№63 (июнь 2017) by PS литературный журнал

№63 (июнь 2017)

Литература, как и все искусство, является отражением жизни. Явной или вымышленной, тут уж кому что удается изобразить. Тексты, музыка, картины, танец - все это по большому счету выпущенное в мир бессознательное, шизофрения с манией величия. И ничего не ново, все это уже было до нас и будет после. Искусство не выродится, литература, как его часть тоже. Безумие будет продолжатся и фиксироваться. И на него в конце концов найдется спрос. Плоды безумия покупаются и продаются. Совершенствуются, чтобы произвести впечатление, почувствовать себя не пустым местом. Сейчас почти все искусство коммерция. Если то, что ты создал можно продать, это успех. Спрос рождается предложение, простой закон рыночной экономики. Но безумие не работает под диктовку, оно есть и все. Чьи то фантазии оказались в тренде, тренд породил коллективное бессознательное и все поголовно бросились в омут чужого сознания, чтобы урвать себе кусочек: снять фильм, написать фанфик или же сочинить что-то свое на эту же тему. Как было с вампирами и всякой нечистью (тут вообще можно диссертацию писать по всеобщей истерии на мистике, многие не устояли тогда). Потом с "50 оттенков серого", пошла мода на эротику в литературе (звучит более чем мерзко, потому что писать именно эротику довольно сложно и качественной литературы в этом жанре очень мало, без Гугла и не вспомнить). В волну коммерции может попасть, что угодно и кто угодно. То, что вчера было андеграундом, сегодня стало мейнстримом и наоборот. Оценочных критериев нет, все относительно. И так будет продолжатся бесконечно. И даже если наш мир все же убьет третьей мировой или там еще чем-то, то горстка выживших, если таковые будут, бессознательно возродят искусство. Оно восстановится само. Безумие нужно выпускать, мысли должны обретать форму. Ах, да. К этому номеру советую черный кофе без сахара. Хотя, какая разница, пейте, что хотите, читайте, то что заставляет думать.

ВНИМАНИЕ!!! Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена. ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Прочтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции.

Отпечатано в типографии «Успех принт» При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернетиздание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА!

www.ps-lit-jur.ru

Колонка главного редактора Прошел месяц с на шей п о следне й встречи. Нового в журнале не так много. Все-таки лето, пора отпусков и некоторые редакторы уже даже успели побывать на курортах. Из нововведений журнала—рейтинг авторов. Полностью внедренный рейтинг авторов. Как и говорилось ранее, в нем отображаются первые пятьдесят авторов. Критерий оценивания: количество публикаций. На данный момент участие в рейтинге чисто моральный показатель, для автора не более. В будущем же, участие будет вознаграждаться. С этого месяца часть скидок на заказа номеров суммируются с другими. К примеру, ранее скидка за обзор номера и обзор распаковки посылки не суммировались и можно было использовать только одну из них на одном заказе. Теперь эти скидки суммируются. Третьим ново-

введением июня стало то, что теперь каждый желающий может предложить свои фото для ежемесячного календаря журнала. Ранее редакторы сами занимались поиском фото. В основном, это были фото авторов и читателей журнала. Отныне каждый желающий может предложить свои фото или фото своих друзей (разумеется, с разрешения последних) на суд редакторов. Условия сходи с условиями акция «Как попасть на обложку журнала?». Многие спрашивают про редактирование текстов в номерах. Да, в штате журнала есть два редакторакорректора, которые отвечают за редактуру материалов номера. Один занимается редактированием литературного сериала, другой—прозой. Под прозой, в данном случае, подразумевается и проза, и публицистика 9статьи на различные темы, литературные, кино и музыкальные обзоры). Так как дан-

ные разделы (прозы и литературного сериала) фактически одинаковые, то разделение труда можно считать равным. Хоть в каждом номере и указано, что сохранена авторская редактура, на самом деле все материалы проходят проверку на орфографию и пунктацию. Сам авторский текст не правиться. Мы не нарушаем авторские права, мы просто исправляем небольшие недочеты авторов. Все мы не святые. Исправляет ли редактура все ошибки? Нет. Редакторкорректор, даже самый профе ссиональный, допускает в своей работе огрехи. Но наши редакторы стараются минимизировать их чтобы тексты наших авторов были лучше. На этом все, приятного прочтения! С ува же н и е , главный редактор журнала, Александр Маяков.

Поэзия

«Перистые облака, что ступени в небе. Примета» Михаил Кучерявый

«Анне Ахматовой» Ленина Кудренко

«Школьные перемены» Галяминских Николай

«Доброе дело» Галяминских Николай

«Счастливые башмачки» Галяминских Николай

«Зимой...» Галяминских Николай

«Луч фонарей обогнет силуэты» Давыдова Софья

«Вам не понять войны во мне» Давыдова Софья

«Где-то весенне-хмельно» Давыдова Софья

«Zugzwang» Кудренко Андрей

«Потерявший душу» Кудренко Андрей

«Идиот» Кудренко Андрей

«Август ушёл» Кудренко Андрей

«Была зима» Кудренко Андрей

«Любви все возрасты покорны» Титоренко Елизавета

«Молодость» Титоренко Елизавета

«Друг, держись!» Алекса Жаркова

«Письмо» Алекса Жаркова

«Молитва» Алекса Жаркова

«Приходи» Алекса Жаркова

«Поверю» Алекса Жаркова

«Утро благодатное» Александр Козак

«Здравствуй, Солнышко!» Александр Козак

«Свобода. Песня Души и Духа» Александр Козак

«Красота Везде, Красота во Всём» Александр Козак

«Недочитанная сказка» Галекс

«Рамадан» Галекс

«Ложь» Инна Лукашевич

«Выбор» Инна Лукашевич

«Последней осени прощальная пора» Авхад Джамалдинов

«Давай погуляем по лезвию бритвы…» Евгений Курочкин

Строка прозы

«Единство» Абасада

«Золушкино счастье» МаленькаяЛгунья

«Сказание о Памфилии Етистратыче» Иван Буранов

«СИЛА ВОЛИ, или как я стала уличным художником» Добровольская Гаянэ

«Выбор художника» Добровольская Гаянэ

«Одинокая фея» Ева Ли

«Начало войны лейтенанта Казьмина» Мила Левицкая

«Сказка про ноль» Мила Левицкая

«Про тебя» Мила Левицкая

«Тишка» Мила Левицкая

«Сказка о солнечном мальчике» Мила Левицкая

«Дом» Уразова Татьяна

«Испорченный отпуск» Уразова Татьяна

«Котенок» Галина Емельянова

«Тайна Долгоносихи» Аркадий Чужой

«25 декабря 2080 года» Анастасия Ловяникова

«Звезда рок-н-ролла» Алексей Рубан

«Демон Рэймонда» Алексей Рубан

«Тёмные воды желаний» Кора Журавлёваэ

«Его там нет» Алексей Рубан

Фанфик «Сверхъестественное: новые приключения» Гамиева Мария

Литературный сериал

88 88

«Рожденная воином. Врата Нурберила» Хиль Де Брук

«Легионеры Хроноса» Александр Маяков

100

«Летописи межмирья» Александр Маяков

103

«Потрошитель» Тугучева Ксения

106

«Замок из песка» Алексей Рубан

112

«Евангелие от Лейлах. Труп звезды» Вадим Доннерветтер

115

«Адаптированный под современность» Вячеслав Гаврилов

128

«Человек, которому нравилось быть грустным» Вячеслав Гаврилов

129

«Дорога у каждого своя» Глеб Панченков

131

«История одного андрогина» Роттен Морган

138

Лучшее произведение номера «Кактус» Андрей Хомченко

152 152

Перистые облака, что ступени в небе. Примета Перистые облака, что ступени в небе, Устремлённые своим желанием ввысь, Безмятежия полного, овеянного в небыль, Дымкою в дали поразлились. Облака летучие: К дождю вы или вёдру? Что грядёт осенний новый день? Откликались дружно мне, Мол ясную погоду Мы несём встревоженной земле. Мы всему даруем умиротворение, Ярким солнцем позалитый небосвод, С бабьим летом вам приносим потепление И сухой погоды поворот. Перистые облака, что перьями покрыты, Словно крылья у небесных чудных птиц, Вы семи ветрам, как я, целиком открыты, Не приемля замкнутых границ. Облака причудливо с закатом увядали В ожидании завтрашнего радостного дня: Все печалования мои они вобрали, Что ненастьем мучили меня. Автор: Михаил Кучерявый

Анне Ахматовой Поэт с прекрасными глазами, С наивными, прозрачными мечтами, Что под ногами - Мир, вокруг лишь солнца свет... Куда ушло всё это? И кто найдёт ответ? Автор: Ленина Кудренко

Ожидание Всё так тускло, серо происходит, Потому, что осенью поэт не рОдит! Потому, как во дворе молчат качели, Дыни и арбузы надоели!

Всё так тускло, серо происходит, Потому, что осенью поэт не рОдит! Потому, как во дворе молчат качели, Дыни и арбузы надоели! И вино играет слишком долго: Сорок дней проклятых ожидания! Осень- это круто,только толку? Вновь курю- до одури сознания. Автор: Галяминских Николай

Школьные перемены В одном затурканном селе, где в окнах школьных зреет тля, зал актовый подспорьем стал чуть-чуть учителям. Директор,чтобы как -то жить решил вот так сказать: "- Банкетным станет актов зал, в аренду надо сдать!". И понеслись тут свадьбы в пляс, и деньги вроде есть, но старый зал совсем устал ремонта просит весь. Нашли строителя и вот одним весенним днём обои, пол и потолок себе представил он. Решил: быть серым потолку, в полоску стенам быть и как не выглядел бы пол тут траура не скрыть! Пришёл черёд сдавать объект, богема собралась... Директор вылупил глаза, речь не произнеслась?! Переведя немного дух он закричал:"-Копец! Теперь для свадеб и крестин здесь наступил конец!" Но хитрый маляр заявил: "- Коль Вы хотите жить бросайте свадьбы, нужно здесь поминки проводить!". Автор: Галяминских Николай

Доброе дело Как-то вечером, зимою Заскочил ко мне дружок, Прихватив бутылку спирта, Сигарет и пирожок. Взяли рюмочки, налили, Хлопнули, кино включили. Закурили наконец-то... И взыграло в друге детство. Говорит :" - Пойдём,пойдём! Покажу тебе приём!". Я, конечно поднимаюсь. Ну, а что там, мне же - по фиг, Потому, как друг мой ситный Обезвоженный дистрофик! С непонятным мне движением Он накинулся на шею, И наверное мечтая Повалить на пол скорее! Руку вывернув его я, Очевидно заигрался. И негаданно - нежданно Перелома звук раздался! Честно говоря - не знаю, Как всё это получилось. Доктор друга успокоил. Дал больничный, сделал милость. Дней примерно через десять, Снова он зашел ко мне... С загипсованной рукою, Но довольный был вполне. Словно фокусник, спокойно, Спирта пузырёк достал. Неподдельно улыбаясь, Цель визита рассказал. В общем, другу на работу В холода переться лень, А за проклятый приёмчик Стопроцентный бюллетень!

Видно точно, это правда: "Нету худа без добра!". Жаль теперь об этом знают Бабки с нашего двора. Автор: Галяминских Николай

Счастливые башмачки Как-то раз, в одном селении Словно солнышко зашло. Помер дядька престарелый, Тот которому везло. Говорили что селянин И курил и водку пил, Но счастливым был без меры, Словно Бог его хранил! Девять дней прошло, и сорок... Нужно вещи раздавать! Бабкам к этому процессу Вовсе там не привыкать! Ну, короче. Всё отдали, Что кому из мужичков. Одному из них досталась Пара чудных "башмачков". Спросите:" Что здесь такого? Счастье в них? И чем чудны?" Дело в том, что ортопедом Были изобретены. Автор: Галяминских Николай

Зимой Зимой этого года, морозной зимой, Когда всюду в подвалах помёрзли бомжи. Мужинёк повстречался сестрёнкин со мной, Нежно давящий лаптем из снега коржи. Рассказал, что вчера, очень рано он шёл... Семь киллометров, ножками к службе. В мороз. У меня от рассказов, подобных таким, Постоянно рождается дикий вопрос: Как же ты, не боясь за здоровье своё, За судьбу молодую, отправился в путь? Он ответил с улыбкой: - Да блин, ё-моё! Ветер в спину, за час долетишь! Не свернуть!

Мне замёрзнуть в дороге нельзя, ну - никак! У меня на довольствии несколько душ! Так что лучше я водочки, иль коньячка. Не подходит мне сгинуть! Вот хлопну, и в путь! Рассказал... Ну а мне оставалось то, что? Замороженным пальцем затылок чесать, Закурить сигарету, взглянуть на часы, В дом войти и об этом для Вас написать. Автор: Галяминских Николай

Луч фонарей обогнет силуэты луч фонарей обогнет силуэты, угрюмые лица в бегущей толпе. нет в этом городе тени и света, только лишь след на извитой тропе. белая гладь рассекается розгами пыльных колес в ширину колеи. кровь на петлицах мне кажется розами, как и несчастье - обличьем любви. вот и весна. уж глядит с укоризной прямо в глаза, до окраин души. птицы поют поминальную тризну в честь не достигнутых нами вершин. вот и весна. начинается снова: дороги безустали сводятся в Рим. и тишина у дверного засова знает свой строгий и сдержанный гимн. Автор: Давыдова Софья

Вам не понять войны во мне Вам не понять войны во мне: Как шли сомненья в наступление. Как замирала жизнь в броне От взгляда и Прикосновения.

Вам не понять моей беды И пустоты, что не восполнить. До дна сердечной наготы Прошу вас впредь Не беспокоить. Вам не понять и не прожить Того, как грезилось и пелось За гранью дымчатой межи, Увлекшей в призрачную Верность. Как трудно кануть в ночь без звезд И бой в груди унять, смиряясь Со всем, что случай преподнес И тем, что с вами нам Досталось. Вам не понять: и не прошу Ни снисхождения, ни участия. Вы лишь простите, что хожу Во след утраченному Счастью. Я в отрешении души Вас не виню, досаде вторя. Но будет впредь В глазах чужих Упрямо видеться Былое. Автор: Давыдова Софья

Где-то весенне-хмельно Где-то весенне-хмельно Совершенство Ты по ступеням Взбегаешь Твердо. Здесь не бывала И тень твоих жестов. Только их призрак, Исканьем Истертый. Но, собирая тебя По частицам, Сердце осиливает Дорогу. В черной толпе

Утопают лица. Я утопаю. И слава Богу. Можно идти, Опустивши плечи; Взгляд обронить В голубую лужу; Зная, что здесь Я тебя не встречу, Больше же мне Никого Не нужно. Можно идти, Позабыв осторожность. Сбился подол Чаще шаг, Эка невидаль! Наших свиданий Кругом Невозможность Душит надежду Обманчивым Трепетом. Можно идти, Потупивши губы. Руки в перчатках Упрятать прочно. Знаю - не встречу тебя. Не попутно. Пусть даже хочется. Больше, Чем очень. Где-то весенне-хмельно Совершенство Ты по ступеням Взбегаешь Твердо. Здесь не бывала И тень твоих жестов Только их призрак, Исканьем Истертый. Автор: Давыдова Софья

Zugzwang Жизнь объявила мне Zugzwang И каждый новый ход

Лишь ухудшает положение. Поздно нажимать Стоп-кран, Здесь не бывает Правильных решений. Всё что у меня есть Мой скромный выбор: Слушать сладкую лесть, Или познать горькую правду... Покатилась звезда, Загадаю-ка я желанье, Чтобы всем и всегда, Хватало солнечного сиянья. Всё что у меня есть Мой скромный выбор: Слушать сладкую лесть, Или познать горькую правду... Вылез на небо медведь, Подтянул всю животную стаю, А мне осталось спеть, О том, чего я не знаю. Всё что у меня есть Мой скромный выбор: Слушать сладкую лесть, Или познать горькую правду... Автор: Кудренко Андрей

Потерявший душу Струны порваны. По всему дому Бродишь в ожидании меня. А я сижу в недоумении, Что же значу для тебя? Может просто дурачок, Куклоклоун только я? Может что-то большее? А не любишь, так Пошли меня! Потерявший душу плачет, Потерявший душу стонет. Потерявший душу плачет, Потерявший душу стонет. Не убью себя, не бойся! Никогда мне не хватало духу. С жизнью попрощаться

И обнять смертельную подругу. Потерявший душу плачет, Потерявший душу стонет. Потерявший душу плачет, Потерявший душу стонет. Автор: Кудренко Андрей

Идиот Выжженные города, пустынные улицы. Серая пелена, небо нахмурилось. Ноябрь хлещет по твоим щекам, А медицина бьёт по кошелькам. В углу под шкафом нагадил кот. Товарищ Достоевский, я - "Идиот". Красного знамени памятники летят. Люди странные существа, Чего же они хотят? Ноябрь хлещет по твоим щекам, А медицина бьёт по кошелькам. В углу под шкафом нагадил кот. Товарищ Достоевский, я - "Идиот". Мой медиатор закатился под стол, Струны порвались, ржавый металлолом. Ноябрь хлещет по твоим щекам, А медицина бьёт по кошелькам. В углу под шкафом нагадил кот. Товарищ Достоевский, я - "Идиот". Автор: Кудренко Андрей

Август ушел Погребённый в пирамидах времени, Под завалом пыли и бремени, Вспоминая всё, чего не было, Забываю всё, чему предан был. Ну и пусть, август ушёл, Да и чёрт с ним, чёрт с ним. Я вернусь, но уже другим Сентябрьским, проливным... Дождём. И с таким характером скверненьким, На фиг ни кому стал не нужен... Забываю всё чему предан был,

Вспоминаю всё, чего не было. Ну и пусть, август ушёл, Да и чёрт с ним, чёрт с ним. Я вернусь, но уже другим Сентябрьским, проливным... Дождём. Автор: Кудренко Андрей

Была зима Зима была такой холодной, В печи горели: окна, двери и я Как будто бы и мёртвый, а вроде живой Слетел с катушек и всё. Тронулся головой. Снаружи стены - впитали влагу и Крыша медленно сползала вниз, Я разрывая книги жёг бумагу, Зимы оркестр играл на бис. Не выходил как Йося я из комнаты, Ломая мебель на дрова. Зима была такой холодной, Холодною такой - была зима. Автор: Кудренко Андрей

Любви все возрасты покорны Любви все возрасты покорны. Хоть в двадцать, хоть в сорок лет. Любить – женщины готовы, Мужчины тоже – спору нет! Любить все могут – без сомнений! Без любви нет жизни на Земле. Вершить ошибки, сожалея, Не замечать чужой судьбы. Великие открытия от любви совершают люди. Это искренние чувства без фальши и лжи. Подобных чувств никто не забудет! Любви все возрасты покорны, Теперь сомнений точно нет. Любить хорошо! Это бесспорно…

Ради этих чувств стоит все потерпеть. Надо беречь подобные чувства, О любви забывать никак нельзя. Любить – это искусство, Прошу: помните об этом друзья!.. Автор: Титоренко Елизавета

Молодость Как же хорошо быть молодым, Поддаваться чувствам, быть свободным. Дружить, мечтать и быть с любым Не верить, что это когда-то кончится. Как жаль, что молодость так быстро проходит, Но повернуть бы это время вспять… Увы, но прошлое уходит, Теперь остается о нем только мечтать. Как жаль, что молодость так быстро проходит, Теперь ее уже не вернуть. Увы, но прошлое уходит, Теперь о нем забудь… Автор: Титоренко Елизавета

Друг, держись! Милый друг, ты держись! Встреча будет прекрасная, светлая. И родится новая жизнь Где живет любовь беззаветная. Как рождается в небе заря, Будет встреча прекрасная ,сочная. Как рождается в небе звезда Распрощаешься ты с одиночеством! Одиноким не может быть тот, Кто любим, обласкан, изнежен. Этот путь однозначно раним И случается, что неизбежен. Милый друг, ты держись! Сильный духом так скоро появится. И начнется новая жизнь. Мы поможем со всем этим справиться! Автор: Алекса Жаркова

Письмо Я пишу тебе словом, улыбкой и взглядом То письмо о большой бесконечной любви... Мне признаться тебе в своей истине надо Не робей, ну, давай, поскорей проходи. Ты раскинься вальяжно в этом бархатном кресле, И настройся на нужный и трепетный лад. На листе белоснежном черным углем размашисто Напишу о любви и мечте невпопад. В этих строчках отчаянных ты услышишь историю Все о той же большой неразумной любви, Опровергнешь теорию и остудишь нечаянно Этот пыл, эту страсть неуемной души. Я пишу тебе взглядом, улыбкой и словом, То письмо, что останется только в сердцах... А о том как созвучны мы,все-таки, с болью Я дрожащей рукой напишу на полях!.. Автор: Алекса Жаркова

Молитва Научи меня искусству маленьких шагов, Чтобы четко, точно и по делу. Научи меня созданию миров, Что в пространстве меж душой и телом. Мы с тобою созданы отнюдь Не для сплетен о вселенском счастье, Может для того, чтоб рассказать Как его мы можем добиваться? Каждый волен за себя решать: Быть счастливым или притворяться им же, К счастью не дано нам знать То, что знает нА нЕбе Всевышний. Научи меня не быть ханжой, Отвечая на людские просьбы. Дай, прошу, прожить мне жизнь душой Светлой, чистой и простой, не сложной... Научи меня в конце пути Не осмелиться задуматься о призе, Научи меня ,Господь, и огради От заносчивости, зависти и лести!..

Приходи Приходи, я открою, впущу, Поинтересуюсь как дела, Напою ,угощу... Я послушаю новости, рассказы... Умилюсь , удивлюсь, восхищусь. Буду зрителем и слушателем сразу, А потом растворюсь. В твоей нежности, прикосновениях, Ласках, заблуждениях, Попытках удивить... Нет, не стоит потом просить прощения, Извиняться за то, что надо уходить. Долго рассказывать Про невозможность вместе быть... Ты не думай, что ты единственный Кто меня заставляет жить. Глупости, все это глупости, Придуманные лишь тобой Ах, да! Я забыла сказать тебе: У меня появился другой... Автор: Алекса Жаркова

Поверю Обману! Обмани я поверю легко. Обниму! Обними я вздохну глубоко. Расскажу! Расскажи буду слушать всю ночь. Уведу! Уведи все сомнения прочь. Удивлю! Удиви безгранично любя. Напою! Напои страстью сердце томя. Растревожь,обнадежь, Заведи ,завоюй... У судьбы и тревог ты меня отвоюй. Сбереги, схорони, Не отдай никому. Ни на том,ни на этом Без тебя не могу! Автор: Алекса Жаркова

Утро благодатное Утро благодатное! - Солнышко святит! Греет Сердце ласково! - Живушка бежит... Выйду по над озеро! - Синий Окаём! Улыбнусь я просини! - И омоюсь, в нём! Уплыву, далёко Я! - К дальним берегам! Отпущу все помыслы! - С ветерком волнам... Светит Солнце ласково! - Греет - воды, сон... Шепчут травы счастливо! - "В радостях живём!" Хорошо быть! - В Радости! - Светлым и живым! Раствориться в Благости! - С Небом голубым! Слышать - Мироздание... - Птичьи голоса... И в траве, кузнечика! - Удаль молодца!... Автор: Александр Козак

Здравствуй, Солнышко! Здравствуй, Солнышко! - Здравствуй, Красное! Утро Доброе! - Благодать!...... Ветер ласковый! - Небо синее!... Красота Кругом! - Тишь!... Да гладь... Согревает Нас! - Тёплым Лучиком! Солнце Ясное! - Да Любовь!... Разыгралась Кровь! - Щёчки Красные!... Да горит в глазах - Свят! - Огонь!.... Пробуждается! - В Теле! - Силушка!... Радость! - Светится! - Знать живём!... Благодарствуйте! - Свет! - Ярилушко!.. С Светлым Праздником! - С Ясным Днём!.. Автор: Александр Козак

Свобода. Песня Души и Духа Свобода - «Сметь!» Свобода - «Мочь!» И лёгкость Быт и Я! Свобода - «Знать!» Свобода - «Быть!»

Во «Всём» - Свободен - Я! Искусство Радости, как Вдох! И Выдох вслед за ним! Как шелест Ветра! Летний Гром! Огонь - Вода, Туман и Дым! Порханье бабочки! Полёт, Жужжание пчелы! А в синем небе - Самолёт, Куда-то вдаль летит. Ромашки весело глядят, Роняют лепестки, Гаданью детскому вторят, И вянут без тоски. Свобода - «Мыслить!» и «Мечтать!» И Радость Быт и Я! Свобода - «Жить!» и «Умирать!» Свободен в этом - Я! Сияет Солнце! Облака, Плывут, как корабли! Меняют формы и цвета, Им некуда спешить. Свобода! Лёгкость! Простота! Дыхание Земли! Песок! Трава! И стрекоза, Кузнечик, муравьи! Свобода Чувств! Свобода Фраз! Иллюзий тайный смысл! Ведомый ведает «Сейчас!» Я - радостен и тих. Свободно Сердце и Глава! И Свет, что светит в нас! Свободен Дух, как и Душа! И тело, мысли, стих! Свободен - Мир и небеса! Течёт поток времен. Из «Ниоткуда» в «Никуда» Мы весело плывем! Меняем страны и тела, Цвет кожи, города. Из Века в Век! Из Рода в Род! Не ведая - «Куда?» Вновь Хаос, Тьма и Пустота

Рождают - Мир из грёз! И Космос Жизни, Микрокосм Рождают - Макрокосм! Слеза рождает - Океан! Снежинка - Ручеёк! Вода и Свет - есть Облака! Вновь Радуга и Дождь! Круг Жизни переходит в Смерть, А та наоборот! Вращенье Душ, Вращенье Тел, Вещей круговорот! Любовь есть радость и полёт, Приход, уход и Свет! Он светит даже в темноте, И промежутка нет! Свобода - петь, шептать, кричать, Стонать, рыдать, рычать. Свобода - лгать, молчать, роптать, Молить и отвечать! Способны мы не замечать, Всё то, что ранит нас. Любить, свободны, огорчать, Дарить и радовать, прощать. Свободы вкус, как Волшебство, Игристое Вино. Пьянит и манит, кровь бурлит, Вновь радостно, тепло! И проживая этот Миг, А после день за днём, Не забывай, Что ты летишь! Сквозь Время - Свет в Кино! Свобода - «Сметь!» Свобода - «Мочь!» Есть лёгкость - Быт и Я! Свобода - «Знать!» Свобода - «Быть! Автор: Александр Козак

Красота Везде, Красота во Всём Красота вокруг, Красота в Тебе. Красота – мой дом, Красота во Мне. Красота Зари, Синева Небес.

Тишина Реки, да красив наш Лес. Линий Жизни Путь, что Судьба ведёт. Красотой Любви – Иван-чай цветёт. Труден Жизни бег, коль Любовь ушла. Красота поёт – не творите Зла. Не творите Бед. Не зовите Мрак. Лишь откроешь Свет – станет виден Знак. Золотистый Свет – освящает Путь. Красота Души прогоняет Грусть. Пусть Звезда горит – освещая Тьму. А Любовь живёт, вопреки всему. Солнца яркий Луч, изумруд травы, Вновь желтеет плёс, голубой воды. Я иду босой по сырой земле, И роса блестит на густой траве. Облака плывут надо мной в выси, Красота манит светлячком в ночи. Милый образ твой не даёт заснуть. Я любви живой захотел вдохнуть. И не нужно слов, лишь твои глаза, Вкус горячих губ, аромат цветка. И мне снится сон, о Любви земной. О тебе и мне, да о нас с тобой. Обнимаю Я, и люблю Тебя. Красоту твою, и тебя храня. Тишину в ночи, прерывает стон. Пусть разбудит нас, колокольный звон. На рассвете луч, на закате дня, Красота Любви сбережёт Тебя. Красота Зари в предрассветный час. Красотой Земли пробуждает Нас. Щебетанье Птиц, да простор полей, Голубы Глаза, и журчит ручей. Радость, смех любя, жизни быстрый бег. Красота Любви – прославляет всех. А когда придёт мой последний час, Я тропой Любви – провожу всех Вас. Красота во всём! Красота в Тебе! Красота – мой дом, и Любовь во Мне. Красота Зари, Высота Небес. Глубина Реки. Да красив наш Лес. Автор: Александр Козак

Недочитанная сказка Свет природой за окном притушен, Выкрашена ночка лунной краской, Нагломордый кот улёгся слушать: Выпрошена дочкой на ночь сказка. Тикают часы на стенке мирно, Лай собак соседских переливом, Кот храпит в ногах, как одержимый, В сказках жизнь течет неторопливо. «…Вот у Принца стало получаться, Щелкать саблей головы дракону…» В дорогой тиши, серпом по … счастью, Громкой болью - зуммер телефона. Соскользнула тихо на пол книжка, Кот зевает в сладостной дремоте, Завтра я дорасскажу, малышка, Спи бельчонок, папа на работу… Завтра затянулось на немножко, Дочку с аттестатом поздравляем, Поменялось в доме восемь кошек, Сказку, Бог даст, внукам дочитаем… Автор: Галекс

Рамадан День к закату. Светило упрямится. Ночь царицей идет долгожданной. Напои меня танцем, красавица, Я иссушен постом-Рамаданом. Бёдер музыка — песня сладчайшая, Мысли-чресла награду взлелеют, Изможденная плоть, сладкой чашею, Луноликой наполнится Лейлой, Шею серны губами исследую, Два нежнейших найду абрикоса… Отберут мою волю последнюю Шёлком тонким шафрановы косы. Заплутаем в пространстве и времени, Забредём за границы сознанья, Ты, стыдливо сдаваясь коленями, Приоткроешь мне путь в мирозданье…

Ночь пройдет жалким всхлипом-мнгновением, Мне голодному век не наесться, На руках унесу к омовению Берегиню...богиню...принцессу. Автор: Галекс

Ложь Нас окружает всюду Ложь! Ты на работе, дома лжёшь. То близким врёшь, то врёшь друзьям. Ты лжёшь повсюду тут и там. А Ложь, как сладкая конфета Благодарит тебя за это! То в лужу носом усадИт, И краской ты стыда облит. То накатИт, как снежный ком, Оставив полным дураком! Ведь против правды не попрёшь, Себе мой милый не соврёшь! Автор: Инна Лукашевич

Выбор Если бы Бог дал мне выбирать, Кем на свет хотела б я Родиться? Что ему тогда могла б Сказать? Может быть прекрасной белой птицей... Может быть росой на утренней траве, Может радугой на чистом небе. Добрым словом, что в людской молве, Может былью, а быть может не былью. Может радостью, а может где-то злом, Может совестью, а может быть изменой... Кем хотела стать бы я Потом? Ну наверно кем то непременно! Но ведь это мне и так судьбой дано! Не хочу желаний опрометчивых. Господи! Благодарю тебя за то, Что позволил мне родиться женщиной. Автор: Инна Лукашевич

Последней осени прощальная пора Прошу тебя,остановись мгновенье! Последней осени-прощальная пора! Неувядающей любви,очарованье! Безумных чувств,слепая череда! Я не прощаюсь,осень золотая! Быть может ты,последний мой каприз Дождусь ли я тебя,теперь незнаю?! В году грядущем,ну же,оглянись! Устало сердце.И мои седины Как космы у заснеженной зимы И синих глаз моих,уже не те глубины Души не отражают доброты Твоей любви,всегда мне не хватало Согрей мне сердце озорным лучём Чтобы оно как прежде трепетало Наполни душу золотым огнём Автор: Авхад Джамалдинов

Давай погуляем по лезвию бритвы… Давай погуляем по лезвию бритвы… Возьмемся за руки, как двое влюбленных: Венера во Льве, значит, двери открыты, Колени не сжаты. Не в душу – не больно; Сегодня к столу подаются тефтели, Хрустящие простыни, водка во фляжке. Весною стеснялись, а летом не смели, Но осенью – можно. Я в мятой рубашке, Ты тоже с работы; устала, конечно: И всё же, давай, ночь ладонями стиснув, По рюмкам расплескивать позднюю нежность, Чтоб выпить ее, как последнюю в жизни. Похмелье придет, несомненно, но позже, Ведь лезвие бритвы – широкое поле. Горячие губы. Горячая кожа. Горящие судьбы. Не больно… не больно… Автор: Евгений Курочкин

Единство Образно картину МИРА можно представить в виде МИРОВОГО ОКЕАНА. Эта метафора вытекает из понятия о бескрайнем пространстве. Волны этого Океана – бесконечный поток свободных элементов и их структурных объединений в постоянном процессе преобразований и в постоянном процессе обмена веществом. Время в Мировом Океане течет не прямолинейно, как в привычном нам мире. Тонкоматериальная сущность Океана предъявлена бесконечным разнообразием полевых структур и образований, временнЫе параметры существования которых, различны по отношению друг к другу и, тем более, по отношению к миру существования гр убых форм. МИРОВОЙ ОКЕАН - система движений, вибраций, процесс постоянного взаимообмена элементарными частицами проявленного грубого мира и полевого тонкого. Потоки этих вибраций провоцируют возникновение резонансных и диссонансных явлений, порождающих новые поля особо высоких и особо низких частот, которые взаимодействуя со всеми энергетическими уровнями Океана, «считывают» информацию. Они – приемники, накопители инфор-

мации, представленной в виде частот волн, излучаемых каждой частью Мирового Океана. Эти поля - закодированная информационная библиотека, в которой временнЫе понятия – прошлое, настоящее и будущее - теряют значение. В тонких полях хранится информация обо всех проявлениях материи. Это информационные паспорта-прообразы. То есть, любое проявление и преобразование материи, участвуя в вибрационном процессе энергетического поля Океана, формирует в этом поле информацию о себе. А поскольку, этот энергетический уровень не имеет временнЫх категорий, то информация в его поле практически есть всегда и везде обо всём в виде прообразов. Этот энергетический уровень Океана можно считать неким виртуальным кристаллом, который содержит информацию о всех проявлениях материи. Безвременье – мозг материи. Еще не возникшая структура, уже имеет свой прообраз в едином энергоинформационном пространстве. И этот прообраз является основанием для возникновения структуры, то есть, представляет собой программу преобразования материи, как частного проявления.

Связь между прообразомпрограммой и её реализацией более, чем тесная. Не реализованных программ не существует. Если бы гипотетически существовала некая программа, которая никогда не реализуется, то она не могла быть представлена в энергетическом Океане информации, и это исключило бы возможность появления её прообраза. Образование новых форм материи не является хаотичным. Образование любой формы, происходит в «реалити шоу», в конкретное время и в конкретном месте в эволюционном (не по Дарвину) процессе и при наличии информационного прообраза создаваемой формы. То есть, если бы структура не сформировалась в прошлом, будущем или настоящем грубоматериального мира, то и самой программы не было бы в тонких полях высшего уровня мирового Океана. «Запись» информации о создании любой структуры в высшем уровне, не имеет временнЫх категорий. Поэтому, программа-прообраз данной структуры была известна в библиотеке Океана еще до её реализации. Формирование происходило в реальное время и в реальном месте в проявленном грубоматериаль-

ном мире, но происходило оно по программе, уже существовавшей в тонких полевых структурах. А прообраз-программа может пребывать в тонкоматериальном мире только в том случае, если реализация образования структуры состоялась Структура формируется по программе, создаваемой в процессе формирования. Поэтому в тонкие вибрации энергоинформационного поля не допускается ничто случайное и вредоносное. П р о о б р а з информация – это и разрешение на сотворение новой формы бытия, и пропуск совершаемого акта в единое энергоинформационное поле. Во всём многообразии проявлений материи, определяются две основные её ипостаси материальная суть, являющая себя в грубых формах и материальная суть, являющая себя в тонких полевых формах. Обе ипостаси не имеют чётких границ, определяющих их сущность, так как имеют множество граней перехода от более грубых структур к более тонким, и наоборот, а так же находятся в постоянном взаимообмене элементарными частицами. Материя едина в своих ипостасях, которые состоят в неком проникновении друг другом, в тесном единстве, но при этом сохраняют свои индивидуальные параметры.

В полевых структурах Океана запечатлены прообразы всего сущего. Информация, хранящаяся в этих тонких вибрациях, отображает только создание структур и их развитие. Можно сказать, чем выше уровень, тем идеа л ь н е е п л а н характеристика структуры, потому что в эти поля не проникают деструктивные элементы. В сущности всего сущего, знание – это постижение всего сразу в полном объёме. Частная логика человеческого сознания отличается от логики ЦЕЛОГО. Суть бытия, как СУЩНОСТЬ ВСЕГО СУЩЕГО, имеет логику. Информация не является застывшей картинкой мира. Она отображает каждое движение материи и при этом регулирует каждое её проявление, подчиняя своей логике. Все преобразования логичны и целесообразны в плане сохранения бытия материи и целостности общей структуры. Материя имеет память, имеет рычаги управления памятью и её сохранностью, а также логичность в бесконечном преобразовании. Материя, как СУТЬ ВСЕГО СУЩЕГО – есть РАЗУМНАЯ СУЩНОСТЬ. Материя проявляет себя так же в сложнейших организациях, таких, как живые разумные существа, явление которых показывает огромный потен-

циал её возможностей. Человек – часть материи. Существует некая аналогия между человеческой сущностью, являющейся частным проявлением материи, и сущностью материи, как бытия в целом. Человек – это конгломерат, сгруппировавшихся в одно целое множество организмов. Каждый организм, входящий в этот конгломерат (клетки и их строительный материал, и все органы), являются грубоматериальными объектами, имеющими энергетическое поле каждый в отдельности. Все эти грубоматериальные формы участвуют в обмене элементарными частицами с единым энергоинформационным полем – Океаном. Поэтому каждый организм в отдельности обладает программой развития и информацией о себе, присутствующей в Океане. Объединение этих организмов, слияние их индивидуальных энергий, создаёт общее энергетическое поле человека. Это поле, участвуя во всех обменных процессах с Океаном, реализует программу развития человека, как единого существа. Человек, как все частные проявления материи, стремится к сохранению индивидуальности. В своём частном ограниченном пространстве и времени, обретая плотное тело и энергетическую оболочку, человек получает право на обособлен-

ность. Хотя тесная связь со всем сущим, то есть единство в материи с материей, неизменно присутствует, но человек эту связь игнорирует, с помощью виртуальной границы между индивидуальным полем человека и Океаном, позволяющей ему функционировать автономно. Автономия эта довольно условна. Как в целом заключена суть всех частностей, так и каждая частность несёт в себе понятие о сути целого. Человек несёт в себе информацию и о себе самом и о материи в целом. Человеческая индивидуальность и автономность – это большой подарок. Но, к сожалению, человек часто не понимает сути этого дара. В неописуемое удивление повергают человеческое сознание «таинственные» случаи ясновидений, телекинеза и т. д. Разворачивается острая полемика по этому поводу – верить или не верить в столь «невероятные» события. И во всей этой пустой суматохе, человек пропускает главное – именно он есть чудо. Он – синдикат всех устойчивых структур и энергетических полей, наделённый чувствами, разумом и индивидуальнойсвободой (пусть даже условной). Он – очень сложное частное проявление материи. А ЛОГИКА ЦЕЛОГО ОШИБОК НЕ ДОПУСКАЕТ. Каждая программа развития материи, как частного явле-

ния, имеет смысл и логику в целом. Трансформации материи реализуются по программам-прообразам. Все формы бытия, в том числе, и виды живых организмов (от самых простых - до самых сложных) воплощаются по программам. Каждый вид строго определён. Развитие всех живых организмов – это эволюционный процесс, при одном существенном нюансе: эволюционный процесс имеет чёткую программу развития и ограничений, где не допускаются своеволия, типа изменений видов, выращивание ног вместо плавников и самовольное вылезание из воды на сушу. Жители водной стихии изначально обрели воду, а земные существа заселили землю. И никто не лез из воды, теряя плавники и обретая ноги. Эволюция заключается в воплощении трансформации материи, в соответствии с программой-прообразом. Программы- прообразы – инструмент, а осуществление этих программ – акт сотворения. Процесс преобразований материи носит характер сотворения. Творение – это единоличный акт. Сотворение – это соучастие в творении. Все явления, реализованные в плотных сферах, передают информацию в энергетический Океан, где она считывается волнами наивысших уровней. Эти энергетиче-

ские уровни в обратном порядке через те же полевые структуры рецензируют реализацию программы в соответствии с прообразом. Прообразы программ содержат информацию чистой идеальной модели, так как в поля их существования не допускаются деструктивные и разрушающие элементы . Но в процессе построения плотных форм происходят факты деструктуризации. Стремление структуры к своемуидеальному прообразу обеспечивает ей устойчивость плотных форм и существование. По сути, программа- прообраз является ангеломхранителем структуры. Программапрообраз прогнозирует идеальную форму трансформации и развития материи, но реальное творение этого прообраза носит эволюционный характер. Абсурдность теорий случайных трансформаций материи в хаосе, порождает такие же абсурдные выводы о появлении сложных разумных форм бытия в безумно и бесцельно мчащихся потоках частиц. Был ли большой взрыв из гипотетической точки? Или не был? А даже, если и был, то являлся запланированным результатом преобразований материи, частностью на определённом этапе, логичным действием, решающим задачи последующих трансформаций. Понятие хаос – абстрактноиллюзорное понятие или

частное проявление материи. Даже само словосочетание – «хаотичное движение», лишено логики, поскольку движение – это энергия, двигающая частицу по определённой амплитуде и в определённом направлении. И если в ограниченном пространстве логичность движения группы частиц не выявлена, то это не значит, что в сущности всего целого отсутствует логичность данного движения. Нет такой формы существования материи, которая могла бы развиться без предопределённой целенаправленности появления такой формы. При полном отсутствии разума не могут появиться даже его зачатки. Если бы существовала изначально среда, в которой полностью отсутствует разум, целенаправленность, то не было бы никакого фактора, давшего толчок к их возникновению. Официальная наука только у человека признаёт наличие логического мышления, возникновение которого считает результатом цепочки последовательных многочисленных случайностей. Случайно возникшая живая клетка, случайно толкаясь с такими же случайностями, стала случайно поглощать случайное живое, случайно наевшись, случайно стала размножаться, а затем случайно вылезла на сушу. И во всём этом случайном мракобесии полностью отсутствует логика событий.

Хаос ничего не рождает. Никакие структуры, возникшие в хаосе, не могут быть устойчивыми. Устойчивость структур удерживается определёнными процессами, каждый из которых имеет целенаправленное действие. Целенаправленность исключает хаос. А процесс поглощения и размножения – результат желания поглощать и размножаться. Сначала желание – потом поглощение и размножение, но никак, ни в обратном порядке. Без жажды жизни – жизни нет. Жажда – это эмоция – прерогатива разума. Эволюция – не случайность, а целенаправленный замысел. Основная цель замысла – постижение материей самой себя, в процессе трансформаций и преобразований. Всё вокруг – это жизнь материи, осмысленная и чудная. Возникновение разумных существ, имеющих органы чувств, способных к мышлению и накоплению информации – одно из важнейших звеньев в цепи логических задач построения бытия материи. Признание ЗАМЫСЛА, понятие о жизни и сущности бытия поднимает на более высокую ступень. Жизнь приобретает глубокий смысл и сложную форму существования. В соответствии с п р о г р а м м а м и прообразами и в согласии с эволюционными про-

цессами, Землю заселили живые существа. Эволюция живых существ, как и любые другие формы трансформации материи, носит не прямолинейный характер развития, а параллельный. Параллельно, в соответствии с эволюционными процессами, воплощаются программыпрообразы, и устойчивые структуры осваивают предназначенные им территории. Изменение какой-либо воплощённой формы, в том числе и живого организма, допускается только в границах, определённых программой максимуми программой минимум. Программа максимум – это идеальная модель (программа- прообраз) для данной структуры, выше которой возможна только другая форма существования. А программа минимум – допустимый уровень искажений, определяемый границей, за которой полное разрушение структуры. Появление видов и разнообразие фауны и флоры – это результат реализации разных программ, которые воплощались параллельно. Наличие общих параметров в организмах разных видов существ не является признаком перехода от одного вида к другому. Ни с кого не слазила шерсть, не отпадали хвосты и не удлинялись ноги. У всех позвоночных есть хребты, потому что это оптимально выгодная форма существования для позвоночных. Но каждое существо

из ряда позвоночных имело свою индивидуальную программу развития, параллельно с которой реализовывались программы других позвоночных, в каждую из которых (программ) включались элементы удачных решений поставленных задач, в данном случае наличие хребтов, позвонков, суставов. Эти варианты проявлялись в процессе СОтворения, на этапе реализации воплощений в определённом месте и определённое время (то есть, как частные проявления материи), и могли использоваться в новых формах (видах) с добавлениями и усовершенствованиями, предназначенными для каждого вида, в соответствии с его назначением. Такие «многоразовые» варианты использованийотдельных структур приобретали некую универсальность. Так органы чувств – зрение, слух, обоняние, осязание, имея огромное значение в сущности бытия, материи тиражируются в разных программах развития живых существ, с учётом индивидуальных особенностей каждого организма и его назначения. Наличие общих программ, которые воплощаются в развитии разных видов живых организмов, вовсе не означает существование некого банка, с набором определённых структур (например: глаза, уха, ног, позвонков и т.д.) и при-

сутствием оператора, обеспечивающего конструирование программ развития, соединением различных блоков. Все трансформации материи - есть суть существования материи в разных проявлениях. Поля высоких частот – это такое же бытиё материи, как и жизнь живого существа, только проявленная в другой форме. Грубый материальный мир, тонкоматериальные структуры, поля особо высоких и низких частот, любые энергетические поля – это разные области существования материи. Каждая область проявления бытия материи является индивидуальной, имеет своё развитие и реализуется не как некий структурный элемент для воплощения другой области существования материи. Грубый мир имеет своё назначение и возможности проявлений материи. Тонкий мир также наделён своими индивидуальностями в бытии. Энергетические поля не являются придатком существования грубых форм и планом их реализации. Так же и грубые формы – это вовсе не плацдарм для проявления полевых структур бытия. Все эти формы бытия материи реализуются не одна ради другой, а каждая, как индивидуальное проявление в общей целостности всего сущего. Материя реализует себя в каждой области бытия, не нарушая его целостности. Поскольку ма-

терия едина и представлена в разных проявлениях одним и тем же строительным материалом – элементарными частицами, то бытиё разных областей взаимозависимо. А индивидуальность и автономность обеспечивается наличием виртуальных границ, определяющих допустимое проникновение и влияние. Нарушение границ – это или разрушение структур, или переход одной из них на уровень существования другой. Каждая область существования материи имеет свою логику, проявленную в целенаправленности бытия материи именно в этой форме. Так, например, форма существования материи в полевых структурах прообразах, это не только возможность этих программпрообразов реализовываться в грубом материальном мире, но и возможность материей осваивать полевую форму существования, пребывать в этой форме и постигать в ней себя. Логика бытия одной формы, как правило, кардинально отличается от логики бытия другой формы. Логика бытия одноклеточного организма отличается от логики осознанного существования человека. Тем более, не соизмеримо разным является проявление логики бытия небесных структур (планет, звезд, планетарных систем) и живого существа. Поэто-

му человек, зачастую, только в своём существе видит наличие разума, поскольку другая логика ему просто не доступна и он не может её выявить. Главная ценность человеческой жизни – сознание. Это оно, сознание, обладает стремлением к постижению окружающего мира, определению своей роли в этом мире. Сознание человека – вовсе не содержимое черепной коробки. Мозг – лишь инструмент сознания. С помощью этого инструмента, человек владеет телом и проявляет себя, как грубоматериальная форма существования. Но человек многоплановое существо. Его бытиё включает в себя не только грубую форму существования, но и тонко-

материальные полевые структуры. Именно в этих структурах проявляется сущность человеческого сознания, его разум, умение абстрактно мыслить, определять своё бытие и участвовать в сотворении своей личности. Сознание человека – это его личный творец. Каждое проявление материи, каждая её частная трансформация, дополняя друг друга, проявляют обособленность и индивидуальное бытиё. Любая структура не создаётся только ради возможности существования другой, какой бы тесной не была их взаимосвязь. И даже, самая маленькая – элементарная частица – наделена обособленностью и значимостью, в плане её индивидуального

бытия. Частица существует не для того чтобы создавать структуры. Она создаёт структуры, потому что существует. Все индивидуальности – это достояние ЦЕЛОГО. Все частные формы постижения – это достояние ЦЕЛОГО. ЦЕЛОЕ – это суть всего. Суть всего в целом восходит к понятию АБСОЛЮТ. Определять суть АБСОЛЮТА или ТВОРЦА не только не возможно, но и в какой-то мере не позволительно. Поскольку, конечное не в состоянии постичь бесконечность. Можно предположить, что ТВОРЕЦ - и суть целого, и создатель в целом, и часть целого, и само целое. Автор: Абасада

Золушкино счастье Святочная история ДЕТСКИЕ МУКИ В ОТЧЕМ ДОМЕ Жила–была Золушка. И вставала она по будильнику. По сценарию ей полагался Отец, который мало ел, но много пил. Только по этой причине он прописал в дом покойной жены прожорливую скандалистку с двумя юными Барабанщицами. Они стучали в барабаны когда хотели есть, когда их мучила жажда и

скука от безделья. Или просто для того, чтобы заглушить голос своей матушки. Барабанные палочки отдыхали только по ночам. У Отца по утрам гудела голова от постоянного нервного напряжения. Он устал жить в стрессовой обстановке. И сам уже мечтал о том счастливом дне, когда чертова баба выгонит его из собственного дома. Но сперва надо было пристроить свое дитя в добрые руки. И Отец по ночам

терпел. Каждое утро Золушка натирала зубы золой и любовалась своей голливудской белоснежной улыбкой. Вместо признаний от Мачехи она получала только зуботычины. Золушка молча глотала слезы, поглядывая в мясной лавке на красочный плакат «Не бей ребенка!» с указанным номером телефона для обращения за помощью. Но мобильный телефон Отец обещал подарить только через три года. И продолжала Зо-

лушка в течение последующих трех лет сервировать обеденные столы, драить полы и кастрюли, вышивать крестиком и ноликом, отбеливать белье и зубы. В надежде получить мобилку. И плакало невинное дитя чаще, чем смеялось. Глупая девочка с золотистыми волосами, носиком, ротиком, ушками, глазками, ручками и так далее, еще не знала, что все эти врожденные и приобретенные навыки ей пригодятся потом для счастья во взрослой жизни. Не думала, что будет когда-нибудь носить в благодарность цветы на могилку Мачехи. Злая Мачеха тоже не догадывалась о том, что воспитывает в семье ударницу труда, будущую конкурентку и соперницу своим барабанщицам. И щедро делилась с ней женскими секретами. Но незнание не освобождает от наказания! Золушка охотно ухаживала за всеми двуногими членами большой недружной семьи: Отцом, Мачехой, попугайчиками Барабанщицами и курицей Рябой. Не забывала она выгуливать и четвероногих друзей: кошек, собак, морских свинок и кроликов. А безногие - плавали сами в аквариуме, разевая рты над поверхностью воды от необыкновенной красоты Золушки, которая скрывалась под слоем угольной золы. Девочка в задум-

чивости сыпала кошачий корм рыбкам и не знала, как правильнее написать – «У рыбов нет мозгов?» или «У рып нет моск?». Но вскоре эта идиллия закончилась. Доктор Хаус выявил у юной красавицы не только наличие маленьких грудок Буша, наследства на курочку Рябу, но и стойкую аллергию по пунктам: 1.на корм для рыбок и кошек, 2.шерсть, 3.пыль 4.и некоторых членов семьи. Он предложил ей собственноручно убрать четные или нечетные пункты на выбор. Но она была еще не готова к этому. Диагноз доктора Хауса прозвучал, как пожизненный приговор: «Девочка-блондинка» и выдал ей справку на руки. Может, поэтому бедная Золушка мечтала вырваться из этого ада, пока случайно не перекрасилась и не превратилась в женщину? Не поверите, но она была согласна отдать свою молодость любому первому встречному Королю! НОВОГОДНИЙ БАЛ Надо отдать должное и судьбе – Золушка мучилась недолго. Однажды накануне Нового года девушка отправилась в дешевыймаркет с длинным списком в руке золотистого цвета.

Ведь все в округе говорили, что у девочки – золотые ручки! Оттуда она вышла с целой корзинкой продуктов, купленных с 50 % скидкой и пригласительным билетом на новогодний бал! Каким образом билет оказался в корзинке Золушки? Разве это так важно для юной девушки, ожидающей чуда? Конечно, же –нет!!! А для нас - тем более. Главное, что Золушка поедет на бал! За праздничным ужином Отец наконец-то решился. Он выпил для храбрости и демонстративно сунул дочери в карман фартучка катушку ниток с иглой – на всякий случай. И упаковку скотча, чтобы она не потеряла туфельки покойной матушки. Но на этом драма еще не закончилась! Отец торжественно всем объявил, что два часа назад, во время мирного чаепития вместо сахара в сахарнице оказалось обычное снотворное! И он насыпал эту гадость даже себе! Допрыгались, сладкоежки?! Только одна Золушка избежала злой участи спящей красавицы – она в это время пересчитывал горошины в амбаре. Благодаря своему трудолюбию и диете девушка не проспит сегодня самое интересное! Одна!

Без сопровождающих всяких! И будет семейному бюджету – заметная экономия. Так сказал подвыпивший Отец. Самое интересное, что у всех присутсвующих при этом волнующем событии хватило сил только на то, чтобы перекрестить рот оратору, послать их с Золушкой, кажется, на бал и отползти от стола к кроватям А Золушка навострила отцовские лыжи на бал! Буквально все явились на праздник в костюмах сказочных персонажей. Одна Золушка пришла в своем. И все сразу же ее узнали! И Король! И стараяТортилла в рейтузах! И Принц! Он сразу же стал к ней подкатывать на роликовых коньках, выделывая ногами неописуемые кренделя. Правда, на расстоянии. Чтобы не испачкать о золу свой белоснежный бархатный камзол. И тут грянул оркестр! И заиграла музыка! И все вокруг завертелось-закружилось и пустилось в пляс! - Встаньте, дети, встаньте в круг! – запела вдруг Золушка. Но бал был организован для ветеранов труда и войны! Поэтому несовер-

шеннолетних оказалось всего двое – Золушка и Принц. Остальные остались вне круга, сами по себе. - Я такой замурзанной крошки еще никогда не видел! – восхитился Принц. - И больше никогда не увидите , милый Принц! Сказала горькую правду Золушка и выкинула в окно тяжелый будильник – единственный подарок от Мачехи. Будильник грохнулся на крышу кареты и затрещал, лошади испугались! Время унеслось вскачь и где-то потерялось. «Кто-то не успеет в этом году вернуться домой! - подумала напуганная таким поворотом сюжета Золушка, а потом в отчаянье решила. – Ничего страшного! Я во дворец на лыжах приехала, на них и уеду!» Принц чихнул пару раз на мнение светского общества, которое не одобрило наряд его девушки и съехал с катушек по перилам. Золушка была счастлива бежать рядом с Принцем, который не брезговал даже замарашками! Она смеялась так звонко, как могут смеяться в общественном месте только очень юные особы. Чем и обратила на себя внимание самого Короля! Чуть позже ему понравилось то, как ловко пришила Золушка его мантию к своему платью.

С этой минуты они стали неразлучными друзьями. Король волочился вслед за юбкой Золушки, и ей пришлось вместе с ним взойти на трон! Вскоре Принц не выдержал ревности, душившей его и вызвал Короля покурить. В курильной комнате они решили сыграть в «дурака». Кто останется дураком, тот берет в жены Золушку. Еще нестарый Король вынужден был проиграть – Золушка стояла рядом, как пришитая и вместо него выкидывала карты! Такое, понимаете ли, юное существо, пришитое к тебе собственными золотыми ручками. Такое чертовски милое создание! Разве об игре болела у Короля голова? Титул «старого дурака» не помешал одному из игроков обнаружить утром в своей королевской постели чумазую девушку в туфельках чуть больше по размеру. Скотч ночью никто не заметил, а утром слишком поздно было бить тревогу. Проиграв, Король выиграл по-крупному – ему не пришлось отдавать Принцу пол-королевства. Свадьбу сыграли пышную. Отец подарил невесте ее любимую курочку Рябу, как память об отчем доме и обещанную мобилку, чтобы следить за передвижениями самого Короля на поле сражения.

Молодожен был счастлив, что все закончилось малой кровью. Он решил отправить сына подальше. На битву с Кощеем – Бессмертным. Пока Принц не сглазил карим глазом его хрупкое счастье в туфельках, и чтобы меньше путался под ногами в его спальне. И зажил Король под старость лет неожиданно весело. Особенно, когда отмыл Золушку в нескольких водах. Она оказалась чистое золото! И ГРЯНУЛ ГРОМ! За балами-пирами время летело быстро, а деньги- еще быстрее. Даже аисты пролетали над замком, как сверхзвуковые самолеты. И тут грянул гром, а за ним и экономический кризис! В королевстве начался бардак – повальные сокращения среди слуг и придворных Короля. В первую очередь обрезали все юбки Королевы до мини, что позволило избавиться от маленьких пажей и золотошвейки. Затем – от воров поваров, перебиваясь гамбургерами и ротным «ЭнЗэ» Музыка во дворце теперь звучала все тише, а голодные желудки - все громче, но танцевать почему-то не хотелось. Паутина по углам становилась все ажурнее, а первые морщинки на лице молодой Королевы заметнее. По грязной кухне носились обезумевшие, от такого скудного питания,

мышки. Фортепьяно, старинные картины и парик Короля покрылись толстым слоем пыли. Поглаживая лысину, Король уже не надеялся покачать в люльке своего наследника. Зато бывшая Золушка принялась по ночам качать свои королевские права! Она во всем обвиняла Короля и требовала праздника души, раз не состоялся праздник тела. Король в тоске огляделся вокруг – тут даже плюнуть было не на что. Единственная экономичная лампочка в люстре и та была засижена мухами. Вот на нее с отвращением и плюнуло его Его Величество. Оседлал он белого коня «Мерседес-Бенц» и умчался в чистое поле развеять свою печаль и размять старые косточки у массажистки. На прощание он напомнил своей Королеве, что до встречи с ним она была просто Золушкой. Могла бы еще раз приложить свое умение и золотые ручки ко дворцу. Королева, как порядочная леди, конечно же, обиделась до глубины пустого желудка. И нащупала шнурок в своем корсете – ей не хватало воздуха! А тут еще по местной радиоточке передали новости – молоденькие Принцессы подросли и ждут своего Короля на белом коне! Принцы уже давно не котировались.

То есть, шансы Королевы на новое удачное замужество резко падали. Два дня она бродила по пустынному замку со шнурком в руке, шатаясь от голода, как Приведение. Вспоминала Отца и Матушку, а так же рецепты простеньких блюд до тех пор, пока не вспомнила про любимую курочку Рябу! Взяв пару яиц изпод несушки, подвязав передник, Золушка отправилась на кухню, уверенная в завтрашнем дне. Время снова остановилось. В ожидании своего Короля, Золушка занялась уборкой и жаркой. И вскоре раздался звонок по мобильному телефону. Король оказался «парень- рубаха» и больше не мог жить без своей смышленой девочки: - Чую, человеческим духом пахнет в нашем дворце. Омлет жаришь, моя Королева? А я тут рыбки с мужиками наловил! Жди, скоро буду! А курочка Ряба к возвращению своего господина неожиданно снесла яичко не простое, а золотое! И зажили они втроем сытно и счастливо до самого окончания экономического кризиса. Автор: МаленькаяЛгунья

Сказание о Памфилии Етистратыче Руководству российской медицины посвящается Ясным, солнечным, апрельским днем, когда все вокруг поет и радуется жизни, симпатичный, высокий, молодой человек подошел к серому, обдолбанному, замшелому зданию «поликлиника номер 6». Совершенно рядом красовалось стеклянное блестящее здание с золотыми буквами «платная клиника», но молодой человек не вошел в него. За молодым человеком в обдолбанное здание зашел ПамфилийЕтистратович. Служил он в одной очень уважаемой организации привратником. Служил добросовестно, дело свое знал туго, соответственно был на хорошем счету у начальника своего ЧОПа. Даже однажды Памфилию едва не вручили медаль «за отличную службу в службе безопасности». Только в последний момент начальник передумал, и вручил медаль шурину своего свояка. Роста ПамфилийЕтистратыч вышел ниже среднего, телосложение имел щуплое, но когда он с решительным усердием заступал на средину прохода – «без документации пущать не велено!», то даже и самый крепкий здоровяк смущался и по-

нуро лез в карман за пропуском. Служба в учреждении особых затрат сил не требовала, ежели, конечно, не заполнять постоянно клеточки сканвордов таким банальными словами как арена, корова и ракета. Все чинно, благородно и спокойно – «предъявите пропуск», «пущать не велено», «Сидор Петрович сегодня принимать не изволят». Так все и продолжалось бы до близкой уже пенсии, ежели бы высоко на верху, в кабинетах облаченных властью, не решили улучшить документацию самого ПамфилияЕтистратыча. Люди с большими, светлыми головами решили, что для дальнейшего улучшения в стране и в учреждении в частности, нужно чтобы и привратник имел книжку медицинского соответствия. Сам по себе Памфилий был здоров, даже более того он был здоров и бодр. Да и отчего ему было быть не здоровым, ведь вредных привычек он не имел из за скудного жалования, перегрузок умственных и физических неиспытывал, особенно на службе, был добр и уравновешен. Сам он был здоров. Но, только это еще нужно было доказать. Ведь в нашей стране если человек здоров, но у него нет соответствующих документов, значит он ско-

рее болен, с юридической точки зрения. Огромная, стеклянная дверь поликлиники захлопнулась за его спиной, и он попал в иной мир. В тесном вестибюле толпились больные. Особенно теснота сгущалась у двух амбразур – «терапевты» и «узкие специалисты». Очередь к узким была длиннее, а так как Памфилий трудностей боятся не привык, то он смело пристроился в ее хвост, за разухабистой женщиной, дурно пахнущей парфюмом. Время от времени динамик из под потолка хрипел что то нечленораздельное типа «Таллин – Нарва отправляется с девятого пути». Через пол часа выяснилось – Памфилию нужнобылостоять в другую очередь, к терапевтам. Там он простоял минут сорок. От былой, присущей по природе бодрости, не осталось и следа. Очередь, как некая живая субстракция, жила своей жизнью. То и дело глупые люди пристраивались не в хвост, как положено, а в гриву. Тогда очередь ощеривалась и нападала на врагов. Далеко не все отступали, некоторые наглецы, со словами «мне только спросить» лезли прямо в амбразуру, чем надолго сковывали ее и без того совсем не скорострельную боеготовность.

Минут через сорок Памфилийдобился таки аудиенции. Добрая женщина внимательно выслушала его чаяния и все ему подробно объяснила, дала, так сказать, дорожную карту. Уразумев что к чему, Памфилий, с легким ужасом понял – скорее всего серое, обдолбанное здание ему предстоит посетить еще не раз. Первоначально пришлось заплатить сто рублей за первую отметку. Сумма, конечно не большая для среднезарплатного человека. Беда в том что жалование Памфилия отличалось от среднего раза в три в худшую сторону, из за этого каждый рубль был у него на особом счету. Примечательно, что амбразура «касса» очереди у себя не образовывала. Желающих закрыть ее своими рублями было не много. Памфилий проклял легким проклятием руководство медицины, но на этом его злоключения не закончились, настоящие его злоключения еще даже не начались. Они начались перед кабинетом врача общей практики. Доктор принимал по два часа в сутки, а очередь к нему была такова, что он не успел бы принять всех даже за восемь часов. Эта очередь, в отличии от очереди внизу, у регистратуры была совсем иной. Там внизу, люди, не остыв еще от уличного света, имели еще запас психической энергии. Они еще злились, ругались, ерепени-

лись. Здесь, в безнадежной очереди, люди сникали и обреченно – понурые безропотно ожидали своей участи. По узким коридорам деловито сновали женщины в белых халатах, за дверями кабинетовкипела таинственная, непостижимая разуму жизнь. Снаружи, в коридоре, жизнь замерла - угрюмые, подавленные тени людей жались у стенок. Очередь Памфилия подошла через три дня. Однако, когда он уже вошел в выстраданный кабинет, выяснилось – документацией, к которой прилагался ПамфилийЕтистратович, должна заниматься медсестра, которая в данное время находилась на планерке у старшей медсестры. Только не стоит полагать что медсестрам нечего планировать, еще как есть чего. Планерка закончилась позже чем ушла доктор, но а без доктора, естественно, ни чего быть не могло. Памфилий почувствовал, что потихоньку сходит с ума. Его мысли кружились на карусели вокруг идей – «взорвать серое, обдолбанное здание», «повешать всех руководителей медицины», и даже крамольные, бунтовские мысли против царя батюшки, яростными вспышками проносились в его голове. Еще через три долгих дня сумеречная плоть очереди снова предоставила Памфилию шанс войти в заветный кабинет. С содроганием всех орга-

нов и частей тела он шагнул в чистилище. И «о чудо», и доктор, и воджеленнейшая из горячо желанных медсестра были на месте. Памфилий готов был пасть на колени и целовать им подошвы ступней. Этого не потребовалось, медсестра оказалась милой, доброй девушкой. Правда, данных о прививках ПамфилияЕтистратыча в безе не нашлось, зато медсестра сделала ему укол от бешенства. Помогло. Он стал намного спокойнее, и теперьуже не представлял для медицинских работников ни какой угрозы, даже если бы не сдержавшись начал всех подряд кусать. Ведь он уже думал о руководстве медицины совсем уже непотребные вещи –« вывести на площадь», «поставить в колено – локтевую» …. Теперь такие мысли отошли на задний план. Далее дорожная карта медицинской книжки привела Памфилия в тубдиспансер, где он должен был поставить вдокументация отметку о рентгене. Тубдиспансер находился в труднодоступном месте, хотя и в центре города. Представлял он из себя большой пустырь, хаотично застроенный серыми зданиями. И если уж мы назвали здание поликлиники обдолбанным, то все здания тубдиспансера были обдолбанее многократно, к тому же еще и обмоченные по всем углам. Характерной особенностью диспансера

был бетонный забор, огораживавший его с одной стороны, и поголовно пьяные пациенты, которые преодолевали забор, методом вскарабкивания и последующего сваливания. По видимому курс лечения предполагал постоянное употребление спиртосодержащих растворов, правда, не ясно для чего тогда нужен был забор, отделяющий его от вино водочного пункта. Кстати, обойти забор было более чем просто с любой стороны, но ни кто из пациентов и не думал этого делать. Невозможно было так же понять, кто обмочил углы зданий, так как даже все бродячие собаки на территории пустыря были пьяны. Тем не менее, в одном из зданий находились трое совершенно трезвых врача, которые поставили нужную отметку без проблем, труднее было их найти в этом хмельном, колышущемся хаосе. И вот Памфилий снова оказался перед амбразурой «узкие специалисты». Отстояв положенные полчаса, он наконец понял, что обозначает объявление «Таллинн – Нарва», на самом деле это был такой текст «талонов к невропатологу, отоларингологу, и дерматологу нет". Подобные, дефицитные талоны выдавались ровно в восемь часов, в момент открытия поликлиники. Многие видели как американцы штурмуют супермаркеты в первый день продажи нового

айфона. Если бы американцы видели как пациенты поликлиники номер шесть штурмуют окно «узкие специалисты», они решили бы что айфоны здесь раздают бесплатно. И это все при том, что совершенно рядом, в блестящем стеклянном здании очереди к любым специалистам не было и в помине. Прекрасная, платная клиника, принадлежавшая сыну начальника департамента здравоохранения области, оказывала квалифицированные услуги, на высшем мировом уровне, жалко только цена даже самой маленькой услуги превышала размер жалования ПамфилияЕтистратыча. Очередь к узким специалистам, которая образовывалась несмотря даже на талон, отвоеванный в жесточайшей схватке у амбразуры, так вот эта очередь тоже была аутоидентичной. В отличии от «обреченной» очереди у терапевтов, в этой очереди люди жили полной жизнью. Они общались, образовывали кружки по интересам, дружили, влюблялись, некоторые женились. Подавляющую часть этой очереди составляли профессиональные больные. Эти люди всю свою трудовую жизнь сидели возле кабинетов. Иные из них зарабатывали больничные, другие боролись за инвалидность, третьи уклонялись от армии. В одной из этих очередей Памфилий под-

ружился с бывшим слесарем авиационного завода Загоруйко. Новый товарищ знал неимоверное количество безумно интересных рассказов про авиационный завод, правда все истории в конце повествования сводились к тому как был выпит спирт, предназначенный для промывки узлов и агрегатов, до промывания или после. С помощью друга П а м фи л ийЕ тис тр а ты ч круто изменил свою жизнь. Он больше не вернулся на службу, он стал профессиональным больным. Сутки напролет просиживал он у кабинетов, сперва зарабатывая больничные, а потом заслужил и инвалидность. Зарплата по инвалидности даже превышала его бывшее жалование, а работа больного вообще не требовала усилий, только терпение и знание своей болезни. Пасмурным майским днем из серого обдолбанного здания вышел осунувшийся и опустошенный молодой человек, проклиная на чем свет стоим руководство медицины он направился в блестящее стеклянное здание платной клиники. ПамфилийЕтистратыч из поликлиники не вышел. Отточенная, изуверская система сделала из него своего раба. А хотя… , кем он был в своем учреждении? Может не такая уж она и изуверская? Автор: Иван Буранов

СИЛА ВОЛИ, или как я стала уличным художником Я себя успокаивала: если занятия керамикой перестанут давать мне средства к существованию, я всегда могу пойти на Арбат рисовать портреты И вот этот день наступил. «Керамические» заработки упали ниже низкого. Я решила пойти сначала не на Арбат, а в Парк Горького, так как там тоже сидели уличные художник- портретисты. Подготовилась как смогла, нарисовала портреты, которыми я буду «заманивать» публику, заплатила Администрации Парка за разрешение работать на его территории, и вот, пришла, наконец… Это было воскресенье. И не просто воскресенье, а День 300-летия Военно-Морского Флота. В Парке было полно моряков, пьяных и веселых, с девушками. Бескозырки - на головах у девушек! Я только разложила свои работы прямо на лавочке под липами, и тут хлынул ливень. Работы я закрыла пленкой, сама стояла под дождем. Ливень кончился, я высохла, и стала оглядываться. Увидела приятную женщину с дочкойподростком, очень ми-

ленькой. Они шли, рассматривали работы художников и спрашивали про цены. «Боженька, ну пожалуйста, ну пусть они подойдут ко мне!» - попросила я. И – о чудо они подошли ко мне! Я запросила всего 50 рублей (нормальная цена была тогда 100 рублей), и вот – я сижу и рисую пастелью прелестную девочку с серьезным личиком, с голубыми прекрасными глазами и белокурыми волосами! Я её рисую, а тем временем на скамейку рядом с нами уселся какойто моряк и начал восхищаться моей моделью: «Ах, какая девочка! Вам повезло!» Мог бы уж и мою работу похвалить, умник! Дорисовала я девочку, им с мамой понравилось очень. Расплатились. Ушли… Батюшки! А моряк -то - спросил, сколько стоит портрет, и уселся на место девочки. Ну не счастье ли? И вот, смотрю я на него и вижу, что передо мной, оказывается, мужчина моей мечты. Я это вдруг поняла. Хотя некрасивый. Мосластый, жилистый, с лошадиным лицом. Чертовски обая-

тельный. Даже запах свежевыпитой водки, который я от него почувствовала, был не противный, а какой-то приятный. Как одеколон. Сижу, рисую и не понимаю, за что мне столько счастья: такое лицо! Работа идет – как песня поется! Его знакомые моряки иногда проходили мимо, и он с ними весело перекликался: «Привет, мореманы!» Моряк попросил обязательно нарисовать якоря на концах лент его бескозырки. Я рисовала на формате А3, и чтобы якорь поместились на рисунке, мне пришлось подойти к нему близко и уложить кончик ленты на его плече. Вторглась, так сказать, в его личное пространство…. Само собой, когда я рисую, я пристально смотрю в глаза человеку. Это все важно… Я читала где-то, что так именно надо соблазнять мужчин: смотреть в глаза и вторгаться в личное пространство… Моряк вдруг сказал: «А у меня мать была искусствоведом. Погибла у меня на глазах…» Я не нашлась, что ответить и продолжала рисовать. Дальше он сказал: «У меня жена… то ли на

пятом, то ли на шестом месяце» И добавил: «Гражданская, правда…» Вот скотина! Не знает точно, на каком месяце его жена! «Гражданская правда…» Хм!. Тут подошел его какой-то знакомый, пребойкий мужичок, и завел разговор на тему, что неплохо бы им еще выпить потом… Мой моряк покачал головой, давая понять, что сейчас отдаст мне за портрет все оставшиеся у него деньги. Мужичок выяснил, сколько стоит портрет и предложил: «Да пусть она тебя за 40 рублей нарисует! Ей не все равно?» Я посмотрела на моряка. Если бы он попросил скидку , я бы согласилась, но он молча покачал головой. Молодец! Это по-мужски! Мужичок отвалил. Я уже заканчивала, когда моряк , глядя на меня пристально, вдруг сказал: «Красивая девушка!» То ли алкоголь проник в его кровь уже достаточно

глубоко, то ли «вторжение в личное пространство» подействовало. Девушка… Девушке уже сороковник… Однако приятно... Дальше он проговорил, продолжая глядеть на меня: «А может, плюнуть на все, на жену и загулять?» Это он себя спрашивал, не меня! Насчет меня он, похоже, и не сомневался… Однако!!! Таким не отказывают, так что ли? Плюнуть на жену-на пятом-илишестом-месяцегражданскую-правда? И пусть она сидит и плачет? Я закончила, он расплатился…. Взял портрет… Господи, поцеловал мне руку… Но как! Легко коснувшись губами 1-й фаланги пальцев. Всю жизнь мечтала именно об этом!!!! Потом он поцеловал меня в щеку. Так же легко коснувшись губами щеки. Господи! Поцелуй моей мечты! И в этот момент Моя Совесть произнесла громко и отчетливо:

«Если ты будешь продолжать смотреть на него и улыбаться, он не уйдет!» Я собрала всю наличную силу воли и, сделав над собой нечеловеческое усилие, придала лицу угрюмое выражение и стала смотреть в сторону… Моряк вздохнул, сдвинул бескозырку на макушку и отошел… И тут ко мне подскочил его бойкий приятель и стал уговаривать отдать ему 10 рублей из тех 50-ти, которые моряк заплатил мне за портрет. Конечно, он их получил… Что такое 10 рублей по сравнению с невозможностью счастья…. Итого я заработала 90 рублей. Я рада была ужасно. Много я потом перерисовала всякого народу, но Мужчины Моей Мечты мне больше никогда не встречались А морякам я с тех пор всегда скидку делаю Автор: Добровольская Гаянэ

Выбор художника Я сейчас пытаюсь осмыслить важные для меня вещи. Если кто-то сможет что-то сказать по поводу волнующих меня вопросов, мне будет очень интересно Итак , по моему разумению для художника (современного) в искусстве возможны три пути…

Сначала – метафора, или даже притча… Представлю себе девицу, которая размышляет, как ей прожить жизнь таким образом, чтобы на смертном одре чувствовать глубокое моральное удовлетворение от того, что выбрала именно тот жизненный путь, который для нее

наилучший и предполагался высшими силами. И какой же выбор она для себя видит? Три варианта… 1) Невеста Христова – путь отречения от земного, путь отшельничества, религиозное горение и высшая любовь. 2) Добропорядочная мать семейства (один,

два, три законных мужа. – не столь важно). А если мужа временно нет, все равно живет добродетельно. Материальный уровень зависит от того, какого мужа бог послал 3) Шлюха (не важно какой категории; считаю, что нет разницы, перед кем на столе голой танцевать, перед олигархами или перед матросами) Уточню, что означенная девица испытывает сомнения совсем не нравственно-морального плана… Она боится не угадать волю высших сил, то есть. Не угадать свое настоящее призвание Это притча. Вернемся к художникам. Вижу три пути для художника (то есть вроде как для себя)… 1) Послать к чертовой матери все соблазны тщеславия и честолюбия, и все мирские соблазны: модные шмотки, вкусная жрачка, евроремонты, и пр…( так как денег на это все равно не будет, скорее всего). Писать только то, что бог на душу кладет, и только так, как считаешь правильным (не слушая не педагогов, ни других художников, ни искусствоведов., ни – боже упасипублику!) . И испытывать от процесса наслаждение, сопоставимое с глубоким религиозным чувством. Ван Гог, короче 2) Быть добросовестным профессионалом,

который старается соответствовать требованиям искусствоведов и уважаемых им коллегпрофессионалов, участвует в выставках, охотно продает живопись, если находятся желающие ее купить, но не опускается до откровенной халтуры, «массовки», и т. д.. Живописные идеалы таких художников формируются в основном под влиянием педагогов в учебных заведениях, где они учились. Это – большинство профессиональных художников. 3) Коммерческий художник. Критерий его творчества: «Продано – не продано» (В этом третьем случае – наибольшее сходство с притчей. Дешевые проститутки всеми презираемы, дорогих – часто показывают по телевизору в «светской хронике» как образец для подражания. Так и художники… Тех, кто продает по дешевке на рынках свои «поделки», считают художниками последнего сорта. Тех же, кто продает «поделки» очень дорого, показывают по телевизору как образец…) Конечно, «любое сравнение хромает,», но… Теперь… я все думаю, что мне-то делать…. Как провести остаток жизни… Стать коммерческим художником – проще пареной репы; но вдруг я буду сожалеть о нереализованных воз-

можностях? Знаю, что буду… Второй вариант… В принципе, не сложнее первого… Для меня – даже легче. Так как мой собственный вкус часто совпадает со вкусом искусствоведов и коллег – художников… Но опять же… То ли это, что хотят высшие силы? Ведь в истории искусства часто бывало, что боги живописи и штатные искусствоведы хотели разных вещей….. Третье, путь Ван Гога….. Ох, как же не хочется голодать и ходить в обносках!!!!!!! А главное – я не Ван Гог. Потому, что нет у меня какого-то ясного представления о том, КАКАЯ ДОЛЖНА быть моя живопись…. Представления, поднявшегося из глубин подсознания. Или спустившегося из Космоса… Мне часто нравятся картины у других, и я стараюсь, чтото взять на вооружение. Но главное, я ясно вижу, что могу работать поразному!!!!! Я легко изменюсь под влиянием запросов если не публики, то тех же искусствоведов! Вангоги-то не меняются… Живу я… странно. Зарабатываю тем, что иногда «танцую на столах»… И перед матросами, и перед банкирами. Вторые платят больше. (Я имею в виду рисование шаржей на корпоративах…) Остальное время

живу как порядочная женщина без мужа, то есть стараюсь делать повозможности приличную живопись, которую никто не покупает

И страстно мечтаю впасть в состояние ВанГога, чтобы отдаваться процессу живописи (живописного экстаза) в свое удовольствие, не ду-

мая больше ни о чем Автор: Добровольская Гаянэ

Одинокая фея Кэт. …она до меня не дозвонилась… Это и неудивительно, ведь я не оставила ей своего номера телефона, свой она резко сменила (хотя она всегда их резко меняла – дозвониться до нее тот еще был квест), все общение было через «ВКонтакте», но именно в тот момент, когда она мне написала о том, что планы резко изменились (хотя у нее всегда планы резко менялись – добиться от нее результата та еще задачка), я вышла из сети и поехала к ней на встречу, на которую она не пришла. Планы изменились. Мой номер телефона ей неизвестен. Был поздний октябрь пятнадцатого года, я только что с работы, приехала на метро из другого конца города. Поздний вечер, в Питере уже темно давно и надежно, мне завтра рано на работу. Я поменяла все свои планы ради нее. А она не пришла… Нет, я не ругалась, смысла не было – просто ей позвонила, и она даже взяла трубку с первого гудка, словно только и ждала моего звонка. Моя одинокая фея. Которая

никогда ни в чем мне не признается… Было почти девять вечера, я стояла перед выбором – ехать к ней домой (на другой конец города) или поехать уже домой, махнув на все рукой. Я выбрала первое. «Буду через сорок минут», - бросила я в трубку и отключилась: я никогда не любила тратить попусту время. Ровно через сорок минут я была у нее, надо сказать, тот еще был квест по ночному Питеру. Но я люблю ночные загадки этого города. Она жила в классической коммуналке на Ваське. Седьмая линия. Я, спустя столько лет, вновь прошлась по этой пешеходной линии, где столько всего произошло в замшелом пятом году. И восьмом. И в девятом. Я почти не вспоминала, только отметила про себя, что наше кафе никуда не делось, все так же стоит цербером на страже наших воспоминаний. Моих. Старый дом, который был построен еще до революции и помнил Достоевского, тоже никуда не делся. Третий этаж, и вот я в комнате с красными стенами, на которых на-

рисованы феи всех возможных мастей и расцветок. Время почти десять. Но здесь, в комнате, где жила она, кажется, вообще не знают, что такое «сон», что он вообще существует. Здесь всегда кроме нее кто-то да находится. Случайные гости, случайные люди, которым просто некуда пойти. Порой мне кажется, что она паталогически боится одиночества, моя маленькая фея, до которой просто невозможно дозвониться, дописаться. Я за ней изредка наблюдаю: практически нет фотографий, где она одна, она всегда с людьми. С разными. Редко кто повторяется. Вокруг нее круговорот людей, который заглушает ее чувство одиночества. Порой мне кажется, что она специально не спит, чтобы не оказываться наедине с собой в своих снах. Фея, которой нужны люди. В ее статусах полно боли и тоски, и страха. Я даже не возьмусь сказать, чего именно больше. В ее хештегах полно бегства от одиночества. В ее картинах присутствует только пустота. Но она никогда ни в чем мне не признается. А мне просто

не нужны ее признания. Порой она мне пишет. Много, бесконечные многоточия, вопросы. Я уклончиво ей отвечаю – слишком хорошо знаю, что с ней, - предлагаю встретиться и все обсудить. Но встречи, конечно же, не происходит: у нас слишком разные жизни и ритмы, мы живем словно в параллельных мирах. Феи созданы не для реального мира. И вот в этот раз у нее тоже кто-то в гостях. Сначала я замечаю парня, всего в татуировках, стоящего спиной к окну. И я даже его узнаю: он как-то участвовал в рекламной акции одного магазина одежды, который давно стал культовым в узком кругу людей. Я одеваюсь только в этом магазине. И только потом я замечаю ее… Нет, сначала я замечаю ее стройные, длинные голые ноги, согнутые в коленях, и лишь потом я понимаю, кто передо мной… На стуле, обращенной спинкой к парню, сидит она… Что она здесь забыла? Да, она живет недалеко отсюда, всего лишь соседняя линия.

Но… Что она может делать здесь, в этой коммуналке, куда она раньше бы даже не подумала зайти? Рука парня лежит у нее на плече, она положила свою руку поверх нее и в упор смотрит на меня. Конечно же, можно не здороваться. И даже делать вид, что их тут нет. Я поворачиваюсь к фее, в гости которой я пришла. Она смущена. Она всегда смущена, когда рядом со мной. Но она никогда ни в чем мне не признается. Она пытается быть хорошей хозяйкой: дает мне, где сесть, показывает мне свои эскизы… Говорит в основном она. Я молчу и лишь согласно киваю – на некоторые вещи у нас сходны мысли. Разговор занял от силы десять минут. Все эти десять минут я чувствовала взгляд той, второй, которая не ожидала увидеть меня, которую я не ожидала увидеть. Но, как ни странно, мы всегда были готовы к встрече друг с другом. Перед уходом я еще раз осматриваю комнату – мне здесь нравится, атмосфера этого места мне напоминает прошлое,

дверь куда я давно закрыла. Я пережила все это. И стала другой. А менять свою жизнь ради кого-то я уже не готова. Даже если раньше этот «кто-то» был моей жизнью… «Можно?» - та, вторая, спросила меня напоследок взглядом. «Нет», - был мой ответ. Ни слова не было сказано друг другу. Нам давно уже были не нужны слова, чтобы понимать. Моя фея немного неловко прощается со мной. Иногда мне хочется задержаться у нее, прийти к ней в гости, когда никого здесь не будет и наговориться на всю жизнь вперед, помочь ей разрешить ее проблемы, ответить на все ее вопросы, но вся беда в том, что она никогда не бывает одна. Даже в своих снах. Она хочет того же. Но она никогда ни в чем мне не признается. Когда я вышла на улицу и отправилась к метро, меня догнала та, вторая… Автор: Ева Ли

Начало войны лейтенанта Казьмина Рассказ написан со слов моего дяди, в 2005 году Казьмина Владислава Аркадьевича

Защищал Москву, Сталинград. Окончил войну в звание майора Лейтенант Казь-

мин только что окончил Одесское артиллерийское училище и прибыл по назначению в Ржевские лагеря. Из Одессы отправил

письмо жене, сообщив, что в августе приедет и она готовилась к переезду. - Как долго они не виделись? Дети выросли без меня. Клава писала, что жуткие почемучки и шалуны, но очень дружны между собой, никогда не разлучаются, поют, танцуют. Дочурке уже четыре годика, а сыну два с половиной. Никак не могу представить, какими они стали. Стонущий рёв моторов, разорвав тишину над Ржевскими лагерями, стал удаляться в сторону Киева. Лейтенант Казьмин проснулся. В палатке было темно. Рядом посапывая, спали товарищи, тоже командиры взводов. - Фу ты, какой сильный гул в ушах!- подумал он, и во сне голова не отдыхает от стрельб. Вот уже целый месяц бьюсь с резервистами. Не лёгкое дела обучать людей старше себя. Он повернулся на другой бок и хотел уснуть, но тут услышал разрывы бомб и сигнал тревоги. - Ребята. Тревога! – крикнул он. Полк быстро был приведён в полную боевую готовность. Командиры подразделений тщательно осмотрели снаряжение, оружие, шанцевые инструменты, боеприпасы красноармейцев и полк маршевыми колоннами двинулся в район сосредоточения. Известие о внезапном нападение гитлеровской Германии на СССР, ока-

залось для всех громом среди ясного неба. Все знали, что между Германией и Советским Союзом заключен пакт о ненападении. И никому не хотелось верить, что началась война, хотя к защите отечества армия готовилась ежедневно, ежечасно. Не верилось, как порой не верится человеку, когда безвременно уходит от него в небытие дорогое сердцу существо. Душа не мирится, гневно протестует, а он бессилен перед совершившимся фактом. В сборах, хлопотах, волнениях всё стало на своё место. Движение полка было чётким, организованным, настроение красноармейцев и командиров – боевое. Все были уверены, что врагу не удастся захватить и вершка советской земли. Красная армия, сильная, мощная сможет уничтожить зарвавшегося противника на его собственной территории. Лейтенант Казьмин шёл впереди своего взвода. - Очень жаль, что не успел повидать семью. - "Ну, ничего. Они в глубоком тылу, а мы быстро разобьём эту фашистскую погань", - думал он. Немецкие рабочие, одетые в солдатские шинели, не станут стрелять в нас, а повернут свои штыки против ненавистных им фашистов и свергнут этот деспотичный строй, и в Германии будет Советская власть. Полк расположил-

ся в лесу, в районе сосредоточения. 22 июня днём получили боеприпасы, лошадей, повозки под пулемёты и отрыли окопы, усовершенствовали огневые позиции и провели личный состав в боевую готовность. 24 июня 1941 года в 4 часа утра полк был поднят по тревоге. Один стрелковый батальон погрузили на машины и направили к месту высадки немецкого десанта под Киевом, в восьмидесяти километров от Ржевских лагерей. Батальон прибыл к месту назначения и, получив приказ на ликвидацию десанта, занял исходное положение. Пулемётный взвод лейтенанта Казьмина был придан одной из стрелковых рот. После 15-ти минутной артиллерийской подготовки в 13 часов рота пошла в атаку. Но сразу же попала в полосу сильного пулемётно миномётного огня противника и понесла большие потери. Хорошо вооружённые новейшим автоматическим оружием гитлеровцы вели прицельный огонь. Идти вперёд было невозможно, не возможно и отходить. Последовала команда: ложись! Окапывались лёжа. Противник вёл непрерывный огонь. Гибли красноармейцы, но паники не было. Была страшная ненависть к врачу и непреодолимое желание во чтобыто ни стало, сблизиться с ним и придушить эту сволочь. Пулемётчики лей-

тенанта Казьмина вели огонь по обнаруженным огневым точкам противника, подавляя их. Был тяжело ранен наводчик. Казьмин тут же занял его место и с двух часов дня до темноты подавлял огневые точки противника. Ночью батальон, потеряв 30% личного состава, отошёл на исходные позиции. Подошло подкрепление – полк с приданным ему артиллерийским дивизионом. В пять часов утра тридцать минут началась более мощная артподготовка. Она длилась тридцать минут, велась артиллерией и миномётами полка и приданому ему артиллерийского дивизиона. От взрывов снарядов горела земля. Под прикрытием огня пошёл в атаку и взял первую линию окопов. Завязался жестокий рукопашный бой. Самоотверженно дрались красноармейцы и командиры. Смерть погибших товарищей приводила в ярость бойцов. Они кололи немецких захватчиков штыками, рассекали им головы прикладами, расстреливали в упор. Но гитлеровцы, прошедшие форсированным маршем по Западной Европе, не мыслили себя побеждёнными и сражались до последнего патрона, поджидая подмогу с воздуха. Подмоги не было. Они дрогнули и побежали в лес. Но и там их настигли меткие выстрелы и острые штыки бой-

цов. К девяти часам утра противник был разгромлен. Из 800 отборных гитлеровских головорезов, 719 нашли бесславный конец на советской земле . 79 немецких солдат и один раненый офицер были взяты в плен. Смолкло в лесу жуткое, душераздирающее эхо, отразившее страшную человеческую трагедию. Вся поляна была усеяна телами вражеских солдат и советских бойцов - защитников своего отечества. На опушку леса вывели пленных. Затравленные озираясь по сторонам, они злобно смотрели на бойцов и командиров, не отвечали на их вопросы. Захватчики абсолютно были уверены в том, что дни Советской России сочтены и, она также падёт, как недавно поверженные страны Западной Европы. А разгром их десанта – чистая случайность, происшедшая из-за отсутствия поддержки с воздуха. - Вон пленных ведут, - сказал лейтенант Казьмин товарищу, - пойдём, поглядим на этих ползучих гадов, а то в рукопашной мясорубке не до поглядов было. Смотри! Вот они, какие фашистские молодчики. Все в добротном обмундирование, правда, изрядно изодранном о русские штыки, сытые, наглые, надменные. А сколько в их глазах ненависти к нам. В плену гады, а держатся, как завоеватели. Думали своим де-

сантом вызвать панику в тылу наших войск. Нет, не на таких напали. Зубы то свои обломаете. Это вам не Западная Европа, а Россия. Плохо вы знаете Советский народ. Его на колени не поставишь. Вот чего вы не учли! - Ах ты, чёрт возьми. Жаль, что этого я не могу им сказать на немецком языке. Казьмин увидел, как один красноармеец подошёл к раненому пленному и чтото сказал по-немецки, а немец, выпучив злые глаза, закричал? - Руська, шваин! Сталин капут! Немец тут же плюнул красноармейцу в лицо. - Ах ты, недобитая фашистская сволочь! – крикнул Казьмин и выхватил из кобуры наган. - Что ты, Владислав, с ума сошёл! Этого делать нельзя, успокойся! – схватив лейтенанта за руку, сказал товарищ. Пленных увезли. Вспоминает Казьмин. Напряжение после боя стало спадать, но очень кружилась голова, шумело в ушах, тошнило, неотступно преследовал запах крови и мелькали в глазах искажённые страхом смерти гитлеровцы, застреленные им в упор. Это был самый трудный день в его жизни. День равный не одному прожитому году. После ликвидации десанта полк направился в свою дивизию. Автор: Мила Левицкая

Сказка про ноль В некотором Царстве, в некотором государстве под названием «Арифметика» жили одни цифры. Они были дружны между собой, делились всем у кого что было, преумножали свои знания и гордились своим государством. Но однажды Ноль заявил, что он недоволен своим положением, так как в «Арифметике» нет равноправия. Цифры подумали и решили, что им надо выбрать Короля, он и будет ими управлять, у кого-то, что-то отнимать, кому-то что-то прибавлять. Цифры обрадовались, и всем захотелось стать Королём. Первой как всегда объявила себя Королевой - Единица. Я самая главная среди Вас заявила она. Во-первых я первая, стою впереди всех цифр, а это значит лучшая. Мной гордятся спортсмены, когда занимают первое место, а я становлюсь чемпионкой. Какая ты чемпионка, ты кол в тетради лодыря, то ли дело я. Пятёрку все любят, гордятся отличниками. А ещё у всех людей пять пальцев на руке и я помогаю им считать на пальцах, кто ещё не умеет это делать. А вы на что способны? Вот тебе Двойка разве можно доверить государство? Двойка обиделась и сказала: - что кому, как ни ей быть Королевой. Я

ещё с древних времён являюсь символом Земли и Неба, а еще у каждого человека есть два глаза, два уха, две руки, две ноги и за это люди меня благодарят. Да и второе место в конкурсе многих радует. Да, Двойка с тобой точно не поспоришь, но всё-таки я лучше: - сказала Семёрка. Ну, например, есть «Семь чудес света и радуга состоит из семи цветов». А сколько пословиц обо мне народ придумал? Это «семь раз примерь и один раз отрежь, и Семеро одного не ждут». А вот равноправие у меня точно будет. Вспомните пословицу «Семеро по лавкам скачут», значит нужно лавки убрать, чтоб не скакали. А вот древние люди меня считали магическим числом. А магия хороший помощник для Короля. Так что подумайте, я вас убеждать не буду, но кроме меня никто с работой Королевы не справится. Не смеши всех, заявила Девятка. У тебя даже головы нет, какой-то крючок на тонкой палочке тебя символизирует. Только лавки у детей отнимать и умеешь - рассмеялась Девятка. А я красивая цифра и с головой у меня всё в порядке. Тоже ещё красавица объявилась, ответила ей Восьмёрка. «Красотой сыт не будешь» в народе говорят. То ли дело я, и изобретательно и мудра –

самая настоящая Королева. Вас послушаешь, сказала Тройка, то только вы самые умные и всё знаете, а я тоже не лыком шита. Меня считают магическим числом, так как я олицетворяю прошлое, настоящее и будущее. А в древности на меня молились и считали, что я символ Ума, Силы и Счастья. А так как я всем принесу Счастье, то только и мне быть Королевой. А я самая простая цифра, сказала робко Четвёрка. Я ни на что не претендую, но во всём мире являюсь главным его вектором, это Север – Юг Восток и Запад. И каждая из нас цифра важная. Не знаю, какого равноправия ноль захотел. Права Четвёрка, каждая из нас главная – сказала Шестёрка. Я же не кричу на весь мир, что я божественная и Бог создал мир за шесть дней. Я горжусь этим и хочу, чтобы все жили в мире, дружбе и согласии. А ноль долго думал и заявил, что кроме него некому быть Королём. Все засмеялись и сказали: - ты кто такой, ноль без палочки? Ничто! И ещё в Цари намериваешься пролезь? Не смеши народ. Не смейтесь, если меня присоединить к вам, то я могу стать огромной величиной. Кто Вы без

меня? Цифрочка маленькая, а если меня к единице присоединить? Это уже десять. Пятёрка закричала – ко мне присоединяйся.

Нет, нет иди ко мне стала просить Восьмёрка. И Семёрка потребовала, чтобы ноль к ней присоединился. Все почувствовали силу в нуле, его и выбрали

К о р о л ё м «Арифметики».

в с е й

Автор: Мила Левицкая

Про тебя Тебе было совсем недавно, а может быть давным-давно восемнадцать. Ты просыпалась утром, и оно улыбалось тебе. Перед тобой открывался весь не познанный мир, а ты маленькая не заметная песчинка в далёком и непонятном мире. Ты молода, красива, не идёшь, а летишь над землёй, неся с собой молодость, радость, оптимизм и огромное желание познать этот мир. Встречные оглядывались на тебя, замечали в толпе, а ты смело и даже вызывающе шла навстречу будущему. Перед тобой раздвигались ворота в новую жизнь знаний, любви, добра и счастья. Ты сама прокладывала тернистый путь навстречу судьбе. Под дверью квартиры, ты нашла записку одинокого влюбленного со словами, - «Как я буду дышать без тебя, Солнечный Зайчик мой» Кто он? Почему ты его не знаешь? А у тебя завтра защита курсовой по деталям машин, коллоквиум по органике и зачёт по физкультуре. Тебе много надо успеть в жизни, и ты смело идёшь к ней навстречу. Диссертация стала

плодом твоего творения, а на горизонте появился блеск далёкой звезды, но быт и однообразие сковывает твои мечты. Твоё сердце уже давно не принадлежит тебе, а тому, кого любишь. Он явился из тумана, читал Сенека, и ты влюбилась. От него исходило тепло и трепетная нежность. Теперь ты девушка из прошлого, а её место заняла молодая, активная женщина, которой надо не только жить, а выживать в этой суровой жизни. С замужеством ты потеряла независимость, своё я, и стала половиной его. А чтобы стать едиными, тебе придётся многим оступиться, больше делать для него, а может того третьего, который будет в недалёком будущем. И вот появилось это сокровище, сказочное существо, выращенное в естественной «пробирке» твоего чрева. Ты тогда представить не могла, что этот горластый комочек превратится в очаровательного сыночка, и станет самым дорогим подарком Фортуны. Ты не думала о нём до его рождения, но не понятные метаморфозы происшедшие с тобой, сделали тебя

другой. Это чудо появилось от него, того самого, который не знал, как ему дышать без тебя. Он стал ярким светом в твоей жизни, а также мужем, другом и защитником. Ты по прежнему паришь над землёй, тебе делают комплементы, а ты складываешь их в правое полушарие, помня о том, что у тебя уже пять должностей: дочери, жены, матери, снохи и начальника отдела. Рядом с тобой единственный, неповторимый с кудрявой головой и чудо природы - будущий математик. Счетчик времени не остановить. В кулуарах института шепчутся за твоей спиной – что тебе подарить на юбилей? Тебе трудно осознать, что уже пятьдесят. Всё тот же вес, те же девичьи сомнения, та же лёгкая походка и те же желания, но в голове вертится постоянно цифра – пятьдесят. Но как гнетёт эта цифра. Кто придумал эти юбилеи, эти дежурные слова твоих начальников и твоих подчинённых? Наверное, ты устала, три года не была в отпуске. Тебе пора забыть слово «надо» и вспомнить детское слово – «хочу».

Хочу отдохнуть! Хочу, хочу, хочу!!! Слишком много событий произошло за последнее время. Скорую помощь ждали 40 минут. Везде пробки. Помощь пришла, когда в ней уже не нуждались. Жизнь потеряла всякие краски и желание сопротивляться. Ты ищешь виновных случившегося, сопоставляешь события, жалеешь и обвиняешь себя в потере близкого и родного и на себе любимой, замыкаешь весь многоликий мир. Это, и есть одиночество, когда ты один на один с громадой разных проблем и переживаний, когда от тебя одной зависит жизнь и благополучие твоих близких, когда ты одна в ответе за их будущее, когда тебя сковывает страх при мысли, что с ними будет, если не станет тебя. Ты растворилась в мире грёз своего прошлого. Можно себя убедить в том, что ты не одинока, есть родные, друзья, работа. Но для родных ты их опора, у друзей своя жизнь, а работа - твой хлеб. Никто и ничто не может изменить состояние души, растерзанное горем сердце, только одно время может приглушить

эту боль. Одиночество, когда подушка – единственная подруга, которой можно излить душу, спросить совета и или просто выплакаться. Но время не лечит. Маятник мыслей делает чудовищные размахи, заполняя пустоту воспоминаниями. Тебе уже шестьдесят, остались позади амбиции, жизнь по синусоиде, и ты пенсионер на отдыхе. Дорога никуда. Под тиканье часов ты ведёшь многозначительный разговор с тишиной. Сын далеко. Ты совершенно одна, обнажена перед реальным миром до наготы. Как преодолеть тебе эту звенящую тишину? Ты по-прежнему избирательна к литературе, читаешь запоями, ища в ней что-то новое, что тебе ещё не известно. Ты придумываешь прогулки по городу, чтобы только не находится один на один с тягостной тишиной, ты радуешься всякому к тебе приходящему. Пишешь курсовые для великовозрастных недорослей и даже диссертации. Это уже твой образ жизни и прибавка к пенсии. Ты каждый год устраиваешь себе праздник и ездишь к сыну. Короткое общение с внуками, хоро-

ший «допинг» для тебя. Ты с нетерпением ждёшь и мечтаешь об их возращение домой. Неожиданно, сама того не замечая, как после очередной поездки к сыну ты ощутила спокойствие, уют и тишину, только другую – благостную. Твоё сердце впервые за многие годы не откликнулась на прошлое. Ты была в его плену, не жила, а тлела, не видя настоящего. Ты вспомнила прогулку с внуками на закате солнца, где всюду теснились толпы нарядных людей. Было пёстро, красиво, похоже на цветник. И среди множества довольных людей, ты почувствовала себя счастливой, преодолев громадное расстояние во времени. Солнце сияло ласково. Ты решила окончательно сбросить с себя оковы щемящей горечи и безмолвной печали. И как в далёкой молодости перед тобой открылась дверь новой жизни. Ты не шла, а "летела" над землёй, и казалось, что все одобрительно смотрят тебе вслед. Автор: Мила Левицкая

Тишка Эта история о маленьком котёнке Тишке, который весьма драматично появился у Деда. Соседская кошка

родила котят и пока они были очень маленькие она прятала их в укромном месте. Но случилась беда:

- котят обнаружил бродячий кот и набросился на них. Кошка яростно защищала своих деток, но она не могла справиться с

сильным и злобным котом одна. Из трёх котят в живых остался только один. Он притаился в уголке и кот его не нашёл. Когда кот ушёл, кошка перетащила оставшегося котёнка в другое более безопасное место. Всё это произошло в отсутствие Деда, он в это время был в городе. Когда вернулся в деревню и подошёл к дому, увидел около крыльца мёртвого котёнка, а кошка ходила рядом и жалобно мяукала. Деда сразу понял, что здесь произошло непоправимое. Он погладил кошку, но она вскоре куда - то скрылась и целый день не появлялась. Н а с ле дующ ий день Дедушка возился в огороде и вдруг увидел, что к нему идёт кошка неся в зубах котёнка, который беспомощно болтался у неё между ног. Она остановилась около Деда и осторожно положила котенка перед ним, как бы говоря: - «Спаси его!» Деда взял котёнка на руки и понёс в дом, кошка побежала следом. Котёнок был очень красивый: у него была белая грудка, чёрная спинка, глаза голубые и испуганные. Он отчаянно пищал и вырывался, а кошка беспокойно крутилась рядом. Надо было помочь бедной кошке. Под столом в избе Дед постелил половичок и положил туда котёнка. Кошка тут же улеглась и стала с любовью облизы-

вать своего детёныша. Вскоре они мирно лежали, котёнок сосал молочко, а кошка тихо мурлыкала. Прошло какое-то время, котёнок подрос и стал выходить из своего убежища. Он смешно и не уклюже прыгал на своих ещё неокрепших лапах, которые расползались на скользком полу. При малейшей тревоге, котёнок сразу же прятался под диван и сидел там тихотихо, поэтому Деда назвал его Тишкой. Серёжа, узнав о том, что в деревне у Деда появился котёнок, с нетерпением ждал встречи с ним. И, наконец, она состоялась! Папа привёз его в деревню погостить у Деда. Когда они вошли в комнату, котёнок сразу удрал под кровать. Пришлось доставать его оттуда, так как Серёже натерпелось взглянуть на него. Он взял маленького пушистого котёнка на руки и стал гладить, но котенок пугливо озирался и отчаянно пищал. Пришлось отпустить его. Весь день котёнок прятался в своём укрытие, а когда все легли спать и потушили свет, он стал играть, и прыгать на спинку дивана, царапая его своими коготками. Сначала всем было весело наблюдать за игрой котёнка, а потом его возня стала надоедать - всем хотелось спать. Тогда решили выселить котёнка вместе с кошкой в сени, пусть там и играют. Нако-

нец все угомонились и уснули. Н а с ле дующ ий день, проснувшись, Серёжа сразу же побежал в сени проведать котёнка. Наигравшись ночью, он мирно спал около мамыкошки. Но не тут то было! Теперь Серёже хотелось играть и забавляться с котёнком! Он смастерил для него игрушку, привязав к нитке бумажку в виде бантика и стал водить её по полу. Котёнок услышал шуршание, осторожно подкрался, прыгнул и схватил бумажку. Серёжа тут же дёрнул за нитку и вырвал игрушку из лап Тишки, но тот быстро прыгнул и опять схватил её. Так они долго бегали друг за другом, пока Тишке не надоела эта игра, да и покушать уже не мешало бы. Тишка отправился к миске с молоком, а Серёже Дед налил тарелку супа, с которым он быстро расправился. После обеда Серёжа опять решил поиграть с котёнком, но кошка его опередила. Она принесла Тишке живую мышку и стала показывать ему, как надо ловить мышей: - отпустит её и тут же бросается за ней. Тишка наблюдал за кошкой и вдруг сам прыгнул на мышку, но она оказалась проворней и ускользнула от него. Кошка бросилась на выручку, но мышка успела спрятаться в щелку. На этот раз ей повезло! Так в играх с Тиш-

кой пролетела неделя, надо было возвращаться домой. Дома Серёжа мечтал о том, чтобы у него появился котёнок, а мечты когда-нибудь да сбываются!

И вот, когда ему исполнилось 8 лет, Мама с Папой подарили ему котёнка. Это был вислоухий шотландской породы котёнок - пушистый маленький комочек, серенький с

пятнышками. Серёжа сам его выбрал из троих предложенных и назвал его Сёмой. Автор: Мила Левицкая

Сказка о солнечном мальчике В некотором царстве, некотором государстве не далеко от русской реки Волга есть необыкновенной красоты Солнечный город. Все люди в этом городе очень красивые, добрые, весёлые и счастливые. И живёт среди этих добрых людей один славный маленький мальчик по имени Сержик. Жители Солнечного города знают и любят его за то, что его глазки, как светлячки всегда светятся, он всегда улыбается и никогда не бывает грустным. Его любят и мамочка, и папочка, любимый братик и любимые его дедушки и бабушки и все жители Солнечного города.Во дворе дома среди городских цветов растут высокие цветы с золотыми головками в больших пушистых шляпках – это подсолнухи, очень похожие на солнышко, они протягивают к Сержику свои большие листья – как бы приглашая его к себе, в гости. А Сержике очень хочется всех веселить и радовать подарками, которые сам старается сделать. Он любит лепить из пла-

стилина, глины или пластмассы разных богатырей, монстров, человековпауков и других сказочных героев из мультиков, и книг, а также любит рисовать. Он дарит всем подарки и все радуются, что в их городе живет такой замечательный добрый мальчик. Но больше всего он любит танцевать. Когда он оказывается на сцене, его ножки сами начинают подпрыгивать и плясать, и он не может сдержаться и подпевает какую -нибудь мелодию. Любят Солнечного м а л ь чи к а м ал ен ь к и е зверьки, букашки, таракашки, птички невелички. Он тоже всех их любит. Идёт по дорожке, увидит букашек, присядет и разговаривает с ними. А еще ему очень нравится играть с голубями. Он бросит им зёрнышки или крошки хлеба и все голуби слетаются к нему, окружают и стараются поближе подойти, перекрывая дорожку, заманивая его за собой, как бы говоря: - ну поиграй с нами. Сержику очень нравится игра в догонялки с голубями.

Грустно бывает людям Солнечного города, когда долго не встречают Сержика, они начинают спрашивать друг друга: - А где наше солнышко? - Куда пропало наше солнышко? - А! Вот, наконец, и появилось наше Красное солнышко!». Хорошо живётся всем под ярким Солнцем, оно освещает и обогревает землю, каждое гнёздышко, травинку и лужайку, каждый кустик, веточку и листик на дереве. Когда цветут сады, воздух наполняется необыкновенным ароматом. Солнышко заглядывает к людям в каждый дом, приносит много света и тепла, радости и веселья, счастья и любви. Потому и живут в Солнечном городе много добрых деток, весёлых и красивых, очень похожих на наше «Солнышко по имени Сержик». Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец! Автор: Мила Левицкая

Дом Утро не предвещало ничего хорошего. Тучи цеплялись за крыши домов, и казалось, вот-вот опустятся на землю, и восторжествует ночь. А спать уже не хотелось. Зинаида сегодня собиралась выкопать картошку. Но какая картошка, с минуту на минуту польёт дождь. А крыша протекает, придётся опять тазики и вёдра подставлять под течи. Пустота угнетала. Тридцать лет прожили с мужем, вырастили троих детей, а Гриша, даже не попрощавшись, ушёл в другую жизнь к молоденькой девчонке. Дети разъехались, рванули подальше от дома. Правда, семьи ни один из сыновей не завёл, нагуляться не могут. Все в отца, который всю жизнь кормил её несбыточными обещаниями. Дом Зинаиде достался в наследство от бабушки. Какой там дом! Завалюха… Гриша-то всё время обещал отремонтировать его, сделать пристройку, но так и не сделал. Попьяни промычал, мол, твой дом, ты и делай. А теперь, она свободная женщина, засучив рукава, принялась за дело, которое оказалось не под силу мужику. Не любил. Видимо никогда не любил. Разве бы позволил любимой женщине жить в завалюхе? А как она его любила! Теперь он в прошлом, а настоящее даже лучше,

чем то прошлое, хотя и тоскует она по нему. Както на автобусной остановке встретила Ивана, разговорились. Зинаида в юности с ним дружила. Он ушёл в армию. Больше и не встречались. -Зина, это ты что ли? Не узнаёшь? Ваня я. Так изменился? А я тебя сразу признал. Красавица, как и раньше. Как мне хотелось, тебя увидеть! Слышал, что у тебя достойный муж и сыновья хорошие. Рад за тебя. - И я раньше так думала, Вань. Ошибалась. Гриша ушёл к другой, молодой, дети - улетели из родного гнезда, и кукую теперь одна. А что у тебя? Я про тебя ничего не знаю. - Жил на севере. Любимая жена Ирочка год назад умерла. Жили хорошо. Доченьку вырастили, выучили, отдали замуж. Уже трое внучат. А я вдовствую. Скучаю по Ирочке. Рак. Решил вернуться на родину. После родителей осталась квартира. Сделаю ремонт и буду жить в ней, а свою квартиру дочери оставил. Пригласишь в гости? Сам напрашиваюсь. - Я бы, Вань, пригласила тебя, да стыдно. Помнишь, бабкину завалюху?Я в ней и живу. Ничего не изменилось. -Зин, сколько лет прошло! И всё попрежнему? - Грише ничего не

надо было. А я ждала и надеялась, что изменится. Напрасно. - Вечером забегу. Поговорим и посмотрим. Ты меня удивила. Зинаида не поверила. С какого перепуга Иван к ней придёт, когда вокруг столько молодых и красивых девчонок. Ей то как и ему под пятьдесят. Седина прёт. Под глазами мешки. От былой красоты – один пшик. Но пирог испекла. А Иван действительно пришёл под вечер с букетом роз. - Прошёлся по улице, вспомнил, как мы гуляли. Юность разве забудешь? Только всё уже другое, дворцы, а не дома! И только ты живёшь в трущобе. Зин, как это получилось? Я даже представить не мог, что в нынешнее время можно так жить. Ты же специалист, как я знаю, хороший. Мне Вовка рассказал, что тебя очень ценят. Как? Сыновья, за два отпуска дом бы тебе построили. Им, что всё равно, как ты живёшь? - Такие же, как отец… Он выросший в советское время, всю жизнь ждал, что кто-то ему даст квартиру. Не дождался. Так и остался совком, а пацаны росли под его влиянием, уж очень убедительно сказки рассказывал. Тоже ждут, когда манная с небес посыплется. Одни слёзы…

за год скопила маленько… -Я тебе помогу. Найду бригаду. Заложат фундамент. И не заметишь, как дом построишь. -Не верю я. Уже ни во что не верю. Вся жизнь коту под хвост… Не получится… Зинаида ревела до утра. Иван ушёл хмурый. Через два дня пришёл с мужиком. - Егор. Бригадир строителей. Будем знакомы. - Зина, говорят, не бывает дружбы между женщиной и мужчиной, давай опровергнем эту дурость. Мы с тобой в юности дружили и ныне будем друзьями. Егор посмотрит сейчас, где лучше поставить фундамент, коммуникации все рядом. Мужики ходили по участку, громко спорили. Оговаривали стоимость работ, материала. Егор обещал, что всё завозить и покупать будет сам, всё равно Зинаида в этом ничего не понимает, ещё надуют. А у него свои поставщики. Зина ходила за ними и не верила, что это ей не кажется.

-Завтра с утра начнём работать. Единственная просьба, чтобы чай можно было попить, когда ребят жажда одолеет. Бригада в шесть утра уже была на месте, Иван тоже пришёл. И работа закипела. А Иван с Зиной оговаривали дальнейшие действия. -Говоришь, сто тысяч есть? Молодец! Бери кредит тысяч на триста. Пиши сыновьям, пусть пришлют тоже каждый по сто тысяч, ничего с ними не сделается. Мужики называются. Бессовестные. Не обижайся. И нечего их жалеть. Не маленькие. Из - за жалости вашей вырастают не мужики, а чёрти что. По стёклам забарабанили первые капли. Зина подошла к окну. С гордостью посмотрела на белеющий дом с бордовой крышей. Её дом. За лето не только фундамент залили бетоном, но и стены возвели, и дом крышей накрыли ребята. А вчера поставили окна и входную дверь. Успели до дождя. Какая она счастливая! Пусть дом небольшой, всего три комнаты и

кухонька, но это её дом! За зиму подкопит денег, займётся отделкой, а к будущей осени въедет в свой дом. Иван часто заходит, следит за строительством, радуется вместе с ней. А вчера даже прослезился. - Я ремонт в квартире закончил. Будем отмечать моё новоселье, а наследующий год твоё. А ты не верила. Друзья, они всегда друзья. Знаешь, а Вовка сказал, что оплатит подвод газа в дом, а за мной канализация и вода. Посмотри, какая берёзка красивая у нового дома, мужики ухитрились её оставить. Так что в воскресенье жду на новоселье. Одноклассников будет много. На кухне с потолка вода полилась ручьём. Зина едва успела подставить ведро. Но уже не было той ужасающей безнадёжности, которую всегда приносили дожди. Надо пережить одну зиму. Если дом построит, может и любовь придёт. И озарит счастьем её дом Автор: Татьяна

Уразова

Испорченный отпуск Ближе к вечеру песчаный пляж заполнился аборигенами. Индусы прохаживались по пляжу, как по Бродвею целыми семьями. Женщины в разноцветных сари, с многочисленными украшениями, с удовольствием де-

монстрировали отдыхающим свои наряды. Дети крутились под ногами, лезли в море. Здесь же степенно прохаживались коровы, поедая траву с редких островков зелени. То там, то тут появлялись своры незлобивых собак

попрошаек. Местами у самой кромки воды, охотились небольшие чёрные птички, похожие на наших галок, только размером гораздо меньше. Море накатывало стальные волны глубокого окраса, обрамлённые

густой взбитой пеной. Солнце медленно садилось, сначала распускаясь жёлтой хризантемой, пронизывая фантастическими лучами воздух, море. Ощущение нереальности вводило в транс. В какоето мгновение оно собиралось в блестящий кулак, и бросало в море золотистую дорожку прямо к моим ногам, словно дразнило и звало пробежаться по ней. Люди присаживались на песчаные валы в ожидании чуда. Вдали качались на волнах лодки. Очертания солнца становились с каждой секундой всё чётче, а оно всё багровей. Море волновалось, перемежая тёмно синие волны с серебряными. И вот, солнце краем ласково дотронулось до синевы и вдруг вспыхнуло ярким факелом, озарив небо. И на глазах всех присутствующих вечер сгорал в красном пламени, и рождалась ночь, тёмная, бросающая с рёвом зверя на берег чёрные волны. Потрясённые зрелищем люди начали расходиться. Я тоже пошла в отель по дорожке из какой-то рогожи мимо кафе, мимо домов индийцев. Калитка отеля была открыта. На открытой веранде сидела большая компания вновь прибывших гостей. Отель небольшой, всего-то три двухэтажных здания, бассейн, кафе. О чём ещё мечтать обычной российской гражданке, не отягчённой капиталами? Индийский океан, покой, зе-

лёный оазис. Несколько дней в раю. Всюду красивые светильники, деревья с подсветкой, бирюзовая вода в бассейне, над головой полная жёлтая луна. На веранде шумели, о чём -то громко спорили новые обитатели отеля. Пока я собиралась на прогулку, авремя бежит незаметно, наступила тишина. Выйдя из номера, я уже никого не застала на террасе. Глубокой ночью меня разбудил громкий крик. Кричала толпа, причём кричала не на русском языке, а на языке мата. Понять, что там случилось, было невозможно. Пьяные вдрызг жильцы, изрыгали одни маты. Беременная женщина на большом сроке кричала: -Бурят! Бурят прекрати этот балаган, здесь же дети! В ответ - маты. До самого утра мужики бились на смерть, ползали по дорожкам, не в состоянии стать на ноги. Охрана молча, смотрела на сумасшедших русских. Хозяйка приказала их не трогать, утром не торгуясь, они сами оплатят убытки. Эта Варфоломеевская ночь была только началом кошмаров. За обедом, разговорив беременную женщину Катю, я узнала, что приехали они из небольшого городка со среднего Урала, что все они рестораторы, а Бурят – хозяин этого бизнеса. Он оплатил неделю отдыха в Индии всем работникам с их семьями. И если Бурят приказал пить, то никто

не смеет, отказаться и все пьют до поросячьего визга, причём, он тоже пьёт, но не напивается. Ему доставляет огромное удовольствие превращать нормальных людей в свиней, неподчинение грозит увольнением. Если Бурят изволил засмеяться, то смеются все с лакейским подобострастием. Я спросила, а почему – Бурят? Он же славянин. Катя не знала. Прилепилась к нему кликуха, как банный лист к заднице давно, а с чьей лёгкой руки уже никто не помнит. Так прошла неделя. В пьяном угаре они не видели ни Индии, ни моря, ни жён, ни детей. Поражало то с какой готовностью здоровые мужики падали ниц пред маленьким, но богатеньким Буратино. Неужели мы русские такие ничтожные, такие трусливые, без чувства собственного достоинства люди? Неужели зависть и злоба к нормальным людям Бурята и им подобным, вызывает такое ничтожное желание унизить до нельзя, растоптать, размазать по стенке любую добродетель. Никакие деньги не дают ощущения мерзавцам, причастности к человечеству. Проходят века, а самые пагубные черты не исчезают, а становятся только изощрённей. Что останется в душах детей, видевшие такое унижение отцов? Что? Наконец-то они уехали, а в душах видевших этот кошмар поселилась тоска, безнадёж-

ность… Все божественные заповеди забыты… Одно мерило деньги… деньги… деньги.. Спасало море ласковое и бурное, солнце жаркое и песок. Прошло дня два и до отъезда осталось дня три. Отдышались. Заулыбались. В люкс поселились две девушки. Красивые. Никто не ожидал от них повторения уже виденного кошмара. А зря … Вечером ушли принаряженные, видимо в ночной клуб, а пришли под утро пьяные, и привели с собой бродячую собаку, которую пытались чем-то накормить. Она сопротивлялась, лаяла и пыталась от них убежать, а девицы кричали на неё, матерились, как сапожники, не уступая ни в чём Буряту. В конце концов, собака убежала, но при попытке её догнать одна девица упала на цветущий куст, сломав его, и до самого обеда валялась под ним с задранной юбкой, задом к небу в едва заметных стрингах. Обувь и все причиндалы из сумки бы-

ли разбросаны по всей территории. Вторая валялась на веранде. Отпуск был испорчен полностью. А если ещё и в самолёте драку учинят? Господи! Что мы за люди? Русские, что с нами? Когда девчонки, будущие стервы, пришли в себя, и их попыталась воспитывать женщина, мы опять были поражены ответной реакцией. - Что вы меня учите? У меня родители богатые. Я только здесь такая. Я в Англии не матерюсь и веду себя прилично. Папе я надоела, он меня сюда отправил, вот пусть и посмотрит… Галька, ты сняла меня? Сейчас я отправлю папочке…У него знаете сколько любовниц? Их он на Багамы…А меня в грязную Индию? Дал мне десять тысяч баксов и сказал, чтобы месяц духу моего не было. Я вообщето хорошая. Хотите денег? Что врёте? Вас любого купить можно! Мама расстроится? Ну и что? Деньги у папы! Он её завтра выкинет на улицу и будет она никто и звать её никак. А я папина доча…

И сказать было нечего. Эта тоже, не заработав ещё ни рубля, уже не человек. А обретёт власть? Бурята обскачет в ненависти к людям. А ведь из какой-нибудь деревушки Кукуево родом. Откуда такое хамство? Перед отъездом встала рано, рано и пошла, встречать рассвет. Вдоль берега сидели люди и ждали первый луч, как первую надежду на лучшую жизнь, на совершенство природы. Море рвалось к ногам, чтобы омыть их чистой свежей волной. Дышалось легко. Ночь, чувствуя свой конец, шумно вздыхала прибоем. И вдруг море брызнуло золотом восходящего солнца. Солнечные брызги полетели в небо и море, пронзая его до дна. Душа радовалась. Есть ещё на свете необыкновенная чистота, есть ещё божественный разум… А значит, есть и русские чистые души… Автор: Татьяна

Уразова

Котенок Что-то беспокоило меня, сквозь дрему, я почувствовал, как меня хватают за загривок и кудато несут. Но нюх мой, пусть и говорят, что у кошек он слабый подсказал - это мама. Теплая, ласковая и добрая. Мама - сладкое молоко, и мягкий, пушистый

бок. Мама - шершавый язык, умывающий тебя от розового носа, до кончика хвостика. И потом ты лежишь в коробке весь такой чистенький и сытый, и даже сестра рядом не мешает тебе, а наоборот согревает своим теплом. В животике заурчала музыка голода, вот сейчас,

сейчас будут кормить. Мама уже положила меня в коробку. Я сучу лапками от нетерпения, но ктото грубо впивается в мое нежное розовое ухо, и я просыпаюсь. - Огурцов, Огурцов, проснись, ты по кухне дежурный. Старшеклассник Валька больно скручивает мое ухо, и я

выныриваю из моего сна. Сажусь, оглядываю, зевая все 15 кроватей. Все мальчишки спят. В спальне прохладно, в сумраке, осеннего рассвета, спешно натягиваю ненавистные выцветшие колготки, шорты и красную фланелевую рубашку. На кухне уже полно ребят со всех групп. Мне как дошколенку, доверяют раскладывать хлеб. А пока его режет старшеклассник, я успеваю стибрить с разделочного стола мясные обрезки. Все это я отправляю за пазуху. Животу становиться сначала мокро, потом липко. Ну, ничего, завтрак не такое уж долгое дело. Размазанная по тарелке серая манная каша быстро исчезает и сладенький горячий чай дает чувство сытости и тепла. Я надеваю курточку и бегу к подвалу. « Му-

ся, Муся»,- зову я. Кошка Муся не из разряда поварских любимцев, она черна как ночь, и у нее, как и у меня, разноцветные глаза. Один зеленый, другой голубой. Отчего – то нашим теткам это не нравиться, а, по-моему, очень красиво. Конечно, она побежала за мной не на голос. Восхитительный запах мяса, я ведь расстегнул курточку, вел ее за мной, без обычного для нее страха. Кошка ела, перетирая зубами жилистое мясо, уши смешно двигались в такт с пастью. Я уже знал, как отомщу ей за предательство. За мой несбывшийся сон. НА заднем дворе огромный колодец, закрытый деревянной, толстой крышкой, но в ней дыра. В нее я бросил в прошлом году украденного в мага-

зине плюшевого медведя, а уж тощая Муська непременно в дыру пролезет. Рука моя тянется сжать черный загривок. Но Муська отвлекаясь от вкуснятины, вдруг лижет мою липкую ладошку, и еще раз. Кулак мой разжимается, и я глажу, мое единственное близкое существо. Мама. Слезы закипают в глазах. Я размазываю их грязными руками. «Огурцов, Коленька. Что же ты такой грязный", – нянечка Зоя Федоровна одной рукой вытирает мне лицо, и тут же гла дит по го ло в е ."Пошли скорее, там родители приехали, аж из самой Америки". Я успел еще оглянуться, и улыбнуться последний раз Маме – кошке. Автор: Емельянова

Галина

Тайна Долгоносихи Она ступала тихо, пробиралась крадучись, так, что бы ни веточка не хрустнула какая под ногами, ни травинка не шелохнулась. Путь её лежал… на кладбище. В руках стареющей и не красивой женщины был свёрток, который она прижимала к плоской груди. На вид – маленькая, худая, с морщинистым лицом и длинным носом, она напоминала.. бабу Ягу. Ж и л а «долгоносиха» здесь же,

неподалёку от погоста, на задворках старых, забытых Богом, бараках, на отшибе, подальше от осуждающих людских глаз. В округе люди сторонились её и, проходя мимо, опускали глаза в землю, а пройдя, оборачивались и… плевали ей в след, добавив непременно хлёсткое, оскорбительное словцо – У, ни дна тебе, змея, ни покрышки! Разные сплетни ходили про отшельницу в народе. Люди злы на язы-

ки! Кто что «буровил» как в местных краях выражались. Болтали и что, она не моется годами, что безграмотная и безбожная, поговаривали даже, что лунными ночами – колдует!.. На деле же всё обстояло иначе. Но, нет дыма без огня, кое – что из сплетен, всё – таки имело место быть. Например, мыться - то она, конечно, мылась. Но, вот воду, отчего – то не переносила. Толи аллергия, какая бы-

ла у неё к воде, толи ещё что – то, но, когда её в жаркую пору видели на берегу здешней речушки, никогда не замечали её купающейся. Сидит себе на камешке в сторонке, и смотрит вдаль, прикрывая ладошкой глаза, будто ждёт кого – то… Встреч женщина ни с кем не искала, к отшельничеству своему относилась спокойно, на оскорбления не отвечала. Она вообще ни с кем не общалась, жила в закрытом «режиме». Знавшие её, утверждали, что ни какая она не «тёмная», что в своё время «долгоносиха» закончила педучилище, были некогда такие учебные заведения, по специальности учитель начальных классов! И скорее всего это правда, поскольку она в детях души не чаяла. Но, дети её невзлюбили, когда она, окончив училище, получила свой первый класс в её семнадцать ещё не полных лет. «Долгоносиха» пыталась найти с детьми контакт, но, тщетно! Там и получила от детей свою первую кличку – Баба Яга! Промаявшись полгода, она была вынуждена оставить школу, и перешла работать в детский дом. Там у неё вроде всё заладилось и она начала отдавать тепло души своей – детишкам, именно так отзывался о ней директор детдома, фронтовик Пётр Петрович Антошкин. - Вот такие и нуж-

ны люди в педагогике, говорил он, - молодые, умные, и главное, детей уважающие и любящие! Была ночь, напряжённая, жутковатая…За спиной её, мерцала ни то зарница, ни то всполохи пожара обрамляли согбенную, тщедушную фигурку контражуром. Ей надо было преодолеть лесок, небольшое поле и она у цели. Главное миновать «лобное место» – незаметно, скрытно, а там рукой подать… Полнолуние было ей ни к чему, луна, светившая ярким фонарём, казалось, будто так и норовит заглянуть, а что это несёт человек втайне от всех? Женщина запиналась, падала, вставала и вновь бежала, не проронив ни звука, снося боль ушибов полученных при падениях, стоически. Она вся была – само стремление. Как она жила, чем? – не известно. Ясно было, что не богато. Здесь, в этих «трущобах», жил народ нищий, пьющий, неспокойный, бедовый, вороватый. Убийство или ограбление, случавшиеся в «трущобах» периодически - не редкость. Здесь скупали краденное и вовсю торговали сивухой . А недавно и наркота появилась, цыгане видимо приторговывали, отстроившие особняк из красивого красного кирпича неподалёку от «проклятого» места.

Полиция здесь не появлялась, боялась… А может быть и по какой иной причине… Даже этот никудышный народ – презирал её! И вроде никому зла она не причиняла, не крала ничего, а подишь ты, отторгали её люди и всё тут!.. В доме у неё, как говорится, шаром покати, пусто! Старая, с подпорками кровать, дрянной стол, скорее всего с помойки, пару ящиков из – под бутылок, вместо стульев. Всё! Но, надо заметить, справедливости ради, в каморке её было чистенько при скудости обстановки. Кровать всегда прибрана цветастым, штопанным – перештопанным, стареньким покрывалом. Подушки горкой - прикрыты узорчатой накидкой. Столешница стола, выскобленная до желтизны, отражала солнечные зайчики, заглядывающие по утрам в старенькое маленькое оконце. Был, правда в её доме динамик, единственное её «сокровище», который она, сидя по вечерам в темноте у окошка, слушала до двенадцати ночи и ложилась спать, когда трансляции прекращались. Но, не всегда она жила в «трущобах». Было время по молодости, когда она жила в новеньком, только что отстроенном бараке, не далеко от центра, в светлой, уютной,

просторной комнате. Это Пётр Петрович постарался, «выбил» жильё для молодого специалиста. Пр иро да бр а ла своё, ей хотелось любви, на танцы… Но, никто из парней не глядел в её сторону, не приглашал на гулянье весной, не дарил цветов… Она замкнулась, насупилась, но, не обозлилась, а вот робость её природная, переросла в комплекс неполноценности. Отсюда – скрытность, неприветливость, хмурость. Но, всё – таки, мужчина ей встретился, тогда, в молодые годы. Замуж, правда, не позвал, но, стал бывать у неё часто, а вскоре и вовсе поселился. Старше её, пьющий, недавно освободившийся из мест заключения, прибился к ней, пусть и не красивой, но, зато, со своим углом. А это прописка, ни много, ни мало, на перспективу!.. В советские годы с этим было очень строго – прописка, работа – это ты по закону был обязан и трудиться и быть прописанным. А без прописки на работу не брали, стало быть, грозила статья уголовная за тунеядство! И это при его – то трёх «осидках»? Ни за что, он мог запросто загреметь под фанфары в «полосатики» - рецидивисты то есть. А Долгоносиха для него, был выход, в его щекотливом положении. А она и этим была

счастлива, даже как – то расцвела, улыбка заблуждала на её уродливом лице… Одно вот только плохо, стала она «заглядывать» в стакан за компанию со своим «постояльцем». А женщина, как известно, гораздо быстрее спивается, чем мужчина и, стало быть, «вытащить» её из сивушного омута практически – невозможно. Сожитель, освоившись, почувствовал себя «хозяином» дома и стал устанавливать свои порядки – ему ни в чём не перечить, слушаться его во всём! Долгоносиха бегала ему за «пойлом», готовила «пожрать» или «похавать», как он изволил выражаться. Поначалу она краснела от его бранной речи, пыталась делать какие – то замечания, но, потом свыклась, и перестала жаргонное слово воспринимать как ругательство. А постоялец наглел не по дням, а по часам, и, наконец, дошло дело до рукоприкладства, и может быть всё закончилось бы плачевно, если бы не случай… Как – то пили они с утра пораньше, чего – то не поделили и сожитель и з б и л с в о ю «благоверную». Был шум, скандал, соседи вызвали милицию, его задержали, её отвезли полуживую - в больницу. Там – то, в больнице и открылось, что избитая – беременна, а он её, сукин сын, в живот пинал!.. Одним словом у неё случился

«выкидыш» - беда для молодой женщины, а для Долгоносихи и подавно, вдвойне трагедия!.. И, тем не менее, дал ей Бог – выжить, справиться со своей бедой. Маленькая, да удаленькая, говорили в больнице снисходительно, не обижали. Но, где найдёшь, а где и потеряешь, пока лечилась власти, по неизвестной причине – лишили её жилья, будто бы за дебош с сожителем. И из детдома её тоже, «попросили». Пётр Петрович пытался сопротивляться, да где там – уволили. Так что, в одночасье лишилась она главного что имела, работы и своего угла, а значит и прописки. Милиция к ней приглядывалась давно, не нравилась и им эта несчастная баба. Бездействовать, переживать было некогда, в её положении надо именно действовать немедленно и Долгоносиха ухватилась за первую же подвернувшуюся возможность – работа с комнаткой в подвале и временной пропиской. Устроилась она уборщицей в контору ЖЭКа, не гнушалась чёрной работы, исполняла её добросовестно. Вся избитая, вымотавшаяся, задыхающаяся, добравшись до заветной цели – кладбища, она чуть не теряла сознание. Положив свою ношу аккуратно на старое чьё – то надгробие, обессилев, повалилась на землю и лежала

так, хрипло и часто дыша, довольно продолжительное время. Затем отыскала в темноте, припрятанную накануне лопатку, озираясь и прислушиваясь к звукам ночи, начала копать. С местом она определилась давно, бывала здесь, на кладбище, часто. Приходила отдохнуть, побыть в одиночестве, почитать надписи на старых могилах. Здесь ей нравилось. Тихо, чисто, покойно… Мёртвые не обидят и не оскорбят, в отличии от живых. Она здесь даже спала, и ничего, не испугалась. Наоборот, чувствовала себя на погосте, защищенной от мира зла и ненависти. Но, Долгоносиха, поработав какое – то не продолжительное время, стала водить к себе в подвал мужиков – алкашей, попивать с ними. Стала прогуливать работу и её вскоре уволили по тридцать третьей статье – за «пьянку» как окрестили обыватели эту «меру воздействия»! Она «бомжевала» какое – то время, «ошивалась» на вокзале, откуда её пинками выгоняли и вот, одна сердобольная старуха «стакан семечек», торговавшая у вокзала семечками, за что и получила кличку, приютила «болезную» у себя, там где Долгоносиха жила и поныне. Если бы не «стакан семечек», спрятали бы голубушку нашу года на три, на четыре в лагерь за пьянство и тунеядство, а тут, слава Богу,

нашлась «добрая» душа, помогла. Да неспроста помогла, как потом оказалось, с корыстной целью. Приторговывала эта старушка, сторонница раннего бизнеса, как тогда именовали – спекуляцию, «из – под полы» алкоголем да самогончиком. Дело наживное, но, опасное, посадить могут, если поймают. Пока… Бог миловал. Вот старуха и привела себе работницу, пообещав ей прописку да кормёжку, кумекая при этом, что если что, то её старушье дело – сторона, мол, Долгоносиха всё это, а де она – то старушка – Божий одуванчик, ни при делах, она всю «жизню тока семушками» жила. « К р о и л а » , «кроила » старуха с «бизнесом» своим, да надумала прокатиться отдохнуть. Куда – то в Крым ехать собралась, видно прикопила бабка копеечку!.. Долгоносиха к этому времени уже как полгода на неё вкалывала и не роптала. Хозяйка «болезную» зря не обижала. Доверяла ей, поскольку квартирантка, прошла проверку – с пьянкой «завязала», не воровала, слушалась. Наказав строго на строго, что и как делать, кому, что можно продать, а кому ни – ни, повелев жить нахлебнице с продажи «семушек», никого в дом не водить, «стакан семечек» - укатила в южном направлении дней на пятнадцать – два-

дцать, отдышаться на море от забот – хлопот. Но, время шло, а старухи всё не было. Пошёл уж второй месяц как отдыхает бабка… Долгоносиха забеспокоилась, уж не случилось ли чего со старушкой? И как в воду глядела. Нежданно-негаданно явилась вдруг милиция, которая известила о гибели бабки по дороге домой! Говорят, объясняли сотрудники, с поезда столкнули старую, с целью ограбления. Велели Долгоносихи пока быть дома, понадобится, мол, вызовут. Подписку о невыезде брать с неё не стали, знали, никуда Долгоносиха не денется. Позже вызвали её на опознание трупа старухи, и получив от Долгоносихи подтверждение, разрешили похороны погибшей. После похорон, осталась Долгоносиха одна куковать в чужом жилье, которое у неё отчего – то не забрали, и это при дефиците жилфонда!? Так она оказалась в трущобах. Странное дело, живя на свете белом вот уже сорок лет с гаком, зарабатывая, так или иначе, какие – то деньги, она ничего не нажила, и складывалось ощущение, что человек идёт по жизни, где – то там, по обочине, в стороне от основного людского движения. Будто не живёт человек, а отбывает наказание за грехи свои, и что самое печальное, не

стремится жизнь свою поменять к лучшему, как – то пытаться противостоять жизненной агрессии. Все её накопления – это набор сплошных бед и несчастий. И думается мне, да уж ни за тем ли она рождена, что бы брать на себя большую часть боли людской, страданий человеческих? И мнилась она мне, этаким своеобразным «громоотводом» душевных мук Земных… О погибшей старухе Долгоносиха долго не горевала, некогда было, надо торговать, «клиенты» - алкаши поджимали. Да и «точку» у вокзала не хотелось упускать, жалко как – то. Всё – таки покойная головушка, старалась, и квартирантка как будто втянулась в торговлю, при людях как ни как, товар ходкий – семечки. Ей даже нравилась эта её новая работа. Вот только покупали у Долгоносихи ни так бойко как у прежней торгашке. Сплетни про неё ,бедолагу, гуляли по их аулу – самые невероятные, и что она стала скупать ворованное, что деньжатами разбогатела, а не садят её де потому, что с начальством городским какой – то «блат» заимела!.. Это она – то? К этому моменту она выглядела лет на шестьдесят, как говорили в народе – была она, страшнее германской войны!.. И это в её – то годы!? Но, странное дело, если раньше мужики сто-

ронились её, то теперь потянулись… табуном!? И не только для «сугреву»… И даже однажды замуж позвали!.. Правда сватался к ней старик лет семидесяти, лысый, толстый и курносый, но, богатенький «Буратино»!.. Долгоносиха и подумать, не смела, что старик на полном серьёзе предлагает ей заключить брачный союз, а потому свела всё на хихоньки да хахоньки. «Жених» и так её обхаживал, и этак, а она на это – хи, хи, да ха, ха. Он и подарки дурёхе дарил, и переехать к нему предлагал, всё напрасно! Что это? Люди болтали, что приворожила Долгоносиха старого, вот он и слетел с катушек, не зря же про неё говорили – колдунья… Найдя внимание у мужиков, она, естественно, обрела и врагов в лице жён тех, кто заглядывал к «страшилке» на «огонёк». Слабая физически, но, настырная и упорная внутренне, она штык за штыком, вгрызалась в плоть могильной земли, не замечая ничего вокруг, пока не добилась своего, пока не выкопала ямку, соответствующего размерам свёртку, с которым пришла. Луна хищно вглядывалась в её действия, стараясь верно понять, что это здесь живой человек делает… ночью? Со стороны Долгоносиха напоминала и

впрямь – ведьму. Растрёпанные, рано поседевшие длинные волосы, худое изрытое морщинами, бледно – белое лицо, длинный с горбинкой, мужской формы нос, тонкие потрескавшиеся губы, лишённые крови, привели бы в ужас любого созерцателя происходящего. Её действия были точны и выверены, никакого волнения, никаких эмоций, она двигалась точно в рапиде… Было ощущение, будто здесь снимается кино, так всё выглядело кинематографично и даже колоритно. Но, в душе у неё клокотало – ГОРЕ, которое она, усилием воли давила, не давая взять верх над ней!.. Будто изваяние, вырубленное из камня, она сейчас сама была олицетворением людского ГОРЯ и СТРАДАНИЯ!.. Подойдя к плите на которой лежал свёрток, она как подрубленная упала на колени… сохраняя мёртвенно – холодное выражение лица, протянула руки к свёртку, и вдруг, её забил сильный озноб… Дрожащей рукой Долгоносиха хотела откинуть тряпицу, в которую было что – то завёрнуто, и, утробно застонав, упала в обморок… После того горьког о с л у ч а я с «выкидышем», она была уверена, что не быть ей больше матерью никогда! Да и врачи уверяли:- Всё,

девка, говорили они, отражалась ты!.. Моли Бога, что, хоть живая ещё осталась!, - вынесли они свой вердикт. А тут как – то, на «точке» у вокзала, почувствовала себя неважно, затошнило её. И она, заподозрив неладное, свернув торговлю, кое-как приплелась домой, но, к себе сразу не пошла, а решила заглянуть, к здешней повитухе и рассказала ей о своём подозрении. Бабка и «шупать» не стала, только на лицо её глянула и, взяв денежку за… «консультацию», подтвердила её подозрения – беременная она, на седьмом месяце!.. Как, это в её – то возрасте, откуда, она в толк не могла взять? А тут ещё повитуха на ухо «напевала» - куда, дескать, плодят нищету, чем кормить собираются? Сами с хлеба на воду перебиваются!? Долгоносиха уж пожалела, что зашла к бабке, поскольку та была – сплетница несусветная!.. Повитуха на прощание ей и намекнула, если что, то у неё де, «снадобье» имеется – в миг «ослобонит»!.. – Годочков табе, милка, много видать, в твои годы… О себе подумай, как жить станешь!? И загудел трущобный рой, засплетничал, людям только кинь на затравку быль или небылицу, так они такой «фольклор»- завертят – отчебучат, что ни в сказке сказать, ни пером…

Чего только ни насочиняли любители «жаренного»!.. И начальство опять приплели, и какого – то матёрого душителя в «отцы» записал и , а с а м ы е «нахрапистые» и вовсе заврались, инопланетян обвинили в «связи» с Долгоносихой! На сплетни она как всегда, никак не реагировала, «подзалетевшая» усиленно прикидывала: если так, думала она, то… от кого, когда? «Отмотав» на семь месяцев события жизни своей назад, она поняла от кого!.. Это был их участковый, старший лейтенант Пучков, или «Пучок» как его здешние величали. Заглядывал он как – то пару тройку раз,по делам своим служебным к Долгоносихи, на жалобы населения «реагировал». И такие люди в этих краях жили, которые без доноса как без спроса жить не могли. Эта скользкая порода людей, наблюдается во всём нашем благословенном обществе, не обошла она стороной и трущобы. Долгоносиха даже на базар сбегала, там зеркало большое было, поглядеть на себя, «живота» почти не было видно!.. Отчего – то она тянула и не обращалась в женскую консультацию, хотя понимала, что рискует. В принципе Долгоносиха никого и ничего никогда не боялась, но, этот её «залёт» заставил

призадуматься. В её ситуации родить ребёнка, означало по миру пойти с протянутой рукой и обречь дитё на нищету! Всё нутро её материнское протестовало, она впадала в отчаянье и злобу на себя, за неспособность найти нужное решение из создавшегося положения. Тянуть было нельзя, ребёнок уже подавал признаки жизни, шевелился и полегонечку «пинался». Другая на седьмом небе была бы от счастья такого, но, только не она. Было такое ощущение, будто женщина заранее что – то спланировала и решила, как ей поступить. Толчком на отчаянный поступок послужил приход того самого участкового, который давным - давно забыл и думать об их давнишней связи, пусть и мимолётной. По «пьяне» ж всё было, да и кто докажет? Пусть благодарит Бога, что такой «видный, представительный» мужик снизошёл до… уродины!.. Примерно так, говорил тогда, после той «пьяной» ночи Пучок, а теперь, и думать забыл про страсти – мордасти. Явился участковый, затем, что бы известить «спекулянтку» Долгоносиху, что против неё возбуждено(с ударением на букву У) уголовное дело за незаконную торговлю алкоголем( с ударением на первую букву А). Пучков был родом из этих мест, а потому хаживал сюда временами пона-

чальствовать, да «оброк» собрать с отребья, который выплачивал ему мзду справно. Это, скорее всего жена милицейская из ревности заставила взять в оборот «страшилку», пообещавшая ей тогда, после памятной ночи, жизнь лютую и адскую, старалась понять - откуда ветер дует, баба - горемыка. Её вины в том грехе не было. Это он, пьяный мордоворот ввалился без приглашенья, с бутылкой за пазухой. Припёрся по «гражданке», заставил её выпить стакан водки и силой овладел ею. Но, кто ж Долгоносихе поверит, что снасильничал милиционер? Она, по природе своей не злая, сердобольная, отзывчивая на чужую боль – беду, методично получала от жизни удар за ударом и силы её начали истощаться. В душе росло негодование, граничащее с истерикой – ЗА ЧТО??? Хоть Долгоносиха и была не крещёная, в Бога веровала, иногда даже, неумело правда, молилась. По своему, тихонько… почему – то всегда плача при этом… Она решилась на страшное, может быть самое страшное, что может существовать в природе человеческой, избавиться от ещё не родившегося ребёнка, и сделать ЭТО удумала… самостоятельно, в тайне, от тех, кто её ненавидел!.. Величайший грех

замыслила сотворить баба – убить! Она в глубине души понимала, ЧТО собирается совершить, и невзирая ни на что сделала ЭТО! Запасшись накануне всем необходимым, прикупив у повитухи «зелье», Долгоносиха, дождавшись ночи, в потёмках, скрежеща зубами, превозмогая адскую боль, совершила ЗЛОДЕЯНИЕ!.. Она убила в себе ребёнка, уничтожила своё материнство, она поставила чёрный крест на своей жизни, она перестала быть… человеком. Сейчас это был клубок оголённых нервов, пронизанный кошмаром и изнуряющим ужасом… Потер яв мно го крови, баба едва выжила. В полуобморочном состоянии Долгоносиха завернула мёртвое дитё в тряпицу, выпив стакан водки, давясь и захлёбываясь, взяла бутылку с керосином и облила всё, что попалось на глаза – пол, кровать, стены пахучей жидкостью. Выйдя на улицу еле передвигая ноги, женщина бросила горящую спичку в комнатку и прикрыла двери, благо в этом полуразвалившемся бараке никто не жил кроме «колдуньи». Прижимая к чахлой груди завёрнутый в тряпку трупик «новорождённого», обезумевшая баба шагнула во тьму. Придя в себя, Долгоносиха огляделась. Тихая ночь плыла в лунном челноке, исподтишка на-

блюдая за происходящим. Издалека, со стороны трущоб, доносились еле слышно голоса разбуженных пожаром людей, мерцали всполохи «празднества» зла, подлости и несправедливости. Но, всё ЭТО как будто было в другой, иной жизни, и вовсе не с ней… Женщина перестала чувствовать боль, ей казалось, сделалось… лучше… Она просветлела лицом, а лунное обрамление, придавало её лику некую святость и покорность, разгладило морщинки, смикшировало… уродливость облика. Не состоявшаяся мать, поднялась на ноги, благоговейно взяла в руки свёрток с могильной плиты, уткнулась в него лицом, и замерла в этой позе, мученицы и страдалицы. Её худенькие плечики вздрагивали, она плакала, без слёз и причитаний. Совершив погребение, она, стоя на коленях, молилась, временами крестясь и кланяясь. Затем Долгоносиха уснула прямо на могилке своего ребёнка, точно собачка, изгнанная из стаи. Поднявшееся солнце, не обнаружило ни спящей женщины на могилке, ни следов ночного погребения – всё было как прежде, заросшее травой, заброшенное кладбище и лишь вороньё нарушало кладбищенский покой своим гортанным карканьем.

Барак, сгоревший дотла, ещё некоторое время дымил, источая запах беды и несчастья, потом был погашен пожарными окончательно. Пострадавших обнаружено не было, а потому дело возбуждать не стали, спустили на

«тормозах». Перепачканные сажей люди, жившие по соседству с пожарищем, утверждали, что в сгоревшем доме, якобы, погибла Долгоносиха, и что пожар приключился по пьяному делу, а стало быть, по вине погибшей.

Люди есть люди, им непременно надо было как – то эту беду объяснить для себя, что бы потом забыть о ней навсегда. Автор: Чужой

Аркадий

25 декабря 2080 года Сегодня 25 декабря 2080 года. Когда-то люди в это время активно готовились к Новому Году, украшали свои дома гирляндами и мишурой, покупали пушистые ели в кадках и подарки для своих близких. Царила оживленная предпраздничная атмосфера, люди смеялись и поздравляли друг друга с Наступающим. А еще практически всегда в эти дни шел снег, такой серебряный и искристый, он укрывал землю мохнатым одеялом и радовал глаз. Это было поистине чудесное времяпровождение – наблюдать из окна за неспешным танцем снежинок, как по волшебству преображающим черную голую землю. Так рассказывают про снег мои родители. Они успели застать это природное явление в глубоком детстве и уже смутно помнят те времена. Но по их рассказам представляется очень красивое и сказочное зрелище. Мое поколение появилось уже в самый разгар глобального потепления, когда средняя температура по Рос-

сии достигла отметки +12 градусов. Мы видели снег только на страницах старых потрепанных книг с иллюстрациями, каким-то чудом сохранившихся до наших дней. Возможно, это не самая страшная потеря человечества, но как же иногда хочется, чтобы выпал снег, хотя бы совсем ненадолго! Так хочется увидеть его собственными глазами, лично прочувствовать снегопад и сравнить свои ощущения с рассказами родных и известных писателей. Но с каждым новым годом наша надежда потихоньку угасает. Я, как и все остальные мои ровесники, с рождения привык к аномальной температуре воздуха, ужасной засухе в летний период, нехватке продуктов питания и постепенному вымиранию биологических видов тех живых организмов, которые не смогли адаптироваться к резкой перемене климатических условий. А еще находиться на улице можно только в респираторе, чтобы не дышать отвратительным смогом,

окутавшим все страны мира. Но зато мы все еще живем в своих домах, нам нет пока необходимости прятаться под землю, например. Хотя многие продуманные жители заранее построили вместительные, прочные и комфортабельные (насколько это вообще возможно) бункеры и планируют в них перебраться, если температура так и будет ползти вверх. У меня есть любимая игрушка – обыкновенный детский волчок. Я нашел его в одном заброшенном детском саду и с тех пор всегда ношу с собой. С помощью количества оборотов волчка я определяю, хороший сегодня будет день или плохой. Просто запускаю его и считаю, сколько раз игрушка обернется вокруг своей оси. Если выпадает четное количество раз, значит, день выдастся отличный, ну, а если волчок прокрутится нечетное число раз – должно случиться что-нибудь плохое. Вот так все просто, мою судьбу каждый раз решает обычная детская

игрушка. И что самое интересное, обычно предсказания волчка сбываются, а может, я просто настолько ему доверяю, что подсознательно подстраиваю каждый свой день под его вердикт. Сегодня я еще не крутил волчок, на часах только 10 утра, мне нравится легкое ощущение неопределенности, поэтому я предоставлю слово моей судьбе чуть позже. Кроме того, вряд ли прямо сейчас случится что-то неожиданное, ведь уже давно все дни стали похожи друг на друга и слились в один бесконечный серый цикл. Учебные заведения на протяжении многих лет пустуют, все дети и подростки обучаются на дому, так как в школьных классах старого образца невозможно проводить занятия в новых природных условиях. Те, кому исполнилось 17 лет, отправляются трудиться на благо общества. Работы хватает на всех, но иногда выдаются и такие спокойные деньки, как этот. Поэтому что может произойти в обычный день, который ничем не отличается от сотни других таких же дней? Ровным счетом ничего интересного ... Разве что... Выпадет снег?! Я подбежал к потускневшему от избы-

точного солнечного света стеклопакету и открыл окно нараспашку, не веря своим глазам. Наш город быстро покрывался какой -то непонятной смесью снега и льда, которая сразу же завалила все улицы сплошным бесконечным одеялом. Странно, мои родители рассказывали про зиму немного иначе. А еще моментально стало дико холодно, поэтому я поспешил захлопнуть окно и как можно плотнее его закрыть. Я подошелк телевизору и включил новостной канал. «...Сегодня утром неизвестные взорвали несколько водородных бомб в одной из крупнейших каменноугольных шахт на территории Китая, входящей в состав Шаньсийского угольного бассейна. В результате этой катастрофы произошел огромный выброс дыма и сажи в тропосферу, вследствие чего температура на планете повсеместно снизилась до арктической. Ученые уверенно объявили наступление искусственно спровоцированной ядерной зимы. Скорее всего, она продержится на протяжении нескольких лет. Пожалуйста, проследуйте в экстренные пункты сбора населения в вашем городе. Не забывайте про необходимую экипи-

ровку, нужную информацию вы найдете в электронном справочнике на странице 275. Связь с правительством осуществляется по номеру...» Телевизор внезапно заискрился и потух. Следом перестала гореть люстра над головой. Я щелкнул выключателем – но тщетно. Прекратилась подача электричества в жилые дома. Неожиданно стало холодно в моей комнате, так как от резкого перепада температуры треснуло сразу несколько оконных стекол. Мне пришлось даже найти в дальнем углу шкафа теплую верхнюю одежду на случай сильных морозов, которой давно никто не пользовался. Я вспомнил про свой любимый волчок и достал его из кармана онемевшими от холода пальцами. Аккуратно положил игрушку на журнальный столик и запустил ее. Волчок начал раскручивать свои обороты, а я пристально следил за ним и считал каждый поворот вокруг оси. Мне действительно было жутко интересно узнать, какой же сегодня день ждет меня. Автор: Анастасия Ловяникова

Звезда рок-н-ролла Вы ведь знаете, как это бывает? Сидя у окна в салоне автобуса, ты воз-

вращаешься домой после рабочего дня. Там тебя ждут горячая ванна, ужин

и хорошая книга перед сном. В наушниках негромко звучат медитатив-

ные напевы, сегодня ты осуществил то, что запланировал, и нет никаких причин для грусти. И неожиданно это снова находит на тебя, заполняет собой каждую клетку тела, и всё мелькающее за окном, деревья, здания, газоны, всё вдруг кажется тебе нелепыми декорациями. За ними должно что-то быть, но как ты ни стараешься, ничего не можешь разглядеть. Каждый из нас однажды умрёт, и потому то, что мы делаем, лишено смысла. Эта мысль возвращается к тебе раз за разом, будто бы дурацкий мячик на резинке шлёпается в ладонь ребёнка. Бывают моменты, когда, если вовремя не выпить, можно вплотную приблизиться к той грани, за которой теряется связь с реальностью, и человек погружается водному ему видимый мир. Не потому ли сумасшедшие так часто загадочно улыбаются? Может, это оттого, что им известно нечто, недоступное всем остальным здравомыслящим членам социума? Сегодня смерть и алкоголь вновь пробрались в твою жизнь. Хоронили Тошу Глазачёва, звезду рок-н-ролла. На поминках, проходивших в кафешке через дорогу от кладбища, ты выпил всего пять или шесть рюмок. Почти никакого эффекта от анестезии, хотя, проснувшись на рассвете, ты был уверен, что надерёшься в хлам. Не в каба-

ке, конечно, там будут Тошины родители и Эля, а потом, где-нибудь на репточке, под грохот барабанов, из которых угашенный Вячик станет извлекать нечто, состоящее из одних сплошных синкоп. Ты даже заранее взял на работе отгул, понимая, что на следующий день можешь просто не встать с кровати. В итоге всё пошло не по плану. В какойто момент организм категорически воспротивился твоим попыткам увеличить в нём дозу яда. Ты оказался не в силах бороться с рвотными позывами и поэтому сидел сейчас в старом автобусе и смотрел в окно. За окном было серо, серо до мигрени, до зубной боли. Под серым небом, увязая в сугробах, сгорбленные серые фигуры волокли куда-то раздувшиеся сумки. Твои сограждане, продрогшие на ветру, с поникшими плечами, придавленные к земле очередным экономическим кризисом, страхом завтрашнего дня, потоками ненависти с телеэкранов, полным отсутствием перспектив. «Люди идут с простоквашей и хлебом, несчастные люди, забытые небом». Тоша очень любил эту песню. Интересно, думаешь ты, продают ли ещё в магазинах простоквашу. Тебе кажется, что она принадлежит далёкому прошлому, например тому сентябрьскому дню, когда вы впервые увидели друг друга. «Антон», - серьёзно пред-

ставился он тогда, стоя посреди коридора начальной школы, маленький щуплый мальчик в синей форме. Через несколько дней вы вдвоём уже активно изучали паркет этого же коридора. Паркет планировалось намазать клеем, чтобы нейтрализовать идущую к вам на урок учительницу. Вопрос, где достать такое количество клея, вас, разумеется, не заботил. Кладбище находилось за чертой города, примерно в часе езды от центра. Десять лет назад там хоронили твоего деда. Тогда это было заросшее травой огромное поле, на котором выделялись несколько прямоугольных участков земли с холмиками свежих могил. Сейчас кресты и памятники занимали три четверти пространства кладбища. Люди в мире с завидной стабильностью продолжали умирать, а земля привычно и обречённо принимала в себя их тела. Пройдёт немного времени, и на этом месте появятся заброшенные, тонущие в бурьяне могилы, покосившиеся памятники за ржавыми оградами. Такова жизнь, и с этим бесполезно спорить. Сегодняшним утром ты проснулся рано, значительно раньше, чем мог бы, и долго ворочался в кровати в попытках снова уснуть. Наконец, ты затих, лёг на спину, плотно обтянув тело одеялом, и так неподвижно лежал, погружённый в воспоминания.

Ты вспоминал, как вы с Тошей разыгрывали сцены из любимых боевиков, вооружившись пластмассовыми пистолетами и гранатами из пластилина, как топтали кедами пол в секции настольного тенниса, как менялись вкладышами от жвачки. В седьмом классе он влюбился в вашу одноклассницу Аню, всегда сидевшую за предпоследней партой во втором ряду. Как на грех (а быть может, именно это и стало главной причиной появления столь сильных чувств у твоего друга) она собиралась переходить в другую школу, и вы часами обсуждали, как убедить её родителей не совершать роковой поступок. Потом был недолгий период увлечения настольными играми, ну а следом грянул рок-н-ролл… Так прошло два часа. Потирая опухшие от недосыпа веки, ты поднялся, запил горячим кофе пару бутербродов и отправился на остановку автобуса. Подороге ты купил в цветочном павильоне четыре тюльпана, таких же скукоженных, как и люди на зимних улицах. Утренний автобус был полупустым, и ты вместе с цветами устроился на сиденье у окна. Ехать предстояло долго, до конечной. Всю дорогу ты смотрел в окно, думая то о Тоше, то о какой-то бытовой ерунде, вроде периодически перестающего работать светильника в коридоре. Всё в снегу, клад-

бище наводило на мысли о закованных в лёд реках и тягучих заунывных песнях, которые поют в закопчённых стенах деревянных домишек. Возле часовни в ожидании приезда катафалка переминались с ноги на ногу десятка полтора скорбящих. Чуть поодаль стояли четверо музыкантов Тошиной группы. Долбаные лабухи, мелькнуло в голове, даже здесь они должны продемонстрировать всем свою обособленность. Ты кивнул паре знакомых у часовни и двинулся к лишившейся своего лидера четвёрке. Басист Ильич прижималк ноге венок с надписью на чёрной ленте «От соратников по рок-н-роллу». Вы поздоровались. Они признавали тебя засвоего, в конце концов, в своё время ты начинал вместе с Тошей, да и сейчас не отказывался выдать пару старых хитов, когда на очередном мероприятии гальванизировали ушедшую эпоху. «Как он быстро-то так…», - прохрипел Вячик, барабанщик, маленький, со спутанными неопределённого цвета волосами и сизым лицом. Его слегка потряхивало от холода и принятого накануне. Внезапно Вячик резко повернулся, вытащил из кармана булькнувшую ёмкость и быстрым движением опрокинул флягу над раскрытым ртом. Знатный ударник явно рисковал не дотянуть и до середины поминок. Поговорили о Тоше.

Позавчера в два часа ночи тебя поднял с постели звонок клавишника Фомы, сообщившего, что у Тоши оторвался тромб, и его забрали в центральную больницу. Как под наркозом, ты выгреб из ящика стола наличку и вызвал такси. На полдороги в твоём кармане заверещал мобильник, и тот же Фома глухим голосом сказал, что Тоша скончался, не приходя в сознание. Ты представил свет ночных ламп, выкрашенные ядовитой зелёной краской стены больничных коридоров, женскую истерику у дверей в отделение реанимации и сказал водителю поворачивать. Дома, вытаскивая из карманов купюры, ты подумал, что задержись Тоша на час дольше на свете, деньги пропали бы зря. От этой мысли захотелось блевать, и ты, не снимая одежды, рухнул лицом вниз на кровать. Вячик ещё дважды успел приложиться к фляжке, прежде чем появился катафалк. Сотрудники ритуального агентства с постными лицами вытащили наружу гроб, следом спустились родители покойного, Эля и прочий народ, в основном вездесущие музыканты, от которых не избавиться даже после смерти. Тошина мать плакала, вцепившись пальцами в воротник твоей куртки. Отец был прям и строг. Ты пожал запястье Эли, и она посмотрела на тебя с такой усталостью, что слова

застряли в горле. Рыжие пряди, выбившиеся изпод её платка, всегда такие яркие, сегодня на фоне серого пейзажа казались выцветшими лоскутами ткани. Вслед за гробом все двинулись в часовню. Священник что-то говорил и махал кадилом, пальцы чертили в воздухе кресты, а ты неотрывно смотрел на застывшую со свечой в руке Элю. По окончанию первого курса (к тому времени ваша группа была уже среди лидеров музыкальной тусовки университета) Тошу отправили на практику в соседний городок с населением не более тридцати тысяч. Само собой, вместо того, чтобы овладевать премудростями кораблестроения на местных заводах, восходящая звезда рок-н-ролл с утра до вечера трудилась в полях на благо пищевой промышленности родины. Домой он вернулся уже с Элей. В течение нескольких недель она снимала комнату на окраине города, а потом стала студенткой университета и перебралась в общежитие. После четвёртого курса они поженились и стали жить в однокомнатной квартирке, доставшейся Тоше от покойных бабушки и дедушки со стороны отца. Ты иногда думал, как сложилось бы всё, познакомься ты с Элей первым. Тебе кое-что было известно об их жизни, особенно о Тоше, о его изменах, глупых, бестолковых, непониманием порядка ве-

щей, когда можно ненадолго забыться, лишь нырнув в знакомый омут. Эля была значительно сдержаннее, рассказывая о себе. И всё же они любили друг друга, любили, вероятно, до самого конца, ты чувствовал это. Ещё ты знал, что, даже крепко перебрав, Тоша никогда не проявлял агрессии. Однако в тот день полтора года назад что-то нашло на него во время ссоры, и он, нет, не ударил, но толкнул жену в плечо. В ответ измотанная Эля дала ему пощёчину, может быть, впервые в жизни подняв на коголибо руку. Не сказав ни слова, Тоша захлопнул за собой дверь, а через час, после сумбурного телефонного разговора, ты сидел у них на кухне и слушал её. Тонкие пальцы один за другим расплющивали окурки в пепельнице. «Чёрт с ними, с деньгами, - говорила она, - он уходит на репетицию, а я раскладываю по местам его шмотки, чёрт с ним. Но ведь ему же ничего не нужно, кроме его музыки. Мне тридцать семь, я хочу детей, и я не знаю, могу ли их иметь, я даже не знаю, может ли он с этими постоянными пьянками». Ты молчал, зная о способности Тоши создавать вокругсебя хаос и об отсутствии у него стремления к продолжению рода. «Пойдём», внезапно вскочила со стула Эля, потянув тебя за собой. Она толкала тебя в сторону комнаты. Там

стояло их супружеское ложе – старый диван, и ты ничего не мог поделать с собой, запустив руки в её волосы, с бухающим как молот сердцем. Вы уже были на пороге, когда ключ заскрежетал в замке входной двери. Эля мгновенно оттолкнула тебя, а в проёме появился Тоша, помятый, но почти трезвый. Ничего не изменилось в ваших отношениях. Лишь однажды, вспоминая случившееся, ты осознал, что с того дня ни разу не разговаривал с ней дольше нескольких минут. Как знать, может, всё дело было в навалившихся на вас делах и заботах, кто взялся бы что-либо утверждать сейчас? Сейчас, когда Антон Глазачёв с застывшим лицом лежал в гробу, и в нём не было ничего от прежнего Тоши, просто восковая фигура из провинциального зала славы рок-н-ролла. Когда в третий раз поминали покойного, изза стола поднялся Вячик. «А вы знаете, Тошик говорил, что лучшие темы приходят в голову с похмелья», - провозгласил он, и ты с ужасом осознал, что прошло всего четверть часа с того момента, как вы зашли в кафешку. При этом Вячик ничуть не преувеличивал. На вопросы о том, откуда он берёт идеи, Тоша обычно смущённо улыбался и качал головой, а потом выходил на сцену и валил на гитаре так, что пресыщенные олдовые семидесятники ревели

племенными быками. Он неохотно говорил о некоторых вещах, но однажды признался тебе, что каждое музыкальное озарение било по нему почище пива поверх водки. Так встряхивается душа, и отрываются тромбы. После пятой или шестой рюмки ты поднялся, извинился перед собравшимися, на что-то там сославшись, увлёк в сторону Тошину маму и вложил ей в ладонь деньги. «Спасибо, Костя», - сказала она, её лицо дёрнулось, но на этот раз она не заплакала, и это было ещё страшней. Идя к остановке, ты жадно курил, выпуская дым в морозный воздух. Людей на конечной было немного, и ты снова устроился

на своём любимом месте в хвосте автобуса, у окна. Автобус толчком тронулся, и ты подумал, как безалаберно относился Тоша к своему творчеству, как попало записывая аккорды и тексты в тетрадях, которые никогда не клал на одно и то же место. Сейчас начнутся концерты памяти, трибьюты, поиски редких записей с целью собрать воедино всё наследие, но тебе хотелось совсем другого. Впечатавшийся в сиденье, разомлевший после холода, ты со всей полнотой ощутил нечеловеческую несправедливость бытия, горечь от того, что люди уходят, оставляя за собой годы ненужными пожитками, уходят недопоняты-

ми и недолюбленными. Тебе не известно, есть ли что-то на той стороне, но даже если нет, разве лишает это нас права на частицу тепла в холодном мире? Твои глаза закрываются, и всё, что ты хочешь, это увидеть во сне своего друга Тошу Глазачёва. Он подойдёт к тебе, улыбнётся и скажет: «Эй, чувак, всё было не зря, здесь лабают такой обалденный рок-н-ролл». Ты засыпаешь. Привычной дорогой автобус движется по направлению к городу, и с серого неба на землю начинает медленно падать снег. Автор:

Алексей

Рубан

Демон Рэймонда Рэймонд сделал движение рукой на себя, и завязшее в плоти лезвие ножа вышло наружу. Тело Гэри слегка покачнулось в воздухе, а затем грузно осело вниз. Глядя на распростёртого на полу человека, лежащего в луже крови, Рэймонд внезапно понял, что не испытывает по этому поводу практически никаких эмоций. Гэри Джонс был бесспорно мёртв и умер, скорее всего, мгновение спустя после того, как шесть дюймов стали проткнули ему печень, но даже если бы его «друг» агонизировал сейчас в страшных муках, зажимая руками стремительно вылазящие

наружу внутренности и блюя желчью, он вряд ли ощутил бы хоть какое-то удовлетворение. Пока они кружили по кухне с зажатыми в руках ножами, им ещё владел азарт, но сейчас, когда всё было закончено, вместо ожидаемого восторга от опьянения кровью пришло одно равнодушие. Рэймонд не мог этого понять и даже машинально переадресовал свой вопрос демону, однако не услышал в ответ ни слова. В последнем, впрочем, не было ничего удивительного. Рэймонд знал, что удивление также относится к числу тех вещей, к которым человек быстро

привыкает. Ещё сегодняшним утром он и представить себе не мог, что через каких-то двенадцать часов попадёт на корриду в апартаменты Джонсов. Последние несколько дней демон не давал о себе никаких известий, то ли отсыпаясь, то ли просто находясь в отсутствии по каким-то своим делам. Однако когда ближе к полудню Рэймонд всё-таки решился выползти наружу за сигаретами, он неожиданно объявился. Показанная им картинка действительно сулила много забавного: идея драки на смерть с человеком, который считал себя его другом, рань-

ше никогда не приходила в голову Рэймонда. Не мешкая, он принялся за сборы, то есть отыскал в ящике кухонного стола два почти одинаковой длины ножа, оба замечательно острых и снабжённых удобными рукоятками. В принципе, для задуманного вполне могло хватить и одного, но Рэймонду очень не хотелось, чтобы их шансы в борьбе могли бы стать изначально неравными, не найдись в доме у Гэри подходящего оружия. Остаток дня он провёл дрыхнув на диване перед телевизором, а когда за окномстемнело, оделся и поехал на автобусе в район, где жили Джонсы. Было около десяти часов вечера, когда он позвонил в дверь, зная, что к этому времени оба гарантированно должны были уже быть дома. Ему открыла Мэрион, с порога принявшаяся виновато улыбаться, что ясно свидетельствовало о том, что в этот час гостей здесь не ждали. Рэймонд взял её за длинные волосы и один раз приложил головой об стену, несильно, так чтобы она лишь потеряла сознание. Прибежавший на звук падения тела Гэри сперва не хотел ничего понимать, но когда Рэймонд приставил лезвие к горлу неподвижно лежащей Мэрион, быстро во всём разобрался. Нож у него нашёлся, причём даже больших размеров, чем рэймондовский, и таким образом ничто уже не могло больше оттянуть начало многообещающей

забавы. Рэймонд вряд ли смог бы предположить, насколько интересным будет их поединок, так как отсутствие опыта у Гэри с лихвой компенсировалось страхом за жену и инстинктом выживания. Не менее четверти часа они кружили друг перед другом по разгромленной кухне, благо дом стоял на отшибе, и можно было беспрепятственно разбрасывать по сторонам кухонную мебель и утварь, не рискуя потревожить соседей. Рэймонд проткнул Гэри в пяти местах, но и сам получил достаточно болезненный удар в плечо и глубокую царапину через всю грудь. Наконец, обезумевший Гэри, забыв об осторожности, буром попёр вперёд, и Рэймонду пришлось почти сразу же проколоть ему печень, слишком уж хорошо он знал, как может быть опасен потерявший над собой контроль противник. Погрузившись в воспоминания о недавно случившемся, Рэймонд только сейчас осознал, что в течение всего этого времени в квартире к шуму схватки примешивались и другие, посторонние звуки. Как оказалось, они исходили от работавшего в гостиной телевизора. Транслировали какоето бесконечное ток-шоу с участниками нынешней выборной кампании. До Рэймонда долетел обрывок фразы, произнесённой с экрана, и губы его покривились в усмешке при мысли о том, какими ту-

пыми скотами должны были быть эти Джонсы, чтобы смотреть подобное дерьмо. Попадись он копам, это смогло бы сойти за неплохое оправдание его действиям, ведь жопоголовые стражи порядка скорее поверят в историю о маньяке-социальном санитаре, чем в демона, какие встречаются вокруг сплошь и рядом. Последняя мысль напомнила Рэймонду о том, что ему всё же следовало поторопиться, если он действительно не хотел столкнуться с полицией. Он прошёл в спальню, снял всю окровавленную одежду, засунул её в мешок, который намеревался позже сжечь у себя на заднем дворе, и переоделся в вещи из стенного шкафа Гэри Джонса. Завершив эти процедуры,Рэймонд вернулся в кухню, подобрал принесённые из дома ножи и присоединил их к барахлу в мешке. В прихожей он мельком взглянул в зеркало, одним автоматическим движением свернул голову начавшей приходить в себя Мэрион и захлопнул за собой дверь, за которой остались два трупа. Полиция найдёт их только сутки спустя, когда они уже полностью окоченеют, но и случись это намного раньше, Мэрион и Гэри вряд ли поведали бы миру, что стали жертвой демона, имя которому – Безверие и Скука. Автор:

Алексей

Рубан

Тёмные воды желаний Часть 1 Темные воды, сумрак и пляс Лунных обманчивых пятен. Воздух в сонливом затишье увяз. Вечер смирен и приятен. Бродит околицей тихая дрожь Чей-то таинственной песни. Сердце гадает – придешь, не придешь? Встретим ли полночь мы вместе? Буду ли песенной дрожи внимать? Губы твои ль заласкаю? Сколько дано мне блаженства познать? Сколько чудес возжелаю? Темные воды, сумрака пляс, Лунных отливов скольженье. Слышу шаги в предполуночный час, Чую твое приближенье… (Роман Александрович) Приближалась полночь… Дайна, слегка перегнувшись через перила моста, смотрела на тёмные воды Сены с таким упорством, как будто хотела найти там ответ на мучивший её вопрос – что делать дальше, вернуться на родину или остаться и найти другое ме-

сто работы? Шенгенская виза ещё позволяла это сделать… Что творилось в душе её, омрачённой отчаянием не знал никто, да и рассказать если…, не поймут, а может и осудят. Феерически освещённый остров Сите, никак не разбавлял своими красочными огнями ни тёмные воды Сены, ни мрак в душе её. Вспоминала ли она о прошлой жизни или просто тосковала, не думая ни о чём? А может быть её мысли утекали в никуда, как и эти тёмные воды Сены, на которые она смотрела… Перематывая назад «плёнку событий», Дайна пыталась понять саму себя и свои поступки после приезда во Францию. Искала ли она оправдания всему, что произошло с ней самой, когда казалось бы, что невинный флирт-игра могут привести к таким неожиданным и раздирающим душу последствиям? Она пыталась понять, но не могла… или не хотела?.... За месяц до событий… Вообще-то настоящее имя Дайны было – Прасковья. Однако, это имя не прижилось к ней и дома. Мама звала её всегда «мышка», сестра «киса» а вот имя Дайна дал ей её сынок Костик.

Когда малыш только учился говорить Прасковья пыталась научить его игре в «ДАЙ» и «НА». Простые слова малыш усвоил очень быстро, а когда хотел поиграть со своей мамой, то звал её покрикивая «ДАЙ-НА, ДАЙ-НА!» и мама быстро понимала, что это призыв к игре. Жизнь Прасковьи протекала спокойно и без особых трудностей. Работа в переводческом отделе туристической фирмы «Альянс» приносила ей не только удовлетворение, но и встречи с интересными людьми, что приезжали в их южный город на отдых или по делам. Переводческие обязанности по французскому языку только добавляли ей уверенности в том, что она нужна фирме и без работы в это смутное время не останется. В один из дней Прасковье пришлось не только сопровождать, но и присутствовать на переговорах, связанных с предстоящей Олимпиадой. Работа была интересная, но утомительная, поскольку её рабочий день стал ненормированным и она могла видеть сына только спящим, когда возвращалась домой. На шестой и последний день переговоров состоялся фуршет, на который была приглаше-

на Прасковья, как переводчик, а также её подруга Алина, тоже переводчик, но испанского языка. Приятная атмосфера, ненавязчивые мелодии в стиле соул, элегантно одетые гости, лёгкие приятные напитки, всё это волновало и переносило девушек в «прекрасное далёко». Двери из гостиного зала выходили на эспланаду перед отелем, откуда открывалась прекрасная панорама с видом на море и с буйством прибрежной флоры. Прасковья ещё выполняла свои переводческие обязанности, когда один из французских гостей подошёл к её визави и сказал: -Пьер, может быть уже хватит говорить о делах и дадим возможность прекрасной спутнице отдохнуть от деловых забот? – и добавил – А где же Ваша не менее очаровательная подруга? Алина была невдалеке от нас и я жестом попросила подойти её к нам: -Знакомьтесь, это Алина, она переводчик испанского языка, но немного говорит и пофранцузски. Они вышли на эспланаду, где уже стояли столики и кресла. Разговор был ни о чём…, когда вдруг месье Пьер спросил: -Мадемуазель Дайна (этим именем она представилась при знакомстве), не согласились

ли бы Вы сопровождать нас и во Францию, где у меня так же состоятся переговоры, но уже с другими русскими потенциальными партнёрами? Я договорюсь с Вашей фирмой и все расходы на эту поездку и услуги переводчика оплатит моя фирма. Плюс личный бонус Вам за беспокойство – закончил монолог Пьер и посмотрел на Дайну внимательно и, как показалось ей, с лёгким любопытством. Неожиданное предложение заставило Прасковью задуматься. Да, действительно, она могла взять себе отпуск только зимой из-за наплыва туристов в летнее время… А тут?…. Такое неожиданное путешествие, да ещё тебе и платить будут! Она, честно говоря, растерялась. Хотелось сразу сказать, «да, конечно, да!», но она ответила: -Спасибо, но мне надо подумать… У меня дома есть некоторые обязательства, которые я должна прежде разрешить. Давайте поговорим об этом ещё завтра. -Конечно, конечно! Сам факт, что Вы мне не отказали…, уже обнадёживает. В аэропорт Адлер делегация в составе трёх человек и переводчицы Дайны прибыла за час до отлёта самолёта в Париж. Перелёт не был утомительным и когда самолёт приземлился в

аэропорту Орли, казалось, что они летели не более получаса. Их встречали, но вся группа поехала почему-то не в «сердце» Парижа, как того ждала Дайна, а в пригород Парижа - Сен-Дени. Пьер пояснил, что русские, с которыми у него должна быть встреча, предпочли остановиться в отелях СенДени. -Русские всегда, почему-то предпочитают останавливаться именно в отелях пригорода СенДени. И я думаю, что «толкает» их сюда не только дешевизна отелей, но влечёт их также и экзотика этого района с известным всему миру «Мулен Руж» и бульваром Пигаль. И это не смотря на то, что здесь находится весьма неблагополучный пригород Парижа, где добродетель встречается с пороком, закончил свой познавательный монолог месьё Пьер. Дайна вместе со всей группой остановились в одном из отелей комплекса AdagioAccess. Это были очень удобные отели во всех сервисных отношениях, с многоязычным персоналом. Номер в отеле, куда поселилась Дайна, располагал всеми необходимыми удобствами и даже какой-то изысканностью в мелочах. Приняв душ и переодевшись Дайна хотела

позвонить домой маме, когда в дверь постучали и голос за дверью произнёс: -Мадам, Вас ждут внизу в ресторане через полчаса, - Дайна даже не успела ничего ответить, поражённая фразой произнесённой на чистом русском языке! «Надо же! - подумала она – зачем же меня приглашали, как переводчицу, если здесь можно найти переводчика так легко и дешевле!». В ресторане, после знакомства с русскими партнёрами месье Пьера, Дайна улучив подходящий момент, рассказала ему об эпизоде с горничной отеля. Она захотела узнать причину приглашения её, как переводчика в эту поездку. -Успокойтесь, Дайна! Всё значительно проще. Да…, у нас есть хорошие переводчики, но мне бы они обошлись значительно дороже за ту же работу, что делаете Вы. А горничная? Да, она знает русский, но только на том уровне, который меня не удовлетворяет, как профессионала, и таких «переводчиков» во Франции, как вы говорите «пруд пруди». Кроме всего прочего я должен признаться, что такая прелестная женщина, как Вы, стала бы важным элементом на этих, очень нужных для меня переговорах. Не обижайтесь! Я прагматичный эгоист! А совмещать приятное с

полезным никому не возбраняется. Очень хочется верить, что и Вы не пожалели, что приняли моё предложение, поехать в Париж…, - завершил свой монолог месье Пьер, тепло поцеловав при этом ручку Дайне. Дайна терпеливо выслушала тираду месье Пьера. Однако какое-то необъяснимое беспокойство будоражило её и мешало ей сосредоточиться. Хорошо, что переговоры подходили к своему логическому завершению. Стороны остались очень довольны друг другом, что и закрепили протоколом о намерениях. Вечером состоялся дружеский фуршет, после которого русская группа бизнесменов, должна была вылететь обратно к себе на родину. Однако сразу же после завершения переговоров, месье Пьер подошёл к Дайне вместе со своим компаньоном и сказал: -Дайна, Вы нам очень помогли, но переговоры закончены. Вы можете завтра улететь обратно домой вместе с русской группой, но можете и остаться, поскольку у Вас ещё есть возможность задержаться в Париже. Я предлагаю Вам воспользоваться этой возможностью, поскольку Вы ещё не исчерпали Ваш законный отпуск. Подумайте! -Подумать?! Но месье Пьер, я никого

здесь не знаю, к тому же, как Вы сами сказали, Сен -Дени не лучшее в смысле безопасности место, для прогулок одинокой женщины. Действительно у меня все документы в порядке и я могу оставаться во Франции ещё три месяца, но…. – огорчённо резюмировала Дайна на предложение остаться. -Давайте сделаем так! – оживился месье Пьер. – Сегодня Вы отдыхаете и думаете, а завтра утром я постараюсь Вас обрадовать предложением, от которого Вы вряд ли сможете отказаться, но мне нужно по этому поводу связаться с моим другом сегодня вечером по телефону, а пока прогуляйтесь по этому «злачному» городу, - рассмеялся он иронически, но сильно не увлекайтесь и возвращайтесь домой засветло! Несмотря на почти полную занятость на переговорах, Дайна всётаки имела несколько часов в день, чтобы самой прогуляться по знаменитым местам Сен-Дени, как то – Монмартр, бульвар Пигаль и, конечно же, «Мулен Руж». Куда Дайна ещё не успела сходить, так это была базилика СакреКёр (базилика Святого сердца), что расположена на холме Монмартр. Дайна проснулась растревоженная ярким лучом солнца, которое ласково играло на её ли-

це. Приятное чувство расслабленности и спокойствия проникало в каждую клеточку её отдохнувшего за ночь тела. Ощущение какой-то нежданной радости, окончательно вернуло её из полусонного состояния в реальность. Быстро одевшись и приведя себя в порядок, она спустилась в кафе. Позавтракав чашечкой кофе и круасаном, она хотела уже выходить из кафе, когда на мобильный телефон поступил звонок. Звонил месье Пьер. Он спросил Дайну приняла ли она какое-либо окончательное решение относительно «уехать» или «остаться». Дайна сказала что прежде чем ответить окончательно, она хотела бы услышать, что же может предложить ей месье Пьер, поскольку до отлёта самолёта было ещё 10 часов. -Великолепно! – ответил месье Пьер и назначил Дайне встречу в отеле с просьбой не задерживаться. Успокоенная и довольная прогулкой в СакреКёр, Дайна, к назначенному времени пришла в отель. Месье Пьер уже ждал её. Они прошли в кафе и сели за столик. Дайне показалось, что Пьер слегка волнуется. -У Вас всё в порядке, месье Пьер? Мне показалось или Вы чемто взволнованы? – спросила Дайна. -Вы наблюдатель-

ны, сherami, но я думаю Вы успокоите меня тем, что моё предложение Вам понравится… Вчера я сказал Вам, что должен поговорить с моим другом. Я поговорил с ним и рассказал ему всё, что знал о Вас и о том, что у Вас ещё есть время остаться в Париже, и что Вы бы остались, но у Вас нет никого из знакомых в Париже, а в Сен-Дени я бы сам не рискнул Вас оставить. Я сказал ему, что мог остаться с Вами хотя бы на неделю, но… дела, дела, дела… не позволяют мне это сделать. -И что же ответил Вам Ваш друг? - тоже слегка волнуясь, но и с любопытством спросила Дайна. -О. не поверите! Мой друг рассмеялся и сказал, «cherami, jevoudraisavoirvotreprobl;me!» (милый друг, мне бы твои проблемы!). Он заверил меня, что с удовольствием окажет мне услугу, принять у себя «damerusse». Однако позвольте я расскажу Вам кто эти люди и чем они занимаются. -Да, конечно! – заверила Дайна Пьера, украдкой взглянув на часы. До отлёта самолёта оставалось ещё 6 часов. Месье Пьер сказал, что знаком с семьёй Корде ещё с юности, когда и он тоже со своей семьёй жил в «старом сердце Парижа» на острове Сите, который парижане поэтично называют

«сердцем города», началом всех начал, колыбелью французской столицы. В дальнейшем пути друзей разошлись. Мсье Жорес Корде и его жена Лучия открыли в Латинском квартале небольшую, но прибыльную таверну на первом этаже, а на втором этаже были жилые помещения для семьи и четыре гостевые комнаты, которые они сдавали внаём, при необходимости. Пьер говорил об этой семье так тепло, что у Дайны отпали все сомнения относительно «остаться» или «уехать». Выслушав внимательно всё, что говорил месье Пьер, Дайна всё-таки сказала: -То, что Вы мне рассказали об этой семье и особенно Ваше отношение к ним, наталкивает меня на ответ – «остаться»… Но! … Я бы была более уверена в себе, если бы могла лично познакомиться с этой семьёй. -Так в чём же дело!- обрадованный моим ответом, воскликнул Пьер – Нас там уже ждут, а мы здесь теряем время! - уже с юмором произнёс он Месье Пьер вызвал такси. Во время поездки до пункта назначения. Пьер вкратце рассказал о древней истории этого острова и его достопримечательностях. -Уверен, Дайна, что Вам здесь скучать не

придётся, - спокойно и с убеждённостью произнёс Пьер. -Надеюсь… Дайна внимательно слушала рассказы Пьера об истории острова, где жителей города, в настоящее время, было куда меньше, чем исторических памятников. Многое она знала и сама из того, что рассказывал Пьер, но никогда этого не видела. Названия - Собор Парижской Богоматери, Консьержи бывшая тюрьма, во времена французской революции, сейчас же, это Дворец Юстиции, Лувр, Сорбонна, капелла Сент-Шапель в стиле готики, площадь Дофин – бередили её воображение и ласкали слух. Дайна уже окончательно успокоилась и не жалела о принятом решении – «остаться!». На остров Сите въехали через Новый мост, со стороны набережной Сен-Мишель, на мост которому от роду было уже более 400 лет. Такси въехало в Латинский квартал по улице Сите и уже через несколько минут остановилось у таверны семьи Корде, с романтичным н а з в а н и е м ««Lysblanc» («Белые лилии»). У входа в таверну их уже ждали. Мсье Жорес и мадам Лучия, приветливо улыбаясь, пригласили гостей пройти вовнутрь таверны. За руку мадам Лучии держал-

ся малыш примерно того же возраста, что и сын Дайны. Сердце Дайны сжалось от нежности к этому маленькому существу и она, протянула к нему руку, улыбаясь: -Здравствуй малыш!... Как тебя звать? спросила ласково Дайна. Неожиданно для Лучии и Жореса, малыш подошёл к Дайне, чего он раньше никогда не делал с чужими людьми. -Я, Жан, - сказал малыш и остался стоять рядом с ней. -А меня зовут, Дайна, - погладив Жана по головке, ответила она. Взрослые рассмеялись от неожиданности сложившейся ситуации и Жорес произнёс: -Сh;reDinah, vousfairybont; etdejoie (дорогая Дайна, Вы фея добра и радости). Дети, как и зверюшки всегда чувствуют хороших людей и охотно идут к ним. Других рекомендаций для Вас от моего друга Пьера нам и не требуется, - заверил всех Жорес. Малыш Жан разрядил обстановку официальности знакомства и Дайне стало казаться, что она уже давно знала эту семью. Всё ещё улыбаясь, Лучия, пригласила всех в гостиную, а сама прошла на кухню распорядиться об ужине. Решение Дайны – «остаться!» назрело само собой. Всё равно до отлёта самолёта оставалось уже менее двух часов.

Пьер же, доволен был не только тем, что Дайна решила остаться, но и тем, что семья Корде и Дайна понравились друг другу. Спокойный за судьбу своей протеже, Пьер после ужина сразу же уехал. Однако, для Дайны всё только начиналось... ЧАСТЬ 2 Гостевая комната, отведённая Дайне, выходила окнами на улицу. Основной доход семье Корде приносила таверна. Гостевые же комнаты сдавались от случая к случаю по просьбе друзей или «задержавшихся» в таверне клиентов, но не более, чем на одну ночь. Комнат было всего четыре, где одна из которых практически не сдавалась без согласия на то брата Жореса, который изредка навещал семью Корде. Недалеко от бульвара Сен-Мишель на небольшой, но оживленной улочке, где и была расположена таверна семьи Корде - «Lysblanc», находился Люксембургский сад, который и стал первым местом знакомства Дайны с Парижем. Сад этот есть особое место для отдыха, расслабленности и великолепия. Сюда приходят семьями, расположившись прямо на траве. Музыканты, художники, туристы, студенты - постоянные посетители этого красивейшего парка. Когда Дайна вер-

нулась «домой», то в гостиной она встретила огорчённуюЛучию с малышом на руках. -Что-то произошло, Лучия? – спросила Дайна. Ещё в первый день приезда Лучия попросила Дайну обращаться к ней без приставки «мадам», объясняя это тем, что они почти одногодки и кроме того «друзья Пьера, это и мои друзья», добавила она. Лучия рассказала, что их экономка заболела и не сможет вести дела в таверне и дома почти две недели, а найти ей замену на такой короткий срок практически нереально. -Так в чём же дело! – воскликнула Дайна, - я смогу экономку заменить до её выздоровления и моего отъезда. Я думаю, что это не сложно, да и Вы будете мне подсказывать при необходимости. -О, Дайна! Вы даже не подозреваете, как бы Вы меня выручили! – радостно воскликнула Лучия, - … но с одним условием я пойду на это… если Вы ничего не будете платить за проживание и питание. И не отказывайтесь, потому что я ничего не теряю, а даже выигрываю, - добавила она смеясь, - услуги экономки у нас стоят очень дорого. -Так я буду экономкой?! – спросила Дайна. -Нет, Вы будете

просто хорошим человеком, оказавшим нам добрую услугу, - смутилась Лучия, - а экономкой Вы будете для нашего персонала, чтобы они знали с кем имеют дело. Не волнуйтесь Дайна, всё у Вас получится! И я Вам помогу. -А почему бы и не попробовать?! – согласилась Дайна Лучияобъяснила какие примерно обязанности могут входить в должность новоиспечённой «экономки». Прежде всего на неё возлагалась обязанность управлять другими слугами, которых было в доме трое, «таверна не считается», заверила Лучия, поскольку там совсем другие обязанности и их есть кому выполнять. А вот в жилых помещениях дома - надо следить за чистотой, встречать гостей и даже заниматься с малышом Жаном, когда Лучия не могла этого делать сама. Последняя обязанность радовала Дайну больше всего. Она легко управлялась со своими обязанностями, особенно ей нравилось заниматься с пятилетним Жаном. Малыш напоминал ей собственного сына того же возраста, оставленного на родине на попечение матери и сестры. Ей нравилось, как зовёт её малыш Жан: «Дайна, Дайна найди меня!». Простое и певучее в звучании имя её нравилось

не только малышу. Малыш Жан очень быстро подружился с Дайной и Лучия могла спокойно отпускать их вместе на утренние прогулки. Самым приятным местом для прогулок Дайна выбрала сад, на заднем дворе, Собора Парижской Богоматери. Феерия садовой растительности и красок напоминала Дайне её родные пенаты, особенно бередил душу цветущий олеандр, с которым у неё были романтические воспоминания. Нескончаемый праздник Латинского квартала ничуть не утомлял Дайну. Кто-то сказал о Латинском квартале, что «если парижане не пьют и не едят, то они танцуют. Музыка — от джаза до техно, гремит в Латинском квартале до самого рассвета», на его улицы шумным потоком выплескивается избыток парижской жизни. Казалось бы, что всё, что можно было бы увидеть на Сите, за всего лишь проведённую в гостях неделю – было Дайной увидено. Однако она чувствовала в глубине души своей, что открытия и тайна этого острова или чего-то другого, ещё только впереди. Но ЭТО оказалось не «что-то», а «кто-то»…. Предчувствия не обманули её… Спустившись к ужину в гостиную, Дайна увидела гостя, которого ей не удалось встретить,

потому как Лучия не предупредила её о приезде оного. Лучия заметила лёгкое удивление Дайны и поспешила оправдаться: -Дайна, знакомьтесь! Это брат моего мужа Морис. Он приехал без предупреждения, поэтому я ничего не могла сказать Вам о его приезде заранее. -Морис, - продолжала Лучия, - познакомься, это знакомая Пьера, русская переводчица французского языка, приехавшая во Францию на переговоры вместе с Пьером. Переговоры закончились и Пьер попросил нас оказать ей гостеприимство на некоторое время. К сожалению, продолжала Лучия, - гостеприимство оказалось коротким. Когда Дайна вошла в гостиную, Морис поднялся с кресла и, все стоя, выслушали монолог Лучии после чего Морис подошёл к Дайне и, взяв её руку, поцеловал: Heureuxdevousrencontrer….(рад встрече с Вами), - произнёс Морис, слегка сжав руку Дайне. Ах, лучше бы он этого не делал! В Гостиную вошёл Жорес и Лучия пригласила всех за стол, уже накрытый к вечерней трапезе. Морис сел рядом с Дайной, выказывая ей, как показалось Дайне, особые знаки внимания. -Но почему госте-

приимство Дайны оказалось коротким? – спросил он у Лучии после выпитого бокала вина, и не дождавшись от неё ответа, обратился уже к Дайне, - Вы так скоро нас покидаете? Лучия пояснила сложившуюся ситуацию с экономкой, выразив при этом особую благодарность Дайне. -Ну, что ж, прекрасно! Это меняет дело! – с улыбкой произнёс Морис и предложил поднять бокал «за знакомство!». После ужина Морис предложил Дайне прогуляться по острову, если, конечно она закончила все свои обязанности «экономки» по дому. Дайну немного укололо до по лне ние с «экономкой», но она согласилась на прогулку, приняв «укол» за шутку. Морис предложил прогуляться до «Цветочного рынка», что на Корсиканской набережной, а потом пойти на мост Сен-Луи, соединяющий острова Сите и СенЛуи, чтобы насладиться джазовой музыкой уличных музыкантов. Дайна с радостью согласилась, поскольку там она не была ещё ни разу. Жизнь иногда требует вариаций, изменений так же, как и природа со своими временами года. Дайне казалось, что нынешний период её жизни это резкий переход к весне от затянув-

шейся осени. Она с наслаждением впитывала в себя атмосферу буйства эмоций Латинского квартала. Смех, уличные музыканты, мимы и веселые песенки, несущиеся отовсюду, возвращали Дайну в её неугомонные и радостные студенческие годы. Дайна не замечала сколько времени они уже бродили по улицам. Времени больше не существовало. Морис водил её по местам, где она ещё ни разу не бывала. Его нельзя было назвать красивым. Он был молод, строен, по-мальчишески задорен, его лёгкая, почти танцующая походка и непосредственность в общении, всё это пленило Дайну. Она теперь с удовольствием смотрела на него и разговаривая с ним, больше не испытывала тревожного трепета. Но мало-помалу его слова и жесты становились слегка вольными, что насторожило Дайну и вернуло ей состояние трепетной неуверенности. В себе?.... Во время прохода по одной из узких улиц, Морис приобнял Дайну за плечи, как бы оберегая её от шумной компании, что распевала на их пути. Дайна не отстранилась. Постепенно его слова и жесты становились более настойчивыми, в которых проскальзывало неприкрытое желание. Дайну обуяло внезапное беспокойство и ей

казалось, что она уже не так уверена в своих взглядах на дружеские отношения с Морисом. -Морис, уже довольно поздно, а у меня завтра с утра, как Вы знаете, есть некоторые обязанности по дому, пытаясь освободиться от него, настойчиво сказала Дайна. -Пардон Дайна, кажется я заигрался и потерял счёт времени, - весело рассмеялся Морис. «Заигрался?», подумала Дайна, но ничего ему не ответила. Через таверну, где всё ещё веселились парижане, Морис и Дайна поднялись на второй этаж дома. Дайна уже подошла к своей комнате, когда услышала за спиной тихое, - «не уходите!». Она замерла, как от удара электрошоком, но резко, и не оглядываясь, толкнула дверь в свою комнату и почти вбежав, бросилась на кровать. Морис ликовал! Он таки добился своего, раз уж Дайна так резко убежала, оставив за собой обжигающий шлейф волнения и неуверенности в себе. Присев на кровати и охватив голову руками, Дайна боялась, что он последует за ней, хотя и жалела, что он не сделал этого. Где-то в глубине души Дайна желала упоения торжествующей страстью. Уже давно, уставшая и измученная житейскими проблемами у

себя на родине, Дайна и не помышляла.., нет, нет!... не надеялась, что когда-нибудь к ней вернётся это всепоглощающее чувство любви, которое уже однажды овладевало ею, ещё в студенческие годы, и где плодом этой безумной любви стал её сынишка Костик. В дверь тихо постучали. Дайна вскочили с кровати, замерла, боясь пошевелиться, зачарованно вглядываясь в силуэт за стеклянной дверью. Однако «силуэт», постояв ещё несколько секунд у двери, произнёс: -Bonnenuit, monami… dedemain! (Спокойной ночи, мой друг… до завтра) – и шаги тихо удалились … Облегчённо вздохнув, Дайна прошла в ванную комнату. Душ благодатно остудил и тело её, и разбередившие в ней чувства. Лёжа в постели она пыталась осознать всё то, что с ней происходило. «Да, кажется я влюбилась, - думала она, - но что я скажу этим добрым людям Лучии и Жоресу, когда они узнают обо мне и Морисе? Через два дня должна уже вернуться экономка Лучии и в моих услугах они больше нуждаться не будут, а значит я могу уехать обратно к себе на родину». Ночные сны Дайны не давали покоя её растревоженной и чувственной натуре. Вот она

идёт по самому краю моста без перил, а тёмные воды Сены выплёскиваясь к самым её ногам, увлекают её за собой. Вот она плывёт, а уличные музыканты, гремя фанфарами, что-то кричат ей вслед и смеются, смеются, смеются…. Вот она, уже обессиленная лежит на пустынном берегу, а кто-то, легко касаясь её головы, зовёт – «Дайна… Дайна!» С трудом вернувшись в реальность, Дайна увидела у своей кровати встревоженную Лучию. -Что с Вами, милая? Я проходила мимо Вашей двери и услышала доносившийся из Вашей комнаты, то ли стон, то ли рыдание. Я постучала, но стоны-рыдания продолжались и я, испугавшись, вошла… Вы больны? – с беспокойством спросила Лучия. Окончательно придя в себя Дайна поняла, что уже утро. Своё чувство неловкости перед Лучией, она попыталась скрасить улыбкой: -Нет, нет! Со мной всё в порядке! Просто, вероятно, после вчерашней ночной прогулки наполненной непривычными для меня взрывными впечатлениями, мне снились разные перевоплощения людей и событий…. Отсюда и такая реакция моего сонного мозга…. Всё хорошо, Лучия! Я сейчас оденусь и спущусь в гостиную, успокаивала Лучию Дай-

на, поглаживая её руку. -Oh, monDieu!... А я так испугалась…., - уже спокойно произнесла Лучия и вышла из комнаты. Спустившись в гостиную, Дайна увидела в гостиной только Мориса. Он сидел в кресле у окна и что-то читал. Заметив вошедшую Дайну, он поднялся с кресла, подошёл к ней и, поцеловав ей ручку, спросил: -Bonjour, Dayna! Comment avez-vous dormi? (Как Вам спалось?) «Неужели Лучия рассказала ему о моих ночных страхах?» – не зная, что подумать она, на всякий случай, ответила: -Беспокойно!... – не объясняя причин. Вероятно Морис понял ответ по-своему, поскольку, всё ещё держа её руку в своей руке, и глядя ей прямо в глаза, загадочно улыбнулся, легко сжав, при этом, её маленькую ручку. Морис был, по сути своей, игрок. Игра начинала волновать его, однако он понимал, что заходить слишком далеко в этой игре, опасно, но и проигрывать он не любил. Ему очень хотелось вовлечь в эту игру и Дайну. Именно игру… и ничего больше! Морис хорошо изучивший женщин, понимал, что Дайна к нему неравнодушна, однако правила игры не позволяли ему первому сказать ей и о своём вле-

чении к ней. И он ждал! Красивая, стройная, но гордая женщина! Тем сильнее было его желание, покорить её, обладать ею, но и…. заставить её саму упасть в его объятия. «Нет, нет! – убеждал Морис себя.- Да, красивая, стройная, гордая женщина…, но всего лишь переводчицаэкономка из какой-то далёкой страны развалившейся «империи», никогда ранее не покидавшая родину, которая ещё до недавнего времени, как го во р или, была з а «железным занавесом». Морис был уверен, что эту недоступную женщину не может не взволновать неведомая ей доселе экзотика. В гостиную вошли Жорес, Лучия и малыш Жан. Стол был уже накрыт и Лучия пригласила всех к столу. Малыш Жан, увидев Дайну, радостно подбежал к ней и спросил: -Мы пойдём гулять? -Конечно, милый, но только после завтрака. Согласен? – ласково прижав его к себе, ответила Дайна. -Да, да, да! Дайна, да! – кружась вокруг неё, напевал малыш. За завтраком Лучия сообщила новость, что их экономка уже почти здорова и дня через два приступит к своим обязанностям. - Но Вы, Дайна, добавила она, - остаётесь

нашим дорогим гостем. А ещё звонил Пьер, спрашивал о Вас и обещал тоже заглянуть к нам на днях. Он сам хочет проводить Вас в аэропорт, беспокоясь за Вашу безопасность. Дайна была рада это слышать, потому как снова проезжать одной через небезопасные районы Парижа, ей совсем не хотелось, а просить об этой услуге, было некого. Не Мориса же! По отношению к нему Дайна испытывала какое-то двойственное чувство… и страстное желание упасть в тёмные воды любви…, и страх, утонуть в этих водах… Дайна понимала, что её нежданный отпуск приближается к своему завершению, поэтому, после того, как выздоровевшая экономка приступила к своим обязанностям, Дайна всё оставшееся время посвящала тем уголкам этого волшебного города, которые ей ещё не довелось увидеть. Вернувшись «домой» в один из вечеров, после очередного насыщения красотами Парижа, Дайна застала в гостиной всю семью в сборе, кроме малыша Жана. Тихо звучала джазовая музыка. Атмосфера расслабленности, подкрепляемая уже наполненными бокалами с шампанским в руках, слегка удивили Дайну, посколь-

ку до этого дня она не была свидетелем таких «вечеринок». После приветствия всем, Дайна спросила: -Что-нибудь празднуете? Мужчины поднялись с кресел при её появлении и Жорес ответил: -Да, можно и так сказать. Сегодня день рождения Мориса, а завтра сразу после обеда он уезжает, – и, добавил развеселившись, - конечно же не день отъезда мы празднуем… -Как жаль, - произнесла с грустью Дайна, что я не знала о дне рождения и не приготовила Морису подарок. -Ну, что Вы, Дайна! Для меня Вы сами божественный подарок…, - взяв её руку в свою, игриво произнёс Морис. Однако поспешно добавил: -…я имел в виду знакомство с damerusse. Кто знает когда бы это случилось и случилось ли бы вообще, - улыбаясь, сказал Морис, поцеловав нежно ручку Дайны. -Присоединяйтесь к нам, - попросил Жорес. -С большим удовольствием, - согласилась Дайна. -Присаживайтесь вот сюда, - предложил Жорес и указал на кресло рядом с Морисом. Внимание всех было приковано к Морису,

обаяние которого выплёскивалось из него потоком веселья, заполняя всё пространство гостиной и наполняя весельем всех, кто там был. Он блистал! Он знал, что нравится не только себе самому, но и той, которая должна была стать ему подарком уже сегодня ночью. Как всякий чувственный мужчина в душе он был актёр, игрок, охотник! Чувственность его натуры бередила его воображение и он ждал, когда Дайна сама сдаст позиции. Она ДОЛЖНА была признать своё поражение! Иначе игра не имела смысла! Побеждённым он никогда не будет! Первый ход должен быть её! Он не хотел овладеть ею в минуту её слабости. Она должна была признать своё поражение. И он ждал! И хотя внешне Дайна оставалась холодной, он знал, он чувствовал, что это лишь временное прикрытие, и что яд желания уже успел разъесть брешь в её неприступности. Он убеждал себя, что просто не может не нравится женщинам. Но Дайна?... Дайна была неприступна… и такая несправедливость со стороны её… к самому себе его огорчала. «Но не всё ещё потеряно!», - убеждал себя Морис. Оказалось, что Морис был превосходным рассказчиком. Он рассказывал живо и образно о своих гастроль-

ных приключениях и творческих задумках. Однако после нескольких бокалов шампанского речь его становилась более вольной, в которой явно проскальзывало неприкрытое желание. Морис чаще стал брать ручку Дайны в свою руку, отпуская ей, при этом, комплименты. Лучия заметила это и сначала хотела остановить его, но передумала и, чтобы разрядить обстановку, стала подыгрывать Морису. Разгорячённые шампанским и полу фривольными рассказами Мориса, они и не почувствовали, как пролетело время и заметили это только тогда, когда часы в гостиной пробили полночь. Жорес и Лучия, поже лав вс ем «спокойной ночи», поднялись к себе в спальню на второй этаж. Морис, довольный собой и проведённым вечером, расслабленно оставался сидеть в кресле, когда Дайна встала с кресла, но… не ушла к себе, а подошла к большому окну гостиной, выходящему на улицу. Игра импонировала ей, но сейчас она понимала, что игра становится опасной…. Для кого? Для неё или для Мориса? Иногда ей казалось, что его надо остановить. Однако, Дайна, не то с радостью, не то с грустью, понимала, что влюбилась! Её мать часто повторяла Дайне,

что «когда женщина счастлива, то это ненадолго». В гостиной погасили все огни, кроме торшера у кресел. Хотя лестница на второй этаж находилась за креслами и Морис не мог видеть ушедших, он, однако, чувствовал, что не один в комнате. Поднявшись с кресла, и осмотрев полумрак гостиной, Морис увидел Дайну, стоящую у окна. Её тёмнорыжие волосы, подсвеченные уличными фонарями, отливали золотом. Морис возликовал! Вот, наконец, тот подарок, который по праву должен принадлежать ему! Она не ушла! Она осталась! Она сделала всё-таки первый ход! Теперь, его ход! Но… то ли шампанское разбавило его смелость, то ли нахлынувшая на него неуверенность в себе, вызванные гордой осанкой Дайны, стоящей у окна, заставили Мориса без напора, тихо подойти к Дайне… и нежно прошептать ей почти на ушко, касаясь губами её золотых волос и слегка коснувшись её плеча: -Я люблю Вас…, не уходите… Трепет от прикосновения его руки, божественный трепет вожделения, заставил её резко отстраниться, не столько от самого Мориса, сколько от нахлынувшей неуверенности в себе самой. Морис же, стоя

близко к ней, опьянённый желанием, и, вдыхая аромат её волос, жаждал насытиться страстью к ней. Повернувшись к Морису лицом, она смотрела прямо в его глаза …, но не видя его… В душе Дайны бушевали противоречивые чувства, растерянность и тревога, желание и страх. Она боялась упасть в его объятия… и тайно об этом мечтала. Её нервы были натянуты до предела…, но она стояла не шевельнувшись рядом с Морисом. «Всё! Она моя!» торжествовал Морис победу, хотя он так же понимал, что на этот раз первый ход был его! Протянув к Дайне обе свои руки, он взял её руки в свои руки, и слегка притянул к себе. Слабость и сладостное тепло разлилось по всему её телу, кровь билась в висках, и только слабый страх напоминал ей ещё о том, что это опасно. Дайна больше не стыдилась своих чувств. Она была раба своих желаний. Морис взял на руки ослабевшую Дайну и понёс наверх в её комнату. Аромат её волос и её тела возносил Мориса к неизведанным ему доселе чувствам. Кто она, «damerusse», что в ней такого, чего Морис не находил у других женщин? С ней всё дышало счастьем и благоухало…. Минуты бежали за мину-

тами… пока не превратились в вечность… Они любили друг друга… Любили! А Счастье? Было ли оно так близко..., так весомо? Иль, как всегда,...её преследовал Злой Рок? ЧАСТЬ 3 Когда Дайна отдохнувшая и спокойносчастливая, спустилась в гостиную, Лучия и Жорес уже завтракали, но Мориса за столом не было. Дайна поинтересовалась об его отсутствии. -Он сегодня что-то заспался, - сказала Лучия и добавила, - хотя у него поезд до Марселя уже к вечеру. Пусть отдохнёт! -Садитесь завтракать, Дайна! Сегодня у нас день отъездов и приездов, - улыбнулась она и пояснила, - сегодня вечером приезжает Пьер. -Вы сегодня прекрасно выглядите, Дайна! – поглядев на неё внимательно, прокомментировал обычно молчаливый Жорес. -Да, да! - подхватила Лучия, - вероятно атмосфера нашего чудесного города и климата, влияет положительно на Ваше здоровье. -И те только! Ваш гостеприимный дом и доброе отношение семьи Корде ко мне лично..., также! – ответила Дайна любезностью на любезность. После завтрака Дайна, как всегда ушла

на прогулку, но на этот раз без малыша Жана, потому как Лучия должна была пойти с ним в детскую консультацию. Дайна сегодня решила пройтись по бутикам, чтобы купить маленькие подарки своему сынишке и сувениры из Парижа маме с сестрой. Старинные улочки, бистро, книжные лавки и уютные кафе, которыми был богат Латинский квартал, давал возможность Дайне в последний раз (последний ли?) насладиться старинной атмосферой кварталов, посидеть в кафе и просто поболтать с уличными артистами и музыкантами. Радужное настроение Дайны и её спокойная открытость привлекала, ничего не делающих, туристов к ней. Они знакомились с ней, она знакомилась с ними, время летело быстро и незаметно. Когда же колокол на Соборе НотрДам де Пари возвестил время в 19.00, Дайна поняла, что к обеду она вновьопоздала, «успеть бы к ужину», подумала она… Дайна знала, что Морис сегодня уезжает и быстро побежала к дому. Забежав в гостиную, Дайна увидела всю семью в сборе. Морис уже вызвал такси, чтобы ехать на вокзал. Дайне хотелось броситься к нему, сказать ему, что сожалеет об его отъезде… и она уже сделала пару

шагов ему навстречу, когда остановилась, как вкопанная, натолкнувшись на ироническую холодность его глаз… Неописуемая боль в душе сжала всё её существо в комок. Она смотрела на него расширенными и полными слёз глазами, ничего не понимая… Она надеялась увидеть в глазах Мориса хотя бы проблески нежности и горечи от разлуки с ней, но глаза холодно «смеялись»… Морис, заметив удивлённые лица Лучии и Жореса, сам подошёл близко к Дайне, улыбнулся, наконец, взял её ручку, поцеловал и сказал; -Vous ;tiez merveilleux! Аdieu, charmant ;tranger. (Вы были прекрасны! Прощайте, очаровательная незнакомка!). - … и Морис быстро вышел из гостиной. За ним последовала и семья Корде. «Он не сказал «до свидания», он сказал «прощайте…, прощайте», повторяла Дайна про себя, всё ещё не веря в увиденное и услышанное. Дайна не удивилась бы, если бы она сейчас вдруг превратилась в соляной столп. Чувств больше никаких не было… Была гнетущая усталость… Хотелось лечь здесь, прямо на полу, распластаться, превратиться в нечто невидимое и не слышимое. Однако,

Дайна понимала какой-то оставшейся вспышкой в своём помрачённом подсознании, что здесь оставаться нельзя…, не надо, а надо подняться к себе в комнату…, надо…, что она и сделала. Дайна открыла дверь, подошла к кровати… и неожиданно она почувствовала запах белой лилии, а потом уже боковым зрением увидела и записку, лежавшую под цветком. -Это он, это он! – повторяла, оживающая вновь, надежда в Дайне. Она схватила записку в руки и приложила её к губам, прежде чем прочесть. Потом села на кровать, включила лампу и дрожа от возбуждения…, прочла: Мercipourlecadeau! (Благодарю за подарок!) – кратко и буднично было написано в записке… Дайна читала и читала… и ничего не понимала. Какой подарок? О чем он говорит? Тогда Дайна вспомнила день рождения Мориса и его недвусмысленную фразу – «Для меня Вы сами божественный подарок!», Дайна поняла всё! Так это она была подарком?! Просто подарком ко дню рождения?! Это был последний удар, которого Дайна уже не смогла принять. Почти теряя сознание, она сползла с кровати на коврик у кровати… Сколько времени

прошло – пять минут, час или два, Дайна не знала. Она пришла в себя от громкой музыки, звучавшей под её окном. Дайна спустилась в гостиную, но там никого не было, однако стол оставался накрытым с едой и Дайна вспомнила, что должен был приехать Пьер, Наверное, его уже ждали. Кушать не хотелось. Охваченная полнейшей апатией ко всему и ко всем. Дайна вышла на улицу. Как всегда улицы, которые раньше радовали Дайну своим весельем и незаурядностью, нынешним вечером были полны уродливых кривляк, бездарных музыкантов и шатающихся по ночным улицам пьяниц. Хотелось тишины и спокойствия и она шла наугад, наталкиваясь на прохожих, которые не замечали её. Она шла и не замечала, что отрава собственной ненужности стала проникать уже во все извилины её души и мозга. Автоматизм движений не помешал ей вспомнить, что она любила бывать на мосту Сен-Луи, где вместе с Морисом они наслаждались джазовыми музыкантами. И она, как завороженная, будто влекомая чьей-то волей, пришла на этот мост. Однако сегодня, почему-то, музыкантов на мосту не было. Мост был пуст, лишь редкие прохожие перехо-

дили с острова Сите на остров Сен-Луи. Приближалась полночь… Дайна, слегка перегнувшись через перила моста, смотрела на тёмные воды Сены с таким упорством, как будто хотела там найти ответ на мучивший её вопрос – что делать дальше, вернуться на родину или остаться и найти другое место работы? Шенгенская виза ещё позволяла это сделать… Что творилось в душе её, омрачённой отчаянием не знал никто, да и рассказать если…, не поймут, а может и осудят. Феерически освещённый остров Сите, никак не разбавлял своими красочными огнями ни тёмные воды Сены, ни мрак в душе её. Вспоминала ли она о прошлой жизни или просто тосковала, не думая ни о чём? А может быть её мысли утекали в никуда, как и эти тёмные воды Сены, на которые она смотрела… Перематывая назад «плёнку событий», Дайна пыталась понять саму себя и свои поступки после приезда во Францию. Искала ли она оправдания всему, что произошло с ней самой, когда казалось бы, что невинный флирт-игра могут привести к таким неожиданным и раздирающим душу последствиям? Она пыталась понять, но не могла… или не хотела?....

Дайна не знала сколько времени прошло с тех пор как она, стоя на мосту, смотрела на тёмные воды Сены, когда вдруг кто-то взял её за плечи, стараясь повернуть к себе лицом. -Морис! – Радостно вскричала она, резко повернувшись лицом к нему,… но пред ней стоял Пьер. Сначала Дайна подумала, что это галлюцинация и она сошла с ума! Однако, спокойный голос Пьера и успокоительноласковое поглаживание её дрожащихплечей, убедило Дайну в том, что это реальность. -Так вот в чём дело? - с улыбкой произнёс Пьер, - Значит, Морис?! -Если бы Вы знали Дайна, как Вы всех нас напугали своим отсутствием, - продолжал говорить Пьер, - когда я приехал и увидел, что Вас нет, я спросил у Жореса, где Вы. Он сказал, что с момента отъезда Мориса Вас в доме не видели и что Вы ничего не сказали о том куда идёте, как делали это обычно. Потом Лучия добавила, что наверное, она знает где можно Вас найти. Она высказала предположение, что Ваш уход связан, каким-то образом, с отношениями между Вами и Морисом, но она в этом не уверена. Также Лучия рассказала, что когда Вы делились с ней впечатлениями о прогулках вместе с Морисом, то

Вы с восторгом говорили об уличных джазовых музыкантах на мосту Сен -Луи, куда Вы ходили слушать музыку каждый раз, когда выходили на прогулку. Вот так я Вас и нашёл! – всё ещё, поглаживая плечи Дайны, закончил свой рассказ Пьер. Дайна больше не могла сдерживать своих эмоций, и она, чисто «побабьи», упала головой на грудь Пьера и разрыдалась. Пьер, легко поглаживая Дайну по спине, старался её успокоить, приговаривая сочувственно: -Prendre facilement, mon ami! (Успокойтесь, мойдруг!) И чем больше Пьер старался её успокоить, тем сильнее были её рыдания. Пьер не привык к таким женским выбросам эмоций и понял, что лучше дать Дайне выплакаться и успокоится самой. Он стоял, молча гладил её голову и думал о душах русских женщин, которые, как говорили, понять было трудно. Такая самостоятельная, такая гордая умница… и вдруг… всплеск таких эмоций! Да, женщин вообще понять трудно, а уж русских тем более, пришёл к выводу Пьер. Постепенно успокаиваясь, Дайна стала понимать, что слёзы эти были как бы очищением её души, из которой вытекали, выплёскивались все тёмные воды, что за-

полняли её сущность с момента её знакомства с Морисом. Ещё раз вспомнились слова матери, что «если женщина очень счастлива, то это ненадолго». Осторожно отстранившись от Пьера, Дайна смущённо попросила: -Простите меня, Пьер, за взрыв таких эмоций в Вашем присутствии, но если бы Вы не появились здесь и сейчас, то я не знаю чтобы ещё могло со мной случиться… Поверьте, я не из плаксивых женщин. Я даже не помню, когда плакала в последний раз. К тому же я очень виновата перед Вашими друзьями, что доставила им столько хлопот… -Да, да, да, - согласился Пьер, довольный, что рыдания прекратились, - и вот, чтобы загладить Вашу вину, мы немедленно отправляемся домой, тем более, что уже очень поздно, а они так и не знают, что с Вами…, да и со мной тоже…, - сказал он, стараясь уже перевести диалог в шутку. Жорес и Лучия действительно ещё не спали и вздохнули с облегчением, когда увидели Дайну, живую и невредимую, опирающуюся на руку Пьера. Вопросы не задавались, укоров никаких не было, просто Пьер подтвердил предположения Лучии: -Да, я действительно встретил, Дайну

не мосту Сен-Луи. Лучия хотела было предложить Дайне чтолибо перекусить перед сном, тем более, что она не была ни на обеде, ни на ужине, но не успела Дайна отказаться, как Пьер снова спас её: -Спасибо дорогие мои, но я думаю, что лучше всего ей сейчас была бы необходима рюмочка хорошего коньяка. К завтраку Дайна спустилась отдохнувшая и внешне спокойная. Последний завтрак, последнего дня в Париже. Все были очень внимательны к ней и не задавали никаких вопросов, даже самого банального – «как Вам спалось?», за что Дайна была им всем благодарна. Говорили о погоде и ни о чём. Важной была только одна тема – отлёт Дайны на родину. Пьер сообщил, что самолёт вылетает из аэропорта Орли и через два часа они должны быть в аэропорту. Прощание было тёплым, но не долгим. Такси было уже подано. Объявили начало посадки в самолёт. Пьер взял руку Дайны в свои, поцеловал и сказал: -Я не прощаюсь с Вами, мой друг, а говорю до свидания. Мы скоро вновь встретимся в Вашем красивом южном городе. Подготовка к Олимпиаде не закончена и у нас с Вами будут ещё деловые встречи. -Спасибо Вам Пьер за доброту и заботу

обо мне. Спасибо за вчерашнюю помощь… и простите меня ещё раз за выплеснутые… вам на грудь мои «тёмные воды», - чуть смущаясь, но уже с улыбкой, - промолвила она. -Пустяки, - с широкой улыбкой в ответ, сказал Пьер, - всегда буду рад предоставить Вам свою широкую грудь для любых излияний. Помахав на прощанье друг другу рукой, Дайна прошла в таможенную зону аэровокзала. В салоне самолёта предлагали напитки. Прасковья заказала коктейль «Кровавая Мэри», яд и противоядие в одном стакане, как говорили об этом напитке, и который очень нравился Морису. Прасковья?! Да, она теперь всегда и для всех будет называться именем, данным ей с рожденья. Имя Дайна утекло в Сену, как тёмные воды обманутых желаний и надежд. На что она надеялась, чего она ждала

от Мориса, пытаясь разобраться в себе, размышляла Прасковья, потягивая коктейль через соломинку. «Такой уж главный в жизни грех, ценить не тех, любить не тех!», вспомнились ей слова какого-то поэта. Неожиданно самолёт начало трясти. Пассажиры стали волноваться и вызывать стюардессу. -Не беспокойтесь, господа! Успокойтесь и пристегнитесь! Мы попали в зону турбулентности, скоро всё закончится! – казалось спокойно объявила она. Но люди продолжали нервничать. Прасковья с горечью подумала, «нет, нет, просто так меня тёмные воды не отпустят». При каждой воздушной яме Прасковье казалось, что это её последний выдох. Страха не было. Какая-то апатия обречённости охватила всю её сущность и она просто ждала конца. Конца чего? Конца турбулентности или своего конца? Она не знала, она больше ничего не зна-

ла… Она просто ждала… И дождалась! Вновь вошла стюардесса и с улыбкой объявила: -Ну, вот и всё, господа! Мы без проблем прошли зону турбулентности, а через 15 минут наш самолёт приземлится в аэропорту. Пожалуйста, пристегните ремни! Лёгкий толчок показал, что шасси самолёта «поцеловали» полосу посадки. Так Прасковья спустилась с небес на землю в полном и переносном смысле этого выражения. В аэровокзале её ждали по настоящему любимые и любящие её люди. Да, жаль! Но так бывает иногда, Душевный склад и Логика Ума Друг другу вовсе неподвластны, но понимаешь это чрез года, что разночтение с Умом, всегда опасно! Автор: Кора Журавлёва

Его там нет -Видели? Вы всё видели? И что нам с этим теперь делать?! Айк кричал и стучал кулаком по столу. Трое молчали, как один наклонив головы. Дребезжали рюмки и стаканы, коричневая жидкость собиралась в лужи. Глазок,

вмонтированный в металлический корпус, ослеп навсегда. -Прекрати, - поднял глаза Блор. -Что прекратить, что? Стыдно, что всю жизнь таскал это? Айк ткнул пальцем в маленькое солнце с во-

семью лучами на груди Блора. Полумрак комнаты делал золото тусклым, теряющим обычную убедительность. Блор принадлежал к адептам самой распространённой религии в многонациональном городе. Солнце символизировало тепло и

свет, которые совсем юный пророк принёс не ждавшим его людям. В благодарность те сожгли его ещё до того, как у пророка начала расти борода. Зачем ты так? – Блор говорил медленно, будто выталкивая из себя слова. – Она же может и ошибаться. -Конечно, может, когда Видж волновался, его акцент становился отчётливее. Поросшие чёрными волосами руки елозили по столешнице. Там, откуда его родные приехали в город, спасаясь от резни, верили во многих богов. Чтобы умилостивить их, и добрых, и злых, приносили жертвы. У своих родителей Видж был пятым ребёнком, обычное дело в его далёкой нищей стране. В больших семьях, пока одни трудились, другие должны были задабривать божеств. В маленьких страх впасть в немилость у высших сил зачастую превозмогал страх голодной смерти. – Разве у нас есть серьёзные доказательства? Как вообще можно такому верить? -Он прав, - Глан, не глядя, плеснул в рюмку из бутылки с яркой наклейкой. – Ты ведь сам говорил, что проверить ничего нельзя. Ты гений, никто не спорит, но послушай, всё, что ты делал, базировалось на законах. Открой любой учебник – большинство

из них изучают даже в школе. Но это… какой здесь принцип действия, как его объяснить? И тот, и другой раз могли быть простым совпадением. Да о чём здесь говорить, всё и так понятно. Глан выпил. Его вера не запрещала своим последователям излишеств. Они считали, что после смерти человека его душа вновь становилась частью космической личности, которой когдато была, и могла путешествовать по бесконечной вселенной. Чем меньше грехов её отягощало, тем более длинный путь ей разрешалось пройти. Айк ещё раз стукнул по столу, покачнулся и сел. В глубине души он знал, что так будет. По крайней мере, что это возможно. Он бегал по комнате и брызгал слюной, потому что подозревал это ещё тогда, когда они только познакомились. Родители Блора и Глана могли оплатить своим сыновьям учёбу. Виджа, который полдня стоял за прилавком, а полдня горбатился над учебниками, взяли по квоте для беженцев. Айк сдал вступительные экзамены, получив максимальное количество баллов. Он действительно был гением. Четверо встретились, стали друзьями и пообещали друг другу никогда не расставаться. Никто не будет одинок в беде. Трое всегда поверят одному, ка-

кие бы невероятные вещи он ни говорил. Наивная клятва, которую давали сотни тысяч раз, но они сумели её сдержать. Им, избранным, как им хотелось думать, удалось сделать то, что удаётся немногим. После окончания учёбы троих ждали первые рабочие дни. Блор и Глан свои скромные должности воспринимали как начало долгой и блестящей карьеры. Для Виджа это была возможность поддерживать неграмотных родителей и не желавших сидеть за книгами братьев и сестёр. Айку классическое образование дало немного, разве что восполнило некоторые пробелы в теории. Впрочем, он не слишком в этом нуждался. Ещё будучи студентом, Айк имел с десяток изобретений. Их можно было применять в промышленности, в транспортной сфере, в сельском хозяйстве. Чертежи пылились на полках. Для замшелых профессорских голов его идеи были слишком новаторскими, руководители компаний и предприятий не желали вникать в пояснения неизвестного с улицы. Потом Айк встретил Эльзу. Самопогружённый, сосредоточенный на своих расчётах, он, тем не менее, сумел распознать в ней человека своей жизни. И не ошибся. Именно Эльза рассказала Айку о цветке с четырьмя листьями.

Крайне редко, как результат мутаций, встречались экземпляры с тремя. Нашедший такой, согласно поверью, получал возможность осуществить три желания. Несколько дней Айк думал об этом, а потом одной ночью ему приснился сон. Он встал на рассвете и за несколько часов создал свою машину. Примитивная микросхема, корпус из металла и индикатор в виде маленькой лампочки. Вечером того же дня он пригласил к себе троих. Айк говорил долго, прерываясь и путаясь в словах. Выходило, что во сне ему открылся некий базовый принцип, что-то вроде возможности использовать созидательную энергию вселенной. Машина могла дать ответ на три вопроса, после чего прекращала функционировать. Вновь привести её в действие или создать подобную не представлялось возможным. Почему, Айк объяснить не мог, он просто это знал. Вопросы следовало формулировать так, чтобы ответить на них можно было только «да» или «нет». Эти вопросы могли касаться любых проявлений бытия без исключения. Друзья посмеялись хорошей шутке, выпили принесённое с собой и удалились. Утром Айк отправился к каждому из них на работу. Обычно флегматичный, он рвался мимо охранников у входа, кричал, тре-

бовал и сквернословил. Это возымело действие. Поведение Айка было слишком необычным, а его друзья достаточно молоды, чтобы верить в силу клятв. Более других склонный к авантюрам Глан предложил вложить некую сумму в акции амбициозной компаниипроизводителя пищевых добавок. Она готовилась к выходу на рынок и обещала вкладчикам невиданные прибыли. Осенним вечером четверо сели вокруг стола, в центре которого лежала металлическая коробка. «Стоит ли покупать акции компании N, чтобы разбогатеть?», - сиплым от волнения голосом задал вопрос Айк. Прошло несколько секунд, потом внутри машины раздался щелчок, и индикатор загорелся зелёным. Каждый дал, сколько мог. Видж принёс коробку с пачкой аккуратно разглаженных купюр. Жалкие остатки жалованья, которые он откладывал, чтобы лет через триста купить отдельное жильё – какойнибудь сарай на окраине. На предложение оставить деньги себе он ответил такой яростной бранью, что все мгновенно затихли. Айк продал часы и золотую цепочку, подаренную родителями на совершеннолетие. Коечто заняли на стороне. Через полгода компания объявила о выпуске в продажу пищевых доба-

вок для похудения, необычайно эффективных и лишённых побочных эффектов. Ещё через три месяца её акции стоили в несколько десятков раз дороже. Четверо собрались вместе и дико напились. К радости примешивался ужас от нереальности происходившего, который они плохо пытались скрывать. Регулярно получаемые деньги делили на четыре равные части и по совету отца Блора вкладывали в несколько уважаемых банков. Появившаяся финансовая база позволила карьерам Блора и Глана развиваться значительно быстрее. Видж осуществил мечту о собственном жилье. Изобретения Айка получили широкое применение. Он женился на Эльзе. Ей одной он рассказал о машине, ещё до её испытания, и она поверила, не задавая вопросов. Это была единственная тайна Айка от друзей. Вместе они решили, что о существовании схемы в металлическом корпусе не узнает никто. Жизнь четверых шла. Блор женился, у него родилась дочь. Глан и Видж избегали семейных уз. Первый ценил свободу, второй заслуженное одиночество. Айк и Эльза хотели детей, но у них ничего не получалось. Врачи утверждали, что Эльза бесплодна. Иногда она плакала. Айк обнимал её и держал в объятиях до тех пор, пока же-

на не успокаивалась. Оставаясь наедине со своими чертежами, он порой надолго застывал, глядя в одну точку. О войне заговорили не вдруг. Вначале в газетах появились карикатуры, затем последовали обвинения на дипломатическом уровне. Две державы нацелили друг на друга ракеты. Началась паника. Доступ к банковским счетам временно заморозили, однако границы ещё оставались открытыми. Люди потоком текли из страны. Четверо колебались. Уехать означало лишиться всего. Нужно было делать выбор и делать быстро. Они вновь собрались вокруг стола. Эльза, затаив дыхание, сидела на кровати в соседней комнате. «Будет ли война между нашей страной и республикой М?», - спросил Айк. Как и в предыдущий раз, раздался щелчок, и засветился красный огонёк. Несколько недель прошли в мучительном ожидании, а потом напряжение начало понемногу спадать. В день восстановления дипломатических отношений четверо опять напились. Время от времени кто-то из них со страхом смотрел в сторону сейфа, где Айк хранил своё изобретение. К сорока пяти Глан успел дважды жениться и развестись. Дочь Блора окончила школу. Видж, вопреки

всему, обзавёлся тремя наследниками. По утрам Айк рассматривал седые пряди в волосах и иногда уходил из ванной, забыв умыться и почистить зубы. Четверо встречались всё реже. У каждого была своя налаженная жизнь. У них оставалось ещё немало времени до старости. Они могли быть довольны тем, что сделали, и следом, который уже успели оставить. Но невысказанное «зачем» раз за разом повисало между ними в воздухе. Жить в неведении становилось невыносимо. И они решились. Когда Айк открывал сейф, его руки дрожали. Свет не включали, будто бы это могло как-то повлиять на ответ. По комнате плыл табачный дым. В окружении рюмок и стаканов машина смотрелась чужеродно. Пыльцы стиснулись в кулаки. «Существует ли бог?», - чётко выговаривая каждую букву, произнёс Айк. Что-то дёрнулось внутри металлического корпуса, вместо щелчка раздался хлопок. Индикатор мигнул красным и потух. Наступила тишина. Айк много пил, почти не пьянея. В конце концов, он собрал куртки троих и выбросил их за дверь. Они ушли. «Они сделают всё, чтобы заставить себя не поверить, подумал Айк. – Будут рассуждать о случайностях и закономерностях, решат, что красный свет

им померещился. Всё ведь произошло так быстро». Он подошёл к окну. На улице лил дождь. Одни люди шли под зонтами, другие бежали в поисках укрытия. «Зачем?», - пронеслось в голове Айка, и он заплакал. -Его там нет? Айк обернулся. Эльза стояла на пороге комнаты, с её плаща на пол текла вода. Он покачал головой. Его щёки были мокрыми от слёз. Она приблизилась к нему. -Если ты был уверен в этом, зачем отравлять жизнь другим? -Я надеялся… -Послушай, - она коснулась его руки, - почему тебе не пришло в голову, что ты мог ошибаться? Если он на самом деле существует, что для него твоя машина? А даже если и нет… Ты задал неправильный вопрос. Нужно было спросить, есть ли во всём этом смысл, пусть и без него. Сейчас мы пойдём на кухню, я сделаю тебе чай, а потом ты ляжешь спать. Заставишь себя заснуть. Завтра утром мы проснёмся и будем жить дальше. -А потом умрём и сгниём? -А потом сгниём, она потянула его за рукав. – Пойдём. И они пошли. Автор:

Алексей

Рубан

Сверхъестественное: новые приключения Продолжение

главы По дороге к своей комнате, ее вдруг резко кинуло в сторону и закружилась голова, рука, где была рана, оставленная ящером, задергалась. — Что за?! - вырвалось из уст Мари. На лбу выступил холодный пот. Мари вошла в комнату, ее все еще кидало из стороны в сторону, пот не отступал. Открыв кран с холодной водой, она умылась немного полегчало. Разбинтовав руку Мари хотела убедиться, что рана заживает, но она не заживала, вместо трех порезов она превратилась в одну большую приняв странную форму, и вдруг рука резко дернулась и в этот момент Мари потеряла сознание, и упала. Прошло минут двадцать с того момента, как она ушла к себе, Сэм начал беспокоиться. — Что-то она долго! – сказал Дин, выглянув в коридор. — Ну у нас у девушек никогда быстро не получается! – улыбнулась в ответ Клэр. — На нее это не похоже пойду проверю! вставая из-за стола ответил Сэм. Подойдя к комнате сестры Сэм, немного насторожился. Дверь в комнату была открыта, но в

самой комнате Мари не было. Войдя он осмотрелся, увидев, что дверь в ванну приоткрыта и горит свет, он направился к двери. Открыв ее сильнее увидел, что сестра лежит на полу, подойдя ближе он присел на корточки потянулся рукой к лицу, чтобы привести ее в чувство, но его взгляд остановился на правой руке Мари, где раньше было три пореза от когтей ящера, рана изменилась вместе с рукой. Рана стала одним целым и растянулась на полруки, приняв непонятную форму, вокруг нее все было покрыто темно коричневой толстой чешуёй до половины пальцев, остальная часть пальцев стала одним целы с ногтями, кончики заострились. Рана и кончики пальцев были бледно зеленого цвета В этот момент Мари пришла в себя, открыв глаза, она увидела, сидящего рядом с ней брата. — Сэм, почему ты здесь? - спросила она. — Ты ушла и пропала, я переживал и не зря! - помогая подняться сестре, отвечал Сэм. — Мне вдруг стало плохо, и я видимо потеряла сознание, долго я была в отключке? - берясь за голову, спрашивала Мари брата. — Около двадцати минут наверно, поэтому я

пришёл тебя проверить! ложа руку на плечо сестре говорил Сэм. Тут ее взгляд упал на свою правую руку, увиденное привело ее в шок, сердце бешено заколотилось. — Черт, что с моей рукой стало?! – задыхаясь от волнения, крикнула Мари. —Успокойся, мы с Дином обязательно все выясним, и поможем тебе, меня тоже беспокоит твоя рука, и то, что с ней стало! - обнимая и успокаивая сестру, говорил Сэм. — Спасибо Сэм, мне вас так раньше не хватало! - всхлипывая, отвечала Мари. — Эй, вы, чем тут занимаетесь? - съязвил вошедший в комнату Дин. — Не то о чем ты подумал, пошляк! - отпуская Сэма из объятий, съязвила Мари в ответ брату. — Какая муха тебя укусила, что не скажи, все в штыки принимаешь? пытаясь, перевести тему в другое русло, говорил Дин. — Со мной все нормально, не стой, ноги встала! - собирая рюкзак, отвечала Мари брату, и надевая перчатку на правую руку. Дин кинул вопросительный взгляд на брата, тот в ответ показал глазами на дверь, Дин понял, что он имел ввиду и

вышел из комнаты сестры, Сэм последовал за ним. Пройдя пару поворотов, они зашли в комнату, где у них была «тюрьма» для всех существ, дин закрыл за собой дверь и обратился к брату. — Ну что стряслось, выкладывай! — Я нашел ее на полу в ванной без сознания, она сказала, что ей стало резко плохо! - рассказал шёпотом Сэм. — И что могло на нее так повлиять? - так же шепотом спросил Дин. — Точно не знаю, но ее рука изменилась, рана стала одним целым приняв, непонятную форму, вокруг нее все покрылось темно коричневой чешуей до половины пальцев, остальная часть пальцев стала одним целы с ногтями, лишь кончики заострились! - рассказывал Сэм. — Очишуеть, что с ней происходить вообще, то слух прорезается от царапин вервольфа, то теперь это от ящера! - удив-

лялся новости Дин. — Мы должны выяснить, что с ней происходит, мы единственные кто сможет ей помочь, я прошу тебя, никому о нашем разговоре не говори, даже ей! - просил брата Сэм. — Договорились! согласился с братом Дин. — Эй, куда все пропали? - звала их Клэр. — Чего шумишь? выглянул из-за двери в коридор Дин. — Куда вы все исчезли, мы едем или как? поинтересовалась она у Сэма. — Да, ты иди Мари скоро будет! - ответил ей выглянувший из-за спины брата Дин. — Ладно! - согласилась Клэр, развернулась и пошла обратно в холл. По пути Клэр чуть не столкнулась с Мари, которая выходила как раз из своей комнаты. — Смотри куда идешь! - с ноткой злости в голосе сказала Мари, чуть не налетевшей на нее Клэр.

— Извини, не заметила, и когда ты перестанешь мне грубить, какая муха вообще тебя укусила? - спросила она Мари. — Не знаю. Ты меня тоже извини, пошли нам пора выдвигаться! – примирительно сказала Мари. Выйдя в холл, Мари не увидела там братьев, которые должны были уже быть тут, за столом сидел лишь Кастиэль и крутил в руке наушники. — Кас, а где ребята? - обратилась Мари к нему. Кастиэль словно не слышала ее, продолжая вертеть наушники в руке, не понимая для чего они. — Кас, Касс, - звала его Мари, но он не реагировал. – Чудик, ку –ку, ты вообще слышишь меня? - подойдя ближе к нему и ставя рюкзак на стол спросила Мари. — А да, я слышу тебя! - очнувшись от своих мыслей, отвечал ей Кастиэль. — Да неужели! -

складывая руки на груди вопросительно подняв брови, говорила Мари. — А Сэм и Дин еще не пришли? - спросила Кастиэля Клэр. — Как ушли за ней, - указывал на Мари. Еще не возвращались!отвечал Кастиэль. — Ребята, черт вас побери, вы, где лазите нам пора выезжать!- звала братьев Мари. — Тише чайник не кипятись, я чай уже попил! - язвил выходящий из коридора Дин, Сэм следовал за ним. — Так ладно, пройдемся еще разок, мы с Клэр остановимся в пару метрах от дома Ставинских, когда Чудик войдет в дом, мы проберемся в дом с черного входа, Клэр в гараж, а я по крыше в комнату пацана, Чудик можешь пока выключить камеру, - обращалась она к Кастиэлю. – Потом на месте включишь!- говорила Мари. Кастиэль нагнулся к зажиму, ища выключатель. — О господи он выключается точно так же как и включается! - ударив себя по лбу, говорила Мари. Кастиэль слегка нажал на кончики зажима, и камера выключилась. Достав пару наушников для себя и Клэр, Кас потянул руку, чтобы и ему дали тоже, но Мари слегка ударила его по руке: — Тебе не зачем, тебе достаточно камеры!

Братья переглянулись. Взяв свой рюкзак со стола, Мари пошла к выходу. Клэр и Кастиэль последовали за ней. Сев в машину кинула рюкзак на заднее сиденье, повернула ключ зажигания, машина завелась, Клэр села, рядом рассматривая машину Мари: — Крутая тачка, где откопала? — Выиграла в гонках! - трогаясь с места и направляясь за Кастиэлем, отвечала Мари. — Класс не знала, что ты еще и гоняешь! удивлялась Клэр. — Раньше я только жила гонками, они помогали мне забыться, но не надолго, жажда мести была сильнее!- рассказывала Мари. — Что стряслось у тебя?- поинтересовалась Клэр. — Мою маму убил вервольф, хотел убить и меня, но мне удалось скрыться от него. Он не нашел меня. На утро когда я вышла из своей комнаты, я нашла маму в гостиной, в луже крови и без сердца в груди, вызвала скорую, собрала вещи и уехала, не дождавшись скорой. Год я скиталась по мотелям, иногда даже спала на улице, и вот однажды я встретила Тони, он был гонщиком, и я тоже ими загорелась, когда он погиб, случайно на одной из гонок, мне досталась его машина, в которой мы сейчас едим, мне было тогда очень плохо

боль добавилась, в одном из баров, я встретила Бобби, что заменил отца моим братьям, он всему меня научил, классный мужик был, наконец мне удалось выследить того гада, короче я убила его, он меня ранил на трассе я потеряла сознание, там меня и нашел Чудик и отвез к ребятам!- рассказала Мари свою небольшую историю жизни. — Да, вижу жизнь тебя тоже потрепала, лишив всего, чего ты любила! – вздохнула Клэр. Она понимала Мари и сочувствовала ей. — Ага, но теперь у меня есть два старших брата. Знаешь, я в детстве мечтала, чтобы у меня был старший брат, который защищал меня, но и подумать не могла, что у меня их окажется целых два! - соглашалась с Клэр и улыбнулась ей Мари. — Каждый об этом мечтает, и тебе повезло, что у тебя есть такие братья! - Клэр тоже улыбнулась ей в ответ. — Ну, вот мы и на месте! - заглушив мотор и включая наушник, говорила Мари. Включив, его она решила проверить связь: — Ребят вы меня слышите? — Да мы тебя слышим, вы на месте?- отозвался голос Сэма в наушнике у Мари. — Да мы на месте в тридцати метрах от дома Ставинских, Чудика тоже видим, он тоже на месте! - говорила Клэр,

глядя в бинокль. — Он включил камеру?- спросила Мари. — Пока нет изображения!- отвечал Дин. — Так позвони, напомни ему!- попросила Мари. Дин взял в руки свой телефон, который лежал на столе, поклацав пальцем по экрану, набрал номер Кастиэля, через пару секунд в трубке Дина отозвался голос Кастиэля: — Да, Дин говори, слушаю тебя! — Кас, включи камеру! - попросил Дин Кастиэля. — Как раз собирался это сделать, совсем меня за идиота держите?немного со злостью отвечал Кастиэль и нажал в телефоне кнопку завершить разговор. — Да че все сегодня нервные какие-то!говорил Дин, удивленный ответом Кастиэля. В его голове так и не укладывалось резкая перемена настроения Кас-

тиэля и сестры, на счет сестры он догадывался, но вот, что с Кастиэлем он не мог понять. — Вау, Чудик злиться умеет, не знала! рассмеялся голос Мари в ноутбуке братьев. В это время Мари потянулась за своим рюкзаком, чтоб достать маячки пару камер для себя и Клэр. — Как только Чудик зайдет в дом, мы с тобой обойдем дом сзади, ты пойдешь к гаражу, а я проберусь в комнату к пацану, все ясно? - спрашивала Мари Клэр. — Ага, все поняла! - отвечала ей Клэр. — Девчонки будьте там осторожны! - раздался голос Сэма у обоих в наушниках — Ага! - в один голос отвечали Мари и Клэр. — Воу! - удивился Дин. Кастиэль достал из бардачка удостоверение агента ФБР которое ему сделала Мари, вышел из

машины и направился к дому Ставинских. Он немного переживал, впервые за долгое время шёл допрашивать свидетелей один, а может быть и виновных в случившимся. Подойдя, к двери дома Ставинских поправил, галстук и прическу, он видел, как это делают в фильмах, и нажал на дверной звонок, и стал ждать, когда ему откроют дверь. Мелиса подошла, к двери и посмотрела, в глазок увидев, незнакомого ей мужчину задала ему вопрос: — Кто вы, что вам нужно? — Я из ФБР, мне нужно задать пару вопросов вашему сыну! - показывая свой значок агента, отвечал ей Кастиэль. Касс услышал, как повернулся в замке ключ, Мелисса открыла дверь. — Прошу вас проходите! – сказала она. — Спасибо мисс, ваш сын дома? - переступая через порог, спросил

Кастиэль. В это время Мари и Клэр подкрадывались к дому Ставинских с задней стороны, Мари показала рукой направление обойти дом Клэр, чтобы та забралась в подвал, а через него в гараж. — Дин, пацан, спустился уже вниз?спросила Мари брата. — Пока нет, жди, я тебе скажу!- отвечал голос дина в наушнике у Мари. — Да дома, мы уже все рассказали офицерам полиции. Браин и так под домашним арестом, не понимаю, что вам еще нужно! - садясь, напротив Кастиэля на диван говорила Мелиса. — Я знаю мисс, но возникли, новые обстоятельства, я просто хочу уточнить пару нюансов! отвечал ей Кастиэль. — Ты глянь на него, не знал бы, что он ангел, поверил бы, что он настоящий агент! - ухмыльнулся Дин. — Очеловечился! рассмеялся голос Мари в ноутбуке у ребят. — Вы бы не могли позвать сына? - вежливо попросил Кастиэль Мелису. — Да конечно, Браин, сынок спустись!позвала сына Мелиса. Услышав, что его зовут, Браин нехотя отложил книгу. За это время он изменился, не был уже тем хлюпиком и нытиком каким был раньше. Это чувство, которое он испытывал, когда видел, как

его друг убивает, изменило его, ему все больше хотелось еще раз испытать его. Он спустился по лестнице, увидев в гостиной маму и не знакомого мужчину, поняв по его внешнему виду, что он из полиции или еще откуданибудь еще, закатил глаза и со злостью плюхнулся рядом с матерью на диван. — Мари, пацан внизу, путь свободен! сказал голос Сэма в наушнике у Мари. — Поняла! – ответила она ему, подошла к водосточной трубе и начала поднимать по ней на крышу над террасой. Стараясь не шуметь, кралась по крыше к комнате Браина, на ее удачу окно комнаты было открыто, перелезла через него, она очутилась в комнате мальчика. — Мда, типичная комната подростка! - осматривая комнату, сказала Мари. — Ты прям эксперт по подростковым комнатам! - съязвил голос Дина у нее в наушнике. — Ну не то чтобы. У меня была похожая! отвечала ему Мари, рассматривая книгу которою оставил открытой Браин на кровати. Клэр открыла двери, ведущие в подвал, включив фонарик начала потихоньку спускаться по лестнице, которая иногда поскрипывала под ее ногами. В подвале было не так темно, попадал днев-

ной свет от небольших двух окон, подойдя к двери, ведущей в гараж, достала отмычки, которые ей одолжил Дин, и начала аккуратно открывать замок. — Здравствуй Браин, я агент Обраин мне нужно задать тебе пару вопросов, о том, что произошло недавно в школе! - поздоровался с Браином Кастиэль, и старался быть как можно вежливее. — Как вы меня достали со своими допросами!- со злостью отвечал Браин. — Браин, как ты себя ведешь, что с тобой происходит, в последнее время! - возмущенно одернула сына Мелиса. — Ничего страшного мисс, не переживайте, все в порядке, переходный возраст, со всеми бывает! - успокаивал Мелису Кастиэль. — Прям эксперт по подросткам! - ухмыльнулся Дин. — С ним явно чтото происходит, после перового нашего визита он очень изменился, он вел себя агрессивно, но не так как сейчас! – говорил Сэм, смотря на изображение Браина в ноутбуке. — Согласна с вами парни, чем дальше, тем будет еще хуже! - прикрепляя, к крутке Браина маячок соглашалась, с братьями Мари. — Браин, расскажи, пожалуйста, еще раз, что ты видел в школе, что на самом деле случилось с твоими одноклассника-

ми? - стараясь быть вежливым, спрашивал Кастиэль Браина. — Еще раз повторяю, для особо тупых агентов, меня там не было, я вымыл кабинет и ушел домой! - грубо отвечал Браин. — Браин!- одернула его Мелиса. — Не было его там, как же брехло мелкое! - возмутился Дин. — Странно, один из твоих одноклассников утверждает, что ты был на месте преступления, и ты все видел! - пытался надавить на Браина Кастиэль. — Мало ли, что показалось этому придурку, может он нажрался таблеток, или накурился, поймал глюки, вот ему и померещилась всякая хрень, меня там не было!злясь, вставая с дивана, говорил Браин. На миг его глаза изменились, зрачки сузились, как у ящера и пожелтели. — Ты это видел? указывая, пальцев в монитор спрашивал Дин брата. — Да видел, Мари мы были правы, парень связан с ящером, у нас есть тому подтверждение! - говорил Сэм. — Что за подтверждение? – спросила Мари устанавливая, на книжном шкафу камеру. — Пацан на прямую, связан с ящером, его глаза на миг изменились, и приняли форму глаз как у ящера, мы с Сэмом видели, думаю, и Кас заметил это! - отвечал Дин се-

стре. — Оставьте меня в покое, я все вам сказал, проваливайте! - злясь еще сильнее и направляясь к лестнице, говорил Браин. — Браин, а ну вернись и извинись сейчас же! - злилась уже и сама Мелиса. Браин оставил без внимания угрозы матери и пошёл по лестнице в свою комнату. — Мари, сваливай оттуда, он возвращается! предупредил голос Сэма в наушнике у Мари. Браин подошёл к своей комнате и начал поворачивать ручку двери и открывать дверь, Мари удалось, выпрыгнуть в окно за долю секунды, как он вошел в комнату. Она притаилась за окном. Захлопнув за собой дверь, Браин со злостью пнул сундук, который стоял в ногах кровати. — Как меня все достало! Мама со своими придирками и воспитанием, школа и все кто в ней учится, мне нужно больше силы, я хочу, чтобы все они сдохли! - не своим голосом говорил Браин, и в конце злобно рассмеялся. — Парни вы это слышали?- шёпотом спросила Мари у братьев, подходя к водосточной трубе. — Да мы слышали, совсем свихнулся! - отвечал Сэм. — Клэр, ты все установила пора возвращаться?- спросил Дин. — Да, все в поряд-

ке, подхожу к машине!отвечал голос Клэр у ребят в ноутбуке. — Парни изображение с камер появилось у вас?- спросила, Мари спускаясь по трубе — Да! - ответил голос Сэма. — Мари, ты где?спросила Клэр — Спускаюсь по трубе, скоро буду! - отвечала Мари Клэр. — Сэр, вы извините моего сына. С ним чтото происходит, он в последние время очень изменился, раньше он был таким тихим иногда даже казалось замкнутым мальчиком! - извинялась за поведение сына Мелиса перед Кастиэлем. — Все в порядке, мне пора идти! - прощался с Мелисой Кастиэль. Выйдя из дома, он направился к своей машине. Мари оставалось дойти до своей машины совсем ничего, как вдруг ее кинуло вновь в сторону, рука начала дергаться, закружилась голова на лбу выступил холодный пот, и она упала на колени, в горле как будто образовался комок и мешал дышать. Клэр повернула голову в тот момент, когда Мари упала на колени и ухватилась одной рукой за грудь. — Черт, только не сейчас! - выругалась Клэр и выбежала из машины на помощь Мари. Автор: Мария Гамиева

Рожденная воином. Врата Нурберила Глава двадцать первая. Час расплаты. На восстановление у Дайнары ушло несколько дней. Глубокая рана на боку затянулась удивительно быстро. Прорубленную кольчугу залатали, нашли замену вороному Духу, пегая кобылка Мегвин была послушна и в меру бесстрашна. Крестьяне возвратились в свои дома, Дол начинали отстраивать заново. Временно власть принял Гвентур, народ не увидел в этом выборе изъянов и посчитал его кандидатуру наиболее удачной. Армия Далантира собиралась возвращаться в Нусан, тревожных вестей оттуда не поступало, но все же воины стремились на родину. Залечили свои раны Фьорг и Раддур, оправились Нарсил, Мерло, Двалин. Правда, скучать им не приходилось. Все мужчины занимались рубкой леса, строили избы на первое время. Им помогало женское население, вертелась под ногами ребятня. Работали все, пряча свою скорбь по погибшим за трудом. Много мужей полегло на поле боя, за эти дни кладбище значительно расширилось. Мягко ступая по раскисшей земле, Дайнара нашла тихий уголок на пологом склоне. Отсюда открывался вид перепле-

тающихся ручейков, похожих друг на друга холмов и просыпающихся лесов. Дайнара видела тонкие струйки дыма у горизонта, там, где жили миролюбивые крестьяне. Они еще вчера прислали своих мужчин, чтобы помочь Долу, благодарные за то, что орки не дошли до их селений. Подобрав с черной земли гладкий камешек, она очистила его от земли, оглядела и принялась вертеть меж пальцев. Разные думы нахлынули на нее. Погиб ее верный конь, совсем недавно она гладила Духа по холке, а сегодня его нет. Никто не застрахован от потери, и ей придется с этим смириться. - Так вот какая она, героиня Лисьего Дола, бессмертная воительница, – сочный задорный голос заставил Дайнару обернуться. Статный русоволосый мужчина в пропитавшейся потом рубахе с закатанными до плеч рукавами уселся рядом. От него пахло теплом и дымом, в широких красных ладонях он сжимал большой ломоть ржаного хлеба. Мужчина не церемонясь поделил кусок пополам и, открыто улыбнувшись, протянул часть Дайнаре. - Спасибо, - произнесла она и усмехнулась. О ней уже распространились слухи, соряне

дружно окрестили ее бессмертной, посланной им Древними Валдорами с небес спасительницей. - Значит, это ты великая Дайнара? – переспросил дружелюбный незнакомец. С огромным удовольствием он щурился под лучами заходящего солнца и смаковал каждую кроху. - Ну нет, - отмахнулась Дайнара, вдруг почувствовав симпатию к этому мужчине. – Я сама из Муштара. А то, что говорят люди, все вранье. Лицо собеседника переменилось, когда она упомянула о своей родине. Дайнара заметила, как заходили на нем желваки. Смутное ощущение, что где-то она уже видела это лицо, не давало покоя. - Из Муштара? А много у тебя там родни осталось, друзей? – спросил он. - Да нет. Отца убили кочевники прошлым летом, а друзей у меня почти не было. Элиус только, но он сейчас здесь, а с ним Нарсил. Они говорили, что Рондал, наш земляк, стал левой рукой нашего нового короля, но я им не верю. - А зря. Рондал ответственный и смелый парень, люди идут за ним, он умеет располагать к себе и оправдывает их надежды, - мужчина, покон-

чив с хлебом, заметил, как расширились глаза муштарки, и тут же добавил. – Да, я из Нусана, мы с сражались с ним бок о бок с орочьей армией. И земляков твоих я тоже знаю, отличные ребята. Видимо, Муштар рождал… рождает настоящих воинов, раз там даже женщины держат меч и крепко сидят в седле, - он подмигнул девушке. - А сам ты откуда будешь? – засмеялась Дайнара, пропустив мимо ушей его невольную оговорку. - Из Асина, - ответил он и почему-то засмеялся. Хороший человек, добрый, и лицо у него открытое, глаза голубые, словно весеннее небо. Рядом с таким было спокойно и легко, будто Дайнара знала его всю жизнь, и на душе ее стало светло. Когда русый воин упомянул Асин, она вдруг вспомнила свою встречу с королевским сынком и уловила какое-то сходство между этими двумя людьми. Что-то невидимое глазу, но очень простое. - Мое имя ты знаешь, а я твое нет. Нечестно получается, - Дайнара шутливо погрозила пальцем. Тут неожиданно возле них возник запыхавшийся Нарсил. Увидев рядом с Дайнарой воина, он мгновенно подтянулся и выпалил: - Король Далантир, пришла весть от барона Герндира. - Ну сколько я тебе говорил, не обращайся ко мне так за пределами Аси-

на. Я и сам еще не привык. Чувствуя вину за то, что обвел девушку вокруг пальца, воин поднялся на ноги и низко поклонился ей. - Прости, если обидел, но честно этого не хотел. Ты совсем не заносчива от навешанных тебе прозвищ, - произнес он с улыбкой. - Ты… вы тоже. Я рада, что у Нусана теперь такой же справедливый правитель, каким был ваш отец, - Дайнара была растеряна. Она резко вскочила с земли и, набравшись смелости, спросила. – А Армандир – ваш брат? - Да, а что? - Да нет, ничего, - отмахнулась девушка, а про себя подумала: "Какие же они все-таки разные". Далантир коротко кивнул ей и поспешил за Нарсилом. Судя по изменившемуся выражению лица, вести были не из приятных. Дайнара в полной растерянности опустилась на землю. Только что ей выпала честь поболтать с асинцем королевских кровей как с простым пахарем или рыбаком, жаль, правда, что она не успела его о многом расспросить. Подумать только, какая разница! Если Армандир был высокомерным и безжалостным, то его брат наоборот старался найти общий язык со своими подданными и стирал существующие условности в обращении с его персоной. Сказал бы Дайнаре кто-то другой, что этот парень -

наследный сын Ирндира, она б не поверила. Известия от барона Герндира были более, чем ошеломительные. Старый друг короля все это время оставался в Асине, претерпев унижения от перебежчиков, но последние события до того поразили его, что он вместе с семьей и слугами покинул благословенную столицу Нусана. Возвратившись в свои земли, подаренные некогда Ирндиром за преданную службу, Герндир первым делом лично отправился в Элорин, где по последним сведениям оставался Далантир, но его он там не застал. Оставленный за главного Ордон предупредил, что король, взяв с собой часть армии, отправился в Соран, чтобы предотвратить атаку орков на сорян. Тогда Герндир по совету Ордона отправил послание ястребом, а сам остался в наполовину разрушенном Элорине. Уединившись в чьейто избе, ставшей его штабом, Далантир по нескольку раз перечитал краткие строки и не мог поверить в то, что его предал родной брат. Армандир, возвестив о его смерти, объявил себя правителем Нусана. Посланник – мантадуец, по его словам, покинул город на следующее утро, но Герндир предупредил, что его люди видели, как тело бедняги затопили в Хогре. Теперь асинцы и иногородние, оказавшиеся в Асине проездом, были убеждены в

его, Далантира, смерти. Не успеешь и глазом моргнуть, как слухи разнесутся по всей земле. Посылать кого-то в Асин бессмысленно, этот поганец расправиться с ним так же, как и с Ариманом. Бедняга, он заслуживал лучшей участи, чем смерть от руки предателя. Как мог Армандир так измениться после смерти отца? Да, он всегда был немного не сдержан и завистлив, но чтобы снять корону с еще живого брата и водрузить на свою голову во время кровопролитной войны, нужно быть настоящим безумцем. Пусть эта корона станет для него терновым венцом. Пусть потешиться ею, как жадный ребенок, пока не придет час расплаты. Далантир не стремился к власти. Он с детства знал, какая дорога ему уготована, и не отвергал ее. Отец учил его быть суровым, внушая уважение и трепет своим подчиненным, и сменять гнев на милость, когда того требовало сердце, наставлял по справедливости карать непослушных и одаривать верных. И сейчас Далантир не знал, как ему поступить. Возомнивший себя правителем должен понести наказание, ибо это есть высшее проявление неуважения и отречение от правящего монарха, проще говоря, измена, а за измену четвертуют на площади другим в пример. Но разве мог он приговорить своего кровного брата к такой позорной

смерти, забыв родство? Д а л а н т и р т я ж ел о вздохнул. В данный момент на востоке Нусана затишье, враг бережет силы для нового броска. Четверть Западного тракта и прилежащие к ним земли отобраны орками, воинам пришлось отдать их под жесточайшим напором. Кто-то властной рукой направлял их, заставлял идти все дальше и дальше, чтобы навсегда искоренить род нусанский. Не раз Далантир видел среди сражающихся воинов сгорбленную фигуру в красном плаще. Он кидался за образом, оказывался в окружении разъяренных врагов, тер глаза, и фигура бесследно исчезала. Варгалус. Он натравливал орков, тершатов, троллей и гоблинов на обессилевших людей. Из болот выходили кровожадные звери, правда, они мало интересовались происхождением своей добычи, но в этом тоже было что-то таинственное, необъяснимое. Сейчас орки бегут подальше от Кичьей топи, но придет время, и Далантиру придется заняться этим лично. Все это напоминало события семисотлетней давности, когда непокорный Западник двинул со своими многотысячными войсками с востока. Первый его удар пришелся по Нусану. Что же связывает Варгалуса с этими кровожадными тварями? Ведь он человек. Далантир одернул себя. Западник тоже был человеком. Но это не помешало ему пойти про-

тив своих братьев, возглавив армию Тьмы. Без стука и разрешения в дом ворвались двое мужей. Подняв голову, Далантир увидел решительное лицо Элиуса. Тот буквально втащил за шкирку сопротивляющегося сильфа. Оказавшись перед королем, он тут же рухнул на необструганный пол и, низко склонившись, пробормотал: - Какая честь пасть ниц перед самым справедливым правителем в мире. - Исуан хочет вам коечто сообщить, - добавил Элиус. Далантир удивленно поднял бровь, тронул сильфа за плечи, попросив его подняться. - Исуан, это ты? - Собственной персоной, - хмыкнул тот, распрямившись. - Что же тебя заставило покинуть дворец? Король внимательно изучал придворного шута. Тот, как и всегда, был покорен и услужлив, но за этой маской скрывалась дикая неукротимая природа. Таков был сильф. Отец привез его в Асин из дальнего похода, спас юного звереныша от разъяренных торгашей и наделил особыми привелегиями при дворе. Исуан веселил суровых закостенелых вояк и разбивал нежные женские сердечки. Он всегда выказывал свою неприязнь к сыновьям Ирндира, но тот прощал своему шуту даже это. В одном на сильфа можно было положиться, он был предан королю как соба-

ка. - Говори, Исуан, - подтолкнул его Элиус. Исуан вздохнул, поднял глаза к потолку и покачал головой. - Вы хотите знать, что вынудило меня покинуть дворец, а вместе с ним и Асин? – нахально произнес он, вперив взгляд лиловых глаз в Далантира. – Что ж, я скажу. Виной всему был ваш братец. Этот ублюдок нашел веские причины для того, чтобы избавиться от пересмешника. Лицо молодого короля переменилось. Элиус, испугавшись, как бы не случилось чего, тронул сильфа за плечо, но не произнес ни слова. Исуан ждал, наслаждаясь произведенным эффектом. - Продолжай, - выдавил сквозь сжатые челюсти Далантир. - Вы знаете, как умер ваш отец? – король поднял голову. – А я знаю. Я был в его покоях, я говорил с ним перед его смертью. Мне пришлось прокрасться туда тайно, потому что Армандир перекрыл все ходы и выходы для посторонних, а я уже какое-то время жил у барона Герндира. Потому мне пришлось таиться, чтобы меня не схватили, но а потом вашего отца убили. - Что?! – взревел Далантир. – Он умер своей смертью в постели! Вскочив со скамьи, он схватил сильфа за плечи. - Да, в постели. После того, как выпил отравленного вина из рук вашего

брата. Я видел и слышал все, но он заметил меня и выдал за убийцу. А вам, очевидно, отправил совсем другие вести. - Этого не может быть! - Может, еще как! Я укусил его за шею, - гордо выпалил он. В ярости Далантир отшвырнул Исуана от себя, выбежал на улицу. Он не мог поверить собственным ушам. Кровь пульсировала в висках. Будь проклят этот день! Как могло это произойти, почему не оказался он тогда в Асине? Элиус поспешил за королем. Его нужно было остановить, пока он не наломал дров. Не каждый день узнаешь, что твой брат – отцеубийца, да и в голове это не укладывается. Если бы сильф не был тому свидетелем, Элиус и сам счел бы это базарным слухом. - Далантир! – крикнул он вдогонку. Тот остановился, обхватил голову руками. - Далантир. Исуан не солгал. - Я верю ему, Элиус, охрипшим голосом сообщил Далантир. – Но я не могу поверить в то, что сделал Армандир. Вот, возьми, читай, - он всучил муштарцу полученное накануне письмо. – Я должен вернуться в Асин, иначе мои подданные перестанут узнавать меня в лицо. Тебя я просить ни о чем не стану. У тебя своя дорога. Герндир прошлым письмом объяснил мне все о вашей затее. Удачи,

Элиус, сын Арзуна. Когда вы возвратитесь, я устрою вам прием не хуже, чем асинской знати. Я все решил. На рассвете выйдем из Дола, - по мере того, как он говорил, дыхание его восстанавливалось, а лицо смягчалось. Минутная буря, зародившаяся в глубине души, угасла. Далантир умел сдерживать эмоции, когда это было нужно. Кивнув, он крепко сжал протянутую ладонь Элиуса и похлопал по плечу. Элиус, переполненный оказанной честью, лишь кивнул в ответ. Вечерело. Солнце покинуло небосвод, и стало довольно морозно, но огромные костры, вокруг которых расселись по нескольку десятков захмелевших воинов, грели не хуже горна. Все уже было готово к отъезду: сытые кони, разного рода припасы в заплечных мешках, наточены клинки, набиты колчаны. Последняя ночь в Лисьем Доле с добродушными, но стойкими сорянами. Завтра воины снимутся с мест и погонят своих коней в Нусан. Война еще не окончена и им снова придется сражаться на поле битвы. Далантир, явив собой пример военной выдержки, с улыбкой на лице сел у одного из костров. Ктото протянул ему мех с домашним вином, тут же перед ним разложили закуску. Элиус поискал глазами Дайнару, но почемуто ее не было среди собравшихся. Фьорг, заме-

тив слоняющегося муштарца, поманил его в свою компанию, и тот не отказался от приглашения. Догорал еще один день. Люди грелись возле костров, рассказывая друг другу истории и попивая вино. И все они мечтали об одном, поскорее покончить с войной и вернуться к своим семьям, если те были еще живы. Было раннее утро, когда всадник на белом коне, ведущий за собой сотню крепких и преданных воинов, вошел в благословенную столицу Нусана, не встречая на своем пути преграды. Люди глядели на него с ужасом и тихо перешептывались, спрятавшись по углам. Невозможно было без трепета смотреть на восставшего из мертвых Далантира. Покинув Соран, войско короля разделилось. Большая часть под командованием Сантура, хваткого воина и великолепного стратега, отправилось в Элорин. Другая же, личная сотня Далантира, последовала за ним в Асин, чтобы навести порядок в случае сопротивления самозванца. Хорошенько обдумав ситуацию, он приказал сильфу сопровождать его в столицу. Исуан сперва испугался за сохранность своей шкуры, но потом все же согласился, решив, что в Асине ему будут угрожать меньше, чем в Горах Тьмы. Кроме того, он жаждал увидеть, как извивается Армандир на пыточном столе. Это принесло бы ему необычайное удо-

вольствие. Распрощавшись с Элиусом и Нарсилом, отвесив поклоны Унгобару, Двалину и дружине Фьорга, чмокнув в щеку Дайнару напоследок, сильф взобрался на коня и поскакал за королем. Ныне, когда народ постепенно приходил в себя от испытанного шока и заполнял улицы, Исуан гордо глядел по сторонам и время от времени махал рукой, подражая Далантиру, находящемуся по левую его руку. Сердце возбужденно билось, то ли от возвращения в ставший родным город, то ли из-за весны. Да, весна наконецто растопила последний лед, открыв нагую землю, воздух был наполнен ароматами любви. Исуан шарил глазами по собравшемуся люду. А где же его ненаглядная Эн? Вспомнив вдруг, он потупил взгляд. Король говорил ему, что Герндир забрал в свой удел всю прислугу, в том числе и беременную Энуин. Вот вооруженный отряд пересек Центральный рынок, внутренний двор и оказался перед глубоким рвом, ограждающим белокаменный замок правителя. Глухой утробный звук рога огласил о прибытии гостей. Ворота с заминкой, неохотно опустились. Навстречу им вышел стражник. Далантир удивился, но все же поприветствовал его взмахом руки. - Король отдал приказ, никого не впускать во дворец без приглашения, не увер енно соо б щил

стражник. Вид его был поистине жалок. Грузный мужчина в железных доспехах краснел и покрывался испариной под открытым взглядом гостя. - Брось, Барагир. Неужели ты не пустишь меня в мой же дом? Или ты не признаешь во мне Далантира? - Да, но… - стражник бросил взгляд на суровые физиономии воинов позади законно короля. - Эти люди со мной, Барагир. Не испытывай моего терпения и укажи путь к моему дорогому братцу. Я устал с дороги, но прежде чем уйти в свои покои, хочу повидаться с ним, узнать, как обстоят нынче дела. Барагир судорожно сглотнул, боясь вызвать недовольство и, наконец, решился удовлетворить возникший интерес: - Так вы живы, значит? - спросил он, готовый зарыться в землю от своей наглости. - Я?! Живей тебя. А что случилось, почему народ не встречает меня криками? - Далантир решил не выдавать того, что он уже знал. - Идемте, - коротко сказал стражник и, повернув обратно, повел за собой короля и его людей. Он решил, что уж лучше эту весть монарх узнает не из его уст. Наслаждаясь властью, Армандир расходовал казну не на свою армию, а на балы и приемы. Вот и сейчас тронный зал, несмотря

на ранний час, был полон гостей. На длинных столах, расставленных вдоль стен, было полным полно всевозможных блюд и напитков. Играли менестрели, звучала приятная музыка. Придворные асинцы ели и пили, танцевали, спорили и натянуто улыбались монарху, в городом одиночестве восседавшему на троне. Армандир жестом отверг поднесенную ему куропатку и сделал маленький глоток терпкого андорского вина. Он уже приметил особенно милых девиц для танца и теперь выбирал между ними. Их имена вылетели из головы, но это не играло никакой роли. Сделав выбор, Армандир хотел было встать. Вдруг двери в зал распахнулись. Музыка смолкла, застыли с жирными кусками у рта гости. В зале появился статный русоволосый мужчина в окружении доброй сотни вооруженных людей. "Далантир, Далантир… " – шепотом пронеслось по залу. - Ну, - вскинул брови воин. – Не рано ли ты, Армандир, похоронил меня и занял мое законное место? Самозванец замер. В глазах его застыла невысказанная ярость, казалось, еще немного, и они вылезут из орбит. Руки вцепились в подлокотники, презрительно искривились тонкие губы, и Армандир медленно, сохраняя достоинство, выпрямился на возвышении трона. - Этот мерзавец солгал

о твоей смерти! А я поверил ему, как последний дурак, - произнес он в полной тишине. – Брат… Я повинен, но лишь в своей доверчивости. - Ты повинен в алчности, я не брат тебе больше, - ответил Далантир, сверля его глазами. – Хочешь, я покажу тебе место, где по твоей воле утопили тело моего посла? - Как ты смеешь?! – вспыхнул Армандир. Тогда наследный король подтолкнул вперед Исуана и, держа его за плечо, сказал громко и отчетливо, так что его расслышал каждый находившийся в зале: - Это шут моего отца. Он был в ту ночь в его спальне и был свидетелем отцеубийства. Армандир, напоив короля отравленным вином, приблизил час его кончины. Он убил нашего отца и вашего короля, - гул возмущения пробежался по залу. – Но ему этого оказалось мало, и когда мой человек явился в замок, он избавился от него, чтобы тот не мог погубить его коварные планы. Решив, что я все равно погибну в бою, Армандир присвоил себе корону. Могу ли я после этого называть его своим братом? Ответ был только один ответ. Армандир также величественно опустился на трон. Эти мерзкие прихвостни отвернулись от него за один лишь миг. Есть ли здесь хоть одна собака, готовая встать на его защиту? - Это ложь, - заявил

самозванец. Далантир твердым шагом направился к возвышению. Взбежав по каменным ступеням, он схватил того за грудки и, тряханув разок, разорвал плотно запахнутый ворот. На белой коже красной меткой расположился шрам от зубов Исуана. - Убирайся, - произнес Далантир, отпустив его. – Что бы духу твоего до полудня здесь не было. Отныне никто не подаст тебе руки, а я… уж лучше не попадайся мне на глаза! Скрипя сердцем, он развернулся, зашагал по ступеням вниз. Может быть, изгнание - не лучший вариант, но так он, по крайней мере, останется жив. "Древние, не лучше ли было казнить его, чем обрекать на жизнь в вечном унижении?" – думал Далантир, спускаясь. Но Армандир не отпирался больше, не молил о пощаде, он встречал приговор как настоящий мужчина, наверное, впервые в своей жизни. Как хотел бы Далантир обнять его после долгой разлуки, распить встречальную чарку и не мог. Далантир поднял голову и увидел несущегося к нему сильфа. В глазах того читалась ненависть, а в руках – кинжал. - Нет! – крикнул король, вытянув руку в знак протеста. Поздно. Краткий вскрик, звон упавшего железа. Далантир мгновенно обернулся. Прижимая ладонь к застрявшему в груди кинжалу, Армандир

застыл. Из раны засочилась алая кровь, пачкая шелковые и бархатные одежды, на лице его было написано удивление. Удивление и страх. Он все еще стоял, чувствуя, как вытекает из него по капле жизнь, а у ног валялся нож, которым он разделывал жареную дичь. - Он хотел убить вас, король! – выкрикнул Исуан, вцепившись тонкими пальцами в плащ Далантира. – Он хотел убить… я только защищал вас! Тот не мог произнести и слова, боль застряла

комком в горле. - Армандир, - с укором прошептал он. Кривая ухмылка исказила лицо самозванца, и он рухнул в трон, откинувшись на его спинку. Недолго тешился Армандир присвоенной властью, но, даже потеряв ее, он не сумел смириться. Давящая тишина опустилась на зал. Исуан безразлично смотрел на обмякшее тело и думал, что все могло быть иначе. Если бы королевский сын смирился с приговором и покинул Асин, как и было

ему велено, мог ли он натворить дел, еще более гадких? Или, может быть, он исчез бы навсегда. Был еще один вариант: если бы сильф не успел среагировать, все произошло именно так, как и должно было. Отныне власть Далантира неоспорима, а он достоин права распоряжаться Нусаном больше, чем его брат. Вот только его это, кажется, совсем не радует. Автор: Хиль Де Брук

Легионеры Хроноса Глава 11 Мироздание XXIII век. Около орбитальное пространство второй планеты системы Ригеля. 30 минут после подземного ядерного взрыва. - Спас бригада восемь, это крейсер «Наталья Колесник», поступил очередной сигнал из квадрата Б-шесть. - Мы там только что были! Нет там никого живого. - Передатчик продолжает работать, проверьте. - Ясно, выполняем. - Крейсер «Наталья Колесник», это спас бригада одиннадцать, в отдаленных квадратах от центра взрыва обнаружены выжившие. - Хорошо, продолжайте эвакуацию.

100

- Внимание всем, это спас бригада двадцать три, в квадрате Сдевятнадцать наблюдаю группу десанта, на всех порах улепетывающею от места взрыва. - С-девятнадцать? Это черте где от эпицентра. Повезло ребятам, они только вспышку и видели, подбирайте их. - Так точно! * * * - Группа «Сьера», группа «Сьера», ответе. – Твердила в радио связистка. – Это линкор «Елена Климович», ответе. Прошло уже полчаса, как место, где была «Сьера» взлетело на воздух. Мощный ядерный взрыв разворотил половину плацдарма. Потери семьдесят процентов десанта. - Сворачивайте поиски группы «Сьера», устало произнес я. –

Сконцентрируйтесь на эвакуации выживших. - Но… - начала связистка. - Никаких но! – Отрезал я. – Свяжитесь с Землей, передайте, что операция провалена, десант потерян. - Так точно. - Я буду у себя в каюте. – Не обращая внимания на связистку, проговорил я и покинул мостик. Войдя в каюту, я без чувств упал на койку. Димитрия больше нет. Черт! Ведь был я против его вступления в десант. Что теперь жалеть. Брата уже не вернешь… Операция провалена, десант уничтожен… и я остался один. Сначала Элиза, теперь Димитрий. Война забрала дорогих мне людей. Почему? Почему мы воюем? Армия красива на параде, когда

все навытяжку проходят в мундирах перед восхищенной толпой. А когда эти мундиры покрываются бурыми пятнами и втаптываются в грязь, армия теряет свою красоту и становится никому не нужной. Жаль, что мы поздно это осознаем. - Боишься одиночества? – Спросил меня незнакомый голос. Я резко подскочил на койке. Напротив меня стояли трое. Все в длинных одеждах, с длинными, белыми как снег волосами. Инстинктивно я потянулся к пистолету. Тот, что стоял в центре поднял руку: - Не стоит, мы не враги. – Говоривший был самым низким из них. - Тяжело в это вериться. - Это так. – Развел руками тот, что стоял в центре. Его спутники продолжали молчать. - И чем обязан? – Кто же они такие и как сюда попали? - Мы не враги, но мы и не друзья. Мы сюда не попали, мы здесь были. Потому что мы здесь и нигде. Мы во времени и вне его. - Как это? – Удивленно спросил я. - Обычно, - развел руками собеседник. – Понимаете, мы не люди, в общепринятом понятии, мы, как бы это сказать… хранители. - Хранители чего? – Спросил я. - Мира, времени. - Не совсем понимаю…

- Я сейчас объясню. – Произнес собеседник, и комната погрузилась во тьму. Точнее, растворилась в ней. Остались только я и трое незнакомцев. - Не бойтесь, с вами все в порядке. – Заверили меня гости. В это верилось с трудом. Тем временем, за спинами хранителей чтото ярко вспыхнуло. Присмотревшись, я увидел древо. Огромное, разноцветное древо, посреди непроглядной тьмы. - Время – это пространство. – Произнес другой хранитель, направившись к древу. Другие, приглашающее указали мне следовать за ним. – Как и в любом пространстве, в нем есть направления. Говоривший был полней других, но так же носил длинные белые волосы. - Прошлое, будущее и настоящее? – Осматривая древо, спросил я. Древо состояло из узких полос, по которым с разной скоростью бежали яркие огоньки. Эти полости поднимались от корней к кроне. И самое интересное было то, что когда огоньки добегали до верха, крона росла. Медленно, но все равно заметно. - Примитивно, но да. – Кивнул собеседник. – Сейчас поясню в чем ошибка. Вас часто одолевают сомнения? – Внезапно спросил хранитель. - Эм… как сказать. - Вы часто думаете, что надо было поступить

иначе? – Спросил хранитель. - Ну, бывает. – Ответил я. Сомнения всегда одолевают человека, но многие этого не замечают. - На самом деле, человек никогда не выбирает. Делая выбор, он создает ответвление реальности. – Произнеся это, хранитель подошел к древу и наклонил ветку. Огоньки были картинками. На одной ветке было изображено космическое сражение. Наш, украинский, крейсер сражался с целым роем истребителей. - «Меч Украины»? – Спросил я. Собеседник кивнул и, указав на другую ветку, улыбнулся. Там была другая картинка. Корабль покидал систему через гиперпространственный туннель и выходил уже в системе под нашим патронажем. - Это… - Существует ветвь реальности, в которой ваша жена выжила, успев покинуть систему перед атакой противника. – Пояснил хранитель. – Есть ветвь реальности, в которой этого нападения не было. Даже существует ветвь реальности, в которой вы с ней никогда не встретились. Любой поступок, любого живого существа во вселенной, создает сотни новых ветвей реальности. Даже не так, любая секунда времени, создает миллионы, миллиарды вероятностей, которые являются ветвями этого древа. - Это и есть время? – Спросил я.

101

- Да, - кивнул хранитель. – Конечно, это всего лишь проекция всей системы времени. В вашей вселенной есть теория большого взрыва. - Да, - в подтверждение его слов, ответил я. - Эта теория гласит, что ваша вселенная произошла от большого взрыва и создалась в одночасье. Это так и есть. Но дело в том, что вселенных много. Они как цепочки идут одна за другой и в одночасье являются частью другой вселенной. Время – наша вселенная, которая произошла так же из одного события. И она же часть вашей вселенной. Ваша часть является частью другой вселенной и так до бесконечности. Это константы. - То есть, вы живете во времени и видите все эти вариации? – Удивился я. Если честно, я многого не понимал. Как наша вселенная в одночасье может быть частью другой вселенной? Как можно жить во времени? То есть, как время может быть вселенной? - Время это та часть нашей вселенной, которая является и частью вашей вселенной. – Пояснил хранитель. – Поначалу это не так легко понять, но когда понимаешь, все становится простым. Как кот Шредингера. На последних словах он загадочно улыбнулся. - Теперь к делу, произнес третий хранитель. Он был самым высо-

102

ким и тощим среди них. – Время, словно древо из семени, появилось из одного события. Из него появилась основная временная линия, которая не должна изменятся. Если она измениться, то, - он на секунду замолчал, - ты же знаешь, что произойдет с деревом, если его ствол перерубить? Я молча кивнул. - Время – часть цепи вселенных, погибнет время, погибнут не только ваша и наша вселенные. Произойдет цепная реакция. Погибнет столько миров, что ты даже не можешь себе представить. Это не произойдет мгновенно, это будет длиться очень долго и медленно, но мы не творцы этих вселенных, мы будем бессильны. - Что вы хотите? - Все произошло из -за того, что вы открыли гиперпространственный переход. В этом нет ничего противоправного, законы мироздания позволяют путешествовать на грани вселенных. Да, гиперпространство – это граница между вселенными. Но оно же и влияет на смежные структуры. В данном случае, это время. Видишь? Он подошел к древу и указал на одну ветку. На ней было видно, как в каком-то бункере ученые собирают некое устройство. - Это основной поток времени. Те, кого вы называете нацистами или фашистами, смогли создать машину, способною

проходить сквозь время. - Машину времени? – Уточнил я. - Да, - кивнул хранитель, - вы называете это машиной времени. Даже её запуск есть в основном потоке, но вот то, что происходит дальше. Он снова указал на ветку. Она умирала. Умирала на глазах. Листья, на которых, как на экране играло изображение, чернели и опадали прахом. - Что это? – Удивлено спросил я. - Это запрет. Нельзя вмешиваться в основной поток времени. Он константа! Создатели этой машины вмешались в него. - Запуск биоников в прошлое? – Спросил я. - Да, - кивнул хранитель. – Но конструкция машины оказалась несовершенной и из девяти биоников в прошлое прошли только трое. Как это ни удивительно, но это является частью основного потока времени. Данное событие создает помеху, но не сильную. - В смысле, помеху? – Спросил я. – Основной поток нарушен? - Вы можете находиться одновременно в двух местах? – Спросил меня хранитель. - Нет, - ответил я, это физически невозможно. - Со временем так же. – Ответил хранитель. – Нельзя перемещаться в нем физически. Вам нельзя, - пояснил он, опережая мой вопрос. – Для нас с вами время разные поня-

тия, хоть они и связывают наши вселенные. Мы можем без опаски для мироздания путешествовать в нем. Ваше физическое путешествие во времени влечет необратимые процессы. - То есть… - То что бионики попали в прошлое и создали базу внесло изменения в основной поток, но не значительные. – Отвил первый хранитель. – Второе же перемещение в прошлое и развязывание там войны, приведет к разрушению основного временного потока и краху всего времени. - Пока что, это всего лишь ветвь реальности, но если события продолжат развиваться, то временной поток погибнем. - А за ним, - подключился второй хранитель, - и вся цепочка все-

ленных. - Я вас понимаю, но причем тут я? – Искренне удивился я. - Проблема зародилась в вашей вселенной. Наши способности здесь ограничены, но мы можем вам помочь. - Помочь? - Да, - кивнули хранители, - проблемы придется решать вам. - Как? Вернуться снова в прошлое? Нарушить закон мироздания и уничтожить не одну вселенную? - И да, и нет, - загадочно улыбнулся третий хранитель. – Запрещен физический переход, но разрешен ментальный. К сожалению, вы не владеете этой техникой, так как время для вас… - Другое, нежели для вас, - перебил я, - вы это уже говорили. Как я

понимаю, совершить ментальный переход поможете вы, так? - Совершенно верно. – Кивнул третий хранитель. - Мы вернем экипаж вашего корабля в прошлое. Но не физически, а только память. С вашими телами ничего не произойдет, но вы будете помнить, что произошло в будущем и зачем вы вернулись в прошлое. - Что-то типа переселения душ? – Уточнил я. - Да, - кивнул хранитель. – Но сначала мы совершим физический прыжок. За вашим братом, в тысяча девятьсот сорок пятый год. Автор: Александр Маяков

Летописи межмирья 2 месяц 514 год с м.п. (июль 2012 года н.э) … Новый Долан. Мартис. - Ситуация критическая. – Тяжело вздохнув, произнесла королева Оливия. Мы уже неделю как вернулись из мира фей с королем Аркадиусом. За то время, что нас не было, Культ смог проникнуть в мир эльфов и уничтожить Подводный город. Поэтому сразу по нашему прибытию собрали экстренное заседание

совета безопасности. По неизвестной причине на нем отсутствовали представители США и России. Видимо у них снова нашлись более важные дела, нежели проблема Культа. Как же это достало. Хотя, мне ли жаловаться на русских и американцев, сам хорош! Сорок восемь освобожденных мною невольниц и те трое, которых выкупил Алексей прибыли в Новый Долан как раз в тот момент, когда королева узнала о трагедии с Подводным городом. Сами понимаете, во-

зиться с получившими свободу невольницами у неё времени не было, поэтому она просто передала их… Норе и Элориан. При чем, особо не заморачивалась с объяснениями, и, то ли слуга, то ли она сама так сказала… в общем, Нора и Элориан решили, что это не спасенные из рабства служанки, а наши наложницы, которых мы просто прислали в Новый Долан. Поэтому первое, что я получил по возвращению из мира фей, была увесистая пощечина от супруги. Нора

103

тяжело стояла, живот на восьмом месяце большой, но зарядить мне смогла. Тоже самое получил и Алексей. Правда, у него их только три, но Элориан этого было достаточно. Спас нас Варинас. Вся в слезах, Элориан прибежала к нему и рассказала о нашем с Алексеем коварстве и распутстве. На что мудрый эльф посмеялся и все им объяснил. Почему она не побежала к нему сразу, а только дождавшись нашего возвращения, не понятно. Может и пыталась поговорить с отцом, но из-за поисковой операции в районе Подводного города он был сильно занят и не смог с ней поговорить. Так или иначе, но конфликт разрешился. И эти девочки стали помогать Норе и Элориан. Теперь, правда, за это они получали жалование, а не просто кусок хлеба и бутыль вина в день, как в Эльфионе. Из подводной ловушки удалось спасти менее сотни жителей Подводного города. Они–то и рассказали, что на город напал именно Культ. Точнее, объяснили, что видели рыцаря в снежных доспехах, оборотня, гнолла, женщину с призрачной книгой в руках и демона с ангелом. Последнее, кстати, обещало еще одну проблему. Ангел и демон, не что иное, как заклинание Призыв Доппельгангера, каким владеет Свиридов. Если генерал присоединился к Культу, то это большие проблемы. Здесь, в Новом Долане,

104

они расстались врагами, но уже через полгода стали союзниками. Это, по меньшей мере, странно. Неужели Культ смог предложить генералу нечто, за что он простил предательство. Да не просто простил, а сам стал предателем. Ведь пути Культа и пути Союза – разные дороги. И цели у них разняться. Союз стремиться править, Культу же нужны только рабы. - Наши силы слабы против них. – Так же печально произнес Варинас. - Маги древних сильны, этого отрицать не стоит, но их всего тринадцать. – Уверено произнес Аркадиус. - Если мы от каждого из них будем нести такие потери, то нам даже объединив все миры, не удастся их победить. – Констатировал Клодес. Сейчас он представлял не только вампиров, но и аквамаринов. Кстати, они с леди Иллаей объявили о помолвке. Не самое подходящие время для свадьбы, но все же. Интересно, а традиция со свадьбами сохранится? - Значит надо искать их слабые места и как можно больше союзников. – Произнес Алексей. - Инквизитор, вы предлагаете задавить их количеством? – Спросила королева. - Как это не прискорбно звучит, но да. – Ответил Алексей. – Противопоставить им силу мы не можем, значит, надо брать числом.

- Люди смогут предоставить такие ресурсы? – Спросила королева. – Как представительница эльфийского народа, заявляю, эльфы таких потерь не могут себе позволить. - Уважаемая Оливия, - обратился к ней Аркадиус, - нам, феям, так же претит война. Но мы можем предоставить великанов. Они очень эффективны в ближнем бою! - Могу я поинтересоваться у господина короля, откуда феям известно об их боевых качествах? – Спросил Клодес. Вопрос опрометчивый, но вся эйфория о пришествии богов прошла. Для эльфов, феи, боги. Но та суровая правда, которую рассказал Аркадиус в приватной беседе Оливии и Варинасу, повергла их в шок. Они, эльфы, не что иное, как проваленный эксперимент по созданию слуг. Конечно, Аркадиус рассыпался в комплиментах, но разве бессмысленная хвала способна восполнить потерю смысла существования. Нет, не правильно. Эльфы не потеряли смысл существования, они просто узнали суровую правду о своем происхождении. Хорошо это или нет, не мне судить, но королева попросила Аркадиуса скрывать эту информацию. Тот согласился. - Война свойственна всем разумным существам. – Философски ответил Аркадиус. – Просто кто-то пробует её и забывает навсегда, а кто-то делает её смыслом своего

существования. - Как я понимаю, вы только попробовали? – Поинтересовался Клодес. - Да, мы только попробовали. – Кивнул Аркадиус. - Мы, конечно, рады вашей поддержке, уважаемый Аркадиус, но этого все равно не достаточно для противостояния Культу. – Почтительно произнес Варинас. - Даже самый великий дворец строится из маленьких кирпичей. Ответил Аркадиус. – Любая крупица может сыграть не маловажную роль в этой борьбе. Как сказал Алексей, мы можем взять числом. Просто перевесив чашу весов силы в свою сторону. Оливия, ваш народ прошел через многое. Не разочаровывайте меня. Наступила неловкая пауза. Аркадиус понял, что сболтнул лишнее, а эльфы не знали как ответить ему. Окружающие, не посвященные в тайну просто недо умевали. Кстати, на сегодняшнем заседании так же присутствовали и Артур с Мормортом. Оливия решила и их привлечь. Правда, за весь вечер они не произнесли и слова. - Поиски ключей продолжаются? – Спросил Алексей, тем самым разрядив напряженную обстановку. Варинас ему благодарно кивнул. - Да, продолжаются. – Кивнула Оливия. – И не просто продолжаются, а должны идти с опережением. Господин Аркадиус, у вас имеются какие-

нибудь сведения о ключах? - Увы, - развел руками Аркадиус, - но нет. Наши знания больше о самих древних. Нежели о ключах. - Этого и не требуется. – Вступил в разговор Артур. – Дело в том, что в архивах академии были найдены данные о портале в отдаленном секторе межмирья. Сейчас он отделен остаточной концентрацией магии. Его случайно обнаружила одна из экспедиций Союза, но изза малочисленности самой экспедиции, открывать не стали. - Понятно, - поникшим голосом произнес Алексей. – Когда отправляемся? - На этот раз вы остаетесь. – Неожиданно произнес Варинас. – В межмирье отправится генерал Клодес, лорд Артур и господин Морморт. - Это из-за Иллаи? – Спросил вампир. - Отчасти. – Сухо ответил эльф. – Простите, генерал, но вы и до помолвки вели себя, мягко говоря, аморально, а сейчас так подавно. - Что же поделаешь? – Развел руками Клодес. – Но похоть, есть похоть. - Генерал, здесь королева! – Вспылил Варинас. Хотя, Клодес мог и сдержаться. - Простите, ваше величество! – Смущенно потупился генерал. - Ничего. – Ответила королева. – Знаете, мне даже была приятно. То-

гда… в купальне. Клодес стал пунцовый как рак и не смог произнести и слова. Он только смущено хватал ртом воздух. - Купальне? – Удивленно спросил Аркадиус. - Да, было как-то раз… - Уклончиво произнес я. Все участники той истории смущенно опустили глаза, даже королева. Варинас, конечно знавший про историю, просто молчал. - Ладно, с этим-то понятно, - кивнул я на Клодеса, - но почему вместо нас отправляют Артура и Морморта. - Мартис, понимаете, - начал Морморт, - в Подводном городе погиб мой брат… мне надо сменить обстановку, заняться чем-то другим, нежели работа в губернии. - Да и работы там практически завершены, поддержал его Артур. – Надин сама прекрасно справится. - Простите, лорд, а Надин часом ребеночка не ждет? – Спросил я. – Просто я так рвался от жены, когда она забеременела. - Нет, Мартис, нет. – Заверил меня лорд. – Надин не беременна. Это она меня попросила присмотреть за Мормортом. - Тоже мне, нянька! – Фыркнул Морморт. - Господа, давайте вернемся к основной теме. – Сурово произнес тесть Алексея. Оливия устало откинулась в кресле. - Как прикажете, магистр. – Ответил я.

105

- В вылазку отправится лорд Артур, господин Морморт и генерал Клодес. Из военной силы с ними пойдут гвардейцы генерала числом в три сотни. – Произнесла королева. - Зачем так много? – Удивился вампир. - Численность экспедиции Союза была около ста человек. – Пояснил Артур. – И они не решились открыть портал. Не маленькая экспедиции. Вряд ли там были только ученые. Скорее всего, небольшой военный отряд со спецзаданием. Но если даже они не рискнули… - Если все так серьезно, то может лорду Артуру взять небольшой отряд рыцарей или форестов? – Предложил Алексей. А ученик смекает, что к чему. - Лучше форестов, - произнес Варинас. – Навыки гвардейцев практически не отличаются от навыков рыцарей, поэтому разумней будет усилить отряд форестами. - Хорошо, - закрыв

глаза и запрокинув голову, произнесла Оливия. – Подчините лорду отряд из двадцати форестов. - Ваше величество, - замялся Артур, - а то обстоятельство, что я… - Плевать! – Перебели его королева, открыв глаза и взглянув на него. – Дело не в телесной оболочке, а в душевном состоянии! Вы сохранили верность эльфийскому народу, этого достаточно. А если среди форестов найдутся те, кто этого не понимает, им придется искать новое место службы. - Хорошо, двадцать форестов и три сотни гвардейцев. – Записал Варинас. - А теперь, прошу прощения, - Оливия тяжело поднялась, Варинас помог ей. – С вашего позволения, я покину вас. Она поклонилась и в сопровождение Варинаса покинула зал заседаний. - С момента падения Подводного города она не сомкнула глаз, понятно, что она сдала. –

Произнес Клодес. Все остальные молчали. - Она хороший правитель. – Загадочно произнес Аркадиус и, воспарив над столом, добавил, я рад за эльфов. Заседание завершено? - Я думаю, что да. – Ответил ему Алексей. - Хорошо, - кивнул Аркадиус, - тогда и я покину вас. Всего доброго. - Всего доброго, наперебой ответили все. - И это наши новые союзники. – Печально произнес Клодес, когда Аркадиус покинул нас. - Не многим лучше аквамарин. – Ответил Артур. На что Клодес только пожал плечами. - Во всяком случае, они могут предоставить военную силу и отчасти, но готовы к войне. – Произнес я. – А теперь простите, я спать. Поднявшись, я покинул зал заседаний. Как потом сказал мне Алексей, другие собеседники не долго оставались там. Автор: Александр Маяков

Потрошитель Я перевалилась на другую сторону кровати, довольно сжимая губы и предвкушая продолжение сна, надо лишь чуточку помочь ему… Ага, вот так… “…Потом я развернула голову на 180 градусов, устремив взор на Мартина. Его голова была также отодвинута в пра-

106

вую сторону, поближе к моей правой руке, так, чтобы я не прекращала капаться в копне его кудряшек. Далее произошла еще одна приятная мелочь. Свободной левой рукой я потянула его руку к своему лицу и стала мягко прижимать ее к своей щеке. Потом я и вовсе сосредоточилась лишь на

одной его ладони. Двумя руками я стала придерживать ее, мягко касаясь губами и медленно перебирая его пальцы. Мелочь, но как приятно, просто находится так близко с ним. Лицо Крейна всегда такое родное, внушает абсолютную безопасность. С этой мыслью, я внезапно отпрянула от него и

взволнованно посмотрела на Мэг. Девочка начала кашлять и задыхаться. Мои руки хотели потянуться к ней, но Мартин намертво схватился за меня, не отпуская меня из своих рук. «Ей плохо! Помоги же ей! – кричала я, вертя головой то на Мэгги, то на Мартина». Мартин беспомощно наблюдал за дочерью, а потом с невозмутимым лицом резко повернул руль до упора в бок. Последнее, что я увидела, так это испуганное лицо Мэгги и кирпичную стен прямо перед лобовым стеклом». -Пип-пииип-пиппииип, - звенел будильник. Я в мгновение поднялась с кровати и направилась в ванную. О, нет! Где вода? Незадачливо переставляя ноги, я поплелась на кухню проверить кран. И тут пусто. Просто отлично, о таком утре я как раз мечтала. Я грустно всхлипнула. Хотелось заглушить неприятный осадок после кошмарного сновидения под теплым ароматным душем. Жизнь все никак не научит меня смиряться с подобными невезениями. Мой взгляд остановился на чайнике. Его носик был отвернут от меня, что оставляло во мне надежду обнаружить в нем воду. Я зажмурилась и приподняла чайник, оценивая объем жидкости в нем. Обреченный вздох. Отныне каждый вечер набираю воду в чайник! Надо взять за привычку. Растрепанная, неумыт ая, с гл азами-

щелками и сухими губами я добрела до кровати и ничком приземлилась на подушки, протягивая руку к мобильному. - Элли? Доброе утро! Ты дома? - Розали, я еду на занятие, давай перезвоню тебе! - Я быстро! До скольки ты сегодня работаешь? - Не знаю, дольше, наверное, чем обычно, вечером только сможем увидеться. - Да, я не об этом. Элли, можно я приеду к тебе домой? У меня дома ни капли воды, ни горячей, ни холодной… - Малышка! Спрашиваешь? Разумеется! Ключ у тебя есть! До небольшого домика Херви мне необходимо было пройти пару улиц. Большинство людей на улице никогда не обращают друг на друга внимания. Хотя, даже если я обращают, то кому какое дело? Сужу по себе! От скуки, бывает, я приглядываюсь к прохожим. Когда подчеркну удачный выбор галстука, когда позавидую модной сумочке, когда презрительно ухмыльнусь над выбором партнера или партнерши или же мысленно осужу незадачливую мамашу, позволяющую своему ребенку верещать как пожарная машина, требуя купить себе шоколадный батончик. Главное, что мое мнение всегда достаточно ограничено. Человеку так же все равно как и, впрочем, мне. Тем не

менее, я постоянно жутко нервничаю, если выхожу из дома с неудачной укладкой или немного мятой рубашкой. В такие дни о б я з а т е л ь н о л о ви ш ь взгляды всех мимо проходящих людей. Чувство вины преследует меня до тех пор, пока я не окажусь перед зеркалом. Тогда, я еще раз оцениваю свой внешний вид. Иногда, каким-то чудесным образом, например, с прической, все меняется в лучшую сторону. Не знаю, ветер ли делает свою работу или же зеркало нагло солгало мне утром, но я быстро набираюсь уверенности и мирно продолжаю день. Но если, волшебства не произошло, и как бы я не старалась тут перед зеркалом, исправить ничего невозможно, то я смиряюсь со своей участью настолько, что нахально смотрю в глаза прохожим с незримой фразой: «День такой». Сегодня я была смущенна как никогда. Я накинула на себя огромный балахон с капюшоном и будто преступник быстро шла по улицам, засунув руки в карманы, не шевеля головой. Хотелось есть. Дома я пренебрегла завтраком, о чем постоянно верещал мой пустой желудок. Оказавшись почти возле дома Элли, я свернула в магазин. Очередь оказалась огромной. Оказалось, что у всех на моей улице отключили воду. Люди стояли с огромными бутылями питьевой воды. Лица напоминали мне мое сегодняш-

107

нее отражение в зеркале. Застигнутые врасплох, они устало, мелкими шашками двигались к двум единственно работающим кассам. Не снимая капюшона, я украдкой схватила кассету яиц, гренки и томаты на веточке. Остальное одолжу у Элли, потороплюсь лучше занять очередь. Казалось, люди стояли ровными колоннами параллельно друг другу, но, когда же я оказалась частью этой цепочки, все стали вести себя как потерявшие свое стадо бараны. Передо мной вдруг начали усердно крутить головой, зыркая во все стороны глазами. Я сильнее втянула лицо в капюшон. Ожидание было мучительным. У меня устала рука, державшая тяжелую корзинку с продуктами, но поменять руку я не могла, так как иначе, я бы задела большущую стойку с банками кукурузы с огромной скидкой в полцены. Становилось душно. Солнце полностью взошло, я стою как дура, одетая в тяжелую жаркую мешковатую кофту, а маленький супермаркет, видимо, совсем не оснащен достаточным количеством кондиционером для оказания комфортных условий такому количеству покупателей. Толпа народу играет роль декораций, скучной, серой массовки. Они ведут неинтересные разговоры, движения их бесполезны. Понимаешь, что человек что-то из себя представляет, когда он выходит из системы, заговаривая с

108

тобой, выходя тем самым за рамки декораций. - Девушка, вы стоите? – раздался голос позади меня. Я дернулась. Эти слова вернули меня в момент нашего знакомства с Мартином. Конечно, этот голос ничем не походил на Крейна. Волосы, торчащие во все стороны, смешно выбивающиеся из -под тяжелого черного капюшона мешали мне без усилий обернуться к говорящему. Эх, Мартин. Иногда хочется по старинке пороптать на судьбу за мою безответную любовь к нему. А ведь он стал реальным. Мечта - это то, чего в реальности еще нет, но есть ощущение возможности это создать, и именно это нас и привлекает. Что теперь станет моим вечным двигателем, заставляющим меня хотеть не унывать в бесконечности безрадостных будней? Часто, просмотр фотографий драгоценного Крейна внушал в меня желание двигать горы, достать до небес, нырнуть и коснуться дна океана. Но все это во мне жило до тех пор, пока я, перейдя в другую комнату подальше от экрана компьютера, вновь не осознавала всю безысходность ситуации, в которой он – король, а я – всего лишь одна из миллиона его верных служащих. Теперь все иначе. Мне больше незачем копить в себе вожделение и растворять бурю эмоций в разочаровании от действительности. Вечером я должна

была встретиться со своей «мечтой». Воду в моем доме так и не включили. Следовало бы что-то предпринять, позвонить в службу коммунальных услуг, например. Но что решит мой звонок? Капля в море! Я же собственными глазами видела тех людей с баллонами воды. Сегодня на мне было персиковое платье до колен и с подвернутыми в локте рукавами. Тоненький бежевый ремень подчеркивал талию, Элли помогла мне сделать макияж, пользуясь своими дизайнерскими способностями, давно просящимися с кем-нибудь поэкспериментировать. Похлопав меня по плечу Элли, словно современная мамочка, отправила свое незадачливое дите на долгожданное первое свидание. Я отправилась домой, так как Мартин обещал заехать за мной и устроить мне романтический вечер. Желтое такси остановилось напротив входной двери. Я запахнула шторы на кухне, чтобы не прослыть нетерпеливо дожидающейся леди. Звонок. Открываю дверь и сокрушаюсь от того, что вижу перед собой. Как у него получается быть еще более изумительным чем я могу себе нафантазировать? Обескураженная его улыбкой, очарованная его глазами, я посмотрела на букет цветов в его руках. Букет из карликовых кремовых роз. Очень нежный и элегантный. Почему никто не предупредил меня,

что сегодня я буду чувствовать себя легкой сентиментальной невестой? Цветы ненавязчиво, но основательно акцентировали выглядывавшие изпод кожаной куртки белые воротнички рубашки. Стоп! Рубашки? Я видела около десятка миллионов разных фотографий Крейна за разные годы, но чтобы он когда-либо, кроме своей свадьбы, был в рубашке – никогда! Вечер обещает быть незабываемым. - Тебе, - он скромно улыбнулся и протянул мне букет, не ожидая, что я подхвачу его, он коснулся несколькими лепестками моей щеки. Как трогательно. Теперь мне удается разглядеть перламутровые бусинки между розочками. Мне никто не дарил такой прекрасный букет. Скажем так, что мне вообще интереснее красной розы не преподносили. - Спасибо. – Я не знала что сказать, а лишь искренне улыбнулась ему и плаксиво изогнула брови. – Они чудесны! - Хотел, чтобы тебе понравилось! Скептически отношусь к девушкам, которые незамедлительно начинают обнюхивать подаренные цветы. Да, выглядит мило, иногда. Но на деле – это же глупо? И так ясно, что розы пахнут чем -то живым и «зеленым». Они не несут конкретного аромата. Я чувствовала себя глупо, когда следовала манерной привычке подносить красный бутон к носу, принюхиваться,

делать мечтательное выражение лица, а потом выдавать истомленное «спасибо». Так что, в этот раз я предпочла не совершать ненужных движений, а просто мягко прикоснуться губами к его губам. По примеру прекрасных маленьких аккуратненьких бутончиков, мой поцелуй оказался таким же аккуратным и нежным. Мартин не отвечал мне, он стоял и принимал все прелести моей благодарности. Он повез меня на побережье. Скоро, это станет нашим излюбленным местом для свиданий. Мы ехали дольше обычного, мне были незнакомы эти места. Мартин предупредил, что здесь рукой подать до его дома. Мартин устелил песчаный пляж покрывалом и сел, предлагая мне присоединиться. Обожаю носить подобные романтические платья. Случай выпадает редко, так как за отсутствием рядом мужчины мой вид несет мне неуверенность в себе. Но когда же условия выполняются, я становлюсь другим человеком, движения воздушные, невесомые, элегантные, выражение на моем лице приобретает чуть мечтательность с легким оттенком грусти. Я села возле Мартина, и, не обращая на него внимания, наслаждалась ласкающим слух плеском волн океана. Ему нравилось смотреть на меня такую. Делая вид, что я не замечаю, как он открывает шампанское, на глазах норовили высту-

пить слезы. Как мне навсегда запечатлеть в памяти этот момент? Мартин вручил мне оба бокала шампанского: - Ты не против, если я… - он не собирался договаривать. Глаза указывали мне на предмет его начатой речи – мне на ноги. Он оперся на одно колено и двумя пальцами легко расстегнул мне босоножки и высвободил мои ножки, проводя по стопам обеими руками. Мне стало щекотно. Мой смех прозвенел по-детски мило, я убрала ноги, закутывая их в песок. Мартин поцеловал меня в колено и быстро разулся, отшвыривая ботинки куда-то в сторону, пряча свои ноги под бесчисленным множеством белых крупиц песка. Дальше мы целовались так долго, что было неясно, зачем он наливал шампанское, так бесцеремонно опрокинутое нами в порыве страсти. Я то и дело открывала глаза и любовалась чистым звездным небом. Ветер усиливался. Доходило до смешного, когда мы четырьмя руками придерживали подол моего платья, стремящийся меня оголить. Волны хлыстали берег как заведенные. Никто из нас был не готов расстаться и Мартин, наконец, пригласил меня к себе. Он оказался прав, его дом был буквально напротив места, где мы только что сидели. - Проходи, раздевайся, - он покидал вещи

109

на тумбу и дернул пуговицы у себя на рубашке. - Раздеваться? – я улыбнулась, на что Мартин оскалился. - Режет слух? Или ты готова безропотно повиноваться мне? - Мм, - я задумчиво запрокинула голову и кокетливо помогла ему расстегнуть остальные пуговицы, потянув его к себе. Мартин непослушно отдернулся и не отворачиваясь от меня ни на секунду стал медленно переставлять ноги, уносящие его в спальню. Я нехотя последовала за ним. - Идем, я кое-что тебе покажу, - тихо послушалось из спальни. Как только я переступила порог комнаты, в середине которой стояла высокая белоснежная кровать, дверь за мной захлопнулась и он, придвинув меня к стене начал облизывать мои губы. - Что ты хотел мне показать? – все еще наивно надеялась я, заметив пару гитар возле прикроватной тумбочки. Мартин остановился и удивленно сдвинул брови. Он взял мою руку, положил себе на грудь: - Мое сердце. Слышишь? – серьезно сказал он. Он всегда так здорово играл в пылкого любовника, что мне не хватало фантазии так же хорошо подыгрывать ему. Видя, как всякий раз я в падаю в секундное оцепенение, он довольно закусывал губу и принимался

110

расцеловывать меня, будто я совершила нечто возбуждающее. Мартин не стал испытывать мое незамысловатое воображение и повалил меня на кровать. Белые края рубашки щекотали мне тело. Крейн склонился надо мной, почувствовал свое величие над хрупкой беззащитной девушкой, он зарычал и начал стягивать мое платье. Я вздрогнула от нескольких неосторожных покусываний. Казалось, что Мартину не терпелось вонзиться в меня зубами, но он сдерживался и лишь слегка дотрагивался до моей кожи и чуть замыкал на ней свои зубы, наводя в это приятную «кислинку». Я проснулась глубокой ночью, тяжело вынырнув из крепкого спокойного сна, мне показалось, что меня кто-то тихонько позвал. В темноте я не сразу разобрала два пристально наблюдающих за мной глаза. Голос шепотом произнес: - Прости, что разбудил, - его горячие губы прикоснулись к моему плечу, - я не хотел. Мартин лежал на боку, оперевшись на одну руку, второй рукой он заинтересованно проводил пальцами вдоль моей руки от плеча до кончиков пальцев. Пробежали мурашки. Я откинула от него руку, близко прислоняясь к его лицу, утыкаясь носом в его губы, и тихо шепчу: - Я тебя люблю. Мартин звонко

втянул воздух через нос и развернул меня, положив поперек постели и откинул мои вытянутые руки в стороны, накрывая своими влажными теплыми ладонями. Обездвижив меня, он ухмыльнулся и устало опустил голову мне на грудь, внимательно, насколько это было возможно ночью, изучая мою ладонь. Погрубевшие от многолетней игры на гитаре подушечки пальцев настойчиво прослеживали каждую линию на моей руке. Я наслаждалась каждой минутой проведенной с ним рядом, под тяжестью его тела было спокойно. Медленно, незаметно я снова погрузилась в сон. «Куда меня ведут? Я понимаю неизбежность своего положения. Но что именно я должна? В голове смутно мелькают страшные образы. Розовые кусочки человеческой кожи. Неровные швы на животе с грязными торчащими нитками. Это ждет меня? Да… Кажется, все начинает проясняться. Я чем-то обязана этим людям, чем-то провинилась перед ними, пообещав себя в качестве безжизненной тряпичной куклы. Мне страшно, я пытаюсь вытащить из памяти те самые события, повлекшие за собой расплату. Ничего не выходит, я начинаю хныкать, прерывисто дышать и издавать звуки. Не в силах покрутить головой, чтобы увидеть людей по обе стороны от меня, я лишь знаю,

что один из них большой, намного выше меня, я вижу, как он отбрасывает гигантскую тень на стены. Странно, что видно тени, ведь в помещении темно, я совершенно не могу сориентироваться в пространстве, нет ни единого источника света. Новая волна страха охватывает меня. Что это? Какие-то инструменты. Железные ржавые крюки, колючие проволоки, клещи, какието острые крючковатые инструменты как у стоматологов. Я боюсь шевельнуться, смиренно шагаю. Меня приводят в заурядную комнату с обычной кроватью, старым деревянным шкафом, трухлявыми полами и пустым письменным столом. И снова темно. В комнате никого не было, я прислушивалась к тишине, от чего становилось нестерпимо страшно. Хочется выть, но не буду, все равно никто не услышит, а если услышит, то будет хуже, я это точно знаю». Я открываю глаза и понимаю, что вся дрожу, волосы слиплись и прилипли ко лбу. Такое чувство, что я лежу не в своей постели. В комнате темно, чувство страха еще долго не проходит. Прислушиваюсь к своему дыханию, стараюсь выровнять его в тон дыхания Мартина. Мартин, точно, он же со мной. Я резким движением сдвинулась с места и прильнула к его затылку, обхватывая его за талию. Не знаю, удалось ли мне заснуть той ночью.

Как только лучи солнца упали мне на лицо, я безрадостно открыла глаза. За ночь мы не сменили позу, моя рука, лежащая под его спиной, немного затекла, а вся левая половина тела влажная и уставшая. Утомленная ярким солнцем, я попыталась слегка, не разбудив Мартина, отлечь он него подальше, ну другую сторону кровати, которая любезно предложила мне свою прохладу, избежав попадания солнца. Я медленно выдохнула. Устала. Как будто и не ложилась. А Мартин всю ночь пролежал на одном месте, его ноздри периодично смыкались и расправлялись, выдыхая ровную струю воздуха. Я заинтересовано приблизилась к его плечу так низко, чтобы из -под него выглядывали только мои глаза. На солнце его кожа казалась бархатной как у младенца, пушистая и такая трогательная. Словно ювелирных дел мастер я одной подушечкой пальца дотронулась до небольших волосков. Они податливо прогнулись под моим прикосновением. Послышалось громкое сопение, и Мартин дернулся и повернулся ко мне лицом. Он все еще спал. Что ж, надо успеть насладиться исследованием его лица. Длинные ресницы едва уловимо дрожат, беспокойно шевелятся губы. Должно быть, сегодня ему, как и мне приснилось что-то, кардинально отличающееся от вчераш-

него розового безобразия на пляже. Мои губы сами потянулись к его, пытаясь совпасть с ними по изгибам. Он открыл глаза, и я с горечью поняла, что моя персональная выставка закончена. Однажды, придя на работу, я поняла, что это случилось… Зуб! Как же ноет. Непроизвольно хочется посильнее прижать рукой щеку с больным зубом. Давно я не сталкивалась с такой жуткой болью. Фрэнк понимающе протянул мне стакан воды с таблеткой. Менее чем через полчаса вроде отпустило. Больше всего меня терзала сама идея о том, что придется посетить стоматологическую клинику. Обычно я хожу на плановые осмотры, смело глядя в потолок, узнаю, что все в норме. К своему дантисту не пробиться, у него все четко по записям. Я не знаю, что делать и от этого становится смешно, вся такая беспомощная и жалкая. Может потерпеть? До планового осмотра остается всего каких-то пара недель! Языком надавила на больной зуб и даже сквозь обезболивающий эффект таблетки почувствовала, как боль отозвалась где-то в деснах. Нет, не стоит так над собой издеваться. На перерыве обзвоню несколько знакомых клиник, надеюсь, кому-нибудь удастся выделить на меня пару минут. Автор: Ксения

Тугучева

111

Замок из песка В течение шести следующих суток Честер и Джулия виделись каждый вечер. Они любили друг друга с невыразимой словами жадностью, ещё и ещё, и после этого у них хватало сил только на то, чтобы вполголоса разговаривать, лёжа среди растерзанных простыней. Джулия не так много читала в своей жизни, её больше интересовало современное кино и новости фэшн-индустрии, но Честеру это было абсолютно безразлично. Закрыв глаза, ощущая, как пот понемногу высыхает на его лице, он слушал рассказы девушки о её подругах, учёбе, школе танцев и наслаждался блаженной пустотой в голове. На протяжении целого дня, проведённого в офисе, его мозг напряжённо работал, но едва он переступал порог квартиры Джулии, на него снисходила нирвана. Ни разу за это время Честер не задумывался о будущем – для него оно словно бы перестало существовать. В город вернулась Стейси, и вечер после её прибытия стал первым за последнюю неделю, который Линкольн провёл дома. У Джулии был выходной, и он позвонил ей, чтобы предупредить, что не сможет приехать по причине неотложных дел. В голосе девушки слышалось плохо скрываемое огорчение. Той ночью

112

Стейси долго не засыпала после секса, рассказывая о своём пребывании на Континенте. Честер слушал, а перед глазами его стоял прямоугольник окна, через который в студию на седьмом этаже пробивались лучи заходящего солнца. На следующий день он опять поехал к Джулии. Теперь они виделись два-три раза в неделю, как правило, совпадавшие с её сменами в ресторане. Девушка не задала Честеру ни одного вопроса по поводу изменившейся частоты их свиданий. Они по-прежнему встречались у неё на квартире, и встречи эти были не менее страстными, чем в самом начале. Как-то, охваченный эмоциональным порывом, он разыскал в Сети её личную страницу. Там, просматривая многочисленные фотографии, он впервые увидел её родителей и нескольких подруг. Он не желал думать о том, что ждёт его впереди. Минуло полгода с тех пор, как Честер впервые вошёл в студию Джулии. Наступил октябрь, принеся с собой в Город сырость и холод. Низкое серое небо дробилось в беспокойных водах залива, и ветер шаркал по тротуарам мокрыми тряпками листьев. В один из таких дождливых осенних вечеров Стейси заговорила о свадьбе. После смерти Линкольна-старшего

прошло достаточно времени, и больше не имело смысла затягивать с тем, что давно уже было оговорено и решено. Честер кивал и улыбался, чувствуя, как растерянность липкой кашей расползается у него внутри. Весь следующий день он вёл себя как автомат, следующий заложенной программе. Покинув офис, он сразу же направился к Джулии, даже не предупредив о своём приезде. Она открыла дверь, и на лице её отразилось радостное удивление. Девушка потянулась к Честеру и вдруг осеклась, поймав его взгляд. Линкольн молча прошёл внутрь и тяжело опустился на кровать. Она села рядом с ним на колени, взяла его руки в свои, и тогда он начал говорить. Потом была долгая тишина. Джулия стояла у окна, и в сгустившихся сумерках казалось, что капли дождя за стеклом падали ей прямо на плечи. «Я сама виновата во всём, - произнесла она, наконец. – Глупо считать, что мы можем быть вместе, и глупо было запрещать себе об этом думать. Я, наверное, люблю тебя, но если ты сейчас не уйдёшь, ты сделаешь больно и себе, и мне, и твоей невесте. Уходи, Честер». Линкольн медленно поднял гудевшую от прилива крови голову. Смысл последних сказанных слов ещё не дошёл до

его сознания, и он встал и сделал движение в сторону Джулии. Неловко, скорее рефлекторно, она отшатнулась, и в этом было что-то, отчего Честер Линкольн развернулся и двинулся к двери размеренным шагом робота. Ветер и дождь, пришедшие с севера, не утихали в Городе целую неделю, но в сознании Честера гнездилась только пустота и ничем не тревожимый туман. Лишь механизм продолжал равномерно отсчитывать обороты, потому что остановка означала смерть. А потом сгустившуюся тишину взорвал звонок, дрожью прокатившийся по стенкам сосудов, первый за всё время. Он гнал свою машину сквозь струи дождя и бежал по лестнице, забыв о лифте. Дверь была открыта, и она сидела на кровати, как сидел он неведомо сколько лет тому назад. Он попытался что-то сказать, но она закрыла ему рот рукой, и всё завертелось и рухнуло в бездонную чёрную пропасть, откуда не возвращался никто и никогда. Стейси со своей матерью занималась приготовлениями к свадьбе, позиции «Линкольн Индастриз» на мировом рынке выглядели незыблемыми, а они любили друг друга со страстью обречённых на смерть, не считая дней, не думая, почти не разговаривая. Серая хлюпающая осень сменилась серой рыхлой зимой. Однажды, когда февральская метель утюжила полуос-

лепший Город, Честер обнаружил Джулию сидящей перед своим компьютером. Слова на экране сообщали, что бракосочетание главы «Линкольн Индастриз» и его давней подруги состоится через два месяца. Это был единственный раз, когда наслаждение их объятий обернулось болью. Они расстались молча, не прощаясь. Перед тем, как поехать домой, Честер долго сидел в салоне автомобиля. В какой-то момент он достал телефон, отыскал в нём фотографию, где они со Стейси обнимали друг друга на фоне тропических деревьев, и подумал, что это было всё, что оставалось ему в жизни. За два дня до свадебной церемонии Стейси с несколькими подругами отправилась в один из модных клубов Города, чтобы отметить окончание свободной жизни. Повинуясь традиции, Честер также пригласил на мальчишник своего будущего шурина вместе с некоторыми его друзьями. Он деликатно отклонил предложения собраться в одном из названных ими мест, и попросил всех быть у него дома к девяти часам вечера. Он не поехал в офис и полдня провёл в кровати, глядя в потолок. Без десяти семь Честер встал, взял телефон и набрал номер, который безуспешно пытался заставить себя стереть в течение двух месяцев, хотя и каждый раз вздрагивал, случайно натыкаясь на него в телефонной кни-

ге. Совершенно спокойный, он знал, что не станет колебаться, делая ей предложение, знал, потому что не имел другого выхода. Голос в трубке сообщил ему, что набранный номер больше не обслуживается. Линкольн бросился к компьютеру, вошёл в Сеть и узнал, что запрошенная им страница пользователя была удалена. Дверь на седьмом этаже высотного дома ему открыла пожилая женщина, которая вселилась в освободившуюся квартиру несколько недель тому назад. За вечер Честер выпил больше спиртного, чем за всю предыдущую жизнь, и после пятой порции перестал удивляться незамутнённости сознания. Потом, сославшись на головную боль, он выпроводил собравшуюся компанию, зашёл в свой кабинет, набрал код сейфа и достал оттуда отцовский пистолет. Однажды, Линкольн-старший объяснил сыну, как пользоваться этим оружием, и теперь увиденное когда-то с удив и т е л ь н о й я сн о с т ь ю всплыло у него в памяти. Он зарядил пистолет, зачем-то навинтил на ствол глушитель, отвёл предохранитель и поднёс холодную сталь к виску. Кисть его руки бешено плясала в воздухе, никак не желая успокаиваться, и за мгновение до того, как Честер спустил курок, ствол, словно обретя собственную жизнь, дёрнулся в сторону. Негромкий хлопок растворился в звоне бьющегося стекла.

113

Дрожа всем телом, Честер поднялся со стула, повернулся и увидел своё отражение в старинной работы зеркале, стоявшем на полу. Почти в самом центре его зияла дыра, от которой по поверхности расходились уродливые трещины. Изображение плыло и качалось перед глазами Линкольна, будто в одном из тех несовершенных зеркал, которые давным-давно устанавливали в рыцарских замках. В этот момент Честер понял, что должен был делать… После свадьбы, прошедшей с приличествующей статусу новобрачных степенью торжественности, молодожёны отправились в путешествие, чтобы провести свой медовый месяц на Островах. В первый же вечер после возвращения в Город Честер явился в дом Алекса Беннингтона. Он говорил долго и подробно, стараясь не упустить ни одной детали, и уже в самом конце, заметив на лице старика изумление пополам с недоверием, выложил на стол пистолет, в обойме которого не хватало одного патрона. Некоторое время Беннингтон молчал, не сводя глаз с оружия, а потом задал вопрос. Линкольн говорил ещё несколько минут, механически отмечая, как бледнеет лицо его наставника. Последовали два часа бесплодных уговоров, а неделю спустя Честер положил перед Беннингтоном детально проработанный план замка. Из всех проектов

114

«Линкольн Индастриз» серии «умный дом» этот, без сомнения, являлся самым масштабным. На пустынном, площадью всего три квадратных километра острове, затерявшемся среди безбрежных океанских просторов вдали от оживлённых судовых маршрутов, из каменных блоков было возведено подобие скалы, на вершине которой началось строительство замка. Конфиденциальность всегда лежала в основе политики корпорации, которая имела достаточно рычагов для того, чтобы проводить все работы в обстановке максимальной секретности. За полтора года, в течение которых шло строительство, смерть с перерывом в несколько месяцев унесла жизни дедушки и бабушки Честера. На похоронах Линкольн, прижимая к себе плачущую Стейси, думал, что сама судьба способствовала его планам, унося последних родных ему по крови людей. Стейси с удивлением и некоторой опаской отнеслась к неожиданному желанию мужа научиться управлять вертолётом. Сверхнадёжные электронные системы «Линкольн Индастриз», не знавшие сбоев, фактически свели пилотирование к взлёту и заходу на посадку, и в единичных случаях – манёврам, во избежание столкновения с тем или иным объектом в воздухе. Вручную вертолётами управляли лишь военные в зоне конфликтов, спасатели и редкие любители

экстремальных развлечений. Именно потребностью в острых ощущениях Честер и объяснил свою идею. Под руководством опытнейших инструкторов он быстро прогрессировал и вскоре смог самостоятельно совершать недолгие полёты над океаном. О том, что возведение замка завершено, Беннингтон сообщил Линкольну немногим раньше запланированного срока. Несколько недель спустя Честер последний раз поцеловал жену, сообщив ей, что собирался немного полетать. Сев в кабину вертолёта, он вставил в приёмник чип, содержавший программу маршрута, составленную лично Беннингтоном, и поднял машину в воздух. Через два с половиной часа он ступил на плиты замка, который должен был стать его добровольной тюрьмой до конца жизни. Честер не беспокоился о том, что его будут разыскивать, усомнившись в катастрофе вертолёта. Не боялся он и того, что его уединение нарушит какоенибудь судно, случайно оказавшееся в этом месте. Линкольн верил, что судьба поможет ему прожить остаток дней в покое. В ту ночь он впервые за долгие месяцы спал глубоким сном без сновидений. *** На высоте ста метров над уровнем моря на балюстраде своей тюрьмы Честер Линкольн, скрестив на груди руки, стоит у ограждения и смотрит внутрь себя, туда, где рух-

нул последний песочный замок, последний искусственный смысл существования. Его лицо вдруг искажается, и он бежит вдоль балюстрады, спускается по лестнице, распахивает входную дверь, несётся вперёд и застывает у самого края скалы. Высота с размаху бросается ему в глаза, ветер туго бьёт в лицо, и он стоит у обрыва, не в силах ни броситься вниз, ни повернуть назад. Честер не знает, что старик Беннингтон перед смертью виделся со Стейси, и сейчас она летит по небу в кабине вертолёта, за штурвалом которого сидит пилот корпорации, а в приёмник вставлен двойник чипа, помогшего ему покинуть мир людей. На краю обрыва Честер Линкольн смотрит на горизонт и ждёт чуда, крохотная фигурка на фоне огромного замка. P.S. Идея этой повести возникла у меня одной душной летней ночью в комнате без окон, на съёмной квартире старого друга и его жены. Сам не

знаю почему, в моём сознании вертелись кадры из клипа Linkin Park, того самого, где музыканты играют на стенах какогото странного сооружения с химерами (впоследствии я решил дать многим из персонажей, включая главного героя, имена и фамилии участников группы). Так появился образ человека, обрёкшего себя на заточение в замке. То, что изначально задумывалось как рассказ, я начал писать часов тридцать спустя, на рассвете, в комнате с окнами, выходящими в сторону железнодорожного вокзала, в которой уже другой мой друг любезно разрешил мне переночевать. Он же подарил мне тетрадь, куда я записал первые строчки, а ручка у меня была в наплечной сумке. Тетрадку эту я долгое время носил с собой и писал в ней ещё в нескольких чужих квартирах, во дворе Института связи, в плацкартном вагоне поезда, и даже сидя на скамейке возле высотного дома, находящегося

в славном городе Евпатория. Потом был перерыв длиной почти в девять месяцев и четыре дня работы, позволивших наконецто поставить точку под фразой, которая до самого конца оставалась для меня загадкой. Временами повесть писалась так, будто рукой моей водил кто-то извне, в другие дни я мог по десять минут ходить по комнате, чтобы вымучить хотя бы одно предложение. Честер Линкольн живёт в мире, очень похожем на наш, и вещи, которые он так отчаянно ищет, надеюсь, всегда останутся главными в системе приоритетов человека. Мне искренне жаль моего героя, и я хочу верить, что судьба всё-таки позволит ему вырваться из им же возведённого замка из песка. Последняя строчка написана. Спасибо боли, разочарованию и одиночеству. Автор:

Алексей

Рубан

Евангелие от Лейлах. Труп звезды Глава 36. Сентиментальная Сняв с вертела последние куски и раздав их присутствующим, раб поставил на скатерть плетеную корзинку с фруктами, долил каждому вина и, взглянув на свою госпо-

жу, отправился устанавливать шатер. Вскоре свечение колонн почти прекратилось, но на кончиках сталактитов и листьях каменных цветов, начали вспыхивать огни святого Эльма. Сине-зеленые, фиолетовые, похожие на

светящиеся кисточки и новогодние гирлянды, они причудливо преобразили весь грот, сделав его похожим на волшебный сказочный лес. — Надо отдохнуть, – завтра вам понадобятся свежие силы, – сказала, потягиваясь, Прозерпина.

115

— Может, пойдешь, прогуляешься, пока мы тут расположимся? – обратилась Нагиля к Асмодею, поймав красноречивый взгляд Лейлы. — Я и сам хотел еще немного полюбоваться на это великолепие, – ответил архидемон. Достав меч из ножен, Асмодей улыбнулся, глядя, как по лезвию из ковавшейся веками стали пробежали маленькие электрические разряды. Тихо ступая, он отошел в сторону и присел на валун, вдыхая наполнившийся озоном свежий ночной воздух. Взор его был обращен внутрь себя, – это были бесконечные минуты грусти, которую никто не видел и не был в силах понять. Тем временем в шатре царила обычная женская болтовня. Никто даже не смог бы подумать, что полуголые девушки, обсуждающие последние новости моды и прочие жизненно важные вещи, – никто иной как, – две дьяволицы и античная богиня. Когда речь зашла о сексе, Нагиля скромно помалкивала и таинственно улыбалась, зато Лейле и Прозерпине было о чем побеседовать. То, что вытворяли богини, обладающие сверхъестественными способностями, казалось не просто развратным, – по-настоящему безумным; да и Лейла тоже повидала немало интересного в своей жизни. Несмотря на огромный опыт, каждая узнавала для себя что-то

116

новое и каждая спешила поделиться своими открытиями. Вскоре занимательная приятная беседа девушек плавно переросла в демонстрацию своих способностей, и Нагиля потихоньку покинула шатер. Лейла и Персефона настолько увлеклись друг другом, что даже не заметили этого. В тишине грота были слышны их сладострастные стоны. — Хочешь присоединиться к ним? – спросила Нагиля сидящего на камне демона. — Не думаю, что мне это нужно. — Вот как? – Нагиля подошла ближе и посмотрела прямо в глаза Асмодею. — Просто ты совсем меня не знаешь, – сказал он. — А если я скажу, что хотела бы узнать тебя? Асмодей встал с камня и, оказавшись рядом с Нагилей, обнял ее за талию. — Ты такая красивая и соблазнительная, юная, свежая, чистая, словно ангел, – сказал он, привлекая к себе дьяволицу. — Скажи только три слова, и я твоя, – тихо ответила Нагиля, опуская глаза. – Пусть даже, – это просто игра, – обмани меня. — Я люблю тебя. — Черт, как долго же я ждала этого! – прошептала Нагиля, обнимая Асмодея. Одеяло, в которое она была завернута,

упало на песок у ее ног. Еще никогда Асмодей не был так нежен с женщиной, еще никогда Нагиля не отдавалась с такой страстью. Они никак не могли насытиться друг другом, но когда это случилось, ненадолго лишив их сил, по щеке Нагили скатилась слеза радости. Войдя в шатер, счастливые любовники переглянулись и улыбнулись друг другу. Прозерпина и Лейла мирно спали, обнявшись, – их лица светились блаженством и умиротворением. Почувствовав заинтересованность во взгляде Асмодея, Нагиля немного нахмурилась, но вскоре позабыла об этом. Стоило им только прилечь вместе, новая волна тихой страсти накрыла их и унесла в океан удовольствия. Проснувшись и увидев спящих вместе Асмодея и Нагилю, Прозерпина прищурила глаза. Правда, при воспоминании о прошлом вечере выражение ее лица заметно смягчилось. Откинув одеяло, она провела рукой по мягкой нежной коже на спине Лейлы. Дьяволица открыла глаза, и не успела Прозерпина опомниться, как снова очутилась у нее в объятьях. — Подожди, прошу тебя, – прошептала богиня. – Когда прибудем в город, – весь дворец окажется в нашем распоряжении. Моего супруга не будет еще две недели, – можем делать с тобой все, что заблагорассудится.

— И чем же занят великий Аид? — Не имею понятия, – у нас трудный период во взаимоотношениях. Буди друзей. Я должна привести себя в порядок. Пока Прозерпина умывалась и наводила должнвм образом красоту, Лейла растолкала Нагилю и Асмодея. — Вставайте, голубки, – сказала она. – Нас ждет дорога в город. — Что же, – повеселимся, и домой, – Нагиля сладко потянулась, провела рукой по щеке демона. — Не рассчитывай на легкую победу, – ответила Лейла. – Персефона положила глаз на Асмодея, – должно быть, ее не устраивают местные офицеры. Да и меня она не горит желанием отпускать. — Возможно даже, что ей это удастся, – задумчиво произнес Асмодей. – Прозерпина тут и царица, и богиня, – думаю, что в городе ее сила будет огромной. — Мы должны выработать четкую стратегию и держаться вместе, – сказала Лейла. — Не уверен, что это возможно, – возразил Асмодей. – Сделаем так, – ты возьмешь мое противоядие. – С этими словами он протянул Нагиле ампулу, выглядевшую теперь как стеклянный шарик. — Я не возьму у тебя ее, – заупрямилась Нагиля. — Тебе, как это ни странно, грозит наиболь-

шая опасность. Если я, даже и задержусь в игре, то прекрасно смогу о себе позаботиться. — Все стало слишком серьезно, сестра. Бери и держи всегда под рукой, иначе я сама отправлю тебя сейчас же назад. – Голос Лейлы не давал повода для сомнений в ее намерениях. Сжав губы, Нагиля взяла ампулу Асмодея. Вскоре они уже сидели в лодке и мирно беседовали с Прозерпиной, обсуждая последние светские новости. Сальвадор без устали работал веслами, стремительно подгоняя лодку вперед. На противоположном берегу озера в отвесной каменной стене над водой зияла огромная трещина. Направив в нее лодку, раб сложил весла и взял багор. Вскоре лодка стремительно понеслась, подхваченная течением подземной реки по извилистому каменному руслу, Сальвадору приходилось то и дело отталкиваться от скал и камней, – иначе бы ее разнесло в щепки. Постепенно течение становилось все более быстрым. Река яростно бурлила, разбиваясь о многочисленные препятствия. Шум реки перерос в страшный грохот, – впереди показалось облако из водяной пыли. — Как я понял, нас несет к водопаду, – сказал Асмодей; звук его голоса растворился в нарастающем гуле. Прозерпина таин-

ственно улыбалась. Глядя на нее, сидевшая рядом Лейла расслабилась, но все же, придвинулась ближе и обняла новую любовницу. Нагиля поспешила прижаться к Асмодею. Сальвадор же спокойно стоял у кормы, направляя лодку меж двух огромных камней. Вопреки ожиданиям путешественников, врезавшись в облако водяной пыли, они не упали вниз, – лодка словно повисла на чем-то, покачнулась и устремилась вдаль. Какое-то время казалось, что она переворачивается, но вокруг абсолютно ничего не было видно. Так продолжалось еще какое-то время, – минуты, полчаса, час, – было совершенно неясно; пока, наконец, туман не рассеялся и впереди не показался огромный мраморный дворец, гордо возвышающийся на берегу светящегося моря. Черное низкое небо врезалось в горизонт причудливым контуром перевернутых скал. Наверху, в просвете между легкими облаками, был виден горный рельеф, – словно с высоты птичьего полета, только наоборот. От этой чудовищной перспективы стало не по себе даже Асмодею, – подземный мир казался дикой, перевернутой копией настоящего. — Словно стоишь на небе вниз головой, не правда ли? – Обратилась Прозерпина ко всем присутствующим, не без удовольствия наблюдая за их реакцией. — Диковатое ме-

117

сто, но посимпатичнее нижнего Ада, – сказала Лейла, снимая промокшую насквозь куртку. — Это и есть подземный мир? – Нагиля последовала примеру Лейлы. – Не так тут и плохо. — Не стоит делать поспешных выводов, – ответила Прозерпина. – К тому же, – неволя, – она и в золотой клетке неволя. — Нам близки и понятны твои чувства, – сказал Асмодей. — Ангелам Ада Сложно понять богов. Хотя, есть и исключения, – слова Прозерпины звучали теперь как-то особенно сладко, – ее голос наполнился музыкой, влюблял, завораживал. — Ты вся сияешь, – восхищенно сказала Нагиля. – Боже, какая красота! Хочу быть богиней. Лик Персефоны, и правда, изменился, – она стала свежее, моложе. Богиня обрела свой истинный облик, – в лодке сидела уже не девушка амазонка, но окруженная золотой аурой, красивая до безумия, совершенная вечно юная жительница Олимпа. — Спасибо, – скромно ответила Прозерпина и стрельнула глазами в сторону Лейлы. Лейла подняла глаза к небу, но, не обнаружив там того, на кого можно бы было выпустить поток мысленных ругательств, наклонилась к Прозерпине и шепнула ей на ухо: — Я горю от нетерпения заняться любовью с

118

настоящей богиней. Попробуем вечером парочку из тез штучек, о которых ты мне вчера рассказывала? Вместо ответа, Персефона обняла дьяволицу и, покосившись на Нагилю с Асмодеем, одарила ее долгим нескромным поцелуем. — Я хотела предложить тебе много больше, – сказала она, оторвавшись и глубоко вздохнув. – Но об этом мы поговорим позже. Твоя же мечта, Нагиля, легко осуществима. Соблазни Аида, стань его новой женой и займи мое место, для этого у тебя есть все данные. — Ну уж нет, не такой ценой, – испуганно ответила дьяволица. — А ты как хотела? – не смотря на невинный облик, глаза Персефоны стали холодными, как лед. – За все приходится платить. Даже если мы и не просим о том, что получаем, более могущественные силы все равно возьмут свою плату. Прежде, чем желать чего-то, подумай, чем ты готова пожертвовать ради этого. — Когда сам завоевываешь то, что тебе хочется, – платить не надо, – возразил Асмодей. — Победа тоже имеет свою цену, – усмехнулась Персефона. — Как правило, все окупается сполна, – ответил демон. — Вот и посмотрим, так ли это. – Прозерпина взглянула на Лейлу и, словно прочитав ее

мысли, добавила. – Сальвадор, греби в порт. На моей яхте есть все необходимое, чтобы девушки смогли привести себя в порядок. Спустившись по тонкому трапу с яхты, Прозерпина и ее гости сели в ожидавшую их карету и отправились во дворец. — Все как у людей, – пошутила Лейла, глядя по сторонам. — Гламурно. Немного вычурно и пафосно, – пастельные тона напрягают, – добавила Нагиля. — Если под словом «гламур», ты имеешь в виду колдовство, то заблуждаешься. Все вокруг настоящее, – просто выполнено с особым искусством, – Оставившая ненадолго гостей Прозерпина внезапно появилась в сопровождение молодого рыцаря.* Сев в удобное кресло и закинув точеные ножки в туфельках на невысокий столик, она какое -то время просто молчала, глядя на своих гостей, словно изучая их, затем взяла тонкую дамскую сигарету, прикурила от пламени спички, услужливо поднесенной рыцарем, стоящим рядом и тихо сказала: — Вы мои гости и здесь находитесь под моей защитой. Я так решила. Но став моими союзниками, вам придется оказать мне одну услугу. Дело в следующем: В глубинах вод обитает многочисленная раса морских гоблинов. Сами по себе эти жи-

вотные не представляли для нас особой опасности, но у них появился лидер, – психопат из мира людей. Ему удалось подчинить и организовать злобное стадо ублюдков. Это стало проблемой. Суша имеет для них важное стратегическое значение, ведь многие технологии попросту невозможны под водой. Поэтому они намерены почти полностью истребить нас, а оставшихся сделать рабами. Я хочу, чтобы вы доставили мне эту ошибку природы. — Каким образом человек смог попасть к морским гоблинам? – спросила Нагиля. – Он обладает некой силой? — Похищения людей происходят довольно часто, – ответила Прозерпина, сладко затягиваясь ментоловым дымом. – Человеческий потенциал огромен. Если знать, как его использовать, – можно извлечь из этого немалую выгоду. В морях бесследно исчезают огромные корабли. Если учесть, что вода, – это универсальный проводник, а в ее глубинах даже время течет по иному, то в этом нет ничего удивительного. Конечно, он не является больше человеком, – остался лишь злобный призрак с раздутым, как мыльный пузырь эго. Его сила в интеллекте, которого недостает гоблинам и душевном недуге, присущем подобным вождям. — Таковы, по сути, все низшие демоны, – сказала Лейла. – Думаю, что мы справимся с этой зада-

чей. — Не забывай о том, что здесь у нас нет той силы и влияния, что в Преисподней, – скептично произнес Асмодей. — Я все та же, и мои таланты при мне, – улыбнулась Лейла. — В данном случае твои чары бессильны, – усмехнулась Прозерпина, – при жизни ему нравились мальчики. — Нам нужно знать о нем все, – Сказал Асмодей, немного смутившись от неоднозначного взгляда Лейлы. — Авалон проводит вас в покои и введет в курс дела. Создайте план и не тяните с решением, – время не на вашей стороне. Вечером жду на ужин. ***WD*** Глава 37. Признание Персефоны — Это игра или реальность? – спросила Нагиля, оказавшись в апартаментах для гостей, занимающих без малого целый этаж дворца. — Обычно во снах, навеваемых озером Lago del mundo, все происходящее больше похоже на грибные галлюцинации или на сновидение после эльфийского пива, чем на действительность, – задумчиво произнес Асмодей. – Не помню, чтоб в этих видениях все было настолько реальным. К тому же в игре, как правило, вскоре забываешься, уходишь в нее с головой, – здесь же я полностью осознаю себя, все прекрасно помню.

— У меня есть коекакие соображения по этому поводу, – пробормотала Нагиля, глядя на вошедшего молодого франта со шпагой. – Но я поделюсь ими с тобой попозже. — Не хочу показаться невежливым, но позвольте ввести вас в курс дела, – сказал молодой рыцарь, скромно кашлянув в кулак с зажатой в него белой перчаткой.. — Давай, Авалон, чеши все, что знаешь про этого подонка, – сказала Лейла, размещаясь на кресле в своей излюбленной позе. Юноша потянул пальцем воротник камзола, снова тихонько кашлянул, теперь уже от смущения, и приступил к подробному докладу. Минут пять спустя, Лейла остановила его и сказала: — Все это неинтересно но утомительно. Как можно его достать? Выманить не получится, значит надо заслать своего агента. Как это можно провернуть? — Они пристально следят за судами. Иногда нападают на них, если чувствуют слабину, – ответил Авалон. — Значит, мы инсценируем твое бегство с кораблем, Асмодей, – сказала Лейла. — Лучше будет пустить дезинформацию, о перевозке важного преступника, ненавидящего власть, – они сами захотят меня освободить, – предложилархидемон. — Решено. Зай-

119

мешься этим, Авалон? – спросила Лейла рыцаря тоном, от которого ему стало не по себе. — Сделаю в лучшем виде, – ответил юноша, облизывая губы. — Я хочу быть уверена в том, что ты лично этим займешься и организуешь все в лучшем виде, включая корабль, на котором повезут Асмодея, – сказала дьяволица. – Пошепчемся немного наедине в другой комнате? – добавила она, увлекая его за собой. — Может и нам не стоит даром терять время? – промурлыкала Нагиля, пристально глядя на своего спутника. — Полностью согласен с тобой, – ответил демон, поднимая ее на руки. *** Вечером, после небольшой экскурсии по дворцу, по случаю прибытия важных гостей, Персефона устроила скромный ужин. Круглый стол был сервирован на четверых. После апперетива и легких закусок настал черед блюд из мяса и дичи. Выбор оказался весьма велик, поэтому официанты, подходя по очереди к каждому, предлагали то или иное кушанье. — Я думала, будет рыба, – приятно удивилась Лейла. — Сегодня только деликатесы, – скромно улыбнулась Прозерпина. Отрезав кусочек стейка, Нагиля недоверчиво скривила губы, но,

120

положив мясо в рот, удивленно вздернула бровь, глядя на хозяйку застолья. — Каждый найдет сегодня то, что ему больше всего нравится, – сказала богиня. – Вы желанные гости, и мне бы хотелось, чтобы вы были рады снова навестить меня, если, конечно же, уцелеете. — Ты словно заранее прощаешься с нами, Кора, – ухмыльнулась Лейла. — Ужин поздний, а день завтра будет нелегким, – советую всем как следует отдохнуть. Но лично тебя, Лейла, я приглашаю на свидание. Любишь маленькие секс вечеринки? — Звучит заманчиво, – почему бы и нет, – ответила Лейла. — Вам же, как молодым влюбленным, рекомендую посетить ювелира. Подземный мир славится своими камнями. Уверена, что вас очаруют его украшения. Каждый может взять себе понравившуюся вещь, – будучи одетой на тело, она останется с вами по возвращении. — Спасибо, обязательно подберу себе нечто особенное, – ответила Нагиля, – этим вечером дьяволица была почти счастлива. — Похоже, что ты все-таки прикололдовываешь потихоньку, – улыбнулась Лейла. — Это не колдовство, – просто у меня есть некоторые скромные привилегии, – ответила Про-

зерпина. — Очень скромные, – улыбнулся Асмодей, – нужна энергия звезды, чтобы нечто создать из сна или мысли. — Если ты обладаешь достаточной силой, то почему до сих пор не разобралась с гоблинами? – невинно спросила Нагиля. — Вполне вероятно, что я и могла бы уничтожить их всех, но это невыгодно. Раса гоблинов имеет свое значение в жизни нашего мира. Они являются звеньями сложной взаимосвязи всего сущего, а связь эта образовывалась миллионами лет. Даже не представляю себе, что случится, если нарушить баланс. К тому же, – появились вы. И на кого, как не на гостей, пожелавших испытать себя в Lago del mundo, мне возложить эту опасную важную миссию. Надеюсь, что вас ждут увлекательные приключения, и вы получите то, за чем к нам пожаловали. Ужин прошел в приятной дружеской атмосфере, – Прозерпина казалась просто ангелом и даже более того – влюбила в себя всех, словно красивая учительница подростков. Конечно, гости были слегка ошарашены подобными откровениями богини, и действовала она, надо сказать, против правил, но все приняли происходящее, как должное, ну, или не совсем все… — Ей известно о

нас, если не все, то очень многое. А еще ломала комедию в гроте, – сказала Нагиля, после того, как они остались наедине с Асмодеем. – Знаешь, из чего были стейки? — Догадываюсь,– ответил демон. – Скорей всего Прозерпина хотела нам дать какой-то знак. — Все это неспроста, – ее игра мне пока непонятна, но нужно быть готовыми ко всему. Я не отправлюсь на прогулку по ночному городу без оружия. — Согласен с тобой. Но разгуливать с мечом здесь мне кажется неуместным, – сказал Асмодей, снимая со стены одну из изящных шпаг. — Ты прав, – великолепный клинок, – с такой игрушкой будет гораздо спокойнее, – Нагиля минуту посмотрела на шпаги и, почувствовав влечение, выбрала одну, словно созданную специально для нее. Через минуту зазвонил колокольчик, и запыхавшийся лакей сообщил: — Карета подана. *** Две умопомрачительно красивые обнаженные женщины лежали рядом на огромной кровати. В воздухе витал запах марихуаны, духов и наслаждения. Вокруг царил живописный беспорядок. — О чем думаешь? – спросила Прозерпина, занюхивая с мгновенно отросшего, длинного тем-

но-алого ногтя порцию кокаина. — Было здорово, – ответила Лейла. – Думаю, что это все слишком реально для галлюцинации. — Я настоящая. Просто сплю, как и ты. — Что-то в этом роде я и предполагала, – Лейла приняла у богини флакончик и, воспользовавшись маленькой золотой ложечкой на цепочке, что была к нему прицеплена, приняла в обе ноздри. — Да, я – богиня, но одинокая и не слишком счастливая. — А я дочь королевы Ада, и тоже не слишком довольна своей судьбой. — Я хочу взять тебя с собой. Хочу, чтобы ты была рядом со мной на олимпе. — Это невозможно, – отелила Лейла, чувствуя, как под действием порошка силы возвращаются к ней. — Еще как возможно. По древнему греческому обряду, девушки могут вступать в брак между собой. Если мы станем супругами, – ты по праву займешь свое место среди богов. — Для брака нужно нечто большее, нежели простое влечение; к тому же, у меня остались незавершенные дела. Ко всему прочему, – мы ведь с тобой спим, – так что проку нам от того, что мы тут обвенчаемся? — По нашим законам, – бак или соглаше-

ние, заключенные богами во сне, настолько же правомерны в реальности. «Что назовешь истиной в своих грезах, да станет истиной на небесах». – Прозерпина вновь потянулась к Лейле и гладила теперь ее ногу, наслаждаясь прикосновением к мягкой наинежнейшей коже. — Ты меня совсем не знаешь, – проворковала Лейла, млея от ее прикосновений. — Я знаю тебя. Я знаю тебя очень давно. Я наблюдала за тобой долгие годы. Сначала ты просто нравилась мне как дьяволица, – мне доставляло удовольствие смотреть на тебя, на твои забавы. Потом я стала следить за тобой более пристально, читать твои мысли. Меня коснулась боль твоей души, и я поняла ее, ведь она так схожа с моей болью. Я полюбила тебя, как сестру, но вскоре поняла, что испытываю ревность ко всем тем, кто касался тебя. Я хотела придти к тебе в образе прекрасного демона, но ваш мир для нас, – словно за толстым стеклом. Я хотела близости с тобою как женщина, но ты слишком была поглощена работой и не покидала пределов моей недосягаемости. Теперь мы наконец-то встретились, и я чувствую, что не разочаровалась, что ты именно та, о ком я мечтала. Не выдумка, не фантазия, не персонаж сказки, – ты настоящая, и… я люблю те-

121

бя. — Это неожиданно. Ты мне очень нравишься, – даже больше, – я сама увлеклась тобой не на шутку, но мне все-таки надо подумать, прежде чем принять такое решение. — Я не прошу тебя все немедленно бросить и, очертя голову, отправиться со мной во все тяжкие. Я даже пока не представляю себе, как можно провести еще одну рокировку, подобную той, что задумала Лилит, но мне хочется продолжать встречаться с тобой. — Значит, ты в курсе всех наших дел? — Не всех. Когда на сцене появляются Люцифер или Самаэль, – наблюдать за вами практически невозможно. Зато кое-что о движениях их слуг мне известно. — Вот как. И что же? — Они предвидели, что Лилит может вернуться, и сделают все, чтоб это не произошло. — Конечно, – они ретрограды и шовинисты, но посмеют ли они пойти против Нортона? — Открыто – нет, но есть ведь множество иных способов помешать воссоединению этой чудной пары. — Это хорошо, – сказала Лейла, вставая с кровати и наливая шампанское. — Хорошо? – Персефона взяла предложенный ей фужер. – Вино не утолит моей жажды. Не

122

уходи, останься со мной до утра. — Я сразу почувствовала что-то неладное, – ответила Лейла, присаживаясь рядом. – Когда все идет слишком гладко, – стоит остановиться и оглядеться по сторонам. — Что ты намерена предпринять? — Будет небольшая тихая война. У моего отца практически нет власти в верхнем мире, а то, что он мог бы мне дать, опечатано им Гавриилом и Люцифером. Мне нужен Асмодей, – Лейла пристально посмотрела в глаза Прозерпине. — В мои планы не входило задерживать его слишком долго. Ко всему прочему, – разлучив его с Нагилей, я могла бы помочь их курортному роману перерасти в нечто большее. — Для моей сестры, это не курортный роман. — Вот пусть и докажет это. — Предлагаешь нам, после вернуться и выручить попавшего в беду Асмодея? — Убьем сразу нескольких зайцев, – хитро прищурилась Персефона. – Но Нагиле, конечно же, лучше не знать этого. Пусть в критической ситуации примет противоядие. — Тебе и об этом известно, – усмехнулась Лейла. — Не забывай о том, кто я. Впрочем, пребывание здесь для меня

тоже сопряжено с опасностью, – Прозерпина продемонстрировала Лейле свой перстень, щелкнув тайной пружинкой, – она открыла крышечку с камнем, внутри полости находилось немножко белого порошка. – Противоядие. Действует мгновенно, как цианид, – улыбнулась богиня. — Есть способ сделать связь между нами двусторонней? – спросила Лейла. — Да, есть камушки, обладающие такой силой, – Прозерпина сняла серьги, и протянула их дьяволице, – эти зеленые сапфиры, – единственные камни в природе, цвета моих глаз. Посмотрев на них, ты сможешь войти в тонкий резонанс с моим божественным воплощением. — Черт побери. — Знаю, – ты подарила сережку одной юной ведьме, чтобы держать ее на поводке. Но для меня ты отнюдь не пешка, и я не собираюсь темнить с тобой. Эти камни не для контроля; они – часть меня. — Слишком яркие, – не думаю, что подойдут мне. — Я не всегда выгляжу так, как сейчас. Они могут настраиваться, но только пока на тебе. Снимешь, – камни снова примут свой облик. Лейла подошла к зеркалу и надела серьги. От мочек ушей по всему телу прокатилась теплая волна. Глаза ее, сияющие

зеленым дьявольским светом, вспыхнули вдруг, словно демонесса запылала изнутри, одержимая ангелом. — Часть моей силы теперь принадлежит тебе, – сказала Прозерпина. – Чтобы спрятать ее, – просто вспомни себя. Лейла увидела в отражении, как подошла Кора. Она почувствовала прикосновение ее теплых мягких ладоней и медленно повернулась. Внезапно ей захотелось плакать. Ка ка я- то вс е ле нска я грусть охватила сердце, сменившись вдруг трепетом и ощущением неземного блаженства. Это было таким чистым, таким прекрасным, окрыляющим душевным наваждением, что дьяволица, привыкшая по большей части к бессовестному миру плоти, едва не упала в обморок. Она закрыла глаза, пошатываясь, поддерживаемая Прозерпиной, и попыталась сказать о том, что испытывает. — Не надо слов, – прошептала богиня. – Вместе с силой тебе передалась и мои чувства, – частица моей любви к тебе. Теперь ты понимаешь, что я испытываю. Их губы оказались совсем рядом, они соприкоснулись, трепетно даря нежность друг другу, сливаясь в чистом искреннем поцелуе. Постепенно страсть начала закипать и овладела ими, наполняя неистовым сумасшедшим желанием. Утро было пре-

красным. Почувствовав на своей щеке свежее дыхание Прозерпины, Лейла открыла глаза. Бордовый балдахин нависал над кроватью, создавая ощущение уюта и защищенности. Прозерпина не спала, – ее рука медленно скользила вверх по плоскому бархатному животику Лейлы. Потрогав упругую, по-девичьи молодую, но вовсе не маленькую грудь, богиня коснулась пальцами шеи, откинула упавшую на лицо волнистую прядь волос. Лейла повернула голову, и их глаза, встретившись, засияли. Богиню и дьяволицу притянуло друг к другу, окутав, как мягким пуховым одеялом, негой и наслаждением, их затянуло в безумный водоворот страсти и выбросило на берег неумолимой волной бурного, стирающего разум оргазма, оставив бездумно созерцать. Прозерпина упивалась красотой Лейлы, а Лейла не могла оторвать взгляда от вечно юной богини, сияющей теперь еще ярче, исполненной волшебным светом любви. Лейла закрыла глаза. «Вспомни себя», – пронеслось у нее в голове. Это стоило дьяволице большого усилия. Постепенно, одна за другой, в голове начали возникать мысли. Вначале это были даже не мысли, а легкие туманные образы, постепенно обретающие смысл и форму. Это было похо-

же на процесс эволюции сознания, ускоренный в миллион раз. Прошло несколько минут, прежде чем Лейла снова решилась взглянуть на богиню, – свет в ее глазах постепенно стал менее ярким, – воля взяла верх над чувствами. — Ты научилась, – улыбнулась Прозерпина. – Я не ошиблась в тебе. — А если б ошиблась? —Ты просто сошла бы с ума. Частица твоего я растворилась бы в моей силе, и ты превратилась бы просто в растение. — Это жестоко, – улыбнулась Лейла. — Лучше быть растением, чем недосуществом без высоких чувств и хоть какого-то смысла в жизни. — Я должна идти. — Корабль с Асмодеем на борту уже отбыл из порта. Вы с Нагилей поплывете на следующем военном судне с отрядом, который я отправлю для его повторного задержания. — К чему весь этот спектакль с нами? — Завладев ментальной проекцией вождя гоблинов, – его материализованным отражением, мы сможем воздействовать на него в реальном мире. — Похоже на магию «Вуду». А если не удастся пленить его? И как мы найдем логово этого психопата? — Нагиля почувст-

123

вует Асмодея. Кольца с черными бриллиантами, выбранные ими друг для друга, усилят их духовную связь. Они теперь, – словно близнецы, – один чихнет, другой пукнет. — Ты бываешь в разных местах одновременно? Грезишь наяву? — Только не тогда, когда целую тебя, – улыбнулась Прозерпина. — Ладно, я в душ. Потом навещу Нагилю. — Поплавайте с ней в бассейне горячего источника, – минеральная вода творит чудеса, – после нее чувствуешь себя новорожденной. Встретимся за завтраком. Начинайте без меня, – я подойду позже… Ты ничего не забыла? Лейла стремительно повернулась в танцевальном движении, отбрасывая по кругу назад длинные волосы. Хищно улыбнувшись, она приблизилась к Прозерпине и подарила ей поцелуй. Игра начинала ей нравиться. ***LLT*** Глава 38. Нападение гоблинов – педерастов. Рано утром из порта столицы Аида, Екатии, отбыл корабль с заключенными, следующий на одиноко стоящий каменный остров посреди моря. Церберий, – так называлась самая страшная тюрьма подземного мира. В охране и надзирателях она не нуждалась, так как воды вокруг кишели огромными акулами, а остров был начисто лишен

124

всякой растительности и построек, из которых можно было бы соорудить плот. Некоторые узники острова промышляли рыбной ловлей и сбором яиц, прочие же, попросту ели друг друга, как в переносном, так и в прямом смысле, и сходили с ума в ожидании извержения вулкана, который раз в несколько лет уничтожал оставшихся в живых, сжигая их заживо. Среди пятерых отморозков, приговоренных к этой жестокой участи, был Асмодей. Держали его отдельно, в железной клетке, скованного по рукам и ногам, в маске и с кляпом во рту, как невероятно опасного и недостойного обычной смерти государственного преступника. Охранники, наслышанные о его ужасающих злодеяниях, смотрели на Асмодея с опаской и уважением, не решаясь подходить слишком близко. Жить им оставалось совсем недолго. Нападение гоблинов было внезапным стремительным и победоносным. Уродливые человекообразные твари с жабрами повыныривали из воды, сидя на спинах летучих рыбин. Спрыгивая на палубу, один за другим, они принялись безжалостно убивать всех подряд, не обращая никакого внимания на наносимые им раны и смерть товарищей. Поскальзываясь в лужах крови, охранники тщетно пытались отбить

атаку, – одурманенных наркотиками и фашистской пропагандой безмозглых тварей было слишком много. Дрались они яростно, не зная ни сомнения, ни пощады. Налитые кровью и ненавистью глаза гоблинов, словно парализовывали противника, сковывая движения и вводя в ступор. Когда битва была окончена, по сброшенной в воду веревочной лестнице поднялся предводитель злобной своры. Дав, что есть дури, пинка одному из бойцов, обгладывающему оторванную руку матроса, он направился в трюм к заключенным. Анатолис не был похож на человека. Таившаяся в нем душа гоблина вырвалась на свободу после того, как его похитили и съели заживо близкие по духу монстры. Похищение и поедание пленников являлось для гоблинов не просто забавой и удовольствием. Вместе с энергией и мясом они впитывали накопленные людьми знания, облагораживали свой вырождающийся от кровосмесительных связей, вымирающий род свежей ДНК, идущей на запчасти. Но, в данном случае произошло непредвиденное. Холеное годами, раздувшееся до предела эго Анатолиса оказалось настолько жизнеспособным и так жаждало бытия всей своей черной душой, что умудрилось поселиться в огромном гоблине имбециле, став его вто-

рым я. Быстро освоившись сперва в новом разуме, поработив его, затем теле, а после этого уже и в новом мире, Анатолис начал борьбу за власть. Поначалу это давалось сложно, с трудом, но, используя дьявольское сочетание силы и интеллекта, а так же врожденную способность психопатов подчинять себе более слабых и инертных, он добился незаурядного успеха. Став лидером, Анатолис не мог успокоиться. Психопат, – мастер выдумывания конфликтов. Если нет повода, – он его выдумает и логически обоснует. Неуемная, неутолимая жажда власти толкнула его на создание плана порабощения «низшей расы сухопутных существ». Жить за счет других, нравится всем ублюдкам и паразитам во всех мирах, и идея эта была подхвачена гоблинами на ура. — Спортсмена оставьте мне. Остальных можете съесть, – скомандовал морской фюрер. – С нашего же гостинца снимите маску и кляп; кандалы не снимать. У тебя десять минут, чтобы убедить меня в том, что я не зря сюда прибыл и отбил тебя ценой немалых потерь, – сказал Анатолис демону и сел в предложенное ему деревянное кресло. — Какого черта я еще должен перед тобой оправдываться? – раздался баритон Асмодея. – Ты притащился сюда, – тебе и

задавать вопросы. А я еще подумаю, – стоит ли на них отвечать. — Смело, но глупо. Я просто закушу твоими мозгами и все узнаю. — Хрен ты что узнаешь; тем более, что я ядовитый. — Тоже глупая отмазка. Нузак, откуси-ка небольшой кусочек от этого придурка. — Бляяять, тварь гребаная, сука! – закричал Асмодей, когда один из монстров с удовольствием откусил у него приличный кусок ноги ниже колена. Через минуту довольный, испачканный кровью гоблин схватился за горло и, издавая хрипы, упал навзничь. — Хм, – презрительно хмыкнул Анатолис, – в любом случае это не помешает мне пытать тебя, пока я все не узнаю, а потом просто пустить в расход. Рука Анатолиса нервно дернулась, поправляя длинные жирные патлы. — Теллс, – усмехнулся непревзойденный игрок в покер. – Ты блефуешь, – я нужен тебе для чего-то. — Не будь таким самоуверенным, сопляк. Ты просто дебил, если думаешь, что можешь мне диктовать свои условия. Заткните ему рот и отведите корабль в безопасное место. У меня уже жабры сохнуть начали. — Никто из нас не умеет управлять судном, – ответил один из старших гоблинов.

— Вы что, Всех перебили? Кругом одни идиоты! Черт бы вас всех побрал! — Я могу отвести судно, куда пожелаете, – сказал Асмодей. – Мне весьма не хотелось бы снова оказаться в руках у королевских жандармов. — Хм, ладно, – криво ухмыльнулся Анатолис. – Снять кандалы. Глаз не спускать с этой морской крысы. Глаз урода задергался; пряча дрожащие руки, потея, он чуть ли не бегом вышел на палубу и нырнул в воду. Назвав Асмодея «крысой», Анатолис не просто покривил душой. Архидемон был красив не по человечески, а его голос, манера вести себя, гордость и внутренняя сила произвели на вождя гоблинов неизгладимое впечатление. И если вначале это была просто зависть, то спустя минуту, она переросла в тупую нервную извращенную похоть. Нервозы преследовали Анатолиса еще среди людей. Страх перед разоблачением в тщательно скрываемой гомосексуальности сделал из него настоящего параноика и фашиствующего качка психопата. Теперь же его разрывала на части буря нахлынувших чувств и эмоций, среди которых, – страх и влечение были главными и висели на разных чашах весов. Ав т о р : Доннерветтер

В а ди м

125

Адаптированный под современность Должен сказать, что я совершенно не верю в судьбу. И удачу. Конечно, иногда может показаться, что в этом хаосе случайных событий есть какая-то система, длань, что направляет жизнь в нужное русло. Наказывает негодяев, создаёт героев, а главное – поддерживает жизнь в таком ёмком понятии, как мораль. Видел, как кончают президентытираны? Не будь таким, и тогда судьба не покарает тебя так жестоко. А помнишь случаи, когда великие мошенники прокалывались на сущей мелочи, и вмиг теряли космические состояния, свободу, а иногда и жизнь? Это удача отвернулась от тех, кто почувствовал себя выше остальных, она наказала их, лишив своего покровительства. И все говорят – не случайно так произошло, хаос имеет систему, и есть даже понятные нам, смертным, правила игры в нём. Спросите у священника или у муллы, они расскажут вам все понятнее. Только я нифига в это не верю! Я множество раз видел случаи, когда вероломство и предательство было самым быстрым способом достичь богатства, и те, кто встал на этот путь, в большинстве своём умирали в роскошных постелях, счастливые, с полным осозна-

126

нием того, что жизнь прожили не зря. Я видел, что сволочи живут лучше, потому что не отягощены моралью. И что жуликоватые торговцы богатеют гораздо быстрее, разоряя своих честных конкурентов. И это везде, всегда и повсеместно! Но тогда какая у человека может быть вера хоть во что-то? Если она лишь изредка подкрепляется странными совпадениями, трактовать которые можно как угодно? Остаётся только хаос. И тем непонятнее мне, что же такое приключилось со мной на этом собеседовании. Это, безусловно, крайне странное стечение обстоятельств, и думать об этом без содрогания я не могу. Меня перепутали, скорее всего, но где тот, ожидаемый? Вдруг он вернётся, а меня с праведным гневом выкинут с порога? В своей тесной съёмной квартирке я не мог найти места, где бы эти мысли не преследовали меня. Ведь впервые в жизни, откинув все предрассудки и предубеждения, мне по-настоящему повезло, но кроме волнения я ничего не ощущаю. Ни толики радости. Потому что не вижу, что это моё по праву. В кухне, где я сидел, были напрочь прокурены все стены, белые

обои давно стали коричневыми, а бесконечно протекающий кран жил своей жизнь, и ему было всё равно, что его периодически чинили. Он с характером у меня, сам решает, что делать с водой. Но расстаться со старым приятелем никак не получалось, денег хватало ровно столько, чтобы заплатить за квартиру и потом жить впроголодь. Нету денег, потому я стал относиться к своенравности крана философски, и даже иногда заговаривал с ним, в самые жгучие минуты отчаяния. Когда же он надоедал, его всегда можно было повернуть к краю раковины, и тогда назойливые капли падали на изгиб, почти бесшумно. В общем, уживаться получалось, и иногда кран даже благодарно работал без перебоев, не смотря на то, что стоял тут явно с начала девяностых. Счастливым меня назвать уж точно нельзя. Не так давно со мной обитала прелестная девушка, которая следила за всем в этой мелкой квартирке, и вдохнула жизнь в одинокие белые стены. Её присутствие было сродни ходу солнца по небосводу, и когда её не стало, всё погрузилась в бесконечную ночь. Нет, она не умерла, просто ей не хотелось умирать здесь вместе со мной. Она спаслась, а я не

смог пойти за светом. Когда-нибудь, возможно, я об этом напишу, но сейчас не тот момент, не та ситуация, чтобы поднимать из погреба прошлые кошмары, и увлечённо копаться в них. Я просто встал и начал ходить из кухни в комнату, и обратно, постоянно повторяя маршрут. Так проще справиться с волнением, да и мысли собираются в кучку, не так сложно сконцентрироваться и не отвлекаться на мелочи. Как при большом скоплении людей, в метро или в общественном транспорте, когда вокруг всё движется, разговаривает и несётся, гораздо проще уйти в себя. Но всё равно думать не получается! Вокруг мелькает беспорядок, разбросанные вещи, вся моя подноготная лень предстаёт во всей красе, словно с укором крича на меня – «Это ты развёл здесь грязь, это ты не убираешься в этой затрёпанной квартире!». Довольно давно я ко всему привык, и просто не испытывал никакого дискомфорта от бардака, но почему-то именно сейчас он стал заметнее. Да, состояние паршивое, на что ни взгляни, всё раздражает. Надо поскорее уснуть, а уже завтра развеяться, выехать на природу, или заскочить к приятелю. Тяжко жить одному, не с кем беспредметно поболтать, только если с краном… Метания продол-

жились, но потом меня озарила чудесная мысль – почему бы не навести порядок? Когда я мельком увидел, что в углу образовались бесформенные шары, скорее всего, из паутины и больших комков пыли, моя решимость окрепла окончательно. Почти в девять вечера, в пятничный день, зашумел старый пылесос, и мне казалось, что соседи нервно стучат по батарее. Плевать на них. Они никогда не жили в тех условиях, в которых жил я, им не понять. Да и на собеседованиях с ними так не говорили. К чёрту! И правда, помогает. Через несколько минут я и забыл о своих страхах, увлечённо удаляя всю грязь из комнаты, пустые пластиковые бутылки изпод газировки, фантики, упаковки чипсов и прочий мусор. Образовалась приличная куча, и чтобы вынести её из квартиры, потребуется большой мешок, которого у меня просто нет. Ладно, свалю всё в коридоре, чтобы не забыть убрать потом. А подоконники, они уже давно стали серыми от двойного слоя пыли, и если попытаешься их сдуть, первый развеется, а второй нет. Блин, тут всё нужно вычистить. Я и не заметил, как потратил полчаса на уборку квартиры. Съёмное жилище заметно преобразилось, зримо став обжитым, приемлемым местом жизни возрастного холостяка. Не зря старался, вытирая пыль с плафонов

ламп, теперь стало светлее и уютнее. И с миром в душе я лёг на старый продавленный диван, расслабившись и взявшись за чтение. Буквально тут же раздался звонок из коридора, и хорошее настроение мигом улетучилось. Это соседи, они пришли учинить скандал, грозиться полицией и обзывать меня нехорошими словами. Старая карга, бабка, живущая подо мной, была самой вреднющей из всех старух, которых я видел в жизни, и она вечно не давала мне проходу своими придирками. В её сознании я – приезжий – враг, из-за которого во всём мире идут войны, раздоры, экономические кризисы и дефолты. Кроме шуток, всё абсолютно серьёзно! Зайдите к ней на чашку чая, послушайте, что она обо всём думает. Фроловной кличут, а так она то ли Нина Фроловна, то ли Надежда Фроловна. Я не уточнял, как то не было желания, а живёт на третьем этаже, в 106 квартире. Были в ней и серьёзные плюсы – она мастерски умела ругаться с ЖЭКом, писать действенные жалобы по всем инстанциям, и благодаря этому наш подъезд и двор были лучшими в округе, самым ухоженным. Никогда не протекала крыша, никогда на моей памяти не отключался свет, но чуть что происходило, и Фроловна реагировала немедленно. Можно было сидеть и ничего не делать,

127

зная, кто обо всём позаботится. Благодаря своим заслугам она пользовалась непререкаемым авторитетом среди других пенсионерок, и была легитимным местным вождём и лидером всех неравнодушных жителей (в основном бабулек). Заслуги Фроловны в бытность жандармом подъезда 1) теперь никто не курит на лестничных площадках 2) теперь никто не слушает громко музыку, особенно по ночам (она лично дважды писала на меня заявление в полицию) 3) теперь никто не паркуется на детской площадке (это действительно достижение). Она победила всех. И она, со своими сателлитами-соседками пришла обрушиться на меня за шумящий пылесос. Зараза, звонят настойчиво, знают, что я дома и не сплю. Медленно, неохотно я наспех привёл себя в порядок, пригладил волосы, надел тапки, и уже в коридоре ногой раскидал мусор, который надлежало выкинуть. Только после всех этих процедур, которые заняли минуты три, я подошёл в двери, и, глянув в глазок, стандартно спросил «Кто там?». Но там не было никаких делегаций, в полумраке подъезда стоял мужчина с большим пакетом, нисколько не похожий на соседей. Я насторожился, и машинально положил руку на засов. - Доставка посылок – ответили бодрым голосом из-за двери.

128

- Я не жду никаких посылок! – грубо и неприветливо выпалил я. – Уходите. - Вы же Нарышкин Сергей Вахитович? Вам презент от вашего нового работодателя. Я сразу же вспомнил всё, и меня стал прошибать холодный пот. Это что, такая любезность, присылать курьера в половину одиннадцатого? Или знак особой вежливости? Посыльный тактично молчал, ожидая, когда я смогу переварить информацию и отвечу. Наверное, ему также неудобно трезвонить в чужие квартиры ближе к ночи, и дурацким голосом возвещать им о посылке. Меня это немного успокоило, и я немного приоткрыл дверь. - Распишитесь здесь, пожалуйста – сказал курьер, тут же протянув большой лист с логотипом фирмы. – Вот ручка. И как только я чиркнул где надо, он тут же вручил мне увесистый мешок, и молниеносно ретировался, оставив меня одного на пустой лестничной клетке, с непонятно чем в руке. Сюрреализм никуда не делся, он всё это время поджидал меня за старой входной дверью. Мне стало страшно, что же такое могло быть в мешке, и даже мелькнула мысль, что лучше его вскрывать не дома, а гденибудь в более общественном месте, в том же подъезде дома. Но всё же занёс посылку в квартиру

и закрылся на оба замка. Лучше бы это была Фроловна… Но любопытство разбирало. Я долго возился с красной лентой, которой был перевязан верх мешка, от нетерпения узел никак не хотел разматываться. И так, и этак, а он ни в какую! С его упорством могло тягаться только своеволие кухонного крана, который капал так громко, что было слышно аж в коридоре. Я плюнул на всё, и стал рвать ленту руками, но как бы не так, она оказалась жутко прочной. От борьбы с ней на руках остались алые полосы, и небольшое жжение напоминало мне обычную мудрость – не можешь порвать, возьми ножницы. А нету ножниц! В конце концов, я в прямом смысле перепилил ленту ножом, и открыл, наконец, этот злополучный белый мешок. Внутри было много льда, в первозданном состоянии холодильных кубиков, и бутылка шампанского. Ни записки, ни послания. И что мне теперь с этим делать? Бутылку, понятно, я уберу в свой старый холодильник, из которого воняет конденсатом, а лёд? В ванную, чтобы там он растаял? И вообще, что за фигня, зачем это было делать работодателю? Местный регламент такой, часть корпоративной культуры? Я слышал чтото про полумифические HR-отделы, где сотрудники денно и нощно разрабатывают планы, как мотивировать к работе офис-

ных бездельников. Это и есть новая методика, последние европейские штучки? Нет, не подумайте, что я был недоволен, в любом случае, дорогой алкоголь (а он точно такой, судя по упаковке и совершенно непонятному названию), который попадает к тебе бесплатно, лишним не будет. Сам я не пью, но продать соседу бутылку смогу всегда, за кормёжку или за сотнюдве, учитывая моё финансовое положение. И всё-таки, меня приняли за другого. Перепутали. Я думаю, вряд ли найдётся много людей с таким экзотическим сочетанием в ФИО – Нарышкин Сергей Вахитович, которые проживают в центральном регионе. Да и фамилия не моя, а той

семьи пожилых пенсионеров, где прошло моё детство и юность. Это замечательные и добрые люди, но, увы, их уже нет с нами. Они были настолько одиноки, настолько отрезаны от всей остальной жизни, что ни разу, на моей памяти, к ним не заезжали родственники, только заходили соседи, чтобы поиграть со мной и стариком в шахматы. У них просто не могло быть связей, а уж тем более таких, чтобы их приемыша потом чествовали как важную шишку. В общем, тупик. Недостаток информации, который не даёт сделать правильный вывод о ситуации. Всё может проясниться только тогда, когда я выйду на работу и смогу обратиться к сотрудникам. А пока, чтобы и даль-

ше не изводить себя, лучше заснуть, а утро, как говорят, вечера мудренее. Успокаивать себя всегда трудно, но тут нужно приложить все усилия. Ведь получилось же отвлечься, когда я убирался? Последующие полчаса я провёл под душем, ещё минут пятнадцать просидел на стуле в ванной, и только после этого направился в постель. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем мне удалось немного расслабиться, но когда я уже засыпал, на улице начало светать, и даже, по-моему, зачирикали птички. И только тогда наступил желанный, избавляющий и исцеляющий сон. Автор: Гаврилов

Вячеслав

Человек, которому нравилось быть грустным Потом они просто перестали появляться. Парадоксально, но их пропажа стала действовать на Валентина сильнее, чем присутствие этих странных людей. Каждый день, что мужчина был в парке, он то и дело пробегал глазами по толпе, окидывал взглядом все уже порядком знакомые лица, и не наталкивался на п р о н з и т е л ь н о жалостливый взгляд матери с дочкой. Они перестали приходить, и это заметил только книжник, дру-

гие и в голове того не держали. И как только Валентин стал успокаиваться, возвращаясь в объятия творческой грусти, уже тревожно не осматривая прохожих, пара появилась. Будто из ниоткуда, совершенно неожиданно они подошли к самому «прилавку», не дав ни секунды времени книжнику опомниться. Он, ничего не подозревающий и расслабленный, лишь в последний момент увидел два решительно возник-

ших силуэта, и осознал, кто перед ним, в самый последний момент, за секунду до того, как дочка заговорила. - Дядя Валера, здравствуйте! – звонко пронеслось в морозном воздухе, перебивая гудение остальных. Он подобрался, и по обыденному равнодушно кивнул, мать же в это время в упор уставилась на мужчину, с трудом скрывающего своё смущение. - А правда, что вы

129

книжник? – продолжала девочка. - Нет, я просто раздаю. Так прозвали… - А меня Любавой прозвали, хотя я на самом деле Люся. Так все и зовут, а я не поправляю. - Я тоже – чуть не сказал Валентин, но вместо этого вновь с ног до головы оглядел странных собеседников, недоумевая, чего же им надо. – Берите книги… - Нет, дядя Валера, спасибо, нам книги не нужны, это мы вам хотели предложить. Хорошие книги. Книжник всё ждал, когда же заговорит старшая женщина, но та молчала, и он не удержался напрямую обратиться к ней. - Хорошая у вас дочь. Но та словно и не уловила того, что он сказал, ни одна мышца лица не выразила, что реплика услышана, и её смысл понят. - Дядя Валера, говорите мне, она ни говорить, не слышать не может. Мы вам книги предложить хотели. - Подождите, вообще не говорит? - Да, с рождения. Женщина будто чутьём поняла, что разговор зашёл о ней, и слегка отстранилась от нас, сделав шаг назад и робко изучая соседний прилавок. Но проворная дочка буквально через секунду взяла мать за руку и вернула в разговор. - Так вот, мы книги

130

хотим… подарить вам, чтобы вы их раздавали. – посматривая то на меня, то на свою спутницу, сказала девочка. – Сами мы не можем, у нас такой возможности нет, потому просим вас. - Что не можете, раздавать книги? – Валентин был совершенно сбит с толку. - Да, потому что нам стыдно… - наступила довольно длинная пауза, и девочка, чтобы как-то разрядить обстановку, стала рассматривать связки книг, вслух читая авторов. – Толстой, Шестов, Ницше, Камю… И в каждой стопке одни и те же. Так хоть наши ещё добавим… Наконец, мужчина окончательно совладал собой, вернув себе дар речи, и стараясь найти во всей этой несуразице смысл. Сразу же бросилось в глаза, насколько стало вокруг тихо. Ну ещё бы, местные соседи замерли, ловили каждое слово беседы, в прямом смысле не мигая и стараясь не обращать внимание ни на что другое. Потому что происходящее было удивительно для всех, никто не видел книжника таким разговорчивым с малознакомыми людьми. - А что у вас за книги? – тихим голосом спросил Валентин. - Да вот, дядя Валера, они здесь все – и дочка жестами показала матери, будто пора, и женщина вытащила из сумки небольшую стопку школьных тетрадей, на каждой из которых было нарисо-

вано солнце, и аккуратным каллиграфическим почерком написано «Книга для всех, от Любавы и Марии». – Можете и себе взять почитать, если захотите. Они о жизни. Машинально, ещё не осознавая, что именно ему предложили, книжник взял в руки тетради, и быстро пролистал одну из них. На страницах наряду со строчками тут и там мелькали рисунки, внизу каждая была пронумерована, в конце даже имелось оглавление. 24 страницы рукописного текста, аккурат по количеству тетрадных листов. - Спасибо, дядя Валера! Мы потом к вам придём, когда вы прочитаете и начнёте их раздавать. И они, без прощального жеста повернулись и спешно стали покидать площадь, оставив изумлённого Валентина наедине со своими переживаниями и любопытными соседями, которые уже плотоядно косились на стопку тетрадей. - Странные какието – первая нарушила молчание соседка чаёвница. – Старшая глухонемая вроде бы. Так что, ты будешь их раздавать? - Сперва прочитаю – недовольно ответил книжник, достав из внутреннего кармана куртки пакет, куда бережно всё сложил, не сразу всей стопкой, а одну тетрадку за одной. - А можно мне тоже одну? - Не знаю, сперва

прочитаю – соседка разочарованно вздохнула. - Дай хоть просто полистать – не унималась она. - Нет – твёрдо сказал Валентин. – И вам пока не дам – сработал на упреждение книжник всем тем, кто стал подходить к его прилавку. Его сильно злило это нездоровое любопытство, когда все как один так падки на что-то скандальное. Быть может, в тетрадях откровенный

бред, и раздавать его другим будет бездушно и жестоко по отношению к странной паре, которая, возможно, не ведает что творит. - Все до одной перечитает – обронил кто-то достаточно громко, чтобы книжник услышал реплику. - А ты чего ждал? Он такой же, как они – ответили в толпе. И вскоре всё вновь стало как прежде, вернулся гул, мельтешение и

прочие атрибуты большого сборища. Чаёвница то и дело разочарованно посматривала на Валентина, переговариваясь с другими людьми, и когда настал заветный час вновь налить из термоса душистого чаю, то она уже не предложила стаканчик своему странному соседу. И он это заметил, испытав облегчение и немного расслабившись. Автор: Гаврилов

Вячеслав

Дорога у каждого своя Опять дорога, пыльная и жаркая, неведомая и тягучая словно рахат-лукум. Со мной мой верный ослик Иса, навьюченный моим нехитрым скарбом. Точнее в основном реквизитом для выступлений. С самого детства, а если быть точнее, с тех пор, что я себя помню личных вещей совсем немного: котелок для приготовления еды, бурдюк для воды, запасные сапоги, старый изрядно потертый кинжал, да всякие мелочи для повседневной жизни. Я бродячий артист, мое призвание развлекать публику, показывая нехитрые фокусы, жонглируя любыми предметами, исполняя песни, да рассказывая зевакам старинные сказки и истории. Всему, что умею я, обязан своему мудрому учителю. Старик Мустафа когда-то много лет назад подобрал меня возле дороги, побитого и совер-

шенно ничего не помнящего мальчишку. Выходил, залечил раны, не зря он в юности собирался стать лекарем, даже учился в медресе Улугбека в Бухаре, да вот поманила его дорога, и стал он бродячим артистом. Если бы не его доброе сердце, лежать бы мне так у дороги, совсем не живым…. Мустафа взял меня с собой. Долго учил, почти всему – говорить на многих наречиях, петь и очень радовался, что я легко запоминаю истории, песни и стихи. Ему нравился мой голос. Затем были годы тренировок – мы разучивали роли, в это время я долго помогал ему в его маленьких постановках, подавая необходимые ему предметы. После и сам стал полноценным участником спектаклей. Это тоже нравилось моему учителю. Ведь так возникало больше возможностей для постано-

вок. Не надо было играть одному все роли, а пока я пел или рассказывал сказки о Ходже Насреддине, Али бабе и сорока разбойниках, или истории Шехерезады, или приключения Синдбада-морехода, и самую мою любимую про птицу Рух, или про коверсамолет, Мустафа мог перевести дух и подготовиться к следующему выступлению. - Нам бы еще пятьшесть артистов, да таких чтобы умели разное: кто фокусы показывать, а кто и играть на дудочке. Дветри повозки и успех был бы нам гарантирован, – мечтал Мустафа. - А еще возить с собой большой складной шатер, и каждый раз его ставить на площадях, – отвечал ему я. - А это нам зачем? – Удивлялся Мустафа моему предложению. - Так было бы легче зарабатывать деньги,

131

ведь представление могут видеть не все, а только тот, кто купил проход в шатер, а не вся площадь. Ну и деньги так собирать легче. Поставим на выходе специального человека – сборщика денег за наше выступление, – отвечал я ему. - А это совсем не плохая мысль. Ведь в шатре можно поставить светильники, а это значит… можно проводить несколько выступлений в один день, даже после захода солнца… Ай! Молодец сынок… Не зря мне тебя подарила дорога… Ты умен. Мне осталось дождаться, что ты станешь еще и мудрым, как слон…. - Вот, Вот Мустафа, а в шатре можно показывать и выученных всяким трюкам животных… - Все, все, хватит…. Твоих идей хватит на три жизни, – смеясь, отвечал мне Мустафа. Еще Мустафа научил меня торговаться на базарах, чувствовать, когда надо быстро сматываться от сборщиков налогов, которые обязательно собирали дань со всех артистов на базарных площадях. Налог на место, а еще были налоги на воду, пищу и даже говорят в одном городе на воздух. Еще в мои обязанности входило собирать деньги или еду со зрителей, пока они не разбежались после представления. Были еще и другие занятия. Мой учитель научил меня управлять своим телом, мы подолгу сидели, сложив ноги пятками

132

внутрь, а коленями наружу, и Мустафа учил меня правильно дышать, и видеть свой внутренний мир. Этому он сам научился в далекой Индии, где странствовал в молодости. Говорил, что если так тренировать свой дух, то можно научиться летать как настоящий джин. Сколько же историй он знал, а еще был прекрасным рассказчиком и умел играть на домре и других инструментах. Он щедро делился со мной знаниями и жизненной мудростью, и всегда шумно радовался моим успехам. - Молодец Али! Ты не перестаешь удивлять меня!!! Через пять лет я умел почти все, что умел Мустафа. Где только за это время мы не были. Дороги сменяли другие дороги. Дни текли за днями. Удачи и неудачи чередовались друг за другом. "Все в мире идет по спирали, меняются времена года, день меняет ночь, рожается и умирает жизнь. Все только для тог о , ч то бы на ч а тьс я вновь… " – Так говорил мой учитель. Так мы путешествовали от границ Бухарского ханства, через Персию до самого Среднего моря. Через два-три года, зимой мы любили оставаться в Стамбуле, который Мустафа всегда называл Константинополь, там можно было прокормиться до наступления весны. А еще Мустафа знал звезды, как будто это его старые друзья, он ориентировался

по ним и никогда не ошибался. Во многих местах местные жители радостно приветствовали Мустафу, как долгожданного старого знакомого. Мы выступали и в маленьких деревнях и больших городах. Кое-где ему кричали "Мустафа эфенди! Мустафа эфенди приехал! Заходи к нам в гости с сыном, окажи почтение моему дому… Расскажи новости… Что нового в Хиве и в Самарканде?" или "Что удивительного видели твои глаза?"… За нами по улицам часто бежали дети, радуясь предстоящему выступлению и фокусам. Мустафа всегда носил в своем бездонном мешке бесчисленное множество маленьких детских игрушек, в основном это были фигурки животных или искусно выточенные маленькие янычарские ятаганы (он мастерил эти поделки почти на каждой нашей остановке). Его руки вообще не знали покоя, они мастерили, лечили, кормили и делали еще массу полезного. Маленьким девочкам он дарил бусы из заведомо собранных на побережье камней, имеющих сквозные отверстия. Меня он заставлял ходить вдоль кромки воды и искать подходящие камушки. Делать подарки детям ему очень нравилось, и ответная детская радость приносила ему, как мне казалось, не меньшее удовлетворение, чем успех или хороший заработок от наших выступлений. - Никогда не пре-

небрегай маленькими деревнями – везде живут люди и им нужны наши истории и наше внимание, – говорил он. – В больших городах, хоть и больше зрителей, но жители избалованы другими артистами, а еще там много султанской охраны и жадных купцов. Бывало, что приходилось выступать в караван-сараях, или просто на стоянках перед караванщиками за еду. - Помни, Али, караванщики люди бывалые, подозрительные, скупые и грубые. В том нет их вины, долгие месяцы в пути, большая ответственность за груз, столкновения с грабителями караванов. Это трудная работа, но в этом и состоит наше искусство, чтобы и этих, черствых на первый взгляд, людей можно развеселить, а это может означать лишнюю лепешку, а может и плошку вкусного плова. В дороге даже горсть вяленых фруктов может спасти тебя от голодной смерти… Иногда нам приходилось спасаться бегством, ведь по дорогам бродят не только караваны, дервиши и бродячие артисты, но и лихие люди, не знающие жалости и пощады. В лучшем случае ограбят, отберут последнее, даже за половину бурдюка с водой, а могут и избить и продать в рабство, а то и вообще лишить жизни… Кроме тренировок тела и духа, Мустафа научил меня приемам борьбы, говорил, что эти знания

принесли в Индию из далекого Китая, великие воины-монахи, живущие высоко в горах. Идея приемов заключалась в том, что все, включая голые руки и ноги, могло служить оружием. "Тебе не нужна сабля, чтобы одолеть противника, тот заранее слабее тебя, ведь его рука занята, а твоя нет. Значит ты свободнее в выборе. Используй силу его самоуверенности перед безоружным противником, используй силу его атаки против него самого…. Подумай сам, ведь чем сильнее ты разбежишься и стукнешься головой о дерево, тем больнее будет тебе самому…. Стань деревом, используй свою ловкость и подвижность…." Так я после многих лет тренировок, порой изнурительных, научился неплохо защищаться. Не раз это нас выручало в схватках с караванщиками и прочим сбродом, что не редко встречается на дорогах. Города сменялись другими городами. Бухара, Самарканд, Дербент…. Дороги, стоянки, отдых в тени редких деревьев, запах свежих лепешек только, что извлеченных из тандыра, небольшие костерки, или песчаные бури, восходы солнца, когда еще немного зябко после ночи, и лучи солнца освещающие минареты. Шум базара, как песня, чередуемая вскриками продавцов, криками ишаков, стуком маленьких молоточков, которыми чеканщики творили чудеса… Топот ног

разносчиков: "Вода, кому воды! Чай, горячий чай!", "Кому лепешек?….", "Ай, уважаемый, ты только посмотри, такого товара ты ни у кого не увидишь!!! У Равшана все без обмана…" За двенадцать лет – сколько было этих дорог! Не сосчитаешь, хотя Мустафа всегда говорил: "Звезд на небе гораздо больше, чем шагов, что оставил я на песке". - М-м-м-м. на-на-на -ни… м-м-м-м, - напевать тягучие напевы Хивинцев, меня тоже научил Мустафа. – Помни Али, так время в дороге протекает быстрее, да и ослика развлечешь, он ведь все слышит и все понимает… Нехитрый мотив, приводит мысли в голове в порядок, они не скачут, как горячие необъезженные арабские скакуны, а текут медленно, как караван верблюдов, почти плывут как облака по небу, но всегда приводят к верным мыслям - так говорил мне старик Мустафа. Что со мной произошло, тогда в детстве? Кто я и откуда, кто мои родители вспомнить я не мог. Постоянно мучил вопросами Мустафу, ставшего мне моей семьей, другом, моим учителем и наставником. Единственным близким человеком на всей земле. - Я не знаю откуда ты родом, возможно, тебя родила пустыня и подарила мне… – отвечал Мустафа, – но могу сказать, что ты не с востока, поверь я

133

прошел от Индии до Константинополя и не видел таких как ты, хорошо, что солнце, ветер, песок, да чалма сделали тебя похожим на восточного человека… Твоя рана на голове стала причиной того, что ты забыл откуда ты. - Может я с севера? - Может, может… Али, вот и имя я тоже тебе дал. Ты ведь не помнишь, как называли тебя раньше? - Нет, я ничего не помню. Только тебя… - Все правильно, все правильно… тот, кто подарил тебе имя, подарил тебе новый мир… Пусть он состоит из бесконечных дорог, караван-сараев, ночёвок под звездами, да выступлений на площадях маленьких селений или больших городов… Ведь мы никогда не унываем! Так мой мальчик? Вот, что есть у богатых людей? Их дворцы, золото, слуги, казалось-бы все о чем только можно мечтать, но это так скучно, а у нас с тобой весь мир… - Помолчав Мустафа, спросил: - знаешь, о чем я все время думаю? - О чем учитель? - Откуда ты умел читать, еще до того как я познакомил тебя с книгами? Почему во сне ты говоришь на не знакомом мне языке? Повторяешь – слова "Эль-мар" и "Лякаса", а еще "Алик–хандер" и еще много других слов… Я очень боюсь, Али, что пустыня заберет тебя у меня обратно… или меня у тебя… - Но учитель?!!!

134

- Мое время не бесконечно, Али, раньше или позже наши дороги снова разойдутся и, тебе предстоит идти самому по своей дороге. Мне кажется, что каждому бог дает свою дорогу. У кого-то дорога прямая и понятная. У другого запутанная и извилистая. А третьему выпадает путь только в гору, в отличие от того у которого на пути есть спуски. Плохо если ты сбился со своей дороги и пошел по чужой, а еще хуже, если ты заблудился и, не можешь найти свой путь. Бывает, что дорога станет незаметной или подбросит тебе множество загадок, а ты должен искать правильный п уть, не сбиваясь на второстепенные ложные ответвления, которые просто могут привести тебя к тупику или обрыву… Не обращал внимание, что в жизни люди встречаются, как две дороги, что сливаются в одну, а потом расходятся в разные стороны. - Мустафа я так рад, что моя дорога когдато по воле случая пересеклась с твоей. Надеюсь, что наш путь вместе будет долгим, – ответил я. - На все воля Всевышнего, мой сын! За то моя душа спокойна, сейчас после двенадцати лет, что мы бредем бок обок, один ты не пропадешь. Всегда заработаешь себе на лепешку, а раньше или позже твоя дорога приведет тебя домой там, где ты встретишь свою судьбу, заведешь детей и научишь их всему тому, чему когда

-то научил тебя старик Мустафа. - Ох, Иса, ты слышишь эти печальные слова твоего хозяина? – Обратился я к нашему ослику. Иса, закивал головой и выдал свое: "иа-иа-иа". Так бывало всегда, когда мы к нему обращались. Смышленый ослик – "Умнее многих людей". Когда-то мы его на последние деньги купили в одной деревне, у очень глупого хозяина, который прямо на площади нещадно лупил молодого, очень исхудавшего ослика, только за то, что тот остановился у арыка попить воды под палящим солнцем. - Зачем ты бьешь его, – спросил Мустафа у злобного хозяина. - Не твоего ума дело, бродяга. Мой осёл, что хочу, то и делаю! Он зря ест свой корм. Тупая скотина, - и хозяин вновь принялся стегать хворостиной несчастного, истошно орущего ослика. - Погоди, добрый человек, – снова обратился к нему Мустафа. - Ступай, совей дорогой бродяга, а то и тебе достанется, – зло ответил ему хозяин ослика. Я уже хотел было вступиться за учителя и надавать тумаков обидчику, но старик Мустафа жестом остановил меня. - Я вижу, что ты очень мудрый человек, – снова начал Мустафа. - Да? – Удивился хозяин ослика. – Почему? - Конечно, ты сразу понял, что нам пора в дорогу, но вот в чем беда,

мой старый осел издох неделю назад, и мне и, моему сыну пришлось идти пешком. Не суди о нас по нашим халатам. Сам знаешь, как трудно тащить на себе весь свой скарб. Дело в том, что мы торопимся в Хиву, где через три дня будем ублажать своими скромными навыками глаза сына визиря…. - А причем тут я… - Так вот я и говорю, ты мудр и справедлив, зачем тебе мучиться с этой тупой скотиной, продай его мне. Пусть несет наши вещи. - Вот еще! Это мой ослик… - Правильно, но если ты его забьешь до смерти ты не получишь пять таньга, которые лежат в моем кошельке, а если продашь его мне, то избавишься от глупого животного, а заодно сделаешь доброе дело. Тебе это обязательно зачтется! И, кроме того, на вырученные деньги на следующем базаре ты выручишь себе двух осликов. Нам же пора в путь… Подумай, о наимудрейший над моим предложением, или мне придется купить ослика в другом месте… - Семь, – сказал хозяин ослика. - Семь? – Переспросил Мустафа. - Да, семь таньга. Посмотри на этого осла, ведь он молод, хоть немного упрям, зато вынослив и ест мало. В пути он незаменим, – тут же начал расхваливать свой товар хозяин. - Только из уваже-

ния к твоей мудрости о, проницательный, пусть Всевышний продлит твои годы, но нам пора в путь. Шесть. – Ответил Мустафа. - Семь. - Шесть и я поведаю сыну визиря о твоей доброте, и кто знает, может он проезжая через эту деревню вспомнит о мудром и надежном человеке… Прошло еще полчаса препирательств и торговли, и наконец, обменяв все наши шесть таньга, на ослика мы вышли за пределы деревни втроем. Во время торговли мы выяснили, что ослика зовут Иса, узнали историю всего его славного семейства, а также порадовались тому, что Иса воспользовавшись занятостью хозяина, попил вдоволь и в придачу умял целый ворох сена, которое я предварительно снял с его спины. - Хорошо, что один из нас сыт. Поел наш новый друг не меньше чем на пол таньга, – сказал на это Мустафа. – Правда, Иса? В ответ мы в первый раз услышали бодрое "Иа-Иа". Очень скоро мы не пожалели, что отдали за Ису все свои сбережения. Более умного и верного ослика я еще не встречал. Через несколько месяцев, немного поправившись и привыкнув к нашим скитаниям, Иса стал вместе с нами полноценным участником выступлений. Странные слова, о которых мне говорил

Мустафа, все чаще и чаще возникали у меня в голове, и на языке. Я не мог отличить их звучание от звучания арабских слов, потому что все они были для меня понятными. Только по реакции моего учителя я понимал, что говорю не понятно для него. И еще, мне чаще стали снится странные сны, я видел море, бурю, порывы ветра срывали паруса и валили мачту, я кричал кому-то неизвестному, плакал и просил о помощи, но меня из-за треска рушившегося корабля никто не слышал. После этих снов Мустафа, всегда успокаивал меня среди ночи, поскольку я еще долго находился под влиянием сна. - Ничего, ничего Али, просто ты ищешь свою дорогу. Это всегда трудно. - El maestro, mí veía el abismo... Perdona el anciano (прим – "Учитель, я видел бездну… Прости старик" – исп.) – Отвечал я ему. - Мне не знакомы слова, которые ты произносишь, но мое сердце понимает смысл. Попей воды, Али… Нужно отдохнуть… Эти сны подсказали мне мысль, включить фразы на том странном языке в наши маленькие спектакли, как реплики наших героев. Потом я решил, что в конце какойлибо фразы я вставлю обращение к нашему ослу, так зрители не догадаются о чем идет речь, а задорное "Иа-Иа" только поможет представлению, раз-

135

веселит зрителей. Я попробовал разыграть сценку вместе и Исой - результат был замечательным. Мы решили продемонстрировать наши успехи Мустафе. - Sobre! El pirata horroroso... Morirás de mi espada! (прим – "О! Ужасный пират ... ты умрешь от моего меча!" – исп.) – Исса-а-а-а!!! – В это время я производил удар невидимым мечом, а наш Ослик огласил округу громким "Иа-Иа-Иа". – Мустафа катался по земле от смеха. - Замечательно! Иса прирожденный артист! Теперь мы будем устраивать утренние представления для детей и женщин, что отправились утром на базар. Такого еще никто не делал, – предложил Мустафа. С этих пор мы стали зарабатывать чуть больше, и есть чуть лучше, молодые женщины щедро угощали нас всякой едой. А нам было приятно слушать их сдержанный смех. Через некоторое время мы еще усовершенствовали наше выступление и заказали у одного кузнеца специальный складной меч, который при ударе в "грозного пирата" складывался и, задержавшись за складки халата, натурально оставался как будто воткнутым. Это приводило зрителей еще в больший восторг… Так прошли последние три года. Только Мустафа, всегда казавшийся мне сильным, стал все чаще уставать, просил

136

делать больше остановок, да и выступления приходилось делать короче. Переходы между городами давались ему с трудом. За последние месяцы он сильно похудел, и все чаще говорил: "Пусть мне судьба не дала семьи, жены и постоянного крова, но у меня есть ты, Али, да мои любимые дороги. Я ни о чем не жалею…." - М-м-м-на-н-а-а-ина-ааа, – продолжал я мычать мотив, пока Иса бойко перебирал копытами по дороге, создавая неповторимый ритм… - Ты видишь Иса, этот человек опять следует за нами, вот уже две недели, как я его заприметил. Сначала я думал, что это просто совпадение, ну подумаешь, смотрел человек наше с тобой выступление на площади, а после также как и мы двинулся в путь, возможно, наши пути совпали. Затем мне стало странным, этот почтенный человек едет на лошади, в любом случае должен был нас нагнать и перегнать, но он держится на почтенном расстоянии. Ночевал он также вдалеке от нас, не пытался приблизиться, или разделить с нами стоянку, хотя несколько раз я окликал его. Так продолжалось еще в двух городах и, всегда он был на выступлениях, правда, старался прятаться за другими зрителями, затем вновь догонял нас на дороге, так чтобы мы не пропали из его вида. Иса продолжал топать по песку, хотя мне представлялось, что он

внимательно меня слушает. Я продолжал. - Помнишь, я говорил тебе, что меня это забавляет, возможно, у нас с тобой появился преданный поклонник моего, нет, Иса, твоего таланта. Ха-ха -ха… После мне пришла в голову мысль, что это не просто зритель и попутчик, а соглядатай султана. Но, зачем мы ему сдались? Ничего противозаконного мы не совершаем? Тем не менее, мысль не давала покоя, теребила и надоедала. В голове складывались странные картинки, одна другой страшнее. Кому хочется попасть в тюрьму, тем более, что про нее ходили леденящие кровь рассказы…. Чтобы убедиться в своей ошибке, мы с тобой дружище Иса, специально свернули с дороги, по той тропе, что мне года четыре назад показывал Мустаф а … Н а ш "преследователь" потерял нас из виду, и я уже было успокоился, и перестал все время оглядываться назад. Просто это было совпадение, успокаивал я себя , но через час нас нагнал звук топота копыт… сердце упало в пятки… Однако, убедившись. Что мы с Исой двигаемся как обычно, наш преследователь укоризненно покачал головой и отстал до привычного между нами расстояния. - Пусть едет за нами, правда Иса? – Спросил я у ослика. - Иа-Иа, – только и ответил последний. - Вот и ладно, если

бы он задумал что-то плохое, то давно бы уже совершил, для этого было много времени, так пусть следует за нами, будем считать его нашим охранником, – так сказал я и запел протяжный Хивинский напев почти в полный голос. – Пусть думает, что я его не боюсь… Мысли снова потекли привычным темпом, попадая в такт мелькающих копытец Исы… "Я помню то страшное раннее утро, когда солнце еще не встало. Прошло уже три месяца, а боль в груди не утихает… Вечером, поужинав и, накормив ослика, мы с учителем, как обычно, вели спокойную беседу, но Мустафа прервал мои мечты об улучшении нашего выступления: - Сегодня звезды особенно яркие, не находишь сынок? – Сказал Мустафа - Да, учитель, но вот что мне пришло еще в голову… - Посмотри, ведь там, на небе из бесчисленного числа звезд тоже сложилась дорога, белая не имеющая конца и края. Представь, что по ней также как и мы по своей, бредут странствующие артисты, только наверное они очень большие, как джины… Хорошо бы увидеть такую картину… Думаю, что моя дорога подходит к концу тут на земле, и поднимается туда – Мустафа показал наверх прямо на млечный путь. - Мустафа, мне не нравиться твое настрое-

ние, ты почти ничего не кушаешь, стал грустным и… каким-то прозрачным. Вот придем в Бухару, пойдем к лучшему лекарю, пусть лечит тебя, – твердо заявил я. - Мой добрый Али, спасибо тебе за твою заботу, но думаю, что этого не потребуется. Как хорошо, быть рядом с тобой… Грустно заметил Мустафа и, увидев тревогу в моих глазах, добавил: – давай спать, я устал. Али… Вот еще просьба, если хочешь мне сделать приятное. - Да, учитель? - Я лягу, а ты спой мне тихонько ту колыбельную, что я когда-то пел тебе, помнишь? Ту самую, которую мне пела мама… – Мустафа улегся на подстилку, и свернулся калачиком, как маленький ребенок. – Заметил, как сегодня дивно Иса цокал копытами по песку - мелодия пустыни… Пустыня, которая так и не забрала тебя у меня. Хорошо …. Пой мой мальчик, пой ... - Да… конечно... – Начать петь было очень тяжело, ком в горле, мешал, но я не мог подвести учителя, и наконец, запел… Проснулся я еще до восхода солнца, было еще очень темно и холодно. Костерок давно потух. Я сразу понял, что Мустафы больше нет. Он так и лежал как ребенок, поджав ноги, но сердце его не билось и. дыхания не было… - Не-е-е-е-т!!! Проснись Мустафа, мой отец, зачем ты оставил меня, –

это был крик, мой крик, но я не узнавал собственного голоса, горе заслонило мне небо, на котором еще можно было различить в предрассветных лучах великую звездную дорогу – млечный путь. На рассвете, проплакав над телом моего учителя, я похоронил его, рядом с так любимой им дорогой. Желая всем сердцем, чтобы дух Мустафы, ставшего мне семьей, нашел покой там среди миллионов звезд… Этим утром я опустошенный осознал, что мир окончательно изменился, я остался совсем один, и все, что было ценным все последнее время, ушло. Наши пути навсегда разошлись. Из оцепенения меня вывел Иса, настойчиво тыкаясь своей мордочкой мне в плечо и в щеку. Только тогда я понял, что уже вечер, я просидел под палящим солнцем весь день, не замечая ничего вокруг. - Ты прав Иса! Нам пора в дорогу, – тихо сказал я. – Мустафа всегда говорил – не заставляй своего зрителя слишком долго ждать тебя. С того дня прошло три месяца, мы продолжали свой путь, так как будто Мустафа был с нами. Давали концерты и каждый вечер вспоминали наши былые дни… Теперь я мастерил и раздавал игрушки детям, как это делал Мустафа… Автор: Глеб Панченков

137

История одного андрогина XXXIV Глава Париж 1996 год В комнате Евы играл какой-то агрессивный панк. Она держала в руках письма Астрид. Те самые два письма, которые она не могла прочитать до сих пор. Отпив красного вина из бокала, она бросила их на кровать. Продолжая держать в руке бокал с вином, она прошла в ванную комнату, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Она выглядела ужасно. Черные круги под глазами выдавали ее усталость. Они были настолько черными, что их не мог замазать ни один тональный крем или тени. Волосы стали сухими и ломкими. Щеки так впали, что скулы выпирали как у жертвы Бухенвальда. Все перемешалось у нее в голове. У нее с головы не выходила эта встреча с Бобом. Она думала про работу. Как она бросила кино. Просто взяла и улетела домой в Париж. Будто кто-то дернул Еву за какой-то рубильник и переключил режим. Теперь у нее был режим несчастья, отстраненности и хронической усталости. Все, что она сказала режиссеру на прощание, так это: «Это не мое!». Она сорвала

138

съемки. Буквально на полпути созданного материала. Франциску пришлось нанимать новую актрису. Все сцены, где снималась Ева, она настояла вырезать. Она оборвала все связи. Вообще не желала иметь какое-либо отношение к этому фильму. Она больше не общалась с Изабеллой. Она не желала слушать кого-либо. Порой, ей самой казалось, что ей больше ничего не интересно. Она вспоминала разговор с Оливье, который был вчера, чуть ли не сразу по прибытию Евы в Париж. Он был единственным оставшимся человеком, с коим Ева еще могла сказать хоть слово. Тогда они сидели в каком-то фешенебельном бистро. Оливье говорил ей: - Ева, я переживаю за тебя! Ты очень неважно выглядишь! Может быть, сходишь к врачу? - Брось, Оливье! Последний раз я была у врача, когда мне еле исполнилось 13 лет, – говорила Ева с отвратным видом. Оливье пристально смотрел на нее, что не могла не заметить Ева. Та, набрав в рот побольше какого-то зеленого салата, сказала невозмутимым голосом: - Что? Оливье покачал

головой и сказал: - Ничего. Я просто боюсь, что в какой-то момент ты не сможешь выполнять свою работу! - Пфф… С какой это стати! Всегда могла, а теперь не смогу? Так, потвоему? Расслабься, милый! Это всего лишь очередной дерьмовый показ! Оливье привык к подобным фразам Евы, а уж тем более к ее отношению к работе. Казалось, она выполняет ее с завязанными глазами, при том, что никогда не отступит от нее. Но сейчас она выглядела крайне инфантильно. И его беспокоило это. Они договорились, что один из ассистентов придет к Еве на следующий день, чтобы решить вопросы следующего показа. И сейчас Ева, держа все это в голове, красовалась перед зеркалом, сосредотачивая свой усталый взгляд. У нее было ощущение депрессии. Она была у нее от всего сейчас. Ее тело болело и ломало, словно после побитья. Она не знала, чего хочет в данный момент, и, зайдя обратно в комнату, она поглядела на свою кровать, где лежали знакомые ей письма. Но посмотрев правее, она почувствовала накат желания. Она почувствовала потребность в том, что лежало в белом пакети-

ке, рядом. И отбросив эти письма в сторону, она схватила его, упав на кровать, и стала теребить его, а затем рвать зубами, чтобы высыпать его содержимое – белый порошок. Зелье, успокаивающее Еву. Ее желание поскорей загнать иглу себе под кожу бороло все на свете в данный момент. Это желание было настолько сильным, что она больше не думала ни о чем другом. И ей нравилось это. Полное отсутствие чеголибо. Быстрей догнать нужную концентрацию и всадить ее в себя. Чтоб стало легче. Глянув на свою левую руку, Ева заметила, как один из ее уколов разнесся до не приличных размеров, и даже начинал гнить. Он выглядел ужасным, какого-то черно-синего цвета, его размер составлял не менее шести сантиметров в диаметре. Он выглядел отвратительно. Ева, подумав несколько секунд, решила, что займется им потом, а сейчас вколет себе дозу в правую руку. Скорее. Она больше не может ждать при виде всего этого. Введя иглу, она стала чувствовать, как ее вена стала наполняться жидкостью, в миг же доставляющая ей блаженное удовольствие. Спустя пару десятков секунд ее охватило ощущение нирваны. Пронзительный вокал в колонках звуко-

вого центра составлял Еве ее звуковое сопровождение, фон ее нирване. Ее мысли стали тут же растворяться, а ее кровать стала казаться целым морем. И она лежала в этом море, растворяясь вместе с мыслями, которых больше не наблюдала в себе. Она будто засыпала с приятным чувством охлаждения, отречения от всего. Она не была в этом мире. Это был глубокий сон. Он был настолько глубоким, что казался Еве безвыходной реальностью. Из всеобщей потерянности и недопонимания в нем, она вдруг стала понимать, что снова входит в старый сон. Тот самый сон, что допекал ей, и не имел логического завершения. Она снова проезжала мимо старого дома в Лондоне. Она снова понимала, что видит этот сон. Внутри у нее было чувство дежавю. Она видела тоже самое, говорила тоже самое. Шофер снова говорил ей: - Но вы же хотели видеть Синди. И Ева со знакомым чувством внимала этот момент. Она знала, что сейчас она повернет свою голову направо и обнаружит возле себя Синди. Как всегда, она будет прекрасной: с пышной прической, с отличным макияжем. И Ева понимала, что очень хочет завязать с ней разговор в этот раз. Она не проснется.

Любой ценой она сделает это. И вот, настал тот самый момент. То самое чувство дрожи и переживания внутри. Она видит рядом Синди, которая говорит ей: - Зачем тебе меня видеть? Что же ты делаешь? У Евы появляется то самое чувство отдаления, когда она начинала просыпаться в этот момент. Но всеми силами она пытается сопротивляться и остаться в этом сне. Воздух становится тяжелым. Она хватает его ртом, пытаясь что-то молвить, оставить фразу и продолжить сон. И вдруг она видит, как Синди протягивает к ней свои руки и начинает душить Еву. Вот, почему воздух стал таким тяжелым. «Сон продолжается» - пробежало в голове у Евы, после чего она пытается бороться с Синди, не дать ей задушить себя. Прекратив все это, она снова пытается что-то сказать. Но безуспешно. Ей так сложно говорить. Вместо нее сказала Синди: - Зачем тебе меня видеть в нем? Что же ты делаешь с собой, Натаниэль? После этих слов Ева понимает всю полноту той информации, что недоставало ей до этого во сне. Все это время Синди не договаривала, будто у самой Евы не хватало сил продолжить свой сон. Теперь же она могла

139

руководить им. Теперь у нее был голос. Синди открыла дверь машины и устремилась куда-то. Ева вслед за ней. Она пытается догнать Синди, крича ей вслед: - Прости меня, мама! Не уходи, пожалуйста! Произнося это в отчаянии, Ева на секунду почувствовала себя Натаниэлем. Тем маленьким Натаниэлем. Вот, почему ей было так неудобно до этого. Синди не хотела слушать и, не оборачиваясь, шла в сторону какойто рощи, прямо по газону. Ева, пытаясь догнать ее, кричала: - Мама, подожди! Позволь мне объяснить тебе все это! – чувствуя какую-то вину. Догнав, она упала и схватила Синди за руку, чтобы та не смогла уйти от нее. Глянув на пресмыкающуюся Еву, она сказала: - Я все отлично понимаю, сынок! - Нет, не понимаешь! - Загляни туда, и ты поймешь, что я права! – сказала Синди, показав туда, куда она держала путь до этого. Ева чувствовала страх и не уверенность в себе. Она забыла, когда у нее были подобные чувства. «Что там? Зачем мне это? Может быть, она обманывает меня? Но, нет! Это же Синди! Она не может обмануть

140

своего сына!» - думала она. Ева полезла через эту рощу, раздвигая густые ветви кустов и деревьев. И минуя ее, она оказалась на кладбище. На том самом кладбище, где похоронили Синди. И среди могил, представших ее взору, она глазами нашла знакомую. Могильный камень над ней имел имя ее матери. По телу Евы пробежали мурашки. Она вдруг подумала, что вовсе забыла про все это. О чем она думала? Ее мысли охватила паника. Все больше прошлого стало вмещаться в ее голове. И это безумно пугало ее в этот момент. Ей стало больно и страшно находиться здесь. Она решила вернуться сквозь рощу туда, где должна была остаться Синди. И выйдя из кустов, она, почему-то, не обнаружила ее. «Может быть, она в машине?» пробежала мысль в ее голове. Ей так многое хотелось сказать Синди. Она стала бежать к этому черному Bentley, в котором (как только сейчас осознала Ева) немой Честер разговаривал. Но подбегая к машине, та стала отдаляться. Почему-то автомобиль стал уезжать. И как Ева не пыталась догнать его, он лишь удалялся, все больше приближаясь к горизонту. - Нет! Нет! – кричала Ева, пытаясь изменить хоть что-то в своем

сне. Но ей это было не под силу. Через несколько секунд Ева осознала, что она здесь одна. Кругом никого. Сплошное поле. В ее сердце так печально, что она снова стала теряться в пространстве. Она стала осознавать свои ошибки. Она даже ловила себя на мысли, что сейчас думает не она. Мысли Натаниэля сейчас в ней. Это были его чувства и эмоции, которые будто прорвали тот барьер, который выстроила для себя Ева Адамс. И это так щемило в груди в данный момент, что физическая боль стала казаться чересчур реальной. Голова Натаниэля стала так болеть, что казалось, будто она сейчас взорвется. Это невыносимо! «Черт! Как же болит голова!» - успел подумать он, как стал вдруг видеть, что кругом все резко побелело. Свет проникает откуда-то в его глаза. Он начал просыпаться и кричать, когда свет начал резать ему глаза. Его становилось все больше и больше. И наконец-то, свет охватил все зримое пространство, когда Натаниэль разжал свои веки. - Она очнулась! – был слышен голос сквозь пробуждение. - Пациент пришел в себя! Ева стала ощущать, как к ней вернулись ее чувства. Запах, слух;

глаза болели. - Адамс вышла из комы! – продолжали говорить голоса. Сквозь головную боль Ева пыталась открыть глаза. Но ей слепил белый свет больничных ламп. Ее глаза слишком болели. Казалось, что от этого ее голова готова разорваться на части еще больше. Тело ныло. «Кто-нибудь выключит этот гребаный свет!?» - думала Ева, и ей так хотелось выкрикнуть это, но в ее горле была слабость. Ей было тяжело дышать. Ей было сложно приспособиться к своему пробуждению. Все еще пребывая под неким впечатлением от своего сна, Ева понимала, что находится в больнице, в ее руках торчат катетеры, а медсестры бегают в панике, пытаясь найти доктора. Она думала, что значит ее сон. - Сейчас мы позвоним мсье Жипаму, – сказал кто-то, осмотрев зрачки Евы, которыми она даже не могла разобрать, кто перед ней. Ей тут же хотелось закрыть свои глаза. Она нашла в себе силы сказать тихим голосом: - Свет. - Что? - Выключите свет, – повторила она. - Это всего лишь реакция вашего мозга. Через десять минут вы привыкните. Свет вовсе не яркий.

Слишком спокойным показался ей этот голос. После этого Ева осознала, что она осталась одна. И она решила, что пока придет Оливье, ей нужно приспособиться, привыкнуть к этому свету, так раздражающему ее. Ей было так плохо. Не только в теле, но и в душе. Настроение Евы вовсе не давало ей поводов улыбаться. С каждой секундой ее осознание причины нахождения здесь все расширялось. Она знала, что ничего хорошего это не предвещает. Пытаясь сосредоточить свой взгляд, она пыталась посмотреть на свои руки, похожие на руки мертвеца. Они были покрыты язвами, уколами, гнилыми ранами, засохшей кровью. Их мертвый запах смешивался с запахом медицинского спирта. Она не верила тому, что все может быть настолько плохо. Она чувствовала давление, которое казалось всесторонним: «Сейчас придет Оливье. Как мне смотреть ему в глаза? Я полное ничтожество. Ветвь деградации в деревьях общества. Действительно, что же я делаю! Кто я? Ведь, это не я! Это другая личность!..» Ева очередной раз понимала свою ничтожность перед Оливье. Хотя его еще здесь не было. Утопая в истеричных

мыслях своего сознания, она все больше привыкала к свету. Хоть боль в глазах стала пропадать. Немного легче. Пусть Ева пыталась не подавать признаков боли, на самом деле ее беспокоило все. Все рвалось наружу. В первую очередь ей захотелось приподняться. Так будет легче думать. Она должна привести в порядок свои мысли. Остальное не важно. Ева почувствовала, как приподняться ей мешают катетеры. Но, стараясь не обращать внимания на них, она поднялась повыше, отперевшись на локти, после чего заметила бегущего по коридору Оливье. Через пять секунд он будет здесь. Ева набрала воздуха в, и без того, больные легкие, пытаясь морально настроить себя. Вбегая в палату Евы, Оливье восклицал: - Слава Богу, Ева! Слава Богу! Не успев толком забежать в палату, он тут же кинулся к ней с объятиями, пытаясь сделать это как можно осторожнее, при всем желании сделать это как можно душевней и сильней. Он выглядел безумно счастливым, но взволнованным. - Ева, ты проснулась! – трогательно сказал он. Ева посмотрела в тревожные глаза Оливье и сказала: - Да, а что? Оливье уселся ря-

141

дом на койку Евы, и стал рассказывать Еве со всей своей обеспокоенностью в глазах: - Ты пять дней пробыла в коме, Ева! У тебя была передозировка наркотиками. Ассистент пришел к тебе домой и обнаружил тебя при смерти. Врачи сказали, что у тебя наркотический коматоз. Тебя еле реанимировали. Ты чуть не умерла, Ева! Она уставилась в одну точку, погрязнув в свои мысли от слов Оливье. Ева понимала, что в который раз подставила Оливье, который постоянно защищал ее от всех. Она зашла слишком далеко. Особенно с наркотиками. Теперь она не могла этого отрицать. И к ней быстро пришло это понимание. - Прости меня, Оливье! Прости за все! Я не знала, что я делаю!.. – печальным тоном стала говорить Ева. Оливье пытался утешить ее. Безусловно, он сердился. Но на данный момент он не мог обидеть свою музу. Он ласково прижал ее к себе. Ева, пытаясь держать эмоции при себе, спросила: - Когда показ? - Через два дня, – сказал Оливье. Он посмотрел на растерянную и в то же время с сумасшедшим взглядом Еву, и прочитал тот намек в ее глазах, который уже был у нее на

142

языке. - О, нет! Ева, даже не думай мне говорить это! – молвил он. - Я должна, Оливье! – сказала она с отчаянием. - Ни в коем случае! Ты меня слышишь? – как можно убедительнее пытался говорить Оливье. - Ты хоть раз в жизни можешь подумать о себе? Почему у тебя в голове одна работа и признание? - Я подставила тебя, Оливье! И я должна это сделать! - Остановись, Ева! Ты не слышишь, о чем я тебе говорю? Ты десять минут назад вышла из комы, а тебе уже работу подавай! Думаешь, тебя ждет подиум? Прости! – твердо говорил Оливье. Ева понимала беспокойство Оливье и все его слова относительно работы. Но сейчас она не думала о данном. Она действительно хотела сделать это ради Оливье. Столько раз он терпел фиаско по ее причине. Выйти на подиум, а потом будь что будет. Признаться себе в том, что ты наркоман – значит сделать первый шаг к собственному выздоровлению. Но лишь после показа. - Chanel знают? – спросила Ева. - Chanel пока не знают. Я сказал, что ты попала в аварию и тебя положили с черепномозговой травмой, – сказал Оливье, чем помазал

душу Евы. - Ты лучший, Оливье! – сказала она, бросившись в объятия. Она была и рада и смущена одновременно. Оливье так выгораживал ее, рискуя собственной шкурой. Ева никогда не встречала подобных людей, которые были словно китайская стена для своего народа. Она мысленно проклинала себя, обещая, что сможет выйти на показ. Что оправдает слепую верность Оливье, который удосужился во всем служить такой скотине, как Ева Адамс. И она встала на ноги. Этот показ был чрезвычайно важен как для Евы, так и для Оливье. Она не могла позволить себе пропустить его. Оливье слишком любил свою музу воплоти. Многие критиковали его за это. Модному миру казалось, что Оливье чересчур уделяет внимание Еве, тем самым «разбаловав» ее до безобразия. Этот тандем казался нерушимым. От Евы перло нарциссизмом, а Оливье не мог налюбоваться своей крохой. Многим это надоело. Поэтому, скандал с наркотиками мог бы стать последней каплей в этом жестоком мире моды, где каждый был готов съесть кого-либо даже за малейшую оплошность. Конкуренция стала слишком жестокой. Оливье очень опасался огласки их тайны с Евой.

«Я займусь этим после. Лягу в наркологию насколько угодно. Но я не могу так обойтись с Оливье. Он не заслужил такого отношения к себе с моей стороны. Я выйду на подиум, чего бы мне это не стоило. Ева Адамс решила, и она сделает это!» - подбадривала себя Ева. Готье, МакКвин, Валентино, Лагерфельд – все это ждало Еву по ту сторону кулис. Это был один из самых звездных показов 90-х. Такое действо не могло произойти без мировых супермоделей. И без Евы. Ну и что, что она «попала в аварию». Она не раз доказывала свой статус «богочеловека на Земле». У нее была сверхмотивация. И она была готова порвать всех. В гримерках знакомые столпотворения. Львиная доля этой толпы не дружелюбно косилась на Еву. Некоторые вовсе мысленно спрашивали себя: «И что она вообще здесь забыла?». Действительно, внешний вид Евы оставлял желать лучшего. После всего произошедшего с ней, ее кожа была нездорово белой, ее круги под глазами стали еще чернее, а ее лицо вовсе не издавало признаков жизни. Ее руки-тростинки, казалось, переломятся, или их передавят собственные вены, вовсе синие, то ли от капельниц, то ли от чего-то другого.

Но Ева держалась изо всех сил. Она старалась держаться молодцом на публике, не давая даже намека на то, что ей сейчас может быть плохо. Пусть только кто-то попробует ее пожалеть. Но нет, вдруг кто-то схватил ее за руку, от чего она вскрикнула: - Ай! – чувствуя боль. Это был Оливье, появившийся из-за спины так резко. По его внешнему виду можно было судить о его обеспокоенности и внутреннему огню. - Что ты здесь делаешь? – недовольным, но сдержанным тоном сказал он Еве. - Оливье, ты сам понимаешь, что это один из самых важных показов в моей жизни. И в твоей тоже! – пыталась донести до него Ева своим бессильным голосом. - Ева, ты с ума сошла! – восклицал Оливье, ошеломленный ее приходом сюда. Оливье запретил ей приходить на показ. Но Ева ослушалась его. - Нет, Оливье! – противилась она его словам, - Я подставила тебя, и теперь я должна оправдать все твои надежды. - Угомонись, Ева! Какие надежды? Даже если и были, то прошли! Мы заменили тебя другой моделью еще три дня назад на репетициях. Все решено. - Как заменили? – с разочарованным лицом

произнесла Ева. - Так. Взяли и заменили. Мир не крутится вокруг тебя. Пойми же ты, наконец. - Значит, уже все решено? В палате ты меня поддерживал, говорил, что все хорошо, а на самом деле у вас уже давно была замена!? Так что ли? – более возмущенно говорила Ева. - Нет, не так! – пытался выглядеть не уязвимым Оливье. - А как? – заводилась Ева. - Оливье, я пришла сюда ради тебя! Впервые в жизни я думаю о ком-то другом, кроме себя! Я признаюсь тебе сейчас в этом! А теперь, ты боишься? - Да, боюсь! Представляешь, что будет, если все узнают, что ты, будучи физически не здорова, вышла на подиум? Только что из комы! Что я позволил тебе это? Скандал, Ева! Мировой скандал! Ты хочешь моего увольнения? Пошатнуть мою репутацию? Ты выглядишь хуже покойника! Как тебе вообще удалось покинуть больницу? - Все продажные. Тебе пора привыкнуть к данной безвыходности мира. - Послушай, Ева! Даже, если бы я сильно хотел, я бы все равно не позволил. Я переживаю за твое здоровье. Подиум – всего лишь условность, по сравнению с тобой, родная! Я не хочу тобой рисковать!

143

- Оливье, я проведу в больнице столько времени, сколько тебе угодно. Сколько скажешь. Я буду лечиться от всего. Можешь говорить СМИ все, что угодно. Вплоть до того, что я умерла. К черту! Но позволь мне выйти сейчас! – настойчиво умоляла Ева. Стало слышно, как заиграла музыка с подиума. «Это Гальяно. У меня есть еще 15 минут», - сказала себе Ева. Она смотрела на неумолимые глаза Оливье и не видела в них согласия. Никакого намека на то, к чему она стремилась сейчас. Музыка стала заглушать их разговор. Ева отвела Оливье немного подальше, в более скромное место, где стали видны пустые коридоры, по которым Ева и повела своего менеджера. - В общем, Ева, с показом все решено. Ты отправляешься домой. Тебе понятно? Потом поговорим. У меня нет времени, – следуя за Евой, говорил Оливье, пытаясь задержать ее, чтобы сказать ей это и уйти. «Где же эта дверь?» - сама у себя спрашивала Ева, пытаясь как можно дольше удержать с собой Оливье. Она выглядела озабоченной какой-то идеей. Подожди. Я должна тебе кое-что сказать, – говорила она, выискивая глазами нужную дверь. - Куда ты меня ведешь? Ты можешь ска-

144

зать здесь и сразу? Мне пора, – не понимая и нервничая, говорил Оливье. Но Ева не отступала и держала Оливье за руку, сама нервничая не меньше его. Она отлично знала, что где-то здесь должна быть нужная ей дверь, которая закрывается снаружи. Что-то вроде уборной. Где же она? Ева нуждалась в ней сейчас. Наконец, найдя ее своими глазами, она вдруг, почувствовала помутнение в своей голове. Как раз у той самой двери. Ей стало плохо, и она пошатнулась. - Что с тобой? – подхватив Еву, обеспокоенно сказал Оливье. - Все в порядке, Ева? Это то, о чем я тебе говорил! Ты ни в коем случае не выйдешь на подиум! – продолжал он. Ева сама не ожидала, что ей так вскружит голову и подкосит ноги. От этого она дрогнула в душе, но попыталась собраться изо всех сил. Держась за Оливье, она передвинула его поближе к двери и сказала мучительным голосом: - Оливье, я должна это сделать. И после сих слов она собрала всю свою оставшуюся энергию и затолкнула Оливье в эту дверь и закрыла его по ту сторону, щелкнув защелкой на ручке. В этот момент она почувствовала, как волной ее покинули последние силы. Словно они вытекают из нее, как

вода из кувшина. Чуть не свалившись с ног, она оперлась о стену и сделала попытку шагнуть вперед. Но в глазах Евы вовсе потемнело, а ее ноги были словно на льду. Она решила подождать где-то минутку. Может быть ей станет легче и ее слабость отступит хоть на несколько минут. Она слышала Оливье, закрытого, в той темной комнатке: - Что ты делаешь, Ева? Немедленно открой дверь! Но Ева не за этим закрыла его там. Немного приходя в себя, она стала концентрироваться на своих силах и выравнивать свою походку максимально своим возможностям. - Прости, Оливье! – сказала она тихим голосом, превозмогая боль. Она добралась до гримерки, говоря себе под нос недовольным голосом: - Чертовы врачи! Даже двух часов не продержались их препараты! Найдя знакомого визажиста, она скомандовала ему накрасить ее. После этого она нашла ту самую модель, которой заменили Еву, и выгнала ее, сказав, что такова воля Оливье. Ева заняла ее место, надев бежевое платье из коллекции, которую она вот-вот должна будет представлять. Сегодня она сама все решала. Некоторые, кто видел ее своеволие за

кулисами, попросту не осмеливались вставить свое слово. Дизайнеры не следили за подобным. Оливье не было рядом. Ева предвкушала свой выход сквозь угасание самой себя. «Нужная фамилия. Музыка та. Скорей всего, я после этой черненькой» - было в мутной голове у Евы. Она понимала, что должна выйти и блистать. Она должна порвать всех своей харизмой, как она делала это все время. И она старалась, как можно сильнее сосредоточиться. Четкий взгляд, выпрямила спину, грудь вперед, вытянула шею. Черт с этими ногами! Как бы они не болели, они обязаны повторять походку Евы точь-в-точь, она уверена в этом. У нее получится. Вся сила в мысли. И вот он, тот момент, когда Ева должна выходить на подиум. Она дожидается, как черненькая девушка перед ней выходит. Теперь она сама должна выйти спустя несколько секунд. Сердце дрогнуло, но все равно. Любой ценой Гермафродит должен направить на себя все эти модные лучи внимания. И она выходит, полная надежд и решительности в себе. «Сейчас я дойду до конца, а потом обратно. Я делала это миллионы раз. Сделаю еще раз», - думала она. Руки зудят и страшно крутят, мышцы сжимаются, словно в тис-

ках. Ноги ноют и готовы провалиться. В голове, словно кто-то просверлил дыру. Но Ева терпит. Сотни лиц, объективов фотокамер. Все это ради них. И вот он – конец подиума. Остается развернуться и уйти. И так еще раз 20 за вечер. Пустяки для Евы. Но она не может. Она вдруг понимает, что валится с ног и ее голова отключается. Она падает с самого края подиума, пролетая около метра вниз, и приземляется на твердый паркет. В долю секунды Ева лежит бездвижно, без сознания. Больше никто не смотрит на платье, висящее на ней. Сотни обеспокоенных глаз направлены на лежащую без сознания Еву Адамс. Все столпились вокруг ее высохшего тела. Стало ясно, что без врачей не обойтись. Пульс в норме, давление низкое. Показ прерван. Еву забирают на носилках. Вскоре весь мир узнает, что это был последний показ Евы Адамс. XXXV Глава Ева смотрела за окно. В нем она видела спускающийся мокрый снег, который тут же таял на асфальте. На фоне теплеющего марта ее голова обременялась грустными мыслями. Эти мысли были обо всем. О том, что она здесь делает, как она здесь оказалась, как она

подставила Оливье. Теперь весь мир пестрил новостями о том, что Ева Адамс наркоманка, и она госпитализирована в наркологическую клинику Парижа. Все были шокированы новостью о том, что она вышла на подиум под кайфом. По крайней мере, так писало большинство источников. Во всем винили Оливье. Это он позволил выйти ей на подиум, это он ее разбаловал, это он не следил за ней. Модный мир был поднят на уши. Ева не так хотела покинуть подиум. А то, что она его покинет, уже никто не сомневался. И сама Ева, тоже. Да. Было много скандалов связанных с разбойным, наркоманским образом жизни топмоделей. Многие из них умирали. Но в случае Евы это было последней каплей, которой все так ждали, как повода лишить ее всего. Она надоела миру своими выходками. Она стала чуть ли не самой скандальной моделью в мире в истории моды. Большинству стало приятно обсуждать «падение Гермафродита». Именно так писали газеты и говорили в народе. Многим моделям дышалось легче от того факта, что они больше не встретят «нарциссического тирана» за кулисами. Ева и сама была от части рада не видеть всех этих пираний. Не иметь к ним никакого отношения. Особенно, после разгово-

145

ра с Оливье, который решил прийти к Еве и попрощаться. - Прости меня, Оливье! Я не должна была так поступать с тобой! Я не должна была выходить на подиум! Прости, что я не послушала тебя! Из-за меня ты лишился работы, – говорила она. - Есть, что есть. Ты уже не должна об этом беспокоиться, – спокойно говорил Оливье. - Нет, Оливье! Тебя лишили работы! Из-за меня! И это хорошо, что на тебя еще не завели уголовного дела! - Хм… И то верно. Ничего. Остается лишь смириться. Я и так стал тем, кем я стал лишь благодаря тебе. Спасибо, Ева! Ева стихла и примолкла. Она смотрела в грустные, но совершенно спокойные глаза Оливье и ловила себя на мысли, что даже сейчас он больше думает о ней, чем о себе. «Какой же ты дурак, Оливье! Почему я для тебя так много значу? Зачем ты подошел ко мне, тогда на выставке 1990-го года? Зачем ты мне предложил контракт? Зачем мне понадобился Маринелли? Черт!» - думала она, с чувством вернуться во времени и изменить все, чтобы никто не страдал. - Что ты теперь собираешься делать? – сдержанным голосом молвила она. - Вернусь в Бордо,

146

к родителям. Буду помогать им в винном производстве. Больше не хочу иметь что-либо общее с модой. Не потому, что меня уволили. А потому, что я не хочу смотреть в глаза всем этим злорадным, гламурным стервятникам. Ты все, что у меня было в этом жестоком мире. Понимаешь? До тебя я сам не знал, чего хочу. Когда я стал с тобой работать, я осознал весь смысл жизни. Я обещал домам, что справлюсь, если все буду тянуть на своих плечах. Но я не справился с тобой. - Это не так, Оливье! - Нет, так! Это правда! Ева, я пытался сделать с тобой, все что думал. Я хотел слепить из тебя материал. Но ты сама себе хозяйка. Ты не позволила мне это сделать. Ты сама по себе. Твой образ независим. На него невозможно влиять. Понимаешь? И это твое главное отличие от всех остальных моделей. Ты ничем никому не обязана. Ты и есть причина самой себя. Ты сама создала своего Гермафродита. После таких слов Ева еще больше захотела избавиться от всего того, что ассоциировалось с Евой Адамс. Она не хотела иметь отношения к этому образу теперь. Она понимала всей глубиной своей души, что лишь заставила страдать людей своим гордым образом Гермафродита. Она лишь

причиняла боль и вела их жизни к краху. И она хотела прекратить все это. - Да. Ты прав, Оливье. Я сама породила Еву Адамс. Я сама должна погубить ее, – сказала она. Ей не терпелось закончить лечение и выписаться из этой клиники. Теперь у Евы было новое стремление. Поначалу ей казалось это очень сложным и длительным процессом. Дни шли словно годы. Ее беспокоила ломка, мысли и стрессы. Ей больше не снился сон с Синди. Но она часто думала о нем. Вспоминая слова Синди в нем, она все больше ловила себя на мысли, что все меньше думает как Ева. Ее мысли стали казаться ей противны. И когда шел пятый месяц ее нахождения здесь, она уже была уверена в своих мыслях. Она знала, чего хочет. Чего хочет она, а не Ева Адамс. Вероятней всего, Оливье уже готовился собирать виноград и жать его ногами. А в мире вдоволь назлорадствовались и забыли о Еве. Ей очень хотелось туда. Ей хотелось выйти на улицу, в мир, на волю. И когда врачи выписали Еву, она с нетерпением вернулась на улицы Парижа. Ей хотелось гулять. Только ей не хотелось, чтоб ее узнавали. Придя домой, она встала перед зеркалом и сказала:

- Хватит. Я больше не могу тебя видеть, – после чего открыла ящик и достала оттуда ножницы. Она хотела сделать это, но с каждой секундой ей становилось все тяжелее подносить ножницы к своим волосам. Ей было жалко эти длинные деревья молодости. Ее пленило сомнение. Но, глубоко вдохнув, она собрала в себе все силы и решительность и начала процесс ликвидации приевшегося ей образа. Она хотела раз и навсегда покончить с ним. И собрав все свои волосы в пучок, она завела ножницы и стала давить лезвиями с двух сторон. Они стали врезаться ей в волосы и прорезать слой за слоем, пока не встретились и не смокнулись. Огромная прядь волос рухнула на пол. Все, что осталось на голове Евы, так это подобие каре, что больше напоминало ужасную попытку отрастить волосы из ничего, нежели избавиться от их длины. Передние пряди были самыми длинными, и Ева, долго не раздумывая, состригла их на уровне глаз, после растрепала их в челку. Остальные волосы небрежно прикрывали уши. - Так-то лучше, – наблюдая первые результаты самострижки, говорила Ева. В ее голосе прозвучала некая тоска. Но

ее чувства лишь набирали уверенности в себе. Теперь ее стрижка была более приближенной к мужской. Лишь немного поправив концы над ушами, Ева подумала, что с нее хватит. Теперь остается перекрасить волосы в черный цвет. Она была уверена, что так и надо. И она сделала это. Смыв с себя остатки макияжа и напялив дутую осеннюю куртку, Ева вышла из дому и пошла гулять в те районы, где люди не имели ни малейшего отношения к моде. В Париже таковые места было найти весьма сложно, но Еве было под силу все. Она нашла какую-то безвкусную забегаловку с бильярдом и решила зайти в нее. Еще больше спустив челку на глаза, она осторожно внимала контингент и все, что было вокруг. В принципе, ее ожидания оправдались. И в этот момент она подумала, как давно она не носила джинсы. Если вообще когда-нибудь носила. С непривычки она чувствовала себя в них как петух в колготах. «Главное, чтобы поверили, что я парень. И чтобы не узнали во мне Еву Адамс», - параноидально думала она. Стоило ли переживать Еве, если людей, пребывающих здесь, интересовало максимум – футбол, бухло и бильярд, в который они здесь играли. Еве нужно было освоиться.

Усевшись за барную стойку, она почувствовала, как ей жарко. Но ей нельзя снимать куртку, иначе все увидят ее грудь. Ева словила себя на мысли, что изображать парня порой намного сложнее, чем девушку. Она заказала себе выпивку, осторожно осматриваясь по сторонам. Промелькнув взглядом, она заметила парочку бородачей с пивными животами, парочку заядлых игроков с киями. Остальные перемешивались в одной массе. Лишь грудастая мелированная блондинка с коротким топом, поддерживающим ее грудь, привлекла внимание Евы. Она разбавляла всю эту унылую обстановку, сидя в углу, весело проводя время со своими менее заметными подругами. - Прошу, ваша выпивка, – отвлек внимание Евы бармен. - Ах, да. Спасибо, – сказала Ева. Она проглотила рюмку, пытаясь выглядеть как можно мужественнее. Хотя Ева сама понимала, что у нее не совсем это получается. Она давно это не делала. Да и женоподобное лицо выглядело слишком смазливым, как для обывателя бильярдного бара. Она пыталась делать свой голос важным и низким. Чтобы он казался более мужским. И она сказала: - Еще, – подвинув

147

рюмку к бармену. Она снова аккуратно глянула в угол, где сидела та сексапильная дама, и заметила, что та тоже бросает на Еву свои косяки. Причем с намеком. Поначалу Ева пыталась отрывать свой взгляд, дабы не попадаться. Но когда для обеих стало понятно, что их внимание друг к другу не случайно, Ева задержала на ней свой взгляд и подумала: «Ничего себе». Она отвернулась, чтобы выпить. На долю секунды она забыла, что она сейчас парень. И осознавая то, что на нее могут смотреть как на парня, Ева могла строить вполне интересные выводы. Много раз ее цепляли как девушку. Но чтобы как парня! «Черт, она зовет меня! Кажется, мне еще жарче. Я скоро спекусь в этой куртке», - думала Ева, внимая вызывающий взгляд. Она немного нервничала. Смотря в глаза мелированной сексбомбы, она читала все ее посылы: «Да. Ты, сладкий. Иди ко мне». И Ева долго колебалась, пытаясь настроиться на нужную волну. Мысленно собравшись, она встала с места и двинулась в ее сторону. Она чувствовала, как под ее одеждой стал стекать нервный пот. Ей нужно было избегать близких контактов. Они были нежелательны для

148

Евы. Но если она хотела начать очередную новую жизнь, то ей нужны были новые люди. И держа все это в уме, она сказала, оказавшись перед ней: - Мы знакомы? – наблюдая заинтересованные взгляды ее подруг. - Ахах! Что-то я тебя не припоминаю, петушок. Но ты присаживайся! Не стесняйся, – ответила ему его ледибюст. Девушки были молчаливыми, но заинтересованными в столь симпатичном молодом человеке. Они подвинулись, чтобы Ева села с краю. Ее разделяло два человека от ее новой нескромной знакомой, которая стала представлять всех находящихся с ней. - Знакомься, это Дита, Моника и Сандра! – говорила она, показывая. - Меня зовут Арин! А тебя, красавчик? - Натаниэль, – сказала Ева, пытаясь запомнить имена всех этих молодых персон сквозь скрытое напряжение. - Натаниэль? Красивое имя! – сказала Арин, улыбнувшись. Что привело тебя сюда, Натаниэль? Ева пыталась собраться всеми мыслями и адаптироваться к разговору. Впервые она чувствовала себя по другую сторону диалога. Она пыталась создать иллюзию непринужденного общения. И пока ей это удавалось.

- Даже не знаю, – пожав плечами, сказала она. - Начинаю новую жизнь, – более раскрепощено. - Как интересно! А чем тебя не устраивала старая? – спросила Арин. - В ней было много фальши, – спокойным тоном сказала Ева. - Фальши? - Да. Ева смотрела на соблазняющий ее взгляд Арин и думала: «Что она от меня хочет?», в принципе, подозревая. Но пока она не доверяла этим играм. Арин увлеченно смотрела на Еву. - Тебе не жарко? Снимай куртку! – говорила она. Самая ближняя к Еве, рыжеволосая, видимо Сандра, потянулась в сторону Евы, чтобы расстегнуть ее куртку. - Нет-нет! – словно в панике. - Я болею! – сказала Ева. - Жаль, – сказала Арин, после чего все успокоили свой пыл. - Мне кажется, здесь так жарко! Вот, потрогай! Я вся горю! – протянув свою руку в сторону Евы. Ева неохотно протянула свою руку и их ладони соединились. - Чувствуешь? – спросила Арин. И перед тем, как Ева вздумала что-то сказать, прозвучал недовольный мужской голос, возникший ниоткуда: - Это что еще за хрень!?

Все оторвали свой интерес и внимание от Евы и глянули на грубого, крепкого телосложения парня, 25-ти лет на вид. Его грозное лицо заросло грубой щетиной. И Ева, повернув голову, и увидев его, сразу же оторвала свою руку и засунула ее в карман, словно она здесь не причем. - Это не то, что ты подумал, Николя! – сказала Арин. - Не мели мне чушь, Арин! Я знаю тебя, шлюху! И я спрашиваю, что это за хрень!? – агрессивно говорил тот парень, показывая на Еву. Ева поняла, что нарвалась на неприятности. Не стоит подходить к девушкам легкого поведения, тем более, если у них есть парни-ревнивцы, которые выглядят страшнее гориллы. Она молчала в ожидании последующего истечения событий. - Это не хрень! Его зовут Натаниэль! И мы просто разговаривали! Понятно? – оправдывалась Арин наглым тоном. - Вижу я, как вы разговаривали! А ну-ка, пошли со мной, сморчок! – сказал Николя, схватив Еву за шкирку ее воротника на куртке. Он потащил ее на улицу под аккомпанемент Арин и ее подружек, пытающихся сдержать Николя своими криками. Ева, так и не проронив внятного слова, получила по лицу, после чего осталась лежать на ас-

фальте. В этот момент она думала, что это не ее территория. Здесь все принадлежат друг другу. Глупо завязывать с кемлибо знакомства и входить в какой-либо круг. А еще она думала, как сильно у нее болит лицо. Ей было неприятно лежать так, скорчившись от боли. Больше никаких знакомств в незнакомых барах. - Не смей! – крикнул Николя, выбежавшей на улицу Арин. - Я лишь посмотрю, не убил ли ты его! – сказала Арин, подбежав и нагнувшись к Еве. - Если через две минуты тебя не будет внутри, ты тоже получишь, и сильнее! – сказал ее злобный парень и зашел вовнутрь бара. Арин сидела на корточках возле Евы и с жалостью в голосе говорила: - Ты в порядке? - Не обращай внимания! – сказала Ева, пытаясь встать над лужей крови. Арин пыталась помочь Еве, поддерживая ее за руку. Быстрым махом руки она засунула бумажку в карман куртки Евы и сказала: - Вот мой номер. Позвони мне, – после чего быстро вернулась в бар. Ева, начиная все больше приходить в себя, нащупала в кармане эту бумажку, после чего сжа-

ла ее там и высунула руку. Следующие несколько дней Ева раздумывала о случившемся. Она чувствовала слабость. Причем моральную. Ей было сложно смотреть на себя в зеркало. Внимать свой новый образ. Думать как-то иначе от того, как она думала раньше. Ей казалось, что вроде бы вот он – Натаниэль! Он вернулся в социум. Он вернулся в мысли. Но все это так призрачно. И все это пугало ее сейчас. Ей казалось, что не может она одним махом избавиться от Евы Адамс. Слишком много она была такой. Она боялась думать о прошлом. Видимо, поэтому она согласилась позвонить Арин. И сейчас она стояла на мосту, в ожидании какого-то будущего. - Я боялась, ты мне не позвонишь! – сказала Арин, увидев Еву перед собой. Им дул осенний ветер приходящих холодов. Поэтому, недолго думая, они решили пойти в парк, чтобы лучше пообщаться друг с другом. - Надеюсь, сейчас не появится твой парень? – сказала Ева. - Ахах! Нет! Он поехал на рыбалку со своими друзьями, – мило сказала Арин. - Прекрасно, – сдержанно сказала Ева. - Не то слово. Он меня уже достал. Он не-

149

выносимый! – сказала Арин. - Так брось его! - Не могу. - Почему? - Не знаю. Их медленная ходьба стала сопровождаться неудобным молчанием. Казалось, им нечего говорить друг другу. Ева видела, как смотрит на нее Арин. Она чувствовала желание вернуться в детство, осознать себя мальчиком, победителем. Тем, кто грациозно владел шпагой. Тем, кто влюблял в себя девчонок. Она смотрела на Арин, и у нее было чувство дежавю. Вынужденным голосом Арин сказала, смотря на Еву: - Расскажи чтонибудь о себе. - О себе? – переспросила Ева. - Да. - Даже не знаю, что рассказать!.. – задумалась Ева. - Ты говорил, что начинаешь новую жизнь. - Да. Верно. - Расскажи. - Ммм… Мне перестала нравиться та работа, которой я занимался 7 лет. Мне перестало нравиться то, кем был я до этого. А кем я был – поверь, тебе лучше этого не знать. Даже не спрашивай об этом. Я просто хочу найти новых друзей, которые помогли бы забыть мне о прошлом. Арин смотрела на Еву со взглядом безумной заинтересованности. Ее пленила тайна в этом

150

юном теле. Некая загадочность человека перед ней лишь подогревала ее интерес. - Тебе нравиться не договаривать, – сказала она. - Что? Нет! - А что тогда? - Говорю же, тебе лучше не знать этого и только. Арин остановила их медленный ход, после чего заглянула в бездонные глаза своего собеседника, и сказала: - Ты меня этим не напугаешь. Говори, кем ты был! Вором, насильником?.. Ева чувствовала некий сарказм в речах Арин. Но вдруг она пустилась обнимать ее. Ева тут же отошла, избегая близкого контакта. Она сделала это как можно менее показательно, нежно придержав Арин своими руками. - Слушай! – резким голосом сказала она. - А ты не хочешь чтонибудь перекусить? - Хм… Не откажусь! – сказала Арин, после чего взяла Еву за руку и добавила. - Пошли! - А куда? - Ко мне домой! За десять минут дойдем. Я не далеко живу, – настойчиво сказала Арин. И Ева не могла противиться. Главным для нее было, так это то, что сейчас она – Натаниэль. И если Арин повела ее с собой, значит так надо. Хоть и Ева опасалась.

Она видела, что Арин к ней не ровно дышит. Мало ли, чем это все может закончиться. И скоро Ева находила оправдание своим словам. - Ты даже не представляешь, как я тащусь по таким парням, как ты: милым, худеньким, смазливым мальчикам, – нетерпеливо говорила Арин, приведя Еву в свою квартиру. Ева чувствовала себя пророком. Арин настолько в нее вцепилась и не отпускала, что ей казалось, будто они слились в одном потоке. Язык Арин ковылял во рту Евы, как только они оказались здесь. Ева даже не успела рассмотреть все вокруг. Единственное, на что она обратила свое внимание, так это на то, что квартира у Арин была довольно небольшая. Она больше смахивала на обитель разгильдяя, нежели чистюли. Здесь было много бытового и предметного хлама, который либо сносили, либо на который наступали эти двое целующихся лица. Арин раздевалась на ходу. Видимо, она хорошо умела делать это. Оказавшись в лифчике, она стала снимать куртку с трепетного тела Евы. Но Ева, наконец, включив свой разум, затормозила действия Арин, и сказала: - Ммм… - пытаясь оторваться от сочных губ грудастой блондинки, Подожди! – схватив ее за

руки. - Что? – с возбужденным нетерпением в голосе говорила Арин. Чего ждать? Давай! Я знаю, мы оба хотим этого! Арин снова засунула свой язык в рот Евы и, взяв ее руку, положила ее себе на грудь. Ева почувствовала ее четвертый размер в своей ладони, после чего по ее руке к телу прошло немыслимое чувство. Она хотела и не хотела этого одновременно. Ее разум пытался отговорить ее от безумного секса с этой распутной красавицей. Она боялась раздеться и показать себя. Что это? Асексуальный образ жизни ввел свои коррективы, и Ева чувствовала себя фригидной? Кроме эмоций она больше ничего не чувствовала. В ее трусах было холодно. Никакого возбуждения. Завалившись обе на кровать, Ева оказалась сверху. Она хотела оторваться от Арин, но та все сильнее прижимала к себе Еву. Она попросту утопала в ее роскошной груди, которую сама же держала в своих руках. И окончательно опомнившись, она предприняла все возможное, чтобы остановить данное действо. - Арин, погоди! Я не могу! – сказала она, остановив Арин. Ева продолжала находиться верхом Арин. Та сказала с изумлением

в лице: - В чем проблемы, Натаниэль? Ты меня не хочешь? Ева медленно встала с Арин и присела рядом, немного поправив свою растрепанную куртку, которую чуть не сняла Арин. Ее удивляло то, что она все это время ни разу не почувствовала грудь под курткой своего потенциального сексуального партнера. Видимо, Арин была чересчур увлечена процессом. Или ее собственная грудь не давала ей понять этого. Так или иначе, Ева чуть не прокололась под напором настойчивой нимфоманки. И она была рада, что вовремя включила мозги. - В чем дело? – снова спросила Арин, также приняв сидячую позу на диване, глядя на задумчивое лицо Евы. Она всматривалась и пыталась понять, что не так. Ева, в свою очередь, чувствовала себя неудобно. Она не стремилась переводить свой мрачный взгляд на Арин. И та, не терпя, говорила: - Натаниэль, я хочу тебя! Посмотри на меня! Я тебе не нравлюсь? Дело во мне? Или ты боишься? Скажи мне. Это твой первый раз? - Дело не в тебе. Ты замечательная девушка, Арин! Я уверен, каждый хотел бы оказаться с тобой в одной постели, но… - выдавливала из себя слова Ева.

- Но?.. – ожидала Арин. - Но я не такой. Дело во мне. Понимаешь? Арин настороженно посмотрела на Еву. Она спросила: - Ты гей? - Нет, – неживым голосом сказала Ева. - А кто же? Ева много думала и держала паузу. Словно она приходила к какомуто мнению. И медленно переведя свои печальные глаза на Арин, она сказала, уже со всей силой в своем взгляде: - Тот, кого неправильно воспринимают. После этой фразы Ева, осененная грустной мыслью, вырвалась отсюда со скоростью звука. Арин, так и не успев чтолибо понять, лишь смотрела Еве вслед, утоляя свой интерес. Она сказала: - Жаль. Не сложилось. А ведь ты такой прекрасный, – опустив глаза. Выйдя на улицу, Ева шла как можно быстрее. В ней бурлили мысли. Ей хотелось идти, бежать. Куда – не важно. Она пыталась что-то изменить. Теперь она была уверена на все 100 процентов в том, что сделает это. Она признается. Она разоблачит себя. Автор: Морган

Роттен

151

Кактус -1– Видели люди: Летела по небу старуха на метле. И развевались на ветру её длинные седые волосы, и на фоне быстро сгущающихся сумерек отчётливо выделялись острый подбородок и зловещий нос крючком, но сказали по телевизору, что это возвращается из космического путешествия межгалактический корабль «Победа», и слух, - на пустом месте возникший слух – широкого распространения не получил: мало-ли кому чего с пьяных глаз покажется… увидели – забыли.

-2– Крепко любил свою жену сантехник Игнатов, а то, что к Наташке пристал сегодня, так это минутная блажь организма. Поломавшись для приличия, страстной и огневой штучкой оказалась бухгалтерша, мужские достоинства сантехника она оценила и самомнение Серёги Игнатова вознеслось на высоту. В прекрасном настроении пришёл он домой, предвкушая, что всё будет, как в песне – рюмка водки на столе… Но рюмки на столе

152

не было, на голой столешнице сиротливо лежали три корочки хлеба. - Ждём кого? – спросил Игнатов. - Мама из деревни приезжает, - ответила супруга. - Надолго? – с плохо скрытым неудовольствием поинтересовался Игнатов. Жена не успела ответить, в прихожей задребезжал звонок, и она побежала открывать. На пороге стояла старуха с метлой в одной руке и лукошком в другой. Здравствуйте, Клара Кузьминична, сухо поздоровался Серёга, но заметил в лукошке бутыль с самогоном знаменитым тёщиным самогоном из виноградных выжимок - и потеплел голосом: - Проходите, мама. Старуха хмуро глянула на зятя из-под косматых бровей: - Опять ты за своё, кобель… - она ткнула Серёгу в лоб пальцем и тот превратился в кактус. - Мама, ты чё? – опешила Валентина Игнатова, урождённая Коломиец. - Ничё, пущай ночку постоит в таком виде, подумает о своём поведении, - с назидательными интонациями изрекла старуха и прошествовала на кухню.

Беглым взглядом оценив угощение, Клара Кузьминична устроила рядом с хлебными корочками лукошко и, скрипя суставами, уселась на табуретку: - Ну что, дочка, как дела? - Да как-то так, всё по-старому, - вздохнула Валентина.

-3Слова «всё постарому» не нравятся старой ведьме, ей хочется чего-то новенького. Душистых травок достала Клара Кузьминична из лукошка, сварила из них варево. С помощью заклинаний и аппарата Сент-Клер Девилля добыла из магического кристалла волшебный газ. Пшик! из пульверизатора в форточку, и всё – пропал город, стали происходить в нём доселе небывалые чудеса.

-4Бизнесмен Онопко нёс взятку прокурору Стелькину. Приехал в условленное место, открыл дверь шестисотого Мерседеса, выставил ногу в начищенной туфле на бордюр. Вдруг принюхался к атмосфере, хватанул полной грудью воздуха и от души чихнул.

Затем спрятал ногу в начищенной туфле обратно, захлопнул дверь шестисотого Мерседеса и поехал в супермаркет «Обжора». Там вывалил перед оторопевшим администратором несколько пачек долларов: - Мне конфет, бананов и яблочек. На всё! Через час трёхтонный грузовик, забитый сладостями и фруктами, отправился в интернат для детей с ограниченными возможностями.

-5В прямом эфире местного телевидения мэр Алексейчук взахлёб врал о санкциях и бюджете. - Денег нет, - говорил Алексейчук, и с понятием кивала в такт его словам журналистка, и крупным планом брал оператор его искреннее и честное лицо. Вдруг остановился мэр, потребовал лист бумаги и ручку – р-р-раз - и написал явку с повинной.

-6Эти и другие новости всполошили город. Блогер Киришьян предположил, что межгалактический звездолёт «Победа» занёс в город космическую чуму. И запаниковал на-

род перед страшной угрозой. Горожане выплеснули на улицы, и властвовали улицей переполох да смута.

-7Среди бурь и смятения только опер Дещица сохранил ледяное спокойствие. Не утратил опытный мент способности рассуждать логически, он -то знает: если есть паника, должен быть и источник. - Хочешь поймать преступника, думай, как преступник, - так сказал себе опер Дещица, и стал размышлять, как преступник: «Хорошо бы пойти в кабак и снять там какую-то бабу». Рискнуть собой никогда не боялся опер. Вот и отправился он в хинкальную на Школьной набережной, решил ловить на живца злодея.

-8Бухгалтерша ЖЭКа Наташа не шибко впечатлительная особа, но в обеденный перерыв тронул её сердце сантехник Игнатов. И ноги тронул, и грудь, - разволновалась Наташа. Давно уже мужчины обходили её своим вниманием: в детстве сверстники называли

«Пышкой», в юности и в первой молодости – никак. В упор не замечали Наташу мужчины… а тут вдруг пылкий сантехник. Вот и не чует ног под собой девушка, летит домой, словно на крыльях, сама не заметила, как очутилась в шалмане на набережной.

-9– Вино пила, весёлые песни пела, плясала танцы под зажигательные мелодии, и запал на неё парень, в ЗАГС позвал. Там и познакомились ближе… Не вор оказался, мент. А после гуляли свадебку. И я там был, мёдпиво пил, по губам текло, а в рот не попало.

- 10 – - Так-то лучше, улыбается Клара Кузьминична, - а то всё постарому у них, без новостей.

- 11 – Молча стоит в прихожей кактус. А что тут скажешь? - волшебство… Автор: Хомченко

Андрей

153

Над номером работали: Александр Маяков—главный редактор Надежда Леонычева—старший редактор Расима Ахмедова—редактор Элина Ким—редактор-корректор Даниил Агафонов—редакторкорректор