Журнал "Омск театральный" №19(41) by sibmincult.ru

МАРТ 2010 19(41)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВЗГЛЯД Лина ТУМАНОВА

Рифмуется с весной И вновь весна, которая в ежегодном календарном ритме омской культуры особым образом рифмуется с театром. Прежде всего потому, что во всём мире 27 марта отмечается Международный день театра. А у нас уже в шестнадцатый раз проходит Омский областной фестиваль-конкурс «Лучшая театральная работа». Афиша нынешнего смотра обширна и включает двадцать три спектакля разных видов и жанров театрального искусства. Представлены премьерные работы творческих коллективов по классическим произведениям и драматургии новой волны, по пьесам отечественных и зарубежных авторов. Словом, современное омское сценическое искусство отражено широким спектром и даёт прекрасную возможность поразмышлять о состоянии дел в омских театрах и направлениях развития творческого процесса. Одной из особенностей сегодняшнего театра, к счастью, традиционной и не ослабевающей с течением времени, является интерес к классическому наследию. В афише фестиваля – двенадцать названий, относящихся к этому классу, и сюда входят не только, предположим, «Влюблённые обманщики», представленные Омским музыкальным театром, и «Дядюшкин сон» в академической драме, но классика двадцатого века – «Самоубийца» Н. Эрдмана (Омский театр для детей и молодёжи) и «Пять вечеров» А. Володина («Пятый театр»). Да, сегодня практически не полемизируют на тему допустимости нетрадиционных почтений, «искажений» классики, непочтительного отношения к текстам именитых авторов. Это уже норма: допустимы и непочтение, и трансформация текстов, не только можно, но и нужно новое режиссёрское прочтение, иначе

МАРТ 2010 19(41)

неизбежно встаёт вопрос «зачем»? Но, увы, он встаёт и тогда, когда автор нового прочтения настолько «заигрывается», что невозможно отыскать в предложенной новой трактовке хоть каких-то внятных признаков взятого за основу классика. В этом году, счастливо для театра совпавшего с большим юбилеем – 150-летием со дня рождения Антона Павловича Чехова, мы будем не раз обращаться на страницах журнала к истории постановок на омской сцене его произведений и следить за появлением новых чеховских названий в репертуаре театров. 2010-й год открывает вторую четверть века с тех пор, как в театральном пространстве нашего региона появилось новое издание – «Омск театральный». Именно в 1985 году вышел в свет первый номер газеты, которая спустя десять лет стала журналом. Одним из главных инициаторов создания «Омска театрального» и его первым редактором стал Марк Семёнович Мудрик. К истории вопроса мы уже однажды возвращались, публикуя отрывок из документальной повести «Как я редактировал театральную газету» («Омск театральный», № 4(26), январь 2006), и надеемся ещё вернуться к этой теме. Редакция журнала с огромным удовольствием поздравляет всех, кто имеет отношение к театру, кто работает в нём и кто любит его по другую сторону рампы, с Днём театра и желает, чтобы любовь театральных деятелей и зрителей была взаимной и приносила много радости.

Владимир Ветрогонов: «Театр интересен живым человеком»

СО-СУЩЕСТВОВАНИЕ Первичный этап взаимодействия актёра со зрителем – завладение его вниманием. Тогда уже можно работать с воображением. Умение возбудить воображение, а потом и управлять им – это и есть мастерство. Георгий Александрович Товстоногов часто задавал вопрос: на что воздействует актёр в театре – на ум или на чувства зрителя? И мы по этому поводу часто спорили. Актёр воздействует не на то и не на другое – он воздействует на воображение зрителя. Как бы представь, что я шагаю не по полу, а по мокрому асфальту, идёт дождь… И чем точнее я буду вести себя в этой ситуации, тем быстрее воображение зрителя подскажет ему: «Да, действительно, со мной тоже такое было!» И тогда его воображение «потащит» за собой чувства. Художественный образ покоится на трёх китах, как говорил Георгий Александрович. Мысль – про что. Вымысел – как, в какой форме. И всё это строится на фундаменте правды. Правда – тот компонент, который делает образ заразительным. Так возникает сосуществование, со-чувствие. ДАТЬ «ИНСТРУМЕНТ» Вообще, система актёрского обучения Станиславского предназначена для людей обыкновенных, «нормальных», которых можно научить этому ремеслу, одного быстрее, другого медленнее. Всё зависит от того, какова отдача, до какой степени сам актёр увлечён обучением. Но есть люди, которых учить не нужно, одарённые от природы. Их можно только знакомить с какими-то ремесленными приёмами: что представляет собой оценка, каким образом создать взаимодействие и тому подобное. У них и так есть то, что важно: вера в предлагаемые обстоятельства и умение завладеть зрительским

В этом году режиссёр Омского театра юного зрителя Владимир Ветрогонов отмечает юбилей творческой деятельности – 30 лет. Эти годы отнюдь не исчерпываются созданием спектаклей, режиссёр приобрёл достойный преподавательский опыт: курс режиссёров драмы в Челябинском институте искусств, курс актёров драмы в Красноярском институте искусств, работа в Санкт-Петербургской театральной академии. Сегодня Владимир Юрьевич является преподавателем Омского государственного университета имени Ф.М. Достоевского. Своими размышлениями о театральной школе и природе актёрского мастерства он готов поделиться с нами.

вниманием. Им нужно давать «инструмент», чтобы они могли пользоваться своей одарённостью. Ведь часто говорят: человек интересен, но не раскрыт. С моей точки зрения, раскрытость – это и есть актёрская одарённость. Но ведь на самом деле людей, одарённых от природы, не так много. А в театре идут большие спектакли (наша труппа состоит из тридцати двух человек), поэтому остальных нужно учить. Театральная школа как раз и существует для того, чтобы подготовить к сценической деятельности людей, которые любят театр, хотят в нём работать, но от природы они не так одарены. Воображение человека можно развивать, здесь большое значение имеет общее образование: что он читает, сколько, до какой степени увлечен другими видами искусства, понимает ли музыку, слышит ли её, умеет ли слушать? К тому же в процессе обучения усваиваются вещи, знакомящие с театром как с коллективным искусством, ведь вопросы профессиональной этики здесь не на последнем месте. Важны внешние данные, конечно. Часто бывает, что мы не берём человека, если существует несоответствие внешних и внутренних данных. Он глубок, интересен, но данные не позволяют заниматься сценическим творчеством. Хотя есть исключения: например, такая актриса, как Лия Ахеджакова. Уровень таланта настолько грандиозен, что от неё невозможно оторвать глаз. Она потрясающе обаятельна, невероятно интересна и притягательна. РАСТЁТ ДУША Театром вообще заниматься полезно, и актёрским мастерством в том числе. Набирается курс из двадцати человек – все ли из них талантливы? А когда набираете курс в провинции, вы должны знать, что, вполне вероятно, через год все одарённые могут поехать поступать в ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

МОНОЛОГИ Москву, Петербург. Но само по себе это обучение – уже личностный рост. Растёт душа человека. Зиновий Яковлевич Корогодский говорил: «Даже если у меня не получится сделать из вас актёров, я сделаю из вас людей или, во всяком случае, толкну на определённый путь. К этому я буду стремиться, а станете вы актёрами или нет, это уж как Бог даст…» Нередко в театр приходят люди, которые не понимают его сущности до конца. Они приходят просто для того, чтобы быть здесь, ведь это связано с публичностью, можно быстро стать известным. Человеку свойственно желание быть известным, публичным, но, конечно, это порок, если оно становится главенствующим. Либо человеку просто интересна «тусовка». Кажется, что это очень легко: тебе дадут текст, который написал другой человек, автор, и ты будешь его произносить. Вот попробуйте оговорить ситуацию без текста и попросить актёра обыграть её своими словами – не каждый это сделает. А для одних это будет просто ужас: как вести себя без текстовой подсказки?! Хотя, вообще, актёр – это великолепное существо. В театре это самое главное, театр интересен живым человеком. Живой человек, настоящий, и всё, что происходит сейчас с ним и с вами. Вы вместе живёте в этом потрясающем выдуманном мире – мире воображения. Это уникально. Даже в кино вы можете отвлечься, а здесь человек разговаривает с вами вживую. Театр – это то, что происходит сейчас, сиюминутно. Поэтому все актеры и кино, конечно, любят, но понимают, что театр – это настоящее. Все боятся отрываться от театра.

Виталий Сосой, Вячеслав Корфидов, Валерий Ростов (Б. Акунин. «Пиковый валет»)

Поэтому в своё время был создан такой театр – Театр киноактёра – как своего рода театральный тренинг для тех, кто снимается в кино. ГЛАВНОЕ – КТО УЧИТ Георгий Александрович Товстоногов говорил, что в принципе не главное, как учить и чему, а главное – кто учит, личность педагога. Это профессия, которая передаётся из рук в руки. Чем она наполняется, как используются одни и те же приёмы, зависит от педагога. Например, есть такое упражнение, придуманное Станиславским, – работа с воображаемым предметом. Работаешь с настоящим предметом, а потом все действия в точности повторяешь с пустышкой. Обязательно, чтобы все ощущения были переданы. Это самое скучное упражнение для студентов. Такая тоска: пить воображаемый чай, мыть воображаемый пол. Важно умение сделать это интересным для них, когда они плотоядно будут им заниматься и «балдеть» от этого, будут тащить это за собой на протяжении своей профессиональной жизни. В этом, конечно, проявляется мастерство педагога. Почему это важно? Мы же привыкаем к тому, что нас окружает, делаем всё на автомате, и у нас стираются чувства, ощущения. Так же, как у нас стираются, изменяются чувства душевные, как любовь начинает приобретать другие оттенки, становится спокойной, потом привычной, потом исчезает… А мы эти ощущения восстанавливаем. Ведь это всё – прелесть жизни. Запах свежей листвы – ты уже автоматически к нему относишься, не вдыхаешь его, как в первый раз. Помнишь, как ты был счастлив, когда пошёл первый снег? А теперь это для тебя привычно, и ты уже не так рад. Ты ищешь, чем бы себя осчастливить… Важно колоссальное уважение и любовь к людям, которых ты учишь. Они для тебя – как дети, ты наказываешь их, конечно, не позволяешь ни в коем случае лениться. С ними нужно быть откровенным, делиться тем, что ты сам вдруг понял. Не бояться ошибиться, признаваться в своей неправоте. Это целая этика. А школы разные бывают: от разного идущие, хотя на самом деле идущие к одному и тому же, друг друга дополняющие. Их нужно знать и пользоваться их находками. Школа может быть любая, важен тот, кто учит, насколько он интересен ещё и как личность, насколько талантлив. Нужно учить действенному мышлению, концентрации, вниманию. Театр же рассматривает пиковые, обострённые ситуации из жизни человека – связанные с опасностью, влюблённостью, с уходом из жизни или предательством. В этом отношении очень важно умение подключить свою эмоциональную память, свой жизненный опыт к тому, что происходит. ПРОВИНЦИЯ В провинции есть очень хорошие школы, появляются интересные педагоги. Театральные школы здесь всегда работают как подго-

МАРТ 2010 19(41)

товительные курсы: человек учится, приобретает определенные навыки и уезжает поступать в столичный вуз. Если, конечно, его не держат семейные обстоятельства или что-то другое. С этим связаны определённые сложности: очень трудно набрать курс и удержать его. Сопротивляться этому бессмысленно – очень естественно, что актёра тянет в столицу. Если у тебя не получилось там, то можно вернуться домой. А не получиться может. И, как правило, не получается. Очень важно не застрять там, не превратиться в тусовщика, занимающегося бессмысленным шатанием. Не потерять себя как личность. Это катастрофически опасный шаг. Учить нужно, несмотря на эту «миграцию», отъезды, всё равно как можно лучше. Чтобы у человека была альтернатива, чтобы он понимал, куда может вернуться – на настоящее серьёзное глубокое дело, творческое, интересное, которое происходит и в этом театре. И всегда происходило в омских театрах, и, я так полагаю, до сих пор происходит. Учить нужно честно и до конца. И ещё хотелось бы, проучив курс один год, иметь возможность провести на второй год дополнительный набор. Ведь, например, вы набрали десять человек, проходит год, и у вас остаётся шесть. Я говорил об этом однажды на конференции, и, мне показалось, ректор поддержал эту мысль.

К. Чапек. «Сказки почтальонов и разбойников».

нает формироваться живая актёрская природа. Также очень важны наблюдения, зоркость к жизни. Зоркость – это один из компонентов таланта. Например, упражнение «наблюдение» делают на протяжении всего вреСОЗДАВАТЬ САМОМУ мени обучения, на протяжении всей жизни. Актёр – это Очень важна организация театрального тот, кто увидел кого-то и стал таким же. Увидел кошку обучения. Я считаю, что это келейность, во и стал кошкой с её поведением, желаниями, мыслями, всяком случае, первые два года. Это как выобразом жизни. Это и есть талант – умение воспрининашивание ребёнка. И обязательно нужно мать и выражать жизнь. учиться самостоятельно существовать без Учиться нужно весело (не специально, конечно), какого-то текста. Важны свои мысли, свои не унывать. Не получилось – ничего, нужно делать поступки, свой опыт, тогда постепенно начидо тех пор, пока не получится, ни в коем случае не бросать. Анализируй, почему не получилось, почему ты был К. Чапек. «Сказки почтальонов и разбойников». не интересен. Очень важно разЛучший спектакль Омского фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа 2008 года» витие воображения. Как к тебе приходят образы, о чём ты думаешь. И здесь важна конкретность осмысления увиденного, жизненные подробности, которые ты подсмотрел, опробовал на себе. Абстракция – враг актёрского воображения. Актёр – живой, реальный, действующий человек. Плюс сопутствующие вещи, которые обязательно должны быть – это здоровье, которое очень нужно актёру. Важны и пластические дисциплины (физическая тренированность, полезна акробатика). И, конечно, очень большое значение придается сценической речи. Занимаясь актёрским мастерс-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

МОНОЛОГИ твом, актёрским творчеством, вы больше читаете, более внимательно, потому что плотоядно ищете материал, на котором проявитесь. У нас обучение строится сначала на современном материале (то, что близко), потом на русском классическом, потом – зарубежном классическом. Надо много читать, у нас сейчас очень мало читают – это ужасно. Неинтересные люди. С каждым человеком происходит много интересного, умение это впустить в себя – и есть путь формирования творческого человека. Творческий человек – тот, который сам что-то создаёт, сам погружается в предлагаемые обстоятельства, придумывает, развивает ситуации. Не творческий – иждивенец, тот, кто пользуется плодами труда другого человека. Он сам не рождает ничего, ни мизансцен, ни форм существования, ни характеры. Он ждёт, когда ему всё покажут. Самое ужасное, когда от актёра ничего не исходит и ты всё выжимаешь из себя. Актёр – тот, кому ты рассказал предлагаемые обстоятельства, объяснил, в чём противоречие, конфликт ситуации, и дальше он играет сам. С таким человеком интересно, он наполняет тебя, ты – его. Очень интересно репетировать с хорошим артистом. Это мечта всех режиссёров. СВОЙ УЗЕЛ Конечно, у каждого человека, у каждого художника (я извиняюсь, что причисляю себя так безапелляционно к этой категории людей) своя тема, свой узел. И этим всё окрашено, хотя вы можете ставить разные спектакли. Человек рождён для созидания. Он живёт среди других людей, он определяется тем, как смог сделать жизнь лучше. Ведь сам Господь Бог – созидатель (я условно говорю, это метафора, вообще-то, я атеист). Он сотворил человека созидающим, для того чтобы тот улучшал этот мир. Но, тем не менее, всё-таки люди разные, они ставят перед собой свои цели, по-разному к ним идут. Есть такая категория людей, как интеллигенция. И есть человеческое хамство – я имею в виду не способ общения, а способ жизни. Это противостояние существует всегда.

Моим программным спектаклем является спектакль «Зверь». Это антиутопия о том, как взорвался мир. После катастрофы по земле идут три человека – отец, мать и дочь. Им предстоит продлить человеческий род. Родители ищут для дочери мужчину, они называют его другом. И им встречается молодой человек. Он не такой, как эти трое, – они лысые, а у него волосы на голове и борода. Это парень, видимо, из другой цивилизации, облучение его не коснулось. Его считают зверем, он живёт с ними как домашнее животное. «Зверь» нравится дочери, учит их письменности, языку, спасает жизнь отцу, и тот уже почти смирился... И в этот момент они вдруг находят где-то на помойке грязного, ужасного, бесконечно матерящегося – но лысого человека. Своего. И отец насильно отдаёт ему дочку. Продолжение человеческого рода пойдёт тем же путем. Всё повторяется. Антиутопия. Существует русская интеллигенция и русское хамство. Это один из основных конфликтов, существующих в мире добра и зла, Бога и дьявола. Какие способы борьбы может выбрать интеллигенция? Она не может бороться посредством хамства, иначе она перестанет быть интеллигенцией. Путь этой борьбы – какой он? Я выбрал театр. Как бороться – создайте лучше, интересней, переманите к себе. Чем переманите? Интеллектом. Соблазните. Там соблазн можно потрогать, там борьба идёт на материальном уровне, а здесь нет. Ведь что такое достоинство? Что такое благородство, порядочность, ответственность?.. Хам почему-то зачастую побеждает. Победа добра проблематична, но это совсем не значит, что зло восторжествует. Может, путь, который я выбрал, что-то даст нам и, конечно, в первую очередь мне. Литературная запись Анны ЗЕРНОВОЙ Б. Акунин. «Пиковый валет»

МАРТ 2010 19(41)

Эльвира КАДЫРОВА

Несовершенство бытия и быта

«Три девушки в голубом» Л. Петрушевской в Омском государственном академическом театре драмы. Режиссёр-постановщик – Георгий Цхвирава. Художник-постановщик – Эмиль Капелюш. Художник по костюмам – Елена Орлова. Музыкальное оформление – Александр Гордеев.

Кажется, этот спектакль опоздал лет на двадцать. «Классика всегда актуальна», – могут возразить мне. Безусловно. Однако пьесы Людмилы Петрушевской – классика особого рода. Сами по себе они – история противостояния свободной творческой личности и советской государственной машины. Часто не допускаемые к постановке, пьесы эти были сладки, как запретный плод. Неслучайно Петрушевскую осмеливались включать в репертуар только самые новаторские, «продвинутые», как сказали бы теперь, театры, в том числе московский «Ленком». Сегодня естественным путём вышедшие из-под запрета цензуры, пьесы Петрушевской вызывают лишь лёгкое недоумение. Господи! А что там, собственно, запрещать-то было? Ну, разве что кондовый наш быт, грубый, убогий, резал глаза партийным чиновникам и, чего доброго, мог дискредитировать где-нибудь на Западе страну развитого социализма? А так – чистейшая бытовуха. Никакой политики. Да и особо глубокого смысла, кроме вечной безысходности бытия, в общем-то, тоже. «Три девушки в голубом» – о чём это? Пьеса, позаимствовавшая название у голливудского фильма, – история трёх сестёр. Не чеховских, увы. Они живут на съёмной даче, цапаются из-за мелочей, из-за того, что сыновья их тоже в постоянном конфликте. Всем «девушкам» в районе тридцати, быт их и личная жизнь не устроены. И их далёкое родство, всего-то седьмая вода на киселе – единственная ценность в этой жизни. Правда, они это понимают не сразу. С Антоном Павловичем Петрушевскую, пожалуй, роднит только то, что оба называют комедиями довольно грустные вещи. Спектакль Георгия Цхвиравы тоже начинается с голливудского фильма. Сладкоголосая Дина Дурбин появляется на экране захуда-

лого кинотеатрика, где под потолком покосившимися буквами написан знакомый лозунг: «Из всех искусств важнейшим для нас является кино». «Фабрика грёз» работает безотказно: зрители – они же герои спектакля – завороженно смотрят на экран, на какой-то момент забывая, что скоро им вновь придётся возвращаться в мир протекающих крыш, жёстких коек и неподъёмных металлических электрочайников. И только детский голосок отвлекает от иллюзий, сынишка рассказывает маме очередную сказку-страшилку… Подвижные декорации позволяют опять же покиношному «смонтировать» спектакль. Сцены, происходящие на подмосковной даче, в московской квартире главной героини и в Коктебеле, легко чередуются на протяжении одного и того же действия, взаимопроникая друг в друга. Петербургский художник Эмиль Капелюш создаёт несколько условное сценическое пространство с отдельными бытовыми деталями. Но это подчеркивает главное – ощущение неуютности и какой-то «временности пребывания». Даже в сказочно-сладком Коктебеле. И наличие дверей с надписью «Выход» вовсе не уменьшает количества тупиков. Немножко не стыкуется в спектакле время. Фильм из 1940-х годов, фен-«мешок» из 1970-х, одежда и вовсе – с миру по нитке. Если имеется претензия на вечно актуальную тему, не обязательно выражать Инга Матис и Михаил Окунев

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА это таким миксом. Тогда уж чересчур узнаваемых примет времени лучше не делать вовсе. А если время действия всё-таки определено, всё должно органично связываться и обыгрываться. История, рассказанная Петрушевской, по идее происходит именно в конце 1970-х. Но эпоха кримпленовых костюмов в спектакле почти не прочитывается, и не только по причине отсутствия оных. Её, похоже, просто не помнят, не ощущают, не могут прожить молодые актрисы Инга Матис (Ирина), Екатерина Потапова (Светлана), Лариса Свиркова (Татьяна). При этом они вполне органичны в ролях обаятельных, сексуальных стервочек разных времен. Но играют они «про тогда», как «про сейчас». А ведь и жизненный уклад, и система ценностей были в те годы несколько иными. Поэтому как-то вял и недостоверен скандал из-за двух рублей, на которые муж Татьяны (у неё, единственной из всех, есть муж, забулдыга Валера) купил бутылку какого-то пойла. Или эйфория от красной икры и португальского портвейна, превращающих обычного советского гражданина почти что в героя зарубежной киноленты. Случайный любовник Ирины Николай Иванович ненадолго дарит ей эту «красивую жизнь» с шёлковыми халатами, дефицитной едой и даже личным туалетом, построенном для неё на чужой даче. Пошловатый ловелас не первой свежести – неожиданная роль для Михаила Окунева. Тем не менее чуточку гиперболизированный образ совкового приспособленца «на должности», самоуверенного, упивающегося собственными возможностями, получается у него весьма достоверным и узнаваемым. Лексика, пестрящая вульгаризмами и иностранными словами, произносимыми неправильно, но с апломбом, выдаёт в персонаже Окунева человека недалекого, не обремененного излишним образованием, продвинувшегося по служебной лестнице исключительно с помощью партбилета. Его Николай Иванович, по-видимому, часто бывает за границей и, конечно, ценит свой выездной статус. Как только в семье начинают догадываться о его интрижке, он резко порывает с Ириной, отчитывая её, словно на партийном собрании: «Вы пошлячка, вы потеряли себя! Таким явлениям, как вы, нет места на земле!» Перестраховываться для него привычно. Ей же трудно понять, почему чувство, которое недавно возносило её до небес, так грубо растоптано. Но реакция её на это довольно вялая. Может быть, причина в том, что в это время она узнает об оставшемся без присмотра в московской квартире пятилетнем сыне Павлике: мать Ирины внезапно легла в больницу. Жалеть ли женщину, не впервые обжегшуюся в МАРТ 2010 19(41)

Лариса Свиркова, Елизавета Романенко и Екатерина Потапова

поисках любви, или осуждать «шалаву», которая забыла о ребёнке, развлекаясь с очередным «хахалем»? Вопрос, конечно, интересный. Жаль ли мне героиню Инги Матис? Отвечу честно: чтоб очень да, так нет. Абсолютно непонятно, как можно было рассчитывать на что-то серьёзное с мужчиной, похожим на блудливого кота? Отчаянные же метания Ирины в попытке улететь с курорта домой к сыну показаны очень условно: её голос звучит «за кадром» на статичном плане актрисы. Так что и сочувствия – условны. Вот только, уже несколько забыв подробности пьесы, начинаешь по-настоящему волноваться за судьбу несчастного Павлика. Его и так на протяжении спектакля мать таскает за собой, как бессловесную куклу. Привозит с дачи домой, потому что ребенок заболел и нуждается в уходе, но тут же бросает его – опять словно надоевшую игрушку, перекладывая заботы на бабушку. У той – свои заморочки. И в маленькой фигурке, одетой сиротливо и небрежно, вдруг ощущается такое вселенское одиночество и почти взрослая горечь человека, привыкшего быть предоставленным самому себе. Эти молчаливые моменты дороже любых слов. Вообще, иногда хочется, чтобы говорили поменьше. В спектакле много запутанных диалогов, из которых трудно понять, кто кому и что должен, и пространных монологов «ни о чём». Утомительная болтовня хозяйки дачи Фёдоровны (Елизавета Романенко), хоть и окрашена ядрёным юмором и колоритом, всё же неоправданно затягивает действие. А разобраться в сообщенных ею кличках собак и биографиях соседей,

тым и неуслышанным суждено здесь почти каждому. Вернувшаяся на дачу Ирина радостно рассказывает троюродным сёстрам о том, как ей удалось улететь из Симферополя и найти дома сына просто заснувшим от усталости и голода. Они же напряжены тем, что им снова придётся делить жилплощадь, отвоёвывать лакомые её части и отвечать ещё за одного «лишнего» ребёнка. Нервозность от затравленности бытом бьёт через край. Финальную точку ставит истошный вопль до этого гордо молчавшей генеральской вдовы Леокадии (Элеонора Кремель). Нелепая интеллигенша досталась Светлане в «наследство» от умершего мужа – вот и тянет она по жизни за собой бывшую свекровь, совестясь бросить. «Там с потолка капает!» – разражается криком Леокадия, обнаружив маленький житейский апокалипсис. И это порождает почти гоголевскую немую сцену. Как говорится – приплыли!..

Наталья Василиади

в том числе Вальки Блюма, за которого 72-летняя Фёдоровна едва не вышла замуж, «надев туфли и зубы», не стоит даже пытаться. Вот Наталье Василиади удаётся оживить телефонные разговоры своей героини свойственным актрисе феерическим гротеском. На небольшом отрезке времени она успевает раскрыть и характер, и драму своей героини. Мать Ирины Мария Филипповна недавно ушла на пенсию, «затормозила с разбега». Сейчас ей отчаянно хочется быть нужной, значимой и замеченной, деятельная натура её ищет выхода. Не придумав лучшего способа привлечь к себе внимание, Мария Филипповна обзванивает знакомых, приглашая всех... на собственные похороны. Она собирается ложиться в больницу, где её непременно «зарежут». «Я тебе ещё перезвоню перед смертью», – скорбноторжественно обещает она подруге. Речь Марии Филипповны полна забавных алогизмов и неожиданных оборотов. Всё это – демонстративный выпад в сторону Ирины, которая якобы абсолютно не интересуется здоровьем матери. Обвиняя дочь в чёрствости и нечуткости, Мария Филипповна просто не хочет замечать собственного чудовищного эгоизма. Ведь ей, занятой личными переживаниями, в принципе, всё равно, что происходит и с дочерью, и с внуком. Непонимание – главная проблема героев этого спектакля, сделанного режиссёрски честно и обстоятельно. Быть непоня-

Инга Матис и Михаил Окунев

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВЗГЛЯД Анна ЗЕРНОВА

Ловушки для себя «Тридцать три обморока» А.П. Чехова в Омском государственном драматическом «Пятом театре». Автор идеи – Всеволод Мейерхольд. Режиссёр-постановщик – Олег Юмов. Художник-постановщик – Мария Вольская.

«Тридцать три обморока» – спектакль не по «взрослым» произведениям А. П. Чехова, а по «шуткам» Антоши Чехонте. «Медведь», «Юбилей», «Предложение» – три остроумные, смешные и грустные пьесы, обрамлённые монологом «О вреде табака», стали основой фарсового действия, яркого и порой бесшабашного. Но в каждой шутке лишь доля шутки, и эти одноактовки – части одной истории о том, как мы сами делаем из нашей жизни комедию (или трагикомедию), как она нередко смеётся над нами. Создавая спектакль, режиссёр Олег Юмов обращался к опыту инсценировки Вс.Э. Мейерхольда. Общим стало музыкальное решение – на сцене «Пятого» присутствует небольшой оркестр. Музыка не только сопровождает действие, характеризует героев, но и откликается на различные движения их душ. Она «говорит» не только с ними, но иногда и за них – когда сильно внутреннее напряжение, но мысли и чувства остаются невыраженными. Дрожь, шок, удивление, страх, самолюбование, нежность – для них есть свои слова на языке виолончели, фортепиано, аккордеона и других инструментов, на которых играют актёры театра. Интересно, что музыканты и сами участвуют в действии. Один из них – одновременно герой монолога «О вреде табака», в котором мысль о превратностях судьбы выражена, пожалуй, с особой силой. Ведь в дурацкую шутку обратилось всё существование Ивана Ивановича Нюхина (Алексей Погодаев, Василий Кондрашин) – и хочется «бросить всё и бежать без оглядки». Постепенно он снимает маску счастливого семьянина, отражая в «лекции о вреде табака» свою собственную, но такую типичную трагедию: «Я выше и чище этого, я был когда-то молод, умен, учился в университете, мечтал, считал себя человеком...» Но кто превращает наше существование в шутку, как не мы сами? Оказываясь заложниками своего характе-

Борис Косицын и Мария Долганёва

МАРТ 2010 19(41)

ра, принципов, иллюзий, герои спектакля изрядно портят жизнь себе и другим, доводят друг друга до обмороков. Попадают в собственные ловушки: самый большой «капкан» – это, пожалуй, знаменитый спор о Воловьих лужках («Предложение»). В спектакле он показан бессмысленным и беспощадным, ведь в поисках аргументов будущие родственники доходят до жестокости. Конечно, всё это утрированно, но при том нельзя сказать, что вовсе не правдоподобно. Нередко актёры похожи на марионеток, неизвестно кем управляемых. Такова Елена Ивановна Попова (Мария Долганёва, «Медведь») – белый грим, заученные пылкие речи, отточенные романтические позы и печаль, ставшая «механической» за семь месяцев траура. Но, как всё наносное и искусственное, этот замкнутый мирок должен сломаться от дуновения настоящей жизни, и нарушены возвышенные планы – быть верной до могилы покойному мужу. Фарсовая природа спектакля, отражающая мысль о непредсказуемости бытия, невозможности его просчитать, проявляется во всём, – утрированности образов, в пластике актёров, костюмах и декорациях. Мир, построенный на контрастах и ассоциациях, похож порой на кукольный театр. Но он не игрушечная, далёкая от нас абстракция. В этом мире множество близких и понятных каждому мелочей, в которых проявляется жизненная правда, без которой Чехов не был Чеховым. Он знаком нам, хотя действие проходит в символичной обстановке, режиссёр уходит от бытовых декораций. Удивительно видеть чиновников банка («Юбилей»), которые сидят не за привычными столами, а крутят педали велосипедов, стоящих на месте. Но только до тех пор, пока не возникает параллель с крутящимися винтиками банковского механизма. Спектакль даёт возможность наблюдать за интересными актёрскими перевоплощениями. На протяжении трёх действий Валерий Алексеев и Сергей Зубенко сменяют образы Луки («Медведь»), чиновника Хирина («Юбилей») и помещика Чубукова («Предложение») – роли, продуманные до мелочей, каждая со своей энергетикой. А Борис Косицын от роли грубоватого «медведя» Смирнова приходит к образу робкого, но хваткого жениха Ломова. Характеры различны, но у них есть одна общая черта – трогательное, доброе чувство Чехова к каждому персонажу, которое удаётся сохранить создателям на протяжении всего спектакля.

Лариса ЩЕГЛОВА

«Направление судьбы – в путь!» В Омском государственном музыкальном театре в рамках празднования 200-летия со дня рождения Н.В. Гоголя 6, 7 и 13 февраля состоялась премьера музыкальной поэмы «Мёртвые души» по одноименному произведению писателя. Все мотивы, поэтические образы и смыслы, заложенные великим гением Николая Васильевича Гоголя в объёмном литературном, нашли своё полное и ёмкое выражение в этой постановке. Даже жанр, определённый самим Гоголем, был сохранён и нашёл отражение в новой для омского театра сценической форме – музыкальной поэме. И в этом большая заслуга всех её создателей: авторов либретто заслуженного деятеля искусств России Ольги Ивановой и Александра Бутвиловского, бережно отнесшихся к сюжетной канве первоисточника и привнесших в пьесу новые, закручивающие интригу события; автора стихов – омича, ныне живущего в Москве, поэта Сергея Плотова, который очень тонко прочувствовал поэтику прозы Гоголя и точно передал её в стихотворных текстах; художников Юрия Устинова и Ирины Акимовой. Автор музыки – «король русского мюзикла», известный в России и за рубежом композитор заслуженный деятель искусств России Александр Журбин, подаривший людям цельное музыкальное полотно – настоящую музыкальную поэму, которая захватывает внимание слушателя своей внутренней драматургией и заложенными в ней сильными по эмоциональному воздействию музыкальными образами.

Знакомую историю о похождениях Чичикова с целью покупки «мёртвых душ» на этот раз нам рассказывают по-новому – в весьма необычной и современной форме. Волею фантазии постановщиков зрители попадают в странный мир – царство бумажной бюрократии, в котором на наших глазах продолжаются поиски лазеек в законодательстве для свершения финансовых махинаций, создаются новые коррумпированные системы. В этом бумажном мире работают и проводят балы чиновники, устраивают свой быт помещики, существуют – и теперь уже не только на бумаге – мёртвые души – одним словом, кипит, кипит «бумажная жизнь». Через эти груды разного рода «дел» прокладывает свой путь предприимчивый, одержимый страстью наживы Чичиков (заслуженный артист России Александр Хмыров, Александр Серков). По обочинам выбранной современным дельцом дороги, как сорняки, вырастают фигуры, которые и через столько лет легко узнаваемы. Это и жеманное семейство Маниловых: возлежащий на гамаке сладострастный Манилов (заслуженный артист Кубани Виталий Ивашина, дипломант Всероссийского и лауреат Международного конкурсов Алексей Милосердов), его жена – чуть ли не «греческая богиня» с лирой в руках (Карина Чемирзова, лауреат и дипломант Всероссийских и Международного конкурсов Наталья Емельянова), их разбалованные дети, которых играют учащиеся детской балетной студии при театре Ася Иванова (Фемистоклюс) и Даша Арсеньева (Алкид); это и еле передвигающаяся из-за необъятных размеров коллежская секретарша Коробочка (народная артистка России Валентина Шершнёва, заслуженная артистка России Людмила Бродская); возникающий как

из-под земли вместе с табором цыган залихватский Ноздрёв (заслуженный артист России Анатолий Мотовилов, Джени Окропиридзе); готовый броситься в любую минуту на защиту родины солдафон Собакевич (заслуженный артист России Игорь Варнавин, Павел Матусов), его женагурманка со смешным именем Феодулия Ивановна (Тамара Славченко, Ирина Кожевникова); занимающийся вечным скряжничеством Плюшкин (народный артист России Георгий Котов и заслуженный артист России Владимир Миллер); инспектор врачебной управы (заслуженный артист России Георгий Базилевский), высокопоставленные лица города NN Губернатор (Владимир Гордеев) и Губернаторша (Надежда Мотовилова, Елена Тихонова, заслуженная артистка России Маргарита Лаврова). Пожалуй, единственным «лучом света в тёмном царстве» является губернаторская дочка Лизочка (заслуженная артистка России Татьяна Боброва, лауреат Всероссийского конкурса Юлия Соловьёва). В музыкальной поэме «Мёртвые души» много неожиданных решений: даже приглашение Чичикова на бал, которое звучит «из уст» символа чинопоклонения – господина Носа, вполне оправданно и органично, ведь мы находимся в России, где реальностью могут стать многие нелепые вещи – из ряда таких, как превращение душ мёртвых в души крепостных путём оформления купчих. Режиссер Ольга Иванова предлагает взглянуть на всё происходящее взглядом современного человека и, обращаясь к бессмертному произведению Гоголя, создаёт музыкальное произведение не только о жизни прошлой, но и сегодняшней России. Очевидно, что люди, показанные нам со сцены, не утратили своих привычек, не согрели свои остывшие души и продолжают жить среди нас, занимаясь взяточничеством и ступая по головам других людей. Не забывают создатели музыкальной поэмы самого главного в произведении Гоголя. Всем памятны знаменитые слова: «Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Сцена из спектакля

Ноздрёв – заслуженный артист России Анатолий Мотовилов, Чичиков – Александр Серков Чичиков – Александр Серков, «мёртвые души» – артистки балета

Собакевич – заслуженный артист России Игорь Варнавин, его жена – Тамара Славченко

Чичиков – Александр Серков

Манилов – заслуженный артист Кубани Виталий Ивашина, Манилова – Карина Чемирзова, Фемистоклюс – Ася Иванова, Алкид – Даша Арсеньева, Чичиков – Александр Серков

МАРТ 2010 19(41)

ПРЕМЬЕРА ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства». Любовью к России, к народному характеру, так мало изменившемуся спустя несколько веков, пронизана вся и музыкальная, и художественно-сценографическая, и хореографическая канва музыкальной поэмы «Мёртвые души». Для этой постановки композитором Александром Журбиным написано около 50 музыкальных номеров, выдержанных в стиле и русской народной, и залихватской цыганской песни, и гусарского романса. Ария Чичикова («А направо – поле, налево – лес, от простора кружится голова») станет безусловным символом этой музыкальной поэмы о России. Художниками Ириной Акимовой и Юрием Устиновым созданы великолепные костюмы с использованием яркой художественной росписи, стилизованной под хохломскую. Хореографом заслуженной артисткой России Людмилой Байковой поставлены зажигательные характерные танцы, которые по-настоящему позволяют развернуться русской душе. Неудивительно, что все происходящее на сцене вызывает живой отклик в зрительном зале. В этой постановке Омский государственный музыкальный театр сделал ставку на молодых солистов. Роль Чичикова исполнил выпускник Астраханской государственной консерватории Александр Серков, работающий в театре второй сезон, роль Ноздрёва – выпускник Саратовской консерватории имени Л.В. Собинова Джени Окропиридзе, образ Селифана создаёт воспитанник Уральской консерватории имени М.П. Мусоргского Алексей Григорьев, Петрушки – выпускник Екатеринбургского государственного театрального института Александр Палицын и воспитанник Алтайского института культуры Михаил Дергилев. Самосвистова играет Константин Барышников, выпускник Московского института музыки имени А. Шнитке, двух Дам, приятных во всех отношениях, – воспитанни-

ца Казанской консерватории имени Н. Жиганова Юлия Харичева и выпускница Алтайского института культуры Юлия Шарабарина. В образе Пелагеи предстала выпускница факультета культуры и искусств Омского госуниверситета имени Ф.М. Достоевского лауреат Всероссийского конкурса Юлия Соловьёва. В спектакле также заняты пришедшие недавно работать в Омский музыкальный театр воспитанник Новосибирской консерватории имени М.И. Глинки, в прошлом солист Новосибирского театра музыкальной комедии дипломант Всероссийского и лауреат Международного конкурсов Алексей Милосердов (Манилов), выпускница Санкт-Петербургской консерватории имени Н.А. Римского-Корсакова, в недавнем прошлом ведущая солистка Новосибирского театра оперы и балета лауреат и дипломант Всероссийских и Международного конкурсов Наталья Емельянова (Манилова). В балетных сценах участвуют молодые артисты балета – выпускники Омского колледжа культуры и искусств Александр Винтовкин, Андрей Лотош, Евгений Лукиянов, Пётр Носенко, Олег Трофимов, Валентин Якоби, а также пришедшие работать в балетную труппу театра солисты Новосибирского театра оперы и балета Василий Сидоренко и Елена Дударева. В оркестре солировал молодой скрипач-виртуоз – выпускник Магнитогорской консерватории лауреат Международного конкурса Сергей Клюев. Во время сценического воплощения музыкальной поэмы «Мёртвые души» была проделана большая работа оркестром Омского государственного музыкального театра, на котором лежала ответственность за раскрытие музыкальной драматургии произведения. В том, что это удалось, заслуга музыкального руководителя постановки – главного дирижёра театра Юрия Соснина и дирижёрапостановщика Виктора Олина. В спектакле занят и великолепно работает хор театра под руководством главного хормейстера заслуженного работника культуры России Татьяны Бобровой и хормейстеров Елены Бородиной и Ангелиной Барковской. Творчески отнеслись к выполнению поставленных задач работники многочисленных художественно-постановочных цехов театра под руководством технического директора Владимира Задорожного. На очередную премьеру музыкальной поэмы «Мёртвые души», которая состоялась 13 февраля, приехал автор музыки заслуженный деятель искусств России Александр Журбин, который дал высокую оценку постановке Омского государственного музыкального театра.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

Александр Журбин: «Наш спектакль – о любви к России» Заслуженный деятель искусств России Александр Журбин, автор музыки к поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души», делится своими мыслями о работе, состоявшейся благодаря приглашению Омского государственного музыкального театра.

– Александр Борисович, расскажите, насколько интересно было Вам как композитору сочинять музыку к произведению Гоголя? – Я очень давно мечтал написать что-нибудь, связанное с Гоголем. И даже пару раз что-то начинало складываться – то мюзикл «Ревизор», то опера «Страшная месть». Были сделаны наброски либретто и музыкальные эскизы. Но потом по каким-то причинам всё разрушалось. Словно кто-то сверху говорил мне: «Нет, ты ещё не готов. Гоголь ещё тебе не по зубам». Действительно: Гоголь – один из самых загадочных и странных русских писателей. В нём столько всего намешано несовместимого и взаимоисключающего, что, когда мы произносим Гоголь, всегда можно спросить: а вы о каком Гоголе говорите? О Гоголе – мистике и христианском страдальце, или о Гоголе – сочном украинском юмористе? О Гоголе – сатирике, высмеявшем российское чиновничество и досконально знавшем столичные коридоры власти, или о Гоголе – моралисте и учителе жизни, обрушившем на головы своих сограждан целый рой гневных и язвительных инвектив? Или, наконец, о Гоголе, которому Андрей Белый посвятил огромную восторженную монографию, которую назвал «Мастерство Гоголя», где воспевает и восхищается буквально каждой строкой великого писателя, или о Гоголе, который в статьях его критиков и недоброжелателей (Валерий Брюсов, Андрей Синявский и другие) предстаёт как писатель «неприятный», «не умеющий ничего описывать», «склонный к нелепым гиперболам», «лишённый любви» и т.д. – …Так Вы о каком Гоголе? – Наверное, обо всех сразу. Я люблю их всех. И что бы ни писал Гоголь – он делал это удивительно ярко, талантливо, по-гоголевски, так, как никто другой в мире. Меня он трогает, смешит, озадачивает, умиляет, радует, волнует, заставляет иногда плакать, а иногда – хохотать. Поэтому, когда Омский государственный музыкальный театр предложил мне сочинить мюзикл «Мёртвые души», я согласился, не колеблясь. – «Мёртвые души» – классика русской литературы. Насколько авторы могли позволить себе отойти от хрестоматийного сюжета, от привычной трактовки главных персонажей гоголевской поэмы? МАРТ 2010 19(41)

– Поэма Гоголя, на самом деле, заслуживает названия «энциклопедия русской жизни» ничуть не в меньшей степени, чем роман Пушкина «Евгений Онегин». А для нас главное было – уйти от хрестоматии. Попытаться взглянуть на эту поэму свежим взглядом. Конечно, не уйти от классического сюжета, и все знакомые образы присутствуют на сцене нашей музыкальной поэмы (так вслед за Гоголем определили мы жанр спектакля), тут есть и прекраснодушный Манилов, и хитрая Коробочка, и залихватский Ноздрёв, и солдафон Собакевич, и «прореха на роде человеческом» Плюшкин – все во плоти и во всей своей красе. А вот на образ самого Чичикова нам, кажется, удалось взглянуть немного по-новому. Кто он – Чичиков? Бес? Антихрист? Именно так считал Дмитрий Мережковский, крупный знаток Гоголя. Или он просто мелкий жулик, деляга, аферист, пытающийся влезть в высшее общество при помощи темных делишек? Так считают почти все россияне, учившиеся в школе что в советские, что в постсоветские времена. Мне кажется, что он, Чичиков, имея все эти вышеперечисленные качества, – прежде всего, человек. СтрадаюГубернаторша – Н. Мотовилова, Губернатор – В. Гордеев, Лизочка – заслуженная артистка России Т. Боброва, Чичиков – А. Серков

щий от того, что его никто не любит и не понимает. Пытающийся найти свою любовь и стать полноправным членом общества. Да, он ещё и хитрый, предприимчивый бизнесмен, нашедший лакуну в законодательстве и совершенно легально, не причиняя никому вреда, пытающийся приспособить эту лакуну для своего блага. Подчёркиваю, вреда он никому не приносит, и его действия не подпадают ни под одну статью уголовного кодекса. Словом, намешано в Чичикове много всего. Как и в жизни. Нет людей белых или чёрных, все – немного белые, а где-то – чёрненькие. И не зря именно Гоголю принадлежит бессмертная фраза: «Полюбите нас чёрненькими, а беленькими нас всякий полюбит». Об этом – наш спектакль. – Наверняка в омской постановке музыкальной поэмы «Мёртвые души», как и у Гоголя, нашли своё отражение и другие темы? – Да, ещё наш спектакль – о любви к России. «Чувство любви к России во мне сильно, – писал Гоголь в письме, – любовь к этой немытой, грязной стране…» Гоголь над многим в России смеётся, по поводу многого негодует, многое ненавидит. Но ведь и любит – как! Беззаветно, ярко, радостно, с русским разгулом и русской тоской. Это мы тоже очень хотели передать в нашем театральном сочинении. И – дорога! Это главная тема «Мёртвых душ». Дорога не только в физическом смысле, перемещение из одной точки в другую, о чём у Гоголя немало точных наблюдений (и об этом его великие слова: «В России две беды – дураки и дороги»), но и духовная дорога, дорога познания света и тьмы, добра и зла, любви и смерти. И самая загадочная из дорог – дорога из царства живых в царство мёртвых. Эта тема красной нитью проходит через весь наш спектакль. Я от всей души благодарен Омскому государственному музыкальному театру, его директору Борису Львовичу Ротбергу за приглашение написать музыку к бессмертной поэме Гоголя. Я счастлив, что мне довелось работать с режиссёром-постановщиком и соавтором либретто Ольгой Ивановой, авторами либретто Александром Бутвиловским и поэтом Сергеем Плотовым, хореографом Людмила Байковой, художниками Ириной Акимовой и Юрием Устиновым. Музыкальный руководитель постановки прекрасный омский дирижёр – главный дирижёр театра Юрий Соснин. Конечно, не могу не отметить замечательных омских солистов, исполнителей всех главных ролей. Надеюсь, что музыкальная поэма «Мёртвые души» будет иметь долгую жизнь на сцене Омского государственного музыкального театра.

Сцена из спектакля

Чичиков – Александр Серков, Плюшкин – народный артист России Георгий Котов

Коробочка – народная артистка России Валентина Шершнёва, Чичиков – Александр Серков

Беседовала Светлана ТЕРЕНТЬЕВА

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Собакевич – заслуженный артист России Игорь Варнавин, его жена – Тамара Славченко, Чичиков – Александр Серков

Дамы, приятные во всех отнощениях, – Юлия Харичева и Юлия Шарабарина Ноздрёв – Джени Окропиридзе, Цыгане – артисты балета театра

Плюшкин – заслуженный артист России Владимир Миллер, «мёртвые души» – артистки балета театра

Александр Журбин на премьере

МАРТ 2010 19(41)

Сергей ДЕНИСЕНКО

Восхождение (О «контекстуальном» Лицейском театре) «Мы готовы принимать омичей на фестивалях каждый год, потому что это всегда качественно и высокопрофессионально». (Елена Горфункель, председатель жюри фестиваля «Рождественский парад», кандидат искусствоведения, профессор СПГАТИ)

…Восхождению Лицейского, с момента основания его Вадимом Решетниковым, уже (или всего?) 15 лет. И «вторая половина» из них – восхождение не только в контексте театрального Омска, а в контексте театральной России. Да ещё и в международном контексте. В общем, XXI век для Омского Лицейского – именно контекстуальный. Ну а уж минувший 2009-й по своей насыщенности стал, наверное, кульминационным для «лицеистов»: и 15-летие, и создание Попечительского совета театра, и яркий юбилейный вечер в Доме актёра, и выпуск первого альбома-проспекта об истории Лицейского, и «зарубежный вояж» во Францию на фестиваль «Молодые театры Европы» с премьерным спектаклем «Альпийская баллада», и участие в Омском международном фестивале «Молодые театры России» с этим же спектаклем. …А вообще даже любопытно: «Альпийская баллада», поставленная летом прошлого года художественным руководителем театра Сергеем Тимофеевым, спектакль, который ещё в принципе не «обкатался» в Омске, – успел успешно явить себя за полгода на трёх (!) международных театральных форумах. Причём в Гренобле минувшим летом (а на фестивале «Молодые театры Европы» Лицейский был уже второй раз) спектакль произвёл в буквальном смысле слова фурор. «Альпийская баллада» омичей (в главных ролях – прекрасный актёрский дуэт: Мария Токарева и Евгений Точилов) ошеломила европейцев; а Совет организаторов, в который входят режиссёры, актёры и театральные критики многих европейских стран, единодушно признал, что спектакль Лицейского – лучший спектакль фестиваля. Третьим международным стал предновогодний санкт-петербургский 16-й «Рождественский парад», который ежегодно проводится под эгидой Министерства культуры России и имеет свой собственный «подзаголовок»: «Фестиваль новых театров, новой режиссуры, новой драматургии и театральных инициатив». В нём нынче приняли участие двадцать театральных коллективов из Москвы, Петербурга, Новгорода, Вологды, Самары, Омска, Башкортостана,

Турции и Финляндии; и это, напомню, был уже третий по счёту «Рождественский парад» с участием Лицейского: 2002-й год – спектакль «Татарин маленький», поставленный Вадимом Решетниковым; 2008-й – «Зима под столом» в режиссуре Сергея Тимофеева; и вот – 2009-й… Да, пока не забыл (впрочем, лукавлю: ну как бы я про это забыть-то мог?!): преогромнейший привет от наших бывших омичей-драмовцев, актёров питерского Театра Сатиры на Васильевском – народного артиста России Юрия Ицкова и заслуженных артистов России Надежды Живодёровой и Сергея Лысова; в день фестивального показа «Альпийской баллады» они звонили «лицеистам», желали им полётного показа и сожалели, что не могут прийти на спектакль, поскольку в этот же вечер у них – премьера, в которой они все заняты; и ещё очень просили меня передать «привет Омску и всем нашим друзьямомичам!» («…А если получится, то передай привет сразу через два журнала, которые мы всегда читаем: через «Омск театральный» и «Омскую музу»!..»)… Какие проблемы?! В «Музу» привет уже переслал, а теперь вот и читателям «ОТ» передаю привет, который я «сфотографировал» в тот же вечер в «ицковско-лысовской» гримёрке (спустя несколько минут после окончания премьерного спектакля Театра Сатиры «Салемские колдуньи» по пьесе Артура Миллера).

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ …В контексте «Рождественского парада» наша «Альпийская баллада» прозвучала особой и неповторимой «нотой» (констатирую как «живой свидетель»), даже несмотря на то, что омский спектакль, в определённом смысле «камерный», стоял в одном фестивальном ряду с бесспорным фаворитом – крупномасштабным четырёхчасовым действом «Возвращение» по роману Ф.М. Достоевского «Идиот», представленным Театроммастерской Санкт-Петербургской академии театрального искусства (курс хорошо известного омичам режиссёра Григория Козлова). …На обсуждении «Альпийской баллады» много говорили не только о режиссуре Сергея Тимофеева, об актёрском дуэте Марии Токаревой и Евгения Точилова (право же, как жаль, что не было среди номинаций «Парада» номинации «Актёрский дуэт»), но и о сценографии. Елена Горфункель, председатель жюри: «Замечательны две стойки-партикабля на переднем плане сцены: они, их разнообразные сочетания дают возможность фактически в течение всего спектакля создавать атмосферу, мизансцену гор; и даже «задник» при этом уже не кажется обязательным, то есть, в принципе, могла бы быть пустая сцена и эти два партикабля. И, конечно же, очень интересная находка – две фигуры, чёрная и белая, которые сразу же воспринимаются как образы, ну, скажем, Жизни и Смерти...» …Думаю, сейчас уже можно смело утверждать, что счастливым оказалось даже изначалие – сама идея Сергея Тимофеева обратиться к хрестоматийной повести Василя Быкова и не побояться при этом «сконцентрироваться на главном». И сделать так, что из сегодняшнего времени мы смотрим на «сороковые роковые» как на частицу собственной биографии, и наше сопереживание героям – оно уже вообще вневременное… Театр, на мой взгляд, очень ёмко и точно сформулировал в коротком текстовом анонсе концепцию спектакля: «И была борьба между светом и тьмой, и был брошен вызов Судьбе. И было три дня побега, три дня смертельной опасности – во имя жизни и свободы. И всего несколько мгновений счастья тех, кто не покоряются обстоятельствам и, погибнув, остаются победителями… Да сохранят человеческие сердца память о той борьбе и любви, которая победила смерть…» И ещё – небоязнь простых, казалось бы, сценических метафор, одной из каковых стали те самые «две фигуры, чёрная и белая»: и как символ того, что у войны есть всего лишь две краски, и как метафора разноликой Судьбы, которая то подчиняется человеку, то делает его «ведóмым». Жизнь и Смерть… Жизнь и Смерть, преследующие героев «в ритме» мощно-трагической «темы Судьбы» из гениальной кантаты Орфа «Кармина Бурана» (и этого надо было тоже не побояться – использовать в спектакле музыку, которая, что называется, «на слуху»!). Всё сошлось в органичном единстве. И, признаюсь, для меня, как зрителя, ещё одним (но уже моим собственным!) камертоном «Альпийской баллады» стали постоянно всплывающие в памяти строчки Арсения Тарковского из его «Первых свиданий»: «…Когда Судьба по следу шла за нами, // Как сумасшедший с бритвою в руке»… …С удовольствием передаю слово зрительницепетербурженке Елене Адриановой, дизайнеру журнала «РЖД-партнёр» и газеты «Стрела» (Санкт-Петербург): МАРТ 2010 19(41)

«У меня это вообще первое знакомство с именитым театральным городом Омском. Как дизайнер, конечно же, особо отметила для себя сценографию Марины Шиповой: очень стильно, грамотно, точно, и сами декорации необыкновенно стильные; создана не просто атмосфера альпийских гор, создана атмосфера самого спектакля, одновременно и тревожная, и светлая. А актёрские работы считаю вообще выше всяких похвал! Честно признаюсь, такого давно не видела; даже в наших знаменитых питерских театрах (и пусть простят меня петербуржцы-театралы) далеко не все актёры могут так замечательно играть. Главное ощущение от актёрского дуэта – ни миллиграмма так называемой «театральной фальши», невероятная подлинность всего происходящего; я сама словно была живым свидетелем кусочка жизни сороковых годов…» …Интересно говорили об «Альпийской балладе» (и уже с точки зрения её «адресного посыла») побывавшие на фестивальном просмотре бывшие актёры театра «Студия» Любови Ермолаевой» Наталья и Сергей Жулей, ныне живущие и работающие в Петербурге: «Строгость, лаконичность и одновременно высокая романтика. И ещё это словно спектакль-метафора. Впрочем, человек в экстремальных ситуациях – это, наверное, всегда метафора; «пограничные условия» так или иначе очищают человека, выявляют некий «сердечник» в нём… Война сегодня для среднего и старшего поколения – как некая «коллективная бессознательная составляющая»: Великая Отечественная – она как будто аккумулировала, вобрала в себя все предыдущие войны. И вот этот фон очень обостряет впечатление от спектакля. А в молодом поколении «Альпийская баллада» Лицейского театра словно проявляет эту «коллективную составляющую», пробуждает в нём то, что мы называем генетической памятью, которая, как некий код, зашифрована в молодых, зашифрована, но не всегда проявлена. Иначе и проще говоря, спектакль «достаёт» из генетической памяти молодых то, что живёт в них на бессознательном уровне, живёт в каждом молодом человеке (уже хотя бы потому, что их деды и прадеды воевали)… Для нас Лицейский театр, в котором мы сегодня побывали, стал не просто «частичкой Омска», частичкой нашей «малой родины», – он стал частичкой Мира благодаря увиденному спектаклю». «Частичка Мира»… Восхождению Лицейского, с момента основания его Вадимом Решетниковым, уже (или всего?) 15 лет. Через три года – совершеннолетие!

Виктор Тзапташвили: «Восхищал, эпатировал, но никогда никого не смешил» В 1980–90-е годы в мужском составе балетной труппы Омского государственного музыкального театра одной из наиболее ярких звёзд являлся Виктор Тзапташвили. Солисту по силам были и лирические партии, и роли злодеев, и, конечно же, очень любимые им характерные персонажи. В 1994 году Тзапташвили покинул музыкальный театр. Балетоманы ещё долго будут помнить его Ганса в «Жизели», Николая Резанова в «Юноне» и «Авось», Ротбарта в «Лебедином озере», яркий дуэт с супругой Тамарой в современном балете «Владимир Высоцкий». А он уже будет сам ставить танцы и пластику в Омском театре юных зрителей, в других омских (и не только омских) театрах, работать в качестве хореографа на модных показах и конкурсах красоты. Время докажет, что пластика как элемент драматического театра, столь непопулярная в эпоху социалистического реализма, жива и нужна. Особенно важна пластика в неугомонном ТЮЗе, самом синтетическом театре. Там к месту и зажигательный танец, и балетный дивертисмент, и элементы пантомимы, и любая хореографическая фантазия. Что мы с удовольствием и наблюдаем уже более пятнадцати лет. В этом году заслуженному артисту России, главному балетмейстеру Омского театра для детей и молодежи Виктору Датиковичу Тзапташвили исполняется 60 лет. Свой юбилей он отметил, как и подобает его экстравагантной натуре, необычно и с размахом. Три дня на сцене ТЮЗа шли поставленные им спектакли – «Человек, который смеётся», «Ромео и Джульетта», «Вечера на хуторе близ Диканьки». Поставленные, правда, не дома, а в Новокузнецком театре мюзикла «Седьмое утро». Но омские коллеги с радостью простили Виктору Датиковичу некоторый «не-

патриотизм», хорошо понимая, что именно в стихии мюзикла безгранично раскрываются его режиссёрскобалетмейстерские способности и расцветает душа. А мы встретились с Виктором Тзапташвили ещё накануне юбилейных торжеств. – Виктор Датикович, первым в Вашей творческой биографии здесь, в Омске, был музыкальный театр. Какие воспоминания приходят в голову? Может быть, о людях, с которыми Вы встречались. – Воспоминания? Я вообще стараюсь не возвращаться во вчера, я живу сегодняшним и завтрашним днём. Но здесь действительно вспоминаются хорошие люди. Их было много, я всех любил и люблю до сих пор. И я всегда открыт для общения с ними. Я с благодарностью вспоминаю Валентину Яковлевну Тулупову, которой обязан практически всем. На каждом спектакле она «вытаскивала» из меня всё новые и новые возможности, придумывала танцы разного стиля и характера. И даже небольшие вводы в её спектаклях-опереттах были интересны и поучительны для меня как для молодого артиста. – Вы ведь приехали в Омск именно в качестве опереточного танцовщика, и театр наш тогда назывался Театр музыкальной комедии. Трудно ли было переходить в классический балет, когда театр получил новый статус? – Было очень страшно и волнительно. Много было сомнений: получится – не получится, случится – не случится? Жанр уже стал другой, планка выше. Уже пошли оперы, балеты. Но, несмотря на это, в обойме остался. И самое интересное, доминанта прежняя сохранилась. Тут ведь ещё что – мы с Тамарой к тому времени практически осели в Омске. А ехали в 1976 году всего на год. Думали, окрепнем и рванём в столицу. Приглашения были и из Москвы, и из Ленинграда, и из Прибалтики, и Ташкент нас сватал. Практически все музыкальные театры в СССР были для нас открыты. Но Тамара училась у Тулуповой и хотела с ней ещё поработать. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» – Чем же Вас Омск так зацепил, что ехали сюда на год, а остались практически насовсем? – Вот рассказываю, чем зацепил. Приняли – как Чабукиани в Америке! Дальше началось одно за другим. Художественная гимнастика: сколько у меня чемпионок мира, и Европы, и олимпийских! Чащина – последняя, с которой я работал как хореограф. Ну, и что ещё можно было искать? Из-за меня даже привозили сборную СССР из Москвы. Меня приглашали туда на должность хореографа. Я говорю: ну, сейчас! У меня театр, я не могу его бросить. И два-три раза привозилась сборная СССР по гимнастике, я с девчонками работал. Вот так было. И даже, когда я Машку в 12 лет отправил в Москву, и сам туда ездил часто (у меня были там проекты), то, когда встал вопрос: может быть, мы переедем, продадим квартиру, я сказал: нет. Я уже прирос к этому городу. 34 года будет в июне, как мы приехали сюда из Свердловска. Жалко, а как же! И лююбят, и завиидуют, и кого-то я раздражаю. И всё есть. Но я никогда никого не смешил. Мои дочери выросли здесь, и гордятся той фамилией, которую носят. – Дочери сейчас чем занимаются? – Лена занимается фигурным катанием. Она была в бальных танцах, танцор международного класса, а потом перепрофилировалась. У неё очень хорошие ученики. Я осенью ездил на лёд смотреть её детей и просто горд за неё. А Маша вот буквально в конце января завоевала Кубок мира по бальным танцам. Второй раз! До этого она рассталась со своим партнёром, отказывалась от всех предложений. Год пропустила, думала: танцевать – не танцевать. Знаменитый Пол Килик её приглашал – отказалась! Говорит, не хочу уезжать на Запад, это не моё. И нашла себе нового парня. Ещё её предыдущий партнёр Денис говорил: «Смотри, как Карпов зажигает!» Конечно, ей, четырехкратной чемпионке России, пришлось дотягивать его. Но вот 22 января они завоевали Кубок мира. То есть она пошла своим путем, трудным, сложным, вопреки всему и вся. И победила. – Что ж, видимо, воля к победе – семейная черта Тзапташвили. Скажите, а как Вы получили приглашение в ТЮЗ, где опять предстояло попробовать себя в новом качестве? – 26 апреля 1992 года на сцене ТЮЗа проходил конкурс фотомоделей. Потом наступили майские праздники. Но я же не умею вообще отдыхать! Сижу… Первое число ещё куда ни шло, а второго думаю: хоть бы ктонибудь позвонил. Звонок! Звонит режиссёр Андрей Горбатый. Я, говорит, на днях был в ТЮЗе на конкурсе фотомоделей. Вы мне нужны. Я сейчас ставлю спектакль «Вор» и очень хочу вас пригласить. Когда вы сможете прийти? Я говорю: «Сейчас приду». Второе мая! Ну и всё, и понеслось. Через 24 дня вся труппа танцевала. Это был взрыв тогда, просто взрыв! И этот спектакль, первенец мой, живёт до сих пор. Я не люблю быть под началом, мне это претит. Чуть что, сразу ухожу «от бабушки, от дедушки». Но здесь отношения с Валентиной Николаевной Соколовой сложились просто идеальные. – Трудно работать с драматическими актёрами? МАРТ 2010 19(41)

Елена Шихова и Виктор Тзапташвили (балет «Тщетная предосторожность» Л. Герольда) Виктор и Тамара Тзапташвили (оперетта «Голландочка» И. Кальмана)

Виктор и Тамара Тзапташвили (героический мюзикл «Риск – благородное дело» Е. Птичкина) Виктор Тзапташвили (музыкальная комедия «Яблочная леди» А. Флярковского)

Комедия-ретро «Вор» Э. де Филиппо

Балетная феерия «Муха-цокотуха» К. Чуковского, Л. Минкуса

Размышление в жанре детектива с музыкой и танцами «Две стрелы» А. Володина Комедия «Мещанин во дворянстве» Ж.-Б. Мольера

– Это кому как. Я, например, люблю работать именно с драматическими артистами. С теми, кто не имеет профессиональных навыков в хореографии, но может прочувствовать драматургию танца. Я большое удовольствие получаю от работы с ними. – В театральных вузах сегодня уделяют достаточно серьёзное внимание пластике. С Вашей точки зрения, насколько подготовлены наши омские актёры? Ведь Вы работаете с ними не только в ТЮЗе, но и в «Пятом театре», в «Галёрке», в Театре-студии Александра Гончарука. – Они хорошо подготовлены. Гончарук – у того вообще одержимая, охочая до знаний труппа. Чёрта покажешь – чёрта делают. Люблю очень этих ребят. Работа с ними, как бумеранг: бросишь им какую-то идею и моментально получаешь такую отдачу. Костяк сумасшедший просто, потенциал бешеный. – Виктор Датикович, вот о балетмейстерах часто говорят, что они очень строгие, суровые, они непримиримы к ошибкам, они просто маньяки. Но это почему? Потому что нет ничего точнее жеста, движения? – Потому что движение нужно ежесекундно, ежеминутно, сейчас! Вот задача. А к результату приходится идти какое-то время, естественно. Но балетмейстеры же чокнутые, они нетерпимы. Потому что быстрее хочется получить результат, потому что боишься потерять этот градус. Хочется проверить себя: ты прав или ты неправ? – А Вы тоже «чокнутый» балетмейстер? – Ну, я кричу, я ругаюсь. Но я настолько люблю артистов! Господин Артист – для меня это всё, я для него выложусь до последнего. Я влезу в него. Я знаю, кому что нужно, чтобы задать тонус. Кому-то для этого необходима палка, поэтому ору – но глаза смеются. И артисты не обижаются, они уже знают меня и не принимают это всерьёз. – Я замечаю, Вы любите яркие ритмы. – А я всё люблю. Я растворение в музыке люблю. Яркое – это естественно, я ведь характерный танцовщик. Но я люблю абсолютно всё – только настоящее. Ловлю себя последнее время на том, что больше всего из музыкальных жанров люблю оперу. Вот парадокс, да? Работаю в балете, а люблю оперу. Я фанатею просто! И, естественно, люблю мюзиклы. Возможности ставить их в Омске у меня нет никакой, хотя очень хотелось бы. Но я на месте не сижу, много езжу. – Кстати, как Вы нашли для себя театр «Седьмое утро» – редкий в России, насколько я понимаю, театр мюзикла? – Сначала я работал с драматическим театром в Новокузнецке. У него была молодёжная команда «Юность», они делали совместные проекты. И вот на этих совместных проектах я с ними поставил сначала мюзикл «Мэри Поппинс», он шёл долго, очень хорошо, лихо. Потом – «Оливер». Это вообще была моя давняя мечта. Затем была ещё серия спектаклей. И вдруг на меня выходит вот этот театр «СедьОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» мое утро», который имеет в городе просто бешеный успех. Единственный в России репертуарный театр мюзикла. На них народ валом валит, люди в проходах сидят. Я ни одного спектакля НЕ смотрю, мне некогда. Потому что я приехал, поставил и уехал. А их директор Саша Тюменцев всё время стучится ко мне: вот хорошо бы, если бы мы сделали это, сделали то. Я говорю: да. А все мои действия говорят: нет. И вот однажды, когда деваться уже некуда, я приезжаю ставить «Человек, который смеётся». А уезжая, я ликую от того, что они вдохнули всю мою энергетику. Они с меня взяли пластику, всё. Я думаю: «Какой я дурак! Я хотел от всего этого отказаться!» И после мы делаем «Ромео и Джульетту». Потом меня вызывают на «Парфюмера» с шикарной музыкой Игоря Демарина. Я приезжаю, уже настроенный, уже в материале, но мне говорят: мы не имеем права ставить «Парфюмера», пока не выйдет мировая премьера диска. Пока будем делать «Вечера на хуторе близ Диканьки». Хорошо. Я слушаю музыку и испытываю шок: попса! Я думаю: господи, зачем мне это?! Но вот делаю три номера, и попса эта приобретает какую-то другую форму. Но главное – я балдею от ребят! Это ведь не драматический театр. Они подкованы вокально, пластически, но актёрскогото в них особо ничего не было. А тут за три спектакля они так попёрли как актёры. И то ли ещё будет! Вот сейчас будем делать «Парфюмера», спектакль практически придуман. На меня фильм очень давит, но я хочу вырулить каким-то своим путём, хочу придумать свою форму. Театр и кино – разные вещи. Но материал мне очень нравится. – Вы много работаете, и не только в театре. Глядя на Вас, кажется, что в сутках сорок восемь часов. Откуда такая неуёмность? – Во-первых, не могу сидеть без дела. Во-вторых, не умею отказывать. Поэтому часто уже одно заходит за другое. Там шоу, здесь показы, тут конкурс. Иногда думаю: ну зачем я впёрся, зачем согласился? Но если я во что-то впрягся, я сразу же всех люблю – тех, с кем начинаю работать, соприкасаться. – Виктор Датикович, юбилей – всегда повод для подведения итогов. Понятно, что в 60 лет это ещё итоги промежуточные. И всё-таки, оглядываясь назад, за что из сделанного Вами Вы испытываете наибольшую гордость? – Я одно могу сказать: мне ни за что не стыдно. Всё. Мне никто не может плюнуть ни в спину, ни в лицо. Я никого не подвёл, не «подставил» и свою работу всегда делал честно. – А главная мечта? – Наверное, я создаю впечатление счастливого человека. И я действительно таковым являюсь. Это не позёрство, не картинки, не блеф. Моё мироощущение таково, что я постоянно ощущаю себя в этом пространстве счастья. Мне нравится быть в этом пространстве. И дай Бог сохранить это как можно дольше. МАРТ 2010 19(41)

«Необычайный концерт, или Новый год в лесу» Комедия «Мещанин во дворянстве» Ж.-Б. Мольера

Мюзикл «Про слона Хортона» В. Жука, Л. Орлянской, С. Долгушина

«Кукольный дом» Г. Ибсена

Беседовала Эльвира КАДЫРОВА

Любовь КОЛЕСНИКОВА

Наполним музыкой сердца 25 января 2010 года на сцене Омского Дома актёра прошло знаменательное событие: музыкальная гостиная отметила 20-летний юбилей. В музыкальном приношении, посвящённом этой дате, приняли участие ведущие солисты музыкального театра заслуженная артистка России Ирина Трусова, заслуженный артист Кубани Виктор Ивашина, артисты Алексей Григорьев, Юлия Харичева, Юлия Соловьева, Джени Окропиридзе, концертмейстер дипломант Международного и Всероссийского конкурсов Татьяна Николаева. Провёл юбилейный вечер дирижёр музыкального театра Виктор Олин.

Создателем, вдохновителем и многолетним ведущим-«хозяином» музыкальной гостиной долгие годы был замечательный музыкант, дирижёр Омского музыкального театра, заслуженный артист Российской Федерации Григорий Иосифович Комаровский. Омский актёрский дом на протяжении всего своего существования жил активной творческой жизнью, а его подмостки всегда служили актёрам разных театров малой сценической площадкой для реализации творческих замыслов. Нередко со своими сольными программами здесь выступали и артисты музыкального театра. С 1986 года, приступив к работе в музыкальном театре, Г.И. Комаровский также активно включился в творческую жизнь Дома актёра, а его кипучая энергия, огромная эрудиция, педагогический талант оказались востребованными неуёмной, жаждавшей самовыражения театральной молодёжью. Одним словом, потребности совпали с возможностями. В январе 1990 года была подготовлена программа, которая прошла уже в рамках, как теперь принято говорить, нового проекта, получившего название – «Музыкальная гостиная». С самого начала он замышлялся как музыкально-просветительский, в котором роли ведущего отводилось едва ли не центральное место. Удачно была подобрана и сценическая обстановка: уютное кресло на сцене, в котором располагался ведущий, и журнальный столик с непременно зажжёнными свечами создавали особенно доверительную, почти домашнюю обстановку, располагавшую к приятному общению. Исполнители максимально приближались к зрителю, а тем, в свою очередь, предлагалась роль соучастника происходящего действа. Часто, сознательно отвергая всякий официоз, ведущий напрямую общался с сидящими в зале зрителями. Думается, такая располагающая, заинтересованная в собеседнике манера общения, предложенная хозяином гостиной, в немалой степени способствовала стремительно растущей популярности этих вечеров. Помимо ставшего традиционным представления публике в начале каждого теа-

трального сезона молодёжи, пришедшей в театр, Григорий Иосифович ставил перед собой и исполнителями, как уже было сказано, прежде всего, музыкальнопросветительские цели. Программы строились, как правило, с учетом важнейших музыкальных событий и дат. До сих пор памятны программы, посвящённые И.О. Дунаевскому, Дж. Гершвину и многие другие. Постепенно круг участников-исполнителей расширялся, к совместному музицированию всё чаще привлекались исполнители-инструменталисты, студенты музыкального училища имени В.Я. Шебалина, а также артисты симфонического оркестра. Интересные программы создавались в содружестве с артистами других омских театров. Сегодня сложившиеся традиции музыкальной гостиной продолжает нынешний ведущий – дирижёр музыкального театра Виктор Сергеевич Олин. В канун юбилейного вечера мне удалось задать несколько вопросов «хозяину» музыкальной гостиной В.С. Олину и главному дирижёру музыкального театра Ю.А. Соснину. Л.К. Виктор Сергеевич, Вы работаете в Омском музыкальном театре пять лет, скажите, от кого Вы узнали о существовании музыкальной гостиной? В.О. Я пришёл в театр, когда Григорий Иосифович ещё вёл гостиные, при мне он провёл два вечера, но, к сожалению, я на них не попал. Но Григорий Иосифович мне рассказывал и показывал записи этих выступлений. Косвенно я был наслышан о гостиной от наших солистов, от друзей Комаровского, в частности от Г.Я. Хабенского, от сотрудников Дома актёра, от В.Э. Миллера. Общественное мнение по этому поводу было достаточно разогрето, на тот момент у музыкальной гостиной уже были не только преданные почитатели, но и настоящие фанаты. Моё сотрудничество с гостиной началось 30 января 2006 года, ровно через год после ухода Григория Иосифовича Комаровского. Л.К. Всем известно, что музыкальная гостиная – это мероприятие, в котором артисты принимают участие, помимо основной работы в театре. Как правило, нашим солистам, людям творческим, всегда мало одной работы в театре, а вот что дает музыкальная гостиная дирижёру, который выступает ещё и в роли ведущего? В.О. Прежде всего, мне это интересно в творческом плане. Поскольку я дирижёр ещё начинающий, музыкальная гостиная даёт мне возможность познакомиться с самым разнообразным репертуаром, с которым я не ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Играет камерный оркестр театра. Ведущая – Л. Колесникова

Солистка оркестра О. Перминова

Солисты театра Ю. Харичева и В. Ивашина

Виктор Олин

Солисты театра Ю. Соловьёва и Дж. Окропиридзе О. Зинченко, И. Трусова, И. Кожевникова, П. Краснов, Ю. Харичева, А. Григорьев, В. Олин

МАРТ 2010 19(41)

Юрий Соснин

Григорий Комаровский

Ирина Трусова Дирижирует Григорий Комаровский

сталкиваюсь в театре. Кроме того, это очень полезная вещь в плане самоорганизации, умения не только с помощью рук, но и с помощью слова выражать свои мысли о музыке. Л.К. Вы так увлекательно говорите о музыке, Вас всегда интересно слушать, Вы, наверное, блистали в консерватории по истории музыки? В.О. Как раз в этой области мне предстоит ещё много работать. Л.К. Позвольте, Юрий Аркадьевич, обратиться к Вам. Мне хотелось бы напомнить всем любителям музыкальной гостиной, что Вы подарили её почитателям четыре программы, которые можно смело назвать эксклюзивными с уточнением «Впервые в Омске». Это и программа «Неизвестный Шостакович», где впервые, по-моему, в нашем городе прозвучал «Антиформалистический раёк», это и «Приношение Моцарту и Баху – театр глазами гениев» в юбилейный год Моцарта. Это, конечно же, концерт, посвященный духовным кантатам И.С. Баха, и последняя программа «Эволюции церковной мессы: от классики до модерна». Я знаю, что для Вас очень много значат имена выдающихся музыкантов ХХ столетия, дирижёров Геннадия Рождественского и Леонарда Бернстайна. Можно сказать, что их деятельность на ниве музыкального просветительства является для Вас образцом? Ю.С. Если Вы коснулись этих двух фигур, то здесь мы скорее делим с Виктором Сергеевичем их славу. Здесь есть две составляющие. С одной стороны, это необыкновенные программы, которые мог себе позволить Геннадий Рождественский, когда на протяжении целого сезона исполнялись одни новые произведения, о которых действительно можно сказать, что это «Впервые в мире». Но есть и вторая составляющая. Это то, чем блистает Виктор Сергеевич, – и тот, и другой сами вели свои концерты и прекрасно говорили о музыке. Вот эту часть я на себя взять не мог и не хотел, потому что осознаю свои возможности. Кроме того, и у Рождественского, и у Бернстайна выпущены книги. У Рождественского в ней собраны вступительные речи, которые он произносил перед каждой программой, а у Бернстайна в книгу вошли его беседы о музыке, записанные на телевидении. А что касается исполнения новых произведений, то здесь музыкальная гостиная открывает большие возможности, так как позволяет быстро реализовывать свои замыслы, в отличие от театра, где этот процесс занимает гораздо больше времени в силу производственных причин. А потом гостиная – это, прежде всего, камерные формы. В нашем театре с его большой сценой мы давно мечтали и мечтаем об организации малой сценической площадки. Наконец я хочу подчеркнуть ещё один важный момент, о котором уже говорил Виктор Сергеевич. То, что мы делаем на сцене музыкальной гостиной, смею надеяться, интересно и важно профессионально и нашим солистам-вокалистам, и артистам оркестра. Л.К. Скажите, пожалуйста, у Вас есть мысли по поводу усовершенствования формы гостиной? В.О. Громадьё, нет пока возможности. Л.К. А поконкретнее? В.О. Вплоть до концертного исполнения спектаклей. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ДОМЕ АКТЁРА Л.К. Юрий Аркадьевич, из четырёх программ, исполненных Вами на сцене музыкальной гостиной, какую Вы считаете наиболее близкой себе? Ю.С. Все близки. Я долго подбирался к этим программам. По-моему, в одной из наших бесед я уже рассказывал, что в театре, где я раньше работал, у меня 10 лет был камерный оркестр, так что многое было сыграно ещё там. Л.К. В заключение нашей беседы мне бы хотелось, чтобы каждый из Вас поделился своими мыслями по поводу деятельности Григория Иосифовича Комаровского. Ю.С. Мне бы хотелось отметить, прежде всего, масштаб творческой личности Григория Иосифовича, чрезвычайно широкий круг его интересов и сфер деятельности. Мало того, что он весь отдавался театру столько лет, при этом его хватало на всё. А ведь Григорий Иосифович тоже работал, как я понимаю, в условиях большого дефицита времени. Но его-то на всё хватало! Лучился этот человек! Многим артистам, музыкантам он помог раскрыться, привлекая их к совместному творчеству. Поражаешься, как много было им сыграно, исполнено музыки. Он действительно один из тех, кто привык отдавать, кто не мог не делиться с другими тем, чем сам был так щедро наделён. Думаю, в этом было его предназначение. В.О. Как ни удивительно, практически все задачи, которые ставились Григорием Иосифовичем при создании гостиной, сохранились. Это представление новых имён и знакомство с молодыми солистами музыкального театра. Это музицирование без барьеров, то есть максимальное сближение сцены и зала. Осталось живое

Виктор Олин

общение и камерная обстановка. Слава Богу, до сих пор на афише сохранились слова: «Вход свободный». К сожалению, с уходом такой личности, как Григорий Иосифович Комаровский, несколько сузился диапазон гостиной. При нём общение между артистами и музыкантами было более активным, в гостиной был представлен более полноценный срез культурной среды нашего города. Сейчас в силу объективных и субъективных причин гостиная существует более изолированно. Л.К. Тем не менее, Григорий Иосифович Комаровский дал толчок делу, которое живёт и развивается и будет дальше развиваться, так как в нём есть живая настоящая потребность. В.О., Ю.С. Надеемся. Л.К. Спасибо за беседу. Т. Николаева, А. Григорьев, Ю. Харичева, В. Олин

МАРТ 2010 19(41)

Александра САМСОНОВА

Где-то бродят львы, орлы и куропатки … На занавесе театра «Студия» Любови Ермолаевой нет чайки. Но она была бы там к месту. Потому что Чехов не сходит со сцены этого театра более тридцати лет.

Добрый вечер. Или день. В конце столетья Время суток не играет главной роли.

предвкушение...» – писала Ольга Кучкина в «Комсомольской правде».

Бывших актёров не бывает. Они – народ меченый, не могут не лицедействовать. И хотя уже много лет Сергей Денисенко – журналист, поэт, театральный критик, но стоило ему своим бархатным голосом произнести несколько фраз, сомнений не осталось – актёр, никуда не денешься! Особенно когда он принялся читать стихи:

«В новых формах ощущаю недостаток», – Как сказал мне генерал перед парадом.

Посылаю вам законченную пьесу (Для меня весьма значительная веха). Полагаю, вы прочтёте с интересом. Я назвал её комедией. Для смеха… …Век кончается. Чумою или пиром? Я б с диагнозом, как врач, не торопился. …Извините. Склянка лопнула с эфиром. Константин Гаврилыч Треплев застрелился. 29 января исполнилось 150 лет Чехову, а 27 февраля – тридцать лет и три года спектаклю «Чайка» в постановке Любови Ермолаевой. По этому поводу Любовь Иосифовна собрала у себя в театре первых исполнителей: Ларису Дубинину – Заречную (в нынешней редакции спектакля она – Аркадина), Светлану Жиденову – Машу (Светлана переиграла в «Чайке» все женские роли), Лидию Ускову – Полину Андреевну, Сергея Абрамова – Медведенко и Сергея Денисенко – Тригорина. Кстати, точную дату рождения ермолаевской «Чайки» окончательно установили именно на этой встрече – накануне премьеры Денисенко женился, день, месяц и год зафиксированы в свидетельстве о браке. Как рассказали бывшие студийцы, тогда, в 1977-м, в Омске гастролировал театр имени Вахтангова. Специально для вахтанговцев был организован ночной показ. Вернувшись в Москву, они убедили молодёжную секцию ВТО пригласить омский театр поэзии в столицу. Итог – три спектакля в Доме актёра и Центральном доме работников искусств и… настоящая слава, пусть не громкая, не всесоюзная, но, согласитесь, признание в театральных кругах дорогого стоит! «Иного артиста или критика в иной столичный профессиональный театр не заманишь, а тут – шепоток, возбуждение,

Чем поразил искушённых столичных мэтров провинциальный самодеятельный театр? Режиссёр Любовь Ермолаева и сценограф Михаил Бондаренко поместили актёров в замкнутое пространство, образованное прямоугольником сдвинутых столов, по внешнему периметру которого располагались зрители. В течение всего спектакля действующие лица находились внутри, лишь Нине Заречной в последнем акте удавалось вырываться из круга – за спины зрителей. Ольга Кучкина писала: «Началось действие, Медведенко и Маша произнесли первые реплики. Другие не присутствовали при этом разговоре – мы понимали и принимали чисто театральную условность их пребывания на той же сценической площадке: но они и присутствовали! И это рождало особое поле напряжённости, в котором судьба каждого пересекалась с судьбой всех. В сцене Тригорина и Заречной Аркадина, конечно же, не слышала их разговора, но каждую секунду мы ощущали её муку. А раньше Маша, вызвавшаяся пойти поискать Треплева в саду, садилась прямо напротив него и, глядя на него пристально и тревожно, произносила тихо: «Ау... ау...» Но Треплев не слышал её». Ларисе Дубининой запомнилась мизансцена последнего акта, когда её Нина Заречная произносила: «Я актриса!», а Тригорин (Сергей Денисенко) начинал смеяться. Заречная светила лампой ему в лицо: «И он здесь…» Финал пьесы – звук как бы лопнувшей склянки с эфиром – «трансформировался в реально разбивавшуюся лампу, выпавшую из рук Маши. А исполнитель роли Треплева гасил свою свечу. Обрывалась жизнь». Вид на озеро. Ночных деревьев шорох. Прочитайте. Проявите чувство такта. Сейчас трудно судить, как играли первые исполнители – многие вещи, по словам Ларисы Дубининой, получались интуитивно, согласитесь, невозможно в 17 лет осознанно произнести: «…В нашем деле – всё равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чём я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своём призвании, то не боюсь жизни». Чтобы осознать и прочувствовать это, нужен, как минимум, житейский опыт. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СПЕКТАКЛИ-ЛЕГЕНДЫ Любовь Ермолаева тонко уловила мелодику текста: «У Чехова все пьесы музыкальны, поэтому с первой репетиции мы искали верный тон, добивались, чтобы «Чайка» звучала как симфония». С музыкальным оформлением помог композитор Андрей Пересумкин. Магия чеховского текста обрела пространство и звучание. Восходит и заходит театральное солнце, скрипят половицы, рвётся бумага, льётся вино, из-за кулис доносится то пение, то звук рояля, то смех – напряжение нарастает, и выстрел «лопнувшей склянки» ощущается как катарсис. В ней сюжетец для рассказа небольшого, Но, однако, растянул в четыре акта. В 1996 году, восстанавливая спектакль, Ермолаева разомкнула круг, «добавила воздуху» – столы с белыми скатертями, на которых разложены книги, зеркала, склянки с лекарствами, альбом с фотографиями, самовар, чашки, лампы, свечи, графины с вином, засохшие кленовые листья, стоят в два ряда. В полном составе исполнители собираются, как и положено у Чехова, только в первом действии. Впрочем, ещё – на мгновение – в финале. Но ощущение надрывности отношений сохраняется: персонажи то и дело возникают там, где им, по пьесе, быть не положено: Аркадина (Лариса Дубинина) входит во время объяснения Тригорина (Игорь Малахов) и Заречной (Ольга Чиченкова) – беллетрист, чтоб не мешала, разворачивает её за плечи и легонько подталкивает в сторону кулис. В сцене прощания Тригорина с Ниной Аркадина сидит рядом, нарочито повернувшись спиной, мол, сделаю вид, что поверила: ты просто забыл трость. Шамраев (Виктор Миранчук), как и положено обманутому мужу, всё время появляется не вовремя, стоит Полине Андреевне (Ольга Сергун) остаться наедине с доктором (Владимир Михайлов). Нина Заречная издали наблюдает за Аркадиной и Тригориным, Треплев (Виталий Романов) – за Ниной, Маша (Анастасия Токова) – за Треплевым. Каждый отчётливо понимает, что он не любим тем, кого любит, и что от посторонних глаз не скрыться. И чеховские «пять пудов любви» превращаются в театр жизни. Приходите. На террасе выпьем чаю И обсудим поведенье беллетриста. Любовь Ермолаева убеждена: Чехов есть в каждом из персонажей. Где-то он исповедуется. Где-то себя стегает, не любит. Где-то иронизирует. А где-то страдает – за всех, за всё, что происходит. В спектакле много актерских удач: то и дело срывает аплодисменты замечательный Борис Руденко в роли Сорина. Очень точный рисунок роли нашла Ольга Сергун – её Полина Андреевна трогательна и беззащитна. Но особенно чеховская интонация сильна в Дорне Владимира Михайлова, он настолько органичен, что даже внешне похож на Антона Палыча. Великолепен Константин Треплев – Виталий Романов, нервный, порывистый, сначала – светлый, влюблённый, затем – почерневший, страдающий от неразделённой любви, одиночества и непонимания, сомневающийся в своём таланте. МАРТ 2010 19(41)

Сергей Денисенко и Наталья Жулей

На первом плане – Лариса Дубинина и Сергей Жулей Игорь Малахов

Под стать ему Анастасия Токова – Маша. Тонкое лицо, потухшие глаза, резковатые манеры, нервность, сдержанность – она чем-то неуловимо похожа на Треплева, и это психологически кажется очень верным. Совершенно в новом качестве предстаёт перед публикой брутальный Игорь Малахов – его беллетрист «умный, простой, немножко, знаешь, меланхоличный», спокоен и невозмутим, как сытый кот: «…Всем хватит места, и новым, и старым, – зачем толкаться?» При этом – бездна мужского шарма, такого может полюбить и знаменитая артистка, и юная девица, мечтающая о сцене. Ольга Чиченкова напрочь лишила свою героиню печати, которую накладывает на сельских девушек жизнь в старинной дворянской усадьбе. Её Нина Заречная – этакая целеустремленная современная пэтэушница, охотница за знаменитостями. «Заречная может быть и такой», – считает Ермолаева. Трудно не согласиться – образ получился узнаваемым. Только чеховского в нём осталось чутьчуть, в самом начале, когда Нина воплощается в мировую душу из пьесы Треплева. Здесь она действительно хороша – романтична, возвышенна, тонка. Ах, если бы актрисе удалось пронести отзвук заданной в первом акте интонации до самого финала! Исполняющий роль Медведенко Дмитрий Трубкин, на первый взгляд, всё делает безупречно: у него хорошая дикция, удачная пластика. Но… эмоция почему-то получается не чеховская: не хочется ему жениться на Маше. Впрочем, у актёра хорошая органика, играет он в «Чайке» недавно и должен скоро пропитаться атмосферой спектакля. Сработает эффект соленого огурца – хочет тот или нет, раз попал в банку с рассолом – просолится. Шамраев Виктора Миранчука – энергичный, шумный, бесцеремонный, на поверку оказывается таким же страдающим, как остальные: много работает, ревнует жену, переживает за дочь, пчёлы у него дохнут, коровы дохнут, выездные лошади работают в поле… Ларису Дубинину Любовь Ермолаева считает стержнем всего спектакля. Немудрено – в 1977 году она играла Нину Заречную, в 1996-м стала Аркадиной. Ею выстраданы, выстроены, пережиты каждое слово, каждое движение, каждая мизансцена. Уникальный случай. Актриса взрослела вместе с «Чайкой», обретала жизненный опыт, становилась мудрей, профессиональней, свободней. Вне всякого сомнения,

это лучшая её роль. «Сейчас, в дни чеховского юбилея, когда появилось много новой информации, много пищи для размышлений, спектакль переживает ещё одно рождение, во мне, по крайней мере, – рассказывает Лариса. – Многие вещи открываются с неожиданной стороны. Сколько играю Аркадину – каждый раз она разная. И «Чайка» каждый раз получается другой – на то и театр…» Не печалуйся. Неси свой крест и веруй. Спектакли подобны деревьям. Одни мощно идут в рост, другие рушатся под ударами стихий, третьи – чахнут на корню и обращаются в труху. Работа режиссёра сродни работе садовника, который, возделывая свой сад, создавая свой театр, находит возможным всю жизнь бережно растить любимый спектакль. Поливать. Разводить костры – тепло помогает росту. Осторожно удалять сорную траву, чтобы не повредить здоровые корни. И тогда он разрастается, цветёт и плодоносит долгие-долгие годы. В тексте использовано стихотворение Сергея Плотова «Чехов. «Чайка». Письмо Станиславскому другу».

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Светлана ШВЕЦОВА

Амур заблудился в кулисах

«Гостиница Мирандолины» по пьесе Карла Гольдони «Трактирщица» (перевод А.К. Дживилегова) в Омском государственном Северном драматическом театре имени М.А. Ульянова. Режиссёр-постановщик – Константин Рехтин. Художник-постановщик – Ольга Верёвкина, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска». Композитор – Андрей Пересумкин. Хореография Ирины Горе.

Один из самых плодовитых драматургов XIII века Карло Гольдони написал свыше 267 пьес, среди них особенным успехом пользуются комедии. Унаследовав лучшие черты комедии дель арте, Гольдони утвердил новаторский театр характеров. Театральная реформа Гольдони многими литераторами была встречена в штыки. Среди яростных противников был знаменитый Карло Гоцци. Конфликт завершился победой Карло Гольдони. Почитателями его творчества были великие просветители – Вольтер, Дидро, Лессинг, Гёте, русские писатели Гоголь, Сухово-Кобылин. «Гольдони был большой художник в обрисовке характеров», – писал А.Н. Островский. Карло Гольдони был убеждён в высокой морализирующей силе театра. По его мнению, комедия должна «смеясь, исправлять нравы». Творчество Гольдони представляет собой сатирическую энциклопедию итальянского быта XIII века. В его комедиях чувствуется буйный пульс жизни. Глубокая правдивость творчества, трезвость оценок, вера в конечное торжество добра в обществе, в душе каждого человека объясняют всемирное признание и немеркнущую славу драматурга. И на сегодняшний день Карло Гольдони является одним из самых знаменитых комедиографов мира. Комедия «Трактирщица» («Хозяйка гостиницы») – одна из самых популярных в нашей стране и за рубежом. Причина её мировой популярности – великолепно нарисованный драматургом образ итальянской женщины из народа, которая благодаря своему природному уму, хитрости и женскому обаянию торжествует над всеми окружающими её мужчинами привилегированных классов. Народный здоровый оптимизм «Трактирщицы», жизненная правда и юмор всегда представляли великолепный материал для творчества, были блестящей школой актёрского мастерства для прославленных актрис, таких как М. Савина, В. Комиссаржевская, О. Гзовская, К. Еланская, В. Марецкая, О. Книппер, Е. Грановская, О. Викландт. Роль Кавалера Риппафратта была замечательно сыграна во МХАТе К.С. Станиславским. Постановка «Трактирщицы» – давнишняя задумка режиссёра Константина Рехтина. Впервые она была осуществлена в дипломном спектакле актёрского курса Омского областного колледжа культуры и искусства в июне 2002 года. Выпускники этого курса, занятые в этом спектакле, Ирина Маринина, Александр Горбунов, Василий Кулыгин вскоре стали артистами Северного театра в Таре. И сегодня на его сцене они вновь играют в «Трактирщице». Жанр постановки Константин Рехтин определил как МАРТ 2010 19(41)

комедию-маскарад. В нём гармонично сочетаются приёмы реалистической комедии характеров и элементы масочного театра. Сценография «Гостиницы Мирандолины» (такое название дал театр этой работе) предельно скупа и лаконична. Большие старинные часы в глубине сцены, живописные мостики через речку. Слуги в масках застыли по бокам сцены с огромными кошельками и счётами. Гаснет свет, вздрагивают стрелки часов и начинают отсчитывать время. Слуги встрепенулись и деловито приступают к подсчёту доходов. Коробки-комнаты, символизирующие гостиницу, распахнулись и перед зрителями возникают куклы, которые в скором времени принимают облик оживших персонажей пьесы. Вода в реке приходит в движение, плывут маленькие кораблики разных конфигураций. И зрители попадают в круговорот событий шумной, бойкой, насыщенной страстями итальянской жизни, в одну из флорентийских гостиниц, где правит балом очаровательная, озорная и жизнерадостная Мирандолина. Она безраздельно властвует над сердцами увивающихся за ней постояльцев, дурачит и смеётся над ними (артистка Ирина Маринина). Красота и ум подняли её над обыденным для женщины из народа положением. Подкупает простота и естественность, непринуждённость и органичность сценического поведения актрисы. Чувство меры и вкуса страхуют её от нажима и наигрыша. Её обезоруживающее лукавство любое уха-

живание оборачивает в игру. Большим достоинством спектакля стали сценические костюмы – яркие, красочные. Они как нельзя лучше подчеркивают жанровые особенности маскарада, индивидуальные, психологические, социальные характеристики каждого персонажа. И если для Мирандолины её многочисленные шёлковые наряды как оперенье бабочки, подчеркивающие её неотразимость, то для бродячих актёров их одежда – настоящая маскарадная атрибутика. В фарсовом, гротесковом ключе, с большим комическим эффектом решено одеяние Коломбины, женщины легкого поведения. Появление этой особы в пьесе Гольдони – одно из режиссёрских изысков Константина Рехнина. Её одежда – панцирь розово-телесных тонов. Коломбина похожа на пупса-голыша, но только с ярковыраженными женскими прелестями. Поражает механистичность угловатых движений, «боевая» раскраска лица с вытаращенными глазами и огромным пунцовым ртом, который извлекает невразумительные, гортанные звуки. Мы воспринимаем Коломбину как карикатуру, запрограммированного робота, созданного для сексуальных утех пресыщенных, развращённых толстосумов. Артистка Ольга Пасиченко существует в этой странной оболочке свободно и раскрепощённо, она даёт волю своей фантазии; не отказывает себе в удовольствии «похулиганить», внести яркие сатирические краски в действия этого фантома. Настоящими ловкачами и пройдохами проявляют себя в гостинице странствующие актёры – Ортензио (он представился знатной особой, баронессой) и его коллега Деянира (представилась как графиня). Их наряды и поступки говорят сами за себя. Артист Алексей Лялин в роли Ортензио находчив и изобретателен. Играет с импровизационной лёгкостью, пластической свободой. Его «знатная дама» познала и усвоила все уловки соблазнительницы мужчин. Артист ловко обыгрывает свои «проколы» в сценах, где его принадлежность к мужскому сословию может легко обнаружиться. Нежным, изящным цветком с точёной фигурой предстает перед нами Деянира (артистка Наталья Климова) в нарядном пышном платьице в форме колокольчика, жеманная и чопорная, с кукольным личиком. Партитура её пластики разработана виртуозно. Страх разоблачения этой мнимой графини сковывает движения. Она, как весы, в постоянном колебании. Передвигается по мостикам, перепадая с одной ноги на другую. С видом скромной овечки клянчит подарочки у постояльцев. Но когда видит набитые деньгами кошельки, подвешенные у пояса Графа, алчность и наглость неузнаваемо преображают её лицо. Интонации голоса становятся

резкими, движения стремительными. Один за другим падают кошельки, срезанные ножницами этой злой, нахрапистой фурии. Отпущены все тормоза, страсть наживы полностью блокирует человеческие чувства. Из небольшой по объёму роли актрисе удаётся создать образ яркий, колоритный, объёмный, поданный нам через увеличительное стекло в гротесковых, сатирических тонах. В плену очарования Мирандолины оказываются знатные, именитые особы, яростные соперники – Граф Альбафьорита (артист Василий Кулыгин) и Маркиз Форлипополи (артист Александр Горбунов). Они прожили в гостинице три месяца и всё это время спорили, что важнее – громкое имя или полный кошелёк. Граф – чопорный, напыщенный, высокомерный, разбогатевший буржуа – купил себе графский титул. Он из когорты типичных выскочек, который сыплет деньгами направо и налево. Зычный голос, самодовольство, горделивая осанка, вычурные одежды – все эти внешние признаки процветания и благополучия не могут скрыть пустоты и никчемности его существования. Богатство развратило его, привычка всё и всех покупать ограничило круг интересов. Он ярый поклонник Вакха и Венеры. Яркое тому подтверждение – сцена в гостиничном номере графа, на его невероятно огромной кровати в кругу гостей – Маркиза, бродячих актёров, Коломбины. Вот уж, поистине, – гламур восемнадцатого века! Граф умён и хорошо знает цену каждому из своих гостей. Неоспоримые достоинства он признаёт только в Мирандолине, приносит ей щедрые дары и искреннее восхищение без надежды добиться благосклонности. Скрашивают ему жизнь словесные поединки с соперником – Маркизом. Острота их перепалок повышает его жизненный тонус и адреналин. Маркиз Форлипополи (артист Александр Горбунов) – ещё один персонаж, пляшущий под дудку прекрасной трактирщицы. Обедневший аристократ, он находится на грани нищеты и изо всех сил пытается сохранить аристократические замашки, рассчитывая облагодетельствовать Мирандолину своим покровительством. Он по инерции пыжится, жеманничает, самоутверждается. Плотоядный старикашка в рыжем парике, с вышитыми на камзоле голубыми цветочками на сытеньком круглом брюшке, со старой сломанной шпагой, он, как кузнечик, кружится по гостинице с целью занять деньги. Чванство яростно борется с бедностью, за копейки покупает подарки Мирандолине, предлагает в крошечном флаконе своё знаменитое «кипрское» вино, которое он называет «Амброзией» и «Небесным напитком». А по сути – помои от бутылок. Завзятый бабник и ловелас, ярый противник Графа, он щедро расточает любезности Мирандолине, не пренебрегая, однако, возможностью поволочиться за актрисами. Колоритная комедийная окраска персонажа, созданная Александром Горбуновым, сатирическая заострённость образа делают работу артиста одной из самых ярких и запоминающихся. Среди поклонников Мирандолины особое место занимает лакей Фабрицио. Он правая рука хозяйки. Покойный отец девушки неслучайно прочил его в мужья. Этот расторопный, ловкий, грациозный, очень неглупый и красивый юноша без памяти давно любит трактирщицу, преданно служит ей, готов луну с неба ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА достать для неё (артист Владислав Хрусталёв). Он выгодно отличается от надоевших своими ухаживаниями постояльцев, которых Мирандолина называет «мышиными жеребчиками», «чучелами – вздыхателями», которых в грош не ставит. Просто после смерти отца решила повременить со свадьбой, насладиться свободой, своей властью над «мягкотелыми людишками», которые не могут устоять перед женскими чарами. В число воздыхателей Мирандолины затесался скромный, незаметный лакей Кавалера (артист Олег Шатов). Очарованный и околдованный, он признается, что «такой женщине, как она, готов служить как собачка». И в эту атмосферу тотальной влюблённости вторгается сумрачная фигура женоненавистника Кавалера Риппафратта (артист Ян Новиков). Своё негативное отношение к прекрасному полу, своё непочтение он яростно демонстрирует. Терпеть грубости «неотёсанного медведя» Мирандолина, как женщина гордая и темпераментная, перенести не смогла, поставила своей задачей «укрощение строптивого» Кавалера, которого она своими уловками и хитростями решила превратить в пылкого влюблённого, затем оставить с носом и объявить о помолвке с Фабрицио. Кавалер в исполнении Яна Новикова мало похож на доблестного воина. Он предстаёт перед нами чудаковатым, вздорным, упрямым мальчишкой со спартанскими замашками и заморочками. Чего только стоят его походы со слугой на рыбалку с набором снастей и удочек; своеобразное ложе на полу, похожее на туристический матрас, низкий столик с табуретками, весьма своеобразный стиль одежды, показное высокомерие, замашки утончённого аристократа, когда он требует для своего матраса «постельное бельё из тонкого полотна»! Мирандолина, как опытный психолог, улавливает все душевные переливы юноши, тонко выстраивает сцены обольщения. Они, как два товарища. Он – противник женщин, она – мужчин. И превыше всего для каждого – свобода и независимость. Но случилось обратное, не прошло и трёх дней, как Кавалер влюбился. «Сердце его вспыхнуло, запылало, испепелилось». Броня несокрушимости, неуязвимости оказалась мифом. Соловей Джульетты запел в его саду. Любовь его неуклюжая, буйная расцвела пышным цветом. За внешней грубоватой оболочкой скрывалась нежная, чистая, поэтическая душа. И песенные монологи юноши на слова Петрарки зазвучали как стоны измученного, истомлённого любовью сердца. Режиссёру показалось мало этого лирического эмоционального флёра. Его театральная дерзость, вопреки воле автора пьесы, подвигла усложнить сценическую задачу Мирандолины. В рамках сюжетной канвы «Трактирщицы» она должна была пережить мгновения любовной страсти к Кавалеру. Создалась ситуация, в которой даже мифический Амур мог бы растеряться и заблудиться в кулисах. К счастью, эксперимент завершился победой театра. Выпущенная Амуром по неосторожности стрела сокрушила душевное равновесие Кавалера, зацепила сердечные струны Мирандолины. И зрители с волнением переживали этот непредвиденный импровизированный роман, который стал для них ещё одним открытием из области чувств. МАРТ 2010 19(41)

Светлана ВИНОГРАДОВА

Катаклизмы любви «Кто ведёт в плен, тот сам пойдёт в плен». (Из Откровения Святого Иоанна Богослова) Вулканическим всплеском страстей и эмоций начался новый театральный сезон в театре «Студия» Любови Ермолаевой. Снова Шмитт, запутанный клубок взаимоотношений, глубокий психоанализ, тонкое исследование режиссёром хрупкого мира человеческих чувств, которое подобно буйству разбушевавшейся стихии, катастрофическому извержению огненной лавы разгорается в сердцах любящих…

«Тектоника чувств» – одна из самых свежих пьес Э. Шмитта, написанная в 2008 году. Тем не менее, она уже ставилась в Челябинске, Краснодаре, Тольятти. В пьесе создан очень узнаваемый тип деловой женщины, такой среднестатистической бизнес-леди. Но театр «Студия» Ермолаевой, вдобавок ко всему, пропускает интригу пьесы сквозь призму своего времени, пространства и ментальности. В постановке нет шумных звуков, чрезмерных эмоций, надрывных мизансцен. Ермолаева предпочитает силу внутреннего действия, которое цепко держит зрителя с начала и до конца продолжительного трехчасового действа. Всецело погружённые в происходящее, любители Мельпомены не замечают времени… «Как много вы знаете», – улыбается после спектакля старая знакомая Любови Иосифовны. Действительно, нас «заставляют» размышлять не только над тем, может ли мстить любовь? И почему лишь потеря возлюбленного диагностирует истинность чувства? Главное – мы задумываемся о природе самого чувства. Ведь простую, вечАлёна Устинова и Тамара Анохина

ную христианскую истину, которая не знает национальностей, можно извлечь и из чужой культуры. Так что же помогает человеку обрести любовь? Сценография Ольги Верёвкиной переносит нас в геометрическое подобие стеклянной пирамиды Лувра, что во дворце Наполеона, – настоящий символ Парижа в современном исполнении… Силуэты, портреты, в профиль и анфас, холодноватое, почти галогенное освещение создают некую атмосферу парижского театра-кафе XX века с живыми, берущими за душу, переливами аккордеона. И страсти, надо сказать, здесь кипят нешуточные! Она – красивая, изящная, умная, гордая и уверенная в себе (Алёна Устинова). Он – безупречно элегантный, остроумный, завораживающе привлекательный (Виталий Романов). Сначала счастье, похожее на сон. Немыслимо расставание более пяти минут. И о «горе тому, кто в начальном периоде любви не верит, что она будет вечной», – предупреждал ещё Констан. Вне себя от радости мать (Тамара Анохина): её дочь, занятая серьёзной работой в парламенте и политической карьерой, занимающаяся проблемами женщин и почти никогда своими лично (очень русский вариант), полюбила! По её мнению, глубоко и страстно, и главное, любима… Она души не чает в своём будущем зяте. Но налаженная стабильность серьёзных отношений самой Диане показалась обманчивой: «Мама, я тревожусь: он ведёт себя не так, как прежде… нет в нём больше ни горячности, ни безумных жестов». И Диана задумывает жестокую авантюру (развивая лишь безобидное предложение огорчённой матери) – рискованную игру без правил. Разгорячившись не на шутку, она безжалостно излагает своё решение любимому, не замечая при этом глубокой внутренней боли, с которой тот неестественно импульсивно подхватывает «игру», его бледности и мучительно длинной паузы после коварного «откровения» любимой женщины. «Ты заговорила первой, но твоя история – слово в слово – моя…». Задыхаясь от волнения, нервно перебирая нахлынувшие мысли, свои фантазии, влюблённые принимают обоюдное решение – расстаться. И прежде чем Ришар улавливает сложные колебания чувств возлюбленной, Диана успевает взять себя в руки: останемся друзьями. Гордость затмила глаза обоим. Но великолепный, страстный пластический танец любви выдаёт настоящие их чувства. Вспышка эмоций от соприкосновений, мучительная боль разрыва и сладость притяжения… О пластических вставках хочется сказать особо: ансамбль актёров-мимов – это основной лейтмотив спектакля – сама «тектоника чувств». Точнее сказать, либретто. Всё пластическое действие передаёт основное содерОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ жание тончайшей сменой чувств и настроений. Оно построено подобно тектоническим колебаниям, непременно сопровождается сменой музыки, костюмов (комбинации чёрно-белого цвета)! Каждая смена картины – это перестановка декораций и новый виток в содержательном танце. Постановщику (Юрию Шушковскому и хореографу Алене Калугиной) удался не только зрительный образ – у каждого мима свой характер, пластические миниатюры удивительно точно задают темпоритм всему спектаклю. В режиссуре же Ермолаевой, по-мужски жёсткой, до финала неясно, что движет героями, к чему приведёт жестокая игра и что собственно перед нами: обманутая любовь, уязвлённое самолюбие, полубезумное наваждение или рождение нового, настоящего чувства? Когда появляется экзотическая румынка Родика (Ольга Серман в замечательном амплуа характерной актрисы) в вызывающем для её возраста наряде, она, неподражаемо смешная и притягательная, умело «перетягивает одеяло на себя». Мгновенно спадает нервное напряжение, а изящно-остроумный диалог и экстравагантные выходки новой героини вызывают оживление в зрительном зале. Увидев прелестную, удивительно чистую Анку, вдохновенно и светло исполненную обеими молодыми актрисами, Ольгой Чиченковой и Дарьей Башкиной (каждая интересна по-своему), Диана почти в агонии раненого животного решается на невероятное… И послушная, наивная Анка готова 24 часа в сутки работать на Диану, лишь бы вырваться из своего ада. Но, когда обессиленная интригой Диана объявляет Ришару, кем является Анка на самом деле, разыгрывается страшная драма, вполне в духе античных трагедий. Хотя кульминационный момент спектакля не здесь, чуть дальше. Это монолог умирающей матери Дианы. Оказывается, вина дочери кроется в недолюбленности матери (вот где пригодился французский колорит). Та страстно желала сына и настоящую любовь подарила зятю. Может быть, поэтому Диана просто не умела любить. Программа, заданная в детстве, смоделировала жёсткий, независимый характер и непредсказуемую резкость поступков. Мадам Помрей Тамары Анохиной сумела воплотить в себе два разных человека. Беззаботно порхающую, слегка кокетливую француженку вначале и больную, раздражённую неудачами старуху в финале, способную сделать больно единственной дочери. Тем не менее, сила её боли и разочарования вызывает волну сочувствия и восхищения в зрительном зале. Слова: «Никчёмная ты», – произнесённые как проклятие, окончательно сломали Диану. Но это наказание за сотворённое зло. Ришар, уходя к Анке, продолжает любить Диану. Поразительная точность талантливой игры Виталия Романова, органика, обаяние, попадание в «возраст» персонажа, разумеется, залог успеха всего спектакля. Диана же только учится любви, получив горький урок её. Влюблённые расстаются. Может быть, навсегда… Но эта последняя встреча – лучшая часть спектакля и триумф актёрской игры. Состоялся не просто органичный дуэт (замечательный финал и в игре Алёны Устиновой) – целый актёрский ансамбль. Все вместе актёры театра показали тернистый и неоднозначный путь к настоящему чувству: «Любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не радуется неправде, а сорадуется истине; любовь всё покрывает, всему верит, на всё надеется, всё переносит». И всё, что не окрашено любовью, остаётся блеклым и бесцветным. Как в театре, так и в жизни. МАРТ 2010 19(41)

Алёна Устинова и Тамара Анохина

Алёна Устинова и Виталий Романов

Сцена из спектакля Алёна Устинова и Виталий Романов

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

Недавно, в прошлом веке.. «Я успел влюбиться в одиночество…» «У них с молодых лет была большая дружба – у моего Валеры и Юрия Богатырёва. Они ведь даже одногодки, оба с 1947-го… Как мой сын переживал, когда умер Юра!.. А через три года и Валерочки не стало…» Эту уникальную фотографию (уже пожелтевшую от времени, с оборванным верхним уголком), с которой мы начинаем сегодня традиционную рубрику «Архивный фотоэксклюзив», мне передала Вера Ивановна Макарова. Увы, она не знает, где и в каком году был сделан этот снимок, не знает имени девушки, запечатлённой на фото вместе с двумя друзьями. На обратной стороне снимка – шутливая дарственная надпись будущего народного артиста России, одного из самых востребованных киноактёров 1970 – 1980-х Юрия Богатырёва, адресованная Валерию Макарову: «Юному Пеле».

…Я смотрю на Валеру – и уже в который раз думаю о несправедливости Судьбы (или Рока?) по отношению к этому прекрасному человеку, актёру, поэту, чья творческая жизнь самым тесным образом связана с Омском… В многочисленных публикациях о сыне Валерия Макарова и Любови Полищук – киноактёре и «звезде» «Ледникового периода» Алексее Макарове – его (Алексея) представляли и продолжают представлять только как сына Полищук; об отце – ни слова. Впрочем, «слово» – есть, как, например, в телефильме, снятом в память о народной артистке России, омичке, замечательной актрисе театра и кино Любови Полищук: сначала – что-то невнятное про «омский период», и затем – два слова о её первом муже, отце Алексея: «скоропалительный брак»… …Первый и очень шумный успех буквально

обрушился на них на концерте, который состоялся 2-го февраля 1968 года в Кремлёвском Дворце съездов; среди множества звёздных имён (ну, например, Майя Кристалинская, Иван Любезнов) – никому тогда не известные молоденькие выпускники Всероссийских творческих мастерских эстрадного искусства, артисты Омской филармонии Любовь Полищук и Валерий Макаров… Канул в воспоминания зрителей легендарный коллектив 1960 – 70-х «На эстраде омичи», в котором работали Любовь и Валерий. Разбросало всех по свету. Распался, поработав ещё немного в московском «Мюзик-холле», и блистательный актёрский дуэт «Полищук – Макаров»: дороги судьбы оказались разными и неисповедимыми… В начале 1990-х в омских газетах появились первые публикации стихотворений Валерия Макарова (он называл их «речитативами»), по радио начали звучать песни на его стихи. Это был период творческой зрелости: время, когда тебе слегка за сорок, когда оглушительно ниспадают на тебя поэтические озарения. И одновременно – тоска по сыну, и ещё – горькое чувство одиночества, о котором он так пронзительно сказал в одном из стихотворений: «Я успел влюбиться в одиночество…»; эта строка станет названием посмертного сборника стихов Валерия, сборника, который будет издан благодаря его друзьям. Валеры не стало в 1992-м. Неожиданно. Сердце… Московский друг его юности Юрий Богатырёв ушёл из жизни в 1989-м. …Давайте попробуем «расшифровать» фотографию. Конечно же, с почти стопроцентной уверенностью можно говорить о том, что познакомились Валерий и Юрий во Всероссийской мастерской эстрадного искусства: Макаров там учился официально, а Богатырёв, как принято говорить, «посещал занятия» на отделении разговорного жанра (в середине 1960-х он был студентом Художественнопромышленного училища, не окончив которое, поступил в 1966-м году в театральное училище имени Щукина). В 1967-м Макаров и Полищук, по завершении обучения, уехали в Омск; само обучение началось в 1965-м, в этом же году и Валерий приехал в Москву из Омска. Таким образом, дата фотосъёмки явно «очерчивается» тремя годами. Ну а если попытаться по фотографии определить возраст друзей (18, 19 или 20 лет?), – то, скорее всего, мы остановимся на возрасте «до двадцати». А если ещё решить, что надпись «Юному Пеле» имеет в виду не только то, что Валера был страстным футбольным болельщиком, но и то, что в 1966-м проходил чемпионат мира по футболу с участием сборной Бразилии (с её лидером Пеле, к тому времени уже двукратным чемпионом мира), – рискнём предположить: снимок сделан в Москве летом 1966 года. Ну а что касается девушки, которая на снимке, – кто знает, может, со временем удастся узнать её имя (журнал наш читают во многих городах и весях). …С нетерпением жду выхода в свет этого номера «Омска театрального». Знаю, что два экземпляра я обязательно принесу Вере Ивановне Макаровой: один – для неё, а второй – для её внука, Алексея Валерьевича Макарова (вдруг как-нибудь в Омск заедет, бабушку навестить)... ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ

...И от рифмы «дружок - бережок»

Настоящими плакать слезами.. Отклики на публикации бывают порой очень неожиданные. Но, пожалуй, самой неожиданной для меня была недавняя реакция довольно большого количества людей на предыдущий выпуск журнала, где в поэтической рубрике (нет, я ничего не перепутал, упоминая «Поэтический антракт» в «Архивном фотоэксклюзиве»!) в краткой биографической справке было поведано о том, что известнейший актёр, режиссёр, поэт, драматург, «маэстро капустников» Вадим Жук работал когда-то в Омском ТЮЗе. Почему-то этот факт вызвал у многих искреннее изумление; а у молодых актёров – и недоумение: мол, «что-то здесь не то». Это и натолкнуло меня на мысль раздобыть фотографии, кои «визуально-документально» представят Вадима Жука в период его работы в нашем театре юного зрителя (1973 – 74 гг.). Кому позвонить по сему поводу – долго не размышлял: конечно же, Валентине Киселёвой, приме ТЮЗа 1970 – 80-х, ныне актрисе театра «Галёрка», лауреату театральной премии имени Любови Полищук, заслуженной артистке России. Итог телефонного звонка – перед вами, уважаемые читатели «Омска театрального»: две замечательные (и, естественно, эксклюзивные) фотографии из домашнего фотоальбома актрисы, которые она с удовольствием прокомментировала: – На фотографии, где мы с Вадиком в пионерских галстуках стоим у служебного входа ТЮЗа, – это, очень хорошо помню, в перерыве между двумя дневными спектаклями «Баллада о второгоднике» по пьесе Корина. Жук был там занят в массовке, а у меня – маленький эпизодик. А на второй фотографии – гримёрка тюзовская: Вадим просто заглянул после спектакля, я ещё и грим «скомороший» не успела снять (в тот день мы играли «Сказки Пушкина», у меня там три роли было – скоморох, бесёнок и Шамаханская царица)…

Вадим, конечно, был в тот короткий период его работы в ТЮЗе лидером: и по своей энергетике, и по талантам разнообразным. А какие стихи! А какие посвящения актёрам (каждому!) на программках после премьеры «Спартака» по своей пьесе!.. У меня в «Спартаке» была крохотная роль девочки, которая проходит мимо воинов и всё время говорит: «Не надо, дяденьки!..». И знаешь, что Жук мне написал на программке!? Вот, слушай: «Ты – ласточка моя, отрада! И, сердце взяв моё в тиски, Ты скажешь: «Дяденька, не надо!..» – И тотчас я умру с тоски». А ты ещё спрашиваешь, почему я улыбаюсь на фотографиях рядом с Жуком! Да потому что я просто обожаю умных и остроумных мужчин! А Вадик – именно такой!.. …Что ж, мне лишь остаётся поблагодарить Валентину Киселёву и добавить, что все спектакли, упомянутые в её чудесном комментарии, поставлены режиссёром Львом Стукаловым: «Баллада о второгоднике» и «Спартак» – в 1973-м году, «Сказки Пушкина» – в 1974-м. И, как говорится, «на посошок» – трепетное и трогательное стихотворение от Вадима Жука: *** Сохранить эту детскую дрожь, Эту нежную детскую смелость… «Ты по этой дощечке пройдёшь?..» И – пройти, хоть не больно хотелось. Пересечь неприветливый лес В самом жутком его направленьи… «А на эту сосну бы залез?..» И – залезть, обдирая колени. И головкою с камня нырнуть, Привлекая девичье вниманье, И увидеть подружкину грудь, Нулевое её достоянье. И почувствовать этот ожог Всем собою, не только глазами… И от рифмы «дружок - бережок» Настоящими плакать слезами.

МАРТ 2010 19(41)

И по сей день ему все дается легко! Любовь Ермолаева, художественный руководитель и режиссёр театра: – Борис Иванович – профессиональный, неповторимый актёр. В спектаклях классического репертуара, таких как «Чайка» Чехова (роль Сорина), «Игроки» Гоголя (роль Гловастаршего), а также в спектаклях по современной драматургии, таких как «Ретро» Галина (роль Чмутина) Борис Руденко обогащает режиссёрский замысел удивительной искренностью, гражданской позицией, темпераментом. Для молодых актёров он является примером ответственного, беззаветного служения театру. Тот, кто посмотрел спектакли с его участием, ждут новых работ артиста. Хочется пожелать Борису Ивановичу плодотворно трудиться на благо омского зрителя. Татьяна Сухонина, директор театра: – Для меня Борис Иванович – как инопланетянин, человек с другой планеты. Он всегда полон творческих идей, замыслов, порывов. Появляясь в театре, он вносит свою особенную атмосферу. Борис Руденко – артист та-

В конце января театр «Студия» Любови Ермолаевой отметил одну из значимых дат – юбилей ведущего артиста Бориса Ивановича Руденко. Актёром пройден большой творческий путь, одержано немало побед и сделано множество открытий. Биография артиста начинает свой отсчет с 1965 года: Ставропольский краевой драматический театр имени М.Ю. Лермонтова, Иркутский театр юных зрителей, Омский театр для детей и молодёжи, Областной драматический театр имени Джамбула (Восточный Казахстан, г. Усть-Каменогорск), Омский государственный камерный «Пятый театр». В 2000 году Борис Руденко был приглашен в труппу театра «Студия» Любови Ермолаевой, где и по нынешний день верно служит своему делу, постоянно подтверждая статус Мастера с большой буквы. В представляемых монологах актёры и режиссёры театра «Студия» делятся своими впечатлениями о личности и творчестве Бориса Руденко.

лантливый, смелый, очень загадочный, любит преподносить различные сюрпризы. И, конечно, глядя на него, любой может лишь позавидовать молодости души и энергичности, которые он сохраняет на протяжении многих лет. Юрий Шушковский, режиссер: – Моё знакомство с Борисом Ивановичем произошло десять лет назад. Мы одновременно пришли работать в театр «Студию». Борис Иванович, придя в театр, принёс с собой идею нового спектакля – «Записки сумасшедшего» по Гоголю. Мне предложили режиссировать спектакль. У него уже была заготовленная идея постановки этого произведения. И меня удивило, что Борис Иванович с лёгкостью согласился на моё видение этого спектакля и смог принять поступающие предложения. В этом плане с ним очень удобно работать, так как Борис Иванович помогает режиссёру в его нелёгкой работе. Кроме того, одни из главных достоинств данного актёра – умение относиться бережно к своей роли и содержать спектакль на должном уровне. Светлана Жиденова, режиссёр театра: – Борис Иванович – человек, одержимый театром в хорошем смысле этого слова. Он постоянно работает на имидж театра, внимательно и бережно относится к идее и духу театра «Студия». Большой творческий потенциал, неиссякаемая энергия позволяют ему быть востребованным и заметным артистом не только на родной сцене, но и на любой площадке города.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ Лариса Михайлова, режиссёр: – Человек с наивной детской душой, безгранично влюблённый в свою профессию. Для него театр и дом – одно понятие. Он очень внимателен как к людям, так и к своим ролям. И одной из ярких актёрских работ Бориса Ивановича я считаю роль Сарафанова в спектакле «Старший сын» Александра Вампилова. Здесь Борису Ивановичу удалось раскрыть ранимую нежную душу героя. Он сам очень бережно относится ко всем мелочам спектакля, за два часа настраивается на игру. Если ему захочется поменять деталь костюма, то он обязательно спросит, стоит ли это делать. Я являюсь сорежиссёром спектакля «Старший сын», и моё знакомство с Борисом Ивановичем началось именно с этой работы. Хотя впервые я увидела его в роли кота Макмура в «Пятом театре», и его манера игры сразу же привлекла к себе внимание. Теперь, работая на протяжении десяти лет в театре «Студия», он создал галерею разнообразных нетипичных образов. Алёна Устинова, актриса театра: – В Борисе Ивановиче поражает его работоспособность и постоянная готовность к процессу репетирования. Он никогда не приходил на репетицию или спектакль неготовым – всегда внутренне настроен, восприимчив и собран. Удивляет его способность к актёрскому перевоплощению, умение выкладываться в работе не на сто, а на все двести процентов. Один из спектаклей, где мы работаем в паре – «Забыть Герострата!» по Горину. Сцена Климентины и Клеона всегда проходит оживлённо. Оценки, реакции Бориса Руденко никогда не становятся шаблонными – он видит и слышит партнёра, он живёт на сцене. Как человек он весь-

ма неординарен, любит преподносить сюрпризы. Был один неожиданный для меня случай. В день 8 марта я получаю поздравительную телеграмму с подписью «папа». Я удивилась, думала, что мой папа решил меня поздравить. Оказалось, это Борис Иванович прислал телеграмму. А подпись такую поставил, потому что мы называем его «папой» по спектаклю «Старший сын». Приятно, что он никогда не забывает о людях, дарит цветы, пишет стихи – в общем, креативный настрой вносит в любую область жизни. Материал подготовила Лидия ЗАЙЦЕВА

С Тамарой Анохиной

МАРТ 2010 19(41)

Максим Кальсин: «Режиссура – это серия выборов и компромиссов» Под его руководством были осуществлены театральные постановки в Москве, Санкт-Петербурге, Магнитогорске, Самаре, Екатеринбурге и даже в столице Южной Кореи – Сеуле. В конце января в Омском государственном драматическом «Пятом театре» режиссёр Максим Кальсин выпустил премьерный спектакль «Чисто семейное дело» по пьесе Рэя Куни. О пути к режиссуре и понимании своего дела он рассказал нам.

– Вы довольно долго искали себя: учились на истфаке, были владельцем книжных магазинов… – Видимо, театр и вообще любое художество – такая сфера деятельности, которую не ты должен выбрать, а которая выбирает тебя. Кто-то из великих писателей говорил: если можешь не писать – не пиши. А вот если не можешь, тогда ничего с этим не поделать. Так и всякого рода художества: чем бы человек ни занимался, если эта «зараза» в нём сидит, то она всё равно прорвётся. Если сидит глубоко и серьёзно, она прорвётся так, что придётся менять судьбу. Владимир Остапов

Я поступил в университет, начал учиться в аспирантуре. Потом занялся книжной торговлей – были 1990-е годы, капитализм крепчал. Но то, что подспудно сидело во мне, в конце концов вырвалось. Всё бросив, я пошёл учиться режиссуре. – Не может быть, чтобы это никак не проявлялось раньше. – Нет, я и в самодеятельности не участвовал, единственно пел под гитару песни в компаниях. Не скажу, что я был театральным человеком – отнюдь нет. Кино я любил, но скорее в смысле интеллектуальной киномании, чем в каком-то более или менее деятельном, и вообще, это было модно в 90-е годы. Я начал учиться во ВГИКе в мастерской Карена Георгиевича Шахназарова – и у меня ничего не получалось. Вообще. Я с ума сходил, потому что было тяжело, я ведь был уже взрослый мальчик. И вдруг почувствовал, что мне нужно играть, так я смогу, наверно, что-то понять о режиссуре. Я стал очень много играть, почувствовал вкус сцены. Это была «учебная», но очень плотная актёрская деятельность: с утра до ночи репетиции. Так продолжалось почти три года. И я странным образом «вышел» на театр, начал понимать, что это такое. Я имею в виду театр в смысле зрелища. Ведь это зрелище почти ничем не опосредовано: просто выходит человек – и на него все смотрят. Конечно, это аккумуляция энергии, любой его жест, любое слово – всё сцена укрупняет. Когда человек выходит на площадку, он должен быть интересен каждую секунду своего существования. Если получается – это взрыв, через тебя проходят потоки энергии, если не получается – тяжело и стыдно, причём и артисту, и тому, кто на него смотрит. В этом смысле театр очень честное искусство. В кино можно «спрятаться» за красивыми панорамами, музыкой, за безусловными вещами (я имею в виду природу). А в театре этого нет: декорации – ну декорации, картон и картон… И артист, человек. Цирк – искусство тоже очень честное, это как бы театр без смысла. Театр, основанный только на атомах, первичных реакциях – смехе, изумлении. Театр – то же самое, только уже со смыслами. – Но он же не ограничивается этой зрелищностью. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» – Если говорить о феноменологической сути, об атомах театральности, – я думаю, она такая. Конечно, там много чего есть: социальность, например, иногда красота. Сложно вывести формулу красоты, но в любом случае в театре есть нечто-то такое, что с эстетической точки зрения, бывает, поражает людей. Есть мощнейшая функция, так сказать, терапевтическая. Театр помогает жить. Что такое театральная драматургия? Это квинтэссенция конфликтов. Конфликтов в душе человека или в межличностном общении. Поскольку всё равно в основе жизни лежит драма или трагедия (драма в любом случае), то театр и занимается тем, что показывает квинтэссенцию жизни. Казалось бы, зачем мне как зрителю на это смотреть? Я и так это знаю, у меня в душе борются ангел с дьяволом, у меня проблемы с собой, с людьми, как у всякого человека. Почему мне нужно приходить и ещё на это всё смотреть? А получается, что нужно. Я прихожу, смотрю, с кем-то себя отождествляю, и мне становится легче на какое-то время. Театр выполняет и музейные функции в высоком смысле слова. Сейчас происходит смешение, выравнивание и огрубление культуры. Это процесс объективный, очевидно. Мир становится более справедливым и гораздо менее красивым и интересным. Театр в этом случае, как музей, сохраняет память о сложности. Здесь уже самоценна степень глубины конфликтов, степень тонкости чувств. Как в «Чайке» говорит Заречная: «Костя! Помните? Какая ясная, тёплая, радостная, чистая жизнь, какие чувства, – чувства, похожие на нежные, изящные цветы...». Она говорит это по своему поводу, но, я думаю, в принципе это можно сказать о многих героях классической литературы, драматургии. – А какая составляющая важна для Вас? – Если честно, мне пока интересно делать профессиональные работы. Чтобы они были внятные, не пошлые, не скучные и так далее. Это первый уровень. Вы говорите про второй уровень, про свой театр, сверхзадачу. Я думаю, мне пока сложно ответить на этот вопрос, потому что я ещё не так много спектаклей поставил. Я в поиске. Я ещё учусь – у себя же, у коллег, у того, что вижу вокруг. Но, конечно, внутренне я всё равно двигаВасилий Кондрашин и Николай Пушкарёв юсь тому, что театр – это такая странная терапия. – Что Вы нашли в режиссуре, чего не хватало раньше? – Может, я в конце концов нашёл то, для чего предназначен. У каждого же есть предназначение, я думаю. И счастье, когда ты чувствуешь, что это твоё. Ужас и тоска, когда ты вдруг начинаешь в этом сомневаться. Я надеюсь, что просто нашёл для себя то, чем должен заниматься в жизни. Я имею в виду профессию, всё-таки для мужчины это очень важно. Так получилось, что я очень разные жизни проживал: наука – это одно, книжный бизнес – другое, художество – третье… Мне сложно даже сравнивать МАРТ 2010 19(41)

их. Если говорить о театре, то мне нужно что-то придумывать, реализовывать себя в креативном смысле. Хотя, видимо, не в такой степени, в какой этим занимаются, например, авторы (в театре – драматурги). Я всё равно интерпретатор. Моё глубокое убеждение, что режиссёр – это дирижёр. – На чём основана эта интерпретация: опыт, школа? – Если не иметь в виду расчёта: кто может сыграть, кто не может, есть ли герои под материал, – то это абсолютная подсознанка, что-то вдруг возникает после прочтения пьесы, и ты – поражён! Везде же контекст существует – контекст театра, города. Шутят зло, что режиссура – это кладбище замыслов. Я так не считаю, но я точно знаю как человек, имеющий профессиональный опыт, что режиссура – это серия выборов и компромиссов. Далеко не всё, что хочется, ты можешь поставить: иногда нет артистов, иногда дирекции это не нужно, иногда это просто не впишется в контекст. – Как считаете, что постановка пьесы Куни может дать Вам в творческом плане? – Я ставил лирические комедии, интеллектуальные – Тома Стоппарда, Ясмину Резу. Но фарс в чистом виде – никогда. И я должен сказать, что это довольно серьёзная школа, потому что в фарсе нельзя спрятаться ни за лирику, ни за чувственность, ни за иронию. Комедия положений – это предельная плотность по темпу, ритму, предельная быстрота существования артистов, очень быстрая игра, яркая, внятная, и быстрый отыгрыш. Ни в коем случае нельзя рассиживаться и уж тем более смешить. Вообще становится невыносимо, когда тебя специально смешат – хочется помидором кинуть. В этом смысле фарс – очень серьёзный жанр, и у нас ведь почти не умеют его ставить. Я по долгу службы смотрел не одну комедию и видел очень мало по-настоящему смешных.

Мне очень нравится ситуация пустой сцены, человека и слова. То есть когда видны и человек, и слово, которое он говорит. И когда этому ничего не мешает, когда часто действие и заключается в выговаривании. Слова становятся выпуклыми. Среди того, что я ставил, были «АРТ» Ясмины Резы, потрясающая пьеса, «Розенкранц и Гильдерстен мертвы» Стоппарда. Эти пьесы во многом построены на таких играх. У Куни, конечно, на своём уровне, тоже этого много. Мне кажется, что часто постановщики, работающие с таким материалом, чуть-чуть, а некоторые и не чуть-чуть пережимают с цирком. Там и так уже довольно смешные ситуации, в том числе текстовые шутки заложены, чтобы это превращать в цирк, с утрированными костюмами, утрированными оценками. Я не хочу этого, я хочу как бы психологической игры. Чтобы текст сохранялся. Как и юмор, в нём заложенный. – Каков тогда посыл? – Комедия – это оборотная сторона драмы. Фарс – оборотная сторона трагедии на самом деле. Как в идеале реакцией на трагедию является катарсис, для фарса, если брать зеркальную ситуацию, – это должен быть хохот. Это если говорить с философической точки зрения. А с более прагматической, месседж может быть один-единственный. Мы демонстрируем – театр, я как постановщик, артисты как исполнители – какие мы лихие и как лихо мы умеем играть. Я утрирую, конечно. А что касается посыла по отношению к почтенной публике – доставить радость и веселье.

– Вы учились режиссуре в мастерской Камы Гинкаса (Школа-студия МХАТ). Что это вам дало? – Кама Миронович, помимо разного рода прикладных вещей, научил нас в той или иной степени, насколько мы смогли это взять от него, ощущению живого театра и пониманию того, где он есть, а где его нет. Собственно учеба у Гинкаса, прежде всего, я думаю, это постановка взгляда. Чтобы не обманываться. Часто же, например, артисты играют динамично, мускулисто, но это всё враньё, физкультура какая-то. Хотя можно обмануться в какой-то момент. И обратное: когда люди сидят и тихо и велеречиво о чём-то разговаривают. Кажется, что кружева плетутся, а ничего на самом деле не происходит. Во-первых, режиссёру нужно видеть это сразу, мгновенно. Во-вторых, уметь каким-то образом выстраивать обратное, чтобы на сцене всегда что-то происходило с разной степенью глубины и интенсивности. Режиссёр должен видеть, когда артисты врут, помогать или не мешать артистам не врать. Организовывать это всё по темпу, ритму и так далее, добавляя туда, если она есть, режиссёрскую мысль. Но самое основное – на автомате уметь отличать живой театр от неживого и уметь строить живой театр. – Живой – это какой? – Живой внутри, я имею в виду на сцене, где люди не врут и не шакалят, в том смысле, что не тянут одеяло на себя, играют вместе, глубоко, с полным погружением в обстоятельства. Театр, который питается энергией из зала, который интересен и взыскуем. Эта одновременная двойная жизнь – на сцене и между залом и сценой – наверное, и составляет существо живого спектакля в разных жанрах. Беседовала Светлана МАНАКОВА

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ Светлана ЯНЕВСКАЯ

Вместе с народом Всех работников Омского драматического театра, кто был призван на фронт во время Великой Отечественной войны и погиб, пофамильно назвать вряд ли возможно. Обычно, рассказывая о военном времени, я вспоминала имена актёров Александра Коржавина, Александра Шульгина, Дмитрия Вершинина, Владимира Красносельских; входивших в подпольную группу Симферопольского театра актёра Дмитрия Добросмыслова и его жену, костюмера Зою Яковлеву; художника-декоратора Георгия Кантера; говорила, что не вернулась домой группа ребят монтировщиков декораций, их имена не известны…

СОБРАННЫЕ ПО КРУПИЦАМ Но пять лет назад в театр пришёл Михаил Антонович Кузнецов, принёс письмо с фронта и фотографии своего брата Петра: «Окончив студию при театре, он совсем недолго работал актёром в Омском драматическом, потом его призвали в армию. Три месяца он обучался в пехотном училище, ему присвоили звание лейтенанта и отправили на Украинский фронт. В 1943 году Пётр был ранен, лечился в Бердском госпитале, там, среди выздоравливающих, организовал самодеятельность, ему даже предлагали остаться работать в госпитале. Но, на день приехав в Омск, к родным, он снова уехал в свою часть. И вскоре от него перестали приходить письма. На запрос родителей пришёл ответ начальника штаба войсковой части: «На ваше письмо сообщаем, что ваш сын Кузнецов Пётр Антонович 14.09.44 г. ранен осколком мины в живот, отчего и умер. Кузнецов П. А. был награждён орденом Красной Звезды, которая родственникам не высылается». А полгода назад в театр пришёл родственник актёра, художника и музыканта Сергея Анисимовича Соснина, принёс его фотографию, рассказал: в 1944 году сержант Соснин был ранен под Воронежем, умер в госпитале. Через два года пришла похоронка. Вот так. Хоть всё дальше от нас «сороковые, роковые», а мы узнаём всё новые имена погибших. В музейном отделе академического театра драмы хранятся письма с фронта, фотографии военной поры, другие документы. Вот письмо домой, написанное незадолго до гибели, Владимира Красносельских: Омск, ул. Иркутская, 7, Красносельских Александре Тимофеевне 1 января 1942 года «Добрый день, мама, Нинуська и все родные, пока жив, здоров и вам того желаю. На передовых позициях пока не был, но гул орудий слышно хорошо. Да, поздравляю вас с Новым годом и желаю вам работать хорошо на трудовом фронте, а мне здесь, на боевом фронте. Пишите мне, что у нас делается дома, как жизнь и как справили Новый год. Мой адрес: Действующая армия, полевая почта 1599 Воинская часть 4195». Драгоценны собранные по крупицам воспоминания о той поре. «Саша Коржавин и Саша Вершинин на год старше меня, – говорила мне в 1987 году народная артистка РСФСР Елена Кузнецова, актриса драматического театра Ростова-на-Дону. – Они учились в Омском театральном училище раньше, на курсе Анны ЛеонтьевМАРТ 2010 19(41)

Омск военного времени

ны Павловой. Очень способные были ребята. В самом начале войны попали на передовую. Коржавин шёл на немцев и кричал: «Гады, смотрите, как актёр Сашка Коржавин гибнет!» Мне об этом рассказал его сослуживец, оставшийся в живых». «ВОЙНА НАЛОЖИЛА СВОЙ ОТПЕЧАТОК» Как жил в предвоенные и военные годы театральный Омск? Из газеты «Омская правда» узнаём: 7 июня 1941 года в областном драматическом театре состоялась премьера комедии «В степях Украины» А. Корнейчука, её поставил актёр Пётр Некрасов, в роли Чеснока он занял Николая Колесникова. 1 июля актёры собирались уйти в месячный отпуск, а затем продолжить уже начатую работу над пьесой в стихах В. Соловьёва «Фельдмаршал Кутузов». Зимний сезон в областном драматическом театре предполагали открыть 5 сентября. Омский ТЮЗ показал премьерный спектакль «Проделки Скапена» Ж.Б. П. Мольера 19 июня. В июле и августе тюзовцы собирались ездить со спектаклями по области, в сентябре уйти в отпуск, а зимний сезон в Омске открыть 5 октября. Война нарушила все планы. Рассказывает Нина Аркадьевна Пепеляева – в военные годы она работала в Омском драматическом концертмейстером и пианисткой: «22 июня 1941 года, вечером, в театре шла «Бесприданница» Островского в постановке Дмитрия Орестовича Козловского. Я пришла в театр: зал был почти пустой, но спектакль не отменили. И у актёров, и у зрителей настроение было подавленное, тревожное. Незадолго до спектакля в

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ городе выключили свет. Представьте: тёмный город и гул – по шоссе без конца шли грузовые машины. Потом свет включили, начался спектакль». 24 июня 1941 года художественным руководителем областного драматического театра становится Лина Семёновна Самборская, блистательная актриса театральной провинции и прекрасный организатор. Главным режиссёром был назначен Николай Александрович Шевелёв, муж Самборской. Из Москвы Самборская привезла в Омск и театрального художника – Николая Александровича Меньшутина, его она ценила: в историю советского театра вошла выдающаяся работа Меньшутина, созданная в 1926 году, – декорации к спектаклю «Любовь Яровая» в Малом театре Союза ССР. Меньшутин будет главным художником Омского областного драматического театра до конца жизни, до 1951 года. Показать народ, идущий в бой за правое дело, хотелось глубоко и мощно. Но драматурги ещё не успели отозваться на события, и первым спектаклем военного времени стал «Разлом» Б. Лавренёва. История страны Советов, переломные моменты в жизни государства давали возможность сказать о современных проблемах. Когда омичи смотрели «Фландрию» В. Сарду, их волновала не мелодраматическая интрига, а то, что и в другую эпоху люди иной национальности тоже боролись за свою независимость, достоинство и честь. Вот как заканчивает рецензию на «Фландрию» В. Шапиро: «Зрители горячо принимают спектакль – дела давно минувших дней, события шестнадцатого века близки и понятны нам, волнуют нас. Ведь сейчас Фландрия снова оказалась под сапогом захватчика и борьба продолжается, пока Фландрия снова не будет свободной. А она будет свободной! Недавно американский журнал «Карен хистори» писал, что в Голландии снова возникло существовавшее 400 лет тому назад общество «гезов» (нищие). Тогда «гезы» боролись против испанцев, сейчас – против немцев. И немцы ещё узнают силу «гезов»! Вот почему «Фландрия» звучит сегодня свежо и молодо». («Омская правда», 1941 г., 16 сентября). «Отдайте жизнь, но Родины и чести не отдавайте никому!» – звучал призыв на спектакле «Фельдмаршал Кутузов» В. Соловьёва, и знакомый пейзаж средней полосы России, кремлёвская палата, за окном которой перед взором французского императора расстилалась охваченная пожаром столица, вызывали у зрителей мысли о яростных боях в Подмосковье. А когда А.С. Суханов появлялся на сцене, играя Кутузова пожилым, но физически сильным, уверенным в себе и мудрым человеком, – этот образ воспринимался как обобщённый портрет русского полководца, кровно связанного с народом, армией и до конца

преданного Родине и своему нелёгкому ратному делу. «Отечественная война 1812 года по размаху событий, по силе народной борьбы, перекликается с днём сегодняшним, – пишет актёр Николай Колесников в статье «Искусство помогает фронту» (перед названием стоит подзаголовок: «Слушай, фронт!»). – В образе Наполеона я старался показать врага грозного, сильного, чтоб тем самым подчеркнуть величие, мощь русского народа, разгромившего армии всесильного полководца, перед которым трепетала Европа. А «Гитлер походит на Наполеона не больше, чем котёнок на льва», – говорил товарищ Сталин. И русский народ, наносивший в прошлом крепкие удары по своим врагам, разнесёт в прах и орды немецких разбойников» («Омская правда», 1942 г., 3 февраля). Остро современно прозвучал и «Мой сын» Ш. Гергеля и О. Литовского. Венгерского подпольщика Пали Эстерага, человека исключительной воли и преданности своему делу, играл С.В. Лукьянов, а Марию Эстераг – Л.С. Самборская (первая роль на омской сцене), создавшая обаятельный и величавый образ матери. Сохранилась фотография Самборской в этой роли: благородное лицо Марии Эстераг – седая, словно скульптурная голова, в печальной задумчивости сдвинутые брови, огромные глаза, полные молчаливого сочувствия, тепла, материнской ласки... Пишет В. Юрьев: «Война наложила свой отпечаток и на наш областной театр. Он стал работать лучше, быстрее, отчётливее обозначилась его репертуарная линия. Такие спектакли, как «Разлом», «Парень из нашего города», «Фельдмаршал Кутузов», «Интервенция», «Фландрия» и другие (при разном качестве режиссёрской и актёрской работы) выражают стремление театра откликнуться на современность, дать ответ на волнующие зрителя вопросы, укрепить его веру в победу и его ненависть к врагу. Любопытная справка: за первые четыре месяца нынешнего года театр подготовил четыре премьеры. А за тот же срок в августе – ноябре – вдвое больше. И нельзя сказать, что это достигнуто за счёт ухудшения качества спектаклей. Нет, театр стал работать более уплотнённо, целиком оправдала себя система так называемых «параллелей», когда одновременно готовятся две премьеры. В новом сезоне театр смог представить зрителю ряд новых актёров (особенно усилился мужской состав труппы); улучшилось художественное руководство, оформление спектаклей. Именно все эти обстоятельства (а не какие-то «сезонные» причины) обусловили резкое увеличение посещаемости. Уже в течение двух месяцев воскресные дни отмечаются тремя спектаклями (утренний, дневной, вечерний). Ноябрьский план театр выполнил впервые за много месяцев с изрядным превышением». («Омская правда», 1941 г., 4 декабря). С августа 1941 по май 1945 года омской труппой было показано 39 премьер. Чаще всего постановки осуществляли Лина Самборская, Николай Шевелёв, Михаил Иловайский. В труппе в то время были народный артист УССР Леонид Колобов, Пётр Некрасов, Анатолий Суханов, Михаил Потоцкий, Николай Колесников, Александр Диомидовский, Вера Кряжева, Дмитрий Козловский, Лидия Матези, Сергей Лукьянов (будущий актёр Московского театра им. Евг. Вахтангова и исполнитель роли Гордея Ворона в популярной кинокомедии ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Кутузов – Анатолий Суханов. «Фельдмаршал Кутузов» Соловьёва

Годун – Михаил Потоцкий. «Разлом» Лавренёва

Севастьянов – Вацлав Дворжецкий. «Парень из нашего города» Симонова

Мария Эстераг – Лина Самборская. «Мой сын» Гергеля и Литовского

Эскиз художника Николая Меньшутина к спектаклю «Фельдмаршал Кутузов» Соловьёва

МАРТ 2010 19(41)

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ «Кубанские казаки»), Александр Ячницкий (до Омска работал в Московском театре сатиры), Борис Котляревский (до Омска был в труппе Московского театра революции), Константин Вахтеров, Владимир Спроге, Алексей Теплов, Тамара Дымзен, Елена Кузнецова, Владимир Кочетков, Ольга Пенчковская, Михаил Зимин, Леонид Ковылин, Нина Иванова, Григорий Бреславский, Ольга Шевенкова, Иван Новский, Вацлав Дворжецкий (1941 г.; с 1945 г.), Таисия Найдёнова и Николай Слесарев (с 1944 г.), Полина Майская (с 1945 г.), Ольга Шевенкова. У каждого из них за эти годы появились работы, за которые им не было стыдно. Суханов в спектакле «Фельдмаршал Кутузов» создал образ Михаила Кутузова, воплотившего в себе черты русского народа, преданного отечеству, и профессора Серебрякова в чеховском «Дяде Ване»; Самборская сыграла искромётную герцогиню Мальборо в «Стакане воды» Скриба, Кручинину в драме Островского «Без вины виноватые», Анну Андреевну в гоголевском «Ревизоре»; Колобов – Медведева в «Славе» Гусева, Фаюнина в «Нашествии»; Потоцкий – Годуна в «Разломе» Лавренёва, Болингброка в «Стакане воды», Астрова в «Дяде Ване», Городничего в «Ревизоре»; Колесников – Таланова-старшего в «Нашествии», Наполеона в «Фельдмаршале Кутузове», ЛяпкинаТяпкина в «Ревизоре», Войницкого в «Дяде Ване», Свёколкина в леоновском «Обыкновенном человеке», Ленина в «Кремлёвских курантах» Погодина; Некрасов – Шмагу в «Без вины виноватые», Осипа в «Ревизоре» и Тристана в «Собаке на сене»; Иловайский – Чугунова в «Волках и овцах» Островского; Теплов – Хлестакова в «Ревизоре», Аполлона Мурзавецкого в «Волках и овцах», Шмагу в «Без вины виноватых»; Кряжева – Анну Николаевну Таланову в «Нашествии»; Кузнецова – Ольгу Таланову в «Нашествии» и Киру в «Обыкновенном человеке»; Матези – Диану в «Собаке на сене»; Козловский – Фёдора в «Нашествии» и Багратиона в «Фельдмаршале Кутузове»; Пенчковская – Аннушку в «Обыкновенном человеке»; Шевенкова – Аниску в «Нашествии». Центром, смыслом большинства спектаклей военной поры стали Личность актёра и его мастерство. ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ С ВАХТАНГОВЦАМИ Каков был быт актёров, сотрудников театра того времени? Н.А. Пепеляева: «Война для всех была кошмаром. Наша семья имела частный дом, топить его было нечем. Холод, голод. Но выручал театр. В актёрском общежитии, в Газетном переулке, 3, открыли столовую. Там не кормили, но раз в день каждый, кто работал в театре, получал паёк: суп из мороженой капусты и две котлеты из картошки». Паёк не всех выручал. Екатерина Ивановна

Леонтьева, заведующая гримёрным цехом театра, заслуженный работник культуры РСФСР, в 1973 году рассказывала мне: от голода бывали обмороки. Так на ночной репетиции упал в обморок молодой актёр Алексей Теплов. Врач скорой помощи сказал: это – от голода. Алексей Фёдорович в долгих разговорах со мной ни разу не упомянул этот эпизод. Несколько облегчился быт актёров и сотрудников театра в 1943 году, когда, как рассказывала Н.А. Пепеляева, «для всех сотрудников театра ввели паёк 308-СП: раз в месяц мы получали крупу, сахар и даже поллитра водки; по карточкам давали на день 750 граммов хлеба. На этот паёк могла питаться вся семья». «В госпитали – их было много в городе – мы обычно отправлялись группой, – свидетельствовала актриса Таисия Ивановна Найдёнова, – Заходили сразу в несколько палат, по одному-два человека, а потом менялись. Пели, читали стихи, играли скетчи. Раненые просили «чего-нибудь посмешнее». До и после репетиций были концерты не только в госпиталях, но и на призывных пунктах, на железнодорожном перроне, откуда уходили поезда с воинскими частями. Часто репетировали ночами: ведь в небольшом театре работало две труппы: омская, и Московского театра имени Евг. Вахтангова. С ноября 1941-го по август 1943-го три раза в неделю шли спектакли Омского театра, 4 раза – вахтанговцев. (В память об этом на фасаде здания Омского драматического установлена доска в мае 1977 года во время гастролей вахтанговцев в Омске). Марк Мудрик, даря музейному отделу театра четвёртый номер журнала «Сибирские огни» за 1984 год со своей повестью «Арбат – улица омская», сделал надпись: «Омскому театру – который рос рядом с вахтанговцами и в соседстве с которым талант вахтанговцев обрёл богатырскую мощь в самые тяжёлые годы войны». В повести этой омский журналист, литератор подробно рассказал о том, как встречали московских актёров, расселяли на «уплотнённой» жилплощади, какие замечательные спектакли посчастливилось увидеть омским зрителям: «Много шума из ничего» В. Шекспира, «Фельдмаршал Кутузов» В. Соловьёва, «Перед заходом солнца» Г. Гауптмана, «Егор Булычёв и другие» М. Горького, «Не в свои сани не садись» А.Н. Островского, «Я, сын трудового народа» В. Катаева, «Маскарад» М. Лермонтова. 22 февраля 1942 года, после торжественного заседания, посвящённого 24-й годовщине Красной армии, состоялась премьера спектакля «Олеко Дундич» А. Ржешевского и М. Каца (режиссёр Алексей Дикий, художник – Вадим Рындин, в главной роли – Рубен Симонов). 28 февраля в Омске было принято постановление бюро обкома ВКП(б) и исполкома областного Совета депутатов трудящихся «О спектакле «Олеко Дундич» в Государственном театре имени Евгения Вахтангова»: «за большую, плодотворную и талантливую работу» режиссёра, заслуженного артиста РСФСР А.Д. Дикого, исполнителя главной роли Олеко Дундича народного артиста РСФСР, орденоносца Р.Н. Симонова и главного художника театра В.Ф. Рындина наградили почётными грамотами. А артисту М.С. Державину, заслуженному деятелю искусств РСФСР Б.Е. Захаве, композитору А.А. Голубенцеву и артисту М.Н. Сидоркину «за успешную работу» была объявлена благодарность. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Роксана – Цецилия Мансурова. «Сирано де Бержерак» Ростана

Сирано – Рубен Симонов. «Сирано де Бержерак» Ростана

Горлов – Алексей Дикий. «Фронт» Корнейчука

Кутузов – Михаил Державин. «Фельдмаршал Кутузов» Соловьёва

Олеко Дундич – Рубен Симонов. «Олеко Дундич» Ржешевского и Каца

МАРТ 2010 19(41)Сцена из спектакля «Фельдмаршал Кутузов» Соловьёва

«ВКЛАД СОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ» Летом 1942 года вахтанговцы выпустили свой первый спектакль о войне – «Русские люди» К. Симонова (этим спектаклем открылся их второй сезон в Омске 15 октября 1942 года). 17 октября 1942 года состоялась премьера спектакля «Сирано де Бержерак» Э. Ростана (режиссёр – Николай Охлопков, Сирано – Рубен Симонов, Роксана – Цецилия Мансурова). 6 ноября 1942 года омичам был показан премьерный спектакль «Фронт» А. Корнейчука (режиссёр Рубен Симонов; Горлов – Алексей Дикий). «Слуга двух господ» К. Гольдони (режиссёр Андрей Тутышкин; Труффальдино – Николай Плотников; Ломбарди – Виктор Кольцов; Панталоне – Борис Шухмин) был сыгран 7 марта 1943 года. Последняя премьера состоялась 18 апреля 1943 года – «Синий платочек» В. Катаева (режиссёр Михаил Сидоркин). В Омске готовились спектакли вахтанговцев: «Жди меня» К. Симонова, «Мадмуазель Нитуш» Ф. Эрве и «Гроза» А.Н. Островского. Была также начата работа над спектаклем «Фрол Скабеев» по пьесе Д. Аверкиева. Часто сбор со спектаклей, особенно ночных (в 12 или в 12.30 ночи) поступал в фонд обороны страны, на постройку самолёта «Вахтанговец», в фонд помощи семьям фронтовиков, на подарки бойцам Красной Армии. В «Омской правде» за 5 июня 1943 года есть заметная статья «Вклад советской интеллигенции»: «С большим успехом прошла подписка на Второй Военный Заём в коллективе театра им. Евг. Вахтангова. Лауреат Сталинской премии, народный артист РСФСР тов. Р. Симонов подписался на 25.000 рублей. Народная артистка РСФСР тов. Мансурова, засл. деятель искусств тов. Захава, лауреат Сталинской премии тов. Абрикосов подписались на 5.000 рублей каждый. По 4.000 рублей взаймы государству дали засл. артисты РСФСР тт. Державин и Горюнов». Впрочем, материальную помощь государству постоянно оказывал и Омский драматический. В «Омской правде» за 10 апреля 1943 года есть даже призыв Самборской «Окружим заботой детей фронтовиков»: «По инициативе первичной организации Красного Креста при областном драмтеатре, коллектив театра обязался проводить ежемесячно два концерта, весь сбор от которых передавать на проведение оздоровительных мероприятий среди детей фронтовиков. Первый такой ночной концерт состоится 11 апреля. Коллектив облдрамтеатра вызывает последовать его примеру коллективы театра им. Вахтангова, Сталинградской музыкальной комедии (этот театр работал полгода в Омске в помещении клуба металлистов, угол ул. 2-й Северной и Лесной. Успехом у омичей пользовались спектакли «Свадьба в Малиновке», «Соловьиный сад», «Взаимная любовь», «На нашем бере-

гу». Помимо выступлений на сцене, коллектив дал 78 шефских концертов для раненых бойцов. Балетмейстером этого театра была Мария Ивановна Баскакова, работавшая в 1930-е годы в Омске в ЗападноСибирском синтетическом у Владимира Фёдоровича Торского, а одной из ведущих актрис – Евфалия Александровна Дёмина. Она осталась в Омске и с 1947 года была одной из ведущих актрис Омского театра музыкальной комедии. – С.Я.), госцирка». Подпись: Л. Самборская, художественный руководитель облдрамтеатра и председатель первичной организации Красного Креста. Сбор со спектаклей областного драматического театра поступал также на эскадрилью боевых самолётов, на восстановление Запорожья, на подарки бойцам Красной Армии, в фонд помощи семьям фронтовиков. И омичи, и вахтанговцы выступали в концертах, которые проводились в клубах, кинотеатре «Художественный», цирке, школе № 37 имени Сталина, в сельских районах. 30 мая 1943 года открывался летний сезон в Центральном городском саду. «Омская правда» сообщила: «В программе: оратория «Сибирь боевая». Участвуют артисты гостеатра им. Евг. Вахтангова, Омского облдрамтеатра, Сталинградской музкомедии, вокальный ансамбль Омской облфилармонии, оркестры духовой музыки». С участием вахтанговцев давались представления в театре миниатюр, работавшем вначале в здании на улице Лермонтова, а затем – в кинотеатре «Победа» (т.е. в Никольском соборе). О задаче этого театра «Омская правда» пишет так: это театр, который «в живой занимательной форме отражал бы события сегодняшнего дня, служил бы своими средствами общей цели – мобилизации советского народа на окончательный разгром врага и в то же время давал бы весёлый отдых. К работе в театре в качестве авторов привлечены местные литературные силы и композиторы». Ещё: «Новый театр должен отличаться максимальной разносторонностью, использованием всех жанров театрального искусства и эстрады. Значительное место в его репертуаре должна найти злободневная тематика, непосредственный отклик на события Отечественной войны». «Совещание, состоявшееся по этому поводу при областном отделе по делам искусств, высказалось за то, чтобы новый театр открылся не позднее января 1942 года. К работе в театре миниатюр будут привлечены актёры государственного театра им. Евг. Вахтангова, областного драматического театра, филармонии, цирка». Названия программ театра миниатюр: оперетта-памфлет «Роковая койка», «Сказка про белого бычка», сценка «Бандит», «Огонь по врагу», «Знакомые лица». (В 1944 году упоминаний о программах театра миниатюр в «Омской правде» уже нет). ТЕАТР ВОЗВРАЩАЛСЯ «ТВОРЧЕСКИ ОКРЕПШИМ И ОБНОВЛЁННЫМ» 18 февраля 1942 года из Омска на фронт выехала фронтовая бригада театра имени Вахтангова. Сначала она выступала в частях тульского гарнизона, ближе к весне – на Калининском фронте (директор – И.И. Спектор, актёр театра; художественный руководитель – А.М. Габович). Позднее к фронтовой бригаде приОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ соединились артисты, оставшиеся в октябре 1941 года в Москве, группа вахтанговцев из Омска. В результате был создан один из первых в стране фронтовых филиалов театра (художественный руководитель – Анна Орочко). Народный артист РСФСР Алексей Фёдорович Теплов считал, что художественное руководство омского театра мало прибегало к помощи вахтанговцев, и напрасно: Рубен Симонов, Алексей Дикий, Борис Захава, Николай Охлопков, даже отдельно взятые, – настоящие театральные планеты. «Вахтанговцы поначалу отнеслись к нам иронически, особенно к нашей манере гримироваться, – говорил Теплов. – С их точки зрения, мы были пропахшие нафталином: и резкий грим, и склонность к эффектности, к демонстрации себя, нарушение порою чувства меры в спектаклях – всё это им претило». Омская труппа прислушивалась к оценкам московских актёров, понимая: театр имени Вахтангова находится в расцвете сил. Влияние вахтанговцев на омский коллектив отмечают обе стороны. Но влияние это было очень тонким, да и не мог омский театр сразу отказаться от своей веры и принять другую. В театре так не бывает. Самые передовые идеи не способны молниеносно перенестись на иную почву. Апробирование их, естественное произрастание, борьба с архаикой – путь долгий. Да, возможно, зритель и не понял бы Омский драматический, если бы в те годы в экспериментальном порядке ему бы вздумалось поставить какой-нибудь спектакль «по-вахтанговски». Ведь после того, как омичи сравнили омский спектакль «Много шума из ничего» с вахтанговским, открывшим гастроли, они заявляли: «Наш театр не хуже», а порою и вовсе отдавали предпочтение своим актёрам. Но постепенно мнения становились иными, и теперь уже ходили в театр не сравнивать, а на разные спектакли. Омские актёры, поначалу несколько обескураженные отзывами столичных коллег, с течением времени также начинали понимать свои недостатки. «Притирались» друг к другу. В феврале 1942 года занятия по творческой учёбе с омскими актёрами стали вести Н.С. Плотников – мастерство актёра, а его жена К.И. Плотникова – сценическое движение. Создавались спектакли «Здравствуй, оружие!» (в контакте с автором Б. Войтеховым) и «Давнымдавно» А. Гладкова. На помощь омичам пришли вахтанговцы: композиторы и дирижёры А.А. Голубенцев и Р.Д. Архангельский, музыкант М.И. Ефимов. Но содружество двух театров выявилось более всего, когда омичи включили в свой репертуар пьесу Леонида Леонова «Нашествие» и на постановку пригласили ближайшего ученика Вахтангова Бориса Захаву. В 1979 году, когда наша страна праздновала 80летие Леонова, народная артистка СССР Елена Гоголева вспоминала, как восприняли появление «Нашествия»: «Августовская книжка «Нового мира» с этой пьесой Леонова была нарасхват в театрах. Все справедливо видели в «Нашествии» доказательство того, что сугубая актуальность, сиюминутность драматургии может быть и глубока, и художественна, и совершенно свободна от какой бы то ни было плакатности». Леонов рассказал о маленьком провинциальном городке, временно оказавшемся под властью оккупантов. О докторе Таланове, отце «неудачного» сына, его дочери Ольге, жене Анне Николаевне, старой няньке Демидьевне. О простых русских людях, которые не могут смириться МАРТ 2010 19(41)

с нашествием. О трагической истории «блудного сына» Талановых – Фёдора. Разные театры, ставя пьесу, расставляли свои акценты, либо выводя на первый план Фёдора Таланова, либо делая акцент на его семье, близких, знакомых. Что стало главным в омском спектакле? «Две группы действующих лиц, – вспоминал народный артист СССР, профессор Б.Е. Захава, – решались мною в разных жанровых ключах. От исполнителей ролей советских людей я добивался психологической глубины, жизненного правдоподобия, естественности, тонкости психологического рисунка… Соответственно этому и мизансцены в среде этих людей строились по принципу жизненного правдоподобия. Другая группа действующих лиц – фашистская, вражеская – решалась в плане гротеска, остросатирического обличения, в форме, ярко театральной и в известной степени условной (люди-куклы)» (Из письма Б.Е. Захавы к автору этих заметок от 6 июля 1973 г.) Теплов вспоминал: особенно оживлённо бывало на репетициях, когда занимались массовыми сценами. При подготовке к «приходу на новоселье к Фаюнину» каждый «гость» писал автобиографию. До мелочей продумывались грим, костюм. Сцена решалась как нашествие оживших мертвецов. Что ни лицо здесь было, то история: престарелые дамы, вытащившие древние «шикарные» платья, мужчины с моноклями и тростями… Фаюнина играл Леонид Николаевич Колобов, талантливейший артист. В сорок втором он уже был физически немощным, старым, слабым человеком. На репетициях партнёры видели его озабоченные глаза: «А дальше-то что? Что дальше говорить?» Но на спектакле это «говорить» зритель не видел. Фаюнин проверял Демидьевну, не хочет ли она его отравить. В пьесе есть текст: «Ай-ай, ровно бы горчит маненько, а? Пригаринка, видно…» Вот эту-то «пригаринку» Колобов и забывал, и поэтому, взяв в рот кусочек «телятины», долго играл, что мясо горчит, лицо выражало страдание. И о причине его страданий зрители не догадывались, лишь понятно было: очень уж Фаюнин опасается за свою жизнь. Теплов рассказывал, как однажды ночью на репетиции Леонид Николаевич, уставший и обессиленный, не мог выполнить какое-то указание режиссёра и чуть не со слезами на глазах стал объяснять: «Не могу… Не умею…» Последовал крик Захавы: «Вы – не можете? Вы – Леонид Николаевич Колобов, народный артист Украинской ССР, не можете, когда идёт война, когда на фронтах люди гибнут, а вы расписываетесь в своём бессилии?!» И в Колобова словно вселилась энергия: он вышел и выполнил всё, что от него требовалось. После премьеры 15 декабря 1942 года режиссёр подошёл к Леониду Николаевичу и поклонился ему: «Вы – блестящий артист. Спасибо!» «Играли хорошо, правдиво, сильно, – замечал Б.Е. Захава в том же письме. Вся семья Талановых была на достойном уровне: и отец (Н.Н. Колесников), и дочь (Е.А. Кузнецова), и Фёдор (Д.О. Козловский), и Аниска (О.В. Шевенко-

ва)». «Счастлив отметить, что в коллективе областного театра я нашёл самые благоприятные условия для увлекательной творческой работы: большое чувство ответственности у каждого участника постановки, внимание и творческую пытливость, а также готовность отдать все свои силы на создание спектакля, насыщенного горячей любовью к Родине и жгучей ненавистью к врагу». Так писал Захава в статье, опубликованной в «Омской правде» 15 декабря 1942 года. С 20 по 26 августа 1943 года состоялись прощальные спектакли вахтанговцев, а 27 августа – последний отчётный концерт. В общей сложности коллектив Московского театра имени Евг. Вахтангова работал в Омске 22 месяца. Он возвращался в Москву, как писал директор Я. Рыжакин, «творчески окрепшим и обновлённым». За время пребывания в Омске вахтанговцы сыграли 628 спектаклей, из них 170 выездных, а также провели 658 шефских спектаклей и концертов. Здесь, в Омске, за выдающиеся достижения в области театрального искусства четыре мастера сцены театра имени Вахтангова были отмечены почётными званиями. Народный артист РСФСР Р.Н. Симонов за созданные им образы Сирано де Бержерака и Олеко Дундича был награждён Сталинской премией. Звание народных артистов РСФСР получили режиссёр Н.П. Охлопков и артистка Ц.Л. Мансурова. Артист М.С. Державин – звание заслуженного артиста РСФСР. «СЛОВНО ПРИКОСНУЛИСЬ К ЧЕМУ-ТО БОЛЬШОМУ, НАДЁЖНОМУ, СВЕТЛОМУ…» А в войне произошёл перелом. Советские войска уже вели наступательные бои и изгоняли врага со своей территории. Сводки Совинформбюро объявляли в антракте, и каждый из актёров «боролся» за это право. В феврале 1944 года вышел приказ по Омскому драматическому театру: «Актёров тт. Спроге и Теплова полагать с 25 февраля 1944 г. в командировке с бригадой отдела искусств по художественному обслуживанию фронта». В бригаду вошли семь человек: Владимир Спроге, Алексей Теплов и артистки Омской филармонии. В газете «Омская правда» удалось отыскать их фамилии: Еремеева, Антонова, Черкасова, Комаровская, Пономарёва. «Курсировали с концертами вокруг Ржева, – рассказывал Теплов. – В памяти сохранилось: разваленный дом, из него торчат печные трубы. И так – везде. Когда мы ехали на фронт, то уже не были уверены в своей необходимости там. Идёт наступление, непрерывные бои изматывают, а тут мы пожаловали. Как-то нас встретят? Но уже первый концерт показал, насколько мы заблуждались.

Артистки филармонии пели и танцевали. Мы с Володей вели парный конферанс, Володя изображал гражданина положительного, а я – того, у которого всё невпопад. Играли с ним скетчи «Жених и папенька» и «Рядовой Шульц». Оформление скетча «Жених и папенька» (по Чехову) было предельно простым: два стула, скамеечка. В этих «декорациях» и действовали Папенька, которого играл я, и Жених – Спроге. Папенька старался во что бы то ни стало сплавить свою дочь. А жених был не очень ловок и к тому же деликатен. Тактичность не позволяла ему сказать, что он не собирается жениться. Поэтому жених возводил на себя поклёпы: он и служит неважно, и на руку нечист, и запоем страдает. Все эти перипетии живо принимались. Со зрителем всегда можно договориться об условиях игры. Помню курьёзный случай. У меня фраза: «Даже очки запотели». И вдруг на концерте обнаруживаю: потерял очки. Говорю: «Если б были очки, они бы, наверное, запотели». И зрители поняли – захохотали. Бурно реагировали и на скетч «Рядовой Шульц». Сюжет прост: офицер допрашивает рядового, в результате чего в дураках оказывается допрашивающий. Поддерживался зрителями, конечно же, рядовой. Помню концерты в поле, когда над головой пролетали самолёты. Однажды выступали в сарае, до отказа заполненном людьми. Устраивали концерты и в госпиталях, буквально набитых ранеными. В коридорах стояли носилки, метались врачи, медсёстры. Но любая импровизированная «сцена» принималась как нечто естественное. Возникала особенная атмосфера – не просто контакт со зрителем, а гораздо большее. Уважая зрителя, наши актрисы в февраль, в холод жуткий, где бы ни выступали, снимали полушубки, надевали костюмы, туфельки и пели, танцевали, «забыв» про погоду. Ездили мы с концертами полтора месяца. Лишь приезжали в часть, сразу же находились люди, встречавшие нас возгласами: «Наши приехали». Понятие «наши» необычайно расширялось. Так нас называли все, кто имел малейшее отношение к Сибири. Слово «наши» произносилось с такой теплотой и нежностью, словно мы, артисты, и они, солдаты, живём рядышком – дом к дому, окно в окно. И когда мы вернулись домой и прошло уже много времени, это тепло душевное людей фронта нас грело, словно прикоснулись к чему-то большому, надёжному, светлому…» Осенью 1944 года была сформирована вторая фронтовая бригада актёров Омского драматического театра. В неё вошли Леонид Ковылин (бригадир), Галина Ковальская, Михаил Иловайский (руководитель), Владимир Рейшвиц, Александр Романычев, Людмила Стратан. Репертуар составили антифашистские сценки, скетчи «Юбилей» Чехова и «Тёплый вечер», стихи Маяковского, Безыменского, Симонова, Суркова. Обслуживали 2-й Украинский фронт. В 1973 году Михаил Михайлович Иловайский вспоминал: «Концерт для румынского населения в театре города Арад. В зале – яблоку негде упасть. Волновались, конечно. Что примут хорошо баянистов (к нам их присоединили), мы не сомневались: румыны – народ музыкальный. Но как пройдёт «Юбилей»? Зрители не знают русского языка. Сомнения были напрасны, концерт прошёл с огромным успехом». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

Фронтовая бригада омского отдела искусств. На переднем плане: Алексей Теплов и Владимир Спроге

УЧИЛИСЬ В СТУДИИ Особая страница – жизнь студии, открытой при театре в 1944 году. В газете «Омская правда» за 9 сентября 1944 года читаем: «Комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР решил открыть в текущем году три театральных студии – при областном драматическом театре в Омске, русском драматическом театре в Якутии и Тульском театре. Преподавать в этих студиях будут лучшие артисты, режиссёры и профессора педагогических институтов. Студия при Омском облдрамтеатре с двухгодичным курсом обучения открывается 1 октября. Она будет готовить кадры актёров драмы. Приём заявлений начнётся 15 сентября». МАРТ 2010 19(41)

Сам факт появления студии свидетельствовал: и в тяжкие годы театр думал о своём будущем. Рассказывает Татьяна Георгиевна Зубарева (вдова помощника главного режиссёра по труппе Евгения Андреевича Зубарева, дочь поэта Георгия Андреевича Вяткина): «Осенью 1944-го объявили набор в студию при театре. Сформировали две группы, в нашей ведущим педагогом был Михаил Михайлович Иловайский, в другой – главный режиссёр Николай Александрович Шевелёв. Сценическую речь вели Николай Николаевич Колесников и Григорий Нежнов. Общеобразовательные предметы читали преподаватели педагогического института. Художественное ру-

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ководство осуществляла Лина Семёновна Самборская. Шла война, напротив театра, на площади Дзержинского, вывешивали карту военных действий, мы туда бегали, смотрели: наши наступают! Однажды утром вышли с занятий на перерыв, направились туда, а нам навстречу – Колесников: «Ребята, война закончилась!» Нашей группе повезло: Михаил Михайлович Иловайский был человек редкостной породы: эрудированный, высокообразованный, часто с ним до утра ходили по улицам и слушали его рассказы о Михаиле Чехове, его системе, о многих крупных актёрах…В студии учились Миша Ульянов (после 2-го курса он уехал в Москву, Самборская грозилась: «Не примут в театральное училище – назад не возвращайся!»), братья Кутянские, Иосиф и Володя (дяди Ильи Кутянского, сценографа, оформившего многие спектакли, идущие сегодня. – С. Я.), Вера Михайлина (мать Ильи Кутянского. – С. Я.). Набрали 22 человека, выпустили (в феврале 1947 г. – С. Я.) меньше. Актёрами стали человек девять, остальные в итоге выбрали другую профессию. Но для всех нас, уверена, учёба в студии – самое счастливое время». Из дневника студийцев, хранящегося в музейном отделе: «16 мая 1945 года. Михаил Михайлович вошёл стремительно, как всегда, со своим портфелем. «Сядем все поближе, в кружок. Сегодня мы просто побеседуем. Представьте себе, что мы с вами познакомились не пять месяцев тому назад, а только что…» И он заговорил о том, как важна для коллектива студии настоящая дружба. Если она будет, то создастся и та нужная атмосфера, которая поможет нашей творческой работе. Михаил Михайлович прочёл стихотворение Пушкина «19 октября 1825 года». Он говорил о грибоедовской студии, в которой он учился. У них был сплочённый коллектив, они всегда и во всём помогали друг другу…» (Нелли Куликова). «Делали упражнение на внимание: слушали улицу, соседнюю комнату, ставили себя в новые предлагаемые обстоятельства (партизанский отряд, среди нас – предатель). Да, сценическое внимание – основа основ» (Ольга Чабан). «Глубоко мыслить, сильно чувствовать и ярко выражать эти чувства». «Что значит: ярко выражать свои чувства?» – задал нам вопрос Михаил Михайлович. «Это значит: найти отклик своей игры, это значит: уметь свои чувства перехлестнуть через рампу к зрителям. Это одна из основных ветвей актёрского природного дарования. Без этого актёра быть не может» (Михаил Ульянов). Кстати, в сохранившихся приказах по театру можно найти фамилию Ульянова: студийцы участвовали в спектаклях, первые небольшие роли на профессиональной сцене сыграны студентом

Михаил Ульянов

Михаилом Ульяновым в омском театре. В 1945 году в «Кремлёвских курантах» он играет Беспризорника, в «Звезде экрана» – Капитоныча. Сохранилась и фотография юного Ульянова в форме гусара (спектакль, к сожалению, не опознан). ПОМОГАЛ ВЫСТОЯТЬ За месяц до Победы, 8 апреля 1945 года, приказом Комитета по делам искусств при СНК СССР №173 Омский областной драматический театр был отнесён к 1-й тарифной категории – как один из профессиональных творческих коллективов. А 9 мая 1945 года, как писала Н. Петунина в газете «Омская правда» днём позже, «на балконе драматического театра гремел оркестр. Из репродукторов, разрезая воздух, летели чеканные слова диктора о победе. Вся площадь у театра была запружена народом. Аплодисменты и крики «ура» заглушили приветственную речь секретаря горкома партии тов. Шуркина. «Оркестр, танцевальную!» – крикнули из толпы. И... молодёжь закружилась в вихре вальса... Народ ликует... Яркое весеннее солнце залило улицы. Город принарядился, город помолодел. Всюду алеют красные флаги. Омичи в праздничных костюмах вышли на главную улицу. Они идут целыми семьями – улыбающиеся, возбуждённые. Пестреет толпой набережная Иртыша. Омск празднует. Омичи славят победу». 8 октября 1945 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР было присвоено почётное звание заслуженного деятеля искусств РСФСР Л.С. Самборской; 3 ноября – звания заслуженных артистов РСФСР – Н.Н. Колесникову, М.Н. Потоцкому-Мансурову, П.С. Некрасову. Война закончилась. Омский драматический выдержал испытание. В трудные годы он отвлекал от горестей, помогал выстоять, укреплял веру в победу в Великой Отечественной. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

На площади перед областным драматическим театром

После Победы на спектакль едут труженики села

МАРТ 2010 19(41)

Сергей Афанасьев: «Я настаиваю всегда, что в театре должен быть праздник» В извечном споре «что важнее – признание публики, любовь властей или уважение критиков» – художественный руководитель известного далеко за пределами Новосибирска театра Сергей Афанасьев выбирает первое. Впрочем, второго он тоже не избежал. Сегодня Сергей Николаевич признаётся в том, что пытается превратить город на Оби в «культурную столицу». Об этом, а также о собственном здоровье, творчестве и помощи власти в сохранении культурного пространства Сергей Афанасьев рассказал во время своего пребывания в Омске на фестивале «Молодые театры России» в октябре 2009 года.

– Сергей Николаевич, как получилось, что Вы взялись за столь нелёгкое дело – превратить Новосибирск в столицу культурную? – Я стал ректором Новосибирского театрального института. Причём моего мнения по поводу этого назначения никто не спрашивал. – Вас вот так просто назначили? – Я мог, конечно, отказаться теоретически. Но это такая личная история, которая замешана на моём здоровье. Мне придётся пересказать её в двух словах, чтобы было понятно, какие у меня взаимоотношения с губернатором нашей области Виктором Александровичем Толоконским. В 2001 году я попал в аварию. У меня были травмы, как говорили врачи, не совместимые с жизнью. Каким-то там образом я выкарабкался, но надежды на то, что я буду ходить, не было никакой. Что бы наши врачи ни предпринимали, никакого позитивного результата это не давало. – То есть Вы не ходили? – Да. Я перемещался на костылях, но ходьбой это назвать было нельзя. Кроме того, это всё могло спровоцировать и другие травмы. По секрету мне посоветовали ехать за границу. Я обратился к нашему губернатору, и он за сутки организовал моё лечение в Германии. На моё лечение было потрачено порядка 65 тысяч евро. Я бы сам, конечно, никогда такие деньги бы не нашёл. А Толоконский привлёк страховые компании и банки, их представители приехали ко мне домой, мы подписали необходимые документы, и я отправился лечиться. В течение полугода меня поставили на ноги, и я теперь абсолютно адаптирован к жизни.

– Вам повезло, что губернатор Ваш поклонник? – Толоконский – поклонник своей области. Я просто человек, к которому он хорошо относится. Когдато, будучи мэром Новосибирска, он сделал всё, чтобы мой театр не закрыли и он продолжал существовать. Театр Афанасьева остался на плаву. У меня тогда был конфликт с областным комитетом по культуре. А Толоконский взял меня в городскую епархию и дал такое финансирование, которому завидовали все работники культуры региона. – Значит ректором Театрального института Вы стали из чувства благодарности? – Когда Толконскому в 2003 году принесли список претендентов на должность ректора, там человек 16 было. Он сказал: «Чего-то я не вижу Афанасьева?» Ему ответили: «У него же театр. Он занят». Толоконский сказал: «А вы внесите». Меня внесли в список, и меня же Толоконский и выбрал. В тот же день я попал к нему на приём. Он сказал, что решил реорганизовать театральное училище в институт и просит меня взяться за эту работу. Я спросил: «У меня есть варианты?» А он: «Ну, как ты думаешь?» Сказать, что моё назначение на этот пост было исключительно из благодарности губернатору было бы неправильно. На самом деле мне самому это было интересно. Я понимал, что если это дело попадёт в чуждые нам руки, то могут там наколбасить такого... Мягко выражаясь могут сделать очередной институт культуры из этого дела. – Так Вы стали ректором Театрального института. – Да, через год были перевыборы, и меня при одном голосе «против» переизбрали уже на пять лет. Вот когда будут очередные перевыборы, я думаю, что голосов против будет больше. Почему больше? Потому что я реорганизовывал театральное училище в Новосибирске. А как известно, ни одни реформы не ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

«С любимыми не расставайтесь»

«Зелёная зона»

«С любимыми не расставайтесь»

«С любимыми не расставайтесь» «Ханума»

«С любимыми не расставайтесь»

МАРТ 2010 19(41)

«С любимыми не расставайтесь»

«Ханума»

«Зелёная зона»

«Ханума»

«С любимыми не расставайтесь»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» проходят без несогласных. Тем не менее, мне удалось значительно повысить уровень жизни профессорскопреподавательского состава. Год назад мы проходили аккредитацию минобразования, и его коллегия признала, что наш вуз на тот момент был единственным в стране, который соответствовал всем необходимым госстандартам. – В этом году в вашем вузе открылось режиссёрское отделение. – Кроме Москвы и Санкт-Петербурга, мы единственные, кто готовит профессиональных режиссёров театра. В этом году мы набрали 8 человек. 6 из них уже с высшим образованием. Это, конечно, своеобразный эксперимент, ведь никто в провинции не готовит профессиональных режиссёров театра. Но я понимаю, что если мы сейчас не будем готовить режиссёров для региона Сибири и Дальнего Востока, то уйдёт поколение режиссёров, которые сейчас работают, а больше на смену им никто не придёт. Потому что из Москвы не возвращаются. – Нет желания открыть филиал в Омске? – А зачем? Все желающие приедут к нам. – Как относятся к выпускникам Новосибирского театрального института в Москве? – Очень хорошо. Это тем более интересно, что мой театр в Москве не любят. Есть два города, где к нам хорошо относятся, – это Омск и Санкт-Петербург. – А почему ваш театр в Москве не любят? – У нас немодный театр. Он душевный. Я настаиваю всегда, что в театре должен быть праздник. Когда этого праздника нет, есть сплошные поминки и проблемы – это очень плохо. Мне кажется, режиссёры ищут лёгких путей. – Ищут лёгких путей, когда показывают окружающее нас г...о? – Я таких слов не употребляю, но по сути с вами согласен. – Если Вы так дружны с губернатором, то почему не можете сдвинуть с мёртвой точки вопрос строительства нового здания вашего театра? – А это разные епархии. Театр строит мэрия. Наш театр достался мэрии по наследству от Толоконского. Я считаю, что это моя большая неудача в жизни. Раз театр не построен – виноват в этом я. На каком этапе я кому-то не понравился или что-то сказал не так – не знаю. До сих пор городские начальники, глядя чистыми глазами в телекамеру, говорят, что они достроят здание. И длится это уже восьмой год. Но у меня с губернатором складывается масса других проектов. Недавно я подписал инвестиционный договор на строительство нового здания театрального института, который располагается сейчас в трёх разрозненных помещениях, пусть и в центре, но это всё равно неудобно. Удобно расписание не составишь. Да и здания, в которых мы сейчас сидим не наши, они старые. – То есть Вы решили, что проще построить новое здание института? – Да. Сейчас будем делать проект. Строительство будет вестись не за бюджетные деньги, хотя бюджет и будет принимать в этом участие. Я постараюсь, чтобы по самому высшему классу были оборудованы помещения для обучения, я знаю, как это сделать. Кроме того, МАРТ 2010 19(41)

мне было поручено разработать предложения по строительству в Новосибирске киностудии. – Киностудии для съёмок художественных фильмов? – Да, игрового и документального кино. – А свой фильм, который скоро выйдет на экраны, Вы снимали где? – На собственной специально для этого созданной киностудии, которую я открыл, чтобы было юридическое лицо. – Разве Новосибирская студия документальных фильмов, созданная в советское время, не функционирует? – Я принципиально не сотрудничаю со студией документального кино. Потому что это значит работать с людьми, которые не только не сохранили, а уничтожили кинопроизводство в Новосибирске. Они не достойны того, чтобы с ними сотрудничали. Свою последнюю картину «Идиотка» я снимал абсолютно автономно. Я привлёк небольшие средства и купил монтажную линию, это очень мощный компьютер. Стоит он полмиллиона рублей. – Новая киностудия позволит Вам и другим снимать всё желаемое в Новосибирске? – Почему мы и берёмся за строительство киностудии, потому что она будет абсолютно конкурентоспособна по ценовой политике. Наши расценки будут в десять раз меньше, чем в Москве. У нас запланировано строительство большого павильона порядка тысячи квадратных метров, на которых вполне возможно совмещение параллельных проектов. Будут два минипавильона для монтажа и комбинированных съёмок. Запланирован просмотровый зал, хороший тон-зал. В общем, всё необходимое, чтобы организовать полноценное производство. Строительство и запуск первой очереди киностудии обойдётся в 60 миллионов рублей. Деньги эти вполне реальны для бюджета любого муниципального образования, ведь даже самый маленький детсад стоит дороже. Вот у нас сейчас запустили бассейн по федеральной программе, он обошёлся налогоплательщикам в 300 миллионов рублей. – Как будете презентовать ваш новый фильм «Идиотка»? – Мы проведем показ в одном из кинотеатров. Мы не будем его прокатывать, потому что нет денег, чтобы заплатить авторские права на музыку, нет денег на рекламную кампанию. Стоимость промоушена сегодня – это бюджет картины, помноженный на два. Кино это мы снимали, чтобы показать, что в Новосибирске даже на коленке можно снимать очень хорошее кино. Хотя мы приобрели очень хорошую камеру, на которую отсняли часть картины. Могу сказать, что таких аппаратов в России всего штуки четыре. Такой камерой снимался знаменитый «Миллионер из трущоб». – Успехов Вам. Благодарю за беседу. Беседовал Василий РОМАНОВ.

Елена МЕЛЬНИКОВА

«Снова полные сборы, цветы, обожание публики.. » («Звёзды» русского театра на омской сцене) В предлагаемой публикации автор обращается к событиям омской истории конца XIX – начала XX веков. В это время Омск превращается в крупный культурный центр Западной Сибири. Основными элементами инфраструктуры культуры города в это время являлись учебные заведения, городской театр, кинотеатры, музей, Общественное, Военное и Железнодорожное собрания, Коммерческий клуб, библиотеки, редакции газет. В культурную жизнь Омска с его стационарным театром большое разнообразие и оживление вносили гастролёры. Они приезжали с труппами и в одиночку, играли в окружении своего ансамбля и в коллективе местного театра.

Содержание и качество представлений были разного уровня. Так, на зиму 1894 года драматическое общество пригласило в Омск труппу тобольского антрепренёра Н.А. Корсакова. Эта труппа, несмотря на талантливые актёрские силы, представляла собой типичное для сибирских городов «дно», в котором процветали крикливые эффекты для зазывания публики, делался упор на развлекательность. А приезд известного провинциального трагика В.В. Чарского в 1895 году имел для Омска большое значение. Владимир Владимирович Чарский – настоящая фамилия Чистяков (1834–1910) – выступал преимущественно как актёр-гастролёр в провинции. Изредка играл в Петербурге – в Александринском театре и в Москве – в Артистическом кружке, в театрах Бренко, Абрамовой, Горевой, Лентовского, в театре Корша. Чарский пользовался большим успехом в трагедийных ролях. Он привёз постановки по классической драматургии. В Омске Чарский сыграл «Гамлета» и «Отелло» Шекспира, кроме того «Семью преступника» Джакометти и «Бой бабочек» Зудермана. Пропагандировать Шекспира в провинции было нелегко. Часть зрителей встречала спектакли с холодной недружелюбностью, постановочные возможности до предела ограничивали творческие замыслы артиста. Приходилось идти на любые компромиссы – урезать и приспосабливать текст, выбрасывать целые сцены, привлекать публику тем, что наряду с величайшими драматическим сочинениями ставить водевили и дивертисменты.

1897 году побывала в Омске актриса Малого театра Гликерия Николаевна Федотова – великая актриса, полная блеска, ума, изящества, тонкости, красивая женщина, с милым русским лицом, с огромными тёмно-карими глазами, с певучим голосом, который мог звучать с самыми разнообразными оттенками и трогать до глубины души. Гликерию Федотову знала вся Россия. Её имя благоговейно произносили едва ли не в каждом медвежьем уголке.

В 1897 году Федотовой исполнилось пятьдесят лет, она прекрасно понимала, что первые роли героинь в комедии и драме, не говоря уже о трагедии, скоро станут ей не по силам, и объявила: «Еду учиться играть старух». Слово у этой решительной женщины никогда не расходилось с делом. За год до того она собрала труппу, взяла двухгодичный отпуск и в апреле 1896 года уехала гастролировать в провинцию. Она объехала всю Россию: от северной столицы – Петербурга – до солнечного Тифлиса, от Варшавы, входившей тогда в границы Российской империи, до далекого Красноярска. 8 июня 1897 года Федотова открыла свои гастроли в Омске пьесой Вильде «Преступница», затем были показаны «Гроза», «Без вины виноватые» Островского, «Укрощение строптивой» Шекспира, драма «Цепи» Сумбатова и «Вторая молодость» Невежина. Местная пресса освещала каждый спектакль Федотовой. «Роль Катарины трудна, – отмечал обозреватель газеты «Степной край» после спектакля «Укрощение строптивой», – госпожа Федотова правдиво изобразила капризную, своенравную, крайне изменчивую натуру, завидовавшую молодости и свежести своей доброй сестры, не имеющей недостатка в поклонниках. Быстрые переходы от порывов необузданности к нежности и покорности переданы неподражаемо». Мастерство Федотовой расцвело в комедии во всём своём пышном блеске. Поддавшись уговорам антрепренера, преследовавшим материальные выгоды, Гликерия Николаевна согласилась сыграть в модной тогда пьесе Сарду и Моро «Мадам Сан-Жен» (второе название «Бесцеремонная дама»). По свои данным она никак не соответствовала представлению о героине этой пьесы Катрин, но постановка лёгкой и пустой комедии компенсировалась мастерством Федотовой, её чрезвычайно тонкой и острокомедийной игрой. Неделю гастролей в Омске назвали «Неделей Федото-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ вой», в каждом семействе, в клубах, на гуляниях – всюду повторяли её имя, вели горячие споры о том или ином спектакле. Секретарь драматического общества Б.Е. СтеблинКаминский написал стихи, посвящённые властительнице дум. Он прочёл их на закрытии гастролей и преподнёс букет от драматического общества: Когда Федотова играла Нет, не играла, а жила! Толпа в восторге замирала, Завороженная внимала И наглядеться не могла! Пред ней была искусства жрица, Сердца невольно покорив. Что день – то новая страница И новый творческий порыв. Тепло и радушие, какими одарили актрису в Омске, вызвали отклик с её стороны. В конце июля, возвращаясь в Москву, Федотова остановилась в Омске и сыграла ещё несколько спектаклей: «Счастливца» Немировича-Данченко, «Грозу» Островского, «Медведя» Чехова и «Василису Мелентьеву» Островского. Особенно понравилась Г.Н. Федотова омской публике в роли Катерины. О Катерине Федотова вспоминала: «Играю я эту роль смолоду, а только теперь понимаю, как надо её играть. Я совсем не понимала раньше того, что Катерина – луч света в тёмном царстве. А надо, чтобы сквозь каждое её слово, каждое движение где-то проглядывал этот сияющий луч, который стремится прорвать тьму. И пусть Катерина, не найдя дороги к светлой и радостной жизни, погибает, к такому концу ведёт не беспомощность, не грусть, а внутреннее опустошение. Это яркий порыв. Только сейчас ему нет выхода из тёмного царства, когда-нибудь будет, скоро будет. Вот такой задумал Катерину Островский, так её и играть надо». Именно такой и запомнил Катерину – Федотову омский зритель. Г.Н. Федотова прожила большую жизнь и на всем её протяжении оставалась требовательной к себе и другим: «Я всегда помню завет Михаила Семёновича Щепкина и не умею до седых волос ни одной роли сыграть спустя рукава, не оглядев и не обдумав её со всех сторон», – повторяла актриса до конца дней своих. Огромный талант Гликерии Николаевны высоко ценил Станиславский, отличавший артистизм, блестящее виртуозное мастерство её исполнения, умение проникнуть в духовную сущность персонажа.

1899 году на омской сцене впервые выступили братья Адельгейм. Они родились в Москве, окончили драматическое отделение Венской консерватории. Работали порознь в театрах Германии, Австрии, Швейцарии. Вернувшись на родину, дебютировали: Рафаил – в Орле в 1894 году, Роберт – в Житомире в 1895 году. Вскоре они объединились и в 1898 году начали свою совместную творческую жизнь актёров-гастролёров. Основная заслуга Адельгеймов – приобщение масс зрителей к лучшим произведениям мировой классической драматургии. Роберт и Рафаил Адельгейм, коренные москвичи, к их выговору, по свидетельству современников, не могли бы сделать каких-либо поправок даже знаменитые московские старожилы, однако они никогда не пытались сыграть хотя бы наиболее близкие к их амплуа роли в пьесах А.Н. Островского. Но в высокой трагедии Адельгеймы, по признанию всей провинциальной печати, воскресили великие исполнительские образцы, приблизили Шекспира и Шиллера к широким массам и этим заслужили

МАРТ 2010 19(41)

народную благодарность. Братья Адельгейм всегда выступали со случайным составом артистов, они были «звёздами» и таковыми себя ощущали. В этом смысле показателен эпизод, случившийся уже в советское время с А.П. Розанцевым, работавшим с Адельгеймами. «Молодой человек, отойдите в сторону, публике нужен я», – довольно громко заявил на сцене Роберт Львович Адельгейм, когда по логике действия Розанцев несколько выдвинулся вперёд. Сказав эти слова, великий трагик, как ни в чем ни бывало, продолжал монолог Акосты. Адельгеймы, воспитанники немецкой школы, не терпели и намека на импровизацию. Каждое мгновение спектакля выверялось рассудком, и интонации, жесты, мизансцены закреплялись и канонизировались на всю жизнь. Но актёры, игравшие с Адельгеймами, и зрители поражались тому, как они воздействовали на зал, ибо воздействие это было необыкновенно сильным. Через полтора десятилетия, в октябре 1914 и феврале 1915 года, братья Адельгейм вновь посетили Омск. Они выступали с благотворительными спектаклями: «10% от валового сбора поступают в состоящий под Высочайшим Его Императорским Величеством Скобелевский комитет для выдачи пособий потерявшим на войне способности к труду воинам», – сообщал «Омский вестник». Братья Адельгейм выступали в своих традиционных спектаклях – «Отелло» и «Гамлет» Шекспира, «Уриэль Акоста» Гуцкова в переводе Вейнберга, «Кин, или Гений и беспутство» Дюма, «Казнь» Ге, «Кручина» Шпажинского, «Ревизор» Гоголя. Кроме того, после спектаклей Роберт Адельгейм исполнял вокальные номера. Гастроли знаменитых трагиков дали «битковый сбор», отметил «Омский вестник».

1902 году побывала в Омске молодая актриса малого театра Александра Александровна Яблочкина. А.А. Яблочкина родилась в семье артистов, её мать была актриса Александринского театра, и Александра Александровна вспоминала: «Первые годы службы в Малом театре были очень тяжёлые. Приходилось бороться за возможность играть, ждать случая, когда из-за отказа или болезни старшей артистки открывалась возможность с одной-двух репетиций сыграть ответственную роль. Если этого не случалось, надо было сидеть без дела или играть одноактные комедии и водевили. Но, продвигаясь с трудом в Малом театре, буквально отвоёвывая себе работу, я каждое лето уезжала со своими старшими товарищами в провинцию, где играла исключитель-

но первые роли, исполнявшиеся в Малом театре Е.К. Лешковской и даже М.Н. Ермоловой, и играла всегда с неизменным успехом». В Омске Яблочкина выступала со совей лучшей ролью – Софьи из «Горе от ума» Грибоедова. Через много лет Александра Александровна вспоминала о работе над этой ролью: «Для меня самое главное в роли – овладеть языком автора, его манерой выражения. В тесной связи с языком пьесы я разрабатываю каждую роль. Играя роль Софьи, я представляла её в 17 лет властной, самостоятельной, потому что она жила одна, без матери, и являлась хозяйкой дома. У неё манеры не девочки, а женщины». Красивая, изящная, Александра Александровна покорила омскую публику.

1885 году в Омске впервые побывал антрепренёр П.П. Медведев. Петр Петрович Медведев сценическую деятельность начал в конце 1870-х годов, играя в труппе отца, известного антрепренёра. В 1895–1918 годах держал антрепризы в Омске, Перми, Саратове, Астрахани, Херсоне, Таганроге. С 1918 года актёр различных провинциальных театров исполнял преимущественно бытовые роли: Расплюева в «Свадьбе Кречинского» Сухово-Кобылина, Оргона в «Тартюфе» Мольера. Из труппы отца Петра Михайловича Медведева, «короля антрепренёров», Петр Петрович ушёл на три года раньше, чем тот, потерпев материальные неудачи, оставил антрепренёрскую деятельность и стал режиссёром Александринского театра. П.П. Медведев совсем не походил на антрепренёров-дельцов, его интересовали более всего художественные и просветительские задачи театра, недаром с таким интересом уже в последнее десятилетие XIX века он прислушивался ко всему тому, что связано было с именем К.С. Станиславского, стремившегося порвать со старыми, обветшалыми традициями, найти более тонкие средства для передачи жизненной правды на сцене. В Омск П.П. Медведев привёз труппу из двадцати двух человек. По существующему в то время разделению на амплуа в неё входили герои: первый и второй любовники, драматический резонёр, комик, инженю, гранд-дама, старуха, субретка. Но дарование некоторых актёров не укладывалось в рамки амплуа. Сам Медведев играл роли, обычно закрепленные за фатами, резонёрами, простаками. Рецензенты досадовали, что он выходит на сцену редко, пока не поняли, что главная задача Медведева связана с постановкой спектакля. «Женитьба Белугина», «Бедность не порок», «Василиса Мелентьевна» Островского, «Каширская старина» Аверкина, 2-й акт

«Ревизора» и «Женитьба» Гоголя, «Лев Гурыч Синичкин» Ленского, «Уриэль Акоста» Гуцкова, «Гамлет» Шекспира – эти и многие другие произведения омичи смогли увидеть у Медведева.

1904 году на омской сцене играл «Отца» Стриндберга и «Гражданскую казнь» Джакометти 39-летний трагик Мамонт Викторович Дальский, обладавший идеальными данными для героических ролей – красивым, сильным голосом, стройной, гибкой фигурой, властными, энергичными манерами. Газета писала: «В игре Дальского подкупает полное отсутствие заученных, рутинных жестов, восклицаний и манер, которые так режут уши и глаза. Дальский прежде всего индивидуален. Всё данное им для своей роли производит впечатление выношенного и продуманного». Мамонт Викторович – человек интересной судьбы. Сын помещика, учился он в Харьковском университете, уйдя со второго курса, в течение шести лет работал в театрах Вильно и Новочеркасска. После успешного исполнения роли Дон Карлоса Дальский получил сразу два приглашения в Малый и Александринский театры. В 1880 году был зачислен в труппу Александринки в виде исключения без дебюта и десять лет проработал в ней. В 1890 году был уволен дирекцией «вследствие трудного характера», начинал жизнь актёра-гастролёра. Дальский, не признавая режиссёрского руководства, целиком полагался на актёрское «нутро». Именно Мамонт Дальский сыграл значительную роль в развитии сценического мастерства Ф.И. Шаляпина. Среди лучших ролей М. Дальского – Карл Моор, Дон Карлос, Ким, Уриэль Акоста.

1905 году можно было увидеть спектакли с участием Мариуса Мариусовича Петипа, актёра пленительной внешности, виртуозного мастерства. Своих современников Петипа восхищал «неузнаваемостью» в разных ролях, техникой перевоплощения. Он в совершенстве владел искусством жеста, движения, блистательно вёл диалоги, красиво носил костюм. Отмечали, что лучшие создания этого актёра были достигнуты в комедийном репертуаре. В Омске Петипа с артистами Александринского театра показал шесть спектаклей на «сичкарёвке» и один – у работников железной дороги: «Тартюф» Мольера, «Гувернёр» Дьяченко, «На законном основании» Тарковского, «Казнь» Ге, «Полусвет», «Кин, или Гений и беспутство» А. Дюма-отца.

мае 1909 года в нашем городе выступала Вера Федоровна Комиссаржевская. Это было время, когда, отказавшись от театра символических исканий, Комиссаржевская вернулась к своим старым сценическим созданиям. Символистские опыты дались ей дорого. Чтобы как-то решить сомнения, терзавшие её душу, она предприняла боль-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ шую гастрольную поездку по городам России. «Смотреть на поездку будущего сезона как на неизбежное в материальном отношении я не хочу и не могу. Провинция была для меня до сих пор лишь средством. В этой поездке она должна быть целью. Родилось желание показать не только образы, созданные в различных стадиях работы, но и самое дорогое – работу последних лет», – пишет в одном из писем Вера Федоровна в 1908 году. В Омске Вера Федоровна показала одну из своих лучших ролей – роль Марики в «Огнях Ивановой ночи». Действие пьесы происходит в 1880-е годы в Прусской Литве, в имении помещика Фогельрейтера, человека грубоватого и недалекого. Сюжетная канва мелодрамы проста. Марика, приёмная дочь Фогельрейтера, и его племянник и воспитанник Георг давно любят друг друга, но Георга хотят женить на дочери хозяев, его кузине Гертруде. Георг и Марика не могут преступить долг, обязанность перед домом и людьми, поставившими их на ноги. Пьеса осложнена многими дополнительными сюжетными линиями: на фоне помещичьего быта здесь содержатся отголоски модных тогда философских и художественных изысканий. Тут и ницшеанство, и теория наследственности, и символистские мотивы. Несмотря на то, что роль Марики исполнялась многими знаменитыми артистками, Комиссаржевская нашла своё толкование образа. Работавшему с актрисой А.Л. Желябужскому вот такой запомнилась Марика – Комиссаржевская: «Худенькая девушка, в простеньком, тёмном с горошками платье с белым, отложным воротничком. Затянутые тугим узлом косы. Улыбка не появлялась на бледном, с печатью внутренней муки лице Марики. Вся роль ведётся на приглушенном отрывистом звуке, ни на один момент не повышается голос. Но под сдержанностью угадывается, как удивительно тонко показала это Комиссаржевская, глубоко запрятанная обида, оскорблённое чувство девушки, её порыв к жизни и счастью. Нельзя забыть её глаз, горевших диким огнём, порывисто-судорожных движений, с такой экспрессией выражавших состояние Марики. И последний акт – снова опущены глаза, ещё тише звучит голос, ещё напряженнее движения – снова всё запрятано на дно души. Только в самый последний момент взгляд, которым она провожает уезжавших к венцу Георга и Гертруду, – безмолвный, полный отчаяния. И удивительная деталь: прижимает, чтобы не закричать, к судорожно закушенным губам платок». Омские зрители восторженно откликнулись на её игру. Трепетная, хрупкая, своим беспокойным искусством Комиссаржевская звала к торжеству внутренней свободы, мира, добра. «Самобытная актриса», «писать об игре Веры Федоровны нельзя: её можно только чувствовать», «снова её сопровождает успех, снова полные сборы, цветы, обожание публики», – констатировала газета «Омский телеграф». Много упрёков со стороны публики было сказано в адрес арендатора городского театра, который поставил такие условия оплаты за каждый вечер, что пойти на них труппа Комиссаржевской не смогла. Поэтому гастроли Веры Федоровны проходили в менее удобном и вместительном помещении зала Общественного собрания.

МАРТ 2010 19(41)

Вскоре, уехав на гастроли в Среднюю Азию Вера Федоровна Комиссаржевская, скончалась в страшных мучениях, заразившись чёрной оспой. В кафедральном соборе столицы должна была состояться панихида по ней, которую отменил епископ Гермоген, сделав запрос о том, чем болела артистка, была ли православною и когда последний раз исповедовалась.

1909 и 1910 годах наш город посетила труппа Первого драматического передвижного театра П.П. Гайдебурова и Н.Ф. Скарской. Павел Павлович Гайдебуров, начиная играть в провинции, в 1903 году совместно с Надеждой Федоровной Скарской, сестрой В.Ф. Комиссаржевской, организовал общедоступный театр при Лиговском народном доме графини Паниной. Театр первоначально имел целью обслуживание окраинного рабочего зрителя общедоступными, но вполне художественными спектаклями. Принципы, на которых строился его репертуар, сводились к следующему: «Пьеса должна обладать литературным достоинством, свойствами эмоциональности, т. е. непосредственного воздействия на чувства зрителя, ясностью и общедоступностью психологического содержания, выведения в пьесе лиц и их действий, отсутствием в них начал пессимизма». В репертуаре заняли преимущественное место пьесы Островского, Гоголя, Тургенева, Сухово-Кобылина, Мольера, Бомарше, Шекспира, а из современных драматургов – Чехова и Горького. В целях расширения творческой деятельности театра, параллельно с той же труппой создаётся Передвижной театр, впервые начинаются систематические выезды столичного театра в провинцию с целыми спектаклями. П.П. Гайдебуров, подчеркивая преимущественное значение двуединого существования их коллектива, писал: «Общедоступный и Передвижной театр – два имени, объединяющие собой одну организацию, столь сложную по своей сущности, как и скромную по внешности. Для него ходячее противопоставление столицы и провинции заменено сочетанием деятельности общедоступного театра в народном доме и общедоступного театра в интеллигентской России. Его стремление – найти в искусстве органическую связь двух элементов в искусстве русской народной жизни – городского трудового люда и русской трудящейся интеллигенции, рождённой русской провинцией и населением». Спектакли для гастролей готовились со всей тщательностью, в течение нескольких месяцев зимой и весной на 4–5 месяцев передвижники выезжали в провинцию. Марка Передвижного театра – образ крылатого коня, символизирующего передвижничество, окрылённость идеей всенародного искусства, – была известна всей России. Строгая обдуманность каждой постановки во всех мельчайших деталях и великоле-

пии, выдержанный тон выступления, отсутствие суфлера, стильные до мелочей декорации и обстановка невольно приковывали внимание зрителей. Однако нововведения Передвижного театра в ту пору не всегда находили понимание и верную оценку. Так случилось и в Омске. «Антигона» Софокла, «Гамлет» Шекспира, «Вишнёвый сад» Чехова – эти три спектакля представили передвижники омской публике. Театр остался «совсем без зрителей со своими весьма художественными и полными мыслей постановками, такие требования к театру не предъявляются большей частью публики Омска», – замечал Пессимист в «Омском телеграфе». Причину такого неуспеха можно, конечно, видеть в том, что П.П. Гайдебуров играл в Омске со случайным составом артистов, большинство из которых «не поддержали ансамбля и не были на той высоте, которою хотелось бы видеть при игре П.П. Гайдебурова», но главной причиной, на наш взгляд, явилось почти полное отсутствие в Омске интеллигентного зрителя, способного по достоинству оценить настоящее художественное создание.

апреле 1910 года приехал в Омск Константин Александрович Варламов. «Царём русского смеха» называли Варламова. Знавшие К.А. Варламова при одном упоминании его имени уже улыбались. А на сцене первое появление его огромной, с мягкой поступью фигуры вызывало смех, который превращался в гомерический хохот, когда Варламов начинал говорить «Чего моя нога хочет?» – задает Варламов вопрос, выставив ногу и указывая на неё рукой с вывернутой наружу ладонью. И конечно! Театр задыхался от неудержимого смеха, рукоплескал своему любимцу. В то же время К.А. Варламов был актёром громадного и разнообразного диапазона. Он создал колоритные образы: Муромский в «Свадьбе Кречинского» Сухово-Кобылина, Скалозуб в «Горе от ума» Грибоедова, Городничий и Осип в «Ревизоре» Гоголя, поистине неповторимые герои пьес Островского. «Островский и Варламов были точно созданные друг для друга, и целое поколение, вскормленное на реалистических идеалах в театре, не могло бы представить себе большей полной гармонии, чем существовавшая между этими двумя ярчайшими представителями русского национального театра и русской реалистической школы», – писал Эдуард Старк. Для творчества Варламова была характерна интуиция, позволявшая ему чутьем угадывать существо каждого образа. Он мог выйти на сцену, руководствуясь только одиночными вехами, опре-

делявшими течение пьесы, не зная никакого текста и импровизировать. Иногда «он прибегал к игражу и отсебятине, но не потому, что не знал роли и не уважал авторов, а потому, что его слова лились от избытка сердца, открытого настежь и греющего всех», – отмечал критик Ходотов творческую оригинальность импровизации Варламова. Гастроли Варламова прошли с большим успехом. Дела прямо блестящие, сборы чудные, приёмы восторженные, на меня прямо молятся», – пишет Константин Александрович из Омска. В нашем городе он играл в двух комедийных пьесах «Превосходный тесть» и «Прежде скончались, потом повенчались», а также в пьесах Островского (какие точно установить не удалось). Говоря о репертуаре, рецензент «Омского телеграфа» замечал: «Обе пьесы лишены какого-либо художественного значения. Сразу видно, что они из репертуара Александринского театра, где старательно уклоняются от всякого намёка на современность или от характерной, но интересной, хотя комической формы, смелой постановки какого-либо жизненного вопроса. Ничто не задевает ни ума, ни сердца. Художественное настроение отсутствует, ставятся вещи лишь для того, чтобы посмеяться». «Печально, что Варламов не занёс в Омск чего-нибудь свежего, в общем талантливый и крупный артист играет потешно, но жалко тратить такой большой и яркий талант, какой у Варламова, на подобные вещи», – отмечает другой театральный критик.

родолжает гастролировать по России с проверенным, многократно играным репертуаром актёр типа «вечного скитальца» – Павел Николаевич Орленев. Его имя, сопровождаемое легендами и былинами о триумфах, безрассудном расточительстве и кутежах, было известно далеко за пределами страны. Орленев открыл для русского театра амплуа неврастеника, негероического героя больного века. «До Орленева такого амплуа не существовало. Но с лёгкой руки Павла Николаевича, начиная с его царя Федора и, главным образом, с его Раскольникова и Мити Карамазова, оно стало модным», – вспоминал актёр иной художественной ориентации Ю.М. Юрьев. Орленев, толкуя трагикомическую тему по-своему, в плане преобладающего трагизма, умел ещё сильнее, ещё безжалостнее играть состоянием зрительного зала, заставляя только что хохотавшую публику плакать от сочувствия к осмеянному и содрогаться при мысли, что сама она, публика, на минуту оказалась жестокосердной. Главная тема творчества Орленева – тема личности, страдающей от зла и пошлости жизни, не способной по-настоящему сопротивляться, и всё-таки одерживающей самую ценную, самую реальную победу – победу моральную. Именно в таком аспекте были разработаны лучшие его роли. Павел Николаевич Орленев (Орлов) (1869–1932), выпускник Московского театрального училища, успешно дебютировал на сцене Московского Малого театра, заслужив одобрение со стороны самого Островского. Первые пробы Орленева пришлись главным образом на водевильный репертуар. Славу водевильного весельчака Орленев стяжал в первых же провинциальных сезонах в

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ 1886–1892 годы. Как водевильный комик пришёл он в Московский театр Корша, театр весьма пестрого, по преимуществу коммерческого репертуара, и прослужил там с начала 1893-го до конца лета 1895 года. С водевильными ролями он не расстался и впоследствии. В 1895 году Орленев переходит в петербургский театр литературно-художественного общества. Однако уже в 1896 году вновь возвращается к постоянной работе на провинциальной сцене и объезжает буквально всю Россию. Во главе собственного коллектива с неизменным успехом гастролирует в Германии, Великобритании, США, Норвегии. В конце 1909 – начале 1910 года Орленев предпринимает большую гастрольную поездку по городам Сибири и Дальнего Востока с целью собрать необходимые средства для организации народного театра. Павел Николаевич остановился в Омске и выступил в четырёх спектаклях: «Преступление и наказание» Достоевского, «Царь Федор Иоаннович» Толстого, «Братья Карамазовы» Достоевского, «Горе-злосчастье» Крылова. Впоследствии Павел Николаевич ещё четыре раза посещает Омск: в марте 1911 года, в конце 1915 года, в октябре 1916 года, в 1925 году два месяца (май–июнь) играет в труппе Карла Олигина. Гастроли Павла Николаевича всегда собирали массу публики, его имя обладало каким-то магнетизмом. Орленев многого достиг как актёр-проповедник, актёр-просветитель, несущий идеалы в самые далёкие уголки России. В бесконечном гастролёрстве он не искал славы и богатства. Ему виделась возможность театра, существующего на доброхотные даяния зрителей. Выдающаяся роль П.Н. Орленева в деле развития русского провинциального театра была отмечена присвоением ему звания народного артиста республики в 1926 году.

1912 году побывал в Омске Владимир Николаевич Давыдов, который привёз запрещённую пьесу Сухово-Кобылина «Дело». Творческий путь этого актёра неразрывно связан с Александринской сценой. Более 40 лет провёл Давыдов на сцене этого театра, переиграв колоссальный и весьма разнокачественный репертуар. В молодости он отдал дань увлечения оперетте. Высокая музыкальность, тонкий комизм и большой художественный такт, присущие Давыдову, облагораживали этот жанр, не безосновательно носивший тогда полупрезрительное наименование оперетки. На казённой сцене Давыдов сталкивался с потоком ремесленной драматургии. Тридцать пьес одного Крылова сыграл Давыдов – сама цифра говорит о том, как много творческих сил пришлось растратить ему на «текущий репертуар», глубокая неудовлетворённость такого рода репертуаром приводит к тому, что еще в 1886 году, при подписании очередного контракта, Давыдов решительным образом выдвигает требование о предоставлении ему права отказываться от неподходящих ролей. Вместе с тем он требует включения в его репертуар целого ряда классических произведений. Владимир Николаевич выступает первым полноценным Фамусовым в Александринском театре, так как до него эту роль играли второстепенные актёры. В такую же коронную роль Давыдова превращается

МАРТ 2010 19(41)

гоголевский Городничий. С мягким комизмом, в почти благодушных тонах рисовал он своего героя. В репертуаре Островского Давыдов создаёт целую галерею типов, исполняя в общей сложности восемьдесят с лишним ролей в сорок одной пьесе. Объективно отображая действительность, Давыдов приводит зрителя к неизбежным выводам в отношении общественного паразитизма, однако, сам воздерживается от произнесения приговора над своими героями. До конца своих дней Давыдов остается последовательным актёром-реалистом, не принимающим натуралистических тенденций мнимо-психологической драматургии и тех декадентских исканий, которые начинают захлестывать русский театр начала XX века.

апреле 1915 года Омск посещает труппа театра Корша. Театр Корша – крупнейший частный театр России. Создателем его был Федор Адамович Корш, присяжный поверенный по профессии, сначала он берёт в аренду вешалку в Пушкинском театре Бренко, затем он организует свой драматический театр в Газетном переулке, в историческом особняке Римского-Корсакова, затем в Богословском переулке, в специальном театральном помещении (где ныне филиал МХТа). Театр Корша открылся 30 августа 1882 года, то есть в традиционный день начала сезона в казённых театрах. В Омск труппа привезла комедии и фарсы и один исторический спектакль: «Счастливая женщина» Щепкиной-Куперник, «Отголоски жизни» Львовского, «Доходное место» Островского, «Когда заговорит сердце» Крауссэ, «Покинутая» Морей, «Старообрядка» Мясницкого-Варнива. Судя по откликам прессы, гастроли прошли с большим успехом: «публика горячо встретила гастролёров, это тронуло артистов и после второго акта г. Чарин обратился к публике от имени труппы с благодарностью за этот приём». Особенно рады были увидеть омские зрители артиста Балакирева, который украшал один театральный сезон в Омске труппу Долина. «Талант привёл его на столичную сцену, и в отчётном спектакле мы видим Балакирева в полном блеске его дарования», – отмечал критик. «Совершенно нельзя выделить других исполнителей; успех пьесы создали все одинаково», «каждая роль – филигранная работа», «простота в игре достигнута до полной жизненной правды», – рассказывает «Омский вестник» об игре других исполнителей в пьесе «Старообрядка». «Звёзды» русского театра, приезжавшие в Омск, существенно обогащали палитру сценического искусства, доступного жителям отдалённого от столиц сибирского города. Подробно эти и другие театральные события автор представила в книге «Театр и город сибирской провинции (конец XIX – начало XX вв.)», изданной в Омске в 2004 году.

«Сегодня мне опять война приснилась…» НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ Вряд ли есть необходимость комментировать, почему очередной выпуск «Поэтического антракта», выходящий в первом номере «Омска театрального» 2010-го года, связан с Великой Отечественной… …Всё чаще и чаще вспоминаю своего отца. И почему-то одна «деталь» ярче всего в памяти всплывает: как у отца по ночам болела нога. Спустя десятилетия после войны болела. Нога, которой… не было (в 1944-м ему, восемнадцатилетнему парню, автоматчику 272-го строевого полка, гвардии рядовому Павлу Гордеевичу Денисенко ампутировали ногу после тяжёлого ранения разрывным снарядом). И это была ноющая, в буквальном смысле слова «физическая» боль. И боль отца оседала болью в душе моей. И словно превращалась в некую генетическую (но – мою собственную) память о войне, даже несмотря на то, что родился я спустя девять лет после 1945-го… И об этом я снова вспоминал-думал, когда готовил нынешнюю стихотворную подборку. В ней сошлись разные поколения людей, чьи судьбы так или иначе связаны с Омском и театром: кто-то – участвовал в самой страшной из войн, кто-то – родился незадолго до войны, кто-то – в год её окончания, кто-то – спустя несколько послевоенных десятилетий… Этот «разноголосый» «Поэтический антракт» посвящён Памяти о войне – о той, Великой и Священной, закончившейся 65 лет назад… Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

КОРОТКО ОБ АВТОРАХ ЗЛОТИНА-МИРОНОВА Елена Николаевна Родилась 28 апреля 1936 года в пос. Фабричный Окуловского района Новгородской области. В Омске – с 1960-го года. Много лет работала в газетах «Омская правда», «Вечерний Омск». Театральный критик, журналист, поэтесса. Возглавляла Секцию театральной критики Омского отделения СТД РФ. В середине 1980-х была заведующей литературной частью Омского Музыкального театра; в начале 1990-х – завлит Омского Театра кукол. Заслуженный работник культуры РФ, член Союза журналистов России, Союза российских писателей и Союза театральных деятелей РФ. АНКИЛОВ Николай Пантелеевич Родился 18 ноября 1923 года в селе Лярово Башкирской АССР. Участник Великой Отечественной войны (2-й Украинский фронт, 1-й Забайкальский фронт), орденоносец. Автор сценариев многих телеспектаклей, поставленных на Омском ТВ, среди них – «Цена совести», «Годы далёкие», «Букварь», «Возвращение». Автор пьес «Всего три дня», «Тревога», «Родник в овраге», «Солдатская вдова» и др. Член Совета по драматургии СП РСФСР (1970-е), член Союза журналистов СССР и Союза писателей СССР. Лауреат Государственной премии РСФСР им. К.С. Станиславского (1973 год, за пьесу «Солдатская вдова», поставленную Я. Киржнером в Омском драматическом театре).

БОЛЕСЛАВСКИЙ (Давидович) Владислав Болеславович Родился 9 мая 1923 года в Витебске. Участник Великой Отечественной войны; был связистом на фронте, войну закончил под Варшавой; инвалид Великой Отечественной войны; орденоносец. С 1963 по 1970 гг. – актёр Омского драматического театра; среди основных ролей, сыгранных в Омске, – Ярым Сеид (М. Бударин, «Ермак»), полковник Тузенкевич (И. Бабель, «Конармия»), граф де Гиш (Э. Ростан, «Сирано де Бержерак»), Подбельский (Я. Киржнер, А. Мозгунов, «Так начиналась легенда»). Снимался в кинофильмах «Олекса Довбуш», «Крепость на колёсах», «И один в поле воин», «Таврия». ГУСАРОВ Леонид Юрьевич Родился 13 февраля 1973 года в Ангарске. В 1998 – 2007гг. – актёр Омского театра драмы и комедии «Галёрка»; наиболее значительные роли – Пашка (А. Вампилов, «Прошлым летом в Чулимске»), Кузаков (А. Вампилов, «Утиная охота»), Лагранж (М. Булгаков, «Жизнь господина де Мольера»), Освальд (У. Шекспир, «Король Лир»), Сашка (В. Крупин, «Во всю ивановскую»). В настоящее время живёт в Нижнем Новгороде, актёр Нижегородского театра комедии. МАЛЬЧЕВСКИЙ Виктор Николаевич Родился 2 февраля 1921 года в селе Хмельном Мошарского района Киевской области. Участник Великой Отечественной войны, орденоносец. В 1954 – 1956, 1959 – 1960, 1964 –1978 годы – актёр Омского драматического театра; среди наиболее значительных ролей – Волохов (И. Гончаров, «Обрыв»), граф Лейстер (Ф. Шиллер, «Мария Стюарт»), Мастаков (М. Горький, «Старик»), Гулевой (И. Бабель, «Конармия»), Барон (М. Горький, «На дне»), Владимир Николаевич (В. Шукшин, «Беседы при ясной луне»). В 1978 – 1981гг. – актёр Омского ТЮЗа. Снимался в кинофильмах «Под созвездием близнецов», «Маршал революции», «По улицам комод возили». Заслуженный артист РСФСР.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ МОРОЗОВ Геннадий Анатольевич Родился 26 января 1945 года в Омске. Актёр, журналист, поэт. Некоторое время сотрудничал с учреждениями культуры Омска, работал в редакции газеты «Советский Иртыш». В 1985 году уехал из Омска, жил на Кубани. Член Союза журналистов России. ОЗОЛИН Вильям Янович Родился 17 августа 1931 года в Омске. В начале 1960-х работал на Омском телевидении, был корреспондентом районных газет на Крайнем Севере. Поэт, журналист, прозаик, бард. В 1972 году уехал из Омска, жил в Чите и Барнауле. Автор повестей «Крюкова Север знает», «Чёрные утки», «Бирюзовая серёжка», поэтических сборников «Песня для матросской гитары», «Чайки над городом», «Воспоминание о себе», «Год быка», «Белые сады» и др. Член Союза писателей России и Союза журналистов РФ. Леонид ГУСАРОВ *** Моему деду Я уснул наяву. Я забредил. В грудь вломился осколок войны… На экране я деда заметил У рейхстага разбитой стены. Сколько хроник военных на свете! Чёрно-белая правда войны… Почему же я раньше не встретил Эту плёнку архивной весны? Двадцать лет пареньку на экране В этих кадрах немого кино; Под Берлином – «осколочной» ранен… Боже мой, как всё было давно… Как давно из руин поднимали Позабытую богом страну И о счастье спокойном мечтали, Проклиная былую войну!.. …И давно уже нет с нами деда, Только эти, с экрана, глаза: В них читается радость победы, В них таится утраты слеза. Умер дедушка в мирное время, Не сгорел он в военном огне. …Повернулся осколок – и, тлея, Остывает теперь он во мне. Владислав БОЛЕСЛАВСКИЙ (1923 – 2005)

СИДОРОВ Александр Николаевич Родился 21 июня 1962 года в Омске. В 1985 – 1995 гг. – актёр Омского ТЮЗа, в 1995 – 1998 гг. – Омского театра драмы и комедии «Галёрка». С 1998 года живёт и работает в Новосибирске (театры п/р С. Афанасьева, «Старый дом»). В репертуарном листе более ста ролей; среди наиболее значительных – в спектаклях по классической драматургии: Лебедев (А. Чехов, «Иванов»), Епиходов, Симеонов-Пищик, Трофимов (А. Чехов, «Вишнёвый сад»), Шут (У. Шекспир, «Король Лир»), Барон (М. Горький, «На дне») и мн. др. Автор пьес, поставленных в театрах Красноярска, Смоленска, Кемерово, Омска и др. Неоднократный лауреат региональных и Всероссийских бардовских фестивалей.

И песни в электричках они пели О жизни искалеченной своей. А годы – шли… Калеки умирали… Мы строили опять убогий быт… Солдат мы потихоньку забывали (Лишь на словах – никто, мол, не забыт). Вот так и жили, и вождей меняли (А их забота – совесть усыпить)… Придумали, – медалей наковали, И поспешили щедро наградить. И вот мы доживаем наши годы, От разных бед клонится голова, На наши плечи – новые невзгоды И старые «красивые слова». *** «Весь мир насилья»… Мир – он непослушен Ни королям, ни Богу, никому. Хоть изнутри давно полуразрушен, – Но верен он уродству своему. Идёт он и налево, и направо, И создаёт и монстров, и святых, И дарит то забвение, то славу, И кровью крестит мёртвых и живых. Он раздаёт названия эпохам; Века здесь – как столбы по рубежам. …Известно всем, что мир устроен плохо, Но создан он – по нашим чертежам.

1995-й Ну вот, уже и пятьдесят минýло, Как я пришёл с той самой, мировой… Война меня калечила и гнула, И всё-таки – спасибо, что живой. Живой и старый… Раны затянулись, Живу, как прежде, жизнью рядовой… Воспоминанья лентой потянулись, И горестно становится порой. Соратников я помню; их немало – Безногих, и безруких, и слепых, Им Родина вниманье оказала, На «ролики» в коляски посадив. Как ловко они «ролики» вертели! И не было народа веселей,

МАРТ 2010 19(41)

Вильям ОЗОЛИН (1931 – 1997) ОДНОГОДКИ Четыре гудка – и короткий! – Сигнал на поверку зовёт. А ну-ка, смелей, одногодки. Тридцатый – два шага вперёд! Равненья в шеренгах не надо, Курите и ждите – сейчас С далёкой войны для парада Мальчишками выведут нас. С Рабочих, с Фабричных, с Кирпичных (Где нет уж, поклясться готов, Ни стареньких крыш черепичных, Ни маленьких чахлых садов),

Бледнея от дальнего бега, Под хилым, сиротским дождём, Под мокрыми хлопья снега – Смотрите же – сами идём!

И грустно мне, что молодость минула, что не пришлось мне отгулять своё: из детства прямо в мужество шагнуло лихое поколение моё…

Далёкого детства полпреды, Идём, сапогами стуча. Нелёгкие, взрослые беды На худеньких наших плечах.

Мы, как о счастье, о любви мечтали, и снилась нам она в затишный час, а утром, смотришь, – пуля обвенчает с «безглазою» кого-нибудь из нас…

Ну, что приуныли, ребята? Крепитесь, не скоро привал… …Вот этот – ты, Колька! А я-то!.. Не сразу себя и узнал.

Оплакивать мы павших не умели: мы торопились, ждали нас бои, – лишь по ночам им посвящали трели чужой земли чужие соловьи…

А этот – в военной фуражке, С гранатой под драной полой… Да это же – Сашка!.. Ты – Сашка, Смертельно на Гитлера злой,

Влюблённые, меня вы не корите за то, что грустью выплеснул на вас. Я не в упрёк… Коль любите, – любите: и за себя, и нелюбивших нас.

Мишени камнями сражавший, Собравший на пули свинца, Мальчишка, на фронт убежавший, Поклявшийся мстить за отца!

Для вас весна ковёр зелёный стелет, для вас удод за речкой прокричал, и соловей сибирский свои трели по рощам рассыпает по ночам…

О, сколько же нас по тревоге Явилось на этот парад! …У края размытой дороги Стоит молчаливый солдат.

УРОК

Его уже пули отпели, Ему уже сыгран отбой… И он – в генеральской шинели, Хоть в звании он – рядовой.

Наш город восстанавливали немцы (Победе шёл, наверно, третий год), – Они тянулись медленно и немо Чуть свет от зарешеченных ворот

Он Сашку в строю замечает, Он белые гладит виски, И Сашка медаль получает Из пахнувшей дымом руки…

И целый день завалы расчищали На улицах, разрушенных дотла. Над ними непрощающе молчали Бессмертных русских храмов купола.

Николай АНКИЛОВ (1923 – 1983) *** Сегодня мне опять война приснилась: Как будто я стою на огневой, Веду огонь… И – надо ж! – так случилось: Снарядов нет, проигрываю бой!.. Проснулся весь в поту – температурю… Неужто израсходован запас?.. Твержу себе: «Что паникуешь, дура!.. Эй, слышь, сестра, скажи, который час?..» «Шестой идёт…» «Спасибо, дорогая…» – И я с надеждой думаю о том, Что днём больные реже умирают И мой черёд отложен на потом… А мне бы до рассвета продержаться, Чтоб сердце вдруг не дало перебой, Да сил хватило б на ноги подняться, Шагнуть вперёд, ввязаться снова в бой!.. *** Опять весна ковёр зелёный стелет, уже удод за речкой прокричал, и соловей сибирский свои трели по рощам рассыпает по ночам.

Елена ЗЛОТИНА-МИРОНОВА (1936 – 1994)

О, как мы ненавидели их лица, Шинели и тупые башмаки!.. Как в эти дни немецкому учиться Нам было поразительно «с руки»! Остервенело словари листая, Мы бранные слова искали в них И, сбившись в кучу, бешено хлестали Словами теми пленников своих! Они смотрели хмуро в дно траншеи, А мы, хватая камни из-под ног, Прицеливались в головы и шеи, В глаза кидали пепел и песок! Нас вяло отгоняли конвоиры, В их окриках нам слышалась вина: Поди ж ты, третий год живём при мире, А всё на псковских улицах – война… Кормили пленных той порой негусто На островке истерзанной земли. Не знаю я, с каким сокрытым чувством Они за подаянием брели, Но только помню: я одна в квартире; Стук в двери; открываю не спрося… Высокий фриц в запачканном мундире! Сейчас убьёт меня – и песня вся!

По вечерам в проулках бродят пары – то смех, то вздох вдруг ветер донесёт… А где-то вдалеке бренчит гитара и хриплый голос о любви поёт.

Плач памяти моей протяжно-тонок, Её рисунок чёрно-бело строг: Длиннейший миг убийца и ребёнок Глаза в глаза глядят через порог…

И, странно, я напевом этим тронут, своим обычным вкусам вопреки… Да что там люди, – о любви ворóны кричат, кружась над рощей у реки!

Но снизу слышен скрип ступенек шатких, И сердце омывается в тепле… Смущённо немец сдёргивает шапку И бабушке бормочет: «Битте, хлеб…»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ «Да надо ж, – «битте»! У самих ни крошки! А лебеды не хочешь, сукин кот!?» И я гляжу: она несёт картошку, Она – ему!!! – картошку отдаёт.

А Егор подбадривал: «Веселей, очкаричек!» (он у нас душевный был, ротный старшина).

Уходит немец. Мне картошки жалко. Себя мне жалко. Брызги из-под век… Но бабушка роняет: «Тихо, Лялька! Умой лицо. Он тоже человек».

Долго пыль дорожную сапоги тревожили. Волдыри в портяночках ныли: «Упади!» Только тех, кто падали, называли «падлами», – и «сыночек мамочкин» плёлся позади.

…С годами свиток памяти ветшает, Но в смутные лихие времена На нём светло и чётко проступают Добра и милосердья письмена. Как заповедь, завещан он потомкам – Тот щедрый миг у нищенских дверей. …А бабушка моя была эстонка. А бабкин свёкор, прадед мой, – еврей. Виктор МАЛЬЧЕВСКИЙ (1921 – 1987) ПЕСНЯ ПРО БЕЛЫХ АИСТОВ Покидают родные места Белых аистов шумные стаи… И как будто девичья мечта Вместе с ними на юг улетает. В сердце боль ты не сможешь унять, Белый аист, безмолвная птица… Буду осень и зиму я ждать… Ой, как хочется не ошибиться! Возвращайтесь в родные края, Счастья вестники, белые птицы! Пусть хранит вас надежда моя И поможет назад возвратиться! Будь счастливым ваш путь на лету, Пусть ничто не грозит вам в полёте! А весной, возвращая мечту, – И надежду мою вы вернёте… *** А жалко! Наверно, иначе бы надо? Отпущено – мало… А жизнь – круговерть!.. Что толку, что будет алмазной ограда? Не жизнь обрамлять она будет, а смерть… Александр СИДОРОВ ОПОЛЧЕНЦЫ 41-го Мы рассвет не видели: к нам туманы с гóр сошли, растерявшись, видимо… В сорок первый год мне винтовку выдали и патронов пригоршню. Выдавальщик выдавил: «Вот и твой черёд». Жаль, меня родители ростом не обидели, а в плечах – по-скромному, в общем, жидковат. С ростом я худой вдвойне, толсты лишь очки на мне, в общем, «парень комнатный», как сказал комбат.

Мы на место прибыли – да в окопы спрятаться не успели, – время жмёт: «В бой! Атаковать!..» Чарку водки пригубил, помирился с братцами. Цепью встали, и – вперёд! – их высотку брать. Старшина Егор бежит, а за ним – мы, сгорбившись, каждый – «под винтовкою», каждый – молодцом. Да перебили быстро нас – я не успел и выстрелить, и упал неловко я… Но не в грязь лицом… …Сумерки спускаются над притихшим городом, замер враг измотанный у его ворот. Звёзды зажигаются… И лежим мы, мёртвые, всей своею ротою… Головой вперёд... Геннадий МОРОЗОВ (1945 – 2008) *** Моя бабушка в Бога не верила, но пасхальную сдобу пекла. До зари озабоченно мерила бабий путь – от печи до стола. А под утро садилась к окошку со своей одинокой бедой. На вокзале играла гармошка, дрёмный благовест плыл над рекой. Быль со сказкою переплетались… Пронося куличи в узелках, вдовы в тёмных платках возвращались из церквей с новой верой в глазах. Моя бабушка в то воскресение и могла бы поверить в Христа, если б не было вознесения Бога снова на небеса. Но она среди близкого люда, кто любимых терял вместе с ней, в настоящее верила чудо: в жизнь земную своих сыновей. Что настряпала – всё раздавала, глядя немо за кромку небес, и лишь губы ревниво сжимала, слыша весть, что Христосе воскрес.

Каждый меня сбагривал, не желал в товарищи. От обиды волком выл ночью вместо сна.

МАРТ 2010 19(41)

В номере использованы снимки: Марины Аварницыной Андрея Бахтеева Евгения Кармаева Андрея Кудрявцева Бориса Метцгера Елены Пичугиной Юрия Соколова Александра Чепурко Фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций

Корректоры: Валентина Прокопович, Оксана Черных Адрес редакции: 644099, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 206, тел./факс (3812) 20-03-69 E-mail: press@sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: www.sibmincult.ru Печать ООО «Омскбланкиздат» г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34 тел. 212-111, www.omskblankizdat.ru Заказ № 150963

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ