Exodus PURIM 2015

$15610 5 ,'9+5* 4755+#0 (#/+.; /#)#<+0'

'&#36"3: Ȥ ."3$)

"%"3

/0

ȲԸ ԵԲԥ԰

ԩ ԰ Մ ԩ Ը Խԭ

Русские стРаницы 5-32

ENGLISH PAGES 38-52

ИЗДАЕТСЯ SHALOH HOUSE - ЕВРЕЙСКИМ ЦЕНТРОМ РУССКОЯЗЫЧНОЙ ОБЩИНЫ БОСТОНА 617-787-2200

$15610 5 ,'9+5* 4755+#0 (#/+.; /#)#<+0'

'&#36"3: Ȥ ."3$)

"%"3

/0

ȲԸ ԵԲԥ԰

ԩ ԰ Մ ԩ Ը Խԭ

Let My People Know...sm

издатель

Еврейский центр русскоязычной общины Бостона

кто мы

Publisher: Editor: Associate Editors: Editorial Director: Business Manager: Design and Layout: Proofreading: Mikhail Khazin

Rabbi Yoseph Y. Zaltzman Ella Vorovitch Rabbi Yisroel Karpilovsky Rabbi Dan Rodkin Rabbi Mendel Zaltzman Ella Vorovitch Larissa Tchoumak

РА З Д Е Л Ы :

как нас найти Адрес:

Телефон:

Факс:

E-mail: Website:

Greater Boston Jewish Russian Center 29 Chestnut Hill Avenue Brighton, MA 02135 617-787-2200 617-787-4693 exodus@shaloh.org www.RussianBoston.org

8 Пурим

Exodus Magazine Boston Edition is published monthly by the

16

GREATER BOSTON JEWISH RUSSIAN CENTER

February-March 2015 Volume V, Number 296 Mail RegistrationNumber: 770 Circulation: 4,000 Подписка: $18 Printed in USA

Я Обманула менгеле и смерть

28

Мнения, высказываемые авторами публикуемых материалов, не обязательно совпадают с мнением редакции. Реклама и объявления в следующий выпуск принимаются до 13 числа текущего месяца.

je SuiS juif

Для Души ............................6 Еврейские Праздники ........8 Литературная Страничка...12 Не Забудь ...........................16, 29 Знаменитости .....................18 Еврейский Закон ................20 Наши Интервью .................22 Мнения................................28 Вопросы к Раввину ............31 ЙОРЦАЙТ ...........................33 Jewish Soul .........................38 Made You Think ...................39 Jewish Thought ...................40 Noachide Laws ....................43 Ask the Rabbi ......................45 Perspectives ........................46

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 5

ДЛЯ ДУШИ

ОБЫКНОВЕННАЯ

СВЯТОСТЬ Из трудов Любавичского Ребе “Как Аман, сын Амдаты, агагитянина, врага всех иудеев, задумал погубить евреев и бросал пур – то есть жребий – об истреблении и погублении их…“ Свиток Эстер 9:24-26 Многие события внесли свою лепту в спасение евреев от указа Амана: Эстер стала царицей после Вашти; Мордехай вдохновил евреев Шушана и поднял их для покаяния и молитвы; бессонная ночь Ахашвероша, когда ему напомнили о том, как Мордехай спас его жизнь, после чего царь приказал Аману провести Мордехая с парадом по улицам Шушана; просьба Эстер к царю о милости к евреям и ее борьба с кознями Амана; повешение Амана; война евреев с врагами13 адара. Все эти происшествия сыграли большую роль в чудесной истории, случившейся в Пурим. Тем не менее, название праздника, отражающее его суть, берет начало в источнике печальных событий того времени. Оно происходит от персидского слова пур - жребий, который бросал Аман, выбирая дату для уничтожения евреев. А зачем Аману вообще нужно было кидать жребий? Намного проще было бы выбрать подходящий день или несколько дней, чтобы исполнить свои коварные планы, правда?

АНГЕЛ И ПЬЯНИЦА В еврейском календаре существует еще один праздник, имеющий отношение к жребию. Это Йом Кипур. Во времена Храма в этот день Первосвященник кидал жребий, чтобы определить, какому из двух козлов суждено стать жертвоприношением Вс-вышнему, а какому – унести с собой в пустыню все грехи еврейского народа. В еврейском календаре, на первый взгляд, сложно найти две даты настолько непохожие. Йом Кипур – самый торжественный день в году. Этот день посвящен поиску себя и раскаянию; в Йом Кипур мы соединяемся с неприкосновенной сутью чистоты внутри нас, чтобы оттуда черпать искупление прошлому и разрешение будущему. Следовательно, совершенно естественно для Йом Кипура быть днем высвобожденной духовности и отрешения от материальности. В Торе сказано, что в этот день евреи должны отказаться от еды, питья и телесных удовольствий. И в этот день земной человек похож на небесного ангела. Пурим, наоборот, считается самым материальным праздником. Этот день посвящен обильной трапезе и возлияниям. В Талмуде даже сказано, что в Пурим еврей должен “напиться так, чтобы не услышать разницы между словами “проклят Аман” и “благословен Мордехай”“. Как объясняют мудрецы, Пурим олицетворяет собой физическое спасение еврейского народа. Есть праздники (например, Ханука), что установлены в память о спасении еврейских душ, когда враги пытались отвернуть нас от веры. В такие дни мы соблюдаем ряд обычаев “духовного” толка (например, зажигание меноры или чтение молитвы Галель). В Пурим же мы празднуем физическое спасение нашего народа, ведь Аман стремился не к ассимиляции евреев или к обращению их в язычество, но к фактическому их уничтожению. И поэтому в Пурим мы помогаем неимущим, посылаем угощение друзьям, устраиваем обильную трапезу и пьем до забвения.

6 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

В Йом Кипур мы постимся и молимся, а в Пурим – веселимся. Тем не менее, Зогар рассматривает эти два праздника как внутренне взаимосвязанные. Более того, он толкует название Йом аКипурим (такое название дано Йом Кипуру в Торе) как “день, подобный Пуриму” (Йом кеПурим)!

Псалмы царя Давида Их читают и в самые радостные моменты, и в минуты печали. Все 150 псалмов читают в течение еврейского месяца. Для этого псалмы разделены на 29 или 30 отрывков. Любавичский Ребе неоднократно подчеркивал, что в святых строчках псалмов кроются великие благословения, и поэтому важно каждый день посвящать несколько минут их чтению. Также принято молиться за всех членов семьи. Номер псалма, который мы читаем за близкого человека, зависит от его возраста: количество прожитых лет + 1. Например, сыну исполнилось 10 лет – читается псалом №11, кому-то 52 года – читается №53. Ниже приводится порядок чтения псалмов.

P.S. У нас в офисе вы сможете приобрести книгу Псалмов на русском или английском языках. Дата

Еврейская дата

№ Псалма

Дата

Еврейская дата

№ Псалма

1 фев.

2 3 4

12 13 14 15

66-68 69-71 72-76 77-78

5 6 7 8

14 15 16 17

72-76 77-78 79-82 83-87

5

16

79-82

9

18

88-89

6

17

83-87

10

19

90-96

7

18

88-89

11

20

97-103

8

19

90-96

12

21

104-105

9

20

97-103

13

22

106-107

10

21

104-105

14

23

108-112

11

22

106-107

15

24

113-118

12

23

108-112

16

25

119 -1пол.

13 14

24 25

113-118 119 -1пол.

17 18

26 27

119 -2пол.

120-134

15 16

26 27

119 -2пол.

120-134

19 20

28 29

135-139 140-150

17

28

135-139

21

1 Нисана

1-9

18 19

29 30

140-145 146-150

22 23

2 3

10-17 18-22

20

1 Адара

1-9

24

4

23-28

21

2

10-17

25

5

29-34

22

3

18-22

26

6

35-38

23

4

23-28

27

7

39-43

24

5

29-34

28

8

44-48

25

6

35-38

29

9

49-54

26 27

7 8

39-43 44-48

30 31

10 11

55-59 60-65 66-68

28

9

49-54

1 апреля

12

1 марта

10

55-59

2

13

69-71

2

11

60-65

3

14

72-76

3

12

66-68

4

15

77-78

4

13

69-71

5

16

79-82

МОТИВ И ЖРЕБИЙ Жребий символизирует собой то, что человек полагается на волю случая в ситуации, когда нет веских причин сделать выбор в пользу чего-либо, и тогда мы предаем себя в руки сил, лежащих за пределами нашего понимания. Тут и скрыто значение жребия, который Коэн Агадоль бросает в Йом Кипур. Мы все стоим перед Вс-вышним с грузом своих греховных мыслей и поступков, и по логике вещей, не должны быть оправданы перед Ним. Поэтому мы отдаем себя на волю жребия, неподконтрольного логике, необъяснимого с точки зрения здравого смысла и не принимающего во внимание ни наши заслуги, ни проступки. Мы отказываемся от всего земного: еды, питья, обычных человеческих радостей, а также от здравого смысла. Мы надеемся только лишь на Творца и молимся, чтобы Он снизошел до нас в своей Доброте и Мудрости лишь по той причине, что Он – наш Создатель. Жребий Амана был лишь попыткой извратить и подчинить себе законы Б-жественного. По его мнению, евреи хоть и воплощали замысел Вс-вышнего в этом мире и находились по этой причине под Его защитой, Б-г стоит выше всего мирского, и Его понятие о добродетели и заслугах не подпадает под категории добра и зла. Б-жественная воля так же непредсказуема, как бросок игральных костей. И Аман решил рискнуть. А вдруг повезет? В Талмуде сказано: “Когда жребий, брошенный Аманом, выпал на месяц Адар, он возрадовался и воскликнул: “Это жребий пал на месяц, когда умер Моше! Да, Моше дал Израилю Тору, но и он смертен, и он является частью этого мира; а я превзошел его – мой жребий вознес меня, и я затмил свет народа Израиля в глазах Б-га””. Аман не учел, что Адар был месяцем не только ухода Моше из этого мира, но и месяцем его рождения. То есть, Аман неверно истолковал свой жребий. На экзистенциональном уровне жребий гласил, что отношение Вс-вышнего к еврейскому народу не может быть однозначным и неизменным. Иногда он больше заслуживает Его защиты и покровительства; иногда меньше. (В Талмуде раскрывается причина того, почему Аману было позволено запугать евреев: они поклонялись образу Навуходнецара и принимали участие в пиршестве идолопоклонников, оскверняющих священную утварь Храма). На этом уровне реальности “смерть” Моше была возможна. Но отношение Б-га к Его народу превосходит земное непостоянство. На уровне, где “тьма подобна свету”, а “добро” и “зло” не имеют принципиальных отличий в глазах Творца, спасение народа Израиля зависит только от Него, просто потому, что такова Его воля. Слова пророка (Малахи 1:2) гласят: ““Разве Эйсав – не брат Якову? —

сказал Г-сподь. — “Но люблю Я Якова””. Хотя Эйсав и был грешником, а Яков – праведником, Б-жественный жребий всегда выпадает избранным. Таким образом, праздник Пурим берет свое название от жребия, брошенного Аманом именно потому, что это – единственная деталь, играющая роль в самой сути праздника.

ПО ВОЛЕ СЛУЧАЯ? Йом Кипур и вправду “день, похожий на Пурим”: оба праздника представляют собой временные точки, в которых проявляются законы, не укладывающиеся в обычные рамки восприятия. Но между этими праздниками есть существенная разница. В Йом Кипур мы отказываемся от всего, что привязывает нас к земному. Но сам факт того, что эти узы могут “мешать” святости этого дня, свидетельствует о том, что мы не вполне от них свободны. Поэтому Йом Кипур лишь “день, похожий на Пурим”, поскольку в этот праздник мы способны достичь лишь поверхностного сходства с сущностью Пурима. Чудо Пурима заключалось в том, что Вс-вышний утвердил свой сверхэкзистенциальный выбор народа Израиля, но это чудо полностью облеклось в природу. Все произошло естественным образом: Эстер понравилась Ахашверошу, и он сделал ее своей царицей; Мордехай раскрыл заговор против Ахашвероша, и годы спустя царь об этом вспомнил; Эстер переубедила царя, поборола Амана и добилась его казни, поставив на его должность Мордехая. Но именно поэтому Пурим считается одним из величайших чудес, явленных евреям, – чудом, при сотворении которого не нарушался естественный порядок вещей, но природа стала инструментом чуда. Тот же закон работает и на уровне индивидуальном: совершенное преодоление материального осуществляется не изнурением тела и подавлением физической личности, но преобразованием физического начала в инструмент Б-жественной воли. Поэтому Пурим – это день, когда мы наиболее материальны, но одновременно демонстрируем такую преданность Творцу, которая превосходит рациональные законы и устои - даже такие аксиомы, как “проклят Аман” и “благословен Мордехай”. В Йом Кипур мы получаем силы для того, чтобы подняться над законами физики и рациональности. А Пурим дает евреям силы жить такой физической жизнью, которая сама по себе пронизана иррациональной преданностью Б-гу. Источник: “Ликутей Сихот”, т. 4, стр. 1278-1279. www.ru.chabad.org

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 7

8 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

Реувен Гомелер

Стереть память

АМАНА Всякий, кому довелось побывать в синагоге на Пурим, когда там читают книгу Эстер, знает, что более шумного места в это время не найти во всем городе. Стоит чтецу прочитать имя Амана (персидского министра, задумавшего уничтожить евреев и павшего жертвой собственных интриг), как начинается нечто невообразимое: присутствующие, от мала до велика, стучат кулаками, хлопают хлопушками, трещат трещотками, воют, ревут — в общем, стараются произвести как можно больше шума. Объяснение этому обычаю хорошо известно. Согласно книге Эстер, Аман был потомком Агага, последнего из известных нам царей амалекитян — народа, беспричинно напавшего на евреев сразу после Исхода. После этого Вс-вышний повелел евреям стереть память об амалекитянах: «Когда успокоит тебя Г-сподь, Б-г твой, от всех врагов твоих со всех сторон, на земле, которую Г-сподь, Б-г твой, дает тебе в удел для владения ею, сотри память об Амалеке из поднебесной; не забудь» (Дварим, 25:19). Соответственно, производя неимоверный шум при упоминании самого известного амалекитянина, евреи символически исполняют эту заповедь Торы. Где и когда возник этот обычай, доподлинно неизвестно. Однако уже в XIII веке рабби Цидкияу бен Авраам (автор «Шиболей а-лекет»), живший в Италии, приводил свидетельство Раши, писавшего, что каждый раз, когда евреи слышали имя Амана и его жены Зереш, они стучали ногами, колотили камнем о камень и даже били глиняные горшки. Правда, стоит отметить, что Раши говорил не о чтении книги Эстер, но о пиютах (религиозных гимнах), которые произносили в синагоге сразу после этого. В Регенсбурге, одном из крупнейших центров ашкеназского еврейства, существовал обычай хлопать по стенам при упоминании имени Амана. Лидеры общины как-то раз попросили Йеуду Хасида, знаменитого мистика и проповедника, объяснить смысл этой практики. Тот ответил, что каждый раз, когда еврей хлопает по стене, демоны бьют Амана в преисподней. Таким образом, следуя этому обычаю, евреи заставляют злодея хорошенько помучиться. По свидетельству рабби Йеуды-Арье Модены (1571–1648), итальянские евреи хлопали в ладоши, когда слышали в синагоге имя Амана. В некоторых общинах при этом также добавляли имах шмо («да сотрется его имя»), или шем решаим иркав — «да сгниет имя нечестивца». Последний обычай имеет талмудические корни: согласно мидрашу «Берешит раба» (49:1), когда Рав, вавилонский мудрец III века, читал книгу Эстер и доходил до имени Амана, он неизменно произносил: «Проклят Аман и прокляты его сыновья», чтобы тем самым исполнилось сказанное в Писании: «Память праведника благословлена, а имя нечестивых сгниет» (Мишлей, 10:7).

Впрочем, евреи не были бы евреями, если бы ограничились в таком важном деле, как «стирание памяти Амана», одной-единственной практикой. Древнейший из этих обычаев упоминается уже в Вавилонском Талмуде, где обсуждается библейский запрет проводить своих детей сквозь огонь, зажженный в честь семитского бога Молоха. По мнению мудрецов, человек подлежит наказанию, только если сделает это в соответствии с общепринятым ритуалом, напоминающим «скаканье в Пурим». О чем идет речь, разъясняется в респонсах гаонов, а также у Раши: в праздник Пурим дети зажигали костры и прыгали сквозь подвешенные над ними большие обручи. Кроме того, в этих кострах торжественно сжигали чучело Амана. Рава, упомянувший о «пуримских скаканьях», жил в Вавилоне в конце II — начале III века н. э. Однако этот обычай был популярен и среди евреев Римской империи, где это вызвало недовольство христиан, полагавших, что сжигаемое чучело на самом деле символизирует вовсе не Амана, а совсем другого человека. Поэтому в 408 году император Феодосий II специальным указом запретил евреям сжигать чучело Амана. Трудно сказать, насколько решительно и последовательно следили за исполнением этого указа. Однако достоверно известно, что, когда восточные византийские провинции были завоеваны арабами-мусульманами, евреи снова стали сжигать чучело Амана. Об этом, в частности, свидетельствует прославленный ученый и писатель Аль-Бируни (973–1048), писавший в своей «Хронологии древних народов» о еврейском празднике, который называют Праздник Свитка (т. е. книги Эстер) или Аман-Сур — «сожжение Амана». Как пишет Бируни, в этот день евреи изготовляли чучело ненавистного царедворца, которое сначала избивали, а затем торжественно сжигали на костре. Огненные пуримские обычаи существовали и в других регионах. Так, еврейский путешественник Йосеф-Йеуда Черный (1835–1880), много поездивший по Кавказу, Средней Азии и Персии, писал, что, когда кавказские евреи возвращались домой после чтения книги Эстер, женщины зажигали очаг и клали рядом черную деревяшку. После этого на кухне разыгрывалось следующее представление: мужчина спрашивал, что это такое. Женщина отвечала: Аман. Мужчина изображал гнев и начинал кричать на жену, что это нужно немедленно сжечь. Деревяшке наносили несколько ударов, после чего ее бросали в огонь. Интересное свидетельство оставил немецкий ориенталист Иоганн Яков Шудт (1664–1722), написавший четырехтомное исследование о еврейских обычаях, которые он изучал, наблюдая за жизнью еврейской общины Франкфуртана-Майне. По его словам, накануне Пурима один франкфуртский еврей — видимо, богатый человек, располагавший средствами и досугом, — изготовил восковой дом, в котором поместил

костюмированные фигурки Амана, Зереш и двух стражников. Домик поставили на письменный стол, и, когда чтец начал чтение книги Эстер, рядом разожгли огонь, так что к концу чтения от персидского сановника и его супруги осталась лишь лужица воска. Похожие обычаи существовали в Курдистане, Дамаске и Тунисе: накануне Пурима девочки наряжали кукол Зереш и Вашти — первой жены Ахашвероша, которая, согласно мидрашам, тоже не слишком жаловала евреев[6], — и затем сжигали во время праздника. Существовали и другие обычаи, символизировавшие стирание памяти об Амане. По свидетельству р. Авраама из Люнеля (XII–XIII века), евреи Франции и Прованса вырезали имя Амана на камнях, которыми колотили друг об друга, пока все буквы не сотрутся. Похожий обычай отмечен в XVIII веке у сефардских евреев Амстердама: накануне Пурима имя Амана вырезали на больших камнях, которые затем разбивали специальными молотами. В то же время в Германии имя Амана вырезали на самих молотках, которые делали из мягкого известняка. Во время чтения книги Эстер этими молотками изо всех сил колотили по лавкам, так что к концу они стирались в пыль. Об этом обычае пишет немецкий теолог Иоганн Боденшац (1717–1797), посвятивший фундаментальное четырехтомное исследование обычаям евреев Германии. Он же упоминает о другом обычае: писать имя Амана на лавках и колотить по ним, пока оно не сотрется. Хотя «стирание памяти об Амане» — древний обычай, освященный авторитетом выдающихся знатоков Торы, у многих раввинов недовольство вызывал шум, которым сопровождалось чтение книги Эстер: одни полагали, что это несовместимо со святостью синагоги, другие — что подобное поведение может произвести неблагоприятное впечатление на неевреев, третьи — что треск и грохот мешают и чтецу, и слушателям. Не забывали и о материальной стороне дела: слишком сильные удары портили стены и лавки синагоги. Поэтому время от времени раввины пытались искоренить эти «вредные» обычаи, не останавливаясь перед самыми крутыми мерами. Так, на Крите за шум во время пуримского богослужения предавали отлучению со всеми формальностями — выносом свитков Торы и трублением в шофар. В Лондоне руководство сефардской синагоги постановило в 1783 году, что всякий, кто будет шуметь во время чтения книги Эстер, будет удален из синагоги. Этот список можно продолжать долго. Впрочем, все эти попытки закончились ничем. Как и во многих других случаях, никакие рациональные доводы не смогли справиться с древним обычаем, к тому же пользующимся всеобщей любовью. Так что сегодня трудно найти синагогу, где «стирание памяти Амана» не было бы важнейшим элементом празднования Пурима. www.lechaim.ru

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 9

ЕВРЕЙСКИE ПРАЗДНИКИ

ÒÓ ÁÈ-ØÂÀÒ ПРАЗДНИК ЗЕМЛИ ИЗРАИЛЯ

Ï

раздник Ту-Бишват (т.е. 15-е швата) символизирует глубокую связь еврейского народа со своей страной, Эрец-Исраэль. Сама суть этого праздника – любовь к родной земле и связанным с нею заповедям. Ту-Бишват – это праздник крестьянского труда, праздник природы, праздник, выражающий нашу любовь к деревьям, чьи глубокие корни ассоциируются с глубокой связью народа со своей землей. Источник праздника – в Мишне о четырех «Новых Годах», один из которых назван Новым годом для деревьев. Мишна не говорит о том, что этот день является праздником; ее цель – определить в сельскохозяйственном календаре дату, отделяющую урожай плодоносных деревьев одного года от урожая другого года. Праздником этот день сделал сам народ. Ту-Бишват возник в ЭрецИсраэль, и здесь же сложились основные законы и обычаи, с ним связанные. После захвата страны чужеземцами и изгнания еврейского народа с родной земли этот праздник не был забыт: народ Израиля унес его вместе с собой в страны диаспоры, словно саму свою страну, ее деревья и их плоды. Каждый год в этот день столы в еврейских домах в любом уголке мира украшали плоды Эрец-Исраэль – изюм, миндаль, орехи и финики, инжир и сливы. И вместе с плодами страны Израиля в самые отдаленные уголки диаспоры приходил свет родной земли. Сладость плодов скрашивала горечь жизни в изгнании, напоминая людям, что Эрец-Исраэль ждет своих сынов.

10 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

В эпоху возрождения еврейского народа и его возвращения в свою страну изменился и характер праздника Ту-Бишват. К обычаю есть в этот день плоды, выросшие на земле Эрец-Исраэль, прибавился новый обычай – сажать деревья.

Как сказано в Торе: «И когда придете вы в страну и посадите какое-либо дерево плодоносное…» (Ваикра, 19:23).

ÏÎ×ÅÌÓ ÌÛ ÎÒÌÅ×ÀÅÌ ÍÎÂÛÉ ÃÎÄ ÄÅÐÅÂÜÅ 15-ÃÎ ØÂÀÒÀ? В эпоху составления Танаха Новый год деревьев не отмечали, и он не упоминается в Священном писании. Лишь в 1 в.н.э., в период деятельности двух школ мудрецов – школы Гилеля и школы Шамая, возник вопрос о дате Нового года деревьев. Согласно мнению школы Шамая, это – 1-е швата, согласно мнению школы Гилеля – 15-е швата. В конечном итоге возобладало мнение школы Гилеля. Ведя дискуссии о том, когда именно следует отмечать Новый год деревьев, мудрецы, разумеется, не имели в виду, что в этот день люди должны устраивать торжественные церемонии или сажать деревья. Речь шла об определении даты, которая важна для исполнения заповеди отделения маасера («десятины») от плодов деревьев. Тора обязывает каждого еврея отделять маасер от плодов урожая этого года и отдавать его коэнам и левитам, служившим в Храме, или беднякам. Нельзя было отделять маасер от плодов одного урожая, намереваясь тем самым исполнить эту обязанность в отношении плодов урожая другого года. Поэтому необходимо было установить точную дату Нового года деревьев. Наши мудрецы, бывшие опытными и наблюдательными земледельцами, пришли к выводу, что примерно до середины месяца шват деревья пьют влагу, которая сохранилась в почве еще с прошлого года, а начиная с этого времени – воду дождей, выпавших уже в этом году. Поэтому 15-й день месяца шват и стал Новым годом деревьев. Постепенно Ту-Бишват стал рассматриваться также как своего рода Судный день деревьев, когда решается их судьба

на будущий год, подобно тому, как судьба человека решается в Рош-ашана, Новый год. Есть еще одна причина, почему Новый год деревьев отмечают 15-го швата. Как известно, климатические условия разных областей Страны Израиля заметно различаются между собой. Весеннее пробуждение природы в разных районах начинается в разное время: на прибрежных низменностях, в Изреэльской и Иорданской долинах и на Шомронской низменности раньше, чем в горах. Мудрецы школы Шамая считали, что Новый год деревьев следует отмечать 1-го швата, ибо к этому времени в долинах и низменностях уже начинается весеннее цветение. Но жители горных районов считали, что более подходящая для Нового года деревьев дата – это 15-е швата. Поскольку в древности большинство еврейского населения Эрец-Исраэль было сосредоточено в горных областях, а не на низине, как в наши дни, возобладало мнение школы Гилеля.

ÇÀÊÎÍÛ È ÎÁÛ×ÀÈ ÏÐÀÇÄÍÈÊÀ ÒÓ ÁÈ-ØÂÀÒ Ту-Бишват может выпасть на любой день недели, кроме воскресенья и пятницы. В отличие от других еврейских праздников, законы этого праздника немногочисленны. В Ту-Бишват разрешается работать, молитвы этого дня – обычные молитвы будней, без каких-либо добавлений. Но все же, Ту-Бишват – праздник, поэтому в этот день не произносят траурных речей, не читают «Таханун» (молитву, в которой мы раскаиваемся в своих грехах; ее читают каждый день, за исключением тех дней, когда на человеке лежит обязанность радоваться) и «Ав арахамим» (молитву, составленную в память о евреях, погибших от рук своих ненавистников; ее читают по субботам).

ÑÅÄÅÐ ÒÓ ÁÈ-ØÂÀÒ В XVI в., когда в Страну Израиля приехало множество мудрецов Торы — изгнанников из Испании и Португалии (в 1492 году) — день Ту-Бишват занял почетное место в еврейском календаре. Город Цфат в Верхней Галилее стал центром каббалистов. По словам великого р. Йосефа Каро — автора кодекса “Шульхан Арух“ — этот город был “вертоградом Б-жьим“. И именно там окончательно оформился и принял свой нынешний вид “Рош-ашана деревьев“. Город Цфат сыграл важнейшую роль в создании обычаев праздника Ту-Бишват. Каббалисты изучали Тору и ее заповеди и искали в них тайны, скрытый смысл. Они занимались такими вопросами, которые не изучались знатоками галахи, еврейского закона, их интересовало, что было до сотворения мира, какова сущность Б-жественного, каков скрытый смысл заповедей. Великий каббалист раби Ицхак Лурия Ашкенази (Гаари) и его ученики, желая внести новую, живую струю в жизнь тогдашнего еврейства – подавленного и страдающего — наполнили новым содержанием день Ту-Бишват, превратив его в символ единства народа Израиля и природы Страны Израиля. Введенные ими на основе Каббалы обы-

чаи Ту-Бишвата очень быстро привились в общинах сефардских евреев Страны Израиля и смежных с ней областей, а некоторые из них позже были приняты и ашкеназийским еврейством. Этому способствовала книга “При эц адар“ (“Плод великолепного дерева»), получившая широчайшее распространение во всем еврейском мире. В ней дается описание порядка проведения праздничной трапезы Ту-Бишват (седера Ту-Бишват), во многих деталях напоминающей пасхальный седер. Вся семья рассаживалась вокруг покрытого белой скатертью стола, на котором лежало множество фруктов, стояли зажженные свечи, вазы с цветами и кувшины с белым и красным вином. Частью этого «седера» было чтение отрывков из Торы, Талмуда и книги Зоар, в которой изложены основы учения Каббалы, где говорится о плодах земли. Произносили также специальную молитву с пожеланиями деревьям расти и плодоносить. Первый бокал наполняли белым вином, которое символизирует спящую природу. Второй бокал наполняли смесью белого и красного вина, причем белого было больше. Этот бокал символизировал пробуждающуюся природу. Третий бокал наполняли смесью белого и красного вина, причем красного было больше – это символизировало войну между дождями и солнцем, и победу теплых дней над холодными. Этот бокал символизировал также краски цветущих полей. Четвертый бокал наполняли красным вином – символ победы солнца и лета, ярких красок тех цветов, что появляются весной и в начале лета. Завершался «седер» продолжительными плясками. Порядок его проведения был включен в книгу «Хедват ямим» ( «Отрада дней») и, вместе с нею, распространился во многих еврейских общинах. С течением времени порядок проведения «седера Ту-Бишват» был забыт, сохранились лишь отдельные обычаи, главный из которых – обычай есть в ночь на Ту-Бишват плоды, выросшие на земле Эрец-Исраэль. Но и сегодня есть небольшие группы каббалистов, которые устраивают в этот день «седер Ту-Бишват».

ÏËÎÄÛ ÝÐÅÖ-ÈÑÐÀÝËÜ Один из главных обычаев праздника – есть плоды, которые выросли на земле Страны Израиля и которыми она славится. Но принято также есть плоды, напоминающие об Эрец-Исраэль, даже если они выросли в других странах, — миндаль, плоды рожкового дерева, яблоки и др. У многих принято есть в Ту-Бишват какой-нибудь плод нового урожая, произнося перед этим благословение «Шеэхеяну»: «Благословен, Ты, Господь, Бог наш, владыка Вселенной, Который даровал нам жизнь, и поддерживал ее в нас, и дал нам дожить до этого времени!»

ÑÊÎËÜÊÎ ÑÎÐÒÎÂ ÔÐÓÊÒÎÂ ÏÐÈÍßÒÎ ÅÑÒÜ Â ÒÓ ÁÈ-ØÂÀÒ? Есть обычай попробовать в Ту-Бишват 15 разных сортов фруктов – в честь 15-го дня месяца шват. Согласно другому обычаю, едят только 7 видов плодов – те, которыми славится Страна Израиля: пшеница, ячмень,

виноград, гранат, маслины, финики и инжир. Но большинство придерживается обычая подавать на стол как можно больше разных фруктов, свежих и сушеных – инжир, изюм, сливы и проч. У многих принято, прежде всего, есть плоды семи видов, произнося соответствующие благословения. Едят эти плоды в том порядке, в котором они перечислены в Торе: сначала виноград (или изюм), затем инжир, гранат, маслины и финики. В еврейских общинах Востока было принято сначала есть блюда, приготовленные из пшеницы и ячменя, а затем – фрукты.

ÑÅÌÜ ÂÈÄÎÂ ÐÀÑÒÅÍÈÉ «Ибо Господь, Бог твой, ведет тебя в страну хорошую, в страну водных потоков… в страну пшеницы, и ячменя, и виноградных лоз, и смоковниц, и гранатовых деревьев, в страну масличных деревьев и меда». (Дварим,8:7,8). Эрец-Исраэль — это «страна, текущая молоком и медом», земля которой дает обильный урожай. Особое место среди плодов Страны Израиля занимают семь видов, первинки которых евреи обязаны были приносить в Иерусалимский Храм и отдавать священникам. Вот эти семь видов, ставшие символом Страны Израиля: пшеница, ячмень, виноград, инжир, гранат, маслины и финики.

ÏÐÀÇÄÍÈÊ ËÅÑÎÍÀÑÀÆÄÅÍÈÉ «И когда придете вы в страну и посадите какое-либо дерево плодоносное…» (Ваикра, 19:23) Сказал Вс-вышний сынам Израиля: «Хотя вы и найдете ее (Страну Израиля) наполненной всеми благами, не говорите: «Будем жить себе беззаботно и не будем сажать деревья». Но поторопитесь с посадкой деревьев. Как вы пришли в страну и нашли насаждения, сделанные до вас, так же и вы сажайте деревья для детей ваших. И не должен человек говорить: «Я уже стар. Сколько лет осталось мне жить? Зачем трудиться ради других»? Но должен он сажать деревья, ибо как были посажены деревья до него, так и он обязан сажать». (Мидраш Танхума, раздел Кдошим, 8) Важный обычай, который исполняют в Ту-Бишват, — посадка деревьев в Стране Израиля. Обычай этот получил широкое распространение с началом возвращения еврейского народа на Родину. В Ту би-Шват многие израильтяне, и в особенности дети, отправляются на лоно природы, чтобы укрепить свою связь с родной землей, сажают молодые деревца, которые спустя годы покроют просторы Родины густым зеленым ковром. Следуя за каббалистами, мы размышляем в этот день о нашей связи с жизнью природы: с травами, деревьями, трудом земледельцев. Не всем нам — в большинстве своем горожанам — дано стать земледельцами, но, во всяком случае, мы должны пытаться укреплять духовную связь с землей. www.midrasha.net

ПОСЛЕДНИЙ МИНЬЯН ЛИТВЫ

иньян собирался в виленской синагоге один раз в день, за полчаса до заката. Каждая молитва висела на тончайшем волоске Б-жественного чуда: из пятнадцати стариков, рисковавших открыто ходить в синагогу, кто-то болел, кого-то не отпускали дела, а у других просто не хватало сил.

M

Когда последние лучи солнца завершали свой танец на черепичных крышах Вильнюса, и становилось понятным, что до миньяна опять не хватает одного человека, габай – реб Берл, отправлялся на вечернюю охоту. Постукивая палочкой – пять-двадцать, пять-двадцать – он пересекал звучный холл и выходил на шумную улицу Комьяунимо, ловить десятого. Почему-то всегда не доставало не двух и не трех, а именно одного. Чудо происходило с неизбежностью часового механизма: реб Берл возвращался со слегка ошалевшим от натиска евреем. Тут же начинали «Минху», после нее, с трудом дождавшись темноты, мгновенно исполняли «Майрив» и расходились по домам.

Я долго гадал, как в многолюдной толпе габай высматривал еврейское лицо, за какую тайную пуговицу ухватывал человека, убеждая бросить свои дела ради малопонятного слова «миньян». Устав строить предположения, я попросту последовал за реб Берлом, когда тот с выражением крайней реши-тельности на лице принялся отсчитывать свои пять-двадцать.

Выйдя за калитку, реб Берл двинулся через улицу. На другой стороне Комьяунимо располагалась популярная кафушка, которую местные острословы называли КПСС – кафе против старой синагоги. Реб Берл ворвался в КПСС с неумолимостью татаро-монгольского ига. Мгновенно вычленив из сидящих за столиками жертву, он подошел к парню и обратился к нему на идиш: – Ду бист аид? (Вы еврей?)

Парень виновато улыбнулся:

– Простите. Мама еще говорит этом языке с бабушкой, а я уже не понимаю.

12 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

– Ви! – тут же перешел на ужасный русский реб Берл. – Ви-то мине и нужны! А дальше началось нечто в стиле Вольфа Мессинга: повинуясь пассам реб Берла, парень беспрекословно поднялся из-за столика и, на ходу отирая салфеткой губы, устремился к выходу. Он остался в синагоге до самого конца «Майрива», а спустя несколько дней пришел еще раз, уже сам. Редкий, удивительный случай, стоящий отдельного рассказа.

Несколько раз, когда до заката оставались считанные минуты, а десятый так и не находился, реб Берл доставал из арон-акойдеш свиток Торы, клал его на биму и объявлял о начале молитвы. В один из таких дней Элиэзер решительно воспротивился. К тому времени он выучил иврит настолько, что смог самостоятельно разбирать книги по галахе.

– Так не положено, – заявил он, показывая реб Берлу «Мишна Брура», извлеченную из недр синагогальной библиотеки.

– А я таки знаю, что можно, – ответил реб Берл. Читать на иврите он не умел, поэтому Элиэзер мог размахивать книгой до завтрашнего утра.

– Нет большей мудрости, чем опыт! – сказал реб Берл, отодвигая в сторону «Мишна Брура» – В этой синагоге уже сорок лет так поступают.

– Сорок лет вы блуждаете по пустыне незнания и упорно не хотите войти в обетованную землю! – патетически воскликнул Элиэзер.

– И что же ты предлагаешь, рабейну? – иронически улыбаясь, спросил реб Берл. Он, конечно, имел в виду Моше-рабейну, и Элиэзер, уловив подковырку, покраснел от обиды.

– Все должно быть по закону, – сказал он, рвущимся от волнения голосом. – Если нет десяти человек, значит, нельзя молиться!

– По твоему закону, – вскричал реб Берл, – сегодня в Вильнюсе не будет миньяна! То есть, во всей Литве не будет миньяна! Юноша,

пусть твои уши услышат, что предлагают уста! Сядь на место и замолчи свой рот! Ты еще не все книжки прочитал.

Реб Зуся приходил в синагогу только по субботам. Его сапожная будка на рынке была открыта допоздна, и на молитву в будни он не успевал. Зато в субботу реб Зуся приходил раньше всех, отпирал двери своим ключом и долго читал одну и ту же книгу в затрепанном переплете. Когда габай у свитка Торы провозглашал благословения, реб Зуся всегда просил упомянуть Менахем-Мендла, сына Ханы.

– Близкий родственник, – пояснял он. – Живет далеко, видимся редко.

Спустя полгода после начала моего духовного путешествия, я сопоставил имена, понял, о ком идет речь, и пришел в будку реб Зуси с вопросом.

– Неужели Ребе нуждается в наших благословениях? В будке вкусно пахло свеженарезанной кожей и клеем. Реб Зуся лукаво посмотрел на меня.

– Догадался, – сказал он. – Молодец.

Тогда послушай, что написано в Талмуде. Однажды в Йом-Кипур, первосвященник Ишмаэль вошел в Святая Святых воскурить благовония и услышал голос Вс-вышнего:

– Ишмаэль, сын мой, благослови меня.

– Пусть Твое милосердие, – произнес первосвященник, – всегда пересиливает Твой гнев.

– Если сам Вс-вышний, – сказал реб Зуся, обводя мелком профиль подметки на куске кожи, – попросил благословения у человека, то в них нуждается и Ребе.

– И еще одно, – добавил он, налегая на ручку сапожного ножа. – Мне представляется справедливым, чтобы последний миньян Литвы каждый шабес молился о здоровье и благополучии Менахем-Мендла Шнеерсона.

ОБРЕЗАНИЕ БЫКА вреи, отловленные реб Берлом для миньяна, смотрели на свое участие в молитве по-разному: одни с недоумением, другие с сожалением и жалостью, третьи насмешливо. Многие задавали вопросы, случалось, даже опускали монетку в синагогальную копилку. Но никто и никогда не возвращался на другой день, чтобы снова дополнить миньян. Кроме Залмана.

E

Извлекая его из-за столика в КПСС, реб Берл даже не подозревал, насколько туго скрученную пружину он приводит в действие. Отец Залмана в 1941 году учился в знаменитой каунасской ешиве у самого р. Эльхонана Васермана и готовился стать раввином. В гетто, а потом в концлагере Штутгоф, он не раз и не два умолял о спасении, взывал к справедливости, требовал отмщения. Вернувшись после освобождения в Каунас и узнав об участи его семьи, соучеников и раввинов, он перестал верить в Б-га.

Когда родился Залман, обида на Вс-вышнего улеглась. Место активного неприятия заняла пассивная неприязнь. Но вера, которую оставил бывший ешиботник, не захотела расставаться с его семьей и перекочевала в Залмана. Родителям стоило больших усилий и немалых ухищрений пресекать его религиозный поиск. Парня мотало от дзен-буддизма до католичества. Не успел он вынырнуть из объятий ксендзов, как мировые линии пересеклись на кафе КПСС, и реб Берл, ухватив Залмана за пуговицу, потащил прямехонько в пучину иудаизма.

В синагоге Залман сразу подружился с Элиэзером и Михаэлем.

Первый снабжал его сведениями по галахе и объяснял подробности выполнения Закона, второй потчевал рассказами о чудесах Ребе и мистических происшествиях. Я наблюдал за ними со стороны и прикидывал, какой из этапов духовного путешествия приведет Залман в будку реб Зуси. Долго ожидать не пришлось.

Месяца через полтора мы вместе оказались в тесной сапожной будочке на Кальварийском рынке.

– Написано в Торе, – горестно начал Залман, – когда делает человек один шаг ко Вс-вышнему,

Тот делает два шага ему навстречу. А у меня с тех пор, как я стал соблюдать заповеди, пошла сплошная полоса неудач. За что ни возьмусь, все из рук валится. Почему?

– А какие заповеди ты соблюдаешь? – спросил реб Зуся, наливая чай в стаканы с фигурными подстаканниками. На подстаканниках сияли кремлевские звезды, рабочий протягивал руку крестьянке, паровоз с выпуклыми буквами МПС тащил за собой вереницу вагонов, доверху набитых дарами колхозных полей.

Залман принялся перечислять мудрость, воспринятую от Элиэзера. Как правильно завязывать шнурки на ботинках, с какого бока укладываться спать, сколько вина должно быть в бокале для кидуша, какими пальцами держать туалетную бумагу. Когда минут через десять Залман запнулся, припоминая, что же еще такого он соблюдает, реб Зуся мягко спросил.

делает обрезание уже лет сорок, так что ты окажешься в надежных руках.

Продолжение этой истории я знаю со слов реб Зуси. Реб Гершом приехал через месяц, и ровно в назначенный час Залман оказался в квартире у габая. В салоне, возле раздвинутого и приготовленного для обрезания стола, незнакомый Залману старик точил огромный нож с двумя рукоятками. Реб Зуся сидел в углу комнаты, погрузившись в книгу. Залман робко поздоровался. Старик молча кивнул, а реб Зуся, похоже,не расслышал приветствия.

– А зачем такой большой нож? – спросил Залман.

– Маленьким не достать, – объяснил старик, продолжая водить лезвием по бруску точильного камня. – А этот, двумя руками берешь и давишь изо всей силы.

– А обрезание ты уже сделал?

– Да сколько же там резать нужно? – в ужасе спросил Залман.

Реб Зуся укоризненно посмотрел на меня.

– Иногда бывает, что много. Попотеешь, пока получится.

– Обрезание….. – смутился Залман. – Пока еще нет.

– Грамотеи! Что ж вы парню не объяснили, с чего начинать?

– В Торе нет главных и неглавных заповедей, – возразил я. – Все важно!

– Верно, – ответил реб Зуся, опуская в стаканы желтые дольки лимона. – Но все-таки определенный порядок есть. Ицхак родился у Авраама только после обрезания. У тебя, Залман, душа уже поднялась, а тело застряло. Вот в этом внутреннем конфликте и кроется причина внешних неприятностей.

–Так что же делать? – уныло спросил Залман.

– Как это что? – удивился реб Зуся. – Прежде

всего, выпить чаю. А через пару недель, даст Б-г, приедет из Риги реб Гершом. Вообще-то Берл пригласил его резать быка, но мы попросим его заодно сделать и тебе брит-милу.

– Как быку? – с ужасом спросил Залман.

– Как еврею, – улыбнулся реб Зуся. – Гершом

– Раз на раз не приходится, – ответил старик.

–А если он сопротивляться начнет, ногами дрыгать, – еле выговорил Залман. – Вы ведь тогда по ошибке можно не то отрезать!

–Так мы же его связываем, – сказал старик. – Потом заваливаем на бок и держим хорошенько. А ошибки, – тут он и сокрушенно вздохнул.

– Ничего не поделаешь, бывают, конечно, и ошибки. Побледневший Залман опустился на стул.

– Ладно, – сказал он, – я все равно согласен. Режьте.

Старик удивленно поднял брови. Через три минуты все выяснилось: оказалось, что реб Гершом точил нож для убоя быка и думал, будто речь идет о шхите.

– Но он не сбежал, – закончил свой рассказ реб Зуся, – он все равно не сбежал, а остался, готовый лечь под такой нож. Вот увидишь, из этого парня выйдет толк.

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 13

Рива Павловна Aвтор Семен Рудяк

B

нашей педагогической среде – это, по меньшей мере, странное имя было на слуху у всех. И всегда со шлейфом страшилок. Областному отделу народного образования, простирающему абсолютную власть на многотысячную армию учителей и руководителей школ, смиренно ужившемуся под молотом обкомов партии, требовалась метлы, серпы для зачисток и сотрясений всех кресел и стульев директоров и учителей, чтоб... не высовывались и никогда не покидали лыжни и колеи, проложенной на земле и в мозгах партией Суслова, – непоколебимого серого кардинала. Глобальных чисток– стрижек уже не требовалось после “чистой” работы великих мастеров… роковых, сороковых. А для просто “поправить” – прекрасно сгодились серпики инспекторов от педагогики. Искать сорняки далеко не приходилось: как и во многих других пьесах, эту роль неизменно, незаменимо исполняли евреи – директора предприятий, еврейские главные инженеры, евреи-главврачи и, конечно же, евреи-директора школ, как грибы, выросшие на неухоженной, по недосмотру, ниве народного просвещения. Потому в каждом областном отделе 14 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

школьного образования был еврей(-ка) – инспектор, делавший своими руками мастерское “обрезание” с анестезией своим особо чувствительным к национальным притеснениям, соплеменникам...

Если просто еврей, с легкой руки вождя народов, был уже давно не защищен и легкой мишенью для ксенофобских анекдотов, то инспектора-еврея в педагогическом мире боялись даже больше других, во-первых, не брал подношений, взяток (не по убеждениям, а из страха, конечно!), во-вторых, часто не пил или пил недостаточно, чтоб быть сговорчивым, был непонятен, и был, как правило, к тому же профессионалом, хорошо знающим предмет инспекции.

Я, честно, не испытывал к такой публике должного пиетета, всегда замешанного на комплексе страха. И, когда задолго до начала уроков увидел у двери физического кабинета школы (чтобы проверить запланированные эксперименты к уроку, я приходил на сорок минут раньше) бледного перепуганного директора, зволновано отрекомендовавшего свою спутницу: «Товарищ инспектор

Рива Павловна», я словно ничего не случилось и плохо понимал, ляпнул:

– Сама Рива Павловна, к моей персоне? Я не директор, я

просто хороший, смею думать, физик, и меня, кажется, нельзя уволить?!

– Я вам, Рива Павловна, говорил… – задрожал директор,

не заметивший, что она только улыбнулась моей наглости и требовательно сказала, что хотела бы познакомиться с моими поурочными планами. Попался, ухарь, – мелькнуло в голове.

– Я их скупо пишу, не всегда выполняю и, если возможно,

в виде исключения, Рива Павловна, лучше с ними познакомиться после уроков?

... Обморок директора ждал только ответа инспекторши, чтобы немедленно состояться!

нарисовал несколько катушек с магнитами и предложил определить направление тока в них. Через считанные секунды, когда появились все правильные стрелки-ответы, сказал: – Садитесь, товарищ инспектор – ставлю вам пять, все

безошибочно! Вы знали раньше правило Ленца, Рива Павловна? – не унимался я

– Нет, – сказала она, приходя в сознание и, обращаясь к классу, чистосердечно признала: – Мало того, я его не

понимала ни в школе, ни в институте ... Вам должно быть стыдно не понимать такое объяснение.

И уже после прозвучавшего звонка с урока обратилась ко мне: – После уроков хочу с вами встретиться.

– Хорошо, – неожиданно, полагаю, и для себя, сказала инспектор не без угрозы, – мы идем к вам на урок.

Я еле удержался от смеха, глядя, как эти “две четверти курицы” (по образному выражению мамы, “четверть курицы” – это мера веса дистрофиков и ровно столько, сколько было в каждом из моих гостей, усевшихся на последней парте кабинета физики.

Я лихорадочно размышлял не о планах, которые писал размером в две строки, с указанием темы урока и необходимых приборов для экспериментов, что грубо нарушало общепринятые формальные требования к планам и приравнивалось к их отсутствию, со всеми вытекающими… вплоть до увольнения санкциями, а умение справиться в очень слабом классе с очень сложной темой урока: правило Ленца для индукции – было всегда тестом на глубину восприятия, понимания предмета. После яркого рассказа с экспериментами (я это умел) следует непременно в оставшееся время проверить усвоение изложенного материала.

Единственная десятиклассница, на которую я возлагал какие-то надежды в этом слабом классе, так выразительно опустила глаза, что дорога в клетку Ривы Павловны и директора... на полное растерзание была предрешена. Еще, уже чисто формально, я задал классу несколько вопросов, получил ожидаемые неправильные ответы, обозвал болезненно притихший класс в своей обычной (добродушной) манере “дубинами “ и совершил то, что позволило мне, молодому учителю, обрести известность без стажа, без партии и комсомола.

Эпилог

Я не слышал никогда в обиходе уничижительного (ласкательного?) “хохольчик” или “кацапчик”, но “еврейчик “ было совсем обычным и значило, очевидно, что мал был и не страшен. Но по манере и тону никак не ласкательное ... Это, безусловно, относилось и к директору Семену Михайловичу и инспектору Риве Павловне, настолько схожих друг с другом, что хотелось их раздеть, чтобы обнаружить хоть какие-то серьезные отличия...

Семен Михайлович обладал нехилым чувством юмора, но страх перед увольнением и инстинкт самосохранения были выше и потому он позволял себе шутить только так, что даже профессионалы-физиономисты лишь под лупой усмотрели бы ухмылку в его больших черных глазах; в реакции на шутки лицо и глаза участвовали, но никогда – голос, и у меня было ощущение, что только в своем кабинете, куда уходил всегда стремительно, он всё заново прокручивает, вспоминает и уже по-настоящему смеется. Но в этот раз было не до смеху: год только начался и уже два директора с кляксой в 5-ой графе написали добровольное отречение от кресла, и обе школы накануне проверяла Рива Павловна.

– Рива Павловна, – обратился я к инспектору, – мне

кажется, по тому как вы слушали, вы усвоили закон? Или ошибаюсь? Нет? Пожалуйста, идите к доске.

Я быстро, пока шестидесятилетняя “десятиклассница”– пунцовая, на деревянных ногах приближалась к доске,

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 15

НЕ ЗАБУДЬ

«Я обманула Менгеле и смерть» что происходит что-то нехорошее, но не понимала, что именно. Родители начали искать возможность переехать в другую страну. Помню, они списывались с кем-то из Южной Америки, а еще с братом моего деда, сионистским активистом, который жил в Палестине». В середине марта 1939 года, с установлением нацистского режима в Чехословакии, все изменилось в одночасье. В один из первых же дней домой к Полахам пришли два человека и потребовали как можно скорее освободить квартиру. «Ничего не оставалось делать, вместе с родителями отца мы сняли квартиру в другом районе города. А сразу после этого папу уволили с работы: госслужащие-евреи первыми лишились своих мест. Нам пришлось сильно урезать расходы, экономить на каждой мелочи, даже взять к себе квартирантку, которой отдали мою бывшую комнату.

«Каждый раз, рассказывая об этом, я все переживаю заново. В памяти всплывают даже запахи, меня бросает в дрожь, несколько дней потом чувствую себя подавленно. И тем не менее я понимаю, что должна говорить об этом», — признается Дита Краус. В 1943-м, когда ей было 14, она вместе с родителями оказалась в концлагере Аушвиц-Биркенау, из которого спаслась — уже вдвоем с матерью, — пройдя селекцию доктора Менгеле.

ТЕРЕЗИН «Я родилась в 1929 году в Праге, в семье Ханса и Элизабет Полах. Была их единственным ребенком. Жили мы небогато, в съемной квартирке в многоквартирном доме. Отец работал адвокатом, но собственной практики у него не было — он оказывал юридические услуги в службе национального страхования. В общем, мы вели скромную, тихую, спокойную жизнь. Обычный ход ее был нарушен, когда я учи-

16 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

лась в третьем классе. В доме стали ходить разговоры о некоем Гитлере, о Судетах, которые захватили немцы... Я чувствовала,

С каждым днем вводились новые ограничения. Нам запретили пользоваться общественным транспортом, посещать кафе, театры и другие развлекательные заведения... В конце концов еврейским детям запретили ходить в школы. Нужно было как-то выкручиваться, и мои родители договорились с родителями других детей нанять учителя, чтобы тот учил нас на дому. Никогда не спрашивайте у человека, пережившего подобное, что он чувствовал. Описать это невозможно. Что я могла чувствовать? Скажем так, мне было грустно. Это как минимум…» Летом 1942-го деда и бабушку Диты отправили в терезинское «образцовое» гетто. Отец тем временем устроился в какую-то контору при еврейской общине, что помогло ненадолго отсрочить их собственное изгнание. Однако уже в ноябре приказ явиться с вещами на место сбора получили и родители Диты. Так вся семья Полах оказалась в Терезине.

АУШВИЦ «Живя в гетто, мы совершенно ничего не знали о месте под названием Аушвиц. Из Терезина время от времени этапировали людей, но куда — мы понятия не имели.

Знали только, что куда-то на восток… Догадывались, что это место еще ужаснее, чем то, где находились мы, но, конечно, и представить не могли, насколько». В декабре 1943 года Диту с родителями депортировали в Освенцим, в один из лагерей, предназначенных для еврейских семей из Чехословакии. Мать почти сразу тяжело заболела и была помещена в больничный барак. Через шесть недель умер отец. «Сама дорога туда была просто невыносимой… Нас загнали в вагон для скота, в котором было так тесно, что ехать приходилось стоя — сесть было негде. На весь вагон было одно ведро, куда справляли нужду и мужчины, и женщины, и старики, и дети. За те два или три дня, что мы ехали, ни разу не было возможности опорожнить ведро. Ни еды, ни воды нам не давали. Несколько человек умерли в дороге. Когда наш эшелон прибыл в место назначения, была глубокая ночь. Первое, что мы увидели, едва открылись двери, — ярко освещенная рампа. Резкий свет от нее бил прямо в глаза, ослеплял. Лаяли собаки. Около рампы нас встречали несколько узников в полосатых робах с палками. Тех, кто сходил с поезда слишком быстро, они этими палками избивали. Весь багаж было велено оставить в вагоне. Женщин и мужчин разделили на две колонны и заставили шагать вперед. Мы шли вдоль забора, тогда еще не зная, что он под напряжением, и только из обрывков разговоров других узников поняли, что нас привезли в Освенцим».

14-летняя Дита исполняла обязанности библиотекаря в детском блоке, организованном в одном из бараков в Биркенау. «Только не надо представлять себе библиотеку вроде тех, к которым ты привыкла. Книжек там было всего ничего, и не все не годились для чтения детям», — в подтверждение своих слов она показывает рисунок, который сделала спустя годы для мемориала «Яд Вашем» (рисовать она научилась в Терезине на уроках у художницы Фридл Дикер-Брандейс). Сложенная из кирпича печь тянется вдоль барака, разрезая его надвое, около топки — низенькая скамейка с книгами, у стен — несколько групп детей, обступивших воспитателей… Один из них — Отто Краус, будущий муж Диты. «Книги подбирали на рампе — туда их выбрасывали, когда обыскивали чемода-

ны новоприбывших заключенных. Помню, были среди них атлас, краткая всемирная история Герберта Уэллса, еще какая-то книжка Карела Чапека... Дети сидели тесно прижавшись друг к другу и слушали, как учитель читал или что-то рассказывал сам. Естественно, у них не было ни бумаги, ни письменных принадлежностей… Все это организовал Фредди Хирш. Он был учителем спорта, очень харизматичным человеком. Хирш стремился создать для детей Биркенау оазис нормальной жизни, хотя бы на короткое время избавить их от ужасов концлагеря...»

МЕНГЕЛЕ В ночь с 8 по 9 марта 1944 года нацисты провели самую масштабную акцию по уничтожению чехословацких евреев: около 4 тысяч заключенных, включая узников детского блока, были отправлены в газовые камеры. Выжить удалось лишь тем, кого отобрал для принудительных работ «ангел смерти» Йозеф Менгеле. Среди прошедших селекцию оказались Дита и Элизабет Полах. «Отбор проводил лично Менгеле, в детском блоке. Он сидел в самом конце барака на столе, который там поставили специально для него. Мы должны были по очереди подойти к нему и сообщить ровно три вещи: свой номер, профессию и возраст — говорить что-либо еще было строго запрещено. После этого Менгеле пальцем указывал, в какую сторону идти. Те, кого он отбирал, собирались в одном углу барака, все остальные — в противоположном. Пройти селекцию могли лишь те, кому было от 16 до 40 лет. Мне на тот момент было только 15, и я пошла на обман, добавила себе один год. А моя мама, наоборот, «сбросила» пару лет: ей тогда было уже 42. Повезло, что никто не стал проверять наш возраст...И вот подошла моя очередь.

«73000. Шестнадцать. Художница», — сказала я.Решила назваться художницей, чем очень его заинтересовала. Дело в том, что слово Maler на немецком означает и «художник», и «маляр». Менгеле задержал

меня и спросил, что именно я умею делать — красить стены или рисовать портреты. Я ответила, что рисовать. Тогда он спросил, смогу ли я написать его портрет. Я страшно испугалась, но, понимая, что должна оставаться храброй и уверенной в себе, сказала «да». Он показал, в какую сторону мне идти, и на этом наш разговор закончился. Видимо, так он себя в тот момент развлек. На принудительные работы в Германию должны были отправить тысячу женщин, прошедших селекцию. Но прежде нас перевели в соседний, женский, лагерь, где мы провели два-три дня в не менее страшных условиях, чем были в Биркенау. Постоянное унижение, побои… Одну из женщин наказали за неправильное выражение лица. Уголки рта у нее от природы были слегка приподняты, будто в улыбке. Надзирательница подумала, что та над ней насмехается, и наказала: заставила встать на колени, вытянуть вверх руки, и в каждую положила по кирпичу. Так эта женщина мучилась несколько часов. Девушек, которые пытались ей как-то помочь, тут же избивали. В день отъезда нам стали брить головы. И каждый раз, когда приходил мой черед, я умудрялась пристраиваться где-то подальше, пропускать очередь. В итоге меня так и не обрили, уже пришло время садиться в поезд». Около года Дита и Элизабет Полах провели на принудительных работах в Гамбурге, а в марте 1945-го их перевезли в концлагерь Берген-Бельзен, куда спустя несколько недель вошли британские войска. Дита вернулась в Прагу — одна: ее мать умерла в лагере для перемещенных лиц через два месяца после освобождения. Сразу после возвращения она снова пошла в школу, которую в 10 лет была вынуждена оставить. Вскоре судьба снова свела ее с Отто Краусом, воспитателем, учившим узников детского блока в Биркенау географии и истории. Через два года они поженились, в 1949-м репатриировались в Израиль и более 30 лет проработали учителями в молодежном поселке под Нетанией. «Я была одной из самых молодых среди тех, кто пережил Освенцим. У детей есть особенная способность к выживанию. Дети менее уязвимы, чем взрослые. Они умеют смиряться, адаптироваться. Умеют принимать вещи такими, какие они есть, не думая о том, что все может быть иначе...» Интервью брала Диана Россоховатская

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 17

ЗНАМЕНИТОСТИ

ЛЕОН БАКСТ, ЛЕЙБЕ ИЗ ГРОДНО При рождении его назвали Лейбом-Хаимом. Детство он провел в роскошном доме своего богатого деда в Петербурге. Там, среди позолоченных клеток с канарейками, запоем читал, здесь же начал рисовать. Отец увлечение живописью не одобрял: полагал, что сын обрекает себя на нищету. А тот вырос в одного из ведущих театральных художников эпохи модерна, покорившего сам Париж. 90 лет назад не стало Леона Бакста.

МАЛЬЧИК ЛЕЙБЕ И ЗОЛОТЫЕ КЛЕТКИ Родился он в городке Гродно. Отец, Израиль-Самуил Барух-Хаимович Розенберг, был человеком небогатым. Некоторые источники называют его ученым-талмудистом, другие — коммерсантом средней руки. Вполне вероятно, что было в жизни его и то и другое. Вскоре после рождения сына, Лейба-Хаима, семья перебралась в Петербург. Видимо, богатый дед решил подсобить родственникам. Он был весьма успешным портным, обожал роскошь и светские увеселения, долгое время прожил в Париже и сумел воспроизвести дух парижского салона в своей квартире на Невском проспекте. Обтянутые шелком стены и декоративные растения, позолоченные канделябры и клетки с чудными птицами, антикварная мебель и дорогие картины — мальчик словно попал в совершенно другой мир. Мир, который моментально ослепил его и, конечно, увлек. Однако не только это увлекало Лейба. Вслед за матерью он запоем читал — все подряд, без разбору. А когда родители стали рассказывать об итальянской опере, куда ходили регулярно, стал сам придумывать пьесы. Сам же был и артистом, и художником в своих постановках. Он вырезал из книг и журналов подходящие картинки и разыгрывал придуманные им истории перед сестрами. Учился Лейб-Хаим в хорошей гимназии, но учеба его не занимала — она отвлекала от волшебных миров его воображения, книг и театра. Тогда же он понемногу начал рисовать. Рисунки получались все удачнее — отец видел это, но, будучи правоверным иудеем, изобразительное искусство не одобрял: не должен еврей «человечков малевать». К тому же он понимал, что мальчик обрекает себя на нищенское существование, ведь художествами много не заработаешь. Однако любовь к сыну оказалась все-таки сильнее доводов разума. Да и рос Лейб-Хаим натурой нервической — того и гляди впадет в истерику. Пришлось смириться. А тут и дед помог: через общих знакомых смог показать рисунки внука скульптору Марку Антокольскому. Именитому художнику рисунки понравились. Решено: Лейбе будет

18 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

учиться живописи.

1883 год. Лейбе Розенберг становится вольнослушателем знаменитой Академии художеств. Однако быстро разочаровывается. Учили в академии скучно, преподаватели заставляли учеников следовать классическим канонам, тогда как юношей тянуло к модерну, который в те годы как раз набирал обороты. После четырех лет обучения он бросил академию. Вот тут-то терпение отца окончательно лопнуло. Все это время он поддерживал фантазии сына, учил его в престижном заведении, надеялся, что выйдет из него толк пусть даже в такой бестолковой профессии. А Лейбе и тут оказался недоволен. Израиль-Самуил отказывается дальше финансировать творческие поиски сына — теперь Лейбе сам по себе. Он учится у Альберта Бенуа и зарабатывает на жизнь иллюстрациями к детским книгам.

РОЖДЕНИЕ БАКСТА Это случилось в 1889 году, когда ЛейбХаим Розенберг готовился к своей первой выставке. Юноша резонно предположил, что питерская публика вряд ли обрадуется художнику с таким неизысканным именем. Он берет фамилию своей бабки — Бакстер — и сокращает ее до Бакста. Леона придумать было и вовсе несложно. Так на живописной арене Петербурга появляется молодой художник Леон Бакст. В отличие от отца, богатый дед продолжал понемногу поддерживать молодого художника. Сразу после выставки отправил его в Париж — учиться в знаменитой Академии Жюлиана, куда стекались начинающие живописцы со всего мира. Здесь можно было научиться не классическим пейзажам с портретами, а современным, новым, вызывающе неожиданным формам. «Новорожденному» Леону Баксту приходится гораздо сложнее, чем в свое время Лейбе Розенбергу. Родители совершенно не помогают, денег взять неоткуда, приходится зарабатывать продажей картин. Для неизвестного приезжего художника задача весьма непростая. Но Бакст не сдается. Так он проживет в Париже шесть лет, время от времени наезжая в Петербург, чтобы отдохнуть и развеяться. В один из таких приездов состоялась судьбоносная встреча Бакста с Александром Бенуа и Сергеем Дягилевым, которые собрали вокруг себя кружок единомышленников под названием «Невские пиквикианцы». В кружок входили не только художники: искусствоведы, литераторы и еще не определившаяся в своих намерениях творческая молодежь собирались, чтобы говорить об искусстве. Так родилось знаменитое художественное

Автопортрет. 1893. (Русский музей, Санкт-Петербург)

объединение «Мир искусства», выпускавшее одноименный журнал. Редактором издания стал сам Дягилев, а художественный отдел возглавил уже опытный иллюстратор Леон Бакст. Он не просто подбирал иллюстрации к публикациям, но собирал целые вернисажи лучших работ своих современников. Он и задал тон всему изданию, сделав его зеркалом всего нового, прогрессивного, что происходило в искусстве и преобразило его на рубеже веков. Именно «Мир искусства» принес ему настоящую славу. А участие в выставках, которые организовывал Дягилев, сделало Бакста одним из самых популярных художников культурной элиты Петербурга. И не только Петербурга. Он выставляется на международных вернисажах Европы, пишет портреты известных поэтов и художников: Зинаиды Гиппиус, Андрея Белого, Исаака Левитана, самого Дягилева, Айседоры Дункан, Жана Кокто. Андрей Белый с удовольствием вспоминал период, когда Бакст писал его портрет: «Рыжий, румяный умница Бакст отказался писать меня просто, ему нужно было, чтобы я был оживлен до экстаза! Для этого он привозил из редакции журнала “Мир искусства” своего приятеля, съевшего десять собак по части умения оживлять и рассказывать умные истории и анекдоты. Тогда хищный тигр Бакст, вспыхивая глазами, подкрадывался ко мне, схватившись за кисть». Бакста приглашают в учителя к детям вели-

кого князя Владимира Александровича, он получает заказ от самого Николая II. И все-таки его постоянно преследует безденежье. Он продолжает подрабатывать иллюстратором, во время революции рисует сатирические иллюстрации к журналам «Сатирикон» и «Аполлон».

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

Спустя некоторое время власти сменят гнев на милость, в Академии художеств удостоят его почетного членства — и Бакст сможет жить в Петербурге без всяких препятствий. Портрет С.П.Дягилева. 1906. Но возвращаться на (Русский музей, Санкт-Петербург) родину он не спешит: к тому моменту он становится известным во французской столице театральным художником. Бакст соверБЛУДНЫЙ СЫН РОЗЕНБЕРГА шил революцию жанра, создал невероятной В 1903 году Лейбе Розенберг перестал красоты декорации и сценические костюмы существовать. Всему виной любовь, конечдля дягилевских «Русских сезонов»: балетов но же. Знаменитый купец и меценат Павел «Клеопатра», Шахерезада», «Карнавал», «НарМихайлович Третьяков был человеком либецисс», «Дафнис и Хлоя». Его работы «сводят с ральных взглядов и большого художественноума Париж», о нем пишут в самых модных и го вкуса. Ему нравились картины Бакста, он с солидных европейских журналах об искусбольшим удовольствием их покупал и ничего стве. «Русские сезоны» Дягилева принесли не имел против происхождения художника. Баксту поистине мировое признание. И Париж До тех пор пока не — капризный, выяснилось, что придирчивый, Бакст норовит стать непостоянный его, Павла Михайв своих увлечеловича, зятем. При ниях — наконец всей либеральнопризнал в нем сти своих взглядов своего, перестав меценат впал в считать «рустоску: Бакст остаским художнивался Розенбергом ком». Максимипо вероисповелиан Волошин данию, а принять вспоминал, что иудея в старинБакст стал законый род Третьянодателем мод ковых было выше французской его сил. Купец не столицы: «Бакст дал своего согласумел ухватить сия на брак. Тогда тот неуловимый Леон Бакст ради нерв Парижа, любимой Любови который правит Павловны примодой, и его Эскизы костюмов нял лютеранство. влияние в настоСвадьба все-таки ящую минуту состоялась, и Лейбе Розенберг, казалось бы, сказывается везде в Париже — как в дамских навсегда остался в прошлом. Однако так тольплатьях, так и на картинных выставках». Франко казалось. цузское правительство награждает его ордеБрак, ради которого Бакст крестился, всконом Почетного легиона, о нем издают книгу. ре развалился. В 1907 году у пары родился В России он появлялся лишь иногда: пока сын Андрей, а уже в 1909-м Леон оставил еще он был для российских властей евреем жену. И вернулся к вере отцов. В тот же год в из черты оседлости. За него вступилась АкаРоссийской империи поднялась новая волна демия — и всемирно известного художника гонений на евреев, иудеям приказано было наконец оставили в покое. Он преподавал в покинуть Петербург. Бакст — любимец высчастной школе живописи Званцевой, в ученишего света, художник, которому заказывали ках у него побывал Марк Шагал. Бакст сразу картины при дворе, участник знаменитого понял, что молодой художник обладает недютворческого объединения — вновь почувствожинным талантом, но жестко критиковал его вал себя Лейбе Розенбергом, мальчиком из и призывал писать «правильно», с натуры. местечка Гродно. Он, конечно, мог никуда не Шагалу же натура была не нужна: все сюжеты уезжать, попросив защиты у своих именитых жили в его голове и к реальности не имели покровителей. Но унижаться не стал и уехал никакого отношения. Однажды Бакст долго и в Париж. Возможно, он и развелся для того, недоумевающе рассматривал картину Шагачтобы не навлекать на свою семью неизбежла, на которой скрипач сидел на стуле на ные гонения. вершине горы. Леон никак не мог понять, как

же скрипачу удалось поднять на такую высокую гору огромный стул. Дальше разногласия между учителем и учеником стали еще более серьезными. Шагал мечтал о Париже, а Бакст боялся, что молодой художник там затеряется или вовсе умрет с голоду. Не находя аргументов, он грубо обругал ученика, дал ему сто рублей и посоветовал с умом использовать их в России. Шагал ослушался и рванул-таки в Париж. Этого Бакст ему не простил. Как не мог простить он Дягилеву диктаторские замашки. Проработав с ним долгие годы, Бакст так и не привык к тому, что Дягилев

Эскиз декорации (Русский музей, Санкт-Петербург) к балету «Шехерезада».

контролирует каждый шаг. Даже писать портрет давнего приятеля художнику было непросто: позже он жаловался, что тот буквально после каждого мазка заглядывал в мольберт и требовал сделать его красивее, чем был на самом деле. Постепенно разногласия между ними переросли в серьезный конфликт. Отношения расстроились. Невероятный успех не вскружил голову художнику, не заставил его почивать на лаврах. Напротив, у него было такое количество заказов, что работать приходилось до полного изнеможения. Именно от переутомления Бакст и умер. В 1924 году он напряженно работал над декорациями к балету «Истар» для знаменитой труппы Иды Рубинштейн. Работа была столь срочной и напряженной, что организм не выдержал: у художника случился нервный припадок, следствием которого стал отек легких. Врачи не смогли его спасти. Париж горевал. Смерть Бакста стала одним из самых печальных событий последних лет. Вся театральная столица пришла попрощаться с ним на знаменитое кладбище Батиньоль. А в России о нем вспомнили лишь много десятилетий спустя: художник, не пожелавший вернуться на советскую родину и развлекавший буржуазный Запад своими картинами, долгое время был персоной нон грата. В Париже же с него до сих пор «снимают мерки». Нервический мальчик Лейбе из города Гродно стал истинным парижанином, но так и не стал до конца своим в России. Материал подготовила Алина Ребель

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 19

ЕВРЕЙСКИЙ

ЗАКОН

Александр Фейгин

СМИХА ДЛЯ МОЕГО МАЛЬЧИКА

P

аввинский диплом по-еврейски называется «смиха». Для еврейской мамы это повод для гордости, почти как диплом дантиста.

А поначалу, три тысячелетия назад, слово «смиха» означало «возложение рук». Речь идет о том самом моменте, когда учитель осознает, что ученик достиг должного уровня, и тогда учитель объявляет его самостоятельным ученым или судьей: «И сделал Моше, как повелел ему Г-сподь, и взял он Йеошуа, и поставил его пред Эльазаром-священнослужителем и пред всей общиной. И возложил он на него свои руки, и дал ему повеление… А Йеошуа, сын Нуна, исполнился духа мудрости, ибо Моше возложил на него свои руки; и слушали его сыны Израиля…» И семьдесят старейшин, представлявшие весь народ Израиля, получили свои раввинские, сказали бы мы сегодня, полномочия, подобно Йеошуа. Непрерывная цепь рукоположений от учителя к ученику, от Моше и далее, была знаком преемственности передачи знаний, понимания, навыков, лидерства, ответственности. Сангедрин может и должен рассматривать имущественные, гражданские, семейные, уголовные дела, вплоть до вынесения смертных приговоров. Иными словами, Сангедрин, в отличие от судов низшей инстанции, имел право не только толковать существующие, но и, в случае отсутствия прецедента, устанавливать новые законы. Кроме того — и это главное, — любое его постановление автоматически становилось частью Торы (Устной Торы), т. е. заповедью, исполнение которой было обязательным для всех. Со временем ритуал рукоположения был сведен к присвоению достойным звания рабби («мой учитель», точнее, «мой господин»): «А как присваивали смиху в последующих поколениях? Не возлагали руки на голову старца, но называли его рабби и говорили: вот, ты рукоположен…» Во времена великого Рабби, р. Йеуды а-Наси, было принято решение допускать к любым религиозным и правовым решениям только рукоположенных ученых. Рукоположение было многоуровневым, при этом оговаривалось, какие именно дела может рассматривать получающий смиху. Низшим был уровень ритуальных вопросов, затем судебных. Так появилась полная формула смихи: «Йоре, йоре» — «может учить, может учить» «Ядин, ядин» — «может судить, может судить» «Ятир, ятир» — «может разрешать, первенцев, может разрешать». Чтобы не потеряться в древности, скажем, что современные раввины имеют смиху типа «йоре, йоре», а судьи раввинских судов — «ядин, ядин». После подавления восстания Бар-Кохбы римский император Адриан железной рукой ограничил остатки еврейской независимости, в том

20 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 6 | Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2

числе и власть Сангедрина. Рукоположение также было запрещено: «Рукополагающий и рукоположенный да будут казнены, город, в котором это было, будет разрушен». С этого времени раввины из априорных носителей Б-жественной мудрости превратились просто в грамотных людей, и их постановления авторитетны лишь в той мере, в какой их признаёт община. К чему это привело, описано уже в Талмуде, где Раба, прославленный вавилонский мудрец, считает допустимым и легитимным, когда в одном городе действуют два еврейских суда, выносящих разные постановления (Йевамот, 14а). Иными словами, в отсутствие Сангедрина, чьи решения обязательны для всех, еврейская религиозная практика неизбежно утратила единообразие. Впрочем, утрата смихи не означала, что духовная и судебная власти стали общедоступными: в эпоху гаонов сам эксиларх выдавал достойным «решут», то есть право «искать компромисс между истцами, расследовать тяжбы, совершать арбитраж, утверждать юридические документы». Гаоны также назначали учителей и судей. Сохранился документ XII века, выданный р. Шмуэлем бен Эли: «Мы назначаем его главой суда и академии для принятия решений в денежных и ритуальных вопросах, учить Торе публично». В средневековых Франции и Германии появляется «ашкеназская смиха», то есть послания известных раввинов о профессиональной пригодности коллеги-ученика. И на само ее появление, и на форму большое влияние оказали средневековые университеты с их дипломами. Сефарды-современники посмеивались над этими документами, усматривая в них элемент гордыни и влияние христианского окружения. Но и сефарды не остались в стороне от истории смихи. Они-то и разбудили «спящую» тему. Рамбам в комментарии на Мишну упомянул теоретическую возможность возобновить оборванную традицию рукоположения и завершил свой текст словами: «…и это требует решения». Спустя столетия эти слова отозвались бурей, нешуточный характер которой виден и сквозь сдержанный стиль изложения р. Яакова Бей-Рава: «А в году 5298 от сотворения мира пробудил Всевышний дух мудрецов в Стране Израиля, почти всех. Не осталось во всей Стране Израиля более одного или двух, ничтожных в своем меньшинстве, по знаниям и числу их учеников, которые усомнились и запутались в словах Рамбама “и это требует решения”». Р. Яаков Бей-Рав собрал совет из двадцати пяти раввинов, которые избрали его своим главой. Он рукоположил р. Йосефа Каро и р. Моше ди-Тирани. Р. Йосеф Каро рукоположил р. Моше Алшейха, а тот — р. Хаима Виталя. Однако вся эта революция происходила в Цфате, важном центре учености, священном, но провинциальном городе. А в Иерусалиме р. Леви Ибн-Хабиб (Ральбах) собрал оппозицию, ту самую, которую Бей-Рав презрительно называл малой в знаниях и числе. Ральбах полагал, что в Мишне Тора Рамбам отказался от своего прежнего мнения и не нашел пути возобновления смихи. Из лучших побуждений р. Леви Ибн-Хабиб зацепил завуалированной инвективой всю общину цфатских ученых, сложившуюся вокруг р. Яакова Бей-Рава, намекая на их происхождение из марранов: «Кто я такой, чтобы спорить с ними, ведь “святая” вода не смыкалась над моей головой». Академические разногласия ученых быстро вылились в неприглядный скандал с доносами и оговорами.

Впрочем, на этом эпизоде попытки возродить смиху не завершились. Следующий «Сангедрин» был созван в 1807 году. Почему мы заключили это название в кавычки? Потому что собрание это было созвано не кем иным, как Наполеоном Бонапартом, и преследовало одну цель: узаконить юридическую ассимиляцию евреВеликий Сангедрин. Эдуар Мойс. 1867 год. ев во Франции. Согласно постановлению Музей искусства и истории иудаизма, Париж этого странного собрания, евреи Франции перестали подчиняться еврейскому праву в лем надо всем, что касается заповедей Торы, запрещенным и разадминистративных и уголовных вопросах, оставив себе лишь ритурешенным». альное право, «заповеди между человеком и Всевышним». Неудивительно, что Ребе Шнеур-Залман из Ляд, Алтер Ребе, так резко выстуУже к XIII веку неосмиха выглядела так же, как в наше время. Вот, к пил против Наполеона, видя в нем самую большую опасность для примеру, текст соответствующего рекомендательного документа, российского еврейства. До сих пор отношения французских евреев выданный прославленным литовским талмудистом р. Ицхаком-Эльи французских властей регулируются тем давним постановлением хананом Спектором: «Великий и ученый раввин, многоуважаемый наполеоновского Сангедрина. учитель Цви-Йеуда, сын р. Моше из Слободки, был у меня, и я имел возможность побеседовать с ним. Я нашел, что он хорошо знает ТалВ еврейской традиции есть несколько мнений, каким образом можно муд и Поским (труды алахических авторитетов), и достоин разбирать восстановить Сангедрин. Рамбам считал, что для этого необходимо гражданские и ритуальные вопросы в соответствии с Торой и алахой согласие всех раввинов Земли Израиля (этим мнением руководствои толковать законы истинно и как подобает. Поэтому я готов свидевался упомянутый выше р. Бей-Рав), а рабби Давид бен Зимра (Радтельствовать, что он достоин того, чтобы быть раввином или даяном… баз) полагал обязательным согласие большей части колен Израиля, 1886, Ковно». включая десять потерянных колен. Эту теорию взял на вооружение р. Исраэль из Шклова, ученик Виленского гаона. В 1830 году, приехав Носитель подобного документа в ашкеназских общинах назывался в Страну Израиля, он разослал письма десяти потерянным коленам, раввином, а в сефардских — хахамом, звания «рав» и «рабби» сефарчтобы получить их согласие на возрождение высшего еврейского ды сохранили лишь для особо выдающихся мудрецов. суда. Ответа он, увы, не дождался, а раввин и врач Барух из Пинска, отправившийся по его поручению на поиски десяти колен, трагически Есть тонкое различие между «разрешением на работу» времен гаонов погиб в Йемене, где он был личным врачом правителя. и современной неосмихой. В первом случае письмо давало не только статус, но и власть над общиной, которая безоговорочно принимала В 1901 году р. Аарон-Мендель а-Коен, бывший тогда в Каире, попы«командированного специалиста». Современному раввину неосмиха тался возродить смиху, но также безуспешно. не дает никаких прав на должность и, если некая община не пожелает его пригласить, он может только украсить этим документом в рамке Но уже в наши дни, 13 октября 2004 года, группа ортодоксальных стены родительского дома. раввинов встретилась в Тверии и объявила о восстановлении Сангедрина. Выборы были проведены в соответствии с требованиями Хотя сегодня большинство работающих в общинах раввинов имеют алахи: 700 раввинов высказали согласие возобновить рукоположенеосмиху, это совершенно не требуется алахой. Большинство серьезние. Первым получил смиху р. Моше Гальберштам, его кандидатуру ных общин проверят знания кандидата и его личные качества, и редко поддержали р. Овадья Йосеф и р. Йосеф-Шалом Эльяшив. Он, в свою где спросят о дипломе. Многие известнейшие авторитеты еврейского очередь, рукоположил р. Дова Леванони, а тот еще нескольких. Замемира никогда не экзаменовались и не нашли времени и желания тим, что р. Овадья Йосеф и р. Йосеф-Шалом Эльяшив не пожелали получить формальный диплом. К примеру, один из крупнейших получить возобновленную смиху. ученых последних поколений р. Исраэль-Меир а-Коен Пупко, более известный как Хафец Хаим, по названию одного из своих трудов, не Сангедрин, отчасти виртуальный, возглавляет р. Адин Эвен-Исраэль имел никакого диплома, а потом получил смиху от р. Хаима-Ойзера (Штейнзальц), который, похоже, относится к этому факту с изрядной Гродзинского без всяких экзаменов, по телеграфу. Раввин Элияу бен долей иронии. Шломо-Залман из Вильно, более известный как Виленский гаон, просто отказался ее получать. На этом можно было бы и завершить историю прерванной смихи. Но позвольте, что же за документ приносит молодой раввин гордой С другой стороны, многие получившие диплом обрели его на осноеврейской маме? Разве это не смиха? ве минимальных знаний и не в состоянии самостоятельно решать серьезные алахические вопросы, чего, впрочем, от них никто и не С особым изяществом «Энциклопедия Иудаика» называет этот докуждет. Критика таких легковесных дипломов раздается с начала ХХ мент, украшающий стену моего кабинета и кабинетов моих лучших века, по слухам, сам Рогачевер в качестве протеста предлагал выдать друзей, «неосмихой». Как его только ни называли: «атарат ораа» смиху каждому, кто заплатит 1 копейку серебром (хотя порой и он — «разрешение учить», «игерет решут» — «разрешающее письмо», давал смиху «на полном серьезе»). «питка де-даянута» — «записка о судействе». Вот пример такого документа IX века: «Мы назначаем Имярек, сына Имярек, судьей в городе… и наделяем его полномочиями по осуществлению гражданского права и контро-

В качестве курьеза, не более, упомяну, что в Великобритании не имеющий смихи глава официальной общины не может титуловаться раввином и называется без затей — «преподобным».

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 21 Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2 | 7

НАШИ ИНТЕРВЬЮ

ВЫЙТИ В БОЛЬШОЙ МИР, НЕ ПОТЕРЯВ ЕВРЕЙСТВО Елена Касимова

ИНТЕРВЬЮ С ПИСАТЕЛЕМ ЭЗРОЙ ХОВКИНЫМ

ХАСИДСКАЯ ИСТОРИЯ – «ПРЕДСКАЗАНИЕ РАШИ» Мудрец, известнейший комментатор Торы и Талмуда, рабби Шломо бен Ицхаки, - сокращённо Раши, - был не только великим ученым, но и святым, праведным человеком. Он жил в городе Вормсе и для заработка торговал вином, а для того, чтобы выполнить своё призвание на земле, писал комментарии к Торе. История, которую мы расскажем, повествует о дарованной Раши способности видеть будущее. Короли соседних стран собирались в крестовый поход, чтобы отобрать у арабов землю, которая была раньше страной Израиля, и город, где раньше стоял Бейт Амикдаш-Храм. Они думали, что хозяином этой земли может стать тот, у кого длиннее копьё или тяже-

22 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 8 | Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2

лей меч. Мнения евреев никто не спрашивал. Впрочем, герцог земли, где жил Раши, быть может, был умнее других. Он решил спросить у еврейского мудреца совета, стоит ли ему отправляться в поход. Но гонцы, которых он отправил к Раши, вернулись ни с чем и сказали, что еврей отказывается ехать к герцогу. Разгневанный герцог поехал к Раши сам. Он ворвался в кабинет учёного, где стоял стол, заваленный книгами, но никого не увидел.

— Соломон, Соломон, где ты? — закричал герцог.

— Здесь. Чего вы хотите, ваша светлость? — раздался спокойный голос.

— Но я не вижу тебя! Где ты?

— Да здесь же. Какое дело у вас ко мне? Герцог протер глаза, но по-прежнему никого не увидел. Тогда он сказал:

— Раби Соломон, я клянусь, что не причиню тебе никакого вреда. Дай мне возможность увидеть тебя. В следующий миг за столом появился человек с таким светлым и мудрым лицом, какие раньше герцогу не приходилось видеть. И тогда правитель сказал: — Я много слышал о твоих познаниях и уме. Евреи и неевреи говорят, что ты можешь предсказывать будущее. Мне нужен совет. Я собрал сильную армию, пехоту и кавалерию и хочу завоевать Йерушалаим. Ждет ли меня успех? Скажи честно, я не стану гневаться, даже если ответ будет плохим для меня…

— Господин герцог, мне нечем вас обрадовать. Но, если вы настаиваете, придется сказать. Начало похода будет удачным. Вы захватите город и будете править там… только три дня. На четвертый день вам придется оттуда бежать. Ваши солдаты будут убиты или умрут на обратном пути. Вы вернетесь в свой город с тремя людьми на трех лошадях. Услышав эти слова, герцог побелел: что же, ему вообще не выходить в поход? Но что скажут другие короли и герцоги, собственные солдаты и подданные: «Поверил еврею, испугался»… Герцог процедил сквозь стиснутые зубы: — Если твои слова подтвердятся, я сдержу слово и не причиню тебе вреда. Но если я вернусь хотя бы с четырьмя солдатами, то брошу твое мясо собакам и прикажу убить всех евреев в моей стране!.. Ну вот, давай после этого советы герцогам… А, собственно говоря, кто он такой, этот герцог? Да, у него блестящие латы и грозный голос. Но у индийского слона длинные бивни, а трубит он так, что никакому герцогу не снилось. И этот слон ест, спит, живет и умирает по приказу Того, Кто его создал. То же относится и к герцогу. Если Тора (а Раши - это и значит Тора) говорит «три всадника», то что бы ни случилось, четвертому не бывать… Предсказание еврейского ученого постепенно исполнялось. Герцог с армией захватил Йерушалаим, потом бежал. Его армия таяла по дороге: кто дезертировал, а кто умер от болезней и ран. С четырьмя всадниками герцог подъезжал к воротам Вормса. Конь цокал копытами, а в ушах отстукивало: «Не смог, не сумел, не смог, не сумел…» Что скажут другие короли? Что скажут дети погубленных солдат? Единственная мысль грела его сердце: всадников-то было все-таки четыре… И значит, согласно уговору, у него есть законное право отомстить за свои неудачи тому, кто о них предупреждал — этому Раши. И вот они у городских ворот. Внезапно со стены сорвалась балка с железными шипами и убила лошадь под одним из солдат. Павшая лошадь придавила наездника, и герцог въехал в город только с тремя всадниками. То есть так, как сказал мудрец, а не как желало его мохнатое сердце. И тут герцог испугался: он понял, что Раши действительно дано видеть будущее. Правитель решил заехать к ученому, чтобы отдать должное его мудрости. Но, завернув на его улицу, он увидел толпу людей с печальными лицами. Ему сказали, что Раби Соломон скончался. Он выполнил задачу, ради которой Ашем послал его душу в этот мир: закончены комментарии к Торе, которые евреи в возрасте от пяти до ста двадцати лет будут читать из поколения в поколение. Эта история взята из цикла «Странствующий нищий», написанного писателем Эзрой Ховкиным. Эзра Ховкин является одним из тех немногих писателей, пишущих по-русски на еврейскую тему, которые соблюдают еврейские традиции. Вот как рассказывает сам Эзра о становлении своей писательской деятельности. «Писателем, а точнее, составителем книг, я стал потому, что мне с детства твердил об этом мой дорогой отец, благословенна его память. Первые 35 лет я успешно сопротивлялся этому плану, имея на

то веские причины: жизнь не предоставила мне тем для описания, так как у меня не было таких испытаний, которые выпали на долю моего отца. У него-то был арест его отца, опыт войны, когда мудрые вожди поставили их зенитную батарею «в белоснежных полях под Москвой» против танков с крестами, не дав пехотного прикрытия. Чудом не раздавили их. Это чудо продолжалось в годы космополитизма, когда печатали в газетах длинные списки евреев, что скрываются под русскими именами. Сам видел такой список на пожелтевшей газетной вырезке, где папа значился так: «Юрий Яковлев, а на самом деле – Ховкин». Таких «на самом деле» уже начали выселять из Москвы, правда, не в Сибирь, а поближе. У отца был опыт страданий, была оправданная радость от бутерброда с сыром, от путевки в Крым. У меня – ни опыта, ни радости, то есть не было о чем писать и для кого писать. Имея характер несамостоятельный, я долго не мог вырваться из орбиты родительского и советского бытия. Но когда вырвался, то капитально: сделался верующим иудеем, покрывал голову, не ездил в Шаббат. На советском языке это значило стать отщепенцем, личностью, с которой лучше не ездить в одном лифте. Параллельно у меня появилось много товарищей. Мы очень держались друг за друга, так как понимали, что в одиночку не выплыть. Сразу стало о чем писать и для кого писать. На разные лады, но о евреях и для них. Я стал это делать, сперва в Союзе, потом в Израиле». Согласитесь, что еврейских писателей, слава Б-гу, не так уж и мало. Среди них есть даже очень хорошие. Но чтобы писатель покрыл голову и стал соблюдать Шаббат, - уверена, что таких можно пересчитать по пальцам. Интересно, что многие жители Торонто знакомы с творчеством Эзры Ховкина, даже, может быть, не подозревая об этом. Дело в том, что он является редактором газеты-буклета под названием «Восхождение», издаваемого на русском языке Молодежной организацией хасидов ХаБаДа в Израиле. Мне было очень интересно поговорить с таким человеком, и, позвонив в Иерусалим, я побеседовала с Эзрой Ховкиным по телефону.

- Эзра, представьтесь, пожалуйста, нашим читателям. Я – редактор газеты «Восхождение» на русском языке, а также человек, который пишет книги разного рода, но все они посвящены еврейству.

- Мое знакомство с Вашим творчеством началось с этого буклета, который читаю на протяжении примерно 15 лет. Многие наши читатели, листая по Субботам странички буклета «Восхождение», узнают много нового. А теперь расскажите нам, пожалуйста, о своей семье, о своих корнях.

В ПОИСКАХ ДОРОГИ - Я родился в Москве, в смешанной семье: мой отец, детский писатель, был евреем, а мама, библиотекарь, – русской. Это семья с хорошими давними интеллигентными корнями старого русского и еврейского купечества, а позже и с традициями российской журналистики. Мама, что называется, «прикрывала отца» своей «правильной» национальностью и «правильной» биографией. Часть этого прикрытия перешла и на меня. В результате все только запуталось. Родился я в 1948 году, и это было время, когда люди предпочитали молчать: всегда была опасность того, что можно случайно сказать такое, за что могли схватить и посадить. Тем более, что отцы моего папы и моей мамы оба сидели и прошли свою школу страха, и этот страх передался по наследству. Учился я в обычной московской школе, а поскольку до школы родители почти не выпускали меня на улицу, чтобы не набрался

Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2 | 9

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 23

НАШИ ИНТЕРВЬЮ

плохого, то в школе мне досталось сполна. Затем были годы учебы на факультете журналистики Московского Государственного Университета. Меня окружала среда, в которой мне было нелегко. Вообще, первые тридцать лет своей жизни я провел как в театре абсурда: все двери вроде бы были открыты передо мной, но ни одна не открывалась; семьи, которые я создавал, разваливались, журналистика (я работал в редакциях газеты «Труд» и знаменитого журнала «Крокодил») не приносила радости. Я бы предпочел оказаться в другом обществе, но в каком - не знал, и в течение долгого времени пытался приспособиться к тем людям и той стране, где мне пришлось жить.

70-е годы были годами поисков, проходивших под эгидой страха: карате, которым я тогда занимался, было под запретом, занятия йогой – под запретом, вопросы религии – под запретом. Пройдя много препятствий и мук, я понял, что у человека есть душа, которая может резко не совпадать с внешним рисунком его жизни. Более того, этот рисунок может оказаться для души клеткой. И выходом на свободу для меня оказалось знакомство с еврейской религией. Случилось это довольно интересно. Я хотел читать книги по христианству, но человек, у которого они были, сказал: «Зачем тебе читать христианские книги? Читай лучше свои – еврейские!» Сначала я обиделся, но потом решил, что это – одна из тех подсказок, которые мне время от времени подбрасывала жизнь. И тогда я обратился к одному товарищу, еврею, собиравшемуся уезжать в Израиль и начавшему соблюдать заповеди, он-то и познакомил меня с еврейскими книгами. Мы стали учить с ним трактат «Пиркей Авот». Меня поразило, что голос из далекой древности звучит так просто и доходит до самого сердца.Так я вошел в круг людей, которые собирались на «Горке» у большой Московской синагоги на улице Архипова. Следующие семь лет прошли в отказе, я учил Тору и учился жить по-новому. Дальше мой жизненный путь следовал уже по еврейской дороге: я принял ортодоксальный гиюр, женился, у нас родились два сына, и когда в конце 88-го года стали выдавать разрешения на выезд в Израиль, мы с женой, в числе других отказников, оказались на Святой Земле.

СЛАДКОЕ И ГОРЬКОЕ В ОДНОЙ ТАРЕЛКЕ - В то время Вы еще не писали книги?

- Писать я начал во время моего отказничества, за годы которого написал две больших книги. Одна из них является пересказом на русский язык очень популярной и любимой евреями разных стран книги «Все для Босса». Вторая - рассказ о странствиях (с приключениями, встречами, неожиданными поворотами) отца Первого Любавичского Ребе по городам и местечкам Восточной Европы середины XVIII века. Самое главное, что все истории абсолютно достоверны. Эта книга, так же, как и первая, является пересказом на русский язык и называется «Странствия Боруха». Были еще какие-то пробы, но эти книги явились основными для того периода. А в Израиле я уже продолжил еврейскую тему, в которой прошлое и будущее, смешное и трагичное, сладкое и горькое - все в одной тарелке.

- Как развивалось Ваше творчество в Израиле?

- По счастью, мне не повезло: меня не взяли редактором в газету. Но я этому был даже рад: Любавичский Ребе придает большое значение образованию, и мы с женой закончили двухгодичную семинарию для преподавателей, после чего я преподавал ТаНаХ и еврейскую историю. Через 10 лет школа, в которой я работал, закрылась, но как раз в то же время один мой товарищ предложил мне стать редактором газеты-буклета «Восхождение», издаваемого Молодежной организацией хасидов ХАБАД в Израиле.

- Нашей общине знакомо это издание: каждую неделю в

24 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 1 0 | Э К СОД УС | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2

синагогах нашего Центра все, кто прише ел, могут почитать «Восхождение», в котором также упоминаются ются наши программы и мероприятия. Буклет очень популярен в Бостонe Торонто, спасибо Вам большое! Эзра, расскажите, пожалуйста, о своих книгах.

«ВСЕ ДЛЯ БОССА» - Одной из них является мой пересказ на русский язык книги «Все для Босса». Речь в ней идет о человеке, семья которого приехала в Америку из России в конце 19 века. Этот человек (звали его Яаков Йосеф Герман) вел себя как еврейский Дон Кихот, но при этом был вполне успешным бизнесменом. В то время в Америке было очень популярно выражение: «Все для босса, все для хозяина». Яаков Йосеф своим боссом считал только Вс-вышнего, поэтому его «все для босса» означало «все для Вс-вышнего». шнего». Для него Тора и заповеди были всем, он всю жизнь распространял иудаизм. Книга небольшая, но достаточно развернутая. В ней н говорится об Америке 20-х годов, о еврейских йешивах в Польше в 30-е годы. Затем Яаков Йосеф совершил алию в Эрец Исроэль в 40 0-е годы. Каждая история этой книги является рассказом о каком-то о еврейском подвиге. Эта замечательная книга, написанная дочерью ю главного героя и повествующая об одном из выдающихся евре еев Америки, была очень важна тогда для нас, отказников. Дело в том, что пришлось заново создавать культуру, как Робинзону, который ый оказался в абсолютно ином мире, и все, что было раньше - скаже ем, Жюль Верн, «Три мушкетера» или более серьезная «Мастер и Маргарита», М - совершенно нам не подходило: нам надо было забивать сваи для своего, родного строительства. И книга «Все для босса» идеально ально для этого подходила.

«МАЛАХОВСКИЙ ПАРОВОЗ» - Расскажите, пожалуйста, о Вашей книге под названием «Малаховский паровоз».

- Когда я сказал, что нам приходилось создавать культуру заново, как бы это ни звучало нахально, тем не менее, является абсолютной правдой. Кто-то из нас взял на себя создание информационного пласта в сфере еврейской истории, я же взял на себя литературу, в том числе ту, которую можно прочитать и детям. Ну не про Ивана же царе-

вича читать еврейским детям! Хотя образ, может, сам по себе и хорош, но в еврейской среде мало значимый.

восстании гайда амаков, о попытках евреев отстаивать свои права, о еврейских закон нах и т.д.

А жили мы в то время в Малаховке, чуть было не сказал: «В местечке Малаховка». Подмосковную Малаховку вполне можно назвать «местечком», так как там жило много евреев, которые переселялись в Подмосковье, стараясь скрыться от московских погромов. В Малаховке была синагога, которую пытались закрыть, но эти попытки не увенчались успехом, и малаховская синагога действовала всегда. Правда, её сожгли, но построили новую, красивее прежней! Мы с моим другом Мойше Гарбузом в этой синагоге были оформлены сторожами, и вообще там был некий круг людей, которые все время поддерживали в синагоге огонек еврейской жизни: миньян, праздники и все хорошее, что случается у евреев в жизни. И вот, укладывая своего сына Менахема спать, я стал придумывать истории его приключений вместе с волшебным паровозом, который питается овощами и фруктами и обладает необычными свойствами: может перескакивать через всевозможные преграды и т.д.

Надо сказатьь, что еврейские праведники делятся на разные категории: есть прав ведники бедные, есть богатые, есть праведники, которые скрываются я, а есть те, которые широко открыты людям. Короче говоря, у еврейс ских праведников имеются такие же «специализации», как и у, скажем, программистов или инженеров. Есть также праведники, «специализацией» которых является чудо. Баал Шем Тов относился именно к таки им праведникам. Причем его чудеса, что называется, «приподнимали»» людей над землёй.

Когда мы приехали в Израиль, я решил записать эти истории, которые все время дополнялись новыми. В частности, глава, которая связана с процессом, когда евреев пытаются оттеснить все дальше и дальше от границ, по-моему, является самой сильной в книге: там действие происходит в королевстве, где драконы пытаются выставить жителей страны из их домов, переселив их в мрачные подземелья, а сами хотят поселиться в их городе. Эта книга не закончена, у меня есть продолжение этих событий, которое я планирую в скором времени издать.

Так вот, я хо отел, чтобы моя книга объединяла и исторический пласт, и рассказзы о чудесах, и информацию о еврейских законах. Эта книга на аписана на основе моего перевода книги под названием «Завещание ие Баал Шем Това», написанной учениками мудреца уже после его ухода у из жизни. В книге помещается много коротких высказываний праведника, п некоторые из которых очень сложны для понимания, а не екоторые - довольно простые: о том, как человек должен себя вести. Мне хотелосьь, чтобы люди почувствовали еврейский мир своим, хотя это было совсем с непростым делом: ведь те, кто приехали из России, были во оспитаны на совершенно других книгах. И все-таки в историях, которые я собрал, главным было не чудо, не какая-то зам мысловатая философия, сложный «язык пальм» (есть такое романтичн ное выражение, как пальмы переговариваются друг с другом), а именн но указание о том, как честно и правильно поступать в той или иной ситтуации. И это все взято из хасидских историй.

«СВЕЧА НА СНЕГУ» ЕВРЕЙСКА АЯ ПРОГРАММА - Мне хотелось бы поговорить ещё о книге, явившейся для меня одной из первых на моем еврейском пути, - о книге «Свеча на снегу».

- Тема Баал Шем Това давно присутствует в моей жизни, начиная еще со времен отказа. У нас в Малаховке собирались друзья, чтобы б переночевать в ночь с пятницы на Субботу. Причем набиралось столько человек, сколько помещалось в тех нескольких комнатах, которые мы тогда снимали, а это, поверьте, немалое количество народу: мы были молодыми, обожали компании и на удобства мало обращали внимания. И в эту ночь мы рассказывали друг другу истории. р Искали мы истории р для д ночных рассказов повсюду. У нас была книжка на английском языке «Jewish Humor» - «Еврейский юмор», по сути, это был небольшой сборник хасидских рассказов. И когда мы садились за Субботний стол есть традиционную щуку и делать «лехаим», друзья просили меня (а я был в нашей компании знатоком английского языка) прочитать что-нибудь из этой книги. Так у нас начал нарабатываться запас историй про Баал Шем Това. А позже мне просто захотелось написать о нем книгу, чтобы там были также истории о его продолжателях – Магиде из Межерич и Алтер Ребе. Историков всегда смущала «сказочность» Бешта, невозможность отделить рассказы о его чудесах от событий, записанных в дневниках и хрониках, достоверность которых не вызывает сомнений. Я старался написать книгу так, чтобы фигура Баал Шем Това не выглядела абсолютно «небесной», неприземлённой, поэтому в ней присутствуют рассказы, повествующие о реальной жизни евреев 18 века: о

- Следующи ий мой вопрос не связан с Вашим творчеством. Говорят, что пр роблема ассимиляции в настоящее время достигла устрашающ щих масштабов: мы сами себя уничтожаем! В связи с этим, какими к Вам видятся перспективы современного еврейства?

- Мир пережи ивает кризис, у которого очень много граней: глобализация, инфор рмационная революция, исламский террор, падение рождаемости. Д Для евреев одной из граней этого кризиса является ассимиляция. З Здесь необходимо помнить высказывание Любавичского Ребе: «Есл ли ты не наступаешь, ты отступаешь!» И это является программой евр рейской деятельности на ближайшее время до прихода Мошиаха. Мы должны раскрывать свое еврейство так, чтобы оно было видно людям, причем, не только евреям, но и неевреям. И чтобы оно было им понятно. К сожалению, люди часто пытаются свое еврейство запиххать подальше в сундук и никому его не показывать.

- Мошиах пр риведет мир к идеалу. Что от нас требуется, чтобы приблизить это от момент?

- Я Вам расскажу один случай. Однажды мы ехали на машине выполнять какую ю-то мицву по узким иерусалимским улочкам. Машина наталкивается н на кучу мусора и останавливается, так как проезд оказывается закрыттым. Тут один человек сказал: «Ничего, Мошиах придет и эту кучу ликвидирует». У меня внутри как будто молния вспыхнула: что же, мы б будем ждать, когда придет Мошиах, чтобы выполнить роль араба-мусорщика? орщика? Мы сами должны разгребать мусор. Глобальная и идея состоит в том, чтобы, как сказал Любавичский Ребе, близость прихода Мошиаха не освобождала от ответственности, а наоборот, - заставляла брать на себя бОльшую ответственность. Есть выражение:: «Адам йодеа нафшо» - «Человек знает свою душу». Я бы вольно перес сказал это так: «Человек знает, что он должен делать». Я имею в виду - для еврейства, для мира. Человек должен поискать, что ему делать, и, я Вас уверяю, он быстро найдет. Надо не сидеть дома у телевизора, ора, а пытаться найти выход в Большой Мир, при этом, не теряя своего еврейства, а наоборот, - распространяя его.

Э К СОД УС | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2 | 1 1

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 25

МНЕНИЕ Семен Довжик С

JE SUIS JUIF

живу в хорошем районе Северного Лондона. Красивые дома, ухоженные улицы, престижные магазины, зеленые просторные парки. Центральная мечеть города, а неподалеку от нее — несколько известных синагог. Здесь тихо и спокойно, а прохожие на улицах подчеркнуто вежливы и приветливы. Но всего в нескольких сотнях метрах от моего дома — совсем другой район, где проживают выходцы из арабских стран. Там шумно, совсем не так чисто, вывески магазинов и ресторанов сплошь на арабском. Там живут вполне добродушные люди, которые приехали в Великобританию, спасаясь от кошмара войны в своих странах. Но именно из таких кварталов выходят одурманенные религиозной пропагандой фанатики, решившие взять в руки оружие и пойти убивать. В том, что однажды им захочется убивать и евреев тоже, сомневаться не приходится.

Я

Вчера на улицы Парижа вышло более полутора миллиона человек. Впечатляющий акт солидарности и национального единения. Тысячи табличек с надписями «Я — Шарли», «Я — полицейский», чуть реже встречающееся «Я — еврей». Здорово, что французы вышли на улицы сказать «нет» страху и террору. И жаль, что лозунг «Je Suis Juif» («Я — еврей») появился только сейчас. Последние годы стали особенно страшными для 600-тысячной французской общины. Непрекращающийся животный антисемитизм, все чаще перерастающий в физическое насилие — погромы, избиения, убийства. Три года назад религиозный фанатик пришел в еврейскую школу в Тулузе и стал стрелять. Убил учителя и троих детей. Тысячи людей вышли тогда на демонстрации в знак солидарности с еврейской общиной. Но плакатов со словами «Je Suis Juif» у них не было. Франция еще не проснулась. Проснись Франция тогда, вполне возможно, что жертвы чудовищных терактов последних дней были бы живы.

28 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

Жаль, что лозунг «Je Suis Juif» («Я — еврей») появился только сейчас. Последние годы стали особенно страшными для 600-тысячной французской общины. Непрекращающийся животный антисемитизм, все чаще перерастающий в физическое насилие — погромы, избиения, убийства.

Те полтора миллиона человек, что заполонили вчера улицы французской столицы, искренне надеются на перемены. Боюсь, что французские евреи настроены гораздо менее оптимистично. В 2014 году в Израиль из Франции эмигрировало более шести тысяч человек, почти вдвое больше, чем за предыдущий год. После бойни в кошерном супермаркете в Париже нет сомнений в том, что в 2015-м приедет еще больше. А сколько еще уехало или собирается уехать в США, Канаду, Австралию, Великобританию? Ведущая европейская страна оказалась не в состоянии обеспечить безопасность крупнейшей еврейской общины Европы. Однако Франция в этом не одинока. Волна дикого антисемитского насилия прокатилась за последний год и по другим странам Европы… Евреи третьего по величине шведского города Мальмё давно уже не могут спокойно выйти из дома: в лучшем случае их ждет плевок и словесные оскорбления, в худшем — физические увечья. Евреи уезжают из Мальмё, потому что оставаться там невозможно. А еще потому, что шведскому правительству на их судьбу, в сущности, наплевать. В Лондоне пока все спокойно. Здесь пока не громят еврейские магазины, не врываются в дома евреев, не бросают в синагоги бутылки с зажигательной смесью. Но все больше членов местной общины признаются, что чувствуют себя в Великобритании крайне неуютно. И это английские евреи, которые всегда считали себя неотъемлемой частью королевства, преданными подданными Ее Величества! Те, кто еще вчера не мог допустить и мысли о возможном переезде в другую страну, все чаще спрашивают себя, смогут ли они продолжать здесь жить. И я прекрасно понимаю, что то, что произошло в Париже, может произойти в Лондоне хоть завтра. И дело здесь даже не в том, насколько

эффективны спецслужбы той или иной страны в предотвращении терактов. Специалисты по борьбе с террором во всем мире признаются: самое сложное — остановить террористаодиночку. А таких потенциальных одиночек по всей Европе — десятки тысяч. Кто-то едет в тренировочные лагеря «Аль-Каиды» в Пакистан или Йемен, кто-то приобретает боевой опыт в Сирии и Ираке. А власти лишь разводят руками: мы не в состоянии контролировать их всех по возвращении. Французский премьер-министр сказал вчера: если из Франции уедут евреи, это будет совсем другая Франция. Но это уже давно совсем другая Франция, совсем другая Европа. Десятки лет никто не хотел замечать, что происходит, все списывалось на издержки мультикультурализма. Когда же все-таки поняли, что проблема есть, то в лучших европейских традициях решили ничего не делать. Мол, с годами все само рассосется. Не рассосалось. Конечно, не над всеми европейскими евреями нависла угроза физического насилия. Но по всей Европе евреи чувствуют себя некомфортно, и все больше и больше людей это ощущение побуждает к перемене мест. Еврейскую карту Европы в ближайшие годы ждет серьезная перекройка. Весь мир смотрел вчера прямую трансляцию марша солидарности в Париже. Евреи Европы будут пристально следить и за тем, что произойдет в стране после марша, ведь ситуация во Франции показательна для всех без исключения европейских государств. Слишком много слов было сказано за последние годы и слишком мало сделано. Так что, думаю, и мне в Лондоне рано или поздно придется собирать чемоданы.

НЕ ЗАБУДЬ

«Äëÿ ìåíÿ ýòî

øåñòàÿ êíèãà Ïÿòèêíèæèÿ»

C

удьба «Черной книги», документально зафиксированных свидетельств Холокоста на территории СССР, как известно, драматична: ни Илья Эренбург, ни Василий Гроссман, ее редакторы-составители, так и не дождались ее выхода. В конце 40-х, почти одновременно с разгромом Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), был рассыпан набор «Черной книги», уничтожены уже отпечатанные листы, конфискованы гранки и рукопись. В 1980 году книга впервые вышла на русском языке в Иерусалиме. А еще через 34 года — в России. В Москве в рамках книжной ярмарки non/fiction состоялась долгожданная презентация книги-события, книги-артефакта, книги-судьбы.

Jewish.ru поговорил с «зачинщиком» этой непростой затеи — редактором, переводчиком, издателем и продюсером Феликсом Дектором.

— Феликс, можно ли сказать, что сегодня великий день, без преувеличений и патетики? Ведь произошло нечто из ряда вон: «Черная книга» наконец увидела свет в России?

— Точно. Из ряда вон. Ибо долгое время думали, что «Черная книга» исчезла навсегда. В 1947-м, на исходе лета, было приказано остановить печатный станок, были изъяты все черновики, экземпляры готовой рукописи и корректурные оттиски набора, а в январе 1948-го — убит председатель ЕАК [Соломон] Михоэлс… Ну, и все остальное: полный разгром ЕАК, аресты деятелей еврейской культуры, охота на «космополитов», позорное «дело врачей»…

— На презентации кто-то из выступающих сказал, что малейший шаг в сторону антигуманизма мгновенно порождает монстров: фашизм (я так понимаю, необязательно в немецком исполнении) всегда подстерегает всех нас. Все мы, человечество то есть, бываем заворожены апологией зла…

— Абсолютно согласен. То, что произошло с евреями «благодаря» немецкой идее национальной исключительности, арийскому мифу, может произойти в любую минуту с любым народом. Причем, если официальная доктрина, идеология предписывает национализм как норму, большинство сразу же идет за ней. Судьбе же тех, кто умеет мыслить самостоятельно и противится этому, не позавидуешь. Вначале — идеи, идеологемы, а потом, когда это воплощается в жизнь, наступает ад — то, что нельзя описать словами. Сегодня как раз открывал презентацию Саша Гельман, известный драматург, описавший этот ад на земле в эссе «Детство и смерть». Ты читала его?

чайно важна. Между прочим, это как бы «двойная» память — и о загубленных жизнях, и о тех, кто создавал «Черную книгу»: иные из них были убиты, арестованы, посажены.

— Двойной памятник человеческому горю и мужеству?

— Именно так. Для меня, кстати, не было принципиально издать ее непременно самому. Было важно, чтобы она вышла в принципе.

— Допечатка тиража будет? Мне вот не досталось: сразу раскупили…

— Книга будет жить своей жизнью: раскупят — будет допечатка. Тем более что цена ниже себестоимости. Школы и библиотеки получат ее бесплатно.

— Феликс, я часто беру интервью у людей еврейской национальности. Судьбы у них разные, конечно, но век-волкодав проехался по многим с нечеловеческой силой. Скажем, известна трагическая судьба Марии Рольникайте, «литовской Анны Франк», на свой лад ощутили на себе прессинг времени и Войнович, и Александр Гельман… А вы пережили что-то подобное?

— Ну, я, конечно, избежал многого, но чисто случайно. Начнем с того, что первый раз я попал в тюрьму в семилетнем возрасте…

— Читала. И говорила с ним об этом: возможно, по силе воздействия в мире нет ничего равного.

— «Черная книга» — всего лишь документ, это тоже нечто, чему нет равных. Я ее вообще рассматриваю как шестую книгу Пятикнижия, не меньше… Она свидетельствует о попытке окончательно уничтожить мой народ. Вряд ли она войдет в канон, это понятно. Но полагаю, что должна…

— То есть как?

— Пришли за мамой и нас с братиком годовалым заодно прихватили. Я лежал с воспалением легких и загремел в тюремный лазарет. Родители мои, «отпетые» коммунисты-идеалисты, сидели за решеткой еще в буржуазной Литве. В 1924 году маму из этой «буржуазной» тюрьмы выпустили под залог, и она бежала в СССР. Ну а в 1938-м, уже во времена «ежовщины», ее взяли уже «свои».

— Говорили также о том, что эта книга должна быть в каждой школе.

— Более того, в каждом доме. Пусть даже не сразу ее прочтут, но одна мысль, что она вот здесь, где-то рядом, что она у тебя дома, чрезвы-

— А отец?

— Отец сидел с 1936 года, ему дали пять лет, опять-таки «свои». Он отбывал срок в Амурлаге, а маму держали под следствием девять месяцев. Но тут расстреляли самого Ежова, и ее освободили. Я жил в

1 4 | Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 29

детдоме, мама приехала, забрала меня. Я, кстати, тогда был как Павлик Морозов: страшно переживал, что мои родители — «враги народа». И фраза Сталина знаменитая, что, мол, «сын за отца не отвечает», меня поддерживала в эти дни.

— Сталина тогда любили больше, чем своих родителей — вот в чем ужас, собственно… В начале войны, когда вторглись немцы, вы были в Каунасе. Как вас угораздило оказаться в эти дни в Литве?

— Опять же случайно. Мамина сестра росла в Литве и вышла замуж за литовского коммуниста, который тоже посидел в тюрьме за свои убеждения, еще когда Литва была независимой. А в 1940-м Литва «присоединилась» к СССР, и он стал большим начальником — уже сам сажал. Мама очень хотела повидаться с родителями, и муж сестры это устроил. Летом 1941 года мы с мамой приехали в местечко Рокишкис, где я впервые увидел дедушку с бабушкой. Мы были вместе четыре дня. А тут выяснилось, что у тетиного мужа, как и у меня, день рождения 21 июня. Тетя позвонила и говорит: приезжайте, день рождения отпразднуем двойной и все вместе поедем в Палангу, отдохнем.

— А 22 июня на рассвете начали бомбить Каунас…

— Ты, конечно, знаешь, что сделали в Каунасе с евреями?

— Разумеется.

— Немцам даже не нужно было особо стараться: постарались сами литовцы. И вот тут — судьба наша такая счастливая, повезло, что дядя был большой чин, — мы попали в единственный эшелон с эвакуированными, который ушел из Каунаса в первый день войны. Больше таких эшелонов не было…

— Это просто невероятно! Приехать за несколько дней до начала войны в Литву и уйти от верной смерти! Если бы драматург написал такое, ему непременно бы заметили, что это выдумки, «литературщина».

— Это точно. Судьба, что называется…

— После всего произошедшего неужели вы не верите в предназначение свыше? Для чего-то же нужно было, чтобы этот единственный поезд ушел из-под носа нацистов.

— Однако шесть миллионов евреев не уехали на таком поезде... И я, к сожалению, в знаки свыше не верю: я человек неверующий. Хотя умом понимаю, что без веры человек живет чисто биологически.

— Задам, так сказать, геополитический вопрос. Денис Драгунский написал тут короткую статью, получившую большой резонанс: о том, что Израиль необходимо сохранить и защитить от нашествия варваров. Ибо эта страна — единственный оплот европейских ценностей на Ближнем Востоке.

— И не только там: рухнет Израиль — рухнет цивилизация в том виде, в каком мы ее понимаем, со всеми ее завоеваниями в области прав человека хотя бы. Исламистов полно и в Европе, и в Америке, они задают там тон.

— Благодаря толерантности европейских властей?

— Да какая там толерантность! Чистый прагматизм. Это реальные избиратели, и политики должны с ними считаться, чтобы быть избранными.

— А потом их же страны полетят в тартарары…

— Ну а кто об этом думает? «Тартарары» когда еще будут... А избираться нужно сейчас.

— Это вопрос ответственности. При нынешнем состоянии современного мира, с его сверхмощным оружием, ответственность ведь усиливается?

— Что правда, то правда. Ответственность сейчас, возможно, главное слово.

— Ну а мера вашей личной ответственности — ваши проекты?

— Да нет, зачем так серьезно? Мне просто интересно. Я живу этим: издать романы Мераса или первое полное собрание сочинений Владимира Жаботинского, поддержать Дормана… Вот и «Черная книга»,

«Черная книга» — всего лишь документ, это тоже нечто, чему нет равных. Я ее вообще рассматриваю как шестую книгу Пятикнижия, не меньше… Она свидетельствует о попытке окончательно уничтожить мой народ.

— На вашем счету немало издательских и кинематографических проектов, причем, насколько я понимаю, некоторые из них осуществили на свой страх и риск, без особой поддержки «сверху»: «Подстрочник», «Нота»… Все это давалось с огромным трудом? «Подстрочник» ведь вообще пролежал без движения десять лет?

— Все мои проекты давались с трудом, это правда. И «Подстрочник», и издание гениальных книг Ицхокаса Мераса... На пробивание его романа «Ничья длится мгновенье» ушло без малого три года! Следующий его роман я носил по редакциям издательств и журналов целых два года. О «Подстрочнике» уже много рассказывал режиссер Олег Дорман: как он пытался найти 100 тысяч долларов на фильм, как его отфутболивали телеканалы и Министерство культуры…

наконец, увидела свет в России. Живя в Израиле, я часто приезжаю в Москву: сижу в «Ленинке», отыскиваю неизвестные работы Жаботинского, которые четверть века назад были освобождены из спецхрана и переданы в свободный доступ, но ни у кого до них руки не доходили. Между прочим, в связи с изданием книг иногда странные вещи происходят. В 60-х годах я работал в «Детгизе», и мой хороший товарищ, замечательный поэт Володя Соколов, попросил помочь его другу издать первую книжку. Друга звали Юз…

— А потом выяснилось, что «Подстрочник» — рейтинговый фильм: улицы пустели во время его демонстрации по телевидению, будто это не исповедь пожилой дамы, а «Семнадцать мгновений весны». Было забавно, если тут уместно такое слово, когда Олег Дорман отказался от премии ТЭФИ, «припечатав» наше телевидение принародно! Услышав это, я ликовала, если честно…

— Интересно, что оба фильма — и «Нота», и «Подстрочник» — были закончены, когда их героев уже не было в живых. Главное, что удалось запечатлеть их вживую. Потом была огромная, дорогостоящая работа: досъемки, монтаж, архивы, много чего еще…

— Каким образом?

— Он женился на моей дочери Ирине.

— А кто давал деньги на «Черную книгу»?

— Преимущественно люди, обычные люди — через краудфандинговую площадку «Планета.ру», созданную для того, чтобы собирать народные средства на проекты.

— Знаю. Мы с Евгением Цымбалом, известным режиссером, сейчас пытаемся с помощью «Планеты» собрать средства на фильм о Маше Рольникайте.

— Это непременно нужно сделать. Непременно.

30 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

— Алешковский?

— Ну а какой еще у нас есть Юз? (смеется) Я, разумеется, помог. И что вы думаете? В 70-х, когда я был уже в Израиле, мы породнились.

— Вот уж, действительно, чудны дела Вс-вышнего…

— Приводя его в «Детгиз», я, конечно, не мог этого предвидеть. Да и он в ту пору шоферил в «Мосводоканале». Но только вся Москва распевала его песенку: Товарищ Сталин, вы большой ученый, В языкознанье знаете вы толк, А я простой советский заключенный, И мне товарищ — серый брянский волк…

— У вас в жизни много странных сплетений, совпадений?

— Главное сплетение, может быть, то, что я живу в стране, которая находится в эпицентре большой истории. Израиль сейчас далеко не тот, каким был почти сорок лет назад, когда я туда приехал. Будь я религиозным человеком, непременно сказал бы, что это и есть промысел Б-жий. Беседовала Диляра Тасбулатова Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2 | 1 5

ВОПРОСЫ К

РАВВИНУ

Александр Дан РодкинКаллер На ваши вопросы отвечает раввин Еврейского Бостона центра русскоязычной общины Майами

- Недавно состоялось очень важное, если не самое главное событие Любавичского мира, - ежегодная Конференция посланников Любавичского Ребе в Нью-Йорке. Каковы особенности этой Конференции?

- Обычно Конференция продолжается шесть дней: начинается она в среду и заканчивается в понедельник. Вы даже себе не представляете, сколько всего происходит за эти дни! Прежде всего, в четверг, пятницу, воскресенье и понедельник одновременно проходят несколько сотен учебных сессий. И те 3 500 – 4 000 раввинов, которые приехали на Конференцию, расходятся по учебным семинарам-сессиям, тематика которых охватывает все стороны и особенности еврейского центра: как выступать перед аудиторией; как открыть новый любавичский центр в маленькой общине, в большой, в университете; как открыть еврейский детский сад и еврейский лагерь, еврейскую воскресную школу; как провести несколько хуп-свадеб одновременно (гала-хупы); как заниматься сбором фондов и правильно организовать бухгалтерский учет; как использовать в работе социальные интернет-сети; как эффективно провести ремонт здания, как организовать рекламную кампанию и издавать публикации; как организовать программы для женщин, детей и заключенных в тюрьмах и т.д., одним словом, все, что Хабад Любавич делает по всему миру. Причем, всегда есть те раввины, которые успешны в том или ином виде работы, и они делятся со всеми желающими своим опытом. Причем, выступления проходят на разных языках, и для того, чтобы было понятно всем, кому это нужно, разработана система синхронного перевода на нужный язык. Потому что, скажем, какой-либо раввин успешно делает что-то во Франции и выступает, соответственно, на французском языке, но те, которые хотят у него поучиться, говорят, например, поанглийски или на иврите, или по-русски. Поэтому необходима система перевода.

- То есть, это как международный университет раввинов!

- Ребе сказал, что посланникам необходимо раз в году собираться вместе, когда они могут помочь друг другу, поддержать, подбодрить, обменяться опытом и информацией. После этого все разъезжаются, став сильнее, мудрее, духовно богаче. При всем том, что очень важно перенять опыт друг друга, все же главным является то, что каждый любавичский раввин раз в году имеет возможность побывать в доме Отца, в доме учителя, в доме Ребе на «Севен Севенти», где вместе набираются духовной энергией, после чего с новыми силами возвращаются по своим общинам, продолжая миссию посланников Ребе. Хотелось поделиться с общиной важной мыслью: несмотря на то, что Ребе, будучи с 1994 года не с нами в этом физическом мире, он продолжает руководить огромной организацией – Хабад Любавич, продолжает быть лидером, Моше-рабейну нашего поколения. Лидером, который дает благословения, отвечает всем, кто хочет задать вопрос, разъясняя человечеству, в чем заключается задача каждого человека на этой земле. Тысячи раввинов, являясь его посланниками, представителями, каждый в том месте мира, куда Ребе его послал, помогают людям выполнить свое предназначение. Очень впечатляет момент Конференции, когда называются страны мира, где есть посланники Ребе, и в этот момент посланники данной страны встают. Причем, есть страны, в которых только один посланник, а есть, в которых – 500. И все они встают! А в это время на экране высвечивается год, когда в данную страну впервые приехал любавичский посланник. Допустим, в Израиле первый посланник появился в 1948 году, а были несколько стран, куда посланники впервые приехали в 2014 году.

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 31

- Да, но ведь Ребе приступил к своей миссии в 1950 году, как же посланники были в Израиле уже в 1948?

- Это были посланники Предыдущего Ребе. Так вот, начиная с 1950 года по 1994 год, Ребе послал 1 300 – 1 400 посланников. А с 1994 года по настоящее время в разные страны мира выехали более 3 000 посланников! То есть, за последние 20 лет выЮлий ехало больше, чем за 45 лет работы Эйдельштейн Ребе. И это демонстрирует не только то, что дело Ребе живет по сегодняшний день, но и то, как оно ширится и растет. В 1950 году Ребе сказал, что наша цель – дойти до каждого еврея, донести до него 613 заповедей Торы, а потом и до каждого нееврея, распространяя по миру 7 заповедей Ноаха, которые были даны всему человечеству. Нашей общине важно знать, что если у кого-то в любой точке мира возникает вопрос, есть лидер, к которому можно обратиться, есть Ребе и его посланники во всех точках Земного шара. Хабад Любавич на сегодняшний день - самая большая еврейская организация в мире, феномен, аналогов которому еще не существовало. И все это Ребе создал своими руками. Появляются новые страны, новые города, новые районы, куда добираются посланники Ребе, и мир движется к скорому приходу Мошиаха!

- Вам, может быть, запомнились чьи-либо выступления, о которых Вы хотели бы упомянуть?

- Интересно выступал Юлий Эйдельштейн, который с 1913 года является спикером израильского Кнессета.

- Он соблюдает традиции?

из Израиля звонит дочь покойного и спрашивает: «Ну, что?» Рабби Дубов ответил, что та просто бросила трубку. «Но Вы должны спасти моего отца», - заплакала звонившая. Тогда раввин позвонил актрисе опять: «Да, я раввин Дубов, но некрасиво бросать трубку, даже не поговорив. Выслушайте меня, пожалуйста!» - «Я знаю, Вы собираетесь мне сказать, что нельзя сжигать еврея», - крикнула актриса. Раввин Рабби Ниссан ответил: «Нет, мне просто хотелось Довид Дубов бы с Вами встретиться». – «Хорошо. Мы можем с Вами встретиться в воскресенье в 12 часов, но чтобы Вы знали, - в понедельник в 3 часа состоится кремация!» В воскресенье рабби Дубов подъезжает к её громадному дому. Его провели в большую комнату, в которой у окна спиной к нему сидела актриса и, не поворачиваясь, сказала: «Вы, наверное, хотите мне рассказать, как я буду гореть в аду!» «Меня не волнует, как Вы будете гореть в аду», - ответил равин. «Как Вы можете со мной так говорить!?» - вскричала актриса. «А как Вы ведете себя? Раввин вошел в комнату, Вы даже не встали?» Тогда она повернулась к нему лицом и пригласила сесть.

- «Почему вы против захоронения?» - спросил рабби Дубов.

- «Я не могу представить, как тело моего мужа будут есть черви...»

- «Вам легче представить, как он будет гореть в печи?»

- «Но я терпеть не могу эту вашу похоронную церемонию с миньяном и со всеми выступлениями!»

- «Я похороню Вашего мужа без выступлений и без миньяна!»

- «Вы действительно можете это сделать?»

- Да, он стал религиозным ещё в Советском Союзе и рассказывал о том времени, когда, будучи отказником, сидел в тюрьме, где у него забрали тфиллин. Правда, потом вернули, но при этом сняли с тфиллина ремешки. А когда он увидел, как КГБешник собрался ломать коробочку тфиллина, пытаясь заглянуть, не прячет ли Эйдельштейн там что-нибудь, он от обиды за неуважительное отношение к еврейской святыне, полез драться с представителем власти. И тогда его посадили в карцер.

- «В этом случае, - да. Более того, Вы можете даже не прийти на церемонию, я все сделаю сам».

Еще было интересным выступление раввина из Англии – рабби Дубова.

Итак, дочь прилетела из Иерусалима. Не надо, видимо, говорить о том, что у неё, ультраортодоксальной еврейки, не было никаках взаимоотношений с её мачехой, которая так агрессивно относилась ко всему еврейскому.

Он рассказал о том, что однажды у него дома раздался телефонный звонок. Позвонила женщина из Израиля, которая попросила спасти её отца. «Мой папа умер», – сказала женщина. «Как же я могу его спасти?» - спросил её раввин. «Много лет назад мой папа разошелся с мамой и женился в Англии на известной актрисе по имени Тельма, тоже еврейкой. Сейчас папа умер, а Тельма собирается его кремировать. Все мои просьбы не делать этого не увенчались успехом». А надо сказать, что звонившая женщина была религиозной и жила в Израиле в районе Меа Шеарим, где живут ультраортодоксы. Женщина дала раввину телефон актрисы, и он ей позвонил: «Здравствуйте, миссис Тельма, я раввин Дубов...» «Раввин?!»

- вскричала актриса и бросила телефонную трубку. В это время

32 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

Она взяла из рук раввина форму, подписала все, что нужно было, и сказала: «Возьмите это и уходите, пока я не передумала!» Её мужа в тот же день похоронили на еврейском кладбище. Через месяц из Израиля позвонила дочь и сказала: «Мы хотим поставить памятник, но не знаем, где папа похоронен...» Ведь на похоронах не присутствовал никто из членов семьи.

«И вот, - продолжал свое выступление рабби Дубов, - мы едем в машине на кладбище: за рулём я, любавичский раввин, на заднем сиденьи - религиозная еврейка из Меа Шеарим, а рядом с ней - известная британская актриса. На кладбище я отошел в сторону, а когда повернулся, увидел, как две женщины, обнявшись, плачут, стоя у могилы близкого им человека. После всего Тельма благодарила меня за то, что я убедил её поступить правильно, а перед Рош Ашана она позвонила и попросила разрешения прийти на праздничные службы. Позже она захотела присоединиться к нашей синагоге, став её членом».

Э К С О Д У С | С Е Н ТЯ Б Р Ь 2 0 1 2 | 1 9

Raisa Aronova Polina Fred Alla Kitaygorodskaya Arkadiy Shapiro Michael Tendler Anna Trainina Nikolay Voschin Leonid Weisberg

Ассоциация ветеранов войны Штата Массачусетс с прискорбием сообщает о смерти своего товарища президента Ассоциации аРкаДиЯ ШаПиРО

Выражаем соболезнование родным и близким покойного.

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 33

ОтМеЧаеМ ЙОРЦаЙт (годовщину смерти): имя

Faina Abramova Etya Ainbinder Lev Aleksandrovich Sofia Alperin Wulf Avrashov Boris Berman Sara Bernstein Ida Besher Etta Blumental Olga Borochina Isaak Breger Yakov Breger Betya Broverman Rakhil Burdman Teodor Chafetz Doctor Charny Boruch Chesin Chaim Chesin Avraham Danzig Isak Davidovich Chana Dimont Margarita Dobrushkina Avram Dukhovniy Leonid Dvorzhets Roza Elfant Uri Elgart Vladimir Entov Abram Epstein Zelda Fabrikant Lenya Fayner Genya Feigina Zina Feldman Stella Fish Ida Fishelevich Igor Frantsuzov Chaim Frid Lipa Furman Eduard Gafanovich Abraham Galper Sarra Galper Efim Gitterman Izrail Goldberg Boris Goldshtein Luba Gotlib 25 Adar II Igor Guralnik Chaya Gurevich Moisey Gurevich Saul Gurevich Yoheved Haiut Lazer Ioffe Esfir Iskovitch Roza Kagan Tatiana Kapitanovskaya Maria Karpovsky Abram Katz Mikhail Kaushanskiy

Дата

8 Nisan 29 Adar 11 Nisan 12 Adar 21 Adar 3 Adar 18 Nisan 22 Adar I 28 Adar II 26 Adar II 15 Adar I 16 Nisan 3 Nisan 8 Nisan 26 Nisan 30 Adar I 2 Adar II 21 Nisan 8 Adar II 20 Nisan 17 Adar I 25 Nisan 1 Nisan 1 Adar II 22 Nisan 21 Adar II 6 Nisan 28 Nisan 11 Adar II 18 Adar 14 Adar 15 Nisan 25 Nisan 15 Adar I 28 Nisan 30 Nisan 14 Nisan 20 Adar 5 Adar 3 Nisan 1 Nisan 21 Adar I 24 Adar II March 16 15 Adar I 9 Nisan 19 Adar I 7 Adar 16 Nisan 1 Nisan 2 Adar I 22 Adar II 22 Nisan 26 Nisan 8 Adar 3 Adar I

В этом году

March 28 March 20 March 31 March 3 March 12 February 22 April 7 March 13 March 19 March 17 March 6 April 5 March 23 March 28 April 15 March 21 February 21 April 10 February 27 April 9 March 8 April 14 March 21 February 20 April 11 March 12 March 26 April 17 March 2 March 9 March 5 April 4 April 14 March 6 April 17 April 19 April 3 March 11 February 24 March 23 March 21 March 12 March 15 March 6 March 29 March 10 February 26 April 5 March 21 February 21 March 13 April 11 April 15 February 27 February 22

34 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

Milana Kelman Miriam Khazan Mordko Kirnos Valeriya Klebanov Berta Koldertgeva Bluma Koltoniuc Favel Konevsky Maria Kosorukova Mindel Kostrak Rachil Kozhushnyan Bronya Kravets Victor Kritzman Geyman Kupsik Faina Lebedinskaya Lyubov Leshchinskaya Michael Levy Anton Lifshits Liya Livshits Mikhael Loiberg Alexander Luban Emma Lyubarskaya Girsh Malkov Henya Manuylenko Naum Manuylenko Leonid Margolin Tatyana Margolin Boris Mashalov Boris Medvedovsky Sheina Leah Merkovich Roza Milyavskaya Tanya Mirochnik Yakov Monisov Fanya Ochakovsky Revekka Petrovskaya Faina Pevzner Zalman Peysel Lev Polyakov Vilen Povzner Chayim Rabinovich Evgeniy Rapoport Shlomo Rapoport Liza Kigel Raskin David Rikun David Rivkin Lilya Rodkin Solomon Rodkin Roza Rosenman Yuliy Rozental Feyga Rozhnyatovskaya Tsilya Rubinshtein Anna Rudnitskaya Manya Sandler Chaim Savelski Chava Shaenzon Edith Shane Avitai Shapiro

19 Nisan 2 Adar II 7 Adar 26 Nisan 5 Adar II 8 Adar 24 Nisan 19 Nisan 30 Nisan 15 Adar 1 Nisan 23 Adar II 22 Adar II 1 Nisan 11 Nisan 20 Nisan 1 Adar II 19 Adar 5 Nisan 2 Nisan 21 Adar 9 Adar I 8 Adar I 13 Nisan 27 Adar 30 Adar I 21 Adar II 15 Adar II 17 Adar 3 Adar 27 Nisan 27 Nisan 29 Adar I 22 Adar I 7 Nisan 23 Adar 2 Adar I 10 Adar I 6 Adar II 3 Adar 25 Adar 30 Nisan 24 Adar II 17 Adar II 5 Adar 14 Nisan 17 Adar II 26 Adar II 4 Nisan 2 Nisan 12 Adar I 17 Nisan 27 Nisan 7 Nisan 2 Adar I 7 Nisan

April 8 February 21 February 26 April 15 February 24 February 27 April 13 April 8 April 19 March 6 March 21 March 14 March 13 March 21 March 31 April 9 February 20 March 10 March 25 March 22 March 12 February 28 February 27 April 2 March 18 March 21 March 12 March 6 March 8 February 22 April 16 April 16 March 20 March 13 March 27 March 14 February 21 March 1 February 25 February 22 March 26 April 19 March 15 March 8 February 24 April 3 March 8 March 17 March 24 March 22 March 3 April 6 April 16 March 27 February 21 March 27

Issak Shapiro Meir Shechter Khana Shekhvits Boris Sheyn Fanya Shichmanter Fanya Shmukler Mikhail Shmukler Yan Shmuylovich Dora Shnayder Moishe Shpits Tatiana Shteyngardt Tatyana Shtulman Richard Shugarman Betya Shvartsman Yosif Sirota Alfred Slifka Goda Slutskaya Aron Solomyanskiy Yuriy Solovey Raisa Sonkina Aleksandra Stolerman Esther Sulla Maya Svirskoy Frida Tabanskiy Shifra Tanfilyev Dovid Tel Feyga Temin Genia Temina Ilya Temkin Sonya Trokhman Lyubov Tsesler Abram Tseytin Ilya Tsukrov Ida Turetskaya Ruven Tverskoy Roza Vakhlis Dina Valdman Larisa Vayntraub Shlomo Vaysband Anna Velkovich Gita Vikhman Golda Vilk Grigoriy Vishnevetskiy Luba Vladimirskiy Mikhail Vladimirskiy Moysha Volf Shprinia Yastrebner Chana Yeremova Anna Zadova Sulamif Zaika Chana Zaretskaya Chana Zaytzev Esfir Zazovskaya Irina Zeliger27 Adar Giny Zolotorevskaya

22 Nisan 16 Adar 13 Adar 10 Nisan 18 Adar II 4 Nisan 25 Nisan 15 Nisan 29 Nisan 6 Nisan 13 Adar I 3 Adar 7 Nisan 7 Adar I 2 Nisan 7 Adar II 18 Adar 16 Nisan 8 Nisan 30 Nisan 8 Nisan 4 Nisan 7 Nisan 3 Adar II 7 Adar II 1 Adar I 1 Adar I 21 Adar I 28 Nisan 20 Nisan 11 Nisan 28 Adar 9 Adar 23 Nisan 6 Adar II 6 Adar II 13 Adar 24 Adar 1 Adar 23 Adar II 14 Nisan 16 Adar 14 Nisan 5 Adar I 12 Nisan 19 Adar 21 Adar 22 Nisan 13 Nisan 26 Adar 29 Nisan 17 Adar I 15 Adar March 18 16 Adar II

April 11 March 7 March 4 March 30 March 9 March 24 April 14 April 4 April 18 March 26 March 4 February 22 March 27 February 26 March 22 February 26 March 9 April 5 March 28 April 19 March 28 March 24 March 27 February 22 February 26 February 20 February 20 March 12 April 17 April 9 March 31 March 19 February 28 April 12 February 25 February 25 March 4 March 15 February 20 March 14 April 3 March 7 April 3 February 24 April 1 March 10 March 12 April 11 April 2 March 17 April 18 March 8 March 6 March 7

%:/".0 ' F OD J OH

$F OU F S 64 ' " NF NCF S

$M VC

)PNFS

4U

/FXU PO $FOU FS

."

F OU S B OD F

G S PN ' VS CF S

O

1

$

&

EZ OB NP G F OD J OH D F OU F S !HNB J M

D PN

%ZOBNP 'FOD J OH $FOU FS

J T

QS PVE U P PรฒFS

/BU J POBM

M FWFM

D PNQFU J U J WF ZPVU I QS PHS BN

"EVM U

G F OD J OH B OE รถU OF T T

' F OD J OH G PS

G VO

i .VT L F U F F S T w

i 1J S B U F T w

B OE i + F EJ w

1S J W B U F

M F T T POT

G PS

B M M

B HF T "M M

Z PVU I D M B T T F T

B S F

G PD VT F E PO QPT U VS B M

B OE G VOD U J POB M

T U S F OHU I

D PPS EJ OB U J PO

B HJ M J U Z

B OE QIZ T J D B M

D POรถEF OD F

$M B T T F T

B S F

PQF O G PS

NPOU IM Z

B OE Z F B S M Z

F OS PM M NF OU

)FBE $PBD I "M FY ,VT ILPW

"M FY S FD FJ WFE B # "

J O QIZT J D BM

FEVD BU J PO BOE D PBD IJ OH G FOD J OH XJ U I

)F S FD FJ W FE B O . "

J O 1IZ T J D B M

5IFS B QZ

XJ U I IPOPS T

G S PN

/B U J POB M

6OJ W FS T J U Z

PG

6L S B J OF G PS

1IZ T J D B M

& EVD B U J PO B OE 4 QPS U

"M FY

BM T P

IPM ET

B %PD U PS BU F /661&4

"#% J O 1IZT J D BM

5S BJ OJ OH

BOE 4QPS U

"M FY

"M FY

IB T

CFFO G FOD J OH G PS

PW FS

Z FB S T

U S B J OJ OH B U

B

T QFD J B M J [ FE G FOD J OH T D IPPM

J O U IF 6L S B J OF G S PN D IJ M EIPPE J OD M VEJ OH 6QQFS

4 QFD J B M J [ FE 4 QPS U

)J HI 4 D IPPM

PG

0M Z NQJ D

3FT FS W FT

"M FY

J T

D VS S FOU M Z

U IF IFB E D PB D I PG

U IF 56' 54

6OJ W FS T J U Z

.FO T

$M VC ' FOD J OH 5FB N B OE S VOT

B

G FOD J OH QS PHS B N B U

4 IB M PI )PVT F + FXJ T I %B Z

4 D IPPM

4 PM PNPO 4 D IFD IU FS

%B Z

T D IPPM

B OE #FB W FS

$PVOU S Z

%B Z

)J HI 4 D IPPM

"M FY

J T

NB S S J FE B OE IB T

G PVS

CFB VU J G VM

CPZ T

$PBD I &WB + FM M J T PO

&WB IBT

CFFO G FOD J OH G PS

T FWFOU FFO Z FBS T

4IF FBS OFE IFS

รถS T U

" S BU J OH BU

BOE IBT

IFM E U PQ

S BOL J OHT

J O U IF Z PVU I

D BEFU

BOE K VOJ PS

OBU J POBM

T U BOEJ OHT

4IF G FOD FE G PS

U IF 4U BOG PS E 6OJ WFS T J U Z

WBS T J U Z

G FOD J OH U FBN

$"

&WB XBT

B G PVS

U J NF 8FT U FS O 3FHJ POBM

$IBNQJ PO

4IF J T

B U IS FF U J NF "M M

"NFS J D BO

%ZOBNP T U VEFOU T

S FT VM U T

8PS M E $IB NQJ PO

7F U

5 F B N

#VM HB S J B

0D U PCF S

/B U J POB M

5 F B N NF NCF S

/B U J POB M

S B OL

4 F OJ PS

OB U J POB M

U PQ

)J HI 4D IPPM

4U BU F $IBNQJ POT

4BCFS

.FO J OEJ WJ EVBM

U FBN

4BCFS

8PNFO OE J OEJ WJ EVBM

BOE U FBN

/VNF S PVT

+ VOJ PS

0M Z NQJ D

RVB M J รถF S T

/VNF S PVT

HPM E

T J M W F S

B OE CS PO[ F

J O 3F HJ POB M

:PVU I $J S D VJ U

B OE 4 VQF S

:PVU I $J S D VJ U

B HF

D B U F HPS J F T

:

:

:

/F X & OHM B OE %J W J T J PO

HPM E

T J M W F S

B OE

CS PO[ F

:

CPZ T

B OE HJ S M T

/VNF S PVT

OB U J POB M M Z

S B U F E G F OD F S T

%Z OB NP T

T U VEF OU T

IB W F

HPU U F O B D D F QU F E U P )B S W B S E

5 6' 5 4

6."4 4

"NIF S T U

/:6

(B OOPO 6OJ W F S T J U Z

F U D

jewish soul

HAS

THE

REDEMPTION BEGUN YET?

From the Rebbe's personal correspondence

Y

our letter reached me with some delay. In it you express your desire to learn more about the Lubavitch movement, etc. You also ask for clarification of certain questions.

Needless to say, it is difficult in the medium of a letter to expound adequately upon the various questions and matters that you touch upon in your letter.

Actually, there is no need to have recourse to such correspondence, inasmuch as your Lubavitcher friends in London, whom you also mention in your letter and with whom you have personal contact, will be glad to go into some of these questions with you at length.

At any rate, in order not to turn you down completely, I will attempt to answer the first question that you put in your letter, where you refer to a statement of mine which you saw quoted in the press, to the effect that the happenings in our time in general, and in the Land of Israel in particular, are not the Beginning of the Redemption (Atchalta d’Geulah), while on the other hand I state that life in Israel should be conducted in accordance with the Torah, and you wonder whether there is an inconsistency there.

I wish to assure you that there is no inconsistency in the two statements, inasmuch as they are both based on Torah.

Thus the first statement, namely, that we are not yet at the beginning of the Geulah, is based on the clear ruling of the Rambam, who has explicitly defined the conditions and evidence by which to judge whether or not we are at the threshold of the Geulah. Be it noted that this statement of the Rambam is to be found not in any of his non-halachic works, where there may be room for various interpretations, but in his major Code, where he states the laws (dinim) in clear, precise and unequivocal terms. This is what he says, after describing the last days of the Galut: There will arise a king from the House of David, studying the Torah and practicing the mitzvot like his father David, according to the Written Torah and the Oral Torah, and he will induce all the Jewish people to walk in its ways and strengthen its repair, and he will battle the battles of G-d—it

38 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

may then be assumed that he is Moshiach.

If he did so and was successful and built the Sanctuary in its place, and gathered the dispersed of Israel—then he is Moshiach with certainty . . .

We see clearly that even after he induces all of the Jewish people to walk in the path of Torah, etc., it may only be assumed that he is Moshiach, but it is not yet certain, and it could in fact turn out that he is not. In other words, there is still a possibility that even this development will not necessarily spell the end of the Galut.

As a matter of fact, the Rambam mentions in the previous halachah the fact that there was a time in Jewish history when it appeared that Moshiach had arrived, in the person of Shimon ben Kuziba, yet it later became quite clear that he was not. Only when—as the Rambam says—he will build the Sanctuary in its place and will gather the dispersed of Israel, only then will it be certain that he is Moshiach beyond all doubt. On the basis of your letter, I think it is surely unnecessary to explain to you that the Jewish belief is that the end of the Galut will come when Moshiach himself brings about the ingathering of the exiles, as is clearly evident from the Rambam quoted above.

Pursuant to the above, I trust you will not take it amiss if I add a personal note, to the effect that what has been said above about the conduct of a Jewish congregation or community applies also to the individual Jew, namely the obligation of a Jew to conduct his personal life in accordance with the Torah and mitzvot. This, of course, also includes the great principle of the Torah of “Love your fellow as yourself,” namely, to share a vision of the good by helping others move in the same direction. This is incumbent particularly upon one who goes beyond being just a private individual and who has an influence upon the many. The responsibility of such a person to exercise his good influence in his immediate surroundings and in the world at large is, of course, all the greater.

In your case, I see that Divine Providence has granted you a special gift for writing articles and books, etc., through which you are able to reach a very considerable segment of our brethren in different parts of the world. Clearly, it is your sacred duty to utilize this gift to inspire your readers to seek a closer identification with the Jewish people, not only in thought and speech, but in actual everyday life and conduct, in accordance with the principle of our Sages that the essential thing is the deed. EM

made you think

TEN SIMPLE IDEAS

TO

CHANGE YOUR LIFE

Jonathan Sacks

H

ave you made your new year resolutions? If not, try the following.

Each is potentially life changing.

1. Give thanks. Once a day take quiet time to feel gratitude for what you have, not impatience for what you don’t have. This alone will bring you halfway to happiness.

We already have most of the ingredients of a happy life. It’s just that we tend to take these for granted and focus on unmet wants, unfulfilled desires. Giving thanks is better than shopping – and cheaper too.

2. Praise. Catch someone doing something right and say so. Most people, most of the time, are unappreciated. Being recognized, thanked and congratulated by someone else is one of the most empowering things that can happen to us. So don’t wait for someone to do it for you: do it for someone else. You will make their day, and that will help to make yours.

3. Spend time with your family. Make sure that there is at least one time a week when you sit down to have a meal together with no distractions – no television, no phone, no e-mail, just being together and celebrating one another’s company. Happy marriages and healthy families need dedicated time.

4. Discover meaning. Take time out, once in a while, to ask: “Why am I here? What do I hope to achieve? How best can I use my gifts? What would I wish to be said about me when I am no longer here?” Finding meaning is essential to a fulfilled life – and how can you find it if you never look? If you don’t know where you want to be, you will never get there, however fast you run.

5. Live your values. Most of us believe in high ideals, but we act on them only sporadically. The best thing to do is to establish habits that get us to enact those ideals daily. This is called ritual, and it is what religions remember but ethicists often forget.

6. Forgive. This is the emotional equivalent of losing excess weight. Life is too short to bear a grudge or seek revenge. Forgiving someone is good for them but even better for you. The bad has happened. It won’t be made better by your dwelling on it. Let it go.

Move on.

7. Keep learning. I learnt this from Florence

in Newcastle, whom I last met the day she celebrated her 105th birthday. She was still full of energy and fun. “What’s the secret?” I asked her. “Never be afraid to learn something new,” she said. Then I realized that if you are willing to learn, you can be 105 and still young. If you are not, you can be 25 and already old.

8. Learn to listen. Often in conversation we spend half our time thinking of what we want to say next instead of paying attention to what the other person is saying. Listening is one of the greatest gifts we can give to someone else. It means that we are open to them, that we take them seriously and that we accept graciously their gift of words.

9. Create moments of silence in the soul.

Liberate yourself, if only five minutes daily, from the tyranny of technology, the mobile phone, the laptop and all the other electronic intruders, and just inhale the heady air of existence, the joy of being.

10. Transform suffering. When bad things happen, use them to sensitize you to the pain of others. The greatest people I know – people who survived tragedy and became stronger as a result – did not ask “Who did this to me?” Instead, they asked “What does

this allow me to do that I could not have done before?” They refused to become victims of circumstance. They became, instead, agents of hope.

Most of these are, of course, integral elements of a religious life, which may be why so many surveys have shown that those who practise a religious faith tend to live longer, have lower levels of stress and report higher degrees of wellbeing than others. This is not accidental. The great religions are our richest treasuries of wisdom when it comes to the question of how best to live a life.

Life is too full of blessings to waste time and attention on artificial substitutes. Live, give, forgive, celebrate and praise: these are still the best ways of making a blessing over life, thereby turning life into a blessing. EM Rabbi Dr. Sir Jonathan Sacks, the former Chief Rabbi of the UK and the Commonwealth and a member of the House of Lords, is a leading academic and respected world expert on Judaism. He is a the author of several books and thousands of articles, appears regularly on television and radio, and speaks at engagements around the world.

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 39

jewish thought

WHY

IS

PARIS BURNING?

Simon Jacobson

A

s Paris burning — and anti-Semitism — dominate headlines and our consciousness, some coinciding events were too glaring to ignore: The first documented story of institutionalized subjugation and genocide of Jews in these week's Torah chapters; a prescient Zohar at the end of this week's portion foretelling Ishmael (ancestor of the Arab/Muslim world) attacking Esau (forbearer of the Western world); and the 202nd yahrzeit of Rabbi Schneur Zalman of Liadi, as he was fleeing the advance of the French army on Russia.

Upon connecting the dots of these seemingly unrelated events a stunning relevant image emerges, shedding a revolutionary new light on the current unfolding drama.

Beyond the immediate tragic events happening in Paris — and the imminent threats around the world to Jews and all good citizens — is there something bigger transpiring here?

The best way to understand the here and now is to step back, lift ourselves above the fray, and take a birds' eye view of the unfolding drama. As always, placing things in the sweep of historical context, looking at the big picture, provides us with critical insight into the current frame and chapter, allowing us to forge a strategy and chart a direction going forward.

France and the Jewish people have a long, complicated and tenuous relationship.

Some of the greatest Middle Age Jewish massacres took place in France. In the 13th century King Louis IX expelled the Jews.

And then, the 19th century scarred by the infamous Dreyfus Affair in the 19th century, which exposed the deep-seated French anti-Semitism — a scar that continues to haunt, only to be overshadowed by French complicity with the Nazis.

No wonder the shock elicited by the latest murders of Jews in the kosher supermarket, in the wake the Charlie Hebdo massacre — following the 2006 torturous murder of Ilan Halimi in 2006, and the 2012 slaughter of three children and a rabbi outside a Jewish school in Toulouse in 2012, and other subsequent attacks — exposing the open, raw and long-standing wound which marks the extended history of French prejudice.

40 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

To better understand France's complex history with the Jews, let us travel back to the Franco-Russian War of 1812.

During that war, after Napoleon invaded Russia, Jewish leaders in Russia broke into two camps, one supporting the victory of French Emperor Napoleon, the other Russian Czar Alexander I. The former felt that if Napoleon won the war material life would become much easier for Jews. Napoleon, after all, is credited with being a major force in effecting Jewish emancipation, to the point that, by contrast, Alexander vehemently denounced the liberties given to the Jews by the French and demanded that the Orthodox Church protest against Napoleon's tolerant religious policy. He referred to the Emperor in a proclamation as "the Anti-Christ" and the "Enemy of G-d."

The latter group of Jewish leaders, however, argued that though Napoleon’s victory offered physical emancipation of the oppressed, it would compromise Jewish spiritual life.

Napoleon, after all, represented an atheistic, self-glorifying, G-dless enlightenment, which threatened to assimilate and all but destroy the soul of the Jews unready for the challenges of the modern world. Russia's victory, on the

other hand, would assure that the spiritual integrity of Jewish life would be preserved.

Rabbi Schneur Zalman of Liadi, known as the Alter Rebbe, was a major voice in the Jewish opposition to Napoleon. His position was the one that ultimately prevailed. (for the detailed story click here). Rabbi Schneur Zalman was obviously not opposed to freedom from material oppression. What he wisely recognized was that this freedom has to be attained gradually, so as not to overwhelm the tenuous nature of spiritual life in a material world. And his fears were confirmed in the events that took place in Europe during the 19th century: Modern assimilation was birthed as a result of a people unprepared for the challenges of accelerated emancipation.

The Alter Rebbe was actually taking a cue from the Biblical Jacob, who made a similar statement to his twin brother Esau 3571 years ago: In Biblical terms the battle between matter and spirit is the struggle between Esau and Jacob. After Esau and Jacob reconcile, Esau invites Jacob to become his neighbor. Jacob replies, “My lord you know that the children are tender and I have responsibility for the

jewish thought

nursing sheep and cattle. If they are driven hard for even one day, they will die… Please go ahead of me… I will lead my group slowly, following the pace of the work ahead of me, and the pace of the children. I will eventually come to you, my lord, in Seir.”

As the great commentator Rashi explains, that Jacob was referring to the end of times, about which the prophet Ovadiah propehsizes: He told him of a longer journey... So when will he go? In the days of the Messiah, as it is said (Obadiah 1:21): "And saviors shall ascend Mt. Zion to judge the mountain of Esau."

Jacob is telling Esau and all of us that there is much work to be done in resolving the inherent tension between the material and the spiritual. And this work must be done with complete focus. Jacob rejects even Esau’s offer to help by putting “some of my people at your disposal,” even that poses too great of a risk. “Just let me remain on friendly terms with you,” Jacob tells Esau.

Similarly, the Alter Rebbe sensed that Jacob (the Jewish people) were not yet ready to accept the offer of freedom coming from the French modern face of Esau. The children are tender and I have responsibility for the nursing sheep and cattle. If they are driven hard for even one day, they will die.

That was then.

But with time things began to change.

History is a process – the process of refining the material world and slowly acclimating it to its inner soul. As the river of time flowed forward, each generation carried the baton of its leg of the great marathon of history – each progressive generation building upon its predecessor, slowly refining the mundane world.

Today, after 3571 years of work from the time of Jacob and Esau, the accumulative energy of countless generations has so refined the world that it is ready for reconciliation.

Jacob can finally fulfill his promise to Esau, “I will eventually come to you,” and the world can be united under one G-d, with a complete fusion of matter and spirit and each nation serving in its own unique manner (see The Big Confrontation - Jacob & Esau Meet).

Similarly, with the Alter Rebbe's opposition to France. At the onset of emancipation,

when the people — the "children" — were too tender, the leader's responsibility is to ensure that they be able and mature enough to engage with a new world.

But today, 200 years later, as France and the West became more refined and we have achieved a deeper state of maturity, the Rebbe made it clear (in a talk delivered at the end of 1991), that we now have the ability and opportunity to integrate both freedoms: material and spiritual.

The Alter Rebbe paid a heavy price for his war and opposition to France and Napoleon.

Ostensibly, the French advance is what led to his untimely passing. Yet, in the big scheme of things the Alter Rebbe left us armed with unprecedented resources: the teachings of Chassidus. Chassidus, contemporary Jewish mysticism, renders and channels this ancient wisdom into an accessible blueprint for life

that teaches us how to integrate our material lives with a higher, spiritual purpose.

Until the Alter Rebbe, cosmic secrets were in the exclusive domain of sacred few Tzaddikim. The Alter Rebbe’s liberation on Yud Tes (19) Kislev was a Divine signal and declaration that a new phase in history had arrived – the time had come to empower the masses with the ability to transform their material lives and the physical world into a home for the sublime.

This was always the purpose of existence, but in earlier generations global transformation would have not have been possible without overt Divine intervention. In natural terms, it did not seem possible that human efforts could achieve worldwide change. Yud Tes Kislev opened up a new channel – which would lead in subsequent years to the Industrial revolution, the emergence of

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 41

jewish thought

democracy, the atomic and nuclear age, the information revolution – enormous changes that continue to grow at an accelerated pace.

Armed with these tools, and with the refinement and maturity that came with time, today we can harness our prosperity and comforts to advance a spiritual revolution.

Yet, the challenge still remains not to take our freedoms for granted. Our greatest enemy today is within: our enemy is complacency – the one borne out of prosperity. When we don’t have to fight for our ideals, they tend to stagnate.

As time passed, emancipation was finally achieved to the point that today we are virtually free of any institutionalized oppression. And now, two centuries since the French Revolution and Napoleon's defeat, we can now indeed engage, benefit from — and transform — the freedoms of modern society and thrive as Jews.

And thrive we did. France has, in the last few decades, proudly experienced a unparalleled renaissance of Jewish traditional life.

Yet, the tenuous relationship remains. And now comes the latest Muslim insurgence into France and Europe, with the most recent attacks against French Jews and French citizens. What are we to make of all this?

And what happens in France, history shows, affects the world. France clearly plays a central role and reflects the overall European Western world.

So listen to this next fascinating piece of the puzzle: In the very same verses where Ovadiah foresees Jacob returning to meet Esau, (and saviors shall ascend Mt. Zion to judge the mountain of Esau, fulfilling Jacob's words I will eventually come to you),Ovadiah describes how the Jews exiled in "Tzorfas" (France) will, at the end of days, prevail over their enemies and the ones that remained silent in face of their suffering, and how they will return to Zion!

This is the one and only time France is mentioned in the Torah.

This adds an entirely new dimension in our appreciation of the events in 1812 and today: The Alter Rebbe was certainly aware of this prophecy declaring Jacob's return to Esau.

But he also knew that this vision was meant

42 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

to happen once the "children" had matured.

Jacob in his time, and the Jewish people in the Alter Rebbe's time, were not yet ready to engage with France and Seir. France was still the enemy that needed to be avoided and defeated.

The Alter Rebbe, however, also knew, that the time was coming — and indeed, today the time has come — when we can transform France, which epitomized the self-worship of man (as reflected so aptly in the French Enlightenment), into a Divine home.

But the story is not over. France (Esau) is still struggling with its destiny and relationship with Jacob (Jews), as demonstrated in the latest tragic events.

Yet this time, the attackers are Muslims.

So now, for the final piece of this emerging portrait, let us turn to the Zohar at the conclusion of this week's Torah portion, whose theme is the Egyptian persecution of the Israelites. The Zohar (II 32a) writes that at the end of days, the children of Ishmael will wage wars on Esau (the Western world).

Edom (Esau) will respond and battle with them. Ultimately G-d will intervene and the Jewish people will rise.

The plot thus thickens. Though we have matured to the point that we can now take on and transform France (Esau), after first needing to be insulated (in the time of the Alter Rebbe), the ride is not easy. We still need to contend with Esau and his many transmutations and incarnations.

Including, the one in which he weds the daughter of Ishmael (Genesis 28:3), with its own major drama (see The Plot Thickens), resulting in a new series of conflicts that includes not just battles with Jews but also battles between Ishmael and Esau (as reflected in the Muslim attack on French citizens).

Because, as Esau’s infamous wedding attests, Esau and Ishmael had their own share of differences, besides their commonalities. Both their mutuality and their conflicts would affect their future progeny and the wars they would wage with and against each other, as explained by the Abarbanel (Mayonei Yeshua, intro to Daniel, 2:3).

You see, Esau (France) has two faces: One as son of Abraham and brother to Jacob; the second, as warrior and arch-enemy to Jacob. The former is perhaps how Esau has

evolved into the American Revolution, which also brought freedom to the world, but as opposed to the G-dless French Revolution, the American one was built on "In G-d We Trust," the inalienable rights endowed equally to all people by their One Creator (see Two Faces of Esau).

Though we can indeed engage with France, the battle is not over until France makes its choice which face it will embrace.

The final frontier is clearly upon us. And France stands at the center of events — as it does in Ovadiah's vision, and as it has played itself out in its long history, leading to our present day. The challenge is both with Esau and Ishmael, as the Zohar tells us.

We are far ahead of how things were in 1812 and certainly how they were 3371 years ago, but we still have a few steps to make. We stand at the threshold of returning to Zion from France and the rest of the world. Yet, we are faced with finishing the job of refining Esau and Ishmael.

History is a continuum. Peace in our lifetime will only be possible if we make peace with the rifts of our past. Today, we are confronted with forces that have been unleashed thousands of years ago.

Events are sometimes separated by 200 or 3000 years. But when you connect the dots, a bigger picture emerges that helps explain the world altering changes that we have experienced in the last two centuries.

And perhaps, it can help us understand what lies ahead.

Studying all these texts and reviewing the historical roots of today's challenges provides us with that birds' eye view, uncovering for us the hidden choreography behind today's events.

These inside "secrets" provide perspective to current events in France — and the world — illuminating for us: why is Paris burning?

Why is France, of all places, at the forefront of today's upheavals?

And above all: After a long history of tension with its Jewish citizens, which of the two options will France — and Europe — choose: To make its peace with G-d and the Jews or to capitulate to the forces of Ishmael?

The end, as Ovadiah assures us, will be victory. The only question is this: how will we get there and who will be on board? EM

noachide laws

THE DISCOVERY OF PLANET EARTH Tzvi Freeman

For the next several months, we will be running a series of articles exploring the Torah's code of conduct for all humanity, known as the Noachide Code or the Seven Noachide Laws. This system has been called "Judaism for non-Jews," the universal code of human morality, and the Jewish vision for humanity – a vision of a civilized and tolerant world, and ultimately a redeemed world. The article below serves as a general introduction.

I

want to tell you about the greatest discovery of the millennium. It wasn't the printing press. It wasn't America.

It wasn't even vaccination. The greatest discovery of the millennium happened near its very end.

It was the discovery of Planet Earth.

We were trying to get away from Planet Earth — ever since we had to leave the garden. We built temples reaching to the heavens, to transcend our earthly bounds.

Cities to lock out the earth's wildness, as though we were not a part of it. We told her she was a dark and lowly place, that we needed to escape her to reach our destiny.

We ravaged her, raped her, paved her. Our dreams were dreams of overcoming Earth.

Until finally, in the ultimate of all dreams, we escaped her. We told her, "Earth, we don't need you anymore! After all, you are just one little planet in an awesome universe! We are going out there to conquer planets bigger and better than you. We shall become masters of the stars, of the galaxies!"

We got to the moon. The moon was barren.

We sent probes to Mars. Mars was dead. To the icon of beauty, to Venus. She was dressed in poisonous, burning clouds. And then the pockets of the United States Congress were also barren to fund our useless dreams.

It was then that we looked back from outer space and discovered something we had never imagined. A shining jewel in the vast darkness. Never before had we known her beauty. The most beautiful planet a mind could dream of.

It was then that we realized everything our spirits ever wanted was here. That we need her and she needs us. Our destiny is hers and hers is ours. For we are one.

We discovered Planet Earth.

We need to save our Planet Earth. There was one other time she was in peril, and then there was only one man who could save her.

Not that he was the only righteous man.

There were others. There was Methuselah and his disciples.

But Noah was not just a spiritual man. He was, as the Torah says, "a man of the Earth."

According to our tradition, Noah invented the plow.

So, G-d looked down at the world He had made and how its soul had been ripped out of it, and He saw these people who prayed and meditated and transcended the bounds of body and earth, and He said, "You people are not the solution. You are part of the problem. Only Noah, who knows to bond body and spirit, heaven and earth, he alone

can save My world."

In our century, during the most horrible crimes of humanity, we have seen how spiritual people were quiet. The ravaging of humanity and of the earth has happened with their permission.

But now we have discovered Planet Earth.

We have discovered spiritual fulfillment and G-dliness within her. And we know that if we cannot make peace with her and with each other, we will not survive much longer.

The Creed of Noah At the dawn of creation, G-d gave the first human being six rules to follow in order that His world be sustained. Later, after the Great Flood, he charged Noah with one more. So it is recounted in the Book of Genesis as interpreted by our tradition in the

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 43

Talmud. There will come a time, our sages told us, that the children of Noah will be prepared to return to this path. That will be the beginning of a new world, a world of wisdom and peace.

For most of Jewish history, circumstance did not permit our people to spread these principles, other than by indirect means.

When the Lubavitcher Rebbe began speaking about publicizing them as a preparation for a new era, he was reviving an almost lost tradition.

What fascinates me is the breathing room they provide. They resonate equally in a hut in Africa or a palace in India, in a school in Moscow or a suburban home in America.

They are like the guidelines of a great master of music or art: firm, reliable and comprehensive — but only a base, and upon this base each people and every person may build.

According to the sages of the Talmud, there are 70 families with 70 paths within the great Family of Man. And each individual has his or her path within a path. Yet, there is one universal basis for us all.

Anyone who lives by these rules, acknowledging that they are what G-d wants of us, is considered by our tradition to be righteous. That person is a builder with a share in the world as it is meant to be.

The creed of Noah is a sacred inheritance of all the children of Noah, one that every person on the face of the earth can recite every day. And if enough of us will begin to say these same words every day, we will see a different world very soon. Sooner than we can imagine.

Here is a phrasing of the Creed of Noah, according to ancient tradition, with a touch of elaboration: I, child of Noah, caretaker of our precious Planet Earth, accept upon myself the responsibility for peace and oneness in our world, as accepted by Adam and by Noah, transmitted by Moses and his people over the ages: 1. I will not worship anyone or anything other than the One Creator, who cares for the creatures of our world, renewing the Act of Creation at every moment in infinite wisdom, being life for each thing. In this is

included prayer, study and meditation.

2. I will not show disrespect for the Creator in any way. This may be seen to include respect for the beauty and life of the Creation.

3. I will not murder. Each human being, just as Adam and Eve, comprises an entire world. To save a life is to save that entire world. To destroy a life is to destroy an entire world. To help others live is a corollary of this principle. Every human being that G-d has created is obliged to provide for others in need.

4. I will respect the institution of marriage.

Marriage is a most divine act. The marriage of a man and a woman is a reflection of the Oneness of G-d and His creation. Dishonesty in marriage is an assault on that Oneness.

5. I will not take that which does not rightfully belong to me. Deal honestly in all your business. By relying on G-d, rather than on our own conniving, we express our trust in Him as the Provider of Life.

6. I will not cause needless harm to any living thing. At the outset of his creation, Man was the gardener in the Garden of Eden to "take care of it and protect it." At first, Man was forbidden to take the life of any animal. After the Great Flood, he was permitted to consume meat — but with a warning: Do not cause unnecessary suffering to any creature.

7. I will uphold courts of truth and justice in my land. Justice is G-d's business, but we are given the charge to lay down necessary laws and enforce them whenever we can.

When we right the wrongs of society, we are acting as partners in the act of sustaining the creation.

May the nations beat their swords into plowshares. May the wolf lie down with the lamb. May the earth fill with wisdom as waters cover the ocean floor. And may it be very soon in all of our lifetimes, sooner than we imagine. EM

Tzvi Freeman is the author of a number of highly original renditions of Kabbalah and Chassidic teachings, including the universally acclaimed Bringing Heaven Down to Earth. Tzvi’s books are available online at Chabad.org.

44 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

future tense MOSHIACH MUSINGS The arrival of Moshiach and the accompanying turnabout in the World Order, is a very pragmatic ideal. In fact, much of it has happened already.

Of course, as Maimonides puts it, nobody really knows exactly what's going to happen — The Almighty-Master-Of-AllPlans-To-Whom-All-Is-Revealed is really concerned about the suspense factor here. Here are some possibilities: The first thing Moshiach does is do away with bad marketing. That's the true villain that has held us back all these years. Ask any consumer electronics or computer engineer. We could all own household robots to do our work. We could be consuming less than 10% of the natural resources we consume now — if it weren't for those nefarious busy bodies who market quantity rather than quality.

Given the true needs of most people and the productivity possible with modern technology, we should all be working an average of 2.5 hours a week. What's responsible for the other 60+ hours? Bad Marketing. Moshiach's marketing people will get people's minds back on the right track. Thinking about real quality of life.

About their relationship with the earth and with their bodies and their souls and the people around them. Once that's done, just about everything else we need to create paradise is here already.

The arrival of Moshiach is not much of a greater miracle than the sudden fall of the communist dictatorship. True, there will be a couple of big Signsand-Wonders-scenarios — some that'll make the Ten Plagues and the Crossing of the Red Sea look like kid's play. Like, how about the splitting of the Euphrates, for one? But, who says glitz makes a miracle? Personally, I think Moses would have been pretty impressed by the kind of miracles that happened in Eastern Europe and on the Internet over the last few years.

Fact is, nature itself is supernatural. Just that we're too busy to notice. After a bit of time studying with Moshiach, we'll be able to see clearly without the wool pulled over our eyes.

Hi-tech is only here now as a preparation for the technological applications of the times of Moshiach. When finally we become masters over our own tools — rather than the other way around — we shall start to utilize them to discover the divine within Creation and within ourselves.

ask the rabbi

WHY DO THEY HATE US?

by Rabbi Dan Rodkin

Q

What is the reason for Antisemitism? It seems that everywhere you look around the world and throughout history, people have hated, or at least disliked, the Jews. It makes no sense.

We were always peaceful, contributing members of society who brought much wisdom and development to the world in so many fields. Why do they still hate us?

There have been many books written on this topic, and many theories have been offered to explain the centuries-old phenomenon of anti-Semitism. What is so incredible about anti-Semitism is that it is a hatred which is so resilient; it has lasted from the backwards times of the medieval ages through the Renaissance, through the secularization of the majority of the Jews and even continues today in the most progressive, liberal societies. After all, the United Nations, the conscience of the world, is shamelessly anti-Israel.

So any reasoning which is offered cannot fully explain the hatred. For example, you can't say that they hate us merely because of our power, because they wanted to kill us even when we were in the ghettos without a trace of power or influence. You can't say that they hate us because we are different and don't want to assimilate into the nations where we reside, because the Holocaust originated from Germany, the capital of Jewish assimilation.

It really seems that anti-Semitism defies any logic or rationale.

Every nation in the world, at one point or another, included individuals, and even large segments of their populations, who did not like Jews. What did these

people know about Jews? Sometimes a lot, sometimes very little, sometimes nothing at all. And yet all of them have a discomfort with Jews. Some of the things anti-semites come up with concerning Jews and Judaism, make us wonder, "What did we do? What could we possibly have done to cause them to suspect such a thing?”

For example, there's the accusation that Jews are plotting to take over the world.

We have our faults, we're vulnerable to some legitimate criticism sometimes, but, plotting to take over the world? Where did that come from?

Our sages tell us that, "It is a known rule, Esau hates Jacob." Similarly we are told, "Why was the mountain upon which the Torah was given called Sinai? Because from there hatred [in Hebrew, the word for hatred is "sinah"] spread to the nations of the world.” As strange as it sounds, it seems that it is part of G-d's master-plan for us to be hated by the rest of the world.

The adversity is what keeps us unique, separate and focused on our mission. As Balaam, one of history’s most bitter haters said (when he was blessing us) "Behold it is a nation that will dwell in solitude and not be reckoned among the nations.”

So the answer to your question of why they hate us is that there really is no reason.

Once we achieve our mission to truly be a light into the nations and bring goodness to the entire world, then the hatred will end.

Until, then… the history we have endured until now will continue to repeat itself, as we are seeing today. EM

? got questions?

ASK THE RABBI: rabbi@shaloh.org fax: 617.787.4693 617.787.2200

Rabbi Dan Rodkin is the Executive Director of the Greater Boston Jewish Russian Center. You can Ask the Rabbi at rabbi@shaloh.org

iRabbi ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 45

perspectives

THE ANSWER TO FRENCH ANTISEMITISM Caroline Glick

L

ast month marked the nine-year anniversary of the beginning of the Ilan Halimi disaster.

On January 16, 2006, Sorour Arbabzadeh, the seductress from the Muslim anti-Jewish kidnapping gang led by Youssouf Fofana, entered the cellphone store where Halimi worked and set the honey trap.

Four days later, Halimi met Arbabzadeh for a drink at a working class bar and agreed to walk her home. She walked him straight into an ambush. Her comrades beat him, bound him and threw him into the trunk of their car.

They brought Halimi to a slum apartment and tortured him for 24 days and 24 nights before dumping him, handcuffed, naked, stabbed and suffering from third degree burns over two-thirds of his body, at a railway siding in Paris.

He died a few hours later in the hospital.

In an impassioned address to the French parliament on Tuesday, Prime Minister Manuel Valls gave a stirring denunciation of anti-Semitism, and demanded that his people stop treating it as someone else’s problem.

In his words, “Since Ilan Halimi in 2006… anti-Semitic acts in France have grown to an intolerable degree. The words, the insults, the gestures, the shameful attacks… did not produce the national outrage that our Jewish compatriots expected.”

Valls insisted that France needs to protect its Jewish community, lest France itself be destroyed.

“Without its Jews France would not be France, this is the message we have to communicate loud and clear. We haven’t done so. We haven’t shown enough outrage.

How can we accept that in certain schools and colleges the Holocaust can’t be taught?

How can we accept that when a child is asked, ‘Who is your enemy?’ the response is ‘The Jew?’ When the Jews of France are attacked France is attacked, the conscience of humanity is attacked. Let us never forget it.”

Valls words were uplifting. But it is hard to see how they change the basic reality that the Jews of France face.

When all is said and done, it is their necks on the line while humanity’s conscience is merely troubled.

46 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

Ilan Halimi’s case is more or less a textbook case of the impossible reality French Jewry faces. And, as Valls noted, the situation has only gotten worse in the intervening nine years. Much worse.

But back when things were much better, Ilan Halimi was kidnapped, tortured for 24 days and murdered. As Tablet online magazine’s Marc Weitzmann reported last September in an in-depth summary of ordeal, the gang that perpetrated the atrocity had been hunting for Jewish victims for several weeks before Arbabzadeh set her trap for Halimi. All their previous attempts had failed. Their previous marks included Jewish doctors, lawyers, television directors and human rights activists, as well as Jews of no particular distinction aside from the fact that they were Jews.

The anti-Jewish nature of the gang was clear from its chosen victims. The antiSemitic nature of their atrocious crime against Halimi was obvious from the first time they contacted his mother, Ruth Halimi, demanding ransom for his release. They made anti-Jewish slurs in all their communications with her. And as she heard her sons tortured cries in the background, Ruth was subjected to his torturers’ recitation of Koranic verses.

And yet, throughout the period of his captivity, French authorities refused to consider the anti-Jewish nature of the crime, and as a result, refused to treat the case as life threatening or urgent.

The same attitude continued well after Halimi was found. As Weitzmann noted, the investigative magistrate insisted “There isn’t a single element to allow one to attach this murder to an anti-Semitic purpose or an antiSemitic act.”

The denial went on through the 2009 trials of the 29 kidnappers and their accomplices.

Antisemitism was listed as an aggravating circumstance of the crime – and as such, a cause for harsher sentencing – only for the gang leader Fofana. And in the end, even for him, the judges did not take it into account at sentencing.

As for those 29 kidnappers and accomplices, as Weitzmann notes, each one of them had a circle of friends and family. As a consequence, by a one reporters’ conservative estimate, at least 50 people were aware of the crime and where Halimi was being held, while he was being held. And not one of them called the police. Not one of them felt moved to make a call that could save the life of a Jew. After the fact, the media in France were

perspectives

happy to publish articles by the torturers’ defense lawyers insisting, “Only people motivated by ‘political reasons’ would try to sell the opinion that anti-Semitism is eating away at French society.”

When the Halimi family lawyer boasted of close ties to the government and announced he would appeal the sentences of the perpetrators if he didn’t think their punishments were sufficient, the French media eagerly shifted the conversation from the torture and murder of a Parisian who just happened to be a Jew by a band of sadists who just happened to be Muslims, to the more comfortable narrative of the Jewish lobby and Jewish power.

So, too, when Halimi, and six years later when the three children and the rabbi massacred at Otzar Hatorah Jewish day school in Toulouse, were brought to Israel for burial, the media reported their families’ decision in a negative way hinting that it was evidence of the basic disloyalty, or otherness of the Jews of France.

In other words, what Halimi’s murder exposed is that anti-Semitism in France is systemic. Muslims are the main perpetrators of violence. And they operate in social environments that are at a minimum indifferent to Jewish suffering and victimization. This violence and indifference is abetted by nonIslamic elites. French authorities minimize the unique threat Jews face. And the media are happy to ignore the issue, or when given the slightest opportunity, to claim that the Jews are responsible for their own victimization.

Indeed, in live reports from the scene of the hostage taking at the kosher supermarket in Paris last week, Weitzmann noted that in the early hours of the attack, French media failed to mention that the hostages were Jews.

Under these circumstances, where the entire French system is stacked against them, what can be done for French Jewry? What can they do for themselves?

It is far from clear that France is capable of correcting its downward trajectory.

Demography is moving France in a different direction. According to Israeli political scientist Guy Bechor, Marseilles will be the first Western European city with a Muslim majority. The ruling Socialists owe

their victory to the Muslim vote. It is hard to see French President François Hollande and his comrades taking actions that could anger that constituency which votes as a bloc.

Moreover, anti-Semitism in all its forms is manifested throughout French society.

For instance, the prosecutor in the Halimi murder trial is the son of a French Nazi collaborator and according to Weitzmann, spent an inordinate amount of the trial trying to understand the perpetrators.

Then there is the Israel issue.

Valls has distinguished himself from his colleagues for his willingness to acknowledge that anti-Zionism is anti-Semitism. But his is a voice in the wilderness. The overwhelming sentiment of the French elites is hostility toward Israel. This sentiment was manifested in Hollande’s treatment of Israel, and through it of the French Jewish community, in the aftermath of the supermarket massacre last month. Hollande told Prime Minister Benjamin Netanyahu not to attend the antiterror march in Paris on Sunday, claiming that Netanyahu’s presence would detract from the message of unity against terrorism that he hoped the march would communicate.

The underlying assumption of Hollande’s message is deeply disturbing.

That assumption is that anti-Zionism is not anti-Semitism and is not, as a result, evil. The subtext is that the murder of Jews by Islamic terrorists who seek Israel’s destruction is similarly not a crime deserving of the same condemnation as the jihadist murder of French journalists.

Netanyahu rightly ignored Hollande’s request that he not attend. And for this move he was subjected to harsh criticism by the French media which accused him of crashing the party and pushing himself onto center stage against the wishes of his unwilling hosts.

Their criticism was then parroted by the Israeli media that studiously ignored the endemic anti-Israel hostility of the French media and the anti-Israel policies of the Hollande government. The Hebrew media, together with Hatnua leader Tzipi Livni, also ferociously attacked Netanyahu as well as Foreign Minister Avigdor Liberman and Economy Minister Naftali Bennett for

upsetting French sensibilities by calling on French Jewry to make aliya.

But aliya is the key for contending with the increasing danger that the Jews of France face from the systemic nature of French antiSemitism. This is true first of all because as France makes it clear that it is not a safe home for its Jews, Israel is a better option. Israel exists so that Jews always will have a better option than suffering at the hands of hostile non-Jews.

Speaking of aliya is also essential because so far the only thing that has caused French authorities to speak directly against antiSemitism and take action to defend French Jewry has been the prospect of a mass exodus of their Jews.

The year 2014 saw a 50 percent increase in French aliya. And the Jewish Agency anticipates that the number will double to 15,000 in 2015, with 50,000 more not far behind.

After Ilan Halimi was murdered, out of fear of upsetting the French, no Israeli leader, including then-foreign minister Livni, uttered a word of condemnation against the atrocity. No Israeli representative attended his memorial ceremony.

No one urged French Jews to make aliya. And the number of anti-Semitic attacks increased massively each year. French governmental hostility toward Israel similarly escalated with each passing year.

There is unfortunately every reason to believe that the massacre at the kosher supermarket in Paris last month will not be the last one. But it is also clear that the best way to avert more suffering is to speak often and forcefully about the option of moving to Israel. Israel must also take active steps to prepare the country for the arrival of our French brothers and sisters. Hollande will certainly express his annoyance as he continues to condemn Israel at every turn for imaginary misdeeds. But the French Jews will be strengthened.

While the conscience of humanity may be uselessly miffed by the victimization of Jews, the Jews of France will know that there is one place on earth that exists to prevent that victimization, and that they are welcome here whenever they choose to come. EM

ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015 | 47

perspectives

IRAN

ON ISRAEL’S

BORDERS

Shimon Shapira

H

izbullah confirmed that an attack was just conducted against a joint Iranian\Hizbullah reconnaissance operation in Mazrat al-Amal in the Kuneitra area on the Golan Heights. Following the attack, Hizbullah announced the death of six of its operatives headed by Jihad Mughniyeh, the son of the notorious Imad Mughniyeh.

Just a few months ago Jihad Mughniyeh was appointed commander of the Golan front for Hizbullah.

Similarly, at least three Iranian Quds Force commanders were killed including General Mohammed Allahdadi, Ali Tabatabai, and an additional Iranian by the name of Assadi, who was, in all likelihood, the commander of the Iranian expeditionary forces in Syria.

In Hizbullah’s official announcement, no details were mentioned about the deaths of Iranian Revolutionary Guard officers who were present. Details about them, however, were provided by Iranian sources.

Ali Tabatabai, also known as Abu Ali Rida, was responsible on behalf of the Islamic Revolutionary Guards Corps for the Golan front with Hizbullah’s Jihad Mughniyeh.

General Allahdadi, whose real name is Hushang Allahdad, was the IRGC liaison officer to Hizbullah and to Syrian Intelligence and in charge of the weapons shipments from Iran to Hizbullah.

In an official statement, Hizbullah threatened that its response “would be painful and unexpected.” Hizbullah’s media outlet, al-Manar, reported: “Tel Aviv is playing with fire which would threaten the security of the whole Middle East.” Unidentified sources quoted by the Lebanese daily al-Safir, assessed that the response would be “controlled and would stop short of an escalation leading to an all-out war.” In parallel, Iranian Foreign Minister Javad Muhammad Zarif condemned the operation attributed to Israel but he refrained to issuing a concrete threat against Israel.

Ayatollah Mahari, Ayatollah Ali Khamenei’s personal representative, called upon the world and its religious authorities — including the Sunni center of al-Azhar — to condemn the attack against “the heroes of Hizbullah.” Mahari stressed that the attack exposed Israel’s failure to thwart the Iranian

48 | ЭКСОДУС | ФЕВРАЛь - МАРТ 2015

achievements in the nuclear negotiations by means of a provocation against Tehran.

Mahari expressed his hope that Hizbullah would respond wisely. Ali Shamkhani, the secretary of the Iranian National Security Council, promised that Hizbullah would respond at a convenient time and place.

The fact that at least three high-ranking IRGC officers were killed in the attack highlights once more that Iran perceives Syria and Lebanon as Tehran’s first line of defense against Israel. Iran has repeatedly demonstrated its steadfastness towards Syria and Hizbullah as it enjoys the strategic-

military and political benefits arising from maintaining its ongoing radical military and political presence in Syria. Assistance to Syria and Hizbullah and an active ground presence in both countries are seen as additional expressions of Iran’s national defense doctrine. This is meant to distance the Iranian homeland from any threat and to conduct the campaign against Israel and the West in areas distant from Iran’s borders. EM Brig.-Gen. (ret.) Dr. Shimon Shapira is a senior research associate at the Jerusalem Center for Public Affairs (jcpa.org).

ADAR/NISAN SHABBAT CANDLE LIGHTING ADAR

Friday, February 20 ..............5:04 pm Friday, February 27 ..............5:13 pm Friday, March 6 ..................5:21 pm Friday, March 13 ................6:30 pm Friday, March 20 ................6:38 pm

NISAN

Friday, March 27 ................6:46 pm Friday, April 3 ....................6:54 pm Friday, April 10 ..................7:01 pm Friday, April 17 ..................7:09 pm

Bracha for candle lighting: Baruch a-ta A-do-nay Elo-hei-nu me-lech ha-o-lam a-sher ki-dee-sha-nu bi-mitz-vo-tav vi-tzi-va-noo li-had-leek ner shel Sha-bbat ko-desh.