Журнал "Омск театральный" №25(47) by sibmincult.ru

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 25(47) ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов Темы номера: Впечатления от «театральноолимповых» и «реальнотеатральных» встреч. Накануне VIII Международного фестиваля «Молодые театры России» Премьеры, портреты в интерьере театра, актуальные интервью. Юбилеи актёров. Гастроли Северного театра в Омске и Томске. Страницы истории Омска театрального. Редактор – Лидия Трубицина Дизайн и вёрстка – Елена Пичугина Редакционная коллегия: Марина Аварницына, Валерий Алексеев, Владимир Витько, Лариса Гольштейн, Сергей Денисенко, Любовь Колесникова, Светлана Кулыгина, Владимир Миллер, Людмила Першина, Борис Саламчев, Валентина Шершнёва На первой странице обложки: Ольга Ванькова и Роман Дряблов в сцене из спектакля «Ромео и Джульетта» У. Шекспира Омского государственного драматического «Пятого театра» (режиссёр – Ринат Бекташев) Фото Александра Барановского На второй странице обложки: Алексей Манцыгин и Михаил Окунев в сцене из спектакля «Безрукий из Спокана» М. Макдонаха в Омском государственном академическом театре драмы (режиссёр – Дмитрий Егоров) Фото Андрея Кудрявцева На третьей странице обложки: Татьяна Филоненко и Николай Михалевский в спектакле «Сцены из Мёртвого дома» Театра живописи Омского музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля (режиссёр – Николай Михалевский) Фото Марка Фрумгарца На четвёртой странице обложки: Сцена из спектакля Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» «Маленький принц» А. Сент-Экзюпери (режиссёр – Шауль Тиктинер) Фото Юрия Кисилевского ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

СОДЕРЖАНИЕ: Лина Туманова. Опять двадцать пять! (Юбилейный выпуск журнала «Омск театральный») ...................................................3 Людмила Першина. Солнца, моря и побед много не бывает… (Об участии Омского государственного музыкального театра в Федеральном фестивале «Театральный Олимп») ................................................4 Валерия Калашникова. В надежде на счастье (Спектакль «Нешуточки» Северного драматического театра имени М.А. Ульянова) ...................................................7 Татьяна Веснина. «Про родину что-то поёт…» (Гастроли Северного драматического театра имени М.А. Ульянова в Томске) ...................................9 Анна Зернова. «Реальная» проверка на прочность (Омский государственный драматический «Пятый театр» на XI Всероссийском фестивале «Реальный театр») ......................................................13 Олег Лоевский: «Для меня очень важно такое понятие, как контраст» (Интервью с арт-директором фестиваля «Реальный театр») ..................................15 Эльвира Кадырова. Нечто в стиле Тарантино («Безрукий из Спокана» М. Макдонаха в Омском государственном академическом театре драмы) ..................................17 Нина Козорез. «Пока земля ещё вертится…» («Ромео и Джульетта» У. Шекспира в Омском государственном драматическом «Пятом театре») ...............................19 Юлия Сальникова. Время свершений. Время открытий (Юбилейный сезон Омского театра юных зрителей) ...............................................21 Виктория Романова. В атмосфере «глобального диско» («Бременские музыканты» на музыку Г. Гладкова в театре-студии Александра Гончарука) ...................24 Сергей Денисенко. Век XX – век XXI. Марк Мудрик. Омск (Юбилейное эссе) .......................................................26

Любовь Колесникова. Летний вечер с «Галёркой» (О возобновлённом спектакле «Фрол Скабеев» Д. Аверкиева) ................................................................30 Любовь Трандина: «Ощущение нужности дорогого стоит» (Интервью Светланы Кулыгиной с актрисой Омского государственного академического театра драмы) .......................................................................33 Архивный фотоэксклюзив. «Так по камешкам собирается биография и человека, и театра, и города…» ........................................38 Анастасия Толмачёва. Театр как секрет вечной молодости (Интервью с актрисой Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Ниной Исаевой) .........................................................................40 Виктор Вайнерман. Подарок Достоевскому (Спектакль «Сцены из Мёртвого дома» в Театре живописи Омского музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля – к 190-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского) .....................................................................................46 Виктория Андреева. В театр в гости (О фестивале «ТЮЗ – детям села») ...........................................................................................................48 Валентина Загумённая: «Частичку сердца не отдашь – ничего взамен не получишь» (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены») .........................................................................50 Елена Мачульская. «Устами пространства и времени» (Вечер поэзии в театре «Студия» Любови Ермолаевой) ...........................................................................54 Сергей Денисенко. Крокодил, одуванчики, сказка дурацкая, я, ты и др. (V Межрегиональный фестиваль «Неделя экспериментального театра в Омске») ................................56 Маргарита Зиангирова. Елена Ивановна (К 90-летию со дня рождения народной артистки России Елены Псарёвой) ...........................................60 Светлана Яневская. Большая часть публики его боготворила… (К 90-летию со дня рождения заслуженного артиста России Виктора Мальчевского) ............................62 Семиструнные песни актёра (Поэтический антракт) В подборке опубликованы стихи Эдуарда Павлинцева .............................................................................66

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ, СОБЫТИЯ, ФЕСТИВАЛИ Лина ТУМАНОВА

Опять двадцать пять! Мимо этого события мы никак не могли проскочить – перед вами, дорогие наши читатели, двадцать пятый номер журнала в его современном виде. Нет, конечно, вы скажете, что уже был 25-й номер, и мы указываем в скобках все порядковые числа с начала выхода «Омска театрального» в журнальном формате, но это было – подумать только! – в прошлом веке. А в виде привычного для российских стандартов толстого журнала («ОТ» выходит так с 2004 года) это именно 25-й номер, юбилейный, ибо общепринято малые юбилеи мерить пятёрками, а большие отмечать в формате «25». За это время на страницах «ОТ» нашли отражение все значительные события театральной жизни нашего славного региона. Это и фестивали, и все наиболее интересные для публики и значительные для творческих коллективов премьеры, и юбилеи самих театров и людей, работающих в них. Это плодотворный обмен мнениями о современной театральной ситуации и вместе с тем пристальный взгляд в прошлое. 2011-й год тоже был богат на события. Ярким фестивалем отметил своё трижды двадцатипятилетие Омский театр куклы, актера, маски «Арлекин». К такому же юбилею готовится ТЮЗ. Омский государственный академический театр драмы удостоен крупной федеральной награды – премии Правительства РФ имени Ф. Волкова. И совсем нетрадиционное поощрение прилетело от экспертов журнала Forbes. Они включили Омскую драму в список 10 провинциальных театров, которые непременно надо посетить. Топ-10 театров, по версии обозревателей, конечно, не имеет ничего общего со списками богатейших людей планеты или крупнейших компаний мира. Forbes сделал себе имя на экономических прогнозах и аналитике. А составление десятка лучших театров, киноработ или премьер – это скорее побочный продукт, рассчитанный не просто на бизнесменов, а на командировочных. Букет наград собрали омичи на различных всероссийских фестивалях, о чем подробнее расскажут наши авторы далее в этом номере. 21 – 30 октября 2011 года – время проведения VIII Международного фестиваля «Молодые театры России». Это первый в новом веке (стартовал в 2002 году) омский фестиваль с устойчивой позитивной репутацией. Именно он начал традицию проведения в Омске крупных всероссийских и международных театральных форумов, собирающих интересные

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

коллективы и яркие личности. «Молодые театры России» – это всегда не только потенциальный открытиями смотр творческих достижений, но и лаборатории, столь необходимые молодым, начинающим свой путь в профессии, и интенсивное творческое общение. В нынешнем году омичи в шестой раз принимали у себя Всероссийский фестиваль любительских театров Урала и Сибири. Гостеприимным местом для него оказалась Тара с ее новым, созданным тоже в двадцать первом веке Северным театром, носящим теперь имя нашего прославленного земляка Михаила Александровича Ульянова. Омские театры откликнулись на значительную для истории и культуры дату – 190 лет со дня рождения Ф.М. Достоевского. Актёры и режиссёры посвятили этому юбилею спектакли, приняли участие в фестивале «Играем Достоевского». В рамках проекта «Достоевский. Сибирь. XXI век» состоялись просмотры моноспектакля актёра «Пятого театра» Антона Зольникова по «Запискам из Мёртвого дома», композиции актёра театра «Студия» Игоря Малахова «Колокола звон кандальный», премьеры спектакля «Сцены из Мёртвого дома» Театра живописи Омского музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля, программы заслуженной артистки России Татьяны Казаковой «Душа моя, Феденька» по материалу дневников А.Г. Достоевской. И, конечно, осень – начало новых сезонов во всех театрах. Волнующее время открытий, ожиданий, надежд.

Людмила ПЕРШИНА

Солнца, моря и побед много не бывает.. Как известно из греческой мифологии, боги античного мира обитали на горе Олимп. Для простого смертного – высота заоблачная, запредельная, недосягаемая. Но мечта дотянуться до олимпийского поднебесья всегда витала в лучших и самых дерзких человеческих умах. Отсюда настойчивость в возрождении современных спортивных Олимпийских игр, в культивировании различных интеллектуальных олимпиад одарённой школьной и студенческой молодёжи, других креативных мероприятий, украшенных эпитетом «олимпийские». Летом 2011 года реализовалась ещё одна замечательная придумка этого направления. Впервые на территории нашей страны состоялся Федеральный фестиваль под многоговорящим названием «Театральный Олимп».

Можно даже особенно не напрягаясь, догадаться, почему местом его проведения был выбран Сочи, которому через три года предстоит принимать зимние Олимпийские игры 2014 года. Отцы города, замороченные многочисленными хлопотами, связанными со строительством олимпийских объектов, тем не менее, сочли необходимым взять этот фестиваль под свой патронат. Итак, в июне нынешнего года на берегу Чёрного моря прошёл первый Федеральный фестиваль «Театральный Олимп», на который в числе 13 профессиональных театров (географический диапазон – от Забайкалья до Белгорода) был приглашён и Омский государственный музыкальный театр. Наши артисты представили на этом театральном форуме балет «Шинель», созданный по сюжету знаменитой повести Николая Васильевича Гоголя. Сергей Флягин и Анна Маркова

Накануне открытия праздника автор проекта «Театральный Олимп» и его генеральный продюсер Ольга Сенаторова довольно эмоционально объясняла название фестиваля, не скрывая при этом смелости и масштаба нового на черноморских берегах художественного дерзания: – «Театральный Олимп» будет собирать в Сочи в преддверии высокого курортного сезона «богов театра» – главных фигурантов отечественного театрального процесса: лучшие музыкальные, драматические и кукольные театры России, ведущих актёров, режиссёров, художников, композиторов, драматургов, менеджеров, учёных, педагогов, критиков. Зрителям фестиваль дарит редкую возможность в течение последней июньской декады ознакомиться с многожанровой «Олимп-афишей» страны, которую составляют спектакли, получившие высокие государственные награды или другие важные публичные знаки признания, а также отмеченные престижными призами международных или национальных фестивалей, оказавшиеся в центре внимания театральной общественности и зрителей в прошедшем театральном году. Так что появление омичей на сцене Зимнего сочинского театра, где проходили фестивальные спектакли, было предопределено вполне весомыми факторами. Напомню: осенью 2010 году балет-фантазия «Шинель» завоевал в Москве два очень престижных приза международного театрального фестиваля «Золотой витязь». Золотого диплома удостоилась сама хореографическая постановка, и приз «За лучшую мужскую роль» получил исполнивший партию Башмачкина солист балета Омского музыкального театра заслуженный артист России Сергей Флягин. Более чем убедительные основания для восхождения на «Театральный Олимп», проходивший в главном городе-здравнице России. Именно поэтому Ольга Валентиновна как бывшая омичка не скрывала, что ей было приятно видеть в числе полноправных участников фестиваля своих земляков-сибиряков. Фестивальная афиша удивила по-настоящему олимпийским жанровым разнообразием – драма и комедия, опера и балет, историческое путешествие и театральный боевик, этно-эко-спектакль и променад-концерт (музыкальная акция, предварявшая каждый вечерний спектакль). Классическое здание Зимнего театра с портиком и стройной шеренгой колоннады тоже более чем естеОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬНЫЕ ЗАМЕТКИ ственно и гармонично вписалось в театральную олимпийскую тематику. Сам же фестиваль своей масштабностью напоминал красочную радугу, ярким коромыслом вспыхнувшую над городом – курортом и подарившую на исходе первого летнего месяца всем – участникам, сочинцам, гостям-курортникам массу незабываемых впечатлений и радость художественных открытий. Творческая жизнь первого и единственного в России панорамного фестиваля главных событий прошедшего театрального года оказалась насыщенной не только интересными спектаклями, но и конкурсными презентациями, мастер-классами, встречами, лекциями, благотворительными акциями! Стоит заметить, что серьёзная фестивальная атмосфера в контексте отпускной жизни большой всероссийской здравницы, привыкшей ко всевозможным экономическим, политическим форумам и гламурным тусованиям, выглядела особенно привлекательной для курортной публики. Расхожая фраза: «В городе Сочи – тёмные ночи», уже успела сыграть недобрую шутку с репутацией одного из самых респектабельных наших курортов. В самой ядовитости выражения «тёмные ночи» явно ощутим криминальный оттенок. Впрочем, он не так уж далек от истины, если учесть, какой лакомый кусочек представляет собой этот напоенный солнцем, ароматами моря и энергетикой беззаботной отпускной жизни город-курорт. Прибавьте ко всему этому настоящий строительный бум, деловое оживление и всплеск амбиций, связанных с предстоящими Олимпийскими играми, и картинка получится самая что ни на есть убойная. Впрочем, считается дурным тоном, вспоминать былые несимпатичные истории с переделами собственности, рейдерскими захватами, скупкой земель под коттеджное строительство – да мало ли что происходило под знойным южным солнцем, в городе, где каждый квадратный метр идёт по самому беззастенчивому золотому тарифу. С другой стороны, говорят, что нынче в Сочи главного отечественного «супостата», то бишь коррупцию, если не одолели, то основательно укротили. Или просто ввели в некие рамки приличий. Так что ни громких тебе разоблачений, ни скандалов на сочинских берегах в последнее время не слыхать. Какими бы черными не были сочинские ночи, лучше всего их нейтрализуют приятные впечатления яркого солнечного дня. А потому для курортников чего только не напридумано, каких только маршрутов по окрестностям не изобретено, лишь бы побольше народа увлечь местной экзотикой и получить необходимую прибыль. И тут надо отдать должное сочинским городским чиновникам – они хорошо осознают важность не только чисто хозяйственных проблем, но и имиджевых заморочек. Поэтому сегодня в Сочи культивируется правильная политика – всячески развивать и поощрять культурологические возможности курортного города. Сюда и прежде с удовольствием приезжали артисты театра и кино и на гастроли, и на фестивали, и на киносъёмки. Ведь здешняя публика рада-радёшенька возможностям разнообразить дневное лежание на пляжах вечерними эстетическими встрясками. А нынче и вовсе заговорили о необходимости создаОКТЯБРЬ 2011 25(47)

ния собственного сочинского драматического театра. Появление «Театрального Олимпа» – этого мощного многоголосого мастер-класса для актёров, режиссёров – очень хороший способ взрыхлить почву под создание нового театра и воспитание грамотного театрального зрителя. Местная сочинская журналистка призналась на церемонии закрытия фестиваля, что очень переживала, пойдёт ли пляжный контингент на фестивальные спектакли? Это всё-таки не антрепризная «развлекуха», которой обычно кормят курортников, а самое настоящее высокое искусство. К счастью, победила неистребимая человеческая тяга к прекрасному, которая оказалась не чуждой приезжим обитателям пляжных лежаков да и самим коренным сочинцам. В этом смысле лёд инертности тронулся, разбивая о горячий фестивальный энтузиазм обычную курортную всеядность и непритязательность вкусов. Приятно было наблюдать полные залы Зимнего театра, в котором проходили фестивальные показы, энтузиазм, с которым зрители участвовали в обсуждениях увиденных спектаклей и хорошо организованное рекламное обеспечение театрального форума. Сочи в июне буквально наводнили баннеры с символикой и слоганами фестиваля. На расклеенных по городу афишах значилось и название – Омский государственный музыкальный театр. А он, кстати, оказался единственным театром, представлявшим балетное искусство. Омичи помимо всего прочего стали самой представительной делегацией – почти 60 человек! Довольно непросто было хореографической постановке завоевать место под солнцем среди драматических постановок. Ничего, справились. Наши балетные артисты не только не уронили театральную репутацию своего региона, но, по мнению и зрителей, и критиков, стали украшением фестиваля. Что подтвердили и привезённые из Сочи три наградных диплома! Балет-фантазия «Шинель» удостоился серебряного «Театрального Олимпа» и диплома «За одухотворённость сценического решения прозы Н.В. Гоголя», а дирекция театра получила диплом «За менеджмент стабильности и успеха».

У «Театрального Олимпа» имелась своя отличительная особинка. На этом фестивале работало целых два жюри. Одно – по художественно-творческим вопросам – возглавляла известный театральный критик Юлия Большакова, другое – по менеджменту – авторитетнейший в этой сфере профессор Геннадий Дадамян. Театры не только показывали свои постановки, но и проводили конкурсные презентации собственных творческих проектов. Омская презентация, по дружному мнению обоих составов жюри, была одной из самых креативных и впечатляющих. Какое место в репертуаре занимает классика, сколько на сцене Омского музыкального проходит всероссийских премьер, как плотно охвачена гастрольными поездками глубинка Омской области, насколько учитываются предпочтения разных возрастных и социальных групп омских зрителей, с каким размахом проходит крупнейший за Уралом фестиваль «Панорама музыкальных театров», как ведётся разнообразная шефская работа – всё это и многие другие аспекты жизни Омского музыкального театра были оценены по достоинству. Директор Омского музыкального театра Борис Ротберг в каждом своём выступлении не уставал подчеркивать, что фундаментом успехов и его коллектива, и других омских театров является прежде всего особое отношение к этой сфере искусства в Омском регионе, личный патронат, поддержка и покровительство губернатора Леонида Константиновича Полежаева. В ответ московские критики согласно кивали головами, потому что наслышаны о благоприятном омском театральном климате, некоторые и сами бывали на различных омских фестивалях, знают, что омский губернатор Л.К. Полежаев – один из немногих региональных руководителей, удостоенных престижной «Золотой маски» – за поддержку театрального искусства России. Бориса Львовича маститые московские театроведы, коллеги из других российских театров иначе как легендарный директор не именовали. От этого титула Ротберг каждый раз отчаянно отбивался. Но факт остаётся фактом – к директору Омского музыкального собравшееся театральное сообщество относится с особым почтением. Генеральный продюсер фестиваля «Театральный Олимп», его вдохновитель и организатор Ольга Сенаторова, вручая диплом «За менеджмент стабильности и успеха», сказала очень тёплые слова о Борисе Львовиче Ротберге. При этом была по достоинству оценена и перспективная кадровая политика: и главный балетмейстер Надежда Калинина, и главный художник театра Сергей Новиков, хотя молоды, но, безусловно, талантливы, энергичны, приносят в омские постановки дыхание поиска, новизны. Качества, которые всегда высоко ценятся в мире искусства. Сочинцы прекрасно принимали омскую

«Шинель». Буквально все сцены шли под аплодисменты зала, зрители после спектакля благодарили артистов за удивительный урок человечности, красоты и сострадания. За испытанное чувство катарсиса. Вот тебе и нацеленная на удовольствия курортная публика! Никого нельзя судить огульно. На разборе спектакля «Шинель» театроведы восхищались прекрасной выучкой балетной труппы омичей, эмоциональной выразительностью образа Башмачкина, созданного заслуженным артистом России Сергеем Флягиным, его тонким лирическим дуэтом с Перышком (Анной Марковой). Отмечали индивидуальность художественного подхода молодых постановщиков «Шинели», сумевших в своей работе раскрыть глубину трагедии беззащитного маленького человека, пробудить любовь ко всем униженным и оскорблённым. Слышать эти похвалы было приятно. Высоко оцененными оказались и грамотный театральный менеджмент Омского музыкального, и его творческие достижения, и политика регионального руководства в сфере искусства. В день показа «Шинели» на фестивальной сцене буквально все сотрудники театра оказались на высоте – монтажёры декораций, костюмеры, артисты кордебалета, солисты, постановщики, директор театра и даже маленькие талантливые артисты, которые учатся в балетной студии Омского музыкального и играют в спектак-ле далеко не последнюю роль. Всех их можно считать по праву возведёнными на престижную серебряную ступеньку «Театрального Олимпа». Чести региона не посрамили. Завоевали любовь публики, уважение коллег, признание маститых столичных критиков. «Будем обязательно ждать омичей с новыми работами на последующих фестивалях!» – эту фразу, не раз звучавшую в кулуарах фестивальных мероприятий, громко озвучили на церемонии награждения победителей. Хозяева не сглазили своё пожелание, потому что приглашения на «Театральный Олимп–2012» удостоился теперь и Омский академический театр драмы, который в июне будущего года повезёт на берега Черного моря спектакль «Август. Графство Осэйдж». Омичи готовятся вновь штурмовать высоты «Театрального Олимпа»! Омск-Сочи Валентин Царьков

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Валерия КАЛАШНИКОВА

В надежде на счастье Летом в Омск вновь приезжал с гастролями Северный драматический театр имени М.А. Ульянова. На этот раз основу афиши составили спектакли для детей, а финальным аккордом стала премьерная работа коллектива из Тары – «Нешуточки» по рассказам А.П. Чехова.

Произносишь «приехали с гастролями» и поневоле улыбаешься такому ироничному парадоксу судьбы. Между нами всего-то 300 километров, а ведь действительно общение с Северным драматическим у омичей происходит в «гостевом формате». Но общение всегда интересное, тёплое и эмоциональное.

людях и себе самом, который тяготит ещё достаточно молодых, по сути, героев. Поэтому при множестве атмосферных перекличек с «Шуточками» юмор выходит уже каким-то щемящим, саркастическим. Восемь рассказов составили действие спектакля. Восемь сюжетов счастья – реального, возможного и кажущегося. Константин Рехтин представляет эти сюжеты как воспоминания о дачном театре, в котором они некогда разыгрывались. Эдакий театр в театре, где удвоенное лицедейство лишь обостряет смыслы. И словно в гигантскую спираль закручивается человеческая жизнь, где от витка к витку всё больше вопросов и всё меньше ответов. По-чеховски жёсткие и очевидные истины о мужчине и женщине, о том, почему мы всегда вынуждены делать не то, что хотим, и говорим не то, что думаем, и, значит, обречены на непонимание. По-рехтински выстроенный до мелочей мир, в котором истины звучат правдиво и точно. Вот хорошенькая аптекарша (Ирина Маринина),

В этот раз театр привёз свежий спектакль вечернего репертуара – «Нешуточки». Напомним: в его афише с первого сезона существует спектакль «Шуточки» по ранним рассказам Чехова. Он появился ещё в период обучения артистов, а когда Северный театр стал театром в полном смысле этого слова, спектакль был представлен в Омске. Режиссёр Константин Рехтин вместе с артистами играли его на четырёх фестивалях, дважды завоевывали главную награду. Однако вместе с этим крепла мысль, что «Шуточки» при всей самостоятельности и завершённости оставляют какую-то недосказанность – не сценическую, а концептуальную, жизненную. Нужна вторая часть, вторая половина, чтобы объединить в целое это исследование загадки человеческой натуры, её природы, сути, исследование, которым Северный театр занимается с момента своего создания. В феврале 2011 года актёры сыграли премьеру. Тоже по рассказам Чехова. Но с совершенно иными акцентами, ракурсами, мыслями. Между этими двумя спектаклями годы творческого, профессионального взросления артистов, а между главными темами – долгий путь взросления человеческой души, накопленный большой и нелёгкий багаж знаний о жизни, ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

уставшая от мужа (Вячеслав Щенин) и скучной семейной жизни, в надежде на элементарное мужское внимание, пусть даже от проходящих под окном подвыпивших приятелей (Михаил Синогин, Ян Новиков). Вот Бугров (Александр Горбунов), который, узнав об измене жены, продаёт Лизу (Ольга Которева) её любовнику Гроховскому (Олег Шатов). А под конец Лизу просто уносят со сцены вместе с мебелью... Художник Сергей Федоричев придумал многослойное пространство, напоминающее параллельные улицы с прозрачными стенами, по которым герои ходят, не замечая и не встречая друг друга. Территория обыденности, в которой, кажется, счастье есть у всех, кроме тебя. Отсюда огромное желание стать заметным в толпе таких же одиночеств, ярким на фоне серого. А театр, пусть и дачный, может в этом помочь. И герои спектакля разыгрывают – или играют? – собственные чувства, что-то преувеличивая, где-то добавляя «трагической глобальности», чтобы хоть на миг обратить внимание на своё существование и значимость. Режиссёр вводит в действо музыкальную тему фламенко (оригинальная музыка и оформление спектакля – Андрей Пересумкин), которая лишь подчёркивает карнавализацию чувств. Есть маска, а есть суть. Весь вопрос, будет ли желание разобраться, что где. Пространство спектакля – сплошной воздух. Нет бытовых нагромождений, утопания в деталях. Все предметы в буквальном смысле на весу: бутылочки в аптеке, чашки на столе, флакончики на туалетном столике. Даже воздух, способный рождать чувство свободы и лёгкости, превращается в пустоту, в пространство, наполненное кажущимся. Пустяк и драма бытия, вместе взятые. Мы видим, как всё происходит, и даже понимаем почему. Но не умеем сделать иначе. А вместе с ощущением одиночества, пошлости и будничности собственной жизни изменяется и представление о ценности личности другого – вопрос цены человека переходит в факт его обесценивания. От внезапности смены этих полюсов ритм «Нешуточек» напоминает американские горки, а финальный эпизод «В Рождественскую ночь» (в нём эмоционально сильные образы создают Анна Липская, Алексей Лялин, Александр Горбунов, Василий Кулыгин и Наталья Климова) доводит эти перевёртыши до крайней точки. Муж уплыл в море. Жена осталась на берегу. А надвигающаяся буря предвещает самое страшное. И, когда прошла ночь и почти не осталось надежды, оказывается, что муж никуда не уплывал, а просто выпил и заснул. Дыхание смерти, как трафарет, просвечивает существовавшие ориентиры и принципы, и в контрасте белого и чёрного всё становится ясно. Но, к сожалению, эта ясность существует недолго, и в итоге всё начнется сначала. С нескладного хора, как и в первой сцене спектакля. Голоса – каждый со своим мотивом – выводят песню, не понятную ни для кого. И над этим миром парит – почти незаметно и, лишь в финале высвечиваясь лучом софита – чайка. Та самая, чеховская. Как символ. Чего? Многого. Но нам, сидящим в зрительном зале, так хочется принять её за птицу счастья, пусть мимолётного, несправедливого, но всё-таки возможного...

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГАСТРОЛИ Татьяна ВЕСНИНА

«Про родину что-то поет.. » В сентябре на сцене Томской драмы проходили гастроли Омского государственного Северного драматического театра им. М.А. Ульянова. Посмотреть спектакли театра из Тары предложила мне известный критик Валентина Головчинер. Восхищённая «Весенними побегами» по Ф. Ведекинду, которые она видела на «Сибирском транзите», Валентина Егоровна выдавала самые блестящие рекомендации и труппе, и режиссёру. Её очарование театром передалось и мне, и я заранее уже была расположена к новому, неизвестному мне коллективу. Впрочем, не одной мне неизвестному.

Северный драматический театр имени М.А. Ульянова из города Тары, что лежит в 300 километрах на север от Омска, впервые приезжал на гастроли в Томск. Не только имя любимого народного артиста в названии привлекало и возбуждало любопытство. Может быть, имя-то в меньшей степени удивляло. Кому не известно, что знаменитый сибиряк Михаил Александрович Ульянов родился в омском селе Бергамак, а в детстве и юности жил в Таре? Удивлял сам факт гастролей театра из маленького (всего-то 27 тысяч жителей) города. По нынешним временам это удовольствие не из дешевых, и позволить себе вывезти большие спектакли в другой город может только достаточно известный театральный коллектив, имеющий крепкую государственную и спонсорскую поддержку. Оказалось, что полномасштабные гастроли молодого театра из небольшого города стали возможны благодаря оказанной федеральным и региональным министерствами культуры поддержке гастрольной деятельности театров. В город «с большими культурными традициями», «в интеллектуальную столицу Сибири» омичи привезли четыре спектакля, которые были участниками различных фестивалей, принесли известность молодому коллективу и стали его визитными карточками. Гастрольная афиша тоже удивила: в ней отсутствовала мировая и русская классическая драматургия, современные пьесы тоже не значились. Театр предложил томскому зрителю сценическую версию рассказа Виктора Астафьева «Пролётный гусь», инсценировку рассказов молодого и зрелого Чехова – «Шуточки» и «Нешуточки» и «Сказку для Вани-жениха» по мотивам сибирского фольклора. Все спектакли поставил главный режиссёр Константин Рехтин по своим же сценическим разработкам. На пресс-конференции он объяснил такой выбор литературного материала желанием экспериментировать с разными формами. Но скорее всего, дело в желании театра найти свой стиль, своё лицо. Судя по гастрольным спектаклям, путь выбран верно. РУССКИЙ ПЕРЕЛЁТ Спектаклем, на котором произошло знакомство с Северным театром, стал «Пролётный гусь», поставленный по одноимённому рассказу Виктора Астафьева. В творчестве писателя-фронтовика он оказался последОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Ольга Которева (Марина) и Василий Кулыгин (Данила)

Сцена из спектакля «Пролётный гусь»

ним, «прощальным поклоном». В нём писатель снова вернулся к теме войны, природы, к дорогим и близким героям – солдатам Великой Отечественной. И в этом последнем слове о войне Виктор Петрович высказал всю боль, что мучила его долгие годы. Его окопная правда не просто жестка, она беспощадна. Через судьбу солдата Данилы Солодовникова и его жены медсестры Марины писатель показывает историю народапобедителя, который в мае 1945 года был наполнен радостью, ощущением свободы и уверенностью, что «теперь все будут счастливы», как говорит один из героев спектакля, а вскоре этот

народ-победитель оказался расходным материалом для великих строек. Для бывшего солдата и медсестры на всей огромной территории СССР не нашлось уголка, где бы они могли быть счастливы. И даже в маленьком городке Чуфырино им не нашлось приюта. Нет будущего у этой пары, росточек их любви – сын Аркаша, чахнет и умирает. Потом от скоротечной чахотки сгорает Данила. Когда жизненное пространство Марины сузилось до захламленного закутка под школьной лестницей, хрупкая женщина тоже уходит из жизни. Финал поистине трагический… Выбор такого литературного материала для постановки заслуживает огромного уважения, потому что это честный и мужественный поступок. Проза Астафьева, плотная и тягучая, сложна для театрального прочтения. Тем не менее, Константин Рехтин рискнул. Жанр постановки определил просто – сценическая версия рассказа. В жанре и надо искать ключ к прочтению спектакля. Режиссёр инсценирует прозу Астафьева по законам музыкального многоголосия: один артист начинает рассказ, другой подхватывает, таким образом складывается история послевоенной страны, а точнее, история трудного выживания бывших фронтовиков в мирное время. Ритм каждого высказыванияреплики похож на хоровой запев. Композиция спектакля предполагает ансамблевую игру, без неё не сладится многоголосие. У тарских артистов всё сладилось. Лейтмотивом спектакля становятся песни «Летят утки» и «Летят перелётные птицы». Ведь для своего родного государства и солдат Данила, и медсестра Марина оказываются в роли такого же пролётного гуся. Недаром режиссёр вводит в спектакль ещё два персонажа, которых нет у Астафьева – Гуся и Гусыню. Птицам доверяется поведать о лирических и драматических страницах жизни главных героев. Перед актёрами Екатериной Дёминой и Олегом Шатовым стояла невероятно трудная задача – создать полноценные образы, не имея в арсенале даже нескольких строк-реплик, строк-характеристик. И надо отдать должное и артистам, и особенно хореографам Светлане Пономарёвой и Татьяне Гайдуковой, предложившим пластическое решение этой проблемы – Гусь и Гусыня стали лирическими альтер-эго главных героев, воплощение чистоты их душ. Удвоение главных действующих лиц создаёт дополнительный объём спектакля. Появление внесюжетных персонажей – результат режиссёрского внимательного чтения между строк. Нежность и трепетность отношений, которые связывают героев, конечно, играют и Ольга Которева (Марина) и Василий Кулыгин (Данила). И очень хорошо играют, тонко. Но есть в астафьевском рассказе то, что словами не передашь, что жестом и взглядом

не сыграешь – это размышления о связи человека с природой. И вот это нерасторжимое единство, которое называют гармонией, и воплощено в образах Гуся и Гусыни. Внимательное чтение режиссёром астафьевской прозы помогает создать и собирательный портрет чернорабочего войны – солдата. Этот образ особо дорог писателю. И я смею думать, и всем авторам спектакля. Характеры фронтовиков, с кем едут в эшелоне Данила Солодовников и Марина, в рассказе даны штрихами, контурно. Поэтому Вячеславу Щенину, Александру Горбунову, Алексею Лялину, Денису Блинову, играющим солдат, пришлось лепить образы своих героев из нескольких строчек астафьевской прозы и песен военных лет. Песни – не просто дань традиции (не одна постановка о войне без них не обходится), они – лирическая основа спектакля. Неслучайно режиссёр закольцовывает ими действие. В финале вновь возникает первая сцена – эшелон, солдаты, песни… Но всё это теперь дано как бы в воспоминаниях Марины, перед её уходом из жизни. Звучит в спектакле ещё одна песня, тематически не связанная с войной, но именно в ней и заключена режиссёрская концепция. Это песня каторжан «По диким степям Забайкалья». В горьких строках «про родину что-то поёт…», которые инвалид на коляске (одна из ролей Александра Горбунова) даже не пропевает, а выплёвывает в лицо Даниле и Марине, не только диагноз покалеченной войной стране, но и «прогноз на завтра». Константин Рехтин поставил спектакль о мире без войны, который оказывается горше и безжалостнее, чем война, о людях, в которых прочен нравственный стержень, и они ни при каких обстоятельствах, даже самых жестоких, не изменяют себе. В этом и заключается современность, актуальность астафьевской прозы. Некоторые критики считают, что поздний Астафьев излишне дидактичен, нравоучителен. И быть может, было бы лучше для спектакля сократить текст, пожертвовать им ради театра, например, без большого ущерба для идеи спектакля можно было бы опустить массовые сцены с чуфыринцами и эпизод собрания заводской бригады. Да, наверное, действие тогда бы стало динамичнее. Но от дидактики не уйти в любом случае. Дидактичность (деление на хороших и плохих) основа сюжета: дуэту Марины и Данилы в спектакле противопоставлена ещё одна семейная пара – Владимира Мукомолова (Михаил Синогин) и Нелли (Ирина Маринина). На этом контрасте идей и идеалов и строится всё второе действие. Оно уже меньше напоминает хоровой запев. Здесь больше сольных партий. И, к сожалению (моему зрительскому сожалению), любовная линия Марины и Данилы уходит на второй план. И, тем не менее, молодые артисты Ольга Которева и Василий Кулыгин заслуживают зрительских аплодисментов и доброго слова критиков. Им удалось донести чистоту и нежность, искренность отношений, которые связывали их героев. Не менее сложная задача стояла перед Михаилом Синогиным и Ириной Марининой – сыграть антиподов главных героев так, чтобы зритель испытал настоящую неприязнь к ним. Михаил построОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГАСТРОЛИ ил свою роль, опираясь не столько на драматические, сколько на пластические характеристики героя. Ирина Маринина в роли хамоватой, самовлюблённой и надменной Нелли была очень достоверна в каждом сценическом фрагменте. Говоря об актёрской игре, хочется отметить ещё один дуэт – Гордеевны (Анастасия Хитрова) и Хрунычихи (Наталья Климова). Эти две актрисы так уверенно вели свои партии, нашли такие яркие краски для характеристик своих героинь, что несколько раз были награждены аплодисментами. Камертоном трагического действия можно также считать сценографию Сергея Федоричева. Лаконичная, небытовая и, казалось бы, скупая на выразительные средства, она, тем не менее, ёмка на метафоры. Свет жизни – в лампах, которые опускаются вниз, когда умирает кто-нибудь из персонажей. Камни, наваленные к ступеням, это не просто железнодорожная насыпь – это кремнистый крестный путь, по которому идут герои. Экран, включающийся в сценах охоты, раздвигает пространство спектакля. Перелёт птиц – это вечное, природой заложенное движение жизни. И летят эти перелётные птицы на родину, какой бы необустроенной она ни была… По окончании спектакля публика, устроившая овацию, долго не отпускала артистов со сцены. Таких аплодисментов давно не слышал этот зал. Да и томский зритель давно не видел такого честного спектакля, наполненного неложным гражданским пафосом. Вечером того сентябрьского дня подмостки Томской драмы стали, как и мечтал Гоголь, кафедрой, с которой говорилось много нужного людям. ВАМ БЫ ВСЁ ШУТОЧКИ Гастрольный репертуар – или по замыслу главного режиссёра, или «так вышло» – дал возможность томскому зрителю поплакать и посмеяться. После «Пролётного гуся» два вечера подряд на сцене господствовал Чехов, а в последний день сибирский фольклор явил свою самобытность. Театр из Тары, заявивший о себе первым спектаклем как театр социального эпического высказывания, в дилогии по чеховским рассказам «Шуточки» и «Нешуточки» предстал камерным, лирическим театром. Константин Рехтин для постановок взял малоизвестные рассказы как раннего, так и зрелого Чехова. Так

Ирина Маринина и Ян Новиков («Шуточки»)

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Наталья Климова и Василий Кулыгин («Шуточки»)

что просветительский пафос в спектаклях попрежнему звучал отчётливо. «Шуточки» родились в 2003 году как дипломный проект, в котором будущий костяк труппы, только заявлял о себе. Главной задачей режиссёра было помочь молодым артистам раскрыть своё дарование на хорошем литературном материале. И с этой задачей все блестяще справились. Семь разных сюжетов объединены одной замечательной режиссёрской и сценографической идеей. На сцене выстроена… сцена летнего сада. Занавес, подмостки, суфлёрская будка. Перед нами дачный театр. Дамы и господа прохаживаются по саду. Господа насвистывают. Дамы строят глазки и томно вздыхают. И вдруг ветер разбрасывает листы с напечатанным текстом. Дачники жадно хватают их, начинают читать и… включаются в театральный марафон. Не буду пересказывать сюжеты всех семи рассказов, лишь перечислю названия – «Рыбья любовь», «Злой мальчик», «Кот», «Женщина без предрассудков», «Благодарный», «Пропащее дело», «Шуточка». Все истории объединяет кроме идеи дачного театра внимательное прочтение чеховской прозы. Тот же приём подачи текста, что и в «Пролётном гусе», но сколько свободной режиссёрской фантазии! Константин Рехтин, как фокусник, всё вынимал и вынимал из раннего Чехова новые смыслы, неожиданные решения,

любопытные находки. Безусловно, и приёмами комического он владеет превосходно. Постановочно этот спектакль оказался даже более убедительным, чем «Пролётный гусь». Актёры тоже купались в материале, испытывали драйв. Особенно хотелось бы отметить игру Василия Кулыгина. Запомнив его в роли Данилы Солодовникова, с каким-то особым вниманием я следила за его работой в других спектаклях. Тема дачного театра нашла своё логическое завершение в «Нешуточках». Недаром в программке написано: «…Главные герои спектакля – дачники, чьи судьбы странным образом перекликаются с судьбами сыгранных ими в ранней юности персонажей, когда хотелось бесконечно шутить и по поводу любви тоже…» С НАДЕЖДОЙ НА СЧАСТЬЕ Тема Родины, родной сторонушки, заявленная первым спектаклем по астафьевской прозе, неожиданно нашла своё продолжение в «Сказке для Вани-жениха». Хоть и происходит всё действие в бане, где Ваню – Яна Новикова моют, оттирают, готовят к свадьбе, но фантазия сценариста и режиссёра уносит действующих лиц в дали далекие, в страны заморские. Получается этакое воображаемое путешествие героя с положенными по сюжету испытаниями, встречами с добрыми и недобрыми людьми. Но конец у сказки грустный: пока Ваня искал своё счастье, невеста его сбежала с другим. Сценическое действие напоминает игру в «снежный ком», когда даётся тема и каждый из участников сочиняет свой сюжет, в результате основная линия обрастает разными побочными подробностями, как снежный ком. Так и здесь, друзья Вани – Авдей (Вячеслав

Василий Кулыгин, Ян Новиков, Александр Горбунов и Вячеслав Щенин («Сказка для Вани-жениха»)

Щенин), Микишка (Александр Горбунов) и Филипп (Василий Кулыгин) как будто бы рассказывают друг другу разные истории, а на самом деле плетут нить одной судьбы – хорошего русского парня, который хотел жениться, да ничего у него не вышло. Всё увлекает зрителя в этом спектакле, но особенно мастерское умение актёров быстро «впрыгивать» в роль и «выпрыгивать» из неё. Артисты используют каждый повод для театральной игры, каждый предмет реквизита, будь то мочало или веник. Однако и к этому спектаклю, наполненному добрым юмором и лирикой, есть у меня замечание. Финал спектакля смещает внимание с Ванижениха на супружескую пару дяди Авдея (Вячеслав Щенин) и его жены Авдотьи (Виктория Селютина), у которых семейные «военные действия» заканчиваются любовью. Хотя, может быть, режиссёру не хотелось завершать сказку печально, и он послал в зал надежду на счастье. Да, действительно, настоящая любовь – это вам не шуточки… …К Северному театру из небольшого сибирского города я тоже прониклась нешуточной симпатией. До приезда его на гастроли в Томск я знала, что Тара – почти ровесница Томску, её тоже строили казаки, пришедшие с Ермаком завоевывать Сибирь, и что в ней ещё сохраняется деревянная «рубашка», в которой она родилась (деревянная архитектура роднит наши два города). Но теперь я точно знаю, что в этом северном городе есть ещё и замечательный театр-дом. И этот дом зовётся Омский государственный Северный драматический театр имени М.А. Ульянова. Томск

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГАСТРОЛИ Анна ЗЕРНОВА

«Реальная» проверка на прочность Впервые «Пятый театр» отправился на фестиваль с таким багажом – два спектакля и один лабораторный показ. Миниатюрный и сверхдинамичный «День за жизнь» и эпический, где занято почти полтруппы театра, спектакль «Географ глобус пропил» вошли в афишу XI Всероссийского фестиваля «Реальный театр».

С 8 по 15 сентября «Реальный театр» на четырёх театральных площадках Екатеринбурга представил восемнадцать спектаклей. Если брать выражение, что афиша любого фестиваля – это уже особая драматургия, то на сей раз она была невероятно сложна. Один из её поворотов – включение в афишу спектаклей национальной премии «Золотая маска». «Как кот гулял, где ему вздумается», «Бесстрашный барин», «Ничья длится мгновение» РАМТ (Москва), «Дядя Ваня» Малого драматического театра – Театра Европы (СанктПетербург) – то, что организатор фестиваля Олег Лоевский назвал «подарком городу». Ещё одно отступление от правил – спектакль зарубежного театра: «Макбет. Комната страха» LG Театра при участии Театра Буфф дю Нор и Франц Кюльтюр (Франция). За 40 минут перед зрителями проходит не столько сюжет известной пьесы, сколько квинтэссенция ужаса – того, который испытывают главные герои – Макбет и Леди Макбет. И всё это в чёрном пространстве, на двух стульях, не просто без сценических из-

лишеств, а только лишь актёрской выразительностью – голосом, взглядом, едва уловимыми движениями. В «списке Лоевского» – театры разных возрастных категорий. Два спектакля представил театр «Мастерская» под руководством Григория Козлова – «Идиот. Возвращение» (фантасмагория по роману Ф.М. Достоевского) и «Старший сын» А. Вампилова. В театре, образованном в прошлом году выпускниками курса Козлова, работают именно молодые артисты, играя героев любого возраста узнаваемо, общаясь друг с другом как будто на ментальном уровне. Интересно работал театр «На Спасской» (Киров). Театру 75 лет, но то, что он предлагает, удивляет современностью решений. «Видимая сторона жизни» по стихам Елены Шварц – спектакль в стиле перфоманса: интеллектуально, человечно, тайное и в то же время публичное общением с самим собой.

Сцена из спектакля «Географ глобус пропил»

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Но, пожалуй, самым захватывающим в драматургии этого фестиваля были обсуждения. Каждый день артистов ждал беспощадный разбор в виртуозном исполнении критиков Татьяны Тихоновец, Марины Дмитревской, Олега Лоевского, ректора Екатеринбургского гуманитарного университета Льва Закса. Первый спектакль, который показали омичи – «День за жизнь», актёры играли в Камерном театре. Небольшой, как будто из прошлого века, с какой-то тихой торжественностью зал: немного странно было представлять там социальную драму по современной пьесе, где довольно жёстко говорится о проблемах наших дней… Но показ состоялся и вызвал много споров и обсуждений. – Спектакль «День за жизнь» – это доку-

Максим Кальсин

Лев Закс

Сцена из спектакля «День за жизнь»

ментальная история из нашей сегодняшней повседневной жизни. Но в отличие от многих подобных пересказанных историй, омский спектакль даёт ответы на многие вопросы: как жить? Что такое добро и зло? Во что нужно верить? По-моему, это очень поучительный спектакль для молодёжи. Во время просмотра я не думала о том, что на сцене – артисты. Кинематографическая типажность поражает. Герои спектакля узнаваемы в реальной жизни, – говорила критик Татьяна Тихоновец. Но то, что происходило на спектакле «Географ глобус пропил», можно считать почти невероятным. Зал екатеринбургского ТЮЗа, который больше родной площадки в три раза, был полон. С этим залом актёрам «Пятого» удалось установить настолько тонкий контакт, что зрители реагировали на каждую деталь, каждую мелочь и после почти четырёхчасового спектакля долго не отпускали артистов. – Если бы спектакль закончился в десять вечера и нам сказали приходить завтра – мы бы пришли, – шутил по поводу продолжительности спектакля Лев Закс. – Я давно знаю «Пятый театр» и не устаю поражаться, какой обаятельный коллектив. И это тот случай, когда критика не нужна. Среди зрителей был и Алексей Иванов, автор романа «Географ глобус пропил». То, что, по его словам, режиссёру Максиму Кальсину и труппе театра удалось сделать «магнетически притягательную вещь о людях и человеке» и попасть в цель – самая ценная похвала. Фестиваль «Реальный театр», как правило, служит для того, чтобы представлять, открывать зрителю спектакли, не вынося решения, кто был лучшим. Правда, из любых правил есть исключения: «Пятый театр» получил не только диплом участника, но и диплом за лучший спектакль фестиваля – «Географ глобус пропил». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

Олег Лоевский: «Для меня очень важно такое понятие, как контраст» Екатеринбургский фестиваль «Реальный театр» – один из старейших российских театральных фестивалей нового времени. В первый раз он прошёл в 1990 году в тогдашнем Свердловске. И всё это время его придумывает, собирает и организует один и тот же человек, практически легендарная не только для Екатеринбурга, но и для всего российского театрального сообщества личность – Олег Лоевский, когда-то завлит, а теперь заместитель директора местного театра юных зрителей. Для этого он каждый год проезжает всю Россию от Владивостока до Калининграда и включает в фестивальную афишу лучшие спектакли. Жюри, призов и наград на фестивале нет. Но всегда кроме просмотров есть ещё одна неотъемлемая часть программы – открытые дискуссии критиков, театроведов и практиков, обмен мнениями об увиденных спектаклях и о театральной ситуации, развивающейся во времени. За создание «Реального театра» Лоевский был удостоен престижной Международной театральной премии имени К.С. Станиславского. Несмотря на плотную событийность XI Всероссийского фестиваля «Реальный театр», который проходил в уральской столице в сентябре этого года, нам удалось встретиться и поговорить с Олегом Лоевским.

– Олег Семёнович, просматривая огромное количество спектаклей, вы, вероятно, можете отследить какие-то тенденции развития российского театра? – Могу сказать одно: русский театр достаточно консервативен – в этом его прелесть и его болезнь. У нас мало авторского театра, когда режиссёр придумывает всё сам или работает с драматургом над пьесой. В России театр интерпретаторский: берётся классическая пьеса и пересказывается с большими или меньшими вывертами. Если посмотреть на репертуар театров, везде идут одни и те же пьесы. Практически нет современной драматургии, без которой театр жить не может. Современная драматургия – это новый язык: и сценический, и разговорный. Конечно, об особенностях нашей эпохи можно рассказать и посредством пьесы Островского «Доходное место», но зритель хочет увидеть себя… Или не хочет… Наверное, всё-таки сегодня человек не хочет увидеть себя, так как реальность его достала. Он хочет в страну грёз. Сделайте нам красиво, сделайте нам смешно. Современная драматургия должна выступить с современными проблемами. Человек не может себя не идентифицировать: кто он, что он, вообще, живой ли, марионетка ли он? Эти вопросы требуют если не решения, то хотя бы формулировки. ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Но это, к сожалению, не очень интересует зрителя. Может, это просто такой этап, и современная драматургия ещё всем надоест, начнут просить классики. – А название фестиваля «Реальный театр» сегодня актуально? – Оно будет актуальным всегда. Можно спросить: что это такое – реальный театр? Если люди идут в него, значит, реальный. – Какие положительные черты вы видите в современном театре? – Главное, что есть в театральной России – это огромное количество блистательных артистов. Зато с режиссёрами проблема. Редко появляются имена, которые могут «взорвать» театр или вообще найти свой почерк, встать особняком. Вот, например, нынешнее поколение тридцатилетних. Они ставят спектакли так, как ставили 25 лет назад на Западе. Посмотрели много западных спектаклей, фильмов и вывели свой усреднённый стиль. Кругом видеопроекции, клоунада на сцене, все одеты в костюмы всех времён и народов. Штампов очень много, хотя меня это не угнетает. Но я смотрю на сцену и вижу: это – из этого спектакля, а это – из того фильма.

– По каким же критериям вы выбираете спектакли для фестиваля? – Я включаю в афишу то, что мне показалось достойным. Это мой вкус, моя ответственность. Мне неважно, где рождается искусство: в маленьком городке или в столицах. Сколько раз бывало, что московская труппа разочаровывала, а провинциальная оказывалась на высоте. Для меня очень важно такое понятие, как контраст. Благодаря контрастному подходу в фестивальную афишу включаются театры, у которых огромные традиции, огромный опыт, и в то же время рядом – совсем молодые, только созданные группы. Есть спектакли с классическим подходом, а есть современные живые с развивающимся внутри себя действием. Некоторая драматургия присутствует и в построении: важно не только, какие спектакли подобраны, но и как они располагаются в афише. Мне же хотелось, чтобы фестиваль всё-таки напомнил: он для людей, готовых вступать с жизнью в серьёзный диалог, а не приходящих в театр для развлечения. Важно уметь смотреть спектакли не глазами, а всем организмом. – Каким вам видится будущее фестиваля «Реальный театр»? – Знаете, оно мне вообще не видится в связи с тремя проблемами. Первая: наш театр (имеется в виду Екатеринбургский ТЮЗ – прим. автора) встает на реконструкцию, и через два года может так случиться, что не будет площадки. Вторая проблема: есть какаято внутренняя усталость от фестивалей. Я вырос, что ли. Мне интересней заниматься

семинарами, практическими работами для театра, чем итоговыми делами. Согласитесь, что фестиваль – это итог. Ну, а третий момент… Через два года мне будет 60 лет… Наверное, стоит провести фестиваль в последний раз и перевернуть эту страницу. – Как вы оцениваете современные фестивали? – Их много, все они разные. Фестивальное движение развивается. Есть очень интересные – такие, как пермский фестиваль «Текстура», фестиваль малых городов России, проводимый московским Театром Наций, замечательные омские фестивали – «Молодые театры России» и «Академия». Все они с интересными конструкциями, идеями. В них, с одной стороны, есть внутренняя соревновательность, а с другой – возможность в разных городах России показывать те спектакли, которые люди не видели и могут не увидеть никогда. – В июне следующего года в Омске состоится третий международный театральный фестиваль «Академия»… – Сейчас программа только собирается. Артдиректор фестиваля Роман Должанский и я как его коллега смотрим много разных спектаклей в России и за рубежом. Пытаемся придумать что-то интересное. Например, семинар-лаборатория «Молодая режиссура и профессиональный театр», на котором будут представлены новое поколение режиссёров и драматургов. Собираемся сделать и кинопрограмму, решаем, кого пригласить. Ведем переговоры с режиссёром фильма «Овсянки» Алексеем Федорченко, другими киношниками. Думаю, что будет интересно. – Спасибо за беседу. До встречи в Омске! Беседу вела Маргарита ЗИАНГИРОВА Екатеринбург – Омск

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Эльвира КАДЫРОВА

Нечто в стиле Тарантино На пресс-конференции, посвящённой открытию 138-го сезона в Омском академическом театре драмы, главный режиссёр театра Георгий Цхвирава говорил, что главным ориентиром нового сезона станет соединение в репертуаре традиционности и новизны. Под традиционностью, вероятно, подразумевается репетируемая им самим «Ханума». А вот первую премьеру сезона – спектакль камерной сцены «Безрукий из Спокана» по пьесе Мартина Макдонаха – уж точно можно отнести к смелым новациям.

Когда после премьеры знакомые спрашивали меня о впечатлениях, я уклончиво отвечала: «Своеобразно». «Безрукий из Спокана», безусловно, блюдо на любителя. Любителя шизоидно-абсурдных сюжетов, отмороженных героев, криминальной жести, приправленной юмором с трупным душком и прочего набора, который встречается в фильмах Тарантино или братьев Коэнов. Кстати, Коэны, как оказалось, любимые кинорежиссёры постановщика спектакля Дмитрия Егорова. Свой спектакль, сделанный, как всегда, в содружестве с художником Фемистоклом Атмадзасом, Егоров адресует зрителям, обладающим, по его словам, «здоровой долей безумия». Но что-то, видимо, пошло не так. То ли это было изначально заложено у Макдонаха, то ли в том целиком заслуга исполнителя главной роли Михаила Окунева, но осмелюсь сказать: спектакль чем-то зацепил и нас, «нормальных». Ещё задолго до начала, войдя в зал и усевшись на своё место, зритель оказывается перед зеркальной стеной. Можно поправить причёску, рассмотреть сидящих сзади, не вертя головой. Но долго смотреть в зеркало невыносимо, тем более, что оно оказывается чуть-чуть кривым. Освещение меняется, зеркала становятся прозрачными. За ними – аскетичный гостиничный номер, в котором и разворачивается нелепая, жуткая, смешная и грустная история. Ассоциаций приходит множество. Четвёртая стена. Зазеркалье. Шоу «За стеклом». Происходящее – отражение нас, нашего несовершенного, жестокого мира. Ведь все персонажи Макдонаха так или иначе травмированы временем, в котором они живут. Его многочисленные калеки – в первую очередь инвалиды духовные. Для Кармайкла (Михаил Окунев) болевой точкой всего его дальнейшего существования стало отрезание руки. Когда парню было семнадцать лет, какие-то подонки затащили его под поезд, а после забрали отрезанную локомотивом руку как трофей. И вот всю жизнь он колесит по стране в поисках того, чем всё равно не сможет воспользоваться, – своей руки. Это стало наваждением. Или, если хотите, поиском справедливости и успокоения. Впрочем, может быть, это просто прикрытие отсутствия других целей? Или способ убежать от назойливой мамаши, которая достаёт даже по телефону? Может быть. И всё-таки в сорокачетырёхлетнем человеке, одетом в поношенное кожаное пальто, стоптанные кроссовки и выцветшую футболку, живёт непроОКТЯБРЬ 2011 25(47)

ходящая боль. Свою ущербность он ощущает даже больше, чем окружающие. Она делает его одиноким и озлобленным. Наверное, одиночество роднит Кармайкла с портье дешёвого отеля Мервином (Алексей Манцыгин). У того тоже в прошлом есть незаживающий раздражитель – смерть обезьянки в зоопарке, единственного любимого существа. Логическую цепочку от того события к нынешней абсолютно лишённой смысла жизни он проводит цветасто, пространно, с немыслимыми психологическими вывертами. Мервин мечтает о друге, о любимой девушке. Он мечтает кого-то спасти, но для этого нужна кровавая бойня, и значит, он

В сценах из спектакля Алексей Манцыгин и Михаил Окунев (верхний снимок); Егор Уланов и Наталья Рыбьякова

мечтает о бойне. Когда же подворачивается шанс стать героем, Мервин так упивается этим шансом и так растягивает удовольствие, что, по сути, издевается над спасаемыми. К тому же, вот этот чувак, кажется, однажды кинул его с амфитамином, так что грех не отплатить. Сыграно всё это в предлагаемом стиле превосходно. Манцыгин, наверное, был бы находкой для самого Тарантино. Настолько вкусно он умеет подать эту смесь детского обаяния, детского же садизма и безнадёжной крейзанутости. Но вернёмся к главному герою. Кармайкла мы застаём в полном бешенстве от того, что парочка авантюристов пытается продать ему вместо его руки засохший экспонат из музея. Подобное кидалово, по-видимому, происходит не впервые, вот терпение и лопается. Афроамериканец Тоби и его белая подружка остаются в номере прикованными к батарее возле канистры с бензином, в которую вставлена зажжённая свеча. Егор Уланов похож на проходимца «нигера» весьма условно, точнее, не похож совсем. Но такими мелочами никто не заморачивается. Всё остальное – опять же в безбашенном стиле создателя «Криминального чтива». Тоби и недалёкая красотка Мэрилин (Наталья Рыбьякова) долго и бессмысленно цапаются на тему, кто виноват в их теперешнем кошмарном положении. Потом открывают чемодан постояльца, чтобы найти, чем сбить огонь, и из него вываливается... куча отрубленных человеческих кистей. Муляжи сделаны очень натуралистично (слава бутафорским цехам!) Когда их начинают швырять в сторону канистры, они шлёпа-

ются о стены с мерзким звуком, оставляя повсюду кровавые следы. Дурацкие диалоги, напичканные фразами «мать твою» и «грёбаный ублюдок», море агрессии, чёрный юмор и вот этот чемодан протухших конечностей, кажется, действительно пришли из голливудских фильмов. Это, мягко говоря, очень необычно для сцены Омской драмы. Но необычно – не значит плохо. Для Макдонаха и самого открывать пласт американской культуры (точнее, попкультуры) в новинку. До этого ирландский драматург и писал пьесы со специфическими национальными сюжетами. Хотя такие же мрачно-саркастические, абсурдные и жестокие. Первый классик XXI века, как иногда называют Макдонаха, насколько популярен и востребован, настолько же одиозен. Кажется, что он смакует чернуху, но это только кажется. Свои мрачные пьесы Макдонах пишет не из гомофобии, а скорее из сострадания. Он по-своему любит и жалеет своих больных на всю голову героев, пытающихся выжить в равнодушном обществе. В данном случае однорукость – это не только и не столько физическое уродство, сколько состояние человека в этом обществе. По сути, здесь «безруки» все: и Тоби с Мэрилин, и болезненносамолюбивый Мервин, спасающийся в бредовых фантазиях. Слова «любовь» и «ненависть», что были вытатуированы на руках Кармайкла, как и сами эти понятия, часто перепутываются в нашей жизни. Просветлённый финал спектакля так неожиданен, что требует какого-то мощного движения. И тогда стеклянная стена, отделяющая актёров от зрителей, раздвигается. Гнев прошёл. Мы остаёмся наедине с присевшим на кровать Кармайклом, готовым отправиться дальше в своё бессмысленное и бесконечное путешествие. Сочувствуя герою, клятвенно обещаешь себе возлюбить ближнего при первом удобном случае. Скажу сразу: ни фига не получается! Вот об этом, наверное, и скорбит Макдонах. Егор Уланов, Наталья Рыбьякова, Михаил Окунев и Алексей Манцыгин

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Нина КОЗОРЕЗ

«Пока земля еще вертится.. » «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира в постановке заслуженного деятеля искусств Украины Рината Бекташева на сцене Омского государственного драматического «Пятого театра». Художник по костюмам – заслуженный художник России, лауреат национальной театральной премии «Золотая маска» Ольга Верёвкина. Хореография Ирины Горе.

«Я их мирил!» – таков первый отчаянный возглас этого спектакля. Его выкрикивает Бенволио (Антон Зольников), пытаясь объяснить разгневанному веронскому герцогу Эскалу (Владимир Остапов) суть драки слуг Монтекки и Капулетти. Кровная вражда, истоки которой давно ушли в прошлое, сотрясает Верону, и никто не хочет уступить. Впрочем, сюжет этой одной из самых знаменитых трагедий великого англичанина известен даже тем, кто не ходит в театр. Итак, к делу. Оформление спектакля строго, лаконично и выразительно, хороши и костюмы актёров. Настолько хороши, что быстро затмевают не очень-то, если честно, подходящие по сюжету современные костюмы. Зачем они? Этого драматурга не превозмочь такими намёками на злободневность. Да, история влюблённых, выросших во враждующих кланах, повторяется и будет повторяться, но Шекспир поведал нам о том, что не вне, а внутри человека, в душе его. И хорошо, что не мешает исполнителям обилие «средневековых» декораций: во времена «Глобуса» сцена была почти пустой. Есть ли на свете актёр, не мечтающий соприкоснуться с Шекспиром? С кого же начать? Может быть, с главного злодея Тибальта? Но злодей ли он, истово защищающий, как и пристало рыцарю и дворянину, родовые принципы? Любой Монтекки ненавистен этому умелому дуэлянту только потому, что «чужой». Недаром ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Меркуцио, издеваясь, называет его кошачьим царём – актёр Максим Пешин действительно ловок, пластичен и, как хищник, сосредоточен на цели. Молодой актёр блистательно проводит оба своих поединка – и с Меркуцио, и с Ромео. Зная сюжет, не веришь, что такой Тибальт может не убить противника (браво обоим исполнителям и, конечно же, хореографу Ирине Горе). Здесь же нельзя не сказать и о том, что ни Меркуцио, ни Ромео не уступают в пластике Пешину. И, безусловно, хорош первый – насмешливый и неунывающий всеобщий любимец. В исполнении Евгения Фоминцева он просто неистощим на выдумки-приколы, и верится, что изумительный монолог о царице Меб такой Меркуцио сымпровизировал сам, и, если в ком шалит и играет его эпоха, заставляя вспомнить персонажей Боккаччо, то это именно в нём. А знаменитую сцен у смерти Фоминцев играет глазами, в которых прежде всего недоумение: нет, нет, он, Меркуцио, не может, не должен умереть, этого быть не может! Оттуда же, словно со страниц «Декамерона», сошла и синьора Капуллети в исполнении Марии Долганёвой. Огромноглазая красавица в алом платье, знающая себе цену, она не успокоится, пока не найдёт убийцу дорогого Тибальта хоть на дне морском и не узнает о его смерти. Всерьёз звучит угроза, адресованная Ромео: Я в Мантуе, где скрылся Беглец презренный, знаю человека. Он поднесёт ему такого зелья, Что сразу он отправится к Тибальту… Вполне подстать ей и решительный синьор Капулетти (Владимир Приезжев), который,

несмотря на похороны племянника и горе жены, быстро соображает, как выгодно ему иметь зятем Париса – «из герцогского рода». Неожиданное решение найдено для этой роли Евгением Сухотериным: в отличие от характеристики, данной ему Кормилицей, Парис в спектакле – достаточно невзрачный молодой человек, потому и торопящий свадьбу, что отчётливо понимает: пройдёт трагический миг – и не видать ему такой невесты. И кто уж в полном смысле героиня Боккаччо – так это Кормилица в исполнении Елены Тихоновой. Вот только пока как-то не очень оправданным кажется её неожиданный совет Джульетте, забыть Ромео и согласиться выйти замуж за Париса. Очень достойно выглядит работа Бориса Косицына в роли францисканца брата Лоренцо, которого в Вероне по заслугам называют святым. В этом городе в эпоху, когда дуэли и изготовление ядов не было редкостью, добиться подобной чести было трудно. Сказать о Джульетте Ольги Ваньковой, что её героиня очаровательна – значит не сказать ни о чём: а какой ещё она может быть? Ведь «Она затмила факелов лучи, сияет красота её в ночи…» Пусть даже взор того, кто поражён любовью, не всегда, мягко говоря, адекватен. Но ведь мы видим её именно глазами Ромео! Правда, спектакль только начинает жить, поэтому есть время для доработки роли, прежде всего внутренней. Конечно, в былые времена девочек раньше начинали готовить к взрослой жизни – брачный возраст был иным. Но возражу и вечно оспаривающим Шекспира: разве сегодня (да и не только) мы не бываем свидетелями мгновенно и непреодолимо вспыхнувшей юной любви? Она не удивляет посвящённых в тайну ни Лоренцо, ни Кормилицу. Пока что почти невидима у Джульетты Ваньковой грань между «ягнёночком» и женщиной, решившейся на всё, даже на смерть. Но, безусловно, молодая актриса бесконечно хороша в сценах любовных. Есть бесспорно удачные места и у Ромео Романа Дряблова – и замечательно, что это светлые эпизоды. Веришь, что его Ромео, пьяный от счастья разделённой любви, мог с силой молодого льва прыгнуть на шею к Лоренцо, веришь его дружбе с озорником Меркуцио, его внезапной и так естественно наступившей симпатии к Тибальту, которого он искренне назовёт, вызвав яростный гнев того, «милым Капулетти». Но вот «потоки слёз» по Розалине, над которыми посмеивается и Лоренцо, и друзья героя, как-то не совсем убедительны – а ведь у драматурга эта придуманная и истинная страсть контрастируют. Что же это за история любви, такой прекрасной и такой горькой, живущей с нами уже полтысячелетия? Сотни стихов посвящены героям, есть оперы, балеты, симфонические картины, живописные полотна, скульптуры… Есть даже пьесы – к примеру, «Чума на оба ваши дома» Григория Горина, ироничная, горьковатая. Она – о том, что происходило в Вероне после похорон влюблённой четы, о том, как, исполняя приказ герцога Эскала, обманули его оба клана. Да, эта история о любви, которой не может, не должно быть, повторяется веками, тысячелетиями. Может быть, нет на земле народа, у которого не было бы таких героев? Это прекрасно? Да. Страшно? Да, конечно же. Но ведь неизбежно, «пока земля ещё вертится». Пока, по словам другого писателя, есть на земле Тень и Свет. И вопреки им есть Любовь.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙ Юлия САЛЬНИКОВА

Время свершений. Время открытий Омский театр юных зрителей начал юбилейный сезон. В 2012 году театру исполнится 75 лет. Солидный возраст для человека, да и для творческого коллектива – целая эпоха. Наш театр – вечно юный, живой, энергичный и одновременно мудрый и зрелый. Детство почти каждого омича начиналось в ТЮЗе. Юные зрители вырастают и начинают знакомиться с другими театрами. Становятся взрослыми и снова приходят в ТЮЗ уже с детьми, а потом и с внуками. Именно театр для детей и молодёжи во многом помогает подрастающему поколению адаптироваться к непростым реалиям современной жизни.

Омский ТЮЗ открылся 15 мая 1937 года спектаклем «Продолжение следует» по пьесе Александры Бруштейн. Символичное название. Об этом упоминали все летописцы Омского ТЮЗа. На протяжении всей истории театра девизом были именно эти слова. Нелишним будет напомнить, как начиналось тюзовское движение не только в Омске, но в нашей стране вообще. Идея создать театр для детей вдохновила ленинградского актёра и режиссёра Александра Брянцева в тяжёлые 20-е годы прошлого столетия. Брянцев работал в приюте для беспризорников воспитателем и в поисках занятия, которое увлекло бы детей, задумал театральное представление. В нём участвовали сами дети, зрителями были тоже дети. «И тогда, – вспоминал он, – я понял, как велика воспитательная сила общения детей с миром искусства, со сценическими образами… На уме было одно – создание театра для детей». И Брянцев начал искать сторонников нового дела. В газете «Жизнь искусства» в 1920 году появляется статья под названием «Театр юного зрителя». В ней было не только название нового театра, но и изложена его художественная программа. Новому делу дали «добро», и в России появился театр юных зрителей. Впервые был создан театр с постоянным детским репертуаром. Только лучшая литература, только лучшая драматургия! И это очень верный подход. Где, как не в театре, маленькому человеку, вступающему в большую жизнь, помогут сориентироваться, что такое хорошо, и что такое плохо, в простой ясной и выразительной форме познакомят с главными нравственными ценностями? Валентина Соколова, директор Омского ТЮЗа, уверена, что большинство детей, которые ходят в театр, растут более образованными, умными, сердечными, творческими, успешными в жизни. С этим нельзя не согласиться. Театр всегда альтернатива массовой культуре. Он, особенно театр для детей, призван сеять «разумное, доброе, вечное». Происходящее на сцене может быть уроком и увлекательной игрой, средством погружения в другую эпоху и открытием неизвестных ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

граней современности. Театр помогает усваивать нравственные и житейские истины, учит быть самим собой и другим, перевоплощаться в героя и проживать множество жизней, духовных коллизий, драматических испытаний характера. Театр как явление, как мир, как тончайший инструмент художественного и общественного познания и изменения действительности, представляет богатейшие возможности для становления личности. Театр – один из путей ребёнка к культуре, духовности, к самому себе. Как важно помочь найти ответы на вопросы юношам, только обдумывающим житье! Вот что писал об этом главный режиссёр театра 1960-х годов Владимир Соколов: «В творческой работе необходимы откровенность и заинтересованность в общем деле. В театре для детей и юношества на сцене противопоказан примитивизм. Главным я считаю разговор с юношеством. И надо обязательно говорить о любви с этим возрастом!» И ещё: «В искусстве нельзя останавливаться, надо идти вперед…» Вернёмся к истории. В 1936 году на пионерском слете, который собрался в только что открытом Доме пионеров, было принято письмо-обращение школьников в городскую комсомольскую организацию с предложением о создании в городе детского театра. Обращение поддержали учителя и работники искусства города. «Приказ № 10 по Омскому областному управлению театрами: Пр.1. Назначить тов. Волкова А.И. художественным руководителем и режиссёромпостановщиком в Омский ТЮ3 с 23.03.1937 г. Количество постановок для тов. Волкова установить: 5 пьес до 1.01.1938 г. Пр.2. Тов. Волков А.И. командируется в г. Свердловск для формирования состава ТЮ3а». И вот группа актёров – М. Булатникова, К. Лавренова, В. Чунихин, А. Клоденский, К. Ман-

тефель, Н. Ларский, А. Лялина, Н. Сахарных, О. Виноградов и другие во главе с директором только что организованного театра А. Путевым и главным режиссёром А. Волковым приступили к работе. «15 мая в Омске открылся Театр юного зрителя. Театр помещается в клубе им. Лобкова в Ленинске», – писала газета «Молодой большевик» в мае 1937 года. С тех пор театр ещё много раз будет менять адрес,

прежде чем переедет в здание на проспекте Маркса, где находится и по сей день. И этот дом стал родным и для зрителей, и для актёров. С 1937 по 1939 годы в нашем театре работал народный артист России Вацлав Дворжецкий. В 1967 году театральную студию при ТЮЗе окончил его сын Владислав Дворжецкий, здесь он дебютировал. В 1940-годы в Омском ТЮЗе ставил спектакли прославленный режиссёр Н.П. Охлопков. «Золотым периодом ТЮЗа» называли 1960-е годы, время работы режиссёра В. Соколова, основавшего при ТЮЗе студию, подарившую и нашему театру, и театральному Омску в целом многих замечательных актёров. В разные годы постановки спектаклей осуществляли режиссёры Ю. Погребничко, Л. Стукалов, Н. Чонишвили, И. Макаров, А. Горбатый, М. Кольцов, Д. Астрахан, В. Фильштинский, Ю. Фридман, Б. Цейтлин, Б. Гуревич, А. Андреев, В. Рубанов, В. Ветрогонов… Подробная история театра займёт много места и потребует отдельной книги. Поэтому расскажем о настоящем Омского ТЮЗа. Сегодня в репертуаре театра 30 спектаклей, преимущественно детских, созданных на основе лучших произведений мировой и отечественной литературы и драматургии для детей и юношества. В афише имена таких авторов, как Г.Х. Андерсен, К. Чуковский, Р. Киплинг, Э.Т. Гофман, С. Михалков, А. Линдгрен. Десять спектаклей в репертуаре – вечерние, адресованные молодёжи и взрослой аудитории. В этой афише – Ж.-Б. Мольер, Э. де Филиппо, М. Фриш, О. Уайльд, Н.В. Гоголь, А. Володин, Г. Горин. Омский ТЮЗ – член АССИТЕЖ (Международная ассоциация театров для детей и молодёжи). В 2007 году в Омске на базе ТЮЗа прошёл Всероссийский фестиваль театров для детей и молодёжи «Жар-птица». В 2008 году была проведена Всероссийская лаборатория «На пути к зрителю. Программа партнёрства». В 2007 году Омский ТЮЗ получил высокую награду, став лауреатом премии Правительства РФ имени Федора Волкова за вклад в театральное искусство России. С 1986 года театр бессменно возглавляет Валентина Соколова, заслуженный работник культуры РФ, секретарь Союза театральных деятелей России, участник общественного движения «Женщины России», неоднократный победитель Всероссийских конкурсов «Менеджер года» в номинации «Культура» и «Женщина – директор года». Валентина Николаевна награждена медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени (2005) и первой степени (2010). Сегодня в труппе театра 31 актёр, среди них – народный артист России Анатолий Звонов, заслуженные артисты России Лариса Яковлева и Валерий Ростов, лауреат областного конкурса в номинации «Легенда омской сцены», заслуженный работник культуры РФ Игорь Абрамов. На протяжении полутора десятилетий главным балетмейстером театра является замечательный танцовщик, хореограф, педагог заслуженный артист РФ Виктор Тзапташвилли. Омский ТЮЗ – участник многих международных и российских фестивалей. Только за последние несколько лет побывал на VIII Международном фестивалелаборатории театров для детей «Золотая репка» (Самара, 2007 год, спектакль «Сказки почтальонов и разбойников»), VIII Международном Волковском теаОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙ тральном фестивале (Ярославль, 2007 год, спектакль «Две стрелы»), IV Всероссийском фестивале театрального искусства для детей «Арлекин» (Санкт-Петербург, 2008 год, спектакль «Страна Андерсена»), IV Международном фестивале «Я – мал, привет» (Новый Уренгой, 2010 год, спектакль «Про слона Хортона»). «Сказки почтальонов и разбойников» в 2008 году были удостоены звания лауреата в номинации «Лучший спектакль» на Омском областном фестивале-конкурсе «Лучшая театральная работа года», который проводят Министерство культуры Омской области и Омское отделение Союза театральных деятелей России. На этом же конкурсе народный артист РФ Анатолий Звонов и актриса Марина Журило названы лучшими за исполнение ролей второго плана в музыкальном спектакле «Али-Баба и сорок разбойников». Театр реализует несколько интересных проектов. Ежегодно в сентябре проводится благотворительный фестиваль «ТЮЗ – детям села», куда съезжаются три тысячи школьников из всех районов области. Этим фестивалем Омский театр для детей и молодёжи по традиции начинает новый сезон. Театр издаёт собственный молодёжный литературно-критический журнал «Театралъ». Это своеобразная форма воспитания настоящих театральных зрителей и в то же время прекрасное пособие для школьных учителей, преподавателей вузов, новый путь сотрудничества со зрителями. При ТЮЗе действует Школа юного театрала. Любители нашего театра объединены в ТЮЗклуб. Здесь встречаются юные зрители, влюблённые в театральное искусство, в ТЮЗ, те, кто хотел бы больше узнать о театре, а также о тех, кто создаёт спектакли. Первая премьера – сказка для детей «Финист – Ясный сокол» в постановке Анны Бабановой – состоялась 8 октября. В планах на юбилейный сезон – спектакль для детей «Принцесса Кру» по пьесе В. Ольшанского, а также «Двенадцатая ночь» В. Шекспира. Их будет ставить режиссёр из Санкт-Петербурга Борис Гуревич. Московский режиссёр Карен Нарсесян будет работать над спектаклем «С любимыми не расставайтесь» по пьесе А. Володина. В репертуаре появится и «ёлочная» сказка «Новогодний поросёнок» известного детского

драматурга Сергея Козлова в постановке омского актёра и режиссёра Николая Михалевского. В юбилейных планах ТЮЗа также проведение регионального фестиваля школьных театров «Дети играют для детей» в 2012 году. В течение многих лет театр ведёт благотворительную деятельность, предоставляя возможность посмотреть спектакли воспитанникам детских домов и интернатов, детям-инвалидам, пенсионерам, ветеранам войны и труда. Ежегодно творческий состав театра обновляется. Вот и в новом сезоне в труппе театра – пополнение: выпускница Екатеринбургского театрального института Галина Коленко и выпускница Омского государственного университета имени Ф.М. Достоевского Александра Сагандыкова, молодой актёр Михаил Пономарёв. В прошлом сезоне пришли в театр Дарья Белоусова, Олеся Шкутович, Максим Лужанский. Молодые только начинают свой путь в искусстве. А зрелые мастера сцены продолжают творческий поиск. В юбилейный год ТЮЗ отметит круглые даты заслуженного артиста РФ Валерия Ростова и актрисы Александры Корневой. Омский ТЮЗ представил театральное искусство региона на фестивале детских театров «Театр детства и юношества – ХХI-й век» в Воронеже со спектаклем «Проделки Эмиля из Лённеберги» в октябре 2011 года. Точно и остроумно названный критиками «кругодетское путешествие», спектакль в полной мере отражает творческую и нравственную позицию Омского ТЮЗа. Её можно передать строками из стихотворения нашего земляка Леонида Мартынова, когда-то ставшими девизом студентов первой студии ТЮЗа: Скажи, какой ты след оставишь? След, чтобы вытерли паркет, И посмотрели косо вслед? Или простой незримый след В чужой душе на много лет...

Сцена из спектакля «Проделки Эмиля из Лённеберги»

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Виктория РОМАНОВА

В атмосфере «глобального диско» В репертуаре театра-студии Александра Гончарука появился спектакль – очередная совместная работа с режиссёром Анной Бабановой.

Пожалуй, справедливо будет заметить, что детям в нашей стране эта история известна благодаря не столько сказке братьев Гримм, сколько замечательному мультфильму Инессы Ковалевской на музыку Геннадия Гладкова. К слову, в нынешнем году этот мультшедевр, который, между прочим, при выходе на экран был обвинен ни много ни мало в «тлетворном влиянии запада», отмечает 42-й день рождения. И несмотря на то, что сегодня правят совсем другие кумиры, звучат совсем другие ритмы, «Бременские музыканты» ни в коем случае не выглядят анахронизмом. Что-то есть в этом «русском повороте» классической немецкой сказки такое, о чём стоит говорить и чему найдётся эквивалент в любое время. Время… В обращении с ним режиссёры Александр Гончарук и Анна Бабанова свободны и ироничны на все сто. Они «жонглируют» отсылками и намёками так ловко и смешивают их так органично, что просто диву даёшься. К тому же, этот поток ассоциаций чертовски увлекательно разгадывать и узнавать. Такая «работа», конечно, предусмотрена для взрослых зрителей. Осёл, очень похожий на знаменитого Боба Марли, пушистые круглые

парики, напоминающие причёски афроамериканских исполнителей, эстрада с перебегающими световыми ступеньками, как на концертах звёзд 1980-х, общие музыкальные номера, в течение которых ты волейневолей пытаешься сообразить, когда последний раз смотрел индийское кино… А кто же в этой атмосфере глобального диско, собственно, бременские музыканты? Рокеры, путешествующие по миру на байках или просто автостопом. Сегодняшний день расставил в спектакле некоторые акценты, благо шоу-бизнес цветёт буйным цветом и подкармливает новыми сенсациями. Музыканты – далеко не бродячие артисты, а модные гастролёры с высоким рейтингом в мировых хитпарадах (хотя судя по их жизненной философии, вряд ли гонорары от концертов хранятся в банках под большими процентами на безбедную старость). И гениальный сыщик в эпоху засилья китайских и японских ресторанов и мультиков про панду – никто иной, как убелённый сединами, но резвый до жути гуру – мастер сыска, восточных единоборств и суши. А вот и ещё одна новость: свадьба с заморским принцем не состоится, потому что тамошняя «звезда» оказалась немного не того пола... Очень даже актуальная развязка. Но вот трубадур в кожаной куртке с буквой «Т» на спине, в потёртых клёшах со стразами запевает «Луч солнца золотого», и ты ловишь себя на мысли: более универсальной серенады любви нового времени ещё не придумали. Ну, разве что ещё «Only you» старика Элвиса. Принцесса подпевает – и вот уже готова преОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА восходная солистка для бременских музыкантов, умница, красавица, настоящий талант – единомышленница не по стилю музыки, а по стилю жизни. В такой компании не страшны ни провалы в мировых чартах, ни конкуренты в шоу-бизнесе. На их концертах всегда будут толпы поклонников, ценящих ту безоглядную самоотдачу, с которой герои ныряют в творчество, как в море. Музыкант, актёр – не важно. Спектакль Анны Бабановой и Александра Гончарука в меньшей степени о дружбе. Это скорее подразумевается, чем обсуждается. Их спектакль – о призвании, созданный в стиле того милого и не выходящего из моды «ретро», которое мы лелеем и бережно храним в уголке своей души. Как напоминание о бесшабашности, смелости, свободе чувств и дум и безумной влюблённости в жизнь. Сказка о любви до звёздочек в глазах, до непроизвольного «буги-вуги» от избытка чувств и о молодости вне возраста. «Анахронизм», живущий в каждом из нас. «Смех и радость мы приносим людям», – звучат в финале слова Юрия Энтина, переложенные на мотив популярной нынче европейской группы. «Бременские музыканты» как метафора творчества – мысль, наверное, не новая, но имеет в запасе ещё много поворотов. А молодые актёры так искренни, так заражают своей энергией, в них чувствуется столько внутренней силы и здоровых профессиональных амбиций, что просто не остаётся сомнений: это их история, которую они играют и которой живут. А вообще… Всё ведь относительно. Время, мода, стили, направления, старые кумиры и новые «звёзды». Главное – какую песню поёшь ты сам.

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Сергей ДЕНИСЕНКО

Век XX – век XXI. Марк Муд рик. Омск Если я гореть не буду, если ты гореть не будешь, если мы гореть не будем, – кто же здесь рассеет тьму? (Назым Хикмет)

…Вспомнилось, как десять лет назад я вот точно так же, как сейчас, мучился над первыми строчками газетной статьи, посвящённой сегодняшнему юбиляру. А на столе как раз лежала раскрытая книга «Театральные повести», изданная на рубеже веков Управлением культуры администрации г. Омска (так раньше назывался Департамент культуры), в книге – три документальные повести Марка Мудрика, и название первой из них – «Житие Ивана Андреева, гражданина омского и семипалатинского, в офицерском чине при театре и разных учёных делах состоявшего». Это-то название в конце концов и сподвигло меня тогда вот на такое «парафразное» начало материала: «Если бы не более чем скромные размеры газетной полосы, звучал бы заголовок примерно так: «ЮБИЛЕЙНЫЕ ПОЗДРАВИТЕЛЬНЫЕ ТЕЗИСЫ О МАРКЕ МУДРИКЕ, ГРАЖДАНИНЕ ОМСКОМ, В ЧИНЕ ПРОФЕССИОНАЛА ПРИ ЖУРНАЛИСТИКЕ, ТЕАТРЕ, ЛИТЕРАТУРЕ И ШАХМАТНОМ ИСКУССТВЕ СОСТОЯЩЕМ». …Вот и начал. И если бы не скромные размеры журнальной полосы «Омска театрального», я бы тот придуманный заголовок десятилетней давности сделал сегодня подзаголовком. …Осенью нынешнего года правление Омского отделения СТД РФ будет вносить коррективы в Положение о главном театральном конкурсе региона «Лучшая театральная работа». Заранее могу признаться, что собираюсь внести предложение добавить ещё одну победную номинацию, близкую по своей сути к номинации «Легенда омской сцены»: «Легенда театрального Омска». И предложить в качестве первого кандидата на эту премию – основателя и редактора газеты «Омск театральный», основателя секции театральных критиков Марка Мудрика. И дело вовсе не в юбилейной дате (в августе Марк Семёнович

отпраздновал своё 80-летие). Дело – в «содеянном», от которого, право слово, захватывает дух! …«Оттепель» 1960-х не закончилась в Омске в 70-е. Ах, что делал-творил Мудрик в газете «Молодой сибиряк» (смею напомнить тем, кто забыл, что эта самая «живая» и самая творческая из газет более семидесяти лет выходила в Омске в XX веке)! И периодическая полоса-мастерская «Воздушные фрегаты», посвящённая литературе и искусству; и Клуб омских юмористов «Веселящаяся единица»; и сотни публикаций Марка Семёновича о кино, театре, литературе, и среди них «особый раздел» – материалы о Леониде Мартынове, с которым Мудрик был хорошо знаком (и есть у Марка Семёновича ещё одна законная и гордая «должность» – «мартыновед»)! А «критическая» секция, у истоков которой мощно встал мэтр театральной критики Марк Мудрик!.. …1984-й год. Выходит книга, которая тут же становится раритетом: «Красный путь». Сборник стихотворений о городе Омске. Составление, предисловие, примечания М. Мудрика. Подобное – впервые: поэтическая летопись Омска, от Яна Озолина до Роберта Рождественского, от Павла Васильева до современных поэтов… (Иногда даже в шутку думалось: и когда известный шахматист, кандидат в мастера спорта по шахматам Марк Мудрик вообще находит время играть в шахматы?) …Звёздный час театрального Омска середины 1980-х – появление газеты «Омск театральный». За несколько лет – полтора десятка 16-страничных выпусков. Подобного издания не было во всей России! «Первая театральная ласточка» т.н. «перестроечных» времён. Мало того, вскоре опыт «Омска театрального» распространяется по всей стране (но только уже не в Омске: как и «Молодой сибиряк», газета «Омск театральный» была на излёте 20-го столетия «заживо захоронена»). …В 1990-м он возвращает городу творчество (и имя!) Евгения Забелина – поэта с трудной судьбой, репрессированного в годы культа личности Сталина. Скрупулёзно, по крупицам Мудрик собирает лучшее из «забелинского» литературного наследия, издаёт сборник «Полынь», сопроводив его замечательным очерком о жизни, судьбе, творчестве Забелина. …В 2000-м главным событием культурной жизни Омска становится выход в свет книги Марка Мудрика «Театральные повести», включившей в себя уже упомянутое «Житие Ивана Андреева…» (повестьОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙНОЕ ЭССЕ исследование об основателе первого омского театра), рассказ-исследование об «Омском зрителе» – самом первом театральном издании нашего города, и документальное повествование «Арбат – улица омская…» (об «омских военных годах» Театра имени Евгения Вахтангова). Михаил Александрович Ульянов, прочитавший эту книгу ещё в рукописи, адресует Марку Семёновичу письмо, напечатанное в предисловии к «Театральным повестям»: «Ваша книга – подлинный документ, который, я надеюсь, будут изучать многие поколения историков театра и просто его поклонников… Вся Ваша книга – подвижнический труд автора, влюблённого в историю своего города, своего театра». Точное и мудрое слово: подвижничество! Итог которого – всегда открытия, всегда возвращение в Сегодня (а значит и в Будущее!) из забвения или полузабвения великих событий, великих имён. И этот неповторимый «мудриковский» стиль!.. Органичное переплетение яркой занимательности повествования, дотошнейшей документалистики (примечания и приложения к повестям сами по себе энциклопедичны), лиричности, театроведческого и литературоведческого анализа, поэтичности, высокой простоты слога изложения, убедительной доказательности в пересмотре так называемых «исторических канонов». И ещё – страстная и острая публицистичность: идёт ли речь о забвении людских имён и дел, о «тенденциях» ли омских: «Трудно назвать омича (кроме нескольких спортсменов и политиков), который обрёл бы всероссийское имя, живя в родном городе. Со времён Ивана Андреева с упорством, достойным лучшего применения, отторгает он талантливых людей. Столь же «целенаправленно» их не замечают из столичного далека. Стало едва ли не обязательным условием: состояться, получить признание можно, лишь уехав в Москву, в Питер, и чем раньше – тем лучше. Ещё в детстве расстались с Омском Иннокентий Анненский, Михаил Врубель, Роберт Рождественский, в юности простились с ним Виссарион Шебалин, Михаил Ульянов, и этот список легко продолжить. Даже влюблённый в свой город Леонид Мартынов, в конце концов, покинул его… Но не вечно же так будет продолжаться, рано или поздно Омск оглянется на себя. Увидит тех, кого не замечал раньше, вспомнит всех, кто достоин памяти». …В позапрошлом году «Театральные повести» вышли во втором издании, дополненном (и в другом, «серийном» оформлении). Добавилась документальная повесть «Как я редактировал театральную газету» (у «Омска театрального», таким образом, появился первый мемуар первого редактора издания!). О, как мне нравятся слова Марка Мудрика об «адресате» этой повести: «Она так же, как её предшественницы, обращена не только к театралам, но ко всем, кому небезразлично короткое слово «Омск». «Кому небезразлично…» Об этом же – в «Омском зрителе: «Мы дико нелюбопытны, чаще же – откровенно равнодушны ко всему, что не касается нынешнего торопливого бытия. Расскажут что-нибудь о прошлом – послушаем, не расскажут – обойдёмся. Живём, словно прежде ничего не было, и жизнь едва ли не с нашим появлением на свет началась…» …А уже и новый век начался. И Мудрик пошёл ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

ва-банк. Один. Как «степной волк». И как всегда – на опережение Времени! То, что явил (и являет) Марк Мудрик в XXI веке (и это только, как модно нынче говорить, «на данный момент»), – заслуживает не просто восхищения, удивления… Это заслуживает (думаю, юбиляр простит меня за «высокий штиль») преклонения, благодарности, уважения за великие творческие и гражданские акции-подвиги во имя города Омска, во имя сохранения Культуры, во имя Памяти… Он пошёл ва-банк – потому что окончательно понял самое страшное: «никому ничего не надо». И, наверное, Назыма вспомнил: «Если я гореть не буду…» …А у меня сейчас неожиданно всплыли в памяти строчки Рождественского из его знаменитого «Посвящения»: Я славлю одиночество луча в колодце, под камнями погребённом. Я славлю одиночество врача, склонившегося над больным ребёнком… Мудрик склонился над «городом высокой Культуры» Омском – как над больным ребёнком, потерявшим память. И случился подвижнический подвиг: шесть томов (единостилевая по оформлению серия) уникальных «мудриковских» книг, причём вне какого-либо соучастия и поддержки со стороны «государственных структур», а лишь благодаря пока ещё существующим меценатам. ...В 2006-м в Омске был снесён «Дом Роберта Рождественского», что стоял по адресу: улица Либкнехта, 34, аккурат напротив городского

департамента культуры, дом, в котором прошло омское военное детство выдающегося поэта (по соседству с ним жил и Марк Мудрик). Позже Марк Семёнович в книге «Берег мой…» поместит снимок этого дома и сделает к нему очень простую подпись, в которой обозначит окна комнат, где жил юный «Робка», и далее – «Несмотря на многочисленные выступления в печати в защиту дома, снесён в мае 2006 г.»… А за спасение дома этого Мудрик, по сути, боролся один. И, по сути, с «государством» боролся… «Берег мой…» Две книги объединены под одной обложкой, словно дополняя друг друга: мудрая и увлекательная, «фактографическая» и лирически пронзительная документальная повесть-воспоминание Марка Мудрика и стихотворный сборник Рождественского «Омская книга», замысел которого возник у поэта ещё в 1980-е; и не раз вместе с Марком Мудриком обсуждал он содержание будущей книги: стихи об Омске, поэмы, впервые напечатанные в Омске… Марк Семёнович сделал это! Но в сборник, о котором давно мечтал Рождественский, теперь включены также и стихи, написанные поэтом в последние годы жизни… «Возвратившись из небытия, про-

звучит фамилия моя…» Позволю себе добавить: из омского небытия. …А далее – и вновь «в гордом одиночестве» – книга «XX век. Поэты. Омск». Документальнохудожественные повести о шести «знаковых» и для нашего города, и для России поэтах (и надо ли говорить, какой душевный, особый, лирически-«личностный» оттенок придаёт повестям то, что автор был лично знаком с четырьмя из этих поэтов!). Шесть глав – как шесть книг в одной: «Парадоксы Иннокентия Анненского», «Следы на паркете» (Леонид Мартынов), «Полынь – трава омская» (Евгений Забелин), «У белого озера» (Тимофей Белозёров), «Берег мой…» (Роберт Рождественский) и «В городе Кенгуру» (Аркадий Кутилов). Высокоэмоциональные повествования, в которых вновь удивительно органично («как обычно» у Мудрика) соединяютсяпереплетаются разножанровые стихии – мемуаристика и литературоведение, хроникальность и «дневниковость», лирическая исповедальность и историчность!.. Помнится – спросил Мудрика: «Марк Семёнович, книга долго рождалась?» Лишь на мгновенье задумался Мудрик, улыбнулся: «Тридцать лет. Начиная с конца 1970-х...» Не меньшее время, я думаю, рождались и другие тома: «Легенда о шахматном городе» (каюсь, не читал ещё; может, потому, что комплексую как любитель перед кандидатом в мастера спорта), «Ремарки» (своеобразный «дивертисмент» из интервью, рецензий, воспоминаний разных лет), недавно вышедший в свет том, посвящённый Евгению Забелину (структура – по аналогии с «рождественской»: две книги объединены под одной обложкой – историко-биографический очерк о жизни и судьбе поэта «Был поэт…» и собранный-составленный Марком Мудриком сборник стихов Забелина «Суровый маршрут»). …Кстати, журналист и писатель Алексей Декельбаум в своей недавней газетной статье-рецензии о «забелинской» книге – о том же, о чём и я всё время думаю, читая книги Мудрика: «Что с культурой ни делай – всё равно неистребима! И новое тому доказательство – новая книга

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙНОЕ ЭССЕ

Марка Мудрика из его серии книг об омской культуре в событиях и судьбах. К слову, серия эта не отмечена ни бюджетной подпиткой, ни официальным признанием в виде столь любимых в Омске презентаций и, тем более, «местных» премий. Но хоть эти книги и изданы исключительно на деньги спонсоров, их историко-культурное значение, поверьте, выходит далеко за рамки нашего прагматичного времени». …Вспоминаю блистательную идею Марка Мудрика, озвученную им ещё в 1996-м году – издание омской книжной «Золотой серии»: от Анненского – до Рождественского, от Ядринцева – до Мартынова, от Достоевского – до Кутилова. И понимаю в очередной раз: Мудрик не стал «ждать милостей от природы». Он давно уже реализует эту идею. Один. Вне «милостей» вышеозначенных, вне т.н. круглых дат. Он не «вписывается» со своими книгами ни в юбилейные проекты, ни в какие бы то ни было издательские планы. Он просто подвижнически трудится, пишет – и издаёт уникальные книги, каждая из которых – во имя и во славу города нашего, области нашей. Он давно уже «впряг звезду в свою повозку» (метафора трансцендентального Эмерсона – как будто для Марка Семёновича!) и выполняет одну из самых главных и великих человеческих миссий – быть посредником между Прошлым и Будущим. …С юбилеем Вас, дорогой Марк Семёнович! Произношу эти слова от имени всех авторов, от имени редколлегии «Омска театрального», рождённого Вами в серединке уже далёких 1980-х! И да позволительно при этом будет –

«о личном». Горжусь (как десятки, сотни людей) знакомством с Вами! Как и многие, считаю себя Вашим учеником. Благодарен и признателен Вам за соучастие в моей творческой судьбе, за то, что самая моя первая литературная публикация появилась в Вашем «Молодом сибиряке», за то, что к «Омску театральному» сделали меня причастным, за Вашу редакторско-корректорскую «въедливость и дотошность», коими Вы и меня заразили. И ещё горжусь, что в журнале «Омская муза», где мне посчастливилось быть редактором в 1990-е, печатались фрагменты Ваших будущих «Театральных повестей» (помните? Мы тогда даже рубрику «под Вас» специальную придумали: «Рукопись, ещё не ставшая книгой»). …Интересно: что́ начертано в рукописях, которые не горят и которые лежат сегодня на «знаменитом столе Мудрика» (стол стоит перед окном, во всю ширину комнаты, в окружении тысяч книг, из коих сотни – с дарственными автографами именитейших писателей, актёров, поэтов)? Что́ в них, пока ещё не ставших седьмым томом «Золотой серии» Мудрика?.. Со стопроцентной уверенностью знаю лишь одно: они, как и предыдущие, адресованы всем, кому небезразлично короткое слово «Омск». Да пребудут в целости, хмуры и усталы, делатели ценностей – профессионалы!

• В юбилейном эссе автором использовано несколько самоцитат из материалов, написанных им в разные годы для периодических изданий Омска (газеты и журналы «День за днём», «Бизнес-Курс», «Максимум», «Омская муза») и связанных с творческой деятельностью М. Мудрика. • В материале использованы фотографии из книги М. Мудрика «Ремарки». • Заголовок эссе – парафраз названия книги М. Мудрика «XX век. Поэты. Омск». • Автор четверостишия, завершающего материал, – Александр Межиров.

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Любовь КОЛЕСНИКОВА

Летний вечер с «Галеркой» В июне под занавес театрального сезона, богатого разнообразными, яркими событиями, когда перенасыщенное впечатлениями восприятие, казалось бы, уже с трудом «реагирует» на происходящее театральное действо, в культурной жизни нашего города произошло примечательное событие: после долгого перерыва на сцене театра «Галёрка» был возобновлён спектакль «Фрол Скабеев». В своё время этот спектакль, пользовавшийся любовью омского зрителя, стал визитной карточкой театра и был записан на Радио России, войдя в его «Золотой фонд». К своему стыду, должна признаться, что, будучи наслышана о спектакле, я не видела легендарную постановку Станислава Илюхина, тем интереснее было познакомиться с возобновлённой версией спектакля.

Прежде всего мне было очень приятно открыть для себя драматурга и писателя Дмитрия Аверкиева, имя которого на тот момент, в середине 1990-х годов, не вызывало у меня особого любопытства, скорее наоборот, в моём представлении он был драматургом второго плана по сравнению, скажем, с А.Н. Островским. К тому же, его фигура ассоциировалась у меня с понятием консерватизма и так называемого «квасного патриотизма». Понятно, что с таким «букетом» стойкого предубеждения, спектакль прошёл в то время мимо меня. Сегодня, увиденный мною спектакль перевернул моё представление об этом авторе и заставил по-новому взглянуть и на этого замечательного писателя, и на театр «Галёрка» в целом. Прежде всего хотелось бы сказать, что сегодняшнее обращение театра к исторической драме – само по себе событие знаковое. Если проанализировать репертуарную афишу современного театра, то историческая драма, а тем более пьеса из русской истории, совсем не частый гость на сцене современного театра. В то же время, когда в нашем обществе не один год идёт мучительный поиск нравственных и духовных ориентиров, попытка на государственном уровне сформулировать общенациональную идею, обращение к своим истокам, корням даёт дополнительный импульс в этом поиске, возможность осознания самих себя. Можно сказать, что к 60-м годам девятнадцатого века историческая русская драматическая литература уже прошла путь творческого освоения наследия Пушкина, был найден путь синтеза, в котором интерес к изображению жизни простых людей, представителей низших слоёв общества, сочетался с показом больших исторических коллизий и конфликтов. Был преодолён стереотип официальных «исторических» сюжетов. В этом направлении развивалось и драматическое творчество Дмитрия Аверкиева. Кроме того, он один из немногих драматур-

гов, кто серьёзно занялся изучением вопросов теории драмы. Его капитальный труд «О драме. Критические рассуждения» был издан в Санкт-Петербурге в 1893 году. Аверкиев считал, что историческая драма может столь же глубоко говорить о жизни и человеке, как драма о современности. Находясь под непосредственным влиянием Островского, совершившего, по его мнению, переворот в русском искусстве, создав искусство, утверждающее русский быт, Аверкиев утверждал драму «бытовую», то есть такую, которая связана корнями с русской жизнью, не искажённой западной цивилизацией. В отличие от гениальной формулы пушкинского реализма, требующей от драматического писателя «истины страстей, правдоподобия чувствований в предполагаемых обстоятельствах», Аверкиев с присущим ему консерватизмом заявлял, что «драматический поэт есть по преимуществу творец мифов». Творя миф, то есть, вспоминая о прошедшем, он в центр своего художественного изображения помещает личность, человека со всем его внутренним миром, желаниями, стремлениями, верованиями, надеждами, страстями, словом, человека во всём богатстве его особенностей. Мифологизированный Фрол Скабеев – бедный дворянин, плут, шельма, «сам себя решивший изловить». С одной стороны, он напоминает героя средневекового плутовского романа, а с другой – несёт в себе очень важные черты, характерные приметы нового времени, времени, когда феодальная сословнопредставительная монархия второй половины семнадцатого века постепенно переходила к монархии абсолютной с её жёсткой вертикалью власти. Наступало время, когда благодаря уму, смекалке, темпераменту, везению и удаче отдельно взятой личности с социального дна можно было подняться на самый общественный верх. В своё время писатель и историк Натан Эйдельман писал, что по психологическому типу человек второй половины двадцатого века близок типу человека восемнадцатого века. Сегодня, сидя на спектакле «Фрол Скабеев», я ловила себя на том, что мысли и чувства, действия и поступки героев пьесы находят во мне глубокий отклик. Остаётся только восхититься прозорливостью театра и режиссёра, ещё в 1994 году выудившего незаслуженно ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВОЗВРАЩЕНИЕ СПЕКТАКЛЯ забытую пьесу из замечательного фонда русской драматургии. В своём интервью, данном газете «Омский вестник» по случаю премьеры спектакля, Станислав Илюхин предельно ясно сформулировал своё отношение к данному материалу и центральному персонажу. Для режиссёра Фрол Скабеев, прежде всего «замечательный русский характер. В нём ничего нет от психологии раба, как иногда пытаются определить основу русского характера. Напротив, Фрол Скабеев благодаря природному уму, сметке, удали, размаху, колоссальной энергии достигает поставленных целей в жизни». Стержневая основа, выраженная в отрицании рабской покорности, огромный заряд энергии, направленной на достижение цели, – вот что, на мой взгляд, самое привлекательное и ценное в характере Фрола Скабеева (артист А. Карпов). Под стать ему и Аннушка (артистка Т. Малыгина), дочь боярина Нардын-Нащёкина (В. Витько). Она отнюдь не пассивная жертва дерзкого плана Скабеева, а девушка, наделённая характером, волей, темпераментом и ясными представлениями о девичьей чести. Тем интереснее следить за развитием сюжета, в котором главной пружиной действия становится любовь, ради которой, как не раз бывало в истории, можно и на эшафот пойти. Принято считать, что в категории жанра выражается угол зрения постановщика на инсценируемый материал. В данном случае «святочные гулянья с переодеваниями, гульбищами и драками, увозом невесты и женитьбы оной», как раз призваны отразить тот незамутнённый русский дух, который по неведенью я приняла за «квасной патриотизм» вкупе с «зипуннотулупным реализмом». В описании премьерного спектакля в прессе тех лет неоднократно подчёркивались сценические достоинства материала, наличие разнообразных эффектных ролей, общей яркой зрелищности. Всё это, естественно, присутствует и в возобновленной версии. Конечно, за семнадцать лет, прошедших с премьеры, много чего довелось повидать на театре, но умелое использование подлинной фактуры, в данном случае – дерева и натурального меха – по-прежнему производит должное впечатление. На сцене сооружена огромная деревянная горка, с которой можно лихо спуститься в больших санях. Какие святочные гулянья могут обойтись без катания в санях? Правда, в случае необходимости горка может трансформироваться в большой, удобный помост, дающий возможность для эффектных сценических проходок персонажей. По сцене ходят разодетые в меха бояре и боярыни, дворецкие, подъячие и прочий служивый люд. Звучат стилизованные под обрядовые песни и танцы слободской молодёжи, временами раздаётся венчальный звон колоколов и высвечивается висящая по центру икона Богоматери с младенцем. Вкупе всё это призвано создать необходимый национальный колорит. Художник Владимир Лукин удачно решил проблему сценического пространства, в котором благодаря нескольким точно найденным деталям, воссоздана атмосфера, буквально дышащая «преданьями старины глубокой». Приятно сознавать, что пиршество русского духа на сцене создано профессиональными работниками постановочных цехов театра, а роскошные шубы и ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

шкуры, сшитые опять же в пошивочных цехах театра, из шкурок зверьков, выращенных на сибирских зверофермах, можно представить даже на международных аукционах. Свою лепту в общее звучание спектакля вносит и музыкальное оформление Николая Якуничева. Оно создаёт не просто музыкальный фон, добавляющий спектаклю специфически русский колорит, но и усиливает его психологический аспект. Кстати, большой удельный вес музыкального оформления, несущего самостоятельную смысловую нагрузку, позволяет, как мне кажется, говорить о «Фроле Скабееве» как о спектакле музыкальном. (Балетмейстер – заслуженный артист России Виктор Тзапташвилли). Долгие годы с премьеры роль Фрола Скабеева играл Павел Кондрашин, с 2004 года она перешла к Александру Карпову, лауреату премии имени Александра Щёголева. Актёр ярко выраженного лирического дарования, занятый в самом разнообразном репертуаре театра, мне кажется, он в восстановленном после долгого перерыва спектакле до конца ещё не освоился в своей роли. Сложность образа заключается, на мой взгляд, как раз в его неодномерности: как уместить в одном объёме ум, удаль, отвагу и плутовство? Как, совершая дерзкие и не всегда благовидные поступки, сохранить обаяние и притяжение личности? Наконец, от актёра, исполняющего роль Скабеева, требуется не только

внутренняя, но и внешняя трансформация, то есть виртуозное лицедейство, филигранная точность в перевоплощениях. Возможно, чтобы наработать техническую оснастку, нужно время и более интенсивная эксплуатация спектакля, а это, насколько я понимаю, для театра вопрос не лёгкий. Но у Карпова, на мой взгляд, есть все данные, чтобы эта роль стала одной из ярких жемчужин в его короне. Несколько слов хотелось бы сказать об исполнительнице роли Аннушки, актрисе Татьяне Малыгиной. Мне кажется, молодая актриса очень точно почувствовала характер своей героини и сумела выразительно раскрыть самые яркие черты, присущие славянской девушке, с её способностью к любви и жертвенности. Кроме того, актриса сумела передать заложенные в характере Аннушки обострённые чувства девичьей чести и собственного достоинства, которые дают ей право самой принимать решения и судить своего избранника. Необходимо отметить, что материал пьесы Дмитрия Аверкиева даёт возможность актёрам не только походить по сцене в дорогих нарядах и мехах, но и действительно создать яркие сценические образы. И здесь для звёздной россыпи актёрских талантов «Галёрки», воспитанных в традициях русского реалистического театра, наступает момент истины. Нардын-Нащёкин (Владимир Витько) – тщеславный боярин, эдакий русский Лир, насылающий родительское проклятие на дочь, но в конце концов, прощающий своё единственное чадо – дочь Аннушку. Нардын-Нащёкина (в блистательном исполнении Валентины Киселёвой), не согнувшаяся под гнётом бремени нелёгкой участи жены грозного вельможи и страданиями любящей матери. Потрясающе достоверная в передаче характера своей героини, сочная, колоритная Светлана Романова в роли Мамки. Две небольшие, но запоминающиеся женские роли – Маврушки и Молодки (артистки Светлана Бондарева и Татьяна Гриднева). Роскошный в своей вальяжности, с напором не по годам молодого темперамента Лычиков-старший (Юрий Гребень). Виртуозный, привыкший крутиться, как уж на сковородке, Площадной подъячий (Сергей Шоколов). Великолепный, даже в небольшой роли умеющий создать запоминающийся образ русского человека, прекрасно владеющий сценической речью Виталий Баусов в роли преданного слуги Савельича. Интересно и убедительно, с присущими его индивидуальной манере чертами гротеска работает Александр Никулин (Велик-боярский дворецкий). И рядом с мастерами молодые исполнители: обаятельные в своей искренности и жизнелюбии Виталий Кошкин (Лычиков-младший) и Екатерина Романив (Варюшка). Перечислять можно практически всю труппу, занятую в спектакле. Поэтому, подводя черту, мне хотелось бы свои размышления завершить словами признательности и благодарности театру, который не в самые лёгкие для себя времена способен сохранять «лица необщее выраженье», всем актёрам и режиссёру, подарившим возможность пережить не только художественное наслаждение от увиденного, но и заставившим многих из нас ещё раз задуматься о природе русского характера, обратив взгляд внутрь самого себя.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА

Любовь Трандина: «Ощущение нужности дорогого стоит» Любовь Александровна Трандина работает в Омском академическом театре драмы уже почти 40 лет. Она пришла в этот коллектив после окончания актёрского факультета Ташкентского театрально-художественного института имени А.Н. Островского. Много воды утекло с тех пор, много событий произошло. Если их выстроить в один ряд, получается большая кинолента длиною в целую жизнь, в которой, как и у каждого человека, были «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слёзы, и любовь».

– Нашу беседу начнём с вашего рассказа о детстве, юности, о том времени, которое предшествовало омскому периоду. – Я родилась в Подмосковье, в рабочем посёлке Дорохово в большой семье, где было пятеро детей. Родительский дом с приусадебным участком, чудесная природа средней полосы России любимы и дороги мне с детства. Для меня это лучшее место на земле. С ним не сравнятся никакие экзотические страны и фешенебельные курорты. Папа работал литейщиком на заводе, мама – шофёром на пожарной машине. Жили небогато, но дружно и счастливо. Каждый свой отпуск я всегда проводила в родных местах. И сейчас, когда моя мама, человек редкой души, ушла в мир иной, я приезжаю туда. Только теперь уже к сестре, которая там поселилась. – Как возникло увлечение театром? – В детстве. Я с 14 лет стала посещать занятия драмкружка. Им руководил артист Виталий Викторович Леонов. В тот период он ушёл из театра по причине заболевания голосовых связок, лечил горло. С нами он репетировал пьесу «Она и мы» Сергея Михалкова, Леонов сразу же обратил на меня своё внимание, сказал: «Девочка, тебе надо учиться». Эти слова крепко вошли в моё сознание. Разбудили мечты о театре, об актёрской профессии. После лечения Виталий Викторович уехал в Ташкент, куда его пригласили в театр русской драмы. Перед отъездом он посоветовал попробовать свои силы в один из московских театральных вузов или же поехать в Ташкентский театральный институт. Я выбрала второе. И, к большой моей радости, поступила на актёрский факультет. В те же годы, но только на режиссёрском факультете, учился Марк Вайль, впоследствие ставший худруком широко известного театра «Ильхом» ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

(в переводе с узбекского – «Вдохновение»). В Омской драме Марк Вайль поставил «Мещанскую свадьбу» Брехта, спектакль, имевший большой успех и получивший признание зрителя. На четвёртом – выпускном – курсе в наш институт приехал директор Мигдат Ханжаров и режиссёр Иосиф Копытман из Омской драмы. Они искали для своей труппы молодое пополнение. После показа отрывков из спектаклей их выбор был сделан. Мой однокурсник Шамиль Закиров и я были приглашены в Омскую драму. В роли Настеньки. Ежевикин – Феликс Степун. «Село Степанчиково и его обитатели» (по повести Ф.М. Достоевского). 1980 г.

В роли Светы. Булика – Валерий Алексеев. «Закон вечности» Н. Думбадзе. 1981 г.

В роли Алёнушки. «Аленький цветочек» (по сказке С. Аксакова). 1972 г. В роли Лукерьи. Орлов – Дмитрий Лебедев. «Дело корнета Орлова» Е. Грёминой. 1993 г.

– Каковы были ваши первые впечатления от встречи с труппой театра? – Атмосфера в коллективе притягивала доброжелательностью, вниманием. Я сразу же была введена в массовку спектакля «Солдатская вдова». В «Аленьком цветочке» пригласили на роль Алёнушки. В спектакле «Валентин и Валентина» дали роль сестры Валентина. Вскоре после нашего прихода наступил в театре отпускной период. Мы с Шамилем не могли дождаться нового сезона. Очень хотелось поскорее приступить к работе. Считаю, что моя актёрская судьба родилась под счастливой звездой. Всё шло в руки с ошеломляющей быстротой. Мне нравилось выходить на сцену, ощущать дыхание зрительного зала, которое вселяет в тебя энергетический заряд, повышает адреналин в крови. Я с радостью играла и в массовках, и в маленьких ролях типа, как шутят в театре, «пятого гриба в третьем ряду». А настоящие большие роли приносили ни с чем несравнимое счастье, такие, как Полина «В доходном месте». В ту пору я сыграла много ролей, близких моей индивидуальности, – наивных, непосредственных, пленяющих молодостью, чистотой, душевно распахнутых девушек. Среди них были Маришка – «Моя любовь на третьем курсе», Таня – «Прощание в июне», Танчора – «В последнем сроке», Ольга – «Всего три дня». В моём репертуаре появились роли разноплановые – девушек с сильным характером, это Люба в спектакле «Фантазии Фарятьева», Валентина в драме «Прошлым летом в Чулимске». Интересно было играть характеры, что называется, на «сопротивление», такие, как Галька – строптивая, стервозная в спектакле «Деньги для Марии». В прославленном спектакле «У войны – не женское лицо» у меня была работа в роли юной, смелой, решительной снайпера Морозовой. За последние годы сыграла роль Старейшины женщин в «Лисистрате». Этот список можно было бы значительно продолжить. Сейчас я репетирую роль сестры князя в спектакле «Ханума», который ставит наш главный режиссёр Георгий Цхвирава. – Как складывались ваши отношения с режиссёрами? – Естественно, что все мои работы не могли родиться без режиссуры. Я всегда была прилежной ученицей. Большое влияние оказали на меня режиссёры Артур Хайкин и Геннадий Тростянецкий. Считаю их главными моими учителями. Несомненно, надо отдать должное таким широко известным мастерам, как Владимир Симановский, Николай Чиндяйкин, Элизбар Гедеванишвили, Лев Стукалов, Генрих Барановский, Паоло Ланди, Нина Чусова, Владимир Гуркин. После каждой премьеры я получала их автографы на программках. В них много добрых слов благодарности, тепла, нежности. Храню их как дорогие реликвии. – Как складывалась ваша личная жизнь? – В двадцать три года я вышла замуж. У меня была комната в общежитии на Иртышской набережной. Родилась дочь Ольга. Возникли трудности. Брак наш быстро распался. Угнетала безысходность, полная беспомощность. Понимала, что нужно искать своё место под солнцем, обретать себя в работе, профессии. Родители моего несостоявшегося мужа взяли все заботы о моей дочери, своей внучке, на себя. Конечно, было ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА много переживаний, душевных терзаний, сомнений. Я благодарна этим замечательным людям, которые помогли мне в такой непростой момент моей жизни. Я вернулась в Омск, окунулась в свою родную театральную стихию. Моя дочь счастлива, у неё двое детей, хороший муж, она живет в Челябинске. Все неслучайно. Я поняла, что всё, что происходит со мной, это нужно мне и моей душе. Испытания делают человека более стойким и выносливым, обогащают его жизненный опыт. Потерпев фиаско в семейной жизни, надеялась встретить свою вторую половинку, найти друга, на плечо которого я могла бы опереться. Но, увы, все мои попытки не увенчались успехом. В результате я так и осталась «замужем за театром». Когда училась в институте в Ташкенте, одна из педагогов написала мне в открытке: «Любаша – скромная душа наша, никогда не садись на приставной стул». Размышляя об этом, пришла к выводу, что я действительно очень часто сидела на приставном стуле. И ничего в этом ужасного и обидного не вижу. Потому что никогда не страдала чрезмерными амбициями и самомнением. У каждого человека есть своя линия жизни, свой горизонт, амплитуда творческих возможностей. Считаю, что главное – это умение сохранить себя и свою душу, своё достоинство, уметь радоваться тому, что посылает тебе жизнь. – Как известно, жизнь послала вам еще одну профессию – заведующая труппой… – Время шло, сменялось руководство театра, заведующий труппой тетра Евгений Андреевич Зубарев ушёл на пенсию. На эту должность назначили актёра Сергея Тимофеева. Он проработал в этом качестве всего три года и ушёл из театра. Администрация решила возложить эту обязанность на меня. Меня привлекла не столько прибавка к жалованию, сколько возможность попробовать свои силы в этом роде деятельности. Но когда поняла все тяготы, хлопоты и минусы этой профессии, расстроилась, даже плакала поначалу. Но отступать было уже поздно и стыдно. Друзья подтрунивали надо мной: «Ты, как армянский комсомолец, ставишь себе препятствия, потом их преодолеваешь». Итак, в 1993 году я приняла это бремя на себя. Мне обещали, что моя актёрская стезя не пострадает. И, действительно, режиссёр Лев Стукалов дал мне роль прислуги Лукерьи в спектакле «Дело корнета Орлова». Но затем целых восемь лет у меня был простой, доигрывала в старых спектаклях, иногда приглашали в массовку. И когда мне предложили роль в спектакле «Голодранцы – аристократы», я была несказанно рада, что вновь вошла в свою актёрскую профессию. И остаюсь в ней. Приступив к обязанностям заведующей труппой, я поначалу ощущала себя девочкой на побегушках. Здесь очень много рутинной работы: учёт репетиций и спектаклей, заполнение табелей, составление графика репетиций и спектаклей, контроль над их организацией, оповещение актёров. Завтруппой – это посредник между дирекцией, худруком и актёрами. В случае накладок и сбоя в работе все шишки сыплются на тебя. Пришлось перестраивать свой характер. Скромная и покладистая Любочка стала жёсткой и требовательной Любовью Александровной. Я для актёров – «нянька, ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

После спектакля «У войны – не женское лицо» С. Алексиевич. Гастроли в Риге. 1987 г.

В роли Василисы Прекрасной в одноимённой сказке О. Нечаевой, Г. Владычиной. Иванушка – Валерий Алексеев. 1974 г.

В роли Тани. Колесов – Леонид Титов. «Прощание в июне» А. Вампилова. 1976 г.

В роли Морозовой. «У войны – не женское лицо» С. Алексиевич. 1984 г.

В роли Инны Мельниковой. Иван Фёдоров – Николай Бабенко. «Мои Надежды» М. Шатрова. 1978 г. В роли Поликсены. Платон Зыбкин – Сергей Тимофеев. «Правда – хорошо, а счастье лучше» А.Н. Островского. 1979 г.

мамка, злая мачеха». Артистов, особенно молодых, приходится приучать к нашим театральным уставным требованиям. Я человек по жизни обязательный, ответственный, по долгу службы – диспетчер, регулировщик. Очень важно, чтобы мы все за порогом театра оставляли невзгоды, злобу, раздражение, все отрицательные эмоции. Постепенно я втянулась в эту работу. День расписан по часам, идёт в чётком ритме, стараюсь справляться со всеми проблемами. Жизнь подчинена решению насущных дел каждого дня. – Гастроли, фестивали, выезды со спектаклями на село – неотъемлемая жизнь театра. Какие из них наиболее памятны? – Одна из самых ярких поездок – гастроли на Дальний Восток. Три месяца мы были во Владивостоке, Хабаровске, Южно-Сахалинске. Мигдат Ханжаров один, без помощников, руководил этой поездкой. Вот уж, поистине, директор от Бога. Его авторитет был очень высок во всех отношениях. Работали с полной отдачей. Принимали нас на «ура». Все были очарованы природой, океаном. Особое впечатление оставил праздник Военно-морского флота. Это было грандиозное, романтическое зрелище гигантских кораблей на рейде, фейерверк. Я была занята в «Аленьком цветочке». Играли по два спектакля в день. Когда выдалось свободное время, меня пригласили отправиться половить креветок в Японском море. Их там называли – чулимчики. Я согласилась. Мы ловили их бреднем. Чулимчики оказались очень вкусными. Но на обратном пути сломалась машина, а у меня утренний спектакль. И я в роли Алёнушки! Поволновалась изрядно. Но всё-таки на рейсовом автобусе приехала вовремя, не опоздала. В противном случае грозило бы увольнение. Из зарубежных гастролей мне памятен город Милуоки США. Возили спектакль «Московские кухни». Это был 1993 год – в России ГК ЧП. Страсти кипят. А мы едем на автобусе в Нью-Йорк из аэропорта Кеннеди. Пасмурно, жарко, дороги неухоженные, везде полно мусора. Среди пешеходов встречается много полных, крупных людей. Город Милуоки поразил чистотой, приветливостью. Встретили нас хорошо. Организовали экскурсию. Поразила чёткость, дисциплина, потрясающая слаженность во всех производственных делах и службах театра. Никаких поблажек на репетиции, всё по расписанию, без всяких отклонений. В Стокгольме, в Швеции, мы показали спектакли «Игра снов», «Ночь трибад». Я быстро освоилась, хорошо ориентировалась. Не боялась ходить одна по маршруту: гостиница, театр, ратуша, Королевский дворец. Впечатлил традиционный ритуал смены караула гренадеров. Незабываемое зрелище, настоящий театр! В Стокгольме хорошо дышится, воздух чистый, пропитанный ароматом зелени и морской свежестью. Живописные каналы напомнили нам нашу северную столицу – Питер. Германия, Польша, Ирландия… У нашего театра обширная география гастрольных маршрутов. В 2007 году побывали в Ницце со спектаклем «Сердечные мечтания Авдотьи Максимовны». Лазурный берег с зелёно-голубой водой, экскурсия в Монако вспоминаются, как сказочные видения… Не менее дороги наши поездки на село со спектаклями. В прежние молодые годы мы ездили в холодных ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА автобусах, по плохим дорогам, играли в холодных клубах и домах культуры. Сельчане встречали с особым радушием, благодарностью. Наши встречи заканчивались щедрым, от всей души, застольем. Мы возвращались с песнями, шутками. Это было настоящее актёрское братство, без оглядок на регалии и звания, без всякого нытья и претензий на отсутствие комфорта. – Как вам удается сегодня распределиться на дистанции со всеми своими многочисленными обязанностями? – Самое дорогое и святое для меня время личной свободы – утренние часы с 7 до 8.30. Ежедневные прогулки по Набережной – прекрасная зарядка на целый день, поддерживает мой жизненный тонус, служит психологической разгрузкой. За время прогулки я с интересом наблюдаю за полётом чаек, слежу за передвижением ворон, похожих на откормленных куриц. С грустью констатирую, как мелеет наш Иртыш, теряет свою былинную славу могучей реки, думаю о том времени, когда же, наконец, построят плотину, о которой давно и много говорят. – За долгие годы работы в театре какие дружеские, творческие контакты возникли с собратьями по искусству? – Наш театр всегда славился прекрасной коллекционной труппой. У нас работали и работают настоящие большие артисты, достойные восхищения. Многие из них, к сожалению, уже ушли в мир иной. Я счастлива, что со многими из них я играла на одной сцене, они помогали мне постигать секреты моей непростой профессии. Это Елена Ивановна Псарёва, Алексей Фёдорович Теплов, Александр Иванович Щёголев, Татьяна Анатольевна Ожигова, Ножери Давидович Чонишвили, Борис Михайлович Каширин, Капитолина Григорьевна Барковская, Николай Бабенко, Валентина Булатова… Недавно мы проводили в последний путь Надежду Владимировну Надеждину… В молодости мы очень любили наш Дом актёра. Часто даже после спектакля заваливались в ресторан. Там было всегда уютно, весело. Могли очень недорого поужинать, пропустить рюмочку. А какие были вечера, капустники! Сколько было блеска, остроумия! Незабываемое время… На протяжении многих лет тесная дружба меня связывает с актрисой Элеонорой Кремель. Всегда в трудную минуту она рядом. Люба Мартюшева, бывшая актриса нашего театра, сегодня воспитывает внуков, но о себе напоминает частыми телефонными звонками. Скучает по театру. От актрисы Елизаветы Николаевны Романенко я получила замечательные уроки актёрского мастерства. Её подсказки, советы дорогого стоят. Общение с Еленой Александровной Аросевой всегда радует. К сожалению, здоровье не позволяет ей работать на сцене, но её богатый творческий потенциал реализуется на литературном поприще. Я не выстраиваю далеко идущие планы. Живу настоящим. И с оптимизмом смотрю в ближайшее завтра. Ещё есть силы, здоровье, любимое дело, служение которому приносит радость. Есть ощущение своей нужности театру. Оно дорогого стоит. И это самое главное в моей жизни.

В роли Старейшины женщин. «Лисистрата» Аристофана. 2010 г.

В роли Придворной дамы. «Царская охота» Л. Зорина. 1978 г. В роли Маришки. «Моя любовь на третьем курсе» («Лошадь Пржевальского») М. Шатрова. 1973 г.

Беседу вела Светлана КУЛЫГИНА ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

«ТАК ПО КАМЕШКАМ СОБИРАЕТСЯ БИОГРАФИЯ И ЧЕЛОВЕКА, И ТЕАТРА, И ГОРОДА.. » Как будто «клубок Памяти» разматывается… Уже не в первый раз получается так, что какой-либо из снимков, напечатанных в нашей рубрике, аукается телефонным звонком – и в «Архивном фотоэксклюзиве» появляются новые фотографии. В прошлом номере «Омска театрального» мы поместили снимок, запечатлевший встречу (на юбилее Омского академического театра драмы в 2004 году) легендарных актёров Омского драматического Веры Канунниковой и Николая Бабенко, встречу, которая стала последней в жизни обоих… После выхода в свет журнала позвонила со словами благодарности дочь Канунниковой – Наталья Левицкая. И уже вскоре она принесла в журнал несколько фотографий из домашнего архива своей семьи, семьи Левицкой-Канунниковой… Сегодня мы с вами, уважаемый читатель «Омска театрального», отправляемся в первую половину 1980-х.

1981 год. Снимок сделан в павильоне студии телевидения Свердловска за несколько минут до начала передачи, посвящённой гастролям Омского драматического. «Козырные карты» гастролей – конечно же, комедия А.М. Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше», поставленная главным режиссёром

театра Артуром Хайкиным, и самый первый спектакль в Омске молодого Геннадия Тростянецкого – искромётнейшая и озорная музыкальная комедия «Девушка с ребёнком» по пьесе Василия Шкваркина «Чужой ребёнок» (сценограф обоих спектаклей – блистательный театральный художник Светлана Ставцева). На снимке (слева направо): режиссёры Геннадий Тростянецкий и Артур Хайкин, актёры Валерий Носач и Вера Канунникова (они были ведущими той телепередачи), Капитолина Барковская, Елена Аросева, Марина Кройтор и Валентина Булатова. И более к фотографии, мне думается, никаких особых сюжетных «изюминок»комментариев не требуется. Ну разве что констатировать очевидное: с точки зрения Времени, перед нами начало звёздных в истории Омской драмы 1980-х, в которых практически каждый сезон был театрально-победным. Так же, как победны были и гастроли 1981-го (после Свердловска театр продолжил гастрольный вояж в Челябинске).

И вот мы с вами уже в 1983-м. Знаменательное событие в судьбе Омского драматического!.. Впрочем, логично будет процитировать фрагмент из уже известной читателям «Омска театрального» книги-дневника Николая Чиндяйкина «Не уймусь, не свихнусь, не оглохну», датированный декабрём 83-го: «Театру присвоено наименование «Академический». 29 ноября Мигдат (директор театра Мигдат Нуртдинович Ханжаров. – ред.) вошёл во время репетиции в зал, держа в руках правительственную телеграмму. Всё остановилось, читали вслух, кричали «ура!». Через полчаса репетиция пошла дальше. 2 декабря был митинг по этому поводу, впрочем, «митинг» – громко сказано: собрались в зрительном зале, пришли руководители от управления культуры, райкома, горкома, обкома и проч.

Говорили хорошие слова. Событие, конечно, огромное. Больше всего рад за Мигдата Нуртдиновича – это его победа! 12-го – банкет в Доме актёра». Вот, собственно, и вся запись о том событии. И хотел я уже было точку поставить, но… монолог Чиндяйкина продолжился. Продолжился после того, как я сканировал фотографию и отправил её Николаю по электронной почте. В тот же день получил ответ. «А у меня такой фотографии не было… Спасибо, Серёжа, что прислал. Вглядываюсь в родные лица… Да, мы чувствовали, что сделали что-то очень важное, значительное, и не на год, не на два… И были счастливы!.. Что по этому поводу можно ещё сказать? Чего такого мемуарно-мудрого или весёлого? Теперь из нашего «прекрасного далёка» само событие это и эмоции, им вызванные, покажутся наивными и даже странными для «молодого уха»: какое-то звание, какойто горком, обком, что за радость, что за победа?! ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ Но я и теперь не стал бы бросать камень в прошлое. Мы были искренни. Мы жили и работали на грани возможного и добывали признание своему театру, своему городу… Так по камешкам собирается биография и человека, и театра, и города… Новые времена, новые ценности, новые награды – замечательно! Но это не отменяет того, что было «до»…» Не отменяет, Коля! Конечно же, не отменяет! …2 декабря 1983 года. «Митинг» в Омском драматическом. На снимке – актёры отныне Академического театра драмы: на переднем плане – Николай Чиндяйкин, Татьяна Ожигова, Вера Канунникова, Надежда Надеждина и Александр Щёголев; во втором ряду – Ножери Чонишвили и Всеволод Лукьянов; в левом верхнем углу снимка – Валерий Алексеев.

…Первые «академические» гастроли – в Ленинграде. 1984 год. Снимок на память о встрече с человекомлегендой Северной Пальмиры, человеком-феноменом, актёром, режиссёром, преподавателем ЛГИТМиКа, уникальным рассказчиком, великим педагогомэкспериментатором Алексеем Александровичем Рессером (он на фотографии в центре), который проводил для омичей автобусную экскурсию. Эту встречу-экскурсию, с неимоверным трудом организованную Верой Канунниковой (сию миссию она выполнила как председатель профкома театра), актёры Омской драмы с восторгом (я бы даже сказал – с упоением!) вспоминают и поныне… Рессер знал наизусть всего Пушкина, всего Есенина, всего Маяковского, он изучил после войны несколько языков и в совершенстве ими владел. Он знал абсолютно всё про каждый дом, про (буквально!) каждый камень Ленинграда. …Перед блокадой, при приближении к городу фашистских войск, Алексей Рессер вместе с другими студентами театрального института пошёл добровольцем в ополчение. При очередной бомбёжке – контузия и более чем серьёзное повреждение черепа: полная потеря памяти. Дальше – фантастическое: в госпитале попросил книги – и вскоре обнаружил, что внутренним зрением видит все прочитанные накануне страницы. Все! И может пересказывать их вслух. …У одного из «рессеровских» учеников, Юрия Федотова, есть большой рассказ-воспоминание под названием «Алексей Рессер». Позволю себе процитировать небольшой фрагмент из этого повествования, непосред-

ственно имеющий отношение к «тематике» нашей эксклюзивной фотографии: «Литературные тексты он «облачал» в многочасовые уникальные композиции. Начал выступать с ними в качестве автора и исполнителя в поездках на автобусе «Литературный Ленинград». Себя он называл просто «экскурсоводом». Другие, кому пришлось не однажды быть участником этих поездок, называли подобные выезды «автобусным театром одного актёра»… Вскоре на автобусные экскурсии к Рессеру нельзя было попасть, все поездки были расписаны на несколько месяцев вперёд. С годами здоровье Алексея Александровича стало ухудшаться, он уже не мог часто делать вылазки «сумасшедшего автобуса» (так окрестили экскурсии неистового Рессера). Иногда всё же удавалось упросить мастера сделать внеочередной рейс для гостей или очень известных личностей». Вот так 27 лет назад и произошла встреча омичей (одновременно и «гостей», и «очень известных личностей») с Рессером. Четыре часа длился завораживающий спектакль-экскурсия (и при этом Алексей Александрович признавался, что на одну экскурсию ему нужно не менее восьми часов, а иначе он просто ничего не успеет рассказать)… Ну и по традиции – осталось «подписать» фотографию. Итак, в центре – Алексей Рессер, а окружают его (слева направо) такие замечательные, такие талантливые и такие любимые наши омские «драмовцы»: Николай Чиндяйкин, Елизавета Романенко, Вера Канунникова, Татьяна Филоненко, Юрий Кузнецов, Валерий Алексеев, Татьяна Ожигова, Мигдат Ханжаров и Валерия Прокоп. Кстати, Юрий Кузнецов встретился с Рессером на той экскурсии не впервые: в том же 1984-м вышел фильм режиссёра Евгения Татарского «Колье Шарлотты» с Кузнецовым в главной роли; а в роли антиквара Ройзмана в этом фильме блистательно снялся неповторимый Рессер.

P.S. Уже поставил точку в материале, как вдруг позвонил актёр Николай Михалевский: «Серёжа, я наконец-то сообразил, вспомнил, почему меня нет на фотографии с Рессером! Потому что я сам и делал этот снимок, у меня как раз на тех гастролях «Зенит» появился!..»

Выражаю признательность за помощь в уточнении фактографических данных Валентине Корфидовой, Элеоноре Кремель, Марине Кройтор, Валерии Прокоп, Елизавете Романенко, Николаю Михалевскому и Светлане Яневской.

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Театр как секрет вечной молодости Когда в коридорах Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» появляется Нина Николаевна Исаева, то не заметить эту крупную, красивую и лучезарную женщину невозможно. Кажется, что своей статью, улыбкой, громким заливистым смехом актриса может подчинить себе любое пространство. А она почему-то выбрала кажущийся со стороны очень тесным и сумеречным мир за театральной ширмой. Но это не единственная загадка, связанная с этой замечательной женщиной. Ни для кого не секрет, что у Нины Николаевны давно внуки, да и юбилеи она отмечает всё чаще, нынешний посвящен 40-летию творческой деятельности в её единственном театре – омском «Арлекине», но если бы меня попросили предложить кандидатуры на роль вечно юной волшебницы Стеллы, то Исаева была бы первой в этом списке. Жизнерадостность, чувство юмора, готовность общаться, прийти на помощь, поддержать самую лихую затею на благо родного театра, семьи, театрального братства или маленьких зрителей делают её молодой не только сердцем. И хотя давно подмечено, что все, кто работает с детьми, выглядят моложе своих сверстников, выбравших иной путь, у Нины Николаевны это получается как-то по-особенному. Конечно, источники её потрясающей жизненной энергии и в любимых родителях, и в любимой работе, и в любимом коллективе, и в любимом муже – заслуженном артисте России Валерии Исаеве, и в любимых детях и внуках, и в любимых зрителях – словом, в любви, с которой живёт эта женщина. Но сама актриса верит, что молодость ей дарят её кукольные девчонки. И наш с ней юбилейный разговор о главной линии, проходящей через всю её жизнь, – о кукольном театре.

– Нина Николаевна, вы – дочь замечательных омских актёров-кукловодов Нины Каликиной и Николая Джанумянца. А какое ваше самое сильное детское впечатление от кукольного театра? И существовал ли для вас кукольный театр вне творчества родителей? – Так сложилось, что мама всегда играла героинь, а папа всех отрицательных персонажей. Папины герои часто мучили маминых. В спектакле «Два клёна», где папа играл БабуЯгу, а мама – Василису-работницу, у них даже была битва на мечах. Когда я смотрела спектакли, мне было безумно жалко маму (особенно горько я плакала на «Звёздном мальчике») и было обидно за папу. Я не могла понять, почему папе, который был очень добрым дома, всегда дают роли всех нехороших, всех злодеев. Без родителей я себе кукольного театра не представляла. Ребёнком я много времени проводила за ширмой (меня часто просто не с кем было оставить), хотя главный режиссёр театра Анастасия Трифоновна Варжало этого не разрешала. – А выбор профессии артистакукловода был вами определён уже в детстве? Или были какие-то другие желания? – Никаких других желаний у меня никогда не было. Моё самое первое появление на

любительской сцене я даже не помню. Оно произошло, когда я была совсем крохой: меня положили в кроватку, чтобы я была принцессой в «Снежной королеве». Потом создание спектаклей было моим любимым занятием в детстве. У моей бабушки (маминой мамы) был частный дом на улице Яковлева, вокруг жило много детей разного возраста, вместе мы ставили спектакли, но не кукольные. Мы подходили к делу очень серьёзно. Заранее объявляли о спектакле, рисовали афиши, билеты. Правда, не помню, собирали ли мы денежки. Летом во время гастролей родителей по районам области я по два месяца ездила по пионерским лагерям. Среди детей актёров у нас сложилась своя «лагерная команда»: Юрка Емельянов, Наташа Зикунова и я. Вернувшись домой, я с соседскими ребятами разучивала песенки и интермедии, которые узнала в лагере. С этим репертуаром мы выступали не только по дворам, но даже в кинотеатре Маяковского перед сеансами. Помню, что в детстве в «Золушке» я играла Мачеху. Таким образом, в любительском театре начинала я как драматическая характерная актриса. По натуре, по темпераменту я и есть комедийная, острохарактерная актриса, но вот внешность у меня в юности была инженю, настоящая Джульетта. Наверное, если бы я мечтала быть драматической актрисой, то этот конфликт внешности и внутреннего содержания имел бы опасные последствия. Но я всегда хотела работать только в кукольном театре. Поэтому отправилась поступать в Саратовское училище на кукольное отделение. На прослушивании мне предложили поступить на драматичеОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» ское отделение, там требовалась студентка с моими внешними данными. Мне не удалось убедить приёмную комиссию, что я хочу быть именно кукольником. Они были уверены, что если примут меня на кукольное отделение, то во время учёбы я всё равно уйду на драму. Ведь основная масса абитуриентов в театральных школах мечтает именно о драматическом театре. Мне пришлось вернуться в Омск и пойти в родной кукольный театр, где я год работала бесплатно, так как не было ставки. Моя первая самостоятельная роль – Колокольчик в спектакле «Самый большой друг», хотя в программке в этой роли значится фамилия мамы. Но на самом деле она играла только роль Девочки. Позже я решила поступать в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, где меня на экзаменах сразу с первого тура пропустили на третий и попросили сдать документы. А документы мои тогда были в Улан-Удэ, так как я перед Ленинградом решила проверить себя и сдала экзамены в ВосточноСибирский государственный институт культуры. Так что в итоге я его и окончила. После получения институтского диплома мне предлагали стать директором одного из дворцов культуры. Но для меня призвание – это кукольный театр. Хотя в «живом плане» мне тоже нравится работать, я с удовольствием играю самых разных персонажей в новогодних представлениях. – Вас на творческих встречах спрашивают – не обидно ли, что вас не видят зрители? – Я в ответ им задаю лукавый вопрос: как вы думаете, променяет ли женщина вечную молодость на сцене на зрелость? Мои кукольные героини часто очень юные: девочке Дарёнке из «Серебряного копытца» 8 лет, а принцессе Петюте – 18. Мои кукольные девчонки помогают мне и в жизни чувствовать себя молодой и счастливой. Ведь если кукольник сохраняет голос, то у него нет возрастных ограничений в исполнении тех или иных ролей. У моей мамы был хрустальный голос. В спектакле «Руслан и Людмила» она исполняла арии Людмилы, написанные для колоратурного сопрано. До сегодняшнего времени в омской труппе больше не встречалось такого чистого и высокого голоса: у меня голос ниже, чем у неё. Поэтому мама до пенсии играла всех героинь сказок. То, что я кукольник, мне помогает работать и в «живом плане». Потому что я представляю своего драматического персонажа как куклу, а не соотношу его буквально с собой. Для меня тётя Муся в спектакле «Заяц, Лиса и Петух» – большая кукла, которая в свою очередь играет куклами. А кукла может быть всякой, ей не нужно быть худой, стройной и моложавой. – Нина Николаевна, природа вас наделила стихийным темпераментом. А профессия артистакукловода требует вдумчивости, кропотливости, скрупулёзности, во всяком случае так кажется со стороны. Не мешал ли ваш темперамент осваивать профессию артиста-кукловода? – В юности меня захлестывал армянский темперамент, унаследованный от папы. Я была очень громкая, порывистая, и это вносило свои сложности в освоение профессии кукловода. Кстати, сам папа не очень хорошо владел кукловождением, он был замечательным драматическим артистом. Зато мама была именно кукольником. В руках у мамы кукла всегда была очень живой. Работая с куклой конкретно, спокойно, очень ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

«Несносный слонёнок»

«Морозко»

В авторской миниатюре «Гуси-лебеди»

«Гуси-лебеди» «Принцесса и Горбун»

В авторской миниатюре

сосредоточено, она могла добиваться очень большой её пластической выразительности. В спектакле «ГрадЛебединец» была целая картина, где её героиня Фимушка молчала и работала только кукла. Когда я пришла работать в театр, мама и Анастасия Трифоновна очень внимательно смотрели за моей работой, буквально следили. Они требовали от меня быть предельно внимательной. Мама постоянно твердила: «Смотри, следи за куклой. Не отпускай, чувствуй». Она учила меня «смотреть пальцами» за куклой. Моя рука должна была видеть, чувствовать, как у куклы двигается голова, как и куда она разворачивается, наклоняется. Сейчас я понимаю, что мама в своё время совершила настоящий актёрский подвиг, передавая мне свои главные роли. Мне приходилось бороться и с моей смешливостью. На спектакле «Иван-строитель» у куклы Ивана, которую водил Василий Евстратенко, надорвались плечи. И в сцене любовного признания стало казаться, что у его куклы грудь ходит ходуном. Заметив это, Василий Иванович стал ещё к тому же очень глубоко дышать, практически пыхтеть. Зрителям-то это всё не заметно, а мне каково? Мне и так палец покажи – и я уже засмеюсь. Конечно же, при таких обстоятельствах на меня напал смех. Вдруг чувствую, как мама больно ущипнула меня. Это тоже был урок – нельзя раскалываться ни при каких обстоятельствах. Зритель не виноват, что тебе по какойто причине стало смешно. Ему интересен спектакль, и мир за ширмой не должен ему мешать. И слёз на сцене не должно быть никогда, так меня учил уже в институте мой педагог Никитин. Потому что слёзы неизбежно влекут за собой целый комплекс физиологических реакций организма, в том числе и сопли. Поэтому актёр должен уметь сдержать свои эмоции. Пусть зритель думает, что ты плачешь. У артиста вообще должна быть воля. Иногда на гастролях играешь по три спектакля в день, и к последнему спектаклю кажется, что сил нет никаких. А вот задумаешься, что вдруг это твой последний спектакль в жизни. Мало ли что может произойти: вдруг ты охрипнешь или спектакль спишут? И я потом всю жизнь буду жалеть, что этот мой последний спектакль прошёл неважно. Конечно, и зритель настраивает. Дети пришли нарядные, они сидят и ждут Сказку. Если им именно сейчас кукольный театр не понравится, они больше никогда к нам не придут. Эти внутренние маночки заставляют меня быть в тонусе всегда, несмотря на болезнь, усталость и даже смерть близких. Когда этой зимой ушёл из жизни мой папа, у нас в театре шли новогодние представления. Нужно было выходить и дарить праздник и хорошее настроение детям. Такова жизнь артиста. И у моего папы было так же. Когда умер его отец, он играл спектакль «Кот в сапогах» и всю скорбь мог вложить только во фразу своего героя: «Ну, вот и похоронили мы своего отца». – А что самое сложное в постижении профессии артиста-кукловода? – Мой педагог по режиссуре говорил: «Актёров я из вас сделаю, а режиссёров Господь Бог даёт». Наверное, любого можно научить сцендвижению и сценречи. Но если у человека нет актёрского стремления преображаться, видоизменяться и дарить другим радость, не стесняясь, то он не сможет работать на сцене. Человек ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» по натуре артист, если он с удовольствием играет и чудовищ, и красавиц, и зайчиков, если он готов сильно затрачиваться, трепать душу, рвать её, открывать другим. Без таких физических и эмоциональных затрат его душа не долетит до зрителя, не пробьёт, не заставит дышать вместе с ним в одном ритме. Это необходимо для любого вида театра. А для кукольника к тому же очень важно любить куклу, видеть в ней живое существо. При этом это не обязательно должна быть театральная кукла. Обычная чашка в руках кукольника может превратиться в живое существо. Если человек в чашке видит только чашку, то он не кукольник. Для нашей профессии очень важна тяга к одушевлению. В драматическом театре нет такого понятия, как «помощь». «Делать помощь» – это настоящее искусство. И школа. Моё поколение кукольников вырастало на «помощи»: мы начинали с того, что водили ручку или ножку кукольного персонажа, создаваемого другим актёром, помогали быстро одеться на сцене, подавали кукольный реквизит. И мы до сих пор с удовольствием помогаем друг другу. Без помощи нельзя сделать то, что поражает воображение зрителей в театре кукол. Актёры старой закалки всегда радуются такому совместному творчеству. В драматическом театре исполнители могут работать на себя, кукольники, прежде всего, работают на спектакль. Поэтому кукольники – это некое особое братство. В «Синей бороде» образ каждого из героев создавали два человека: актёр и помощник. Я помогала актрисе Светлане Евстратенко. Правая рука её королевы-куклы была моя живая рука. Для меня было очень важно, чтобы рука двигалась в унисон с её игрой. Света – замечательная артистка, и я гордилась тем, что помогаю ей. В помощи исключена всяческая импровизация, здесь всё должно быть точно выверено и чётко выполнено. Это полная противоположность театру рассказчика, который для меня связан с импровизацией и свободой. Самое сложное на сцене – найти меру, равновесие между историей, которую ты рассказываешь, и влиянием на аудиторию. Ведь можно пойти на поводу у зрителя ради его одобрения, ради его смеха. И тогда история, сказка, которую ты рассказываешь, становится уже не важна. Сложно почувствовать эту грань, не поддаться искушению ещё раз выжать реакцию у публики. Хотя лично мне очень радостно, когда зрители (особенно дети) смеются и аплодируют. Важно понять степень своей свободы в рисунке роли, имеешь ли ты право на импровизацию. Я считаю, если ты не уверен в импровизации, не импровизируй. Ведь случайной самоуверенной пошлостью, глупостью, странностью ты можешь испортить работу целого коллектива. Ответственность за спектакль лежит на каждом из исполнителей. Осознание этого меня всегда сдерживает. Свободно и легко импровизировать с текстом я могла только в одном спектакле – «Гуси-лебеди», в котором мы с Валерием Исаевым были не только исполнителями, но и авторами. Толчком к созданию спектакля стали мои впечатления от общения с моей бабушкой. Образование у неё было всего два класса гимназии, дальше семья не могла её учить, требовалась её помощь в мясной лавке. Зато у неё был очень красивый, образный язык, богатый пословицами и поговорками. Её любимые слова и выражения стали важной частью ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

нашего спектакля. В других спектаклях я очень редко позволяю себе импровизацию. Но неуверенность в актёрской профессии хуже самоуверенности. Потому что здесь сразу встает вопрос. Если актёр не уверен в своих силах, то зачем тогда он вышел перед публикой? При этом я не верю актёрам, которые говорят, что недовольны собой. Если бы мне было стыдно за то, что делаю на сцене, я бы ушла из профессии. Я могу быть чем-то недовольна в конкретной работе. Здесь я критична сама к себе, могу чтото изменять, что-то искать. Но всё равно я себя уважаю за мои роли, мне все они нравятся. Я их сделала так добросовестно, как могу. При этом я могу понимать, что в спектакле есть объективные недостатки, что в чём-то он недотягивает. Но я люблю и оправдываю всё, что мы делаем. Нет спектаклей, которые я не хотела бы играть. Уверена, что если актёр с удовольствием играет, то и зритель с удовольствием будет смотреть спектакль. Это уже после он будет его анализировать. В театре кукол, как в любом театре, есть актёры, которые работают «под тебя», а есть те, которые «тянут на себя». Я люблю работать под кого-то. Предпочитаю работать в дуэте. Если твой партнёр профессионально выше тебя, как, например, Валерий Исаев или Наталья Кузнецова, то ты к нему тянешься. Я могу быть сильной поддержкой кому-то. Даже в вокале мне хочется не солировать, а с кем-то слиться. Я не лидер. При этом у меня всегда есть желание режиссировать, ставить и играть в любое время дня и ночи. Когда в театре работы мало, актёр начинает метаться. В своё время для нас с Валерой настоящей отдушиной стало создание кукольных миниатюр. Мы фантазировали и придумывали всё сами: и драматургию номера, и художественное и музыкальное оформление. Здесь пригодились полученные во время учебы уроки режиссуры. Определённым этапом стало для меня участие на протяжении трёх лет в телевизионном проекте «Шоу бабы Любы». Это совершенно новый опыт. Передо мной ставились очень непривычные с точки зрения театра задачи. Для меня сейчас настоящая отдушина – экскурсии. Здесь я сама себе и сценарист, и режиссёр, и актёр. Я придумала себе образ Королевы Арлекинии, посвящающей ребят в правила поведения в театре. От экскурсий я получаю массу удовольствия, потому что я тут же вижу результат своей работы. – На что кукольник обращает внимание прежде всего, когда видит приказ о начале работы над новым спектаклем? Что для него является наиболее важным: пьеса, режиссёр, художник, роль? – Основополагающий момент – какая система кукол будет использоваться в спектакле, смогу ли я с ней работать. Мои самые любимые куклы – тростевые, с ними я работаю с юности. Потом уже планшетные. А вот самые прохладные отношения у меня с марионеткой. С этой системой

С куклой из «Золушки»

«Ромео и Джульетта»

«Серебряное копытце» «Принцесса и Горбун»

кукол я за все сорок лет встречалась всего в трёх спектаклях. И она для меня самая далёкая во всех смыслах. Хотя если есть роль, то я готова на всё ради неё, ради спектакля. Уже потом думаешь о названии, режиссёре, художнике. Очень важно фантазировать в одном направлении с режиссёром. Иногда бывает, что прочитаешь пьесу, увидишь куколку и начинаешь что-то сама себе придумывать, а режиссёр представляет будущий спектакль совершенно иначе. И тогда из-за придумок тяжело начинать работать. У меня в молодости был такой случай. Режиссёр Борисов должен был ставить «По щучьему велению». Я была распределена на роль Несмеяны. Я познакомилась с пьесой, с куколкой и придумала себе всю линию роли, чтобы весело и смешно сыграть капризную царевну. Когда же мы встретились с режиссёром, то выяснилось, что Борисов сократил практически весь текст моего персонажа, оставив буквально три фразы: «Не хочу», «Не буду» и «Маша». Я как исполнительница чувствовала себя обиженной. Как молодая, неопытная актриса я тогда считала, что без смешного текста меня не заметит и не полюбит зритель. А это для меня тогда было самое главное. Теперь-то я понимаю, что таково было художественное решение в целом образа дворца в борисовском спектакле, где вокруг царевны должна была царить мрачная, гнетущая атмосфера. Для этого художник и придумал соответствующие куклы царедворцев. Поэтому до встречи с режиссёром в современном театре актёру лучше не фантазировать и не придумывать. Ведь хороший спектакль получается, когда в гармонии сливаются все его компоненты: и тема, и режиссёрское, и художественное решения, и актёрская игра. Мне кажется, именно поэтому наш спектакль «Сказка о царе Ироде, или Вертепщик» и получил Национальную театральную премию «Золотая маска»: в нём всё удивительным образом совпало, сошлось. – Для вас как для актрисы интересно чистое кукловождение? Например, как в японском театре кукол, где историю рассказывают певцы-гидаю, а кукловоды только пластически оживляют кукольных персонажей. Пришёлся ли вам по душе опыт костромских кукольников спектакль «Медведь», где кукловоды работали с куклами под фонограмму, записанную драматическими актёрами? – Японский театр – это другая культура, перед мастерством японских кукольников я могу только преклоняться, но я бы так работать не смогла. Наверное, мне было бы интересно один раз принять участие в подобном проекте. Например, если бы в репертуаре нашего театра появился кукольный балет «Спящая красавица». «Медведь» же для меня – пример недоверия режиссёра актёрам. Мне было бы неприятно оказаться в подобных предлагаемых обстоятельствах. Мне интересно работать, когда я могу создавать своего персонажа не только пластикой куклы, но и голосом. В этом случае у меня есть свобода, возможность лёгкой импровизации. Я могу укрупнить жест или сделать его лаконичнее. У меня даже песня на фонограмме, записанная другим исполнителем, вызывает во время работы в спектакле внутренний дискомфорт. Я в принципе люблю работать в одном составе, хотя ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» сейчас принято выпускать спектакли с двумя-тремя составами исполнителей, чтобы потом было легче его эксплуатировать. Выпускать спектакль в одном составе – это очень ответственно для исполнителя. Но мне очень важно чувствовать, что режиссёр в этой роли видит именно меня и только меня, что он в меня верит, что он ко мне относится как к очень хорошему артисту. Конечно, есть актёры, которые наоборот любят играть в очередь, любят сравнивать свою работу с чужой, любят смотреть, какие ещё краски и приспособления можно найти в этой роли. С моей индивидуальностью это не согласовывается. Я люблю чувствовать куклу как часть своего организма, а это возможно, когда кукла сделана конкретно под тебя, под твои руки. Если она изготавливается для нескольких исполнителей, то она делается усреднённо, и ты должен к ней приспосабливаться. К тому же среди кукловодов есть правши и левши. Хорошо, что я благодаря маминой настойчивости могу водить тростевую куклу и правой, и левой рукой. Есть актёры, которые требуют переделывать уже готовую куклу. Я так поступаю очень редко, гораздо чаще просто приспосабливаюсь. Если с моей куклой работает кто-то ещё, то я чувствую к ней отстраненность, по отношению к образу появляется холодинка. Я не погружаюсь с головой в работу, а начинаю посматривать на неё со стороны. Для меня кукла в этом случае остаётся просто инструментом, а в идеале она мой ребёнок, к которому я прислушиваюсь. Мне очень важно чувствовать свою нужность и необходимость. Я очень люблю вспоминать работу над спектаклем «Как говорят французы» Христо Бойчева. Режиссёр Юрий Фридман должен был его репетировать сразу после нашего отпуска. Он появился в нашем театре перед отпуском. Встретился с актёрским составом спектакля, прочитал с нами пьесу, побеседовал. После этого они с художником показали эскизы сценографии и кукол и спросили, какие у нас есть пожелания. Каждый из исполнителей поделился своими представлениями о своём герое, о том, как должна двигаться его кукла, чтобы это работало на создание желаемого образа. Всё это могло стать возможным, если будет специально заложено в конструкцию куклы. Я попросила, чтобы моя овца Любка сучила ножками. Валера Исаев придумал, что его волк Пасю должен ходить вразвалку, держа руки в карманы. А Володя Кузнецов хотел, чтобы у его кота Монмартра руки будто разлетались в разные стороны. И вот согласно нашим пожеланиям механик за время нашего отпуска сделал кукол. А когда мы вышли на репетиции, то работа пошла легко и радостно, наши актёрские фантазии на этот раз не разбивались о физические возможности куклы. В итоге мы выпустили спектакль на две недели раньше запланированного срока. – Среди драматических актёров принято стремиться в Москву и Санкт-Петербург. А для кукольников есть места притяжения? И что для кукольника значит сменить театр? – Нет, у кукольников нет этакой Мекки, а есть желание работать с хорошим режиссёром, и не важно, где. Необязательно в Москве или в Санкт-Петербурге. Если бы лет десять назад меня пригласил Стас Железкин в свой театр кукол «Огниво» в маленьком подмосковном городке Мытищи, я бы поехала. Для актёра невыносиОКТЯБРЬ 2011 25(47)

ма невостребованность. Он меняет коллектив, если его не устраивает творчество. Ему нужны, прежде всего, сцена и зрители, а уже потом квартира и зарплата. Для актёра важно, что он сам делает. Ведь нам без творчества прожить невозможно. Приходя в театр, мы знаем, что обречены на безденежье и безквартирье. Но зато у нас есть «вино» сцены, с этим «опьянением» мало что сравнится. Хочется, чтобы у актёров была хорошая жизнь, богатая ролями и дружбой. К сожалению, в новом здании нам стало сложнее дружить. Раньше, в старом здании, мы все встречались в нашей единственной гримёрке и были в курсе жизни друг друга. Сейчас я чувствую нашу разорванность и разобщённость. Отношения цементирует только общая работа над большим спектаклем. Мне кажется, когда в старые времена работа актёров была организована по двум бригадам, мы себя чувствовали как-то увереннее. Каждая бригада была своеобразной маленькой труппой, в которой исполнители были подобраны друг к другу по амплуа. На бригаду бралось новое название. Поэтому актёры всегда были уверены, что в новом сезоне у всех будет работа. Так как у каждого члена бригады весь спектакль был на слуху, то нам было легко подменять друг друга в экстренных случаях. Ведь срочно вводиться в спектакль, который ты не знаешь, очень непросто. Сегодня у нас в театре берётся в репертуар название, и под него собираются актёры. В этой ситуации ты оказываешься в более зависимом и заискивающем положении перед режиссёрами. Это очень тяжело. Конечно, без терпения быть актёром невозможно. Надо терпеть периоды, когда нет ролей, тяжёлые длинные гастроли, любовь и нелюбовь режиссёров. Хотя я уверена, что без трудностей не только актёру, но и любому человеку нельзя. Человек ценит только то, чего он добивается. Мы с Валерой двадцать лет ждали квартиру. И сегодня я считаю, что это испытание было для нас благом. Испытания, трудности делают людей лучше и чище, понастоящему сплачивают их. Если у семьи нет проблем, семья может легко распасться. Без трудностей блага могут быть не впрок. Актёры моего поколения с улыбкой воспринимают нынешние производственные сложности, которые у молодёжи вызывают ворчание. Ведь мы раньше работали в гораздо более тяжёлых условиях и всё равно любили своё дело. Поменять театр для кукольника – то же самое, что сменить семью. Я всегда сомневаюсь в правильности своих поступков, но при этом живу с удовольствием. Я счастлива. Вот иногда говорят, что наш земной мир и есть ад. Я уверена, что это не ад. Я абсолютно убеждена, что это почти рай. Ад делаем мы сами. Если люди будут больше радоваться жизни, то всё будет хорошо. Беседу вела Анастасия ТОЛМАЧЁВА

Виктор ВАЙНЕРМАН

Подарок Достоевскому К 190-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского на сцене Театра живописи Омского музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля состоялась премьера спектакля «Сцены из Мёртвого дома». Художественный руководитель театра, режиссёр – Николай Михалевский. Автор иллюстраций к спектаклю – Георгий Кичигин. Авторы сценария и исполнители: актёры Омского академического театра драмы Николай Михалевский и заслуженная артистка России Татьяна Филоненко.

В одной из иногородних поездок мне довелось побывать в необычном музее. Зрители проходили в зал, пристегивались ремнями, их настоятельно просили взяться за металлический поручень, которым они буквально придавливались к креслам. Гас свет, и на экране шёл фильм о природных катаклизмах: землетрясения, цунами, ураганы… Кресла со зрителями как будто проваливались, их трясло, поворачивало в разные стороны. Благодаря стереоустройствам всё вокруг грохотало, свистело, подвывало… Создавалось впечатление присутствия: под ногами разверзалась земля, человек куда-то падал, на него дул штормовой ветер, вот только водяных брызг и открытого огня не было, да и то потому, что правила безопасности не позволяли… На спектакле, посвящённом Достоевскому в Театре живописи Омского областного музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля, создаётся абсолютное впечатление, что тебя затягивает в стремительно раскручиваемый круговорот событий и ни остановиться, ни отвлечься ты не можешь. Зритель видит, слышит, получает информацию, сочувствует, сострадает, испытывает страх, брезгливость, размышляет, сопоставляет с тем, что знает о происходящем на сцене, и со своим собственным жизненным опытом. Заходишь в зал – и оказываешься в замкнутом пространстве. Легко сосчитать, что рядом с тобой будет всего человек 40. Они увидят и ощутят то же, что и ты, потому что эффект присутствия на сцене естественный и неотвратимый, в какой бы точке зала человек ни находил-

ся. Соответственно, обмен энергиями зала и сцены будет мгновенным и абсолютным. Сцена закрыта мощными воротами. На них – кованые металлические буквы: Мёртвый дом. У омского зрителя особенное отношение к роману Ф.М. Достоевского «Записки из Мёртвого дома»: в Омске писатель на протяжении четырёх лет отбывал наказание в каторжном остроге. Некоторые даже читали эту книгу. Но кто готов оказаться лицом к лицу не с книгой, а с каторгой, которую Достоевский метко обозначил словосочетанием «мёртвый дом»? Я много лет изучал творчество Достоевского, рассказывал о нём в лекциях, беседах, статьях и книгах. «Записки из Мёртвого дома» знаю почти наизусть – было время, сам писал текст сценария по этой книге и исполнял его вместе с Еленой Тебенко и Александром Болдыревым. Казалось бы, чем меня можно удивить? Ещё одним сценическим прочтением? Готовясь к просмотру спектакля, намекал актёрам – нельзя ли взглянуть на сценарий, чтобы потом не указывать на разного рода ошибки? Однако едва спектакль начался, как напряжённое внимание литературоведа, специалиста по литературному краеведению и критика растворилось, исчезло, сменилось на увлечённость зрителя, которого в сумасшедшем темпе вовлекают в Омск середины девятнадцатого столетия, оттуда – там же рядом, близко – прямиком в текст, потом снова в Омск – вот они, здания, сохранившиеся с тех пор, это здесь было, вы проходите мимо каждый день, и снова – угрюмый человек, вчерашний литератор Достоевский, которого в остроге никто не знает, и каторжная жизнь – смрад, грязь, брань, гогот, страшные люди. Невероятные метаморфозы происходили с Достоевским – и я ощущаю, насколько вот такое актёрское погружение в материал при помощи блистательного сценария сильнее воздействует на зрителя, чем любая лекция или беседа. Мне ничего не навязывают – мне дают факты, картинки. Они вспыхивают в сознании короткими всполохами и, не успев зафиксироваться, сменяются другими, подкрепляющими возникшие впечатления, дополняющими их и ведущими дальше, дальше, дальше. Одна мысль преследовала меня на протяжении всего спектакля: когда же к авторам сценария и исполнителям придёт, наконец, страх – слишком много Достоевского! – когда же они остановятся и начнётся обычная распасовка «актёр–зритель–актёр»? Но не было никакого страха и никаких остановок. Зритель невероятным образом вместе с исполнителями спектакля прочитывает весь текст «Записок» – нет, не от точки до точки, но все ключевые моменты книги проиграны и озвучены. Более того, в спектакле звучат ещё и строки из писем Достоевского, и стилистически угадываемые характеристики творчества писателя кого-то ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА из «ведов». И при такой плотности текста, который проговаривается с пулемётной скоростью, меткость «стрельбы» абсолютно совпадает с плотностью укладывания слов. Ни одно не пролетает мимо. Исполнители всё время остаются современниками зрителей – даже когда находятся в образе и живут в тексте, написанном более 150 лет тому назад. И это придаёт всему происходящему невероятный драйв – ведь со всех сторон слышится, мол, сегодня никто не читает классику, вообще никто ничего не читает, ничем не интересуется – читает, интересуется, да ещё как! Вот – смотрите, слушайте! Времени крикнуть «браво» или подарить актёрам аплодисменты нет. Едва зритель хочет поднять ладони, чтобы зааплодировать, как его уже мчат дальше, вперёд, от сцены к сцене. Внимание постоянно переключается и освежается. Глаз не успевает «замылиться» благодаря потрясающему зрительному ряду – спектакль сопровождается фильмом, который является его неотъемлемой частью и действующим лицом. Точнее, лицами, потому что участвуют в спектакле искусно вплетенные в фильм рисунки Г. Кичигина. Рисунки при помощи мультипликации как будто оживают у нас на глазах. Каторжане девятнадцатого века вступают в диалог с реальными людьми – в фильме звучат голоса нынешних осуждённых, отбывающих срок в омских колониях. Один из них, молодой парень, говорит, что Достоевского читал давно, «ещё прошлым сроком», а «этим сроком пока не читал – некогда»… Парень думающий. Он сопоставляет взгляды Достоевского и человека двадцать первого века. «Совершенно ничего в людях не изменилось, – констатирует интервьюируемый, – суть осталась та же»… Драматические сцены «Записок», которые воспроизводятся перед зрителем на фоне умных говорений этого гладкого и даже благообразного на вид осуждённого, попавшего за решётку за какие-то тяжкие грехи, создают жутковатый сюрреалистический эффект. Понимаешь, что действительно ничего не изменилось со времён Достоевского – колония не курорт, и гуманное у неё только лицо… Фильм сделан очень сильно. Однако напрасно пытаться воспринять его отдельно от спектакля: вне контекста он потеряет большую часть своей силы. Он работает именно в ансамбле, как действующее лицо. Работу по созданию фильма выполнил вместе с Николаем Михалевским дипломник Омского государственного технического университета Андрей Соломин. Авторский коллектив вместе с постоянным оператором Театра живописи Олегом Юрчаком благодаря поддержке руководства УФСИН по Омской области проникал в омские колонии, читал там сценарий и слушал отзывы заключённых… Вообще, на спектакль работает всё – и музыкальное оформление Тараса Михалевского, и звукорежиссура Александра Гордеева, и оформление сцены, выполненное Еленой Шнякиной. Вместе с авторами проекта и выпускниками художественно-графического факультета Омского государственного педагогического университета Фёдором Карякиным и Ильёй Потаповым созданы выигрышные декорации, максимально возможные в условиях столь малой сцены. Думаю, спектакль в Театре живописи не состоялся бы, не будь у него, кроме текста Достоевского, другого главного действующего лица – портрета Ф.М. Достоевского работы великолепного художника Георгия Кичигина. Портрет ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

не висит в красном углу, не стоит на авансцене. Он постоянно перемещается. Татьяна Филоненко общается с ним, показывает зрителям, устанавливает в места, которые находятся в точности напротив наиболее эмоциональной сцены. И Достоевский с портрета, как из окошка, смотрит на актёров, которые доносят до зрителя написанное им, смотрит в зал… После спектакля я подошёл к Николаю Михалевскому и высказал ему восхищение сыгранной им финальной сценой «Акулькиного мужа». Мурашки бегали по коже от остроты впечатлений, их совокупности и неотразимой точности сочетаний. Спектакль – один из лучших, которые я видел за последние лет десять. Он очень напомнил мне о мощной режиссуре Артура Хайкина и Геннадия Тростянецкого – режиссёров омской драмы 1970– 1980-х годов. И ещё об одной ассоциации не могу не сказать. Во время спектакля всё же пытаешься понять, как это сделано, найти швы. Не нашёл мест соединений, но вспомнил М.М. Бахтина, который писал о полифоническом романе. И вот теперь можно с уверенностью сказать, что в Омске создан настоящий полифонический театр. Да, здесь не перемещаются декорации, не применяются технологии, которые применены в уникальном и единственном в мире Музыкальном театре полифонической драмы комитета культуры г. Москвы под руководством Геннадия Ивановича Юденича. Но если пришло сравнение знаменитого столичного театра, имеющего богатую историю, и омского Театра живописи при музее, где в одном лице – и завпост, и режиссёр, и актёр, и сценарист, значит, это не просто так, значит, омичи поднялись на высокий уровень. И крохотная сцена в цокольном этаже музея, где ничто не приспособлено для создания театральных эффектов, является свидетелем рождения события, не виданного ранее, обращённого в будущее. Спектакль создан так, что находишься под впечатлением от него спустя долгое время после окончания. Значит, все имеющиеся возможности использованы создателями даже не на 100, а на 150 процентов. И простым восклицанием «браво» тут не обойдёшься. Не побоюсь заявить, что спектакль «Сцены из Мёртвого дома» – явление в культурной жизни Омска и, может быть, самый значительный творческий подарок, который можно было бы преподнести Ф.М. Достоевскому к его 190-летию, которое отмечается в ноябре 2011 года.

Виктория АНДРЕЕВА

В театр в гости Тринадцать лет назад впервые Омский театр юных зрителей пригласил детей из районов Омской области на благотворительный спектакль. Со временем это стало доброй традицией. Благотворительный просмотр превратился в компактный фестиваль «ТЮЗ – детям села».

Как воспитать зрителя? Как сделать посещение театра необходимостью для каждого ребёнка? Как сделать каждую встречу с театром настоящим праздником? В Омском ТЮЗе знают ответы на эти вопросы и могут помочь в их решении. – Цель и смысл существования детского театра – прокладывать дорогу в театр новым поколениям юных зрителей, – считает директор Омского театра для детей и молодежи, заслуженный работник культуры РФ Валентина Соколова. – Омичи – настоящие театралы. И хорошая привычка ходить в театр появляется во многом благодаря нашему театру. Сегодня на его сцене юные и взрослые омичи могут увидеть много мудрых, острых, ярких, интересных спектаклей. Нам хотелось бы всю эту замечательную репертуарную коллекцию показать как можно большему числу зрителей. Ведь, скажем, не все ребятишки из сельских районов области часто бывают в городе. И уж большая редкость – посещение театра. Омский ТЮЗ придумал, как помочь сельским школьникам встретиться с искусством Мельпомены. Фестиваль «ТЮЗ – детям села» длится три дня. Ребята из всех сельских районов области приезжают в театр на школьных автобусах и непосредственно на театральной сцене смотрят лучшие, в том числе премьерные спектакли. И каждый день – разные. За три фестивальных дня театр посещают более трёх тысяч ребят. Последние годы благотворительный фестиваль проводится не под занавес

театрального сезона, а в самом начале нового. И становится ярким праздником, одним из самых запоминающихся для зрителей. Площадь перед входом в театр раскрашена всеми цветами радуги: ведь гости ТЮЗа непременно оставляют автограф театру, рисуя мелками на асфальте и подписывая свои работы. В фойе театра проводятся экскурсии для всех желающих, работает выставка рисунков «Театр глазами детей», организована костюмированная фотосъёмка. При проведении фестиваля «ТЮЗ – детям села» особенно востребованы ребята из ТЮЗ-клуба, «фанаты» нашего театра, наш верный и преданный актив, школьники и студенты. Они вместе с администраторами и педагогами театра встречают гостей у входа. Юные зрители из села восхищённо осматривают театр, робко входят в зал, рассаживаются по местам… Перед началом спектакля проводится своеобразная перекличка – все гости по очереди представляются и знакомятся. Валентина Николаевна Соколова произносит слово от театра, адресованное юным гостям. Конечно, самые сильные и яркие впечатления – от спектакля! В 75-м юбилейном сезоне в афишу фестиваля вошли три названия: «Али-Баба и сорок разбойников» – музыкальное шоу по пьесе В. Смехова, «Проделки Эмиля из Лённеберги» – спектакль-игра по повести А. Линдгрен и «Волшебные кольца Альманзора» по сказке Т. Габбе. Все три постановки – яркие, весёлые, музыкальные, с элементами игры со зрителями. По традиции театр старается показать в эти дни премьерные спектакли предыдущего сезона. На этот раз это «Али-Баба и сорок разбойников» – одна из самых интересных премьер прошедшего театрального сезона в Омске, красочный и динамичный спектакль, настоящее шоу, которым Омский ТЮЗ порадовал не только детей, но и взрослых. Дети с удовольствием делали бумажные кораблики из программок, включаясь в спектакль-игру «Проделки Эмиля из Лённеберги». Омский ТЮЗ много гастролирует по области, но на сцене сельского клуба или районного дома культуры иногда очень сложно показать спектакль «во всей красе», со всеми декорациями, костюмами и театральными «секретами» и эффектами. Поэтому очень важно, чтобы первая встреча с театральным искусством состоялась именно в театре. Подобные фестивали проводить необходимо, и эту инициативу театра поддерживают региональные министерства культуры и образования. Поездки сельских школьников на фестиваль «ТЮЗ – детям села» стали возможными благодаря губернаторской программе «Школьный автобус». По окончании спектаклей ребята, переполненные впечатлениями, рассаживаются по автобусам и интересуются: «А когда мы снова приедем в театр?» ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Валентина ЗАГУМЁННАЯ

Частичку сердца не отдашь – ничего взамен не получишь Сегодня в нашей традиционной рубрике – монолог легендарной солистки балета Омского государственного музыкального театра Валентины Григорьевны Загумённой.

Не знаю, откуда ко мне это пришло: в возрасте пяти лет, просыпаясь, каждое утро я по максимальной детской возможности тянула ноги, вытягивала пальцы и спрашивала у мамы: «Я правильно делаю?» – «Правильно, правильно, доченька». Мама прекрасно пела, играла на гитаре, только танцующей её не могу припомнить. В доме не было телевизора, в театре я никогда не была, с чего моё тело само хотело так вытягиваться, почему я стремилась ходить по струнке – до сих пор загадка!.. Наша семья жила в районе Казачьего рынка, недалеко от старого цирка. Здесь и случились со мной невероятные превращения: моей первой в жизни сценой «на время» становился огромный срубленный пень, который красовался на видном месте. Я, пятилетняя девчонка, не осознавала тогда, что танцы на пне – это мои первые опыты, предшествовавшие творческому пути. Перед началом каждого циркового представления на улице звучала музыка, народные песни, особенно меня привлекали «Валенки» в исполнении Лидии Руслановой. Стоило мне увидеть многолюдную улицу, услышать пение замечательной певицы, как я чувствовала, что мои ноги сами начинали пританцовывать. Ощущение эмоционального подъёма было невообразимым, никто из прохожих не оставлял меня без внимания и комплимента. Удовольствие от этих встреч с публикой заставляло меня каждый раз прибегать к цирку, а главное – разгуливать по пню, как по сцене, которую я, впрочем, ещё никогда не видела. Когда мне исполнилось восемь лет, мама попала в тяжёлую аварию и потом была безнадёжно больна. Я оказалась в детдоме, ждала, когда мама поправится... Нас часто вывозили на дачу в Тюменскую область. Директор детдома обещала после возвращения рассказать

о маме, а меня мучило какое-то предчувствие... Когда мне стали предлагать примерить новую обувь, которую я очень любила, и уходить от ответа, я в истерике начала кричать: «Не заговаривайте мне золотые зубки!» – и отбрасывала в сторону туфельки. Не стало мамы… Своё подавленное психологическое состояние я пыталась заглушить безудержным трудом, я стала просто «издеваться» над своим телом, помногу занималась акробатикой, танцем, сочиняла гимнастические импровизации и даже пела! Старшие меня слушались и разделяли первые творческие задумки. Театр возник позже, когда мы увидели объявление в газете о наборе детей в балетную студию при Омской музкомедии. Мне было пятнадцать лет, а принимали только с восемнадцати. Набирала учеников Валентина ЯковлевнаТулупова с солистом музкомедии Богдановым. Чтобы произвести впечатление на комиссию, я погрузила ноги в валенки, под пятки натолкала капроновых чулок, сколько могла – для росту. Всё было неплохо до тех пор, пока не предложили снять обувь и пройти в зал. Мой рост поверг всех в недоумение. Желающих оказаться в студии было около 120 человек, взяли только шестерых. В этом стремительном списке я была последней, но когда стали оглашать список принятых, я оказалась первой! Со мной вместе попали две девочки из моей группы в детдоме, а ещё трое, как говорится, с улицы. Мальчики в студию не шли, поэтому были одни девчонки. Тулупова должна была уезжать на гастроли, которые занимали наиважнейшую нишу в жизни театра в те времена. Валентина Яковлевна представила нам Таисию Владимировну Рей, супругу Вацлава Дворжецкого, она и стала нашим первым учителем танцев, между собой мы ласково называли ее Тусей. Она была очень строга, требовательна, мы дико волновались перед любым занятием. Самое глубокое впечатление тех лет – это беспрерывный труд. Театр на гастролях, пробки повыключают, света полного нет, по пять часов танцы в полупотёмках и магический голос Рей: «Как вы чудесно смотритесь, девочки!» Видно, понравились ей эти полутона… Она всегда заставляла брать под щёку кусочек сахару, чтобы не утомлялись быстро, работали, а точнее, пахали всё лето, без выходных, пока театр не вернётся с гастроОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ лей. За четыре года учебы мы никогда не отдыхали, это запомнилось. Таисия Рей вела у нас не только балетные уроки, но и актёрское мастерство, а параллельно в драме вела уроки танцев, где в студии учился её сын Владик Дворжецкий, с которым мы часто пересекались во время работы. Тогда Таисия Владимировна переживала семейную драму, она только что разошлась с Вацлавом Яновичем Дворжецким. Мы об этом не знали, но замечали в ней какую-то печаль, в нас тоже проникали частички грусти. Валентина Яковлевна вернулась с гастролей, пришла на урок, важно села и указала на меня: «Завтра чтобы была на репетиции в театре, и пора выбирать: школа – девятый класс – или театр». Всё происходило из рук в руки – утром у Тулуповой тренаж, репетиция, с трёх до шести – у Рей, затем спектакль вечерний, где меня уже занимали. График выглядел так: в 6 утра выезжала из детдома, в 12 ночи обратно, и так каждый день. Первые свои спектакли в 16 лет я танцевала за балерину Людмилу Калашникову, которая родила двойню, я за неё даже гастроли отвела. Спустя какое-то времяТулупова более подробно сосредоточила на мне свой взгляд, и первую свою сольную партию я исполняла в спектакле «Семь пощёчин». Этот спектакль я помню до сих пор, именно в нём, в финальной сцене в одном эпизоде я три раза умудрилась упасть, я шла вперёд и трижды скатывалась на пол. Валентина Яковлевна как человек мудрый не прокомментировала мой творческий стресс, видно, боялась спугнуть моё дальнейшее творчество. Самое главное, чему она меня научила, – это защищаться и обороняться в непростой жизни и закулисной тоже. А ещё – быть предельно честной, я, конечно, и сама это хорошо знала, меня с детства учили справедливости и правдолюбию, но она это учение наполнила смыслом: «Только в этом случае ты сможешь защищаться и отстаивать свои взгляды». Важно, что Тулупова не только учила, но и улавливала твою индивидуальность, учила создавать образ, исходя из твоей собственной сути. Иногда выйдешь на репетиции, а она: «Вот молодец, я этого от тебя и ждала, продолжай, молодец!» Мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Всю жизнь в театре я проработала у одного балетмейстера, если не считать коротких периодов, когда к нам приезжали другие на разовые постановки. Приходилось иногда и плакать, и замечания выслушивать, которые Валентина Яковлевна делала каждый день, разбирала любое движение по косточкам, добиваясь своего. На неё смотрели как на богиню, следовали за ней, как утята. Мне запомнилось одно её замечание, когда знакомая девочка окликнула меня: «Валя, ты сегодня работаешь вечером?» Тулупова, услышав это, строго пресекла: «Никогда так не говорите, надо говорить: «Танцуешь вечером! Больше вариантов нет!» Когда я впервые станцевала «Баядеру», казалось, руки и ноги не те, но почти весь театр пришёл поздравить! По окончании студии мне единственной выдали диплом с формулировкой «Солистка балета», а не «Артистка балета», как у всех. Только я заметила это, спустя много дней. У меня же была актёрская ставка. В постановках я играла – и пела, и танцевала. В спектакле «Доброе утро, Элла!» исполняла пролог, пела и танцевала «Золушку». ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

«Баядера» С Иваном Шкрабовым («Сильва»)

Перерыв в репетиции

С Валентиной Тулуповой и партнёрами по спектаклю «Баядера» «Роз-Мари»

«Цыган-премьер»

В том репертуаре я переиграла всех мальчишек: Ерёмушку в спектакле «Ерёма, Данила, нечистая сила», маленького еврейского мальчика в спектакле «На рассвете», где я заменила артиста и за 15 минут до спектакля выучила эпизод и научилась носить костюм. В спектакле «К звёздам» было три героя-мальчишки, я приезжала после спектакля в детдом, и моя роль не прерывалась, я училась свистеть и не раз будила девчонок. Зато в спектакле мой свист был неподдельным! Мне всё было интересно, танцевала и пела я свободно, труднее было говорить на сцене, точнее – разнообразнее и живее делать свою речь. Помню своих прекрасных партнёров: Пётр Шадрин, Виктор Архипов, Павел Русаков, Пётр Юшкевич, Михаил Мазур. Особенно вспоминается один партнёр, с которым мы хранили тайну от главного балетмейстера. На репетиции один танцовщик, пробегая, порекомендовал «двойную рыбку» сделать, вперёд прокрутить, а потом в обратную сторону. Мы выполнили пожелание, да только партнёр не смог удержать меня, хотя обладал исключительной силой. Я распласталась, как лягушонок, партнёр начал с испугу делать мне искусственное дыхание, я едва ожила. В голове только и вертелось: «Не дай бог Тулупова узнает!» А танцовщик-советчик молниеносно удалился. Недопустимые эксперименты были связаны с непреодолимым желанием преодолеть всё на свете! Для меня весь юмор в театре связан с падениями на сцене, чтобы никто из зрителей об этом не догадался. Это случалось, ни разу никто и не подумал, что я упала, а тем более ошиблась! В «Баядере» четыре партнёра меня поймали в первой поддержке и разошлись в разные стороны, остался один слабый Витя Архипов. Я ему на грудь упала, сползла и красиво села на шпагат, как будто так и надо! Коллеги за кулисами говорили: «Опять выкрутилась!» Ещё припоминаю зрительскую конференцию в театре, день открытых дверей, навстречу мне идёт девочка лет шести, я в расписном костюме змеи, которую танцевала. Она мне: «Я знаю, кто ты, ты червяк!» Это же комплимент! Начало 1980-х годов, открыли новый театр, но нас не покидает тоска по старой музкомедии, которую вспоминают до сих пор. Нас поздравляют, снимает телевидение, мы настроены работать, но вдруг выясняется, что провисла огромная люстра, и нас временно просят вернуться в старое здание. Мы собрались, сбросились между собой, сняли в фойе никому ненужные теперь портреты и стали тихо танцевать, каждый со своим, а потом разнесли их по домам, я до сих пор храню свой. Никто никому ничего не демонстрировал, такое было настроение, так мы прощались со старым любимым театром, милым фойе, буфетом и неповторимой атмосферой зала… В новом театре тосковать не пришлось, работа кипела, но он мгновенно разбросал всех в своём пространстве. Гримёрки всегда казались какими-то напоказ. Я могла, спустя только неделю, увидеть какого-нибудь коллегу по театру. Думаю, что важно общение не только сценическое. В новом пространстве как-то всё разрушилось. В этом театре, уходя на пенсию, я накрыла банкет, вечера-бенефиса моего не было, в последние гастроли Тулупова меня не взяла. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ Но вообще, с восторгом вспоминаю все свои гастроли, принимали великолепно! Я всегда уходила со сцены, на которой была такая картинка – только цветы и ноги… В 1982 году, за год до пенсии, я начала самостоятельно преподавать, первый раз сама набирала детей. Как-то я встретила руководителя фотокружка Бориса Чигишева: «Валя, попробуй у меня во Дворце пионеров работать, у тебя получится». В то время вела группу детишек очень пожилая женщина, которая мне их и передала. За много лет у меня были десятки выпусков, дети выросли, родили своих детей и приводили ко мне. Вспоминается случай, когда я отдыхала днём перед спектаклем, и меня разбудила доносившаяся из радио пронзительная, необыкновенной красоты музыка. Я сквозь сон плакала, проснулась в слезах. Позже узнала, что звучала музыка Александра Зацепина к кинофильму «Красная палатка». Музыка вошла в моё сердце, мучила меня, не давала покоя. Я много раз просила Тулупову поставить для меня номер на эту музыку. Ей было не до меня, а тем более, что вскоре вышел балетный спектакль «Мгновения», где у каждого был свой сольный номер. Сама я не могла осуществить постановку, обойти самостоятельно главного балетмейстера считалось нереальным. И вот, спустя много лет, я со своими детьми осуществила свою музыкальную мечту – танцевальный номер «Зимушка», который облетел почти все сцены города. А последним моим выпуском были самые взрослые «дети». Я вела балетный класс для тех, кому за 60 лет. Нам выделили комнату при домоуправлении, группа состояла из восьми человек, двое из них теперь уже ушли из жизни. Они не выступали публично, они учились у меня правильным движениям и грации. Это было их собственным желанием, этим была расцвечена их жизнь. Скажу больше, между маленькими и пожилыми учениками разницы нет. Всё таится в тебе самой. Частичку сердца не отдашь – ничего взамен не получишь. Чтобы вселить надежду ребёнку и старушке, необходимы сердечное тепло и любовь. Мне приятно вспоминать, как мои дети обожали заниматься классикой у станка и особенно разучивать новые номера. Модную Ламбаду танцевали так, что на носках появлялись дырки. Думаю, что многих старушек танец также зажигал! Я всегда была достаточно самостоятельна и независима, не любила суеты. Театр, где я работала, находился рядом, но я рано выходила на работу, всё любила делать с чувством, с толком, с расстановкой. Сегодня время другое, молодые хотят успеть реализовать себя во всех сферах, да только редко у кого это получается. Жизнь стоит проживать более цельно, меньше суетиться. Королевой для меня всегда была и остаётся Майя Плисецкая, любила Екатерину Максимову, но и наши провинциальные балерины многие нравились, к примеру, потрясающая Людмила Поткина из Перми. Раньше ещё мечтала сняться в кино, в любой роли, одним словом надеялась, что получится. Но всюду быть невозможно. Человек может до ста лет ползать и танцевать, а может станцевать один танец и умереть. Я станцевала столько, сколько даёт мне возможность быть счастливой. Всё зависит от самого человека, и если его что-то вновь увлечёт в жизни, он способен возродиться. ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

С Михаилом Мазуром («Фраскита»)

С Петром Шадриным («Летучая мышь»)

С Георгием Вициным после концерта в г. Тюмени

Елена МАЧУЛЬСКАЯ

«Устами пространства и времени» В поэтических вечерах по определению есть что-то завораживающее. Поэзия в сочетании с театром – соединение волшебное. В конце прошлого сезона в театре «Студия» Любови Ермолаевой прошёл вечер поэзии, название которому дала строка из песни Булата Окуджавы «Пока земля ещё вертится»…

ей половинчатости, дал такой мощный выброс энергетики, что это выросло в 1960-е годы и отразилось даже в 1970-х, – вспоминает Вадим Михайлович.

ЧЕТВЕРТАЯ ПОЭТИЧЕСКАЯ ЭПОХА Писать стихи люди начинают тогда, когда вокруг что-то происходит. В общем, говоря словами кандидата филологических наук Вадима Физикова, поэзия бурно развивается, когда происходит всплеск национального сознания, вызванный серьёзными событиями. По мнению Вадима Михайловича, в истории российской поэзии было четыре эпохи. Первая эпоха – пушкинская. Тогда поэзия перестала быть только изящной словесностью и стала жить по законам искусства. А это совсем другие законы и более высокий уровень. После гибели Лермонтова поэзия отступила на периферию литературного процесса до тех пор, пока в середине 50-х годов ХIХ века Россия не узнала сразу двух великих поэтов – Тютчева и Некрасова. Потом снова была тишина, продлившаяся вплоть до Серебряного века. Тогда, в начале двадцатого столетия, между двумя революциями возникла новая поэтическая эпоха, знаком которой стало мощное чувство развития человека. После этого всё вновь шло спокойно, поэтов было много, но особым влиянием на читателя они не пользовались. И так продолжалось до 60-х годов ХХ века… – Помню, с какими чувствами мы полуподпольно слушали доклад Хрущёва на ХХ съезде. Мне кажется, что этот доклад при всей сво-

ТЕАТР, НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАННЫЙ С ПОЭЗИЕЙ Поэтический бум шестидесятых послужил тому, что по всей России стали появляться театры поэзии. 28 апреля 1964 года в Москве открылся Театр на Таганке. А в 1966 году в Омске в только что построенный Дворец культуры нефтяников пришла Любовь Ермолаева. – Мне действительно очень повезло. Я сначала окончила сельхозинститут, а потом вдруг сердце заболело… Чего-то в жизни не хватало… И я поступила в Ленинградский институт культуры. Само это время нам очень многое давало, – вспоминает Любовь Иосифовна, – а после окончания института я стала руководителем именно Театра поэзии. Потому что поэзия даёт совершенно другое, удивительное ощущение мира… Спектакли, пронизанные поэзией, до сих пор присутствуют в репертуаре театра «Студия» Любови Ермолаевой. – Театр поэзии – он до сих пор в нас, он в этом здании, – соглашаются актёры, многие в своё время начинавшие именно с таких спектаклей. В тот вечер со сцены в исполнении актёров театра «Студия» звучали стихи поэтов Серебряного века и шестидесятников. Каждое – откровение. Каждое – прожито. Здесь, сейчас, перед тобой... Ты не молод уже, мой любимый? А я молода? В исполнении актрисы Ольги Чиченковой стихи Вероники Тушновой звучали как признание, на которое, наконец, удалось решиться… Признание в самом сокровенном. Белая блузка и чёрная юбка, быстрые шаги по сцене… Полина Манухова вся будто бы оттуда, из прошлого века, из стихов Анны Ахматовой. Здравствуй! Лёгкий шелест слышишь Справа от стола? Этих строчек не допишешь Я к тебе пришла… Были стихи, были песни, достающие до сердца. Со всеми чтецами работала актриса, педагог по речи, автор сценария, режиссёр и ведущая вечера Лариса ДубиниОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВСТРЕЧИ на, протянувшая в этом поэтическом откровении ниточку между поколениями. Многие актёры подходили к ней после вечера и говорили, что хотят читать стихи тоже и что на следующий день просыпались с ощущением, что в жизни произошло что-то хорошее… ШЕСТИДЕСЯТЫЕ – ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ – В 1961 году мне было 10 лет, но поэзией я уже интересовалась. Хотя считала, что все поэты давно умерли или живут в Москве, – вспоминала омская поэтесса, лауреат Большой литературной премии Союза писателей России Татьяна Четверикова. – Когда я впервые увидела по телевизору в детской передаче живого поэта Тимофея Белозерова, я была потрясена: оказывается, и в нашем городе живут поэты. Потом подросла, поумнела и стала покупать тоненькие книжечки со стихами. Эти книжечки я до сих пор храню как золотой запас. Однажды Вознесенский написал: «Нас мало, нас, может быть, четверо…» К счастью, в 1960-е годы поэтов было гораздо больше. Просто они были прочитаны уже позже… Очень здорово, что поэзия – такая хитрая всеобъемлющая штука, что она живёт везде. В каждом городе есть свои поэты, так же как свои художники. Мы консервируем время, мы его собираем потихонечку, и оно остаётся в памяти людей, в истории нашего города. В шестидесятые в Омске было много прекрасных поэтов. Например, Анатолий Васильев. Сейчас живёт в Тюмени. Он окончил наш медицинский институт и был так хорош собой, что его звали поручик Лермонтов. Или Владимир Панченко, выпускник Ставропольского педагогического. Он работал учителем в селе Калинино, недалеко от Омска. Когда его захлёстывало, он просто выходил из класса и писал на подоконнике стихи. Что в это время делали ученики, Бог знает… НА ПОРОГЕ ПЯТОЙ ЭПОХИ? – Как человек, который пишет и работает с людьми пишущими, я могу оценивать ситуацию изнутри. Сейчас в поэзии всё нормально, мы даже не агонизируем, – улыбается поэтесса Марина Безденежных кандидат филологических наук, лауреат региональной литературной премии имени Л.Н. Мартынова. Очевидно, что таланты в России никуда не перевелись. И ориентируясь на привязанность новой поэтической эпохи к началу или к середине века, можно предположить, что мы находимся на пороге еще одной, пятой поэтической эпохи. Или она уже настала. Но мы поймём это только через какое-то время…

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Полина Манухова

Однако не всё так радужно. – Обмен книгами сейчас очень затруднён. На прилавках книжных магазинов везде одно и то же, и этот набор поражает: Омар Хайам, Асадов, Филатов, Рубальская… В том же ряду порой попадаются Цветаева и Ахматова. Это такой ограниченный, необъективный срез нашей поэзии, что я очень сочувствую тем читателям, которые составляют представление о поэзии, ориентируясь на него, – сожалела Марина Безденежных. – А литература существует сама по себе, вдали от книжных прилавков. И если бы у тех, кто сейчас пишет, была возможность доходить до читателя, мы все были бы сильнее, целее. Мне очень близка мысль культуролога Нины Александровны Ягодинцевой: поэзия всегда была тем, за что держится личность нации, тем, что обеспечивает самосохранение и сохранение её целостности. Даже самодеятельная поэзия спасает как минимум личность. А настоящая большая профессиональная поэзия спасает нацию. Главное, чтобы у этой поэзии была возможность быть услышанной. Не с книжного прилавка, не с экрана телевизора, а в авторском чтении или с театральной сцены. Прочитанное вслух – рядом, глаза в глаза – действует, пожалуй, сильнее, чем напечатанное на листе или увиденное на экране. И восстанавливает нарушившуюся сегодня связь поколений – ведь в этот вечер свои произведения читали известные омские поэты и молодые авторы, начинающие актёры и опытные чтецы. И неслучайно, весь вечер звучали песни Булата Окуджавы: с его песни «Виноградная косточка» вечер начинался, классической «Давайте восклицать» в исполнении всех актёров театра и гостей – закончился. Булат Шалвович проникновенно пел с экрана, установленного прямо на сцене, «Пока земля ещё вертится», молодой, красивый, вдохновлённый. Позднее казалось, что бард незримо присутствует в зале, рядом с теми, кто в ХХI веке вновь заговорил словами его современников, бывших «устами пространства и времени».

Сергей ДЕНИСЕНКО

КРОКОДИЛ, ОДУВАНЧИКИ, СКАЗКА ДУРАЦКАЯ, Я, ТЫ И ДР. (Заметки окрест «победной» таблицы) ДА! БУДЕТ «НЭТ»! …А резонанс с каждым годом всё мощнее и мощнее. V Межрегиональный фестиваль «Неделя экспериментального театра в Омске» («НЭТ - 2011»), проведённый в сентябре под эгидой Министерства культуры Омской области, Творческого объединения «Два театра: ШуМиМ и Карусель», Дворца искусств имени А.М. Малунцева и при поддержке Союза театральных деятелей России, – обретает всё новых и новых коллег и друзей, для кого театр давно уже стал «личной необходимостью». То есть – стал судьбой. …Радует, что не только на сценических площадках, но и в самой организации фестиваля происходит неустанный поиск новых форм (в очередной раз – браво, сёстры-режиссёры Анна и Наталья Козловские!). Мне представляется очень логичным, что фестиваль открылся неконкурсным показом спектакля Молодёжного театра «Третий круг» «Легенда о пианисте», ставшего обладателем Гран-при прошлогоднего «НЭТа». Тем самым и для зрителей, и для конкурсантов, и для экспертного совета на момент старта пятого фестиваля была зримо обозначена фестивальная «художественная планка» (о «НЭТе - 2010» мы рассказывали в ста-

тье «Про апологетов К.Г. Треплева» – «Омск театральный», №22 (44), декабрь 2010 года). Пере-

листнув следующую страницу и посмотрев на итоговую таблицу, вы не увидите там традиционную номинацию «Гран-при». И это «непопулярное» решение не присуждать на сей раз Гран-при, принятое экспертным советом, во многом обусловлено высотой, заданной год назад «Легендой...». Великолепная идея – включение в неконкурсную афишу «НЭТа» (и в качестве «Подарка фестивалю», и – опосредованно – своеобразного мастер-класса) двух моноспектаклей профессиональных актёров. И они более чем органично вписались в экспериментальную стихию фестиваля – заслуженная артистка России, актриса «Пятого театра» Татьяна Казакова со спектаклем-монологом «Детский мир» по пьесе В. Зуева (режиссёр Андрей Любимов) и актёр «Галёрки» Артём Савинов, представивший в режиссуре Кирилла Витько «практическую психологию в одном действии» «Андрей Ефимыч» по мотивам чеховской «Палаты №6». Блистательны были в этом году «практические» мастер-классы, которые проводили члены

экспертного совета актриса, режиссёр-педагог, художественный руководитель Московского детского театра «Клякса» Елена Салейкова, режиссёр по пластике, хореограф, главный балетмейстер Детского музыкального театра юного актёра (Москва) Майрбек Матаев и ведущий мастер-классов по режиссуре уличного театра, актёр и режиссёр Максим Диденко (Санкт-Петербург). Мудро поступили организаторы, прислушавшись год назад к мнению экспертного совета в связи с так называемым «play off» под названием «Самостоятельные работы» (а точнее было бы сказать – самостоятельные работы без режиссуры). И на нынешнем фестивале эта «категория» была благополучно аннулирована. …Географическая орбита фестиваля, наработанная за пять лет, не может не впечатлять (тем паче если учесть, что ещё четыре года назад, на первом «НЭТе», в афише были только омские коллективы). Российские города и веси со всех сторон света словно втягиваются в эту орбиту: Ангарск, Вятские Поляны (Кировская область), Екатеринбург, Иркутск, Краснознаменск (Московская область), Нижний Новгород, Новосибирск, Пермь, Тарко-Сале (Ямало-Ненецкий автономный округ), Томск, Урай (Ханты-Мансийский автономный округ)!.. И надо ли объяснять, почему со временем объективно неизбежен всероссийский статус фестиваля!? Да и, чего лукавить-то, имея поддержку со стороны Министерства культуры Омской области и СТД РФ, – реальным видится и международный статус «Недели экспериментального театра в Омске» (напомню, что первый шажок к этому уже был сделан в 2009-м, когда на III «НЭТ» приехал студенческий театр из казахстанской Астаны). А главное – фестиваль этот всегда будет и современен, и актуален уже хотя бы по той простой причине, что, как говорят режиссёры Козловские, «мы не ищем экспериментальные театры в чистом виде, мы ищем экспериментальные работы. А такие спектакли есть в афише практически любого театра». …Замечательно сформулировал свои ощущения о фестивале побывавший в Омске год назад режиссёр народного театра «Факел» из Ангарска, заслуженный работник культуры России Александр Кононов: «Это поистине золотой фестиваль, и не только потому, что он происходит осенью, когда деревья покрываются нежным золотом увядающей листвы, но и потому, что он даёт заряд творческой бодрости, заставляет думать, провоцирует на создание новых форм. Этот фестиваль – поиск. Поиск собственного пути в искусстве, поиск нового театрального языка, поиск ярких и незабываемых контактов со зрителями. Это один из самых честных и бескомпромиссных фестивалей, на которых мне посчастливилось побывать». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ

«ПРЕТЕНДУЕТЕ? СООТВЕТСТВУЙТЕ!..» «Лучшая роль 2-го плана» – Александр Скавыш («Три сестры»)

…«Бескомпромиссность и честность» – это в самое яблочко. Могу представить, как опешили режиссёр Лариса Коршунова и актёры театра «Синяя птица» из Урая на обсуждении своих «Трёх сестёр», показанных в первый конкурсный день «НЭТа» (а приехали они, разумеется, побеждать, став с этим спектаклем весной нынешнего года обладателями Гран-при Югорского фестиваля, в котором приняли участие 20 ведущих любительских театральных коллективов «Севера» – от Ханты-Мансийска до Нижневартовска). Мало того, что в спектакле напрочь отсутствует режиссёрский действенный анализ, так ещё и проблема «играющего режиссёра» налицо (постановщик спектакля играет одну из главных ролей). Та же проблема, кстати, и в Учебном театре «Alter Homo» из Иркутска, показавшем откровенно слабый и «вторичный» во всех своих компонентах а ля агрессивный спектакль «Е.С.» по давней пьесе Л. Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна» (режиссёр Ольга Эристави, понятно, в заглавной роли). Диалог экспертного совета с руководителем детского поэтического театра «Этюд» из Вятских Полян Ниной Кашиной, поставившей спектакль-композицию «Француз» по повести А. Слонимского «Юность Пушкина», был и серьёзным, и весьма жёстким. Даже «несмотря» на её чистосердечное признание, что она педагог по сценической речи и режиссёрского образования у неё нет. И уж точно несмотря на то, что «Этюд» существует на базе Детской школы театрального искусства имени самого А.А. Калягина (имя было присвоено в 1998-м году на основании письма Александра Александровича о согласии на сие) и в стенах этой школы Калягин – «наше всё». И постепенно этаким негласным «эпиграфом» всех обсуждений становилась формулировка постоянного члена экспертного совета на всех «НЭТах», режиссёра городского драматического театра «Студия» Л. Ермолаевой» Юрия Шушковского: «Если вы претендуете, – тогда соответствуйте!» Почти психологически-философскими оказались разговоры (диспуты!) о спектаклях «Я и ты» Театрастудии «Код» из Перми (по пьесе Ингеборга фон Цадова, режиссёр Ольга Степанова) и «Вино из одуванчиков» (по повести Рэя Брэдбери), поставленном в недавно явившем себя Омску Учебном театре «Данделионы» (режиссёр – Ольга Краскова, та самая, которая раньше ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

руководила народным театром «Мистерион» и чей спектакль «Ёжику в тумане всё ясно» стал обладателем Гран-при первого «НЭТа» в 2007-м году). И, конечно же, в немалой степени тональности разговора способствовала сама по себе «экзистенциальность» выбранного режиссёрами материала. Оба коллектива – среди лауреатов фестиваля, а у пермяков вдобавок к этому – ещё и приз альтернативного жюри (в его составе работали художник-стилист Татьяна Жарова, журналист и философ Ренат Атаев и поэт Андрей Ключанский). …Совсем недавно (в начале июня) на Омском областном фестивале любительских театров «Театральные встречи» оригинальный и экспериментальный спектакль Таврического народного театра «Сговору вряд ли и быть…» по фонвизинскому «Недорослю» (режиссёр Антонина Пашковская) был удостоен Гран-при в категории «Спектакли по классическим произведениям». Конечно – закономерное приглашение на «НЭТ». И вдруг – увы! После показа тавричанцев на «Неделе экспериментального театра» не мог не вспомниться 2001-й год, когда народный театр из Кормиловки, ярко и победно «прозвучав» на «Театральных встречах» с «Дорогой Памелой», очень вяло и неэнергетично предстал вскоре на Всероссийском фестивале, каким-то образом умудрившись всего за четыре «Лучшая мужская роль» – Павел Усов («Вино из одуванчиков»)

«Я и ты»

«Дурацкая сказка»

«Жил да был Крокодил…». В центре – Татьяна Трошина («Лучшая женская роль»)

месяца утратить «живое дыхание» спектакля. Думается, эта проблема в принципе характерна для сельских любительских театров, и одна из главных причин – отсутствие фестивального опыта (а порой и «прокатной» судьбы спектакля). В общем, в преддверии грядущего в Таре «под занавес» осени VI Всероссийского фестиваля любительских театров, где среди участников есть и таврический «Недоросль», – как-то неспокойно «за наших» (спокойным можно быть только за актрису Елену Раховецкую, на которой сегодня, по сути, держится весь спектакль).

А вот «спектакль-праздник» «Жил да был Крокодил…» народного театра «Карусель» (режиссёр Наталья Козловская), имеющий и фестивальную, и прокатную судьбу, – просто в отличной форме! И этот замечательный и неповторимый театр не только на «пьедестале почёта» «НЭТа - 2011», но и обладатель приза «Лучший среди нас» (это определялось по итогам голосования самих участников-конкурсантов фестиваля). И поставленная Анной Козловской «русская потеха» «Дурацкая сказка» – в той же отличной форме (и по тем же «причинам») и тоже удостоена «пьедестала», равно как и «Приза зрительских симпатий».

НАКАНУНЕ …Есть у великого португальского поэта Фернандо Пессоа изумительная строфа: Кто же есмь я, о Господи, в этакой мгле? Что постигну, мечась в утомительной смуте? Для чего я куда-то иду по земле, Оставаясь недвижимым в собственной сути?..

А вспомнились эти строчки по простой причине: мне думается, что все участники фестиваля (все, и даже те, кто сегодня «не в лучшей форме») когда-то уже задали себе подобный вопрос. И не остаются «недвижимыми в собственной сути», неизменно идя вперёд и самосовершенствуясь. Ещё и поэтому «НЭТу» быть всегда! Время пошло! До VI фестиваля «Неделя экспериментального театра в Омске» осталось всего лишь три времени года.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ ЛАУРЕАТЫ V МЕЖРЕГИОНАЛЬНОГО ФЕСТИВАЛЯ-КОНКУРСА «НЕДЕЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ТЕАТРА В ОМСКЕ»

Лауреат I степени Народный театр «Карусель», г. Омск Спектакль «Жил да был крокодил…» (режиссёр Наталья Козловская) Лауреат II степени Театр-студия «Код», г. Пермь «Я и ты» (режиссёр Ольга Степанова) Учебный театр «Данделионы», г. Омск «Вино из одуванчиков» (режиссёр Ольга Краскова) Лауреат III степени Образцовый театр «ШуМиМ», г. Омск «Дурацкая сказка» (режиссёр Анна Козловская) Лучшая женская роль Елена РАХОВЕЦКАЯ (Госпожа Простакова, «Сговору вряд ли и быть…», Таврический народный театр, Омская область) Татьяна ТРОШИНА (Крокодилица, «Жил да был Крокодил…») Лучшая мужская роль Павел УСОВ (Билл и Джон, «Вино из одуванчиков») Лучшая роль 2-го плана Ирина ВЕТРОВСКАЯ (Овраг, миссис Мрак, «Вино из одуванчиков») Александр СКАВЫШ (Андрей Прозоров, «Три сестры», Народный театр «Синяя птица», г. Урай) Лучшая сценография Дмитрий ПЕТРОВ («Жил да был Крокодил…») Специальные призы жюри Ляйсан ВАРЮХИНА, хореограф спектакля «Три сестры» («За пластическое решение пролога и эпилога») Дмитрий ЮФЕРОВ, актёр театра «ШуМиМ» («Человек-оркестр») Учебный театр «Alter homo», г. Иркутск («Актёрский ансамбль») Поэтический театр «Этюд», г. Вятские Поляны («Лицейский азарт») ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Маргарита ЗИАНГИРОВА

Елена Ивановна

Народная артистка России, лауреат Государственной премии РСФСР имени К.С. Станиславского, лауреат национальной театральной премии «Золотая маска» – «За честь и достоинство», удостоенная почётного в региональном театральном сообществе титула – «Легенда омской сцены». Это всё о ней – о Елене Ивановне Псарёвой. В этом году мы отмечали бы её 90-летие.

Елену Ивановну любили. В свои 83 года она продолжала выходить на публику и играть в спектаклях Омского академического театра драмы, в котором прослужила почти полвека. Сыгранная в 1977 году роль Анны в «Последнем сроке», поставленном по повести Валентина Распутина, стала для неё знаковой. Спектакль сняли на плёнку и показали по Центральному телевидению СССР. По тем временам – успех неимоверный. Псарёву узнала вся страна. Замечательная работа была у неё в 1980-е в спектакле «Гарольд и Мод» Колина Хиггинса. Театру Елена Ивановна была предана фанатически. Ради сцены могла пожертвовать всем. Однажды спектакль «Последний срок» играли зимой в нетопленом сельском клубе. По сюжету героиня Псарёвой – старуня Анна – все два часа сценического действия лежит на кровати в одной холщовой рубашке, под тонким одеялом. Так и играла. Псарёва пролежала бы и сутки, если бы того потребовал театр. Она ходила в театр каждый день. И не важно – занята была или нет. Садилась в курилку среди молодёжи и просила: «Обкурите меня!» Елена Ивановна начала курить в 14 лет. Бросила в 77, «после первого звоночка», как она выражалась. Свой любимый «Филипп Моррис» – она ценила хороший табак – ещё долго носила в сумке, объясняя недоумевающим: «Мне так спокойней». Потом разом избавилась и от него. У неё был сильный характер. А ещё она очень любила духи и знала в них толк. В молодости это была «Красная Москва». Позднее – французский парфюм. Ей их дарили, присылали. Иногда она покупала сама. Приходила в торговый центр и говорила продавцам: «Мне тут духи одни нравятся. Называются «Секси». У вас есть такие?» Продавщицы впадали в лёгкий транс от слов «божьего одуванчика». Начинали предлагать что-то другое, но старушка стояла на своем:

«Только «Секси»!» В итоге духи находились. Елена Ивановна благодарила продавцов, они – её. Спектакль удался! Она вообще была неординарным человеком. Вернее, она была актрисой всегда и во всём. Всегда делала маникюр, причёску. А вот одеваться, согласно своему статусу, не хотела. «Купите хорошую шубу, Елена Ивановна, ведь вы – народная артистка!» – говорили знакомые. «Да зачем она мне?» – отвечала советчикам Елена Ивановна и надевала свою каракулевую шубейку, присланную подружкой из Израиля. У Псарёвой была своя шкала ценностей. Из высоких наград больше всего гордилась «Золотой маской». Часто на лацкане её серого пиджачка можно было увидеть значок – мини-копию той награды – с рубином, сапфирами, бриллиантами. Её так и хоронили – со значком на груди. Она умела дружить. И если принимала человека, то принимала его всего. И тогда уж его друзья становились её друзьями, а его враги – её врагами. В дружбе не признавала полутонов и не прощала предательства. У неё было много друзей. В новогоднюю ночь телефон разрывался от звонков из разных стран мира и разных городов. Своей самой близкой подругой она считала Татьяну Ожигову, народную артистку России, ведущую актрису Омской драмы в 1970–80 годы. Татьяна Анатольевна умерла совсем молодой, в 1989 году. Елена Ивановна была предана этой дружбе до конца. В отпуск всегда старалась ездить через Ростов-на-Дону – город, где жила мама Татьяны, Оксана Ивановна. Ходила к подруге на могилу. Говорила, что всегда чувствует её присутствие. У них была какая-то космическая связь. Последние годы её жизни были нелёгкими. Старость стала вступать в свои права, одолевая слепотой, неурядицами с родственниками, расставаниями с друзьями… «Иных уж нет, а те – далече». Не стало легендарного директора Омской драмы Мигдата Ханжарова, уехали в Питер Надя Живодёрова и Юра Ицков – «мои дружочки», как ласково говорила о них Елена Ивановна. На столике у её тахты появилась книжка «В помощь кающимся». В свой последний день 28 апреля 2004 года Елена Ивановна, как обычно, пришла в театр. Посидела в курилке, сделала маникюр, причёску и, пообедав, пошла ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ домой. Зайдя в свою комнату, закрылась изнутри. Когда время спустя обеспокоенная дочь выбила дверь – было уже поздно. Приехавшая «скорая» определила мгновенную смерть. …Не знаю, с чем сравнить уход Елены Ивановны.

Может быть, с большой просторной комнатой, в которой навсегда погашен свет… И сколько бы ты ни щёлкал выключателем, ни менял лампочки – свет уже никогда не зажжётся. Неправда, что незаменимых нет…

В спектакле «Гарольд и Мод»

С Надеждой Надеждиной («Последний срок»)

С Олегом Теплоуховым

В спектакле «Деньги для Марии» Сцена из спектакля «Игрок»

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

Светлана ЯНЕВСКАЯ

Большая часть публики его боготворила.. В этом году исполнилось бы 90 лет со дня рождения заслуженного артиста России Виктора Николаевича Мальчевского (2 февраля 1921 – 15 декабря 1987).

Родился Виктор Мальчевский в деревне Хмельное Киевской области. В 1940 году окончил студию при Киевском драматическом театре имени И. Франко по классу А.М. Бучмы. Как «двуязычный» актёр мог работать и в русской, и в украинской труппах. С 1941 по 1943 год воевал, получил тяжёлое ранение, удостоен ордена Отечественной войны, медалей… До Омска, куда он приехал в 1954 году по зову Л.М. Меерсона, назначенного главным режиссёром театра драмы, были Кировоградский украинский театр, драматические театры в городах Березники и Орджоникидзе. Впрочем, в 1950–60-е Виктор Николаевич трижды уезжал из нашего города: в Мурманск, в театр Северного флота, Грозненский республиканский и в Красноярский театры драмы. Там, а не на омской сцене, он сыграл Арбенина, Хлестакова, Дениса Давыдова, Теодоро в «Собаке на сене», шиллеровского Фердинанда, Глумова… И всё же в Омск его тянуло, каждый раз он возвращался сюда, в свой главный театр.

В роли Гулевого. «Конармия» И. Бабеля. 1967 г.

Впечатляющий эпизод однажды припомнила народная артистка России Е.И. Псарёва. В 1955 году, вступив в омскую труппу, она отправилась смотреть первый спектакль в драматическом театре – «Валенсианскую вдову». И самое большое впечатление было связано не с происходящим на сцене. Свисая с галёрки, девчонки-студентки буквально стонали в восторге: «Маль-чев-ский!!!» Их кумир был молод, неотразимо красив, «грима – полное лицо», а играл, как и другие, в манере псевдоромантической. «Однако он, как и все мы, старался впитать в себя то новое, что предлагали режиссёры-психологи. Его не надо было расшевеливать, подталкивать – он всё хватал с лету. В роли Никиты в спектакле «Власть тьмы» Толстого, поставленном Меерсоном, был уже другим: познавал жизнь, душу», – говорила Псарёва. Стоны девчонок постарше помню и я. Женская, всегда большая часть публики Мальчевского боготворила. Красота, статность, мужское обаяние, темперамент, музыкальность – такие данные в старину определяли амплуа героя-любовника, а соответственно – и круг ролей. Как и тип сценического поведения: изящество, элегантность либо порывистость, галантное обращение с женщиной. И самое трудное: умение любить на сцене.

В роли Графа де Гиша. «Сирано де Бержерак» Э. Ростана. 1969 г.

В роли Графа Лейстера. «Мария Стюарт» Ф. Шиллера. 1966 г.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИСТОРИЯ ТЕАТРА В ЛИЦАХ Правда, для советского театра культура отношений женщины и мужчины не стала предметом исследования. Как и тема красоты человеческой. На другом же, соцреалистическом, материале подобные актёры эксплуатировались нещадно, воплощая многочисленные облегчённо-«блестящие» варианты одного и того же характера: наивно-прямолинейного либо поверхностно-легкомысленного. И Мальчевский не был исключением. Однако малейшая возможность выявить своеобразие человека им не упускалась, и омская пресса фиксировала этот процесс. К удачам относят местные рецензенты такие работы, как Василий Заболотный в спектакле «В день свадьбы» Розова, Филипп Круглый в «Гроссмейстерском балле» Штемлера, много пишут об Ашметьеве из «Дикарки» Островского и Соловьева, о Марке Волохове из гончаровского «Обрыва». Самый серьёзный и внимательный критик тех лет Валерий Шорохов полагал, что Мальчевский как актёр начался с Ведерникова из спектакля «Годы странствий» Арбузова. «Он сыграл и талантливость этой натуры, её широту, и эгоизм, даже жестокость. Но, заставляя страдать других, Ведерников страдал и сам. Искренность этого страдания была столь неподдельной, что актёр убеждал: добро обязательно победит в душе его Ведерникова». «Как художник Мальчевский интуитивно чувствовал форму характера и «отливал» её на сцене в скульптурные внешние очертания, – говорил народный артист России Борис Михайлович Каширин. – Фрачные роли – не его, но граф Лейстер, к примеру, из «Марии Стюарт» был схвачен им точно. И совсем иная пластика души и тела у его Барона из горьковского «На дне»… К лучшим, самым живым и цельным созданиям Виктора Николаевича Каширин относил три работы: Гулевого из «Конармии» Бабеля, Вячеслава из симоновской повести «Из записок Лопатина» и Владимира Николаевича из шукшинских «Бесед при ясной луне». К его мнению присоединяюсь, хотя замечу, вряд ли могу быть объективной в полной мере: раннего Мальчевского я не знала.

В роли Стенли Кара. «Регби» Беллэка и Кантена. 1964 г.

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

В роли Мастакова. «Старик» М. Горького. 1968 г.

Вспоминаю: в 1968 году в репертуаре омского театра появился «Старик» Горького в постановке приглашённого режиссёра Бориса Малкина. Этой пьесы я тогда не знала и, придя на премьеру, с недоумением смотрела на открытую, без занавеса, сцену. Балки, доски, лесенки, выступы – строительные леса забили всё пространство. Актёрам тут не продохнуть, да и запомнить что-либо, кроме вот такого плотного оформительского сооружения, зрителям, наверное, было бы сложно. Если бы на сцене не появились и не вступили в конфликт два человека – Мастаков, красивый, нежный и в чём-то виноватый, и Старик – пугающий, подавляющий, карающий, медлительно-агрессивный, тяжёлый в своей агрессии. Первого играл Виктор Мальчевский, второго – Сергей Филиппов. Конечно, симпатии зрителей были на стороне Мастакова, а с таким человеком, как Старик, никому не хотелось бы встретиться. Он был опасен для живых, но хоть и произносил доступные для понимания слова о возмездии, о красоте страдания, дело было не в словах, не они определяли смысл происходящего. Главным был сам Старик, зловещий, фанатичный, собственным существованием предлагавший путь к смерти, навязывающий его. Уродство, деспотизм, трусость – всё самое мерзкое было собрано в этом характере. Театр развенчивал философию страдания, утверждал духовное здоровье, свободу разума, созидание – через Мастакова. В этом человеке, каким играл его Мальчевский, жила идея творчества, созидания. Уже поработав в театре несколько лет, я поняла, какой же отвагой надо было обладать, чтобы по роли быть в яростном конфликте с таким артистом, как Филиппов. Между тем Мальчевский, как выяснилось, любил партнировать именно с ним. «Виктор Николаевич Мальчевский считал Филиппова артистом выдающимся, как и партнёром замечательным, – говорила мне

В роли Торчинского. «Дом, который приносит счастье» А. Данилова, В. Иокара. 1969 г.

В роли Гарри Смита. «Русский вопрос» К. Симонова. 1969 г.

Анна Николаевна Мальчевская. – В спектаклях «В день свадьбы» Розова, в «Старике» Горького их парные сцены всегда были великолепно простроены, эффектно смотрелись, запоминались. Мальчевский замечал: когда играешь с Филипповым, ощущаешь и силу, и взаимное притяжение…» На спектакле «Старик» взаимное притяжение ощущалось, как я уже сказала, и у актёра Мальчевского со зрителями. Как, впрочем, и на спектакле «С вечера до полудня» Розова. Ким Жарков – привлекательный, красивый, гармоничный человек… Полная противоположность Лёве Груздеву, «всаднику», умеющему ради карьеры переступить через человека, нарушить нормы морали. Верилось: Ким был совестливым от В роли Искандера. Нази – Алёна Скрипко. «Дуэль» М. Байджиева. 1968 г.

В роли Владимира Николаевича. Мать – Елизавета Романенко. «Беседы при ясной луне» В. Шукшина. 1976 г.

природы, он не умел ни лгать, ни приспосабливаться. Да, он вышел на беговую дорожку жизни, полный сил и желания победить. А потом стал тренером, начал учить мальчишек. Как говорила его сестра, ему, видимо, было совестно кого-то обгонять, чтобы стать первым. От Кима ушла жена, он продолжал её любить, как ни уверял других и самого себя в том, что любовь прошла и всё забыто. Вот эта щемящая тема – память о прошлом, воспоминания о когда-то счастливой жизни, чувствовалось, не давали ему покоя. Живой, понятный человек… И другой образ – поэт Вячеслав из спектакля «Из записок Лопатина» К. Симонова. Сцены с ним притягивали. Неуют, боль, страх – спутники любой бойни – были в нём, поэте Вячеславе. «Пишу книгу моей жизни, которая никому не нужна…» Бессонные глаза, беспощадная искренняя исповедь. Разлад со временем, с самим собой, с собственным творчеством. Суд над собой. Правда. А когда шёл спектакль «Беседы при ясной луне», все, кто в тот час работал в театре, старались не пропустить сцену «Вянет, пропадает…» Почему? Кто такой был «гусь хрустальный»», «руль», герой Мальчевского? Почему актёры не могут его забыть и с удовольствием показывают, как играл эту роль Мальчевский, оценивая в итоге: «Мастер!»? Что играл Виктор Николаевич? Скуку души? Временное желание сбросить с себя груз одиночества и тоски? Тягу к теплу, к другому существу, к женщине? Неприкаянность алкоголика, некогда заглянувшего в бездну? Эгоизм, желание охранить от кого бы то ни стало бессмысленно основательный распорядок каждого дня, его пустоту? Боязнь возможной новой жизни, ответственности за женщину и её ребёнка? Да, всё это было. Но не только. Ведь не досадовали на Владимира Николаевича, не осуждали его, а воспринимали его судьбу как акт фаталистический, и шло это от самого героя, интуитивно-мистически воспринимавшего мир и себя в нём: вот такой он есть и не может, не вправе быть другим. Рок, предначертанность. Некая легенда, если хотите, о единичной судьбе человеческой. Сгущение жизни, её неожиданность, определённость и завершённость. «Не пытайся найти слова, – сказала мне однажды заслуженная артистка России Елизавета Николаевна Романенко. – Для истории в фильме с Любшиным и Федосеевой-Шукшиной можно отыскать определения: там быт, жизнеподобие. Мокин же ставил спектакль поэтический. Не текст играл – музыка, невидимые нити, глаза, пластика. Подводное течение, второй, третий план. Многозначность – то, что дорого актёрам. Да, ситуация узнаваема: женщина, одинокая, соскучившаяся по теплу и ласке, пьющий, добрый, несостоятельный мужчина и ребёнок женщины, его ненавидящий, пытающийся бороться с собой только из-за матери. Но это – лишь расстановка действующих лиц и психологическая тенденция. А главное – атмосфера, неторопливость, паузы. Он приближался ко мне, я его ждала, долго шли с ним с заднего плана вперёд – молча. Только глаза, ощущение друг друга. «Сеет?» – спрашивала я о дожде. «Угу», – отвечал он. Разговаривали душой. Его тянуло ко мне, но подарить счастье, которого я заслуОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИСТОРИЯ ТЕАТРА В ЛИЦАХ живаю, он не мог. Легенда? Возможно. Для меня – удачный дуэт: с Мальчевским играть было легко, он держал любые паузы, наполнял их чувством, смыслом. Его рисунок роли был чёток, точен. Прекрасный, талантливый актёр!» В омской драме в общей сложности он проработал шестнадцать лет. Благодарностей, почётных грамот – не счесть. Репертуар богат (хотя, справедливости ради, в нём и скоропалительных вводов немало). Однако, осмысливая его, всё же можно сказать: это некий набор ролей, вне связи друг с другом, без диалектического их развития. Теплова, Каширина, Щёголева, Чонишвили, Ожигову режиссёры «вели», усложняя задачи. Феномен Мальчевского – во многом невостребованный талант, к тому же не нашедший «своего режиссёра», ставшего бы для него и педагогом, и «зеркалом». В то время шла погоня за «отражением» жизни, модным количественным соответствием: подавляющий процент – советская пьеса, по инструкция разбитая на темы: «съездовская», в просторечье – «датская», «производственная», «сельская», «становления молодого советского героя» – сколько подобных диких справок в вышестоящие организации сочиняли завлиты 1950–70-х годов… Не до загадочных индивидуальностей! Режиссуре как бы и невдомёк было, что актёру Мальчевскому по плечу темы высокие – о любви и ненависти, о подсознательной жизни человека, о тайнах бытия и смерти. А Виктор Николаевич не умел «драться за себя», ставить свои условия, предлагать свой, желанный ему репертуар. Он просто компенсировал свою неудовлетворённость в театре другой, весьма разносторонней деятельностью: снимался в кино, оформлял спектакли, писал пьесы, стихи, рисовал картины… Он не суетился, но работал очень много. И как только его на всё хватало? На гастроли возил ватман, рисовал Русь и костёлы Вильнюса, киевские парки, закаты и рассветы в Киргизии. Оформлял в качестве художника-постановщика спектакли в Красноярском драматическом театре имени Пушкина, в омской самодеятельности – в ДК нефтяников, «Металлист», завода имени Баранова, в транспортном и автодорожном институтах. К спектаклям «Антоний и Клеопатра» Шекспира и «Проходной балл» Рацера и Константинова в Омском театре драмы по собственным эскизам лепил скульптуры. Писал стихи, пьесы для самодеятельности. Снимался в фильмах, вот только отдельные названия: «Поединок», «Ледяной клад», «Под созвездием Близнецов», «Маршал революции», «По улицам комод возили». С 1982 года начал действовать его «Театр одного актёра»: он готовил эстрадные программы, причём делал это цельно по форме, с основательностью и требовательностью к себе и к «своему концертмейстеру» – Анне Николаевне Школлер-Мальчевской. Его поэты и писатели – Бабель, Твардовский, Ильф и Петров, Гамзатов, Высоцкий, Шукшин… «Магнитофон работал с утра до ночи. Записывает, слушает, стирает, опять пишет, выверяет…» – вспоминала Анна Николаевна Мальчевская. Каждый год – по программе, где только они не побывали от Союза театральных деятелей, областного общества «Знание»: ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

В роли Гарри Смита. «Русский вопрос» К. Симонова. 1969 г.

В роли Барона. Настя – Татьяна Ожигова. «На дне» М. Горького. 1971 г.

в институтах, школах, на заводах, в клубах… «Круг увлечений всё растёт: ТВ, театр, кино, эстрада… Дел – невпроворот. А он… он перешёл на шаржи…» – подписал С.П. Денисенко изошарж Мальчевского. В блокнотах Виктора Николаевича шаржей множество: узнаёшь омских актёров, режиссёров, художников, писателей, а ещё – Эдиту Пьеху, Яна Френкеля, Музу Крепкогорскую, Николая Сличенко… «Кукушка-кукушка…» – его рукой в ежедневнике. На первой странице… «Мне б немного, хоть с полста. Дел – по горло, братцы!» И опять – заклинание: «Пусть ещё хоть 25, милая кукушка!» Он работал, как бы порой плохо ему ни приходилось. Работал до последнего своего дня. Из дали своей Мальчевский словно напоминает: однажды живёт актёр, как и любой человек, будьте к нему внимательны!

СЕМИСТРУННЫЕ ПЕСНИ АКТЕРА НЕБОЛЬШОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ В марте-апреле нынешнего года, аккурат накануне II Международного фестиваля театров кукол «В гостях у «Арлекина», в студии звукозаписи театра «Арлекин» было очень даже… песенно: шла запись авторского компакт-диска актёра Эдуарда Павлинцева (звукорежиссёр – Борис Мордохович, руководитель проекта – Станислав Дубков). И всё оказалось «не всуе и не втуне». И уже на фестивале состоялась презентация диска «Звёздный вальс», включившего 12 песен актёра-«арлекинца» Павлинцева (а «по совместительству» и поэта-барда). И может ли пройти мимо сего знаменательного факта «Поэтический антракт»? Вопрос, сами понимаете, более чем риторический. Итак, в нашей постоянной рубрике – одновременно и дебютант «Поэтического антракта», и бенефициант. И ничего, что песни прозвучат сегодня без гитары. Слово – оно ведь тоже бывает как песня (не правда ли, Эдуард Эрикович?!). В общем, имею честь церемониально и торжественно объявить сегодняшнего «поэтическиантрактного» дебютанта-бенефицианта: выпускник Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства, актёр (с 1989 года) Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин», лауреат премии Губернатора Омской области «За заслуги в развитии культуры и искусства» имени народного артиста РФ Н.Д. Чонишвили, лауреат I Международного фестиваля театров кукол «В гостях у «Арлекина» Эдуард Павлинцев! Аплодисменты!

Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

ЛЕГЕНДА О МАЯКЕ

Эдуард ПАВЛИНЦЕВ ФЕСТИВАЛЬНАЯ Завершён фестивальный вояж, и немножечко жаль… Завтра все – разлетимся, и всё станет сказочным сном. И, как лайнер большой, на посадку идёт Фестиваль, Облакам на прощанье махнув серебристым крылом. Запакован багаж, и в груди учащается стук… Перед дальней дорогой – присядем, чтоб память сберечь. Ведь недаром мудрец говорил: «Коль не будет разлук, – То не сможешь почувствовать прелести сладостных встреч!» …Шумный праздник весельем бурлил! И в разгар именин, Когда люди счастливо смотрели друг другу в глаза, – В полумраке кулис одиноко застыл Арлекин, И по белой щеке покатилась живая слеза: «Как не хочется прощаться, На перронах расставаться И вагоны провожать куда-то вдаль!.. И друзьям в последний вечер Пожелаю скорой встречи! И – до скорой встречи, Новый Фестиваль!»

На краю материка, зацепляя облака головою (а ногою – вросший в пост), – жил таинственный Маяк, словно вахтенный моряк, на бессменной вахте стоя в полный рост. Он в ночи моргал огнём, он в эфир сигналил днём, как умел, предупреждая корабли: «Перекладывай штурвал, здесь хребты подводных скал – уходи от морем спрятанной земли!» И, заметив яркий глаз, проспиртованный компас трезво вторил рулевому моряку – и меняли курс суда, разбредались кто куда и гудели в благодарность Маяку. Но нашёлся лиходей, не похожий на людей; налетев, ударил больно по спине, и – давай дела творить, на куски Маяк крошить... Только чайки лишь стонали в вышине. Он рубил его сплеча, издеваясь и ворча: «На сто миль ни кораблей, ни моряков…» И в конце работы той сплюнул грязною слюной, в небо смерчем взмыл шальным – и был таков…

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ С той поры уж много лет пронеслось, а крайних – нет… Всё гуляет лиходей, что снёс Маяк… Но всё также корабли, проходя у той земли, подают гудки… И приспускают флаг. На краю материка… На краю… СЕМИСТРУННАЯ МОЯ Семиструнная моя, многозвучная, ты – подруга для меня неразлучная. На отстроенных колках струны – тетивой – зазвенят в моих руках да споют со мной!.. Много в мире инструментов, ещё больше – музыкантов; музыканты к инструментам прикипают всей душой. Но из аккомпанементов, одарённых всех талантов – мне дороже и милее семиструнный голос твой. Верь, не верь, а в самом деле ведь проверено веками: семь – магическая цифра! Семь слонов, семь мудрецов, есть у нас семь дней в неделе, сéмь нот в музыкальной гамме, да и радугу Всевышний создал из семи цветов. Семиструнная моя, многозвучная, ты – подруга для меня неразлучная. На отстроенных колках струны – тетивой – зазвенят в моих руках да споют со мной!..

РАЗГОВОР С ОДНОКЛАССНИКОМ – Ты, говорят, артистом стал, «бурлишь» с интеллигентами, и каждый вечер полный зал гремит аплодисментами, несут поклонники цветы, беснуются фотографы, и всем фанатам «с высоты» ты раздаёшь автографы. – Да нет, за ширмой я стою (в привычной мне обители), по грядке куколку вожу и ролью вдохновлён. Я не выпячиваю грудь, меня не видят зрители, и очень редко выхожу в финале на поклон. – Ты заливай, да знай кому! У вас житуха сытная, тусовки с шиком на дому, и публика элитная. У вас там каждый день игра с красивыми актрисками; и шуры-муры до утра с филфака журналистками. – Да нет, здесь «чёрный кабинет», лишь куколка купается в лучах больших прожекторов, а я стою в тени. И показать своё лицо мне здесь не разрешается, не на меня направлены все яркие огни. …Мы разошлись ни то ни сё (ни грубо, ни восторженно). Обидел, может, я его, сказав не что положено... Он растворился, словно дым, с гримасой явно кислою… Нельзя показывать другим всю кухню закулисную! БУМАЖНАЯ БАБОЧКА Посвящается режиссёру Анастасии Трифоновне Варжало и её ученикам

Бумажной бабочкой летя на яркий свет к софиту, жаркому до головокруженья, – она застала омский кукольный рассвет и воспитала Мастеров кукловожденья. Заметив в ком-нибудь «искринку» свысока, – присядет рядом и расспросами замучит, поднимет вверх ученика под облака, подарит крылья!.. И ещё – летать научит!.. И вот летаем мы, как бабочки в садах, нам не страшны теперь воздушные потоки!.. Осели годы серебром на головах… Ученики – давно седые педагоги. Да, это Время нас заставило стареть, но мы храним в душе, как в молодости, рвенье, и каждый счастлив снова бабочкой взлететь – и полетать над ширмой, вспомнив наслажденье.

ОКТЯБРЬ 2011 25(47)

В номере опубликованы снимки: Марины Аварницыной, Александра Барановского, Андрея Бахтеева, Натальи Бондаренко, Валерия Исаева, Екатерины Кавлакан, Юрия Киселевского, Андрея Кудрявцева, Сергея Лойе, Янины Молчановой, Екатерины Пахотиной, Натальи Перепёлкиной, Елены Пичугиной, Владислава Полевого, Евгении Прежеславской, Сергея Сапоцкого, Сергея Сапронова, Юрия Соколова, Марка Фрумгарца и фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций

Корректоры: О.Н. Черных, О.В. Шилехина Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 206, тел./факс (3812) 20-03-69 E-mail: press@sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: www.sibmincult.ru Отпечатано в типографии «Золотой тираж», г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34, тел. (3812) 212-111, www.omskblankizdat.ru Заказ № 186805

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ