№53 (август 2016) by PS литературный журнал

В воздухе витает запах осени и дни едва заметно стали короче. Август это время перемен, беззаботное время осталось позади вместе с летом, а впереди ждет что-то новое и интересное. Пора прочитать новую книгу, написать новый рассказ, познакомится с новым человеком. Начать что-то новое, конец лета не конец всему, это хороший старт в осеннюю пору. Сегодня в номере интервью с автором «Евангелие от Лейлах» Вадимом Доннерветтером. Так же в разделе «Актуальная тема» вас ждут новые статьи от Абасады, знакомой читателям по статье «Монастырские страсти». А так же у нас два новичка в «Литературном сериале» Августовский номер хорош капучино и легким десертом. Приятного прочтения. ВНИМАНИЕ!!! Журнал является НЕ коммерческим изданием. Все участники журнала работают бесплатно, на добровольных началах. Мы НЕ взимаем плату за публикацию произведений, НЕ производим пересылку номеров авторам с их произведениями и НЕ платим гонорары. Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена. ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Прочтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции. При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернетиздание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА!

www.ps-lit-jur.ru

Актуальная тема

«Не подставляй левую» Абасада

«Инстинкт, сознание, разум» Абасада

Тет-а-тет

«Создатель Евангелие» Надежда Леонычева

Литературный обзор

«Владей собой... Р. Киплинг перевод Лозинского» Расима Ахмедова

Поэзия

«Юная любовь нежная» Попов Алексей

«Мадонна» Юлиана Тихонова

«Николаю» Дзянь Го

«Голубиная почта» Дзянь Го

«Молотая любовь» Дзянь Го

«Крест» Дмитрий Братанов

«Где цветы цветут от твоих шагов» Попов Алексей

«Море» Эдель

«Солнце» Дмитрий Тибоз

«Улыбка» Егор Бушев

«Деду» Егор Бушев

«Друг мой» Егор Бушев

«Как научиться жить» Очеретянко Дарья

«Счастлива» Мария Брежнева

«Постарайся себе не врать» Мария Брежнева

«Дышите» Мария Брежнева

«Так заманчиво» Мария Брежнева

«Наполняй меня своей музыкой» Мария Брежнева

«Шакти» Джамал Аршамян

«Дали и Гала» Любовь Филина

«Удивительно вкусный» Андрей Эйсмонт

«Осенние цветы» Карин Гур

«За окном воркует птица...» Карин Гур

«Только солнце и ветер» Карин Гур

«Верните» Джулия Джи

«Мой город» Джулия Джи

«Мильён стихов» Джулия Джи

«Не спится» Джулия Джи

«Угадай» Дейзи Дей

«Асы» snoz

«Metaphor» Буянов Евгений

«И насколько непонятно заметелило» Анатолий Кулиш

«Не считай мои года, не считай» Лукин Николай

«Сокровенное» Лукин Николай

«Сюжет» Нелли Мершон

Строка прозы

«Мистерия танца» Игорь Влади Кузнецов

«Лайми и колдовские карты» Павел Соболевский

«Украденный уик-энд» Павел Соболевский

«Орхидея для любимой» Севинч Севинч

«Случай у гроба» Левченко Игорь

«И снова снег пошел» Александр Рогачев

«Мы люди простые» Глушко Татьяна

«Путешествие на Байкал» Зинаида Малыгина

«Говорящая собака» Юрий Проскоков

«Стаканыч» Юрий Проскоков

«Рыжий сказочник» Юрий Проскоков

«Зимородочек» Юрий Проскоков

«Богатство» Георгий Кавсехорнак

«Начальник и тень» Игорь Исаевъ

«Recuperatio» Копытов Геннадий

«Любовь и неверность» Виктория Ерух

Литературный сериал

«Летописи межмирья» Александр Маяков

«Евангелие от Лейлах. Труп звезды» Вадим Доннерветтер

«Кто похитил Стива» Карин Гур

«Рожденная воином. Врата Нурберила» Хиль Де Брук

101

«Лава-кейк» Тугучева Ксения

108

«Плантатор на лодке-трэйкэннте» Елена Кравченко

115

«Легионеры Хроноса» Александр Маяков

119

«Младший Аист» Евгений Жироухов

122

«Тайна всего мира» Сергей Кирин

129

«История одного андрогина» Морган Роттен

136

Лучшее произведение номера «Ночное воображение» Далия Ликтер

149 149

Если тебя ударили по правой щеке – не подставляй левую!!! Дай сдачи! Все теории о непротивлении злу насилием сопли стареющих умников. Сами-то умники, еще как, сопротивлялись! А когда стали терять зубы и волосы, одряхлели мышцами, превратились в брюзжащих пердунов, начали создавать «космические теории» о вселенской ЛЮБВИ. На каких принципах основана идея о том, что противление злу порождает новое зло? Для государственной машины такой дилеммы (дать сдачи, или смириться) не существует. Это есть правильным для поддержания порядка в обществе. Поскольку человек – существо социальное, то ему необходим упорядоченный общественный строй. Преступник должен быть наказан. Вместе с этим, государственная машина поддерживает все идеологии, основанные на идее смирения перед злом. Именно такие религии, философские воззрения становятся признанными, распространяемыми и не запрещенными государством. Государству, точнее тем, кто стоит у руля этой машины, нужна идеология усмирения масс. Бандитов усмиряют тюрьмами, а не бандитов учат быть смиренными. А что важно для са-

мого человека? Агрессивность – одно из человеческих качеств. Это понятие рассматривается в данном контексте, как часть внутренней сущности человека, а не как форма антиправовой агрессии одних людей против других. Если человека полностью лишить агрессивности, то он потеряет многие способности. Он не сможет ни прокормить, ни защитить ни себя, ни свое потомство. Он не сможет сопротивляться агрессивности окружающей среды. Агрессивность в норме – это умение сопротивляться чужой агрессии. Без здоровой агрессивности человек не способен даже к творчеству. Он не сможет конкурировать на вполне мирных и нужных общественных поприщах. Потому что каждый шаг в этом мире связан с сопротивлением и с элементами агрессивности. «Живи сам и не мешай жить другому». Человеческая агрессивность оправдана до той границы, где она не мешает жить другому человеку. И это далеко не вседозволенность, как может показаться на первый взгляд. Потому что любая ваша мерзость переступит допущенную границу и коснется физически или морально живущего рядом с вами. За любую же мерзость надо отвечать. Все теории о космической и вселенской любви обслуживают тех, кто их

придумал для своего личного здесь и сейчас. Создаются церкви, монастыри, секты. Кроме того, что внутри всех этих сообществ кипит мерзкая грязная и поганая бытуха, они есть носителями фальшивой идеологии, обслуживающей эго «вершителей судеб». Как можно сделать из нормального человека послушного раба? Сложно ли? Не просто…Но и не так сложно. Нужно доказать человеку, что его бренная жизнь – всего лишь школа перед настоящей жизньюбытием! И только пройдя здесь обучение, он перешагнет в невероятный мир. Вот ТАМ, именно ТАМ, и начинается вселенская любовь! А здесь, что? А здесь - ерундовина. Потерпите немного, этак, лет семьдесят. Что вам до этих лет?! Что они в сравнении с вечной любовью?! И начинаются великие манипуляции человеческим сознанием. Бо – есть любовь! Невероятно дикое и тупое утверждение подхватили практически все религии и все гуру. Круто ведь звучит! И круто заворачивает мозги. Попробуй возразить! Заплюют! А вы вдумайтесь, что вообще значит эта фраза? Что? Она низводит ВЕЛИЧАЙШУЮ ТАЙНУ ТВОРЕНИЯ МИРА до понятий чувственных восприятий человека. Человеку не дано постичь эту ТАЙНУ, и он не вправе давать ЕЙ какие-то чувственные опреде-

ления. ИНОЙ МИР стоит за порогом. И к этому порогу придет каждый. И каждый принесет свой багаж. К этим метафизическим истинам присасываются «пиявки» и создают свои «учения», как надо жить здесь, чтобы там попасть в ЛЮБОВЬ. Чего требуют в своих учениях - всем известно: покорности, бесхребетности, тупоумия. Вы должны любить своих угнетателей. Вы должны не роптать на тех, кто вас ограбил. Вы должны прощать врагов своих. Вам за это воздастся, а враги будут наказаны ТАМ. Но если вы не ропщите против своих угнетателей, значит, даете им повод дальше вас угнетать. В таком случае, вы аморальны. Вы лишаете угнетателей возможности рассчитаться за свой грех. Прощая врагов своих, вы не только поощряете преступность, но и сами катитесь по наклонной. Вы простили убийцу, насильника, педофила… Но вы ведь знаете, что он заплатит за свои преступления в ином мире? А вы не дали ему шанса рассчитаться со своими грехами здесь. Вы возвысились в собственных глазах, считая себя праведным, всепрощающим, не запачканным. Вы ведь не осудили чужой грех, чтобы вас не судили ТАМ… Вы обойдете паучка в собственном доме, чтобы случайно его не раздавить и умилитесь своей великой любовью ко всему, потому что ТАМ вам воздастся! Лицемерие и лицедейство! Педофилу надо плю-

нуть в рожу и отправить в тюрягу. Если паук забрел в ваш дом - придавить его. Мышь, грызущую ваше продовольствие, надо отравить. Комара сосущего кровь – убить. Преступника осудить и наказать. Гуру (политического и религиозного), что нацепил на себя корону – выбросить с трона. Всех гуру послать на хрен!!! Потому что они предлагают вам растоптать свою жизнь здесь, в этом мире, ради неизвестного вам ТАМ. Жизнь в этом мире – определенный этап бытия человеческой сущности. Но во всей многосложности и многослойности бытия нет промежуточных звеньев, являющихся лишь ступенькой для будущего существования. Форма существования в плотных, грубых формах ,также самодостаточна и важна, как и форма существования в тонких материях. Человеку дана эта жизнь не только потому, что за ней должна прийти иная форма бытия. Эта жизнь не только садик и школа для взращивания души и духовности. Эта жизнь - возможность познать грубый материальный МИР, ощутить ЕГО, насладиться ИМ, настрадаться ИМ. Потому они и есть все эти чувства в человеке. Но они нуждаются в равновесии и гармонии. Человек нуждается в гармонии, а не в уничтожении своих плотских нужд. Каждая форма бытия создана, как дополнение одна другой, как продолжение пути, но ни как тупая подставка, ни как, ничего не значащая, ступенька для перехода.

Человек приходит в этот мир и становится частью этого мира. Он проживает свою жизнь в плотном теле, которому необходима еда, одежда, кров и достойные условия жизни. «Живи сам и не мешай жить окружающим». А как же духовность?! Духовность как раз и вписывается в эту простую установку. Человеку нужно научиться соизмерять свою жизнь с жизнью окружающих его людей. Духовность, вопреки насаждаемому религиозному мировоззрению, нисколько не зависит от степени страданий личности. Много страдавший человек может прийти не к милосердию, а к ожесточению. Более того, страдалец может возгордиться и вознести себя на пьедестал этакого «святого» мученика и решить, что все вокруг должны настрадаться не менее его. А зачем? Страдания не открывают путь к добродетели. Страдания не открывают путь к познаниям. Страдание – это одно из многих ощущений человеческой сущности. Достаточно его знать и понимать. И нет необходимости в нем утопать. Счастливый человек не обязательно беспечный и безмозглый, как о том говорят многие «святые» страдальцы. Счастливый человек вполне может быть мудрым и милосердным. Так откуда она произрастает – духовность? Из души. А душа человеческая приходит в этот мир с рождением плоти. С рождения в ней уже заложен некий потенциал. И дальнейшее развитие или деградация

данного потенциала связана со многими составляющими. Здесь все задействовано: среда обитания, образование, уровень жизни. Но над всем этим довлеет внутренний потенциал, та часть света, с которой человек родился. Не нужно искать несправедливость в распределении данного потенциала, если вам достался оный маленький и скукоженный. Потому что эту частицу света душа копит в своем долгом странствии. Вы сами растите свою частицу света. Она не требует от вас быть несчастным, униженным, раздавленным чужой волей. Она требует благородства и порядочности. И все. Конечно же, если вы принесли в эту жизнь дерьмовый багаж, то не ждите легкой жизни, а умейте дос-

тойно пройти свои трудности. Только не надо эти трудности создавать искусственно, занимаясь самобичеванием ради приумножения душевной благодати. Это и есть путь великого лицемерия и скрытой гордыни. Не подставляйте левую щеку, если вас ударили по правой. Давайте сдачи! Зло должно быть наказано! Здесь и сейчас! Вы даете шанс человеку, совершившему зло, рассчитаться здесь и сейчас. Одевая же маску смирения и непротивления, вы лукавите, искажая истинность своих чувств и поступков. Потому что надеетесь на «праведный» суд над вашим обидчиком и на свое превосходство над ним. Ведь «праведный» суд ТАМ, более страшный, чем ваш ответный удар здесь. И

*Что оно такое – инстинкт? (от лат . instinctus побуждение), совокупность сложных врожденных реакций (актов поведения) организма, возникающих в ответ на внешние или внутренние раздражения; сложный безусловный рефлекс (пищевой, оборонительный, половой и др.). Инстинкты человека контролируются его сознанием. Все в этом определении – нелепость. Нет ин-

стинктов. Есть сознание, есть разум. Есть реакции организма на внешние или внутренние раздражения, возникающие вследствие наличия сознания и разума. Реакции на часто повторяющиеся раздражения могут приобрести характер «автоматичности». То есть, цепочка импульсов, передающихся в мозг и вызывающая определенные действия организма, может работать, минуя некоторые рецепторы, что представляются необходи-

вы этим утешаетесь! Так в чем ваша праведность? И разве непротивление злу, не породило новое зло, более коварное? Нет больших гордецов, чем добровольно смиренные и униженные, безропотно валяющиеся в чужих ногах. Потому что в тайне, они видят нимб над своей тупой головой. Что дало ваше смирение? Вам – тайную гордыню. А вашим мучителям – наслаждение властью над вами. Человек, добровольно облачаясь в рясы идейной жертвы ради мученической славы, несет ответственность перед своим истязателем. Добровольный мученик не менее грешен, чем его мучитель!!! Автор: Абасада

мыми при первичном опыте такого воздействия. Но даже в случае такой «автоматичности», от сознания не ускользает и учитывается любая новая деталь в отработанной реакции на раздражитель. Нет инстинктов! Это надуманная категория. И цель ее довольно низкая. Именно такое закамуфлированное понятие, как инстинкты, позволило низвести весь животный мир до бездумных и безумных существ. Человек,

лишь человеку, себе любимому, отвел роль мыслящего существа. В этом есть низость и подлость по отношению к окружающему миру. Сегодня моя коза меня пожалела. Меня укусил овод за палец. Я ойкнула и смахнула паршивую тварючку с руки. Коза это видела. Она подошла и облизала мой палец, при этом тихо и жалобно проблеяла. Я могу долго рассказывать о своей козе. О том, как она любит меня лукаво обмануть и выскользнуть за оградку, как хитро выпрашивает вкусняшки. Как любит наблюдать за всем, что происходит вокруг и все запоминает. Она знает важные для нее слова. Я часто ее купаю. Но коза не любит эту процедуру. Стоит мне сказать: - Сейчас будешь купаться, - она бежит прятаться. Моя коза ничуть не умнее других коз. Просто у нас большое взаимопонимание, потому что я отношусь к ней уважительно. Коза знает, что я пойму ее и идет на контакт. Все животные разумны. Вернее, все живые существа разумны и обладают сознанием, не зависимо от размера, образа жизни и среды обитания. Почему человеку понадобилось придумать отмазку с инстинктами? Чтобы оправдать свое мясоедство? Для этого унижен весь животный мир? Между тем, сознание животных не столь примитивно, как многим

кажется. Каждое существо имеет свой индивидуальный характер. Сознание животных более мистично, чем человеческое. Просто уровень этого сознания лежит совершенно в иной плоскости. Каждое существо постигает отведенную ему территорию окружающего мира. И то, что представляется необходимым человеку, совершенно бессмысленно и бесполезно кузнечику. Поверьте, у муравья достаточно много неведомых вам понятий. Муравьиная матка способна передавать мыслеформы. То есть, у муравьев существует телепатия, как и у многих других живых существ. И самое интересное…После смерти животного возникает его призрак. Так что смерть животного сопровождается таким же мистическим явлением, как и смерть человека. Христианство занимает в этом вопросе позицию категоричного отрицания наличия даже малейшего сознания во всех живых организмах, кроме человека. Понятное дело! Христианин, ведь, не может есть мясо разумных существ. Этот мир груб и жесток. Так устроена цепочка выживания одних существ за счет иных. Но не нужно в эту данность добавлять перца из-за собственных амбиций. Признание наличия сознания во всех живых формах бытия, внесет изменения в понятие человеком окру-

жающего мира. Люди ищут внеземной разум. А тот, который рядом с ними, замечать не хотят. Так удобней жить. И даже если бы человек встретил инопланетный разум, то сущность этого разума может оказаться непостижимой. Обустроив свой быт техническими штучками, человек начал коэффициент разумности соотносить с наличием навороченных электронных приставок. Самая большая глупость полагать, что сознание вмещается в черепной коробке. Самая большая дикость считать, что без наличия биологического тела разум не может существовать. Человек обвешал себя навороченными техническими пристройками, которые являются костылями для его мозгов. Они лишь подпорки в познании, но их наличие никак не расширяет возможности самого сознания. Иной разум может оказаться совсем иным. Бестелесным. Не нуждающимся в электронных приставках и присосках. Не имеющим надобности в средствах передвижения. Иное сознание может существовать в импульсах, в вибрациях тонких материй. Постижение мира иным разумом, может быть непостижимо для человеческого сознания. Мир многогранен. Разумность мира тоже многогранна. Автор: Абасада

Вадим Доннерветтер один из самых провокационных авторов нашего журнала и не только. Проза и статьи Вадима никого не оставляют равнодушным. Им восхищаются, с ним соглашаются и спорят, некоторые даже ненавидят. Проза Вадима временами острая и резкая, перетекающая в философию, грезы и обратно в реальный мир. Сегодня мы поговорим с Вадимом о романе «Евангелие от Лейлах». Вадим, как появилась задумка «Евангелия»? Вспоминал свою юность, начал писать. Для первого евангелия придумывать ничего не пришлось — все это реальные события и видения. Даже кличка Панка — настоящая. Так что слово "задумка" не вполне верно. Интересно, то есть «Евангелие» основано на реальных видениях? Конечно. Правда, частью своих видений и галлюцинаций я поделился, ска-

жем так, с Панком. Также пришлось многое упорядочить, структурировать и адаптировать под нормальное человеческое восприятие. Всегда мечтал вытащить хоть что-то из запределья. Оказалось, что это возможно. Получилось очень даже хорошо. Все на грани, обыденность реального мира переплетается с другой стороной, с откровением.

Легко запутаться в этих двух мирах? Пока все контролируешь снадобьями — потеряться сложно. Это сравнимо с осознанными сновидениями — ты осознаешь себя в неординарной реальности и четко отличаешь действительность от грез, пусть даже они и переплетаются (например — незамедлительно сбываются сны или находишь подтвер-

ждение видениям в реальности...). А вот, если речь идет о "болезни шамана", суть грезах наяву, сходных с онейроидом, — тогда да. Но об этом уже во втором евангелие. Интригуешь. Лейлах – звучит как имя демона из восточной мифологии. Кто она? Лейлах — — ‫לילי‬ Лилит на иврите. Почему «Евангелие от Лейлах»? Тут сложно объяс-

нять.... Почему именно "Евангелие от Лейлах"? Скажем так: все происходило как бы с Ее ведома, — весь спектакль разыгрывался ради Ее развлечения. И, естественно, описание происходящего слегка видоизменено под художественный образ восприятия развлечения, — живого интерактивного сериала, которым Лейлах забавлялась. Что наша жизнь? Игра...) Но вот только чья она? Твоя ли? Если прочесть

«Евангелие от Лейлах» вдумчиво, то все это становится ясно. Ты считаешь, у добра и зла есть четкая граница или же на самом деле нет ни того ни другого? Есть и то, и другое, но если пытаться провести четкую грань, то это только усугубляет все — вспомни инквизицию, например, или то, как работники милиции сами становятся сволочами, а преступники в противовес им испытывают божественное вдохновение в заключении или помогают людям решить проблемы. Пример не вполне удачный, но он показывает то, как все усугубляется при попытке подвести черту — черное / белое. Мир разноцветный, радужный и то, что мы видим — далеко не весь спектр радиоволн. Если все попытаться упростить, то лучше уж по Конфуцию: "Для хорошего человека черпай из чаши добра, а для плохого — из чаши зла". Спасибо за интересные ответы! "Евангелию от Люсиль" новых читателей, а тебе вдохновения. Интервью провела: Надежда Леонычева

...

ЗАПОВЕДЬ Михаил Лозинский Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть чac не пробил, жди, не уставая, Пусть лгут лжецы, не снисходи до них; Умей прощать и не кажись, прощая, Великодушней и

мудрей других. Умей мечтать, не став рабом мечтанья, И мыслить, мысли не обожествив; Равно встречай успех и поруганье, Не забывая, что их голос лжив; Останься тих, когда твое же слово Калечит плут, чтоб уловлять глупцов, Когда вся жизнь разрушена, и снова Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде, На карту все, что накопил с трудом, Все проиграть, и нищим стать, как прежде, И никогда не пожалеть о том, Умей принудить сердце, нервы, тело Тебе служить, когда в твоей груди Уже давно все пусто, все сгорело, И только Воля говорит: "Иди!" Останься прост, беседуя с царями, Останься честен, говоря с толпой; Будь прям и тверд с врагами и друзьями, Пусть все, в свой час, считаются с тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье, Часов и дней неумолимый бег, Тогда весь мир ты примешь во владенье, Тогда, мой сын, ты будешь Человек! Автор данного произведения – тот самый Джозеф Редьярд Киплинг, подаривший нам храброго и веселого малыша Маугли, неутомимого и жизнерадостного Балу, серьезнуюБагиру и других героев в произведении «Книга

джунглей». Однако речь пойдет не об этом, а об одном из его великолепных стихотворений. Оно было написано в 1910 году, когда имя Киплинга стояло в зените английской литературы и посвящено его сыну, который в 1915 году погиб на фронте. Стихотворение будто «марширует», настолько бодро и ритмично оно написано, в нем даже присутствует некий командный тон, будто старый мудрец наставляет своего ученика быть мудрым и спокойным. Неспроста повторяются глаголы «владей», «умей» и «останься», именно они указывают на то, что каждый человек должен держать себя в руках, не переставать учиться и принимать этот мир таким, какой он есть. Нет в стихотворении никакого таинственного, скрытого смысла между строками – все просто, предельно ясно и правди-

во. Вообще, Киплинг отличался прямолинейностью, ведь он был ефрейтором, которому достались художественные способности. Его мир не был серым или оттеночным, а чернобелым. Зло – это зло, добро – это добро. Да, наверное, это старомодно и на самом деле выполнить все эти указания в наше время не так уж реально. Однако я считаю, что это стихотворение можно назвать стихотворением на века, оно будет актуально через десятки, сотни, тысячи лет.Стихотворение действительно можно назвать заповедью, если не Библии (ведь в нем есть наставления, которые сопоставимы с фразами «не укради», «не убей», «не обмани»), то другой книги – человеческой жизни. Это всегда будет модно – как остаться, как быть Человеком с большой буквы. И я уверена, что Киплинг был именно таким. Действительно, как

не хватает этого нашему поколению – быть самими собой, уметь справляться со своими эмоциями, мыслями, поверить, наконецто, в себя и прощать людям их сомнения. Как трудно мечтать и воплощать свои мечты в жизнь, не обольщаться, но и не унывать в случае победы либо неудачи. Человеческая природа изначально темна и коварна, но и, наряду с этим, божественна, ведь недаром говорят, что человек создан по образу Божьему. Значит ли это, что нужно отказаться от пороков и обратиться к свету? Определенно – да. «Владей», «умей», «останься» - и ты будешь властен не только над собой, но и над миром. Ты должен - не смятенной толпе, не глупцам и врунам, не царям, не врагам или друзьям. Себе. Вот это действительно важно. Автор: Расима Ахмедова

! Белые снега,белые В памяти мечты смелые Кружится пурга снежная Юная любовь нежная. Первая любовь,первая С пухом серебра светлая. Голову вскружит вешняя Сердце обожгла грешная. Хрусталя разбитый след На ладонях подниму И любви прозрачный свет С теплотою обниму. Звонкая струна,звонкая Эхом позвала робкая. Снег метёт в лицо падает Память поцелуем радует. Вьюжится пурга,вьюжится Песнею снежинки кружатся. Оставляют след сладости И солёный вкус радости. Хрусталя разбитый след На ладонях подниму И любви прозрачный свет С теплотою обниму. Автор: Попов Алексей

" Во все дни, дни падения и скорби – Она была со мной. Своей хрупкою рукой, держа узду Сей жизни грешной. Она молилась обо мне И теплою беседой боль лечила. Она была со мной даже тогда, Когда сама судьба обо мне забыла. Автор: Юлиана Тихонова

Трость одеколоном надушил В старый свой сюртук он влил бокал По скрипучим лестницам души Он спустился в джазовый подвал Сел у барной стойки, снял накидку Слился с залом он в сплошную гладь Запылал насквозь от звуков липких Спрятал ношу дней в ручную кладь Доставая из кармана камни Ляжет пылью он на дно свободы Побежит как пепел по вискам нить Взор на счетах сосчитает годы Убегает в даль ночной театр Ложно, как в замедленном кино Он – актер, и режиссер, и автор Между ним и небом никого Между ним и небом – он и небо Автор: Дзянь Го

Тишина играет в твоих волосах В полголоса Катает узелки счастливых прядей Забавы ради Теплоту твоих глаз на замок запирает И все замирает Красной сыпью неоновых вывесок Бьет в висок Предрассветной музыкой из открытых окон Ударяет током И парит высоко, раскрывая ладони В облаке тонет

Согревает лучами аквамарина Неповторимо Блеск играет в парусах твоей улыбки Оставляя эти анонимки Чайка села в самом уголке картины Ты дождалась почты голубиной На причале дождь идет с рассветом Ты несешь домой живой конверт с ответом Автор: Дзянь Го

" Сорок две фотографии из немого кино кружатся в вальсе черно-белые биографии ложатся легко узорами на фаянсе Молотая любовь становится тяжелее от молекул наших разговоров крылья пернатых слов никого не жалеют ни святых, ни живодеров в тени своего же оружия лежат фонари неуклюжие разбитые на части горят безучастно Автор: Дзянь Го

Кого винить,кого судить Такая жизнь уж нам досталась И каждому свой крест Господь В награду дал,иль в наказание

Причины ищем мы во всем Виня других в своих невзгодах И не задумываясь о том Что все могло быть по другому Быть может посмотреть назад И посмотреть,что ты оставил Цветущий яблоневый сад Или до тла сожженные руины Все в жизни просто,очевидно Ты сам куешь свой тяжкий груз И если крест твой не подъемный То значит зло с собой несешь Автор: Дмитрий Братанов

& %

' (

Я в озёрах твоих глаз утону Даль на крылья любви подниму. Голос твой это вдох для меня Алым счастьем встречает заря. Ты любовь моя долгожданная Милая,нежная,желанная Где цветы цветут от твоих шагов Подарила мир и свою любовь. Я звездой к твоим ногам упаду Рассыпаясь серебром на лету. Жизнь твоя это свет для меня Дар судьбы окрылённого дня. Ты любовь моя долгожданная Милая,нежная,желанная Где цветы цветут от твоих шагов Подарила мир и свою любовь. Я лелею лепестки твоих рук Сердца музыки песенный стук. Образ твой подарил жар огня Светом чувства взаимно маня. Ты любовь моя долгожданная Милая,нежная,желанная Где цветы цветут от твоих шагов Подарила мир и свою любовь. Автор: Попов Алексей

" Поговори со мною... Море... Я расскажу тебе о горе А ты подаришь мне покой Приятен взору твоей волны прибой Поговори со мною... Море... Раскрой ты мне свои просторы Свои мне тайны покажи О глубине моей души... Автор: Эдель

% Солнце, будто бы желая, Отобрать у меня ночь, Светом яростно пылая, Прогоняло ее прочь. Я, растаяв от бессилия, Задавал ему вопрос – Ну зачем же так насильно Вырывать из мира грёз? Ничего не отвечало Солнце – гордая звезда, Только яростней сияло Целый день и допоздна. Только скрылось за холмами, Тут же выскочила ночь И манила нежно снами, Обещало мне помочь. Я спускался в мир бездонный, Наслаждаясь тишиной, Чтобы утром Солнце снова Посмеялось надо мной. Автор: Дмитрий Тибоз

)& Ты улыбнись – и будет всё иначе, И заиграет пламенем душа. Пусть лучше небо серое поплачет О сброшенных листах календаря.

Ты улыбнись – ведь я с тобой. Я рядом – И передай мне всю свою печаль. И посмотри своим лукавым взглядом Но только мне не говори "Прощай". Ты улыбнись – улыбка украшает, Хотя ты даже в гневе хороша. Ты улыбнись – и снег зимой растает, И расцветёт ромашками душа. Автор: Егор Бушев

* Сколько книг, любопытно,прочёл ты? Как же часто ты мне помогал... Я так много вопросов готовил, На которых ответы ты знал. Не откажешь ты в помощи внуку. И прости ты меня если что... Знаю, тяжко живём мы в разлуке, Но всегда были мы заодно. Тёплый плед на коленях замёрзших. Ты лежишь, не открыв и глаза. Но когда я писал эти строки, То я знал, что прольётся слеза. Только ты понимал, что я делал. Ты любил меня больше отца. Твоя кровь течёт в моих венах. Нашей дружбе не будет конца. Автор: Егор Бушев

* Друг мой... Со мной творится что-то не былое. Как будто на 2 части разделился изнутри! На первой части: мил и добр, А на второй - я словно дьявол во плоти! Сказалось это на моём здоровье, Похоже, в пьяном кураже я нахожусь.

Не убежать, не скрыться в бурной ссоре От злостных сильных лап моей судьбы. Я не боюсь и не бегу от смерти. Мне не страшён лукавый тон её речей. Хочу сказать одно лишь, что везенье Не спрячет никого от их смертей. Автор: Егор Бушев

Как трудно научиться жить… Сидим за книжками часами, Пытаясь новый мир открыть, Не думая о жизни сами. А может научиться жить нельзя? И стоит понять истину простую, И широко раскрыть глаза – Понять, что тратим дни впустую. Мы ищем смысл тут и там, Ломаем голову и судим. Спеша, стремимся на вокзал, Будто, уехав, все забудем. Но вряд ли выйдет все забыть, Останется души частица, Что будет в мысли приходить, Что будет нам ночами снится. Не даст забыть нам никогда Боль горечи разлуки, Не даст забыть те теплые года, Что побеждали сердца муки. Но нет, не стоит жить нам прошлым, Ведь помня ложные пути, Мы станем слишком осторожны И не поймем вкус жизни остроты. Нужно учиться на ошибках, На радостных моментах тех, Что заставляли продолжать попытки Искать свой путь к своей мечте. Наверно в этом есть тот вечный смысл, Смысл учения искусству жить. И как проста, легка, воздушна эта мысль – Жизнь нужно не прожить, а полюбить. Автор: Очеретянко Дарья

$ Быть может, кто то устанет ждать Моей скупой стихотворной помощи, Но мне не пишется уж лет пять Про то, какие мужчины сволочи. Мне больше не по душе страдать, Обняв колени, следить за тучами, В подушку выть и гадать, гадать Зачем опять он меня так мучает. Я не жалею, что родилась И что когда-то кого-то встретила, В моих руках неземная власть И я впервые ее заметила. Вы, верно, спросите - как же так? И я скажу, улыбнувшись заново: Я просто счастлива. Пять лет как. И вам желаю того же самого. Автор: Мария Брежнева

+ на экваторе ли, на полюсе будешь жить или умирать, но в любом часовом поясе постарайся себе не врать. посмотри на улыбку милую и взаправду себе скажи: будет завтра тебе по силам ли точно так же ей дорожить? или, вмиг соблазнившись тайнами, что чужие глаза хранят, ты, намеренно ли, случайно ли ими в пленные будешь взят? если гонишься за победами, не забудь, что цена броска может стать в один миг неведомый неприятнейше высока

так спроси себя, взяв в объятия ту, которая близко так а не станешь ли ты предателем, когда зубы покажет враг? когда солнце за тучи спрячется? когда годы возьмут своё? только это любовью значится, остальное, увы, враньё. Автор: Мария Брежнева

*&( Мы не те, кем себе настоятельно кажемся, Отражаясь в залапанном мутном стекле. От себя мы легко, как от чая, откажемся, Потерявшись в бетонно-магнитной золе. Если вспомнить, то всем нам о чем-то мечтается, Если память взрыхлить, как намокший песок, То мечты, словно блики ракушек, читаются Прямо в каждом из нас. Наяву, между строк Только каждый из нас непременно старается Позабыть за словами "зарплата" и "долг" Если глубже вдохнуть, то огонь разгорается, Тот, который внутри истощал и замолк. И мы мечемся, словно проклятые лошади Все стремясь зарабатывать, думать, решать, Чтить законы, кредиты платить за жилплощади, А для счастья достаточно просто дышать. Автор: Мария Брежнева

Так заманчиво быть городской сумасшедшей Чтоб как бусы нанизывать странные взгляды И чихать на людей, их слепые обряды, Их манеры, и все эти "Здрассте! С прошедшим!", Разговаривать с кошками, гладить их лапы, О хорошем мечтать, сидя ночью на лавке, Никогда не участвовать в утренней давке И носить по чуть-чуть странноватые шляпы.

Так заманчиво лечь среди пыльной дороги И считать аскорбинки на простыни звёздной Петь! Не думать о том, что "все спят", "уже поздно", Когда тёплая ночь улеглась на пороге. Утром сесть по-турецки, пить рассвет с крыш лазурных, А потом убегать от дождя проливного... Так заманчиво быть сумасшедшей немного, Лишь бы рядом с тобой был такой же безумный. Автор: Мария Брежнева

& наполняй меня своей музыкой. пусть она украдкой во мне течет, знает все повороты наперечет, словно книгу откроет меня, прочтет и останется другом-узником. и ласкай меня своим шепотом. пусть внутри меня он, как мак, цветет дни и ночи зимние напролет. и тревоги все мои унесет своим теплым мурчащим рокотом. пусть твой путь во мне не закончится. в каждом вздохе, взглядах наискосок, в каждой точке, в мыслях, что между строк... стань одной из главных моих дорог, мне пройти тебя очень хочется. Автор: Мария Брежнева

Покинул мир Драматургий в сердце вселилась Мне весна Ради тебя Хоть вглубь тайги! И осень-серь Не так грустна.

Ведь ты честна, А честность Свет, Что светит Очень далеко! Летя со скоростью комет Даря тепло мне, Как трико С тобой легко, а легкость Звук Пронзающий насквозь Всю быль Движением обеих рук Вдохнула жизни В мою пыль... Автор: Джамал Аршамян

И появилась вдруг она !...босой ногой ступая по Ботичеллевски нагая ... -Рубины красного вина в моём магическом бокале... Хрусталь богемский в готическом оскале, ругали слуг, кареты в щепки разбивали А ," Беккер "белозубый играл оливе фугу Ночью - Вагнор с ним рядились , Валькирии - полет ! - в постелях сюрквантовый улёт ! Под утро - рукой прохладной тело остужали...вином холодным юнцов безусых минетом награждали Держа в руках... из сумасшедших пенных брызг, тяжелые алмазные короны ...в белье убитого питона .. Из раковин с покорностью притворной, моллюски выползали как ужы уличали нас во лжы, в злорадной зависти придворных! -Дива, Градива, прекрасная Елена, все имена великих дам - тебе одной отдам! Мой драгоценный камень, играющий гранями , о сахар уст , о формы! Он ладонь протянул: Млечный Путь между пальцев струится... Смотрит : сквозь марево мчится бледный рыцарь на белом коне... "Ангел мой, ты пророчил мне счастья , в кисть превратилась рука Поделилась сфера на части: без тебя, без тебя...без тебя Тут Паркенсон, взошел на трон: Дали не тот, он стар и глуп за тот испуг костлявой смерти, вопреки, художника Дали... И в красном платье под ветра стук он прокатил её Фигероса...вокруг. - Два храма на горе стоят...Мать кормит слабых оленят Замшелом мохом плиты холодят- Дали и Гала-спят... Автор: Любовь Филина

)

& Снежинки кружились, смотрели в окошко. На них из окошка посматривал Лёшка. Укутан. Запутан. На шее компресс. С трудом до окошка мальчишка пролез. У Лёшки ангина, а может быть грипп. Как жаль, но малыш основательно «влип». "Не ешь!"- говорили и папа и мама, а он их не слушал и кушал упрямо снежок и сосульки лизал языком. Дождался! Таблетки! Уколы и Дом! Смотрел он на горку, на санки, на лыжи… И смех заразительный, видимо, слышал… Сестрёнка спросила, довольно ехидно: «Ну как тебе милый? Конечно, завидно?» Охрипший, чихая, ответил сестрёнке на этот вопрос удивительно тонкий: «Противно болеть! Очень скучно и грустно! А всё - таки снег УДИВИТЕЛЬНО ВКУСНЫЙ!!!»

Автор: Андрей Эйсмонт

Ушедшая любовь – печальная история. Смертельный приговор – не менее, не более. Разбитые мечты лишь как одно мгновение. К подножию любви несём цветы осенние. Осенние цветы склоняют низко головы, Осенние цветы – не серебро, а олово. Осенние цветы - так на мираж похожие. Всё стелются к ногам… И топчут их прохожие.

А души тех кого давным - давно любили мы Печально проросли Крестами надмогильными. Они найдут покой Под снежною порошею . И память по щеке стечёт слезой непрошеной. Автор: Карин Гур

% За окном воркует птица. Вам не спится, мне не спится и мелькают в мыслях лица тех, кого давно уж нет. И в дорогу вдруг поманит Завалявшийся в кармане с пожелтевшими краями Пересадочный билет. А попутчик, парень бравый Анекдот расскажет старый И сыграет на гитаре Полуночный вальс-бостон. И в вагоне дребезжащем Вдруг повеет запах счастья и вчерашнее ненастье Станет сущим пустяком...

Автор: Карин Гур

% Только осень и ветер Сбросят листву с деревьев. И засуха отступает, Дожди принимая в наследство. Бегу босиком по лужам, Рисуя разводы кружев. И вглубь ведро опускаю В старый колодец детства...

Автор: Карин Гур

Забери меня туда... Туда, где небо,словно космос, Где слышен предков голос; Туда, где царят горы и моря. Верни меня, меня, меня... Туда, где тепло всегда. Там виноград, гранат цветёт, И льётся винный водопад; Танцует и стар, и млад, А песнь слагает каждый второй. Верни же меня домой, Меня там дядя ждёт. Там солнце обнимает, А горы защищают: Они от мира зла оберегают. Лежит у древа верный пёс В стране моих грёз. Лишь воспоминание меня согревает... Забери меня с собой, Посади в огромный самолёт, Позволь свершить этот полёт В страну грузин И вручи мне мандарин. Боже, как хочу домой Автор: Джулия Джи

" Ты согрей меня теплом, Напои своим красным вином, Счастье подари мне... Мои мысли только о тебе. Обними и закружи, Мне ты расскажи, Как жил без меня, Как ждал этого дня...

Мой город тёплый, Свободный и добрый, Немного осталось, Моё сердце вновь сжалось... Раствори меня в горах, Зажги любовь в глазах, Обними меня, город дорогой. Ты навсегда мой... Автор: Джулия Джи

' Я напишу мильён стихов, Они же улетят к тебе. Общаемся без слов, Как наяву, так и во сне. Что мне другие, Когда есть в сердце ты? У них всегда мысли такие: Наивны, облачны мечты... Пускай грусть глубока, А времени не хватает ни на что. Но моя вера сильна, И не сломит её ничто. Чтоб описать тоску эту, Не хватит всего мира слов... Нужно лишь солнце поэту, Но пока пишу мильён стихов.

Автор: Джулия Джи

Мне не спится... Много чего снится. Слишком мыслей много. Думает всё о тебе гого. Думает о сессии, Находясь в ночной депрессии. Думает об осени, О музыке россыпи...

Мне не спится, Сон к тебе и не стучится. На ночь глядя, я пишу, Никуда же не спешу. Две минуты-стих готов, Но не слышу своих слов... За моим окном метель, А в твоё стучится ель. Автор: Джулия Джи

) Не молчи. Тишина - это пытка Она губит людей изнутри. У тебя есть одна попытка Уйти. "Я забыла тебя со временем". Ты не знал, как умею врать. Ведь до стука в груди последнего Буду ждать. Хочешь буду,как книга,открытая? Расскажу, что таю в груди. Для тебя моя дверь не закрытая. Приходи. Ты прости, что душа моя рваная Твоим чувствам сказала уйти. Но сейчас я прошу тебя заново Полюби. Вспоминай обо мне этой осенью, Вспоминай, когда будет май. Угадай, к кому сердце просится? Угадай. Автор: Дейзи Дей

0& Серый – цвет булатной ковки… Точно бури грозный фронт, Мы по этой острой кромке Догоняем горизонт. Духи воют, Хельга пляшет,

И, почуяв добрый знак, Гривой, по ветру летящей, Время вспарывает байк Припев. Пыльный плащ над головами Или саван в блёстках звезд, Между снами и мирами Перебрасываем мост. Мы лавиной налетаем, Мы кружимся стаей птиц… И вселенные мерцают Между копьями ресниц. *** Древние пируют боги Не в Асгарде – прямо здесь! Вьётся лезвием дороги Скорости благая весть. Мы седлаем наших рьяных. Чёрная, помилуй нас! Над эскизом шрамов рваных Глянет в мир иконостас. Автор: snoz

12345678 Everyone's haunted, Everyone's mad, Even that chick carries hell in her head All seeking wisdom And all seeking fame All will have lived their lives in vain You crave catharsis Or infinite love But every time drift back to everyday life Life, an accident, Life, a spasm, Reflex contractions of protoplasm All is determined, All is preset, Whatever you do, you keep losing the bet Time's a flat circle And so is your path, You've been through this many times in the past Treat it as suffering,

Treat it as fun From the very beginning it's doomed and done Now you've got it, The truth that's old: One kind of shit is another of gold And now it strikes you, Stark and crude: Nothing ain't gonna do no good That's how you're fucked, That's how you're free: To know it's the same - to fight or flee You're high on religion, Math or meth It makes no difference after your death Loose, foul peace Or a cleansing war All is made void by this metaphor You scratch the surface Or dig to the core All just converges to this metaphor And be you a saint Or be you a whore They're sides of one dime in this metaphor Nothing is changing, No one is saved, Sick for the stars, stuck in the cave And all the King's horses And all the King's men Loop over this circle again and again Автор: Буянов Евгений

...и насколько – непонятно – заметелило средь садов Божественной любви:

никому рассказывать не велено, что такое сказочная быль. Не поймут, на радость пересмешникам, ухмыляться будут и гадать. Где понять им: даже за подсвечником в танце Света скрыта благодать. Не цветы какие-то бумажные – с Неба закружилась снега вязь. И уста твои от счастья влажные я целую, ветра не боясь. Дым пурги растаял, и сугробами мы бредём к замёрзшему пруду. Только Богу ведомыми тропами унесёт нас половодьем дум. Автор: Анатолий Кулиш

, $

Не считай мои года,не считай! Я и сам не люблю их считать. Две судьбы нам в одну не связать, Из осколков не выстроить рай. Не считай мои года,не считай! Не разгладить всех морщин на лице, След былых неустроенных лет: Огорчений,размоловок,бед. Даже счастьем блеснувшим в конце... Не разгладить всех морщин на лице.

Не отогреть уже сердце былым, Только тронешь далёкую грусть, Как навалится тяжестью груз. Хоть,как прежде,тобою любим, Не отогреть уже сердце былым. Автор: Лукин Николай

Возьми меня,речка, В плаванье дальнее. Возьми меня,тучка, В небо пространное, Чтоб мог я увидеть Всю землю родную, Чтоб мог я услышать Песню степную. Песню степную, Что ветром поётся. Песню ночную, Что с дождиком льётся. С природой в едино Хотелось мне б слиться И в землю дождинкой В ненастье пролиться. А ранней весною, Как почки нальются, Травинкой зелёной Однажды проснуться. Автор: Лукин Николай

! Завял сюжет. Развенчанный финал Манжет… подвёрнут у героя… в яму Гроб опустился, как перо в пенал И ласковый злодей утешит даму Смахнув слезу… проводит на вокзал Заляпанный, в безумном хороводе… И корень зла… не в том, что мы уходим А что остаться… кто – то обязал… Автор: Нелли Мершон

" В испанский омут на раз-два-три? Глазу, привыкшему к хрустальности русского балета, не составит особого труда оценить изысканность хоты и фламенко. То, что возникло из сокровенных глубин жизни, всегда пленяет сердце. Вглядываешься в тончайшие кружева танца, и внезапно накатывает чтото далёкое, полузабытое, диковато-таёжное… Неясное и тревожное видение. Словно откуда-то сзади неспешно и незаметно подкрадывается вечер. Свой острый нож точит ночь. И нужно быть осторожным. Трепетным и почтительным, зорким! Сейчас, вот сейчас нежные пальцы с острыми ноготками могут ненароком коснуться твоего сердца. Могут даже вырвать и похитить его. Раз и навсегда. Или, наигравшись, небрежно вернуть за ненадобностью. Спроси себя: кочевник ли ты? Помнишь свой род? Веришь ли в сирен и русалок? И чья это кровь закипает в тебе под неотрывным взглядом из глубин этих длинных ресниц? Вот раздаются первые тревожные звуки. На мгновение всё

% замирает. И вдруг тихий-тихий шелест. Словно шорк опавших и мёрзнущих от холода жизни листьев. Невольно вздрагиваешь. Что там в траве, в острых камнях? Лёгкие движения пантеры опасно бесшумны. Дробные шаги, словно гипноз, уводят внимание. А ведь зов Судьбы – именно неуловимый шелест камешков у Океана, тихий хруст сухой веточки, или щёлк пальцев, или нервное касание кастаньет. Но тихо. Тихо. Уже вошла музыка. Осторожно зазвучала Её Величество гитара. Началась волнующая мистерия танца. За руками-змеями танцорки не уследить. Вызов в каждом пальце, в каждой складке, порыве, изгибе. Призывное и незаметное равнодушному глазу похлопывание по бедру просто взрывает мозг. Смертельнообезоруживающие почти любовные ласки на грани магии. Предощущение чегото неизбежного? Или сдержанный гул скрытой мощи? Нет. Пожар. Мгновение перед

извержением. Дуэндэ? Ду-эн-дэ. Дуэндэ! Беззвучно, намёком на дантовское эхо: и хоть ОН был лишь медь литая, страдающим казался существом… Гибну. Гибну. Гибну без ярого сквозняка. Кислорода дайте, кислорода! Отпустите сердце на волю. По-след-няя-на-следная дробь. Прощальный взрыв. И тишина. Объятье осторожно разжалось. Взаимное опустошение? Всё… *** Мираж повторяется. Но теперь среди снежной пустыни. Колючее солнце. Рвущий лёгкие воздух. Прозрачный лёд танцевального пола. Негромкие призывные ритмы. Оглушены красотой. Осторожно выходим из-под ветвей "берендеева" леса. Крадёмся? В руках что-то гибкое, трепетное, невесомоемоё. Или пока не-моё? Энергичный короткий "разбег". И вдруг она бросает-

ся с обрыва. Но крепко держишь в руках и не-падаешь вместе. Подрагивает, словно чуткая тетива. Талия выгнута навстречу. Напряжение катапульты. Ухоженные, но взволнованные волосы почти касаются пола. Несколько плавных движений волчка. Встречаются руки. Пальцы пропущены в пальцы и сплетены, сцеплены, проросли. Внезапный разрыв тел на вытянутые руки. Потом ударом хлыста "схлопываемся".

На цыпочках замерла. Взгляд потуплен. Молит прощенье. За что? За то, что сотворила со мной сейчас или за грядущее? ...Тягуче-одуряющененасыт-на-пи-ток "Танго". *** И вновь человеческая пустыня. Раньше считал, что пустыня опустошает входящего. В наше стальное и своекорыстное время побыть в великом городе одному - счастье. Одиночество в парке, одиночество в многолюдном храме,

одиночество на любом празднике, среди родных. Диета в словах и в людях... Теперь понимаю: пустыня укрепляет. Вспоминаю пустыню за Иорданом. Сила духа множит телесную силу. Становишься непобедимо спокойным. И воздух внутренней свободы пьянит и спасает из жизненного водопада. Автор: Игорь Влади Кузнецов

& Серебряное солнце планеты Талия коснулось заката. Проснувшийся ветерок теснит вечерней прохладой владения дневного зноя. Свет мерк, опасливые тени осмелели. Краски бархатного вечера сменяются ласковой паранджой экзотической ночи. - Сыграем в колдовские карты? - Предложила Лайми. Она перекатилась на спину, села, подобрав ножки и устремила на меня взор малахитовых глаз. Я не сводил с неё восхищённого взгляда и конечно не отказался от предложения. Побыть наедине с обворожительной

талианкой в этот волшебный вечер... Кто знает сколько ещё приятных тайн он мог открыть для меня. Лайми лукаво улыбнулась, в её глазах резвились чёртики азарта. Она размешала колоду и раздала по три карты. - Какой будет ставка в игре? - Поинтересовался я, не без надежды на выигрыш. - Победитель загадывает желание... - Заманчиво прошелестела соперница и опустив глаза добавила: - А проигравший его исполняет... Удивительный вечер, мягкая трава и мы вдвоём на одеяле для пик-

ников. Лёгкое платье Лайми, а под ним нежное тело, к которому последние дни тянулись все мои мысли. - Игра начинается! Объявила Лайми и подбросила карту жестом фокусницы. На рубашке карты красовалась рисованная бабочка, Лайми щёлкнула пальцами и она ожила, запорхав живописными крыльями. Летунья покружилась в воздухе, опустила карту на одеяло и исчезла, развеявшись в блестящую пыль. Я моргнул и посмотрел на карту. Эльфийский лучник на ней натягивал тугую тетиву, пуская стрелу

в неизвестную цель. Я впервые играл в колдовские карты и, признаться, даже не имел понятия о правилах. Помниться, друзья на Земле, провожавшие меня в двухнедельный тур на Талию, всерьёз предостерегали от карточных игр с местными красавицами, славившимися чарами и лукавством на всю галактику. О них ходило множество всяческих толков и небылиц - остерегающих, а порой вселяющих страх. Но сейчас аромат духов Лайми дурманил мне голову, а сложившиеся обстоятельства обещали награду за смелость. В конце концов нимфы из эскорт-услуг для того и существуют, чтобы развлекать взыскательных приезжих толстосумов, посещающих курортные планеты в поисках новизны ощущений. - Мой лучник атакует! - Задорно сообщила Лайми. Она привстала и потянулась к разборному столику. Там у нас имелось вино, закуски из гостиничного ресторана и экзотические местные фрукты. Я любовался неповторимой грацией её движений, точёной фигуркой и свежестью девичьего лица. Будучи весьма преуспевающим бизнесменом я почти не имел отказа у женщин, там на Земле и, скажу без хвастовства, многие из них обладали завидной внешностью. Но красавиц сравнимых с этой я, признаться, в своей жизни не встречал. Лайми затмевала всех, её лучащийся обаянием образ врезался в воображение как сладостный паразит. С первого дня нашего

знакомства чувства мои были сметены, сон стал беспокойным, мысли путались, в голове витали мечты о соблазнительной инопланетянке. Я старался не показывать вида, но всерьёз подозревал, что влюблён как мальчишка. "Ты крепко сел на мель, старина Майк", - подсмеивался надо мной внутренний голос, всякий раз как я с нетерпением ожидал новой встречи с этим неодолимо влекущим созданием. ЛаймиЛамин - это звучало как музыка! - Какой картой крыть? - Я тряхнул головой, развеивая чары и пытаясь следить за игрой. - Любой из своих, наудачу! - Смущённая моим нескромным взглядом пролепетала Лайми. Она наполнила бокалы, один протянула мне. Я очень не хотел проигрывать! Для храбрости как следует отпил вина и с замиранием сердца открыл карту. На картинке отплясывали разухабистые весельчаки. В руках одного звенел бубен, другой, что есть мочи, дудел в дудку. - Масть веселья! Лайми поёрзала на коленках. Игра увлекала её, она состроила обаятельную мордашку, и притворно огорчилась объясняя игровые события: - Мой стрелок пошёл на войну, а попал в балаган к скоморохам. Теперь у тебя преимущество. - Я должен победить! - Выпалил я убеждённо, потёр руки в предвкушении успеха и решительно взялся за следующую карту. Перевернул её и вскинул брови от удивления, увидев

знакомого лучника. Длинноухий стрелок перекочевал сюда с карты Лайми и теперь сидел за решёткой в темнице. Уже без лука и колчана. Моя соперница притворно расстроилась. Лукавая кудесница чужого мира. С обворожительным телом, уже подвластным мне в голубых мечтах. - Мой лучник в плену, ты близок к победе! Лайми стрельнула глазками. - Следующий ход мой и если его не освободят - придётся исполнять желание! Тень улыбки мелькнула на её губах. Малахиты колдовских глаз блестели в наступающей полутьме. Я заёрзал от нетерпения. Мне грезилось обнажённое тело, отдавшееся воле победителя. Смиренно раздвинувшиеся ножки и томный ритм сладкоголосых стонов... Лайми перевернула карту и звонко расхохоталась, увидев картинку. Чародейка в плаще с блестящими звёздами творила заклинания, руша чарами колдовства, пленившие лучника, тюремные стены. - Чёрт! - Рыкнул я в бешенстве и больно саданул себя кулаком по колену. Лайми без слов открыла следующую карту. Та изображала влюблённую парочку - всё того же эльфийского лучника в обнимку с его освободительницей чародейкой. - Я победила в партии. - Сообщила Лайми совершенно безрадостно. Будь проклят лучник! Будь проклята чародейка! Досада зудела во

мне как язва. Вожделенная победа была почти в руках, но выскользнула, словно скользкий угорь. Коварная изменщица фортуна! Я ни за что не хотел расставаться с Лайми этой ночью, я загадал желание и должен воплотить его, во что бы то ни стало! Пока шла игра совсем стемнело, на почерневшем небе вспыхнули диадемы ярких звёзд. Распустились ночные цветы, источая в воздух пьянящие ароматы. Певчие птицы выводили заливистые трели, светлячки вспыхивали во мраке миллионами мерцающих огней. Экзотический лес казался сказочным. Всё самое волнительное только начиналось, но злосчастный проигрыш в проклятые карты грозил оборвать потрясающее продолжение. - Какая глупость эти правила! - Пролепетала Лайми сочувственно, намекая мне на надежду. Она надула губки, но тут же озорно улыбнулась, придумав как выкрутиться: - Я дам тебе шанс отыграться! Правила, в конце концов, для того и существуют, чтобы их иногда нарушать! Голос Лайми и аромат духов... они совсем вскружили мне голову. Приятные как нежность каштановые волосы коснулись моего лица. Юная фея, притягательная и такая близкая... Забывшись я потянулся к ней за поцелуем. И прикоснулся губами к её губам... ... но злобный рык за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться. Это был виагрилл. Он стоял метрах в трёх у меня за спиной. Отврати-

тельная тварь скалилась, вздыбив шерсть, и с неистовой ненавистью буравила меня раскалёнными бусинами глаз. Большой, аспидночёрный примат, с двумя парами крепких коротких рогов на узколобом черепе. Он готов был меня растерзать, ведь я притронулся к его хозяйке! Виагриллы были здесь чем-то вроде домашних животных, хотя отчасти они считались разумными. Им доверялась простая работа и отводилась роль домашней прислуги. Лайми решительно поднялась на ноги, её облик переменился. Черты лица исказились. Ярость сделала талианку иной, и я вдруг понял, как непростительно мало знал об этих созданиях. - А-ну, пошёл вон! Ядовитой змеёй прошипела Лайми и грозно указала виагриллу направление. Тот присел, поджал хвост и, пугливо заскулив, безропотно поковылял к кустам, на место отведённое хозяйкой. Спустя секунду коренастый силуэт растворился в темноте. Я задумался: что вообще мне известно о талианках? Я слышал что жили они невероятно долго, хотя выглядела Лайми совсем юной. Будь она землянкой ей дали бы не больше восемнадцати, но на самом деле её возраст исчислялся, вероятно, сотнями лет. И совсем необъяснимым было то, что никто не имел никакого понятия о представителях мужского пола в их расе. Существовали мужчины талианцы в природе как таковые, или нет, оставалось загадкой.

Лайми улыбнулась как ни в чём не бывало. Она поставила на место распоясавшегося монстра и стала прежней - мягкой и очаровательной. Я наполнил вином наши кубки. Мне хотелось скорее забыть эпизод с виагриллом и вернуть этой ночи потерянную сказку. Лайми, вероятно, желала того же. Она взяла в руки карты, потусовала колоду и с уверенностью возрекла: - Удел мужчины побеждать! - Её взгляд дал понять, а слова обещали. Я не сдержал ликующей улыбки. Амуры кружили вокруг, подначивая к действию всё настойчивей. Я ближе придвинулся к Лайми, попадаясь в расставленные сети. - Никак не пойму принцип действия карт. Изобразил я любопытство. В чём суть их волшебных свойств? Талианка повела плечами. Её матовое тело заманчиво белело в полумраке, под невесомым, почти несуществующим платьем. - Колдовские карты отображают желания... Шелестела она таинственно. - Явные и сокровенные... Загадай чего хочешь больше всего на свете, и загаданное сбудется в картах... Я выбрал карту, решившись проверить слова Лайми. Для храбрости опустошил полный кубок вина и загадал желание. Затем открыл карту. На картинке я увидел себя. В торжественном костюме и галстуке. Я нёс Лайми на руках к алтарю.

Свадебное платье на ней волочилось белоснежным шлейфом, по дорожке из розовых лепестков... "Что за чушь!" Пронеслось у меня в голове. - "Я ведь думал совсем не об этом!" Я ожидал увидеть обнажённые тела, своё и Лайми, переплетённые в фигурах любви. Именно эти образы я представлял себе переворачивая карту. Но вышло почему-то иначе. - Согласись, милый, ведь это прекрасно... - Проворковала Лайми мечтательно, легко коснулась губами моих губ и положила голову мне на плечо, как будто мы были влюблённой парой. - Наша свадьба... Я так о ней мечтаю! - Какая свадьба? Порядком ошарашенный я пугливо высвободился из её объятий. - Как какая? - В голосе Лайми прозвучала самая прозаическая, так хорошо знакомая мне женская стервозность. - А это кольцо с тридцатью бриллиантами, которое ты подарил мне четыре дня назад в честь нашей помолвки... Ты сказал что купил его за четверть миллиона! В подтверждение слов она хвастливо ткнула ладошку мне в лицо. Усыпанное бриллиантами кольцо на её безымянном пальце ослепительно переливалось в лучах закатного солнца. "Какого к чёрту солнца?" - Подумал я, озираясь вокруг и заподозрив, что схожу с ума. - "Оно зашло давным-давно!" Я бросил взгляд на горизонт и оторопел. Солнце, которое зашло давным-

давно, на самом деле только подбиралось к закату!!! - Какая может быть свадьба, ведь мы знакомы всего третий день. - Простонал я, подозревая у себя галлюцинации, и машинально схватился за голову, очевидно проверяя на месте ли она. Стервозность в устах Лайми звучала как нечто вполне обыденное, само собой разумеющееся: - Не притворяйся, что у тебя отшибло память! Я только и делаю, что как дура исполняю каждую твою прихоть! Мои волосы... зачем я перекрасила их в оттенок воронова крыла? Ты сказал, что без ума от черноволосых! Я бросил на неё недоверчивый взгляд. Она и вправду преобразилась в жгучую брюнетку, а локоны её стали заметно длиннее. - А этот пирсинг... а браслет с опалами... а сексуальное бельё из драконьего пуха... - Причитала Лайми, перечисляя мои подарки. В подтверждение слов она потрясла запястьем перед моим носом, демонстрируя как лучился на нём пурпурная змейка. А затем оголила живот, показывая кольцо в пупке. До демонстрации эротического белья, к моему сожалению, дело не дошло. Я плотоядно закусил губу - Лайми не зря оголяла живот, её изящная талия, надо признать, произвела на меня неизгладимое впечатление. Я даже на секунду подумал, что брак с обладательницей столь соблазнительных форм может оказаться весьма не глупым

предприятием. - Помнится, первое время ты молил меня о свиданиях, задабривая сказочными обещаниями. - Не унималась Лайми. - Но начал остывать, как только речь зашла о браке. На высоченных каблуках и в элегантнейшем платье, она возвышалась надо мной, как гордая госпожа. Я сиротливо сидел у её ног, пялясь как истукан на выставленную ножку, в белоснежном кружевном чулке, и интригующе лёгкое платье, под которым явственно угадывалось отсутствие нижнего белья... - Три недели стараний... я видимо полная дура! - Решила она, ставя точку. - Каких три недели? - Судорожно вцепился я в выставленную ножку, испугавшись, что случилось непоправимое. - Мой тур на Талию длится всего лишь две... На Земле меня ждёт уйма неотложных дел! - Эту неотложную уйму ты отложил ради меня! - Авторитетно сообщила Лайми и расстегнула платье, доказывая свою готовность к грядущей супружеской жизни и исполнению приятных обязательств. Струистый шелк соскользнул с её плеч, обнажив головокружительное тело. Кружевные чулочки до бедра и подъём высоченных туфель пикантным фетишем гармонировали с чарующей наготой. Про неотложные дела я позабыл в тот же миг. Так восхитившая меня изяществом талия показалась сейчас лишь жалким фрагментом, фееричный эротизм целостного образа

превращал перспективу брака в моей голове в почти свершившийся факт. Я судорожно сглотнул слюну, руки сами потянулись к предмету желаний. Красота лучших из земных красавиц была топорной и жалкой в сравнении с гениальностью форм обнажённой талианки, как если сравнивать ремесленный горшок с изысканной китайской вазой. -Лайми... Я прикоснулся к ней, жадно целовал и ласкал её тело. Я был почти одержим. Она опустилась на одеяло и позволяла целовать себя, пока сама наполняла кубки. - Так ты женишься на мне, любимый? - Спросила она вкрадчивым голосом кошки, собравшейся сцапать мышь. Голова моя шла кругом, меня засасывало в сладостную пучину. - Женюсь... - Безвольно капитулировал я. Потрясения обрушивались одно за другим, мне некогда было опомниться. Лайми улыбнулась, блеснув хищными белыми зубками, и сунула в мою руку кубок полный вина. Я выпил залпом и Лайми засыпала меня новыми претензиями: - Я не понимаю тебя. - Прочирикала она с обидой. - Зачем ты настоял провести нашу свадьбу в этом захудалом отеле? Испортил счастливейший день в моей жизни! Гостям не понравились ни праздничный стол, ни развлекательная программа. Бараньи отбивные с Альдебарана - недожаренная гадость, циркачи с колец Сатурна - скучные олухи. Ещё нет и вось-

ми, а гости уже разошлись. Соглашаясь на свадьбу, я мечтала о празднике, памятном на всю жизнь! - Как? Уже??? - Очухался я, разглядывая себя и Лайми. Она была в свадебном платье, а сам я в костюме и галстуке. За спиной её волочился белоснежный шлейф, сметая лепестки роз с торжественной ковровой дорожки. - А как же брачный контракт? - Отчего-то эта мысль стукнула мне в голову с непростительным запозданием. - Мы хотя бы его заключили? - Конечно, любимый! - Лайми зацвела в улыбке, явив откуда-то пачку бумаг и подсовывая мне, как-будто готовилась загодя. - Это твой экземпляр. Там всё оговорено, подробно и по-честному. Ты сам настоял в случае развода разделить имущество пополам. Твоя деловая хватка всегда меня восхищала! Ты продал свой бизнес там, на Земле, а все активы перевёл, для удобства, в наш местный банк. Теперь мы распоряжаемся ими совместно! Мне показалось, что меня жахнули по голове молотом для забивки свай, и ошмётки мозгов разлетаются в разные стороны. Рот мой открывался и закрывался, но вместо слов доносился лишь бессмысленный хрип эпилептика. Лайми сунула мне кубок с вином, почти силком влила в меня выпивку, а когда я оторвался, не давая опомниться, заняла мой рот долгим и горячим поцелуем. Я оттолкнул её и от-

вернулся. - Меня мутит... Промычал я. - Наверное я перепил... - Тебя всегда мутит. - Упрекнула Лайми серьёзно. - И мне всё чаще кажется, что мутит от меня! Тошнота отступила и я повернулся, чтобы возразить. Я собирался сказать ей как она прекрасна и дорога мне, как я счастлив и благодарен судьбе, подарившей мне сокровище воплоти. Но вместо этого брякнул почему-то совершенно другое: - Я знаю, ты обманываешь меня! - Ты обвиняешь меня в неверности? - Встрепенулась Лайми. Необъяснимым образом на ней снова оказалась другая одежда, на сей раз костюм для конных прогулок. Сменилось время года - лес вокруг отцвёл и пожелтел, опадая листвой. Стала иной и сама Лайми. Передо мной предстала давно привыкшая к статусу состоятельной особы, и успевшая устать от него, замужняя госпожа. - В таком случае развод! - Отрезала она неумолимо. - Я пришлю к тебе своих адвокатов. - Ты мошенница! Бросил я в отчаянии. - Ты опоила меня и окрутила! Но обобрать не получится! Я влиятельный гражданин! Я заявлю в межпланетарную полицию! Лайми расхохоталась от души. - Ты жалок и смешон! - Фыркнула она. - На всех бумагах стоят твои собственноручные подписи, юридически заверенные и неоспоримые. На нашей

свадьбе присутствовали сотни свидетелей, которые подтвердят, что сделал предложение и женился на мне ты по собственной воле, без принуждения и в здравом рассудке. Она была права, а я был пьян и глуп. К тому же одурманен чем-то вроде гипноза. Все эти непонятные провалы в памяти... От бессилия и обиды по щекам моим покатились слёзы. Я сам не заметил, что реву как последняя баба. - Признайся, мы хотя бы были близки? - Всхлипывал я, пытаясь хоть чёмто себя утешить. - Увы, ни разу... Почти сочувствуя покачала головой Лайми. - Земные мужчины ни к чему не годны, с ними одни разочарования. Три минуты сомнительного удовольствия, в лучшем случае пять, вот всё на что вы способны. - Но у нас были чувства и отношения. - Цеплялся я за призрачную надежду. - Какие глупости! Лайми презрительно фыркнула. - У талианок иные ценности. Многократный оргазм, повышенный метаболизм и уровень гормонов - вот то, что нам жизненно необходимо. И Лайми открыла мне историю своего племени. - Виагриллы отнюдь не животные, как считают многие. - Призналась она, пряча взгляд. - Общепринятое мнение существует для обмана туристов. На самом деле, они и есть, то самое, недостающее звено в нашей расе, о существовании которого неловко умалчивает-

ся. Они - наши мужчины! Я вспомнил давно изжитый земной феминизм - смешную и безобидную ересь, в сравнении с тем, что рассказывала сейчас Лайми: Женский пол безоговорочно доминировал в талианской расе, в то время как мужской соответствовал своей роли лишь по половым признакам. Самолюбивые и властные самки загнали глубоко под каблук презренных самцов. Многократное спаривание волшебным образом молодило самок, бесконечно продлевая им жизнь. На алтарь вечной молодости бросались любые жертвы. Самцов нещадно пичкали препаратами, искусственно стимулирующими потенцию и взращивали в питомниках, как будто они животные. Побочные эффекты фармакологии наделяли их чрезмерной волосатостью, изменяли строение скелета, делая коренастыми и сутулыми, и предельно укорачивали жизнь. А неравенство с продолжительностью жизни двух полов компенсировалось вмешательством медицины, благодаря которой зверообразных самцов рождалось десятикратно больше, чем богинеподобных самок. Лайми закончила с откровениями и потрепала холку своему виагриллу презренному рогоносцу и сытному куску мяса на плотской обедне у женственных хищниц. Тот начал ластиться к хозяйке, но откуда-то взялся второй. Он подскочил к сопернику и ревностно оттолкнул. Злобные твари угрожающе зафыркали друг на друга, ра-

зинув пасти и с вызовом выставляя рога. Лайми прикрикнула на обоих и виагриллы покорно присмирели. Она взглянула на меня, подняв голову, и объявила, что с сегодняшнего дня этих тварей у неё стало двое. Безмерно гордясь этим фактом Лайми хвастливо рассказала о подробностях приобретения. Лицензия на право владения вторым виагриллом стоила на Талии баснословно дорого. Обобрав меня на брачной афере Лайми обрела заветную привилегию. Днём она побывала в питомнике, где разводили рогатых приматов и выбрала для своего тела нового обладателя, достойного хранить и приумножать его божественную молодость и красоту. Выбор её утомил хозяйки чрезвычайно требовательны к достоинствам и темпераменту будущего питомца. Тем более когда тот обходится в такие траты. Лайми проэкзаменовала с десяток, прежде чем предпочла одного кандидата остальным. О подробностях экзамена она целомудренно умолчала. Но я и сам догадался о недосказанном, на собственном опыте постигнув бездонную глубину порочности талианок. - Разведение виагриллов самая прибыльная индустрия на Талии. - Подводила Лайми свой рассказ к финалу. - За элитных особей раскошеливаются не скупясь. Вечная молодость и божественная красота того стоят. В идеале жизненная сила виагрилла должна целиком концентрироваться на похоти, максимально обновляя здоровье хозяек.

От услышанного волосы вставали дыбом. Голова моя трещала и раскалывалась с похмелья, но я упрямо не давал этому случиться, сдавив руками череп. И только твердил про себя и твердил: "Как же меня угораздило? Как угораздило? Как?" Я мог выбрать любую земную красавицу, жить долго, богато и счастливо, и никогда не узнать об этой инопланетной бесовщине, замешанной на утончённом садизме. Но вместо этого влюбился в талианку. - Я собрала свои вещи и ухожу. - Лайми кивнула на пару огромных чемоданов стоящих в стороне. Как помешавшийся я упал на колени и схватил её за руку. - Ты не можешь уйти... Я дал тебе всё, ты должна быть мне благодарна. - Ты не способен

) Сногсшибательная блондинка Чарлиз поманила меня пальчиком, осветив мою жизнь лучезарной улыбкой. Она притянула меня, схватив за галстук, и впилась сладким ротиком в мои губы. Моя, вся моя без остатка, пусть только на один короткий уик-энд, купленная за безналичные, со всеми потрохами. Кинозвезда - несбыточная мечта миллионов. Я целовал её ненасытно, ловя каждый следующий миг поцелуя, как новый и новый апофеоз.

дать... - Процедила Лайми с отвращением и оттолкнула меня. - Ты способен только упрашивать... Виагриллы одобрительно заугугукали. Они скакали вокруг меня и строили издевательские рожи. Я был для них посмешищем. - Финал был предрешён с самого начала. - Призналась Лайми надменно. Ты далеко не первый из людей кого поработил наш дар. С возрастом талианки становятся очень искусны в умении подчинять своей воле. Вы, люди, называете это чарами, гипнозом, ворожбой, а мы "даром нимф". Питается этот дар от тончайшей энергии, творимой бесконечными ночами в порочных наслаждениях. Сила талианских женщин в их безмерном сладострастии, слабость земных мужчин в желании эту силу постичь.

& Два дня с ЧарлизТэрон были моей законной собственностью. Два дня и две ночи. В "вип" номере отеля "Миллениум" нам уготована роскошнейшая постель. Для нас двоих наедине... Я опущу Чарлиз на колени, заслоню от полнолуния нежное личико, положу свои руки на венценосную головку и поведаю открытому ротику самое пылкое своё откровение, впуская заряженного семенем амура в скользящий плен её пухлых, ярко накра-

Лайми щёлкнула хлыстом, давая знак виагриллам. Ей шли ездовые сапожки и она грациозно развернулась на каблучках. - А как же я? - Я волочился за ней на коленях и умолял. - Мы можем возобновить наш брак, в контракте оговорена такая возможность. - Бросила она вместо прощания. - Мои условия двести миллионов! Дай знать если они у тебя появятся. Лайми уходила прочь... Стремительные совершенства ног и плавное искушение бёдер. Позади, пыхтя от тяжести огромных чемоданов, волочилась пара преданных виагриллов. ЛаймиЛамин - непостижимая... Я безутешно заскулил ей вслед Автор: Павел Соболевский

-9 шенных, алых губ. Я буду наслаждаться Чарлиз всю ночь напролёт. Брошу избалованное глянцем тело на застеленную шелками постель, нагну высокомерную головку и упру блондинистой шевелюрой в унизительные тапочки на полу. Возвышу хвастливый зад, привыкший звёздно повиливать под вспышки фотокамер, и воплощу задуманное. Я буду вертеть шикарное тело и вталкивать во всю его глубину мощь скопившейся во мне похоти,

ритмично проникая в текущую соками возбуждения нежную плоть. Широко раскину длинные ножки и они затрепещут от любовных толчков, как трепещут от капель тропического ливня белоснежные лепестки экзотического цветка. Буду заканчивать и начинать сначала, вливать в упоительное тело всё, что скопилось во мне за неделю воздержания. Проникну в любовный сосуд со всех допустимых сторон, до краёв наполняя его своей влагой, под крики бушующего в нём наслаждения... ... Но всё это случится ночью, а сейчас... Ловкая фигурка Чарлиз парила на аэроскейте плоской, округлой доске, перемещающей в пространстве того кто ею управляет, нарушая законы тяготения. Она вскочила на доску налету и, удерживаясь ловлей равновесия, поднялась над тротуаром. Красивые ножки умело владели вождением. Чарлиз набирала скорость, предлагая сыграть с ней в догонялки ещё больше взвинчивая цену на без того вожделенный приз. Я запрыгнул на свой аэроскейт без раздумий. Крепления защёлкнулись на ступнях, очки визуального управления наползли на глаза. Вися над тротуаром я покачался на доске ногами, вспоминая забытые ощущения. Былые навыки не подводили - в своё время я был заправским аэроскейтером и дал бы фору любому профи. Чарлиз оглянулась, убеждаясь, что её вызов принят. Она послала мне воздушный поцелуй и

взмыла, стремительно уносясь в вечернее небо. Уступить красотке – всёравно что прослыть подкаблучником. Я должен поставить её на место! Участь женщины - смириться, право мужчины - подчинять! Я до упора надавил на газ - ускорение рвануло меня вперёд и я помчался лихой кометой. Пьянящий восторг, тёплый ветер и скорость... уносили меня в погоню за маячащей в воздухе фигуркой Чарлиз. Она неслась как заправская гонщица, я пытался угнаться как мог. Уворачивался от аэробайков и небесных такси. Огибал силовые автострады, с потоками несущихся в воздухе каров. Петлял как слаломист на горном склоне. Обтекал плавноугольные здания Идиллион-Сити и лавировал в лабиринте многополосных развязок, то и дело теряя Чарлиз из вида. Я выжимал из аэроскейта всё и даже больше, едва удерживая равновесие. Скользил по лезвию бритвы, рисковал разбиться, но от Чарлиз не отставал. Мы, словно две привязанных друг к другу незримой нитью крошечных мошки, стремительных и виртуозных, кружили, виляли зигзагами и кувыркались в грандиозном и ежесекундно меняющем форму индустриальном лесу. "Идиллион-Эмпайр" - крупнейшая из башен Сити, увеличивалась в размерах на глазах. С какой-то целью Чарлиз стремилась именно к ней. Сблизившись с небоскрёбом она резко вывернула аэроскейт и понеслась вертикально вверх, параллельно идеально глад-

кой и отражающей солнце стене. Я повторил маневр Чарлиз, ослепляемый бликами света. Достигнув вершины трёхсотэтажного здания она завернула на крышу, потерявшись в зелени произрастающего там сада. Я следовал за ней и, оказавшись в саду, сбросил скорость, лавируя в тропических зарослях. Чарлиз вряд ли здесь затеряется. Её жёлтый, как одуванчик, костюм прекрасно выделялся на фоне зелени. Я терял беглянку, но только эпизодами - такой окрас ей явно здесь не покровительствовал. Чарлиз забавлялась со мной, а вовсе не удирала. Она желала быть пойманной, а не потерянной. Погоня была лишь игрой. Колокольчик заливистого смеха то и дело выдавал её, направляя меня и подсказывая где искать. Чарлиз засмеялась снова - я увидел её совсем близко и бросился наперерез, найдя лазейку меж кустов акации. Я схватил её налету, потерял равновесие, и мы свалились в заросли осоки, на берегу журчащего ручья. Мы покатились в обнимку по мягкой траве, под восторженный хохот Чарлиз, и плюхнулись в тёплую воду. Я оказался сверху, в роли безоговорочного победителя. Чарлиз подёргалась для приличия, изобразив попытку вырваться, но я легко удерживал её, прижав к земле своим весом. Она сдалась и я потянулся за поцелуем. К её манящим губам, хищно улыбающимся и ярко-алым, как жажда голодной вампирши. Я переплёл наши пальцы, ища её губы губа-

ми... но Чарлиз уклонилась от поцелуя. Она усмехнулась, высунула язык и поиграла им, издеваясь. На языке две красных капсулы метаморфин. Я догадался: одну она предлагает мне. Я потянулся к капсуле губами - на этот раз Чарлиз не отстранилась, позволив поцелуй. Я облизал её язык и проглотил одну из капсул. Чарлиз проглотила вторую и отвернулась, снова отказывая в поцелуе. Она не торопилась раздавать награды. - Сначала игра... Улыбнулась Чарлиз, впадая в блаженство наркотика. Любовь без игры это скука... Она высвободилась играючи. Выскользнула змеёй, не дав и шанса за неё ухватиться. Как-будто показала фокус, секрета которого не раскрыла. Лицо Чарлиз воссияло в улыбке, она уносилась на аэроскейте, обрызгав меня водой ручья. Что-то случилось со мной... восприятие потеряло привычные опоры, преображая мир и попирая его законы. Фигурка в жёлтом вдруг переменила облик, как если бы компьютерный эффект проник в реальность. Обернувшись грациозной ланью Чарлиз пустилась в быстроногий скачь. Я вскочил на ноги и зло чертыхнулся, услышав вместо слов звериный рык. Шерсть вздыбилась на мне, внутри проснулись ярость и азарт голодного хищника. В облике волка я рванулся в погоню за Чарлиз. Стремительная лань петляла зигзагами меж кустов. Она ловко перемахивала через преграды и проска-

кивала под низко нависающими ветвями, легко меняла направление и ускорялась на прямых, грациозно перебирая копытцами. Но все её потуги были безуспешны, голодный волк преследовал по пятам и неумолимо нагонял. В последнем прыжке волк настиг лань и сбил с ног. Челюсти хищника сомкнулись на шее жертвы. Моя добыча захрипела и взвизгнула почеловечески. На миг я вырвался из навеянного метаморфином видения и увидел Чарлиз. Я душил её, сжимая руками горло. Коварная галлюцинация... Я испугался и ослабил хватку. Чарлиз надрывно задышала, хватая ртом неуловимый воздух. Она вывернулась из моих рук и наотмашь хлестанула пощёчиной, заставив зазвенеть мои зубы. Удар отрезвил меня от химии метаморфина и возвратил в реальность. Но только на короткую секунду. Секунда сгинула и Чарлиз вернулась в облик лани. Она хохотнула звонко и издевательски, и бросилась вскачь. Быстроногая лань перескочила высокие заросли, пересекла лужайку и ни секунды не колеблясь, оттолкнувшись, махнула через возникшую на пути широкую пропасть. Грациозное тело нарисовало в воздухе величественную дугу и опустилось на уступе, по другую сторону пропасти. Я преследовал беглянку не отставая, и без раздумий прыгнул следом. Но не допрыгивал до уступа... Прыжку не хвата-

ло силы толчка. Ударившись о крутой склон я падал в пропасть. Земля стремительно неслась навстречу, приближая неминуемую смерть. Я падал... спасения не было. Чья-то рука встряхнула меня, ухватив за ворот - падение замедлилось. Другая впихнула в мой рот зелёную капсулу метанейтрализатора и захлестала по щекам. Чарлиз истошно вопила, но крик доносился как будто издалека. Я рефлекторно проглотил капсулу, но она не подействовала мгновенно. Воздух свистел разрезая кожу, мы с Чарлиз барахтались в невесомости. Голова моя болталась как у тряпичной куклы, окружающий мир вращался в амплитуде падения. Белокурая головка Чарлиз... такая милая и прелестная... ... она врезалась в меня лбом, сломав носовой хрящ!!! В глазах моих потемнело. Боль острым скальпелем пронзила голову и я пришёл в себя. Вернулись инстинкты страха и способность соображать. Я видел бетонный тротуар совсем уже близко. Удар от падения с высоты девятисотметрового небоскрёба размажет в кровавую кашу. За миг до того как разбиться я поймал равновесие на аэроскейте. Чарлиз вывернула нас из пике, спасая от гибели. Из моего поломанного носа хлестала кровь, разбрасываясь и пачкаясь ярко-красным чернилом. Мы плавно опустились на тротуар. Чарлиз оставила меня и подбежала к уличному автомату. Она принесла антисептические

салфетки и протянула мне. Я промокнул ими нос и запрокинул голову, пытаясь остановить кровь. Прохожие встревоженно глазели на нас и предлагали помощь. Но Чарлиз успокоила всех, любезно улыбаясь и уверяя, что всё в порядке. Стеклянная витрина ресторана... Я посмотрел на лица жующих посетителей, их округлившиеся глаза, и почувствовав вдруг как дико проголодался. Скинув аэроскейты мы с Чарлиз направились в ресторан. Через минуту мы уже сидели за столиком, заказывая блюда и напитки. Я нёс какую-то чушь, вызванную последствием шока, Чарлиз заразительно хохотала, обдавая меня флюидами своего обаяния. Всего пара шуток и мы позабыли, что только-что едва не распрощались с жизнью. Подкатила тележка с заказами, автомат выставил блюда и я с жадностью набросился на еду. Слава богу, приключения позади. Слава богу, я снова остался жив. Субботний вечер на Идиллионе заканчивался. Впереди ожидало самое радостное - вся ночь наедине с Чарлиз... Зовите меня старомодным, но я любил киноактрис двадцатого века, предпочитая отдых на уикэндах исключительно в их обществе. Синтетические красотки современности были не в моём вкусе, с этими бездушными куклами даже не о чем поболтать. Не то что звёздные кинодивы прошлого... Меня привлекал их шарм, естественное обаяние, и конечно же сексуальность. Я любил

провести с ними время и разделить постель. Лив Тайлер и Лиз Хёрли - мои любимицы. КейтБэкинсейл - любимейшая из любимиц. Черноволосая звезда демонических саг, вечно одинокая хищница, поджарая и изящная, с повадками дикой, но сладострастной кошки. Впрочем, в конце концов наскучила и она. Сегодня захотелось новизны, и вот я выбрал Чарлиз... Обильная еда насытила меня и мысли сами потекли в другое русло. Рука под столом потянулась к Чарлиз и нащупала её ножку - нежную и гладкую... - Мы можем не ехать в "Миллениум". К чему тратить время, здесь тоже есть отель. - Я жадно смотрел на Чарлиз, мне не терпелось приступить какту венчающему наше свидание. - Мы вряд ли уже успеем... - Пожала плечами Чарлиз. - Твоё время, к несчастью, истекло... Наручный хронометр тревожно запищал на моём запястье. Я поднял руку к глазам, посмотрел на цифры в окошке и... не поверил... Остановившиеся нули мигали как приговор. - Не может этого быть! - Закричал я во всё горло, как будто крик мог что-то изменить. Чарлиз говорила о чём-то - скорее равнодушно, чем с сожалением. Я чётко видел её образ - фигуру, лицо, вечернее платье, в которое она переоделась. Видел только её - всё прочее расплывалось. Расплывалось, чтобы явиться в другой реальности - реальности другого времени и другого места. Стенки сферы Идил-

лион-транспортера стёрли краски и стали прозрачными, вернув меня из навеянной реальности в реальность подлинную. Я висел в невесомости, в облегающем тело сенсор-костюме. К моей руке тянулась капельница с питающим раствором. Всё как всегда при возвращении из Идиллиона. - Твоё время, к несчастью истекло... - Пожала плечами Чарлиз, скорее равнодушно, чем с сожалением. Теперь передо мной была обычная голограмма, с бесстрастным голосом роботессы - простейшая копия кинодивы, снятая с оригинала из сверхреалистичной навеянной реальности. - Вы нарушаете договор! - Выкрикнул я и шлёпнулся на пол. Сенсоркостюм на мне отключили от искусственной гравитации Идилли онтрансп0ртера. - Верните меня в Идиллион, или я подам на вас в суд! Голограмма Чарлиз не слушала меня, она объясняла, следуя букве закона. Мягкий голос роботессы звучал как издевательство: - Лицензия на воплощение образа ЧарлизТэрон принадлежит её прямым наследникам. Пока вы развлекались в Идиллионе правообладатель и подрядчик пересмотрели условия. В контракте имеется ссылка оговаривающая такую возможность, напрасно вы не читаете мелкий шрифт. Образ ЧарлизТэрон за это время значительно подорожал, оплаченной вами суммы, после коррекции счёта, хватило только... Я не дослушал робо-

тессу, всё итак яснее ясного. Меня опять надули! Ночь субботы и воскресенье целиком они у меня украли! И спорить тут бесполезно, за споры накрутят штраф. Пора возвращаться к себе, в трущобы Кондоминиум-Дистрикт, на семнадцатом подземном этаже. В удушливый спальный блок, с не выветриваемым духом пропотевших тел, самопального виски и едкого парфюма регулярно захаживающей киберпроститут-

ки. Кредит закончился, с понедельника на работу - в урановую шахту на безвоздушном планетоиде. Засыпая на жёсткой шконке я буду вспоминать их... Лив Тайлер, Лиз Хёрли и КейтБекинсейл - лучезарных див голливудских фантазий, из прошлого далёкой недостижимой Земли, пропахшего гламуром и романтикой идиллического двадцатого века... Конечно я не был наивен, но как и все в нашем беспросветном мире

пытался поверить в сказку. Ничего подобного никогда не существовало в природе. Далёкая Земля и двадцатый век - красивая легенда, коммерческая выдумка продюсеров Идиллиона, опустошающая карманы работяг. И всё же... Я снова накоплю кредит и в следующий уикэнд куплю себе Мэрилин Монро!

- Ты, как всегда, прекрасна! – а потом спрашивал - Мне уже можно одеваться? Клара, жмурясь от боли, вышла на проезжую часть дороги и стала «голосовать» авто. Подъехала очень красивая машина серого цвета и остановилась. «Ничего себе, скоро на Мерседесах тоже будут заниматься извозом» - подумала она. Р е с т о р а н «Редисон», можно? Водитель кивнул головой. - Полтарашки хватит? Он опять кивнул. Не думая ни о чем, Клара запрыгнула на заднее сидение машины и быстро сняла туфли. - Да… нет ничего хуже неудобной обуви, вдруг сказал водитель. Клара метнула на него взгляд.

- Так заметно, что мне туфли жмут? - Да нет, я просто телепат, невольно читаю чужие мысли… вот, например, если вы про себя несколько раз повторите свое имя, я вам его скажу… Клара отвернула голову к окну. «Карл у Клары украл кораллы», - так дразнил ее муж. - Тяжело терять любимых, как я вас понимаю, Клара. Кстати, у моей мамы была подруга, ее тоже звали Клара, красивая была тетушка… Клара испугалась и пожалела, что, не подумав, запрыгнула в первую же машину, водителем которой оказался странный человек. - Правильно, вы сейчас подумаете, что я маньяк! Тяжело нам, телепатам, никто нас не понимает. Плохое подумать про нас всегда, пожалуйста, а вот помочь нам никто не хочет.

Автор: Павел Соболевский

. ' - Что же мне так не везет-то, - тихо бурчала Клара, надевая на ноги новые туфли. «Ужасно, как жмут» - думала она. «Ну, надо же, после смерти мужа за три года, наконец, сделала первую покупку, и такая незадача, ну как же я весь вечер в них в ресторане то буду?». Настроение было сильно испорчено. «Ну что же» - подумала она – «Вот так, дорогой: нет тебя со мной - и во всем невезуха». Но ехать надо и она стала собираться. Долго и внимательно смотрела на себя в зеркало, и опять слеза навернулась в глаза. - Как я выгляжу, пап? – говорила она мужу, когда они куда-то собрались. Он, обычно, лежал на диване, смотрел телевизор и ждал, пока любимая женушка наведет красоту. Лениво повернув голову, отвечал, очень манерно:

- Вы, меня знаете, да? - Нет, я вас не знаю,обиженно ответил водитель. Клара слегка растерялась. - А что, я подумала о близком любимом, которого потеряла? - Да…- после некоторой паузы добавил водитель, - Вы все время о нем думаете – а это неправильно. Как бы он от вас не ушел - на то воля бога. Ему трудно от того, что вы сильно тоскуете. Клара замерла. На некоторое время воцарилась тишина. Мужчина за рулем вел себя так, как будто бы ее не было в машине. Тем временем Клара стала его внимательно разглядывать. Это был человек чуть старше средних лет, приятной внешности, очень солидный, седовласый. Вряд ли он зарабатывал на жизнь извозом, скорее - был большим начальником. - А какая помощь нужна телепатам? - спохватилась Клара. Мужчина едва заметно улыбнулся, и лицо его стало светлым и добрым. - Знаете, просто проблема. У меня есть знакомая, очень утонченная, милая женщина, ей надо купить подарок, но не знаю, что купить и как это сделать… - А что, Вы ее мысли не читаете? – лукаво спросила Клара. - У нас, у телепатов, тоже свои проблемы: ей же будет неинтересно, если я ей подарю то, что она хочет, мне бы хотелось отличиться! Через некоторое

мгновение он тихо спросил: - А вы не могли бы со мной по пути в магазинчик зайти, прямо у дороги, и помочь с подарком? - Не знаю…- неуверенно ответила Клара. - Ну ладно, не буду вас напрягать, тем более, что вас, наверное, в «Редисоне» ждут. - Знаете, если я опоздаю, там вообще-то никто в реанимацию не попадет. Давайте я вам помогу, но только если у дороги и если не долго… - На всякий случай, меня зовут Джахангир, улыбаясь, вдруг сказал мужчина. Они вышли из машины и направились к очень, как сейчас говорится, «навороченному» бутику. - Наверное, здесь все очень дорого, - заметила Клара. - Ничего не поделаешь, зато у дороги, не очень удобно для маньяков. Оба засмеялись. Когда зашли в магазин, к ним навстречу вышла очень элегантно одетая девушка, улыбнулась и сказала: - Добро пожаловать! Джахангир сделал очень растерянный вид и беспомощно обратился к Кларе: - Кларочка, ваш выход, вы присмотрите, то, что вам понравится. Клара улыбнулась и стала рассматривать содержимое бутика. Здесь было все: верхняя одежда, обувь, цветы, люстры, картины, статуэтки, различные сувениры. Она прошлась по магазину, остановилась у цветов, и взор ее замер на орхидее. Цветок был упакован

в красивую коробочку с прозрачным оконцем и вставлен концевой веточкой в маленькую, аккуратненькую пробирку. Это было просто прелестью! Клара с восторгом смотрела на чудо природы. - Наверное, вашей утонченной подруге этот цветок очень понравится! Посмотрите, какая прелесть! - Вот видите, Клара, я бы даже внимание на него не обратил. - Только, - какая цена! Умереть - не встать, как дорого! Джахангир улыбнулся и сунул руку во внутренний карман пиджака. Клара не стала наблюдать за процессом покупки и медленно пошла опят рассматривать содержимое бутика. Остановилась она у обуви. «Какие туфли, мама дорогая!» Она невольно протянула руки к прекрасным черным туфлям из мягкой кожи с удивительной брошью на носике. «А каблук какой зеркальный, боги мои! И кто-то же это носит. А цена, цена, - убиться веником!!!». Клара обернулась от чувства, что кто-то стоит за ее спиной. Он был так близко, что глаза их встретились. - Клара, а вы никогда не делали поступки, ну, такие - из ряда вон выходящие!? - Что?! Нужно в другой магазин заехать и купить подарок теперь уже утонченному другу? Он так громко и долго смеялся, что даже девушки - продавщицы заулыбались. Кларе тоже стало весело.

- Нет, нет, что вы, не надо, просто ваши туфли вас так замучили, что мне хочется взять и купить вам, например вот эти… И он показал на туфли, которые она рассматривала. - Джахангир, вы решили поиграть в Ричарда Гира из «Красотки»? - Я решил поиграть в Эдварда Луиса, роль которого исполнял Ричард Гир в «Красотке», - заметил мужчина. - Браво! Но туфли покупать мне не надо. - Я же говорю, нам, телепатам, никто не хочет помогать… - Как! Я же с вами, совершенно незнакомым человеком, пришла в бутик, помогла купить подарок какой-то там утонченной даме, и вы еще с претензиями!!! - Если я сейчас не подарю вам эти туфли, то завтра я потеряю часть своих телепатических способностей, и грош мне тогда цена. Но если вы немного меня пожалеете и разрешите мне купить вам эти туфли, то тогда мое большое семейство не умрет с голоду! - Нет, нет! Я не могу, - очень серьезно ответила Клара и направилась к выходу. Он осторожно загородил ей дорогу. - Ну, вы можете, хотя бы их померить? Д е в у ш к и продавщицы стали на них оглядываться. - Смотрите, они думают, что вы моя дама, просите меня купить туфли, а я отказываюсь. Давайте, вы их примерите, а я вам ска-

жу: «дорогая пойдем в соседний магазин, там выбор лучше!» Клара села в удобное кресло; ее обслуживала изящная молодая девушка, которая улыбалась как ясное солнышко. Туфли на ногах выглядели великолепно. - Знаешь, ДОРОГАЯ, я уже теряю терпение, берем эти и все, мы уже три раза опоздали! Девушка, вы ее старенькие туфли положите в коробочку, а в этих она уйдет. И поскорее, пожалуйста. Ох уж, эти женщины! Девушка засуетилась, а Клара остолбенела. Джахангир быстро зашагал в сторону кассы. Когда они вышли из магазина, Клара решила ему отомстить. Не говоря ни одного слова она села в машину и всю дорогу молчала. Когда они подъехали к «Редисону», он потерял терпение и тихо спросил. - Кларочка, можно я коробочку со старыми туфлями вам завтра подвезу? К о н е ч н о «дорогой», - с иронией ответила Клара, вышла из машины и «царственной» походкой направилась к входу ресторана. Он долго восхищенно смотрел на женщину, за которой уже полгода наблюдал и не знал, как к ней подступиться. *** - Мавлюда у меня очень мало времени, где там твой знакомый?! - Сейчас, братик, пожалуйста, посиди две минуты, он сейчас будет! Джахангир с недовольным лицом сел в кресло и стал ждать знакомого сестры.

- Ну, как дела, как настроение,- залепетала Мавлюда, чтобы хоть както заболтать своего двоюродного брата, пока подойдет ее протеже. - Да какие у меня теперь дела, без твоей келинки, я не живу, а просто существую. Короче, - на автопилоте. - Ну, не надо так грустить, ты еще, братец, - молодой, интересный и состоятельный. Целый полк девушек в очередь встанут. - Девушкам нужен не я, а мои деньги,- грустно ответил мужчина. Мавлюда оглядывалась по сторонам и искала Сергея, это был ее партнер по бизнесу, которому она хотела помочь. - Кларочка! Привет! Как жизнь, дорогая, ну как ты, милая!- она бросилась к высокой, стройной, очень бледной, но красивой женщине, которая в ответ улыбнулась ей вымученной улыбкой. - Да вот, пришла на выставку, начальство отправило. А вы, как всегда, на боевом посту, работаете? - Кларочка, да как ты похудела, держись, у тебя ведь дети! - Да, понимаю, Клара из кармана достала носовой платок, и приложило его к глазам. - Не обращайте на меня внимание, у меня всегда глаза на мокром месте, от ощущения бессмысленности жизни. Не буду вам мешать, до встречи! Женщина медленно удалялась, а Джахангир смотрел ей вслед, и что-то с ним произошло, так внезапно, необъяснимо, что ему захотелось побежать за ней.

Он повернул голову к Мавлюде. - Это кто? - Да…- хорошая знакомая. Мужа у нее убили, мы думали она тронется умом, так его любила. Живет, бедняжка, и все переживает. - Сестренка, ты хочешь, чтобы я тебе с твоим партнером помог? - Конечно! - Тогда через два часа мне ВСЁ сообщи об этой женщине, включая адрес, телефон, место работы и место жительства. - Слушаюсь, братик, но только это - проигрышный вариант; она такая замороженная, после своего горя, может, не стоит. - Запомни, сестренка: я, во-первых, мужчина, во-вторых, сильный мужчина, я люблю борьбу везде и во всем. Если любимую женщину не завоевываешь, она не будет понастоящему любима. - Может быть,- задумчиво сказала Мавлюда – только я очень сомневаюсь, уж больно тяжелый случай... Он выслеживал Клару почти ежедневно, четко

знал все ее расписание, когда идет на работу, когда возвращается. Вечером он звонил ей по телефону и слушал ее голос или спрашивал, например, Веру или Таню, по сто раз в день. Она терпеливо говорила ему, что он ошибся номером и лишь один раз, когда он в десятый раз «ошибся номером», она, глубоко вздохнув, сказала: - Мужчина, если вы завтра найдете правильный номер и перестанете мне звонить, я просто умру со скуки! Он положил трубку и долго, почти весь вечер улыбался... Прошло очень много времени, пока случилась эта встреча, но он терпеливо ждал и надеялся, потому и понимал, что выслеживает самую дорогую «добычу» в своей жизни – женщину, которая его будет достойна. *** - Наконец-то, где ты пропала Кларка! - кричали собравшиеся в ресторане гости. - Извините, извините, так получилась! - Штрафную ей и

пусть сразу тост за именинника говорит,- возмущенно закричал ее старший брат Самир, который был в тот день виновником торжества. - Хорошо, хорошо, Клара встала, чтобы сказать тост. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, как она была хороша, как светились ее глаза, как озарилось ее лицо. Когда она закончила свою поздравительную речь и села, брат, улыбаясь, сказал: - Клара, ты сегодня так хорошо выглядишь, просто красавица… это неспроста!!! Все весело смеялись. В этот момент к столу подошел официант, держа, в руках поднос и извиняясь, перед хозяином торжества, сказал: - Простите, меня просили найти девушку Клару и это ей передать… На подносе красовалась коробочка с прозрачным оконцем, из которого выглядывала прекрасная орхидея. Автор:

СевинчСе-

винч

$ Лет шестнадцать мне было. За своими плечами, к тому времени, имел уже несколько лет практики читки заупокойной псалтыри. Истории были разные и многие из них достойны отдельных, самостоятельных литературных расска-

зов. Но, вот, была история, которая шла в параллели то ли с астрологией, то ли с пятым измерением. Я вспоминаю её иногда, но так до конца и не понимаю. Уже поздно вечером, я пришёл на квартиру, где утром появился покойник.

Умерший был человеком, в общем-то, не старым, но не стало его по причине острого сердечного приступа. В квартире было не так много родственников и друзей почившего, но как и случается в такие моменты - и они были будто в дру-

гом измерении. Иногда, лишь редкие звуки на кухне, я слышал, делая паузу на чтении у гроба. Где-то часа через три -четыре (то есть уже почти ночью) я услышал, что входная дверь открылась, после чего в зал вошли трое. Я остановил чтение, повернулся и увидел двух мужчин и хозяйку дома. Оказалось, что пришли забальзамировать умершего, и хозяйка попросила меня о небольшой паузе. "Конечно -конечно" - сказал я и отошёл в сторону, а потом вышел вместе с хозяйкой на кухню. Через время, один из мужчин, сказал, что можно уже зайти. Так получилось, что зашёл я и никто больше. Я встал у гроба, и видя, что работа по бальзамированию, всё равно, всё ещё продолжается, стал читать почти шёпотом. Мужчины, что-то говорили между собой, на что я естественно не обращал внимания. Минут через десять моей читки, один из них, обращаясь ко мне, сказал: - Молодого челове-

ка, зовут ...Игорь? -Да... - удивился я, немного. Мужчина, который мне это сказал, посмотрел на своего коллегу и озвучил ему некий алгоритм, который я абсолютно не понял. - Игорь больше любит вечер, чем утро. Так? опять стал говорить тот же мужчина. - Да, действительно. - вновь ответил я и услышал второй алгоритм, в котором я "рассмотрел" наподобие математики. Какойто подсчёт был, и в разговоре звучали цифры. - У Игоря... - начал вновь мужчина. У Игоря... опять повторил он. После чего я услышал прогноз о себе буквально в двух предложениях. Это касалось ближайшего времени (годдва). Мужчина не дожидаясь моей реакции (ему по всей видимости, она вообще была не интересна) вновь обратился к своему коллеги и стал говорить некими цифрами используя непонятный для моего восприятия всё тот же алго-

ритм. Я продолжал стоять у гроба и не совсем осознавал происходящее. Я впервые сталкивался с такими "заявлениями" в такой абсолютно непривычной обстановке. Прошло ещё несколько минут, и мужчины, выполнив свою работу с покойным, получив деньги от хозяйки, попрощавшись, ушли. Я продолжил своё чтение и закончил псалтырь только к утру. А что было потом? А потом (это в ближайшие месяцы) произошли именно те события, о которых мне предсказали. Была, вот, такая история... Иногда вспоминаю её и невольно задумываюсь: "Каким алгоритмом они пользовались, что смогли определить моё имя, мои предпочтения и события моего ближайшего будущего?" Но мне найти ответа не получается. Автор:

Левченко

Игорь

( Мелкие крупинки снега имеют одно удивительное свойство: в сильный мороз прилипать практически к любым поверхностям, превращая, например, обычное дерево в произведение искусства, будто искусный мастер воспроизвел в жизнь картинку из сказки. Бывает, идешь по заснеженной аллее, и серд-

це замирает от такой красоты, особенно если в это время над твоей головой сияет чистое, без единого облачка небо и солнце своими золотыми лучами обрамляет всю эту белоснежную красоту, проникает дальше, достигая земли и оставляя яркие пятна света. Идешь, вдыхаешь

колющий чистый воздух, и тебя охватывает эйфория. Улыбка сама собой появляется на лице, и ты даришь ее прохожим, тем самым заставляя их самих улыбаться. Как же чудотворен этот снег! Многие не замечают этой красоты, ввиду своих проблем, невнимательности и еще невесть чего. Радуйтесь мелочам,

обращайте на них внимание, как это делают художники, поэты или музыканты, ведь именно они, приобщаясь к ним, и создают всю эту красоту в своих произведениях, песнях или же картинах. Неподалеку от такой волшебной аллеи стоит деревянный дом, зимой он становится похожим на деда в старых белых лохмотьях, который прячется в огромном белоснежном сугробе. На крыше, белоснежной шапкой лежит снег, стены, заметаемые пургой, почти до самой крыши завалены снегом, благодаря этому в хижине тепло даже в самые лютые морозы. В нем и живет наш главный герой. Это статный мужчина с колкой щетиной на лице и очень выразительными глазами носит имя Михаил, и все, чем он живет - это писательство. В старом бревенчатом строении скопилось множество рукописей, которые никогда не будут опубликованы, а читал их один-единственный человек. Это был лучший друг Миши Сергей. Таких людей называют "друзья не разлей вода". Они дружили с детства, хоть и были полными противоположностями: один был нелюдимым, закрытым в себе ребенком, а другой был открыт и харизматичен. Может быть, именно поэтому Сергей и нашел подход к нелюдимому Мише. Только Сергей был самым нужным, самым незаменимым и настоящим другом для Миши. Ребята очень любили гулять по

заснеженным улицам, особенно если день был солнечным. У них сразу повелось: один может красиво сказать, а другой это запишет, сделав высказывание более лаконичным. Но вот беда: Сергей не увидит больше снега, он вчера ушел на небо... Снег то идет, то прекращается, то вновь обрушивается на землю с новой силой, стараясь накрыть все вокруг пушистым белым одеялом. Завывали холодные ветра, перенося огромные массы снега с места на место. Зима была в самом разгаре, недавно ударили морозы, которые своим жгучим холодом заставили людей попрятаться по домам, поближе к теплому камину или же печи. От каждого дома в поселке, тянулся в небо дым из печных труб, который, судя по приметам, предвещал еще более сильные морозы. Изредка, по намятым в сугробах тропках, скрипя снегом под тяжелыми теплыми ботинками, пробегали люди. Одевались очень тепло, боясь что-нибудь себе отморозить. Часто даже лица обматывали шарфами или платками, оставляя маленькую щель для глаз. Так и ходили по улице, как колобки, из-за большого количества теплых вещей. Потом, радостные, что вновь зашли в теплое помещение, сбрасывали с себя тяжелую зимнюю одежду, подлетали к разожженному камину и, чуть ли не обнимая его, отогревались, топя намерзший на ресницах иней.

Маленький бревенчатый дом стоял на небольшой возвышенности и со всех сторон обдувался шальными ветрами, которые царствовали здесь всю зиму. Старая, ветхая древесина скрипела под порывами холодного воздуха. Температура снаружи порой опускалась до минус двадцати пяти градусов по Фаренгейту, но в старом доме всегда топилась печь, согревая одногоединственного его обитателя. Миша проснулся очень рано, предвкушая, что именно сегодня придет его муза и недавно начатый роман наконец-то сдвинется с мертвой точки. Маленькое окно в деревянной раме, открывающее вид на длинную аллею и бескрайнее небо, которое уже месяц не меняло свой цвет с пепельно-серого, было зашторено, как только светало. Вид унылого и мрачного неба наводил на Мишу необъяснимую тоску, от чего рукописи получались настолько серыми и пресными, что ничего не оставалось, как отправить их в мусорную корзину. Сев за свой старый дубовый письменный стол и взявшись за ручку, писатель замер, готовый записывать, но в голове не появлялись мысли, имеющие отношение к роману. Множественное количество житейских проблем не давало покоя и приводило в полнейшее уныние. "Это все из-за серости погоды" подумал Миша. Ручка прокатилась по столу до самого его края, остановившись

лишь тогда, когда ее половина выставилась за край лакированной столешницы. Так и не законченная рукопись отправилась в шкаф на неопределенный срок. Стальные дверцы, которые не смазывались с самой покупки, ужасно скрипели при малейшем движении. - Ну, может, что и назреет, когда Сергей придет - сказал Миша, обращаясь к огромной кипе бумаг, разложенной по полкам шкафчика - Ах, да... вздохнул писатель, вспомнив ужасное происшествие, случившееся на прошлой неделе. Весть об этом, как гром среди ясного неба, пришла на жалком клочке бумаги, написанном второпях матерью Сергея. Ее рука дрожала, отчего буквы плясали по строчкам, местами превращаясь в непонятные чернильные пятна из-за непрерывно капающих слез. Сергей очень любил выезжать в лес на своем любимом вездеходе. Машина с огромной легкостью преодолевала крутые овраги и без видимых проблем карабкалась по небольшим скальным участкам. Сергей очень давно хотел покорить небольшую гору, что виднелась в глубине леса и выдавалась из него как спина огромного существа. В поселке эту каменную глыбу, поросшую мелкими деревцами и кустиками, прозвали спиной или горбом тролля. И вот утром, ровно неделю назад, Сергей на своем

верном вездеходе выехал из гаража и направился в лес, к горе. Машина не вернулась назад ни вечером, ни на следующий день. Позже поисковая группа, состоящая из местных жителей, найдет у подножия "спины" перевернувшийся на крышу вездеход... Узнав об этом, Миша два дня не вставал с кровати, надеясь, что видит кошмар, который никак не хочет кончаться. Настолько была ужасна мысль о потере лучшего друга. Местные жители, знакомые с писателем, часто приходили к нему затопить печь или приготовить ужин, помогали, чем могли, но Миша никак не реагировал, а просто лежал и смотрел в потолок. Так и прошла эта неделя, в полном унынии и попытках вернуться к нормальной жизни. Дурные мысли, то и дело напоминающие о лучшем друге, скребли душу похлеще сотни разъяренных кошек, а серая погода, стоявшая уже месяц, нисколько не улучшала состояния Миши. - Нужно изложить свои мысли на бумаге, она излечит меня, как и делала всегда - сказал себе писатель и кинул на стол новую пачку чистых листов, скрепленных тесемкой. Усевшись поудобнее, Миша задумался, какое название дать произведению, которое заполонят его мысли... В этот день произошло многое: талантливый писатель, наконец-то вышел из своего внутрен-

него мира, в котором хотел закрыться от всех навсегда и принялся за грандиозную работу всей своей жизни. Погода, как бы желая ему помочь, медленно начала раздвигать свои серые тучи, пропуская яркие лучи солнца, позволяя им достичь и земли, и старого бревенчатого домика, и маленького окна, закрытого неплотной занавеской, и дубового стола. Материя, преграждающая путь свету, была раздернута резким движением окрепшей за мгновение руки. Ручка, которая наполовину упала со стола, взмыла в воздух и застрочила по бумаге. Миша, не зная себя от произошедшего чуда, с жадностью смотрел в окно, на залитую солнцем аллею, боясь, что солнце вот-вот скроется за серыми тучами и снова оставит его одного. На улице было просто прекрасно: светило солнце и крупными хлопьями шел снег... Старые петли входной двери послушно отворились, впустив в дом холодный уличный воздух. Тяжелые охотничьи сапоги по самое голенище с хрустом провалились в наваливший за утро снег. Белое пушистое покрывало лежало везде, покуда доставал взгляд, лишь аллея была полностью разгребена. Кто -то с самого утра постарался и очистил дорожки от снега. Теперь он, возможно, довольный выполненной работой, спокойно отдыхал в кресле у камина, потягивая чай. Сугроб, заваливший

дорожку от дома до аллеи нужно срочно убрать! В ход пошла деревянная лопата, расчищая засыпанный путь. Работать было тяжело, мешала толстая зимняя одежда, сковывающая движения. Но Миша трудился не покладая рук, его лицо покраснело, телу было жарко, хоть верхнюю одежду скидывай. Писатель то и дело останавливался перевести дух и расстегивал верхнюю пуговицу старого полушубка, дабы немного охладиться. Прохлады надолго не хватало. Вот лопата несколько раз отбрасывает снег в сторону, и Миша снова стоит, отдуваясь от жара. Наконец, работник устало вступил на утрамбованную дорожку необычайно красивой аллеи. Покрытые белым инеем ветви выстроенных в две линии берез, еле заметно качались от слабого ветерка. Солнце, низко проходящее по зимнему небу, пропускало свои лучи сквозь кроны деревьев, создавая причудливый узор из света и тени на белоснежной дорожке. Людей на аллее не было, может ушли на работу, может не вышли на улицу, боясь жгучего холода, царившего в этих краях, причин могло быть множество. Отсутствие людей как-то своеобразно украшало это место, делая его более привлекательным для Миши, любившего никем не нарушаемые тишину и покой. Стоявшая неподалеку деревянная лавочка была начисто очищена от снега. Снятые с разгоряченных рук рукавицы, шлеп-

нулись на промерзшие доски. Миша сел, громко выдохнув от облегчения. Достав из большого внутреннего кармана ручку и тонкую пачку бумаг, писатель приступил к делу. Ровные строчки выходили из-под руки Миши. Иногда писатель отвлекался, устремлял свой взгляд куда-то вдаль, в голубое небо. Прошло около получаса. Закончившийся лист был заменен новым. И снова побежала ручка, выписывая все новые и новые строки романа. Миша не чувствовал холода и продолжал безостановочно строчить по бумаге. Время бежало незаметно. Солнце, сильно наклонилось к горизонту. Огненно-рыжие лучи окрасили все оттенками осени. Деревья горели огромными факелами, освещая всю аллею золотым светом. В центре этого огромного костра сидел Миша, рядом лежали исписанные листы, руки крепко держали последнюю страницу романа. Улыбка не сходила с Мишиного лица, ведь теперь Сергей будет всегда с ним, на страницах произведения, в который Миша вложил всю свою душу. Вот, писатель перечитывает написанное, и перед ним появляется ясный образ лучшего друга. Кажется, он вновь сидит рядом, на скамейке, с умным видом читая записи Миши, потом, закончив чтение, улыбается своей лучезарной улыбкой и одобрительно кивает. Одного этого жеста хватает, чтобы понять, теперь все

хорошо. - Друг, не беспокойся обо мне, я справлюсь, ведь ты теперь всегда рядом - тихо говорит писатель. Сергей, продолжавший сидеть на скамейке, снова кивнул и медленно растворился, улетев с легким дуновением холодного воздуха. Время клонилось к вечеру, похолодевший ветер продувал старый полушубок, заставляя все тело дрожать от холода. Миша аккуратно собрал свои бумаги и бережно сложил их во внутренний карман, будто это бесценное сокровище, потеря которого равнялась с потерей счастья или же удачи. Нужно было отправляться домой, топить печь, и заниматься делами, накопившимися за долгое время Мишиной меланхолии, поэтому писатель поспешил обратно. На фоне закатного солнца появляются редкие тучки, несущие новые сугробы на дорожках поселка. Серые гиганты медленно плыли по небу, то загораживая огненно-красный диск, то отступая от него, открывая путь лучам тепла и света. Где-то там высоко, пошел дождь, но холодный воздух превращал капли, одну за одной, в остроконечные, не похожие друг на друга снежинки. И снова снег пошел... Автор: Александр Рогачев

"& 1. -Люська…- прошептала баба Маша, с расстояния увидев своими дальнозоркими глазами распластанное на мокрых шпалах тело девушки. У нее медленно разжались сухонькие натруженные пальцы, и корзинка с легким стуком брякнулась о землю, грибыколосовики красиво, яркими пятнами рассыпались по сочной молодой траве. Медленно, как во сне, бабка подошла к девушке, и тут как будто какая-то неведомая сила подтолкнула ее, и она стала неистово трясти неподвижное тело и голосить, насколько позволяли ее старенькие легкие: -Люся, Люсенька! Миленькая, очнись, да что с тобой, девонька? Голова у Люськи нестерпимо болела, и ей казалось, дотронься баба Маша до нее еще раз, и голова просто разорвется, брызнув свинцовыми сгустками. Но тело отказывалось реагировать и сопротивляться. Девушка, собрав остатки воли, с трудом разомкнув губы, прошептала: -Отстань…… -Фу, слава богу, жива! – бабка выдохнула, перекрестившись. Напряжение, так внезапно охватившее ее, отступило, руки безвольно опустились, и старушка уже могла действовать разумно: -Люськ, родименькая, давай подымайся, чуточку до дома осталось, в

& больницу тебе надо! Девушка плавно, словно в замедленной съемке, стала подниматься, все еще ничего не соображая, только повинуясь приказам бабуси: -Так, голо в ушк у приподняли, умничка! Теперь ручки, ножки…еще капельку…чуточку…ах ты моя золотая! – причитала бабуся, гордая, что не растерялась в сложной ситуации, подставила худенькое плечико, не забыв предварительно подобрать корзинку, шустренько побросав в нее рассыпанные грибы.- А теперь обопрись об меня, и потопали, раз шажок, два….., да что ж случилось с тобой, красотуля ты моя? -Да не помню, баб Маша…… Скользко было…как упала?... Сама не поняла….. Медленно картинка происшедшего стала проясняться в Люськиной голове. Целый день, не переставая, сеял мелкий дождик. Она шла с работы по узкоколейке. Это была единственная дорога домой, шпалы которой настолько отшлифовались водой, что превратились в скользкие с округлыми краями бруски. Люся аккуратно ступала со шпалы на шпалу, обувь была не по погоде - туфельки на высокой шпильке, не очень любимые девушкой. И вдруг, неловко взмахнув руками, резко упала вперед, лицом на блестящие отполированные рельсы.

Люся с трудом добрела до дома, по пути несколько раз у нее темнело перед глазами, мозг отключался, и девушке просто хотелось рухнуть куда - либо, но чуткие руки бабушки ловко подхватывали ее в тот момент, как только тело пыталось сползти вниз. Дома баба Маша уложила девушку в кровать, а сама помчалась по поселку разносить новости про Люсю и хлопотать на счет скорой помощи, до которой было сложно дозвониться, а еще сложнее дождаться. Лежа на мягкой постели, Люся почувствовала некоторое облегчение, казалось, что и голова не болит, единственным ее желанием было сейчас – это чтобы ее никто не беспокоил. Но покоем девушка наслаждалась недолго. Ой..ой..ой..доченька! Да что это за сволочи тебя так отделали! Да пусть у них руки отсохнут и глаза повылазят! – истошно завопила Люськина мать, как только зашла в комнату и увидела дочь. Выражение лица матери менялось как в калейдоскопе - то ужас, то гнев, то жалость, в зависимости от воплей, которые она издавала. За спиной матери стоял молчаливо отец и только смиренно и печально качал головой, за руку он держал Люськиного маленького сынишку - Даньку.

Мальчик замер, оцепенев от страха. Широко раскрыв свои огромные глазенки, он испуганно смотрел на мать. Мальчик понял, что с мамой произошло что-то страшное. Люся, увидев сынишку, тихо прошептала: -Данечка, маленький мой, иди ко мне, мое солнышко…. Мальчик из-за громких бабушкиных причитаний ничего не расслышал, он не видел огромных синяков на лице мамы, а видел только зовущие, любящие глаза родного человека, медленно, маленькими шашками он подошел к матери. Как ни тяжело было Люсе шевелиться, она одной рукой обняла сынишку, прижала к себе, шепча ему самые нежные слова. А мать продолжала очень громко выражать свое «сочувствие» к дочери. - Да мама! Прекрати орать! И так башка трещит! Даню только пугаешь!– насколько хватило сил, сказала Люся. - Да как не орать! Горе то какое! Пусть им худо будет, гадам этаким! – не так просто было успокоить мать. Отец, видя, что дочке совсем невмоготу, взял маленького Даньку на руки, осторожно присел на стул, крепко прижав к себе худенькое тельце ребенка, шершавая рука с дрожащими узловатыми пальцами непроизвольно начала гладить ребенка, то по белесым волоскам, то по худенькому плечику. «Ну, бабка…. успела сбегать к родителям! Ну а ребенка то зачем притащили?» - думала с досадой

Люська. А баба Маша успела не только сбегать к родителям, которые жили неподалеку, но и уговорила, по поселковским меркам богатого мужика - Толика дозвонится до скорой помощи. Скорая приехала на удивление быстро. Врачу даже не пришлось искать нужный дом, любопытные бабушки, уже толпились возле Люськиного дома, любое происшествие в поселке для них было как развлечение. Они, с деревенской услужливостью, проводили пожилую, с высокой прической, врачиху до крылечка потерпевшей. Баба Маша, имея полное право, как одно из главных лиц происшествия, уверенно вошла в дом вслед за доктором. - Ну, красавица, как самочувствие?- провинциальная врачиха одновременно спрашивала и усаживалась на придвинутый бабой Машей стул, к кровати девушки. А Люська сейчас такой красоткой выглядела!...Лица не разглядеть, все распухло, щеку пересекала ссадина с запекшейся кровью. Вокруг глаз огромные круги от сине-черных до бледно-зеленых оттенков. - Сотрясение мозга спокойно, по-будничному сказала врач. - Ничего, милочка, полежишь у нас в районной больнице, отлежишься, синячки сойдут, будешь у нас как новенькая, мы тебя еще и замуж в травматологии выдадим, у нас все женихи как на подбор. В милицию сообщать будем? - Зачем?- опешила Люся. - Ну а как же! Ведь

кто-то постарался тебя так разукрасить. - Да сама я упала, сама лицом прямо на рельсы!- Люся все недоумевала, почему ей не верят. - Врет она все, наверняка хахаль очередной постарался! - встряла Люськинамать.- Сообщайте, доктор, не слушайте ее - дуру! - Да едрить твою корень! Замолчишь ты когда нибудь! Хренотень всякую несешь!- тут уже не выдержал отец, до сих пор не проронивший ни слова. - Вот доктор, так всегда! Даже слова не даст сказать!- обиженно поджав губы, не унималась пожилая женщина. Видя, что попытки привлечь к себе внимание не увенчались успехом, она подошла к кровати, на которой лежала дочь и медленно опустилась на край у ног Люси, держа руку на груди, глаза при этом у нее были полуприкрыты, по щеке катилась скудная слеза, уголки губ опущены. - Ой, плохо мне, доктор, сердце….. – мать всем своим видом хотела показать, как она переживает за дочь, не понимая того, что доставляет только хлопоты другим. Баба Маша с живым интересом наблюдала за всеми, а доктор с укором смотрела на истеричную женщину. Пришлось произвести осмотр пожилой женщины. - Сердце в полном порядке. Отведите домой бабушку и внука. Дайте жене успокоительного и уложите спать, а здесь мы сами разберемся - сказала твердо и четко врач, обращаясь к Люськиному отцу.

Отец ушел, уведя с собой мать и Даньку. Баба Маша была здесь как нельзя, кстати, Люське без нее было бы не собраться. Бабуся шустренько собрала все, что необходимо в больнице, не стесняясь лазать по чужим шкафам. Когда вещи были собраны, Люся, превозмогая головную боль и тошноту, вышла на крыльцо, а рядом баба Маша, довольная, что была в гуще событий - будет потом что рассказать - как мать убивалась и про бесчувственного отца, не проронившего ни слезинки. Любопытные старушки, все еще стоявшие возле Люсиного дома, как по команде замолчали и несколько десятков цепких глаз жадно уставились на девушку, стараясь рассмотреть все мелочи, что бы еще неделю другую было о чем судачить. Люся, собрав всю волю в кулак, как бы никого не замечая, уверенно и быстро прошагала к машине, лихо впрыгнула в заднюю дверь и тут она, закрытая от посторонних глаз, позволила себе слабинку и, постанывая, рухнула на транспортные носилки. Старенькая машина ехала по грунтовой дороге, никакие рессоры не могли смягчить езды, машину мотало из стороны в сторону, она скрипела и кряхтела, с трудом преодолевая колдобины и ухабы разбитой тяжелыми тракторами дороги. Но девушка этого не замечала, погруженная в свои невеселые мысли, многие «почему?», на которые она не находила ответа, мучили

ее: «Почему жизнь складывается не так, как ей этого хочется?». Ей хотелось влюбиться, выйти замуж и жить так, как все. Была замужем, кажется по любви, но муж оказался запойным, и мать сама настояла на том, чтобы дочь с ребенком вернулась домой Вдруг тряска прекратилась, машина выехала на шоссе и Люська почувствовала, как ее мягко укачивает, думать не хотелось, и только в ее «встряхнутом» мозгу возникал образ отца, который бесконечно повторял: «Все будет хорошо… все будет хорошо….». 2. «А что у меня? Мужа нет, ребенок маленький, денег нет, до зарплаты с грехом пополам дотягиваешь, родители вечно суют свой нос в мою жизнь, все меня поучают. Да еще и такая красавица сейчас, что без слез в зеркало на себя не взглянешь! И как меня угораздило?»- жалела себя Люся, лежа на больничной койке. Мысли хаотично метались в голове у девушки, от которых становилось еще хуже. Несмотря на головную боль, Люська резко встала и, качаясь, побрела в курилку. То ли считалось, что в травму попадают только мужчины, то ли то, что женщины вообще не курят, в травматологии была одна курительная комната, мужская. Но Люська, наплевав на все приличия, толкнула дверь курилки, буркнув всем: «Здрассь…», уверенно прошагала сквозь строй мигом смолкнувших мужиков, которые до вторжения

девушки о чем-то весело болтали, плюхнулась на замызганную скамейку, жадно затянулась сигаретой. Постепенно, мужской разговор опять возобновился, но Люся их не слышала, продолжая думать о своём. - «Здорово, мужики!» - громкий бодрый голос заставил Люсю вздрогнуть. У входа, опираясь на костыли, стоял высокий, очень худой мужик - шевелюра волос, усы, борода, все жгуче черного цвета. Что особенно поражало, глаза у него были разного ц в ет а, о д и н б л ед н о зеленый, другой бледнокарий. Правая нога по самый пах была в гипсе. Он насмешливо, с легкой наглецой смотрел на компанию. - А…тут и девушки есть! - мужик, допрыгав на одной ноге до Люськи, плюхнулся рядом. - Саша…. - Людмила…. - Откуда ты такая красотка? Мужика, что ль, не поделили? - И как это ты угадал!- не растерялась девушка. - Ну и, кто ж победитель? - Угадай с трех раз. - Такая боевая девушка! Догадаться не трудно…только вижу, шибко пострадала. - Так за любовь же страдала! А тебе, дорогой, такого никогда не понять, так что мусоль свою беломорину и мечтай о миске борща. - Люся резко встала и направилась к выходу. - Рррр…ох зацелую…- прорычало вслед. - Сначала догони! –

девушка с гордо поднятой головой, вышла из курилки. «Да что ж это за наглость такая! И как он смеет со мной так разговаривать! Животное! Примитив!»- негодовала девушка.«Он у меня еще попрыгает! Я буду не я, а добьюсь, он будет моим! Добьюсь своего, а потом пинка под зад и пусть мучается!». Утром Люся отказалась от завтрака в палате, пошла в общую столовую и не ошиблась! Вчерашний нахал сидел за столиком, вытянув вперед загипсованную ногу, и уплетал кашу. Люська взяла на раздаче свою порцию и с кокетливой улыбочкой, подсела к Саше за столик: - Доброе утро, милый! - Привет, дорогая!парировал мужчина, его не так просто было смутить. - Как спалось? Борщи особо не тревожили? - Еще как! Всю ночь снились только щи-борщи, блины…и ты, стоишь у плиты с поварешкой, а я, как барин, сижу за столом на стуле с высокой спинкой и тороплю тебя подавать жратву. - Ну, этого ты от меня никогда не дождешься!вспыхнула, не выдержав, девушка. - Не кипятись, дорогая, сейчас иди лечись, а после обеда жду тебя в саду, за корпусом. «О-па! Даже и стараться особо не надо, сам плывет мне в ручки»- с удовольствием подумала Люся. Люська быстро нашла его в больничном саду, он сидел на спиленном дереве под роскошными кустами жасмина, усыпанными

белоснежными цветами. На траве была расстелена газетка, на которой стояла бутылка водки, стаканы, лежало несколько кружочков докторской колбасы и полбуханки черного хлеба. - Присаживайся, дорогая!- он немного подвинулся, хотя этого делать было не обязательно, на бревне уместились бы еще человек двадцать. Саша залпом выпил целый стакан, слегка захмелел, неловкая попытка рассказать анекдот слегка смутил его, но видя улыбку девушки, расслабился, после еще выпитого шутки и анекдоты посыпались из него, как из рога изобилия. - Саш, а ты как сюда попал?- хохоча над очередной шуткой, спросила Люся. Мужчина на некоторое время задумался, но Люська не отставала и подбадриваемый наводящими вопросами девушки, разоткровенничался. Оказалось, что он попал в больницу после автомобильной аварии, с множественными переломами. Работая на продуктовом фургоне, решил с утра, вместо магазина, заехать к одной прелестной знакомой. Но не доехал, замечтался о предстоящем свидании, и сам того не понял, что произошло, как сбоку, на всем ходу, в него влетел тяжелый КАМАЗ. Мужик на КАМАЗе был пьян, вина полностью была только его. Очнулся Саша в больнице. - А семья то, семья! У тебя есть? После очередного стакана, Шурика уже было не остановить, с ходу он выпалил свою историю.

Была у него семья, но что-то там не сложилось, и Саша ушел, оставив квартиру жене с ребенком. Вначале снимал комнату, а затем, когда ему отказали от комнатухи, первую ночь переночевал в городском подвале, затем вторую и как -то это затянулось…… Люся только хлопала глазами, на ее лице читалось недоумение. Как то не верилось, что сидящий рядом человек ночует в подвалах. - А на чем же ты спал?- удивлению девушки не было предела, которая никогда в жизни не видела городских подвалов. - Как на чем? А трубы отопления на что? Широкие, удобные, фанерку сверху положишь, газетками застелешь, главное, что тепло и жестко. Я до этого все со спиной мучился, а как поспал на такой «перине», так все как рукой сняло! - Но этого же человеку мало! А еда? А телевизор? – Люся не могла понять такой жизни. - Да ты пойми, человечество – наиглупейшие существа, тратит время впустую! Вместо свиной отбивной на ужин, пил кефир с батоном, зато язву вылечил. Все только к лучшему, девочка, лично мне бомжатская жизнь только на пользу пошла. На всякую ерунду типа уборки, готовки и прочего, времени не тратил. А телевизор порождает только людскую зависть и озлобляет. Чем проще жизнь, тем лучше. Единственно, мне один бомжара жизнь портил, который со мной обитал, пришлось даже стакан ему на-

лить, чтоб он съехал из моих апартаментов, уж больно запашок от него был неприятный. Я сам то гигиену соблюдал, в гараже у нас душ и простирнуть все можно. - Да как же так можно жить!-изумлению Люськи не было предела. - Да народ то с жиру бесится! Девочка запомни! Для человека самое главное -это удовлетворение естественных потребностей. Еда у меня была, тепло было, да еще библиотека! «Простынки» когда менял, не выбрасывал, читал. «Ну, полный идиот!» - думала Люся, глядя на мужика. Саша ей открылся с совершенно другой стороны, она думала, что он избалованный, выросший в холе и неге мужичок, а оказалось все наоборот. - «И как можно с таким удовольствием рассказывать о такой жизни, должно было быть стыдно об этом делиться с кем-либо, а он даже как будто хвастается этим! Слава богу, что меня скоро выписывают и больше я этого придурка не увижу!».- Люся после таких откровений и думать забыла о своих намерениях завоевать этого мужика. Люську вскоре выписали домой. Она даже не попрощалась с новым знакомым. Но на следующий день девушку опять привезли в эту же больницу с другим диагнозом - аллергия. Приехав домой, Люська наелась клубники со своей грядки, поднялась температура, лицо превратилось в «клюквенный кисель», такой же студенистый и яркобардового цвета.

- Ну, ты, тетка, даешь! Где водяры паленой нахваталась? Вона как тебя разнесло! - Саша встретил ее по-приятельски, сидя на старом месте под кустами жасмина, куда Люся вышла покурить. При этом глаза у мужчины оживились, рот расплылся в улыбке, встрече он был искренне рад. - Приедешь к нам, и тебе налью, еще круче разнесет! Шурик! – Люська смотрела на него уверенными щелками глаз. - Обязательно приеду, а сейчас я тебе наливать буду. Саша как то очень резво встал, ловко подставив костыли под мышки, и смешно подскакивая на одной ноге, направился в сторону магазина. Не поворачивая головы, он прокричал: - Никуда не уходи! Жди! Я скоро! - Сигареты не забудь купить! – Люська почемуто тоже была рада встрече, хотя пока была дома, она о нем почти и не вспоминала. В этот раз Саша купил шоколадных конфет для девушки, чем несколько удивил Люську. Глотнув водки, он выпалил: - Ну почему ты сбежала! Я уже думал, что больше не увижу тебя! Люся смотрела на него с недоумением. Для нее это было полной неожиданностью. - Я сутки себе места не находил! Ну куда ты исчезла! Где ты была?! - он вцепился длинными пальцами в ее плечи и смотрел прямо в глаза. У Люси в голове все

помутнело, она не понимала, верить ему или нет, или это очередной треп, еле слышно пробормотала: - Клубнику ела…у себя….сочная…спелая…на огороде…. Теплый вечер, огромные цветки цветущего жасмина, тихий стрекот кузнечиков, красивый и сильный мужчина рядом, навевали романтическое настроение. Люсе стало покойно, сладкая истома потекла по всему телу, хотелось с наслаждением потянуться, сладко вытянуть ноги, распрямить руки, и сидеть рядом с этим, мало знакомым мужчиной целую вечность. Больше таких вечеров не повторялось, они попрежнему встречались, болтали по-приятельски, но уже без дерзких словечек, о прошлых проявлениях чувств молчали. - Ну вот, красавица, пора и домой, надеюсь, что ты теперь будешь себя беречь, больше я тебя к нам не приглашаю - говорила и одновременно что-то писала усталая пожилая докторша. - Спасибо…..- сказала Люся, полными благодарности глазами она смотрела на врача. Обрадованная девушка мигом собралась, вымыла голову, навела макияж, сейчас она сама себе нравилась, хотелось петь и танцевать, чертенята плясали в глазках. При выходе из здания, наткнулась на Шурика. Перед мужчиной стояла совершенно другая девушка, маленькая, пухленькая, с сияющим личиком. От переполнявшей ее

радости, Люська сейчас любила всех, и на Сашу смотрела блестящими влюбленными глазами. Мужчина невольно залюбовался ею. - Прощай, поскорее выздоравливай! – весело проговорила Люся. Саша ничего не ответил и долго смотрел на быстро удаляющуюся фигурку. 3. Люся лихо стучала на пишущей машинке, сидя за обшарпанном столом, в приемной. Она работала секретарем директора. Наряд на ней был совсем не секретарский, на крепко сбитой фигурке удачно сидела вязаная из простых ниток кофточка яркомалинового цвета, дыры на кофточке были настолько велики, что сквозь них просматривался лифчик телесного цвета, упругую попку затянули джинсы, и поскольку ноги у нее были не той длины которой хотелось бы, девушка носила туфли на грубоватой высокой платформе. - Людмилы юная краса мой взор очаровала… - напевая какую-то белиберду, вошел главный инженер с букетом алых пионов. - Люси, прелестница моя.- он наклонился над Люсей.- Мои уехали на юга, так что полная свобода - и я сегодня приглашаю тебя к себе домой на чашечку кофе с коньячком. От него пахло сигаретами и вином, цветы он небрежно поставил в вазу. - После работы я жду тебя у первого озера, со стороны шоссе.

- Далековато топать. - Ну, ну, Люси, не жеманься. - Сегодня не могу, а к вам в гости обязательно приду, тем более я уже приняла приглашение вашей жены, после ее отпуска буду у вас. Хитрый Люсин взгляд остановился на толстом обручальном кольце на жирном пальце главного. - Безобразница моя – главный добродушно погрозил ей пальцем и скрылся у себя в кабинете. «Гад! И он еще носит обручальное кольцо символ любви и верности! Снял бы хотя бы для приличия» - Люсю аж передернуло от брезгливости, она представила, как эти жирные пальцы бегают по ее телу. «Фу, ну надо же так настроение испортить, не мужик, а дерьмо!» Дверь распахнулась, в дверном проеме появилась массивная фигура женщины- главного бухгалтера предприятия. Скептически оглядев девушку, заметив роскошный букет, с притворной улыбочкой, она обратилась к Люське: - Доброе утро, Людочка, вы все хорошеете! От поклонников, небось, отбоя нет! - Доброе утро, Марь Васильевна, красота - она на то и дана, что б ею любовались и ей поклонялись. ответила Люся, заправляя за маленькое, аккуратное ушко, прядь густых блестящих волос. Прическа у нее была ассиметрична, с одной стороны волосы были гладко зачесаны за ухо, а с другой были настолько растрепаны, будто бы пронесся ура-

ган. - Доложите, милочка, шефу о моем приходе. - Сию минуту, Марь Васильевна. Как только бухгалтерша скрылась за дверью директорского кабинета, Люська скривила хорошенькое личико в брезгливую гримасу. Очень ее задело обращение – «милочка». Она не любила всю бухгалтерию во главе с главной. Считала их чересчур правильными, льстивыми и расчетливыми, не способными поддаваться чувствам и совершать безрассудные поступки, без которых жизнь скучна и неинтересна. А их аккуратные короткие прически вызывали у нее только отвращение. «Эти девки не упустили бы своей выгоды, обратись главный к ним со своим противным предложением!». Люся, непроизвольно запустив пальцы рук в волосы, еще больше растрепала свою одностороннюю роскошную копну. Люся не заметила, как в приемной оказался молодой мужчина, он минуту с интересом наблюдал за всей палитрой эмоций на лице девушки, затем вежливо поздоровался. - Ой, извините, здравствуйте,- спохватившись, Люся искренне улыбнулась, взгляд моментально стал оживленным и заинтересованным, рука потянулась поправить сползшуюся кофточку с плеча, затем схватилась за ухо, поправляя серебряную сережку. Посетитель был из тех мужчин, которые нравились Люське. Слегка небрежный свободный стиль в одежде, отросшая стриж-

ка, небольшая щетина на лице. Не было в нем той строгости и официальности, присущей конторским чиновникам. - Редкий рисунок на камне,- сказал мужчина. - Да что Вы! Обычный агатик…моховый… – голос у Люськи отчего то стал бархатным вперемежку с хрипотцой. Эти серьги были ее гордостью, овальный большой камень был вставлен в простую оправу, но сам камень был непростой, на его поверхности отчетливо прорисовывался пейзаж - болотная трава, камыши и птицы, широко раскинувшие крылья. - Но это Вы скромничаете, – помолчав, он добавил.- Попрошу Вас принять небольшой презентик. Мужчина привычным жестом вытащил из сумки коробку конфет и галантно преподнес это Люське. Девушка с благосклонностью королевы приняла подарок, уже предвидя, что нужно посетителю, но в этот момент вылетел злой, взъерошенный директор, четко приказал - «Ко мне не впускать!» и тут же исчез за дверьми своего кабинета. Люся, глядя на посетителя, пожала плечами и развела руками. Мужчина все понял, но лицо его не выражало никакой досады и он, кажется, даже обрадовался этому: - С вашего разрешения, позвольте мне подождать в обществе такой прелестной девушки. От грубой лести у Люськи заалели щеки, и она, включив все свое обаяние и распушив «хвост»,

принялась хлопотать вокруг мужчины, предлагая чай, кофе, и уже примеряя на него роль «жениха», а он уселся в кресло, закинув ногу на ногу и, покачивая ею, весело посматривал на девушку. Но тут уверенно вошла в приемную длинноногая посетительница, цокая каблучками, не обращая никакого внимания на секретаршу, подошла к Люськиному потенциальному «жениху», по-хозяйски чмокнув его, спросила: - Ну, как, милый, уже договорились? - Ты немного поторопилась, дорогая - ответил мужчина. - Девушка, это ваша прямая обязанность - доложить шефу о посетителях, почему вы до сих пор этого не сделали?- высокомерная нахалка бесцеремонно обратилась к секретарше. Люся переменилась в лице, кокетливое настроение как водой смыло, и она с нагловатой ухмылкой отчеканила: - Сегодня приема не будет. - А завтра? - А завтра директора вообще не будет! - А когда будет? - Недельки через три, у него длительная заграничная командировка! - А нельзя ли…- уже просительно обратилась красотка, спесь с нее как рукой сняло. - Нельзя! А сейчас попрошу вас освободить приемную, и не мешайте работать! – забыв секретарскую тактичность, прокричала Люся. У Люськи внутри все кипело. После их ухода она

кинулась открывать форточку, даже приятный дорогой запах духов длинноногой дамочки вызывал раздражение. На улице она увидела, как бывший посетитель запихивал свою даму в блестящий новенький автомобиль, а она не желала садиться и, жестикулируя руками, что-то ему доказывала. «Ну почему? Как только попадется мужик приличный, так обязательно уже занят».- думала Люся. Зазвенел телефон, Люся с раздражением схватила трубку: - Приемная! - Это я, Шурик…знакомый мужской голос. «Какой Шурик? Который?»- пыталась вспомнить Люся, перебирая всех «Шуриков». - Я еду к тебе! - твердо прозвучало в трубке. - Жду! – единственное, что пришло на ум Люське. После работы девушка пошла на станцию встречать Шурика, с трудом вспомнив его, разговаривая с ним по телефону. Только одного она не могла понять, откуда он узнал номер ее рабочего телефона? Наверняка уговорил одну из молоденьких медсестер посмотреть Люсину историю болезни. Издалека девушка увидела знакомую высокую фигуру, лишь с той разницей, что нога уже была не в гипсе. Подойдя, Люся остановилась внизу, а Шурик остался стоять на платформе. Вид у него был важный, в руках держал три гвоздички, тощую фигуру обле-

гал элегантный костюм, воротничок белоснежной рубашки отутюжен до хруста, а на ногах обычные кеды, почему-то без шнурков. - А на шнурки денег не хватило? – без приветствия сказала Люся. - На носки тоже….приподнимая брючины и оголяя волосатые тонкие ноги, ответил, улыбаясь, Шурик. Спустившись, Саша с такой нежностью посмотрел на девушку, что у нее перехватило дыхание, а его разноцветные глаза излучали невероятное тепло и притягивали как магнит. Он протянул руку, девушка покорно вложила свою ладонь в ладонь мужчины и взглянув друг на друга, они молча пошли по тропинке. Оказавшись перед магазином, зашли внутрь, купили выпивки, продуктов. И так же молча, пошли домой к Люсе - оба понимали, что идти больше некуда. - Красотища-то какая!- не выдержал Саша. Они шли мимо бесконечных торфяных карьеров. Ветра не было, и вода была спокойна. Только блики заходящего солнца вспыхивали на черном атласе водной поверхности, да отражались в ней небольшие, заросшие сочной зеленью, островки с одиноко стоявшими деревцами. По берегам кое-где росли маленькие березки, плавно изогнутые ветки которых, доставали почти - что до воды. - Ты хоть сама-то осознаешь, в каком красивом месте ты живешь? - Да мы уж привыкли, не замечаем, глушь, она

и есть глушь…. - Пожила бы в городе, оценила бы все это! - Да я вообще не понимаю, как люди могут в городе жить, дышать же не нечем! Когда они дошли до поселка, Саша просто остолбенел от открывшейся картины - огромная «поляна» почти что круглой формы, окруженная карьерами, и только с одной стороны вдалеке виднелись ровные стволы корабельных сосен с зелёными кронами. А в центре беспорядочно были разбросаны длинные деревянные домики, где в палисадниках пестрели яркие цветы. Большие участки земель были не тронуты, буйствовала высокая густая трава, среди которой редко стояли старые тополя и молоденькие березки. Посередине поселка вилась бледно-желтой змейкой грунтовая дорога. - Вот мы и пришли.сказала Люся. - Что-то дом твой не похож на остальные. - Так это бывшая школа, на работе выхлопотала, а начальству не жалко, кому нужны квартиры в этом захолустье, до станции -то как далеко! Раньше в этом доме была начальная школа, дом разделили пополам и отдали под жилье на двух хозяев. Мне досталось целых три комнаты, одна из которых - бывший спортзал. Две веранды, в одной из них раньше детишки занимались физкультурой в дождливую погоду. И участок мне достался, вона какой большой! Уже с яблонями и со смородиной. Только внутри квартиры было скудно и убого,

такие площади Люсе нечем было заставлять. Но Шурик был в восторге от жилища. - Вот это хоромы! первое, что произнес Шурик, зайдя в дом. - Нравится? Тогда ты за водой сходи, а я картошку почищу…нет, пожалуй, ты и за водой и картошка на тебе, а мне надо к родителям. Схватив сверток с гостинцами, Люся убежала. «Во дает! Привела в гости, и уже командует, ну мать-командирша!»- но ничего тут не поделать, пришлось Шурику заняться по хозяйству. Люся уговаривала сынишку переночевать сегодня у бабушки с дедушкой. -Не хочу! Хочу домой!- Даня не мог понять – почему сегодня мама не забирает его. - Маленький мой, ну так надо! -Ты меня не любишь? У Люси сжалось сердце. - Ты мой самый любимый, самый главный для меня человечек на всем белом свете! Только одну ночку сегодня… потерпи, а завтра я тебя обязательно заберу! - А ты не обманешь? Люся улыбнулась. - Да чего ты его уговариваешь? Иди…иди… небось хахаль там заждался!- мать сурово смотрела на дочку. - Да ладно тебе, мать, дело молодое, иди, иди, дочка,- отец выпроваживал Люську. Вернувшись, Люся увидела накрытый стол рассыпчатая картошка в

глубокой миске дымилась посреди стола, чисто вымытая зелень лежала большими пучками, колбаса аккуратными кружочками розовела на блюдце, а два стакана были наполнены выпивкой. - Ну, мужик, ты даешь! Хозяйственный……. - Да, я такой…. - Приглашай, не тяни! А то слюной захлебнусь! Они руками брали картошку, смачно жевали перья молодого лука, макая его в крупную соль, и запивали всё креплёным вином. - Ах, жаль! Под такую закуску водочки бы! – Саша не постеснялся выразить свое желание. Ни слова ни говоря, Люська кинулась к холо-

дильнику, вытащила бутылку водки и торжественно водрузила ее на середину стола. Спустя какое-то время девушка почувствовала, что очертания предметов становятся размытыми. Она хотела сфокусировать зрение на отдельных предметах, но у нее ничего не получалось, все плыло, все было в движении и только лицо Саши было четким, манящим и прекрасным. Наутро Люсю разбудил будильник. Не открывая глаз, она пыталась вспомнить события прошедшей ночи, но кроме рваных кусков чего-то «сладкого» ничего не могла вспомнить, ничего в одну ленту не склеивалось. Черный локон куд-

(

Побывать на Байкале было моей давнишней мечтой. Еще в детстве, сестра моей бабушки Антонина Дмитриевна рассказывала мне о своих впечатлениях, которые остались в ее памяти на всю жизнь. Антонина Дмитриевна в тридцатые годы вместе с мужем жила и работала на Дальнем Востоке. Муж т. Тони, так я ее с любовью называла, был военным, и по долгу его службы они кочевали с места на место. И возле Байкала, да и по Байкалу, даже в зимнее время, они проезжали много раз. Впечатления от увиденного навсегда остались в ее сердце. Ее рассказы о батюшкеБайкале, о его нево-

рей приятно щекотал Люськину щеку. Осторожно повернув лицо, она увидела Сашины закрытые глаза, веки со жгуче-черными, красиво изогнутыми ресницами чуть подрагивали, крылья ноздрей тонкого изящного носа ровно поднимались и опускались. Волна нежности накатилась на Люсю, она, как ласковая кошка, постепенно, не торопясь, стала прижиматься частями своего тела к разгоряченному телу Шурика. Уловив легкое движение мужчины, томно прошептала: - Ты мне нравишься…… бродяга…. - И ты мне….. Авт ор : Татьяна

Г лу шк о

: образимой красоте, величественности, о какой-то уникальной энергетике, о влиянии которой на человека я в то время ничего не понимала, запали где-то в глубине моего детского сознания. Мы любили с ней летом ходить в лес за ягодами, и наши с ней походы в близлежащий лес сопровождались всегда разговорами о ее прошлой жизни, путешествиях и впечатлениях, которые в моей душе рождали желание побыстрее вырасти и непременно увидеть то, о чем она с такой любовью рассказывала. Создавалось впечатление, что уральская природа вдохновляла ее на воспоминания о Байкале.

Тетя Тоня часто называла Байкал почему-то священным. Меня все это завораживало. Неудивительно, что о нем до сих пор слагают легенды. Но реальность его всегда была сильнее всяких легенд. Этот заповедный край всегда был знаменит на весь мир. В его известности, думаю, заложена некая необъяснимая магическая сила. И теперь я понимаю, чем он так манит к себе. Если ты побывал на Байкале хотя бы один раз, то навсегда оставил в своей памяти незабываемые картины чудесной байкальской природы, зеркальную чистоту водного массива, а также некую его магическую притяга-

тельность, тайну, Ступу мира. Поэтому моя детская мечта увидеть Байкал своими глазами все это время неслучайно жила где-то внутри меня. Но осуществить ее было сложно. Вначале учеба, потом замужество, а в связи с этим постоянная нехватка денег. А потом еще и переезд на Север надолго отодвинул воплощение моей мечты в реальность. Живя уже на Колыме и каждый раз собираясь в отпуск на материк, я говорила себе: -Билет буду покупать до Хабаровска, а далее на поезде до Свердловска. Хочу увидеть Байкал своими глазами. Я реально представляла себе и расстояние, которое нужно будет преодолеть от Хабаровска до Свердловска, и время, которое будет потрачено на эту поездку. Но сила мечты была сильнее тех трудностей, которые никогда не пугали меня. Знала также из рассказов опять же моей дорогой Антонины Дмитриевны, что железная дорога идет вдоль озера. -Пусть я увижу его только из окна вагона,- тогда решила я для себя. Голос моей детской мечты звал меня неотступно в голубую даль сибирской тайги, где и скрывался «священный Байкал» -Только бы посмотреть, только бы ощутить значение того величия, о котором там много рассказывала т. Тоня. Неужели он так красив? Неужели даже из окна поезда можно видеть чистое дно озера и даже на большой глубине? И о какой это царской дороге,

она называла ее еще и Александровской, она вела речь? Что там можно интересного увидеть? И каждый раз моя мечта и желание увидеть Байкал отодвигались до следующего отпуска. И так все пятнадцать лет, прожитых мною на Колыме, я только каждый год будоражила свое воображение. Поездка на Байкал все время откладывалась. И вот я вышла на пенсию, на так называемый заслуженный отдых. Сразу задалась целью - подкопить денег, взять с собой внуков и непременно следующим летом отправиться в путешествие на Байкал. Зима пролетела незаметно. Весной я уже лазила по Интернету, изучая всю информацию по Байкалу. Как только закончился учебный год у моих внуков и начались каникулы, я поехала за билетами. Билеты в плацкартном вагоне до Иркутска были уже на руках. Все с нетерпением ждали дня отъезда. И вот он настал. Со станции Тихорецкой мы начали отсчет километров, длиною в десять тысяч верст. Внуки были счастливы тем, что ехать нам очень далеко, что мы все едем туда, куда не знаем сами. Но это их ничуть не пугало, так как им казалось, что их бабушка все знает, самое главное она знает, куда она едет и зачем едет, поэтому волноваться, где мы устроимся, и как нас встретит чужой нам край, не имело для них никакого значения. Мы ехали путешествовать, как принято сейчас говорить, «дикарями» Поэтому наша поездка у мно-

гих соседей по плацкарту вызывала явное недоумение. Но мои внуки были горды тем, что мы не боимся трудностей и смело идем им навстречу. На вопрос любопытных соседей: -Откуда вы едите?обычно спрашивали они у Максима. Он у нас человек общительный в отличие от Марины, поэтому с удовольствием отвечал на все их вопросы. -Из Краснодара, – так было проще им объяснять, так как наш Красносельский никто не знает, а Краснодар у всех на слуху. - А куда?- не унимались они. Максим с особым чувством достоинства отвечал нашим попутчикам по плацкарту. -Путешествовать с бабушкой по Байкалу. Путешествовать это слово он произносил с особой интонацией. Мой внук явно хотел возбудить зависть у окружающих. У него это получалось. - А у вас там родственники живут?- спросила женщина, по возрасту годящаяся мне в матери, теперь уже с явным любопытством. Я сидела в соседнем купе. Естественно, была невольным слушателем их разговора. Ее вопрос вызвал во мне бурю внутренних эмоций: - Неужели эта пожилая женщина не понимает, что путешествовать к родственникам не ездят! - думала я про себя, не вмешиваясь в их беседу, участником которой был мой внук, а не я. -Нет,- ответил Максим. -А куда же вы то-

гда едите?- с особой настойчивостью допрашивала она моего внука. - Мы едем за бабушкиной мечтой,- без всякой иронии в голосе произнес он. Дама, услышав эту реплику, скривила лицо и ухмыльнулась. -Молодец ваша бабушка, что отважилась на такой рискованный шаг,- в разговор вступил молодой человек. Видно было, что это был студент, ехавший домой к родителям. А его сосед, позднее из разговора я поняла, тоже много путешествующий, продолжил,- Ваша бабушка еще и романтик в душе. Путешествовать, да еще так далеко, поделом только романтикам. А пожилая дама недоброжелательно при этом добавила: -Еще и сумасшедшим. Ехать наобумда еще и с такими маленькими… Я бы никогда не решилась. Я была невольным слушателем их разговора. Естественно, меня чутьчуть задевала сказанная ею пренебрежительным тоном эта реплика, но разговор шел не со мной, а с моим внуком, поэтому делала вид, что это не про меня. Да и была уверена в том, что мои внуки уж точно не считают свою бабушку сумасшедшей. То, что они учащиеся еще начальной школы, это не значит, что они маленькие. Главное, что они любознательные и такие же романтики, как и их бабушка. Они просто были счастливы оттого, что ехали и наслаждались поездкой и любовались миром. А

ту д аму мне искренне было жаль. - Перестала она радоваться жизни,- думала я про себя.- А куда мы едем? Этот вопрос вообще казался мне наивным. В наше время не нужны родственники для того, чтобы куда-то поехать и что-то посмотреть. Было бы желание. А Максим не смеялся надо мной, когда говорил, что едет за бабушкиной мечтой. Увидеть Байкал было и его желанием. И в этом обоюдном желании наши чувства совпадали. Четыре с половиной дня пролетели незаметно. Большие и маленькие города, бедные русские деревни оставались позади. Красноярск напомнил мне о том, что мы едем по матушкеСибири. Стена сибирских лесов провожала нас от станции к станции. При подъезде к Иркутску волнение охватило не только меня, но и ребят. Думаю, что это естественное состояние, которое испытывает человек, попадая в незнакомый для него город. Немного пугала неизвестность. Но я быстро справилась со своим волнением, как только оказалась на перроне вокзала. Реклама сервис-центра для приезжающих сразу привлекала мое внимание. Услугами внимательных работников данного центра мы и воспользовались. Был июнь месяц, вторая его половина. Иркутск встретил нас необыкновенной жарой. Она нам была нестрашна, к ней мы были уже привычны, поэтому только радовались ярким, солнечным и,

как мне казалось, не посибирски знойным дням. Устроившись в самой дешевой гостинице Иркутска, точнее в бывшем Доме геолога, смыв с себя всю грязь пятидневного путешествия, мы со внуками отправились изучать старую часть города. Первым делом решили сразу пойти в дома-музеи декабристов. Естественно, это была моя идея. Найти их не составляло труда, так как каждый житель Иркутска с особым воодушевлением рассказывал нам путь до той улицы, где жили в свое время эти замечательные люди, честь и совесть всех времен. Когда-то тот квартал, где располагались их дома, был культурным центром Иркутска, и я поняла, почему так иркутчане гордятся его бывшими хозяевами. Духовная сила декабристского движения оставила свой неизгладимый след по всей Сибири. Многие поколения иркутчан воспитывались на их глубинных культурных и духовных традициях. Прошло уже два века а со времен тех событий, известных всему миру, но память о декабристах, судьба которых обрекла их умереть за народ уж если не на виселице, то на каторге точно, живет в душе каждого человека, а уж жителя этого города, безусловно. По пути к музею я вкратце рассказала внукам, кто такие были декабристы. Воспоминания об этих людях натолкнули меня на размышления. - Да, «золотой цвет» нации завещал Иркутску свой нерастраченный, не загубленный каторгами, интеллектуальный потенци-

ал. Великие люди, «кованые из чистой стали с ног до головы» оставили свой след на сибирской земле на многие века вперед. И Слава Богу, что горожане ценят это. Усадьба князя Сергея Григорьевича и Марии Николаевны Волконских и внутреннее убранство дома действительно были уникальны. Хотелось прикоснуться к вещам, которые сохранили энергетику своих хозяев, представить, как жилось в этом,как показалось моим внукам, уютном доме «утаенной любви» А.С.Пушкина, Ятридцать с лишним лет на уроках литературы, с чувством глубокой симпатии и гордости рассказывала своим ученикам о судьбе умной, красивой, любимой всеми Маше Раевской. Как женщина, восхищалась ее беззаветной верностью и преданностью своему мужу. Как человек была в восторге от ее понимания счастья: «…счастье найдешь всюду, при любых условиях; оно зависит, прежде всего, от нашей совести; когда выполняешь свой долг, и выполняешь его с радостью, то обретаешь душевный покой» Как здорово сказано. Счастье в нашей совести. Если совесть спокойна, то и душевная благодать присутствует всегда в нас и соответственно несет радость нашему бытию. Все просто. Но какая сила характера стоит за хозяйкой этих слов! И вот передо мной будуар княгини М.Н.Волконской Я представила себе, как по вечерам за пирамидальным фортепиано сидела красивая Мария Волконская и тихо пела

«Колыбельную» своим детям. Думаю, в этой песне всегда звучала глубокая тоска по их первенцу Николеньке, оставленного по требованию царя в имении ее родителей и умершем в младенческом возрасте. Но это отдельная история. А глядя на подлинные вещи, которые принадлежали хозяйке дома, я понимала, какую огромную любовь несли они поколениям, которой Господь наградил Марию Николаевну при жизни. В музее-усадьбе мы были одни, поэтому работница, сопровождавшая нас по хозяйским комнатам, разрешала моим внукам прикоснуться не только зрительно, но и потрогать руками те реликвии, которые принадлежали этой замечательной семье. Марина долго рассматривала трубку, вышитую бисером собственноручно Марией Николаевной в подарок своему мужу. Талант этой замечательной русской женщины был наяву. Больше всего моих внуков поразил Зимний сад на застекленной веранде, устроенной еще в свое время хозяйкой дома. Этот райский зеленый живой уголок и сейчас радует глаз посетителей. Я представила, как нежно и трепетно за своими зелеными питомцами ухаживала Мария Николаевна и сколько радости они приносили ей во «глубине сибирских руд». Поблагодарив работников музея-усадьбы и сфотографировавшись с ними на память, мы отправились в еще один дом-музей, располагающийся на соседней, параллельной улице, неподалеку от дома Вол-

конских. Это был музейпамятник дома Муравьевых. Конечно, он по своему внутреннему убранству был гораздо скромнее, но и мне и моим внукам запомнилось полуподвальное помещение дома, где хранятся предметы, напоминающие нам о самых суровых каторжных днях декабристов. Молотки, тележки, кандалы, соединенные между собой цепью, и другие предметы скромный бытовой каторжной жизни. Молотокмотыга- орудие труда каторжан был неподъемен. Максим с трудом оторвал его от пола. Весил он килограммов двенадцать. А ведь его нужно было не только держать в руках, но и работать им. Кандалы привлекли особое внимание. Внукам было непонятно, с какой целью они использовались. Пришлось объяснить. Они осмотрели кандалы со всех сторон, даже попытались примерить и пробовали сделать в них один шаг. Тяжелые цепи не давали сдвинуться даже им с места. Теперь я понимала, что увидеть своими глазами и прикоснуться не только к истории этих уникальных вещей, но и на мгновение пережить всю тяжесть физических и нравственных страданий этих прекрасных граждан своего Отечества можно было только здесь, держа в руках эти предметы из коллекции музея. И это многого стоило. Глядя, как внуки примеряли, на ощупь прикасались к истории восемнадцатого столетия, я стояла в стороне и думала про себя. - Ради чего эти молодые люди обрекли себя на страдания. Лучший цвет

нации России того времени, имевшие и потерявшие все. Ради чего? Ради демократических перемен в России? Оценили ли их подвиг при жизни? Думаю, да. Их патриотизм и сегодня вызывает особые чувства не только в умах моих современников, но и в душах моих внуков. А мое сердце несет огромное чувство благодарности за их высокие помыслы и дела. И сегодня, когда я пишу свои записки о путешествии на Байкал, ловлю себя на мысли, почему мы сразу не поехали на озеро, а пошли с ребятами именно в музеи декабристов города Иркутска. Мы обязаны были отдать дань памяти тем, кого по праву называли совестью не только своей эпохи, но и до сих считают совестью всех времен. А на следующий день мы поехали в Листвянку. Этот байкальский поселок находится в шестидесяти километрах от Иркутска на берегу озера Байкал. Маршрутное такси мчало нас по побережью реки Ангары. Такие красивые места я видела только на Севере. Максим постоянно дергал меня за руку. Он восхищался увиденным, постоянно дергая меня за руку : -Бабушка, смотри, какая красота! - Да, да, Максим, я вижу. – отвечала я ему. И сердце мое также наполнялось радостью от увиденных воочию картин Сибирской природы. По пути решили заехать в музей деревянного зодчества, который находился в двадцати километрах от Листвянки. В это ут-

ро мы были первыми его посетителями. Стрелка – указатель вела нас по тропинкам на берег реки Ангары. Брильянтовая зелень трав, чистый, дурманящий запах леса, полевые цветы, удивительно нежные, мимо которых теперь уж не могла пройти Марина, вызывали очередной восторг теперь уже у обоих. Теперь уже восторгалась Марина: -Бабушка, смотри, какие красивые цветы. Как они называются? Бабушка, бабушка, глянь, а эти еще красивее. Она радостно бегала по лесу от одного цветка к другому, ласково прикасалась носом то к одному, то к другому, при этом приговаривала: - Мои вы золотые. Цветы действительно были цвета золота и даже чем-то похожи на уральские купавки, но это был цветок другого названия. Я так и не узнала у местных жителей, что это за цветок. Полежав в траве и сфотографировавшись на память в гуще этих лесных сибирских красавцев, насладившись их целебным запахом, пошли дальше. Мы незаметно подошли к Ангаре. Ангара встретила нас своей неописуемой красотой. Меня поразил цвет воды. Я видела зеркально чистые реки на Колыме, и мне казалось, что сибирская река меня не удивит своей прозрачностью. Однако Ангара отличалась не только своей зеркальной чистотой, но искрящимися в лучах утреннего солнца играющими желто- изумрудными бликами на тихой глади реки. От этой игры бликов невозможно было оторвать

глаз. Отражение хвойных лесов, возвышающихся над Ангарой, также украшало ее своей цветовой гаммой. Вообще, я люблю смотреть на воду, а тем боле не ту, которая радует глаз. Насладившись феерической красотой сибирской непослушницы, пошли искать строения музея «Тальцы». Ангара осталась позади. А мы шли к тем деревянным строениям, которые являли культуру сибирского зодчества конца 18 и 19 веков. После прогулки по лесу и встречей с Ангарой вблизи предметы сибирского зодчества при первом посещении большого впечатления не произвели. Решили приехать еще раз. А теперь на Байкал и только на Байкал! Свой путь продолжали опять на маршрутке. Максим на сей раз сидел впереди, рядом с водителем. Волнение приближающегося момента встречи с Байкалом чувствовала не только я, но и он. Теперь он уже не давал покоя водителю. И вот настала долгожданная минута встречи с ним не только для меня, но и для моих внуков. Водитель уже говорил, что мы едем мимо Байкала, а я все думала, что Ангара не отпускает нас. Непонятно было, где заканчивается Ангара, а где начинается озеро. -А где та граница, которая отделяет Байкал от Ангары,- спросил Максим у водителя. -Видишь камень на середине реки. Вот он и условно является границей.ответил водитель маршрутки. - А почему камень указывает на границу? -не

унимался мой внук. -На этот счет существует легенда, подтверждающая наличие именно этой границы. -А что это за легенда?- не отступал он. -Да ты ее должен знать. Ты в школе учишься? -Да. - И что не знаешь. -Нет. -Тогда слушай. У Байкала было много сыновей и только одна дочка. Полюбила она Иркута и убежала в его владения. А отец не мог простить дочери измены, вот и бросил ей во след камень. Так и лежит он напоминанием отцовского упрека за непослушание своей дочери. Интересно. -Да. -Читай больше,сынок. Будешь много знать. Да и бабушку почаще спрашивай. И слушаться не забывай! С таким напутствием Максиму от водителя мы вышли из маршрутки и направились к самому берегу озера. Прохладный воздух с озера сразу же почувствовали своим разгоряченным телом. Здесь не было так жарко, как в Иркутске. Хотелось даже потеплее одеться. Возле озера лежало выброшенное на берег водами озера огромное бревно. Я села на него и не верила своим глазам, что у моих ног простиралась моя мечта, к которой я шла почти сорок лет. Несмотря на то, что погода явно не располагала на то, чтобы загорать, а тем более купаться, ребятишки разделись и пошли проверять воду. Я тоже решилась зайти в священные воды Байкала хотя бы по щиколотку. Вода была

не просто холодная, она была леденящая. Я сразу вспомнила холодные реки Колымы. Секунд тридцать мне хватило чтобы почувствовать, как мои косточки заломила байкальская вода. С резкой болью в ногах я поторопилась выйти из воды и, чтобы разогреть ноги, стала прыгать на камешках. А потом, сидя на бревне возле самого озера, я еще долго ощущала тот внутренний холод, который, как мне казалось, долго не отпускал мои больные косточки. Я внутренне желала им исцеления от прикосновения чистейших вод этого для меня священного озера. Мое подсознание меня не обманывало. Глубоко вдыхая чистейший воздух, наслаждалась любованием чудеснейших картин неповторимой Байкальской природы, простиравшихся во все его стороны…От этого неповторимого чудесного погружения в этот, когда-то для меня сказочный, а сегодня в реально сбывшийся мир моей мечты меня отвлекали только внуки. Их реакция встречи с Байкалом была иной. Несмотря на прохладу, они сразу разделись. Я ворчала на них, но оторвать их от воды просто было невозможно. Беспокойство вызывал Максим, так как он в дороге приболел, и его мучил насморк. В конце концов они не только насмелились зайти в воду по щиколотку, они искупались. Максим даже окунулся с головой. Надо было видеть его физиономию, когда он показался из воды..Он долго крутил головой, на минуту даже потерял дар речи, выбегая из озера на берег и

судорожно трясясь всем телом. Потом выговорил: -Бабушка, у меня даже мозги от холода сжались. Думала, что он заболеет после этого купания. А, к моему удивлению, его хворь как рукой сняло. Он потом сам шутил над собой: - Вода Байкла забрала все мои болячки, значит, ты не зря говорила, что в ней есть не только священная сила, но и целебная тоже. Мои внуки увлеклись исканием красивых камушек на берегу, а я еще примерно с час сидела на этом бревне в одиночестве и, глядя на безбрежную голубую гладь Байкала, радовалась в душе тому, что моя детская мечта наконец-то сбылась. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что мне как будто здесь все знакомо, что я здесь была всегда, я чувствовала где-то в глубине своей души умиротворение. Я сидела у святого озера и испытывала необычайную радость в своем сердце. Это было неописуемое состояние. Его надо пережить, чтобы понять силу моих эмоций. Листвянка приняла нас как самых благодарных путешественников. Мы обошли ее вдоль и поперек, хотя там и заблудиться –то было негде. Взбирались на сопки, у подножия которых и располагались скромные строения байкальской деревушки. Да, да, деревушки, потому что по современным меркам нашего градостроительства, иначе Листвянку и не назовешь. С высоты сопок озеро еще было красивее. Побывали в Лим-

нологическом музее, с большим интересом понаблюдали за жизнью байкальских нерп. Незабываемое впечатление оставила также экск ур сия по Круг о Байкальской железной дороге, которую называли в свое время «золотой пряжкой Сибири». На туристическом поезде мы проехали 84 километра по западной части Байкала от Слюдянки до порта Байкал, останавливаясь в самых интересных и красивых местах. Хотя можно сказать, что картины чудной байкальской природы можно было видеть на всем протяжении пути до порта Байкал. Проехали пятьдесят речек, четыреста мостов, преодолели тридцать девять туннелей, прошли пешком по самому длинному - 548 метров. Галереи, арки, подпорные стенки, а их построено было на всем протяжении дороги около двухсот пятидесяти - все это поражало меня и моих внуков масштабностью строительства того времени и прочностью. Этот архитектурный памятник и сегодня восхищает туристов своей мощностью и красотой сооружений. Но при этом мне было грустно смотреть на те строения, в которых живут сегодня рабочие и обслуживают этот участок уникальной железной дороги. Богатейшая природа и беднейший при этом ее народ!!! Грустно было смотреть на эти бараки, которые, как мне показались, тоже теперь являются достоянием истории строительства. Я согласна, если бы их сохранили как памятники зодчества тех

лет, а то в них продолжают жить и работать люди. Что поделаешь!?. Такова Россия!?. Как говорил поэт «умом Россию не понять!» Против этого после увиденного ему не возразишь. Люди с их проблемами оставались, а мы ехали дальше. Величественный Хамар-Дабан на противоположном берегу озера проводил нас своей суровостью на фоне вечернего заката. Не отрывая от него глаз, я еще долго издалека рассматривала его, находя в нем сходство с лицом человека, сидящего вполоборота. И чем дальше уходил поезд, огибая берега Байкала, тем зримее менялась величественность этого гиганта на его суровость и неприступность. Незаметно подъехали к порту «Байкал» На этом и закончилось наше незабываемое путешествие по КругоБайкальской железной дороге. Наше пребывание на Сибирской земле пролетело незаметно. Мы совмещали свою культурную программу с поездками на Байкал, где мы потом просто отдыхали и наслаждались свежестью байкальского воздуха. Мы обошли все музеи Иркутска, побывали в Картинной галерее, просто гуляли по городу, любуясь его архитектурой. В предпоследний день решили с ребятами поехать попрощаться с батюшкой-Байкалом, с Ангарой и еще раз посетить музей зодчества «Тальцы». На этот раз нам повезло. В «Тальцах» был праздник. Двери всех домов и бурятских юрт были открыты. Мы, никуда не торопясь, обошли все строения,

побывали в бурятской юрте шамана, познакомились с местными ремеслами, полюбовались изделиями из бересты, увидели, как на наших глазах работают гончары. Мои внуки покачались на качелях, попробовали даже походить на ходулях. Посещение «Тальцов» и для нас был тоже праздником. По пути к остановке Марина уговорила меня разрешить ей нарвать маленький букетик из сибирских полевых цветов. Мы попрощались с Ангарой, бросили по копеечке, чтобы вернуться еще раз и поехали на Байкал. Что мы могли взять на Байкале как дорогое напоминание о нем. Конечно, красивую гальку и камешки, отполированные водой, но хранящие энергетику этого священного озера. А еще купить сувениры. Что мы и сделали. Мы уезжали, но знали точно, что еще вернемся, поэтому грусть прощания не щемила наши сердца. Мы с ребятами твердо решили, что в следующий раз мы поедем на остров Ольхон, малое море Байкала. Поэтому в последний день мы решили обойти пешком всю старую часть Иркутска. И начали с посещения духовных храмов. В областном музее, который находится в бывшей Спасской церкви, нам посчастливилось залезть на колокольню. Старая часть Иркутска как на ладони. Но меня поразило не это. Буквально в ста метрах от Спасской церкви Богоявленский монастырь, отреставрированный и сверкающий на солнце своей красотой. Рядом с ним костел, правда, недействующий. В данный момент там нахо-

дится органный зал. Работники музея нам сказали, что на месте здания областной администрации, которая также находилась недалеко от музея былкрасивейший Казанский кафедральный собор. Его снесли в двадцатые годы и на этом месте построили здание обкома партии, в котором сейчас и работают областные чиновники. Меня поразила одна информация. В небольшом провинциальном Иркутске до Октябрьской революции было пятьдесят восемь храмов. И все эти храмы строили на деньги сибирских купцов. Какое благое дело они творили! Это еще раз подтверждает мою мысль о благородном взаимном служении совести этой священной земле здесь во все времена. До бывшего Знаменского монастыря, ныне церковь Знамения Господня, мы шли пешком по берегу Иркутского водохранилища. Не посетить ее мы не могли. Во-первых, в ней был убит Колчак. А вовторых, шли поклониться могилам Екатерине Трубецкой и ее сыночку, а также могиле декабриста Панова. Скромные могилки, находящиеся в ограде храма. Я стояла над ними и думала: - Неужели они заслужили такой малой благодарности на этой земле. Скромные земляные холмики. Потом поймала себя на мысли, что это неважно, что находится над тобой. Сотни людей, каждодневно приходящие в церковь Знамения Господня не просто проходят мимо, а с чувством глубокого уважения кланяются в пояс и молча

отдают дань памяти этим мужественным людям. И это, наверное, главное, что и требуется от нас, живущих сегодня. Я, стоя у могилки, рассказала внукам, что Трубецкая первая из жен декабристок проложила путь к своему мужу в Сибирь, и что, сибирская земля навсегда завладела не только ее душой, но и ее прахом. Я попыталась объяснить им, что же двигало ею. Мне вдруг именно здесь вспомнились строки из стихотворения Бестужева-Марлинского: » Я не исчез в бездонной мгле, а сединой веков юнея, раскинулся я благом по земле, воспламеняя и светлея!» Я стояла в окружении своих внуков и думала о том, что эта скромная, но мужественная женщина «не исчезла в бездонной мгле» сибирских просторов, ее высокий дух всегда пребывает с нами, и она во все века будет тем положительным примером святых женщин, «высоких по характеру и русских по сердцу» Действительно, их высокие помыслы и дела раскинулись «благом по земле» Когда мы выходили из ворот Знаменского монастыря, Максим вдруг предложил еще раз сходить в дом-музей Волконских. Я была непротив, ибо поняла, что невольное соприкосновение с духом этой святой женщины требует продолжения общения с духовным миром ее современников. По пути зашли в храм, который и сегодня стоит в пятидесяти метрах от музея Волконских. Храм, так же хранящий память о своих знаменитых прихожанах. Здесь мы поставили свечи о

здравии и об упокоении и с чувством выполненного долга направились к музею. Еще раз, проходя по комн атам дома Волконских, прикоснулись к духовной ауре их хозяев. Мы были верны себе. Понимая, что наше путешествие заканчивается, а мы посетили самую малость, решили однозначно, что приедем еще в этот действительно уникальный край. Уже в поезде, осмысливая и делясь впечатлениями с соседями по плацкарту, я поняла, что Иркутск – это город с особенной душой, для которого честь, достоинство и порядочность являются неотъемлемой его частью. Я рада, что город сохранил традиции и духовную культуру своих предков. Его смело можно назвать добрым городом. А что касается озера Байкал, то его по праву считают озером совести и человечности. Не думаю, что люди едут только лишь убедиться в зеркальном отражении его дна. Едут причаститься им. Увезти в своей душе маленькую частичку его Божественной благодати и красоты. И я благодарна Антонине Дмитриевне за ее рассказы о Байкале. Увидев его своими глазами, я испытала огромное счастье, прикоснувшись сердцем к той духовной силе, которую хранят эти священные места. Думаю, и мои внуки тоже. Автор: Малыгина

Зинаида

# Началась вся эта история с того, что Витькин зять решил построить для его собаки, новую будку: - Хватит ей, бедной гнуться в этой старой развалине, вон, сгнила уже наполовину, да и маленькая она для Мухтарки. - А, делай, чего хочешь, досок вон полно валяется, выбирай и строй хоть дворец, мне некогда этой ерундой заниматься. И новоиспечённый столяр-плотник принялся за работу. Вначале он перестрогал все доски до одной, а это почти два куба. Витька глянул на его работу, плюнул и махнул рукой: - Заставь дурака… - Бать, а чё дальше -то делать, с чего начинать строить? – Подошёл Лёнька к тестю. - Все хорошие дела начинаются с поллитры – сделал Витька умное лицо – бери пузырь и приходи, будем составлять план строительства, а уж по плану-то и дурак построит. Составить план в этот день им не удалось – помешала третья бутылка. Утром зять очухался в бане на полке, а тесть на полу в предбаннике. - Лёха – проскрипел он – на денежку, слётай, возьми чего-нибудь от сердечной боли.

; Зять быстренько сносился в лавку, принёс бутылку вермута: - Вот, валерьянки принёс, пойдёт такое лекарство? - В самый раз – Витька раскупорил бутылку и прямо из горлышка сделал несколько глотков – давай, и ты причастись, голова лучше работать будет. Вскоре пустая тара валялась на берегу, а конструкторы собачьих будок мокли в озере, время от времени вылезая на мостик, чтобы нырнуть. - Ну, всё, хватит хренью заниматься, пойдём проект чертить – скомандовал тесть. Они вылезли из воды и устроились возле бани за столом, разложив бумагу и карандаши. Вскоре проект собачьего дворца был готов. Зять пошёл осуществлять его в жизнь, а Витька, устроившись в тени на террасе, задремал. Вскоре пришла из города его благоверная: - Ты чего это, алкаш прохлаждаешься, иди -ка, посмотри, что зятёк твой натворил, тоже мне строитель, от слова страивать. Витька не любил ругаться с женой, поэтому молча встал, потянулся и пошёл принимать народное зодчество зятя. Когда

он увидел сотворённое архитектурное чудо, то не смог удержаться от смеха: Лёха стоял рядом с будкой, которая была в аккурат с него высотой, и в ширину и длину тоже не меньше. Насмеявшись до колик в животе, Витька выдавил из себя: - Это что? - Понимаешь, бать, я подумал, что в маленькой будке Мухтарке будет неуютно, вот и изменил немного размеры, а оно вон что получилось – чуток великовата. - Чуток? – Опять заржал Витька – да в ней целую псарню поселить можно. Ладно, завязывай пока с этим делом, пойдём ужинать: утро вечера мудренее, завтра что-нибудь придумаем. На ужине тёща поставила зятю магарыч: - Это за Мухтаркино новоселье, будет жить теперь как король в своих хоромах. Перепало и тестю, за компанию. После ужина Витька с зятем вышли покурить на крыльцо. - Эх, хорошо, но мало – попыхивая сигаретой, мечтательно протянул тесть. - Да это, вот, я сейчас мигом - вскочил Лёха – магазин-то ещё не закрылся. - А, давай, пока бабка не видит – махнул

рукой Витька – чеши быстрей! Пока зять бегал в лавку, тесть сходил в огород, сорвал пару огурцов и немного зелени на закуску. Стакан у него был всегда в заначке припрятан на веточке яблони, возле бани. Прилетел с лекарством запыхавшийся Лёнька: - Ну, чё, где устроимся? - Да вон, в будке новой – там места и нам и собаке хватит, зато бабка не увидит. И они, согнувшись, втиснулись в новые собачьи апартаменты. Мухтарка лезть в будку отказался, уж больно из неё перегаром несло. Устроился рядом на крыльце, поглядывая на алкашей осуждающим взглядом. Вскоре из будки послышалось тихое пение – видно здорово мужикам захорошело. Мухтарка тоже начал тихонько подвывать поющим. - Цыц ты, собачье отродье – прикрикнул на него тесть – не мешай душу изливать. Но вскоре видимо душа была излита, Витька ползком вылез из будки и побрёл за ворота, посидеть на лавочке. Лёха остался кемарить в собачей спальне. На лавку к Витьке подсел сосед, тоже слегка под «мухой»: - Здорово, сосед, я смотрю, вы там какое-то строительство затеяли? - Да зять, будку новую собаке изладил – целый дворец, блин. - Ну, это дело хорошее, надо бы обмыть – предложил сосед – пой-

дём, у меня бабка в гости уехала, посидим, поболтаем, а то одному чего-то не пьётся. - Айда! – согласился Витька, и они подались к соседу. Через пару часов, когда совсем стемнело, Витька вспомнил, что пора домой. Попрощавшись с гостеприимным соседом, пошатываясь и спотыкаясь, побрёл в сторону своего двора, придерживаясь за доски забора. - Да когда же он, язви его, кончится – бормотал Витька, чувствуя, что ноги уже начинают его подводить – успеть бы до крыльца добраться. Нак онец, во т оно, спасительное крыльцо, Витька упал на него со всего размаху: - Всё, приехал, перекур – и полез в карман за сигаретами. В это время в будке послышалась какаято возня. - Чё, псина, не спишь, караулишь? – Поинтересовался Витька у Мухтарки. - Уснёшь тут, на досках, все бока отлежал – раздался из будки сиплый голос. Витька подскочил, словно на него кипятку плеснули: - Фу, чёрт, вот допился, уже, что попало, мерещится начало, не может же эта тварь разговаривать! - Сам ты тварь – послышалось из будки – нет, чего ни будь подстелить помягче, а то на голых досках не очень-то

выспишься! И тут Витька понял, что допился, начал сходить с ума – вот и белочка тут как тут. У него откуда-то взялись силы, заскочил в дом: - Там, это – Мухтарка начал по-человечьи гутарить – прямо с порога заявил он бабке, которая вышла навстречу – или я умом тронулся! - Допился, уже с собакой разговаривать начал, дома дел невпроворот, а он по соседям шастает, рюмки собирает. Вот сдам тебя в «наркошу», там может, одумаешься! – Завелась старая. Но вызывать «скорую», всё же пришлось, потому, что Витька начал пытаться разговаривать с котом, потом позвал бабку пообщаться с Мухтаркой. Из «наркоши» Витька вышел другим человеком – решил «завязать» с зелёным змием раз и навсегда, чему были несказанно рады бабка и Мухтарка. Зять тоже стал реже заглядывать в рюмку – боялся по пьяне разболтать секрет «говорящей собаки», которым поделился с тёщей. Он даже и подумать не мог, что этот безобидный маленький розыгрыш, когда он из будки общался с тестем, даст такие результаты. Ведь теперь тесть перестал даже, и думать о выпивке! Автор: Юрий Проскоков

&$ На углу гастронома топтались, озираясь по сторонам, три согбенные фигуры мужского пола. Они как будто выискивали кого-то глазами. - И где его черти носят, то не отвяжешься, а когда надо, не дождёшься – проскрипела пропитым голосом та, что повыше. - Да ну его, давай из горлышка разбанкуем, и разбежимся – внёс предложение небритый тип в полинялой кацавейке неопределённого цвета. Но тут из-за угла выплыл благообразного вида старичок – божий одуванчик. Голова его была увенчана белыми как вата и торчащими во все стороны волосами. - Привет, милёночки, – прошепелявил старикашка – не меня ждёте? - Тебя, тебя, где ты бродишь, хотели уже без стакана обойтись, – загалдели мужики – давай, доставай что ли! Старичок полез за пазуху и вытащил стакан и небольшой солёный огурец. - Ух ты, - удивились мужики, - вот это сервис, даже и закуска есть! Ну, ты Стаканыч молодец! Алкашная братия, недолго думая, прямо здесь, на углу, быстренько распили поллитровку и разбежались в разные стороны. Стаканыч – так назвали дедка алкаши, остался один. Он посмотрел по сто-

ронам, и медленно направился в сторону магазина. Михаил стоял в сторонке и наблюдал за скоростной церемонией распития. Он давно уже заприметил благообразного старичка, который постоянно курсировал возле этого гастронома. Местные бабки, торговавшие около магазина семечками и сигаретами, тепло приветствовали его появление словами: - Здравствуй, Милёночек, иди, семечками угостим. На что тот, шепелявя, отвечал им с юмором: - Шамишелкайте ваши шемешки, а я и беж них обойдушь! Бабки хохотали, угощая его, кто пирожком, кто булочкой, которые он тут же съедал. Видно было, что человек он здесь, уважаемый. Михаила заинтересовал этот дедок, и он решил познакомиться с ним поближе. Когда Стаканыч проходил мимо, остановил его словами: - Уважаемый, можно вас на минутку? - Да хоть на десять – оживился тот – время у меня вагон и маленькая тележка, говори, чего хотел. - Я постоянно вас здесь вижу – начал Михаил – наверное, живёте где-то рядом? - В этом доме и живу, в подвале, – прошамкал Стаканыч – а что, удобно, магазин рядом, да и платить за удобства не надо.

- Как, в подвале, – не понял Михаил – у вас что, квартиры нет? - О-о-о – протянул старичок – это длинная история, вам её лучше не знать, да и зачем? - А может я вам смогу чем-то помочь – ну там, родственников найти или ещё что-то сделать. - Эх, милёночек – вздохнул обречённо Стаканыч – ничем ты мне не поможешь, да и поздно уже – года подходят, помирать скоро. Ну а коли хочешь про жизнь мою узнать – бери беленькую и пойдём ко мне в гости. Там посмотришь, как живу, и сам определишь, помогать или нет. Старичок выжидающе посмотрел в глаза Михаилу. - Да, да, конечно – согласно кивнул тот головой – я не против, идёмте. Они зашли в магазин, Михаил купил поллитровку водки и кой-какой закуски. Стаканыч поглядел на всё это добро и, прищурившись, поинтересовался: - Ты что, голодный, кушать ко мне идёшь или поговорить? - Одно другому не помешает – улыбнулся Михаил – и покушаем и поговорим. Дверь в подвал, куда они подошли, была приоткрыта, из-за неё несло плесенью и застоявшимся спёртым воздухом. Стаканыч повёл Михаила по тём-

ным хитросплетениям подвала, изредка предупреждая о препятствиях. Наконец подошли к деревянной двери в какую-то каморку. Со словами: «милости прошу», старик распахнул её и Михаил, шагнув внутрь, про себя удивился, насколько это жилище не гармонировало с окружающей средой. Здесь было прибрано и чисто, небольшое оконце давало достаточно света, чтобы всё рассмотреть. Порядок чувствовался во всём. Кровать, вернее топчан, заправлен покрывалом, на столе, кроме светильника – ничего. - Ну, как вам мои апартаменты? – поинтересовался Стаканыч. - Вполне приличные – ответил Михаил, выглядывая, куда бы присесть. - Ты вот что, милёночек, садись-ка на топчан, здесь чисто. Не смотри, что в подвале живу, мне добрые люди регулярно бельишко стирают, спасибо им за это. - У вас как у военного – порядок идеальный – сделал Михаил комплимент деду. - А я и был военным, полковник в отставке, так что ты милёночек почти угадал. И кстати мы не познакомились, как извините вас звать-величать молодой человек? Михаил представился. - А меня когда-то Виктором Николаевичем называли – давно это было, теперь вот кто как обзовёт: кто Милёночком, а кто Стаканычем. Да Бог их простит, я не обижаюсь. - А как же вы здесьто оказались, в подвале, ведь наверное, и своё жильё

когда-то было? – задал Михаил вопрос, который так и вертелся у него на языке. - Ты, вот что, наливай-ка по маленькой, а то у нас разговор с тобой не склеится, потом уж поведаю тебе свою историюисповедь. Вижу, добрая ты душа, коли интересуешься такими отбросами как я. - Они выпили, закусили. Стаканыч посидел немного, как бы собирая в кучу растерявшиеся за годы события своей такой непростой жизни. - Вот ты Миша считаешь, наверное, меня обиженным судьбой, или запитой личностью – начал задумчиво Виктор Николаевич – а я наоборот думаю, что это не так. Единственного чего у меня нет на данный момент, это денег. Ну, без них, слава Богу, обхожусь – люди добрые подкармливают. - А как же пенсия? – задал законный вопрос Михаил – Ведь вы же должны как бывший военный, получать приличную сумму! - Эх, милёночек, была у меня и пенсия, и дети, и много ещё чего, было да ушло – опустив голову, с грустью произнёс Стаканыч. Он глянул на Михаила, потом на стол: - Давай-ка ещё по маленькой, а то что-то в горле пересохло, давно не говорил так много. Они выпили, помолчали немного. Стаканыч видимо собравшись с мыслями продолжил: - Да, была у меня семья дружная, полная как говорят – два сына и мы с женой – идиллия! Я слу-

жил, зарплата достойная, часто ездили отдыхать на море все вместе. Но вот как -то в один из моих отпусков я не смог поехать вместе с семьёй на море – срочно понадобился на работе. Жене пришлось ехать одной, дети тоже остались дома – у них появились свои интересы, свои увлечения. Из поездки жена вернулась совсем другим человеком. Она стала рассеянна, задумчива, часто и подолгу разговаривала с кем-то по телефону. Однажды, придя с работы, я не обнаружил её дома, а на столе лежала записка с одним только словом: «Прощай». Вот так, в одночасье рухнула вся моя семейная жизнь. Дети очень переживали, спрашивали у меня, куда пропала мама. Но я им ничего путного объяснить не мог, да и записку показать тоже не захотел, надеялся на то, что одумается, вернётся. Нет, не вернулась, по-видимому что-то серьёзное произошло в её жизни, если решилась на такой шаг. Я пытался искать жену, но все мои попытки не увенчались успехом. Так с той поры её и не видел. Дети после такого поступка матери ожесточились, стали совсем неуправляемыми. Каким-то образом они нашли записку, оставленную женой, и пришли ко мне с предложением поговорить. Начал старший: - Отец, ты как хочешь можешь думать и поступать, но мы с братом решили, что нет у нас больше матери, даже если вернётся – не простим! - Сынки, да ведь вы не знаете, что у неё на душе, может ей самой тяжело

без вас. Неизвестно ещё, где она сейчас и что с ней – попытался я их отговорить от такого решения – она же вас родила, вырастила, нельзя вот так, сразу, отказываться от родной матери! Но сыновья, увы, были непреклонны. Так прошло несколько лет. Постепенно свыкся с мыслью, что детей мне придётся поднимать одному, за все эти годы даже и, не пытаясь найти замену жене – так я её любил! Время шло, одного за другим выучил, а потом и женил сыновей, они обзавелись детьми, получили квартиры от государства. Остался я один в трёхкомнатной. Тоска временами одолевала, хотелось выть от одиночества. Вскоре подал в отставку. Пенсию назначили хорошую, так что ни в чём не нуждался. И тут является ко мне старший сын с женой: - Отец, мы вот подумали, а почему бы тебе не перебраться к нам жить, что одному-то в трёхкомнатной делать? Давай обменяем обе наши квартиры на пятикомнатную, одну тебе комнатку выделим, живи, как хочешь. Уход за тобой будет, ну там, покушать сварить, постирать – это всё жена берёт на себя, а ты отдыхай. Недолго думая, я согласился на их условия, нисколько не задумываясь о будущем. А оно не преминуло показать все прелести жизни квартиранта, коим я себя почувствовал в первые же месяцы жизни в семье сына. Жена его оказалась ворчливой стервой, придираясь ко мне за дело и без дела. Постепенно я замк-

нулся в себе, стараясь как можно реже выходить из своей комнаты. Кушать пробирался ночью, убедившись, что все уснули, или же днём, когда никого не было дома. Но и тут сноха нашла, чем меня достать – начала предъявлять, что ем слишком много, и вообще, продукты ворую. Сын сначала оговаривал её, а потом понял, что это бесполезно и махнул рукой – разбирайтесь, мол, сами! Однажды вечером, заявляются они ко мне в комнату и, немного помявшись, заводят разговор, что денег не хватает, много приходится платить за квартиру, да и дети подрастают, одеватьобувать надо. В общем, предлагают мне пенсию перевести на сберкнижку сына: - А на расходы мы тебе будем выделять, по мере надобности. Я, дурак старый, и на этот раз согласился, сделал, как они просили, о чём вскоре очень пожалел! Прошёл ещё год невыносимой жизни в этом аду. Всё, терпение моё кончилось, надо было что-то делать, и я решил попроситься пожить у младшего сына. Пришёл к ним и, едва только завёл разговор об этом, как сразу же пожалел о своём необдуманном решении. - Ты что, старый, в своём уме? – разоралась сноха – как квартиру, так старшему сыну, а жить сюда пришёл проситься? Даже и разговора быть не может об этом – не нужен ты в нашем доме! А не хочешь жить с ними, иди в пансионат! Сын же, сидел, опустив голову, молчаливо

соглашаясь с женой, и только жалко из себя выдавил: - Ну, ты пойми правильно, отец, нам самим места мало, три комнаты всего, терпи уже и живи у них, ведь не выгоняют они тебя. Как ни горько это было слышать от сына, сердцем я понимал, что в чём-то он прав! Ведь старший, вместе с женой, забрали у меня всё, что только могли – квартиру, деньги и самое главное – свободу. На душе после разговора с сыном остался какой-то неприятный осадок – и этому не нужен! Долго сидел на лавочке в парке, обдумывая сложившуюся ситуацию, выискивая из неё выход. Так ничего не придумав, вернулся домой, и сразу понял, что сын со снохой уже знают о моём визите к младшему. Они сидели со злобой глядели на меня, готовясь нанести очередной удар. Первой начала сноха. Она с визгом в голосе обрушила на мою голову столько обвинений, что их хватило бы с избытком на семерых. Оказалось, что я нахлебник, кровосос, тунеядец и ещё многое такое, чего не мог о себе и подумать! Не споря с ними, молча прошёл в свою комнату, собрал нехитрые пожитки, которые поместились в рюкзаке и, не прощаясь, ушёл, унося на плечах проклятья которыми наградила меня вслед дорогая сношенька. Пенсию свою решил оставить им – пусть пользуются, может она им на пользу будет, да и внукам авось, что перепадёт с неё. А сам как-нибудь перебьюсь, пока силёнки есть,

буду подрабатывать! Долго бродил я в этот день по городу, осмысливая происшедшее. Почему так случилось, что не стал нужен родным сыновьям, что я упустил в их воспитании? Скорей всего просто мало уделял им времени, занятый серьёзной работой. На третий день скитаний познакомился с таким же несчастным дедком, как и я, который нашёл для меня этот последний приют. С сыновьями встречаться мне больше не пришлось, благо живут они на другом конце города. А вот на внуков иногда приходил посмотреть, пока в школе учились. Теперь даже и не знаю, где они и чем занимаются. Виктор Николаевич замолчал, отвернувшись, смахнул что-то со щеки, и чуть помедлив, проговорил: - Наливай, что ли Миша, а то у меня всё внутри пересохло, а я пока с мыслями соберусь. Мало-помалу, за разговорами, Михаил постепенно и как бы ненароком вызнал у Стаканыча, где живут сыновья, их фамилии, где работают. Он уже твёрдо решил, что любыми способами постарается вернуть Николаевича в семью, в которой тот так нуждался. Ещё немного посидев, Михаил распрощался с хозяином жилища, оставив ему неполную бутылку водки и, потихоньку притворив за собой двери, выбрался наконец-то на свежий воздух. На следующий день он нашёл дом, в котором проживал старший сын Виктора Николаевича. Расспросив у соседей номер

квартиры сына и вечером, когда все отдыхали после ужина и трудового дня, постучал в указанную дверь. Открыла миловидная женщина средних лет. - Что-то не похожа она на ведьму, описанную Стаканычем – мелькнуло в голове у Михаила. - Вам кого? – с улыбкой поинтересовалась она. - Мне бы (он назвал имя сына) увидеть можно? - Да, да, проходите, пожалуйста. Дорогой, это к тебе – позвала она мужа – да вы проходите, вот сюда, в гостиную. Пока они разговаривали, к ним из дальней комнаты вышел высокий седоватый мужчина в дорогих очках и с журналом в руке: - Здравствуйте, чем обязан? – поинтересовался он, разглядывая гостя. - Я бы хотел поговорить с вами наедине, если можно. Речь пойдёт о вашем отце, Викторе Николаевиче. При последних словах Михаила, журнал выпал из рук мужчины, он побледнел и, видимо, не в силах стоять, опустился в стоящее рядом кресло: - Что с ним, где он, он жив? – еле слышно прошептал побелевшими губами. - Я вам всё объясню, за этим и пришёл, – пообещал Михаил – так, где мы можем побеседовать? Хозяин квартиры, уже немного пришёл в себя, и жестом пригласил гостя в свой кабинет: - Прошу, здесь мы можем поговорить. Зайдя в комнату,

Михаил представился и сел в предложенное кресло. Он посмотрел на сына Стаканыча, который с волнением и чувством тревоги глядел на него в ожидании разговора. Беседа их закончилась далеко за полночь. Договорились встретиться завтра и вместе навестить Виктора Николаевича. На следующий день, встретившись в оговоренном месте, отправились в каморку к старику. Тот оказался дома. Михаил не стал заходить, остался за дверью. Сын, едва увидев отца, упал на колени, и со слезами обнял его за ноги: - Отец, прости ты меня, пожалуйста, дурак я был, жена мною командовала, всю душу она во мне убила. Потом, слава Богу, одумался. Вскоре, когда ты так резко ушёл, у нас с ней произошёл серьёзный разговор, а через неделю и развелись. Вот уже много лет живу с другой, замечательной женщиной. А тебя я пытался много лет найти, и всё безрезультатно. Сыновья остались со мной, не захотели уходить с матерью. Они будут очень рады тебя видеть. И пенсия твоя вся цела – ни копейки я из неё не стал брать, всё надеялся тебя найти. Михаил, едва сдерживая слёзы радости, потихоньку покинул счастливых родных, нисколько не сомневаясь, что теперьто у Стаканыча начнётся новая, счастливая жизнь! Прошло года два, с той поры. Михаил больше не видел как обычно возле гастронома знакомую фигуру с головой-одуванчиком. Местные бабки, торговки

семечками, судачили меж собой: - Милёночка то, говорят, сын забрал к себе жить, давно он его искал, сердечного, и всё-таки нашёл. Ещё говорят, помог ему кто-то. Михаил только улыбался, слушая их пересуды, ему было приятно,

что ещё один бедолага обрёл наконец-то семейное счастье. Но вот, как-то однажды, направляясь в День Победы в городской парк на возложение венков, увидел Виктора Николаевича. Михаил сразу узнал его по пушистой белой шевелюре. Стаканыч одет был в воен-

&! На площадке возле участкового буфета собралась небольшая толпа отобедавших рабочих, которые с интересом слушали стоявшего в центре рыжеволосого дедка. Временами раздавались взрывы смеха, прерываемые комментариями: - Ну, Семёныч, ну даёт, вот врать мастер! На что тот отмахивался без всякой обиды: - Не хочешь, не слушай, кто тебя заставляет! Кончился перерыв, и мужики разошлись по своим рабочим местам, по пути обсуждая очередную байку заядлого рыбака и таёжника Семёныча. Валерка, механик, не успевший вовремя пообедать, злой и голодный, чуть ли не бегом пронёсся мимо него и заскочил в буфет. - Во, сайгак – покачал головой Семёныч,- даже и не поздоровался, наверное что-то не ладится. Он потоптался на одном месте, как бы думая, идти работать или отдохнуть, ещё чуток. Потом махнув рукой, уселся на

ный мундир, на котором золотом отливали погоны полковника. На груди у него в три ряда блестели награды. Рядом шагали два рослых, молодых человека. Лицо старого военного светилось от счастья! Автор: Юрий Проскоков

лавочке возле входа. Семёныч был давно на пенсии, но продолжал трудиться, не желая «залёживаться дома как тюлень» - объяснял он любопытным. Его старенький дизельный экскаватор стоял на промплощадке по причине отсутствия фронта работ, и Семёныч болтался по участку, помогая кому делом, а кому и советом – у него был богатый опыт механизатора. К его советам мужики всегда прислушивались. Он было уже закемарил, пригревшись на солнышке, когда из столовой, хлопнув дверью, вышел сытый и уже подобревший Валерка. Механик посмотрел на сонного дедка и, усевшись с ним рядышком, закурил. - Семёныч, расскажи-ка чего-нибудь из своих сказок, пока перекур, а то просто так сидеть неинтересно – попросил он деда. - Какие сказки! – обиделся тот – я всю чистую правду ведаю, а не хочешь слушать, так и не проси! - Ладно, ладно, давай чеши чего-нибудь. Там

определимся, правда, это или нет – засмеялся Валерка. - Ну, слушай, коли так – начал Семёныч очередную свою «правдивую историю» - Пошёл я как-то осенью на хариуса, чтобы на зиму заготовить свеженького, и попал на такой клёв – успевай, таскай, да почти все по килограмму! Ну, накидал я их сотни полторы на заберег, думаю, хватит. Собрал в рюкзак, взвалил на плечи и ходу… - Э-э-э – перебил его Валерка – Чего мелешь, это же сто пятьдесят кило будет, как они в рюкзак влезли, ты не надорвался случаем? Семёныч, спохватившись, что сбрехнул лишнего, тут же выкрутился: - Дак, я это, не всех взял, которые не вошли закопал в снег, чтобы за следующим разом унести! - Ну, ты и рыбина! – восхитился Валерка дедовой изворотливостью – тебя на одном месте не утолкёшь, перетаскивать надо! Дальше то что? - Как только на тропу значит вышел, так заря-

дил снег, да такой густющий – света белого не видно. Потерял я направление, блуканул, значит. Иду, сам не знаю куда. Ну, думаю, хана тебе дед пришла, видно судьба такая, замёрзнуть в тайге. Долго бродил, устал смертельно, но рыбу не бросил, думаю если что, питание будет, ведь продукты то я все подъел. Присел под кедром отдохнуть, вижу – от большого сугроба едва заметный парок идёт, неужели берлога? Так оно и оказалось. Что делать, замерзать уже начал, да и ночь скоро, если усну – считай конец мне! Подумал, подумал и принял решение: была, не была, полезу к мишке в берлогу. А что? Хоть так, хоть этак – или замёрзну, или съедят! А если жив останусь, то отогреюсь, а потом видно будет. Взял я несколько рыбин с собой и осторожно, чтобы значит, сон медвежий не потревожить, начал раскапывать вход в берлогу. Из отверстия пахнуло теплом. «Господи, хоть бы хозяин не проснулся»- подумал я и начал втискиваться внутрь, стараясь действовать как можно аккуратнее. Наконец устроившись пря-

/ Какие же у людей разные судьбы! Наверное, Бог даёт каждому по его заслугам. А может ли человек сам решать, предопределять заранее своё будущее? Стоит задуматься. Одни, например, пытаются сделать своё существование

мо возле медвежьего брюха, заделал, как мог дыру, оставив только маленькое отверстие. Постепенно начал согреваться. Косолапый посапывал, закрыв нос лапой, даже и не думая просыпаться. Вскоре и я задремал. Не знаю, сколько проспал, но проснулся отдохнувшим. Очень сильно захотелось по нужде. Попытался было выбраться, но не тут-то было! Мишка положил на меня свою тяжеленную лапу. Начал выкарабкиваться из-под неё, но он так рявкнул, что у меня вылетело в один момент всё то, что хотел вынести наружу. В берлоге неприятно запахло. Хозяин видимо тоже унюхал это амбре и убрал от меня лапу, которой сразу же закрыл нос. Я быстро выбрался из тёплой гостиницы и пополз под кедр, оставив мишке за ночлег несколько рыбин. Снег уже перестал идти, слегка подмораживало. Снял и выбросил нижнее бельё. Накинув рюкзак, двинулся в сторону предполагаемой железной дороги, чтобы попасть на электричку. Хорошенько осмотревшись, узнал вдалеке знакомый силуэт Шаман

горы и, сориентировавшись, побрёл почти по пояс в снегу, в том направлении. Через три часа ходу выбрался наконец-то на полустанок. Семёныч остановился передохнуть, огляделся. Возле него стояли с открытыми ртами буфетчица и посудомойка. - А где Валерка? – озадаченно спросил у них дед, почесав в затылке - Да он давно ушёл, ещё, когда ты в берлогу полез. Плюнул и ушёл! – доложили они ему. - Вот, язви его, а кому же я тогда рассказывал-то? - А мы почитай с самого начала и слушали – интересно было, а это правда, что ты рассказывал, дядя Семён – затараторила молоденькая девчонкапосудомойка. - Эх, люди – досадливо проскрипел Семёныч – и когда вы только в сказки верить перестанете! Он встал, и не торопясь, подался на промплощадку – а вдруг там кому -то его совет нужен. Автор: Юрий Проскоков

$ на земле комфортней, лучше, планируя завтрашний день, расписывая его как график, заранее зная, что нужно сделать, чего добиться. Другие же, тыкаются как слепые котята, не зная, что им вообще от жизни нужно. Кидаются из

крайности в крайность и наконец, обессилев, бросают всё на произвол судьбы, и медленно дрейфуют по течению, чтобы выплыть неизвестно где. Таких людей жизнь ломает другой раз очень жестоко… Костя с Алёнкой

дружили ещё со школы. Им было хорошо вместе, и както само собой дружба постепенно переросла в настоящее, серьёзное чувство, этим самым определив их дальнейшую судьбу. Они жили в одном доме и виделись каждый день, проводили все выходные гденибудь на берегу реки, или же уезжали за город, бродили по лесу и мечтали. Они уже твёрдо решили для себя, что обязательно поженятся после того как Костя отслужит в армии, куда его должны призвать уже этой весной. Алёна очень переживала по этому поводу, боясь, что у них с любимым могу разрушиться отношения, ведь за время службы человек очень сильно меняется. Костя мог уже другими глазами взглянуть на жизнь после демобилизации, а она так не хотела его терять! И вот, в один из последних майских дней, он принёс Алёне повестку: - Всё, завтра ухожу служить, приходи провожать на вокзал! - Уже? – выдохнула Алёна – у неё перехватило дыхание. Костя поцеловал её успокаивая: - Ну, что ты, любимая моя, это же всего на два года, а потом снова будем вместе. Ты только жди меня, обещаешь? - Да, да, конечно мой дорогой, я буду очень тебя ждать, на это есть особая причина, о которой скажу завтра. На вокзал она прибежала раньше, но на перроне уже было полно провожающих. Алёнка отыскала Кос-

тю – он стоял с родителями, выслушивая какие-то последние напутствия и крутил головой, по-видимому искал глазами её. Она подошла, прижалась к его плечу. Родители отошли в сторонку, не мешая им прощаться. Наконец прозвучала команда: «по вагонам» Алёнка прижалась к Косте и на самое ухо прошептала: - Любимый, у нас с тобой будет ребёнок! Костя в шоке от услышанного, не успев ничего осмыслить, на ходу заскакивал в набиравший ход поезд. Алёнка осталась стоять на месте, с прижатыми к груди руками и безмолвно глядела на удаляющийся состав. У неё было такое чувство, что видит любимого в последний раз. Лето уже вовсю набирало обороты, с каждым днём становилось теплее. Всё кругом цвело и пело, откуржавилась черёмуха, осыпав всё вокруг себя опавшими лепестками словно снегом. Загорели оранжевым цветом огоньковые поляны, на которых местами проглядывали голубые глаза незабудок. Но Алёну почему-то не радовала вся эта красота, в её душе жило непроходящее чувство тревоги, ожидание чего-то нехорошего. Письма от Кости она получала регулярно, он сообщал, что попал в «учебку», где готовят младших командиров. - Учиться надо полгода – писал Костя – потом распределят по разным частям, скоро жди письма с нового места службы. И всё, после этого сообщения от него не было больше ни одного письма.

Алёна буквально сходила с ума, мучаясь в догадках: - А может он другую завёл и забыл обо мне, или в госпиталь попал раненый – терзала она себя сомнениями. В это тяжёлое для Алёнки время, её навестила давняя приятельница – разбитная девка, перебравшая не один десяток мужиков. Она успела в свои двадцать с небольшим лет уже побывать замужем и развестись. - Чего грустишь, подруга, - затормошила она Алёнку – кавалер не пишет? - Да, давно писем не было – зашмыгала та носом – даже не знаю, что и думать. - А чего тут думатьто! – засмеялась подруга – Скорей всего нашёл он себе кралю в увольнении, вот и все дела! Алёнка от таких слов заревела в голос. - А ты ещё этому козлу рожать собралась, дура. Тебе он нужен, ребёнок безотцовщина? Делай что надо, пока не поздно! – учила подруга. - Да поздно уже, через три месяца рожать – захлёбывалась слезами Алёнка. - Тогда вот, что – придвинулась ближе подруга – откажись от ребёнка прямо сразу, после рождения, пока не успела привыкнуть. - Как же так, а что с ним потом будет? – засомневалась Алёна. - Не беспокойся, найдут ему семью, сейчас бездетные в очередь стоят на отказных, так что не парься по этому поводу. –

успокоила её подруга – Ну, давай, счастливо оставаться, пора мне, и она чмокнув Алёнку в мокрую от слёз щёку, упорхнула, сделав своё чёрное дело. Всё передумала Алёна за эти оставшиеся до родов три месяца. И только одного не могла себе представить, что возможно у Кости просто не было возможности в данное время ей написать! А оно на самом деле так и было! В Афгане, куда он попал после учебки, было не до писем. Когда подошло время рожать, Алёна уже для себя всё решила. Мать со слезами уговаривала её не делать глупости, не отказываться от ребёнка, но все уговоры ни к чему не привели! В самый разгар Крещенских морозов Алёна родила сына и, даже не посмотрев на него, ушла из роддома одна! Родители отреклись от такой дочери, и она ушла жить в общежитие. И началась у неё весёлая, разгульная жизнь. Она старалась походами по кафе и ночным клубам забыться, уйти от кошмарных мыслей, которые одолевали её ночами, видения преследовали даже днём, когда она оставалась наедине с собой. В этих кошмарах она видела, как сын тянет к ней ручонки, пытаясь дотянуться до её груди, и плачет и зовёт, но она, отталкивая его, кричит что-то и, очнувшись плачет, проклиная себя за то, что натворила. Но было уже поздно что-то вернуть, дело сделано, в роддоме ей сказали: «вашего ребёнка усыновили». На все просьбы Алёны узнать, где он сейчас, следовал ответ, что такой информации не дают,

и она опять уходила ни с чем. Временами ей казалось, что сходит с ума от всех этих кошмарных сновидений. А время шло, тянулось монотонно и однообразно, без радости и надежды на какие либо перемены. Алёнка уже перестала думать о Косте, и ждать его возвращения, когда однажды распахнулась дверь, и на пороге возник он – живой и невредимый! Только голова его была наполовину седой, и через всё лицо тянулся большой розовый шрам. - Алёнушка, родная, заждалась? Ну, обними же меня скорей – шагнул к ней Костя. У Алёнки потемнело в глазах и, уже теряя сознание, успела почувствовать, как её подхватили сильные Костины руки. Очнулась она на кровати, рядом сидел её любимый с обеспокоенным лицом: - Ну, слава Богу, с тобой всё в порядке, а то я уже бояться начал, хотел «скорую» вызывать. Алёна встала, отошла к окну: она сердцем чувствовала, что сейчас должно произойти нечто важное для обоих. Она ждала вопросов, которых боялась, ведь на них обязательно придётся отвечать! Костя видимо почувствовал настроение Алёны, её настороженность, скорее даже испуг. Он подошёл, обнял её за плечи: - Ну, рассказывай, как без меня жила, и почему сейчас здесь обитаешь, в общежитии. Я к твоим родителям заходил, они сказали, что всё сама расска-

жешь. И тут Алёну прорвало – из глаз потоком хлынули слёзы, она затряслась в рыданиях, не в силах вымолвить ни слова. Костя стоял, обняв её бьющееся в конвульсиях тело и утешал, как мог. Наконец она успокоилась и, поняв, что разговора избежать не удастся, рассказала ему всё, как на духу, ещё больше осознавая всю трагичность сложившейся ситуации. Закончив рассказывать, Алёна взглянула на Костю. Тот сидел, опустив голову, и видно было, как ходят желваки на его скулах. - И где же сейчас мой сын? – не поднимая головы, глухим голосом поинтересовался он. - Мне сказали, что его усыновили – пробормотала Алёна непослушными губами – но кто, неизвестно, этого не хотят говорить. Костя поднялся, глядя Алёне прямо в глаза, произнёс каким-то жёстким, не своим голосом: - Не думал я, что ты такая сволочь – родное дитя бросила. Так даже звери не поступают. И как после этого можно спокойно жить? Да ты мне просто омерзительна! Прощай, не хочу больше находиться с тобой рядом! – И он вышел, хлопнув дверью так, что с косяков штукатурка посыпалась. Вечером, соседка по комнате, придя с работы, увидела такую картину: Алёнка сидела на кровати, прижимая к груди куклу, завёрнутую в тряпки. Она поглядела на девушку каким-то стеклянным, безумным взглядом, продолжая что-то тихо напевать, пока-

чивая в такт куклу. - Алёна, что с тобой? - испуганно поинтересовалась соседка – Что здесь произошло? - Да вот, сыночка нашла, – улыбнулась Алёна – теперь он будет всегда со мной, и Костя к нам вернётся! До девушки, наконец дошло, что с Алёной не всё в порядке. Видимо днём произошло событие, помутившее разум её подруги, но все попытки узнать чтото у неё, закончились ничем. Алёна только улыбалась и продолжала монотонно бормотать и качать свою куклу. Изо всех слов соседка разобрала только несколько: «самородок, сынок, зимородочек». Поняв, что все разговоры с подругой бесполезны, она легла спать. Утром, Алёны в комнате не оказалось, однако верхняя одежда её была на месте. Обеспокоенная подруга, выскочив на улицу, нашла её лежащей в снегу, полузамёрзшей. Вызвала «скорую». Алёну увезли с сильнейшими отморожениями. … Лечение подавалось туго, у неё, кроме обмороженного тела оказалось ещё и крупозное воспаление лёгких. Она лежала безразличная ко всему, не произнося ни слова, и целыми днями смотрела в потолок, каким-то невидящим, отрешённым взглядом. На соседней кровати лежала молодая женщина, которая всё время пыталась растормошить Алёну, заставить говорить. Но только один раз она заметила живой проблеск в её глазах, когда начала рассказывать о своём сынишке, которого усы-

новили год назад. К этой женщине каждый день приходил муж – тихий, скромный, всегда улыбающийся, он вызывал симпатию у всех больных в палате. И только одна Алёна казалось, не замечала его присутствия. Женщина обратила внимание, что молчаливую соседку за всё время лечения никто не навещал, и время от времени угощала фруктами, которыми в изобилии снабжал её муж. Анатолий, как его звали, тоже старался разговорить Алёну, но все попытки оказались напрасны. В один из выходных дней Анатолий пришёл в палату с сынишкой. Этот смешной симпатичный малыш, которому было чуть больше года, неуклюже протопал к материной кровати, улыбнувшись своим малозубым ртом Алёне. Та, приподнявшись на локтях, горящими глазами смотрела на него, не моргая. В ней словно проснулось что-то живое, давно забытое. И наверное за все дни, что она находилась в больнице, на лице появилась улыбка. Анатолий, заметив это, дал малышу яблоко: - Сынок, иди, угости тётю. Ребёнок подошёл к ней и, глядя в глаза пролепетал: - Ляля! Алёна взяла яблоко и поцеловала кроху в щёчку, почувствовав при этом, как сильно забилось, застонало у неё в груди сердце, и словно горячей волной обдало всё тело. Она откинулась на подушку и из глаз потекли облегчающие душу слёзы. Проплакавшись, Алёна почувствовала себя

словно другим человеком. С этого дня она резко пошла на поправку. Анатолий стал постоянно приходить с сыном и Алёна, общаясь с ним, понемногу оттаивала душой. Её соседке становилось всё хуже. Женщины в палате говорили меж собой, что она доживает последние дни. И вот однажды её не стало. Алёну, как и других, до глубины души тронула смерть этой совсем ещё молодой женщины. И ещё она поняла, что не увидит, наверное, больше её малыша, от одного присутствия которого, ей становилось так хорошо, и в груди возникало непонятное сладостное волнение. На очередном обходе врач обрадовал Алёну, пообещав через недельку выписать из больницы. Она задумалась, куда пойти? Родители от неё фактически отказались, даже проведать ни разу не приходили, а общежитие вызывало неприятные ассоциации после встречи с Костей. Но всё решилось как-то само- собой. Почти перед самой выпиской её навестил Анатолий с сынишкой. Алёна обрадовалась несказанно. Ещё бы, она так хотела увидеть хотя бы ещё разок этого малыша! У Анатолия был жалкий, растерянный вид – он заметно волновался. Немного посидев на краешке кровати Алёны, пока она играла с ребёнком, он р еш и л ся н ачат ь , п о видимому, трудный для него разговор: - Алёна, ты, наверное, догадываешься, как мне сейчас трудно одному с сынишкой. Так вот, у меня

будет к тебе большая просьба: не могла бы ты побыть какое-то время с моим сыном, пока найду подходящую няньку? Обещаю хорошо заплатить. Просто я подумал, что лучше тебя, никто с этим не справится. Вижу, что ты привязалась к Андрюшке, да и он тебя полюбил. Соглашайся, Алёна, пожалуйста, хотя бы ненадолго! Да как же она могла

отказаться второй раз от своего сына! А то, что это её ребёнок, которого оставила, бросила так опрометчиво, она уже ни капли не сомневалась – ей просто это подсказывало сердце матери! В день, когда она выписывалась, в вестибюле её уже ждали Анатолий и Андрюшка с букетом цветов. Едва увидев Алёну, малыш побежал к ней, лепеча: - Мама, мама!

Слёзы радости брызнули у неё из глаз: - Господи, спасибо тебе! – шептала она, прижимая к себе маленькое, хрупкое тельце сынишки – Я теперь всегда буду с тобой, ты слышишь – ВСЕГДА! Ведь я нашла тебя, м о й д о р о г о й сын о к зимородок! Автор: Юрий Проскоков

: Я богат. Я очень богат. Вы спросите, каким образом я разбогател? Все очень просто – я люблю деньги и ненавижу людей. Конечно, мы все, так или иначе, алчны. Но я имею гору денег и не хочу с ней расставаться. Я не жадный, только свое богатство я не отдам. Родился я за океаном. В прекрасной, образованной семье. У меня было много братьев и сестер. Там же, далеко за океаном, я получил блестящее образование сразу в двух областях – финансовой и инженерной. Однажды я понял, что получу больше денег в другой стране. Как вы думаете, какую страну я выбрал? Конечно, выбрал страну возможностей, страну, где можно легко разбогатеть. И вот я здесь. Несколько рекомендательных писем, два диплома, инженерные серти-

фикаты, и я уже в работе. Наверное, вы считаете, что я получил работу в какомнибудь банке? Нет, ошибаетесь, я работаю в самом крупном банке страны. Мне долго задавали вопросы и настраивали на тяжелую работу, наверное, чтобы я испугался. Но два диплома, знание шести языков сделали свое дело. Кстати, сейчас я учу корейский, а вдруг пригодится. Мне устроили уютное рабочее место, предоставили полный пакет обслуживания. Как, все-таки, легко иностранцу с образованием получить работу в эой стране. Я сразу озадачился своим обогащением. Работа моя заключается в том, что мне приходится выдавать деньги. Выдаю я деньги в кредит, могу выдать со счета клиента, также принимаю деньги. Я не сижу рядом с денежным потоком, а не-

посредственно в нем плаваю. И кому это было бы не по душе? Как сказал один банкир, когда его спросили: «Как вы так легко получаете прибыль?», он ответил, что когда очень часто кладешь и вынимаешь из холодильника огромный кусок сала… чужой кусок, на собственных пальцах остается жир. Итак, что же делать, когда не хочется отдавать деньги клиентам? Правильно, надо начать этих клиентов ненавидеть и, естественно, по разным причинам деньги им не выдавать. Подошла ко мне одна студентка. Чуть не плачет. Я подумал, что она, скорее всего, рассталась со своим парнем. Хочет получить всю свою стипендию и еще кредит взять. Наверное, на бутылку хорошего шампанского потратит, чтобы забыть своего бывшего. Вы спросите,

что я сделал? Не дал я. Сказал, что счет заморожен по непредвиденным обстоятельствам и кредитная история требует проверки. Что мне не понравилось, так это то, что она даже не расстроилась. Но мне все равно, я деньги сохранил. Подошел солидного вида мужчина, сует свою банковскую карту мне под нос. Карта еще такая, вся золотом блестит. Вы такую видели? Я ему очень вежливо предлагаю ввести пин-код карты. И, о чудо! Пин не подходит. С улыбкой сообщаю ему об этом недоразумении. Он начинает нервничать. Пытается еще раз. Но нет. Попытка номер три и я вынужден буду заблокировать его карту. Он это знает и понимает. Клиент потеет, а я опускаю глаза – делаю вид, что занят. Солидный мужчина не решается на третью попытку и печально уходит. Помашем ему вслед рукой. Вот идет моя коллега. Мое рабочее место расположено прямо напротив ее стола. Радостная. Я холост и не вижу смысла в женитьбе. Как-то я имел длительную переписку с девушкой, но встретиться так и не решился. Но эта коллега, особенно красива. Не скажу вам, что она мне нравится. Просто, я без неприязни выполняю все ее поручения. И на этот раз она осталась довольной. Вы знаете, что это за люди в черной форме с оружием? Это – инкассаторы. Волнующий момент.

Когда они привозят деньги. Чтобы не светиться от счастья, в такие минуты я отвожу взгляд и читаю почту. Вот и мне несколько запечатанных ящиков привезли. Сколько там? Надеюсь, на три автомобиля хватит? На четыре? Как это здорово! От работы я получаю истинное наслаждение. Вот подходит какаято старушка. Вы бы смогли отказать старушке? Все для вас, мадам! Так вы просто хотите за свет заплатить? Это не ко мне. Это там, на холодной улице, на входе в банк, терминалы, вам туда. А сколько? За полгода?! Невестка на юбилей подарила «денюжку» вот и решила потратить. Мило. Тогда с удовольствием. Давайте деньги… Появляется директор филиала. Дама в летах и очень серьезная. Её все боятся… кроме меня. Она не одна, с какими-то незнакомыми людьми. Позвольте, что это она показывает постоянно на меня? Мне что, покраснеть? Всетаки она очень серьезная. Может мне еще денег даст. Что вы делаете? Это я неправильно работаю? Без идеи? Куда вы меня тащите? Подождите, подождите… Я, кажется, понял идею. Может быть, мое и наше богатство в том, что мы мыслим, а не в том количестве денежных знаков, которые имеем? Возьмите все! Стойте, стойте, пожалуйста! Нет… ***

Бригада инженеров отключила банкомат от сети. Один из них написал заключение: АКТ №14-01 гарантийного ремонта Наименование изделия Банкомат Заводской номер 08 -01002014 Внешнее проявление неисправности не выдает денежные средства, застревают карты, повышенное потребление сетевого трафика Причина неисправности неисправность программного обеспечения (возможно, компьютерный «вирус»). *** За океаном работает за компьютером молодой программист. На экране большая таблица. Сверху надпись «Проект БОГАТСТВО». Все строки в таблице практически одинаковые. В таблице мигает одна строка «Персона 0801002014 недоступен». Внизу в панели горит пиктограмма «Письмо». Программист открывает письмо. В письме, во вложении, «АКТ №14-01 гарантийного ремонта». Довольный молодой человек улыбается. «Персоне 0801002014» понадобилось немного времени, чтобы понять идею. А сколько понадобится вам?» Автор: Кавсехорнак

Георгий

$ Поэт и прозаик, человек и гражданин, начальник и черт, кино и немцы, русский и китаец, братья вовек. (Всеобщая налоговая декларация прав человека) Действующие лица: Начальник, тень, тени, черт. 1. (Занавес, как стена здания. Начальник, вокруг него пляшет тень.) Начальник Чашку кофию-у-у! Я т-тебе ббодряш-чего налью-у-у! (Качается). И п-па-настояшчему… эт-то, как его… спою-у-у. Спою я, значить… И-эх! (Пытается пуститься вприсядку. Тень дергает его за руку. Начальник падает. Лежа) Не понял. Тень наклоняется над ним. Начальник О как… Ну расслабился человек, так его сразу эт-то, на ппол… (плачет). Тени, значить, вокруг… Пляшут, значить, как бешеные. Ух! (Замахивается) Тень исчезает. Начальник Эй, ты где? (закрывает и открывает глаза. Робко) И п-панастояш-чему спою-у-у… Куда делась? Новую-у песню-у-у… Выходи, слышь? Как тебя? (на этот же мо-

тив) Выходи-и-и… Тяжела ты, наша служба. Вот, даже тени пропадают, значить. Да, заработался. (Резко оглядывается, трясет головой. Тихо) Новую песнЮ-у-у или пЕсню-у-у. Ну хватит, ну поиграли и будет… (Жалобно) Ну как же я без тени. Ведь меня ж это… На работу не пустят, руководить не дадуут… А дома. Что я жене скажу? Я ж приду, она ж мне спросит: "Где тень-ги?" Не, я говорю, тень где? Это что, скажет, за теневая экономика? (Трезвея и задумчиво) А рука у нее тяжелая… (и трагическим шепотом) ПОМОГИТЕ-Е-Е… 2 (Та же обстановка. Начальник лежа спит.) Начальник (сквозь сон) Ребята! Да я ж! Да вы ж! Пустите! Ну, Сидоров, ну я ж тебя вот таким знал (показывает от пола) лили… этим…, лили… как его? Козел ты, а не вахтер, вот что. Рога твои необломанные. (Грозно). Вот погоди, я внутрь войду, вот я т-тебе сделаю к-козью морду. Храп начальника Начальник (снова бормочет) У кого нет тени? У меня нет тени?! Да у меня этих теней, как мамонтов. Вот. У меня нет тени. (Садится с закрытыми глазами. Быстро) ну скажут. Ну уморили. Ну ребята. Ну

вы даете. У меня… теней… Да у меня… Да я… У меня их вообще три, да! (Вздрагивает от собственного размаха). Одна для будней, другая для праздников, третья - для налоговой инспекции. По мере того, как он их называет, появляются три тени и пляшут вокруг него. 1-я вприсядку, 2-я ламбаду, 3-я просит подаяние. Начальник И вообще! (открывает глаза и видит тени. Пауза. Поднимаясь) Ч-чего это? Тени: 1-я руководит, 2-я произносит речь, 3-я танцует канкан. Начальник Как это? 1-я и 2-я пожимают плечами, 3-я выдает неприличный жест. Начальник кренится в обморок. Тени толпятся, пытаясь подхватить. Начальник (падает) Черт побери! 3 Появляется черт, одетый как тень. Черт (собирая тени) Ну вот, ну оставь хозяйство на секунду, ну тут же ноги приделают. А вы, гражданин! Ну как не стыдно, ведь не маленькое дите, ведь тень - не игрушка, а тем более три. Тени… И на момент ведь отвернулся-то. (наклоняется над начальником) Эй, граждани-ин! А, да ты в обмороке.

Я их, этих людей, знает. Возишься с ними, возишься. "Не лезь", - говоришь. А они про тебя сказки сочиняют, копыта тебе с рогами, хвост присобачивают. Кровью, говорят, я их заставляю расписываться, души от них отбираю… А у самих и души-то через одного нету, а каждая третья - некондиция… Так себе фигуры. Начальник садится Черт Очухался? Начальник Ох. Черт Ну покрестись, покрестись, полегчает. Начальник (икает и моргает) Ч-черт. Черт Ага. Начальник Во надрался-то, а. Черт Не, я трезвый.

Я ваше зелье не пью. Огненной воды нам и так хватает. Ты мне скажи, мил человек, что ж тебе с одной тенью не жилось, не дружилось? Куда тебе три-то? Начальник (качаясь и на одной ноте) У-у-у. Черт (жалостливо) Больной, видно. (Вглядывается) Ладно, коли так. Потом расскажешь. Все равно скоро встретимся. Ну я пошел, страдалец. Рассольчику выпей, поправишься. (Уходит) Начальник (вслед) Э, а тень? Черт (из-за сцены) Тень-то?!!! (хохочет) А на что она тебе? Начальник Как на что?! (встает) Как на что?! (Ищет, что сказать) А для

ясности. Черт (возвращаясь) Ну на, бери любую. Начальник (выбирая) А примерить можно? Черт Не в магазине. Взял? Начальник кивает Черт Носи на здоровье, болезный! (Уходит с хохотом) Начальник (над ним нависает тень. Он ежится) Что-то нехорошо мне. Знобит что-то. Перепил я… Пойду-ка домой… Уходит. Тень крадется за ним, становясь все выше и выше. Автор: Игорь Исаевъ

<2=>52843?7 Выздоровление. Reductio ad absurdum… Я заболел. И как всегда это бывает, весьма некстати, неожиданно и странно. Меня трясло, скрючивало, передергивало даже при малейшем воспоминании о холоде. По вечерам термометр выдавливал серую ртуть за отметку 38,5 градусов Цельсия. В двух теплых свитерах и шерстяных штанах я корчился под одеялом. И так две недели подряд: днем за кульманом в шарфе, шапке и пальто на работе, вечером в том же, но под одеялом

дома. И никаких намеков на инфлюэнцию, только боль в левом боку.г Жене надоели мои стучащие зубы, она забрала сына и ушла к матери, сказав мне, что я «чудак» и чтобы убирался в больницу. После посещения врача, я долго разбирал каракули, в медицинской карточке, стилизуя почерк и находя знакомые буквы, и наконец-то прочитал диагноз. «Лихорадка неизвестного генеза»! Замечательно! От страха я даже всплакнул. Взял старенькие тапочки, пачку газет, и сдался врачам на съедение в диагно-

стическое отделение районной больницы. Врачи тщательно вгоняли в меня иглы, вливали внутривенно и засыпали орально килограммы лекарств, высасывали литры крови – гоняли и разлагали ее в центрифуге, назначали марафонные анализы мочи,светили везде рентгеновскими лучами, ультразвуком лепили мои внутренности на экране дисплея, подлезали длинными пальцами под грудную клетку, дергали печень, барабанили по почкам, тискали кишечник. Неделя обследований ничего не определила. Озноб по вечерам не проходил, а диагнозы

валились как из рога "некондиционного изобилия", набирались гирляндой: мышиная лихорадка, пиелонефрит, острый тонзиллит, респираторный вирус. Больше всего меня порадовало «мышиная лихорадка». У меня как у сифилитика выуживали: не общался ли я с грызунами, не вступал ли ненароком в контакт. Я признался, что вполне, возможно, но только если в половой... Я распухал от таблеток и слез, от лежания и дармовой молочной каши. И вдруг я понял, что врачи заодно с моей болезнью. Они только делают вид что лечат меня, на самомто деле помогают ей укрепиться во мне. Систематически я выбрасывал таблетки в мусорное ведро в прокуренном умывальнике, но что-то стало происходить в левой части моего живота. Кто-то поселился там. Я мучился бессонницей. Бессвязная околесица изнуряла мозг. Меня бесила именно эта бессистемность. Если это бред так будь любезен- идею, предмет, логических ход. И только таблетка димедрола обрывала все попытки алгоритмировать отчаянный хаос моего организма. Получилось это совсем случайно, когда димедрол уже распадался в желудке, и горький его раствор уже всасывался через стенки в кровь, появилось какое-то предель-

ное состояние. Несколько секунд, я словно балансировал на узенькой перемычке между сном и явью, пытаясь удержаться, понять, упорядочить то, что увиделось(или показалось) мне слева за брюшинной полостью. Я заметил небольшое пространство и общество каких-то плоских двухмерных существ. Я не мог подробно вникнуть в суть того что увидел, так как не удержался на островке шириной в большой палец ноги и свалился в черные зыбучие пески. Там поджидала ночная пустыня. На следующую ночь я был предусмотрительней и уменьшил дозу димедрола. Через несколько минут блуждания по темной брюшине, я заметил светлое место и устремился туда. То что я увидел, поразило меня своей неуместностью, нелепостью. Прямо-таки, какаято иномерная неадекватность. В центре пространства стоял плоский столик, загнутый из обложки журнала «Юность», а вокруг него высились стульчики, аккуратно вырезанные и загнутые, из карикатур «крокодиловских» страниц. Все это было плоское, двухмерное, будто наклеенное на стекло. Тут сверху сыпанули плоские человечки. Фигурки их были в виде треугольников и квадратиков (по видимому присутствовала гендерная дифферен-

цация), круглые головки сверху, глазки печатные «о», носы «г», рты – поваленные разрезом вверх «с». Они ловко шевелили полосками ручек и ножек и выказывали всякую живость и активность. Это напоминало примитивные анимационные декорации . Вся компания визгливо загалдела, фигурки шустро перетусовались , как колода карт, потом еще и еще раз «Ого!»-подумал я: « сейчас они выберут председательствующего и будут тут принимать резолюции посреди моего кишечника!» «Собственно»,пром ямлил я: «... чем обязан?" Человечки еще раз прошелестели друг об друга, окончательно уселись и впились острыми глазенками в квадратный корень моего сознания. -Хана!-догадался я:приступ плоскостопного фрейдизма или сеанс прогредиентного дебилизма! -Не угадал!- вдруг зло вякнул председательствующий: - идиотического логизма!Отовсюду посыпались шипящие подсказки : -логического идиотизма, идеологического садизма, этимологизма, энтропизма, логического садизма!Вдруг жухлый мятый Карлик из папиросной бумаги радостно пискнул: атеистического

онанизма! Все осуждающе замолчали и покачали плоскими головенками. Потом вспомнили про меня и попросили (привожу дословно): «Придержать свой бумажный язык за картонными зубами!» Изумленный и честно признаюсь, напуганный, я понял, что и сам являюсь плоским человечком, склеенным как попало, из газеты «Пионерская Правда». Каковой название красовалось наискось по моей плоской груди, в виде почетной ленты. Некоторое время я действительно молчал, вникая в иерархию человечков. Она оказалась несложной. Председательствующий - все его называли Аристид, все остальные были просто Греки, независимо от возраста, и какого-либо скрытого звания. Если председательствующего вдруг меняли, то и новому присваивали имя Аристида, а предыдущий становился Греком. За минуту, которую я молчал и наблюдал, Аристидов, сменилась не менее дюжины. -Эге,- подумал я,:да у них тут демократия! Председатели, в офсетном креслице, были одинаково злыми и неразговорчивым. Им вменялось в обязанность шепелявить, например они все говори-

ли «Тсерви», а возвратясь в Греки весело болтали, благодушничали и кидали на стол печатные алогизмы, типа:« справочное мнение» и «мнительная справочница». -Тсерви!-обратился председательствующий к собранию(это, наверняка старинное обращение, ассоциативно-созвучный этимологический перевод с древне-халдейского «Греки»). -На повестоцьке дня у нас один вопоосец «мутация»! С мест посыпались подсказки: «Реставрация, эксгумация, рекомбинация, субординация, систематизация, космополитизация, прострация, экзекуция, депортация! Папироснобумажный карлик вдруг завопил:«мастурбация!» -Какой-то озабоченный «Грек»- подумал я. Все угрожающе зашикали на Карлана, иные посверлили его злыми глазенками. Я вдруг вынырнул над своим телом, над самим собой. Левая половина моего живота подозрительных светилась зеленоватым подвальным светом. Там копошились какие-то тени, слышались голоса. -Надо прекратить этот курьез!- сказал я и набрав слюны, глотнул всухомятку димедрол. В следующую секунду я вновь оказался на своем месте за картонным столом. Сверху, из большой

ржавой трубы, грохнулся толстый рыжий круг. Бумажные жители несказанно обрадовались этому. Аристид промямлил:–Синедрольсиком балуеся бальбесь.Собрание набросилась на таблетку и быстро излизало ее вдоль и поперек. Бредовые фекаляции бессовестного сборища усилились, напрочь утилизируя немногое чистое пространство, в моих «мудрствованиях и здравомыслиях». Отныне я попал в какое-то нелепое потустороннее рабство, вместо того чтобы бюллетенить, как все нормальные обыватели, под страхом "ножниц" (это какой-то прибор, нечто, вроде французской гильотины, только длинный и с кольцами на концах). Я лично видел как на нём искромсали сотню бумажных душ. Я принужден был вышаркивать алогизмы, причем достиг в этом значительных успехов, которые затмевали Ленноновского Тупого Нормана. Особенным моим коньком стали, как их называл, фрейдизмы, оттого что к Фрейду не имели ни малейшего отношения. На ура была принята цепочка:- генеалогическая гинекология, экологическая геология, биологическая гомология, геологическая натурология, натуристическая нумерология, туристическая спиртоло-

гия. Здесь каждое последнее слово каждого звена была взаимосвязаны с первым последующего и таким образом получался замкнутый круг, которому я дал название «Циклус маразмус». Переводится с вашего и означает «Сверкающий Свищ». За это я был удостоен картонной подвеской Святого Луки-ча поперек горла. В общем и так далее и так далее.. Меня так изматывали ночные дебаты, что я не заметил как из нашей палаты отправили, почти в преисподнюю, в туберкулезный диспансер беспомощного старичка Володю. Он почти не вставал с кровати, тяжело вздыхал и рвался в туалете. Он истончался исчезал на глазах. Беднягу ежечасно интервьюировали разномастные доктора. Исподволь, с подвохом, будто озаренные Железным Феликсом. Выглядело так, словно он нарочно наглотался туберкулезных палочек под цыганский чай с земляничным вареньем, на "предмет устроения себе вредительства" дабы уклониться от службы в закавказском регионе и "нанесения невосполнимого ущерба государству". После него седьмую палату закрыли на дезинфекцию, нас же перевели в палату номер два. Я записал очередные дежурные фразы в свой дневник -В инфекционном

отделении свирепствовал дифтерит. С инфекционными больными у диагностического отделения был общим коридор и теплый туалет, заплеванный скользкими дифтеритными сгустками схаркиваний! -Перестройка продолжается!- рычали дифтерито-инфицирование, грудью и израненным горлом кидались на затаренные уже унитазы. От них с ужасом шарахались,не успевая поддернуть штанов, обычный «температурные" больные. Ходили слухи, что один «дифтеритный» подхватил ликантропию (вирус в нем мутировал), стал вервольфом (волколаком по-русски). Я не верю, конечно, но говорят, якобы взаправду, что на очередь в виноводочный мавзолей напала собака в протертых клетчатых трусах и полочереди искромсала, как акула. Но ее закидали пустыми бутылками, и она, скуля и жалобно матерясь, подкашливая "серозным", убежала в направлении одной из многочисленных мусорных ям, удачно расположенных в центре нашего города. -Monstrum horrendum,-говорили ей вслед задумчивые алкаши, отрывая отягченные думами головы от заснеженной земли. Боролся и я с мерзостью которая попала мне в живот и по-видимому, со-

биралась поселиться там навсегда На заседании «плоского совета» варьировалась и пережевывалась туманная фраза :суицидальный ослоизм, ослоидальный суицид.Палач Тertullian тренировался на «правдинских» зубах. Чтото готовилось... От скуки я читал «изгоняющий дьявола» Ховарда, и тут до меня дошло наконец-то, что есть суть бумажные твари из моего забрюшинного андеграунда. Исполнившись отчаяния в одном из заседаний, когда Тертуллиан многозначительно тренировался на «Днёвской передовице», я начал кресить их направо и налево со словами:- Во имя Божие, сатана, изыди!Аристида мерзко затрясло-затрясло, он покрылся крупной буквенной оспой по всей плоскости тела и падая, задел ножкой какой-то рубильник под столом. Столик отлетел вверх, из-под него взревел воздушный поток. Этот ураган поднял ввысь всю компанию и петляя по кишечнику, поливаемые аммиачным дождиком, унес Бумажное Царство в темное небо моего подсознания. -Vаlе! Через день меня выписали. Температуры больше не было. Автор: Геннадий

Копытов

1. Как всё начиналось. На дворе стояла весна, пели птицы, в воздухе пахло цветами. Девушки гуляли в очаровательных коротких платьях, цвели и пахли. Но в душе одной шестнадцатилетней девушке царил хаос. Казалось бы, было всё хорошо, рядом был любимый человек, но на душе было неспокойно. За последнее время, любимый человек начал понемногу отталкивать её. Может быть на это повлияло то, что Алина просто достаточно часто слышала от своих подруг в адрес Жени много критических замечаний, а возможно первый год, оказался для них слишком сложным. Алина не хотела оставлять Женю, она любила его посвоему, а он её просто боготворил, ведь ему ничто, и никто не мешал любить её. Алина держалась за Женю и боялась потерять его. Возможно, у неё была заниженная самооценка и она думала, что парня лучше, чем Женя она не встретит, а возможно, наоборот, самооценка была завышена и она порой считала, что, Женя её не достоин. Алину терзали сомнения, она мучилась в догадках, что ей делать. Она очень хотела рассказать обо всём Жене, но боялась недопонимания.

Плюс ко всему пришло время призыва Жени в армию. У Алины просто срывало крышу, всё раздражало, всё, включая отношения с Женей. Отношения с Женей, ей казались обыденными и хотелось перемен, но в тоже время, она их и боялась. Алина понимала, что обратного пути нет и ей придётся быть с Женей, по крайней мере до тех пор, ока он не вернётся из армии. Когда Алина была с Женей, она уже не чувствовала к нему ни тяги, ни страсти, ни трепета в груди. Какой-то камень был у неё на сердце и мешал дышать. Больше она не скучала по нему как раньше. Ссоры были всё чаще, но Алина почему-то всегда пыталась их сгладить. Она любила, или просто зависела от Жени. Отношения были достаточно серьёзны и к Алининому совершеннолетию намечалась свадьба. -«Тяжело!» - подумала про себя Алина, увидев Женю. Она подошла к нему, обняла и, как ни в чём не бывало отправилась с ним гулять. 2. Призыв в армию. Уже был известен день проводов в армию, тот самый роковой день. Отношения между Алиной и Женей шли на лад. Алина стало наплевать на

всю критику её подруг в адрес Жени, и она решила слушать только своё сердце. Те две недели до проводов стали решающими в жизни Алины. Случилось много нового и интересного, они лучше смогли понять и узнать друг друга. Даже за год, что они были вместе, такими близкими они стать не смогли, как за те две недели. Эти две недели Алина провела у Жени дома. Были ссоры несколько дней подряд, но даже во время них, Женя смог показать, насколько сильно он любит Алину. Его слёзы перевернули всё в сердце Алины и в этот момент, она решила, что будет с Женей, несмотря ни на что. Наступил день призыва. Алина ревела белугой, Женя лез из кожи вон, чтобы её успокоить. Алина курила одну за одной, ей было тяжело, как никогда. Пришло время ехать в военкомат. Алина видела, как ком стоял в горле Жени, ему тоже было тяжело, но выбора не было. Пока Алина и Женя ехали в военкомат, они чуть было не поругались из-за пустяка. Помирились и снова слёзы. Алина думала: «Стоп, хватит плакать, ведь я делаю больно ему своими слезами». Пошёл дождь, хотя всю прошедшую неделю была солнечная погода.

Алина подумала про себя: «Из Жененых глаз не текут слёзы, это небо плачет вместо него». Женя зашёл в военкомат, а когда вышел, подошёл к Алине, чтобы попрощаться на год. Последний поцелуй, слёзы, мрак, Алина подняла лицо в небо и спросила: «Зачем всё так?». Она потихоньку подла к машине, чтобы вернуться в дом Жени за вещами. Она старалась не плакать, а друзья Жени старались её успокоить. Алина приехала в дом Жени и принялась собирать свои вещи. У Алины началась истерика из-за того, что она вспомнила дни, проведённые с Женей, дни, проведённые в обнимку с мечтой. Но раскисать было нельзя, нужно было идти к родственникам Жени, попрощаться. Алина собралась с силами, скрипя душой, скрещивая пальцы зашла в кухню. Родственники и друзья Жени были рады видеть Алину, и ей стало немного легче. Позже Алина отправилась в родной город. Телефон ловил глюки, не было сети, а Алина ждала звонка Жени. Ближе к вечеру Алина дождалась звонка, через два дня Алина и Женя могли увидится на вокзале. Алина успокоилась, истерика прошла, она была рада, что ещё раз может увидеть Женю. Алина была простужена, и её мама отговаривала её ехать, лишний рвать себе душу. Алине было всё равно на

все эти отговорки, она уже пообещала Жене приехать. Девушка собралась и отправилась на вокзал. Транспорт сошёл с ума. С трудом добравшись, девушка увидела его. Он был прекрасен, как никогда. Слёзы наворачивались на глазах, но Алина сдерживала их. После построения, Женя подошёл к Алине. Они были очень влюблены, они целовались, обнимались, как в последний раз, не взирая ни на кого, не стесняясь своих чувств. Женю отправили служить на другой конец земного шара, было очень тяжело, но Алина решила ждать его, несмотря ни на что. Женя и Алина ни на шаг не отходили друг от друга пока дали Жененого отправления. Но пришло время прощаться. Алина и Женя попрощались, и Алина ушла, хотя ещё пятнадцать минут она могла побыть рядом, но как говориться, долгие проводы, лишние слёзы. Алина была расстроена, но её слёз никто не видел, кроме мамы. 3.Измена. Литры слёз Алина пролила из-за Жени. За время разлуки, она многое поняла. Сколько ы парней за ней не ходило, она всех жестоко отшивала. Ей никто не нужен был, кроме Жени. Чтобы как-то отвлечься, Алина устроилась в магазин часов на лето. Зарабатывала Алина неплохо и мела хороший авторитет у на-

чальства. Всё было хорошо, до одного дня. Алина раскладывала наручные часы на полки, как вдруг какой-то странный молодой человек пронёсся рядом с ней, словно шаровая молния, и чуть не сбил Алину с ног. Алина выронила часы, и они разбились. Начальник решил вычесть стоимость часов из Алининой зарплаты. Пока начальник отчитывал Алину, к ним подошёл тот самый молодой человек, извинился и выплатил стоимость часов Алининому начальнику. Вот так Алина познакомилась с Димой. С тех пор, Дима каждый день приходил в магазин к Алине, дарил ей цветы, провожал на работу и с работы. Алина не подпускала Диму близко к себе, но сама того не понимая, Алина влюбилась в Диму. Однажды, когда Дима провожал Алину домой, шёл дождь. Они остановились под крышей дома, чтобы переждать дождь. Дима прикоснулся носом ко лбу Алины, но та сделала вид, что не заметила этого. Дима приступил к решительным действиям и поцеловал Алину. Алина не оттолкнула Диму, целуясь с ним, в одну секунду, у неё вся жизнь промелькнула перед глазами. Поцеловавшись, девушка вдруг расплакалась. Дима: «Что случилось, малыш?» Алина: «Димочка, прости, но я уже очень давно влюблена в тебя»

Дима: «Я тоже люблю тебя, но почему ты плачешь?» Алина: «Я думаю о том, что будет с Женей» Дима: «Забудь о нём, армия меняет людей, он вернётся и бросит тебя» Алина: «А вдруг он будет также любить? Я не хочу делать ему больно» Дима: «А себе ты хочешь делать больно? А мне? Зачем тебе нужны такие отношения, где ты совершенно не уверенна в том, любишь ли ты сама?» Алина: «Да, ты прав» Дима: «Прошу тебя, успокойся, мы чтонибудь придумаем» С тех пор Алина и Дима стали встречаться. Они были вместе ночи и дни, эти отношения нельзя было сравнить с отношениями с Женей, всё было более романтично и трепетно. Однажды, их увидел друг Жени и всё рассказал ему. Женя в это не верил, но пообещал себе, что, если это правда, он не даст им спокойно жить. 4. Возвращение Жени. Дима и Алина любили друг друга до потери пульса и, казалось, нет любви сильнее. Пришёл день возвращения Жени из армии. Дима провожал Алину из школы домой, и вдруг, Алина почувствовала пристальный взгляд сзади она обернулась и увидела Женю. Женя: «Здравствуй,

милая, а это что за урод?» Алина: «Прости Женя, но это мой парень, я люблю его, а с тобой мы должны расстаться» Женя: «Не думай, что я так просто отпущу тебя, раньше ты мне клялась в вечной любви» Алина: «Женя, всё изменилось. Наши отношения изжили себя». После этих слов, с огромной злостью, Женя ударил Алину по лицу, но тут вмешался Дима. Дима: «Эй, ты, урод, на каком основании ты поднимаешь на эту девушку» Женя: «Это не девушка, путана и на неё грех не поднять руку» Дима: «Пошли отойдём» Женя: «Пошли» Алина: «Димочка, я не отпущу тебя с ним» Дима: «Милая, он должен ответить за свои слова» Женя: «Как мило, боже мой!» Алина: «Я пойду с вами, даже не пытайтесь отговорить меня» Женя: «Пошли принцесса, увидишь, как я разукрашу твоего принца!» Дима: «Заткнись урод! Ещё посмотрим кто кого. Милая, будь осторожна». Они зашли за гаражи. Там оказался друг Жени. Он сразу же схватил Алину, связал ей руки и заклеил рот, и они вместе с Женей принялись избивать Диму. На миг Женя подошёл к Алине, снял с

её рта скотч и спросил: «Ну что, милая, теперь он не такой красивый, выбирай, я или он». На что Алина плюнула ему в лицо и закричала: «Сволочь! Отпусти его, я не буду с тобой». Над городом опускалась темнота. На помощь было некого звать, но, к счастью, люди, проходившие неподалёку, услышали крики и заметили драку. Они вызвали полицию и скорую помощь. Полиция приехала быстро и забрала Женю и его друга в участок. Дима: «Малыш, я люблю тебя, больше своей жизни, прости, что заставил тебя поволноваться» Алина: «Я тоже люблю тебя, Димочка, прошу, держись» Алина целовала Диму, как в последний раз. Скорая всё не ехала. Алина легла на грудь к Диме и слушала биение его сердца. Дима потерял сознание. Через полчаса приехала скорая и забрала Диму. Врачи оперативно сработали и через несколько дней Дима встал на ноги. Дима и Алина дали показания против Жени, и он надолго сел в тюрьму. А Алина и Женя были вместе, счастливы. Порой, любовь бывает несвоевременная, но, если это действительно любовь, она стоит того, чтобы идти против всего мира, ломая все преграды на своём пути. Автор:

Виктория

Ерух

! Книга третья III Аквамарины Глава восьмая Встреча 10 месяц 513 год с м.п. (апрель 2012 года н.э) … Франция. Гием де Грант Мир пришел в движение. Блокада России, угроза войны. Но, увы, ничего толком не произошло. Это слегка удручало. Если бы мне удалось развязать войну, то действовать было бы проще. Насколько мне было известно, генерал оставался в мире эльфов и не смог вернуться в наш мир. Превосходно! Рано или поздно его поймают. Конечно, тот факт, что Анклав занялся поисками ключей, не очень радовал, но устранить одного из «конкурентов»… этого того стоило! Конкурент! Глава Союза несокрушимых – мой конкурент. Да и черт с ним! - Задумался? – cпросила Мария. Мы возвращались домой после работы. Сейчас наша работа состояла в том, что мы штудировали архивы Культа в поисках упоминаний о других ключах. Увы и ах, но из-за ситуа-

ции с генералом наша разведка накрылась. Россия и США стали более тщательно проверять войска, отправляемые в Новый Долан. После провала нескольких агентов деятельность пришлось свернуть. Поэтому, чем конкретно сейчас занят Анклав – мы не знали. -Устал, – тихо произнеся я. Девушка прильнула к плечу и залезла на сидение авто с ногами. Сейчас она напоминала маленького зверька. Машина подъехала к дому, и мне пришлось потревожить этого зверька. Элизабет перебросила всех наемников и оставшихся адептов в наш мир. Сейчас минотавры охраняют наш штаб и дом. От простых воришек в штабе есть своя служба безопасности, минотавры защищали от других врагов. Здесь же, у дома, дежурили именно минотавры. Все равно внешний периметр охраняют люди. Но от одного лазутчика защитить не смогли. - Иди к себе в комнату, - нежно приобняв Марию, шепнул я ей на ушко, - я загляну в кабинет и скоро буду. - Только не долго, произнесла она и, поцеловав меня, пошла по коридору. Она счастлива. Счастлив ли я? Не знаю. Наверное, да. Нора показала

свое истинное лицо, поэтому не о чем сожалеть. Вообще, сожалеть о своих поступках глупо. Их не исправишь, время вспять не обернешь. Надо учитывать свои ошибки и идти дальше. - Хорошая концепция, но ты ведь сам её не реализуешь, – донеслось из приоткрытой двери кабинета. Дворецкий не сообщал о гостях. - Она дарит мне перстень… - начал я, но голос из-за двери перебил меня. - Стой! Я не враг! Я приоткрыл дверь, вошел в кабинет и включил свет. За моим столом сидел Алир. - Не ожидал? – Широко улыбаясь, спросил он. - Нет, - честно ответил я. – Фантом? – уточнил я. Я сложил руки на груди, опершись на барельеф камина. Он как раз был напротив стола. - Угадал! – кивнул вампир. – Свиридов думал дольше. - Ты виделся с генералом? – спросил я. - Тебя не учили, что к старшим надо обращаться на «вы»? – в ответ спросил вампир. - А тебя… извиняюсь, вас, не учили, что некрасиво отвечать вопросом на вопрос? – наглость – второе счастье, так что,

сам нарвался. Но мои слова не задели вампира. Наоборот, он звонко рассмеялся. - А ты не изменился, мальчик. - Изменился,… учитель, изменился. – А ведь когда-то он действительно был мне как учитель. Этот вампир, друг моего отца. - Все тот же волчий взгляд. Ты так и не научился смотреть на мир не через забрало? – с ухмылкой спросил он. - Не вижу в этом смысла, – пожал плечами я. – Пока ты в забрале, никто не ударит. - Не ударит, но плюнуть может. - Это будет последнее, что он сделает. Вампир снова расхохотался. - Ты не изменился, мальчик, – констатировал Алир. - Вы пришли только ради этого? – спросил я. - Нет, - покачал головой собеседник. – Скажи, зачем ты идешь за Культом? - Это единственный путь, который хоть кудато ведет. – честно ответил я. - А как же Союз? - А что Союз? Его уже нет! Хваленые вампирские гвардейцы с легкостью перешли на сторону врага. Оборотни вообще дезертировали. Это то, что мне известно. - У тебя есть возможно выходить в межмирье, почему ты не пошел в мой мир? Не позвал на помощь? – удивленно спро-

сил Алир. - А ты не задумывался, почему вампиры сами не вышли в межмирье после падения порталов? – ответил я. Да, вопросом на вопрос, но он более риторический, нежели требующий ответа. – Я скажу тебе, - продолжил я. – Вы обленились. Вы погрязли в роскоши. Воюют за вас оборотни, работают кентавры с гномами, а правят люди. И вы расслабились, поверили в несокрушимый баланс сил. Союз несокрушимых! Три ха-ха, а не Союз. Вы мастер, учитель, но даже вам не под силу пространственная магия. Вы её даже не учили. Помните, как вы смеялись с меня, когда я стал изучать энергопотоки между мирами? Вы говорили, что это глупо, что первопроходцы все открыли и создали до нас. Что порталы вечны. И где эти порталы?! Обратились в прах! А мои изыскания к кое-чему привели. И да, я не смог бы пройти в ваш мир. Я в нем попросту не был, а что такое ментальная связь между магом и миром вам хорошо известно. - Хорошо, ты разуверился в Союзе, ты не мог попросить помощи у Союза, но почему Культ?! – спросил Алир. Во время моей триады он сидел с видом внимательного слушателя, хотя уверен, в душе он заливался смехом от моих слов. Такого, как он, не проймешь словами. - Культ… - задумчиво произнес я. – Это

шанс. Пусть они ничего не смогут, но… Вся эта идея с осколками выглядит абсурдной. Но это тринадцать магов! Тринадцать верховных магов древних! А это сила. И с этой силой можно воскресить ваш хваленый Союз! - Но у тебя другие цели, мальчик, я прав? – ехидно усмехнулся Алир. - Да, - кивнул я. – Я хочу увидеть всю абсурдность этого. - Поставить точку и красиво умереть? - Ну, как вариант, – не стал лукавить я. – Эти фанатики верят в воссоединение осколков. Если это удастся, то мы получим идеальный мир! Если нет, то просто получим возможность стереть Анклав с лица земли. - Долан ты можешь подорвать хоть сейчас, саркастически ответил Алир. Долан… это не удалось России с её военной мощью, а я… всего лишь маг. - Ты даже не знаешь, сможешь ли ты обуздать этих магов, - продолжил Алир. – А ты говоришь о разгроме Анклава. - Анклав уже поставил себя в оппозицию Культу, так что это вопрос решенный. А вот, как поступит Союз… - Ты уже не считаешь себя частью Союза? - Не знаю, да и это уже не важно. Вампиры меня слушать не станут, поэтому поддержки от них ждать не стоит. Оборотни, кентавры, гномы… они рабы, не более.

- А если за тебя поручиться один из триумвирата? - Ты что ли? – теперь сарказм шел из моих уст. – Ты уже не в триумвирате. - А в триумвирате знают об этом? – удивился он. Мое обращение к нему на «ты» он просто проглотил. - Вряд ли, но в твоем мире сейчас твориться нечто невообразимое. Уничтожение Культа тому подтверждение. - Культ – это фанатики, которых держали забавы ради! – воскликнул Алир. – Если ты прав, и древние – это возможность возродить Союз, то я поддержу тебя. Но учти, генерал от твоей выходки не в восторге. - Мне плевать на генерала, - ответил я. – Тут дело в другом: мой союзник – Культ, который был уничтожен Союзом. Сам понимаешь… - Боишься, что назовут предателем? – снова ехидная улыбочка не сходила с его лица. - Я не назову! – в комнату вошла Элизабет. За ней и Мария. - Подслушивать не хорошо, – поучительно сказал Алир. Молчал бы лучше! - А никто и не подслушивал, - ответила Элизабет. – Ведь дело касается Культа. Вампир встал и подошел к вампирше, оценивающе осмотрел её. - Так ты и есть та самая Элизабет? – удив-

ленно спросил он. - Я известна одному из триумвирата? – вопросом ответила она. Что за мода пошла, вопросом на вопрос отвечать? - Наслышан, - уклончиво ответил Алир. - Так что ты хотел предложить, член триумвирата? – немного грубо спросила Элизабет. Мария так и стояла в дверях, перегородив проход. Остерегается боя? Увы, моя девочка, но Алир сильнее всех нас вместе взятых. Против него у нас нет шансов. - Скажем так, я договариваюсь о вас с триумвиратом, а взамен, вы помогаете Союзу. Элизабет потянулась к своему мечу. Если сейчас она, хотя бы ранит им Алира, вампиру конец. Меч Элизабет не режет плоть или материю, он режет само пространство, открывая порталы в межмирье и из межмирья в миры. Раны, нанесенные таким оружием, смертельны. - Хорошо, - ответила она, отпустив рукоять меча. Я был немного ошарашен. Она согласилась? - Ты быстро согласилась, леди Элизабет, – будто прочитав мои мысли, произнес вампир. - Я преследую свои цели, – ответила Элизабет. - А я свои, – произнес вампир. - Вот и прекрасно, улыбнулась вампирша. – Посмотрим, к чьей цели мы вместе придем. - Уверен, что конеч-

ная цель не разочарует никого, – самоуверенно заявил вампир. - Надеюсь, - поддержала его самоуверенность, Элизабет. - Что-то я засиделся в гостях, – по-старчески закряхтел вампир. Хотя, по вампирским меркам, он не был еще стариком. – Честь имею! – козырнул вампир и выпрыгнул в окно. - Мелкий позер! – возмутилась Мария, так и стоявшая в дверях. - Позер, но не мелкий, - ответил я Марии, и, переведя взгляд на Элизабет, поинтересовался. – Что это все значит? - Он хочет использовать нас в своих целях, а мы хотим использовать его. И каждый из нас знает, что другой хочет его использовать, – витиевато ответила вампирша. – Обычное сотрудничество. Ведь твоя цель отличается от моей? Причем в корне. Я промолчал. А она лишь усмехнулась и ушла прочь. Превосходно! Если все выгорит, то мы получим в союзники вампиров, сильнейших магов! А если нет… - Наши планы меняются? – Мария подошла и обняла меня. Прям как кошка. - Нет, в них вносятся коррективы, не более, – крепко сжимая в объятьях девушку, произнес я. Автор: Александр Маяков

, Глава 20. Чертовщина и немножко однополой любви Сергей шел по осенней аллее в парке. Ветер уже успел сорвать почти всю листву с деревьев, и она теперь шелестела мягким красивым ковром под ногами. Серое небо, черные ветви деревьев, сырость, грусть, сожаление о минувшем тепле и увядающих красках осени; скверное болезненное дождливое настроение. Все это угнетало немногочисленных жлобоватых прохожих, но не его. Ядреная смесь из половинки марки, сорока псилоцибов и сибазона, запитая тремя бутылками пива, делала жизнь гораздо более сносной, и даже, весьма занимательной. Правда, парк был похож скорее на какие-то злые декорации к фильму ужасов, чем на место культурного отдыха, но это нисколько не смущало юного психонавта. Ему было, разве что, слегка жутковато, и только. Сергей достал из кармана бутылочку «Жигулевского», и, смахнув мокрые листья, устроился на скамейке, вдыхая полной грудью густой ароматный осенний воздух. На дерево прыгнула черная полосатая белка. Она вскочила на ветку, взглянула на

& парня и принялась щебетать тонким голосом что-то о предстоящей зиме и его беспечности. Сергею почудилось даже, что она хотела рассказать ему, о том, как поживает Панк, но тут произошло нечто странное, отвлекшее его от маленькой сплетницы. Внезапный порыв ветра поднял и закружил листву, неся ее вдоль дорожки. Маленький смерч, собирая все новые и новые листья, стремительно вырос, достигнув высоты деревьев, а затем вдруг взорвался и рассыпался, как новогоднее конфетти. На его месте осталась худенькая рыжеволосая девушка в ярко-красном приталенном пальтишке и коротеньких сапожках, которые чрезвычайно подчеркивали красоту ее точеных ножек. Сергей посмотрел удивленно на девушку, медленно соображая – настоящая она, или нет. Девчонка казалась какой-то уж слишком яркой, среди этого осеннего уныния по сравнению с одинаково одетой серой массой обычных людей. Соображал Сергей, видимо, слишком долго, потому что девчонка рассмеялась беспечным звонким смехом и, повернувшись, пошла прочь. Немого смутившись, парень все-таки спохватился, и бросился ее догонять,

но, не смотря на старания, сделать это никак у него не получалось, – красотка словно летела по улице, постоянно поддерживая дистанцию между собой и преследователем. Когда Сергей уже решил плюнуть на все это и остановился, то остановилась и она, повернувшись и помахав рукой, одетой в красную перчатку. Сергей улыбнулся и быстро пошел к ней на встречу, а девчонка хихикнула, прикрыв рот рукой, и снова принялась улепетывать. Наконец, она и вовсе исчезла из виду, а затем опять появилась, теперь уже за окном отъезжающего с остановки автобуса. Рыжая бестия, смахнув легким движением с плеча волосы, состроила своему преследователю глазки и, выдохнув на стекло, написала пальцем несколько цифр: 23 60. Сергей кинулся бежать за автобусом, но вскоре остановился: глупо гоняться по городу за призраком, тем более, если тот на колесах. Автобус повернул за угол, а преследователь сошел с проезжей части на тротуар и задумался: «23 60 – это не похоже, ни на номер телефона, ни на время, а если адрес, то где тогда? На какой улице?» Сергей посмотрел

вверх и увидел на стене дома табличку с надписью: «ул. Морозова 23». Зайдя в подъезд дома и, поднявшись по лестнице, он остановился перед квартирой номер «60» и тихо постучал в дверь. За дверью раздалось какое-то шуршанье, осторожные шаги, но потом все стихло. Постучав для верности еще раз и выждав минуту, Сергей собрался было уже уходить, как дверь приоткрылась, и из образовавшейся цели выглянула чьято любопытная физиономия. — Тебе кого? – спросил приятный девичий голос. — Девушка, рыжая… – пробормотал Сергей, не зная, что сказать дальше. Дверь быстро захлопнулась, затем снова открылась, и на пороге появилась обладательница смешной физиономии. Девчонка была похожа на Пеппилоту Виктуалину Рольгардину Эфраимсдоттер Длинныйчулок: рыжая, с косичками, веснушчатая, наглая и симпатичная. — Ванда спит, – сказала она. – А ты кто такой? — Да так, как бы познакомились в парке. — Когда? Она из дома месяц уже не выходит, – Пеппи пронизывала его насквозь своими наглыми хитрыми глазками. — Только что, – сказал почему-то Сергей, решив, видимо, что врать не имеет смысла. Девочка-подросток ничуть не смутилась из-за услышанного. — Ладно. Входи, – как-то обреченно сказала

она и провела парня в одну из комнат. – С тех пор, как в аварию попала, только и делает, что спит, а потом рассказывает всякие сказки. Подожди тут. Я ее разбужу, потом поговорите, если захочет. Девчонка усадила Сергея на диван в зале с телевизором, а сама вошла в комнату сестры. Был слышен их тихий разговор за дверью. Наконец, она вышла и пригласила гостя войти. На кровати, под одеялом, опершись спиной о подушки, полусиделаполулежала та самая рыжеволосая девушка. Только была она какой-то болезненно-бледной и совсем невеселой. Сергей взял стул и присел рядом. — Привет, – сказал он. – Меня Сергей зовут. Мне кажется, что я видел тебя в парке. — Так, кажется, или видел? – девушка улыбнулась, но улыбка была, все же, немного натянутой. — Видел, кажется, – ответил Сергей, и тоже улыбнулся. – Я ведь тут. — Да, ты пришел, – мечтательно сказала девушка. – Тоже видишь сны? — Чаще с открытыми глазами. —Даже так, – это не было похоже на вопрос, девушка прикоснулась ладонью к своим губам. – Я некрасивая? — Красивая, – ответил Сергей. — Но не такая, как в твоем… сне, – ей почему-то стало вдруг весело. – Как ты нашел меня? — Ты сама написала номер дома и квартиры на стекле автобуса.

— И ты пришел!? — Да, пришел, как видишь. — Прикольно. Дурачок. Меня зовут Ванда. — Я знаю. Твоя сестра сказала. —Она смешная. А ты еще придешь ко мне? — Приду, если ты не против. — Приходи. Завтра только, после обеда. Сейчас я спать хочу. — Хорошо, зайду завтра, – ответил Сергей, вставая со стула. — Она ждет тебя, – сказала девушка уже совсем сонным голосом. — Кто ждет? – Сергей удивленно обернулся. — Ты знаешь, кто. До свидания. — До завтра, – ответил Сергей и вышел из комнаты. Пока он добирался до общежития, его не оставляло ощущение наступающего сумасшествия. Мир наполнился знаками и символами, стал странно логичен и закономерен. Взгляды людей казались какими-то слишком уж понимающими и многозначительными, любые слышимые фразы неслучайными; цифры, надписи, выцарапанные в автобусе или написанные, где бы то ни было, имели скрытый смысл и прямое отношение непосредственно к нему. Вспомнилось то красивое и кошмарное видение на квартире у Нади, когда некто открыл синюю книгу. Хоть и говорят разные медиумы, что для человека духа случайностей не существует, но все это было слишком уж жутковато, как -то очень уж по-сатанински. Во всем вокруг мерещился

зловещий смысл, четкая предопределенность, еще черт знает что такое, – некое странное напряжение. Даже свет стал каким-то стальным, неестественным. Каждой клеточкой своего тела, каждым флюидом души, Сергей ощущал присутствие чего-то великого, инфернального, словно сам Дьявол смотрит на мир его глазами, даруя при этом часть себя, своего видения. Это было неописуемо прекрасное, но и очень страшное чувство. Купив по дороге бутылку водки, Сергей поспешил в общагу. Нина сидела, забившись в угол, и тихо плакала. — Что случилось? – спросил Сергей, на ходу наливая и выпивая полстакана водки. — Налей мне тоже, – Нина перестала плакать и, подойдя к столу, поставила на него хрустальные рюмки. Проглотив налитое, как чайка рыбешку, она обняла Сергея. – Все сразу как-то навалилось. Бывший приехал, ни к кому не ревнует, только к тебе почему-то, и дело наше сорвалось. Три недели назад, намутив, не без помощи Масакры, круглую сумму, они вложились в весьма сомнительное предприятие. Человек, отправленный за маковой соломкой на Украину, наконец-то вернулся, но буквально у самого поезда его арестовала милиция. То ли много болтал по дороге, то ли все было гораздо серьезней. — Значит, мусора приняли, – вздохнул Сергей. – Что жалеть теперь эти деньги. Как пришли, так и ушли. Главное – мы

на воле, живы-здоровы. А хахаль твой что, у тебя решил поселиться? — Не знаю пока, но тебе лучше уйти. — Я так не думаю. Сегодня останусь тут, а там видно будет. — А если припрется? Тебе это надо? — Заявится – получит по голове. Мы что с тобой, не имеем права на последнюю ночь, раз уж решила к нему вернуться? — Ты имеешь право, – прошептала Нина и поцеловала загрустившего любовника. – У тебя есть чтонибудь? — Да, взял у Масакры. — Такая же ерунда, как в прошлый раз? — Да нет, покруче. — Делай, я в душ схожу. Хлопнув еще рюмку, Нина отправилась приводить себя в порядок, а Сергей принялся готовить очередную гремучую смесь. Ему почему-то не хотелось отключать Нину, но, что тут поделаешь, она или Люси – выбор был очевиден. Когда Сергей набирал раствор в шприц, его слегка затрясло. «Неужели придется пройти через все снова?» – подумал он. Но все оказалось еще страшнее, чем в прошлый раз... *** — Посмотри на себя! – брезгливо поморщилась Люси. – Что теперь мне тут, нянчиться с тобою прикажешь? — Почему я так выгляжу? – Сергей еле смог выговорить несколько слов, он был не в силах даже слегка приподняться.

С обнаженных местами, белых, переломанных костей, клочьями свисало мясо. Кожа с лица была сорвана, глаза вылезли из орбит, зубы раздроблены в крошево, из ран торчали обрывки вен, сухожилий. Разноцветные внутренности, вырванные из живота валялись рядом на залитом кровью полу, если можно назвать полом ровную базальтовую поверхность в какой-то, то ли пещере, то ли огромной комнате, вырубленной в скале. Весь он выглядел так, словно был нещадно растерзан стадом невероятно злобных зверюшек. — Ты сам виноват, – оказался слишком слаб, для того, чтобы пройти через эти врата. Часть души ушла от тебя! — Разве так бывает? – всего лишь подумал Сергей, но Люси его прекрасно услышала. — Когда условия жизни становятся для души невыносимыми, часть ее покидает тело. Есть даже симптомы, по которым можно это узнать: диссоциация, депрессия, синдром множественности, химическая зависимость, ощущение онемения, апатия, хроническое невезение, провалы в памяти, трудности при принятии решений… Ты стал зависимым – это недопустимо. — Что теперь делать? – Сергей вспомнил, свою, как ему казалось, галлюцинацию, когда он разделился на несколько частей, и два его полупрозрачных ушли в разные стороны. — С одной стороны – даже хорошо, – ответила

Люси и улыбнулась. – Если найдем ее, – запечатаем где -нибудь, будет жизнь про запас, на всякий случай. А пока – терпи! С этими словами она достала маленькую свистульку и подула в нее. На высокий звук ответило множественное эхо, писк, шуршание, топот тысячи лапок. Отовсюду вокруг стали появляться серые хвостатые грызуны; сначала поодиночке, потом группками и, в конце уже непрерывным живым ручьем, они, как поток лавы, обступили истерзанное тело Сергея и начали тыкаться в него мордочками, словно ожидая сигнала. Парню всегда нравились эти маленькие пушистые зверьки, – он находил их весьма симпатичными, что не мешало ему, однако, ловить их десятками, вместо обленившегося кота, и предавать смерти. Теперь, вероятно, настал его черед испытать на себе их острые зубки. Сказать, что ему было страшно, значит, ничего не сказать. Да, тело было ужасно потрепано, – по земным меркам его раны казались совершенно несовместимыми с жизнью, но там, в этом сумасшедшем материальном сне, он чувствовал каждую клеточку своей искромсанной, разорванной в клочья плоти. Импульсы передавались мозгу независимо от целостности нервных окончаний. — И каков же тогда Ад, если это всего лишь маленький полустанок на пути к нему? – почему-то мелькнула мысль в голове мученика.

— То, что вы называете Преисподней, – воплощение ваших страхов, из-за попыток обрести бога вне себя, – промолвила дьяволица. – На деле, мой мир – прекрасное, необыкновенное и великое место. Хочешь, я верну тебя назад? — Я хочу… тебя, – хрипло прошептал обезображенный живой труп. Люсильда отвернулась и, прижав свистульку к губам отдала сигнал серому полчищу – на ее прекрасном лице блуждала странная довольная улыбка. Один из самых страшных кошмаров, что может вообразить человек, стал реальностью, – Сергея попросту медленно заживо пожирали маленькие симпатичные мышки. Это может показаться странным и даже немыслимым, каким-то нелепым извращением, но мученику вдруг стало приятно. Боль нарастала до какого-то определенного предела, но потом внезапно превратилась в наслаждение, сродни сексуальному. Описать человеческим языком такой, довольно таки экзотичный экспириэнс весьма затруднительно, но его тело, поедаемое мышами, было уплатой за вход на новый уровень бытия в измененном состоянии сознания, и избавиться от обузы было так же приятно, как, например, извлечь ядовитое жало, или сбросить тяжелый груз на подъеме. — Зачем тебе это было нужно? Хочешь сделать из человека демона? – раздался приятный мелодичный голос. *** — Я знаю. Соберись,

нам нужно поговорить, – с этими словами Лейла встала с огромной овальной, покрытой черным шелком кровати и, накинув на плечи полупрозрачный невесомый халатик, пошла кудато вперед, неслышно ступая по мягкому белому ковру. Люси, не найдя, во что бы ей одеться, как есть, в костюме Евы последовала за нею, – благо стыда никакого она не испытывала. Открыв белую, украшенную золотой филигранью дверь, Люси очутилась в уютной темной комнате, с живописными полотнами на стенах. Одну из стен почти целиком занимал огромный камин, – живое пламя танцевало в нем, потрескивая дубовыми поленьями. У камина стояло два кресла; в одном из них сидела Лейла, держа в руке кубок с вином. На полу у нее под ногами лежали мягкие шкуры тигров. — Налей себе и присаживайся, – сказала дочь Лилит. Люси послушно налила вина и, не решившись его попробовать, как была нагая и босиком, заняла свое место. Языки пламени, отражаясь, плясали в ее глазах, делая взгляд немного зловещим. — Ты красивая, – продолжала Лейла. – Хотела бы снова побывать у меня? — Конечно, мне этого хочется, – призналась Люси. – Но вам ведь нужно не только это? — Все, чего я хочу – я получаю. Но, так не интересно. Твои шалости не остались незамеченными, и кое-кому это очень не нравится. Конечно, не ты, ни

Десмонд не являетесь сильными фигурами, но и от вас кое-что зависит. Все, что может нарушить структуру континуума, может подвергнуться наказанию. А посему, тебе нужен покровитель. — Смею предположить, что в этой партии вы не просто наблюдатель? — Нельзя, находясь у власти, просто наблюдать. Плата за бездействие – поражение. — Что это значит? — Придет время, узнаешь.

— И что теперь? — Теперь пей вино и будем прощаться. — Я действительно хотела бы снова встретиться. И вы можете на меня рассчитывать, – сказала Люсильда, допив вино и поднявшись; она была слегка смущена. – Вы ведь понимаете, о чем я? — Как это приятно – быть нужной не из корысти, а по влечению, – вздохнула Лейла. – Я переспала с тобой ради забавы, но ты мне нравишься. Что-то в тебе есть, – с этими словами да-

ма поднялась и привлекла к себе юную ведьму. – Мы еще встретимся с тобой, и не раз, обещаю. Когда будешь у себя дома, найдешь там от меня маленькую посылочку. Имей всегда при себе то, что я пошлю тебе. Это будет твоим паролем, – прошептала она. Поцелуй, который вслед за этим последовал, был последним, что запомнила дьяволица Люси, прежде чем отключиться. Автор: Вадим Доннерветтер

' Часть 10 Изабель позвонила Лилиан, и по её голосу Лилиан поняла, что дочка действительно встревожена: - Мама, что там случилось у... - она замялась, всё-таки не получалось у неё назвать Роберта сыном, - ... Роберта? - Ты о чём? - Я прочла в интернете, что его компьютер взломали и книгу опубликовали в сети. У него проблемы? Он ведь купил дом, ему, наверное, нужны деньги? Я могу ему помочь. - А, ты об этом? Подумаешь, книга. Твою внучку, беременную, бросил бойфренд и скрылся в неизвестном направление. Такое случается с девушками, но она очень страдает. - Тут я, мама, не советчик. Могу ей только сказать, что всё проходит, и страдания тоже. И прихо-

дит новая любовь. - Много ты понимаешь в любви, - Лилиан не могла не уколоть дочь, смирившись, но до сих пор не одобряя её лесбийских отношений. - Ладно, надеюсь, ты помнишь, что у меня скоро юбилей, и я жду всех к себе. - Снимешь зал? - Нет-нет, нас не так много, сделаем дома, вы мне поможете, посидим спокойно семьёй. Касандра сидела у окна, отвернувшись от отца, и разглядывала серобелую подушку облаков под крылом самолёта. Роберт злился на весь белый свет. Первым делом на Лилиан, которая всех учит жить, а если что-нибудь получается по-другому, вскидывает по-королевски голову: "Как же я была права!". Злился на Симону, которая наорала на него и бросила в трудный момент. Злился на

Касандру, свалившуюся на его голову и ждущую от него чудес. Злился на этого малознакомого ему Стива, бросившего девушку и добавившего Роберту головной боли. Он хотел курить, хотел оказаться где-нибудь на необитаемом острове вдали от всех проблем. "Почему так получается, - думал он, - я стараюсь делать то, что у меня хорошо получается, я талантлив, пишу книги, зарабатываю деньги своим трудом, а на сегодняшний день остался без денег, без семьи, никому не нужен во всём мире. Лилиан меня всегда и во всём попрекает, не на той женился, не тем занимаешься, путаешься с всякими сомнительными женщинами, плохой отец, не то кушаешь... А если мне нравится так жить? А если я иначе не умею и не хочу? Я любил только Миранду, так как любят один раз в жиз-

ни, а она бросила меня, не выдержав совместного проживания с Лилиан. И теперь жизнь не сложилась ни у неё, ни у меня..." - Папа, - услыхал он тихий шёпот дочки, - а если самолёт разобьётся, это будет больно? - Не говори глупости, почему это он вдруг должен разбиться. По статистике... - Мне больше всего будет жалко моего не родившегося ребёнка, - она его не слушала. - Папа, ты очень страдал, когда мама тебя бросила? Ты её любил? - Любил... Мы были молодые и глупые. - А я не хочу быть глупой. Я хочу, чтобы был со мной мой любимый, и мой ребёнок, чтобы вернулась мама, и чтобы всё у нас было хорошо. Она повернулась к Роберту, уткнулась ему в плечо и расплакалась. Он обнял её за плечи и стал утешать, как мог, чувствуя, как куда-то улетучивается его злость, как тёплое чувство вины и любви за эту девочку наполняет его душу. Он впервые за всё время ощутил себя понастоящему отцом. Прилетев в ЯнкиСити поздно вечером, он отвёз Касандру к Лилиан, а сам отправился на свою холостяцкую квартиру в Бруклине. Бросив сумку на пол, с удовольствием закурил, обдумывая произошедшие с ним перемены. Он сидел в темноте и думал, кажется, первый раз в жизни не о себе, а о своей дочке. Думал о том, как помочь ей и где найти этого чёртового Стива, привести его к дочке

и увидеть на её лице улыбку... Так он и задремал, сидя на диване. Разбудил его звонок в дверь. Проснувшись, Роберт глянул на часы. Половина третьего ночи... Кто бы это мог быть? Он открыл дверь. На пороге стояла Миранда, красивая и молодая, та Миранда, которую он любил в далёкой юности. Призрак, что ли? Он потёр глаза, а "призрак" заговорил: - Может, пустишь меня внутрь? Я прилетела из Стокгольма и прямо к тебе... Кажется, пришло время нам поговорить, как двум взрослым людям, несущим ответственность за судьбу своего ребёнка... Роберт молча всматривался в Миранду. Она выглядела ух оженной, обеспеченной. Норковый жакет, кожаные сапоги и сумочка от известного дизайнера. Возможно, нашла, наконец, богатого покровителя? Что же она делает здесь? Вспомнила вдруг, что у неё есть дочь? Так и не сказав ни слова, помог ей снять пальто, и, коснувшись пальцами её шеи, ощутил давно забытое волнение, словно не было между ними всех этих лет с печалями и ошибками, словно они лишь сегодня окончили школу и впереди длинная счастливая жизнь. Он расстегнул молнию на платье и, наклонившись, поцеловал Миранду в затылок, туда, где вились маленькие упругие завитки, в тёплую спину. Платье упало на пол, Роберт повернул её к себе лицом и крепко, требовательно поцеловал в губы. Миранда тихо вздохнула и обвила его руками. В эту ночь Роберт

понял, что никакой сексопатолог ему не нужен. Ему нужна лишь эта женщина, единственная, с которой он чувствует, и будет чувствовать себя настоящим мужчиной. ... А две недели тому назад ранним утром Стив вышел на улицу из дверей морга, в котором он дежурил ночами. Это одно из немногих мест, где студентам разрешалось подрабатывать. Было прохладно, уже ощущалось приближение осенних холодов. Подняв воротник курточки, Стив направился к ближайшей станции метро. Он был голоден, но ещё больше хотел спать. Нужно отдохнуть и начинать собираться в поездку. Рядом затормозила машина и знакомый голос произнёс: - Садись, подвезу тебя домой... В гостиной у Лилиан был накрыт шикарный стол. Белоснежная скатерть, цветы и свечи создавали праздничное настроение. Женщины постарались на славу, от всей души. Изабель приготовила тушёного гуся с яблоками, Лилиан - рыбу. Даже печальная Касандра, вспомнив свои юношеские увлечения кухонными рецептами, соорудила, выглядевшие вполне съедобными, суши. Миранда испекла два огромных торта. Семья уселась вокруг стола, сожалея, что так мало мужчин смогут насладиться их кулинарными изысками. Лилиан, прекрасная как всегда, заметно нервничала. И когда Роберт поднялся, чтобы наполнить дамам бокалы, остановила его движением руки:

- Подожди, подожди ещё чуть-чуть... В этот момент в дверь позвонили. Лилиан, как девочка, рванулась к двери. Вернулась она, держа в руках два огромных букета. Рядом с ней стояли двое мужчин - Александр Мишель Фурнье и Стив. Сидящие за столом вскочили на ноги. Касандра побледнела... Окончание Лилиан не разрешала себе вспоминать прошлое, свои чувства к Алексу, но ревностно следила в прессе за его успехами. Он стал популярным, признанным, покупаемым художником. О личной жизни Алекса писали мало, он не любил об этом говорить. Известно лишь, что он женат на примадонне Опера Гарнье. Однажды, будучи в Париже, Лилиан зашла на выставку его работ, надеясь, что его там не застанет. Нацепив чёрный парик, затемнённые очки вошла с трепещущим сердцем вовнутрь. Пройдя два зала, в конце третьего увидела, стоящего в пол-оборота, Алекса. В это мгновение он повернулся к ней лицом, в глазах его вспыхнул огонёк узнавания. Лилиан почти бегом отправилась к выходу. Этого не может быть! Он не мог её узнать! Сердце колотилось в груди и ей казалось, что она слышит за спиной его шаги. Поймав такси, отправилась в отель и в тот же вечер вылетела в Лондон. За две недели до исчезновения Стива, Лилиан уже находилась в постели,

когда позвонили в дверь. Уверенная, что явилась Касандра, Лилиан накинула лёгкий пеньюар поверх ночной сорочки и направилась в прихожую. Нет, это не была Касандра. Сквозь стеклянную дверь смутно различался мужской силуэт. Только один мужчина в мире был так тонок и высок, только у одного развивались в темноте длинные седые волосы, только один мог явиться к ней в столь поздний час, спустя пятьдесят лет после разлуки... Алекс... Он стоял на пороге её дома и ждал, пока она откроет дверь. Вопросам не было конца. Ответы жалили, как пчёлы, стегали по щекам, как пощёчины. - Тебе не идёт чёрный цвет, зря ты тогда в Париже этот парик нацепила. Я бросился за тобой, но ты исчезла, испарилась... Я искал тебя по всем гостиницам и в одной мне сказали, что ты выбыла... - Нет, не может быть, ты не мог меня узнать, ты врёшь, обманываешь. С чего это ты вдруг стал меня разыскивать? Ты прекрасно знаешь, где я жила и живу... Ты бросил меня, сбежал к своей маме, а я осталась жить с чувством вины перед Сэмом, подлая грешница. Сколько ошибок я совершила, испортила жизнь своим детям... Я стала злой, расчётливой, холодной. - Дорогая, ты забыла, что я твой любовник и художник. Я любил тебя и целовал каждый кусочек твоего тела, я рисовал тебя и знаю каждый изгиб твоей фигуры, каждый взмах твоих рук. Я бы узнал тебя, да-

же если бы ты наклеила бороду и усы. Алекс поднялся и замолчал. Он подошёл к окну и смотрел на ночной спящий сад, ничего не видя... Он всё не решался рассказать Лилиан правду, но понял, что без этого нельзя. Пришло время откровений, раскрытия всех тайн. Он вернулся к Лилиан, накрыл её бережно шалью, обнял за плечи: - Лилиан, какая же ты красивая. Ты совсем не изменилась, только волосы поседели, но и это тебе к лицу. Не возражай, я понимаю толк в женской красоте. Лилиан, прости меня, хотя мне прощенья нет. Ты ни в чём не виновата перед Сэмом, он всё знал... Лилиан вздрогнула, посмотрела на Алекса: - Как знал? Всё? Всё знал о нашей любви? Этого не может быть... - Может. Он пришёл ко мне, упал на колени и, плача, умолял тебя оставить. Он говорил, что не может жить без тебя, что я ещё молод и встречу другую. Он предложил мне деньги на собственную студию... И я взял... Я предал тебя и продал за тридцать сребреников. Лилиан, я поплатился за всё. Мама была здорова, но не успел я жениться, как заболела моя жена. Она болела долго и тяжело. Я молча нёс свой крест. Она умерла. Прошёл год и я приехал к тебе. Прости, если сможешь. Лилиан плакала. Вся прожитая жизнь предстала перед ней в другом свете. Как она могла судить Алекса, если чувствовала себя виноватой перед своими детьми. Занятая мыслями

100

об Алексе, она прозевала свою дочь, развела Роберта с женой, пыталась навязать Сандре своё видение жизни. Она клялась себе мысленно, что никогда, никогда не будет вмешиваться в жизнь своих родных. Они сидели в обнимку, два старых человека, оплакивая те годы, которые уже не вернуть, оплакивая свою несбывшуюся любовь. Тогда и возник план: нанять Фэя, чтобы он вскрыл компьютер Роберта, уговорить Стива уехать с ними и укрыться, заставить всех встряхнуться, пересмотреть жизненные ценности, объединить семью. Лилиан и Стив лишь не знали, что Касандра беременная. Иначе никогда не пошли бы на это... Вечер заканчивался, Стив сидел в обнимку с Касандрой, целуя руки и умоляя простить его. Изабель наливала чай и кофе, спрашивая кто что желает. Роберт протянул свою чашку: - Мама, налей мне кофе с молоком. Изабель побледнела и уронила чашку... Роберт поднялся и

обнял её: - Не переживай, посуда бьётся на счастье. В конце вечера Лилиан попросила у всех минутку внимания: - Значит так. Мы с Алексом решили пожениться. Подождите, это ещё не всё. Она достала аккуратно обёрнутый свёрток: - Роберт, это тебе. В свёртке оказался рисунок Алекса, его подарок Лилиан при расставании. - Мы с Алексом решили его тебе отдать. Я лишила тебя средств к существованию, продай рисунок и выкупи свою виллу. Роберт рассмеялся: - Ни за что. Это наша семейная реликвия, береги её. Я напишу новый роман и всё заработаю сам. Прошёл год. Семья собралась в полном составе праздновать очередной день рождения Лилиан. В манеже спала маленькая рыженькая Сабрина. Роберт очень изменился за это время, бросил курить, похудел. Новый роман "Кто похитил Стива"

! Глава одиннадцатая. Свинцовые тучи зла. День не заладился самого начала. Крупные свинцовые тучи заволокли небосвод, словно ясноокий Митра решил отоспаться и

101

вышел из печати и стал бестселлером года. Миранда выглядела как любящая и любимая женщина. Стив продолжал учёбу. Касандра твёрдо решила стать переводчиком и два раза в неделю посещала курсы французского и испанского языков, оставляя ребёнка на бабушек. Изабель и Фэнни переехали в Янки-Сити, чтобы быть поближе к родным. Они открыли благотворительный центр помощи юным девушкам, попавшим в затруднительное положение. Когда торт был съеден, а чай допит, Роберт постучал ложечкой по чашке: - Дамы и господа! Сюрприз! Мы уже сделали ультразвуковое обследование: у нас будет мальчик. Лилиан восторженно всплеснула руками: - Это самый лучший подарок, который я могла мечтать получить на день рождения! Мальчик! Назовём его Сэмюэлем и он будет врачом... Автор: Карин Гур

укрылся с ног до головы пуховым одеялом. Мутный глаз светил тускло, и казалось, что боги отвернулись от злосчастного Мантаду, оставив его наедине с бедой. Вот уже восемнадцать голодных дней длилась оса-

да, звероподобные противники уже не предпринимали попыток захватить крепость. Они ждали, когда у отсиживающихся мантадуйцев закончатся пища и вода. Без еды они еще могут продержаться некоторое

время, а вот вода… План орков, проведших большую часть жизни в сырых, затхлых пещерах поражал своей продуманностью. Эти отвратные порождения тьмы трудились день и ночь, сменяя друг друга, они рыли что-то вблизи реки Нерунья, и только теперь стало ясно, что водоносная вена была перекрыта для мантадуйцев. Теперь она протекала по искусственному руслу, а добраться до него не представлялось никакой возможности. Разве что под роем зудящих стрел, жаждущих пронзить насквозь. Талгог будто осунулся за время, проведенное в Мантаду. Нет, он не перестал кричать на подчиненных ему воинов, а просто в его суровых глазах появилась задумчивость, опасно граничащая с обреченностью. Давно отправил Асволд в столицу одного из своих посланников, быстрый Ариман на этот раз остался, его сноровка нужна была здесь. Как ни глядел седой командующий из своей башни на запад, не видел он там поднимающейся от тысячи тысяч копыт пыли, не слышал гордого возгласа "Асин!" и постепенно угасали надежды на спасение. В тот самый миг, когда армия орков встала под Мантаду и ударила по защитникам ливнем стрел, лучники ответили им тем же. Первые потери в стане врага остались незамеченными, ряды сомкнулись и снова пошли в атаку. Лучники Мантаду не успевали доставать из колчанов стрелы и ровнять свои луки по ветру, многие из них пали в первой же волне наступления.

Забрасывая кошки на уступы и карабкаясь по веревкам вверх, орки заполонили все вокруг; их закалывали и сбрасывали вниз, не всех удавалось удержать на каменной стене, враги цеплялись и, не выпуская из рук канатов, продолжали карабкаться. Вскоре и на крепостной стене разгорелась битва, смотровые площадки ревели от лязгов оружия. Из подвалов, наконец, дотащили огромные чугунные котлы с кипящей смолой, с большим трудом удалось установить их и опрокинуть вниз. Ор ошпаренных орков разрезал воздух, но те и не собирались сдаваться. Для защитников был приготовлен новый сюрприз – огромный, в три обхвата, таран ударил в запертые ворота, крепость содрогнулась, в ответ из второго выхода вырвались люди, отрядом в восемьсот мечей командовал Зарк, бывалый сотник из Мантаду, по правое плечо – Ордон. Защитники клином ударили в несущих таран и разбили их, но враг мгновенно сориентировался, и отряд был взят в кольцо. Мантадуйцы бились, словно загнанные в ловушку звери, в бою им не было равных, а орки все равно брали количеством. Сколько славных воинов погибло в той схватке не перечесть, сколько героев сложило свои головы у стен восточной крепости. В этой бойне участвовали и молодые муштарцы. Они, наконец, поняли, что война – это не честный поединок "один на один", тут бьешь врага, даже если он поднял меч на другого соратника. Так была спасена жизнь Нарсилу,

причем не единожды; так поступал Элиус, так рубил всякого Рондал, будто перевоплотившись в воинапризрака, о неистовстве которого так много сложено песен. К рассвету армия орков отступила. Она заметно передела, под стенами Мантаду осталось много трупов уродливых жителей Горукряжа. Но не меньше было среди мертвых воинов человеческих тел, неполная половина возвратилась с поля боя, а среди тех многие имели тяжелые ранения. Сломлена была защита крепости, и каждый воин с ужасом ожидал момента, когда проклятый орк нанесет сокрушающий удар. Те словно чего-то выжидали, отряд тершатов не был задействован во время сражения, будто его приберегли для особого случая. Весь следующий день расчищали поле боя, люди и орки друг напротив друга растаскивали тела соратников. С большим трудом, сжимая скулы, мантадуйцы проходили мимо, душили праведную ярость. Но прошло вынужденное перемирие, а противник все не нападал. Это было глупо и во многом не совсем понятно для умов Мантаду, но лишь недавно загадка открылась, и план орков стал более или менее ясен, они хотели взять измором осажденную крепость. Обычное дело для людей или эльфов, хотя гномы за последние пятьсот лет тоже поднаторели в осадном бою, но орки… Они стали умнее. Изможденные воины, лишенные еды и теперь еще и воды, сами выйдут из своих стен

102

с белыми флагами, нужно только немного терпения. Хорошо, что Мантаду всегда ответственно относился к заготовлению продовольствия, в подвале – несколько громадных бочек с чистейшей водой. От жажды они не погибнут, по крайней мере, в ближайшие несколько недель, но, к сожалению, пояса придется крепко подтянуть, чтобы дождаться подмоги. Стараясь не думать о том, что будет, если помощь не придет, возмужавший воин поднялся по стертой за века лестнице на смотровую площадку. Он пошарил взглядом по лучникам, они теперь всегда были наготове и каждые три часа сменяли друг друга на посту, и увидел своего товарища сидящим у стены на холодном каменном полу. Молодой, перепачканный сажей парень закрыл глаза и крепко сжал в обеих руках свой лук. - Эй, я не прервал твой сон? - произнес Рондал, тронув того за плечо совсем осторожно, чтобы не напугать. Лучник резко открыл глаза и рванулся встать, но, увидев перед собой знакомое лицо, немного успокоился и пробормотал: - Я вовсе не спал, Рондал. Глаза болят уже наблюдать за этими… тварями. И почему так мало времени на перекур? Веришь, я уже забыл, когда набивал в последний раз трубку, – Кворек тяжело вздохнул и, подобравшись, спросил. – Как ты, что Ордон? - Все нормально, Ордон идет на поправку. Ему

103

тогда безумно повезло, если б не Элиус, не видеть бы нам его больше живым. А как твоя рука, заживает? Кворек поднял вверх левую руку, перевязанную бинтом, посеревшим от грязи. - Как на собаке, гордо сказал он. – Я без труда держу ей лук, вот если бы в другую попали, тогда пришлось бы немного туговато. Рондал улыбнулся и похлопал друга по плечу. Это хорошо, что малый не сдается и думает лишь о том, как держать оружие. Он не пал еще духом, но и невооруженным взглядом было заметно, что римурец всей душой противится сложившейся ситуации. - Не видно еще наших? - с надеждой спросил Рондал. Его взгляд устремился на запад. - Ничего, но они уже близко, я чувствую. Вот-вот на горизонте появятся асинцы и сомнут этих гадов. Не захватить нечисти нашу крепость, не по зубам им такой орешек, – Кворек усмехнулся и пригладил пробившийся под носом пушок. «Совсем юнец, - подумал муштарец. – Каким ветром его занесло в это пекло?» - Я хочу верить твоим словам, Кворек, - сказал он вслух. – Поскорее бы это все закончилось. - Точно, нет уже сил трястись от страха каждый раз. Пора бы уж, это самое, показать им, на что мы способны! Неопытный еще в воинском деле римурец живо поддержал друга. Он го-

тов был отдать свою драгоценную трубку, что досталась ему в наследство от отца, за скорейшую развязку затянувшегося ожидания. Там в Римуре у него остались старая мать и семеро сестер, одна другой младше. Кворек был старшим в семье, а после смерти ее главы (отец утонул в полноводной реке) он стал и единственным кормильцем. Решение идти в армию паренек принял не сразу, кем только не приходилось ему работать, но потом судьба привела его в отряд Узкинса. Лучше бы не приводила, не оказался бы он тогда в этом краю, столь далеком от родного Римура. - Ну а этот… что с распухшей харей, весельчак ваш, как он сейчас? – спросил вдруг Кворек. - Нарсил?! – вздрогнул Рондал и, проведя рукой по волосам, ответил. – Ему уже лучше, рана затянулась, слава Индридцелительнице! Я боялся, что он не выкарабкается. Сторожевая башня осажденной крепости. Комната над помещением дозорных. Асволд, сидя на резном стуле с высокой, чуть наклоненной назад спинкой, немигающим взглядом смотрел на песочные часы. Серо-желтый песок почти наполовину вытек в нижнюю полость. Что отмеряли эти часы? Время, оставшееся восточному посту до ожидаемого наступления армии орков? И тогда новая схватка, бессмысленные попытки удержать трехтысячный оплот Горукряжа. Пусть не три, ну две и половина, но как долго смогут сопротивляться защит-

ники Мантаду, истощенные и уставшие? А может быть, эти стремительные песчинки лишь приближают миг триумфа, когда к осадной крепости подойдут асинцы? Асволд смежил веки и вознес мольбу неустрашимому богу войны Фурию. Стук в дверь заставил его вернуться из спасительного забытья и открыть глаза. - Асволд, сын Озволда, - произнес командир северного отряда Урлинг. Высокий и плечистый, он едва не ушиб голову, заходя в помещение. Тон, каким он начал свою речь, оставлял желать лучшего. - Что? – устало подал голос седовласый повелитель крепости. - Плохие вести, - Урлинг, не услышав приглашения, предпочел остаться у входа. Асволд приготовился слушать. - Орки начали выступление, от их палаточного городка не осталось и следа, можно даже не сомневаться – будут брать штурмом. Отряд тершатов в авангарде, должно быть, ударит по воротам. Орки – плохие военачальники, но не хотел бы я попасть в эти треклятые жернова. - Что помощь? – спросил Асволд, хотя сам прекрасно знал ответ. - Клянусь Митрой, они не могли нас бросить. Не таков Ирндир! - Ты прав, Урлинг, но как бы их помощь не оказалась слишком запоздалой. - Ваши указания? - Созывай совет, немедленно! Будем стоять до

последнего меча. Командир Мантаду поднялся со стула и расправил широкие, не по возрасту плечи. Приказ был отдан, и Урлинг поспешил его исполнить. Дверь за ним неприятно скрипнула, давно уже пора было смазать петли, но руки все до них не доходили. Песок в часах полностью перетек, и Асволд теперь точно знал, что это означает, но все же не переставал верить в быстроту асинских скакунов. Ведь была же подана весть о выезде воинов из столицы – значит ждать осталось недолго. Скорый шаг вражеской армии гулко отдавался в ушах защитников крепости. Прошло много времени после первой схватки, и ожидание следующего удара со стороны орков съедало изнутри. Против шести неполных сотен людей плотным кольцом стояло огромное войско порождений Хрездрога: пешие меченосцы и лучники, закованные в латы, - на передних рядах, конные копейщики – чуть поодаль, прямо перед воротами – медведеподобные тершаты, сжимающие в руках странное оружие, но это оружие было косой в руках у смерти. Черное ополчение Горукряжа покинуло свои пещеры и норы, чтобы отвоевать плодородные земли долины Ашитар, завладеть Мантаду. Самым большим потрясением для мантадуйцев было даже не количественное превосходство противника, а тот факт, что у горных созданий есть обученные кони. Кроме всего про-

чего орков, несомненно, стало больше, должно быть, они ожидали подкрепления. Враг был готов ко всему. Приблизившись на полверсты, он остановился. Лучники обеих сторон положили стрелы на луки, за вратами Мантаду замерли готовые к последнему рывку воины, среди них был и Асволд, он поведет остатки своей армии в бой и постарается удерживать посты как можно дольше. Внезапно из вражеского строя вышел низкорослый, широкоплечий орк. Его остроконечный шлем венчал пучок ярко-алых перьев, а в руках он держал штандарт Горукряжа, который не видел свет вот уже восемь столетий: кошачий глаз с золотистым зрачком на черном поле. - Доблестных война! – выкрикнул он, став между армией и крепостью. – Вы отважно сражась и заслуживать почесь в королефском дворце. Нет цена ваша храбрось, но есь предел человеческих возможнось. Люди на крепостной стене замерли. - Оглядись, взгляни вокруг и увидишь, как бессмысленных ваш стараних. Ни отвага, ни самоотверженнось ваша, война, не выдержит такой натисх, орк-предводитель говорил на Всеобщем языке, но страшно коверкал при этом слова. - Что ты предлагаешь нам? В образовавшемся проеме меж лучников появился высокий седовласый воин. Это был Асволд. - Я Шурах СреднеХройский, повелитх Средний Хрой, предлагу вам ос-

104

тавть хрепость. Г ул возм ущ ения пробежался по строю защитников. На уродливом грязно -сером лице орка с глубоко посаженными глазами исказилось подобие улыбки, обнажился ряд острых верхних зубов. - Но! – Шурах выкинул вперед левую руку и помахал указательным пальцем. – Взамен я предлагу вам жись. Не спеши отказывайсь, я не хочу развязать война из-за непонятки, а у вас есь реальный шансх спасти свой жись, война, - он обратился именно к воинам, не к командиру. Этот ход был намеком на то, что каждый сам вправе решать свою судьбу, и одновременно плевком в сторону Асволда. Оживился паренек из Римура, с надеждой поглядывая, насколько это было возможно, на Асволда. - Я получил весть из столицы, и эта весть гласит: спустя один лишь миг здесь будет многотысячная армия Нусана, – сообщил тот своему противнику. - Это не есь ответх, спрось у людей, хотят они большой кровх, чем была пролита, кахда был бой. Что скажут они тебе? - Я такой же, как и они, я не хочу больше крови, но Мантаду стоит того, чтобы умереть за него. - Таков ответ?! - Да. - Готов ли ты молить Хрездрог о пощада? - Нет. - Тогда готовсь, схоро будет,- Шурах Средне – Хройский, повелитель королевства, о котором не

105

слышали люди, повернулся спиной и зашагал прочь. Он был отличной мишенью для мантадуйской стрелы, но Асволд не отдал приказа, командир лучников, глядя на него, тоже смолчал. А затем, словно гроза среди ясного неба, разразился бой. Дождь горящих стрел с обеих сторон полился на воинов, кто-то упал лицом в стоптанную землю. Стоны раненых и крики командующих заполнили равнину. Враг взял в кольцо осадную крепость. Вновь пошел в ход таран, на этот раз ворота не выдержали, но несущие бревно вмиг подкосились, едва оказались за воротами. Конные мечники высыпали с криком "Нусан!" и тут же принялись рубить пеших орков. Среди них был и Элиус, славный воин, спасший командира Ордона от смертельной стрелы. Страшен был тот бой, когда мантадуйцев окружили противники. Они держались стойко до тех пор, пока не вмешалась конница. Хоть из орков получились не очень удачные наездники, но ярость их была безумной. Под непрекращающимся потоком стрел бились люди с жителями Горукряжа, бились как звери, но когда Шурах отозвал конных, на их место встали тершаты. Свирепыми медведями казались они мантадуйцам, а многохвостная плеть со стальными когтями косила воинов без промаха. Элиусу хотелось убежать, закрыть глаза, когда оружие тершата разрезало мужа, бившегося рядом, напополам, несмотря на кольчугу, или обрубало ноги, не утру-

ждая их долгими маневрами. Пот заливал глаза под шлемом, не было времени утереть его. Лишь бы не пропустить, лишь бы вовремя увернуться от косящего оружия. С первого мига, когда тершаты сменили конных орков, Элиус потерял коня – лезвия перебили ему передние ноги. Что могли поделать защитники против этих демонов гор? Краем уха Элиус услышал команду "Назад", кто-то подтолкнул его плечом, возвращаясь в крепость за удерживаемые ими ворота. Он даже не понял, как оказался среди своих, в укрытии. Глаза шарили по сторонам, он словно отмечал про себя, сколько их полегло там, на поле боя. Среди тех, кто был сейчас рядом, наскоро перематывал раны и жадно, давясь, глотал воду, были еще сильные воины, не всех положили за вратами, но и это было слишком много для осадной крепости. - Молодцы! Красавцы, мы должны выстоять до конца, пока не пришла помощь! – воскликнул Асволд. Плащ его покрылся копотью и орочьей кровью, а лицо стало таким же бледным, как и цвет волос. Встав на затвердевшие, словно бронза, ноги и оперевшись одной рукой о стену, он продолжил: - Они послали нам весть. Скоро, совсем скоро асинцы будут у наших стен и разобьют в прах войско врага. Мы не отдадим им Мантаду! - Да!! - Мы будем биться, пока не подойдут асинцы!

- Да!!! - И, если надо, ляжем костьми под этими стенами! - Да!!! Боевой запал передался от командира к каждому из воинов. Ошарашенные первым ударом тершатов, они не понимали, как смогут противостоять этим безумным медведям, но видя запал Асволда и слыша от него о приближении подмоги, бойцы вновь готовы были идти в атаку. Не знали они, что седовласому повелителю Мантаду пришлось солгать. К этому времени на крепостной стене не осталось свободного места. Многим лучникам пришлось оставить стрелы и взяться за мечи. Пытаясь унять дрожь в руках, Кворек целился в огромного, закованного в броню монстра с секущей плетью в лапах. Имя этого зверочеловека произносилось только шепотом, будто говорящий боялся навлечь беду на себя, но теперь он точно знал, как назвать его. Тершат… что-то липкое и удушливое зарождается внутри от этих грозных звуков, соединенных природой вместе. Кворек чувствовал, как вспотели ладони в перчатках, не имевших пальцев. Вокруг него шел ожесточенный бой, пробравшиеся наверх орки напирали на защитников крепости, но он ничего кроме стука сердца сейчас не слышал. Ворота вновь распахнулись, и тершат, выбранный Квореком в качестве мишени, откинулся назад, оперенная стрела застряла в его горле. Паренек из Римура ликовал.

Он убил ужасного зверя, убил тершата! Рука механически наложила новую стрелу, глаз отмерил расстояние. - Кворек! – окрик заставил его резко обернуться. Сгорбленный орк, хищно ухмыляясь, занес над шеей молодого лучника кривой ятаган и тут же захрипел. Улыбка исчезла с его лица, изо рта, открывшегося в изумлении, хлынула кровь. Кворек не сразу понял, что его стрела пронзила орка насквозь. - Смотри в оба, лягушонок! – он увидел нового друга из Муштара, отбивающегося одновременно от пятерых порождений Проклятых гор. Расстояние до них было малое, и Кворек выхватил тройку коротких ножей из перевязи, висящей у него на груди. Не отпуская лука, он метнул их один за другим в противников Рондала. Ножи нашли своих жертв, а муштарец, опрокинув одного орка, с разворота снес голову второму. Римурец вернулся к происходящей у ворот бойне. Свирепые жители предгорий били вокруг себя ужасными плетьми и, казалось, не знали промаха. Но и защитники Мантаду наловчились. Лишившись коней, они стали более беззащитны перед косой смерти и все равно находили лазейку в непробиваемом с виду строю тершатов. Кворек нацелился и выстрелил. На этот раз стрела прошла выше и лишь скользнула по наплечнику выбранного им врага. Рука сама собой потянулась за следующей. Ему уже не

было так страшно за себя, азарт боя полностью завладел им. Стрела мягко легка на тетиву. Кворек выровнял лук по ветру и вдруг краем глаза увидел на холме, где наименьшая часть армии орков выжидала окончания схватки, рядом с Шурахом, которого паренек узнал по пучку красных перьев на шлеме, приземистого человека. Это был старик, в грязно-алом плаще и с развевающейся по ветру рыжебелой бородой. Понимание этого факта настолько поразило Кворека, что он напрочь забыл о происходящем у ворот. В стане врага человек! Орки взяли в плен несчастного старика. Но откуда он взялся и почему стоит рядом с предводителем этих отродий Горукряжа? У Кворека с детства было хорошее зрение, он не мог перепутать человека с орком. - Там человек, Арбис! - выкрикнул он сквозь шум бойни своему соратнику. - Чего? – стоящий рядом лучник повернулся к римурцу и глянул в указанную им сторону. - И вправду, человек, - согласился Арбис, изумлению его не было предела. - Он не из наших! Старик! Он пригляделся, пытаясь сообразить, кто в этот миг находится на холме. Кворек его серьезно озадачил. А старик неистово размахивал руками и, должно быть, что-то говорил. Погода, меж тем, менялась и совсем не в лучшую сторону. Тучи плотным полотном сошлись друг с другом, скрыв от сражающихся

106

солнце. Темень опустилась на землю, будто ночь сменила день вопреки закону природы. - А-а! - вскрикнул или, скорее, захрипел стоящий рядом Арбис и рухнул на спину. Из его груди торчала окрашенная в черный цвет стрела. Кворек с трудом подавил рвоту. Северянин, с которым он успел сдружиться, лежал теперь с закатившимися белками глаз, подогнув под себя ноги. Хлопок по спине отрезвил оторопевшего лучника. Рядом с обнаженным мечом и лицом, испачканным орочьей кровью, оказался Рондал. Глаза муштарца горели гневом. - Перестань хлопать ушами, олух! Я хочу жить, и еще я хочу, чтобы ты, засранец, выжил! Новая волна орков повалила вверх, забросив свои крючья на стены. Порождения Горукряжа, почуяв скорую победу, устремились вперед. Рондал взмахом меча разрубил веревки, и вниз рухнуло с десяток обезумевших от запаха крови орков. Ухмыляющаяся голова появилась справа от него, когтистая лапа вцепилась в выступ на стене. Рондал ударил наотмашь, и башка полетела вниз, стукнув второго подоспевшего орка. Он не позволял себе остановиться, любое промедление могло стоить жизни. Сейчас там, внизу, было гораздо опасней. Кворек, прикрывая друга стрелами, заставил его посмотреть на возвышенность, где расположился Шурах. То, что он там увидел, было более чем странно. Человек среди ор-

107

ков, ничем не скованный и свободно размахивающий руками. Низкий рост и играющая с усиливающимся ветром борода. Кто он такой? В следующий миг хлынул дождь. Вода вырвалась из черного тряпья туч и, словно водопад, сплошной стеной рухнула на Мантаду. Кворек расстроено выругался, Рондал полностью разделял его чувства. Только этого и не хватало! Орки напирали снизу. Муштарец чувствовал, как занемела рука, мышцы плеча были напряжены, словно струны. Благо, что и врагу было не так-то просто взобраться по мокрой стене, хватаясь за разбухшую от влаги бечевку. Пришло время молить Фурия о снисхождении. Глубокий утробный звук рога со стороны западного крыла крепости заставил осаждающих замешкаться, чем мгновенно воспользовался поредевший строй защитников Мантаду. Плотная стена нусанской армии, выставив вперед копья, надвигалась на врага. - Нусан! Нусан! – родилось внутри этой стены и передалось мантадуйцам. "Нусан!" – закричали измотанные осадой воины. "Нусан!" – выдохнул Элиус и бросился на возвышавшегося над ним тершата. Тяжелая плеть с острыми клинками на концах устремилась к нему. Элиус, покрепче обхватив треснувшее древко копья, поднял его вверх. Оружие противника, перехлестнувшись с древком, намоталось на него. Тогда он дернул копье на себя и ударил мечом по сгибу руки. Тершат,

обнажив массивные зубыклыки, заревел от боли. Из раны, смешиваясь с холодным дождем, хлынула кровь. Собрав волю в приросший к эфесу кулак, Элиус снизу вверх пропорол противнику брюхо. Кольчуга не помешала ему осуществить свой бесхитростный выпад. - Нагнись! – услышал он и вмиг рухнул наземь. Над головой просвистела плеть другого тершата и, не найдя жертвы, вернулась к хозяину. Скользя по сырой, размякшей земле, Элиус поднялся на ноги и понял, что столь опасный враг отступил, но не для того, чтобы уйти, а для того, чтобы встретить прибывших воинов из Асина. - Вперед! – скомандовал Асволд и кинулся на отступающих противников. На втором шагу его настигла орочья стрела, и командующий восточным постом Нусана упал в стоптанную сапогами и пропитавшуюся кровью грязь. Нельзя было медлить. Элиус рванулся к нему, перевернул на спину и положил на колено. - Веди их… - прохрипел Асволд. – Веди их к победе… моя битва… - седая голова его дернулась и откинулась назад. Асволд умер. Выбора не было, сзади уже напирали орки, впереди тершаты, правда, сейчас у них иная цель. Нужно было пробить дорогу к своим, к асинцам. - Все за мной! - заорал Элиус, подняв вверх свой меч, и понял, как треснул голос. – Вперед! За Ну-

сан! - За Нусан! За Нусан! – вторили ему. Их было немного, большая часть, собранная в Мантаду, погибла, не дождавшись подмоги. А вот Асволд смог, он не солгал и не просто обнадежил своих людей, как показалось тогда Элиусу. Дождь, льющийся с небес, был помехой не только людям, но и оркам. Они становились неповоротливыми, но все же крепко стояли на земле и нападали на новоприбывших с неистовой силой. Сам Шурах, затеявший эту битву, все время оставался позади в обществе малопонятного старикашки с большим крючковатым носом и рыжеватой бородой. Кто он такой и какое причастие имел к осаде, сказать точно никто не мог. Да и мало кто задумывался об этом, увидав его в плотном кольце охраны. Битва продолжалась до самой ночи. Обе

армии то сходились, то расходились, но уже ближе к полуночи, когда непрекращающийся дождь начал утихать, нусанская армия потеснила врага к востоку. Орки вначале осторожно, сопротивляясь до последнего, а потом уже и вовсе открыто побежали к Проклятым горам. Они отступали, понеся огромные потери у стен Мантаду и столкнувшись со все еще мощной обороной Нусана. Попытка завладеть восточной крепостью, главным пунктом защиты у предгорья Горукряжа, провалилась, и воины теперь теснили врага не к оплоту их сил, а к северной оконечности печально знаменитой Кичьей топи, к началу огромнейших болот, что разделяет Земли Кочевников Вангол и Владения Древнего народа и лишь слегка задевает собой Нусан. Асинцы, предвидя пути отступления Шураха и его подопечных, зашли с левого фланга и перекрыли до-

рогу к Горукряжу. Войско орков, посягнувших на земли нусанские, огрызаясь, шло к болотам. Люди одержали в этой битве победу и загоняли теперь врага в ловушку, расставленную самой природой, даже столь грозные в бою тершаты ничего не могли изменить. Их осталось всего двенадцать, но и эти жалкие остатки грозного отряда еще могли сопротивляться, если бы не приказ, отданный Шурахом. Армия асинцев и прибившиеся к ним защитники восточной крепости могли смело сказать, что справились с натиском порождений Хрездрога, а возглавлял их Далантир, старший сын и наследник короля Ирндира. Но мог ли кто быть уверен, что орки не повторят свою попытку овладеть Мантаду? Автор:

Хиль

Де

Брук

Мне стало действительно смешно: — На это? Потвоему я шесть лет училась на то, как лучше посидеть на коленях у Дейва Гэана? Или что ты имеешь ввиду? — Хаха, нет же! Будешь у нас в туре специалистом по электронике… Я снова перебила его: — Хаха, Дэвид, сказать тебе чему действительно меня научили универси-

тете? Что сделать если прибор не работает – позвать преподавателя! — … стоило попробовать, — Дейв потер нос, при этом приоткрывая и оттягивая рот, а потом обратился ко мне, — поехали к тебе! По дороге ко мне Дейв все не мог смириться с моим мнением об альбоме, и ему захотелось спросить и про себя: — Ксюш, а ты слы-

шала мои совместные песни с Soulsavers? Как тебе? — Чувственный и сильный голос, я считаю, абсолютно справился с возложенной на него задачей! Музыка, конечно, кое-где кажется однообразной, но зато это позволяет лучше вслушиваться в тембр твоего голоса... — Ну, слава Богу!! наконец с силой выдохнул он. — Надо будет тебе одной из первых дать на про-

108

слушивание предстоящий альбом! Как-никак мнение фанатов для нас занимает лидирующую позицию! — И все-таки ты такой молодец! Знаешь, мне очень нравится «Hourglass»!! Кардинально отличается от Депеш Мод, но ведь это и не Депеш Мод, это именно ты сам! Очень душевно я бы сказала.... Дейв растянулся в довольной улыбке, он уверенно покивал головой: — Спасибо, Ксюш! В этот раз Мартин также позволил мне принести много своих песен, это делает мою жизнь счастливее и намного осмысленнее. Спасибо ему за это... — проговорил он словно молитву. — У меня все больше складывается впечатление, что Мартин – эдакий босс, прям одно его слово может разрушить или, напротив, поднять твою самооценку… — Да, по сути, он и главный, кто стоит у руля тот и капитан, и неважно, что без своих юнг его корабль вечно простоял бы на пристани! Дома первым делом Дэвид завалился ко мне на кровать, снимая майку и кладя себе на живот мой ноутбук: — Покажи мне какие -нибудь фотографии… Я покорно сняла верхнюю одежду и легла возле него. С Дейвом так легко, словно мы старые школьные друзья. Он искривил лицо при виде моего рабочего стола, и я принялась рассказывать ему историю каждой фотографии из социальной сети.

109

Мягкая поверхность под головой, тепло, уют и проходящее опьянение затрудняли мое бодрствование. Уже глухая ночь и я жутко хотела спать, Дейв, наверное, тоже, по крайней мере, он часто зевал. Я ждала, пока он сам предложит расстелить постель, но вместо этого он сказал то, что мгновенно заставило меня проснуться: — Я страшно хочу поцеловать тебя!! И его губы быстро прикоснулись к моим, я полностью поддалась поцелую и охотно стала цепляться за его лицо и волосы. Его грубая щетина раздражала мою нежную кожу лица, но я мужественно старалась не обращать на это внимание, а пыталась как можно лучше прочувствовать его губы. Он оторвался от моих губ, возвышаясь надо мной и стягивая платье с плеч. Я же приметила, что ремень и брючки у него аж с прошлого тура, я дернула ремень, Дейв поощрял мои старания, расцеловывая плечи и шею. В комнате тихо и были слышны лишь смачные причмокивания, присасывания. Гэан, как я и подозревала, оказался очень горячим, его поцелуи могли полностью заменить нам секс, что, в конце концов, и случилось. Он не перешел границы ласк. В какой-то момент он устало прилег мне на живот и замер. Я гладила его волосы и с недоумением уставилась в потолок. Я не смогла бы расслабиться, пока не задала бы вопрос: — Дейв, ты спишь? Он резко поднял голову и посмотрел на меня, потом медленно подтянулся

на уровень моего лица и поцеловал. — Милая, я хочу оставить все как есть, вот на данном этапе, пойми меня правильно... — он сжал мою руку и стал рассматривать каждый пальчик по очереди, затем лег на спину, по-хозяйки развернув меня к себе и уложив на свою грудь. "У него идеальная грудь, без единого волоска! Черт, не любая женщина может этим похвастаться!". Кажется, Дейв быстро отправился в мир снов, а я еще долго раздумывала над произошедшим и вырисовывала узоры пальцем на его теле. Это, наверное, первый мужчина, в первую ночь с которым его кожа казалась такой родной и знакомой. "Еще бы, сколько концертов я пересмотрела! Да я знаю его тело лучше, чем свое". Утром я проснулась одна. Обеспокоено повертев головой я обнаружила Дейва сидящим за столом, уткнувшимся в ноутбук… Я воспользовалась его отвлеченностью и на цыпочках подкралась сзади, прикрываясь простыней. Я наклонилась к его уху и нежно обхватила губами мочку. Дейв спокойно отвел обе руки назад и обхватил меня за бедра... — Ай, щекотно, — я рассмеялась, а он не прекращал шевелить пальцами уже по моей пояснице, что вынудило меня отпрыгнуть назад. Я заметила на столе кофе: — Ну, Дейв, подождал бы, пока я приготовлю завтрак. Он набрал полные щеки кофе и неторопливо сглотнул:

— У меня утренний жор,— он мило улыбнулся. — А что на завтрак? — А что ты хочешь? — Хочу испечь чтонибудь вместе… Давай разберемся, что имеем, — мы вместе пошли к холодильнику. — Я и так могу тебе сказать, что мы можем сделать вишневый пирог вишня есть! — Э, а шоколад? У тебя будет шоколад? — Сделаем тесто шоколадным... «А модельная попа не слипнется?». Я стала доставать емкости, муку и какао для теста, вишню, сахар, пара яиц и плитку молочного шоколада для украшения… Я ведь говорила, что какао и шоколад вечно кончаются! Дейв тем временем разминал шею, делал наклоны и пару приседаний... Все напоминало воскресное утро бездетной, любящей друг друга вот уже десяток лет пары, пока Дейв не остановился с замершим на его лице вопросом: — Как ты считаешь, то, что произошло вчера ночью можно считать изменой? — и он продолжил без ожидания моего ответа.— Почему-то одновременно ощущаю и не ощущаю себя козлом... Ведь ничего такого не было. Да и к тому же никто никогда и не заявлял, что я примерный семьянин. И все же... Секса ведь не было... Как считаешь? — Не знаю как потвоему, а для меня это казалось бы изменой, даже если бы мы так ко мне и не приехали. Измена не обязательно должна быть исполнена на физическом уровне.., —

я, воспользовавшись темой нашего разговора, спросила.— Дейв, ответь мне, пожалуйста, как мне тебя воспринимать? Ты понимаешь, что наши встречи полностью переформировали мою жизнь, изменили мое сознание? Скажи, почему ты со мной, чем я заслужила? — …Мне с тобой хорошо, — тщательно выбирал и произносил он слова, — просто я что-то почувствовал. Ты милая, открытая, не скрою, очень красивая для меня девушка... Нам ведь хорошо вместе, разве нет? А может это все твои пирожные наделали дел? Хаха, — после секундной разрядки он продолжил, — ..слушай, я не поэт и не мастер красного словца, но что мы проводим с тобой время до утра, словно лучшие друзья, и к тому же, что в течение всего этого времени меня к тебе сильно влечет, вот это мне нравится! Надеюсь тебе тоже… Я поставила пирог в духовку и встала напротив Дейва, он взял меня за руки и встал рядом. — Дейв, мне это даже слишком нравится. Но я испытываю почти животный страх, когда представляю, что буду делать, когда это все закончится... Мы с тобой такие противоположности… У тебя есть семья, ты намного старше меня, да и вообще.. ты Дейв Гэан!! А я в этой жизни никто, заурядная девочка-фанатка. — Погоди... Странно, что этого разговора не случилось у нас вчера под виски... Так о чем я?... Ах да! Ксюш, ты не никто, ты молодая обворожительная

перспективная девушка!! Я до сих пор постоянно борюсь с желанием спросить твой возраст, но не хочу в лишний раз огорчаться.. Сам понимаю, что ты очень молодая, утешаю себя тем, что не будь тебе 18-ти, то в Америку тебя бы попросту не пустили.. Ты замечательная... Ксюша..— он страстно поцеловал меня в губы. Нас отвлек звонок в дверь. У меня кольнуло в сердце. — Мне открыть? – Дейв встал в позицию, готовый побежать к двери. — Нет-нет-нет, ты что! – я в панике запротестовала, а потом поняла, что это выглядит, будто я чегото скрываю. И добавила, — Ты ведь без верха! — Я подошла к двери и посмотрела в глазок: «Чарли! Ну а ты кого ожидала увидеть? Почтальона? Наверное, он вчера звонил… Кстати, где мой телефон?». Я храбро отворила дверь, лишь слегка приоткрыв ее: — Чарли! Какой сюрприз! – я играла роль больной, которая через боль старается улыбаться ему. — Доброе утро, точнее уже день! Что с тобой? Ты неважно выглядишь. Что-то болит? — Да, пустяки… Живот болит! Дейв тихонько выглянул из-за угла и скрылся на кухне. — Живот? Это серьезно, давай я во всем разберусь, — Чарли сделал шаг, но я чуть не прижала его ногу дверью. На моем лице проиграли нотки испуга. — Нееет, Чарли, прошу тебя! – я намерено повысила тон. – Ты сделаешь все правильно, если

110

пойдешь домой…Я не в состоянии принимать гостей! Спасибо, что зашел! Чарли с силой поставил ногу, препятствуя двери закрыться: — Кто сказал про гостей? Вдруг тебе понадобиться вызвать врачей! Дай мне пройти! «Что ему еще сказать, чтобы он отстал? Не грубить же! Воспользуюсь своим женским «счастьем» в качестве отмазки». — Чарли! – почти закричала я. – Ты вынуждаешь меня сказать то, что бы я не хотела озвучивать… Чарли приготовился к какому-то серьезному разговору и убрал ногу: — Давай! Что? — У меня эти дни, — сквозь зубы проговорила я. Выражение лица Чарли моментально изменилось, брови встали на свои места, а лоб распрямился. — Оу, ну, тогда все ясно, извини, что…ээ… мешаю! Я пойду! — Ага, увидимся завтра! Я закрыла дверь на два замка и выдохнула. Дейв вышел из кухни и облокотился на косяк двери, скрестив ноги: — Ая-яй! — Дейв, — с укором сказала я, — пирог должен быть готов, пойдем, проверим! После плотного завтрака Дейв хотел отправиться в студию, так как Бен написал, что они с Мартином сейчас там. Я продолжала задавать себе вопрос: «Куда делся мой мобильник?». — Дейв, позвони

111

мне, — я смотрела под подушками, на полу, в ящиках, в сумке. — Звоню.. Ни-чего… — Совсем ничего? — Ну, гудки есть, но я ничего не слышу.. Стой… Он выставил вперед руку и стал с кем-то говорить по моему телефону: «Привет! С кем я говорю? Ааа, Март, ты? Хаха, да ладно? Ты же в студии? Все тогда понятно. Что? Нетнет, ой, очень смешно, хаха.. Я скоро приеду! Давай!». — Видимо вчера мы попросту забыли твой телефон в студии. — Окей, — мне стало немного совестно, что Мартин брал мой телефон в руки, а значит видел экран телефона и слышал музыку на звонке, не помню что там, но что-то явное из Депеш Мод… Ой, а еще теперь всем ясно, что вчера в студии Дейв был со мной и что сейчас, утром, мы снова вместе… Вот блин! — Собирайся тогда, вместе сходим в студию! – Дейв уже натягивал майку. — Ага, я быстро… У самых дверей студии я тихо спросила: — Я возьму и пойду, да? — Как хочешь, Ксюш, тебя никто не выгоняет, — он открыл дверь и пропустил меня вперед, — А у тебя какие сегодня дела? — Да так, убраться, в магазин сходить… — я вошла, оглядывая все стены, будто вижу их впервые. — Пойду, посмотрю кто тут вообще… Я успела схватить Дейва за руку:

— … Я с тобой! – он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. — Ну, пойдем, — протянул он. Мы подходили к комнате, в которую я вчера почему-то не зашла. Возле двери раздавался, исполняемый Мартином кусок новой песни, который он перепевал трижды в разных тональностях без музыки: «I'll penetrate your soul (Я проникну в твою душу) I'll bleed into your dreams (Я буду кровоточить в твои мечты)» (“Welcome to world”, Depeche Mode)

Дейв остановил меня возле закрытой двери и приложил палец к губам. Он закрыл глаза и отбил ритм песни головой. Меня затрясло как перед защитой диплома, суровые были тогда времена. Я сейчас снова увижу Мартина и снова растаю при виде его. Мартин с кем-то говорил, кто комментировал ту или иную тональность. «I'll

open

endless

skies (Я открою бесконечные небосводы) And ride your broken wings (И буду кататься на твоих сломанных крыльях)» Дейв громко кашлянул и зашел в комнату. Там сидел Бен за ноутбуком, а рядом стоял Мартин. Снимая наушники, он поспешил поздороваться с Дейвом прямо в дверях, когда

же Дейв чуть отошел, то Мартин удивленно сказал мне: «Привет… Так это ты здесь вчера оставила телефон, неожиданно…». Я стеснительно, прижимаясь к стене, ответила: «Привет! Да, вот такая незадача…». Черт, как же он мне нравится, я почувствовала, как часто застучало сердце, как дыхание участилось, а руки не могли найти себе места, я то и дело то пожимала кольцо на правой руке, то убирала их за спину. Дейв, будто забыв про меня, взял со стола бутылку воды и уселся на диван к Бену, тыкая пальцем в экран. Мартин сказал мне пройти с ним в другую комнату за телефоном. Мы оказались с ним в том самом «кирпичном» помещении с интимным освещением. — Наверное, ты хочешь спросить, почему я опять не позвонил, как обещал? – Мартин достал мой телефон из ящика в столе и протянул мне. Мы находились друг от друга на расстоянии метра. — Нет… Не хочу спросить, — односложно ответила я и посмотрела ему в глаза – весьма опрометчивый поступок, они же завораживают, как я могла забыть. Я осталась стоять, прикованная к нему, к его глазам. Тут я поняла, что мне нужно уйти, так как снова начну заигрывать с ним, что не очень красиво, учитывая, что неподалеку Дэвид. — Мартин, извини, у меня дела… — я направилась в другую комнату, чтобы попрощаться с Дейвом и Беном. Мартин остановил меня, он взял меня за руку

и, не поворачиваясь ко мне, сказал: — Ксюш, ты мне обещала встретиться… Я усмехнулась: — А ты обещал мне позвонить… «Ну вот, началось! Ксю, беги отсюда!». Мартин снисходительно улыбнулся: — Ксюша, вечером пойдём в ресторан! — Я не могу сегодня, Мартин, я занята, — зачем я упираюсь? Да просто из принципа, к тому же вдруг сегодня ко мне снова зайдет Дэвид. Стоп! Неужели Дэвид стал волновать меня больше, чем человек, ради которого я приехала в Санта-Барбару? Сложный вопрос, не имеющий логических доказательств и обоснований, тут отвечает сердце и если верить ему, то активнее оно становится, когда рядом Мартин. — Это не был вопрос! Я просто констатирую факт того, где ты и я сегодня проведем вечер! На секунду мне показалось возмутительным и немного обидным то, как он со мной разговаривает. Я задиристо посмотрела ему в глаза, но у меня стала пробиваться улыбка. Сколько можно себе повторять: "Не смотри ему в глаза! Иначе он может попросить отдать душу и я, не задумываясь, вручу ее ему". Мартин все еще ждал моей реакции. Я, разумеется, повиновалась, но с выдвижением некоторых условий: — Но это в последний раз! Если мы с тобой так и не встретимся сегодня по каким-либо причинам, то... — мой голос повысился и быстро стал сходить на

нет, — то ты меня этим очень обидишь... Мартин, наконец, отпустил мою руку и близко подошел, мягко коснувшись моих плеч: — Я тебя не разочарую, кстати, извини, но я воспользовался твоим телефоном и написал место нашей сегодняшней встречи в заметках, — он кивнул на мой телефон, который я держала в руках. Это было настолько неожиданно от него, что я набрала полную грудь воздуха и возмущенно стала подбирать слова: — Мартин, ну ты!.... Я даже не знаю, как назвать.... Ну ты.. Вообще просто! Я, если бы я сказала «нет»?! — О, ты бы не сказала «нет», — он немного зловеще сказал это и отошел от меня, продолжив,— я читаю тебя как открытую книгу! Ты еще удивишься, как много я о тебе знаю… Звучит жутко... Если бы то не был Мартин, я бы постаралась не встречаться больше с этим человеком. Как же мне нравится, что он такой жесткий в своих намерениях. Как же сексуально он указывает, что мне делать! Он однозначно мой мужчина! Но пока не поздно нужно уходить: — Хорошо, я пойду? — Иди... — Пока, — тихо сказала я и многозначительно посмотрела на него. — До вечера! Я развернулась и зашла в фиолетовую комнату: — Ну что, ребята, мне пора! Бен, была рада повидаться! — и тихо адресно добавила, — Дэвид,

112

ты меня проводишь? Он резво подскочил и пошел за мной. Дейв терпеливо ждал пока я застегну куртку и нежно поцеловал меня: — Когда увидимся, малыш? — он прикоснулся к моей щеке и, не сдвигаясь с места, ждал ответа. — Звони, или в «Англез» приходи… Так-то у меня пока нет планов на будничные вечера.. — А что насчет сегодня? Могли бы куда-нибудь сходить вечерком... Что скажешь? — он чуть отстранился, взял меня за руки и чуть согнулся, чтобы заглянуть в мое опущенное лицо. — Дэвид, все-таки лучше на следующей неделе! Мне надо прийти в себя после всего, что случилось, — у меня появился румянец, что сказать, стыдно мне, стыдно и жалко врать самому Дэвиду Гэану, дабы избежать свидания с ним! Ну, вообще, в голове не укладывается!! — Как скажешь, Ксюш, — он нисколечки не напирал и еще раз прикоснулся к моим губам. Я оторвалась от него, потом быстро чмокнула и вышла. И вот я снова наедине лишь со своими мыслями!! Я не знала, стоит ли мне сегодня снова переживать то напряжение, испытанное перед прошлым несостоявшимся свиданием с Гором. Буду умнее, пойду к нему такая, какая есть, не буду заморачиваться! Я бережно вспомнила о своем мобильнике: "Бедненький мой, всю ночь без мамочки.. Чужие дяди тебя трогали, да? – говорила я про себя и театрально поглажива-

113

ла корпус". И вдруг я поняла, почему Мартин мог говорить, что я еще удивлюсь его знаниям! «Да нет, он бы не посмел... или все-таки посмел?". Дело в том, что Мартин имел свободный доступ к моему телефону, даже написал время и место ресторана в заметках на главном рабочем столе, а значит, ему бы не составило труда прочитать и другие мои заметки! «Вот же глупая женщина! Надо же стирать такое!". Компрометирующих заметок было более чем достаточно! Три, а остальные безобидные: сроки моего цикла, список продуктов, пара рецептов, а также заметка с названием каких-то значимых для меня когда-то улиц и названий. Но те три заметки, написанные мною еще где-то полтора, а то и два года назад, обнажали меня для Мартина полностью. Я писала про то, как сильно люблю его, вторая о том что, несмотря на все явные преимущества Дэвида, мое сердце все равно принадлежит Мартину, ну а третья своего рода письмо, адресованное к Гору, которое я думала когда-нибудь вручить ему, будучи в роли фанатики. Сейчас же меня буквально кидает в холод от мысли, что именно он мог прочитать и что подумать. Если пересказать вкратце, то в письме я сначала сожалела, что такой мужчина как он и не со мной, потом долго признавалась ему в любви и в желании провести с ним какое-то время наедине, и самое сокрушительное было в конце, где говорится, что я согласилась бы совершенно на все, что бы он мне не предло-

жил... Жаль, я никогда так и не смогу задать ему вопрос в лоб - читал он или нет. Мне очень нравился Дейв! В моей голове он выступал эдаким положительным персонажем он был всегда веселым, милым, талантливым, заботливым и, разумеется, дьявольски симпатичным, конечно, мне понравился бы он еще больше, имей он только что продемонстрированный Мартином напор и дар убеждения. Но, честно говоря, я потихоньку перестаю по нему именно «сохнуть», все чаще я думаю о нем, как об обычном в моей жизни человеке, хоть и с внушительным набором положительных черт. По дороге домой, в мои планы входило не просто покопаться у себя в голове, а разложить по полочкам приоритеты, понять, наконец, как далеко все зашло и не стоит ли где-то притормозить. Все развивается чересчур быстро для меня! В жизни никогда не было такого количество мужчин, причем не простых, а из лучшей половины мужского общества. Я хотела бы иметь отношения со всеми из них, но в разной степени близости. Бесспорно, что с Мартином я хочу быть как можно ближе как физически, так и духовно. Я бы все отдала, чтобы не потерять такого классного друга как Чарли, ну а Дейв... Я хотела бы с ним дружить, иногда флиртовать, воображая, что между нами что-то есть, я могла бы бесконечно умиляться его детской непосредственности… А вот то, что между нами произошел довольно близкий контакт, я расцениваю как собственную

слабость. В тот момент я просто поддалась желанию иметь столь прекрасного мужчину, за что теперь мне немного по себе. От собственного осуждения меня постоянно отвлекали мысли: «А что надеть сегодня вечером?», « А что будет, если он попытается поцеловать меня, что же с Керри? И а как же Дэвид… Так как мне быть? А может просто пуститься во все тяжкие? Это идея! Полностью насладиться Гором, если тот предложит первым.. раз уж могу быть честной хотя бы в своих мыслях, то чего греха таить - он фактически и так предложил, поэтому я решила без лишних размышлений расслабиться и плыть по течению. Пусть судьба сама наведет меня на верное решение! … Черт, какая же я все-таки неблагодарная сучка!». Вечером меня снова продинамили! Хорошо, что к тому моменту я не успела выйти из дома, так как по привычке я, бывает, слишком рано выхожу к назначенному времени. Я не обижалась на Мартина, хоть мой вечер, полный ожиданий от него, был испорчен. Причина была вполне уважительной: старшая дочка Мартина, Вива, решив сделать своим близким сюрприз, никому не сообщила о своем приезде из Лондона. Ее звонок, по словам самого Гора, застал его врасплох, так как тот тоже уже собирался выходить. В итоге, ему пришлось ехать за Вивой на автовокзал. Девочка приехала из ЛосАнджелеса именно на автобусе, так как не приемлет бессмысленную трату денег, Вива состоит в каком-

то там обществе, лозунг которых: «Живи впрок, трать пять долларов в неделю!», странная девочка! Собственно, наша с ним встреча снова откладывается на неопределенный срок. Может вот так и распоряжается судьба? А я ей вечно противлюсь, выискивая встреч с Мартином. Может нам вовсе и не суждено быть вместе? В первый рабочий день Дэвид написал мне сообщение: «Удачного рабочего дня!». Мы увиделись с ним только в среду, он сообщил мне, что завершение альбома будет происходить в Нью-Йоркской студии Дэвида. Я расстроилась, времени осталось мало, а потом они уедут. Мы посидели с ним до ночи, а потом он уехал. В отчаянии, что за такой промежуток времени мы с Мартином так и не встретились и уже, выходит, не встретимся, я разрыдалась. Дейв, как чувствовал, что я чрезвычайно плохо приняла эту новость и просто не показывала эмоций при нем, он позвонил. В моем голосе звучали нотки печали, которые он сразу уловил: — Ксюшенька! Ты так расстраиваешься, как будто я на войну еду! Все хорошо будет! Мы закончим альбом, потом тудасюда, тур! Разве не хочешь пойти на концерт? – Дейв старался вызвать во мне улыбку. – И к тому же, кто тебе запрещает хоть сегодня сесть на самолет и прилететь в Нью-Йорк? — А можно? – я сглотнула слезу и в надежде сильнее прижалась к телефону. — Можно… Если не

умрешь со скуки тут, мы планируем альбом закончить за два ближайших месяца… — Ты шутишь? Уже? — Да, уже, потом будут решаться скучные коммерческие вопросы… А потом начнется раскрутка альбома. — Дейв, а ты серьезно насчет моего приезда? — Еще как! Приезжай, как соскучишься… — Я уже скучаю, — проныла я в трубку. — Милая, приезжай! Договаривайся с работой и покупай билет на самолет! А тут я тебе все оплачу! — Дэвид, спасибо тебе, ты прям мне настроение поднял! — Я рад! А то когда я уходил, ты очень грустно целовала меня… В пятницу они уехали! Я чувствовала себя одиноко. Внутри ощущалась пустота, которую нечем было заполнить. Я днями и ночами рассуждала, кого хочу увидеть больше: Дейва или Мартина. А может Флетча? Шучу!! А если серьезно, то мне жутко хотелось просто полететь в Нью-Йорк и снова погрузиться в атмосферу Депеш Мод, зависая у них в студии, и каждый день наблюдая за Дейвом и Мартином… и Энди конечно, чтото я вечно про него забываю! После выходных, проведенных с Чарли и его друзьями в Лас-Вегасе, я немного оправилась после разлуки с моими Депеш Мод. Мы здорово оторвались с ребятами. Мы старались не спускать все деньги в казино, но все-таки позво-

114

лили себе по Лас-Вегасски нарядиться в костюмы, а в моем случае это было платье с глубоким декольте. Всю ночь мы высокомерно разгуливали по ресторанам и барам, наслаждаясь огнями этого безумного города. Здесь складывалось такое впечатление, что мы находимся не в Америке, а в другой стране или даже на другой планете, где день будто поменялся местами с ночью. На самом деле, в плане развлечений ЛасВегас показался мне ограниченным. Вот, видишь удивительное дизайнерское здание, и это обязательно оказывается казино, где тут же тебе и отель и бар. А где же парки, местные достопримечательности, соборы, памятники? Еще, мне показалось, что в городе мало кто местный, если только ты не владелец казиноотеля. Следующая неделя пробежала незаметно, наверное, потому что я от нее ничего не ждала. На работе установили клеевую машину для мороженого. Тут нам представился обширный выбор вкусовых решений по поводу, что включить в меню. В итоге наша витрина-холодильник вме-

+ Часть 4 - Теперь, продвигаемся дальше в нашей аналитике, - сказал преподаватель. – Сорвите себе по эк-

115

щала пять разновидностей холодных сладостей. На импровизированных выборах прошли мятное, банановое, шоколадное с перцем, с имбирной карамелью и миндальное мороженное для взрослых с добавлением бренди. Все изготавливалось нами вручную и из натуральных ингредиентов. Подавали мы мороженое в глубоких мисках на длинной ножке, украшая его шоколадом или каким-нибудь сиропом, фруктами, вафельками и сахарными трубочками. На неделе я частенько проводила вечера с Дэвидом, который прямым эфиром из студии вещал мне о последних событиях своей жизни. Я никогда не задавала вопрос, счастлив ли он? Ведь у него жена и дети, личная жизнь, а он предпочитает проводить время со мной, когда я вижу его таким блаженным как ребенка на Хэллоуин. Каким же он был до знакомства со мной, вряд ли я как-то повлияла на его жизнь… Гэан постоянно напоминал: «Когда купишь билет на самолет?», на что я говорила, что еще не договорилась с Розой. Также я была рада переписываться с Мартином по электронной

почте. Он заходил в сеть всегда ровно в одно и тоже время. Мартин говорил, что теперь еще больше желает со мной поближе познакомиться, по видео мы ни разу не говорили, зато было забавно обмениваться с ним фотографиями и просить: «А сфотографируйся прямо сейчас!» и он фотографировал, правда взамен всегда просил от меня того же и тогда я начинала накладывать на себя боевой раскрас, спешила снять с себя грязную домашнюю футболку и переодевалась в милую подчеркивающую все достоинства маячку, рассказывая ему, что одета якобы в домашнее. Интернет сблизил меня с ними, и что хорошо, я больше не имела поводом злиться на себя. Чарли, на мое счастье, больше не высказывал мне своих претензий и вел себя как действительно хороший друг, мы по привычке иногда флиртовали, но не более. Меня все устраивало! Вот в таком темпе я и прожила еще один месяц с лишним. Автор: Тугучева Ксения

земпляру душицы и продолжим исследовательскую миссию уже с эмберльана. «Плантаторы» направились на поиски души-

цы для каждого. Один Сёма остался на месте. - Всё ещё бунтуешь против меня? – с усмешкой проговорил Таоринар. – Что

ж, бунтуй, если тебе так легче. Слабым всегда быть легче, чем сильным. И только тебе выбирать, каким быть. Не мне – чужому незнакомому дяде, - а тебе самому. От твоего выбора зависит твоя судьба. - Опять ваши манипуляции! - То, что ты принимаешь за манипуляции, на самом деле – «Этсальти´а»: в приблизительном переводе с нэфастанского – «Вещи, как они есть». - Ну и как они есть? - Честно? – Таоринар посмотрел бунтарю прямо в глаза. – Надеюсь, я не обижу тебя сказанным. Ты мечешься, не зная своего места, своей роли в жизни. Ты не познал в должной мере свои черты характера и способности, не знаешь, как себя выразить. Возможно, ты не сам выбрал обучение по этой специальности, а на твой выбор повлияли другие люди. Но я этого делать не намерен. Моя задача – дать тебе совет, как учитель ученику. И, разумеется – научить и тебя, и весь наш отряд «Плантаторы», растительной аналитике. А выбор – его никто не сделает за тебя. Окончательный выбор только за тобой. Познай себя и сделай этот выбор. Подошедшие к ним ребята, с душицей в руках, восхищённо взирали на мудрого нэфастанца и понуро опустившего голову Сёму. - Круто вы его! – восхитился Глеб. – Меньше будет выделываться. А то иногда – ну прямо бесит! - Реально, Сёмка, хоть ты мне и друг – но кое в чём ты очень не прав: что упираешься как осёл и пре-

рекаешься с учителем: к тому же, таким классным, каких у нас ещё никогда не было! – сказал Вова. - Ты, дорогой друг, подумай пока над своим выбором, а мы в это время продолжим нашу аналитику, - произнёс Таоринар. – Ребята, сейчас нам предстоит следующее. Идём к трэйкэннтам, берём эмбэрльана и сканируем корень душицы, чтобы узнать его конкретные признаки. Потом, зная их, а также глядя на корень оригинала – то есть, растения, которое у вас в руках – вы сможете приступить к поискам необходимого муляжа. Итак, отряд, миссия по сканированию – раз, два, три – начинается! После того, как «Плантаторы» провели корнями душицы по светящимся красным полосам с «близлежащими» изображениями корней, на экранах эмбэрльана высветилось: «Корневище ветвистое, часто ползучее». - Это описание, а также корень непосредственно душицы, помогут вам найти нужный корневой муляж, - пояснил Таоринар. – Сейчас вы образуете группы, после чего приступите к поискам. Только прежде вам нужно будет включить на эмбэрльана дополнительную функцию: «произрастает». И, дополнительно к описанию элемента душицы, вы получите также сведения, в какой части растительного королевства наша лиловая красавица предпочитает обитать. Описание расположится на второй экранной странице, а место произрастания душицы – на первой. Слева от экрана есть две

кнопки: «Ámra» - значит, «вверх», а «Nedízza» - вниз. Так вы можете переходить со страницы на страницу. Итак, включаем. Для этого нажмите вот сюда, на правую кнопку с надписью «taóz ouniézz» - «растение произрастает». Когда ребята включили нужную функцию на аппарате, выяснилось, что душица предпочитает поляны, опушки, сухие открытые травянистые места, а также местность возле кустарников и по склонам холмов. - Соня, я помню, что ты хотела быть в одной группе со Станиславом, Таоринар уже начал распределение ребят по группам. Значит, первая группа: Софья Алданова, Станислав Гарденин, Георгий Танаев, Елена Лимбажская. Вы осуществляете поиски вон на той поляне, чуть северозападнее здешней местности. Жора и Лёля подошли к лучшим гимназистам, сияя от радости, что будут работать над поисками в одной группе с ними. - Вторая группа: Варвара Виноградова, Кирилл Спадов, Мила Шелест, Даниэль Асуай, - продолжил преподаватель. – Ваша местность – восточная лесная опушка, также неподалёку отсюда. Третья группа: Владимир Назаров, Марика Черимаева, Камила Оринанцева, Глеб Симарцев. Ваша местность расположена к юго-востоку от лесной опушки, где будет работать вторая группа. Там есть значительной высоты холм – только взбираться слишком высоко туда не нужно. Муляжи там

116

будут располагаться довольно низко, на одном из склонов. И наконец, четвёртая группа: Эйлинар Нэрит, Роман Ковалевский и Екатерина Солина. Ваш спектр поисков: заросли кустарников в северной части нашей местности, - он жестом указал направление вперёд. – Что касается Семёна, он пока определяется с выбором: в отряде он или нет – поэтому ему предоставляется время на столь серьёзные размышления. А остальные «Плантаторы» - внимание… Отряд… Поиски начинай! «Плантаторы» устремились на поиски. Они очень радовались, были невероятно воодушевлены! Ещё бы – настоящий поисковый квест, спецзадание! Даже погружённый в себя Эйлинар тоже, вместе со всем отрядом, в составе своей немногочисленной группы, принимал активное участие в поисках. И даже помогал в этом своим коллегам – Роме и Кате. Один Сёма всё так же понуро стоял поодаль. - Смотрю я на вас, Семён Меньшиков, и сдаётся мне, свой выбор вы сделали, - глядя на него, заключил преподаватель. – В таком случае, как говорится, не поминайте лихом. Желаю вам удачи в том, что… - Подождите! – Сёму вдруг пронзил леденящий страх. – Вы, что, выгоняете меня из отряда и из гимназии?! - Ох, молодой человек! – с улыбкой вздохнул Таоринар. – Что же я предстаю таким жутким монстром в вашем понимании! То « н а к а ж у » , т о

117

«манипулирую », то «выгоняю»… Сейчас я, чего доброго, сам себя бояться начну. На самом же деле, никто тебе здесь, Сёма, зла не желает – пойми ты это наконец. Тебе, всегонавсего, предложен выбор: ты – с «Плантаторами», или же со своими мыслями слабого и перепуганного человека – каким ты, между прочим, не являешься. - Да не слабак я! – крикнул Сёма. – Нормальный я человек! - А я – коренной бразилец из Порту-Алегри! Сейчас ка-а-ак закричу об этом во весь голос – может быть, так лучше поверится. Или ногами затопаю, – а если и после этого со мной не согласятся – перейду к более радикальным действиям: ка-ак дам хорошенько несогласному со мной! Таоринар, впрочем, произнёс всё это беззлобно, с д о б р о д у ш н о юмористической интонацией. – Только стану ли я бразильцем, крича, топая ногами и влезая в драку? Или смогу кого-то в этом хотя бы убедить: таким-то способом? - нэфастанец усмехнулся. – Да ни то, ни другое. Свою принадлежность к бразильской нации я так, естественно, не докажу, а докажу только одно – свою слабость, неуравновешенность и неустойчивость психики. В тебе, Сёма, подобной слабости нет – есть всего-навсего отсутствие самопознания и самоосознания. У тебя было на это время: на познание себя через размышление. Теперь – настала пора определяться. Ты можешь от нас уйти; можешь, - всё же оставаясь здесь, - бунтовать против

меня и дальше, придавая мне образ такого себе, «плантатора-диктатора». Для меня – человека, прошедшего несколько нэфастанских жестоких гражданских войн, – это твоё стремление нанести мне обиду: как у нас говорят: Ett sareáza, ett morrolía – повашему, «не холодно, не жарко». Поэтому, ты меня не обидишь, как ни старайся. Просто подумай, поступают ли так сильные люди? Я, что-то, глубоко сомневаюсь, что они поступают именно так. И ещё сомневаюсь в том, что такое взбалмошное асоциальное поведение отвечает твоим истинным, глубинным чертам характера, – Таоринар вновь пристально посмотрел на бунтаря. - Таоринар! – окликнула его Лёля, подойдя к учителю вместе с первой группой. – Вот, у меня два варианта правильного ответа, - она протянула учителю два корневых муляжа. - Так, посмотрим, Таоринар взял тёмнокоричневые, блестящие «корни». – Вот этот – также, как и корень душицы – ползучий, ветвистый, но присмотрись повнимательнее: видишь небольшие ответвления из почек на нём? Это – цветоносные побеги, берущие начало от корня мать-и-мачехи. Есть ещё вегетативные побеги, они формируются также из расположенных на корневище почек. Только это происходит чуть позже: после того, как мать-и-мачеха порадует нас своими прелестными цветами. И поскольку этот муляж относится к мать-имачехе, то к душице – какой?

- Вот этот, без побегов! – радостно сделала свой вывод гимназистка. - Абсолютно точно, Лёля. Корень ароматной красавицы-душицы – именно этот. Приложи его муляж к красному сканеру, где нарисован корень. Таким образом, ты добавишь муляж в аппарат. После исполнения этой «добавляющей процедуры» муляж… втянулся внутрь эмбэрана и сделался объёмной картинкой на экране! А в верхней части экрана появилась заглавная полоса: «Элементы душицы. Корень. Страница 3». - Ни… ничего себе! – Лёля едва удержалась на ногах. – Вот это класс! А… это изображение теперь так и будет здесь, на экране эм… как там дальше? - Эмбэрана, - подсказал учитель. – Да, оно теперь будет храниться здесь, в рубрике «Элементы душицы», на третьей странице. Когда ты будешь узнавать информацию о других элементах: стебле, листе и цветке (путём сканирования с оригинала), а также о лекарственном применении – каждый раз начнётся автоматический переход вниз, к последующим страницам: к четвёртой – для описания стебля, шестой – листа, восьмой – цветка и десятой – лекарственного применения. Всякий же раз, как ты будешь добавлять сюда новые найденные муляжи – они будут размещается, подобно корневому муляжу, на страницах, расположенных под теми, где указано описание: муляж стебля – на пятой, листа – на седьмой и так далее. Размещение – также автоматиче-

ское. А кнопки «вверхвниз» ты сможешь использовать для листания страниц: если тебе самой понадобится какая-то конкретная. - Таоринар, смотрите, мы со Славой тоже нашли, - Соня и Станислав продемонстрировали найденные корни-трофеи. - Отлично. Добавляйте муляжи в эмбэрана через соответствующую скан-полосу. Жора, что тебе удалось обнаружить? - Вот такой корень. Правильно? - Правильно. Добавляй. Скоро с выполненной миссией к преподавателю поспешили и другие ребята. - А я вот какие нашла! Один из них – ползучий, ветвистый. А вот этот – тоже ветвистый: вон как сильно! А этот – беловатый какой-то, со многимимногими мелкими, тоненькими корешками. - Первая из твоих находок, Мила, это и в самом деле душица. Добавляй вот сюда муляж. Насчёт этого, сильно ветвящегося корня – он принадлежит мелиссе. А беловатый, со множеством тонких корешков – это лён. - А у меня – правильно? - Да, Вова, всё верно. Ползучее ветвистое корневище – часть красавицыдушицы. Добавляй. - А вот, посмотрите. Вроде похожий. Ползучий, ветвистый. - Всё правильно, Кирилл. Молодец. - А мы вот с Камилой тоже нашли, - подруги Марика и Камила показали

найденные корневые муляжи, - Это же корни душицы, правильно? И вот ещё какой интересный нашёлся: приплюснутый и похожий на палец. - Марика, очень интересное наблюдение. Это – корень растения «пальчатокоренник пятнистый». Поэтому и похож на палец. А остальные муляжи, да, соответствуют корню душицы. - Ух ты! А почему пальчатокоренник – пятнистый? – поинтересовалась Камила. – У этого растения – пятна на листьях? Или на лепестках цветов? - Верно и то, и другое, - улыбнулся Таоринар. – Фиолетовые пятна украшают как листья, так и цветы пальчатокоренника. На тёмно-зелёных листьях они округлые, похожие на пятна ягуара, а на цветках – розоватых, лиловатых или красных – соединяющиеся в выгнутые, продолговатые ряды. Их ряды могут быть разобщёнными, а могут и сливаться в вытянутые линии. Вот такие интересные. - Спасибо вам, Таоринар! Вы очень увлекательно рассказываете!- восхищалась Лёля. – У вас – талант, это я вам, как творческий человек, подтверждаю. - Таоринар, а посмотрите вот на этот корень! - А вот какой я достал! Прямо на холм пришлось залезать за ним! На огромную высоту, на самый верх! - Да что ты врёшь, не было там муляжей на самом верху! Все они были довольно низко, поэтому – сочиняй больше!

118

- А мой – в ветвях кустарника запутался. И сам – ветвистый, и в придачу, кустарник тоже ветвистый! Хорошо, Эйлинар помог мне распутать этот корень. А то, если бы я одна распутывала – целых три года бы прошло! - Ага, и оказались бы мы вот так – раз – и в 2019 году! – воскликнул Вова. – В неизведанном будущем! - С инопланетянами бы познакомились! - А чё ты думаешь,

что в 2019 уже будут инопланетяне? - А почему бы нет? Может, наука рванёт такими темпами, что мы сможем уже через три года узнать инопланетян и посетить другие планеты! - Ну да – полететь туда на экскурсию! Посмотрите налево, направо!.. - Анализировать инопланетные лекарственные растения! Во тут все бы упали, когда мы бы попривозили оттуда их образ-

цы! Да мы бы сразу стали мировыми знаменитостями! Сёма с нарастающей завистью глядел на общее веселье. Как и ему хотелось туда, ко всем! Выполнять супермиссию, радоваться находке, мечтать про инопланетян и другие планеты – вместе с ребятами, как и раньше… Автор: Елена Кравченко

& @ Глава 1 Находка - Лидер – енот, группе – енот: крейсер в поле видимости. - Енот – один, группе – енот: подтверждаю, это «Таррея». - Подтверждение принял. Запрос командованию: прошу санкционировать аннигиляционную бомбардировку. Площадь вокруг крейсера «загрязнена». - Крейсер «Наталья Колесник», группе – енот: аннигиляционную бомбардировку санкционирую. Только аккуратней там: на крейсере есть выжившие. Вас понял, «Наталья Колесник», будем аккуратны. Лидер – енот, группе – енот: курс один – восемь – восемь, вектор пять, опорная точка крейсера «Таррея». Приготовиться к аннигиляционной бомбардировке.

119

- Енот один – готов! - Енот – два готов! - Енот - три готов! - Енот – четыре готов! - Лидер готовность принял. Приказ по группе: пли! * * * Аппарель медленно опускалась. Поверхность планеты все еще дымилась: штурмовики зачистили периметр менее трех минут назад. - Остаточное излучение тридцать процентов. Включить защитные экраны! – прогремел в динамике голос лейтенанта. - Всем включить защитные экраны, - выполняя приказ, продублировал я для своего отделения. Солдаты подчинились: вокруг каждого из них замерцал зеленоватый купол, защищающий от излучения. Единственный, вокруг кого не было защитного поля, был аннигилятор. Его кос-

тюм позволял находиться в непосредственной близости от источника излучения без вреда для здоровья. Ценой этому была скорость передвижения и маневренность. Громоздкий, несколько тонный, металлический костюм с псевдомышцами, для упрощения передвижения, не позволял даже быстро идти, не то чтобы бежать. Зато он мог с легкостью нести портативную аннигиляционную пушку и небольшой запас антиматерии. Задача нашего отделения, как раз прикрытие аннигилятора. Наши костюмы, пехоты украинского легиона, слабо защищают от излучения. Они вообще мало от чего защищают. Больше всего, бронежилет рядового, да и не рядового тоже, пехотинца похож на костюм для дайвинга со вставленными в него бронированными пластинами. Плюс жилет с амуницией, тяжелый автомат с разрыв-

ными пулями, баллон с кислородом на три часа, ну и, конечно, дыхательный адаптер. Теоретически, он может адаптировать для дыхания человека любую окружающую его газовую смесь. Это было в теории, на практике мало кто рисковал его активировать. - Группы «Альфа» и «Гамма» - контроль периметра по правый борт от десантника. Группы «Сьера» и «Фокстрот» контроль периметра по левый борт десантника! – скомандовал лейтенант. Это означало, что наше отделение и отделение «Фокстрот», покинув десантный корабль, будем двигаться в левую сторону и зачищать периметр (если это потребуется) до момента встречи с другой группой, получившей приказ двигаться в правом направлении от десантного корабля. После чего, завершив зачистку, мы рассредоточимся по данному участку периметра для удержания позиций. Мы покинули десантник и двинулись в нужном направлении. В группе «Фокстрот» не было аннигилятора. Поэтому, припустив мелкой трусцой, они двинулись обследовать район периметра в непосредственной близости от крейсера. Мы же неспешным темпом двинулись к внешнему периметру. Штурмовики прекрасно справились со своей задачей: хищники метались вдалеке, не предпринимая попыток прорваться к крейсеру. В случае нападения, мы легко могли организовать оборону. Невдалеке виднелись

какие-то скалы. - Движение! На один час! – вскинув автомат, указал в сторону скал один из бойцов. - Малым туда. Всем быть начеку! – скомандовал я. Предупреждение было не лишним. Данная планета представляла собой одну сплошную пустыню с редкими островками оазисов. Местные, как флора, так и фауна были весьма агрессивны. При нейтральной, кислородной атмосфере, большинство растений являлись токсичными для человека. Животные? Ну, если вы способны подавить отвращение и съесть паука, то вы будете первооткрывателем местной кулинарии. Кстати, пауки тут самые мелкие ростом примерно метров пять-шесть. Нечто подобное мы встретили среди скал. Точнее оно было похоже на длинную змею с паучьими лапами и тремя кошачьими глазами. Существо пыталось ворваться в небольшую пещеру. Препятствовало ему то, что из пещеры изредка вырывались короткие пулеметные очереди. Видимо, отделение, идущее нам на встречу, попало в передрягу. Странно, что никто не вышел на связь. - Отделение, огонь! – крикнул я. Никогда не умел сдерживать свои эмоции. Наверное, именно поэтому вот уже пятый год топчусь в звании сержанта. Девять стволов огласили рокотом пространство. Увлеченный попытками ворваться в пещеру, монстр не заметил нашего приближения. Поэтому атака прошла успешно: трех очередей хватило, что бы превра-

тить представителя инопланетной фауны в кучу фарша. Правда, уничтожение животного никак не повлияло на прекращение огня из пещеры: невидимый стрелок продолжал нажимать на гашетку. - Эй, прекратите огонь, - крикнул я, укрывшись с группой у входа. – Десантная группа «Сьера», украинский легион. В ответ раздались лишь короткие очереди. - Может, я туда загляну? – предложил аннигилятор. – У меня все-таки броня потолще, чем у вас. Я молча снял с пояса маленький шарик и, нажав кнопку на нем, закинул его в пещеру. Через пару мгновений встроенная в шарик камера начала передавать изображение на мой нарукавный дисплей. - Это автоматическая турель, - прокомментировал я. – Сможешь убрать её без стрельбы? – Обратился я к аннигилятору. Он, молча кивнув, направился во внутрь. Послышался лязг и вскоре стрельба стихла. - Чисто, - выйдя из пещеры с затихшей турелью, весело сказал аннигилятор. - Хорошо, за мной, кивнул я. Держа оружие наизготовку, мы вошли в пещеру. Пещера – это громко сказано. Скорее уж пустоты в скале. У противоположного свода лежал человек. Я никогда раньше не видел таких скафандров. Сегментная, чешуйчатая броня, по идее, должна была покрывать все тело. Сейчас же она местами проплавилась, часть «чешуек» были сплавлены между собой или даже вплавились в те-

120

ло. Как он умудрился выжить, и к тому же, не потерять сознание, оставалось загадкой. - О майн год, ви пришли, - тяжело дыша и с жутким немецким акцентом сказал раненый. - Цукат, осмотри его, - махнул я одному из бойцов. Согласно уставу, в боевом подразделении у каждого из бойцов, помимо основной специализации пехотинца, есть дополнительная. Например: медик, связист (встроенная в шлем, рация действует в небольшом радиусе и предназначена для связи подразделений на поверхности, для связи с орбитой требуется более мощное оборудование). Цукат, это его позывной, был в нашем подразделении медиком. Да, у каждого пехотинца есть автоматическая аптечка, но её мощности хватит лишь для того, чтоб не сдохнуть от болевого шока. Медблок пехотинца – медика способен на большие чудеса, но и он не панацея. Если раненого не доставить на корабль, ему конец. - Кто вы и как здесь оказались? – спросил я, пока Цукат подсоединял оборудование. - Менья зовут Рудольф, мьне надо срочно свьязатся с вашим командованием, - с трудом проговорил раненный, - это срочно! - Вы из германского легиона? – спросил я. - Шайзе, найн! – крикнул Рудольф. – Как ви не понимаете! Мьне срочно надо встретится с командованием! - Я понимаю. Но это не так просто. Мы спасатели. – пытался я успокоить

121

его. – Сейчас вас осмотрит наш медик, и вас доставят на орбиту для комплексной реанимации. Рудольф хотел чтото сказать, но не успел. Возможно, он хотел возразить или согласиться со мной. Но его перебил Историк. Он стоял справа от Рудольфа и спокойно наблюдал за нами. Потом резко вскинул автомат и направил его на Рудольфа. - Нацист! – выкрикнул он, нажимая на курок. На голове Рудольфа не было защиты, поэтому эффект был не очень приятный. Все -таки вооружены мы разрывными пулями. То, что произошло после попадания, больше всего напоминало, если бы кусок свежего мяса бросили в блендер, включили максимальную скорость и забыли закрыть крышку. - Пациент скоропостижно скончался, - вытирая результаты стрельбы с медоборудования, констатировал Цукат. - Ты что, сдурел?! – взревел я на Историка. – На кой ты стрелял?! - У него свастика на плече! – парировал Историк. - Да хоть зайчик со слоником! – все так же орал я. – Стрелять зачем?! Он же не ради прикола просил связаться с командованием. Твою мать, а если он с разведки?! - Он нацист! – стоял нас воем Историк. - П р и б уд е м н а «Наташу», пойдешь под арест, – более спокойно ответил я. – Клирик, связь с крейсером: у нас ЧП, запрашиваем возврат. - Крейсер «Наталья

Кол есник », кр ейсер «Наталья Колесник», вас запрашивает десантная группа «Сьера», как слышите? – проговорил в микрофон Клирик. - Группа «Сьера», это крейсер «Наталья Колесник», слышим вас нормально, - раздался из динамика голос связистки. – Что у вас случилось? - У нас ЧП. Запрашиваем возвращение. - В запросе отказано: вас некем заменить, – спокойно ответила связистка. – Что за ЧП? - Мы нашли тяжелораненого, он скончался. Перед смертью просил связаться с командованием. - С командованием? – удивленно спросила связистка. - Да, с командованием, - подтвердил Клирик. - Минуточку, я свяжусь с капитаном, – раздалось из динамика. Черт, они еще там тянут. Хотя, их тоже понять можно. На орбите только два боеспособных корабля: линкор американского легиона и «Наташа». Странно, каждая страна сама строит флот и сама его классифицирует. Например, американские линкоры равны по мощности и вооружению нашим, украинским, крейсерам класса «Подавление», таким как «Наташа». Корабли класса «Подавление» - это основная мощь нашего флота. Так сказать, золотая середина в понятии эффективности. Нет, конечно, никто не списывает со счетов таких исполинов, как два линкора класса «Уничтожение», «Лина Волкова» и «Климович Елена». Когда вводили в строй

этих красавиц, считали, что за ними будущее флота. Но, бюджетных средств хватило только на два корабля. Но, поверьте, они того стоят: немыслимое количество деструкторов, протонных излучателей малых и средних радиусов действий, аннигиляционные пушки и, конечно, старые, добрые лазерные установки и энергощиты. А, еще забыл про ракетные и торпедные установки. В общем, эти линкоры представляют собой боевые единицы «сама в себе», предназначенные в одиночку уничтожать малые и средние флоты противника, подавлять орбитальную и планетарную оборону. Как раз сейчас «Лена» на всех парах шла в эту систему. Гиперпространственный узел был уничтожен. Это и плюс, и минус. Плюс в том, что не

" Горячий ветер казахстанских степей штопором крутился по базарной площади, собирая в пыльный столб бумажные стаканчики из-под мороженого, окурки, высохшие яблочные огрызки и всякий другой естественный мусор зачуханного базара маленького районного городка. Будний день – и на базаре почти пусто. За торговыми прилавками две старушки, вынесшие на продажу прошлогоднюю картошку. Вернее, второй продавец не старушка, это дедуля в женской вязаной

может быть внезапного нападения. Минус – нашим войскам надо больше времени, чтоб прибыть в этот сектор. - Капитан крейсера «Наталья Колесник» Елизавета Обрамова, - наконец-то раздалось в динамике. – Доложите обстановку. Я взял микрофон у Клирика: - Здравия желаю, товарищ капитан! Говорит командир десантной группы «Сьера» сержант Димитрий Калита. – отчеканил я. – В процессе обследования периметра нами был обнаружен раненый солдат. Он требовал немедленной связи с командованием. Причину, по которой это требовалось, выяснить не удалось, так как… - я сделал паузу, посмотрев на Историка. Он молча отвернулся. Я продолжил: - так как, ефрейтор Хорунжий про-

(

явил по отношению к нему агрессию: выпустил очередь из автомата. - Чем мотивирует проявлении агрессии ефрейтор? - Он сказал, что солдат нацист, – ответил я. - Что? – недоуменно переспросила капитан. - Нацист, – повторил я. – Раненый был немцем. Я предположил, что он из немецкого легиона, но получил отрицательный ответ. - Ясно. Дальнейшее дознание будет произведено на орбите. Приготовьтесь к транспортировке убитого, мы высылаем транспорт. - Так точно, товарищ капитан, - сказал я и отключил связь. Автор: Маяков

Александр

шапке и такой же сморщенный, как и его залежалый товар. Еще одна личность присутствует на базарчике, правда, в лежачем положении. Пьяный тридцатилетний мужик валяется на оббитом белой жестью мясном ряду, точно приготовленная к продаже неразделанная туша. Мужик скрежещет во сне зубами, мотает головой и то и дело бьется затылком по жестяному прилавку. Бабка с дедулей от нечего делать со своего безопасного отдаления рассматривают пьяного, отпуская в

его адрес критические ругательства: – Обожрался чисто боров, хряк одноногий... – Поди нахрястал себе в штаны... Вон мухи-то над ним, будто над кучей навоза. – Третьего дня, скотина, опять костылем мать лупил... – Сыночек,– с презрением пискляво сказал дедуля. – Сыночки – они сволочи, подлецы... – быстро закивала бабка. – Что один, что второй... Изуверы материны. Сдохли бы – ей

122

легчей жизнь стала бы. Налетел порыв ветра, обдав всех грязной пылью. Пьяный еще сильнее заскрежетал зубами, потом застонал и с трудом поднялся. Сел на прилавке, пошарил вокруг себя руками. Испитое, небритое лицо в кровянистых пятнышках выражало страшную муку. – Костыли г-где? – с сиплым выдохом спросил он непонятно кого. – Костыли где-е мои, а?! – громче просипел мужик и спустил с прилавка правую ногу. Левой ноги не было вовсе, вместо нее болталась на короткой культе плоская обмахрившаяся штанина. Бабка с дедулей напугано притихли и даже отвернулись, чтобы не привлечь к себе опасного внимания. Пьяный, повертев головой по сторонам, настырно уставился на деда с бабкой нечистыми, будто заплеванными, глазами и скомандовал: – Костыли мне сюда, быстро! – Ой-й, парень, – добреньким голоском проворковала бабка, – откуж мы знаем, где они, твои костылики. Потерял гдетось.. – Где потерял?! Я хоть и Аист, да не летаю... Как я без костылей тут оказался, а? Ищите, здесь они! Мужик, показывая свою сердитость, стукнул кулаком по жестяному прилавку, чуть не потеряв при этом равновесия. Затем, сипя матерщину, неуклюже опустился на одну ногу, пропрыгал несколько метров и поднял с земли два черных пластиковых костыля. Сунул их под одну и другую подмышки,

123

поковылял к стоящему напротив двухтажному зданию местного ЦУМа. – Мужики, выпить есть? – просящим и какимто обреченным голосом поинтересовался он у кучкующихся перед входом в универмаг. – Подыхаю, спасу нет... Заради бога, мужики... – Иди, Аист, иди, – отмахнулся от него один. – Самим плохо. Не завезли одеколон – подыхай, если хочешь. Степной маленький городок имел однуединственную достопримечательность, и ту административного порядка, так сказать, плод творчества местных отцовруководителей. Вот уже в течение четырех лет население городка отвергало – так считалось официально – все спиртное, независимо от крепости и расфасовки, включая пиво. Всякие там побочные последствия в виде повышенного спроса на дешевую парфюмерию, спиртосодержащие хозяйственные средства и прямотаки промышленные масштабы самогоноварения не умаляли гордости отцов города за придуманный ими социальный эксперимент. Правда, если вот в н у т р и э т о г о «эсперимента» провести другой эксперимент и крикнуть на улице поселка одно только слово «пиво», то через час-два, практически доказуемо, останавливает свою работу бочкотарный заводик, за ним – железнодорожные мастерские, автобаза и даже близ расположенный военный аэродром прекращает полеты. И все соберутся точно в том мес-

те, на котором прозвучало слово «пиво». «А как же, – скажет в возражение кто-нибудь из «отцов». – Что вы хотите? Чтобы народ спивался?» Народ, действительно, спивался. Характерный, как говорится, факт: на тридцать тысяч населения две школы для умственно отсталых детей... да и в остальных школах программа максимально приближена к этому же уровню. Так что «сухой закон» – объективная необходимость. И если хватит принципиальной выдержки, поколения через два он проявит свою эффективность, и оставшиеся в живых на дух не будут переносить спиртного. Запах спиртного в генетической памяти будет ассоциироваться у них с запахом клопомора, тормозной жидкости и мебельного лака. Аист заполз в кусты с твердой уверенностью, что он сейчас понастоящему умрет. Голова раскалывалась, руки тряслись, сердце ежесекундно обрывалось и куда-то отлетало, в желудке была такая страшная резь, какая, наверное, бывает в последнее мгновение жизни. Аист уткнулся лицом в жесткую пыльную траву и, плача, застонал... – А вот кореша мы сейчас подлечим, – послышался за кустами веселый голос. Перепрыгнув через низкий штакетник клумбы, к Аисту подошли двое с сеткой, полной каких-то пузырьков. Тот, у кого в руках была сетка – рыжий крепыш с красной, как ожог, проплешиной, с бакенбардами в полщеки –

вынул один пузырек и сунул его в самое лицо ничком лежащего Аиста. – На, глотай быстрей. Смотри, мы какую штуку добыли. Аист перевернулся, утер, лежа на боку, заплаканное, грозное лицо. Взял протянутый флакончик, посмотрел на него, а потом с суетливой торопливостью принялся отвинчивать крышку. Крышка не поддавалась, Аист закусил ее зубами, посыпалась пластмассовая крошка, затем по подбородку потекла голубоватая жидкость – и, запрокинув голову, Аист влил в себя все двухсотграммовое содержимое флакона. – Это чо? – лизнув грязную ладонь и понюхав рукав, спросил он помягчевшим голосом. – О-о, еще никто не распробовал. Этой заразой стекла чистят, чтоб блестели, – объяснил второй спаситель, худенький паренек, судя по лицу, с казахской кровью в жилах. Он подобрал костыли и, держа Аиста за воротник пиджака, помог ему подняться. Втроем, в счастливой веселости они пошли по улице, беззлобно задевая прохожих и беседуя меж собой все на одну постоянную тему: кто, сколько, что и с кем. Послушаешь их, жизнь – сплошное пьянство, от отключки до похмелья, а потом – опять по кругу. Аист по дороге пару раз упал, поднимался при помощи товарищей, со смехом потирал ушибленное место, и они шли дальше под милый их сердцу перезвон фуриков в сетке у рыжего.

Аист жил с матерью и младшим братом в неказистом домишке за речкой с местным названием Вонючий Дунай. – Мать!.. Мать! – закричал Аист, едва переступив порог родимого жилища. – Колька!.. Колян! Иди сюда! Дай пожрать! Никто не отзывался. Гости прошли в комнату с телевизором и сели чинно за круглым трехногим столом. Аист пошаркал на кухню, ругаясь и выдавливая костылями писк из рассохшихся половиц. – Гады, все гады... Не жрешь ничего целыми днями, а притащишься домой, так и куска хлеба не найдешь. Ничего не оставят, ни куска хлеба. Прожирают всю мою пенсию. Родня хренова... Когда на круглом столе уже появились разномастные пожелтевшие стаканы, кучка луковиц и обломок зачерствелой булки, заскрипела дверь в сенях, и в комнату вошел, осторожно перебравшись через высокий порожек, щуплый паренек лет двадцати, бледный на лицо и с длинными волосами, соломой торчащими над ушами. Паренек тоже был на костылях, которые сжимал за поперечины побелевшими от напряжения сухими кулачками. Губы у него тряслись и от всего его вида, точно сквозняком из двери, тянуло еле скрываемым бешенством. – Опять сюда приперлись? Пить больше негде, – сквозь сжатые зубы выговорил он. – Мишка... зачем? – Ну-ну, братан, – примирительным голосом

отозвался Аист, кромсая ножом луковицу. – Не кипятись – весь выкипишь... – Садись с нами, Колян, – весело предложил рыжий. – Смотри, у нас какой резьбовой коньяк. – Не-е, он сразу не будет. Он сначала попсихует для порядку... Правда, Коль? – с усмешкой сказал Мишка. – Я ж своего братишку знаю. Младший аистенок... Люблю горемыку, – он вытер согнутым пальцем выступившие от лука слезы. – Ты, Коль, не кричи и не злись на нас. Ты вот двенадцать рублей пенсии получаешь, а я – сорок шесть... Выходит, кто кого кормит? А?.. На кормильца кричать нельзя, а то кормилец бросит вас с мамашей и уйдет к какой-нибудь подруге. Покричите тогда, поругаетесь... Рыжий мужик утробно заржал, как от очень смешного анекдота. От его смеха Колькино лицо передернулось пробежавшей судорогой, серые глаза сузились в щелки. Он подался вперед, перенеся всю тяжесть тела на левый костыль, наконечник правого костыля оторвался. – Но-но-но! – опасливо обернувшись, крикнул Мишка. – Не вздумай, того, костылем ошарашить. У меня тоже костыль имеется. Как врежу в лоб, так зенки твои и повиснут на ниточках... Не хочешь пить – иди вон в свой сарай, строй свои самолеты. Иди, иди... Колька, будто откашливаясь, набрал полный рот слюны и харкнул на пол в сторону брата. После этого, медленно переставляя костыли, отступил к дверям

124

и только тут уже повернулся спиной, скрылся в темноте сеней. – Ин-же-нер, – презрительно сказал старший Аист. Он взял со стола еще одну луковицу, полосонул ее пополам ножом. Но это оказалась картофелина – и Мишка с размаху швырнул обе половинки в стену. На светлых выгоревших обоях остались два грязных пятна. Братья Мишка и Колька родились с разницей в восемь лет, от разных отцов. И если старший помнил в смутных воспоминаниях своего папашу, то младший своего не успел даже зафиксировать в сознании. Старший, Мишка, помнил еще веселые праздники, добрые лица на улицах поселка, и, что интересно, в трезвом виде; помнил магазинные прилавки со всяким разным ассортиментом, но только, кроме колбасы, забыл, как все это называлось. Помнил он, что в те времена мать у них была бойкой, смешливой бабенкой и чуть ли не каждые пять минут над чем-то хохотала, блестя белыми зубами. Мишка еще помнил, Колька – уже нет. Колькина память – это тропинка до школы по льду Вонючего Дуная и занесенный снегом по трубу покосившийся домик. Это шумные, дымные пьянки в том домике и гнусавая ругань чужих мужиков, пьяная, вечно обозленная, пахнущая брагой мать с растрепанными волосами и в желтых разводьях старых синяков. Это холодный крольчатник, через щели которого сечет колючий снег, и

125

голодные кролики, пробующие на зуб пятку Колькиного валенка. Потому что Колька плачет, потому что ему некуда идти, потому что дома опять дым коромыслом, пьяные мужики и пьяная мать. Потому что, потому что, потому что... В четвертом классе, на Мишкиных проводах в армию, Колька впервые попробовал бражки. И после того, от поры до поры, мстя матери своей радостью видеть ее испуг, Колька по удалому хлопал кружку самогонной закваски, ходил по дому, ругаясь и плюясь, а заснув, рыгал на свою подушку. Через полгода Мишка вернулся из армии на костылях. Какойто там многотонной железякой при какой-то погрузке размозжило ему ногу вдрызг. Эти дни Колька помнит четко. Вроде бы и несчастье – а запечатлелось в его памяти словно ясный, солнечный разрыв на затянутом тучами небе. Загоревавшая мать на тридцать восьмом году своей жизни переделалась в чистую старуху, вдарилась в богомольство, навешала над кроватью целую галерею святых, расколошматила кочергой самогонный аппарат и все свободное время в каком-то неистовстве терла -драила в доме пол, белила потолки, будто очищаясь от следов и запаха прошлых пьянок-гулянок. Колька стал носить чистые рубашки и узнал, что нормальные люди питаются по три раза в день. Мишка первое время валялся на кровати, почесывая зарубцевавшуюся культю и выкрикивая покомандирски указания до-

машним. С раздражающей Кольку покорностью мать выполняла все Мишкины капризы и даже, казалось, сама хотела, чтобы тот в своей дури требовал еще большего и самого невозможного. Мать вкалывала на двух работах: техничкой в больнице и грузчиком в хлебном магазине. Мишка научился ловко кандылять на своих подпорках, всеми днями пропадал, где в любой теплой компании калеке, пострадавшему на солдатской службе, всегда с уважением передадут стаканчик. Мишке нравилась такая жалость, и он быстро привык к ней. В свободном поиске он кружил по знакомым дачным местам и видел в этом смысл своего теперешнего существования: птичка божия не знает ни заботы, ни труда. За такой птичий образ жизни и за одноногую стойку Мишка и получил кличку Аист. Поздним вечером по его маршруту шла мать и в сумерках где-нибудь за гаражами, в кустах сквера или у забора кафе с нелегальным названием «Смерть поэта» находила своего сыночка, распростертого на земле в позе распятого Христа. Она тащила его на себе домой, а он ругался и кричал как можно громче все одну и ту же фразу: «А-а, падла, теперь жалеешь!». За круглым трехногим столом «откручивали головы» последним пузырькам со стеклоочистителем. – Вздрогнем! – парень-казашонок поднял свой стакан. – Хороша зараза, почти чистейший

спиртяк. – Да, – подтвердил и рыжий, – пьется, как сметана. Народ у нас хитрый, его никакими сухими законами на уши не поставишь. – Последний фурик Кольке... как договорились, – по-пьяному безапелляционно заявил старший Аист. – Пусть вмажет. У него тоже жизнь – сплошное горе. Строит этот свой... – Мишка помахал руками, – свой херолет – и никакой радости у парня. Ох, черт, прямо с костылей сшибает... В просторном щелястом сарае горела под потолком мощная пятистоватная лампочка. Колька сидел в позе мыслителя на сосновом чурбаке, вокруг него стояли, лежали, висели какие-то гнутые дюралевые трубки, связанные бечевками реечные конструкции, обшитые материей формы. Когда заскрипела сарайная дверь и в луче солнечных пылинок вошли, заметно покачиваясь, Мишка и его компания, Колька выругался и на одном костыле попрыгал в дальний угол к сооруженному там верстаку. – Аистено-ок! – ласково позвал Мишка. – А мы тебе того, один фурик заначили... Инженерам тоже выпить хоцца?.. Ну, ты чо, совсем зашизелся? В сарае раздался стрекочущий грохот мотоциклетного двигателя. Колька, склонившись к верстаку, к которому жестко крепились два спаренных на станине двигателя с присоединенными к ним проводами и тросиками, что-то подкручивал, регулировал и посматривал с занятым ви-

дом на стрелку какого-то прибора. – Кончай! – заорал Мишка. – Гаси свою технику долбаную! Но моторчики все наяривали до грохочущего визга, горько пахло бензиновыми выхлопами. Мишка орал, рыжий втянул голову в плечи, а доходягаказашонок заткнул уши пальцами. С улыбающейся физиономией, обернувшись к ним, Колька показал большой палец, потом, постепенно уменьшая обороты, остановил движки. – Во, техника! Пять тыщ восемьсот оборотов выдала. – Окосеешь тут с твоей техникой, – покашливая, проговорил старший Аист и вынул из кармана флакон голубой жидкости. – На вот, дерни за успехи своей науки и техники. Все уселись на корточках вокруг Кольки, смотрели, как учителя, экзаменующие своего воспитанника, на Колькины манипуляции с пузырьком. И когда тот в четыре глотка осушил посуду, растянули губы в широкой улыбке, точно Колька сотворил какое-то милое их сердцу дело. – И когда ж ты полетишь? – спросил, продолжая улыбаться, рыжий мужик с огненной проплешиной. – Скоро, – серьезно ответил Колька, закуривая мятую сигаретку. – У нас в лагере легенда была, как один ловкач на мотопиле из-за колючки на свободу рванул. Что-то такое придумал – и дунул.

– А не хряснешься ты на ней... на своей, этой технике? – с недоверчивой ухмылкой поинтересовался казашонок, покачиваясь в позе орла с пятки на носок. – Хоть бы парашют какой себе придумал, что ли, – сказал Мишка. – Да и как ты на одной ноге? Не спасет и парашют... Вот, тоже не пойму, охота ему это... Года три уж в сарае сидит, изобретает. – Пал Иваныч сказал, расчеты правильные, конструкция живая. Полетит. – Это один чокнутый майор с аэродрома к нему ходит, – пояснил своим корешам старший Аист. – Конструкция, говорит, живая, хе-е... Что ж он сам на ней не летит? Что ж он тебя сует? Нашел, тоже мне, одноногого испытателя... Думает, за такого ханыжку ему ничего не будет, если... мой Колька всмятку. Да я сам лично тогда, – Мишка оскалил прокуренные зубы и схватился за ворот своей рубашки, словно хотел рвать ее на груди, – сам лично глотку перегрызу этому майоришке!.. К ол ьк а гр уст н о хмыкнул. Подтянувшись на руках, сел на верстак и, глядя вниз, в земляной пол, продекламировал: По грязной улице овражной Я больше пьяным не пройду. И будет труп обезображенный Лежать в украшенном гробу. – Во! – Мишка значительно поднял вверх палец и с пьяной медлительностью обвел взглядом корешей. – Стихи. Сам их

126

придумывает. Панятно вам! Щупленький казашонок, которого, казалось, тоже совсем сморило, поднял голову с колен и сходу тоже произнес в рифму: – И будет Аист одноногий лежать в помойке у дороги. Вся компания грянула смехом. Мишка ржал громче всех, широко разинув рот и опрокинувшись на спину, потом поперхнулся и долго кашлял. – Не-е, мужики, – Колька с веселым лицом почесал пятерней свою соломенную шевелюру, – ничего-то вы не понимаете... Внутрях, как ее, черт, в душе, что ли, каждый хочет летать. Все люди. – А я вот не хочу, – сквозь смех возразил рыжий. – Силком не заставишь, хоть за ящик водяры. – Да я про другое, – мотнул головой Колька. – Я что хочу сказать. Все люди когда-то начинали разбег, чтобы взлететь. Некоторые, может, всю жизнь разбегаются... А некоторые разбегутся, вот-вот уже взлет – а они увидят на земле, у себя под ногами, какую-нибудь чепуху, отвлекутся, теряют взлетную скорость и потом всю жизнь швыряются в этом мусоре, как куры в навозе. Вот, как вы, например... – Да, – кивнул согласно тощий казашонок. – Я тоже. Только разбегусь по-настоящему – а тут участковый Мухин – бац по кумполу. И посадка. Суток на десять. А в клетке когда сидишь, какие уж полеты, только и дрожишь, как бы тебе ребра не поломали. Все опять лениво посмеялись. Колька, вертя

127

в руках какую-то железку, втянул со свистом воздух через щербатый зуб и сказал со злостью: – Что за с-сволочной народ. Как их корежит, если кто-то не как все хочет жить... Нет, ты сиди, не рыпайся, не дергайся, будь такой, как они, будь ниже их, но не вырывайся, не выделяйся: нельзя, не положено, нарушение порядка... Зачем так? – Колька сплюнул и стукнул себя в грудь кулаком. – Мне вот двадцать три года! И я чхать хотел на все их идиотские порядки, на этот свой обрубок, – он хлопнул себя по культе, – на ту электричку и вообще на всю эту парашу, – Колька описал рукой полукруг. – И, если я в самом деле полечу, я буду считать, что прожил свою жизнь в полном ажуре, самую главную радость я узнал. Он размахнулся и швырнул железку, которую вертел в руках, далеко в темноту сарая. Старший Аист сидел на полу и, прижмурив один глаз, приоткрыв рот, снизу вверх смотрел на младшего брата. Рыжий поскреб свою красную проплешину на темечке, поднялся и толкнул Мишку в бок. – Что-то мне скучно стало после этих лекций, аж во рту кисло... Пошли, Аист, до вечера, может, еще где разговеемся. За ними поднялся и задремавший казашонок, похлопал на прощание по Колькиному плечу. Постепенно удаляясь, заглох шумный, пересыпанный матом азартный разговор Мишки и его приятелей.

Пять минут тишины. Покачивалась от сквозняка лампочка под потолком, в углах зашебуршились мыши. По Колькиным жилам вовсю гулял стеклоочиститель, голова налилась дурманом, и Колька уже чувствовал в ушах учащающийся бой молоточков, который вот-вот превратится в стальной грохот колес электрички, в приближающийся ужас, выдавливающий из кожи холодный липкий пот. «Зачем, зачем... – твердил сам себе Колька. – Сколько раз уже, сколько раз, сколько раз...» Он лег спиной на верстак, положив под голову растрепанный техсправочник, вытянулся всем телом, будто в ожидании смерти... Электричка, летящая по блестящему лучу рельса, была совсем рядом. В пятнадцать лет, весной, в конце восьмого класса вдобавок ко всем прочим нерадостям в своей жизни Колька испытал муки несчастной любви. Настоящие муки, до зубовного скрежета. Обида, ревность, бессилие и жажда мести выжигали, точно кислотой мальчишескую душу. Колька не был знаком с плодами мировой литературы, посвятившей миллионы страниц художественному анализу сходных ситуаций. У Кольки не было близкого человека, которому излил бы он свои страдания. И ему казалось, что такого горя, как у него, не довелось испытать ни одному человеку на земле. Ах, длинноногая озорница-одноклассница с круглой попкой под короткой джинсовой юбкой, зна-

ла бы ты, как тебя любят. Приблатненные песенки – единственный источник знаний в любовной морали – учили поступать решительно: либо нож в сердце изменнице, либо нож в свое сердце, «чтобы кончить душевные муки». И Колька в школьной мастерской точил себе из напильника финку, еще до конца не решив, в чье же сердце он ее вонзит. Жарким днем на пропахшей помойкою улице Кольку вдруг осенило, он нашел выход. Вся логика его рассуждений сводилась к тому, что, если он кончает себя, он не видит мучений одноклассницы Людки, с хохотом отвергавшей мучения и восторги его любви. А «решительно» кончать Людку – не будет Людки, для чего тогда весь сыр-бор, тюрьма и дальнейшая жизнь. Без знания, без опыта, без чужой подсказки, одной интуицией Колька домучился до открытия, что любовь рождается из жалости. Он достаточно ясно помнил, сколько жалости было к брату Мишке, когда тот вместо ноги получил от министерства обороны два костыля. Жалостью можно мстить, можно, если не заставить любить, так хотя бы обратить на себя внимание. Колька быстрым шагом прошел мимо своего дома к железнодорожному полотну. Перекинутая через рельсу правая нога занемела, словно уже заранее превратилась в отвергнутую рассудком часть организма. Приближающаяся электричка истошными свистками призывала Кольку

одуматься, пугала грохотом буферов и снопами искр изпод заблокированных тормозами колес. Закусив губу, Колька не одумался и не испугался, превратился в тающую льдышку, покрытую холодными ручейками пота... И только когда за лобовым стеклом локомотива можно уже было увидеть перекошенное, как в бракованном зеркале, лицо машиниста, Колька потерял сознание. Ах, Людка, Людка... Вечером под верещанье дворовых сверчков вернувшаяся с работы мать тащила на своей спине младшего сына из сарая в дом. Голова Кольки бессильно моталась, левая нога вывороченной ступней чертила по пыли широкую борозду. Мать хрипела от натуги раскрытым ртом, тускло блестел в темноте железный мост на ее верхней челюсти. Районный городок готовился ко сну, прожив еще один день своей истории. В субботу утром возбужденный, но совершенно трезвый старший Аист занимался серьезным делом – участвовал в похоронах одного своего приятеля, загнувшегося в расцвете лет от цирроза печени. Мишка кандылял на костылях в малочисленной толпе за гробом и переговаривался вполголоса с двумя такими же участниками, несущими гробовую крышку. Всех троих объединяла общая проблема: такой печальный момент, а они трезвые, ни в одном глазу с самого утра.

– Вон за тем переулком бабка Ленка живет. У нее бухара всегда в наличке. – Она, карга, дерет по тридцать рябчиков за банку. – Возьмем полбанки... – На полбанки тоже не хватит. – Ну, стакан возьмем, а дальше как бог пошлет... Плавненько опустив крышку и зажав ее под мышками, двое мужиков, за ними и Мишка отделились от процессии, шмыгнули в кривой переулок, изрытый глубокой колеей еще в весеннюю распутицу позапрошлого года. Тыкнулись в один дом, второй – но законспирированная бабка Ленка нашлась лишь с восьмой попытки. Стакан бабка им налила без слов, спрятав под передник смятые пять рублей. Обойдя по кругу, стакан вернулся к хозяйке пустым и мутным от непонятного осадка на стенках сосуда. Не спеша уходить, мужчины утерлись и закурили. Завели, как будто промеж себя, отвлеченный разговор. Один, начав с глубокого вздоха, поведал вещий сон, в котором матьпокойница предсказывает ему грядущий день в мельчайших деталях – и все подлостью исполняется, аж дух захватывает. Другой мужик продолжил тему и рассказал про домовогоалкоголика, за ночь опустошающего все с градусом, что оставишь на ночь. Автор: Жироухов

Евгений

128

, 1. Алла Жукова чувствовала себя Алисой в Зазеркалье. Перед глазами висела усатая морда чеширского котика: "Видела я кота без улыбки, но чтобы улыбку без кота..." Конечно, она знала, что муж Андрей родом с какой-то северной загогулины, припоминала его рассказы о малой родине, о каких-то каменных идолах, которых никто не видел, но они есть, о лесном человеке и еще о чемто. Алла верила и не верила, что до школы нужно было шлепать километров двадцать лесом, что в тех краях не было магазина "Березка", а обычная обувь - сапогибродни. Впрочем, с Андреем было намного интересней, чем с предыдущим ухажером гламурным Владиком Албадским: - Спать хочу ужасно, - томно произносил он. – До двух часов ночи с Леней Ярмольником проболтали, - или: - Аллочка, извини, опоздал. Представляешь: бегу по Невскому, кто-то хватает за руку. Оборачиваюсь - Танюшка Догилева. Всего один день в Питере, и все такое прочее. С Владиком было весело и беспечно. С Андреем тепло и надежно. Ну и что, что младший научный сотрудник?.. Аллин папа – профессор Курбатов – тоже был когда-то младшим научным сотрудником. Все решилось само собой, а скорее свыше. Позвонила под-

129

руга Райка Быстрова и взволнованно сообщила: - Алик!.. Если стоишь – сядь!.. Вчера вечером твоего козла Владика арестовали на Московском вокзале с чемоданом полным наркоты!.. Представляешь?!.. В чехарде отмороженных девяностых Андрей из младшего научного сотрудника, ставшей вдруг не нужной "оборонки", превратился в коммерческого директора лесопромышленной компании "Северный лес", и Алла ни секундочки не жалела, что сменила древнерусскую фамилию "Курбатова" на простую "Жукова", появившуюся из лесных дебрей Северной России, где на маленькой станции Жуда пассажирский поезд - и то не каждый - стоит только одну минутку. Урожденная горожанка, петербурженка Бог знает в каком колене, Алла считала дикой глушью профессорскую дачу папы, расположенную на окраине поселка Репино, а тут какая-то Жуда. Впрочем, от названия веяло чем-то манящетаинственным, которое всетаки хотелось увидеть и обязательно потрогать. - Почему Жуда? спрашивала Алла. - Я понимаю Москва там... Питер... Репино, наконец... А Жуда?.. Что это? - Не знаю, - пожал плечами Андрей. - Никто теперь не знает... Жуда и все...

Жуда... Жу-да... Даже колеса поезда отбивали не свое обычное "тук-тук", а "жуда-жуда... жудажуда...жуда-жуда..." Ветхое деревянное здание станции напоминало избушку бабыяги с оторванными ногами, с намазюканным через всю стену белой краской, криком чьей-то мятежной души: "Горбачев дурак". Было видно, что надпись периодически затиралась и с той же периодичностью обновлялась вновь. Появилась она очень давно, и, говорят, железнодорожники между собой станцию Жуда называли – станция "Горбачев дурак". Слегка морозило и нехотя светало. В воздухе лениво кружились большие снежинки, похожие на те, что клеят в Новый год на стекла окон. В Питере таких не бывает. Мчащиеся на бешеной скорости в черных "БМВ" и "Мерседесах" безумные девяностые с их бандитскими разборками, стрельбой, горами трупов, плохо замытыми пятнами крови даже на самом Невском остались где-то позади, в далеком прошлом, на другой планете, в другой галактике, а может быть и в другом измерении. Здесь был иной мир - сказочный, волшебный. Он зачаровывал, манил, заставляя сделать следующий шаг. Стояла никогда ранее не слышанная Аллой звенящая тишина - ей даже показа-

лось, что она оглохла. Одноименное при станции село, окруженное со всех сторон темным забором тихого заснеженного леса, оказалось довольно большим. От станционной площади в разные стороны разбегались улочки-порядки с аккуратными, обшитыми тесом, избами по обе стороны, над трубами которых неподвижно висели белые столбы дымов. В центре, египетской пирамидой высилась громада полуразрушенной церкви. Все это напоминало театральные декорации, что Алла видела на "Ленфильме", бывая с отцом у его друга-режиссера. Редкие фонари, освещавшие улочки, стали гаснуть, но не сразу, как в Питере - ра-аз и Литейный во мраке! - а поочередно, то тут, то там. Будто сам рыжий Толя Чубайс ходил по Жуде, выключал электричество и грозил пальцем: "Экономить надо!.. Государственное!" - Мама, - потеребил Аллу за рукав шестилетний сын Пашка и, освободив от шарфа рот, доверительно сообщил. - Мама... Здесь живут покемоны... Только сейчас они спят, потому что зима. Алла засмеялась и обернулась на мужа. Андрей катил чемодан и тревогой поглядывал на жену. Это была его идея вместо благословенной Франции отправиться на новогодние праздники в родное Заозерье. Просто ночью вдруг защемило сердце, завертело, закрутило душу, и чейто тихий голос прошептал в ухо: "Забыл Родину... Забыы-ыл..." Сон улетел прочь.

Всю ночь Андрей пробродил по квартире, беспрестанно курил, подходил к окну и выглядывал вниз, где приглушенно шумел освещенный фонарями Литейный. Утром разбудил Аллу, и без всякой надежды, предложил: - Поедем в Демкино! Он ожидал, что она рассердится или рассмеется, или покрутит пальцем у виска, но Алла, в общем-то, натура авантюрная, сладко потянулась от сна и спокойно одобрила: - Неплохая мысль! Андрей ушел на работу, думая что Алла не поняла спросонок, что он сказал. Та же, отводя сына в сад, сначала подумала, что действительно погорячилась, но поразмыслив, решила: во Франции она уже была и успеет побывать еще, в Англии, в Германии тоже, а вот в Заозерье, на станции Жуда, в деревеньке с ласковым названием Демкино было бы весьма забавно встретить Новый год. Когда Андрей, после бестолкового рабочего дня, появился дома - в квартире царил полный кавардак: посреди гостиной лежал раскрытый чемодан - "мечта оккупанта" - дверки платяных шкафов распахнуты, обувные ящики перевернуты, на креслах и диване разложены платья, и над всем этим Алла с растрепанными волосами: - Андрюш! - весело закричала она. - Я рассказала Райке Быстровой, что мы едем в Заозерье - она чуть слюной от зависти не подавилась! Райка Быстрова, лучшая подруга Аллы, особа тридцати трех лет от роду,

экстремалка чертова. Ей давно рожать пора, а она все в китушки играет. И дружки у нее такие же: если не альпинист, то водолаз или парашютист. Был даже чародей вуду. Отпускать от себя ее не хотел, все колдовал да чары напускал, пока Раечка не нахлобучила его по балде горячей сковородкой. Чары пропали вместе с вудуистом. Хорошо в поездку не навязалась. Два месяца назад она познакомилась с диггером - где только и знакомства-то такие заводит?! - в канализационном коллекторе ухнула в самое дерьмо и умудрилась сломать руку. Честно говоря, Андрей плохо представлял Раю Быстрову без гипса или повязки на какойлибо части тела... - Райка посоветовала на Новый год надеть вот это платье! - Алла потрясла шикарным вечерним нарядом с глубоким декольте и голой спиной. - Все твое Демкино рухнет передо мной на колени! Андрей интеллигентно промолчал, не желая раньше времени огорчать жену. Даже если бы он попытался ей объяснить, что лосям, кабанам и зайцам абсолютно безразлично, в чем она одета, можно было предвидеть удивленный вопрос: "А там что? Нет никакого клуба или кафешки?" Потому платья загрузились в чемодан. Туда же Пашка насовал свои пистолетики, автоматы и сабли. Тайком Андрей умудрился вынуть туфли на шпильке, два Пашкиных автомата и все это затолкал под диван в гостиной... ... И вот теперь, идя за Аллой, которая удивлен-

130

но крутила головой по сторонам, он думал, что она психанет, развернется и потребует вернуться в Питер. Но Алла продолжала идти, ступая по деревенской улице, как космонавт по лунному грунту. Жуда оказалась не такой уж безжизненной, как казалось с первого взгляда. Во дворах грохотали цепями собаки, просовывали меж заборин черные носы и кровожадно сопели, провожая Жуковых взглядами. Псы в Заозерье какой -то особой породы: рослые, лохматые и небрехливые. Только один поворчал и нехотя гавкнул, скорее для приличия. Из проулка, весело гомоня и размахивая портфелями, вывернулась орава ребятишек, остановилась в некотором удивлении, дружно прокричала: "Здрасьте!" – и помчалась дальше. Две старушки, судачившие у колодца, вежливо поприветствовали, и Алла, слыша их диалог, чуть не расхохоталась во все горло. - Чемоданчик какой на колесикаф! - сказала одна. - Удобной..., - похвалила другая, - Морковку с огорода ладно возить... К кому гости не знашь? Где-то впереди чтото протяжно взвизгнуло, задребезжало, завыло, словно Илья Муромец наступил на хвост спящего Змея Горыныча, и, немного порокотав, стихло. - Что это? - испуганно прошептала Алла. - Циркулярка, - ответил Андрей. "Даль", - догадалась Алла, - "Не забыть бы, потом почитаю". И тут же забыла, потому что позади

131

послышалось пыхтенье, топот и какое-то бряканье. "Ну это-то точно Змей Горыныч!" - с улыбкой подумала Алла, оглянулась и обомлела. Душа электрическим зарядом пробежала по телу, задержалась в пятках и ушла в землю. Прямо на нее с Пашкой бежал Змей Горыныч. Только с одной головой и вместо огня из пасти и ноздрей летели клубы белого пара. Алла почувствовала, что падает в обморок, у нее даже не нашлось сил позвать на помощь Андрея. Однако, по мере приближения, Змей Горыныч превратился в большую лохматую лошадь, тянущую санирозвальни. В санях, на охапке сена, лежал мужик в тулупе и громко прочищал нос посредством руки, почмокивая губами. Пробегая крупной рысью мимо, лошадь обдала Аллу запахом пота и навоза. - Доброго здоровьица, - пискляво пропел мужик, на поверку оказавшийся краснощекой бабой неопределенного возраста. Душа, не торопясь, вернулась из земли и заняла должное место в теле. Алла вспомнила, как Райка делилась впечатлениями о прыжках на "тарзанке". По сравнению с только что полученным адреналиновым ударом - "тарзанка" была милой детской шалостью. - Ма-ма! - восхищенно прошептал Пашка. - Это была живая лошадь! - Ты что, Паш? - удивился Андрей. - Лошади никогда не видел?.. Мы же и в цирк ходили, и в зоопарк. - Конечно, видел, пап! - загорячился мальчик.

- Но это была настоящая лошадь!.. Понимаешь?... На! Сто! Я! Ща! Я!.. Алла, оправившись от испуга, нервно рассмеялась и спросила: - А откуда они тебя все знают?.. Даже пионеры... - С чего ты взяла? - Ну, они ж с тобой здороваются! - Понимаешь, - немного помявшись, ответил Андрей. - Здесь так принято... Встречаются два совершенно незнакомых человека и здороваются. Алла глубоко задумалась... Непонятно. У них в Питере на площадке дверь в дверь - живет банкир, успешный бизнесмен, высшее образование - он никогда при встрече не здоровается. Морду топором и попер мимо - деньги делать. По бокам два гориллообразных телохранителя, третий у входа в подъезд. Только когда пьяный похотливо играет блестящими глазками, и тянет в похабной улыбке мокрые губы: "Здрас-с-с-сьте, наше вам с кис.. ...кисточкой!" Да и с хорошими-то знакомыми как здороваемся?... "Привет" и все... А тут?... Никогда не виделись, а "Здравствуйте", "Доброго здоровьица". И все это спокойно, искренне, не ради обыкновенного приличия. Как ни крути, а на душе теплей, и Алла улыбнулась. Поездка ей нравилась больше и больше - столько впечатлений и нового. Идти только надоело - в Питерето все на машине да на машине. В метро уже два года не спускалась. - Андрюш, а нам далеко еще топать?

Андрей как-то нехорошо помолчал и ответил: - Н-не очень... Это ж Жуда, а нам в Демкино... Надо еще немного ... того... Доехать. - Доехать?.. На автобусе? - Угу... На автобусе. Все его рассказы Алла забыла, а повторять их он по-прежнему не решался. Они повернули направо, прошли вдоль высокого некрашеного забора и очутились перед большими распахнутыми воротами. Правее стояло небольшое двухэтажное здание из грязнобелого силикатного кирпича. На козырьке крыльца висела надпись: "Лесоперерабатывающее предприятие ЗАО "Заозерье". Чуть ниже: "Контора". За забором торчали строения, и, деловито урча мотором, неторопливо ползал гулливер-штабелер. Второй стоял у ворот, два мужика по очереди стучали по нему кувалдой, так же по очереди выговаривая нехорошие слова. Вдоль забора вытянулись гуськом, чадно дымя выхлопными трубами, три груженых пило материалами лесовоза с астраханскими номерами и лотипами на дверях "АОЗТ "Альдебаран". Андрей нахмурился. ЗАО "Заозерье" являлось структурным подразделением питерского холдинга "Северный лес", где Андрей исполнял должность коммерческого директора, и он лично подписывал и всем рассылал директиву о прекращении каких-либо отношений с астр а х а н с к и м и "альдебаранами", оказавшимися весьма не порядочны-

ми партнерами. Видимо для Заозерского директора Александра Ивановича Шишкина, по прозвищу "Смех ", указы вышестоящего начальства не являлись обязательными. Впрочем, этого стоило ожидать. Шишкин руководил "Заозерьем" с восьмидесятых, и еще в те годы сотрудники ОБХСС спали и видели его на скамье подсудимых. Однако, ни одна, даже самая внезапная проверка, не могла ничего накопать. На все у Шишкина была накладная, счет фактурка или еще какая непонятная бумажка с кучей лиловых печатей, штампов и подписей. Андрей и Алла хорошо знали Шишкина. Раз в месяц он наезжал в Питер "отдохнуть, развеяться от трудов праведных". Ночевать оставался у Жуковых. По-свойски. Поземлячески. Невысокий ростом, неугомонный, он наполнял большую квартиру в старинном доме на Литейном запахом леса, безудержным весельем и суматохой. "Мой Оле Лукое приеха-а-ал!" - голосил Пашка и с разбегу набрасывался на Шишкина. Кутил Шишкин в Питере с купеческим размахом, явно не на свою официальную зарплату директора. Как коммерческий директор компании Андрей закрывал на это глаза, потому что по работе к Шишкину не придерешься, да и земляк все-таки! А северное землячество превыше всего! Андреев тесть, профессор Аркадий Дмитриевич Курбатов, был просто влюблен в Шишкина. Шишкин научил его пить водку из граненого стакана, з а к у с ы в а я

"спецбутербродом": на черный хлеб - толстый кусок сала, обязательно с розовой прожилочкой мяса, смазать горчичкой, посолить, сверху кружок ядреного репчатого лука и две веточки укропа или петрушки. Аркадий Дмитриевич - "голубая кровь", представитель древнего русского рода, не сгоревшего в огне лихолетий тридцатых, выжившего в голодной блокаде Ленинграда, ученый с мировым именем - был в диком восторге от такого употребления спиртного напитка и настойчиво пропагандировал его в своем научном окружении. - Соль и суть земли русской! - восхищенно говорил профессор Курбатов. - Нам бы таких в правительство! Тогда б не мы "Сникерсы" покупали, а америкосы бы у нас в очереди за шоколадом "Аленка" стояли! Его в Красную книгу надо!.. Раритет!.. Настоящий русский человек!.. МУЖИК!... ХОЗЯИН!.. Дверь конторы с треском распахнулась и на крылечко с криком: "Ну смех на палочке да и только!" выскочил невысокий человек, одетый в овчинный полушубок желтоватого цвета, на голове лохматая волчья шапка, на ногах северные унты. Он походил на сказочного гномарудокопа, только высокого роста. - Александр Иванович Шишкин собственной персоной! - громко провозгласил Андрей. - Здравствуйте! Шишкин разинул рот и остолбенел. Он удивился куда бы меньше, если

132

б увидел Майкла Джексона, в валенках, ушанке и фуфайке, идущего своей знаменитой "лунной походкой". - Ан... Андрей Вал... Вален... ныч... Алла Арк… рк... вна, - залепетал Шишкин, скосив глаза на астраханские лесовозы. Он проворно сбежал по ступенькам крылечка вниз и мелкими шажками пошел влево с тем расчетом, чтобы Андрей, поворачиваясь к нему лицом, оказался спиной к "альдебаранам". При этом правый его глаз смотрел вправо, а левый влево, и этим левым он яростно подмигивал кому-то, кого Андрей видеть не мог. Глаза Шишкина сошлись вместе, когда мимо Андрея, громко топая подшитыми валенками, пробежал мужик в распахнутой фуфайке и сбитой на затылок рыжей ушанке. - Андрей Валентиныч!.. Алла Аркадьевна!.. Радость какая!.. Что ж вы не сообщили?... Мы бы встретили.. Вот радостьто... Пашунька! Здорово, дружище! - Оле Лукойе!!! заверещал Пашка, бросаясь навстречу Шишкину. - Ах, ты мой Снусмумрик! - Шишкин подхватил Пашку на руки и прижал к себе. Потом расхохотался, отпустил мальчика, подхватил Андрея и Аллу под руки и потащил их в контору, крикнув в пространство: - Чемодан занесите! Андрей услышал, как сзади зарокотали моторы, и, скрипя колесами по снегу, лесовозы тронулись с места. Один забуксовал и кто-то выругался:

133

- Дурак астраханской!.. Под колеса дощечку надоть! В конторе было тепло и слабо пахло багульником. Андрей с удовольствием втянул в себя этот забытый запах заозерских болот. - Шане-е-ель, - протянула Алла, ей тоже понравился незнакомый, слегка дурманящий, аромат. Андрею приходилось бывать в конторах лесных предприятий и Вологодской, и Архангельской, и Кировской областей. Везде они являли собой мрачные полутемные помещения, в лучшем случае, со следами легкого косметического ремонта. У Шишкина же контора была с претензией на евроремонт: пластик, освещение, подвесные потолки, на второй этаж вели художественные перила, окрашенные под "медь". Где-то в глубине коридора первого этажа трещала пишущая машинка, кто-то громко разговаривал по телефону, туда-сюда сновали мужики с бумажками в руках. Словом, жизнь в ЗАО "Заозерье" била, что называется, ключом. Андрею вспомнился его офис в старинном особняке на Фонтанке, где по этажам лениво ползали пол усонные клерки "офисный планктон". Здесь же чувствовалась властная и жесткая рука добродушного на вид Шишкина. Пока поднимались на второй этаж, он успел принять двух просителей. Одному поставил подпись не глядя, бумагу второго внимательно прочитал, хмыкнул, покрутил головой, но все же подписал, сказав: - Ну вы даете!.. Смех

на палочке и только!.. Не дыши на меня! Слегка выбритый мужик смущенно прикрыл ладошкой рот и рысцой потрусил на улицу. В приемной Шишкина, между двух огромных фикусов, за столом сидела затянутая в джинсовый костюм молоденькая секретарша. При появлении Шишкина и Жуковых, она поздоровалась, встала по стойке "смирно" и вперила взгляд в Аллу. Алла в нее. Встретились два "мира": "деревня" и "город". - Катя, сообрази нам на завтрак, чего Бог послал! - открывая дверь в кабинет, распорядился Шишкин. Катя отвела взгляд от Аллы, убедившись, что в "городе" нет ничего особенного, Алла отвела взгляд от Кати, поняв, что "деревня" тоже кое-что может. В кабинете Шишкина стоял Т-образный стол. В правом углу мягкие кресла, тумбочка с телевизором "Панасоник" и видеомагнитофон. На одной стене висела большая карта Заозерья, а на другой, за директорским кожаным креслом с высокой спинкой, портрет Сталина. Иосиф Виссарионович сжимал в руке трубку и хитро-улыбчиво смотрел на всяк входящего. Под пытливым взглядом вождя вспоминались старые грешки, становилось стыдно, страшно и хотелось немедленно покаяться. Шишкин потащил Пашку в кресла: - Ну-ка, давай, Снусмумрик, раздевайся... садись... Что смотреть будем?.. "Том и Джерри?"... Да ну их, Паш!.. Пусть их америкосы смотрят!... Да-

в а й л у ч ш е "Нупогодюшки?".. Давай?.. На тебе пульт... Разберешься?.. Алла подошла к карте и стала с интересом ее рассматривать. Река со странным названием Пачея делила Заозерье пополам. В Пачею впадали две речки поменьше Солнцевка и Чекса. Вся карта была испещрена какими-то непонятными топографическими значками и голубыми пятнами озер. Озер было очень много: больших и маленьких, круглых, продолговатых, серповидных, овальных. Одно абсолютно квадратное. Как окно. Некоторые располагались обособленно, некоторые цепочкой, соединенные между собой протоками. Поразили Аллу названия - Щучье, Окуневое, Лосинное, Черное, Белое - это просто и понятно. А были названия сказочные, фантастические - Сковородное, Кайлак, Юрга, Шишига. В самом низу карты Алла нашла Жуду, чуть выше, на берегу Пачеи Веров Бор, на Солнцевке - Залесье, на Чексе - Демкино, в самом центре Жидиха и Тимочкины Отруба, почему-то заключенные в рамочки, и уж на самом верху Лешьи Поляны. Порадовало, что Демкино оказалось совсем рядом, сантиметров десятьпятнадцать. Не то, что, к примеру, Жидиха - сантиметров тридцать, а до Лешьих Полян и вообще полметра. - Заинтересовались, Алла Аркадьевна? - спросил Шишкин и вытянул руку вперед, как Ленин "верной дорогой идете, товарищи!" Вот оно, наше

Заозерье! Во всей красе! Забытый уголок России! А какой край был!?.. Богатый!.. Многолюдный!.. Какие купцы!.. Брательники С ам ух и н ы!. . М ел ь н и ц ы! Грибоварни! Лесное дело!...Маслоделы - Леоновы, Павел Григорьевич Па-альцев!.. Э-эх!..А теперь?.. Смех на палочке да и только! - А почему эти деревни в рамочках? - спросила Алла. - Жидиха и Тимочкины?... Мертвые деревни! - К-как мертвые?.. Разве деревни могут быть мертвыми? - Если, Алла Аркадьевна, в деревне строят дом, значит, деревня живет. Если в деревне рожают детей - деревня будет жить. А в Жидихе и Тимочкиных не только рожать, а и строить не кому! От Тимочкиныхто и место теперь не знать. Где поля были во-от такие ели да сосны растут. А в Жидихе еще стоят две избы с проваленными крышами... Красивейшая деревня, я вам скажу, была: на горушке, меж двух озер. В одном – окуней хоть штанами лови, а в другом щука сама на берег выпрыгивает... Какой лен ростили!.. Овсы!.. А мед жидихинский?.. При государяхимператорах вологодский да архангельский губернаторы весь сбор целиком скупали. До драки, говорят, доходило. В это время открылась дверь, и секретарша Катя быстро накрыла стол. "Бог в этот день послал" Шишкину красную икорку, розоватое порезанное ломтиками сало, душистый, явно местный хлеб, желтое

сливочное масло. Из сейфа появилась бутылка настоящего коньяка "Хеннесси" и водка. - Икорка астраханская? - не удержавшись, подколол Андрей. Шишкин сделал вид, что не услышал. Выпили, закусили, и Андрей поинтересовался: - Александр Иваныч, как бы нам до Демкино добраться? - Во те раз! - удивился Шишкин. - А я думал заночуете?.. А в Демкино я недавно был. Заезжал к вашим. Степан Ильич, конечно, плох совсем, чего говорить... Я раз в месяц Заозерье объезжаю, проведываю всех стариков, мало ли... Хотел мобильные телефоны купить, а связь-то в Заозерье того... не работает... А добраться?...Сейчас доберемся, - Шишкин присел на свое место и ткнул пальцем в белую кнопку старинного, еще советских времен, селектора. - Егорыч! В селекторе зашипело, затрещало и откуда-то издалека, вроде как из-под земли, равнодушно поинтересовались: - Чаво? - Егорыч, не "чаво", а "слушаю"! - Ну, слушаю... Чаво? - Тьфу ты! - в сердцах плюнул Шишкин. Представительский вездеход на ходу? - На ходу, - прошипело из селектора. - Блевотину из салона выгребать запиликалися! Хорошо не насрали. А в углу ******** пачку наш... Шишкин запоздало хлопнул ладонью по селектору, посмотрел на Аллу,

134

густо покраснел, одними губами прошептал известное ругательство, нажал кнопку включения и раздраженным тоном приказал: - Заправляй полные баки... И Нимикина ко мне! Быстро! Андрей отметил про себя знакомую фамилию. Учился с ним в школе, двумя годами старше, Колька Нимикин. Родом Нимикины были из Жидихи. В конце шестидесятых перевезли свою избу в Жуду. - Нимикин - лучший вездеходчик! - похвалился Шишкин. - Заозерье, как собственный карман знает, вмиг домчит. Летом, как "лунатики" приедут, только его и просят. - Какие лунатики? удивилась Алла. - Да эти... как их?.. Уфологи... Говорят, аномальная зона тут у нас... Инопланетян ищут. - А здесь инопланетяне есть? - округлила глаза Алла. - В Жуде покуда не видели. Я бы знал, - ответил Шишкин. - А так… Да кого у нас только не было!?.. Геологи - нефть искали, мелиораторы болота осушить хотели, военные Зорину гриву раскопали, узкоколейки строили. Болтали, де от нас ладно ядерными ракетами через Северный полюс по Америке палить. А как Союз рухнул – все забросили... Остались одни "лунатики". В приемной громко затопали ногами, и в кабинет просунулась Катина головка: - Александр Иванович, к вам Нимикин... Да потише тут топай-то! На-

135

следил везде! Нимикин оказался тем самым Колькой, что когда-то учился с Андреем. Правда выглядел он несколько старше своих лет, был так же слегка выбрит, как большинство шишкинских работников, смугловат лицом и похож на киноактера Машкова. Шишкин коротко поставил перед ним задачу и велел хорошенько прогреть вездеход, предупредив: - Чтобы все сделал, как надо!.. Понял?.. Иди... Стой!.. Чемоданчик прихвати, чтоб порожнем не гонять! - и когда Нимикин ушел, предупредил Андрея. - Валентиныч! Ты водки ему не покупай! Не балуй мне людей!... Ну, давайтека еще на посошок выпьем и с Богом! Обычно приветливый и хлебосольный Шишкин так быстро с гостями не расставался, но сегодня, как догадался Андрей, случай особый. Видимо, дела с астраханцами еще не были окончены. Представительский вездеход оказался обычным вездеходом, но с деревянным, а не тентованным кузовом. Внутри салон был обшит пролаченной отожженной вагонкой. Крохотное пространство использовано очень рационально: маленький столик, четыре мягких кресла, на переборке магнитофон и колонки. Андрей даже подивился за каким здесь оказались ганд... Тьфу!.. презервативы. Это ж каким надо быть виртуозом?!. - Ва-ау-у! - восхищенно сказал Пашка, посмотрел на своего Оле Лу-

кое, обошел вокруг вездехода и повторил уже с другой интонацией. - Ва-ау! - Как называется этот агрегат!? - воскликнула Алла. - "ВП", - гордо пояснил Шишкин. - Это не "Владимир Путин", это "Вездеход представительский!" - А я узнал тебя, сказал Андрею Нимикин, вылезая из кабины. - Ты школу заканчивал, а я из армии вернулся, – и, оглянувшись, на прощавшегося с Аллой и Пашкой Шишкина, прошептал. - Чирикнуть бы за встречу, а? Андрей тоже оглянулся на Шишкина, и, желая сделать приятное товарищу далекого детства, согласился: - Конечно, чирикнем! - Ну-у-у! - закричал Шишкин. - Все! Поехали! С Богом!.. Значит, Андрей Валентиныч, вездеход я за вами пришлю утром пятого! Вездеход взревел мотором и резко сорвался с места. В салоне было тепло, даже жарко, где-то в углу гудела бензиновая печка, слегка пахло маслом и соляркой. Обзор из салона был не очень хороший, поэтому Алла с Пашкой изъявили желание перейти в кабину к Нимикину. Возле магазина вездеход остановился, и, увидев вопросительный взгляд Аллы, Андрей пояснил: - Сигарет купить надо! В магазине, кроме продавщицы, никого не было. - Куды это ты, Нимикин, такую рань? – игри-

во поглядывая на Андрея, поинтересовалась она. - В Демкино начальство везу, - хмуро бросил Колька. - Дай-ка нам водочки килограммчик. - И что твоему начальству в Демкино запонадобилоси? -Строить тамо будут, - ответил Нимикин, открыл бутылку, выпил из горлышка едва не половину и протянул Андрею. Андрей не пил из горлышка со студенческих лет, поэтому больше трех глотков осилить не мог. Занюхивая рукавом, он понял, что говорить-то, в общемто, не о чем, и задал обычный ни к чему не обязывающий вопрос: - Как тут у вас жизнь? - Станция Жуда везде хорошо, а тут всегда худо, - скаламбурил Ними-

кин, закуривая прямо в магазине. - А вообще - нормуль!.. Я опосля армии-то в город уехал. На цементном вкалывал, там квартиры давали. Чуть-чуть не успел получить. А как Союз сломали - помыкались мы с женой, помыкались, и назад, в Жуду. У меня женато наша, заозерская. Может и помнишь: Катька Шатова? Она из Верова. Тоже ее старики, как и мои, вместе с избой сюда перебрались... Ничего, живем... Корова, поросята, прочая живность. Моторка на Пачее есть. Как летом дам под двумя "Вихрями" - волна на берег, что от парохода! Рыбалка, охота... Как вы там, в городах, живете - не знаю? - Здесь-то чем лучше? - попытался защитить честь города Андрей. - В городе театры, музеи, рестораны... Надоело - путе-

вочку и заграницу! - Заграницу? - изумился Нимикин. - Я в Германии два года служил - так денечки считал - скорей бы домой. Не-е-е, Андрюха! Где родилси - там и пригодилси! Деды-прадеды тут тыщу лет жили, могилы их здеся. Не-е-е... Я с Заозерья ни ногой... Хоть мильен долларов давай! - Ну-ка будет тут курить! - закричала продавщица, обиженная, что мужики не обращают на нее внимания.- Эй, Нимикин, а чего строить-те в Демкино твое начальство собралося? - Зоопарк, - уходя из магазина, ответил Колька. – Таких, как ты, соберут и туды поселют! - От дур-рак!

XX Глава

Синди. И его стремление сейчас лилось из него так, как никогда. Он мечтал, как романтик. Он ходил с мечтами в голове, как с должными планами, которые он обязательно осуществит и оставит все позади. Ему хотелось задирства. Ему хотелось идеализации себя. И он улыбался, когда чувствовал все это в себе. Он шел легкой походкой, и ничто не могло обескуражить его. Ева Адамс искрила в коридорах университета. Все парни стали засматриваться на нее, пленяясь ее фигурой и лицом. Все девушки косили на нее с зави-

стью. Все смотрели на нее: молодую, стройную блондинку с длинными ногами, в кожаной куртке с «нереальными блестками», в черной мини-юбке и «о, Боже!» - в кедах. Все, кто не знал, что за оригинальная леди порхает по коридорам, спрашивали: «Кто это такая?». Все, кто знал, округляли глаза. Еву не узнавали. Это был новый человек. С новым лицом, с новой речью. Когда Рокси увидела Еву в коридоре, она подошла к ней и сказала: - Вау! Подруга, ничего себе! Ты сегодня такая

Натаниэль жил у Астрид уже несколько дней, и было ясно, что он здесь надолго. После недавних откровений Натаниэлю стало намного лучше, он стал чувствовать себя словно на небесах. Его сердце наполнялось ощущением внутренней свободы, от Вишесов, от обязательств, от всего. По сути, он теперь был тем, кем и был все время – бездомным, который, к тому же, жил за счет личности Евы Адамс. И это вдохновляло его. Он чувствовал себя фениксом, подобным

Автор: Сергей Кирин

136

сногсшибательная! Что-то свершилось в твоей жизни? А? – потом глянула на обувь Евы и добавила. - Вот только кеды портят весь твой вид. - Заткнись, дура! – нетерпеливо ответила Ева. - Эй, ты чего? - Ничего. Просто мне не нужна очередная гламурная пропаганда. Можешь засунуть себе все это в задницу! Я больше не поддаюсь стереотипам! - Это как? – недопонимала Рокси. - Я больше не гламурная леди! Усекла? – кривляясь, говорила Ева, - Я больше не тусуюсь в твоей модной компании. Меня воротит от таких людей. Вы все стадо! А я не такая, как все! Мой стиль оригинален, он сделает меня знаменитой. А вы так и будете копирками друг друга! Рокси со страхом и непониманием смотрела на Еву и пыталась понять, что та имеет в виду. - Кхм… Ева, с тобой все в порядке? Тебя будто подменили! - Фу, Рокси! Не беси меня своей тупостью! Просто я слишком идеальна для вас всех! Вот и все! – сказала Ева. У Рокси вовсе вылезли глаза на лоб. Она открыла рот и застыла с таким выражением лица, пока не проморгалась. - Ева! – сказала она, поглядев по сторонам, и взяв ее за плечи, - Я тебя не узнаю! Что случилось? Это Астрид на тебя так влияет? Она промыла тебе мозги? Сводила в секту?.. - Что? – отмахнувшись от Рокси, недовольно сказала Ева. - Да-да! - с более осе-

137

ненным видом продолжила Рокси. - Это все твоя подружка-сатанистка! Это она во всем виновата! Я же тебе говорила, не общаться с ней! - Пошла ты, дура конченая! Астрид – моя лучшая подруга! После этих слов Рокси почувствовала себя преданной. Ева развернулась и устремилась прочь, пока та пыталась понять хоть что-то из данной беседы с ней. Откуда, вдруг, у Евы взялось столько тщеславия и самодовольства, не знал никто. Но последнее время все только и делали, что обсуждали ее «новую». Обсуждали ее шарм, ее харизму, привлекательность. Почемуто все стали замечать это в Еве. И все начали строить гипотезы, что-то вроде того, что во всем причина – Астрид, которая влюбила в себя Еву, и теперь она пытается так хорошо выглядеть для своей девушки, с которой она теперь занимается сексом. У Астрид и без того была слава заядлой лесбиянки. Теперь же, все видели их не просто вместе, а больше чем вместе. Впрочем, Еву грели всякие слухи. Ей было лучше, что пусть будут хоть какие-то, чем не будет никаких. Так она пыталась построить свою первую славу. Астрид часто прогуливала занятия. Поэтому, когда ее не было рядом с Евой, ей жилось спокойно. Но когда они были вместе, то даже сама Астрид порой замечала невероятный магнетизм Евы Адамс. Казалось, что она излучает столько энергии, что ее хватило бы на освещение жилого микрорайона. И ее это отчасти угнетало. Она привыкла к другим людям –

пьяным и мрачным готам, с которыми обычно и общалась. Ева казалась ей гиперактивной в последнее время. Однажды, придя поздно вечером, после очередной гулянки со своими мрачными друзьями, Астрид в веселом настроении бросилась в объятия Евы. Она поцеловала ее в щечку и сказала: - Ой, как же я соскучилась по тебе! - Я тоже, – сказала Ева с неприятным выражением лица, из-за перегара Астрид. - Тебя бабка моя не достала? - Нет. Я ее почти не вижу, – невозмутимо сказала Ева, уткнувшись в какие-то тетради, изредка листая страницы. - А что ты делаешь? – насмешливо сказала Астрид, после чего почувствовала жар и сняла с себя черную кофту, оставшись в лифчике. - Вообще-то, я учусь! В отличие от некоторых… - Ой-ой-ой! – покривлялась Астрид, - Пей, гуляй и матерись: ведь это твоя жизнь! Родная… - Астрид подошла сзади и обняла Еву. Та, продолжая сидеть на стуле и листать тетрадь, сказала: - Твой любимый девиз? - Ага! Тебе бы тоже не мешало развеяться, Ева! Хватит втыкать в свои тетради, крошка! - Я и так достаточно развеянная! - Нет. Ты слишком сконцентрированная на чемто, словно ты выполняешь что-то в данный момент, – сказала Астрид, начав мять плечи Еве. - Но поверь мне, милая, ты достигнешь всего

и без этого! Позволь себе развеяться хоть раз. И ты поймешь, как делается в жизни. Ева оттаяла от массажа Астрид. Она опустила тетрадь и стала наслаждаться. Она вдруг повернулась к Астрид лицом и сказала: - Познакомь меня со своими друзьями! Астрид утонула в пьяном смехе, после чего сказала: - Зачем тебе они? - Хочу познакомиться с кем-нибудь из них. Развеяться, как ты мне говоришь. Астрид улыбчиво задумалась и сказала: - Ну, если ты уверена… - после чего, словно ошпаренная. - А-а-а! Слушай, а ведь отличный повод намечается! - Какой? - Ведь через два дня Хэллоуин! - И что? - «И что»! Это все, что ты сказала? Ты даже не представляешь себе, что это! В Пещере по любому будет вечеринка! Да такая, что ты уссышься! - В Пещере? – переспросила Ева. - Да. Это клуб так называется – «Пещера». Там обычно все готы Лондона собираются. На Хэллоуин там будет сущий ад! - И что ты предлагаешь? - Пойдешь со мной! Ева задумалась. Но судя по всплывающей улыбке на ее лице, ей нравилась идея Астрид. И спустя пару десятков секунд она сказала: - Хорошо, Астрид! Я пойду! На следующий день у Евы все также был нарциссизма в настроении. Ее устраивало нынешнее течение жизни, она казалась ей все

интереснее. Лишь одно беспокоило Еву – тот самый, незнакомый ей фотограф Генрих, о котором все говорили и превозносили его. Он работал на модные журналы Парижа, иногда Лондона. И в подобные моменты раздумий, Ева жалела, что сбежала тогда с вечеринки. Теперь она надеялась выйти на него через Сару, ведь она была его девушкой. Она училась на четвертом курсе того же университета, но Ева практически не видела ее, за исключением двухтрех эпизодических случаев, в которых они даже толком и поздороваться не смогли. Ева не была уверена, помнит ли вообще Сара, кто такая Ева Адамс. У таких девушек много подруг и еще больше подстилок. И это внушало неуверенность Евы по отношению к Саре. Но ей очень хотелось использовать ее. Для начала, Ева хотела выйти на Сару посредством Рокси. Она не знала, кто именно она для Сары – подруга, или подстилка, но факт был в том, что они были знакомы и хорошо друг друга знали уже немалое количество времени. И это был незримый билет для Евы Адамс. Выйдя после занятий из университета, Ева застала Рокси на одной из лавочек в университетском сквере. Та сидела с какими-то двумя модными подружками и «как всегда болтала о чемто модном». «И как я могла находиться в сей компании?» - про себя проговорила Ева, подойдя со спины и услышав, о чем разговаривают девочки. - Тук-тук! К вам можно? – прикалываясь, сказала Ева.

Столь резкое появление Евы удивило Рокси и немного сбило с толку, учитывая их прошлый разговор. - Привет, Ева! – сказала Рокси, пытаясь скрывать свою нервозность и выглядеть доброжелательной. - О чем болтаете, девчонки? – спросила Ева, обойдя лавочку и встав напротив. Одна из девушек начала слагать: - Мы говорили о сумочках. В новом сезоне должна выйти такая интересная коллекция… - Постой! – перебила ее Ева, - Не надо мне об этом рассказывать! - А тебе не интересно? – добавила та. - Я из вежливости спросила! Это не значит, что нужно вбиваться ко мне в друзья, рассказывая всякую модную хрень! Меня не это интересует! После этих слов незнакомая Еве девушка застенчиво замолчала. Рокси, пытаясь пробудить в себе голос, сказала: - Ева, что с тобой? Почему ты такая злая? - Ничего. И я не злая! Мне нужно с тобой поговорить! - По поводу? - Ты ведь хорошо знакома с Сарой? - С какой Сарой? - У которой мы тогда на вечеринке были! Ты забыла, какая Сара? - Ах, все! Теперь вспомнила! Да, я знакома с ней весьма не плохо! - У тебя есть ее номер телефона? - Есть, домашний. Но он у меня в записной книжке, так я его не помню. А тебе зачем? - Не важно, – сказала

138

Ева, после чего продиктовала номер домашнего телефона Астрид, добавив: - Позвонишь мне на этот номер, когда найдешь! - Хорошо. А чей это номер? - Астрид. - Астрид? О, Боже! Ева, зачем тебе эта больная неформалка? Ты до сих пор у нее живешь? - А где мне, по-твоему, еще жить? Я – сирота, Рокси! Забыла? Никогда не говори со мной на эту тему! Уяснила? - Хорошо. Прости, Ева! Просто мне кажется, и все говорят, что она ненормальная! - Сама ты ненормальная! – все более возмутительно стала говорить Ева. Такие люди, как Астрид, наоборот, являются самыми нормальными людьми. Такие люди смотрят на жизнь через призму правды, а не стереотипов. Такие люди выслушают и поддержат в нужный момент. Ты такая? Вряд ли, моя дорогая! - Я не узнаю тебя, Ева! В тебя будто бес вселился! - Нет. Просто меня бесит то, как и о чем ты со мной разговариваешь! После этого дискуссия замолкла где-то на минуту, после чего Рокси, осмелившись поднять глаза, бросила предъявление Еве: - Она тебя в секту загребла! Признайся, Ева! - Что ты сказала? – с возмущенным удивлением произнесла Ева. - Что слышала. - Да пошла ты! – еле сдерживаясь, и собираясь уходить. - Не убегай от правды! – сказала Рокси, стартовавшей Еве. - Я и не убегаю!

139

- Тогда что ты сейчас делаешь? – стала кричать Рокси уже вслед Еве, которую задели эти слова. Ева остановилась и пару секунд поразмыслила. Она чувствовала бешеное желание вмазать Рокси по физиономии, но она знала, что такие методы не для нее. Она выше этого. И она вернулась к ней, пытаясь выглядеть как можно спокойнее, и сказала: - Правда в том, моя милая Рокси, что нужно мыслить не только в установленных тебе границах. Я не должна отчитываться перед тобой, ибо я не намереваюсь оправдывать твое понятие правды. Но я скажу тебе свое понятие правды. Завтра я пойду с Астрид праздновать первый в моей жизни Хэллоуин. Я не знаю, кого мы будем приносить в жертву, будем ли мы совершать ритуальный половой акт друг с другом – это ты и твои подруги додумают. Будет ли это правда в твоем понимании, меня это совершенно не беспокоит. Мне нужен лишь номер Сары, который ты мне дашь. И я плевать хотела, что ты об этом думаешь! После данного словесного прессинга, Рокси почувствовала себя раздавленной в лепешку под танком Евы. Она смотрела вновь в след куда-то уходящей Еве вслед и даже мысленно не могла возразить что-либо. Аргументы Евы сказанные прямо в лоб не оставляли в ней живого места. Ее открытость и отсутствие комплексов в словесном выражении вводили Рокси в состояние обиды и восхищения. Она дулась на Еву. Она

воспринимала ее дружбу с Астрид как плевок в лицо, предательство. Ее невероятно это грызло. Она не знала, виновен ли в этом Сатана, или же Ева сама для себя все определила, но она не хотела так просто сдаваться. Она не хотела отпускать Еву. И набрав следующим вечером пару нужных телефонных номеров, Рокси была уверена, что накажет Астрид сегодня ночью. Она набрала тот номер, что дала ей Ева, и с хитрым выражением лица стала ожидать, пока кто-нибудь возьмет трубку. В это время в комнате Астрид шла активная подготовка к Хэллоуину. Ева сидела перед зеркалом, а Астрид стояла позади, помогая с прической. Обе они выглядели мрачно, словно мертвецы. Их одежда была черной, кое-что Астрид дала надеть Еве из собственного гардероба. Их макияж был загробным, а губы угольного цвета лишь вводили их во все больший «транс». Светлый цвет волос Евы лишь становился плюсом в сочетании с придуманным образом. Ей так шло это сочетание, что она могла бы затмить любого неформала своей харизмой, сочетанием мертвого и живого, искусственного и естественного. Казалось, у Евы талант сочетать все противоположное. Она обула высокие камелоты с десятисантиметровой платформой, что явно удлиняло ее и без того длинные ноги. Теперь это было чем-то нереальным. Белые колготы создавали эффект белой кожи, что действительно смотрелось. Очертание ее бедер подчер-

кивала обтягивающая кожаная мини-юбка. Верх – черная кожаная куртка поверх тонкой кофты-скелета. Невероятное обаяние Евы, и великолепные руки Астрид сотворили чудо. Сама Астрид практически не создала никакой разницы в своем образе. Ее повседневный внешний вид мало чем отличался от того, как она выглядела сейчас. Единственное, так это усиленный макияж и специально купленный ею перед Хэллоуином длинный плащ в самый пол, который делал ее более строгой и загадочной. - И все-таки, зачем тебе это? – доносился голос Евы сквозь музыку Xmal Deutschland. - Что именно? – спросила Астрид, заканчивая с прической Евы. - Показывать всем, что я твоя девушка? Это обязательно? Нет, конечно, я понимаю твою природную бисексуальность, но не легче найти себе парня и ходить с ним за руки, и показывать всем его? - Ха! Парня? Брось, Ева! Парень – это не интересно! Я люблю эксперименты. Мне нравиться шокировать людей, вводить их в заблуждение. Понимаешь? Тем более, это будет коекого грызть. Поэтому, ты лишь подыграй мне в нужные моменты. Все остальное за мной. - Хорошо. - Тем более, если ты больше не хочешь выглядеть как парень… - продолжила Астрид и поняла, что болтнула лишнего, когда она встретилась с Евой взглядами в зеркале. Ее взгляд был с опреде-

ленным намеком, кой Астрид сразу же подхватила. И в этот момент зазвонил телефон в комнате. - Черт! Кому делать нечего? – сказала Астрид и пошла к телефону. Сняв трубку, она услышала знакомый голос на линии, который попросил позвать Еву к телефону. - Это тебя, – сказала Астрид и передала трубку Еве. - Алло! – сказала та, в ожидании. - Ева, это ты? – переспросил голос на линии. - Да. Рокси? - Да, это я! – сказала Рокси, услышав странную мрачную музыку по ту сторону связи. Астрид в этот момент показательно сделала магнитофон погромче, на что Ева показала, чтобы она сделала тише. Но Астрид махнула рукой и стала пританцовывать от скуки. Ева, пытаясь максимально слышать Рокси, прикрыла одно ухо рукой и сказала в телефонную трубку: - Ты хотела сказать мне номер Сары? – пытаясь гоняться за Астрид, чтобы сделать тише. Но Астрид отбежала с магнитофоном в руках, а телефонный шнур не дал Еве достать до нее. Ева увидела, как Астрид покривлялась ей, после чего Ева показательно отвернулась от нее, снова прикрыв ухо. - Ну-у… да. И не только… - А что еще? - Ну, так. Просто хотела с тобой поговорить. Спросить, как дела, что нового? - Ты серьезно? - Да. А что, ты не можешь поговорить со мной

просто так? - Конечно, могу! Но сейчас не самый подходящий момент, Рокси. - Я слышу. - Мы сейчас с Астрид собираемся в Пещеру, – продолжала Ева, показывая Астрид, чтобы та дала ей хотя бы ручку. - Мы спешим. А с чего это ты вдруг решила со мной поговорить просто так? - Ты же сказала, позвонить тебе. Я и позвонила. В этот момент Ева задумалась об искренности слов Рокси. Она, вдруг, показалась ей такой верной. Хоть она и воспринимала ее всегда как подстилку. - Алло! Ты еще здесь? – переспросила Рокси, не услышав ответа от Евы. - Да, здесь! Спасибо, что позвонила! – сказала Ева, покончив со своей вдумчивостью. - Так ты все-таки решила идти в эту Пещеру? Кстати, где она находится? – спросила Рокси. - А что, ты тоже хочешь пойти? - Вряд ли. Просто, интересно. - Понятно. Она находится недалеко от старого кладбища. Нам как раз по пути, – сказала Ева, после чего Астрид поднесла ей ручку, бумажка оказалась под рукой Евы. - Ну, ты давай, диктуй номер! – резко сменила разговор Ева, приготовившись писать. - Ах, да! – сказала Рокси, после чего продиктовала номер Еве. Она хотела что-либо еще сказать или спросить у Евы, но та быстро распрощалась с ней, мотивируя все нехваткой времени. - Ты что, с этой дурой

140

разговаривала? – спросила Астрид, когда Ева положила трубку. - Если ты имеешь в виду Рокси, то да, – ответила Ева, улыбнувшись. - Какого черта? - Надо! - Ладно. У нас мало времени. Нам пора, – сказала Астрид, стараясь не зацикливаться. Ей не терпелось погулять. И в мгновение ока она схватила Еву за руку и потащила из квартиры. Уже через полминуты они рассекали ночную темноту Лондона. Для Евы это было чтото вроде игры, эксперимента. Она хотела сменить маску. Астрид, обладая мрачной душой философа, просто хотела оттянуться, будто в последний раз. Она умела это делать, и хотела научить этому закрытую в себе Еву. Они прошли через кладбище и через пять минут оказались на подходе к той самой Пещере. Астрид шла туда как в милый дом, как в семью не без урода. Ева нервничала в предвкушении. Около входа толпилась небольшая кучка неформалов из пяти-шести человек, и Астрид, увидев среди них знакомого, дернула Еву за руку и сказала: - Ты не забыла, о чем мы договаривались? - Нет. - Значит, ты уже должна быть готова! Начинаем с этого момента! Видишь вон того высокого парня? - Да. - Главное навешать ему. Астрид сжала руку Евы в своей ладони и приняла разгильдяйский вид. Они

141

подходили все ближе и ближе. У Евы участилось сердцебиение. В ней усилилось чувство интриги. - Привет, Сэм! – сказала Астрид, подойдя к молодому, длинному парню с черными волосами, вовсе неухоженными, напоминающими иглы дикобраза. У него были длинные худые ноги, одетые в черные обтягивающие штаны. Лицо у него было вполне миловидным. Мимика заядлого панка и вечная сигарета в зубах отталкивали от него манерных собеседников. - Ух-ты! Какие люди! – сказал он, полностью повернувшись лицом и дунув сигаретным дымом в сторону милых подружек. Он обратил внимание на белокурую подружку Астрид, с которой она стояла, взявшись за руки, но он решил ничего не говорить по этому поводу. Вместо этого он как-то саркастично, но вполне мило сказал: - Как жизнь? - Вполне не плохо, Сэм. Черт подери, как давно мы с тобой не виделись. Совсем сюда не ходишь, – говорила Астрид. - Да? - Да. За последнее время много что изменилось. Вот, познакомься с моей девушкой! Ее зовут Ева. Она спит со мной. - Неужели? – насмехнулся Сэм. - А где же твой гном, Белоснежка? – после чего и вовсе заржал во весь голос. После этих слов на лице Астрид вспыхнул гнев, и она сказала: - Иди ты на хер! Вспомнил сказку, которой триста лет!

Сэм продолжал посмеиваться. - И потому ты стала лесбиянкой? – сказал он. - Не лесбиянкой! Я – би! Понятно тебе это, или нет? - Ладно, Белоснежка. Успокойся! Чего завелась! Я же просто пошутил! – сказал Сэм, принимая более серьезный вид. Астрид промолчала с пронзительным взглядом. Сэм глянул на Еву и добавил: - А что же твоя подруга? У нее что, языка нет? Ева передернулась в этот момент. Но, не растерявшись, она стала вырождать из себя какой-то голос: - Почему же нет? Есть! Смотря о чем с тобой разговаривать! Ты хочешь узнать вкус розовой любви? Сэм ухмыльнулся от данных слов Евы. Ей показалось, что это вовсе не смутило его, и тут же прикусила язык, стараясь не болтнуть какой-то глупой гадости. Астрид, понимая, что Сэм может прижать ее в любой момент, обняла Еву и прижалась своими губами к ее щеке, что стало неожиданностью для Евы. Но поняв всю ситуацию, она тут же повернула к Астрид свою голову и засунула ей в рот язык, совокупляясь во французском поцелуе. Сэм смотрел на все это молча и хотел сказать какую-то гадость. Но Астрид, нагло взглянув на него, сказала: - Идем, моя милая! Тебе не о чем с ним разговаривать! – и потащила за руку Еву вовнутрь здания. Оказавшись там, Ева сразу же спросила: - Ну как? Нормально? - Так держать! Могу

поспорить, он сейчас бесится! – усмехнулась Астрид. Главное, не будь слишком многословной. Здешние люди могут опустить тебя в два предложения. Они не любят «чужих». Так что, будь рядом. Чтобы все знали, что ты со мной. Ха! Повеселимся сегодня! Они шли по узкому коридору, ведущему к ступенькам, спускающимся вниз. «Очередной подвальный клуб», - подумала Ева. Его стены были то ли серыми, то ли обмазанными штукатуркой. Чем ближе они подходили к ступенькам, тем громче доносилась музыка из-за закрытых дверей. Дымный воздух лишь сгущался и все больше пах кожей и алкоголем. Оставалось лишь распахнуть бордовые двустворчатые двери и оказаться по ту сторону ночной жизни. Но в чем-то задумчивая Астрид, остановила своим видом Еву, у которой назрел вопрос: - Он ведь не просто так назвал тебя Белоснежкой? - Что? – полностью остановившись, переспросила Астрид, находясь в двух шагах от дверей. - Белоснежка… Почему он тебя так назвал? - Ах, этот урод?.. - Урод? Я думала, он твой друг! - Он мне не друг! И любой находящийся здесь мне тоже не друг! Они лишь знакомые мне люди! - Но как? Почему? Я думала… Зачем тебе все это? - Это весело! Не книги же мне писать, в самом деле! Нужно уметь развлекаться, родная! Астрид подхватила Еву под талию и толкнула две-

ри. Перед Евой открылась картина, которую она вряд ли когда-нибудь видела вживую. Она увидела что-то мрачное и грандиозное. Апатичная музыка, люди в черном, все раскрашенные, словно покойники. Зал был наполнен готами и показушниками. Везде декорации, везде Хэллоуин, везде мрак, от которого у Евы захватывало дух. Она была в восторге. В молчаливом восторге. Она видела скелетов, тыквы, летучих мышей, вампиров, зомби, мертвецов и даже банальных перки-готов в зеленых майках и красных штанах. Но все это казалось Еве чертовски грандиозным и нереальным. Ей казалось, будто каждый обитатель данного логова передает ей на телепатическом уровне кусочек своего зла и меланхолии. И ей это нравилось. Ева стала рассматривать людей внимательнее. Кто-то казался ей слишком благородным, чтобы вдаваться в позерские низости. Таковые выглядели естественно. Видимо, они были представителями Batcave тусовки. Они ходили в футболках Siouxsie And The Banshees или Bauhaus и совершенно не беспокоились по поводу помпезности. Кто -то устраивал маскарад и считал за должное выглядеть как какой-либо персонаж из фильмов ужасов, или же банально – очередной вампир, труп, зомби и тому подобные образы. Третьи были что-то вроде самих Астрид с Евой – они выглядели по-хэллоуински, но от них не несло, как говорила Астрид, позерством. Для нее это было чуть ли не са-

мым главным – чтобы никто не посмел обозвать ее позером. - Многие из них переодеваются, корчат из себя кого-то. А на самом деле спроси у них, в чем смысл Хэллоуина? Треть из присутствующих здесь не ответит тебе. Они не знают сути действа, – говорила Астрид, когда они стали проходить в толпу. Народу было много. Еве показалось, что здесь не менее ста человек. Каждого из них она могла рассмотреть поближе: девушка с кровью на подбородке, парень с дэзроковым ирокезом. Все это впечатляло Еву и вводило ее все больше в этот, раннее закрытый для нее мир. Дымный воздух стал казаться ей приятным, тусклое освещение (которое было лишь у бара и сцены) стало вводить ее в транс. Ева посмотрела на сцену и увидела там какую-то местную дэзроковую группу, которая и была источником здешней отстраненности в звуковом сопровождении. Вряд ли эта группа выезжала дальше этого клуба, но Еве она показалась вполне интересной. Истеричный вокалист брал на себя всю смелость ввести слушателя в состояние бреда; гитарист, казалось, вовсе скоро заиграет похоронную мелодию; басист был как не от мира сего; барабанщик – апатичное сердце группы. Оторвав свой взор от сцены, Ева увидела слева барную стойку, за которой стоял вполне приличный юноша, с конским хвостом. Он был единственным, кто выделялся здесь своей простотой. Все вокруг было мо-

142

гильным. Иногда от диссонанса дрожали стены, и Еве казалось, будто они ноют. Пещера – лучший шабаш, так было для Евы. Припанкованый подвал, в котором она была в Колчестере, не шел ни в какое сравнение с этим клубом. Еве нравилось здесь. Буквально через десять минут она почувствовала себя как дома, пусть и некоторые обыватели до сих пор пугали ее внешней странностью. Астрид, так и придерживая Еву за талию, так же активно осматривалась по сторонам. Но не с глазами иностранца, а с глазами ищейки знакомых людей. Она будто высматривала кого-то. - Обалдеть! – говорила Ева. - Что? – повернув голову к Еве, переспросила Астрид, не услышав из-за музыки. Ева приблизилась губами к уху Астрид и сказала: - Здесь круто! Астрид улыбнулась и сказала: - А то! Пойдем, выпьем! Она взяла за руку Еву, чтобы протащить ее сквозь толпу, и повела к барной стойке. Ева все никак не могла насмотреться на все вокруг. - Здравствуй, Оскар! – сказала Астрид, присев у барной стойки, и посадив рядом Еву. - Как жизнь? Как работа? - Привет, Астрид! – улыбчиво сказал бармен. Живу, и это главное! Работа, как всегда. А ты как? – взяв в руки два стакана, и начиная протирать их. - Потихоньку. Вот, знакомься, моя девушка – Ева! – представила ее Астрид.

143

Ева, наконец, включилась в ход событий, которые вела Астрид, и мило улыбнулась Оскару. - Девушка? Как интересно, Астрид! Ты, я вижу, не стоишь на месте! – улыбаясь, продолжал он, после чего стал наливать им выпивку. Пропустив по одной, Астрид с Евой заказали еще, после чего откуда-то нарисовалась знакомая Астрид блондинка. - Так-так-так! – молвила она, вынырнув из-за спины. - Кто это к нам пожаловал в Пещеру? Неужели Белоснежка? - Я тоже рада тебя видеть, Мэрилин! – с кислым выражением лица сказала Астрид. Мэрилин была эффектной, красивой девушкой, с изящной фигурой, но небольшого роста. Ее поведение напоминало поведение павлина в брачный период. Она любила строить из себя важную персону, манерно выражать сарказм не без обиды. - Как поживаешь, милая подруга? – спросила она. А это кто, рядом с тобой? – посмотрев на Еву. - Это моя девушка – Ева! – сказала Астрид недоброжелательным тоном. - Ева?.. – задумчиво сказала Мэрилин, и стала оценивать взглядом подружку Астрид. Она приблизилась к Еве и прошла мимо, проведя своей рукой по ее плечу и шее, что взбесило Еву. Но пока, она молчала. - Нормальные отношения тебя больше не интересуют? – добавила Мэрилин. - Слушай, говори чего тебе надо! Если ничего, зна-

чит проваливай отсюда! – с недовольством сказала Астрид. - Какие мы ревнивые! – засмеялась Мэрилин. - Я лишь интересуюсь, как твои дела! И не более, Белоснежка! Астрид молча смотрела на нее, пока та снова стала проводить по шее Евы своей рукой. Ева, взглянув на Астрид на несколько секунд, вдруг взорвалась и сказала, отдернув руку Мэрилин, прямо ей в глаза: - Слушай сюда, курица! Астрид пришла сюда веселиться, а не отвечать на твои тупые вопросы! И не хер меня трогать! Если тебе не с кем трахнуться, то так и говори! А если есть – тогда ступай, ебись и строй свои дерьмовые «нормальные отношения»! В наши отношения не лезь! Ева схватила Астрид за руку и повела ее в туалет. Мэрилин была повержена. Она стояла с раскрытым ртом и не верила своим ушам, бормоча себе под нос: - Конченые лесбиянки! Вовсе поднялись! Она взглянула на бармена Оскара, который пытался сдерживаться от смеха и, фыркнув, ушла куда подальше. Когда Ева затащила Астрид в туалет, они прикрыли дверь и глянули друг на друга. Астрид смотрела на Еву с удивлением, Ева смотрела на нее словно мегера. - Что? – спросила Астрид. Она смотрела на Еву и понимала, что та вот-вот заведется. Поэтому она сразу же приступила к оправданиям:

- Я знаю! Мэрилин еще та сука! Ты себе даже не представляешь, как она меня бесит! - Проехали, Астрид! – скрестив руки, сказала Ева, визуально успокаиваясь. - Я одного не пойму: к тебе здесь все так относятся? Неужели все здесь враги? - Нет, не все! С чего ты взяла? - Потому что я ни разу не видела, чтобы ты встретила кого-нибудь положительного, дружелюбного по отношению к тебе. Тебя все подкалывают. Для чего я тебе подыгрываю? Ради этого? Ради ненавистных тебе людей? - Это долго и сложно объяснять, Ева! - Потрудись, будь так добра ко мне! Ева выглядела слишком решительной. Астрид стало неловко и она начала говорить: - Друзей у меня здесь нет. На счет этого, ты права, Ева. Лишь пара знакомых, которых я могла бы назвать товарищами. Верность остальных я потеряла. Это было давно. Когда я влюбилась в Криспи. - Криспи? Кто это? - Он был вокалистом одной из местных готикгрупп. Она была довольно популярной в те годы среди лондонских готов. Он был красив, молод. Я втрескалась в него по уши. Мне едва исполнилось шестнадцать, ему – двадцать один. Никто и понять не мог, как он клюнул на такую малолетку, как я. Как у нас вообще могли быть отношения. Я была тощей глупышкой, он – местной знаменитостью. Он был на пол головы ниже меня, что и смущало

остальных. Тогда он встречался с Мэрилин, с которой он где-то одного роста. Она старше меня на два года, грудь у нее была больше, да и личиком удалась, стерва. Но я его в себя влюбила. Астрид оперлась на батарею у окна, усмехнувшись. Затем она снова стала серьезной и продолжила: - У меня был целый план на счет этого. Я стала пробиваться к ним на репетиции, знакомиться с участниками группы, говорить, что я их самая ярая поклонница, ходить на все концерты, быть в тусовке. Я стала вливаться в доверие парней, становиться частью их компании. Я полгода делала все на максимуме своих возможностей, но, ни один из намеков Криспи не принимал. Я не сдвигалась с места. И тогда, в порывах отчаяния, я прибегнула к черной магии. - Ты серьезно? - Разве мои слова похожи на шутку? Да, я начала заниматься этой хренью! И можешь верить, можешь – нет, но начало действовать. Я сама была в жутком удивлении. Уже через неделю Криспи поссорился с Мэрилин, упрекнув ее в измене, и стал встречаться со мной – непорочной девственницей, которая видела в нем целый мир. Ева смотрела на Астрид, наморщив нос, но она молчала и пыталась понять ее. Астрид продолжала: - Все посмеивались в тусовке Пещеры. Мол, мы не подходим друг другу. И меня раздражали все эти разговоры. Но большим ужасом стало то, что однажды я доверилась одной подруге и сказала, что я приво-

рожила Криспи. После этого весь готический бомонд Лондона знал об этом. Все стали называть меня ведьмой, сатанисткой, дьяволопоклонницей. В один момент от меня отвернулись все. Все подруги стали ненавистницами, все парни стали шутами. Но больше всех против меня восставала Мэрилин. Она пыталась бороться со мной, как могла. Я знаю наверняка, она тоже прибегала к магии, мне говорили. Но она хреновый маг. Поэтому, она пыталась задавить меня морально. Она угнетала меня везде, где только можно. А однажды, на одной из стен Пещеры появилась надпись: «Криспи – гном, Астрид – Белоснежка. Лучшей пары в мире не найти». - Так вот, почему все именуют тебя Белоснежкой? - Да. Это невероятно бесило меня! Буквально через пару дней, после всего этого Криспи попал в автомобильную аварию и скончался в реанимации, через одиннадцать часов. Многие не видели здесь случайности и сделали виноватой меня. Хотя я страдала больше всех. Мне было невероятно больно. Я не могла терпеть все это. И я пыталась утопиться. Сэм – длинный ублюдок, оказался рядом и вытащил меня, когда я уже наглоталась и спускалась на дно. Он был чуть ли не единственным, который не оставил бы меня тонуть. Он не дал мне сдохнуть. И с одной стороны я ему благодарна. Сейчас для меня уже все в прошлом и я решила жить им всем на зло. Приходить сюда и светить своим наглым лицом. Пусть их

144

воротит от этого. Пусть им будет не по себе в моем присутствии, чем я буду всю жизнь скрываться в страхе и печали. - Черт, Астрид! Прости меня! – сказала Ева и прижалась к ней, крепко обняв за талию. - Да, ладно. Не парься, милая! Со мной все в порядке! – вполне оптимистично ответила Астрид. - Нет, не в порядке! Зачем ты все держала в себе? Почему ты раньше не говорила? - Это не столь важно! - Нет, важно! Астрид отодвинулась от Евы, чтобы посмотреть ей в глаза и сказала: - Послушай, Ева! Прошлое стоит оставлять в прошлом. Не нужно зацикливаться на нем. Это слишком больно. Нужно жить днем сегодняшним. Жить им так, будто это твой последний день. С удовольствием. К черту сопли! К черту ностальгию! Мы сейчас пойдем, и отлично оторвемся! Все, забудь о прошлом! Пора гулять! Астрид потянула Еву за собой из туалета. Настало время включить режим нонстоп. Но Ева еще пару минут была задумчивой. Теперь она понимала душу Астрид, насколько много боли она вынесла, почему она живет лишь днем сегодняшним. Но ей не было понятным, то, что сама она – Ева Адамс, недавно мыслящая от лица Натаниэля, переживает о прошлом. Почему она, в отличие от Астрид так страдает из-за него? Ее это расстраивало. Но благо Астрид стала активно растормаживать Еву, пытаясь ввести ее в танец.

145

Заиграла быстрая музыка на высоких нотах, и все готы пустились в пляс. Астрид дергала за руки Еву, чтобы та становилась активнее. И она, глядя, что все резко оживились, стали прыгать и танцевать, начала пытаться двигаться, на экспромт. - Я не умею танцевать! – кричала Ева сквозь музыку. - Расслабься! Здесь все не умеют танцевать! – сказала Астрид и пустилась в пляс. Ева пыталась что-то выдать, что-то показать. И через пару минут она заметила, как у нее все стало получаться само собой. Она стала раскрепощаться. Выпить – танцевать. И так десятки раз за вечер. Это стало схемой на сегодня. Еве так понравилось это, что она из человека, который ни разу в своей жизни не танцевал, превратилась в безбашенного вечно танцующего тусовщика, который не мог угомониться. Чем пьянее становилась Ева, тем больше она висла на Астрид. Она чувствовала утомление, но ей так хотелось еще, что она пыталась не обращать внимания на свои ноги. Даже во время грустных песен, две лучшие подруги не прекращали поддерживать друг друга в танце. Обняв друг друга за талии, они кружились в пьяном утомлении на удивление и смех остальных. Ева настолько была пьяной, что сама лезла целоваться к Астрид. Они ласкали друг друга и трогали себя за грудь, выпивали, снова кружились в танце, пока Ева не свали-

лась с ног. Ближе к утру она уже не могла подняться. Кто-то шел домой, кто-то также был не в состоянии. В клубе стало тихо, группы отыграли свой репертуар. Теперь здесь играли тихие плееры «продвинутых фанатов», которые всегда носят с собой такое, дабы не скучать. Это были самые выносливые обыватели, которым к утру становилось еще веселее. Казалось, пить уже некуда. Но только не для них. И не для Астрид. Она подцепила каких-то двух пьяных лесбиянок, от чего ей стало еще веселее. Она показывала их Еве и призывала выпить. - Эй, смотри! Они тоже лесбиянки! – наливая, говорила Астрид. Но Ева уже не была в состоянии. «Жизнь – классная штука», - подумала она, и это стало последними ее мыслями, перед тем как она отрубилась, как раз в момент, когда Астрид протянула ей стакан с выпивкой. Проснувшись, Ева почувствовала невыносимую боль в своей голове. Встав с пола, где она и проспала все это время, она абсолютно не беспокоилась о том, где она, как она здесь оказалась. Она вообще не понимала ничего, кроме боли в голове. Ей было сложно держать глаза открытыми. Даже полумрак ей казался слишком светлым и раздражающим, а тихие редкие голоса выживших в этот Хэллоуин чересчур громкими, бесившими ее. Сделав пару нелепых шагов, она вдруг наступила на кого-то. Этот кто-то, так же как она, спал прямо на полу. И таких здесь хватало.

Увидев туалетную табличку, Ева с недовольством (что ей нужно переступать через всех этих), стала пробираться к своему алтарю. Ей нужно было туда и срочно. Зайдя в туалетную комнату, Ева сразу же скорчилась в лице. Ей по глазам ударил свет яркой лампочки, который горел здесь круглосуточно. Но не это забирало все внимание Евы. Пытаясь приспособиться, она увидела умывальник в пару метрах от себя. И это было ее спасением. Она нагнулась над ним и стала бесконечно умываться, задерживая в ладонях свое лицо, наслаждаясь мокрым, холодным моментом. Она старалась обильно мочить лоб, что немного снимало ее боль и взбадривало. Подняв голову, чтобы постараться разглядеть себя в зеркале, Ева почувствовала новый наплыв боли в голове. Она смотрела на свое мокрое, словно неживое, в потеках от макияжа лицо, и пыталась сосредоточить мысли. «Что это? Я ведь в Пещере, да? Ох, и умылась же я, неряха! Все лицо, словно… какой ужас! Как же болит голова, твою же мать! Ева! Как можно было напиться до такой степени! У меня никогда так не болела голова! Это не выносимо! Какое уродство – так напиться! Стыдно, Ева! Стыдно! Я больше никогда не буду так пить! Астрид… Где же Астрид? Она была со мной! Я должна найти ее!» Пытаясь вытереть всю влагу со своего лица, Ева, так и оставив черные следы помады и глазного каранда-

ша на своем лице, отправилась искать Астрид. Ей было не все равно, как она выглядит. Но головная боль и отсутствие Астрид казались ей в данный момент более ужасными факторами. Уже лучше обладая своим похмельным зрением, Ева стала выискивать Астрид в главной комнате и увидела ее сидевшей у барной стойки со стаканом в руке. Та, повернув свой взор в сторону Евы в этот же момент, сделала приветливый вид и сказала: - Эй! Иди-ка сюда, моя родная! Еве показалось непонятным, что Астрид сидит и так вальяжно распивает виски, пока у нее голова раскалывается на много частей. Когда Ева поднялась с полу, то даже не заметила ее. Теперь же она сидела прямо перед ней и, казалось, продолжала вечеринку. - Что ты делаешь? – сказала она Астрид, присев рядом с больным видом. - Похмеляюсь, – вполне расслаблено сказала Астрид, добавив: - Ночь была такой тяжелой. Особенно для некоторых, – и улыбнулась. От этого Еве стало еще хуже. И скорчившись еще сильнее, она сказала: - Как ты можешь, Астрид? Неужели тебе не надоело пить? - А что? Я встала – тебя нет. Видимо ты в туалете фейерверк устраивала. Я думаю, присяду, выпью. А то, как-то голова побаливает. Надо снять напряжение. Ты, кстати, будешь? - Как тебе это удается? - Что удается? – переспросила она, предлагая выпивку.

- Тебе разве не плохо? – отмахнувшись. - Ну, как сказать. Немного, – сказала Астрид, навернув стакан. - Невероятно! – сказала Ева словно в агонии. - Что? – переспросила Астрид, действительно не понимая. Ева, вдруг, вовсе пожелтела на глазах Астрид и сказала, будто сдерживая в себе что-то: - Кажется, меня сейчас вырвет. Она мигом понеслась в туалет. Астрид, зайдя вслед за ней, убедилась, что Ева добежала. Она стояла над умывальником, прослезившаяся от рвоты и судорог желудка, а в умывальнике все было размазано желтосерым цветом. - Не держи в себе. Сунь два пальца и вырывай все, что осталось, – давала указания Астрид. Ева продержала голову над умывальником не менее двадцати минут. Она не была уверена, что все в порядке. Астрид пыталась поддерживать ее хотя бы своим присутствием, иногда советуя что-нибудь и заглядывая в зеркало. Когда Ева сказала, что чувствует себя лучше, Астрид помогла ей хорошо умыться, чтобы других не тошнило от ее внешнего вида. Достав косметичку, Астрид подпудрила Еву и повела ее в ближайшую закусочную, где она обещала поправить ее самочувствие. - Ну, как? Легче? – спросила Астрид, сидя напротив Евы за столом вполне приличного кафе. - Это худший день в моей жизни! – мучительно выговорила Ева.

146

- Не беспокойся! Сейчас нам принесут пива, бутербродов, и это поможет тебе! - Нет. Не хочу пиво. - Вот кстати и наш заказ! Официант поднес два литровых бокала пива и два больших бутерброда с дешевым, но очень вкусным сыром, с ароматной колбасой и небольшим количеством зелени. - Нет. Я не буду! – пыталась противиться Ева. - Поверь мне, Ева! Станет лучше. Я тебе из собственного опыта это говорю, – настаивала Астрид, показывая на пиво. - Как тебе это удается? - Что именно? - Пить и не иметь похмелья. - Ах! – засмеялась Астрид. - Опыт, милая! И ничего более. Ты пей! Легче станет. Ева, переборов себя, отпила пива. Спустя пару минут ее голове стало легче, и она стала более разговорчивой. Скоро она и вовсе не заметила, как пришла в кондицию и стала жадно поедать бутерброд. Хрумкая, она спросила, выглядев намного оживленнее: - Кстати, сколько времени? - Пять часов. - Что? Астрид показала ей на настенные часы. - Ого! Я думала не больше десяти утра! – сказала Ева и посмотрела в окно, где увидела наступающие сумерки ноября. - А уже почти вечер! Как? – она выглядела удивленной. - А как ты думала? Я уже весь день за тобой ухаживаю, как за своей девушкой! – усмехалась Астрид.

147

- Пора домой! – спешно сказала Ева, после чего они покинули кафе. Они шли по старой дороге, через кладбище, ровно так, как они шли тогда, только в обратную сторону. Теперь они шли домой. И Еве очень не терпелось попасть в комнату Астрид и согреться под одеялом. В ее голове до сих пор было както неуютно и это мешало ей сосредоточиться. Почти весь день она боролась с похмельем и сейчас переживала его остатки, что было намного лучшим для нее. Она пыталась поддерживать любой разговор с Астрид, ибо ей было неприятно идти по кладбищу в мрачном молчании. Астрид и без того была улыбчивой. Но обе они не знали, что ждет их и кто следит за ними в этот самый момент. На улице вовсе потемнело. Кладбище, которое Астрид знала, как свои пять пальцев, уготовило неприятный сюрприз для обеих. Совершенно того не ожидая, Ева и Астрид наткнулись на своем пути на троих незнакомых им молодых людей. Им было не ясно, откуда подобные здесь взялись. Но было ясно, что зачем-то они перекрыли им эту узкую тропинку среди зарослей самой старой части кладбища. Первый, что слева от подружек, был среднего роста, крепкий, белобрысый симпатяга в синей спортивной куртке. Второй, по середине – самый высокий из них, здоровенный, лысый фанат ФК Арсенал (судя по мастерке на нем). У него было самое жуткое лицо среди всех троих. Третий – с очень серьезным взглядом, на вид был между финанси-

стом и футболистом. Его прическа была аккуратной, туфли отлично вычищены, но его лицо портили угревые шрамы, усыпавшие его щеки. - Не страшно ли таким юным девушкам ходить по кладбищам в потемках, а? – спросил тот, который лысый. - А самому не страшно? – тут же пустилась выяснять отношения Астрид. - Вы заблудились, или смерти ищете? - Если кто-то и сдохнет сегодня, так это ты, мразь сатанинская! – продолжил тот же. - Ах, так? По-моему, вы ребята не туда забрели. Откуда вы, три педика? – не сдавала своей наглости Астрид. Ева молчала и вообще не понимала ситуации. Ей было страшно. Астрид пыталась выглядеть хозяйкой. - Что? Она назвала нас педиками? Ты знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем?! – сказал тот и двинулся со своими друзьями в сторону Астрид, сокращая дистанцию до нескольких метров. В этот момент Астрид растерялась. Она не знала, что сказать, но и бежать не вздумала. Ева, наконец-то, включила свое мышление и отвагу, и стала впереди Астрид, будто защищая ее. - Стойте, ребята! Не слушайте ее! Вы лучше объясните, что вам надо! Давайте, не будем прибегать к насилию, а уладим проблему с помощью дискуссии! - Что? – с удивлением спросил тот лысый, приостановившись перед Евой. Какая проблема? Ты вообще здесь не причем! - Стойте, стойте! Вы простите мою подругу за

излишнее красноречие! Если это из-за этого, то не стоит впадать в крайности! Давайте разберемся мирно! – продолжала Ева. - Что? – теперь уже сказала Астрид. - Ева, что ты стелешься перед ними? Пусть поцелуют меня в жопу! И тебя тоже! Было видно, как терпение парней повисло на ниточке. Тот, что был белобрысым, сказал лысому, видимо главному из них: - Эй, а может и беленькую отметелим? - Нет, – пытался как можно тише, сказать тот. Ее она сказала не трогать. Ева обратила свое внимание на эти слова, но когда те отморозки откинули ее в сторону и набросились на Астрид, то ей стало не до размышлений. Было поздно словесно выяснять отношения. - Нет! – единственное, что смогла выкрикнуть Ева, когда увидела, как те повалили Астрид на землю и стали бить ногами. - Ах, вы, сукины дети! – кричала Астрид, которая даже в момент избиения не могла смириться перед этими ублюдками. Удары стали такими сильными, что она после этих слов, больше ничего не могла выговорить. Она пыталась хотя бы защитить голову руками, обхватив ее. У Евы разрывалось сердце от данной картины. Ее лучшую подругу избивали на ее же глазах. И она металась в мыслях, чувствах, словно сама чувствовала удары этих громил на своих ребрах, и ей было больно за Астрид. Некогда было думать. Нужно действовать. И Ева, окинув взглядом ближайшие заросли,

заметила, как из них торчал металлический прут. Ностальгические мысли осенили ее голову. Она встала с земли и дернула за него. Вмиг он оказался у нее в руках, и Ева почувствовала что-то знакомое. Что-то, уже ощущаемое в ее ладонях. Это был чемпионат Франции по фехтованию на шпагах среди юношей 1984 года. Это промелькнуло в сознании Евы в сотую долю секунды. И она почувствовала уверенность в своих руках, она почувствовала силу в себе. И слившись с этим ржавым метровым прутом воедино, Ева устремилась к группе хулиганов с криками: - Эй, вы! – замахнулась она. Не успел лысый парень как следует обернуться, как Ева первым же взмахом прута уложила его как перинку и добавила удар в голову, чтобы тот больше не смог подняться. - Что это?! – с изумлением сказал второй и тут же бросился на Еву, но та филигранным взмахом засадила краем прута между его глаз, добавив по ребрам, и свалив с ног подсечкой. Третий, белобрысый, от вида всего этого оробел и встал осторожно, подальше от радиуса поражения. Его глаза отражали испуг, но он был более собранным, чем те двое. Отойдя метров на пять от Евы, он сказал: - Ты чего это? - Я чего? А вы чего? - Мы ничего! Мы лишь выполняем должное! - Должное? Перед кем? Напряжение между ними накалялось до предела. Казалось – кто-то дернется, и все закончится в чью-то пользу. Оба они промышля-

ли свою тактику нападения. Но Ева была готова намного лучше. Будучи в стойке, она стала перебирать маленькими шажочками, все больше обращая внимание своего безоружного противника на свои ноги. Тот, стал двигаться параллельно Еве. - Так я тебе и скажу! – огрызнулся он. - Говори! - Знал бы, все равно не сказал бы, - сказал он и допустил себе в долю секунды сделать взмах рукой, что способствовало Еве в этот же момент напасть на него. Она сделала двойной выпад вперед, атаковав его руку, а затем туловище, после чего нанесла завершающий удар в пах. Все это произошло так быстро, что даже звук от импровизированной шпаги не успевал за движениями Евы. - Как хочешь! – сказала она скрючившемуся на земле негодяю, ткнув наконечником прута в его щеку. Глянув на Астрид, она увидела больное изумление на ее лице. Выкинув свою «шпагу», она подошла к ней, чтобы помочь встать и отряхнуть ее от земли и листьев. Она была такой побитой, что Еве пришлось поддерживать ее. И она пыталась как можно быстрее увести ее и себя с этого кладбища, но Астрид, притормозив около лежавших на земле парней, сказала: - Чтобы я вас здесь больше не видела! Даже в качестве надгробных плит! – и плюнула кровью в лицо одному из них, после чего они с Евой под руки скрылись с этого места, где Ева искренне удивила Астрид в этот вечер. Автор: Морган Роттен

148

$ Последний солнечный луч отбился от поверхности земли и на прощание скользнул по моему глазу, доставив неприятные ощущения, но я и не смел жаловаться. За небольшой форточкой в моей каморке открывался потрясающий вид: остатки дневного света сгорали в небе, оставляя за собой пепел, который застывал куполом над моей головой. Под утро, конечно, от пепла и следа не останется, потому что день возродится. Так говорит мне матушка. Это очень увлекательная история. Каждый вечер, в одно и то же время суток, в один и тот же сезон года на небе случается пожар. Белые пушистые облака воспламеняются, словно ватные, и загорается вся небесная гладь. Минута за минутой пропадает яркий свет и воздух становится накаленным: если ты выйдешь в этот момент из дома – сгоришь. Моментально и в ужасных муках! Но можно наблюдать за этим со стороны, как это делаю я. Забираюсь на стульчик в своей каморке, приподнимаюсь на носочки и смотрю за тем, как беспощадный огонь вытесняет солнце все ближе к горизонту, а оно сопротивляется, стараясь своими лучами задержать свое пребывание здесь, с нами. Иногда солнце так отчаянно борется, что огонь становится не только ярко-жёлтым или оранжевого насыщенного цвета, а и приятного розового, иногда даже с примесями фиолетового. Это значит, что солнце почти победило! По-

149

! жар постепенно угасает! Но все же солнечным лучам еще ни разу не удалось продержаться сутки над моей головой. В дни, когда оно почти побеждает, небо плачет от горечи. Ведь почти удалось! Тогда идут проливные дожди и небо становится покрыто серыми тучами, оно злится. Ясное дело! Я бы тоже злился, если бы день за днем не мог одержать над чем-то победу! Раньше эту историю почти каждый вечер рассказывала мне матушка. Это объясняло то, что после сгорания неба мне нельзя выходить или смотреть на улицу. Воздух же накаленный! А чем дальше, тем еще хуже: начинает постепенно осыпаться пепел и, если не быть осторожным, он может снова воспламениться и нового пожара не избежать, только уже на земле! Матушка знает, что я неосторожный, как и знаю это я сам, поэтому во время перерождения дня мне положено крепко спать и не выглядывать даже кончиком носа через форточку своей каморки, потому что по всем известному закону подлости пепел осыплется на меня и я загорюсь. А я не хочу еще умирать, тем более быть сожженным заживо. Но я представляю себе ночь, когда долго не могу уснуть. Когда-то в одной книжке я читал, что в ночное время суток на небе появляются звезды. Я спросил об этом матушку, на что она обозлилась и запретила читать те книги, которые до этого не проверяла сама, но на вопрос все-таки ответила.

Как оказалось, звезды - это те небольшие кусочки пепла, которые осыпаются на землю. Крупица за крупицей, на протяжении долгих часов осыпается пепел и оставляет за собой чистое небо. Это и есть перерождение дня. После того, как небо полностью очищается от крупиц черного песка, то восходит солнце и дарит нам тепло, солнечные лучи и много-много добра! Довольно часто в последнее время я представляю себе ночь. Мне видны наши пейзажи под покровом темноты, на которые постепенно осыпаются крупицы черного песка, за собой оставляя небольшие прорези неба. Вся долина заполняется черным песком. Становится темно и прохладно, ведь солнечные лучи тебя не касаются, воздух постепенно остывает. Мне кажется, что если однажды ночь будет длиться слишком долго, то все вокруг замерзнет до смерти. Ну, как и случается зимой. А вот когда проходят зловещие три месяца, в которые вообще нельзя выходить из своей каморки, то наступает весна. Ночь длится меньше и день становится теплее. Все оживает! Я люблю весну, потому что она идет после зимы. Мне нравится видеть, как воскресает, оживает мир вокруг! Даже становится можно выходить на несколько часов на улицу! Но все же однажды моим мечтаниям и всем верованиям пришел конец. Это был обычный летний день, время близилось к сгоранию солнца, по-

этому матушка зазвала меня домой. Я становился все старше: мне уже исполнилось 12 лет со дня рождения на свет. К нам в гости должен был придти какой-то важный дяденька, поэтому матушка предостерегла меня, как и обычно в таких случаях: запереться в своей кладовке и не подавать никаких признаков жизни, иначе лишит меня вкусного ужина. Я не любил голодать перед сном и перечить матушке, поэтому всегда исполнял все её требования с большой точностью. Но, как я уже говорил – особой осторожностью не отличался. Наступал вечер, солнечное сгорание уже произошло, небо стало покрываться пеплом и немного осыпаться черным песком на землю. Правда, я не знаю точно, потому что после первого луча сгоревшего дня моя форточка с внешней стороны дома забивалась досками, чтобы в моей голове даже не было помышлений ослушаться матушку и, поддавшись порыву, выскочить на улицу и сгореть по неосторожности. Но ведь мне рассказывали, что происходит на улице после забивания досок, поэтому моим новым занятием становилось представлять себе ночь. С каждым днем приплеталось все больше деталей в моем воображении: черный песок не сам осыпался с неба, а жители небесного города очищали свою землю от грязи. Они ходят в длинных белых халатах и с босыми ногами, живут в вечных солнечных лучах и ненавидят грязь, поэтому каждый вечер, сразу же после сгорания дня они берут в руки свои большие палки с щетками на концах и понемногу очищают поверхность своего города от неже-

ланного пепла. Я представлял себя жителем небесного города и вместе с ними брался за работу. Тем вечером я подумал, что неплохо было бы хоть раз увидеть ночь, стать осторожным, вылезти на крышу дома и заглянуть в одну из звезд, чтобы попросить жителей города о принятии меня в их ряды. Думаю, они согласились бы! Наверняка они видят, что я никогда не перечу матушке и выполняю все беспрекословно. Я же для чего-то это делаю. А сейчас вернемся к тому летнему вечеру, поменявшему мою жизнь. Я снова лежал и думал о ночи, видел себя одним из жителей небесного города и примерял белоснежный халат, что усыпило мою бдительность, поэтому, неудачно покачнувшись на своем стульчике, упал с него. Грохот стоял неимоверный. Приглушенный звук разговора за дверьми моей кладовки стих. Спустя примерно минуту я услышал щебетание матушки и приближающиеся тяжелые шаги, которые точно ей не принадлежали. Дверь распахнулась. Я увидел большого человека, которого не видел ранее никогда. Хотя, кроме матушки я вообще людей не видел, но этот человек меня испугал. Судя по его выражению лица, он испугался не меньше. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, изучая. Далее я помню все как в тумане: большой человек кричит на мою маму, звучали фразы «это незаконно», «издевательство над ребенком», «я давно говорил, что тебе стоит лечиться», «давно ты родила ребенка?» и «как долго он провел, запертый в этой миниатюрной кладовке?», на что моя матушка ответила: «всю свою двена-

дцатилетнюю жизнь». После ответа матушки большой человек схватил меня на руки, словно тряпичную куклу и с брезгливым видом пронес мимо женщины, смеющейся, как сумасшедшая, а после она села на пол, стала биться головой о дверь моей кладовки и смех все продолжался. Я хотел крикнуть: «матушка, не печалься, а лучше скажи этому большому человеку, чтобы он меня отпустил, ведь я сгорю», но не мог произнести ни звука. Мне было страшно от неизвестности. Большой человек вынес меня на улицу, поставил на крыльцо собственного дома, но я ни в какую не соглашался посмотреть на пейзаж родного места, наблюдая за матушкой. Тогда он силой развернул меня к миру, но я успел зажмурить глаза настолько сильно, насколько смог. Снова послышались тяжелые шаги и я было обрадовался, что человек ушел, поэтому заставил себя разжать веки. Но он не ушел. Стоял на пару ступеней ниже с протянутой ко мне рукой и сказал: - Пойдем, парень, не бойся, теперь все будет хорошо. Я поравнялся с ним на ступенях и оглянулся вокруг, жадно хватая взглядом ночные силуэты. Не было ни пепла, ни людей в белых халатах с щетками. Были просто звезды. Сияющие точки в черном небе. Была прохлада. Небольшой ветерок пронесся мимо меня. Было тихо. Ночь оказалась прекраснее, чем я мог себе представить, и я вложил свою руку в протянутую ладонь большого человека. Автор: Далия Ликтер

150