. А говорить он ни с кем и не собирался, даже с Томми. Еще до того, как мама разобрала все вещи Марии, Брайан прошел в ее комнату и сам все осмотрел. Он искал то, чтобы дало понять, что Мария жива. Что все, что она сняла фарс и не более. Да, он распорядился быстро свернуть поиски, сославшись на то, что уважает выбор сестры, каким бы он ни был. Отчасти так оно и было. У Марии было много вещей. И одежды и украшений. Брайан искал, что пропало. Что она могла взять с собой? Самоубийцы тщательно готовятся к уходу из жизни. Прибираются, что-то выбрасывают, сжигают, стирают файлы с компьютера. Брайан не смог бы сказать, что из вещей Марии пропало. Он открыл шкатулку с украшениями. Все ее кольца, браслеты, серьги, цепочки были аккуратно уложены. Все на месте. Он провел рукой по рядам колец и перевел взгляд на фотографию Марии. На фото она оперлась на руку и хитро смотрела в даль. На пальце Марии было кольцо, и Брайан снова посмотрел в шкатулку. Но не нашел его. Может, Мария носила его постоянно? Нет, оно слишком дорогое, красивое, и она не надела бы его, чтобы пойти прыгать с пара-

шютом, чтобы покончить с собой. Он проверил на всякий случай все шкатулочки и коробочки, ящики стола. Кольца с фотографии он не нашел. Он не стал никому говорить о кольце, это ничего не значит, это ничего не докажет. Вместо этого он забрал ноутбук сестры, проверить все его записи, а если потребуется то восстановить все записи, всю историю браузера. Даже если Мария очистила все что можно, убрать всю информацию с компьютера можно, только уничтожив жесткий диск. И вот сейчас он сидел у себя в кабине на киностудии, перед ним лежал ноутбук Марии и карта с ее посланием, с последней запиской адресованной своей семье. Диск восстановили. Брайан нашел надежного не болтливого человека, который все сделал. И теперь Брайан пребывал в неком замешательстве. Что если он прав, что если Мария устроила очередной свой трюк? Что он будет делать, если докажет сам себе, что Мария Лоуренс, его сестра жива? Ничего. Он ничего не будет делать, Мария сделала свой выбор. Он сделал свой. С этой мыслью он включил ноутбук. У Карлы был насыщенный день, она едва успевала отвечать на звонки и переключать линии. Еще нужно распечатать сценарий, который принес Фарнольд и разослать по элек-

тронной почте актерам. Еще и Брайан дал указание не тревожить его, ни по каким вопросам. Он занят для всех. Он выделил фразу «для всех». Карла не успела ничего спросить, как он скрылся в кабинете. А Карла снова включилась в свои дела. Она даже думать не хотела, чем занят мистер Лоуренс. *** Брайан уже полчаса просматривал и анализировал восстановленные файлы и сайты, куда заходила Мария. Она смотрела дома в Канаде, переписывалась с какими то людьми о покупке дома. Мария просматривала много вариантов, разные города, все не крупные и неприметные, большинство людей даже не подозревает о таких городах. Самоубийцы не ищут себе дом. И гибель Марии не несчастный случай. Она бы не стала прыгать в пургу, если бы не захотела исчезнуть. Она просто ушла. Брайан в бессилии сжал кулаки. Он ничего не мог поделать, ему оставалось смириться и принять игру Марии. Он не мог сказать о своем открытии семье, друзьям, городу ЛосАнджелес. Никому. - Ведь ты могла просто уйти, - прошептал он, глядя на фотографию сестры. - Почему ты думаешь, что мы бы не поняли тебя? Мама не приняла бы твое решение? Возможно.

Но я даже не хочу представлять, что чувствует мать, чей ребенок умер. Мы бы не поняли, мы бы не приняли. Ты так думала. Будто мы тупые и жесткие. Кто знает, может, мама отпустила бы тебя, надеясь, что ты однажды вернешься? Он вытер выступившие слезы. - Я не буду тебя искать. Никто не будет. Мария, ты можешь жить спокойно, как тебе нравится. Он с силой швырнул ноутбук Марии на пол. Карла, услышав шум, соскочила со стула и насторожилась, но быстро вспомнила, что ее просили не мешать, и решила, что это все же не ее дело, что там ломает Брайан Лоуренс. Это его кабинет, его вещи. Сломанный ноутбук Марии, Брайан положил в пакет. Он выбросит его

сегодня же. Подальше от студии и дома Лоуренсов. Вряд ли кто вспомнит о нем. Брайан вышел из кабинета, и посмотрел на Карлу. Она что-то печатала. - Карла! - девушка подняла глаза и вопросительно взглянула на него. - Скажи Дуайту, что я уехал по личным делам и сегодня не появлюсь. Рейчел скажи то же самое. - Хорошо, - ответила Карла. Брайан быстро вышел из приемной. Карла пожала плечами и вернулась к работе. Она понимала, что все это странное поведение из-за смерти отца и гибели Марии. Как только Брайан уехал, Карла вспомнила, что сегодня вечеринка в честь окончания съемок. Она схватила телефон и стала набирать номер

Брайана. Только бы он взял трубку. Брайан посмотрел на дисплей – номер киностудии. - Да? - ответил он. - Мистер Лоуренс, вы не забыли, что сегодня вечеринка в честь окончания съемок? - быстро заговорила Карла. - Черт, да я приеду. Пусть не беспокоятся. - Я беспокоюсь за Рейчел, - прямо сказала Карла. - Спасибо, Карла. Он отключился, и бросил телефон на сиденье. Выбросил изломанный ноутбук Марии на дорогу за складскими помещениями, он пару раз проехал по нему, после чего бросил пакет с останками техники в мусорный бак, и поехал дальше. Куда он не знал. Ему нужно было привести мысли в порядок. И

сделать это нужно до вечеринки, до встречи с Рейчел и Дуайтом, и Томми. Припарковавшись у пляжа, он вышел из машины и посмотрел на океан. Людей было немного. Молодая пара играла с собакой, кидая друг другу фрисби, еще несколько людей устроили пикник. Брайан снял ботинки и носки, и, оставив их у машины, пошел по песку к воде. Он думал о том, что не позволит дому Лоуренсов превратится в мрачный особняк Лос-Анджелеса, окруженный небылицами и легендами. Нет, этого не будет. И в этом доме будут дети, и они будут бегать по коридорам и комнатам. Он постарается сделать все, чтобы они не чувствовали холод и непонимание со стороны родителей. И если, став взрослыми, они захотят изменить свою жизнь, уехать из ЛА, он не будет мешать. Он расскажет им о Марии ту правду, которую понял сегодня. Чтобы они не боялись быть собой, чтобы они не боялись говорить откровенно, не боялись снимать маски и быть настоящими. Он им расскажет все. И не важно, захотят они искать Марию или нет. Скорей всего нет. Брайан понимал сестру, и в тоже время не понимал. Она как будто реально умерла. Ее не будет рядом, он не увидит своих племянников, если у Марии будут дети, она не увидит своих племянников. Она не приедет к ним в гости. У них не будет

больше общих воспоминаний. Они больше не семья. От семьи Лоуренсов отпал кусок - Мария. Ее больше нет. В его жизни, в жизни остальных членов семьи. Он вспомнил, как спокойна вдруг стала мама. Он не зря за нее опасался. Он ждал истерики, потока слез, проклятий, крика. Но ничего не было. Она замкнулась в себе, а потом занялась фондом, словно хотела искупить вину перед Марией. Словно пыталась сохранить ее часть. Они с Марией пресытились красивой жизнью. У них всегда все было. Не потянуло ли Марию на романтику простой жизни? У нее хорошее воображение. И есть деньги. Из любой ситуации есть выход, а при наличии фантазии и денег свой выход-уход можно сделать весьма кинематографичным и трагичным. Мария так и поступила. Он улыбнулся сквозь слезы. Да, Мария впитала в себя дух Фабрики грез больше чем кто-либо, настолько, что сама пожелала стать грезой. Ему хотелось бы все рассказать Томми или Рейчел. Но он понимал, что нельзя. Есть вещи, которые принадлежат только одному человеку, во имя спокойствия других. Он прошелся по берегу и сел на песок. Брайан просто смотрел на величественный океан, его успокаивали бирюзовозеленоватые волны. Через час он вернется на студию, поздравит

Фарнольда с окончанием съемок. Заберет Рейчел домой. И наступит тихий вечер. Эпилог Город ангелов продолжил свою жизнь. Что для него судьбы отдельных людей? Кто такая для него Мария Лоуренс? Или Энтони Крафт? Они всего лишь песчинки на побережье Тихого океана. И его не волнует, как встретили друг друга отец и сын Хоу, смог ли Джеймс Фарнольд рассказать о своих чувствах Донне. Ему все равно. Ведь скоро в город приедут новые искатели приключений. Кто-то из них пойдет официантом в кафе «Антишейк», кто-то придет на киностудию. Там его встретит Карла, нацепит маску скучающей секретарши, выдаст анкету для заполнения и забудет о новом смазливом личике, которое тоже, по сути, является лишь маской. Вечером она надет маску доброй и влюбленной девушки и пойдет на ужин с Дуйатом Брауном, его сыном Томми и невесткой Мэриэнн. Те, в свою очередь, тоже наденут маски. А когда ночь окует город, Карла снимет свою маску перед Дуайтом, а Томми перед Мэриэнн. И так будет изо дня в день. Маски продолжают свою игру.

Автор: ТО «Игра в маски»

Часть первая. Пираты 14 Чарли сел в машину, но, прежде чем отъехать, внимательно осмотрел дом. И лишь потом, вздохнув, завел машину. В Управлении все выглядело как обычно: никакой шумихи. Стараясь выглядеть неприметно, мужчина в своей непринужденной манере, громко и приветливо здоровался со всеми, кто попадался ему на пути. Он добрался до своего офиса, отсканировал пропуск и даже не успел сесть за стол, как раздался телефонный звонок. — Вуд, — ответил он, гадая, кто звонит. — Эй, друг, загляни, есть информация. "Зверь бежит прямо к охотнику", — довольно подумал Чарли, повесил трубку и отправился в отдел защиты информации. Звонивший — Григо'ри Шерман — тот самый надежный человек, сидел в своем полутемном кабинете, откинувшись на спинку мягкого кресла. Чарли плюхнулся напротив. — Прежде чем ты мне поведаешь что-то важное, ответь: ты случайно позвонил именно сейчас или узнал, что я пришел? Шерман рассмеялся. — Я, конечно, не глава отдела, но все-таки ведущий специалист. Отследил тебя по пропуску.

Чарли кивнул и улыбнулся. — То есть ты можешь отследить все? — Ну, не все, но многое, — довольно ответил Шерман, кивая седой головой. — А что-то еле уловимое и ускользающее? — К чему ты клонишь? Чарли улыбнулся еще шире. — Позже. Что у тебя за информация? Нашли хакера? — Хакершу, — Шерман добродушно хохотнул. — И не сидел бы ты здесь, если бы нашли. В общем, удалось выяснить немногое. Компьютер, с которого выходили в сеть, старый. Есть предположение, что информация дублировалась, скорее всего, на внешний носитель — в сеть, по крайней мере, еще ничего не всплыло. Ребята нашли аккумулятор в здании, я думаю, что компьютер мы уже не увидим, так что нужно найти съемный носитель. Вот. — И это все? — наигранно (потому что ничего, кроме облегчения он не почувствовал) спросил Чарли. — Ну уж извини, девчонка попалась умная, — Шерман развел руками. — Мы перебрали всех известн ы х д е в у ш е к программистов, но все они вне подозрений. Эх, нам бы ее в отдел! Чарли усмехнулся. — Поймаем, упрашивай начальство предложить ей

работу. — Конечно, обязательно, — Шерман с сарказмом в глазах посмотрел на сослуживца. — Так что ты там спрашивал про ускользающее? Чарли вздохнул и посмотрел прямо на собеседника. — Ходят слухи, что наша девочка похитила что-то очень важное. И теперь эту информацию в панике удаляют. — Где это такие слухи ходят? — с улыбкой спрашивает мужчина. — Ну... по отделу, — ответил Чарли, смотря по сторонам. — И ты бы хотел узнать, что там? — Ага. — Посмотреть засекреченную информацию? — Так, любопытно же. Шерман снова хохотнул, что-то поискал в компьютере и от души потянулся. — Чарли-Чарли, — вздохнул он, — не надо верить всяким слухам. И слишком любопытствовать — тоже. — Понял, — Чарли хлопнул по коленкам и принялся вставать. — Сиди. Давно не виделись, пойду принесу кофе, поболтаем, — Шерман встал с кресла и поковылял к двери. — А ты… пока поразмышляй минуток так пять-десять. Вдруг я задержусь где-нибудь. Есть тут у нас один парень, Киндабо-

ро. Хороший человек, надежный. Очень надежный, может пригодиться. Надо к нему заглянуть. Когда дверь закрылась, Чарли улыбнулся и пересел за компьютер. Шерман медленно побрел по коридору, рассуждая о старости. Еле гнущиеся ноги почти перестали его слушаться, а вот мозг как был молодым, так и продолжает работать на полную катушку. Ему это отчасти казалось забавным: когда смерть заберет его, ничего, кроме потрепанного тела, ей не достанется. Шерман завернул за угол, направляясь к кофейному аппарату, где собралась небольшая очередь из суетливой молодежи. Мужчина прислонился к стене, ожидая — возраст приучил его не торопиться. Теперь, когда большая часть его жизни позади, неизвестности осталось совсем мало, и нечего туда стремиться. Шерман прошел хороший жизненный путь, полный радости и полезных дел. Да и сейчас не отставал: многих его друзей уже скосили болезни или безделье, а он все еще здесь, важная персона. Однако, смотря на молодежь, он завидовал: было бы неплохо иметь побольше запаса здоровья и времени. Смерть еще не была рядом, но он все же ее боялся. Шерман наливал второй стаканчик кофе, когда в соседнем коридоре послышались шум и крики. А следом из-за угла, под топот ботинок группы захвата, появился Чарли. Согнутый буквой "Г", с заломанными руками. Шерман проводил груп-

пу отсутствующим взглядом и остался стоять с кофе в руках. Мэтт подъехал к старому таунхаусу и сверил адрес. Выйдя из машины, он хмуро осмотрелся и уверенно пошел к дому. Старую деревянную дверь открыла женщина лет сорока пяти, на вид еще более хмурая, чем внезапный гость. — Че нада? — сказала она вместо приветствия, одарив Мэтта парами перегара. Он в ответ показал удостоверение. — Есть вопросы. Могу войти? Женщина без особого удовольствия пропустила детектива в дом и прошла в гостиную. Мэтт следом. — Че нада-то? Мужчина осмотрелся и ничего удивительного не увидел. Старые обои в ромбик свисали со стен, мебель старая, в пятнах и провонявшая. Тюль серый, висящий здесь неизвестно сколько. — Ты садись, че стоишь -то? — Вы знали Рихарда Марлена? Он снимал комнату в этом доме. Женщина демонстративно закатила глаза и громко вздохнула. — Опять об этом сукином сыне! Меня уже вдоль и поперек о нем расспросили. Систра тебе моя нужна, она комнату сдавала и с ним дружбу водила. — Сестра — Венера Томпсон? — Нет, дубень, Венера — это я. Стефана ее зовут, — проворчала женщина и поймала суровый взгляд Мэтта. — Ладно, детективчик, извини. Тут, знаешь

ли, по этикету не живут. Мэтт проигнорировал ее слова. — Она сейчас дома? — Нет ее, вечером приходи. Работает. — Где? — А ты точно детектив? На ферме она, за полумутантами ухаживает. Ей один такой три пальца отхерачил. Спроси любого, ее там все знают. Мэтт кивнул и посмотрел наверх. — Комнату Марлена покажете? — Ваши ищейки там все осмотрели сто двадцать раз, почти все изъяли. Сам иди, наверх и налево. Мужчина кивнул. Правда, смотреть действительно было нечего. Пустой шкаф, железная кровать со старым матрасом, унылый вид из окна. Мэтт почти сразу вернулся вниз. — Ну что, насмотрелся? Женщина оперлась о стену у лестницы, сложив руки на груди, и нагло усмехалась. — Более чем, — сдержанно ответил Мэтт. — Есть телефон? Позвонить вашей сестре. — Отродясь не было. — Вы сами можете чтото рассказать о Марлене? — Упрямый высокомерный тип. Вечно гнусненько улыбался, с гнильцой такой. Все. — Ясно… Всего доброго. Мужчина быстро пошел к двери, женщина следом. — Э, ты куда? Давай кофе налью? — Нет, спасибо. — А вечером, вечеромто придешь? Систруха в восемь приходит. — Нет времени, съезжу

к вашей сестре на работу. — А, ну смотри, — женщина пожала плечами, и Мэтт ушел. Ехать до фермы чуть меньше четверти часа, и это время детектив посвятил раздумьям. Комната Марлена выглядела так, будто в ней никогда и не жили. Даже если ее очистили, то не так, как это делают детективы. Почему не оставили никаких вещей? Откуда такая уверенность, что мятежник не вернется за чем-то? Ладно, пустая комната еще ничего не доказывает. Другой вопрос: почему женщина, в доме которой он жил, ничего о нем не знает? Можно допустить, что она все время пила, и все же... что-то в ее виде смущало. В том, как она говорила о Марлене. Мэтт думал, поверил бы он ей, если бы не знал, что мятежник, возможно, чья-то выдумка? Ладно, после встречи со второй женщиной будет ясно. С такими мыслями

; Книга третья III Аквамарины Глава пятая Ответные шаги Союза 8 месяц 513 год с м.п. (февраль 2012 года н.э)… Трансильвания. Румыния -Ян, может, вернемся? – канючила девушка. Пара молодых ребят решила про-

Мэтт подъехал к ферме, где его машину тут же окружила вооруженная группа захвата. Похоже, телефон у женщины все же был. Кристин написала Базуке, но тот пока не ответил. Девушка поднялась наверх. Ходить в пижаме ей безумно нравилось, но рано или поздно ей нужно будет выйти из дома, а вновь надевать вещи вероятно погибшей мятежницы совсем не хотелось. За последние годы Кристин почти не изменилась в размерах, поэтому ее старая одежда, нетронутая никем со времен переезда, оказалась в пору. Девушка долго перебирала свои старые платья, каждое было с чем-то связано: юбилей родителей, первое свидание с Патриком, свадьба Мэтта. Стряхнув с себя воспоминания, она выбрала тонкий джемпер, джинсы, кожаную куртку и поношенные миротворческие ботинки. Кристин вообще любила старенькую

обувь — ей казалось, что у обуви есть какая-то своя история. Перебрав карманы одежды соседки Базуки, девушка извлекла таблетки, переданные другом. Кристин достала одну из блистера, но та упала на пол. — Криворукая, — выругалась девушка, подняла капсулу, машинально убрав ее в карман джинсов, сгребла вещи и пошла вниз, чтобы позже переодеться. Кристин почувствовала неладное, стоило ей только спуститься с лестницы, но предпринимать что-либо было уже поздно — что-то небольшое и холодное уперлось ей в позвоночник, и даже спиной она поняла, что это дуло винтовки. — Медленно подними руки, — велел тихий, но твердый голос. Вещи упали к ногам девушки. Автор: Диана Вольз

: гуляться по лесу в Румынии. - Да ладно, Труде, что, ты не хочешь увидеть замок самого Дракулы? – воодушевленно спросил Ян. - Нет никакого Дракулы! – возмутилась девушка с редким именем Гертруда. – Нет никаких вампиров! - Ага, - улыбнулся Ян, а эльфы, по-твоему, с кем воюют? С призраками? Он повернулся к девушке, а та расширенными от

ужаса глазами смотрела в лес. - Что там? – Ян повернулся в сторону, куда дрожащей рукой указывала Труде. К парочке плавно шел призрак лысого мужчины лет сорока. - Круто, призрак! – радостно воскликнул Ян и, сбросив рюкзак, направился к привидению. - Стой, не надо! – Труде попыталась остановить его,

но парень только отмахнулся. - Это же прикольно! – он подошел вплотную к призраку. Тот протянул полупрозрачную руку, и парень к ней прикоснулся. В тот же миг, из руки призрака вырвались серые нити, которые впились в грудь парня. Ян заорал от неистовой боли. Нити перекачивали жизнь парня в призрака. Неясная фигура становилась все четче. Труде от ужаса не могла пошевелиться. Девушка стояла как окаменевшая, ноги, руки, ни один орган не слушался её. Серый, обтянутый скелет, который еще минуту назад был Яном, упал к ногам Алира. - Я проголодался! вампир оскалил свои клыки и плавной походкой подошел к скованной страхом и ужасом Труде. - Знай, ты прекрасна, – он запрокинул её голову и прокусил шею, Труде не сопротивлялась. *** 8 месяц 513 год с м.п. (февраль 2012 года н.э)… Мир эльфов. Увы, но генерал Свиридов, при всей своей власти, не владел пространственной магией и не мог самостоятельно покинуть мир эльфов. Поэтому ему пришлось обосноваться в Закрытой долине. Сюда даже войска Союза не совались во времена оккупации, не говоря уже про Анклав. За этот месяц, что прошел с момента побега из Нового Долана, Свиридов превратился в настоящего Робинзона Крузо. Одежда истрепалась, отросла, пусть

и небольшая, но борода. Во избежание быть пойманным, генерал фактически не пользовался магией. Сам соорудил небольшой шалаш в лесу, примитивные орудия труда, обустроил быт. Странно, но в Закрытой долине не было холодно. Это был оазис, с юга закрытый горами. Но суровое северное море, по какой-то непонятной причуде природы, никак не понижало температуру в долине. То ли подземные источники поддерживали оптимальные условия, то ли… Сегодня генерал, как и всегда, обошел ловушки, две из которых оказались с добычей, и возвратился домой. Кролика он разделал и приготовил на костре, а утку отправил в примитивный загон. Она ждала своей участи до завтрака. Солнце уже клонилось к заходу, и генерал отправился почивать. Странно, но его не разыскивали. Или разыскивали, но очень плохо. Надеялись, что он уже выведен из игры? По сути, так и было. В одиночку он не смог бы прорваться в мир людей, да и зачем? Союз уже рухнул, уговорить вампиров сражаться… скорее всего, сейчас они снова погрязли в междоусобице. Странные они существа, вампиры, чуть что, сразу за кинжал. Хотя, люди еще хуже. С этими мыслями он и уснул. И приснился ему довольно странный сон. Как будто он шел по дворцу Алира в Трансильвании. Просто блуждал по коридорам. Вообще, ему резиденция этого кровососа очень нравилась, хоть и бы-

ла скрыта от чужих взоров мороком. К сожалению, после дуэли Алира и Джонатана, этого замка просто не существует. Мощь двух магов, схлестнувшихся в смертельной схватке, разрушила вековые своды как карточный домик. Но сейчас генерал прохаживался по этому творению вампирских архитекторов. Этот дворец был перенесен из мира вампиров, как резиденция послов. Вот и тронный зал. - Я уже устал ждать тебя, – Алир сидел на своем троне. По сути, послу трон не положен, но вампиры гордые. А гордость часто граничит с глупостью. - Алир, – произнес генерал. – Как ты? - Замечательно, а вот как ты? – ответил вампир. Замечательная беседа во сне. - Не хуже тебя. - То есть, ты хочешь сказать, что я зря тратил и так немногочисленные силы, проникая в твой сон? - Не понял, - удивился генерал. - Я воскрес! – задрав подбородок, усмехнулся Алир. - Это всего лишь сон, печально констатировал генерал. - Ошибаешься! Хотя, нет, ты прав. Но я действительно воскрес. Перед смертью я успел создать фантома. - И он выжил в той накачке магии? – удивленно поднял бровь генерал. После дуэли, генерал возвращался к дворцу, но остаточная концентрация не позволяла там долго находиться. - Представь себе! Хотя концентрация уже рассоса-

лась, там простые люди ходят… ходили. – поправил себя вампир. - Понятно, – кивнул генерал. – А как же ты… - Нить ментальной связи – одно из простейших заклинаний мыслителей. А войти в сон вообще не проблема. Вот только я не чувствую тебя в мире людей. Где ты? - Я в мире эльфов, произнес генерал. – И коечто изменилось. - Про морскую блокаду России я знаю. - Блокаду? - Да, ВМС США блокируют выходы из морских портов России. - Дьявол! – в порыве ярости генерал саданул кулаком по стене. Стене ничего не было. Старой, вековой стене вообще мало что может быть от простого пинка, а вот рука генерала была подрана. Кожа содрана, кровь сочилась. - Осторожней! – с улыбкой произнес Алир. – Хоть это и сон, ощущения здесь реальные. - Почему это происходит? - А ты не догадываешься? – пристально глядя на Свиридова, произнес Алир. – Официально, Россия не выполнила свои обязательства относительно трехстороннего договора и поставила под угрозу всемирную безопасность. - У тебя хорошая осведомленность. - Телевиденье – великое изобретение человечества! - Там большая часть – ложь. - Ложь? – протянул вампир. – Что есть ложь? Одна из сторон истины. Такая же как и правда. Жонглируя

правдой и ложью, легко скрыть истину. Хотя, истина всегда скрыта. Любой, кто скажет, что знает истину – лжец! Истину не знает никто, так как все предвзяты, в той или иной степени. И могут видеть только правду. А правда одного, есть ложь другого. Конечно, правда ближе к истине, но… если горечь правды постоянно разбавлять сладостью лжи, то она практически исчезнет. Так, останется слегка терпкий привкус, но это уже никого не волнует. Да и если говорить начистоту, большинству правда не нужна. Они вообще не хотят её знать, им достаточна та доза лжи, которую им дали. Тебе ли это не знать, глава Союза несокрушимых! - Я сам знаю это лучше тебя. - Да, знаешь. И еще знаешь, что ничего серьезного не произойдет. Кому нужна тотальная война. Ведь Анклав не вступиться за США. Они просто уйдут и все. Обратно в межмирье или в мир эльфов. - Гием хочет воскресить древних! - резко произнес Свиридов. - Что? – Алир не на шутку разволновался. – Он спятил?! - Наверное, - ответил Свиридов. – Но мое теперешнее положение, его рук дело. - Ты хотел ему помешать? – Успокоившись, спросил Алир. - Убедить в абсурдности его действий. - По сути, это одно и то же. - Нет, убеждение это высшая мера, я мог просто его убить.

- Лучше бы ты его убил. - Я не сделал это из-за уважения к тебе, – ответил Свиридов. – Он тебе как сын. - Да, родной отпрыск нашел себя в бессмысленном служении Богу. - Зато твой сын поступил как настоящий потомок твоего клана. - В смысле? – удивился вампир. – Он повел твою гвардию и остаток войск на Долан. Если бы не этот Мартис с доспехами первопроходцев мы бы… - Он пал в бою? – спросил Алир. Свиридов кивнул. - Это хорошо. А я недоумевал, почему не чувствую его вообще нигде. Как будто его вообще не существует. -Ты чувствуешь боль? – спросил Свиридов. Он знал, что Алир не такой отморозок, какими принято считать вампиров, но все-таки. - Я чувствую гордость, – кратко ответил Алир. - Что будем делать с Гиемом? – меняя тему разговора, спросил Свиридов. – Как видишь, я временно выбыл из игры. - Что стало с твоими адептами? - Временно распущены, хочешь использовать их? – лукаво спросил генерал. - Если они смогут запустить портал, то от них есть толк. - Все порталы, точнее то, что от них осталось, контролирует Анклав. - Ты хотел сказать войска США? – усмехнулся вампир. - То же телевиденье? - Нет, попытка подойти к порталу. Магов я не заме-

тил, а вот вооруженных людей с автоматами – да. - Моя страна потеряла доверие. – опустив голову, произнес Свиридов. - Странно, - с удивлением сказал Алир. – Странно, что председателя правления волнует судьба одной страны. - Ты прав, Алир, - проглотив подступивший ком, произнес генерал. – Это все предрассудки! Только Союз! Генерал лукавил. Как

H Глава 17. Ментальная проекция И когда Он снял вторую печать, я услышал второе животное, говорящее: «Иди и смотри». И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем было дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч. Когда колешься маковой дурью, все начинает казаться очень серьезным. Хотя, – нет, точнее будет сказать, что каким-то серьезным, не по годам взрослым и даже грустным становишься вдруг ты сам. Юмор почти не прокатывает. Причинная или беспричинная радость, желание пошутить, приколоться, простые детские шалости, присущие нормальному человеку, уходят в прошлое. Могут пройти сутки, а ты даже не улыбнулся. Приоритеты меняются, и простые, привычные стимулы

любому патриоту, ему была не безразлична судьба России. Но он сам, не так давно, доказывал одному молодому инквизитору, что для человека главное личная выгода, а не семья, родина и так далее. Значит, он не имел права мыслить иначе. Самое страшное и фатальное для человека, изменить своим принципам. - Только Союз! – повторил Алир. – Я попытаюсь с ним поговорить. Может Гием послушает меня.

; '

- Не уверен, – произнес Свиридов. – Вытащи меня отсюда. - Я постараюсь, - произнес Алир. – А теперь спи. Замок растаял, и генерал проснулся в холодном поту. За стеной шалаша была ночь, сверчки так и трещали. - Постарайся, бессмертный вампир. Автор: Маяков

Александр

жизни уже не приносят больше того удовольствия, что было прежде. Это не значит, что в жизни стало меньше милого и прекрасного; отнюдь, – под героином все делать намного приятней, а картину Рубенса, воплотившую безудержную жизненность, подвижность и чувственность, можно увидеть в образе скучной гостьи на смятой простыни в своей спальне… Просто ты, словно внезапно где-то внутри постарел, стал очень конкретным, и глупостям больше не осталось уж места в твоем замечательном, имеющем четкий смысл, белом мире. Нина повернула голову и облизала подсохшие губы. — Дай косметичку, – сказала она Сергею и, когда тот наклонил голову, добавила: – Пожалуйста. В считанные секунды, поправив макияж и при-

ческу, она почувствовала, что теперь имеет право встать и чем-то заняться. — Ужин готов, – сказал Сергей, протягивая ей «кровавую Мери». Нина сделала небольшой глоток, и посмотрела в сторону стола, где на стакане остывала ложка с главным блюдом. — Привет, как сходил? – спросила она. — Все хорошо. Завтра еще три надо взять, – ответил Сергей и набрал в баян водичку из ложки. — Ладненько, – ответила Нина и, не думая, подставила правую руку. Секунду спустя ее накрыло так, как еще никогда не накрывало. Психотропно-героиновый приход был похож на погружение в раскаленную, освещенную красным светом атмосферу Венеры, с насильственным лишением девственности в тринадцать лет огромным мохнатым викингом, кото-

рый не удосужился снять своего облачения, со взрывом нитроглицерина и еще хрен знает с чем таким, но ей даже понравилось. — Мне понравилось, – сказала Люси. – Но ведь так и подохнуть недолго. Давай-ка я тебя вмажу, потихоньку, медленно. Я приготовила для тебя небольшой сюрприз у нас дома. Ведьма ловко ввела иглу в здоровую вену Сергея и нажала на поршень со скоростью даже большей, чем он Нине, – так уж свойственно демонам развлекаться, подшучивая над людьми. Теперь настал черед Сергея лететь на планету любви без скафандра; но с ним демоны сна обошлись еще жестче, – его попросту разорвали заживо на куски. На счастье это произошло так быстро, что боли, как таковой, бедняга почти не почувствовал… сначала. Так бывает при действительно страшных, больших ранах, – лишь странное неприятное онемение. Сергей очнулся в каком-то красном горячем сумраке; он совершенно натурально ощущал себя расчлененным, разорванным на несколько кусков неведомой беспощадной силой, ощущавшейся, как разряд электричества частотой пятьдесят герц, непрерывно проходящий сквозь плоть, только еще острее. Мозг ясно и отчетливо чувствовал каждый, изуверски оторванный кусок его тела. Это было диким и очень жестоким опытом, который длился, казалось, целую вечность. Куски организма оставались единым целым, как пазлы жуткой

головоломки, и стремились воссоединиться. Когда это началось, пришла Настоящая Боль, а вместе с ней непреодолимое желание вырваться, убежать, выпрыгнуть из этого кошмара, просто проснуться! — Осознался, любимый? – Люси опустилась на колени рядом и провела по лицу Сергея блестящей кривой иглой. – Теперь тебе от меня не сбежать, даже не пытайся, – прошептала она ему не ухо, и поцеловала. Но он пытался. Кричал, вопил, молил о пощаде, звал на помощь, взывал к богу, который, как всегда в таких случаях, оставался глух; просто выл, скулил, снова кричал так, что лопались сосуды, и рвались голосовые связки, но Сознание и Боль не оставляли его ни на секунду. Прошла вечность, прошла целая жизнь, – боль немного утихла, и он наконец-то уснул, держа за руку свою инфернальную подругу, свою любовь, своего палача. Люси улыбалась и нежно гладила его длинные волосы, мокрые от пота и крови. Сон нахлынул коротким и жутким кошмаром. Бедняге снилось падение, долгое, захватывающее дух, падение в бездну; но, в отличие от земных снов, где ты оказываешься, проснувшись от страха, в своей мягкой уютной постели, Сергей достиг дна бездны и больно ударился об него. — Теперь мы дома? – спросил Сергей, поднимаясь с холодного мраморного пола; черные и белые квадраты чередовались на нем, как на шахматной доске, но, при ближайшем рас-

смотрении было видно, что на каждом квадрате изображена какая-то планета. Рисунки эти являлись совершенно естественным, природным узором распиленного камня, но удивительно похожим на снимки планет из космоса. Похожие, но только маленькие, каменные шарики - планеты он уже видел однажды, – это были холодные тяжелые бусы из какого-то красивого камня, которые теребила Надя, рассказывая ему свои бредовые байки. — Пока нет, – ответила Люси, облаченная теперь в легкую, почти воздушную, полупрозрачную кольчугу поверх старинной одежды. Дьяволица держала в руках сверток. – Одень это, – она небрежно бросила расшитый серебром наряд парню в руки. — Почему я голый? — Потому, что это ты, – усмехнулась бестия с какой-то стервозной издевкой и, согнув стянутую корсетом осиную талию, изящно оперлась о бедро рукой в длинной перчатке. Ее облик абсолютно не был теперь похож на глупые картинки фентези, где словно «перекачанные стероидами» гиперсексуальные девицы прикрывали главные, на их взгляд, части тела кусками кованого железа и кожи. Одета она была очень удобно и практично, для того, кто собрался заняться активным отдыхом в галантный век холодного оружия. Сергей надел брюки из тонкой бархатной кожи, натянул высокие мягкие сапоги, удивительно комфортно сидящие на ногах, застегнул длинный камзол

и, наконец, вытащил из ножен протянутую ему шпагу. Широкий обоюдоострый клинок блеснул красным отблеском живого огня на своей зеркальной поверхности. Отдав, рассекая воздух, салют, сделав выпад, Сергей почувствовал, что ему знакомо это оружие. Это была настоящая мышечная память и странное ощущение дежа вю. — Шпага, – мечтательно произнес он. – А нет ничего покруче? — С пистолетом в руке не рождаются, – сказала Люси, брезгливо фыркнув. – Это механизм, а механизмы не поддаются ментальной проекции. У холодного оружия есть Душа. Оно живое, понимаешь? — Я чувствую это, – ответил Сергей и огляделся вокруг: покрытые гобеленами каменные стены, факела, работающие, вероятно на газу, – место источало ощутимую физически, средневековую ауру, созданную явно искусственно. – Ментальная проекция, говоришь? Это сон? — А твоя тупая никчемная жизнь, это не сон? Защищайся! — Если это все-таки сон, то почему я не могу взлететь или испепелить тебя взглядом? – спросил он, отражая удар и делая решительный выпад. — А ты мог? – парировала она, одновременно легко увернувшись от смертельного удара. – Все, на что ты способен, это трусливо сбежать от настигающего тебя кошмара, но этому пришел конец. Теперь бежать тебе некуда. Ты попался.

Последовавшая за словами атака чуть было не сбила Сергея с ног и заставила его ретироваться, отступив на добрый десяток шагов. Сколько бы он не старался, но клинок шпаги ведьмы, обойдя все препятствия и финты, подобно стрелке компаса, настойчиво целился ему в грудь. При этом Люси двигалась совершенно легко и свободно, так, если бы это был просто танец. Легкое, едва уловимое движение кистью, – и смертельное острие, мелькнув молнией в воздухе, оставило кровоточащую рану на щеке парня. Он огрызнулся и принялся стремительно атаковать, нанося сильные размашистые удары, способные легко раскроить надвое череп противника. Люси изящно, хоть и не без труда их парировала, а затем, внезапно, на мгновение исчезла из вида. Секундой позже, Сергей увидел на полу ее вытянувшееся в выпаде тело. Согнув в колене левую ногу, она села на полушпагат, и непонятно как, успев перехватить шпагу левой рукой, грациозно изогнувшись, вонзила ему клинок глубоко между ребер. Тонкое каленое острое лезвие обожгло жалящей болью, пробило грудную клетку, проткнуло легкое и нанизало бешено бьющееся сердце, заставив его плясать на клинке, содрогаться и резать само себя. — Этот прием называется «Черная стрела», – сказала Люси, поднимаясь и медленно извлекая шпагу. – Если его наносит левша, то отбить практически не-

возможно. Сергей упал на колено и, кашлянув кровью, улыбнулся. Вместе с покидающим тело духом, освобождалась и его память о прошлых жизнях и воплощениях, то, что дошло вместе с генами, с ДНК, от далеких предков, – то, что витало в астральном плане, ожидая своего часа, как пыльная старинная книга в тайной, недоступной для большинства людей библиотеке. Конечно же, информация это была неполной, скорее фрагменты жизни, похожие на внушаемое сумасшествие, но те ощущения, чувства, эмоции, которые к ним прилагались, не оставляли шанса отречься. Сергею оставалось только принять эти кусочки памяти и стать другим. Сначала было неимоверно тяжело испытать груз прожитых кем-то лет и знаний, но минуту спустя, они чудесным образом укоренились, свили гнезда в казавшейся теперь пустой голове. Чувствуя, как разноцветный туман рассеивается, парень открыл глаза. — Кольчужка то тебе зачем понадобилась? – спросил он сдавленным голосом и упал на каменный пол.. Люси не ответила. Она внезапно посерьезнела и, вытирая шелковым платком свою шпагу, повернулась назад. По широкой мраморной лестнице, грациозно покачивая бедрами, спускалась ее точная копия. — Пришел твой черед, девочка, – сказала вторая Люси, извлекая из ножен шпагу. – Легко было его убивать? Признайся, ведь ты получила от этого

удовольствие? — Удовольствие я только собираюсь получить, сука. – Первая Люси заняла оборонительную позицию. — Грубишь. Я буду медленно тебя резать, доберусь до самых отдаленных нервных окончаний, выпотрошу твою мерзкую вонючую тушку, а потом наделаю из мяса котлет. — Слишком много болтаешь, сестричка. Забыла уже, каково разгуливать по лесу с содранной кожей? — Этого я тебе никогда не прощу, моя милая. Ты нарушила закон, пригласив сюда этого человечка. И я обязательно доложу обо всем увиденном, но сперва, мы с тобой немного побеседуем. Знаешь, как действует яд морского скорпиона? – Клинок ее шпаги блеснул фиолетовым светом. – Ты станешь парализованной куклой, но чувства останутся. У меня будет достаточно времени, чтобы поквитаться с тобой. — Сначала, Кира тебе придется познакомиться с моей шпагой, хочешь ее проглотить? — Люси, потаскушечка, глотать это твоя любимая забава. Меня ценят за другие таланты. — Ты просто фригидная стерва, кончаешь, небось, только тогда, когда придумываешь очередную гадость. — Ну все, хватит, – Кира первая бросилась в бой, сделав предательский выпад, целью которого было хотя бы слегка поцарапать отравленной шпагой незащищенный участок тела Люси. – Кольчуга тебе не поможет, сегодня не

твой день. — Поживем – увидим, – отрывисто ответила Люси; она легко отбила первую атаку и перешла в нападение. Это было похоже на танец двух отражений, неспособных нанести вред друг другу. Сестры фехтовали часа полтора подряд, изредка останавливаясь, чтоб отдышаться. Тогда драка переходила в казавшуюся почти дружеской словесную перепалку, а та, в свою очередь, снова перерастала в бой на шпагах. Неизвестно, чем это все могло бы закончиться, – шансы обеих были равны, но дверь в зал отворилась и на пороге появилась одетая в черное облегающее платье, умопомрачительно красивая стройная женщина. Выглядела она несколько старше дерущихся девушек; в каждом ее движении читалось явное превосходство, сила и неоспоримая власть. — Развлекаетесь, девочки? – сказала красивым низким голосом дама. – Давайте присядем и поговорим. Уже давно следовало это сделать, но мне казалось, что две дочери, – это слишком много. — Ты наша мать? – в один голос вскрикнули разгоряченные дракой ведьмы. — Обниматься не будем. Пройдем в сад; мне никогда не нравилась эта комната. С этими словами женщина повернулась и вышла, а Люси и Кира последовали вслед за ней. Они сели по обе стороны от дамы на мягкую, вышитую золотыми нитками софу. Люси скользила взглядом

по сторонам, а Кира поджала губы. — Сначала я родила во сне, – сказала женщина. – Сон оказался явью, и появилась ты, Кира. Какое-то время я даже не знала о твоем существовании. То, как ты жила, и почему вы встретились, мне стало известно гораздо позже. — Она не может быть моей сестрой. Я всегда считала ее глупой шуткой Зеленого моря. Мы подобрали ее полумертвую на берегу после шторма, – процедила сквозь зубы Кира. – Она не настоящая, она больше похожа на человека, как и ее полоумный дружок Пойсон. — А вы и не сестры, – строго сказала женщина. – Даже став названными сестрами здесь, вы попрежнему продолжаете быть одним и тем же. Вся твоя жизнь, Кира, это сон Люси. Ты никогда не была настоящей, но подсознательно стремишься к этому. Если бы ты победила сегодня, у тебя появился бы шанс. — Я не она! – воскликнула Люси. – И никогда не буду ею. — Ты сейчас лежишь в кресле и видишь сон, – спокойно сказала женщина. – Щелкну пальцами, и проснешься. А ты, – дама повернулась к Кире, – для меня вообще никогда не рождалась. — Ты не моя мама! – воскликнула Люси. – Она никогда не сказала бы так. Кто ты? Волосы женщины неожиданно начали светлеть и удлиняться; сами собой они сплетались в длинную косу, черты лица изме-

нились, стали еще красивее, но эта красота была скорей красотой богини, чем существа из плоти и крови. — Ну наконец-то. Не думала, что меня когданибудь перестанут узнавать, – сказала Лилит. – Тебя я возьму с собой, Кира. У меня есть для тебя работа. А ты, – она задумчиво посмотрела на Люси, – иди пока, скоро увидимся. Когда очнешься, – забудь обо мне. Люси вышла из сада, опустив плечи. Она не могла поверить, что встретила в отражении саму Лейлах. Демоны сна, могли сыграть

еще не и такую шутку, но все равно на душе было мерзко. — Как же мне это не нравится, – проворчала она, наливая отравленное вино в кубок. Голова демонессы шла кругом от потока мыслей: «Сколько раз еще нужно покончить с собой, чтобы понять, почему ее так тянет туда… Почему в призрачном человеческом мире она чувствует себя живой, настоящей? Кто строит ей козни на темных тропах? Никому нельзя верить. Ни на секунду невозможно расслабиться. Те-

% Часть 7 2012 год. Западное побережье Веспуччии. Полуостров Грэм. ... Это была юная девушка. Она подняла вверх прелестное личико, осыпанное редкими веснушками. На Роберта глянули яркосиние большие глаза. Девушка печально сказала: - Здравствуй, папа. Перед ним стояла Кассандара, единственная дочь Роби от раннего брака с Мирандой. Только её здесь не хватало: - Кася, ты что здесь делаешь? - Прекрати меня называть этой кошачьей кличкой, я вижу ты мне безумно рад, как всегда впрочем... - Поднимайся в дом. Роберт отправился в спальню одеваться. На пороге стояла маленькая обна-

перь еще эти непонятные исчезновения Пойсона, Кира, Лилит… Неужели это, и правда, она была? Кто начал эту дьявольскую карусель, и как мне с нее спрыгнуть?» Дьяволица Люси глубоко вздохнула, выпила залпом отравленное вино, схватилась руками за горло и упала, словно подкошенная. В ее глазах застыло страдание – умирать, пусть даже во сне, было действительно больно. Автор: Вадим Доннерветтер

жённая таиландка: - Ти миня хосись? Хосись? - она моргала чёрными длинными ресницами. Писатель и думать о ней забыл: - Как тебя зовут? Девушка в ответ произнесла неразборчивый набор букв: с-ао-ва-п-ха. Из всей этой тарабарщины Роберт уловил нечто вроде: Сао. - Сао? - Сяо, Сяо, - девушка поклонилась в пояс. - Спустись вниз и найди Фэя. Тебя накормят и отправят обратно. Эй, ты куда? Прикройся чемнибудь... Кассандру Роби нашёл на кухне. Пахло какао, свежим сливочным маслом. Вокруг неё хлопотала кухарка Берта, пухленькая, похожая на зажаренный пончик: - Мсье Роберт, прошу,

овсянка. - Я не хочу овёс, я не конь, зажарь мне бекон с яйцами. - Хм, хм, мадам Бенсон распорядилась посадить вас на диету, никакого бекона, яиц, жареной картошки. - Мадам Бенсон? - не выспавшийся Роби был зол, как чёрт. - А платит вам тоже мадам? Разгоню всех к чертям. - Сегодня же, сегодня пошлю Фэя за яйцами и беконом, простите сэр. - Ладно, Берта, давай кашу. Только положи масло и сахар. Сандра с интересом наблюдала за разыгрывающейся сценой, не забывая отправлять в рот ложку за ложкой. С аппетитом доев кашу, намазала на булку арахисовое масло и принялась за какао.

100

- Кас... Сандра, что случилось? Где твоя мамочка? - с гримасой отвращения Роберт глотал кашу. - Она уехала... не знаю куда, у неё очередной медовый месяц. Папа, мне очень плохо. Не похоже, что ей так плохо, она взяла уже третий кусок булки с маслом. Похоже, девочку год не кормили. - Что случилось? Сандра заплакала: - Стив пропал. Папа это ужасно, я не могу жить без него, не могу... "Стив? Это кто такой Стив? - мучительно вспоминал Роберт. - А... у Лилиан на рождество был вместе с ней такой незаметный стеснительный очкарик... он и есть Стив? А может у неё за это время появился кто-то другой?" - Пропал? Давно? - Да, уже целую неделю, мобильный выключен, никто из его друзей не знает где он... Роберт отодвинул полупустую тарелку и закурил: - Как это человек может пропасть? Он же где-то жил, работал? Сандра всхлипывала, облизывая губы: - Мы... вместе... мы жили вместе... а на работе сказали... он ушёл в отпуск. У нас были билеты, мы должны были улететь к Изабель и Фэнни в Лондон. - Слушай, как бы это тебе сказать? Бывает в жизни, что люди влюблены, а потом любовь проходит и они... ну... разбегаются. Твоя мама сбежала от меня с другим, ты это прекрасно знаешь, да и от тебя тоже можно сказать... Сандра вскочила со сту-

101

ла. Слёзы высохли, синие глаза потемнели: - Ты намекаешь, что Стив бросил меня? За что? За что с утра пораньше Роберту нужны все эти разбирательства? - Да ни на что я не намекаю. Я не знаком с твоим бойфрендом, как там его, Стоуном? Стивом? Но, теоретически бывает в жизни, что парень встречает другую... ой, только не реви. Ну что за драма? Ты такая молодая, будут в твоей жизни ещё мужчины. Сандра, прекрати плакать и объясни, я-то чем могу тебе помочь? Девушка, вытерла нос и щёки салфеткой, посмотрела на отца такими же синими, как у него, глазами: - То есть, как чем? Ты же пишешь детективы и у тебя специфический настрой ума - разгадывать загадочные сюжеты... - Это с чего ты так решила? Или Лилиан тебя надоумила? Ты думаешь, что выдуманная мною жизнь похожа на настоящую? Что только лишь силой своего воображения я смогу отгадать кто, когда и зачем похитил Стива? Если вообще похитил... У вас что, просили выкуп? Грозились порезать его на кусочки, если не уплатите? Или вы решили меня развести на пару миллионов? Так знай, у меня денег нет! Ты меня слышишь? Девушка задумчиво покачала головой, намазывая очередной кусок булки маслом. Она давно привыкла к тому, что папа её человек неуравновешенный и, сердясь, болтает разную чушь: - Нет. Никто не звонил. Не понимаю, что происхо-

дит. Роберт вздохнул с облегчением: - Вот видишь, может он ещё и объявится, ты только зря волнуешься. Сандра, ты год не ела, что ли? Он не успел услышать ответ, как зазвонил телефон. Это была Симона. Сейчас начнёт ругаться, что до сих пор не отправил файл с текстом книги. Но то, что он услышал, повергло его в шок. - Ты что делаешь, Роберт? Ты убить меня хочешь? Всё, я разрываю с тобой все контракты... - она орала так, что было слышно на весь особняк. - Подожди, что я сделал? Не ори, я ничего не понимаю? Что за день сегодня…? - Ты не понимаешь? Идиот! Твоя книга появилась в интернете. Глава за главой! Ты... и мать твоя... откуда ты взялся на мою голову? Вернёшь аванс и выплатишь издателю неустойку. Всё, я знать тебя не желаю, - Симона бросила трубку. Роберт почувствовал, что его сейчас хватит инсульт. Схватив трубку, набрал номер Лилиан: - Ну, ты теперь довольна? Можешь радоваться, у меня всё пошло прахом. Лучше бы и правду я резал людей живых или мёртвых. Это ты подослала ко мне шпионов взломать мой компьютер? Кто это, кто? Фэй или эта таинственная Сяо? А может моя повариха Берта? А! Я понял - это моя дочка, да? Сидит тут и сметает всё со стола, как голодный верблюд в запас... Послушай, так она, что, беременна? Ха, ха, ха... Теперь

ясно, почему этот Стив от неё сбежал... Ха, ха, ха... Семейственность... Рожать, едва окончив школу... Смешно...

I: Глава седьмая. Золотой рог. Старая харчевня с почерневшей от грязи табличкой над дверью была рада любому гостю. Ее округлые окна-глаза приветливо и немного тоскливо глядели на всех, кто проходил мимо; теплый огонек, исходящий от пышущего жаром камина, звал к себе. Там, за дубовой дверью, которая была испачкана снизу землей, давно шел пир. Белый полумесяц на звездном небе, словно краюха хлеба, напоминал пустым желудкам о еде. Дайнара думала, что утолила голод тем, чем поделился с ней Элиус, но сейчас вся сытость куда-то развеялась. Видавшая виды харчевня, наконец, приблизилась. Это была окраина Эйла, отсюда, с этого самого дома, и начинался город. Непонятно было, почему хозяин устроился на отшибе. Здесь, должно быть, и посетителей меньше, чем могло бы быть, открой он свою корчму где-нибудь в центре города, да и разбойники могли в любое время напасть. Девушка много слыхала о том, что не так давно появились на Западном тракте лихие головорезы, но верить в это не хотелось.

Лилиан слушала его, не перебивая. Но когда он стал смеяться до икоты, бросила в трубку: - Успокойся, прекрати

. Всадники расседлали коней и передали их сопливому пареньку в засаленном переднике, тут же оказавшемуся перед ними. Нарсил, не слишком доверяя мальчугану, решил проследить, чтобы тот насыпал лошадям в кормушки овса, и последовал в конюшню, расположенную слева от харчевни. Остальные просочились в проход, показавшийся Двалину узковатым. Дайнара, прежде чем войти, успела прочитать название на вывеске. Заведение громко именовалось "Золотым рогом". Оказавшись на пороге, девушка сразу же ощутила стоящие в воздухе запахи спиртного вперемешку с кислым потом и табаком. На нее навалился многоголосый гул пьяных мужей и хохот девиц. Дверь снова скрипнула – подоспел Нарсил. - Это не самое лучшее место, но на дворе темень, искать что-то другое только терять драгоценное время, черноволосый муштарец приобнял ее за плечи. - Ты что, принимаешь меня за избалованную домоседку? – усмехнулась Дайнара и шагнула вперед. – Этот "Золотой рог" пахнет приятней, чем Кичья топь, а это, поверь мне, отвратное место.

истерику. Бери с собой Касандру и прилетайте немедленно. Автор: Карин Гур

$ Эли ус не уверенно улыбнулся. Он не знал, как вести себя с подругой детства, которая к тому же выбралась живой из опасных болот. Кто он такой, чтобы навязывать свое общество этой девушке? Простой воин, на счету которого всего один бой. На новоприбывших гостей никто не обратил внимания, и только толстяк с влажными, бегающими глазами хитро улыбнулся, заметив их. Он что-то крикнул разносчице, мечущейся с заказанными блюдами меж столов, и поспешил к вошедшим. - О, гости дорогие, проходите, садитесь, - встретил он их неприятным, чуть визгливым голосом. "Да уж, дорогие, - заключил про себя Нарсил, все еще потирая ушибленный нос. – Этот гад так и глядит, как бы оставить нас с пустыми карманами. Свинья трактирная!" - У нас так редко бывают бойцы. Что же вас привело в н аш т еп лый "Золотой рог"? – продолжал толстяк, который, скорее всего, и был хозяином этого не очень опрятного заведения. - Мы едем домой, - неохотно ответил Элиус. – Очень устали с дороги и хотели бы остановиться

102

здесь на ночлег. - Учтите, что я не собираюсь спать в скотнике, вставил Нарсил. - О! Да, конечно. У меня есть свободные комнаты, можно разместить всех. Пойдемте за мной, я покажу вам, - хозяин стал неуклюже пробираться через столики, за ним гуськом последовали валящиеся с ног от усталости путники. Он завернул направо и повел гостей по коридору. Вскоре перед ними оказалась лестница, ведущая наверх, а поднявшись по ней, они увидели еще один коридор с запертыми дверями. - Это мои лучшие комнаты, и они требуют отдельной платы. Если вы пожелаете отужинать здесь, позовите Тарка моего помощник. А меня зовут Хироком, любая просьба – и я у ваших ног, - толстяк открыл обе двери, вручил гостям ключи и, низко поклонившись, добавил. – А мне уже пора. Работа, работа… Улыбаясь, насколько это позволяли тяжелые щеки, и, кланяясь, покуда не мешало брюхо, Хирок ушел. Откуда-то снизу слышался его топот и насвистывание. Возможно, он даже потирал руки, предвкушая скорую прибыль – у троих солдат, эльфы и гнома обязательно должны быть деньги, причем немалые. - Дайнара, будет лучше, если ты останешься под нашей защитой, - предложил Элиус. - Лучше, если я буду с Мин-Айрин и Двалином, произнесла девушка. После разлуки она чувствовала себя неловко ря-

103

дом с тем, кто был знаком с ней с самого детства. Он хотел больше, чем Дайнара могла ему дать, и это рождало чувство вины. Нарсил хлопнул друга по спине, и они вместе со Скаем скрылись за дверью. Дайнара впорхнула в комнату и окинула ее взором. Здесь, безусловно, можно было жить, но недолго. Это была не самая лучшая комната, как говорил хозяин харчевни. Толстый слой пыли и серая паутина под потолком сообщали, что тут не только не убирали, но и не жили уже давно. - Ты посмотри, что этот пес нам подсунул! Да его за такое надо вешать на площади вверх ногами, чтобы все видели и смеялись. Подлец, я ему и медяка не дам, пусть подавиться слюной, сукин сын! – разразился в гневе Двалин. - Успокойся, выбора все равно нет, - промурлыкала эльфа, опустив на помятый тюфяк резной лук и полупустой колчан. – Думаю, нашим друзьям повезло не больше. - Я спокоен! Я-то спокоен, а вот жирдяй Хирок сейчас занервничает! Дайнара, стараясь обращать на перепалку друзей как можно меньше внимания, погрузила руки в стоящий на табурете ушат, наполненный водой. Грязь глубоко въелась и не хотела оттираться, но холодное прикосновение влаги дарило неземное блаженство. Отмыться - вот чего сейчас желала Дайнара больше всего на свете. - Хирок получит свои деньги, ровно столько, сколько заработает, - медленно и спокойно говорила

Мин-Айрин. – А ты лучше умерь свой пыл, не то получится, как с беднягой Нарсилом. - Он сам выпросил у меня кулак. В следующий раз будет знать, когда можно открывать рот, а когда лучше промолчать. - Конечно, - согласилась она. – Ты великий учитель, Двалин, а твой способ донесения знаний удивителен. Умоляю, спустись вниз и закажи чего-нибудь съестного. Да! Увидишь Хирока, попроси у него какуюнибудь одежду для меня и Дайнары. Эта грязь липнет к телу. Гном еще немного постоял, стягивая с себя кольчугу и приглаживая взъерошенную бороду, а затем отправился в зал, откуда доносились удальские песни и подвывания. Он и сам не прочь был отбросить гнев и присоединиться к тем гулякам. За окном было темно, а в широком зале харчевни лилось рекой вино и пелись песни. Возле окна на сдвинутых вместе столах боролись двое мужчин в меховых плащах. Вокруг них столпился народ и галдел, ставя то на одного, то на другого, пытаясь предугадать, кто же окажется сильнее. - Давай, давай, Терлинг. Ударь, как следует. Собери волю в кулак, ты же можешь! - Ну, ну, ну, браток. Не сдавайся, не вздумай расслабляться. Я на тебя ставил! Отовсюду доносились подбадривающие возгласы. Вся жизнь таверны сейчас вертелась вокруг этих дво-

их. Только один из них заслужит всеобщее уважение или бесплатную выпивку, другому придется смириться с насмешками и тычками: "Как он, такой молодец, мог уступить свою победу противнику?" Светловолосый парень устроился через столик от шумной компании и подозвал к себе суетливого разносчика. - Эй, мелюзга! Накрой на стол да поживей. Чем вы тут людей кормите?! Давай поторопись, чтобы моим друзьям, когда они спустятся, не пришлось долго ждать. Малец понятливо кивнул и тут же затерялся в толпе. Нарсил потрогал двумя пальцами опухшую переносицу. В железной кружке, стоящей на деревянном столе с подтеками жира, он разглядел синеву, расплывшуюся под глазами. Удар гнома был силен. И зачем только он вздумал шутить с этим низкорослым бородачом? Элиус тоже хорош, даже словом не защитил, а еще называет себя другом. Неожиданный стук заставил Нарсила вздрогнуть. На стол с грохотом опустился глиняный кувшин, а следом и его хозяин рухнул рядом. Его тяжелое тело едва не развалило табурет, и незнакомец благодушно отрыгнул. - Ну что, паршивец, выпьем за мою победу? – гаркнул он из-под черной мохнатой бороды с запутавшимися в ней хлебными крошками. - Наливай, коли не жалко, - мгновенно воодушевился муштарец и пододвинул кружку.

Вино кровавым ручейком перетекло в нее. - Меня зовут Терлинг, представился заросший волосами мужчина, скинув с себя богатый лисий плащ. – За мою победу! Сказав так, Терлинг, а это именно он минуту назад пересилил противника, поднял над собой кувшин и опрокинул его содержимое в глотку. - Еще вина! – тут же крикнул он, и опустевшая посудина устремилась в стенку. – Терлинг хочет утолить жажду! Кто ты и что здесь делаешь? Что-то я раньше не видел твою рожу в "Золотом роге". - Я Нарсил из Муштара, - ответил нехотя парень, поставив кружку на стол. - Хо, Нарсил, и кто же тебя так разукрасил? – усмехнулся громила. - Мне досталось в неравном бою, - произнес Нарсил, и в какой-то мере он был прав. - Что ж, выпьем за то, чтобы тебе больше не доставалось, - Терлинг схватился за новый кувшин с вином, подцепив кружку с соседнего стола и умело наполнил обе емкости живительной влагой. - Я сам приехал из Лисьего Дола, это на севере. Наше государство славится лисами, вот и столицу назвали в их честь. Смотри, чистый мех! – разговорчивый собеседник помял в широких мозолистых ладонях свой пушистый плащ, потряс его, чтобы Нарсил разглядел получше. – Сколько зверьков ушло… А хочешь, я его тебе подарю? Хочешь? Ей богу. Мне не жалко. - Подаришь? А не

врешь? - усомнился парень. Он протянул руку и, взяв кувшин, наполнил кружки. – За тебя, друг Терлинг. Самый щедрый друг во всей Фрамории! Тот был не против и с удовольствием выпил за себя. Захмелевший Нарсил уже с любовью глядел на собеседника. - А я в степях был, пробормотал он. - Да ну! - Да! Я бил кочевников, как ваших прославленных лис, а они мне в ноги падали и молили пощадить. До чего гадкие псы! – бахвалился Нарсил, уперевшись локтями в край стола. - Слушай, а для чего они такие длинные усы носят? - Усы?! Хе, это всем известно. Вот когда темно вокруг, а огня под рукой не оказалось, совсем нету, они, значит, становятся цепочкой, хватают друг друга за усы и вперед! Ну, совсем как кроты, только те хвостами держатся, а эти… хаха-ха… усами! Парень закатился смехом, довольный собственной шуткой. Терлинг поддержал его громогласный хохотом, от души стуча по дереву кулаком. - Не усердствуй, а то вино разольешь! – произнес Нарсил. - Это точно, - согласился тот и вновь наполнил кружки. – Ну, ты меня и насмешил, парень. Вино покинуло свое пристанище, булькнув напоследок, кружки вернулись на свои места. - А спеть можешь? - Спеть? - Да, повесели старину Терлинга.

104

- А чего ж не спеть, спою. Нарсил прочистил горло, вспоминая что-нибудь подобающее для такого случая, почесал пятерней в затылке и прищелкнул пальцами. - Кажется, я знаю, что подойдет. Стол едва не опрокинулся на него – громила Терлинг поднялся на ноги. - Тихо всем! Сейчас малыш Нарсил споет нам песню! Давай. Все внимание сразу же обратилось к повеселевшему парню с носом, похожим на картошку. Нарсил наконец-то почувствовал себя как дома, где он всегда был в почете. - Песня про каргу! – провозгласил он. Как гулял я по лесу, Видел страшную каргу, Та карга мне улыбалась и звала меня в избу. Я зашел к ней на обед, Ну почти что как сосед, На столе стояло пиво – отказаться силы нет. Ах, карга, карга, карга, Обманула ты меня, Ни за что и ни про что Чуть не съела ты меня! Выпил я и закусил, Сев на желтенький настил, И блинов, и пирогов, так что сон меня сморил. Отняла она заслон, Кочергой взмахнула вон, так что выпрыгнул в окно я, А карга издала стон Эта старая карга, Накормив меня сполна, Вымыв, выпарив, хотела затушить с лучком меня. - И все вместе! Ах, карга, карга, карга, Обманула ты меня, Ни за что и ни про что

105

Чуть не слопала меня. Паренек оглядывался и встречал вокруг довольные лица – народу понравилась его песенка, кто-то даже пытался подпевать. Массивный Терлинг добродушно хлопал его по спине и уже наполнял кружку, приговаривая: - Выпьем, малыш Нарсил! И Нарсил, не отказываясь, принимал из его рук вино. К столу подсели еще трое мужчин. Все они были одеты в добротные плащи из шкур лисиц и выглядели так, словно много дней подряд провели в медвежьей берлоге. Но муштарца это нисколько не волновало. Его здесь любили и ему были рады. Самое время припомнить еще пару забавных песен, что звучали не так давно в "Бегущем олене", муштарском трактире, и выдать на гора острот, в которых он был силен. Мягкий лен вместо пропитавшегося потом и грязью тряпья был сейчас так приятен, что Дайнара невольно забыла о ждущем ее внизу ужине. Она стояла в центре комнаты, которую только с натяжкой можно было назвать уютной, и пыталась вспомнить, когда она в последний раз надевала юбку. Наверное, лет в восемь, когда отец подарил ей длинное голубое платье, красивое до одури и жутко дорогое. Дайнара не вылезала из него дней пять, а то и больше, пока не порвала об корягу. Но и тогда девчонка не расстроилась, обрезала до колен и носила на зависть соседкам по двору, но это было в детстве, а теперь она не любила платья

и все, что делало ее похожей на повзрослевших девиц. И сейчас эта просторная юбка, которую притащил помощник хозяина корчмы Тарк, казалась ей верхом мерзости. Гораздо приятнее было бы влезть в крестьянские штаны, но таких для нее, к сожалению, не нашлось. Скрипнула дверь, старые несмазанные петли возвестили о приходе гостя. Дайнара резко, словно испуганная лань, обернулась и увидела на пороге своего друга. - Всемогущий Митра! – воскликнул Элиус. Он был потрясен, потому что сейчас перед ним стояла не гордая крестьянка с извечным стремлением стать воином и отомстить за свой народ. Пред ним явилась неустрашимая Моргана с ниспадающими, словно львиная грива, черными локонами. В обрамлении волос горели изумруды глаз, а легкий стан в полуобороте, казалось, вылит из стали. - Разве тебя не научили стучать? – произнесла Дайнара. Ее брови тут же сошлись на переносице. - Прости, я хотел позвать тебя в зал, - Элиус немного смутился. – Я никогда не видел тебя такой. - Клянусь, больше не увидишь, - девушка виновато пожала плечами и направилась к выходу. – Эта дрянная юбка мешает мне ходить. Как можно всю жизнь провести в мешке и при этом гордиться?! - Ты говоришь, как мужик, которого переодели в женские одежды, - усмехнулся Элиус, когда они вы-

шли в коридор. Его взгляд упал на точеную талию девушки, кожаную перевязь и… ножны. - Ты взяла с собой меч? – изумился он. - Это подарок МинАйрин. Я не могу позволить, чтобы какой-нибудь бродяга спер его и продал за медяк на рынке. Ответ был краток и пояснений не требовал, а Элиус понял, что совершенно очарован дикой красотой подруги, но та не желала принимать даже малейших ухаживаний молодого воина. - Похоже, наш друг стал любимцем "Золотого рога", - произнесла Мин-Айрин, накручивая на палец светлый локон. – Гляди, как его чествует гуляющий народ. Она сидела напротив статного Ская и время от времени ее глаза совершенно случайно натыкались на его лицо. - Когда-нибудь этот остряк лишится языка. Это буркнул Двалин и сразу же уткнулся в глубокую посудину. Стол был расположен в дальнем углу зала и ломился от яств. Хитрый толстяк Хирок позаботился о том, чтобы гости действительно чувствовали себя как дома, и пусть комнаты здесь были грязны, зато угощения – сытны и вкусны, что же говорить о выпивке… Угощал всех бородатый силач Терлинг, кстати, новый друг Нарсила, чему был несказанно рад гном. Он пил залпом из огромных кружек и с удовольствием закусывал то дичью, то солениями, то горьковатым сыром, а то и головкой лука

или зубчиком чеснока. Измученный переходом через степи кочевников Вангол, а затем сквозь северное окончание Кичьей топи Двалин так был поглощен едой, что не замечал томные взгляды своей спутницы, обращенные к сидящему напротив Скаю. - А где Дайнара? Почему она не спускается? – вспомнил вдруг гном. - Дорогой мой житель подземелий, - эльфа провела ладонью по своей дивной шее и почему-то усмехнулась. – Дайнара сейчас, должно быть, решает важный вопрос в компании Элиуса. Славный малыш, к тому же преданный как собака. Двалин прицокнул языком и окунул усы в пиво. Этот напиток утолял жажду и дарил приятную муть в голове да тяжесть в желудке. Нет ничего приятнее, чем опрожнить здоровенный мех в жаркую погоду. Но, к слову сказать, пиво здесь было не самого лучшего качества, утешало лишь одно – есть и пить можно было без оплаты, по крайней мере, в эту ночь. Двалин мечтательно причмокнул губами, вспоминая вкус и аромат пенного напитка из Богамна, не зря ведь столицу Убории прозвали пивным царством. Внезапно гул и грохот в наполненном теплом зале прервались, что-то грохнуло, упав. Гном и его спутники обернулись на звук и увидели такую картину. За столом, где еще совсем недавно холили и здравствовали молодого муштарца, больше не было согласия. Здоровенные мужи в лисьих плащах повста-

вали с мест. Один из них, с засученными рукавами, был белым от гнева и готов был броситься в драку прямо сейчас. Его не держали. Похоже, кому-то удалось испортить благодушное настроение удалого сорянина, жителя Лисьего Дола. Еще до конца не протрезвевший, но уже осознавший, что дело плохо, Нарсил лежал на полу. Точнее, он сидел на деревянном стуле, который опрокинулся от удара разъяренного Терлинга. Парень попытался сжать челюсти и проверить на месте ли зубы. К счастью, все они были целы, но на языке остался солоноватый привкус стали. - Ты, мерзкий пес, - заревел его "друг", продираясь через толпу товарищей. – Вставай и отвечай за свои слова! Умри мужчиной, мразь! "Зачем я сморозил эту глупость. Не стоило рассказывать им эту историю про сорянина", - корил себя Нарсил, поднимаясь на нетвердые ноги. В голове гудело - то ли от удара, то ли от выпитого, и он абсолютно точно знал, что Терлинг скрутит его в бараний рог, если захочет. - Послушай, Терлинг, мы же друзья. Ты сам говорил. А это… всего лишь шутка! Вон даже они не обиделись. Правда? – Нарсил обратился к новым знакомым, так щедро угощавшим его, и не нашел поддержки в их суровых лицах. - Не смей называть меня другом, щенок! Широкоплечий сорянин схватил парня за грудки и, приподняв, хорошенько встряхнул. Позади одобрительно загудели.

106

- Я ему помогу, - решительно заявил Скай, но крепкая рука гнома легла ему на плечо. - Не вздумай вмешиваться сейчас. Все еще может обойтись без мордобоя, - пробормотал он, сильнее сжав другой рукой деревянную кружку. Нарсил не знал, как объяснить новоявленному противнику, что он совсем не хотел задеть его честь. Терлинг тряс его, наверное, в полсилы, но уже от такой ласки хрустели кости. - Смотри! Они смеются над тобой! – воскликнул муштарец, указав назад. Терлинг, не ожидавший подвоха, оглянулся, а гибкий Нарсил извернулся и вмиг освободился от железной хватки сорянина. Оттряхнув на себе кафтан, он направился прочь от новых друзей, но его за шиворот вернули обратно. - Мы еще не договорили с тобой, - гаркнул Терлинг и ударил в живот. Парень согнулся пополам, сплюнул комок крови на деревянный пол. - Я не сделал тебе ничего, - произнес он, собираясь с силами. Вокруг драчунов уже собрались постоянные зеваки "Золотого рога". Их невозможно было удивить такими поединками, но отказываться от стоящего зрелища они тоже не собирались. - Молись всем богам, каких знаешь, ты разозлил Терлинга! – выкрикнул противник, бросаясь на Нарсила. Тот не растерялся. Вовремя схватив подвернувшийся под руку табурет, он опустил его на голову Тер-

107

линга. Хруст дерева услышали все, но Терлинг лишь отряхнулся и, отобрав табурет, ставший оружием, нанес ответный удар. Нарсил успел увернуться, едва не налетев на острый край стола. К горлу подступил комок. Когда он развернулся, то увидел лишь деревянный брусок, летящий в его сторону. Правое плечо заныло от боли. Тогда Нарсил заметил наполовину опустевший жбан и метнул его в противника. Тот рассвирепел еще больше. Он схватился с муштарцем и вскоре бросил его на пол, перекинув через себя. В следующий миг в его руках оказался меч, кто-то услужливо сунул его хозяину. Ножны устремились прочь, и оголенная сталь засверкала над головой. Нарсил едва успел отскочить в сторону, чтобы спасти свою жизнь. Вокруг ухмылялись довольные лица, кто-то, правда, разочарованно вздохнул, должно быть, оттого, что все так скоро закончилось. Играя мускулами, Терлинг поднял над собой меч. - Докажи всем, что ты победитель! - выкрикнул какой-то хромой безумец из толпы. Что-то тяжелое треснуло о его затылок, озверевший сорянин медленно развернулся, чтобы лицом к лицу встретить того, кто осмелился бросить ему вызов. Удивлению его не было предела, когда народ расступился, и посреди пустоты оказался гном, достававший ему лишь до пупа. Он был спокоен и, подперев бока кулаками, сверлил глазами сорянина. Рядом с ним

стоял высокий, но все же не ровня Терлингу, воин и, судя по его растерянному взгляду, кидал не он. - Кто ты, коротышка? - Я Двалин, сын Нура, и родина моя – ХалилоТурна, - произнес гном и выступил вперед. Нарсил поднялся на ноги и, поглядывая на верзилу, заковылял прочь от него. Внутри все ныло. - Не мешай мне, коротышка, - прорычал Терлинг и хотел вернуться к незаконченному делу. - Ты поднял меч на безоружного. Попробуй теперь сразиться со мной и почувствуй разницу, - обратился к нему Двалин. - Смеешься ли ты надо мной? Здесь все знают, что нет сильнее воина, чем Терлинг, повелитель дорог. - Воинствующий сорянин?! Может ли это быть правдой? Насколько я знаю, соряне славятся своими миролюбием и урожаем? Верзила, горящий желанием крушить все и вся на своем пути, замахнулся на Двалина. Их было двое в кругу. Нарсил уже скрылся среди толпы, а Скай не торопился вмешиваться в дело, где, как и в любви, третий лишний, если только это не война. Тяжелый длинный меч был в двух пальцах от незащищенной головы гнома, тот вывернул вверх боевой топорик, послышался скрежет металла и стон изумления, вырвавшийся у Терлинга. Народ оживленно зашептался. Сорянин с разворота нанес удар, который резко был отражен гномом, и в следующее мгновение защищался уже сам непобедимый Терлинг. Меч скри-

пел и тупился, встречаясь с топором из таалской стали. Удар за ударом громила обрушивал на противника свою мощь. Двалин блокировал их, отзываясь на каждое движение сорянина всем своим телом. Он изворачивался и подпрыгивал, когда это было необходимо, с трудом отражал мощные выпады, пытаясь всеми силами удержаться на ногах. Народ вздрагивал и, затаив дыхание, следил за битвой этих двоих. Удары Терлинга были сокрушительны, но, вопреки расчетам Двалина, совсем скоро он стал откровенно мазать и бил, скорее, наобум, стараясь вылить свою злость. Выбрав момент, Двалин нагнулся и опустил топор на бедро противника. Верзила с диким ревом отступил назад, а лезвие меча полоснуло спину Двалина. В тот миг гном пожалел, что снял кольчугу. Он полетел на пол, перекатываясь через себя. Терлинг не стал догонять его, он кинул вперед свой тяжелый меч. Времени на раздумье не было, измотанный этой возней гном бросил в противника боевой топорик. В плече что-то неприятно хрустнуло. Кто-то дернул его за одежду, к себе. В следующую долю секунды меч вошел на полпальца в щель между рассохшимися половицами, в том месте, где только что находилась голова Двалина. - Надеюсь, мы квиты, виновато пробормотал Нарсил, склонившись над ним. Вид его оставлял желать лучшего, но паренек не унывал. - Помоги мне подняться, - сказал Двалин и, ухва-

тившись за ноги Нарсила, встал Он посмотрел, наконец, на Терлинга и понял, из-за чего поднялся шум. Задиристый сорянин распластался на полу, руки его были раскинуты в стороны, а изо лба торчало древко топора. Он наполовину вошел в голову Терлинга. - Ты в порядке? – рядом оказалась встревоженная Дайнара. Она не застала всего поединка, зато хорошо видела его окончание, и оно поразило ее до глубины души. Эльфа облегченно вздохнула, обнаружив друга живым. Ее стрелы не понадобились на этот раз. - Мой топор, - пробормотал Двалин и рванулся к трупу, которого, словно воронье, уже обступил народ. – Верните мне мой топор! – повторил гном уже громче. Утерев со лба льющийся ручьем пот, он ухватился обеими руками за топорище. Зрелище было не из приятных, и Дайнара невольно отвернулась. Она не хотела глядеть на побледневшего разом громилу, его осунувшиеся черты лица и закатившиеся белки глаз, но мертвец словно не желал отпускать ее внимание, хотел еще раз показать себя этой невысокой, среднего роста фигурке среди каркающей оравы пьяниц. "Посмотри на меня"- умолял сорянин Терлинг, готовый вступить на путь Даго, дорогу мертвых. Смерть пришла в "Золотой рог". - Посмотри на него. На грозного Терлинга, - девушка вздрогнула, так неожиданно прозвучали для нее эти слова. Приветливо улыбаясь и

поглаживая резную голову волка на посохе, повелитель ночи опустился на стул. Он явился неслышно, словно тьма, окутавшая город, чтобы заняться своей привычной работой. - Когда-то он был крестьянином, имел свой надел, землю и скот. У него была жена и двое детей. Терлинг был хорошим отцом, если тебе интересно, Анамар, нисколько не смущаясь, поманил Дайнару к себе. – Присядь, у меня еще есть время, чтобы разделить его с тобой, - девушка села рядом, боясь промолвить даже слово. – И вот однажды, когда он ехал со своей семьей на рынок, на них напали разбойники. Лихие соряне, презревшие земледелие, уволокли в лес жену Терлинга и долго глумились над ней, пока бедная женщина не потеряла разум. Терлинг нашел ее лишь под утро, висящей на суку. Она повесилась на собственном поясе. Вернувшись домой, сорянин запил, а спустя пару лет он сам ушел в леса и завел новых друзей. Сама понимаешь, судьба – сложная штука, а твоя судьба предначертана звездами… - Что ты имеешь в виду? – Дайнара вскинула брови и посмотрела прямо в глаза проводнику душ умерших. Ее бросило в дрожь от бездонной мглы этих глаз, но она не посмела отвернуться. Слишком важен был для нее ответ на этот вопрос. - Любые знания должны быть заслужены, - усмехнулся и провел широкой ладонью по оскалившейся голове посоха Анамар. - Я заслужила их, -

108

твердо произнесла Дайнара, едва не ударив по крышке стола и не попав рукой в жирное пятно. – Ты все знаешь обо мне, и ты не можешь не знать, сколько страданий мне пришлось перенести. - Это все ерунда. - Для тебя, повелителя мертвых, это может и ерунда, но только не для меня. Я уже несколько дней не видела куска хлеба и не лежала в теплой постели, - глаза Дайнары горели гневом. - Ты не простая девушка. - А кто же я тогда? - Ты Дайнара, - она сжала челюсти, этот ответ ничего ей не давал, ничего. – Несущая свет во тьме… - Что это значит? Но он ушел, вернулся в Царство мертвых, прихватив с собой беднягу Терлинга, еще совсем недавно отмечавшего победу в кулачном поединке. Анамар испарился также тихо, как и возник, так и не ответив на вопрос оторванной от дома муштарки.

Взгляд Дайнары, ищущий покровителя в толпе, натолкнулся на гнома. Тот был угрюм и невесел, но заметив девушку, тут же попытался преобразиться. - Эй, Дайнара! – крикнул он, махнув рукой. – Давай к нам, сюда! Негоже одной пировать! Ей было непонятно, почему Двалин сказал так, ведь она не ела и не пила. Рассеянно улыбнувшись, девушка присоединилась, наконец, к своей компании. Они устроились за тем же столиком, где не так давно сидели. Дайнара разглядела поникшего Нарсила, изо всех сил прижимавшего к лицу, вмиг вспухшему и посиневшему, невесть откуда взявшийся железный кубок. Ему досталось дважды, и теперь назвать красавцем сына Варлина нельзя было ну никак. Элиус хлопал паренька по спине, пытаясь хоть как-то приободрить. Он сразу отметил задумчивое выражение лица девушки, но решил не спрашивать ее о причинах такого на-

строения и подождать утра. Рядом с Дайнарой тут же оказались блюда, кто-то заботливо наполнил деревянную кружку. Она даже не успела спросить, куда подевались Скай и эльфа, как Двалин поздравил ее со скорым прибытием домой и легонько толкнул локтем, предлагая выпить за это. Дайнара не отказывалась. Она хотела поскорее избавиться от гнетущего беспокойства, поселившегося в ее сердце после прихода Анамара. Совсем скоро она будет дома, а там, должно быть, столько дел накопилось. Огород, наверное, сплошь зарос сорняками, если соседские сорванцы не повадились за овощами, да козы могли отощать и захандрить без хозяйки. Главное, чтобы соседи не проявили инициативу и не забили Ларну и Белянку на мясо. Остальное – пустяки. Все наладится, только бы добраться до дома. Автор: Хиль Де Брук

6 Вот так моя жизнь превратилась в мрачное болото. Вот так в моей душе больше не осталось места для радости. Да и о какой радости может идти речь, когда знаешь такое? Когда ты сидишь в падающем самолете, и знаешь, что еще чуть-чуть, и все вы — пассажиры и экипаж — разобьетесь о неизбежные скалы. А твои соседи все еще думают, что летят в отпуск,

109

и радуются жизни. Но, так или иначе, жизнь продолжалась. Пока. Я продолжала ходить на работу, а почти все свободное время мы проводили с Ишей вдвоем. Я пыталась отвлечь себя от знания о крахе человеческой эпохи мыслями о сиюминутном персональном благополучии, но это получалось лишь отчасти. Гуру вернулся из Раджастана, где в аутентичном

ашраме, близ озера Пушкар, совершил марш-бросок в направлении личного просветления, и был полон новых идей, как наставить нас на путь истинный. С собой он привез кучу сувенирной дребедени, какихто диковинных заварок и сладостей, а так же заготовил кучу новых историй и притч для заседаний "чайного клуба". Практика медитации в этот раз про-

ходила не по обычной схеме, а мы практиковали нидру. Нидра — это так называемая йога психического сна. Практика производится лежа на спине, в позе трупа, сознанием нужно следовать за голосом инструктора. На самом деле это не сон, а промежуточное состояние между сном и бодрствованием, но соблазн полноценно заснуть зачастую побеждает. Ничего страшного в этом нет, даже если вы заснули, все равно практика прошла не зря. Гуру разжег свои любимые благовония, сообщив, что это какая-то очень особая трава из Индии. Я бы скорее назвала эти благовония вонючками. В темноте мы улеглись на полу бездвижными телами, а Гуру сел, и начал давать указания нашим сознаниям. Я не буду описывать подробно весь процесс, суть в том, что сначала вы полностью расслабляетесь, потом подключаете некий ассоциативный ряд, таким образом, вступая в контакт со своим бессознательным. На определенном этапе Гуру умолк, а сознаниям было велено в этой тишине не прекращая вести обратный счет. Если сбиваешься — начинаешь заново, если доходишь до единицы — начинаешь заново. Пятьдесят четыре, пятьдесят три, пятьдесят два….. сорок четыре, сорок три, сорок два, сорок два…. Сбилась. Пятьдесят четыре, пятьдесят три…. тридцать, двадцать девять, двадцать восемь… Пробел. Пятьдесят четыре, пятьдесят три… двадцать пять, двадцать четыре… Скольжу внутри планеты Ид. Темно, пусто.

В пустоте лишь мыслеформы чисел. Двадцать три, двадцать два… Вон мой росток Я, его корни… пусть пока побудет вдалеке. Двадцать, девятнадцать… В пустоте что-то появилось… Двадцать…. было уже. Пятьдесят четыре, пятьдесят три… Какойто бурый туман. Какая-то сущность из бурого тумана и слабого электрического разряда. Оно движется. Сорок пять. Оно движется в сторону моего ростка. Сорок четыре. Оно подобралось совсем близко. Сорок три. Оно пропитало собой почву вокруг корней. Сорок два. Оно схватило корни. Сорок один. Оно крепко держит их, и треплет, будто хочет оторвать. Сорок один. Оно пытается влиться в мои корни и заполнить собой артерии ростка. Пятьдесят четыре. Росток сжался, росток стал вялым, но он не впускает бурый туман. Пятьдесят три. Они борются. Мне страшно. Пятьдесят два. Если победит туман — я умру. Пятьдесят… Я резко пришла в сознание и открыла глаза. Стук сердца громким эхом синхронно сотрясал все части тела. Дыхание участилось. Кажется, в момент возврата я вздрогнула, как бывает, когда засыпаешь и в полусне срываешься в пропасть. Это Они. Они пришли за мной. Подкараулили, когда мое Я будет "без присмотра" и попытались занять мою оболочку. Но у них ничего не вышло. Не в этот раз. До конца занятия я лежала с открытыми глазами, следя за тем, чтобы сознание опять не расплылось, и считывая

пространство на предмет инопланетной волны. Но теперь все было тихим — похоже, своим мощным энергетическим отпором я их спугнула. По дороге домой (мы пока не жили вместе, а поочереди гостили друг у друга), я рассказала Ише последние новости про инопланетян, умолчала только про историю с ФСБ и полицейскими. Я показала ему в телефоне второе письмо. — Опять ты про своих инопланетян? — как-то слишком весело отреагировал он. Понятно, все еще думает, что это шутки. — Сообщи уже в службу поддержки, пусть найдут хулиганов. — Ага. Только это не хулиганы. И Они пытались вселиться в меня сегодня на медитации. Я увидела внутренним взором… — Ха! Вот это благовония, вот так Гуру, — Иша не унимался веселиться. Он чмокнул меня в лобик, будто я запутавшийся в своих фантазиях ребенок. — Ничего, завтра отпустит. Ты главное не переживай. И надо плотно поесть. Ужин я приготовлю. В смысле, пиццу ты выбираешь. — Ок, договорились, — мне пришлось согласиться. Похоже, объяснять чтолибо нет смысла. Я посмотрела на идущего рядом Ишу и подумала, какой же он милый, и как же здорово, что мы вместе. И пускай наш общий мир летит в тартарары, но по крайней мере, этот остаток мира мы проведем вместе. И какая разница, день остался или тысяча лет, когда есть настоящий

110

момент. Мне даже показалось, что в этот миг ко мне вернулась способность радоваться жизни. Это был мой последний подробный слепок слепок Иши, который остался в моей памяти до сего дня. А на следующий день мой мир рухнул. На работе я как обычно полезла проверять свои странички в соцсетях. От Иши пришло сообщение. Я подумала тогда, что это странно, ведь мы расстались только пару часов назад. Но все встало на свои места после прочтения. Сообщение гласило: МАЙЯ. МЫ ЗАБРАЛИ ЕГО. ХА ХА. ИНОПЛАНЕТЯНЕ. Это писал не Иша, это писали Они с его аккаунта. Вот сволочи! Мрази! Это так подло! Слов нет! Нет, ну это уже слишком, это ни в какие ворота! И я этого так не оставлю. Я сделаю все, чтобы отомстить. Да как они посмели! Ярость помогла мне мобилизовать всю мою энергию и решимость, и я тут же, не раздумывая покинула рабочее место. По пути зашла к начальнику. Наверно, это было излишне — беспокоиться о таких мелочах сейчас, но совестью я решила, что он заслуживает хотя бы быть в курсе моего исчезновения. — Я ухожу, — сказала я уверенно. — Сегодня не ждите, завтра тоже. Снова форсмажор. — Как, опять? А когда же ждать? — Не знаю. Лучше не ждите вообще. После этих слов я резко развернулась, и, не слушая больше, что говорит мне в

111

спину начальник, покинула давно опостылевший офис навсегда. Все, больше никаких обращений в приемную ФСБ, никаких звонков операторам и никаких захваченных паразитами полицейских. Хватит, это все путь, ведущий в никуда, вернее, в нашу общую могильную яму. Проблема исключительной важности, и заниматься ей должен Президент лично, либо пускай он сам распределит полномочия. Я не знаю, где и как застать Президента лично. Да и как вы себе это представляете? Скорее всего, не обойтись без третьих лиц. По дороге я составляла план речи, пытаясь занять голову на пути в Приемную Президента РФ на Китай-городе. Вряд ли план мне поможет, но без целенаправленной работы в голове тут же устанавливался полный бардак. На входе в Приемную Президента РФ меня встретили сотрудники службы безопасности. Они сходу отказались меня пропускать, так как прием граждан осуществляется по предварительным заявкам. Я пыталась объяснить, что проблема исключительно важная, и необходимо как можно скорее донести ее до Президента. Наконец они согласились выслушать меня, и я рассказала про вторжение инопланетян, и для доказательства продемонстрировала письма. — Вторжение инопланетян, — всхрюкнул один, и, утратив всякий профессионализм, залился таким задорным смехом, будто

смотрит сборник лучших выступлений КВН за всю историю. — Вы бы так не шутили, гражданка. Тут все-таки серьезное государственное учреждение, — сказал второй, благо, сохраняя самообладание. — А я и не шучу. Ну с чего мне шутить с такими серьезными вещами, сами подумайте? Первый же давился со смеху, и кажется начал икать. — Вы бы это… голову что ли у доктора проверили, — едва смог прохрюкать он сквозь свои конвульсии. Я посмотрела на второго. Он был по-прежнему серьезен. Надежда только на его профессионализм и адекватность. Он же тоже посмотрел мне прямо в глаза и как-то неопределенно подвигал перед моим лицом рукой. — Не врет она, — резюмировал он, — по зрачкам вижу. Поверь моему двадцатилетнему опыту в следствии. Первый вроде отсмеялся и заткнулся, но на лице его застыл немой вопрос. — Подождите здесь, — сказал второй, указав на банкетку у стены. — Меня примут? — Да. Подождите. Я вызову людей, специалистов по вашей проблеме. Он ушел за перегородку. Сквозь стекло я видела, как он разговаривает по телефону. Ну наконец-то. Интуиция меня не обманула. Наконец-то, попался хоть один адекватный профессионал, который по крайней мере знает, куда адре-

совать проблему. Я стала ждать. Я думала, что это даже неожиданно, что по проблеме инопланетных вторжений есть отдельные специалисты. Или эти специалисты более общие, по вторжениям вообще, или вообще по любым нестандартным ситуациям? Специалисты прибыли минут через двадцать, мужик и тетка в неброской синей униформе. Безопасники указали на им меня и перекинулись с ними несколькими фразами, видимо обрисовывая ситуацию. — Здравствуйте, — дружелюбно поздоровались они, подойдя ко мне. — Пройдемте, пожалуйста, в карету. — В карету? Нам нужно куда-то ехать? — Да. Но тут недалеко. — А вы эээ…. специалисты? Именно по данной проблеме? — спросила я. Если честно, у меня по этому поводу были сомнения. — Да. Ну то есть, мы вас отвезем к главному специалисту. Это даже лучше. Я согласилась. Здравый смысл в их словах был. Конечно, главный специалист по таким серьезным ситуациям не будет сам разъезжать по городу без надобности. "Карета" оказалась точь-в-точь похожа на фургон скорой помощи. — Это для конспирации. Так что пускай вас не смущает, — объяснили мне мои провожатые в ответ на мой удивленный взгляд. Штаб-квартира по ситуациям, связанным со вторжениями инопланетян (не знаю, как правильно звучит название, сформулировала сама, как смогла), оказалась тоже замаскиро-

вана под психиатрическую лечебницу, но после фургона скорой помощи меня это совсем не удивило. Напротив, я нашла это вполне логичным и закономерным, я наверное, и сама бы так сделала. Такие организации светить нельзя, они должны находиться в полной секретности, желательно там, где никто не догадается их искать. Меня привели в кабинет главного. Табличка на двери гласила: "доктор медицинских наук Приготский Семен Львович". Доктор Приготский сразу вызвал у меня доверие. Мы долго беседовали, и он очень внимательно выслушал меня, задавал корректные уточняющие вопросы и даже намеком не ставил под сомнение мои слова. Но все же мне показалось, что его доверие я не пока не заслужила. Он мне пока ничего не рассказал об организации и о том, как тут все устроено. Тем не менее, мне было любезно предложено тут остаться для дальнейшего содействия. Я без малейших колебаний согласилась. Я так поняла, я пока здесь вроде как на испытательном сроке, ко мне присматриваются. По косвенным признакам я догадалась, что организация и правда существует на базе лечебницы, и часть проживающих — реально сумасшедшие. К тому же, вслух принято говорить "лечебница" или "больница", нельзя разглашать информацию даже в стенах лечебницы. Гениальная конспирация, браво. Также доктор Приготский пригласил меня на общее собрание сегодня во второй половине дня. Такие собра-

ния здесь проводятся регулярно, а сегодня для меня еще и повод познакомиться с другими участниками. Меня поселили в комнату в общежитии. К сожалению, финансирование не позволяет выдавать отдельные номера, поэтому у меня образовалась соседка — неопрятная женщина без возраста с расплывшейся тестом фигурой, бывшая пергидрольная блондинка — сейчас об этом напоминали только клочки пережженной пакли на концах. Она представилась Анжелиной. Вернее, она сказала так: "спецагент ФБР Анжелина". Я аккуратно поинтересовалась целью ее прибывания в лечебнице. Она заговорщицки поднесла к губам указательный палец с останками маникюра, и почти шепотом сказала: — Спецзадание. Вот так. Лишь одно слово и все. Вот что значит спецагент. Или вот что значит сумасшедшая. В пять часов нас пригласили в кабинет, где проходили собрания. "Five o'clock" — пошутила я про себя, но поделиться сей остротой было не с кем. В центре помещения кругом стояли стулья — я заняла один из них. Вскоре все стулья были заняты участниками. Доктор Приготский сел в круг вместе с остальными. — Добрый вечер, — начал он собрание. — Добрый вечер, — нестройным хором ответили все. — Сегодня у нас новая участница, поэтому я вкратце напомню правила встреч, — заговорил доктор Приготский, жестом указав

112

в мою сторону. — Каждому из участников дается время на то, чтобы высказаться. Речь принято начинать с представления. Дальше мы рассказываем, каждый о себе, о своих переживаниях, об изменениях, произошедших с последней встречи. Важно — вы должны в объяснить, почему, как вы считаете, вы находитесь здесь, в этой лечебнице. После этого мы включаемся в свободную дискуссию. После этого поделимся впечатлениями. Давайте начнем по кругу, а Майя подключится по ходу, — доктор кивнул в сторону сидящего справа от него мужчины. — Привет. Меня зовут Наполеон, и я французский полководец. Ну надо же, прям классика жанра. Не думала, что "наполеоны" и правда встречаются, мне всегда казалось, что это персонаж анекдотический. Но этот тип явно из сумасшедших. Наполеон поведал, что 5 мая 1821 года он попал в какой-то водоворот времени, умер для своего окружения, но на самом деле оказался в чужом времени в чужой стране. В этом Бонапарт видел исполнение своей дурной кармы. Теперь он не может вернуться назад, а здесь его считают сумасшедшим. Мне стало жаль его. — Привет, меня зовут Анжелина, и я спецагент ФБР, — это говорила моя соседка. — я не могу раскрывать всех деталей моего пребывания здесь. — Привет, я Андрон. Я уже давно умер, мне никто не верит, и поэтому держат

113

здесь, вместо того, чтобы похоронить похристиански. Неужели вы не чувствуете эту трупную вонь? — Андрон помахал руками и подышал, изображая, что нюхает сам себя. — Добрый вечер, господа. Я — президент Российской Федерации. Путин Владимир Владимирович. Я здесь, потому что вынужден был оставить свои текущие дела в связи с возникновением более приоритетных задач. Задач, которые нельзя разглашать на всю страну. Поэтому вместо меня на пост тайно и фиктивно был назначен двойник, а я отсюда все контролирую, и главным образом выполняю эту более важную миссию. И это хранится в строжайшем секрете и обсуждается только здесь. К слову, на своего "двойника" ложный президент был не похож ни капли. — Давайте сегодня поговорим о вас, господин президент. У кого-нибудь есть вопросы к президенту? У меня был вопрос. Даже два. Я подняла руку, как на школьном уроке. — Пожалуйста, Майя, — пригласил доктор. — Скажите, господин Президент, почему ваш двойник совершенно на вас не похож? — Это хороший вопрос, уважаемая Майя. Двойника выбирали не по критериям похожести, было не до этого. Нужно было как можно точнее и быстрее влиться в процесс имитации управления государством, а внешность боль-

шого значения не имеет. Дело в том, что современные технологии воздействия на массовое сознание позволяют делать поистине невозможное. Естественно, эти технологии держатся в строжайшем секрете и обсуждаются только здесь. Таким образом, благодаря этим технологиям, общественности внушили новую внешность президента, и теперь его все видят только так, как видят, и считают, что президент так выглядел всегда. Даже если смотрят на старую фотографию, новые психологические установки не позволяют людям распознать подмену. В свое время некоторые граждане это почувствовали на бессознательном уровне и начали выискивать отличия на фото- и видеодокументах разных периодов. Но выглядели они просто клоунами. Главным образом, потому что так называемые отличия выискивались на фотографиях одного и того же двойника. Так что, фотографическое сходство с двойником в наше время совсем не обязательно. Я ответил? Я действительно вспомнила, что некоторое время назад в сети была такая мода — искать признаки неподлинности президента. — Да, вполне. Еще вопрос. Что за более важная миссия, из-за которой вы покинули пост и скрываетесь в лечебнице? Я заметила, что доктор Приготский наклонился вперед, подперев кулаком подбородок, и, направив линзы своих очков в эпицентр беседы, наблюдал,

кивая седеющей бородкой. Так обычно выглядят люди в моменты сильной заинтересованности. Президент тоже наклонился через круг ко мне, и, понизив голос, будто сообщает страшную тайну, произнес: — Вторжение инопланетян! — Серьезно?! Вы можете рассказать об этом подробнее? — я вцепилась в эту призрачную возможность. Лжепрезидент мог тоже знать о чем-то. — Да, — господин президент торопливо обернулся по сторонам, будто опасался лишних ушей, и еще понизил голос. — Дело в том, что инопланетяне действуют на Земле под видом людей. Конечная их цель — мировое господство на нашей планете. Инопланетяне внедрились во властные структуры некоторых государств и оттуда внедряют хаос и беспредел в наше мироустройство. Для здравомыслящего человека это зачастую выглядит полным абсурдом, но дело в том, что инопланетяне имеют особые технологии. Используя СМИ и другие коммуникативные инструменты, они делают мозги людей податливыми и некритичными, внедряют ложные, а то и вовсе абсурдные идеи, которые подвергшемуся воздействию индивиду кажутся совершенно адекватными и даже правильными. — Вроде как те технологии, которыми людей убедили, что президент все тот же? — Да. Точнее, это и есть те же самые технологии. Их несколько лет на-

зад удалось заполучить посредством шпионажа, и теперь мы тоже немного ими владеем. Но для нас они пока слишком трудоемки и сложны, поэтому кроме подмены президента они пока больше никак не использовались. — И в руководства каких стран им удалось внедриться? — В разные. Точного списка нет. Известно про Соединенные Штаты и под вопросом ряд других государств. В одной нашей дружественной стране, провалив попытку плавного незаметного перехвата власти, они даже устроили переворот. И теперь там черт знает что, а страна перестала быть дружественной. Но мы пока держимся. Во многом благодаря тому, что я продолжаю работать отсюда, из этой секретной резиденции. Поэтому до настоящего президента им не добраться, среди пациентов психушки надо еще додуматься искать. Под риском только двойник. — Давайте не будем употреблять слово "психушка", — вмешался доктор Приготский. — Как скажете, доктор. Так вот… Инопланетяне внедряют в сознания людей всякий абсурд, развязывают у нас бессмысленные войны, под знаком положительных концепций вроде свободы и демократии прививают ложные ценности и практически убеждают людей в том, что черное — это белое. В итоге они запускают механизм, посредством которого человечество само, совершенно добровольно продолжает само-

разрушение, а инопланетянам остается только следить, чтобы мы с этих рельсов не свернули. И они ведут мощную информационную борьбу против сопротивления. Против меня, в частности. Я думаю, вы и сами все видите. Так послушать этого лжепрезидента, и правда, будто пазл в голове складывается. Я помню из психологии, что бред шизофреника всегда имеет логичную структуру. Не подкопаться, в общем. Другой вопрос, что далеко не все из сказанного лжепрезидентом кажется мне бредом. — А как им удается выдавать себя за людей? — спросила я. Мне было интересно, что знает господин президент о подселении паразитического разума в человеческую оболочку. — Точно не известно. Вероятно, тоже технологии. По данным нашей разведки, реальный облик инопланетян отдаленно напоминает земных рептилий. Но это только предположение… — К сожалению, вынужден вас прервать, так как у нас ограничено время, — перебил его доктор, — предлагаю перейти к следующим участникам, чтобы все успели высказаться. Доктор Приготский почему-то заметно занервничал. — Майя, почему бы вам не рассказать о себе. — Привет, меня зовут Майя, и я алкоголик, — я не смогла удержаться от этой плоской шутки. В кру-

114

гу раздалось несколько смешков, но доктор посмотрел на меня со снисходительной улыбкой, как на дурочку. — Простите. Меня зовут Майя, и я здесь тоже из -за инопланетян. Дальше я изложила свою историю, рассказав все: про письма, ФСБ, полицейских, и даже про то, как они забрали моего парня. Умолчала я только про то, что инопланетяне читали мои мысли. Почему-то было стыдно в этом признаваться. Мне показалось, участники смотрели на меня с сочувствием, и только Наполеон высокомерно ковырялся в ногтях. Когда я закончила, заговорил доктор Приготский: — Коллеги, а теперь вопрос ко всем вам, — он так и сказал — коллеги. Меня это обнадежило. — Как вы считаете, действительно ли инопланетяне прилетели на Землю с целью захвата? — Я думаю, что вы врете, — сказал мертвый Андрон. — Эта массовая истерия с инопланетянами началась еще, когда я был жив. И знаете что? Я думаю, подобный бред — это побочный продукт нашего космического прорыва и сопровождающего его изобилия фантастической литературы. Но это все равно, что верить в заряженную воду или в сказки, только еще хуже. — А я думаю, что это вполне может быть правдой, — сказала спецагент Анжелина, — гипотетически такая вероятность есть. А значит, рано или поздно оно должно случиться.

115

— Ага, в одной из бесконечности гипотетических вселенных, — ответил саркастично не успевший представиться участник. — Что? — переспросила Анжелина, — Нет, ну серьезно. Сказки тут не причем. Я считаю, прежде чем обзывать что-то бредом, сначала надо во всем разобраться. А если человечество в опасности? Господин президент, я могу оказать какую-либо помощь в борьбе с инопланетным вторжением? У меня, к слову, большой опыт участия в спецоперациях. — Я тоже не хотел бы быть захваченным инопланетянами, так что на всякий случай ничего не отрицаю. А вы, уважаемый мертвец, если что-то и отрицаете так голословно, то только из-за трусости посмотреть правде в глаза. Хотя зачем вам трусить, раз вы давно уже труп? — сказал еще один участник. — Так, — вмешался доктор Приготский. Разговор явно свернул не в то русло, в которое он планировал. — так… Доктор будто искал, как сменить тему. — Давайте пока оставим инопланетян, — сказал он, — сегодня вопрос есть у меня. К господину президенту. Господин Президент, я недавно перебирал личные дела. И обнаружил, что вы зарегистрированы в лечебнице под именем Стрючкова Аркадия Ивановича 1959 года рождения. В вашей карте написано, что вы бывший инженер из Сызрани, там у вас есть жена и двое взрослых детей, и на протяжении нескольких лет вы относительно безус-

пешно лечились от алкоголизма. Скажите, с чем связано такое несоответствие с эээ… реальными данными? — Так очевидно же, доктор. Конспирация. Все держится в строжайшем секрете. Дальше доктор Приготский переключился на других участников. Тему инопланетян вроде как замяли. На лестнице я догнала Президента. Он как будто ждал этого. — Давайте спустимся ниже, там нас не потревожат, — сказал он. Мы пошли по лестнице на нижние этажи. Вдруг сзади послышалось: "пс-с". Мы обернулись. За нами кралась Анжелина, беззвучно ступая своими массивными стопами в мягких домашних тапках. — Я с вами, — шепнула она. Президент одобрительно кивнул, сделав приглашающий жест рукой. Втроем мы остановились на лестничной клетке, где проход на этаж был закрыт. — Господа, мне как верховному главнокомандующему нужна ваша помощь, — сказал Президент. — Да, господин Президент, — не сговариваясь, хором ответили мы с Анжелиной. — Как вы уже поняли, человечество под угрозой исчезновения в результате инопланетного вторжения. В одиночку мне их не победить, а все, кто был задействован в сопротивлении, на данный момент нейтрализованы. По понятным причинам, вербовка новых агентов затруднена. И вы должны понимать, на какой риск пойдете, но так же и

не забывайте, сколь почетна и важна ваша миссия. Вы готовы? — Да, господин Президент. — Тогда вот вам первое задание, агенты. По моим наблюдениям, есть неприятная вероятность того, что наш доктор Приготский уже не доктор Приготский, а выдающий себя за него инопланетянин. — Но это не возможно, господин Президент! — возразила я. — Почему же, агент Майя? — Потому что доктор Приготский как раз-таки главный по борьбе с инопланетянами. Меня поэтому и привезли именно сюда… — Нет, нет, нет, нет, нет! — Президент замахал руками и головой. — Агент Майя, главный по борьбе с инопланетянами, как вы выразились, это я. А доктор Приготский к этому не имеет никакого отношения и никогда не имел. И как я уже сказал, на данный момент кроме меня этим никто не занимается. Инопланетяне, как я полагаю, все же напали на мой след, несмотря на всю секретность и конспирацию. Президент стоял перед нами в растянутых синих тренировочных штанах, над резинкой которых нависал мешковидный живот под такой же растянутой майкой. Лицо его было красным и отекшим, глаза мутными, а голову покрывали давно нестриженые и немытые редеющие волосы. Да уж, конспирация восьмидесятого уровня, подумала я. — Инопланетяне напа-

ли на мой след, и именно поэтому они выбрали образ доктора Приготского, чтобы пользуясь его полномочиями, нейтрализовать меня. Что сейчас с настоящим Приготским, неизвестно. Я хочу, чтобы вы, доблестные агенты, проверили засекреченные инопланетные материалы, которые доктор Приготский хранит в своем кабинете, на предмет ценной информации. По итогам доложить мне. Задание понятно, агенты? — Да, господин Президент, — хором ответили мы с Анжелиной. — В таком случае, наше собрание окончено. Кстати, агент Майя, вам лучше предупредить насчет вашего друга ваших общих знакомых. В груди больно кольнуло. Не могу поверить, что Иша больше не человек. Уж лучше бы он меня просто бросил, чем вот так. Но Президент был как нельзя больше прав, я должна предупредить наших общих знакомых. Вернувшись в свой номер, я позвонила Гуру. — Гуру, есть важный разговор, — сказала я сразу вместо приветствия. — И тебе добрый вечер. Слушаю, — ответил Гуру. — Только не делай поспешных выводов. Попробуй просто поверить мне. — Да говори уже, Майя, не мудри. — Это по поводу Иши. Короче, так получилось, и в этом отчасти моя вина. В общем, он уже не совсем то, что мы думаем. — Да? Это как? — В него вселился инопланетный разум. И лучше

вам всем быть с ним поосторожней. Лучше вообще держаться подальше. — С тобой все нормально? — озаботился Гуру. — Да. То есть не совсем, но это неважно. — Ох… извини, наверное, это я виноват. Не нужно было эти благовония вчера… Я не знал, что тебя так зацепит. — Да не причем тут твои благовония, я серьезно. Все сложно, если хочешь, объясню потом подробнее. — Давай. Завтра, как обычно к семи жду. А после медитации как раз пообщаемся. Но к завтрашнему вечеру эта дурь точно должна выйти. — Я наверно это… не смогу завтра. В больнице я. — Как так? Что с тобой? Я в ту же секунду пожалела о том, что проболталась про больницу. Теперь придется как-то объясняться. — Да так, нервишки шалят. Все сразу как-то навалилось. На работе проблемы, и на личном фронте. В общем, нервный срыв. — Да ты что… Ну ты держись, береги себя. Мы тебя навестим обязательно. И по поводу Иши не волнуйся, я с ним поговорю. — Нет, лучше не говори. В нем же инопланетяне. — С инопланетянами я тоже все улажу. Пришлось выдать Гуру адрес больницы. На этом мы распрощались. Надеюсь, он мне поверил, хотя бы отчасти. Сказал же, что уладит с инопланетянами. Автор: Волкова Елена

116

; Дейв тщательно слизывал шоколад со своих пальцев, который по неосторожности брызнул из кекса. Он смотрел куда-то вниз и гдето минуту мы оба молчали. Я даже подумала перевести тему, но он начал говорить, делая остановки между предложениями, чтобы выпить чай или прожевать выпечку. — Знаешь... Я не знаю, как ответить. Конечно, понимаю, что мой ответ должен быть чем-то вроде: «Измена – это ужасно!», но я не могу так сказать… Важно, как именно это произошло, тут же все индивидуально… — Дейв все еще смотрел вниз, а потом поднял голову на меня и возмущенно сказал, — слушай, этот вопрос явно не для блиц! — Думала, ты, не задумываясь, справишься одним предложением… — … нет ну, ты же согласна, что тут много вариантов!? Если тот, кто изменяет, по своей сути достаточно моральный человек, и вдруг изменил, точнее даже не «вдруг», ведь высокоморальный человек не может просто податься минутной слабости и натворить дел! Нет! Он бы много раз подумал, не навредило ли это ни кому, не навредило ли это его семье и только потом, если бы чувства оказались настолько сильными и настоящими он отчаялся бы на… измену… — Спасибо! Ты мог бы

117

и не отвечать, если не хотел… — Нет, все нормально, — Дейв снова оживился, начал быстро жевать и, то и дело, тянулся за очередным пирожным. Я была рада, что ему понравилось и меня ничуть не смущало, что наш веселенький блиц перешел на серьезный взрослый уровень. – Скажи, ты хотела, чтобы я пришел к тебе вот сегодня…? В голове закрутилось куча возможных ответов! Что сказать? «Не знаю», «Да», «Вообще я наделась на Мартина, но ты тоже ничего...», «Дейв, раз ты захотел, я не смела тебе отказать», «Если честно я надеялась на более медленное развитие событий». Я постаралась остаться на краешке этого щекотливого вопроса: — Ну, честно говоря, я не ожидала! Я не могла даже мечтать обменяться с тобой парочкой слов на вечеринке, а тут ты вдруг сам захотел со мной поближе познакомиться! Это здорово! Я даже не могу еще толком разобраться в своих чувствах, их так много и все они прекрасные. Я замолчала и думала, что Дейв что-нибудь добавит, но он откинулся на спинку стула, приложил указательный палец к виску, приподнимая бровь, и продолжал смотреть на меня как на жертву, попавшую в ловушку. — Собственно все… —

я улыбнулась с ожиданием пощады. — Я понял, — он не сдвинулся с места, — продолжай… Я незаметно запаниковала, но он продолжил: — … твой вопрос… — Ах, точно! Та-а-а-ак, — в голове не было ничего приличного, вертелись лишь разные вопросы на тему его отношения ко мне, но после неловкого вопроса об измене я больше не собиралась говорить ничего такого… — Да не бойся, спрашивай что хочешь… Либо давай я? Я уже готов! — Да, точно, давай, твой вопрос и, может, закончим с этим? — Хорошо, но ты обещаешь ответить правдиво! Да или нет, хорошо? Я снова разволновалась! — Дейв, не томи… Он приблизился к столу и, скрестив руки, выдал: — Ты фанатка? — Это настолько тебя сильно интересует, что ты предпочел оставить вопрос на десерт? — Эй, эй!! Да или нет? — А ты как думаешь? – я старалась не подавать виду, что дико испугалась. — Ксюш! — Ну а что? Мы же не в суде! Сначала ответь, что думаешь ты? Тем более, все равно это была моя очередь задавать вопрос... — Да, я почти уверен,

что ты фанатка… поклонница, так лучше? Ты слишком возбуждена и одновременно слишком спокойна, ты боишься меня… Так? — Я давно люблю Депеш Мод, но получаю удовольствие от общения с ТОБОЙ, а не с вокалистом Депеш Мод. Дейв встал и растянулся. — Мне стало интересно, почему ты ни разу не упомянула деятельность группы, вот я и спросил… Не обижайся! На самом деле, я честно думал, что ты подруга Карла, не более… — То есть, я раскололась лишь у себя дома..? — Можно и так сказать! Проходя мимо спальни, я заметил открытый ноутбук и разбудил его, чтобы посмотреть, который час… а там…!! — … да-да-да! – я рассмеялась и покраснела, так как четко помню, что там на рабочем столе. — Да… Мартин там, вот что… А Март, дурачок, ни разу даже не посмотрел в твою сторону… Кстати! Я не заметил, как все съел!! Спасибо тебе огро-мноеее!! Все было «пальчики оближешь»! Ты еще спать не хочешь? Не успела я подумать: «Боже мой! Он намекает!», как Дейв развеял мои страхи: — Просто, я был бы счастлив, если бы ты нашла мне койку! Наелся и спать, прям как Джо, он у нас толстый котик! – Дейв зевнул и снова забавно растянулся. Я постелила ему в своей спальне, а сама улеглась на диване. Думаю, на работу я завтра опоздаю, надо будет позвонить в «Англез».

Утром я услышала нарастающее «Take» и вырубила будильник. Повторный звонок прозвучал как «Loverman» и мне стало безумно стыдно, если мой ненаглядный гость услышит это. Хватит с меня и вчерашних неловкостей по поводу неприятного звания «фанатки». Я встала с дивана и почувствовала, как похрустывают косточки от непригодного для сна дивана. Хорошо, что я не додумалась постелить здесь Дейву! Интересно, он сам проснется или его будить? Еще довольно рано, так что успею тихонько сходить в душ. Я в несколько движений намылилась, смылась и вышла из душа на цыпочках, наблюдая как в моей постели, засунув обе руки под подушку, сопит Дейв Гэан! Это что-то! Он спит поистине сном младенца, это все равно, что наблюдать за месячным котенком! Надо порадовать его завтраком в постель! Быстренько замесив тесто, я ловко принялась жарить блинчики на двух небольших сковородках. В один блинчик я выкладывала кусочки клубники с бананом, обмакнув фруктовую смесь в приготовленном на скорую руку сахарном сиропе, другие блинчики я попросту смазывала шоколадным маслом. Да, чего только не найдешь у меня в холодильнике! По приезду в США я наведывалась в городские супермаркеты, будто в музеи, дивясь разнообразию сладких добавок, красителей, приправ и съедобных украшений. Кофемашина уже затряслась, выдавливая из себя капельки капучино. Закончив с блинчиками, я

быстро обвела глаза подводкой и тушью, выложила блинчики на поднос и налила свежий горячий кофе. Я тихонечко поставила поднос на предкроватную тумбу, а сама присела на кровать рядом со спящим Дейвом. Мне захотелось поцеловать его, настолько он был мил и беззащитен спящим. Я положила свою голову напротив его и поправила ему волосы. Дейв недовольно повел головой, что-то прокряхтел, потом медленно открыл глаза, увидев напротив мое лицо. Я прошептала: — Доброе утро! Как спалось? Он нисколько не отстранился от меня, а лишь сладко зажмурился, и я почувствовала, как все его тело легонько задрожало! Любит он растягиваться, что тут сделаешь. — Отлично, доброе утро, Ксюш! — А я вот блинчики нам приготовила... – я развернулась, чтобы подать поднос, а Дейв уткнулся мне в волосы. — Ммм, пахнет карамелью или чем-то похожим… — Какой же ты оказывается любитель сладкого… – я с улыбкой накрыла его подносом, предназначенным специально для завтраков в постель, к счастью он был в доме, когда я в него переехала. А вот в России на съемной жилплощади не всегда можно холодильник найти. Заставляет задуматься. — Ооо, детка, ты меня балуешь! Я же до работы так не дойду, — он с аппетитом взял ножик и принялся разрезать блинные биточки.

118

Я скромно взяла свой кофе и принялась расспрашивать его на давно интересующую меня тему: — Какую такую работу? Может, приоткроешь мне тайну, вы пишите альбом? А почему в Интернете об этом ни слова? — Ну, пока еще рано, — с полным ртом пробубнил Дейв, — хотя люди видят нас в студии и сами делают выводы, так мне позвонили уже все знакомые: «А вы пишите альбом?». Откуда им может быть известно? Разве что из сети. — Мм, классно! На какой вы стадии? — Демки записали, теперь дело обстоит за аранжировкой, но это уже не в моей компетенции. Мартин меня редко подпускает к обработке, так что в студии я сижу и мирно попиваю чаек, наблюдая как Март с порой чересчур серьезной физиономией стоит над пультом и что-то там колдует. А потом мы дружно оцениваем результат! Собственно вот! А ты, кстати, сегодня не работаешь? — Работаю, но ничего, я отзвонилась, что задержусь… Сказала, что тут у меня в буквальном смысле пожар… Жаль, никто не узнает, какой горячий мужчина сегодня ночевал в моем доме, — я игриво провела по одеялу, где как раз оказалась нога Дейва. — Какая ты! Теперь я буду чувствовать себя виноватым за твое опоздание. И еще.,. Черкни адрес вашей кафешки, — Дейв расправился с последним блином, приподнялся с кровати и чмокнул меня в щеку: — Спасибо, малышка, ты как всегда меня порадо-

119

вала! – он подмигнул мне. Дейв встал с кровати и мне открылся чудесный вид на изящный торс! Черт, что же он делает? Он еще и в трусах! — Так значит, я тоже одеваюсь и еду в студию… — Давай! — я поудобнее разлеглась на кровати и наблюдала, как он надевает брюки. – Если тебе так скучно в студии, может, я как-нибудь загляну к вам? — Безусловно! Но приходи не одна, — он скорчил из себя агента 007 и, застегнув молнию на брюках, добавил, — захвати печеньки! – и рассмеялся. На работу я добралась совершенно незаметно для себя! Я чувствовала, как крылья несут меня в «Англез», чувствовала себя влюбленной и беззаботной, легкой и счастливой. При этом у меня держался вопрос: «Мне так хорошо оттого, что я влюбилась в Дейва или просто потому, что он – Дейв? ». На кухне Чарли со мной не поздоровался… Я подошла к нему сзади и положила руки на плечи: — Ну что опять не так? Чарли...? — А все отлично! С чего ты взяла, что что-то не так? Ну как, нагулялась? — Понятно! Чарльз, почему просто нельзя сказать, что переживал за меня вчера? Поверь, твою заботу я бы непременно оценила бы! Но нет, мистер недовольный предпочитает молчать… — Ксюш, просто ты могла бы правда позвонить! И не сегодня с утра – чтобы сообщить о своем опоздании, а вчера, когда я названивал тебе как сумасшед-

ший! А ты что...? Ты просто отключила телефон… Извините, что помешал вам развлекаться! Я надула губы и снова набросилась на Чарли: — Ну, прости меня, я правда не думала, что так важна для тебя!!! Чарли, то и дело, уворачивался от меня, но мне удалось поймать его, и насильно обхватив за подбородок, я затараторила: — Прости, прости, прости! Больше так не буду! Честно! — Ла-а-адно! — Не злишься? — Не злюсь. Давай за работу! Надо сделать несколько чизкейков для витрины. Для закрепления я снова остановилась возле Чарли и прижалась к нему. Он вздохнул и принял мои объятия: — Что же мне с тобой делать… Жизнь снова стала вертеться вокруг работы… С тех пор я не получила ни весточки от Дэвида и сама не хотела напоминать ему о себе, хотя то и дело терзалась желанием набрать его номер. Чарли стал контролировать меня, каждый вечер ему было необходимо убедится, что я дома. Поначалу мне это нравилось, но быстро стало надоедать и раздражать! Даже хотелось нагрубить: «Слышь, мы с тобой даже не пара, чтобы ты так меня оберегал!». Конечно, я не хотела, чтобы не дай Бог Чарли признался мне в своих чувствах, но в глубине души его бездействие меня также удивляло. В пятницу вечером Роза и Чарли получили ужасное известие о смерти близкой

родственницы! В тот же час они собрали необходимые вещи и, вместе с семьей Розы, отправились в Даллас. Мне пришлось встать за кассу, это был не первый мой опыт, и в конце недели такая должность очень расслабляла, приготавливая к выходным. Я раскладывала кусочки тортов на витрину, как вдруг не заметила, что в кондитерскую зашли посетители. Молодая девушка слегка кашлянула, чтобы я ее услышала. — Добрый вечер! Чего желаете? Могу я вам чтонибудь посоветовать? — Здравствуйте, нет, спасибо, я вам звонила сегодня и пришла за своим заказом... Мое имя – Джанет Роуз. Я открыла блокнот и нашла сегодняшнюю запись «Дж. Р.», кто так пишет? — Мы для вас приготовили фисташковый торт с карамельным суфле и миндалем, все верно? — Да, верно! Я сходила за уже давно упакованным заказом и всего лишь отдала его девушке. Пока мои глаза были прикованы к кассовому аппарату, Джанет предоставила слово стоящим за ней посетителям. Еще не глядя, я могла быть уверена, что это ребенок, клянчащий у родителей сласти: «Пап, может вон ту синюю штуку? А, нет… Давай вон то попробуем.. Смотри, какие прикольные человечки..». — Добрый вечер, чем будем лакомиться? – с приветливой улыбкой я, наконец, подняла глаза. — Можно еще пару минуток… — Да…. Конечно… Кажется, я даже

открыла рот, Мартин пришел со своим сынишкой Кейло ко мне в «Англез», ну разве не здорово жить с ним в одном городе? — Может вам чтонибудь подсказать? Ты что любишь, — я убрала волосы на одну сторону и наклонилась к мальчику, — конфеты или шоколадки? Кейло растеряно пожал плечами: — Я все люблю! – он посмотрел на отца, на что тот указал ему на витрину. Кейло принялся разглядывать витрину. — Минуточку! – деловито ответил мальчик, а я улыбнулась и с пониманием посмотрела на Мартина. — Хей, это же ты… — Мартин нахмурил лоб и кинул на меня пронзительный взгляд, — ты приходила с Карлом, да? Мне потом еще Дейв о тебе рассказывал! Ох, я не сразу узнал тебя, извини… — он потер шею. — Прости как твое имя? — Мартин оперся на стол, чтобы оказаться поближе ко мне. — Ксения, Ксюша… — Да, точно!! Просто немного необычное имя для наших краев, не сразу запомнишь, а я Ма.. — Мартин! – перехватила я. — Конечноконечно, Мартин. — Так ты здесь работаешь… Ты готовишь или за кассой? — Я готовлю, просто сегодня вот так совпало. Кейло, кажется, был готов совершить заказ и стал нетерпеливо барабанить пальцами по столу. Мне пришлось резко оборвать себя и обратиться к нему: — Да? Уже выбрали,

молодой человек? — Ага, я бы хотел вот это, — мальчик подошел к витрине и указал пальцем на мармеладных панд, что ж ему должно понравиться, я лично принимала участие в их рождении из кокосового молока и лакрицы. — Можно две баночки, — Мартин показал мне два пальца, и я нагнулась, чтобы достать их под витриной. Кейло заполучил баночки и побежал на улицу, пока Мартин доставал кошелек. — Может, ты мне чтонибудь посоветуешь? Я люблю сочетание как в пино коладе.. – он снова облокотился на стол и встал так близко ко мне, что я интуитивно сделала также… — Ты имеешь в виду ананас и кокос? Или ром и сливки? — Хаха, первое! Будет что-нибудь такое? — Дай подумать, — я выпрямилась и прикусила нижнюю губу, если честно никак не могла сосредоточиться над его вопросом, а лишь думала, как я сейчас выгляжу. – Знаешь, мне, почему-то кажется, что, к сожалению, ничего подобного сейчас нет. А что бы ты хотел? Пирожное или тоже мармелад? — А не важно, ну раз нет, то и не задумывайся… — Мартин махнул рукой. Но не собирался подниматься со стола. — Давай я сделаю тебе спецзаказ? — Давай! А потом могли бы посидеть за кружечкой чая! — Отлично, когда? — В воскресенье подойдет?

120

— Боюсь, в воскресенье я буду отдыхать.. — Я тоже, тогда у тебя? Меня восхитила его настойчивость, только я хотела применить свое искусство флирта, как забежал Кейло: — Па-а-ап, мы идем? — Да-да, идем… Мартин вернулся ко мне: — В воскресенье у тебя! Можешь написать адрес...? — Конечно, куда? Мартин залез обеими руками в карманы брюк, потом похлопал себя по куртке и ничего не нашел: — Говори, я запомню… Когда Горы удалились, я открыла рот и стала беззвучно кричать от радости! Мартин, радость моя, милый мой, конечно приходи, я буду тебя так ждать, так ждать!!! «Какие же все-таки странные участники группы Депеш Мод. Нет, серьезно, что с ними? Дейв, а сейчас Мартин.., - я продолжала раскладывать кусочки чизкейков, наделяя свою мимику выражающими эмоции знаками, так, к примеру, вопрос читался как сдвинутые брови, а замешательство – все те же брови, но с вытянутыми губами, соответственно какого-либо рода восклицание – это сильно поднятые брови, ну а чрезмерный восторг сопровождался бровями с улыбкой и мотанием головы, обращенной куда-то в небеса». Была бы я дома, то естественно обошлась бы победным кличем и бурными, выраженными вслух напутствиями. Чарли приезжал в понедельник, так что я вольна распоряжаться гря-

121

дущими выходными, как пожелаю, а именно я желаю провести воскресный вечер с Мартином Гором. Я простояла за кассой до закрытия, последний час я предвкушала то шоу, которое устрою по прибытию домой! Франс любезно подкинул меня домой, по дороге он задал несколько странный вопрос: — Вы с Чарльзом уже живете вместе? — Не поняла…! – я специально сильно акцентировала внимание на своей неосведомленности. – Почему ты не спросил, не проживаю ли я с Кейт? — Причем тут Кейт? Разве вы с Рэйем не встречаетесь? — Хах, это он тебе сказал? — Ой, Ксюш, расслабься, я лишь смел предположить, что между вами отношения.. Вот мы приехали..! Я молча вышла из машины и, перед самым закрытием двери, сухо сказала: «Спасибо что подбросил, увидимся». — Ксюш, постой! – Франс пролетел через сидение и открыл мою дверь, прокричав мне в след, - извини, если случайно сказал что-то не то… Я зашла домой, отрицательно качая головой. «Отлично! Все думают, что мы любовники!!», даже немного настроение испортилось, я громко сказала себе: «Ксю! Ты чего? К тебе же послезавтра придет Мартин!». Я начала снимать с себя одежду и скидывать ее на кровать, пританцовывая, словно застенчивая стриптизерша. Завтра мне вряд ли получится отдохнуть, надо столько всего успеть!

Придумать, а то и купить новый наряд, определиться с ужином, полагаю, неприлично кормить человека только чаем, потом натереть до блеска дом. Стоп! Мне вдруг стало неожиданно смешно: «А вот когда ко мне заходил Дэвид, я то и дело куксилась и подала ему быстрые пирожные… Какая же четкая между ними грань!». Я засыпала полная убеждений, что все делаю правильно, и, что скоро исполнится мечта всей моей жизни, а что может быть важнее исполнения мечты? Не каждый может этим похвастаться… Пожалуй, тут главное разобраться, где ее границы, ведь на данный момент в моем понимании цели присутствовало лишь одно слово «Депеш Мод», а если конкретизировать, то четкое – «Мартин». Я никогда не планировала ничего конкретного, всегда казалось, что главное получить, а уж потом разберусь, что с этим делать и как дальше жить! Самое страшное, что близится момент, когда я буду обязана ответить на данные вопросы. Я проснулась чуть раньше будильника в девять утра, счастливая что, наконец, выспалась и полная сил подготовиться к идеальному завтрашнему вечеру! В торговом центре, к своему удивлению, я приобрела все, что нужно в третьем пройденном магазине. Это было симпатичное короткое кремовое платье с кружевными рукавами в три четверти и таким соблазнительным декольте, что я с трудом сдерживалась от желания расцеловать зеркало в моей примерочной. Я была более чем

довольна! Надеюсь, Мартину понравится! Далее я решила перекусить в местной забегаловке под внушающим названием «V.I.P.». Была мысль купить сексуальное белье специально для такого случая, но чтобы не было соблазна, я решила повременить с этим! Ни за какие коврижки я не лягу с ним завтра в постель, буду выше этого, буду недоступной.,. постараюсь… Дальше по списку мне следовало определиться с главным блюдом и купить продукты. Насколько я помню, Мартин вегетарианец, но без фанатизма, он просто не употребляет мясо. Что ж признаюсь это вносит некоторые сложности особенно с моей и без того скудной осведомленностью в вегета-

рианском меню… Я колебалась между рагу и запеканками, мда, без особых изысков.. понятия не имею, что он мог бы заказать в роскошном ресторане. Однажды я пробовала совершенно вегетарианские медальоны из картофеля и брокколи. На них и пал мой выбор, думаю, мне не составит труда приготовить, следуя рецепту из Интернета. Еще, пожалуй, стоит сделать салат. Эх, Мартин, как же сложно тебе живется. Кроме традиционного греческого, у меня имелись в рационе всякие капустные, свекольные, фасолевые. Остановлюсь на греческом – просто и понятно! А теперь последнее – что-нибудь пиноколадное. Любой пирог или торт из ананаса с коко-

сом? Наверное, будет слишком неброско, а может чтонибудь действительно десертное – панна-котта! В принципе, в этом случае я почти что повторю коктейль. В мой список продуктов также вошли постоянные шоколадки, вечно кончающейся какао, разные приправы, мясо, в конце концов, для себя, разные фрукты, овощи и т.д. Жаль, что у меня нет машины, мне приходится ограничиваться двумя сумками еды, хоть и супермаркет находился в трех домах от моего дома; иногда мне даже хотелось покуситься на их тележку! Автор: Тугучева Ксения

6 - Ну её к чёрту, - сказал Бромлей. – Не заводится. Раздался душераздирающий визг, и из-за пригорка показалась уродливая голова ящера. Визг окончился оглушительным шипением. Харт молча сжав губы оттолкнул от берега неуклюжий плот из обломков ЗК-10, и плюхнулся рядом с Бромлеем. Тот растерянно встал, держа в руках тяжёлое бортовое ружьё с открытым затвором. Оба ствола были пусты. - Нажимай! – крикнул Харт, налегая из последних сил на багор из ободранной ветки гигантского папоротника. Гибкий багор сгибался, как прут. Плот медленно

заскользил по затянутой зелёной ряской болотной воде. Бромлей последний раз отчаянно дёрнул за конец стартёра и принялся лихорадочно рыться среди вещей на возвышении плота, где они спали в прошлую ночь. Возвышение было сколочено из кусков шпангоута и бывшей палубы. Он ещё раз пожалел, что форма береговой охраны без лат. Раздался свистящий вой и тупой удар с хрустом ломаемых спичек. Подняв голову с нечёсаной рыжей бородой, Бромлей увидел на зелёном пригорке у берега громадную голову бурого ящера с наполовину тор-

чащим из панцирной шеи матовым серым диском. Голова качнулась, ломая верхние ветки раскидистого тиса. Послышался оглушительный треск, и в щёку Харта ляпнул комок грязи с травинками из-под загребающих землю когтистых лап чудовища. Окровавленная туша на пригорке у берега болотистого озера медленно повалилась, ломая дерево с корявой тёмной корой. Из пышной кроны пронзительно галдя поднялась стая желтоклювых птиц. Харт выпрямился и вытер рукою лоб. Бромлей непонимающе оглянулся. Мотор явно не собирался заводиться, и заряды для броне-

122

бойного ружья кончились. Он уже приготовился к концу. Чуть подальше от берега, из-за кроны поваленного дерева, тихо поднялась летающая тарелка. Она была такого же серого цвета, как и диск, вонзившийся в толстую панцирную шею динозавра. Харт вспомнил короткий хруст, почти неслышный за чудовищным воем и пронзительным кваканьем где-то в стороне. Он дёрнул Бромлея за почти оборванный рукав защитной куртки. Но тот и так уже уставился на тарелку выпученными глазами. Чуть постояв в воздухе, тарелка тихо и медленно опустилась на пригорок у самого берега, почти касаясь краем затянутой тиной воды. От воды поднималось гнилое зловоние. Оба солдата патрульного катера стояли застыв на своём коекак сбитом плоту, не зная, чего им ждать. Бромлей читал россказни о великанах, «Марии Селесте» и летающих тарелках когда учился в школе, в девяносто восьмом году. Там были даже картинки. Но Харт не имел об этом никакого представления. Через несколько секунд наверху тарелки открылась крышка люка, из которого показалась голова в маленькой красной вязаной шапочке. Джек Бромлей мигнул. Голова принадлежала девушке с длинными белыми волосами. Он закрыл рот и оглянулся на Боба Харта, который уже вовсю отталкивался своим багром от вязкого илистого дна покрытого зеленоватой ряской озера, выходящего за

123

лесом в более открытое водное пространство. Тот сразу сообразил, что лучше сдаться людям, чем оставаться в этом вонючем болоте. Из тины высунулась большая и уродливая змеиная голова и схватила его за ногу. Побледнев, он вцепился в плечо Бромлея, чуть не упав. Змеиная голова тащила его в зеленоватобурую болотистую воду. Он явственно почувствовал её зубы сквозь высокий чёрный ботинок из толстой бизоньей кожи. Бромлей обернулся, вовремя подхватив падающий из рук Харта багор из куска ободранной ветви. Судя по живности в этом болоте, без багра им была крышка. Тут было лучше не плавать. До берега было футов двадцать, а глубина - футов шесть. Раздался мелодичный незнакомый голос. Бромлей увидел тускло блеснувший в руке согнувшегося Харта широкий боевой нож и вздрогнув от близкого голоса, поднял голову. На тарелке стояла фигурка девушки в странном костюме. Несмотря на расстояние, голос прозвучал громко, будто она стояла рядом. Изпод красной шапочки падали длинные белые как лён волосы. Она была в отрезанных до полубедра облегающих мужских штанах белого цвета и в такой же вязаной курточке с короткими рукавами. Одна рука была протянута к плоту с двумя солдатами береговой охраны. В руке было нечто вроде чёрного пистолета с длинным торчащим назад прикладом. «Что...» - неопределённо подумал он.

Имея в виду и одежду, и всё остальное. Харт, нагнувшийся с широким ножом в руке к бурой змеиной голове, вдруг заметил, что она перестала сжимать его ногу своей зубастой пастью. В отвратительную плоскую голову величиной с блюдо что-то вонзилось с чмокающим звуком. Чуть не сползший в воду Харт отпустил штанину Бромлея и торопливо вытащил носок своего ботинка из мутной воды. Зеленоватая тина сошлась над исчезнувшей змеиной головой. - Толкай! – ткнул его в спину Харт. Не успев ничего придумать, на минуту замерший Бромлей снова оттолкнулся от вязкого дна. «Не американка», - промелькнуло у него. Харт встал рядом с ним, только теперь разглядев фигурку на матово-серой тарелке. До этого ему было некогда. Тарелка была больше, чем ему сначала показалось. Она заняла почти весь пригорок, за которым рос сплошной папоротниковый лес. Вчера они попробовали туда сунуться, но вовремя унесли ноги. Там обитали огромные красноватые полупрозрачные муравьи с клешнями как у омара. Они были везде – и на поросшей зелёной травкой земле, и на чешуистых стволах деревьев, и под кустами с длинными коричневыми колючками. Больше они никого не успели заметить. Там Харт и сломал свой карабин, лупя им изо всей мочи по твёрдым как жесть нападающим насекомым с острыми сероватыми клешнями с крас-

ным краешком. Они не знали, ядовитые эти гады или нет. И к счастью, так и не узнали. Потому что гигантские насекомые не умели прыгать. Харт вспомнил хруст, когда он убегая наступал на них каблуком солдатского ботинка. Плот почти коснулся илистого дна у самого берега. Девушка стояла к ним боком, медленно поворачивая голову и осматривая окрестности со странным чёрным пистолетом в вытянутой руке. - Прыгай! – крикнул Бромлей, упираясь в берег багром. Харт прыгнул с плота прямо на серый край наклонно лежащей на косогоре тарелки. Бромлей прыгнул за ним. Девушка повернулась. Она оказалась совсем близко к ним, на вершине выпуклой тарелки. У неё были серые глаза и серьёзное лицо. Вдалеке послышался клёкот. В сером небе за тарелкой к ним летела стая перепончатых птиц с длинными клювами. Девушка махнула рукой, чтото сказав на незнакомом певучем языке. Солдаты нерешительно, но быстро подошли к ней. У Бромлея за спиной висело большое двуствольное ружьё. Он захватил его, сам не зная для чего. На всякий случай. Девушка молча показала им на отверстие открытого люка. Серый люк был из матового металла, как и вся тарелка. Бромлей подтолкнул Харта. Тот заглянул вниз. Внутри было светло. Никого не увидев,

он стал спускаться по короткой алюминиевой лесенке с покрытыми красной резиной ступеньками. Клёкот стал громче. - Быстрей! – крикнул Бромлей, увидев беспокойство на лице стоящей рядом девушки. Она уже подняла руку с пистолетом. Длинный чёрный приклад касался голой руки ближе к плечу. Бромлей подпрыгнул к открытому люку. Пистолет был неплохой, но он почему-то почувствовал, что она в опасности. Стая была большая, как туча. Последний раз вдохнув душный и влажный воздух, Бромлей нырнул в светлую дыру круглого люка, и через пару секунд он захлопнулся. Все трое стояли в коридорчике между двумя светлыми помещениями, глазея друг на друга. Впереди он увидел краем глаза окно с видом на их осиротелый неуклюжий плот у самого берега. И всё остальное. - А где остальные? – наконец спросил Харт у девушки, понимая, что сморозил глупость - ведь он помнил её голос на незнакомом певучем языке. «Иностранка», - подумал он. Просто он ещё не пришёл в себя после того, как они оказались тут вчера. Сначала их катер захлестнула огромная прозрачная зелёная волна с торчащим из неё острым серым плавником. Он даже успел разглядеть сквозь зеленоватую водяную массу очертания акулы. А потом они сразу очутились на середине этого озера в тонущем

катере. Оно было то ли бухтой обширного озера, то ли заводью большой реки. Волна появилась ни с того ни с сего. На море совсем не штормило, и ветер был умеренный. Они даже не успели заметить, откуда она взялась. Всех остальных смыло за борт. Бромлей крутил головой, осматривая помещение. Позади тоже было окно, как длинная широкая щель. В нём стая чёрных птеродактилей садилась на соседние деревья с зеленоватыми чешуистыми стволами. Птеродактили были такие огромные, что один еле поместился бы в комнате. Деревья поменьше гнулись, треща. Бромлей покосился на девушку. У себя в тарелке она явно не боялась ящеров и прочую нечисть. Бромлей хорошо учился в школе, и знал пару названий древних чудовищ. Поэтому он не думал, что они попали в Бразилию. В отличие от Харта. Девушка спокойно вложила длинный пистолет в гнездо в стене и повернувшись к Харту, потянула его за рукав за собой в переднюю часть помещения. Туда, где был вид на их плот. На плот уже взгромоздился какой-то гад вроде бурого крокодила, только с пластинками вдоль спины. - Адиа, - пропела она мелодичным голосом. Ничего не говоря, Харт потащился за ней. Бромлей тоже. Он хотел что -то спросить, но тут же раздумал. Какой толк? Она оглянулась на него, приглашая идти за со-

124

бой. Перед широким как щель окном стояли четыре синих кресла на одной ножке. Бромлей в жизни таких не видывал. Даже на картинке. Впрочем, это относилось и к самой девушке. Она была небольшого роста, ему по плечо. Но главное не это. У неё были очень светлые серые глаза, каких он ни у кого до сих пор не видел. «Немка, что ли?» - подумал он. Но немцев он встречал. Они одевались вполне прилично, не хуже американцев. Он стал лихорадочно вспоминать, какие ещё бывают народы. Больше всего его интересовало, в какой они оказались стране. Точнее, колонии. Потому что в Европе таких мест не было. Это знал даже Харт. «Может, русская?..» чуть растерянно подумал Бромлей. Он много слышал про русских… разных вещей. Но это было в основном в прошлом. А сейчас они вроде стали обыкновенными европейцами. Взять того же Шелепина, который не так давно пел в Нью-Йоркской опере. Ещё до войны, в четырнадцатом году. Он сам не ходил, там были слишком дорогие билеты. Да и вообще, он не любил этого пения. Он слышал какую-то оперу, на граммофонной пластинке в Вуллворте. «Не-ет…» - подумал он, стоя посреди неширокого, но длинного помещения, изогнутого полукругом. Харт уже давно сидел и чуть покраснев, поворачивался в крутящемся кресле. Он был смущён оттого, что не мог ничего сказать…

125

и от слишком непривычного костюма девушки. Он слышал о балете, но сам его никогда не видел. До войны он жил в маленьком городишке Альтона, в Канзасе. А его отец был фермером, милях в двадцати от города. Он как раз собирался жениться, когда его забрали в армию. А точнее, в береговую охрану. Девушка сидела в соседнем кресле и молча смотрела на него. Отчего он ещё больше смущался. - Эзедеа, - полупропела она, повернув голову к Бромлею. Как будто только сейчас вспомнила, что он остался один, позади них с Хартом. Она показала рукой на синее чашеобразное кресло. Он молча сел. «Что теперь делать?» подумал он. Забыв, что теперь всё зависит от неё. Они были тут в гостях... неизвестно где. Ясно, что это какая-то машина. Но такая, в которой они ничего не смыслили. Не больше, чем в паровозах. Точнее, гораздо меньше. Оба были мотористами, Бромлей – первого класса. Девушка первая заговорила. - Эго аделло дамма, произнесла она певучим голосом, показав рукой назад. Бромлей оглянулся и понял, что они спустились из люка в коридор между двумя помещениями. Только он не понимал, почему снаружи не было никаких окон. Он снова увидел поодаль за коридорчиком такое же длинное как широкая щель окно с видом на

доисторические джунгли. Девушка в красной шапочке встала, направляясь к стенке возле коридора, в которой оказалась почти незаметная серая дверь. Она оглянулась на них и скрылась, закрыв за собой дверь. - Ну что? – чуть погодя спросил Харт. – Куда мы попали? У него немного слипались глаза. Со вчерашнего дня они были в постоянной опасности, и не могли перемолвиться словом. Только кричали, как в бою. Ночью они почти не спали, лишь подремав по очереди часа по два. Тогда они и истратили почти все патроны. Бромлей только сейчас заметил, что ему тоже хочется спать. Раньше было не до этого. - Сам видишь, - осоловело ответил он, чувствуя блаженную истому от недосыпа и отсутствия всякой опасности. – Незнамо куда. - В Бразилию, что ль? – спросил Харт, потерев глаза. О н ч и т а л «Затерянный мир» Конан Дойля. И это единственное, что могло прийти ему в голову. В данных обстоятельствах. Только похожая на нижнее бельё одежда девушки вызывала у него сильное недоумение. Не считая, конечно, того, почему они тут очутились. Это он относил на счёт какогото неизвестного электрического явления, которыми занимался знаменитый Тэсла. - Не-е, - протянул Бромлей. – Откуда там такие чудища? И летающие тарел-

ки… - Летающее чего? – прыснул Харт. Ему показалось, что его товарищ шутит с серьёзным видом. Это было на него похоже. Боб вспомнил, как они надрывались от хохота в кубрике под палубой. В команде катера было всего девять человек, включая шесть матросов и три пулемётчиков. Он снова запоздало пожалел о затонувших пулемётах. И о своих товарищах, с которыми сдружился за время службы. «Вот бы туда один», подумал он. Пулемёты были станковые, пятьдесят второго калибра. Они пробивали борт военного корабля навылет. Если, конечно, он не стальной. Но броненосцев в море было мало – на них не хватало железа. Особенно у немцев. - Чего ты гогочешь, сказал Джек Бромлей. – Это такие призрачные аэропланы… неопознанные летающие объекты. - Какие? – не сразу понял Боб. - Которые иногда видят в небе… только редко, сказал Джек. – Такие круглые штуки, а кто видел их поближе, говорят, что они похожи на тарелки, только перевёрнутые. Обычно серого цвета. - Как эта, что ль? – догадался Боб. - Ну. - А кто их видел? - Ну… разные люди, ответил Джек. Он читал эту книжку только один раз почти двадцать лет назад, и не очень помнил все случаи. - У нас в городе никто, -

убеждённо сказал Боб. - Ещё бы, - ухмыльнулся Джек. – В такой дыре... - Сам ты дыра, - чуть обиженно сказал Боб. Он всегда немного завидовал тем, кто живёт в большом городе. Особенно в таком, как Нью-Йорк. - А откуда они? – спросил он. - Кто их знает, - сказал Джек. – Может, с другой планеты. - С Марса? - Ну. - А что они делают? - Ничего, - сказал Джек. – Просто летают. Только иногда очень быстро. Как молния. - А откуда ты знаешь? - Ну… читал, - ответил Джек. – В одной книжке. - Давно? - Когда в школе учился, в Ричмонде. - А ещё про чего там? – поинтересовался Боб. Увидев, что девушка скрылась надолго, он перестал смущаться и повернувшись в крутящемся кресле, по привычке положил ноги на серый подоконник перед окном. На подоконнике светились разные клавиши… по размеру как на пианино. Только разноцветные. - Да про всякое… про гномов разных, привидений, морских змеев - сказал Джек. Он изредка посматривал на дверцу, за которой скрылась белокурая девушка в красной шапочке. Он тоже подозревал, что она в нижнем белье. Это выглядело сомнительно… не говоря уже о неприличии. К тому же он был уверен, что она тут не одна. Слишком много было кресел. Да и

места многовато, для одной. На таком воздушном корабле. - Гы, - ехидно ухмыльнулся Боб. – Чертовщина… ты что, в неё веришь? - А ты? – спросил Джек, невозмутимо посмотрев на него. - Хм… ну, тут нету никаких привидений, - неуверенно протянул Боб. – Просто воздушный корабль с Марса. Он тоже много слышал про Марс. Да и читал пару книжек. Особенно ему понравилось про «Войну миров», какого-то англичанина. Дикенса, что ли. - Ты думаешь? – сказал Джек, пощупав тяжёлое ружьё с обгорелым дулом у себя за спиной. «Жалко, зарядов нет», подумал он, снова глянув в сторону дверцы. Боб поймал его настороженный взгляд и чуть повернулся, опустив ноги. Пол был покрыт серым ковром с длинным ворсом. - А чего… ты думаешь, она не одна? – спросил он. - Угу, - невозмутимо подтвердил Джек. - Хм… чего будем делать-то? – спросил Боб. – Может, убраться отсюда? Пока не поздно? Он кивнул квадратным подбородком на видневшийся отсюда круглый люк в сером кожаном потолке. - Куда? – фыркнул Джек, не пошевелившись. - Хм, - угрюмо хмыкнул Боб. В нём проснулись разные подозрения. Конечно, она была совсем не похожа на чудовищ из «Войны миров», но всё же.

126

В такой одежде… да и вообще. Куда они все ушли? Дверца раскрылась. - Здравствуйте, - певуче произнесла девушка, чуть нагнув голову и выйдя из двери. Джек с Бобом открыли рты. Она была в зелёных пятнистых шароварах и облегающем чёрном трико толстой вязки с высоким горлом. Такого наряда они тоже отродясь не видели. Он был явно приличней, чем прежний. Но не такой красивый. Учитывая её фигуру. Джек любил красивых девушек и женщин. Просто так, бескорыстно. Ему стукнуло уже тридцать шесть лет, но он до сих пор не женился. В глубине души он надеялся, что встретится такая девушка, как Жеанна 'Арк в повести Марк Твена. Но это было маловероятно… чем дальше, тем больше. Боб как молодой деревенский увалень в этом меньше разбирался. Но... Она говорила поанглийски! Конечно, с очень характерным иностранным выговором, но всё же совершенно понятно. Во всяком случае, внятнее, чем австралийцы. Джек встречал австралийцев. Собственно, один раз, на Кони Айленде. Богатый турист, приплывший со своей белобрысой семьёй. Это было до войны. «Скрывала…» - подумал он. – «А зачем?..» У него снова проснулись подозрения. Он посмотрел на Боба. Тот уставился на девушку с падающими из-под красной ша-

127

почки длинными белыми волосами, не отрывая глаз. «Вот деревенщина», - с досадой подумал Джек. – «Тут надо глядеть в оба, а он…» Несколько непоследовательно. Он толкнул Боба ногой. Тот отвлёкся от незнакомой девушки в странном наряде и повернул голову к Джеку. От наряда веяло чем -то военным. А может, от неё самой… - Чего тебе? – спросил он, уже не так стесняясь незнакомки. - Здравствуйте, - запоздало ответил Джек, не обратив внимания на слова Боба. – Нас зовут Джек Бромлей и Боб Харт, из пятой эскадры Восточной сторожевой охраны, - представился он, встав с кресла. Харт тоже встал. - А я – Эолинна, из Замка. Джеку показалось, что она произнесла «замок» с большой буквы. Как бы в единственном числе. Она подошла и легко, как пушинка, села в третье кресло, справа от Джека. Вязаный воротник похожего на трико чёрного свитера был завёрнут под самым горлом и спускался, закрывая всю шею сероглазой девушки. Красная шапочка была на самой макушке. Кроме неё, Джек только сейчас отметил красную бандану на лбу. Как у мексиканок. - Вы из АвстроВенгрии? – спросил он в лоб, повернувшись к ней. Ему хотелось поскорее узнать, в плену они или нет. Он слышал, что в Австро-Венгрии обитают какие-

то странные народы. Кроме немцев. - Не-ет, - ответила она, сделав круглые глаза. – А что это, такая земля? - Да, - сумрачно ответил он. Боб молчал, смотря в окно. Он не хотел вмешиваться в интеллигентные разговоры. Чтобы опять чего-нибудь не ляпнуть. Ему было всего девятнадцать лет, и он бывал в НьюЙорке только один раз. Перед армией, когда жил в лагерях. Около Ронкомкомы. - Наверно, на вашей планете? – спросила она. - Угу, - не очень вежливо кивнул Джек Бромлей. Его не оставляла мысль, отчего она сначала молчала, говоря по-своему. И главное, что делают все остальные. Он догадался, что корабль рассчитан на восемь человек. Ну, самое меньшее на четыре. - Вы удивляетесь, что я говорю на вашем языке? – спросила она, кротко посмотрев на него. Ему стало совестно. - Да, мисс, - выдохнул он. Он только теперь почувствовал постоянное напряжение после того, как они тут очутились. Правда, и до этого… но там было другое. Как в бою. - Я специально уходила в ту каюту, чтобы послушать ваш разговор, - с обезоруживающей улыбкой призналась она, опираясь локтём о странный подоконник, идущий вдоль всего окна. Напротив кресел под ним были большие ниши для ног. – Ваши мысли я вижу, но мне надо было

знать, как они произносятся. - К-как видите? – не понял он. Догадываясь, о чём она говорит. Он читал в газетах про фокусы с отгадыванием мыслей. А также о левитации. Она задумчиво нажала на синюю клавишу. Боб вздрогнул, услышав душераздирающий визг, смешанный с густым рёвом на фоне режущего тонкого клёкота стаи птеродактилей. Джек поднял голову на окно. Из мутной, покрытой зелёной ряской воды торчала толстая шея с головой доисторического ящера. У неё в зубах извивалось большое животное, похожее на чёрную мохнатую змею с лапками. Во все стороны брызнула алая кровь. Джек инстинктивно прикрылся рукой, а Боб глядел на эту тошнотворную сцену, открыв рот. Девушка поспешно нажала на край той же клавиши. Звук отдалился, став приглушённым, как еле слышный далёкий вой волка в лесу. Боб любил охотиться, особенно зимой. Потому что зимой было меньше работы. Он работал в конторе, торгующей скотом и зерном. - Так просто, - сказала она. – А вы не видите? – спросила она, как бы заранее зная ответ. - Не-е, - протянул Боб, случайно втянувшись в разговор. - Ясно… - пробормотал Джек, усиленно думая, что она могла о них узнать. Но вроде они ничего такого не думали. Не считая её одеяния, в первый раз. Во всяком случае, за

себя он ручался. Он немного покраснел. - Вы с какой планеты? – тихо спросила она, чуть улыбаясь. - А вы? – не очень-то вежливо спросил Боб. Он был как будто во сне, и поэтому немного забыл о хороших манерах. Всё вокруг было слишком нереально. - Я – с этой, - сказала она. Джек толкнул его ногой. - А-а… - неуверенно сказал он. – А мы разве не с этой? Она кротко улыбнулась, чуть придвинувшись к подоконнику. - Не думаю, - произнесла она, чуть расширив серые глаза. - А с какой же? – глуповато спросил Боб. - Вам лучше знать, кротко сказала она, качнув потоком длинных белых волос под красной шапочкой. - С Эрты, - сказал Джек. Он в раздумье пожевал губами. – А это что, Марс? - Какой Марс? – спросила она, чуть высунув кончик языка и задумчиво поводив им по нижней губе. Ей явно нравилось разговаривать с ними. Джек не совсем понял, почему. То ли ей нравилось, что она их спасла. То ли она и вправду была тут одна… Но он не догадался. Просто в Нью-Йорке таких было мало. Точнее, он пока не встречал. У него смутно промелькнула мысль о Жеанне д‘Арк. «М-мм…», - смутно подумал он.

- Ну-у… такой, - объяснил он. – Красный. - Красный? – удивилась она, махнув длинными ресницами. Как будто не знала, что планеты бывают разного цвета. – Красная планета? - Ну, - буркнул Джек. Ему показалось, что она над ним шутит. - И вы там живёте? - Почему? – слегка запутался он. - Ну, ты же сказал, - недоумённо произнесла она, чуть округлив серые глаза. - Ничего я не говорил, убеждённо ответил Джек. Она произнесла слово, которое употребляли только поэты. Он не особенно увлекался поэзией, но это проходили в школе. Не говоря уже о Библии. Боб незаметно хрюкнул. - Да? – удивилась она. - Угу, - кивнул Джек. Он почувствовал, что они уже достаточно знакомы для более непринуждённой беседы. Тем более, что она перешла на «ты». Впрочем, до этого она говорила с ними обоими. Но он был не таким тупым. Он догадался, что это староанглийское «ты» совсем не из Библии. - А где же? – спросила она. - На Эрте, - терпеливо пояснил Джек. - А, - сказала она. Боб посмотрел на пол и чуть покраснел. Их грязные глинистые следы вели от самой лесенки до кресел у окна. Он подумал о своём перемазанном лице с грязной соломенной щетиной и рваной, заляпанной грязью форме. К тому же у него не было головного убора. Он

128

потерял свою пилотку в том жутком лесу с громадными муравьями. Он посмотрел на своё кресло, и ещё больше покраснел. - Не переживай, Боббо, - подбодряюще сказала она. – Мы его пропылесосим. А пол… Джек прыснул, зажав себе рот. Он один раз слышал такую кличку. У маленькой лохматой собачки. Её позвала молодая девушка в красной шляпке, в сквере напротив “Утюга». Эо непонимающе оглянулась, но не обратила внимания. Она нажала на зелёную клавишу на сером подоконнике. Сначала ничего не случилось. Но потом они увидели около стены странный круглый предмет, похожий на громадную божью коровку жёлтого цвета. Она поползла по полу. Боб инстинктивно поджал ноги. - Ч-чего это? – спросил он. - Пылесос, - спокойно пояснила она. – Опусти ноги, он тебя не съест. - А что это? – спросил Боб, не опуская ног. На всякий случай. - Ты чего, не знаешь? – снисходительно усмехнулся Джек. – Машина такая. Ковры чистит. - Откуда ты знаешь? – удивился Боб. - Ты чего, газет не читаешь? – хмыкнул Джек. Ему было немного неудобно за темноту своего молодого товарища с оторванным рукавом. И так они тут… как маленькие. - В Нью-Йорк Трибьюн в том году писали, - пояснил он. - Новое изобетение. Переносной пылесос Гуве-

129

ра. - Как этот? – поинтересовался Боб, опуская ноги. - Не-е… тот больше, сказал Джек. – Его таскать надо. Т и х о ж уж ж а щ и й жёлтый пылесос ткнулся в ногу Джека. Он вздрогнул от неожиданности. Да и вообще, он был ещё настороже. Со вчерашнего вечера, когда они оказались у этого поганого и вонючего болота. Он ещё надеялся, что всё утрясётся. И выяснится, что они у себя на Эрте. Раз она не с Марса. - А теперь поднимите ноги, - сказала Эолинна, наклонив голову и поглядев на него. – На минуточку, добавила она. Она сидела в чашеобразном кресле, облокотившись на серый подоконник и подперев щёку ладонью. Оба солдата морской пехоты послушно подняли ноги. Пылесос ещё чуть поездил и укатил по мохнатому серому ковру в открывшееся в стене отверстие. Боб посмотрел на ноги девушки, почему-то ожидая увидеть на них солдатские бутсы. Но она была в облегающих чёрных тапочках. Эолинна села прямо, небрежно положив ладонь на подоконник со светящимися клавишами. Клавиши располагались тремя прямоугольниками – красным, зелёным и синим. Красный поближе, а остальные по сторонам чуть дальше. Некоторые из них помигивали. А один чуть слышно попискивал. На самом краю подоконника была круглая жёлтая клавиша. Такие же наборы клавиш были перед каждым креслом. Из ниши под подоконником перед

Эолинной неторопливо вылез небольшой штурвал, срезанный сверху и снизу. На нём тоже светились клавиши, только гораздо меньше. Боб с Джеком смотрели на происходящее, не отрывая глаз. - Ну хватит болтать, сказала она. – Полетели. Опостылевший пейзаж за окном тут же пропал, и осталось только серое облачное небо. На миг Джек почувствовал, что падает. Как на качелях на Кони Айленде. Но это сейчас же прошло. Послышался чуть заметный свист. «Полетели», - подумал Боб. – «Интересно, с какой скоростью». Он всегда интересовался всеми новейшими изобретениями, о которых писали в газетах. В том числе и аэропланами. Военный биплан мог запросто обогнать самый быстрый паровоз. У них была скорость до двухсот миль в час. Даже больше. Он вспомнил атаку белого «Тигра» с чёрной свастикой на крыле над серым чуть штормовым морем. Тот был чуть ли не больше их патрульной лодки. Если б не береговая батарея Честера, он бы их потопил. Боб покосился на серый подоконник, на котором лежала рука девушки. Вторая рука была на штурвале со светящимися кнопками. Большой палец сжимающей серый штурвал руки был возле красной кнопки посередине, на широкой оси, соединяющей две части срезанного штурвала. - Это не подоконник, Боббо, - сказала она, не оглядываясь на него. – А

пульт управления. Боб недовольно поморщился. Но так, чтобы она не заметила. Джек ухмыльнулся, но сразу же принял серьёзный вид. - А-а, - кивнул Джек. Он и сам об этом догадывался. Для этого не надо было быть Эдисоном. Хотя ничего подобного он никогда не видел. У них на катере был щит управления с ручками, рычагами... Как на паровозе. Не считая обычного морского штурвала. - А где все остальные? – наконец решился он повторить вопрос Боба. - Остальные что? – не поняла она. Она чуть двинула рукой на пульте, и в окне вдруг появилась сплошная зелёная масса, в которой с трудом можно было угадать несущийся вправо лес. Потом с окном что-то случилось, и сплошная зелень сузилась, оставляя место голубым полоскам сверху и снизу. Между зеленью стал и ме л ь к ат ь с ве т л о коричневые пятна. «Как у неё на штанах», - машинально подумал Джек, глазея на чудное окно. Оно было как будто волшебное. - Это не окно, Дэкко, сказала девушка, оглянувшись. Парень в перемазанной зелёной форме солдата береговой охраны оглянулся на неё. Ему не стало смешно. Она не могла говорить так же, как они. Ведь и другие слова она произносила совсем по-другому. Не говоря уже об интонации… и певучем неземном голосе. Джек встретился с серыми

глазами, в которых было странное ласковое спокойствие. Но он почувствовал щемящую грусть. - А что? – спросил Боб с чуть округлёнными голубыми глазами. - Просто изображение, пояснила она. – Того, что за бортом... на экране. Боб хмыкнул. Ему представилась разноцветная китайская ширма в доме у его бабушки. Дедушка давно умер от воспаления лёгких. Два года назад. «Чудеса…» - подумал Джек. - Э-э… вы здесь одни? – повторил он. - Кто мы? – удивилась она. В её глазах промелькнуло удивление. Она не могла понять, как он догадался. Ведь по всему было видно, что они не могли читать мысли. Да они и сами сказали… - Ну… ты, - поправился он, немного смущённо повторив старинное слово. Оно было совсем не к месту. Как будто они представляли в театре пьесу Шекспира. Он бывал пару раз в театре «Миллениум», хотя и не так много зарабатывал. Но у него не было жены, которая могла бы тратить на хозяйство. Или барахло. - Я… одна, - чуть запнулась она. Он снова почувствовал мимолётную грусть. Как будто перед глазами мелькнуло что-то давно знакомое и позабытое. «Одна…» - подумал он. - «Может, боится нас?..» Он посмотрел ей в

лицо. У неё на глазах навернулись слёзы. Ни с того ни с сего… Она отвернулась на окно, не стирая их. Но он не почувствовал у неё страха. Она не боялась двух незнакомых мужчин, похожих на бродяг… или неудачливых разбойников. Неизвестно откуда. «Не-ет…» - подумал он. - Я не боюсь вас, Дэкко, - чуть улыбнулась она сквозь слёзы. – Просто я вспомнила о Дагомаро. На пульте замелькали синие огоньки. Девушка чуть поморщилась, как будто увидела червяка. Вообще, девушки не любят червяков и боятся змей. Да и он любил червяков, только когда насаживал их на крючок. Если так можно выразиться. - А кто это? – спросил он. Имя было не такое уж чудное. Боб молчал, как младший по рангу. Хоть их катеру и пришёл капут, он чувствовал себя на службе. К тому же он был всего лишь юнцом из глухого захолустья в штате Канзас. Она поглядела на Джека, не ответив. - Смотри, - сказала она. Она пробежала пальцами по светящимся голубым клавишам на сером пульте. Он был обит серой кожей. Зелёное месиво на экране исчезло, и вместо него появился чудной пейзаж травянистой равнины с корявыми карликовыми деревцами. Среди них возвышалась огромная пирамида из желтоватого светлого камня. Рядом с ней темнела маленькая фигурка парня в

130

странной пятнистой военной форме защитного цвета и таком же берете. У него была длинная золотистая борода, как у викинга на картинке в школьном учебнике. Джек мигнул. Сначала ему показалось, что они прилетели и сели на эту равнину. Но он не почувствовал никакого толчка. Даже еле заметного. Оглянувшись на девушку, он понял, что это живая картина. Вроде кино. «Как у неё», - догадался он про военную форму. Из-за пирамиды показался огромный зелёный хвост дракона или морского змея, как в сказочной книжке с цветными картинками. Джек снова оглянулся на девушку. Она не отрываясь смотрела на экран потемневшими серыми глазами, и вдруг быстро отвернулась. - Ой! – невольно вскрикнул Боб. Джек резко повернулся, успев заметить, как огромный чешуйчатый хвост неожиданно шевельнулся и легко смахнул тёмнозелёную фигурку в пятнистой форме. Парень в тёмно -зелёном берете не успел даже обернуться. На светлеющей стене огромной пирамиды появилось еле заметное красное пятнышко. У самой пирамиды в траве возле него что-то темнело. Картина пропала, и вместо неё снова появилась сплошная полоса несущегося с неимоверной скоростью леса с изредка мелькающими светло-жёлтыми и темноватыми пятнами. Она напоминала что-то знакомое. Джек опустил глаза, посмотрев на пятнистые штаны девушки. «Переоделась…», - по-

131

думал он, догадываясь, почему. Но не совсем. Ей было удобно ходить в своей обычной домашней одежде, и она переоделась только для них. Но в другом смысле. Чтобы они не стеснялись. - Э… Эолинна, - чуть кашлян ув, проговорил Джек. – Он погиб? Вопрос был глупым. Но надо же было чтото сказать… Она повернула к нему голову, ничего не отвечая. Джек на минуту утонул в серых глазах с непонятным выражением. - Зовите меня Эо, ладно? – ответила она, чуть запнувшись. Она еле удержалась, чтобы на расплакаться. Джек снова опустил глаза, чтобы не смущать девушку. Она была явно необычная… не земная. И он почувствовал себя непривычно. Не зная, что делать. - Ага, - сказал Боб. Он ничего не заметил, всё ещё рассматривая чудное помещение без всякой мебели. Не считая четырёх странных кресел на одной ножке. На одной стене висело необычное оружие из чёрного металла. Как приклеенное... На другой светились огоньки на выдвижных ящиках разного размера. Огоньки были тоже разного цвета. Один горел на большой откидывающейся крышке стола или секретера. Откуда-то сверху веял ветерок с запахом полей. - Вы были вдвоём? – наконец спросил Джек. Она кивнула. Теперь она вдруг показалась ему совершенно

земной, как обычная девушка в магазине на Бродвее. - Я не предупредила его, - промолвила она, помолчав. - Да у вас и не было шансов, - попытался успокоить её Джек. – С такой неожиданностью… - Это у вас не было, возразила она. – А у меня был… просто я засмотрелась на зелёного летучего дракона. Сначала им показалось, что она ему нагрубила. Но до Джека тут же дошло, что она просто неграмотно выразилась. По тону девушки. - Летучего? – удивился Боб. Как будто обыкновенных морских драконов он видел каждый день. Ну, как минимум раз в неделю. Они оба сидели слева от неё в серых чашеобразных креслах. А Джек – рядом с ней. - Вроде у него не было крыльев, - задумчиво протянул он. - Вы не заметили, - возразила она. – У него на хвосте маленькие закрылки, добавила она. На их лицах отразилось недоумение. - Ну, как на хвосте эйарского самолёта, - подумав, пояснила она. - Какого? – переспросил Боб. - Эйарского, - повторила она. – С планеты Эйар. По её лицу снова скользнула тень печали. Конечно, у неё было полно времени крикнуть Дагомаро. А у него – увернуться. Две секунды. - А где она? – спросил Джек, чтобы отвлечь её от

грустных мыслей. Он не мог терпеть женских слёз. Хотелось сразу полезть в драку и накостылять кому-то по шее. Посильнее. - Не где, а когда – поправила она, чуть пошевелив штурвал. – На седьмом витке сорок пятого месяца. В тысяча девятьсот сорок пятом году. Оба открыли рты. На лице у Боба было такое простодушное замешательство, что она не удержалась и тихо рассмеялась, как еле слышные серебряные колокольчики. Джек улыбнулся в ответ.

6 Часть 1 В начале мая по форосской (расположенной в посёлке Форос) элитной специализированной гимназии «Planta» прошло тревожное известие: учительница по предмету «Аналитика Растений», преподающая эту увлекательную дисциплину в группе «ARG» (группа «ARG» в данной гимназии – это аналог 9-го класса в школе) получила приглашение работать в другой стране, в аналитическом центре. Она уехала в эту субботу, а гимназисты из вышеназванной группы остались без преподавателя. Они были не простыми ребятами, а очень талантливыми и желающими профессионально изучать Аналитику Растений – поэтому, в отличие от обычных школьников (радующихся отсутствию

Ему только этого и было надо. Эолинна смеялась ещё притягательней, чем произносила слова незнакомого ей языка. С певучим выговором. - А эта какая? – спросил он то, что давно хотел узнать. Хотя и не очень смыслил в астрономии. - Ароза, - ответила она, держа штурвал в одной руке. – Но мы тут не живём. Мы живём на самом краю, в Дулле. Большой палец руки был около большой вогнутой кнопки в середине пе-

уроков), невероятно сильно расстроились. - Что же теперь будет? – сокрушалась Соня, лучшая гимназистка группы. – Неужели у нас теперь отменят Аналитику Растений? А это, всё-таки, очень важный предмет. Если растения тщательно не анализировать, их невозможно познать по-настоящему. - Ты права, - согласился её друг и сосед по парте Станислав. – Что же нам делать? Нельзя это оставить просто так. Может, будем теперь самостоятельно анализировать растения, без преподавателей? - А… у нас получится? – с лёгким сомнением спросила их одногруппница Варя. - Если очень захотеть – всё получится, - уверенно отозвался Станислав. – Мы уже многое выучили

рекладины. Весь штурвал был обтянут серой кожей. Вогнутая красная кнопка светилась. - На другой планете? – не понял Джек. - Нет, - качнула она головой. – На самом краю этой планеты, в Замке на острове Дулла. Поток белых волос под красной банданой покачнулся. - А, - кивнул Джек. – И заводы там? - Какие заводы? – округлила она глаза. Автор: Горлов Сергей

J' J с Алиной Дмитриевной, многое знаем. Теперь – нам не составит труда продвигаться дальше самостоятельно. В классе раздались восхищённые возгласы: «Ура!» «Будем анализировать сами!» «Будем великими аналитиками!» «А эта «новоиспечённая иностранка» ещё пожалеет, что променяла нас на заграницу!» Внезапно за окном послышался шум моря, всплески волн. Гимназия «Planta» располагалась на морском берегу, достаточно близко к морю – поэтому ребята очень отчётливо услышали эту «морскую мелодию». - Шторм?! – вопросительно поглядел на одногруппников Кирилл. - Но ещё недавно море было спокойное, абсолютно не шумело, - пожала

132

плечами Мила. – Пойдём к окну, посмотрим. Наверное, экстремальное явление какое-то! Ребята сорвались с мест и ринулись к большим окнам светло-орехового цвета. Они увидели такое! По Чёрному морю неслась огромная, мангового цвета, лодка, украшенная по бокам прямоугольниками цвета молодой зелени. Лазурная вода вздымалась струями фонтана по обе стороны от лодки, рассыпаясь на мельчайшие брызгибриллианты. Солнце весело светило с ярко-синего небосвода, вкладывая внутрь бриллиантов золотистые чудо -искорки. Лодкой управлял мужчина лет 35ти, он располагался в кресле, являющимся сидением лодки и находящимся возле руля. В другом кресле (которых всего в лодке было четыре, не считая главного) сидел парень того же возраста, что и наши героигимназисты. Они плыли, – а вернее сказать, на огромной скорости мчались, – в сторону гимназии. Восторгу гимназистов не было предела! Они никогда ещё не видели такой странной лодки! Через секунд пять-шесть восторг усилился в несколько тысяч раз, потому как лодка… Поехала по галечному форосскому берегу… На самых настоящих колёсах!!! Ребята так и обомлели! Несколько минут они, не говоря ни слова, изумлённо смотрели то в окно, то друг на друга. - Э - э - т - то как? – наконец промолвила впечатлительная Лёля. Она хорошенько протёрла глаза. – Мне… оно…

133

- Да, по ходу, нам всем… оно… - отозвался одновременно и восхищённый, и шокированный, Сёма. – Во всяком случае, мне оно точно видится. Это… просто слов нет! Лодка – мало того, что на колёсах: так она ещё, к тому же, умеет и плыть и ездить одновременно! Причём ездить – по гальке! Что это за чудо техники такое, интересно? - Это чудо техники называется «трэйкэннта», в класс вошёл мужчина, ранее управлявший столь необычной лодкой. Он был высоким, темноволосым, зеленоглазым, с очень приятными чертами лица; этот человек сразу располагал к себе окружающих благодаря своей симпатичной внешности и лучистому обаянию. Рядом с ним шёл парень: также довольно высокий – как для своего возраста, зеленоглазый и с тёмными волосами, но его лицо, в отличие от светящегося открытого лица его старшего друга, было полной противоположностью – угрюмое, нахмуренное, с чертами, – хоть и красивыми, – но слишком уж неприветливыми. Незнакомцев сопровождала директор гимназии – Ирина Владимировна. - Ребята, вы чего вскочили? А ну, быстро по своим местам!- произнесла Ирина Владимировна строгим голосом, в котором, тем не менее, слышались едва уловимые весёлые нотки. Гимназисты тут же, всей компанией, бросились обратно, за парты. – Видите, обратилась она к мужчине, - какие у нас тут непоседы! Ребята они умные и хорошие, но иногда бывают та-

кими супер- гипер- мегаактивными, что с трудом удаётся их утихомирить. - Возможно, тогда их и не нужно утихомиривать? – улыбнулся мужчина. – Пусть проявляются, творчески выражаются. Ребятам невероятно понравились его слова. Вот это сказочный день сегодня настал! Сначала – супернеобычная лодка, затем – столь же супернеобычный человек, который, хоть и взрослый – но абсолютно не считает, что все должны быть тихими как мыши и ходить по струнке как солдаты, – напротив, позволяет творчески самовыражаться, раскрывать способности своей личности. К тому же – такой приятный, красивый! Вот бы к ним в группу такого учителя! - Проявляются и выражаются? – улыбнулась Ирина Владимировна. – Да им только дай! Устроят тут смесь урагана, тайфуна, цунами и землетрясения! - Ну что вы! – засмеялся мужчина. – Думаю, всё не так ужасно. Творчество – сила созидательная, а не разрушительная. - Дай бог, чтобы именно так и было, - выразила надежду директор. – Что ж, творческие натуры вы наши, знакомьтесь. Ваш новый учитель… Только она это произнесла, раздался шквал аплодисментов. Этот замечательный человек – и будет здешним учителем, по Аналитике Растений! Вот повезло так повезло! - Всё, тихо, тихо, сказала Ирина Владимировна. – Успокаиваемся. Итак, ваш новый учитель… извиняюсь, забыла ваше имя.

Мудрёное какое-то – вы только не обижайтесь. - Конечно, я нисколько не обижаюсь. Сам понимаю, что оно мудрёное, - весело произнёс новый учитель. – Я по национальности – нэфастанец, с острова Нэфастана. У нас всех там мудрёные имена. Но очень красивые, - с улыбкой добавил он. Зовут меня Таоринар. Это – старинное нэфастанское имя, образованное от «таорэ» плантация. - Ух ты! Оно переводится «Плантатор»? – восторженно проговорил Сёма. - Да, именно так. Плантатор, - подтвердил Таоринар. – Это имя, кстати, соответствует моему роду занятий: на Нэфастане у меня – немалое количество плантаций. Но, - засмеялся он, - вы только не волнуйтесь, рабовладельцем я вовсе не являюсь, не заставляю никого трудиться на них днями и ночами. Там все работы осуществляются с помощью специальной нэфастанской техники. Ребята слушали его с открытыми ртами. - А вот это, - указал Таоринар на угрюмого парня, - мой знакомый, сын моего друга. Его зовут Эйлинар. Он будет вашим одногруппником. - Таоринар, Эйлинар – какие у вас, действительно, красивые имена! – мечтательно протянула Варя. – И очень похожие. - А что он какойто… как неродной? – с недоумением произнёс Кирилл. – Надулся, надикобразился (надикобразился – это было слово, изобретённое лично Кириллом, он так

в шутку говорил о тех, кто дулся, хмурился или обижался), смотрит не на нас, а на прекрасные паркетные узоры на полу нашей классной комнаты. Все засмеялись. Потом Станислав и Соня сделали всем знак прекратить смеяться: всё-таки, это – знакомый их учителя, понастоящему замечательного и искреннего человека. А над друзьями или знакомыми таких прекрасных людей смеяться нехорошо. - Эйлинар впервые покинул Нэфастану и ещё не освоился в другой стране, - пояснил Таоринар. – Я прошу вас, ребята, отнестись к нему с пониманием. Согласитесь, не каждый человек чувствует себя комфортно вдали от родного дома. Есть, конечно, и такие, кто везде – как бэйанат под солнцем. А есть и другие люди, которым трудно адаптироваться в непривычных условиях. - Что под солнцем? – заинтересованно спросила Ирина Владимировна. - Это – наша нэфастанская пословица: «как бэйанат под солнцем». Бэйанат – это нэфастанская роза, очень теплолюбивая. Ей невероятно хорошо под солнечными лучами – вот у нас и есть такое сравнение: с теми людьми, которым где-то комфортно, уютно. - А этому пацану здесь, значит, как бэй… анат во влажном экваториальном лесу в сезон дождей, - вполголоса захихикал Сёма, рассмешив этим и Вову – своего соседа по парте. Эйлинар нахмурился ещё больше. - Прекратите сейчас

же! – рассердилась Ирина Владимировна. - Ребята – те, которые юмористы – как вас зовут? – обратился к ним Таоринар. - Ну мы попали! – прошептал Вова. - Чего вы так испугались? Я просто хочу с вами познакомиться. - Ну… э… Сёма. - Вова. - Сёма и Вова, – замечательно, рад знакомству, - улыбнулся Таоринар. – Значит, господа юмористы, во время нашей работы у вас будет особое задание. Когда мы будем на месте, подойдёте ко мне, хорошо? Тогда и узнаете, о чём речь. - А… что, мы кудато поедем? – недоумевающе поинтересовался Вова. - Куда-то поедем, весело ответил преподаватель. – С разрешения уважаемой Ирины Владимировны – вашего директора, мы будем совершать выезды на моей трэйкэннте в царство лекарственных растений. - Лекарственных?! Вот здорово!– с восторгом произнесла Соня. – Я всегда мечтала изучать лекарственные растения. А раньше мы учили только обыкновенные. - А теперь – изучите необыкновенные. - А на Нэфастану мы тоже поедем? – спросил Станислав. – Интересно, что это за остров такой? - Конечно, Нэфастану мы с вами тоже будем посещать, - ответил Таоринар. – Ирина Владимировна, благодарю вас за то, что приняли меня и Эйлинара в вашу гимназию. Надеюсь оправдать оказанное нам

134

доверие и соответствовать высокому званию этого прекрасного учебного заведения. Теперь, с вашего разрешения, мы поедем на первый практический урок. - Хорошо. Удачи вам

XVII Глава Наступала осень и пришла пора Натаниэлю поступать в ВУЗ, как он того и хотел. Сам бы он не смог этого сделать, по причине своего возраста и отсутствия аттестата. Но необходимым набором фактов обладала Ева Адамс: по паспорту ей было 18 лет, она окончила школу и у нее отличный средний балл. Как дополнение: она сирота (за что ей будут платить стипендию), и у нее есть куча других «подлинных» фактов, над которыми постарался Гарри. По сути, Ева Адамс имела свою личную историю, не столь подробную, чтобы ее все знали, но и чтобы она не вызывала подозрения. И в этом аспекте Натаниэль довольствовался своей продуманностью ходов. Во время вступительной кампании он был уверен, что поступит. Но нервничал по причине возможного разоблачения его личности. Его беспокоила придирчивая комиссия, которая могла при желании найти малейшее несоответствие, как по фотографии,

135

в изучении лекарственных растений, - сказала директор. – Только вы уж сильно не балуйте этих шалопаев. А то ещё разбалуются, лениться будут. - Уверяю вас, это не

произойдёт, - произнёс учитель.

так и по документам. Но благо, все прошло хорошо. Перед началом учебного года он глянул в список поступивших и увидел в нем имя Евы Адамс, что позволило ему успокоиться. Он поступил на Гуманитарный Факультет Сити Лондон по специальности Журналистика. В группе было двадцать человек: шесть юношей, тринадцать девушек, один гермафродит. Но, конечно, все думали, что в группе шесть юношей и четырнадцать девушек. В первый раз, зайдя в аудиторию, Натаниэль окинул взглядом все вокруг. Тихо и не заметно. Он не хотел привлекать к себе внимание сразу. Он был одет в белую блузку, черные приталенный пиджак и юбку до колен, колготки и черные туфли на среднем каблуке. Единственное, что бросалось в глаза в образе студентки Евы Адамс, так это яркокрасная помада, услащающая ее губки, и обведенные черным карандашом глаза, так, будто Ева не стеснялась макияжа. Видимо она знала, зачем не скромничать в косметике.

Увидев укромное место у окна на последнем ряду, Натаниэль уверенной походкой пошел к нему. Усевшись удобнее, он мог рассмотреть со своего места всех присутствующих. На первой парте он видел парня, одетого в свитер с орнаментом. Его внешность напоминала внешность заучки, или как в народе – ботана. Он имел неопрятную прическу из жирных волос и носил ужасные очки. Рядом с ним сидел парень, немного симпатичнее, но и тот не далеко ушел от своего соседа по парте. У него были русые волосы и центральный пробор в качестве прически. Посмотрев в другую сторону, Натаниэль увидел несколько малоприметных девиц, сидевших на втором ряду. Максимум две показались ему симпатичными. На них его взгляд надолго не задержался. Глянув далее, на третий ряд, Натаниэль увидел смешанное в гендерном плане население этой аудитории. Никто из них Натаниэлю также не показался интересным. Его взгляд вдруг остановился, когда он глянул дальше в угол, где на краю ряда си-

Автор: Елена Кравченко

дела мрачная, облаченная в черную одежду девушка. Она сразу же задержала его внимание на себе. В ней было что-то загадочное, что-то мрачное или нечистое. Что-то, что не давало Натаниэлю оторвать взгляд от нее. Она показалась ему интересной, не такой, как все находящиеся здесь. Она выглядела отстраненной, словно жила в своем мире. Она завораживала своим холодом в образе. У нее были черные длинные волосы, полностью закрывающие спину. Она носила прямую челку, и наносила стрелки на глаза. Ее макияж отдавал чемто могильным и сырым, а кожа на лице – белый памятник. Она сидела словно одна в этом мире. Натаниэль заметил, как возле нее никто не захотел присесть. Впрочем, таковым был и он в данный момент. И он подумал что-то подобное, как вдруг, возле него громко рухнула белокурая дева, сказавшая чуточку наглым тоном: - Можно? – жуя жвачку, и не дав времени на ответ, добавила: - Спасибо! Натаниэль даже не успел отреагировать на столь резкое появление новой спутницы возле себя. Он глянул на девушку, оказывающую первое впечатление гламурной суки, и промолчал в недоумении, не зная, что сказать. У нее был модный начес на среднюю длину волос, яркий макияж, и вполне дорогая одежда (скорей всего из разных

модных бутиков), которая словно говорила: «Можешь взять такую дорогую штучку как я, только если у тебя есть Porsche и десять штук в кармане». Она все время чавкала своей розовой жвачкой, что поначалу действовало Натаниэлю на нервы. Сняв солнцезащитные очки, она глянула на Еву и сказала: - Меня зовут Рокси! - Ева Адамс! – представился Натаниэль. - Ну что, Ева! Рассказывай, как дела, кто такая? Ты, кстати, ничего так штучка! – сказала Рокси, оценив внешность Евы. К удивлению Натаниэля, который неохотно рассказывал о себе, а точнее о Еве Адамс, у них с Рокси завязался не плохой разговор. В большинстве благодаря подвешенному языку его новой подруги, что быстро заметил Натаниэль. Она любила обсудить всякое модное барахло, ведь действительно, Рокси была модной цыпочкой. Много слов она посвящала знаменитостям, их одежде, украшениям, позорам. Ведь сама она пыталась выглядеть «бомбезно», на фоне «серых мышек», которых она также любила обсуждать и критиковать. Натаниэль в некотором плане не переваривал Рокси. Она вечно совала во все свой припудренный носик и была, как казалось Натаниэлю, чересчур коммуникабельной. Но он желал быть с ней ради выгоды. Ведь эта гламурная дура могла посвятить его во многие полезные вещи, которых он еще не знал. Она

могла ему помочь и в чемто подтянуть. Ведь им обоим нужны были друзья в новом учебном заведении. Решив сделать более приветливое лицо, Натаниэль все чаще стал находиться в компании Рокси, со временем и вовсе став с ней одним целым, шныряя вместе, где попало, как два хвоста связавшихся в узел. При этом большим хвостом была все-таки Рокси. Она была ведомой в этой паре друзей. Она была популярной, знала много старших девчонок, перед которыми чуть ли не хвасталась своей замечательной подругой Евой. Скорей всего, она была одной из тех дамочек, которой попросту нужны были уши, которые все время будут ее слушать и поддерживать. И видимо она думала, что она их обрела. Натаниэля это утомляло. Однажды он пришел домой вовсе уставший. Рокси прожужжала ему своими проблемами все мозги. Натаниэль, абсолютно лишенный какой-либо бдительности, полностью разделся в своей комнате и открыл свой шкаф. Какого же было его удивление увидеть в нем Брюса, который залез туда, играясь и что-то представляя себе с игрушкой в руках. Он поднял свою голову, чтобы взглянуть на Еву. И это был момент шока для обоих. - От, черт! Брюс, что ты здесь делаешь!? – выкрикнул Натаниэль, пытаясь как можно быстрее закрыться попавшимся под руку белым ванным халатом.

136

Резкими движениями тела и рук, он замотался в халат. Брюс смотрел на него молча, лишь приоткрыв маленький рот, словно застыл весь во внимании. Они оба смотрели друг на друга в недоумении, пока Натаниэль решился сказать: - Вылезай из шкафа и вон из моей комнаты! – каким-то грубым, но раненым тоном. Брюс послушал свою няню и молча вышел из комнаты. Натаниэль следом закрыл за ним дверь и сев на кровать, сказал сам себе: - Вот дерьмо! А вдруг он понял? – еще больше озадачившись в выражении лица. Он не знал, что теперь творится в голове маленького Брюса. Однажды, ужиная с Вишесами за одним столом (что было редкостью последние пару месяцев), Саймон невзначай завел разговор: Рассказывайте, Ева! Как сейчас обстоят ваши дела? Как вам в вашем университете? Кстати, как ваша бабушка? У Натаниэля екнуло сердце, особенно после последнего вопроса заданного Саймоном. И зачем ему вообще понадобилось заводить этот разговор? Вишесы почти никогда не спрашивали о бабушке Евы. - В университете все хорошо! Скоро я должна получить свою первую стипендию, – сказал Натаниэль, затормозив в конце предложения, будто это все, что он хотел сказать. - Да. Но Саймон также спросил вас о самочув-

137

ствии вашей бабушки, – не смогла не съязвить придирчивая Сабрина. Натаниэль немного помялся и сказал: - Все также в больнице. Пока не выписывают. Сердце не отпускает. Ходить сама пока не может… - Печально. Может быть нам ее навестить? А? Как думаешь, Саймон? – сказала Сабрина. - Что? Зачем? – сказал Натаниэль, оставив мнение Саймона при себе. - А почему бы и нет? – продолжала Сабрина. Вы уже полгода работаете и живете у нас! Вы уже стали членом нашей семьи, Ева! И я думаю, что ваша бабушка нагордится вами не может! И с нашей стороны это бы выглядело не столь красиво и благодарно – за такое длительное время ни разу не повидать ее и не познакомиться! Натаниэль был растерян. Почему Сабрина стала столь инициативной? Он не знал, что ответить сейчас и его взгляд стал терять силу, пытаясь спрятаться где-то. - А может быть будет неудобно… - пытался сказать Саймон, вечно выгораживающий Еву, но Сабрина не дала ему договорить. - Заткнись, Саймон! Мы не о твоей бабушке сейчас ведем речь! – сказала она, после чего пристально посмотрела на Еву и сказала: - Так что, Ева? Как вам идея? Навестим вашу бабулю? Натаниэль неловко улыбнулся, после чего стал говорить по нарастающей: - Понимаете, Сабрина. К ней очень тяжело по-

пасть. Врач запрещает излишние посещения, чтобы не тревожить сердце моей бабули. Я сама еле попадаю к ней, очень строгий график посещений. Вы и сами должны понимать… - Ясно. Тогда поговорите с ее лечащим врачом! Возможно, нам удастся проскользнуть хоть раз. Натаниэль молча кивнул, согласившись. Сабрина продолжила: - А то Брюс у нас теперь начал ходить в детский сад. Как у нас, так и у вас появилось больше времени. После этих слов Натаниэлю стало не по себе. Он словно предчувствовал что-то не хорошее. Некоторые фразы Сабрины послужили ему тревожным звоночком. Сабрина стала говорить с Евой в последнее время чересчур вызывающе. Она и раньше была не слишком дружелюбной и чересчур придирчивой по отношению к Еве. Но сейчас это было видно намного отчетливее. «Может быть, Брюс рассказал что-то про нее? Может быть, он понял?» задавался вопросами Натаниэль. Неужели предметом его бед выступит четырехлетний ребенок, который увидел нечто лишнее и рассказал об этом своей маме? Или он вовсе не рассказывал и Натаниэль зря волнуется? В любом случае Натаниэль был не против развеяться. И одним вечером ему позвонила Рокси, которая как раз предложила пойти на одну вечеринку. Натаниэль рассмотрел это предложение как шанс выбиться в люди, познако-

миться с модным сообществом, и избежать хоть на один вечер прессинга Сабрины и атмосферы дома Вишесов. Они сократили зарплату Евы вдвое, по причине посещения Брюсом детского сада. С одной стороны это усложняло ее материальное положение, но с другой стороны Натаниэль мог махнуть рукой на все это. Что он собственно и сделал. Он оделся с иголочки: яркая разноцветная кофта, красная юбка с завышенной талией, высокие сапоги. Нанес яркий макияж и сделал пышную прическу. Все в стиле уходящих 80-ых. При этом, Натаниэль не скрывал намека на революцию в образе. Придя по адресу, Натаниэль увидел большой двухэтажный дом, с виду вполне богатый. Во дворе находился бассейн, в котором уже никто не купался, потому что на дворе стоял октябрь. Гости были внутри дома и, зайдя через огромные ворота, Натаниэль, подошел к входной двери, и ощутил вибрации и звуки, доходящие изнутри. Он поправил прическу и прихорошился в последний раз, после чего позвонил в звонок. После нескольких секунд ожидания дверь открыл какой-то случайный, но крутой парень. Став в не менее крутую стойку, он соблазнительно посмотрел на Еву и сказал: - Вау, малышка! Неужели ты сюда? Натаниэль, пытаясь приспособиться к новой манере общения, также стал в сексапильную стойку и сказал с некой наглостью:

- А то! Заждались уже! - Проходи! – вежливо сказал тот, уступив проход. Натаниэль уверенным шагом зашел внутрь дома и его взору открылась суетливая тусовка студентов под звуки диско и глэмрока. Комнаты были огромными, повсюду стояла выпивка, а из людей вряд ли был кто-то старше двадцати пяти. В основном здесь были модники, некоторые настолько радикальные, что выглядели словно педики. Но некоторые были скромнягами, словно серые мыши. И Натаниэлю понравилась не однообразность этого столпотворения. Он ни разу не был на подобных мероприятиях, и он был в предвкушении. Натаниэль немного волновался и пытался как можно быстрее освоиться. - Ева! – окликнул его голос с осмотрительной площадки второго этажа. Натаниэль поднял голову и увидел там Рокси, махавшую рукой. При виде ее, ему стало немного легче. - Поднимайся сюда! – крикнула она. Натаниэль поднялся по ступенькам на второй этаж и увидел перед собой небольшую компанию модных девушек, сидевших за столом. Комната, в которой они сидели, была что-то вроде проходной гостиной, от которой далее шли два коридора прямо и направо, ведущие в другие комнаты. Две брюнетки и одна блондинка сидели на бордовом диване, позади которого стоял сервант. Именно сюда Рокси и привела Еву.

- Иди к нам! Присоединяйся! – сказала она Еве. - Вот, знакомься! Это Гвен, - показав на брюнетку слева. - Это Шерон, - показав на вторую брюнетку, - а это Сара, - на блондинку. - Очень приятно, девчонки! – сказал Натаниэль. - А это, девочки, Ева! – сказала Рокси. - Здравствуй, Ева! – сказали дамы в унисон. - Присаживайся! – сказала Рокси, показав на кресло, стоявшее рядом с диваном, после чего сама села на другое кресло, напротив. Диван вмещал лишь троих молодых леди. Даже таких стройных и красивых, которых Натаниэль молча окинул взглядом. Первая – Гвен, имела пышную редкую челку, а ее прическа была что-то вроде боба на среднюю длину волос. Гвен показалась Натаниэлю тихой и спокойной, уж точно не душой компании. Но вкус у нее был не плох. Вторая – Шерон, была более горячей брюнеткой, с черными бровями и глазами, и страстью к красному цвету. Он был у нее везде – на верху, внизу, на губах и даже нижнее белье ее было красным. Шерон показалась Натаниэлю раскрепощенной девушкой с темпераментом. Третья – Сара, больше всего задерживала на себе внимание Натаниэля. Она выглядела вполне состоявшейся, уверенной в себе молодой леди. Ее взгляд будто говорил: «Посмотришь на меня, и я тебя съем». У нее были длинные, до самой поясницы, белые пышные волосы, что делало ее невероятно

138

эффектной барышней. Сара показалась ему неприступной, но общительной, ведь она и завела разговор первой. - Ну-с, Ева! Как дела? Расскажи что-нибудь о себе! – сказала она. Натаниэль нервничал в обществе своих новых знакомых. Они казались ему сногсшибательными и любознательными, что сбивало его с толку. Он попытался сказать как всегда максимально кратко: - С делами все хорошо! Учусь в одной группе с Рокси, в Сити Лондон!.. - Здесь все из Сити Лондон! – подметила Сара. - Ах, да!.. – нелепо усмехаясь, сказал Натаниэль. - Чем занимаешься? – спросила Сара. - Да ничем! Разве что подрабатываю няней! - Ты что, работаешь? Еще и няней! – однотипно сказали девушки почти хором. - Да, а что? – спросил Натаниэль, глядя на их скривившиеся физиономии. - Дети – это же ужасно! – сказала Сара. - Почему? – спросил Натаниэль. - Как «почему»? Это же дети! Они как звери! Они ужасны! Убирай за ними, ухаживай, а потом только хуже становится! – говорила Сара. - Почему ты так говоришь? – недоумевал Натаниэль. - У меня у самой младший брат! Сейчас ему двенадцать лет, но ума не больше чем на восемь! Поверь, меня это совсем не вдохновляет! - Все равно! Все не

139

настолько ужасно, как ты описываешь! – подключилась к разговору Рокси. - Кто бы говорил, Рокси! Не ты ли на свою младшую сестру мне все время жалуешься? Что она твою одежду тырит, а? – сказала Сара. - В этом ты права! – сказала Рокси и затихла. Над девушками повисла тишина, пока Шерон не сказала: - Слушайте, девчонки! Почему бы нам уже не выпить? - Отличная идея! – сказали все вслух, после чего Сара позвала проходящего мимо парня, и скомандовала ему принести выпить что-нибудь для компании пяти девушек. - Нет, нет… - пытался возразить Натаниэль, говоря, что Ева не пьет. Но после пристального взгляда Сары он понял, что отказаться не выйдет. - Ты что, не пьешь? Почему? – спросила Шерон. - Ну не то чтобы не пью. Просто… - мямлил Натаниэль. - Запомни, девочка! Парни любят пьющих женщин! – сказала Сара, как отрезала. - У тебя вообще он есть? – добавила она. - Нет. - И никогда не было? - Как сказать… мялся Натаниэль. - Не беспокойся! Все сидящие возле тебя – девственницы! Кроме меня, конечно! – сказала Сара, громко засмеявшись. - Что? Да пошла ты! – воскликнула Шерон. - А что? Я говорю не правду? – продолжала на-

смехаться Сара. Среди девушек началась шуточная потасовка, которую перебил незнакомый мужской голос: - Кхе… Извините! Ваша выпивка! Девушки подняли головы и увидели четырех парней. - Посмотрите, какие мальчики пришли! – игриво сказала Сара. - Мы подумали, что таким красивым дамам будет скучно без таких обаятельных парней, как мы. Может, потанцуем? – сказал тот самый, которого две минуты назад Сара посылала за выпивкой, которую он и держал в руках. - О! – пикантно сказали дамы, переглянувшись друг с другом. - Я не против! – первой сказала Шерон и поднялась с места. - Да. Отличная идея! Ева, пошли! – сказала Рокси, взяв за руку Натаниэля. Гвен также присоединилась к компании молодых и интересных. Лишь Сара осталась в гордом одиночестве, вырвав бутылку виски из рук того парня. У Натаниэля заколотилось сердце. Он был озадачен сложившейся ситуацией. Как такового выбора у него не имелось, он не мог рассчитывать на что-то другое, он пришел на вечеринку. Поэтому ему пришлось идти танцевать со всеми, по сути, не умея танцевать. Его подхватил крепкий высокий брюнет, который казался уверенным в себе мачо-мэном. Поначалу он схватил Натаниэля так, будто они должны были

танцевать вечно. Но, к счастью Натаниэля, заиграла быстрая и ритмичная музыка, с которой началась неразбериха. Все начали отдаляться друг от друга в плясках, и Натаниэль пользовался этим, пытаясь держаться от того парня как можно дальше. Он стал ловить взглядом Рокси, на которую и переключил свое внимание. В танце подойдя к ней поближе, он стал говорить: - А почему Сара не танцует? - Ты что! Ее же парень приревнует! - Парень? А кто он? - Он? Хозяин этого дома. Организатор вечеринки. Работает фотографом в Париже. Натаниэля это заинтересовало. Но столпотворение и вечно крутящийся рядом «дон жуан», пытавшийся соблазнить Еву, не давали Натаниэлю сосредоточиться на разговоре и вникнуть в его суть. - А он здесь? – пытался поддерживать разговор Натаниэль. - Пока нет. В конце вечера должен быть, – сказала Рокси, после чего начались волны налегания на спиртное. Натаниэль лишь пригублял какое-то вино, и пытался думать о том, как ему не опьянеть. Он следил за тем, как тот брюнет выпасает крошку Еву. И с одной стороны ему это льстило. Но с другой стороны ему было неловко, и он не знал, чем все это может кончиться. Все снова пошли танцевать, и настойчивый кавалер не отходил от Евы. Натаниэль, к своему же

удивлению, стал более раскрепощенным. Он стал чувствовать в себе прилив горячей крови. Был ли он пьян, или же ему просто захотелось отдохнуть? Он сам не понимал. В кураже своего танца он оказался наедине с тем парнем в спальной комнате на втором этаже. В огне поцелуев они поднялись наверх и оказались одни. Натаниэля это не беспокоило. Он понимал, что делает что-то не то, но приключения его манили. Он хотел еще чутьчуть. Он хотел насладиться поцелуями, после чего скажет «Стой!», или «Нет!». Но с каждой секундой ему было все сложнее с собой совладать. Он стал чувствовать чужую руку над своим коленом. Эта рука медленно двигалась в сторону бедра, поближе к трусикам. Натаниэль продолжал сливаться с партнером. Через несколько секунд он стал чувствовать руку у себя под юбкой, и в этот момент в нем что-то резко щелкнуло, и, отдернув от себя чужую руку, он сказал: - Нет! – резким голосом, чуть ли не подскочив с места. Он вдруг почувствовал, как его разум стал говорить ему. Он понял, что еще секунда, и этот ухажер может узнать что-то лишнее, а личность Евы Адамс пала бы в грязь лицом. - Но почему? Ведь нам так хорошо вместе! – сказал разочарованный умелец. - Нет! Проблема во мне! Извини! – сказал Натаниэль, после чего пулей

выбежал из комнаты. Он пронесся через весь дом и бесцеремонно покинул его через центральные двери. Он даже не повернулся на крик Рокси, недоумевающей от увиденного. «Черт подери!» - думал Натаниэль. - «Что со мной? Еще немного и мне бы был конец! Все коту под хвост! Нет, я должен быть фригиднее!» Рассекая улицы ночного Лондона, Натаниэль пытался успокоиться, наводя себя на здравые мысли. Когда он пришел домой к Вишесам, он надеялся, что все останется позади, и он больше не будет волноваться по подобным поводам. Но не тут-то было. Зайдя к себе к комнату, Натаниэль заметил, что в гардеробном ящичке его вещи лежат по-другому, чем он их обычно слаживает. Он насторожился. Мысли заставили его оглянуться. Сабрина? Какой-то странный день выдался для Натаниэля. Он замечал странную активность хозяйки дома в последнее время. Что-то было не так. Он подозревал, что она чтото заподозрила. На всякий случай он открыл шкаф. В нем не оказалось ни Брюса, ни тем более Сабрины. Окинув взглядом свою комнату, Натаниэль терзался разными мыслями, после чего подошел к двери и закрыл ее на щеколду, чего не делал раннее в доме Вишесов. Автор: Морган

Роттен

140

6 Однажды, дочь знатного рыцаря, Дели отправилась прогуляться в лес. Девушка шла по узенькой тропинке: шла, напевая себе под нос песенку, и не заметила, как зашла в соседние владения герцога Лютого, которому очень подходила эта фамилия. В его лесу творились какие-то странности, поэтому эти владения все обходили стороной. Дочь знатного рыцаря, Дели не сразу поняла - куда она пришла. А, когда поняла, то очень перепугалась, и чуть не вскрикнула от страха, но прикрыв рот рукой, шёпотом произнесла - «Куда я зашла? Это - же владения герцога Лютого!» - Дели обернулась - »Где же тропинка, по которой я шла? Она исчезла! Но почему? Я хочу - уйти отсюда!» чуть было не заплакала дочь знатного рыцаря, но передумав плакать, решила - »Нет! Надо идти дальше! А, вдруг, мне удастся раскрыть тайну, которую хранит этот лес. Тайну герцога Лютого! »И, направилась дальше. Она шла и шла, не зная своего пути. Но, вдруг лес расступился и, перед ней открылась цветочная поляна с золотыми пятнистыми оленями и, белыми берёзами вокруг той поляны. От такой красоты - Дели ахнула и, направилась к оленятам, которые тихонько щипали

141

" травку. Не дойдя до оленей, дочь знатного рыцаря, заметила ягоды среди травы - чему очень обрадовалась и, принялась собирать, и кушать. После вкусной трапезы, Дели разморило и, ей захотелось спать. Да и олени разбежались. Тогда, дочь знатного рыцаря, сняла с плеч свою шаль и, постелив её под наклонившимися ветвями берёзы, улеглась и, крепко заснула. Так прошла ночь. Наступило утро. Дели проснулась и, не веря своим глазам - стала их протирать: »Где я? Что со мной? Ведь, вчера, я была на цветочной поляне ,и спала под ветвями берёз? А, где моя шаль? У меня что – галлюцинации?» Внезапно, в дверь постучали и, вошли - лохматые от листвы, но с добрыми глазами - человечки. Они принесли Дели чистую одежду, её шаль и поднос с едой. «Кто, вы чудные человечки? » - спросила Дели. «Мы - четыре брата леших – старожилы этого леса » - вперёд вышел весь зелёный от листьев леший и положил шаль на кровать. «Да, но откуда, вы здесь?» - вновь спросила Дели. «А мы, знаем тебя! Ты - дочь знатного рыцаря Высокого. И, зовут тебя

7 Дели» - тараторили Лешие. «Откуда, вы знаете меня, моего отца?» - спрашивала Дели. Тут её перебил другой леший: » Мы - соседи. А ещё мы, старожилы леса и, всё знаем!» «Да, вы знаете меня! А, я не знаю вас!»удивилась дочь знатного рыцаря. «Я, Леший - Лето. Это мои братья – Лешие Зима, Осень, Весна. Когда приходит лето, то я сторожу лес, приходит зима - то Зима сторожит, весной – Весна, и осенью – Осень. Помогаем друг другу, смотрим за порядком. Раньше выполняли поручения нашего друга, герцога Прекрасного, пока его не заколдовали. Теперь он превратился в герцога Лютого. Злого, при злого. И, мы тоже его боимся! Дели, помоги расколдовать герцога! Пусть прежняя жизнь вернётся в наши владения!» - так старожилы леса, представившись, уговаривали Дели помочь им. «Ну, вот и познакомились! А, теперь выйдите, пожалуйста, я спрыгну с кровати и накину шаль. И, вы расскажите, как я могу помочь вам всем?» попросила вежливо Дели. Когда Дели спрыгнула с кровати и накинула шаль, то Лешие вновь вошли в комнату: » Дели, а

теперь, подкрепись. Этот завтрак для тебя. Приятного аппетита!» На подносе, что принесли с собой Лешие и, оставили на столе – был приготовлен завтрак. «Спасибо, мои Лешики! »- поблагодарила Леших дочь, знатного рыцаря Высокого. «Как - Лешики! Нас так никто, никогда не называл!» - наперебой забормотали лешие, словно котята. «Я буду, вас так называть! Хорошо? - спросила Дели. «Мы благодарим, тебя за это! – бормотали Лешики. Затем Дели принялась за еду. А, после завтрака Лешики рассказали Дели, что на кухне их ждёт тётушка Роза. Самая настоящая тётя герцога, так как все остальные разбежались. Затем Лешие шли впереди, и поднимались вверх по лестнице, а следом за ними по лестнице, поднималась Дели, держа в руке свечу. «А, ты не струсишь, дочь знатного рыцаря? Надо помочь герцогу освободиться от колдовства. В эти владения давно никто ни заходит и ни заезжает. Боятся! И, всё из-за этой ведьмы. Она мечтала выдать замуж за герцога свою дочь. Но, герцог отказался. Тогда ведьма разозлилась и, наложила заклятье на нашего доброго друга. А, потом, мы узнали, что её дочь вышла замуж за сына, Кощея Бессмертного и, все забыли про бедного герцога. Но, мы точно знаем, что снять заклятье сможет только

смелая девушка, которая не испугается и, войдёт в лесные владения герцога, не испугается войти в его замок и, приготовить морс из всех лесных ягод» - наперебой рассказывали Лешики. Когда Дели поднималась по лестнице, то заметила, как всё заросло паутиной. »Как же в замке всё заросло паутиной! Неужели, и вправду все разбежались? Так Лешики – я вас, выслушала и всё поняла. Где, мне найти фартук - чтобы герцог подумал, будто я горничная? У меня есть план!!! И, я не испугаюсь! Вы, мне поможете, Лешики? – спросила снова девушка. Наконец, они все вместе добрались до кухни. Там их встретила тётушка Роза. Самая настоящая тётушка герцога. Потому, что все остальные разбежались от страха. Настолько был свиреп, заколдованный герцог. И только добрая тётушка Роза терпела выходки своего племянника. Здравствуй, милая девушка! - промокнув слёзы платком, поздоровалась тётушка Роза - « Здравствуйте, Лешие! Зачем, вы сопроводили к нам эту милую девушку? Герцог сегодня злее лютого!» « Мы, никого не приводили! - тараторили Лешики! Дели, пришла в наш лес, случайно. Но, она согласна помочь расколдовать вашего племянника. Слышите, тётушка Роза расколдовать! - продолжали хранители леса. «Это правда, милая

девушка? Лучше бегите отсюда, Дели. Его свирепости нет предела» - вытирая слёзы со щёк, говорила тётушка, заколдованного герцога. «Успокойтесь! Я постараюсь, сделать всё, чтобы этот кошмар закончился! И, к вам снова пришло спокойствие. К вам снова - станут приезжать гости. Дайте, мне фартук. У вас есть ещё один?» серьёзно спросила Дели, успокоив тётушку Розу. Тётушка открыла дверцу шкафчика и подала оттуда выглаженный фартук. Дели надела его и, смело вошла на середину кухни. «Лешики! Тётушка Роза, помогите, мне сделать морс из всех лесных ягод!» - попросила помочь Дели. «А, к сожаленью, ягод нет! Надо идти в лес!!! - ответила Тётушка Роза. Тогда Дели взяла, стоявшую в углу, пустую корзинку, и сказала: »Лешики, отправляемся за ягодами. Подскажите, где какие растут, вы же хозяева леса?! Вы здесь, всё знаете!» - попросила снова Дели. «Идём с нами Дели! Конечно, мы покажем! засуетились Лешие. «Удачи! Спасибо, Дели!» - промолвила тётушка Роза, всё также, вытирая слёзы. Старожила леса, подсказывали, где и какие ягоды растут. А Дели, тем временем, собрала целую корзинку. И только, тогда отправилась с Лешими , на кухню, готовить волшебный морс.

142

А, когда морс был готов, то Дели взяла поднос и, поставила на него кувшин с морсом и ещё два стакана. В это время герцог Лютый вернулся из леса и, усевшись у камина, курил сигару. «Дели - точно не испугаешься, его свирепого вида?! - спросила тётушка Роза. «Я дала слово, что помогу! Тётушка Роза – вы такой хороший человек! Я не хочу видеть ваших слёз. Я пойду! » - уверенно ответив, девушка взяла поднос и вошла в гостиную. Зрелище было ужасное. Кругом полумрак, висела паутина, а в кресле, со свирепым лицом и сигарой, сидел лютый герцог. Было страшновато! Но, Дели подошла к столику, что стоял рядом с креслом, и поставила кувшин с морсом на стол, а затем два стакана, при этом, стараясь не смотреть в глаза герцогу. «Ты кто?» - свирепым голосом спросил герцог. Дели вздрогнула от такого злого голоса. «Здравствуйте! Ваша тётушка, заболела и, попросила меня помочь ей »- сообразила Дели. »И, я приготовила вам, витаминный напиток » - продолжала Дели уже, дрожа. «Ты, будишь пить со мной! Может, ты отравить меня задумала! - люто сказал герцог, отшвырнув докуренную сигару куда-то в сторону. «Я! Я! Согласна! Вот видите, я наливаю се-

143

бе и вам « – дрожа, наливая морс по стаканам, ответила девушка. А, тётушка Роза и Лешие подглядывали в щёлку кухонной двери и, тоже дрожали от голоса герцога. «Пей, первая!» скомандовал свирепо герцог. Дели, дрожащими руками взяла стакан с морсом и выпила залпом весь морс. «Ты, чудная! И, вправду, не отравлено!» свирепо, добавил герцог. Потом взял стакан и осмотрел его. «Пей! Пей! Пей! шептали тётушка Роза и Лешие, подсматривая в щёлку двери- с кухни. Затем, свирепый герцог, залпом выпил морс. А Дели так переволновалась, что потеряла сознание и упала. А , тем временем, Герцог, выпив морс, постепенно стал меняться в лице. И всё в нём менялось. Колдовство разрушалось. Замок осветили лучи солнца! Герцог Лютый исчез, а проявился - герцог Прекрасный, наконец- то, став самим собой. Стакан выпал у него из рук и разбился. Из кухни выбежали тётушка Роза и Лешие, перепуганные, но счастливые! Герцог повернулся и увидел, что к нему бегут тётушка и старожила леса - Лешие, а рядом - без сознания на полу - неизвестная девушка. Тогда Герцог бросился на помощь девушке, и стал приводить в чувства: »Очнитесь! Что с вами?» Дели открыла глаза.

И увидела, изменившегося герцога, а рядом улыбающуюся, тётушку Розу и Леших, сияющих от счастья и от того, что всё закончилось! Страшные, лютые дни закончились!!! «Как, я благодарна, тебе Дели! Ты смелая!» благодарила тётушка Роза. Дели окончательно пришла в себя и поднялась с пола. «Вадим, ты, просто обязан жениться на Дели!» - заявила тётушка. »Если бы не она – что было бы со всеми нами!» - настаивала тётушка Роза. «Ты - права тётушка! И я – герцог Вадим Прекрасный, как порядочный человек - предлагаю вам руку и сердце! Все свидетели! - сказал герцог Прекрасный. «Соглашайся, Дели! - твердили наперебой Лешие, тараторила тётушка Роза. Дели, посмотрев на всех, ответила: »А, я согласна! Но при условии, что, вы герцог Прекрасный - никогда не превратитесь в герцога Лютого! « Все рассмеялись. «Колдовство исчезло навсегда! Оно исчезло, а значит и герцог Лютый исчез навсегда!!! - ответил герцог Вадим, и поцеловал руку Дели. Все обрадовались и стали кружить вокруг герцога Вадима и Дели. «Надо привести замок в порядок! Позвать, сбежавших девушек. Одна я ни справлюсь!» - радовалась тётушка Роза. «Конечно, тётушка

Роза, зовите! Приведём замок в порядок!» - поддержала Дели. «А теперь, я хочу познакомиться с семьёй Дели! Ведь она наша спасительница и, теперь моя невеста! Отправляемся все, сейчас!!! - заявил герцог Вадим. »Лешие, мои друзья, и старожилы леса готовьте лошадей!» »Я тоже еду с вами !!! Нет, нет, возраженья не принимаются!» - громко выразила желание тётушка Роза, махая руками. »Тётушка? Вы, поедите на лошади? Просто

чудеса! Вы, до ужаса боитесь кататься верхом!?» - удивился племянник. »Кто сказал, что я боюсь ездить верхом на лошади? Я еду с вами! И на лошади!» - утвердительно заявила тётя Роза Лошади ждали возле берёз. Дочь знатного рыцаря, при помощи сторожил леса, взобралась на белую лошадь. А, тётушка Роза пыталась забраться в седло самостоятельно. И никак у неё не выходило! Тут вышел, запоздавший герцог Вадим, и помог своей тётушки попасть в

седло, объяснив, как правильно держать поводья. Следом за герцогом, уселись на лошадей, и сторожила леса. И всей честной компанией поехали через лес, в замок знатного рыцаря Высокого. И, конечно - все догадались, что тётушка Роза ужасно боялась ехать верхом! Из-за того, что тётушка неправильно управляла своей лошадью - лошадь петляла, то туда, то сюда, то чуть не скинула тётушку, нагнувшись, вниз за зеленью. »Ой! Ой! О - ё – ё – ой! - вскрикивала тётушка

144

время от времени. А, Герцог Вадим подшучивал над своей тётушкой и все тайком посмеивались. Наконец племянник не выдержал, подъехал, и схватил удила тётушкиной лошади - после чего лошадь выправилась, поравнялась и теперь шла рядом с лошадью герцога Вадима, а позади все остальные. В это время отец Дели, знаменитый рыцарь своего времени, подстригал возле замка кусты роз, когда открылись ворота и, въехали на лошадях нежданные гости. Дели, спрыгнув с лошади, подбежала к отцу: »Отец! Я вернулась! Я вернулась не одна!» «Кто это? Герцог Лютый? Где, моя шпага?! А, вот у меня есть садовые ножницы!» - отстраняя дочь за спину, выкрикивал старый знаменитый вояка. «Моё почтение, рыцарь Высокий! Заклятья больше нет! Мы с миром к вам, и с предложением руки и сердца к вашей дочери!»- выкрикнул в ответ герцог Вадим. «Как? Что я слышу! Это твоих рук дело!? Вся в отца! Я всегда говорил, что ты моя дочь! » - и поцеловал дочь в щёку. «Ну, раз такие дела, милости просим! А, я места себе не находил, думать не знал что!!! Почему ты, отцу ничего не сказала?! спросил знаменитый рыцарь у своей дочери. Вот так две семьи познакомились друг с другом. Отец Дели, знаменитый рыцарь Высокий очень был рад, что дочь

145

вернулась и, что заклятье с герцога Прекрасного снято. Отец радовался за свою дочь, и дал своё благословение. А, потом знаменитый рыцарь весело хохотал с тётушкой Розой, сидя в гостиной за большим столом, празднуя помолвку Дели и герцога Вадима. «Вот, что друзья мои, у меня для вас сюрприз! Вы, с моим другом, знаменитым морским волком, Елисеем конечно незнакомы! Хочу предложить вам, поехать в морское свадебное путешествие! У него своя подводная лодка! Посмотрите, подводный мир, искупаетесь в море, одним словом, отдохнёте! Кстати, он уже на подходе! Вчера, птица – почтальон, принесла телеграмму. Елисей спешит к нам погостить! »Вот и чудесно!» воскликнула Дели. »Вот так сюрприз! Я не знал, что у вас, есть такой друг, мореход?! - заметил Вадим » И тут показался морской волк Елисей! »Это у кого здесь свадьба?! А это твоя дочь?! Красавица! Так выросла! Дели, просто, не узнать! Значит, Дели, выходит замуж за того герцога - Лютого? Да, нет?! Какой же он, Лютый? Хороший парень! - повернувшись, и похлопав по плечу Вадима, утвердительно, сказал морской волк Елисей. «Так, вы согласны отправится со мной, в небольшое путешествие, по морскому дну?- спросил морской волк Елисей, друг

знаменитого рыцаря. » Ох! Приношу извинения! Я вошёл, и не поздоровался с вами со всеми. Исправляю ошибку! » - сказал и, стал кланяться и всех приветствовать! Потом обнял своего друга, и ещё раз поприветствовал. »Как давно, мы не виделись, дружище! Как, давно, не сидели за круглым столом!» - добавил Елисей. »Я очень рад, что ты решился приехать, погостить у меня в замке! - ответил старый рыцарь своему другу Елисею. Вадим и Дели посмотрели друг на друга и в один голос ответили: »А мы согласны! И поедим, к вам в гости, в свадебное путешествие!!! Хотим побывать на морском дне! Вскоре справили свадьбу! Свадьба получилась весёлой и красивой прямо перед замком, на огромной, зелёной лужайке, на свежем воздухе! После свадьбы, морской волк Елисей, Дели и герцог Вадим, оседлав лошадей, отправились в путешествие, к морю! А, тётушка Роза с отцом Дели, знатным рыцарем, и Лешими - хранителями леса, провожали их, махая рукой, стоя у ворот замка. К Елисею в гости! Долго ли, коротко ли, но на третий день Дели, герцог Вадим и морской волк Елисей прибыли к морю. Дели никогда не видела моря. И, когда увидела, то воскликнула: »Как много воды! Как же

красиво! Мой, отец был прав, нам здесь, понравится!» »А, где ваша подводная лодка? - спросил герцог Вадим » Не торопитесь, ребята! Вот, пожалуйте сначала в эту лодку, что у берега » - попросил Елисей, спрыгивая с лошади. Затем, он помог Дели освободиться от седла, спуститься и перейти с берега в лодку. »А как же лошади?» - забеспокоилась Дели. »Вы, думаете, старый морской волк Елисей все время живёт на подводной лодке? Не угадали! Вот там, за холмом, мой замок. А, лошадей конюх заберёт и, отведёт в конюшню. Пусть погуляют по берегу. Беспокоиться не о чем!» - залезая в лодку, и садясь за вёсла, говорил Елисей. Тем временем, герцог Вадим, тоже перебрался в лодку и предложил помощь морскому волку, но Елисей отказался и сам налёг на вёсла. Лодка, медленно, удалялась от берега. Немного проплыв, Елисей перестав грести, остановился и, стал всматриваться в воду. На воде появились круги. А затем, сквозь бурлящую воду, показалась макушка » железной махины». Это и была подводная лодка. »Ой, что это, Вадим?» - испуганно воскликнула Дели. »Спокойно! Это моя, подводная лодка! Всё будет в порядке! - успокоил Елисей. Лодка приподнялась из воды, и через пару минут отворился люк.

»Вот, это лодка! Вот так - «железяка» !!!» - воскликнул герцог Вадим помогая, Дели перепрыгнуть с обычной лодки на железную громадину. А Елисей, когда все перепрыгнули, на громадную железяку оттолкнул простую лодку ногой, чтобы та отплыла подальше. Потом, все по очереди, через открывшийся люк, спустились вниз по железной крутой лестнице, где их встретил боцман: »Приветствую, вас капитан! Как добрались?» »Отлично!» - ответил за всех морской волк Елисей. »Сейчас будем обедать! У нас на первое – уха, на второе-запечённая рыбка! Ждём, вас, в нашей столовой!» - пригласил всех боцман. »Здорово! Я, ужасно, проголодалась!»- захлопав в ладоши, воскликнула дочь знатного рыцаря. » А сейчас – провожу вас, в вашу каюту. Там, вы, найдёте всё необходимое. Следуйте за мной » - разъяснил морской волк Елисей - показывая Дели и герцогу Вадиму куда следует идти. А, тем временем, подводная лодка погружалась и медленно удалялась, и конечно, перед погружением задраили люк. После вкусного рыбного обеда, Елисей повёл Дели и герцога Вадима в отсек с прозрачной стеной. Это было похоже на аквариум, только очень большой. »Ой, какая красота!

Вот! Вот, смотрите, сколько рыбок!» - хлопая в ладоши, говорила Дели. Елисей, долго, рассказывал им про обитателей морского дна. »Мы, на глубине, и сейчас увидите, как морские ежи, начнут выползать. С ними надо быть, осторожными! Они ядовиты! Это ночные животные. Когда, солнце заходит, морские ежи и разные ночные обитатели выползают, пробираются сквозь песок. И очень хорошо, что ядовитые ночные обитатели выползают по ночам, а не днём. Потому, что завтра, мы с вами отправимся путешествовать по морскому дню. А сейчас давайте, отдыхать! Хочется отдохнуть, после долгой дороги! Устал! Старею!»- завершил Елисей свою речь. »Здесь, очень, интересно! Мы, рады с Дели, что согласились поехать к вам в гости! А сейчас, и вправду не мешало бы отдохнуть. Я тоже подустал! » - разглядывая с дочерью знатного рыцаря морских обитателей, через стеклянную стену - сказал в ответ Елисею, герцог Вадим. Наступило следующее утро. Герцог Вадим вместе со своей женой, Дели и морским волком Елисеем - надев специальные костюмы, отправились осматривать морскую местность, и знакомится с его обитателями! Все вместе, они, доплыли до коралловых, небольших островков. Елисей плыл впереди. Вдруг, он остановился и полуобернулся, махнув рукой, чтобы Дели

146

и герцог Вадим, плыли к нему. И, они поплыли, обогнув, полукруглый островок - и что же?! Перед ними - в низине, распростерся коралловый сад, играющий всеми цветами радуги. »Какая красота! Смотри - какое чудо!» восхищались Дели и Вадим. »Их называют цветами рифов!» - старался выкрикнуть Елисей, чтобы его услышали. Они долго любовались цветами рифов, а Елисей рассказывал и рассказывал. Вокруг Дели, герцога Вадима и морского волка Елисея то и дело проплывали косяки мелкой рыбёшки, и они отмахивались от них руками, словно в лесу, от назойливых мошек. Но – там, среди кораллов плавало множество рыб : жёлтые в чёрную полоску, и оранжевые, и синие в полоску, и с другим ярким окрасом. »Смотрите, Вадим, Дели - этих рыб называют попугаями за их пёструю расцветку »- снова повествовал морской волк. Но, тут появилась рыбакорова. Такая смешная! Со смешными рожками – выростами на голове, очень похожими, на рога коровы, и живыми, большими, выпяченными глазами. В то же время, выпяченные глаза, то замирали и смотрели в одну точку, словно разглядывали незнакомца, то двигались, казалось в разные стороны, а рот был похож на вытянутую трубочку, и будто что - то пережевывал, как коровка пережёвывает сено. Дели

147

смеялась при виде этой рыбки!: »Герцог Вадим, Елисей, посмотрите на эту, смешную рыбку! На её глаза!»- и снова начинала смеяться. »И, вправду, какая смешная рыбка, как маленькая, жвачная коровка!» -следом смеялся муж Дели, герцог Вадим. »Она смешнее – той, что надувается, как шар и выпускает колючки. Помните такую?»- напомнил Елисей. Им было весело и интересно! Смешная рыбакорова теперь сопровождала их при каждом путешествии по-морскому дну. В последний день их прогулки по- морскому дну, им всё - таки посчастливилось увидеть рыбу – прилипалу, которая » ехала» на другой рыбе. «Это самая ленивая рыба во всём свете!» - утверждал морской волк, Елисей. Рыба – прилипала, действительно, очень ленива. Ей даже лень плыть, поэтому прикрепляется, вернее, прилипает к комунибудь кто пошустрее. Интересной особенностью организма прилипал является наличие на голове особого органа-присоски, который позволяет прилипалам прикрепляться к телу крупных животных, рыб и даже к днищу кораблей. Расскажу вам легенду, » - продолжал Елисей,«…и так Марк Антоний соратник Юлия Цезаря потерпел поражение у мыса Актиум - это в Греции, из-за того, что не смог управлять флотом – его корабль был, просто, за-

держан прилипалами. Да, да, рыбами-прилипалами! Это сыграло роковую роль в морском сражении с Октавианом Августом, и в дальнейшем решило судьбу Древнего Рима. ( Прим.сведения взяты с сайтов о морском мире.) »И, ещё морской волк, Елисей, рассказал им по секрету - как в свободное время, они с боцманом привязывали прилипалам верёвки и отпускали в море. А, потом, ждали, когда прилипалы прилипнут, и вытягивали их ближе, к своей лодке. У кого добыча меньше, тот получал - щелбан. Герцог Вадим и Дели от души смеялись над рассказом Елисея про него и боцмана и, над рассказом - про рыб - прилипал! » Давайте, завтра как вы, с боцманом, устроим пари на щелбаны, но все вместе - мы с Вадимом, вы, Елисей и боцман! » Елисей призадумался - »А что? Давайте! А, потом, ко мне в замок, на берег!» »Всё, договорились!» - согласился с ними герцог Вадим. Следующий день они провели в турнире на щелбаны. Было интересно! А, после весёлого турнира - Елисей перевёз их в свой дом-замок, где они заночевали. Ведь путешествие подходило к концу. Наутро, герцогу Вадиму и Дели приготовили лошадей и еды в дорогу. А, на прощанье, морской волк Елисей, подготовил им подарок – ту самую рыбу-корову. Она смотрела

на Дели и герцога Вадима сквозь прозрачный, стеклянный шар. » Хочу, на прощанье, подарить вам - ту самую смешную рыбку! держа, стеклянный шар в руках, произнёс Елисей. Дели с герцогом Вадимом, увидев смешную рыбку, снова засмеялись. »Морской волк Елисей, вы не обидитесь, если я отпущу эту рыбку?! Нам, очень, нравится ваш подарок, но пусть эта смешная рыбка живёт среди своих берегов!» - попросила дочь знатного рыцаря. »Я согласен с Дели. Пусть, смешная рыбка, останется дома. А, мы будем, вас, навещать! Елисей, вы нам с Дели, подарили незабываемое свадебное путешествие!» - поддержал герцог Вадим Дели. Затем она взяла у старика рыбку - в стеклянном шаре и отправилась к морю. Выпуская рыбку-корову, Дели помахала ей рукой, крикнув: »Прощай - смешная рыбка! Мы, ещё вернёмся! »Затем Дели, вернулась обратно и, они с герцогом Вадимом, оседлав лошадей, и попрощавшись с Елисеем-двинулись в путь! А, знатный морской волк Елисей - ещё долго глядел вдаль, и махал им вслед! «ЗОЛОТЫЕ, ПЯТНИСТЫЕ ОЛЕНИ ». Дели и герцог Вадим вернулись домой и не узнали знатного рыцаря Высокого. Его лицо было опечалено. »Здравствуй, отец! Мы, вернулись с моим мужем из путешествия!»- радовалась Дели.

« Отец, ты чем-то опечален? Что случилось?» - наперебой спрашивали, то Дели, то герцог Вадим, спускаясь с лошадей. »А где, наша любимая, тётушка Роза – она, нас не встречает? - заметил герцог Вадим Прекрасный. »Стар, я стал. Какой, теперь из меня рыцарь! Старая развалина! Да, тётушка Роза не встретит вас! Потому, что ведьма узнала - что вас, расколдовали - и вы с моей дочерью сыграли свадьбу, то сильно разозлилась и похитила тётушку Розу! А, взамен, дочь ведьмы требует золотых пятнистых оленей, что водятся в твоём лесу, герцог Вадим Прекрасный. »Ах, вот, что случилось!» - сердито ответил герцог Вадим. Тут он свистнул - сторожил леса Леших Зиму, Весну, Лето, Осень и, велел собрать всех пятнистых оленей, что водятся в его лесу. »Вот ужас! Бедная, тётушка Роза!» - повторяла Дели. »Ведьма и её дочь будут ждать выкуп завтра, в шесть утра, на окраине леса. » - добавил отец Дели. Но, тут Дели пришла в голову мысль: »А что, если я отдам - им своё колье с серьгами - что переливаются всеми цветами радуги! Не хочу, чтобы пятнистые золотые олени жили у ведьм!» А, тем временем, лешие созывали золотых пятнистых оленей и, вели на окраину леса. Наступило утро. Лу-

чики солнца проскользнули по - макушке леса и осветили всё вокруг. Ровно в шесть, герцог Вадим и Дели ждали ведьм, на окраине леса. Дели нервничала. За спиной Дели и герцога Вадима стояли лешие, охраняя золотых пятнистых оленей, чтобы те не разбежались. Вот показалась ведьма, а следом её мамаша, старая ведьма с клюкой и обе с бородавками и, большими носами и, лохматыми волосами. »Ах, вот этот герцог! Что опять превратился в Прекрасного! Давай, нам выкуп за свою тётку!» - хрипя, ворчала старая ведьма. »Хотим золотых пятнистых оленей!» - ворчала дочь ведьмы. »Подождите, ведьмы! Что мы, вам сделали? Причём тут тётушка Роза?» - сердилась Дели. »Тётушку Розу на пятнистых оленей!» - ворчала старая ведьма с клюкой. »Это за то - что она сняла с тебя заклятье!» отвечала дочь ведьмы, показывая пальцем на дочь знатного рыцаря. »Подождите, значит это, я виновата! А ни эти, благородные животные!» защищала Дели золотых олений. И, тогда Дели вытащила из своей сумочки бархатный кофр. А в нём – не оторвать глаз: колье и серьги переливаются всеми цветами радуги! Искры радуги! »Ой, что это у тебя? Что?» - захрипели ведьмы, прикрыв рукой глаза от

148

ярко, сверкающих украшений. » А, ну, дай сюда! Хочу посмотреть!»- хрипела дочь ведьмы. »Украшения в обмен на тётушку Розу и пятнистых оленей!» - громко выкрикнула Дели, чтобы услышали все. »Давай, сюда украшения! Я согласна! Я согласна! - наперебой хрипели ведьмы. Потом переглянулись и сказали: »Мы согласны! Больше, вас не потревожим! Давай, украшения!» »Где, тётушка Роза?!» - ещё раз сердито спросил герцог Вадим. Тут из-за края леса показалась тётушка Роза: »Мои родные, герцог Вадим, Дели! Как, я рада, вас видеть!» вытирая слёзы, бормотала тётушка Роза. Дели отдала бархатный кофр с колье и серьгами ведьмам. Ведьмы схватили украшения - одна серьги, другая колье и, вскоре ведьма с клюкой и её дочь совсем исчезли вдали. «Лешие: Зима, Лето, Весна, Осень - распустите пятнистых оленей» попросил герцог Вадим. И убедившись, что всё в порядке и ведьмы исчезли, Вадим обнял тётушку Розу. » Всё в порядке тётушка! Ведьмы больше не вернутся! Дели молодец! Ни пожалела своих украшений!» - похвалил герцог Вадим. Потом - все вместе вернулись в замок, где их ждал знатный рыцарь Высокий. Увидев, тётушку Розу и, что всё хорошо-знатный рыцарь по-

149

веселел и тут же всех обнял. А, вечером - за ужином, встав из-за стола, сделал тётушке Розе предложение руки и сердца, которое она приняла. Дели и герцог Вадим расхохотались, глядя на них. А, потом дружно ответили: »Придётся, вас отправить в свадебное путешествие, к Елисею! На подводную лодку! И все снова рассмеялись. МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА. Прошёл год. В семье герцога Вадима и Дели родилась маленькая девочка. И никто не знал, как её назвать! Дели сидела возле кроватки маленькой девочки, укачивая спать, и тихонько напевала колыбельную, когда в комнату ворвались знатный рыцарь и тётушка Роза. Они получили телеграмму и принесли её прочитать Дели. »Дели! Дели, мы, получили телеграмму!» спешила сообщить тётушка Роза. »Это с острова Лилий, от Древесного деда. Он поздравляет нас всех с рождением маленькой девочки и приглашает в гости!» - добавил знатный рыцарь. »Тише, тише! Маленькая девочка только, что уснула! Давайте, выйдем, чтобы её не разбудить!» - взяв под руку тётушку Розу и своего отца, они вышли из комнаты. К ним навстречу по - коридору направлялся герцог Вадим. »О, какие-то секреты?! Так, так я тоже хочу

посекретничать!» - улыбаясь, шутил герцог Вадим. »Нас, всех поздравляют с рождением маленькой девочки, и приглашают на остров Лилий. Древесный дед, приглашает! Давненько от него ничего не было слышно!» - ещё раз, чтобы услышали все, повторил знатный рыцарь. »Это остров тот, что за лесом и его огибают две реки?» - спросил герцог Вадим. »Да, Вадим тот самый - остров Лилий! А, Древесный дед - его хозяин, наш сосед!» - добавил знатный рыцарь. »Просто замечательно! С утра и поплывём!» - произнесла тётушка Роза. »Надо сторожил леса попросить - подготовить лодки, чтобы - мы смогли переплыть речку, и попасть на остров Лилий » - заметил герцог Вадим. Дели внимательно слушала высказывания своей семьи. Потом послышался плач маленькой девочки и, сделав рукой всем воздушный поцелуй, убежала к малышке в комнату. »Ну, а, я пойду, займусь подготовкой лодок, со своими друзьями, лешими. Покидаю вас, тётушка и вас, знатный рыцарь » - попрощался герцог Вадим, уходя. «Превосходно! Мы, всей семьёй, едим в гости!» - повторяла знатному рыцарю, тётушка Роза. » И, я давненько не навещал, Древесного деда» - ответил знатный рыцарь, взяв тётушку Розу под руку.

Наступило утро. Утро было тёплым и ясным. Вся семья по - очереди рассаживалась в лодках. Лешие в одной ,знатный рыцарь ,тётушка Роза, Дели с малышкой и герцог Вадим в другой лодке, оттолкнувшись от берега, и переправлялись через реку, на соседней берег. Все молчали, слушая всплеск вёсел, да утреннее пение птиц. Вся семья, включая леших Осень, Зиму, Весну, Лето-все наслаждались звонким пением птиц. А, на другом берегу, их уже ждал Древесный дед, приветствуя маханием руки. »Приветствую, вас! Я рад что, вы приняли моё приглашение!» - радовался старик. »Доброе утро! Давненько, мы не виделись!» начал знатный рыцарь, подгребая к берегу. »Я очень, рад! Очень, что ко мне приплыли гости!» - повторял Древесный дед. »Готов утренний чай с лепестками лилий. Пойдёмте, в мой стеклянный дом. Я, наконецто, его достроил!» - показывая гостям дорогу к своему стеклянному, куполообразному дому, через сад, с огромными красивыми цветами. И, этими цветами были – лилии. Просто остров из лилий! »Какая красота! Какие лилии!» - восхищались - тётушка Роза с Дели, проходя по дорожке - через сад. Тут проснулась маленькая девочка и заплакала. Дели стала её успокаивать, качая на руках. »Как зовут, вашу маленькую дочку? - спро-

сил хриплым, старческим голосом Древесный дед. »Вот, проблема, которую, мы, не можем решить. Не знаем, как назвать нашу, маленькую девочку! » - ответил герцог Вадим. Тут все увидели нежно-розовую лилию и остановились. А, девочка перестала плакать и, своими маленькими ручками потянулась к лепесткам - той самой нежно-розовой лилии. И, Древесный дед воскликнул: »А, вот и имя для девочки - Лиля! Она сама его выбрала!» - воскликнул старик, хриплым голосом. »Лиля! Лилечка! » стали все перешёптываться, чтобы не напугать, маленькую девочку. »И, пусть этот остров будет ей подарком от меня! Я всё равно стар. Мне трудно управляться на острове » - сказал Древесный дед. »Лиля, будет счастлива! Мы, благодарим вас, за такой подарок для нашей дочери! » - поблагодарила Древесного деда Дели. »А, пока пусть, старожилы леса: Осень, Зима, Лето, Весна помогают вам. Вы согласны, друзья мои, старожилы леса?» - спросил герцог Вадим Лешиков. Те только закачали головами. «Я, буду рад! Спасибо, вам! А теперь проходите в мой дом! - ответил старик, открывая стеклянную дверь в свой куполообразный огромный, стеклянный дом. » Вот так дом у тебя, Древесный дед! Неуже-

ли, ты, его достроил?» удивлялся знатный рыцарь. »Какой прекрасный, просторный и светлый дом!»- осматриваясь, произнесла тётушка Роза. Посреди гостиной стоял овальный стол, накрытый к утреннему чаю. Всё было необычно в этом доме. Сам стол и стулья были сделаны из зелёного камыша. И, вся гостиная украшена растениями. Лестница, что вела на второй этаж, была тоже стеклянной, как и сам дом. Маленькая девочка больше не плакала, а играла с лепестком лилии, что Древесный дед взял для неё у нежно-розового цветка. »Проходите, рассаживайтесь! Сейчас принесу чай! У меня было немного времени, и я сварил к вашему приезду варенье из лилий. Обязательно, попробуйте!» - угощал старик. »Как это мило! Варенье из лепестков, самих лилий!» - повторяла тётушка Роза. Потом взяла ложечку с вареньем, решив угостить знатного рыцаря. »Никогда не ел варенья из лилий! О, привкуснейшее варенье! » - причмокивая угощенье, отвечал знатный рыцарь. Лешики тоже заняли места на камышовых стульях. И, все пили чай, и ели варенье из лепестков лилий, что приготовил для гостей Древесный дед, хозяин острова Лилий и, стеклянного куполообразного дома. Они пили чай, смеялись, рассказывали смеш-

150

ные истории. А после, погостив - отправились домой. Древесный дед, был счастлив! Он стоял на берегу, и провожая гостей, вслед им махал рукой, говоря хриплым голосом: »Я буду, вас ждать в гости, с Лилечкой!» Все махали в ответ ему рукой, прощаясь. »Обязательно, приплывём! Ждите, нас снова в гости!» - отвечали то Дели, то тётушка Роза, тоже махая рукой. » И, мы ждём, вас, к нам в гости! - управляясь с веслом, выкрикнул знатный рыцарь. »Завтра приедут старожилы леса. Помогут управиться с садом. Ждите!» предупредил герцог Вадим, удаляясь от одного берега и, приближаясь к другому. Лешики тоже плыли в своей лодке, и махая, бормотали : » Мы, поможем, тебе старик! Ждите, нас завтра!» ЛИЛЕЧКА. Прошло время. Маленькая девочка Лилечка выросла. И, стала помогать, Древесному деду управляться с цветочным садом. Древесный дед научил Лилю варить варенье из лепестков лилий. И когда, по утрам собиралась вся семья, то все вместе накрывали стол, пили чай и, рассказывали друг другу весёлые истории. А Лиля, угощая вареньем из лилий говорила: »Мам, пап, я сама варила варенье. Меня научил - Древесный дед. Угощайтесь, Лешики, тётушка Роза! Угощайся, мой любимый, дедуля!

151

Дед, ты снова, притащил с собой шпагу! Здесь не с кем сражаться! »-и, все смеялись! » Как не с кем?! А если, мою, супругу тётушку Розу, захотят похитить?! Что ты говоришь, Лилечка! Шпага всегда должна быть при рыцаре! Я ведь рыцарь!» - утверждал знатный рыцарь, дед Лили. »Да, конечно, ты рыцарь! Мой прекрасный, рыцарь!» - успокаивала его тётушка Роза, целуя в щёку. А все вокруг снова смеялись. Вот, в одно из таких утренних чаепитий, в дом Древесного деда влетела птица-почтальон, и принесла ему в клюве телеграмму. Старик прочитал телеграмму и произнёс, то ли радуясь, то ли волнуясь : »Ко мне едет гость сын старого друга. Он хочет взять урок, по строительству, моего, стеклянного дома! Мечтает построить целый город из домов, как у меня! Я не мог и думать о таком! Ко мне едут учиться строить дом! Научу! Обязательно! И, вас всех приглашу познакомиться с моим учеником! Была у меня одна ученица - Лилечка! А, теперь, будет ученик по строительству дома! Он очень хороший, молодой человек! Серж, вам понравится!» » У меня есть идея! А, что, если Сержа попросить построить в саду большую беседку! Там, мы, будим пить чай на свежем воздухе, и слушать утреннее пение птиц, пря-

таться от дождя!» - пришла идея герцогу Вадиму. »Превосходная идея!» - поддержала мужа Дели. »Так и решим! Пусть построит для нас в саду беседку. Это будет его экзамен!» - ответил хриплым голосом Древесный дед » Вскоре, приехал Серж, и Древесный дед стал его учить строительству стеклянного дома. А, по окончании учения, Сержу дали задание - построить в саду большую, стеклянную беседку. Это было не просто! Но, молодой человек старался. Беседка вышла чудесная! »Ты, молодец, Серж! Ну, а теперь позовём наших соседей. Заодно и познакомитесь! У них прекрасная дочка, Лилечка! Я научил её управляться с садом и варить чудесное варенье из лепестков лилий. » - рассказывал Древесный дед, хриплым голосом. »Буду рад знакомству с вашими соседями и, вашей ученицей, Лилечкой.» - ответил Серж. Тогда, Древесный дед поманил рукой птицупочтальона. Птица уселась ему на плечо. И, затем дед, написав телеграмму, отправил, с птицей - почтальоном, весточку своим соседям. Герцог Вадим, как раз объезжал свои владения и, подсчитывал золотых оленей, когда показалась птица-почтальон с весточкой в клюве. »Спасибо за телеграмму!» - взяв весточку у

птицы из клюва, поблагодарил её герцог Вадим. »Да, это Древесный дед, приглашает! Всё – таки выучил Сержа! Молодец!» - размышлял герцог Вадим и, пришпорив коня, поехал обрадовать знатного рыцаря с тётушкой Розой, жену Дели и свою дочь, Лилечку. Утром, переплыв речку на лодках и, познакомившись с Сержем, все вместе принимали у него экзамен. Беседка вышла чудесная! »Толковый у тебя ученик!» - похвалил герцог Вадим, старика. »Не ученик, а учитель!» - засмущался молодой человек, подливая себе чаю. »Лилечка, а покажи гостю наших пятнистых, золотых оленей!» - предложила Дели. »На днях, у пятнистых оленей, родились ещё два оленёнка. Только у меня в лесу водятся такие олени, обязательно посмотрите, Серж!» - добавил герцог Вадим. » С удовольствием!» - ответил Серж. «Мы, чай допьём, и обязательно поедим смотреть золотых олений » ответила Лиля. » Мечтаю посмотреть золотых оленей и, пообщаться с вашей дочерью» - высказался Серж. А, потом добавил, что не плохо, было бы построить мост через реку. Древесный дед, хлопнув себя по лбу- похвалил Сержа и сказал, что и вправду нужен мост и, как это он не догадался раньше?!

»После прогулки, приезжайте, к нам в замок. Мы, с тётушкой Розой, будем ждать всех к нам на ужин. И тебя – Древесный дед ждём к себе на ужин. Сегодня утром, я получил весточку от морского волка Елисея. Они с боцманом едут к нам погостить» - обрадовал всех знатный рыцарь Высокий. »О, Елисей! Давненько, Елисей не гостил у нас!» - обрадовались Дели с тётушкой Розой. После чаепития, Лиля и Серж уехали смотреть место обитания оленей и маленьких оленят, что родились на днях. А вечером, в замке знатного рыцаря, все собрались на ужин. После ужина были танцы. Лиля с Сержем танцевали. Герцог Вадим с Дели тоже кружились в танце. Тётушка Роза наблюдала за танцами ,и улыбаясь говорила: »Великолепно! Великолепно!». А, морской волк Елисей, беседовал со своим другом, знатным рыцарем. Когда закончили танцевать - все расселись за столом, а боцман, после того, как разлил чай по чашкам, поднял свою чашку и пожелал всем здоровья и счастья. Выпив чашку чая, из-за стола, поднялся Серж и, попросил у герцога Вадима и Дели отдать ему в жёны, их дочь Лилю! » Так неожиданно! Надо спросить Лилю?» ответила Дели. »Я рад! Ты способный, хороший парень!» одобрил герцог Вадим.

»Лиля, вы согласитесь?!» - обратился Серж к Лилии. Лиля засмущавшись, ответила, что это для неё полная неожиданность, но всё же согласилась с одним условием, что свадьбу сыграют после того, как она сдаст экзамены в Цветочной Академии и, получит диплом об образовании. «Лиля, конечно, сдавайте экзамены!» - обрадовался Серж. »Ты, посмотри, боцман, как ни приеду у них всегда - свадьба!»- смеялся морской волк Елисей и все, сидящие за столом тоже рассмеялись! »Значит, будет свадьба!» - обрадовался Древесный дед. «Доставайте, хрустальные бокалы, несите морс! Это надо отметить! «- радовался знатный рыцарь, Высокий. Дели и тётушка Роза подхватились и, принесли с кухни хрустальные бокалы и морс, сделанный по- особому рецепту. Боцман наполнил всем хрустальные бокалы морсом, а затем, знатный рыцарь с тётушкой Розой поднялись из-за стола, держа хрустальные бокалы с морсом, и стали поздравлять Лилю и Сержа с помолвкой - сказав им такие слова: » Мы, очень рады за вас! Будьте, счастливы!!!» «Мы, все рады! Поздравляем!» - наперебой тараторила вся семья, подняв бокалы, и поздравляя Сержа и Лилю. Автор: Галина Голубева

152