Журнал "Омск театральный" №27(49)

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 27(49), март 2012 года ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов Темы номера: Юбилеи Омского государственного музыкального театра и Омского ТЮЗа. Накануне III Международного фестиваля «Академия» и III Всероссийского фестиваля «Панорама музыкальных театров». Премьеры, портреты в интерьере театра, актуальные интервью. Страницы истории Омска театрального. Главный редактор – Л.П. Трубицина Дизайн и вёрстка – Е.А. Пичугина Редакционная коллегия: М.В. Аварницына, В.И. Алексеев, В.Ф. Витько, Л.Ф. Гольштейн, С.П. Денисенко (зам. главного редактора), Л.Н. Колесникова, С.С. Кулыгина, В.Е. Миллер, Л.А. Першина, Б.М. Саламчев, В.А. Шершнёва На первой странице обложки: Мария Долганёва, Елена Ванькова и Владимир Остапов в сцене из спектакля «На бойком месте» А.Н. Островского в Омском государственном драматическом «Пятом театре» Фото Александра Барановского На второй странице обложки: Омская «Галёрка» гуляет по Флоренции. Фото Натальи Перепёлкиной На третьей странице обложки: Афиша XVIII Омского областного фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа» по итогам 2011 года На четвёртой странице обложки: Остап Бендер из спектакля «Бендер и компания» – кукла, выполненная мастером Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Лидией Плехановой. Художник – Ольга Верёвкина Фото Сергея Лойе МАРТ 2012 27(49)

СОДЕРЖАНИЕ: Лина Туманова. Предчувствие праздника (Омск театральный открывает фестивальный год) ....3 Людмила Першина. Под парусом творчества (Омский государственный музыкальный театр: 30 лет в новом здании) .............4 Владимир Подгородинский: «Будет видно, как мы изменились» (О возобновлении постановки мюзикла «Без вины виноватые» А. Кулыгина в Омском государственном музыкальном театре) .....9 Борис Гуревич: «Омский ТЮЗ мне почти родной» (Представляем нового главного режиссёра Омского театра юных зрителей) ................................10 Александра Решетняк, Владимир Копман. Время движения (Круглый стол в рамках VIII Международного фестиваля «Молодые театры России») .......................................12 Владимир Миллер: «Я – как три сестры: «Надо жить… надо работать!» (Интервью с солистом и режиссёром Омского государственного музыкального театра) ....15 Нина Козорез. И крестьянки чувствовать умеют («На бойком месте» А.Н. Островского в Омском государственном драматическом «Пятом театре») ..........................................................20 Эльвира Кадырова. Простая история («В день свадьбы» В. Розова в Омском драматическом театре «Галёрка») ...........22 Светлана Яневская. Над землёй, над суетой... (Об актрисе Омского академического театра драмы Марине Кройтор) .........................................................24 Анастасия Толмачёва. Классик в поисках авторского права (Полемические заметки) ............................................30 А крылья остались... (Интервью с Александрой Корневой – актрисой Омского театра юных зрителей) ................32

1

Анатолий Звонов. Вести с залом серьёзный, глубокий и важный диалог (Фрагменты готовящейся книги) ..................................................................................................................34 Лицейский театр во снах и наяву (Интервью с Сергеем Тимофеевым – художественным руководителем Драматического Лицейского театра) ...........................................................................................................38 Валерия Калашникова. Как «Галёрка» Европу покоряла (О фестивальных и гастрольных поездках театра) ....................................................................................42 Тамара Анохина. Войди в мой мир – и ты его полюбишь… (Актёрские монологи) ....................................................................................................................………….44 Архивный фотоэксклюзив. «И в этом однократность бытия…» Авторская рубрика Сергея Денисенко ..............................................................................................………52 Анна Зернова. Читающая по линиям (О бутафоре и скульпторе театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Лидии Плехановой) .......................................................................................................................................54 Елена Мачульская. Призраки тотального одиночества («Furious Angels» («Неистовые ангелы») Д. Гласса в театре «Студия» Л. Ермолаевой) .............................................................................................................58 Сергей Хворостяной: Театром надо жить! (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены») .........................................................................60 Валерия Калашникова. Дом, который построил романтик (Памяти Вадима Решетникова) ....................................................................................................................64 Лариса Ханжарова. Выставка неравнодушных, или Хина-мацури по-«арлекински» (Музейные истории) ......................................................................................................................................66 «Мы свободны только вместе…» (Поэтический антракт) .................................................................................................................................68

2

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛИ, КОНКУРСЫ Лина ТУМАНОВА

Предчувствие праздника Этот номер журнала выйдет накануне Международного дня театра, когда в Доме актёра имени Н.Д. Чонишвили состоится традиционный вечер, посвящённый празднику, в ходе которого будут подведены итоги Омского фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа 2011 года». И столь же традиционно новый театральный год открывает первые фестивальные страницы, коих в этом году ожидается множество. В афишу ежегодного фестиваля-конкурса профессиональных театров (по счету он 18-й) включены девятнадцать спектаклей разных жанров и видов театрального искусства. Однако не только форматом различаются представленные постановки, но и качеством, что вызывает порой искреннее недоумение: какими соображениями руководствовались представители театров, включая в конкурсный просмотр такие спектакли, в которых с трудом отыщешь какое-нибудь достоинство, кроме того, что они относительно свежие – премьеры прошедшего года? Но, конечно, в ходе церемонии подведения итогов будут и приятные сюрпризы. Включение спектакля «Август. Графство Осэйдж» Омского академического театра драмы в афишу нынешней «Золотой маски» уже можно считать творческим достижением. О конкурсных предпочтениях – в следующем номере «ОТ». А уже в этом – анонс предстоящего в Омске III Всероссийского фестиваля «Панорама музыкальных театров». Он откроется в начале мая и во многом будет инновационным – по замыслу, формату и составу участников. Можно не сомневаться: предстоит большое музыкальное пиршество. В июне, вслед за «Панорамой», в Омск пожалует «Академия». Тоже третья по счету и также грандиозный театральный фестиваль. В этом году в нём принимают участие творческие коллективы Австрии, Латвии, России и Франции. Многие из них привезут по-настоящему легендарные спектакли и премьерные работы. Из не столь давних, но легендарных – гоголевская «Женитьба», поставленная замечательным режиссёром Валерием Фокиным в возглавляемом им Александринском театре (Санкт-Петербург) и удостоенная двух «Золотых масок» на национальном фестивале. «Новый Рижский театр» привезёт «Соню» по рассказу Татьяны Толстой – один из самых известных спектаклей своего художественного руководителя Алвиса Херманиса. Это имя сегодня стало синонимом современного театра, Херманис и его коллектив удостоены высшей европейской премии в области драматического искусства «Новая театральная реальность». Омичи были совершенно пленены его постановкой «Рассказы Шукшина», которую в прошлом году привозил в Омск московский Театр Наций. Этот столичный театр, который возглавляет Евгений Миронов, на сей раз обещает привезти один из самых сложных своих спектаклей – «Калигула» по произведению Альбера Камю. В главной роли – Евгений Миронов. Также с предвкушением больших впечатлений мы ожидаем новую встречу с известным коллективом из Санкт-Петербурга – Малым драматическим театром – Театром Европы. Он не раз появлялся в нашем фестивальном пространстве. В июне нам предстоит знакомство с одной из последних работ великолепного режиссёра Льва Додина по чеховской драматургии – спектаклем «Три сестры». Театр музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой, с которым мы познакомились на фестивале «Молодые театры России», покажет «Посвящение Раневской» с участием Марины Неёловой.

МАРТ 2012 27(49)

Евгений Марчелли – фигура не посторонняя для нашего сибирского города. С его именем связаны несколько ярких страниц Омской драмы. Ныне он привезёт «Екатерину Ивановну» из Ярославля, где возглавляет Российский государственный академический театр имени Ф. Волкова. В главной роли – Анастасия Светлова, актриса, блестяще начавшая свой творческий путь на сцене Омского академического театра драмы. Её работа в этом спектакле удостоена специального приза жюри на национальном театральном фестивале «Золотая маска» в прошлом году. Словом, омская «Академия» обещает много новых впечатлений. Это для зрителей и театрального сообщества. А актёры и режиссёры пополнят свою копилку встреч участием в гастрольных и фестивальных поездках по городам России и зарубежных стран. Осень обещает быть тоже насыщенной театральными событиями. Именно на это время намечены основные торжества, связанные с 75-летием Омского театра юных зрителей. В рамках юбилейной программы – гастроли ТЮЗа в Москве на сцене Российского академического молодёжного театра, выпуск книг о творчестве ведущих актёров, проведение фестиваля школьных театров «Дети играют для детей». И, конечно, одной из наиболее значительных дат станет 85-летие со дня рождения Михаила Александровича Ульянова, которое будет отмечаться 20 ноября этого года. Министерством культуры готовится большая юбилейная программа. Центром основных событий станет, что совершенно естественно, Омский государственный Северный драматический театр имени М.А. Ульянова. На его базе в ноябре будут проведены II Межрегиональный театральный фестиваль «Сотоварищи» и вторая региональная научно-практическая конференция «Ульяновские чтения». Ожидается участие в них представителей Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова. В память о первом председателе Союза театральных деятелей Российской Федерации М.А. Ульянове руководством СТД РФ совместно с Омским региональным отделением принято решение провести в Таре в ноябре 2012 года Творческую лабораторию режиссёров драматических театров России под руководством режиссёра, профессора Российского университета театрального искусства – ГИТИСа, народного артиста РФ, лауреата Государственной премии РФ Леонида Хейфеца. На 14 ноября 2012 года в Таре намечено открытие памятника народному артисту СССР, Почётному гражданину Омской области М.А. Ульянову. В день юбилея состоится возложение цветов к памятной доске М.А. Ульянова на здании Омского государственного академического театра драмы. Во всё это будет вложена неизбывная любовь омичей к нашему удивительному земляку.

3

Людмила ПЕРШИНА

Под парусом творчества Три десятилетия назад, 29 января 1982 года, в Омске произошло событие, знаковое во многих отношениях. В этот день торжественно открылось здание Музыкального театра, объединившего под своей крышей сразу три музыкальных жанра – оперу, балет и оперетту.

ТРИ В ОДНОМ Город-миллионник получил ещё одно весомое подтверждение статуса крупного культурного и интеллектуального центра Сибири. Но задумывался этот момент торжества классического искусства ещё тогда, когда Омск только приближался к заветной миллионной планке. Первые колышки стройки были забиты в марте 1974 года. Проект осуществлялся специалистами Московского института ЦНИИЭП зрелищных зданий и спортивных сооружений. Этот смелый по тем временам план стал реальностью в первую очередь благодаря настойчивости областного руководства. Не последнюю роль сыграла поддержка народного артиста СССР композитора Родиона Щедрина, тогдашнего депутата Верховного Совета СССР от Омской области. Новому театру проектировщики задумали придать облик паруса, дерзко вознёсшегося вверх рядом с Омью-рекой. Здание стало инновационным для технологий начала 1980-х годов. Не случайно свой проект авторы Д. Лурье, Н. Стружин, Н. Белоусова, переосмыслив все его «проблемные» точки, повторили чуть позже и в Венгрии. Размах задуманного московскими архитекторами поражал! Полезная площадь омского здания насчитывала 11294 кв. м., на рабочую площадь отводилось 9414 кв. м. Зрительный зал смог вместить 1200 зрителей. Понятно, что грандиозный масштаб таких площадей давал возможность принципиально перестроить организационнотворческую составляющую театрального коллектива. Значительно вырос состав групп солистов-вокалистов, хора, оркестра, балетной труппы, художественно-постановочной части. Что касается технического оснащения

4

Церемония открытия нового здания. На первом плане: Татьяна Луцак, Эдуард Рымашеский, Али Усубов, Светлана Маслак, Михаил Багаев, Георгий Котов

профессиональных цехов, то на тот момент оно было одним из самых лучших в стране. Подвижная конструкция сценической площадки, акустическая и световая аппаратура и современные инженерные устройства открывали новые творческие возможности. Хотя, конечно, не обошлось и без досадных просчётов. Как ни гордились проектировщики современной «проработкой» закулисной части, оказалось, что гримёрок на огромный коллектив не хватает, да и недостаточно просторны они для артистов такого богатого на костюмные постановки театра. Во всяком случае, чтобы одеться в пышные бальные туалеты, актрисам и по сей день приходится становиться в очередь. Переделали в кладовки спроектированные московскими архитекторами душевые при гримёрках: артистические уборные наполнялись паром, а стены трескались от сырости. Впрочем, недочёты выявлялись позже, в процессе эксплуатации здания, а пока речь идёт о торжественном моменте его открытия.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙ Первым спектаклем, показанным на новой сцене театрального Омска, стала опера Тихона Хренникова «В бурю». Попасть на эту двойную премьеру – и спектакля, и нового здания – считалось для рядовых зрителей большой удачей. А каким огромным счастьем выхода на только что открывшуюся сцену стал этот момент для артистов, уже работавших в прежней прародительнице, омской оперетте! ПОВОРОТНЫЙ КРУГ ПЕРЕМЕН Как это было – с юмором и вполне объяснимой ностальгией вспоминали накануне славной юбилейной даты старожилы-солисты Музыкального театра – актриса Татьяна Луцак и народный артист России Георгий Котов. Разговор с ними начался с чисто эмоционального посыла: – Расскажите, с какими чувствами ждали этого дня вы и ваши коллеги из театра музкомедии? Т. Луцак: – Конечно, мы ждали этого события и радовались предстоящим переменам. Видели, как возводится здание нового театра, какое оно огромное, просторное. Вдохновляло, что откроются новые возможности и для артистов, и для музыкантов оркестра, и для цехов – одним словом, для всего коллектива нашей музкомедии. Хотя, признаюсь, было очень жаль покидать наше старое уютное здание с его великолепной акустикой, изысканными интерьерами. Там всё для нас было родным, знакомым, там нас объединяла очень дружная, сплочённая театральная семья. Возможно, было тесновато, но никого это не смущало, жили в тесноте, да не в обиде. Бытовые шероховатости тогда казались несущественными. Новый театр больше всего привлекал перспективами разножанровых постановок, возможностями более широкого диапазона. Вот такие обуревали нас смешанные чувства. Но всё же все ожидали открытия театра с большим нетерпением. Хотя обживаться на новом месте оказалось нелегко.

– С чем, например, пришлось столкнуться?

– Понимаете, сам огромный масштаб новой сцены заставлял каждого артиста серьёзно призадуматься: не потеряюсь ли я на ней? Как будет звучать мой голос на таком объёмном пространстве? Приходилось в ходе репетиций и на спектаклях искать так называемые акустические точки. Это непросто, потому что в это время нужно решать задачи, поставленные перед тобой режиссёром. Хотя поворотный круг, например, давал режиссёрам простор для творческой фантазии. Не обходилось на этом этапе и без курьёзов. Довольно долго мы осваивались в закулисной части театра, такой необъятной она нам казалась. Периодически кто-нибудь из коллег начинал блуждать в сплетениях коридоров и переходов. А уж если человек попадал сюда впервые, то без сопровождающего просто нельзя было и шагу ступить. Это к вопросу о масштабах нового здания.

– Известно, что немалую роль в появлении Музыкального театра в Омске сыграл известный советский композитор Родион Щедрин. А сама идея кому принадлежит? Г. Котов: – Ещё в самом начале семидесятых о таком театре в Омске, о большом оркестре мечтал главный режиссёр омской оперетты Виктор Лавров. И, кстати, именно он предлагал открывать новый театр оперой Хренникова «В бурю». Строительство театра было начато уже после смерти Виктора Дмитриевича, весной 1974 года. В работах по возведению здания принимали участие практически все строительные тресты Омска. МАРТ 2012 27(49)

Георгий Котов в роли Ленина («В бурю»)

Сцена из спектакля «Василий Тёркин»

– И не только тресты! Ведь театр строился также методом народной стройки. Татьяна Луцак: – Действительно, в строительстве принимали участие не только профессиональные строители. Многие люди откликались и приходили убирать строительный мусор, помогали наводить порядок на площадках. Домашние хозяйки, например, приезжали, кормили строителей обедами. Вообще горожане очень ревностно относились к этой стройке. Всем хотелось, чтобы дело двигалось быстрее.

– Дата открытия Омского музыкального театра – 29 января 1982 года. Но уже в декабре 1981-го был дан большой концерт для строителей нового здания. Г. Котов: – Тогда ещё не был оформлен интерьер зрительного зала. Нас окружали бетонные перекрытия, ещё не приступили к работам по настилу пола. Зато с каким старанием и энтузиазмом в этой необычной обстановке выступали артисты! Как здорово нас принимали те, кто возводил эти стены, каждый день трудился на строительстве! Такое не забывается.

– Держу в руках программку того, самого первого спектакля. Вижу знакомые фамилии солистов музыкального театра, тогда еще

5

без званий. Это сейчас народными артистами стали Георгий Котов, Валентина Шершнёва, заслуженными – Игорь Варнавин, Михаил Багаев, Анатолий Мотовилов, Владимир Ошкуков, Владимир Миллер. А в целом, как мне сказали, сейчас в штате Музыкального трудятся 40 человек, которые все эти годы неразлучны с театром. Т. Луцак: –Такая преданность профессии – о многом говорит. Люди моего поколения привыкли работать с большой отдачей. На репетициях и спектаклях мы всегда старались и стараемся быть точными во всём: не просто исполнить свою партию, но создать запоминающийся образ. Даже если это совсем крошечная роль. В опере, которой открывалась новая сцена, я получила партию Первой девушки, с выхода которой, собственно, и начинается действие. Мне надо было выйти и спеть буквально одну музыкальную фразу! Но как тщательно меня настраивал на роль художественный консультант постановки народный артист России профессор Роман Иринархович Тихомиров: «Ты должна прозвучать как флейта, дай всему действию настрой!»

– Георгий Валерианович, вы тоже получили небольшую, но идеологически и смыслово очень важную роль – Ленина. Хотя ваш герой проходит в финале буквально эпизодом. Говорят, в советское время на роль вождя революции артистов утверждали в ЦК КПСС? Г. Котов: – Да, своими глазами видел разрешительную бумажку со штампом ЦК и подписью:

«Утверждаю. Шауров.» На самом деле моё утверждение шло со скрипом. Ведь у меня амплуа характерного героя. Играл я в омской оперетте и Мишку Япончика, и царя Менелая, а тут – Ленин. Делали фотопробы, собирали характеристики – от профкома, от парткома, от администрации театра. Это всё мы с Владимиром Ошкуковым – он тоже получил назначение на роль Ленина – прошли вместе. После утверждения стали пробовать разные варианты психологических красок роли. На одной из репетиций, где я был без грима, Тихомиров вдруг предложил именно так сыграть и на премьере.

– Как спустя несколько лет сыграл Ленина Александр Калягин в спектакле по пьесе Михаила Шатрова «Так победим!»?

– Но этот вариант у нас не прошёл. Говорят, первый секретарь Омского обкома партии Сергей Иосифович Манякин сказал обо мне: «Так это без грима будет не Ленин, а Василий Тёркин!».

– Тёркин действительно был вашей самой звёздной ролью! Сцена из спектакля «В бурю»

6

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙ – Так что на премьере и в дальнейшем играл Ильича в гриме, который сам и делал. Мне только наши гримёры «лепили» верхнюю честь головы. Остальное, глядя на портрет Ленина, довершал сам. Знаете, этот опыт очень помог мне в дальнейших опытах с портретным гримом и дал толчок увлечению рисованием. А ещё я основательно погрузился в историю восемнадцатого года. Такие леденящие душу подробности антоновского мятежа, о подавление которого идёт речь в опере, тогда мне открылись… Хотя это уже совсем другая тема. Если же вспоминать о подготовке первого премьерного спектакля в новом здании, то замечу, что с нами работала исключительно профессиональная постановочная группа, а музыкальным руководителем и дирижёром оказался знаменитый Геннадий Проваторов. Он был требователен, но деликатен. Слава богу, дал мне сыграть Ильича без штамповой пластики в виде руки, указующей вперёд. Единственный хрестоматийный ленинский жест был в конце моего эпизода. Ленин приглашал своего собеседника движением руки пройти вперёд: прошу!

– Московские проектировщики здания Омского музыкального театра получили в итоге Государственную премию. Но от наших артистов мне приходилось слышать немало нелестного о конструктивных недоделках, о тесных гримёрках, о других просчётах архитекторов-москвичей. Г. Котов: – В итоге к разработке интерьеров вынуждены были в полном объёме подключиться наши омские специалисты – архитектор Альберт Каримов и художник-дизайнер Виктор Десятов. Им удалось интересно и эффектно организовать пространство и зрительного зала, и всех фойе. Так что их вклад нельзя недооценивать. Увы, им высокая награда не досталась. НА ВОЛНЕ НОВАЦИЙ Тридцатилетие своего здания коллектив Омского государственного музыкального театра отметил большим праздничным концертом. Символично, что «именины» здания пришлись на 65-й юбилейный театральный сезон. В контексте двух юбилеев вполне резонно оглянуться на некоторые итоги, привести некоторые красноречивые факты. Скажем, только за последние 30 лет на сцене Музыкального театра было поставлено 126 музыкальных спектаклей, из которых добрых три десятка стали первыми постановками в России! Впечатляющий след оставили четыре разножанровых спектакля на музыку народного артиста России Евгения Птичкина, среди которых особенно заметными стали две постановки – музыкальная драма по В. Шукшину «Я пришёл дать вам волю» (1987) и опера-балет по И. Тургеневу «Вешние воды» (1994). С Омским музыкальным продолжил успешное сотрудничество и народный артист СССР композитор Тихон Хренников. В 1999 году был поставлен балет «Капитанская дочка», а в 2003 – героическая музыкальная комедия «В шесть часов вечера после войны». Омские зрители полюбили и спектакли, созданные на музыку народного артиста России композитора Владислава Казенина. Три из пяти «казенинских» постановок стали первыми в России – балет «Песня про купца Калашникова», музыкальная мелодрама «Любина роща» и музыкальная драма «Вечно живые». И, конечно же, новая сцена открыла омичам разносторонний спектр классического оперно-балетного репертуара. Первыми его «ласточками» следует назвать оперы «Травиата», «Севильский цирюльник», «Паяцы», МАРТ 2012 27(49)

«Военные» спектакли – дань Музыкального театра Великой Победе

Алексей Милосердов, Татьяна Боброва, Александр Хмыров и Людмила Бродская («В шесть часов вечера после войны»)

Сцена из спектакля «Небесный тихоход»

Александр Серков и Карина Чемирзова («В мае сорок пятого»)

«Евгений Онегин», балеты «Тщетная предосторожность», «Эсмеральда», «Жизель», «Лебединое озеро». Визитными карточками сегодняшнего дня по праву признаются оперные спектакли «Искатели жемчуга», «Влюблённые обманщики», балетные постановки – необалет «Апофеоз» и балет-фантазия «Шинель», музыкальная поэма «Мёртвые души», водевиль «О бедном гусаре…». Благодаря проведению на сцене Омского музыкального театра самого крупного за Уралом фестиваля «Панорама музыкальных театров», омичи получили возможность знакомиться у себя дома со спектаклями лучших столичных театров, с работами коллег из различных регионов России, с мировым опытом музыкальных постановок. В мае нынешнего года «Панораму музыкальных театров», которая изначально проходит по инициативе и при личной поддержке Губернатора Омской области Л.К. Полежаева, будут принимать в Омске в третий раз.

7

ПЕРСПЕКТИВЫ ТРЕТЬЕЙ «ПАНОРАМЫ» О главных сюрпризах фестивальной афиши 2012 года мы попросили рассказать директора Омского музыкального театра заслуженного работника культуры России Бориса Ротберга: – Нам хотелось, чтобы и предстоящий фестиваль оставил след в памяти омичей как большой праздник музыкального искусства.

3 мая на сцене нашего театра концертом Академического ансамбля песни и пляски Российской Армии имени Александрова торжественно откроется третий Всероссийский фестиваль «Панорама музыкальных театров». Прославленный творческий коллектив впервые приедет в Омск, впервые выступит перед омскими зрителями! Мне кажется, особую атмосферу на нынешнем фестивале поможет создать и первый Всероссийский конкурс молодых вокалистов, посвященный 110-летию со дня рождения Виссариона Яковлевича Шебалина. Стартовый его тур будет проведён 6 и 7 мая, второй пройдёт 8 мая, а 10 числа – третий. Мы пригласим зрителей на концерт-закрытие конкурса с участием его лауреатов и победителей. Добавлю, что компетентное жюри, в состав которого вошли очень уважаемые в музыкальном мире специалисты, возглавит народная артистка России художественный руководитель «Академии молодых певцов» Мариинского театра Лариса Абисаловна Гергиева. Уверен, что фестиваль украсят ещё две наши задумки, которые мы реализуем с помощью Благотворительного фонда творческих инициатив «Таланты мира». Первая из них – гала-концерт трёх теноров, трёх звёзд оперного искусства трёх континентов – Южной и Северной Америки и Евразии. Алехандро Олмедо – «открытие» Пласидо Доминго, тенор, покоривший своим голосом обе Америки, премьер оперного театра Мехико, ведущий исполнитель «Метрополитенопера» (США, Нью-Йорк) был приглашен ко двору королей Испании и заменил Лучано Паваротти в знаменитой «тройке» теноров. Георг Эннарис – выступал в двух оперных театрах Японии – в Токио и Киото, а также в Сеуле (Корея), солист Государственного академического Большого театра России, был

8

приглашен ко двору английских и испанских королей, на королевский бал в Баден-Бадене. Последние несколько лет провёл в Южной Америке, где выступал в оперных театрах Аргентины, Бразилии и Парагвая. Давид Гвинианидзе – обладатель лирикодраматического тенора широкого диапазона, широко известный публике России и стран зарубежья, солист нескольких оперных театров России и США, автор и художественный руководитель международного проекта; обладатель «Звезды славы» на площади Звёзд эстрады в Москве, золотой медали «За меценатство» и золотой медали ООН «За вклад в развитие искусства», ордена «Рубиновый крест славы». Это звёздное трио уже успело покорить не только Россию, но и многие страны Европы и Америки. Следующей изюминкой этого проекта станет концерт трёх баритонов, в основу которого положен репертуар легендарного Муслима Магомаева. На сцене Омского музыкального соберутся звёзды мирового оперного Олимпа, ведущие солисты лучших оперных театров мира, которым рукоплещут страны и континенты. Анатолий Лошак – народный артист России, солист Московского академического музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, профессор Московской государственной консерватории имени Чайковского. Стажировался и выступал в знаменитом театре «Ла Скала». Участвовал в оперных постановках в Италии, Польше, Ирландии. Гастролировал в Италии, Германии, Бельгии, Венгрии, Польше, Югославии, Бразилии. Член жюри многих конкурсов вокалистов. Отар Кунчулиа – солист Государственного академического Большого театра России, Тбилисского государственного академического театра оперы и балета. Преподавал в Тбилисской государственной консерватории. Гастролировал в Италии, Германии, Австрии, Испании, Франции, США. Сергей Плюснин принимал участие во многих постановках Центра оперного пения Галины Вишневской, солист Государственного академического Большого театра. Победитель первого Международного конкурса баритонов имени Лисициана, телевизионного конкурса певцов в Лос-Анджелесе. Участник передачи «Большая опера» на телеканале «Культура». На фестивале также выступят солисты Мариинского театра народная артистка СССР Лариса Шевченко и народный артист России Алексей Стеблянко. К этому следует добавить разноплановый современный репертуар, который представят омичам театральные коллективы нашей страны. Новосибирский театр музыкальной комедии покажет на фестивале мюзикл Кима Брейтбурга «Дуброffский». Другой мюзикл этого же автора – «Голубую камею» – привезут артисты Красноярского музыкального театра. Челябинский театр оперы и балета представит омичам балет Михаила Чулаки «Слуга двух господ». Столичный театр «Геликонопера» привезёт на фестиваль оперу Давида Тухманова «Царица». Санкт-Петербургский музыкальный театр «Зазеркалье» даст на нашей сцене оперу Россини «Золушка». Московский театр «Шалом» заявил в фестивальную афишу мюзикл Александра Журбина «Блуждающие звёзды». И, наконец, достойным завершением этого красочного фестивального марафона станет большой юбилейный вечер нашего музыкального театра, посвященный его 65-летию. Он пройдёт 21 мая. Согласитесь, о таком феерическом финале в год своего юбилея любому театральному коллективу можно только мечтать! ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

Владимир Подгородинский: «Будет видно, как мы изменились» Омский государственный музыкальный театр возобновил мюзикл известного российского композитора Александра Кулыгина «Без вины виноватые». Впервые эта постановка была осуществлена на омской сцене в 1997 году. Тогда премьера нового сценического произведения московского композитора стала первой в России. Автором либретто мюзикла, созданного на основе известной пьесы русского драматурга А.Н. Островского, стал ведущий солист и режиссёр Омского музыкального театра, народный артист РФ Георгий Котов. В постановочную группу мюзикла, возобновленного в 2012 году, вошли главный дирижёр Омского государственного музыкального театра Юрий Соснин, главный художник театра Сергей Новиков, главный хормейстер театра Татьяна Боброва и балетмейстер из Санкт-Петербурга Надежда Калинина. Режиссёром-постановщиком спектакля, как и в 1997 году, стал один из ведущих мастеров современного российского музыкального театра, заслуженный деятель искусств РФ Владимир Подгородинский. Мы попросили его поделиться своими впечатлениями о работе над спектаклем.

– Владимир Иванович, сегодня большая часть режиссёров стремится поставить что-нибудь новое, модное, оригинальное. Вас пригласили в Омск на постановку музыкального спектакля по пьесе Александра Николаевича Островского. Как вы к этому отнеслись? На ваш взгляд, актуальна ли сегодня классика?

– Спектакли, которые основаны на очень серьёзных ценностях, всегда актуальны. К этим ценностям я отношу способность бескорыстно любить, приобретать эту способность со временем. Как у Незнамова. В его очень-очень непростой, неустроенной, без любви, жизни сохранилось стремление к постижению истины. Рядом с Кручининой Незнамов трансформируется, меняется, она расчищает его душу. Поэтому такие спектакли должны быть всегда, особенно в наше бездуховное, в какой-то мере, деформированное время.

– А в вашем режиссёрском багаже много постановок на основе классики?

– Смотря что считать классикой… Например, американский мюзикл «Скрипач на крыше». Я считаю это уже классикой музыки двадцатого века… Недавно обратились к Шекспиру, не просто взяли готовое произведение, а создали свой собственный вариант, по Шекспиру в переводе Бориса Пастернака, со своим видением проблемы отцов и детей. Спектакль идёт в театре «Рок-опера». Получился очень яркий, трогательный, щемящий спектакль. Так что к классике постоянно обращаемся. Недавно мы работали с Андреем Павловичем Петровым над «Капитанской дочкой» по пушкинскому сюжету… А в зарубежной классике – «Синяя птица» Метерлинка. Без классического наследия нельзя жить. Театр просто умрет, если он вечно будет ставить «Лэдис найт» и тому подобное.

– Будет ли отличаться вторая постановка спектакля от премьерной 1997 года?

– Конечно. Над новой постановкой работает другая творческая группа, и будет другое художественное решение. Время нас изменило, прошло пятнадцать лет, поэтому решение спектакля другое, смысловые точки опоры, пластические, сценические решения, то есть появится фактически, новый спектакль.

МАРТ 2012 27(49)

– Спектакль будет новый, а вот на некоторые роли назначены те же артисты, которые играли в прежнем спектакле – Валентина Шершнёва, Татьяна Боброва, Георгий Котов, Владимир Миллер, Константин Черных. Как вы считаете, это хорошо или плохо?

– Это не совсем правильная альтернатива. Просто на этом возврате, когда мы сыграли роль 10–15–20 лет назад и сейчас берём то же самое произведение, видно, как мы изменились, как мы выросли. Или наоборот. Для актёра это чрезвычайно важно, потому что в любом случае войти в одну реку дважды просто невозможно: то было одно время, одна вода, а сейчас мы входим в совершенно другую воду. Чище она стала или наоборот?.. Желательно, конечно, чтобы это был рост, шаг вперёд. Постоянно ведь и в драматических театрах, и в театрах оперы и балета повторяют ту же самую «Богему», «Князя Игоря», «Хованщину», произведения, которые дороги, которые востребованы. Поэтому это изначально правильно. Это произведение Островского и, конечно, замечательная музыка Кулыгина, достойны возвращения на сцену.

– Скажите, пожалуйста, как уживутся в спектакле законы западного жанра мюзикла и русской реалистической драмы?

– Да, возникает момент совместимости несовместимого, потому что всё-таки между ними, я думаю, есть такая интересная связь и она, прежде всего, в пластическом языке и в той динамике, которая существует в нашем спектакле, ведь мюзикл – очень динамичное театральное действо. Динамика смены событий в самом сюжете, современный пластический язык , контрасты в соответствии с традициями современного театра, необычное решение кольца, движущегося навстречу кругу, яркое световое решение, современные средства музыкальной выразительности… В общем, хотелось, чтобы это был очень яркий динамичный спектакль.

– С большей частью труппы Омского музыкального театра вы достаточно хорошо знакомы, так как «Без вины виноватые» – ваша пятая постановка в Омске. Каким Вы увидели театр сегодня?

– Омский театр – это, пожалуй, один из лучших музыкальных театров Сибири. Театр с огромным богатейшим репертуаром, интересными традициями, перспективной, сильной труппой. Сегодня я увидел в театре много новых ярких исполнителей, способных к осуществлению самых сложных постановок, – Алексей Милосердов, Наталья Емельянова, Дженни Окропиридзе, Александр Федотов… При постановке «Небесного тихохода» я работал с такими молодыми солистами, как Вадим Невзоров и Ольга Березовская. Сейчас знакомлюсь с Александром Серковым, ещё одним исполнителем роли Незнамова. Он очень интересный, содержательный актёр, ищущий, неуспокоенный. Алексей Григорьев мне кажется тоже очень ярким, способным человеком. Так что молодые артисты, как, впрочем, и основной состав, очень радуют. А если в театре много перспективной молодёжи, значит, у него есть будущее. Беседовала Ирина НИКЕЕВА

9

Борис Гуревич: «Омский ТЮЗ мне почти родной» Омской театральной публике Борис Гуревич хорошо известен по постановкам театра для детей и молодежи – «Хитроумная влюблённая» Лопе де Вега, «Орфей и Эвридика» Жана Ануя, «Кьоджинские перепалки» Карло Гольдони, премьере ТЮЗа прошлого сезона – спектаклю «Дон Жуан, или Любовь к геометрии» по пьесе Макса Фриша.

– В Омском ТЮЗе я не чужой, моё знакомство с театром началось тринадцать лет назад, – говорит Борис Гуревич, – возвращаюсь сюда каждый раз с удовольствием, театр этот мне близок, можно сказать, почти родной. Поставил здесь уже пять спектаклей. Что касается Омска – это особый город, замечательный культурный центр, с богатыми театральными традициями, здесь много интересных творческих людей. Режиссёр петербургской школы, выпускник Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, он ставил спектакли во многих театрах России и ближнего зарубежья, среди которых театр «Балтийский дом» в СанктПетербурге, Национальный театр Карелии, Челябинский академический драматический театр, театры драмы в Красноярске, Бресте, Новосибирске, Тюмени, Ташкенте, Норильске, Костроме и Пензе, театры юного зрителя в Ярославле, Челябинске, Нижнем Новгороде, и осуществил ещё ряд постановок на разных сценических площадках страны. Критики отзываются о нём как об «увлекательном рассказчике, любителе художественных парадоксов, мастере изощрённых игр воображения», отмечают масштабность его постановок, стремление к позитивности, гуманистичность, несомненное наличие яркого художественного почерка. Творческую манеру режиссёра отличают безупречный художественный вкус, интеллигентность, профессионализм, умение создать актёрский ансамбль, тщательная и подробная работа с актёрами, пристальное внимание к деталям, глубокий психологизм, ироничность. Особое внимание – выбору драматургического материала, для постановок он предпочитает классику – Гольдони, Бомарше, Тирсо де Молина, Лопе Де Вега, Ануй, Фонвизина, Уайльда, Нушича, Островского, Фриша, Володина, Вампилова, стремясь к тому, чтобы зритель нашёл в спектакле нечто для серьёзного и глубокого раздумья, в том числе и при постановке комедий, но

10

Теперь он выступает в новом качестве – главный режиссёр Омского театра для детей и молодёжи.

Димитрий Пономарев и Наталья Мольгавко («Орфей и Эвридика»)

Валерий Ростов и Димитрий Пономарев («Орфей и Эвридика»)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ТЕАТР В ЛИЦАХ Сергей Фомочкин, Лариса Орлова, Дмитрий Язов («Кьоджинские перепалки»)

без излишней дидактичности, а легко и остроумно, даже при работе с серьёзной драматургией. Творческое кредо Бориса Гуревича – «театр для людей».

– Театр не должен стараться угодить зрителю. Если то, чем занимаешься, интересно самому, становится интересным компании, с которой работаешь, – есть надежда, что это станет интересным и сидящим в зале. Возможно, это сегодня надо – отдохнуть в театре, забыть о проблемах за его стенами. Но в этом есть что-то неправильное, ибо уходят какие-то важные вещи. Как главный режиссёр Омского ТЮЗа Борис Гуревич не планирует резких преобразований, а постарается, по его словам, бережно сохранить творческое лицо театра и накопленный опыт художественного руководства, ведь он хорошо знаком с коллективом театра, ценит профессионализм актёров и всех цехов, немаловажно и то, что здесь – дружелюбная, творческая атмосфера.

– Нет ничего хуже радикальных перемен и революций. Я уважаю традиции, которые есть в этом театре, его историю. И постараюсь внести чтото своё. Ломать и перестраивать ничего не буду. Омский ТЮЗ – тот театр, куда хочется приходить и работать. Здесь во многом благодаря директору Валентине Николаевне Соколовой уютно. Это надо ценить. Опыт многолетнего сотрудничества с Борисом Гуревичем показал: режиссёр успешно справляется с задачей организации постановочного процесса, обладает не только режиссёрским, но и педагогическим талантом, умеет создать творческий коллектив единомышленников, внимательно и уважительно относится ко всем без исключения работникам театра.

– Предложение возглавить Омский театр для детей и молодёжи для меня лестно и почетно. Опыта главрежа у меня пока не было, но зато есть двадцатипятилетний опыт режиссуры и работы в разных городах и коллективах. Надеюсь, это поможет. Работы для главного режиссёра много, ведь в разгаре 75-й, юбилейный, сезон Омского ТЮЗа. В ближайших планах театра – «Двенадцатая ночь, или Что угодно» МАРТ 2012 27(49)

Уильяма Шекспира в постановке самого Гуревича, репетиции уже идут полным ходом. Затем – «С любимыми не расставайтесь» по пьесе Александра Володина. Ставить спектакль приглашён молодой, но уже известный столичный режиссёр Карен Нерсисян. Летом Борис Гуревич начнёт репетиции спектакля для подростков «Принцесса Кру» по пьесе Виктора Ольшанского, основанной на классической повести Фрэнсис Бёрнетт «Маленькая принцесса». Новый главный режиссёр будет готовить труппу к своеобразному экзамену – гастролям в Москве, которые запланированы на осень этого года. Очередной сезон ТЮЗа откроется фестивалем детских школьных театров «Дети играют для детей».

–- Театр – мощное по силе воздействия средство воспитания личности, – считает Борис Гуревич. – Театр призван задавать вопросы. Макс Фриш писал в своих дневниках: «Генрик Ибсен говорил: «Я здесь для того, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них». Как драматург я считал свою задачу полностью выполненной, если моей пьесе удавалось так задать вопрос, что зрители с этого часа не могли уже жить без ответа – их ответа, их собственного». Я согласен с Фришем. Доставить миг радости и заставить задуматься о серьёзном – в этом миссия театра. Беседу вела Юлия САЛЬНИКОВА Ксения Пономарева и Елена Шевчук («Хитроумная влюблённая»)

Андрей Захаренко и Александр Гончарук («Хитроумная влюблённая»)

11

Время движения В рамках VIII Международного фестиваля «Молодые театры России», проходившего осенью 2011 года в Омске, состоялся разговор за круглым столом, в котором участвовали Александр Вислов – театральный критик, эксперт Национальной театральной премии «Золотая маска» (Москва), Ольга Галахова – кандидат искусствоведения, доцент Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина, главный редактор журнала «Станиславский» (Москва), Олег Лоевский – член экспертного совета Национальной театральной премии «Золотая маска», основатель и художественный директор фестиваля «Реальный театр», лауреат международной театральной премии имени К.С. Станиславского (Екатеринбург). Модератором этого круглого стола был представитель омской театральной общественности Владимир Копман. Предлагаем вниманию наших читателей несколько фрагментов беседы, касавшейся проблем современного театра. Владимир Копман: Мне кажется, что сегодня в театре мы наблюдаем некий застой в идеях и формах. Согласны ли вы с этим? Если да, то чем это может быть вызвано? Ольга Галахова: Двадцатый век попробовал практически всё. В каком направлении будет двигаться искусство – для меня большой вопрос. В этой сфере всегда всё очень внезапно: что-то может неожиданно появиться и тотчас опрокинуть прежние клише. В этом отношении для меня был очень интересен спектакль финского режиссёра Кристиана Смедса «Мистер Вертиго». Я за многие годы впервые ощутила, как режиссёр ищет оправдание и находит его в формировании некоей общности. Его цель – превратить равнодушного друг к другу зрителя в некое человеческое единство. И я думаю, что это зависит от эпохи: есть времена, которые способствуют тому, чтобы зритель превратился в общность, а есть времена, которые это исключают. Сейчас, мне кажется, наступила эпоха разобщённости. Александр Вислов: Я же, наоборот, считаю, что сейчас время движения в театре. Застой в русском театре был лет пять – десять назад. Это было связано с тем, что в

12

то время молодые режиссёры и драматурги были лишены возможности высказываться. Сейчас же такая возможность есть. Другое дело, что зачастую вся эта деятельность не приводит к тем хорошим результатам. Ольга Галахова: Вам не кажется, что всё это просто связано с естественным ходом вещей? Средний возраст режиссуры считали не один раз, сегодня это семьдесят пять – восемьдесят лет. Олег Лоевский: Дело в другом: нет режиссёров самого боевого возраста – от сорока до шестидесяти. Из всех, кто выпускался из театральных вузов с 1997го по 2007-й годы, только около двух процентов ушло в режиссёры. В силу социальных обстоятельств исчезла генерация режиссёров, которая сейчас должна быть в расцвете. Александр Вислов: Но есть ведь известная формула: искусство вечно… Олег Лоевский: Нужно понять, о каком вообще искусстве мы говорим? В маленьком городе Мотыгино – замечательный театр, в котором нет никакого кризиса. Так же в Лесосибирске, Шарыпове, Камышине и ещё ряде городов, в которых также он отсутствует. Есть ли кризис в Москве? В одном театре есть, в другом – нет. Это просто ракурс зрения. Вопрос – развивается ли театр – очень общий. Владимир Копман: А вообще есть какие-то пределы этого движения? Олег Лоевский: Пределов нет. После «Чёрного квадрата» тоже казалось, что искусство кончилось. Ольга Галахова: Задача профессионалов как раз распознавать движение искусства, попытаться понять логику процесса. И, мне кажется, что всё не так безмятежно, потому что новое время совершенно не открыто тому, что мы раньше называли «авангардом» и «постмодерном». Сегодня наше общество проходит искушение потреблением. Олег Лоевский: Москву перекормили театральными фестивалями. Ольга Галахова: Что значит перекормили? Олег Лоевский: Театральный сегмент публики всегда был достаточно мал. Со зрительскими сегментами никто не работал и не работает. Всё проходит в рамках стихийной продажи билетов и пары-тройки Интернетсайтов. Ольга Галахова: Олег Павлович Табаков как руководитель МХТ проводил исследование, затрагивающее два основных вопроса: почему люди ходят в театр и откуда они получают информацию о нём. Меня поразило то, что даже телевидение имеет влияние в пределах шести процентов, всё остальное, условно говоря, «звонок другу». Общество продолжает жить в определённом ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

КРУГЛЫЙ СТОЛ типе потребления информации, тотального недоверия, которое всё больше усиливается. Поэтому я не уверена, что вопрос здесь только в том, что «перекормили». Александр Вислов: Проблема, действительно, в другом. Мне кажется, здесь есть во многом вина и самого театра, который в эти смутные времена для общества, для искусства, и, в первую очередь, для самого себя, не понимал, чем заниматься. В эту лакуну хлынули так называемые антрепризы, которые, по сути, есть «игра на понижение». И то, что большое количество зрителей у нас потеряно, а новой генерации не возникло, во многом вина самих театров. Ольга Галахова: Когда я думаю в таком же направлении, что и вы, то начинаю себе возражать. На самом деле, выигрывают те театры, которые осуществляют стратегию, которую я бы назвала мужественной – они стойко придерживаются выбранной линии в репертуарной политике, не позволяют себе опускаться до низкопробных актёрских приёмов, находящихся на грани, а иногда и за гранью пошлости. Олег Лоевский: Мы мерим по разным критериям. Если мы говорим об общем отношении к театру, то это проблема, которую зачастую трудно сформулировать, так как она очень обща. Театры, которые вы назвали мужественными, определили устойчивое отношение к себе, как к некоему эксклюзиву, при этом в их репертуаре есть и гламур, и образцы подлинного искусства. Ольга Галахова: Зачастую театр предпочитает чтото одно. Например, любит мюзиклы. Возможно, кому-то кажется, что вот мы сейчас по-простому позаимствуем «Бродвей», поставим мюзикл, и к нам придёт зритель. Мне думается, мы не та страна, которая сможет производить мюзиклы: у нас совершенно другая культурная традиция. Это связано ещё и с тем, что наша интеллектуальная элита за театром не признаёт функции развлечения, что характерно, например, для пьес весьма популярного ныне Рэя Куни. К сожалению, в нашем театре технология развлечения как таковая отсутствует, культура – тоже. Олег Лоевский: Почему? Ольга Галахова: Потому что театр хочет «сделать кассу», вложив две копейки, а получив два миллиона. Развлечение требует очень глубоких, серьёзно проработанных технологий. Олег Лоевский: Но это ведь просто обобщение. Бывает так, что мюзикл действительно требует крупных капиталовложений: люди должны танцевать, а декорация – улетать. Но есть развлекательные спектакли, в которых на сцену выходят всего три человека, достаточно удачно вместе существуют, и на этом театр также зарабатывает деньги. Сегодняшний развлекательный театр просто перенасыщен плохой продукцией. Ольга Галахова: Дело не только в этом. Что значит перенасыщен? С одной стороны, мы очень презрительно относимся к моменту развлечения и удовольствия, а театр должен приносить и удовольствие тоже. У нас МАРТ 2012 27(49)

есть некое недоверие к такому типу театра, и он превращается во что-то совершенно непотребное и пошлое. Александр Вислов: Лично для меня сегодня все российские театры делятся на три категории, исходя из того, сколько спектаклей поставлено по пьесам Рэя Куни: «1 Куни», «2 Куни» и «3 и более Куни». Честь и хвала Омску, что здесь нет ни одного Куни (От редакции: уважаемый критик здесь допускает комплиментарную неточность: в Омске два Куни – «Папа в паутине» в театре «Студия» Любови Ермолаевой и «Чисто семейное дело» – в «Пятом театре»). Можно как угодно относиться к Рэю Куни, но его огромное количество в каждом городе пугает. Это и есть вина театра перед зрителем. Олег Лоевский: Театр вообще высокомерен. Он не хочет работать с аудиторией. Владимир Копман: Мне кажется, что любой писатель должен быть высокомерен перед читателем, любой композитор – перед слушателем. Не в смысле демонстрации чувства превосходства, а в смысле установления некой высокой нравственной и интеллектуальной планки, к которой должен стремиться зритель или слушатель. Высокомерный – в смысле, измеряющий высокой мерой. Олег Лоевский: Писатель – да, но только не издатель, потому что он должен продать книгу. А театр выступает в нескольких лицах: художника и менеджера. Мне довелось присутствовать при историческом разговоре между Анатолием Васильевым и Константином Райкиным, когда Васильев сказал: «Знаешь, Костя, я разговариваю с Богом, а смотрят они или нет, меня совершенно не волнует». На что Райкин яростно ответил: «У меня тысячный зал, я должен продать билеты, накормить артистов и быть интересным!». Вот совершенно разные позиции, и ни одна из них меня не смущает. Каждый сам выбирает свою работу с залом. Другое дело, что сегодня, в основном, театр вообще не интересуется зрителем – ему важнее продажа и деньги. Он не делает спектакль для человека и не общается с ним. И разговаривает он не с Богом, а вообще непонятно с кем. Владимир Копман: На самом деле эти позиции не противоречат друг другу: режиссёр может говорить с Богом, но при этом приобщить тысячу зрителей к этому разговору… Олег Лоевский: Эта тысяча никогда не будет смотреть, как вы разговариваете с Богом: есть только небольшая часть людей, готовых на это. Универсальность большого спектакля – редкая вещь. Ольга Галахова: Мне кажется, что это зависит от того, театральный народ или нет. То

13

же самое можно сказать и о городах. Как ни странно, чем дальше от Москвы, тем более театральные города мы можем наблюдать. Владимир Копман: А можем ли мы говорить о некоем обобщённом портрете театрального зрителя, например, в провинции? Или же такого портрета нет? Ольга Галахова: Трудно сказать. Я считаю, что здесь всё индивидуально. Возьмём, для примера, Пермь: у режиссёра Михаила Скоморохова – один зритель, у Бориса Мильграма – другой. В городе, как мне кажется, важным процессом является формирование театральной среды. Если она существует, то есть тонкий культурный слой, который в курсе всех событий в этой сфере. Александр Вислов: Если резюмировать, то наш сегодняшний зритель – это молодой человек, проводящий досуг в театре. Когда попадаешь за границу, то очень резко чувствуешь разницу в публике. Владимир Копман: Я большой разницы не увидел. Город городу рознь, и, безусловно, отличие в культурной среде имеется. Тем не менее, мрачной картины у меня в голове нет. Мы продолжаем с надеждой смотреть на то, что происходит в театре сегодня. Ольга Галахова: Всё развивается вполне нормально. По крайней мере, тех ужасов 1990-х, которые мы пережили, нет. Я согласна с Александром: уже сейчас начинается процесс резкого омоложения. Как говорит Олег Павлович Табаков, «энерге-

14

тически театр – дело молодых». У нас нет школы, которая интегрировала бы и ускоряла процесс обучения. Каждый изобретает свой велосипед: сначала проходят реализм, затем – авангардизм, потом – философию искусства. Только учатся полжизни! А в возрасте пятидесяти лет начинают формировать собственное мировоззрение. Уже сегодня в творческих вузах стараются учить не навыкам и умениям, а тому, как стать художником: мышлению, неожиданному ракурсу, умению полемизировать, видеть проблему. Стимулировать рождение индивидуальности важнее, чем дать навыки – это и есть тенденция 21 века. Нужно просто смелее давать возможности театрам жить. Владимир Копман: Таким образом можем ли мы говорить о том, что сегодня театр является тем местом, которое аккумулирует наиболее светлые и передовые настроения в обществе? И в каком вообще направлении движется театр? Александр Вислов: В правильном направлении. Не хватает лишь Театра режиссёра. Сегодня достаточно много талантливых и перспективных режиссёров, но каждый из них пока достаточно трудно отличим от другого, и ни один из них не создал свою театральную стилистическую систему. Уверен, что мы идём к этому: количество вскоре перерастёт в качество. Есть люди, которые помогают двигаться вперёд. Чем больше будет таких людей, тем быстрее мы придём к счастливому завтра. Всегда будет казаться, что театр умирает, на самом деле он живёт и развивается. Запись беседы: Владимир КОПМАН и Александра РЕШЕТНЯК

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

Владимир Миллер: «Я – как три сестры: "Надо жить… надо работать!"» В этом году Владимир Миллер отпраздновал юбилей – 60 лет. Актёр, солист и режиссёр Омского государственного музыкального театра, постановщик и ведущий театрализованных праздников, председатель Омского отделения Союза театральных деятелей РФ в течение десяти лет, а с недавних пор и педагог – сколько ни перечисляй, кажется, что забыл упомянуть ещё что-то важное. Наверное, так всегда, когда говоришь о человеке постоянного поиска. В таком случае никто точнее о нём не расскажет, кроме него самого.

– Владимир Емельянович, сфера вашей деятельности огромна – актёр, сценарист, режиссёр, ведущий… Никогда не возникало желания остановиться, перестать пытаться «объять необъятное»?

– Я не могу на месте стоять. Просто получается всегда (может быть, свыше?) – мне подворачивается какаято новая идея, и я ею увлекаюсь. Только я успел от председательства в СТД освободиться, меня уговорили взять курс в университете. И сейчас передо мной новая цель: нужно научить студентов профессии – режиссура театрализованных представлений. Это неизведанное для меня, и мне интересно. И так во всём, несмотря на то, что мне уже 60. Можно сказать: чего тебе надо ещё? Чего достиг, того достиг – могло бы и хватить. Нет, не хватает. Потому что в этом есть обновление, развитие. А иначе всё не имеет смысла, а в нашей профессии тем более. Общаясь с молодёжью, я черпаю новые идеи, это меня будоражит. Чем больше людей в общении – интересных людей – тем лучше. Ведь человек сам по себе очень интересен. Раскрыть его тайны, понять, что такое человеческая душа, её движения, всё это воплотить на сцене... Понять, что такое энергетика человека. Мне очень нравится теория Михаила Чехова об энергетическом посыле. Я знаю, что у меня есть некая способность энергетически воздействовать на людей. Но ещё я хочу этому научить студентов.

– А вы все перемены принимаете с готовностью?

– Времена меняются, меняется эстетика театра, отношение к жизни у людей. Но главное остаётся – это всё-таки человек, его духовное начало, его место в этой жизни, позитивные, благородные качества, цели. Добро, свет, тепло – мне важно, чтобы это не терялось. Жизнь сейчас достаточно напряжённая, нервная, быстрая. Люди всё бегут куда-то, друг друга не слышат. Язык общения стал ужасным, очень бедный – всё на уровне эсэмэсок, в сокращениях. Не знаю, кто-то сейчас пишет письма, отправляет их по почте? Люди перестали читать живую книгу. А в живой книге есть энергетика. Вот гордость моего дома: в стеллажах МАРТ 2012 27(49)

вся стена – много лет собирал книги! Вся классика – русская, зарубежная, много поэзии, театральная литература… Этот целый мир. Я беру книжку, в ней есть своя жизнь. Переворачиваю страницу, и мне кажется, что герои становятся мне ближе. Может быть, сейчас есть смысл сделать спектакль или программу, в которой провести мысль – давайте остановимся. Куда мы бежим? Давайте посмотрим друг на друга, мы ведь даже этого не делаем. Спрашиваем, но не слышим ответа. Вот человек интересуется: «Как твои дела?», и тот, кто пытается ему ответить, – просто наиАлександр Хмыров и Владимир Миллер («О бедном гусаре…»)

15

Владимир Миллер и Игорь Варнавин («Принцесса цирка»)

«Мёртвые души» (в роли Плюшкина) На фестивале самостоятельных актёрских работ в Доме актёра имени Н.Д. Чонишвили

16

вный. Вряд ли его услышат. Человек так себя загнал – прогрессом, развитием. Бежит, бежит... А чего бежит?.. Конец-то один. Наверное, надо где-то чуть помедленнее. И люди, по-моему, скоро придут к этому. Внешнее, наносное, те изыски, которые есть и в театре, всё отойдет. Каждое поколение проходит через это, но люди уже сейчас хотят более чистого, искреннего. Уже не нужен мат, не нужна неприкрытая эротика. Уже много чего не надо.

– Как бы всё ни менялось у вас и вокруг, а в музыкальном театре вы бессменно уже больше 37 лет…

– Я сюда как-то случайно, даже смешно поступил. Приехал в Омск после Московского института культуры и организовал во Дворце культуры судоремонтного завода (бывший ДК «Юбилейный») молодёжный театрстудию. Там работал балетмейстером Петр Леонтьевич Юшкевич, с ним мы поехали в Театр музыкальной комедии просить костюмы для спектакля «20 лет спустя». Кстати, характер у меня был лёгкий, и в институте часто говорили: «Тебе надо идти в оперетту». Ну, очень весёлый был, жизнерадостный, кудрявый... Энергии через край. Радовался солнцу, цветочкам… И вот уже 60 лет радуюсь. Юшкевич познакомил меня с главным режиссёром – Арнольдом Израилевичем Паверманом. Я рассказал, что окончил, учился у Петра Павловича Васильева… Потом Паверман меня спрашивает: «А какой у вас голос?». – «А какой вам надо?» – тут же нашёлся я. «Сейчас нам некогда – скоро гастроли. Поехали с нами, а там мы вас введём в спектакль». Я бросил всё и поехал. После гастролей меня тут же забрали в армию – в Улан-Удэ. Там я разорил все театры и поставил программу «30 лет Победы», которая заняла первое место в общеармейском смотре. Потом организовал хор жён офицеров. В общем, на службе поговаривали: «Боже, когда его уволят? Он разрушит всю Советскую Армию – все только поют». А потом Паверман прислал письмо, очень трогательное, и сцены из «Тёркина». И после армии я сразу вернулся в театр.

– Как складывалась жизнь в театре?

– Я вообще в этот театр пришёл без всего: только музыкальная школа по классу баяна. Всю профессию осваивал на практике. Меня учили старшие товарищи, здесь работала просто уникальная труппа: Евфалия Дёмина, А. Липатов, Ю. Климов, Владимир Володин, Надежда Блохина, Маргарита Лаврова, Виктор Лавров, Георгий Котов и Ольга Бржезинская, В. Селюков, А. Кутенков, Ю. Дмитриев, Георгий Салеидзе, Сергеей Хворостяной, Юрий Суханов, Борис Шевченко, Игорь Варнавин – огромный список талантливых людей. Моими учителями были замечательные режиссеры А.И. Паверман, К. В. Васильев, потрясающие дирижеры В.В. Витковский и Э.В. Розен, балетмейстер Валентина Яковлевна Тулупова, поныне главный хормейстер театра Татьяна Павловна Боброва. Как артист я медленно, постепенно пробивал себе дорогу. Но параллельно много чем занимался, набивал руку. Пошёл в Омскгражданпроект и с молодыми архитекторами создал театр миниатюр. Причём в то время нельзя было сказать всё, что думаешь. Надо было говорить завуалированно, но это даже придавало интереса, требовалось больше фантазии. У нас был очень мобильОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» ный, острый театр. Потом я создавал коллективы в объединении «Полёт», театр миниатюр в Торговом центре. Я был очень деятельный. Работал ведущим, читал монологи, вёл программы. Начал делать уличные праздники, добрался до «Праздников Севера», «Королевы спорта», фестивалей, больших концертов... В общем, началась режиссура массовых представлений. Был период, когда я был самый модный ведущий в Омске и открывал почти всё, что строилось в городе. Потом я вырастил смену.

– Праздник – это ведь очень мимолётное, и его надо по максимуму наполнить эмоциями…

– Естественно, он должен излучать позитивную энергетику. Чтобы после него людям хотелось что-то хорошее делать. Чтобы они уходили на подъёме, который бы их эмоционально объединял. Чувствовали, как важно быть вместе, быть внимательными друг к другу. Мне всегда хотелось, чтобы это было театрализованно, ярко. Хотелось искать новые идеи. Например, я на одну спартакиаду приволок воздушный шар из Казахстана. И хозяйка праздника Королева спорта улетала на нём. Было очень эффектно. Но театр – это святое. Мне каждый сезон приносил что-то особенное, и здесь я развивался как артист, как человек.

– А почему именно актёрская работа стала самой значимой?

– Вот с Игорем Варнавиным мы сидим в одной гримёрке уже тридцать лет, из них семь – в старом здании, компактном, уютном. Вся наша жизнь тут прошла. В принципе, это второй дом, только времени тут мы проводим гораздо больше. Удачи и провалы – всё здесь. Причём каждый спектакль ты играешь как первый. Каждый раз экзамен – и это хорошо. Ты снова думаешь: смогу я или нет? А у меня даже право есть на то, чтобы не смочь. У меня есть право на провал. Но я понимаю, что буду сильно переживать его, и мне долго этого никто не простит. В этой профессии много жестокости, но её надо любить. И тогда она полюбит тебя, даст тебе шанс. Здесь нет половины: либо занимайся, либо нет. Не буду лукавить. Я сейчас студентам говорю: да, актёрская профессия публичная, а режиссёр всегда в тени. И я сам себя поймал на мысли, почему в своё время меня так увлекла актёрская стезя. Ведь я все свои силы бросил на то, чтобы научиться быть актёром именно этого театра – музыкального. Да, меня прельстила сцена. Тем, что ты видишь отдачу. И когда что-то получается, есть некий успех, это окрыляет. А режиссёру долго надо идти к успеху. Но что касается режиссуры, ситуация такая: раньше я работал на имидж, теперь имидж работает на меня. Допустим, если говорят: «Мы вам советуем пригласить Миллера», в этом есть некая гарантия. То есть хуже, чем нужно, я не поставлю. Могу поставить лучше, удачнее, неудачнее, но не ниже уровня, который принят как профессиональный. Это ценно. Хотя овладеть профессией, заработать имидж – не всё. После этого никто не застрахован от провала. Никогда. Его надо переносить философски, стоически. Понимать, почему это произошло. Я всегда говорю: причины только в тебе. Значит, надо чему-то учиться. Все учатся только на своих ошибках. Хоть тресни. Мне кажется, что в каждой ипостаси я чего-то добился, но могу сказать – это не предел, нет. МАРТ 2012 27(49)

«Карлсон, который живёт на крыше» – режиссёрская работа Владимира Миллера

Андрей Данилов и Владимир Миллер («Свадьба Кречинского»)

Сцена из спектакля «О бедном гусаре…»

17

Владимир Миллер и Юлия Соловьёва («О бедном гусаре…»)

С Сашей Горюновой на вечере «Яблочко от яблоньки» в Доме актёра имени Н.Д. Чонишвили Надежда Блохина и Владимир Миллер («Доротея»)

18

– Всё время хочется большего?

– Когда вы успокоитесь и скажите, что вы талантливый артист, ваша карьера заканчивается, можно подавать заявление. Мы ведь развиваемся как бы по ступенькам. Поэтому и существует такая градация: гениальный, очень талантливый, талантливый, средних способностей... И вот иногда кажется: ещё бы на ступенечку выше! Никак. Вот кому-то удаётся ещё подняться, и ему открываются тайны. Думаешь, буквально чуть-чуть, и мне откроются… И иногда мне снятся сны, что нужно подняться на эту ступеньку, а я всё время срываюсь. Допустили туда, и ты начинаешь делать что-то такое, о чём говорят: «Он открылся с другой стороны. Не было этой грани». Либо не допустили, Господь не дозволил, не открыл следующий секрет. Посчитал, что не сможешь.

– Вы много лет находитесь внутри театральной жизни, а чего вы ждёте от театра как зритель?

– Сейчас в театре другие законы, другие требования, идеалы. Раньше в Москве в театр было не попасть. Я помню, когда ещё студентом был, какими путями мы пробирались на Таганку! Люди там сутками сидели, чтобы увидеть спектакль. Там была живая жизнь. Театр делал с людьми что-то такое... Помню, как Раневская и Плятт играли спектакль «Дальше – тишина» в достаточно большом зале театра Моссовета. Два старика, казалось бы, просто что-то бормочут на сцене. А зал – человек восемьсот – сидит и, не стесняясь, навзрыд плачет. Вот насколько сильным было эмоциональное воздействие. Я сейчас прихожу в театр и где-то посмеюсь, где-то подумаю: «О, интересный режиссёрский ход, работа художника любопытная…». Ушёл и тут же всё забыл. Я порой говорю после просмотренного спектакля: «Вот всё замечательно, а катарсис-то где?».

– А может, и нет сегодня в нём необходимости?

– Я не понимаю такого театра. У меня очень хороший пример. Есть такая пьеса «Игра в джин» (у нас называлась «Игра в карты»). В Малом театре я смотрел, как играли Кронин с женой. Технически отлично, декорации хороши. Но вот она говорит: «Что с вами? Вы даже покраснели». И он краснеет на глазах у публики, но это всё цирковые дела, это всё холодно, не трогает эмоционально. А русский театр славен именно эмоциями. И потом я видел ту же пьесу, где играли Евгений Лебедев и Эмма Попова. Боже мой, я думал, он умрёт сейчас на сцене, он по стенам лазил! А ведь ни одной запятой не изменено. Я за эмоциональный театр. Не отрицаю все формы театра, они должны существовать. Но мне важно, когда я переживаю боль сценического героя. Вот это самое большое чудо – вечное созвучие душ. А когда меня театр информирует или шокирует... Да жизнь шокирует каждый день. А театр это другое – приди, очисти душу.

– Помимо всего, вы десять лет отдали работе в СТД, чем вам были важны эти годы?

– Это один из значительных этапов в моей жизни. Меня выбрали тогда совершенно не по моей воле. Так случилось. И честно скажу, просто Юра Ицков меня попросил: «Только не отказывайся». И я согласился, но никак не предполагал, что так получится. Признаюсь, что воспринято это было неоднозначно. Мнения: от ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» «может, быть он сумеет удержать и развить» до «он всё пропьёт». Но тихой сапой я быстренько убедил сомневающихся, что они были неправы. Мне близка сама идея объединения. Не знаю, откуда это у меня, но отчего-то я хочу всё время объединяться с людьми. В этом и состоит смысл театрального общества – это общество вспоможения, как было записано в первом уставе – вспомоществования, поддержка стариков и молодых. Вот для чего это было создано, сейчас конечно, многое изменилось. Люди вступают из меркантильных соображений – может, путёвку дадут, подарок для детей... А раньше это был действительно союз. Нелегко было, но эти годы для меня важны тем, что нам удавалось в Доме актёра сохранять индивидуальные вечера. Когда артисты могли прийти и показать самостоятельные работы. Вечера мастеров искусств, их детей. Что-то индивидуальное, для артистов, в какомто смысле оставленных театром. И у меня самого был период в театре – пять лет, когда просто не занимали в новых спектаклях. Так складывался репертуар. Это ужасно, и это бывает у каждого актёра. Для меня СТД – серьёзная школа. Я в ней решал, на мой взгляд, человеческие задачи. Доказал сомневающимся, что всё возможно. Доказал себе. Потом пришёл период, когда всё должно было поменяться, и поменялось. И я перевернул эту страницу. Хотя был непростой момент – несение ответственности, к этому привыкаешь. Об отношениях с людьми замечательно написал Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Поэтому главная ответственность человека, если он по роду своей деятельности связан с людьми, – именно за них. Это ноша серьёзная, она начинает главенствовать.

– Вы столько всего попробовали и продолжаете браться за новое. А как при этом оставаться современным? Тем более, когда меняются исторические эпохи, взгляды людей…

– Быть современным – наверное, это понимать тех людей, которые рядом с тобой, молодых людей. Быть активным в этом времени, сотрудничать. Существовать в сегодняшнем дне, причём не в конфронтации, а в позитивном

плане – в этом и будет итог твоей современности. Жить, творить, быть нужным. Когда в тебе есть необходимость – значит, ты отвечаешь этому времени. А когда нет – ты становишься некой мемуарной частью, исторической. И если что-то уходит, я нахожу другое, но всегда остаюсь в гуще жизни. Мне сейчас гораздо приятнее, что само понятие «Владимир Миллер» ценнее, чем «заслуженный артист Владимир Миллер» (это хорошо, приятно, но не главное). Имя – причём ему надо всегда соответствовать – это дороже. И когда люди думают, что ты в поиске, это тоже хорошо. Когда не говорят: «А-а-а, это списанный вариант…». Я недавно пришёл в банк, у меня закончился договор. И мне говорят: «Извините, но по правилам нашего банка, после 60 лет вы попали в категорию доживающих граждан России». «Может, у меня жизнь только начинается?» – смеюсь я. Тем не менее. Поэтому самое главное, чтобы не говорили, что ты доживающий, что себя исчерпал, что ты – это уже вчерашний день.

– А трудно это – быть всё время в гуще жизни, в общении?

– Несмотря на то, что страшно быть одиноким, я могу сказать, что мне нравится момент одиночества. Может, потому что мне не так часто приходится оставаться с самим собой. Но когда это происходит, мне с собой не скучно. Кстати, очень часто бывает, что люди, которым приходится много времени проводить в публичной атмосфере, достаточно одиноки. Это действительно так. И так у них жизнь строится, что они, вроде бы, постоянно в общении, а на одиночество остаётся немного времени. Может, чувствуют, что заложено внутри опасение постоянного одиночества? Кто ж его знает, но это одна из вечных тем и театральной драматургии, и вообще театра. И жизни, кстати… Но я – как три сестры: «Надо жить… надо работать!». «В Москву, в Москву!» (Что они там забыли?). «В шесть часов вечера после войны» (Владимир Миллер – четвёртый справа)

МАРТ 2012 27(49)

19

Нина КОЗОРЕЗ

И крестьянки чувствовать умеют «На бойком месте» А.Н. Островского. Спектакль в двух действиях на сцене Омского государственного драматического «Пятого театра». Постановка Никиты Гриншпуна. Сценография и костюмы Дениса Шибаева.

«Странный какой-то Островский», – подумалось уже в самом начале, вероятно, не мне одной: перед нами была совершенно пустая сцена. Конечно, современный театрал привык ко многому, но так доверять его воображению... не слишком ли? И как тогда в этой пустоте, с какой энергией должны существовать актёры, какой плотностью бытия наполнять её? Да и пьеса из давно забытых. Ведь уже никто не помнит фильм-спектакль Малого театра, снятый более полувека назад и не раз показанный по телевидению. Но вот зажили, зашевелились перед нами герои, и стало интересно наблюдать за их судьбами и перипетиями сюжета. Хитёр, умён, бесспорно, хозяин «бойкого места» Вукол Бессудный – Владимир Остапов (в раннем своём творчестве драматург ещё не мог отказаться от значащих фамилий), а вот просчитался, женившись на молодой, вдвое моложе себя Евгении. Вся предыдущая жизнь «читается» в этом образе: и бедное крестьянское детство, и обиды, которых было немало. Так и видишь, как, самостоятельно подняв на ноги сестру, он позволил-таки себе счастье –

275

20

Ольга Ванькова и Роман Дряблов

Владимир Остапов и Ольга Ванькова

найти красавицу-жену из бедных. И любит он её, и потерять боится, и баловать опасается... Хороша в этом образе Мария Долганёва. Долго не забудешь, как смеётся она, принимая гостей постоялого двора, как целуется с ними «на дорожку». И немножко жаль её в конце – уж больно грозен её муж, спорый на расправу: не поздоровится ей в случае чего… Другие гости, пожалуй, под стать хозяевам. Вот Петр Непутёвый (Артём Кукушкин), никогда, кажется, не бывающий полностью трезвым, вот ямщик Раззорённый (Владимир Приезжев), себе на уме и, кажется, давно знакомый с хозяином, вот Жук (Роман Колотухин), работник и, ясное дело, подельник Вукола. А кто что докажет? Совсем не за перепившим постояльцем погнались какие-то разбойники ночью, а в случае чего с собой всегда «струмент» для заготовки в чужом лесу дров. Но особая статья здесь, конечно же, Павлин Миловидов (Роман Дряблов), поименованный автором в списке действующих лиц первым. Отставной кавалерист, богатый человек, давно живущий отдельно от родни. Если верить Островскому, действие сюжета происходит примерно в 1825 году. Стало быть, Миловидов может быть ровесником Пети Ростова, участником Отечественной войны – той самой, с французами, неженатый красавец и покоритель женских сердец. И по сюжету он влюбляется в сестру хозяина Аннушку (Ольга Ванькова) впервые в жизни, а узнав о её измене от коварной Евгении, почти перестаёт к Бессудным ездить. Зачем? Узнаётся образ Дениса Давыдова! Понятно, что во времена Островского подобный характер, размноженный бесчисленными водевилями, перестал восприниматься как героический, потому и введён автором в комедию, но... Но ведь не забавным он получается у одарённого Романа Дряблова. Гусар, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА наступивший на собственное сердце, не переживший (ведь красавец же!) измены со стороны Аннушки – как же он должен стыдиться того, что перед «девкой» на коленях стоял, хотел жениться, пошёл на компромисс с роднёй? Понятно, что перед нами комедия, что часто и всё с большим удовольствием смеётся зрительный зал, но неужели всё так просто? Конечно, Александр Николаевич Островский писал именно комедию, не чтонибудь иное, и ставить её можно чуть ли не «на коврике». Однако во что же превращается тогда основной конфликт, если нет любви? Истинной героиней спектакля сегодня оказывается всё-таки Аннушка Ольги Ваньковой. Дерзкая, смелая на язык, никому не дающая спуску, она бессильна перед клеветой Евгении. И только перед смертью, хлебнув отравы и уверив себя в том, что умрёт поутру, она добивается правды от Миловидова. А человеку перед смертью не лгут... Пожалуй, именно Ванькова и Долганёва наиболее близки к яркой игровой стихии, в которой режиссёр, скорее всего, и пытался выстроить действие (отсюда, из того же эксцентрического жанра, прибежали сюда и веселые лошадки, несколько раз в начале действия резво проносящиеся по сцене. Потом мы забудем о них, увлекшись сюжетом. Но тогда – зачем они? Впрочем, это так, к слову. А если незачем – тогда почему?). Однако – о женских работах. Бесспорно, хороша в роли «царицы бойкого места» красавица Евгения – как её не ревновать мужу? Только вот не совсем понятно – то ли играет она от невостребованности своей души с Миловидовым, то ли любит его? А если не любит, зачем оговаривает Аннушку? Зато Ольга Ванькова, уже полюбившаяся зрителю в роли Джульетты, хороша почти везде – веришь, что не из каприза, случайно подслушав, как смеются над ней Павлин и Евгения, решает она выпить зелье, «кизлярскую водку». И всё-таки драматург побеждает – перед нами комедия, и нельзя забыть, с каким юмором играет Ванькова финал, бесконечно, к удовольствию зрителей, сваливаясь в подпол под хмельком, откуда её так же бесконечно спасает суженый. Грубовато? Ну что ж, что «красавица писаная» – девка-то она простая, для которой «коль любить – то без рассудку»... Каково-то поживётся Павлину с такой женой? И опять-таки вопросы к Дряблову: полно, гусар ли? Ведь не психологическую же драму в этот раз сотворил автор. В ином случае и злое дело получилось бы у её брата, а вот ведь – не удалось.

МАРТ 2012 27(49)

21

Эльвира КАДЫРОВА

Простая история В театре «Галёрка» поставили изрядно подзабытую пьесу Виктора Розова «В день свадьбы». Режиссёр-постановщик – Владимир Витько, сценография и костюмы Ольги Верёвкиной.

Когда-то пьесы Розова, в том числе и эта, ставились по всей стране. Это был культовый драматург периода оттепели. Розовские герои с шашкой наголо боролись с духовной бедностью и вещизмом, они могли быть слабыми и совсем негероическими, но в какой-то момент вдруг выказывали душевную стойкость. Сегодня иные ценности, иное время. И пьесы Розова удивляют чистыми человеческими взаимоотношениями, которые раньше были нормой. В целом же современному зрителю они кажутся слишком простыми и незамысловатыми. Вот и «В день свадьбы» – простая, незамысловатая житейская история, цепляющая разве что любовным треугольником внутри и темой нелёгкого выбора. Опять же оговорюсь: сегодня многие поступили бы по-другому на месте любого из героев. Ностальгические картинки прошлого получаются у «Галёрки» всегда хорошо. На сцене – двор частного дома. Коврики-кружочки развешаны по березовому частоколу. Почему-то эти уютные и милые домашние вещи с самого начала притягивают взгляд и вызывают чувство тревоги, напоминая то мишени на стрельбище, то росписи индейских вигвамов. Тем временем обитатели двора заняты приготовлением к свадьбе. Составляется список

В сцене из спектакля – Виталий Кошкин, Юрий Гребень, Екатерина Романив, Татьяна Гриднева и Александр Карпов

22

Женя и Оля – Артём и Даниэль Савиновы

Михаил и Клава – Александр Карпов и Светлана Бондарева

необходимых продуктов: сотня яиц и три килограмма лука для пирогов, постное масло для винегрета. «Колбаски бы хорошо», – замечает кто-то. «Порыскаем». Праздничный стол – на двух соседках Матвеевне и Сергеевне (колоритные работы Светланы Романовой и Татьяны Майоровой), посуда собирается по всему посёлку. Маленький городок на Волге, среднестатистическая советская семья. Рубеж 1960-х и 1970-х – время дефицита, когда всё надо было «доставать» и за всем «рыскать», и вместе с этим – время необычайного подъёма, веры в светлое будущее и в то, что «верной дорогой идём». Наверное, про это хорошо играть Юрию Гребню (глава семейства Саловых Илья Григорьевич). Он играет про свою молодость. Среднее поколение что-то из детства припомнит. Не только игру в «Зарницу» и побудку под «Пионерскую зорьку», но и такого вот жлобливого дядьку-партократа, каким изображает своего Николая, брата главной героини, Александр Никулин. А молодёжь играет про неведомый им Советский Союз, что для них, пожалуй, уже что-то из области древней истоОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА рии. Помогает только обаяние молодости, юный задор и актёрская интуиция. На ребят просто приятно посмотреть, а они старательно срисовывают свои роли с лекал старых советских фильмов. Ведь это точно оттуда: прекрасная, чистая пара Женя и Оля (Артём и Даниэль Савиновы), разбитная, пропагандирующая свободные отношения Майка (Екатерина Романив), для которой героиня Мериме – «своя баба», и шебутной сердцеед Василий (Виталий Кошкин). От друга главного героя, однофамильца по детдому («За болотом нас нашли, вот и Заболотные»), идёт в спектакле весь юмор, энергия и позитив. К сожалению, драматический треугольник – Нюра (Татьяна Гриднева), Михаил (Александр Карпов) и появившаяся накануне свадьбы прежняя возлюбленная Клава (Светлана Бондарева) – несколько статичен. Кажется, все переживания за каждого из них ложатся именно на непутёвого Ваську. И он, привыкший бросаться чувствами, понимает, что в жизни есть и что-то другое. В герое Александра Карпова изначально заложена какая-то обречённость. «Круг твоей жизни замкнулся. Причалил, брат». Завтра свадьба, а ощущения счастья нет. Наверное, потому что нет уверенности, что дом, где заправляет деловитый Илья Григорьевич Салов, станет для него своим. А главное – что будет близкой нелюбимая невеста Нюра, к которой он испытывает искреннюю симпатию, но не более того. Решение создать семью, видимо, было продиктовано расхожим мнением, что пора «причалить». Но тут появляется Клава. Если сказать, что появление Клавы, уехавшей когдато в Ленинград и обжегшейся там на новом чувстве, оглушило Михаила, то оглушило оно его, похоже, бук-

вально. О его метаниях и терзаниях остаётся только догадываться, так как сам он практически цепенеет на глазах. Да что там, остаётся таким же «деревянным», как и был до этого. Притязания Клавы тоже почти никак не проявляются. Напряжение создаёт только нервно-эмоциональный диалог Василия и Нюры: он уговаривает девушку отпустить жениха, та сопротивляется. Любит ведь, да и в невестах уже засиделась. Но всётаки в главном конфликте пьесы между долгом и любовью, любовью и эгоизмом Михаил выбирает долг, а Нюра – любовь. Если любишь человека, надо сделать так, как лучше ему. И финал закономерен, хотя почти неправдоподобен, да и, честно говоря, слегка наигран. Перекос в некий лубок даёт нам не балладу о любви, как заявлено театром, а трагикомедию, яркую, сочную, что-то вроде «Любви и голубей». Спектакль хорошо смотреть именно в этом ключе. Радоваться узнаваемым бытовым деталям: салатам в тазиках, пестроте ситцевых нарядов, скромному, но безудержному в своём веселье застолью, когда гуляет вся улица. От души смеяться над облечёнными в шутку реалиями ушедшей эпохи: «Жена после партийного руководства – вторая сила». Припоминать, как будоражили тогда разговоры о техническом прогрессе. И удивляться: неужели люди могли так открыто и бесстрашно чувствовать? Нам, уже не боящимся разбирательств на партсобрании и пересудов соседей, это удаётся иногда гораздо труднее.

Финальная сцена спектакля

МАРТ 2012 27(49)

23

Светлана ЯНЕВСКАЯ

Над землей, над суетой..

4 декабря 2011 года на телевизионном канале «Ностальгия» я увидела фильм «Вороне где-то Бог...» – о том, как абитуриенты штурмовали Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Курс набирал народный артист СССР Игорь Петрович Владимиров. Окружённый другими членами жюри, он внимательнейшим образом рассматривал и выслушивал поступающих и твёрдо, методично вычёркивал из списка одну фамилию за другой. Парни и девочки читали стихи и басни, пели, танцевали, убеждали жюри, что никем, кроме как артистами, они себя не видят в недалёком будущем, а авторучка Владимирова ставила жирную черту на фамилии очередного абитуриента. Но вот все три тура пройдены, счастливчики фотографируются с руководителем курса. Из 17 тысяч поступавших осталось 27 человек. «Съёмки этого фильма проходили как раз тогда, когда я поступала, – сказала мне актриса Марина Кройтор. – Как я сдавала экзамены, не запечатлели, но в групповом снимке была и я». И поведала подробности.

Многие поступали уже не в первый раз, среди абитуриентов, как водится, были дети известных актёров и писателей. Марина только что окончила школу, поддержки со стороны родителей не имела: её семья жила в Кишинёве, мама – инженер, отец – кинолог. Пока летела в самолёте, учила басню и повторяла монолог из «Воспитанницы» Островского – спектакль по этой пьесе шёл в народном театре при Доме учителя, в нём она играла. Когда прибыла в Ленинград, пришла в институт и увидела Владимирова, невольно заулыбалась: так он ей понравился – высокий, красивый, обаятельный. На коллоквиуме, где выясняли интеллектуальный уровень, у неё с её будущим педагогом обнаружились одинаковые склонности: оба любили собак. Марина с юмором рассказала Игорю Петровичу, как она мыла в бане своего щенка, оба повеселились с удовольствием. Экзамены – басня, танец, пение – первые два тура – прошли благополучно. На третьем туре они с партнёром вышли играть отрывок из «Горячего сердца» Островского, её роль – характерная, и увидев толпу студентов, жюри, камеры, резкий свет, партнёр забыл текст, Марина заторопилась, спешно закончила сцену. И выбежала с мыслью: провалились!.. Но услышала: «Ребята, вы молодцы!». А потом и Владимиров отметил их отрывок. Так она, пухленькая, полненькая южанка, оказалась студенткой. «Похудеть!» – потребовал Владимиров от неё и её подруги. Приказ подействовал: по утрам, лёжа на кроватях, студентки ели сырую гречку. Вскоре услышали новый приказ: «Хватит худеть!». Занятия проходили насыщенно и весело. На первом курсе делали этюды, перевопло-

24

щаясь в животных. Марина и её подруга никак не могли встать на четвереньки и в таком виде передвигаться. Как избежать неудобного положения, придумали: решили изображать коз. Одна коза – любимая, другая – нелюбимая. Нашёлся и хозяин. Построил будку. Вывел из неё коз и объявил: «Волк и семеро козлят в сокращённом варианте». Нелюбимую козу привязал, а любимую – Марину – отпустил, она прыгала, что-то ела. Но тут появился Серый волк. От его воя обе козы затряслись. Любимая коза, не растерявшись, начала стучать копытом и грызть верёвку привязанной козы. Хозяин вышел, прогнал волка, вся троица спела отважно «Нам не страшен серый волк!». Чистая импровизация. И подобных эпизодов было множество. Промчались годы учёбы, и на выпуск в институт пожаловали главный режиссёр Омского академического театра драмы Артур Юзефович Хайкин и директор Мигдат Нуртдинович Ханжаров. Кройтор им понравилась. Они предложили приехать в Омск, посмотреть спектакли и

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ТЕАТРА принять решение. Марина так и сделала. И вскоре стала актрисой Омского драматического. Всё только начиналось: театр, любовь, семья – и она была счастлива. Сияло нежное лицо, лучились глаза... Я помню её почти во всех спектаклях. В «Третьем поколении» Н. Мирошниченко, худосочном молодёжном представлении с идеологической начинкой, – как она выглядела. В «Белоснежке и семи гномах» Л. Устинова и О. Табакова – как летала на руках партнёров, немного растерянная от их возбуждения и энергии, однако пытаясь храбро сражаться за своё место в спектакле, за право быть, говорить, петь, кричать, танцевать – по роли. Могу свидетельствовать: актриса Марина Кройтор родилась 28 октября 1980 года на генеральной репетиции комедии «Девушка с ребёнком». Режиссёр Геннадий Тростянецкий ставил не пьесу В. Шкваркина «Чужой ребёнок», а её вариант, сделанный драматургом Алексеем Яковлевым и композитором Марком Самойловым для оперетты. И театр вместе с ними как бы смотрел со стороны, из 1980 годов, на простодушных героев спектакля, живших в 1930-е годы. На обсуждении репетиции удивлялись: спектакль получился не только смешным, но и умным. Всем нравилась Марина, говорили: «В ней есть подлинность того дня». Тростянецкий, обеспокоенный необходимыми для обкома и управления культуры поисками активного героя, объяснял: «Мы хотели сделать спектакль про простодушие, про добро. Как бы ни крутились фабрики, если люди не будут добры, смысла в индустриализации не будет. Энтузиазм, которым жили люди 1930-х годов, необходим сегодня». У кого был энтузиазм, так это у зрителей, рвавшихся на яркую, красивую и замысловатую сказку о любви, театре и жизни. Маня Караулова, начинающая актриса, репетировала роль покинутой женщины, у которой вотвот будет ребёнок. Кройтор играла муки творчества – проделывала хитроумные манипуляции с тонкой кружевной шалью, страстно возвышала, понижала голос, то пряталась, то появлялась внезапно, а за ней неотступно следовали юные мужчины, решившие овладеть сердцем Мани Карауловой, а заодно и благородно усыновить её ребёнка. Танго и фокстроты, розыгрыши, пионерские линейки с горнами – фантазия режиссёра безумствовала, зрители развлекались вовсю. «Девушка с ребёнком» шла с аншлагом. Марину Кройтор узнал Омск. А закрепил её успех спектакль более серьёзный и большой, созданный Тростянецким по повести Бел Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз», в котором она сыграла роль учительницы Сильвии Баррет. Летом 1982 года Марину узнала театральная Москва. На гастролях одним из самых значительных спектаклей, признанных и зрителями, и критикой, стало представление из жизни школы имени Кальвина Кулиджа «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Спектакль был отрецензирован во всех крупных московских изданиях, на обсуждении работ театра, состоявшемся в Министерстве культуры СССР 13 июля 1982 года, театральный критик Юрий Рыбаков говорил: «С режиссёром Тростянецким в Омский театр пришла та театральная стихия, которой раньше в этом театре не существовало, это иной театр, но не порывающий с традициями Омского драматического. Экспрессия, динамика оправданы внутренним миром человека, этот внутренний мир несут прежде всего Юрий Ицков и Марина Кройтор. С «Лестницей» вышла вперёд большая МАРТ 2012 27(49)

В роли Мани Карауловой. «Девушка с ребёнком» А. Яковлева. 1980 г. В роли Сильвии Баррет. «Вверх по лестнице, ведущей вниз» Б. Кауфмана. 1981 г.

В роли Морозовой. Чудаева – Светлана Яковенко. Омельченко – Надежда Живодёрова. «У войны – не женское лицо». 1984 г.

25

В роли Ольги. Ирина – Илона Бродская. «Три сестры» А.П. Чехова. 1996 г.

В роли Анны Вревской. Кастелли – Вадим Решетников. «Дело корнета Орлова» Е. Грёминой. 1993 г. В роли Гермионы. Леонт – Михаил Окунев. «Зимняя сказка» В. Шекспира. 2002 г.

В роли Невесты. Случайный гость – Валерий Скорокосов. Жених – Андрей Никитинских. «Мещанская свадьба» Б. Брехта. 1993 г.

26

группа актёров молодого поколения – смены, что очень важно». В 1982 году Марине Кройтор присуждают премию Омского комсомола – «За высокое исполнительское мастерство, создание образов в спектаклях по пьесам А.К. Толстого «Царь Борис» (Ксения), А. Яковлева «Девушка с ребёнком» (Маня Караулова), Э. Брагинского «Комната» (Лиза), Б. Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз» (Сильвия Баррет), В. Шекспира «Король Лир» (Корделия)». У неё берут интервью. Её сравнивают с актрисой Еленой Соловей. Но она оставалась собой. И работала в провинциальном театре. Уехал в Москву Геннадий Тростянецкий. А Марина попала в автокатастрофу. Серьёзная операция, затяжное возвращение на сцену. Молчание – о физических мучениях, достоинство – когда хуже не бывает. О горьком, почти невыносимом можно было только догадываться – по опущенным уголкам рта, по потухшим глазам, нервозной интонации. Её нельзя не уважать: Марина – из актрис, что всегда, как бы ни складывалось, – над землёй, над бытом, над суетой. Годы неслись, жизнь менялась, подрастали новые примы. Марина играла рядом с ними, вместе с ними. И у неё были спектакли, которые определяла она, и роли, с которыми она вела длительный диалог. Результат – полноценные живые образы, желание зрителей попасть на спектакли с Мариной Кройтор. «От такой Панночки и смерть жуткую принять сладко», – констатировал кандидат филологических наук Николай Мисюров («Вечерний Омск», 23.06.1992). И зрители, и критики оценили её Анну Вревскую в драме Елены Грёминой «Дело корнета Орлова» и Генендель в драме И.Б. Зингера и И. Фридман «Тойбеле и её Демон». Пластически, интонационно точно была разработана Федра в «Лягушках» Аристофана.

– Что самое трудное в актёрской профессии? – спрашиваю я актрису. И слышу в ответ: – Умение терпеть, сохранять независимость и свободу.

– А про себя ты всё знаешь?

– Нет, конечно.

– Но, по крайней мере, понимаешь, что отношения с ролью у тебя медленные и длительные?

– Да. Торопиться не надо, иначе что-нибудь просто пропустишь.

– Борис Михайлович Каширин говорил в таких случаях: «Искусство коварно».

– Да. Можно, конечно, зацепиться, спрятаться за ерунду и – остановиться. А можно попробовать поискать. Ведь, пока играешь, начинаешь любить свою роль всё больше, и ты уже ждёшь спектакля. Главное – вот оно, как будто рядом. И вдруг неожиданно нечто новое «выруливает». Мне нужна постоянная «пища» для ролей. Её или подбрасывает сама жизнь, или попадается литература. Вот как-то случайно прочла детектив, в нём была мысль: человек не всегда соответствует тому, что о нём говорят. Предположим, я могу сказать о прохожем: «Он – вор, и на нём есть одно убийство!» И хотите вы или нет, но будете смотреть на него так, как я вам преподнесла. Вот и в роли, порой, бывает заложено не то, что написано, смотря как прочесть ситуацию.

– Одна из сложнейших ролей – Анна Вревская. Как она формировалась?

– Многое было задано режиссёром Львом ЯковлеОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ТЕАТРА вичем Стукаловым. Например, первый выход Анны таинственен. Является женщина, блоковская, бунинская, непостижимая, загадочная. На ней – костюм стильный, изящный, лицо скрыто вуалью. Костюм предполагает определённый образ, но постепенно этот образ разрушается. Вревская – актриса. Я – тоже и поэтому её понимаю. В ней – жажда творчества, желание реализовать себя. В данном случае задали шансонеточку, да? Пусть так, по-своему она тоже любит своё дело. Хотя у Бунина написано об артистке трагической, жившей на рубеже веков, в мире, полном катастроф. Мне было бы интереснее играть по Бунину. Анна любит театр, но любит и корнета, счастье для неё – быть с Орловым и заниматься своей профессией. Она иностранка, чужая для всех в России. Одна. У неё повышенное чувство ранимости, она «человек без кожи». Незащищённость? Извините, режиссёр раздел актрису – и эта незащищённость появилась сразу. Атмосфера каждой сцены также важна. Не всегда режиссёры подводят тебя к нужной атмосфере.

– Стукалов подводил?

– Я с ним почти не разговаривала, так складывалось. И мне это было даже удобно, я не лезла в его работу, он – в мою, совпадало – и слава Богу! А не совпадало – он нервничал. В «Корнете» не всё получилось сразу. Все говорили, последние спектакли отличались от первых в лучшую сторону. А в «Федре» мы с полуслова друг друга поняли.

– А к Федре ты шла от мелодики стиха?

– Нет. Читала о постановках «Федры», «Федру» Расина и Цветаевой. Моя Федра – не женщина критического возраста, она – женщина-ребёнок, она и не любила понастоящему. И, попав в ловушку любви, не справилась с собой, с чувством долга. Она, как цветок, – чиста, целомудренна. Кто-то в рецензии на спектакль «Лягушки» вспомнил про декаданс, хотя я не преследовала такой цели.

– Излом, слом, страсть, рок... Кажется, не только на многих твоих героинях, но и на самой тебе – печать рубежа веков.

– Это не моя вина. Я живу на рубеже веков. И часто попадался материал о рубеже, некоем переходе в новое время, когда особенно слышим скрежет жерновов истории.

– В «Панночке» ты тоже, по сути, играла роковую женщину. Чего стоит хотя бы это: «Сцепи нас обоих в одно и брось в своё дивное пекло!» Наваждение!

– У меня в этой пьесе Нины Садур ведь не было роли, она только обозначена, не прописана.

– Но спектакль-то о Панночке.

– Согласна. Когда мы начали работать, я открыла том Гоголя, прочла «Вий» и тут же – сноску: «Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чём изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал». А ведь народ и соврёт – недорого возьмёт. И Садур это свойство подметила. Поэтому я решила: если я сочиню собственную историю, она никак не помешает всем нам существовать в одном спектакле. А, кроме всего прочего, я спросила себя: что за история на том хуторе произошла? И произошла ли? Могло же быть так: пришёл туда мальчик, назвался Хомой Брутом, а ему объяснили: дочь нашего пана – ведьма. И ему приснилось-привиделось что-то страшное про эту женщину – в связи с собой. Она к тому же ещё и умерла, и пришлось Хоме читать о ней МАРТ 2012 27(49)

В роли Федры. Кормилица – Элеонора Кремель. «Лягушки» Аристофана. 1993 г.

В роли Сири. Стриндберг – Владимир Светашов. «Ночь трибад» П.У. Энквиста. 1992 г.

В роли Нины Дмитриевны. «Зелёная зона» М. Зуева. 2004 г.

27

В роли Луизы. Зазнобин – Руслан Шапорин. «Чёртова дюжина» А. Аверченко. 2006 г.

В роли Прасковьи Петровны. Гаврила Гаврилович – Александр Гончарук. «Метель» А.С. Пушкина. 2009 г.

В роли Проводницы. Гришуня – Александр Гончарук. Вован – Владимир Майзингер. «До последнего мужчины» В роли Оли. Юра – Олег Теплоухов. «Экспонаты» В. Дурненкова. 2009 г.

28

молитвы. А в результате он и сам лёг с нею рядом в гроб. Это история, которую я играла, тайна, которую я открыла впервые. Ведь у нас Панночка не олицетворяла зло, она была опоэтизирована. И ещё о ведьмах вообще: почему они до сих пор живы? Их столько раз сжигали на кострах. А очень просто: потому что они живут в умах людских, и у каждого – своя ведьма. И вовсе не обязательно изображать ведьму. В первой части спектакля у меня не было ни слова, только движения, звуки. Зато в конце большой монолог-заклинание.

– Ты не раз говорила, что училась у своих партнёров, у всех режиссёров, с которыми работала. Называла имена Каширина, Чонишвили, Ожиговой, Хайкина, Тростянецкого...

– Так было на самом деле. Скажу, к примеру, о Тростянецком. Он во многом определил мой взгляд на профессию. Я разделяла его эстетику. В его спектаклях никто не выглядел дураком, все понимали, что делали, и работали в одну сторону – на спектакль... Хочу вспомнить и Ножери Давидовича Чонишвили, замечательного мастера. Никто так, как он, не умел любить на сцене. В «Последней женщине сеньора Хуана» Леонида Жуховицкого был эпизод: Кончитта узнаёт, что Хуана должны убить. А она уже полюбила его, хотя ещё не совсем об этом догадывается. И уговаривая его уйти, понимает, что его теряет и – что любит его. Я нервничала, а Чоник сказал: «Марина! Смотри мне в глаза и скажи просто: «Я люблю вас... Я люблю вас... я люблю...люблю...». Школа! И Теплов, и Чоник, и Каширин нам, молодым, помогали и очень любили нас.

– Ты считаешь, в театре должны работать актёры разных поколений?

– Конечно. Тогда и театр дольше живёт. Он словно заражает тебя, заряжает – есть что помнить, хранить, любить. Не придумали мы это – так сложилось в русском театре. Я попала в эту атмосферу, так жила, и театр силён именно этими своими качествами. Да и в пьесах часто есть и молодые, и среднего возраста, и пожилые. Наверное, можно существовать и по какой-то иной системе – на театре, как и вокруг него, многое меняется. Но Омский драматический всегда был хорош тем, что в нём кровь циркулировала буквально по всем актёрам, неважно, какого они возраста, и со всеми было легко общаться. От Ножери Давидовича Чонишвили словно шли токи обаяния, тепла, расположения к другому человеку – как было не чувствовать с ним себя уверенной?

– Тебе довелось работать с таким уникальным режиссёром, как Марк Вайль, создатель ташкентского театра «Ильхом», шведским режиссёром Марией Фрид, в последние годы – с Евгением Марчелли. В спектакле Марчелли «Зелёная зона», поставленном по пьесе Михаила Зуева, сыграв Нину Дмитриевну, ты стала лауреатом 11-го областного профессионального конкурса в номинации «Лучшая женская роль второго плана». Сергей Денисенко писал так об этой работе: «… Мариной Кройтор в «Зелёной зоне» очень точно – и психологически, и эмоционально – сыграна Судьба. Судьба горькая. Судьба гордая. Актёрская судьба. Словно парящая над «коммунальным» бытием и бытом российским. Её персонаж – как будто «зримое воплощение» великих строчек Окуджавы: «Ваше Величество Женщина, как вы решились сюда?..» Нина Дмитриевна ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ТЕАТРА живёт в коммуналке, но она действительно словно парит – над убогим бытом...

– Кстати, художник по костюмам вначале сделала эскиз: Нина Дмитриевна в какой-то ужасной кофте, чулки спущены... Но я сама актриса, и мне не хотелось показывать женщину глупую, опустившуюся. В жизни бывают разные ситуации. У неё такой период, но это вовсе не означает, что её жизнь кончилась, надежда остаётся, она выберется отсюда. Я «мяла» роль, искала энергетический поток персонажа, как правило, это долго приходит, когда ты всё уже поняла о том, кого играешь. У нас со Славой Малининым было немного репетиций, да к тому же мне казалось, не очень-то я и нужна режиссёру – как ни играй, ему всё нравилось. Однажды Слава предложил: он возьмёт трубу, начнёт играть, а я буду петь «На сопках Манчжурии» – станет очевиднее – от чего ушли, к чему пришли. При этом я старалась показать не просто артистку, оказавшуюся на помойке, а человека, выброшенного из профессии, из жизни, который хочет жить по-человечески. И это совпало с идеей спектакля, с надеждой всех действующих лиц на перемены. Как совпало и с послевоенным временем, с атмосферой общего двора в Кишинёве, где я жила с моими родителями: мамой – инженером и папой – кинологом. А рядом с нами жил слепой человек и семья музыкантов-евреев, и врачи-хирурги. И все про всех знали, общались между собой, пробовали у тёти Муси сливовое варенье, которое она варила в чане на костре, а вокруг бегали ребятишки и ожидали окончания варки... «Зелёная зона» для меня – это дань памяти этому двору.

– В спектакле Марчелли «Ночь любовных помешательств», поставленном по пьесе Вильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь», ты сыграла Титанию, персонаж загадочный, да и видели мы тебя далеко и высоко – в сетке...

– Этот спектакль – как грёзы Марчелли – о том, что жить можно только благодаря фантазии, творчеству. Титания – это главный дух, женская сущность. Духи питаются эмоциями людей. Оберон изменил Титании, мы в разрыве, обида велика. Титания в дрёме, спит и грезит. А в лесу, на земле – путаница. Потом, когда Титания мирится с Обероном, наступает умиротворение и на земле.

– Многие твои героини сегодняшнего репертуара – женщины, не похожие друг на друга, но не слишком счастливые. Я имею в виду и Проводницу в спектакле «До последнего мужчины», поставленном Анной Бабановой по пьесе Елены Ерпылёвой. И Луизу в «Чёртовой дюжине» Аркадия Аверченко – в спектакле Георгия Цхвиравы. И Олю в спектакле Дмитрия Егорова «Экспонаты» по пьесе Вячеслава Дурненкова,– хоть она и замужем, и держит семью на уровне быта, но живёт не так, как мечталось, – и муж изменяет, и ценности поменялись, жизнь превратилась в фарс. Пожалуй, самая крупная работа, смелая, сложная – в спектакле «Август. Графство Осейдж», поставленном Анджеем Бубнем по пьесе Трейси Леттса. Барбара Фордхам. Больше всего меня устроило, что в сценах с матерью у тебя нет злости. Барбара поступает с Виолеттой жестоко и жёстко, но она её любит...

– Да. Жестокость и жёсткость нужны, когда человек болен и нужно его остановить. В отличие от сестёр, она, МАРТ 2012 27(49)

В роли Барбары Фордхам. «Август. Графство Осейдж» Т. Леттса. 2010 г.

как старшая, помнит время, когда мать и отец были счастливы, жили мирно. То время не вернуть, но она любит обоих родителей. Барбара – сильная личность, эту женщину я уважаю. Но замечу: в каждой роли надо найти сокровенное. В Луизе из «Чёртовой дюжины» – трепет души, и здесь поможет пластический ход. В «Экспонатах» я стараюсь нести своё уважение к Оле, часть её – во мне, я с радостью снимаю старинный наряд: не хочу ничего циничного – за цинизмом люди прячут свои проблемы. В Проводнице мне дорого её соучастие: всю жизнь на колёсах, одинока, но люди для неё не безразличны. Разные женщины, вы правы. Но какова бы ни была роль, главное для меня – понять, откуда я.

– Годы летят... Была ли роль, о которой ты мечтала, но не случилось?

– Стукалов хотел поставить «Трамвай «Желание» Теннесси Уильямса. Бланш – женщина со стремлением вверх. Казалось, предшествующий репертуар подводил к этой роли. Не случилось…

– Какая жизнь для тебя реальнее – сценическая или бытовая?

– Скажу вот что: в театр приходят люди за миром иллюзий, фантазий. Любых. Почти реальных, как в «Наплыве» Юрия Князева: там ведь мы над бытом возвышались и вели за собой зрителя. Нельзя убивать иллюзии в театре. Их надо дарить людям, тем более – сегодня. Артисты выходят на сцену и «вынимают» из себя, может быть, самое ужасное или, наоборот, прекрасное, и они обязаны делать это с удовольствием. И стараться, чтобы жизнь не мешала этому миру фантазий.

29

Анастасия ТОЛМАЧЁВА

Классик в поисках авторского права Поводом для написания этих заметок послужила премьера спектакля «Фрекен Жюли» на сцене Театра Наций (Москва). Я специально не упомянула рядом с названием имя автора пьесы. Театр приглашает посмотреть произведение Августа Стриндберга, но текст классика переписан нашим современником – вполне успешным драматургом и сценаристом Михаилом Дурненковым. Он значится как автор сценической версии. Дурненков взял от Стриндберга расстановку героев, дав им иные характеристики, и фабулу в общем виде, перенеся место действия истории в Подмосковье наших дней, сделав празднование Нового года временем действия, наградив героев иным языком, другими биографиями. Цель всех этих манипуляций с пьесой Стриндберга понятна – сделать историю ближе и понятнее, эмоционально заразительнее зрителю-обывателю. Правда, непонятно, почему для зрителя-обывателя спектакль должен называться «Фрекен Жюли» и почему драматургом должен считаться Август Стриндберг? Что такого манящего для рядового зрителя, не отягощённого высшим гуманитарным образованием, скрывается в звучании этих двух иностранных имён? Разве с точки зрения литературоведения и авторского права текст, который играется на подмостках Театра Наций, принадлежит перу Стриндберга? Если сделать ответ положительным, то тогда автора пьесы «Король Леир», у которого Шекспир позаимствовал сюжет, можно назвать и автором пьесы «Король Лир». Можно добавить, что великий бард сделал сценическую версию уже существовавшей пьесы «Ромео и Джульетта» и т.д. Разве произведение литературы равняется фабуле? Ещё античные драматурги писали на основе одного мифа совершенно разные пьесы. Мне давно кажется, что пьесы Шекспира, Чехова, Островского (и т.д.) перестали быть для практиков театра авторскими произведениями, а воспринимаются как некая театральная мифология – этакая основа для вольного театрального творчества, не обременённого такими понятиями, как ответственность, порядочность, добросовестность. При этом с успехом ведутся разговоры о сохранении классического наследия, величии текстов, уважении к классикам, а на самом деле отказывается им в праве на своё творчество, свои взгляды и на своё имя. Я не покушаюсь на творческую свободу театров и знаю, что через 70 лет после смерти автора его произведения становятся достоянием человечества. Но, на мой взгляд, пора выработать театральный этикет, согласно которому должны различаться постановки, созданные по классической пьесе, и постановки, в которой текст классической пьесы только используется для выражения каких-то представлений о мире создателей спектакля. У понятия «сценическая версия пьесы» должны быть границы. Сценической версией может признаваться только адаптация пьесы к организационным возможностям конкретной постановки, не нарушающая кардинально смысловое поле пьесы. И в этом случае, как и при постановке полного текста пьесы, над названием спектакля на его афише указывается имя драматурга. В иных случаях перед нами просто

30

другое произведение, по-постмодернистки построенное на цитировании. И театр не имеет морального права ставить имя драматурга-классика над названием спектакля. Кто же должен указываться в позиции автора? Ответ: автор этой радикальной сценической версии (а это чаще всего режиссёр) либо она должна оставаться пустой. Тогда зритель, видя афишу спектакля «Вишневый сад» (предположим, Ленкома) без указания фамилии Чехова над названием, понимает, что ему обещают встречу не с Чеховым, а с Марком Захаровым, позволяющим себе не только сокращать и переструктурировать классика, но и его дописывать. Оригинальный способ был придуман в Омском академическом театре драмы, когда на афише спектакля «Дачники», где очень произвольно использовался текст пьесы М. Горького, в позиции автора указывалось настоящее имя писателя, а не вошедший в литературу и широко принятый творческий псевдоним. Я часто вспоминаю случай, когда ко мне подошла молодой режиссёр и попросила зарегистрировать в РАО её сценическую версию пьесы Островского: она переструктурировала пьесу, сократила некоторых персонажей, ввела пластические сцены с сюжетным ходом, которого не было у Островского, но сама не написала ни одной реплики персонажей. Тогда её желание показалось мне дикостью. Сегодня я считаю, что автором текста спектакля, идущего на сцене, является она, а вовсе не Островский. Специалисты по изобразительному искусству как-то быстро разобрались с этим тонким моментом. Автором работы «L.H.O.O.Q», на которой у репродуцированной Моны Лизы появились нарисованные усы и борода, является французский художник Марсель Дюшан, а не Леонардо да Винчи. Режиссёр, кстати, ещё изменила название пьесы. Как автор на афише подобной постановки должна была указываться или она, или никто (в этом случае это так и было). А уже после названия и жанра спектакля на афише отмечается, что в спектакле использован такой-то текст такого-то классического автора (в том случае, если все реплики взяты у классика) или что это по мотивам такой пьесы (если взяты герои и сюжет, а текст переписан). Сегодня в театре кукол «Арлекин» идёт вольное сочинение режиссёра Марины Глуховской с использованием текста гоголевской комедии «Ревизор». Здесь и Хлестаков далеко вовсе не фитюлька (у него даже есть монолог, где использован текст письма самого Гоголя к матери), и Марья Антоновна далеко не дура, и увозит он её. Между тем афиша театра манит педагогов обещанием «Ревизора» Н.В. Гоголя. Здесь закономерно всплывает вопрос об инсценировках прозаических и поэтических произведений. По-моему, только в ситуации создания инсценировки, то есть сценической адаптации авторского произведения, не нарушающей его смыслового поля, на афише спектакля в позиции автора указывается имя прозаика. Если у прозаика были взяты имена персонажей, фабульный ход и придуманы совершенно другие причинноследственные связи, то перед нами не инсценировка, а оригинальное произведение. И поэтому на афише над названием спектакля должно стоять имя автора этого оригинального про-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ изведения, а вовсе не имя прозаика. А вот после жанра такой постановки нужно указать, из какого произведения взяты мотивы. Такая практика давно существует. Ближайший пример – «Брат Чичиков» Нины Садур (оригинальная пьеса по мотивам гоголевской поэмы «Мёртвые души»). Для меня большой вопрос: может ли использовать драматург оригинальное название прозаического произведения? В действительности в этой сфере случаются просто дикие ситуации. Яркий пример – постановка «Леди Макбет Мценского уезда» в Омском академическом театре драмы. По сути это оригинальная пьеса молодого драматурга Ярославы Пулинович, взявшей отдельные мотивы из повести Лескова. Сюжетные построения Ярославы полностью противоречат проблематике произведения Николая Семеновича. Молодая женщина видит бездны вовсе не там, где их видит опытный муж. Нет сомнений, что на афише этой постановки над её названием должна указываться фамилия Пулинович, использовать имя Лескова в этом случае просто аморально по отношению к классику. Поэтому факт о засилье классики на российских сценах и об отсутствии современной драматургии должен быть подвергнут сомнению. На самом деле у нас много скрытых драматургов постмодернистского направления, занимающихся своими построениями на основе классических текстов. И среди них есть более и менее талантливые, авторы, чьи опусы имеют чисто прикладное значение – сценарий конкретной постановки, и те, кто мог бы претендовать и на какую-то литературную славу. Но ведь никто в этом предмете не разбирается. Я знаю двух авторов, которые на славу претендуют: Наталья Скороход и Ольга Никифорова (с её коллажем произведений Аверченко). Конечно, нам часто сложно мириться с драматургами-постмодернистами, ведь часто все реплики их персонажей принадлежат перу другого человека, в основном признанного классика. Постановка пьесы «Покойный бес» Натальи Скороход, в основе которой лежали пушкинские «Повести Белкина» и другие его произведения, привела к скандалу, повлекшему за собой уход с поста главного режиссёра Санкт-Петербургского ТЮЗа имени А.А. Брянцева Анатолия Праудина. Вот и работают драматурги-постмодернисты под прикрытием классиков. Зачем театру нужно это прикрытие? С одной стороны, удобно отчитываться перед государством о своём вкладе в сохранение национального культурного наследия. При этом к воле классического автора мы можем вовсе не прислушиваться и даже откровенно ею пренебрегать. С другой стороны, в нашей рыночной экономике чем дольше существует производитель (в любой сфере), тем потребителю спокойнее. Для него это знак качества. К тому же известность и узнаваемость зарабатывается десятилетиями (если не столетиями). Классический и зарубежный автор – это и знак зрителю о возможности выхода за рамки обыденности: костюмы, декорации, а также интонации и реакции будут пофантастичнее. Чехов и Островский на современной сцене – это большей частью не реалистические авторы, а сказочники, иногда авторы идиллий, а иногда и кошмаров. Современность – это скучно. Ведь и отечественные циркачи брали себе когда-то звучные иностранные имена, а наши портные испокон века прикидываются иностранными производителями. Потребителю так интереснее. Хотя если бы все эти покровы имён великих были бы сброшены, то зрителю было бы проще: он сразу бы понимал, где его ожидает театральное прочтение авторского текста классика, а где современная «игра в бисер» на материале известного сюжета, и не раздражался, почему вместо истории, придуманной великим, ему подсовывают нечто другое. Если вы любите себя в искусстве, то признайтесь в этом ещё до продажи билета. У этой театральной проблемы есть и экономический аспект. Признание драматургов-постмодернистов приведёт к появлению большого количества авторов, которым театры должны бу-

МАРТ 2012 27(49)

дут платить авторские отчисления. Классики выгоднее, имущественные права они уже потеряли. Иногда я думаю: интересно, как поменялся бы театральный ландшафт, если бы режиссёрам стали бы платить авторские отчисления? Возможно, тогда бы канули в Лету все эти вымороченые режиссёрские инсценировки, разложенные на голоса прозаические эпические произведения, в которых нет никакого учёта родовой природы драмы, отсутствует драматическое действие. Возможно, тогда бы постановщики перестали думать, как к режиссёрскому гонорару добавить гонорар и авторские отчисления за инсценировку и занялись бы поисками драматических авторов (не только классических, но и современных), способных захватить зрителя неумолимой властью действия. Ведь их личный бюджет был бы напрямую связан с востребованностью их постановки, насколько она интересна зрителям по проблематике и форме, как часто и как долго играется. К сожалению, в современном театре только классик бескорыстен. А мы ещё ему, чьим талантом на словах восхищаемся, отказываем в праве на защиту репутации автора, каким обладает всякий самый бездарный наш современник. Вот юридическая расшифровка этого права: это «право на защиту произведения, включая его название, от всякого искажения или иного посягательства, способного нанести ущерб чести и достоинству автора». Конечно, в случае классиков на защите этого права уже не стоят государство, законодательство, юридические институты, но это не значит, что автор его лишается. На театре мы любим учреждать награды «За честь и достоинство», но часто бесцеремонно и беззастенчиво эксплуатируем чужой интеллектуальный труд, не задумываясь наносим ущерб чести и достоинству классика. И здесь своё слово должно говорить общественное мнение, журналисты и критики, напоминая театру, когда он переходит границы этичного отношения к классикам. Нужно только публично определить эти границы.

31

А крылья остались.. В конце января актриса Омского театра юных зрителей Александра Корнева отпраздновала юбилей. Исполнилось ей... Ну, неважно сколько. Всё равно никто не поверит. Маленькая гуттаперчевая женщина, выполняющая на сцене прямо-таки акробатические трюки и перевоплощающаяся хоть в лихого разбойника Ахмета («Али-Баба и сорок разбойников»), хоть в волшебную Старушку-веселушку («Финист – Ясный сокол»), поражает как великолепной физической формой, так и душевной молодостью. В её послужном списке были Золушка и Белоснежка, шолоховский Нахалёнок и поросёнок Ниф-Ниф, мятежная Шурка в «Егоре Булычове» и трагическая Анна Франк. Как полагается на тюзовской сцене, Александра Корнева начинала с амплуа инженю и травести. Сегодня она – одна из лучших характерных актрис омского ТЮЗа. К тому же ещё и киноактриса: несколько лет назад снялась в телесериале «Дело было в Гавриловке». Корневой знакомы и горечь вынужденных простоев, и радость творческих взлётов. Она никогда не теряет интерес ко всему, что её окружает, и живёт в постоянном ожидании нового.

– Александра Афанасьевна, мечта стать актрисой как возникла, когда?

– Я не помню, когда возникло именно стремление стать актрисой, но подспудно желание быть кем-то другим, жило во мне с самого детства. Я и в школе занималась в самодеятельности, и во дворе мы делали свой театр. Даже билеты продавали.

– Это где было?

– Я же родилась на Дальнем Востоке, в Хабаровске. И там мы делали во дворе театр. Не сказать, что это было прямо так здоровоздорово, но что-то мы там изображали. А в школе я в классе первом или во втором играла Стрекозу в басне Крылова. И вот, когда я пришла на встречу выпускников, мне говорят, что крылышки мои стрекозиные сохранились, и показали мне их. Честно-честно!

– Крылышки у вас, наверное, действительно сохранились. Вы такая окрылённая!

– Да, я считаю, что человек не должен быть в унынии. Не надо. Даже если всё плохо сейчас, нужно верить, что эта полоса закончится, она не вечная. И потом всё будет нормалёк.

– Ваш первый профессиональный театр?

– Хабаровский ТЮЗ. Я окончила школу, и как раз был набор во вспомогательный состав. Меня взяли, я сразу начала играть. А потом нашу группу автоматически зачислили в Дальневосточный институт культуры.

– А дальше?

– Дальше замуж выскочила за Толю Корнева. Ему климат наш противопоказан был. На Дальнем Востоке климат же практически субтропический. Там частые дожди, но они мгновенные – прольёт сумасшедший дождь, а потом такое солнце, всё сверкает! Мне было комфортно, а у Толи больное сердце. И мы уехали в Магни-

32

тогорск, в Магнитогорский драматический театр. Там поработали, потом у нас была Тула – тульский ТЮЗ, потом переехали в Барнаул, там у меня Сашенька родился. И вот тогда Толю пригласили в Омск.

– В Барнауле был тоже ТЮЗ?

– ТЮЗ. Это уже так и пошло. В моей жизни был только один драматический театр – магнитогорский, а все остальные – ТЮЗы. С Омском получилась интересная история. Случай меняет судьбу, что называется. Мы в Барнауле только что сдали «Репетитора» Полонского, ещё даже ни разу на зрителя не играли. А здесь, в омском театре, этот же спектакль поставил Виталий Иванович Шебалин, мой любимый режиссёр, и я считаю, что мой учитель. Актриса, которая играла Катю Батистову, вошла в «интересное положение». И меня позвали на эту роль! Ну что – муж мой здесь, спектакль моего любимого режиссёра. И, конечно, я поступила подло. Я бросила барнаульский театр, где мне уже на звание подавали, и приехала сюда. Тут мы и работали. А потом я потеряла Толю, потому что была неудачная операция на сердце. Это печальная история… Вот сыночек у меня вырос.

– Он ведь журналист, насколько я знаю. Артистом быть не захотел?

– Когда Саша был маленьким, он играл в спектакле Театра имени Маяковского «Медея». Театр приехал на гастроли, девочку привезли с собой, а мальчика почему-то у них не оказалось. У Медеи двое детей, как вы помните. Москвичи увидели Сашу, который, как всегда, пока у нас репетиции, бегал во дворе. Беленький такой, с кудряшками. Они спросили: «Чей?» Им говорят: «Это наших актёров Корневых». И вот он с Мизери выходил, играл спектакли в течение гастролей. Но как-то театром не «заболел».

– Внука ещё не выпускаете на сцену?

– Нет. Хотя вот я за ним наблюдаю, у него очень подвижная психика. Темперамент мой. Это моё всё, моё, все говорят, что он на меня похож. О Тёмке я могу говорить 24 часа в сутки. Смышлёный мальчик, неглупый, добрый, хороший. Люблю его!

– В ТЮЗе, наверное, своя специфика и можно поОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» жалеть о «взрослом» театре. С другой стороны – больше возможностей. Сегодня героиня, завтра зайчик, послезавтра – ещё кто-то.

– Ну, как сказать... В силу моей конституции, какая я героиня? Когда молодая была, могла инженю играть, молодых девушек.

– Но в ТЮЗе и с такой конституцией можно быть героиней. Например, мне кажется, Золушка, Дюймовочка или Герда, по тюзовским меркам, вполне героини.

– Детское, понятно, это всё переиграно: и Золушка, и Дюймовочка, и Красная Шапочка, и Герда. Но это всё уже там, позади. Сейчас какие Красные Шапочки? Сейчас только характерные роли остались. Слава тебе, господи, у меня есть работа. Вот Аня Бабанова пришла в театр, и я считаю, просто подарила мне две роли потрясающие в «Али-Бабе» и «Финисте». Потом Коля Михалевский пришёл ставить «Поющего поросёнка». Конечно, большой психологии в этом спектакле нет, но он очень красивый визуально, весь такой волшебный, сказочный, потому что новогодний. Поначалу, когда вывесили распределение, я не была занята, а потом появилось дополнение к приказу – нас пятерых актрис назначили на роли зайцев. И вот мы кайфанули!

– Я помню фильм «Чародеи», там же про волшебников, и один из них говорил: «У нас волшебство житейское, то зайчиком прикинешься, то котиком ласковым». И здесь, получается, житейское волшебство?

– Да, да, да! И я никогда, сколько лет работаю в театре, ни от одной роли не отказывалась, не было ещё такого случая. Хоть травинку, хоть былинку, хоть что! А тем более сейчас, когда уже соображаешь, что времято уходит. Какой выбор? Дают – надо играть! Не то что «надо», а просто в кайф играть. Я не представляю, что бы я делала, как жила без театра. Это для меня и адреналин, и воздух. Прихожу сюда - первым делом общение. Я обожаю молодёжь. Терпеть не могу сидеть со старухами и обсуждать болячки. Вот сижу в гримёрке с молоденькими девочками, они меня Сашей называют. Мне говорят, может, перейдёшь туда, где актрисы постарше, посолиднее? Я говорю: нет, нет и нет! Вот моё место, я с девчонками лажу хорошо. Мне с ними очень комфортно, очень интересно и очень здорово. Ну а как иначе подпитываться? Только молодой энергией.

– Как раз хотела спросить: как вам удаётся поддерживать такую прекрасную форму? Кульбиты выделываете, не все молодые смогут.

– Да прямо уж там кульбиты! Хорошо, что у нас Витя Тзапташвили есть. Поэтому два раза в неделю – вторник и пятница – танец. Позвоночник надо разминать обязательно, ведь не зря говорят: если подвижен позвоночник, ты живёшь. Двигаться надо, разламывать себя. Пропустишь занятие, и всё – уйдёшь назад. А так ты постоянно в тренинге, и всё о'кей.

– У вас была целая плеяда матерей на сцене: мать Романа («Роман и Юлька»), мать Капралова («Где живёт домовой»), мать Вожжова («Незнакомка»). Они все такие разные. В последнем случае как вы нашли такой острый социальный типаж?

– Мы тогда долго спорили с Владимиром Ветрогоновым. Он хотел, чтобы она была такая забубённая, не то что дурочка, но недалёкая, полизвилины, что называется, в голове. А мне хотелось показать мать, которая любит до бессознания. Ведь это её ребёнок, и она хочет его МАРТ 2012 27(49)

«Финист – Ясный сокол». В роли Ведуньи – Александра Корнева.

уберечь от ошибок, как может. Я не люблю дураков играть, они мне не интересны. Сумасшедшие – другое дело.

– Есть ли у вас любимая роль?

– Может, это прозвучит банально, я все свои роли люблю, все абсолютно. Но вот я играла Нину Заречную в Барнауле. Я была тогда совсем молодая-премолодая. И вот прошло много лет, а я время от времени возвращаюсь в памяти к ней и думаю: как бы я сейчас её сыграла? Когда уже многое понимаешь про жизнь, когда жизнь обожгла тебя. Сейчас я бы сыграла эту роль совершенно по-другому. Но... если бы молодость знала, если бы старость могла!

– А вот роль-мечта, которая не сбылась?

– В молодости очень хотела сыграть Антигону, просто больна была этой ролью.

– Что вас привлекало в Антигоне?

– Её одержимость, вера в то, что она сможет. Это же здорово! У нас в Омске потом был этот спектакль, но я уже не претендовала, конечно, уже не тот возраст был. Вообще в театре что-то планировать сложно. Всё зависит от режиссёра, от репертуара, от назначения. Вот сейчас Борис Робертович Гуревич взял «Двенадцатую ночь». Я сразу знала, что не буду занята. Там всего три женские роли: Оливия, Виола и Мария. Оливия – героиня, это то, что играла Анастасия Вертинская. Виола – молодая девушка, Мария – дама с телесами. Ну и как? Это не мои роли, не мои, мне там делать нечего! Поговаривают, что Борис Робертович будет ставить потом какой-то детский спектакль.

– Тут уж вы, конечно, надеетесь?

– Может быть. Хотелось бы с Борисом Робертовичем снова поработать. Я помню «Кьоджинские перепалки». Как мы приходили на репетиции, никто не опаздывал! Как он со всеми здоровался, что-то хорошее каждому говорил. Репетиционный процесс - это же такое шаманство! И очень важно, когда режиссёр тебя любит, когда он в тебя верит. От этого крылья вырастают.

– Александра Афанасьевна, у вас недавно был юбилей. Вы, конечно, услышали много тёплых слов, много пожеланий. А что бы вы хотели пожелать себе?

– Во-первых, здоровья и себе, и близким моим. Во-вторых, чтобы было побольше добра вокруг, хорошего, человеческого. И чтобы у меня всегда была работа.

Беседовала Эльвира КАДЫРОВА

33

Анатолий ЗВОНОВ

Вести с залом серьезный, глубокий и важный диалог В череде юбилейных мероприятий, посвященных 75-летию Омского театра юных зрителей, – выпуск в свет книги одного из ведущих актёров ТЮЗа, народного артиста России Анатолия Звонова «Золотая пора». Сегодня мы предлагаем познакомиться с фрагментами этого издания.

Мой актёрский путь в Омском ТЮЗе начался в период, когда его главным режиссёром был прекрасный художник сцены Владимир Соколов. Для репертуарного театра всегда было, есть и будет необходимо присутствие главного режиссёра – человека, определяющего его художественное направление. Репертуарный театр, особенно ТЮЗ, должен чётко и внимательно следить за своей художественной и эстетической позицией. Репертуарный театр не всегда абсолютно творчески свободен, потому что он вынужден в конечном итоге (и это правильно, иначе быть не может) выполнять социальный заказ государства. Другой разговор – как в исполнении этого социального заказа соединяются (и всегда ли соединяются) те или иные художественные стили и принципы, исповедуемые главным режиссёром, личностью, которая определяет художественную стилистику театра и которая должна обладать дипломатической гибкостью. На этом стыке всегда и существовал Омский ТЮЗ. Будучи государственным репертуарным театром, в достаточной мере выполняющим социальный заказ, он постоянно ищет новые формы, которые позволяли бы художникам определять свою творческую свободу. Говорить сегодня о Соколове, я считаю, и необходимо, и очень важно, потому что именно этот человек сумел переломить ситуацию заскорузлого театра для детей, спектакли которого традиционно не были близки жизни. «Тюзятина». Этим словом актёры и режиссёры драматических театров зачастую пренебрежительно называют то, что создают их коллеги в детских театрах. «Тюзятина» – это когда режиссёр, не заслуживающий права называться художником, подделывает драматургический материал под детское восприятие с помощью соответствующих средств, крайне упрощая пьесу, лишая её какой-либо глубины, уводя от жизненных реалий. Избегание живых ситуаций, остроты, проблем, философии. Если есть мораль, то она обозначена плоско и примитивно: добро – это хорошо, зло – плохо. Приближение к жизни, кричащее: вот она, жизнь! Но мы-то прекрасно понимаем, что жизнь – это не предметный мир, жизнь – это прежде всего взаимоотношения людей, а они-то в «тюзятине» и выхолащиваются! Подменяются простейшими стереотипами!

34

Придя в Омский ТЮЗ в 1970 году, я увидел неожиданный, необычный, яркий человеческий театр! Театр блистательной труппы. Теперь мне становится понятно, почему она блистательна. Потому что актёр развивается не на бутафории и внешних обозначениях. Актёр развивается в поисках, в познании человеческих взаимоотношений – только в этом случае он начинает копаться в себе, разбираться в сложности своих чувств и, когда это необходимо, напитывать создаваемый на сцене образ своими жизненными соками и импульсами. Требуется актёрская заинтересованность в том, что происходит на сцене. Тогда актёр выходит не просто отработать роль, а сказать зрителям что-то важное, волнующее его самого, заставляющее быть постоянно энергетически заряжённым. Он ведёт с залом серьёзный, глубокий и важный диалог, в котором и вопросы к зрителю, и желание услышать его ответы, и ожидание того, что и у зрителя возникнут какие-то свои вопросы. Донести до зрителя мысль, вызвать в нём ответную мыслительную реакцию, заставить сопереживать – всё это было и остаётся в Омском ТЮЗе на первом плане. В середине 1970-х годов, с приходом режиссёров Олега Рудника и Льва Стукалова в Омском ТЮЗе наступил очень важный и серьёзный период создания спектаклей без участия в них актрис-травести. Теперь мальчиков играли не актрисы-травести, а мы, взрослые двадцатипятилетние актёры, подходившие для этих ролей и ростом, и юной внешностью. Половой признак в данной ситуации становился очень важным, потому что никакая актриса не сможет ощутить и понять всей глубины психофизики и логики мальчишеского поведения. Сразу же исчезла знаковость, условность, появилась правда существования, а вместе с ней и острота взаимоотношений. Теперь уже в спектаклях, как и в жизни, девочек любили мальчики, а не девочки, переодетые в мальчиков. Да и девчонок начинают играть характерные драматические актрисы. Всё это даёт возможность зрительному залу более глубоко понимать то, что стремится донести до него режиссёр. Перед зрителем раскрываются люди в их внутренней сущности, вместе с их открытиями, протестом, пониманием того, что правильно, а что неправильно. Театр начинает обретать очень глубокий социальный смысл, полный ясного, художественного, осмысленного и мощного влияния, способного противодействовать влиянию случайному, уличному влиянию. И вот тогда возникает актёрское осознание своей внутренней значимости, потому что ты, оставаясь взрослым наставником и педагогом для этих мальчишек, сидящих в зале, говоришь с ними не как умудренный опытом дядя, а как такой же двенадцатилетний подросток, на их языке, художественно наполненном. И они видят во мне себя, так же, как и я вижу себя в них, они мне уже доверяют, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В спектакле «Солнечный удар»

С Олегом Чичко («Летняя поездка к морю». Режиссёр – Владимир Ветрогонов)

«В Багдаде всё спокойно»

МАРТ 2012 27(49)

35

как равному себе, и впитывают это исходящее от меня влияние. И я не имею права повести их не туда, солгать, выдать зло за добро, ведь в этот момент актёр может быть или гением злодейства, или гением добра. Но я должен правдиво и искренне нести добро, указывать только верный путь! Я даже ездил в Москву, на конференцию педагогов, выступал с докладом по проблемам подрастающего поколения, причём, делал упор на средний школьный возраст, потому что считаю его наиболее важным. Проблема этого возраста была и остаётся, и многие это понимают, но мало кто что-либо делает, считая, что этот возраст проскакивает незаметно: 2 – 3 года – и всё. Однако эти 2 – 3 года очень дорого обходятся государству и обществу, и здесь необходимы особенно пристальное внимание и кропотливая работа педагогов. Режиссёры Рудник и Стукалов очень хорошо понимали, что такое средний школьный возраст, какое значение имеет он для общества и как может воздействовать на личность этого возраста шаблонное единомыслие, коллективизм в худшем понимании этого слова – коллективизм, нивелирующий и стирающий индивидуальность; им было ясно, что в этом кроются первоистоки многих наших проблем, и на этом основывалась их несоглашательская позиция, их взрывная правдивость, звучавшая в таких спектаклях, как «Два товарища» и «Баллада о второгоднике». Проблема личности ребёнка, которую наш театр активно разрабатывал в тот период, с особенной остротой и проникновенностью была затронута в спектакле «Не хочу быть королём» по сказке Януша Корчака «Король Матиуш», поставленном Олегом Рудником в 1973 году. Это утопия, в которой дети становятся правителями государства и окунаются во все проблемы взрослых, и это столкновение двух мироощущений, детского и взрослого в конечном итоге разрешается не в пользу детей, а в пользу взрослых, потому что главный герой говорит: «Не хочу быть королём!». Он не желает править и моделировать жизнь всех остальных людей, ему необходимо быть личностью, индивидуальностью. Эта мысль Януша Корчака, величайшего педагога 20-го века, крупнейшего писателя, который любил детей, прекрасно их знал, уважал их достоинство, была положена в основу спектакля. Януш Корчак известен тем, что в годы фашистской оккупации не бросил своих детей, учеников, а вместе с ними пошёл в газовую печь в концлагере. Для него дети никогда не были предметом своего собственного педагогического самовыражения, он всегда ставил на первое место их личностные проявления, их индивидуальность. Убеждён: нельзя отдавать пальму первенства театру драмы как театральной Мекке, где якобы сосредоточен весь основной – взрослый – зритель, потому что этого взрослого, искушенного, театрально образованного зрителя готовит именно наш театр для детей и молодёжи! Чего стоил

36

бы драмтеатр без этого потрясающего, умного, благодарного зрителя, который пришёл к ним не от экрана телевизора и не из другого города, а был воспитан в Омском ТЮЗе с малых лет. Он научился у нас воспринимать искусство и попал в академический театр драмы, можно сказать, на блюдечке с голубой каёмочкой, уже готовый к восприятию прекрасного театрального искусства великолепных актёров и не менее великолепных режиссёров. Меня всегда коробило искусственно насаждаемое понятие о нашем театре, как о «младшем брате». Я всегда был и буду противником такого ярлыка. Почему «младший брат»? ТЮЗ – это нормальный, полноценный драматический театр, просто его спектакли адресованы другой категории зрителя (при том, что любому зрителю они могут быть интересны), но этот зритель, юный, ничуть не ниже сознанием и не глупей кого бы то ни было, более того – он гораздо умней среднего обывателя, и именно такие, кому не суждено стать обывателями, посещают театр: маленький обыватель в театр не ходит, так же как не ходит туда и обыватель взрослый, а ходит тот, у кого разум жаждет творческого познания окружающего мира. А в какой театр он идёт сначала? В ТЮЗ. Потом эта потребность сохраняется, и он, повзрослев, идёт в драматический театр. И если бы в ТЮЗе ему не привили любовь к искусству, если бы, допустим, вместо того, чтобы возвысить его душу, ему здесь отравили бы её какой-нибудь фальшью, то и в драматический театр он не стал бы ходить, а превратился бы в обывателя, и было бы его постоянное место времяпрепровождения в казино и пивных. Потому-то и необходим детский театр, хороший, талантливый, высокопрофессиональный! Во все периоды существования драматургия в Омском ТЮЗе бралась только хорошая, качественная, содержательная. Никогда наш театр не разменивался на второй сорт (что неизбежно влекло бы за собой и второсортное исполнение). Никогда он не работал на усредненный уровень восприятия, на потребу массовой публике, в расчёте на коммерческий успех, чем, кстати, занимаются многие театры, зарабатывая деньги и популярность, полагая, что это и есть правильный путь, что таким и должен быть театр; но искусство этого не прощает - подобное забывается очень быстро. Сейчас в театре идут репетиции спектакля по пьесе Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно». Ставит его наш главный режиссёр Борис Гуревич. Борис Робертович всегда очень тщательно подходит к выбору драматургического материала. Спектакль будет адресован молодым, ведь тема любви, расставания, взаимопонимания и несовпадения была и остаётся на все времена актуальной именно для молодёжи. Следующей постановкой Гуревича будет «Принцесса Кру» по пьесе замечательного детского драматурга Виктора Ольшанского, основанная на классической повести Френсис Бернетт. Это история о юной девушке, которая пройдя тяжёлые жизненные испытания, остаётся несломленной, верной своим нравственным принципам, должна быть интересной аудитории. Мужество и благородство героини помогли ей сохранить человеческое достоинство, она встречает и надежную дружбу, и любовь. Тема становления личности, вхождения личности в общество, тема взаимоотношений между людьми всегда интересны подросткам, а тема выбора нравственных приоритетов сегодня необычайно актуальна, особенно когда речь идёт о подростках и определении их жизненного пути. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГОТОВИТСЯ К ПЕЧАТИ Вспоминая спектакли о проблемах подросткового периода можно вспомнить замечательный спектакль о первой любви, «Солнечный удар» режиссёра Ольги Великановой. Я играл в нём обаятельного, необыкновенного мальчишку, у которого любви ещё не было, он до неё не дорос, но который был другом главного героя, и вот у него-то возникла первая любовь, тот самый «солнечный удар» – в пионерском лагере. Этот спектакль привлёк огромный зрительский интерес, потому что театр начал исследовать юношескую психологию, искать: а что же происходит в душах и сознании этих 13 – 15-летних людей, постигающих окружающий мир вне школы, коллектива, всего, что наскучило им и набило оскомину? Появляется новая категория спектаклей, обращённых во внутренний мир детей. И это, оказывается, невероятно интересно школьникам, они приходят в театр и с удовольствием в этот мир погружаются. «Опустись до уровня ребёнка и вместе с ним поднимись до своего уровня» – вот высший закон педагогики, высказанный знаменитым педагогом, академиком Шалвой Амонашвили. Не застаивайся на своём уровне и не тяни ребёнка к себе: оторвёшь ему руки-ноги, потому что он будет цепляться за своё. Погрузись в его мир и расширь этот мир до размеров своего, и тогда он будет тебя ценить, любить и уважать. Оглядываясь назад, на свой 40-летний путь в Омском ТЮЗе, я могу с уверенностью сказать, что почти в каждом из периодов жизни театра можно найти знаковую пьесу о молодёжи. Таких пьес наберётся немного, но это всё будут серьёзные, именно знаковые пьесы, в которых авторы пытались исследовать молодёжную среду своего времени. И в конечном итоге получается, что каждый из режиссёров, работавших в ТЮЗе, так или иначе стремился затронуть молодёжную проблематику, проникнуть внутрь молодой аудитории, понять, чем живёт молодёжь его времени, что её волнует, каковы её нравственные критерии. Каждый режиссёр работал в какой-то определённой направленности: один – в социальной, другой – в гражданской, третий предпочитал личностную, скажем, поиск и выбор молодым человеком жизненного пути. Но все они строили своё творчество и свои исследования на нравственной основе. Вот пьеса «В Багдаде всё спокойно», написанная актёром нашего ТЮЗа Александром Сидоровым, показывает разные стороны моральных, нравственных отношений внутри молодёжной аудитории. Здесь внешняя положительность героя может оказаться мыльным пузырём и, наоборот, за внешней хулиганистостью, бравадой, стремлением к безудержной свободе, казалось бы, лишёнными каких-либо нравственных корней, скрывается бриллиант, истинная человечность и порядочность. И мы вдруг видим: молодой человек не преступает нравственных законов, оказывается сильным духом, может быть, и не являясь сильным физически, когда он понимает, что добиваться, скажем, любви девушки следует не силой, не нажимом, а теми самыми внутренними качествами, которые, открываясь ей, могут вызвать в ней ответное чувство. Об этом и был поставлен в 1990-е годы спектакль «В Багдаде всё спокойно» режиссёром Владимиром Рубановым. Я играл в нём роль майора, школьного преподавателя начальной военной подготовки, страшного человека. Не было ни одного зрителя, который не признавал бы, что мой майор похож на их учителя начальной военной подготовки, до такой степени этот персонаж оказался собирательным (об этом было сказано и в одной МАРТ 2012 27(49)

из критических статей). Зрительный зал ненавидел меня люто, то есть сила воздействия была огромная. Вместе с тем, этот образ в определённой степени характеризовал и время. За годы работы я хорошо усвоил, что лёгких ролей не бывает, да и быть не может, если ты намерен работать, как художник. Хотя иногда, по малодушию, испытывал желание получить роль, в которой было бы всё ясно, и она бы заранее была обречена на успех, и можно было бы работать над ней себе в удовольствие, отдыхая, получая наслаждение от репетиций, от самого процесса исполнения этой роли. Наверное, каждому актёру этого хочется. Может быть, кому-то и удаётся. Но у меня почему-то так никогда не получалось, над каждой ролью приходилось работать напряжённо, трудно. Не могу сказать, что это меня радует. Но и огорчаться особенно нечему, потому что работать всегда интересно, над любой ролью. В творческом отношении мне жаловаться совершенно не на что. Как, впрочем, и в психологическом. Потому что при абсолютно трезвом отношении к самому себе я сохранил внутреннюю свободу, я был и остаюсь актёром театра для детей и молодёжи. И когда сегодня слышу реплики тех, кто беспокоится только о своём личностном самовыражении, что детский театр якобы не нужен, мне хочется открыто сказать: это не просто глупость, а прямое вредительство! Тот, кто это говорит, никак не может называться художником. Потому что стыдно не понимать главного: без театра для детей не будет здоровой нации! Именно здесь должен вестись поиск нравственных законов для ребёнка, для юноши, для молодого человека! Именно в этот период, в самую золотую пору, закладываются основы гражданского и человеческого самосознания. Что ты есть на этой земле, что ты есть в этой стране, кто ты во взаимоотношениях с людьми, в семье, в любви? Ведь конкретный случай никогда ничему не учил, никогда не мог быть примером для другого человека. Он всегда будет говорить: «А у меня было по-другому!». Примером может быть только художественный образ, который суммарно фиксирует в себе многие примеры и потому поднимается на уровень определённого закона. И зритель, маленький ли, среднего ли возраста, молодой ли человек, соотносит его с рождающимся у него законом, либо соглашаясь и принимая его, либо споря с ним. Но главное – оба пути ведут к определению уже нравственного закона, без которого, при отсутствии контакта с искусством, человек начинает жить просто ради куска хлеба и становится обывателем, оценивающим мир только со своей колокольни, с помощью своего мелкого житейского опыта, без всякой надежды стать когда-либо личностью. И в этом контексте театр для детей, безусловно, основное звено на пути воспитания личности. Тем более, что здесь есть ещё один очень важный аспект – общение со своими сверстниками, обсуждения, споры, поиск истины, а значит, неоднократная проверка своих зарождающихся нравственных законов и в конце концов – согласие, объединение в этих законах. Детский театр в России был и навсегда должен остаться неотъемлемой частью нашей жизни.

37

Лицейский театр во снах и наяву Выпускник Щукинского училища Сергей Тимофеев приехал в Омск в 1977 году. К этому времени он успел сняться в кино (фильмы «Нетерпимость», «Кавказская повесть»), сыграть несколько эпизодических ролей на сцене Вахтанговского театра и поставить около десятка учебных спектаклей с однокурсниками. Молодые годы в Омске Сергей Родионович вспоминает как счастливое время, когда он не только играл в постановках Артура Хайкина, Владимира Симановского, Геннадия Тростянецкого, но и был одним из заводил весёлых актёрских капустников, автором и исполнителем сольных программ, поставленных на сцене Дома актёра («Первый русского театра артист», «Иуда Искариот»). Сегодня он известный театральный режиссёр, на его счету постановки в новосибирском «Глобусе», Молодёжном театре в Барнауле, в омских театрах: ТЮЗе, Лицейском, «Пятом», «Студии» Любови Ермолаевой. С марта 2007 года Сергей Тимофеев – художественный руководитель Драматического Лицейского театра. Наш разговор состоялся после премьерного спектакля «Чужие сны», жанр которого определён как «параллельные вибрации».

– Вам часто снятся сны, Сергей Родионович?

– Да, и я начинаю беспокоиться, когда они перестают сниться. Очень люблю разгадывать сны. Иногда даже кажусь себе старой бабкой, которая пытается забраться в подсознание. Часто, занимаясь текущими делами, стараюсь связать ночной сон с реальными событиями, определить закономерности. Иногда вижу фантастические сны, иногда сюжетные или совершенно абсурдистские. Иногда они идут потоком, а иногда заканчиваются. И тогда я пугаюсь. Говорят, есть такие техники: можно заказать себе сон, можно побывать в чужом сне. Вам ведь наверняка говорили, что вы снились кому-то?

– Говорили.

– Это со многими бывает. А иногда люди видят один и тот же сон, находясь далеко друг от друга. Сны сокращают расстояния. Скажем, моей маме снились плохие сны, когда у меня были проблемы. Этот мир, мир снов, абсолютно неизведан. Что это за игра подсознания, что это за вибрации? Мало того, они ведь сбываются через разное время, сбываются самым фантастическим образом. Очень часто в трудной безвыходной ситуации сны дают надежду.

– Но ведь во снах мы не только видим картинку, но и слышим слова. А вам в премьерной постановке слова почти не понадобились. Некоторые говорят, что сегодня слово превращается в обычный ширпотреб и без него в театре вполне можно обойтись. Вы тоже так считаете?

– Действительно, слово часто становится

38

банальностью у любителей или ремесленников. Оно превращается в ширпотреб, когда не наполнено содержанием, когда за ним нет человеческой судьбы. Русский театр всегда был озабочен тем, как обрести свой язык, как создать атмосферу. Однако поиски Станиславского, Мейерхольда, Вахтангова, в первую очередь, всегда касались человека, человеческой природы. Вот что важно, вне зависимости, стало ли сегодня слово затёртым, исчерпало ли оно себя. В пьесе Патрика Зюскинда «Контрабас» очень много слов, но Константин Райкин в театре «Сатирикон» так виртуозно играет спектакль о человеческой судьбе, что зритель не задумывается, каким образом это творится – с помощью слов или без них. В «Чужих снах» мы вели поиски на стыке жанров и стилей, нам хотелось сыграть шесть разнополярных новелл о любви, соединив выразительные средства хореографии со степом, которым блестяще владеет Виталий Статилко (он работал с нашими студийцами больше года). Сам по себе степ даёт ощущение праздника, безответственной молодости, это душевное состояние созвучно и актёрам, и зрителям Лицейского театра. В свою очередь, балетмейстер Дмитрий Татарченко вводил в постановку приёмы современного танца. В такой комбинации тексты из Шекспира и Левитанского, может быть, и не решают дела, хотя для меня они очень важны. Когда весной прошлого года к нам приезжали друзья по фестивалю в Гренобле, мы сыграли «Чужие сны» с их участием и с участием Театра мод «Образ», – спектакль шёл на сцене института сервиса. Монолог Меркуцио из «Ромео и Джульетты» звучал на итальянском языке, и слово в исполнении Винченцо Муйа буквально завораживало, резонируя в русских переводах Шекспира. Так действовало слово. На мой взгляд, современный театр – это когда люди ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» «По щучьему веленью»

на сцене и другие, в зрительном зале, думают и чувствуют в унисон, понимают друг друга, и когда для них открывается то, что было непонятным накануне. Сами по себе технические поиски, отсутствие или присутствие текста такого эффекта не дают. Я думаю, что надо смотреть за людьми, слушать жизнь, пытаться понять болевые точки сегодняшнего дня и искать тему для разговора, не важно, будет ли этот диалог облачён в слова.

– Сегодня среди режиссёров мало охотников возглавлять театры. Ответственности больше, а возможности заниматься собственным творчеством меньше. Что побудило вас согласиться на должность художественного руководителя Лицейского театра?

– Конечно, это достаточно нервная и неблагодарная работа. Режиссёру, приезжающему в театр на постановку, на первый взгляд, куда проще: впоследствии он может и не встретиться со своими артистами, у него нет перед ними никаких духовных обязательств. А у руководителя театра должна быть долгосрочная программа, он не только следит за творческим ростом актёров, но и сам обязан расти. Мне кажется, что такое длительное сотворчество значительно продуктивнее для самого режиссёра, чем кавалерийские набеги на чужую территорию. И если твой театр служит Богу, а не дьяволу, то рано или поздно он обязательно превратится в храм, куда люди идут за общением и за надеждой. И тогда не важно, ставишь ты философскую драму или сказку, – главное, чтобы вы стали собеседниками. Люди отдают тебе душу, а взамен им нужна надежда. Я думаю, что многие режиссёры могут мечтать о том, чтобы изо дня в день давать своим зрителям энергетический заряд надежды и веры.

– Известный театральный критик Павел Руднев пишет, что сегодня детский театр в России слабо реагирует на перемены времени. МАРТ 2012 27(49)

Да и вообще, по его мнению, «детский» театр всегда отставал от «взрослого» примерно на поколение.

– Он прав, конечно. Когда зрелая тётенька заявляет со сцены, что она – мальчик, ребёнку в зрительном зале трудно принять такую условность. Когда взрослые делают спектакли для детей, они неизбежно отстают от своего зрителя. Ведь в любом случае театр – это жизненный тренинг, на котором зритель набирает психологический опыт. Другое дело, когда молодой зритель видит на сцене своего ровесника. У Лицейского театра уникальные возможности, ведь у нас одновременно работают три студии, где занимаются дети разных возрастов, разных поколений. Наши актёры говорят со зрителем на понятном ему языке. Так что Лицейский театр более благополучен хотя бы потому, что здесь дети играют для детей.

– Основные принципы Лицейского театра были заложены ещё в 1994 году, когда вместе с актёрами Омской драмы Верой Канунниковой, Валерией Прокоп и Валерием Алексеевым вы поддержали уникальную идею Вадима Решетникова. Что изменилось с тех пор? Как трансформировалась идея? Или это оказался проект «на все времена»?

– Театр был задуман как обучающая структура. Здесь должна идти постоянная учёба, и я надеюсь, что в этом смысле мы не изменились. У Вадима Решетникова был термин «проточная вода» – имелась в виду сменяемость поколений. В этой «проточной воде» мы вылавливаем золотые крупицы, это своего рода работа старателей. Дети вырастают, оканчивают школу и не обязательно идут учиться в театральный вуз. Но мы продолжаем работать на то, чтобы труппа пополнялась новыми актёрами, а для этого необходимо привлекать новых и новых студийцев.

– А как устроена система правления в Лицейском театре? Это демократия? Или, может быть, просвещённая монархия?

– Скорее всего, просвещённая монархия ца-

39

Репетиция в младшей группе (режиссёр – Зинаида Николаевна Костикова)

«По щучьему веленью»

Читка в младшей группе «По щучьему веленью»

40

рила здесь в первые тринадцать лет. С безвременным уходом Вадима Решетникова наступила эпоха перелома, и театр пока не обрёл своего нового лица. Поскольку я сам всегда стремился к независимости, то и другим желаю независимости, свободы и сотрудничества. Однако в театре невозможна демократия, потому что поиск веры и надежды требует чудовищных усилий, а гарантии успеха нет. В театре не всегда лучшее выбирается большинством. Но если здесь собираются люди, для которых результат не так важен, как сам процесс, то получается компания людей одной веры. Лицейскому театру это ещё предстоит. К сожалению и к счастью, он начинался как любительский, здесь сохранились самозабвение и преданность. С другой стороны, и шкала ценностей часто строится по принципам любительского театра. У нас есть группа актёров с большим авторитетом внутри коллектива, но у многих шкала ценностей своя, не каждый может реально оценивать свои возможности и результат своей работы. Так что нам есть над чем трудиться.

– Совсем недавно «квартирный вопрос» Лицейского театра показался решённым, и многие тогда облегчённо вздохнули. При всём очаровании нынешнего здания-табакерки развернуться здесь в полную силу едва ли возможно. Когда состоится новоселье, Сергей Родионович?

– Мы очень хотим переехать в новое здание, и нам все готовы помочь в этом, но пока что дело не сдвигается с мёртвой точки. И нет человека, к которому можно было бы с этим идти. Так что в ближайшее время новоселья не будет.

– И нет надежды?

– Надежда есть. Когда не останется надежды, я, видимо, уйду. Тогда это место займёт человек, который должен этот вопрос решить. Сегодня нам остаётся только мечтать об оборудованной сцене, с карманами, с площадками, которые бы ходили вверх-вниз, а в этом здании у нас даже поворотного круга нет, даже люка под сценой. Мне бы хотелось, чтобы в гримёрке размещались не по двадцать актёров, а хотя бы по двое, чтобы были нормальные человеческие условия для работы. Лицеисты давно выросли, детский энтузиазм уходит, приходит профессионализм, и здание должно соответствовать уровню их мастерства. И зритель наш тоже не заслуживает того, чтобы тыкаться коленками в кресло спереди. Я понимаю, что невозможно развиваться, если не стремиться к расширению своего жизненного пространства, и поэтому мы начали осваивать «чужие» площадки. Очень важно, чтобы актёры нарабатывали профессионализм, работая в любой среде. Вот почему сегодня мы играем на сценах Дворца культуры имени Дзержинского, в Доме актёра. К сожалению, эти площадки очень далеки от совершенства, хотя сотрудники ДК Дзержинского удивительным образом сохранили то, что осталось от советских времён. Стыдно сказать, но площадка Дома актёра оснащена куда хуже.

– Тем не менее, многие омские артисты не гнушаются играть в этих условиях. В Доме актёра незаметно обосновался «параллельный» театр с несколько спорной эстетикой.

– По-моему, ничего страшного в этом нет. В городе образовался слой публики, поклонников антреприОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» зы. Теперь нужно подняться на следующую ступеньку, помочь этим зрителям, предложив им продукт более высокого качества. А это невозможно сделать, если не оснастить сцену современным оборудованием. Все это знают, но вот кто бы вложил средства, чтобы изменить ситуацию?

– Всё упирается в финансирование. По данным Геннадия Дадамяна, доля государственных субсидий в бюджет драматических театров сегодня составляет 26-30 процентов, тогда как в 1992 году она составляла 98 процентов. Театры вынуждены зарабатывать, жить в основном за счёт кассовых сборов. А как обстоят дела в Лицейском театре? Хватает ли вам бюджетных средств?

– Нам выделяют очень немного. Но поскольку мы битые, то стараемся выкручиваться, больше зарабатывать, и часть вырученных средств идёт на новые спектакли. На сцене стремимся обходиться минимумом. Очень часто реквизит и костюмы приносят актёры и дарят благодарные зрители. К тому же, у нас есть директор, которая умеет доставать деньги.

– Хорошо известно, что не всякая творческая идея обязательно оборачивается коммерческим успехом. Может ли директор Лицейского театра Елена Лабинская поддержать талантливый, но некассовый проект? И вообще, что могло бы вас поссорить?

– Я всё время пытаюсь с ней поссориться, но не могу. Елена Николаевна – настоящий директор. Пять лет мы работаем вместе, достаточный срок, чтобы определить общий вектор движения. Это очень важно, чтобы с директором можно было пойти в разведку. Благодаря такому директору я освобождён от мелких бытовых проблем. Объективно любому директору театра милее, конечно, комедии, ведь они приносят доход. Однако Елена Николаевна прекрасно понимает, что лицом

МАРТ 2012 27(49)

театра являются «серьёзные» спектакли, а их у нас почти половина. Теперь в ходу новый термин «театральный менеджер». Менеджер – это человек, который должен создать продукт, который будет покупаться. По-моему, это несчастье, когда в должности директора оказывается просто менеджер. Ведь театр – это всегда вера, это духовная работа, это желание помочь человеку выжить на этой земле. В старину было куда более ёмкое слово: антрепренёр.

- В своё время вашей постановкой «Белоснежка и семь гномов» открывался первый сезон Драматического Лицейского театра. Интересно, как бы вы поставили эту сказку сегодня?

– У нас тогда было только семь фанерных кроваток, из которых мы городили горы и подземелья. Мы играли спектакль о любви, о борьбе за счастье, право на которое, как нам казалось, должно принадлежать весёлым шалопаям, творческим людям, потому что это в их силах – сделать жизнь прекрасной. Скорее всего, сегодня это тоже был бы, в первую очередь, весёлый спектакль. Необязательно, чтобы там было много гэгов, но он должен быть весёлым, ведь радость – это одна из потребностей молодости. Ужасов в жизни и так хватает, мы живём в кошмарное время. Вот почему в детском театре так необходим позитив. Я считаю, что для того, чтобы вырастить здоровых людей, лучше всего ставить с ними весёлые комедии. А вот истории о распаде человеческой души – не для нашей сцены. Пусть это играют и смотрят те, у кого «потолще кожа». Беседу вела Светлана НАГНИБЕДА

41

Виктория РОМАНОВА

Как «Галерка» Европу покоряла Первые два месяца наступившего года прошли в Омском драматическом театре «Галёрка» под знаком путешествий. Киров, подмосковный городок Лобня, столичный Санкт-Петербург и жемчужина фестивально-гастрольной коллекции – Италия…

ПРО ОПТИМИЗМ Только вернулись домой – и опять сборы в дорогу. Ханты-Мансийск, вновь Питер (уже почти родной Театр на Васильевском), Киев (ведутся переговоры о гастролях с Национальным драматическим театром имени Ивана Франко)… И пусть какие-то маршруты пока уточняются и обсуждаются, главное – размах! А ещё важно то, что где бы ни побывали омичи, «Галёрка» привозит яркие эмоции от тёплого приёма и большой запас внутренней энергии, которая последние семь лет, что театр живёт без собственного здания, держит в отличной творческой форме, давая силы работать и с надеждой смотреть в будущее. За последние недели событий в театре было так много, что, кажется, на два-три сезона хватило бы. Ан нет. «Галёрка» компактно уместила всё меньше чем в 60 дней. И хотя уже начались будни, репетиции, ежедневная работа, ещё свежи запахи и звуки карнавальной Италии, встретившей омичей почти что русскими сугробами. И слышны аплодисменты лобненской публики, принявшей на ура спектакль «Поздняя любовь». Им вторит Питер, который не ожидал встречи с таким самобытным и по-настоящему русским, психологическим театром, как «Галёрка». Словом, так и тянет ещё раз вспомнить детали… ПРО ВАЛЕНКИ И ГОНДОЛЫ – Странный снег в Италии… На улице плюс 8, а он лежит и не тает… У нас бы давно вода была, – рассуждает художественный руководитель «Галёрки» Владимир Витько. – Зато сколько раз этот снег становился темой шуток! У нас в концертной программе была песня «Валенки». Мы рассказали зрителям, что это такое, из чего и как делается. И добавили, что, судя по

погодной ситуации в Италии, нам придётся налаживать поставки валенок из России. Нынешняя поездка омского коллектива – вторая из числа заграничных в истории «Галёрки». Первой в 2010 году стал Париж, где театр выступил с концертной программой на Национальной выставке в Гран Пале. Осенью 2011 года Владимир Витько принял участие в I Международном форуме «Взгляд в будущее», проходившем в Италии. Увидев запись парижской программы, итальянцы захотели, чтобы «Галёрка» показала её на фестивале «Русская Ривьера – 2012». И вот 15 февраля творческий коллектив театра практически в полном составе отправился в Италию с программой, включающей вокальные и танцевальные композиции из спектаклей «Галёрки», а также целый ряд номеров, созданных специально для поездки. Фестиваль «Русская Ривьера» проводится ежегодно и преследует благородную цель популяризации итальянской и русской культуры, знакомство жителей обоих государств с разными видами искусства. У «Галёрки» состоялись три концерта в городах Фузиньяно, Мачерата и Анкона. А ещё была насыщенная культурная программа, поездки в Сан-Марино, Венецию, участие в карнавале, катание на гондолах с шампанским и прогулки под дождем по Флоренции…

– Мы ездили на фестиваль не в качестве драматического театра, а как вокально-танцевальный коллектив, с концертной программой, – рассказывает Владимир Витько. – Я рассчитывал на это, потому что взаимоотношения нужно начинать с простых вещей, общедоступных, понятных. А что может быть понятнее и выразительнее, чем песня и танец? И нам удалось заинтересовать итальянских друзей. Перед концертами к нам было одно отношение, а после – совершенно другое. Потому что там уважают профессионализм и мастерство. Поездка дала начало множеству человеческих, творческих и профессиональных контактов. К слову, президент фестиваля «Русская Ривьера», Почетный консул Российской Федерации в Анконе Армандо Джинези говорил с Владимиром Витько и о возможности в следующий раз привезти в Италию именно драматический спектакль «Галёрки». ПРО АНСАМБЛЬ, ОТВЕТСТВЕННОСТЬ И АМБИЦИИ А за день до отправления в Италию, 14 февраля, «Галёрка» представила спектакль «Поздняя любовь» по Островскому на XVII Международном театральном фестивале «Русская классика. Лобня – 2012». В афише – спектакли театров Москвы, Самары, Орла, Дмитрова, Ногинска. Омскую «Галёрку», к слову, здесь знают давно и любят. В 2003 году, когда труппа впервые приехала в Лобню и представила спектакль «Студент» по пьесе

42

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ А. Грибоедова, омичи получили диплом. В 2007 году приз зрительских симпатий завоевала постановка «Замужняя невеста» по А. Шаховскому, ещё через два года фестивальная публика увидела сразу две работы омского театра – «Что ни дело, то комедия» А. Островского и «Не любо – не слушай, а лгать не мешай» А. Шаховского, которые также получили награды и отклики как обычных зрителей, так и профессиональной театральной публики. В 2010 году театр показал постановку «Андрей Ефимыч» по повести А. Чехова «Палата № 6». 2012-й год снова принёс театру награду и высокую оценку ведущих столичных критиков. «Поздняя любовь» была награждена в номинации «Лучший актёрский ансамбль». Художественный руководитель называет решение жюри справедливым, поскольку работа в спектакле действительно ансамблевая, когда все актёры работают в едином строе. Поэтому неудивительно, что критики, говорившие на фестивале об омском спектакле, отметили каждого исполнителя и тепло отозвались о постановке в целом. Такими же тёплыми остались впечатления кировчан и зрителей Санкт-Петербурга, куда театр приехал с гастролями в январе. Хотя гастроли в Кирове, длившиеся два дня, были не совсем обычными, а, так сказать, юбилейными, посвященными 70-летию вятского писателя Владимира Крупина. В «Галёрке» уже много лет идёт спектакль по его повестям «Во всю ивановскую». Именно эту работу, а также поэтическую постановку «Сергей Есенин» представили омичи в Кирове. А показывать спектакль на родине автора – это, прямо скажем, задача не из простых. Вдвойне почётно, но и ответственно тоже вдвойне. Однако и реакция зала, и оценка самого Владимира Крупина, питающего к омскому театру симпатию, доказали: со своей задачей «Галёрка» справилась достойно. То же самое, между прочим, можно сказать и о СанктПетербурге. Сцена Театра на Васильевском острове приняла омскую труппу на пять дней. Стоит вспомнить, что первые (и до этого года единственные) гастроли в Северной столице состоялись аж семнадцать лет назад. Тем волнительнее было вернуться, в новых жизненных реалиях и новых театральных правилах игры показать, что русский психологический театр существует, более того, он востребован и необходим. И, возможно, именно сегодня – как никогда. В гастрольной афише «Галёрки» для петербуржцев были собраны спектакли, которые составляют основу репертуара: «Ханума», «Сергей Есенин», «Миленький ты мой», «Деньги для Марии», «Во всю ивановскую». Все они прошли при полных залах. Театр до сих пор получает по почте отзывы зрителей. На недавней встрече с журналистами Владимир Витько сказал, что в условиях отсутствия собственной площадки возможность представлять своё творчество в других городах и странах – единственный способ развиваться, жить полной творческой жизнью, сохраняя внутренний импульс к созиданию. Летом 2012 года, как предполагается, должен сдвинуться с мёртвой точки процесс строительства здания для театра. Если всё пойдёт по плану, то уже следующим летом «Галёрка» отметит новоселье. Хотя вряд ли после этого театр «угомонится» и перестанет совершать вояж за вояжем. Слишком много сделано и достигнуто, чтобы на этом останавливаться. Здоровые творческие амбиции узлом не завяжешь. Да и непокорённых высот ещё много. МАРТ 2012 27(49)

43

Тамара АНОХИНА

Войди в мой мир – и ты его полюбишь.. Много лет тому назад у меня появилась привычка записывать происшедшие за день события, возникло желание доверить перу и бумаге то, что накопилась в душе: мысли, чувства, сомнения, переживания. Это очень помогало выстраивать в логическую цепочку весь событийный ряд своей жизни,

«Если у человека нет памяти – значит, и жизни не было». Эти слова принадлежат писателю Валентину Распутину. Письма, дневниковые записи, воспоминания раздвигают возможности памяти, делают её более зримой и осязаемой… К сожалению, однажды под горячую руку я уничтожила всё мною написанное, о чём очень жалею... Но в последние годы, когда моя круглая юбилейная дата стала неминуемо приближаться, я решила вновь возобновить эти занятия. Решила осмыслить жизнь в своих воспоминаниях – так ли она прожита, как хотелась, до самого «дна» достать и увидеть себя без прикрас, настоящую. Стала складывать свою жизнь, как «мозаику». Порой казалось, что моей рукой водит ктото, как бы наговаривает мне. Поняла, что из всего этого может получиться книга. Думаю, что она будет интересна моим друзьям, родственникам, близким мне по духу собратьям по искусству. И прежде всего мне очень хочется, чтобы её прочел мой сын Лёвушка, который уже семнадцать лет живёт в Иерусалиме. Я хочу, чтобы он услышал мой голос, интонации, чтобы от всего прочитанного он почувствовал запах моей Родины, увидел дали неоглядные, сумел уловить биение моего сердца. Мы с ним расстались, когда ему было двадцать лет, и так и не успели узнать друг друга по-настоящему. Ведь приезжает он домой в Омск не так часто. Вспоминаются поэтические строки: «Ищи всему своё начало на глубине своей души и то, что нынче отзвучало, забыть назавтра не спеши…». Родилась я 10 февраля 1942 года на прекрасной земле, единственной в мире, в сердце России – на Тамбовщине, в самой её глухомани. Когда впервые услышала «Тамбовская губерния», колыхнулось что-то внутри, как кровь предков. Когда я говорю себе – Родина, даже мысленно, я – там! Стою в рваном платьице на высоком бугре, а вокруг – огромный мир, ошеломляюще прекрасный! Наша жизнь с матерью была не из лег-

44

анализировать свои поступки…

ких. Безотцовщина. Когда стала подрастать, это слово было частым, так говорила моя мать и её окружение. Голодное детство, война, рядом бомбили Сталинград. Отца я помню смутно. В войну он работал оперуполномоченным, знаю о нём лишь со слов людей: «Натолька приезжал за Манькой. Звал в Тамбов. А она не поехала». Мать с отцом разошлись. Видный был мужчина, певун, «ходок», и бабы все были – его. Траву помню лебеду, самое ходовое блюдо в войну. От неё распухал живот. Жмых очень любили, но он был нечастым на нашем столе. Мать в школу пристроилась работать, чтобы поднять меня. Сейчас порой смотрю на молодёжь и думаю: высокие, статные, уверенные в себе. А наше поколение в особый рост не пошло, оттого, что недоедали. Зато стержень человеческий у нас крепкий, мы выжили! И духом мы крепче. Дети войны не могли быть инфантильными! По всей моей театральной жизни, коей минуло уже полвека, где бы я ни была: училась ли в Новосибирском театральном училище, работала ли в театрах Омска, Новосибирска, Волгограда – не было, наверно, ни дня, когда бы не вспоминала я своё детство на Тамбовщине. Наше село Ртищево стояло на высоком бугре, оттуда открывался вид на широкие просторы, повсюду разбросаны буераки, холмы, лесочки. И, конечно же, сады невиданной красоты. Весной бурное цветение яблонь, вишни, сливы. Воздух напоен ароматом антоновки. Как часто я испытываю желание пройтись по тем местам… Только нет сегодня того села. Люди покинули его. Кто ушёл навсегда, кто в город уехал. Разъехались в разные места. Заросло село бурьяном, об этом написала мне Аля (родная сестра по отцу). Когда я это прочла, заболело сердце. Да, села уже нет. Но память – есть! В четыре года увезли меня в Омск, за нами приехал дядя Лёня (брат мамы), туда он был эвакуирован с заводом № 66 из Москвы вместе с семьёй. Помню: поезд товарный, круглые фонари московского метро, ГУМ, где орала я, как поросёнок, требовала куклу. Мой дядя был скуповат всю жизнь. Продавцы сжалилась и на свои деньги купили и отдали мне мою красавицу. А потом, мы оставили её где то на остановке. Поезд тронулся, дядька побежал, бросив чайник и схватив меня. Мужики втащили нас на ходу. А моя драгоценная так и ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АКТЁРСКИЕ МОНОЛОГИ осталась лежать на путях. Когда я прочла потом стихотворение Вероники Тушновой «Кукла, брошенная на скрещённых путях», я плакала, это – моя кукла! У меня в детстве было мало игрушек. Поэтому я любила их страстно все зрелые годы. Куклы, мишки, зайцы, большие и маленькие – у меня в квартире и на даче – везде. В отдел игрушек меня лучше не заводи… О родном селе и его людях я многое узнала от матери. В моей семье очень любили петь. А особенно бабушка Екатерина Леонтьевна. Много песен она напела для хора Пятницкого, старинные напевы, причиты, когда по деревням ездили в поисках фольклора. Много из этой старины хорошо знаю, слышала их в бабушкином исполнении. Когда подросла и на каникулы ездила в Тамбовскую область, стала петь их вместе с семейным ансамблем. В Омске мы с мамой и семьей дяди поселились в бараке на 8-й Линии, в коммуналке. Жили трудно, бедно. Сколько интересных судеб, характеров прошли пред моими глазами. Минуты неудач, радости, смешного и грустного – всё на виду, не спрячешь, не скроешь. Каждый человек как на ладони. Всё отложилось в детской памяти, сохранилось как в копилке. Для творческого багажа такие «закрома» жизненных наблюдений очень пригодились. Училась в школе № 40 весьма средне, была очень скрытной, не любила, когда кого-нибудь выделяли, вопрос – от чего есть богатые и бедные – меня тревожил. Остро реагировала на несправедливость, отчаянно дралась и отличалась максимальной невыдержанностью. Любила петь, поэтому пошла в хор в ДК имени Баранова. Занималась в акробатическом кружке. Пошла в танцевальный кружок, которым руководила Т.В. Рей. Мы все её ласково называли Тусей. Часто вместе с нами на занятиях присутствовал пучеглазый мальчик, её сын, Владик Дворжецкий. У меня не было пары, и Туся предлагала Владику потанцевать со мной. Я же наотрез отказывалась… Шли годы, и мальчик с загадочными марсианскими глазами стал прославленным киноактёром. Фильмы с его участием становились событием. Мы, чьи судьбы проходили в детские годы совсем рядом, радовались и гордились его талантом, который вспыхнул так неожиданно и ярко. Очень любила своих друзей, которых было много… Во дворе нашего дома, в школе, в кружках Дома культуры. Всех их помню. До сих пор, когда встречаемся, видеть их лица для меня – счастье и слёзы. Первые спектакли посмотрела в старом ТЮЗе на Партизанской улице – «Два клёна», «Сливовые косточки». Театр меня заворожил! Во дворе своего дома стала ставить спектакли, концерты. Участвовали мои друзья и я – главная артистка… Большую роль в моей судьбе сыграл артист Омского драматического театра Спартак Васильевич Мишулин. Он руководил драмколлективом при ДК имени Баранова. Я держала экзамен, чтобы попасть туда. Потом мне передали его высказывание обо мне: «Пришла девочка, пытливая, серьёзная. И какая-то доверчивая, как чистый листик…». Я волновалась, одета была более чем скромно, скованно. Спартак был для меня «недосягаемое что-то». На вопрос: «Чтобы ты хотела сыграть?»

– я ответила: «Всё, что вы дадите, и ещё Любку ШевМАРТ 2012 27(49)

цову в «Молодой гвардии». Вспоминаю, как недоуменно переглядывались учительницы, когда я сказала: «Хочу быть актрисой». Они смеялись. А Мишулин даже не улыбнулся. Сказал: «Будем работать». Он доверял мне роли мальчишек. И девочек тоже играла. В басне Крылова «Две собаки», говорят, была «хорошенькой болонкой». В спектакле «Сомбреро» сыграла Шуру, сложная роль, я пела и танцевала, спектакль был ярким, успешным. Спартак радовался. Вскоре по приглашению Мишулина я вместе с другими участниками попала во вспомогательный состав Омского драматического театра. Это было нечто невероятное! Театр ворвался в мою жизнь стремительно. Теперь я смотрела все спектакли в глубине кулис. Боже, какие актёры! Филиппов, Баратова, Теплов, Яшунский, Лепорская, Солнцева… Получила маленькую роль в спектакле «Фабричная девчонка». Женьку Шульженко замечательно играла Елена Аросева. В том же году, в августе 1958-го, в свои 16 лет, из ДК имени Баранова я шагнула в старое здание ТЮЗа на Партизанской, пришла работать по приглашению Е.А. Вальденберга. Сколько лет пролетело, но моя память сохранила зал с красивой лепниной, балкон, через который мы шли в репетиционные залы. А этажом выше – филармония, откуда к нам пришли два артиста: Аня Уткова, бывшая ведущая Омского хора, и Изя Борисов, чтец, мой постоянный партнёр. Как-то так вышло, что мне почти сразу стали давать большие роли. И ещё были вводы. В спектакле «Друг Петрушка» я играла Яшку, кулацкого сынка, он часто ездил верхом Варя – Тамара Анохина, Мечик – Владимир Остапов («Разгром», Омский ТЮЗ)

45

Маша («Чайка», Новосибирский ТЮЗ)

Варя – Тамара Анохина, Морозко – Владимир Витько («Разгром», Омский ТЮЗ)

Настя («На дне», Новосибирский ТЮЗ)

Алка («Алкины песни», Новосибирский ТЮЗ)

Федя («Сказ о далёком и близком», Омский ТЮЗ)

С Владимиром Ярославовым («Драма из-за лирики», Омский ТЮЗ)

46

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АКТЁРСКИЕ МОНОЛОГИ на маленьком мальчике из лавки. Мальчика играла Мунечка Булатникова, отличная травести, мой большой друг, наставник. Спартак Васильевич помогал мне, подбадривал. Из самодеятельности он «толкнул» меня в профессиональный театр, в прямом смысле этого слова. Через некоторое время Мишулин уехал в Москву, где его ждала большая актёрская судьба в кино, в прославленном театре сатиры. Больше его я никогда не встречала. Вспоминаю его работы в нашей драме – большие, серьёзные, драматические, а также яркие, искромётные, комедийные. Он появлялся с портфелем, набитым пьесами, сценариями, песнями. Навсегда мне запомнился его облик – гармоничной, талантливой личности, собранного, энергичного человека, его умные, с лукавой усмешкой лучистые глаза…. Стиль его одежды отличался изяществом, выдумкой. Красивые свитера, рубашки. В старом ТЮЗе в свои юные годы я впитывала в себя всё увиденное, услышанное, «принюхивалась» к запаху кулис. И, конечно же, всё это постепенно стало для меня потребностью, такой же необходимой, как дышать. А сколько смешных, курьёзных случаев! В спектакле «О чём рассказали волшебники» был у меня ввод на роль Хрюшки, на одном из спектаклей я выезжала на пристань, чтобы со всеми уехать в Африку, и вдруг кто-то наступил на кулису, она оборвалась и упала на нас. Я с перепугу вместо хрю-хрю, выдала чив-чив, как ласточка. Как мы все смеялись! Работы у всех актёров были превосходные: Бармалей – К.М. Казаков, Айболит – М.В. Молоствов, разбойник – Толя Кузнецов. А какой очаровательной была обезьянка Чичи – Фенечка Николаева, прелестной была Ласточка – Эля Рюмина. Как волновалась я сначала, тревожилась, как меня примут! Зажата была, как в коконе. Вот идёт К.Г. Барковская. Я старалась спрятаться…почему? Боялась, наверное… Запомнила её глаза, голубые, острые, взгляд даже какой-то пренебрежительный. Актриса она была блеск! Героиня, красивая… Преклонялась? Да! Какие актрисы рядом были потом! Всех помню: Н. Малышева, И. Диденко, Т. Дорохова, Т. Селезнёва, Э. Соболева, Л. Горская, В. Виноградова, Э. Крейтор, А. Амельчева. Ездила в Москву в числе 20 молодых актёров, была участницей семинара в Рузе. Педагоги были замечательные, нас, провинциальных актёров, возили по всем московским театрам. Мы смотрели лучшие спектакли. Какое чудное было время! Дивное место Руза, никогда его не забуду. А сколько раз мы выезжали на село со спектаклями, в пионерские лагеря! Всякое повидала, радовалась всему, и большому, и малому. Ролей было множество. Шура в «Заводских ребятах», Тамара в «Вечерах в Касаткине», Светлана в «Где ты, Светлана?», Сестра в «Тени над переулком», Зоя в «Дороге смелых», Зина в «Я тебя найду», Валерик в «Единственном племяннике», Глаша в «Девушке с веснушками»... Запомнилась работа с режиссёром Юрием Фридманом. Он нам многое дал, любил нас, растил. Интересно проходили репетиции с режиссёром Юрием Альховским (главреж из драмтеатра в то время), добрым словом вспоминаю главрежа нашего ТЮЗа Д.С. БарМАРТ 2012 27(49)

хатова. Все они оставили след в моей памяти. Спасибо им! А как я любила наши театральные капустники, наши ночные репетиции. Вместе писали сценарии, сами украшали фойе, сами придумывали и делали костюмы. Помню, как на одну из таких репетиций я притащила кастрюлю со стерлядкой, дядька где-то «надыбал»). Прошло много лет, и об этой рыбке многие не забыли. Уж больно она была хороша! Ребята ели всё, тащили из дома всё, что кто мог. Театр научил меня щедрости, открытости, общему труду, когда мы вместе многое можем. Начало у меня было доброе, я росла вместе со всеми, от роли к другой роли. Омский ТЮЗ на Партизанской – это мой старт, даже само здание дорого. Прохожу мимо всегда мысленно кланяюсь и обязательно постою, потому что память не отпускает. Люди как планеты. И одна из них – «мама Лиза», мой директор, мой друг, моя мама! Кстати её почти все так звали. Директор ТЮЗа Елизавета Григорьевна Куперман была замечательной женщиной. Театр в тот период был не последним в городе, о нём писали, к нам хорошо относились. И уже в 1962 году мы поехали в Новосибирск на фестиваль. Мама Лиза не только новый ТЮЗ построила, но и к появлению Дома актёра имела прямое отношение. Она была как прораб, всё знала: что, где, для чего. Вместе с Ножери Давидовичем Чонишвили они стали у руля. Вместе потом и работали в Доме актёра. Когда мы с Юрием Гребнем собрались работать в Новосибирском ТЮЗе, она нас отпустила. Я понимала, как это было ей нелегко. Это был тот период, когда между нами прошёл холодок. Я не могла ей простить, что она, любя меня, была посаженной матерью на свадьбе Изи Борисова и Татьяны Дороховой. Куперман уже потом мне призналась, что не могла обидеть молодых отказом. А у меня незадолго до этого с Изей Борисовым были романтические отношения, которые обещали перерасти в нечто большое. Но мой ершистый характер и излишняя прямолинейность испортили всё дело, предпочтение было отдано другой избраннице. Я понимала, что сама виновата, но оставаться равнодушной в этой ситуации, мне было нелегко… Прошли годы, я работала в Новосибирске. Потом меня пригласили в Волгоградский драмтеатр. Я уехала. Но мне там было неинтересно. Через сезон я написала в Новосибирск и в Омск, выразила свою готовность вернуться. Омск ответил первым: «Птенцы должны возвращаться домой. Ждём. Квартира стоит. Мама Лиза». Я вернулась в Омск. Елизавета Григорьевна сделала всё, чтобы мне было хорошо. Отношения вновь стали родственными, мы не расставались до её ухода. Она была моим настоящим другом, понимала, советовала, предостерегала. Редчайший человек! Конечно, и у неё были свои недостатки. Но господь дал ей так много, она была такая разная, непредсказуемая и очень сильная

47

С Борисом Руденко («Ретро», театр «Студия» Л. Ермолаевой)

С Алёной Устиновой («Тектоника чувств», театр «Студия» Л. Ермолаевой)

С Алёной Устиновой («Тектоника чувств», театр «Студия» Л. Ермолаевой)

С Виталием Романовым («Тектоника чувств», театр «Студия» Л. Ермолаевой)

48

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АКТЁРСКИЕ МОНОЛОГИ личность. Как она запросто умела говорить с разного уровня людьми: убеждать, находить выход из трудной ситуации! Считаю, что она была государственным человеком, такие руководители – редкость. И смешной иногда была, со своей изюминкой. У нее часто проявлялся чуть-чуть одесский акцент, для юмора. В конце слова – мягкий знак: «Томикь», «Марикь», «Семикь»… Это было очаровательно! Каждого умела обласкать, каждого, когда надо – поставить на место. Очень любила актёров, театр, верно ему служила. Мама Лиза – моя незабвенная учительница. Уходя уже, держала мою руку, говорила: «Томикь, счастья тебе, люблю, вернись в театр». И семья её – сын Марат, его жена, прекрасная Инесса Рогальская – дорогие моему сердцу люди. Я всегда знаю, что они у меня есть! В 1962 году начался новый виток в моей актёрской судьбе, это Новосибирский ТЮЗ, куда мы приехали с Юрием Гребнем. Юра там продержался один сезон, был изнежен родительской лаской, потянуло домой. А я, в общем, пришлась ко двору. Ввели в спектакль «Именем революции» и другие постановки, появились друзья и подруги. Поразили молодые актрисы, в большинстве своем голубоглазые, красивые. А парни какие! Слава Гарин – потрясающе талантливый! В «Чайке» он играл Треплева, а я – Машу. А Алик Дорожко – мой Сергей в «Алкиных песнях» – так и стоит перед глазами: светловолосый, сероглазый, не влюбиться было невозможно! Когда играли последнюю сцену расставания, почти вся труппа была в кулисах. Красивое, большое чувство, словно натянутая струна, тронешь – зазвенит, притягивала, завораживала окружающих… Но быть вместе, на сцене и в жизни – нам было не суждено… Так складывалась жизнь. Я счастлива, что встретила в Новосибирском ТЮЗЕ прекрасного режиссёра и педагога Владимира Валентиновича Кузьмина, он стал моим наставником. Сколько лет прошло, а я до сих пор мысленно отчитываюсь перед ним за каждую роль, каждый поступок. Помню его слова: «Взяла планку, чувствуешь её – держи, не снижая, тяни роль, как ниточку, до финала. Меняйся, расти, добивайся. Ты многое поняла в профессии, владеешь ею, вот и продумай всё. И внутренне, и внешне. Сшей костюмчик на себя. Это твоё. И ничьё более». Эти слова стали для меня законом. Поэтому всю жизнь я не могла «слизнуть» найденное другой актрисой. «Мой стаканчик мал, но пью из своего стакана…». И всегда жёсткий отбор в костюме. Зашёл как-то Кузьмин в гримёрку после спектакля, где я пела несколько песен, мне сшили роскошное парчовое платье, а он спросил: «Тамарка, где твоё светлое платье с отделочкой?». Я отвечаю: «На складе». «Надень его, девочка!». На мой вопрос ответил: «В парчовом платье образ теряет обаяние и нежность». Я поменяла костюм, поняла, что он был прав. Кузьмин растил в нас художников. Сам он был чистым, порядочным, требовательным. Он знал о каждом всё, в личном плане тоже. Когда Кузьмин решил поставить «На дне», я была уверена, что буду играть Василису. И с удивлением обнаружила, что мне дали роль Насти. Я очень огорчилась. Кузьмин мне объяснил: «Василису, знаю, сыграешь легко, но ты мне нужна в Насте! Русская, несчастная женщина, у тебя же это есть, романтика чувств, «ты и украсишь мечом, и МАРТ 2012 27(49)

облачишь в латы». Фантазёрка, трогательная, смешная, трагичная…». И он оказался прав, роль Насти стала для меня одной из самых любимых, за неё я получила диплом первой степени на фестивале, посвящённом 100-летию со дня рождения Максима Горького. Написала письмо народной артистке РСФСР. Ей теперь уже за 80 лет, незабвенной Анастасии Васильевне Гаршиной, у неё я училась ремеслу в хорошем смысле этого слова. Под её влиянием сформировался мой творческий стержень. Её простота меня завораживала. Талантливая, смелая, тонкая актриса. И характерная, и героиня. И человек хороший. А главное – и на сцене, и вне её – личность! Рядом с такими актёрами, как она, не имеешь права на проигрыш. Ты подтягиваешься и живёшь с ними вровень. Я благодарна судьбе, что она меня свела с такими актёрами, как А.Я. Мовчан, Е.С. Лемешонок, В.С. Орлов, В.Г. Эйрих и многими другими. Низко кланяюсь тем, кто жив, и помню тех, кого уже нет. Мне дороги воспоминания о моих друзьях из Новосибирского театрального училища. Это – Юра Трошкеев, Вадим Решетников, Володя Авраменко, Галя Аверьянова. Когда в Омске получила квартиру после возвращения из Волгограда, ответил Новосибирск: «Возвращайся. Ждём!». Но было уже поздно. Новосибирск для меня, как вишневый сад для Раневской в чеховской пьесе. Я сама «срубила» свой сад, как Лопахин. Уверена, вернись я в то время – и жизнь моя могла сложиться по другому сценарию. Я помню ваши слова, учитель мой дорогой: «Растите в себе личность, лелейте в сердце доброту к людям, животным, природе. Тамарка, в тебе есть природа, береги её, не разменяй на «пятаки». Сильной будь, помогай людям, защищай слабых». С нежностью вспоминаю Алёшу Пешкова из произведений Горького. Там прослеживаются этапы взросления мальчика. Пройдя через все круги ада, он сумел сохранить в себе добро, что и помогло ему вырасти в большого писателя. Кузьмин мне рассказывал, что мой портрет, в роли Алёши, висел в музее Горького в Нижнем Новгороде. Много я переиграла девочек, мальчиков. И тут же рядом – девушек, таких разных, женщин, сильных, страдающих. Я была горяча, непредсказуема, беспощадна в оценке того, что делала. Кузьмин говорил: «Не трогайте её, она дойдёт до всего самостоятельно, потому что, в первую очередь, требовательна к самой себе, а это всё – «зелёный шум». Он пройдёт, останется главное – любовь к своему делу». Вспоминаю дорогих сердцу подруг. Вот Эля Гарина, очаровательный сорванец, большеглазый. Красавица, героиня. Где ты теперь, солнышко? Может быть, в Москве, туда многие «рванули». Галя Аверьянова (впоследствии мы с ней встретились в Омске) – дивная актриса. Милая, голубоглазая, поэтичная, очень талантливая, они с Элькой были в то время Джульетты, очень раз-

49

ные и каждая по-своему интересна. Сколько мы с ними переиграли мальчишек и разных зверюшек! А Зина Лисятина, Кира Осипова, Лена Кутонова… Жили душа в душу. Много ездили, время было такое, и страна была другой. С гастролей привозили впечатления, зарисовки, смешные случаи. Жить было интересно. Часто собирались у педагога Т.М. Сухановой. Интересные проводили вечера с нашими студентами. Мишей Багаевым с отделения оперетты, Володей Авраменко, Вадимом Решетниковым (курс драмы). Вадик импозантный, стройный, загадочный, стал за мной ухаживать, назначал свидание в сквере у гостиницы «Центральной». Вскоре нас стали называть «молодожёнами», и Вадик перешёл жить в мою комнату. Когда он стал работать в облдрамтеатре, это нас отдалило. От чего-то Богу было так угодно, что мы встретились и разошлись. Молоды были! Спасибо тебе, что ты был! А через 45 лет я его проводила в последний путь. Как оказалось – единственная из всех его жен… Училась я почти экстерном, по сути – заочно, работая в театре, играя порой в день по три спектакля. Сдавала зачёты, экзамены, стремилась прихватить всё увиденное, услышанное, прочитанное, почти на ходу. Мои режиссёры всегда отмечали мою настырность в работе, желание дойти до самой сути. Благодаря этому я согласилась на роль Кабанихи в «Грозе», в самостоятельном актёрском внеплановом спектакле. Сложность сценического материала меня не пугала. После возвращения из Волгограда в Омск в ТЮЗе для меня начался следующий виток моей судьбы. Я вернулась уже сложившейся актрисой с дипломом Новосибирского театрального училища, сыграла более 40 ролей. В это время здесь работал замечательный режиссёр Владимир Дмитриевич Соколов, и ТЮЗ при нём был на высоком уровне, актёры были настоящий «цвет молодой». Режиссуру Соколова, его «почерк» я быстро усвоила и приняла. Замечательный спектакль «Песня о рождённых бурей», был выстроен Соколовым безупречно. Превосходные декорации художника Карло Гагишвили, мизансцены графически точные, каждый поворот головы выверен, чёткий ритм спектакля, интересные актёрские работы принесли спектаклю успех. В Омском ТЮЗе родилась инсценировка и спектакль впервые в России «А зори здесь тихие». Это работа имела резонанс в столичной прессе. Актёрские работы В. Кульченко, В. Устимович, Г. Аверьяновой, С. Романовой, Т. Боговиной и моя (я сыграла Лизу Бричкину) воспринимались как бенефисные. Режиссёр Георгий Завалов запомнился мне своей любовью к актёрам. Мягкостью, сердечностью, обаянием, с ним я работала в спектакле «Сказ о времени далёком и близком», сыграла Федюньку, это был мой последний опыт траве-

50

сти. Эта роль «легла» на меня как влитая, такой я была в детстве. Этот мальчик шёл в Москву к Ленину с караваем хлеба от деревенской голытьбы. Он стал взрослым во время своего пути. Моего Федьку любили все. Эта роль была признана лучшей театральной работой 1970 года, а на смотре спектаклей, поставленных к 100-летию со дня рождения Ленина, получила высокую оценку. Затем пошёл целый калейдоскоп интересных для меня работ: Мать («Женитьба Бальзаминова»), Сваха («Женитьба»), Мать («Лейтенант Володька»), Сваха («Банкрот»), Директор детского дома («Где живёт домовой?»). Очень дорожу дружбой с артисткой ТЮЗа Анной Гордовской. Высоко ценю Юрия Гребня, сколько с ним было пройдено дорог на сцене. Выразительная сценическая внешность, обаяние, высокий творческий диапазон, темперамент – все эти его качества снискали признание публики. В прошлом году приезжал с концертами Юрий Трошкеев из Белоруссии. Очень обрадовалась. Друг юности вернулся в «родные пенаты». Мы вместе учились в Новосибирске, в Омском ТЮЗе были постоянные партнёры. На мой взгляд, трудились много и хорошо. Партнёр он был превосходный, особенно в спектакле «Песня о рождённых бурей». Очень любила его Павку Корчагина. Незабываемые, пронзительно щемящие сцены! Порой мы ссорились, но в принципе тандем у нас был превосходный. Мы и звания заслуженного артиста РСФСР получили вместе. В ту пору Юра сыграл много прекрасных ролей. Он был героем многих пьес того времени. И вот, когда мы – старые тюзяне встретились в последний приезд Трошкеева, я увидела другого Юру, помотанного жизнью, с благородными сединами. Что-то в душе дрогнуло, я заплакала. Игорь Абрамов подвёл меня к нему и сказал, шутя: «Познакомься с девушкой». Я представилась – «Рита Устинович», а он ответил: «Павел Корчагин». Говорят, его приглашали работать в «Галёрку», но что-то не сложилось, жаль… Меня очень привлекала в Омском ТЮЗё Валентина Устимович. Яркая, творческая индивидуальность, весьма своеобразная, ни на кого не похожая, широкая палитра красок и оттенков: от лукавой, острохарактерной хитрушки, до обаятельной очаровашки. Ещё мне хочется рассказать о своей близкой подруге, которая занимает в моём сердце большое место – это Тамара Селезнёва, мы с ней почти в одно время пришли в театр. Она маленькая ростом. Нас называли «Тома – большая и Тома – маленькая». Судьба разбросала нас, она служила в Рязани, потом в Астрахани, Ногинске. И, наконец, в Москве. Мы периодически встречаемся. В столице она сумела выстоять, не потеряться. Она работает в Московской филармонии, получила звание заслуженной артистки России. Несколько лет назад она приезжала в Омск со спектаклем «Диалог с Эдит Пиаф», где Тамара – и автор, и исполнитель. Спектакль проходил в Доме актёра, я его представляла на сцене. Для меня каждая встреча с подругой – праздник души. Театр жесток и прекрасен. Порой столько недобрых глаз вокруг, особенно когда работаешь в очередь с кемнибудь. Стоит такое существо в кулисах и смотрит, как Цербер, и от этой «энергетики» слова забываешь, теряешься. На это всё и рассчитано. И кричит режиссёр из зала: «Уберите императорское лицо»! ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АКТЁРСКИЕ МОНОЛОГИ В 1987 году театр пережил очень трудный период... У меня произошёл нервный срыв. Я подала заявление об уходе. Прошлого не вернуть, но «зарубина» осталась… Я потеряла пятнадцать лет. Жила без театра. Что называется, «рванула на себе рубашонку», уверенная, что так и надо было поступить. Оказалась, себе во вред. Одному Господу было известно, как мучительно трудно было вернуться в любимое дело… Я стала искать точку опоры. И нашла её в лице прославленного учёного, председателя колхоза Спасское, в Тульской области В.А. Стародубцева. Я стала режиссёром народного театра в Доме культуры, поставила несколько спектаклей в селе Спасское, где жила вместе с сыном Лёвушкой. Прошло время. Поняла, что без театра не могу. Вернулась в Омск. Но пора неустроенности и скитаний продолжалась. Работала в ДК Юбилейный Саргатского района с ансамблем «Колоски», в театре– студии «Окраина» с курсантами летно-технического училища. Потом преподавала в колледже культуры и искусства. В душе моей покоя не было. К счастью, прорыв «в блокаде» наступил, в 2002 году меня приняли в труппу театра «Студия» Л.И. Ермолаевой. Начала работать с певческо-литературной программой «Свидание с юностью», потом в спектаклях «Серебряный век», «Слово, опалённое войной», «Тринадцатая звезда». И появился спектакль Н. Коляды «Американка», который я сама предложила. В театре «Студия» я работаю уже десять лет. Я благодарна Любови Иосифовне Ермолаевой за доверие. Поначалу я была для неё «тёмная лошадка» с историей тюзовского периода, пришла на птичьих правах, с одним желанием – работать. Мы сработались. Роль Елены Андреевны меня воскресила. Я увидела театр, где есть интересные актёры, свой потенциал, свой стиль, свой зритель. Я потихоньку прижилась, рядом встали друзья – актёры, которых я здесь встретила, и пошли роли, спектакли: «Ретро», «Тектоника чувств», «Синьоры, репетиция начинается». Любовь Иосифовна – человек в любимом деле, работает в полную ногу, так уж умеет служить театру наше поколение. Она человек особой породы, чувствует природу актёра. Бывает сложно в работе. «Бури и штили». Резка порой бывает. Но такие качества, как человечность и мудрость, у неё не отнимешь. Многое, конечно, не сыграно, не спето. В театре я нашла много друзей: Лена Кондратенко – личность творческая, яркая (к сожалению, уехала в Москву); Володя Михайлов – сложный человек, непредсказуем, умница, лучезарен, замечательный товарищ; есть актёр Борис Руденко, он работает на «разрыв аорты», мне дороги его работы в спектаклях «Ретро», «Старший сын». Не в каждом театре увидишь актёра такой манкости, очарования и лёгкости, как у Игоря Малахова, он может сделать честь любому театру, природа щедро наградила его талантом. А Олечка Серман… Прелестная актриса, она многое может. Потенциал её широк, лишь бы роли впору пришлись. Она «не открыта» ещё по большому счету. С большим интересом и симпатией я отношусь к своим театральным собратьям Игорю Двоеглазову, Ире Разумовой, Оле Бердниковой, Алёне Устиновой, Виталию Романову, Ане Бодровой, Ларисе Дубининой, Свете Жиденовой. Желаю всем успеха! МАРТ 2012 27(49)

«Американка» (театр «Студия» Л. Ермолаевой)

Такая короткая жизнь, я не хочу сдаваться, хотя и годы подступили, хочу ещё оставаться в любимом деле, работать. Душа ещё молода, ей все еще неймётся. Хочется радостей простых, земных. И здоровья, конечно. Живу скромно и просто. Людей люблю с характером, со своей позицией, жизненным багажом. Хочется побольше человеческого тепла, понимания, гармонии! Долго я ждала своей судьбы. Да, я ждала Его. Как сказала в своих строчках поэт Римма Казакова, «он не пришёл!». Были в моей жизни увлечения, влюблённость, но не более того. Я как Фаина Раневская (прости Господи за сравнение, я её боготворю!), так же одинока, только у неё был Мальчик (пёс), а у меня – кот Сенька, Сенечка. Он всё понимает и чувствует перепады моего настроения, лечит, бережёт меня. Сынок мой Лёва далеко. С папой Лёвушки – Геной Жильцовым (он тоже работал в Омском ТЮЗе) мы разговариваем по скайпу. Гена, как и Лёва, живёт в Израиле, мы с ним остались друзьями, он хороший отец для моего сына, и о нём я всегда хорошо думаю и говорю, и всегда готова помочь. Моей даче уже десять лет. Увидеть яблони в цвету, вишни – несказанная радость. Я по природе своей крестьянка. Каждую травинку я люблю выращивать. «Садистка», – смеются надо мной мои подруги. Земличка, она меня лечит, видит, как мне она дорога. У каждого человека судьба – своя, непохожая ни на какую другую. Каждый человек – как отдельная планета в миллиардах звёзд во Вселенной. А моя судьба – театр. Я служу ему полвека лет и считаю это счастьем! Это – моё! Только в нём я находила и нахожу отраду и любовь, выше которой у меня нет ничего. Материал подготовила к публикации Светлана КУЛЫГИНА

51

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

«И в этом однократность бытия.. » …Как-то сказала мне давняя знакомая, коренная омичка, страстная театралка, которая начала ходить в омские театры в начале 1960-х и старается по сей день не пропускать премьер: «Когда смотрю в журнале на старые снимки и читаю твои комментарии к ним, – я всё равно, ты уж не обижайся, больше о своём вспоминаю, о своём думаю, если лица знакомые вижу. Да и каждый, кто на эти фотографии смотрит, тоже, мне кажется, о чём-то своём думает». Сказано просто и замечательно! И какие могут быть обиды!? Ведь, рассматривая фотографии, которые приносят нам в рубрику «Архивный фотоэксклюзив», я тоже о своём вспоминаю-думаю. Вот как и сегодня…

Однажды... Вспоминаю и думаю, глядя на этот любительский снимок, не только о выдающихся актрисах-легендах театральной России Надежде Владимировне Надеждиной и Елене Ивановне Псарёвой, но и о Центре искусств СибАДИ «Творчество», в котором и «вылетела птичка» из фотоаппарата… В 1995-м году актёры академического театра драмы, артисты-подвижники Татьяна Филоненко и Николай Михалевский при поддержке ректора Автомобильно-дорожного института Леонида Горынина воистину совершили подвижническое, буквально своими руками восстановив практически из руин запущенный подвальчик одного из институтских общежитий (почти пять лет шла работа) и превратив его в уютный Центр искусств. Увы, Центр не стал «общегородским», как задумывалось и как уже было спланировано на годы вперёд его создателями (для нового институтского руководства Центр оказался ненужной «головной болью» – и Татьяна с Николаем вынуждены были покинуть его). Но старт был мощный: только за первый творческий сезон в «Творчестве» прошло несколько художественных выставок (Николай Молодцов, Сергей Тырков, Владимир Шевырногов, студенты худграфа ОмГПУ), состоялись концерты Камерного симфонического оркестра, солисток Татьяны Абрамовой, Светланы Бородиной, Валентины Шершнёвой, студентов

«Шебалинки», омских бардов, актёров омских театров!.. Сделан снимок в середине октября 1996-го, сразу же после праздничного Вечера-открытия 2-го сезона в Центре искусств – великолепного «звёздного» концерта-импровизации (разумеется, с последующим фуршетом для «звёзд», где великолепных импровизаций было не меньше – актёрских, весёлых, счастливых, «взрывных» по своей энергетике!)... …А кто-то из вас, наверное, с улыбкой сейчас вспоминает, как почти вот так же, как на фотографии, сидели однажды на скамеечке Мирониха и старуха Анна (Надеждина и Псарёва) из спектакля-легенды «Последний срок»… А кто-то с грустью светлой вспомнит, как однажды сидели рядышком, в гимнастёрках военных да с папиросками в руках, Чудаева и Братчикова-Борщевская (Псарёва и Надеждина) из другого легендарного спектакля Омского драматического – «У войны – не женское лицо»… …Однажды… Это строчки Давида Самойлова «аукаются»: И там, в пернатой памяти моей, Все сказки начинаются с «однажды», И в этом однократность бытия И однократность утоленья жажды…

«В старой Москве» …Впрочем, с подзаголовка вполне можно снять кавычки, и тогда это будет не название пьесы Веры Пановой, а просто подпись к архивному снимку, сделанному в Кремле более полувека назад. В общем, многозначный получается подзаголовок. Но – точный. …Мы с вами – в 1958-м. Москва, весна… Царь-пушка, понятно, не главное, она лишь обозначает «экскурсионный момент». А главное то, что на сцене Малого академического театра Союза ССР (был когда-то такой Союз) – гастроли Омского областного драматического

52

театра. Первые в его истории и достаточно продолжительные (23 апреля – 8 мая). В афише – всего три названия: «Филумена Мартурано» Э. де Филиппо, «Сердца должны гореть» Л. Митрофанова и «В старой Москве» В. Пановой, (кстати, последнюю из названных пьес впервые поставил в 1940-м в театре Моссовета Юрий Завадский). Были каждодневные аншлаги, самые добрые отзывы в прессе, был успех!.. Думаю, без каких-либо натяжек можно предположить, что эти гастроли – своеобразный и неожиданный рубикон в творческой судьбе Елены Псарёвой (конечно же, вы узнали её на снимке). Почему «неожиданный»? ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ Классическая на театре история: накануне гастролей заболела актриса – и Елену Ивановну срочно ввели на роль, да ещё в «дуэте» с самим Петром Некрасовым, в талантливом спектакле талантливого режиссёра Сергея Владычанского «В старой Москве» (он был «козырной картой» гастролей: из 18-ти показанных за две недели спектаклей его сыграли 14 раз). Нет, Псарёва после этого не «проснулась знаменитой», как принято говорить (да и небольшая роль не располагала к тому). Но это был действительно переломный момент для актрисы, за которой уже начал укореняться в театре «титул» артистки из массовки; вот несколько её т.н. «ролей» в первые годы работы в Омском драматическом (читаю «Репертуарный лист» актрисы): «Дама», «Участница массовки в сцене собрания МТС», «Прислуга» (а уж в «Старой Москве» – аж две «роли», и обе – как для анекдота театрального: «Четвёртая старуха» и «Пятая швея»)… Рубикон. Москва – словно некий старт. И пройдёт ещё несколько лет, прежде чем муж Елены Ивановны, блистательный актёр Сергей Филиппов, пророчески скажет ей: «Наступает твоё время!..». …По традиции – подписываем фотографию. Итак, Москва, Кремль, 1958-й год. Слева направо: Елена Псарёва, Галина Ханжарова (жена директора театра Мигдата Ханжарова живёт сейчас в Ростове-на-Дону), актёры Герман Гуровский, Ангелина Кржечковская (тоже в Ростове-наДону), Владимир Раутбарт (в 1959-м он уехал из Омска в столицу, работал в Театре им. Пушкина, в Театре Сатиры, снимался в кино; ушёл из жизни трагически рано, в 40-летнем возрасте), заведующий труппой Евгений Зуба-

рев; а маленькая девочка в центре – нынешняя заведующая музеем Омского театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Лариса Мигдатовна Ханжарова, которая и подарила фотографию нашей рубрике «Архивный фотоэксклюзив».

«Чуть подальше – жил друг...» Начало 1980-х... Ещё далеко до самого главного дела в его жизни – «Пятого театра», ещё впереди громкие победы его спектаклей-«первенцев» в этом театре на Международном и Всероссийских фестивалях в 1993-1994-м («Мириам», «Фиктивный брак», «Похвала глупости»). Но Крылья его Судьбы уже распахнуты во всю ширь. Полёт! Свободный и одухотворённый, как у Чайки по имени Джонатан Ливингстон… Фотографию эту принёс в журнал известный омский мастер-косторез Николай Перистов. Снимок сделан поздней осенью 1982-го года. Полдень, только-только выпал первый и тут же тающий снег, Сергей Рудзинский улыбнулся, Николай «щёлкнул» фотоаппаратом… Той осенью 26-летний Рудзинский был в вихре дел и идей (впрочем, как и всегда): заканчивалась учёба на режиссёрском отделении театрального училища имени Щукина (его второе высшее образование); была установлена договорённость с ТЮЗом и шла подготовка к постановке дипломного спектакля (поставив его через год и успешно защитив, Сергей станет очередным режиссёром ТЮЗа); репетировалась на сцене Дома актёра комическая опера «Телефон» (а незадолго до этого Рудзинский поставил на той же сцене первый в Омске спектакль по произведениям А. Сорокина «Антре со

свечой для господина диктатора»); с председателем Омского отделения СТД РФ Ножери Давидовичем Чонишвили обсуждались планы по созданию и нового театра, и «Театра антрепризы Дома актёра»… …Вот о чём я вспоминаю, глядя на этот любительский фотоснимок. И про 1994-й вспоминаю, про день 20-й февральский, когда не стало Серёжи, основателя и главного режиссёра «Пятого театра». Хотя, вернее будет сказать – художественного руководителя. …А Коля Перистов вот такие строчки написал: Прохожу мимо храма, Хоть и делаю круг... Рядом – дом моей мамы, Чуть подальше – жил друг... …«Да и каждый, кто на эти фотографии смотрит, тоже, мне кажется, о чём-то своём думает»...

В материале использованы некоторые фактографические данные из книги Светланы Яневской «Елена Псарёва» (серия «Мастера сцены», 2006) и статьи Ивана Мамина «Счастливая «непосильная ноша» (журнал «Омская муза», № 3, 1996). Выражаю признательность за помощь в подготовке материала Юрию Музыченко, Николаю Перистову, Татьяне Филоненко и Ларисе Ханжаровой.

МАРТ 2012 27(49)

53

Анна ЗЕРНОВА

Читающая по линиям Театр кукол – явление парадоксальное. Здесь мир предметный, художественный, призван высвечивать самую что ни на есть «живую жизнь». А основная его величина – кукла – помогает постигать тайны человеческой души. В театре кукол, как нигде, значима визуальная составляющая, над которой трудится целая команда профессионалов: художники, бутафоры, работники швейного цеха, декораторы, конструкторы... Все эти люди крепко связаны общим делом так, как, пожалуй, ни в каком другом театре. Это мастера, от которых зависит многое и многие. Один из таких мастеров – бутафор и скульптор Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Лидия Федоровна Плеханова.

Лидия Фёдоровна родилась в Тюменской области в семье педагогов. После школы приехала в Омск и поступила на худграф педагогического института. В театр пришла в 1982 году и вот уже на протяжении почти тридцати лет служит любимому делу. Не в правилах Лидии Федоровны рассказывать о себе. Признаюсь, мне так и не удалось встретиться с ней лично – она все время словно бы «ускользала» от прямого общения, и обстоятельства этому только способствовали. Обстоятельства столь настойчивые, что возникала мысль: её удивительно скромное желание остаться в тени профессии, конечно же, не прихоть, а черта цельного характера. Ведь даже те, кто работает с ней далеко не первый год, не только с большим теплом, но как-то очень бережно говорят о ней. СОЗДАВАЯ ЖИЗНЬ О том, как Лидия Федоровна начала работать в театре, вспоминают с особым ин-

54

тересом. Было в этом как будто нечто необыденное, неслучайное. Про бутафорский цех коллеги даже говорят загадочно: «Наверное, это место такое, особенное!». А кто-то уточняет: «святое».

– Когда я пришёл в театр в 1975 году, бутафорский цех был совсем маленький, – вспоминает директор театра, заслуженный работник культуры РФ Станислав Дубков. – И у нас работала уникальный художник-бутафор Лидия Фёдоровна Федорович. Она одна делала всю бутафорскую работу. Когда в почтенном возрасте она ушла на пенсию, на её место пришла другая Лидия Федоровна – Плеханова. Оказалось, они поразительно похожи в отношении к делу. И возникло ощущение, что это не случайность, это преемственность – негласная, всё произошло само собой. Лидия Фёдоровна – это мастер, которого никогда никто не сможет заменить, и уже просто невозможно представить театр без неё. Уже тогда ни у кого не возникало сомнений в профессионализме нового бутафора, скромного, высказывающегося только по делу. Главный художник театра, заслуженный художник России Ольга Верёвкина отмечает, что, работая с Лидией Федоровной, она всегда чувствует себя спокойной за результат. Она знает, что Лида поймёт замысел, сумеет «прочитать» линию, понять характер персонажа и сделает всё, что нужно. Причём так, чтобы красота и точность не уступали практичности, чтобы кукла или реквизит могли служить долгие годы. Реализовать чужой замысел, отражённый на бумаге, в объёме, придав ему плоть и фактуру, непросто. Но у Лидии Фёдоровны есть уникальное качество: она очень быстро проникается идеей, стилистикой спектакля. Благодаря этому выразительно и чётко высвечивается задумка художника-постановщика. По словам коллег, как художник-бутафор она растворяется в работе, не позволяя себе исказить или «улучшить» заданный образ, и в этом её незаменимость. Интересный факт: именно ей, как правило, доверяют изготавливать кукол «положительных».

– У неё самой хорошая, положительная энергетика, это добрый человек, – объясняет Ольга Верёвкина. – Когда бутафор только начинает лепить из пластилина лицо персонажа, принцесса легко может стать похожей на ведьму. От мельчайших линий, от их одухотворенности, пропорций и зависит нужный образ, а не от формы глаз и носа. Важно чувствовать эту грань. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА Только чтобы изготовить голову куклы, бутафору, как правило, требуется неделя (учитывая время на отливку формы, просушку), а потом ещё труд механиков, роспись… Параллельно надо делать что-то другое. Лидия Федоровна всё успевает, но берёт не количеством, а качеством, очень кропотливой, подробной работой, соблюдением технологий. И порой в этом деле права на ошибку просто нет.

– Если говорить о мастерстве Лиды, у неё не бывает промахов. Видимо, есть особое внутреннее чутьё, – рассказывает художник-бутафор Дарья Александрова. – Она работает тихо, самостоятельно, но всё всегда получается очень аккуратно – загляденье. Но если у Лиды есть в чём-то сомнения, она обращается к другим мастерам и просит совета: «Посмотрите, так или не так?». При этом сама тут же предлагает несколько вариантов – видно, что она постоянно ведёт поиск внутри работы, сомневается, пробует. Сосредоточенная, внимательная, Лидия Фёдоровна кропотливо работает над каждым объектом – будь то кукла, которая станет главным персонажем постановки, или мелкий реквизит, как например, кожура от груши в спектакле «Пиноккио». Художникпостановщик, бутафор Ирина Чижкова знает Лидию Федоровну давно и уверяет: – Это человек, который может сделать всё. Надо огрызок от яблока – будет. Надо, чтобы это был огрызок от яблока антоновки – значит, будет огрызок именно от яблока антоновки. Нужна рабочая кукла, при этом легкая, подвижная, чтобы угодила самому требовательному актёру – пожалуйста. Нередко в этой профессии с чем-то приходится сталкиваться впервые. Так было в спектакле «Ревизор» с причёской Марьи Антоновны – сложной, выполненной в стилистике средневековья. Материал не был задан изначально, и решение приходилось искать по ходу изготовления куклы. Никогда до этого бутафоры не использовали в работе с причёсками войлок, но Лидии Федоровне удалось приноровиться к материалу. Сделать всё так, чтобы это нравилось людям, умиляло зрителей, при этом быстро и наверняка. МАРТ 2012 27(49)

И такие «маленькие подвиги» в этой работе нужны постоянно. Очень непросто бывает, когда куклы ломаются, когда в них снова нужно вдохнуть жизнь. Случалось, что куклы терялись, тогда их приходилось воссоздавать и, если не было эскизов, – по памяти. Всё это Лидия Федоровна делает без возражений – никто и никогда не почувствует, что ей может быть нелегко. Работает, не допуская равнодушия ни в чём. А безусловное владение ремеслом позволяет ей включаться в современные темпы работы театра, и при этом успевать довести до уровня произведения искусства каждый объект.

– Благодаря таким людям творчество в театре сохраняется, ведь очень многое сегодня делается впопыхах, сроки сжаты. И чтобы производство не «задушило» творчество, нужно выполнять свою работу быстро

55

и в то же время так, как нужно, не потеряв идею. Лида это умеет, – отмечает Ольга Верёвкина.

Две Золушки из спектаклей «Золушка» разных лет. Художник – Ольга Верёвкина

Никита из спектакля «Детство Никиты» по А.Платонову. Художник – Ольга Верёвкина

56

ОТ ЧЕЛОВЕКА К ЧЕЛОВЕКУ У каждой куклы в театре несколько «родителей» – мастеров, которые должны не только своё дело знать «от» и «до», но и помнить, что они в одной цепочке. Работники постановочных цехов постоянно чувствуют внимание Лидии Фёдоровны. Ирина Киргинцева, заведующая пошивочным цехом рассказывает: – Она обязательно советуется, когда делает куклу. Знает, что я потом её буду обшивать и спрашивает: «Как тебе удобнее? Где сделать метки?». У неё всегда тандем, она чувствует, что не одна, что от её исполнения работы зависит дальнейшее изготовление куклы.

– Как конструктор могу сказать: если работаешь с Лидой, ты уверен, что твоя механика будет действовать идеально, – продолжает Александр Колдунов. - Ведь бывает даже так: не туда попала капелька клея, и какая-то деталь в кукле уже не ходит, механика не работает. Иногда я говорю заранее – здесь есть конструкция, с которой бутафору надо быть особенно внимательным. Но ей можно и не объяснять этого, Лида и без моих просьб сделает хорошо. А для этого человек должен знать специфику клея, просчитывать, как ткань или материал себя поведут в будущем, не будут ли деформироваться – это под силу только действительно опытному мастеру. Готовая кукла попадает в руки артиста, и для него значимы все составляющие – и то, с какой технологией выполнено изделие, и то, какую энергетику оно несёт. Порой самый маленький объект художественной ткани спектакля может сосредоточить на себе внимание всего зала. И особенно приятно артисту, если все элементы, даже, казалось бы, сущая «безделица», сделаны искусно. Тогда и демонстрировать их – одно удовольствие, легче держать ритм спектакля, удивлять зрителя... По словам заслуженного артиста России Эдуарда Уракова, Лидия Фёдоровна всегда помнит о деталях.

– Она занимается объёмами, и от того, как вылепит головку куклы, многое зависит: будет ли она не тяжёлая, когда конструктор сделает механизм, прочная, удобная – всё должно быть выверено до мелочей. Тогда артисту комфортно – ему легче играть, пристраиваться к кукле. Лида всё учитывает. В её мастерстве, видимо, что-то от профессионального опыта, а что-то от Бога. И, может, ещё и поэтому она по-особому ощущает руками материал, предметы – и пытается вложить в них душу. Лидия Фёдоровна – не из тех, кто афиширует себя, человек скромный, она слушает мнения разных людей и высказывается редко. Работники театра замечают с улыбкой: «Даже директор у нас говорит: если уж Лидия Фёдоровна что-то сказала, то это действительно важно». Ненавязчивость и деликатность – во всём. Профессионал с колоссальным опытом, считает, что учить, в привычном смысле слова, она не умеет. Но молодые коллеги делятся: учиться у неё надо, наблюдая, как она работает, обращаясь за советом. И тогда ты сможешь многое узнать – если захочешь сам. Так ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА она даёт возможность человеку развиваться самостоятельно, подталкивая его к тому, чтобы он шёл по нужной дороге. Такая же она и в личном общении.

– Лида очень чуткий человек, никому не отказывает в помощи. Она очень хорошо понимает проблемы людей, но ничего не навязывает. Когда ей рассказываешь о какой-либо личной ситуации, она, не давая прямого совета, но чувствуя тему, подводит тебя к верному решению. Ты делаешь правильный шаг и потом думаешь: «Хорошо, что я обратился именно к ней». Она замечательный психолог, – говорят декораторы Елена Кармадонова и Лиана Прохорова. Лидия Фёдоровна многих поддержала по-дружески, кому-то помогла освоить тонкости работы над куклой, о которых не напишут в книге или Интернете – они познаются на практике и передаются только от человека к человеку. Каждодневный труд и искреннее отношение к тем, кто рядом, сделали её незаменимой.

– Мне кажется, Лида уникальная личность – такое ощущение, что она никогда не сердится, не злится, – считает Ирина Чижкова. – Она любит людей, защищает, обиженные – все под крылом Лидочки. Кажется, это скромный, незаметный человек. Но если Лидия Фёдоровна не пришла до обеда, в цехе выстраивается толпа: кому-то нужно что-то доделать, подковырять, приклеить, кому-то сказать. Она как краеугольный камень цеха. Есть Лида на работе – всё хорошо, спектакль состоится. Внутренний мир Лидии Фёдоровны – загадка, она редко открывает его. И может быть, самые глубокие мысли, чувства находят выражение в её живописи: в свободное время она пишет картины.

– Её картины – всегда от души, они несут любовь, свет, радость. На них смотришь, и хочется жить, хочется любить. К примеру, у неё есть шикарная работа, называется необычно – «Пляшущие облака». Лида давно мечтает заняться живописью более плотно. Работая в театре, она чувствует, что хочет художник, потому воплощает чётко его замысел, у неё особый дар для этого. В своих карМарья Антоновна из спектакля «Ревизор». Художник – Ольга Верёвкина. Актриса – Ирина Сергеева

МАРТ 2012 27(49)

Городничий из спектакля «Ревизор». Художник – Ольга Верёвкина

тинах можно выразить то, что переживает сама, – рассказывает Ирина Киргинцева. Лидия Фёдоровна Плеханова – из тех, чья повседневная работа обретает далеко не повседневное значение, когда кукла попадает в руки актёру, когда зал, замирая, переживает и радуется вместе с кукольными героями. Её труд – часть того общего дела, позволяющего театру идти по выбранному пути – к празднику, под которым в «Арлекине» понимают многое: и возможность соприкоснуться с чем-то высоким, мудрым, и повод задуматься, порассуждать и просто пережить яркие эмоции. Каждый день она вкладывает в этот процесс частицу себя.

Зося и Остап Бендер из спектакля «Остап Бендер и К» по И. Ильфу и Е. Петрову. Художник – Ольга Верёвкина

57

Елена МАЧУЛЬСКАЯ

Призраки тотального одиночества На что будет похож мир завтра? С учётом того, как быстро всё меняется, можно смело строить самые фантастические предположения. Один из вариантов возможного будущего можно увидеть на сцене театра «Студия» Любови Ермолаевой. Здесь состоялась премьера спектакля «Furious Angels» («Неистовые ангелы») по пьесе Дмитрия Гласса. Режиссёр – Юрий Шушковский.

Спектакль по этой пьесе уже ставился на сцене этого театра несколько лет тому назад. Он шёл в авторском названии – «Амазония, или Караул № 8». Вторая версия, под названием «Furious Angels», стала более фэнтезийной и одновременно более жёсткой. Тут другой актёрский состав. Иное музыкальное оформление. И совершенно другая идейная подоплёка спектакля.

– Когда мы начали только работать над этим спектаклем, вполне логично возник вопрос: в каком случае возможно появление мироустройства по принципу Амазонии? – размышляет режиссёр Юрий Шушковский. – В современном мире ярко проявляются факторы, которые, если ничего не изменится, неизбежно приведут к возникновению именно такой формы жизни. 200 лет назад появился феминизм. В прошлом веке – Декларация прав человека, издержки в понимании которой привели к тому, что любой неуч теперь может оправдывать всё тем, что это он так видит. Соответственно во многих сферах исчезает профессионализм. В конце ХХ века появилось клонирование. А в ХХI веке надзорные органы получили возможность легко забрать ребёнка из семьи без судебного решения. Получается: институт семьи не нужен. Что остаётся? Только Амазония. В 2005 году ещё не было такого всплеска феминизма, разговоров на каждом углу о правах человека. Тогда мне только казалось, что когда-то всё будет, как в сценарии пьесы Гласса. Была догадка, предчувствие. А сейчас не кажется, уже есть. Это очевидность. Ужас в том, что за какие-то шестьсемь лет грустные предположения стали реальностью. Может, ещё через некоторое время это не нужно будет показывать – все так жить будут. А спектакль автоматически сменит жанр с фэнтези на бытовой… Итак, премьерный спектакль. Место действия – крепость на островке в Эвксинском море, которая в любой момент может разрушиться от ветхости. Спецобъект Вооруженных Сил Амазонии, между прочим. Секретный объект, имеющий исключительное значение. А реально никому не нужный. Склад реликвий легендарных амазонских времен… Правда, шлем царицы амазонок Меланипы называют исключительно «золотым горшком». Стремадор, боевой конь ещё одной

58

царицы – Пенфесилеи в обиходе зовётся Стрёмой. Золотой шлем в итоге надевают на коня, чтобы у него голова не болела. И к прочим реликвиям явно аналогичное отношение. На что похожа женская армия? В строю все стоят в картинных позах. Вместо «дедов» – «бабушки», вместо упора лёжа – упор сидя. Форма легко превращается в купальник. А самое страшное наказание – оставить без сладкого. В мире остались только женщины. Всех мужчин перебили. Мир изменился. Дочь теперь может родиться без участия матери, не только отца. Ведь прошли те времена, когда «женщины рожали как животные». А матери в таком случае причитается официальное поздравление и 10 календарных дней отпуска. Только вот лучше от этих кардинальных перемен мир не стал. И прежние проблемы никуда не делись (к ним только новые добавились, в разы). Всё те же разборки между сослуживцами (только теперь это женская драка с реалистичным звуковым фоном). Девушки в фэнтезийных костюмах с условными мечами под цвет костюма другой жизни не знают. Но что в этой жизни что-то серьёзно не так, чувствуется постоянно. И каждая по-своему пытается эту пустоту чем-то заполнить. Робкая и романтичная Вероника Цигерман (актриса Ольга Моисеева) – мечтами, сильная Сун Ю, которая на гражданке на стройке работала (актриса Наталья Тыщенко), – возможностью постоять за себя и заступиться за обиженных, грубоватая Мадлена Швыдтке (актриса Дарья Башкина) – ролью «главной бабушки» в карауле…. В своих фантастических нарядах они прекрасны почти как ангелы. Но ангелы – неистовые и бескрылые. Их движения часто похожи на танец. Воительницы перемещаются по сцене, в основном держась за свисающие цепи. Их прыжки выглядят как попытки взлететь… Взлететь, естественно, не получается. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА – Амазония – проклятое место, – говорит одна из девушек, ефрейтор Гризабелла Лампито (яркая работа актрисы Анны Бодровой). Она подчёркнуто старается держаться на расстоянии от всего, что с этим проклятым местом связано. И рассказывает удивительные сказки… иногда шёпотом упоминаются фантастические существа, в которых никто уже не верит – люди мужского пола. Существа почти сказочные, и увидеть их можно только на картинках в запрещённых книгах... На сцене мало декораций. Только подвешенные на цепях деревянные помосты. Их приглушённые краски (напоминание о том, что армия, даже женская – это труд и рутина) контрастируют с радугой нарядов и яркими пейзажами. Картины окружающей природы транслирует видеопроектор. Также на экране регулярно возникают неопределённые образы – отражая то, что творится в душе амазонок. Эти образы порой складываются в неясные очертания и лица. Не всегда женские. Блики воды на экране и шум дождя наполняют картинки жизни на продуваемом всеми ветрами острове в Эвксинском море символами неизменной, вечной, никому не подвластной стихии. Основная же интрига спектакля – тайна двух амазонок. Дело в том, что на дне здешней Тихой бухты находится легендарная субмарина «Титания», управлять которой можно только вдвоём. И можно попробовать «свалить отсюда навсегда» в страну далёкую. «Далекодалеко, по ту сторону моря, есть сказочная страна. Там солнце и счастье. Там живут удивительные и прекрасные существа, с одной стороны чем-то похожие на женщин, а с другой – не похожие совсем. Когда-то давным-давно люди были о двух головах, четырёх руках и четырёх ногах. В груди каждого билось два сердца и две пары глаз с любовью смотрели на мир, полный гармонии и света. Но однажды боги за что-то прогневались на людей и разорвали каждого на две половинки. И наступил хаос. Двуногие совсем обезумели, запутались. Стали воевать друг с другом, и вскоре одни половинки полностью истребили

МАРТ 2012 27(49)

других. А те, кто уцелел, убежали прочь из Амазонии. Там, за морем, они уже давно не воюют – они научились находить свои потерянные половинки и живут счастливо»... Назревает главное событие – тщательно готовится побег. На «прощальном вечере» (дискотеке) после появления юбок с кринолином солдатская форма легко превращается в бальное платье. Юрий Шушковский с художником Ольгой Верёвкиной просидели целый день, конструируя эти фэнтезийные костюмы-трансформеры. Ведь каждая сцена – иной континуум, и действующие лица каждый раз должны выглядеть по-иному. То буднично, то официально-торжественно, то немного празднично. Девушки переживают тяготы армейских будней, собираются на торжественную церемонию, чтобы почтить память Стремадора, празднуют последний день в армии… Одного наряда на всё это явно не хватит. А сценическое действие неумолимо движется к финалу. Кто-то ждёт возвращения домой, кому-то до «дембеля» осталось всего ничего, а кто-то готов отправиться в неизвестность. Но побега в мечту не случится. Ведь в женском коллективе тайн не бывает. Дерзкий замысел будет раскрыт, причём поводом для этого станут самые лучшие намерения… «Ещё никому и никогда не удавалось достичь того берега. Да и берега того нет»... И самолёт под названием «Аист» за всеми не прилетит. Возвращение на большую землю откладывается на неопределенный срок… В финале спектакля на экране появляется огромная красная луна. Одинокая луна. И также одиноки девушки, которые, по-детски обхватив колени, замерли на её фоне. От неизбежного в таком мире тотального одиночества им никуда не деться….

59

Сергей ХВОРОСТЯНОЙ

Театром надо жить! Сергей Григорьевич Хворостяной – с 1959 по 2009 год солист Омского государственного музыкального театра. На Омском областном конкурсе «Лучшая театральная работа» в 2003 году был удостоен звания «Легенда омской сцены». В этой публикации он размышляет об актёрской судьбе, времени, профессии.

Театр не был моей мечтой, всё сложилось по судьбе. В годы Великой Отечественной войны я поступил в Куйбышевское ремесленное авиационное училище, и обманулся, так как думал, что буду высококлассным летчиком, а работать пришлось с обыкновенными штурмовиками. По окончанию училища – завод, трудился на лётно-спасательной станции. Под Куйбышевом в Безымянке располагался целый комплекс заводов, там, несмотря на тяжёлые годы, процветала художественная самодеятельность, систематично проводились смотры и конкурсы, в которых я стал одним из основных участников. С нами всегда была рядом художественный руководитель Марьям Ханум Юргиль–Орловская, хрупкая, маленького росточка женщина, которая обладала мощной творческой энергией. Запомнились постановки «На бойком месте» по А.Н. Островскому, «Наталка-Полтавка» на украинском языке, который каждому был понятен. Надёжной была волна, несущая нас в царство высокого, светлого искусства. Гаральд («Свадьба Марион» В. Броммэ)

60

Постепенно я переключился на вокал, а так как всё время работал на воздухе, начальник управления заводскими клубами помог перевести меня в сборочный цех на техосмотр, пытаясь уберечь от лишних простуд. Дворцов не было, мы с большим энтузиазмом и самоотдачей выступали в огромных бараках с залами, кинозалами, широкими фойе. В какой-то момент я перестал заниматься, посещать концерты и репетиции, решил учиться в вечерней школе, чтобы завершить десятилетку. Конечно, это сразу заметили и, заботясь обо мне, думая о развитии моих способностей, посоветовали поступить в Куйбышевское музыкальное училище. По окончании училища последовали два года учёбы в Саратовской консерватории. В это время я встретил свою любовь, родилась семья, вскоре у нас появился сын, учёба как-то не пошла… Теперь я колесил по разным городам с концертными бригадами от Куйбышевской филармонии. В 1956 году я впервые приехал в Омск, где неожиданно встретил двух сокурсников по консерватории – Юрия Смирнова и Василия Баженова. После выступлений во Дворцах города в моём распоряжении оказались свободными целых два вечера, и я смог посмотреть спектакли Омской музкомедии «Вас ждут друзья» и «Принцесса цирка». Уже тогда я выделил для себя трёх ярких исполнителей – Лидию Краузе, Александра Липатова, Владимира Клернета. Жили мы в гостинице «Октябрь», и так как у меня оставалось немного свободного времени, Юрий Смирнов предложил мне прослушаться в театре, без всякого особого смысла, а вдруг что-то произойдёт… Произошло всё быстро и обычно: три традиционно предложенные вещи – эстрадная, протяжная, быстрая. Я от души спел, мне, в общем, ничего не нужно было, потому что дома остались семья, квартира и всё необходимое на тот момент. Никто и не пытался уговаривать… И всё же не так всё просто, именно с этого момента я решил уйти из эстрады в театр. Два года я плотно отработал в Оренбургском музыкальном театре, дважды побывал на гастролях. Я пел в спектаклях «Весёлая вдова» (Росильон), «Цыган премьер» (Глашатай), «Свадьба Марион» (Гарольд), «Табачный капитан» (Поварёнок), «Поцелуй Чаниты» (Диего), «Голубая мазурка» (Юлиан). Оренбургский зритель отличался теплотой и приветливостью, но громкие премьерные аншлаги на эмоциональном подъеме проходили в течение двух – трёх дней. Позже, в Омске, я сравнивал атмосферу зала и убедился, что омский зритель все-таки более сдерОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАСТВЕ ВЕМЕНИ И СЦЕНЫ жанный, северный, но высоко требовательный, тем не менее здесь всегда были аншлаги, независимо от премьер! Одним словом, театральный город, и днём, и вечером полно народу, как будто весь город – театр! Неожиданно для меня наступил день, когда я получил телеграмму с приглашением в Омскую музкомедию от замечательного директора Михаила Осиповича Снегова. В этом было, как принято говорить, предначертание судьбы. Вся дальнейшая творческая судьба была связана только с Омском. Я легко вошёл в работу почти в такие же спектакли, что были и в Оренбурге. Это были времена, когда повсеместно ставили советский и классический венский репертуар. Жену мою тоже охотно взяли в театр – в кордебалет, она много лет занималась балетом в самодеятельности, но по профессии была экономистом. Работы было достаточно. Я жил – как будто ехал в трамвае и никогда из него не высовывался. Мои назначения на роли никогда не вызывали во мне протеста, я играл всё, согласно приказу. Любил работать с разными партнёрами и никогда их не выбирал. Когда пришло время моего бенефиса и меня спросили: «С какой партнёршей вы хотите играть «Весёлую вдову?», а у меня их было трое – Маргарита Лаврова, Надежда Блохина и Валентина Шершнёва, я ответил вопросом: «А чья очередь теперь играть?». В творческом плане интерес вызывали разные актёрские воплощения, независимо от степени их мастерства и индивидуальности. Для меня главное – чтобы артист был органичен, обаятелен, не боялся, если понадобится, быть некрасивым на сцене. Хорошего артиста понимаешь, чувствуешь, в него даже влюбляешься. Особое притяжение к умному актёру, гармоничному, к актёру-личности. Хотя в жизни существует понятие, что и подлец может прекрасно вживаться в роль, всё-таки дурака хороший артист может играть, а дурак умного вряд ли… Наш художественный руководитель Марьям Юргиль-Орловская не могла слышать о Фёдоре Шаляпине. Мы позже узнали, что её муж был комиссаром и, находясь в Кронштадте, по просьбе моряков уговаривал Шаляпина спеть для них. Знаменитый певец дал согласие, но поставил условие, чтобы ему выдали пуд сахара и ящик водки. Марьям присутствовала при разговоре, и этот случай произвёл такое неприятное впечатление, что с тех пор в её глазах репутация Шаляпина как человека была навсегда подпорчена. Конечно, очень важно, какое время тебя взрастило, если вернуться в моё, мне кажется, что это была эпоха почти всеобщего доверия, огромных стремлений, творческой занятости, желания ездить на гастроли, знакомиться с искусством других театров, много, жадно читать. В Омске я двадцать два года прожил на чётвертом этаже огромного дома по адресу Лермонтова 4-а, прямо напротив Речного вокзала. До меня в этой квартире жили Дмитриенко, Лавровы. Внизу, в этом доме МАРТ 2012 27(49)

находился большой продуктовый магазин, в котором был свой сторож, потому что постоянно привозили продукты, вывозили ящики. Этому сторожу не нужны были часы, он мне докладывал: «Если свет потушил, значит пять или шесть часов утра, я по твоему окну домой ухожу». Я читал ночами книги, журналы, особенно свой любимый «Наука и жизнь». Технике я оставался преданным, по сей день интересуюсь ею и что-то мастерю своими руками. Что касается театра музкомедии, то он, конечно, вырос благодаря двум крупным личностям – режиссёру Арнольду Израилевичу Паверману и директору Михаилу Осиповичу Снегову, у которых были сильнейшие администраторы – Цукерман и Александрович. Эти люди жили театром, беспокоились за его судьбу, им всегда важно было мнение коллектива, они стучали в наши сердца и пробуждали своей заботой лучшее, что в нас было. Снегов, когда в театр брали нового артиста, успевал с фото в руках опросить каждого коллегу-администратора и артиста: «Ну как, она вам нравится? Всё, даю телеграмму, прослушаем, посмотрим! А не понравится – насушим сухарей и обратно!». Вместо 15 по норме мы играли 25 спектаклей в месяц. Был период, когда премьерный спектакль «Рассвет на Иртышом» шёл целую неделю три раза в день и имел успех. Мы не работали, а жили театром. Находясь в таком окружении, я понимал, что вера в себя во многом строится на коллективной уверенности в завтрашнем дне. Беспокойство за творчество выражалось во всех мелочах. У Павермана в театре была своя ложа на три – четыре человека, а рядом – входная дверь, он всегда, облокотившись, стоя, наблюдал за ходом спектакля. У Снегова в самом центре во втором ряду были свои два места. Первый хлопок всегда

61

Ю. Дмитриев, С. Хворостяной, Н. Блохина («Не прячь улыбку» Р. Гаджиева, 1973)

Иван Кошуба («На рассвете» О. Сандлера, 1966)

Дед («Василий Тёркин», 1971 – 1973 годы. В этом спектакле Сергей Хворостяной играл и главную роль – Василия Тёркина) Ирина – Э. Гардова, Толька – С. Хворостяной («Счастье трудных дорог» Е. Родыгина, 1963)

В спектакле «Донна Люция» О. Фельцмана, 1975

С. Хворостяной, Г. Котов, И. Варнавин («Весёлая вдова» Ф. Легара)

Маша Русакова – И. Нечаева, Алёша Куницын – С. Хворостяной («Сердце балтийца», 1965)

62

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАСТВЕ ВЕМЕНИ И СЦЕНЫ означал: Снегов. Для него часть успеха состояла в том, чтобы завести публику. Однажды на каких-то гастролях эксперимент не прошёл. Звучит ария, в зале вместо одного уже три хлопка Снегова, а вокруг – полная тишина. Взвинченный директор удалился, что-то нервно бурча. Вспоминаются ещё одни гастроли. Мы ехали из Перми в Казань. Снегов радостно предложил: «Вы два дня пожертвуйте отгулами, я снял пароход, сутки будем плыть!». Это был жест, достойный Паратова, и кто бы не согласился? Но вдруг возникли мелкие проблемы. У нас был ударник, который когда-то снимался в фильме «Музыкальная история», потом изрядно пил, не мог в Москве устроиться на работу, позже, уже в 1970-е годы, Снегов взял его к нам. Ударник был первоклассный, талантливый. Так вот он забыл в театре малый барабан! Снегов послал его за ним и приказал пулей возвращаться. В это время я вспомнил, что забыл своих червей, плыть по Волге–матушке и не порыбачить! Я кое-как под эти проблемы отпросился. Нашего ударника кто-то подвёз, а я опоздал. Подлетаю, слышу крик директора: «Где Хворостяной?! Он подводит коллектив! Какие червяки, какая рыбалка, мы без остановки плывём!». Тут неожиданно я вплетаю своё предположение: «Михаил Осипович, что вы так ругаетесь, колесо-то всё равно сломается». Плывём, на палубе стоят Тулупова, Бархаш, Суханов, Снегов, вдруг пароход резко прерывает свой путь, всё, сломались!.. И тут крик Снегова: «Не может быть! Это Хворостяной, Романычев и Липатов всунули туда бревно, не мог он этого предсказать, это я – ясновидящий! Серёга, действительно сломалось!..». Отшумел, а мы быстро с удочками за корму. Уже совсем скоро Михаил Осипович интересовался, что поймали, хватит ли на всех и заказывал повара: «Сейчас уху поедим, колесо сделают, и полечу в Казань. Оказывается, есть самолёт, буду первым вас там встречать». Вот такой был человек… На следующий день вечером играли спектакль. Очень строгий порядок в театре – на финал выходить всем составом. Я, Романычев, Клернет, Бархаш играли в домино и не слышали вызова, к нам влетает помощник режиссёра: – Что вы делаете, там надрывается Снегов! До сцены было два пути. Мы подоспели особым ходом, а Клернет растерялся и, обойдя с другой стороны с извинениями, спокойно встал на сцене.

– Где ты был?

– Ну, извините, опоздал…

– Нет, где ты был? Кончилась сцена тем, что Володя подал заявление. Слухи шли, что он собирался уезжать, но этот скандал подогрел ситуацию. Снегов после и отговаривал его, и гипнотизировал, бесполезно, тот твёрдо решил уезжать.

– Ты в каком спектакле собираешься там показываться?

– В «Марице».

– Скажи костюмеру, что я разрешил тебе взять костюм, там же на твою фигуру ничего не подберут! Клернет действительно взял костюм, уехал из театра, хотя мог в отпуске тихонечко прослушаться и вернуться в случае чего. Позже я узнал, что на них с МАРТ 2012 27(49)

В спектакле «Возвращение к юности» В. Гроховского, 1976

Лидой по-новому открыли глаза, их ждал творческий взлёт. Даже такие неувязки в театре выглядели как-то по-человечески. Мы должны быть уверены в творческой силе нового, пришедшего после нас поколения. К сожалению, молодые сегодня вынуждены часто работать самостоятельно, без наставника, без того, кто подскажет и направит… Театр – искусство стройное, ансамблевое. Во все времена по-разному упоминали о неблагодарности актёрской профессии – сегодня ты нужен, а завтра нет. Сегодня эта проблема стоит особенно остро, даже для тех, кто заканчивает консерваторию, им часто не находится места. Если посвящать себя полностью театру, то надо им жить, это по природе своей синтетическое искусство. Осваивать другую профессию не должно становиться нормой, если хочешь быть мастером своего дела. В театре сегодня много талантливой, голосистой молодёжи, думаю, у них всё сложится! Пусть их творческий путь будет по-настоящему успешным, а театр необходимым как воздух, в котором ярко ощущается порыв и ритм разных времён. Жизнь моя строилась только внутри театра, на другую просто не хватало сил и времени… И я желаю театру всегда поддерживать талантливых, одарённых, творчески интересных людей! Записала Марина АВАРНИЦЫНА

63

Валерия КАЛАШНИКОВА

Дом, который построил романтик 13 февраля 2012 года исполнилось пять лет с того дня, как не стало основателя, режиссёра, актёра, педагога и первого художественного руководителя Омского Драматического Лицейского театра Вадима Станиславовича Решетникова. В уютном маленьком зале коллектив театра устроил вечер памяти.

В тот день здесь собрались те, кто с ним начинал, кто его знал, и те, кто, к сожалению, не успел узнать. Собрались, чтобы без пафоса и трагизма поговорить, вспомнить, поделиться размышлениями. Здесь так принято, вернее, здесь такие люди – воспринимающие жизнь и её крутые повороты как данность, как часть реальности, которой надо найти законное место и идти дальше. Да и не вяжутся с такими фигурами, как Решетников, фразы «его с нами нет». Как это нет? Вот он встречает зрителей в фойе, обаятельно улыбаясь на фотографии. Вот он вежливо, но настойчиво рекомендует перед началом спектакля уважать других зрителей и артистов и отключить сотовые телефоны. Вот он, собственно, в афише театра, полной его спектаклей. Вот он «автор» этого удивительного лицейского дома с десятками талантливых ребят – уже расставшихся с маленькой омской сценой или до сих пор верных ей. Невозможно говорить о Вадиме Решетникове в отрыве от его детища. Поэтому его биография – это страницы истории театра, успехи актёров – его радость, даты, события, факты – всё единое, неделимое. «Это мой дом. Я здесь живу. Это то, что мне кажется нужным. В принципе большего нормальному человеку желать нечего», – сказал он в одном из интервью. Кстати об интервью. С Вадимом Станис-

64

лавовичем меня свела профессия. Не скажу, что этих самых интервью было много, скорее, было больше неформальных и незапланированных встреч, когда я приходила в театр на спектакли или просто забегала в гости. Но и беседы «под запись» случались, в его кабинете, на знаменитом зелёном диване. К разговору он всегда подходил с долей юмора, но очень ответственно, никогда не отказываясь поделиться тем, о чём думает и чем живёт. Странное было общение. Необычное. Не такое, как с другими. Всегда непредсказуемое и интересное. Задаёшь простые вроде бы вопросы: расскажите о том, расскажите об этом, «как вы считаете…» или «почему, на ваш взгляд…». Он неторопливо начинал говорить. Постепенно паузы между репликами росли, и было видно, какой мощный процесс начался внутри. Казалось, даже сообщая тебе факты, он о них в этот момент сам рассуждал. А всё потому, что эти обычные журналистские вопросы он воспринимал как импульс к размышлениям о самых важных для него вещах. Его волновало устройство нашего сегодняшнего мира и человека в нём, волновал вопрос, почему всё так, и постоянно жила мысль о том, что может и на что способен в этих условиях театр. Театр молодых и для молодых. «Если общество благополучно, ему хочется трагедии, потому что организм требует встряски. Если общество неблагополучно, ему нужно место, где можно верить в жизнь и эмоционально, психологически отдыхать, – говорил Решетников и добавлял, – Мне кажется, любой театр во все времена существует альтернативно – зритель добирает в нём то, чего ему не хватает в жизни. А чего нам сейчас в жизни не хватает? Любви, красоты, добра». И самое удивительное в этой философии то, что к добру и красоте Решетников вёл своих актёров, а вместе с ними и зрителей не мощёными дорогами, а неровОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ

Воспоминаниями делится Владимир Шалак, о котором в книге «Формула времени» Вадим Решетников сказал так: «В середине 1990-х годов, когда у меня возникла идея создать детско-юношеский театр, в котором играли бы дети и молодёжь, я отправился по инстанциям, и везде мне говорили: как хорошо, ой, правильно, надо что-то сделать, да, мы подумаем, да, мы порешаем. Я это слушал года полтора, одно и то же, до смешного. Всё это длилось до того момента, пока я не встретился с Владимиром Васильевичем Шалаком, возглавлявшим городской департамент культуры, и он не стал говорить, как это прекрасно, а сказал: «Съездим, посмотрим». Мы приехали и посмотрели на это здание с решётками, которое условно называлось «Образовывающий эстетический центр 66-го лицея». В одной половине помещений торговали компьютерами, в другой половине была комнатка с проигрывателем «Вега», и три девушки сидели и слушали заезженную пластинку. Шалак посмотрел и сказал: «Ладно, попробуем сделать из этого игрушку». Потом опять было хождение по инстанциям, но уже более результативное. Затем надвигался очередной юбилейный день города, и хотелось к нему сделать нечто эдакое, на реконструкцию нашлись деньги, и торжественное открытие Лицейского театра состоялось».

МАРТ 2012 27(49)

ными, неудобными, на которых не раз ломались колёса. Вместо внедрения гламура, шоу на сцене и прикольного текста он проводил некую «операцию души», провоцируя в зрителе мысль и желание найти ответ на вопрос. А ещё удивительно то, что Лицейский всегда совмещал оба условия, обеспечивая зрителю и встряску, и веру в жизнь. Были «Скифы» и «Комок», и вместе с этим были «Беда от нежного сердца», «Сон в летнюю ночь», «Зойкина квартира»… Вадим Станиславович постоянно возвращался к теме современного театра, которая его беспокоила. Жёсткий, бескомпромиссный в оценках. Непоколебимый в своих принципах. Уверенный в своей миссии. Глубоко переживающий глобальную «коммерциализацию» искусства и нивелирование статуса актёра до простого клоуна. Он как-то сказал: «Не покладая рук, ищем хорошие современные пьесы. Читаем, приглядываемся, сравниваем. Материала много. Материал разный. Раскованность в мыслях и поступках невообразимая, а театр – лицейский. Поэтому вопрос репертуара для нас – самый важный. Если не хотим сойти со своей дороги и потерять лицо». Смотрим афишу лицейского. Не было и нет там «коммерческих» названий. Есть парадигма поиска материала, из которого можно достать что-то очень современное и глубоко личностное для молодых актёров, нечто, заставляющее спорить и в споре «взращивать» свою истину, с которой выходить на сцену. Насколько принципиальным был Вадим Станиславович в отношении театра как такового, настолько острым оставался в закладке основ собственного театра. Театра, в котором соединились бы актёрское мастерство и человеческая правда. «До тех пор, пока мы здесь рвём души, никто ничего с нами сделать не может». Слова Вадима Решетникова. Слова романтика, одержимого своей идеей и отдавшего ей все. Фундамент, который почти два десятка лет прочно держит этот театральный дом.

65

Лариса ХАНЖАРОВА

Выставка неравнодушных, или Хина-мацури по-«арлекински» Эта музейная история, впрочем, как и многие другие, начинается со слова «однажды». Однажды поздней осенью 2011 года на служебный вход Омского театра куклы, актёра, маски «Арлекин» подошла незнакомая женщина. И обратившись к дежурному из службы безопасности, передала для музея небольшой пакет со старым путеводителем по музею театра имени С.В. Образцова и набором открыток 1964 года выпуска. Дома, вроде бы, держать – места нет, а выбросить жалко. В тот день дежурным оказался Валерий Патрашков, после службы в авиации волею судеб оказавшийся в театре кукол. Надо сказать, что Валерия Ивановича отличает неравнодушие к своему делу и большая любовь к театру кукол. И потому пакет не залежался, не затерялся, а был доставлен по назначению. И хотя полиграфическое исполнение подаренного оставляло желать лучшего, содержание и буклета, и набора открыток представляло интерес с точки зрения истории создания кукол. Набор открыток был посвящён японский игрушке и дополнялся небольшой обзорной информацией об истории кукол в Японии. Именно эта информация и легла в основу идеи провести в музее омского театра тематическую экскурсию, связанную с одним из национальных праздников Японии. Оказалось, что Страна Восходящего Солнца обладает настоящим культурным феноменом – национальным праздником кукол и называется он Хина-мацури. Хина-мацури – ежегодно отмечаемый 3 марта в Японии Праздник кукол или Хина-мацури, подругому этот день ещё называют Момо-но сэкку – Праздник цветения персиков, или Праздник девочек. В основе его лежат несколько различных традиций. Одна из них восходит к 794-1185 гг.: в этот день в знатные семейства приглашали заклинателей, которые совершали специальные молебны, направленные на то, чтобы все беды людей перешли на бумажных кукол, которых затем пускали плыть по реке или по морю. Однако настоящих красивых кукол к этому празднику начали создавать только в 1600 – 1868 гг. Куклы в Японии были не игрушками, а символическими изображениями богов или людей (нингё – «образ человека»), считалось, что они приносят людям добро, отвращают злые силы, болезни и стихийные бедствия, оберегают мир и покой в доме. Сначала куклы были бумажными, затем их стали делать из глины и из дерева. Их уже не выбрасывали, а хранили дома, размещая на полках, что и породило современную обрядность Праздника кукол. В 18 веке праздник был объявлен национальным. Тогда же добавился обычай устраивать в домах, где есть девочки, выставки богато одетых кукол, изображавших жизнь и обычаи императорского дворца. Выставку размещают на специальной подставке (хинакадзари), состоящей из трёх, пяти и семи ступеней и покрытой ярко-красной материей. Как правило, в набор входит не меньше 15-ти кукол, одетых в

66

старинные многослойные одежды красного цвета. Наиболее ценными и богато украшенными являются куклы, изображающие императора и императрицу в старинных шёлковых церемониальных нарядах. Такие куклы не были предназначены для каждодневных игр. И если в семье рождалась девочка, то куклы для выставки являлись самым желанным подарком. В описаниях этого праздника достаточно упоминаний о том, что нередко набор кукол входил в приданое невесты и становился семейной реликвией. Поскольку праздник совпадает с цветением персикового дерева, его веточки так же украшают подставку для кукол. Цветы персика, по мнению японцев, являются символом нежности, кротости, грации, лучших черт характера и облика для девочки. Страницы изданий об этом японском празднике заполнены фотографиями девочек в нарядных кимоно, любующихся куклами. В этот день принято ходить друг к другу в гости, получать подарки и угощаться сладостями. И как написано на одном из сайтов о традициях современной Японии, «в игровой, непринуждённой форме девочкам прививаются правила хорошего тона, понятие о чертах характера, которыми должна обладать женщина, и умение бережно относиться к ценным вещам, сдерживая свои желания и капризы. Таким образом, в Хина-мацури идеально сочетаются чудесная игра, поэтическое восприятие мира и традиционное воспитание». Постоянные зрители театра давно просили организовать какой-нибудь «весенний тур по музею». Хотя в предыдущие годы их было немало: и День кукольника отмечается постоянно 21 марта, и Международный день театра – 27 марта, и к Международному женскому дню 8 марта в театре всегда подбирался особый репертуар. Но в этом году было решено подготовить новую экспозицию кукол, созданных не только мастерами нашего театра, но также художниками Омска, работающими с авторской куклой. При изучении традиций японского праздника выяснилось, что первые куклы были из бумаги, а потому определились выставить работы и в технике оригами. Объединяющей темой новых экспозиций стало не только посвящение Хина-мацури, но изображение девочки и женщины во множестве её ипостасей. Сам собой родился и девиз выставки – «От куклы до кукольника», отражающий путь от образа к его создателю. И вот свершилось. Художников пригласили, кукол отобрали, 2 марта выставку торжественно открыли и начали экскурсии водить. В музее, по аналогии с японской хинакадзари, построили специальную подставку для кукол в виде лестницы, где и были выставлены работы омских художников интерьерной куклы. Оригами нашли своё место во всех экспозициях от зрительского фойе до Зимнего сада. Фойе второго этажа было оформлено в японском стиле и полностью посвящено празднику Хина-мацури.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

МУЗЕЙНЫЕ ИСТОРИИ Здесь нельзя было остаться равнодушным – ни к яркому и меняющемуся изображению кукол хина на экране монитора, ни к экспозиции Дарьи Александровой с причудливым изображением дерева персика с цветами, выполненными художникомдизайнером Еленой Шнякиной, ни к наряду невесты – ручной работе японских мастеров. Ну, а теперь немного о виновниках торжества – куклах. Хозяева выставки – куклы-актёры – отличались от приглашённых прежде всего технологией изготовления (в создании одной театральной куклы принимают участие несколько человек: автор образа, механик, художник-исполнитель, мастер по пошиву костюма). Например, если художником спектакля является Ольга Верёвкина, то художниками-исполнителями кукол могут быть Лидия Плеханова, Дарья Александрова, Лиана Прохорова, Арина Новикова или Нина Суворова. Но главное отличие гостей и хозяев – предназначение. Куклы-актёры являются не только произведением прикладного искусства, выразителями идей режиссёра и художника как авторов спектакля, но изображают конкретных персонажей сценического действия. На выставку попали куклы из репертуарных спектаклей: марионетки из «Шкатулки», тростевые – из постановок «Принцесса и волшебство», «Остап Бендер и К», «Баба Яга, Кощей Бессмертный и Диво-дивное», и других. Авторская кукла как особое направление современного прикладного искусства представлена на выставке несколькими жанрами, отличными как по назначению – коллекционные, интерьерные, куклы-игрушки, так и по технике исполнения – пластик, текстиль. Как особый знак времени и серьёзного отношения к кукле в экспозиции присутствовала и вальдорфская кукла, а также куклы-Тильды. Искусство изготовления кукол не прощает равнодушия – сразу становится ясно, что собой представляет художник, её изготовивший, ведь она только отражение его сущности. Авторы кукол, выставленных в «Арлекине», – участники международных выставок Лариса Медведева, Елена Овчинникова, Арина Новикова, мастера, известные в регионе и России, – Татьяна Коновалова, Ольга Санина, Ольга Дудова, Юлия Гализдра, Ирина Зинкевич, преподаватели Сибирского профессионального колледжа – Наталья Рухлова, Педагогического университета – Татьяна Позднякова, а также учащиеся. Приглашения кукольников от мастера до ученика было принципиальной позицией, впрочем, также, как и размещение в одной экспозиции театральных и авторских кукол. Интерьерные куклы прекрасно оттеняли выразительность сценических образов. А экспрессивный характер кукол-актёров подчёркивал утончённость и изящество решения интерьерных. Например, портретные куклы американских джазовых музыкантов из спектакля «Роза и Паук» (художник Ольга Верёвкина, художникисполнитель Лидия Плеханова), ранее включённые в постоянную экспозицию музея, стали привлекать значительно больше внимания, чем прежде. Работы в технике оригами предоставил музей при центре оригами в гимназии № 139. Среди них работы победителей Сибирского фестиваля «Волшебный мир оригами России», а также других учащихся этого центра. Помощь в организации экспозиции оригами оказала мастер-педагог оригами Наталья Немытченко. Каждая экскурсия по выставке включала в себя урок по сложению фигуры оригами, благодаря чему буквально каждый становился активным автором-участником и мог забрать с собой фигурку Лисы – как особый знак причастности к этому весеннему празднику куклы. Лиса занимает особое место в легендах и сказках народов мира.

МАРТ 2012 27(49)

Подобный музейный проект нельзя было подготовить, опираясь на людей равнодушных к искусству создания кукол. Предметами и куклами из своих коллекций поделились Татьяна Гордеева (Академический театр драмы), Елена Корончевская и Анастасия Толмачёва (театр «Арлекин»). Особая благодарность Александре Юрковой, директору Омского государственного драматического «Пятого театра», передавшей для экспонирования репродукции гравюр японского художника Хокусая и костюм из спектакля «Етэко – невеста обезьяны». И не было равнодушных ни среди тех, кто был причастен к созданию этой выставки, ни среди тех, кто пришёл на неё. Зрители с огромным удовольствием фотографировались рядом с понравившимися куклами и удивлялись и радовались, что до сих пор живо такое старинное и такое молодое искусство создания кукол.

Праздник девочек и кукол Хина-мацури в Японии

Японская кукла из частной коллекции Татьяны Гордеевой

Кукла Японка из спектакля «Путешествие с куклами»

Для авторской куклы был выстроен специальный подиум

67

«Мы свободны только вместе.. » ВЕСЕННЕЕ ПРЕДИСЛОВИЕ Здравствуйте! И всегда здравствуйте – «то есть будьте в хорошем здоровье, // Это главное в жизни. // Я вам главного, лучшего в жизни желаю» (прекрасные строчки Владимира Солоухина!). С весной вас очередной! И, признаюсь, именно весна (самое жизнеутверждающее время года!) стала первопричиной того, что нынче в нашей поэтической рубрике «правят бал» женщины. И только женщины! Светлана Жиденова – режиссёр и актриса театра «Студия» Л. Ермолаевой, заслуженный деятель культуры Омской области. Единственная среди сегодняшних авторов, кто не первый раз печатается в «Антракте». И «попутно» – наши поздравления Светлане с её замечательной персональной выставкой живописи, которая недавно прошла в «Студии» (а летом, как уже точно известно, её картины будут экспонироваться в Доме актёра имени Н.Д. Чонишвили). Татьяна Яковлева – по призванию инженер-программист, «по совместительству» – поэт. Автор стихотворных сборников «Календарь затей» и «Год благой. Месяцеслов на всякий век», лауреат поэтического конкурса «Омские мотивы – 2011». Светлана Астрецова – 22-летняя талантливая москвичка (возраст посмел указать только с точки зрения «рекордности»: Светлана – самая молодая среди более чем пятидесяти авторов нашей поэтической рубрики с момента её основания), поэт, художник, журналист, член Международной гильдии писателей, лауреат международных литературных и телевизионных конкурсов. Сегодня она – выпускающий редактор дирекции информационных программ телеканала «Культура». С большой радостью откликнулась на предложение стать автором «Поэтического антракта». Алла Ладан – журналист, поэт, автор поэтического сборника «Пожелайте мне доброй дороги…» и книги о митрополите Омском и Тарском Феодосии «Верой и правдой – Богу и народу». Работает на факультете культуры и искусств Омского государственного университета имени Ф.М. Достоевского. Майя Борисова (1932 - 1996) – легендарное имя для любителей и ценителей отечественной поэзии, и не только в Санкт-Петербурге (Ленинграде), где родилась Майя, и не только в Красноярске, где печатались её первые книги... Поэт, прозаик, автор книг «Белый свет», «Стихи о Ленинграде», «Грибной дождь», «Избранное» и мн. др. В этом выпуске «Антракта», в память о прекрасном поэте, в 80-летнюю годовщину со дня рождения Майи Борисовой, – лучшее, на мой взгляд, её стихотворение (со сверхмощной энергетикой и далеко не «женское»), которое по сути своей – о Творчестве. Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

Светлана ЖИДЕНОВА

*** С утра почищу мысли,

как птица – перья, в существованье истин

опять поверю, обыкновенным делом

займусь неспешно… Душе в привычном теле

не будет тесно, – сроднились за полвека

(вдвоём – надёжней); и в теле человека

подняться можно! Ладони – тесто месят,

душа – витает… Мой остров, хоть и тесен,

но обитаем.

68

Татьяна ЯКОВЛЕВА ХУДОЖНИК ТЕАТРА «Ты – вечности заложник…» (Б. Пастернак)

Пределов картины отнюдь не заложник, когда он своё созидает творение, – свободен вполне театральный художник, любое подвластно ему измерение. Ведь именно им воплощён был в реалии, свои обретая черты и подробности, тот мир, что на сцене потом увидáли мы, все образы, символы, знаки, условности. Художник владеет и Времени ходом, сезоны и годы минутами меряя… И в чудо Театра мы входим охотно, поскольку в него

абсолютно поверили.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ Светлана АСТРЕЦОВА НЕАПОЛИТАНСКАЯ ПЕСЕНКА

Тянет вол свою телегу,

серебристую от пыли, И рубашка у Марчелло,

как боярышник, красна; И скрывается из виду

золотой рубеж Севильи, Очертанья кипариса –

тень красивейшего сна. Арлекину снится, будто

над Севильей солнце село, Будто чьим-то заклинаньем

короб сделался широк. Что теперь марионетка

старый кукольник Марчелло, Что свободны Коломбина,

Грациано и Пьеро. То ли голос флейты нежен,

то ли скрипки голос резок, И сюжет у каждой пьесы

предсказуем, вечен, прост. Сон был сладок, сон был в руку –

Арлекин разрезал леску, Небеса легли на плечи,

из-под ног ушел помост. «Перерыв», – сказал Марчелло,

взял на руки Арлекина. Стал разматывать катушку –

нити заново крепить: «Наши будни, наши жизни,

наши судьбы неделимы; Мы свободны только вместе,

нам свобода – эта нить».

Несказанным, как блаженство,

небывалым, как спасенье, Кипарисам придорожным,

травам сотни лет расти. Завершил старик работу.

Арлекин отёр колени: «Я сейчас сойду на сцену,

не печалься и прости». Дни летят попеременно,

и звенят копыта оземь, Золотой рубеж Севильи –

тень красивейшего сна; Тянет вол свою телегу,

и поскрипывают оси, И рубашка у Марчелло,

как боярышник, красна. Алла ЛАДАН АКТРИСА …Приехав на гастроли со МХАТом в Париж, Алла Тарасова отыскала телефон любимой сестры Елены и позвонила ей. Поскольку встретиться они не могли (это был 1937-й год), то договорились пройти по разным сторонам одной улицы. Позднее, вспоминая то время, Алла Константиновна скажет: «Это было больно и ужасно. Так мы прошли три раза. Я шла, глотая слёзы. Сердце разрывалось на части. Я боялась слежки. А ещё боялась, что кто-нибудь узнает, что муж Леночки в Гражданскую войну воевал на стороне белых»…

Была обласкана всем светом, рукой «монарха» и судьбой, но не могла в стране Советов с родною видеться сестрой.

МАРТ 2012 27(49)

И всё же память сохранила, как вдоль парижской авеню в волненье женщина ходила, стараясь внешность скрыть свою. И за прозрачною вуалью слеза катилась за слезой… С невыразимою печалью сестра следила за сестрой. Как страшно сделать шаг навстречу! Как больно просто так уйти! А впереди – премьерный вечер… «Сестра, любимая, прости!..». …И был потом триумф в Париже, десятки сцен, ролей и роз. И каждый раз на сцене слышен был голос, полный тихих слёз. И все невольно поражались – откуда, из чего взялись её кручининская жалость, её каренинский трагизм. …Её последнее желанье – отпетой быть в ночи глухой и в землю лечь поближе к маме, навечно обретя покой. Майя БОРИСОВА СОСТЯЗАНИЕ КОЛЕСНИЦ (Из диптиха «На сюжеты древнегреческих ваз») Есть не хочу, пить не могу, нет мне отрады. Язва – в душе, рана – в мозгу, гибну от раны. Лягу, сцеплю клинья ресниц, а через ложе – в криках возниц, в отблесках спиц – белая лошадь… Близко, вот так, как возле рта собственный локоть, – мрамор живой, боль, маета: белая лошадь! Очи её – пара огней, шея – колонна, розовый храп жарче, нежней женского лона… «Чья она, чья?!» – грянул мой крик. Голосом рока мне отвечал некий старик: «Прокла!». О, Прокла… Дочь я продам, дом я продам, платье, посуду, девкой жену сделаю, сам сводником буду, пыль стану есть, дождь стану пить, нет мне упрёка! Только б купить, только б купить лошадь у Прокла. Деньги скоплю. К Проклу приду: в ноги! Валяться! Лошадь… Пока только в бреду я – твой ваятель. Рашпилем – хлыст, он на прыжок глянец наложит. Нежный укус… Точный ожог… О, моя лошадь! Жалобы в суд носит семья: пью, мол… с утра, мол… Лошадь моя, лошадь моя, мчащийся мрамор!

69

В номере опубликованы снимки: Александра Барановского Андрея Бахтеева Валерия Исаева Екатерины Кавлакан Юрия Кисилевского Андрея Кудрявцева Сергея Лойе Натальи Перепёлкиной Елены Пичугиной Юрия Соколова и фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций

70

Корректор Давыдова Л.В. Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 206, тел/факс 8-3812-20-03-69 E-mail: press@ sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: http: // www.sibmincult.ru Подписано в печать 19.03.2012 Дата выпуска 23.03.2012. Тираж – 300 экз. Распространяется бесплатно. Отпечатано в типографии «Золотой тираж», г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34, тел. (3812) 212-111, www.omskblankizdat.ru Заказ № 193332

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ