№56 (ноябрь 2016) by PS литературный журнал

№55 (октябрь 2016)

Работа над новым номером длилась месяц и вот номер готов увидеть свет. Теперь это не только электронная версия номера, но и бумажный журнал. Первые печатные были чем то завораживающим, так что на них было страшно дышать, чтобы не вспугнуть, теперь же работа над печатными номерами стала обычной частью работы редакции «PS». В связи с этим на сайте журнала появится раздел, в котором будут показаны номера для печати. В планах дальше работать над печатной версией, а именно оптимизировать стоимость доставки журнала, и возможно на журнал откроется подписка. Такие у нас планы. А сейчас мы можем открыть новый номер и прочитать произведения полюбившихся авторов, а кто-то из наших авторов найдет свое произведение. Сегодня в номере продолжение фанфика Марии Гамиевой про приключения братьев Винчестеров. Кстати, теперь он в разделе «Фанфик». Алексей Рубан, Павел Соболевский, Виктория Ерух, Цыплаков Петр, Екатерина Рупасова. Эти имена давно известны нашим читателям. Сегодня «старички» журнала порадуют вас новыми произведениями. Но не стоит забывать, что у нас много и новичков! Поэтому устраивайтесь поудобней и приятного прочтения! На улице холод и гололед, самое время для имбирных напитков, глинвейна, литературы и тепла. ВНИМАНИЕ!!! Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена.

ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Прочтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции. При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернет-издание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА!

www.ps-lit-jur.ru

Ноябрь вышел насыщенным. Помимо выхода второго тиража вы, наши читатели, просто завалили нас вопросами. Сегодня я постараюсь на них ответить. Первый и самый важный для вас вопрос— стоимость доставки. Стоимость доставки велика за пределы Украины. Как и любая посылка, отправляемая за рубеж. Вопрос оптимизации стоимости доставки стоит остро и мы его стараемся решить. Но, увы, заменой службы доставки вопрос не решить. Любая другая курьерская служба выставит счет за доставку еще выше чем Укрпочта. Так же звучали предложения о создании филиала в России. К сожалению, это тоже никак не решит вопрос. Почему, спросите вы. Да все очень просто! Мы не даром начали печать номеров именно в Украине. Из чего состоит цена номера? Разумеется это себестоимость самого номера, его упаковка и транспортные расходы на доставку номера от типографии до редакции. Плюс небольшая прибыль самой редакции. Сейчас эта сумма составляет 250 рублей. Минимальная себестоимость, которая была предложена в России составляет 400 рублей. Прибавляем к этому все выше перечисленное и мы по-

лучаем цену порядка 500 рублей за один экземпляр. Напомню, что это минимальная себестоимость. Так как некоторые типографии требовали просто астрономические суммы за печать номеров. Порядка 1200 рублей за номер. Да, да, именно 1200! Понятно, что при печати в РФ мы снизим цену на доставку номеров по РФ, но тут стоит учитывать, что РФ не единственная страна, где у нас есть читатели. По данным трех тиражей мы можем сказать, что в странах Прибалтики так же не малый спрос на наш журнал. Поэтому, выбирая между стоимостью номера и стоимостью доставки мы отдали предпочтение стоимости номера. Второй вопрос, который волнует вас, это подписка на номера. ДА, мы планируем ввести подписку на наши номера сроком на 12, 24, 36 и 48 месяцев. У каждого из этих вариантов будут свои плюсы и каждый читатель сможет сам выбрать себе оптимальный вариант. Но, пока мы не оптимизируем стоимость доставки, мы не сможем ввести подписку. Конкурсы и акции. Вопросов было море, но пройдемся так, экспрессом. Девушка с обложки. Условия для участниц будут пересмотрены. Скорее

всего, обязательные условия будут просто перенесены в предпочтительные и приоритетные. То есть, при выборе между просто фотографией читательницы и фото с литературным косплеем, предпочтение будет отдано косплею. Парни на обложке. Пока что мы не планируем ввод такой акции. Только дамы. Призы за конкурсы. Разумеется, с вводом платных услуг, победители и просто участники будут поощрены бонусами из платного раздела (скидки, бесплатное предоставление платных услуг). Подробности будут озвучены 25 ноября вместе с запуском голосования за конкурсные работы. И да, у будущем, правило о публикации конкурсных работ в номера будет упразднено. Конкурсные работы будут публиковаться в специальном альманахе раз в год, а уже победители в номерах. Пару слов о «Брайте». Спасибо всем, кто интересуется судьбой наших друзей. Да, конфликт с «Брайтом» продолжается, к сожалению. Мы продолжаем поддерживать наших друзей и надеемся на счастливый финал. На этом все, Удачи вам и счастья! Главный редактор, Александр Маяков

Поэзия

«Письмо» Алексей Рубан

«Ветер в поле грустью свищет» Антон Серебряков

«Важный» Екатерина Рупасова

«По воле сердца» Екатерина Рупасова

«Ты хороший» Виктория Ерух

«Вечность - хорал» Любовь Филина

«История о любви» Виктория Ерух

«Я же стоял безмолвно...» Евгений Вольфовский

«Что имеем мы не ценим» Виктория Ерух

«Первая любовь» Виктория Ерух

«Обычная драма» Виктория Ерух

«Картина» Лубенец Александр

«О тунеядстве» Лубенец Александр

«Ахматовой» Лубенец Александр

«Табак» Лубенец Александр

«Засел зачем-то ветер за стихи» Анатолий Кулиш

«Отдохнуть, просто так отдохнуть» Анатолий Кулиш

«Отчего седые очи» Анатолий Кулиш

«Наслаждаясь... жить не спеши» Женевьева Шендрика

«Могущество» Цыплаков Петр

«Погружение в Исток» Цыплаков Петр

«К Богу» Цыплаков Петр

«Храм» Цыплаков Петр

«Нил» snoz

«Завод» Дмитрий Торгашин

«Утро. Летнее утро» Дмитрий Торгашин

«Весна» Дмитрий Торгашин

«Кружка с остатками черного чая» Людмила Шаткова

«Братишка Апрель» Людмила Шаткова

«Речи о речке» Людмила Шаткова

Строка прозы

«Пустячок для любимой» Павел Соболевский

«Матч-поинт» Павел Соболевский

«Вихрь в стакане» Павел Соболевский

«Альтернативный мир» Павел Соболевский

«Катана» Нарт Орстхоев

«Рожденные в трущобах» Алан Стэфан

«Контролирующие разум» Алан Стэфан

«Химеры завтрашнего дня» Анастасия Ловяникова

«Ретроград» Элеонора Кременская

«Тройка по английскому» Игорь Корнев

«Библиотека» Оксана Эхо

«Кто хочет быть сАмОй красивой?!» Оксана Эхо

«Бунт землекопов» Кафковедов Семен

«Душа» Канарис

«Стыдно!» Гаянэ Добровольская

«За кулисами» Гаянэ Добровольская

«Блуд» Гаянэ Добровольская

«Альдебаран за поворотом» Абасада

Фанфик «Сверхъестественное: новые приключения» Гамиева Мария

Литературный сериал

91 91

«Рожденная воином. Врата Нурберила» Хиль Де Брук

«Лава-кейк» Тугучева Ксения

109

«Легионеры Хроноса» Александр Маяков

116

«Тайна всего мира» Сергей Кирин

118

«Летописи межмирья» Александр Маяков

127

«Потрошитель» Тугучева Ксения

130

«Замок из песка» Алексей Рубан

135

«Евангелие от Лейлах. Труп звезды» Вадим Доннерветтер

140

«Аврора» Александр Маяков

142

«История одного андрогина» Морган Роттен

146

Лучшее произведение номера «Ненормальная...» Галина Ассель

151 151

Я тебе обещал написать письмо как-то, Хотя, может быть, мне это просто приснилось, Не уверен: порою бывает так сложно В жизни нам отличать сновиденья от яви. Много раз собирался за стол я садиться, Про запас купил стержней и пачку бумаги, Но откладывал вечно на завтра. Причины... Впрочем, ты без меня их прекрасно все знаешь. Я, конечно, не стал бы писать и сегодня, Если бы не та встреча на прошлой неделе, Если б не было моря под солнцем осенним, Что стоит до сих пор пред моими глазами. Есть один человек, мы знакомы лет тридцать, Его другом своим назову я едва ли, Хоть порою нам весело вместе, и пьём мы, И поём рок-н-ролльные песни, а утром, Когда снова рассвет наступает, он входит В дом без стука мой, в старое кресло садится И, качаясь в нём взад и вперёд, начинает Говорить мне о том, что всё было напрасно, Что в бессмыслице смысл не найти, и верёвке Век не виться, сгниёт и она вместе с шеей. Я его ненавижу в мгновенья такие, Но прогнать не могу и терплю, ведь известно: Не всегда выбираем мы спутников наших. Вот и тем утром серым ко мне он явился, На часах было где-то начало восьмого, Не пристало вставать в выходные так рано, Но я пил накануне, и боль головная Разбудила меня, когда все ещё спали. Против обыкновенья не стал он садиться В моё кресло и не произнёс он ни слова, Лишь рукой за собой поманил. Удивлённый, Кое-как я оделся и вышел наружу Вслед за ним, и пошли мы куда-то. Вопросы Задавал я ему, но молчал он упорно, И махнул я рукой и подумал, что стало б Всё ясней после пары стаканов кагора, Но в тот час магазины ещё не открылись. Наконец, мы достигли вокзала. Автобус Одинокий стоял там на третьей платформе. Внутри было темно, пассажиры дремали, Пустовали два места в хвосте. У окна я Сел, а он занял рядом со мною сиденье. По стеклу стучал дождь, я откинулся в кресле, Воспалённые веки прикрыл и мгновенно Рухнул в сон, а когда вновь вернулось сознанье Был автобус уж пуст. По ступенькам, шатаясь,

Вниз спустился, и тут же свет солнца слепящий Резанул по глазам. Я прикрыл их ладонью И чуть чуть подождал, а потом отнял руку И увидел бескрайнее синее море, Всё покрытое бликами солнца, а в небе Облака плыли, будто бы снежные хлопья. За спиной моей ветер средь листьев деревьев Шелестел, и на долгие, долгие мили Расстилался безлюдный пляж. Было так тихо, Что, казалось, само время бег прекратило. И в тиши этой голос его я услышал, Мне сказал он: "Там дальше найдёшь ты скамейку, На ней можно сидеть и смотреть вдаль на море, Пить вино, в лучах греться и думать о небе, До которого смог, наконец, достучаться. Отдохнув, продолжай путь свой, в конце же дороги Будет маленький дом с черепичною крышей, На которой забавный вращается флюгер. Там тебя ждёт она, и вы сможете вместе Быть так долго, как сами того захотите, И придут к вам друзья, и в сиянии звёздном Вы споёте свои рок-н-ролльные песни. Этот маленький домик у самого моря Никогда и никто уж у вас не отнимет". Так сказал он, и был его голос подобен Шелестенью листвы в кронах старых деревьев. Я очнулся в кровати своей утром ранним, На часах было где-то начало восьмого. Скажешь, это был сон? Не уверен. Так сложно Отличать нам порой сновиденья от яви. Я тебе обещал написать письмо как-то... Автор: Алексей Рубан

Ветер в поле грустью свищет, Гонит утренний туман, И лучи от солнца рыщут, По загнившимся стогам. Закурлычет перепёлка, Тихой поступью пойдёт Мать, в сорочке близ ребёнка, В лоб целуя запоёт. Приберёт с окон пологи, Разведёт в печи огонь,

В чистоту сметёт пороги Прислоняя к ним ладонь. Затащив в очаг ухваты, Вынет с кашей казанок, Чтоб пропахла ею хата, И чтоб встал скорей сынок. Наземь солнце неуклюже Опрокинуло зарю, Ждёт супруга в доме мужа, С упоительный «Люблю». Сев у яркого окошка,. Зеркальце держа рукой Хорошиться, только кошка, Всё мурлычет под ногой. Запах пряный, нет покоя, Морду тычет в молоко, Словно лебеди весною Бьют поклонами низко. Нагибается рябина, Солнце зайчиков нам шлёт, За двором висит картина, Что с рассветом оживёт. Дверь со скрипом застонала, И юнец с кровати встал, Благоверная сияла, Дом, хозяина встречал. Автор: Антон Серебряков

Плоды трудов… какая благодать. Теперь и умереть не страшно, Но непрестанно кто-то важный Твердит: "Пора лекарства принимать!" И я теряюсь в ощущениях опять И в мыслях о ничтожном и прекрасном, Не ведая, как может быть опасным, Вращенье жерновов воспоминаний вспять. Но этот Важный любит наблюдать Явления такого рода. Его смешит моя природа И дерзость нежелания признать

Беспомощность в стремленье обладать Судьбою, не доставшейся по праву. В который раз, принёс свою отраву И требует безропотно глотать. Автор: Екатерина Рупасова

Смертным осталась судьба, да лихая разлука. В небе чернильном горят голубые огни. Помнится, нам говорили, что мы не одни В россыпи звёзд и галактик. Ни знака, ни звука… Память о детстве изъята и с нею ответы. Как ни старайся, другого пути не найти: Волею алого сгустка, что спрятан в груди, Мечемся в поисках правды, надеждой согреты. Автор: Екатерина Рупасова

Самый лучший,любимый,родной, На других,ты совсем непохожий И я счастлива тем,что ты мой. Ты любимый,мой самый любимый И неважно,что ссоримся мы, Ты один такой неповторимый, О тебе мои сны и мечты. Автор: Виктория Ерух

Вечность Великая!Свыше даримая Зовом небесным , смыслом незримая Величием с кем Вы сравнимая? Вечность Великая ! Свыше даримая!

У подножья Пирамиды ползают людские виды их миллиардами считать, благами награждают: Солнцем, воздухом, водой - живи на счастье , песни пой! Но людские виды придумали свои потехи и обиды... Песчинки знать не знали как Вечность обокрали... И души наши - трясина простокваши, усталая птица Хочу добром я поделиться и чтоб все знали Молчание Вечности - закрытая для нас граница... Вечность Великая ! Свыше даримая ! Зовом небесным , смыслом незримая! Величием с кем Вы сравнимая ? Вечность Великая ! Свыше даримая! Автор: Любовь Филина

Люблю тебя, аж крышу сносит И кто-то невзначай, так спросит: «Как можно сильно так любить И молодость свою губить?» Она красивою была И многим нравилась она. Её любил один пацан, Ей тоже нравился он сам. Любовь у них была до гроба, Не знали они слова «злоба», Хотели вместе быть всегда, Не расставаться никогда. Но в ихний дом пришла разлука И наступила в сердце мука, Страдание в разлуке, слёзы, На улице дожди и грозы. Пацан уехал на госслужбу И был своей девчонке нужен. Она любила и ждала, Скучала, плакала она. Он тоже сильно так любил, Он днём и ночью ей звонил, Хотел вернуться поскорей, Любовь весомей всех рублей. Произошёл конфуз на службе, Всё по вине вражды, не дружбы, Сломал он челюсть пацану, Контракт подсунули ему. И незаконно подписав, контракт на года три вперёд, С тревогой, грустью на лице, девчонка это узнаёт. Как тяжко им обоим было,

Девчонка парня так любила И он её любил до гроба, Скорей хотел он на свободу. У всех порой крышу уносит И кто-то снова меня спросит: «Ты будешь, будешь его ждать?» А я не знаю, что сказать. Автор: Виктория Ерух

...

Я же стоял безмолвно (это почти отвага Не издавать ни звука среди толпы зверей)... Где-то икало пиво вместе с сивушной брагой, Хлопали флаги простынь о косяки дверей, Буднично - эко диво, ведьму сжигают снова(!) Город глазеет праздно бездной голодных глаз(с). ...Общность по крови крепче братства Святого слова: Дивно горела девка! Будет в корчме рассказ! Пламени зыбкий морок холодом гложет члены, Корчится сердце в такте криков «Огня! Огня!» Трудно стоять безмолвно... если глаза и вены Башни мои и стены — вдруг предадут меня?! ...Гордый палач с дружками шумно идут в таверну Нужно и мне решаться... Выдох! Нащупав нож, Смою солёной кровью кислого страха скверну, Взрезав гнилые жилы у толстомордых рож! Я же стоял безмолвно... Автор: Евгений Вольфовский

% Говориться, что имеем мы не ценим, Потерявши, обязательно мы плачем, Это так и этот стих по теме, Для людей, которые так много для нас значат. Я любила, с этим спорить смысла нет. Я ждала, я плакала в разлуке. На других парней поставила запрет И одна переносила эти муки.

Я жила, о будущем мечтая, Я хотела быть всегда только с тобой, Но потом, сама я как не знаю, Приглянулся парень мне другой. По ночам он часто начал сниться, Забываю постепенно про любовь. Мы с тобою ведь хотели пожениться, А теперь наверное прольётся чья-то кровь. Я не знаю, что теперь мне с этим делать, Потеряла я на веки свой покой, Мне теперь свою судьбу не переделать. Ты прости, но я хочу быть лишь с тобой. Автор: Виктория Ерух

Перебирая черновики грусти И просматривая старый альбом, Ты мечтаешь, что чувство отпустит, Чувство то, что не быть вам вдвоём. Протирая запотевшие окна И смотря с высоты на людей, Разбивать кулаками, как стёкла, Смысл счастья и жизни своей. Понимать, что давно уже возраст, Возраст трудный твой просто прошёл. Получила ты в жизнь свою пропуск, Ну а милый к тебе не пришёл. Пролетело весёлое время, Прозвенел и последний звонок, Синяки все зажили на теле, Ночью можно уйти за порог. Ну зачем тебе всё это нужно? Вместе с детством, остыла и кровь, Вместе с ним, ушло и то чувство, Твоя первая в жизни любовь. Эх, как жаль, что она не вернётся И ногою в дверь не постучит. Больше он тебе не улыбнётся И что любит, не закричит. Автор: Виктория Ерух

! Разбиваясь осколком на части, Разрывая себя на куски, Позабыв, что такое есть счастье, Приближать к себе чувство тоски. Заливая своё горе горькой, След теряя, бежать от себя, Понимать наконец-то насколько, Я безумно любила тебя. Потеряв весь своей жизни смысл, Не сумев крикнуть в след – подожди! Натолкнуться на острую мысль, Что с тобой уже не по пути. У тебя теперь есть своя дама, У меня теперь есть свой пацан, Это в жизни обычная драма, Но всё это устроил ты сам.

Автор: Виктория Ерух

Мы убежим в искусственную осень, Где дерево горит огнем листа И мира псевдо краски прочь отбросим За край дрожащий вечности холста. В саду нас примет черный лакмус тени Отброшенной всем тем, что выше нас И насладимся негой терпкой лени Молчаньем мира гладким, как атлас. В ту бесконечность, что не просто так, Не слово и не смысл, как в том знаке, А что за разум мчит на скоростях, Со светом выйдет из своей

изнанки. И устремится в космос, что далек, Все это сад за рамою скрывает. И сколько он в себя умов увлек Один лишь Бог на этом свете знает. Среди мерцаний разноцветных искр Под танец умирающего лета Сотремся ластиком дающим дикий писк С реальности – воображеньем человека. Навсегда. Автор: Лубенец Александр

Рано утром встать, прокричать зевоту И себя распять, чтоб размять кислоту, Что в волокнах мышц или, где когда-то Они были, но рыж, заржавел и залатан Во мне дух борьбы, чувства бега и тяги, Я болезнь страны, я плевок во фляге Из под ханки что, я надкусанный фильтр, Ну а в общем – Ничто, разотри и выкинь. Мне твердят с малых лет – иди и работай, Ну а я в ответ – как из легких макроту Проплюю по ушам, мол, еще не время, Мне идти на помол и присесть под стремя. И я в комнате, где всего лишь четыре Стены, одна дверь и картинка о мире, Что глядит сквозь окно, правда в комнате тоже Хоть с натяжкой, но мир немного моложе. Я открою там дверь, холодильник встревожу, Откушу, как зверь, десертных художеств, И запью коньяком, пока кто-то в том мире Живет за станком, за рулем и в эфире. Жечь глаголом сердца, в день «съедать» чай и кофе , Покормить кота….умереть вздернув профиль… Зачем нужен я, не ответит всевышний, Я предмет из рванья, (и предмет никудышний)

Что в кладовке лежит, занимает место, А рука то дрожит его выкинуть жестом. Так не будь же как я, ты, вотрись в систему, Будь не ради, а для, себя жертвуй. В богему Не смотри с низу вверх, они тоже несчастны, Они пробуют грех и порок сладострастный, Это тоже труд. Да. И тоже работа. Это тоже жгут…вокруг вен обмотан. Автор: Лубенец Александр

$ Как геометрия снежинки тает в руке очень тихо, Без звука себя отдавая в тепло раскрасневшейся кожи Растворяются имена с датами. Словно вихрем Унесенные из памяти быстро, но осторожно. И уже еле заметные черты лица что носит Его голова сколько лет – не узнать, не вспомнить. Лишь капельки в его глазах мне блеском доносят О чем-то прошлом, пытаясь Мне сообщить, напомнить Вернее сердцу. Даже душе (что одно и то же) О не большем человечке из детских книжек, О сказках мне прочитанных в переплетах из кожи Хранивших мудрость наивности… ближе, ближе И я почти разгадал его скулы с изгибом, Я, кажется, расшифровал его век волнение. Потерянный в днях серых лик озарил меня мигом, (Точнее память мою) я, увы, кричать был не в силах, Но и не в силах сдержать из гортани шумы Уперлись два взгляда друг в друга и словно на крыльях Меня унесло туда, где летали Луны. Маленький Принц…Живой! Наконец-то стал взрослым А как же цветок? Баобаб? А планета как там? Я растерялся в расспросах… но было поздно. Я разгадал всю загадку книги. По щекам Слезы катились смыв всё ребячества. Грозно И тихо (что страшно) стал взрослым я. Даже немного В душе не оставив ребенка Себя (он ведь умер) Услышал голос из книжек. Детское знание. И понял, что нет той планеты с цветком и другом, И всех остальных. И всего. Только слов собрание. Есть принц постаревший. И сказка обманчива груба. И не с планеты тот принц, а из ниоткуда… Автор: Лубенец Александр

' Что мне поведает твое стихотворение, Как шаль прозрачная о строчки шелестит О скорби лет прожитых за мгновение Твоей судьбой…во мне оно горит. Анфас Египта дышит слишком томно Мне в душу, через строчки этих букв Я вижу вязь твоих утех укромных Я подсмотрел тебя и твоих слуг, Иль королей и принцев , я считаю По прилагательным в твоих чудных стихах Их имена и в сердце восхваляю Я твой от нас ушедший серый прах. Прости за то, я грешен в любознательности тщетной И неэтичен, помыслы мои пусты Но подсмотрев, я думал –кистью тонкой, бледной Что правит, от чего твои глаза грустны… ? Автор: Лубенец Александр

" Я курю табак и в ночную темень Этот рыжий не враг, расслабляет темя, Разжижает ум, придает огласке Сквозь глаза сомн дум, чаще в черной краске. Я курю давно и плевать на заветы, Что утянут на дно меня сигареты, Что завязнет вздох в смоге черно-медовом Конь давно во мне сдох. На кресте багровом Я распял себя…хотя нет, сгущаю Все банальней дна, и ближе к краю. Никотин не порок, но пишу как картину Отбывавшего срок за «чек» героина. Я курю всего ль, «не табак» же я бросил Помню юности голь и мы милости просим У прохожих дядь. Дэшку сигаретных У обочин поднять горсть измятых, бледных Чинарей на толпу…мы ломали систему, Но курили не в ту, подрожали скверно Взрослым людям в глазах которых мы дети, Желтым на зубах попадали мы в сети. И я вырос давно, но ведь чувство предок Подсознательно жгло в очагах треск веток Поколенья до нас, то огласки фобий,

Так во мне не погасла тяга к худобе Через никотин, память детства, наверно Я себе господин, но справляюсь вредно И мне нравится то, от чего в итоге Ко мне ближе дно у обочин дороги. Автор: Лубенец Александр

(

...засел зачем-то ветер за стихи, весна – за прозу, осень – за картины, зима ворчит симфонией стихий, в миноре осыпая с веток иней. Захороводит лето у реки, платком набросив радугу на плечи. На акварель, на свежие мазки нахально сядет удивлённый кречет. Спугнуть не смею: блАговест покрыл весь дивный мир благословеньем Божьим. С Крещенья и до нынешней поры он не менялся. Он всегда похожий. Автор: Анатолий Кулиш

Отдохнуть, просто так отдохнуть, посидеть на скамеечке молча, чтоб молитвенно в небо вспорхнуть, и с земными делами покончить. Отдохнуть, почитать, помечтать, стать до Бога немножечко ближе, и почувствовать: слов чистота здесь доступней, чем в диком Париже. Автор: Анатолий Кулиш

& Отчего седые очи? – я спросил у доли. Зарябило многоточьем, загуляло полем. Только сердцем догадался, глядя в вечер синий: слишком много я купался в настоях полыни. Слишком много пил отвары горечи средь ночи: то утеха, а не кара мне – седые очи. Автор: Анатолий Кулиш

)

...

Нам холодно ведь не от стрости, Не от того что много лет... В душе нет самой важной малости В ней счастья, радости в ней нет... А надо лишь взглянуть по новому На внешний мир, на шум дождя... На ветер, что качая крыльями Стремится время обогнать .... Пускай бегут они ,...торопятся... И может нам пуститься вскачь? Года условность... душе так хочется!. Наш ум здесь часто, как палач.... И мыслями мы старим тело Одежду облика, души... Создай свой мир, чтобы всё в нём пело И наслаждаясь им, жить не спеши. Автор: Женевьева Шендрика

* Колокол звездный раскатами грома В сердце с безудержной силой проник: Сердце узрело — у Божьего Дома Трепетно бьется Вселенной родник. Хоры созвездий и духов хоралы Стройно несут своих жизней поток, Славя Творца и в великом и в малом, Вторя друг другу: «Создатель наш — Бог!» Мощно Единой Руки управленье, Славно движенье явлений и сил, Сам Всемогущий явил откровенье Силы, которой Он все сотворил. Автор: Цыплаков Петр

В Творении увидев свой Исток, В частиц кружении — Тебя, Отец и Бог, Я понял — бесконечна наша связь, Пред ней беспомощна другая власть. Не разорвут ее ни страсть, ни даже смерть, Ни многих жизней плен и круговерть, Ведь Ты един, един и мой Исток, И он в Тебе, возлюбленный мой Бог! Объемлешь все Ты, разделенья мир Был явлен вдруг, как миллионы лир, Поющих смыслы, славящих Исток — Тебя, Творец, Возлюбленный и Бог! Моя душа — одна из этих лир, Мы все невесты, жизнь — Твой брачный пир, Все наши песни, гимны, хоровод — Твоей Любви и Славы вечный Свод! Автор: Цыплаков Петр

+ Пересыпается жемчужно и зеркально, Вращается небесный свод, Узоры Бытия фатально На землю грешную несет. И вся мозаика Божественного бденья Рекой земного времени течет, Она мазок простой, одно мгновенье Среди бесчисленных Его забот... Мы грешники, земные плоть от плоти. Дай, Бог, нам счастье воспарить, Почувствовать Тебя, примкнуть к Твоей заботе И лишь Тебя в себе любить! Автор: Цыплаков Петр

, Надмирные своды И Свет Неземной Там дарят свободу Быть в доле одной С сердцами, что Песнь Непрерывно поют, Творца приглашая В свой горний уют. И Он возникает В бутонах сердец, И их раскрывает Признанье: «Отец!» О, Храм солнцеструйный, Весь в ликах любви, Как в зелени буйной, Вовеки живи! Автор: Цыплаков Петр

) Твои глаза – египетская тайна: В них Белый Нил и пение сверчков. Закономерна каждая случайность Движений вод, созвездий и песков. Два взгляда, вспыхнув, разом и погасли, Пустыня скрыла пламень, что потух. Но, вздыбив шерсть, к земле припала Бастет, Когда расправил крылья древний Хнуф. В верховьях взорвалось огнями небо, Пал ливень, покатился пенный вал. Потоки очистительного гнева Дробят тоску на ценный минерал. И землю наполняют страсть и нега; Священный лотос в заводях пророс... Над царственной четой благое небо Раскрыло полог тьмы в алмазах звёзд.

Плоть плавится. В неистовом пожаре Сгорают в дым сомнения и стыд. И бьётся под Рамзесом Нефертари... Я принимаю всё, что дашь мне ты! Автор: snoz

( Трубы!Трубы!Гудят и лают Слесарь дует в их медные рты, За стеной пролетают трамваи, Но невидно трамваем стены. Воздух хлыщет струей обоженной, Чернота.Темнота.Пустота. И туман,как жених обнаженный Говорит,что невеста ни та. Где-то ходит начальник суровый Нос картошкой.Все вещи анфас. Голосище надменно-басовый, И широкий,мясистый таз. И сквозь тьму этой странной картины, Пролетает твой образ земной. Образ юной продажной Мальвины, Теребящий себя за покой. Ты идешь,а на фоне дымятся Табакерки окрестных печей, Ты на службе у деда-паяца, И его семерых сыновей. А кругом полумертвое лето, И оркестр такой же кругом. Полоумные люди и это, Не совсем еще брошенный дом. Автор: Дмитрий Торгашин

Утро.Летнее утро. Вещи лежат где надо. Солнце играет будто, Дети в глубинах сада.

Ветер недвижен словно Кто-то замедлил время. Где-то застыло слово, Где-то сломалось стремя. Утро идет к закату. Полдень хватает вожжи. Помнишь ли нашу дату? Я полюбил,но может, Ты отказалась,зная Утро пройдет и вскоре, Слово обгонит трамваи, Ветер настигнет поле. И то чем мы были вместе, Станет анахронизмом. И о пропащей невесте, Вечер сыграет тризну. Утро.Летнее утро, Солнце взошло с Востока, Я полюбил и будто, Стала любовь жестка. Ветер вернулся в стремя, Слово вернулось в пасти. Кончилось наше время, Дьявол шепнул нам:"Здрасте" Автор: Дмитрий Торгашин

Прохладно.Весна.Изменила подруга, Ни то,чтобы я не ждал. На месяц,на два-будет явно мне худо, Любовь пожирает-я знал. Любовь пожирает,кончая бутылкой С вином,у ларька за углом. И Таней кассиршей:молоденькой,пылкой, Влюбленной в тебя целиком. Она то не знает,глазами моргая, Что это всего лишь игра. Где я проиграл,и она проиграет, Ведь это любовь до утра.

А утром,проснувшись в тяжелом похмелье, Я буду корить себя вновь, За ночь с нелюбимой,за эти мгновенья, За эту чужую любовь. Автор: Дмитрий Торгашин

! Кружка с остатками черного чая пахнет его сигаретами. А также билетами до Москвы. Он только в обратном пути, А я безответно скучаю, я вечно зачем-то венчаю себя с безответным. Увы. Курок спусти. Тряхни головою. Внезапно. Сегодня. А что будет завтра? Спроси меня завтра. Спроси... А я не отвечу. А хочешь, и завтра я встречу тебя, прорастающий в нас? Могла бы встречать тебя тысячи раз. О! Слабый тянулся к тебе голосок... Как к солнцу потянется колосок. Услышишь? Клянись услышать. Иначе не пережить мне зиму. Сползает крыша. Венчаю себя с безответным и брежу ночным Парижем, а больше ничем конкретным. А хочется (ну, скажи же!) Взять за руку и - "не спится" ночами вдвоем. Повсюду. Среди незнакомых - лица, смотреть ли на них? Не буду. Не будет плаксивых будней! Не будет "люблю, скучаю"... Осталась лишь кружка. Кружка с остатками черного чая… Автор: Людмила Шаткова

' Белозубо скалилась метель, Пряча от меня твой ровный след. Где же ты, братишка мой апрель? Мартовской сестре покоя нет. Подбежит к окну - увидит свет. Вьется, вьется, в ожиданьи встреч. Выйдет торопливо человек, И она его коснется плеч. Человек запрячется в пальто, Прочь засеменит, где потеплей. И поймет сестра, что он не тот. И пойдет бродить среди аллей. Воет, ноет, скалится метель. Нет сестре покоя целый день. А братишка маленький апрель Не вернется. Он всего лишь тень.

Автор: Людмила Шаткова

/ Покрылась рябью, будто бы мурашками. Охвачена осеннею хандрой. И я с мужицкими, просторными замашками Бегу к тебе вечернею порой. Я "руки в боки" делаю по-важному, Просторы жадно взглядом обвожу. Дай Бог таких богатств и мне, и каждому. Здесь скину городскую паранджу. Гляжусь в свое рябое отражение И чуточку, наверное, горжусь: К задаче "счастье" я нашла решение. И вновь у речки с удочкой сажусь... Автор: Людмила Шаткова

! Дурь была аховая Каспера давно так не плющило. Он увидел, как с небес до земли протянулся мерцающий столб, по которому, словно в лифте, спустилась феноменально красивая незнакомка. Каспер счастливо улыбнулся - пять баксов за травку ушли не в пустоту. Кайф перворазрядный красотка с небес совсем как настоящая. Она коснулась ногами земли, осмотрелась по сторонам и направилась прямиком к нему, вышагивая как мисс-вселенная по подиуму. Таких гламурных цыпочек Каспер видел только на журнальных картинках и по телеку. Да и они значительно уступали в совершенстве той, что предстала сейчас вживую. Элегантное платье цыпочки чернело и блистало как усыпанный звёздами космос, на руках её суетилось что-то вроде маленькой собачонки. Большие небесноголубые глаза, под трепетными мотыльками длинных ресниц, с усмешкой оценивали Каспера. Колоритный туземец того стоил - негр с косичками и кольцом в ноздре, по пояс голый и в белых штанах. Богатая туристочка оценил, в свою очередь, Каспер. Не иначе пассия какого-нибудь миллиардера. С бесподобными длинными ножками, пикантно подвиливающим упругим задом и роскошными, слов-

! но мечта, струящимися и лёгкими белокурыми волосами. В которых хотелось зарыться и затеряться, как в эдемском саду, задыхаясь ими от счастья. - Хеллоу, туземный приятель, - поздоровалась цыпочка на испанском, бархатным и грешным голосом СальмыХайек, и задала вопрос: - Как называется это место? Каспера забавила её речь. Незнакомка открывала рот, но слова почему-то напрочь не совпадали с артикуляцией. Эффект был как в старинных кинофильмах с их не синхронным озвучиванием. А сам голос, казалось, доносился из витающего вокруг назойливого москита. - Гондурас! - ответил гордый за свою страну Каспер и растянулся в белозубой улыбке. Он не без оснований принимал незнакомку за галлюцинацию, поэтому ожидал перспективного продолжения. - Выразительное созвучие, - похвалила цыпочка. - Варварское и брутальное! - Го-нду-рас... - смаковала она экзотические звуки на пухлых апельсиновых губах. Летучие полупрозрачные туманности её наряда, в обрамлении звёзд и галактик, намеренно плохо скрывали упругие круглые буфера с выпирающими вершинами сосков больших как спелая вишня. Касперу подумалось,

" как здорово, наверное, поиграть с такой ягодкой языком... и змей желания немедленно заявил о себе, заворочавшись и поднимаясь в его штанах. - Пойду поплаваю в вашем море, очень оно живописное, - улыбнулась цыпочка, любуясь лазурной водой и подставляя лицо мягкому мартовскому солнцу северных тропиков. Позаботься, пока я буду плавать, о моей сумочке и малыше Лексусе. И не пускай его в воду, он не умеет плавать. Вот тебе за услугу пара зелёных фантиков. Цыпочка вынула из сумочки толстенную зелёную котлету из перетянутых резинкой стодолларовых купюр, брезгливо морщась вытянула пальцами пару бумажек и протянула их Касперу. Тот пошуршалбаксами и искренне удивился наощупь ассигнации были самыми настоящими и пахли краской казначейства Соединённых Штатов! Этот запах Каспер не спутает ни с каким другим. Фантастическая травка - галлюцинация приносящая барыши! - Это очень опасно, мэм! - предостерёг Каспер. - Объявилась большая белая акула людоед. Недавно она сожрала двух купальщиков. - Ой, как интересно! - воскликнула цыпочка. Неб есн о - г о л уб ы е г л аз к и вспыхнули детским восторгом. Она мечтательно гля-

дела на океан, предвкушая открыть в его глубинах кладезь незабываемых приключений. Цыпочка повела рукой - её платье растворилось в воздухе, как мираж. У Каспера выкатились глаза - смугловатое, цвета кофе со сливками, тело цыпочки светилось изнутри мягким сиянием, а кожа была гладкая как фарфор. Невиданно и дивно. Ему было невдомёк, что косметика с её ухищрениями, присущая слабому полу во всех мирах и временах, может быть не только наружной. Каспер хотел удержать прекрасное, но неразумное создание от самоубийственного шага в пасть акулы. Но цыпочка ускользнула от него, продефилировав навстречу неотвратимому. Её лишённый одежды вид сзади, с картинной походкой, заставит отдохнуть виагру. Каспер пялился во все глаза, и ему вдруг приспичило дунуть ещё дури, или, на худой конец, погонять лысого в кустах. Но он устоял на месте. Уж лучше совсем ослепнуть, чем оторвать взгляд от волшебства светящейся гладкой задницы. Цыпочка входила в воду как сладкоежка-фея в океан упоительного нектара. Чарующая, грациозная и сверхъестественная. Взбив белокурые локоны, припрыгивая и разбрасывая брызги игривыми ножками. Повиливая и покачивая той частью красоты, что расположена выше. "Как жаль, что всё это уготовано на корм косатке", - подумал расстроенно Каспер, вцепившись в доверенную на хранение

сумочку и непонятной породы животное по прозвищу Лексус. По непоседливому характеру зверёк походил на маленькую собачонку преданную обожаемой хозяйке до кончика виляющего хвоста, тявкающую и суетливую. Но по внешнему виду собаку он и близко не напоминал. Лексус походил скорее на рептилию. Каспер покривился от подобного сравнения. Но за две купюры с изображением Франклина он стерпел бы и не такое. Спустя пару минут цыпочка отплыла и Каспер помолился за упокой её души. Вокруг неё поднимались брызги, а по воде пошли буруны. Каспер вглядывался в синеву моря, но разобрать ничего не мог. В пределах видимости была только белокурая шевелюра цыпочки, маячившая над отражающей солнце поверхностью. До Каспера доносился её звонкий беспечный смех, плескание и звук ударов по воде. И тут он заметил огромный акулий плавник, гуляющий зловещими кругами. Затем показался массивный хребет, цыпочка забралась на него и по-хозяйски уселась верхом. Она прокатилась на гонящей волну гигантской рыбине, подгоняя её криками воинствующих индейцев, болтая ножками и заходясь от хохота. Каспер и Лексус ёрзали и переживали. Наконец цыпочка показалась на мелководье, целая и невредимая, очевидно накупавшись и нарезвившись вдоволь. Каспер вознёс хвалу господу, Лексус торжествующе затявкал.

Она выходила на берег, по обыкновению, повиливая блистательной попкой. Каспер заметил тянущийся от её спины длинный и вертлявый отросток, которого раньше не было. Второй такой же вертелся спереди. Задним она вытаскивала на берег огромную бьющуюся акулу, схватив её за брюшной плавник. Вода бурлила бурунами и взбивалась в пену за спиной цыпочки - виляющая попка осталась к этому равнодушна, рисуясь и кокетничая как ни в чём не бывало. Каспер застыл с отвалившейся челюстью. Лексус победоносно взвизгнул, завилял куцым хвостом и, сорвавшись с его рук, сиганул навстречу хозяйке. Та подхватила его передним отростком ещё на старте, перенесла по воздуху и няшно-приняшно засюсюкала: - Малыш испугался за мамочку! - цыпочка почти целовала Лексуса. Рептилия-собачонка сладострастно подтявкивала и облизывала лицо обожаемой хозяйки. - Акула действительно большая и местами даже белая, - дала оценку цыпочка, обращаясь к Касперу. Она поддёрнула задним отростком, выволакивая полуторатонную рыбину на песок пляжа, и отдала должное: - Строптивая рыбешка! Гоняться за такой - отличный спорт! Как будто оскорблённая отведённой ей жалкой ролью могучая рыбина воинственно забилась на песке, ощутимо содрогая землю. И заметала хвостом, подняв подобие песчаного

урагана. Цыпочка неприязненно на неё покосилась. Тянущийся от её спины отросток отреагировал на настроение - возвысился над землёй, подобно длинному разящему оружию. Размах, удар - и он насквозь проткнул акулью голову. Кровь брызнула фонтанными струями. Цыпочка щёлкнула пальцами и воздух вокруг неё завращался миниатюрным смерчем, моментом высушив тело. Щёлкнула снова - и на неё вернулось платье, шитое из космоса и звёзд. Отростки исчезли, втянувшись внутрь тела. Разом оробевший Каспер молча протянул ей сумочку. Цыпочка посмотрела на него с неподдельным уважением, словно он был последним спасением человечества, оплотом порядочности и добродетели, не позволившим себе позариться на чужое. - Замечательная планетка ваш Гондурас! - похвалила цыпочка, обведя взглядом красоту вокруг. Первобытная дикость и экзотика! Она достала из сумочки котлету из зелёных купюр и протянула Касперу. Всю целиком! - Пользуйся фантиками, если они для тебя что -то значат, - разрешила цыпочка равнодушно. У Каспера отвисла челюсть. В котлете, как он прикинул, было тысяч двадцать! Боже, неужели это происходит с ним наяву?! Он робко принял подарок, не до конца веря, что над ним не подшучивают. - И рыбью тушу тоже забирай! - разрешила

цыпочка, указала на дохлую акулу и иронично усмехнулась: - Наплетёшь подружке про рыбалку. Мол, клюнула на живца. Парни любят козырнуть перед девчонками. Цыпочка уходила не попрощавшись. Вид сзади отрада для глаз, походочка ритм искушения. Каспер глазел ей вслед, вздохнув мечтательно и грустно. Потом посмотрел на привалившее в руки богатство и расплылся в счастливой улыбке - не травка, а квинтэссенция везения! Он подумал, что стоит забить ещё косячок. Он вдохнёт в себя чудотворный дым, разляжется на песке и будет ждать, когда с неба свалится туго набитый баксами дирижабль! *** Мы ужинали в модном ресторане одного из крупнейших городов северного полушария. В ожидании десерта я крутил в руках кубик-рубика - популярную на этой планете игрушку-головоломку. - Обожаю варварскую кухню! - призналась Энигма. - Вкусно, но жутко вредно. Несколько лет на таком рационе и прощай здоровье. Приходится часто менять тело, но я своему выбору не изменю. Удовольствия требуют жертв. Энигма говорила забавно. Я еле сдерживал улыбку. Её рот открывался, но произносимые звуки то и дело не совпадали с движением мимических мышц. Всему виной лингвофон. Для конспирации мы разговаривали на местном языке, но прибор-переводчик Энигмы, мудрёного образца, совсем не справлялся со

своим назначением. К тому же назойливой мухой летал вокруг, додумавшись замаскироваться под насекомое, никак не вязавшееся с презентабельностью заведения. Процессор лингвофонногомикромозга определённо впадал в маразм. Я всё-таки не сдержал улыбку - рот Энигмы всё чаще не попадал в слова. И тут мне явилась догадка - она расстроила лингвофон намеренно! В комичности и неуклюжести красивых женщин таится своё, особенное кокетство беспечное и очаровательное. Наука обольщения хитра и непостижима, Энигма изучила её тонкости назубок. Она кокетничала со всем что вокруг, наверное даже со стулом. И очаровывала чем только возможно, от кончика наманикюренного алмазной пылью ногтя до аромата амарикуса с эроморфином, влекущего самцов, как мух варенье. Заметив мою улыбку Энигма вопросительно подняла бровь. Но я нашёлся как оправдаться. Достал из кармана вещицу, которой суждено было стать подарком на день рождения, и протянул ей, добавив к этому витиеватое и романтическое поздравление на словах. При виде вещицы Энигма расцвела от неподдельного удовольствия, источая в воздух опасное для рассудка окружающих количество эроморфина. Промурлыкав слова благодарности, она принялась её рассматривать - крошечную копию, в виде брелка, той планеты на который мы находились. Кольцо с обычной брелочной цепочкой,

прикреплённой к планетарному меридиану, она надела на палец, а сам миниглобус разместила на ладошке. Модель была детальнейшей и реалистичной - с контурами материков, плещущимися океанами и плывущей атмосферой, отражающейся в лазурных небесах энигминых глаз. Если взять хороший микроскоп то можно разглядеть города, улицы с домами и даже отдельных людей, занятых будничными делами. Это был обычный мемори-ключ к электронному сертификату, подтверждающий принадлежность недвижимого имущества его законному владельцу. Моим подарком была планета. - Поздравляю, дорогая! - улыбнулся я, едва не добавив "с четырёхсотлетием", но вовремя прикусил язык. Напоминать женщине о её возрасте - дурной тон, даже среди дикарей, таких, к примеру, как местные аборигены. Тем временем официант принес десерт - шоколадные трюфели с клубникой. Я попробовал и не смог оторваться - дикари дикарями, а губа у местных совсем не дура. А вот Энигма, завсегдатая лакомка, совсем не обратила внимания на десерт, настолько увлеклась минимизированной планетой. Как видно, я не промахнулся с подарком, не зря так тщательно подбирал. На рассмотрении стояло три варианта: колье с солнечными сапфирами, лимурийскийлисокрыс уникальной породы и Гондурас. Сперва я собирался подарить диковинную зверюшку, к каковым Энигма

питала искреннюю слабость. У неё имелся собственный заповедник на специально отведённом планетоиде, где демонстрировались туристам спасённые от вымирания животные экзотических видов. Она тратилась на штат сотрудников и безвозмездно дарила питомцев планетарным зоопаркам. Но я не мог возразить - у Энигмы доброе сердце! К счастью, дарить лисокрыса я вовремя передумал. Мне вспомнился подетски восторженный рассказ Энигмы о купании в местном море, и это определило мой выбор. Тем более, что лисокрыс или колье стоили не в пример дороже - купив планету я здорово сэкономил! В сводном всегалактическом каталоге планетарных тел, выставленных на продажу, она, из года в год, падала в цене. Значилась, как третья по счёту в системе безымянной звезды с соответствующим девятнадцатизначным числовым индексом, и была населена стандартным видом приматоподобных гуманоидов второго галактического посева с простейшим кодом генетического совершенствования. С этой захолустной дырой, изрядно отдалённой от центров цивилизации, никто не решался связываться даже за бесценок. Тем более, что приобретателю вменялось в обязанности нести все причитающиеся заботы о её населении, согласно соответствующей букве всегалактического законодательства. Но я, несмотря на сложности, не отступил. Мне хоте-

лось обрадовать любимую. Виртуальная купчая была составлена и оформлена по гиперпространственной связи. Сведения о состоявшейся сделке внесли в соответствующие реестры. Энигме приглянулось название одной из местностей, им я и назвал планету - Гондурас! Мне вспомнился день регистрации собственност и и сухая официальная галиматья из документа купли-продажи, переданная телеграммой из центра имущественной информации: Создатель астрономического объекта: династия Сол. Правообладатель доминирующего демографического ресурса: корпорация Сфинкс. Каталоговая стоимость астрономического объекта: четыреста миллионов альфа-кредиток. Арендная стоимость доминирующего демографического ресурса сроком на один стандартный космический год: сто восемьдесят тысяч альфа-кредиток. "Забавные аборигены", - подумалось мне тогда. Они нарекли свой жёлтый карлик и планету прославленными именами: Солнце и Земля. Эти слова остались в их мифологии со времён заселения. Хотя они конечно не имели представления о подлинном их значении. При посеве, сеятели возвели на планете несколько четырёхугольных пирамид, подтверждающих, что её обитатели - собственность династии Сфинкс. В общем, ничего примечательного - обычные комические дела, нашедшие отклик в присущей варварам примитивной мифологии. Энигма тем време-

нем изучала географию планеты. Она осторожно открыла проекцию голографического атласа, так, чтобы не видели окружающие; читала пояснительную строку и листала виртуальные иллюстрации. Занятие увлекло её с головой. - Я угадал с подарком??? - спросил я с надеждой на похвалу. - Пустячок, но приятно, - призналась Энигма. Лазурные небеса её глаз сияли от удовольствия. - Я не останусь в долгу, любимый. Я тоже приготовила сюрприз! Мне нужно было отлучиться, оставив Энигму на четверть часа, и я дал ей об этом знать. Она кивнула и вновь углубилась в исследование географии. Не скрою, я даже заревновал, начиная жалеть, что передумал дарить лисокрыса. Теперь Энигме захочется подружится с аборигенами, отстроить на планете резиденцию и проводить здесь всё свободное время. Зайдя в лифт, я дождался когда останусь один и направил его на самый верхний этаж. Затем задал адрес телепорт-перехода, несколько раз повернув грани кубик-рубика, служившего пультом управления телепортационным лучом. Портал открылся, я шагнул сквозь пространство и оказался в точке назначения. Меня перенесло на другой континент. В окрестности города с названием Новосибирск. В какую-то складскую зону, где вовсю кипела разгрузочная деятельность. На улице падал февральский снег, было морозно и свежо. Давно стемне-

ло, под жёлтым светом высоких фонарей сугробы казались барханами серебряного песка. В ночном небе светилась огромная летящая комета. Лунный диск, на другом краю небосвода, тускнел и казался жалким в сравнении с эффектным светопреставлением, раскинувшей шикарный хвост, космической странницы. Местные прозвали её кометой Хейла-Боппа, взбудораженная планета гудела и выдвигала по этому поводу панические версии. Кто-то предрекал апокалипсис, кто -то списывал всё на происки инопланетян. Не стану скрывать: последние были правы! - Хорош надрываться, Кузьмич! - прогорланил мужик в фуфайке и позвал напарника, махнув рукой. Ай-да на перекур. Да и по сотке хлопнуть пора, для сугреву. А то заколеем на морозяке. Мужики направились в бытовку. Я следом за ними. На подъезде к складским воротам собралась длиннющая вереница грузовиков, заставивших дорогу и ждущих своей очереди. Я критически покачал головой, глядя на это дело - работа двигалась медленно. - Конспираторы, вашу мать! - выругался Титаник в адрес мужиков на чистейшем русском языке, когда мы втроем ввалились с мороза в тёплую бытовку. При виде меня он снял с лица маску строгости, расплылся в добродушной улыбке и с уважением пожал мою руку своей огромной ладошищей. Он, типа, был здесь за бригадира. Кузьмич, не разму-

соливая кто тут кто, разлил бутылку водки по четырём гранёным стаканам и позвал всех к столу. Подняв свой, он авторитетно провозгласил тост: - За ударный труд! Мы чокнулись, как здесь принято, дружно выпили и закусили солёными огурцами. Напиток этот хоть и считался чистым ядом в цивилизованных обществах, но с мороза согревал лучше атомной печки. В бывалых руках Кузьмича, откуда не возьмись, материализовалась вторая бутылка. Он разлил по-новой, но я отказался - не красиво возвращаться к Энигме с перегаром. Из вежливости подождал пока Титаник и андроиды, замаскированные под местных работяг, примут на грудь по второй и задал вопрос по фронту работ. Титаник отчитался вкратце, и я удовлетворённо кивнул. Работа спорилась, её кажущаяся медлительность, расстроившая меня поначалу, на деле оказалась мнимой. Андроиды тем временем без зазрения совести жрали водку. Титаник прикрикнул на них, наводя начальственную строгость: - Кузьмич, Петрович! Ай-да работать! - Не пыли, бригадир, - возразил Кузьмич, авторитетно сдвинув набикрень шапку-ушанку. - Дай мужикам дух перевести, да здоровье поправить. Итак от зари до зари горбатимся, тяжести ворочаем неподъёмные. Побойся бога, мы не на каторге. Я не стал дослушивать разгоравшуюся пикировку - обычное дело на

производстве. Пожал на прощание руки всем троим и вышел из бытовки. Меня ждала Энигма. На складской территории скопилось множество допотопной погрузочноразгрузочной техники, заведённой но работу не выполняющей, а только создающей немилосердным шумом правдоподобие титанической деятельности. На самом деле её просто завели и бросили. Реальную работу производили совсем другие машины, а Кузьмич и Петрович не поднимали ничего тяжелее гаечного ключа, который непременно держали в мозолистых руках для создания должной видимости. Никто из местных даже не удосуживался задуматься: как груз, из сотен и сотен подъезжающих грузовиков, умудряется вмещаться всего в один неприметный контейнер, где он бесследно, казалось бы, исчезал. Проходя мимо, я деловито поздоровался с кучкой водителей, повылезавших на мороз из тёплых кабин. Они смачно матерились, возмущаясь простоем и ища козла отпущения. Я сочувственно покивал и подстегнул словцом, подогревая нерв негодования: "Управы нет на нуворишей! Распродали страну заморским нехристям!" - и спешно скрылся за углом. Там открыл портал и переместился, из этой страны разгильдяйства и стужи, обратно в парадный и благодушный Лос-Анджелес. Да, я делал на этой планете свой маленький бизнес. Каюсь, делец взял во мне верх. Практичность всегда меня отличала. Я по-

тратился и имел законное право хотя бы частично возместить траты. Я скупал в больших количествах элементы называемые здесь тантал, вольфрам и молибден, неплохо стоившие на галактических рынках, и транспортировал на арендованный мною межзвёздный грузовик, зависнувший в земном небе в образе эффектной кометы. П р и н и м а л а г р уз Морфита. Когда межзвёздный грузовик наполнится, моя помощница задаст автомату курс и программу полёта. Подобрав кое-что по пути, на Марсе и Меркурии, он наберёт разгон до предпрыжкового максимума и, войдя в гиперпрыжок, переместится в направлении созвездия Стрельца. Средства на которые скупались ископаемые генерировались непосредственно на месте. На планете был популярен спортивный тотализатор, я зарегистрировал электронные кошельки, вложил депозиты и устроил себе развлечение. Генератор реальности - забавная штука. Сидишь себе в кресле, смотришь футбол, строишь мелкие пакости и надрываешь живот от хохота, меняя траекторию полёта мяча. Весь мир удивлённо взирает как вратари по волейбольному забрасывают мячи в собственные ворота, а нападающие промахиваются в семиметровый створ с полутора метров. Или футболист побежит вдруг совсем не в ту сторону, став жертвой галлюцинации, догоняя реальную только для него обнажённую супермодель. Конечно, добыть средства я мог и проще. На-

пример напечатать бумажки, имеющие здесь денежную ценность. Но это повлекло бы инфляцию передовой планетарной валюты, а мне совсем ни к чему экономический крах в мире являющемся собственностью любимой супруги. К тому же, как-то совестно грабить аборигенов, куда порядочней обыграть. Оценивая свою предприимчивость и строя планы на будущее, я вышел из лифта и натолкнулся на толпу в холле. Представители прессы обступили кругом трёх местных красоток. Щёлкали и ослепляли фотовспышки - красоток снимали на фото и видео. Журналисты брали интервью подсовывали микрофоны и задавали вопросы наперебой. Заинтересовавшись, я полюбопытствовал у консьержа: кто они такие и чем прославились. Тот выпучил на меня глаза, как на пришельца из космоса, пока объяснял, что к чему. Ещё бы, не узнать трёх голливудских кинозвёзд, по его мнению, мог только инопланетянин. Джессика Альба, СальмаХайек и Моника Белуччи - так их звали. В ресторанах и отелях столицы местной киноиндустрии знаменитости были частым явлением. Захваченный ажиотажем я протиснулся ближе, желая лучше разглядеть красоток. Одна из них посмотрела на меня с интересом. Украдкой подмигнула и лучезарно улыбнулась ярко накрашенными губами, позируя фотографам. Я спросил как её звали. И узнал СальмаХайек.

Воистину, город ангелов, не зря его так прозвали. Элитные местные самки были действительно хороши. Я оценил их привлекательность, манерность и эротизм. Они волновали меня и я поймал себя на похотливых мыслях. Невольный полёт фантазии нарисовал мне заманчивые картины. Их породистые ухоженные тела освобождённые от вечерних платий... Я предаюсь любви с каждой по-очереди... И со всеми разом... Я спешно отогнал опасные мысли. Энигма была телепатом и случайно могла их прочесть. Обид тогда не миновать. Она клятвенно обещала не делать так никогда, но кто может дать гарантию. Не хотелось бы размолвок с любимой из-за сущего пустяка. Мне пора было возвращаться, Энигма наверняка заждалась. Я выбрался из толпы и прошёл из ярко освещённого холла в полутьму ресторанного зала. Но за столом Энигмы не оказалось. Пока я оглядывался и недоумевал появился услужливый официант. - Ваша спутница ушла, она просила передать вам это, - он протянул мне ключ от гостиничного номера. Что всё это значило??? Мне оставалось только пожать плечами. Ресторан и торговые центры располагались на нижних этажах этого здания, на верхних - отель "Гранд Калифорния". Цифра на брелке подсказала мне номер. Я поднялся на лифте, нашёл нужную дверь и постучал. Не дож-

давшись ответа, приоткрыл и увидел её! СальмуХайек. Он а по д миг н ул а мне, также как тогда, в холле. Заманчиво улыбнулась и кивнула головой, приглашая войти. Мягкая полутьма, сладко шепчущая медленная музыка, блеск глаз голливудской кинозвезды и пауза... в ожидании моего решения. Что это, счастливый случай или ловушка? Возможно меня испытывали и проверяли. Я закрыл за собой дверь и без колебаний прошёл в глубину номера. Джессика Альба и Моника Белуччи - они тоже ждали меня здесь. Первая сидела в кресле, закинув ножку на ножку, и пила шампанское. Вторая стояла возле окна и со скучающим видом рассматривала огни вечернего Лос-Анджелеса. - Ты как предпочитаешь? - прошелестела СальмаХайек своим бархатным и грешным голосом. - C каждой поочереди? - продолжила вопрос Джессика Альба, расстёгивая на себе платье. - Или со всеми разом? - чувственно промурлыкала Моника Белуччи и томно прилегла на постель. Энигма всё-таки подслушала мои мысли. Я вспомнил про обещанный ею сюрприз и улыбнулся, как мартовский кот. Две из красоток подделки - материализованные голограммы, неотличимые от настоящей женщины. И только третья - не иллюзия, а сама Энигма. Ещё входя в номер, я думал, что узнал её в СальмеХайек - по сияющему

звёздами платью. Но нет две других красотки были в точно таких же. Энигма запутывала меня - игривая плутовка с миллионами эффектных обличий. Теперь угадать, кто она из троих, мне будет чертовски сложно. На это, пожалуй, я потрачу целую ночь, в объятьях трёх знойных кинодив. Сначала наполню бокалы шампанским, а потом займусь с ними тем, о чём ещё долго будет сплетничать "Гранд Калифорния" и кричать устами папарацы вся мировая пресса. С утра, за дверью, наверняка возникнут ушлые фотографы. Они сделают скандальные снимки, поймав в объективы трёх звёзд и незнакомца, на выходе из снятого на ночь номера. Разразится мировая сенсация. Нам будет с Энигмой над чем посмеяться, пока мы решаем как дальше быть с планетой. Как место для нашего семейного отдыха она вполне подходила. Я даже начал задумываться, как мудрый хозяйственник, о внедрении на ней галактической субкультуры с последующим присвоением цивилизованного статуса. Хватка дельца никуда от меня не делась. Построю здесь развлекательные центры, наберу персонал из аборигенов, разрекламирую этот оазис первобытного варварства на всю галактику и буду доить состоятельных космических туристов. Если деньги валяются под ногами, грешно не наклониться чтобы их поднять. Или оставлю всё постарому. Как-никак подарок для любимой. Пусть планетёнка остаётся такой как

есть - не тронутой цивилизацией. Я должен выбрать одно из двух. Задачка хит-

рей чем собрать кубикрубика. Как же мне поступить? Быть может Вы под-

* Переполненные трибуны центрального корта аплодировали. Неизменно флегматичный голос судьи объявил счёт: - Пятнадцать - сорок. Двойной брейк-поинт. Я стёр с себя пот полотенцем, взял новые мячи у подающего их мальчика и посмотрел на соперницу. Сегодня Джессика была особенно хороша, свежа и ухожена. Короткая спортивная юбка выгодно подчёркивала стройность её ножек. Не удивительно она может себе позволить выглядеть всем на зависть. Её муж - преуспевающий коммерсант, заключающий многомиллионные сделки, жонглируя товарноденежными отношениями в пространстве сотен и сотен световых лет. Правда сейчас их пара на грани развода. Я собрался подавать и бросил взгляд на Джессику. Она приготовилась к приёму - эффектно наклонившись вперёд. С трибун на её волнующий вид сзади бесспорно заглядывались тысячи мужских глаз. Я подумал об этом и вспылил, сам не понимая что со мной. Ревновал как какойнибудь узколобый орангутанг. Я крикнул судье на вышке, потребовав убрать эффект присутствия зрите-

скажете??? Автор: Павел Соболевский

лей. Судья кивнул и трибуны исчезли. Вместо голографической атмосферы финала Уимблдона возникло огромное скучное поле с коротко стриженой травой, разделённое на корты металлической сеткой. Джессика покачала головой, состроила недовольное личико, но предпочла промолчать. Она никогда не спорила - забыла как это делается за годы брака со мной. Я сконцентрировался, надеясь подать навылет. Подал сильно, но в самый центр квадрата. Джессика приняла агрессивно, послав мяч под заднюю линию. В ответ я ударил кроссом. Джессика неожиданно укоротила и я не добежал, опять проиграв очко. А вместе с ним и гейм. - Гейм, мисс Джессика! - торжественно объявил судья, действуя мне на нервы. Я саркастически ухмыльнулся - мы ещё не развелись, а она уже мисс... Чёртов глупец, додумался жениться на андроиде! Друзья и партнёры по бизнесу как сговорились восхищаясь Джессикой ещё в ранге моей невесты. Милая и общительная - душа любой компании. Уживчива по характеру, услужлива в быту, и невероятна в по-

стели! Женщина - мечта, женщина - эталон! С притворной привязанностью и фальшивыми чувствами. И вся эта слащавая ложь в конце концов переросла в измену! Ведь я был доверчив и слеп, потакая каждой прихоти очаровавшей меня лгуньи. Она любила отдых на курортах других планет - я подарил ей космическую яхту. Она увлекалась теннисом - и получила гектары зелёного поля для возведения кортов. Эффекты и сервис по последнему слову техники и писку моды, в угоду капризам Джессики. И даже внешность она скопировала с Камиллы Джорджи - одной из модельных теннисисток прошлого. Миловидное личико, безупречная фигурка, фантастическое обаяние. Не удивительно, что процедуру развода мы перенесли из пыльного зала суда на беззаботный теннисный корт. Как истинный джентльмен я решил сделать даме приятное, тем более что было это в последний раз. Если уж наш брак все-равно не спасти, так почему бы не развлечься на его поминках? И вот я пыхтел, потел и бестолково бесился. Какая она, чёрт возьми, элегантная. И, дьявол её

побери, грациозная. А Джессика тем временем подавала, демонстрируя ладность фигуры в картинных игровых позах. Кричала нанося удары, один в один как в постели - с протяжным выдохом и страстью. Вот только я радовался напрасно, красовалась она не ради меня - у нас появились зрители. А я, как идиот, опять купился на её штучки. Два местных недоросля, с признаками слабоумия в выражениях лиц, бесстыдно пялились на Джессику. Очевидно они работники сервиса - уборщики или газонокосильщики. Городская администрация взяла за правило трудоустраивать таких по программе социальной защиты. Раньше обязанности по уходу за кортами выполняли специализированные роботы, пока не вмешался муниципалитет - правительство боролось с безработицей. Бездельников и пьяниц защищали их гражданские права. С одним из таких вот ничтожеств Джессика изменила мне. Изменила с жалким человеком! Я едва ли не сдувал пылинки со своей избалованной принцессы, превознося как ангела и не сомневаясь в верности ни на миг, а она... предала меня и унизила, переспав с разносчиком пиццы! Двуличная дрянь!!! Я поморщился от отвращения и демонстративно сплюнул. Набрался бескультурья у людей, таких как вот эти двое, за сеткой ограждения. От них немилосердно разило потом и пивным испарением, моё сверхчувствительное

обоняние уловит этот запах за милю. Лишённые воспитанности животные, распущенные и грубые - они без зазрения совести заигрывали с чужой женой в присутствии её мужа! Две отвратительных обезьяны со смехотворным индексом интеллекта и отсутствием духовного развития. Типичные представители человеческой расы - деградирующей и не жизнеспособной. Они восклицали в адрес Джессики какие-то сальные похвалы и таращились с вожделением. И она, разрази её гром, принимала это как должное! Призывно посматривала в их сторону из-под ресниц и томно опускала взгляд. На лице её играла тень довольной улыбки. Движения стали ещё грациозней, а позы ещё выразительней. Я гневно крикнул судье, требуя занавесить корт видеополем. Закона о праве приватности ещё никто не отменял. Пока мы не развелись официально я не потерплю чтобы мне наставляли рога в моём же присутствии. Судья кивнул, соглашаясь с законностью требования. И эти двое наконец-то исчезли - навязчивые и нахальные, вечно липнущие к чужим жёнам типы. Такие не слушают Штрауса. Подонки без зачатков нравственности они заходят в ваш благополучный дом бесцеремонно и по -хозяйски. И не задумываясь берут чужое, используя отсутствие владельца. Сметают посуду с кухонного стола, лапают вашу жену внезапно забывшуюся и легкомысленную - и раз-

двигают ей ноги, руша выстраиваемое годами ради своей сиюминутной похоти. Я зверею всякий раз, представляя себе эту картину. Мне хочется крушить, сметая всё что попадётся под руку. Вот и сейчас вспышка ярости умножает мои силы, а удары становятся неотразимы. Я разношу защиту Джессики в пух и прах. Ей не помогают ни обводящие удары, ни укороченные, ни пущенные свечой. Я достаю все мячи - я добегаю до каждого. И отвечаю - ещё сильней и точней. В голове моей одна только мысль - я обязан победить в матче! Победивший на корте объявляется победителем и в судебном процессе. С изменой Джессики я многое переосмыслил и сделал вывод: мы с ней совсем не пара! Я всегда подозревал это, но влюблённость не дружит со здравым смыслом. Моя спутница жизни должна меня заслуживать. Будущую невесту, обретя статус холостяка, я буду подбирать из той же серии андроидов, что и сам. А Джессика... она устаревшего образца, и ровней мне быть не может. Мы - андроиды класса «лямбда-гамма» - интеллектуальная элита общества и цвет его аристократии. Элитарному роботумужчине нужна достойная его элитарная женщинаполовина. Я подберу себе именно такую - соответствующую моему положению не только внешностью, но и интеллектом. Роботессу из новейшего выпуска!

Я стёр с себя набежавший искусственный пот и бросил полотенце одному из мальчиков - овеществлённых голограмм. Второй мальчик-голограмма подал мне новые мячи. "Я выиграю матч и обрету свободу!" - Решив это твёрдо я подбрасываю мяч, вкладываюсь в удар и подаю навылет. Эйс! - Но был же аут! - не верит Джессика, набрасываясь со спорами на судью. Тот остаётся неумолим, уверенно показывая, что мяч в корте. Джессика негодует и театрально разводит руками. Качает головой не соглашаясь, дурашливо подбрасывает ракетку и демонстративно затягивает продолжение игры, не вставая на приём подачи. Не хочет проигрывать матч, а с ним и терять своё нынешнее благополучие. - Я не хочу развода! - откровенно протестует она. - Измена подтверждена доказательствами и зафиксирована в деле, - парирует судья и стучит молотком, закрывая предмет обсуждения. - Требование истца имеет законное основание. - Он постоянно бро-

сал меня в одиночестве! выкрикивает с горечью Джессика. - Всегда с головой в работе, по уши занятой и бесполезный в семейной жизни. А если жена скучала? Я женщина и заслуживаю внимания! - Это смягчающее обстоятельство, но оправданием измены служить не может, - подводит итог судья и делает знак чтобы я подавал. Счёт 5:3 и 40:0 - на моей подаче. У меня три матч-поинта. Джессика сломлена, но ни за что не сдастся. Она вздёргивает гордую головку, смахивает слёзы и готовится к приему подачи. Лицо её искажено отчаянием, но она не стыдится и не прячет глаз. И тут я впадаю в растерянность. Джессика плачет... упавшая в моих глазах, но всё ещё любимая женщина. Ради спасения нашего брака она применила последнее, самое сильное женское оружие - имплантировала слезные железы! Неужели я действительно ещё дорог ей?.. Возможно я смешон и наивен, но сердце моё оттаивает. Нельзя усомниться в искренности этих слез вживление слёзных желез

чрезвычайно дорогостоящая операция! Джессика не растранжирила сбережения на модные шмотки и цацки, а потратила их чтобы доказать мне свою любовь! Наш брак не безнадежен, я дам ей еще один шанс! Рука моя дрогнула при подаче. На матчпоинте я сделал двойную ошибку. Затем ещё три и проиграл гейм. А через четверть часа... - Гейм, сет и матч! подвёл итог судья, утверждая его законность ударом молотка по столу. - Ответчица победила! Истец отказывается от требования! И в заключении позвольте представиться - меня зовут Роберт. Я - человекоподобный робот класса лямбда-гамма из серии гиперэмпатийныхандроидов последнего поколения. И я люблю свою жену Джессику. Но вам, людям, биологическим существам с примитивным восприятием мира, конечно не понять присущих нам высоких чувств. Любовь и привязанность - они не для вас!

Изумрудные глаза Королевского Дракона изучали меня как нечто достаточно съедобное, чтобы оказаться пригодным в пищу. Не понятно отчего або-

ригенам взбрело в голову назвать это чучело Драконом, тем более Королевским. По мне так оно скорее походило нагигантских размеров индюка. Точно таких,

только в миниатюре, Энигма изумительно готовила фаршируя яблоками, грибами и тёртым сыром. Моя красавица-супруга заливала индюшку сладким ревене-

Автор: Павел Соболевский

вым соусом и подавала под красное вино. Прирождённая кулинарка, а как она готовила ростбиф... От разыгравшихся гастрономических мечтаний у меня засосало в желудке. Я проглотил слюну и не одобрительно поёрзал - не в меру любопытный взгляд затянутых поволокой индюшиных глаз мне определённо не нравился. Положение моё на первый взгляд казалось незавидным. Свитые из лиан верёвки накрепко связывали мои руки и ноги, я был абсолютно гол и совершенно беспомощен. Вокруг пустыня, солнце и горячий песок. Телепортал, из которого я появился, медленно таял в воздухе. Транслирующие мои приключения видеокамеры витали вокруг, ища выгодные ракурсы для съёмок - словно пара молчаливых любопытных ос, пучивших на меня свой единственный глаз-окуляр. Дракон плотоядно повёл кадыком и пронзительно крякнул, проявляя ко мне всё больший интерес. Он подошёл ближе, комичной походкой огромной зелёно-коричневой индюшкипереростка, склонил голову на бок, воинственно заклекотал и неуклюже замахал не годными к полёту короткими крыльями. Я поёрзал, оценивая крепость верёвок. Меня связали со знанием дела, шансов освободиться не было никаких. Из чистой любознательности дракон немилосердно шмякнул меня клювом по голове. Очевидно принял её за какую-нибудь съедобную тыкву, кои во множестве произрастали на

диких бахчевых плантациях его планеты. Вышло очень больно, я ойкнул. Поведение дракона тревожило меня всё больше. Если он продолжит это угрожающее занятие, то размолотит мою голову в фарш, и никакого выигрыша пари мне, разумеется, тогда не видать. А значит следовало действовать по заранее намеченному плану. Я как мог свернулся в комок, постаравшись выглядеть большой съедобной улиткой, годной к немедленному проглатыванию и недостойной предварительного разжевывания. Видимо поверив в эту мою легенду, и решив что проглоченный целиком я окажусь куда аппетитней, дракон поддел меня клювом, подкинул в воздухе и с удовольствием проглотил. Бульк... и я провалился по его пищеводу в заполненный кислотой пустой и тесный желудок. Боже, как тут смердило! Вероятно до меня дракон жрал каких-нибудь тухлых лягушек, либо у него были нелады с выводом лишних газов. Ирония судьбы, сейчас в роли яблок, которыми фаршируют мою любимую индюшку, оказался я сам! Так или иначе, но теперь половина моей задачи была выполнена. Я попрежнему не сомневался что выиграю пари - жадный торговец Люциус скоро убедится в этом воочию. Космический букмекер Ариан никогда не проигрывал в спорах! Миллион альфакредиток, которые отслюнявит мне Люциус, будет очередным доказательством этому.

- Королевский Дракон силён, как десяток мамонтов, и кровожаден, как тысяча крокодилов! - кричал Люциус час назад, брызжа слюной и выпучив на меня лягушачьи глаза. - Ерунда... - отмахнулся я равнодушно и заказал у хозяина бара, в котором мы засиделись, свежую порцию коктейля "вихрь в стакане". - Ты видимо плохо наслышан обо мне. В этот периферийный сектор вашей провинциальной галактики новости, как всегда, доходят с опозданием. Не родилась ещё во вселенной такая свирепая тварь, которую я не скрутил бы одними голыми руками! - Пустые слова! - выкрикнул Люциус. - Ты бахвалишься! - Пари? - бросил я вызов, как мог равнодушно, заранее радуясь лёгким деньгам. - Я справлюсь с вашим туземным драконишкой будучи даже голым и связанным! - Пари! - попался наивный Люциус, протягивая руку для скрепления спора. - За поединком проследят видеокамеры. Трансляция послужит доказательством. Я вспомнил как пожал его руку, утвердив законность пари, и мысленно ухмыльнулся. Испытание оказалось отчасти противным, но всё же деньги были почти дармовыми. Я поморщился. Желудочная кислота разъедала мою кожу, тело зудело и чесалось, дышать было по меньшей мере нечем. Мне стоило поторопиться, иначе возникала вероятность остаться здесь с концами, переварившись в драконьем желудке.

К счастью верёвки быстро растворились в кислоте, я верно выбрал нужный сорт лиан, и руки мои освободились. Следующее по плану действие вообще не стоило труда. Два пальца в рот для достижения рвотного рефлекса запихивать не пришлось, мне хватило одного отвращения к окружающему. Меня вывернуло и я слепо зашарил руками во мраке драконьего нутра, по луже из кислоты, скопившейся на его дне. Жижа была невыразимо мерзкой, я наткнулся на чьи-то залежавшиеся кости и какой-то непереваренный хлам, но всё же нащупал искомое сверхмощную бомбу величиной с грецкий орех. Я проглотил её заранее, спрятав, до поры до времени, в собственном желудке. Дракон забеспокоился, сильнодействующее рвотное средство нанесённое на мою кожу, вместе с противокислотным кремом, всё явственней расстраивало его пищеварение. Я больше не казался ему столь лакомой добычей, его начинало от меня тошнить. Дракон пронзительно икнул и чуть не подавился. Рефлексы оказались сильнее жадности - его начинало рвать. Меня с силой толкнуло из драконьего желудка и на вершине рвотной струи выбросило наружу. Я неуклюже забарахтал в воздухе всеми четырьмя конечностями и шлёпнулся в горячий песок, тут же извозившись в нём, как жареная рыба в панировке. Дракон моргнул и посмотрел на меня с нескрываемой досадой. На секунду мне даже стало жаль его, настолько несчастным он выглядел.

Но в следующий миг мне стало не до сочувствия. Дракон опомнился и с воинственным клёкотом бросился на меня, с явным желанием вернуть на прежнее место то, что считал своей беспрекословной добычей. Возвращение в его желудок не входило в мои планы, тем более что запущенный мною таймер миниатюрной бомбы, оставленной там, уже отсчитывал последние секунды драконьей жизни. Меньше всего мне сейчас хотелось оказаться поблизости от этой убийственной штуки. Отплёвываясь от песка я вскочил на ноги и припустил, сверкая пятками, прочь от оголодавшего дракона. Тот понёсся вдогонку, размахивая для ускорения бесполезными крыльями и наведя на цель петушиную голову на вытянувшейся в азарте шее. Сухое дерево было уже недалеко, там меня ждало спасение. Только бы успеть добежать до него, пока меня не настиг дракон. Ещё каких-то несколько шагов... Дракон буквально дышал мне в спину. Он уже собрался сбить меня с ног ударом могучего клюва, когда я прыгнул вперёд из последних сил. Я наступил на казавшийся твердым грунт, возле сухого дерева, и вдруг провалился вниз - как и было задумано. Дракон пронёсся смерчем над приютившей меня ямой. Промахнувшись он громко заверещал с досады. И в тот же миг оглушительно грянул взрыв. Я успел скатиться на самое дно. Яма, выкопанная и замаскированная заранее,

была достаточно глубока, чтобы спасти мою бесценную жизнь. Взрыв сотряс всё вокруг, меня слегка оглушило. Ударная волна швырнулась пригоршнями песка, обвалила сухое дерево и взбила облака пыли. Я переждал с минуту, пока песчаные вихри осядут, и только тогда осторожно высунулся из своего укрытия. Конец дракона удручал. В воздухе кружились облака перьев, конечности разметало, огромная туша дымилась словно жаркое. Индюшачья голова, оторванная от тела, валялась неподалёку. Она посмертно подмигивала мне одним застекленелым глазом. "Вот бы такую индюшку Энигме на кухню! подумалось мне. - Нашпиговать поджаренную тушу парой тонн печёных яблок, залить сотней галлонов ревеневого соуса и угостить строптивого Люциуса." Вид ео к ам ер ы по прежнему витали вокруг, воочию запечатлев мою победу. Я вылез из ямы и улёгся на раскалённый песок, усталый и удовлетворённый. Телепортал медленно проявился в раскалённом воздухе. Передо мной возник высокопарный роботофициант и замер в ожидании заказа. - Чего изволите? проскрежетал он вежливым металлическим басом. Я вальяжно зевнул и потребовал: - Двойной "вихрь в стакане" и миллион кредиток!

Автор: Павел Соболевский

' Был день как день, один из длинной череды таких же - серых и заурядных. Я в одиночку рыскал по опустевшему мегаполису. С рюкзаком за плечами и заряженным обрезом в руке. Обычная сталкерская рутина - бесконечные поиски того, что может оказаться полезным. Пасмурно и промозгло, на календаре поздняя осень. Ядерная война пятилетней давности ввергла цивилизацию в эпоху смуты и неопределённости. Уцелевшим не хватало самого необходимого: провизии, горючего, лекарств. Опасность подстерегала на каждом шагу - распоясались мародёры, свирепствовали эпидемии, на "гиблых землях" господствовала радиация. Рухнувший мир не находил сил для восстановления, он жил по первобытному принципу - селения обособились, враждуя со всеми и вся. Пассивное большинство смирилось с уготованной участью, не смирились только мы - сталкеры. Я не верил в существование КОМНАТЫ. Как и тысячи прочих сталкеров я считал её выдумкой, красивой легендой, ставшей притчей во языцех. Одинокий бродяга в поисках лучшей судьбы, блуждающий в вымирающем мире, я не верил в неё, но искал. А что мне ещё оставалось?

В подвале полуразрушенного дома мяукал котёнок, призывно и страдальчески. Видимо бедолага замёрз или проголодался, а может просто был напуган крысами, расплодившимися полчищами в покинутых людьми городах. Котёнок не просто мяукал, он пищал, звал на помощь, подавал сигнал бедствия. Точно так надрывался на морозе соседкин кот, когда просился домой, зазывая того, кто откроет ему дверь подъезда. В той, другой жизни - до апокалипсиса. Я пожалел несчастного и поспешил на выручку. Коты отличные компаньоны, привязчивые и надёжные, не то что зачерствевшие душами люди. Мне как раз был нужен такой, чтобы спал в дорожном рюкзаке и прижимался боком по ночам. С ним мне будет не так одиноко. Я толкнул прогнившую дверь в подвал. Она со скрипом отворилась мне в лицо дохнуло затхлостью и зловонием. Я вошёл и зажёг фонарь. Крысы даже не разбежались, они просто не обратили на меня внимание. Они нашли мешок с чем-то съестным, прогрызли мешковину и жадно пожирали содержимое. Я подошёл ближе и присмотрелся. Мешок с ванильными сухарями невиданная ценность в голодающем мире! Я решил,

что захвачу находку на обратном пути и закину в свой джип. Да, я был удачливым сталкером, умел выискивать в кучах хлама всё самое стоящее и выгодно сбывал находками в селениях. Я приспособился к этой реальности, у меня имелся свой транспорт и доступ к запасам горючего. Котёнок, тем временем, не смолкал. Я забыл про мешок с сухарями и поспешил в глубину подвала, на помощь будущему компаньону. Пришлось перешагивать через лужи, комья подвальной грязи и крысиного помёта. Пробираться под обрушенными балками и гирляндами обесточенных кабелей. Яркое пятно фонаря плясало в темноте, указывая мне дорогу. Я пробирался и думал - совсем не о насущном. Люди погубившие этот мир жаждали власти и обогащения. Но были и другие, те кто пытался уберечь его от гибели, но не справился с непосильной задачей. Эти люди предвидели апокалипсис и создали для реальности собственную альтернативу. КОМНАТУ - портал в альтернативный мир. Портал открывался немногим. Говаривали для открытия существовал некий тест. Этот тест, как лакмусовая бумажка, выявлял достойных и отсеивал прочих, защищая новый

мир от людей погубивших прежний. ... Подвал обычного полуразрушенного дома, пищащий котёнок куда-то исчез. Я сам не понимал зачем полез дальше, что-то меня толкало. Спросите что именно - я не объясню. Называйте это интуицией, предчувствием или просто верой. Я искал КОМНАТУ. И я её нашёл... Неописуемое нечто, просторное и бесформенное, знакомое и чуждое, таинственное и обыденное. Нельзя описать то, что описать невозможно. Не просто на уровне зрения - на уровне всех ощущений. Свет фонаря упёрся в пространство за гранью реальности, в действительность другого мира. Как если солнечным днём взираешь в морские глубины. Я вошёл в КОМНАТУ, растворился в бликах другого мира и вышел за гранью. Котёнок был только приманкой. Проверкой моих предпочтений, тем самым тестом на человечность. Я не выбрал мешок с сухарями и сытый желудок, я выбрал пушистого друга, пищащего в грязном подвале. И КОМНАТА одобрила мой выбор, пропустив на другую сторону. Покинутый мир остался за гранью реальности, как если взираешь на солнечный день из морской глубины. Вот только солнце и день теперь уже кажутся чуждыми, а глубина обыденной и родной. Я очутился в сред-

невековом замке. Дыхание давно минувшей эпохи присутствовало в каждой детали. Каменная кладка, свечи в канделябрах, дубовая мебель, картины маслом на стенах. Пришло предчувствие, что здесь мой новый дом, как-будто замок давно мне знаком. Я шёл, оглядывался и удивлялся. По тёмному коридору, через просторный зал с видом на сад, по лестнице ведущей вниз. Вокруг витали свежие летние сквозняки, запах воска и сухого дерева. Я спустился по ступенькам и потянул за ручку массивную входную дверь. Яркий солнечный свет ударил мне в лицо. Вокруг простирался лес, наполненный щебетом птиц. Верхушки деревьев недружно покачивались, лёгкий ветер перебирал листву. В голубом океане неба плыли белые острова облаков. Таинственное место - мифический альтернативный мир. Волнующий и неизведанный, не изгаженный ядерной войной и девственно чистый. Идиллическая версия реальности. Я спустилс я с крыльца и пошёл по тропинке вглубь леса. Секвойи произрастали здесь в соседстве с кедрами, а кипарисы с берёзами. Деревья росли как в парке - упорядоченно и гармонично. Порхали экзотические бабочки, благоухали цветы, об окружающих красотах безусловно заботились с немалым трепетом. Я прошёл через лес и вышел на опушку.

Где-то в отдалении шумела вода. По звуку как водопад, вернее каскад водопадов, или даже парк водных аттракционов. Помнится, подобные развлечения очень любила Шармин... Я прошёл ещё немного и мне действительно открылся водный аттракцион. Нависающие кроны расступились, передо мной взмывали ввысь каскады переливающейся в солнечных лучах бриллиантовой воды. Шармин... Я познакомился с ней в Индийском Голливуде, когда приезжал в Нью-Дели. Мы катались на американских горках, болтали сидя в кафешке, гуляли по парку. То место походило на это один в один: гладкий розовый мрамор, пурпурные как пламень островки тюльпанов в круглых клумбах, пышная широколиственная зелень, мешающаяся всюду с голубизной прозрачнейшей воды. - Приходи сюда завтра, после десяти, когда никого нет, - предложила она на прощание и немного смутилась. - Фонтаны будут работать, но комплекс будет закрыт. Для всех... кроме нас... Шармин отвернулась и убежала. Черноволосая и черноглазая красавица. Любимая дочь арабского шейха - владельца Индийского Голливуда. С того дня водные аттракционы стали местом наших свиданий. Шармин звонила мне и назначала время - раннее утро или поздний вечер. Я знал, что

приду и там не будет никого, только мы - она и я. Знал в точности где найду её - соскучившуюся и влюблённую. Это было в другой жизни, до апокалипсиса. Двенадцать лет назад. Я улыбнулся воспоминаниям - а почему бы не тряхнуть стариной и не развлечься на водных аттракционах как бывало? Сейчас всё в точности как тогда, забавно было бы повторить! Автоматический подъёмник вознёс меня на самую высокую из вышек. Я скинул рюкзак и разделся. Приготовился и прыгнул вниз, ныряя в самое сердце гигантского фонтана, поднимающегося мне навстречу бриллиантовым цветком и распускающего свою чашу. Бурлящая вода приняла меня, словно огромная подушка, мягко покачала на струях, но не позволив расслабиться вдруг разверзлась подо мной, как жерло, и стремительно потащила вниз... Я вспомнил как погибла Шармин, вместе с ней в тот день умерла часть меня. После смерти её отца алчные родственники затеяли охоту за его наследством. Когда узнали, что всё завещано Шармин к ней подослали наёмного убийцу. Меня не оказалось тогда рядом, я не спас её и буду корить себя за это до конца дней. Моя возлюбленная, единственная женщина в моей жизни. Её образ стоит в памяти как укор, как монумент бессилия, досады и боли.

... Вместе с потоком меня унесло в глубину бассейна. Я оказался под водой, оглушённый внезапной тишиной в ушах. Всюду, сеча голубизну прозрачнейшей воды, стремились вверх миллионы воздушных пузырьков. А обрушивающийся сверху многотонный массив фонтана сотрясал всё вокруг как могучий молот. Не выныривая я выбрал направление и поплыл, рассекая воду руками. Так я делал всегда, я торопился увидеться с ней! Впереди должен был находиться мраморный грот в виде чаши, своды которого образовывались сплошным потоком воды. Именно там, внутри купола созданного водопадом, меня обычно дожидалась Шармин. Она лежала бочком на гладком кремовом мраморе, подложив под голову руку, и мечтательно перебирала цветные камушки. Её крохотное бикини ослепительно блистало, шитое нитями белого золота, а густые волосы до пят крепились в единый длиннейший локон эффектной диадемой из переливающихся бриллиантов. Восточная аристократка она знала толк в изяществе! Обычно я выныривал прямо в гроте, проплыв под стеной падающей воды. Шармин таинственно улыбалась мне, встречая. Статная и длинноногая она изнеженно потягивалась, перекатившись на спину, и, словно ненароком, поигрывала завязками трусиков, теребя их апельсиновыми ноготками, намекая что

ждёт меня, если я помогу ей их развязать. Воспоминания. Ностальгия по наслаждению и тоска по головокружительной женщине... Как бы мне хотелось повторить неповторимое, воскресив те минуты! Я сделал последний гребок, проплыл под стеной падающей воды и вынырнул в гроте, жадно вдыхая воздух. Шармин... статная и длинноногая, из плоти и крови, лежала бочком на гладком кремовом мраморе - перебирала разноцветные камушки и зазывающе улыбалась мне. Она перекатилась на спину, потянулась как кошка и, словно ненароком, поиграла завязками трусиков, теребя их апельсиновыми ноготками. Они манили меня... волшебные кручи её красивых бёдер, стремительные линии безукоризненных ног, великолепная грудь, волнуемая участившимся дыханием. Случилось невозможное - она каким-то образом материализовалась здесь и сейчас, передо мной! Изрядно опешивший, но полный желания, я быстро выбрался из воды, без слов приблизился к ней и склонился. Её поцелуй опьянил меня как наркотик. Шармин была живой, настоящей, горячей. Жаждущей наслаждений и влюблённой как прежде! Я искал КОМНАТУ и я её нашёл. Новый мир вернул мне моюШармин. Автор: Павел Соболевский

Однажды на Дальнем Востоке. Я всегда знал, что у деда есть меч. Настоящий! С детства про это вскользь говорили взрослые, и мне очень хотелось его увидеть. Но дед слыл нелюдимым, никогда не смеялся, и его суровый взгляд меня всегда пугал. Он никогда меня не бил, даже словом не обижал, но если ему что-то не нравилось, брал меня руками за плечи и, глядя пристально в глаза, говорил: больше никогда так не делай. Мне хотелось нравиться деду, и я обещал исправиться, и следил за тем, чтобы не повторить ошибку, которая огорчила деда. Но очень скоро он находил другую и всё повторялось снова, и я честно обещал ему больше так не делать. К пятнадцати годам вдруг все разногласия с дедом были исчерпаны, и он каждый день уделял мне всё больше и больше времени. - Ты настоящий джигит, - говорил он мне, хлопая по плечу, и мне порой казалось, что его синие глаза улыбаются. Отец и тётя говорили, что в Казахстане дед якобы произнес, что в последний раз смеялся,зимой в 1944 году. Весной замполит полка вызвал его в блиндаж и объявил, что чеченский народ предал Родину и сослан в ссылку в Среднюю Азию. Деду приказали сдать оружие. Но командир развед-роты май-

ор Кузнецов отстоял деда, и он встретил победу в Берлине. А потом был Дальний Восток! Мне всегда очень хотелось услышать от деда рассказы про войну - и главное, чтобы он поведал все-таки про свои подвиги в разведроте. Ведь не зря же дед получил столько наград! Отец говорил, что деда дважды представляли к званию Героя Советского Союза, но оба раза документы, как водится, затерялись где-то по пути в Москву. - Дедушка, а почему ты назвал меня Япон? спрашивал я его с укоризной. - Знаешь, сколько раз мне пришлось драться изза этого прозвища. У меня глаза раскосые, ещё и имя неудачно дали. - Японцы - настоящие джигиты, - говорил он, отворачивая взгляд, - не слушай глупых пацанов, это сильное имя! Так и прошло моё детство вобщений с дедом, и, думаю, он сыграл важную роль в моём восприятии мира. После школы я поступил в Нефтяной институт, но все выходные старался проводить с дедом. В один день я всетаки решился… - Дедушка, покажи мне свой меч, попросил я его. Он очень строго посмотрел на меня и, после паузы рассказал, что в 1965 году, когда он семьёй вер-

нулся из ссылки в Грозный, к нему на "Победе" приехал из Краснодара бывший командир. Он-то и привез тот меч. Вручил со словами,вот твой трофей, но строго предупредил, смотри, власти могут отнять, если узнают про него, несмотря на все твои награды. - Если ты начнёшь болтать, и про него узнают в милиции, то мы можем его лишиться. Он очень дорог мне, - сказал задумчиво дедушка. - А после моей смерти он достанется тебе! Я уверил деда, что с первого класса, знаю про эту тайну и никому не раскрывал ее. - Джигит! - сказал он и направился в свою комнату, махнув мне рукой следовать за ним. Закрой дверь сказал он и откинул пёстрый матрас с поднара, приподнял доску и из какой-то ниши достал завёрнутый в мешковину предмет, напоминающий по очертаниям лыжную палку. Он развернул тряпку, и моему взору предстал, даже не меч, а сабля. Если бы не длинная ручка - кавказская шашка. Он переливался серебром и мерцал в лучах солнца пробивающегося через окно. Ручка была из кости, пожелтевшей от времени. - Это бивень мамонта, - объяснил дед, - а это цуба из меди, мне командир, сказал, что она называется цубой. Ножны не сохранились: они были полевые, из кожи. Их крысы

съели, крепость стали не вероятная! А вот тут, смотри, - дед заговорщицки перешел на шепот, - по их, пояпонски, что-то написано. Япон, ты смог бы перевести эти слова, может, у вас в институте есть преподаватели, знающие японский язык? Так охота до смерти узнать, что же там написано! Я обещал ему, что постараюсь узнать и карандашом переписал иероглифы с рукояти меча. - Только смотри, осторожно, не говори откуда эти крючки, - сказал мне дед, показывая на лист бумаги, я заверил его, что никто ничего не узнает. В институте я у всех расспрашивал и вскоре узнал, что наш ректор Давид Львович знает японский язык. Он охотно согласился мне помочь и долго вертел в руках бумагу. - Вы знаете, молодой человек, здесь говорится про сипуко, - сказал он так, как будто я знал, что такое это самое сипуко. - Но если вы мне дадите первоисточник, откуда вы это переписали, я скажу точно. Я слукавил, мол, переписал из старой газеты, но она не сохранилась. - Ну что ж, хорошо сказал он, - я дома с переводчиком поработаю над этими каракулями и, Бог даст, скажу вам, что у меня вышло. Я могу забрать эту бумагу собой? - Конечно. На второй день он сам разыскал меня. Вы знаете, я оказался прав насчет сипуко! - сияя, сказал Давид Львович, и после паузы, многозначительно подняв указатель-

ный палец добавил, - это японское Хокку! - А что это такое, Хокку? - переспросил я. - Это жанр японской поэзии в три строки, как в русском четверостишия но без рифмы, - ответил ректор и протянул мне листочек. Вот, это примерный перевод. "КОЛЬ НЕТУ СОВЕСТИ У ВАС ВАМ ХАРАКИРИ НЕ ПОМОЖЕТ ПОД ВИШНЯМИ В ЦВЕТУ" прочитал я. - Там было написано сакура, но я написал вишня, чтобы вам было понятно! добавил Давид Львович. Я поблагодарил его и обещал помочь, чем смогу. - Да пустяки, - сказал он, - мне самому было интересно, жаль что вы не сохранили старую газету, я бы с удовольствием полистал её. На выходные я приехал домой и с порога спросил, дома ли дед. Мать ответила, что он приболел и лежит второй день в постели. Я поспешил в комнату деда. Он не спал, увидев меня, обрадовался. - Вот захворал, - сказал он и попросил меня приподнять его и положить вторую подушку в изголовье. - Дедушка, - мне перевели надпись на рукояти меча, - сказал я. -Он оживился. - Правда! И что же там? Я отдал ему листок, и он по слогам прочитал Хоку. Потом задумчиво повторил несколько раз и, выронив лист, большим и указательным пальцем правой руки прижал глаза и долго

держал их в таком состоянии. Когда наконец опустил руку, я увидел увлажнившиеся глаза дедушки. - Что-то не так? спросил я, удручённый тем, что расстроил его. - Тебе плохо, дед? - Пройдёт, - сказал он, махнув рукой, - просто у него была совесть! - У кого, у него? - У японца, хозяина меча, - ответил он и отвернулся к окну. И вдруг я понял, что могу стать свидетелем тайны, которую дед пронёс через всю свою жизнь. - Дедушка! Пожалуйста, расскажи мне про этого японца, мне очень интересно про него знать! Дед, не моргая, долго смотрел в окно и начал свой рассказ. - Мы жили до выселения в горах, перед самой войной родился твой отец. Он был четвёртым ребёнком в семье, две твои тёти умерли по дороге в ссылку. Я был на седьмом небе от счастья и благодарил создателя за сына. Я пас овец, когда мне сказали, что родился твой отец. "Выбирай любого барана за радостную весть!" - сказал я соседу. - И присмотри за отарой, пока я не вернусь с аула". Наклонившись я легко ухватив за рог поднял и перекинул через седло огромного барана, курдюк которого весил больше пуда и помчался домой. Я зарезал барана и разделал тушу и, повелев, созвать на вечер родственников вернулся на пастбище. А на второй день в Сельсовете объявили, что началась война, что германцы напали на Советский

Союз, и началась мобилизация. Я с грустью распрощался с семьёй взял дедовскую шашку "гурда"и уехал на фронт. Меня заприметил старший лейтенант Кузнецов и, убедившись, что я обладаю медвежьей силой, предложил мне служить у него, в разведке. Я, конечно, согласился - так и попал в 101-ю механизированнуюразвед-роту. Много чего было. Однажды мы с Кузнецовым попали в переделку. И пришлось мне его раненого тащить через линию фронта на себе, подгоняя при этом шашкой пленного немецкого офицера. Хотя тот и сам вприпрыжку бежал. За час до этого я снёс гурдой голову его водителю, который хотел меня разоружить. Кузнецов всё грозился меня под трибунал отдать, приказывал бросить его и доставить пленного офицера в штаб. Но разве я мог раненного товарища бросить. Так мы и стали друзьями. С первых дней от меня не отходил казак Степан, из Ставрополя. Он всё доказывал мне, что его прадед из наших был. Когда в 43-м Кузнецову дали Героя и назначили командиром развед-роты, мы со Степаном вдвоём на вылазку ходили. Не было случая, чтобы не выполнили задание или не привели языка. В 1944 году в середине марта меня чуть не сняли с фронта - Кузнецов отстоял! Я искал смерти и рисковал в каждый день, ни одной царапины за всю войну, представляешь! Кругом взрывались, падали сраженные пулей и умирали от болезней, а я хоть бы

хны, не брало меня нечего! Май 45-го я встретил на подступах к Рейхстагу. После победы летом все готовились домой, но Кузнецов сказал: "Заурбек, я еду в Приморье, надо выбить японцев с Дальнего Востока. Есть желание ещё повоевать?" - Но потом добавил, глядя в сторону: "Нет, ты можешь отказаться!" Я согласился. И Степан тут как тут: "Бек, я с тобой!". И мы поехали в июне на Дальний Восток, бить японцев. Однажды, это было где-то в середине августа, вызывает меня командир и говорит: "Заур, по рации передали что с такой-то высотки, - я не помню название населённых пунктов,но дислоцировались мы в Забайкальском фронте,где командовал маршал Малиновский - с дзота поливает по нашим пулемёт. Возьми с собой человек пять и сам знаешь, короче." Я, выйдя из палатки, спросил, есть ли добровольцы. Ну Степан, как всегда, первый! И ещё четыре человека отобрал из желающих сам командир. "Заур - старший!"- приказал он, окидывая взглядом наш маленький отряд. Был среди добровольцев, один капитан из НКВД и я вижу, он морщится, но пререкаться с командиром не посмел. Мы быстро собрались и выступили. Издалека услышали, как строчит пулемёт и погнали лошадей. Подъехали к высоте. Я дал команду четверым - тихо притаиться у подъёма и периодически мелкими бросками продвигаться то влево,то вправо верх по склону. Но ни в коем случае не спешить. "Отвлеките их от

нас, словом", - сказал я бойцам. Вижу капитану моя затея не нравится, и он рвётся в верх, но приказ Кузнецова не оспаривает. Прихватив гранаты, мы со Степаном справа обходим высоту и карабкаемся по склону. Через полчаса или чуть больше, поднявшись, спрыгнули в траншею. Глубина его где-то полтора метра, ров уходит влево и прямо. И перед нами в метрах пяти вход в дзот. У меня в левой руке наган, а в правой шашка. У Степана короткая винтовка со штыком и гранаты. Мы заскочили в дзот и застыли. Кругом пустые ящики и гильзы от патронов, в углу чан облепленный мухами и невыносимая вонь. На полу на циновке лежит худющий солдат в форме цвета хаки. Высокие коричневые ботинки у лодыжки на правой ноге стянуты цепью, которая прикреплена другим концом к кольцу, забетонированному в полу. Он прекращает стрелять и, схватив чайник, начинает поливать шипящий ствол пулемёта. Затылком почувствовав, что кто-то стоит над ним, он захотел обернуться, но Степан проткнул его штыком. Он уткнулся в чайник и затих. "Тихо! - сказал я Стёпе. - Не может быть, чтобы он был один". И мы, выйдя из дзота, пригнувшись, пошли по траншее. У края высоты, траншея кончается, и видим такую картину. На корточках сидит японец в белом кимоно и в чёрных шароварах и белым шёлковым шарфом перевязывает рану у запястья левой руки. За его спиной порубленные лежат тела на-

ших четверых товарищей. "Думаешь, он один это сделал", - шепчет мне на ухо Степан. В ту же секунду японец словно спружинив, взлетает вверх, успевая схватить при этом с земли меч. Он сидел боком и, поняв, что мы со стороны дзота, резко разворачивается к нам и застывает, вытянув вперёд меч. Степан, держит его на мушке. Я же перехватываю ствол его винтовки. "Погоди, не стреляй! Ты что не видишь его глаза?" "Бек не шути с ним, давай пристрелим его, - не терпится Степану. "Да подожди ты! Не видишь, он не боится смерти", - говорю я, прижимая ствол его винтовки к земле. "Ну и прекрасно, вот и отправим его к праотцам", - Степан нервно оглядывает японца. - Четверых порубил, и ведь никто не успел выстрелить… Я же, держа наган в правой руке и положив левую на шашку, начинаю обходить японца справа. Он как будто бы понимает, что я не стану стрелять, не обращает на меня внимания и пристально смотрит на Степана, не сводя взгляда с винтовки. Я обхожу его и смотрю ему в затылок. Ниже среднего роста, лет сорок,с легкой сединой у виска и если бы не эти руки, которые держат необычно длинную рукоять меча, как два совковые лопаты, со вздувшимися, как его мизинцы, венами, мне показалось, что я, схватив за шиворот, запросто скинул бы его в овраг. Я обошёл его и, встав лицом к нему, положил наган в кобуру и стал закатывать рукава.Когда я отстегнул шашку он всё по-

нял и присев, положил меч и связал свисающий конец шарфа на левом запястье (кто то из бойцов успел нанести ему рану, штыком по руке), и стал, как я понял, молиться. Я тоже, закатав рукава, сделал дуIа и приготовился к бою.Бек,ты что надумал, Степан как мог, постарался меня отговорить от этой затеи. Но я настоял на своём, и он сдался. Японец встал и сделал мне поклон, я тоже кивнул ему, и мы закружились в вихре!" Дед взял паузу, выпил воды из стакана и продолжил. "Преимущество нашей шашки перед грузной по весу казацкой шашкой очень большое, и, если знать тонкости боя, то победа всегда будет за тобой, - говорил мне еще мой дедушка, когда учил меня искусству боя холодным оружием. - Наши шашки изгибаются, словно сталистая проволока, и если во время удара противника сверху, сделать шаг вправо, выждать, пока шашка сложится бумерангом, и левой ногой, резко сделав шаг вперёд к левой ноге противника, изо всех сил дёрнуть локтем в право, то голова слетает, как тыква!" - говорил мне дедушка и дико хохотал, глядя в мои расширенные от ужаса глаза. Я был хорошим учеником и если верить деду, то я превзошел его в мастерстве, но я представить не мог, что этот неказистый азиат сможет дать мне такой отпор. Мы расходились и удивлённо разглядывая друг друга снова сходились в схватке, да так, что искры летели от булата. Я выжи-

дал случая, чтобы применить свой коронный приём, тот самый. Вот сейчас, думал я, вот в следующем движении нанесу… Усталости я не чувствовал, за четыре года так набегался что был поджарым, как барс. Моя шашка из дамасской стали была острой как бритва, и ни разу не подводила меня. Надо заканчивать, решил я, когда он поднял меч над головой ринулся в перёд. Вот и всё… Однако мой соперник, словно прочитав мои мысли, моментально повернул свой меч горизонтально и тупым ребром встретил удар моей шашки. Моя "гурда" - подарок и память деда - со звоном треснула у основания ручки и лезвие, описав пируэт, воткнулось за спиной японца. Я смотрел на ладонь, в которой осталась ручка в серебре и, почувствовав сталь, на правой стороне шеи, поднял глаза на противника. Нахмурив брови, он мычал, как бы говоря мне, вот дёрну клинок на себя, и всё!Это были секунды, и я резко левой рукой перехватил рукоять за цубой и, оттолкнув его от себя, поднял клинок вертикально. Держа двумя руками за рукоять, он постарался вырвать меч из моей руки. Но, поняв, что это не так-то просто, вперился в меня своим хищным взглядом. И в этот момент я, сжав серебряную ручку в правой руке, нанёс ему удар по голове - один, второй! и когда добавил в третий раз, у него закатились глаза, и он рухнул на спину, выпуская меч. Степан подскочил ко мне и стал хлопать меня по плечу: "Ну, Бек, ты меня и

напугал! Думал, всё, когда треснула твоя шашка, сейчас и нас по рубает басурман". Я молчал, находясь всё ещё в трансе от поединка. Всё внимание мое было приковано на меч, который, словно прутик срезал мою гурду. Прошло некоторое время, пока я остыл. Вдруг слышу: "Что это он задумал!" - говорит Степан, глядя через меня. Я резко обернулся. Японец, подобрав обрубок шашки, сидя на корточках, и сняв с запястья шёлковый шарф с раны, обматывал им по середине клинка. "Он ручку делает", - предположил Степан. "Не похоже, - ответил я, - с чего это он в середине клинок обвязывает". Мы оба с любопытством наблюдали за японцем.Тот не обращал на нас ни какого внимание и тихо к чему-то готовился. И прежде, чем мы

поняли, что он собирается сделать, японец расстегнул кимоно и воткнул острие шашки под левое подреберье, и резким движением вправо распорол себе живот. Хлынула кровь, обнажая желтые кишки. Шокированные, мы стояли со Степаном, и молча глядели на эту картину. Японец умер не сразу и, видать, это была мучительная смерть. Не издав ни единого звука, он повалился на правый бок и затих. Я долго не мог прийти в себя, потом сказал Степану: "Приведи коней и прикрепи тела наших бойцов к седлу." Сам же отнёс японца в дзот и положил его на ящики из-под патронов и, вложив ему в руки клинок от своей шашки, прикрыл циновкой. Через неделю, когда уже японцы капитулирова-

/ Но чь ю х о л о д н о . Хоть живем мы на юге. Земля, пропитанная сыростью, мочой и экскрементами. Со временем, находясь в этом гадюшнике, привыкаешь и перестаешь чувствовать резкие, кислые запахи. Открываю глаза. На улице ночь. Через отверстия в крыше виднеется луна. Отверстия, через которые попадают капли дождя. Уже не раз удары воды по телу, будили меня по ночам. Это не единственные дыры в доме. Стены сделаны из металлических листов. Они подпираются пал-

ли, один фанатик, смертник -одиночка со связкой гранат вскочил в круг красноармейцев и подорвался. Так погиб мой верный друг Степан.В Начале сентября , я уже готовился ехать в Казахстан и попросил командира сохранить меч, он обещал и выполнил своё слово. Т е п е р ь о н твой,сказал дед, пододвигая меч ко мне.Я полвека не рассказывал про этот бой никому. Но мне всегда было интересно, что же написано на рукояти меча. Он ведь мог меня убить, понимаешь!? Но не сделал этого. Оказывается, всё дело в совести". И дед снова большим и указательным пальцами прикрыл веки. Автор: Нарт Орстхоев

" ками, чтобы дом не развалился. Большая часть прогнила, в основном в углах. Остальное покрыто ржавчиной, достаточно провести пальцем и на нем остается желтый налет. За место двери, висит ткань, колышущаяся от ветра, местами разодранная и грязная. Ворочаюсь, заставляю себя заснуть. Ничего не выходит, и я начинаю прислушиваться. Слышу, как скребется крыса. Волнуюсь за отца и сестру. Не хочу, чтобы она подползла к кому ни будь из нас. Отец спит на сырой земле, ведь в лачуге больше нет места.

Кровать из досок заняла сестра, а я лежу на столе. Месяц назад, мы проснулись от криков отца. Большая крыса, отгрызла ему часть уха. Увидели рану только утром, ночью не было ничего видно. В нашей деревне нет света, а свечи – слишком дорого. Все равно ночью спим. Зачем нам свет, когда нужно высыпаться, и набираться сил. Мать говорила при жизни, что выспавшись, в нашем теле появляются силы на весь день. Она умерла, когда на свет появилась сестренка. Ее организм был очень слаб из-за недоеда-

ния. Я одновременно рад и огорчен, что у меня есть сестра. Переживаю, что она может не выдержать такой тяжелой жизни, хоть человек приспосабливается ко всему. Еды, почти нет. Чашка риса и вода в день. Воду набираем недалеко от деревни, в колодце. Многие ходят к ручью, он ближе. Говорят разнице никакой, вода мутная в двух местах, и на вкус одинаковая. После готовки, рис отдает немного водорослями и мхом. Люблю рис, и жду с нетерпением обеда каждый день. Другого почти ничего не пробовал. За все время, только мясо льва и шоколад. Местные мужики, обнаружили недалеко раненное животное. Собралось человек пятнадцать, и все отправились его добивать. Лев почти не сопротивлялся, так как был обессилен и истощен. В тотот день отец принес небольшой кусок, который мы пожарили на костре. Вспоминая этот приятный вкус, сводит челюсть, а во рту накапливается слюна. Шоколад ели

давно, когда приезжали белые люди. Помимо еды, привозили одежду, и чистую воду в бутылках. Вкус необычен, горчит. Не приходит ничего в голову, с чем его можно сравнить. Один из белых, показывал мне и другим ребятам фотографии их жилищ. Больших, высоких и странных домов, в которых живут белые люди. У них есть все: целая крыша, теплые одеяла, и много еды. Почему мы не можем так жить? Я задавался этим вопросом, и спрашивал отца, но он и сам ничего не смог ответить. - Думай о завтрашнем дне, и что будешь есть — такими, были его слова. Мне жилось спокойнее, пока я не знал, что есть лучшее место. Далеко за всем этим мусором есть иной мир, непохожий на мой. Где люди выглядят и одеваются чисто. Им не приходится есть один рис. У них чистая вода. Есть постоянный свет. Работают они в несколько раз меньше. Когда я думаю об этом, мне становиться плохо, и

хочется плакать. Но я не знаю из-за чего. Может, изза обиды, и несправедливости. Почему одни должны жить лучше, а другие хуже? Недалеко послышались крики. Скорей всего, кто-то забрался к соседям. Чтобы украсть вещи, или еду. Хорошо, что к нам никто не залазает. Наверно потому что у нас нечего брать. Надо засыпать. Завтра рано работать на свалку. Теперь и я работаю с отцом, мы разбираем мусор, отбирая пластик и железо. Теперь немного легче. Может, сможем брать больше риса. Когда работал только отец, нам с сестрой приходилось лазить по крысиным норам, и собирать украденный ими рис. Нам тяжело, и не нравится так жить. Особенно после того, как я видел лучшую жизнь. Иногда хочется уйти и броситься на съедение львам. Но я не могу оставить сестру и отца. Автор: Алан Стэфан

$ Зак и его семья жили на ферме, в пятнадцати километрах от Стрэндж Хила. Они каждый год засеивали поля кукурузой и пшеницей. Близился конец сезона, в ближайшие дни они должны были заняться сбором урожая. Зак не любил это время года. В школе были каникулы, но зато на

ферме приходилось работать в полную силу. Он часто думал об этом и готов был отсидеть полдня в школе, чем проводить это время в поле, помогая отцу и матери, но выбора у него не было. За вечерним столом они, как обычно, сидели всей семьей. На фоне, еле

слышно играло радио, тихая расслабляющая музыка Чета Факера. Отец Зака читал газету, он всегда это делал вечерами, так как поутру из-за работы у него на это не было времени. Мать улыбчиво поглядывала то на сына, то на мужа. Пытаясь втянуть обоих в разговор.

- Как сегодня провел день Зак? – спросила София. - Хорошо - Где вы были сегодня с Ларой? Когда семья Лары переехали, и поселились на соседней ферме три года назад, Зак и не думал что он подружиться с ней. В отличие от девчонок, с которыми он учится, Лара не ходит постоянно в юбках, ни говорит о внешности и не зациклена на отношениях. Последнее время, в их классе это стало одной из популярных тем. Зак считал ее настоящим другом, с которым интересно проводить время. - Ходили на утес, купаться – ответил он матери. - Дорогой, я надеюсь, вы не прыгаете с него? – обеспокоенно спросила София. Его отец медленно опустил газету. Подозрительный взгляд был направлен на сына. Митч поправил очки, - Ты же помнишь что мальчишка семьи Хоук чуть не утонул возле этого утеса в прошлом году? Его чудом спасли. Это сильно сказалось на нем, теперь он и двух слов выговорить не может не заикнувшись. - Не прыгаем. Мы плаваем осторожно – соврал Зак, вспоминая, как они по очереди с Ларой, прыгали бомбочкой с утеса. - Ты же понимаешь, я просто переживаю дорогой. - Ну конечно, понимаю, и тебе не нужно переживать, у меня ведь есть голова на плечах. Они разговаривали и между делом наслаждались

макаронами в томатном соусе с сыром. Зак отрывался от еды только, чтобы ответить на расспросы родителей. Медленней всех ел отец, читающий последние новости. Его не интересовала политика, больше всего он любил колонку о преступлениях. Прочитав чтонибудь интересное или шокирующее, он тяжело вздыхал и едва заметно махал головой в разные стороны. - Зак, как твой настрой перед сбором урожая? – с ехидной улыбкой спросил отец, он знал что сыну не нравиться эта тема, поэтому всегда его подначивал. - Отличный настрой па, радости полные штаны, жду с нетерпением. С первыми лучами солнца, даже завтракать не буду, выбегу в поле и начну работать – съязвил в ответ Зак. Отец во весь голос рассмеялся. Вновь раскрыл газету и продолжил читать. Вся семья разделалась с макаронами в томатном соусе и сыром. Зак за сегодня очень устал. После обеда он ничего не ел, поэтому попросил добавку. Когда все расправились с горячим, Софи вытащила тыквенный пирог из духовки. Она готовила его каждую пятницу. Заку он всегда казался недостаточно сладким. Мать поняла еще, когда он был очень маленьким, что растет сладкоежка. Он брал ломтик, где было больше всего тыквенного джема и посыпал его сверху сахаром. Порой, помимо сахара, он мог есть вприкуску с шоколадным кремом. Закончив с ужином, он помог матери прибрать

со стола. Она мыла посуду, он вытирал и расставлял по местам. Отец в это время отправлялся в гостиную и смотрел старые комедии. Закончив с посудой, Зак отправился на второй этаж, в свою комнату. Перед сном он обычно сидел в интернете, читал комиксы и слушал музыку. На фоне играла группа Помпея. Он дочитал двадцать седьмой выпуск комикса «Сказания», и закинул его в ящик. Приготовил кровать ко сну. Открыл дверь из комнаты и выкрикнул – Спокойной ночи мам, пап! - Спокойной дорогой, – донеслись голоса с первого этажа. Зак выключил свет и собирался ложиться спать. Яркий лунный свет пробивался сквозь незашторенное окно. Он подошел к окну, чтобы закрыть шторки. Окна выходили прямиком на амбар, поля с кукурузой и пшеницей. При лунном свете они смотрелись очень красиво. Высокие стебли растений слегка покачивались на ветру. При лунном освещение поля выглядели завораживающе, но Заку было не до этой красоты, ведь один только вид напоминал ему о долгой и тяжелой работе с отцом. Он уже хотел задернуть и направиться к кровати, укрыться под теплым одеялом и спать . Его внимание привлекла падающая звезда. Белый огонек высоко в небе. Сначала он так и подумал, пока свет не начал становиться все больше и ярче, через минуту сложилось впечатление, что нечто летит прямо на него. Звезда с

неимоверной скоростью приближалась к ферме. Просчитать траекторию падения визуально не получалось. Сердце Зака стало биться сильней. До ушей начал доноситься странный гул от падающего объекта. На секунду Зак представил, как дом расплющивает, а он умирает. По спине пробежали мурашки. В глазах отражался яркий свет, исходивший от неизвестного объекта. Зак начал понимать что ничем хорошим это не кончится. Стал отбегать от окна вглубь комнаты. Через считаные секунды яркий огонек с неимоверной скоростью свалился на землю, пробив крышу амбара. Земля содрогнулась. Казалось, началось землетрясение. Зак не удержался на ногах и упал возле кровати. Ударная волна вышибла окна в доме. Мелкие осколки залетели внутрь комнаты, часть попала на спину Заку. Свет в доме погас. Комнату освещала только луна своим холодным, белым светом. Его сердце билось с неимоверной силой. В голову лезли разные мысли, но он не мог сообразить, что произошло на самом деле. - Зак! – раздался голос матери снизу, - ты в порядке? – послышались шаги. Он медленно поднялся, стряхивая с себя осколки. Из носа пошла кровь. Маленькие капли крови, одна за другой падали на пол и одежду. Запрокинув голову, чтобы кровь не капала. Приоткрыл дверь, – Все хорошо, – дрожащим голосом вымолвил он, мама в это время стояла возле

двери. - Ты не ранен? – обнимая и всматриваясь, в темноте спросила Софи. - Вроде нет, только опять кровь из носа – у Зака часто шла кровь, он мог проснуться утром, а подушка была в маленьких каплях. У него с детства было повышенное давление. Но сейчас на это повлияла ударная волна. - Пойдем, спустимся – обняв его за плечи, сказала Софи. В этот момент в доме вновь появился свет. Отец в это время спустился в подвал, и включал генератор. - Что произошло? – ноги Зака по-прежнему дрожали, как бы он ни хотел, остановить дрожь, у него не получалось. Кровь перестала идти из носа. Мать попрежнему поддерживала его за плечи, поглаживая волосы и прижимая к себе. - Сам не знаю, будто метеорит упал. - Я видел, как что-то летело в небе, прямо к нам. Но я испугался и отбежал от окна. Но после того как выбило стекла, я подумал что это началась война и нас начали обстреливать – дрожащим голосом, запинаясь, вымолвил Зак. Он оглядывал окна первого этажа. Местами порванные шторки колыхались от ветра. На полу и коврах, повсюду, было разбитое стекло. - Не переживай мой хороший, все будет хорошо – успокаивала его мама. - Нужно проверить что это. Оно пробило нам крышу амбара! Надеюсь, страховая компания покроет весь причиненный ущерб – озабоченно проговорил

Митч, представляя, сколько будет возни с документами. - Там ведь трактор! – воскликнула мама, хватаясь руками за открытый рот, ведь они до сих пор выплачивали кредит за технику. - Пойду, проверю, как обстоят дела – заявил отец. - Может не нужно? Давай позвоним в аварийную службу или еще куданибудь? - Для начала нужно поглядеть, что это вообще. Думаю, все наши соседи уже позвонили. Вот надо же было именно на нашу ферму свалиться этому дерьму. Почему не на амбар алкаша Митча? Митч накинул рабочую куртку. Порывшись в тумбочке в прихожей, взял фонарь. - Год назад, по новостям передавали подобное, недалеко от небольшой деревни, где-то на востоке, сейчас не помню название, где это случилось, свалилась ступень от ракеты. Может и это свалилась ступень? - Вот это я и хочу выяснить. - Ты один туда собираешься идти? – спросила София. - А что в этом такого? – Митч проверял работоспособность фонарика. Свет был тусклым, батарейки были старые и давно не заменялись, но он все же работал. - Тогда я иду с тобой! – заявила она. - А мне что, я тоже хочу с вами! – воскликнул Зак. - Нет! Возьми веник и совок, и убери осколки в своей комнате, ты должен

уже спать – после слов матери Зак закатил глаза, но послушал ее. Софи накинула куртку и вышла на улицу, следом за Митчем. *** Вдвоем они медленно направились в сторону амбара. Митч светил фонарем под ноги, чтобы жена и он случайно не споткнулись. Они подошли к воротам, и он уже хотел доставать ключи из внутреннего кармана, когда увидел что замок сорван, а двери были покорежены. Если бы стенки амбара были из дерева, а не из кирпича, то скорей всего он бы развалился полностью. Митч схватился за край двери и потянул на себя. Оставшиеся части от двери заскрипели. Он с трудом сдвинул их в сторону. Софи стояла в сторонке, скрестив руки на груди. Внутри амбара стояла железная установка. От которой исходил красный и зеленый свет. Красный периодически мигал. - Как я и говорила, это точно ступень от ракеты – всматриваясь, сказала София. - Я так не думаю, ступень в разы больше – Железная установка была очень большой, три метра в ширину и около пяти в высоту, округлой формы. Установку немного перекосило наискось, от неровной почвы под ней. Снизу было несколько железных щупалец, впившихся в землю. Складывалось впечатление, что странная установка не упала, а таким образом, приземлилась у них в амбаре, - если это упала ракетная часть, ее бы расплющи-

ло об землю. Сквозь проломленную крышу амбара, виднелось чистое небо, усеянное звездами. Металл и доски были вогнуты внутрь. Повсюду царил беспорядок, обломленные части беспорядочно валялись по всему периметру, вокруг аппарата. Митч ступая по мусору, обошел аппарат, чтобы осмотреть его ближе и внимательнее. На корпусе были странные руны, подобных видеть им не доводилось. Смесь древнескандинавских рун и иврита. Он старался не приближаться к аппарату сильно близко. - Пойдем отсюда. Нужно звонить в полицию или НАСА! Митч не успел ничего ответить жене, когда железная бочка начала открываться. Она издала почти такой же звук, как в автобусе перед открытием дверей. Они автоматически распахнулись. В глаза ударил белый яркий свет. Внутри находилась небольшая комната, изнутри исходил яркий, холодный, белый свет. Митч отступил на шаг. Но смог разглядеть, что по всему периметру комнаты были расположены полки. Абсолютно на каждой лежало странное склизкое существо. Твари напоминали краба, только верхняя часть была похожа на мозг. - Что за чертовщина мать вашу! – проговорил Митч, от увиденного. - Что там? – выглядывала Софи. - Какие-то странные твари – не успев договорить Митч, как одно существо очень ловко спрыгнуло с полки, передвигая конечно-

стями, оно поползло в сторону мужчины. Он не успел среагировать, существо сделало огромный прыжок и оказалась у него на голове. Острые конечности впились в виски. Адская боль, словно твой мозг пронзили иглой. - Сними это штуковину Софи, мне больно, черт возьми, убери эту тварь! – завопил Митч, держась руками за нечто мерзкое и склизкое. Но сколько бы он ни прилагал усилий, становилось только больнее и острые конечности вонзались все глубже. Софи подбежала и попыталась помочь мужу, но тот рухнул на пол. Его бессознательное тело лежало среди досок и мусора. - О боже мой! Да что это такое! Вставай милый! с воплями она попыталась снять это существо с головы мужа. Но почувствовала, как мышцы твари напрягаются и сжимаются, вонзаясь в голову мужа все глубже. Она начала отходить назад, не отводя взгляда от Митча, в этот момент он открыл глаза. - Я в порядке Софи, – спокойным голосом проговорил он. Она услышала ту прежнюю нотку в его голосе. Он всегда говорил так чтобы успокоить ее, от этого ей становилось легче, – Помоги мне встать, прошу тебя. Софи немного замешкалась, ее смущала тварь, которая по-прежнему сидела на его голове. Она не успела толком опомниться и сообразить, как Митч бросился в ее сторону. Ухватился за волосы, и одним рвыком потянул на

себя. Она потеряла равновесие и упала. Ухватившись за кудрявые волосы жены, муж потащил ее к аппарату. Софи начала кричать от боли, держась за руку мужа. Но Митч никак не реагировал на ее вопли. Он молча затащил жену в железную кабину, где находились сотни существ, дверь закрылась. Аппарат был звука непроницаем, как только он закрылся, вопли Софи больше не было слышно. *** Зак, поднявшись, в свою комнату, какое-то время смотрел из окна вслед своим родителям. Ему было любопытно, что там, в амбаре такое. Родители скрылись, и он стал небрежно убирать осколки стекла. Скинул часть стекла, которая попала на одеяло, и заново перестелил кровать, чтобы он не поранился, когда будет ложиться спать. До него донеслись странные голоса со стороны амбара. Зак выглянул в окно. Из наполовину открытых ворот амбара исходил яркий свет. - Маааам! – выкрикнул Зак, выглядывая из окна - Паааап! – но его крики остались без ответа. Он смотрел на ворота амбара в ожидании того, что появятся родители. С ними ведь не могло ничего случиться. А вдруг это токсичный метеорит, и родители отравятся, думал Зак, не отходя от окна и не отводя взгляда. Он попытался откинуть плохие мысли подальше. Он уже хотел спускаться и идти к амбару, так как устал ждать. Беспокойство окутывало со всех сторон. Но вдали показались

силуэты родителей. Их походка была неестественной, будто они только привыкают ходить или просто перебрали с алкоголем. Но Зак, только увидев их, побежал спускаться вниз, с улыбкой на лице, не обращая на их походку никакого внимания. Мальчишка выбежал на веранду где горел свет. Силуэты приближались все ближе. К этому времени походка родителей стала совсем обычной. Они ступили на освещенную территорию, свет, исходивший от ночной лампы веранды, осветил их одежду и лица. Местами она была запачкана кровью. Под носом Софи был засохший потек крови, на лице светилась прежняя улыбка, к которой так привык Зак. На лице отца обычное спокойствие. Но он стал часто моргать, будто в глаза что-то попало. - Мам, вы в порядке? – спросил Зак, увидев, что с головами родителей срослись странные существа. - Все хорошо Зак, иди к нам дорогой – произнесла Софи. Он услышал в голосе матери нечто чужое. Но больше всего, мальчишку напугала штуковина похожая на краба, но до дрожи мерзкая. Он развернулся и со всех ног вбежал в дом, прикрывая входную дверь. Не понимая, что делает, ноги сами вели его. Поднялся по лестнице, запнувшись и чуть не упав. Забежал в свою комнату, и заперся на щеколду. Снизу были слышны шаги, постепенно приближавшиеся к двери. Зак облокотился о дверь, и тяжело

дышал. Он пытался понять, что произошло с его родителями, и что за странные существа у них на голове. Шаги затихли возле двери. В доме на мгновение стало тихо. - Сынок, ты там? Открой, пожалуйста, это мама – тишину нарушил голос Софи. Она попыталась подергать за ручку, но дверь была заперта на щеколду. От этого притворного голоса у Зака по телу пробежала дрожь. - Нет! Уйди! Я не хочу тебя видеть! – быстро выкрикнул он ей в ответ. После этих слов, Софи замолкла. Несколько минут ничего не происходило. Вскоре за дверью начались перешептывания. Зак пытался прислушаться, но ни слова не понимал. Его посетила мысль, что нужно выбираться, и бежать к соседям. С родителями творилась явно что-то неладное. Выбраться из комнаты он мог только через окно, ведь другой путь был отрезан. Зак поднялся с пола. В правой ноге был дискомфорт, так как он ее отсидел. Несмотря на это, прихрамывая, на цыпочках пошел к окну. Под его комнатой был навес веранды. Перебравшись через окно, спустился на навес. Но это только половина дела, еще предстояло добраться до земли, миновать ближайшие поля, и добежать к дому Лары. Зак сел на край, свесив ноги. Перевернулся на живот и повис. Настроился, отпустил руки, и приземлился на ноги. Развернувшись, был готов бежать по направлению к ферме семьи

Лары. Отец в это время уже ждал его внизу и поймал сына. Зак толком не успел сообразить. Митч схватил его за рубашку и штанину, поднял над землей и несколько раз ударил сына, о

, В одном небольшом городе жил обычный мужчина по имени... Нет, обыденность какая-то получается, не то. Жил-был на свете один человек и звали его... Ну да, еще напиши — в некотором царстве, некотором государстве, что уж мелочиться. С другой стороны, история, которая со мной вчера произошла, однозначно напоминает сказку. Или все-таки бред сумасшедшего? Ладно, наверно, всетаки надо бы представиться. Красиво и правильно начать новый текст всегда непростая задача — уж я-то это знаю точно. Итак, здравствуйте, меня зовут Максим и я журналист-фрилансер. А эта фраза чем-то напоминает встречу анонимных алкоголиков, после подобных слов начинают хлопать и утешать: "И тебя вылечим...". Нет, работу я свою очень люблю и ни накакую другую ее не променяю, но иногда случаются моменты, когда тебе кажется, что еще немного и попадешь прямиком в дурдом. И я сейчас даже не про заказчиков, которые хотят жирафа по цене лошади. Хотя кого я обманываю — во всем виноват был тот странный заказ. Впрочем, обо всем по порядку...

землю. После двух ударов Зак потерял сознание. От удара бровь была рассечена. На траве остались два молочных зуба. К этому времени из дома вышла Софи. Она по-

$ Утро вчерашнего дня было спокойным и размеренным. Накануне я сдал сложный проект, над которым корпел несколько месяцев, поэтому мог отдыхать с чистой совестью. Что я и сделал — сначала провалялся в постели до полудня, а потом не спеша отправился на кухню варить себе кофе. Налил воды в джезву, высыпал в нее две чайные ложки горького пахучего порошка, добавил щепотку корицы, перемешал ароматн ую смесь и поставил на слабый огонь. Пока кофе томился на плите, подготовил для него посуду: достал любимую чашку с забавным рисунком в виде сонного кота, положил на дно два кубика тростникового сахара. Я считаю, что кофе должен вариться без добавления сахара, так как он безвозвратно портит его строгий вкус. Но я же сладкоежка, так что всегда добавляю сахар в уже готовый напиток. Поэтому я дождался пока над джезвой появится пышная шапка шоколадного цвета и залил ароматным кофе рафинад в чашке. Вот так безмятежно начинался мой вчерашний день. И какой черт дернул меня проверить почту? В куче разнообразного спама

дошла к Митчу, они подхватили тело сына и потащили к амбару. Автор: Алан Стэфан

! и мусора выделялось одно письмо, которое сразу привлекло мое внимание. Потому что в его заголовке, где находится имя адресата, стояло мое детское прозвище — "Лунтик". Нет, в моем детстве, разумеется, не было никакого сиреневого инопланетянина с раздвоенными ушами, просто я обожал книгу "Незнайка на луне", вот и прицепилась кличка... «Привет, Лунтик! Хочу предложить тебе необычное и креативное задание. Я знаю, красиво писать ты мастер. А в этом деле тебе необходимо проявить смелую и безграничную фантазию, напрячь все свое воображение. Но задание на самом деле простое — нужно всего лишь придумать для каждой главной улицы твоего города необычный магазин, бар, киоск или еще какой-нибудь пункт, главное, чтобы его не существовало в нашей реальности. Но описать их следует достоверно и красочно, чтобы каждый читатель поверил в их существование, при этом придуманные тобой пункте не должны приносить людям только радость. Проект небольшой, но важный и очень срочный. Называется он "Химеры завтрашнего

дня"». Письмо меня очень удивило, в первую очередь, своей фамильярностью, давно мне никто так свободно не "тыкал", еще и это дурацкое детское прозвище... Однако чем-то меня этот заказ манил и очаровывал, я не смог отправить его в корзину. Перечитал еще раз текст письма, понятнее не стало. Но если я правильно понял, то мне обещают заплатить за обычную ложь в красивой обертке. Почему бы и не написать, все равно срочных заказов сейчас в работе нет. Закрыв глаза на все странности этого заказа, я открыл новый вордовский документ. Всего в моем городе было четыре главные улицы, я решил начать с той, на которой проживал сам. "На Вишневой улице в любое время года и суток можно найти необычную палатку с арбузами. Продавец в ней выглядит совершенно обыденно и не выделяется никакими особыми внешними приметами. Однако если однажды вы обнаружите мужчину, невозмутимо продающего арбузы ночью или зимой, знайте — это именно он. Товар у него непростой, каждый арбуз таит в себе секрет. Один даст человеку вечную молодость, другой подарит бессмертие, третий — бесконечную удачу... Но среди арбузов попадаются и плохие, приносящие людям только горе и полный крах всех надежд. Получается своеобразная лотерея — продавец всегда предоставляет покупателю возможность самостоятельно выбрать себе арбуз. А уж что он в итоге принесет в свой

дом — этого никто заранее сказать не может..." "Где-то на Жемчужной улице находится стоянка Черного такси. Внешне его невозможно отличить от прочих желтых машин с шашечками. Понять, что ты оказался в ловушке, можно только непосредственно в салоне этого такси. Вместо привычной музыки по радио в машине постоянно звучат трагические новости, наводящие на пассажира чувство сильной грусти. Оказавшись внутри Черного такси, главное, не паниковать и за дорогой следить. А водитель будет вас старательно отвлекать, внимание к разным предметам приковывать, которые будет доставать из своего бардачка. Может даже вашу любимую детскую игрушку достать, начать про нее расспрашивать. Важно не потерять бдительность, не поддаться на провокации водителя. Под любым предлогом, например, в магазине разменять крупную купюру, выбегайте из салона, догонять он не будет. Но остается только догадываться, что случилось с теми, кто отвлекся и не смог вовремя покинуть это такси. Потому что их больше никто не видел..." "В Холодном переулке расположился необычный обменный пункт. Его владельцы взяли за основу поговорку "Время-деньги" и спокойно обменивают всем желающим время на звонкие монеты и хрустящие купюры. Не желаете ждать 15 минут в очереди или хотите побыстрее пропустить неприятный день? Добро пожаловать в этот пункт обмена, курс на сегодняш-

ний день составляет 500 рублей — полчаса жизни. Однако не стоит увлекаться, ведь так можно всю жизнь променять и даже не заметить этого." "На Зеленой улице раз в месяц случается удивительное происшествие. Одной ночью, когда луна светит особенно ярко, в парке развлечений под названием «Остров Счастья», расположенном на этой улице, собираются души умерших жителей города. Они гуляют по аллеям, катаются на аттракционах и веселятся до самого рассвета. Но горе тому ночному путнику, которому не посчастливится оказаться рядом с парком в эту ночь и увидеть пляски призраков. Они заберут его душу с собой, и в следующем месяце он будет гулять в парке вместе с ними. Отныне и навсегда." Я отправил готовый заказ по указанному в письме адресу и со спокойной совестью отправился спать. А утром... Утром я не смог найти это письмо, хоть и перерыл все папки своей почты. Оно бесследно исчезло, как будто странный заказ мне просто приснился! А может быть, так оно и было? Но я же точно и детально помню, как придумывал все эти небылицы... В задумчивости я подошел к окну и отодвинул штору. Потом я долго-долго стоял и смотрел на противоположную сторону моей улицы. Точнее, на палатку с арбузами, которой вчера точно не было. Да и откуда взяться арбузам в ноябре? Автор: Ловяникова

Анастасия

/ Накануне знаменательного дня, восьмого марта, Стас Федорович, как всегда, сделал несколько хитрых ходов, чтобы отправить жену с поздравительными открытками к женской половине ее семьи. Жена, как всегда сделала вид, что ничего о готовящемся сюрпризе не знает, и ушла, бодро цокая каблучками своих туфель. Стас Федорович развил бурную деятельность: пропылесосил пол, палас, выгнал кота с дивана и ничего, что котяра завыл от страха перед гудящим на все лады чистящим механизмом, прячась под банкеткой на кухне. Подумаешь, боится пылесоса, его проблемы! Фыркал Стас Федорович, принимаясь за стирку. Впрочем, загрузив белье в стиралку и засыпав стиральный порошок, позволив машине самой переворачивать и шваркать, он отправился на кухню. Еще накануне, ночью, придумав меню праздничного вечера, Стас Федорович засучил рукава. Через два часа накрыл стол, переоделся в праздничный костюм и бодрячком бросился на улицу за свежим букетом цветов. В ближайшем цветочном магазине нашлись возлюбленные женою белые хризантемы. После недолгих поисков по шкафам, Стас Федорович обнаружил вазу, отмыл в ванной от годовой пыли, с удовольствием вдыхая мо-

розную свежесть выстиранного белья, развешанного им тут же на сушилке. Чрезвычайно довольный собой, открыл бархатную коробочку с золотой цепочкой внутри, полюбовался подарком и взглянул на часы. Однако покачал он головой, женушка запаздывает. Шли минуты. От нечего делать, Стас Федорович включил телевизор, переключая пультом каналы, он чувствовал, как начинает злиться. В желудке урчало, стол ломился от салатов и прекрасных блюд, приготовленных им самим. Сглотнув слюну, он пересилил себя, отвернулся от стола, дрожащей рукой набрал номер телефона тещи. - Кремль на проводе! – ответила теща после долгих гудков ожидания. - Елена Степановна, здравствуйте! – нервно проговорил Стас Федорович. – С праздником вас! - И тебе не хворать! – пьяно икнула теща. - Можно попросить вашу дочь к трубке? - Любка! – зычно крикнула Елена Степановна. – Тебя к телефону зять зовет! Стас Федорович подскочил. Любкой звали старшую сестру его жены. Женщина больших форм и неукротимого характера, так говорили про нее на работе, а работала Любка в автомастерской и не хуже любого автомастера соображала,

где, что в механизме машины поломалось. - Ну? – грубо выдохнула Любка. - Любонька, - залебезил Стас Федорович, - я тут стол накрыл, а Галочки все нету! Галочкой или Галиной звали жену заботливого супруга. - Стол накрыл? – уловила Любка самую суть. – Молодец, тогда мы едем к вам! И бросила трубку. Стас Федорович заметался. Боже мой, что делается! Родственниц жены он, конечно, уважал в меру своей воспитанности, но терпеть их на семейном празднике – было невыносимо! Время шло, часы тикали, есть хотелось все больше. Измученный ожиданием, Стас Федорович метнулся к столу, украдкой съел ложку оливье, поморщился, пересолил. Прозвенел звонок в дверь. Ну, конечно же, теща с Любкой, легки на помине! - Зятек! – теща полезла целоваться, по пути сдергивая с себя легкое пальто, шейный платок и парик. Оставшись в красном шерстяном платье, теща принялась лихо выплясывать посреди прихожей. - Елена Степановна, дорогая! – тянул к ней руки Стас Федорович. – Проходите в комнату! - Мама, сапоги! –

грозно прикрикнула Любка. Мать послушно стянула дутыши и, прошлась на цыпочках, в одних носочках, в гостиную. - Ах, зятек, уважил! – взболтнула она бутылкой клюквенной настойки. Стас Федорович перевел измученный взгляд на Любку. Перевязав в мышиный хвостик пепельные волосы, она, игнорируя домашние тапки, так же, как и мать прошла в комнату в одних носках и по-хозяйски оглядев стол, изрекла: - А торт где же? - В холодильнике! – робко отозвался Стас Федорович. Любка удовлетворенно кивнула. Уселись за стол, выпили, закусили. Теща, приплясывая на стуле, подмигнула: - Галочка куда исчезла? С т ас Ф ед ор о ви ч взвился: - Так ведь к вам с утра ушла! - Значит, не дошла! – философски изрекла Любка и придвинула к себе тарелку с маринованными помидорами. Стас Федорович забегал по комнате, его горестные восклицания прервала опять-таки Любка: - А ты ей звонить на сотовый не пробовал? - Нет! – остановился Стас Федорович, пораженный такой простой мыслью. Почему он не позвонил, почему позволил ее невоспитанным родственницам вторгнуться в квартиру, нарушив идиллию праздничного стола? Вон и теща хризантемы нюхает,

сейчас выхватит из вазы, начнет кружиться с цветами, предназначенными вовсе не ей. - Фу! – визгливо прикрикнул на тещу Стас Федорович и, заметив изумленный взгляд Любки, добавил почти мирно. – Нельзя! Елена Степановна не возражала, ей и без цветов было хорошо. Кружась по комнате, она изображала некие балетные па и в целом, беззаботно смеялась, напоминая маленького, но чрезвычайно пьяненького гномика. Теща у Стаса Федоровича не страдала ни достижениями в области ума, ни физическим развитием, а как говорится, верила всем без разбору, была проста и наивна. Любка, в этом случае работала в качестве ее щита и охраны. Стас Федорович набрал номер жены, и когда она ответила, заорал, не сдержавшись: - Где тебя черти носят? Что ты себе позволяешь, я тут с утра прибираюсь, стираю, готовлю, а тебе наплевать, да? - Дай сюда! – протянула руку за телефоном, Любка. Стас Федорович отдал и, чувствуя подступающие слезы обиды, отвернулся. Любка коротко поговорила с сестрой и уставилась на зятя. - Ну? – не выдержал ее молчания Стас Федорович. - В косметическом салоне она, решила подарок себе на восьмое марта сделать, а то от тебя каждый год только плохую стряпню дождешься, золотую цепоч-

ку и букет белых хризантем в качестве подарка. - О! – услыхала последние слова дочери, Елена Степановна, оживленно подскочила к зятю, сунула ему под нос тонкую золотую цепочку. – Галочкин подарок. Ты ей, она мне! И рассмеялась, насмешливо разглядывая зятя сквозь пальцы. - Почему же? – попытался возразить Стас Федорович, но вспомнив пересоленное оливье, умолк и сел, склонив голову. - Ты бы хоть фантазию проявил, - добила его Любка, - сводил Галку в ресторан, раз сам готовить не умеешь, подарил бы ей что-нибудь, кроме золотой цепочки. - Что? Любка задумалась: - Откуда мне знать. - А ты ей шарики подари, воздушные! – вмешалась теща, со всей искренностью своей детской души. – Они такие красивые! - Да, и оглушительно лопаются посреди ночи, иронически усмехнулась Любка. Стас Федорович, заламывая руки, снова забегал по комнате. У него было хобби, не хобби, одним словом, отдых для души. И через несколько дней... Каменные стены храма резонировали под мощным напором оперного баса Стас Федоровича. Богомольные старушки рыдали, вытирая слезы клетчатыми носовыми платочками. Молодые женщины теснились возле паперти, с обожанием рассматривая полноватую фи-

гуру великолепного певца. А мужчины потихоньку отступая, занимали позиции угрюмых слушателей в притворе. Переплюнуть потрясающего дьякона им бы не удалось, как ни старайся. Стас Федорович служил дьяконом на добровольных началах. Вначале он пел в церковном хоре, но замеченный протоиреем, немедленно сделал карьеру, и уже подумывал было уйти из филармонии, где трудился штатным певцом, однако отговорила жена. Галочка упирала на зарплату и оказалась, как всегда права. Тем более, церковь, в которой Стасу Федоровичу довелось применить свои таланты, открывала двери для прихожан лишь по выходным, когда в филармонии отдыхали от трудовых будней и концертов не предвиделось. Вопрос веры не занимал ум новоявленного дьякона, ему нравился блеск икон и только. Еще ободряло его подобострастие толпы и преданные поклонницы, перемещающиеся из церкви в филармонию. Иметь своих фанатов не каждый оперный бас или тенор может себе позволить – это не эстрада, где в сверкающем блеске огней, под салюты фейерверков артист, загримированный и наряженный, как кукла, частенько под фонограмму практически не поет, а немото открывает рот, обманывая зал. Галочка никогда не приходила на его церковные триумфы, ей хватало бесконечных репетиций дома. Стала бы она ревновать к восхищенным женщинам, нередко поджидающим его,

как некую «звезду» на крыльце храма? Наверное! И, каждый раз выходя к поклонницам, Стас Федорович, надуваясь, горделиво тряс гривой седых волос, бормотал слова благодарности в ответ на лепетание своих обожательниц, но всегда смотрел по сторонам, в надежде увидеть ревнивый взгляд своей жены, но, увы, видел лишь затуманенные слезами, бесцветные глаза тещи. Елена Степановна любила молитвенные бдения, и так как этот храм возвышался совсем рядом с ее домом, приходила каждое утро субботы и воскресенья, занимала место возле самого аналоя и с рассеянной улыбкой, блуждающей по ее губам надолго замирала, слушая голос зятя. - Пойдем что ли? – взяв его под руку, всякий раз говорила она и тащила за собой, отрезая всякие возможности для поклонниц завладеть вниманием удивительного певца. Стас Федорович безропотно шел. Теща с Любкой жили в пятиэтажной хрущобе. В крохотной двухкомнатной квартирке повернуться было негде, но Стас Федорович никогда не возражал против приглашений, тем более за несколько лет служения дьяконом, его посещения превратились в традицию. Вот и на этот раз картина повторилась, в маленькой комнате, с дверью настежь, Любка, развалившись на диване, безмятежно читала книгу и хрустела чипсами. С т ас Ф ед ор о ви ч опустился за безыскусно

простой стол, и пока теща хлопотала с обедом, с тоской в душе оглядел тесное кухонное пространство, заставленное газовой плитой, холодильником и деревянным буфетом. Однако, теща, ловко поворачивалась на тех квадратных сантиметрах, что оставались свободными. Вскоре, перед зятем она поставила дымящуюся тарелку наваристого борща, нарезала зеленого лука, укропа, предложила на выбор для заправки майонез и сметану. Стас Федорович выбрал сметану. - Привык, знаете ли, - пояснил он свой выбор. - Не любишь пробовать новенькое? – хохотнула от двери Любка. - На запах пожаловала? – придвигая дочери табуретку, осведомилась мать. - А то, - кивнула Любка, - есть охота! - Ну, раз мы будем вместях есть, то чеснок на стол! – категорично заявила Елена Степановна. - Но я, после домой, к жене пойду, - попытался было возразить Стас Федорович. - А ты не ходи! – посоветовала Любка. Теща, нарезав чеснок тонкими дольками, придвинула зятю. - Говорят, грипп бродит, народ болеет! – снизив голос до шепота, поведала она с ужасом в глазах. - Говорят! – согласилась Любка и взяла дольку чеснока. Под требовательными взглядами родственниц Стас Федорович вынужден был съесть несколько долек

жгучего растения. - Вот! – торжествуя, рассмеялась теща. – Еще бы винца выпить! Любка, без слов достала из холодильника никогда не заканчивающуюся бутылку малиновой настойки. Иногда, Стас Федоровичу казалось, что бутылка эта волшебным образом наполняется сама собой и на следующий выходной опять полнехонькая оказывается на столе. Возражать он и не пытался, просто выпил. - Для аппетиту! – махнула стопку Елена Степановна и, съев ложку борща, задремала, свесив голову на грудь. - Мама! – стукнула по столу Любка и, взявшись за ложку, принялась кормить мать, будто маленького ребенка. Стас Федорович безмолвно наблюдал. После, налив из кувшина стакан компота, он сам напоил обессиленную едой тещу и, подхватив ее слабенькое тельце на руки, отнес в маленькую комнату, где подвинув в сторону книжку Любки укрыл Елену Степановну покрывалом. - Доедай, - кивнула на его почти полную тарелку, Любка. С т ас Ф ед ор о ви ч вздохнул: - Иногда мне кажется, будто я твой брат, а Елена Степановна мне мать. - Так и есть! - Не знаю, - вздохнул Стас Федорович, - впрочем, я благодарен вам за возможность иметь такую семью. Любка сощурилась, она знала о беде зятя, ни родных, никого на свете и

позади бесприютные стены интерната с музыкальным уклоном. - Не плачь, - посоветовала она, - мы с тобой! - Знаешь, я всегда боюсь потерять вас, - проникновенно сообщил Стас Федорович и заплакал. - Нервы у тебя ни к черту, - налила ему стопку наливки Любка, - пойми, даже, если ты с Галкой разведешься, ты всегда найдешь кров и дом здесь, просто потому, что для нас с мамой ты родной человек, а родными нельзя пренебрегать! - Что ты, - замахал на нее руками Стас Федорович, - мы с Галочкой не разведемся, с чего ты взяла? Я люблю ее! - А она тебя? – насмешливо прищурилась Любка. - Не знаю, - пьяно запокачивался Стас Федорович. - Иди-ка спать! – велела Любка. - Я домой! – подскочил он. - Пьяный? С т ас Ф ед ор о ви ч смирился. В гостиной, Любка задвинула шторы, и блаженная полутьма опустилась на веки усталого дьякона. Устроив зятя спать на обширном диване, укрыв большим покрывалом, Любка перешла в кухню, набрала номер телефона сестры: - Галка, твой у нас дрыхнет, - лаконично сообщила она, - что, как всегда? Да, как всегда! А ты чего хотела, за ретрограда замуж вышла, вот и получай! И принялась мыть в раковине посуду. Вытерев стол, взялась за швабру. И

успокоилась, только наведя абсолютную чистоту. После, бесцеремонно передвинув мать к стенке, завалилась с книжкой, на диван, рядышком, благо места хватало, все-таки диван, как всегда, по выходным был разложен надвое и превращен в двуспальную кровать. Не вполне очнувшись от сонного видения, в котором Стас Федорович блаженно летал разноцветной бабочкой над восхитительными цветами, он был препровожден Любкой домой. - Привела! – передавая из рук в руки сонного зятя, сестре, сообщила Любка. Стас Федорович завертелся в руках у жены. Пальто, шляпу, ботинки она, нимало не сомневаясь, будто с маленького ребенка, сдергивала с мужа. - В душ и в койку! – скомандовала, затолкав спящего на ходу, супруга в ванную. - Галочка, - всхрапнул Стас Федорович. - Горе луковое! – возмутилась она и, раздвинув прозрачные стенки душа, заставила мужа перенести ногу в чистое теплое пространство с остатками теплых капель воды. - Галочка! – простонал пьяный Стас Федорович. - Толку от тебя! – рассердилась она, раздеваясь. Затащив супруга в душ, закрыла створки, чтобы не замочить кафельный пол. Ощутив прикосновение ласковых мягких ладоней, почувствовав прикос-

новение родной груди, Стас Федорович протрезвел и приоткрыл глаза. - Галочка! – потянулся он к ней. - Проказник! – шлепнула она его по рукам, продолжая намыливать его тело гелем для душа. - Нет, Галочка! – настаивал он. Она не возражала. После душа, совершенно проснувшийся, трезвый, с ясной головой, Стас Федорович завернувшись в махровый халат, сидел на кухне, всей кожей ощущая тихое счастье, витающее по дому. - Завтра мы с тобой, как следует, восьмое марта справим, - пообещал он, наблюдая за ловкими движениями супруги, легко справляющейся с ужином. - Это как же? – улы-

баясь, повернулась к нему, Галочка. - В театр пойдем, а после в кафе! – заверил он ее. - Сто лет в театре не была! – вздохнула она, недоверчиво рассматривая мужа. – Неужели, в самом деле пойдем? - В драматический! – воскликнул с воодушевлением, Стас Федорович и, подскочив, заплясал. – Будем пить, будем бить, будем ложки теребить! - Что делается! – рассмеялась Галочка, крепко обнимая мужа. – И куда только мой ретроград делся? - Ушел, улетучился, ну его, к черту! – махнул рукой Стас Федорович. – Скучный человек! На следующий день они торжественно посетили

городской драматический театр и, просмотрев хороший классический спектакль без элементов модернизма, чрезвычайно довольные отправились в кафе ресторанного типа, где им чрезвычайно повезло с вежливым обслуживанием и вкусной едой. - Ах, Галочка, мне даже твоя мама сейчас нравится, даже Любка! Хорошая семья – уже спасение для любого человека! - Погляди, какие звезды! – указала ему рукой на россыпь мигающих звезд, Галочка. И они зачарованно уставились на темное звездное небо…

В свои двенадцать лет Егор Кондратов успел уяснить, что беды приходят, когда их меньше всего ждешь. Неделю назад маму увезли с приступом в больницу, а сейчас в коридоре, проходящий мимо отец, отвесил ему пинка. Егор не понял, как упал на пол, и весь мир для него сжался до шлепанца, венчающего обтянутую спортивными штанами ногу. – Сволочь! Поддонок! Предатель! Мразь! – Выкрикивал с каждым новым ударом отец. – Мать в больнице, а ты… Выглянувший из старой обувной коробки коте-

нок, с тревогой наблюдал голубыми глазами за Егором, а тот не осознавал, что происходит. – Мараться о тебя противно! Тьфу! – Смачно плюнув, отец скрылся в комнате. – Ну, чего лежишь, вставай! – Вздохнула подоспевшая бабушка. – Не сердись на папу! У тебя хороший папа! Прямо золотой, нет даже бриллиантовый! Он тебя так любит! Не курит, не пьет, работает, чтобы у тебя хлебушек с молочком были… Всем бы таких пап! Другие знаешь какие… – Раз мой папа

«золотой», отчего тогда бьет, и никогда не назовет по имени?!– Подумал мальчик. Он знал, какие бывают родители. Взять рыжеволосого усача, отца его товарища, Сергея. Тот всегда хохмил, играл на гитаре, а после недавнего родительского собрания чем-то заслужил змеиное шипенье учителей. – Пошли, пошли… – Нашептывала бабушка, увлекая Егора на кухню. – Учись хорошо! Старайся! Примерно себя веди… – Р-р-разве я п-плохо у-учусь?! – Заговорил Егор. Он очень сильно заи-

Автор: Кременская

Элеонора

кался. – По ф-физике с мматематикой у меня отлично… Сочинения х-хвалят… Д-даже г-г-география с ис-с -сторией… А-а-английский т-только … Возле сияющей газовыми конфорками плиты бабушка загремела посудой. – Терпение и труд все перетрут! – Назидательно проскрипела она, принимаясь мять в эмалированной кастрюле пышущую жаром картошку. – Д-д-да т-т-тут к-ккак ни т-т-терпи… – Начал, да осекся Егор. В мутных, как у несвежей рыбы бабушкиных глазах, он не заметил и намека на мысль. К чему зря распинаться?! А в школе дела с английским языком обстояли неважно. Прежняя учительница уволилась, а с ней со стен кабинета исчезли красочные стенгазеты и карты Великобритании, прекратились конкурсы, викторины и постановки на английском. После ее уроков даже двоечники, на которых другие учителя махнули рукой, могли рассказать про Лондон и Кардиф, высказать мнение о погоде, пуститься в рассуждения о творчестве английских писателей и поэтов. Вместо нее предмет стала вести неряшливая медлительная дама без возраста. Ее уроки начинались с того, что дежурный раздавал книжки для чтения, и все дружно переводили указанный учительницей текст, пока та занималась своими делами. Многие, сбиваясь в кучки, действовали сообща, и успевали перевести куда

больше корпевшего в одиночку Егора. Бабушка поставила на стол тарелку пюре с четырьмя серыми сосисками, скрученными, как черви. – На! – Я н-не х-хочу… – Самое главное, это хорошо кушать! – Повелительно гаркнула бабушка.– Голове питание треба, а ты не ешь нихрена! Вот и таскаешь двойки да колы! – М-меня в ш-школе т-толст-тымд-д-дразнят… – Дураки они! – Острый нос гордо вздернулся к потолку. – А, ты красивый стройный мальчик! Кушай! – Раз надо мной смеются, то дураки, не они, наверное! – Берясь за вилку, вздохнул про себя Егор. Застревая во рту густая, клейкая масса с трудом пролезала в горло. От сосисок несло прогорклым жиром. – Только бы меня не вырвало, как вчера! – Думал мальчик. – Иначе папа меня убьет! Бабушка взирала на внука с умилением, сложив руки у костлявого подбородка. Появившись на кухне, котенок направился к миске с молоком. Он был немногим больше ладони Егора, не породистый и не пушистый, белый в черных кляксах пятен. Громко лакая, зверек забавно шевелил округлыми ушками. – И на что только переводится еда! – Горестно вздохнула бабушка. Егор молчал, считая, что за сегодня ему достаточно влетело. – Эта тварь папочке не нравится! – В старушечьем голосе зазвенели

металлические нотки. От забившего рот пюре стало трудно дышать, к горлу подкатился комок, но, к счастью, в последний момент рвота отступила. – Выкинь его! Снеси на помойку! – Продолжала бабушка. Ожидая ответа, она склонила голову, как хищная птица. А Егор молча ел, не понимая, почему он должен расставаться с маленьким котенком, который так нравился ему и маме, да и хлопот особых не доставлял! Егор сам убирал за ним и сам кормил. Поев, котенок начал было умываться, но тут его взгляд упал на серый бабушкин тапок с большим помпоном. Воинственно взмахнув острым хвостиком, он ринулся в атаку. – Кыш! Кыш, глистастоеотродье! – Истошно завопила старуха. – О-о-н н-нео-оотрод-д-дье! – Не выдержал Егор. – Е-го м-мама… Е-го м-мама… И бабушкино пюре стало соленым, от нахлынувших слез. *** В каком московском дворе, нет бездомных кошек? Вот и возле дома Егора жила такая. Кошка, как кошка, ничего особенного. Впалые бока, длинные лапы, большие янтарные глаза, короткая белая шерсть в черных и рыжих пятнах. Таких кошек называют «трехцветными», и, даже, говорят, что они приносят в дом счастье. Говорят-то, говорят, да стать ее хозяином никто не торопился. Кошку подкармливали добрые старушки, а дети из ящиков и кусков жести

построили ей домик, которому она, правда, предпочитала подвал. В начале марта, кошка, подняв хвост свечой, шагала по двору, во главе стайки маленьких пушистых комочков. Котята лишили детвору рассудка. Маме-кошке стали носить больше еды, и дольше просиживать возле ее домика, наблюдая за играми малышей. Егор тоже не остался в стороне. Он даже подумывал взять домой рыжего пушистика, да боялся об этом заикнуться – слабое здоровье бабушки и папы наложило на домашнюю живность табу. Скоро все кроме одного котята исчезли. Родители пытались втолковать расстроенным детям, что их разобрали по домам, или взял в свой номер сам Юрий Куклачев. Но Егор вырос из возраста, когда верят в сказки. Наверняка бедняг убили хулиганы, утопил дворник, или они умерли от крысиного яда, которым старательно посыпали подвал. Оставшегося котенка видели редко, настолько трехцветная кошка дорожила последним из своих детей. Незадолго до того, как мама попала в больницу, Егор, тайком от бабушки и папы, решил отнести кошке кусочки оставшихся с обеда котлет. Не успел он закрыть за собой дверь квартиры, как сердце лизнул зловещий холодок, и ему стало страшно. Он не понял, что с ним произошло, да и, что могло случиться с ним в родном дворе?! Самое ужасное, это встреча

с хулиганами! Но они редко появлялись в разгар дня. Оказавшись на улице, Егор почувствовал себе совсем скверно, а метров за десять до кошкиного домика, раздался громкий собачий лай. Представшая взору мальчика картина заставила его оцепенеть. Зажав последнего котенка в зубах, трехцветная кошка стремительно удирала от здоровой, мускулистой собаки с короткой шерстью, приплюснутой зверской мордой, и большими висячими ушами. Во дворе боялись этого пса. Хозяева – алкоголики, им не занимались, а в дни особо тяжелых запоев, просто выталкивали из квартиры, не надев намордника. Еще они с гордостью заявляли, что вовсе не немецкие овчарки, а собаки их породы, охраняли заключенных в фашистских концлагерях. Проведя профилактическую беседу, участковый махнул на них рукой. Когда кошке оставалось всего несколько прыжков до спасительного домика, черно-коричневая туча, накрыла ее, и со злобным рыком принялась рвать зубами и бить об асфальт. На чернеющий талый снег брызнула кровь. Выпавший из разжавшихся челюстей погибающей кошки, котенок метнулся прочь. Ведомая охотничьим инстинктом, собака кинулась за ним. Повалившись на спину, зверек прижал уши и, злобно шипя, замахал передними лапами с выпущенными когтями перед хищной мордой. Не ожидавшая отпора псина, в растерянности

замерла. Зато Егор удивительно быстро оправился от шока. Не осознавая, что делает, мальчик подскочил к собаке и со всей силы врезал ей ногой под дых. В другой раз, он вспомнил бы бабушку, поучавшую, что драться нехорошо и так поступают только плохие, невоспитанные ребята. А еще хозяева собаки могли пожаловаться на него папе, или того хуже – позвонить в милицию. Да и сам пес мог наделать в нем дырок своими зубами, и после наложения швов, пришлось бы делать в живот уколы от бешенства. Но рядом билась в агонии изувеченная кошка, а ее единственный оставшийся в живых котенок пытался защитить свою жизнь. Собака обернулась к Егору. Вырвавшийся из ее мускулистой груди лай звучал как разрывы снарядов, с острых и кривых как финские ножи зубов капала кровавая пена. Мальчик и представить себе не мог, что у милых, симпатичных песиков бывает такой страшный оскал. – Беги, пацан! – Крикнул случайный прохожий. – Это же ротвейлер! Он тебя… Но Егор и не думал бежать. Сейчас он хотел уничтожить тупую кровожадную тварь, напавшую на маленького беззащитного котенка. Собака продолжала лаять, но не решалась напасть, и мальчик со всей силы ударил ногой в ее слюнявую морду. Под толстой подошвой демисезонного ботинка чавкнуло и хрумкнуло. Жалобно проскулив, ротвейлер отпрыгнул назад, и, прижавшись грудью к земле, залаял еще

громче. Егор не поверил глазам – перед ним отступали, чего раньше не случалось никогда! – Н-не н-нрав-витсяс -сволочь?! Ч-что т-тебе ккошка с-сделала?! Его нога пронзила воздух – пес успел отскочить. И когда мальчик замахнулся для нового удара, то увидел, трясущийся в такт лаю, обрубок хвоста, венчающий удаляющуюся мясистую задницу. – Ч-чуть не об-бос-ссался… – Обратился Егор к спасенному котенку. Вздыбленной шерстью на хребте тот напоминал динозаврика, а распушенный хвост скорее принадлежал белке или лисице. – А-а, н-наш фи-фифизкульт-т-турник п-прав! Ес-слим-меня раз-ззогнать… Подняв котенка, мальчик погладил его по голове. – Т-теб-б-бе ххолодно н-нав-в-верное! – Произнес он, пряча малыша за пазуху. Вместо трехцветной кошки на снегу лежало кровавое месиво, в котором с трудом различалась мордочка со сведенными судорогой челюстями и остекленевшими от боли глазами. Лапы дрожали как при сильном ознобе. Не зная чем помочь, растерянный Егор наблюдал за происходящим, не в оцепенении и не в забытье, а в каком-то неизвестном ранее состоянии. Над растерзанной кошкой склонилась девочка, с банкой сметаны в руках. На ее крики прибежал крепкий, светловолосый старшеклассник. Откуда-то появились взрос-

лые, но это только добавило шума и суеты, никто не знал, что делать с такими ужасными ранами. Правда, кто-то догадался накрыть несчастную шарфом. Когда предложили позвонить по «03» кошка в последний раз вздрогнула и затихла. Из гаражей принесли лопату. На углу пустыря вырыли неглубокую яму, в которую положили завернутую в старую тряпицу никого не осчастливившую трехцветную кошку. Все разошлись, а Егор продолжал стоять, глядя то на принесенные им и раздавленные в суматохе котлеты, то на свеженасыпанный холмик, то на осиротевший домик, который он помогал возводить. Опомнился он, когда почувствовал, что спасенный котенок, мурлыкая в полудреме, уминает лапами его свитер. – И ч-что м-мне деде-делать с т-тобой?! Зздесь ж-же н-не ос-ставл-ллять! – Вздохнул мальчик, глядя на кошкину могилку. – И-и-и т-ты г-голодн-нный… Эх! Б-б-была н-не ббыла! Смахнув слезу, он ушел с пустыря. Дома, налив котенку молоко, мама успокоила Егора. – Он будет жить у нас! – Н-н-но… – Он будет жить у нас! Я обещаю! *** Вернувшись вечером из больницы, Егор первым делом поставил чайник на плиту. С того дня, как маму забрала «скорая», слабые здоровьем бабушка и папа, ни разу ее не навестили. И

когда одноклассники с аппетитом уплетали калорийные булки и домашние борщи, Егор толкался в троллейбусе, чтобы отвезти маме продукты, а домой забрать грязное белье. Оседлав табуретку, мальчик растирал руки, онемевшие от тяжелых сумок. Соскучившийся котенок, мурлыкая терся о его ноги. – С-сейчас ппоиграем... – Складывая из газеты бумажный бантик, улыбнулся Егор. Круглое отцовское лицо появилось из черноты коридора, как полная луна в долгую зимнюю ночь. Заметив на плите, весело шипевший чайник, родитель превратился в несчастного, готового заплакать малыша. – Мама! Дорогая моя, мама! – Жалобно запричитал он, нацеля трясущийся палец в сына. – Вот этот... Этот... Варит кипяток! – Да, что он несет?! – Опешил Егор. Испуганный котенок прыгнул в кресло, наивно полагая, что окажется в безопасности за его широкой спинкой. – Каждое утро как побреюсь, на коже сыпь! Так это из-за тебя, подлюга! Напускает мне с вечера горячий пар! Егор смолчал, понимая, что если откроет рот, станет только хуже. Громко крякнув, папа повалился в кресло, и соскочивший на пол котенок едва увернулся от его массивного зада. – Заруби себе на носу, проклятый двоечник! – Продолжал отец. – Схватишь в четверти по англий-

скому трояк, я твою падаль придушу в туалете! А я – коммунист, мое слово железно! Ударив себя в грудь, он скорчил гримасу, подсмотренную у артиста Урбанского. – Оба свободны! Глаза бы мои вас не видели! Подхватив котенка, Егор бросился прочь, едва не сбив с ног подслушивающую за дверью бабушку. Ее морщинистое как сдутый воздушный шарик лицо, от уха до уха прорезала сияющая улыбка, в глазах плясали радостные огоньки. – Удушит! В туалете! Хи-хи! И удушит ведь! Это папа! – Гордо произнесла она. Егор молча прошествовал в свою комнату, едва удержавшись, чтобы со всей силы не ударить по тупой, отвратительной роже. *** Раз папа упомянул о Партии, то бесполезно умолять и упрашивать его не трогать котенка. Все последующие дни, Егор представлял одетые в пленку под мрамор стенки туалета, перекошенное злобой папино лицо и волосатые лапы, сомкнувшиеся на тонкой шейке. Ничего не оставалось, как постараться исправить трояк, хотя до конца четверти оставался один единственный урок. Пролистав дневник, Егор прикинул, что троек у него всего на одну больше четверок, и если постараться, то все может получиться. Этого урока мальчик ждал, как солдат решающей битвы. И вот перед ним на

парте появилась ненавистная книжка в потрепанном белом переплете. Да и какой интерес читать про английскую коммунистическую партию, борьбу американских рабочих за свои права и празднование Первомая в Канаде. А небольшие отрывки художественных произведений казались Егору тошнотворными как бабушкино пюре, и он обожавший Джека Лондона и Майн Рида, не мог понять почему, пока прежняя англичанка не обмолвилась, что их специально «адаптировали» под школьную программу. Н е в ы р аз и т ел ь н ы е иллюстрации были под стать тексту, словно художник ставил перед собою цель заставить учеников возненавидеть английский язык. Сильно шепелявя, учительница произнесла: «Pagefortyfour». Раскрыв книгу, Егор сник – текст занимал целый разворот, до конца урока вряд ли успеть. В заглавии стояло: «Пилот Его Величества сэр Дуглас Бадер». На иллюстрации в английский истребитель «Спитфайр» садился пилот, но, делал это странно, перекидывая обеими руками через борт выпрямленную правую ногу. За спиной Егора раздался громкий смех, это одноклассники готовились приступить к переводу. Перед учительницей лежали несколько объявлений о предстоящем сборе макулатуры, нарисованные родителями учеников ее класса. Выбирая из них лучшее, она не обращала внимания на шум.

Уже на самой первой строчке Егору пришлось открыть словарь. – Мне и страницы не перевести! – Взгрустнулось мальчику. Прежняя учительница утверждала: «Всех слов не выучить! Встретив незнакомое, сначала попытайтесь понять, домыслить его значение!» Взяв на вооружение ее совет, Егор вернулся к тексту, и впервые за этот учебный год читал его с увлечением. В школе Дуглас Бадер слыл драчуном и задирой, обожал спорт, метко стрелял. Полюбив авиацию, выучился на военного летчика. Он прекрасно летал, но однажды его самолет разбился. Бадер выжил, но лишился ног. С трудом привыкая к гражданской жизни, он не оставлял попыток вернуться в небо. Но кто доверит самолет безногому калеке?! Только когда началась война, для решительного, умелого пилота сделали исключение. За годы, что Бадер провел на земле, обтянутые тканью «этажерки» оделись алюминий, стали летать дальше и быстрее. Управлять ими стало намного сложней. Но скоро, наш герой, как и прежде, «крутил бочки» и выходил из «штопора» на новых самолетах. Бадер готовился к встрече с теми, кто угрожал его стране. За спиной, громко обсуждали, как перевести хитрый оборот, до которого Егор еще не добрался. Он отставал… Бадер сопровождал конвои, прикрывал эвакуацию союзников из Дюнкер-

ка, и вскоре стал командовать эскадрильей. Прибыв на место назначения, он застал там хаос. По офицерской столовой с громкими криками бегали пилоты и персонал военной базы. Оказывается, кто-то сообщил о высадке в Англии немецкого десанта. – Это будет славная драка! – Обрадовался Бадер. – Представьте, сколько отличных целей будет на плацдарме?! Тра-та-та-та! И он изобразил стреляющий истребитель. Позже, когда сообщение о вторжении не подтвердилось, он задал всем хорошую трепку. Дуглас Бадер водил в бой эскадрилью в разгар Битвы за Англию, на его счету двадцать побед, а еще он разработал и внедрял новую тактику воздушных боев, спасшую жизнь многих пилотов. В 1941 году он попал в плен. Он все время думал о побеге и не пресмыкался перед врагами. Застряв на трудном слове, компания за спиной забросила перевод. Они громко трепались и шутили. Оно и понятно! К чему напрягаться, раз хорошие оценки у них уже в кармане! Но Егору уже было не до них, его так увлек рассказ, что он рвался перевести его до конца. В конце войны Бадера освободили американцы. И первым делом, он принялся искать «Спитфайр», чтобы снова вступить в бой. Пасмурным днем 15 сентября 1945 года в пятую годовщину Битвы за Британию и спустя две недели после окончания Второй Мировой войны лондонцы

высыпали на улицу. Подняв головы, они смотрели, как в хмуром небе, над самими крышами их домов прошли триста самолетов Королевских ВВС. Их вели двенадцать героев Битвы за Британию, а командовал воздушным парадом Дуглас Бадер. По ст авив то чк у, Егор бросил взгляд на иллюстрацию, и ему показалось, что безногий ас садится в кабину истребителя вовсе не, для того, чтобы схватится с немцами, а помочь ему. Класс умиротворенно шептался, и у мальчика создалось впечатление, что старался он один. Но никто не расходился, значит, урок не кончился. Сдать полностью переведенный текст, чего с Егором ни разу не бывало, это верная пятерка. Ведь, англичанка смотрела только на объем, весьма поверхностно проверяя сам перевод. Встав по звонку, Егор положил работу на учительский стол и облегченно вздохнул. Его котенок спасен, да и он тоже. *** В начале итогового классного часа Егор еще волновался, но быстро успокоился. А когда классная руководительница похвалила его работы по геометрии и алгебре даже повеселел. Как в прошлом году, ни одной тройки, и после школы можно махнуть в больницу порадовать маму. Когда перед ним положили дневник, Егор не спешил его открывать. Зачем, раз и так все известно! Только прежде чем убрать его в портфель, мальчик распахнул последнюю его

страницу и замер от ужаса. В графе «Иностранный язык», словно злобно посмеиваясь над ним, синела жирная тройка. Классную руководительницу окружала шумная толпа, и для того, что бы прорваться к ее столу, пришлось энергично поработать локтями и массивным телом. – Т-тут о-ошибка! Оошибка! – Дрожащим голосом промолвил мальчик. – У м-меня н-не м-может бб ыт ь т -т р и п -п о аанглийскому… Раскрыв классный журнал, учительница поднесла ручку к каждой его отметке. – Троек у тебя больше, все правильно! – Пожала плечами она. – Р-разве п-послед-ддняяо-оценка н-не «ппять»?! – Увы… – Н-но п-почему… – Чего не знаю, того не знаю! Думаю, стоит с учительницей переговорить… Классный час у англичанки тоже подошел к концу. Она руководила четвероклассниками, которые толпились вокруг нее на каждой перемене. Но чем больше они суетились и шумели, тем унылее и скучнее становился кабинет английского. Стенгазета с опостылевшим Биг Бэном и гвардейцем в высокой медвежьей шапке болталась на стене с октября. За это время бумага пожелтела, краски потрескались, а неизвестные шутники добавили неприличных рисунков. Занятая разговором со своей малышней, англичанка даже не повернулась к Егору, и на вопрос, об

оценке за последний перевод, скороговоркой ответила: «Ничего не стоит! В макулатуру их сдали!» – К-как?! Я ж-же сстарался! – Опешил мальчик. – Бечевкой обвязали, да отнесли! – Сердитым тоном учительница дала понять, что разговор окончен. Егор не плакал когда, отняв деньги его избивали старшеклассники, или когда «наказывал» «бриллиантовый» папа, но сейчас от бессилия и обиды на его глаза навернулись слезы. Как с ним могли так поступить?! Эта работа для него так важна, и как много от нее зависело! – Зырь! Зырь! Жирняга, вот-вот расплачется! – Показав на него пальцем, звонко рассмеялся мальчик на первой парте. И весь класс залился смехом, должно быть Егор, и вправду, выглядел очень глупо. Даже учительница, наконец, соизволила обернуться, и на ее лице холодным металлом тоже сверкнула улыбка. Как не разделить радость детей своего класса?! *** Егор смотрел в окно, облокотившись на массивный школьный подоконник. Царившее вокруг веселье из -за окончания четверти не касалось его. Он так старался, так много ждал от работы, сданной, как последний хлам во вторсырье. Теперь котенку, к которому он успел привязаться, не жить. – Эй! Чего пригорюнился?! – Хлопнул его по плечу Сергей. – И-из-з-за т-тройки п-по а-анг-г-глийском-мму!

– Понимаю! – Вздохнул друг. – Обидно, конечно! Даже физкультурник тебе за старания поставил четыре… Плюнь да разотри! Училкадура! Отец вот рассказывал… Приходит на собрание и ему в лицо: «Ваш сын дебил!» Он ей и выдал! «Кто позволил моего ребёнка оскорблять?! Учить не пробовали?!» А англичанка чуть не в слезы: «Меня понимать надо! В классе ученик, который елееле разговаривает! Отдали бы его в интернат…» На тебя намекает! Ну, мой отец за словом в карман не полез: «Прежний педагог ни на кого не жаловался, и успеваемость была высокая у всех! Не луше ли вам другую профессию подыскать, чтобы детям жизни не калечить?!» Егор снова едва удержался, чтобы не зареветь. В мире нашелся человек, вставший на его защиту! – Знаешь, что удивило отца?! – Нахмурился Сергей. – Твой-то на собрании сидел, и смолчал… – Зато позже, дома, он слов не пожалел! А заодно и ног! – Подумалось Егору. – Кстати, мне вовремя напомнили про папу… – С-слуш-ш-шай, а ттебе не н-нужен… Попробовал обратиться он к Сергею и осёкся. У того была большая рыжая собака колли, с которой они частенько гуляли после уроков. – Ты чего? – Насторожился друг. – Н-не з-знаешь ккот-тенок н-нужен к-кому? – Про своего не иначе?! Но ты так ему радовался?

– Д-да! П-пол-ллучаетсят-так… – В тапки гадит? – Н-наоборот! К ллотку п-почти с-сразу пприуч-ч-чился! – Странные вы какие -то… – Покачал головой Сергей. – А у меня скоро тоже будет котенок! – Произнес не понятно, откуда появившийся мальчик в очках. – Ч-что?! – Встрепенулся Егор. – Мама сказала, что если я хорошо закончу четверть, то мы поедем на Птичий рынок за котом! Еще утром от этих слов Егором овладела бы гордость! Парень только собирался ехать на Птичку, а у него уже есть свой котенок! Но сейчас у Егора все сжалось внутри. – У м-меня в-возьми! О-он х-хор-р-роший! Сскажи м-маме… – В командировке она! В Красноярске! В четверг только вернется! – С-сейчас в-возьми! О-он ей п-понрав-в-вится! – Не-а! Без мамы не могу! Моя бабуля… В отчаянии Егор махнул рукой. Что такое бабушка, ему ли не знать?! Но раз паренек собирался ехать на Птичий рынок, отчего самому не отправиться туда?! И его друг будет жив. *** На Птичьем рынке у Егора захватило дух от ярких рыб, причудливых водорослей, и крикливых попугаев. На радость зевакам прыгали по жердочкам канарейки и щеглы, крутили колеса хомяки и белки. А еще возле входа продавали кораллы, высушенных мор-

ских звезд и покрытых темным лаком ракушки. Свободного прилавка не оказалось, и Егор, выйдя за ворота, присоединился к пришедшим отдать зверей «в добрые руки». Конец марта выдался теплым и сухим. Лучшего начала каникул не придумать, но казалось, что сама природа смеялась над Егором и его бедой. Он встал между седобородым старичком с выводком щенят и мужчиной в модном вельветовом пиджаке, держащем на поводке понурого бульдога. По началу, Егора настораживала близость собак, но смелый котенок с интересом обозревал окрестности из отворота его куртки, а склонившему голову бульдогу было не до него. Щенки же беззаботно резвились в картонной коробке, а на глазах старичка блестели слезы. Интерес к котенку Егора проявили не многие. Две беззаботные девчушки, погладили его и почесали за ушком, но исчезли внезапно, как и появились. Маленький мальчик в буденовке протягивал ручонки, но был одернут строгой мамашей. Весенний вечер перекрасил стены окружавших рынок башен из нежного розового цвета в грязно-серый. В безоблачном небе повис синий лунный диск. Ожидание возле пустеющего Птичьего рынка потеряло смысл, а дома, разволновавшаяся бабушка, пьет корвалол, рисует йодом сетку на груди, а после, примется обзванивать больницы. За поздний приход, от папы пощады не жди. Но если Егор и мог вернуться

домой, то, как поступить с котенком?! Тяжело вздохнув, мальчик побрел к трамвайной остановке. Устав сидеть за пазухой, его питомец заерзал, и Егор пожалел, что не покормил его, перед тем как унести из дома. Трамвай не торопился приезжать. Ничего не оставалось, как идти вдоль путей. Когда впереди, за павильоном третьей остановки, Егор увидел сияющей мозаикой горящих окон многоэтажку, к нему пришла идея. Плохой она казалась, или хорошей уже не имело значения, других все равно не было. Войдя в подъезд, он посадил своего питомца в выемку для батареи. Не понимая, что происходит, котенок насторожено замотал головой. – П-посиди з-здесь, х -хорошо! – Стараясь не заплакать, зашептал ему Егор. – Т-так н-надо! Спрыгнув на пол, зверек начал тереться о его ноги. Он не собирался расставаться с Хозяином. – Подумай, ч-что ээто б-будет з-за ж-житье?! – Смахнул слезу мальчик. – П -папа с-станет б-бить, а ппока я в ш-школе, ббабушка т-тебя в-выгонит! Замяукав, котенок запросился на руки, и у Егора не нашлось сил отказать. – Т-ты т-такой уумный и к-красивый! – Шептал он, уже не борясь с плачем. – О-обещаю, т-тебя о-обяз-з-зательно ввозьмут! Э-этот х-хозяин ббудет л-лучше ч-чем я-я-я! Поднявшись на лестничный пролет, Егор под-

нес котенка к окну. – В-взг-г-гляни! – Произнес он, кивая на вечерний город. Котенок шагнул на подоконник. Заинтересовавшись чем-то на стекле, он коснулся его лапой. – Х-хорошо! Уумница! – Отступая к лестнице, прошептал Егор. Не чувствуя подвоха, котенок продолжал играть. – П-прости! – Произнес мальчик, бросая прощальный взгляд на своего любимца. Он старался бежать быстрее и тише, чтобы спохватившийся котенок не бросился следом. Покидая подъезд, мальчик на мгновение задержался. Котенок не побежал за ним, лишь сверху д о н е с л о сь п е ч ал ь н о е: «Мяу!». Чувствуя себя предателем, Егор поспешил захлопнуть за собой тяжелую дверь. *** – Скорей бы пришел трамвай! Скорей бы пришел трамвай! – Повторял про себя Егор. Только сейчас, стоя на остановке, мальчик понял, что по-настоящему любил свою кроху. Пусть он был не пушист и не породист, а окраской походил на корову. Стоило спасать его от озверевшего пса, чтобы воровато подбросить в чужой, незнакомый подъезд?! И как после этого жить, то и дело, думая, жив ли его любимец, не голоден ли, не мокнет под дождем или мерзнет на обледеневшем асфальте?! Успело окончательно стемнеть, и в этом малолюдном районе Егору стало

не по себе. Если не висевший надо головой лунный диск похожий на головку голландского сыра, он бы спятил со страха. Застывший на остановке трамвай приветливо распахнул двери. Оставалось сделать шаг, и скоро Егор оказался бы дома с бабушкой и папой. Но странное дело, если они желают ему исключительно добра, то почему ему так плохо? И кто может за него решать, что «хорошо», а, что «нет»?! – Ладно! – Егор отвернулся от ожидавшего его ярко освещённого салона, и зря прождавший трамвай поспешил отправиться по маршруту. Возле распахнутой настежь подъездной двери маячили мутные тени. – Кис, кис, кис! – Донеслось до Егора. И от этого скользкого гадкого голоса ему стало не по себе. Если Егор чего-то по -настоящему боялся, так это уличной шпаны. Его повергали в ужас холодные нагловатые взгляды, громкие развязанные голоса и оттянутые карманы, в которых кроме измятых сигаретных пачек могли прятаться свинчатки или ножи. Сейчас, возле заветного подъезда матюгаясь и плюясь, околачивались четверо представителей этого племени. Кроме маленького вертлявого пацана, они выглядели старше Егора, а самый высокий с грязными волосами до плеч держал в руках его котенка. Что он собирался напоить его теплым молоком, верилось с трудом. Только ненормальный мог подойти к ним.

Еще оставалась возможность незаметно скрыться в темноте, но поборов страх, Егор направился к маленькой шайке. – О-отдай, п-пож-жжалуйста, э-этот к-кот-ттенок м-мой! – Обратился он главарю. На хмуром лице не дрогнул ни один мускул, а к Егору подскочил парень с сивыми короткострижеными волосами и мясистым, словно сделанным из резины, лицом. В лунном свете его глаза казались белыми. – Чем докажешь? – Мерзко улыбаясь, поинтересовался он. – Гриня, остынь! – Тронув его за плечо хмурый вожак. Наверное, он подал какой-то знак, потому что ватага двинулась по улице, как по команде, подальше от высокого дома и трамвайных путей. – П-пост-т-тойте! Ввы к-куда? – Направился следом мальчик. Но те лишь подленько хихикали, да воровато озирались. Страх все больше и больше овладевал Егором. Как назло ни прохожий, ни милиционер не встретился им на темной улице. Компания скрылась в зияющем проломе бетонного забора, нырнув за ними, Егор увидел ржавеющий остов убегающего в темноту здания. То здесь, то там валялся грудами битый кирпич, над аккуратно сложенными бетонными блоками, ветер покачивал молоденькое деревце. Заброшенная стройка, худшего места не придумать! В районе, где жил Егор имелся свой долгострой, и пого-

варивали, что ночью там случаются вещи, о которых и думать страшно. Прибавив шагу, и громче смеясь, хулиганы привели Егора на заваленный мусором и спрятанный от постороннего глаза циклопическими конструкциями пустырь. На смену смеху пришли частые громкие плевки. Решая, как поступить с беззащитным мальчиком четверка напрягла всю свою ущербную фантазию. Упиваясь безнаказанностью и превосходством, как дешевым портвейном, они менялись в лицах буквально на глазах. – О-отд-д-дайте ккотенка! – Нарушил тишину Егор. – Ха! Да ты еще и заика! Работай «Косой»! Маленький и вертлявый направился было к добыче, но его придержал высокий парень, единственный из всех, носящий школьную форму. Пиджак старшеклассника безвольно болтался на его узких плечах, а фалды расходились на массивном, обтянутом брюками заду. Огромная голова напоминала перевернутую грушу, глазах казались тупее, чем у бабушки. – Гони двадцать копеек, пацан! – Пробубнил он, двигая тяжелой нижней челюстью как деревянная кукла. Не успел Егор оттолкнуть надвигающуюся на него тушу, как подскочивший Косой приняв эффектную боксерскую позу, ударил его в глаз. – За, Валька! – Грозно, выкрикнул он. – Лихо ты ему! Лихо! – Обрадовался Гриня. – Дай «петушок»!

Но только Косой протянул ему руку, как разъяренный Егор схватил его за щуплые плечи, швырн ул н а землю. «Резиновое» лицо хулигана растянулось в удивлении. – Сволочь! – Только и смог крикнуть он. В Егора словно вселился бес. Каким-то чудом, он уворачивался от летящих на него кулаков, а пару раз хоть и несильно смог ударить в ответ. Благо махавший руками как ветряная мельница Валек, больше мешал своему товарищу. «Хмурый» взирал на поединок с ледяным спокойствием, механически поглаживая жалобно мяукающего котенка. Вовремя вспомнив о «Косом», Егор увидел, что тот бросается ему под ноги. Тогда, мальчик, подпрыгнув, приземлился на спину шестерки, всей своей массой припечатывая его к земле. Зацепившись за, что-то острое, ткань куртки Егора затрещала. С победным кличем Гриня и Валек обрушились на Косого, пока их противник, перекатившись на другой бок, уже вскочил на ноги. На грязной, заплеванной земле копошилось нечто бесформенное с множеством рук и ног. Взгляды «Хмурого» и Егора пересеклись. Но все мысли и эмоции врага словно прятались от Егора за черной пеленой. Наконец, повернувшись к живой куче-мале, вожак громко рассмеялся. – Подъем! – Скомандовал он, поторапливая ботинком своих товарищей. – Здоровый кабан! – Прошипел отряхающийся Гриня.

– Мы убьем! Убьем тебя, гад! – Вопил помятый «Косой». Один Валя многозначительно мычал, воинственно потрясая головой. – Варежки закрыли! – Лениво процедил сквозь зубы «Хмурый». – Ты – молоток! – Обратился он к Егору. – Позабавил меня! Давно так не радовался! Ступай! Мы тебя не тронем! Ошарашенный Егор не знал, что ответить. Правда, до него доходили разговоры о законах таких шаек, и благородстве их главарей. В них верилось с трудом. Тем более, что по угрюмому лицу было не понять, шутит его обладатель, говорит всерьез, или просто играет с жертвой. П о д о й д я к «Хмурому», Егор потянулся к котенку. – О-отдай! Тот не торопливо протянул руку, но в последний момент отдернул. – Он оцарапал меня! Видишь кровь? – «Хмурый» показал Егору грязный палец. Есть или нет на нем рана, в темноте не разобрать. – Никому! Никому нельзя это делать! – Важно произнес главарь. – Его оставишь нам! А сам вали, пока я не передумал! – Я-я б-без н-него нне п-пойду… – Попятился Егор. – Тебя отпускают, жирдяй! А кошек в подворотне сколько хочешь наловишь! – Н-нет! – Уперевшись о стену спиной, произнес мальчик. Очертания недостро-

енного здания высились как храм кровожадного языческого божества или брошенный космодром злобных пришельцев. В лунном свете, четверка пленившая котенка Егора выглядела похожей на кого угодно, но только не на людей. Запустив р ук у в кар ман, «Хмурый» извлек оттуда продолговатый предмет. Щелчок пружины, и выкидное лезвие засияло мертвенным светом. – Тише, киса, тише! – Произнес он, подбросив мяукающего котенка другой рукой. В отчаянии, Егор принялся шарить вокруг, и в его ладонь лег крупный, с заостренным краем осколок кирпича. От вида такого оружия, хулиганы залились чистым звонким смехом. От места, где стояла их жертва, в железную бочку было не попасть. В этот миг перед Егором пронеслась его жизнь, только будущая, а не прошлая. Жизнь, где бабушка будет до рвоты закармливать его сосисками с пюре, «бриллиантовый» папа бить и унижать, а хихикающие училки сдавать в макулатуру работы, на которые он потратил столько сил. Но в этой жизни не будет маленького, пусть и неказистого котенка. Котенка, который выбегал встречать его к двери, к ужасу бабушки, мурлыкая прыгал на кровать, и был очень счастлив, что у него есть Хозяин. Так будет ли жизнью такая жизнь?! Из кинофильмов мальчик знал, что в таких ситуациях всегда появляется Герой. Тот, кто защитит

добро и накажет злодея. Жаль, посреди брошенной стройки ему неоткуда взяться. Вдруг рядом с собой Егор увидел крепкого темноволосого мужчину в лихо заломленной на бок пилотке и синем военном кителе с золотыми крыльями. Засунув руки в карманы, он стоял на неестественно прямых ногах, и на его широком, дерзком лице сияла улыбка, а глаза выжидательно смотрели на Егора. «Тра-та-та-та!» – Прокричал он, выхватывая руки из карманов. В глубине души мальчика проснулось нечто древнее и могучее, рванувшее наружу, как магма из спящего вулкана, и он со всей силы кинул зажатый в руке кирпич. Снаряд угодил «Хмурому» точно в середину лба. Колени хулигана подкосились, и он, выронив нож и котенка, рухнул на заплеванную им землю пустыря. – Сейчас его шестерки порвут меня на британский флаг! – Хватая гладкий булыжник, подумал Егор. Только нового броска не потребовалось. Увидев поверженного вожака, Валек с Косым рванули прочь, а изменившийся в лице, Гриня схватился за живот. Его кишечник избавился от содержимого с задорным треском. – Ой! – Только и смог промолвить хулиган. Лунный свет ярко освещал дорогу, по которой удирали Валек с Косым. Втянувший голову в плечи и размахивающий длинными ручищами дебил смахивал на орангутанга, а прыт-

кий шестерка на резвую макаку. Вдруг, без всякой причины Косой поставил подножку своему товарищу, и тот полетел на гору строительного мусора, как брошенная пьяным грузчиком доска. «Хмурый» походил на спрута, вытащенного на палубу суровыми бородатыми моряками. Его ноги скребли землю, а вокруг растекалась черная мерзость. Обхватив голову руками, он беззвучно раскрывал рот. Судя по всему, сейчас ему было не до стона и криков. Выбросив булыжник, Егор побежал за испуганным котенком, пока тот не забился в какую-нибудь щель. И мальчик подхватил на руки своего любимца. Заметив его приближение, Гриня испугано сжался в комок. – Мама! Мама! – Истошно выл на куче мусора Валек. Котенок замурлыкал, но Егор не торопился уходить. Высоко подняв голову, он окинул взглядом свое поле боя, грязный, заплеванный пятачок на заброшенной строительной площадке. Так смотрит летчик на объятый пламенем вражеский самолет, или полководец на порубленные тела врагов. Добравшись до забора, Егор шагнул в дыру и возвратился на улицу. *** В трамвае измученный Егор плюхнулся на ближайшее свободное сиденье. Ему пришлось долго гладить и чесать за ушком нервно вздрагивающего котенка, пока тот не уснул, уткнувшись розовым носом

в связанный мамой свитер. Тогда подняв голову, Егор увидел большую латунную звезду между двумя лазурно-синими полосами. Рядом с ним сидел майор ВВС. Поджарый и загорелый, с тронутыми сединой короткими жесткими волосами, он с легким прищуром, смотрел в окно. Егора немало удивил Орден Красной Звезды, на правом борту его кителя, ведь таким награждались только отличившиеся в бою. Военный обернулся. Его взгляд задержался на рваной куртке, наливающимся под глазом синяке, и на котенке. – Он все понял и сейчас позовет милиционера! – Подумал мальчик. – Зверь знатный! Погладить разреши… – Обратился к нему майор. – Пожалуйста! Крепкий палец коснулся подбородка котенка и тот замурлыкал сквозь сон. Из-под левого рукава кителя показалась розовая, пострадавшая от сильного ожога, кожа. – Как звать? – Никак... Я не знаю, кошка это или кот… – Экий ты, брат, смешной! Твое животное, да без имени! Куда это годится?! – Назидательно поднял палец попутчик. Его правая рука тоже оказалась изувеченной. – Это – кот! Котяра! Ты на его башку и лапы только взгляни! Такой, в ТЭЧ у нас живет! – Я дам ему имя! – Ответил Егор. – Как только приеду домой! Майор удовлетворенно кивнул. Егору хотелось расспросить его о неведомой ТЭЧ, полетах и

боях, но вопросов оказалось так много, что он не знал с чего начать. А военный летчик, улыбаясь, смотрел на него, и казалось, внимательный взгляд проникает в самую душу. – Мне пора! Удачи, парень! – Направляясь к выходу, майор дружески похлопал его по плечу. Только когда за ним закрылись двери, до Егора дошло, что он не заикался, когда разговаривал. – Прости, что так себя повел! Я тебя никому не отдам и не позволю обидеть! – Обратился мальчик к своему котенку. На его слова, обернулась улыбающаяся молодая женщина с огромным букетом цветов, а трамвай, весело прозвенев, продолжил путь.

*** Учительницу, сдавшую в макулатуру его перевод, Егор встретил на улице спустя много лет, возвращаясь из дальнего рейса. Она почти не изменилась, тоже несуразное платье, утиная походка, только волосы от новой краски приобрели иной цвет. Заметив бывшего ученика, она часто заморгала, вспоминая что-то. Но в высоком и плечистом, пилоте могучего лайнера, едва угадывался робкий, заикающийся толстяк. Какой-то чертик внутри Егора подбивал его подойти и сказать учительнице что-нибудь на английском. На языке, который из его уст слышали торопливые арабы, вежливые японцы, внимательные немцы,

да и сами англичане. Однажды Егору довелось спасти заблудившийся над горами самолет, передавая его сообщения диспетчеру, а назад команды земли. Как бы все удивились, расскажи он давнюю историю о тройке по английскому. Ничего не сказав учительнице, Егор прошел мимо. Мама с невестой встретят и обнимут его у порога. Но их опередит кот Дуглас. Невзирая на почтенный возраст, он запрыгнет к нему на руки, и громко мурлыча, станет тереться о синий форменный китель с золотыми крылышками. Хорошо возвращаться, когда тебя ждут! Автор: Игорь Корнев

+ " Однажды я прочитала цитату, где отец говорит дочери: «Не доверяй людям, которые не читают книги!» Поэтому я (дочь) всю жизнь читаю разную литературу! И нарисована картинка, где взрослая девочка сидит, при свете свечи, а вокруг множество книг и она читает! Так вот… Представьте себе огромную библиотеку, с множеством полок, на которых стоит бесчисленное количество книг! И в эту библиотеку заходит любитель почитать, и что? У него сердце замирает от этой красоты и такого богатства! Все книги новы, красивы и ши-

карны, и человек ждет новых историй, от новых книг, но… Он присматривается повнимательней и видит, что на корешке книг ничего не написано. Он, назовем его Марк, мне так хочется… Так вот Марк берет наугад любую понравившуюся ему книгу. На титульном листе ничего не написано. Он открывает книгу и листает, но листы все чистые и белые, и нет никаких надписей! И Марка настигает разочарование и облом! И он думает: «Это же мертвые книги! Зачем была создана эта библиотека дорогих, красивых, пустых книг? Для того, чтобы создать видимость знаний?

Видимость человека, любящего книги? Это иллюзия, скорее всего созданная человеком, который даже не умеет читать, а захотел создать видимость коллекционера, ценителя и знатока книг» Но… Есть и другая точка зрения, и ошибки, это не страшно, если их можно исправить! И в этот момент, в библиотеку заходит хозяин и видит разочарование своего гостя, который так любит читать и объясняет ему смысл существования этой библиотеки! Хозяин говорит Марку: Да, в этой библиотеке все книги мертвы! А что делает их живыми? Буквы? Слова? Сонрпорвмаовпаовко, апкв-

липло! Ты хоть что-то понял? НЕТ!!! Живыми их делает то, что нельзя увидеть, потрогать, понюхать, как например лист новой бумаги, но можно понять! Живыми их делает смысл, заложенный в написанном! И действительно, если книга уже ветхая и потрепанная, и потеряла красоту своей новизны, но в ней много нужного написано, то она может стоить намного больше, чем книга новая, но в которой ничего не написано. Но, опять, но… Итак, причина существования библиотеки пустых, как может показаться, не имеющих смысла книг, такова! У меня есть дети. Я учу их читать, писать. Я учу их жить, но они набираются собственного опыта. И я говорю им: «Помня свое прошлое и мечтая о будущем, вы можете создать свое настоящее. Свою настоящую жизнь!» И у меня есть другая библиотека, которая заставлена книгами, в которых много разной информации. Но это все жизнь и мысли других людей! А ведь у каждого человека есть своя собственная

жизнь, над которой тоже не мешает подумать, а не только читать чужие истории. Поэтому, в один прекрасный момент, я запускаю своего ребенка в библиотеку мертвых книг. Я разрешаю взять ему самую понравившуюся. Я даю ему разноцветные ручки и говорю: «Пиши свою собственную историю!!!» И в этой библиотеке есть очень уютное место, где можно посидеть одному, ведь в одиночестве очень хорошо слышно именно себя, а не других! В этой библиотеке можно подумать о собственной жизни и либо вести Дневник, либо создать какую-то историю! И когда в мертвой книге, на титульном листе, появляется Название, тогда книга начинает оживать! И чем больше в ней написано, помимо Заголовка, тем интересней и дороже она становится! В эту библиотеку открыт доступ любому желающему и создана она для того, чтобы каждый человек имел свою собственную книгу, и свою собственную историю жизни, а не опирался всю жизнь на чужие книги,

опыт, мысли и мечты! Будьте сами главными героями в своей жизни! Поэтому, читать необходимо, так как это тренировка для мозгов. Но тот человек, который мало читает, но сумел сам создать, построить свою счастливую и успешную жизнь, может быть достоин большего доверия, чем миллион книг, так как многие книги – это всего лишь сказки. Выдуманные истории! А живой, успешный человек, при общении, может донести намного больше качественной информации! Это очень полезно, не просто тупо читать, а еще и думать о жизни собственной головой! P.S. Живыми книги делают не буквы и не слова, а смысл, заложенный в написанном! Так и с человеком. Жизнь человеку дает его душа и как говорят, каждый человек обладает собственными талантами! Так вот поймите то, какой смысл заложен в каждом из Вас и стройте сами свою собственную жизнь и будьте успешными! Автор: Оксана Эхо

' & ?!

Однажды тихим, зимним, субботним вечером, при виде летящих снежинок, в уютном кафе, встретились три подруги, чтобы за чашечкой ароматного кофе обсудить один, очень важный для них во-

прос. Надо сказать, что все три эти девочки невероятные красавицы. Они далеко не глупы и их связывает крепкая дружба! А зовут их так: блондинка Алена и две яркие брюнетки, Эля и Марго! Эля и Маргарита

очень любят Алену и дорожат ей, так как считается ведь, что все блондинки глупые пустышки, а Алена разбила напрочь этот стереотип и доказала, что у белокурых от природы девочек тоже могут быть от-

личные умственные способности. Поэтому Эля и Марго нарадоваться не могут, глядя на свою красавицу подружку и очень дорожат дружбой с ней! Алена закончила школу с золотой медалью и в данный момент учится в ВУЗе на факультете биологии, на бюджетной основе. Она рассказывает девченкам, как иногда с группой они ездят в обучающие походы на природу. Рассказывает что будет, если разрезать лягушку или гусеницу, и почему только кошки бывают трех цветные. По своему характеру Алена очень серьезная девочка. Она даже бывает очень жестокой с некоторыми людьми, но говорят, что жестокость свойственна биологам. Некоторые люди считают Алену высокомерной, но, как мы знаем, очень многие принимают высокий интеллект за высокомерие. Наша следующая подружка Эля никогда не прикладывала особенных усилий к обучению, но любимыми предметами у нее всегда были математика и английский язык. Школу она, в основном, закончила на одни тройки, но благодаря связям и деньгам родителей, она поступила в Институт на переводчика. После школы, обдумывая куда поступать дальше, Элеонора вывела для себя те профессии, в которых студен просто обязан учиться только на 5. Это медики, так как они лечат людей и их ошибки дорого обходятся как больным, так и их родственникам, и не только. Сам врач будет очень переживать из-за своей оплошности, которая может быть роковой и не поправимой,

если, конечно, этот доктор не бездушная сволочь. Потом идут архитекторы и инженеры, которые проектируют дома, газопроводы и т. д. Преподаватели любого предмета, если человек мечтает быть учителем и переводчики, так как что бы понимать иностранцев нужно очень хорошо, а желательно в совершенстве, знать язык их общения. И, так как уЭли, помимо математики, любимым предметом был английский, то она решила поступать в Институт иностранных языков им. Мориса Тореза. И, конечно, она знала на что идет, так как в школе она дурака валяла, а тут, по собственным соображениям, она должна учиться на одни пятерки. И уже будучи на втором курсе ВУЗа она хвастается своим подружкам своей зачеткой и говорит, что с заданием справляется. Есть одна четверка по высшей математике, что ее немного расстраивает, так как вроде тоже любимый был предмет, но шанс подтянуть свои знания и пересдать этот экзамен будет на последнем курсе. И, если она вытянет на красный диплом, то обязательно пересдаст высшую математику. ПроЭлю добавлю только то, что она своей зачеткой везде хвастается и приговаривает: «Образованных людей много, а умных мало. В школе я училась на тройки, а в ВУЗе на заслуженные пятерки. А в дальнейшем сама жизнь покажет то, на сколько я умна. Заучить наизусть можно все, что угодно, чем я и занимаюсь, изучая иностранные языки. А в жизни нужно уметь многое понять самостоя-

тельно!» И, наконец, Марго. Маргарита учится в МГУ на факультете журналистики. Отличной зачеткой похвастаться не может, так как в ней даже тройка завалялась. Но она всегда помнит слова Эли, что образованных людей много, а умных мало. По жизни Рита не любит очень напрягаться, поэтому не слишком усердно учится. Она любит о многом подумать сама и всегда выдает интересные идеи. Да и вообще, Рита никогда в умники и умницы не лезла, но, все же она далеко не глупая от природы девочка. Так вот в этот субботний вечер Марго рассказала подружкам о том, что в Москве, в очередной раз, будет проходить конкур Мисс Москва. Так как все три подружки коренные москвички, умницы и красавицы, то она предложила пойти посоревноваться на этом конкурсе, но с одним условием. Выдвинуть свою кандидатуру должна всего одна из них. Скажу, что Алена не очень заинтересовалась этой идеей, на что Эля с Ритой в один голос сказали, что должна идти именно ты, так как ты наша любимица и особенная, очень редкая, умная белокурая красотка, на что Алена ответила очень длинной и поучительной речью. Она сказала: «Значит так девочки. Если идти, на этот конкурс, то нам троим вместе и другое я не приму. Или пусть туда идет одна из вас, но никак не я. Когда я была маленькая, то в одном девчачьем журнале прочитала, что девочка должна окружать себя подругами, которые страшнее ее, чтобы на их фоне выигрышно смот-

реться. Мне эта идея сразу не понравилась и вспомнился мультик «Спящая красавица», где царица спрашивала у зеркала: «Я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белее?» И все знают, чем этот мультик закончился!» Тут Алена достала из сумки свой блокнот, что-то написалаи показала девочкам. И девочки увидели два абсолютно одинаковых предложения, где всего лишь в одном слове, поменялось всего одно ударение, что абсолютно изменило весь смыл написанного. Там Алена написала следующее: Быть сАмой красивой или Быть самОй красивой? Ну как Вам такое? - спросила Алена. На что Эля ответила: «Объясняй дальше! Это очень интересно!» И Алена продолжила: «Вот я блондинка и даже сама про себя думаю, что я красива, но общаясь с Вами, я вижу только Вас и не вижу себя. По совету журнала, я должна все время смотреть на страшилок, при чем намеренно их выбирая себе в окружение. И это пипец. Я считаю, что окружать себя нужно красивыми людьми, чтобы все время ими любоваться, но не только. В журнале дали такой совет для того, чтобы лучше ловились мужчины именно на тебя, а я считаю, что тот мужчина, который только по внешности выбирает себе женщину, мне на фиг не нужен. Пусть его забирают другие. Например те, которые следуют совету из журнала. Лично я считаю, что внешность внешностью, но еще очень важны душевные качества человека. И с людьми обязательно нужно

именно общаться, так как родственную душу, настоящих друзей и мужчину, с которым захочется создать семью, не по внешности выбирают, а именно по общению. Внешность, конечно, важна. Но, нужно просто следить за собой, быть ухоженным, правильно питаться, заниматься спортом. У меня в группе есть девочка, которую трудно назвать красивой, но она очень за собой ухаживает, а человек она такой, что когда я с ней общаюсь, я вижу перед собой только очень гармоничного и интересного человека, с которым считаешь за счастье, просто находиться рядом! И когда мы с ней находимся в одной компании, то многие мужчины обращают внимание именно на нее, так как я бываю резкая, грубая, жестокая, а Ира очень чуткий и мягкий человек, и разговаривать с ней одно удовольствие! Да, Ире природой не дано быть сАмой красивой внешне. Она никогда не пойдет участвовать в конкурсах красоты, тогда как нас троих, я уверена, возьмут туда сразу, но… Когда ты стремишься стать сАмой красивой, когда ты этого хочешь, то ты стремишься просто стать Идолом, которому все будут поклоняться. А это запрещено, вообще-то, в религии. Хи-хи. Когда ты стремишься хоть вчем-то стать лучше кого-то, ты тем самым стремишься возвысить себя, а других унизить. Еще Зигмунд Фрейд говорил очень правильные вещи. Он говорил, что единственный человек, с которым Вы должны сравнивать себя, это Вы в прошлом. И единственный человек, луч-

ше которого Вы должны быть, это тот, кто Вы есть сейчас! К тому же, не всегда стоит завидовать самым - самым, так как именно они, в первую очередь, находятся у всех на виду и под всеобщим судом! Вот, например, все мы знаем такую женщину, как Мэрилин Монро. Ей, безусловно, завидовали очень многие женщины, что ходя на прием к психотерапевту 5 раз в неделю, она отвечала на его вопрос: Должна ли я чувствовать себя счастливой? Посмотрим! И умерла она в 36 лет. И не важно то, покончила она жизнь самоубийством или ее убили. Просто при всей ее популярности, славе и успехе, не нашлось ни одного человека, который смог бы ее спасти и ей помочь. Лично я очень люблю Мэрилин и сочувствую ей, но хочу добавить очень неприятную вещь. Она первая и сама создала свой образ, но этот ее образ мирового секссимвола, это просто образ красивой, дорогой (вся в бриллиантах), живой куклы из секс-шопа, для удовлетворения мужских страстей. И если Вам, девочки мои любимые, будет это интересно, то я покажу Вам пример из жизни Мэрилин Монро о том, как к ней относились и что просили делать на публике! Так что, когда ты самый – самый, это не всегда приносит счастье и спокойствие души. И приведу еще одни пример. Как-то, еще в самом начале карьеры, певице Мадонне один журналист задал какой-то вопрос о Шер, которая в то время была мега популярной, на что Мадонна ответила: Да Бог с ней с

Шер, давайте поговорим обо мне! И вот именно в такой постановке мыслей заключается конкретно твой успех. Мадонна не стала обсуждать Шер и сравнивать себя с ней. Мадонна тем самым решила отстоять именно свою индивидуальность. У Мадонны никогда не было сильного голоса. Она никогда не отличалась особенной красотой. Но она очень умна. Она гений шоу – бизнеса, как о ней говорят в прессе. И лично я вижу в ней огромный талант личности. Так что, не стоит стремиться быть сАмой лучшей. Намного круче отстоять свою собственную индивидуальность, по возможности, не унижая никого и ни с кем себя не сравнивая. И всегда найдутся именно твои люди, в обществе с которыми и тебе будет хорошо, и им с тобой тоже. Что касается конкур-

+ За окном стемнело. Сигизмунд Хвостов вышел из своей комнаты, повернул в замке ключ, прошел по коридору, остановился у двери с надписью «Блюститель седьмого этажа Баранова А. Л.», и его длинный, как у лифтера, палец нажал на кнопку звонка. Пока Баранова А. Л. поднимается с дивана, разыскивает туфли и поправляет волосы, расскажем немного о Сигизмунде. Это был человек не старше двадцати пяти лет, чрезвычайно худой и бледный, с черными волосами

сов красоты, то есть много примеров, когда соперниц хотели убрать с дороги. Это поведение касается не достойных женщин. Но, осуждать сильно не будем, так как никто не идеален и люди могут по жизни ошибаться. Так вот в любом конкурсе сидит жюри и выбирают они победительницу именно на свой вкус, так как внешность, всем известно, дело всего лишь вкуса каждого. И когда проигравшие выйдут на улицу, то они могут получить поддержку и толпу поклонников, о которой даже не мечтали. И, если усадить в жюри других людей, то велика вероятность, что и победительница будет другая! Так что вот, подружки мои милые, и ты Марго в особенности, вот Вы теперь знаете, что я думаю об этом возможном участии в конкурсах красоты.» По оконча-

нии этой Алениной речи Марго и Эля переглянулись и Эля сказала, что никакие конкурсы красоты им не нужны. Мы настоящие подруги, каждая из которых успешна по-своему, и не за чем нам устраивать эти глупые соревнования между собой. Давайте лучше подумаем о том, что нам дарить своим половинкам на День св. Валентина 14 февраля, праздник ведь не за горами! P. S. Каждый человек выбирает по жизни то, что ближе к его душе. У каждого есть право выбора. И, если кому – то понравилось предложение Быть сАмОй красивой, то решайте сами, как строить свою жизнь. Я уверена, что жизнь каждого человека может быть особенной и в чем-то неповторимой! Автор: Оксана Эхо

$ до плеч. В одежде он предпочитал тот же цвет. Двубортный пиджак, брюки из шерстяной ткани и ботинки на толстой подошве своей однотонной мрачностью в сочетании с бледностью лица могли бы обеспечить ему известный романтический ореол, если бы его нос не напоминал утиный клюв, а маленькие глазки не глядели на реальный мир с таким удивлением. Работал Сигизмунд блюстителем седьмого этапа Игры. - Кто там? – раздался из-за двери слабый голос Барановой.

- Жилец из семьдесят первой квартиры, - с достоинством ответил Сигизмунд. Баранова открыла дверь. На ее одутловатом лице застыла улыбка. - Я вас слушаю, Сигизмунд Карлович. - Добрый вечер, Анна Леопольдовна. - Добрый вечер. - Мне нужно поговорить с вами. Я могу войти? - Разумеется… Обстановка в комнате была простая (хотя как блюститель Анна Леопольдовна получала двойную

меру земли и могла позволить себе большее) - диван с красной бархатной обивкой, аналогичное кресло рядом, круглый стол, стеклянная посуда на нем, парочка стульев, зеркальный шкаф, комод, секретер, красный ковер с картой Внешнего мира, где Дом стоял в центре изрытой вдоль и поперек пустоши… Окно закрывали красные гардины, на их фоне тускло горел красным светом торшер. На стене справа висел портрет Коменданта (знакомое всем до судорог толстое лицо поразило вдруг Сигизмунда своим мнимым величием), на стене слева, как и в каждой квартире Дома, были расположены вход и выход Машины, клавиатура, игровой шлем, на полу стоял земляной сундук. Что касается самой Анны Леопольдовны, то это была немного полная женщина с желтым цветом лица, глазами навыкате и таким маленьким ртом, что его не замечали, пока она не начинала говорить. Ее красное платье с воланами из тюля и кружевами привело бы в восторг фанатика древней моды… Анна Леопольдовна посадила гостя в кресло, а сама опустилась на краешек дивана. - Это у меня гостевое кресло, - сказала она. – Хотите чаю? - Благодарю, - сказал Сигизмунд, - не хочу. - Может быть, кофе? - Нет. - Рюмку амброзии? - Анна Леопольдовна, - сказал Сигизмунд, – я пришел серьезно поговорить с вами… А впрочем, сказал он вдруг, - почему

бы и нет? Анна Леопольдовна открыла сундук, зачерпнула землю, дважды поклонилась входу Машины, открыла его, засыпала туда землю. Вход закрылся, над ним загорелся красный огонек. Анна Леопольдовна набрала на клавиатуре «А-М-Б-РО-З-И-Я» и «Ш-О-К-О-Л-А -Д», сигнал над входом потух, такой же загорелся над выходом. Анна Леопольдовна дважды поклонилась выходу, открыла его, вынула бутылку с зеленой густой жидкостью и плитку шоколада, открыла бутылку, наполнила рюмку. Сигизмунд выпил, закусил шоколадом, улыбнулся, дважды провел ладонью по животу. - Вы бы тоже выпили, Анна Леопольдовна. За компанию. - Пожалуй… Анна Леопольдовна опрокинула порцию в мышиную норку своего рта, осторожно вернулась на диван, закрыла глаза. Некоторое время она и Сигизмунд сидели неподвижно. Сигизмунд чувствовал тепло, спокойствие, и перед его внутренними глазами ползла снизу вверх розовая женская плоть. Анна Леопольдовна чувствовала холод в желудке, пустоту в голове и слышала вокруг себя приятные голоса, которые бормотали что-то про землю. - Ну, - сказал Сигизмунд, - вернемся к нашим баранам… Анна Леопольдовна засмеялась. Сигизмунд сделал мрачное лицо. - Дело серьезное, очень серьезное, Анна Леопольдовна. Мы все в боль-

шой опасности! Анна Леопольдовна замерла. - За что вы получаете двойную меру земли? Бестактный вопрос застал Анну Леопольдовну врасплох. Она побледнела и механически погладила живот. - Я не понимаю… - Вы блюститель этажа? - Да… - Напомните мне свои обязанности, пожалуйста. Анна Леопольдовна растерялась, но все же смогла себя побороть. - Пункт первый. Блюститель обязан блюсти Порядок на своем этаже. Пункт второй. Блюститель обязан наблюдать за жильцами своего этажа, дабы бдительно охранять Порядок и своевременно пресекать преступления жильцов против Порядка… - Достаточно, - сказал Сигизмунд. – Ну и как по вашему, Анна Леопольдовна, у нас на этаже все в Порядке? - Разумеется… - А вот я не уверен в этом. У меня есть все основания думать, что на нашем с вами этаже зрееет заговор, Анна Леопольдовна. Готовится бунт. Бунт! Против блюстителей, Порядка и Коменданта. Анна Леопольдовна вяло пошевелила пухлыми руками. - Я не шучу, - сказал Сигизмунд. - Этого не может быть… У вас есть доказательства? - Есть, - Сигизмунд поправил волосы. – Прошлой ночью, как вы знаете,

жильцы нашего этажа… этапа штурмовали Петроградон… Кстати, это вы поразили стрелой Бледного Генерала? Прекрасный выстрел… Ну так вот… Я, как блюститель, следил за Порядком на своем этапе, все было в Порядке, и вдруг я заметил странное, - Сигизмунд помолчал. - Мой сосед из семидесятой квартиры Гусев Дмитрий Исаевич, наш землемер, известный в мире Игры под именем Каменный Феликс, - Анна Леопольдовна вздрогнула, неожиданно куда-то исчез… Я обеспокоился, - Сигизмунд поднял палец, – но вскоре обнаружил его в Летнем дворце, где он находился среди незнакомых мне игроков… жильцов других этажей, - Анна Леопольдовна произвела несколько бессмысленных движений руками и даже ногами, но ничего не сказала. - Мне показалось это подозрительным, и я прислушался… М-да… Если говорить коротко, эти подлецы обсуждали детали плана по нарушению Порядка… Да, да, не перебивайте меня. В назначенный час они намерены сойти вниз по Лестнице и убить надзирателей… Да, вы не ослышались. После чего они хотят открыть Подвал, вооружить землекопов ножами и вместе с ними отправиться на штурм Дома! – Анна Леопольдовна захрипела. – Да, да, это уже будет настоящий штурм, Анна Леопольдовна, настоящий! И нас с вами в самом деле зарежут, зарежут грязные землекопы! И они уже ждут, ждут у себя внизу, когда эти мерзкие предатели, которых язык не

повернется назвать жильцами, на блюдечке принесут им ножи! И они установят Новый Порядок, где нам с вами не будет места! Машина никогда больше не будет кормить, поить, одевать и развлекать нас! Гусев - землемер, и он еженедельно спускается к землекопам и он, видимо, снюхался, снюхался с этими тварями! Понимаете теперь весь масштаб того, что готовится? Если вы мне до сих пор не верите, послушайте дальше… Вернувшись из Игры, я хотел идти к вам, но потом решил, что надо прежде убедиться в реальном существовании заговора. Быть может, там, в Игре, они шутили, развлекались… Кто их знает? Я дождался, когда Гусев отправится вниз за очередной партией земли и пробрался к нему в комнату… Знаю, знаю, - Сигизмунд замахал руками, как будто на него напал невидимый враг, - вы скажете, что это запрещено Порядком. Но у меня не было другого выхода! Я должен был убедиться… и я не ошибся! Да! В шкафу Гусев прячет по меньшей мере сотню ножей, – Анна Леопольдовна закачалась, похрипывая. – Столовый нож, как вы знаете, находится в списке доступных вещей… сделать сколько угодно ножей легко, была бы земля… Да как у него только рука поднялась делать ножи для такого дела на Волшебной Машине?! Сигизмунд откинулся в кресле и тяжело задышал. Анна Леопольдовна затихла, закрыла глаза, выдохнула и открыла глаза. - Если все, что вы говорите, правда, я даже не

знаю, что на это сказать. Но зато я знаю, что мне надо делать. Во первых, сообщить в Комендатуру. Во вторых, сообщить надзирателям, чтобы закрыли Лестницу и выключили Лифт. В третьих, немедленно арестовать Гусева… Сигизмунд цокнул языком. - Вот теперь я вижу, что вы действительно блюститель… Приятно послушать. И посмотреть, - в эту минуту у Анны Леопольдовны было красное и какое-то даже загадочное лицо. - Надеюсь, вы еще не забыли, где хранится ваше оружие? Анна Леопольдовна моргнула, подошла к секретеру, достала из него пистолет. - Не забыла. - Отлично, - сказал Сигизмунд, с опаской глядя на древнее оружие. – Я могу вам чем-нибудь помочь? Анна Леопольдовна посмотрела на него долгим взглядом. - Да, - сказала она. – Сидите неподвижно. - Зачем? - Чтобы я не промахнулась. Анна Леопольдовна нажала на курок. Раздался тихий выстрел. Сигизмунд упал. Анна Леопольдовна посмотрела на него еще одним долгим взглядом, уронила пистолет, вышла из комнаты, заперла дверь, прошла по коридору и позвонила в семидесятую квартиру. Дверь открыл худощавый мужчина с черными пронзительными глазами. Одет он был в светлый пиджак, черный галстук, светлые брюки и черные ботин-

ки. Анна Леопольдовна накинулась на него с кулаками. - Как ты мог, как ты мог? – закричала она. – Предатель! Гусев схватил ее за руки, прижал к себе и остановил истерику долгим поцелуем. - Что случилось, любимая? – спросил он спокойно, когда оторвался от ее крохотного рта. – Ты заболела? - Подлец, - прошептала Анна Леопольдовна. – Почему ты ничего не сказал? Ах, если бы я знала… если бы я знала, какие страшные замыслы… Гусев едва заметно вздрогнул. - Я не понимаю… Анна Леопольдовна упала на табуретку и разрыдалась. Когда слезы иссякли, она подняла глаза и обстоятельно рассказала про визит Хвостова. Гусев помрачнел, заходил по комнате. - Я подозревал… да, я подозревал, что этот длинноволосый что-то пронюхал, - он повернулся к Анне Леопольдовне. – Ты все правильно сделала. - Так это правда? – сказала она. – Как ты мог? А как же Порядок, Комендант… мы… что теперь будет? Ты знаешь, что я обязана арестовать тебя? Сослать в землекопы… пожизненно, - она снова разрыдалась. – Как ты мог? - Не переживай за меня. Я не один такой… Есть благородные жильцы и на других этажах… мы договорились, что сегодня… сегодня в полночь, когда надзиратели и смотрители уйдут в Игру… - Сегодня? – Анна

Леопольдовна покачнулась. - У нас все готово, сказал Гусев. Он открыл шкаф, достал коробку и показал любовнице ее содержимое. – Сегодня я раздам эти ножи землекопам… - Ты это делаешь изза брата? Которого сослали в землекопы, а потом он там погиб, да? - Нет, - сказал Гусев. – Не только из-за него. Разве тебе самой, любимая, не противно жить за счет этих несчастных? Разве тебе никогда не казался уродливым наш Порядок? Почему землекопы, такие же, как и мы, жильцы по природе, должны сидеть в темном Подвале, каждый день выходить в этот ужасный Внешний мир, рисковать своей единственной жизнью… и ради чего? Ради того, чтобы нам, которые рискуют только в Игре, было что есть, что пить и во что одеваться? Никто из нас ни разу не выходил за пределы Дома, Анна! - Да, но они же… преступники, нарушители Порядка… - Преступники! – с горечью воскликнул Гусев. – Ну сказал кто-то плохое слово про Коменданта, обругал сгоряча Порядок, дал по морде блюстителю, не проявил должного уважения к Машине… А его за это в грязь, в ужас… Никакой Игры, никакой амброзии, еда скверная… ты не представляешь себе, что это за жизнь! А я знаю! Я каждый день спускаюсь в Подвал, чтобы забрать землю, которую они таскают, как воры, из Внешнего мира… Нет, они должны жить, как мы… они такие же, как и мы, а наказывать за престу-

пления нужно не так… не так… И разве там только преступники? Гусев опустил голову. - Есть рожденные в Подвале, и таких большинство, которые почему-то обречены жить в темноте и страхе всю свою жизнь, обеспечивая нас землей, а взамен получая объедки… Десятки, сотни квартир по всему Дому пустуют, но нам и в голову не приходит заселить туда хотя бы часть землекопов… Мы их презираем, не считаем ровней себе и искренне оскорбились бы от такого соседства… к тому же, как говорят некоторые умники, больше землекопов – больше земли, больше земли – больше жратвы… и тряпок, мебели, комфорта! всего того, из чего состоит наша ленивая, трусливая, в высшей степени наглая, преступная жизнь! - Но если землекопов освободить… кто же тогда будет копать? – Все! - Все? - Кроме членов земельного комитета, который будет вымерять землю и распределять ее между жильцами. - Поровну? - В высшей степени справедливо. Анна Леопольдовна помолчала. - Но рано или поздно члены комитета станут вымерять себе большую часть, - сказала она. – Это же очевидно. - Очевидно? – Гусев нахмурился. - Ты думаешь, что мы, готовые рисковать жизнью ради освобождения землекопов, будем вымерять землю несправедливо? Ты так думаешь? Прав Ши-

галевич… - Шигалевич? - Наш лидер... с пятидесятого этажа… Он говорит, что среди жильцов есть такие… такие существа, которые никогда и ни при каких условиях не примут Новый Порядок… особая порода, каста… Блюстители! – выдохнул он с презрением. - У них… у вас это в крови… Вы… - Гусев странно посмотрел на Анну Леопольдовну, - вы слишком привыкли к власти и двойным мерам… вы… Вы все лишние… - глаза у Гусева странным образом остекленели. Двигаясь, как сомнамбула, он взял один из ножей в левую руку и подошел к Анне Леопольдовне. – Прости, - сказал он и воткнул нож прямо ей в сердце. Она широко открыла свои круглые глаза, хотела что-то сказать, но не

смогла. Гусев вытащил нож. Анна Леопольдовна упала. За толстым стеклом, громко хлопая крыльями в темноте, страшным криком кричали невидимые мутанты… Анна Леопольдовна открыла глаза. - Ну и жуть, - сказала она с улыбкой. – Причудится же… Так о чем вы хотели со мной поговорить? Сигизмунд завращал мутными глазами. - О моем соседе, хрипло сказал он, - из семидесятой квартиры… Анна Леопольдовна вздрогнула. - У меня есть все основания думать, - сказал Сигизмунд, - что Гусев употребляет слишком много амброзии. Вчера, например… Анна Леопольдовна фыркнула.

- Ну, - сказала она, это не преступление… Как вы меня напугали! - Вчера, например, он все утро кричал про какие-то ножи. Не дал мне спокойно позавтракать. А минувшей ночью, когда все игроки нашего этапа пошли на штурм, выстрелил себе в голову… - Гм… Ну вы же знаете, Гусев – странный жилец! Я поговорю с ним. А пока давайте выпьем еще по одной… - Анна Леопольдовна, - сказал Сигизмунд, – я пришел серьезно поговорить с вами… А впрочем, сказал он вдруг, - почему бы и нет? Анна Леопольдовна засмеялась. Автор: Кафковедов Семен

0 Душа Я лежу на диване, в руках, сигарета. Сигарета? Нафик я еще лежу?! Дым в комнате не люблю, это же дом. Мысленный пинок - пшел на балкон! Открыв балконную дверь - ледяной ветер обжег кожу, свел брови, криво улыбнулся. Щелчок зажигалкой, прикрыл ладонью дрожащее пламя, глубокая затяжка, выдох, выпуская дым из легких, смотрю вниз… Снег качается на еловых лапах, метель го-

нит колючий снег по дороге вдоль домов. Силуэт… сощурил глаза, присмотрелся - это ты! Стоишь внизу, под балконом, в шубке нараспашку, с запрокинутой головой. Ты ищешь, пытаешься нащупать взглядом чей-то взгляд, мой? Еще мгновенье и фантом исчез, глухо заныло сердце, сжал зубами фильтр дымящей сигареты. Ветер сорвал истлевший пепел. Я сглотнул, поднял взгляд выше, прошелся по качающимся макушкам елей, сделал глубокую за-

тяжку, тело резко пробил озноб, взгляд прикован к прогалине. В душе шевельнулась холодная тьма. Тянет туда, что там? Тянет, тянет... Выплюнул сигарету, быстро вышел в прихожую, наспех накинул куртку и, захлопнув дверь, побежал по лестнице вниз. Я бегу быстро, будто сейчас решается моя судьба, меня, тянет будто на аркане, непреодолимо. Уже на улице, минуя дорогу, остановился у кромки леса. Тропа... пар вырывается из легких.

Вьюга ледяными порывами треплет волосы, бьет холодом в лицо. Я ступаю на тропу, шаг, еще. Иду, прикованный непостижимой тягой, издалека вижу мрачный ствол. То, что отчаянно звало, взрывая тишину, предстало передо мной. Будто обугленный, лишенный коры, ствол старого мертвого дерева. Корявые толстые ветви, покрытые снегом, симметричными изломами раскинулись в стороны. Остановился... Свет и тьма в гармонии контраста завораживают меня… В радиусе 5 метров нет ничего живого – промерзшая земля, и деревья будто расступились, образуя круг. Стряхнув оцепенение, иду к нему. Медленно приближаюсь. Мертвая энергия сплошным потоком льется сквозь мое застывшее сознание. Пропускаю удары. Невольно мной овладевает первобытный ужас. Необъяснимый страх объял все мое существо, но я упрямо делаю еще один шаг, и еще один. Вытягиваю вперед руку, касаюсь темного ствола. Мертвое… Пустое, безжизненное тело. Закрываю глаза. Я слышу его стон… Страх одиночества? Боязнь довериться... «Так ты защищаешься…» И словно шелест преисподней – «Не подходи, я тьма». Опираясь на холодную гладкую поверхность,

прижал плотнее раскрытую ладонь. Вижу только страх... я слышу этот страх… - Не бойся, я не причиню тебе вреда – что я несу, я разговариваю с деревом…- Послушай, а хочешь, я расскажу о себе? – внезапно, я почувствовал, слабый толчок в ладонь, тепловой импульс, есть контакт! - «Ну, океюшки!. Меня зовут Кит, Никита, зачем представился? А как же? Мы же теперь часто будем видеться. Ты же хочешь узнать меня поближе?» Вновь, я почувствовал, слабый толчок в ладонь. «Я скульптор по дереву, Дедушка по материнской линии в своё время плотничал: вырезал наличники для окон, домашнюю утварь. Наверное, от него и передались мне художественный дар. У меня есть работы, которые с выставкой, объездили много стран… Вот так, в одной далекой стране, на выставке своих работ, я встретил Наоку. Девушку, с прекрасным именем, с большими чудными глазами, тихим голосом и такой потрясающей улыбкой. Она как солнышко, в пасмурный день, вошла в мою жизнь. В общем, я влюбился. Ну, теперь твоя очередь рассказывать!» - я улыбнулся почти синими губами, не заметив как время достаточно позднее и я, уже стою на ветру, превратившись в сосули-

ну. «Я приду, завтра или послезавтра, не скучай и ничего не бойся. Ты знаешь… ты замечательный собеседник, ты умеешь слушать…» Вот так, я познакомился с черным деревом, одиноким, но таким ранимым. Скажете это мой бред. Ну, в последнее время я живу как в бреду… Я приходил к своему другу, не мог не приходить… Мне было необходимо приходить и выговариваться. Иногда я с большого расстояния уже чувствовал всплеск счастливой энергии, дерево ждало меня Я улыбался, рассказывал, как прошел мой день, что хорошего и не очень было со мной... и обязательно рассказывал про Наоку, что мы любим, но так далеко друг от друга, нас разделяет океан, но что значит расстояние, между любящими сердцами? Я рассказывал все, не таясь, делился своими радостными и сладкими чувствами, смеялся и гладил ствол черного дерева и слышал, как в ладошку мягко проходит, будто волна, горячий толчок . Я понимал молчание дерево и представлял, что есть душа же у него, просто по каким-то причинам, душа не помнит ничего и столько веков, была одна, пока я не пришел. Бредово как-то, но уверенность что так и есть, было непоколебимо. А потом, я стал реже улыбаться, стал, боль-

ше молчать и просто прижавшись к стволу, стоял, закрыв глаза. Мне было плохо, я рассказывал, что со мной, что с Наока стали натянуты отношения, что чаще стал срываться и ревностью захлебывался в переписке с ней… Дело в том, что моя Наока, вскоре должна была выйти замуж за того, кого ей выбрал отец, и он не хотел слышать ни о каком парне из чуждой страны, где есть зима. Наока ждала от меня ответа, ждала решительных действий, а я... я просто струсил. И ненавидел себя за это. Наши разговоры по телефону стали совсем редкими, переписка замерла. Я боялся принять решение. «Ну, куда я ее привезу?» Спрашивал я дерево, ведь у меня ничего нет, мои работы хвалят, но денег при этом не хватает даже на элементарные хозяйственные нужды. От тоски по Наока, я орал и бил по стволу кулаком, виня себя за трусость, за малодушие. Так я ходил и выплескивал свою горечь и обиду и злость… в ответ я чувствовал, дерево страдает вместе со мной… Прошло несколько месяцев, я получил письмо. В нем только одно предложение – «Прощай, завтра свадьба» Не помню, как вышел из дому, как шел, не разбирая дороги, шел к другу, шел прижаться к стволу и истошно кричать, разбивая кулаки в кровь… Уже на подходе к

поляне я услышал шум электропилы. Прибавив шаг, с тревогой шел в том направлении… Ступор, ужас… Человек, в форме лесничего, распиливал уже срубленное дерево, на небольшие чурбаны. - Стой сволочь, стой! Что ты делаешь, не смей! - Ля? А ты кто такой? Не лезь под пилу придурок, не видишь, лесник я, имею право. Давно собирался спилить, разве не видишь? Оно мертвое. Я уже и саженец приготовил, вот сейчас разделаюсь и посажу на его место осинку. Я не слушал его, слезы текли по щекам, смотрел на раскуроченные корни, распиленный ствол. Подхватил чурбан и, прижав к груди, упал на колени, закричав… я, плакал... да я мужик, плакал над куском дерева, потому что потерял друга, который умел слушать… Внезапно, в ладонь, будто током прошел толчок! Я замер… - «ты живой!» Прижав к груди чурбан, я побежал домой. Лесник смотрел мне вслед и качал головой – «Нажрутся придурки…» Дома, спешно раздевшись, не отдавая себе отчета, поставил чурбан на рабочий стол, схватил инструменты. … Сколько времени я работал, не замечая, что уже ночь наступила и прошла, и забрезжил рассвет. Закончив, я посмотрел на

фигурку что вырезал. Это был орел, внимательно оглядев его, прошептал – «так вот ты какой... мой молчаливый друг…» Прижав к себе фигурку, застонал: - что же я наделал, что же я наделал… Наока сегодня выходит замуж, она попрощалась, так и не дождавшись от меня ничего… Как бы я хотел, сейчас вернуть все назад или вот... как у тебя, взмахнуть крыльями, полететь к ней, и уже не страшно, что нет денег и что будет завтра, страшно то, что я теряю ее... навсегда. Слезы градом текли по щекам и капали на фигурку… Орел, молча, смотрел на меня... но, мне показалось или на самом деле, глаза сверкнули живым блеском, а потом я, наверное, сошел с ума! Орел стал расти и оживать. Появилось мягкое оперение, я почувствовал жар от тела… Живой орел стоял, посреди моей мастерской… опустив голову, он, молча, ждал… Я понял все, схватил сумку со своими инструментами, залез на орла. Мы вылетели в распахнувшееся окно… Побережье, океан, рассвет. Двое влюбленных, обнявшись, смотрят на золотистый диск солнца… - Тут будет пирс, а за нами, в метрах тридцати, будет наш дом. Мы бу-

дем встречать рассветы и провожать закаты, мы будем счастливы, теперь я это точно знаю, потому что я хочу этого... потому что мы – истошно живые… А гербом нашего будущего рода, будет орел, наш защитник, ну я так чувствую – парень счастливо засмеялся, прижав плотнее к себе девушку. Позади них, на песке, стояла фигурка деревянного орла, и пара не заметила, как золотым светом, блеснули глаза птицы… *** Армия отступала, оставляя позади себя, выжженные участки, черной пустоши. Раненных не бросали, их просто добивали, жестоко, сжигая тела. Но не было криков о помощи, мольбы о пощаде, воины, принимали смерть спокойно, тихо улыбаясь, своим братьям по оружию… Потому что это было спасением. Никто не желал оказаться в руках врагов, даже мертвым. Ибо армия была из сильной элиты магов и колдунов … Они понимали, попади тело в руки врагов, их обязательно воскресят, чтобы допросить и потом убить. Нка стоял на опушке леса, позади него, в коленопреклоненной позе стояли монахи. - Господин, пора, вы рискуете… - Я знаю – перебил монаха Нка – Я знаю, когда наступит пора - откинув капюшон, он оглянулся, глаза мага были черные, без белков, как будто

на монахов, смотрела, сама бездна… - Я проведу сам ритуал, ваша задача, следить, чтобы сосуд был в сохранности, чтобы это дерево не погибло и прожило много веков, дождавшись моего воскрешения. *** Видение было тяжелым, как погружение в глубину. И выходить из транса, было тоже тяжко. - Я вспоминаю …в сосуде моя душа… Огромный, темный зал, по стенам факелы, на полу расписаны пентаграммы. Нка открыл глаза. Он по-прежнему, сидел в позе лотоса, продолжая медитировать… Большие, тяжелые двери распахнулись, в зал вошел монах. Нка, не поднимая головы, отрывисто спросил: - Где? - В будущем. Враги, боясь вашего воскрешения, перебросили поляну, на много тысяч веков вперед, мир изменился, люди не боятся магов и верят только в страх каких-то загадочных приставов… - Что с деревом? перебил монаха, Нка. - Его срубили, но мы нашли сосуд. Он заключен в статуэтке деревянного орла. - Пора. Время пришло. *** От склона холма, начинается большое озеро, с чистой, прозрачной водой. С берега, тянется длинный белый пирс. У края пирса, пришвартована

небольшая ладья, с большим белым парусом, на котором золотом вышит Орел. В лодке сидит человек. Волосы черные, длинные, отливают вороным отливом. Ладья отплывает от берега. Человек поворачивает голову в сторону пирса, на котором стоят в ряд монахи, в черных одеждах, в низком поклоне, сложив ладони в молитве. А над их головами, занесен большой меч, который внезапно, с размаху, поочередно срубает головы монахов. Головы сыпались в воду как горох. Обезглавленные тела, падают в воду, образовывая ряд, руки раскинуты по воде, тела медленно поплыли за ладьей, как бы выстраивая клин. С берега, тела монахов, были похожи на стаю белых журавлей, которые, птичьим клином, летят в свой последний полет. Человек смотрел на происходящее, молча, воспринимая все как неизбежность. Плату за что-то большое, фантастическое, грандиозное, глобальное. У него не было никаких эмоций от происходящего. От взгляда веяло холодом, а черные, неподвижные глаза, смотрели на пустой пирс. Только местами, четко чернели на листьях пятна крови. Ладья медленно несла своего пассажира.

Автор: Канарис

1 Были «годы застоя», может потому в личной жизни у Инки и Вальки все как-то застоялось Они сидели на лавочке в сквере у памятника Юрию Долгорукому и курили. Были на спектакле, после театра неохота сразу по домам расходиться, то есть Инке – в общежитие, а Вальке – в свою комнату в коммуналке, «служебную жилплощадь». Потому сидели в полумраке под кустами сирени и болтали о том о сем. Подошли два парня. Толком их было не разглядеть, один посубтильней, другой поплечистей, но показались вполне симпатичными. Валька потом не могла вспомнить, как разговорто завязался. Конечно, очень неохота было, чтоб все как всегда, а хотелось, чтобы случилось новоеинтересное, но разве это объясняло, почему ребята такое доверие вызвали, что они вдруг согласились с ними куда-то ехать? Однако, поехали Короче, приехали они вчетвером в квартиру одного из парней, в районе ВДНХ где-то. При свете стало видно, что ребята молодые совсем, а в разговоре выяснилось , что и вовсе школьники! Инке с Валькой было года по 22-23, они почувствовали себя взрослыми женщинами, которым море по колено. Дальше было не осо-

бо затейливо: на столе бутылка с вином, вроде портвейн, на закуску – что-то сладкое, зефир в шоколаде, кажется. Какая-то музыка. . Сначала общались вчетвером, потом разделились на пары. Инка с плечистым где-то уединились, а Вальке достался невысокий. Он ей и нравился. И лицо симпатичное, типа «одухотворенное», и сложение именно такое, которое её вдохновляло: Когда стали танцевать, она с удовольствием держала руки у него на плечах, чувствуя пальцами через тонкий джемпер изящные, волнующе-красиво изогнутые ключичные кости. Ну? собственно, ничего и не было. Они танцевали, то есть под музыку топтались в обнимку, целовались, пили портвейн, заедали зефиром, курили, и так – до самого рассвета. Парень то ли по молодости, то ли по природной деликатности больше ни на что не претендовал, а Вальке было вполне достаточно для первого дня знакомства, её желания не созревали так быстро. Что там было у Инки с другим, она не знала; ей уже пора было уходить, чтобы не опоздать на работу. Парень (как его звали? Игорь, что ли?) проводил ее до автобусной остановки. На остановке стояла какая-то бабка в платке, и больше никого. Показался

автобус. Игорь поцеловал Вальку на прощание, в губы, довольно нежно. Боковым зрением она заметила с удивлением, что бабка в платке смотрит на нее осуждающе, сурово сдвинув брови. К своему недоумению Валька почувствовала страшную неловкость и рассердилась на себя за это. Пусть бабка и принадлежит к поколению, выросшему в лишениях и аскетизме, поколению, можно сказать, принесшему себя, или принесенному, в жертву, чтобы последующим поколениям, то есть Вальке, жилось лучше. Ну и что из этого? Что такого уж плохого она сделала? Поцеловалась на автобусной остановке ранним утром! Подумаешь, преступление против морали и нравственности! Однако неловкость не исчезала, пробудились внушенные в детствеюности и вроде бы давно забытые запреты. И маленькая девочка внутри нее начала жалко оправдываться: «У нас же ничего не было! Мы только целовались! Ну что в этом такого!» Валька и бабка вошли в автобус в разные двери. Касса - металлический ящик с отверстием для монет в прозрачной плексигласовой крыше- стояла на задней площадке Надо было заплатить за проезд : опустить в кассу пятак., и отмотать один билет (вот

какие тогда были порядки!). Валька, чтоб сэкономить, бросила в кассу три копейки. Больше никакой мелочи в кассе не лежало. Трехкопеечная монета была слишком легкая и потому не провалилась в недра ящика и осталась одинокая

лежать на виду как доказательство Валькиной нечестности. Злая бабка вдруг выросла перед ней и уставилась на трехкопеечную монету. Потом перевела грозно раскрытые глаза на Вальку. И сказала твердым

голосом: «СТЫДНО!» Ох! Давно Валька так не краснела! Быстро нашла в кошельке две копейки и бросила в кассу

чали пить; Николай рассказывал про свои неурядицы, ругался на гребаное начальство, на мизерную зарплату, и на всю обманувшую и предавшую его жизнь Вальке был хорошо знаком такой тип людей. Когда-то давно ей довелось поработать в цирке и пообщаться с униформистами, которые подготавливали арену для выступлений. Тот же самый контингент: маргиналы, обозленные на всех и вся. «Этому жулью насрать на нас: живы, сдохли; только гребут под себя. Совести нет ни…!», - Николай распалялся все больше и больше. Вальку злобный мужик раздражал; она ведь не за тем пришла, чтобы вникать в чужие проблемы. А Серега вдруг начал хвалиться, как у него все замечательно, что на новой работе пошел в гору. Валька-то знала, что дела его могли казаться успешными разве что на фоне здешней безнадеги, и Серегино светлое будущее – вилами по воде. На дорогую водку стало хватать? Молчал бы. Зачем Николая больше злить?

Пока они тут сидят , пол спектакля пройдет. Не выдержала, cпросила, а нельзя ли уже пойти смотреть балет? *** Её отвели за кулисы и показали , на каком месте ей надо стоять. Валька оказалась под огромной бутафорской пальмой , пыльной и облезлой. Николай объяснил, что эта пальма – декорация для спектакля «АйБолит»; и они с Серегой ушли допивать водку На сцене шел балет «Жизель». Ей в прогал между кулисами было хорошо видно тех артистов, которые находились ближе к краю сцены. Представление её, кажется, разочаровывало. Декорации вблизи были совсем некрасивые: просто крашенная ткань. На сцене танцевали нарядные «селяне», и Валька видела, когда кто-то из балерин путал па* и даже спотыкался, а топот их ног о деревянную сцену был слышен, несмотря на музыку. Появилась сама Жизель. Балерина, исполнявшая эту роль, была чудовищно худа, да что там ху-

Автор: Гаянэ Добровольская

( На одном коротеньком отрезке Валькиной жизни был у неё спутник Серега, парень не злой и не лишенный обаяния, жаль алкаш. Однажды он сказал: «Я работал в театре имени БуйновичаКрестовоздвиженского рабочим сцены. У меня там друг остался. Хочешь, проведу за кулисы?» Хочет ли? Он еще спрашивает. Конечно, хочет. Попасть за кулисы театра Валька с самого детства мечтала. Заглянуть в оркестровую яму! Просто увидеть, что они там делают, за кулисами? Мимо нарядной возбужденной публики, – они вошли в известный театр через служебный вход, и вот сидят в служебном помещении в компании Серегиного знакомого, рабочего сцены, высокого худого мужика по имени Николай. Самое начало спектакля было пропущено изза того, что, видите ли, по мнению Сереги, приличия требовали с Николаем пообщаться. Серега принес с собой бутылку водки, они на-

да! Скелет настоящий! Когда по ходу действия её героиня начала «страдать», на лице у костлявой балерины появились чувства настолько наигранные, что смотреть было тошно. Жизель простирала руки с острыми локтями, страдальчески морщила лоб, округляла глаза, кривила открытый рот… - как маска из греческой трагедии! Странное освещение было за кулисами. С противоположного конца сцены прямо в глаза Вальке бил свет софитов, но при этом вокруг полумрак. В метре от нее прошла балерина, - как будто проплыло привидение, белая пачка усиливала сходство. Самой себе Валька казалась тут предметом чужеродным и бесполезным. Ожидавший своего выхода солист, неслышно приблизившись, глянул с недоумением и отдалился так же неслышно Но необычная атмосфера на неё все-таки действовала. Она наконец ощутила себя частью царящего за кулисами полусветаполумрака, забыла обо всем, стояла, смотрела и слушала, одновременно фиксируя в сознании музыку, действие на сцене, движения балерин, готовящихся к выходу , скользящие мимо полупрозрачные фигуры уже станцевавших свои партии солистов. В антракте Серега с Николаем подошли её проведать. Николай сказал: «В общем, ребята, знайте, бутылка водки с вас, и на любой спектакль проведу». Снова ушли. Валька призадумалась: «А стоит ли ов-

чинка выделки? На много ли цена билета выше цены бутылки водки?» Сереге-то интересно похвалиться перед старым знакомым, а ей зачем? Осенила догадка: он и её сюда привел, чтобы перед Николаем покрасоваться. Небось, уже спросил: «Ну как тебе моя девушка?» Он это у всех спрашивает. К началу следующего акта появилось много балеринок в костюмах сильфид, с капроновыми крылышками, прикрепленными к белым пачкам сзади повыше пояса. Они выстроились рядками вдоль кулис. Действие началось, «сильфиды» замерли, ожидая своей очереди. То, что произошло дальше, показалось Вальке просто ужасным: за кулисы явился уже совершенно пьяный Николай. Он шатался и, споткнувшись, сильно толкнул танцовщицу, которая стояла последней в ряду «сильфид», приготовившихся выбежать на сцену. Девушка, доходившая Николаю до пояса, повернула голову и недовольно что-то сказала, типа «Поосторожней можно?» Тот обернулся и громко, пространно матюгнулся. Стыдно стало Вальке, ведь это они Николая напоили. Стыдно за грубого мужика и жалко балеринку, которой и пожаловаться на такое хамство некому, наверное. Кому пожалуешься? Режиссеру какомунибудь? У которого других проблем полно? Станет он в такие пустяки вникать. «Сильфида» уже отвернулась от грубияна. Ост-

рые края миниатюрных лопаток выступали на гордо выпрямленной спинке. Капроновые крылышки замерли И настроение было испорчено, и за кулисами стоять надоело. Когда Серега, наконец, явился, Валька сказала, что последний акт с балкона досмотрит. *** Балкон здесь был: никаких отдельных лож, ряды кресел амфитеатром. Зрителей кроме неё почти не было. Валька смотрела на сцену и с удивлением обнаружила: декорации, которые из-за кулис казались грубо покрашенными тряпками – отсюда виделись прелестным, романтическим пейзажем. Жизель, главная героиня, - никакая не костлявая, а божественно изящная, каждое её движение было необыкновенно выразительно и, как Пушкин сказал, «исполнено души». Чувства, которые, несмотря на расстояние, с балкона легко читались на её лице, казались непритворно–глубокими и трогали чрезвычайно. Вот как, значит! Не надо смотреть балет из-за кулис! Не рассчитан он на глядящих оттуда. Лучше сидеть на галерке. Да хоть на люстре, и то лучше! На балкон приполз Серега, тоже уже достаточно пьяный. Душа его просила романтики! Примостился рядом с Валькой, полез с какими-то нежностями. Валька отстранилась, не отрывая глаз от сцены. Серега продолжал что-то бормотать. Не веря ушам, расслышала: «А я… ещё никогда… в театре не трахал-

ся… Может, попробуем?» С ума сошел? Обломайся, идиот!.. Это ж театр, а не кабак, - подумала Валька, а вслух сказала: «Да ну тебя». *** Когда ехали домой, Валька все думала: «Какой театр - настоящий? Чудесный – с балкона? Или ужасный – за кулисами? Может, все в мире так: издалека красота, мечта, и всё такое; вблизи – облезлые тряпки. Нет, ну не может быть! Не согласна она! Должно существовать в жизни что-то по-настоящему прекрасное. Неподдельное. Только как его узнать?" Вдруг Вальку поразила мысль: а сама-то ? На нее тоже можно посмотреть по разному. Какой ерундой занимается сейчас только ради заработка? Где её мечты? Конечно, жить на чтото надо… Но из болота повседневности следует выби-

раться! Серега по пьянке нес какую-то околесицу и жутко её раздражал. Связалась вот с кем попало… Но надо же продержаться до того времени , когда встретится Настоящий. Не завянуть, не засохнуть. Такой, ради которого захочется свернуть горы, пострадать, даже умереть… Принц… Она покосилась на спутника. Да, уж точно, не Принц… А есть они? Это больнее всего: когда тот , кто казался самым лучшим на свете , самым умным, прекрасным и благородным, при знакомстве близком оказывается безответственным и бесхарактерным ничтожеством, а в придачу мелочным и злобным обывателем. Вопрос: бывает ли иначе? Этот вот хоть не притворяется, сразу видно,

что не принц, а лягушка. Заслуживает ли она другого? А то размечталась тут… Надо браться за ум… Все лишнее из жизни – вон! …. Будет жить правильно… А там – как бог даст. Что же касается театра… Больше никаких походов «закулисы»! И никаких бутылок! Теперь только как положено: касса, билеты, предвкушение праздника, нарядная одежда, радостно бьющееся сердце… Чтобы было: вдруг потемневший зрительный зал, замирающая какофония оркестровой ямы, дрогнувший и взлетающий занавес. И –хотя бы на сцене – небывалая любовь, невиданная красота… Автор: Гаянэ Добровольская

+ То ли фишки наконец-то правильно легли, то ли звезды расположились как надо, но к концу августа дела у Вальки пошли замечательно Все неурядицы позади. Теперь даже весело вспоминать, как разошлась с мужем; и как расплевалась с жуликомкомпаньоном; как пыталась спасти и спасла-таки часть имущества своей «фирмы» , малюсенькой кустарной мастерской, изготавливающей керамику. Спасла печку и глину, и

большую часть гипсовых форм, все, без чего трудно было бы начинать на новом месте. И помещение под мастерскую нашла, старые друзья помогли. Было нелегко. Тоска временами находила черная. Однажды подошла к автобусной остановке, там мужик стоял, нетрезвый малость. Он внимательно поглядел на Вальку и вдруг сказал громко: - Женщина! Ну нельзя же так! Я вот тоже несчастный, и что?

Валька расстроилась: неужели на лице все написано? Твердо решила взять себя в руки. Выпрямилась. Голову гордо подняла, нахмуренные брови расправила С утроенной силой взялась за работу Весну и лето пахала в поте лица, все доходы уходили на оборудование мастерской. К концу лета могла уже себе позволить тратить что-то и на себя. Как ни удивительно, в экономике российской какойто чудесный момент насту-

пил ненадолго: товар , сданный в продажу, вмиг разлетался, и денег стало на все хватать. А что касается жизни личной… После всех пережитых страстей Валька вдруг научилась смотреть на вещи просто, без лишнего пафоса . Пара легких увлечений (быстро вспыхнула, быстро охладела) помогли ей восстановить самооценку. Перестала себя чувствовать нелюбимой и никчемной . Энергией подзарядилась, а на душе ни царапины . Не она страдала, по ней страдали И все, больше пока никто не нужен. Спорт и здоровый образ жизни вернули Вальке цветущий вид. Не королева красоты, но как говорится, все при ней! На три размера похудела, теперь может позволить себе любые миниюбки. Ноги хоть не от ушей, но ровненькие и симпатичные, а на высоких каблуках – вообще неотразимые. С ней теперь постоянно пытаются знакомиться мужики: в транспорте, в магазинах, просто на улице. В метро один чудик как уставился на ее ноги, так до самой конечной станции глаз не сводил, потом подошел, краснея и запинаясь предложил страстную любовь. Валька только посмеялась. Как после этого мужчин не презирать: посмотрел на ноги и просит телефон. Знакомства такие ей без надобности, но жизненный тонус это все-таки повышает. Хорошо, когда ни-

кто не нужен. С окружающим миром – полная гармония. Мир сам по себе, она – сама по себе. Никаких привязанностей, никаких любовей. Душа полна и пуста одновременно. Полна, потому ни в ком не нуждается . Пуста, и без страха готова к приятию нового Такое равновесие бывает редко и долго не длится, как не длится долго тихая ясная погода *** Раз в конце недели ей позвонила знакомая, Ирка, и пригласила на день рожденья Товар в продажу сдан, завтра выходной. Отчего не пойти? Над прикидом долго не размышляла. Туфли на высоченных каблуках, джинсовая миниюбка, оранжевый блузон в сеточку. Everybody Loves My Baby, But My Baby Don't Love Nobody but Me Love Nobody but Me…, - пропела Валька, погримасничала перед зеркалом и отправилась в гости к Ирке. Приехала по названному адресу. Хрущевка совсем на окраине, какой-то лес невдалеке. Квартира была не Иркина, Валька так и не узнала , чья она, и почему Ирка там день рожденья справляла. Поздравила именинницу, прошла в комнату. Никого знакомых. Глянула на стол: винцо, салатики. Все уселись, кто-то

сказал поздравительный тост, праздничная трапеза началась. Валька знала, что Ирка дружит с какими-то буддистами. Обозрела сидящих за столом. Это они, видать, и были. Что-то не интересные! Не пьют, почти не едят. Валька переводила взгляд с одного на другого: все понурые, смотрят кудато в сторону. Дошла до паренька, сидящего напротив, его, вроде, Саша звали. Взгляда не отвел, наоборот, раскрыл шире круглые темно –серые глаза. Наконец-то лицо приятное, без задних мыслей… Про такие говорят: открытое лицо. Ростом не велик. Стала на него смотреть. Парень тут же подсел к Вальке, завел занятный разговор. Тоже оказался буддист. Начал рассказывать про какого-то гуру по имени Ошо. Рассказал много, но она запомнила только, что этот Ошо заставляет своих адептов заниматься групповым сексом в темной комнате. - С незнакомыми людьми? – спросила Валька – Зачем? - Чтобы почувствовать свободу. Чтобы исчезли границы. Валька представила, как незнакомые люди пытаются в темноте друг друга ощупать и угадать, кто это; и ей стало смешно. Про себя отметила, что за разговором Саша не забывает ей в рюмку вино подливать. А тот тем временем продолжал свои «буддистские» разговоры.: «Все, что у нас есть – не

наше. У нас ничего нет». Это у нее-то - ничего нет? Возразила: «У меня есть печка!» - Это не твое. - Как это не моё? - Так. Не твое. - У меня есть ещё гипсомодельный станок! - Это тоже не твое. - У меня есть гончарный круг! Куча гипсовых форм! Глина! - Это не твое - Моё! Я все сделала сама или купила на свои деньги! Это – моя собственность! - У нас нет собственности, нам все дают на время! Валька спорила, но при этом думала, что красное вино и буддистские разговоры по отдельности – не так здорово. А вместе – то, что надо Она и так чувствовала себя неотразимой. А подвыпив, и вовсе раздухарилась. Встала и сказала тост. То ли за здравие присутствующих, то ли за мир во всем мире. Ввернула между прочим, какая она вся из себя крутая бизнесвумен. Сказала и села, довольная собой. Вышли покурить на балкон. Паренек продолжал что-то там говорить. Вальке разговоры уже надоели. Портвейн по жилам пробежал, кровь как разогрелась! Раскрыла глаза пошире и воззрилась на него со всей силой. Он скомкал фразу и проговорил обрадованно: «Ой, ну у тебя в глазах – один секс!» Вот понятливый, молодец! Хорошо, когда руки

и губы сами знают, что им делать Валькины комплексы и всякие табу остались где-то в доразводном времени. Теперь Эрос – её стихия. Губы приблизились к его губам, а пальцы скользнули к ширинке на брюках На балкон выглянула Ирка, на долю секунды округлила глаза: «Ой! Извините!» В шутку изобразила, что стучится: «Туктук! У нас там – торт! Идите чай пить!» Вернулись в комнату . Веселье продолжалось, хотя буддисты так ничего и не съели и были такие же квелые. Общались все со всеми и никто ни с кем. Валька с Сашей ещё выпили. И потом ещё *** Вот не помнила она, почему они вдруг в лес пошли. Вроде Саша предложил, а она согласилась. Уже стемнело. Прямоугольники хрущевок тонули в кущах шумящих деревьев. Желтые окна мигали сквозь черные ветки По дороге спросила, чем он занимается Оказалось, работает в какой-то фирме, изготавливающей полиэтиленовые пакеты. Эти самые пакеты и делает. - Разве это работа для мужчины? – удивилась Валька. Саша замялся Хрущевки кончились, начался лес. В лесу было темно. . Но темнота была не черная, а темно серая. Они по-

блуждали и где-то на опушке опустились на землю… …Нет, никому она не посоветует миловаться в лесу августовской ночью! Холодно, колко и муравьи кусаются. Даже с любимым человеком это, наверно, было бы не особо приятно. А уж с кем попало подавно. От холода Валька протрезвела, и сразу стало неинтересно. Пошли назад. Валька зубами стучала. Саша отдал ей свой джемпер, но она не могла согреться до самого дома. Когда вернулись, свет не горел, было тихо. Обнаружили, что все, на чем можно спать, - : и диван, и кресла, – кем-то занято. Им осталось только усесться на пол в пустой кухне (почему-то там не было даже стульев) и дремать до утра, сидя на линолеуме. К своему удивлению, Валька заснула, а когда проснулась, они с Сашей были в квартире одни. Смогли сначала спокойно выспаться на диване. А потом… …Такого у нее вроде еще не было: без любви, с малознакомым человеком, просто по пьянке. ….Она сама себе удивилась.. Оказалось, что секс без любви может быть вполне приятен. Нежные поцелуи, ласковые прикосновения и само соитие не были продолжением никаких её чувств, но удовольствие доставляли. В отсутствии любви даже было некое преимущество. Когда любишь, близость не-

много мучительна, так как всегда остается ощущение, что чего-то не смогла выразить, что чувства так и не нашли полного воплощения ни в каких самых нежных движениях рук, губ, тела… И в середине груди всегда как будто чего-то тянет А сейчас… Спокойно… Беспечально… Как массаж или теплая ванна Потом они болтали. Выяснилось…. Вопервых, парня, оказывается, звали Костя. А не Саша. Но раз она не поняла это раньше, значит, ни разу до сих пор не обратилась к нему по имени? Во как… Во-вторых, из разговоров стало ясно, что она у него, ну не то, чтобы первая женщина, а, может быть, вторая… И лет ему – двадцать с небольшим. А ейто - тридцать семь! «Малолетку совратила!» мысленно поздравила себя Валька. Было часа четыре, когда они собрались уходить: она – домой, Костя – куда-то там ещё. Вошли в метро. Костя заявил: «Все смотрят на твои ноги. И поэтому они такие красивые!» «Однако, логика», она ухмыльнулась, довольная комплиментом. В вагоне Костя достал книжку. Валька через его плечо тоже стала читать про какого-то Дона Хуана, который куда-то шёл и что-то собирал, но вдруг заснула сладко на Костином плече; сквозь сон чувствовала : ему это приятно. ***

На следующий день она про Костика думать забыла, погрузилась в хлопоты, и очень удивилась, когда через неделю он позвонил и предложил встретиться в этот же вечер. Но ей надо было обжечь в печи товар, изготовленный за неделю, чтобы утром в субботу можно было сдать его в продажу. Тогда за выходные дни товар был бы распродан, и в воскресенье вечером она уже получила бы за него деньги. Поэтому встречаться с Костиком в этот день ей было не с руки. «Ты бы заранее позвонил, - сказала Валька, - теперь я не могу, мне еще печку ставить!» - Но сегодня у меня есть квартира и деньги! – в отчаянии сказал Костик - Нет, не могу. Я могу только если заранее. Мне свои дела планировать надо. Когда положила трубку, подумала: «Квартира, деньги… А мне – все равно, он мне безразличен. Если бы я его любила, бросила бы сейчас все дела. Вот не нужен – звонит. А кто был нужен, по ком страдала – не звонил никогда. Почему так?» Больше он не позвонил. *** Время шло. Она продолжала усердно трудиться, и ещё какое-то время все было благополучно. Потом что-то снова случилось с экономикой. Спрос на её товар падал, и не только на него. Все вокруг жаловались , что никто ничего не покупает. Одиночество вдруг снова стало её напрягать.

Делала попытки устроить личную жизнь, но пошли обломы, один за другим. «Должно быть, боженька за блуд наказал», - решила Валька. Ну, потом, правда, много всего в её жизни было: и любви, и приключений, а больше всего каторжного труда Она вспомнила Костю еще один раз, лет через пять. Явился принципиальный пожарник, который не взял мелкую взятку, а стал требовать, чтобы привела мастерскую в соответствие со всеми пожарными нормами. Она не смогла. Хозяева помещения уже давно хотели сдать его за бОльшие деньги другим арендаторам, и теперь у них появился удобный повод Вальку выгнать Снова пришлось спасать имущество: печку, станки, глину… Знакомый художник разрешил ей временно хранить добро в его мастерской в огромном подвале. Она перевезла в этот подвал свою драгоценную собственность. Там вдруг прорвало трубу, налилось воды по колено. Сколько же у нее оказалось загублено добра, когда вода сошла! То, что не было испорчено водой, частично удалось распродать за бесценок, остальное так и пропало. Вот тебе и собственность… Тут она и вспомнила Костины слова: «У нас нет ничего, нам все дают на время» Автор: Гаянэ Добровольская

Они дружили с детства. Людка и Наташка. Две закадычные подружки считали себя сестрами. Рядом жили, учились в одном классе. И, будучи старшеклассницами, поклялись в вечной дружбе. Не клянитесь. Это очень скверное дело – давать клятвы. Особенно о вечной любви или вечной дружбе. Время так все закрутит, и обязательно начнет проверять ваши клятвы на прочность. Самому себе дай клятву – и тут же споткнешься. А что, уж, говорить о клятвах, данных в порывах счастливых отношений… Людка и Наташка закончили школу, потом техникум, потом вышли замуж. И все еще дружили. Потом родили дочерей. У Наташки родилась дочурка Людочка, а у Людки – дочечка Наталочка. Потом Наташка и Людка развелись с мужьями. Сами растили своих дочерей. И все еще дружили. Их дочери росли вместе и тоже стали дружить с пеленок. С Людкой и Наташкой я была давно знакома, хоть дружбу с ними и не водила. Они приходили ко мне, как к

$ портнихе. Были модницами и любили яркие наряды. Когда подросли Людочка и Наталочка, любящие мамки привели своих дочурок в мое домашнее «ателье», чтобы достойно и недорого их принарядить. Наталочка была на год меньше своей подружки, при этом выглядела старше. Она была высокой, стройной, симпатичной. Имела роскошную копну рыжих волос, от природы завитых в мелкие кучеряшки. Эта копна ее очень украшала. Людочка выглядела в свои семнадцать, миленьким подростком. Маленькая, худенькая, с большущими глазами и короткой стрижкой. Время от времени они появлялись у меня в течение года. Весело щебетали пока длилась примерка. Иногда я замечала в их поведении странности. То какие-то перепады в настроении, то внезапные головные боли у Людочки. В такие минуты они о чем-то переговаривались шепотом. Я никогда не влезала по собственной инициативе в их проблемы. Мое дело – добросовестная работа и терпение в

отношениях с заказчиками. А потом, вдруг, они все четверо перестали у меня появляться, хотя в их планы входили новые обновки и даже были придуманы фасоны. Я не звонила, не спрашивала. Мало ли что могло случиться. Может портниху другую нашли… И вот, в одно знойное утро, я и еще пара знакомых мне дамочек, сидели за столиком в летней кафешке, ели мороженое и смотрели на городской фонтан. И тут, на противоположную аллею, со двора многоэтажки выходит группка молодых людей. От нашего столика и до этой аллеи не более пятнадцати метров, поэтому лица молодых людей были хорошо различимы. Я замерла от увиденного. Первым шел молодой, высокий и очень худой парень. У него были огромные синие круги вокруг глаз, да и все лицо, казалось, имело слегка синеватый оттенок. Его глаза смотрели куда-то вдаль, не мигая. Одну руку он вытянул вперед в направлении своего взгляда, словно там было нечто очень

невероятное и прекрасное. Другой рукой он тащил за собой Наталочку. Я ее сразу узнала. Такой копны кудряшек на голове больше ни у кого в городе не было. Кучеряшечка, в свою очередь, тащила за собой еще одну незнакомую мне девицу. Эта троица шла странно, словно под их ногами не было никаких препятствий в виде бордюров и двух ступеней на пути. Вслед за ними, чуть поодаль, плелась еще одна девочка. Это была Людочка. Она шла, понуро опустив голову, и казалась брошенной своими друзьями. Шествие выглядело, более чем, странно, даже както неестественно. Хотя фигуры этой троицы не казались призрачными, прозрачными, но, все же, они не вписывались в окружающую картину. И куда парень вел своих подруг? Аллея прерывалась на перекрестке дорог. За перекрестком находились административные здания, офисы и никакой романтики. Глядя на лица молодых людей, я поняла, что они под воздействием «дури», и сейчас выйдут прямиком на оживленную дорогу. - О, Господи! – воскликнула, – Их надо остановить! Там же машины. Мои знакомые да-

мочки переглянулись. Я лишь на миг отвлеклась от виденной картинки, взглянув на удивленные лица своих собеседниц. Но в другой миг, когда я, уже решительно поднимаясь со стула, посмотрела вновь на аллею – там не было этой странной троицы. А стояла лишь Людочка. Она удивленно и растерянно оглядывалась. Потом повернула назад и медленно, слегка покачиваясь, пошла во двор многоэтажки. - С утра уже набралась, - сказала одна дамочка. - И такая молоденькая, - возмутилась другая. Город наш небольшой. Через пару дней и до меня дошли слухи. Кучерявая Наталка, ее одноклассник и одноклассница умерли от передоза наркоты. Нашли их, четверых, в квартире парня, родители которого были на заработках. Квартира эта располагалась как раз в той многоэтажке, со двора которой я видела их, якобы, выходящими. Только в то утро они были уже мертвы.выжила только Людочкка. Ее нашли без сознания. К сожалению, таких историй ныне немало. За ними всегда стоят трагедии, боли, разочарования и потери для родных и близких. Но я

хочу рассказать о продолжении этой истории. Людочкку откачали. Пока она лежала в больнице, прошли похороны ее друзей. На похоронах Людка с Наташкой не разговаривали. Как ни странно, до самой трагедии они не знали, что дочери развлекаются наркотиками. Их девочки были такими умненькими, такими ласковыми. Закадычным подружкам, постоянно занятым процессом выживания, зарабатыванием денег, было невдомек, что их прекрасные чада, ради которых они из кожи вон лезут, могут увлечься наркотой. А мир вокруг жесток. И вот пришло время испытывать клятву на прочность. Но им было не до клятвы. Они о ней даже не помнили. Людка и Наташка стали винить друг друга и винить дочерей друг друга, в этой беде. Людка была уверена, что это Людочка подбила ее дочь на такой шаг. Ведь она старше! Теперь она жива, а ее кудрявой Наталки больше нет на этом свете. Закадычные подружки не только рассорились вдрызг, они возненавидели друг друга. Наташка, забрав свою дочь из больницы куда-то исчезла. Она рассчиталась с работы, квартиру оставила под присмотр соседки, со-

брала сумку вещей, взяла все имеющиеся у нее (в общем-то, небольшие) деньги и смоталась из города, никому не сказав, куда уезжает и на сколько. Людка шить ко мне больше никогда не приходила. А вот Наташка появилась спустя пару лет после той трагедии. Заказала себе простенький брючный костюм. - Поизносилась, говорит. – Да и просьба у меня к вам есть. И выложила она мне свою историю. Очень она испугалась за дочь, после всех тех событий и приняла решение уехать на время из города. Решение было странным, на первый взгляд. Наташка уехала с Людочкой в дальнее село, где не было ни родных, ни знакомых. Сняла там домик. Село, оно и есть село. Пыль да степь… Домик небольшой, без удобств. Огород, сад. Жить было трудно. Контролировать Людочку не просто. Но смерть друзей была большим, тяжелым потрясением и уроком. Так они прожили два года. Летом подрабатывали в частных хозяйствах. Домой вернулись без гроша, но с надеждой на здоровую жизнь. - Теперь буду заново на работе восстанавливаться. И Людмиле работу искать. При-

одеться надо. Ткани у нас со старых запасов имеются. А вот…- Наташка замялась. - Окей! – говорю. – Я все поняла. Буду шить пока в долг. Наташка свою дочь, таки, вытащила. Немногим это удается. И дело не в том, что другие глупее и в село не поехали. Село – не панацея. И в селе наркоманов нынче хватает. Наркота имеет острые когти. Оторваться получается у немногих. А я часто вспоминаю ту картинку. О чем она? Во первых – о трагедии нашего века. И еще об очень сложных вещах. Что они видели? Те. трое, которые ушли навсегда. Что? Их лица, с воспаленными глазами, выражали изумление и восторг! Восторг!? А я знаю, что там нечем восторгаться. Писала об этом в рассказе «Встреча в зазеркалье». Их вел ОБМАН. Почему наркота рисует в сознании обманы??? У меня нет ответа. Может, что-то темное и мрачное, лукаво затягивает?.. Трое ушли навсегда. А как там оказалась Людочка? Она действительно выходила из квартиры и шла по тротуару. Ей казалось, будто она догоняет своих друзей. Но в какой-то миг девчонка очнулась и увидела, что товарищей

по наркоте нет на той аллее. Людочка вернулась и до квартиры дошла. А у дверей потеряла сознание. Так их и обнаружили. У меня есть много вопросов к такому вИдению. Что собой представляет наш мир? Трое молодых людей шли в своем обманном вымышленном мирке. Возможно только в своем сознании. А я (и не только я) видела их, на вполне реальной, аллее города. Так что тонкий и грубый мир не имеют четких границ, не имеют отдельных пространственных территорий. Миры - один в другом и рядом с другим. Они - единое целое. Но в своем единстве не теряют индивидуальных параметров и свойств. Наше понимание о времени и пространстве иллюзорно. Оно применимо только для нас и в нашем пространственновременном пребывании. В ИНОМИРЬЕ кардинально меняется понятие о времени, меняются и пространственные параметры. И далекая звезда Альдебаран может быть «соседским домом». А убегающие Вселенные, может оказаться, вовсе не убегают, а приближаются к общей точке. Автор: Абасада

1 Когда она, сбросила звонок, ее накрыли эмоции, перед глазами всплыла картина происшедшего, безумные глаза Пола, его странное лицо, которому Мари не находила объяснения. Чувство вины, тоже переполняло ее, что она бросила маму в гостиной, не оставшись с ней. Когда начало светать, она немного успокоилась и не заметила как уснула, проснувшись, она увидела, что за окном машины уже стемнело, и надо было найти ночлег. В мотель она не особо хотела ехать, она решила набрать Тони. — Привет, я ушла из дома, могу я переночевать у тебя?- грустно говорила Мари. — Привет, что случилось? – услышала она обеспокоенный голос Тони. — Расскажу при встрече, так могу я у тебя переночевать?- повторила свой вопрос Мари. — Да конечно, приезжай! - соглашался голос Тони. Добравшись до дома Тони, Мари припарковала свой старенький пикап рядом с машиной Тони, захватив свои вещи, пошла к дому, скромно постучав в дверь, стала ждать, когда ей откроют. Когда Тони открыл ей дверь, она кинулась ему на шею и крепко обняла его, и вновь распла-

2 калась. Когда она немного успокоилась, рассказала все Тони, зная, что он может принять ее за сумасшедшею и не поверить ей. Он, конечно, был поражен услышанным и тем, что Мари бросила свою маму. — Почему ты, не осталась дома, а бросила ее в таком состоянии?- делая глоток кофе, спрашивал Тони. — Я испугалась, и потом бы копы, так же как и ты не поверили бы мне, решив, что я сошла с ума, и это я убила ее! - тоже делая глоток, отвечала Мари. — Я верю тебе (соврал он), ты хоть Скорую, вызвала? — Нет бл..ь, оставила гнить ее, сам как думаешь? — Не злись, ладно уже поздно, тебе нужно поспать! Отдав ему пустую кружку, Мари укрылась одеялом и моментально уснула, усталость и стресс взяли вверх. Убедившись, что Мари крепко спит, он взял свой телефон и набрал номер. — Ты кого черта натворил, я же просил не трогай их! - угрожал кому-то по телефону Тони. — Не смей мне угрожать сосунок, мал еще, ты мне не указ, девка сбежала! - невозмутимо, отвечал го-

: ! лос в трубке телефона Тони. — Знаю, она мне звонила! - смотря на Мари, врал Тони. — Когда, она сказала, где она, что видела? спросил голос. — Нет, не сказала, сказала, что сбежала из дома, просила не искать! врал Тони. — Если она снова позвонит, сообщи мне, если ты что-то скрываешь от меня, то ты труп, мне нужно уехать на пару месяцев! – уже угрожал Тони голос. — Хорошо, как что узнаю, сообщу! - соглашался Тони. - Кусок дерьма, хрен я тебе, что скажу! ругался он, нажав сброс. С той кошмарной ночи, прошло три месяца, Мари все это время жила у Тони, и практически забыла, что произошло, она стала лучшей среди гонщиков. В одной из гонок с Тони, она пришла первой и выиграла наконец, машину в которую «влюбилась» когда увидела ее впервые. Теперь она стала ее Мазда RX-8. Ее счастье было не долгим. Они с Тони возвращались домой и решили последний раз потягаться друг с другом, когда Тони вырвался вперед оторвавшись от машины Мари мили на две, как вдруг перед его машиной что-то пробежало, большое и черное за-

цепив его, от удара машина Тони перевернулась, и полетела в овраг, врезавшись в дерево, воспламенилась. И все это было на глазах Мари, когда она хотела броситься к машине Тони, чтобы вытащить его, та взорвалась, отбросив девушку на пару метров. Мари ударилась головой о землю, в глазах у нее потемнело. Когда помутнение с глаз ушло, она увидела, как что-то из темноты надвигается на нее, от страха она попятилась назад. Существо налетело на Мари, прижав к земле, горячее дыхание обдало лицо Мари, он опустился к шее Мари и облизал ее, после сказал трескучим голосом: — Сладкая мордашка, как же тебе повезло быть моим ужином, первый не удался! Его лицо было похоже на волчье, глаза горели желтым огнем при свете от фар машины Мари, волосы были взъерошены, из под них виднелись лохматые уши. Мари пыталась скинуть с себя это существо, но все попытки были напрасны, он был силен, и не давал ей пошевелиться. И когда Мари уже попрощалась с жизнью, она услышала выстрел, за ним последовал визг, существо соскочило с нее и побежало в темноту леса. Мари тяжело дышала, держась рукой за сердце, и мысленно благодарила своего спасителя, кем бы он не был. — Мисс, с вами все в порядке? - раздался над ней мужской голос. Она открыла глаза и увидела перед собой офи-

цера полиции, который сидел рядом с ней на корточках, в глазах его было недоумение и страх от увиденного. — Да, кажется, если бы не вы, оно бы меня убило б! - благодарила она, офицера, поднимаясь. — Что это вообще было? — Не знаю, но обязательно узнаю! - отряхивая одежду, говорила Мари. С той ночи, Мари начала свои поиски, того, кто напал на нее, и того кто убил ее маму, поняв что люди не одни в этом мире. Сидя в одном из баров, она делала записи в своем дневнике, сопровождая их небольшими набросками рисунков. Проходящий мимо мужчина случайно заметил, как она делает наброски. Слово за слово так она и познакомилась с Бобби, который приютил ее, и научил всему что знает. Некоторым вещам Мари училась сама, так она, решив попробовать, вырезала на пулях и наконечниках стрел символы. Однажды вечером вернувшись с очередной слежки, она увидела, что Бобби уснул за столом, укрыв его одеялом, ее взгляд упал на фотографию, которая стояла у него на столе. На ней он стоял среди других охотников, по обе стороны от него стояли два молодых человека, один из них был очень похож на Джона, поначалу не придала этому значение, вернув на место фото, ушла к себе. На утро, готовив завтрак для себя и Бобби, любопытство распирало ее, даже за завтраком ее так и

подмывало спросить, но она не решалась. Но все же любопытство взяло вверх, когда она протягивала кружку, с кофе Бобби решилась спросить: — Слушай, все хотела у тебя спросить, что за парни рядом с тобой? — А эти? - он улыбнулся, взяв фото в руки. – Это Сэм и Дин, славные парни, они мне как сыновья. Сэму было полгода, когда их мать убил демон, а отец посветил всю жизнь на его поиски, бросив на произвол судьбы мальчиков! - отвечал Бобби. — А что, стало с их отцом? — Никто не знает, что стало с Джоном, ходят разные слухи, кто говорит, что его убили на очередном задании, кто вовсе говорит, пропал без вести! — Как ты сказал, звали их отца? - переспросила Мари, сердце быстро забилось, к щекам прильнула кровь. — Джон Винчестер, почему ты переспросила? удивился Бобби. «Если с тобой что-то случиться найди Сэма и Дина Винчестеров, они твои братья они тебе помогут» - всплыли строки из письма отца. — Так, значит Винчестер, твоя настоящая фамилия! - сказала вслух Мари. — Что, прости? - переспросил Бобби. — Да, нечего, я пойду к себе, извини! - отступила Мари и заторопилась, к себе. Она металась по комнате, многие чувства переполняли ее. Первый раз прочитав письмо отца,

ей и голову не пришло, что это была настоящая его фамилия, сейчас она чувствовал гнев и ненависть к отцу, но когда вспомнила слова сказанные Бобби, к ней пришло осознание возможности того, что отец, возможно, умер, и братья это все, что осталось у нее. — Аааааа папа…..нет, этого не может быть! - закричала вдруг она. Ведь она могла не раз встретиться с братьями, они часто бывали здесь, однажды останавливались на долгое время, когда Дин восстанавливал машину после аварии, но видимо было не время встретиться им. Так и получалось, когда братья гостили у Бобби, она выслеживала верфольфов. На следующие утро Мари решила уехать и начать самостоятельную жизнь, собрав свои вещи, спустилась вниз, чтобы попрощаться с Бобби. Он как обычно сидел за столом и листал книги. — Ты на задание?спросил он, подняв голову, увидев Мари с вещами. — Можно и так сказать, мне тяжело это говорить, спасибо тебе за все, что сделал для меня, но я ухожу навсегда! - с тяжестью в груди сказала Мари. — Что ж, это твой выбор, знай, ты всегда можешь рассчитывать, на мою помощь! - обнимая Мари, отвечал Бобби. Крепко обняв его как отца, Мари попрощалась с ним и поехала на поиски того, кто убил ее мать. С тех пор прошло

восемь лет, Мари повзрослела, и за эти годы. Она стала охотницей, как и ее старшие братья, которые пока не знали о ее существовании. Выслеживая убийцу матери, ей пришлось столкнуть со многими тварями, с которыми она бесстрашно расправлялась. И вот, наконец, она вышла на след Пола и его шайки, подкравшись к их дому так, чтобы никто ее не заметил. Мари думала, что Пол там один и пару его приспешников, но ее ждала засада. Ворвавшись в дом, Мари безжалостно разобралась, с двумя вервольфами и ее отделяло от Пола пару шагов, но сзади напал еще один вервольф, о котором она не знала. Он схватил ее сзади, приставив нож к горлу. — Ты, что думала вот, так просто ворвешься, в мой дом и убьешь меня? с сарказмом говорил Пол. — Точно так же, как и ты ворвался, в мой, убив мою мать! - со злостью, крикнула Мари. — Жаль, что тебя тогда не убил, твое сердечко было бы еще вкуснее, но тебе каким-то образом удалось спастись! - продолжал ерничать Пол, подходя ближе к Мари. — Пошел ты к черту, гад! – плюнула ему в лицо Мари. — О, а ты не изменилась с нашей первой встречи! – проводя, пальцем по лицу Мари говорил Пол. — Поверь, я изменилась, пока искала тебя тварь! - со злостью стояла на своем Мари. — Но сегодня, я от-

ведаю твое прекрасное сердце! - со сладостью в голосе говорил Пол. — Я бы не была так уверена в этом! - отвечала Мари. Ударив локтем в грудь вервольфу, который ее держал за горло, Мари вывернулась и вонзила серебряный нож прямо ему в сердце, вытащив нож из вервольфа Мари направилась к Полу. — О, это было прекрасно, хлопая в ладоши, говорил Пол! — ну давай подходи, заманивал он Мари. Мари со всей злостью набросилась на Пола, они дрались что есть силы не уступая друг другу. Пол ранил Мари оставив на теле следы от когтей, но сначала Мари не заметила этой раны, злость и адреналин в крови предавал ей сил, и она не чувствовала боли. — И это все на, что ты способна соплячка! - еле дышав, говорил Пол. Собрав все силы в кулак, Мари набросилась на Пола, бой продолжился, увернувшись от очередного удара, Мари удалось вонзить нож в сердце Пола, он упал, и забился в предсмертных конвульсиях на полу. — Я ж тебе сказала, что не удастся меня убить тебе, тварь, вытаскивая нож из груди! - с нотами победы в голосе говорила Мари. И тут вернулась боль от полученной раны от Пола, пока они дрались Мари потеряла немного крови. Поняв, что оставаться тут бессмысленно даже в поисках аптечки, зажав рану, она, с оставшимися си-

лами пошла прочь из этого логова, к машине, которую оставила на шоссе. Добравшись из последних сил до машины, Мари нашла там аптечку. — Черт этого надолго не хватит! - рылась она в аптечки. Заклеив рану, девушка попыталась завести машину, но как на зло старенький пикап не хотел заводиться, а разбираться в чем причина не было сил, взяв рюкзак, лежавший на сиденье, Мари решила пойти вдоль дороги до ближайшего города. Пройдя пару миль Мари почувствовала, как теряет силы и как подкашиваются ноги. Она упала прямо посреди дороги. Тут ее глаза осветили свет фар от машины. Водитель машины вовремя затормозил и остановился перед Мари. Он выскочил из машины и подбежал к ней: — С вами все в порядке? - спрашивал он. — Винчестеры, отвезите меня к ним! - из последних сил произнесла Мари, и потеряла сознание. — Эй, мисс, что с вами? - хлопая ее по щекам, спрашивал мужчина. Мужчина бережно взял Мари на руки и пошел к своей машине. Положив ее на заднее сиденье машины, он вдруг почувствовал, как что-то кольнуло в районе сердца, до боли раньше знакомое чувство, развернулся и поехал в обратном направлении. В это время в убежище Дин и Сэм в очередной раз искали новости о происходящих аномалиях, что могло предвещать по-

явления демонов или еще что ни будь, что обычные люди не заметили бы. — Что-нибудь нашел? - спрашивал Дин. — Нет ничего пока! – немного рассеянно отвечал Сэм. - А ты? — И у меня нечего, ладно сгоняю в магазин, тебе что ни будь взять? — Нет мне ничего не надо! - отвечал Сэм. Шёл небольшой дождь, дворники на машине работали часто, как будто лил ливень, мужчина был сосредоточен на дороге, периодически поглядывая назад, где лежала без сознания девушка, которую он подобрал на дороге. —Почему к Винчестерам, почему не попросила отвезти ее в больницу, и откуда она их знает! - думал про себя мужчина. Мари очнулась снова от кошмара, который не оставлял ее в покое, резко подскочив на сиденье, взявшись за голову и начала быстро соображать где она и почему в машине, потом она вспомнила, как шла по шоссе, свет фар и мужчину. — О, вы пришли в себя, как вы себя чувствуете? – поинтересовался мужчина. — Спасибо, вроде нечего, но рана все еще болит и кровоточит! - отвечала Мари. — Так может, я вас лучше в больницу отвезу, как вас зовут? - продолжал мужчина. — Нет мне нужно к Винчестерам, меня зовут Мари! - отвечала она мужчине. — А меня Кастиэль!

- отвечал мужчина. — Вы что иностранец? - спросила она. — С чего вы взяли? - немного засмущавшись и пожав плечами, отвечал Кастиэль. — Имя у вас странное, не слышала раньше, и на вид вы как будто с луны свалились! - немного рассмеявшись, отвечала Мари. — Ну, почти с луны, я ангел! - смущенно отвечал он. — Да ладно, вы не шутите? - удивленно ближе подвинувшись на сиденье, отвечала Мари. — А как это шутить? - вопросом на вопрос отвечал Кастиэль. — Да, вы точно с неба свалились, это сложно объяснить тогда! - с ухмылкой на губах говорила Мари. — Ну, да я заметил у вас у людей все почемуто сложно! - задумчиво отвечал Кастиэль. — Ну, мы так устроены, и у вас кажется, заканчивается бензин, и за одно мне нужны бинты или что-нибудь похожее! - говорила Мари указывая, пальцем на датчик бензина. Дальнейший путь до заправки был в полной тишине, Мари смотрела вперед на лобовое стекло машины, старалась отвлечься от боли, смотрела как по стеклу медленно и даже красиво стекали капельки дождя. Кас решил нарушить тишину, и спросил у Мари: - А ты откуда знаешь Винчестеров? - Эм я? - немного замялась Мари от неожиданного вопроса. И быстро

стала соображать, "сказать ему, что они мои братья не поверит, да и потом я мало, что про него знаю, придется, что ни будь придумать". -Так откуда ты их знаешь? - повторил свой вопрос Кас. - Да, кто ж их не знает, среди охотников они просто легенды, кумиры так скажем, всем их ставят в пример! - отвечала Мари, что пришло в голову. - И почему ты хочешь, чтоб я отвез тебя к ним, а не в больницу? продолжал свой небольшой допрос Кас. - Да, что вы пристали, сказала мне к ним надо, не могу сказать, не какой больницы я в порядке! - с недовольством отвечала Мари, рукой потрогала, то место где была рана. Рана болела, и все так же кровоточила. - Ну, вот и заправка, надеюсь, там будет то, что тебе нужно! – говорил, Кас подъезжая к заправке. - Надеюсь! - с неуверенностью в голосе отвечала Мари. Кас припарковал машину возле колонки, Мари открыла дверь и вышла из машины и направилась в магазин, который находился на заправке. Зайдя в него, она пошла в отдел, где продавалось спиртное, взяв первую попавшеюся бутылку водки, пошла дальше по магазину искать вату или бинты, или что ни будь мягкое, что можно было б положить на рану. В одном из рядов она нашла бумажные полотенца и пошла к кассе. На кассе продавец с удивлением посмотрел на Мари.

- Что мне есть уже 21, паспорт показать? – отвечала, Мари протягивая продавцу деньги. Продавец молча взял деньги у Мари ничего ей, не ответив при этом. - А туалет у вас где? - спросила Мари. - В конце зала! - отвечал продавец. -Спасибо! – забрав, пакет со своим товаром Мари направилась в конец зала, где был туалет. Зайдя в него, Мари подошла к зеркалу, задрав рубаху начала потихоньку отдирать лейкопластырь, которым был прикреплен бинт к ране. Он отдирался плохо и при этом создавал дискомфорт и добавлял боли. Отодрав, наконец, его полностью, Мари посмотрела на рану, это были три глубоких царапины от когтей, и они продолжали кровоточить. Мари потянулась, к бутылке водки открыла ее, выдохнув, поднесла ко рту и немного выпила, вместо анестезии, и большую половину вылила на рану, открыв бумажное полотенце она свернула, его в несколько слоев, достав из кармана брюк новый лейкопластырь, приклеила "полотенца-бинт" к ране. Все остальное выкинула в мусорку, открыв кран с водой Мари решила вымыть руки, и умыться, но тут вдруг у нее все пошло кругом и ноги стали как ватные, и Мари вновь упала на пол без сознания. В это время Кас заправил машину, и ждал Мари в машине, но его не покидало чувство беспокойства, и он не отводил

глаз от дверей магазина, Мари все не выходила. Он решил пойти узнать, почему она так долго, зайдя в магазин, он подошел к продавцу и спросил: -Вы тут девушку не видели, куда она пошла? - Видел, она пошла в туалет! - указывая в конец зала продавец. Не сказав слова благодарности, Кас направился, куда показал продавец. -Странный! – удивился продавец. Зайдя в туалет, Кас увидел, что Мари лежит, на полу в раковине из крана бежит вода, рядом лежат окровавленные бинты. Он подбежал к ней, поднес руку к шее, чтоб проверить есть ли пульс, пульс был, он осторожно взял ее на руки и направился к выходу, проходя мимо продавца, который удивленно смотрел на него, Кас сказал: - Все нормально, иногда такое с ней бывает, вы не поможете мне? - А да конечно!- немного растерялся продавец, подошел к двери и открыл ее. - Да вы еще мне дверь машины не поможете открыть? - попросил он еще раз продавца. Кас аккуратно вышел из магазина и направился к машине, продавец магазина открыл дверь заднего сиденья, Кастиэль положил Мари на заднее сиденье. Сев в машину дал по газам так, что остались клубы дыма от колес. Дождь все так же стучал по крыши машины, по стеклу стекали уже не такие ручьи, дворики все

так же без прерывно работали. Впервые за то время, что Кастиэль сел за руль машины он ехал очень быстро, непрерывно поглядывая на заднее сиденье, не пришла ли в себя его спутница. Но Мари все так же была без сознания и лежала не подвижно, словно мертвая. Но в ее голове словно крутили фильм: "Где я? – не понимая, что с ней происходит, словно у самой себя спрашивала Мари. Вокруг все было залито белым светом, потом потемнело, затем, словно наступил вечер, она стояла на лужайке перед своим домом, в окне она увидела маму, которая готовила, что-то на кухне, к ней подошел мужчина и нежно поцеловал в щеку, Мари сначала подумала, что это отец, хотела закричать, чтоб они ее услышали, но тут мужчина медленно повернулся к окну, и Мари узнала в нем Пола. -Нет! - что было сил закричала Мари. И, что есть силы, побежала к дому. Открыв, дверь с криком вбежала на кухню: -Мама, гони его прочь, он убьет тебя! Но мама продолжала готовить ужин на плите, она не видела Мари и не слышала ее. Пол стоял не подоплёку и резал салат. -А х ты гад! - с криком набросилась на него Мари. Но пролетела сквозь него и упала со всего размаха на пол. - Что за черт! - поднимаясь с пола, говорила

Мари. И тут она увидела себя, ту себя которая возвращалась с выпускного вечера. В это время Кастиэль подъехал к убежищу Винчестеров, взяв Мари на руки, он направился к двери. Сэм и Дин сидели за столом и смотрели старый фильм по ноутбуку. Тут Сэм повернулся и увидел Кастиэля, который нес кого-то на руках, он встал и пошел к нему на встречу: -Кас, кто это? - спросил Сэм. -Симпатичненькая! сказал в своей манере подошедший, к Сэму и Кастиэлю, Дин. -Это Мари! - отвечал Кастиэль. -Как ты сказал, ее зовут? - в один голос спросили братья. -Мари! - в недоумении отвечал Кастиэль. - Почти как нашу маму! - уже немного смущенно говорил Дин. -Зачем ты ее привез сюда? - спросил Сэм. -Она сказала отвезти ее к вам, я хотел в больницу, но она настояла! - отвечал Кастиэль. -А что с ней? - спросил Дин. -Кажется, ее кто ранил, я ее на дороге нашел! отвечал Кастиэль. -Ты ее не мог исцелить своей ангельской силой? - удивленно спросил Дин. -Да Кас? - поддержал брата Сэм. - Вы же знаете, что я лишился своей благодати, а без нее я не могу исцелять людей, не причинив вреда себе! - отвечал Кастиэль.

-Ладно, ложи ее на стол, посмотрим, что с ней! - указывал на стол Сэм. -А я схожу за аптечкой! - сказал Дин. Кастиэль осторожно положил Мари на стол. Сэм аккуратно поднял окровавленную рубашку и снял повязку. И увиденное его немного поразило, на теле Мари были три глубоких пореза. -Тебе это ничего не напоминает? - спросил он у подошедшего с аптечкой Дина. -Следы от когтей вервольфа! - изучая раны, отвечал Дин. -Но откуда они у нее? - удивленно спросил Кас. -Вот когда очнется и спросишь у нее это! - отвечал Дин. -У нее с собой что ни будь было, рюкзак или сумка? - обращался Сэм к Кастиэлю. -Да вот рюкзак! - отвечал он, протягивая рюкзак. -Ну, посмотрим, что там у нас!- с небольшим сарказмом забирая рюкзак, у Каса говорил Дин. Расстегнув его, он начал изучать содержимое, выкладывая на стол. В нем были серебряные ножи, два пистолета заряженные один серебряными пулями, второй простыми пулями, вытащив обойму, Дин решил, посмотреть на пули, на них было выточена ловушка для демонов. -А она не промах! показываю обойму с пулями Сэму и Кастиэлю, удивленно говорил Дин.

Автор: Мари Гамиева

Глава четырнадцатая. Ловушка для Древнего. В Нусане бывали холодные и снежные зимы. В прошлом году выпало много снега, и урожай был таким же богатым, а в этом долго не было осадков, стоял сковывающий тело и лицо мороз, вода в Хогре полностью заледенела. Народ заметно утеплился, ожидая с каждым новым днем прихода настоящей зимы. Шел первый зимний месяц. В большом каминном зале горел огонь. Было тепло и уютно. Дайнара сидела на широком стуле с резной спинкой и подлокотниками, убаюкивая на коленях малышку Элевин. Та зачарованно вслушивалась в каждое произнесенное муштаркой слово, которая рассказывала одну из обычных деревенских сказок, коих знала немало, и глядела на колышущееся пламя. Огонь успокаивал и завораживал ее. За три полных месяца Дайнара многому научилась у барона Герндира, который оказался бесподобным мечником. День и ночь он вытаскивал ее из постели, даже если она думала, что вот-вот развалиться, и тащил во двор, чтобы вновь и вновь тренировать. Вначале Дайнара с радостью принимала его вызов, но потом поняла, что мастер-

)

. "

ство барона отличается от навыков Элиуса, как боевой меч отличается от игрушечного. Он говорил, что нужно терпение, но ломота во всем теле, особенно в руках, кричала об обратном. Постепенно боль отступила, девушке даже стало казаться, что она скоро уложит на лопатки самого Анамара, но Герндир призывал к терпению. Он учил ее обращаться не только с мечом. Стрельба из лука, метание ножей, битва на копьях и с круглым щитом. В его конюшне было два десятка породистых лошадей: выносливые степняки, приземистые с крепкой спиной хорувийские скакуны, знаменитые тирейские жеребцы, но главным украшением стала кобыла Инуриэль из Долины Валдоров, никто не мог ее обогнать. Вороному Духу здесь подстригли гриву и поставили новые подковы, за его шкурой ухаживали так, что через неделю он весь лоснился на солнце и был всем доволен. При том, конюшим какимто образом удалось найти общий язык со спесивым скакуном. Порой Дайнара готова была сказать "хватит", тело ныло так, будто ее долго били ногами, но она собирала волю в кулак и шла на занятия. Сегодняшний день был для нее отды-

хом, потому что барона срочно пожелал увидеть король и вызвал во дворец. Все те дни, что муштарка здесь провела, она замечала на себе косые взгляды Марен, жены Герндира. Эта красивая и умная женщина, выглядевшая значительно моложе своего возраста, чувствовала себя неловко рядом с юной девушкой, которая к тому же занимала все свободное время мужа. Зато дети Элевин и Гернас, кухарка Энуин, стражники и другие обитатели дома стали для Дайнары второй семьей. И теперь сидя у согревавшего теплом камина, девушка была понастоящему счастлива. Ее рассказ прервался на полуслове, когда она поняла, что Элевин заснула. Хрупкая розовощекая девочка в желтом платьице тихо сопела у нее на коленях, тени плясали по ее улыбчивому личику. Дайнара думала о том, что у этой малышки есть то, чего у нее самой никогда не было. Материнская любовь. Внезапно тени на лице Элевин перемешались, сложились в одну фигуру, и муштарка увидела размытый силуэт оскалившегося волка. Волна липкого страха разлилась по жилам. Дайнара подняла голову. Справа на пустовавшем стуле возник бог тьмы и повелитель Царства мерт-

вых. После него, у начищенных до блеска сапог, сидел крупный ощерившийся волк, шкура на его загривке топорщилась и шевелилась. Усталая улыбка озарила Анамара, его рука опустилась на голову волка, и тот, жалобно заскулив, тут же лег на пол. - Зачем ты здесь? – прошептала Дайнара, боясь разбудить Элевин, и легонько прижала девочку к себе. - Можешь не опасаться, я пришел к тебе, Анамар без труда разгадал этот жест. Пустота серых глаз поглощала свет, на устах все ярче разгоралась бесовская улыбка. Он предстал перед ней в образе воина – вместо посоха с искусно вырезанным набалдашником Валдор держал меч, до нужного момента спрятанный в ножнах. - Помнишь нашу первую встречу? Признаться, я был сражен твоим упорством и острым языком, Дайнара, Звезда Нурберила. Она молчала, боясь нарушить сладкий сон Элевин. - Почему ты не спрашиваешь меня, отчего я так тебя называю? Тебе не интересно? Нет, просто ты не хочешь снова получить отказ, - Анамар вздохнул, его взгляд упал на пол. – ЭльНаур, гордые и бесстрашные, своевольные и жаждущие знаний. Эль-Наур – плод любви к прекрасному, они всегда были немного похожи на нас, Валдоров. Их сгубила самоуверенность. Глупые Эль-Наур, они хотели сделать то, что не удалось когда-то нам –

уничтожить Первобытное Зло. И у них это почти получилось. Знаешь, когда гномы покинули ХильДаури и отправились вверх по Грохотне, я был уверен, что эльфы последуют за ними, но они остались и встретили кровавый закат подземного королевства Нурберил. Эль-Наур пытались задержать движение этого невероятного ужаса вверх по шахтам, они ставили заслоны из магических сочетаний рун, вставали на пути сами и падали, опустошенные изнутри, замертво – все было бесполезно. Я помню, как Арилль, последний правитель Нурберила, решился запереть навсегда все выходы и входы, все расщелины и пещеры, уничтожив свое королевство. Это был тяжелый выбор, но Арилль его сделал. Те, кто остался в живых, ушли через северные ворота, но прежде в главном горне Нурберила было выковано два меча. Один был вставлен меж вратами, как знак того, что однажды Эль-Наур вернутся в свой дом и откроют врата. На них самих выбили слова пророчества: Звон подземных сердец не услышит Царство камня и песни лесной. Эль-Наура уж западом дышит, Светлый путь по глади речной. Пять холмов на слиянии Рунна, Мудрость ночи и дня из глубин. О, звезда, что прекрасней Ардунна! Освети наш Святой Нурберил. Дайнара поменяла

положение, ощутив, как затекла подвернутая нога. Ее темный собеседник пригладил клинышек черной бородки, погруженный в воспоминания. - А другой меч? – спросила муштарка, чувствуя, как забилось сердце. - Он был у тебя, произнес Анамар и развел руками. – Но ты его упустила. Слышала о Светлом Совете? Это орден магов Фрамории, поддерживающих вселенское равновесие. Ну, по крайней мере, оказывающих некую помощь Валдорам. Я не буду называть тебе имен, многие уже давно пребывают в моей власти. Живы лишь немногие. Только достойнейший из достойнейших имеет право хранить меч Эль-Наур и эта вещь не случайно попала в руки смертных. Покинув Хиль-Даури навсегда, они запечатали Первобытное Зло внутри горной цепи. Спустя две эпохи появился Помеченный звездой Туракаи младенец. Его путь пролег через Горы Тьмы дальше на восток, позже люди дали ему имя Западник, ибо он был рожден в Сунгарде, что на Сервенском полуострове. Была война, развязанная им, и была победа добра над злом, но он не умер, как считают многие. Он жив до сих пор. Его цель – освободить Первобытное Зло и обратить мир в Хаос, в небытие, Дайнара. Он преданно служит ему и жив до сих пор лишь потому, что Оно питает его силами. Оно не имеет имени, не имеет облика, но сила его так огромна, что я боюсь за людей. Все, что мы, Валдоры, создавали по крупице из небытия, из праха, остав-

ленного прежним его приходом… Все это канет в хаос, если Оно вырвется на свободу, - с этими словами бог тьмы приблизился к Дайнаре настолько, что, казалось, накроет ее своим черным плащом и унесет в Дальние Земли. Сердце в груди стучало так сильно, что могло разорваться на кусочки, Дайнара опустила веки, чтобы не видеть серую бездну его глаз, но это не спасло. Могильный холод проникал внутрь от легкого прикосновения Анамара, кровь застывала в жилах. "Я дал бы тебе бессмертие, если бы ты его приняла, " – услышала девушка его голос в своей голове. Ей стало так страшно, что все перед глазами поплыло, девушка зажмурилась. Еще секунда, и она легко бы переступила черту и перенеслась в иной мир. В остром приступе сжалось сердце… И вдруг все прошло. Дайнара в страхе открыла глаза и увидела, что Элевин все еще спит, так же сладко как и раньше. Проводник душ стоял у дверей и манил ее к себе. Дайнара, придя в себя от пережитого шока, осторожно уложила девочку на стуле, а сама поспешила за ним, боясь отстать хоть на шаг. Длинный коридор, лестница, поворот, снова лестница, большой зал на первом этаже, парадные двери, двор. Оба стражника помахали ей рукой, спросили, все ли в порядке. Взяв себя в руки, девушка им ответила, затем завернула в сад, следуя за невидимым для других повелителем мертвых и его матерым спутником.

Она знала, что все еще жива, иначе б ее не признали охранники. Поняла она также, что Анамар привел ее сюда для очередного урока, который мог стать последним. Сад был пуст. Серые стволы голых деревьев молчаливо наблюдали за происходящим. Шорох сухих листьев и травы под ногами звучал по-особенному настороженно. Дайнара остановилась у молодой яблони, оперлась об нее, чувствуя, как начинает кружиться голова. И тут дерево покачнулось, упало на промерзшую землю, лишив ее опоры и заставив изумиться. Муштарка бросила взгляд на землю, но вместо яблони увидела обнаженный меч. Это был знак, и Дайнара, не раздумывая, обхватила рукоятку обеими руками. Внутри загорелось отчаянное желание победить, а головокружение прошло без следа. Повелитель тьмы расстегнул фибулу, стягивающую плащ на груди, кинул его в сторону и потянул свой меч из ножен. Его кольчуга, ослепляя Дайнару, засверкала в лучах холодного зимнего солнца. Угрожающее рычание – волк-призрак устроился неподалеку, наблюдая за происходящим. - Спокойно, Нарго,мягко произнес Анамар и улыбнулся молодой противнице. – Если сможешь меня одолеть, я обещаю тебе свободу от своего общества. Свободу? Девушка взволнованно подняла голову. Свобода от постоянного присутствия властителя ночи – вот чего жаждала она больше всего.

Анамар встал в изготовку, закружил, держа длинный тяжелый меч так, что его острие почти касалось земли. Он не спешил нападать, выжидал. Дайнара сделала выпад, который тут же был отражен, потом еще и еще. Ее удары, не причиняя противнику вреда, уходили в стороны, Анамар нехотя, почти лениво отвечал на них. Муштарке казалось, что он издевается, бьет не со всей силы, но все же она понимала, что в его цель входило ослабить ее внимание, и не позволяла себе расслабиться. - Ну, кто же так бьется, Дайнара? – воскликнул Древний с ликующей усмешкой на губах. – Отбросим игры. Покажи, чему тебя научил барон Герндир. В этот момент он отступил назад, ударил раз, два и с разворота опустил меч прямо на ее голову. Металлический скрежет резанул по нервам, Дайнара достойно встретила сталь. Анамар абсолютно точно и с яростью бил, целясь то в бок, то в шею, то пытаясь зайти за спину и ударить оттуда. Его противнице приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы вовремя увернуться, отвести меч в сторону. Уроки Герндира не прошли бесследно, только благодаря им ей удавалось держаться на ногах после сокрушительных ударов Анамара. Теперь Дайнара видела всю свою беспомощность во время их первой встречи на берегу Беглянки. Тогда он не прилагал особых усилий, чтобы доказать свое превосходство, щадил девчонку, поддаваясь ей. Волк жалобно заску-

лил, когда муштарка упала на одно колено, перекрещенные клинки зависли у нее над головой. С яростным криком девушка отвела острие влево, вмиг поднялась на обе ноги и резанула по защищенному кольчугой боку Анамара. Меч оставил глубокую вмятину, а Древний согнулся пополам. Метнувшись стрелой, Дайнара нанесла еще один удар, слабо отраженный, так как противник был застигнут врасплох и заставила его упасть на колени. Она мысленно ликовала. Зайдя за спины, муштарка занесла клинок над скрытой под воротником шеей. Поверженный враг, сжав покрепче эфес, резко ударил по крестовине ее меча, где лезвие сходится с рукоятью. Теперь пришло время Анамару торжествовать. Она даже не поняла, как меч выскользнул из рук. Древний, опустив оружие, бросил муштарку на землю ударом ноги. Тупая боль сковала живот, Дайнара скрючилась, сплюнула собравшуюся слюну, окрасившуюся в розовый цвет. Прямо над ней возвышался Анамар с занесенным для нового удара палашом. Ей ничего не оставалось кроме как, собрав остатки воли, перекатиться в сторону. Черненое лезвие вошло в замерзшую почву на треть, повелитель мертвых дернул его назад. Рубанул клинком, разрезав воздух над головой девушки. В бездонных глазах Древнего горел огонь преисподней, губы искривились в страшной ухмылке. Дрожащей рукой Дайнара нашарила оставленные кемто грабли и вовремя. Безжалостный меч встретил преграду, едва не разрубив

древко напополам, мышцы на руках муштарки напряглись, готовы разорваться. Она отвела грабли в сторону, единым прыжком встала на ноги и кинула импровизированное оружие, целясь в его голову. Ненависть безумным пламенем жгла ей душу. Вдруг взгляд упал на потерянный меч, Дайнара нагнулась, увидав боковым зрением несущуюся на нее сталь, бросилась на землю и, сделав два переката, овладела им. Торжествующий смех Анамара вывел ее из себя, она рванулась вперед и, прорвав оборону, рубанула по косой. Алая кровь заструилась по белой кольчуге, не выдержавшей отчаянного напора. Новый выпад чуть не лишил Древнего кисти, но заставил бросить оружие. Не дав ему опомниться, Дайнара ударила локтем по лицу, противник рухнул на спину, схватившись за нос. Предчувствие долгожданной свободы щекотало ноздри, пора было заканчивать бой, но вместо этого девушка отбросила клинок в сторону. Поверженный Анамар, перевернувшись на живот, протянул руку к лежащему рядом мечу. Муштарка, вконец озверев, набросилась на него. Сорвав с волос кожаный шнурок, который в нужный момент мог превратиться в удавку, набросила его на жилистую шею и затянула что было силы. Пальцы Древнего, застрявшие между горлом и шнурком, быстро бледнели. Другой рукой он выхватил из-за пояса кинжал с тонким лезвием; оставив попытки дотянуться до палаша, оттянул удавку и, разрезав ее, повалил

Дайнару. Оказавшись сверху, он крепко сжал вырывающуюся девушку своим телом, холодное лезвие уперлось ей в горло под подбородком. Одно неосторожное движение и смерть Дайнары была бы неизбежна. - Мне было приятно увидеть и испытать на своей шкуре твое владение клинком, - мягким, извивающимся, подобно змее, голосом сказал Анамар. – Ты оказалась достойным противником, время, проведенное в этом доме, не прошло для тебя даром, но запомни навсегда, если твой враг повержен, это еще не значит, что он сдался. Бей прежде, чем он придумает выход, и, умоляю, не бросай оружие, не нанеся последнего удара. Древний, подхватив брошенный меч, вернул его в ножны, накинул на широкие плечи плащ, свистнув з а ж д а в ш е м ус я в о л к упризраку, и растворился в воздухе. Дайнара осталась лежать на холодной земле. Все тело болело, как после целого дня беспрерывных тренировок, но еще хуже было от того, что она так и не сумела освободиться от гнетущего покровительства бога мертвых. Любая другая девчонка на ее месте была бы счастлива. Иметь покровителя среди Валдоров, да еще столь могущественного, о таком не каждый может мечтать. Но что похвального в том, если он приносит с собой только смерть, а имя его стараются произносить только шепотом, чтобы не призвать ненароком в свой дом. И ведь победа была

100

так близко. Это ее ошибка, Анамар прав. Холодные уколы по лицу и обнаженным рукам заставили девушку отрезветь. Белые хлопья летели с неба, быстро окутывая голые деревья. Она села на колени, подетски хватая снежинки языком и радуясь свершившемуся чуду. Шел снег, после долгого ожидания в начале декабря это все-таки случилось. Забыв про ломоту в теле, про глупое поражение и даже про то, что ее могли хватиться в доме Герндира, Дайнара смеялась, ощущая, как начинает замерзать. А на том месте, где лежал клинок, теперь высилась молодая яблоня, на ветвях которой быстро вырастали белоснежные подушечки. И только жители дома удивятся, найдя древо там, где ее еще вчера не было. Сервенский полуостров сковала снежная метель. Мелкие речушки покрылись толстой коркой льда, неспешная Сунгара медленно скрывалась под хрупкой пленкой. Изничтоженная крепость, когда-то носившая имя Сунгард, пропиталась сонной истомой, замерла в ожидании весны. Снег скрыл под собой разрушенные и выжженные стены крепости. Когда-то прекрасный замок с четырьмя башнями, пронзавшими низкие тучи острыми шпилями, давно смыл с себя копоть и кровь, но свисающие из узких бойниц иссохшие скелеты напоминали о трагедии города. Внутри него царило еще большее опустение, ужас смерти и боль впитались в стены, в пол, в предметы

101

королевского обихода. Когда-то это был центр богатого города. Сунгард, построенный эльфами, был передан Тирею, как символ дружбы, и люди устремились через море к новым землям. Алчность и зависть уничтожили погрязший в пороках город. Отсюда был родом Западник, чье имя до сих пор повергает в ужас. Великий колдун, он сумел разрушить чары, удерживающие низвергнутую богиню в подземелье горы Ородрок, и послал ее сюда чинить разрушения. Остановившись на секунду перед массивными дверьми в три человеческих роста, что были приглашающе распахнуты, Древний шагнул в тень опустевшего замка. Вслед за ним засеменил волк с золотым обручем на шее. Ни единого следа не осталось на снегу. Медленно, стараясь не задеть разбросанные по полу кости и черепа с пустыми глазницами, он прошел по разветвляющемуся коридору в просторную и когда-то красивую залу. Здесь все было окутано абсолютным мраком, но когда Валдор оказался в середине зала, тяжелые, покрытые толстым слоем вековой пыли шторы раздвинулись сами собой. Сквозь пыльные витражные стекла хлынул слабый свет зимнего светила. - Посмотри на меня, Анамар, - боль и мольба слышались в трескучем женском голосе. Одинокий гость без страха взглянул на черную фигуру, сидевшую на смолкшем много сотен лет назад фонтанчике. Это была женщина, обнаженная, ибо

одеждой ей могли служить лишь огромные, три сажени в размахе, крылья. Такие крылья были и у драконов, когда-то населявших Фраморию. На пальцах ног и рук, длинных, узловатых, росли смертоносные черные когти, а по полу змеился чешуйчатый хвост. Если приглядеться, можно было заметить, что такой же чешуей, разве что меньшей было покрыто все ее тело. Но лицо этой женщины было безобразней лица горного орка. Когда-то пухлые губы превратились в две омертвевшие полоски, черные от постоянного извержения пламени. Щеки впали, широкие скулы выпирали, а глаза… Ее глаза были выжжены предводителем морского народа, легендарным Хлоем-Корсаром. На их месте зияли глубокие впадины, зарубцевавшаяся кожа теперь стал белой, но тень, падающая на пустые глазницы, все равно оставляла страшный след. - Посмотри внимательней, - произнесла Нахру. – Тебе нравится то, что ты видишь? Вы сделали меня такой, вы уничтожили все, чем я гордилась и что любила. Вы лишили меня жизни, даровав это мерзкое тело уродца! Я ненавижу всех Валдоров до единого! Анамар опустил голову и подошел к окну, устремив свой взор к белым покровам земли. Несоизмеримо много времени утекло, но он помнил все: и свидетельство Гриспулы, изобличившего прежнюю Древнюю, и беспощадный приговор. Он сам, будучи одним из Верхних Валдоров, изничтожил ее своими обвинениями. Несомненно, в

последствиях этого решения была и его вина. О чем она молила, когда они меняли ее сущность, лишали права принадлежать к их роду? Не о пощаде и не о смягчении приговора. Она просила лишь об одном, глядя в упор на повелителя Царства мертвых - оставить в покое ее избранника. Анамар не смог отвергнуть просьбу, тот человек, которого полюбила Древняя и который получил из ее рук бессмертие, до сих пор был жив. Любовь привела мудрую и рассудительную женщину к краю пропасти, заставила наплевать на нерушимые заветы мирозданья. Кто мог подумать тогда, что он сам окажется на краю той же пропасти? Кто мог знать, что Валдор снова полюбит смертное существо? - Мне нужен твой совет, - произнес Анамар, стараясь избегать взгляда ее слепых глаз. - Я не помню своего имени, а ты пришел ко мне за советом?! – усмехнулась Нахру и, расправив крылья, легко, будто ничего не весила, поднялась под потолок. Сделав сальто, она приземлилась на впитавший королевскую кровь трон и небрежно отбросила ногой череп, ожидая от гостя разъяснений. - Мне никто не поможет, кроме тебя. Я сам загнал себя в ловушку, ее зубья готовы сомкнуться на моей шее, и тогда я окажусь там же, где и ты теперь. Нахру истерично засмеялась, ее дикий хохот отражался от мертвых стен и возвращался эхом. - Не кинешь ложку в грязь, покуда сыт, не станешь есть из грязи, - сказала

она пословицей. – Неужто Царь Мертвых встретил свою избранницу? Она из эльфов? - Анамар тяжело вздохнул. – Значит, из людей?! Скажи мне, каково это, видеть ее, сжимать в объятиях и понимать, что это счастье продлится лишь короткий миг, а потом только горсть праха, обреченная стать землей, останется от твоей возлюбленной. - Я не могу даже прикоснуться к ней, мое желание высосет из нее жизнь. Я хотел бы взять ее в Царство и почти сделал это. Я чуть было не убил ее, но вовремя опомнился, - он опустился на край каменного фонтана и обхватил лицо руками. В голосе его таилась мука. - Разве это не выход? У тебя есть то, чего я не могла себе позволить, - отозвалась Нахру. – Забери ее в свои владения, она будет твоей, и тебе не понадобиться нарушить запрет. Анамар напрягся. Это был выход из сложившейся ситуации. Забрать Дайнару в Дальние Земли, провести по тропе Даго, отделяющей мир мертвых от мира живых. Там она навсегда забудет о печалях и будет полностью принадлежать ему. Древнее сердце возбужденно забилось в груди, кровь закипела в венах. Он хотел обладать Дайнарой все больше и больше, держать ее в объятиях, покрывать поцелуями, не боясь потерять. Анамар прикусил губу. Стоит ли послушать чудовище Нахру? Он забудет о предназначении молодой нусанки, о Звезде Нурберила, наплюет на затаившегося Западника и судьбу созданного Валдора-

ми мира. И все это только для того, чтобы надеть на Дайнару венец королевы Царства мертвых. Но разве для того строился мир из праха, оставленного Первобытным Злом, чтобы вновь погрузиться в Хаос? Это Оно грозит рукой Западника всей Фрамории, и Анамар не имеет права лишать Дайнару жизни, только если она действительно избраннице звезде. Но если нет? Что если все ошибка и она не та, за кого ее принимают? Если все-таки он возьмет ее в свои земли, будет ли она такой, как сейчас? - Я в тупике. Ее смерть может изменить ее сущность. Мертвые никогда не загорятся огнем жизни, уж я то знаю, - пробормотал Древний, но Нахру его уже не слушала. Подобрав под себя ноги, она замерла, словно уродливая статуя, вышедшая из-под рук сумасшедшего скульптора. Голова ее, обрамленная густыми, черными волосами до бедер, была устремлена к потолку. Боль исказила и без того отвратное лицо. - Лишь о Мэгане в последнее время все чаще. Он потерян для меня с тех самых пор, как ваш суд обратил меня в чудовище. Я не знаю, где он живет, чем занимается, что ест и что пьет. Что ему снится, когда он ложится спать? Может быть, я, только другая, какой я была раньше. А может, он уже забыл обо мне, ведь столько времени прошло. Он ведь свободен и вправе сам решать свою судьбу… в отличие от меня. Анамар, а эта смертная тебя хоть любит? Если не любит, не терзай себя, лучше за-

102

будь. Все наши усилия стоят того, только если чувства взаимны. Я не жалела о том, что сделала, и никогда не пожалею. Пусть мне не ходить под звездами Валдор, не увидеть его никогда, но я дарила ему бессмертие, чувствуя его любовь. Повелитель тьмы сцепил челюсти, встал и склонил голову перед Нахру. Волк оказался у его ног и потерся о сапог мордой, тихо поскуливая. - Мне не хватает твоей мудрости, - произнес он. – Нам всем не хватает. С этими словами Анамар присвистнул верному спутнику Нарго и растворился в воздухе, пренебрегая длинными коридорами. Только черное облако напоминало о его присутствии, да и оно вскоре развеялось. Нахру осталась одна со своими воспоминаниями. Тяжелые, пыльные шторы, как по команде, плотно задернулись, и все снова окутал мрак. В малом королевском зале было уготовано собрание. Оно было срочным, слухи об угрозе с востока распространялись со скоростью света, да еще жрецы Фурия двумя днями раньше устроили кровавую потасовку на Холмистой площади. Жадные идолопоклонники отважились требовать от короля разрешения человеческих жертв, необходимых для обрядов. Старый Ирндир был взбешен такой наглостью и приказал им возвратиться в свой храм, но не тут-то было! Жрецы устроили драку, пострадали люди. И что теперь говорить об этих, казалось бы, просветленных личностях?

103

Исуан тряхнул головой, чтобы отогнать непрошеные мысли и, направился прямиком в малый зал, минуя вставших на пути суровых стражников. Туда не пускали придворных, но он имел право передвигаться по королевскому дворцу почти без препятствий. Его зоркий глаз оббежал присутствующих: так, господа титулованные личности, неужто пирушка? Но пирушкой здесь и не пахло. Король Ирндир, статный широкоплечий муж в одеждах цвета Нусана с золотым венцом на поседевших висках, сумрачно восседал на стуле, повторявшем узоры и форму трона, но в малой форме. По правую его руку – мудрый советник Кернок, лет шестидесяти, по левую – пустующая ложа ушедшей преждевременно в Дальние Земли королевы. За длинным прямоугольным столом совещаний сидели наиболее опытные и значимые люди Асина: Тахнунг, верховный жрец бога Митры и его молодой ученик, Фрек, командир асинского отряда, барон Герндир, воевода из Сорана, имени которого Исуан не знал, и другие, каких он также видел впервые. Самые опытные? Но разве король мог пригласить кого-то менее значимого и бесполезного, когда все так серьезно?! Уловив на себе строгий взгляд монарха, он отвесил низкий поклон в его сторону, потом в сторону гостей и произнес: - Мой светлый король, как рад я видеть тебя здравствующим и в окружении добрых друзей. Надеюсь, они не будут против,

если я…. – тут Исуан сделал многозначительную паузу и обвел всех взглядом. – Жалкий шут, поприсутствую на этом благочестивом собрании. Да, шут. Шесть лет провел он в королевском дворце в качестве пересмешника, и это место его ничуть не смущало, даже немного радовало. Ирндир кивнул, Исуан, прищурив лиловые глаза с вертикальным разрезом, по-кошачьи пробрался к статуям, изображавшим короля и королеву за его спиной, и сел на одну из ступенек. Это было его законное место – место любимца короля. Устроившись поудобней, насколько это представлялось возможным, он с интересом принялся слушать. Экзотическая внешность Исуана, его легкая поступь и порой несносный характер выдавали его нечеловеческое происхождение. Он принадлежал к маленькому народу сильфов, живущих в Сумрачном лесу, что примыкает к восточному берегу моря Кейван. Излишняя разговорчивость, умение вовремя обезоружить собеседника едкой шуткой были его природными качествами, за что, кстати, парня недолюбливали среди своих, но во дворце Ирндира сильф нашел место только благодаря им. Король безумно гордился сыновьями Далантиром и Армандиром, правда, младший иногда огорчал старика дурными выходками. Наравне с ними он ставил Исуана, не так уж часто, но все же это было приятно. - Настроения горных орков отнюдь не дружелюбны, ситуация на востоке мо-

жет обостриться в любой момент, - произнес Далантир, сидевший за противоположным концом стола. – Неизвестно к чему это приведет. Мантаду укреплен, и, я думаю, надо бы установить посты вдоль Проклятых гор, но… - А почему все молчат о тех жутких тварях из Кичьей топи? – спросил твердым голосом незнакомый сильфу мужчина. – Далантир видел их собственными глазами, и тысячи воинов тоже. Как нам относиться к этому? - Это нас не касается. Эльфы сами разберутся со своими проблемами, буркнул соранец. - Звери на нашей земле! Кичья топь пожирает Западный тракт! С каждым годом все больше и больше земель превращается в смрадные болота! - А что если они выползут из топи и пойдут в деревни и города искать пропитание? Кто спасет народ от взбесившегося зверя? - Болотный дракон до сих пор не нападал. Если бы мы не погнали орков им в пасть, то не узнали бы и об их существовании. - Так, стало быть, мы будем говорить о всякой ерунде, когда у нас теперь не один, а два врага? Неужто вы забыли о ванголах? Кто-нибудь считал, сколько их в Нусане? Страшно говорить, они построили себе храм в центре Асине и поклоняются своему богу! - Тахнунг, Фурий так же наш бог, как и их. - Но Светлоокий Митра… Внезапно шумный спор стих. На полу возле

резного стула короля скорчился в агонии инорожденный шут. Он рвал на себе короткий зеленый плащ, задыхаясь и все время показывая куда-то вдаль, в сторону массивных дверей. Собравшиеся вмиг обернулись. Двери были закрыты, никто не входил в них и не выходил. Холодящие иголки страха проникли в души каждого, король сглотнул, судорожно схватившись за подлокотники. Там, у дверей, в кровавом плаще с белым подбоем стоял невысокого роста старец. Его седая борода с рыжеватым оттенком развевалась на ветру, взявшемся невесть откуда, обе руки покоились на странном белом посохе, сплошь покрытом руническими надписями, а глаза острой молнией прожигали насквозь катающегося по полу Исуана. Шут чувствовал, как внутри него разжигается пламя и становится все труднее сделать вдох. Хотелось закричать от боли, сковавшей тело, но ни звука не вырвалось из глотки, лишь пальцы скребли бессильно по каменному полу. - Смотри, равнинный королишко, как корчится твой слуга. Смотри, ибо скоро придет и твой черед испытать муки Даго, обреченного на долгую смерть, произнес нежданный гость и начал шествие к королю Ирндиру. Измученный его чарами сильф с трудом поднялся на ноги, шатаясь и тяжело дыша, он пытался прийти в себя после испытанной боли. Маг этот принадлежал к Красному Ордену, признающему Искусство только ради своих лич-

ных целей. Белый посох, сделанный из берцовой кости тролля и усеянный рунами Мертвого языка, говорил о его высоком положении в этом ордене, возможно даже главенствующем. Оказавшись напротив Ирндира, напряженного внутренне, он махнул рукой влево, и вслед за ней в сторону повалился недоумевающий сильф, единственный стоявший между магом и королем. Все застыли в изумлении. - Варгалус… - с расстановкой произнес король, хотя внутри у него все кипело. Его старший сын, Далантир, вскочил с места, но Ирндир дал ему знак оставаться на месте. - Хм, узнал, не отрицаю, - на дряблом лице колдуна расплылась довольная улыбка. Ему льстило внимание этих людей. – Я пришел с посланием. - Отец, этот старик помогал армии Шураха под Горукряжем. Это его видели с орочьим предводителем, и я сам тому свидетель! – выкрикнул в гневе Далантир. Варгалус медленно повернул голову, пронзив наследника престола тяжелым взглядом карих глаз. - Шурах просил передать этому достойному воину свое почтение, - произнес он и возвратился к Ирндиру. – А королю Нусанского государства вот это. Резким движением маг Красного Ордена вытащил из-под полы длинную черную стрелу с неровным по краям наконечником, на котором запеклась чья-то кровь. Ирндир вздрогнул,

104

внутри все опустилось от холодного, душащего слова: война. Шурах Средне – Хройский, выбравшись из болот, послал через своего соратника черную стрелу, как знак объявления войны. Никто не посмел нарушить опустившуюся на зал тишину. - Верни ее своему хозяину и передай заодно, что мы встретим его у границ, - ответил, наконец, король, не желая прикасаться к творению мерзких оружейников. – Чего еще ты хочешь от меня, Варгалус? - О, не спеши, осади коней, Ирндир. Ведь я еще не сказал тебе главного, усмехнулся колдун. - Нынче ночью скончался Рамунаил, и теперь я глава Красного Ордена. - Я не сомневался, что когда-нибудь ты приберешь к своим рукам власть среди красных магов. - Непременно. И я должен сообщить, что скоро, очень скоро Фрамория погрязнет в крови. Горы Тьмы пробуждаются. Мы слышим каждый удар нечеловеческого сердца, оно возвещает о новой эпохе, эпохе Хаоса. Что ж, Ирндир, а вот тебе мой личный подарок! – мощным рывком Варгалус подался вперед, его правая рука зависла в воздухе, а король, тем временем, почувствовал, как силы оставляют его и жизнь уходит по каплям. Он обмяк на троне, когда колдун вдруг вскрикнул от неожиданности. Сильф Исуан, осознав, что его хозяин вотвот умрет, выхватил из-за пояса кинжал, который служил скорее украшением, нежели оружием, и всадил его по рукоять в спину не-

105

навистного старика. - Мерзкий прихвостень! – взревел Варгалус, придя в себя, и взмахнул костяным посохом. Удар был настолько сильным, что шут, падая, потерял сознание. - Дети Фурия приготовили мне хороший прием. Не буду заставлять их ждать, - сказав так, Варгалус поднял вверх обе руки и вмиг исчез, как будто его и не было никогда во дворце. Первым к ослабевшему монарху подбежал Далантир. Отец его был бледен как мертвец, черты лица стали резче, а биение сердца едва прослушивалось, но он все еще дышал. - Лекаря королю! Пусть приготовят покои! Немедленно! – приказал наследный принц вбежавшим на крик слугам. Приглашенные Ирндиром гости, наконец-то, избавились от навалившегося на них оцепенения. Плотным кольцом окружили они бесчувственного короля и его сына. А сильф, так героически бросившийся на защиту, остался незамеченным. Ну, или почти незамеченным. - Эй, малыш? – барон Герндир, все еще крепкий, но обзаведшийся круглым брюшком, кряхтя опустился на колени и потрепал шута по щекам. Одна заметно покраснела и припухла от удара колдуна. – Исуан, так, кажется, тебя зовут. Исуан, очнись, ну же, проклятый демон. - Его здорово потрепал Варгалус, - над ними возвышалась медведеподобная фигура Фрека. – Никогда я не видел, чтоб су-

хой старикашка так бил! - Это все Искусство. Колдовство дает невиданные силы. Вопрос только в том, как их использовать и на какие цели, - произнес Герндир. – Да, придется над ним поработать. Я думаю, в таком переполохе вряд ли кто-то вспомнит о шуте. Хватит им забот с Ирндиром. С этими словами он поднял бесчувственного Исуана и перекинул через плечо. - Что теперь станет с нашим господином? – Фрек не спешил покидать общество барона, с которым бы быстро нашел общий язык. Тот тяжело вздохнул. - Я боюсь, что этот год станет тяжелым для Нусана. Исуан, маленький храбрец, спас жизнь Ирндиру. Если бы он не остановил этого отвратительного Варгалуса, король был бы уже мертв. Помоги мне донести героя до дома, я хочу сам заняться его лечением. - Нет ничего проще. Фрек провел рукой по коротко стриженым волосам и перехватил из рук Герндира ношу, взвалив себе на плечо. Исуан весил немного, да и от природы был легким. Во дворце сейчас творилась полная неразбериха. Далантир послал вооруженных воинов в храм Фурия, по крайней мере, он расшифровал последние слова Варгалуса как ключ к его поиску. И Фрек решил, не задерживаясь, отправиться к "дому детей Фурия", составив им компанию, но по дороге он собирался забросить бесчувственного королевского шута,

чтобы оправдать просьбу Герндира. Это ему не составляло труда. Спустя пару дней сильфа Исуана удалось поставить на ноги. Он быстро перезнакомился с людьми Герндира, стал всеобщим любимцем, распевая веселые песенки и подшучивая над служанками. Гораздо хуже обстояло дело с королем. После того, как Ирндир потерял сознание в тронном зале, он ни разу не приходил в себя, а лишь только метался по постели и бредил. Потом он утих, но это затишье делало его еще более похожим на покойника, и оттого страшило приближенных к королю. Разгром фурийского храма привел к открытому бунту жрецов, но так и не принес ожидаемых результатов. Красный маг Варгалус исчез без следа, словно никогда и не существовал. Во дворце царило что-то невообразимое, придворные шептались о скорой смерти монарха. По закону он должен был объявить имя наследника, но так как его старший сын был достойным человеком, воином и командиром, никто не сомневался в его кандидатуре. И вроде бы все ясно, но есть одно "но". Армандир стал открыто высказываться против своего брата. Восточная граница была тиха, как природа перед бурей. Объявление о войне – это серьезная угроза для государства долины Ашитар. Преодолевая душевные страдания, Далантир занялся укреплением восточных постов, в том числе и главным из них, крепостью Мантаду. Кочевники тоже не предпринима-

ли никаких попыток разгромить нусанские поселения, пожечь деревни, и это вызывало подозрение. Нельзя забывать о том, что мерзкий колдун Варгалус был родом из степей Вангольских, а если он заручился жрецами Фурия, которого там чтут пуще иных Древних, то становился опасной фигурой, способной пошатнуть чаши весов. Герндир, желая помочь хоть чем-то справедливому королю, послал весть другу Унгобару в Девон, столицу Хорувии, где тот должен был находиться. Этим утром сизая голубка принесла ответ. Унгобар не может отлучиться, потому что дела обстоят не слишком гладко, но вместо себя посылает тирейскую ведунью Герим-Хавею, которая волей судьбы оказалась вблизи от Нусана, в соседней Убории. Со сварливой старухой Герндир был знаком не так близко, но их первая встреча стала незабываемой. Оставалось дожидаться ее и надеяться на Древних. Быть может, Ирндир еще справится с недугом, насланным красным чародеем, несмотря на грязные слухи о том, что у его постели уже караулит Анамар. А Дайнара… После яростного поединка с богом тьмы она с еще большим рвением взялась за тренировки с бароном, на лету схватывала все уроки великодушного Герндира и хотела научиться всему, что помогло бы ей одолеть Анамара. Новый житель большого дома пришелся девушке по душе. Забавный сильф веселил Дайнару и нравился детям. Даже мол-

чаливая Марен стала чаще улыбаться, с огоньком в глазах поглядывая на королевского шута, и даже заигрывать с ним. Больше всех им все же заинтересовалась веселушка Энуин. Она совсем выбросила из головы жениха, побывавшего в ослиной шкуре. Теперь симпатичный сильф занимал все ее мысли. Дайнара знала об этой истории многое, так как кухарка любила поболтать с ней за чашкой чая, готовкой ужина, уборкой кухни и в любое свободное время. Вскоре муштарка застала Эн, выбегающей из комнатенки Исуана с сияющими глазками. Та без тени смущения принялась рассказывать подруге о своих любовных приключениях. Вот так день за днем проходило время в доме барона Герндира. Сам же он сообщил, что Дайнаре должна дождаться прихода Унгобара. Девушка не спешила перечить, ей самой было интересно услышать всю правду из уст доброго старика, который к ее удивлению оказался еще и великим магом. Промозглое утро с густым туманом застало всю компанию громко храпящей и посапывающей во сне. Белесое марево разлилось по всей округе так, что было невозможно что-либо разобрать и в двух шагах. Халдей, устроившись поудобней, насколько это могла позволить перебинтованная спина, с блаженной улыбкой во все двадцать шесть зубов положил лапу на бархатный животик эльфы. Она дернула во сне плечиками и снова замерла. Внезапно жгучая

106

боль пронзила разбойника в области копчика, и он вмиг подскочил на ноги, еще не понимая, что это было и откуда грозит опасность. Мин -Айрин распахнула бирюзовые глаза и вдруг увидела перед собой странную картину: Халдея, размахивающего во все стороны мечом с криком и руганью, и высокий сухощавый силуэт, вальсирующий в такт движениям противника и время от времени делающий меткие выпады палкой. Остальные от этой возни продрали глаза и, не особо соображая спросонья, похватались за оружие. Полусонные, они бросились в атаку, решив, что нусанцы их все же нашли. Халдей зацепился о торчащий из-под земли корень и упал. Вспыхнул огонь, над деревянным узловатым посохом зажглось пламя и осветило лицо старика, испещренное глубокими морщинами и не перестающее над чем-то усмехаться. Все вокруг замерло. Ну не мог обычный человек высечь огонь в такую погоду, на это способен только колдун или чародей. Мин-Айрин поплотнее закуталась в походный плащ и села, опустив глаза вниз. - О, не ожидал я тебя здесь увидеть, да еще в обществе этих… любителей наживы, - произнес пришедший в их лагерь старик и, поглаживая длинную седую бороду, продолжил. – Я много раз раскидывал кости, чтобы узнать, куда тебя занес Ветер Времен, нужно было использовать дальновидение, но я, старый дурак, не хотел тратить на это силы. Неужели ты позабыла все, чему тебя

107

учили, мероун. Где твое достоинство? Неужели Дивный народ будет счастлив увидеть свое дитя в грязи и пороках? Что скажут Кайрилиэль и Иованис? Как посмотрит на весь этот блуд твой отец Итильноэн? Жгучие слезы навернулись на глаза. МинАйрин вспомнила свой дом, такой далекий теперь и навсегда покинутый ею, любимого отца. Но только свою дорогу она всегда выбирала сама и раскаиваться ей было не в чем. - Эй, куропатка, объясни, кто этот наглец и как он оказался здесь? - обратился к ней Халдей. Он поглядел на эльфу, и дал знак своим ребятам не спешить с расправой. Та смахнула слезы, встала и, расправив плечи, с гордостью произнесла: - Я свободна от узких стен Лотлироула. Мне мало Древнего Леса, а моих знаний недостаточно, чтобы сослужить службу на родине. Я нужнее здесь. - Чтобы задирать юбку? Не слишком большая честь. Где тот меч, что ты украл у одной юной особы, плешивый пес? - взгляд Унгобара переместился на готового закипеть от гнева Халдея. – Верни его. - Халдей, этот дед уже бесит! Разбойник посмотрел на того, кто это выкрикнул и усмехнулся – вечно Гоблин торопит события. Ухмылка эта вышла довольно устрашающей. - Подойди и возьми, - бросил он, покрепче сжав рукоятку. Мин-Айрин вклинилась между Унгобаром и Халдеем. Она вовсе не хо-

тела, чтобы ее старания оказались напрасными. - Он не крал, я тому свидетель, - выкрикнула эльфа, положив ладонь на пламя. Маленький фокус мага не причинил ей боли. - Я не могу не верить тебе, мероун, - согласился вдруг старец и, тяжело вздохнув, проговорил. – Дело в том, что этот меч носит на себе заклятие почти забытого народа Фрамории, более древнего, чем эльфы твоего колена. Ты ведь знаешь, о ком речь. Они ушли, но оставили после себя ключ, способный открыть врата в Хиль-Даури, ныне зовущиеся горами Тьмы. Я дал его Дайнаре, потому что увидел в ней то, чего не видят другие. Возможно, она и есть та самая Звезда Нурберила. - Малышка Дайнара? – изумилась МинАйрин, вцепившись от восторга в одежды Унгобара. Халдей, пробубнив что-то себе под нос, ждал продолжения рассказа, который его очень заинтересовал. -Кто бы мог подумать, она достаточно твердая и отважная, но я почему -то все время за нее боюсь, - сказала эльфа, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнику. - Так это была ты? Ты привела ее в Асин? Она кивнула. На лице сияла радостная улыбка. Возвращение Старших, вот чем все это могло обернуться. Об этом пелось во многих эльфийских песнях, но мало кто верил, что горные эльфы в самом деле могут когда-либо вернуться. - А гном? - Двалин? Он остал-

ся в Асине. Унгобар тряхнул Мин-Айрин за плечи, чтобы встретиться с ее взглядом, и она четко услышала в голове добрый с налетом усталости голос. "Я замолвлю за тебя словечко перед Правителями Леса", – сообщал ей маг. "Передай отцу, что я никогда не забуду его уроков. Я буду петь его песню своим детям, если решусь когда-либо отказаться от путешествий", – просила дочь Долины Валдоров. " Б уд е ш ь . Э л ь ф и й с к а я жизнь дает тебе такую возможность", – Унгобар кивнул и выпустил ее из своих объятий. Окрыленная надеждой Мин-Айрин обернулась к старому друг. В ее глазах была мольба, и Халдей без слов понял, что от него требуется. - Да что я лучше не найду?! Выручил, когда было нужно, и ладно. Держи, старик, - почесывая затылок, он протянул меч рукояткой вперед и с кривой ухмылкой добавил. – Дайнаре - горячий привет. В этот миг эльфа тепло улыбалась. Унгобар протянул свободную руку. Сердце мага ускорило свой ритм, волнение охватило душу. Словно в нерешительности его сухие пальцы замерли, а затем с благоговением обхватили эфес. Но тут удивление и страх пробежали искрой по лицу старика. Веки его сомкнулись, и он увидел или даже почувствовал, что меч отвергает его. Несколько столетий подряд Унгобар хранил клинок у себя, держал его в руках, и меч отзывался, но теперь что-то переменилось. Маг не простоял так

и доли секунды, а потом вдруг с ужасом отпрянул. - Нет, этого не может быть, - пробормотал он, и голос его дрожал. - Милость Валдоров, просвети и сохрани! Ты, Халдей, оставь его у себя. Головой отвечаешь. Если посмеешь потерять, я обрушу на тебя весь свой гнев, и поверь, он будет страшен. - Что случилось? – ошарашено спросила МинАйрин. - Илькетвайнун, мероун, - произнес Унгобар, хватаясь за седую макушку. Туман, меж тем, почт и р а с с е я л с я . "Отвергающий клинок, – повторила эльфа про себя. – Что это может означать? " Беглецы с интересом наблюдали за ними, кто-то безрезультатно пытался высечь искру и разжечь костерок. Маг повернулся на пятках и зашагал прочь, ничего не объясняя. Девушка побежала следом за ним. Она не могла отпустить его без разъяснений теперь, когда получила еще одну загадку для досуга. - Унгобар, что ты имел в виду? - заговорила она уже на Индари. - Не знаю, я и сам озадачен не меньше твоего. Меч дал мне ясно понять, что я больше не могу быть его хранителем. Это для меня настоящее потрясение. Я не понимаю, почему он отверг меня, но выбрал твоего приятеля, - отойдя на достаточно большое расстояние, чтобы их никто не видел, Унгобар резко остановился и, нашарив что-то под серыми одеждами, извлек на свет перстень с круглым прозрачным кам-

нем, внутри которого была замурована мушка. – Вот, возьми, и умоляю, не покидай этого безумца, следи за каждым его шагом. Я свяжусь с тобой, когда понадобиться, с помощью перстня, - Мин-Айрин надела его на палец и принялась разглядывать. – А теперь, прости, я ухожу. На берегу меня ждет лодка. - В Асин? - Нет, я должен вначале выяснить кое-что. Скорее всего, отправлюсь в Хорувию, там живет один мой старый друг. Он должен помочь, должен, - заметив вопрос в глазах эльфы, маг поспешил ответить. - За Дайнару не беспокойся, она в хороших руках. Барон Герндир научит ее всему, что знает сам. Да оградит тебя златовласая Эмин, - он коснулся губами ее лба. – Прощай, дочь Итильноэна. Унгобар поспешил расстаться. Пробираясь между деревьями, он думал лишь об одном. Там, на поляне среди разбойников, чародей не стал вдаваться в подробности и говорить об истинном предназначении юной муштарки. Он еще не был уверен в своих догадках настолько, чтобы распространяться об этом налево и направо. Неверное слово хуже лжи более того, Унгобар скрыл от МинАйрин, что меч не просто отказался покидать своего нынешнего хозяина. Халдей должен был сам передать его Дайнаре. Но не сейчас и не в скором времени. Автор:

Хиль

Де

Брук

108

. Дейв дал мне договорить и неспешно начал: — Ой, Ксюшенька, загнула ты! Понимаешь, когда брак более десяти лет, то даже не задумываешься, говоришь "Люблю". Ведь это точно такой же родной тебе человек как брат, сестра, мама… Я люблю свою семью, жену и детей... Но при всем этом, иногда жизнь преподносит мне изюминки, наполняющие ее искорками, с ними жить интереснее, понимаешь? Под изюминкой я имею в виду тебя. Чего плохого получать положительные моменты от таких изюминок? Я опустила голову, он, взяв меня за подбородок, продолжил: — Я не раз говорил, как ты мне нравишься! Вот будь мне сейчас лет 25 я бы не задумываясь женился бы на тебе... Хаха… "Ммм, вот была бы жизнь, заполучить Дейва 1987 года, – как всегда не по теме подумала я. Это меня в себе частенько напрягает, вечно думаю о какой-то фигне во время серьезных разговоров". Дейв продолжал: — И как бы далеко мы не зашли и чем бы это не кончилось, я с уверенностью могу сказать, что всегда буду к тебе хорошо относиться, всегда… Ты в любой момент можешь постучать ко мне и поверь, я всегда открою тебе дверь! — Именно, что ты

109

будешь ко мне так относится «всегда», — я намерено выделила последнее слово, — ...«хорошо»! А что прикажете делать мне? Это не игрушки, Дэвид! У меня лишь два варианта: любить тебя либо после - ненавидеть... А "всегда хорошо" быть не может! — Я же ничем не ущемляю тебя! Просто прошу быть со мной, пока сама не почувствуешь, что это начинает вредить тебе... — По-моему как раз в этом случае, в случае, когда я все брошу, я и почувствую ту самую невыносимую душевную боль! Дейв помог мне, наконец, высказаться. Я говорила о неразделенной любви, сводя каждое предложение к своим отношения с Мартином. С ним такого разговора я точно не удостоюсь… «Не нужно больше так с ним! Я поступаю подло!». Моя безукоризненная совесть снова вынудила меня презирать себя, слишком часто в последнее время. Вечером Дэвид заехал за мной на такси, и мы отправились в ресторан. Гэан обещал меня приятно шокировать этим местом. Наконец-то, я найду применение купленному коктейльному платью. И правда, несмотря на отсутствие звезд мишлена, а я думала, что именно в такой ресторан меня поведет Дэвид, атмосфера, а главное еда были очень необычными.

Мой кавалер галантно выдвинул мне стул, и, сняв пиджак сел напротив меня, взяв за руку! Здесь все располагало к романтической атмосфере, и вместе с тем тут было весьма уютно и чувствуешь себя расслабленно. В зале было два камина, на столах горят настоящие восковые свечи. С потолка свисали огромные люстры, было достаточно темно, так как зал освещали лишь свечи, но я сумела разглядеть на стенах какието холсты, на которых были изображены мужчины, женщины в старинных праздничных нарядах. — Тебе нравится? – у Дейва горели глаза, он так хотел, чтобы мне нравилось это заведение. — О да, здесь здорово, - я еще раз оглядела пространство вокруг себя, — и ты! Ты сегодня просто «вау»! Приятно видеть тебя в рубашке и пиджаке. Спасибо, Дэвид, — я чмокнула воздух, а Дейв улыбнулся так, будто действительно словил мой поцелуй! Нам быстро принесли заказ. Дейв взял свиную грудинку под мятным соусом, а я оторвалась со своим шотландским лососем. Порции выглядели так, будто их приготовил сам Гордон Рамзи. Дейв снова позволил себе выпить, это было красное французское вино. Я плохо разбираюсь в винах, не могу назвать себя ценителем, для меня бывают лишь «вкусные» и

«невкусные», но судя по бутылке, на которой скромно был написан год – 1966, оно было жутко дорогим! Что ж вот такой старичок заставил меня воистину осознать, что собой представляет ценное дорогостоящее вино. Дейв постоянно шутил, я смеялась вместе с ним. Особое удовольствие мне доставили его фотографии на мобильном, которые в конце вечера он демонстрировал мне. — А это Энди… Ахаха.. Видишь, вот, — он тыкал пальцем вниз экрана, — он схватил торт и хотел поставить его на рояль, но тот был не завязан и … ахах, сама видишь, что из этого вышло! Бедный Флетч, он так расстроен... Ахаха!!! О н п е р е л и с т н ул пальцем на следующую фотографию: — А это мистер недовольство! Март выбежал к нам на шум и в итоге увидел, как Флетч пытается стряхнуть крем с клавиш его рояля! Мартин был тогда очень зол, он не улыбался и не разговаривал с нами целый день за то, что мы всего лишь посмеялись над этим происшествием. Так… Это Стела, дочка. Это тоже она, — он быстро листал фотографии, — так, а это вообще документы, — наконец он нашел что-то стоящее, — а это я! Хаха, фото с руки, да!– он запрокинул голову и подставил мне щеку, я, не раздумывая чмокнула его в жесткую щетину. После ресторана он провожал меня, как будто знал, что мы больше не увидимся! Мне почему-то было так тоскливо, я не хо-

тела отпускать его, ни за что, никогда! Даже, несмотря на то, что еще в ресторане мне пришлось уединиться в уборной, чтобы ответить Мартину на звонок. Сегодня Гор должен навестить меня. — Дэвид, прошу, только пиши мне! И звони! Каждый день! Я буду по тебе очень скучать! Да я уже скучаю! Иди ко мне! Он был похож на большого медведя, такой небритый, весь какой-то дикий, но вместе с тем почему-то очень ухоженный. Сегодня он снова показался мне таким простым, таким человечным, бесхитростным, с наивной улыбкой и искрящимися глазами, сегодня он снова был моим Дэвидом! Я очень хорошо это чувствовала! Мы попрощались, он все не уходил, и мы смотрели друг на друга на расстоянии пары метров. У меня затряслись губы: «Господи, что я делаю? Видно же, что этот мужчина явно хочет продолжения! Он нравится мне? Да, конечно, нравится, как же все сложно! Почему он так смотрит, будто я оставляю беззащитного котенка на улице! Дейв, перестань…». Я осмелилась нарушить нашу тишину: — Иди, — мне хотелось сказать это как можно веселее, но получилось совершенно наоборот. Мой голос дрогнул, а на глазах появились слезы. «О Боже, нет! Нет! Что со мной? Ну, Ксю, умоляю, не надо, не начинай!». Лицо Дэвида изменилось, и через секунду он оказался возле меня, крепко удерживая в своих руках. «Ну как же так! Почему

просто я не могу забрать его к себе домой!? Точно, домой, в Россию, чтобы никто его не знал и не видел! Заковать его у себя дома, чтобы никогда не ушел!». Я зашевелилась первая, убедившись, что мои глаза сухие я посмотрела на него: — Теперь точно все! Иди! Пожалуйста! — Ксюш, это же необязательно… Я могу остаться! — Дейв, иди… — я чуть оттолкнула его и отошла от него. — Спокойной ночи, родная! Не забывай, что ты у меня вот тут, — он постучал кулаком в левую часть груди. — Да, Дейв, я знаю! Я понимала, что могу простоять тут всю ночь, слушая разные милости от Дейва и отвечая ему тем же. Нужно во что бы то ни стало набраться сил, отвернуться и уйти. Всего один небольшой поворот! Я еще раз многозначительно посмотрела на Дейва, досчитала до трех и отвернулась. «Да, ты смогла! Беги домой, а то я тебя знаю, на полпути еще можешь развернуться!». Я нетерпеливо пыталась попасть в замочную скважину ключом, но у меня ничего не получалось. Понимая, что как только окажусь дома, разрыдаюсь, я нервно убирала мешающие волосы и меня переполняла нервозность. «Да что б тебя!». Я сделала повторную отчаянную попытку, а потом беспомощно спустилась вниз по двери и присев на корточки стала горько ронять слезы. Сколько во мне накопилось мыслей, переживаний, все

110

это вредно сказывалось на моей нервной системе. Мне столько хотелось сделать, столько сказать, а мне приходится вечно держать все в себе! Я мучаюсь в собственных размышлениях, как в лабиринте, из которого не существует выхода, так и в моей жизни не существует правильной дороги, по которой мне следует идти. Поначалу, я была способна вести с самой собой разумный диалог на тему «Все ли я делаю правильно? И к чему меня это приведет?». Теперь же я попросту не знаю! Не знаю, могу ли доверять своим чувствам? Что со мной не так? Почему я не могу выбрать одного мужчину? Я еле держалась, чтобы не кричать Дейву «Я люблю тебя!», пожалуй, меня останавливал тот факт, что эти слова я всю ночь кричала другому. Как же это гадко! Еще секунду назад я была уверена, что мне нужен только Мартин и вдруг, секундой позже, я готова бежать за Дэвидом! «Идиотка! Зачем ты вообще вмешалась во все это?». Мне было мерзко от осознания собственной несостоятельности! Ясно, что ни один из моих любимых мужчин никогда не будет со мной по-настоящему рядом. Дейв правильно сказал, что наши отношения могут навечно остаться «очень хорошими», такими хорошими, что мы в любой момент можем ненадолго притвориться любовниками, а потом снова зажить своей жизнью. А насчет Мартина я и вовсе не уверена, он не стремится давать мне ложных надежд и обещаний! Если я окончатель-

111

но не разберусь со своей жизнью, не пойму как быть дальше, то могу навсегда зависнуть в роли любовницы, без остатка отдающей себя по первому щелчку Мартину или Деву, несчастную, рыдающую одинокими вечерами, когда те спокойно ужинают со своими семьями. Я разрыдалась с новой силой так мощно, что моя голова не смогла выдержать поток безутешных мыслей, и я попросту решила ни о чем не думать, а незатейливо обливаться слезами как потерявшийся в большом городе ребенок. «Все! Хватит! О нет, я же, наверное, вся красная!». Я встала, утерла нос и без особых усилий отперла дверь. Подошла к зеркалу: «Ну и на кого ты теперь похожа? Долго ты еще собираешься падать так низко? Учти, что не всегда получается встать, отряхнуться и идти дальше!». Я нашла в холодильнике недопитое вино и без особого сожаления воспользовалась им, далее приняла ванну и полностью успокоилась. Мартин должен прийти через полчаса. Нужно приготовиться! Я распахнула шкаф и побросала на кровать предполагаемый сегодняшний прикид. Мне всегда очень нравились секс-бомбы на страницах мужских журналов или во взрослом кино, девушки всегда имели пленительное белье, чулки и высоченны каблуки, перед которыми не могли устоять разве что геи или импотенты. В юности, я заказала такой комплект по Интернет-магазину. Всегда теплилась надежда, что я переоденусь для заслуживающе-

го такой привилегии мужчины! Для того, с которым моя природная скромность потеряет актуальность, и я смогу полностью освободиться от предрассудков. Сегодня как раз такой вечер! В той же Victoria’s Secret я правильно сделала, что подсуетилась купить сексуальнейшие чулки с силиконовой кружевной резинкой, которая лично меня очень заводит, и темно-фиолетовый корсет, сильно приподнимающий грудь, делая ее похожей на свежеиспеченные булочки, кстати, о булочках, сзади я также смотрелась неотразимо! Не хватает лишь каблуков! У меня также имелась пара шпилек, которые были настолько высокие, что я еще ни разу не нашла им применение, что ж, сегодня у них наконец будет шанс! Я бережно отложила приготовленную мною одежду, а сама натянула джинсы и белую блузку, с полупрозрачным верхом до выреза груди. Звонок в дверь застал меня перед зеркалом, когда я закончила с последним локоном. Я подошла к двери и посмотрела в глазок, да, я учусь на своих ошибках! И вот, Мартин переступает порог и, одной рукой приобнимая меня, говорит: — Здравствуй, любовь моя! — он начинает разуваться, протягивая мне пакет с шампанским, клубникой и рафаэллками. Как мило, я даже задумалась, нормально ли будет сочетаться мой вызывающий наряд с такими безобидными, по-детски трогательными вкусняшками. Мартин был явно в романтическом настроении,

он нетерпеливо покидал ботинки и, обняв меня за талию, без лишних церемоний сопроводил прямо в спальню, раскладывая на тумбу нашу вкусную прелюдию. Он горячо дышал и быстро начал говорить: — Хорошо выглядишь, как всегда, любимая! Я, наверное, весь вечер ждал встречи с тобой! По началу, меня напрягало, когда он произносил «любовь моя» или «любимая», но абстрагировавшись от посторонних мыслей, я даже поверила в эти заманчивые прозвища, которые особенно приятно выговаривал Мартин. Я же называла его только по имени, ни к чему все эти «зайка», «котик», «солнышко». Всякий раз, произнося вслух волнительное «Мартин», я невольно начинаю возбуждаться. На нем были серые брюки и темно-синяя кофта, из-под которой выглядывал голубой воротничок рубашки. «Милый, ты меня балуешь! Никогда не видела тебя в рубашке, все в футболке да в футболке!». Мартин прошел на кухню и начал открывать шкафы. — Ты не это ищешь? — я держала в одной руке два бокала для шампанского. — Угу, их… — он подошел ко мне и потянулся за бокалами, но я быстро подняла их вверх, подставляя взамен свои губы. — А что мне за это будет? — Не буду тебя наказывать.. может быть. — Он повторил попытки взять у меня из рук бокалы, но я опять опередила его, кладя руку себе на талию и при-

жимаясь к его груди так близко, что наши губы не находят другого выбора кроме как поцелуя. Он целовал меня, и пока моя рука держала над нами бокалы, он стал задирать мне блузку. «Эй, это не по сценарию!». Я отодвинулась от него, игриво показывая пальцем «нет». — Что такое, Мартин? Потерпи хоть немного, ты только что пришел! Это был вызов! Он начал вжимать меня в стену, страстно напирая: — Зачем ждать, когда мы оба этого хотим... — он начал лобызать мою шею, приближаясь к зоне декольте и по-собачьи носом стал стягивать кофточку с плеч. Мне стало щекотно, и я попыталась отодвинуть его кудрявую макушку. — Ахах, ну все, перестань. Мне нужно в дамскую комнату… Он, наконец, отстал от меня и тяжело дыша, вырвал из моей руки пресловутые бокалы и пошел в спальню. Я же тайком сорвала с себя джинсы и мигом преобразилась в раскрепощенную куртизанку! Неслышно приоткрыв дверь спальни, я увидела сидящего на кровати Гора, откинувшегося на руки. Я старательно выставляла одну ногу перед другой, сильно виляя бедрами. Первые пять секунд он меня не замечал, а потом на его лице появилась довольная чеширская улыбка, а руки потянулись в моем направлении, несдержанно шевеля пальчиками. — Ммм, Ксюша, ты меня не перестаешь удив-

лять... — он заерзал, готовый, что я сейчас сяду ему на колени. Как же сильно я возбудилась от своего наряда и от того, с каким животным взглядом он на меня смотрел. Легонько запрокинув его голову, я запустила руки в беспорядочные кудри, а сама потерлась об его раздвинутые колени. Руки Мартина настоятельно призывали мои бедра не останавливаться. Он повалил меня на кровать и снова наградил удивительнейшей насыщенной страстью ночью, клубникой, шоколадом и дорогим шампанским. Утро было не менее приятным. Я проснулась от того, что Мартин неуемно пытался просунуть свою руку под мою спину и насильно перетащить меня на свою сторону кровати… Он неразборчиво пробубнил: — Девочка моя.... И затем, закутавшись моими волосами, засопел мне прямо в ухо. Я ощутила, что выспалась, но двигаться не хотелось. Я трогала его руки и легонько массировала плечи, от чего Мартин очнулся: — Во-во, давай, милая, — он перевернулся на живот и с закрытыми глазами пальцем стал указывать куда-то за собой,— а садись мне на спину и продолжай! Я послушно приподнялась, укуталась посильнее одеялом и расположилась у него на пояснице. Не люблю делать массаж, у меня быстро устают руки и мне тяжело принять решение остановиться, так как я прекрасно понимаю, как это разочарует моего «подопечного». У Мартина была ровная, довольно мы-

112

шечная спина, с маленькими ямочками у поясницы. Все же мне добавляло особое удовольствие, и даже некий задор видеть его родной затылок сверху. Его голова была повернута на бок, глаза закрыты, я посчитала про себя до десяти, и не выдержав, больше опустилась к его лицу, уцепив губами его нос. — Ты все, Ксюшенька? Дай мне тогда перевернутся и посмотреть на свою девочку. «Мм «на свою девочку»! Как звучит то! — я улыбнулась и растянулась вдоль его спины». Мартин зашевелил бедрами: — К-сю-ша... Я легла на подушку и внезапно меня осенило: как же славно иметь хорошую фигуру, позволяющую тебе надевать чулки и вытворять ужасные вещи, что мы вчера и делали, без вызывающих ужас мыслей "Надеюсь, он не видит меня в темноте, я голая!". Это конечно стоит тех страданий, когда, например, спускаешься на эскалаторе в метро, а перед тобой стоит мужчина с большущей булкой, издаваемой божественный аромат, а ты при этом голодная и совершенно несчастная знаешь, что придя домой насладишься очередным салатиком и апельсинчиком на десерт. Ну, раз это приносит столь сочные плоды, я готова себя изводить дальше. Мартин, не моргая уставился на меня. Я поежилась: — Что? — Ну, ты конечно... да... — он начал удивленно качать головой и вытяги-

113

вать губы.— Вот не думал, что так плохо разбираюсь в людях... Во мне заиграли нотки тревоги «А что если он знает о Дейве...». Но я сразу отмела все подозрения и внимательно посмотрела на Мартина, тот с каким-то загадочным одобрением продолжал: — Ты сама-то давно в курсе, что ведешь себя в постели как опытная проститутка? По тебе ведь совсем не скажешь, такая пайдевочка!— он рассмеялся, а у меня чуть поднялись уголки губ на румяных щеках. Раз он заговорил на такую тему, у меня созрел вопрос: — Мартин, ты читал мои заметки в телефоне? — Я? Что? В каком телефоне, поподробнее… — он занял удобную позицию, опершись на локоть. — Помнишь, еще тогда в Санта-Барбаре, я оставила свой телефон, а ты мне его принес, написав в заметках адрес ресторана… — Да-да-да, припоминаю! Таааак… И что? — Ты читал другие мои заметки? — Хм, другие заметки… Ты долго думала над этим вопросом? — он с застывшей улыбкой не отрывал от меня глаз, — Так, заметки. Другие…— он тер над верхней губой, а я продолжала ждать ответа, — ... Это ты про те заметки, где написала, как страстно хочешь меня? Тогда да, извини, не удержался, — он расхохотался. — Ну, Мартин!! — недовольно протянула я. — Ну ты и.. ну ты и сволочь! – я тоже рассмеялась.

— Да, ахах, да, прости меня! Зато я точно знал, на какие кнопочки нажимать. Он поцеловал мое плечо и сладко зевнул, вызвав у меня желание растянуться... — О, все тело болит, как после тренажерки, — я принялась растирать бедра и двигать шеей. Подняв одну ногу вверх, я заметила на колене два маленьких близко расположенный друг к другу синяка и сокрушено закричала: «Ну, супер! Теперь о платьях можно забыть на пару недель!». Гор от души рассмеялся и поднялся с постели. Через двадцать минут мы встретились с ним у холодильника. В предвкушении самолета мне хотелось собрать сумки и начать привычную мне панику, никак не хотелось готовить завтрак... Но как будто специально прозвучал вопрос: — Что на завтрак? — не обнаруживши на столе ничего вкусного, Гор продолжал верить, что сейчас из ниоткуда я появлюсь с подносом еды. — Мартин, мне нужно быть в аэропорту через три часа. Давай не заморачиваясь приготовим омлет? — Ксюш, ты так говоришь, будто я настаиваю на запеченных лягушачьих лапках! Омлет так омлет... С голодухи любой продукт покажется фуагрой. Так, на ура пошел и зеленый омлет с горошком и брокколи. После завтрака Мартин упал на кровать, включая телевизор. Что-то подсказывало мне, что он не собирается уходить.... — Ну, Мартин! Мне

скоро выходить! — Я тебе мешаю? — он обескуражено оглядел комнату. Я не смогла ответить «да». — Нет, конечно же, нет, дорогой, но я буду собираться. — Собирайся,— он уставился в ящик. Показывали «Алису в стране чудес», на которой Мартин и завис. «Ну вот, думала включить музыку и хорошенько еще раз возобновить в памяти ночь, укладывая вещи". Я уже начинала волноваться, сумки стояли у дверей, и я одетая, накрашенная, готовая к выезду загородила Мартину экран. — Да? — он посмотрел на меня, будто я просто так сейчас носилась по квартире, собирая свое барахло. — Ну, мне пора, тебе, наверное, тоже. Он встал и бодро вздохнул, натянул свитер и под моим четким наблюдением принялся надевать обувь. Я изнеможденно прикоснулась к входной двери, перелет с каждый секундой растил во мне панику, я как могла пыталась развеять ее: — Ты сейчас куда? — В аэропорт! Я мигом очнулась: — Как?? Ты собрался провожать меня? — Не понимаю, что такого невероятного я сказал, — он расправился со шнурками и открыл дверь. В лифте позвонил Дэвид, с расспросами готова ли я лететь и с пожеланиями приятного полета.

У дома нас ждал привычный Мерседес, на первом сидении которого сидел рыжий телохранитель Дэвид. Он помог мне с сумками, и мы с Мартином залезли на заднее сидение. Меня охватило оцепенение. Мартин хлопнул дверью, и я оказалась между Гэаном, решившим сделать мне сюрприз, и Мартином, с которым я провела ночь! Вот же черт... Мы с Мартином смущенно захихикали, а я не придумала ничего лучше как с наигранной удивленной улыбкой воскликнуть: «Дэвид! Что ты тут делаешь? Вот это да!». Дейв так сильно ждал моей реакции на свое внезапное появление, что не обратил внимания на мою скверную игру. — Я знал, что ты обрадуешься! – он победоносно сжал кулак, хихикая, прикоснулся к моему лицу носом. – Малышка, я не мог не приехать! «О нет, только не это! Пожалуйста, Дэвид, давай без всяких « м а л ы ш е к », «д е т о к », «куколок»!». Мартин навязчиво кашлял. Машина тронулась, а Дейв удивленно приподнял одну бровь: — А что ты тут делаешь, Мартин? Мартин посмеялся и развел руками, он не смотрел на Дейва, а его взгляд был прикован к полу: — Сам не знаю.. Хаха! Срочно нужно было взять положение в свои руки, и я глупо соврала, затыкая Мартина и кладя руку ему на плечо, обращаясь к Дейву: — Представляешь, я

опять оставила у вас свой телефон! – я пожала плечами и мои глаза стали стеклянными, я ожидала, что он ответит «Ты лжешь!» и поэтому почти приготовилась быть пойманной. Но Дэвид спокойно принял мою ложь за чистую монету. «Неужели, выкрутилась!». Я многозначительно посмотрела на Мартина, когда Дейв отвлекся на вид из окна: «Смотрите! Конная полиция! Да как много, что тут случилось? Может у них парад?». Мартин усмехнулся и прикусил губу. Далее, Дэвид стал узнавать у Гора его дальнейший план действий по приезду в Калифорнию. Подъезжая к аэропорту, оказалось, что все это время Мартин держал меня за руку, нас скрывали расстегнутые куртки, а с другой стороны Дэвид положил свою руку мне на колено! «Прекрасно! – с саркастической улыбкой заметила я». — Пришло время прощаться с вами, ребята! Вы клевые! – я держалась от них обоих на расстоянии. Ситуация была не из простых. Я видела, как Дейву не терпится накинуться на меня, мне же хотелось, чтобы мы остались вдвоем с Мартином, Мартин же как всегда оставался слишком холодным, чтобы что-то прочесть по его лицу. Я снова развела руками: — Нууу… Пока! – я скромно улыбнулась и неуклюже помахала, ожидая ответа хоть от кого-нибудь. Дейв начал первым, он подошел ко мне: — Ксюшенька, сегодня вечером встретимся в

114

скайпе! Поняла? — Да, Дэвид! Хорошо, — мы сухо чмокнули друг друга в щеки. Дейв отошел от меня и мы оба обратились к Мартину. Тот нерасторопно чуть приблизился и издалека добавил как будто к речи Дейва: — Ну да, ты пиши! И… удачно долететь! Я не сдержалась, и первая подошла к нему, мы вяло обнялись, Мартин тихо прошептал: «Я позвоню, как ты долетишь, любовь моя!». Когда я оторвалась от него, то отметила, что слишком долго смотрю на Мартина, в то время как Дэвид все еще надеялся на прощальный поцелуй. Оказавшись, наконец, в самолете, я была счастлива, что все, наконец, закончилось! «Это было ужасно! То никто, то все сразу!». Тут я опомнилась от этой своей внезапной радости и вспомнила, что «О Боже! Я же в самолете! Я ведь боюсь!». Меня встретил Чарли с милым букетов карликовых белых роз. Знает, как меня подкупить! Я погладила его по голове, а он поотечески обнял меня. Вдруг я поняла, что что-то меня смущает: — Чарли что с тобой? Парикмахеры устроили забастовку? – я рассмеялась. — Хаха, ты об этом, — он провел рукой по своим кудряшкам. — Да! Ты так зарос!!! Помнишь того повара из «Рататуя»? Мы оба расхохотались. Чарли олицетворял для меня какую-то парал-

115

лельную реальность. Та жизнь, которую я ежедневно провожу на кухне, а по вечерам у него дома или в баре с общими друзьями кардинально отличалась от другой жизни с Депеш Мод. Да я даже веду себя подругому, становлюсь сразу какой-то податливой. Но мне это нравилось, Депеш Мод не смогли бы мне заменить эту размеренную форму жизни, они являлись, как выразился когдато Дэвид, некой изюминкой для меня. Это работает по принципу – хорошего понемногу, иначе это будет разрушать тебя, в таком темпе невозможно существовать, точнее, существовать то можно, жить – нельзя! Слишком много страстей произошло за последнюю неделю, теперь буду снова расслабляться под несмелыми взглядами Чарли. Началась рабочая неделя. Я быстро привыкла ко всем этим счастливым бронзовым людям с белоснежными зубами и спортивными телами. Мартин исправно звонил мне через день, Дэвид также выходил на связь по видео прямо из студии. Иногда на заднем фоне я могла видеть Мартина, Дэвид отодвигался от экрана и говорил: — Март!! Помаши ручкой! Господи, в такие моменты мы с ними какая-то неразлучная шведская семья! Я смущенно улыбалась Гору и повиновалась Дейвиным: «Ксюш, тебя это тоже касается!». Гэан снова начал меня обрабатывать, чтобы в марте я снова приехала в Нью-Йорк. Он хотел, чтобы

я присутствовала на их первом выступлении шоу Дэвида Леттермана, где группа исполнит пять новых песен. К слову о новом альбоме. Он был замечательным, без прикрас! Я влюблялась в одну песню за другой. Я долго привыкала к «Little Universe», но и она зацепилась у меня в голове. Жизнь приобретает совершенно иные краски, когда впервые начинаешь слушать альбом. Прослушивание превращается в несколько неземной момент, так как чувства смешены, а песни еще незнакомы. Тогда я включила Delta Machine и услышала слова и музыку песен, то, как обычно затаив дыхание, пыталась не оценивать композиции. С тревогой я вслушивалась в музыку: «А вдруг мне не понравится… Нет, вроде бы все хорошо. Да все отлично! Вот этот момент особенно хорош, в будущем буду от него без ума!». В первый раз песни ненадолго задерживаются в голове и, дойдя до последней, я не могу вспомнить мелодию ни одной из них, лишь помню, что какую-то я выделила для себя больше, чем другую. Вся прелесть заключается в том, что если альбом действительно хороший, то я прохожу весь день с желанием повторно окунуться в композиции. Еще постоянно не покидает чувство, что это не Депеш Мод. Признать создателями песен Депеш Мод я могу лишь с третьего прослушивания. И потом начинается тоже очень интересная вещь. Первым делом я выдвигаю сумбурную оценку альбому в целом, а потом ходишь, весь день напевая сначала «Soothe My

Soul», затем через пару дней ты не можешь ни дня прожить без «Heaven» и через две недели ты заслуши-

. Глава 4 Эхо прошлого - «Елена Климович», вы входите в систему Сириус – восемь, под патронажем Объединенного азиатского легиона. Проследуйте к гиперпространственному узлу. - Приветствуем вас, Сириус – восемь. Почему сразу к узлу? - Приказ командования: всем судам покинуть систему Сириус – восемь, эвакуировать персонал базы и уничтожить её и узел. - Почему такие радикальные меры? - Нам не докладывали, выполняйте приказ. - Так точно! Какая точка прибытия. - Точка прибытия Антарес – один… ой, нет, для вас «Елена Климович» точка прибытия Пункт – три. - Пункт – три, вы не ошибаетесь? - Так точно, Пункт – три. Остальные инструкции будут доставлены вашему капитану. - Вас понял, Сириус – восемь. * * * Не люблю, когда меня конвоируют. Такое ощущение, что я преступник, хотя ничего противоправного не делал. Вроде как.

ваешь альбом до дыр. Иногда мне приходится насильно вынимать из ушей наушники и говорить себе:

«Хватит пока! Автор: Тугучева Ксения

, Самое странное, что конвоировали все наше подразделение. Неужели из-за Историка? Так зачем всех. - Товарищ старший командующий, - один из конвоиров постучал в дверь и, приоткрыв её, сказал, десантная группа «Сьера» по вашему приказанью доставлена. Тут я не выдержал и, отпихнув конвоира к чертям, вошел в помещение. - Эдгар, какого черта! – Выругался я. В каюткомпании, а доставили нас именно в кают-компанию, кроме Эдгара никого не было. Только на настенном дисплее был какой-то мужчина в мундире. - Димитрий! – Сурово сказал Эдгар. – Соблюдайте субординацию! - Да, и этих людей вы хотели подключить к операции? – Скептически спросил собеседник с экрана. Мне было плевать на него. - Чего? – Язвительно спросил я. – К какой операции? - Сержант Калита, замолчите и займите свое место! – Ледяным голосом проговорил Эдгар. - Калита? – Удивленно спросил с экрана. - Так точно товарищ верховный командующий легионом!

Ого! Я инстинктивно подтянулся и постарался не выделяться. Попал же! Разбор полетов при высшем командовании. Надеюсь, полного заседания совета легионов не будет? - Что же, это ваше решение, капитан. Приступим? - Так точно, товарищ верховный командующий легионом. - Итак, - начал командующий легионом, разрешите представиться: верховный командующий легионом, Алексей Белов. Все, что вы здесь услышите, должно остаться в тайне. Ясно? - Так точно! – Рявкнули мы. - Вот и хорошо. Сейчас вы и крейсер «Наталья Колесник» движетесь к Пункту – три. Для тех, кто не в курсе, это орбитальная станция Марса. - Мы летим домой? – Перебил командующего Цукат. – То есть, от Марса до Земли рукой подать! - Цукат! Заткнись! – Процедил я. Эдгар уже собирался приструнить моего подчиненного. - Нет, что вы! – Скептически ответил командующий. – Хотя я согласен с вашим командиром: вам желательно заткнуться. И так, продолжу.

116

В Пункте – три развернут проект «Хронос». Сейчас я разъясню, что это такое. Помните, что произошло с крейсером «Виктория»? Мы дружно кивнули. Что с ним произошло, все знали: он превратился, как сказал Эдгар, в атомную пыль. - Ну, да, - продолжил командующий, - в связи с несанкционированным выходом из гиперпространства он потерпел аварию, никто не выжил. Это официальная версия, теперь я расскажу вам, что произошло на самом деле. Мы удивленно переглянулись. К р е й с е р «Виктория» действительно произвел несанкционированный выход из гиперпространства. Но он не погиб, а вернулся в прошлое. Сообщение об аварии пришло на станцию слежения за две минуты сорок три секунды до старта крейсера в гиперпространство. Я не ученый, и точно объяснить, что там произошло не смогу. Что-то на молекулярном уровне. «Атомном» - мелькнуло в голове, но нарушать субординацию я не стал. - Информация была засекречена. На Марсе был развернут проект под кодовым названием «Хронос». Цель – создание машины времени. Работы пока что успеха не принесли. Это начало. Через три года после создания проекта «Хронос» в Антарктиде произошел обвал пород. Геологическая экспедиция встретила вооруженное сопротивление. Военные смогли пройти. Сопротивление оказывали автоматические роботы. Они были

117

уничтожены. То, что мы нашли там, поразило нас. Это была нацистская «База – 211». - Так она существует? – Удивлено спросил Историк. - Да, сынок, существует. – Ответил офицер. – То чн ее с ущ ест во вал а. Мощный взрыв похоронил её. То, что там разрабатывали фашисты, поражает. Как они только нас не уничтожили. В общем, среди всего там был прототип машины времени проекта «Хронос». Как и откуда произошла утечка информации, выяснить не удалось. Но нацисты смогли доработать конструкцию и запустить её. На неё они возлагали большие надежды. По сохранившимся на базе документам, нам стало известно, что фашисты разработали целый план возмездия. В отдаленные сектора космоса забрасываются три различных базы к тысяча девятьсот сороковому году. До тысяча девятьсот сорок пятого они должны были развернуться в промышленные центры, создать армию и перебросить её к Земле на помощь гитлеровской Германии. Но при первом запуске произошла авария: установка взорвалась, уничтожив базу. Не выжил никто. Некоторые автоматические системы смогли оказать сопротивление нашим войскам и геологам, но их быстро уничтожили. Среди разработок нацистов были так называемые «Бионики». Бионики – это модифицированные люди. В них встроены быстродействующие компьютеры, контейнеры с атомами всех известных химических элементов и

камеры синтеза. Все это создавалось для того, что бы превратить человека в универсального солдата. С помощью компьютера он мог смоделировать любое оружие, броню, средство перемещения. Атомы требовались для создания требуемого оборудования через камеру синтеза. Посредством кровеносной системы, «полуфабрикаты» доставлялись к мутированным потовым железам и там уже монтировались в готовое изделие. То есть, при необходимости, такой солдат мог превратиться в ходячую крепость с неограниченным боезапасом за доли секунды. Согласно найденным документам, было создано девять биоников. Шесть тел было обнаружено на уничтоженной базе, еще одного нашли вы. Правда, он не выжил, но что же, мы на войне. Предполагается, что они планировали отрядить по три бионика на каждую базу. - То есть на той сохранившейся базе осталось два бионика? – Спросил Эдгар. - Скорее всего, да, вся операция будет планироваться из расчета, что нам будет противостоять два таких противника. - А мы знаем, где эта база? – Осторожно поинтересовался я. Командующий перевел на меня взгляд: - Пока что нет, но мы должны быть готовы ко всему. В общем, это все, что вы должны знать. Если есть какие-то вопросы, обращайтесь к капитану Калите, он введет вас в курс дела. Конец связи. Экран погас. Эдгар

обвел нас взглядом. - Ну и что это означает? – Спросил я брата. Помолчав, он ответил: - Не знаю. Но туда стягиваются большие силы: «Лена», «Лина», «Наташа» и другие корабли её класса. - Как бы беду не накликать… - Тихо произнес Историк. Эдгар сурово посмотрел на него. Ой, ничего хорошего этот взгляд не предвещал. - А ведь по твоей милости мы в это дерьмо вляпались. – Проговорил Эдгар. - Что?! – Взорвался Историк. – Ну да, конечно, кабинетные крысы все на десантуру валят! Нашли крайних! - Заткнись, Историк! - Подскочив, я схватил его за грудки. Эдгар взял меня за плечо. - Оставь Димитрий,

я не маленький мальчик и смогу за себя постоять. Он спокойно подошел к Историку и от всей души врезал ему почти без размаха. Историк отлетел к другой стене. - Кабинетные крысы, говоришь. – Склоняясь над постанывающим от боли Историком, проговорил брат. – Слушай сюда, крайний, если бы ты не разнес череп эту немцу, война могла уже закончиться. А вместо того, что б лететь к Земле и хоронить свою жену, я обязан тащить тебя, своего брата и еще тысячи людей к секретной базе, потому что ты, дебил, не можешь контролировать свои эмоции! – На глазах Эдгара блестели слезы. – Уберите этот кусок говна отсюда. Бойцы кинулись выносить Историка из каюткомпании. - В лазарет его отнесите. – Не оборачиваясь, сказал брат. - В академии я

был чемпионом по боксу. - Ага, - кивнул Цукат, и они потащили Историка по коридору. - Эд…- было начал я, но Эдгар меня перебил: - Дим, оставь меня, прошу тебя. Он стоял ко мне спиной, но я знал: брат плачет. Он никогда не плакал, но сейчас… сдали нервы. - Хорошо, я уйду, тихо сказал я, - ты только держись… Я оставил брата самого. К Историку не пошел иначе прикончу его прямо в лазарете. А ведь Эдгар прав, не пристрели Историк Рудольфа, война могла закончиться. Черт, почему же так мозги болят от всего этого? Пойду спать. Сон лучшее лекарство от головной боли и других мелких проблем совести.

Давно не было так шумно у Жуковых. Пашка, визжа от радости, сбивая половики, носился по избе, таская за собой нитку с бумажкой, а Яшка пытался ее схватить. Алла и Анна Степановна накрывали в первой половине стол. - Валерик, - с ехидцей сказала Анна Степановна. - У меня в кладовке три бутылки водки пропало. Не знаешь случайно куда они делись? - Откуда ж, теть

Аня? - откровенно удивился Круглов и подмигнул Андрею. - Я и не знал, что там водка! - Стра-анно, - подозрительно произнесла Анна Степановна. - Значит, бадяйко у нас завелся... Валерик, ты вдруг бадяйку-то увидишь где, так передайпусть на место поставит. - Увижу - передам, пообещал великовозрастный племянник. Алла прыснула со смеху, а Пашка потребовал

немедленно показать бадяйку ему, предварительно поинтересовавшись, кто это такой. Анна Степановна погладила его по голове: - Обязательно покажу, внучек... Попозже только... Эй, ребята!.. Сходитека Афанасия пригласите. Белугин идти дипломатично отказался, мол, у вас там свои, давно не виделись, поговорить надо, чего ж постороннему мешаться? К столу вывели из

Автор: Маяков

Александр

118

комнатки деда Степана. Точнее, не вывели, а вынесли - у него отказали ноги после смерти жены. Андрей и Анна Степановна держали старика под руки, а он слабо шевелил ногами, имитируя ходьбу. Андрея поразила легкость его тела, словно, и не тело человека, а просто его дух. Точь-вточь столько же весил плюшевый медведь, подаренный Пашке на день рождения. - Ну, что, деда?! крикнул Валерка, когда все расселись за столом. Коньячку чирикнем?.. С самого Питера Дрюня вез. Пыхтел, сопел, слюни пускал, но довез. - Чирикнем! - охотно и весело откликнулся дед Степан. Ему налили грамм семьдесят в его любимую пузатую стопочку. Дед Степан обхватил ее подрагивающими пальцами, но поднимать не стал, а глядя на Андрея, сказал: - С приездом еще раз... Порадовал ты меня перед смертью... Ждал я тебя. И снова Андрей перехватил тревожный взгляд матери. Даже Алла с Валеркой переглянулись, обратив внимание с какой поспешностью она заговорила, явно пытаясь отвлечь деда от внука: - Давай-давай, папа, выпьем, - и поддержала руку отца пока тот пил, словно смакуя, маленькими глоточками. Выпив старик крякнул, только не так громко и молодецки, как раньше, и похвалил коньяк: - Вкусной... Сладкой...

119

Дед Степан слегка захмелел, в блеклых глазах его появился слабый блеск, мертвенно желтая кожа чуть порозовела. Он пососал хвостик селедки, лениво пожевал кружок колбасы и спросил: - Как там, Дрюня, жись на Ленинградегороде?.. Не все ишо иноземцам продали? - Почему иноземцам продали? - слегка опешил Андрей и посмотрел на мать, удивляясь дедовым познаниям в, так сказать, "текущем моменте". - В радиве говорят, уклончиво ответил старик. Дед Степан, еще в советские времена, любил послушать шипящие, всячески заглушаемые, "вражьи голоса", но никогда и ни с кем не обсуждал услышанное. - Ты когды отсель уехал, - заговорил дед Степан. - Весь заозерский лес на корню финлянцам продать хотели... Спасибо Шишкину да Паше Ульеву - отстояли... Смех-те тобя уж больно нахваливат... Даа-а.., - дед Степан внимательно посмотрел в окно на сверкающий под солнцем снег, на недалекий лес, словно все Заозерье взглядом окинул, и продолжил. Коммунисты хоть державой не торговали. - Дедуль! - крикнул Валерка, - Так ведь у нас теперь демократия, торговля и полная свобода! - Свобода? - дед Степан посмотрел на внука. - А что такое за штуковина "свобода"? - Свобода? - Валерка растерянно посмотрел на Андрея. - Свобода- это... Ну -у-у... Дрюнь, что такое сво-

бода? Андрей и сам растерялся, поняв вдруг, что не может дать точного определения "сладкому слову свобода". Алла даже жевать перестала. Анна Степановна ласково погладила отца по руке: - Полно тебе, папа... Что это ты сегодня разговорился?.. Все молчишь и молчишь... - Скоро совсем замолчу, Нюша, не долго уж, - горько сказал старик и, посмотрев на молодежь, как -то задорно и мечтательно произнес. - Свобода - когды идешь босиком по росе и ничто тобе не мешат... Валерка под столом толкнул ногой Андрея и кивком головы указал на Пашку. Сын, приученный не слушать разговоры взрослых, а уж тем более встревать в них, замер, держа в руке бутерброд с маслом и мелкой щучьей икрой, вытаращив глазенки, смотрел на деда Степана и шевелил губами, словно повторял сказанное им, чтобы получше запомнить. - М-да-а, - оглядывая присутствующих, и ни к кому не обращаясь, задумчиво протянул старик. Спасать Расею надоть... Спасать.. - Революцию что ли делать, дедуля? - криво усмехнувшись спросил Валерка. - Революцию не надоть... Спасать надоть.., пальцы его рук мелко задрожали от собственного бессилия, словно он знал, как "спасать", но сделать уже ничего не мог. - А как спасать? прошептала Алла, глядя на всех поочередно.

- Да полно тебе, папа, - повторила Анна Степановна. - У нас гости, праздник на носу, а ты Россию спасать собрался. Небось, и без нас спасателей хватает... Хочешь еще выпить? - Нет, - ответил дед Степан, погружаясь в свои стариковские мысли, и уперся руками в стол, будто хотел встать. - Отдыхать пойду. Андрею тотчас вспомнились давние годы, когда в избе, за этим столом собиралось по три десятка близких и дальних родственников, не боявшихся и не ленившихся преодолеть не простой путь от Жуды до Демкино. Сначала во главе стола сидел старший из братьев Жуковых дядя Коля, потом дядя Саша, и наконец, дошла очередь и до деда Степана. Текли годы, как вода в Чексе, потихоньку уходили из жизни те, кто так любил бывать в жуковском пятистенке. И совсем скоро уже некому будет сесть за этот большой с толстыми точеными ножками стол. - Отдыхать пойду, повторил дед Степан и даже сделал попытку встать самостоятельно. Анна Степановна кивнула Андрею, и он помог матери увести деда в его комнатку. - Дрюнька, - укладываясь на постель, позвал дед Степан. - Зайди к обеду... Говорить с тобой буду. - Отдыхай, отдыхай, папа, обязательно зайдет, торопливо пообещала Анна Степановна, выталкивая Андрея из комнатки. - Что притихли, молодежь?! - нарочито весело спросила она, выходя к сто-

лу. - Валерик, надо бы баньку истопить. Пусть Андрюша с Аллочкой попарятся... - Сделаем! - пообещал Валерка. - Будет им настоящая северная русская баня! - А что такое настоящая северная русская баня? - осторожно поинтересовалась Алла...У нее к бане было несколько предвзятое отношение. ...- Не в деревне живем, - поучала ее перед свадьбой мама. - Для такого дела ванные комнаты существуют... Запомни, доченька: баня - это водка девки и заодно помоемся. Папа Аркадий Дмитриевич молчал, очень интеллигентно покашливая в кулак. Андрей тоже иногда с коллегами выбирался в сауну, и Алла, памятуя мамины наставления, всегда слегка нервничала, с нетерпением ожидая длинного звонка в дверь. Так звонил Андреев водитель-охранник Костя, на могучей руке которого, пытаясь сделать серьезную физиономию, провисал Андрей. Андрея укладывали на диван в зале, Костя уходил, и Алла, помогая мужу раздеться, дрожа от ничем необоснованной ревности, боялась обнаружить на его одежде чужой волос, или - упаси, Господи! - губную помаду. Райка Быстрова как-то рассказывала, что нашла у своего бывшего в кармане брюк некий предмет женского туалета, явно не принадлежащего ей. - Ка-ко-го? - выпучив глаза, шепотом поинтересовалась Алла. - Алик, ты как ребенок! - удивилась Райка. Впрочем, тебе это не гро-

зит... Почему?... Хм... Знаешь... Конечно, твой Андрюшик мужчинка видный: красивый, умный... Успешный...Но... Не обижайся, Алик... Деревня он... И никуда от этого не денешься... Я, при всей моей фантазии, даже представить его не могу с другой бабой... Ты что?.. Проверить хочешь? Смотрю, визиточкой его любимой баньки обзавелась... Алик.. Тебе это надо? - Надо! - зло ответила Алла. - И не называй меня "Аликом". Я не азербайджанец! И они потащились на Охту. Сауну нашли быстро. Алла решительно нажала кнопку звонка. Минуты через три дверь открылась и на улицу вышел охранник в отутюженных черных брюках, белой рубашке, галстуке, с печатью высокого интеллекта на лице: низкий лоб, мутный взгляд. - Чо притащились? хмуро спросил он. - Вроде, не вызывали. - Простите, что? - не поняла, несколько растерявшись, Алла. - Ты чо, новенькая?.. Хиляйте отсюдова, и мамке передайте -без моего "маяка" никого не присылать. Сполишься с вами. - Простите, как? Аллино интеллигентное воспитание никак не давало понять, что ее принимают за кого-то другого. За спиной тоненько захихикала Райка. - Ты чо?.. Тупая, в натуре? - набычился охранник. - Валите отсюдова обое!... Эй, а ты чо ржешьто, в натуре?! Алле тогда показалось, что с нее грубо содра-

120

ли одежду, опрокинули целое ведро вонючего, липкого дерьма и в таком виде выгнали на улицу, где все от нее презрительно отворачиваются и плюют. Как сомнамбула она дошла до машины и с трудом влезла за руль. Райка с диким гоготом повалилась на заднее сидение. Из глаз ее текли слезы, размазывая тушь, отчего под глазами образовались черные круги, и Райка стала похожа на зомби, вылезшего из могилы. - Рая, - тихо сказала Алла, когда подруга немного успокоилась. - Рая... Мне кажется, он принял нас... за... за п-прос-титуток... - Ы-ы-а-а! - по новой закатилась Быстрова...Но то была сауна - финская баня. А тут русская, да еще северная. - Русская северная баня, Аллочка, - пояснил Валерка, глядя на так кстати появившегося Яшку. Это когда мальчики моются с мальчиками, а девочки с девочками. Потом все объединяются и вот тут-то начинается настоящая русская северная баня, - и заржал так же как Райка. На улице было солнечно и морозно. Алла забралась на сугроб и осмотрелась по сторонам. Деревеньку со всех сторон окружал тихий заснеженный лес, словно, наступая на нее, и даже выслал вперед, как разведчиков, как передовой дозор, молодую поросль сосенок и елочек, подбежавших к самым избам. Алле подумалось, что пройдет еще немного времени и на этом месте, где стоит она, так же будет лес, как в той, заброшенной части деревни, которую она

121

видела вчера. А сейчас лес просто ждет, давая людям возможность дожить свой век. От чистого первобытного воздуха у нее приятно закружилась голова, на душе было хорошо, спокойно, и Алла весело засмеялась. Копавший в снегу окоп, Пашка посмотрел на нее и тоже засмеялся. Откуда-то, оторвавшись от своих дел, прибежал лохматый Пират, проявивший к Пашке живейший интерес. Он ходил вокруг мальчика кругами, как бы невзначай толкал его боком, и вывалив из пасти красный язык, радовался всей своей собачьей душой, наблюдая как тот падает, весело вереща. - Молодой он, - пояснил, доставая из колодца воду, Валерка. - Полтора года... Мальчишка... Да и детей никогда не видел.- и закричал. - Андрюха!.. Хорош сачковать! Тащи дрова! Алла пыталась помогать мужу, но ничего хорошего из этого не получилось. В старом черном овчинном полушубке, в валенках, со слегка обитыми молью голенищами, ей было очень тепло, но очень неудобно передвигаться. Вместе с березовым поленом она упала в снег и барахталась не в силах встать, как жук, перевернутый на спину. Пашка с Пиратом бросились ей помогать, но больше мешали. На ноги ее поставил Андрей и улыбаясь спросил: - Как тебе наше Заозерье? - тон был, как у повелителя, подарившего любимой женщине целую страну. - Прикольно, - ответила Алла. - Жаль душа нет

и.., - Алла смущенно улыбнулась. - В туалете очень холодно. - Эй! - крикнул Валерка. - Чего застряли?!.. Давайте сюда! - и поманил за баню, из трубы которой уже тянулась извилистая струйка дыма. За баней стояла маленькая лавочка. Снег вокруг нее был утоптан. Из сугроба торчала открытая бутылка водки, на обрезке доски, накрытоq газетой лежала закуска: две вяленые сороги, лук, сало и хлеб. - Опа! - воскликнула Алла. - Когда успел? - Северный флот - не подведет! - гордо улыбнулся Валерка. - Пузырь у бадяйки забрал? - спросил Андрей. - Ага! - он ловко, как заправская хозяйка, кинжалом порезал сало, лук, вспорол брюхо рыбе. - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Андрей и осторожно взял у брата кинжал. - Откуда? Это был настоящий немецкий кинжал. Деревянная ручка была новая, но покрыта морилкой и отожжена, под старину. На клинке стояла гравировка: "1914" и надпись понемецки: " Лейтенант фон Хайнеке". - Откуда? Валерка довольно улыбался. Он специально не похвастался кинжалом сразу, что бы Андрей заметил его сам. Помальчишески шмыгнув носом, Валерка махнул в сторону заброшенных изб. - В амбаре у деда Санькина нашел... Помнишь его? - Тот, что корзины

плел, кузова и по ручьям " е р ш и " с т а вил?...Противный такой старикашка. Все Советскую власть ругал. - Во-во! - Андрю-юш... Дай мне подержать, - тихо попросила Алла. - А интересно, как сложилась судьба этого Хайнеке? - Думаю, что неважно, - предположил Валерка. - Пристукнул его дед Санькин, а кинжал забрал... Я ведь еще там и винтовочку нашел. Правда приклад сгнил и затвора нет. Потом покажу...Наше Заозерье, Аллочка, было нашпиговано оружием, как питерский арсенал. Здесь в гражданскую войну целая дезертирская республика была... - Республика?.. Дезертиры? - тихо прошептала Алла... Дезертиры в Заозерье появились в конце первой мировой, когда уставшие от войны, политических дрязг и безысходности солдаты полками снимались с фронта и разбегались по домам. А что?.. Очень удобно. Никто в болота искать не сунется. Полицейские местные, их на все Заозерье трое, да и знают, что если что-то не так - запросто можно в болотной бочаге оказаться, Сверху тюпылем прикрытым. Впрочем, были среди дезертиров и чужаки, и среди них несколько матросованархистов невесть как оказавшихся такую даль от синя моря. Матросики и замутили дело: объявили Заозерье Республикой, свободной от классовой эксплуатации со столицей в селе Веров Бор, организовали Армию Освобожденного

Крестьянского Труда, разогнали по болотам местных богатеев, захватили станцию Жуда и, по имевшемуся там телеграфу, сообщили всем, что они есть. Вскоре на станцию прибыл офицерский полк полковника Денисова. Офицеры с ходу чесанули дезертиров из Жуды и загнали аж в Лешьи Поляны. Деревня Лешьи Поляны никакого стратегического интереса не представляла, потому что - "за Лешьими хода нет" - на сотни километров непролазные болота и дремучие леса, плавно переходящие в ледяную тундру. Отправил полковник Денисов дезертирам ультиматум: или ко мне приставайте, или сидите тихо-мирно и не рыпайтесь. Кто-то присоединился, ктото решил не рыпаться. Вскоре у белых не заладилось, полк, вместе с вновь организованной заозерской ротой, погрузился в эшелон и отбыл в Сибирь, к адмиралу Колчаку. Где-то за Уралом попал в окружение и был начисто вырублен красными конниками товарища Вацейтиса. Дезертиры же снова выползли из болот в Жуду. Им даже повезло - удалось захватить припозднившийся белогвардейский эшелон с тыловым снабжением и оружием. Но радость оказалась не долгой. Так как дезертиры не совсем правильно понимали текущий момент того времени, из Города пришел рабочий полк товарища Антонова, и Армия Освобожденного Крестьянского Труда вновь оказалась в Лешьих Полянах. Мрачный парламентер в кожаной куртке с алым бантом на груди, прочитал

дезертирам ультиматум товарища Антонова: или присоединяетесь ко мне, или пожгу все деревни, а баб, детишек, стариков - в расход. Тут уж хочешь - не хочешь, надо присоединяться. Говорили, вся сельская площадь в Веровом Бору была завалена сданным оружием. Товарищ Антонов оказался очень гуманным человеком: всего-навсего расстрелял матросов-анархистов, и, некстати подвернувшегося под руку старика-маслодела Павла Григорьевича Пальцева, а из дезертиров создал полноценный маршевый батальон, провел его глубокую идеологическую обработку, и весной 1920 батальон отправился на Южный фронт, где разгорались ожесточенные бои за Крым с войсками генерала Врангеля. Но оружие сдали, конечно, не все. Не таков русский мужик, что бы себе чуть-чуть не оставить. То оружие выплывало еще в тридцатые годы, а особенно в сорок первом, когда прилетел слух - Москва пала, Сталин утек в Куйбышев, а Гитлер ходом прет на Вологду. Мужики, чьи года не подлежали мобилизации, вытаскивали из укромных мест щедро смазанные трехлинеечки, любовно клацали затворами, набивали маслянистыми, будто только с завода, патронами обоймы и довольно лыбились: "Дадим прикурить германцу, как в пятнадцатом, с Его Превосходительством генералом Брусиловым! Не забыли ишшо руки!" Да и как могли забыть, коли сподобилось Россииматушке, по Божьему Замыслу, оказаться на пороге двух миров, и со времени

122

оно мужик русский одной рукой держался за чапыги сохи, а другой за меч... ...- Вот так в нашем Заозерье творилась новая история, - щурясь на солнце, и глядя за Чексу, грустно сказал Валерка. Алла, потрясенная рассказом, даже не заметила, как выпила водку и запоздало передернула плечами: - Фу-у!.. А дальше что? - А дальше здесь сидим мы! - ответил Валерка. - Пьем водку и радуемся жизни!.. Я, Андрюха, всю округу вокруг избы обшарил... Ни фига оружия не нашел. Ума не приложу, куда его дед заныкал. Бывало три брата Жуковых соберутся в кружок и сидят, толкуют о чем -то тихонько, подойдет кто разговор прекращают. Значит, было меж ними что -то такое, чего не должны знать другие. А может просто не ласковый двадцатый век приучил не баить лишнего. Зять дяди Коли дядька Женя, подвыпив, дурашливо приставал: - Ну-ка, отцы, колитесь куда винторезы зашхерили?!.. Дайте хоть гранатку - рыбу на озере глушануть! Дядя Коля флегматично кряхтел и предупреждал: - Женька... Ухи оболтаю. Не озоруй... Андрею и Валерке было лет по пятнадцать, когда деда Степана наградили какой-то юбилейной медалью. На медаль старику было наплевать, но то, что не забыли, тешило самолюбие. Дед Степан пребывал в прекраснейшем

123

расположении духа, и Андрей с Валеркой в очередной раз подкатились к нему насчет оружия. Дед Степан подумал, почесал в затылке и ткнул пальцем под березу за колодцем-журавлем: - Там копайте... Два на два... Вглубь - полтора, и куда-то ушел. У Дрюни и Валерки - силы с дурью поровну, с умом еще не очень. На войне, перед танковой атакой, с такой быстротой не копали. Вернувшийся дед Степан осмотрел на работу, кряхтя сел на край ямы, спустился вниз, лопатой подравнял стенки, глянул на уставшие физиономии внуков, сказал: - Ну вот и новая яма для картошки готова! - и засмеялся, хорошо так засмеялся, по-доброму и так заразительно, что ни Дрюня, ни Валерка не смогли удержаться и тоже захохотали. Смеялась подошедшая бабушка Вера, высунулась из-за забора, половшая на огороде грядки, тетка Авдотья Лепешина: - Цяво?.. Хохотунцикя няшли?.. - А там что? - спросила Алла, указав рукой вперед. Баня Жуковых стояла на краю чексинского наволока /заливной луг/ В особо сильные половодья, тихоня-Чекса разливалась до самой деревни, и дед Степан привязывал лодку к банному углу. По разливу, как торпеды, носились громадные щуки, похожие одновременно и на крокодилов, и на бревна, обросшие зеленым мхом. - Что там? - повторила Алла.

На льду замерзшей реки чернела какая-то клякса, а над ней висело плотное белое облако. - Перекат Звонарек, ответил Валерка и, изменив голос на старушечий, заговорил скороговоркой. - Лезять на Цексе-рицке двя брятця... Помнишь, Дрюня? Андрей улыбнулся. То была любимая приговорка тетки Авдотьи Лепешиной. Ее взяли замуж в Демкино из Жидихи, а в Жидихе был свой, особый говорок, отличный от других деревень Заозерья. Вместо "ж" там говорили "з", вместо "д" - "н", "ч" - "ц", "а" "я". Вспомнилась дразнилка: " Менной ковшик пял ня нно, и его не винно!" Жидихинские от этой фразы приходили в неописуемую ярость. Теперь уж никто так не говорит. Ушли жидихинские старики. Мало у кого из молодежи проскочит. А в ушах Андрея ожил забытый голосок тетки Авдотьи: " Лезять ня Цек-се-рицьке двя брятця - Звонярь дя Звонярек, зявуть друг друзку, крицять дя встреницы не могуть!" Старики Лепешины так и остались в памяти Андрея, какими он видел их в свой последний отъезд: дед Архип в выцветшей рубахе на выпуск, босиком - он ходил с мая и по октябрь - на голове тряпичная кепочка с плексигласовым треснувшим козырьком; тетка Авдотья - в простеньком платочке, темном платье и расшитом пехами фартуке. Они были очень старые, старше деда Степана. Но даже в своей глубокой старости он были очень красивы, они были прекрасны - два простых

русских человека, прошедших вместе сквозь все беды лихого двадцатого века... Андрей похлопал себя по карманам, и не обнаружив сигарет, убежал в избу. Оставшись одни, Алла и Валерка замолчали. Один испытывал неловкость наедине с женщиной, давно отвыкнув от них; другая с интересом разглядывала родственника Тарзана. Примчался запыхавшийся Пашка: - Ва-ау-у! Что это вы кушаете?! Из-за угла выглядывала довольная морда Пирата со свесившимся на бок языком. Пашка получил мясо с хребта сороги, пес кусок хлеба, который тут же слопал. - А в Питере собаки хлеб не едят, - нарушила молчание Алла. - Зажрались, - ответил Валерка и неожиданно поинтересовался. - А правда Андрюха говорит, что ты графского сословия? Алла слегка зарделась. Ей нравилось, когда вспоминали ее высокоблагородное прошлое, и хотя она особо им не кичилась, было обидно, когда стервочка Райка, поглаживая Пашку по голове, желая досадить, тяжко вздыхала: - Что, малыш, разбавили в тебе "голубую" благородную кровь красной мужицкой?... - Не совсем так, улыбаясь ответила Алла.Мама по линии Орловых, дальняя ветвь. Они - графы... - Это те, что Екатерину на престол возвели? вспомнил Валерка.- Здорово!

- А по папиной линии - Курбатовы. Курбатовы - князья. - А наши предки тоже с князьями знались! обрадовался Валерка. - Да ну?!.. Откуда? - В Городе до революции жили князья Андреевы. Их усадьба сохранилась - там краеведческий музей. Князь Константин был большой любитель медвежьей охоты. А медведи тогда в Заозерье, считай, под каждым деревом сидели не по одному. Заозерье даже медвежьим углом называли. И прадед наш, Илья Фокич, князя Константина на охоту водил. Князь частенько в нашей избе бывал. Простой, говорят, человек был, обедать садился, не гнушался, вместе со всеми щи деревянной ложкой хлебал. Деда Степана и братьев его на рождественские праздники к себе приглашал. А тут, я только демобилизовался, дед еще ходил - объявляется княжеская дочь - Вера Константиновна. Прикинь! Мы только обедать сели. Подкатывает к избе вездеход. В нем Шишкин при полном параде, не хватает эполет и аксельбанта. Даже Нимикина своего начисто выбрил. И Вера Константиновна при двух внуках - Леше и Гоше. Отобедали с нами, потом Вера Константиновна пожелала остаться с дедом один на один, а мы на улицу вышли. Леша и Гоша эти - ей-богу! двое из ларца, одинаковых с лица... ... По-русски Леша и Гоша говорили хорошо, чисто и правильно, но чувствовалось, что изучали они его в замкнутом эмигрант-

ском пространстве, присутствовал в их речи неповторимый акцент, который различает язык Толстого и Достоевского с нашей современной речью. С другой они были планеты, из другого пришли мира. Ходили по двору, удивлялись каждой мелочи, все у них "вау" да "вау". - Чужие! - сразу определил подошедший Белугин. - Не пахнет от них Русью! - От тебя зато сильно тянет! - язвительно заметил Шишкин и вцепился ему в руку. - Ты куда?!.. Куда-а-а?! Афанасий пребывал в легком подпитии, из кармана штанов торчала бутылка с заткнутым газетной пробкой горлышком, в волосах запутались сухие травинки. Белугин любил отдыхать в копне сена, специально для этого стоящей у него за двором под яблоней китайкой. - Куда поперся, говорю?!- Шишкин попытался задержать Белугина, но тот ловко вывернулся, достал из кармана бутылку и подплыл к княжичам. - Рашн виски... Спик?.. Вэри гуд дриньк. Окэ-эй! - Ты чего творишьшь? - как шина, проколотая гвоздем, шипел сквозь зубы Шишкин. Однако Леша и Гоша проявили к "рашн виски" живейший интерес. Валерка притащил с грядки пучок зеленого лука. Завязалась " правильная беседа". Шишкин покрутил по сторонам головой и толкнул Белугина в бок: - Ну-к плесни и мне что ли, - перед тем, как вы-

124

пить, хмыкнул и покачал головой. - Смех на палочке и только! Возле вездехода грустно томился, вздыхал и сглатывал слюну Нимикин при начальстве ему выпивать не дозволялось. Потом Леша обнаружил в стене амбара ржавый клинок серпа и предложил его купить. Получив серп в дар, обрадовался, как ребенок, и блестя захмелевшими глазками, провозгласил: - Русский антиквариат!.. Я тоже русский!.. Я горжусь! Чтобы не обиделся Гоша, Валерка подарил ему старый колун с треснувшим колунищем. Дед Степан и Вера Константиновна вышли из избы часа через полтора. Старая княгиня смерила прибалдевших внуков строгим взглядом и недовольно поджала губы. - Спасибо тебе еще раз, Степан! - громко сказала она. - Храни тебя Господь! - и неожиданно для всех, поклонилась деду Степану до земли... - Вот так вот! - Валерка закурил. - Княгиня, а простому мужику поклонилась!.. Что такое?.. Дед не скажет, тетка Аня молчит. Может тоже не знает. О чем они столько времени говорили?.. После их отъезда я видел, как дед какую-то бумажку в печке сжег... Э! Да ты ничего не знаешь, что ли?..Ведь тетя Аня писала вам!... Андрюха! - крикнул он появившемуся Андрею. Ты за сигаретами в Жуду бегал?.. Про княгиню, спрашиваю, вам писали? Алла растерянно пожала плечами и посмотрела на мужа. Андрей был чемто взволнован, даже встре-

125

вожен, но она не придала этому значения. Письмо действительно было, с трудом припомнила она. Андрей всегда давал ей читать письма матери. Во-первых, письма были адресованы обоим, а, во-вторых, сказывалась привычка Андрея - в деревнях письма читались при всех и вслух. Жуковы письма вслух, конечно, не читали. Алла быстренько просматривала исписанные листочки, скорее для того, чтоб не обидеть мужа. Да и сам Андрей читал быстро, не очень внимательно, даже не читал, а проглатывал текст. Наверное, все мы, к сожалению, так относимся к маминым письмам, и уж тем более не вникаем в то, что таится между маминых строк, по-детски наивно, до седых волос, думая, что мама вечна. Только раз, прочитав, что у деда Степана отнялись ноги, Алла увидела, как листок задрожал в руках Андрея. Он вскочил на ноги, забегал по комнатам, собираясь в Демкино, но позвонили с работы, надо было решать какую-то срочную проблему, потом что-то еще, и еще, и еще. И так последние десять лет, с тех пор, как Андрей включился в эту азартную игру под названием "Бизнес"... ... - Валер, а не скучно тебе здесь? - как издалека услышал Андрей голос Аллы. Ответил Валерка не сразу. Налил водку, подождал, пока все выпьют и задумчиво проговорил: - Я когда в запас ушел - в Городе хотел осесть. Должность мне подобрали громкую: капитан судоходной инспекции маломерного флота. Не слышали о такой?.. Во-о!.. Зар-

плата, конечно, меньше, чем у нищего, но если крутиться, можно денежек нарубить. Вот тут-то и заковырка! Все, как одурели: деньги, деньги, деньги.. Будто раньше денег не видели!.. Андрей почувствовал, что краснеет и виновато посмотрел на Аллу. Алла поняла его. Управляющий "Северным лесом" Петр Романович, некогда грозный секретарь одного из райкомов Ленобласти, оперативно сориентировавшийся в новых веяниях времени, с поразительной быстротой поменявший КПСС на ЛДПР и еще быстрее ЛДПР на "Единую Россию", пройдя какой-то идиотский бизнес-тренинг, для большего и крепкого сплочения коллектива, придумал гимн компании и заставлял на всех корпоративах петь сотрудников. Особенно старался "офисный планктон". Мало ли. Вдруг начальство выделит чей-нибудь особенно звонкий голос. Звучал гимн примерно так: "Деньги, деньги, денюжки! Денюжки-деньжищи! Чтобы щепка каждая стоила три тыщи!" Ну и далее в таком же духе. Послушать этот идиотизм один раз куда ни шло. Два - Герой России! Именно поэтому, Алла, любившая повеселиться, терпеть не могла "северолесовские" корпоративы. - И люди как-то мгновенно изменились, - не обращая внимания на Аллу и Андрея, говорил Валерка. - Не в глаза тебе смотрят, а в карман заглядывают. Лично меня не так учили и не этому. И потом... Я к Северу привык, к небольшим

городкам. А тут все не так... И потом, - Валерка посмотрел на Аллу и грустно улыбнулся. - Скучать-то, Аллочка, особо не когда. Сейчас дрова вот пилитьколоть надо, а там весна не за горами: жудинский фермер Валерий Сергеевич бывший агроном совхозный - поросят привезет - четверых лето откармливаешь один твой... Рыбалка. Я в этот год тонну вяленого леща Тохе Тихомирову продал... Дрюня, помнишь Тоху? Валерка постоянно говорил: "А помнишь?", словно возвращая далекие безоблачные годы, когда, казалось, чище был мир, добрее люди, ярче светило солнце. Андрей мысленно благодарил за это брата, понимая, как много позабылось всяких дорогих сердцу мелочей, без которых, конечно же, можно жить, но с ними так легко и уютно душе. - Тоха Сом? - улыбнувшись, вспомнил Андрей. - Ага... Он сейчас в Городе главный бандит, как у них, бандюков, говорится - на положенье. Но последнее время легальным бизнесом занялся: рынок, ресторан, пивбары - вот и покупает у меня рыбу... Квартиру и гараж я в аренду сдаю. Коплю копеечку. Хочу снегоболотоход купить. Видел я у нас в автосалоне такой агрегат. С ним все Заозерье у меня в кармане... Да и так... Делишки всякие. - Какие? - поинтересовалась Алла. - Да всяко-разно, уклончиво ответил Валерка, явно сожалея, что завел об этом разговор и теперь не знал, как отвязаться от

чрезмерно любопытной Аллы. Спас его появившийся на лыжах Афанасий Белугин. За спиной его висело ружье. За ним неохотно плелся по лыжне пес, такой же лохматый, как Пират. Увидев Жуковых, Белугин круто повернулся и подошел к ним. - Ну-к, ребята, плесните мне чуток... Ты, "сундук", байню топишь? - Не "сундук", а мичман Северного флота в запасе, - поправил Белугина Валерка, неприкрыто радуясь, что разговор с дотошной Аллой прервался. - А мичман кто?... "Сундук!"... Вот я и говорю: "Сун-дук!" - Эх, дядя Афанасий, попался бы ты мне на корабле, - пожалел Круглов. Я б тебя в льялах сгноил!... Куда намылился? Белугин выпил водку, крякнул, вырвал из брюха сороги кусок тем-нокрасной клейкой икры, пососал, сопя носом, и ответил: - На Сивую гриву. Хочу лесному дедушке новогодний подарочек оставить... Ну, спасибочко вам... Пошел, а то не успею вернуться засветло. - Кому он хочет подарочек сделать? - не поняла Алла, глядя вслед Белугину. - Ы-ау-у эушке, расправляясь с рыбьими ребрами, промычал Валека. - Еще раз и внятно! потребовала Алла. - Лесному дедушке, улыбаясь ответил Андрей. Он сам и думать забыл, что в лесу живет лесной дедушка - Хозяин, что под мостом через реку Па-

чею лежит рак-великан царь всех раков на свете, что в ночь на Иванов день расцветает папоротник и на его свет сползается и слетается всякая нечисть. Они с Валеркой бегали в Лихов бор, где густые, в полметра высотой, заросли папоротника. Цвет папоротника указывает место клада, а кто ж не хочет клад найти? Только не дождались они полночи. Нервишки не выдержали - в траве что-то шевелилось, на деревьях кто-то сидел, готовый в любой момент прыгнуть, схватить, выпить кровь и съесть. Сейчас смешно, а тогда, в детстве, все было очень по-взрослому серьезно. На Сивой гриве росли ели-великаны - в обхват толщиной. Иголки на елях не зеленого, какого-то беловатого цвета, отчего казалось, что Сивая грива круглый год припорошена снегом. В самом центре гривы - единственная береза - из одного ствола растут два. Исстари заозерские лесовики носили туда охотничью добычу - умаслить лесного дедушку, что б тот велел волкам не резать скот, кабанам не копать огороды, лосям не обдирать стога сена на дальних лесных пожнях, чтобы рыба ловилась, чтобы грибы-ягоды добрый урожай давали. Положат, значит, добычу, на следующий день проверят - забрал или нет. - Ну, ребята, - покачала головой Алла. - Вроде выпили чуть, а такое заливаете. Представляю, что будет, если еще выпьете! - Но ведь добычу-то забирает кто-то! - рассердился на Аллино неверие

126

Валерка. - Кто? - Да суслик какойнибудь... или хомячек... - Ага... Скажи еще морская свинка... Я после демобилизации подстрелил в овинах зайчетню...ну, зайца... Понес его на Сивую гриву... Положил на место, а сам в ельничек рядышком засел и плащ-палаткой накрылся. Там комаров пропасть, так я в маленькую щелочку для глаза оставил. В общем-то, подсматривать за лесным дедушкой нельзя... Не любит он этого. Говорят, один мужик с Залесья так пропал. НО больно уж меня любопытство одолело - будь, думаю, что будет... Сижу... Жду... Комаров надо мной - гул как от самолетов с вертикальной взлет-посадкой. И вдруг так страшно стало аж се р д ц е з ал ед ен е-

ло....Убежал бы, да тело, как сковало, пальцем шевельнуть не могу. Ну, думаю, все... Нет больше бывшего мичмана Северного флота, пропал... Но вижу зайчетня на месте лежит... И тут комар в щелку залетел, мигнул я... Только мигнул, - Круглов замолчал, тяжело вздохнул и выдохнул, глядя в сторону Звонарька. - Открыл глаз.... Нет зайчетни... - Как нет?! - ахнула Алла. - А так... Нет и все... И комаров сразу меньше стало. Тут я и вспомнил, как дед говорил: "Лесной дедушка комаров с собой носит"... Посидел я еще минут пятнадцать, прежде чем руки-ноги отошли, а потом обследовал все возле березы...Ни следочка нет, но в одном месте мох чуть

. 12 месяц 513 год с м.п. (май 2012 года н.э)… Мир аквамарин. Мартис Поиски завершились на следующий же день. Масляное пятно на воде доказывало, что Портер погиб. Самолюбие сгубило адмирала. Алексей по этому поводу переживал довольно сильно. По сути, экспедиционные войска в мире аквамарин остались без командующего. Конечно, капитан авианосца имел право отдавать команды, как командующий эскадры. Но он, то ли не хотел, то ли не имел нужного опыта.

127

примят, сверху, будто кто очень легкий в валенках стоял. Круглов замолчал, а Алла уставилась на него, пытаясь понять, шутил он или говорил правду, но понять так и не смогла. - Думаешь, придумал все? - с обидой, как ребенок, которому не верят под "честное слово", расстроился Валерка. - А ты у муженька-то своего спроси... Ведь он видел лесного дедушку! У Аллы были красивые большие глаза, но таких больших глаз, какими она посмотрела на него сейчас, Андрей никогда не видел. Автор: Сергей Кирин

! Так что, командование, временно, перешло к нам. Лешу это известие не обрадовало. Такое ощущение, что инквизитор даже ожидал его и просто принял, недовольно кивнув. Буркнув мне, что берет на себя командование морпехами, ушел готовиться ко второй части операции. Как раз этим и должны были заняться морпехи. Я сильно скучал по Норе. Она сейчас на шестом месяце беременности и ей очень тяжело. Конечно, там Элориан, Надин, Иллая и королева, но я переживал. Если так посудить, то толк там только от Элориан, так

как она уже сама мама. Надин хоть и воспитывает будущего короля эльфов, сама она не рожала и что это такое – не знает. У королевы своих дел по горло и наследник офицера её волнует мало. Она, конечно, проявляет интерес, для поддержания статуса сердобольного правителя, но это только проявление уважения, не более. Иллая… не удивлюсь, если к нашему возвращению она объявит, что сама беременна. Клодес уже не раз говорил, что готов создать с ней семью. Да и их поведение в последнее время хорошее тому подтверждение.

Голова была занята не пойми чем. Я помотал головой, отгоняя мысли о доме. Дом. Раньше им была казарма в Долане, теперь покои в королевском дворце Нового Долана. Как все меняется. Нет, не подумайте, что я ностальгирую, просто… мечты сбываются. Когда-то зеленый кадет, получив ранение, встретил свою суженую. Их любви не суждено было быть, но вопреки всему они вместе. И не просто вместе, а в гуще событий. Родство Норы с Клодесом спасло не одну сотню жизней. Не будь они братом и сестрой, все могло быть по-другому. Я снова помотал головой, чтобы настроиться на рабочий лад. Десантный корабль двигался к острову, под которым и находятся пещеры. Батискафы уже обследовали входы, и нашли проход к барьеру, где нет воды. Вот туда мы и направлялись. На батискафах нас переправят к барьеру и там за дело возьмутся клирики. Наше с Алексеем присутствие – всего лишь подстраховка. Клирики сами со всем справятся. Судно подошло к одному из батискафов и мы с клириками пересели в него. Морпехи отправились к другим батискафам. Задраив люки, маленькое суденышко стало погружаться. Я никогда прежде не был под водой. В Долане было озеро, но купаться в нем, было запрещено. Озеро обеспечивало город пресной водой. Еще мальчишкой я с товарищами тайком бегал поплавать. Нас пару раз ловили, но

сильно не наказывали. Всетаки мы были детьми. Когда я стал кадетом, то сам частенько патрулировал побережье. Сами понимаете, солдаты не всегда исправно несут службу, поэтому и патрули промышляли заплывами на короткой дистанции. Только солдат наказывали более жестоко. Однажды патруль был пойман другим патрулем. Конечно, вторые могли просто промолчать, но они сдали своих. Виновников выпороли при всем гарнизоне, а «предателей» наградили. Я до сих пор помню, как кричали и плакали те парни. Пятнадцать ударов кнутом. Они три недели не выходили из лазарета. Одному из них, даже пришлось покинуть службу. Палач перестарался и кнутом повредил ключицу. Промахнулся немного и кнут ударил по плечу, зацепив ключицу. Конечно, он мог восстановиться, но предпочел работу в ином месте, нежели службу. Так вот, озеро было прозрачным и полным рыбы, её ловили рыбаки, в основном гномы. Выходили на середину озера на узких и длинных лодках, расставляли сети, а вечером собирали улов. Океан аквамарин был не таким. Он был синем и чем глубже батискаф опускался, тем темнее становилась вода. Кроме рыбы здесь обитали и другие существа. Конечно, я был знаком с «большой водой». Тихий океан в мире людей, где находился Долан, был очень похож на здешний. Только я не погружался в его глубины. Но теперь я мог насладиться красотой

моря. Как ребенок я прильнул к малюсенькому иллюминатору и наблюдал за лучом прожектора, который вырывал из темноты морских обитателей. Они, казалось, жмурятся от яркого света и побыстрее улепетывают в родную тьму. Это выглядело забавно. - Забавно? – Спросил Алексей. Оператор вел судно по курсу и переговаривался о чем-то с другими пилотами. Клирики сидели молча и смотрели то ли на приборы, то просто отрешенно осматривали кабину. -Впервые такое вижу, - восторженно произнес я. - Я тоже, - улыбнулся ученик. – В моем мире столь много неизведанного и прекрасного, но меня, как и отца, потянуло в другие миры. - Ты встретил Элориан, - начал я. – Ты о чемто сожалеешь? - Нет, просто к слову пришлось. - Запомни, - поучительно произнес я. – Не о чем не сожалей. Никогда и ни о чем. Начнешь сожалеть – жизнь полетит в тартарары! - Запомню, - ответил Алексей. Батискаф потихоньку входил в пещеру. Через пару минут бы были у барьера. Сам барьер начинался сразу на «берегу», там, где пещера переходила из затопленной. Мы покинули батискафы и клирики приступили к снятию барьера. Зеленый, я бы даже сказал болотный барьер, перекрывал проход в обширное помещение пещеры. Морпехи заняли круговую оборону. Как будто

128

враг мог ударить по нам. Да и в будущей схватке, если ей суждено быть, я ставлю больше на клириков, нежели на морпехов. Клирики зачитывали заклинания, от которых барьер становился более прозрачным. Минут через двадцать, двадцать пять, барьер растаял. - Отряд! Вперед! Зачистить помещение! – Приказал Алексей морпехам. Солдаты ринулись в проход, осматривая каждый угол. - Чисто, сер! – доложили они. После этого, Алексей разрешил нам войти в пещеру. Входы были с трех сторон. Один, без барьера, через который прошли мы и два других закрыты. В центре находился ключ. - А он действительно как ключ, только здоровый. – Произнес один из морпехов. - Видимо, древние были слишком прямолинейны. – Произнес Алексей. - И больше никакой защиты? – Удивился Манвелий. Клирики внимательно осматривали помещение. - Как видим. – Ответил я. Ключ был погружен в металлический контейнер и мы отправились назад. По пути на поверхность я снова насладился видом подводного мира. - Курс на деревню Тихой волны? – Спросил я у Алексея. - Конечно! – Кивнул он. – Домой хочу! - Наш дом не здесь. - Знаю, - печально ответил ученик. – Учитель, может, оставим все на Кахена и вернемся в мир эльфов?

129

- А приказ Варинаса? – Спросил я. - Кахен и сам со всем справиться. – Ответил инквизитор. – Смысл нам здесь торчать? Аквамарины в войну не вступят. Ресурсы? Ну, они могут помогать Анклаву провизией и одеждой. Это позволит перенаправить некоторые ресурсы Анклава на военное дело. - Ты рассуждаешь как политик. – Подметил я. - Слава Богу, что не как инквизитор. – С серьезным лицом ответил Алексей. Мы дружно засмеялись. - Знаешь, я тоже соскучился. – Произнес я. - Нора, - догадался Алексей. – У неё и так характер не сахар, а сейчас… - Все равно скучаю. В тот же миг взвыла сирена. - Что-то случилось? – Встрепенулся Алексей. - На мостик! – Я кинулся к выходу из каюты. Матросы бегали по всему кораблю. - Что происходит? – Как только мы поднялись на мостик, спросил Алексей. - В пяти милях от нас параллельным курсом двигается субмарина. – Ответил капитан крейсера. - Наша? – Спросил я. - Никак нет, сер, покачал головой капитан. – Наши подлодки сейчас в районе деревни Тихой волны. В этом районе они не могут быть. Да и объект не отвечает на запросы. - Очередной змей? – Спросил Манвелий. Он с клириками так же поднялся на мостик. - Возможно. – Кив-

нул капитан. – Но мы выслали вертолет. В этих водах видимость хорошая, даже если они на глубине мы сможем и рассмотреть. - Сер, есть изображение! – Произнес один из матросов находившихся в рубке. На мониторе была видна расплывчатая серебряная сигара. - Это субмарина? Но откуда она здесь? – Задумчиво спросил Алексей. *** Тот же день… Мир аквамарин. Гием де Грант - Леди, нас обнаружили. – Произнес Немо. Мы находились в рубке. Ситуация складывалась не в нашу пользу: крейсер при поддержке трех корветов. Каким бы хорошим не был «Наутилус», против такой армады он не выстоит. Информацию о мире аквамарин мы получили перед самой отправкой к древним. Элизабет настаивала, чтобы мы воскресили Даи, древнюю, которой принадлежит ключ, добытый в Антарктиде. Честно говоря, я планировал воскресить всех оставшихся древних в одночасье потом. Смысл их воскрешать сейчас? Фудо решил остаться с другими древними. Или Элизабет переживает, что ему там скучно. Не важно, главное, что мы собрались в эту вылазку и… отличилась Мария. Она проигнорировала мои приказы о сворачивании всей агентуры в Анклаве и оставила нескольких агентов, один из которых успел передать сведенья об этом мире и ключе. Наши

планы резко изменились и вот мы в мире аквамарин. Но, ситуация сложилась не в нашу пользу. Разбор полетом для Марии я отложил на потом, сейчас главное выбраться живыми. - Я поняла! – Железным тоном произнесла Элизабет. – Что будем делать? – Это уже было адресовано мне. Ситуация критична. - Будем уходить. Капитан, всплываем! - Как прикажете. – Кивнул Немо и стал отдавать соответствующие указания. - Как ты себе это представляешь? – Спросила вампирша. Она была на пределе. Странно, она должна была привыкнуть к риску. Или сейчас что-то другое сковывало её душу, нежели страх? - Ты боишься? - Сейчас не время для псевдофилосовских бесед! – Истерически закричала Элизабет. Как хорошо, что Мария осталась во Франции. Кстати, оборотень и гнолл сейчас там же. О т з ы в а й «Наутилус»! – Приказал я ей. - Ты псих! – Она не спрашивала, а констатировала. Я просто подошел к ней и выхватил её меч. О т з ы в а й

«Наутилус» и используй это! Она сразу смекнула и быстро кивнув, закрыла глаза. В тот же миг корабль исчез. Под нами разверзлась морская бездна. Я прижал её к себе. - Режь! – Стараясь перекричать бушующую стихию, крикнул я. Она взмахнула мечом, и вместо морских волн под нами зиял красноватый кусочек межмирья. В потоке воды мы провалились туда. Как только мы оказались в межмирье, я выпустил снежные крылья и, оставив импровизированный водопад позади, полетел к ближайшему острову. «Разрез» скоро закроется. - Спасибо. – Вырвавшись из моих объятий, произнесла Элизабет. - Не за что. – Ответил я. Она осматривала остров, а я не мог оторвать взгляда от неё. Сейчас, вся мокрая, она напомнила мне Нору. Нет, я не оговорился при нашей первой встрече, через столько лет. Я действительно принял её за Нору. У нее даже был тот же запах, что и у Норы. - Ты чего? – Удивленно спросила она, обернувшись. Я молча подошел и поцеловал её. - Ты чего? – Снова

спросила она, но интонации были иные. Она согласна. - Пусть ты не она, но я… - Начал я, но Элизабет остановила меня, положив палец на губы. - Пусть я не Нора, но я лучше Марии, поверь. – Наши уста снова сомкнулись. Я только успел выпустить нескольких големов для охраны. В тот вечер остров в межмирье был только наш. *** Тот же день… Мир аквамарин. Мартис

С полным животом я никак не могла уснуть. Всеми силами направляла свое

сознание в мир грез, туда, где я нахожусь со своим обожаемым Мартином...

Да, гитарист из Сайлент Плейнс уже давно и прочно завладел моим сердцем, не-

- Объект исчез! – Доложил капитан. - Как? - Удивился Алексей. - Не знаю, но его нет на радаре. - Ясно, - кивнул я. – Возвращаемся к деревне. Видимо ты прав, ученик, придется Кахена оставить одного. - Я не думаю, что сильно расстроиться. – Произнес Алексей. – Культ? – Кивнул он на монитор. - Скорее всего. – Ответил я. – И если это они, то у нас большие проблемы. - Очень большие. – Сказал Алексей. Автор: Маяков

Александр

130

смотря на свой немолодой возраст. Он - моя несменная палочка-выручалочка в этом суровом мире. Может поэтому у меня все еще не поехала крыша? Или может, поэтому она и поехала? Словно околдованная им, я всякий раз мечтаю об этом мужчине, особенно последние годы, когда тот был так близко. Теперь, когда мы оба проживаем в Санта-Барбаре, казалось бы, ничего не мешало нам познакомиться. Ходят слухи, что Мартин весьма милый и доброжелательный человек. Но я все равно боюсь его, лучше уж еще раз оказаться один на один с безжизненным детским телом, чем с Мартином Крейном наедине. Или это слишком? После развода я будто бы изменилась. Я совершенно опустила руки, и лишь изредка тешила себя надеждами, что когданибудь наберусь смелости ввязаться в эту авантюру. Ведь, тут надо все грамотно провернуть. Что со мной? Неужели я теряю ту романтичную активистку, готовую сорваться с места ради безумной мечты? Стоя перед зеркалом, бывает, я начинаю вести с собой серьезный диалог. Жаль, он заканчивается легкими ударами себя по щекам, тяжелыми вздохами и жалобным взглядом. По-моему, я пытаюсь пережить эту ночь уже целую вечность! Наконец, почувствовав, что веки становятся тяжелыми, я постаралась максимально расслабиться и полностью раствориться в мыслях. Как же мне не везет – рука затекла. Я раздраженно вытащила руку из-под подушки и об-

131

реченно уткнулась в нее с мыслью: «Еще одна попытка…». «… Снова то самое озеро. Нет же, почему снова оно? Я наделась никогда больше не увидеть этого места. В округе не было ни души. Во всю светило солнце, то и дело раздавалось пение птиц и жужжание насекомых. Но я знаю, чувствую, что должно произойти! Я стараюсь не дышать, но понимаю, что в любом случае должна изредка набирать воздух в легкие. Чтобы наверняка не почувствовать резких запахов, старательно делаю малые вдохи через рот. Кажется, помогает. Может развернуться и уйти? Нет! Подойди к озеру, ну же! Короткими шажками я продвигаюсь вперед. Мне страшно. Я неуклюже отдергиваю колющиеся ветки деревьев на моем пути. Приседаю возле красного объемного куста и осторожно отодвигаюсь, брезгливо сжимаюсь в ожидании коричневого тела, окруженного роем мух и слипшегося комка личинок. Но я не верю тому, что вижу. Тело Мэри вовсе не ожидает меня у озера, вместо него на берегу сидел ни кто иной, как Мартин. Он громко смеялся. От неожиданности, я спрятала свое лицо в кустах и покраснела. Услышав посторонние звуки, Мартин остановился и в упор посмотрел на мой куст. Он встал и медленно подошел ко мне. Я, затаив дыхание, ждала, словно ребенок, когда меня отыщут. Мартин раздвигает кусты и на его лице появляется улыбка. Я улыбаюсь, но продолжаю

смущенно смотреть на землю, даже после того, как он, взяв меня за руку, приседает и придвигается ближе. Я набираюсь сил посмотреть на него, на такого прекрасного, желанного Мартина. Он мягко произносит: «Поможешь?». Я остановила свое желание поднять на него голову и в непонимании сдвинула брови. Он продолжил уже не таким мягким голосом: «Ты поможешь мне». Далее голос показался мне таким грубым, что я вырвала свою руку из его ладони: «Ты должна мне помочь. Ты и сама это понимаешь». У меня перехватило дыхание, и на мгновение я подняла голову и увидела, как его глаза наполняются черной, стекающей с подбородка кровью, а губы покрываются тончайшими фиолетовыми венами, продолжая повторять: «Ты знаешь!». Я открыла глаза и по всему телу пробежала дрожь. В комнате было темно, должно быть мне удалось уснуть всего на пару часов. Хотелось пошевелиться, накрыться одеялом, перевернуться на другой бок, но тело не желало повиноваться мне. Я чувствовала, как пульсируют ноги и руки. Мне не впервой просыпаться от ночных кошмаров. Я спокойно закрыла глаза и постаралась представить что-нибудь хорошее. Рецепт моего хорошего сна: стойко переживи кошмар и попробуй заснуть снова. Я упорно лежала и, в конце концов, смогла повернуть голову на бок. Вот так уже лучше. Через минуту, я могла свободно шевелить руками.

Мой и без того чуткий сон прервал будильник. Должно быть, я забыла перевести его на «выходной подъем», то есть вовсе отключить. Я раскрыла глаза и прислушалась к тишине. В этот раз первое, что пришло мне в голову, так это та кошмарная картинка из сновидения, где у моего Мартина брызжет кровь. Шторы были плотно задернуты, мешая проникновению хотя бы лучика света. Мне стало жутко, и я быстро задвигала руками под подушками в поисках пульта. Да! Выходное кулинарное шоу! То, что нужно! Что тут у нас? Ризотто с чернилами каракатицы? Советуете сделать? Нет проблем, у меня как раз лежат никому ненужные чернила этой самой каракатицы! Саркастично подвигав бровями, я резко сдернула с себя одеяло и энергично встала. Хорошим утро может сделать лишь мое хорошее настроение. Главное настрой. Проникнувшись идеей о возможности продолжительного расслабляющего душа, я игриво потрясла головой перед зеркалом и закрыла за собой дверь в ванную. Всегда закрываю двери на защелку. Странная привычка, особенно, если учесть, что живу я одна. Раньше, проживая со Стивеном или с родителями, я часто позволяла себе оставить дверь открытой. Что тут такого? Меня ведь все равно защищает шторка от посторонних глаз. Но теперь, живя одна, я не могла почувствовать себя по-настоящему в безопасности с незапертой дверью. Вечером меня навес-

тили друзья. - Ты в курсе, кого я вчера встретила в супермаркете? – Элли смешно выпучила глаза и смачно закинула себе в рот кусок любимого сыра. - Нуууу! – устало протянул Томми, наливая себе очередной бокал вина. Элли замолчала, но ее глаза умоляюще ждали от меня реакции, я подыграла ей: - Даже представить не могу! - Грейси! - Грейси? – одновременно вырвалось у нас с Томми. Парень скорчил шокированную гримасу и принялся снисходительно улыбаться. - Отвали! – Элли ткнула Томми локтем и вернулась ко мне. – Грейси Ли… как же там ее… Одейро! Да, точно Одейро! Ну, вспоминай. Это же она крутила со всеми официантами на твоей свадьбе, ну? - А, так сразу бы и сказала, что это та Грейси, от которой я целых два года не могла отвязаться… - Так вот, она нашла себе какого-то чокнутого хахаля! Я была так удивлена, что шпионила за ними по всему магазину. - Стоит порадоваться за девочку, наконец-то она выбрала себе подходящую пару, - Томми ненадолго включился в сплетню, а потом, набрав полные щеки вина, принялся тщательно разглядывать свои ногти. Элли не унимаясь, продолжала: - Этот чокнутый… Лучше так: эти чокнутые то и дело останавливались, хватались за газировку или

печенье, а потом долго хихикали и прижимались к стендам. Я понятия не имею, что это могло значить… - Любовь… - радужно пропела я. - Я так увлеклась, что прямо там открыла пару шоколадных батончиков, не отпуская тележку. Занятно, признаться, зрелище. - О, Боже, Элли, меня охватила волна умиления, - какая ты жестокая, - я не переставала улыбаться и пристально смотреть на Элли. - Я то что? Я ничего… Мы обе потянулись за последним кусочком сыра. Я запищала, и моя рука в один миг опередила Элли, сыр неспешно, на еще большее возмущение Элли, оказался у меня во рту. Подруга завистливо сощурила глаза и долила себе последние капли вина. Я уставилась на нее и со стеклянным взглядом медленно начала: - Ночью у меня снова был кошмар… Элли внимательно выслушала первую фразу, а потом поменяла свою позу и ворчливо добавила: - Ты должна бы уже привыкнуть. Поэтому мне это неинтересно. Я же не психолог! - Как ты себе это представляешь? Привыкнуть… Как я так живу? Ровно через ночь мое сознание то и дело подкладывает мне свинью, я ложусь в постель с ожиданием неминуемого кошмара… - Вот именно, все из головы! Поменьше думай об этом.

132

- Элли, я не могу… Я устала! – я сдвинула брови, и мои губы предательски задрожали. Подруга отставила бокал и обхватила меня за руки: - Розочка, я тебе уже говорила, но… Существуют психотерапевты. Думаешь для чего они сидят в своих душных кабинетиках? Они тебя ждут! Я заторопилась опровергнуть ее слова и принять здоровое выражение лица: - Нет-нет, все нормально, правда… Хотя конечно… Но не до такой степени все плохо, чтобы обращаться к врачу! Ведь правда? Элли закатила глаза и махнула на меня рукой: - Тогда терпи! Научись наслаждаться, ха-ха! - … еще неплохо изматывает секс, но для этого тебе необходимо с кемнибудь познакомиться, Томми незаметно подкрался сзади и уселся на подлокотник дивана. - Во! Кхе-кхе, - Элли так торопилась поддержать Томми, что поперхнулась и стала кашлять. Томми спокойно пару раз стукнул ей по спине и девушка продолжила: - Твои проблемы мигом растворятся, останется лишь вечный вопрос: «что бы сегодня такого сексуального одеть». Я цокнула, и на моих щеках показались ямочки. - Элли права, Роз! Не надо так на нас смотреть, будто тебе десять лет! - Ребят, я все понимаю, но не нравлюсь я мужчинам! Вот почему-то

133

не возбуждают их девушки, увлекающиеся трупами. - Женщина – актриса, - с умным видом Томми отхлебнул вино, - пусть он узнает о твоих «наклонностях» нося гордое звание «мужа». Давай так. Завтра тебе позвонит один мужчина, и скорее всего, пригласит на свидание. Не смей отказываться! Уверяю, ты не разочаруешься! - Моя ты феякрестная! – пьяная улыбка растеклась по моему лицу, и я чмокнула Томми в висок. Я проводила друзей и подошла к зеркалу расчесать волосы. А вдруг он окажется тем самым единственным, кто примет меня такой, какая я есть? Пренебрегая советом Томми, становится актрисой, я ни на минуту не намереваюсь отходить от своих принципов говорить, кто я есть, пусть даже не сразу. Я пышно зачесала волосы в стиле восьмидесятых и, наблюдая за движением губ, произнесла вслух: «Хочешь меня? Ну же, иди ко мне!». В Санта-Барбаре остановка – синоним смерти. Спасибо, но как раз ее мне вдоволь хватает и на работе. Я не собираюсь оставлять надежду на свое счастливое будущее. К счастью, неделя началась отлично. Вопервых, мне не приснился очередной кошмар, а вовторых, по приходу на работу Фрэнк вручил мне стопку документов и усадил за оборудование с микроскопами, пробирками и разными баночками с растворами. Почему я не могу специализироваться только

лишь на экспертизе крови, разных выделений, волосах, непонятных до определенного момента пятнах. Может, я все-таки не зря выбрала профессию судмедэксперта? Сидеть целый день с кривой спиной и тщательно смешивать вещества, принося при этом реальную помощь обществу! Фрэнк задумчиво подошел к моему столу и долго молчал, пока я сама не поняла, что он задумал что-то спросить. - У тебя ко мне вопрос? – не отрываясь от бумажек, спросила я. Фрэнк поджал губы и будто бы себе самому пробубнил: - … так, у меня же запланирована встреча … Я отодвинулась от стола и посмотрела на Фрэнка. Он, перебив самого себя, вдруг быстро и четко сказал мне: - Давай так! Завтра тебя ждут в средней школе им. Тома Лэнди. Не давая мне опомниться, он бросил на стол какие-то бумаги и намеревался выйти из лаборатории. Я встала и преградила ему выход: - Что? - То, - Фрэнк указал мне на стол с бумагами и хотел отодвинуть меня с прохода. - В школе? Зачем? Он вздохнул и отошел назад: - Мероприятие для школьников «Азбука профессий». Наше бюро попросили выступить перед детьми. - Они что, там с ума посходили? Рассказать детям о стадиях гниения!?

- Розалин, не стоит сгущать краски. Просто пояснишь, как важна наша профессия. Смотри, не перестарайся. Я в тебя, правда, верю, но мне пора бежать. Я обреченно опустила голову. С начальниками не спорят. - Когда? - Вон там все подробно написано. Подготовься и не переживай. Я села за стол, схватила какую-то пробирку и принялась гордо продолжать свою работу, не обращая внимания на бумаги. Любопытство взяло вверх: «Четверг, 12.00, Средняя школа им. Т. Лэнди». Как и планировалось в четверг, ровно в 12.00 я стояла перед школьниками. Непрестанно заставляя себя улыбаться, я была готова произнести перед десятками глаз: «Я судмедэксперт, я копаюсь в трупах». Конечно, я не собиралась говорить последнее, я тщательно продумала свою речь, чтобы не только не шокировать детскую психику, но и вызвать к себе уважение. - Здравствуйте, дети… Меня нагло перебила классная руководительница. Я мысленно обрушила весь свой гнев на эту молодящуюся рыжую старушенцию, чья голова была усеяна сотнями заколок и невидимок. Старушенция неприятно скалилась, и обняла меня за локоть, пододвигая поближе к партам. - Сегодня Миссис Стюарт поведает вам, что в мире существует огромное разнообразие профессий,

многие из которых могут казаться нам странными или даже отталкивающими, но, тем не менее, не бывает плохих занятий! Преступайте, милочка! Пока я слушала ее речь, в голове была легкая туманность и дисгармония. Внезапно я почувствовала себя глупо. Такое чувство, будто я действительно занимаюсь чем-то постыдным. Но это не так! И сейчас я это докажу! Наконец вырвавшись из ее рук, я открыла рот, но меня бессовестно оборвал на полуслове паренек на последней парте. На вид, ему больше лет, чем остальным. Вместе со своим приятелем мальчишка по-барски раскинул ноги в разные стороны и один из них кинул вопрос: - Вы что чистите унитазы? Класс захохотал, даже девочки, показавшиеся мне паиньками, задорно смеялись и оглядывались на крутых пареньков. - Она, наверное, стриптизерша! И снова «ха-ха-ха». Я не стала поддаваться на провокацию, а снисходительно наклонила голову и громко произнесла: - Я работаю патологоанатомом! Да! Я сделала их всех! Съел крутой мальчишка на последней парте, открывший рот? Все мигом замолчали, а я продолжила, ощущая, как девочки с первых парт приготовились вникать в буквально каждое мое слово. С мягкой интонацией я продолжила говорить, уверенная, что больше меня никто не посмеет

перебивать. - Если быть точной, я – судмедэксперт. Наверное, это звучит не так страшно, правда? Дети все как один были прикованы к моей речи. Я почувствовала себя раскрепощенной и принялась медленно расхаживать по классу. - Мисс Тейлор верно подметила, одно название «патологоанатом» вызывает у людей чувство беспричинного страха. Но люди никогда не перестанут рождаться, есть, пить и … как это не прискорбно умирать. Я занимаюсь посмертным изучением трупов … Девочка с двумя светлыми косами осторожно подняла руку: - Но вы сказали, что вы судмед… как там… - Судмедэксперт! Правильно, солнышко! Мы работаем совместно с полицией, изучая признаки насильственной смерти, помогаем определить каким образом, и в какое точное время умер человек. Я говорила целый урок. Мое выступление явно произвело фурор. Когда все закончилось, старушенция кинула на меня восхищенный взгляд: «Какая же вы смелая!». Покидая класс, каждый из детей лично попрощался со мной по имени. Возле меня остановились те двое мальчишек. - Я слушаю вас, молодые люди. - Скажите, когда вам когда-нибудь привозили человека со снятой кожей? Я растерялась, ожидая, что мальчишки просто извиняться и еще раз поблагодарят меня за инте-

134

ресный рассказ. Я задумчиво посмотрела на них: - Нет, не приходилось. Но знаешь, разные ведь бывают люди. Встречаются и настоящие маньяки, которых непременно ловят полиция… и разумеется, сажают за решетку. Мне показалось, что парнишки не были всецело удовлетворены моим ответом, но что мне оставалось? Сдается мне, я уже и так малость переборщила сегодня. Я сильно отошла от задуманного, впустив в свое выступление больше положенного слов «с м ер ть », «уби й ца », «труп». Нечаянно, я восстановила в памяти убитую

( I tried so hard and got so far, But in the end it doesn`t really matter. Linkin Park. In The End. На высоте ста метров над уровнем моря на балюстраде своего замка Честер Линкольн, скрестив на груди руки, стоит у ограждения и смотрит вниз. Некоторое время взгляд его направлен в одну точку на покрытой песком почве, а потом он медленно начинает двигаться к тому месту, где вода встречается с сушей, и дальше по океанской поверхности до самой линии горизонта. Тяжёлое свинцовое небо низко нависает над остроконечны-

135

Мэри Кьюр, на разложившемся теле которой недоставало двух небольших кусочков кожи. «Непременно ловят…». Ага, как же! Я спешила в морг рассказать о своем триумфе Фрэнку. По дороге раздался телефонный звонок. Должно быть, это Фрэнк, не буду говорить ему как все прошло, наброшу на выступление немного тайны. Странно, но то был незнакомый мне номер. В любой другой день я бы трижды подумала, и возможно даже не подняла трубку, но сегодня я была так горда собой, что смело ответила: - Алло, с кем я говорю? - Розалин? Это вы?

У вас очень приятный голос. Я боялся, что Томми разыгрывал меня, и вы и вовсе окажетесь мужчиной… Точно! Друг Томми, я совсем забыла, что жду звонка. - Но, нет, с утра была девушкой. А вас как…? - Меня зовут Йен! Роза, надеюсь, это нормально, что я звоню вам? Вы можете говорить? - Да, Йен, могу… Мне хотелось быстрее отойти от неловкостей, выслушать его предложение и отдышаться. Автор: Ксения

Тугучева

$ ми башнями, и свежий ветер, предвестник надвигающейся грозы, ворошит перехваченные кожаным ремешком длинные волосы мужчины. В воздухе застыло напряжённое ожидание, и нет покоя мыслям человека на балюстраде в это серое утро. За его спиной, за сложенными из огромных каменных блоков стенами, есть всё необходимое для спокойной жизни в одиночестве. Замок, стоимость которого исчисляется сотнями миллионов, нашпигован самой современной электроникой, за удовлетворение потребностей его хозяина отвечают последние достижения робототехники, и всё это тщательно

спрятано от глаз, потому что ничто не должно нарушать царящую внутри атмосферу. На первом этаже расположена огромных размеров кладовая. Там, в скрытых в стенах холодильных и морозильных камерах, хранится запас пищи, достаточный, чтобы прокормить одного человека в течение девяноста лет. Благодаря абсолютно безвредным для здоровья консервантам, продукты эти не теряют свежести многими десятилетиями. Здесь же находятся резервуары с водой, сделанные в виде огромных бочек. Специальный состав, покрывающий их стенки изнутри, предохраняет жидкость от микроорганизмов. По обе сто-

роны от двери выстроились ёмкости с вином, сидром и элем. На каменных полках мешки со свечами, запас спичек и другие вещи, необходимые в хозяйстве. В дальнем от входа углу высится поленница дров. Возле неё в стене есть выступающий камень. Если нажать на него, часть кладки отодвигается, открывая доступ к стиральной машине. Дубовая дверь ведёт из кладовой на кухню, поражающую воображение коллекцией посуды, столовых приборов и утвари для приготовления еды. Главенствующее место в помещении занимает внушительных размеров плита. Тут есть и очаг, в котором Линкольн иногда жарит мясо на вертеле по вечерам. Небольшой проход отделяет кухню от трапезной. В стенах его вырублено по два окна, одна пара которых выходит наружу, другая же – во внутренний дворик замка. Центр трапезной занимает стол, покрытый длинной белой скатертью. Перед каждым приёмом пищи Линкольн расставляет на нём серебряные приборы, а по вечерам середину его украшает массивный канделябр. Дополнительное освещение обеспечивают свечи в высоких шандалах, стоящих по углам. Стены трапезной обшиты тёмнокоричневыми панелями, украшенными гравюрами на охотничью тематику. Линкольн не любит сидеть во главе стола, своё кресло с резной спинкой он предпочитает ставить напротив

окон, из которых ежедневно может наблюдать заходящее за горизонт солнце – редкий по красоте спектакль, регулярно повторяющийся, но нисколько не теряющий от этого своей привлекательности. Ещё в помещении есть большие напольные часы в футляре из красного дерева – совсем как в одной страшной истории, которую Линкольн читал в далёком детстве. С противоположным крылом здания трапезную соединяет длинная галерея. На стенах здесь висит несколько картин. Каждая из них – это маленький шедевр, созданный по специальному заказу. В своём замке Честер никогда никуда не спешит, и потому нередко, проходя по галерее, он останавливается возле одной из картин и подолгу стоит на месте, погружённый в свои мысли. В живописи Линкольн выше прочего ценит сюжет, и ему всегда доставляет удовольствие домысливать изображённое на холсте, придумывать для него предысторию или же представлять, как станет развиваться увиденное им в дальнейшем. Особенно ему нравится полотно, которому он дал имя «Всё в прошлом», так как художник предпочёл оставить своё произведение без названия. На картине пожилой человек сидел на могильной плите на краю маленького, повидимому, семейного кладбища. Судя по одежде, высоким кожаным сапогам и укрывавшему всё тело плащу, скреплённому застёжкой в виде львиной головы,

мужчина принадлежал к дворянскому сословию. В траве возле могилы лежали брошенные перчатки. Набухшее багрянцем солнце догорало над кладбищем, прозрачное синее небо наводило на мысли о ранней осени. Мужчина, которого Линкольн про себя окрестил графом, сидел, вытянув левую ногу и согнув правую, в которую упирался локтём. Подбородок свой он положил на ладонь, и глаза его, устремлённые в никуда, выражали абсолютную отрешённость от окружающего мира. На вид человеку было около шестидесяти, лицо его, изборождённое глубокими морщинами, носило на себе отпечаток ума и властности. Спадающие на плечи, слегка вьющиеся волосы поблекли от длительного пребывания на солнце, и такими же выцветшими были его узкие зрачки. Под глазами мужчины залегли мешки, а левую щёку пересекал уродливый шрам. Линкольн знал, что граф был опытным воином, немало послужившим королю, за что владыка по достоинству воздал своему верному вассалу, позволив ему значительно расширить и без того немалые владения. Человека, на гербе которого львиная голова скалилась на алом фоне, боялись, однако же и уважали, он не отличался беспричинной жестокостью, хотя горе ждало всякого, кто осмеливался встать у него на пути. Искушённый в воинском ремесле, он не чурался и хозяйственных дел и управлял своим доменом с дальновидностью и

136

разумной справедливостью. Граф никогда не пользовался правом первой ночи, не заставлял своих крестьян вступать в брак против воли, не травил их псами потехи ради, хотя известен был случай, когда он приказал подвесить за ребро молодого парня, попавшегося на браконьерстве. Несчастный провёл на крюке около суток, испытывая жуткие муки и не теряя сознания, а потом кость сломалась, и тело рухнуло вниз с двухметровой высоты. Только после этого сеньор разрешил умертвить преступника. Впрочем, по тем временам человек этот мог считаться гуманистом на фоне своих кровожадных соседей, ценивших лошадей значительно больше, нежели простолюдинов. Надеждой и отрадой графа был сын, мать которого скончалась от тяжёлой родильной горячки. Нельзя сказать, что ребёнок этот рос избалованным, и всё же отец давал ему больше свободы, чем имел сам в детстве. Граф хотел, чтобы сын приумножил то, что достанется ему во владение, поэтому дал мальчику прекрасное образование, гармонично сочетавшее как обучение наукам, так и физическое воспитание. Наследник оправдал чаяния отца, став умным, смелым и целеустремлённым юношей, дипломатичным и искусным в решении различных практических вопросов. Молодой человек был помолвлен с дочерью соседского герцога. Союз этот, естественно, носил политический харак-

137

тер, однако пара действительно выглядела влюблённой и счастливой. Граф уже начал задумываться о том дне, когда он уйдёт на покой, передав сыну бразды правления доменом, но неожиданная, не имевшая видимых причин болезнь юноши, заставила рухнуть все его планы. Однажды ночью молодой наследник проснулся от того, что тело его начала бить жестокая лихорадка. К утру положение только ухудшилось: больного попеременно бросало то в жар, то в холод, одежда его взбухла от пота, все члены трясло как в падучей. К постели юноши были вызваны лучшие врачи королевства. Недуг, под воздействием их снадобий, на время отступил, чтобы вернуться новой вспышкой, ещё страшнее первой. Сын графа бредил, беспрестанно зовя невесту, которая неотступно находилась рядом с ним, и не узнавая её, когда она к нему обращалась. Он сгорел на рассвете жаркого летнего дня, так и не придя в сознание. Его похоронили на фамильном кладбище, и после этого старый хозяин несколько дней не выходил из своих покоев. Слуги, не осмеливавшиеся потревожить уединение графа, догадывались о том, что он ещё жив, лишь по редким звукам отодвигаемого кресла. Впрочем, недруги недолго радовались появившейся возможности покуситься на столь желанные земли. В конце концов, граф вернулся к управлению вотчиной и делал это не хуже, чем раньше, однако что-то внутри него непо-

правимо надломилось. Теперь он подолгу сидел у могилы сына, смотрел в пустоту и думал свои бесконечные горькие думы. Старый воин не отличался крепостью в вере, повидав на веку своём слишком много смертей, заставлявших усомниться в безграничном милосердии Творца, и всё-таки он не мог понять, за что бог наказывал его, отняв то единственное, ради чего стоило жить. Сотни раз он задавал себе этот вопрос и не находил ответа, и богохульствовал в приступах дикого отчаяния. А ещё душу его могильным червем буравило воспоминание о том, что, мечась в бреду, юноша ни разу не обратился к нему, называя лишь имя невесты. Мысль о том, что сын мог за что-то тайно ненавидеть его, порой обжигала графа, вспышкой проносясь в сознании, и тогда пожилому мужчине казалось, что вся картина мироздания готова была в единый миг осыпаться, обнажая холодный блеск сумасшествия. Линкольну остаётся только догадываться о той тайне, которую молодой наследник графского титула навеки унёс с собой. Он может часами стоять у картины, размышляя о причинах произошедшего, и временами ему начинает казаться, что он наконец-то смог добраться до истины, однако проверить это хозяин замка не в силах. Бывают дни, когда Честер замирает перед каким-то полотном так надолго, что лишь чувство голода заставляет его вернуться к реальности. Если продолжать

следовать галереей по направлению от столовой, то слева можно будет увидеть ведущую на второй этаж широкую мраморную лестницу с фигурами грифонов у основания перил. Напротив неё находится застланный толстым ковром коридор с постаментами, на которых покоятся огромные вазы. Коридор этот ведёт к двери, служащей выходом из замка. На противоположном конце галереи есть ещё два помещения. В одном из них, небольшой комнатке без окон, хранятся различные лекарства и медицинские приборы. Большинство препаратов уложены в холодильных камерах, подобных тем, что расположены в стенах кладовой, остальные же выстроились вдоль длинных полок. Вторая дверь позволяет попасть в гардеробную. Почти всё её пространство занимают массивные дубовые шкафы с одеждой. Кроме них здесь есть ещё только напольное зеркало в бронзовой раме. Климат в этой части планеты стабильно жаркий в течение всего года, поэтому среди вещей Линкольна нет ничего тёплого, за исключением нескольких плащей с меховой подкладкой. В быту Честер предпочитает свободного покроя полотняные штаны и такие же рубахи, преимущественно тёмных цветов. Он не любит, когда одетое стесняет его движения, заставляя отвлекаться от размышлений на досадные бытовые неудобства. Вернувшись из гардеробной назад по галерее и поднявшись по лестнице,

попадаешь на второй этаж замка. Два крыла его соединены точно так же, как и внизу, нет только картин на стенах. Слева и чуть дальше от лестницы дверь, ведущая в зал, где Линкольн занимается физическими упражнениями. На стенах оружейной, как называет это помещение хозяин, развешаны сверкающие доспехи, клинки и щиты. В зале есть подставки, где Честер хранит свои шпаги, и манекен для отработки различных фехтовальных приёмов. Оружейная достаточно просторна для того, чтобы в ней можно было бегать, чем Линкольн занимается каждое утро. Через небольшую дверь напротив лестницы можно выйти на балюстраду. Здесь Честер проводит много времени, сидя в кресле или же стоя у ограждения. Он дышит чистым океанским воздухом и наблюдает за поразительными картинами, разворачивающимися порой в бескрайнем небе. Справа от лестницы и дальше по галерее находятся два помещения, к которым Линкольн испытывает особую любовь. Первое из них – это библиотека, зал, до самого потолка заставленный стеллажами с книгами. Каждый высотой превышает человеческий рост; они стоят друг на друге в три яруса, и чтобы добраться до верхних рядов Честер использует длинную раздвижную лестницу. Посреди библиотеки стоит письменный стол Линкольна. На нём находятся канделябр со свеча-

ми, книги, с которыми он работает в данный момент, стопка бумаги, перо и чернильница. В ящиках стола хранятся прочие письменные принадлежности и исписанные листы. Линкольн не пользуется авторучками, это достижение цивилизации кажется ему бесконечно нелепым на фоне окружающей обстановки. Книжное собрание замка насчитывает тысячи томов, расположенных в строгом алфавитном порядке. Для того чтобы найти нужный труд, Честеру достаточно заглянуть в солидной толщины каталог, который он также держит в столе. В коллекции Линкольна нет произведений современных ему авторов, самая новая из книг увидела свет около ста пятидесяти лет до рождения её владельца. Здесь нашли место работы выдающихся мыслителей, людей, испытавших множество мирских искушений и пришедших к выводу, что истинная гармония возможна лишь в творчестве и познании. Честер читает религиозные трактаты и жизнеописания великих, исторические хроники и философские эссе. Часто, склонившись над пожелтевшими от времени страницами, он делает заметки на заранее приготовленных листах бумаги, выделяя для себя особо понравившуюся мысль или изречение, к которым возвращается потом перед отходом ко сну. Линкольна не слишком привлекает поэзия, хотя порой он для развлечения составляет небольшие стихотворения на одном из давно забытых языков.

138

Последнее помещение на втором этаже – это музыкальный салон, который Честер обычно посещает по вечерам. Скрытая за одной из стенных панелей цифровая система хранит в своей памяти десятки тысяч произведений классиков, а удобная навигация позволяет за секунды отыскать необходимую запись. Невидимые глазу колонки, также замаскированные в стенах, создают звук такого качества, что возникает полное ощущение присутствия в концертном зале. Когда снаружи сгущаются сумерки, Линкольн устраивается в кресле, ставит на расположенный по правую руку столик бокал с вином, закрывает глаза и позволяет музыке унести себя в те сферы, где презренные материальные ценности ничто не значат в сравнении с сокровищами души. Ещё в салоне есть полки с пособиями по музыкальной теории, пюпитр с нотами, пианино и лютня, стоящая на подставке в углу возле окна. Честер проводит немало времени, осваивая искусство игры на этом удивительном инструменте, и уже добился определённых успехов. Он исполняет с листа этюды и небольшие пьесы, а иногда позволяет себе импровизировать. Случается так, что ему удаётся найти действительно удачное развитие темы, но он ничуть не жалеет, что рождающиеся под его пальцами звуки не суждено услышать ни единой живой душе в целом мире. Линкольн находит определённую прелесть в том, что музыка, которую он играет,

139

никогда не будет зафиксирована, она появляется и тут же растворяется без следа в воздухе. Будучи одновременно и исполнителем, и единственным слушателем своих произведений, Честер не видит смысла в запоминании каких-либо мелодических ходов, чтобы впоследствии вновь и вновь поражать публику яркой находкой. Каждый раз он садится за инструмент с абсолютно чистым сознанием, предвкушая радость открытий, не представляя, куда приведёт его прихотливая музыкальная мысль. В конце галереи на втором этаже находится дверь, за которой начинается винтовая лестница. Пройдя по ней, Линкольн попадает в свою спальню, расположенную в одной из четырёх угловых башен замка. Это совсем небольшая комната, где основное место занимает кровать, стоящая в углу наискосок от окна. Рядом с ней прикроватный столик с канделябром, спичками, графином и бокалом. Сюда же Честер кладёт книгу или же сделанные ранее заметки, призванные скрасить внезапно выдавшуюся бессонную ночь. Ещё в помещении есть шкаф для одежды, стул и настенные часы. На одной площадке со спальней расположена туалетная комната, совмещённая с душевой – единственное место, интерьер которого не стилизован под старину. Точно такую туалетную можно найти и на первом этаже в углублении за мраморной лестницей, оттуда же вырубленный в стене

проход ведёт во внутренний двор. В центре его посреди аккуратного газона возвышается каменный фонтан, начинающий работать при нажатии встроенной в подножие кнопки, приводящей в действие дренажную систему. Гуляя по двору, Линкольн редко достигает его дальней части. Именно там находится вертолётная площадка, и установлены основные системы, отвечающие за жизнеобеспечение замка, работу канализации и холодильных камер. Солнечные батареи, питающие сложные устройства, способны удерживать энергию на протяжении нескольких беспросветно пасмурных месяцев, чего на этой широте не случается никогда. Каждый вечер, отходя на покой, Честер оставляет открытыми все двери в замке, за исключением входной. Ровно в четыре утра, в час, когда человеческий сон наиболее крепок, во дворе появляются механизмы, напоминающие гигантских божьих коровок. Совершенно бесшумно они катятся по каменным плитам, проникают в дверной проём и расползаются по сторонам в строгом, раз и навсегда определённом порядке. Роботы эти очищают полы, собирают с них пыль и впрыскивают в воздух специальный состав, способствующий её уничтожению на недоступных участках. Линкольн знает о существовании своих насекомоподобных помощников, но никогда не встречался с ними в реальности. У него нет ни нужды, ни желания

спускаться вниз и наблюдать, как надёжно и бездумно выполняют они свой еженощный труд. Замок полностью автономен, все системы его работают безупречно, и роботыуборщики будут продолжать обходы многие годы спустя смерти хозяина. По утрам Честер Линкольн всегда просыпается между семью и восьмью часами. Он спускается в гардеробную, переодевается в одежду для гимнастических упражнений и идёт в оружейную, где около сорока минут уделяет физическим нагрузкам. Затем следует омовение и обильный завтрак. После приёма пищи Линкольн занимает место за столом в библиотеке, где проводит два-три часа за чтением и составлением заметок, а потом отправляется на прогулку за пределы каменных стен. Нередко он берёт с собой мольберт и карандаши и рисует своё обитали-

Глава 23 Грибной дождик. Глядя на дождь в окне, Лейла поежилась. Чашка горячего шоколада со столетним пряным пиратским ромом согревала совсем не так, как ей грезилось. Бочонок долгие годы путешествовал по морям на корабле знаменитого Флин-

ще с разных ракурсов или же восстанавливает на бумаге когда-то виденные им пейзажи. Особенно ему нравится изображать ту часть замка, где балюстраду венчают две фигуры химер, видимые лишь снаружи. Честер очень придирчиво относится к качеству рисунков и часто разрывает законченную работу, едва лишь бросив на неё взгляд. Самые лучшие свои творения он хранит в специальной папке, но почти никогда не пересматривает их. Вернувшись назад, Линкольн снова идёт в оружейную, где около часа бегает и фехтует, затем опять принимает ванну, обедает и проводит время в библиотеке. Следует ещё одна прогулка и лёгкий ужин, сопровождаемый двумятремя бокалами вина или сидра. Вечерами Линкольн музицирует, слушает классику, а иногда играет сам с собой в шахматы. Спать он по давно выработанной

привычке отправляется около одиннадцати часов. Во снах Честер чаще всего видит диковинные места, где он бродит среди гигантских тропических деревьев либо же исследует руины древних городов, свидетелей давно забытых эпох. Линкольн чужд суете, неторопливо переходит он из зала в зал, с этажа на этаж, не упуская возможности оценить прежде не замеченную деталь одной из картин или необычный цвет неба в окне. Уже более пяти лет человек этот живёт в ничем не нарушаемом одиночестве. И вот сегодня, две тысячи дней спустя начала своего добровольного изгнания, он проснулся с ощущением, что по кирпичикам складываемые основы его мира внезапно дрогнули. Автор: Алексей Рубан

$ $

та в его личном запасе и навевал мечты о невероятных приключениях и путешествиях. Хотелось унять эту страсть, но сидя дома... Можно было, конечно, позвонить в колокольчик и приказать позвать парочку горячих парней, но все это было не то. — Все надоело, – капризно вздохнула дьяво-

лица и вылила какао в горшочек с цветком. — Позволите дать вам совет? – учтиво спросил старый дворецкий, с пеленок прислуживающий своей взбалмошной госпоже. — Я и забыла, что ты разговаривать умеешь, – усмехнулась Лейла. – Бомби, раз уж начал.

140

— Если вы поделитесь частичкой своего опыта с юной особой, то сами сможете открыть для себя нечто новое. Поверьте мне, – это приятно. Станьте наставницей, поделитесь, и скука покинет вас, но придет интерес к жизни. Даже нечто изведанное окажется для вас новым и занимательным. — Мудрая мысль. Пожалуй, я позволю тебе чаще открывать рот. — Благодарю, госпожа. — Вели-ка послать за той дерзкой пигалицей, любительницей снов наяву. — Вы говорите о Люси? — Да, о ней. Пусть пошлют за Люсильдой и седлают коней. Встретимся с ней воочию. Я хочу прокатиться в грибной лесок. Давно не осматривала наши угодья. — Как прикажете. — И принеси мне какао с ликером, и мороженое, и пусть после обеда кончится дождь! – Лейла надула губы и отвернулась к окну. На лице ее блуждала таинственная улыбка. После обеда дождь кончился, – о том, сколько душ за это пришлось заплатить, история умалчивает. Когда, поигрывая хлыстом, и мурлыча себе под нос какую-то песенку, Лейла вышла во двор, то она увидела двух оседланных великолепных скакунов и сияющую от счастья Люсильду. — Ну что ж, по коням, – почти сухо скомандовала дьяволица, запрыгивая в седло. После полуторачасовой бешеной скачки Лейла наконец-то остановила ко-

141

ня и оглянулась. К ее приятному удивлению, ученица почти не отстала. — Похоже, из тебя выйдет толк, – удовлетворенно кивнула она. — За вами, – хоть на край света. — Приятно чувствовать себя кумиром. Но слишком много не льсти. Не люблю приторные лакомства. — Честно говоря, я тоже. Но как-то само получается. Я, как бы, пытаюсь ухаживать за вами, – покраснела девушка. — Не стоит. Ты получишь желаемое и даже больше. Но если хочешь со мной подружиться, то будь умней, сильнее и сдержанней. Тут рядом. Поедем медленно через лес. Лейла начала внимательно исследовать ближайшие кочки, а ее юная спутница послушно спешилась и привязала коней. — Что ты ищешь? – спросила она Лейлу. — Иди сюда, посмотри, – ответила дьяволица, раздвигая траву. — Грибочки, – произнесла Люси так сексуально и так манерно, что Лейла невольно заулыбалась и стрельнула глазами. — Не простые грибочки, – сказала она, прикусив губу. – Эти маленькие мерзавчики всегда растут рядом. Сведущий знает, как их нужно использовать. — Сведущий знает, а ведьма ведает, – прошептала Люси так, словно уже была под кайфом. — О, да я вижу, – ты уже ела нечто подобное, – прищурилась Лейла. – Что ж, так даже лучше, но эти грибы действуют совер-

шенно иначе, если употребить их тут, перед нашей забавой. — И сколько надо их проглотить? — Поляна сама даст тебе столько, сколько необходимо. Просто расслабься и оглядись вокруг. Люси отошла немного в сторонку и тут же увидела на большой кочке новую молодую семейку грибков-зонтиков. Одиннадцать штучек, – таких розовых и аппетитных, словно пищащих: «Съешь меня». Почувствовав себя, на мгновенье, Алисой в стране чудес, Люсильда проглотила грибы и огляделась вокруг в поисках Лейлы. Увидев свою наставницу раздевающейся возле коней, она поспешила последовать ее примеру. — Не против, если сперва мы слегка разогреемся? – спросила дьяволица свою молодую подругу. — Я доверяю тебе, веди меня, – прошептала Люсильда. — Ты вся дрожишь. Не бойся. Это грибы начинают действовать. Пойдем, приляжем на травку. Я согрею тебя. — Эта трава такая мягкая. Она живая и теплая, как шкура огромного зверя, – бормотала Люси, млея от прикосновений и ласок Лейлы. — Я снежинка. — Снежинка, снежинка, – ласковый голос Лейлы доносился откуда-то издалека вместе с заунывною вьюгой. — Ты эхо? — Я снежная королева, и я приказываю своей снежинке открыть глаза. — Я не хочу таять.

— Если не хочешь таять, то встанешь и пойдешь со мной. — Хорошо, я только досмотрю сон. — Открой глаза. Люси почувствовала, что начинает замерзать. Она шла сквозь снежный буран в тоненьком летнем платье. Холодный колючий ветер пронизывал ее тело до самых костей. Не в силах больше идти, она упала, но снег не таял под ней. Холод пронизывал ее, проникая все глубже в душу. — Ты как ледышка. — Я снежинка. — На самом деле сейчас тепло. Если хочешь стать настоящей девочкой, то просто пойми, что это сон, и перестань мерзнуть. Это сон. — Это только лишь сон… Люси взяла снег в

ладонь и поняла, что он совсем не холодный. «Я сейчас действительно сплю, а значит, могу делать все, что мне заблагорассудится!», – мелькнула догадка у нее в голове. Встав на ноги, она развела руки, как крылья, и взмыла вверх. — У тебя недостаточно опыта, чтобы летать в моих снах, – раздался чей -то зловещий бас. Внизу стоял лысый лесной король, и натирал тряпочкой свою золотую корону. Люсильда почувствовала, что падает и проснулась. Люси поднялась и, слегка пошатываясь, пошла по тропинке вслед за своею наставницей, любуясь на ее силуэт, гордую осанку и походку, от которой вскипает мозг. — А если бы я умерла? – спросила Люси, с удо-

вольствием поливаясь водой из берестяного ковшика. — Думаю, ты была близка к этому, – ответила Лейла. – О смерти размышляй сама. Мне почему-то не хочется. Я живу для того, чтобы получать удовольствие и радоваться жизни. — Хорошо, буду думать о смерти одна, – несколько театрально, с грустью произнесла Люси. — Дурочка, – усмехнулась Лейла, и облизнулась, хищно глядя на замерзшие молодые груди своей ученицы. – Еще успеешь встретить своего всадника на бледном коне. — О чем это ты? — Забей. Это просто из одной глупой сказки. Автор: Вадим Доннерветтер

' 3 - Отправной точкой в этом кризисе, я бы назвал 11 сентября 2001 года. После этих угонов самолетов все и началось. – Говорил бородатый мужчина с экрана. Кира сидела в своей комнате. Жилых комнат было аж двести пятьдесят пять тысяч. Основные и резервные комнаты, на случай аварий в убежище. Из них семьдесят пять тысяч одноместных, сорок пять тысяч двухместных и

тридцать тысяч трехместных. Часть одноместных должны были пустовать на нижних уровнях и быть задействованы только в экстренных случаях. Кира заняла одну из трехместных комнат. Роботы убрали непривычные для девушки кровати, разместив на полу восемь матрацев и закидав их подушками. Кира жила в убежище уже неделю. За это время с помощью Авроры она обследовала большую его часть. Побывала

на фермах, поиграла с кроликами, подразнила бычков. Консервами она уже не питалась, роботы для неё забили корову и каждое утро Кира готовила себе завтрак из говядины. Девушке было не привычно готовить на электрической плите, но она кое-как привыкла. - Мы тогда ввели войска в Афганистан. – Продолжил бородач. Сейчас Кира сидела в своей комнате и изучала историю. По совету Авроры она решила начать и за-

142

писей Стива. – Маленькая страна дала нам достойный отпор, но конфликт захватил и соседние страны. В Европе стал назревать политический кризис. Участившие теракты, полномасштабная война на ближнем востоке. Россия и Китай тогда не вмешивались. Хотя поговаривали, что они поставляют оружие для наших врагов, но это осталось на уровне слухов. Настоящие проблемы начались в 2005 году, когда вспыхнула гражданская война в Венгрии. Несколько генералов были недовольны политикой страны и решили устроить переворот. Потом подобная ситуация повторилась в ряде других стран. Точно как под копирку. И к 2008 году большая часть Европы была объята войной. Тогда начались первые трехсторонние переговоры между Китаем, Россией и нами. Но только эти переговоры ни к чему не привели. Взаимные угрозы, тряска ядерным оружием перед лицом. Ядерная война стала реальной угрозой. Чтобы хоть както противодействовать этому и создали проект «Ковчег». Название, правда, неверное. «Ковчег» должен спасти от потопа, а нас ждут всадники апокалипсиса. Первым придет война. А вот когда придут следующие, человечество уже не узнает. Мы не переживем эту войну.

143

Стив замолчал, потянулся к камере и экран погас. - А дальше? – Спросила Кира. История родной страны и мира в целом её заинтересовала. - Это последняя запись Стива. – Произнесла Аврора. - Через два дня он погиб. – Её голос, как и всегда, не выражал никаких эмоций. – Проект «Ковчег» по созданию сети убежищ был запущен в 2010 году. – На экране появились картинки хроники, показывающее строительство убежищ. Согласно проекту, эвакуация всего населения Соединенных Штатов должна пройти за сутки, после чего в войну вступят роботы. К 2014 году он был завершен на 60%. К тому моменту Китай и Российская Федерация уже начали войну между собой. США хотели вмешаться с целью урегулирования конфликта, но только обострили его. В январе 2015 года Китай предпринял первые бомбардировки западного побережья США. – На экране появилось изображение огромных самолетов несущие кассетные бомбы. - «Киты»! – Воскликнула Кира, указывая на самолет. - В феврале Российская Федерация начала бомбардировку штата Аляска. – Аврора не обратила внимания на реплику девушки. - На это в марте была произведена

высадка армий США в Гонконге и Владивостоке. – На экране появились кадры горящих городов, Китай и Российская Федерация пригрозили ядерными ударами, в случае, если мы не отзовем войска. Неземная операция продлилась до мая 2015 года. 11 мая 2015 года Китай и Российская федерация провели взаимные ядерные бомбардировки, большая часть армии США погибла. Часть территории Китая и Российской Федерации оказались зараженными. 12 мая была объявлена эвакуация, хотя еще около 25% убежищ не были готовы. 13 мая первые бомбардировщики Китая и Российской Федерации начали бомбардировки территории США. Ряд убежищ, в том числе и мое, не успели заселить. По проекту, после заселения убежищ, на поверхности должны были остаться роботы, которые и должны были вступить в бой с противником. Предполагалось, что после бомбардировок начнется наземная операция, но что произошло после бомбовых ударов так и осталось неизвестно. Связь с командным центром, откуда корректировалась работа наземных и воздушных роботов, была потеряна. Возможно, противнику удалось его уничтожить. - Китайцы – это с узкими глазами? – Спросила Кира.

- Да, - ответила Аврора, - предполагалось, что именно они произведут высадку в нашем районе, но точных данных нет. Известно только, что Китай и Российская Федерация отказались от ракетных ударов, предпочтя тактику бомбардировок. Все ракетные шахты контролировались спутниками-шпионами. Любой запуск ракеты обнаруживался моментально, и предпринимались ответные меры. То, что они предпримут для атаки тяжелые бомбардировщики, стало неожиданностью. Массированные налеты на побережье происходили с помощью автономных бомбардировщиков, - на экране появилось изображение потерпевшего крушение «кита», в нем отсутствовал отсек для экипажа. – Авиация Китая и Российской Федерации несла большие потери, но в результате кассетных бомбардировок система ПВО на тихоокеанском побережье была практически уничтожена. Я предполагаю, что именно применения бомбовых ядерных ударов и замедлило эвакуацию населения. - Почему ты так решила? – Спросила Кира. В своей жизни девушка сталкивалась только с холодным и огнестрельным оружием. Бомбы она видела только в люках, пролетающих над ней «китов», а о ракетах слышала только один раз, в

детстве. Тогда отряд из её группы решил добыть замеченную на побережье уцелевшую ракетную установку и использовать её против «карателей». Только из той вылазки вернулись немногие. Среди павших от рук «охотников» были и родители Киры. Правда, в руках «охотников» она оставалась не долго, до первой встречи с «карателями». Группа Киры потом нашла и разрушенную установку, и мертвых охотников. Разорванные и сожженные тела, явный признак встречи с «карателями». Ракетная установка ПВО оказалась бесполезной против наземных роботов. Только люди поняли это поздно. - В 2015 году применять массированные авиа удары с ядерными зарядами было не эффективно. – Ответила Аврора. – Во всяком случае, так считало наше командование. Аврора впервые произнесла «наше» по отношению к армии США. До этого она говорила о Соединенных штатах в третьем лице. Возможно, она оговорилась, но, вряд ли, это применимо к искусственному интеллекту. Проявила собственные чувства? А способна ли она чувствовать? - Ожидалось, что противник применит баллистические ракеты. – Когда началась эвакуа-

ция, меня и смотрителей других убежищ подключили к командному центру для аналитической работы. Мы просчитали 89% вероятности ракетного удара. Оставшиеся 11% были на то, что Китай и Российская Федерация блефуют. Непрекращающиеся боевые действия в Азии и Сибири это подтверждали: использовать авиацию либо другие средства атаки было не целесообразно. Война на два фронта нелегка. У нас была проблема с защитой против самолетов. Полчища бомбардировщиков шли на малой высоте. Им могли противостоять только немногочисленные отряды перехватчиков, - на экране появилось изображение небольшого безбилетника, вооруженного двумя пулеметами Гатлинга. - «Сокол»! – Радостно воскликнула Кира. – Они сбивают «китов»! Правда, они базируются там, где и «каратели». - Это «Небесный охотник», так же робот, созданный в рамках проекта «Ковчег». Как видишь, ни мы, ни противники не гнушались использовать роботов в войне. – Странно было слышать из уст робота рассуждения об использовании машин в войне. Неужели она переживала за своих собратьев, которые гибли на поверхности в течение всех этих лет? - Что роботы, что люди, все убивают. –

144

Произнесла Кира почти шепотом. - В отличие от системы ПВО, противоракетная система была в отличном состоянии и полной боевой готовности. – Продолжила Аврора. – У побережья дежурили восемь субмарин, способных перехватить до шестидесяти ракет. Тогда мы сочли бомбардировщики малой угрозой и посчитали, что времени на эвакуацию у нас больше, но мы ошиблись. Эвакуация была завешена менее чем на 50%, когда первые бомбардировщики начали бомбить побережье. Через час связь с командным центром была потеряна и я осталась одна. – В последней фразе почувствовались нотки эмоций. Страха, разочарования и обиды. - Я пыталась восстановить связь с командным центром для получения дальнейших директив. – Продолжила Аврора. – Но все оказалось безрезультатным, внутренняя сеть не работает. - Внутренняя? – Спросила Кира. - Да, - ответила Аврора. – Внутренняя информационная сеть для связи убежищ и командного центра. Ранее так же существовала глобальная информационная сеть – Интернет – но и с ним связь разорвалась, я не могу подключиться ни к одному серверу в мире. - Может их уже и

145

нет, этих серверов. – Произнесла Кира, не понимая, о чем идет речь. - Конечно, войны в Европе привели к потере целого ряда крупных дата -центров. Возможно, Китай и Российская Федерации нанесли друг другу серьезный урон, но остается часть дата-центров в Африке, Австралии и Южной Америке. - Угу, - устало ответила Кира. Её не интересовал тема информационной связи. История родной страны была ей куда интересней. Для Авроры это не было приоритетной задачей, она просто рассказывала Кире об этом. Пока Аврора рассказывала об Интернете, на экране мелькали фотографии тех времен: города, люди, техника. - «Кит!» - Воскликнула Кира, указывая на монитор. Там как раз появилось изображение бомбардировщика. - Это «Добрыня», произнесла Аврора, включив 3D модель самолета. – Российский тяжелый автоматический бомбардировщик. Так же были модификации предусматривающие наличие экипажа, но распространения эти модели не получили. «Добрыни» были оснащены четырьмя турбореактивными двигателями, вооружены шестью пулеметами Гатлинга расположенными на трех турелях и могли нести до восьми кассетных бомб.

- «Кассетных» - это что значит? – Спросила Кира. Тема «китов» была куда интересней какогото там Интернета. - Это значит «разделяющихся». – Пояснила Аврора. На экране появилось изображение бомбы, напоминающей большой цилиндр. – Каждая бомба при падении разделялась на восемь сегментов. Каждый из сегментов, изменив траекторию, разделялся на более мелкие части, которые и составляли основной заряд. Радиус зоны поражения обычного заряда такой бомбы был равен пяти километрам. Это полностью выжженная земля, на которой не остается ничего живого. - Знаю, - ответила Кира. – После «кита» ничего живого нет, даже «каратели» дохнут. - Радиус зоны поражения ядерного заряда свыше двадцати километров. – Произнесла Аврора. Она спокойно говорила о смерти. Кто знает, как машина воспринимает понятие смерти. - «Божественный тигр» - тяжелый автоматический бомбардировщик китайского производства. Оснащен шестью турбореактивными двигателями, вооружен восьмью пулеметами Гатлинга расположенными на четырех турелях. Мог нести до двенадцати кассетных бомб. Радиусы поражения китайских бомб соответствуют рос-

сийским. - «Киты» страшные. – Уткнувшись в колени, произнесла Кира. Бомбардировщики появлялись редко, но после них оставалась выжженная земля. Тот факт, что самолеты появлялись и через пятьдесят лет после войны, мог говорить о многом. Возможно, страны Россия и Китай еще

существуют, а может, «киты», как и «каратели», просто следуют заложенным в них программам. Вопросов всегда больше чем ответов. - На сегодня истории хватит? – Спросила Аврора, уловив изменения в настроении девушки. - Ага, - ответила Кира, поднимаясь со сво-

его ложа. – Пойду кроликов проведаю. - Ты к ним привязалась, - произнесла Аврора. - Но они такие милые! – Подходя к двери, радостно произнесла Кира. Автор: Александр Маяков

! Лондон 1989 год Пару дней спустя Ева лежала на кровати Астрид с задумчивым лицом. Время от времени она отвлекалась на боль губы, которая была разбита. Она вспоминала: прошел салют, и, казалось, все еще впереди. Она будет выпивать спиртное, договариваться с Генрихом. Но, к сожалению, для Евы, Сара ввела в ее сценарий свой ход событий. Она встретила Еву, когда рядом не было ни Генриха, ни кого-либо на улице, и ударила ее по лицу, разбив нижнюю губу. Кровь запачкала всю ее одежду. После слов Сары: «Чтобы и духу твоего здесь больше не было!» она скрылась, как можно быстрее, закрывая свое слезливое, кровавое лицо. Она не пыталась дать сдачи. И это казалось Еве

чем-то ужасным теперь. Она просто скрылась, ничего не возразив, будто так и надо было. Она поддалась Саре и сама не понимала почему. Будто это не подлежало ее сознанию. Будто ее страх (или что это было) перед Сарой был безусловным, на инстинктивном уровне. «Да, я была на ее территории…» - рассуждала Ева, но никак не могла найти для себя однозначного ответа, на вопрос «Почему?». Она не признавала того, что боится Сару. Или то, что она проиграла. Ее мысли не делали выводов. Посмотрев на плакат группы Motorhead, Ева погрузилась в печаль. Она стала надумывать себе разные проблемы, что ей плохо, и все люди вокруг – ничтожные подонки. Она стала думать о Генрихе. О том, что ее пленит в нем. «Нет! Это не лю-

бовь! Я не могу влюбиться! Таким словом, как любовь – не разбрасываются!» - думала Ева и надеялась, что это так. Ведь она не знала, что это за чувство. И в порывах размышлений, она, порой, мыслила как Натаниэль, пытаясь всячески оправдать все свои домыслы: «Я же не гей, раз уж на то пошло! Хотя… я ведь и не лесбиянка!» - вспомнив об Астрид. И в этот момент Еву словно осенило. Она строила ход мысли дальше: «Если я не гей, если я не лесбиянка. Если я не парень и не девушка. Значит, я – асексуал! Асексуалка! Как бесполый ангел. Идеальное существо! Без пола, без ориентации!» Ева все больше вдохновлялась подобными рассуждениями. Они вели ее к выводам, которых так ей не хватало сейчас. И когда и когда она пришла

146

к ним, в комнату зашла Астрид. Кинувшись к Еве с радостным лицом и крепкими объятиями, она сказала: - Привет, родная! Грустишь? Прекращай грустить! Ты уже второй день лежишь, мечтаешь. - Ты холодная, – сказала Ева, чувствуя Астрид на себе. - Да. На улице весьма холодно. Хочу об тебя согреться, – сказала Астрид, прижавшись к ней сильнее и засунув свою руку под одежду Евы со спины. В такие моменты Ева узнавала своего вечно гуляющего перки-гота, лучшего друга, который целовал и обнимал ее. Который был для нее чуть ли не идеалом дружбы. Но что-то в этот момент переменилось в Еве. Выходя из своих рассуждений, она поняла, что ей надоело играть в игры, придуманные Астрид. Она аккуратно взяла Астрид за руку и убрала ее в сторону, словно она не хочет чувствовать ее на своем теле. Приподнявшись с положения лежа и присев так, чтобы видеть лицо Астрид, Ева хотела что-то сказать. Но Астрид перебила ее. - Эй, ты чего? – сказала она, так же умостившись. - Астрид, я хочу коечто тебе сказать, – сказала Ева, пытаясь быть как можно тактичнее. - Что случилось? – встревожено сказала Астрид, смотря на серьезное

147

лицо Евы. - Я кое-что поняла, Астрид. Надеюсь, это не затронет нашу крепкую дружбу, и никак не повлияет на нее. Просто я хочу быть честной по отношению к тебе. - Говори. - В общем, мне надоело играть с тобой в лесбиянок. Я больше не хочу притворяться таковой. Я не такая. Прости. Однажды ты попросила меня подыграть. Я подыграла. Но я не могу делать это вечно. С меня хватит. - Но тебе же нравилось быть со мной близкой – обниматься, целоваться. Это нечто большее, чем просто дружить! В конце концов, тебе нравилось выпивать со мной, и не просто как с подругой. Разве нет? - Это совсем не то, Астрид! - А что тогда? - Я существо бесполое! Понимаешь? А следует, что и ориентации я иметь никакой не могу. Я – асексуал. - С чего это ты так резко начала думать? Ты можешь быть бисексуалом, как я! Это тоже идеальный вариант ориентации! И то, и другое. - Нет. Не могу и точка. Прости. Ничего личного. Ева встала с кровати и начала ходить по комнате с задумчивым лицом. В то же время оно было безразличным и холодным, и все это тревожило Астрид. Столь резкий разговор не дал ей шансов

стать психологом, как того хотела сама Астрид. В этот раз ей нечего было сказать. Она стала говорить, то, что приходило ей на ум. - То ты Натаниэль, то ты Ева! То ты с ориентацией, то без! Я не могу тебя понять! Кто ты? Может быть тебя именовать средним родом, говорить в твой адрес «оно»? Хотя, кроме меня этого же больше никто не знает!.. – резким тоном в адрес Евы. В этот момент Ева (как и сама Астрид) не узнала в ней ее. Раньше она не позволяла себе так резко выражаться в ее адрес. Теперь же, в столь переломный, меланхолический момент для Евы, она говорила это так, будто воткнула нож ей в спину. Лучшая подруга не поняла ее! Это стало ужасом для Евы. Это было выше ее терпения. Она не выдержала и ушла. Неважно куда. Лишь бы на воздух, куда-нибудь подальше, на свободу, в зимний снегопад. Казалось, весь мир обернулся против Евы Адамс. Она шла в метели, одна, мыслила. Та цель, которую она видела под носом, которой она почти дотянулась рукой, резко отдалилась от нее, где-то за горизонт. Она стала казаться ей все менее возможной. Все вокруг – более жестоки. Ева – более одинока. Генриха больше нет в Лондоне. Когда он будет – не известно. Он увез с собой все ориентиры его знакомых фотогра-

фов в Лондоне, которые, собственно, и не нужны были Еве. Что ей делать без Генриха? Ей нужен только он. Она потеряла видимость себя. Любая мысль – неизвестна. В жизни Евы наступил тупик. Осознав, что идти ей некуда, Ева вернулась к Астрид через пару часов. Они помирились почти сразу, каждая признав свою вину. Астрид приняла тот факт, что Ева больше не «такая». Ева, в свою очередь, все печалилась своими мыслями. День за днем, длинные зимние ночи – она все время думала о грустном. Снежным комом на ее душе крепла депрессия. Астрид всеми силами пыталась поддержать ее. Она чувствовала, как слабнет их дружба. Ева мало говорила. Она все меньше доверяла свои мысли. Астрид чувствовала нарастающую стену между собой и Евой. Ее двери все больше закрывались перед Астрид. Впервые, она осознала, что теряет Еву. Сей взгляд Евы Адамс был уже не тем взглядом, что был раннее. Ее глаза больше не смотрели на Астрид с признанием или добротой. Они были стеклянными. Это было испытанием для обоих – пережить все это и не испортить все, что есть. Лишь через пару месяцев Ева стала выглядеть немного лучше и мобильнее, словно выйдя из зимней спячки. Она вдруг

вспомнила, зачем все это. Зачем она здесь, что она делает и для чего. Она расшевелилась и развязала язык. Но лишь для дела. Она стала пробовать себя у студентовпрактикантов, занимающихся фотографией. Как со стороны Евы, так и со стороны студентов, это было что-то вроде приобретением опыта. Но огонек Евы потух также быстро, как и загорелся. Эти «горе-фотографы» толком фотографировать не умели, не говоря уже о постановках и редакции снимков. Это казалось Еве пустым делом и очередным разочарованием. Сделанные фотографии можно было выкинуть на помойку, а потраченное время не вернуть. Ева снова впала в депрессию, наполненную самолюбием и жалостью к себе. «Все они не достойны меня! Лишь лучшие достойны лучших!» - думала Ева, утешая себя. И пока она скулила в очередной депрессии, Астрид все больше переживала за нее. Однажды она уже не смогла молчать и решила рассказать все Сэму, тому самому длинному парню, которого она встретила у Пещеры на Хэллоуин. Они стояли на мосту, опершись на поручни, и пили пиво, беседуя о разном, о душевном, как когда-то давно. Им даже не мешал холодный ветер, который дул им в спину. - Меня беспокоит Ева!

– говорила Астрид. - А что случилось? – спросил Сэм. Астрид долго и печально рассказывала ему всю ситуацию. Она призналась ему в том, что тогда они лишь дурачили его и остальных, говоря, что они лесбиянки. Ева все больше отдаляется от нее. Астрид было больно говорить все это. И дошло все до того, что она решила признаться: - Мне кажется, что я люблю ее! Она повернулась и стала смотреть вниз с моста, на реку, проплывающую под мостом. Серые тучи стали все больше сгущаться над головами старых знакомых. Сэм положил свою руку на плечо Астрид. Та понимала, что рассказала слишком много, поэтому резко замолчала. То ли это алкоголь так повлиял на ее открытость, то ли это чувства не смолчали в ней. Но, придя домой, она, как обычно, не подавала признаков каких-либо душевных переживаний. Она снова была веселой, каковой ее все время знала Ева. Та что-то писала, сидя за рабочим столом. Видимо, какие-то домашние задания, ведь даже не обращала внимания на свою подругу. Астрид, в свою очередь, прилегла на кровать, решив не трогать Еву. И как только она сделала это, раздался телефонный звонок. Подняв трубку, лицо Астрид резко переменилось в выра-

148

жении. Что-то радостное и удивленное смешалось в ее эмоциях. Она услышала в телефонной трубке голос своей матери, который не слышала с прошлого лета. - Привет, Астрид! – говорила она. - Мама?! – трепетно переспросила Астрид. - Привет, родная! Как ты, мое солнце? - Я… я отлично, мама! Неужели ты позвонила?! - Да, моя девочка, как слышишь! Ха-ха! Я звоню тебе, чтобы сказать коечто важное. Я хочу приехать к тебе этим летом. В начале июня. Так что, жди меня. Как там бабушка? - С бабушкой все хорошо. А почему ты не звонила раньше? Ты как вообще? - Моя родная, я вся в работе. Некогда, ты меня прости. Скоро все закончится, я обещаю тебе. Мы с Карлом сыграем свадьбу и наконец-то купим собственный дом в Осло. Мы наконец-то заживем! Вместе! Ты переедешь к нам! Все станет на свои места. Кстати, как там твои дела с учебой? - Нормально. Карл, это тот самый… - Да. Тот самый, который. Я хочу вас наконецто познакомить этим летом. Я хочу показать тебе Осло. Я хочу, чтобы ты приехала хотя бы на лето. Ведь мы с тобой так редко видимся. - Конечно, – говорила Астрид и чувствовала всю

149

ту же унылость, которая всегда возникала у нее в разговоре с матерью. Все это для нее было не впервые. И ей надоедало слушать одно и то же. - Моя маленькая, я понимаю, что ты обижаешься, но ты пойми и меня тоже. Ведь это все для тебя, это все для нас. Мы скоро разбогатеем и станем полноценной семьей. Все ради блага. - Я понимаю, мама, – говорила Астрид уже вовсе без эмоций. - Не кисни! Выше нос! Жди меня! Скоро приеду! А сейчас мне пора, извини! Я позвоню тебе перед приездом!.. В телефонной трубке Астрид раздались гудки. Она положила трубку, и ею завладели неоднозначные мысли. Она чувствовала тоску по матери. Она ее так редко видела. И ей хотелось обнять ее. Но некая обида до сих пор грызла ее сердце словно червь. Она не могла простить матери одинокое детство, того ненавистного для себя человека, с которым ее мать оставила Астрид. Она не могла с ней жить и общаться. Ее выводила каждая нравоучительная фраза этой старухи. Лучше бы она оставила ее одну, чем с этой мигерой! Астрид уже полжизни вынуждена была жить в терпении, тоске и одиночестве. Она чувствовала себя оторванной от своей матери. И от этого звонка Астрид становилось больнее, чем, если бы его не было.

Ева встретилась с ней взглядом и увидела в глазах Астрид что-то знакомое для себя. Астрид, увидев заинтересованность Евы, сказала грустным тоном: - Мама звонила. - Это же отлично! – сказала Ева. - Да, – неуверенно сказала Астрид. - Но она хочет, чтобы я этим летом поехала в Норвегию. Им обеим стало неуютно от сих слов. Астрид не любила Карла, которого даже ни разу не видела, и не хотела ехать в Норвегию, бросать все, бросать Еву, которой придется жить либо с бабулей, либо нигде. Ева так же понимала, что без Астрид ей будет особо тяжко. Стипендия сироты позволяла ей снимать квартиру, но это значительно усложняло ее жизнь. Опыт работы няней внушал Еве отвращение к подобным средствам заработка. Она ловила себя на мысли, что только фотосессии спасут ее. Но почему же она не может найти достойного фотографа? Неужели Ева была настолько избирательной, что не могла позволить себе что-то посредственное? - Не волнуйся! – говорила Астрид, перебивая свои и мысли Евы. - Когда я приеду, ты снова можешь перебираться ко мне! Но это не добавляло оптимизма Еве. Она знала, что решать все нужно здесь и сейчас. И пока у

нее было время, она пыталась делать все необходимое. Когда настал тот самый июнь, Астрид и Ева все больше чувствовали себя как на иголках. Вчера мать Астрид позвонила и сказала, что приедет сегодня. Это означало, что Еве нужно было готовиться переезжать. Она игнорировала любые попытки Астрид уговорить ее остаться с ее бабушкой. Словно Ева знала, что делает. Она до сих пор не нашла фотографа. Она не знала, насколько ей хватит тех денег, что имелись у нее. Но она не подавала ни намека на панику или душевную тревогу. Астрид кисла все больше и больше. Она чувствовала себя предательницей, человеком, который оставляет своего близкого наедине с его проблемами. Видимо, она слишком привязалась к Еве, и слишком привыкла заботиться о ней, что для нее это выглядело больнее, чем для Евы. - Тебя не будет всего месяц! Как-нибудь переживу! – успокаивала ее Ева. Но слезы Астрид наворачивались на ее глазах. Она не верила словам Евы о том, что когданибудь все кончается. И это тоже когда-нибудь должно было закончиться для них. Она обняла Еву и услышала звонок в дверь. Знакомая улыбка предстала пред ней, когда она открыла дверь. Мама! Все так же хороша! Только почему у нее живот?

Она беременна? Как оказалось, на пятом месяце уже. Теперь все стало ясно для Астрид. Она понимала всю железную уверенность ее матери в себе и в жизни, которую она строила для всех. Но она не понимала, радует ее это или нет. Скорее настораживает. Вопреки всему, она попыталась улыбнуться и обнять маму как можно теплей и ласковей. Хоть в этот раз она не должна поссориться с ней. Она провела мать в свою комнату и познакомила ее с Евой. Когда настала пора прощаться и Астрид не могла разжать своих объятий, Ева сказала ей со всей уверенностью в голосе: - Дура, у тебя есть мать, которая везет тебя в Норвегию, в семейный круг! А ты плачешь! И это были искренние слова поддержки Евы. Как давно Астрид не слышала от нее подобного. Ей хотелось еще, но, увы, всем было пора. Освоившись в не самой комфортабельной однокомнатной квартире, Ева пыталась составить план своих действий. Астрид не было, денег тоже, в квартире темно, ибо Ева пыталась экономить даже на электроэнергии. Она пыталась выжить одна. Лишь свет от супермаркета, заглядывающий в окно создавал иллюзию того, что Ева не совсем одинока. Налив себе вина, Ева решила упасть в кресло и

закинуть ноги на стол. Ей нужно было расслабиться. Но, сделав не аккуратный взмах ногой, она перекинула свою сумку со стола, из которой выпало много разных предметов и бумажек. Не отрывая своих губ от бокала, она нагнулась и стала подбирать все, что выпало из сумки. И вдруг, Ева наткнулась на один из своих старых блокнотов, которым почти не пользовалась. Она взглянула на него и вспомнила, что он у нее есть. Она решила пролистать его. В нем было много дурацких заметок и вырванных страниц. И вдруг, она наткнулась на то, о чем совершенно забыла. Она увидела знакомую карточку. И повертев ее в руках, она осознала, что это визитная карточка Генриха Вандерсмайла, которую она засунула сюда и вовсе забыла про нее. Ева резко оживилась от находки. Ведь, точно, Генрих успел дать ей свою визитную карточку. Как она могла забыть об этом, все время думая о Генрихе? В этот момент Ева ругала себя как могла. На карточке были контакты и список предоставляемых услуг. Как же она раньше не догадалась! Ева снова чувствовала себя вдохновленной. Ее перспективы стали вырисовываться сами по себе. Автор: Морган Роттен

150

) Приближался, всеми любимый праздник Новый год. На площади установили высокую ёлку, украшенную большими яркими игрушками. Красовались фигуры Деда Мороза и Снегурочки, вырубленные изо льда. Сверкала радужной подсветкой иллюминация. В воздухе витал запах мандарин и предпраздничного настроения. Было предчувствие чего-то нового, неизведанного, желанного. - Алина, привет! Домой собираешься? Я к тебе на минутку! Твои девчонки на каникулы к отцу уехали? Новый год опять одна будешь дома встречать? - заскочив в кабинет, задав кучу вопросов и переведя дух, присела на стул подруга Татьяна. - Да, - коротко ответила Алина, застёгивая пуговицы поношенного пальто. - Алина, мы с Виталиком приглашаем тебя к себе. Приходи! Встретим Новый год вместе! Ну, что, в самом деле, ты будешь одна? - умоляюще глядя на Алину большими синими глазами, просила она. - Да я уже привыкла, - пожав плечами, ответила Алина. - Ладно, по секрету скажу, - чуть тише про-

151

!... должила Татьяна, - Виталька пригласил в гости своего сослуживца. Говорит, что мужик - мировой! Между прочим - холост! Вот и посидим все вместе! - и хитро подмигнула Алине. - Не знаю. И одеть мне нечего. Ничего новенького не купила... - Ох, и смешная ты, Алинка! Он тебя ещё ни разу не видел! Так какая разница, в каком наряде будешь? - глядя на себя в зеркало и поправляя причёску коротких каштановых волос, говорила Татьяна, - надень чёрное, концертное и эти бусы, что из Калининграда привезла, классно будешь выглядеть! Всё, договорились, ждём! В десять - у нас! - и хлопнув дверью, умчалась. Алина посмотрела ей в след и подумала: "И, правда, что сидеть одной? Виталий у Татьяны - мужчина серьёзный, не будет он кого попало в гости к себе приглашать", - подкрасив губы, улыбнувшись и подмигнув своему отражению в зеркале, заторопилась домой. Собираясь в гости, и накидывая последние штрихи макияжа, Алина размышляла: "Возьму с собой шампанское и мандарины. А почему я не спросила, как зовут и сколько лет этому мужчи-

не? Как-то всё неожиданно..." Ровно в десять она стояла перед дверью своих друзей. Нажав на кнопку звонка, Алина услышала, как Татьяна крикнула их глубины квартиры: "Я занята! Кто-нибудь, откройте дверь!" Щёлкнул замок, открылась дверь, и перед Алиной предстал ухоженный, стильно одетый мужчина, чуть старше возрастом, чем она. - Здравствуйте, с Новым годом! - поприветствовала она его, улыбнувшись. - Здравствуйте... протянул мужчина, глядя на неё широко открытыми карими глазами. "Ой!.. Он!? Этого просто не может быть...", пронеслось в голове Алины и через мгновенье её пальцы руки, державшие пакет, сами собой разжались. Глухо звякнуло стекло, и мандарины высыпались из пакета. Несколько секунд оба стояли, глядя друг другу в глаза. Неожиданно мужчина бросился догонять, скакавшие по ступенькам мандарины. Алина, почувствовав слабость во всём теле, прислонилась к косяку двери. "Господи! Ну, почему именно сегодня?" Алина вспомнила, как ей было невыносимо стыдно,

и как она долго искала этого мужчину, чтобы извиниться и вернуть ему то, что ей не принадлежало. На какой-то миг Алине показалось, что вся эта история происходит с каким-то другим человеком, но не с ней... "Боже! Помоги мне!" - внутри всё сжалось. И, как в старом чёрно-белом кино, сознание стало отматывать плёнку события трёхмесячной давности. ...На дворе сентябрь. В классе душно, шёл последний урок. Алина приоткрыла форточку, продолжая постукивать в такт, звучащему этюду. "Начало учебного года, а такое ощущение, как будто год заканчивается. В отпуск так никуда и не съездила", - подумала Алина. Закончив урок, надела лёгкий светлый плащ и вышла из школы. "Какая благодать!" - улыбнулась она, подставляя лицо последним тёплым лучам солнца, щедро лившимся сквозь поредевшие кроны деревьев. Ветерок мягко обдувал и шевелил её короткие белокурые волосы. "Пойду пешком, сегодня торопиться некуда", - решила Алина и с удовольствием вдохнула запах жжёных листьев. Она обожает этот запах, обожает осень, её неповторимую палитру красок. На душе в такой момент - умиротворение.

Ни о чём не хотелось думать... "Скорее бы зарплату дали. Дождь зарядит, а надеть нечего, сапоги совсем развалились", - лезли навязчиво мысли. Алина вздохнула, посмотрев на свои уже ремонтированные туфли. "А сколько у меня всего? Дотянем до получки?" - подумала она и из сумочки достала кошелёк. Там лежала одна купюра - пятьсот рублей. "Не густо. Ну, да ничего! Дотянем!" - подбодрила она себя, положив купюру в карман плаща и спокойным шагом пошла по аллее, где на скамейках сидели и пожилые люди, и молодёжь. Подойдя к дому, Алина увидела, что на площади идёт торговля. Осенью всегда устраивали ярмарки. Из ближайших совхозов привозили на продажу мясную и молочную продукции, мёд, овощи. И всё это было относительно не дорого. "Может, тоже чтонибудь купить? - подумала Алина, и дотронулась до кармана, где лежала "пятисотка", - тратить много не буду". Народу толпилось много. Она шагнула к первому столу, который был завален ароматной корейкой, несколькими видами колбас, приготовленных по-домашнему. Чесночный запах холодца возбуждал аппетит. Алина сглотнула слюну. "Может, полкило колбаски взять? Возьму!

Пусть попробуют!" - решила она, подумав о дочерях. Она кое-как втиснулась в очередь и тут же почувствовала, как чья-то рука очень быстрым движением скользнула по её правому бедру вниз и вверх. Алина на секунду оцепенела: в кармане деньги, последние! Она тут же пришла в себя и резко повернулась в правую сторону. Рядом спокойно стоял крепкого телосложения мужчина. Взгляд Алины упал на сжатый волосатый кулак его правой руки. Не раздумывая, она вцепилась обеими руками за этот огромный кулак и, что есть силы, стала разжимать его крепкие пальцы. При этом выпучив, и без того большие голубые глаза, она тихо шипела:"Отдай, гад, хуже будет..." Мужчина оторопело смотрел на Алину, но не поддавался. Он не желал расставаться с тем, что было зажато в кулаке! - Женщина, вы, что? Обалдели?! - попытался он оттолкнуть от себя Алину. Но не тут-то было! Алина повисла на его руке и с ещё большим остервенением стала терзать ненавистный кулак, пытаясь вернуть своё. Отдай похорошему! Мой муж в "ментовке" работает! шипела она, не сдаваясь, почему-то забыв, что мужа у неё давно нет (они были в разводе уже много лет), а когда был, то рабо-

152

тал шофёром на автобазе. - Всё равно отдашь! - негодовала Алина, - такой лоб здоровый! Ни стыда, ни совести!.." И она от бессилия и отчаяния, изловчившись, укусила его за руку. - Вот зараза! Да, что ты ко мне прицепилась!? - вскрикнул мужчина, тряхнув копной чёрных кудрей. И тут Алина почувствовала, как пальцы его кулака медленно разжались... На огромной ладони лежала смятая пятисотрублёвая купюра! Молниеносным движением руки Алина схватила и зажала её в своей ладони. - Ненормальная! зажимая укушенное место руки, произнёс он сквозь сжатые зубы. - Да, ненормальная! Скажи спасибо, что милицию не вызвала! - огрызнулась она. Алину трясло. Пока они вели борьбу "за выживание", постепенно из очереди их вытолкнули. Алине в этот момент было уже не до покупок. Она, сунув отвоёванную, смятую купюру в прижавшую к себе сумочку, которая всё это время болталась на левой руке, быстрым шагом направилась домой. Пару раз обернулась, ища взглядом обидчика, боясь, что тот догонит и отберёт её последние деньги. Настроение было испорчено. "И, как только таких негодяев земля носит? - возмущалась она, молча, "про себя", - надо же, среди белого дня? А главное,

153

окружающим всё равно, даже никто за меня не заступился". Смахнув, катившуюся по щеке слезу, жалея себя, Алина дошла до своего подъезда. Машинально сунула руку в карман плаща, ища ключ, но нащупав хрустящую бумажку, замерла... "Что это?! Не может быть..." - От промелькнувшей мысли стало не по себе. Алину бросило в жар! Сердце, толькотолько успокоившееся от перенесённого потрясения, вновь заколотилось с бешеной силой. Она боялась признаться себе в происходящем и не решалась вынуть руку из кармана... - Алина, Иван! Где вы там? Заходите! - вывел Алину из оцепенения звонкий голос Татьяны. - Да, проходите, проговорил бархатным баритоном, поднявшийся на площадку, мужчина, держа в обеих руках мандарины и, как показалось Алине, натянуто улыбнулся. Алине ничего не оставалось, как шагнуть в прихожую. Иван вошёл следом, протянув Татьяне ярко-оранжевые плоды. - О, Алина, привет! Давай я тебе помогу, подскочил Виталий, помогая Алине снять пальто. Проходи, а то мы уже заждались! В гостиной был накрыт праздничный стол: закуски, салаты, нарезка мясная и рыбная, а из кухни шёл дразнящий запах,

от которого моментально разыгрался аппетит. - Знакомьтесь, это Иван, - дружески положив руку на плечо Ивана, обратился Виталий к Алине. - Мы вместе работаем. - А это - Алина, моя лучшая подруга, великолепная женщина и просто красавица! Иван, обратите внимание, не замужем! проговорила Татьяна с улыбкой, входя в гостиную и неся на вытянутых руках блюдо с ароматной крольчатиной, которую Татьяна великолепно готовила и подавала под каким-то особенным соусом. За столом происходило что-то невероятное: Алина, как говорится, не знала, куда себя деть, на задаваемые вопросы отвечала невпопад. - Мальчики, мы на несколько минут удалимся, припудрим носики, кокетливо произнесла Татьяна, обращаясь к мужчинам. - Алина, пойдём? встав из-за стола и потянув Алину за руку, проговорила Татьяна. Зайдя в кухню и плотно прикрыв дверь, Татьяна не сдержалась: - Алина, ты чего сегодня такая, как будто с дуба рухнула? Всё молчишь, глаза прячешь? Как тебе Иван-то? На мой взгляд - видный мужчина! По-моему, тебе всегда такие нравились. А что? Высокий, плечистый, чуть старше тебя, и, к тому же - свободный. Да и смотрит на тебя как-то загадочно,

я заметила... - Прервав тираду своих рассуждений, проговорила Татьяна. И, оторвавшись от тарелки, в которую накладывала свой очередной кулинарный шедевр, пронзила Алину синим цветом хитро прищуренных глаз. - Да, что с тобой сегодня? Что случилось? - Ничего, всё в порядке, - потупив взгляд, ответила Алина. - Нет, ты меня не проведёшь! А, ну, выкладывай! - Да, что выкладывать? - еле сдерживая подступившие слёзы, проговорила Алина. - Помнишь, я тебе рассказывала, как отобрала у мужика деньги на осенней ярмарке? - Ну, помню... - недоумённо и настороженно протянула Татьяна. - Так это - он... - Да ты что...?! Не может быть! Точно он? - Точнее и быть не может... - смахнув слезу, выдохнула расстроенная Алина. - У меня хорошая память на лица. Да разве забудешь такое? - Ничего себе... Так! Ты не раскисай! Сколько времени-то прошло! Он, наверное, тебя и не помнит уже! - и на минутку задумалась. - А, вдруг вспомнил? Вон, как хитро на тебя посматривал... - "подлила масла в огонь" Татьяна и без того обескураженной Алине. - Танюша, я хочу уйти, - поднялась со стула Алина. - Ну, вот ещё! чуть повысила голос Тать-

яна. - Я, конечно, не смею тебя задерживать, но не лучше ли было бы всё сейчас выяснить и расставить, как говорится, все точки над "и"? Не будешь же ты всё время носить этот "груз"? Тем более, что ты хотела с ним встретиться, объясниться. Помоему, под Новый год самое время. - Танюша, Алина, где вы там? Ну, сколько можно ждать?! - услышали подруги недовольный возглас Виталика. Алина постояла несколько секунд, глубоко вздохнула, а затем, выдохнув, решительно шагнула из кухни в гостиную. Мужчины засуетились, весело потирая руки. - Девчонки, давайте проводим Старый год! разливая искрящееся вино предложил Виталик. Все подняли бокалы. - Минуту внимания... - дрожащим голосом произнесла Алина, держа бокал, встав из-за стола. Я хочу вам сказать... - и она, пересилив себя, посмотрела Ивану прямо в глаза, почувствовав, как заколотилось её сердце и краской стыда залило лицо. - Алина хочет сказать: пусть все неприятности и недоразумения останутся в старом, уходящем году!- мгновенно заполнив паузу, глядя на Алину тёплым взглядом больших карих глаз, произнёс Иван с улыбкой, звякнув своим бокалом о её бокал. - Ура-а-а! - крикну-

ли, дурачась Татьяна с Виталиком. Алине вдруг стало просто и легко, словно "камень с души свалился". Весь вечер она физически, каждой клеточкой ощущала присутствие этого крепкого, красивого мужчины. Его манящий, ласкающий взгляд, сдержанная манера разговора и деликатное ухаживание наполняли её, давно истосковавшуюся, одинокую душу чем-то необыкновенным. Она пока и сама не могла понять своего состояния. "Что это со мной?" - невольно прислушиваясь к себе, подумала Алина. И тут же промелькнула досадная мысль: "И чего я тогда на него, как с цепи сорвалась?" - Иван, и всё-таки я хотела бы... - чуть замедлив в танце, проговорила Алина, глядя на него снизу вверх. - Алина, мы же договорились, - как будто прочитав её мысли, прервал Иван, - нужно думать о хорошем и будущем, тихо прошептал он Алине на ушко и чуть крепче обнял, нежно коснувшись губами её горячей щеки. Позвольте мне вас сегодня проводить? Взглянув на Ивана с благодарностью, Алина улыбнулась, одарив его очаровательными ямочками на обеих щеках, и просто кивнула. Автор: Галина Ассель

154