№66 (сентябрь 2017) by PS литературный журнал

№66 (сентябрь 2017)

Как писал Фитцджеральд: «С первым осенним холодком жизнь начнется сначала». И кто мы такие, чтобы спорить с Френсисом Скоттом? А так же с Бодлером и Саган. После лета, оправдавшего ожидания или нет, мы будто вновь приходим в себя после летней расслабленности (которая всегда присутствует в это время года, даже если за окошком льют дожди и к восьми на работу). И вот осенью жизнь начинается сначала. Новые идеи, накопленные за лето, у кого-то новые знакомства, эмоции и впечатления и вот они готовы превратится в нечто большее и значимое. Осень - время творцов, создателей. Осенью прошлого года и в жизни журнала произошли перемены - мы начали выпускать печатные номера. Для нас, а так же надеемся, что и для вас, это было значимое событие. Хандра и сплин уже перестали быть спутниками осени, их ставят вместе чисто по привычке. Да и какая хандра в осеннем солнце, легком холодке по утрам, багряных деревьях? Самое время творить, любить и мечтать, самое время выполнить данные себе и другим обещания. Ну и конечно, найдется время и для встречи с любимыми авторами нашего журнала и их историями. Чай с мятой или чай с яблоком и корицей будет отличным дополнением к номеру.

ВНИМАНИЕ!!! Авторские права на размещенные произведения принадлежат их авторам, и защищены Законами об авторском праве Украины и РФ, а так же международными законодательными актами об авторском и смежном правах. Пунктуация и орфография авторов сохранена.

ВНИМАНИЕ!!! Некоторые произведения содержат сцены насилия, секса, не пристойного поведения и психологические тяжелые сцены. Поэтому, не рекомендуется для прочтения лицам младше 18 лет. Прочтение возможно с разрешение родителей, опекунов, либо лиц выполняющих их функции.

Отпечатано в типографии «Успех принт» При копировании материала ссылка на АВТОРА и «Литературное интернетиздание PS» ОБЯЗАТЕЛЬНА!

www.ps-lit-jur.ru

Колонка главного редактора Больше года! По правде, точно и не скажу, так как количество материала все еще поступает и очередь растет, в среднем, на один два номера в неделю. Для тех, кто не понял (а таких, скорее всего, большинство), поясню: речь идет об очереди на публикацию. Да, мы обеспечены материалами больше чем на год! Год, Карл! Такой очереди у нас еще не было. И авторы продолжают присылать новые произведения. Это не может не радовать. Участились обращения в техподдержку с вопросом об ускорении публикации. Нет, нет и еще раз нет! Нет способов ускорить публикацию. Все авторы публикуются на общих условиях и в порядке живой очереди. Все равны! Что же делать с такой очередью? Ктото скажет, что надо увеличить объем номера. Хорошо, представим ситуацию, что номер увеличивается

со ста пятидесяти страниц, до двухсот. Что тогда? Очередь сокращается, не спорю, но печатный номер увеличивается в цене минимум на четверть. То есть, номер будет стоить порядка трехсот семидесяти пяти рублей. Пойдем ли мы на это? Нет, конечно же нет! Наша цель всеми путями снизить стоимость номеров и, по возможности, доставки, а не наоборот. Поэтому мы никак не можем увеличить объем номера. Возможно, увеличить объем номера удастся без изменения количества страниц. На данный момент в номерах используется шрифт Times New Roman двенадцатого размера. Это обеспечивает четыреста тысяч символов в разделе прозы. Если изменить размер шрифта с двенадцатого, к примеру, на десятый, количество символов на том же количестве страниц увеличится. Но не известно, как уменьшение размера шрифта

скажется на читабельности текста. Скорее всего, читабельность ухудшиться. Пока что, очередь остается такой. Мы ищем пути решения проблемы с очередью. Чуть не забыл! Шучу, конечно, я помню про это. Сегодня ровно год, как мы запустили печатные тиражи. Первый тираж был значимым событием: поиск типографии, подгонка макета. Теперь запуск тиража в печать стала обыденностью, если честно. Макеты все готовы и подготовка номера занимает считанные дни, а работа с типографией и того проще. Но, как сказано выше, нам есть куда стремится. Снижение стоимости номера, стоимости доставки—вот над чем мы работаем сейчас. На этом все, приятного прочтения! С уважением, главный редактор «литературного интернет издания PS Александр Маяков»

Поэзия

«Посбегали с родных краёв листья» Антон Серебряков

«Не ругайте меня» Антон Серебряков

«Так далеко, и бьют грозою тучи» Антон Серебряков

«Огнесса» Морозов Андрей

«Худущий, в обносках, промокший насквозь» Александр Евницкий

«Здравствуй, солнышко!» Александр Евницкий

«Притих мой стих. Забился в уголок» Александр Евницкий

«Утро!» Дмитрий Лохматов

«А хмур ли, солнечен денёк» Александр Евницкий

«Не трогай лес голодным взглядом» Александр Евницкий

«Чистые Сердца» Евгений Грабилин

«Дрожит багряный лист осины» Лукин Николай

«Посветлели слегка аллеи» Лукин Николай

«Сошла черёмуха на нет» Лукин Николай

«Я так боюсь забыть в себе поэта» Антон Серебряков

«Я всех лет прошедших не помню» Антон Серебряков

«Узкий путь» Александр Горшечник

«Когда я молчал» Александр Горшечник

«В плену у моря, узник шумных волн...» Ди Огре

«Ночи в белом атласе» Евгений Кимов

«В стране чудесной» Виктория Ерух

«Фотографии» Виктория Ерух

«На расстоянии дыханья» Светлана Вэлд

«Моя проказница...» Светлана Вэлд

«Чашечка мечты...» Светлана Вэлд

«Не верь, не бойся, не проси...» Светлана Вэлд

«Я тебя обниму глазами...» Светлана Вэлд

«Мелодия романса» Абасада

«Зарисовка осенней души» Авхад Джамалдинов

«Прощание с детством» Авхад Джамалдинов

«Пасынки России» Авхад Джамалдинов

«Пусть буду счастием твоим» Ирина Шмелева

«Синяя роза» Билык Игорь

«Я прошу лишь ничтожную малость» Ирина Шмелева

Тет-а-тет «В главной роли». Интервью

Литературный обзор «Стейс Крамер «50 дней до моего самоубийства»» Надин Ривз

28 28

32 32

Строка прозы

«Папа» Алексей Мухин

«Исцеление Любовью» Цыплаков Петр

«Полет» Цыплаков Петр

«Притча о жаждущих» Цыплаков Петр

«Единый и Единственный» Цыплаков Петр

«Осенний витраж» Цыплаков Петр

«Мужской поступок» Решетнев Виктор

«Дельфины с Европы» Решетнев Виктор

«На рынке в Кемере» Решетнев Виктор

«Бомж» Ткаченко Евгений

«Одиночество» Ткаченко Евгений

«Осень» Ткаченко Евгений

«Мера любви» Мария Кириллова

«Весенняя прелюдия» Мария Кириллова

«ПАТ» Мария Кириллова

«Подарок» Мария Кириллова

«Мерцали свечи...» Мария Кириллова

«Ящерица и хвост» Ханина Елена

«Чистосердечное» Матевосов Артём

«Штиль» Матевосов Артём

«Раскаленные сопки Забайкалья. Оловянная - Ясногорская» Русаков Олег

«Гадалка» Дмитрий Королёвъ

«Сказка о выборах» Дмитрий Королёвъ

«Утопия» Татьяна Вяткина

Фанфик «Сверхъестественное:новые приключения» Мария Гамиева

Литературный сериал

94 94

104

«Легионеры Хроноса» Александр Маяков

104

«Летописи межмирья» Александр Маяков

107

«Потрошитель» Тугучева Ксения

110

«Евангелие от Лейлах. Труп звезды» Вадим Доннерветтер

115

«Адаптированный под современность» Вячеслав Гаврилов

124

«Человек, которому нравилось быть грустным» Вячеслав Гаврилов

130

«Деревянный волк» Кашкина Анастасия

132

«Лиза и призрак» Злобина Надежда

137

«Жертва» Лена Ичкитидзе

139

Лучшее произведение номера «Женский аферист» Геннадий Эсса

146 146

Посбегали с родных краев листья Посбегали с родных краёв листья, По прозябшим осенним прудам, Небо хмурое как серый выстел, Тополя бьёт по голым рукам. Солнце вздёрнуло с грубостью вожжи, С тройки знойною тянет всю прыть, Закрывая над нами свет божий, Позволяя немного остыть. Под окном вдруг проснулась кукушка, И с рання зазывает народ, Потянуло древесною стружкой, От кривых стариковских ворот. Заиграли в саду музыканты, Бал осенний уже перенят, И танцоры зелёные банты, В раз сменили на жёлтый наряд. И дышать мягче чуточку стало, Вольный бриз льёт как с диких морей, И с утра зачастую устало, Мы выходим кормить голубей, Под одною живут люди крышей, Разом гонят как тучи года, Нас видать наверху кто-то слышит, Коль все листья лежат у пруда.

Автор: Антон Серебряков

Не ругайте меня Не ругайте меня. Сколько можно? Гений с праздностью не совместим, Да и лгать мне в глаза очень сложно, От того я на свете один. Не ругайте, я только прохожий, Пусть немного шатаясь, иду На себя сам порой не похожий, Жизнь как девку за руку веду. Оболгут же чёрные вороны, Перед вами, мол, хам и клоша, И никто не посмотрит на сторону,

Где на облаке скачет душа. Будто детство ей там привиделось, Солнце серьгами гулко звенит, И как вдруг на что-то обиделась, Прочь идти мне отсюда велит. Вновь я стану тревожить ночами, Тишь, разглаженную по полям С той сумой, что весит за плечами Отправляюсь по диким местам.

Автор: Антон Серебряков

Так далеко, и бьют грозою тучи Так далеко, и бьют грозою тучи, Как от подковы ломится земля, Пейзаж там жив успевший мне наскучить Ещё тогда, где маленький был я. И сруб дубовый, еле наклонившись, Облезлые ворота для скота, И шайка та, с которою носившись, Гнал с криком я облезлого кота. Так дороги мне стали без обмана, И свист полей под ковриком росы, Как хочется опять вдохнуть тумана, И чтоб сломались старые часы, Почувствовать древесную прохладу, Услышать скрип терновника в саду, Местам тем поклониться где я падал, И где не раз ещё я упаду. И так охота вновь толкнуть качели, Сколоченные дедовской рукой, Они ведь, так же как и дед кряхтели, Взлетая над моею головой. Прошедшее уходит очень гордо, Не выкорчевать нам уж пырея, Но сохраню пейзаж на сердце твёрдом Ещё тогда, где маленьким был я.

Автор: Антон Серебряков

Огнесса Огнесса Ивановна, «монуальностью» своей, Врачевала словом….. Сколько силы было в ней! Жгла меня глаголом! Я шаг назад, а дверь закрыта…. Огнессы чары, всё сильней! Монологом – Феникс птица, Опутывает, магией своей…. Дыханья труд уж мне напрасен. В ногах свинец, в ногах бетон!! И лоб испаренною красен… Звучит в ушах лишь обертон. Руками, оба пальца в уши… И в нос дышу, ведь в горле ком… Огнесса, влезла ко мне в душу! Всё выше повышая тон!! На крик целитель переходит! И отражённым эхом дверь, С петель срывает!! Крышу сносит!! Не Огнесса – просто зверь!! Ломаюсь, падаю в колени… Молю: «Провидица прости! Велик ли грех в моём ты теле Обнаружила… Скажи!!»…….. Огнессы нет…. Стою я на пригорке… Слепит лишь Солнца Свет… И тихо – тихо так под «коркой» - «Иди, свободен ты теперь…..» Автор: Морозов Андрей

Худущий, в обносках, промокший насквозь Худущий, в обносках, промокший насквозь, октябрь-бедолага дрожит у порога. Ну сколько же можно брести на авось? Впустите! Ему б отогреться немного, да щец похлебать, покемарить чуток, пока одежонка подсохнет; и снова туда, где привычно мир к сирым жесток и может любой оказаться без крова. Автор: Александр Евницкий

Здравствуй, солнышко! Здравствуй, солнышко! Соскучилось? – по земным своим друзьям? Туч как нанесло-то кучами… А меж них – глубь синих ям…

Ты уж там поаккуратнее… Не споткнись. Не ушибись. Какова, скажи, гарантия – уцелеть? Всегда смерть близ. Чудом над обрывом бродим. Да ещё смеёмся всласть. Всё-то кажется, что вроде – нам дана над миром власть... Автор: Александр Евницкий

Притих мой стих. Забился в уголок Притих мой стих. Забился в уголок. Уютно дома так. А путь далёк. Когда бы в облака… А то как раз, лишь выйдет в свет – и хрясь! – всем текстом в грязь. Котёночком свернулся. Чуть сопит, в сон прячась от похвал и от обид. Ну как его, такого малыша, на улицу пустить? Болит душа. Заблудится… Иль кто-нибудь прибьёт… Вмиг попадет в паскудный переплёт. Пускай чуточек дома полежит. Подальше от людского сглаза, лжи. Автор: Александр Евницкий

Утро Можно, я закутаюсь в тебя? Обними меня так крепко-крепко! Эта ночь чудесная была, Мы в любви купались до рассвета. И сейчас, когда лица коснулся луч, Птица возвестила о рассвете, Я хочу закутаться в тебя... Обними меня, но только крепко, Очень крепко... Автор: Дмитрий Лохматов

А хмур ли, солнечен денек А хмур ли, солнечен денёк, жить – ох, как хочется! до дрожи. Себе – от маковки до ног – с годами стал ещё дороже. Из кубка время пью до дна. Вновь наливает виночерпий. Ветха ткань плотского рядна, да не ползёт, а стойко терпит. Пусть поддувает из щелей, душа пощады не запросит. Да не скупись, жизнь; щедро лей. Давай-ка чокнемся. Ну, прозит! Автор: Александр Евницкий

Не трогай лес голодным взглядом Не трогай лес голодным взглядом. Он так устал от нас, людей. Когда всё время кто-то рядом. Не лучше ль – в осень облететь? Чтоб не тревожили напрасно. Не шлялись по душе толпой. Ему денёк ненастный – праздник (как мне – наедине с тобой). Так сыро, серо; так прекрасно ждать зимний отдых налегке. Всё лишнее отбросив разом. Сжав лист прощальный в кулаке. Автор: Александр Евницкий

Чистые Сердца Леса, поля, озера, реки, горы... Величие в наследии страны! О зависти пустые разговоры, Просторы нам чужие не нужны. Бежит река и сорвано дыханье, За веком век, все ускоряя шаг. И в Мире происходит пониманье, Не Крест несет Россия - это Флаг! В красе Руси черпают вдохновенье, Без трусости, не отводя глаза, И в трудности находят лишь прозренье, Рождаются так Чистые Сердца. Безумство храбрых, подвиг их безсмертный... Героев наших и ушедших дней, Вселенная навек, рукою безконечной, Запишет в вечной памяти своей. Автор: Евгений Грабилин

Дрожит багряный лист осины Дрожит багряный лист осины, Осенний день туманит даль. И облака,что исполины, Наводят сумерек печаль. И отдаляясь точкой в сини, Уходят клином журавли. Летят над матушкой-Россией К другому берегу Земли. Ещё деревья шепчут златом, Последний лист ещё дрожит. Туман обильно и богато Росою травы серебрит. Но распрощавшись с знойным летом, И отдохнув от духоты, Горят последним нежным цветом На клумбах поздние цветы. Автор: Лукин Николай

Посветлели слегка аллеи Посветлели слегка аллеиВсё помечено сентябрём. В жёлтых сумерках алеет Куст калины в саду моём. Кисть рябины огнём объята. Костёр этот склюют снегири. Будет трапеза их богата И весёлыми их пиры. Всё летят,улетая птицы, Слышен крыльев тяжёлый взмах. Лишь непуганые синицы Летят к людям,отвергнув страх. Автор: Лукин Николай

Сошла черемуха на нет Сошла черёмуха на нет, Цветы сирени полиняли. И было нам семнадцать лет, Рассвет всем классом мы встречали. Мы собрались в последний раз В запруженном цветами холле, Где выпускной давал наш класс Прощальный вечер в нашей школе. Всё это было так давно, Что годы в мыслях затерялись, Но память выдаст всё равно Картинки милой пасторали. Где вы сейчас,мои друзья, Былых времён родные лица? Какая выпала стезя, В каких краях вам детство снится? Автор: Лукин Николай

Я так боюсь забыть в себе поэта Я так боюсь забыть в себе поэта, Что над гением колыбель поёт, Боюсь не видеть больше в людях света,

И что звезда с собой не позовёт. Страшат молитвы с вывернутым словом, И то, когда пора сказать «Клянусь», Боюсь прослыть по жизни непутёвым, Да и великим так же стать боюсь. Всегда я трушу перед непогодой, И ель костями ломится в окно, Любовь сменила в этой жизни мода, А птицу счастья – пошлое кино. Боюсь в словах я оказаться правым, Ведь мир поэта есть сплошной обман, Взаправду лишь: зелёные дубравы И вдоль густой, как молоко, туман. Ведь боязно, когда один без света, В снега, в дорогу чёрт тебя понёс, Лишь филин кычет на деревьях где-то, И редко лает у соседей пёс. Скрипит снежинка и над головою, Раздутая морозами Луна, С улыбкой шепчет: «Я теперь с тобою, Не бойся ель, с костями у окна». Я так боюсь забыть в себе поэта, Погрязнув там, где ядра и метал, И знать теперь, что на закат рассвета, С любовью чистой я не опоздал. Автор: Антон Серебряков

Я всех лет прошедших не помню Я всех лет прошедших не помню, Позабыл уж заросший сад, Ох, как трудно и нелегко мне Оборачиваться назад. Там всё мраком густым покрыто, Нынче саван исшит судьбой, И более нет там пиита С соломенною головой. Забыл я года удалые, Где под песни пускался в пляс, И где целовался впервые,

Заливистым смехом смеясь. Позабыл о счастье далёком, О любимых, недругах там, Я бросил мечтать о высоком, И дули крутить воробьям. Не помню тех мест, где когда-то Я лазал по яблоням ввысь, Желая стать птицей крылатой, И чтить эту райскую жизнь. Впредь иначе бушует небо, Об ином поют тополя, И где бы душою я не был, Подо мной сухая земля. Меркнет память о том, что было, Запрещает летать во сне, Будто юность меня сгубила, По моей забытой вине. Я всех лет прошедших не помню, Позабыл уж заросший сад, Ох, как трудно и нелегко мне Оборачиваться назад. Автор: Антон Серебряков

Узкий путь Иду по узкому пути Всей ширины возможного прохода: От запада манящего До пряного востока. Мой взгляд и сердце прилепились, И плоть Его не разорвать; Достоин в силах Спас Богатство сил принять: Премудрость, крепость, славу, Честь, веру и державу. Автор: Александр Горшечник

Когда я молчал "Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась. Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь; я стал говорить языком моим…"

(Псалтирь 38:3,4) "Как будто землю рассекают и дробят нас; сыплются кости наши в челюсти преисподней..." (Псалтирь 140:7) Снижение. За веком век. Вселенские крыла. Внизу - испуг, зашорен взор и редкий взгяд наверх. Но я молчал (скорбел, ветшал) и впитывал строфу: У песни, у пророков - ритм, у жизни - лейтмотив. Великий, Он желает встать в то место на земле, На горе не желавшим знать, взошёл где Бог горе. Й'хезкэль, Сущего пророк для избранных своих Чертил глаголом место ног стопам Его святым. Скажи, что видишь, брат, виденье опиши: Вот с костью сочленяет кость, плоть, - Дух и ...Человек! Пророк кричал, и оживилась персть, и слушались персты, И облака людей сошлись в навершии горы. По капле, как нутра ядро, в прозрачной капле суть На всех свидетелей святых сошла парусия Его! И отразилась на сердцах: чело веков - священный Храм. В чём видишь ты, о Человек, призвание своё? По череде ступеней вверх на жертвенник взойдёшь? Хвалу Творцу воздать и фимиам молитвы воскурить И проповедовать волнам спастись, На пир придти и воспевать песнь новую: Достоинство, хвала! Закон есть Храма наверху горы Пространство во Святой Святых Священных улиц золотых! Автор: Александр Горшечник

В плену у моря, узник шумных волн... В плену у моря, узник шумных волн, Впитавший соль и неизбывный ветер. Старый маяк пронзая явь и сон хранит фарватер несколько столетий. С ним призрак старика, среди прибрежных скал в морщинистых руках фонарь не угасал не в прежние века

ни в новый тихий век. Над темным морем кружит свежий снег. Покои рыб где кладбище столиц затопленные провидением, и ящеры потомки певчих птиц над маяком друг друга жалят пеньем. Автор: Ди Огре

Ночи в белом атласе В белом атласе ночи, Я грущу без тебя до зари, И не пишу больше писем, О своей любви. Вместе мы были недолго, Счастье ушло навсегда, Ты не желаешь слышать, Песни моей слова: Как люблю тебя, я, Да, люблю тебя, я, О, как люблю тебя, я, Я люблю! Я брожу одиноко, Мечтаю тебя найти, Чтоб сказать тебе снова, О своей любви. Я без тебя погибаю, Жизнь для меня пуста, Ты не услышишь больше, Песни моей слова: Как, люблю тебя, я, Да, люблю тебя, я, О, как люблю тебя, я, Я люблю! Автор: Евгений Кимов

В стране чудесной Где-то там в стране чудесной, Где живут единороги, Существам, где всем есть место, Где нет боли и тревоги. Там живут герои сказок,

Что читали мамы в детстве. Люди там не носят масок, Злу в том мире нету места. Здесь царит любовь и счастье И добро живет с надеждой, Нет здесь горя и ненастья, Здесь страдающих утешат. Здесь излечат сердце, душу Тем, кому досталось горе, Нет существ здесь равнодушных, Равнодушных к чьей-то боли. Только есть одна проблема, Той страны на карте нету, Это ведь сады эдема, И сюда идут со светом. Если делал ты по жизни, Только верные деяния, Добр был и бескорыстен, Ты войдешь в ворота рая. Автор: Виктория Ерух

Фотографии Фотографии хранят в себе моменты, Прожитые нами лишь однажды, Часто вызывают сантименты, Ведь не можем мы прожить мгновения дважды. Фотографии хранят в себе осколки, Прошлого, что будущим не стало, Смотрим мы порой на них без толку, Завернувшись ночью в одеяло. Фотографии напомнят нам о близких, Тех, кого давно уж с нами нету, Кто ушел от нас как-будто по английски, В мир, что люди называют небом. А порой, они навеют радость И дадут особую надежду, Что есть тот, с кем встретишь свою старость И с ним фото сделаешь конечно. Фото волшебство свое имеют, Возвращают в прошлое нас часто, Они словно магией владеют, Эта магия по-своему прекрасна. Автор: Виктория Ерух

На расстоянии дыханья Уже прошли и осень, и зима. Неумолимо наступает лето... И я, в который раз, лишаюсь сна, смотрю в окно и спрашиваю: "Где ты?" Нас познакомил август молодой, Раскинув на песке желаний ноты... И я, наедине с самой собой все время задаюсь вопросом: "Кто ты?" Ты Вольный Ветер, выбравший свой путь, Меняющий рассветы на закаты... И снова до утра мне не уснуть, найдя ответ пронзительному "Как ты?" Мне хорошо с тобою и легко, Ты наполняешь все мои желанья. Не верю, что сейчас ты далеко... Ведь мы - на расстоянии дыханья. Автор: Светлана Вэлд

Моя проказница... Я нежно обниму тебя рукой, Оглаживая каждую ложбинку. Твои изгибы душат мой покой, То подставляя свой бочок, то спинку. Я нежно взглядом по тебе пройдусь, Услышать нежный голос твой стараясь. Снимаешь ты мою тоску и грусть В любой момент, нисколько не ломаясь. А после наших нежных, долгих встреч Я долго не могу унять пожара. О Бог мой, как же мне тебя сберечь! Моя проказница... моя гитара. Автор: Светлана Вэлд

Чашечка мечты... Украшу вечер чашечкой тепла. Щепотку нежности добавлю и корицу. Надежды горсточку и каплю молока, Немного страсти с ароматом голубицы.

На стол поставлю этот эликсир, К нему на сладкое -- игривости кусочек. Зажгу свечу, открою тайный мир, Наполнив ароматом этих строчек. Нас в танец медленный уводит саксофон, Искусством губ даря шальные ноты. Напитком страсти вечер опьянён... И мне уже совсем не важно -- кто ты. *** ... Украшу вечер чашечкой мечты... Автор: Светлана Вэлд

Не верь, не бойся, не проси... Не верь словам, что я не жду звонка, Что не скулит душа, слоняясь тенью... Все так же, замирая, не дыша, Прислушиваясь, жду шаги за дверью. Не бойся, мне привычна тишина... Я равновесье вздохом не нарушу... Ведь есть всегда причина, хоть одна, молчать, Когда тоска терзает душу! И не проси прощенья за печаль, Что навевает долгая разлука. Когда истратит даты календарь, Мы вырвемся из замкнутого круга. Автор: Светлана Вэлд

Я тебя обниму глазами... Я тебя обниму глазами... Слышишь? Разведу над тобою тучи... Знаешь? Прикоснусь к твоим векам губами... Дышишь? Без остатка отдам все, о чем Мечтаешь. Каждый звук в тишине о тебе Шепчет... В каждой капле дождя губ твоих

Влага! Каждый ветра порыв обнимает Крепче... И до встречи с мечтою всего Полшага. Я хочу утонуть в нежном запахе Ночи... Испытать нескончаемых ласк Муки. Разрешить тебе все. Даже больше... Хочешь? И уснуть, ощущая твои Руки. Автор: Светлана Вэлд

Мелодия романса Мелодией романса, Звучанием струны, И благородством вальса, Светло пленились вы. И платья кружева, И грациозный стан, Обнял едва дыша, Юный капитан. Ваш тонкий каблучок, Кружился так легко, А рыжий завиток, Лукаво падал на плечо. Взметнулся к небесам, Аккорд прощальный… И холодно к ногам Падал снег печальный. А бульвар в снегу Таинственно сиял. Иней на лету Кружева сплетал. В морозный этот вечер Светились звезды высоко. Вьюжный зимний ветер Плел иллюзию легко… Автор: Абасада

Зарисовка осенней души Природа осени щедра Разнообразьем дивных красок Любуясь,каждый день с утра Я созерцаю смену масок То,желтизной озолотит Рассвет в кроваво-красных пятнах Багряным цветом нарядит Деревья,в блеске предзакатном Прозрачней реки,родники И медленнее их теченье Уставшим путникам они Приносят влаги упоенье И смоют горечь от вины Чаровницы,судьбы-злодейки. И привнесут успокоенье Воды живительные струйки И мелкий дождик,затяжной По крышам застучит и виден Осенний вальс перед зимой Дождя и ветра,трав и листьев И тяжкий груз,прожитых лет В увеселеньях праздной жизни Даёт,свой неизменный плод Печаль и грусть,и сожаленья И в завывании ветров Мне слышится плач со стенаньем Как-будто в сотни голосов В даль уходящих,заклинанья И подвывание волков Мелодии,души забвенья Звучат октавой в унисон Со стуком,в сердца замираньи Автор: Авхад Джамалдинов

Прощание с детством Осень.Нива в поле золотится Отцветая в свой,последний срок И созревши,злаками лоснится Рыжая,неубранная рожь У деревни,над церковной крышей С криком пролетают журавли А за ними в след,как-будто птицы Вереницей пролетают дни

И синичек,стайка небольшая Затевая здесь,свою игру И во ржи,меня не замечая Ловят споро,и цикад и мух Перенявши у синиц задора Как и много-много лет назад Начинаю пылко,без разбора Насекомых и синиц гонять А уставши,падая на спину Я катаюсь по колосьям ржи И воспоминания нахлынув Раны бередят,моей души Отдохнув,но,на день постаревший Отряхнувшись от колосьев ржи Я иду домой,осиротевший Снова,детство там похоронив Автор: Авхад Джамалдинов

Пасынки России Как зверь затравленный в бессилии Пытаясь изменить судьбу Я словно пасынок России С самим собой войну веду То,кровь моя нещадно стынет То,как в горячечном бреду Старушке-матери,России Свои вопросы задаю: Давно в умах созрели мысли И* гамлетовский*встал вопрос Пора,хотя бы объясниться За что такой жестокий спрос!? За что,карающей десницей Ввергаешь в бездну свой народ? Твоя кровавая денница Ужели новой жертвы ждёт.? Скажи,доколе будут длиться Кровавый твой-закат,рассвет? Пора тебе остепениться Встречать с улыбкою расцвет! Смотри,как долго вереницей На запад,словно стаи птиц?! Сыны уходят в заграницу

И даже не упавши ниц К твоим стопам!И будут длиться До,нескончаемых времён Мытарьства их.Им,будет сниться Твой,свежий ветер перемен Что в колыбели революций Взрастил,взлелеял твой народ Где буквы наших конституций Никто не чтит,который год!? Вглядись в народ,какие лица Они,как призраки в ночи?! У них запавшие глазницы И взгляд отсутствуюет внутри Из глубины веков,влекущий Зов предков и родной земли! Им не забыть!Но,Всемогущий Поможет выжить им в пути! Не ты ли нас всегда учила Любить страну и защищать? Скажи мне мать а что случилось Хочу я только лишь,понять?! Не ты ли,нечисть расплодила И научила убивать?! Ты стала шельмою блудливой Скажи,ты нам ведь,тоже мать? А если да..,скажи на милость За что,детей караешь мать!? За что же нам,твоя немилость Что,заставляет нас восстать?! А где на свете справедливость И где твоя*святая рать*?? Которой,раньше ты гордилась А где *Святая благодать*? А если мы,тебе Россия Не сыновья а лишь враги Господь с тобой!Ты,как Мессия На волю с миром,отпусти! И никогда,услышь Россия Домой нас больше не зови! И пусть,мы сгинем на чужбине Во сне нам даже,не приснись! Как зверь!Затравлены в бессилии

Пытаясь изменить судьбу Мы,словно пасынки России Уходим медленно,во тьму. Автор: Авхад Джамалдинов

Пусть буду счастием твоим В тебя корнями прорастая я в сердце робко постучусь. К твоим губам на вдохе прикасаясь боюсь улыбку с них спугнуть. В ладонях теплых душу грея, как верный пес,в них нос уткну. И голос слушая и млея, тихонько на плече усну. Целуя шею и ресницы, ловлю устало-нежный взгляд. Хочу твоею быть Жар-птицей и все желанья исполнять. Ты мой,ты вымоленный-кровный, на всей Земле ты мой,один. А я,под теплым мягким пледом, пусть буду счастием твоим. Автор: Ирина Шмелева

Синяя роза Летним вечером блуждая И сытый гордостью сполна Тот честный друг мой, обещая Быть верным девушке всегда. Он пишет письма ей с охотой Целует руки теребя, Но кашлем горьким и с мокротой Он пишет письма нелюбя. И в взгляде полном обещаний Искала девушка любовь Но мой тот друг был словно камень И разбивал ей руки в кровь. Он пишет лирику блуждая, По летним паркам, как всегда. А чувства девушки не важны Ему не важны никогда. И хмурым утром как обычно

Он пишет письма, но другой Его слова совсем двуличны А в строчке пишет "я - другой". И в тот же вечер он наказан Сошлися гневом небеса, И розой бурно взбудоражен На землю хлынула гроза. Он стал иным, не человеком Не милым юношей маня, Не старым немощным калекой А нежной розой синего огня. Она росла как будто в сказке Под ярким солнцем всех любя, В своей волшебной синей краске Была единственной с себя. Но тут случилась страшная мука, Сорвали розу, просто так Та девушка которую постигла скука И роза погружалась в мрак. Завяли листья те прекрасны Исчез тот сладкий аромат, Ничего не бывает напрасно И каждого ждёт свой закат. Мы развеяны пеплом в пустыне, Порезаны души болят И даже милому мужчине Рано или поздно навредят. Летним парком гуляют Смеются девушки звеня, Эту историю они не знают Но розы помнят, тебя и меня. Автор: Билык Игорь

Я прошу лишь ничтожную малость Я прошу лишь ничтожную малость: ни еды,ни приюта,ни денег. Может быть у вас чуть-чуть осталось для меня Доброты и Веры. Не иллюзий и сладких видений без фальшивых улыбок и слов, а оживших и теплых мгновений просто Счастье и просто Любовь. Автор: Ирина Шмелева

В главной роли Сегодня у нас интервью с Викторией Межиной, автором и руководителем проекта «В главной роли». Что такое «В главной роли»? По сути, наши читатели только слышали о проекте, но не знают что это. Проект «В главной роли» – книга Виктории Межиной. На данный момент написана одна часть из планируемых трех. Жанр: youngadult. Рейтинг: 16+. Аннотация книги: Казалось бы, если ты - дочь директора школы, тебе все можно. А если твой отец к тому же возглавляет шпионское агентство - тем более. Но далеко не всегда особое положение играет положительную роль в жизни Викки Прейнер. Приходится отгораживаться от завистливых взглядов и не обращать внимание на шепотки за спиной. А уж найти настоящих друзей в такой ситуации - практически невозможно... Если они сами не вторгнуться в твое одиночество самым наглым образом! Трудно поверить, но на этих действующих лицах и завязывается увлекательная и интересная история, в ходе которой будут выстраиваться сложные взаимоотношения, раскрываться семейные тайны, плестись интриги... И всё только затем, чтобы узнать, кто же

играет главную роль. Кто главные герои книги? Викки Прейнер персонаж, вокруг которого крутится и вертится все, что происходит в книге! Интересная особа, изза которой и случилась история на три части. Девушка учится в специализированной школе секретных агентов, заводит себе друзей (как говорится в описании - в ее жизнь вторгаются самым наглым образом), проводит свободное время как и все остальные ребята в школе: ходит в кино, поедает вкусности ну и иногда, совсем чуть-чуть, защищает мир от злодеяний. Ви всего 17, а уже столько умеет! В том числе прекрасно играть на нервах своего отца, который является директором ее школы. Марк Роквэйв - яркая личность, он точно не останется без внимания! Все время окруженный женским обществом, погруженный в мир музыки, молодой человек, несмотря на свои интересы, тоже связан со шпионской деятельностью! Ему порой приходится делать выбор: взять в руки микрофон или помочь своим друзьям на какой-либо миссии. А еще Марк ужасно романтичная особа. Только вот он явно никак не ожидал, что подобрать ключ к сердцу главной героини будет явно не просто.

Лизбет Хабл (Лиштайн) - весьма спокойная, но со своими тайнами, загадочная личность. Лучшая подруга Викки чуть ли не с пеленок: отцы двух девушек вместе за партой сидели. Очень умная, начитанная и интеллигентная девушка. Отличница и красавица школы. Однако, то, как видят её окружающие далеко не вся правда. Ведь выйдя за порог школы Лиз гоняет на байке, слушает рок и устраивает дома химические опыты с последующим капитальным ремонтом! Все трое составляют неуязвимую команду, которая перевернет страницы истории шпионажа с ног на голову, да еще и оставит в ней яркий след! Не боишься, что не удержишься и Ви или кто-то другой станет Мери Сью? Все-таки это первый твой масштабный проект. Нет, не боюсь. Хоть у меня и есть некоторые черты от Ви (или наоборот) и я понимаю, что персонажи, созданные по типу Мери Сью дурной тон, но имя главному персонажу было дано не из-за ассоциации себя с героиней, а чисто только потому, что значение самого имени с греческого языка означает «победа». И это дает многое понять о самом персонаже в целом: целеустремленность, упорность -

в крови! Так же, остальные имена, что встречаются в книге, никакого отношения к реальным людям не имеют. Как говорится, все совпадения случайны :) Неужели никто не вдохновил тебя на создания того или иного образа? Все чистый вымысел? Да, я просмотрела множество фильмов про секретных агентов, а так же сериалов, аниме и мультипликационных сериалов. Читала разную литературу: от простых детективных историй до творчества Яна Флеминга (серия книг про Джеймса Бонда). Можно сказать, что совокупность просмотренного и прочитанного вдохновила меня на создание чего-то своего, особенного. Давай поговорим о сюжете. Школа спеца-

гентов. С одной стороны свежо, с другой, если посмотреть на индустрию аниме, то не очень. По описанию сюжета и персонажей лично мне вспомнились две работы: «Меланхолия Харухи Судзумии» и «Рыцарь вампир». Действительно ли в произведении будут, скажем так, тени известных проектов или же нет, это лишь мое ошибочное мнение? Нет, «теней» не будет. К аниме книга имеет отношение, разве что в ее реализации через фотосъемку и иллюстрации. Сюжет будет каким? То есть, это будет как в Гарри Поттере, противостоянии одному врагу или же цепочка различных приключений, которые не будут связаны между собой? Ты не поверишь,

но Гарри Поттера я не читала и не смотрела (я существую! :D ) По сюжету будет противостояние аж целой семье, со связанными между собой приключениями. Я тоже не читал, но смотрел. Хотя, я не вижу ничего позорного в том, что кто-то что-то не видел, не читал или не делал. Но вернемся к твоей книге. То есть, противостояние кланов? Можно сказать и так. А если точнее - двух родных братьев и их семей. Главные герои люди молодые. Как насчет любовной составляющей? Любовные многоугольники будут? Многоугольников не будет, а вот конфетнобукетный период у каждого из основных персонажей - обязательно. Особое внимание в первой части уделяется Марку с Викки.

Они – «с двух разных планет». И как парень с девушкой окажутся вместе, читатель узнает по ходу истории. Как появилась идея написать такой внушительный труд? Мысль о проекте появилась, когда я училась в средней школе. В то время, в 2007 году только зарождалось такое направление как "фанфикшн" - написание историй по мотивам какого-либо произведения. Собственно, я решила себя попробовать в написании "фанфиков", даже выставляла свои рассказы на одном из сайтов. Однако, спустя несколько лет, будучи уже студенткой колледжа, поняла, что коротких историй недостаточно для личного развития, поэтому решила написать собственную книгу: со своей историей, персонажами и, безусловно, подростковыми отношениями. В то же время стала увлекаться фотографией, отчего и решила, что персонажей книги можно воплотить в реальность на фотосессиях. Благодаря этой затее в моем окружении появилось много инициативных людей, которые впоследствии смогли стать отличными коллегами и замечательными друзьями! Знаешь, многие книги проходят такой этап как выбор названия. По себе знаю, не всегда то, что первое пришло на ум, и в итоге останется как название.

«В главной роли» появилась сразу или нет? Изначально у проекта, как и у самой книги, были другие названия: "Она-лучшая", "Цель", "Красная нить", но итоговым вариантом стало "В главной роли" - благодаря моей подруге, и по совместительству второму редактору – Екатерине Дятловской. После того, как определились с названием, началась основательная работа над книгой. Имелись наброски, которые нужно было соединить в единое целое и довести до ума. Для создания иллюстраций и продвижения проекта в социальных сетях Вконтакте, Инстаграм на протяжении существования проекта проводятся многочисленные фотосъемки. По мотивам книги также был снят видеотизер. Фотоъемки, тизер. Вообще, сколько людей задействовано в проекте, помимо тебя, и что это за люди? Постепенно, пока я набиралась опыта в области фотографии, писательской деятельности, благодаря общению с разными людьми из этих сфер вокруг меня образовалась целая команда, которая всячески помогает мне с выпуском книги. Вместе со мной над проектом работают редактор Елена Башарова, второй редактор - Екатерина Дятловская, иллюстратор – Александр (Nakamura Kleo) Нистратов, вер-

стальщик Инга Никитина. Большинство фотосъемок проходит под руководством фотографа и ретушера Алёны Пучковой. Во время фотосессий в персонажей перевоплощаются: Александра (Lex) Никуличева, Алена (Elion) Пушмина и Ольга (Лу) Кашенцева. Я и Екатерина Дятловская тоже выступаем в качестве моделей. Все роли на съемочной площадке исполняют косплееры, профессионалы или любители. Но самое главное, что эти люди - мои хорошие друзья, которые, буквально с основания проекта помогают мне доводить персонажей до идеала, с каждым разом улучшая его или ее внешний вид и придумывая что-то новое по отношению к тематике и виду съемки. Ещё один член нашей команды - видеооператор Дмитрий Жуков, с которым мы снимали видеотизер. Периодически для участия в проекте приглашаются фотографы, стилисты и другие знатоки своего дела. Немного о косплее. Как я уже говорил, у меня появилась ассоциация с некоторыми аниме проектами и фотосесии её даже больше усилили. Не ассоциируешь ли ты свое произведение с ранобэ? Нет, не ассоциирую. Косплейфотографии и иллюстрации используются в качестве реализации персона-

жей в реальность. Проект грандиозный: косплей, съемки, иллюстрации. Не каждый автор идет на это. Но что дальше? Напишешь и в стол? Выход проекта на широкую аудиторию запланирован на октябрьноябрь 2017 года. Книга будет опубликована в одном из популярных на сегодняшний день интернет -издательстве, где каждый желающий сможет совершенно бесплатно прочитать несколько демо-глав, а так же приобрести электронную или печатную версию. Помимо размещения книги на платформе интернет-издательства, планируется ряд презентаций в разных городах России и ближайшего зарубежья: в родном подмосковном городе Королёв, Лобне, Москве,

Санкт-Петербурге, Рязани, Калуге, Иваново, Астрахани, Саратове, Самаре, Уфе, Казани, Волгограде, Актау(Казахстан) и других. Во время презентации гости смогут не только лично познакомиться с нашей командой и задать все интересующие вопросы, но и поучаствовать в лотерее на бесплатную книгу с автографом. Я всегда открыта общению, в том числе и в социальных сетях, но личные встречи куда приятнее. Такая масштабная пиар-акция. Ты собираешься развивать свою франшизу или же на выпуске тиража остановишься? На данный момент у меня стоит задача выпуска первой части и ее реализация среди читателей. В ближайшее время мы начинаем работу над второй частью. Третья

часть пока что имеется в набросках. Поэтому, работы много и предстоит еще не мало. Но, могу с уверенностью сказать, что на тираже я не ограничиваюсь. По плану у нас предстоит совместная работа с фотографом и иллюстратором проекта - печать отдельного фото и артбука с наших фотосессий по проекту и работ художника, а так же сувенирной продукции. Есть еще несколько совместных работ в рамках проекта, но пока что их целесообразно сохранить в интриге до нужного момента. Ну и главная цель самого проекта - после написания трех частей снять короткометражный фильм. Но до этого надо дождить и усердно поработать.

Интервью провел Александр Маяков

Стейс Крамер «50 дней до моего самоубийства» Книга Стейс Крамер «50 дней до моего самоубийства» реально стала самой нашумевшей рукописью Рунета. Немало было критики как хорошей, так и негативной в адрес книги, снято также несколько видеообзоров. И скорей всего я ничего нового о книге не скажу, но все же надеюсь, что у меня получится более конструктивный разбор романа. Скорей всего после него меня возненавидят и фанаты, и ненавистники книги. Но все по порядку. Мне понравилось название произведения, к тому же упоминания о нем проскальзывало в контакте, что подогревало интерес, и я стала читать рассказ на сайте проза.ру. Была в шоке от количества ошибок, опечаток и капслуков, но читать не бросила, заинтересовал сюжет. К тому же сама Стейс предупредила, что это «Интернетрассказ» и что искушенному читателю не сюда. И чем дальше читала, тем меньше внимания заостряла на грамматических ошибках, да и их меньше становилось по мере развития событий, автор расписался. А вот самый сюрприз ждал в печатной

книге, и далеко не приятный – те же ошибки, что и в тексте на прозе.ру. Книгу видимо с пылу с жару подали в бумажном виде, пока интерес читателя не остыл, не потрудившись вычитать ошибки и ляпы, которые сам автор в процессе написания мог упустить или же просто не посчитал нужным исправить или проверить. Да, ошибки в тексте бросились в глаза, но это не суть, про них уже все сказали свое «фи». И, тем не менее, роман затягивает (просто не могу такое объемное и богатое на события произведение называть рассказом). И даже злые критики прочитали до конца. Значит, все же было интересно, иначе, кто заставлял читать, кто держал пистолет у виска? Совесть блоггера и литературного критика? Вряд ли! Обеспокоенность за свою несовершеннолетнюю неразумную деточку? Тут возможно, ибо были замечены обеспокоенные мамы, которые активно выступали в обсуждениях на сайтах. И вот мы плавно перешли к обсуждению самого сюжета и героев. На самом деле, если рассматривать произведение не плоско – девочка-подросток, печаль-

ная и не понятая, серая и невзрачная, с проблемами в семье и синими волосами, влюбленная в парня своей модной и крутой подруги готовится к суициду, и попутно творит херню, то смысл там все же есть, и его не сложно увидеть. Начало всего действа хорошо знакомый по голливудским фильмам шаблон. И вот этот шаблон начинает так незаметно расползаться во все стороны, как плохая ткань. И это плюс. Так как девочка «серая мышка» с крутой подругой и прочими типичными проблемами американского задрота начинает вырываться из своей скорлупы и делает это не шаблонно, она не становится мисс Америкой, не толкает душераздирающих речей, не добивается успеха и в нее не влюбляется мальчик с внешностью диснеевского принца. Она становится на путь саморазрушения. И мысли о смерти у нее не на таком уж пустом месте появились. У нас принято талдычить что-то там о проблемах в семье, и как это все великолепие отражается на ребенке. Об этом хорошо читать в умных журналах, но вот в книге, написанной молодым авто-

ром, видимо, нет, там ничего не видят кроме девочки с синими волосами, банды рокеров и образа жизни героини, от которого у мамочек подскакивает давление. С такой семьей как у Глории (главная героиня) не трудно задуматься о смерти, о побеге и прочем. Родители на грани развода, но это еще полбеды, разводом никого не удивишь. Они сами ведут себя как подростки. Отец изменил матери, та в отместку переспала с его братом. Идиоты? Да. Но почему бы нет? Кто сказал, что автор должен сделать их идеальными или какими-нибудь еще, другими? Ну, вот такие родители у Глории. В доме творится черте что, родители ругаются, мать начинает пить, причем так капитально в запои уходит. Бабушка у героини это тоже просто песня. Она без комплексов, без предрассудков и следует моде, у нее парень лет на 30 ее моложе (с возрастом могу ошибиться, но разница у них большая). По-сути вся развеселая семья Глории зациклены сами на себе и всем плевать, что там делает девочка. Нет, о ней вспоминают, когда нужно для порядка выдать пинка. Мать, видимо, отыгрывается за свои неудачи, время от времени гнобит дочь. Отец игнорирует, а потом включает

внезапно функцию «заботливый папа». Ну не жизненно ли? Да еще и подростковый возраст, проблемы с учебой, влюбленность – и вот Глория на грани. Автор создала все условия для того, чтобы у героини поехала крыша и появились мысли о смерти. Да, Глория глупая девочка, о последствиях не думает вовсе, и, являясь частью своей семьи, как и они, зациклена на себе и в какой-то мере эгоистична. Но такой

создала ее Стейс Крамер и это ее право. Меня Глория раздражала, и в тоже время мне было ее жалко. Ее предоставили самой себе. Никто из близких не спросил ни разу о том, как у нее дела, не поговорил с ней о ее проблемах и переживаниях. Понятно, почему она такая. В романе Стейс Крамер это на самом деле сильные моменты. Ее герои способны вызывать чувства. И главный герои или героиня не всегда

должны вызывать восторг, если бесят, то возможно у вас все в порядке и правильная реакция на поведение персонажа. Сюжет развивается динамично, события мелькают как в калейдоскопе. И у Глории за короткий отрезок времени происходит столько событий, что хватило бы на много лет. С одной стороны динамика это хорошо. Но автор решила впихнуть невпихуемое, в результате чего получилось нагромождение одних событий на другие, такое литературное подобие старого хлама на классическом российском балконе. Вечеринки, разборки, больницы, обвинения, похищение, снова разборки, освобождение, измены, поцелуи, признания, поездки, выпускной, ссоры, побег, музыканты,

дороги Америки, наркотики, погони…. Тут просто голова кругом идет. Это, конечно, личное дело автора, как писать и какие события ставить. Мое мнение (а я имею на него право, как все прочие), что некоторые события были лишними. Не несли смысла, но перегружали текст. То ли автор хотела сильней помучить героиню, то ли не знала, как сблизить нужных персонажей менее брутально. Героине то и так горя хватает. И вот она сбегает в компании новой подруги Ребекки. Сама Глория как с цепи сорвалась, дневник пестрит записями и размышлениями о тщетности бытия, в которых прослеживает непроизвольная жажда жизни, она прослеживает в пла-

нах Глории на будущее, каких то мечтах. Она умирать не так уж и хочет, она всего лишь хотела изменить себя и свою жизнь. Вырваться их тисков, убежать от своей чокнутой семейки, и своих подростковых проблем. Хуже всех в этой истории Ребекке. Ее вот мне жаль по настоящему. Путешествие с музыкантами. Мне нравилось читать про их жизнь в дороге, отношения, как все это развивалось. Написано интересно, увлекательно. И опять же в этой части романа снова много ненужных нагромождений. Разборки, уже более высшего порядка, все портят. Особенно не понравилось то, что «серая мышка» Глория, перекрасившись и обнаглев в край, стала, чуть

ли ни мечтой каждого мужчины. Я понимаю, что для подведения некоторых событий нужны были и разборки, и убийство и полиция и прочее. И понимаю, что роман писался как «Интернетрассказ» и писался ну как писался. Тем не менее, несмотря на все ошибки, шаблоны и лишние нагромождения событий он не лишен смысла. И смысл не только в том, чтобы быть счастливым и свободным. Каждый, если захочет, может найти свой смысл. Глория выбирает в итоге жизнь. Сломанную, исковерканную жизнь. Она над этим хорошо поработала. Ей придется начинать с чистого листа. В семье Глории как-то все рассасывается и приобретает подобие порядка, вроде бы все нашли свое место. Жизнь продолжается. Она можно сказать торжествует. Для первого литературного опыта на самом деле все не так плохо. Стейс Крамер удалось написать произведение, которое читают, плюются, но читают. В книге затронуты многие проблемы, но они не были раскрыты всесторонне. При прочтении и просмотре критики других людей заметила, что некоторые задались вопросом, почему Глория не попыталась наладить контакт с матерью, выта-

щить ее из секты, помочь решить проблемы. Люди, вы серьезно? Ребенок, которого оттолкнули и на которого забили и вообще в серьез не воспринимают, должен попытаться решить проблемы родителей? Пойти, и комуто все рассказать, попросить о помощи? Вроде как Стейс довольно хорошо описала Глорию, чтобы задаваться такими вопросами. И само имя. У кого -то там возникли ассоциации с бегемотихой из мультика «Мадагаскар». Хорошо, что они не читали «Прекрасные и проклятые», а то даже страшно от мысли, что героиня Фитцджеральда будет видеться им бегемотом. Ну не могла я не запустить пару камешков в огород к другим рецензентам и критикам. Ибо есть вещи, к которым придираться не стоило вовсе. Да, книга не вычитана и по-хорошему не отредактирована. Это так. И это минус, потому что, если бы работа над книгой была тщательная, то уверена, что она стала бы чистой, и многих бы придирок просто бы не было. О книгах можно спорить долго, мнений много и у каждого свое. В каждой книге найдутся и плюсы, и минусы. Есть люди, которые и в идеальной книге найдут к чему придраться. И некоторые критики читают по диагонали. Как человек

пишущий знаю критиковдиагональщиков не понаслышке, да и других тоже. Читать или не читать? Однозначный ответ по этой книге не дам. Если же книгу хочется прочитать, то вперед. Если нет, или ради спортивного интереса, то лучше не стоит. Читает книгу ваш несовершеннолетний ребенок, то читайте тоже, хотя бы для того, чтобы понять, не являетесь ли вы подобием родителей Глории или же чтобы, потом обсудить потом книгу с ним. И помните, книга это не руководство к действию, это рассказанная история, которая может порадовать или нет, может заставить задуматься над чем-нибудь. Не обязательно после прочтения бежать резать вены, красить волосы и сбегать из дома. И не нужно сваливать на книгу ваши проблемы, проблемы с головушкой некоторых людей, появление дебильных игр и прочие беды человечества. P.S.: если не произносить слова "самоубийство" и "суицид", то само явление никуда не исчезнет, оно все равно будет, запрет на термин и цензура не решат проблему

Автор:

Надин

Ривз

Папа — А ты веришь в сказку? Какой она должна быть? — Я верю, мне мама рассказывала — малыш отвечал четко и ясно, с такой уверенностью в правоте своих маленьких слов. Артёму было четыре, и сейчас ему больше всего хотелось успеть до Нового года домой, ведь тогда под бой курантов можно загадать самое заветное желание, которое сбудется. 31 декабря, кто-то всегда оказывается в поезде и проводит Новый год в дороге в шумном купе, среди пьяных пассажиров под крики — С Новым годом! Ему, малышу, такая перспектива ну, никак не была приятна. Одно утешало, мама осуществила его давнюю мечту встретиться с Дедом Морозом. Он ехал на праздник поздравлять детей и подсел к ним в поезд, и так случилось, что сел рядом с ними. Мама с ним познакомилась, Артем все стеснялся, он долго смотрел на белую бороду, красную шапочку, но чаше всего на мешок стоящий рядом, ведь там… подарки! И тут Дед Мороз наклонился и задал вопрос про сказку. — Вот смотри – продолжил он — Вначале бывает что-то, ты куда-то едешь, кого-то встречаешь, с кем-то знакомишь-

ся. Потом вы понимаете, что-то происходит — в сказке это называется «завязка», сюжет — мама Артема смотрела в окно, за окном мела метель, снежинки прилипали к окну, поезд уже набрал обороты, и несло и их в снежную даль. Ей нравилось так отдыхать, сын занят, она смотрела в окно, как говорят молодые — тупо и думала о чемто, о своем. В Заозерске предстоял разговор с Олегом, непростой и было желание что-то прикинуть какие-то аргументы, а потом она подумала – а зачем? А стоит ли? А что могут изменить слова в его желании расстаться, но сегодня в новогоднюю ночь и этого очень не хотелось бы делать. Дед Мороз «хорошо» подсел, вовремя, и занял ребёнка, она сама устала это делать, Артем маленький и ему вечно скучно, энергии хоть отбавляй. — Вроде добрый парень, этот Дед Мороз — думала мама — голос у него приятный и почему-то кажется знакомым, она поглядела на него пару раз и улыбалась, тот отвечал взаимностью и несмотря на белую бороду и усы была видна его улыбка. — Не сильно вас Артем утомляет? — спросила мама. — Ну, что вы, я Дед Мороз, моя работа,

ну, начнётся она у меня чуть раньше, не критично, тем более дети, у вас красивый мальчик — ответил Дед Мороз —Я надеюсь мы успеем. Меня дети ждут. У нас правда еще остановка в Приозерске будет… — Да? — она не дала договорить — Гм, ее в расписании нет. Приозерск город, где родился Вадим. Ей такое совпадение было приятным. — Его недавно включили, это новый поезд. — Почему? — Ну, 111в пояснил Дед Мороз снова. — Ой, они тут с этой нумерацией! Я вот как-то садилась и ищу пятый вагон, а он оказался между четвертым и нулевым – … дальше пошли бурные воспоминания ляпов на ЖД дороге. Дед Мороз кивал и в чем-то поддакивал, Артем смотрел то на маму, то на деда Мороза — и тут у мамы зазвонил телефон. Дед Мороз наклонился и сказал на ушко Артему — Вот видишь в сказке главное завязка. Мама взяла трубку, … это был Вадим, она разволновалась — Да — ответила она со строгостью в голосе. — Лиз, я в Заозер-

ске, давай не будем ждать до Питера, поговорим здесь, у нас будет семь минут. — Ты думаешь за семь минут решить то, чего ты не делал годами? — холодным тоном поинтересовалась она. Он глубоко вздохнул. — Давай встретимся, — сказал и положил трубку. Мама задумалась. Она бросила телефон в сумочку и уставилась в окно. Мыслительный процесс был виден на лице. Тогда Дед Мороз сказал маленькому Артему — Видишь, завязка началась, сейчас мама будет принимать решения. — А откуда ты знаешь дедушка? — поинтересовался ребенок. — Ты же хочешь, чтобы мама была с папой? Я сижу рядом и потихоньку колдую, — сказал он и улыбнулся во всю ширь усов. Мама действительно вышла в тамбур, накинув на себя дубленку. Вскоре она вернулась. Вернулась очень довольная, настроение было приподнятое. — Вы счастливы, это хорошо, скоро Новый год, вы обязательно успеете к столу, я к своим ребятам. Я желаю вам встретить его как можно веселее. Новый год — надежда на счастье. — Спасибо большое, вы очень добры, на-

строение и правда стало подниматься. До ее остановки, до встречи с мужем было еще время, и она уснула. Артем закутался в шубу Деда Мороза и его тоже охватил сон. — А сейчас будет первое действие, Артем, проснись — Дед Мороз нежно будил ребенка — Да, дедушка — он открыл сонные глазки и взглянул на мамино место. Ее не было рядом. — Ты просил, чтоб твои папа и мама встретились? Смотри. И он указал ему на окно. Дед Мороз подышал на него, иней растаял и ребёнок увидел, как мама говорит с дядей Колей. Тем временем на перроне… — Лиз, я много думал, ты, ребенок, хоть и не мой, он привязан ко мне. Ну, какую я начну жизнь сейчас? Кого мне искать — он волновался, было видно даже несмотря на пышную дубленку и руки в перчатках, он дергался, смотрел в снег и говорил с ней. Она слушала внимательно, ветер развивал ее волосы, на которые ложился снег. Слушала весьма волнительно, это те слова, которые она хотела услышать и ждала довольно давно, и вот сейчас глядя на этого человека она думал — А нужно ли ей это? Вот почему сейчас. Когда она получает то,

что хочет, от души — стала так безразлична. Он не сразу догадался и снял с себя дубленку, чтоб ее укрыть. — У него свитер, как у папы — сказал Артем. — Чего, у какого папы? — удивился Дед Мороз — Он ведь не настоящий папа, мой пап погиб пропал без вести, он летчик, военный, я помню его только, как он кладет меня спать, в белом свитере и колется своей бородой, но это был мой папа! А это дядя Коля, но он хороший, но не папа, а папа он у меня такой был! Накрыл меня одеялом, и я уснул, он поцеловал потом меня, глазки закрылись и все я больше папу не видел. Дед Мороз почему -то стал плакать, объяснил ребёнку, что долго шел по снежным тропам и это таят сосульки у него на лице, потом обнял мальчика. А я помню папу. Мы отдыхали тогда в каком-то доме, он был в белом свитере, мама вся такая красивая, тоже в чем-то белом, он меня нянчил на руках, потом уложил спать – отнес на второй этаж, уложил в постель и я заснул, еще кололся своей бородой… и больше я папу не помню, мама говорит, что он космонавт и улетел на небо там и живет, что нашей родине он там нужен и не сможет прилететь. Дед Мороз гладил

малыша по голове и тот снова уснул. Вскоре пришла мама, вся довольная и тут сообразила, что сделала – бросила ребенка на неизвестного муж чину – из всех его примет только та, что он Дед Мороз. Он уложил мальчика на полку и тихонько спросил — Как ваши дела? — Мы хорошо поговорили, — она вздохнула, и видно что с облегчением. — Все наладится — добавила она и надеюсь, что у Артема появится снова папа. Дед Мороз рассказал все услышанное от мальчика. Мама была удивлена и сказала — Я не знаю, мистика какая-то, да, и только он не мог помнить такое, был сильно мал, тем не менее, он мне описывает всю эту историю во всех его маленьких своих деталях. — Раз у вас все хорошо, то покемарьте и вы, я покараулю, я же Дед Мороз, сын спит, ложитесь и вы. — Вы знаете я.. — она улыбнулась, забота незнакомого человека ей понравилась — она прислонила голову к стеклу, он дал ей подушку и она провалилась в сон. Когда проснулась, увидела, что сын спит, Деда Мороза нет. Она невольно бросилась к сумочке, проверила все ли в порядке.. все в порядке, ей стало стыдно за такие мысли, но.. в чем -то они были логичны. Сын спал сладко. Она

провела рукой по его волосам, вскоре Артем проснулся. — Мама, а где папа? — Сынуль.. ты же знаешь где папа. — Мам — протянул он — Дед Мороз, это папа! Ты, что не поняла??? — требования ребенка звучали строго, и в чем-то жестко — ты взрослая а все равно такая глупая! — обиделся ребёнок и глазки его покраснели. Вот — вот и он заплачет. Она прижала его к себе — Ща, сына, ща. — Он меня уложил, я закрывал глаза и увидел его бороду, белый свитер, он покололся бородой и я уснул, как в детстве, это папа, а где он? Мама задергалась. Дед Мороз ушел. Она приказала сыну сидеть на месте и никуда не ходить, она помчала в конец вагона, где как ей казалось, и был Дед Мороз. — Вы знаете — отозвался мужчина, сняв с себя шапку и белую бороду — Это не я был, тут.. — он запнулся на время — странная история, у меня пропал мой наряд, я искал, искал, вышел из купе, пограничники долго смотрели, думали — может выронил где, потом прихожу, а наряд на месте лежит, ну, я не умалишенный не видеть то, что перед носом. Вот этот человек вероятно и

был в том костюме, но как понять, набитый вагон, все спешат на Новый год, а сейчас скоро ринутся из купе. Я не знаю. Мама поникла, наклонила голову и поплелась назад к ребенку. Малыш спал на второй полке, она тихонько села у окна и уставилась в ночной город. И тут раздалось! Довольные крики ребенка — Мама, мама! Смотри! Это папа! — он прикладывал пальцы к стеклу, пытаясь своей маленькой ладошкой закрыть папины сильные и крупные пальцы. Он так делал и в тот, единственный вечер, который помнит ребенок. Конечно никого за окном не было, и папу видел только мальчик. И в будущем приходил к нему много раз — когда он пошел в школу, потом поступление институт, затем выпускной, чтоб хулиганы не обидели его уже взрослого ребенка, он видел и понимал, что рядом он, папа, хоть в одном случае, это был милиционер, в другом дворник, но он знал, что папа рядом, а и еще он был на венчании сына и стоял рядом, за ним стоял мамин второй муж, тогда, на той станции, они помирились и стали жить вместе, но главное, что папа всегда был рядом и у них вместе был еще не один вечер. Автор: Мухин

Алексей

Исцеление Любовью Темнеет. Жаркий летний день отгремел со всей его суетой и маятой. Прошел небольшой ласковый дождь и как бы смыл весь этот жар противостояния мириад существ друг другу, жар беспощадной борьбы за выживание, первенствование, превосходство, удобство и все такое прочее. Дышится легко. Теплые потоки испаряющейся влаги окутывают плотно и нежно, как руки матери во младенчестве, и возносят сознание, а вместе с ним и все воспринимаемое к вышедшей из-за крон деревьев романтически, загадочно сияющей Луне, окруженной давно уже не возникавшим разноцветным ореолом славы в виде сердца и свитой фантастически красивых, в свете этого ореола, полупрозрачных облаков... Как бы само собою приходит понимание происходящего: пришло время Любви. Где-то уже на грани сна и яви открываются миры Любви. Прекрасное ожерелье миров,

— как его описать, где найти слова? Каждый мир — это цветник душ, светящихся, пульсирующих любовью, совершенно уникальных и неповторимых. Они, эти души, не гордятся, не превозносятся, не отстаивают свое, а дополняют друг друга до чего-то невообразимо прекрасного. Каждый мир — это единое сознание, но очень многогранное, как если бы у бриллианта были миллионы или миллиарды граней, уникальных и неповторимых. Каждая душа-грань преломляет идущий от Всевышнего Свет Любви по своему, так, что в бриллианте создается такая симфония лучей, пульсаций, вспышек, цветов и тонов, что это можно только видеть, передать и описать это невозможно, остается только желать, чтобы наш дом, наша Земля вошла в это ожерелье Славы Всевышнего, постепенно приблизилась к состоянию этих миров. Желают этого и они, эти миры Любви.

Сколь заботливо и тактично пронизывают они гармонией своего бытия наш мир! Сколько в этом нежности, приятия, желания исцелить и возродить! Остается только не мешать целящим… Когда чувствуешь и принимаешь их заботу, не ощущаемые, спавшие до этого собственные струны души пробуждаются, начинают вибрировать, душа встраивается, как может, в эту звучащую со всех сторон серенаду Любви. И не только душа, но и весь этот, прекрасный в своей основе, земной мир оживает, ибо его озаряют скрывавшиеся в дневное время Свет и Смысл, и тогда души всего живого с облегчением покидают на время прокрустовы ложа земных тел и форм и танцуют, подобно ночным мотылькам и бабочкам, пляшущим и роящимся в свете Луны и звезд… Автор: Цыплаков Петр

Полет В душе утро, хотя за окном ночь. Взмывают вверх жаворонки чувств, и их трели летят вверх, обгоняя их, вверх, вверх… Я иду к Тебе, Боже! Душа оживает, душа расцветает. На безбрежном зеленом ковре

раскрывшейся души засверкали мириады росинок — внутренних зеркал, моментов осознания, видения всего этого великолепия. Росинки трепещут, росинки танцуют, в них отражается, в них преломляется и танцует все. Они

нежно звенят, и этот звон, и этот танец, все это радостною волною восходит вверх, вверх… Я иду к Тебе, Боже! Фокус самоощущения уже на уровне облаков. Облака Высших Эмоций кучерявятся, кружат-

ся в танце, и вот уже их радостный хоровод и вихрь подхватывает, раскручивает хрустальный шар моего духа, выстреливает им, как из пращи, прямо к звездам. Какой стремительный, какой упоительный полет к тем, с кем я был некогда одним целым в Лоне Божьем! Встречайте меня, братьязвезды, я люблю вас, я стремлюсь к вам, хочу стать, как вы, одной из зарниц, частиц Божьей Славы! Вверх, вверх, к братьям! Я лечу к Тебе, Боже! Но что это за нежный голубой свет сзади? О, это планета Земля, она стала одной большой росинкой и в ней отражаются, объединяются в отражении братья-звезды. Да и вообще она, эта Земля —

просто океан любви! Сверху видно именно так. И вот, взывание братьевзвезд вдруг доходит до моего слуха: «О, один из неразумных! Как же ты оставил тех, кого любил и любишь? Для того, чтобы быть с нами в единстве, не нужно покидать вашу бренную Землю. Мы с вами всегда. Даже ваши астрологи знают это. Биение наших сердец давно стало вашим бытием. Только вот как друг друга вы воспринимаете внешне, схематично, так и нас. Составляя гороскопы, как вы не чувствуете нашей братской любви, почему не учитесь ей? Вернись же, не разумеющий, но видящий нечто важное, по милости Божьей, и расскажи другим, что видел. Да оживут сердца ваши вза-

имным приятием, той Любовью, которая пронизывает все. В этом — ваш путь ко Всевышнему!» Как же они правы! Сердце болит — как там те, кого оставил? Назад, к материЗемле, к Отцу Небесному, чей Лик так ясно проступил в тех непередаваемой красоты огненных узорах, соцветьях Любви, которые нескончаемым звездопадом ложатся на Землю, лелеют ее, пестуют ее. И как бы нам это принять, проникнуться этим, научиться делиться этим! Назад, в эти живительные потоки! Я лечу к вам, братья-земляне! Я лечу к тебе, Отче! Автор: Цыплаков Петр

Притча о жаждущих А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. Иоан. 4,14 Отправились семеро братьев в длинный переход по пустыне. Всем снабдил их отец: и верблюдов дал, и воды, и пищи разнообразной: всего с избытком. И дал им наставление любить друг друга и не забывать его

самого, ибо он хочет возвращения всех, так как знает, что они еще молоды и не могут совершенно без него обходиться, без его знаний и опыта. Но братья, видя, что всего у них запасено достаточно, не торопились достигнуть цели своего путешествия, в день проходили совсем немного, большую часть дня проводя в праздности, винопитии и играх. И вот от этой самой праздности начались у них всякие раздоры и непотребства, ибо каждый, пресытившись обычными удовольствиями, нашел себе единственное развлечение, ко-

торое не надоедало: доказывать остальным, что он значит больше, чем они, ибо больше может выпить вина, более, чем другие, может разозлить верблюда, способен заставить верблюда тащить более тяжелый груз. Были у них и другие способы доказывать свое превосходство, о которых и рассказывать то стыдно. Связано это было с тем, что они стали подражать живым существам, которых они наблюдали вокруг. Ведь эти существа были заняты вроде бы тем же, т. е. доказывали друг перед другом свое превосходство. Например,

заметили братья, что те из живых существ добиваются большего успеха, которые едят мясо себе подобных. И сказал каждый брат в себе: «Буду, когда братья спят, убивать верблюдов, есть их мясо, и тогда я точно докажу, что я сильнее их». Но очень скоро, ввиду одновременности возникшего у них желания, они открылись друг другу и стали вместе убивать верблюдов и есть их мясо. И, хотя верблюдов было много, братья, раньше не знавшие вкуса мяса, теперь уже не могли без него. Не в силах остановиться, они стали поедать даже и тех верблюдов, которые были необходимы для перевозки запасов, все более и более нагружая остающихся. И вот настал такой момент, когда часть запасов пришлось оставить. Видя надвигающийся конец, братья немного вразумились и стали гнать оставшихся верблюдов, но те от перегрузки начали болеть и умирать, так что по прошествии непродолжительного времени братья остались без верблюдов и с очень небольшим запасом воды и пищи, который тоже вскоре кончился. К этому времени братья уже совершенно перестали доверять друг другу, ибо совершенно обозлились и доказывали свое превосходство друг над другом не иначе, как издевательствами. Кроме того, они сильно ослабели, и вот, лежали, закрывшись от солнца верблюжьими шкурами, каждый ожидая

своей смерти и не думая об остальных. А они должны были по времени уже давно вернуться домой, к отцу. Целью их путешествия и было возвращение. Ко времени их возвращения отец собирался подготовить для них землю лучшую и дома превосходные. И вот отец, видя, что братья не вернулись к сроку, послал за ними остававшегося при нем их старшего брата, который был совершенно необходим в хозяйстве отца ввиду его опытности и мудрости, и потому не пошел с братьями. Да и надо было посмотреть отцу, что могут семеро младших братьев сами, достаточно ли они окрепли, чтобы также войти на равных со старшим братом в хозяйство отца. Но вот пришлось таки послать за ними старшего брата. Немного взял с собой старший брат, ибо знал, что так быстрее доберется до братьев, и если застанет их живыми, то сможет поддержать их и вывести из пустыни теми путями, о которых они и помыслить не могут. Вот и застал он их лежащими под верблюжьими шкурами, каждый под своим ворохом шкур, но, к счастью, еще живыми. Решил он прежде всего напоить братьев. И вот, стал он снимать с одного из братьев шкуры, чтоб напоить его, но тот уже немного помутился разумом от голода, жажды и боялся только палящего солнца. Он совершенно не по-

нял, что пришло спасение, а только судорожно из последних сил натягивал обратно на себя снятые старшим братом шкуры, при этом еще и ругаясь последними словами, ибо он думал, что это кто-то из семерых братьев снимает с него шкуры, чтобы взять себе. И так было со всеми братьями. Видя их безумие и жалея их, желая все -таки спасти их и привести к отцу, старший брат оставил каждому из них бутыль с водой, подложив ее под шкуры, так чтобы каждый мог видеть свою бутыль, осязать ее и напиться в тот момент, когда он хоть немного придет в разум. Оставил он им также запасов пищи, каждому самое любимое из того, что он ел, когда пребывал в доме у отца. Старший брат знал, что если кто-то из братьев, подкрепившись водою, сбросит шкуры и вкусит любимой пищи, то вспомнит отца и дом его и быстро окрепнет духом и дойдет до цели своего пустынного путешествия, чем и будет спасен, ибо цель эта — земля, обещанная им отцом, земля, где течет молоко и мед, и где отец и старший брат пребудут с ними и утешат их во всякой печали, и дадут им все желаемое. Оставил он им и послание, как выйти из пустыни путями, какие они и помыслить не могли. После чего вернулся старший брат к отцу, ибо не мог долго пребывать без отца в силу необыкновенно сильной любви к нему, также и потому, что

знал об ответной и еще более сильной любви отца к нему, о том, что без этой их взаимной любви и помощи и хозяйство придет в упадок, и невозможно уже будет подносить каждому из дошедших до земли обещанной его любимые кушанья. Поэтому старший брат вернулся к отцу. Что же братья? Действительно, один из них, вспоминая свою борьбу с открывавшим шкуры, стал припоминать, что вроде бы его голос был и не очень похож на голоса других братьев из этих семи, и наконец он понял, что это был голос старшего брата его. Впрочем, ненадолго просветлел его разум, но ровно настолько, чтобы поверить, что бутыль с водой, лежащая рядом с ним, действительно есть начало спасения. И вот он припал к ней, тут же забыв о прозрении своем, но ощущая лишь спасительный вкус живительной влаги. Другие братья, услышав булькающие звуки, издаваемые им при питье воды и увидев каждый свою бутыль, не поверили в свое спасение, но каждый подумал, что это кто-то из семи братьев подложил ему бутыль с непотребством своим, а теперь еще и булькает, издеваясь. Ибо

они развратились и постоянно до этого непотребно шутили друг над другом. И стали они ругать и поносить пьющего брата последними словами, а некоторые, не дожидаясь объяснений, тут же выкинули свои бутыли и разбили их, навсегда отрезав себе путь ко спасению. Когда все устали и перестали ругаться, ибо были слабы, то пивший брат, несколько окрепнув, стал увещевать их пить из их бутылей. «Я не знаю, откуда взялась эта вода, но она помогла мне. Мы на грани гибели, и нам надо бы помочь друг другу. Пейте каждый из своей бутыли и вставайте, цель близка, может быть и дойдем», — говорил он. Несколько братьев, которые не выкинули свои бутыли, видя, какая разительная перемена произошла с ним, до этого бывшим таким же, как и они, поверили и тоже стали пить. Другие же, видя, что им пить нечего, еще больше озлобились, и потратили последние силы на поношение пьющих братьев. Некоторые из них потеряли сознание, а некоторые тут же умерли. Утолившие жажду братья, полежав еще некоторое время под шкурами и окрепнув, решительно сбросили их с себя и, увидев каждый свое любимое ку-

шанье, тут же вспомнили об отце и доме отчем, и поняли, кто приходил к ним. Поев и воспрянув духом, они и послание старшего брата обнаружили и, окончательно проникнувшись прежней и даже еще более сильной любовью друг к другу, старшему брату и отцу, решили спасти тех братьев, которые еще были под шкурами. И вот они стали снимать с них шкуры. Некоторые из тех, которые еще не умерли, умирали по снятии с них шкур, окончательно добиваемые лучами палящего солнца. Другие уже были мертвы. И только одного брата из остававшихся под шкурами удалось спасти, ибо он сберег некоторые силы, потеряв сознание раньше других не поверивших в спасение. Итак, все спасенные спаслись, и не могли не спастись, ибо велики мудрость и любовь к ним отца и старшего брата. Что же сказать об умерших? Только то, что отец, произведший их, волен родить их, во всем подобных прежним, кроме зла и непотребства. В земле обещанной. Автор: Цыплаков Петр

Единый и Единственный Бог един и единственен в Своем праве быть Единственным Источником всего сущего, так же

как и Единственной Истинной Целью и Конечным Пунктом движения всего сущего.

Но это Его Право познается только в непрерывном изменении, восхождении к Нему, и только

укорененными верою и духом в Его Единстве. Быть укорененным в этом изначальном Единстве и реализовывать стремление к этому Единству, будучи сколь угодно множественным — это и значит ЛЮБИТЬ. Любовь не уничтожает множественность, она уничтожает отдельность, заменяя множественность отдельностей множественностью проявлений Единого. Личности при этом становятся дополняющими и обогащающими друг друга НАБЛЮДАТЕЛЯМИ ЕДИНОГО, славящими Творца и непрерывно восходящими к Его совершенству и Единству. Примером единого во множественном, без отделенности частей этого

множественного друг от друга являются блики света на играющей воде — они множественны, но не отдельны. Они в непрерывном танце — то сливаются, то разъединяются, то перетекают друг в друга, то вспыхивают, то угасают, но нет ощущения их отдельности, отделенности друг от друга. Поэтому их можно назвать танцующими высверками единого потока света, они — в непрерывном единении с источником света. А значит — и друг с другом. Такими должны стать и мы, по Замыслу Божьему. Такие мы и есть — если смотреть через призму вполне определенного восприятия, через призму Веры. Только большинст-

во из нас не знает об этом и творит себе безрадостный сон отделенности. Так проснемся же! Ибо сказано: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф. 5, 14). Христос — Царь Славы Божией, всегда им был и всегда останется. Слава же Божия — в единстве всего, Им сотворенного. Единит же все Любовь, коренящаяся в Самом Боге, Творце Неба и Земли, Творце и Отце каждого из нас. Возрадуемся же Сотворившему нас и Сыну Его, светящему нам в тьме отделенности, единящему нас! Автор: Цыплаков Петр

Осенний витраж В торжественной тишине осеннего дня, вспыхивая на солнце красным, желтым, зеленым, тихо шелестя, падают листья. Они выстилают землю мягким разноцветным ковром, волнующимся при малейшем порыве ветра. То же лиственное разноцветье — на приветливо машущих своими ветвями-руками деревьях. Этот живой осенний витраж, и без того прекрасный, удваивает свою красоту, отражаясь в игривой глади речушки, неспешно несущей свои воды среди всего этого великолепия. И все это венчает небес-

ный свод, радостно взирающий тысячами глаз невидимых небожителей, довольных тем, что удалось на эту бренную землю спустить такую вот симфонию жизни и цвета, свидетельствующую о неизменной любви и милости Отца Небесного ко всем без исключения обитателям этого мира... Однако, поднявшись от речушки по лестнице вверх, взглянем на трех мужчин у пивного ларька. Видят ли, ценят ли они эту Божественную красоту? Видят ли они друг друга, как должно видеть?

Вот стройный брюнет, стоящий боком и к лесу, и к речке, задумчиво облокотившийся на стол. Он ждет, когда отстоится пиво, когда его хмельная природа начнет вытеснять память об обязанностях, долгах, рождая внутренний жар самодостаточности, самодовольства, помогающий скрыть в хмельном дурмане ясно видевшиеся контуры проблем... Вот другой любитель пива, стоящий спиной к брюнету. Его берет, другая его старомодная, но красивая одежда характерны для художников.

Он, видимо, еще не потерял способность к восприятию красоты, потому и стоит лицом к лесу и реке. Но и его поза исполнена одиночества. Да и красота, видимо, для него существует только до первой кружки... А у самого ларька — веселый разбитной парень в жакете. Он только что купил две кружки пива и идет, радостно предвкушая праздник единения с собой, любимым, праздник отрешения от всего и от всех, отрешения одностороннего, когда все окружающее воспринимается просто как форма, которую можно и нужно заполнять только и исключительно собой... Глядя на разобщенность этих троих, задаешься многими вопросами. Кто это нас, сынов и дочерей Единого Отца, побудил и научил разлучаться друг с другом, удаляться и даже бежать от

Его Замысла о нас и от Него Самого? Почему мы столь охотно и добровольно обособляемся, ведь одновременно с этим мы очень страдаем от порождаемого этим обособлением одиночества?! А листья трепещут, играют всеми красками осеннего карнавала. Да явятся на этом празднике жизни радующиеся ему, ценящие Божью любовь и заботу и отвечающие на нее, прежде всего — братским отношением друг к другу! И да вдохновят таковые на эту ответную любовь и радость всех остальных! Радикальное братство Душ сады — неисчислимы, В это свято верь, Души — другипобратимы Раньше и теперь.

Этих душ сады цветущи Можно отыскать, В тех садах, как в райских кущах — Мир и благодать. Но и тот, кто беден Светом, Кто суров и строг, Разве он не ищет Лето Среди ста дорог? Все мы Свет и Лето ищем, Чаще для себя, Но найти для сердца пищу Можно лишь любя. Все мы — другипобратимы Раньше и теперь. Если любим, то любимы — В это свято верь! Автор: Цыплаков Петр

Мужской поступок Мальчик Петя влюбился до смерти. Случилось это во втором классе. Это могло случиться и в первом, если бы девочка Надя училась вместе с ним, а не в параллельном классе, который находился в другом крыле школы. За весь год Петя её так и не встретил, хотя был резвым мальчиком и носился по коридорам на переменах, как угорелый. Но судьба есть судьба, и с ней не поспо-

ришь. Всё нужное она всегда приберегает напоследок. Из других девчонок, учившихся в Петином классе, за весь год ему никто не понравился. Но вот на праздничной линейке 1-го сентября нового учебного года он увидел её, и белый свет для него померк. Что-то вселилось в него такое, чему не было названия. Оно было большое и лёгкое, оно было радостное, но в тоже время очень

горькое. Дело в том, что девочка Надя не замечала мальчика Петю. Так в жизни бывает. Чего только не вытворял на переменах Петруха: он носился быстрее прежнего, задевал девчонок, прыгал на их скакалках и обыгрывал в «классы» железной баночкой из-под ваксы остальных ребят. Исключения не составляли даже третьеклассники, но результатом всех его уси-

лий было одно только отчаяние. Надя так и не взглянула в его сторону ни разу. Сама она всегда была в центре внимания, в тесном кругу подружек, которые неприкрыто ею восхищались. И надо отдать им должное – было чем. Ровненькие ножки, зелёные глаза, пухленькие щёчки и две косички, спадавшие ниже плеч. От одного взгляда на неё можно было умереть от счастья, и Петя умирал… с каждым днём всё больше и больше. В этих переживаниях пролетел целый год, и в третьем классе мальчик понял, что не может жить без этой девочки. Он уже не носился стремглав по коридору, никого не задевал и не играл в «классы». Теперь он выбирал на переменах для себя места потише, гденибудь в углу, и оттуда наблюдал за предметом своего обожания. В его тетрадках появились тройки, на что отец его сразу обратил внимание. Как-то, когда он укладывал Петю спать, он посмотрел на него подозрительно и сказал: - Что-то ты, Петюха, задумчивым стал. Не иначе, как влюбился! – а потом пригладил ему непослушный вихор и прибавил, - ты это дело брось, бабы до добра не доведут. От этих слов Петя громко засопел, и на глаза ему навернулись слёзы. И было от чего, все

его задумки последнего времени, как проявить себя и как прославиться, ни к чему не привели. Ночами о чём он только не передумал и о чём не мечтал: и как подвиг совершит, и как известным на весь мир станет. То ему представлялось, что на их школу напали разбойники, все струсили - и учителя и директор, а он один защитил свою Надю. При этом в голове его вертелось стыдное пока для него слово - любимую. Но ночью он не боялся этого слова и шептал его про себя. Конечно же, она была его любимой и единственной девчонкой на свете, а кем же ещё. Но откуда взяться разбойникам в их маленьком неприметном городке, он придумать не мог... и тогда мысли мальчика перескакивали на другое. - Вот бы школа загорелась, - мечтал он, и я бы вынес её из огня. При этом Петя сжимал кулачки под одеялом и чувствовал на своих руках мягкую тяжесть. После долгих ночных мечтаний, утром он просыпался разбитый и с тяжёлым сердцем шёл в школу. Если прибавить к этому небрежно выполненные домашние задания, то радоваться было совершенно нечему. Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, необходимо было что-то предпринять, и вот однажды он стащил у

отца спички и решил сам поджечь школу. А что ему оставалось, если сама школа загораться не желала. Но как это сделать неприметно, как развести костёр и что взять для розжига…собственную, что ли тетрадь по русскому с тремя жирными тройками? А что, если тетрадь сгорит, а школа останется целой? Отец тогда покажет ему, где раки зимуют, да и за украденные спички влетит… Шло время, и вот, наконец, в один прекрасный день на мальчика снизошло озарение, да такое, что только пальчики оближешь. Он придумал, как выйти из безнадёжного положения и понравиться Наде. И как это он раньше об этом не догадался… - Оклею-ка я свои штаны золотистыми фантиками от шоколадных конфет, - решил он, - и заявлюсь в них в школу. Он чуть не подпрыгнул от радости, оттого, что ему пришла в голову такая чудесная мысль. Теперь не обратить на него внимания не сможет никто. И она в том числе. Сказано, сделано. Все деньги с этого дня, которые давал ему отец на школьные завтраки, Петруха решил тратить на самые дешёвые шоколадные конфеты. Вкус их теперь его не интересовал, главное, чтобы внутри они были обёрнуты в

«золотцо». Так ребята между собой называли серебристые фантики. Теперь Петя стал опять жизнерадостным и подвижным и даже исправил тройки по русскому. За это отец сам купил ему килограмм шоколадных конфет и ещё угостил ими соседа Кольку, который, якобы, помогал Петрухе в учёбе. Такую версию придумал Петька для отца, чтобы тот раньше времени не раскусил его замыслов. С Колькой же он заранее условился о возврате серебристых фантов и ещё он договорился с сынками богатеньких родителей, чтобы те отдавали ему «золотцо» в обмен на настоящие конфеты. Чего только не сделаешь ради любимой. И вот наступил решающий день. В портфеле у Пети скопилось множество серебристых фантиков, которые он разделил на три больших стопки. - Пора, - твёрдо сказал он себе, - дальше откладывать задуманное нельзя, - и сказал он это уже не как мальчик, а как настоящий мужчина. Для начала он взял из кладовой порошок казеинового клея и развёл его в нужной пропорции. Как его разводить он прочитал когда-то в листке отрывного календаря и даже склеил себе тогда самодельную клюшку, которая прослужила ему достаточно долго. Со

штанами и фантиками дело обстояло куда проще. Петя подтащил стул к подоконнику, положил на него штаны и начал клейку. Её он начал снизу вверх, с того места, где их недавно подшивала мама, и там он ловко приклеил первый фант. Затем второй, третий… дальше дело пошло как по накатанной. Когда закончилась первая стопка фантиков, Петя вдруг заволновался, уж слишком быстро она закончилась. Но отступать было поздно. Проработав с полчаса и израсходовав все фанты, Петруха посмотрел на плоды своих рук. Перед ним лежали на подоконнике его школьные брюки, у которых ярко блестела лишь одна половина и то не до самого верха. Идти в них в школу мальчик не решился, но и отказаться от своей мечты-затеи он был не намерен. Петя надел другие брюки, старые, а эти аккуратно свернул и засунул в портфель. - Переоденусь на перемене в туалете, - решил он, и сердце его при этом радостно забилось. До развязки оставалось совсем недолго. Когда после урока арифметики влюблённый мальчик вышел из туалета в коридор, шествуя в одной штанине серебряной, а в другой - обыкновенной, разразился такой гомерический хохот, что он был слышен во всех уголках школы. Смеялись все: одноклассники и од-

ноклассницы, ученики из параллельных классов, даже старшеклассники пришли поглазеть на невиданное зрелище. Все хохотали и показывали на него пальцем. А он, словно оловянный солдатик, стойко стоял на своей серебряной ноге и также стойко переносил насмешки учеников. Наконец, заметив Надю, Петя решился и смело шагнул к ней навстречу. Он подошёл к своей возлюбленной и замер, слегка наклонив голову, словно гусар, собиравшийся пригласить барышню на танец. Барышня взглянула на него своими зелёными глазищами, потом не выдержала и тоже засмеялась. Потом показала новоиспечённому гусару язык и убежала. Это было первым знаком внимания, которым она наградила отважного мальчика за два года его страданий. Дома отец, узнав о случившемся, не стал ругать сына. Он взял злосчастные штаны и попытался отодрать от них серебристые фанты. Но не тут то было, Петя изготовил такой клей, который держался насмерть. Отскоблив острым ножом три фанта и пропоров дырку в штанах, отец плюнул, отнёс их в сарай и на следующий день купил сыну новый костюм. Может быть, в нём ему повезёт больше…

Автор: Решетнев Виктор

Дельфины с Европы Меня сразу захотят поправить и подсказать, что не «с», а «из» Европы. Я бы согласился, если бы речь у меня дальше пошла о дельфинах из нашей старушки Европы, именуемой в просторечии Старым Светом, но рассказ пойдёт о других дельфинах, может статься, что и не о дельфинах вовсе, а о разумных существах с шестого спутника Юпитера. Он тоже именуется Европой и находится очень далеко от Земли, почти на краю Солнечной системы. Вся его поверхность покрыта многокилометровой толщей льда, и вот под ней недавно учёные-астрономы обнаружили целый океан солёной воды, по размерам не уступающий нашему Мировому. В нём-то и были найдены разумные существа, по виду очень схожие с дельфинами. Но начну обо всём по порядку…. В последнее время мало уже кто интересуется космонавтикой. Мы перестали быть любопытными в хорошем смысле этого слова. Спроси наугад у кого-нибудь из современных молодых людей: - Сколько раз американцы летали на Луну? - Один, - ответят они и вопросительно на вас посмотрят. А и действительно, какого рожна им там было делать несколько раз?

Но правильным будет иной ответ. Американцы летали на Луну десять раз и шесть раз на ней высаживались. Катались по её поверхности на вездеходах и копали ямки, добывая грунт. Потом в одну из ямок вбили штырь и повесили на него свой Звёздно-полосатый флаг (я думаю, все видели, как он там колыхался). Улетая, они увезли с собой на Землю больше двухсот килограммов лунной «земли». Сначала вообще планировалось высадок целых семь, но Аполлон13 потерпел аварию и вернулся на Землю не солоно хлебавши. И немудрено, им управлял Том Хэнкс, голливудский актёр. Он хоть и получил две премии «Оскар», но, признаться, командир корабля из него никакой. Да и нытик он к тому же. Смотрел я однажды фильм по телику с его участием. В нём он попал на необитаемый остров, что-то вроде наших Мальдив. Самолёт, на котором он летел, разбился, и Том Хэнкс, единственный выживший, остался на этом острове один. Русский человек только бы порадовался такому повороту событий, лежи себе, загорай, работать не надо, а он полтора часа экранного времени только и делал, что ныл. Поэтому, я думаю, Аполлон-13 и не долетел

до Луны из-за такого никудышного командира. Его бы уволить за профнепригодность, а американцы вместо этого закрыли свою лунную программу. Думаю, они погорячились, взяли бы лучше кого -нибудь из наших космонавтов – и дешевле бы вышло, и никто бы не ныл. Но перейду непосредственно к повествованию. Конечно же, полёты в Космос не отменили - ни у нас, ни в Америке, но летаем мы пока лишь на орбитальную станцию, а это большинству людей не интересно. Женщин, к тому же, туда мало берут, а если и берут, то как правило, не очень симпатичных. Мне кажется, они это делают специально, чтобы мы окончательный интерес к Космосу потеряли. И одевают их так, что вместо сексуальной привлекательности мы видим, бог знает что. Но вот однажды всё изменилось. Как-то с утра ко мне в гости забежал мой друг - француз Пьер, известный в своих кругах хакер, и сообщил мне поразительные вещи, такие, что я только диву дался. Оказывается, американцы свернули свои программы далеко не все, и по межпланетным полётам тоже. Более того, некоторые эти программы и сейчас успешно претворяются в жизнь. Полтора года назад Пьер из любопытства взломал сайт аме-

риканского космического агентства НАСА и выудил из него удивительную информацию. Из неё следовало, что в 2012 году полёт на Марс не закончился высадкой автоматического зонда с марсоходом «Кьюриосити», а продолжился дальше. Основной корабль, с экипажем из четырёх человек, улетел ещё дальше, к Юпитеру, точнее, - к сияющей льдами Европе, шестому его спутнику. Двое отважных янки и две прелестные леди должны были подтвердить, или опровергнуть гипотезу о том, действительно ли есть жизнь подо льдом Европы. Пьер настроил свою хакерскую программу так, что насовские компьютерщики ничего не заподозрили, и мы почти в течение года, наблюдали вместе с ним в режиме онлайн полёт космического корабля «Luck», что значит «Успех», с необычайной миссией. Надо сказать - это была красотища, и началась она сразу с самого начала полёта. Покинув лунную орбиту, перед нами по курсу сразу открылось угольно чёрное небо с густыми вкраплениями антрацитовых звёзд. Оно медленно надвигалось на нас, создавая впечатление, будто мы не летим, а плывём. Картинка на нашем полукруглом двадцатидюймовом мониторе ничем не отличалась от той, которую видел экипаж корабля вживую. И мы с Пьером почти на целый год стали незримыми уча-

стниками экспедиции. Оставив Луну, мы отправились в неведомое. Тёмное, абсолютно прозрачное пространство, со всех сторон окружало нас. Мы плыли в нём медленно, но уверенно, как первопроходцы Магеллана в Тихом океане. И вот через какое-то время по бокам корабля, полукружьем, стали появляться туманности. Они были молочно белыми, словно подсвеченными изнутри. Иногда навстречу нам со свистом проносились небольшие астероиды. Это было опасно, но командир - статный моложавый тридцатипятилетний атлет, отлично знал свою работу. Он умело маневрировал между летящими астероидами. Всего лишь раз, мы чуть не врезались в комету. Она была огромной, словно ледяной сверкающий айсберг, с длинным белым хвостом. В него то мы и залетели, маневрируя. Какая это была красотища, лететь в хвосте кометы. Капельки влажного тумана, оседая на стёклах иллюминаторов, мгновенно замерзали и превращались в алмазные блёстки. Они переливались на Солнце всеми цветами радуги. Чем дальше мы плыли, тем светлее и наряднее становилось небо, подсвеченное белым туманом. Картина грандиозности Мироздания поражала, но она не давила, наоборот, радовала нас. Чувствовалась какая-то незримая всепроникающая связь, соединявшая

нас со Вселенной. И вот, наконец, из-под одной из туманностей навстречу нам выплыло оранжевое блюдце Юпитера. Оно было заметно сплюснутым у полюсов и подавало нам сигналы вспышками молний. Чем ближе мы подлетали к нему, тем ярче вспыхивали зарницы в его оранжевой атмосфере, и их становилось больше. Разряды в миллиарды миллиардов вольт сотрясали ночное небо гигантской планеты. Молнии пронзали исполинские облака и накрывали их блестящей сеткой длинных щупалецморщин. На какое-то время они высвечивали контуры странных лиц, похожих на греческих богов, или титанов. Лица были седыми, грозными и как бы спрашивали нас: - Зачем вы прибыли сюда, что не устраивает вас на вашей Земле? Ответов они не услышали, да их и не было. Что мы можем сказать в своё оправдание и что ответить на вопрос: - Зачем покидаем мы родимый дом и слоняемся потом неведомо где помногу лет? Лица смотрели на нас укоризненно строго, а потом пропадали. Но за те доли секунды, что я видел их, они успевали запечатлеться в моей памяти. Потом, когда-нибудь в далёком будущем я выужу их, и они напомнят мне о былых днях. Экипаж тоже с интересом наблюдал за ат-

мосферными бурями. Это было грандиозное зрелище, но лететь надо было дальше. Ведь конечной целью полёта был не Юпитер. И мы взяли курс к Европе, шестому его спутнику, где под толщей льда был обнаружен тёплый океан, а в нём, вероятно, разумная жизнь. Наконец-то свершилось то, о чём мечтало всё человечество – теперь мы будем не одни во Вселенной. Прокричать бы эту новость всем жителям Земли. Может быть, тогда мы утихомирились и перестали бы уничтожать друг друга. Но нет, американцы всё засекретили, даже от своего народа. О предстоящем полёте знали лишь единицы, и то, в основном те, кто любит больше что-то скрывать, чем рассказывать правду. И вот, оранжевое блюдце Юпитера, выросшее до громадных размеров и закрывшее почти полнеба, стало медленно уплывать назад. Корабль, сделав дугу и ускорившись в поле тяготения гигантской планеты, отправился к сверкающей на Солнце красавице Европе. Под её десятикилометровой толщей льда в тёплой солёной воде когда-то зародилась жизнь. Теперь она развилась до её высших форм. Ради этого и был задуман и совершён этот грандиозный полёт. Жизнь подо льдом Европы оказалась совсем не такой, как на нашей Земле. Она была гармоничной и … правильной. Зависнув над белы-

ми и почти прозрачными облаками, корабль замер, приготовившись совершить мягкую посадку. Командир выбрал для этого наиболее ровную площадку и нажал на кнопку «Спуск». Пока мы медленно снижались, антенны корабля начали принимать приходившие из-подо льда сигналы. Это были электромагнитные волны, которые издавали двое разумных существ. Бортовой компьютер расшифровал их без особого труда. Из динамиков вдруг послышалась почти человеческая речь, с лёгким компьютерным акцентом. - Окка, поплывём наверх к ледяной преграде! – раздался весёлый бесшабашный крик. - Онтр, не хочу, - в ответном голосе были слышны капризные нотки, - вечно ты со своими причудами. Я ещё не нарезвилась! - Ну, милая, ну, Оккочка, я так сильно тебя люблю… ну, поплывём. - Тогда с тебя две вечерних нежности, - снова этот игривый капризный голосок заполняет эфир, - ты согласен? - Да, да, да-а-а, моя радость. Я всё для тебя сделаю и на всё согласен. Кажется, что даже динамики, выдающие эти звуки, радуются вместе с Онтром. И мы тоже радуемся, слушая беседу инопланетных существ. Я затаил дыхание, ещё никогда мне не было так хоро-

шо. А то, что об этой чудесной новости ещё никто не знает – это ничего. Всё тайное когда-нибудь становится явным. Такую искреннюю радость не запереть в узком секретном мирке. Корабль «Успех» плавно «приземлился», а точнее, приледнился на поверхность спутника. Выбранная площадка была не только ровной и удобной для посадки, самое главное, она находилась рядом с промоиной, которая замёрзла всего пару дней назад. Дело в том, что хотя подо льдом Европы целый океан воды, центральное его ядро – твёрдое. И оно сильно нагревается под воздействием чудовищных приливных сил Юпитера. Время от времени оно трескается, и раскалённая магма вытекает наружу. Тогда огромные массы воды закипают, соприкасаясь с ней, и устремляются наверх к ледяной поверхности. Они-то и делают промоины в многокилометровой толще льда, на время соединяя подводный и надводный миры. Промоина возле приземлившегося корабля образовалась всего пару дней назад, и лёд на ней был толщиной не более десяти метров. Его было легко пробурить, используя мощный лазер на ядерных батарейках. Командир решил начать работу сразу, не откладывая на потом. Ещё пара-тройка дней, и лёд достигнет стометровой толщины, и тогда уже ни-

какой лазер не разрежет эти гигантские ледяные глыбы, даже на ядерных батарейках. Пробурили астронавты полынью быстро и забросили в неё сеть – очень тонкую и очень прочную. Влюблённая парочка тут же в неё попалась. Доигрались родимые, вот тебе и вечерние нежности… Окка и Онтр сперва трепыхались и издавали какие-то звуки, но потом как-то уж очень быстро затихли, словно провалились в анабиоз. Мы смотрели с Пьером на них, замерших, в свой двадцатидюймовый экран и любовались ими. Они были здорово похожи на наших дельфинов, только без глаз. И жабр у них не было, и дыхательных аппаратов тоже. Команда перетащила дельфинов на корабль и поместила их в большую ванну, предварительно налив в неё воды с океана Европы. Но ничто не помогало. Дельфины не очнулись. Что только ни делали люди с выловленными собратьями по разуму, но те в ответ никак не реагировали, как впали в транс, так в нём и оставались всё время. Пришлось отпустить их обратно в родную стихию. Как ни странно, в ней они сразу очнулись и стали разговаривать друг с другом, как ни в чём не бывало. О своём пребывании на поверхности они ничего не помнили. Эксперимент по контакту с братьями по разуму не удался.

Первый блин, как говорится, вышел комом. А что бы мы хотели, мы – люди? Чтобы они бросились к нам на шею и заключили нас в объятия? Мы и сами это редко делаем в последнее время, а всё больше боремся друг с другом да состязаемся. Оттого-то и стена непонимания растёт и ширится между нами, вместо того, чтобы уменьшаться... Возвращение на Землю было невесёлым. Члены команды часто спорили, ссорились, обижались друг на друга и, наконец, разбредались по своим индивидуальным каютам. Мы с Пьером уже не каждый день следили за их полётом, и мне уже было всё равно, станет этот полёт достоянием гласности, или нет. Контакта не получилось. Я запомнил только одну беседу, последнюю, которую командир провёл со всеми членами экипажа. Это был тот редкий случай, когда вся команда собралась за одним столом. Командир размышлял о жизни на Земле и на Европе. - Нам кажется, говорил он, - что мы – человечество, уже многое знаем и многого достигли, мы думаем, что научились адекватно оценивать и понимать окружающий Мир, но…. но не также слепы и мы в своём видении Мира, как эти дельфины с Европы…. Ведь в результате всех наших потуг мы так и не научились ладить друг с другом…

А представьте они, - продолжал он, - что они могут думать о своём Мире, какое имеют о нём представление? Внизу - взрывающееся раскалённое ядро, вокруг - абсолютная темень, в которой они плавают, а над головой – километровые толщи льда. Ни Солнца, ни звёзд, ни галактик - ничего не видно, и ничего о них неизвестно. Как живут они в этом мире, как умудряются быть счастливыми? Надо признаться, дельфины с Европы оказались лучше нас. Ведь потом, когда мы отпустили этих двоих, я ещё несколько дней подслушивал их разговоры. В своём Мире они не поедают друг друга и не борются за место «под Солнцем». Они живут в гармонии, а энергию черпают прямо из среды обитания. Им многого не нужно. У них нет: ни дворцов ни красивых одежд, ни автомобилей ни денег. Они счастливы просто так - оттого, что живут. Они считают свой Мир прекрасным. И их Дельфиний Бог - Он добр и справедлив. Он никого не карает и не наказывает…. Я даже не знаю, подвёл итог командир, что я расскажу людям об увиденном нами… На этом я заканчиваю своё повествование и прерываю свой репортаж. До возвращения экспедиции на Землю остаётся два месяца. Я уже давно не слежу за ней, но любопытный читатель может

всё узнать из Интернета… я вот только ссылку забыл. P.S. Вчера вечером ко мне в гости забежал Пьер. - Что ты такой задумчивый, - поинтересовался он, - выброси ты из головы своих дельфинов. Я накопал кое-что почище. НАСА готовит новый полёт, на сей раз на Ти-

тан, самый большой спутник Сатурна. Как ты знаешь, там и твёрдая поверхность есть, и реки с морями, и дожди идут с неба, и атмосфера всего лишь в два раза гуще земной… А то, что всё это замешано при температуре в минус сто восемьдесят градусов по Цельсию, так это ерунда. На метановой основе всё возможно. Предполагается, что и

жизнь там есть. Ну что, будем следить за полётом? – Пьер вопросительно на меня посмотрел. Я кивнул в знак согласия. - Может, кто и из твоих друзей к нам присоединится? – Пьер улыбнулся и подмигнул мне левым глазом… Автор: Решетнев Виктор

На рынке в Кемере Николай Петрович бежал в обед по несусветной жаре в супермаркет. Надо было купить бутылку айрана и булку турецкого хлеба. И то и другое были отменного качества и такого же вкуса. В двухзвёздочном отеле, куда они поселялись с женой вот уже второй год подряд, были только завтраки и ужины. Хотя в этом был определённый смысл, можно было похудеть и оздоровиться одновременно, но жрать от этого в обед всё равно хотелось. Решили ограничиться айраном и хлебом за одну лиру. Деньжат в этот раз у Петровича было в обрез, к тому же оздоровительная сауна сожрала их добрую половину. Но когда тратишься на себя, на своё здоровье, редко когда возникает сожаление. В обед жена Петровича старалась не выходить из номера, жару она не выносила. Николай Петрович, наоборот, жару

любил, и лишний часок на солнцепёке приносил ему только радость. Поэтому в обед за провизией ходил всегда он, но не обижался на жену за это, потому что, от этого имел двойную выгоду: и наедине мог побыть и прожариться на солнцепёке как следует. Он уже подходил к супермаркету, который находился бок о бок с мечетью, когда обратил внимание на местных турок, тащивших на себе тяжёлые пакеты с продуктами. Они шли с тыльной стороны мечети. «Ага, надо разузнать, что у них там»? - заинтересовался Николай Петрович. В том, что теперь очень часто торговые точки в турецких городах располагаются рядом с мечетями, он ничего предосудительного не видел. Лет пять назад, отдыхая в Сиде, он был этому несколько удивлён, если не

сказать больше. Однажды, как обычно, в самый солнцепёк он шёл пешком в ближайший к Сиде городок Манавгат. Этот населённый пункт не был курортным местом, в нём жили обычные турки. Двое из них, сидевшие на табуретках прямо на тротуаре, предложили Петровичу почистить браслет от его часов. Простодушный Петрович отдал им свои часы, и смог вернуть их обратно только за пять евро. Хорошо что они не почистили вместе с браслетом ещё Петровичу и лицо… Так вот в этом самом Манавгате находилась мечеть, самая большая на анатолийском побережье, что, заметьте, не сделало некоторых его граждан более добропорядочными. Возле неё Петрович неожиданно и оказался. Он был не прочь зайти внутрь этого грандиозного сооружения с четырьмя высоченными

минаретами по бокам, но слишком короткие на нём были шорты. Пока Петрович соображал, как выйти из положения, из мечети, а точнее, из цокольного её этажа, стали выходить турки, таща в руках полные пакеты снеди. Они подходили к своим машинам, ставили пакеты в багажник и преспокойненько уезжали. «Что за ч..рт, - подумал Петрович, - что это у них там»? Каково же было его удивление, когда, войдя в раздвижные двери цокольного этажа, он вдруг обнаружил за ними огромный супермаркет. Очень приличный и с подходящими ценами, недаром местные турки отоваривались в нём. Сделали потом в нём основные покупки и Николай Петрович с женой: и для себя, и для друзей и для родственников. Побывали они потом и в самой мечети. Всё в ней оказалось демократично и ненавязчиво. На входе всем выдавали парео, чтобы можно было прикрыть колени, а женщинам, к тому же, ещё платки на голову. Всё это делалось приветливо, вежливо, и главное – бесплатно. Внутри мечеть оказалась потрясающе красивой: с огромными коврами ручной работы, устланными по всему полу, и с невероятно красивыми росписями на сводах и стенах. Петрович даже купил там себе Коран на русском языке. Потом, дома, он с интересом его читал.

Так вот в Кемере Николай, уже ничему не удивляясь, смело двинулся навстречу нагруженным туркам. Да и синие шорты с нарисованными пальмами, купленные им по случаю за восемь баксов в Египте, которые красовались теперь на нём, были подлиннее. Пройдя метров сто, Петрович набрёл на местный продуктовый рынок. Чего там только не было: огурцы, помидоры, черешня, клубника, абрикосы, сливы…и ещё много-много чего. Всё было свежее, как говорится - с пылу с жару, то есть, только что сорванное с куста или собранное с грядки. Особенно удивили Петровича помидоры – розовые, пузатые и пахли они, как в далёком его детстве. То, что сейчас продают на наших рынках и в наших магазинах, помидорами назвать нельзя. На вид они, вроде как и помидоры, а укусишь, во рту сразу образуется какое-то жидкотравяное безвкусное месиво. А здесь аромат их сшибал с ног. Местные покупатели тоже не обходили эти прилавки стороной. Они останавливались напротив терриконов с помидорными кругляшами и лихо торговались с продавцами. Пустым не уходил никто. Стоили эти чудесные овощи от половины до полутора лир за килограмм. То есть на наши деньги – максимум тридцать рублей. Петрович остановился напротив загорелого пожилого турка и стал

разглядывать его товар. «Лэ-зет-ли, лэ-зетли (вкусно, вкусно)», - забубнил турок, расхваливая свой товар. Он брал по очереди один помидор краше другого и совал их под нос Николаю Петровичу, и пока Петрович, оторопевши соображал, что ему делать, турецкий загорелый фермер всунул ему в руки один такой красавец. Николай машинально вытер тёплый овощ о свои восьмидолларовые штаны и также машинально его укусил. Вкус был отменным, как детстве, Петрович не ошибся. Он жевал и впитывал в себя все необыкновенные соки и ароматы этого овоща. Но тут турокфермер будто спохватился и выхватил помидор из рук Петровича. Николай оторопел, неужели он сделал что-то не то? Тем временем загорелый пожилой продавец достал из-под прилавка солонку, от души посыпал солью укушенный помидор и вернул его обратно. Оторопелый Петрович на автомате снова его укусил. И это, конечно же, была уже песня. Николай никогда не ел таких помидоров: ни в детстве, ни до детства… Возле пожилого турка тем временем собралось несколько других продавцов, и они с интересом наблюдали за происходящим. Петрович доел помидор под их одобрительные возгласы и купил себе два Кг розовощёких красавцев. Заплатил он за них три лиры. Потом

он ещё купил черешни, самой лучшей на рынке, килограмм клубники, которая пахла так, что аромат её проникал через бумажный пакет, в который продавец её насыпал, полкило абрикосов и кило персиков. После этого, уже на выходе, он купил бутылку разливного айрана и лаваш. Целый час они пировали с женой на балконе своего двухзвёздночного отеля. Наелись так, что не пошли на ужин. Николай Петрович переживал только, что не попросил сольцы у продавца помидоров. «Без неё вкус не тот», - объяснял он жене, горячась. «Будет с тебя, - успокаивала она его, - что тебе массажист сказал – употребляешь много соли, вот и остеохондроз разыгрался». Петрович соглашался, но соль не есть он решил уже дома, а не здесь, здесь же, да с помидорчиками… От этих мыслей слюна сама собой набиралась ему в рот. За неделю до отъезда Николай снова посетил Кемерский рынок. Оказалось, что работает он только по понедельникам, а в другие дни там обычная автомобильная

стоянка. Самолёт Петровича вылетал в воскресенье, а это означало, что посещение рынка будет крайним. (У Петровича старший брат лётчик). Николай сразу отправился к знакомому прилавку. Пожилой турецкий крестьянин, узнав его, обрадовался. Он заулыбался Петровичу, как старому знакомому, и протянул ему пакет. Николай стал выбирать самые красивые, самые пахнущие помидоры и укладывать их в этот пакет. Он обнюхивал каждый овощ и закрывал при этом от удовольствия глаза. Положив пять штук, Петрович протянул овощи обратно продавцу. Турок взвесил их и добавил ещё один помидор. Взял он с Петровича обычные три лиры. Получив пакет обратно, Николай на минуту задумался, а потом решился. Жестами он стал показывать продавцу, как сыплется из солонки соль, как кусаются и проглатываются помидоры. Пожилой турок сперва ничего не мог понять, но потом его осенило, и он полез под прилавок. Достав оттуда солонку, он протянул её Петровичу. Николай продолжил жестами и мимикой показывать, что ему надо лишь немного

отсыпать из неё, но турок замахал руками. Пришлось забрать солонку целиком и положить её в пакет с помидорами. «Тэшекюр эдерим (большое спасибо), - поблагодарил Петрович продавца и добавил, - чоп лэзет-ли (очень вкусно)». Пожилой турок засмеялся, а его соседи зааплодировали. Только к вечеру, уже наевшись до отвала чудо овощей, Петрович вдруг понял, что не сможет верн уть т ур куземледельцу его солонку обратно. «Следующий рынок в понедельник, а самолёт у нас в воскресенье», - говорил он жене, волнуясь. «Ничего страшного, - успокаивала она его, - заберём солонку с собой в Россию, а на следующий год, даст Бог, вернём её обратно». P.S. «Теперь эта солонка, может оказаться трофеем», - невесело пошутил недавно мой друг. «Надеюсь, что ненадолго...», - ответил ему я. Автор: Решетнев Виктор

Бомж Октябрь. Почти без перерыва моросит холодный дождь. На улице мрачно, скучно, тоскливо. Также мрачно у меня на

душе. Сегодня понедельник, в три часа в институте зачет, к которому я не готов. Возвращаюсь в Пи-

тер, после активно проведенных за городом выходных. Маленькая железнодорожная станция Ивановская. Отменена оче-

редная электричка, и зал ожидания набит битком. Как и все, стою в зале у стенки. В отличие от большинства, отсутствие электрички меня не расстраивает, поскольку лихорадочно что-то пытаюсь понять из конспекта, который дали друзья на выходные, и на внешние обстоятельства почти не обращаю внимания. Своими телами, разгоряченными эмоциями народ высушивает свою же намокшую одежду, и по этой причине в зале гуляет масса запахов. Но один запах мощно и победоносно перебивает все вместе взятые. Это запах давно не мытого тела в сумме с запахом никогда не стираной одежды. Букет известный каждому, и каждый знает, от кого такой букет исходит. А исходит он от пожилого мужчины, стоящего тоже у стенки, метрах в трех от меня. Мне стоять неуютно, поскольку давят со всех сторон. Бомж же стоит в вольготной позе, вокруг него свободная метровая зона. Ощущение, что зона образована волшебной, невидимой для глаза стенкой, которую люди не в состоянии преодолеть. Выглядит этот мужчина, мягко говоря, не очень; грязно-коричневый цвет лица, недельная щетина, мешки под глазами. На нем рваное грязное осеннее пальто неопределенного цвета и зимняя шапка-ушанка с одним надорванным ухом. Время от времени бомж дрожащей рукой достает из

внутреннего кармана расстегнутого пальто большую бутылку портвейна, делает пару глотков из горлышка и с любовью, выраженной всем его видом, укладывает бутылку на место. После этого тыльной стороной грязной руки медленно вытирает рот и обводит окружающих глазами. Глаза совсем не соответствуют внешнему виду. Они быстрые, острые и даже немного дерзкие. В зале чувствовалось напряжение, и было ощущение, что оно как-то должно разрешиться. И вот хорошо одетая высокая, светлая женщина, как бы обращаясь ни к кому и в никуда, заявила: - И что здесь делает между порядочных людей? Стоял бы себе на улице. Детонатор сработал успешно. Мужчина уставился на нее острым немигающим взглядом и, когда она в ответ посмотрела на него, неожиданно для всех громко произнес: Излюбили тебя, измызгали – Невтерпеж. Что ж ты смотришь так синими брызгами? Иль в морду хошь? В зале установилась гробовая тишина. Бомж между тем нашел глазами полненькую женщину, вытянул в ее сторону руку и продолжил: Мне бы лучше вон ту, сисястую, Она глупей.

Женщины оцепенели, зал замер, а мужчина залился грубым хриплым смехом, временами прерываясь на кашель. Посмеявшись, продолжил монолог: - Не обижайтесь, бабы, это не я. Это великий русский поэт Есенин, сказал. Зал п р о д о л жал молчать, медленно переваривая ситуацию. Ситуация была непростой. Внешне и по запаху настоящий бомж, по речи же и жестам – образованный человек. Народ в зале откровенно растерялся. В это время мужчина снова достал бутылку, не спеша отхлебнул, тыльной стороной ладони вытер рот и продолжил: - Что, противно со мной рядом стоять? А если скажу, что у меня университетское образование и по образованию я философ? Что? Все равно противно? Пауза, бомж медленно осмотрел себя: - Ну, конечно, я сегодня не во фраке. Он перевел свой взгляд на зал, выхватил глазами высокого мужчину и обратился к нему: - Вот ты, интеллигентный в шляпе, объясни народу, что такое автотрофность человечества? Все смотрят на человека в шляпе. Видно как он растерян, ответа, конечно, не знает и вообще не знает, как поступить. Разворачивался интересный спектакль, и народ мгновенно забыл про

свои проблемы, связанные с отменой электрички. Где -то в зале залопотал ребенок: «Мама, Мама….» Мама оборвала его резким голосом: - Да помолчи же ты! Старый мужчина продолжил монолог, но уже другим тоном, и в голосе чувствовались нотки самооправдания: - Б…е государство, ему не нужны философы, которые не умеют врать. И в семье у меня было три бабы, жена и две дочери, и все б… ди. Все ищут мужиков, которые не пьют и в дом много тащат. Скольких уж поменяли, да найти все не могут. Бомж злорадно засмеялся и снова полез за бутылкой. По отработанной схеме отхлебнул пару глотков и с еще большей любовью бережно уложил бутылку в карман. Люди стоят молча и с интересом ждут продолжения. Чувствуется, что у старого человека есть навыки работы с аудиторией, он тонко держит паузу и не упускает внимания зала. - Я вас всех насквозь вижу, - продолжает он, - особенно женщин. Вот ты, дамочка в плащике, могу все про тебя рас-

сказать, - громко и с некоторым запалом обращается бомж к ярко накрашенной женщине. Зал уставился на несчастную, она молчит, потупив глаза. Он продолжает: - Год назад ты развелась, твоему ребенку пять лет, сейчас ты снова мечтаешь выйти замуж….. Зал не спускает глаз с женщины. Она вскидывает голову: - Неправда, неправда, моей дочери четыре года! По залу пробегает волна шепота, в котором чувствуется удивление. Бомж тем временем, нашел в толпе следующую жертву. Полная женщина в коричневом пальто отворачивается, чтобы не смотреть на него. А он продолжает: - А у тебя муж пьет, пьет запоями, иногда бьет тебя. Каждый день ты думаешь о разводе, но не можешь решиться. Женщина краснеет и опускает глаза вниз. В зале уже не только шепот, но и возгласы удивления. Бомж явно доволен собой, в позе и взгляде чувствуется торжество. Он медленно обводит глазами

зал. На какое-то мгновение наши взгляды встречаются, и он говорит совсем тихо, почти бормочет: - У тебя ясные глаза, на таких мир держится. Заскрипел динамик и объявил о подходе электрички. Представление закончено. Все засуетились, загомонили, похватали свои вещи и потянулись на платформу. Старый человек достал из кармана дешевую сигарету и впервые за это время закурил. Он как-то обмяк и в одно мгновение превратился в обыкновенного, заурядного бомжа. Я сел в вагон. Мысли бродили далеко-далеко от предстоящего зачета. Умный человек с хорошим образованием оказался не нужным ни государству, ни семье. Неужели все дело в пьянстве? А если его пьянство не самоцель, а сознательный уход от действительности? Невольно примерил себя к этой судьбе, по спине пробежали мурашки, а в памяти вдруг всплыла русская пословица: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Автор: Ткаченко Евгений

Одиночество Сильный, стройный, чемпион завода по бегу, а еще по прыжкам и метаниям, он, тридцатилетний инженер, имел много друзей и подруг. Подруг было намного

больше, чем друзей, ведь он потенциальный жених, и каждая предполагала свой шанс, видя доброжелательное и внимательное его отношении к себе, не желая замечать, что он

такой со всеми. И все же с одной из подружек, Татьяной, его видели чаще, чем с другими. Она была настоящей красавицей, ростом и фигурой утверждающей эталон женской

гармонии, выведенный еще древними греками. Изумительное по красоте смуглое лицо с большими черными глазами выдавало ее южное, а может, и цыганское происхождение. Многие парни неровно дышали по отношению к Татьяне, но она не замечала никого, кроме него. Иногда они вместе обедали, а на соревнованиях она всегда была рядом и даже ходила на тренировки, где надевала спортивный костюм, разминалась и порой пыталась за ним угнаться. Он отзывался, явно тянулся к ней, демонстрировал знаки внимания, но отношения их не развивались, и это почему-то знали все. Как-то в отделе появилась молоденькая чертежница, совсем не красавица, маленькая, с точеной изящной фигуркой, и тихая, как мышка. Казалось, что ей не больше пятнадцати, и внешне это была настоящая нимфетка. Случилось невероятное. Целый месяц с работы он провожал только ее. Однажды они всем отделом поехали на экскурсию. Он сидел на переднем сиденье автобуса, конечно, рядом со своей нимфеткой и чувствовал себя очень неуютно, сидел как на иголках, время от времени оглядывался назад и каждый раз на мгновение замирал, встретившись взглядом с черными пронзительными глазами Татьяны. Через месяц после этой поездки он женился на нимфетке. Храм иконы Божи-

ей Матери «Всех скорбящих Радость». Каждое воскресенье на литургии в одном и том же месте в правом крыле храма у колонны стоит высокий мужчина с седой бородкой и усердно молится. Он посещает службы уже не один год и всегда чувствует себя здесь комфортно и умиротворенно. В правой части церкви молятся мужчины, а в левой – женщины. Мужчин здесь много – верный признак того, что в храме хороший батюшка. С особенным нетерпением он всегда ждет проповеди священника и не перестает удивляться тому, что Батюшка каждый раз отвечает на самые важные, волнующие его вопросы. Однажды он ощутил сначала беспокойство, а потом заметил на себе взгляд женских глаз. Он еще не знал, что за дама смущает его покой, но чувствовал, что эти глаза не чужие. Выйдя из храма после службы, поймал на себе этот взгляд. Они встретились глазами, и сердце его сладко заныло, дыхание перехватило: это была, Татьяна! Как же она изменилась! Прежние только глаза. Красота осталась, но приняла другую, зрелую форму. Они молча обнялись и замерли надолго. Когда снова посмотрели друг на друга, их глаза были полны слез. Как по команде достали носовые платки и рассмеялись. – Ты такая же красивая, как прежде, – про-

шептал он. – А ты одинок, – сказала она. – Откуда знаешь? – Я это знала еще тогда, в автобусе. – А ты? – А я замуж так и не вышла…. Но у меня есть дочь. Очень хотела ребенка, родила и сама вырастила. У него снова перехватило дыхание. Хриплым голосом сказал: – Прости, Танечка! – Что ты! Что ты! За что? Наверное, так было надо. Ничего случайного в жизни нет. Вот же мы встретились. – Значит, и это наверняка не случайно, – уже улыбаясь, сказал он. Оба были растерянны и напряжены, как на первом свидании. Както быстро и неуклюже расстались, правда, обменялись телефонами и договорились встретиться в следующий выходной на литургии. Последнее время он все чаще и чаще ловил себя на том, что невольно размышляет на одну и ту же бесконечную тему жизни собственной и вообще жизни человека. Он все пытается разобраться, что сделал в ней, в этой жизни, не так. За что и почему он, природный семьянин, семьи оказался практически лишен и так рано остался совсем один. И что это – наказание или награда? Эти размышления постепенно привели к какому-то пониманию. Сначала перекапывались все внешние фак-

торы сопутствующие его женитьбе. Да! Он знал, что дважды не поступившая в институт и заневестившаяся двадцатилетняя нимфетка была расчетливо отправлена родителями чертежницей в КБ за мужем в виде перспективного инженера. Не сразу, но понял, что это нормально, так было всегда, и так будет. А насторожило только то, что отчетливо вспомнил молодого человека с друзьями, стоявшего у Дворца бракосочетания и слишком уж внимательно рассматривающего его во время их выхода. Да, конечно, неприятно было оглядываться назад и видеть, что его кто-то использовал в этой жизни. И все же во всем виноват только он сам, ведь силой никто его не тянул. В конце концов, он пришел к тому, что неудача в личной жизни связана в большей степени с ним, с его неадекватным восприятием женщины, и заложена, как мина замедленного действия, еще в глубоком детстве. Так получилось, что мать невзлюбила его с младенчества, воспринимая как помеху в ее жизни. Танечкой был очарован, но фигурой она слегка напоминала

мать, и именно это помешало сделать самый важный шаг. Нимфетка внешне ничем не напоминала мать, но внутренне, характером, складом ума оказалась ее копией. Пожалуй, в его судьбе случилось роковое совпадение: он был выбран на скорую руку, чтобы кому-то что-то доказать, а сам не доверял всем, кто хоть слегка был похож на мать. Самое неприятное в этих размышлениях было то, что как только он вспоминал то время, в сознании всегда невольно появлялся образ Татьяны, ему становилось неловко, и он гнал его от себя. После этого каждый раз долго мучился от горького осадка в душе. Дома, несмотря на приподнятое настроение от встречи, он тут же вернулся к своим размышлениям и сразу понял, что сегодня судьба подарила ему шанс все исправить. Следующая мысль испугала его. Он почувствовал, что в одно мгновение стал другим и без Танечки не доживет до следующей литургии, а ведь последнее время не только легко преодолевал одиночество, но даже находил в нем

некоторые прелести. С п ро вор ство м юноши он кинулся к шкафу, из внутреннего кармана пиджака достал записную книжку, куда записал ее телефон и стал лихорадочно набирать номер. Хриплым, сбивающимся от волнения голосом произнес: - Танечка! Милая! Я не могу жить без тебя! Я хочу видеть тебя сегодня! Если скажешь нет, то до завтра не доживу! Он стоял, судорожно сжимая трубку в позе изображающей одновременно отчаяние и знак вопроса. Спустя некоторое время, которое ему показались вечностью, произнес: - Почему молчишь! – и снова замер в томительном ожидании. На лице его появилось выражение испуга. С удивлением шепотом произнес: - Ты плачешь…. Почему? Наконец она отозвалась: - От радости, дорогой. Автор: Ткаченко Евгений

Осень Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса – Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и золото

одетые леса… А. С. Пушкин Какое красивое, сочное и замечательное слово – ОСЕНЬ. Оно та-

кое, должно быть, потому, что отражает особенное, чудесное время года. Совсем не случайно эта пора была самой любимой для великого Пушкина. Очарован он был именно пе-

тербуржской осенью. Многие особенно любят ее, потому что в каждой осени наших широт ярко проявляется весь годовой цикл, есть в ней свои неповторимые «времена года»: период расцвета – весна осени, время щедрых даров – лето осени, пора увядания – осень осени и сна – зима осени. Мудрая сильная осень в последнее время раздвинула свои границы, отвоевав у зимы целый месяц. Прекрасны все периоды осени, а ранняя, несомненно, самое красивое время года. Скромная северная природа вдруг расцвечивается теплыми солнечными красками, становится сказочно обворожительной. И ведь ее доверчивая красота – это не обман, а одно из земных чудес, подаренных нам природой. Щедра осень и на целебные плоды: грибы на любой вкус, калина, рябина, брусника и клюква. Середина осени хороша по-своему. Небо почти всегда покрыто до самого горизонта низкими густыми облаками, то сеющими на землю легкую дождевую пыль, то плачущую частыми мелкими дождинками. Но это не слезы горя от увядания, а нечто другое, слезы светлой печали, которые успокаивают и умиротворяют душу. Под таким дождем хочется гулять, идти без зонтика по промокшим дорожкам, пахнущим ароматным пряным листопадом с легким привкусом горчинки и

свежести. Поздняя осень с ее коротким днем и предлинной ночью ненавязчиво приглашает к чтению, размышлениям, посещениям театров. В общем, середина и осень поздняя даны нам, видимо, для развития души. Интересно, что в самом конце осени почти все невольно ощущают зарождение странной радости. Некоторое время мы не понимаем, откуда она. Но вдруг все проясняется, и мы начинаем считать дни до волшебного светлого праздника Рождества Христова и до Нового года. В жизнь каждого из нас осень входит как что-то особенное очень рано, с того дня, когда мы идем в первый класс, и даже раньше. Эта первая школьная осень, ожидаемая с нетерпением, не дает нам покоя обычно лет с шести. А потом целых десять лет подряд мы с трепетным волнением ждем Первое сентября, которое приносит радость от встречи со школьными друзьями, новыми учебниками, учителями и знаниями. А потом? Потом обычно осень как-то теряется в потоке жизни. Человек отрабатывает важные жизненные программы: вьет семейное гнездо, растит детей, «ставит их на крыло». Когда же дети вырастают и улетают, осень снова возвращается к человеку, только в новом качестве. Она остается такой же удивительно прекрасной, но человек

воспринимает ее уже совсем по-другому. Он чувствует себя частицей этой осени, и она находится теперь в полной гармонии с его душой. Человек впервые сочувствует, сопереживает ей и начинает остро ощущать себя неразрывной частью этой чудной осени и всей природы. В одночасье приходит понимание, что его весна и лето навсегда остались в прошлом и не вернутся никогда, и, как в природе, его осень для него – самое красивое время жизни. Тот, кто вел нас по жизни на жестком поводке, наконец, удовлетворился и отпустил на свободу. Кто-то растерялся, испугался и снова попросился на поводок. Оказалось, многие так к нему привыкают, что не мыслят жить без него, но понастоящему счастливы бывают только те, кто принял и оценил эту свободу как благодать, дарованную свыше. Ведь не случайно она предлагается нам именно тогда, когда далеко позади остаются юность и молодость. Отказываться нельзя. Тот, кто предложил, знает, что это нам необходимо. Он верит, что с позиции многогранного опыта, наработанного за годы, мы сможем наконец понять жизнь как причинноследственную связь и отделить следствия от причин, можем увидеть себя не только неразрывной частицей этого громадного мира и жизни, но и созидающим творцом, отве-

чающим за все, что происходит вокруг. Теперь мы можем понять цикличность этой жизни, логику увядания и неизбежность усыпания и должны изба-

виться не только от страха увядания и усыпания личного, но и приобрести веру в грядущее счастливое пробуждение, какое ежегодно происходит в при-

роде, в новую весну вечной жизни за гранью земного бытия... Автор: Ткаченко Евгений

Мера любви 1 В здании вокзала было накурено и людно. У касс толпились люди. Несколько окошек закрылось на перерыв, и часть людей переметнулась в соседние очереди, в том числе и в ту, где стояла Полина. Сзади сразу вырос заметный "хвостик". Девушка протянула документы кассирше: - Один до Саратова, пожалуйста... На четырнадцатое. Да, на ближайший... Купейный... Спасибо. Полина возвращалась в родной город из рабочей поездки. Усталость от встреч и переговоров сказалась на её самочувствии. Хотелось только спать! Дико! Удачей было только одно обстоятельство: отсутствие соседей по купе. Мерно выстукивали под рессорой колеса и покачивали вагон. Полина смотрела в окно купе изпод приподнятой занавески. Мелькали станции, огни, перелески, а она слушала убаюкивающую мелодию колес, надеясь нагнать на себя сон. Не тут-то было! Мелодия перестука уводила её в воспоминания, от которых в душе давно поселились усталость и непреодоли-

мое состояние тревоги за своё будущее. И все-таки Полина любила мысленно возвращаться в те вечера. На диванчике в ее комнате они сидели с Мишей перед включенным телевизором, и Миша гладил ее волосы, перебирая их в своих "стеснительных пальчиках", как Полина их называла. По спине, от кошачьего места вниз, пробегала волна за волной, и это было такое блаженство, такая радость. Трепет тех отношений не знаком ей сейчас. Любить - значит, отдавать частичку себя любимому. Как долго Полинка искала это чувство! А теперь оно просачивается сквозь ее пальцы, и скоро сгинет совсем в безбрежном океане разочарований. Неужели рубежи пошатнулись? То, что было смыслом жизни, как два кита, на которых держится небо, любовь ее и любовь к ней. А теперь безудержными слезами она спасается в своем прошлом, где все не заходит слишком далеко, а лишь намётывается непрочными нитками. Тогда с Мишей они встречались каждый день, и как-то в общежитии, где он жил, подарил ей огром-

ную чеканку. "Полина я тебя люблю. Будь моей" - было написано под изображением восточной красавицы, развивающимися волосами прикрывавшей свое нагое и гибкое тело. "Женой", - смущаясь добавил он вслух и протянул ей чеканку... Зимой люди не бывают счастливыми. Зимой что-то не так. Наверно поэтому они возвращаются в дни своей безудержной радости от встреч. В дни своей юности, когда сердце открыто для счастья. Теперь счастье и Полина мучительно оторваны друг от друга, и расстояние, разделяющее их - непреодолимая черная бездна. У Полины было несколько замужних подруг. Конечно, каждая была по-своему недовольна своей семейной жизнью, но быт, семья, кормление мужей обедами и ужинами как-то незаметно отсчитывали новый совместно прожитый год, и каждая из подруг украдкой жалела Полину. Сватали, конечно, ей женихов. И с кандидатским минимумом, и научных сотрудников (уж больно подруги старались), и простых работяг, надёжных как дере-

вянный сруб. Каждому кандидату Полина устраивала экзамен, задавая в беседе вполне обычные в о п р о с ы п р о х ат упятистенку или каменную кладку, про устройство камина и про отличие печки-голландки от печи русской. Кого-то такие вопросы смущали, кто-то подробно это самое печное устройство дымоходов старательно объяснял. Полине было двадцать два года. Не сказать, чтобы красавица, но девушка была ладная, хозяйственная. Из себя такая важная, "будто пава", как сказали бы старики. Движения её, да и сама походка гордо несли её по жизни, ни в чём не обижая. Вот только пары для себя Полина среди кавалеров не видела. "Самого того, девка, княжеского возрасту", - бубнил на родственных посиделках отец. - Смотри, засидишься ты в девках. Довыбираешься." 2 Ну вот и подошла та самая пора подведения итогов - наступила осень. Размазала свежесть зелени багровым нарядом, холодила зорями и, неспешно играя роль хозяйки в предвкушении зимы, злила рваными ночами и пустотой, горящей огнем в сердце. А Полинка ведь стремилась к любви. Она так долго и мучительно, по крохам, отогревала ее в своем сердце. И когда, казалось бы, все было готово, оказалось, что нету ни-че-го. Никакой такой

любви между мужчиной и женщиной просто нет. В конце концов, все проходит, прогорит и она. Вчера Миша уходил от Полины в последний раз и говорил: "Ничего, я вернусь только тогда, когда любовь иссушит тебя. Любовь! Ты слышишь меня!" А как хорошо все начиналось! Она несла в букетике цветов свои чувства, а он шел ей навстречу и открыто улыбался. Как-то купили помидоры, и придя к Полине домой, уселись на пол. Смеясь, угощали друг друга этими помидорами, и сок стекал по их пальцам. Потом Мише было жарко, и он расстегнул рубашку. Под ней Полинка впервые увидела холеное тело. Она смотрела на его грудь. Суетливые мысли мешали. В девушке как бы боролись два человека. Желанием одного было запустить под рубашку руку, а второй уговаривал, что не имеет значения, голое тело или нет. Медленно, необычайно нежно Миша провёл по её волосам. Она внутренне вздрогнула, и тут же потонула в нежности прикосновений. "Молодёжь должна быть непорочной," - фраза, которую Полина прочитала накануне в какой-то книжке затмила всё то, что так волновало девушку в сегодняшний момент. Будто свыше кто-то все время пытался вмешаться в её счастье. Сейчас Полина смотрела в окно и думала:

"Сырость... Моросит то ли дождем, то ли снегом. Темно и уныло вокруг. Скоро зима... Грустно. Без тебя, понимаешь? Хочу видеть твои глаза, глаза твои, милый! Как в позднюю осень холодно и неуютно вокруг; где ветра дыхание – грустный вздох, где каждая дождинка похожа на слезу. Катятся, катятся такие слезинки... Вот и зажгли фонари. Только тебя все нет. Так пусто без тебя. Таким ненужным кажется все вокруг. Только любовь способна дать каждой вещи свое предназначение, только она в силах расставить всё по своим местам." Девушка вспомнила, как они с Мишей впервые увидели друг друга. И ту первую его улыбку. Каким незабываемым для неё это стало! Она любила вечерами ходить на вокзал и, пристроившись около карты Российских железных дорог, рассматривала маршруты в тот или иной город, пыталась вычислить, в родном ли её городе поджидает судьба с суженым или в каком-то далёком. Михаил тогда заметил её и подошёл. Какой-то мимолётный разговор соединил их и закружил в вальсе зарождающего романа. Когда сбежав со ступенек вокзала, Миша раскрыл руки для объятий, Полинка не раздумывая подпрыгнула. Миша поймал её и слегка закружил. Такую лёгкую, как пушинку. Потом они тан-

цевали в придорожном кафе близ вокзала; какая замечательная музыка звучала тогда! Бесконечные «медляки», будто бы заказанные на целый вечер. Мишины руки лежали на талии. Играл саксофон, хрипловато и приглушенно. Вдруг Полинка почувствовала прикосновение губ к своему плечу. Полинины воспоминания прервал деликатный стук в дверь купе. Проводница приоткрыла двери купе и ее лицо излучало тот нежный свет, который красит девушек в период влюбленности. Когда люди гонимы чувствами по реке жизни и готовы дарит свет и тепло всему, что встречается на пути. Почему -то Полине вспомнилась она сама в период Мишиных ухаживаний. Как он не отводил от неё своего взгляда в общественном транспорте. Полинка чувствовала взгляд на своем лице, а особенно на своих губах и специально смотрела в сторонку, рдела румяными щечками и светилась изнутри. Сейчас она назвала бы это свечение аурой любви, в которой тогда купалась под Мишиным покровительством. Ей льстило, что в ней нуждаются, что о ней ежеминутно помнят. Полина вдруг смутилась от того, что ее воспоминания забежали так глубоко. Она вновь вспомнила мягкость фланели его рубашки, то смущение, овладевшее ею в те минуты, когда она ощущала Мишины поцелуи за ушком, нежное по-

кусывание мочки, а главное, страстный и в тоже время отстраненный шёпот каких-то нелепостей... Не остановись она тогда, всё могло бы сложиться иначе. Всё могло бы... К стыду своему, Полина вспомнила про проводницу и встряхнулась. По телу ещё бродила неуловимая внешне волна эмоционального возбуждения. - Простите, что? Девушка напомнила ей причину своего визита. - Нет, чай пожалуй, попозже. - Извинялась как бы интонация ее голоса, нежели сама Полина, все еще находясь в подсознательном перемалывании недавних событий с целью докапывания настоящей причины разрыва отношений с Мишей. Двери купе закрылись, а спустя несколько мгновений подавили силу освещения в вагоне: на улице тем временем смеркалось. Маленькие кустарнички, огни станций, освещающих перелески проносились за окном фрагментами, в которых никак не вырисовывалось искомая составляющая. В прошлом оставались километры пути, но никак не мысли, которые так неотступно преследовали Полину. "Правильно говорил Мишенька, я никому не нужна. За что ты меня так, Миша? За то, что я тебя не любила, а ты любил? Ты даже сейчас не может сдержать радости при встрече.

Даже рядом со своей женой, когда счастливые вы идете навстречу." Так получилось, что Полина не встретила новую любовь. Сама ли она была виновата или наложенное кем-то проклятие в виде венца безбрачия было тому причиной, Полина не знала. Она иногда думала, что надо бы сходить к батюшке на исповедь, ведь снимают же его как-то. А может, она сама придумала себе этот нелепый венец безбрачия?! Полина задремала случайно. Устав от своих же собственных размышлений. "А ты просто живи, не жди ничего", - сказала ей сослуживица в самый канун командировки. Но Полина будто нарочно вымучила себя бесполезными думами. В самый светлый, самый хороший день, в который не нужно плакать и грустить, все не так. Как свеча трепещет и тает душа. Сгорают самые прекрасные мгновения жизни, жизни без любви. Слезинками стекает воск, угасая в пламени нерастраченности. Любимым прощают все. Когда душа опустошена, любовь прячется в самые глубины и светит изнутри, тогда как внешне сожженное сердце испускает легкую дымку. Горечи, пепла и того, чем стало бедное сердце. Тем временем ночь вошла в своё правление. Как старые говорят: пришла ночь - сутки прочь. Завтра новый день, новое утро. Завтра - четырнадцатое октября. Покров Пре-

святой Богородицы. Это утро было иным. Оно слепило глаза, оно тревожило, но как-то иначе. Утреннее солнце играло свои игры, пожалуй, совсем не поосеннему. Лёгкий снежок покрыл каждую клеточку земли, облагораживая нетронутой белизной. Когда раздался стук в дверь, Полина проснулась. "Утренний чай," - подумала она и медленно потягиваясь, поднялась. Открыла дверь, ожидая увидеть юное приветливое лицо проводницы. - Вы к кому? - от неожиданности девушка даже отступила назад, к столику. В дверях стоял мужчина в синей форменной рубашке проводника.

- Вас просили разбудить. - Да, спасибо... Поезд прикатил на тихую станцию. "Ну что, пора? сказала себе Полина. - Пора, - и легко вздохнула. Пора Просто Жить!" Подхватила дорожную сумку и вышла из купе. Полина сошла по ступенькам вниз, ступила на перрон и направилась к зданию вокзала. Того самого, где когда то впервые увидела своего Мишу. Как это бывало раньше по возвращению в родной город, она купила у входа букетик цветов. Простенький букетик Полина несла, прижимая к груди. Каждый шажок сегодня доставлял девушке радость, и она смотрела себе под ноги

каждый раз, когда ступала в пушистый искрящийся снег. В свою очередь снег укутывал обувь девушки своим кружевом так, как лёгкий пуховый платок тонкой шерсти, когда ложится на плечи. - Вас просили проводить, - услышала Полина знакомый мужской голос за спиной. На белоснежном покрывале их следы зияли черными отметинами. Снежинки кружились и, касаясь земли, оставляли на ней тысячи крохотных поцелуев. Первый снег, выпавший на Покров особая примета. Автор: Мария Кириллова

Весенняя прелюдия 1 Всё было великолепно, всё было замечательно. Нежный, трепетный, он обхватил её за талию и поцеловал. Она выгнулась под его руками, сидя на диване в зальчике. Эта негромкая музыка и разбросанные блики на потолке и стенах… Блики цветного света… Последний раз они шли по городу в обнимку. В тот год весна задержалась. Весь май всё цвело: что-то одновременно, а что-то следуя друг за другом. Когда в середине мая идёшь вдоль заводских двориков, а потом через парк, будто попадаешь под снегопад яблоневого

цвета. Осенью же созревшие яблоки оформляют верхушки деревьев красными и жёлтыми шарами. Очень красиво цветут каштаны – они позже всех выпускают свои ровные свечи, как бы замыкая период всеобщего цветения. – Подожди, – он метнулся к каштану, украшенному белым кружевом цвета. Она долго несла "свечку" в руках, не выбрасывая. Она читала ему стихи Крахта: – Коль любовь улетела как птица, коль уже не вернётся назад, отчего мне попрежнему снится

твой загадочный, ласковый взгляд. Я шепчу твоё имя часами, и ловлю его так, как сейчас. Отчего счастье ищут годами, а находят один только раз?! Последний разговор, последний вечер "на двоих". Так было тихо, удивительно тихо на вечерних улицах. Уютные маленькие улочки с вишнёвым цветом, наполненные ароматом ещё нераспустившейся сирени… Они на удивление хорошо ладили в этот вечер, и разговор их был на удивление хорош.

– Ты сегодня такой серьезный, я от тебя такого отвыкла. – Я просто устал очень… Измотался, понимаешь. Проходили мимо "родного до слез" завода, мимо проходной, "столовки", по маленькому скверику, где Лёнька, будучи ребёнком, катался на велосипеде. Он вновь говорил о своём детстве и вспоминал про отца, а ещё показал, где Юрка живёт и где сидит на костылях у калитки. – Мы с ним как братья, поняла? Отца Вовкой звали. Он из кубанских казаков, из Краснодона. Лёнька похож на него: чуб вихрасто-волнистых волос, такие же аккуратные, чуть оттопыренные уши. Высокий, с сильными руками и выступающими на них мягкими жилками, c ясным взглядом больших серо-голубых глаз. Ресницы у него будто смазаны мёдом, длинные и загнутые. Поцелуй, бесконечно долгий и прекрасный… Было светло от фонарей; они шли в обнимку. Весна! Весна, наполняющая всё вокруг своим нежным цветением и чистым, заново рождающимся благоуханием жизни. Они говорили об этой красоте, вдыхали, остановившись, аромат свисающих ветвей. – Что это, яблоня? Нет, вишня. Скоро сирень распустится, настоящая, махровая, какая тебе нра-

вится. Фиолетовая… Распустится – обязательно нарву. – Сегодня ровно месяц… – Как мы познакомились? Ты что, запомнила? Он сказал о том, что сегодня почти всё, как месяц назад. Они шли тогда, обходя все ямки и лужицы. Было зябко от прохлады, опустившей на них своё покровное одеяло. Лёнька был одет не по погоде, но держался стоически, юморил время от времени, но больше рассказывал. Как в прошлый раз, он много говорил о себе. Про отца, про драки, о своих болячках и мелких неприятностях. Откровенничал с такой лёгкостью, будто бы чувствовал, что ей-то всё это можно раскрыть. Высокий светленький мальчик с аккуратными ушками, одетый в зелёную маечку с капюшоном и летнюю "катонку". У него выбита ключица на левом плечике, и туда так хотелось припасть губами и поцеловать. 2 Они проходили улочку за улочкой, любуясь своим отражением в окошках палаток, работающих круглосуточно... – Я ему ещё сигареты куплю. Первая стипендия всё-таки! – и, чтобы смягчить укоряющий взгляд спутницы, Лёнька неумело привлёк к себе идущую рядом, и пообещал утвердительно, – Он обязательно бросит ку-

рить. – В этом я не сомневаюсь, – улыбнулась спутница. – Он всегда делает то, что говорит. Времени оставалось только на то, чтобы вернуться домой, быстренько вскипятить чайник и наскоро перекусить. Накрыв на стол, Людмиле нестерпимо захотелось спрятаться от всего мира. Она вышла с кухни. Из комода достала старенький "ридикюль", из него – пакет, где хранились документы, и перебрала проворными пальцами бумаги. "Леонид Юрьевич", – она нашла глазами эту строчку и перечитала несколько раз. Будто в очередной раз доказывая самой себе то, что только что прочитала на документах. "Леонид Юрьевич", – смакуя каждую отчетливо произнесенную букву, одними губами проговорила она. "Я встану, и мы выбросим к черту эти костыли!" - вырвались из прошлой жизни Юркины слова. Первый раз он сказал их в ту душистую раннюю весну, когда пара ненадолго остановилась возле калитки. Юрка действительно оказался на месте и смотрел на Людмилу. Приставленные к забору костыли стояли неподалёку. За столь продолжительное время своей жизни Людмиле впервые довелось испытать на себе такой взгляд… Ласкающий. Согревающий. Не похотливо скользящий по её плоти, а взгляд именно

ласкающий. Едва касающийся ненакрашенности ресниц и пушка на щёчке, контура губ, ложбинки меж грудей, крутого изгиба бедра, и опять в силу стыдливости за свои рассматривания, поднявшийся вверх, к ресницам. Верн увшись на кухню, Людмила положила "ридикюль" на стол. В горле у неё было сухо, и сказать что-либо вслух ей оказалось бы чрезвычайно тяжело. Она знала эту свою особенность и, шумно вздохнув, молча указала на "ридикюль". 3 – Ма... ну я пойду уже. Пора. Мне ещё дядю Юру нужно как-то подготовить, – сказал мне мой ребёнок и, виновато чмокнув свою "ма" в щеку, направился к дверям. Сколько же будет продолжаться эта мучительная тоска... Когда-то я была одна, предавалась мечтательным размышлениям, что когда-нибудь встречу человека, которому буду нужна такая, какая есть: легкомысленная, беззащитная, высокомерная, недоступная, нежная, ранимая, эмоциональная, непредсказуемая... И, дожидаясь его с работы, приготовлю обед или ужин, и поминутно буду вглядываться сквозь оконное стекло в силуэты прохожих вдали… и угадаю его со спины или вполоборота даже издали. Накрытая салфетками еда остынет, и придётся её подогревать, когда он придет…

И буду читать в его глазах радость и неизменную нежность. Словом, забивала голову глупостями, которых не может быть в семейной жизни. Но жизнь текла, и я принимала её с каждым утром в лучах солнца, в чистоголубых облачках по весне, а его в моей жизни не было, может, потому что ещё не пришло время, может из-за моей прозорливости, которая не подсказывала, что вот он, единственный, который тебе нужен. Я смотрела на ребят, которые старались мне понравиться или както привлечь к себе внимание так, будто в моих глазах было написано: "Детка, это не то... и это не то, что тебе нужно... Уличные знакомства ни к чему хорошему привести не могут... и т.д. и т. п." В моем окружении ребята называли меня недотрогой, и как-то даже вслух было сказано: "Как ты вилочку держишь... Ты думаешь, я поверю, что ты такая чистенькая? Да ты, наверно, из ресторанов не вылазишь, это с нами тебе западло." А человек, за которого я замуж собиралась, но который "этого" так и не допросился, пришёл и высказался, что у него язык не поворачивается меня назвать словами, которые наиболее точно опишут весь мой аморальный набор распущенности. Что я так долго и изощрённо обманывала его, а сама тем временем занималась "всеми такими делами" с другими. Богу угодно было

показать вторую сторону нашей жизни, когда я почти плюнула на все условности и запреты, когда приняла правду жизни и успешно знакомилась с молодыми людьми. Им нравилось мое игривое настроение и лёгкость общения, когда девушка больше слушает, и ведёт себя многообещающе... правда, до поры – до времени. Мужчины быстро понимали, что дальше флирта дело не пойдёт, и успешно ретировались. Молниеносно проносились сейчас в памяти обрывки воспоминаний. Лёнькины откровения, какие-то невнятные чужие слова и взгляды вдруг в одночасье нарисовались в одну слаженную полноценную картину: тогда на заводе Юрка пострадал из-за Лёнькиной халатности. 4 Сирень надрывала запылённость воздуха своим ароматом. Миновав заводские домики, Людмила побежала через сквер... сквозь аллеи из яблонь, вишни, сирени. Это нечто волшебное, если оказаться здесь во время неспешной прогулки! Некоторые насаждения, в том числе сливы, кусты черноплодной рябины и калины здесь посажены по кругу. Прижились и южные кипарисы, и плакучие ивы, и каштаны. Людмила еще надеялась успеть, вот только преодолеет поворот, потом аллейку, и останется совсем немного пройти вперед по

Ботанической. А там и рукой подать до железнодорожного вокзала. Яблони на Ботанической улице стояли аллеей с двух сторон. Запахи цветущих вишневых деревьев тонули в аромате сирени. Людмиле вдруг показалось, что деревья хороводом обступили её, отрезая ей путь вперёд. Голова кружилась от ароматов. С облетающих деревьев будто слетал сам

цвет юности, с новой силой возрождающий её воспоминания. Людмила остановилась под опушенными ветками сирени. Воспоминания её кружились, как лепестки… В смятении и покорности перед судьбой она смотрела вперёд, за тот самый поворот, в затылок идущему сыну; и видела его, своего мальчика в потёртой "катонке", с выбитой ключицей и вихрастым кубанским чубом.

Лёнька стоял на перроне с незнакомым ему скомканным чувством. В подмышечную впадину неудобно упирался старенький "ридикюль", но Лёнька старался этого не замечать. Ему предстояла первая встреча с отцом. Поезд из Краснодона должен был прибыть с минуты на минуту. Автор: Мария Кириллова

ПАТ Мне иногда кажется, что время беспощадно к своим героям. Когда выделенный лимит исчерпан, человек еще пребывает в состоянии отрыва от реальности. Я люблю это время. За то, что оно позволяет нежиться. Нежиться в том, чего на самом деле не существует. Когда портной опробывает ткань, он берет за основу нить, не особо задумываясь о ее цвете. Цвет ниток, которыми наживляют, не имеет значения. Белый на черном, или даже, синий на белом... Мы сами раскрашиваем тот временной промежуток, который нам отпущен. Я люблю это время. За тот надлом, который оно оставляет в душе, позволяя парить. Парить без страха пасть вниз! За тот наив, который позволяет смотреть, и видеть то, чего на са-

мом деле не существует. Много раз я наблюдал, как молодая женщина превращается в молодую женщину именно того возраста, который ей соответствует. Чувствовал себя героем, или даже, с божеской подати, человеком, наделенным талантом вовремя срывать маски со счастливых глаз, выдергивать основу с готовой вещи. Ту самую нить - белую на черном, или даже, синюю на белом. С моего конвейера сходили шедевры! Их тела были великолепны, души утончены, а взгляд глубок и ясен. Им проще жить. Проще видеть тот мир, которого на самом деле не существует. Дождем ли, снегом ли... Стучатся в мои окна воспоминания. В такую же серую и мокрую осень с поезда сошла девушка. Я кладу

руку на внутренний карман. Так мне легче говорить об этом. Тонечка постучала в мое окно ночью, и попросилась переждать ливень в моей сторожевой будке. В сторожке при маленьком вокзале, на перрон которого она сошла, перепутав названия остановок. Это - все, что у меня есть. Но и этого мне кажется сейчас незаслуженно много. Три часа я знал, что маленькая комната в сторожке и есть тот дом, полный радости. Именно в эти окна постучались мои воспоминания. Только тот взгляд... то сияние, которое он излучал, не оставляет меня в покое. Я беспокоюсь за этого человека по сей день. И не потому, что ее глаза так похожи на те, которые я знал когда-то, и не потому, что так же пахнут ее волосы,

рассыпанные по моей подушке во время короткого сна, в передышке между годами, которых я не замечал раньше и вдруг сегодня ощутил так внезапно. С какой настойчивой страстью стучатся в мои окна воспоминания! Как мучительно терять красоту этих глаз. Разлитое сияние вокруг. И тихую радость, которая нечаянно закралась в мое сердце. Разве мог я подумать, что именно эта мокрая осень подарит прозрение и мне, оказавшемуся на холодном перроне. Провожаю тот поезд, который увез мою девочку. Ведь Тонечка могла бы быть моей дочерью. И кто –то ей встретится, и так же, как я когда-то с других, сдернет с ее глаз маску . А света в них не убу-

дет. Только прибавится горечь, невидимая раньше. Горечь того, о чем знаешь заранее. Я стою на перроне в надежде, что смогу вспомнить ощущение тихой радости, то ощущение полноты в своем сердце. Достаю из внутреннего кармана таблетки. Но ради чего? Продлить свое существование? Я стал плохо спать в последнее время. С моего конвейера давно не сходило ни одного шедевра. Должно быть, я стал плохо видеть. Что я ищу в их глазах, зачем терзаю свое бедное сердце за ощущение пустоты? Чего я жду от этих красавиц? Когда кто –нибудь оглянется или скажет, что я ей нужен?

Я шагал по временным промежуткам чужих жизней. Отмерял не мной отмеренное и брал то, что мне не принадлежит. Дождем ли, снегом ли... В моем кармане таблетки, на тот случай, если сердце вновь зашалит. Но каждый раз хлопая себя по карману, проверяя их наличие, меня пронзает мысль, а стоит ли? Стоит ли продлять то, что уже тебе не принадлежит. На холодном перроне. Когда на душе темно, - ни одной живительной искры, и не осталось времени, чтобы догнать тот поезд. Автор: Кириллова

Мария

Подарок Светлой памяти моего мужа посвящается.. Музыка или полет? Бабочка срывает с себя крылья или жужжит швейная машинка? Платок, которым утирают слезы или такой знакомый запах на твоих ладонях, запах запредельного блаженства, которого всегда мало? Так или иначе, но позвольте себе оторваться от суеты и остановитесь, чтобы послушать музыку... Может быть, вы расслышите больше, чем я? Может быть, у вас хватит смелости, чтобы об

этом рассказать? Переливчатая CDR-ка хрустит под моими пальцами, а мелодия ритма вырвалась и живет самостоятельно. Вы слышите? *** "Клавиш коснулись пальцы, мелодия побежала...через года... через столетья... Параллельные миры пересеклись, и ветер донес эти голоса". Я шла по улицам, умытым дождем. Я несла на ладонях запах твоих прикосновений. Еще звенели кузнечики, трогая смычками

волшебные скрипки, из которых мелодия проливалась с силой лопающихся почек на весенних деревьях. Давящее чувство напряженных вен в висках жужжит, вуалируя запах внутри меня. Он старается жить независимо, слушать звенящих кузнечиков и хлопки разворачивающихся листьев. «Не вешай нос. Не вешай нос, поняла?" Мелодия побежала, вплелась солнечным ветром в мысли, в слова, и заметалось сердце щемящим предчувствием, и

онемели руки, и через столетия, через миры, через немыслимые пространства - глаза в глаза, губы слаще нежности, дыхание на локоне волос, горечь счастливых слёз, дрожащие страстью пальцы, сладость любви, страх не успеть, и голоса, голоса, голоса... о, как мучительна эта радость, господи, продли же наш путь... из жизни в жизнь... не жалей нас, дай испить до последней капли то, чего не избежать, - твоя орбита, моя орбита... и пусть пересекаются параллельные миры! Пусть! Это огромный дар - такие строки заполучить в распоряжение. Кружится «танго мыслей». Ничего не могу поделать... Ничего не могу поделать с собой... И с ними, с этими отголосками... Будто маленькая девочка, которая играет сама в свою же жизнь, представляет себя играющей эту роль в своей собственной жизни. Это ощущение реально, ибо лет так с четырех я думала, живу я на самом деле, или все же играю, чью то роль? Что же вы делаете? Клавиш коснулись пальцы, мелодия побежала.. через года.. через столетья.. Параллельные миры пересеклись, и ветер донес эти голоса. И мы можем их слышать.

Я счастливая женщина. Была таковой. А теперь будто открылась дверца, захлопнутая наглухо. И я – не я, и отчетливо прослеживаю, как живу, переходя по параллелям сидиэрок, считывая мелодию времени. Я живу из жизни в жизнь, не поднимаясь выше, чего мне пророчат, мне не хватает малости, чтоб взлететь... Перехожу из жизни в жизнь, и в каждой из них - не летаю и не стою твердо на земле. Вы понимаете??? Я перестала выдавать внешнее благополучие за реальное, захотела стать сама собой. Сегодня тяжелый воздух. Им не надышаться. Не насладится запахами и не успеть распробовать на вкус. Виски. Давящая тишина внутри напрягшихся вен. «Глупа та птица, которой гнездо ее не мило». У нас сегодня тоже дождь. Как в тот день, когда мы стояли под деревом, и мне показалось, что ваш голос дрожит. Смотрели на аистов, что свили гнездо на столбах воздушных линий передачи. Странно видеть, ведь в детстве гнезда были на соломенных крышах. Этот размах белых с черными окончаниями крыльев. Суетится самка над птенцами. Обычная жизнь. Природа во всей

своей красе проявляется за пределами городов, и именно там запахи и цвета смешиваются. Тоска и грусть отстукивают капелью прошлое, а впереди все будет красиво и радостно. Разливы цветов в точности напоминают тот вечер, где каждый отыщет уютный уголок своих воспоминаний. Кусочек рая в нашей душе – те птахи под облачным кровом. «Лети, моя пташка, лети! Днем летаешь, а ночью – ко мне. Я ведь на земле». *** Сегодня тяжелый воздух. Им не надышаться. Не насладится запахами и не успеть распробовать на вкус. Виски. Давящая тишина внутри напрягшихся вен. Выдыхаю – звуками дождя и стрекотом кузнечиков перед дождем, льющейся мелодией, рожденной из-под смычков... но она оборвалась, эта мелодия. Внезапно, как все нелепо-красивое когда-нибудь обрывается. Шшшшш.... Развею свои перышки, раз они никому не нужны. Мне показалось, что мой голос дрожит. А это оборачивало воспоминаниями наше прошлое. Автор: Кириллова

Мария

Мерцали свечи... 1 Мерцали свечи, мерцали и стаивали. Негромкий разговор соединил за столиком девушку с изящной перевитостью волос цвета пепла и юношу с играющей лукавинкой в прищуренных глазах. Я проснулась внезапно, от кошкиного мяуканья, от одуряющего аромата кофе. Какой к черту сон! Поморщила лобик, силясь хотя бы чуточку припомнить то, чем так яростно умилялась во сне. Тщетно. Все напрасно! Стройность построек, коими были наполнены мои сновидения, четкие сюжетные линии и сладкий восторг композиций рассыпались в прах. Так бывает, я знаю. Чтобы вновь свернуться калачиком, положить щечку на собственную руку и закрыв глаза, провалиться в прерванный сон. Я присела на краешке дивана, невольно любуясь своими коленями: одеяло прикрывало лишь верхнюю часть ног, а гладкие лодыжки, колени с ямочками доставляли мне явное удовольствие от увиденного. Но этот аромат... Существовал ли он на самом деле или только во сне? И почему до сих пор он будоражит моё обоняние? Так бывает, я знаю. В сложной жизненной ситуации, навалившейся на плечи всей тяжестью сво-

ей сиюминутной неразрешимости хочется овладеть волшебной палочкой, встретить покровителя, который перегрызет проблемы на раз-два-три... Хочется раскрыть тетрадку, перечитать наброски. А еще лучше найти в них ответы на все вопросы. Сновидение же рукой Господина Сна вывело строки под одуряющий аромат кофе с амаретто пока я спала, и этот запах продолжает присутствовать в комнате до сих пор. Я спрыгнула с кровати и схватила тетрадь, заложенную карандашом посередине, перелистав все странички. 2 Когда я была маленькая, да и потом, в юности, всегда из всех сказок я смотрела сказку "Аленький цветочек", и каждый раз слезы капали из моих глаз в том месте, где такая сценка...эта младшенькая дочка возвращается из дому, ищет чудище и зовет его: "Где же ты мой сердеШный друг?! Почему ж ты меня не встречаешь...?!..." И сейчас покажите этот рисованный мультик - и все повториться. Когда-то случайный выбор пал на книжку и я прочитала на её обложке: "Аленький цветочек", Сергей Тимофеевич Аксаков. Пробежала глазами несколько слов текста, раскрытого наугад, и

буквально впилась в строчки повествования. Боже мой, каким языком написана сказка! С присказками и лирическими отступлениями, которыми всегда был так притягателен русский язык, с архаическими словами, которые к стыду нашего народа мы не пользуемся в повседневной жизни. Мы забыли за понятием архаичности Язык наших предков. Мерцали свечи, бесформенным парафином заполняя подсвечник. Негромкий разговор соединил за столиком девушку с изящной перевитостью волос цвета пепла и юношу с играющей лукавинкой в прищуренных глазах. - Сегодня видел пепел и думал о... - Той знакомой? - Да. О Таинственной незнакомке. С пепельными глазами и добрым личиком. О маленькой веселой девочке. Эта минута показала под прищуром его глаз не лукавую улыбку Демона, а того самого супермальчика из детства, искренний смех которого она так любила. - С добрым личиком и необъятным темпераментом. В облегающих штанишках и блузочке, с красивым телефончиком на поясе, - улыбка скользнула по его благородным чертам лица и молниеносно исчезла. - Вот так я думал.

Все то, к чему он так стремился, превращаясь из обычного мальчишки в мужчину, получилось сегодня столь совершенным, что не смогло не завладеть и ею. А потому ей захотелось прошептать в самое сердце, в самую милую для неё душу: - Ты самое удачное мое сумасшествие, счастливая звездочка, негаданно скатившаяся мне на ладошку. Мужчина проронил фразу, именно проронил, потому что она, как и его недавняя улыбка, едва коснулась воздуха мелодией звуков: - И я ее всегда прощаю и просто целую в волосы. Раскинутые карты были забыты. В зеркале же курились отражениями мерцавшие свечи. Сегодня все было именно так, как она задумала. А он знал, что сможет ей это дать. «понять обрести и потерять в одночасье»... Как бы мне хотелось сейчас прикоснуться к тебе реально и почувствовать твое дыхание, тепло ласкающих меня рук и ощутить вкус поцелуя! Обожаю, когда целуют в губы так, что внутри становится горячо. Будто тягучий ликёр течёт по раскаленной трубочке, готовой расплавиться от желания... Как божественно чувствовать животом это желание... Предвкушать и бороться... Неотступное НЕЛЬЗЯ сопровождает меня с юности и по сей день. Может, в этом вся

прелесть? Что я все ещё тот нераскрывшийся бутончик розы, нежный и живой, но с неизменными шипами на ветках? Может быть, правы древние, говоря: "Каждая порядочная женщина - бриллиант, которому не найдена достойная оправа?" Но где он, способный стать той оправой, в которой я засверкаю и не померкну? Ты действительно моя неизбежность, не только как сущее, судьбой нареченное, но неизбежное по неписанным правилам вздохов, откровений души и тела... Переворотная карта легла правильно... Единственно правильно... И единожды верно. А все обретенное потеряется в безбрежности нашего непонимания, но потеряется уже по_ня_той сущностью себя. 3 Ничего мне теперь не нужно. И земля ни земля, и звезды ни звезды, и голос, если он не твой, мне не нужен. Невидимыми слезами разубран чистый лист, и нет ничего, что разрушило бы сейчас гармонию внутри меня. Я обрела ее благодаря тебе, моя радость, моя несбывшаяся Сказка, Мужчина моих снов. Ты заглядывал в мои глаза, переспрашивая, отчего я тебя не помню. А ведь должна была помнить! Так близок был тот миг единения, когда душа не существует сама по себе, отдельно от тела; когда воссоединяется и

летит над мирозданьем, зная что она не одна, что есть на свете человечек, ищущий такой же гармонии. ПОЛЕТ НА КРЫЛЬЯХ СЧАСТЬЯ! Когда мир замер, и знаешь, что все в твоей жизни разложено по полочкам, что ты нашла свое место, и оно рядом с ним, что он не желает видеть твоих слез и дарит только блаженство, ты благодарность, которая живёт в сомкнутых веках, в слезинках, потерявшихся под ресницами; а чувства играют, не желая останавливаться, играют, ибо эта игра и есть сама жизнь, отраженная и преломленная сотни раз на каждой грани искусного алмаза. 4 Будто остекленели крылья и звеня, рассыпались на тысячи мелких составляющих. Разрушились извечной неуверенностью и ненужными теперь по_ня_ти_я_ми своей сущности. Рождение бутонов чувств зависло, не подарив слёзы счастья. И если даже они сейчас, сию же минуту сорвутся с ресниц, не повторят этот миг. - Она видела чудище, а это оказался ее сердеШный друг. - Она не видела чудища, - утверждал мужчина. - Она возвращалась к нему, потому что полюбила за его душу, за его голос. Последовал короткий вздох после выдохнутых устами женщины

слов. Невидимыми слезами разубран чистый лист...Перелистанные страницы выдохнут в сво-

ем шуршании небрежное else, не поведав миру тайны, скользнувшей в пепел волос; волос, ощутивших в каждом прикосновении

его губ посланное ей прощение. Автор: Мария Кириллова

Ящерица и хвост Фронтмен третьесортной группы Ящерица - Матвей Корагоцкий жил себе и не тужил. Сипел, свято веря, что поёт, сыграл в парочке сериалов сильно бухающих оперов, тусил в клубах, в общем не кисло жил. Даже мужская несостоятельность один раз в месяц - сорок пять секунд не отравляла жизнь, а просто стала так привычна , как цвет глаз или размер ноги. Корпоративы приносили неплохие деньги. Почему то после сериалов на корпоративы стали приглашать часто. Видимо образы, созданные Матвеем, были близки широким слоям населения. И жить бы Матюше и не тужить, но кризис среднего возраста - это такой зверь, что даже если нет его, то нужно придумать. И у Матвея зародилась такая мечта-идея стать не просто " челом, которого по телеку показывали", а реально узнаваемым. Чтоб сикухи у подъезда дежурили и за автограф дрались. Матвей собрал волю в кулак и доделал песни, которые нередко записывал на сигаретных пачках, на обрывках газет. За пол года таких чернови-

ков накопилось изрядно. Неделю он почти не спал, пил только крепкий чай и работал, работал, работал. Семь песен довел до ума. И явился на репетицию как именинник. Песни вышли неплохие. Группа , соскучившаяся по творческой обстановке, с воодушевлением репетировала. За несколько месяцев группа подготовила новую программу, но ... За время репетиций их совсем забыли. И на корпоративы звали редко и на сборные концерты вообще звать перестали. И тут Бэлла - жена и боевая подруга Матвея, холодная, как зима на полюсе и безотказная, как револьвер придумала хитрый план. Она чётко рассудила, что дешевле всего, сочинить что то скандальное и , поскольку Матвей был аполитичен, как банка " Нескафе", скандал должен быть на сексуальной почве. Собственно с сексуальным портретом было ещё хуже , но эту тайну Бэлла не выдала бы даже под пытками. Матвей мог бы сниматься в порно - хорошая мужская фигура, детородный орган просто загляденье, если б еще он этим органом что то сделать мог , вообще б цены

ему не было. Короче - умная Бэлла сразу же отмела все скандалы, связанные с адюльтером, нестандартной однополой любовью, переодеваниями в женское платье свингерскими вечеринками - этими шутками уже никого не удивишь. Бэлла думала всю ночь, и под утро мозг посетила гениальная мысль. Она еле дождалась пока Матвей проснулся , сделала ему горячих бутеров, заварила кофе, и когда Матвей блаженно жмурясь отхлебнул из чашки Бэлла выпалила - тебе нужно укоротить член. Матвей надсадно закашлялся. " Ах какое утро испортила! Выдра!"смахивая слёзы, подумал Матвей. Бэлла стукнула его по спине пару раз и, не давая возразить, продолжала- придурок, не взаправду! Для сплетен нужно запустить такую инфу. Пусть журналисты раздуют эту новость. И вот вязальноплетельная интрижная машина закрутилась. Пошла брехня по селу, а слухи к журналистам.Бэлла умела проболтаться так, что слухи с ювелирной точностью попадали в те уши , в которые нужно.И вот спустя три дня, когда

Матвей и Бэлла дошли до поликлиники, там они встретили и журналистов и околожурналистских элементов, словом, всех тех, кто кует новости, которых называют папарацци и желтой прессой, но без них вроде бы скучно уже, хотя с ними тоже невесело. После поцелуев воздуха и улыбок, искренних, как крышка гроба, начался спектакль. Бэлла упивалась своим режиссёрским талантом - ну еще бы - все, как по нотам разыгрывалось.- Какими судьбами? Матвей, выглядишь супер! Неужели ты заболел? -Мы тут с Белкой посоветовались и я решил, что надоело мне пол кила лишних в штанах таскать! Буду укорачивать детородный орган. Мне и двадцать сантиметров вполне хватит. Толпа зацокала языками, округлила глаза и задумчиво разбрелась по домам.И Матвей вскоре стал героем всех светских сплетен. Да и Ящерица стала запредельно популярной. Особенно

песня из новой программы про маленькую ящерицу, которая теряет хвост, но потом он отрастает вновь. Группа, во главе с Карагоцким ковала бабосы, Бэлла создавала уют и в свободное время присутствовала на концертах. Все шло по ее придуманному плану, вот только стоило уже как то закруглить историю с операцией. То есть так же красиво, как вошли в эту легенду, выйти из неё. На очередном пати, посвященному толи хеловину, толи очередному витку моды, Бэлла, лениво поглощая устрицу, попала под перекрестный огонь двух пиарщиц, которые засыпали ее вопросами про операцию, клинику и дату- когда же свершится это эпохальное событие. Но Бэлла таких пиарщиц на завтрак ела дюжинами. Она лениво пожевав устрицу, зацепила тарталетку с черной икрой и только после тщательного прожевывания лениво начала делиться информацией." Видите ли, Матвей очень серьезно относится к сво-

ему здоровью, а в этой клинике только деньги вымогать умеют. И самое неприятное- там перед операцией нужно сдать кучу анализов и подписать кучу бумаг. И среди этого множества бумаг самая страшная - это договор, что при любом раскладе к врачам мы претензий иметь не будем. То есть они там что угодно делать могут, а мы - никаких претензий. Нет! Мы так не согласны. Потерпим уж." Бэлла трагически вздохнула и зацепила блинчик с лососем. Так закончилась эпопея с раскруткой новой программы. К хирургу ,в конце концов, попала Бэлла - ей поправили бюст и омолодили веки. Теперь муж у Бэллы - популярная личность. Только по имени его редко называют. После истории с укорачиванием, его называют чаще всего Хвост. Так и объявляют на концертах - группа Ящерица и Хвост. Автор:

Ханина

Елена

Чистосердечное Работа. Она требует так немного. В основном время. Немного задора и энтузиазма. Да и все, кажется. Я оказался здесь по воле рока. Как писал Данте: «Не помню сам, как я вошел туда». Далее по списку. Я

обучался. Стремился. И вот, я в строю. Они зовут меня по имени. Знают обо мне чуть больше вашего. Работа обещает тебе деньги и уверенность в будущем. В интенсивной возне, я понимал, что почти существую, что почти не зря кто-то всё это зате-

ял. Со временем привыкаешь. Ощущать себя частью всего этого. Но в 20 лет, мне нужно другое. -Не подскажешь, кто здесь Артём? Утвердив опасения бейджиком, отвечаю, что

это я и есть. -Я Лиза. Два слова - пять букв – четыре дня. У меня стоял плотный график. Я обещал себе, что проведу с ней вечер. Печали одинокого юноши я делил, как водится, с барменом. В дальнейшем и он, и один и тех, что я, останутся в истории тех четырех дней. В первый, мы познакомились, я провел экскурсию, меня отвлекла работа и она ушла к тому самому «другому мне», он в форме, немного небритый, в крутых кроссовках, его звали Макс. На второй, я обнаружил её в рунете и скинул бармену, тем вечером она познакомились и она добавила меня. На третий, в рабочее время, я заметил её в компании одиноких мам нашего коллектива. Дамы без комплексов, работу разбавляют сигаретами и болтовней. -Мясо не ешь – но куришь?! -Я не курю! -Тем лучше. Вера в успех крепла. Мы условились встретиться у воды. Она была согласна, даже заинтересована. Я одел светлые шорты и майку. Повернул ключ, и у меня отшибло желание. -Да. Хорошо. До встречи. Я трусил, купил жвачку. Выпрямился и

пошел вперед. Мы разминулись дважды, но все-таки встретились. Приветствие более чем умеренное. Далее, конкурс талантов в лице меня. Упражнения на турнике. Акробатический элемент из области «когда -то умел» и стихи… много стихов. -Мне нравятся о любви. -Они все о любви. Она помогала мне, суфлировала шепотом самый длинный. Я избегал внимания прохожих. Луна отражалась в воде. Мы присели на плиты, возле реки. Шумы воды и разговора иногда прерывались молчанием. -Мне уже завтра 19. Представляешь?! Она любила рассуждать. Меня привлекли ум и чувство юмора. Милая мордашка только дополняла картину моих притязаний. Ей много писали. Телефон без конца напоминал о себе. -Я извиняюсь,подруга. …как, Кать, что у тебя… покажи. Нет, ты скажи, мы приедем… Машин было мало, мы ехали чуть шустрее обычного. Там была песня, я удалил её из настоящего списка. Слишком она славно её подпевала. Подруга. Больница в центре. -Вы не подскажете…

Едем на Северный. Парковка, обходн ы й п у т и . «ТРАВМПУНКТ». Бахилы. Женщина в халате. -Паспорт при себе?! Дверь закрылась. Нас опять двое. -Она останется у меня. Нас не обязательно до дома, я скажу, куда. Те несколько минут в дороге, от больницы до дома, я ехал максимально не торопясь, мне хотелось быть с ней как можно дольше. -Спасибо тебе. Тепло. Она обняла меня. Прижался к ней щекой. -Езжай осторожно… Следующим утром я скучал по ней. Написал одно сообщение. «Она, наверно ещё спит, ответит позже». Я взял книгу. Строки плыли. Не могу сосредоточиться, мне нужна весть от неё. Хотя бы самая незначительная. Телефон. Пусто. Ещё не прочитала. Надо отвлечься фильмом, время пройдет, ответит, я и не замечу. Реплики героев мимо, в голове прошлый вечер. Перед глазами её улыбка. Телефон. Ничего. Но она здесь: «Была в сети 12 минут назад». Нужно ещё время. Включаю фильм: двое с пушками, один другого учит жизни. Разговоры. Перестрелки… НЕТ! Она не отвечает. Но

почему. -…впечатления не произвел. Открытым текстом. В каждой шутке – доля шутки, остальное чистейшая правда! -Только не у меня. Но сейчас, я понимал, что исключения быть не может. Через час на работу, а я не могу собраться, пью вторую чашку чая. Нет! Почему она не отвечает! Это не так важно. Мне просто было любопытно, чем закончится вечер. Какая там влюбленность. Откуда я знаю, что это?! Работа всё скрасит. Бабочка, бейдж, фартук. Здесь все напоминает о ней. Мне жарко. Профиль. Знакомый профиль. Она же сказала, что уходит. -Привет, Артём. -Привет, Юль… Показалось. Распределение по этажам. Подготовка позиций. Ааа! Да почему она не отвечает! Выскакиваю из зала. Сесть. Есть. Непрочитанные: 0! Тот бармен. Он

спрашивал, в чем дело, тяжело было скрыть. Я очевидно грустил. -Чувак, мне нужно рассказать тебе кое-что, я выйду после тех двух коктейлей. -Ты чего такой кислый? -Ты знаешь. -Я много знаю. Тём, я тоже должен был с ней встретиться. Как раз за день до тебя, у нас с ней было запланировано. -И как вы погуляли? -Никак, чувак, она не отвечает на сообщения с той самой переписки. Не грузись особо по этому поводу. Мне хотелось больше узнать о ней, я задавал вопросы. Весь день превратился в одно большое ожидание. Я бегал на бар, спрашивал. Мне отвечали, и я шел работать. -Не грузись, правда. Я выходил в сеть каждые полтора часа. «Была в сети 15 минут назад». «Была в сети 45 минут назад». «ОНЛАЙН!!!». -Ответь, в чем дело, я на смене не могу в себя прийти! Выбегаю в зал.

Салфетки. Столы. Столы. Столы. Салфетки. По сл ед н и й р аз выйду, посмотрю, может все-таки… ДА!!! -Артем) Я весь день была занята! Прости. Лавина- нет- цунами, нет – землетрясение – нет - КОНЕЦ СВЕТА! ЭТО ПРОИЗОШЛО! Слабость. По всему телу слабость и покой. …Вечер шел под музыку. Я даже слегка пританцовывал. -Она ответила. Дома я поздравил её с днем рождения. Затем долго сидел, в пылу эмоций. Кнопка выключателя. Завтра прояснится. «Затянись мною в последний раз! Ткни меня мордой в стекло. Дави меня, туши мою страсть,Буду дымить на зло… …но, если честно, во всем виноват я САМ!» (Noize MC) Автор: Матевосов Артём

Штиль У набережной, всегда можно. Фонари, луна, пристань. Упомяни я машины, а здесь их бывает, вы, вероятно, спросили бы, почему так тихо.

Думаю, люди просто куражатся внутри. Частично занавешенные, запотевшие, окна не выдают затворников. Границы есть, вот они. Железная балка,

изогнутая в дугу, кричит о вынужденном соседстве. Но всякая бабочка покидает кокон, и наши испытатели, теперь тоже на виду. По одному, выплескиваются на воздух. Сле-

дом, кураж, потрепанный, изможденный. Вы знаете, как действует панк? Музыка идиотов, подонков, нелюдей. Я всегда брал немного, чтобы согреться. Панк ругает тебя, от запаха ног, до перхоти в волосах. А ты платишь. Идешь на казнь. самое интересное - ступеньки. Отсчитывая по одной, в темпе пары кроликов, идешь

вперед и платишь. Кажется, жизнь в ритме панк - та, что не успеет надоесть, не оставит в покое, сожмет тебя в аккорд и трахнет. Уставшим умирать не страшно?! Выше нос. А те двое, уже близко. Он тратит себя на неё, она благодарна ему за это. Худые бегают, по-

ка толстые заказывают пиццу. Мысли вслух обогнали литературу. У высоких людей огромные стопы и низкая самооценка. Малютки же просят больше, чем могут унести. Автор: Матевосов Артём

Раскаленные сопки Забайкалья. Оловянная Ясногорская Водитель Николай сдавал машину под козловый кран для погрузки, заколоченного в деревянный каркас двигателя от бульдозера Т-130. Нового двигателя присланного нам на участок с нашего строительного управления из Братска. Машина замерла на нужном месте, и многотонный кран легко и аккуратно поставил не тяжелый, в две с половиной тонны, двигатель в кузов нашего 53го газона, почти до предела опустив его рессоры. Пакгауз Оловянной был не очень удобен, он был узким, чуть ли не в колею козлового крана, который позволял грузить любые контейнеры, но разворачиваться машины под краном уже не могли. Это связано, прежде всего, с тем, что сам городок Оловянная располагается в некоем ущелье между

сопками, упираясь одной стороной в Онон, через который переброшен железнодорожный мост. В одну сторону железная дорога приводила через Карымскую в Читу, а в другую сторону везла в Китай, до которого, по забайкальским меркам, почти не оставалось километров. Это красиво требовало необходимости каждый день в 21.00 исполнять «Марш славянки» при отправлении с железнодорожного вокзала Читы поезда Чита – Забайкальск, проходящего через Оловянную и наш любимый, степной Ясногорск. До Ясногорска от Оловянной по зимнику, когда встает Онон, всего 12 верст. На сопку поднялся, опустился, километров пять по руслу Онона и ты уже на нашей

базе, если мороз не большой, градусов до двадцати, то прогулка… Хотя и дорога не ровная. Летом у -уу... крутишься по сопкам почти девяносто километров. Вверх, вниз вверх, вниз... Так мы сегодня и ехали с утра, еще по утреннему холодку градусов в 20-25 по Цельсию часа три для того, чтобы забрать долгожданный двигатель для бульдозера. Я, молодой инженер, "молодой специалист" - второй год работаю на строительстве Харанорской ГРЭСС в Читинской области нашей огромной Родины, попав в Братское строительное управление по распределению по окончании института. И вот сейчас с двигателем в кузове на бортовом грузовичке ГАЗ53 мы с водителем Колей везем на участок долго-

жданный груз, который сильно примял рессоры нашего автомобиля. Автодорожный мост через Онон переехали минут через тридцать после пакгауза и сразу подъем на сопочку, а день уже разгорался вовсю. Даже на эту совсем пологую сопочку машина на третьей передаче идти не хотела, груз был не по тоннажу, а ехать надо, помощи ждать не откуда. Эту сопку преодолели легко и без приключений, хотя вся дорога еще была впереди. Вторая сопка оказалась круче. Двигатель сначала пер машину вверх, но в конце концов перегрелся и пришлось остановиться, дожидаться, когда радиатор перестанет парить. А за бортом открытого настежь окна уже за тридцать степной забайкальской жары и раскаленные сопки почти без растительности нагревают жару непомерно быстро. Приблизительно минут через двадцать Николай вытащил из запаса десяти литровую канистру воды и рискнул потихонечку открыть радиатор, залив в него пару литров, и без двигателя, теплой воды. Коля – здоровый, высокий поц 190 сантиметров роста забайкальский казак, с шикарными усами, красиво спадающими вниз вокруг сильных губ, человека говорящего в низком тембре. Широченные плечи казалось с трудом умещали его фигуру в кабине газончика, машина явно была не по габаритам его фигуры. Через несколько

минут тронулись дальше. До перевала оставалось не много и скоро машина могла отдохнуть, двигаясь под горку. А в заднее окошко кабины было видно здоровый тракторный двигатель, как будто висящий на плечах в рюкзаке, при каждом торможении сильно подталкивающий газон своим весом. После спуска долго ехали долиной. Но следующей сопки все равно избежать было нельзя. Так или иначе машина опять пошла на подъем, преодолевая его с большим трудом. Двигатель рычал, но даже на второй передаче силы, победить нагруженный вес, не хватало. Когда до перевала осталось метров триста – четыреста радиатор опять закипел. Мне пришлось опять выскакивать из кабины, для того, чтобы подсунуть под заднее колесо специально имеющийся, на всякий случай упор. И только потом машина встала на отдых сморкаясь водяным паром. Минут сорок, в этот раз мы ждали, когда остынет двигатель, питьевая вода кончилась, а радиатор открыть было еще нельзя датчик температуры по-прежнему упирался во все верхние пределы. В конце концов Николай, одев верхонку (строительную рукавицу) повернул крышку радиатора и в разные стороны полетела еще не остывшая вода в пересмешку с паром, только так ему удалось стравить давление в радиаторе. Водитель долил воды в систему охла-

ждения, и еще немножко подождав я вытаскивал подпорку из-под колеса трогающегося автомобиля. Через несколько минут мы выбрались на перевал. Машине стало легче. Она как будто вздохнула, переходя на более высокую передачу. Когда дорога покатилась под горку по длинной прямой, Николай зачем-то перешел на нейтралку и газончик начал резво набирать ход. Видимо не был он опытным водителем, так как даже я, на тот момент водитель не опытный, понимал всю опасность движения на затяжном спуске, тем более, когда за спиной три тонны железа. На сопку в полукилометре нам навстречу поднималась военная колонна, конец которой не просматривался взглядом из-за строго прямого луча трассы. Машина летела уже слишком резво, и Николай начал жать на тормоза, пытаясь нажать не сильно, ловя момент, когда появится легкое торможение, но нога его провалилась до полика, второй раз он жал уже резко, но ситуация повторилась. Николай еще и еще мучал педаль тормоза, но тормозов не было, а машина разгонялась и разгонялась. Лицо водителя выражало полную растерянность, он изо всех сил огромными ручищами вцепившись в руль пытаясь раздавить педаль тормоза, а мне казалось, что колонна военной техники перла нам прямо в лоб стреми-

тельно приближаясь. Осознание огромной опасности пришло моментально. Я глянул на двигатель в окошко за сиденье… «Три тонны стали при лобовом ударе срежет кабину в лепешку вместе с нами»: отчетливо промелькнуло у меня в мозгу. Я опять глянул на растерянного Николая, взгляд которого, мельком, так же вопросительно смотрел на меня. В следующий миг я приоткрыл дверцу пассажира примеряясь прыгнуть на ходу из автомобиля, удержать дверцу из-за ветра было трудно. Горячий ветер очень сильно сопротивлялся моим действиям, но камни на обочине дороги превращались в мелькающий ковер из-за большой скорости, страх падения и неизвестности убивал рассудок. Страх заставил закрыть дверцу машины, захлопнувшуюся ветром. Колонна военной техники уже мелькала по левому борту несущегося газона с тяжелым грузом на борту. Бронетранспортеры, темнозеленые бортовые "Уралы", пятитонные наливники с горючкой, в притир проносились мимо борта нашего газона. Машина тряслась на гравийном покрытии как мелко дрожащее, на скаку с ог-

ромной скоростью животное. Я еще раз попытался открыть дверь кабины, за которой по-прежнему мелькал ковер обочины отсыпанной призмы дороги в Ононской степи, примеряясь к прыжку, но опять прыгать не стал, скорее всего, струсил... Машина преодолела мост над речушкой, и дорога пошла на подъем. Машина проехала еще метров 150 и остановилась. Военная колонна успешно продолжала свой марш, удивляясь лихости встречного водителя. Через секунду 53-й тронулся назад, но Николай сообразил включить заднюю передачу. Мы спокойно спустились к мосту, и Николай повернул ключ зажигания. Стояла полная оглушительная тишина, разбавленная журчанием переката речки и страшной жарой. Два молодых человека молча, сидели в кабине 53го газона, растерянно понимая, насколько близко они были сейчас от смерти, и никакого другого исхода при аварии быть не могло. Рубашки мокрые, слипшиеся соломенные волосы, капли на носах. Пот заполнял все возможное пространство наших тел.

Через полчаса Николай починил сорванный с тормозного цилиндра правого переднего колеса шланг. Залил без прокачки тормозуху, которая всегда была в запасе. Я наполнил канистру прозрачной и холодной водой для машины. Оба напились и умылись, намочив, уже второй раз, в холодной речной воде рубашки. Набрали воды в питьевую флягу. Машина была готова двигаться дальше. Я и Николай сидели на берегу речушки, кидали камни в воду, бегущую по перекатам, и обсуждали, как же все таки оба сильно растерялись в экстремальной ситуации, при этом оба знали и про передачи, которыми надо было гасить скорость, и про ручник. Удивительно, почему же никто не вспомнил об этом, когда все это происходило в нашем путешествии. Ни тот ни другой не был готов к экстремальным действиям, хотя Коля сумел удержать машину на дороге не задев военную технику. Через несколько часов двигатель был на базе. Автор:

Русаков

Олег

Гадалка Март 1988 года. Вечер. Солнце ещё не зашло за горизонт, выглядывая между домами многоэтажек. Оно одаривало

Москву нежданным теплом, озаряя её вечерним светом, растапливая почерневший за день снег. Весна, так неожиданно

пришедшая в Москву, пригревала горожан, суля им тёплые дни. От того всем становилось весело на душе и хотелось беско-

нечно долго всматриваться в радостные лица людей, присоединяться к их счастью и радоваться вместе с ними. Именно в этот тёплый мартовский вечер можно было заметить тихо прогуливающуюся вдоль набережной Москвы-реки молодую пару. Они шли рука об руку. Девушка, засунув ладонь в куртку, то и дело опускала свою голову на плечо молодого человека, одетого в чёрное драповое пальто. На лицах их читались безмерные радость и счастье, которые были связаны не только с весной - они были безумно влюблены друг в друга. Звали молодых людей Владимир и Тамара. Владимир был курсантом одного из московских военных училищ. Тамара училась в Первом Медицинском на врача. Прогуливаясь по набережной они в какойто момент остановились и повернулись, глядя друг на друга. Владимир всматривался в сияние глаз своей спутницы, Тамара смотрела на него. Молодой человек в какой-то момент захотел её поцеловать, но девушка вдруг рассмеялась и ушла от поцелуя, по-прежнему весело посматривая на него. - Почему? - немного замешкавшись спросил он. - Потому, - Тамара игриво улыбнулась, - вокруг ходят люди. - Да какие люди? - Вон, не видишь? -

она указала куда-то в пустоту. - Нет тут никого ей -богу, что ты совсем? Девушка ничего не ответила, а взяла его за руку, и они вновь пошли по набережной. Некоторое время они шли молча. - Скоро ледоход, наконец произнёс он. - А у нас реки никогда не замерзают. А сейчас уже клумбы цветут, а скоро зацветут абрикосы. - Неужели так рано? - с неподдельным интересом спросил Владимир. - Да. - Хотя конечно, вы же на юге, это мы — север. - Мы обязательно поедем ко мне, - повернулась она к нему. - Ты увидишь как у нас прекрасно! Тамара, остановившись, прижалась к молодому человеку, и он инстинктивно обнял её, почувствовав, как она просунула свою руку сквозь лацкан его пальто. Они ещё долго стояли, любуясь друг другом. Весеннее солнце шло на закат. Владимир познакомился с Тамарой на дне рожденья у одного своего знакомого - он жил на Садовом. Владимир сразу приметил её, когда вошёл — она сидела на диване, скромная, восточного вида девушка со смуглым, удивительно красивым лицом. Подойдя к своему другу, он спросил его кто

она такая, оказалось - сокурсница подруги одного из их общих друзей. Владимир был просто обворожён ей. Когда они сели за стол - а сел он напротив девушки, - то он то и дело посматривал на неё. В какой-то момент она поймала его взгляд и улыбнулась. Разливали шампанское. Уже был готов тост. Молодые люди встали, чтобы поздравить именинника. Владимир с Тамарой чокнулись, в очередной раз поймав друг у друга взгляд. Он смотрел на неё любопытно, а она изучающе и свободно. Так, можно сказать, и начался их роман. Когда был выпит очередной бокал, он подсел к ней и разговорился. Она слушала его, иногда отвечая, всматриваясь в его глаза. Когда день рожденья закончился, Владимир провожал её до дому на такси. - Ты меня любишь? - спросила она, когда они стояли на набережной, и солнце уже заходило на закат. Она вглядывалась в него, изучая его глаза. - Конечно люблю, ответил он. Он обхватил девушку и с жаром поцеловал её ярко-алые губы, и она не сопротивлялась. Летом, когда закончился семестр, они поехали к ней домой в Грузию, как она желала и как он ей обещал, чтобы познакомиться с её родите-

лями. Тамара хотела чтобы они увидели его первыми. Он до сих пор помнит тот день, когда вышел из поезда и ступил на вокзал Кутаиси — города из которого она была родом. Помнит как шёл с ней по улицам, как она, весело улыбаясь, рассказывала ему о нём: вот он монастырь Гелати, вот — храм Баграта, а вот — знаменитый Колхидский фонтан... Помнит он и как впервые увидел её родителей, какими они были радушными и как приветливо встречали его, а его возлюбленная стояла возле него, радуясь всем сердцем, счастливо глядя на своего избранника. Потом они сидели за столом, тамарин отец, которого звали Гурами, разливал по бокалам чачу, а её мама, Нино угощала его чурчхелой. Вечер прошёл весело за россказнями и шутками. Он ночевал у них в одной комнате вместе с Тамарой... Наутро его возлюбленная разбудила его: - Вставай, засоня! Владимир открыл глаза, в его голове ещё шумело — сказывалась выпитая вчера чача. Но мозг его был трезв, чувствовал он себя хорошо. Они позавтракали, и Тамара предложила ему погулять. - Ну как тебе у нас? - весело улыбаясь спросила она, когда они прогуливались вдоль цветущих каштанов. - У вас просто прекрасно!

- Ты очень понравился моим родителям, сказала она, я даже не ожидала... - Они мне тоже понравились. Они у тебя очень хорошие и гостеприимные. - Здесь все такие у нас... Они шли по старинным улицам. Вокруг стояли непривычного вида здания. Город совсем не напоминал Владимиру Москву, да и его родной провинциальный Иваново, а был совсем другой, какбудто из сказок... Молодые люди завернули в один из проулков. Тамара повернулась к Владимиру: - Я хочу с тобой зайти в один дом. - Какой? - Здесь живёт тётя Дарико - она знакомая сестры мамы. Очень хорошая! Она предскажет нам нашу судьбу. - Какую ещё судьбу, кто она? - Гадалка. - Тамара, ты же знаешь как я отношусь ко всему этому. Девушка посмотрела на него: - Ну что ты, это же ненадолго... Ради меня! Парень взглянул на девушку и, видя радость и просьбу на её лице, не захотел ей перечить. Повернув по проулку налево, они подошли к незнакомому дому. Открылась дверь, на пороге их встретила женщина, лет сорока. - Это она, - шёпотом сказала ему Тамара и

уже громче добавила, Здравствуйте, тётя Дарико. Женщина измерила её и Владимира взглядом: - Здравствуй, Тамара. Здравствуйте, - она обратилась, взглянув на Владимира. - Давно в наших краях? - Вчера приехали, живо ответила девушка. - Что ж, заходите, буду рада гостям. Они зашли внутрь жилища. Владимир осмотрелся: внутри дома было не так как у тамариных родителей — кругом были развешаны иконы, на полочках помимо них стояли странные сосуды, какой-то причудливой формы. - Проходите на кухню, - сказала хозяйка. - Нет, - перебила её Тамара, - тётя Дарико, мы пришли не для этого, вы можете погадать? Женщина взглянула на Владимира: - Это твой жених? Тамара кивнула. - Ну что ж, извольте. Остановившись, они повернули в комнату налево. Зашли. В ней всё было увешано коврами, по углам стояли иконки и совсем не было окон. На полу лежали карты, большие, с какими-то надписями, совсем не похожие на игральные. Гадалка взяла их. Они присели. Разложив их, она предложила взять карту сначала Владимиру, потом Тамаре. Потом посмотрела на них и велела брать ещё. Показалось, что лицо женщины

как-будто посуровело. Потом она попросила дать ему руку и долго разглядывала её, затем взяла руку Тамары. Наконец тётя Дарико, оставила всё и посмотрела на Владимира: - Вы можете выйти? Молодой человек взглянул на женщину: - Конечно. Он встал. Тамара настороженно провожала его взглядом. Женщины остались в комнате одни, Владимир вышел. Он ждал минут пять, когда вдруг услышал резкий крик возлюбленной: - Нет, этого не может быть, вы обманываете меня! Из комнаты выбежала Тамара. - Пойдём, - она увлекла его за руку, - пойдём отсюда! Они вышли, вернее почти выбежали. Когда они оказались на улице, только сейчас Владимир увидел что лицо у Тамары было заплакано. - Что произошло? с тревогой спросил он. - Ничего! - крикнула девушка. - Что случилось, что она тебе сказала? - Это не правда! Этого не может быть! - Я никогда не любил этих экстрасенсов. Что всё-таки стряслось? Тамара прижалась к Владимиру. Он обнял её, гладя за волосы, пытаясь как-то утешить. Постепенно девушка успокаивалась, и слёзы

перестали душить её. - Ты прав, - наконец сказала она, - это не правда, какая-то злая ошибка. - Что она тебе сказала? - как можно ласковее произнёс он. - Она сказала что ты убьёшь моего сына, как-то задумчиво и всё ещё с тревогой ответила она. Владимир с содроганием выслушал её слова. - Ты же понимаешь что это полнейшая чушь, как такое вообще может быть? Я сразу не хотел идти, посмотри до чего она тебя довела! - Да, это бред, пробормотала девушка. Он вновь обнял её. Постепенно успокоившись, Тамара взяла его за руку и они пошли обратно, пройдя проулок и выйдя к дороге. Вслед им светило солнце. Через три дня они уже были в Москве. 20 лет спустя. Август. Рокский тоннель. Танковая рота 58-й армии России движется в направлении базы российских миротворцев. Вслед за колонной едут БМП, в одной из них сидит командир роты майор Голенко. Танковая рота ушла вперёд, БМП идут чуть поодаль. Майор сидел задумчиво и не смотря ни на кого, впереди него находился механикводитель, чуть поодаль — наводчик-оператор. Они шли на боевое задание. Командир роты знал что

им предстояла зачистка, после того, как выдвинувшиеся вперёд танки произведут бой при поддержке авиации. Прошло несколько часов. Рокский тоннель был преодолён. Колонна БМП остановилась у подъезда к Зарской дороге. Впереди шёл бой. На подступах к Цхинвалу виднелись вспышки, слышались залпы танковых орудий. Майор Голенко не выпускал из рук рацию. В какой-то момент он скомандовал начать движение. Несколько машин БМП двинулись вперёд, машина, в которой сидел майор, шла последней. Преодолев дорогу, они вышли на подступы к городу. Они ехали вдоль улицы с разрушенными домами, медленно продвигаясь к базе миротворцев. БМП проехал полпути, когда майор услышал голос наводчика: - Вижу цель, несколько человек — что прикажете делать? - Пали по ним, или ты хочешь чтобы они шмальнули по нам гранатомётом? - Приказ понял. Оператор навёл 100 -мм пушку. Пусковая установка выдала залп, далее несколько очередей произвела автоматическая пушка. Объект уничтожен, - услышал майор голос сержанта, после чего командир скомандовал механику-водителю двигаться дальше. Через несколько

минут они подъезжали к полуразрушенной казарме, возле которой уже стояли пара российских БМП, а также танк. Майор с экипажем вылезли из машины. Возле обрешечённых пулями стен, что ещё недавно составляли здание казармы, виднелись российские солдаты. - Наши потери? спросил майор, вылезая из БМП и подойдя к своему подчинённому. - Одна подбитая машина, экипаж цел, двое раненных, им уже оказывается помощь. - Хорошо. Рота была цела. Было исследовано здание казармы, шли разговоры с уцелевшими миротворцами, после чего был произведён инструктаж. Вскоре на месте дислокации был устроен полевой лагерь, в котором и разместились военные. Наутро к майору подошёл лейтенант, командующий его взводом. - Товарищ майор, там на местности трупы солдат, что прикажете делать? - Не наши? - Да. - Много? - Никто не считал, наверное, порядка сотни. - Город не обстреливается? - Нет, всё зачищено, город полностью контролируют ополченцы. Майор на секунду задумался: - Отправляй БМП, я поеду с вами. Через несколько

минут машины с российскими флагами выдвинулись к местности. БМП майора, по его приказу остановился возле пригорка, где ещё вчера они вели бой. Экипаж вылез. Вместе с Голенко вылезли сержант и двое автоматчиков. Осмотрелись. Район хорошо просматривался — он был безлюден. Они подошли к трупам — здесь их было порядка семи человек. - Осмотрите их вещи, - скомандовал майор. Солдаты выполнили приказ. Через пятнадцать минут сержант подошёл к нему, протягивая пачку: - Вот — документы, которые у них нашли. Майор взял то что ему подал сержант — это были военные билеты, паспорта и записные книжки. Он начал рассматривать их. Из одного билета выпало фото. Майор поднял его. На его задней стороне погрузински было написано: «Любимому сыну от любящей матери». Майор немного знал этот язык, когда-то давно он встречался с одной грузинской девушкой... Голенко повернул карточку: с фото на него смотрела женщина, он всё внимательнее и внимательнее всматривался в её лицо. - Тамара?! - вдруг почти крикнул он. На него оглянулись военные. Владимир Голенко изучал фотографию — вне всякого сомнения, это была она, Тамара, де-

вушка с которой он когдато давно был знаком и встречался. Её лицо немного постарело, но ошибиться он не мог. «Неужели?», - в смятении подумал он. Майор попросил военнослужащего подвести его к солдату, у которого были обнаружены эта фотокарточка и документы. Мёртвый молодой военный лежал с полуоткрытыми глазами. Его руку оторвало, форма была пронизана осколками. Владимир только взглянул на него и тут же скомандовал выдвигаться прочь. Через несколько минут они уже подъезжали к расположению лагеря. Владимир не знал куда себя деть, всё время думая о произошедшем. Никак не выходила у него из ума эта фотокарточка, которая погружала его в прошлое. Он до сих пор не мог поверить. Владимир как сейчас в деталях помнил всё: их с Тамарой знакомство, когда он ещё был курсантом, их поездку к ней на родину в перерыве летом между семестрами, когда они себя чувствовали женихом и невестой, красивый город Кутаиси, её родителей и эти, тогда казавшиеся нелепыми, предсказания странной гадалки, которые сейчас никак не хотели выходить у него из головы и не давали покоя. Неужели всё оказалось правдой? Но кто тогда мог подумать такое?

Владимир вспоминал всё, что происходило потом, когда они вернулись, весь 1988-й год... ...Что-то не заладилось. Он был безумно влюблён в неё, и она, он знал это. Всё было хорошо вплоть до конца года, они встречались, но постепенно он стал замечать какие-то изменения в Тамаре, ему казалось что её что-то мучило и тревожило, но что - он не догадывался. Сначала это было незаметно, она ничего ему не говорила, он не спрашивал. Настал 1989-й год. Они дружили, но Владимир видел что с девушкой что-то происходит. В одну из их размолвок, которые почему-то стали периодическими, он прямо спросил у неё об этом. Он помнил как Тамара тогда отвернулась, а потом как-то резко посмотрела на него, но ничего не сказала. После их поездки в Кутаиси у них был негласный договор не вспоминать тот случай. Они придерживались этого правила, но подспудно Владимир ощущал что девушка ничего не забыла, возможно, кто-то напоминал ей об этом... БМП подъехал к лагерю. Майор Голенко вылез из машины, пройдя в своё расположение. За делами настал вечер. Он прилёг. Но давние воспоминания по-прежнему не давали ему покоя. Летом 1989-го года, когда закончился семестр, он уехал к себе в Иваново. Без Тамары. Их

встречи из месяца в месяц становились всё более редки, Владимир буквально ощущал что скоро чтото должно произойти. Когда он вернулся обратно в Москву, при встрече, его друг подал ему записку, она была написана тамариной рукой. В ней говорилось, что она больше не хочет его видеть и хочет с ним расстаться, и чтобы он не разыскивал её. Владимир до сих пор помнил то состояние, в котором он тогда пребывал. Он захотел её увидеть, он не мог себе позволить чтобы произошло всё так, чтобы они не объяснились. Он искал её среди их общих знакомых, её подруг, но поиски были тщетны, тогда он узнал что она взяла академ в институте... Он не стал разыскивать её у неё на родине. Всё так и осталось невыясненным... Сейчас майор лежал в своём расположении. Теперь у него были жена, дети, которые ждали его в России. Но мысли о Тамаре, внезапно нахлынувшие из-за произошедшего случая, буквально душили его. Он раз за разом прокручивал у себя в мозгу Кутаиси, тот дом, эту гадалку... Он долго не мог заснуть и отключился уже под утро, будучи в какомто бреду. Владимир с Тамарой возвратились в Москву в конце июля. Стояла настоящая жара. Даже там, в Грузии, откуда они

только что вернулись, было не так жарко. Молодые люди были всё так же влюблены друг в друга. Владимир смотрел на Тамару и не мог нарадоваться своему счастью. Сегодня они гостили у своих общих друзей, а потом вместе уехали от них, решив под вечер, когда жара немного спадёт, прогуляться. Они вновь бродили по набережной, как и в этом году весной вдоль Москвы-реки, только теперь прогуливались налегке: Владимир - в шортах и рубашке, Тамара - в красивом длинном летнем платье. Молодая пара шла по мощёной дороге, будучи будто бы одни в целом мире. Казалось, не было никого в тот момент, кто был бы так же как они счастлив. Радость переполняла их души. Они держались за руки. Слева распушились пышным цветом деревья - это были берёзы и ивы. Они зеленели, и их листья отражались в бликах заходящего июльского солнца. В какой-то момент они остановились, стоя друг напротив друга. Владимир наблюдал: улыбка Тамары превращалась из весёлой в какую-то таинственную, загадочную... Он обнял её, она не отстранялась... Его губы были уже совсем близко к её губам: он ощущал её дыхание - прерывистое, ясное, глаза были полузакрыты. Молодые люди слились в едином поцелуе, когда всё вокруг пе-

рестало существовать. Наконец, миг, продолжавшийся вечность, закончился. Владимир взглянул на свою подругу — её щёки зардели в цвете вечернего заката. Глаза Тамары открылись, она взглянула на него.

- Ты любишь меня? - спросила она. - Я люблю тебя, ответил он. Девушка улыбнулась: - Ты будешь всегда любить меня? - Всегда.

- И нас ничто не сможет разлучить? Ничто на свете? - Нет, ничто и никогда: ни люди, ни смерть, ни война. Автор: Королёвъ

Дмитрий

Сказка о выборах В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Король, и была у него Королева. И были у них две принцессы -дочери красотой неописуемые, жившие с ними во Дворце белокаменном, знать и простолюдины всяческие, которые были благодарны монархам за своё житьё-бытьё, потому что Королевство их жило в достатке, мире, тишине и спокойствии... .Так, наверное, начинается большинство сказок, ну или почти так. Не будем же и мы отходить от правил, начиная повествование. Впрочем, были от общепринятого вступления в нашей сказке и кое-какие отличия, а именно: не было у Короля Королевичны (был, что это называется, разведённым он), дочери, вроде, имелися, но где они жили и как выглядели никто не знал и не ведывал, да и само Королевство, хоть как и жило в мире с согласием, но спокойствия всё же не чувствовалось: отовсюду угрожали ему не то военною силою, не то международными санкциями. Но, сказать по правде

и к чести Короля, справлялся он с этими вызовами отважно и даже, сказал бы я, героически, так что все подданные любили его, был он у своих граждан в авторитете и пользовался их огромной поддержкою. Не царствовал просто Король, не вальяжничал, а пёкся о своих подданных и постоянно ломал себе голову, как же сделать их жизнь счастливее. Думал-думал Король и додумался провести всенародные Выборы. Какие же выборы, спросите вы, зачем выборы в абсолютной монархии, тем более что правил Король, как было сказано, честно, по крайней мере по совести? Дело в том, что жило Королевство не изолированно, а в некотором Международном Сообществе и было принято в этом сообществе проводить периодически выборы. Хоть и правили там монархи такие же, но были в тех королевствах парламенты с избранникамипредставителями. Да и не помешал бы парламент нисколечко, никак совсем

Королю нашему, ведь во власти своей абсолютен он был, и мог накладывать вето на любые решения. Итак, значит, решил он, как мы говорим, сделать выборы и даже набросал кое-какие намётки по поводу их проведения. И попросил он к себе во Дворец Чиновника для проведения консультации. Консультации, конечно, громко сказано: не любил Король чтоб советовали ему, в том числе в принятии решения, таким образом пригласил он Чиновника, поставив его перед фактами, сказав, что в Королевстве его должны существовать будут партии, и что какая победит из них на всеобщих парламентских выборах, та и будет наделена властию, в том числе и над нашим Чиновником. Опечалился Чиновник, призадумался, выйдя из аудиенции, и, надо сказать, было над чем ему. Был, как бы это попроще выразиться, немного он вороватым, что ль, и ни с кем не хотел делиться он властию, правом делать, что заблагорассудится. Почему же, спроси-

те вы, держал Король у себя такого чиновника вороватого и негосударственного, знал ли он про него подобное? Знал – не знал, но, скорее, догадывался, но смотрел на это сквозь пальцы, ибо кто не ворует, скажите мне, тем более среди чиновников? И Королевство на нём крепко держалося, так что навряд ли даже Чиновника можно было назвать негосударственным. Так вот, думать начал Чиновник наш, что делать ему в такой ситуации. Думал и конечно придумал, на то он и был чиновником. Раз хочет Король создать партии, так можно и ему создать партию и самому же потом возглавить её, но только чтоб она была правящей - обладала большинством в парламенте. Но как это сделать, он не ведывал, ибо избирать парламент должны были граждане; и начал думать, как можно было заставить их сделать выбор и выбор правильный такой, чтобы чиновничья партия заимела большинство в парламенте, тем более что многие граждане, если и не знали о воровстве Чиновника, то по крайней мере догадывались. Думал Чиновник наш, думал, но не долго ломал себе голову, придумав среди населения провести предвыборную Агитацию. Был Чиновник человек умён и хитёр, как, в общем, и должно быть

чиновнику, и понимал, что к каждому избирателю нужен был свой подход, так сказать, сугубо своё отношение: кого-то нужно было уговаривать, кого-то подчинять, комуто навесить лапшу на уши, кого-то уговаривать и вовсе не надо было, поскольку его и так всё устраивало. В итоге, решил Чиновник в гости ко всем сходить и проагитировать. И первой, кого намеревался посетить он, была Домохозяйкою. Подкатил Чиновник к дому домохозяйкеному на чёрном дорогом коне своём. Оставил его у ворот, подошёл к двери и постучался. Услышала стук Домохозяйка, и вышла к Чиновнику открывать двери ему. - Добрый день, хозяюшка, - наигранновежливо начал Чиновник наш. Домохозяйка немного растерялася, увидев у себя на пороге гостя столь важного, который, к слову, к ним очень редко заглядывал, встряхнула руками, которые были в муке у неё и обтёрла их фартуком. Прошёл Чиновник в дом, огляделся: дом был небогат, впрочем и не ожидал увидеть богатства он, но чист был и свеж, и, глядя на первый взгляд, все необходимые вещи имелись в нём. - Вот что привело меня, - начал наш гость, вы слышали что-нить про выборы?

- Ну да, что-то слышала, - ответила Домохозяйка, продолжая смотреть на Чиновника. - Дак вот, пришёл я сказать вам, что нужно голосовать за мою партию. Хозяйка, хоть и была, не то что б глупа, а, как бы это сказать, старалась не обращать на посторонние вещи внимание, которые её непосредственно не касалися, спросила всё ж: - Почему же за вашу партию? Подумал Чиновник и спросил: - Хорошо ли живётся, скажите, вам, есть ли в доме продукты необходимые? - Есть, - ответила она, соглашаяся. Домохозяйка была наша замужем. Замужем за Работягою. И тот, работая с раннего утра, почти до ночи, исправно приносил зарплату ей. Да, денег порой не хватало им, но на то она и была Домохозяйкою - могла где-то чтото сберечь, сохранить, иль заготовить что на зиму, так что в итоге всё, вроде, хватало им. - Ну вот, - продолжал Чиновник, - хорошо всё у вас, тишина и в доме спокойствие и мир - потому что войны счас нет, но вы же знаете какая обстановка международная? Она испуганно посмотрела на Чиновника, Домохозяйка войны очень боялася и ни за что в жизни не хотела бы чтобы она случилася. - Ну вот, - продол-

жал Чиновник, - если изберёте меня - меня и мою партию. мы с Королём сделаем, чтобы всё оставалось по-старому. Теперь то, надеюсь, вы поняли? Кивнула головой Домохозяйка, будучи попрежнему немного испугана. Улыбнулся Чиновник и засобирался уж, как дверь в дом распахнулася: Работяга тут объявился вдруг - пришёл на обед неожиданно. Не успел подготовиться Чиновник наш и увидел: побагровело лицо Работягино, когда застал в своём доме непрошенного гостя он. - Так, - начал Работяга, обращаясь к жене своей, - что делает сей человек у нас? - Пришёл я к вам с Агитацией, - сказал Чиновник, не дав ответить хозяйке он, - чтоб голосовали за мою партию. Работяга слышал о выборах и уже давно решил - не будет голосовать за Чиновника, поскольку знал какой вор он был и что жизнь в том числе изза него у них была трудная. Приходилось денно и нощно работать ему, чтобы прокормить семью свою, приходил он домой постоянно уставший, и это пол-беды ещё - порой денег не хватало ему, так что приходилось иногда от безысходности обращаться в лавку ростовщическую, беря ссуду под проценты высокие. Посмотрел Чиновник на лицо Работягино и понял - не доволен тот

жизнию, но будучи от природы наглым он, продолжил свою Агитацию, вставив, как ему показалося, главный довод и козырь свой: - Партия моя, вы же знаете, поддерживается Королём самим... Не успел договориться Чиновник наш - не были для Работяги слова его аргументом, чтоб голосовать за его партию. И глянул Работяга в угол - туда, где стояли вилы его. Увидел Чиновник взгляд его и тут же у него всё в душе переменилося, ибо знал он характер хозяина и больше всего на свете боялся вилы он. - Уходи по добру по здорову, - выпалил в сердцах Работяга наш, так что Чиновнику ничего не оставалось, как можно быстрее уматывать, что, в общем, немедля и сделал он. Вышел из дома Чиновник, сел на своего Мерина и уехал тотчас подальше он - побыстрее и не оглядываясь. Не отчаялся Чиновник, а, впрочем, что ж тут отчаиваться? Ибо одним голосом уже заручился он, и нужно далее было проводить Агитацию. И поехал Чиновник к Бюджетнику. А Бюджетник тот работал учителем. Приехал Чиновник к школе его, зашел, открыв рукой двери в класс. Взволновался Бюджетник, потому что не ожидал он увидеть Чиновника. Что понадобилось ему в школе его? Не было

у него добрых мыслей по этому поводу, ибо знал что не приедет к нему просто так королевский служащий, значит что-то ему было надобно. Вальяжно вошёл Чиновник в класс учителя и строго посмотрев на него, начал свою Агитацию. Говорил Чиновник наш прямо, смотря зорким взглядом на Бюджетника и нисколько перед ним не заискивая, как он говорил, например, с Работягою, ибо знал, что Бюджетник подвластен ему, что всегда готов исполнить приказы его, так как мог его даже уволить он или просто понизить зарплату, которая и так была невеликою. Выслушал Бюджетник Чиновника - про выборы и егошнюю партию и дал ему сразу согласие – голосовать за него обязательно. Так, в сущности, и закончилась здесь его Агитация. Вышел Чиновник от Бюджетника в настроении что заручился поддержкою, не прикладывая даже усилия, просто строго взглянув на учителя. И теперь было у него аж два голоса - домохозяйкино и Бюджетника, и постепенно к тому всё шло, что он мог выиграть выборы. А Бюджетник остался за партою, немного в душе даже радуясь что ничего не случилося и что он остался с зарплатою. Сел Чиновник на Мерина и поехал он от учителя прямиком в лавку банкирскую. Приехал он в настроении, ибо знал что

не будет проблем у него здесь с его Агитацией. Зашёл Чиновник в лавку, увидев Ростовщика за подсчётами, а тот нисколько не удивился ему, как будто уже знал зачем приехал тот. Чиновник начал рассказывать, и здесь он совсем не заискивал, не был груб, как с учителем, а был самим собою он. Выслушал Ростовщик Агитацию, подумал, как это полагается, ибо так же умён и хитёр он был, иначе ростовщичестом занимался бы; и даже подумал о выгоде. Впрочем, совсем не найдя её, Ростовщик принял решение – то есть дал своё он согласие - голосовать за Чиновника и его партию. А что ж было не соглашаться ему? Жил он при нём припиваюче, обогащаясь всегда ежемесячно, физически нигде не работал, а жил, так сказать, на проценты он – денег, что давал Работяге, когда у того были проблемы с зарплатою. На том, собственно, и закончилась здесь его Агитация, так что уехал Чиновник довольным, что заручился третьей поддержкою. Поехал он вновь агитировать, на этот раз к Пенсионеру направившись. Задумался тут Чиновник наш, как с ним проводить Агитацию? Ведь не обмануть ему словами его, что легко сделать с Домохозяйкою, ибо Пенсионер пожил немало

уже; не напугать ему его, как Бюджетника - гарантировало Королевство ему пенсию и никак нельзя было отнять её у него, в том числе и её индексацию. Думал-думал и решил. А решил он вот что: хитростью подойти к Агитации и посулить Пенсионеру, вместо индексации прибавку значительную, разовую, чуть больше годовой индексации. Но был наш Чиновник неглуп и решил прибавку не сразу дать, а лишь по прошествии времени – когда подрастает инфляция, так что он окажется в выйгрыше. Обрадовался своей хитрой задумке и поехал тотчас к Пенсионеру он. Подъехал, оставив у ворот своего Мерина и постучался в двери старинные. Увидел Пенсионер Чиновника и удивился он, как Бюджетник наш, потому что тоже редко тот бывал у него. Пригласил его в гости с порога он, как обычно, чтобы чаю отведати. Там Чиновник и рассказал о Решении и начал проводить Агитацию. Обрадовался Пенсионер наш несказанно, что Чиновник даст ему компенсацию; в уме прикинул – вроде всё правильно, так что дал своё он согласие голосовать за его партию. Потому что деньги эти были нелишние и вокруг постоянно дорожало всё по причинам Пенсионеру неведомым. Довольным уехал Чиновник наш, потому

что теперь имел он четыре аж голоса, гарантировавшей его партии победу на парламентских выборах так, что единолично по избрании принимал бы все он решения. Четыре против одного. Но оставался ещё шестой голос, ничего не решавший и принадлежал этот голос Студентику. Агитация - всё ж есть Агитация: обязательна она была перед выборами, так что поехал Чиновник к Студентику, под вечер, когда приходил он сессии. Вальяжно и гордо зашёл Чиновник к Студентику, всем своим видом выказывая значимость и начал проводить Агитацию. Выслушал Студентик Чиновника, и хоть молод был своим возрастом, но не глуп - это точно уж. И сразу увидел лукавство, чванство и надменность последнего. Стипендия у него была маленькая, которая была королевскою, не захотел Чиновник ему повышать её по причине своей спеси и скупости. Потому услышал отказ от Студентика, развернулся и, взглянув с небрежностью, вышел сей час восвояси он. Но в хорошем настроении по-прежнему, потому что не надо было уже никого агитировать и на предстоящих парламентских выборах было гарантировано большинство его партии. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. До выборов ос-

тавалось ещё достаточно времени. И пошёл Студентик к Пенсионеру – был он не то что бы внуком ему, но точно какимто там родственником. Принял его Пенсионер у себя и начали за чашечкой чая беседовать: про Чиновника и его Агитацию. И рассказал Пенсионер Студентику, что Чиновник пообещался надбавкою, так что поэтому в том числе на выборах голосовать он будет за его партию. Призадумался тут Студентик немножечко, расспросив Пенсионера в подробностях. Оказалось, что надбавка обещанная эта была взамен индексации и что будет только через несколько месяцев когда случится большая инфляция. А Студентик, как мы знаем, был грамотный, потому что учился он у Бюджетника, который был его учителем и преподавал, в том числе, математику. Подсчитал Студентик на бумажке всё – оказалось что Чиновник обманывал, и Пенсионер не то что б выигрывал, но ещё в убытке оказывался, причём, как оказалось, в значительном, ибо полагалась Пенсионеру и в следующем, как и в текущем, году индексация, но не включались в неё разовые выплаты - по закону и прописанным правилам. Получалось, что прибытки его, таким образом, оказывались ниже инфляции. Другими словами, обворовывал Чиновник Пенсионера нашего.

Опечалился тогда он и вымолвил: не буду голосовать за Чиновника, ни за Чиновника, ни за его партию. А тем временем понемногу - потихонечку подходил День Голосования. И Чиновник, уверенный в выборах, не сильно о них и беспокоился. Ну конечно вы сразу же спросите: кто же будет проводить эти выборы? Дак, Чиновник, конечно, а кто ж ещё? Ему дал Король полномочия. И вот, наконец-то случился он - всенародный День Голосования. Проголосовали королевские граждане, голоса теперь было нужно подсчитывать. И подсчёт вёл конечно Чиновник наш. Посмотрел на результаты он выборов, оказалось - три голоса за его партию, три другие - за остальные отданы, не набирал Чиновник количество, которое гарантировало большинство конституционное. Призадумался тут Чиновник о том, что же делать в такой ситуации? Не мог он позволить лишить власти себя, зачем тогда он проводил Агитацию? Хотел и в дальнейшем он жить припиваюче и продолжать воровать безнаказанно, и чтоб ему все подчинялися. Думу думал Чиновник недолго наш, придумав провести Фальсификацию. Было у него бюллетеней несколько, на случай, если произойдёт непредвиденное; и решил он заменить один из них, по-

ставив там где нужно галочку - то есть напротив чиновничьей партии. Доносились слухи до него, что Пенсионер проголосовал неправильно, вопреки его Агитации. И порвал тогда он бюллетень его. Порвал и заменил его «правильным». Не боялся Чиновник, что вскроется этот подлог и обман его, если всплывёт на поверхность всё. Скажет: сам проголосовал он «неправильно», поставив напротив его партии галочку, подслеповат потому что Пенсионер был наш, поскольку был уже старенький. А кому поверит Король в этом случае, если народ взбудоражится? Кому-кому? Конечно Чиновнику, Чиновнику и его партии! Потому что за долгие годы доверял он ему, доверял практически полностью; так что, совсем не раздумывая, произвёл он Фальсификацию. Предъявил Королю результаты он, в которых значилась победа их партии. Посмотрел Король на Чиновника и улыбнулся своею улыбкою, потому что понравились ему выборы и как они были проведены. И объявил Король всенародно результаты парламентских выборов и поздравил при всех он Чиновника - его и его партию. И люди все соглашались с ним, ведь любили Короля до безумия, потому что другого Короля у них не было, а кого-то ж надо было любить до безумия!

И объявил монарх пир горой, по-нашему банкет праздничный, организованный опять же Чиновником. Конечно же не на деньги казённые, а на деньги лучше народные, потому что народ, он же радовался! Ну а деньги другие, казённые, впро-

чем, с народных налогов сбиравшиеся, пошли на борьбу с внешней угрозою, да с международными санкциями. И я там был, мёдпиво пил, по усам текло, да в рот не попало, так как мёда практически не было, да и пиво, на мой

взгляд, было бавленное, потому что пивники тоже боролись с санкциями методами всем известными. Тут и сказке конец, а кто слушал, молодец. Всё. Автор: Королёвъ

Дмитрий

Утопия 1. - Следующий! Яков робко открыл дверь и вошел в просторный кабинет. Солнечный свет ослепил вошедшего. Огромные окна, расположенные напротив двери и не закрытые жалюзи, заставляли каждого входящего в это помещение непроизвольно закрывать глаза от слепящего солнечного света или хотя бы прищуриться в самый непогожий день, чтобы затем сфокусировав взгляд, увидеть внушительного вида мужчин и женщин, восседающих за длинным столом, застланным красной бархатной скатертью, как бы сошедших с небесного светила. Члены комиссии, а это была комиссия по распределению потребностей, выглядели очень серьезными и усталыми. И ведь было от чего почти четыре часа без перерыва определять потребности входящих сюда людей, задача не из легких. Согласитесь, каждый день из недели в не-

делю, из месяца в месяц, из года в год выслушивать посетителей, потом совещаться и определять уровень их потребностей не всякому под силу… - Фамилия, имя, отчество, - донесся до Якова строгий женский голос. - Бероев Яков Германович. Уставший от трехчасового ожидания в очереди под кабинетом Яков понимал, что еще долгие годы один раз в квартал ему придется приходить в этот кабинет для получения разрешения на удовлетворение потребностей его семьи. Энтузиазма мужчине знание этой истины не добавляло. - Та-ак, Бероев, мужчина, занимающий центральное место среди восседающих за столом членов комиссии по причине должности «Председатель» о чем свидетельствовала табличка, стоящая перед ним на столе, поискал в стопке серых папок папку с фамилией «Бероев» и за-

читал: - Бероев Яков Германович, дворник, семья из четырех человек. Жена – Бероева Маргарита Семеновна, уборщик в школе для детей пятой категории. Дети – Бероев Геннадий Яковлевич, 12 лет и Бероева Зинаида Яковлевна, 9 лет, ученики этой же школы. Члены комиссии облегченно вздохнули и радостно посмотрели друг на друга. Это же просто прелесть - семейка клад! Никаких проблем! Все как на подбор! - Ну что, товарищи, думаю все ясно? – откинувшись на спинку стула, повеселевшим голосом спросил председатель. Засидевшиеся за столом согласно закивали головами - так хотелось поскорее закончить надоевшую канитель и бежать в исполкомовскую столовую поесть чего-нибудь вкусненького, положенного им по их потребностям третьей категории! - Возьмите, Яков Германович, удостовере-

ния для Вас и членов Вашей семьи. За прошедший квартал никаких изменений в вашей семье не произошло, и поэтому вы имеете право, как и прежде, на минимальное удовлетворение ваших потребностей – хлеб, молоко, масло, сахар, соль, мука, яйца, картофель и другие сезонные овощи в вашем полном распоряжении в неограниченном количестве. Немного свинины и мороженой рыбы… - Но мы же не едим свинину, - робко запротестовал Яков. - Не привередничайте, - взвилась, гневно покраснев, полная женщина средних лет, от чего ее яркий макияж стал еще ярче, - свинину они не едят! А что вы сделали, чтобы есть говядину или курицу? Работу поменяли? Образование получили? Какие ваши там потребности? Поесть, поспать, да и на работу. Вам же не нужны театры, балеты, у вас же не болит голова о том, как построить новый исполком или как распределять потребности. Так что вот забирайте свои удостоверения и идите. Идите, уважаемый, и думайте. Думайте! Ум облагораживает человека. Никогда не поздно выучиться и поменять категорию. Учите детей. Может быть они, став взрослыми, не будут тут канючить, а по праву получат свою курицу и еще что получше. Все зависит

от Вас, Яков Германович! Члены комиссии кивали согласно головами в такт речи коллеги. Яков, молча забрал бумаги и вышел в коридор. В дверь вошла худенькая женщина, но из кабинета раздался рев нескольких голосов: - Обед!!! Бедняга просто вывалилась назад в коридор и рухнула на стул. «О, Боже! - прошептал Яков, - за что это нам? И кому нужен был этот коммунизм?» По пути домой он зашел в распределитель, набрал продукты, положенные по этой горькой пятой категории, неожиданно задержался возле холодильника с морожеными цыплятами, к которому не подходил почти два года. Вспомнив невыносимо грустные глаза Маргариты и умилительные мордашки детей, он не смог сдержаться и, не узнавая самого себя, положил цыпленка на самое дно корзинки, завалив его мукой, сахаром, яйцами. Было боязно, но не стыдно. Сегодня, после отповеди исполкомовской дамочки, с ним что-то случилось. Казалось, что внутренний стержень, на котором держалось тело и сознание Якова, дал трещину и вот-вот рухнет. Уверенность в том, что они живут правильно, и в самой правильной стране улетучилась в один миг. Вроде как пелена упала с глаз и души.

По чьей вине он работает дворником? По вине родителей, которые не смогли дать ему достойного образования, потому что у них были потребности пятой категории, и им не положено было учить своих детей в школе третьего или хотя бы четвертого уровня, дающих право на получение образования? Но во времена его детства, на заре коммунизма, не так зримо ощущалась разница между категориями потребностей. Во всяком случае, с продуктами проблем не было. На них не выдавались квоты. Каждый брал в магазинах, что хотел. Но видно, что-то не так пошло в этой распрекрасной стране и вот уже почти два года как ввели квоту на продукты, одежду и обувь. Яков, затаив дыхание, подошел к пункту потребконтроля, достал удостоверение и протянул контролеру. - Пятая? – устало спросил паренек, сидящий за стойкой, - что там у вас? - Мука, яйца, сахар, - торопливо стал перечислять Яков. Контролер махнул рукой. Ликуя в душе, Яков вышел из распределителя. «Оказывается, можно! Можно обойти их тупые законы!» - радовался он, представляя изумленные лица своих

домашних и, что удивительно, не испытывая ни капли угрызнений совести из-за украденного цыпленка. 2. Радуясь и одновременно злорадствуя, Яков подходил к дому. Воспоминания нахлынули на него. Очень зримо вспомнился ему день прихода коммунизма. Еще вчера они жили в развитом социализме, и ничто не предвещало перемен. Но вот утро того знаменательного воскресного дня началось с громкой музыки, несущейся из уличных динамиков. Бодрые песни и марши, зовущие на трудовые свершения сменил торжественный голос диктора: - Товарищи! Дорогие товарищи! С огромной радостью и ответственностью передаю сообщение правительства: «Считать день первое апреля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Днем коммунизма! Сообщаем вам, дорогие товарищи, о переходе от развитого социализма к коммунизму! Да здравствует коммунистическая партия и весь советский народ!» Люди, открыв рты, стояли возле динамиков. Как так? Никто ничего не говорил, по телевизору и в газетах ничего не сообщали и вдруг – нате вам! Вот он пришел, такой туманный и, наверное, долгожданный. Только непо-

нятно с чего бы это. Неужели они все стали настолько хороши и поменяли свое мышление? Об этом столько говорили, и казалось, этот ответственный момент не наступит никогда. Яков, вернее Яшка, тогда он был школьником-семиклассником, с открытым ртом отошел от динамика и, забыв, что шел в магазин за хлебом, помчался обратно домой. Люди, идущие навстречу, имели такой же глупый вид. Утреннее сообщение просто огорошило всех, и никто не представлял, что же будет дальше. - Вы слышали? Коммунизм наступил! – открыв входную дверь квартиры, заорал Яшка. - Какой коммунизм? – ошарашено спросил отец, бросив в раковину недомытую тарелку и вытирая мокрые руки о спортивные штаны. - Полотенце не видишь, что ли? – закричала на него мать. - Не кричи, женщина. Слышишь, коммунизм наступил. – отбрил ее отец и поинтересовался у сына: - Так какой там коммунизм наступил? - Какой-какой? Коммунистический! Новости слушать надо. На улице в динамике объявили только что, - ответил раскрасневшийся Яшка. - Вот, коммунизм наступил, а мы как всегда ничего не знаем, - злорад-

но посмотрела на отца мать. – А все ты! Не включай телевизор, не смотри ерунду! – передразнила она мужа. - Маргарита, не шуми! Чему ты радуешься? – отец обнял жену за плечи и добавил: - Еще неизвестно, что этот коммунизм нам принесет. - Папа, ну ты даешь! Как что - это светлое будущее, и оно пришло! – крикнул Яшка и, выбегая из квартиры, добавил: - Я за хлебом, забыл купить! Пап, позвони диспетчеру, там что-то с лифтом. - Не работает? - Да что-то с дверями непонятное. Пусть посмотрят. А дальше все закрутилось и завертелось, и было абсолютно непонятно - за что привалило счастье населению этой страны. В 15.00 в теле и радио- новостях объявили, что с завтрашнего дня отменяются деньги. Это значит, что все, что есть в магазинах можно брать бесплатно. Но так как мышление теперь у всех коммунистическое – брать надо по совести, то есть в запас не хапать. Единственное правило – иметь с собой паспорт, чтобы был виден состав семьи и справку с места работы или учебы, пенсионное удостоверение потому, как заповедь социализма «Кто не работает –

тот не ест!» никто не отменял. Новость сначала шокировала народ и самые предприимчивые понеслись в магазины, стараясь купить все самое необходимое – мало ли что будет без денег! В понедельник народ, получивший необходимые справки, рванул в магазины. Брали все, что видели. Образовались очереди в кассы из-за предъявления документов и по случаю постоянного возврата товара. К слову, вместо привычных кассирш за кассами сидели серьезные молодые люди в добротных костюмах и при галстуках. Оказалось, новое мышление работает пока не на сто процентов, и поэтому по совести мало кто отоварился, в основном нагрузились, так сказать «про запас». Молодые люди строго указывали на данные паспорта, и пристыженные обыватели несли лишний товар на полки. Но хуже всех пришлось одиноким тунеядцам. Без справки с работы никто не собирался давать им продукты. Ни слезы, ни мольбы не помогали. - Оставьте товар и не задерживайте очередь, - как автоматы повторяли несчастливцам контролеры. Через пару дней контроль дал свои плоды, и люди успокоились, попривыкли и паспорт, с вложенной в него справкой, или пенсионное удо-

стоверение стали эквивалентом денег. К слову, тунеядцы тоже пропали. Засунув свои амбиции в глубокие пустые карманы, они все устроились на работу. Престиж профессии значения не имел – кушать хочется всем: и профессору, и ассенизатору. Уже через неделю магазины приобрели свой обычный вид. Люди заходили в них сугубо по делу, то есть, чтобы взять что-то нужное. В промтоварных и мебельных магазинах особого ажиотажа не наблюдалась из-за скудности ассортимента. Правительство успокоило народ, пообещав исправить в ближайшее время эту недоработку. Начался бум поездок на юг! Билеты бесплатные! В самых сладких снах не могло такое присниться! Но неожиданно бум потерпел крах. Неорганизованные отдыхающие, не отдохнувшие и злые, возвращались домой – снять жилье, вернее жить на югах стало негде! Квартиросдатчики не видя замены денежным знакам, давали приезжим от ворот поворот. Власти в этом ничего дурного не видели. Наоборот, без усилий был полностью закрыт теневой рынок квартирных услуг. Отдых стал полностью окультуренным – только по путевкам профсоюзов, что избавило транспорт от ненужных перегрузок.

За лето все как-то устоялось и казалось уже давным-давно никто не пользовался деньгами. Вторая, не очень приятная перемена ворвалась в жизнь людей первого сентября. Нарядные детишки, явившись в школы после летних каникул, узнали, что отныне многие из них уйдут из родных школ и будут распределены по другим. Связано это было с гигантской работой, проведенной руководством страны по делению населения на пять категорий. Отныне к самой низкой пятой категории относилась огромная масса людей, не имеющая никакого образования, кроме общеобразовательного. Соответственно, к ним же относились и их несовершеннолетние дети, которые на этот момент тоже не успели нигде поучиться, кроме школы. К четвертой категории отнесли население, имеющее на момент прихода знаменательного события, профессиональное и среднее специальное образование и работающее на заводах, фабриках возле станков и в различных конторах. В третью категорию попали счастливчики, имеющие высшее образование и работающие в различных госструктурах. Самыми счастливыми были попавшие во вторую и первую катего-

рию. Ко второй относились все, кто составлял так сказать первый круг власти, ну а к первой соответственно, руководитель страны и все его наместники. Некоторые семьи имели по две категории в зависимости от образования супругов. Все эти изменения коснулись сначала только школьников, которым пришлось менять место учебы. Яшка по своему семейному статусу оказался в школе пятой категории, расположенной в самом дальнем районе города. Сначала все были взбудоражены, но постепенно успокоились и, как оказалось, совершенно напрасно. К концу учебного года на общем школьном собрании ученикам и их родителям зачитали постановление правительства, которое гласило, что ученики, закончившие школу пятой категории, не имеют права на поступление ни в какие учебные заведения. Яшка, разумеется, был очень расстроен. Его мечта стать инженером превратилась в недосягаемую. Но впереди было три года учебы, и маячила надежда на какие-то изменения. Как оказалось, надежда была напрасной. Новые веяния набирали ход, не делая ни шагу назад, а только вперед. Странно, оказалось, такое, в общем-то,

несправедливое решение правительства, не очень тяготило людей. На кухнях обывателей шли примерно такие разговоры: - Миша, ну что рвать подметки? Какая разница, кем станет наш сын. Ведь кусок хлеба и все необходимое к нему ему обеспечено. Жилье он получит сразу после школы. А если женится, так и вовсе в отдельной квартире будет жить. - Знаешь, Маша, наверное, ты права, - лениво потягивая сигарету после сытного ужина, отвечал супруг, - помнишь, как мы мучились без жилья в свое время, а теперь – нате вам! Подумаешь, не станет инженером, не в этом счастье. И, знаешь, Маша, зря мы боялись коммунизма. Глянька, какая благодать вокруг – работай, ешь, живи и не беспокойся о завтрашнем дне. Никаких тебе денег. Никогда они, проклятые, не кончаются. Никаких забот. Пошел в магазин, набрал все что надо и живи себе, радуйся. Чего еще надо? - Ой, Миша, не знаю, - начинала тревожиться Маша, - а как же мечты и любимая профессия? Пусть даже и без зарплаты, но работа должна приносить удовлетворение. - Вот умеешь ты испортить настроение, недовольно бурчал муж, давай лучше завтра возьмем себе новый диван. Посмотри, этот уже со-

всем протоптался. - Как скажешь, вздыхала Маша. Поговаривали, правда очень тихо и, оглядываясь, что всех несогласных с новыми законами вместе с семьями вывезли куда-то на самый дальний остров, откуда самостоятельно выбраться никак не получится. А их жилье теперь с такой легкостью раздают народу. Выходило, что несогласных оказалось много, судя по тому, что квартир теперь хватало всем, правда и новых стоилось немало. К тому же, того, кто срывался и выходил за рамки законов, постигала участь несогласных – все тот же таинственный остров. Вот так легко и просто наступил коммунизм. Все были сыты, обуты, имели жилье. Тунеядцы давно забыли о прошлой лентяйской жизни и с удвоенной энергией трудились, используя свой залежавшийся трудовой потенциал. Яшка, вернее уже Яков, окончил школу, и на следующий день вместе со своими одноклассниками заселился в молодежное общежитие. Общежитие предоставлялось государством всем выпускникам школ. После женитьбы или замужества парам предоставлялись квартиры, сначала однокомнатные, а по мере пополнения семейства

молодежь перебиралась в более просторные квартиры. Даже работа дворника не омрачала жизнь Якова. По вечерам очень уж весело жилось ему вдали от отца с матерью. Да и сравнивать себя не приходилось ни с кем. Все ребята были одного поля ягоды – дворники, уборщики, сторожа, грузчики. Мечта стать инженером растворилась в угаре легкой, бездумной жизни. В том же общежитии Яков познакомился с Маргаритой, своей будущей женой. Поняв, что жить друг без друга не могут, ребята зарегистрировали свой брак и тут же получили однокомнатную квартиру. Счастью не было предела! А жизнь тем временем катилась как колобок по лесу. Петляла по тропинкам, преподносила сюрпризы – дала Якову с Маргаритой двух чудесных детишек сынишку Гену и дочку Зиночку, а соответственно и трехкомнатную квартиру! И все было хорошо, но вот пару лет назад, проснувшись после новогодней ночи и включив телевизор, вместо праздничных концертов и нескончаемых фильмов о счастливой стране, жители коммунистического рая услышали сообщение, которое обязывало их всех завтра с утра прибыть в местные исполкомы для получения удо-

стоверений на удовлетворение их потребностей, согласно присвоенным категориям. Законопослушные граждане отправились за удостоверениями. Простояв в очередях по нескольку часов, они получали удостоверения с указанными категориями. К каждому удостоверению прикладывался лист, в котором подробно указывались товары, на которые теперь имели право владельцы документов. У Якова наступил шок, когда он увидел, что отныне его семья не имеет права на приобретение колбасных изделий высшего сорта, говядины, курятины (во всех их видах), всех видов красной рыбы и многих других очень нужных продуктов и промтоваров. Население заволновалось, но, выслушав несколько раз по телевизору, что все это временные трудности, что необходимо потерпеть, затихло. Те, кто постарше, вспоминали времена «до коммунизма» и оказалось, что нынешние ограничения, коснувшиеся, в основном, обладателей пятой и четвертой категорий, не такие уж и страшные. Были времена и похуже. Находились умники, потихоньку шептавшие о равноправии, но их старались не слушать. Очень разбаловала людей безденежная, да и, в об-

щем-то, беззаботная жизнь. И менять равноправие на беспорядки, которые неизвестно куда приведут, никто не хотел. Владельцам пятой и четвертой категорий стало как-то неловко заходить в магазины, которые к слову, переименовали в распределители, и брать продукты сугубо дозволенные. Но, как говорится, человек привыкает ко всему… Теперь каждый квартал приходилось ходить в исполком для обновления документов. Как будто что-то могло измениться в жизни людей, но, однако, давало им какую-никакую надежду – авось через три месяца что-то изменится. Хотя глубоко в душе каждый понимал, что категорию поменять не получится никогда. И вот сегодня Яков взбунтовался. Два года его семья не ела хорошего мяса, да и другие продукты тоже желали быть лучше. Украденный цыпленок был символом протеста. Протеста против системы сломавшей жизнь ему, когда-то подававшему надежды, парню и его детям, которым с рождения уготована судьба дворников. Почему его любознательный, имеющий огромное желание учиться, сын должен стать дворником? Больно смотреть, как Гена вечерами переделав уроки, читает книги, листает журналы, что-то пишет в

толстых таинственных тетрадях. Сын учится просто с каким-то остервенением, схватывая знания буквально на лету. А малышка Зиночка? Прелестная нежная Зиночка. Неужели ей тоже суждено всю жизнь таскать швабру или сторожить ночами конторы? 3. Цыпленок вызвал дома переполох. Маргарита, закрыв рот руками, беззвучно плакала. Дети со страхом смотрели на мать. Они никогда не видели ее такой испуганной. - Что ты наделал? – всхлипывая, спросила Маргарита, - ты понимаешь, что нам за это будет? - Успокойся, родная, никто ничего не узнает. Но сколько же можно издеваться над нами? Видела бы ты их лица. Они же за людей нас не считают. Никому не интересно, как мы жили эти два года. Представляешь, они сказали, что потребностей у нас вообще не должно быть, потому что мы ни о чем не думаем, а детям надо не лениться, а получить образование, чтобы жить достойно, взволнованно оправдывался Яков. - Как? – перестав плакать от услышанного, Маргарита воззрилась на Якова, - они не сказали, как нам это сделать? - Нет, дорогая. Они посоветовали думать

и думать очень серьезно. - Яков, милый, что же делать? – устало спросила жена, - как жить дальше? В чем смысл? Яков, одной рукой гладя по голове безутешную жену, другой обнимая детей, с жадностью глазеющих на цыпленка, ничего не мог ответить жене. Да и что можно было ответить? И вдруг давно забытое и даже как-то вычеркнутое из памяти странное событие знаменательного дня прихода коммунизма всплыло яркой вспышкой в мозгу Якова. - Не забудь купить хлеба! – крикнула мать вслед убегающему Яшке. - Куплю обязательно! – весело ответил сын и, захлопнув дверь квартиры, пошел к лифту. Насвистывая, мальчишка зашел в кабину лифта и нажал кнопку «1». Дверь медленно закрылась и, дернувшись, лифт пополз вниз. Вдруг в кабине погас свет, но лифт продолжал движение. - Что за ерунда? – испуганно произнес Яшка. К счастью, лифт остановился и, странно – опять зажегся свет. - Фу-у, - облегченно произнес парнишка. Но облегчение сменилось удивлением, граничащим со страхом. Воззрившись на дверь, вернее двери лифта, Яшка вскрикнул:

- Что это? Блин, я ничего не понимаю! И было от чего кричать. В лифте почемуто стало две двери. Как такое могло произойти? Яшка ущипнул себя за руку, поморщился, задумчиво потер вспотевший лоб, потом испуганно рванул к дверям, поняв, что лифт остановился, но двери-то не раскрылись. Страх противным липким потом потек по спине. Мальчишка стал молотить кулаками по обоим дверям: - Помогите! Откройте! Не дождавшись помощи, он затих. И вдруг рассмеялся: - Чукча! Ну, точно чукча! Возле каждой двери в стене призывно светились кнопки. Справа синяя, слева - красная. Долго не думая, Яшка нажал красную кнопку. Дверь тут же раскрылась и мальчишка, облегченно вздохнув, выскочил из лифта на улицу, которая встретила его громкой музыкой, несущейся из динамиков. Бодрые песни и марши, зовущие на трудовые свершения сменил торжественный голос диктора: - Товарищи! Дорогие товарищи!.. И внезапная мысль пронзила Якова: «Надо было нажимать синюю кнопку, идиот!» Автор: Вяткина

Татьяна

Сверхъестественное: новые приключения Продолжение 8 главы В это время в доме Ставинских. Дочитав книгу, Мелиса потушила свет, закуталась в одеяло и уснула. Браин в своей комнате придумывал свой мерзкий план мести. Взяв куртку, он вышел из своей комнаты, стараясь не разбудить только что уснувшую мать, с осторожностью спустился по лестнице, открыл входную дверь и вышел из дома, направившись в аптеку, которая находилась в квартале от их дома. Купив все необходимое, вернулся домой, так же стараясь не шуметь. После пробрался в комнату к матери, ступая осторожно, подошел к ее кровати и приложил платок с хлороформом к ее носу. Мелиса проснулась от прикосновения. Увидев в темноте силуэт мужчины, испугалась, попыталась убрать его руку, но было уже поздно уже начал действовать хлороформ, закрыв, глаза она уснула, крепким сном. Браин связал ей руки и ноги, взвалил себе на спину и потащил в гараж к машине. Открыв багажник, уложил туда Мелису. Закрыв багажник, сел на водительское место, завел машину и поехал на один из заброшенных складов.

В это время в убежище Винчестеров, Клэр вышла из кухни с кружкой кофе и бутербродом, села рядом с ноутбуком, но не стала его разворачивать, закинув ноги на стол, слегка отклонилась и стала наслаждаться кофе. В этот момент из коридора вышил Мари, Сэм, Дин и Кастиэль и все четверо над чем-то смеялись. — Над чем смеетесь? - отпивая кофе, спросила Клэр у всех. — Да так! - отмахнулась Мари. — Как там наш наблюдаемый?- спросил ее Дин. — Да в комнате своей был! - махнула на ноутбук Клэр. Сэм подошел к ноутбуку, чтобы убедится в словах Клэр. — В комнате говоришь? - возмутился Сэм, когда увидел, что Браина не было в его комнате, а два маячка двигались по одной из улиц города. — Что там? - спросила Мари, и подошла к брату. Когда увидела тоже самое, что и Сэм, она не только возмутилась, но и разозлилась: — Твою ж за ногу, Клэр, какого черта ты вообще вставала? — Я пить захотела, что теперь помереть от жажды? - возмутилась Клэр вставая из-за стола и

ставя кружку на стол. — Эй, вы чего там? - поинтересовался Дин. — Так ладно, некогда выяснять тут отношения, каждая минута дорога, по машинам, Кас и Клэр с кем из нас поедет, решайте сами! - направляясь к лестнице, говорил Сэм. Мари взяла ноутбук со стола и последовала за ним, остальные пошли за ними. — Да что вообще происходит, куда мы едим? - поднимаясь по лестнице, спросил Кастиэль. — Куда пока не знаю, парень вышел из дома и куда-то направляется, давайте пошевеливайтесь, если хотим избежать очередных жертв! отвечала ему Мари, следя за маячком на экране ноутбука. Подбежав к машине, Мари в спешке уронила ключи, поднимая их, ударилась об боковое зеркало. Открыв, наконец, машину положила ноутбук на соседнее сиденье. — Куда ехать то? спросил Дин, открывая свою машину. — За мной! - отвечала ему Мари: - Чудик, назад садись! – сказала она Кастиэлю, пытавшемуся сесть рядом. Мари резко дала по газам. Клэр еле успела захлопнуть дверь, садясь в машину к ребятам, оста-

вив клубы пыли за собой, Дин последовал за сестрой. Мари поглядывала на монитор ноутбука, следя за передвижением маячка Браина. Летя при этом с огромной скоростью, обгоняя машины. Кастиэль прижался к сиденью, ему впервые стало страшно. Дин еле успевал за сестрой. — Блин, ну Клэр, ничего нельзя ей доверить, это ж надо было упустить пацана! - злилась Мари, на миг ее зрачки вновь стали темно зелеными. Это заметил Кастиэль в зеркале заднего вида, и это его насторожило, он попытался успокоить Мари: — Не злись на нее, это могло произойти с каждым из нас! — Да ты прав, не знаю, что нашло вдруг на меня! - согласилась с ним Мари. — Ребят, а что вы будете делать со своей сестрой? - спросила Клэр у братьев. — Ты это о чем? вопросом на вопрос ответил Дин. — Ну она же демон, а вы всегда расправляетесь с ними! - говорила Клэр. — Мы не собираемся ее убивать, если ты об этом. Она в первую очередь наша сестра, во вторых мы выясним, что она за демон! - отвечал Сэм. — Но…! - хотела, возмутится, Клэр, но Дин не дал ей договорить: — Никаких «но»,

больше не будем об этом, тема закрыта! — Ладно! - согласилась Клэр, и вздохнула. Браин добравшись до заброшенного склада, остановился, заглушил мотор, вышел из нее и направился к багажнику. Открыв его, достал оттуда мать, взвал на одно плечо, словно пушинку и понес в глубь склада. Сбросив скорость, Мари старалась как можно тише подъехать к складу с задней части. Дин ехал следом. Остановившись, все вышли из машин. Дин и Мари подошли к своим багажникам, достав оттуда все необходимое, и позвав к себе остальных, решили обсудить план действий. — Сэм, Дин вы вместе с Чудиком и Клэр зайдете с центрального входа, но внутри потом разделитесь! - говорила Мари. — А ты? - спросил сестру Сэм. — А я пойду с черного входа! - улыбнулась в ответ брату Мари. — Ну да как всегда! - съязвил Дин. — Да запомните, если появится ящер, стреляйте только при необходимости, убить вы его не убьете, его чешуя не даст вам это сделать, но остановить на некоторое время остановите, это даст возможность скрыться от него! - предупреждала всех Мари. - Все всем ясно? добавила она. — Да! - ответил все трое в один голос. — Тогда погнали! отвечала она, и направи-

лась к двери черного входа. Остальные последовали к центральному входу. Крадучись, все четверо подошли к двери. Дин потихоньку открыл ее, и зашел первым, осматриваясь по сторонам, остальные последовали за ним. Указав Кастиэлю и Клэр пальцами направление, пошел с Сэмом в противоположную сторону. В это время где-то в глубине склада Мелиса начала приходить в себя. В помещении, где она лежала на полу, стоял полумрак, лишь в конце слабо горела одна лампочка. Женщина попыталась встать, но это ей не удалось, она поняла, что руки и ноги у нее связаны. — Помогите ктонибудь, я здесь! - закричала Мелиса. — И ты думаешь, кто-нибудь придёт и спасет тебя? - раздался из темноты вроде знакомый, но в тоже время чужой голос. — Кто здесь, почему вы меня связали, что вам нужно? - всматриваясь в темноту, спросила Мелиса. — Кто я не важно, что мне нужно хм…убить тебя! - отвечал из темноты не человеческий голос. От страха у Мелисы забилось сердце, она не могла понять, кто и за что хочет ее убить. — За что? - закричала она, по щекам потекли слезы. — Хватит орать достала уже! - злился голос из темноты.

Вдруг Мелиса услышала шипение, ей стало еще страшнее, сердце словно ушло в пятки. Из темноты появились два желтых глаза, которые медленно приближались к ней. —Аааааа….! - из последних сил закричала она. Это слышали все ребята и бросились на крик, который раздался совсем близко. — Убей только медленно! - приказал ящеру не голос. В этот момент ктото ударил в дверь, и она распахнулась. С пистолетами в одной руке с фонариками в другой, ворвались братья Винчестер. Ящер в этот момент по стене забрался на потолок. Озираясь по сторонам братья с осторожностью пробирались в темноту, освещая темные углы фонариком. Осветив очередной уголок темноты Дин, заметил женщину, лежавшую на полу. Подойдя, ближе он узнал, в ней Мелису. — Что вы здесь делаете? - удивилась Мелиса, увидев братьев. — Мы пришли спасти вас! - отвечал ей Дин, развязывая ноги. — Но как вы узнали, что здесь? - потирая запястья, спрашивала Мелиса. — Послушайте сейчас некогда объяснять, нам нужно уходить! – помогая ей встать, говорил Дин. — Их тут двое! шёпотом сказала Мелиса,

озираясь по сторонам. — И с чего вы взяли, что вам удастся уйти живыми отсюда? - спросил голос из темноты. — Кто здесь? - наставив пистолет в темноту, откуда донёсся голос, спросил Сэм. — Выходи! - приказал голосу Дин, наставив тоже пистолет. — Я догадывался, что вы никакие не агенты ФБР, надо было вас убить когда вы пробрались в наш дом ночью! - со злостью отвечал голос и вышел на свет луны, который падал из окна, половина лица была покрыта чешуей, глаза были желтого цвета, зрачки были сужены. — Браин, сынок, что с тобой? - удивилась Мелиса, увидев сына. — Что тебя так удивило, ты думала, что я все тот же никчемный хлюпик? - не своим голосом спросил он. — Сынок, что с тобой случилось? - плакала Мелиса. — Успокойтесь Мелиса, это уже не ваш сын! - пытался успокоить ее Сэм. — Да вы правы, я давно изменился, и мне это нравиться! - рассмеялся Браин, смех был его жутким. Мари подкралась с другой стороны и все слышала и видела, но пока не стала выходить из своего укрытия, решила подождать удобного момента. — Где ящер? спросил Браина Сэм. — Где-то здесь! -

разводя руками, отвечал ему Браин. Братья встали друг другу спинами и стали озираться по сторонам, освещая фонариками темные места. Ящер наблюдал за ними с потолка, ходя по кругу. — Ну, что давайте повеселимся! - рассмеялся Браин. – Давай, действуй! – крикнул он и скрылся в темноте. Ящер кружил над братьями и Мелиссой, выбирая с кого начать, вильнув хвостом над Мелиссой, оставил небольшой порез на ее шее. Почувствовав, как что-то коснулось ее шеи она поднесла руку и нащупала небольшой порез, ее ноги начали неметь, а потом постепенно и все тело, и она упала на пол. — Что с вами? подскочил к ней Дин. — Не могу пошевелиться! - еле шевеля губами, ответила ему Мелиса. Обхватив хвостом Дина, ящер его отбросил назад, оставив так же небольшой порез на шее. — Сээээмммм! выкрикнул Дин, пролетая мимо брата, ударился спиной о стену, и приземлился на пол. Сэм не успел понять в чем дело, свалился на пол и не мог пошевелиться. Ящер опустился на пол, довольно виляя хвостом, направился к Мелисе. Она видела во мраке, как на нее надвигается ящерица с лицом человека. Она хотела вскочить убежать, но не могла пошевелить и пальцем. Ящер

подошёл к ней и был готов нанести удар, как почувствовал, что его что-то кольнуло в спину, обернувшись, он увидел девушку, которая наставила на него пистолет. Это была Клэр. — Клэээррр! – попытался крикнуть Дин. Злясь, что его оторвали, ящер злобно шипя направился к ней. Клэр нажимала на курок выпускала пули за пулей в ящера, когда они кончились она отбросила пистолет и бросилась бежать, но ящер нагнал ее обхватив за талию хвостом швырнул ее в сторону, она пролетела над лежащим Сэмом ударилась головой о стену и упала на пол без сознания. — Не знал, что у вас будет подмога, повеселюсь на славу! - раздался голос Браина из темноты. — Гад, я убью тебя! - пытался угрожать, Сэм лежа пластом на полу. Ящер вновь направился к Мелисе. Мари наблюдала за всем этим из темноты, видя прекрасно, что происходит, но все еще ждала момента. — Каааассс, ящер! - сказал Дин, увидев Кастиэля. Ящер обернулся, увидев мужчину, и направился на него. Кастиэль поднял руку, его глаза засветились голубым цветом, вокруг него появился белый яркий свет. Подойдя немного ближе, ящер словно ослеп, но сделав последний шаг, его словно отбросила сильная волна,

и он отлетел в стену. Опустив руку, Кастиэль осмотрелся по сторонам увидев, что все лежат и не могут пошевелиться жертвы ящера. Подошёл к Сэму и попытался его поднять. Ящер пришёл в себя, поднявшись, он побежал на своего обидчика, Кастиэль был к нему спиной и не видел его, ящер решил пронзить его своим острым концом хвоста, и вот ему оставалось пару сантиметров до Кастиэля, как вдруг в этот момент появилась девушка, оттолкнув Кастиэля, приняв его удар на себя. — Мари, неееет! – закричал из последних сил Дин. Его переполняла злость, он был готов сорваться с места и убить ящера, но не мог пошевелиться. Хвост ящера вонзился в живот Мари, она ухватилась за него обеими руками, словно ускоренный фильм пронеслась вся жизнь у нее перед глазами, она почувствовала, как тепло постепенно уходит из ее тела, она закрыла глаза и выдохнула. — Зачем ты это сделала? - закричал Кастиэль, когда обернулся и увидел, что Мари закрыла его собой, и по его щекам впервые потекли слезы. Яркий осветил светил ей в глаза, осмотревшись по сторонам, она поняла, что стоит на поляне, дул теплый легкий ветер, набрав полную грудь воздуха, упала на траву, смотря в голубое чистое небо. Где-то в лесу пели

птицы, все вокруг было тихо и спокойно, от наслаждения она закрыла глаза. — Мари, что ты здесь делаешь? - нарушил тишину знакомый голос. Открыв, глаза она увидела рядом с ней сидящею маму, она бросилась ей на шею и крепко обняла. — Мама, я так соскучилась по тебе! — Я тоже девочка моя, но тебе еще рано сюда! - гладя по голове дочь, отвечала Кэтрин. — Ты о чем, куда сюда? - отпуская маму, спрашивала Мари. — В этот мир между раем и адом! - улыбнулась Кэтрин. — Ты хочешь сказать, я умерла? - удивилась Мари. — Не совсем, но на пути, чтобы попасть сюда, но ты можешь успеть вернуться! - отвечала дочери Кэтрин. — Что, значит на пути, и как я могу вернуться? - продолжала расспрашивать Мари маму. — Это место, чтото вроде станции между раем и адом, каждому он предстает по разному, но ты не об этом хотела меня спросить, ведь так? говорила Кэтрин. — Да не об этом, скажи мне, наконец кто я и, что со мной происходит и почему у меня такая рука? - спросила Мари глядя на свою измененную правую руку, которая до конца изменилась. Локоть удлинился, и напоминал торчащую арматуру, чешуя дошла до

плеча, рисунок от кисти до локтя не изменился. — Жаль, что вот так мне приходиться тебе рассказывать об этом, ты как и я демон-лис или как нас еще называют Кицунэ, но ты гораздо сильнее меня и своих предков, ты обладаешь невероятной силой, и твой вид самый редкий! - рассказывала Кэтрин. — Очешуеть! удивилась Мари. — Твой отец, узнал мою тайну но уже было поздно, когда он узнал об этом, у нас родилась ты. Я знала, что он охотник и чем он занимается, не смотря на это, я полюбила его. Он души в тебе не чаял, твои способности проявились, когда тебе было три года. Ты конечно об этом не помнишь, соседский мальчик отобрал твоего мишку и хотел разорвать его у тебя на глазах, в этот момент лис, который живет в тебе вышел наружу, тебе обволокло, темно-зеленой аурой, форма, которой напоминала лиса, рядом с этим мальчиком ударила молния, хотя небо было ясным, он, конечно, испугался, когда увидел тебя и убежал. С тех пор лис больше не проявлял себя! - рассказывала Кэтрин. — Я смутно помню, помню лицо этого мальчика, но тогда я не могла понять чего он так испугался, скажи я злой демон меня мои братья убьют? - с грустью в голосе спросила Мари маму. — Я не могу сказать тебе точно, я не уве-

рена, я тоже кицунэ, но другого вида, меня, как и моих предков, назначили охранять тебя! - вздыхала Кэтрин. — Что ты хочешь этим сказать?- удивлялась Мари — Я не хочу, чтобы ты пугалась раньше времени, я не могу всего тебе рассказать. Придет время, и ты сама все узнаешь. Скажу одно, твой вид как я уже сказала, редкий и ты последняя реинкарнация человека, больше перерождений не будет и это их последний шанс познать истинную любовь вместе с тобой! – обращаясь к кому -то еще, сказала Кэтрин, и в ее голосе, была некая грусть. — Я тебя не понимаю, чей последний шанс, и почему я? - продолжала удивляться Мари. — Прости, я не могу всего тебе рассказать, ты должна сама все постепенно узнать, и лучше будет, если тебе расскажет кто-то из них. Она разделилась на светлую и темные часть. Ты должна примерить их, так как есть одно пророчество, что однажды две половины стража, познают истинную любовь в человеке, и тогда объединившись с человеком носящим их в себе, станет непобедимым и самым могущественным стражем, котором будет бояться не только вся нечисть, но и люди, услышав лишь только имя стража, но сам страж принесет мир! - говорила Кэтрин. — Выходить во

мне живут две половины этого стража? – Мари была поражена рассказом мамы. — Да, как я уже сказала ты последняя, в ком они могут найти взаимопонимание, если не найдут, исчезнут навсегда, и тогда потусторонний мир рухнет! – вздыхая, отвечала Кэтрин дочери. — Умереть не встать, имя у них есть? – спросила Мари. — Конечно, есть, полное имя стража МракКоу, тебе будут подвластны все стихии природы, ты можешь всеми ими управлять, и животными тоже, ты так же следишь за балансом между мирами, истинная задача стража состоит в том, чтоб не давать прорываться всей нечисти в мир людей, что на счет твоей руки, у каждого лиса есть так скажем меч, твоя рука это меч! – сказала Кэтрин. — Она что превращается в него? - рассматривая руку, спрашивала Мари. — Не знаю, у всех они разные, тебе пора возвращаться! – вставая, сказала Кэтрин. — Но как я вернусь? - удивилась Мари. — Закрой глаза и обратись к своему внутреннему «Я», к одной из половины лиса который внутри тебя. Какой лис откликнется, я не знаю, но он поможет, и запомни ты бессмертна! - приложила руку к груди дочери, сказала Кэтрин. — А какая, часть появиться, темная или

светлая? - спросила вдруг Мари. — Я не знаю! - ответила ей Кэтрин. — Последний вопрос, почему ты умерла тогда, если ты тоже бессмертна? - возмутилась Мари. — Я не знала, что он вырвет мое сердце, это еще один способ, как нас можно убить, не дай этого сделать с тобой, у тебя мало времени поторопись! с этими словами Кэтрин исчезла. Закрыв глаза Мари, попыталась прислушаться к себе, звуки ветра и птиц постепенно начали замолкать, ее начала обволакивать темно-зеленая аура, она почувствовала прилив сил, открыв глаза она увидела перед собой ящера. держась за его хвост, вытащила его из себя и отбросила ящера с такой силой, что он впечатался в стену. Рана затянулась, словно ничего и не было, Мари встала с колен, осмотрелась по сторонам, ища Браина. Он стоял в углу за спиной у Мари, сложив руки на груди, и как ни в чем не бывало, наблюдал за происходящим. Вдруг почувствовал, что-то схватило его за горло и тащит вперед, присмотревшись, он увидел, что была странная рука, которая больше напоминала привидение, так как была прозрачной. Она с силой тянула его вперед. Сэм, Дин и Кастиэль были поражены увиденным, Клэр все еще лежала без сознания. А две

минуты назад Мари была мертва, и сейчас это была словно не она. Мари подтянула ближе к себе Браина, и сказала не своим голосом: — Как ты посмел нарушить баланс, жалкий человечишка! Дин и Кастиэль переглянулись, Сэм еле видел из-за спины Кастиэля, что происходит, но начинал догадываться. — Да кто ты такая, почему не сдохла? - злился Браин. — Я Мрак, страж потустороннего мира, слежу за балансом между мирами, и не даю таким, как ты, жалким человечишкам, его нарушать! – отвечала Мари. — И, что ты мне сделаешь, ящер убьет тебя! - злился Браин. — Твой ящер мелкая букашка, которую я раздавлю одной рукой, как и тебя! – ответила Мари и рассмеялась. Ящер пришёл в себя, увидев впереди себя человека держащим одной рукой его хозяина, дернулся, чтобы подняться. Клэр в это время открыла глаза, увидев неподалеку от себя ящера, насторожилась, но ящер не смотрел даже в ее сторону. Он смотрел вперед и недовольно вилял хвостом, она повернула голову, в ту сторону, куда смотрел ящер, увиденное ее поразило. Она увидела Мари в темно-зеленой оболочке, которая напоминала лиса, над головой были уши, внизу длинный хвост, ко-

торой вилял из стороны в сторону, ей не видно было, кого Мари держит перед собой, хотела позвать Дина, но тот, увидев, что она смотрит в его сторону помотал головой из стороны в сторону, дав понять, чтобы не выдавала себя. Увидев своего хозяина в чьих-то руках, ящер, собравшись с силами, побежал на Мари. Быстро и стремительно приближался к ней, и вот уже был готов нанести свой удар как, что-то острое пронзило его и пришпорило к потолку. — Нееет! - закричал Браин, увидев как, что -то похожее на хвост пронзило его друга. — Я же сказала, что раздавлю его как мошку! - все так же держа Браина за горло, говорила Мари. — Ты ты…тварь я уничтожу тебя! – злясь, кричал Браин. — Это я тебя уничтожу, мелкая букашка, твоего дружка отправлю туда, откуда он пришел! отвечала ему Мари, и начала сжимать горло Браина. Браин начал задыхаться, жадно хватая воздух ртом, ящер пытался освободится, чтобы помочь своему хозяину, от того что приковало к потолку, но все попытки его были тщетны. — Остановись, не убивай его! - закричала со слезами на глазах Мелиса. «Мари» повернула в ее сторону голову, по ее взгляду можно было понять, что она не намерена

оставлять его в живых. Мелиса испугалась этого взгляда и заплакала еще сильнее, поняв, что теряет сына. «Мари» еще сильнее сжала руку на шее Браина. Его руки опустились и повисли как плети, глаза приняли свою обычную форму, но жизни в них уже не было. Мари убрала руку с его шеи. Ящер на потолке перестал дергаться, и упал на пол замертво, из его тела вылетело чтото напоминающие душу, устремившись в вентиляцию, исчезло, а тело приняло нормальный вид. Это был мужчина на вид лет сорока, но на него никто не обратил внимания, взгляды всех были обращены на Мари. Аура, обволакивающая Мари постепенно начала угасать, глаза стали прежними. Ребята тоже начали приходить в себя, яд прекратил свое действие. Сэм попробовал приподняться, к ним подошли Клэр и Кастиэль, все они не могли оторвать свои взгляды от Мари, которая стояла и смотрела на лежащего на полу бездыханного Браина, и Мелису, рыдающею на его груди. Она посмотрела на свою руку, потом на Браина, упала на колени, и начала терять сознание, подоспевший Кастиэль не дал ей упасть на пол. Сэм и Дин могли уже двигаться, поднявшись, они подошли к Мелисе, которая рыдала над телом сына. — Нам, пора уходить! - нарушил тишину Сэм. — Мелиса пойдем-

100

те мы вас отвезем! - присев рядом с ней, сказал Дин. — Оставьте меня, я никуда с вами не пойду! Браин, мальчик мой! навзрыд плакала Мелиса, не отрываясь от груди сына. — Дин оставь ее, пошли! - обратился Сэм к брату. — А ящер? – вставая, спросил Дин. — Избавимся от него, как мы обычно это делаем! - отвечал брату Сэм. — Черт, а куда делся ящер? - удивлялся Дин, увидев тело голого мужчины. — Мда, теперь избавиться от него будет проблематично! - потирая затылок, говорил Сэм. — Может, оставим его тут так, полиция все сделает, а нам пора уходить! - предложила Клэр. — Вы не боитесь, что эта Мелиса все расскажет? - смотря на тело мужчины, спросила братьев Кас. — А кто ей поверит! - ухмыльнулся в ответ Дин. И все вышил из ангара, оставив рыдающую Мелису, и тело не известного мужчины. Кастиэль все это время нес Мари на руках, остальные не спеша шли за ним. Мари была без сознания, и он хотел уложить ее на заднее сиденье, она в этот момент открыла глаза и увидела перед собой лицо Кастиэля. — Кас! - улыбнулась она ему.

Кастиэль поставил ее на землю. — Ну вот ты снова назвала меня по имени, что мне сделать, чтобы ты чаще меня так называла! проводя рукой по щека Мари, улыбнулся Кастиэль. Мари не знала, что ему ответить, смущенно улыбнулась. В этот момент подошли братья и Клэр. — Простите, что нарушаем вашу прелюдию! - съязвил Дин. — Ты как? - спросил сестру Сэм. — Я в порядке, вот только какой-то провал в памяти! - берясь за голову рукой, отвечала Мари брату. — Что ты помнишь? - спросил ее Кастиэль. — Помню, как тебя оттолкнула, и как ящер пронзил меня своим хвостом! - отвечала она ему. Вдруг у нее резко вступила боль в виски, она взялась обоими, руками за голову, и перед ее глазами начали всплывать картины происшедшего, вспомнив все, она открыла, глаза посмотрела, на братьев и попятилась назад, в ее глазах читался испуг. — Мари ты чего, что с тобой? - обратился к ней Дин, и попытался взять за руку. — Нет, нет, нет, не надо! - отдернув руку брата, повторяла Мари, пятясь от них назад. — Успокойся, что не надо! - успокаивал сестру Сэм. — Не убивайте ме-

ня, пожалуйста! - закрыв руками лицо, заплакала Мари. Дин подошёл к ней и обнял ее, начал поглаживать по голове. — Дуреха, никто не собирается тебя убивать, ты же наша сестренка, я никому не дам тебя в обиду!- успокаивал сестру Дин. Мари убрала руки от лица и посмотрела на Дина, тот улыбнулся ей отпустив из объятий, вытер слезы. — Но я же демон! – всхлипывая, говорила Мари. — И что, ты не обычный демон, я так понимаю, давай успокойся. Дома все нам расскажешь! - улыбнулся сестре, подошедший Сэм. — Мальчики, спасибо вам! - обрадовалась Мари и обняла братьев за шею, они тоже ее обняли. Клэр и Кастиэль улыбались, глядя на них. Рассевшись по машинам, двинулись в сторону убежища. Кастиэль не отрывал взгляд от Мари. Это начинало ее раздражать, и вот не выдержав, она сказала: — Да хватит на меня глазеть, дырку во мне протрешь! — Прости, не могу еще никак отойти от происшедшего! - смущенно отводя взгляд в сторону, отвечал Кастиэль. — Поверь, я сама в шоке, и тоже еще не отошла, я видела последний взгляд этого паренька, он словно умолял не убивать его, но я не могла ничего

сделать, рука почему-то сжала его еще сильнее! – говорила Мари и по ее щеке потекла слеза. — Эй, не плачь, этот парень не был уже человеком, не вини себя! – кладя руку на плечо Мари, сказал Кастиэль. — Ты прав, но меня пугает, другое мое второе я! - соглашалась с Кастиэлем Мари. — Вы можете мне рассказать, что это было с Мари, или это тайна? спрашивала у братьев Клэр. — Мы сами толком не знаем, а так ты сама все слышала, кто она! отвечал ей Сэм. — Охринеть, я ничего не слышала, я только видела! - удивилась Клэр. - И что вы собираетесь делать? — Ты что имеешь в виду? - спросил ее Сэм. — Ну, она же демон, а это значит…..! – пыталась настоять на своем Клэр, но Дин не дал ей договорить. — Это значит, что мы ничего делать не будем, если ты плохо слышала, то повторю еще раз, она наша младшая сестра и мы с Сэмом не дадим ее в обиду, тебе все ясно? – не отводя, взгляда от дороги злился, Дин. — Да ясно! – сложив, руки на груди и откинувшись, назад отвечала Клэр. — Почему тебя это пугает? - спросил Кастиэль у Мари. — Я не знаю, на что способна, и как это

отразится на мне, ты чтонибудь слышал о таких демонах? - спрашивала Мари у него. — Слышал, но твой вид, по-видимому, редкий и я мало, что про него знаю! - отвечал Кастиэль. — Я знаю, когда я подумала, что умерла, попала в какой то мир, встретила там свою маму, и она рассказала мне кто я, она мне сказала, что я Кицунэ, так же сказала, что бывают разные виды, злые и добрые, она еще что-то рассказывала, но я не могу вспомнить!вздохнув, говорила Мари. — Нечего постепенно вспомнишь, мы поможем тебе!- с улыбкой ответил Кастиэль. — Спасибо Кас, за поддержку! - тоже улыбалась в ответ Мари. У Кастиэля стало на душе тепло, и спокойно, ему нравилось, когда Мари называла его по имени. Добравшись до убежища, все вышли из машин, Клэр психанув, пошла, чуть ли не бегом в убежище ничего никому не сказав. — Мальчики, что вы с ней сделали, какая муха ее укусила? - спрашивала Мари по подходящих к ней братьев. — А, не обращай внимания! - отмахнулся Дин. — Не знаю как вы, я проголодался!- говорил Сэм. — Ну что чего же мы стоим, пошлите, я чтонибудь приготовлю! - говорила Мари, закидывая

101

рюкзак на плечо. – Касс, ты с нами? — Да, если вы не против! - улыбнулся Кастиэль и пошел за Мари в убежище. — Он уже не Чудик, а Кас? - язвительно шепнул брату Дин. Сэм ответ улыбнулся брату. Мари слышала это, но как ни странно ее это не разозлило, а даже немного развеселило. Клэр сидела за столом и играла в телефоне. — Так вы займитесь тут чем-нибудь пока я буду готовить ужин! вешая рюкзак на спинку стула, говорила Мари. – Клэр, не хочешь мне помочь? - добавила она. Но она словно не слышала или сделала вид, что не слышит. Мари кинула удивленный взгляд на братьев, поймав взгляд на себе, Сэм пожал плечами в ответ. Не став звать ее повторно, Мари ушла на кухню. — Эх, как же всетаки хорошо дома! - закинув ноги на стол, и слегка отклонившись на стуле, сказал Дин. — Да, не то слово, вот только кто бы еще убрался тут, а то скоро зарастем пылью! - проводя пальцем по одной из полок оставив след, соглашался с братом Сэм. — Ребят вы особо не давите сейчас на Мари, она еще не отошла от происшедшего и ее пугает кто она! - обратился вдруг к братьям Кастиэль. — Ты это о чем?спросил его Дин. — По дороге сюда

102

мы с ней разговаривали, и она сказала, что боится свое второе «Я», которое внутри нее, не знает, что ждать от него! - отвечал Кастиэль. — Ну, это понятно, мы сами еще не все отошли от происшедшего, я ее понимаю, когда я был, демоном мне нравилась власть, моя сила и все остальное, но потом меня начало пугать мое бездушие! - вспоминал Дин. — С тобой было все по другому, ты стал не по своей воле демоном, а Мари, по-видимому родилась демоном, таких детей или людей называют нефилимами или полукровками! - расставляя книги по местам, говорил Сэм. — Такие люди или дети считаются гораздо сильнее обычных демонов, или нас ангелов! - соглашался с Сэмом Кастиэль. — Значит, нам неимоверно повезло! - обрадовался Дин. Клэр закатила глаза, встала и пошла на кухню забыв, что там готовила ужин Мари. У Мари вовсю кипела работа на кухне, ей как никогда хотелось удивить всех. Она не заметила, как на кухню вошла Клэр, которая изучающим взглядом смотрела на нее. — Хватит меня сверлить взглядом, вы, что с Касом сговорились?- не отрывая взгляд от разделочной доски, говорила Мари. — Мне просто интересно каково быть демоном? - откусывая огурец,

спрашивала Клэр. — Это ты не по адресу обратилась, у Дина надо было спросить сначала! - дорезая помидоры, отвечала Мари. - И вообще ты чего на меня взъелась, что я тебе такого сделала, я всего лишь хотела подружиться с тобой, ведь у меня и так мало друзей. — Ты первая начала, но будет неплохо иметь в друзьях полукровку! - вдруг согласилась Клэр. — Кого, кого? - переспросила Мари, расставляя тарелки на подносе. — Полукровка, так Сэм сказал! - отвечала Клэр. — Ясно, прикольно звучит! - улыбнулась Мари. - Так давай помоги мне, а то я все одна не дотащу, - указывая на второй поднос просила она. Клэр взяла второй поднос и пошла в холл, где сидели ребята и ждали ужин. — А вот и мы! сказала Мари, выходя в холл. - Прошу всех к столу! Сэм и Дин помогли расставить все на столе, рассевшись по местам, принялись ужинать. Поужинав, и убрав со стола Мари, хотела уже уйти в свою комнату, но Дин обратившись к ней, остановил ее почти на полпути: — Мари, послушай, я не хочу, на тебя давить, но все же расскажи нам о своем втором «Я»! — Я сама, мало что знаю! - отвечала она брату.

— Ну, хотя бы то, что знаешь, мы знаем только то, что ты страж потустороннего мира! попросил уже Сэм. — Ладно, расскажу что знаю. Когда ящер пронзил, меня и попрощалась с вами и миром, - она тяжело вздохнула. - Я оказалась между раем и адом, там я увидела маму, скорее ее дух. Она мне сказала, что я Кицунэ, страж потустороннего мира, и мой вид самый редкий, что она тоже, кицунэ была, это все что я пока помню! - рассказывала Мари. — Мда, будет трудно найти описание об этом виде! - потирая затылок, говорил Дин. — Не будь таким пессимистом, Дин, не забывай ведь у нас кладезь знаний, может, что и удастся найти! - говорил Сэм. — И я попробую узнать по своим каналам! - присоединился Кастиэль. — У тебя еще там остались друзья? - указывая пальцем в потолок, спросил Дин у Кастиэля. — Да есть пара ангелов!- отвечал Кастиэль, попытавшись скривить язвительную рожицу Дину, но у него не очень получилось, Дин рассмеялся. — Мама сказала еще, что я бессмертна! робко добавила Мари. — Погоди, если твоя мама, как и ты, была кицунэ, как она тогда умерла? - удивленно спросил Сэм. — Да ты прав она была бессмертна, но она не могла и предположить, что этот гад, вырвет ее

сердце и съест! - со злостью в голосе отвечала Мари брату. — Ну, у нее же были наверняка какие-то способности, почему она их не применила? - спросила Клэр. — Наверно были, я не знаю, может, не успела! - с грустью в голосе отвечала Мари. — То есть ты хочешь сказать, что помимо кинжалов и ножа, который у нас есть можно и так убить демона? - спросил Дин. — По видимому, да! - опустив глаза, отвечала Мари. — Выходит и Каса тоже? - удивлялся Сэм. —Похоже на то, мне самой не приятно от этого! - не поднимая глаз, говорила Мари. Кастиэля бросило в холодный пот, он развязал галстук, так как ему казалось, что он задыхается. — Очишуеть, чем дальше, тем хуже! - говорил Дин. — Но мы никому не позволим с вами такое сделать, правда, Дин! пытаясь, приободрить Мари и Кастиэля говорил, Сэм. — Да, я за вас порву любого, кто попытается это сделать, даже если подумает! - укоризненно посмотрев на Клэр, соглашался с братом Дин. — Эй, не смотри на меня так, я не вижу смысла уже в этом! - отвечала Клэр на укоризненный взгляд Дина. — В чем ты не видишь смысла? - вопроси-

тельно подняв бровь, обратилась Мари к Клэр. — Да не в чем, забудь! - отмахнулась Клэр. — Ладно, мне кажется пора, я пойду! вставая, говорил Кастиэль. — Будь осторожен! - попросила его Мари. — Да, Кас будь по аккуратней! - предостерегал его Дин. — Звони, мы сразу приедем! - поддержал остальных Сэм. — Да, словно Чип и Дэйл поспешим на помощь! - пыталась подбодрить Кастиэля, и всех сказала Клэр. — Спасибо вам, за все, я рад, что у меня на земле есть такие друзья как вы! - улыбнувшись всем Кастиэль, и зашагал по лестнице. — Не знаю как вы, а я очень хочу спать! - потягиваясь, сказала Мари, и ушла к себе в комнату. — Я тоже, пожалуй, пойду, спокойной ночи! – следую за Мари, сказала Клэр. — И тебе того же! сказал Дин. Зайдя в свою комнату, Мари осмотрелась по сторонам, пусть мебель была из сороковых годов, пару современных вещей вполне вписывались в интерьер, на душе было, тепло и спокойно ведь за долгое время скитаний эта комната стала родной. Приняв душ, легла на кровать, укутавшись в оделяло, заснула. Автор: Мария Гамиева

103

Легионеры Хроноса Глава 14 Конец? Когда свет отступил, перед глазами был десантный отсек «Наташи». Мы совершили прыжок. Бойцы хватались за головы, кого-то подташнивало. - Надеть снаряжение, приготовится к высадке! – Отдал команды я. Скорее всего, нас передислоцируют на «Лену», поэтому надо быстро собираться. - Дай в себя прийти, командир. – Жалобно произнес Рембо. Ментальный перенос не оказался таким уж простым, меня самого шатало. - Группа «Сьера», приготовится к погрузке. – Прозвучало в динамике. - Слышали? – Спросил я. Бойцы, нехотя, начали собираться. Через минуту к нам вышла Обрамова. - Отделение, смирно! – Скомандовал я, как только капитан показалась в отсеке. - Вольно, - произнесла Обрамова. – Пришел приказ с флагмана: отмена общего десантирования, вас передают на «Елену Климович». - Я знаю. – Ответил я. - Да? – Удивилась Обрамова. – А что еще знает сержант, чего не знает капитан? - Простите, товарищ капитан, я не имею права разглашать. – Отве-

104

тил я. - Понятно. – Произнесла Обрамова и собиралась уже уходить, но добавила, - долгой жизни, «Сьера». - Долгой жизни, «Наталья Колесник». – Хором ответили мы и начали грузиться в транспорт. * * * Было решено провести массированный обстрел сектора, где находится машина времени. Ракеты с антиматерией разворотили там все. - Мы не можем использовать ядерные заряды, - произнес Эдгар, - понимаешь, нам надо лично убедиться, что бионик мертв. - А если она выжила? – Спросил я. - Взять её живой невозможно, проще убить. – Ответил брат. - Не проще, - произнес я. Этот разговор был полчаса назад. Сейчас мы на десантнике спускались в кратер. Два истребителя нас прикрывали. Как сказали хранители, «Лена», оставшаяся в той реальности, погибла. Нас телепортировали за мгновение до гибели корабля. То есть, мы погибли. Наши тела. Можно сказать, что погибли другие мы, но… честно, я сам уже запутался. Теория времени настолько сложна, что я уже ничего не понимаю. Только остается ощущение абсурдности. Недобитые фашисты,

война на задворках вселенной, судьба вселенной, и даже не одной. И все это в руках нас девятерых. Меня, Историка, Рембо, Цуката, Презерватива, Молчуна, Пациента, Клирика и Марио. Девять ублюдков будут спасать миры. Вот же комедия. Я от души рассмеялся. - Лидер, ты чего? Спросил Марио. - Да посмотрел на ваши рожи и удивился. – Произнес я. – Мы с вами, типа, мир спасаем. Всю вселенную. - А что, всегда хотел сделать что-то эпическое. – Произнес Рембо. – Вот и подвернулось. Корабль спускался по дуге, но сейчас сделал резкий маневр. Рядом с кораблем что-то грохотнуло. В отсеке зазвучала сирена, над аппарелью зажглись аварийные огни. - Твою мать! Только и успел выругаться я. - Держитесь, парни, - произнес в динамик пилот, - посадка будет жесткой, нас подбили! Корабль затрясло еще сильнее. Удар и все затихло. - Можно было и мягче. – Произнес кто-то из бойцов. Аппарель медленно опускалась. Десантник упал в развалинах. Огромный кратер, километров пять в диаметре зиял на месте подземной базы. Мы упали на один из подземных уровней,

которые раскурочило взрывами. Перед аппарелью стояла Гертруда. Правда, немного помятая. Её левая рука была сильно изранена. Большая часть брони отвалилась. - Пиздец. – Только и смог произнести Клирик, когда увидел Гертруду. За её плечом было нечто напоминающее ракетную установку, и она целилась сюда. - Рассредоточится! – Приказал я, покидая десантник. В следующую секунду в него полетели ракеты. В спину ударило жаром. Взрывной волной меня откинуло на несколько метров. От десантника не осталось и следа. Истребителей тоже не было видно. - Все целы? – Спросил я по рации. - Историк жив. - Яйца целы, - ответил Презерватив. - Я жив, - отозвался Рембо. - Пациент в строю. - Клирик цел. - Удивительно, но я цел. – Ответил Марио. Не ответили только Молчун и Цукат. - Молчун, Цукат, на связь! – Гаркнул я, осторожно выглядывая из укрытия. Гертруда с трудом передвигалась, правой рукой придерживая левый бок. - Командир, - подал голос Цукат, - у неё поврежден левый бок, там, где контейнеры с элементами. Скорее всего, её скорость производства упала. - На создание и

поддержание одной ракетной установки у неё сил хватает. – Ответил я. – Молчун, на связь! Молчун так и не ответил. Предлагаю шквальный огонь по ней. – Произнес Цукат, - она сильно потрепана. Броню даже не восстановила. Добьем в один момент. - А ракеты? – Спросил Рембо. - Она нас пока… мать вашу! Гертруда заметила Рембо открыла огонь по нему, паля со своей установки. Новые ракеты в ней появлялись мгновенно. - Рембо! – Закричал я. - Жив! – Коротко ответил боец, но Гертруда заметила меня, и, не поворачиваясь, стала атаковать. Её ракеты могли самонаводится. Хотя, чему я удивляюсь. Даже при смерти, а судя по её виду, она одной ногой в могиле, она представляла серьезную угрозу. - Лидер, это Молчун. – Прозвучало в динамике. - Не прошло и года! – Ответил я, прыгая в разлом на нижний уровень, уходя от ракет. – Где ты? - Я на три уровня ниже. – Ответил Молчун. – Здесь те ядерные заряды, целы и невредимы. Я могу их запустить. - Не ты у нас подрывник. – Ответил я. Я бежал по коридору, в поисках выхода. Полуразрушенный коридор петлял. Кое-где переходы были завалены обломками. Не-

сколько комнат, что встретились мне по пути, имели только один выход. - Извини, лидер, но я на три уровня вниз вряд ли доберусь, у меня тут завалы. – Произнес Марио. Он как раз был подрывником в нашем отряде. - Мать вашу, у неё энерго щит, блокирующий пули! – Закричал Презерватив. - Лидер, - произнес Молчун, - да тут запускать нечего, здесь простой таймер и кнопка запуска. Я оказался в тупике. Выхода не было, только тот провал в потолке. - Черт! – Выругался я, возвращаясь к провалу. - Лидер? – Спросил Молчун. - Клирик! – Крикнул я. Надо мной был тот провал. Высота метра три, не допрыгну. Да и толку, только покажусь на верху, получу ракетой в морду. Кажись все, приплыли. Как же банально получается. Пацаны там под градом ракет, а я тут тихо, в гордом одиночестве подохну. - Да, - отозвался связист. Свяжись с «Леной», скажи, что мы ставим таймер на пятнадцать минут и подрываем тут все к чертям. Пусть высылают транспорт. Всем, кто может, отступить к месту крушения нашего десантника и держать там оборону. Не давать Гертруде вас убить. - Ясно, - хором ответил бойцы. - Как только придет транспорт – улетайте.

105

- Не понял, а ты, лидер? – Спросил Цукат. Я посмотрел в проем, из которого доносился грохот взрывающихся ракет и трест автоматных очередей. - А я все, отыграл свое. – Произнес я и отключил рацию. Все. Приплыли. Сдохнуть поидиотски. Думал, прыгаю в укрытие, прячась от роя ракет, а оказалось в собственную могилу. Даже если затея удастся, и десантник сможет прилететь, времени, чтобы вытащить меня отсюда у них не будет. Я сел на пол, подо мной что-то хрустнуло. В заднем кармане брюк. Что это? Меленькая коробочка мигала красным огоньком. Аварийный передатчик? Толку от него уже нет. Я выкинул его подальше. - Эй, красавчик, ты там еще не сдох?! – Послышался в рации веселый женский смех. - Енот - три? – Удивился я. С Аликой мы не слишком тесно общались. Пару раз выпили, пару раз переспали. Но чтобы она бросалась меня спасать. - Ага! – Рассмеялась она. - Как ты со мной связалась? – Удивился я, но заметил индикатор аварийного передатчика - «Аварийка» включилась! Вижу твой идентификатор! Отойди, я дверь открою. - Что ты сделаешь? – Переспросил я, понимая, что же она имела ввиду. - Задницу свою убери! – Заорала она и я, как ошпаренный, кинулся

106

на утек. Позади меня прогремел взрыв. - Ух, какая у вас тут девочка горяча! – Засмеялась Алика. – Все, я ухожу, а то она мне тут хвост поджарит. - Спасибо! – Произнес я, глядя на улетающий штурмовик, сквозь разнесенный коридор. Теперь дыра была такой, что сюда без проблем спустится десантник и откроет аппарель. Кстати, сверху он и спускался, под прикрытием десятка истребителей. Истребители беспрерывно поливали Гертруду огнем. -Не за что, с тебя должок! – Прокричала Алика, совершая маневр уклонения от ракет Гертруды. - Отделение, приготовится к эвакуации. – Произнес я в рацию. - Лидер? - Заткнутся всем! – Прокричал я. Сейчас начнется. Десантник завис надо мной. Через десять секунд он спустился за мной. На его борту уже были мои бойцы и полуживой пилот первого десантника. Корабль начал взлет. Десяток истребителей зависли над Гертрудой и поливали её шквальным огнем, не давая применить ракеты. - Сколько до взрыва? – Спросил я у Молчуна. - Семь минут. Корабли стали отступать, не снижая интенсивности огня. Аппарель закрылась, и актировался

панорамный дисплей, заменяющий в десантнике иллюминатор. Когда мы поднялись до уровня поверхности, Гертруда прекратила атаки. Видимо, поняла, что мы уходим. На высоте нескольких километров заряды начали детонировать. Кратер озарился яркими вспышками. Затем вспышки стали разрастаться, поглощая кратер и прилегающую территорию. Вот теперь конец. Все-таки, девять ублюдков смогли спасти вселенную, и даже не одну. Хранители будут довольны. - Лидер, а что за херню ты там нес? – Спросил Презерватив. – Ну, типа, что ты отыграл уже свое? - Да героем захотел стать! – Усмехнулся Цукат. К о м а н д у «заткнутся» никто не отменял! – Гаркнул я. – Рты закрыли! - Так точно! – Ответили хором бойцы. * * * Тем временем, внизу, в ядерном пекле, средь расплавленной плазмы, плавал небольшой белый кокон. Внутри него, свернувшись калачиком, лежала Гертруда. Она лежала, дрожа от боли, и смотрела на дисплей, на которой удалялись ввысь корабли противника. - Рейх бессмертен. – Дрожащими губами произнесла она. Автор: Александр Маяков

Летописи межмирья 2 месяц 514 год с м.п. (июль 2012 года н.э) … Мир вампиров. Гием де Грант. События развивались со скоростью света. Мы вернули к жизни еще двоих древних: Хану и Акено. Хана владела заклинанием ветра, и для её пробуждения просто стоило подуть на ключ. Акено же владел силой воды, поэтому подошла и вода из бутылки. Хоть это и вызвало бурю возмещения у Культа, но древнему все равно, как его вернуть в этот мир. Хана была внешне... как ребенок пяти лет. Небольшая девочка с каштановыми, слегка растрепанными волосами. Когда она появилась из дыма, я был немного ошарашен. Маленькая девочка в миленьком платьице розового цвета. Она больше напоминала Мальвину, нежели великого мага древности. Но все выдавал взгляд. Это был взгляд не маленького ребенка, а умудренной жизнью женщины. Как впоследствии оказалось, она умышленно заморозила свой возраст, осознав, что взрослыми, большей частью, ведет похоть. Из всех древних, она самая сдержанная и миролюбивая. В моем доме, куда перебрались все древние, включая Фудо, она только тем и занималась, что сидела в библиотеки. Пирамиду с остав-

шимися саркофагами оставили на попечение Кассадара и его солдат. Акено выглядел своеобразно. Как и Хана он был невысокого роста, но очень развит физически. Он не был ребенком, довольно зрелый мужчина. Этот мелкий коротко стриженый блондин спас меня от Даи. Теперь для неё существовал Акено и Элизабет. Причем, если с Элизабет древняя спала чуть ли не с самого воскрешения, и я уже было подумал, что она лесбиянка, но когда Акено появился после воскрешения, гордая и своенравная древняя превратилась в покорную кошку. Выглядели они комично, конечно. Высокая Даи и мелкий Акено, который был ей по талию. Мария даже по этому поводу решила пошутить, когда мы были наедине. Я приструнил её. Она обиделась. Правда, ненадолго, дело, все-таки, ночью было. А сейчас я, Алир и Элизабет с небольшим отрядом минотавров отправились в мир вампиров. По словам Элизабет, анархия там уже успокоилась, и власть более-менее стабилизировалась. Но кто конкретно правит миром, не известно. Поэтому мы просто держим путь в столицу объединенного вампирского государства, Химера. При переходе из межмирья мы оказались в штаб-квартире Культа.

Разоренный замок. Даже не замок, а опорный пункт, когда-то стоявший на рубеже небольшого феодального государств, еще задолго до объединения. Элизабет с отрешенным видом осматривала разоренный замок. Алиру было все равно, а у минотавров были свои заботы, они прочесывали замок в поисках угроз. Конечно, мы не планировали здесь задерживаться, но все же. - Ты как? – Спросил я у Элизабет. Она посмотрела на меня отрешенно, и, смягчив взгляд, улыбнулась. - Нормально. – Ответила она. Это было три дня назад. А сегодня, после переговоров, она мирно спала в моей постели. Так получилось! К власти в Химере пришел отец Алира, Прометей. Этот пожилой вампир, на удивление, хорошо держался. - Некоторые дураки еще сопротивляются, но я их приструню. – Гордо произнес Прометей. Он был копией Алира, только старше, старик. Точнее, Алир был его копией, более молодой копией. Увы, но он и сам не был молодым. А вот сын Алира никак в эту идиллию не вписывался. Он унаследовал от своих родственников только худобу. Но Антуанета уже нет в живых, что не очень-то и расстроило деда. А вот наша цель его расстроила. Даже

107

не расстроила, а привела в бешенство. - Какой Культ?! – Орал Прометей. – Он уничтожен! Заседание, скорее встреча, проходило в тронном зале триумвирата. По идее, здесь должны восседать трое правителей, но сейчас был один Прометей. Он сидел на центральном троне. Мы стояли внизу, у постамента, на котором стояли троны. Нас отделяли всего пять ступенек. Многие так любят себя возвысить. Особенно вампиры. - Отец! – Воскликнул Алир. - Не перечь! – Отрезал Прометей. – Мы еще здесь не одержали окончательной победы, а ты приходишь и несешь ересь! - Это не ересь!Воскликнула Элизабет. - А тебя вообще никто не спрашивает, шлюха религиозная! - Поаккуратней, со словами, Прометей!- Возмутился я. - Юноша, не встревай! – Прервал меня Прометей. - Этот юноша смог организовать сопротивление Анклаву, воскресить четырех древних и нанести серьезный урон эльфам! – На повышенных тонах ответил Алир своему отцу. – А что смог сделать ты, отец? Потерять власть и теперь по крупицам её возвращать? - Не указывай мне! – Оскалился Прометей. - Прометей, просто послушай нас! – Умоляюще произнес я. Элизабет,

108

недовольно фыркнув, отвернулась. - Хорошо, я послушаю… тебя! – Сдержано произнес он. - Древние это не миф. – Начал я. – Они существуют, поверьте. Я сам видел их в действии. Анклаву не устоять перед ними! - А нам? – Спросил Прометей. – Союзу устоять? - Союз не враг древних. – Уверено произнес я. Краем глаза я заметил, что Элизабет восхищенно смотрит на меня. - Цели Союза и Культа разные. – Парировал Прометей. - Ты уверен? – Элизабет смогла оторвать взгляд от меня. - А это не так? – Сдержано произнес Прометей. - Культ стремится воплотить свою мечту: воскресить древних. – Начала она, прохаживаясь по залу. – Союз стремится к тому же, к воплощению своих мечтаний. - Только мы не стремимся воскресить древних магов, которые уничтожат все и вся. – Парировал Прометей. Он прекрасно понимал, к чему приведет воскрешение древних и это разнилось с его планами. Но нам нужен был Союз. - А если древние отдадут тебе все миры? – Пошел ва-банк я. Элизабет удивленно посмотрела на меня. Алир не изменился в лице. Прометей хотел возразить, но потом по-

смотрел на Элизабет, перевел взгляд на меня. - Вы видимо, устали с дороги. – Уклончиво произнес он. – Отдохните. Элизабет была возмущена и ничего не понимала, но пошла за слугами в отведенную ей комнату. Как бы ни относился Прометей к культу, гостя он не тронет. Кстати о гостях. - Ты был столь убедителен. – Донесся от дверей голос Элизабет. Я стоял спиной к двери, развешивая одежду на вешалки. Обернувшись, я увидел перед собой вампиршу. Она была в одной ночной рубашке, которая практически ничего не скрывала. И более ничего. - Элизабет? – Недоуменно спросил я. А она, рассмеявшись, плавно подошла ко мне, развязывая тесемки на рубашке. Мгновение и легкая, прозрачная ночнушка пала к ногам. Она стояла обнаженная предо мною. - Знаешь, я скучала по тому случаю в межмирье. – Обнимая меня за шею, произнесла она. – Даи прекрасна, но она женщина, а я хочу… тебя. Наши уста сомкнулись. *** Элизабет мирно спала, укутавшись в простыню. Я полюбовался её и решил пройтись по дворцу. Дворец трех правителей был прекрасен. Если смотреть на него сверху, то он был похож на цветок розы. Каждое строение напоминало изгиб лепестка.

Стражу предупредили о нас и меня не замечали. А стражников было много, через каждые двадцать метров в коридоре и по периметру двора. Представляю их лица, когда мимо них шла почти голая Элизабет. Хотя, они вышколенные. Но все же. - Не спится? – Спросил подошедший Прометей. - Нет, хотел поговорить с тобой. – Честно ответил я. - Не в присутствии любовницы? – Усмехнулся вампир. Я хотел возразить, что мы с Элизабет не любовники, но… после двух раз это звучит не убедительно. Поэтому я, сделав удивленное лицо, спросил: - Откуда ты знаешь? - Это мой дворец, здесь все принадлежит мне. Даже уши, глаза и носы. – Витиевато ответил он. - Носы зря, - с легким сарказмом ответил я. – Мои носки не первой свежести и дурно пахнут. Вампир рассмеялся в ответ, но сразу стал серьезным и сказал: - Я слушаю тебя. - Я не верю в сказку про возрождение мира древних. – Начал я. Он довольно кивнул. - Но в возрождение Союза верю. – Продолжил я, довольный результатом. – Что случилось много тысячелетий назад в мире древних, я не знаю, но возродить свой мир они не смогут. Уж слишком это… фантастично, что

ли. Тринадцать осколков, величие магов. - Но ты поддерживаешь их. – Вернул меня в нужное русло Прометей. - Да, - кивнул я. – По одной причине: мощь. Их мощь нам очень пригодится. - Тринадцать магов, которым поклонялись фанатики. – Саркастически произнес он. – Мертвые фанатики. - Понимаю, что это звучит нелепо, но я сам видел, как одна из этих тринадцати с легкостью уничтожила целый город. – Воодушевленно произнес я. - Допустим, я тебе поверил. – С сарказмом произнес Прометей. – И что дальше? Допустим, древние уничтожат Анклав. Допустим, они не смогут воскресить свой мир. Что из этого получим мы? - Мы, как соратники будем рядом, и обрушим их гнев на тех, кто повинен грехах. - Слишком религиозно. – С серьезным лицом, произнес Прометей. - Ты мне не веришь? – Спросил я. - Слова, слова, слова, - он прохаживался по двору. – Но больше ничего. Прометей посмотрел мне в глаза. - Больше ничего. – Повторил он. - Ты хотел, что бы я притащил сюда древних? – Прямо спросил я. - Нет. – Потупился он. – Не вздумай! Такая резкая смена

настроения о чем-то говорит. - Хорошо, Прометей, но древние, каким бы сильными они не были не всесильны. Даже если они проиграют, Союз будет в выигрыше. Конечно, если Союз будет по одну сторону баррикад с древними. Я пошел во дворец, стало слишком холодно. Вампир этого может и не чувствовать, но мне стало зябко. - И куда ты ходил? – Нежно потягиваясь в постели, поинтересовалась Элизабет. - Так, аппетит нагуливал, - ответил я, обнимая её. Она блаженно закрыла глаза и улыбнулась. *** Н а с л е д ую щ и й день мы с Элизабет покинули Химеру. Алир остался для, как он выразился, дальнейших переговоров, а мы отправились к штабквартире Культа. Убедить старого пердуна в выгоде альянса Союза и Культа будет тяжело, но надо постараться. - Что ты хочешь там найти? – Спросил я Элизабет. Сейчас мы ехали на одной лошади. Я в седле, а она впереди, свесив ноги на левую сторону. Элизабет обняла меня и, закрыв глаза, кажется, дремала. - Может быть, сохранились какие-нибудь документы по ключу из мира оборотней. – Ответила она, оторвав голову от моей груди. - Хочешь сделать вылазку к песикам? – Спросил я.

109

- Еще один ключ, еще один древний. – Загадочно произнесла она. - Ну да. – Ответил я. – Мария продолжает засылать разведку в Новый Долан. Анклав пока, почему-то не предпринимает попыток выйти на связь с оборотнями. Реакция Элизабет была странной. Она недовольно фыркнула. - Мария! – Возмутилась она. – Ты все еще вспоминаешь эту соплячку? - Она любит меня! – Отрезал я. - А ты любишь её? – Прямо спросила Элизабет. Я не знал, что и ответить. С одной стороны, мне нравилась Мария, с другой… Элизабет так напоминала Нору. Может, я

просто люблю Нору, и пытаюсь вернуть её образ в похожей на неё Элизабет? А Мария? Мария просто как отдушина, которая требовалась после той стычки. - Судя по прошлой ночи, не любишь ты её. – Печально ответил Элизабет. - Знаешь, возможно, я с Марией только из благодарности за её верность, но и тебя я не люблю. – Я посмотрел вампирше в глаза. – Ты так похожа на Нору… - Твоя Гвиневра… процедила Элизабет. - Да, Гвиневра! – Вспылил я. – Ибо я Ланселот! - Как пафосно! – Всплеснула руками она и, потеряв равновесие, испуганно замотала ими. Я на-

тянул поводья и прижал её к себе. Конь встрепенулся, но быстро успокоился. -Но ты можешь стать новой Гвиневрой. – Тихо прошептал я ей на ухо, что бы успокоить. - А Мария? – Спросила она. - Мария может и не узнать, о новой Гвиневре. – Ответил я. – Зачем? - Хорошо, я буду твоей Гвиневрой, - лукаво улыбнулась она. – Но учти, за каждый поцелуй, которым ты наградишь эту соплячку, ты отплатишь сторицей! - Я принимаю эти условия, моя Гвиневра. – Произнес я, поцеловав её. Автор: Александр Маяков

Потрошитель Как я и обещала Мартину, сегодня весь день я была полностью его. Время пронеслось так, словно разница между днем и вечером составляет всего час. Я лежу на полу, прикрытая сдернутым Мартином тюлем, а он сидит на одной ноге и смотрит куда-то вдаль. Завороженная его профилем, вся такая беззащитная и одновременно защищенная, ощущаю всем естеством, каждой молекулой себя теплоту, приятно растекающуюся где-то от живота в каждый уголок своего тела. Внезапно, Мартин встал, что заставило и меня приподняться, он дос-

110

тал откуда-то плед, укрыл меня и, опершсь на локоть, ласково, одними лишь подушечками пальцев стал проводить ими по моим губам, щекам. - Как у тебя дела? – неожиданно нарушил тишину Мартин. На секунду я задумалась над его вопросом и рассмеялась. Не думала, что он спросит. - Я про работу, добавил Мартин. И моя улыбка мгновенно исчезла. На грудь будто бы свалился булыжник. Мне стало нестерпимо грустно, что этот день закончится, и я снова окажусь в своем

кошмаре. Было темно, и Мартин вряд ли мог заметить как мои глаза стали чуть влажными. Я прикусила губу и запустила руки ему в волосы. - Там все как всегда, не напоминай мне, дай насладиться «сегодня». - Хорошо, - сказал Мартин и скользнул губами до моего живота. Обратно в гавань яхту повела я. И не важно, что я лишь стояла за штурвалом, а вел нас автопилот. Я все еще чувствовала себя счастливой. В машине тело обмякло и показалось тяжеленным. Когда Мартин

остановился напротив моего дома, хотелось притвориться, что я сплю. Мартин вышел из машины первым, обошел ее и открыл дверь мне. Я буквально вывалилась из авто, а Мартин только рассмеялся на это. - Милый, я боюсь даже думать, что опять не смогу видеть твою улыбку сутками. Сейчас я зайду домой, и кто знает, когда мы снова сможем посвятить себе целый день, я и ты. Он повел меня к дому и ответил: - «Сегодня» еще не закончилось. Я хихикнула, и мы заперли за собой дверь. Утром меня разбудила Элли. Мартина рядом не было, вместо него на подушки лежала записка: «Не стал будить, ушел по делам. Люблю, ты лучшая. Мартин.». Что ж, я и не надеялась на такую роскошь: провести вдвоем все выходные. Дружеский долг вынуждает меня посвятить их и подруге тоже. В час дня я сидела в уютной кафешке на Гарден-Стрит, оформленной в стили хиппи, ожидая Элли. Видно, я, наконец, увижу и Томми, так как мне было сказано: «Я приду не одна». Нетерпеливо поглядываю на часы над барной стойкой, мой коктейль кончается и придется брать другой. Слева на меня то и дело поглядывает бородатый блондин в розовой майке. Не хочу, чтобы он думал, будто я нарочно тяну время для

него. Я расслабляюсь, когда вижу, как возле входа оказывается Элли, но Томми рядом нет, зато рядом с ней стоит высокий брюнет, который крепко держит подругу за руку. Эти двоя садятся ко мне. Я прямо чувствую, как тут стало жарко. - Познакомься, это Эдвард, - сказала Элли и буквально засветилась от счастья, добавляя, - мой… очень хороший друг. - Роза, - вымолвила я, глядя на подругу так, словно говорю «вот так Элли, ну ты даешь!». - Очень приятно, Элли только о тебе и говорит, не мог ни познакомиться, - Эдвард протягивает мне руку, и я замираю, а потом как ошпаренная кидаюсь к нему. Все смеются, а я, чтобы не выглядеть полной дуррой, наконец, беру себя в руки и говорю: - Извиняюсь, просто… - я смотрю то на Элли, то на Эдварда, - так неожиданно, - говорю я и заканчиваю неистовым хихиканьем. – И снова, прошу прощения. - Ничего! – смеется Элли и снова эти переглядки с Эдвардом. Элли легко толкает меня по ноге и подмигивает. Эдвард что-то говорит, как познакомился с Элли, какая она прекрасная и как прекрасно все, что с ней связано, а значит и я, кстати, но я же просто ослеплена им. Какой мужчина! Я комментирую его речь кивками, а сама как приклеенная смотрю в его голубые-голубые глаза.

Как у ребенка, такие чистые, светлые. Лицо точно с обложки журнала. Брутальная щетина, приятный цвет губ, ровные бакенбарды, волосы слегка зачесаны назад и, кажется, покрыты гелем. Он активно жестикулирует, и на мгновение мне кажется, что я начинаю дышать чаще, я не могу услышать, о чем он говорит, в голову приходят обрывки его речи, в то время как я продолжаю его осматривать со всех сторон. Элли снова дотрагивается до моей ноги своею, и я отрываю от него взгляд, чтобы посмотреть на подругу, она тихо хихикнула. Потом возвращаюсь к нему. Когда он улыбается у него появляются ямочки на щеках и я не впопад улыбаюсь тоже. Он очень внезапно для меня прекращает говорить: - …вот. И теперь мы вместе, - Эдвард прислоняется к Элли и проводит по ее щеке носом, она целует его. Я глупо моргаю. Я – студентка, которую поднимает преподаватель поддержать тему дискуссии, на что я выдергиваю из ушей наушники и лишь хлопаю глазками. Эдвард встает из-за стола и обращается к нам: - Плохие привычки делают жизнь приятнее, кому какой кофе? - Сейчас полдень? Давай что-нибудь взрослое, Коретто или Айриш, довольно потянулась Элли. Эдвард перебивает и машет на нее рукой, пе-

111

реводя взгляд на меня: - Еще чего! будешь сладенький Латте. Роза, а тебе что? - Если можно, просто чай, - скромно тереблю в руках салфетку я. Эдвард остановился и развернулся ко мне: - Мы же не англичане, тебе возьму Гляссе. - Тогда шоколадное, - кричу я ему вдогонку. Пока Эдвард стоит и выбирает что-то на витрине, я громко выдыхаю и машу рукой словно веером. - Какой мужчина, откуда, Элли? - Дааа, - мурлычет подруга и переваливается ко мне через весь стол, чтобы тихо прошептать, я неделю встречалась с его бровями. - Хаха! А точно, точно! У него такие глаза, что я, наконец, понимаю что делает его таким… эээ.. - Рррр? - рычит, а потом громко хохочет подруга. - Да, именно! С подносом в руках возвращается Эдвард. - Низкокалорийные панна-котты для стройных дам! На меня снова набрасывается вуаль смущения. - Розали, у тебя есть молодой человек, говорит он, - может нам познакомиться? - Отличная идея! – наигранно поддакивает Элли. – Если честно мы с Эдвардом заранее это обсудили, - меняет интона-

112

цию она. На меня накатывает внезапная горделивость. Да, у меня тоже есть мужчина и ничем не хуже красавца Эдварда. Не уверена, что Мартин проникнется этой идеей, но попытка не пытка. - Было бы здорово, я обязательно с ним обговорю. Далее я узнаю, что Эдвард работает в режиссерской группе фотографом на кастингах, на съемочных площадках. Рабочее место у него находится в самом Голливуде, но работает чаще всего удаленно недалеко от СантаБарбары. Через час мы благополучно перемещаемся пообедать в ресторан неподалеку. Эдвард все рассказывал о работе, охотно отвечал на все наши вопросы, Элли принимала активное участие, видимо не до разговоров им, как только она оказывается наедине с его бровями. Потом ей пришло в голову перебить его, чтобы «похвастаться» с кем она дружит: - Судмедэксперт! – гордо прозвучало это слово из уст Элли. Мне как будто чтото сдавило грудную клетку. Мало того, что я всегда стеснялась своей специальности, так с недавних пор я ее еще и боюсь. Эдвард проявил к этому факту недюжинный интерес. Остаток вечера речь шла только о моем морге. Элли, зная каждую историю чуть бы не наизусть, сидела в телефоне. Эдвард

восхитительный собеседник, он так внимательно меня слушал и дополнял, что по мере своей биографии я вплотную приблизилась к рассказу о том инциденте в клубе. Слава Богу, я остановилась. Не думала, что Элли все это время нас слушала, стоило мне закончить, и она выдала как недавно мы стали свидетелями убийства и спросила, не привозили ли ко мне тех бедняг. - Нет, видимо полиция сама разобралась. Было стыдно врать друзьям. Да, к Эдварду у меня чувства, что мы знакомы с ним не один год. Вечером все разошлись по домам, Эдвард вызвал два отдельных такси для Элли и себя. Я же убедила его, что мне идти недалеко. Стемнело, домой я возвращалась быстрыми шажками, озираясь по сторонам в целях безопасности. Столько всего случилось, не мудрено и мне завтра оказаться перед Фрэнком на столе. Брр, от этой картины сводит сердце. Похожая на грабителя я проникла к себе в дом, быстро повключала везде свет, плюхнулась на кровать и заснула прямо в одежде, не расстилая постели. Я сижу за столом и смотрю на часы. Уже полвторого ночи, что я делаю на работе в такой час. Отодвигаюсь на стуле, ножки стула издают дикий звук об пол. Встаю и слышу, как в коридоре кто-то разговаривает. Первая мысль найти кого-нибудь

и сообщить, что ухожу домой. Выхожу в коридор. Раздражающе мигает лампочка, краем глаза замечаю, как только что кто-то вошел в самую крайнюю дверь в морг. Меня начинает трясти, я игнорирую шум и иду по коридору до уличной двери, но как же так, ее нет. Коридор как в тумане, несусь к противоположному концу, но там также просто гладкая стена на месте дверей. Разворачиваюсь и вижу лестницу наверх. Что-то где-то капает. Капли мешают сосредоточиться, поручни лестницы ледяные и я стараюсь не прикасаться к ним. Останавливаюсь и прислушиваюсь, кажется, смешок Фрэнка. Фрэнк! Я хватаюсь за поручень, и меня пробирает ужас, холодно и меня всю трясет, ноги сами разворачиваются и уносят мне с лестницы обратно. Смех Фрэнка становится все ближе и ближе, а потом его сменяет обрывочный крик, дальше тишина и только звук падающего на пол тяжелого тела мне служит сигналом к бегу. Я бегу по коридору и внезапно останавливаюсь. Передо мной Мартин. Он серьезен, его брови опущены и напряжены, рот крепко сжат. Я не двигаюсь и тяжело дышу. Тишина. Мартин делает широкие шаги по направлению ко мне. Один, второй, третий. Десятый, двадцатый. Он идет ко мне, целеустремленно передвигает ногами, но… Он не двигается. Или это я отодвигаюсь от него? Расстояние между нами не

сокращается. Со спины я снова слышу тяжелые устрашающие шаги и звяканье металла об стены, долгий скрежет. На меня снова накатывает оцепенение. Понимая, что Мартин не дойдет до меня, я со всей силы дергаюсь и бегу к нему на встречу. Бегу и понимаю, что расстояние неумолимо, оно не изменено. А сзади звук все ближе. Я плачу, бегу, падаю и скребусь ногтями по полу. Выражение Мартина не изменяется. Я кричу ему что-то. Не могу успокоиться, зная, что сзади кто-то есть, он уже близко. Кто он? Вдруг меня кто-то с силой хватает за волосы, так, что я акробатически выпрямляю спину и смотрю в лицо Эдварду. Эдвард холодно заносит руку с холодным блестящим ножом надо мной и со всей силы, сжав зубы, вонзает его в меня. В эту секунду я неистово кричу и… …и как ошпаренная открываю глаза и поднимаюсь с кровати. На кухне я опустошаю стакан с водой в одно мгновение. Ложусь обратно в обитель своих плохих снов. Лежу на спине, закрыв глаза и, наконец, засыпаю. Утро рабочего дня началось, увы, не с чашки кофе. Фрэнк возился с трупом на столе, закрывая мне обзор. Не очень то и хотелось. Я надела халат и перчатки. Фрэнк не обращает на меня внимания, делает вид, что не слышал, как я вошла. Я подпрыгнула на месте. Позади меня стоял санитар и

громко обратился к Фрэнку: - Можно зашивать? Фрэнк кивнул, отошел от покойного мужчины и молча, кивком поприветствовал меня. Сев за стол, он взялся заполнять протоколы вскрытия и бланки экспертизы. Санитар принялся зашивать брюшную полость. Я молча, будто мы на похоронах с грустным лицом села к Фрэнку и уставилась в стену. - Как у тебя дела? – спросил Фрэнк, не отрываясь от ручки. - Все хорошо, - безэмоционально ответила я. - Выглядишь хреново. - Спасибо. Фрэнк отложил ручку и украдкой взглянул на спину санитара, потом на меня, недовольно помотал головой из стороны в сторону и продолжил писать. Когда санитар нас покидает вместе с телом, я спрашиваю: - Фрэнк, этот мужчина… - я подбираю слова, но не выходит подобрать нужного, - … он кем убит? - Я не экстрасенс. - Тоесть ты не знаешь, кто убийца? – осторожно продолжала напирать я. - Нет. Неделя радовала своей размеренностью и спокойствием. Мы ужинали с Элли, раз ужинали с Томми и с новоиспеченной парой Элли плюс Эдвард, пару раз Мартин оставался у меня на ночь, а

113

самое приятное, что на работе больше никого не привозили. Но в четверг зазвонил телефон, Элли. Ее голос дрожал, и пару минут я потратила на то, чтобы она успокоилась и ровным голосом объяснила что произошло. Элли начала говорить и мое сердце бешено колотилось. Я не знаю, чего ожидать. Я ожидаю всего и одновременно хочу, чтобы Элли рассмеялась и сказала, что разыграла меня. Но она не шутила: - Эдвард… Он пропал…Телефон молчит, дома его нет, и на работе он не появлялся. - Ты ходила в полицию? - Да. Мы с Дженни, его сестрой, ходили, сказали, что через три дня начинаются поиски пропавшего. - Боже, Элли, успокойся… Я говорила осторожно, так как совершенно не умею утешать. На глазах выступили слезы, голос подруги пугал и вселял в меня ужас. А Элли продолжала причитать: - Его убили, убили… - Не говори ерунду! Нельзя делать поспешные выводы! - А сама то ты как думаешь? Я вспоминаю голубые глаза Эдварда и сердце сжимается, а дыхание перехватывает. - М о лч и ш ь, всхлипывает подруга, потому что знаешь, что у нас тут чертов Потрошитель по городу ходит! Ни-

114

кто не защищен, слышишь? - Элли, я не… - Боже, он мертв, мертв! Он уже должно быть мертв! – кричит в трубку Элли. На заднем фоне я различаю женский голос, должно быть Дженни. Фрэнк с интересом смотрит на меня, и за это я его ненавижу. - Элли, прекрати! – твердо говорю я. – Ты не смеешь плакать, кричать и говорить такое! Мой решительный голос подействовал на нее, и она обессилено произнесла: - Ладно, да. Я буду держать тебя в курсе. - Элли, прошу… не успела договорить я, как она положила трубку и послышались гудки. Я закрыла лицо руками и с шумом выпустила носом воздух. Шли дни. Выходные я провела рядом с Элли. Мы развешивали листовки о пропаже, с которых смотрели удивительные глаза Эдварда. Лицо Элли неподвижно, глаза не моргают, по щекам катятся тяжелые слезы. Мне больно смотреть на подругу и чувствовать, что ничем не могу ей помочь. Я беспомощна, также как беспомощна Элли, это мучает меня так, словно бы у меня на руках и ногах железные оковы. Я украдкой посматриваю на Элли и стараюсь держать слезы, повторяя снова и снова, что он обязательно найдется, живой и невредимый. Вот только сама я

слабо верю в свои слова. - Пойдем, еще возле кинотеатра повесим. Пойду, договорюсь о разрешении, - сказала Элли, не глядя в мою сторону. Я осталась стоять на месте, как вдруг почувствовала на себе взгляд. Элли уставилась на когото позади меня. По спине пробежал холодок. На лице Элли застыл немой вопрос. Потом человек еле слышно сказал «Привет» голосом Мартина. - Мартин, - оглядываясь, прошептала я. - Что вы делаете? – растеряно спросил он и медленно переводил взгляд то на меня, то на Эдварда. Я кинулась к Мартину, как к последнему человеку, кто может нам помочь. Его появление обязательно все исправит. С ним мне всегда спокойно и безопасно. Но он лишь отошел от меня на шаг назад. Его глаза были встревожены, брови собрались в кучу, и на губах застыл вопрос. - Эдвард, - тихо прочитал Мартин и уставился на меня, - кто он? Твой знакомый? - Ты что-нибудь знаешь о моем Эдварде? – трясущимся голосом спросила Элли. Ее глаза покраснели и наполнялись новой порцией слез. Мартин дергал головой из стороны в сторону, он взял меня за руки. Его руки были ледяными, и мне показалось, что они чуть дрожат. - Розалин, мне жаль! Мне так жаль! – по-

вторял Мартин. Ничего не понимая, я взяла в свои руки его лицо, чтобы наши глаза были на одном уровне, и прошептала так, чтобы не слышала Элли: - Что с тобой? Ты его знал? - Нет, - медленно и еще тише, чем я ответил Мартин. Он не моргал, и мне стало страшно смотреть на него. Глаза словно

искусственные, он будто не видел ими ничего перед собой. - Что? Что он знает? – не выдержав, к нам подошла Элли, влезла между нами. Мартин отстранился от нее. Он опустил голову, и я увидела, что он сжал челюсти так сильно, что они дрожат. Потом он с силой сделал вдох и сосредоточено сказал, глядя на Элли:

- Прости, мне жаль, но я ничего не знаю. Мне очень жаль, что вы столкнулись с этим. Я хотела подойти к Мартину и взять его за руку, но тот увернулся от меня: - Я тебе позвоню, кивнул мне Мартин, еще раз посмотрел на листовку у Элли в руках и ушел. Автор: Ксения

Тугучева

Евангелие от Лейлах. Труп звезды Глава 45. Банкиры и война. Гейм овер Приблизившись к Lago del mundo, Балшазар и Аксиил переглянулись и принялись раздеваться. — Неужели нельзя было поручить это комуто из офицеров, – проворчал предводитель нежити, Балшазар. — Только мы можем справиться с этой задачей. Да и то, – не уверен, что будет легко, – ответил хранитель золотого запаса, Аксиил. — Вечно ты во всем сомневаешься, крохобор несчастный. — Не крохобор, а банкир. Пока вы, безмозглые вояки, проливаете кровь, мы делаем на вас миллиарды. — Вот и сидел бы на своем сундуке с добром, как дракон на цепи. — Иногда приходится поработать, ради

общих интересов, – спокойно ответил Аксиил, застегивая ремень с кинжалом. — Давай уже прыгать. И не вздумай выкинуть что-нибудь, – вмиг головы лишишься. — Если попробуешь убить меня, – нам обоим несдобровать. Тут же очнутся глубинные монстры и вкусно нами позавтракают. — Да знаю я, не лечи, – ухмыльнулся Балшазар, сжимая в левой руке ампулу с противоядием. — Расслабься, пора нырять, – сказал Аксиил, протягивая руку. Балшазар поморщился. Взявшись за руки, демоны прыгнули в светящееся озеро, наделав при этом кучу шума и брызг. Открыв глаза, они очутились в каком-то болоте, по пояс увязнув в густой студенистой трясине. Над их головами светилась огром-

ная, опоясанная кольцами искрящейся пыли Луна, слышалось кваканье тысяч лягушек. — Куда нас, черт побери, занесло? – выругался Балшазар. — Явно не туда, куда нужно, – проворчал Аксиил. — Ну, это как знать, – криво ухмыльнулся Балшазар, выхватывая кинжал из ножен. В следующее мгновение, он схватил Аксиила за волосы и отточенным движением перерезал ему горло от уха до уха. Немного подумав, старый вояка воткнул лезвие между позвонков, одновременно заламывая голову. Раздался тихий хруст. Еще одно умелое движение кинжала, и полностью отрезанная голова безумно вращала глазами в руках Балшазара. — Ну вот, попробуй теперь нажиться на

115

мне, ублюдок! – ухмыльнулся демон, отбрасывая прочь голову. Проглотив противоядие, он закрыл глаза и принялся ждать, вдыхая вонючие испарения над трясиной. Пары болотного газа действовали опьяняюще. Балшазар постепенно проваливался в тревожный наркотический сон. Приняв это за действие противоядия, демон расслабился и плюхнулся прямо в трясину. Его тело плавало в озере рядом с обезглавленным в игре туловищем товарища и даже не думало просыпаться, – посылая Аксиила и Балшазара исполнить свое решение, совет заговорщиков решил заодно сразу за собою подчистить. — Так и знала, что эти олухи облажаются, – ухмыльнулась вышедшая на козырек скалы знатная дама в амазонке для верховой езды и взвела тетиву арбалета. – Четерехлезвийный наконечник, – сказала она слуге. — Прошу вас, достопочтенная Нахема, – крови будет достаточно, чтобы очнулись все монстры, – ответил слуга, прикручивая наконечник и подавая болт госпоже. — Когда вернемся домой, прикажу зажарить на ужин тебе твой язык, – ответила мать Асмодея и, оглядевшись по сторонам, метко выстрелила Балшазару в сонную артерию. *** — Я хочу пить, – сказала Нагиля, вставая с кровати. Асмодей остался лежать, любуясь на строй-

116

ный стан дьяволицы. Восточная грация и изящество сочетались в ней с какойто дикой, звериной красотой и демоническим обаянием. Не смотря на небольшой по современным меркам рост Нагиля была сложена идеально, и, знающий толк в женской красоте демон с большим удовольствием наблюдал за обнаженной подругой. Чувствуя на себе пристальный горячий взгляд, Нагиля с удовольствием позировала у стола, наливая себе шампанское. Резко повернувшись, словно пытаясь застать Асмодея врасплох, она улыбнулась и, отпив пару глотков, спросила: — Тебе тут нравится? — Черт, я только что хотел спросить это у тебя. — Мне нравится проводить время с тобой, и я благодарна игре за такую возможность. — Что может помешать нам и дальше встречаться? — Много чего. Твоя мать. Мой статус. Или ты думаешь, что я стану одной из твоих шлюх, когда мы вернемся? — Значит, ты считаешь произошедшее с нами ничего не значащим курортным романом? — Я то не считаю, а вот что думаешь ты? — Я думаю, что у нас все серьезно. — Ну и? Что ты решил? — Я думаю. — Вам, мужчинам, много думать вредно, особенно над такими вещами.

Предоставьте это более совершенным созданиям. Если твоя мать будет не против, ты женишься на мне? Только честно, – тебе этого хочется? — Ты прям из меня какого-то сыночка делаешь. Конечно, я хочу… я сделаю тебе предложение. Официальное предложение, когда вернемся. — И почему только из мужчин все надо клещами вытягивать? — Зато женщины говорят больше, чем нужно. — Чтооо? Сейчас ты поплатишься за свои слова! – Нагиля отбросила опустевший фужер и накинулась на Асмодея. Быстро справившись с ведьмой, почти не пострадав от ее коготков, демон подмял красавицу под себя и принялся целовать. Бестия изворачивалась, чем только еще сильнее раззадоривала Асмодея. Вскоре она сама не выдержала и, обняв демона ногами, схватила рукой отвердевший член и заставила войти в себя. В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошла Лейла. — Срочно вставайте! – крикнула она. – У нас непредвиденные трудности. — Да что с тобой такое? – недовольно проворчала Нагиля, сталкивая с себя Асмодея. — В озере сейчас труп Балшазара с перебитой артерией и спящий без задних ног Аксиил. – сказала Лейла. – Не знаю точно, кем оны были посланы, но Прозерпина приготовила для них ловушку в

игре. Это не помогло, – один заговорщик попытался прикончить другого, но сам оказался на прицеле у кого-то из более хитрых злодеев. Некогда вдаваться в подробности, – решаем срочно, кому выходить из игры. Нагиля протянула шарик Асмодею. — Глотай, – я доверяю тебе. Ты сможешь поднять меня на скалу, подальше от этих тварей! – сказала она. — Быстрее уже! – крикнула Лейла. – Тебе повезло, Асмодей, – другая бы смылась без риска, оставив тебя подыхать. Поехали. С этими словами Лейла раскусила ампулу. За ней последовал Асмодей. Действие противоядия было практически мгновенным, – они очнулись в озере, плавающими на спине рядом друг с другом. Благодаря очень соленой воде, тела не тонули и без движения. — Хватай Нагилю. Осторожно, – прошептала Лейла. — Под нами уже кто-то есть. Быстрее плывите, я разберусь с монстром, – уверенно сказал демон и нырнул, доставая кинжал. — Срань господня! – выругалась Лейла и погребла к берегу, таща за собой сестру за волосы. Вода неподалеку бурлила. Вероятно, глубоководные страшилища устроили веселую пирушку, поедая Балшазара и Аксиила. В глубине промелькнула большая темная тень.

— Сколько же тут этих монстров? –ворчала Лейла. – Должно быть, у них четкое распределение обязанностей, раз пока одни спокойно себе обедают, другие рыщут вокруг. — Скорее, Лейла! Плыви быстрей! Я не смог ее прикончить! – крикнул Асмодей, вынырнув на поверхность. Да берега оставалось каких-то тридцать метров, но каждая секунда могла стать последней. — Кинь мне свой кинжал! – крикнул Асмодей Лейле. – Я погасил один глаз этой твари, но она сломала клинок. — Хватай Нагилю и тащи ее! Я сама буду драться! Делай, что говорят! — Хорошо! Проплыв расстояние с потрясающей скоростью, Асмодей взял на руки Нагилю и вышел на берег. Неподалеку вынырнула Лейла, в обнимку с чудовищем. Огромная пасть рыбины ощерилась длинными острыми зубами. Загнав одну руку глубоко в жабры, дьяволица наносила страшные удары кинжалом, но хитиновый панцирь защищал монстра. Его змееподобное тело обвивалось вокруг Лейлы, стремясь ее задушить. Задыхаясь и хрипя, ведьма собрала всю свою волю в кулак и из последних сил нанесла удар точно в уцелевший глаз. Пробив его насквозь, длинный кинжал нашел-таки слабое место в черепе, погрузившись в него по самую рукоятку. Чудовище издало душераздирающий писк и

стало раскручиваться кольцами, как извлеченная из часов пружина. Длинный хвост, снабженный острым, как бритва плавником на конце, стегал, словно кнут, направо и налево. Лишенная зрения, бьющаяся в агонии рыбина плясала на воде сумасшедший предсмертный танец, грозя прихватить с собой на тот свет, всех, кто подвернется. Непонятно как, глубоководная тварь выпрыгнула из воды и дотянулась ударом хвоста до спины Асмодея. Пройдя еще несколько метров по инерции, демон упал, как подкошенный. Отплыв немного левее, Лейла вышла на берег. Чудище валялось теперь, сотрясаемое мелкой дрожью и редкими конвульсиями. Нагиля и Асмодей лежали в луже крови, не подавая признаков жизни. ***WD*** Глава 46. Крылья Подбежав к Асмодею, Лейла увидела на его спине зияющую рану, наискосок пересекающую позвоночник. Нагиля же была цела, и, в первую очередь, следовало привести ее в чувство. Как есть, нагишом и без обуви, дьяволица начала забираться на отвесную скалу, к каменному выступу, с которого они спрыгнули в воду. Путь наверх был ей знаком с юности, – ведьма могла вскарабкаться по нему с закрытыми глазами, но кто -то выдернул три скобы,

117

необходимые для того, чтобы забраться на козырек. Решив, что возвращаться нет смысла, Лейла стала подниматься поодаль, так как рядом с козырьком скала была совершенно гладкой. Достигнув желаемой высоты, она ухватилась за торчащий камень, повисла на руках и принялась раскачиваться, в надежде прыгнуть на выступ. В последнее мгновение, камень отломился от скалы, и Лейла пролетела гораздо меньшее расстояние, чем рассчитывала, – ей удалось лишь уцепиться руками за край козырька и повиснуть на нем. Острая каменная грань резала пальцы, но ведьма не отпускала рук, оставаясь висеть над озером. Упасть вниз прямо сейчас, да еще с пораненными руками, означало верную смерть, – нужно было, во что бы то ни стало забраться на выступ, но сил подтянуться, почти не было. Когда пальцы уже окончательно онемели и стали сами по себе разжиматься, Лейла вдруг вспомнила Прозерпину. «Неужели ты позволишь мне вот так глупо умереть?» – подумала она. — Поверь мне и перестань злиться, – раздался в голове голос богини. — Да я за счет злости только и держусь, – прохрипела Лейла. — Вспомни слова, что ты сказала мне при нашей последней встрече. — Я всегда буду адской бестией… – прошептала Лейла, как заклинание.

118

Вслед за этим внутри нее словно вспыхнул огонь. Глаза засияли ядовитым зеленым светом, волосы на голове зашевелились как змеи, мышцы стали наливаться звериной новорожденной силой, ногти заострились, начали твердеть и чернеть. Легко подтянувшись, Лейла запрыгнула на площадку, словно тело ее потеряло большую часть веса. Возможно так и произошло, но на этом дело не закончилось. Приступ внезапной боли заставил дьяволицу упасть на колени и согнуться пополам. Когда же она, наконец, встала, то была уже совершенно другой. На сакле стояла крылатая и хвостатая, но все же, прекрасная женщина. Выглядела она так, словно адский художник нарисовал ее на свой лад, не забыв подчеркнуть красоту и достоинства, но превратив при этом в истинное исчадие Преисподней. Лейла стояла на каменном выступе, гордая и прекрасная, но красота эта была очарованием хищника, – злого, жестокого, созданного убивать и терзать. Человек – венец творения? Так может сказать только тот, кто не видел дьяволицу, в ее истинном, высшем обличии, в сиянии славы и величия Преисподней, – волшебного царства плоти. Глядя на Лейлу в эту минуту, Прозерпина едва не лишилась чувств. — Боже, как ты прекрасна, – прошептала она. – Само совершенство.

— Не думаю, что тебе хотелось бы обнять меня сейчас – улыбнулась Лейла, обнажая острые небольшие клыки. — Ты еще не знаешь, какой могу быть я! – рассмеялась звонким смехом богиня. – Почему понадобилась моя сила, чтоб увидеть тебя такой? — Не многим выпадает на долю шанс, обрести себя при жизни. Таково одно из моих воплощений, – моя душа, если будет угодно, но я и сама не подозревала, что могу становиться подобной бестией в реальном мире. Я всегда считала, что это лишь сон, или память о тех временах, когда Преисподняя была нецивилизованным местом. Наша сила в разуме и созидающей мысли. — Как видишь, когти и крылья, – тоже хорошая вещь. — Я должна помочь Нагиле и Асмодею. Надеюсь, – он выживет. — Тебе придется позвать на помощь и рассказать о заговоре. — Я не уверена, что Люцифер должен узнать все сейчас. Это может нарушить мои планы. С этими словами Лейла взяла разбросанные на козырьке вещи и уверенно спрыгнула со скалы. Ее перепончатые крылья раскрылись, повинуясь инстинкту и, встретив сопротивление воздуха, понесли дьяволицу над озером. Умение летать жило у нее в крови. С одной стороны, – всего лишь один из снов стал вдруг явью, а с другой, – это было удивительно, чудесно, неопи-

суемо приятно, — лететь, нарушая правила и ограничения, данные свыше, на собственных, настоящих крыльях; чувствуя скорость, высоту, твердость воздуха, который обычно не замечаешь; парить над опасностью, над грешной землей, стремящейся притянуть тебя, смешать со своей грязью, доказать тебе свою силу и превосходство. Победа и настоящая любовь всегда окрыляют, а обретая крылья, – можешь взлететь еще выше. Вкусив этот коктейль, вновь обретаешь вкус к жизни, а если не терял его, становишься способным свернуть горы. Спланировав на камни рядом с Асмодеем и Нагилей, Лейла надломила ампулу и влила несколько капель в рот спящей сестры, а затем осмотрела ранение Асмодея. Дела демона были плохи. Пульс почти отсутствовал, а позвоночник оказался разрублен, словно мечом. — Будь с ним. Не пытайся забраться на скалу. Я за помощью, – сказала Лейла очнувшейся Нагиле. — Мы все еще спим? – спросила Нагиля, глядя на сестру полными восхищенья глазами. — Нет, игра кончена, – все это правда, – ответила дьяволица и, взмахнув крыльями, улетела. *** Глава 47. Березовая каша. Беар Гриллс, учись Огромная тень промелькнула над головой

Панка, обдав его ветром крыльев. Острые когти подцепили что-то в траве и унесли вверх. Швед содрогнулся, огляделся по сторонам. Он лежал прямо на мокрой земле и не замерз только благодаря армейскому бушлату. Костер уже едва тлел, – жизнь в нем теплилась за счет толстого ствола дерева, перегоревшего пополам. Пакет с высохшим БМК прилип к лицу, – возможно, еще немного, и Панку уже не пришлось бы его отрывать. Отголоски сна проносились в голове, словно птицы и таяли, подобно утренней дымке, исчезающей с лучами восходящего солнца. Содрогаясь всем телом от холода, раздувая огонь, Швед всеми силами цеплялся за осколки сна, но образы исчезали из его сознания, как нечто совершенно несовместимое с реальным миром, неуместное в нем, несогласуемое с памятью простого смертного существа, решившего заглянуть в замочную скважину двери иного мира. Бедолага невольно задумался о своей участи. У него не было пищи, не было даже чая и сигарет, – лишь остатки черного яда в жестянке из под тосола. Где-то в тепле он мог бы протянуть еще долго на одном зелье, но для жизни в осеннем лесу организму требовалось хоть какое-то топливо. При мыслях о пище, Панк ощутил дикое чувство голода. Оглянувшись по сторонам, он схватил котелок и сбегал

за водой. Повесив котелок на огонь, начал думать. Чтоб думалось легче, Швед наполнил пакет новой порцией загустевшего зелья и начал потихоньку дышать, поминутно сплевывая. Постепенно чувство голода отступило, – стало теплей и спокойней. Осмелев и расслабившись, Панк начал делать все более глубокие вздохи, желая снова «уйти», как вдруг услышал отчетливый голос: — Ножик есть, – будет и пища, из березы каша чище. А лишайника добавишь, – словно специей приправишь. — Как ее варить? – пробормотал Панк. — Под корой еще кора, ты ее сними сперва. Завязав пакет на узел и, положив его в карман, Швед принялся за дело. Снимая кору с берез, он соскабливал камбий, собирая его в кружку. Время от времени прерывая работу, чтобы вдохнуть еще ядовитых паров, узнал, что пойдут так же и корни иван-чая, а лишайник надо подсушить. Иван-чай хоть и давно отцвел и завял, но произрастал вокруг в изобилии. Лишайника на деревьях было тоже хоть отбавляй. Долго ли, коротко ли, – покончив со сбором урожая, Швед приступил к приготовлению пищи. Нарезав корни кипрея и, опустив в кипяток камбий, он с удивлением обнаружил, что запах от похлебки идет очень вкусный. Высушенный у костра лишайник легко рассыпался в муку, которой он и за-

119

правил бульон. Оставшиеся в банках из под тушенки лавровые листики и капельки жира тоже пошли в дело. Панк с удивлением наблюдал, как от муки из лишайника похлебка густеет, становится похожей на горячее желе. Вытерпев еще около получаса, лесной повар решил снять первую пробу. Каша оказалась всетаки жидковата, но довольно вкусна! Немного кислая, с приятным березовым ароматом, – не хватало лишь соли. Подумав немного, Панк оставил котелок томиться на углях, а сам сбегал на край болота и набрал брусники. Лишняя вода к тому времени выпарилась и, перемешанная с ягодами, березовая каша оказалась весьма недурна. Съев все без остатка, Швед блаженно потянулся и, подбросив еще веток в костер, полез в шалаш. Его голова была свободна от мыслей, – он жил желаниями и ощущениями. Только употребляя свое волшебное снадобье, он мог в полной мере чувствовать себя живым разумным существом, осмысленным духовным созданием, считывающим информацию извне и этим живущим. Панк устроился поудобнее и, не думая, принялся за любимое занятие, ставшее уже смыслом его жизни. Жизни, в которой почти нет понятия о прошлом и будущем, и варианты не зависят от проявления воли. Плата за вход, –

120

разум. Чтобы проникнуть в отражение тайны в мутной воде, Швед жертвовал собою, как личностью, разбиваясь на осколки и не понимая уже, какая часть его самого теперь будет наблюдателем, а какая останется для поддержания жизни. — Ибо тело без духа мертво, – пробормотал некто, войдя в тело Панка. — Так и вера без дел мертва, – сказал кто-то извне. – Я поведу тебя в духе в пустыню, и ты узришь жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными… *** — С семью головами и десятью рогами. И жена была облечена в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, «Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным». Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых, и, видя ее, дивился удивлением великим, – Сергей прочел шепотом наизусть кусочек из своего любимого места в библии и задумался: «Интересно, куда пропал Панк? Не мог же он зарезать свою тетю. Нет, – бред какой-то, – не может быть». — О чем это ты? – спросила Нина, сладко потягиваясь рядом. В такие минуты она выглядела ужасно соблазнительно и

очень мило. — Сам не знаю, – сказал почему-то, – ответил Сергей, запуская руки под одеяло и нащупывая там мягкие нежные прелести. — А я думала, – глючит тебя. — Просто об одном другане вот задумался. — Подумай лучше обо мне. — А я что, потвоему, делаю, – сказал Сергей, проникая пальцами поглубже в ее влажную, горячую штучку. — Хорошенько подумай обо мне своим маленьким мозгом! Сергей ненадолго задумался, но тут же расплылся в улыбке. — Думаешь, у него есть мозг? – спросил он. — У этой твари есть мозг! – ответила Нина, хватаясь двумя руками за твердеющий член. – И он порой живет своей жизнью, независимой от тебя. — Ну, это да, – мне тоже порой кажется, что он сам по себе. — А я всегда могу с ним договориться. Мне он не может отказать, правда? – спросила Нина, у фаллоса, целуя его вздувшуюся головку. Сергей мудро замолчал, стараясь не отпугнуть разыгравшуюся подругу от увлекательного занятия. То, что она умела вытворять губами и языком, было поистине виртуозно. Доведя своими ласками инструмент до твердости камня, Нина по лисьи зло облизнулась и, сверкнув глазами, встала с дивана.

Наслаждаясь всей кожей ощущением на себе горячего взгляда, жрица наслаждения грациозно подошла к столу и наполнила шприц порцией ханки. Подойдя к Сергею, словно порочная медсестра, лукаво улыбнулась и протянула шприц. — Держи, – сказала она неожиданно низким глубоким голосом, – вмажешь меня, когда я на него запрыгну. Без лишних разговоров Сергей взял машинку и откинулся на подушку. Медленно усевшись сверху на твердый набухший член, Нина прикусила губу и протянула руку, зажав вену большим пальцем. Почти не глядя, воткнув иглу, Сергей взял контроль и нажал на поршень. Нина издала громкий стон, – ее влагалище сократилось, сжимая и без того тесно сидящее в нем орудие, дотянувшееся до самого не могу. Ее тело несколько раз вздрогнуло, как от сильного разряда тока, а затем вдруг обмякло. Нина подалась вперед, накрыв лицо Сергея нежной россыпью душистых ухоженных прядей. Казалось, – она умерла, получив от жизни последний прекрасный подарок. Сергей не чувствовал ее сердца и собрался уже было поднять, как она вдруг неожиданно вздрогнула и ожила. Впившись ногтями в плечи любовника, откинула волосы и принялась двигаться, постепенно поднимаясь на руках и ус-

коряя движения. Сергей заметил, что ее зрачки, сжатые в точку, начали пульсировать и расширяться. Это было совершенно неестественно для человека под маком, но зрачки ее увеличивались, пока не заполнили все. В угольно черных блестящих глазах, глубоких, как адская бездна, вспыхнули красные искорки, постепенно разгораясь все ярче, словно приближаясь из ниоткуда. Наконец, глаза засияли, оставаясь далеко от реальности, как если бы нечто из далекого космоса вдруг спроецировало себя на земле, находясь при этом за пределами досягаемости. — Рад меня видеть? – спросила дьяволица. — Рад, – это не то слово, – я счастлив. Но ведь теперь не полнолуние? Да и я практически трезв. Как это происходит? — Новые связи, – новые возможности. — Не удивлюсь, если однажды, мы с тобой сходим, куда-нибудь. — Это вряд ли. Я и так рискую, появляясь тут. — Я ценю это. — Надеюсь. Мы болтать будем, или ко мне? Время тикает не в пользу — Так говоришь, словно в соседнем подъезде живешь, – немного сдавленным голосом сказал Сергей. — Раз шутишь, – значит, я в тебе не ошиблась. — Представляю, что меня ждет, если раз-

очарую тебя, – усмехнулся Сергей. — А ты не разочаровывай, – серьезно сказала Люси, и медленно поднявшись, подошла к столу. – Доставай паркопан. — Надоела уже эта гадость, – проворчал Сергей, разминая в ложке таблетки.. — У каждого своя формула. Но тебе давно пора уже найти нечто получше. — Хлопотно это. Тем более, – неизвестно, что еще может дать подобный эффект. — Ты уже пробил головой стену, – теперь пролезть в лаз не так уж и сложно. — Эпитеты у тебя зверские какие-то, – улыбнулся Сергей, разводя жуткое варево. — Нормальные такие эпитеты, – кокетливо и манерно ответила дьяволица, без всяких приготовлений вонзая себе иглу. — Ты ее не угробишь так? — Тебе то что? Она, по любому, долго не проживет. Давай сам, а то я уже уплываю. — Наполнив шприц порцией для себя, Сергей присел на диван рядом с Люси, вздохнул и укололся. Тяжелый горячий приход озарил все вокруг вспышкой красного света. Мир стал настолько ярок и сочен, что мозг этого просто не мог больше вынести. Парень закрыл глаза, содрогаясь от страха, в ожидании самого худшего. Тяжесть растеклась по венам и наполнила

121

свинцом каждую клеточку тела. Дьяволица Люсильда обняла Сергея и утянула его за собой в пучину черной медленной прохладной воды. ***WD*** Глава 48. Инфернальная Шмаль Люси смотрела в мерцающий монитор. Она свернула белое окно, резавшее ей глаза, и решила посмотреть что-нибудь из новых фильмов, но взгляд ее застыл на картинке. На экране, за несколькими обычными ярлычками, в черной воде реки отражался вечерний город. Солнце уже зашло, но его лучи окрасили небо над горизонтом в кроваворозовый цвет. Фиолетовые тучи в вечернем небе чернели, покрываясь густой холодной трепетной рябью. Где-то вверху появились отблески редких звезд. Фотография становилась все белее ясной, отчетливой, трехмерной и, в конце концов, ожила. Люси заметила, что по реке плывет лодка с фонарем «летучая мышь» на корме. Она услышала шелест волн, почувствовала кожей лица свежий речной воздух, ощутила запах тины, рыбы и водорослей. Комната же вокруг, напротив, – вся потемнела, стала какой-то игрушечной и нереальной, словно во сне. Люси закрыла глаза и ощутила легкое покачивание. Ей стал слышен скрип уключин и тихий плеск воды под ударами весел. Протянув руку, она

122

коснулась пальцами зеркальной холодной глади и только тогда решилась открыть глаза, повинуясь женскому любопытству. Видение не исчезло. Река и город стали реальными. За веслами сидел демон Пойсон и медленно греб, исподлобья посматривая на девушку. — Ты так смотрела на эту картину, что я взял на себя смелость и решил тебя прокатить, – сказал он. — Взял, просто так, безо всякого умысла? — Я думал, тебе интересно будет узнать, что происходит. — Ты уже должен мне один ответ. — Ты к нему еще не готова. — Вот как. Ты, верно, и сам не знаешь. — Я знаю, но ответ тебе не понравится. — Ты обещал сказать мне, кто я, – настаивала Люси. — Ты моя кукла. Я забавляюсь с тобой. Будешь послушной девочкой, – наделю силой, открою тебе тайны, научу интересным вещам. Будешь вредничать, – накажу. — А как же договор, подписанный кровью. Ведьмина метка, все такое. — Глупости. Ты уже начала видеть. Скоро поймешь, что все помечены от рождения, ну и в процессе. Бог шельму метит. Дьявол своих отмечает. — А как он их отмечает? – не выдержала Люси.

— Спроси у того, кто зовется одним из моих имен. — Ты хотел еще о чем-то поведать мне. — Ты меня перебила. — Извини, но все же. Что со мной происходит? — Теперь это новый вопрос. — Никогда бы не догадалась. — Оставь свои сарказмы для юношей. Я воспользовался твоим телом, но и наделил тебя частью своих способностей. Это ничтожная капля, но ты уже чувствуешь себя, чуть ли не настоящей ведьмой. Тебе нравится? — Да, нравится! Все вокруг такое живое, волшебное. — Постарайся справиться с тем, что имеешь. Никому не рассказывай о нас и о том, что видишь. Это в твоих же интересах. Помнишь сказку про «черную курицу»? — Да, помню, но Poison? Я пишу ему, уже написала. — Он увяз еще глубже, чем ты. Нельзя безнаказанно говорить о таком. Я бы хотел взглянуть на вашу переписку. — Я не хочу показывать ее тебе. — Я бы мог и заставить. — Ты этого не сделаешь. — Почему? – рассмеялся демон. — Я, хоть и игрушка, но нужна тебе невредимой. К тому же, есть еще и другие фигуры на доске кроме тебя.

— Дерзко, но близко к истине. Но, вот что я тебе скажу: Захочешь сыграть нечисто или обмануть меня, – устрою тебе Ад на земле. Свяжешься с другими демонами, – буду расценивать это, как предательство. Ну а теперь, пора и перекусить. Лодка причалила к пристани. Пойсон выпрыгнул и быстро накрутил веревку на кнехт. Подав руку Люси, он помог ей взобраться. Вскоре они очутились на тихом ночном пляже. Редкие группки людей развлекались каждый посвоему. Кто-то пил спиртное и веселился. Кто-то, отойдя подальше, купался голышом. Несколько человек кололись, другие же, курили траву или занимались любовью. — Скатерть самобранка, – пошутил демон. – Не желаешь поохотиться? — Я чувствую жажду, – ответила Люси. – Это необходимо? — Выбор пока за тобой. Можешь вернуться в свою маленькую комнату, где только тоска и уныние, или пойти и повеселиться, – заодно, понемногу начнешь обретать себя. — Пошли, повеселимся, – сказала Люси. – А клыки у меня вырастут? Демон театрально нахмурил брови и показал удлиняющиеся белые клыки. Минуту спустя Люси почувствовала зубной зуд и поранила язык, о заострившийся молодой клычок. Десмонд рассмеялся и, взяв юную ведьму за руку, повел ее по пляжу.

Со стороны казалось, что просто еще одна парочка вышла на пустынный ночной берег, с тем, чтобы найти компанию или местечко для уединения. Они сняли обувь и мягко ступали по не успевшему еще остыть речному песку. Это было немного опасно, – ведь в песке находились осколки бутылок, мог попасться под ногу и использованный шприц. Одинокая парочка у кустов ивы курила марихуану. По запаху демон определил, что трава не слишком хорошая, и направился к ним. — Привет ребята, что за петрушку курите? – спросил он, как ни в чем не бывало. — Да вот, – подогнали какую-то дрянь, – почти не торкает, – обиженно произнесла девушка, косо поглядывая на Пойсона и Люси. На полицию нравов, впрочем, как и на наркоманов, они явно похожи небыли. — Давайте моей полыхнем, – продолжил Пойсон. – Идет мягко, но потом, – словно в сказке, минут через пять. — Хорошая шмаль сразу не цепляет, – подтвердила похожая на индианку девчонкахиппушка. Юные хиппи закивали головой в знак согласия и протянули Десмонду трубку. Люси открыла предложенную ей банку пива, чтобы не казаться белой вороной. Демон полыхнул зажигалкой, и трубочка мира пошла по кру-

гу. Стало здорово, стало очень приятно. Хотелось петь, танцевать, смеяться, радоваться каждой мелочи, – всему живому вокруг. Покуривших накрыла волна сладкого позитива. Кто-то включил музыку, и девушки принялись танцевать, стараясь перещеголять, друг друга в гибкости и сексуальности. Пойсон и хипповатый парень по прозвищу Шрек наблюдали за танцующими девушками, потягивая пиво. — Ну и шмаль, – кашлянул Шрек. – Меня еще ни разу так не накрывало. Наверно такую в раю выращивают. — Скажешь тоже, – усмехаясь, ответил демон. – В раю, – за яблочко, и то выпороть могут. — И то верно. Так что это за ганджа такая? — Скоро поймешь, – улыбнулся Пойсон. — Мы купаться! – крикнула Люси, на ходу стягивая с себя футболку. — Я с вами! – ответил Шрек, снимая шорты. — Придется и мне к вам присоединиться, – не сидеть же тут одному, – как бы нехотя сказал демон и тоже пошел к реке. Вода казалась совершенно живой и очень приятной; она ласкала, лелеяла тело, наполняя его невесомостью и еще большим блаженством. Когда Шрек с подружкой принялись целоваться, Пойсон подмигнул Люси и, приблизившись к ним, обнял хипушку. Люси не отставала

123

и подплыла к парню. Вместе они были похожи на развратников, собравшихся заняться легкой групповушкой, и охотно отвечали на ласки друг друга. Люси понравился длинноволосый парень с красивым накачанным торсом. Когда он начал к ней приставать не на шутку, она не нашла ни малейшего довода, чтобы ему отказать. Только вот страсть в ней разыгралась немного иная, – не совсем сексуальная. Когда красавец, взяв Люси за бедра, легко вошел в нее, она хищно улыбнулась и укусила его за шею. От укуса любовник словно оцепенел. Возможно, таково было действие яда ее клыков. Теперь они стояли по грудь в воде совсем в другом месте. Вокруг никого не было, только тихим шепотом шумели плакучие ивы. — Оставь — и нам — капельку. — Мы — заберем

— его, – услышала Люси чьи-то голоса, диким дуэтом твердящие по очереди одну фразу. Рядом всплыли две симпатичные русалки. — Забирайте, – ответила Люси, отрываясь от сонной артерии. Едва русалки уволокли полуживого парня, – место постепенно сделалось прежним. Пойсон ждал на берегу, стоя у лодки. Довольная, сытая, похорошевшая Люси вышла на берег и обняла его. Тело ее дрожало, то ли от холода, то ли от неожиданного возбуждения. Демон взял Люси за руку, подвел к шлюпке, повернул и грубо взял сзади, даже не поцеловав и не убедившись, что она готова к этому. Пока девушка смывала с себя сок любви и слезы, Пойсон столкнул лодку в реку и сел за весла. — Закрой глаза, – сказал он.

— Зачем? — Можно и подругому, но тебе не понравится, – улыбнулся злодей, покосившись на одно из весел. Люси нехотя повиновалась. Постепенно покачивание лодки и шум воды убаюкали ее и она уснула. Уже в полудреме, перед ее взором промелькнуло не слишком приятное лицо с полными безумия глазами. Длинные жирные прямые волосы редкими слипшимися прядями свисали с бледного черепа. Жиденькие усики и редкая козлиная бородка делала его похожим на киношного дьяка. Вокруг чернел унылый осенний северный лес. «Наверно отшельник, монах», – подумала Люси и полностью отдалась власти сытого довольного сна. Автор: Доннерветтер

Вадим

Адаптированный под современность Утро – это единственное время суток, когда наш двор безраздельно не принадлежал бабулькам, а был во власти сонных, спешащих по своим делам людей. И даже яркое солнце не могло рассеять ту дымку дремотности и вялости, которая стояла над всеми, вводя в состояние автоматизма и рутинных действий. Жильцы дома

124

бежали с ранцами, шли, заскакивали в свои машины, на ходу говорили по мобильному, и со стороны казалось, будто они это делают неосознанно, буднично, механически. Ни на что не обращая внимание. Один я, наверное, осматривался по сторонам, впитывал в себя бодрый, слегка прохладный утренний воздух, и просто наслаж-

дался происходящим вокруг. Кто-то замечал, как я открыто посматривал на прохожих, и с подозрением обходили меня стороной, думая, что столкнулись с очередным юродивым в узком пространстве мегаполиса. Ну а как не подумать, если с моего лица не сходила блаженная улыбка, полная на-

дежд и душевного подъёма? Легко спутать. А ктото, поймав мой взгляд, с удивлением, но искренне отвечали мне робким смеющимся одобрением, отчего уже был озадачен я. Непривычно, но оттого вдвойне приятнее. Время было ранее, я специально вышел из дома загодя, чтобы неспешно пройти весь путь до метро, а оттуда, доехав до центра, прогуляться среди церквей и старинных зданий по дороге в офис. Наверное, дорого арендовать помещение в исторической черте города, среди вековых стен и деревянных перекрытий. Зато есть, где погулять, и это неплохо, даже учитывая загазованность и многолюдность этих мест. Если немного поторопиться, есть шанс прибыть на место раньше, чем туда потекут лавины работников, и застать всё в отдохнувшем от суеты и будничности часе. Судьба благоволила – вначале я проехался в полупустом вагоне подземки, на автомате сделал нужную пересадку, и через 15 минут вышел из стеклянных дверей метрополитена на свет, к обманчиво тёплому сентябрьскому солнцу. Практически ни души, как в утро выходного дня, и так непривычно спокойно, умиротворённо, почти как в сказке. Но именно в этот момент, как назло, меня охватило сильное волнение, я сильно переживал, что и как сложится на работе, не ждут ли меня там неприятные сюрпризы, и

не дай Бог, если придётся начинать сначала этот изматывающий и утомительный поиск. А то как-то всё весьма подозрительно. Увы, прогулки не получилось, я нервничал. Вчера было сказано столько ободряющих и успокаивающих слов, сделано много воодушевляющих заявлений, а сегодня у меня немного подрагивают колени, и я ничего не могу с этим сделать. Вся радость куда-то испарилась, оставив в душе сухой и затхлый запах волнения. Поэтому весь путь от метро до офиса промелькнул за считанные минуты, на самом дне раздумий на ходу, а я чувствовал себя обманутым, лишённым ценного подарка или, на худой конец, обычного утешения. И вот уже показалось здание фирмы, я на месте, а до того момента, когда меня должны принять, осталось не менее часа. Народу стало заметно больше, и чем гуще шли толпы, тем больше они спешили, будто ускоряя время вокруг себя, да так, что самому начинало казаться, будто опаздываешь, и надо быстрее бежать. Да, это нервировало меня, и усевшись на лавку недалеко от офиса, я то и дело порывался вскочить, но усилием воли останавливал себя. И всё же, что плохого в том, если я приду на работу пораньше, и просто посижу в холле, подожду, когда меня не пригласят для оформления? Ведь, наоборот, похвально, что сотрудник проявляет рвение и являет-

ся на службу раньше, чем положено. Но вдруг это превратно истолкуют, и решат, что я настолько нуждаюсь в работе, и предложат условия хуже? На самом деле, это всё чушь. Я сам себе придумывал проблемы, сам себя стращал, вместо того, чтобы довериться естественному ходу вещей (не судьбе, вы помните). Как говорят, хуже смерти всё равно ничего не будет, тогда чего бояться? Получалось же мне выживать и без постоянной работы, в конце концов. Глупо, незрело, надо сразу туда идти, и сидеть, дожидаться. Так и сделаю. Так и сделал. Все колебания были отброшены в момент, когда я с силой потянул на себя прозрачную входную дверь, за массивную железную ручку, и почти сразу почувствовал запах кондиционера, дорогой кожи и духов. Внутри никого не оказалось, ни охраны, ни улыбающейся девушки за стойкой. Как-то подозрительно для 9:30 утра. Я уселся на серый кожаный диван, и стал ждать, перебирая в кармане связку ключей, то и дело оглядываясь по сторонам. К моему удивлению, прошло не меньше пятнадцати минут перед тем, как неторопливо открылась дверь, и неспешно, с грацией девицы-воображули, любящей покрутиться у зеркала, в помещения зашла блондинка. Я сразу в ней узнал секретаршу с ресепшна, которая больше получаса продержала меня в этом холле, пока согласовывал-

125

ся вопрос, кто же будет проводить собеседование. И не смотря на то, что я старался быть любезным и улыбчивым, сейчас она смотрела на меня, как на невиданную зверушку, занесённую сюда тропическими ветрами, притом с явным неудовольствием. - Вы кто? – грубо спросила она на ходу, направляясь к своей стойке и снимая сумочку. - Здравствуйте – ответил я, выдержав небольшую паузу, чтобы она могла соблюсти этикет, и поздороваться со мной. Но блондинка даже не собиралась этого делать. – Я Сергей Нарышкин, новый сотрудник. - А, в отдел снабжения. Ждите, вас вызовут. - Нет, не в снабжение. – меня чудовищно злила её манера общаться. Она ведь витрина фирмы, можно сказать даже, её лицо для тех, кто приходит сюда. И что же видят посетители? Глупую надменную гримасу и пренебрежение. Уж точно не так я представляю себе работу секретаря. Девушка, уже сняв куртку и расположившись за стойкой, стала рыться в бумагах, и вдруг вздрогнула, испуганно посмотрев на меня. - Нарышкин Сергей Вахитович? - Так точно – сказал я с плохо скрываемым раздражением. - Ой, извините, пожалуйста, мы вас ждали чуть позже. – она буквально расплылась в улыбке, обнажая свои белые, идеально ровные зубы. – Хо-

126

тите, я вам сделаю кофе? Или чай? - Можно просто воды. - Сейчас! И блондинка торопливо, подобострастно кинулась исполнять просьбу. Ах, какой контраст, вначале сюда вошла королева, а теперь сайгачит служанка. Как же так? Но я опять вспомнил все странности, которые произошли со мной тут, и то неведомо откуда взявшееся отношение ко мне, будто я важная шишка, и обещанную высокую зарплату, и вопросы про то, нравятся ли условия работы. Вновь стало не по себе, особенно когда лично пришлось убедиться, какая тупая хамка девушка со стойки, и что быть приветливой и милой она может только с теми, кто имеет какое-то положение. Значит, оно у меня действительно есть, но почему? - Вот, пожалуйста – и мне вручили стакан, доверху наполненный водой. Я молча пригубил его, не сказав ни слова, а потом сделал два небольших глотка. Всё это время блондинка стояла напротив, и улыбалась, будто ожидая разрешения уйти. - Спасибо за воду – и только после этих слов она улыбнулась ещё больше, и отошла к своей стойке, тут же начав рыться в каких-то бумагах. А я, смущённый, вертел в руке полупустой стакан, не зная, что ещё нужно сказать. Или сделать. Но вскоре все вопросы были разрешены – с лестницы послышались

шаги, и в холле появился сам Георгий, всё с той же неунывающей улыбкой, и в начищенных до зримого мерцания ботинках. Пространство вокруг меня сразу же заполнил запах дорогих благородных духов, который словно по умыслу действовал расслабляюще, да и остальная обстановка вводила в лёгкое состояние эйфории: кожаные кресла, мягкое освещение, чуть пружинящее напольное покрытие в виде ковра с длинным ворсом. Всё это заставило меня забыть о том, как совсем недавно со мной разговаривала секретарша. - Сергей, очень рад вас видеть! – как и в прошлый раз, вице-президент компании пожал мне руку по-особенному, одновременно и крепко, и мягко. – Давайте я заберу стакан. – он взял его, а затем вручил блондинке, и, положив мне руку на плечо, повёл за собой. - Как вам шампанское? – с игривыми нотками спросил Георгий. - Прекрасно, спасибо – ответил я, повернув голову к идущему вровень собеседнику. - Сюда, пожалуйста, в эту дверь. Это я распорядился, вы же не в обиде? Вас не сильно потревожили? - Нисколько, я благодарен вам за этот подарок. - Вот и отлично. Не возражаешь, если мы перейдём на «ты?». - Нет, не возражаю. Мы проходили через большое помещение, огороженное кабинками в

половину человеческого роста. Сколько я не приглядывался, ни одной головы, корпевшей за компьютером, не заметил, хотя своеобразный улей из мини-кабинетов был внушительный, минимум 30 рабочих мест. Там же, на стене, висели большие электронные часы, на которых горело 9:47. Странно, очень странно, хоть кто-то уже должен был прийти, как минимум, клерки-карьеристы, или не вполне расторопные сотрудники, которые не успевают в основное время выполнять свои обязанности. А тут тишина. - Это у нас главный отдел – словно прочитав мои мысли, стал рассказывать Георгий. – Сейчас у фирмы очень удачное время, коллектив достиг просто невероятных результатов, поэтому на все выходные мы организовали людям отдых в загородном санатории. Сегодня к вечеру они вернутся, и уже завтра ты их увидишь на местах. - Ого, выходной для всех. - Да, мы стараемся всеми силами поощрять способных сотрудников. Похоже на какое-то безумие. Хотя, если до этого они вкалывали здесь днями и ночами, с постоянными задержками, работой в выходные и другими прелестями ненормированного графика, то всё становилось понятно. А я, как всегда, со своей мнительностью, везде вижу подвох и злой умысел. Но беспокойство всё равно не проходило, на каждое най-

денное мной объяснение находилось два контрдовода. - Что-то не так? – чутко среагировал мой проводник, заметив колебания. Чёрт, как плохо, что иногда не получается скрывать свои эмоции. – Может, водички? Или ты устал? - Нет, всё в порядке, спасибо – как можно более дружелюбно постарался проворковать я. Тем временем, мы уже миновали гигантский опен-спейс, и шли по просторному светлому коридору, который был ярко освещён. Тут мне встретились уже знакомые растения кадровички, как она говорила, из её личной оранжереи, и сразу же вспомнились события того памятного дня. Но погружаться в себя не давал Георгий, он постоянно чтото рассказывал, расспрашивал, но всё о пустяках. Одна болтовня. - Вот твой кабинет – внезапно прервав свои тирады, он остановил меня у неприметной двери в конце коридора, перед большой винтовой лестницей на второй этаж. – Заходи, располагайся. Признаюсь, это был первый раз, когда для работы мне предлагали свой личный кабинет, поэтому я даже оторопел, не сразу войдя в дверь. Прям как Толик вчера, ну ей богу, самому стыдно. Но когда мы оказались внутри просторного помещения, с массивным дубовым столом, кожаным креслом с большими подлокотниками, диваном, стеклянным

журнальным столиком и строгими деловыми жалюзи, настал конец моим сомнениям и страхам. Да за такой кабинет я готов работать хоть в пустом небоскрёбе! Даже за двое меньшую зарплату, чем то, что предложила фирма. Ну как это называется? Удачное стечение обстоятельств? Восстановление справедливости? Возмещение за тяготы и лишения? - Если ты не против – Георгий дал мне несколько секунд, чтобы я осмотрелся, - то давай сразу обсудим все рабочие моменты? И сразу расставим приоритеты, определим фронт работ на первое время, и всё такое. - Конечно. Я присяду? - Садись, что ты спрашиваешь, это же твой кабинет! – и я сразу двинулся к столу, погрузившись в шикарное кресло, а мой собеседник сел на диван. - Георгий, пока мы не начали, надо кое-что прояснить. - Да, пожалуйста. - Не сочти мой вопрос бестактным, но чем я заслужил такой приём? Подарки? Такое доверие? – я чувствовал, как запылали щёки, и злился на себя, за это мальчишество, за желание установить некое подобие справедливости. Вдруг и правда меня перепутали? И это должно раз и навсегда развеять все недомолвки, и окончательно решить вопрос, точно я здесь работаю, или нет. - Я думал, ты об этом спросишь гораздо раньше – с лукавой улыб-

127

кой смотрел на меня он. – Видишь ли, тут две причины. Ты же понимаешь, что главное в нашей работе? Кто наши основные заказчики? - Ну я даже не знаю… Наверное, муниципалитеты, или другие органы. - А если сказать точнее, то госслужащие. Они ведь принимают решения, они распределяют бюджеты, и они нам платят. - И при чём тут я? - Фамилия у тебя как нельзя подходящая. Нарышкин. Не пойми меня превратно, но наши люди в кабинетах боятся фамилий тех людей, кто во власти, ведь у каждого нашего высокорангового правителя есть родственники, и близкие, и дальние, и племяннички. И никто из чиновников на местах никогда не захочет нарваться на такого, а уж тем более чем-то ему не угодить, чтобы, упаси Боже, не нажаловались самому. Но это не только страх вызывает, такая фамилия, но и почёт. Все будут думать, что общаются с представителем влиятельной семьи, и будут любезны и отзывчивы. Ты же понимаешь, Серёжа, мы живём в таком мире, где надо казаться внушительным, если ты хочешь добиться успеха. - Ты издеваешься? Это же маразм. - Ничуть, клянусь. Стал бы я тратить столько времени и сил, а главное, ресурсов (посмотри на свою зарплату), если бы это действительно не рабо-

128

тало? - и опять меня ослепила лучезарная улыбка человека, который доволен тем, как протекала беседа. - Хорошо, допустим, я принял это объяснение, а вторая причина? - Ты очень хорошо себя вёл. Не пугайся, я сейчас всё подробно объясню. Понимаешь, в среде, где тебе предстоит работать, принято небрежно относиться к почестям и любым выражениям почтения. Проще говоря, это само собой разумеющиеся вещи, с которыми ты сталкиваешься каждый день, каждый час. Подобострастие, лесть, другие вещи, для одних что манна небесная, а для других лишь раздражение. Вот мы тебя и испытали, как ты поведёшь себя, когда всё будет благоволить. И, надо признаться, ты большой молодец, с лёгкостью справился. Есть в твоём профиле что-то царственное, породистое. Поэтому мы решили выбрать именно тебя. В эту секунду я решил, что долгое одиночество бесповоротно повлияло на рассудок, и теперь у меня то ли видения, то ли бред. Да при всём желании я не смог бы придумать обоснований нелепее, чем прозвучали в этом кабинете. Меня разыгрывают, или надо мной насмехаются. Хорошо, пусть так. И я что есть силы стал изображать царственность во взоре и в позе, положив обе руки на стол, и неопределённым взглядом (жалко, зеркала нет) стал буравить Георгия. Он захохотал, стуча по ручке дивана, а потом, восстано-

вив дыхание, сказал: - Ну молодец! - Гоша, если это глупый розыгрыш, то скажи об этом сразу. – я решительно захотел со всем разобраться. - Нет, не розыгрыш. И если ты не будешь отпускать глупые реплики, и спрашивать начнёшь по существу, мы сможем перейти к сути. И он впервые посмотрел мне в глаза серьёзно, даже с небольшим оттенком суровости, как бы предупреждая – делай всё правильно, и я буду милым и пушистым. Но не злоупотребляй моей вежливостью. Так смотрят киношные бандиты, когда разыгрывают благородство. Или их собратья из реального мира, подражая эффектным образам с экрана. Я, конечно, виду не подал, но в глубине души мне стало немного жутко от такого пронзительнохолодного взгляда, проступившего сквозь маску лести и услужливости. - Хорошо, я готов обсудить рабочий процесс. - Отлично! – Георгий хлопнул в ладоши, поправил на носу очки. – Твоя главная обязанность – договариваться с заказчиками, в том числе с потенциальными. То есть, ты их должен находить, заключать контракты, заводить приятельские отношения, и делать так, чтобы эти люди пользовались услугами нашей фирмы. Знаю, звучит как пойди туда, не знаю куда, но я буду помогать тебе во всём, не переживай. Сперва вот – он протянул ко

мне небольшую кипу бумаг, которая каким-то непостижимым образом всё это время была у вицепрезидента, хотя обе руки всегда были свободны, и он ими активно жестикулировал. – Тут программы, по которым мы договаривались с властями столицы и области. Это как пример сотрудничества. Пролистай. Георгий не поленился встать с дивана и положить мне на стол документы, притом услужливо, так, что мне не пришлось их поворачивать вверх ногами. А потом с грацией сел обратно, достав дорогой смартфон и принявшись копаться в нём. Он просто отстранился, давая время ещё раз изучить обстановку кабинета, документы, и просто немного подумать. К слову, я уже успел поймать себя на мысли, что хотелось бы остаться в кабинете одному, и просто прикинуть, что тут нужно добавить к обстановке, какие личные вещи надо бы принести, чтобы заполнить пустые полки шкафа. Да и просто, что называется, немного потупить на своём рабочем пространстве, свыкнуться с ним, прочувствовать его. А тут как-то сразу, завели и устроили серьёзный разговор. Но это ладно, всему своё время, сейчас надо заниматься делом. В документах оказалось мало текста, к удивлению, там было несколько фотографий военных памятников, установленных погибшим в совре-

менных войнах. Сопроводительный текстовый абзац поведал мне, что эти монументы были установлены настоящим героям отечества, отдавшим свои жизни за новую Россию. На следующей странице кратко указывалась информация о демонтаже тех самых памятников, так как они были установлены на ненадлежащей для этого территории, и из-за конфликта хозяйствующих субъектов их пришлось снести. Просто невероятно, я лично не помнил ни одного монумента участникам чеченских войн, это же просто убийственно для властей, учитывая, насколько спорная и неоднозначная была конфронтация. - Видишь – внезапно заговорил Георгий. – Они заказывают памятники, и быстренько их сносят. - Откаты… - Да, они самые. И все безмолвствуют – СМИ, гражданские активисты, оппозиция. Никто с этим не борется, и в ближайшем будущем не собирается. А учитывая, что в последние годы стало со страной, я очень не советую даже по секрету разглашать эту информацию. Посадить могут, сам понимаешь… Я всё прекрасно понимал, когда шёл сюда. Вернее, догадывался, что тут не всё честно и нормально, но вообразить, что придётся столкнуться с таким! Внутри всё клокотало. - Ну а нам – продолжал вице-президент, нужно вести свой бизнес и

зарабатывать деньги. Не мы довели экономику страны до того состояния, что все деньги крутятся только в госкомпаниях и у чиновников. Поэтому, чтобы заработать самим и дать достойную зарплату сотрудникам, мы вынуждены сотрудничать с этими людьми, участвуя в этих… акциях. – он опять стал испытывающе смотреть на меня, ожидая какого-то отклика или реакции, и, не дождавшись, стал говорить дальше. – Ты же знаешь, как сложно сейчас найти работу, предприятия разоряются, многим урезают зарплату вдвое, или вообще просто сокращают. У нас же всё стабильно, мы наоборот, разрастаемся. Падальщики, мародёры. Так и хотелось сказать что-то оскорбительное. Но в глубине души зажглась предательская надежда, что можно хотя бы немного здесь поработать, скопить денег, а потом уйти со скандалом, хлопнув дверью. Или даже погеройствовать, дать интервью подпольной оппозиционной газете. Но сначала надо получить хоть немного рублей, хотя бы аванс, чтобы прожить ещё месяц моей гнусной и ничтожной жизни. - Да, мне очень нравится стабильность, а то тяжело без работы – выдавил я из себя. - Рад, что ты всё понимаешь. Тогда, если проблем никаких нет, вот тебе поставлю первое задание. В конце недели будет банкет, на нём будет присутствовать губерна-

129

тор соседней области со своей свитой. Ты поедешь туда в сопровождении нашего человека, и постараешься познакомиться с его людьми, постараться завязать контакты, и предложить сотрудничество. Справишься ведь? - Конечно! – как можно бодрее, как можно энергичнее выговорил я. - Учитывай, что твоё место на банкете обошлось в кругленькую сумму для компании. Бесплатно в такие места никого не пускают, сам знаешь, все приближённые к власти капитализируют свои должности. А то не ровен час, в один миг всё можно потерять. Вот они и копят, продают места на губернаторских посиделках. Запредельно. Одни люди полностью монополизировали всю власть в стране. Коррупция, махинации. Почему народ безмолвствует? Я же постоянно в интернете натыкаюсь на статьи, разоблачающие

этих чинуш. Но ни разу с момента митинговой волны и последовавшей за ней эпохи жестокой реакции не помню, чтобы в стране был митинг против коррупции. Или чтобы официальная газета написала о проворовавшемся государственном человеке. Да ни разу, и я знаю, о чём говорю! За время поиска работы от безделья мной перечитаны почти все газеты региона, которые, каюсь, я даже иногда воровал из соседских почтовых ящиков, потому что не было денег за них заплатить. Ни-одного-разу! Но больше всего во всём этом пугает, с какой обыденностью о таких конструкциях говорит Георгий. Для него это только бизнес-схема, возможность заработать денег. И всё благополучие строится на этом. Вот те люди, которые голосуют за существующую власть на выборах. - Ладно, у меня не

очень много времени. Ты пока осваивайся здесь, столовая на втором этаже, а я попозже ещё загляну. - Да, конечно. У меня не было сил изображать улыбку, хотя и не понадобилось, он даже не обернулся, когда выходил из кабинета, и почти сразу же стал разговаривать по телефону. О чём – я уже не мог разобрать, потому как вицепрезидент спешно удалялся от моего кабинета. И теперь настал час мне сделать окончательный выбор, участвовать мне во всём этом, или послать к чертям собачьим? Остаться человеком чести, не запятнанным гнусными делами, или прогнуться под суровую и беспощадную действительность? Дамы и господа, вы уже догадываетесь, что я выбрал. Иначе поступить было просто нельзя. Автор: Гаврилов

Вячеслав

Человек, которому нравилось быть грустным В каждом зимнем дне есть что-то безудержное, веселящее. Душным летом не хочется жить так сильно, смакуя каждый спонтанный узор инея на окне, ночи с белым отсветом, и рассветы, похожие на пробуждение дремавшего мудреца, который всё время думал с закрытыми глазами, не засыпая, и с лучами солнца встал и пошёл по своим делам.

130

Валентину было хорошо зимой, даже не смотря на лютый холод сибирского большого города, продуваемого со всех сторон тем коварным ветром, который не пролетает мимо, слегка задев своим дыханием, а впивается в прохожих, настойчиво, хватко. Но книжник знал его, этот ветер, даже знал его имя, что по античным поверьям давало

власть над стихией, и он на самом деле мог управлять этим. Но только внутри себя. По необходимости меняя отношение к явлению. И даже самый лютый мороз становился бодрящим воздухом, прочищающим ум, вместо минус 40 на градуснике с кухни. И таким подходом решалось многое в жизни, даже то, что огорчало или даже выбивало из колеи

других людей. Но сейчас этот принцип не работал, ни морозец, ни яркое утро, ни усилия над собой не меняли растерянности и подавленности состояния. Всё было бесполезно. Может, если бы в его жизни было больше текучки, малозначащих событий, банальных разговоров, встреча с особыми людьми прошла бы легче, возможно, она бы вообще не состоялась в его сознании, ограничившись мимолётным соприкосновением. Но у книжника помимо грусти не было почти ничего – ни друзей, ни работы, ни семьи. Кто он такой вообще? Человек, который постоянно тратит много денег на книги, ходит опрятно, меняет коврик под дверью, и при этом не волочится за соседками? Где и как он умудряется добывать себе на жизнь? Знатоки скажут, ему много не надо, он же необычный человек, дурак, и потребности у него соответствующие. Такой и на пенсию по душевной инвалидности сможет прожить. Но вопреки мнениям скептиков, Валентин никакими болезнями не страдал, был дееспособным гражданином, а трудился удалённо, со своего рабочего кабинета в квартире, где за неплохие деньги переводил заказанные тексты на китайский, арабский и два европейских языка, которыми он владел в совершенстве. Клиенты в основном были иностранные, и мало кто

из них мог угадать, что за латинским именем на фриланс-форумах прячется уникум из Сибири. Почему-то каждый, с кем книжник общался по заказам, принимал его за соотечественника. И никому, даже далёким родным из столичного города, он никогда не рассказывал, чем занимается после переезда на новое место. Чтобы быть в грусти, надо жить одному, вдали от тех людей, кто в состоянии понять это состояние. Но они поняли. Они украли. По обыкновению, после зарядки и плотного завтрака Валентин сразу приступал к работе, но сейчас, впервые за долгое время, он изменил привычному распорядку, потому что сосредоточиться не получалось. Из головы не шёл вчерашний день, тетради и ощущение того, что в его внутренний мир бесцеремонно вторглись, и уходить даже не думают. В такой изолированной экосистеме любые частицы извне могут вдребезги раздробить любые защитные стены из спокойствия, отрешённости и умиротворения. Весь психологический настрой, все виды духовных практик были бессильны справиться с этим давящим жалостливым взглядом двух пар глаз, и теми недетскими воспоминаниями, что скрывались за ними. Но пока не помогало ничего. Бесцельно побродив по исхоженному кабинету, книжник решил,

что ему нужно развеяться, сходить прогуляться в парк, поплутать по рощам, чтобы привести мысли в порядок. Дело ведь и в том, что выходных то почти мужчина и не брал себе, работая по 7 дней в неделю, лишь иногда выбираясь в магазин или на собрание общества. При таком режиме и без всяких потрясений рано или поздно кончится ресурс. Был не по-зимнему солнечный будний день, и улица встретила его ласково, лёгким и приятным покалыванием по щекам, как встречают близких после непродолжительной разлуки: тепло, но без сильных эмоций. Книжник на секунду задержался в дверях подъезда, окинул взглядом двор и уверенно зашагал с крыльца. Пустынно, все либо уже уехали на работу, либо вернулись домой. Только откормленные бездомные кошки, вальяжные и нагловатые, заняли лавочку и нежились на солнце, выставив к небу свои животы, и на появление Валентина никак не прореагировали. Даже на приближающийся хруст шагов ни одна хвостатая даже ушами не повела в сторону звука, настолько они тут обвыклись и были уверены в собственной безопасности. А вот придёт злобная соседка, сгонит их не задумываясь, чтобы самой усесться, соседства с кошками она бы не потерпела. Уж сколько грозилась выжить отсюда этих блохастых, перетравить всех до единой, но пока, к сча-

131

стью, всё ограничивалось только словами. Книжник же удержался от лёгкого соблазна тревожить их покой всякими «кис-кисами». Пусть лежат себе, пока грозная старуха не явилась на насиженное место. А то с неё станется, учудить опять что-то… Пройдя чуть дальше, к своему удивлению Валентин увидел старуху на дальней лавочке, которая находилась на другой стороне двора, рядом с выездом из жилого массива. И не одна – рядом сидел сутулый мужчина крайне неприятной наружности, с небольшой спортивной сумкой, не снятой с плеча и поставленной на самый край. В руках он теребил какую-то бумагу, то и дело отвлекаясь от беседы и старательно её рассматривая. - Фрол, у меня нет денег – донесся раздражённый голосок старухи. – Вообще, ты даже не проси. И тут книжник вспомнил соседские рас-

сказы, что у этой женщины был сын, которого никто практически не видел, потому что тот постоянно попадал в тюрьму по мелким статьям, практически оттуда не выходя. А кто видел, говорят, что как упырь выглядит – беззубый, злобные глаза, сутулый, и вечно спрашивает мелочёвкой помочь. Из дома старухи не стеснялся выносить грошовую технику, даже утащил детский велосипед из подъезда, продав его другому подростку. Одним словом, в каком-то отношении сын был весь в мать – одинокий и озлобленный на весь мир. Валентин уже почти миновал то место, где сидели сын с матерью, но внезапно они, не сговариваясь, одновременно посмотрели в его сторону, а потом буквально впились взглядом. Старуха тут же стала что-то злобно шептать, активно жестикулируя и открыто показывая пальцем, а сын в это время зачем-то начал снимать ремень сумки с плеча.

Книжник уже не видел их, но буквально кожей чувствовал их прожигающие мутные глаза и исходящую от них концентрированную злобу. Этот взгляд тоже способен надолго остаться в памяти, как и взгляд другой матери с ребёнком, но между ними была не просто пропасть – целая вселенная. Лучше бы сидел дома и никуда не ходил, подумал мужчина. Вся охота к прогулкам мигом испарилась, он решил просто сходить за продуктами, а потом с другой стороны двора быстро проскользнуть в подъезд, минуя этих неприятных личностей. День, так толком и не начавшийся, был испорчен окончательно, и исправить это уже не могло ничто. Да, и, разумеется, здороваться со старухой при встрече уже не хотелось совершенно. Пропади оно всё пропадом… Автор: Гаврилов

Вячеслав

Деревянный волк - Черт, тут даже электричества нет! – Выругался Виктор, щелкая пальцем по выключателю на кухне. За окном уже стемнело, а перспектива сидеть одному в темном доме как-то не радовала. Виктор бросил рюкзак на диван и стал копаться в ящиках, в надежде найти свечки или фонарик. К его счастью, он нашел и то, и

132

другое. Фонарик мужчина пока убрал, а четыре свечки расставил по комнатам и зажег. Несмотря на то, что свет теперь в доме был, тепла не хватало. Окна Виктор закрыл, но особо это не помогло. Отопление почему-то тут тоже не работало. Ничего не оставалось кроме как разжечь старую печь. Мужчину

поразило то, что печь оказалась чистой. Видимо, мать уже давно грелась с ее помощью, и периодически чистила ее. В углу Виктор заметил и камины, но без электричества толку от них не было. Не все оказалось так хорошо, как хотелось. Печь была, но дрова Виктор не нашел. Мужчина обыскал кухню и коридор,

но безуспешно. С огромным нежеланием Виктор взял фонарь и пошел на улицу. Там уже стемнело, и если бы Виктора спросили, напуган ли он сейчас, и его ответом было «нет», то он бы соврал. Ему было действительно жутко в этом месте. Мужчина вышел из дома и побрел ко двору. Небольшое здание буквально в двадцати метрах от дома, по соседству от которого находился хлев. Метель закончилась, на улице шел медленный мелкий снежок. Фонари в деревне уже давно не работали, и это придавало большей жути. Виктор подошел ко двору. Дверь оказалась заперта на замок. Нужно было вернуться в дом и попытаться в темноте отыскать ключи. Мужчина уже повернулся, чтобы пойти назад, но остановился. Неподалеку послышался вой волков, а в огороде скрипел снег, как будто бы по нему кто-то шел. «Волк или грабитель? Нужно срочно скрыться», - Виктор мгновенно выключил фонарь и тихо побрел к дому. Глаза привыкли к темноте, и он видел, куда нужно идти. В хлеву тем временем закричали куры, завизжали свиньи. По огороду все еще кто-то шагал. Виктор по стене прополз к дому и быстро шагнул за дверь. Мужчина запер дверь на замок и защелку и пробежал в кухню. Окно из нее как раз вело в огород. Виктор изо всех сил пы-

тался разглядеть незваного гостя, но в огороде было пусто, а крики животных продолжались и были слышны даже в доме. «Так, ладно, сожжем какую-нибудь деталь интерьера», - Виктор осмотрелся и взял одну из табуреток, на которых стоял гроб матери. Та была старой и не очень крепкой, отломить от нее ножки не составляло особого труда. Удивительно, что они удержали на себе вес гроба. Виктор закинул ножки и сиденье в печь, разорвал газету, которая лежала возле печи для подтопки, и зажег спичку. Потихоньку огонь разгорелся, а в комнате потеплело. В попытках забыть то, что произошло на улице, Виктор решил достать камеру, штатив и немного пофотографировать. Он снимал огонь в печи, свечу. Возня с экспозицией помогла так же снять и сумеречные, окутанные печалью комнаты. Прошло некоторое время. В печи трещал огонь, а Виктор сидел на стуле, уже сняв куртку, и просматривал полученные кадры. Улыбка изредка возникала на его лице, когда он замечал удавшиеся снимки, но в один момент он прикусил губу и округлил глаза. Виктор приблизил снимок с кладбища, на котором была запечатлена церковь. За ней явно стоял темный силуэт, как тот, что он видел во сне. Фигура смотрела на Виктора злыми белыми, светящимися глазами, и на миг

ему даже показалось, что она двигается. Тут же мужчина выключил фотоаппарат и запихал его в рюкзак. Он забросил сумку за диван и сел за стол, испуганно глядя на огонь и пытаясь избавиться от негативных, навязчивых мыслей, но попытки были неудачны. «Автобусы и электрички уже не идут. Черт, придется ждать до утра, но дольше я в этом месте находиться не буду, к черту этот дом, к черту», подумал Виктор, нервно теребя воротник свитера и думая, как бы себя обезопасить. Звери перестали кричать в хлеву, ветер на улице стал чуть подвывать, а от страха избавиться не получалось. Телефон уже почти сел, и долго играть в игрушки на нем Виктор не смог бы. Связи нет, не выйти в интернет и не позвонить знакомым. Для чтения книги было слишком темно, а солнце еще не скоро должно было взойти. Мужчина нервничал, крепко сжимал в руках фонарик и глядел по сторонам, мысленно приговаривая себе, что на снимке просто кривое дерево, смазанное из-за сильного снегопада. Виктор набрал в грудь больше воздуха и встал. Он подумал, что если увидит пустой огород, то ему станет гораздо спокойнее. Мужчина подошел к окну и облегченно выдохнул. Как он и ожидал, в огороде никого не оказалось. Но стоило ему обернуться, как он

133

услышал скрип половицы в коридоре. Затем второй, третий, а после Виктор отчетливо услышал топот. Кто-то бежал по коридору. Мужчина зажег фонарь и схватил со стола нож, готовясь к возможной обороне, но незваный гость забежал в соседнюю комнату. Сердце бешено колотилось в груди, дышать Виктору стало гораздо труднее. Он хоть и пытался настроить себя воинственно, от ужаса избавиться все равно не мог. В соседней комнате кто-то скребся. Будто зверь точил когти о стену. Виктор собрался с силами и сделал шаг к двери, и в этот же миг фонарь в его руке погас, как и все свечи, что стояли в помещении. Остался гореть лишь огонь в печи. Мужчина стиснул зубы и достал телефон. Он разблокировал экран и двинулся в соседнюю комнату, освещая дорогу при помощи яркого экрана. Виктор прошел по коридору и взялся за ручку двери. Он резко дернул за нее, и звуки, которые слышались ранее, прекратились. При свете телефона не было видно ни одного живого существа. - Наверное, я просто сошел с ума. Слишком впечатлительный, - вслух произнес Виктор и пошел назад, в кухню, чтобы заново зажечь свечи. Вскоре дом снова наполнился слабым светом, печь продолжала согревать нового жильца, а посторонние звуки пере-

134

стали тревожить Виктора. Успокоившись, он смог, наконец, уснуть, и спал до самого утра, пока его не разбудил звонок в дверь. Виктор пусть и был сонный, но очень обрадовался звонку. Звонок означал, что электричество снова есть. И, о чудо, при нажатии на выключатель, лампочка над потолком загорелась. Мужчина радостно посмеялся и побежал открывать дверь. Он увидел за маленьким окошком старика, имя которого прошлым днем даже не удосужился спросить, и открыл ему дверь. - Вы не представляете, как я рад Вас видеть, - улыбнувшись и потерев красные глаза, произнес Виктор, а старик покашлял в кулак и кивнул. - Могу я пройти? - Да, конечно, Виктор впустил мужчину в дом и запер все имеющиеся защелки. - Выглядишь не очень. Спал плохо? - Да, так себе была ночка, - Виктор стыдливо потер затылок, - я вчера забыл спросить ваше имя. - Коля. Можно просто дядя Коля. - Хорошо, дядя Коля, у меня к вам есть вопрос. Когда прибывает ближайший автобус до соседнего села? Я планирую попасть на полуденную электричку, - Виктор усадил старика за стол и взял чайник. Мужчина налил воду в электрический чайник, чтобы напоить гостя чаем. У мамы, к огромной радости Виктора, в доме остались продукты.

- Так сегодня автобуса не будет, дружок. Он не каждый день у нас ходит. Виктор на этих словах чуть не выронил чайник и испуганно посмотрел на Николая. - К-как не ходит? - Сегодня воскресенье. Не ходит он в воскресенье. Тебе и вчера то повезло, что Ванька подхватил тебя, а то так и не дождался бы, да замерз на остановке. - Пешком я не дойду до села. Ну что за черт! – Виктор стиснул зубы, вновь поставив чайник под кран. - У меня есть машина, но там дорога завалена снегом. Не проедет по ней мой жигуленок. И трактор сегодня тоже вряд ли будет. Могу предложить тебе, разве что, взять лопату и саму дорогу почистить. Тогда я тебя, быть может, и довезу, старичок усмехнулся, а после вздохнул и осмотрелся. - Не верится, что нет тут больше Наташеньки. Дом кажется умершим, - старик коснулся стены, ну ладно, я вообще-то поговорить с тобой пришел. Виктор щелкнул кнопку на чайнике и полез в шкаф, положив на стол перед Николаем шоколадные конфеты и печенье, которое выглядело так, словно его только что испекли. - Да, давайте поговорим, у меня тоже есть вопросы, - фотограф присел напротив старика и достал из пакета печенье.

- Расскажи мне, почему ты маму то свою тут бросил? - Я ее не бросал, она сама запретила мне приезжать. - Как это так? – Старик удивленно уставился на Виктора, доставая шоколадную конфету из обертки. - Сейчас я вам все расскажу, дядя Коля. Моя мать устала от городской жизни. Эта ее «усталость» возникла как-то слишком резко. Буквально вчера она довольствовалась походами со мной в кино или банальной прогулкой, а сегодня ей вдруг приспичило уехать за город. Мама перестала ходить со мной куда-либо. Так, разве что в магазин вечером за хлебом. Вскоре у нее возникли проблемы с самочувствием. Целыми днями она жаловалась мне на головную боль, тошноту и головокружение. В итоге мы и купили этот дом. Первое время я приезжал. Привозил ей деньги, помогал с хозяйством. Но с каждым месяцем мама менялась все сильнее, можно сказать, что я ее иногда даже не узнавал, Виктор отвлекся на щелчок чайника и встал. Он снял чайник с подставки и стал заваривать чай, продолжая свой рассказ. - Она рассказывала мне какие-то небылицы про рогатое чудище, которое каждую ночь сидит в саду за яблонями и выжидает ее. Я предложил ей вернуться в город, но она категорически отказывалась. Утверждала, что не

может оставить хозяйство, а на тот момент у нее было уже с три десятка кур и четыре свиньи. Да и, огород мы уже засадили. Честно, я волновался за нее, но не верил этим небылицам. Мы с ней серьезно поругались, и в итоге она запретила мне приезжать. Сказала, что знать меня не хочет. Это был сильный удар. Она даже телефон сменила, я не мог ей дозвониться. Я так разозлился, что перестал предпринимать попытки связаться с ней. Но теперь мне начинает казаться, что мама говорила правду. - О рогатом чудище? – Николай взял стакан и шумно отпил, - буквально пару дней назад так же вот сидел с Наташей и попивал чай… - Да, о нем. Вчера я видел и слышал что-то очень странное. Конечно, впечатления могли сказаться на моем рассудке, и мне все просто почудилось, но пес знает. Мама говорила с вами об этом? - Конечно, говорила! Чуть ли не каждый день. Свихнулась от одиночества, бедная. Но, хочется сказать, несмотря на это свое сумасшествие, она осталась милейшей и добрейшей женщиной. До последнего своего вдоха. И умерла она тоже от этого своего страха «рогатой тени». Утром она просто не проснулась. Стучался к ней, стучался. Звонил в звонок, а она не открывает. Через окно влезал в дом. Нашел ее белой, холодной, убитой страданием, - старик покачал голо-

вой, взяв очередную конфету. - Да тут с ума сойти – нечего делать, - пробурчал Виктор, вздохнув, - почему электричества вчера не было? - Не знаю, как у тебя, а у меня было. Перебои, может, какие, сейчас же все работает. Слушай, а ты что дальше планируешь делать? – Старик обвел рукой комнату, тем самым подразумевая планы Виктора на дом. - Думал его продать. Сейчас хочу лишь поскорее отсюда уехать, Виктор потер виски, а после достал камеру, чтобы вновь посмотреть на снимок церкви. - А вот это ты правильно думаешь, парень. Скоро бабки нахлынут и житья тебе не дадут, - Николай посмеялся и встал. Старик взял шапку и похлопал Виктора по плечу. - Ну, удачи тебе. Завтра автобус должен быть. По-моему, в час он приезжает. Если, конечно, до этого времени приедет трактор и очистит дороги. Виктор поблагодарил Николая и повел его к выходу, оставив на столе камеру, на экране которой светилась фотография с темной фигурой за церковью. После завтрака Виктор решил пройтись с фотоаппаратом по деревне. Он остановился на мысли о том, что вечером, на фоне усталости, ему все просто показалось, и что тень на фото – это всего лишь игра его воображения. Мужчина приготовил

135

камеру, оделся потеплее и вскоре вышел из дома. Дядя Коля был прав, дорогу ужасно завалило. Даже ходить по ней оказалось нелегко, что уж говорить о езде. Виктор посмотрел на протоптанную Николаем дорожку и двинулся по ней вперед, одновременно осматривая деревню. Она действительно изменилась, и после недавних событий казалась Виктору очень печальной. Он шел по дорожке, рассматривая заброшенные сгнившие дома и дома, в которых все еще кто-то жил. Особое его внимание привлек маленький домик у колодца. В темном дереве дома были вырезаны и выкрашены какие-то символы, очень похожие на славянские. У местами сломанного забора стоял покосившийся тотем. На нем так же имелись какие-то непонятные символы, а завершался он вырезанной в дереве волчьей головой. У входа, над дверью, висели оленьи рога, на которых покачивались красные бусы и птичьи перья. Виктор не мог не запечатлеть такой необычный дом. Мужчина тут же взялся фотографировать, пока в один момент не заметил в окне старушку. Женщина некоторое время холодно смотрела на фотографа, а после махнула рукой и отошла от окна. Ее Виктор точно не помнил среди пришедших попрощаться с его матерью. «Пойду-ка я, и так слишком много мистики

136

за один день, не хватало еще разозлить ведьму», про себя усмехнулся мужчина и убрал камеру в рюкзак. Он уже собрался идти дальше, как вдруг услышал скрип деревянной двери. - Эй, ты! – Послышался крик, и Виктор обернулся. Та самая старушка из странного дома стояла у колодца и держала что-то в руке. - Вы что-то хотели? – Мужчина сделал шаг в сторону бабушки, а та бросила в его сторону какой-то предмет. - Возьми, думаю, тебе пригодится, - бабушка тут же развернулась и пошла назад, в дом. Виктор успел разглядеть, что на ней тоже висели какието крупные бусы, как на оленьих рогах, а одета она была во все черное. - А что это? – Спросил Виктор и просунул руку в сугроб, доставая оттуда брошенный женщиной предмет, но она уже исчезла за порогом дома. В снегу Виктор обнаружил деревянную фигурку волка. На ней было вырезано два символа, значения которых мужчина не знал. - С ума сойти…, прошептал Виктор и убрал фигурку в карман, решая рассмотреть ее пристальнее дома. Мужчина еще раз окинул взглядом загадочный дом и отправился вперед. Ему хотелось дойти до конца деревни. Он был не против подняться и в горы, но без лыж никак не справился бы. Виктор

задумался об этом. А что если поискать лыжи и попробовать в случае, если не автобусы не придут, поехать в село на них? Да, долго, но всяко лучше, чем пешком. Виктор решил пережить сегодняшний день и дождаться утра. Если ситуация не изменится, то он попробует отправиться домой при помощи лыж. Осталось лишь найти их или попросить у местных. Но попросить он мог, разве что, у дяди Коли. Болтающие на крыльцах старушки замолкали, когда видели проходящего мимо фотографа, а сидящие дома презрительно зыркали на него из окон. Эти старушки казались ему гораздо страшнее, чем бабкаязычница, и от них помощи точно никакой ожидать было нельзя. Мужчина дошел до последнего дома и остановился. Перед ним открылось бесконечное белое поле, окруженное кольцом деревьев, за которым виднелись горы. Именно среди них и таилось волшебной красоты озеро, оберегаемое окружающими ее хвойными деревьями. Мужчина достал камеру и снова сделал снимок, решив, что его точно отправит в редакцию. Когда Виктор шел назад, то заметил нечто странное. Ему показалось, что около его дома, стоит какой-то зверь, похожий на оленя или лошадь. Он убрал камеру в рюкзак и быстрым шагом направился к дому. Чем ближе он подходил, тем больше

убеждался в том, что у забора стоит олениха, самая настоящая и живая. Но, завидев его, та вздрогнула, оступилась и со всех ног помчалась к лесу.

- Эй, подожди! Я не хотел тебя обидеть. Вот это да, тут олени ходят по деревне, а я снять не успел, - мужчина поджал губы, наблюдая за граци-

озным зверем, убегающим от него в темный лес. Автор: Анастасия.

Кашкина

Лиза и призрак Вот уже несколько ночей подряд Лиза засыпала в объятиях горячего незримого незнакомца. Один раз он даже лег не позади нее, а прямо перед ней, словно стараясь заглянуть в глаза. Девушка решила присмотреться, попытаться уловить хоть какие-то черты полупрозрачной тени. Ей даже показалось, что она видит добрую улыбку на тонких приятных губах, тонкий аристократичный нос, низкие узкие брови вразлет, лишь на конце имеющие красивый изгиб, миндалевидные глаза. Лиза вгляделась внимательнее, и ей показалось, что внутри зрачков вдруг всколыхнулось пламя. Девушка вздрогнула, а призрак сразу испарился. Потом девушка долго не могла понять, показалось ей это или она действительно разглядела его лицо. Призрак мужчины стал смелее. Теперь он мог спокойно присесть на стул на кухне, пока Лиза готовила, закинуть ногу на ногу, сложить руки на коленях и наблюдать, как девушка хлопочет по хозяйству, не опасаясь, что она начнет изгонять его молитвами.

- Представляешь, я сегодня по дороге домой увидела, как пацаненок лет пяти залез на высоченное дерево. За котенком полез, бесенок, спасатель мелкий. Я так перепугалась. Сама за ним, как он за котенком, к дереву кинулась. Хотела уже следом карабкаться, а он, как мартышка, уже слезть умудрился. Одной рукой справился, в другой котенка держал. Хаха-ха! А я так за него боялась, - Лиза смеялась, рассказывая о себе лучшему слушателю на земле. Призрак слегка кивал, словно одобряя. Лизе на мгновение показалось, что она видит вновь его добрую улыбку и ласковый взгляд. Вечера перестали казаться одинокими. И хотя незнакомец никогда не отвечал, он всегда внимательно слушал. А когда Лиза на чтото сердилась или расстраивалась до слез, он тихо подходил сзади, обнимал ее за талию, прижимал к себе, и она затихала, успокаивалась. Возвращаясь с работы, домой, Лиза уже не думала, что ее ждет одинокая холодная квартира. Она знала, что ее ждет Он.

Прошли недели, прежде чем Лиза осознала, что к ней больше не заглядывают другие приведения. Она продолжала их встречать на работе, в переходах и магазинах. Они ненавязчиво следовали за ней, как и раньше везде, кроме дома. Оттого ей дома было еще спокойнее. Она была благодарна своему призрачному постояльцу за этот покой и заботу. Почему-то девушка сразу догадалась, что другие призраки именно из-за него больше не навещают ее. Хмурый дождливый вечер. За окнами рано стемнело, тучи затянули небо плотным темным тяжелым навесом. Сотрудники разбежались по домам к своим семьям. Лиза закрыла в своем кабинете окно и отключила сплит. Ее тоже дома ждут. Девушка улыбнулась. Неожиданно все тело обожгло морозным холодом, кожа покрылась колючими пупырышками, зудящими мурашками, с ног до головы прошла дрожь, даже ноги подкосились от страха. Лиза медленно обернулась, и ее страхи оправдались. В углу кабинета у самых дверей стоял призрак.

137

Вернее он висел в воздухе в полуметре о т пола. Это была женщина. Голова ее была опущена, руки безвольно болтались вдоль туловища, мокрые волосы облепили лицо, а с четко очерченного силуэта на пол стекала вода. Женщина источала какую-то необъяснимую злобу. Вся ее поза выглядела угрожающе, а плечи подрагивали, словно она была в ярости. И Лизе это не показалось. Под призраком уже начала образовываться вполне реальная лужа, когда она двинулась на Лизу. Медленно, но напористо. Бежать! Девушка ощутила панический ужас и шарахнулась в сторону, но наткнулась на письменный стол. Все бумаги, папки и ручки рассыпались по полу. А привидение схватило своими мокрыми скользкими и какими-то склизкими пальцами Лизину шею, придавило к столу и стало душить. На лицо капало с мокрых волос призрака что-то холодное и липкое. «Фу, мерзость!» - первое, что пронеслось в голове. Но продолжать и дальше об этом думать было невозможно. Кислорода в легких стало не хватать, силы таять. Лиза попыталась оттолкнуть привидение, убрать его руки. Но Лизины пальцы только скользили по склизким рукам и тому месту, где должно быть было лицо вполне себе осязаемого призрака. Кроме того, девушка чувствовала, как ее

138

жизненная энергия уходит в руки мерзкого призрака. Лиза зашевелила губами в попытке прочитать молитву, но срывался только хрип, и тот прерывистый. В глазах потемнело, пошли радужные круги. В мозгах мелькнула мысль: «Поздно уже даже молитвы читать. Быстрей соображать надо было». Силы окончательно покидали ее. Сердце стало пропускать удары. «Смерть от рук призрака. Что может быть страннее в этом мире?» – последнее, что подумала Лиза. Вдруг руки, сжимавшие горло, резко отпустили ее. Лиза с трудом разлепила веки и с изумлением обнаружила своего домашнего постояльца. Он сомкнул пальцы на шее призрачной женщины, только что чуть не убившей Лизу. В глазах его полыхало пламя. Казалось он сам сейчас весь воспламениться. А на лице женщины проступили более четкие черты, с явными признаками ужаса в глазах. Приведение было безумно напугано, и этот страх ее перед Лизиным домочадцем поразил девушку. Легкое движение рук. Быстрый поворот головы. И вот уже голова призрака отрывается от туловища и отлетает в сторону и одновременно с телом прахом взрывается и ссыпается на пол к Его ногам. Мгновенье, и вихрь праха взвивается под потолок и рассеивается в невозвратное.

Лиза продолжала лежать неподвижно на столе совершенно без сил, но она с благодарностью смотрела на своего спасителя. Он перевел свой взгляд на нее и полыхающие секунду назад яростью глаза мгновенно стали нежными и встревоженными. Взгляды пересеклись, и по телу девушки прошел разряд тока, непонятная дрожь теплой волной накрыла все тело, заставляя глубже вздохнуть. Воздух резко ворвался в грудную клетку, и Лиза закашлялась, сползла на пол. Ее рыцарь тут же подхватил девушку на руки, присел на стул и усадил беспомощную Лизу к себе на колен и. Девушка закрыла глаза и сама прижалась к горячему призраку. Его руки гладили по спине, и она чувствовала, как теплая энергия из них нежным щекочущим потоком струится в ее тело. Девушке было приятно и уютно. Она уткнулась носом ему в шею и не хотела совершенно ни о чем думать. Так тихо они просидели несколько минут. Силы почти полностью возвратились к Лизе. Она слегка отстранилась от спасителя, стараясь обнаружить на его лице глаза, и наконец, встретившись с нежным взглядом, прош е п т а л а : - Пойдем домой? Автор: Надежда

Злобина

Жертва 2. Картина вторая Больница. Отлично оборудованная светлая палата на одного человека с телевизором, холодильником, микроволновкой, в вазочках живые цветы. Чисто и уютно. Входит медсестра, поправляет кровать, взбивает подушки, сдувает невидимую пыль. Находит на тумбочке непринятые вовремя таблетки. С Е С Т Р А (недовольно качая головой, кричит в коридор): Людмила Михайловна! Людмила Михайловна! Вы опять не выпили витамины! ЛЮСЬКА (из-за сцены): Я знаю, милочка! СЕСТРА: Это неправильно. Меня отругают. Завотделением каждый раз интересуется вашим состоянием. Что я буду ему говорить? Появляется Люська, очень эффектная и ухоженная дама с манерами. ЛЮСЬКА: Да не кричите вы так, любезная! Валите все на меня. Если Евгений Эдуардович вознамерится вас ругать, я непременно вмешаюсь. СЕСТРА: Все равно, это непорядок. У вас курс лечения. ЛЮСЬКА: Да плевать я хотела на ваш курс, вы же видите, что я, слава Богу, абсолютно здорова. СЕСТРА: Не понимаю. Во-первых, абсолютно здоровых людей не бывает, а, во-вторых, даже если такое допустить, то

надо принимать витамины в профилактических целях. И почему тогда в истории болезни написано, что вы здесь лежите каждые полгода? ЛЮСЬКА: Ах, дорогая, вы ведь совсем недавно работаете. Вы просто не знаете моей ситуации. Я здесь отдыхаю. СЕСТРА: От чего? Вы же пенсионерка! ЛЮСЬКА (смерив ее суровым взглядом в ответ на «пенсионерку»): Не от чего, а от кого. Если бы я работала, это был бы отдых. А так я всю жизнь провела дома, посвятила себя семье, заботе о муже, воспитывала сына. Отдых для меня теперь только здесь. В больнице я чувствую себя спокойно, уверенно. Тут уже забочусь не я, а обо мне. Находиться дома для меня – это тяжкий крест. Дело в том, что я – жертва. СЕСТРА: Жертва? Вам кто-то угрожает? ЛЮСЬКА: Милочка, вы совершенно приземленно рассуждаете о человеческих отношениях. А ведь они не поддаются обычным линейным законам математики. Я жертва своей доброты, и еще собственных несбывшихся надежд. Моя судьба ранит меня с каждым часом и, самое главное, я не могу ей противостоять. Вам это интересно? СЕСТРА: Конечно! Вы расскажете? ЛЮСЬКА: Да, собственно, и рассказывать-

то, по большому счету, нечего. Моя жизнь не отличается ничем примечательным, что могло бы интересовать нынешнюю посредственную молодежь. Я не участвовала в перестрелках и финансовых махинациях, не меняла л ю б о в н и к о в … (запнувшись)… ну, во всяком случае, так часто, как могла бы, или как это принято у вас, в нынешнее время. Но это отдельная история. Вот завтра мне ехать домой, и эта мысль портит мне настроение. СЕСТРА: Не могу поверить! Неужели, находясь в больнице, вы не мечтаете вернуться к себе? ЛЮСЬКА: Не мечтаю! Я, напротив, мечтаю пусть даже на время вырваться из своего душного быта, или хотя бы очистить в нем воздух. Но… К сожалению, это невозможно. Их разговор прерывает стук в дверь палаты. Заглядывает Рита. РИТА: Людочка, к вам можно? Входит Рита, пациент этой же больницы из соседнего отделения. ЛЮСЬКА: Да, Рита, прошу, мы тут беседуем с персоналом по поводу неоспоримой многофункциональности их заведения. СЕСТРА: Людмила Михайловна, я тогда попозже зайду? Или вы меня кнопкой вызова известите. ЛЮСЬКА: Хорошо, душечка, отдохните пока.

139

А я обязательно позову, Вы же знаете, что я совсем не выношу одиночества. Медсестра уходит. РИТА: Да разве вы бываете одна, Люся? Вас все время кто-то посещает, то сын, то внук приедут, вон заведующий заходит, интересуется, персонал заботится, не вылезают от вас. У нас в общей палате не дозовешься никого. Вот одна у нас, эта, рыжая с крашеными бровями, пролила на пол сладкий чай, так он когда подсох, оставил липкое пятно. Уже второй день ходим и прилипаем к полу. (Вслед ушедшей сестре, гораздо громче, чем раньше): А ведь просили протереть пол влажной тряпкой, только им все некогда! ЛЮСЬКА (со скрытым самодовольством): Ну что вы хотите от бесплатной медицины! Это же всеобщее народное бедствие. Я, например, давно от нее отказалась. Вот здесь, да за такие деньжищи, которые платит за меня сын, тоже ничего вроде бы особенного и нет. Максимум, на что они готовы, так это поставить этот ящик (кивает в сторону телевизора) и, как это они мне сказали, выход в интернет. А зачем мне интернет, если я не умею им пользоваться, и зачем мне ящик, если мне нельзя с ним поговорить. Только если пожелать спокойной ночи Филе и Степашке. РИТА: Вы совершенно правы, это беспредел. Такое вымогательство денег! И, действительно, за что? Но с теми условиями, в которых находимся

140

мы, все-таки не сравнивайте. Вам повезло, что сынок так о вас заботится. Он приедет за вами? ЛЮСЬКА: Конечно! Он очень внимательный, заботливый и любящий сын. РИТА: Да, да, я заметила это; он очень нежно к вам относится. ЛЮСЬКА: Ну, это неудивительно. Я всю свою молодость положила на его воспитание. Муж и ребенок – это все, на что я потратила свои лучшие годы. Когда скончался супруг, сын был уже женат, но, тем не менее, я нашла время и силы, чтобы перенести свою заботу и освободившееся время на его семью. РИТА: Да, да, вы говорили. Л Ю С Ь К А (продолжает, не реагируя на замечание Риты): И что в результате? Я совершенно чужая в собственном доме. Я как будто никому не нужна. Я настояла на том, чтобы они жили у меня, чтобы я могла воспитывать внука, следить за хозяйством… Я даже встречала Темочку из садика, когда им было некогда!!! Впрочем, им всегда некогда, особенно ЭТОЙ. (С иронией): Вот уж поистине деловая особа. Якобы она везде востребована! Можно подумать! То у нее репетиции, то концерты, то гастроли! И ведь, поверьте мне, ну совершенно никакого таланта! Я не сомневаюсь, что она просто спит с дирижером… Ну или еще с кем-нибудь, с кем там надо спать, чтобы тебя возили с оркест-

ром. РИТА (понимающе кивает): Да, да, вы говорили… Л Ю С Ь К А (продолжает, не обращая внимания на собеседницу): И такое воздействие на Андрея! Он находится полностью под ее влиянием. Он считает ее гениальной, красивой, мудрой, вы представляете? А ведь она ну абсолютно серая мышка, я бы сказала гадкий утенок, так и законсервировавшийся в своем недоразвитии. РИТА (задумчиво): Но, может быть, это любовь? Л Ю С Ь К А (возмущенно): Помилуйте! Какая еще любовь?! Что там можно любить вообще?! (мимикой и жестами изображает невестку, корчит рожу, вытягивает нос и проч.). Это же уродец, причем как физический, так и моральный! Крошка Цахес в юбке! РИТА: Кто, простите? ЛЮСЬКА (впервые полностью повернувшись к Рите): Как? Странно, что вы не в курсе. У Гофмана, - он к вашему сведению, написал сказку «Щелкунчик и Мышиный король», о ней-то вы слышали, я надеюсь? – есть замечательное произведение «Крошка Цахес по прозванию Циннобер». Там описывается забавная ситуация, когда все некрасивые и бесстыдные поступки этого злого уродца воспринимаются обществом с восхищением, восторгом и одобрением. Если бы не разница в столе-

тиях, я бы безусловно считала, что автор использовал ЕЕ в качестве прототипа. Р И Т А (понимающе): Ах, вот как! ЛЮСЬКА: Это просто какое-то наваждение! Ну вот послушайте: готовить она не умеет, стирать не успевает, ребенок беспризорный и одинокий вечно скучающий по ней муж! Это, по-вашему, может быть счастливой семьей? Если бы не я, он давно бы от нее сбежал, такую жену невозможно терпеть! Единственное, что пока еще спасает их брак, это мои терпение и такт, а также ее вечное отсутствие дома. За последние полгода она провела с нами в общей сложности месяц. Месяц! Вы представляете, что это такое? И это при том, что она еще ходит на работу. На репетиции! Ну я-то догадываюсь что это за репетиции, а вот Андрей абсолютно слеп. Рита во время ее последней реплики то понимающе кивает, то с неудовольствием покачивает головой. ЛЮСЬКА: Вы не поверите, он верит всему, что она говорит. Он смотрит ей в рот, он приносит ей кофе, поскольку она якобы устала или не выспалась. Чтобы высыпаться надо, как мне представляется, больше спать ночами, а не шляться по концертам и не пиликать на этой своей пиликалке. (Многозначительно): Впрочем, я уверена, что она использует совсем иной инструмент для продвижения по службе.

РИТА: Я понимаю вас, как это должно быть нелегко – наблюдать все это со стороны и не иметь возможности повлиять на ситуацию. Вы не пытались говорить с сыном? ЛЮСЬКА: Да он и слышать ничего не хочет! (Спохватившись): Впрочем, я открыто и не разговаривала с ним на эту тему. Это же его выбор и он не советовался со мной, когда принимал решение о женитьбе. Несколько раз я, правда, пыталась прозрачно намекнуть ему на то, что пора задуматься о своей жизни… Один раз я случайно долго стояла у окна и все-таки дождалась, наконец, когда она появилась на шикарной черной машине с несколькими огромными букетами цветов. Я тут же позвала сына посмотреть. Конечно, прямо я говорить ничего не стала, пусть сам делает выводы, но совершенно нейтрально заметила: «Взгляни сам хоть разок, как наше общественное достояние возвращается из -под работы». РИТА: И что? ЛЮСЬКА: Что «что?»? Он так на меня посмотрел, будто он – это инквизиция, а я - Галилей. РИТА: Да, человек слышит и видит лишь то, к чему готов в данный момент. Но придет время, и слова Галилея «и, всетаки, она вертится!» станут известны всему миру. Л Ю С Ь К А (мгновенно переключаясь, поучительно): Ритуля, Галилей никогда не произносил эту фразу. РИТА: Ну как же!

Все говорят, что на суде инквизиции он покаялся, а когда пришел домой, то произнес исторические слова (с выражением): «И, все-таки, она вертится!». ЛЮСЬКА: Боже мой, слышал бы вас сейчас мой покойный супруг! Он был очень известным и преуспевающим адвокатом, и факты, которые его клиенты пытались подтвердить словами «все говорят», «всем известно», или «у нас всегда так делают», приводили его в бешенство! Все и всегда, это значит никто и никогда. Должен быть конкретный документ, являющийся первоисточником. Что касается Галилея, то эта фраза впервые родилась в качестве анекдота через полвека после его смерти. Всеобщее заблуждение приписало эти слова ему. А в самой фигуре Галилея, в обще м-то, не было ничего героического. Он прямо соглашался с требованиями инквизиции, и даже сотрудничал с ней. РИТА: Неужели? Впрочем, вы такая интеллектуалка, конечно, вы правы. ЛЮСЬКА: Даже не сомневайтесь! Я прочитала столько, сколько вам и не снилось. Ах, извините! Не хочу вас обидеть, видимо, у вас просто не было времени этим заниматься, ведь вы, если не ошибаюсь, всю жизнь проработали? РИТА: Да, портнихой. Так я и сейчас еще работаю на швейном производстве, а кроме этого,

141

подрабатываю дома. Л Ю С Ь К А (заинтересованно): Да что вы! Как интересно! И шьете на заказ? РИТА: Обязательно! ЛЮСЬКА: Потрясающе! У меня дома столько материала! Бархат, парча… И, кроме того, мне многое надо перешить. Ах, Боже мой, как мне повезло! Вы непременно меня навестите теперь. Моя постоянная портниха совсем перестала видеть и теперь не берет клиентов. Уже второй год как я донашиваю одно старье! А что сейчас в магазинах? Вы видели, что сейчас продается? Ой, вы безумно меня порадовали. Теперь, конечно же, я обязательно оставлю вам свой адрес и телефон. Вы просто обязаны меня навестить! РИТА: Но… с моими больными ногами… ЛЮСЬКА: Никаких «но»! Вам не придется ездить. Я пришлю за вами такси. Господи, я покажу вам такие платья! (Критически оглядывая ее): у меня даже есть парочка на вас! Настоящие платья, а не этот ширпотреб! Они, хоть и не новы, но никогда не выходят из моды. Кое - что мне сшили, а кое - что муж привозил мне из командировок! (Гордо): и это в то время, когда еще никто никуда не выезжал! Да-да! Это не случайная встреча, я давно ищу портниху! РИТА (восхищенно глядя на нее): Вы такая ухоженная, модная. Мы что-нибудь сделаем вме-

142

сте. Если, конечно, на такси… ЛЮСЬКА: Естественно! Знаю по мужу, сколько работа отнимает времени. Мой супруг вечно пропадал на ней, но зато мы никогда не нуждались! Стук в дверь. Входит Артем. АРТЕМ: Ба, к тебе можно? (увидев Риту): Здравствуйте! ЛЮСЬКА: Милый мой, ну конечно! Ты привез лак? Заходи, заходи. Очень рада тебя видеть. Вы ведь уже знакомы с Ритой? АРТЕМ: Ну конечно! И ты каждый раз меня об этом спрашиваешь. ЛЮСЬКА: Не хочу оказаться в неловкой ситуации, если вдруг вопреки этикету забуду представить друг другу незнакомых людей. РИТА: Я пойду? ЛЮСЬКА: Нет, дорогая, вы нам совершенно не мешаете. Да и Темочка никогда долго не задерживается у меня. К сожалению. Хотя я понимаю: учеба, тренировки. И какой интерес ему сидеть с нами, с поколением, оборачивающимся назад? Я продвинутая женщина, и прекрасно понимаю, что, как не мечтай, а приходит время подвинуться. Где мой лак? АРТЕМ (достает и передает ей лак для волос): Держи. Ты больше ничего не просила. ЛЮСЬКА: Ну я же не буду тебя затруднять. Спасибо, родной. Что нового? АРТЕМ: Мама вер-

нулась. Говорит, отлично выступили. Привезла тебе твой любимый ликер и кофе. Завтра отметишь свою выписку. (С улыбкой): Выписку из истории болезни. Л Ю С Ь К А (обращаясь к Рите): Ну что я говорила? (Артему): Было когда-нибудь, чтобы она провалилась? А Р Т Е М (недовольно): Ба, ну они же замечательно играют! ЛЮСЬКА: Ах, брось, ты такой же зачарованный, как и твой отец. АРТЕМ: Ладно. Я тогда побежал? ЛЮСЬКА: Конечно, завтра увидимся. Передай папе, чтоб не опаздывал. АРТЕМ: Ага! Да он тебе еще десять раз позвонит. (Уходит). Р И Т А (восхищенно): Какой воспитанный и приятный подросток. ЛЮСЬКА: Я старалась дать ему хорошее воспитание. Как и сыну, впрочем. Все, что есть в них хорошего, стоило мне долгого и упорного труда. РИТА: Так ведь и я знаю, как трудно растить детей. Тем более одной. ЛЮСЬКА: У вас изумительная дочь! Такая набожная, вся какая-то неземная. А какая хозяйственная!!! Меня умиляет, как она ухаживает за вами. И ведь каждый день утром и вечером пытается вас порадовать. РИТА (умиленно): Вчера паровые котлетки принесла, сегодня утром специально выжимала апельсиновый сок. Она очень добрая. И ведь я ее

ни о чем не прошу. Все сама, абсолютно сама. ЛЮСЬКА: Бывают же такие девушки! Р И Т А (продолжает): Она прекрасно шьет. ЛЮСЬКА (с интересом): Да? Р И Т А (продолжает): Вяжет. Л Ю С Ь К А (восхищенно и с удивлением): Кто в наше время вяжет?! Р И Т А (продолжает): И крючком, и спицами. Она, между прочим, у меня закончила экономический факультет. ЛЮСЬКА: Так она у вас еще и образованная? РИТА: Обязательно! Я считаю, что высшее образование просто необходимо. Не важно, работает человек по специальности, или нет, но корочка должна быть. А для женщины главное – это удачно выйти замуж. Пусть муж трудится. А она должна хранить семейный очаг. ЛЮСЬКА: Вы правы. РИТА: Вот поэтому я и готовила ее больше к семейной жизни, но вот не сложилось, увы. ЛЮСЬКА: Какие ее годы! Сколько ей? РИТА: Осенью будет сорок. ЛЮСЬКА: Как и моему сыну сейчас. Такая нежная, тихая, скромная. Сколько раз я ее видела и всегда восхищалась ее какой-то неземной бледностью. Она к вам ни разу не приходила накрашенной. Не то, что наша фифа! Очень скромно и корректно держится с персоналом.

Мне она симпатична. РИТА (смущенно улыбаясь): Спасибо. ЛЮСЬКА: Почему же она не выходит замуж? Она же очень приятная девушка! Неужели за ней никто не ухаживал? РИТА: Нет, почему же… Это очень трагичная история. Она любила одного человека… ЛЮСЬКА: Боже, как интересно! Расскажите! РИТА: Не знаю, смогу ли я. Олечка не позволяет мне говорить об этом. Прошло больше шести лет, но она так трепетно относится к этим чувствам… ЛЮСЬКА (беря ее за руку и заглядывая в лицо): Пожалуйста! Это так интересно! РИТА: Ну, хорошо. Вы знаете артиста Бориса Генрихова? ЛЮСЬКА: Бориса Генрихова?! Конечно! Я видела его в кино, кажется, «Плачущий троллейбус», он там играл главную роль и еще в сериале «Следствие ведут знатоки». Так это он? Весьма импозантный мужчина. Но… кажется, он уже умер? РИТА: Именно. А видели вы его игру в театре? ЛЮСЬКА: Нет, к сожалению. РИТА: Напрасно. В театре он еще более очарователен. Так вот Олечка была влюблена в него. ЛЮСЬКА: Что вы говорите! РИТА: Да, да. (Воодушевляясь все больше и больше): Она ходила

на все его спектакли, и, представьте себе, в результате, они познакомились. Каждый раз она дарила ему цветы, поднималась на сцену. Однажды он пригласил ее на прогон, ну это спектакль до премьеры, на который приглашают только своих. Мы пошли вместе, сидели в первом ряду. Как он на нее смотрел, вы не представляете, как он на нее смотрел. Он играл роль, а смотрел все время только на мою Олечку. Конечно, и она глаз с него не сводила. Вы верите, я даже не вникла в сюжет пьесы. Я следила только за ними. Это была любовь, такая любовь! После прогона она подошла к нему и оставила свой номер телефона. И он взял! Л Ю С Ь К А (разочарованная историей, в которую мало поверила): Взял, да? РИТА (не замечая ее реакции): Да! Да! Взял ее телефон! ЛЮСЬКА: И что, начал названивать? Р И Т А (сокрушенно): Нет, к сожалению. Через полгода мы узнали, что он умер… ЛЮ СЬКА : А г а, умер после прогона спектакля… От любви к вашей дочери? А вы узнали только через полгода? РИТА (не замечая сарказма): Нет, мы узнали случайно, из газет. Олечка собирала о нем все материалы, которые выходили в печати. ЛЮСЬКА: И что? РИТА (вытирая набежавшую слезу): Олечка так страдала! Это было

143

немыслимо, - видеть, как она убивается. Она до сих пор не может его забыть. ЛЮСЬКА: Генрихова? РИТА: Ну да! Она постоянно ходит к нему на кладбище. Он похоронен на Немецком кладбище, ухаживает за могилой; хранит дома его фотографии и иногда перебирает их. (Всхлипывая): Я не могу наблюдать за ней, это так трагично! ЛЮСЬКА (смотрит на нее внимательно): То есть у них ничего не было? РИТА (не понимая): Как это «не было»? Я же вам только что рассказала! ЛЮСЬКА: Нет, я имею в виду отношения: свидания, письма, секс, в конце концов! РИТА: Вы что?! Какой секс? Моя дочь – девственница! ЛЮСЬКА: Так ей же сорок лет… РИТА: Я же вам говорю, она всю жизнь любила одного человека. И этот человек – Генрихов! ЛЮСЬКА: Да уж, история… РИТА: Ну, знаете ли! Вы, видимо, ожидали какой-то похабщины. Но я говорила о высоких чувствах, о любви! Только моя дочь может так беззаветно и преданно любить! ЛЮСЬКА: Ну, успокойтесь, моя дорогая. Все, что я услышала, меня очень тронуло. Но ведь прошло столько времени, не пора ли уже ей успокоиться и, например, оглядеться по сторонам? Нельзя носить пожизненный

144

траур по несбывшимся надеждам. Р И Т А (успокоившись, но вытирая оставшиеся слезы): Я тоже ей говорю. Только… Знали бы вы, как нежна ее душа, и какое ранимое у нее сердце! ЛЮСЬКА: Верю, верю. Я же ее видела. РИТА: Ходить на кладбище… столько лет… перебирать фото… Да что я говорю, она ведь плачет по ночам! ЛЮСЬКА: Неужели? РИТА (снова пытаясь заплакать): Я уже не знаю что делать. Я покупала ей путевки на море, я пыталась отправить ее к психотерапевту, только она отказалась наотрез. ЛЮСЬКА: От моря? РИТА: Нет, от психотерапевта. ЛЮСЬКА: Да… Я даже не знаю, что сказать на это… РИТА: Только прошу вас, Людмила, ради Бога, не подавайте виду, что вы в курсе ее истории. Она очень болезненно воспринимает то, что я рассказываю о ней посторонним людям. Л Ю С Ь К А (миролюбиво): Ну не такие уж мы с вами посторонние теперь… Хотя, конечно, я буду делать вид, что совершенно не в курсе. Стук в дверь. Заглядывает медсестра и говорит, обращаясь к комуто за сценой. СЕСТРА: Ваша мама здесь. Появляется Оля с

большой сумкой и выражением мировой скорби на лице. ОЛЯ: Здравствуйте! РИТА (оживляясь, вскакивая): Доченька моя! ЛЮСЬКА: Здравствуйте! ОЛЯ (Люське): Как вы себя чувствуете? ЛЮСЬКА: Спасибо, милая. Все хорошо. ОЛЯ (с ужасом): Мама! Где твои теплые носки?! Почему ты не оделась?! Я сейчас же принесу! РИТА: Не надо, здесь тепло. ОЛЯ (нервно): Мама! Прошу тебя! Я не вынесу еще одной трагедии в своей жизни. Я сейчас схожу в твою палату и принесу теплые носки. А ты их обязательно наденешь. РИТА (любуясь дочерью, нежно): Ну, хорошо, хорошо, как скажешь. ОЛЯ: Я принесла свежие фрукты и еще сделала шарлотку. (Люське): Угоститесь, пожалуйста ЛЮСЬКА: Так это же для мамы. ОЛЯ: Это ничего, я завтра сделаю снова. Чтон и б уд ь с в е ж е н ь к о е . (Оставляет им сумку и уходит). РИТА (залезая в Ольгину сумку и роясь в ней): Вот, пожалуйста! (Достает пирог и фотографию Генрихова и показывает ее Люське): Все время носит с собой. Она не расстается с ним ни на минуту. ЛЮСЬКА: Какая

внимательная и заботливая девочка! РИТА: Да, очень, очень внимательная! Она не позволяет мне переохлаждаться, так следит за моим здоровьем, что мне иногда становится неловко. ЛЮСЬКА: Да я вам просто завидую! Это же клад, а не ребенок! Такое отношения к матери, какое я вижу сейчас к вам, Рита, встречается достаточно редко. РИТА (польщенно, полушепотом): Олечка моя единственная радость. Я готова сделать для нее, моей бедняжки, все, что только смогу. Только что я могу? Л Ю С Ь К А (обнимая ее): Ах, моя дорогая, вы – счастливая женщина! Такая дочь! Чем я могу помочь? РИТА: К несчастью, ничем. Мертвых не воскресить. Любовь не возродить. ЛЮСЬКА: С мертвыми, действительно, вести переговоры бесполезно. Но если найти живых? Я, пожалуй, выступлю в роли свахи. Вы пытались ее с кем-нибудь познакомить? РИТА: С кем? Я же ни с кем не общаюсь! Она, впрочем, тоже. ЛЮСЬКА (весело): Для начала мы завтра познакомим ее с моим сыном. Пусть просто пообщается с мужчиной и поймет, что жизнь продолжается. РИТА: Ой, что вы, Люся! ЛЮСЬКА: А что?

Мне самой понравилась эта идея. Он тактичен, внимателен. (Меняя тон): К тому же душевно одинок и несчастен в браке. Пусть они хотя бы просто пообщаются. РИТА: Да, но он же женат! ЛЮСЬКА: Отсутствие жены в доме нельзя назвать ее присутствием. Вы меня понимаете? Рита непонимающе смотрит, до нее явно не дошло. Входит Оля. ОЛЯ: Мама, вот твои носки. Заодно я захватила мазь. Давай я разотру тебе ноги. Л Ю С Ь К А (мечтательно): Как бы я хотела иметь такую невестку! Рита пытается незаметно спрятать вынутую из сумки дочери фотографию Генрихова, которая осталась на столе. Оля замечает ее жест. ОЛЯ (нервно): Мама!! Ты опять рассказывала о моей боли?! Мама, ну что же ты делаешь? Зачем это? Почему ты все время напоминаешь мне о ней? Неужели тебе нравится разрывать мое сердце на кусочки? РИТА (смущенно и виновато): Олечка, родная моя, успокойся, я не хотела, она сама собой выскочила из сумки. Я ничего не говорила! ЛЮСЬКА (с готовностью): Она мне ничего не говорила! ОЛЯ: Мама! Я прошу тебя последний раз. (Забирая фото и нежно рассматривая его. Между делом искоса бросает

взгляд на Люську, пытаясь оценить произведенный ею эффект. Люська демонстративно разворачивает пирог, всем своим видом показывая, что не в курсе разговора и ее это никак не касается). РИТА: Конечно, доченька. Я буду очень осторожна, очень. Мне так не хочется тебя расстраивать. Ты и без того все время на нервах. Как провела день? ОЛЯ (открывая мазь и помогая матери оголить ногу): Все как обычно. Навестила известное тебе место, погуляла. Так спокойно, умиротворенно я себя чувствую только там. Мне кажется, это лучшее место в Москве. РИТА: Ну, это только потому, что тебя туда притягивает любовь. А ко мне тебе придется приходить на другое кладбище. ОЛЯ: (бросая все, с дрожащими губами): Мама! Ты специально?! Ты специально, да?! Я не хочу даже думать о твоей смерти!!! (Распаляясь все больше и больше): Не хочу, слышишь, и не буду! Мне достаточно одной смерти, я не готова приносить столько жертв. Столько жертв – это слишком много для меня!!! (выбегает). РИТА (вскакивая и убегая за ней): Доченька! Доченька! Прости меня! Люська медленно встает и выходит за ними. Автор: Лена Ичкитидзе

145

Женский аферист - Кирилл Максимович, подпишите бумаги. Пришел клиент, и ожидают вашего решения. – Стройная секретарша стоит перед широким столом своего начальника, заваленного бумагами и кипами папок. – Клиент ждет и хотел бы с вами встретиться на неделе. Назначьте время. Кирилл Максимович взглянул на молодую секретаршу в короткой юбочке и нахмурил брови. - Подпишите. Это наш постоянный клиент, - напомнила она. – Когда ему лучше с вами связаться? - Ну давай, подпишу, раз пришел. Куда от этих клиентов денешься…. Этот последний за сегодняшний день? Там больше никого? Я так устал от этой суеты, что хочется все бросить и бежать, - пожаловался Кирилл Максимович. – Назначай ему время в следующую пятницу, а сейчас скажи, что у меня срочное совещание. Ничего не перепутаешь? - Кирилл Максимович, как можно? - Тогда действуй, милая. - Там еще одна дамочка, но мне кажется, она по личному вопросу. - А вот по личным

146

в четверг, объясни ей… Она, случайно не наша бывшая сотрудница? - Нет. - Тем более в четверг и после обеда. Кирилл Максимович встал и подошел к окну, с сожалением замечая, как недавно ясная погода превращается в пасмурный вечер. «Черт возьми, неужели опять эта баба приперлась? - неожиданно подумал он. – И что ей от меня надо?» Ему, вдруг, захотелось ее увидеть, чтобы разобраться до конца с этой дамой, что сидит там, в приемной. Он приоткрыл дверь и выглянул. - Где посетитель? – спросил он у секретарши. - Она уже ушла. Я ее отправила до четверга. - Милая моя, ты, как всегда поспешила. - Но вы же сами сказали, - удивилась девушка. - По какому поводу приходила? Понятия не имею. Она мне не докладывала. - Черт знает что! У меня голова кругом идет. Ты с пятницей ничего не напутала? Как договорились? – Он захлопнул дверь. Секретарша пожа-

ла плечами и уселась за стол, застучала клавишами на печатной машинке. Кирилл Максимович вернулся к столу, взял сотовый и, от нечего делать, стал перебирать своих телефонных абонентов. Потом достал из внутреннего кармана маленький блокнот, перелистал его от начала и до конца и, остановился на последней странице. - Мария Ивановна… Кто же это такая? Ах, да, с интернета. Кажется, учительница.… Надо позвонить. Он набрал номер и прижал трубку к уху, поглядывая на дверь. Раздался голос женщины. - Я вам два дня назад звонил. Меня зовут Кирилл, помните? Когда смогу с вами встретиться? Сегодня? Хорошо. В семь? Отлично. Он откинулся в кресле, пытаясь вспомнить образ той, с которой только что разговаривал. Ее фото он видел недавно в интернете и, почему-то из всех, выбрал именно ее. Женщина средних лет, ничего себе на внешность, учительница в колледже. Разведена…. Подходящий вариант…. - Значит, сегодня в семь, - повторил он

вслух, и взглянул на часы. Рабочий день подходил к концу, и он стал складывать на столе бумаги в стопку, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок. Вечером, в семь он встретился с учительницей. Она оказалась милой и наивной женщиной сорокалетнего возраста. Кирилл Максимович пригласил, как обычно это делал, в недорогое кафе, чтобы поближе познакомиться и приложил все силы и свой талант, чтобы влезть к ней в душу. У него это всегда получалось очень отменно. Он улыбался, строил глазки, кидал на нее томный взгляд, стараясь обворожить свою очередную знакомую. В своих способностях он редко сомневался и всегда предчувствовал успех! Женщина улыбалась и откровенничала, рассказывая про свою неудавшуюся жизнь и свои планы ее наладить. О себе Кирилл Максимович рассказывал очень мало. О работе не замолвил ни слова, но тоже внес ясность в свою неудавшуюся жизнь, обнадежив тем самым женщину на будущую встречу. Учительница кипела от восторга и готова была пригласить уже к себе домой его хоть

сейчас. Кирилл Максимович был человеком сдержанным и сразу не кинулся на заманчивое предложение, а перенес следующее свидание на выходные. - Тогда я вас буду ждать, - сказала учительница и дала ему свой адрес. – К тому же есть очень веская причина для нашей встречи. У меня будет небольшое торжество, - объявила она. Кирилл Максимович не стал уточнять о предстоящем мероприятии, а занес новый адрес в свою записную книжку и мило улыбнулся. Так он улыбался всем, с кем ему приходилось встречаться. Его дежурная улыбка, порой, надоедала даже ему самому, но он терпел свое изображение и всегда его применял во встречах с женщинами. Потом он проводил учительницу до остановки, и они расстались. Кирилл Максимович вел одинокую и беззаботную жизнь. Никогда и никого не приглашал к себе в гости, не говорил о своей работе, хотя и был большим любителем женщин, с которыми всегда охотно знакомился. На работе такого он позволить себе не мог, а на улице не позволял возраст. Вот по

интернету у него получалось очень даже неплохо. Это был его единственный шанс морочить дамам головы своими обещаниями и клятвами. Когда женщины, с которыми он знакомился, начинали его расспрашивать о его личной жизни, он отвечал уклончиво или переводил тут же разговор на другую тему. - Это скучно, - говорил он своей очередной знакомой и начинал жаловаться, что не имеет в жизни счастья. Любимая, которая его бросила несколько лет назад оказалась далеко непорядочным человеком, просто стервой, опустила его, как могла, поэтому он в своей жизни стал очень осторожным в выборе спутницы. Однако тут же сыпались с его стороны обнадеживающие обещания и в будущем, красивая жизнь, которую он в состоянии обеспечить любой особи женского пола, пришедшей ему по-душе. Все у него для этого есть, кроме счастья. Он рисовал красочные картины будущей совместной жизни, не скупился на обещания и все - то остальное, на что так охотно клюют женщины. Вот и в этот раз он приложил максимум усилий, свой талант и фантазию, чтобы заинтриговать очередную

147

новую знакомую. Кириллу Максимовичу было чуть меньше пятидесяти, но он всегда скрывал свой возраст, скидывая лет десять, чтобы казаться молодым и перспективным по возрасту человеком. Нет, он не хотел связывать свою жизнь брачными узами. Его больше устраивало общение, и близость с тем, с кем заводил новые знакомства. Потом он быстро остывал и заводил новую женщину, обещая ей все, что она только пожелает. У него получалось все так откровенно, что не поверить ему было просто невозможно. Его влюбленные глаза смотрели на новую знакомую так преданно, что она готова была сделать для него все, что он пожелает. Большая часть знакомых приглашали его к себе, и он расслаблялся, в очередной раз не скупился в своих обещаниях, но вскоре остывал и уходил в тень. Женщины ему звонили, просили, клялись, но он неожиданно уезжал в длительную командировку или пропадал навсегда. Цену он себе знал, а талант, навешать лапшу любой даме, у него так и пер, что порой приходилось удивляться даже самому себе. За последнее время он многих обнаде-

148

жил, даже переходил к ним жить на пару дней и все делал, что мог, чтобы наживаться за счет бесбашенных теток хотя бы малое время. Нет, нет, он сам зарабатывал очень неплохо, но привычка брала свое и, он не мог от нее отказаться. Кирилл Максимович не был альфонсом, но требовал свое в полной мере за свои мужские услуги. Одна его неплохо приодела, одаривая подарками, которые представляли собой множество рубашек и туфлей с куртками. За это он подарил ей свою липовую любовь ровно на неделю и бесследно исчез. Другая ему заняла немалую сумму денег до будущей зарплаты, и он, якобы заказал билеты, чтобы поехать с ней в Крым или за границу, он и сам уже не помнил куда. И так с каждой, с которой знакомился. Кириллу Максимовичу было стыдно за свои поступки, но он ничего не мог с собой поделать. Покидая очередную жертву любви, которой обещал осчастливить личную жизнь своим присутствием в будущем браке, он краснел, бледнел, но тут же садился к монитору и искал следующую. Вот таким был этот Кирилл Максимович. Таким образом, он

ловил сразу двух зайцев: обогащался сам, сохраняя при этом свои денежные средства. Это ему удавалось очень хорошо. И признание неких дур, которые клевали на его выходки, его вполне устраивали. Было несколько случаев, когда он даже был готов жениться с условием постоянной регистрации и части недвижимости. Две такие дамы попались на его предложение сразу. Потом одна с трудом, через суд, отбила свою квартиру обратно, на которую позарился мнимый жених, и погнала его из своей жизни навсегда, обозвав аферистом. Другая пригрозила сыном уголовником и Кирилл Максимович бесследно скрылся, чтобы не случилось непредвиденных бед, которые он в своей жизни старался обходить десятой дорогой. Ему было стыдно слушать в свой адрес унизительное слово «аферист» от первой жертвы, но он, в очередной раз, ничего не мог с собой поделать и продолжал обзаводиться следующей искательницей счастья. Ему было страшно встретиться с сыном второй, который, по ее словам, был вообще без тормозов, отпетый уголовник и убить человека ему не представляет особого труда. Поэтому он поспешил расстаться с такими со-

мнительными и недоверчивыми клиентками быстро и окончательно. Если послушать его обещания, то можно было сделать вывод, что у него схвачено абсолютно все. У него множество знакомых, которые могут решить любую проблему, у него огромные связи где угодно и это многих женщин интриговало. Зная хорошо женщин, он всегда попадал в точку. Такой образ жизни вошел у него в привычку, и Кирилл Максимович не мог от него отказаться. Ему нравились эти аферы с дамами, и он постоянно искал себе новых жертв, знакомясь с ними в интернете или просто в кафе. Кирилл Максимович брал своей внешностью, обходительностью и умением разговаривать с людьми. Ему трудно было в чем – нибудь отказать, но обещания он свои не выполнял никогда. В последний год у него было несколько случаев с предложениями о брачном союзе. От кого-то он что-то имел, с кем-то просто проводил время, за их счет, обещая золотые горы в будущем, и этим с наслаждением существовал. А женщины ему верили. Они теряли головы, когда слушали его сказки и мечтали, выстраивая призрачные планы на

будущее. Кирилл Максимович не считал себя аферистом, если только немного, ну, совсем немного, но и то только маленьким авантюристом. Аферист - для него было словом неприемлемым, каким-то грубым и оскорбительным. На работе он был начальником порядочным и никогда компрометирующих отношений ни с кем не допускал. Это было не в его правилах. Работа есть работа, а то хобби, которое его так увлекало последние несколько лет, он использовал только на стороне. Кирилл Максимович был строгим начальником, требовательным к своим подчиненным и окружающих его людей, особенно к женщинам. Даже молоденькая секретарша видела в нем совершенно порядочного человека и не пыталась с ним заводить разговоры на посторонние темы, полагая, что шеф полнейший импотент, раз не обращает на нее никакого внимания, которого она заслуживает, как секретарша. Она постоянно удивлялась, почему ее начальник совсем холодный к женщинам, но она глубоко в этом ошибалась, не зная другую сторону его натуры. Зато Кирилл Максимович не жалел слов при встречах на стороне.

Он совершенно изменялся, становился мягким и сговорчивым. Соглашался со всеми предложениями и щедро раздаривал обещания направо и налево. Он был согласен на все лишь бы завладеть сердцем женщины, втереться в доверие и потом взять свое. Как говориться, сердцу не прикажешь, и женщины покорялись ему всем своим существом, теряя голову. Кирилл Максимович, созвонился с учительницей и заявился к ней на званое торжество. Он не знал, что у дамы за событие и, когда она, радостная распахнула перед ним дверь, то увидела хорошо одетого мужчину с цветами в руках и шампанским. Она тут же расцвела и улыбка не сходила с ее лица долгое время. - Я не опоздал? – загадочно спросил он. - Входите, входите, - засуетилась учительница. – Я вас очень ждала. Кирилл Максимович по-джентельменски поцеловал ей ручку и прошел в комнату. - Что за торжество? – спросил он, когда увидел накрытый в комнате стол. - У меня день рождения, - смущенно проговорила учительница. – Вы проходите, садитесь. - Кто-то еще будет?

149

- Две подруги придут, мои бывшие одноклассницы. Мы дружим уже много лет, и я не могла их не пригласить. - Конечно, подруги – это хорошо, - согласился Кирилл Максимович, располагаясь на диване. Он сидел и наблюдал, как учительница хлопочет, накрывая стол, успевая при этом пококетничать перед своим гостем, радуясь его появлению. - Они тоже не замужем, ваши подруги? – поинтересовался Кирилл Максимович. - Так получилось, что у одной муж умер, другая развелась. - Бывает, - вздохнул гость. – Жизнь – штука хитрая, а порой и не справедливая. – У него загорелись глаза. - Вот и я им говорю, какие наши годы. Сорок – это лучшие года и можно найти хорошего человека. Вы правы, жизнь – штука хитрая. Давайте выпьем с вами шампанского, пока никого нет. Выпьем за знакомство и за наши дальнейшие отношения, - неожиданно предложила хозяйка квартиры. - С удовольствием. Учительница поставила два фужера. - Если вы не против, я хочу сказать несколько слов в ваш ад-

150

рес. Учительница с любопытством посмотрела на гостя. - Я бы хотел, чтобы такая прекрасная женщина, как вы обрела в своей жизни достойного мужчину. С Днем рождения, дорогая! – Кирилл Максимович немного покраснел, понимая, что намекает на себя. - Мне давно никто такого не говорил, - призналась учительница и улыбнулась. – Я думаю, что вас встретила неслучайно. Честно говоря, не ожидала такого поворота событий, но то, что случилось – это меня очень интригует. Они выпили шампанского, и учительница подсела к нему на диван. - Мы еще встретимся? – тихо спросила она. - Я уже ухожу? удивился Кирилл Максимович. - Я на будущее, пока никого нет, - смущалась учительница. - Обязательно, милая моя. - Это прекрасно! Я уже пожалела, что пригласила своих подруг, но приглашение было им сделано еще раньше, поэтому изменить решение я не смогла. - Ничего страшного, - ответил он. – Подруги могли бы и обидеться. Столько лет вместе… Вы приняли пра-

вильное решение. Заодно и меня познакомите. Главное, чтобы я вам не помешал. - Да что вы! – замахала руками учительница. – Вы будете украшением нашего женского общества. - Какое я украшение? – удивился Кирилл Максимович. - Ну как, один мужчин среди одиноких женщин. Они мне еще завидовать будут, знаю я их. - Это здорово! Вот чем женщины отличаются от мужчин, то это находчивостью. Кстати, у меня есть уже кое-какие планы на будущее, - торжественно объявил Кирилл Максимович. - Даже так? Но вы их не говорите. Пусть это будет для меня загадкой. Я люблю загадочных людей, они непредсказуемые. Скажете потом, когда мы останемся одни. Кирилл Максимович с удивлением посмотрел на женщину, которая уже все решила за него сама. - Это точно, - согласился он. - А, что за планы? – стала вдруг она проявлять свой женский интерес. - Вы, как и все женщины, любопытные. Я потом скажу, - согласился Кирилл Максимович. – Полагаю, наши отношения только начи-

наются… - Честно признаться, я давно вот так не общалась с мужчиной. А вы такой приличный, доброжелательный… Кирилл Максимович с удовлетворением слушал комплементы в свой адрес. Ему было приятно, что еще одна женщина попадает в его сети. - Ой, мне же надо готовиться, - спохватилась учительница и поспешила в соседнюю комнату переодеваться. – С минуты на минуту должны подойти подруги, - крикнула она из-за двери. – Вы им очень понравитесь, я в этом уверена. Кирилл Максимович окинул взглядом скромное жилище учительницы, подошел к книжному шкафу и стал рассматривать книги. - Вы увлекаетесь фантастикой? – спросил он. Немного. Я больше люблю любовные романы. - А я фантастику. У вас много хороших книг. Многие я даже и не читал. - Можете выбрать себе и взять домой, сказала учительница. – Я все равно их давно не читаю. Кирилл Максимович достал несколько книг в красивом переплете и отложил в сторону.

- Выбрали? – спросила он и вышла из комнаты в нарядном платье и подкрашенными глазами. - О, кого я вижу! Вы выглядите великолепно! - воскликнул Кирилл Максимович. – Я впервые вижу такую красавицу. - Правда? - Я редко встречался в жизни с женщинами подобным вам, а такую, как вы, встречаю впервые. - Вам нравится мое платье? - И не только платье. Учительница была на седьмом небе от комплементов гостя и радовалась, как ребенок. - Выбрали книги? - Да, вот несколько штук, - кивнул Кирилл Максимович. – Я читаю быстро, поэтому обязуюсь вернуть в ближайшее время. - Возьмите еще, раздобрилась учительница. - Неудобно. Первый раз и так сразу. - Ничего страшного, мне для вас ничего не жалко. Неожиданный звонок в дверь прервал их разговор. Кирилл Максимович с любопытством взглянул на учительницу. - Пришли! - воскликнула она. – Вы присаживайтесь, я пойду, открою дверь.

Он снова расположился на диване, закинув ногу на ногу и, принял почтенный вид. Кирилл Максимович слышал веселые голоса женщин, доносившиеся из коридора. Прислушался, поспешил поправить свой галстук и принял деловую позу. - Вот, познакомьтесь, - сказала радостная учительница, проводя своих подруг в комнату. – Это мой очень хороший знакомый мужчина. Кирилл Максимович встал, улыбнулся, но улыбка тут же сошла с его лица, когда он узнал одну из женщин, которой однажды морочил голову. Это была одна из последних с которой он тоже флиртовал, и облапошил, бросив ее в ресторане не расплатившись. Он растерялся, но сразу взял себя в руки и представился. Женщина, сделала вид, что видит его впервые, мило улыбнулась и подала руку. - Мы с вами нигде не встречались? – спросила она. – Вы мне напоминаете одного человека. - Возможно, вы обознались, - покраснел Кирилл Максимович. – В последнее время меня часто с кем-то путают. Неужели я такая примечательная личность? - Есть люди, которые запоминаются надолго, - сказала она, усаживаясь за стол. Не хо-

151

тите присесть рядом? - Я ближе к хозяйке, - вежливо отказался Кирилл Максимович, но новая гостья схватила его за руку и потянула к себе. - Садись, козел, рядом, мне с тобой есть о чем поговорить, - прошептала она ему на ухо. С ее лица не сходила улыбка. – Теперь другой голову морочишь? Кирилл Максимович опустился на стул. - Мне пора уходить? – спросил он. - Сиди, жених, не порть подруге настроение. - Тогда я лучше пересяду. Она отпустила его руку, и он быстро покинул стул. Учительница поспешила на кухню. Подружки весело разговаривали между собой, а Кирилл Максимович старался прятать глаза и, теперь уже, не находил себе места. - Нам много говорила наша подруга о вас, - наконец, обратилась одна из женщин к Кириллу Максимовичу. – Расскажите, как это ей так повезло. - Ничего особенного, просто случайно познакомились, - отвечал смущенно Кирилл Максимович, стараясь не смотреть на свою старую знакомую. - Ну, все же нам интересно, - сказала уже

152

его бывшая. Кирилл Максимович взглянул на нее и заметил в ее глазах небывалый интерес. Она ждала, что он им на это ответит. - Как обычно, пожал он плечами. – Как еще знакомятся, раз и все…. - У меня не так давно был тоже один знакомый, представляете, мошенником оказался, - не унималась бывшая. – Он меня просто опустил на деньги и исчез. Вот стервец! - Встречаются и такие, - поддержала вторая подруга, не догадываясь на что намекает первая. – Кто их сейчас разберет этих мужиков. - Не дай Бог, попадется мне еще такой. Я никому не желаю с ними общаться. Их гнать поганой метлой надо подальше от себя. Кирилл Максимович сидел молча, вертел в руках вилку и не находил себе места. Вошла довольная учительница и принесла большой пирог. - Ну что, познакомились? – спросила она. – Сейчас будем пить чай. - Познакомились, - сказала бывшая. - А я еще нет, возразила первая. – Я даже не знаю, как звать твоего кавалера. - Кириллом Максимовичем, его звать, сказала бывшая и снова

стрельнула глазами в его сторону. - А ты откуда знаешь? Он же еще нам не представился. - Знаю. Была знакома. - Давайте пить чай, - ни о чем не догадываясь, говорила учительница. - Нет, нет, ты скажи, откуда, - не отставала первая дама. - Было дело. Потом расскажу. Не хочу подруге портить праздник. Кирилл Максимович побледнел. Почемуто ему показалось, что они сейчас начнут вершить над ним самосуд. - Так вы знакомы? – удивилась учительница. Кирилл Максимович готов был уже покинуть эту компанию и выскочить за двери. - Этот мужик, это мой бывший знакомый, который опустил меня однажды при нашей очередной встречи, - стала объяснять бывшая. Растерянная учительница опустилась на стул и смотрела то на Кирилла Максимовича, то на свою подругу. - Он пригласил меня в ресторан, назаказывал всего, чего его жалкая душонка желала, отгулял, как положено и скрылся, скотина. А я, дура, ему и денег заняла и жил он у меня целую неделю – висел на моей

шее, как ярмо, все обещаниями кормил, да о будущей прекрасной жизни рассказывал. Он тебе еще ничего не обещал? - обратилась бывшая к учительнице. Растерянная учительница смотрела на своего избранника с раскрытым ртом от удивления. - Скажите, Кирилл Максимович, что это не правда, - тихо пробормотала учительница. - Бред, какой-то, выдавил Кирилл Максимович. – Давайте, лучше пить чай и не портить друг другу настроение в столь торжественный вечер. - Я б на твоем месте призадумалась, не успокаивалась бывшая. – Этот мошенник уже и до тебя добрался. - Подожди, что ты говоришь? Это не правда. - Истинная, правда. Уж этого альфонса я знаю больше чем ты и хочу тебя предостеречь от него. Я не знаю, что он там наобещал тебе, но гони ты этого козла подальше от себя, пока сама не влипла. - Кирилл Максимович, что она говорит? Вы, на самом деле были знакомы? Кирилл Максимович пожал плечами. - Я даже знаю на нем особую примету. На левом бедре у него ро-

динка похожая на звездочку. - Я не знаю, вздохнула учительница. - А ты посмотри. Уж я-то знаю точно. Он мне все свои телеса показывал и ими гордился. - Может, прикажете мне еще и штаны снять, - взорвался Кирилл Максимович. - Да, легко. Нас трое, а ты один. Мы тебе поможем. Кирилл Максимович начал понимать, что дело заходит далеко и был полон решимости сбежать. Он взглянул на книжный шкаф, где приготовил для себя книги в красивом переплете и понял, что они теперь ему не достанутся. Он резко поднялся и обратился к учительнице: - Очень жаль, что так получилось. Эта женщина что-то путает, а вы верите. – Он направился к двери. - Книги вы брать не будете? – спросила учительница, надеясь на следующую встречу. - Какие книги, – возразила бывшая. – Если ты хочешь с ними расстаться навсегда, можешь отдать. Они же у тебя очень дорогие. Учительница встала, чтобы проводить своего гостя. - Извините, - сказал он уже в дверях. – Но это недоразумение. - Вали, вали, афе-

рист, - кричала из комнаты бывшая. – Пока мы тобой здесь не занялись. Сразу и метку увидим и кое-что оторвем, чтобы ты не был таким уверенным. Кирилл Максимович взглянул на учительницу. - Вы что, хотели, таким образом, и мной воспользоваться? – шепотом спросила растерянная учительница. Какая же я дура! – Она открыла перед ним дверь. – Цветы можете тоже забрать. Я их все равно выброшу. - Цветы может оставить себе, как память о том, что вам повезло, и вы вовремя пригласили своих знакомых, - дерзко ответил Кирилл Максимович. Учительница захлопнула за ним дверь и расплакалась. - Ты чего ревешь? – спросила бывшая. – Радоваться надо, что я тебя оберегла от этого афериста. Кирилл Максимович вышел на улицу, обернулся на дверь в подъезде, достал свой блокнот и стал набирать номер телефона следующей своей знакомой, с которой недавно познакомился. Он усмехнулся и постарался быстрее покинуть это невезучее место.

Автор: Геннадий Эсса

153

Над номером работали: Александр Маяков—главный редактор Надежда Леонычева—старший редактор Расима Ахмедова—редактор Элина Ким—редактор-корректор