Журнал "Омск театральный" №29(51) by sibmincult.ru

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 29(51), октябрь 2012 года ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов Темы номера: III Международный театральный фестиваль «Академия»: воспоминания, размышления, впечатления. Портреты в интерьере театра, премьеры, актуальные интервью. Юбилей Омского ТЮЗа: калейдоскоп событий. Страницы истории Омска театрального. К 85-летию со дня рождения народного артиста СССР М.А. Ульянова. Главный редактор – Л.П. Трубицина Дизайн и вёрстка – Е.А. Пичугина Редакционная коллегия: М.В. Аварницына, В.И. Алексеев, В.Ф. Витько, Л.Ф. Гольштейн, С.П. Денисенко (зам. главного редактора), Л.Н. Колесникова, С.С. Кулыгина, В.Е. Миллер, Л.А. Першина, Б.М. Саламчев, В.А. Шершнёва На первой странице обложки: Джейма Карапетян и Джени Окропиридзе в сцене из оперы В. Шебалина «Укрощение строптивой» Омского государственного музыкального театра. Фото Александра Бахтеева На второй странице обложки: Евгений Миронов и Игорь Гордин в сцене из спектакля «Калигула» Государственного Театра Наций. Фото Марюса Някрошюса На третьей странице обложки: Евгения Славгородская и Елена Устинова в творческой программе вечера-фантазии «Расскажите, птицы…» в Доме актёра имени Н.Д. Чонишвили Фото Бориса Метцгера На четвёртой странице обложки: Участники фестиваля «ТЮЗ – детям села» Фото Юрия Кузьменко

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

СОДЕРЖАНИЕ: Лина Туманова. Осенние эскизы..............................................................3 III Международный театральный фестиваль «Академия»: воспоминания, размышления, впечатления Людмила Першина. «Академическая» перезагрузка: потери и приобретения...................................................6 Лидия Трубицина. Пределы возможного . ...................................................9 Владимир Копман. Как выглядит слон? .....................................................12 Эльвира Кадырова. «Академия» как зеркало глобализации .....................15 Анна Зернова. О простых вещах .........................................................18 Ирина Никеева. 65 лет на театральной орбите (Юбилей Омского государственного музыкального театра) . ................................................19 Екатерина Зарецкая. В широком диапазоне (Премьеры в Омском государственном музыкальном театре) ..................................................24 Нина Козорез. Притча о прекрасном воскресенье («Прекрасное воскресенье для пикника» Т. Уильямса в Омском государственном академическом театре драмы) ...................................26 Эльвира Кадырова. Секс-эскорт для отцов революции («Зойкина квартира» М. Булгакова в Омском государственном драматическом «Пятом театре») ...............................28 Александра Самсонова. Как открывается волшебная дверца (О фестивале «ТЮЗ – детям села») ..........................30 Динара Шамец. Киевское крещение «Галёрки» (О гастролях омского театра в столице Украины) . ....................................................32 Светлана Кулыгина. Судьбой дарованные встречи (Беседы в театре «Студия» Л. Ермолаевой) .............34

Людмила Першина. Слово «Омск» на территории театра Вахтангова звучало как пароль (О встречах с М.А. Ульяновым) ....................................................................................................................38 Константин Рехтин, главный режиссёр Омского государственного Северного драматического театра имени М.А. Ульянова. Дорогу осилит идущий, или Как рождался театр ........................................................................................40 Алла Тихонова: «Люблю спектакли, где есть пространство для импровизации» (Интервью Валерии Калашниковой с актрисой Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин») .....................................................................................................44 Елена Мачульская. «Там, в пернатой памяти моей…» (О вечере-фантазии «Расскажите, птицы…» в Доме актёра имени Н.Д. Чонишвили) .......................................................................................................46 Юлия Ескина. www.театр.онлайн (Полемические заметки) ..............................................................................................................................48 Геннадий Пономарёв: «Никогда не кляните свою судьбу…» (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены») .........................................................................50 Анна Зернова. Омские дороги питерского режиссёра (Сергей Ражук. Постановки в Омске и Таре) ...............................................................................................54 Ефим Хигерович: «Подлинное искусство всегда против чего-то и за что-то» (Окончание. Начало в № 28) .......................................................................................................................58 Архивный фотоэксклюзив. «Я не пришла, я прилетела...» (Эссе памяти актрисы Людмилы Алексеевны Вельяминовой) ..................................................................65 Карина Элиева. Про жизнь, театр и судьбу (О книгах, изданных к 75-летию Омского ТЮЗа) ........................................................................................68 Валерия Калашникова. Наброски с натуры («С любимыми не расставайтесь» А. Володина в Омском театре юных зрителей) . ...............................................................................................................70 «Одиссея» Омского ТЮЗа (Поэтический антракт – авторская рубрика Сергея Денисенко) ................................................................71

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

У КАЖДОГО СВОЙ СЕЗОН Лина ТУМАНОВА

Осенние эскизы Театральный зритель в каком-то смысле похож на одного замечательного режиссёра, который, приступая к репетиции, бывало, начинал с такой преамбулы: «Ну, чем будем удивлять?».

Для тех, кто забыл или не знал, эта ироничная фраза принадлежит актёру и режиссёру Алексею Денисовичу Дикому. Он работал в таких знаменитых столичных театрах, как МХТ, Большой и Малый, Ленинградский БДТ. В 1937 году был арестован по политическому доносу и после освобождения оказался в Омске, куда осенью 1941 года был эвакуирован Театр имени Вахтангова. Именно здесь, на омской сцене, Дикий поставил свои вахтанговские спектакли – «Олеко Дундич» A. Ржешевского и М. Каца и «Русские люди» К. Симонова – и сыграл, по мнению историков театра, свою лучшую роль – генерала Горлова в спектакле «Фронт» по пьесе А. Корнейчука. Вот такая история, зацепившаяся за фразу: «Чем будем удивлять?». Первым отвечать на вопрос пришлось ТЮЗу. Он открыл свои двери в День знаний, 1 сентября, гостеприимно пригласив своих юных зрителей на один из самых лёгких и задорных спектаклей – по произведению любимой в России шведской писательницы Астрид Линдгрен «Проделки Эмиля из Лённеберги». А потом в гости приехали ребята из сельских районов на традиционный 14-й благотворительный фестиваль «ТЮЗ – детям села». И всем было радостно и хорошо. «Пятый театр» удивлять готовился заранее, выбрав для старта в новом сезоне «Зойкину квартиру». Да и было чем заинтересоваться: во-первых, Михаил Булгаков, правда, пьеса не из лучших ни в мировом репертуаре, ни в творчестве мастера, но зато имя с ореолом. Во-вторых, Анатолий Праудин – режиссёр, известный на всём российском театральном пространстве, любимый в Омске, поставивший на этой же «Пятой» сцене очаровательный спектакль «Женитьба». Праудин сделал весьма необычную постановку и удивил. Впрочем, об этом далее в нашем журнале. 14 сентября ни много ни мало шекспировским «Сном в летнюю ночь» 77-й сезон начал театр куклы, актёра, маски «Арлекин». Подивиться в полной мере этой постановке в исполнении знаменитого эстонского режиссёра Рейна Агура омским зрителям предстоит лишь сейчас, поскольку премьера была сыграна 20 июля, в сезон отпускного расслабления. ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Возвратившись из весьма успешной, по свидетельству представителей СМИ, гастрольной поездки в Киев, театр «Галёрка» 17 сентября стартовал спектаклями по незамысловатым сочинениям своего любимого народного автора Степана Лобозёрова. И выбрал для себя, уже длительное время бездомного, название с ясно читаемым упрёком: «По соседству мы живём». Академическая драма решила не удивить, а порадовать зрителей встречей с давно знакомыми и любимыми артистами в искрящейся, как хорошее вино, атмосфере грузинского юмора и мелодизма. Открыла сезон «Ханумой». Воображение не поражает, но всё как-то славно рифмуется: постановка Георгия Цхвиравы, автор пьесы – Авксентий Цагарели, музыка Гии Канчели. Впрочем, «академики» планируют удивлять, и ещё как! Намечена совместная работа с такими режиссёрами, как Анджей Бубень, Александр Кузин, Анна Бабанова, Марина Глуховская. Несколько спектаклей поставит главный режиссёр театра Георгий Цхвирава, который уже сейчас репетирует пьесу Михаила Булгакова «Бег». В афише театра драмы появятся спектакли «Смерть не велосипед, чтоб её у тебя украли» по пьесе современного сербского драматурга Биляны Срблянович, «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана, «Лес» Александра Николаевича Островского, «Время женщин» по одноименному роману Елены Чижовой. Одной в известной мере удивительной особенностью этого года стала активная гастрольная деятельность, вплотную прилепившаяся к началу театрального сезона. Омский академический прямо перед октябрьским открытием на родной сцене с успехом отгастролировал в Болгарии, порадовав своим мастерством жителей трех городов – Софии, Пловдива и Бургаса. Про «Галёрку», поразившую Киев, мы и упомянули, и ещё далее расскажем. В течение трех сентябрьских дней в Москве на сцене Российского академического молодёжного театра Омский ТЮЗ показывал свои спектакли. «Проделки Эмиля из Лённеберги», «Финист – Ясный сокол» и «Двенадцатая ночь, или Что угодно» были тепло встречены столичной публикой. Алексей Бородин, художественный руководитель РАМТа, в завершение гастролей сказал: «Мы ду-

мали, Омск – это географически далеко, а он оказался настолько рядом, таким близким нам по духу. Очень хороший репертуар, уровень высокий. Абсолютно столичный театр с постановочной культурой, с прекрасными артистами. Труппа просто превосходная! И очевидно, что в городе, области замечательно относятся к театру». Северный театр имени М.А. Ульянова в конце сентября – начале октября на сцене театра куклы, актёра, маски «Арлекин» показал целый ряд спектаклей для разновозрастной аудитории. Вначале пригласил детей и взрослых на представление «Детвора», сочинённое по детским рассказам А.П. Чехова. Также в «детской» афише гастролей были спектакль по совсем почти не детской «Сказке о царе Салтане» Пушкина, интригующая история Ю. Боганова «Как Кощей Бессмертный на Василисе женился» по мотивам русских народных сказок и «Мальчик-с-пальчик и его родители» по сказке Михаила Бартенева. Взрослой аудитории были предложены замечательные «Шуточки» – один из первых и самых успешных спектаклей репертуара Северного театра. Затем последовали остросоциальная комедия «Два ангела, четыре человека» по пьесе Виктора Шендеровича и «Четвёртый тупик Олега Кошевого» Игоря Буторина. Но главные осенние события у Северного театра впереди, они связаны с 85-летием со дня рождения Михаила Александровича Ульянова. Самыми масштабными стали гастроли нашего местного Большого театра – Омского

государственного музыкального. Творческий коллектив внушительным составом в 200 человек в сентябре на 14 дней отправился в Барнаул, где на сцене Алтайского государственного театра музыкальной комедии, отмечающего своё 75-летие, показал 27 спектаклей утреннего и вечернего репертуаров, да ещё дал 13 представлений на других сценах столицы Алтайского края. В гастрольной афише отразились богатство и широта жанрового диапазона Омского музыкального театра: оперы «Искатели жемчуга» Жоржа Бизе, «Влюблённые обманщики» Йозефа Гайдна, «Доротея» Тихона Хренникова, балеты «Обнажённое танго» на музыку А. Пьяццоллы, «Юнона» и «Авось» Алексея Рыбникова, «Бахчисарайский фонтан» Бориса Асафьева, оперетты «Баядера» и «Королева

Чардаша» Имре Кальмана; мюзиклы «Свадьба Кречинского» Александра Колкера, «Восемь любящих женщин и один мужчина» Александра Журбина, «Свободная пара, или Прелести любви» Марка Самойлова, «Брак по-американски» Вилли Колло; музыкальные комедии «Свадьба в Малиновке» Бориса Александрова, «Моя жена – лгунья» Вадима Ильина и Владлена Лукашова, а также лучшие репертуарные спектакли для детей.

В конце сентября «Пятый театр» показал свою лабораторную постановку по пьесе американского драматурга Энни Бейкер «Чужаки» в Москве, а затем во Владимире принял участие в фестивале «У Золотых ворот», собирающем лучшие спектакли со всей страны, отмеченные наградами на различных фестивалях. Омичи показали спектакль «Географ глобус пропил», поставленный по произведению Алексея Иванова. Омский «Географ», признанный в прошлом году на Омском фестивале-конкурсе лучшим спектаклем в номинации «Новация», в этом году был отмечен сразу на двух фестивалях – «Реальный театр» в Екатеринбурге и «Ново-Сибирский Транзит» в Новосибирске. Уже открыв сезон в Омске, театр куклы, актёра, маски «Арлекин» отправился на гастроли в Иркутск. Юным иркутянам были показаны спектакли «Приключения обычные и невероятные, или Что случилось с Марком», «Дюймовочка» и «Котофей Иванович». Это была первая часть обменных гастролей между омскими кукольниками и Иркутским областным театром кукол «Аистёнок» в рамках программы «обмена» российских театров «Траектория», продюсирование которой осуществляет творческое объединение «КультПроект» при поддержке Министерства культуры Российской Федерации, Министерства культуры и архивов Иркутской области и Министерства культуры Омской области. Гастроли Иркутского театра «Аистенок» прошли в Омске в октябре. Из значительных событий осени – сентябрьское заседание обновлённого Совета по культуре и искусству ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

У КАЖДОГО СВОЙ СЕЗОН при Президенте Российской Федерации. Сибирский Федеральный округ на встрече представлял главный режиссёр Омского государственного Северного драматического театра имени М.А. Ульянова Константин Рехтин. Чтобы впечатлиться тем, в какую престижную компанию попал наш земляк, назовём имена. В президиум совета вошли кинорежиссер Карен Шахназаров и советник Президента РФ Владимир Толстой, писатель Алексей Варламов и кинорежиссер Александр Сокуров. В состав совета включены художественный руководитель симфонического оркестра Юрий Башмет, художественный руководитель-директор Мариинского театра Валерий Гергиев, художественный руководитель Государственного Театра Наций Евгений Миронов, архимандрит Тихон, модельер Валентин Юдашкин и другие. Президент РФ в своем выступлении затронул многие проблемы. «Наряду с очевидными достижениями в развитии культуры мы чаще всего сталкиваемся и с «культурной нищетой» – с разного рода подделками и «фастфудом» от культуры», – отметил президент. В связи с этим, по его мнению, существуют очень серьёзные риски. «Потеря собственного «культурного лица», национального культурного кода, морального стержня – всё это ослабляет и разрушает общество. Обществом, в котором «растворена» культурная традиция, легко манипулировать. Теряется иммунитет к разного рода экстремистским, деструктивным и даже агрессивным идеям», – подчеркнул Путин. «Мы решили со следующего года, несмотря на достаточно сложные проблемы с бюджетом, а проблем много, всё-таки увеличить финансирование культуры именно на заработную плату в объёме 4 миллиарда. Это позволит сделать достаточно заметный шаг, во всяком случае, в этой отрасли, такой, которого за последние годы мы ещё никогда не делали. В среднем повышение произойдет где-то на 30 – 33 процента», – сообщил Владимир Путин. В своём выступлении художественный руководитель Российского государственного академического театра драмы имени А.С. Пушкина Валерий Фокин, недавно побывавший в Омске на фестивале «Академия», поставил в пример театр из Тары: «Мне кажется, что сегодня надо направлять политику на сохранение уходящих традиций, но и на создание новых инфраструктур, потому что нам надо защищать старые смыслы и рождать новые. …Здесь сидит руководитель из города Тары, из Сибири, где небольшой театр стал центром культуры, он сразу привлёк людей. Женщины, я знаю, туфли стали покупать, им стало, куда ходить, они захотели выглядеть по-другому. При определённом вложении и развитии он мог бы стать культурным центром, а не только театром». Нет, пожалуй, не согласимся с уважаемым режиссёром, делать из театра ещё один дом культуры, только помоднее, посовременнее, пожалуй, не стоит. А выставки, встречи, конференции или другие культурные мероприятия в нём можно проводить, и не переформатируя собственно театр. Ещё одно осеннее событие связано с ожидаемым приездом в Омск легендарного кинорежиссёра и музыканта Эмира Кустурицы и его группы The No Smoking Orchestra. В преддверии этого весьма неожиданного и неординарного концерта Кустурица был приглашён в статусе председателя жюри на Петербургский международный кинофорум. ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

В интервью, опубликованном в газете «Известия» 24 сентября (автор – Олег Кармунин), он говорил, конечно, о кино. Но это вполне можно отнести и к театру: «– Искусство, которое Голливуд производит сейчас, не отвечает на главные вопросы о сегодняшнем мире и о месте человека во Вселенной. Голливуд делает фильмы абсолютно вне контекста повестки дня. Проще говоря, он делает г..., но страшнее всего, что это г... каким-то образом трансформируется в целую идеологию, и это уже опасно. – Сурово. А новое русское кино смотрите? У нас его часто обвиняют в пессимизме. — Это оттого, что вы сильно впечатлились новым западным кинематографом. Западное молодое кино чернее ночи, а вы его бездумно копируете. Это грустно, потому что у вас есть великие предки: Антон Павлович Чехов – отец европейской экзистенциальной драмы, Николай Васильевич Гоголь – первый человек, который создал чёрный юмор в славянском мире… Жаль, что вы не замечаете своих корней – у вас под ногами философский камень, вечный источник вдохновения для творческого движения. Если мир опасен и страшен, какой смысл показывать те же самые мучения и убийства в кино? – Это реализм. – Это не реализм, а трансляция реальности, подражательная реакция на телевизионные реалити-шоу, пустая трата времени и сил на бесконечные изменения. Художник должен создавать образ лучшей жизни». И в завершение вот что. Недавно натолкнулась на слова Валерия Баринова, которого мы видели в спектакле по Чехову «Скрипка Ротшильда» Камы Гинкаса на фестивале «Спектакли – лауреаты и номинанты «Золотой маски» – в Омске». Он со всей актёрской страстностью утверждал: «Театр – это чудо соприкосновения в данную минуту, в данную секунду, на данном пространстве зрителя и актёра. Спектакль умирает сразу же, как только завершился. Он прошёл и умер. И никогда больше не вернётся. Можно сразу во второй раз сыграть его, даже тех же зрителей посадить, но это уже будет другой спектакль. В этом чудо театра». Впрочем, о том, что может и чего не может театр, мы и говорим на страницах нашего журнала. И у вас ещё будет возможность посоглашаться или поспорить с нашими авторами. Листайте дальше!

Людмила ПЕРШИНА

«Академическая» перезагрузка: потери и приобретения Международный театральный форум «Академия» под судьбоносным третьим номером вызвал пристальный интерес не только критиков и завзятых омских театралов, но и довольно широкого круга культурной общественности нашего города. Тем более любопытно поразмышлять о состоявшемся фестивале в контексте предыдущих двух. Громко прозвучавший в сентябре 2008 года на всю Россию (да и гораздо шире, за её пределами) самый первый фестиваль со столь «говорящим» и обязывающим названием сразу же заявил о себе как о крупнейшем за Уралом театральном проекте.

Георгий Цхвирава, Роман Должанский, Евгений Миронов, Александр Ремизов, Виктор Лапухин и Елена Мамонтова. Пресс-конференция перед началом фестиваля

Омичам запомнились яркие спектаклишедевры Томаса Остермайера, Римаса Туминаса, Роберта Стуруа, Славы Полунина, фантастические актёрские работы Мартина Вуттке, Богдана Ступки, Радмилы Живкович, Натали Лермитт. Солидный десант журналистов, критиков, театроведов и отечественных, и зарубежных, побывавших тогда в Омске, разнесли по городам и весям восторженные отклики о фестивале, об особом отношении к театральному искусству на просторах Омского Прииртышья, о том, что на культуру в бюджете Омской области отводится целых шесть процентов! Второй фестиваль, тоже достаточно убедительно слаженный по набору участников и ознаменованный на финише приездом в Омск легендарной парижской «Комеди франсез», тем не менее, попал под критические стрелы. Отчасти в силу некоторой несбалансированности своей программы. Главным образом, в укор ставился замеченный уклон в музыкальную театральную тематику. Что, в принципе, легко бы извинялось, будь некоторые из музыкальных представлений (прежде всего скандализированный Джаз-театр Дмитрия Хоронько и даже чудный концерт знаменитого «Терем-квартета» «Отзвуки театра») вынесены за рамки официального фестивального графика. Скажем, в режим «программа офф». Тем не менее настоящим событием того фестиваля стали чеховский «Дядя Ваня» театра имени Вахтангова, «Вертер» по роману Гёте «Страдания молодого Вертера» Старого теа-

тра из Кракова, «Гретхеновский Фауст» полюбившегося омичам Мартина Вуттке из «Берлинер ансамбля», «Ромео и Джульетта» Театра Оскараса Коршуноваса, «Женитьба Фигаро» Бомарше, по-новому прочитанная наследниками мольеровского театра. Приплюсуйте к этим впечатлениям знакомство с театрами Сербии и Хорватии и Большим театром кукол из Санкт-Петербурга – и получится довольно любопытный срез театральнохудожественной мозаики. Естественно, омские театралы с нетерпением ждали, как будет продолжена «академическая» тема два года спустя. К тому же интрига обострённого внимания к третьему фестивалю подогревалась громкой отставкой прежнего арт-директора «Академии» Ольги Никифоровой и заменой её дуэтом, пожалуй, самых раскрученных на сегодняшний день театральных фест-мейкеров Романа Должанского и Олега Лоевского. Компетентные театральные критики обещали на «Академии» номер три предъявить незабываемые театральные вечера, не похожие один на другой. На этом и сделал акцент Р. Должанский, отмечая в фестивальном буклете: «Фестиваль – уникальная возможность за несколько дней побывать во многих, не похожих друг на друга, но очень интересных мирах, как будто на разных планетах. На каких-то из них зрителям захочется побывать ещё и ещё раз, с другими будет достаточно и краткого знакомства». Сменился также и сезонный фактор фестиваля. Если первые две «Академии» проводились осенью, в преддверии нового театрального сезона, то третье её появление на омской земле случилось в самый разгар первого летнего месяца, когда сезоны в омских театрах шли к своему финишу. Стало быть, фестиваль отчасти воспринимался как некая эмоционально высокая точка театральных впечатлений сезона и ожидание перспектив на будущее. К такому повороту прибавьте то, что с политического российского небосклона ушёл один из его долгожителей, прежний руководитель Омской области Л.К. Полежаев. Этот губернатор вовсе не случайно прослыл покровителем театрального искусства. Как известно, Леонид Константинович особенно поощрял и лично патронировал фестивальные процессы на вверенной ему территории. Ещё один поворотный штрих: неизменный исполнительный директор фестивалей «Академия» Виктор Лапухин принимал третий театральный форум уже в ранге министра культуры Омской области. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ В общем, на удивление многослойно и многознаково с театральным форумом совпали и другие очень значимые, хотя и не фестивальные события. Этот фактор в определённом смысле добавил жгучести интереса к событию и поднял градус эмоционального накала обновлённой «Академии». Волна случившейся мощной «перезагрузки» обещала омским театралам довольно заманчивые, почти сплошь «золотомасочные» перспективы: «Калигула», поставленный Эймунтасом Някрошюсом с Евгением Мироновым в главной роли (Театр Наций), гоголевская «Женитьба», осуществлённая Валерием Фокиным (Александринский театр), «Соня» в постановке Алвиса Херманиса (Новый рижский театр), «Разбитый кувшин» в режиссуре Маттиаса Хартманна (австрийский национальный «Бургтеатр»), чеховские «Три сестры» Льва Додина (Малый драматический театр из Санкт-Петербурга). Так выглядел ансамбль главных триумфаторов последней «Академии». Достаточно крепкий и убедительный по составу, дающий зрителю представление о процессах и тенденциях, происходящих в современном театре. Кого-то знакомство с подобной афишей порадовало, кого-то, возможно, разочаровало, кого-то и вовсе оставило равнодушным. Но одно художественное впечатление всё же осталось неоспоримо фантастическим – сценическая версия рассказа Татьяны Толстой в интерпретации латыша Херманиса. Постановка действительно стала настоящим откровением для омской публики. Уже только по этому единственному факту можно было бы утверждать, что ожидания «Академии»-3 не остались для зрителя напрасными! В безусловный плюс имиджа фестиваля можно отнести лабораторные читки-показы современных зарубежных пьес, с присущим актёрам Омской драмы блеском осуществляемые в лабораторном режиме. В плюсовом списке также встречи, организованные с руководителями трёх столичных театральных коллективов – Евгением Мироновым, Валерием Фокиным, Львом Додиным. Понятно, что обаяние, приветливость и открытость руководителя Театра Наций есть продолжение привлекательных сторон актёрской натуры Евгения Миронова, который именно этими качествами покорил омичей ещё в прошлогодний приезд. А двое других мэтров отечественной режиссуры, впервые посетившие Омск, во время общения с ними дали великолепное подтверждение общеизвестному постулату: чем крупнее масштаб личности человека, тем он проще, доступнее, доброжелательнее. Особенно мощное впечатление оставили размышления о судьбах сегодняшнего российского и мирового театра Льва Абрамовича Додина. Настолько глубокими, небанальными, проницательными и неравнодушными они были. Он поделился своей тревогой по поводу деградации мировоззренческих подходов в театральных постановках, дефицита человечности на сценических площадках, «расфокусировки» актёрского отношения к профессии и сокращения удельного веса публики, способной внимать большим серьёзным, насыщенным мыслью текстам… Додин, впрочем, подметил и один принципиально важный момент. Восприятие театральных постановок в провинции обнаруживает зачастую гораздо более глубокое взаимопонимание и взаимный отклик между сценой и зрительным залом. Возможно это оттого, что в российской глубинке время всё-таки течёт в несколько другом темпоритме. Потому желание пришпорить естественный ход событий, окуная ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Олег Лоевский, Марина Давыдова и Лев Закс. Круглый стол «Новая театральная реальность»

Роман Должанский

Сцены из спектакля «Разбитый кувшин» (Национальный театр Австрии «Бургтеатр»)

здешнюю публику в другие театральные реалии, эпатируя «чернухой», чаще всего рождает у неё реакцию отторжения. По этой-то причине наиболее уязвимым моментом июньской «Академии», как мне представляется, оказались мероприятия, проводимые под эгидой самых модных столичных критиков. В скобках замечу, что десант гостей и в отечественной его части, и в международной выглядел на сей раз довольно скромно. Омским же критикам, видимо, по некой традиции не замечать пророков в своём Отечестве, была отведена роль всего лишь пассивных наблюдателей. Итак, вниманию театральной общественности организаторы предложили два базовых теоретизированных события: мастер-класс Романа Должанского «Современный европейский театр: что сегодня носят?» и круглый стол «Новая театральная реальность» под руководством главного редактора журнала «Театр» Марины Давыдовой, проходившие соответственно 14 и 15 июня. Выяснилось, что с определением формата мероприятия Романа Должанского организаторы несколько погорячились. Уязвимость наименования «мастер-класс» (оговорочка, скажем так, почти по Фрейду), кстати, уловил и сам критик, предложивший называть общение с ним на Малой сцене театра драмы видеолекцией с комментариями. Довольно любопытно было познакомиться с ситуацией на европейском театральном пространстве и взглянуть на этот процесс глазами человека, имеющего «прописку» на всех крупнейших фестивалях сегодняшней Европы. Однако фактор «переедания» десертных театральных впечатлений явно сыграл тут некую злую шутку. Личные эстетические пристрастия явно брали верх над объективностью повествования. Несколько неожиданно начинал звучать периодически форсируемый монолог критика во славу разрушения традиционных театральных форм. Круглый стол Марины Давыдовой оказался с весьма острыми углами, а по форме получился настолько монологичным, что моментально опрокинул заявленный формат «круглостольных» обсуждений. Скорее это напоминало соображение на троих, участие в котором также приняли Олег Лоевский и Лев Закс (Екатеринбург). Довольно некорректными казались выпады главного редактора журнала «Театр» против «ментальной отсталости деятелей российского театра» и восхищение европейскими бессюжетными театральными действами. Особенно, если те разворачиваются в ангарах, как это довелось критику пережить на одном из спектаклей в Авиньоне. Ей-богу, не стоило так впадать в экстаз, описывая протискивание в толпе желающих попасть на представление, метания в поисках места в пресловутом ангаре и радость от созерцания абсолютного эстетического хаоса… Сколь же мало человеку надо, чтобы ис-

Лев Додин общается с журналистами

пытать художественное потрясение! Вот только парочка радикальных высказываний из уст М. Давыдовой: «В театре можно делать всё, что угодно. У театра на самом деле лужёный желудок, который в состоянии всё присвоить, переварить, сделать самим собой». (Вопрос в том, насколько окажутся лужёными при этом желудки публики). «Театр – это такое место, в котором может вообще не быть артистов». (Выходите, заехали, что называется, в тупичок). Учтите, высказывается вполне просвещённый театрал-профи. Какой уж тут «академизм», который изначально закладывался в название омского фестиваля! Невольно начинаешь подозревать, что нынче театральный небосклон вращает специально взращённая популяция фестивальных критиков. Перебрав в своей профессиональной деятельности все мыслимые и немыслимые художественные яства, они «западают» теперь исключительно на самые экзотические блюда. Всё остальное объявляется «нафталином современности», а оппоненты молниеносно зачисляются в разряд замшелых ретроградов, губителей прогресса. Теперь остаётся разве что ждать призыва отказаться от достижений современной письменности и вернуться к клинописи и невербальному общению. Почему бы и нет? Можно, конечно, порадоваться, что омичей так квалифицированно и безальтернативно просветили рассказом о новинках европейского театра. И открыли глаза на наше собственное театральное прозябание. Блики смелых театроведческих озарений отныне осветили и нашу провинциальную театральную среду. Не исключено, что через два года арт-директорам придёт в голову мысль взорвать смелым авангардом рутинное течение фестиваля «Академия». Ведь основу его составляли и составляют спектакли вполне внятного сценического, художественного и смыслового строя. А это скучно, господа! Не грозит ли фестивальному кораблю трансформация в некое подобие модного круизного лайнера, на который билеты получат только эстеты-гурманы, а прочие простые смертные останутся за бортом? Думается, здравый смысл всё-таки восторжествует. И важнейшая просветительская миссия «Академии», ради которой, собственно, фестиваль и затевался, – знакомить сибиряков с разнообразием театральной палитры на широком европейском пространстве и приобщать их к шедеврам театрального искусства, будет продолжена. В это очень хочется верить, особенно в режиме свершившейся «перезагрузки». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ Лидия ТРУБИЦИНА

Пределы возможного Афиша «Академии»-3 традиционно была составлена так, чтобы омским театралам мало не показалось. Оно и не показалось. Уже одно то, что привезут постановки Льва Додина, Валерия Фокина, Алвиса Херманиса, Егора Дружинина, могло в порядочной степени удовлетворить разные фестивальные ожидания. А факт открытия спектаклем Театра Наций «Калигула» вызвал просто нереальный взрыв интереса, причём и далеко не театральной публики. Было понятно: шли на Евгения Миронова.

Омск уже второй раз получил счастливую возможность (и не хочется подбирать слова – да, возможность, да, счастливую!) видеть замечательные спектакли с участием этого выдающегося актёра. В прошлом году в ряду «золотомасочных» мы посмотрели «Рассказы Шукшина» Алвиса Херманиса. «Академия» подарила «Калигулу» Эймунтаса Някрошюса. Журналистам дважды выпала удача общаться на пресс-конференциях с художественным руководителем Московского Театра Наций, народным артистом России Евгением Мироновым. И каждый раз поражала простота, открытость, естественность реакций этого уникального актёра, сыгравшего столько разных ролей – Гамлет, Орест, Иван Карамазов, Лопахин, Бумбараш, Треплев, Фигаро, 10 образов в спектакле «Рассказы Шукшина», главные герои в фильмах «Ревизор», «Мусульманин», «Космос как предчувствие», «В августе 44-го», «Идиот», «В круге первом», «Достоевский», «Апостол» и другие. В прошлый приезд он сразил журналистов легким, полным юмора и красочных деталей рассказом об одном телефонном звонке: «Да, был момент, когда случился кризис, и нужны были деньги на реконструкцию театра. А средства, что лежали в банке, сгорели, и я ни спать, ни есть, ничего не мог, только играть... С отчаянья взял и просто набрал номер приёмной Путина. Я представился и говорю: «Хотел бы поговорить с Путиным». Ну, и всё на этом. И как-то играю в спектакле, где постоянные переодевания. У нас было несколько секунд на это, и тут у меня звонит телефон. Я даже не знаю, как он оказался рядом со мной. Уже на сцену выбегать пора, а я всё равно беру трубку и слышу: «С вами хочет поговорить Владимир Владимирович Путин». Ни секунды не раздумывая, говорю: «А я сейчас не могу. Через сорок минут перезвоните!». И потом так быстро я не играл никогда! Но, к сожалению, после спектакля, когда я набрал номер, мне сказали: «А теперь он не может». В этот раз он рассказывал о работе с Някрошюсом: «Когда мы только познакомились перед «Вишнёвым садом», первый вопрос его был ко мне: «Вы любите волков?» Я думаю: что сказать? Скажешь «не люблю», ответит: «А я люблю, ну вот не получилось у нас...». Или наоборот. Я ответил, что ко всем животным нормально отношусь. И мы замолчали, забыли про это. И дальше, играя Лопахина, я понял, что представление Някрошюса о моей роли очень точное. Лопахин – это одинокий волк, который отбился от своей стаи и к другому миру не пристал». Ещё один рассказанный им эпизод был связан со съёмками телевизионного фильма «Достоевский»: «Когда мы снимали в Баден-Бадене, я обошёл все улочки, думая о Достоевском. Был перерыв в съёмке, и я, не снимая бороды, потому что её очень трудно ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

клеить, хожу в этом образе и представляю, на что бы он, Достоевский, обратил внимание. И слышу за углом здания русскую речь. Видимо, жена наставляет мужа: «Ну, что ж такое, почему тебя ничего не интересует? Посмотри, здесь же написано: тут жил Достоевский. Вот сейчас повернёшь направо, и такое ощущение, что он выйдет навстречу...». И тут я выхожу из-за угла и говорю: «Вызывали?». Потом её долго отпаивали и приводили в чувство... Но мне эта история понравилась». Откровенные разговоры, освещённые неизменной мироновской улыбкой, можно без тени сомнения представлять в качестве реального подтверждения формулы «всё гениальное просто». Но это вторая часть формулы, а первая была сопряжена с вечерним спектаклем. Пьеса «Калигула», по мнению литературоведов, не лучшее творение французского п и с ател я - э к з и с те н ц и а л и с та Альбера Камю. Известно, что создание этого произведения пришлось на период, когда Камю испытал пылкую увлеченность творчеством Достоевского, даже играл роль Ивана Карамазова в инсценировке собственного со-

чинения. Предельная страстность в поиске ответов на сложнейшие вопросы бытия, свойственная Достоевскому, видимо, наложила отпечаток и на драматургическое произведение Камю о римском императоре. Пределы возможного, пределы допустимого – один из главных мотивов «Калигулы». Главный герой Камю – человек безграничной власти, но человек бунтующий, бросающий вызов абсурду мира. Режиссёр Эймунтас Някрошюс исследует тему власти, деформирующей человека, подробно, детально, с мрачноватой метафоричностью. В спектакле исследуется и тема жуткого смысла поступков правителя – довести логику до самого края, сделать возможное невозможным. В сценографии Марюса Някрошюса доминирует строительный материал шифер. Серый и хрупкий, готовый в любой момент от удара обрушиться и раскрошиться, – чем он не метафора для сценического воплощения образа империи? Другая использованная материя с обоюдоострыми углами – осколки зеркала, которые «играют» в спектакле несколько «ролей». Но как бы ни были изощрённы режиссёрские приёмы, как ни хороши местами были бы отдельные исполнители, спектакль поставлен на одного единственно возможного для такого масштаба роли актёра. И кто-то из критиков уже писал об этом: Някрошюс поставил «Калигулу» именно сейчас, потому что ему на творческом пути встретился Евгений Миронов. Спектакли Някрошюса – сложносочиненные произведения. И не все метафоры, сочиняемые режиссёром долго, исподволь, имеющие какие-то глубокие «подпольные» смыслы, считываются даже завзятыми театралами. Творческая информация в них многослойна, и кто-то успевает «снимать» один-два слоя, кто-то – много больше, но в любом случае – на осознанном или бессознательном уровне – эта информация действует на зрителя и в конце концов побеждает его. «Калигула» – во многом особый случай. Здесь зашифрованность у Някрошюса зашкаливает. Потому что не в столько в сюжете его интерес, сколько в том,

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ

что за ним, вокруг него, над ним. Мы застаём молодого правителя в момент мучительных переживаний об утрате его возлюбленной, следим за его противостоянием с патрициями, главным антагонистом среди которых – Керея (Алексей Девотченко), развитием его отношений с другом поэтом Сципионом (Евгений Ткачук), с Цезонией (Мария Миронова). Тривиальная мысль про абсолютную власть, которая развращает абсолютно, здесь если и маячит, то только информационным фоном наших познаний. Для Камю и Някрошюса здесь поставлены иные вопросы – о смысле и бессмысленности бытия, о неощущаемой вечности и конкретной конечности жизни, о беспредельности познания и пределах человеческих возможностей. И герой, потрясающе, местами кажется – за гранью возможного – сыгранный Евгением Мироновым, вовсе не «слетевший с катушек» правитель, но человек, до мучительного исступления желающий раздвинуть границы, переступить пределы допустимого. Калигула испытывает гнетущую потребность в невозможном, он мученик наваждения соперничества не с окружающими его людьми, но с небесами, с устроителем миропорядка. Его желание обладать Луной – из этого ряда. С первого же появления Калигулы заявлена тема «восхождений», обозначенная его движениями по вертикали: он взбегает по ребристым шиферным плоскостям, взбирается на триумфальную арку. Прочерчена тема устремлённости к постижению высших смыслов. Тема горизонтальности – уровень человеческих отношений, связь с реальными персонажами. Одна из самых волнующих сцен – поэтическая игра-перекличка со Сципионом и Цезонией. Одна из самых трагичных – смертельное прощание с Цезонией: Калигула, завершив прощальный диалог с женой, целует её через камень и кладёт голову на шею лежащей Цезонии, она всхлипывает, содрогается в конвульсиях и затихает… Перекрест любви и смерти… Осколки зеркала – метафорический портрет распадающейся реОКТЯБРЬ 2012 29(51)

альности и орудие убийства. Сцена, где патриции складывают Калигуле осколки за пазуху, адресует нас к естественной реакции боли и вместе с тем – к опосредованной художественной ассоциации с андерсеновским Каем, героем «Снежной королевы», сердце которого осколок зеркала сделал холодным и жестоким. Спектакль дает много разных точек соприкосновения с реалиями и в то же время сторонится «портретов действительности». Калигула – тиран, не то чтобы прощённый, но прощаемый авторами спектакля за гран человеческого, за риск свободы. Трактат правителя, зачитанный преданным ему Геликоном (Игорь Гордин), упраздняет добро и зло и объявляет казнь «универсальным общеукрепляющим средством», расшифровывая этот тезис так: «Люди умирают, ибо они виновны. Они виновны, потому что они – подданные Калигулы. Подданными Калигулы являются все. Следовательно, все виноваты. Отсюда вытекает, что все умрут. Это вопрос лишь времени и терпения». Жестокая софистика. Абсолютная власть – абсолютная свобода? Сценография, выдержанная в мрачно-серых тонах, с использованием шифера и осколков зеркал, рисует образ мира, заранее готового ранить и рухнуть. Об этом спектакле долго думаешь вслед, некоторые сцены встают перед глазами, как будто ты видел их только вчера. И самым сильным впечатлением финала становится не тот отчаянноэффектный прыжок Калигулы в ощерившуюся осколками зеркал триумфальную арку с криком: «В историю, Калигула!», а предшествующая тому немая сцена и происходящая на наших глазах невозможная трансформация человеческого взгляда, в котором отражается вспыхнувшая и угасающая надежда, отблеск отчаяния и осознанная обречённость. Как это играет Миронов – непостижимо!.. Это полная и окончательная фантастика. За пределом возможного.

Владимир КОПМАН

Как выглядит слон? Прошло четыре месяца с момента завершения очередного театрального фестиваля «Академия». Эти заметки – некое описание ощущений, вызванных спектаклями, желание понять, что осталось в голове и в душе по прошествии времени.

Задача любого театрального фестиваля – дать панораму современного театрального процесса, обозначить тенденции его развития, продемонстрировать наиболее яркие достижения. Вряд ли каждый из омских любителей театра пытался увидеть все спектакли фестиваля. Наверное, выбирались постановки известных режиссёров, спектакли с участием любимых актёров, пьесы, которые интересуют сегодня. В какой-то мере эта ситуация аналогична известной притче: нескольких слепцов подвели к слону и попросили на ощупь описать, как он выглядит. Каждому досталась какая-то одна часть тела – кому хобот, кому нога, кому брюхо. В результате в описании каждого слон получился разный. Не хочу, проводя эту аналогию, полагать, что все мы слепцы, ибо видим, как правило, лишь какие-то разрозненные части единого театрального процесса. Скорее я пытаюсь понять – возможно ли, увидев два-три разноплановых спектакля, составить цельную картину и получить представление о том, что же это такое – сегодняшний театр. Если продолжить аналогию, то из «академического» слона образца 2012 года мне досталось два фрагмента – спектакль «Соня», поставленный в 2006 году в Новом Рижском театре Алвисом Херманисом и постановка Льва Додина «Три сестры» (2010 год) в питерском Малом драматическом театре – Театре Европы. Как видим, поставлены они не так уж недавно, но это, пожалуй, не недостаток, а достоинство фестиваля – взяли лучшие спектакли, прочно вошедшие в репертуар театров. В недлинной череде чеховских пьес «Три сестры» – одна из последних, она написана в 1900 году, когда Чехову было 40 лет (по нынешним меркам – почти что молодой писатель), и жить ему оставалось четыре года. Это я к тому, что, похоже, в эту пьесу Чехов вложил то, что осознал и передумал за всю прошедшую жизнь, он осознанно или неосознанно подводил некоторые итоги. «Три сестры» ставят часто, я за свою жизнь видел таких спектаклей уж точно больше десятка, в том числе, со звёздным составом в товстоноговском БДТ, но спектакль Льва Додина, на мой взгляд, стоит в этом ряду особняком. В нём всё как-то камерно, размыто, никто не выделяется яркостью актёрской работы, спектакль точно не актёрский, а определённо режиссёрский. Всё, что происходит, выглядит тягуче и незаметно. Это течение чеховских пьес когда-то очень образно и чётко сформулировал Александр Володин. В «Оптимистических записках» он писал: «… У Чехова герои пили чай и незаметно погибали».

Известно, что многие считали Чехова женоненавистником. Действительно, некоторые героини его пьес и рассказов большой симпатии не вызывают. Но мне показалось, что именно после «Трёх сестёр» Льва Додина я понял, что Чехов пытался нам сказать. В этой пьесе писатель проявил себя скорее не женоненавистником, а мужененавистником. Он с большим сочувствием представил нам галерею женщин, несчастных в любви, причём, он явно подчёркивает, что любить им просто некого – рядом с ними нет мужчин, достойных их любви. За Ирину идёт борьба между циником и пошляком Солёным и инфантильным Тузенбахом, в общем, хрен редьки не слаще. Маша замужем за мелкотравчатым учителем гимназии Кулыгиным, который откровенно подхалимствует перед директором гимназии. Наметившийся роман с блестящим, казалось бы, офицером – подполковником Вершининым – тоже не приносит ей счастья. Вершинин, по сути, – слабый человек, нытик, постоянно повторяющий одно и то же: «У меня жена, двое девочек, притом, жена – дама нездоровая». У Ольги любви нет вообще, рядом с ней нет никого, и в сознании её сформировалась какая-то уж совсем дикая концепция: «Замуж выходят не по любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг». Похоже, впереди её ждёт судьба классической старой девы. Обычно принято считать, что Наташа – жена Андрея Прозорова, брата трёх сестер – личность явно одиозная: выживает из дому сестёр, превратила мужа в под«Три сестры» (Малый драматический театр – Театр Европы)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ каблучника, да ещё и наставляет ему рога. Конечно, это не в оправдание Наташи, но муж её – примитивный человек, погрязший в карточных долгах, да и разве сильный мужчина позволит превратить себя в подкаблучника? А насчёт выживания сестёр из дому, если задуматься, не всё так однозначно. У Наташи своё представление о счастье, и в этом мирке нет места никому, даже сёстрам мужа. И так ли уж она неправа? Известно ведь – двум женщинам (а тем более – четырём), даже из одной семьи, ужиться на одной кухне невозможно. Так что, в общем-то, Наташа демонстрирует просто элементарную житейскую мудрость – она всегонавсего хочет устроить жизнь своей семьи так, как ей это представляется правильным. В общем, актёры Театра Европы как-то ненавязчиво и незаметно заставили меня взглянуть на чеховскую пьесу другими глазами. И ещё – нельзя, конечно, проводить такие примитивные параллели, но, сидя на спектакле, я подумал: этой пьесе больше ста лет, но ничего не изменилось в отношениях между людьми – вокруг нас огромное количество замечательных женщин, ждущих любви, но почему-то нет рядом с ними достойных мужчин. Почему так? «Если бы знать, если бы знать!» – этими словами заканчивается пьеса «Три сестры». Кстати сказать, почти одновременно в этом году мне удалось увидеть три версии этой пьесы. Одна, поставленная в импрессионистской манере – Театра Европы, вторую показали тоже питерцы: весной этого года в Омске побывал Небольшой драматический театр с постановкой Льва Эренбурга, решённой в откровенно экспрессионистских тонах, зачастую, на грани гротеска. А третью я неожиданно для себя увидел по одному из омских ТВ-каналов. Показывали спектакль «Три сестры», поставленный в Омской драме в середине 1990-х годов. И хотя дело было ночью, я досмотрел до конца, причём это было вскоре после того, как я посмотрел спектакль Льва Додина, так что вольно или невольно я сравнивал. И да простят меня додинские актёры, омские артисты показались мне ярче и убедительнее. Хотя оговорюсь ещё раз: питерские «Три сестры» – спектакль режиссёрский. Спектакль рижан «Соня» по рассказу Татьяны Толстой, как ни странно, в чём-то перекликается с «Тремя сёстрами» – он тоже о судьбе женщины. Толстая не драматург, она прозаик, «Соня» – один из первых её рассказов, причём надо отметить, что в её прозе мало диалогов, в основном, идёт авторская речь. Такую прозу очень непросто инсценировать, видимо, поэтому режиссёр Херманис вложил авторскую речь в уста одного из актёров, Евгения Исаева, который и рассказывает нам историю жизни Сони. Надо сказать, что режиссёр нашёл интересное решение: спектакль начинается с того, что двое воришек заходят в пустую комнату и начинают её обшаривать в поисках добычи. А потом один из них находит женскую одежду и переодевается в неё. Дальше, очевидно, он пытается представить жизнь той женщины, которая жила в этой комнате, и спектакль плавно перетекает в рассказ о Сониной жизни. В результате использования такого приёма получается, что роль героини рассказа – Сони – играет актёр-мужчина. Гундарас Аболиньш довольно тучный человек, поэтому вольно или невольно Соня выглядит в его исполнении в прямом смысле мужеподобной. Вообще, надо сказать, что исполнение женских ролей мужчинами не такая уж редкая вещь. ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Достаточно вспомнить Джека Леммона и Тони Кертиса в фильме «Некоторые предпочитают погорячее» (в нашем прокате – «В джазе только девушки»), Дастина Хоффмана в «Тутси», Александра Калягина в фильме «Здравствуйте, я ваша тётя!». Но это всё роли комедийные. Соня – роль драматическая, пожалуй, даже трагическая. В таких амплуа мужчины-актёры играют женщин нечасто. Ну разве только в японском театре Кабуки, но это по сути – театр масок. А «Соня» – спектакль сугубо реалистический. Из ближайших аналогов, наверное, можно вспомнить постановку Романа Виктюка в московском театре «Сатирикон» по пьесе Жана Жене «Служанки», в котором роли сестёр-служанок играют мужчины, одним из которых был Константин Райкин. Интересно, кстати, что сам драматург в комментариях к пьесе подчёркивал, что роли служанок должны играть мужчины. Гундарасу Аболиньшу роль Сони играть вдвойне непросто – эта роль без слов. Мы уже отмечали, что весь текст вложен в уста рассказчика – Евгения Исаева. Так что в распоряжении Исаева из трёх возможных выразительных средств остались только два – мимика и движение, этакое немое кино. И надо сказать, что актёр не просто блестяще справился с ролью, он играет так, что от него невозможно отвести глаз. Соня не делает ничего особенного, она просто живёт в своей комнате – умывается, причёсывается, пишет письма, делает торт. О торте особо – Соня делает и раскладывает коржи, прослаивает их кремом, обмазывает кремом торт со всех сторон. Этот эпизод длится, наверное, минуты четыре-пять, но действие не кажется затянутым, наоборот – и я, и, думаю, все зрители, заворожённо следили за Сониным священнодействием. Интересно всё-таки устроен человеческий мозг. Иногда 15 миллиардов нейронов (кто и как их сосчитал?) сами по себе устанавливают удивительные взаимосвязи в каких-то невообразимых сочетаниях. Сидя на спектакле «Соня», я вдруг вспомнил, что Татьяна Толстая – внучка Алексея Толстого, дочь его старшего сына Никиты. Того самого, о котором написано «Детство Никиты». Эту повесть в юности читали, наверное, почти все люди моего поколения. Кстати, на первой странице этой повести Алексей Толстой написал: «Моему сыну Никите Алексеевичу Тол-

стому – с глубоким уважением». Никита вырос и стал доктором наук, профессором на физическом факультете Ленинградского университета. Мой школьный товарищ, с которым мы сидели за одной партой, был его студентом, слушал его лекции. Приехав в Омск на каникулы, он рассказал мне, что на физфаке про Никиту Алексеевича ходит такая байка: Алексей Толстой ещё в конце 1930-х годов как-то сказал Никите, что после его, Алексея, смерти, Никита получит наследство, размер которого будет пропорционален количеству Никитиных детей, то есть внуков великого писателя. Поскольку Алексей Толстой писателем был плодовитым и издавался миллионными тиражами, наследство, похоже, было немалым. Так что Никита поднапрягся. Первый ребёнок у него появился, когда ему было 22 года, а всего у него родилось семеро детей, среди которых, где-то в середине и родилась Татьяна – будущий писатель и будущая «змеюка» из телевизионной «Школы злословия». Не знаю, насколько рассказанная байка правдоподобна, но по сути ничего в ней нет обидного ни для кого из фигурантов – и папа проявил себя большим мудрецом, да и Никита не оплошал. Но факт налицо – у Алексея Николаевича родилось семеро внуков. При этом, как видите, природа иногда позволяет себе не отдыхать ни на детях, ни на внуках гениев. Возвращаюсь к спектаклю. «Соня» – история жизни, в которой ничего яркого не происходило. Вопрос в том, интересно ли смотреть такую историю. Рижане доказали, что не просто интересно, а безумно интересно. Действие происходит в интерьере Сониной комнаты, плотно наполненной мебелью, занавесочками, посудой, кухонной утварью, какими-то баночками, скляночками, короче, всем тем, что и составляло мир Сони. В какой-то момент мне показалось, что я в течение полутора часов подглядываю с улицы в окно за тем, как хозяйка неспешно занимается своими обычными делами. Я вспомнил, что когда-то читал рассказ замечательного венгерского писателя Иштвана Эркеня «Венгерский пантеон». Коротенький рассказ, всего три страницы. Сюжет простой – учительница

привезла детей из глубинки на экскурсию в столичный музей, а музей закрыт. Она просит сторожа, который живёт в комнатушке при музее, провести хоть какую-нибудь экскурсию. И сторож заводит детей в свою комнатушку и рассказывает им о своей жизни, описывая те предметы, которые дети видят в комнате, – старые игрушки, сломанные очки, потрёпанный молитвенник, на полях которого его матушка записывала кулинарные рецепты, пожелтевшие фотографии на стенах, молочный зуб, стоптанные тапочки. Дети задавали сторожу-экскурсоводу много вопросов, спорили с ним и между собой и вышли с экскурсии под большим впечатлением, ещё долго обсуждая и обдумывая увиденное. Задумаемся и мы, ведь содержимое нашей квартиры – это музей нашей неповторимой жизни, каждая вещь в ней имеет свою историю и свою непреходящую ценность. По этим предметам наши потомки (если, конечно, не выкинут этот хлам) будут пытаться представить и понять, как мы жили, кем мы были, о чём думали. Так что прежде чем выкидывать старьё, задумайтесь – вы выкидываете экспонаты музея вашей жизни. Выше я уже отмечал наличие взаимосвязи между спектаклями «Три сестры» и «Соня». Особенно это бросается в глаза, если сравнить судьбу старшей из трёх сестёр Ольги, скорее всего, обречённой на одинокое существование, и судьбу одинокой Сони, вся жизнь которой проходит перед нашими глазами за полтора часа. Режиссёр Херманис нашёл удивительно правильную форму спектакля, он на редкость точно сумел передать основную мысль Татьяны Толстой, которая, собственно, изложена в первых строках рассказа «Соня»: «Жил человек – и нет его. Только имя осталось – Соня». Мало кто, как Толстая, умеет подчёркнуто бесстрастно обратить внимание читателя на трагизм жизни, сокрытый в самом её бессобытийном течении, описать его простыми словами, спокойно, без какого бы то ни было пафоса и экзальтации. Пожалуй, только Людмила Петрушевская умеет это делать столь же мастерски и столь же бесстрастно. Если задуматься – для чего написала Татьяна Толстая «Соню», а Херманис поставил спектакль, пожалуй, сразу и не ответишь. Искусство вообще и театр, в частности, никого ничему не должны учить – мол, жизнь одна, она коротка, успевай достичь тех целей, которые ты перед собой ставил. А если не ставил? Вряд ли Соня ставила перед собой какие-то цели. Она просто жила как жилось. Была добрая, отзывчивая, бесхитростная, и руки у неё были добрые и умелые, но ничего у неё в жизни не случилось, был только нелепый эпистолярный роман с неким персонажем, и всё. «Жил человек – и нет его…». После спектакля уходишь с ощущением грусти, сожаления и ещё бог знает каких сложно формулируемых чувств. Наверное, для этого и старались Татьяна Толстая и Алвис Херманис. «Предназначение литературы – будить в человеке человеческое», – написал когдато Фёдор Абрамов. Кажется, у Толстой и Херманиса это получилось. В морской глади отражается вся вселенная, но она отражается и в маленькой лужице, и в капельке воды – тоже. Так что, наверное, вовсе не обязательно посмотреть два десятка спектаклей, чтобы понять, что пытается донести до нас современный театр. Может, достаточно увидеть всего два-три спектакля. Что я и сделал, за что «Академии» низкий поклон. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ Эльвира КАДЫРОВА

«Академия» как зеркало глобализации Фестиваль лучших европейских спектаклей удивил русскими именами. Причём в театрах именно зарубежных, некоторые из них целиком созданы нашими соотечественниками.

В последние годы, по выражению М. Маклюэна, весь мир стал «глобальным театром». Во многом этому способствовали миграционные процессы, а также массовое распространение информационных технологий. Слияние культурных потоков образовало некую монокультуру. В этом смысле показательны спектакли «Go!» Творческого центра развития искусства «Одрадек» (Франция) и «Экзорцизм» АМТ-Theatre из Дрездена, включённые в афишу III Международного театрального фестиваля «Академия». «Go!» – моноспектакль Полины Борисовой, ею же поставленный и оформленный. Борисова – актриса не только с русскими, но и с омскими корнями. Она представительница большой актёрской династии Варжало – Борисовых – Кузнецовых, внучка основательницы омской школы кукольного театра Анастасии Трифоновны Варжало. То есть понятно, что многое впиталось ещё в семье. В два года вместе с родителями Полина переехала из Омска в Ярославль. Потом были Санкт-Петербург, учёба в театральной академии по специализации «Режиссёр театра кукол» и стажировка во Франции, где актриса и режиссёр живёт уже семь лет. «Когда я ехала во Францию, главным было открытие горизонтов, – говорит Полина. – На мастер-классы столько знаковых фигур приезжает со всего мира!». Педагог из Японии приучил её «жить за куклой». Клоун Алан Готрэ дал хорошие навыки клоунады. Оказалось, что кукольный спектакль может вместить очень многое. В Европе вообще всё настолько смешивается, сближается: цирк, опера, драматический театр, театр кукол. Это мы и увидели в спектакле «Go!». Здесь и театр объектов, и французская клоунада, и языческие танцы, и школа Станиславского. Молодая задорная актриса играет старуху, доживающую последние дни и разбирающуюся со своими воспоминаниями. Маска старости, походка, подсмотренная у живущей по соседству бабушки («Я очень люблю всех этих старушек!» – признаётся Полина). Пожилая женщина достаёт из стола пачку писем, какой-то дорогой для неё конфетный фантик, огрызки детских карандашей, кусок обоев – наверное, они были на стене в какой-то особый момент её жизни. Сцена почти пуста, но на чёрном заднике актриса лепит скотчем недостающие декорации и образы: печку, в которой будут сожжены письма, силуэт мужчины, исчезающий при неловком движении клейкой ленты. Скотчем она «нарисует» и дверь, в которую выйдет навсегда. Название спектакля переводится у нас как «Иди!» Но «go» – ёмкое слово. Оно может означать и «уходи», и «вперёд», и «давай-давай». Главное – в нём заложено понятие движения. Поэтому тема старости, одиночества и ухода трансформируется в спектакле в тему жизни-дороги, путешествия, которое заканчивается (или не заканчивается) за неведомой двеОКТЯБРЬ 2012 29(51)

рью. И вот тут, конечно, восприятие разное. «В Германии, Франции или Финляндии спектакль воспринимают более позитивно, – делится гастрольными наблюдениями Полина Борисова. – В России – серьёзнее и драматичнее. И там, где в Европе может звучать смех, в России публика реагирует скромно, тихо, безмолвно. Геополитическая и ментальная разница всё-таки ощущается». При этом русские всё больше обживают Европу. На Западе сегодня появляется большое количество актёров, режиссёров, продюсеров, за плечами которых ГИТИС или СПГАТИ. Они легко входят в новую среду, становятся «своими среди чужих». Возможно, потому что придерживаются каких-то правил. Создатель дрезденского театра АМТ актёр и танцовщик Алексей Меркушев тоже выпускник Ленинградской театральной академии. В 1987 году он вместе с Антоном Адасинским и несколькими другими актёрами основал театр «Дерево», первый андеграудный театр в России. «Дерево», как и Русский инженерный театр АХЕ, с которым Меркушев также успел посотрудничать в Питере, ставит во главу угла физическое действие, подходя ко всему как к механизму. Роль, сюжет имеют тут понятие абстрактное. Яркие акции, в которых смешиваются клоунада, танец, пантомима и многие другие выразительные приёмы, апеллируют скорее к чувственному восприятию, нежели к разуму. Неудивительно, что «Дерево» прижилось, наконец, в Дрездене: европейский театр тяготеет к спектаклям-перформансам. Может быть, это тоже связано с притоком актёровэмигрантов из России, Восточной Европы. Жест решает проблему языковых барьеров.

АМТ-Theatre – это росток от того самого «Дерева», выросший в самостоятельный крепкий ствол. И вот в одну из последних ночей фестиваля возле Омской драмы спектакль «Экзорцизм» играли русские актёры немецкого театра: Ирина Козлова, Евгений Виницкий, сам Алексей Меркушев. В памяти осталась стихия света, мотыльки, попадающие в луч световой пушки, полупрозрачный футляр, из которого с муками выползал голый, незащищённый человек, плач саксофона. Осветительные приборы ставились на площади загодя, как и акустическая аппаратура. Ошибиться было нельзя ни в одном нюансе. И впечатление действительно оказалось сильным. Раздвижение пространства, выход на площадь – ещё одна тенденция мирового и, в частности, европейского театра. Наверное, это символическое раздвижение границ мира. Уличный спектакль АМТ-Theatre, рассказывающий про борьбу человека с внутренними демонами, как и спектакль «Go!», вместил в себя различные элементы: современного балета, японского танца буто, классической пантомимы. Свой нынешний стиль Алексей Меркушев собрал из многих театральных школ мира, из взаимоотношений с театрами Италии, Израиля. Он «сшил» его, как лоскутное одеяло. И, наверное, можно сказать, что его театр «одет по моде». Семинар театрального критика и арт-директора «Академии» Романа Должанского, посвящённый в том числе и глобализационным процессам, так и назывался: «Современный европейский театр: что носят сегодня?». Хотя речь шла, конечно, не о театральном костюме, а о новейших трендах мировой драматургии и режиссуры, о «списке имён», которые надо знать, если хочешь выглядеть просвещённым человеком. Где бы ты ни был, ты должен иметь представление о швейцарском режиссёре Кристофе Марталлере и его принципе художественного документализма, о норвежском хорео-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ «Екатерина Ивановна» (Российский государственный академический театр драмы имени Фёдора Волкова, Ярославль)

графе и режиссёре Йо Стромгере, который, как уже упоминалось сегодня, ставит спектакли на пересечении драматического театра, физического театра, танца и клоунады, об англичанке Кэти Митчелл, привнесшей в театральное пространство мультимедийные технологии. То есть тут правильнее было бы сказать не «что носят», а – о чём говорят, на что равняются. В современном театре важно сверять свой опыт с другими и улавливать общее направление движения, уверяет критик. Но это и становится одним из рычагов культурной интеграции, которую одни принимают на ура, другие отторгают, считая вредным такое «однообразие миропонимания». На фестивале «Академия» мы столкнулись и с «малой глобализацией», придя, например, на спектакль «Екатерина Ивановна» Ярославского театра драмы имени Фёдора Волкова и испытав некоторое дежа вю. Было такое впечатление, что в Ярославль почти полностью переехал Омский театр драмы. Поставил инсценировку повести Леонида Андреева наш вчерашний главреж Евгений Марчелли. На сцене недавние омичи – Владимир Майзингер, Игорь Есипович, давняя омичка Анастасия Светлова, которая ничуть не изменилась – всё так же выходит на сцену обнажённой, норовит ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

станцевать танец Саломеи и тяготеет к нечеловеческим страстям. От агрессивного стиля Марчелли, от его нездорового эротизма, как всегда, заболела голова. Да-а, вот если везде будут так ставить?.. Омск напомнил о себе и в спектакле московского хореографа Егора Дружинина «Всюду жизнь!». Да ещё как напомнил – яркой россыпью костюмов дизайнера Шуры Тумашовой. Успешная выпускница Омского государственного института сервиса начинала как театральный художник именно в родном городе, делая костюмы для постановок ТЮЗа. Она хорошо чувствует природу театра, и в то же время театр у неё всегда немного подиум. Спектакль «Любовь к трём апельсинам» мог бы побить все рекорды – в нём было сто тридцать самых невероятных костюмов! В Москве в дизайнерских разработках Тумашовой щеголяли участники телевизионного проекта «Звёзды на льду», ведущие Премии «Золотой граммофон» и «Муз-ТВ». Именно она придумала крылья для номера Димы Билана на открытии «Евровидения-2009». Спектакль «Всюду жизнь!» – о встречах и расставаниях на некоем полустанке – снова поразил красочностью, оригинальностью и точностью костюмов Тумашовой, немного по-лубочному живописующих быт славянского посёлка. Скажу вкратце, что Дружинин собрал актёров с хорошей пластикой, работающих в мюзиклах, и попытался рассказать драматическую историю языком танца. В фестивальных кулуарах то и дело звучало: «Авангард», Достоевский, Колчак, Врубель. Так гости выдавали свой «список необходимых знаний» о городе. Московские актёры спрашивали о ком-то из наших, с кем пересекались на гастролях и других фестивалях. Как-то всё переплелось – омичи в Москве, Петербурге, Ярославле… Русские, расселившиеся по всему свету… Тесен мир, а театральный – особенно.

Анна ЗЕРНОВА

О простых вещах Впору удивиться собственным впечатлениям, «отфильтрованным» временем. Вдруг оказывается, что не всегда в первую очередь вспоминаются именно те спектакли, которые вызвали у тебя бурю эмоций сразу после просмотра, или те, которые условно были признаны абсолютным успехом фестиваля.

На первый план вышли «простые вещи» (естественно, каждый понимает их по-своему). Объяснить это нелегко, и, на мой взгляд, это не только и не столько свобода от внешних изысков и намеренных усложнений. Это скорее особая степень открытости театра, в которой интуитивно чувствуешь главное – принятие человека и мироустройства таким, какое оно есть, желание понять его. Конечно, не значит, что такие спектакли не провоцируют тебя на внутреннюю работу. Но кажется, что они создаются и существуют так, как будто их авторы «никому ничего не должны» – ни удивлять, ни подогревать постоянный интерес зрителя, ни утешать его, ни возмущать… Неспешные, самобытные, эти спектакли «позволяют» себе говорить просто о сложном. Такой кажется рижская «Соня» режиссёра Алвиса Херманиса – неторопливая, виртуозная в мелочах настолько, что убеждает: нет мелочей в человеческой жизни и быть не может. Как появляется перед нами сама Соня – просто, даже слишком просто. Один из грабителеймужчин, взломавших квартиру Сони, а вместе с тем как будто и её жизнь, примеряет её судьбу на себя – надев платье и парик. Смешная, нескладная, в которой всё как будто от разных «человеческих комплектов» (вот уж воистину «собирательный образ»). Но как она «элегантно» прикуривает сигарету или смотрится в зеркало. Как наивно и без оглядки влюбляется в «злую шутку» своих друзей – вымышленного Николая и ведёт с ним трогательную переписку. А однажды трепетно вкладывает в конверт своё единственное украшение – эмалевого голубка... Эти и ещё множество эмоциональных штрихов делают объёмным, полнокровным образ, который просто невозможно забыть потом – столько в нём души, искренности, тепла. Ещё более неспешен спектакль «Три сестры» Льва Додина. Приходишь в зал, ожидая увидеть «нечто эдакое», а видишь, как ни

«Три сестры» (Малый драматический театр – Театр Европы)

странно, Чехова. Как ни странно – потому что тебя убедили уже, что у режиссёров нет морального права ставить его пьесы, не вскрыв своей отмычкой, не обнаружив тайных смыслов, вписанных (или вовсе не вписанных) между строк. И самый «типичный» спектакль по Чехову, тот, с которого большинство может уйти, сказав: «Да нет же, господа, разве это Чехов?». Додин позволил себе свободно, но деликатно прочесть текст автора, а зрителю – услышать его. Поймать себя на мысли, что не менее интересно то, как действуют герои и насколько изобретательно это всё «обставлено», чем то, что они говорят. Ощутить, насколько широк спектр эмоций, чувств, выражающийся в этих противоречивых и непостижимо связанных речах, в этих «словесных тиках» и порой едва уловимых сменах интонаций… А вот в моноспектакле «Go!» («Иди!») совсем нет слов – только граммофонные записи и «шорох» уходящей жизни. С ней пожилая женщина (в исполнении совсем молодого автора спектакля Полины Борисовой) прощается без трагического надрыва, порой даже с улыбкой. Она как будто пассажир «того самого» поезда, и у неё совсем немного времени до последнего отправления. Как раз чтобы заглянуть в чемодан, где хранятся свидетельства её жизни, или вспомнить что-то важное. Движение руки – и воспоминания, как призраки, как очертания прошлого появляются на чёрной стене с помощью скотча. Ещё движение – и пропадают… Так ёмко и просто передана мудрая и непростая мысль о принятии естественного исхода человеческого существования. Не знаю, как и за счет чего создаётся в театре это ощущение – сложной простоты, которую невозможно подделать. Для меня это загадка, но тем ценнее возможность к ней прикоснуться. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙ Ирина НИКЕЕВА

65 лет на театральной орбите Омскому государственному музыкальному театру исполнилось 65 лет. И хотя это событие состоялось ещё 24 мая 2012 года, коллектив театра решил отметить свой юбилей 26 октября, совместив эту дату с открытием нового сезона.

Первое здание Театра музыкальной комедии

Омский государственный музыкальный театр ведет свою историю с 1947 года, когда опереттой Р. Хейфа «Яблоко любви» открылся областной театр музыкальной комедии. Рождению театра предшествовал длительный процесс накопления музыкально-сценического опыта в рамках деятельности сначала Сибирского государственного (1920-1922), а затем Синтетического театра (19311937). Однако главной творческой базой нового театра стал Сталинградский театр музыкальной комедии, работавший в Омске в эвакуации в годы Великой Отечественной войны. Директор театра А.Ю. Егинтов, музыкальный руководитель Д.Л. Палей, а также артисты, в числе которых были будущие ветераны театра – Евфалия Дёмина, Владимир Володин, Татьяна Праведникова, Александр Липатов, Валентина Тулупова, Пётр Бархаш, составили творческий костяк нового омского театра. А далее были долгих 35 лет упорной работы с ведущими режиссёрами и дирижёрами, встречи с известными композиторами и драматургами, открытия и сомнения, борьба за право первой постановки и радости творческих побед. Не случайно, уже в 60-е годы прошлого столетия Омский театр музыкальной комедии получает почётное право именоваться театром – лабораторией советской оперетты. Открытие новых сценических произведений современных советских композиторов стало главным направлением его деятельности. А вместе с пополнением репертуара в творческих планах театра всегда было и стремление к расширению жанровых границ постановок, дающее возможность перерастания театра в синтетический. В июле 1981 года мечта творОКТЯБРЬ 2012 29(51)

ческого коллектива сбылась, и 29 января 1982 года оперой Тихона Хренникова «В бурю» в новом большом здании в центре города состоялось открытие Омского государственного музыкального театра. Сегодня – это один из крупнейших коллективов Сибирского региона. Театр ведёт активную творческую, гастрольную и благотворительную деятельность. Его репертуар насчитывает 60 названий спектаклей самых разнообразных музыкальных жанров от классической оперы и балета до современного мюзикла и рок-балета. По-прежнему, главным творческим кредо театра является пропаганда российского музыкального искусства. Не случайно большое количество произведений, поставленных на сцене Музыкального театра, стало премьерами российского масштаба. Репертуар театра демонстрирует и богатство литературной классики, и обращение к военно-патриотической теме, и отражение сюжетов, актуальных для современной молодёжи. Сотрудничество с известными композиторами, режиссёрами, драматургами, художниками также стало характерной чертой деятельности театра. Почётные дипломы, полученные театром на различных Всероссийских и Международных фестивалях и конкурсах, гастрольные поездки не только по России, но и за рубеж, а также организация собственных вокальных конкурсов и фестивалей, среди которых особо выделяется «Панорама музыкальных театров России», – всё это свидетельства творческого мастерства и авторитета коллектива театра в современном пространстве российской культуры.

Некоторые факты из истории театра Первый спектакль оперного жанра в репертуаре театра – комическая опера известного украинского композитора С. ГулакаАртемовского «Запорожец за Дунаем». Это была пятая постановка, завершившая первый сезон молодого Омского театра музыкальной комедии. Премьера оперы состоялась 7 августа 1947 года. Режиссёр-постановщик спектакля – Иван Зеленин, дирижер – Николай Шигин, художник – главный художник театра Борис Марин, балетмейстер – главный балетмейстер театра Нина Калашникова.

композиторов: Юрия Милютина («Беспокойное счастье», «Трембита», «Фонари-фонарики», «Поцелуй Чаниты», «Цирк зажигает огни», «Девичий переполох», «Анютины глазки»); Евгения Птичкина (оперетты «Бабий бунт», «Риск – благородное дело», музыкальная драма «Я пришел дать вам волю…», водевиль «Медведь на свадьбе», комический балет-опера «Дедушкины сказки», операбалет «Вешние воды»); Тихона Хренникова (музыкальная хроника «Белая ночь», оперы «В бурю», «Доротея», «Золотой теленок», музыкальные комедии «Давным-давно, или Гусарская баллада», «В шесть часов вечера после войны», балет «Капитанская дочка»).

Первый спектакль балетного жанра в репертуаре театра – балет на музыку Х. Синдинга и Н. Гаде «Снежная королева» (либретто В. Чулисова по сказке Г.Х. Андерсена). Премьера балета состоялась на сцене Театра музыкальной комедии 26 апреля 1968 года. Балетмейстер-постановщик – главный балетмейстер театра – заслуженный деятель искусств РСФСР Валентина Тулупова, музыкальный руководитель – Бруно Венцковский, дирижёр – Александр Гончаров, художник – Михаил Щеглов, ассистенты балетмейстера – Геннадий Коробейников и Пётр Шадрин.

Наибольшее количество сценических произведений зарубежной музыки (семь) представлено на сцене театра именами композиторов: Имре Кальмана («Баядера», «Марица», «Королева чардаша» или «Сильва», «Цыган-премьер», «Фиалка Монмартра», «Принцесса цирка» или «Мистер Икс», «Голландочка»); Ференца Легара («Голубая мазурка», «Где жаворонок поет», «Граф Люксембург», «Фраскита», «Веселая вдова», «Цыганская любовь», «Струны любви»).

Первый музыкальный спектакль для детей в репертуаре театра – оперетта-сказка по пьесе С. Маршака «Кошкин дом». Музыка П. Вальдгардта, дополнительный текст А. Лурье. Премьера состоялась в Театре музыкальной комедии в самый канун Нового года – 31 декабря 1961 года. Режиссёр-постановщик – заслуженный артист РСФСР Виктор Лавров, дирижёр – Борис Чебоксаров, художник – Владимир Марин, балетмейстер – главный балетмейстер театра заслуженный деятель искусств РСФСР Валентина Тулупова, хормейстер – Татьяна Поспелова (Боброва). Наибольшее количество постановок одного произведения из отечественного репертуара на сцене театра за все годы его деятельности выдержала музыкальная комедия Б. Александрова «Свадьба в Малиновке»! Пять постановок – в 1948; 1955; 1964; 1980; 1997 годах. Эта оперетта в репертуаре театра и сегодня. Наибольшее количество постановок одного произведения из зарубежного репертуара на сцене театра за все годы его деятельности выдержали классические оперетты И. Кальмана «Марица» и «Сильва». Пять постановок оперетты «Марица» – в 1948; 1958; 1965; 1979; 1995 годах. Пять постановок оперетты «Сильва» – в 1948; 1959; 1971; 1985; 1990 годах. Эта оперетта, последняя постановка которой вышла под названием «Королева чардаша», в репертуаре театра и сегодня. Наибольшее количество сценических произведений отечественной музыки (семь) представлено на сцене театра именами

Первый спектакль, посвящённый раскрытию сибирской темы, – оперетта Е. Родыгина «Рассвет над Иртышом» («Простор широкий»). Пьеса Г. Варшавского, Н. Мягкого. Премьера состоялась 13 мая 1960 года. С этим спектаклем театр впервые в 1961 году получил приглашение на гастроли в Москву. Режиссёр-постановщик – главный режиссер театра заслуженный деятель искусств РСФСР Арнольд Паверман, дирижёр – главный дирижёр театра Лео Балло, художник – главный художник театра заслуженный деятель искусств РСФСР Мария Логвинова, балетмейстер – главный балетмейстер театра заслуженный деятель искусств РСФСР Валентина Тулупова, хормейстер – Татьяна Поспелова (Боброва). 24 реальные исторические личности представлены в спектаклях театра – адмирал Ф.А. Ушаков (оперетта Р. Хейфа «Яблоко любви»), император Николай II, императрица Александра Фёдоровна и Г. Распутин (музыкальная хроника Т. Хренникова «Белая ночь»), герой Гражданской войны Г.И. Котовский (оперетта О. Сандлера «На рассвете»), В.И. Ленин (опера Т. Хренникова «В бурю»), крестьянский бунтарь С. Разин (музыкальная драма Е. Птичкина «Я пришёл дать вам волю…»), революционер Камо (музыкальная комедия Е. Птичкина «Риск – благородное дело»), композитор И.О. Дунаевский (оперетта на музыку И. Дунаевского «Сердце, тебе не хочется покоя»), скрипач Н. Паганини (оперетта Ф. Легара «Струны любви»), поэт и актёр В.В. Высоцкий (балет «Владимир Высоцкий»), фельдмаршал М.И. Кутузов (музыкальные комедии Н. Рахманова «Голубой гусар» и Т. Хренникова «Давным-давно, или Гусарская баллада»), король Людовик, королева Анна Австрийская, кардинал Ришелье и герцог Бекингем (мюзикл Г. Опелки «Три мушкетёра»), царь Иван Грозный (балет В. Казенина «Песня про купца Калашникова»), поэт А.С. Пушкин (балет А. Костина «Пушкин»), крестьянский вождь Е. Пугачев (балет Т. Хренникова «Капитанская дочка»), писатель Ф.М. Достоевский, учёный Д.И. Менделеев и казахский просветитель Ч. Валиханов (мелодрама В. Казенина «Любина роща»), адмирал А.В. Колчак (балет А. Пантыкина «Апофеоз»), генерал-лейтенант, Герой Советского Союза Д.М. Карбышев (балет на музыку Д. Шостаковича «Карбышев»). ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Г. Котов в роли Ленина в опере «В бурю»

Г. Климов и А. Липатов в спектакле «Рассвет над Иртышом»

М. Лаврова в роли императрицы Александры в спектакле «Белая ночь» Главный режиссер Театра музыкальной комедии А. Паверман

Здание Театра музыкальной комедии после реконструкции (1960-е)

Сцена из музыкальной комедии «Свадьба в Малиновке» (1955)

Главный художник Театра музыкальной комедии М. Логвинова

С драматургом П. Градовым после премьеры спектакля «Василий Теркин» (1971)

Б. Петровский в опере «Запорожец за Дунаем»

С композитором О. Фельцманом

в период постановки спектакля ОКТЯБРЬ(третий 2012слева) 29(51)

«Пусть гитара играет» (1981)

А. Григорьев, Н. Емельянова в опере «Севильский цирюльник» (2011)

Сцена из балета «Снежная королева»

Б. Шевченко в роли М. Кутузова в спектакле «Давным-давно или Гусарская баллада»

С. Флягин в роли Башмачкина в балете «Шинель»

Главный хормейстер театра Т. Боброва

И. Варнавин, Т. Славченко в опере «Севильский цирюльник» (1984)

Д. Дерябин в роли Колчака в балете «Апофеоз»

Сцена из музыкальной комедии «Свадьба в Малиновке» (1997)

Сцена из мюзикла «Без вины виноватые»

Легенда омской сцены Н. Блохина

Главный дирижер театра Э. Розен

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЮБИЛЕЙ 23 музыкальных спектакля театра посвящены теме Великой Отечественной войны. В 9 из них – с войной отдалённо связаны сюжетные события, а в 14 – действие происходит непосредственно во время войны. В современном текущем репертуаре военные события происходят в 6 сценических произведениях разных жанров: героические музыкальные комедии – «В шесть часов вечера после войны» Т. Хренникова, «Небесный тихоход» В. Соловьёва-Седого, М. Самойлова, музыкальная повесть «В мае 45-го…» Г. Портнова, музыкальная драма «Вечно живые» В. Казенина, опера «Зори здесь тихие…» К. Молчанова, балет на музыку Д. Шостаковича «Карбышев». 14 музыкальных спектаклей театра основаны на произведениях классиков русской литературы: А.С. Пушкин (музыкальная комедия И. Ковнера «Барышнякрестьянка», оперы «Евгений Онегин» П. Чайковского и «Алеко» С. Рахманинова, балеты «Бахчисарайский фонтан» Б. Асафьева, «Руслан и Людмила» на музыку М. Глинки и «Капитанская дочка» Т. Хренникова), А.Н. Островский (мюзикл «Без вины виноватые» А. Кулыгина), М.Ю. Лермонтов (балет «Песня про купца Калашникова» В. Казенина), Ф.М. Достоевский (музыкальная трагикомедия В. Казенина «Забывчивый жених»), А.П. Чехов (водевиль Е. Птичкина «Медведь на свадьбе», балет В. Гаврилина «Анюта»), И.С. Тургенев (опера-балет Е. Птичкина «Вешние воды»), Н.В. Гоголь (балет «Шинель» на музыку И.-С. Баха, Г.-Ф. Генделя, Д. Шостаковича, А. Шнитке, музыкальная поэма «Мёртвые души» А. Журбина). 10 из этих спектаклей – в репертуаре театра сегодня. 12 музыкальных спектаклей театра основаны на произведениях известных зарубежных писателей: К. Гольдони (оперетта К. Листова «Кораллина», опера Й. Гайдна «Влюблённые обманщики»), У. Шекспир (балет С. Прокофьева «Ромео и Джульетта», опера В. Шебалина «Укрощение строптивой», П. Бомарше (опера Дж. Россини «Севильский цирюльник»), Р. Шеридан (опера Т. Хренникова «Доротея»), М. Сервантес (балет Л. Минкуса «Дон Кихот»), А. Дюма (опера Дж. Верди «Травиата», мюзикл Г. Опелки «Три мушкетёра»), В. Гюго (балет Ц. Пуни «Эсмеральда», опера Дж. Верди «Риголетто»), Б. Шоу (мюзикл Ф. Лоу «Моя прекрасная леди»). 7 из этих спектаклей – в репертуаре театра сегодня. 15 композиторов приезжали в театр в разные годы на постановки своих сценических произведений – народные артисты СССР Т.Н. Хренников, А.Г. Новиков, Д.Б. Кабалевский, Р.К. Щедрин, народные артисты РФ Е.Н. Птичкин, В.И. Казенин, Л.А. Лядова, О.Б. Фельцман, Г.Я. Гоберник, заслуженные деятели искусств РФ Н.Г. Минх, А.П. Кулыгин, А.Б. Журбин, А.А. Пантыкин, заслуженный артист РФ А.В. Семёнов, композитор США Г. Опелки. Первым звание заслуженного артиста РСФСР получил ведущий артист Театра музыкальной комедии В.Е. Володин (1958 год). Первыми звание заслуженного деятеля искусств РСФСР получили – главный балетмейстер Театра музыкальной комедии В.Я. Тулупова и главный художник Театра музыкальной комедии М.Н. Логвинова (1958 год). Первым звание народного артиста РСФСР получил – солист Государственного музыкального театра заслуженный артист РСФСР Г.Н. Котов (1989 год) ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Наибольшее количество постановок музыкальных спектаклей – 51 – из всех за историю театра режиссёров осуществил главный режиссёр Театра музыкальной комедии, заслуженный деятель искусств РСФСР А.И. Паверман Наибольшее количество постановок музыкальных спектаклей – 49 – из всех за историю театра дирижёров осуществил главный дирижер Музыкального театра заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Государственной премии Удмуртии Э.В. Розен. Наибольшее количество постановок музыкальных спектаклей – 150 – из всех за историю театра балетмейстеров осуществила главный балетмейстер Театра музыкальной комедии и Музыкального театра заслуженный деятель искусств РСФСР, Почётный гражданин г. Омска В.Я. Тулупова. Наибольшее количество постановок музыкальных спектаклей – 59 – из всех за историю театра художников осуществил художник Театра музыкальной комедии В.С. Марин. Наибольшее количество постановок музыкальных спектаклей – 141 – из всех за историю театра хормейстеров осуществила главный хормейстер Театра музыкальной комедии и Музыкального театра заслуженный работник культуры РФ, лауреат премии Губернатора Омской области Т.П. Боброва. Наибольшее количество лет – 60 – проработала в театре «Легенда омской сцены», ветеран Великой Отечественной войны, кавалер ордена Дружбы, Почётный гражданин Омской области, заслуженная артистка РФ Н.А. Блохина. Наибольшее количество лет на сегодняшний день – 53 – проработала в театре – главный хормейстер театра заслуженный работник культуры РФ, лауреат премии Губернатора Омской области Т.П. Боброва. 35 коллективов ведущих музыкальных театров России и зарубежья приняли участие в трёх фестивалях «Панорама музыкальных театров России», проводимых в театре в 2006, 2009, 2012 годах. 7 народных артистов СССР стали в разные годы почётными гостями фестиваля «Панорама музыкальных театров России»: М.Л. Биешу, А.Ф. Ведерников, Г.П. Вишневская, И.Д. Кобзон, М.А. Мунтяну, В.И. Пьявко, Л.А. Сметанников. 65 городов России и ближнего зарубежья были местом гастрольных выступлений театра за 65 лет. 8 стран дальнего зарубежья посетил коллектив театра и его солисты: КНР, Швейцария, США, Германия, Израиль, Япония, Австрия, Чехия. 311 спектаклей разных музыкальных жанров было поставлено на сцене театра за 65 лет его деятельности. 47 музыкальных спектаклей стали первыми постановками в России.

Екатерина ЗАРЕЦКАЯ

В широком диапазоне Последние месяцы прошлого сезона для Омского музыкального театра стали «горячей порой»: проведение III Всероссийского фестиваля «Панорама музыкальных театров», вокального конкурса имени В.Я. Шебалина, да ещё и выпуск двух сложных разножанровых премьер! Опера Виссариона Шебалина «Укрощение строптивой» и героический балет «Карбышев» на музыку Дмитрия Шостаковича вышли с перерывом всего в 11 дней!

«УКРОЩЕНИЕ» В ЦИРКЕ

11 июня 2012 года, точно соответственно дате – 110-летию со дня рождения известного российского композитора первой половины 20 века Виссариона Яковлевича Шебалина – в Омском государственном музыкальном театре состоялась премьера комической оперы «Укрощение строптивой» по одноименной комедии У. Шекспира. Юбилей своего великого земляка омский театр отпраздновал весело, ярко и оригинально. «Укрощение строптивой» – не самая однозначная комедия Шекспира. Все смысловые акценты при сценическом воплощении этой пьесы всегда расставляют именно режиссёры: кто-то видит в «Укрощении» грубоватый фарс с моралью а-ля «домострой», а кто-то – прихотливое театральное представление. Решение знаменитой комедии, которое предложил омскому театру режиссёр-постановщик народный артист РФ, лауреат премии губернатора Омской области Кирилл Стрежнев, относится ко второй категории. Для зрителей, впервые пришедших на премьеру, тот факт, что действие пьесы происходит в цирке, стал настоящей неожиданностью. Кроме оригинального места действия, зрителей удивили тем, что солисты оперы вместе с шекспировскими персонажами примерили на себя характеры представителей фауны: Катарина (лауреат премии губернатора Омской области Д. Карапетян, лауреат и дипломант Всероссийских и Международных конкурсов В. Хамадьярова) – чёрная пантера, Петруччио (дипломант Всероссийского конкурса Д. Окропиридзе, лауреат Международного конкурса А. Федотов) – конь, Бианка (И. Атаева, лауреат Международного конкурса Н. Булдышева) и Люченцио (лауреат и дипломант Всероссийских и Международных конкурсов А. Милосердов, лауреат премии губернатора Омской области В. Невзоров) – комичные пудели в рюшах и бантах, Гортензио (Г. Корниенко) – страдающий от блох дворняга; и только хозяин дома Баптиста (заслуженный артист РФ, лауреат премии губернатора Омской области А. Хмыров, заслуженный артист республики Татарстан В. Бессребренников) – человек, неудачливый дрессировщик. Оригинальная партитура весьма тяжеловесной оперы В.Я. Шебалина с помощью дирижёрапостановщика лауреата премии губернатора Омской области Юрия Соснина подверглась изрядной корректировке: из четырёх часов звучания остались только полтора. Это позволило сделать спектакль максимально лаконичным, быстрым и понятным даже не искушенному в оперном жанре зрителю. Были купированы также некоторые персонажи второго плана. Надо заметить, что эти изменения пошли только на пользу получившемуся в итоге спектаклю. Не мыслима такая масштабная опера и без

хора, который выступает в роли зрителей развернувшегося на символической арене циркового представления (хормейстерыпостановщики – главный хормейстер театра заслуженный работник культуры РФ, лауреат премии Губернатора Омской области Татьяна Боброва и хормейстер театра Ангелина Барковская). Что же мы видим на сцене? Баптиста пытается заставить своих детей продемонстрировать на арене достижения дрессировки: Бианка и поклонники покладисто выполняют во время исполнения арий забавные трюки, а вот Катарина и Петруччио в ответ дрессируют самого Баптисту. Пластика у героев поставлена отменно, и это заслуга балетмейстера-постановщика Гали Абайдулова, который провел колоссальную работу с солистами. Изображение повадок животных, трюки (ведь это все же цирк), и даже балетный дивертисмент в третьем акте исполняют сами солисты-вокалисты. Очень чётко и режиссёром, и балетмейстером проработаны образы Катарины и Петруччио. Катарина появляется в образе чёрной вдовы, неукрощённой пантеры, которая в прямом смысле чуть не убивает на сцене свою сестру Бианку. Правда конечный результат, очеловеченная, добрая и любящая Катарина на контрасте с первыми выходами выглядит неожиданно. Петруччио остаётся до конца верен первому произведенному на публику впечатлению: дерзкий, самоуверенный, сильный мужчина, не без странностей, но уж точно бесстрашный. Момент перевоспитания Катарины решён режиссёром максимально деликатно – все ужасы про лишение еды и сна, которые так возмущают женщин в комедии бессмертного классика, показаны с помощью пластики в балетной интермедии, и выглядят безобидной шуткой. Шуткой представлено и первое знакомство главных героев, это сцена бокса в огромных шутовских боксёрских перчатках. Ещё одна драка – на свадьбе, когда Петруччио предлагает невесте надеть рыболовную сеть вместо платья. Вот там драка настоящая, жестокая, не на жизнь, а на главенство в семье! «Перетягивание одеяла» с одного на другого завершается вполне закономерным финалом. В итоге вместо цирка мы оказываемся на оперном спектакле, где все звериные замашки персонажей превратились в понятные и знакомые человеческие характеры. Катарина – Д. Карапетян, Петруччо – Д. Окропиридзе

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРЫ Цирк в «Укрощении» создаётся и с помощью художественного оформления. Сценографией и костюмами занимался главный художник Омского музыкального театра Сергей Новиков. Гротескный цирк выглядит ярким и впечатляющим – настоящий шатёр и арена, сатирические костюмы, подчёркивающие характеры персонажей, зрители-хор в костюмах с узорами из глаз, восьминогая лошадь, слуга-клоун, боксёрский ринг, батуты… Всего и не перечислить! Комическая опера получалась по-настоящему весёлой, запоминающейся и понятной.

О ДОБЛЕСТИ, О ПОДВИГЕ…

22 июня 2012 года, в День памяти и скорби, в Омском государственном музыкальном театре состоялась историческая премьера – впервые на российской музыкальной сцене поставлен героический балет на музыку Дмитрия Шостаковича «Карбышев», посвящённый бессмертному подвигу русского генерала в годы Великой Отечественной войны. Музыкальный театр не раз обращался к военной теме, патриотический репертуар театра достаточно широк, но балет на эту тему появляется впервые. Спектакль стал первым в России воплощением истории генерала Карбышева на сцене музыкального театра. Имя Героя Советского Союза Дмитрия Михайловича Карбышева – особенно значимо для омичей – здесь он родился и получил военное образование в Сибирском кадетском корпусе. Автором либретто и хореографом-постановщиком стала выпускница балетмейстерского факультета Российского университета театрального искусства – ГИТИСа Надежда Китаева. Это её первая большая работа на профессиональной сцене. «Я изучала биографию Карбышева, читала книги, смотрела документальные фильмы, – рассказывает Надежда Китаева. – Он идеальный человек с несгибаемым внутренним стержнем. Я понимала, что действительно нужно иметь такие принципы, ради чего стоит жить. Конечно, было сложно, не опираясь на какой-то литературный материал, написать либретто, подчинённое законам драматургии. Некоторые исторические факты пришлось немного исказить, чтобы логически связать сцены. Но я рада, что у нас получился цельный спектакль. И этот балет важен не только для Омска. Сейчас в хореографии мало задумываются о чём-то серьёзном, нет идеи, цели. Меня в ГИТИСе учат тому, что нужно воспитывать зрителя. Я думаю, что у нас всё получится, и мы заставим зрителя плакать». Рассказывая о балете, надо сразу отметить исполнителя главной партии Андрея Матвиенко. Высококлассный специалист, вдобавок к потрясающей технике, демонстрирующий превосходное чувство образа. Главный эпитет Карбышева – это несгибаемость. Но главным пластическим символом этого персонажа стал высокий, гордый прыжок, который вызывает ассоциации именно с лидером, с человеком, который может повести за собой. В постановке балета Надежда Китаева использовала современную хореографию, но основанную на классических приёмах. В балете существуют два лагеря – немецкий и русский, которые различаются не только цветом формы и идеологическими символами, но и явно читаемыми пластическими решениями. Пластика представителей русского лагеря – более мягкая с отсылками к традиционной балетной классике, просматривается и лёгкий намек на народный танец. Немцы же – это графичный ясно читающийся модерн. Русские «отдают честь» – это всем известное движение обретает новые смыслы: так лагерные заключенные показывают Карбышеву, что они не сдались, а сам Карбышев, несмотря на все трудности, взывает к силам и патриотическим чувствам своих товарищей. Немецкие солдаты отдают «честь» другого рода – знаменитый знак салютования Гитлеру плюс к нему блестящая находка балетмейстера – «свастика в руках», когда фашисты принимают позу в форме своего главного символа.

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Карбышев – А. Матвиенко, Лидия – А. Маркова

Кстати, именно между этими двумя символами существует персонаж генерала Власова (Валентин Царьков). Изначально представитель русского лагеря, он переходит в немецкий. Пластический рисунок этого героя в первой части – русский, но особенности исполнения именно артиста Царькова придают ему большую очерченность и строгость, чем у всех остальных, у него нет изначально той «мягкости в руках», что у Сухаревича (заслуженный артист России Сергей Флягин) и Карбышева. Тем логичнее и гармоничнее выглядит его переход в немецкий лагерь и смена стиля хореографии. Чёткий, графичный Царьков становится идеальным представителем немецкого лагеря и всего того характера, которым наделила этот лагерь Китаева. Сергей Флягин, полковник Сухаревич, подтверждает пластический замысел балета – мягкий, романтичный, а в сценах боевых действий – героический и мужественный, он идеальный представитель советских солдат, последователей Карбышева. Благодаря этому народному, русскому характеру, сцена смерти Сухаревича, поставленная довольно реалистично и жестоко, не может оставить равнодушным. В хореографическом решении героического балета просматривается логика, обоснованность решений и движений. Балет ясный и понятный, в нём нет лишних сцен или сцен двусмысленных. И это очень правильно для спектакля, чьей целью является донести до зрителя мысли о патриотизме, жертвенности и героизме. Но, несмотря на военную тематику, одним из самых важных образов балета является женский образ Лидии, жены Карбышева (Анна Маркова). Лидия появляется в первой сцене и потом, в самые сложные моменты, ее образ приходит к генералу Карбышеву и мысленно возвращает его в мирное время. Лидию можно проассоциировать с Родиной, за которую, собственно, и борется Карбышев. Прекрасный дуэт Матвиенко – Маркова, солисты не первый раз работают вместе, они очаровывают слаженностью, техникой исполнения и ясным выражением самых нежных чувств и эмоций. Массовые сцены служат выражением исторических событий. Самыми впечатляющими стали эпизоды в лагере Маутхаузен. Заслуга постановщика в том, что они выполнены без лишнего нажима, дешёвых эффектов для того, чтобы шокировать публику. Художник-постановщик – главный художник Омского музыкального театра Сергей Новиков – использовал в оформлении балета минимальные мобильные декорации и видеоинсталляции, что придало патриотическому спектаклю современное звучание. Балет наполнен духовным содержанием, ясно читающейся моралью, он получился очень осторожным по отношению к чувствам зрителей.

Нина КОЗОРЕЗ

Притча о прекрасном воскресенье Теннесси Уильямс. «Прекрасное воскресенье для пикника» в Омском государственном академическом театре драмы. Режиссёр Галина Жданова. Художник Олег Головко. Пластическое решение – Ирина Ляховская. Художник по свету Евгений Ганзбург.

Ах, этот Бади, незадачливый брат-близнец Боди, соседки Дороти, молодой учительницы колледжа. Мы ни разу не увидим его на сцене, но по тому, как без конца вспоминает о нём сестра, это один из самых ярких внесценических персонажей пьесы. И как хочет бедная Боди женить его на Дороти! Почти всё время только об этом и говорит. Так начинается притча о девушке из заштатного колледжа маленького провинциального городка. Я не оговорилась: по жанру это именно притча – о несбывшихся мечтах Дороти о Ральфе, якобы влюблённом в неё существе из «высшего мира». О, там так прекрасно! Но разве не бывает так, чтобы сказка о Золушке заканчивалась свадьбой с принцем? Однако мир драматурга, создавшего «Прекрасное воскресенье для пикника», отнюдь не сказка. Теннесси, битый жизнью и своей жестокой родиной, не погрешил против правды, мир далеко не всегда оказывается таким, каким мы хотели бы его видеть. Да и кто окружает наивную Дороти? Хитрая коллега Элина (Екатерина Потапова), полусумасшедшая мисс Софи (Марина Кройтор). И только Боди, недалёкая Боди борется за молодую подругу – старательно заворачивает в свежую газету промасленных цыплят: Дороти не должна увидеть объявления о помолвке Ральфа со своей невестой. Но, конечно, в финале истории всё станет ясно, Дороти прочтёт то самое объявление – и застынет, оцепенев, беспомощно уронив руки. Не все притчи кончаются свадьбой, и эта – одна из них. Однако, постарев, Теннеси стал добрее к своим героям, он не убил свою Золушку. Незамысловатый сюжет этот на редкость удачно воплощён Ириной Герасимовой (Боди) и Анной Ходюн (Дороти). Как полна сил ясным воскресным утром Дороти – ведь сегодня (сегодня!) Ральф обязательно сделает ей предложение, ведь у них вчера… Она не разрешает Боди прикасаться к телефону: сейчас должен позвонить Ральф. Мечется по комнате, изнуряя себя гимнастикой, трогательная влюблённая, слегка поглупевшая от счастья… Это так узнаваемо! А Боди, уже понявшая, что это одни фантазии, предусмотрительно вырывает из воскресного выпуска газеты объявление о помолвке Ральфа. И как же хороша она в этой заботе! Обе актрисы играют на равных, и совсем немного уступает им опытная Екатерина Потапова (Элина), впрочем, может, потому, что её героиня появляется тогда, когда сюжет уже развёрнут. Ведь, как известно, актёрская амплитуда Потаповой многообразна и разнопланова. Вспомним хотя бы её фрекен Жюли из однои-

Ирина Герасимова (Боди) и Анна Ходюн (Дороти)

мённого спектакля – странную, слегка нелепую вначале и поднимающуюся до трагических высот в финале спектакля по пьесе Стринберга. И здесь она искусно ведёт свою линию, тихой сапой внедряя в сознание Дороти мысль о необходимости вырваться из меблированных комнат. Ну, а где же ещё может жить Золушка, кроме как в этих самых комнатах? Декорация, не меняющаяся в течение всего спектакля, вначале выглядит достаточно случайной, но потом к ней привыкаешь. Такое же происходит и в отношении к костюмам. К примеру, нелепое белое платье Дороти, вызывающее недоумение Элины и равнодушие Боди, не кажется случайным. Но вот что представляется совершенно неожиданным и странным, к чему оказывается неподготовленным зритель, – как Дороти, эта романтическая девушка, запрещавшая Боди говорить о своём брате, вдруг соглашается на встречу с ним? Как-то не сходятся концы с концами. Или не так? Сомнение, если не больше, вызывает пластическое решение танцевальных сцен. Возможно, так и танцевали в те времена, но при чём здесь жизнь героинь, протекающая в режиме реального времени? Впрочем, спектакль ещё совсем свеж, он только в начале пути, и хочется верить, что образы героинь достигнут возможного совершенства. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Ирина Герасимова (Боди) и Анна Ходюн (Дороти)

Марина Кройтор (Софи), Ирина Герасимова (Боди) и Екатерина Потапова (Элина)

Екатерина Потапова (Элина) и Анна Ходюн (Дороти)

Марина Кройтор (Софи) и Екатерина Потапова (Элина)

Ирина Герасимова (Боди)

Сцена из спектакля

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Эльвира КАДЫРОВА

Секс-эскорт для отцов революции Первая премьера нынешнего театрального сезона – спектакль «Зойкина квартира» в Омском государственном драматическом «Пятом театре». Вольно переработанную пьесу Михаила Булгакова поставил петербургский режиссёр Анатолий Праудин, назвав происходящее «булгаковским балаганчиком».

Лариса Гольштейн и Сергей Шоколов (Зоя Пельц и Абольянинов)

Булгаков появился в репертуаре театра впервые, а вот с Анатолием Праудиным «Пятый театр» уже сотрудничал и весьма успешно. Он поставил здесь «Женитьбу» Н. Гоголя, горьковских «Чудаков» (спектакль был номинирован в 2005 году на «Золотую маску»). Понятно, что возвращения Праудина ждали с нетерпением. Тем более что он привёл с собой неплохую постановочную команду: сценографа Алексея Порай-Кошица, чей послужной список украшен внушительными аббревиатурами: БДТ, МДТ, МХТ, и художника по костюмам Марину Азизян, одевавшую многие ленфильмовские картины. Ожидалось, что творческая группа уж точно чем-то удивит, продемонстрирует чудеса театрального искусства. Удивляться действительно пришлось, а вот чудес не произошло. Праудин всегда был приверженцем яркой, авангардной творческой формы, его режиссёрский метод балансирует где-то на стыке двух противоположных систем – Станиславского и Мейерхольда. Но сегодня постановщика просто переклинило на революционной буффонаде, довольно, в общем-то, дурновкусной. В самом начале спектакля он вдруг выпустил на сцену не предусмотренных пьесой действующих лиц – Луначарского (Владимир Приезжев) и Троцкого (Алексей Пичугин) – в варианте абсолютно карикатурном, и я бы даже сказала, клоунском. Придя на собрание домкома, коим руководит его председатель Портупея (Сергей

Худобенко), они кривляются под оркестр, играющий «Наш паровоз, вперёд лети!» Оркестр, кстати, хорош, особенно в джазовых импровизациях. Как известно, Луначарский ненавидел Булгакова и был организатором его травли. Отрывки из полемических статей об «иммитаторе и графомане» вложены в уста сценического персонажа. Можно сказать, что нарком просвещения получил за Михаила Афанасьевича: так ему, так! И пузо приделаем, и в костюмчик дурацкий обрядим. Троцкий попал под раздачу за компанию, но ведь какой материал для актёров! Их хлебом не корми – дай сделать хохму из исторических персонажей. Другой вопрос: к месту ли? Впрочем, из стилистики, придуманной режиссёром, это ничуть не выбивается. Сам Портупея тоже появляется в виде до немыслимого гротесковом – в огромных галифе, в которых тонет его хрупкая фигура, с утрированными усами и... кавказским акцентом. Нет, понятно, что автор пьесы не слишком любил «друзей человека» и высмеивал управдомов при любой возможности, будь то Швондер в «Собачьем сердце», Босой в «Мастере и Маргарите» или тот же Портупея. Но вот акцент зачем? Чтобы смешно перевирать слова («Я вас сразу хочу пердупердить»)? Так получается не смешно, а пошло. Кстати, пришедшие в квартиру главной героини «неизвестные» – затянутые в кожу сотрудники ГПУ – тоже все как один говорят с акцентом. Преувеличенным прибалтийским. Такие вот красные латышские стрелки. И если вспомнить, что банк в зойкиной авантюре сорвал китаец (и это уже по Булгакову), то становится заметно: национальный вопрос волнует режиссёра больше, чем квартирный. «Зойкина квартира» всё-таки не «Бумбараш». Если пьесу и можно ставить как буффонаду, то трагическую и непременно с ароматом модерна. Именно за эту уходящую красоту цепляется Абольянинов, «изнемогающий от нового». Недостаток изящного в спектакле, правда, пытаются заполнить песнями Вертинского. Но на фоне вульгарного борделя, а именно это скрывается за вывеской ателье в «нехорошей» квартире Зои Пельц, Вертинский звучит ещё пошлее, чем «пердупердения» Портупеи. Хотя тут-то как раз есть своё обоснование. Аристократ Абольянинов (Сергей Шоколов) вынужден музицировать на сомнительных вечеринках в доме своей любовницы. В сладких планах у обоих – заработать денег и уехать за границу. Ирония героя к себе вносит в исполняемые романсы кабацкий оттенок. Ведь именно это нужно новым хозяевам жизни – получите! Как достаёт Абольянинова слово «бывший»! Этот излом, эти истерики, снимаемые лишь спасительными инъекциями морфия, переданы актёром довольно убедительно. И финальный вопрос к неизвестным в чёрных кожаных куртках: «Господа, почему вы в смокингах?» (в пьесе агенты были ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА переодеты) воспринимается как помутнение рассудка. Последняя точка. Крах. Безнадежность. Идея Зойки (Лариса Гольштейн) была, конечно, гениальна. Ещё бы немного и – Париж, Ницца. Но вот лучшего клиента из-за пачки червонцев зарезал китайчонок Херувим (Артём Кукушкин) и сбежал с невестой в Шанхай. Казалось бы, и херувим с ними! Но ведь огласка, скандал, арест. У Шоколова и Гольштейн получается какой-то самый человечный дуэт. Кажется, что он существует отдельно, а весь это балаган(чик) с монстрами – отдельно. Вообще, с приходом в труппу Сергея Шоколова «Пятый театр» можно поздравить. А ведь и другие хотят подать свои роли вкусно, но, увы! Не выходит Остапа Бендера из героя Бориса Косицына. Его администратор Аметистов, он же Карл Чемоданов, он же Антон Сигурадзе, конечно, авантюрист, и в белых брюках по Ницце пройтись мечтает, но врёт без вдохновения. «Растоптанный цветок» Алла Вадимовна у Марии Долганёвой тоже как-то непонятно выглядит, по крайней мере, сочувствия точно не вызывает. И важная птица Гусь, коммерческий директор треста тугоплавких металлов (Сергей Зубенко) выглядит выпукло комично. «По-видимому, он всемогущий, этот бывший Гусь. Теперь он, вероятно, орёл», – иронизирует Абольянинов. Да нет, не орёл, такой же клоун, как все. Эффект усилен накладным животом и короткими брючками. Материал пьесы даёт возможность актёру подраматизировать, поработать над гранями характера, но режиссёрская концепция не позволяет. Только обаяние юной Ольги Ваньковой (горничная Зои Денисовны Манюшка), кажется, не испортить никакими концепциями. Не считая редких вспышек активности, спектакль впадает в немыслимую и необоснованную затянутость, где звуки искажены, движения заторможены, а поступки странны. Вожделенные для домкомовской «шайки» восемь комнат зойкиной квартиры представляют собою восемь красных кабинок, сначала сложенных в двухэтажный шкаф, в дальнейшем – разбросанных по всей сцене. Это – двери. Актёры постоянно снуют в них, выписывая замысловатые линии и углы, и кажется, геометрия передвижений отнимает у них все силы. Ближе к финалу «девочки» в ярких корсетах и чулочках с подвязками разыграют в этих кабинках эротические сцены с «мальчиками», среди которых вновь окажутся отцы революции. Несмотря на пропаганду здоровых отношений, представители новой власти, пусть рангом и пониже, в подобные заведения заглядывали – факт, подчёркивает режиссёр. Театру-то, конечно, благодать – у него в одном спектакле теперь присутствуют все животрепещущие темы. Тема проституции (ведь зойкина квартира, по сути, публичный дом), алкоголизма (герои не просыхают), наркомании (китайцы толкают клиентам кокаин и морфий, и даже очаровательная Манюшка иногда ходит под кайфом), коррумпированности власти, хотя бы домкомовской. И наконец – о, ужас! – тема педофилии. Вон как Троцкий «клеится» к малолеткам, представляясь: «Дядя Лёва». Только для Праудина Анатолия Аркадьевича суетиться за актуализацию и малевать грубый плакат мелко и как-то странно. Не иначе бес попутал. Ведь, где Булгаков, там непременно какая-нибудь чертовщина выскочит. Вы кота с примусом в буфете не встречали? ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Алексей Пичугин, Сергей Зубенко, Владимир Приезжев и Сергей Худобенко (Троцкий, Гусь, Луначарский и Портупея)

Лариса Гольштейн и Сергей Шоколов (Зоя Пельц и Абольянинов)

Ольга Ванькова и Артём Кукушкин (Херувим и Манюшка)

Сцена из спектакля

Александра САМСОНОВА

Как открывается волшебная дверца Омский театр юных зрителей осуществляет ряд проектов, направленных на привлечение детей в театр, и традиционный благотворительный мини-фестиваль «ТЮЗ – детям села», открывший сезон, – один из них.

Давным-давно, сразу после института, я по распределению работала учительницей в сельской школе Тюкалинского района. С удивлением узнав, что никто(!) из моих учеников ни разу(!) не был в театре, решила организовать для них поездку в ТЮЗ. Проблем со сбором денег не возникло – совхоз был богатый, да и билеты стоили недорого. Куда сложнее оказалось раздобыть автобус. Чуть было вся затея не развалилась из-за отсутствия транспорта, благо самоуверенности и наивности, граничащей с наглостью, по молодости лет было не занимать, я дошла до секретаря райкома и – слава КПСС! – автобус нам таки выделили. Спектакль «Стрелы Робин Гуда» был, увы, не лучшим в репертуаре театра. Актёры играли… как бы поделикатней выразиться?.. без огонька, а самое позорное (вот ведь запомнилось на всю жизнь!) – меткий стрелок Робин Гуд в поединке с Гаем Гибсоном не попал в мишень – стрела ударилась в кулису и свалилась в зрительный зал. Было до слёз обидно за детей, которые в ожидании чуда ехали 150 километров и нарвались на откровенную халтуру. Но – парадокс – неизбалованные театральными зрелищами сельские ребятишки всё равно были счастливы и благодарны! Как они радовались! Как отбивали ладошки! Услышав про благотворительный фестиваль «ТЮЗ – детям села», который проводится уже в четырнадцатый раз, я позавидовала нынешним учителям. Мало того, что билеты для детей бесплатны, ещё и с транспортом никаких проблем – губернаторская программа «Школьный автобус» тому порукой. ТЮЗ встретил весёлым гамом и суетой. В фойе для ребят, ожидающих спектакля, – экскурсии, игры и развлечения. Чего стоила одна фотосъёмка в театральных костюмах – восторг и возможность потренировать фантазию! Елена Сабитова, заведующая педагогической частью ТЮЗа, рассказывает, что зал вмещает 500 зрителей, в дни фестиваля в афише по два спектакля – в 11-00

и в 14-00 часов, с учётом дороги, ведь ребята приезжают из всех районов области, даже самых отдалённых. Надо, чтоб успели вернуться домой засветло. Получается, за три фестивальных дня три тысячи сельских школьников смогут приобщиться к чуду под названием «театр». Три дня – три спектакля: «Проделки Эмиля из Лённеберги» А. Линдгрен, «Маугли» Р. Киплинга и «Финист – Ясный сокол» Н. Шестакова. Вот, наконец, первый звонок… второй… третий… Школьники рассаживаются по местами, и на сцене появляется… нет, не проказник Эмиль, а директор театра Валентина Соколова и первый заместитель министра образования Татьяна Дернова.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ТЮЗ – ДЕТЯМ СЕЛА Татьяна Васильевна поздравляет ребят и всех работников театра с началом нового учебного года и открытием нового театрального сезона. Оказывается, ТЮЗ – единственный театр, откликнувшийся на просьбу поучаствовать в программе «Театр – детям Омской области». А Валентина Николаевна, которая не раз говорила о том, что сельские школьники – самая благодарная театральная публика, устраивает ребятам весёлую перекличку: – Азово здесь? – Да-а-а-а! – Горьковское? – Зде-е-есь!.. А потом просит, чтобы ребята обязательно сказали мамам и папам, что 1 сентября в этом году объявлен Днем семейных традиций и что посещение театра – это очень хорошая семейная традиция. И вот, наконец, на сцене появляются Эмиль (Тимофей Греков), Ида (Ольга Пивоварова), их папа и мама – Антон (Дмитрий Пономарев) и Альма (Лариса Яковлева) Свенсоны, работники Альфред (Никита Пивоваров) и Лина (Наталья Мольгавко) и начинается полная приключений история, рассказанная Астрид Линдгрен и инсценированная Ларисой Артёмовой. А какой замечательный мир устроил художник Никита Сазонов на хуторе Свенсонов! Вся живность – куры, свиньи, корова и даже грачи в гнезде – это детские игрушки, которые оживают в руках актёров Елены Арман, Евгения Буханова, Сергея Дряхлова и Татьяны Лизуновой. С каким удовольствием они включаются в игру, какую замечательную историю рассказывают! В антракте я подхожу к группе ребят из Калачинска и прошу поднять руки тех, кто в театре впервые. Оказывается, за четверть века ничего не изменилось: все(!) они сегодня переступили порог театра в первый раз! Любовь Альберг, завуч Славинской средней школы Нововаршавского района, (обладатель звания «Учитель года-2006») говорит: – Ребята из нашей школы принимали участие в фестивале «ТЮЗ – детям села» четыре или пять раз. Положение сельских семей сейчас таково, что далеко не каждая может позволить себе подобную роскошь – поездку с ребёнком в театр. Поэтому абсолютное большинство впервые попали в театр только благодаря этой акции. Впечатлений – масса, эмоции захлёстывают. Кому-то понравился спектакль, кому-то буфет, кому-то игры в фойе, но равнодушных нет. Сельские дети не избалованы развлечениями, поэтому воспринимают театральное действо с трепетом и восторгом. Константин Щерёдин и Кирилл Волошенко, пятиклассники Исилькульского лицея, признаются: ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

– Мы тоже в первый раз в театре. Очень понравился главный герой – Эмиль! Весёлый, задорный. А ещё Конь понравился, такой смешной! И корова. И поросёнок. И озеро. И крыса на верёвочке! В этом году Омский театр для детей и молодёжи отмечает свой юбилей. По этому поводу неплохо вспомнить события пятилетней давности, тоже юбилейные, когда в Омске проходил фестиваль с чудным названием «Жар-птица», на который были приглашены детские театры из разных городов страны. Журналисты, критики восхищались удивительным омским зрителем. Как точно подметила театральный критик Александра Лаврова, он воспитан, умён, безмерно доброжелателен, беседует о театре в автобусах и магазинах. «Когда в городе есть такой зритель, значит, «ловят мышей» детские театры. Существуют города, где работают замечательные режиссёры, но зритель невоспитанный. Загадка эта открывается волшебным ключиком – ТЮЗ».

Динара ШАМЕЦ

Киевское крещение «Галерки» В сентябре в Киеве состоялись гастроли Омского драматического театра «Галёрка». Своё выступление на сцене Национального драматического театра имени И. Франко омичи посвятили памяти народного артиста Украины и СССР Богдана Ступки. Спектакли омичей посмотрели почти шесть тысяч зрителей.

«ЗНАКОМИТЬСЯ НАДО ВЕСЕЛО» В столицу Украины сибиряки привезли семь спектаклей. В афише были постановки по произведениям русской классики (Фёдор Достоевский, Алексей Толстой, Александр Шаховской, Владимир Соллогуб) и современных отечественных авторов (Александр Вампилов, Степан Лобозёров). «В Киеве мы ещё никогда не были. А знакомиться нужно весело! – уверен худрук «Галёрки» Владимир Витько. – Вот и решили показать украинскому зрителю наши комедии, которые составляют основу нашего репертуара». Гастрольную программу ещё два года назад, во время фестиваля «Академия» в Омске, куда приезжали и актёры Национального драматического театра имени И. Франко, режиссёр и директор «Галёрки» Владимир Витько согласовал с руководителем иванофранковцев Богданом Ступкой. «Он был невероятно прост в общении, открыт, добросердечен, с мягким украинским юмором, каким-то очень тёплым... И вокруг этого очага грелись многие люди. В январе 2012 года я позвонил Богдану Сильвестровичу. Он уже тогда болел, но подтвердил, что все наши договорённости остаются в силе. Говорит: «Письмечко нам пришлите, оговорим сроки», – вспоминает тот январский разговор Владимир Витько. Увидеть сибиряков на сцене киевского театра, которым более десяти лет руководил,

Богдан Ступка не успел. Когда пришло известие о его смерти, в «Галёрке» приняли решение посвятить гастроли памяти Мастера. На церемонию торжественного открытия омских показов пришла вдова Богдана Сильвестровича Лариса Ступка: «Богдан после того, как побывал в Омске, часто мне рассказывал, какие там люди живут, какие там театры. Он очень ждал этого приезда сибиряков. Не случилось свидеться…». Она посмотрела все семь спектаклей омской труппы. Лариса Ступка, очень сдержанная на эмоции, уже после первой постановки – «Лентяя» Алексея Толстого – чувств не скрывала: «Это что-то новое. Во-первых, изумительно чистая речь. У нас тоже есть русский театр имени Леси Украинки: прекрасные актёры с хорошей школой, но здесь говор совсем другой. Актёры – штучный товар! Режиссёрская работа ясна и внятна. А главное, здесь есть, к сожалению, забытая сегодня в театре естественная простота в понимании мира». «НЕДЕЛЯ ОМСКИХ АНШЛАГОВ» О пятнадцатиминутных овациях, которые избалованная, в хорошем смысле, киевская публика подарила омской «Галёрке» в финале уже первого гастрольного дня, написала одна из центральных газет Киева. Спустя ещё несколько дней в ней вышла статья под названием: «Неделя омских аншлагов». Каждый вечер на крыльце театра обязательно находилось с десяток мечтающих заполучить лишний билетик. В кассе они закончились за несколько дней до гастролей. Директор Национального драматического театра имени И. Франко Михаил Захаревич с некоторой долей ревности объяснил полные залы на спектаклях незнакомой киевскому зрителю омской «Галёрки» нехарактерным для сегодняшнего времени репертуаром. «Глоток свежего воздуха», – такую оценку сибирскому театру поставил один из зрителей, побывавших на спектаклях. Редактор Первого национального канала Украины Ирина Автонович пришла посмотреть на омский театр из профессионального интереса: она автор программ о театре: «Я люблю театр. Знаю наши киевские театры, не пропускаю гостей наших сцен. Что же такое омский ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГАСТРОЛИ театр, хотелось узнать особенно, ведь Омск – это театральная столица Сибири. Поразила удивительно самобытная актёрская игра». Коллега Ирины – радиожурналист Национальной телерадиокомпании Украины Тамара Отовская – посвятила творческому визиту омичей часовой эфир: «Меня подкупило изумительное уважение, с каким к нам отнеслись «галёркинцы»: Владимир Фёдорович Витько приветствовал зрителей на украинском языке, а ребята очень проникновенно спели наши народные песни, к исполнению которых зал с радостью присоединился. А что касается непосредственно творчества… То, что делает режиссёр этого театра, я воспринимаю в буквальном смысле как чистый родник. Ощущается, что коллектив живёт особой жизнью. Авангард, мода – это всё за пределами. Спектакли, которые мы увидели, можно воспринимать как заповедник чистоты и душевности». РОДНИК ПОД СЦЕНОЙ С особым чувством настраивались актёры «Галёрки» на последний спектакль в гастрольной афише. «Братьев Карамазовых» предстояло сыграть после шести комедийных постановок. Несмотря на то, что одновременно с омичами в Киеве выступали столичные «ленкомовцы», на Достоевского по-омски пришли многие критики и театроведы. Специально посмотреть омскую версию одного из самых сложных произведений приехала и народная артистка России и Украины Лариса Кадочникова. Звезда параджановского фильма «Тени забытых предков», партнёрша Богдана Ступки в киноленте «Белая птица с чёрной отметиной», сейчас – прима киевского театра русской драмы. Не увидеть своего любимого Достоевского, да ещё и в трактовке театра из Омска, даже несмотря на свой жесточайший график, не могла, призналась в интервью Лариса Кадочникова: «По тому, что коллектив берётся за творение величайшего классика, можно судить о смелости труппы. По тому, как пронзительно показана сибиряками проблема ребёнка, проблема совести, порядочности, чувства собственного достоинства, можно говорить о мастерстве коллектива. Великолепное русское слово, блистательный спектакль. Особенно поразило, как мощно духовно решены режиссёром и сыграны актёром сцены, посвящённые Илюшечке». Потрясением для актёров омского театра стало, когда в финальной сцене «Братьев Карамазовых» в абсолютной исповедальной тишине зрительного зала вдруг зажурчал родник… Театральная сцена № 1 Украины – уникальная. В конце девятнадцатого века на месте нынешнего здания театра располагалась усадьба профессора Меринга с небольшим озером. Его осушили и построили на этом месте Национальный драматический театр им. Ивана Франко – единственный в мире, под сценой которого до сих пор бьёт родник. Испить воды из него – обязательный ритуал для новобранцев труппы. Не упустили такой возможности и актёры «Галёрки».

Сцена из спектакля «Беспечный влюблённый»

В доме-музее М.А. Булгакова

Слова признательности от заместителя директора Национального драматического театра имени И. Франко Валерия Гайдабуры

P.S. В Киеве, несмотря на плотный график репетиций и спектаклей, омичи выкроили время, чтобы побывать в знаменитом доме № 13 на Андреевском спуске – доме-музее Михаила Булгакова, в народе – доме Турбиных. Владимир Витько, получив от руководства иванофранковцев приглашение на следующие гастроли, задумал привезти в Киев «Дни Турбиных». Надеется, что задуманное сбудется. Ведь недаром же некий особый знак появился: в дни омских гастролей в сентябре рядом с театром вдруг зацвёл каштан… ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Светлана КУЛЫГИНА

Судьбой дарованные встречи Театральные критики нередко в печати ведут острую полемику: каким быть сегодня искусству в России? Как выжить театру в современных условиях? Ведь театральная система во всем мире претерпевает большие изменения. Тема театра для Любови Иосифовны Ермолаевой и её творческого коллектива всегда была самой важной. И когда после семилетнего перерыва Ермолаева вдруг решила вернуть в репертуар своего театра спектакль «Таланты и поклонники» А.Н. Островского, то многие увидели в этом некоторую закономерность…

ТАЛАНТ ВЕЛИКИХ ДУШ Я побывала на репетиции. От прежней постановки сохранилось оригинальное стильное оформление и костюмы (сценография Ю. Харикова). Но поражает свежесть затронутой темы, очень волнующей Островского и оказавшейся сегодня как никогда актуальной. К сожалению, сейчас коммерческие интересы в искусстве превалируют над всеми остальными. Это очень тонко ощущал драматург тогда и очень точно сейчас вместе с режиссёром актёры акцентируют свои чувства в тексте персонажей Островского. Не зря критики подчёркивают, что «Таланты и поклонники» Островского – «основа национального репертуара». Надеюсь, что новое прочтение пьесы увлечёт труппу и не оставит равнодушным зрителя. Но мои заметки сегодня немного не об этом. О таланте в широком смысле этого слова. Многие выдающиеся личности, потрясающие масштабом деятельности, безграничностью своих мыслей, главное – необычайно душевно талантливые оказывают огромное влияние на нашу культуру. Об одной из таких человеческих глыб, о человеке, соприкоснувшемся с нашим Омском и непосредственно с судьбой художественного руководителя театра «Студии» Л.И. Ермолаевой, хотелось бы поговорить. Но прежде чем приступить к этой волнующей теме, я попытаюсь взглянуть в ретроспективе на весь творческий путь Любови Назым Хикмет в Омске

Иосифовны, в котором было много встреч, влияний и открытий, и вместе с ней поразмышлять о масштабах влияния личности на судьбы людей и культуру в целом. МЫ САМИ СЕБЕ ВЫБИРАЕМ И ПЕСНИ, И СУДЬБЫ… Ещё будучи студенткой Омского сельхозинститута, в далекие пятидесятые годы, она стала участницей молодёжного театра, которым руководил режиссёр Омского телевидения, ученик Таирова, Юрий Семёнович Шушковский. А в 1963 году, после окончания института, Ермолаева поступила в Ленинградский институт культуры на режиссёрский факультет. Так сложилась судьба, сначала театр стал увлечением, потом делом и смыслом жизни. В 1960-е годы, в период оттепели, поэзия властно вошла в жизнь страны. Стадионы собирали тысячи зрителей на поэтические вечера. Из распахнутых окон рвались записанные на магнитофон песни бардов – Окуджавы, Визбора, Высоцкого… Рождение любительского коллектива – театра поэзии во Дворце культуры нефтяников – относится к 1966 году. А его руководителем была Л.И. Eрмолаева, коллектив которой оставил прочный след в культуре нашего города. Его ниточка потянулась к сегодняшнему городскому драматическому театру «Студия» Л.И. Eрмолаевой. Статус профессионального театр получил в 1991 году, а в феврале 2011 отметил своё двадцатилетие. Его крепкая основа, заложенная ещё в Театре поэзии, впитала в себя поэтический настрой и энергию созидания. Театр и в прошлом, и в настоящем всегда делает ставку на литературу высокой пробы. А. Твардовский, П. Васильев, А. Володин, А. Грибоедов, А. Вампилов, А Чехов, Р. Ибграгимбеков, Л. Разумовская, С. Злотников, Л. Петрушевская, С. Довлатов, В. Шукшин, А. Островский… И этот список ещё долго можно продолжать. Классика, конечно, безупречна, но настоящий, живой ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ театр всегда строится на современном материале. Поэтому появились А. Галин, О. Митяев, П. Гладилин, Э. Шмитт, М. Покрасс, С. Руббе. Многие воспитанники Ермолаевой нашли себя в театральных профессиях. Прекрасный педагог, Любовь Иосифовна вложила в их молодые души неистребимую любовь к прекрасному. – Любовь Иосифовна, расскажите, какие события и встречи выстраивали вашу линию жизни, оставили след в душе, помогли, на ваш взгляд, сформироваться как личности? – Началось всё со студенческого театра сельхозинститута. Режиссёр театра Юрий Семёнович Шушковский перевернул все мои представления о жизни, вовлёк в театральную стихию. Вскоре он стал моим мужем. Наш коллектив хорошо знали и любили в городе. В 1962 году по приглашению Шушковского приехал турецкий поэт и драматург Назым Хикмет посмотреть спектакли, поставленные по его пьесам. Для закрытого города, каким Омск был долгое время, это было неслыханное событие. И вызвало большой резонанс. Назым хорошо говорил по-русски. Человек обаятельный, непосредственный, раскованный, он сразу привнёс атмосферу непринужденности. Наше общение осталось яркой страницей в жизни театра. Рядом с нами всегда были мои дети. Они получали прививку творчества, наблюдая, как наша квартира превращалась то в читальный зал, то в репетиционную комнату. Позднее сын Юра окончил Щукинское училище и стал режиссёром. Дочь Ирина работает в сфере культуры, во Дворце культуры «Звёздный». Общение и дружеские контакты с работниками Всероссийского театрального общества в Москве подарили мне знакомство с представителями разных

направлений и школ: Альберт Буров, Олег Кудряшов, Михаил АлиХусейн, Зиновий Корогодский, Марк Захаров и другие. С 1971 по 2004 год я была участницей семинаралаборатории под руководством Леонида Хейфеца и получила бесценные уроки прославленного мастера. Под руководством талантливого режиссёра Артура Хайкина у нас в Омске также с большим успехом проходили семинары-лаборатории. Теплые дружеские отношения меня связывали и с Карло Гагишвили, замечательным художником. Его советы, консультации, совместные работы над некоторыми спектаклями повлияли на позитивные результаты постановочных решений. Плодотворной была работа и вместе с Али-Хусейном над спектаклем «Дом Бернарды Альбы» Ф.Г. Лорки. Профессор Российской академии театрального искусства, прекрасный педагог и режиссёр, он многое дал мне в профессиональном становлении. С большой благодарностью вспоминаю и Назым Хикмет с участниками Театра поэзии в Омске

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

дить целую эпоху в жизни страны.

наших омских руководителей управления культуры – Нину Никандровну Бревнову и Владимира Васильевича Шалака. Они всегда поддерживали нас во всех начинаниях. В 1976 году, когда театр имени Вахтангова был на гастролях в Омске (и это тоже их заслуга), многие актёры побывали на ночном показе нашего спектакля «Чайка» Чехова и приняли его восторженно. Затем наш театр поэзии получил приглашение ВТО показать «Чайку» в Доме актёра и Центральном доме работников искусств в Москве. Это было подлинное событие. На спектакле побывали Михаил Ульянов, Борис Тенин, Лидия Сухаревская, Игорь Костолевский, а также критики Татьяна Родина, Константин Рудницкий, Александр Свободин, представители столичной прессы. Сотрудники Дома актёра шутили: «Омичи привезли свою «птичку» в Москву». – Кстати, корреспондент Ольга Кучкина писала тогда в «Комсомольской правде»: «…Режиссёр Ермолаева, художник Бондаренко поместили актёров в замкнутое пространство, образованное прямоугольником сдвинутых столов. По внешнему периметру расположились зрители. …Магия чеховского текста обрела пространство и звучание». А критик Константин Рудницкий отметил: «Ермолаева создала новые принципы общения персонажей». Это было действительно судьбоносное, творческое открытие? – Да, очевидно. Наша «Чайка» с тех пор стала талисманом театра, культовым спектаклем, пережившим четыре редакции. В этом году своего рода юбилей – 35 лет со дня постановки чеховского шедевра. А Михаил Ульянов, высоко оценивший спектакль земляков, сам стал легендой для многих омичей. Это не просто великий артист нашего времени. По его ролям можно просле-

СОСУД ДОБРА ДО ДНА НЕ ИСЧЕРПАТЬ Лауреат престижных премий, обладатель многочисленных наград, худрук и актёр театра имени Вахтангова, почётный гражданин Омской области, он всегда был окружен любовью народа. Широка амплитуда его творческих возможностей. Значимость его подвижнической творческой деятельности огромна. Это был человек с абсолютным слухом на голос совести, подлинным властителем дум. Любовь Иосифовна поделилась своими впечатлениями о мощности таланта и обаянии личности этого человека. – Я благодарю судьбу, что такой человек был в моей жизни, что мне удалось соприкоснуться с личностью такого масштаба, дарования и человечности. Будучи председателем ВТО, он часто посещал Омск, ездил на свою малую родину, в город Тару. Приезжая на гастроли с театром Вахтангова, следил за театральной ситуацией в нашем городе, внимательно наблюдал и за нашим театром поэзии, о котором как-то сказал: «У вас в городе есть совершенно не похожий ни на что театр под руководством Любови Ермолаевой. Театр со своим самобытным лицом. И если город сделает его городским театром, – это будет реальное дело». Любовь Ермолаева, Лариса Дубинина, Сергей Денисенко и Людмила Разумовская (прощание со спектаклем «Майя»)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ Я очень любила встречи с Ульяновым в нашем Доме актёра, театре драмы. Глубокое содержание его бесед и очень искренняя заинтересованность в судьбах театров, актёров-сибиряков, которых он называл как-то по-особенному, по-ульяновски: «сотоварищи», всегда рождали искренний отклик, окрыляли надеждами. Михаил Александрович бескорыстно помогал людям и на него, без сомнения, всегда можно было положиться. Рассказывают, что у него дома, в Москве были развешены целые бумажные простыни, на которых он запечатлевал списки неотложных дел, связанных с многочисленными проблемами в российских театрах, а также фамилии людей, служителей Мельпомены, кому нужна была помощь (медицинская, квартирная, служебная). Он помогал всем, кого в тот

На репетиции спектакля «Чайка»

Студийцы с режиссёром Михаилом Али-Хусейном (в центре)

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

или иной момент настигла беда. Ни одной просьбы не оставлял без внимания. Когда мои дети подросли и возникли жилищные проблемы, мне также помог их решить Михаил Александрович. Он умел чувствовать чужую боль, подставить могучее плечо. И никогда этим не кичился. Я всегда ощущала его деятельную энергию, чувствовала защиту настоящего, надежного мужчины. Меня согревала мысль, что в самую трудную минуту он всегда протянет руку помощи. Ульянов стал в моей жизни «оберегом», счастливым талисманом. В каждой своей роли в театре и кино Михаил Ульянов доминировал как личность, производил неотразимое впечатление. Мне посчастливилось увидеть его работы во многих спектаклях. Особенно поразили «Варшавская мелодия», «Идиот», «Иркутская история», «Без вины виноватые». Он из тех, кто оставляет о себе неувядаемую, согревающую память. Прекрасным эхом отозвалась его жизнь на малой родине. В Муромцево построена замечательная библиотека, носящая его имя. В Таре в 2006 году открылось уникальное, великолепно оснащенное здание Омского государственного Северного драматического театра, теперь он носит имя М.А. Ульянова. А 14 ноября нынешнего года около здания театра в честь 85-летия Михаила Александровича состоится открытие памятника артисту. В октябре 2008 года на адмиралтейских верфях был спущен на воду самый большой в истории отечественного судостроения танкер «Михаил Ульянов». И этот бороздящий моря и океаны гигант, чудо 21-го века – ещё одна дань признания нашего великого земляка. В своих заметках «Приворотное зелье» Михаил Александрович, размышляя о недальновидности некоторых политиков, выразил сожаление о том, что театр становится всё меньше востребован сегодня. «Театр и зритель словно находятся на расколовшейся льдине, и экономический ветер относит их друг от друга всё дальше и дальше»… Великий артист словно завещает: «Без духа не выжить, без веры, без надежды не выжить... Нельзя жить без красоты, без любви. Без всего этого обессмысливается сама жизнь».

Людмила ПЕРШИНА

Слово «Омск» на территории театра Вахтангова звучало как пароль Омичи прекрасно знают, что почётный гражданин Омской области Михаил Александрович Ульянов никогда не терял связи с родной землёй. Прожив почти всю свою жизнь в столице, в кругу элиты отечественного искусства, он старался не отрываться от своих сибирских корней.

В последний приезд в Омск вместе с вахтанговским театром в 2005 году Михаил Александрович с особым чувством цитировал Твардовского, который сказал о сибиряках: «Народ сборный, но отборный». Старшими товарищами, побывавшими в сибирской эвакуации, более молодым поколениям вахтанговцев не без влияния Ульянова были привиты чувства благодарности и уважения к сибирякам-омичам. Само слово «Омск» на территории театра Вахтангова звучало как пароль. Воздействие этого магического кода в полной мере мне довелось испытать вместе со своей коллегой-журналистом Светланой Васильевой осенью 2005 года. Наш тандем был делегирован в Москву министерством культуры Омской области, чтобы собрать материал для написания книги об омском периоде жизни вахтанговцев. Только что, в июне, в юбилейный победный для нашей страны год, состоялись обменные гастроли Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова и Омской академической драмы. Вместе со своим театром приехал и Михаил Александрович. Заметно было, как он изменился. Развивающаяся болезнь как-то «подсушила» привычные всем черты лица, сделала несколько шаткой фирменную ульяновскую походку, чуть пригнула всегда прямо расправленные плечи. Но маршальский дух великого артиста, его потрясающий ораторский дар, эмоциональный подъём, вдохновлённость горячим приёмом на омской земле с лихвой компенсировали физические проявления недуга. Уже в Москве актёры-вахтанговцы рассказали нам, что были поражены, увидев, насколько преобразился Михаил Александрович в Омске – буквально летал, как на крыльях! Эту чудодейственную силу, конечно же, дала ему родная сибирская земля. Тот приезд на родину в год 60-летия Великой Победы (как оказалось, последний для Ульянова) по-новому высветил для омичей события давних военных лет. Среди вахтанговцев была заведующая труппой, замечательная актриса, потрясающая женщина Галина Львовна Коновалова, которая прожила в войну вместе со своим театром два очень непростых, но ярких и плодотворных года в омской эвакуации. Она стала инициатором подробно-

У родительского дома в Таре. 1988 год

го разговора об этом периоде на пресс-конференции, открывавшей гастрольные дни в Омске. Буквально раскрыв рот собравшиеся журналисты слушали повествование Галины Львовны, дивясь, что память 85-летнего ветерана сохранила столько бытовых и психологических подробностей о времени эвакуации. Оказывается, благодарная память может всё! Вот тогда-то и пришло особенно чёткое осознание, что время неумолимо, свидетелей тех событий становится всё меньше. Так что ни в коем случае нельзя оставить без внимания эту важнейшую для омичей тему. Благодаря этому обстоятельству в самом начале октября 2005 года мы со Светланой Васильевой и оказались в Москве. Вот мы входим через служебный вход в театр Вахтангова, представляясь предельно кратко: журналисты из Омска. «Омск?» – сразу расцвела улыбкой женщинавахтёр, и нас моментально окружила атмосфера благожелательности и сердечности. Причём на всех уровнях – от дирекции до работников театральной столовой. Все были предупредительными и заботливыми, услышав название города, из которого мы приехали. И не только военный фактор был тому причиной. Любовь и уважение к своему многолетнему художественному руководителю, каковым Ульянов являлся для вахтанговцев, выражалась и в особом отношении к его родине, к его землякам. Нас предупредили, что Михаил Александрович не очень здоров, а потому встреча с ним будет согласовыОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВСТРЕЧИ ваться отдельно. В первый день мы переговорили с сотрудницей театрального музея Маргаритой Рахмаиловной Литвин, работающей в нём с шестидесятых годов. Она подсказала нам имена вахтанговцев-ветеранов, бывших в омской эвакуации вместе с театром. Тут же помогла связаться с ними по телефону, договориться о встречах (они тоже стали незабываемыми для нас!). Когда мы покидали театр и шли по длинному коридору цокольного этажа, вдруг увидели Михаила Александровича. Он стоял, прислонившись к стене, явно преодолевая минуту физической слабости, а его заботливо поддерживал мужчина среднего возраста. Это был шофёр Ульянова, ежедневно сопровождавший вахтанговского руководителя во всех его перемещениях. Подошли, поздоровались с народным артистом, сказав, что мы – омички. Михаил Александрович моментально вспомнил, где и при каких обстоятельствах он встречался с нами в Омске, искренне обрадовался новой встрече, посетовал, что сейчас он будет занят и не сможет уделить нам внимания. Но тут же дал номер своего домашнего телефона и пригласил нас прийти на вечер, посвящённый 80-летию Анатолия Эфроса. Не просто пригласил, а настоятельно попросил подъехать на Страстной бульвар к театральному центру, где он нас встретит и проведёт в зрительный зал. Признаться, в назначенный час мы несколько приуныли, увидев, сколько театрального народа, жаждущего попасть внутрь, кружит около центра. К тому же мимо нас на вход проходили сплошные знаменитости: Олег Табаков, Алла Демидова, Эдвард Радзинский, Елена Камбурова, Михаил Рощин, Ольга Яковлева, Валентин Гафт, Денис Мацуев, Пётр Фоменко, Анатолий Васильев, Дмитрий Крымов, Александр Ширвиндт... Но вот подъехал и автомобиль Ульянова. Наш знаменитый земляк махнул нам рукой, мол, идите сюда. Охраняемые фразой: «Они со мной!», мы зашли вместе с вахтанговским руководителем в фойе центра. Михаил Александрович попросил подскочившего к нему распорядителя позаботиться о нас. «Обязательно посадите удобно, это мои гостьи!» Вечер очаровывал настроением ностальгии и романтизма, с которым на сцену выходили именитые актёры, режиссёры, музыканты, театральные деятели, рассказывающие о своих встречах с Анатолием Эфросом – и в жизненных ситуациях, и на подмостках сцены или киноплощадках. Слово было предоставлено и Ульянову. Михаил Александрович говорил прямо

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

из зала. Он сидел в первом ряду, и ему просто поднесли микрофон. Это был замечательный рассказ о том, как в 1985 году артисту довелось поработать с Эфросом на телевидении, где режиссёр снимал инсценировку романа Эрнеста Хемингуэя «Острова в океане». Главную роль художника Томаса Хадсона, автобиографического прототипа самого Хемингуэя, как раз и играл Ульянов. Он рассказал о самых ярких эпизодах съёмок, дал потрясающе тонкую характеристику творческой индивидуальности режиссёра, его манере по-особому работать с актёрами. Захватывали чёткость, ясность мысли и изящество огранки воспоминаний народного артиста. Зал ему аплодировал от души. А на следующий день мы узнали, что, к сожалению, после вечера, уже на выходе из театрального центра, Михаил Александрович споткнулся, упал и повредил ногу. До этого случая он старался каждый день приезжать в театр, но, увы, оказался надолго прикованным к дому. Но, если судить по нашим телефонным переговорам, бодрости духа Ульянов не терял ни на минуту. Уже к концу своего пребывания в столице, боясь лишний раз побеспокоить Михаила Александровича, мы заговорили по телефону с его женой Аллой Петровной Парфаньяк о том, что нашей будущей книжке необходимо предисловие от лица художественного руководителя театра Вахтангова. Думали, Алла Петровна найдёт деликатный момент, чтобы передать нашу просьбу мужу. Ульянов, видимо, тут же уловил контекст разговора, попросил передать ему трубку и только спросил: «Есть ручка под рукой»? И, что называется, слёту надиктовал текст, который и вошёл в книгу «Омск как пароль». Вахтанговский лидер в своём предисловии отметил важнейшие особенности своего коллектива – умение концентрироваться на одной задаче и сопротивляться обстоятельствам. Черты, которые, видимо, были ему особенно дороги, потому что перекликались с фундаментальной основой народного сибирского характера. На эти качества опиралась и духовная суть самого артиста. Эти качества стали частью характера самого народного артиста. В каждом сыгранном им образе – на сцене или киноэкране – навсегда осталась частичка чисто сибирской цельности натуры. Весной 2006 года сразу два омских театра – академическая драма и «Пятый театр» – приехали в Москву на фестиваль «Золотая маска». Омичи привезли «Вишнёвый сад», «Фрёкен Жюли» и «Чудаков». Несмотря на нездоровье, Михаил Александрович выбирался посмотреть постановки обоих театров и очень позитивно оценивал увиденные работы. При общении в антракте спектакля «Чудаки» наш великий мастер сцены обронил очень красноречивую фразу: «Я всегда верю в своих земляков». Простые слова. Но какое чувство любви к своей малой родине, какая гордость за успехи родных сибиряков ощущаются в них! Только настоящий патриот своего края, природный сибиряк и большого неравнодушного сердца человек мог их произнести.

Константин РЕХТИН, главный режиссёр Омского государственного Северного драматического театра имени М.А. Ульянова

Дорогу осилит идущий, или Как рождался театр В ноябре 2012-го будет отмечаться 85-летие со дня рождения Михаила Александровича Ульянова. Эта дата совпадает с празднованием десятилетия театра его имени, нашего Северного театра в Таре. Сейчас уточняются планы мероприятий по празднованию этих двух юбилеев, так удивительно совпавших… Сегодня мало кто помнит, но именно Ульянов, как это ни парадоксально, изначально скептически принял идею создания театра на его малой родине, и у него на это были веские причины…

В конце 2000-го года в омских театральных кругах «поползли слухи» о намерении областных властей открыть театр в Таре. Слухи сопровождались откровенно ироническими комментариями (в остроумных высказываниях соревновались все, кто мог). Для меня же слухи стали явью 17-го января 2001 года, когда я оказался в областном управлении культуры и мне было предложено возглавить рождающийся театр: «Вы же слышали, какие великие дела происходят на севере нашей области, вот и будущий театр должен встать в ряд этих великих дел. Хорошо подумайте и с женой всё обсудите. Но времени на раздумье мало. Ждём вашего решения через неделю». А в конце разговора прозвучало: «Вы ещё полетите в Москву к Ульянову!» И это «резюме» (которое, казалось бы, должно было обнадёжить и даже окрылить) ввергло меня в смятение. Кто – я, и кто – Ульянов?! Где – он, и где – я?.. Впрочем, судьба в данном случае проявила свою иронию, причём в прямом смысле слова… Буквально за месяц до этого разговора в городском драматическом театре «Студия» Л. Ермолаевой произошёл инцидент. Я в тот момент служил там в должности режиссёрапостановщика и одновременно руководил актёрским курсом Омского колледжа культуры и искусств, набранным для этого театра. Занятия со студентами проводились на базе «Студии». И вот руководство театра неожиданно решило воспрепятствовать проведению «на территории театра» экзамена по актёрскому мастерству – показу курсового спектакля. Так вот тогда, в декабре 2000-го, за сутки до эк-

заменационного показа в репетиционную комнату, где мы установили декорации, приготовили реквизит и костюмы и уже начали генеральный прогон, ворвалась негодующая заведующая труппой театра и угрожающе заявила: «Немедленно освободите помещение! Сейчас сюда придёт репетировать народный артист России Валерий Алексеев!» На что я, едва сдерживая эмоции, ответил: «Да хоть сам Михаил Ульянов!» И продолжил репетицию. Если честно, то такое я мог сказать только в очень большом запале. …И выйдя из здания управления культуры и обдумывая только что услышанное, я подумал: «Ну, вот и пришла расплата за ту мою дерзкую выходку. Надо же мне было вспомнить тогда имя Ульянова!..». Кстати, позже этот почти анекдотичный случай я рассказал Михаилу Александровичу, чем очень его позабавил. Но тогда мне было совсем не до смеха: отказаться от предложения ехать в Тару вроде бы нельзя, но как всё это можно в принципе представить? С кем туда ехать? Где играть? Что показывать? И вообще – для кого показывать? Нужен ли кому-то в Таре театр?.. А в воспоминаниях, между тем, возникали яркие картинки летнего «тарского» туристического похода 1995-го года со своим первым омским актёрским курсом: прекрасная Прогулка с П.Ю. Исаевым по Таре. 2002

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЯМАЯ РЕЧЬ природа, маленький городок с храмом посерединке. Да, там очень хорошо было отдыхать, но – работать, строить театр?! Через пару дней встречаю коллегу – педагога колледжа культуры и искусств. Она в полном шоке: «Представляете, Константин Викторович, я только что из Тары. Мы там проводили занятия по повышению квалификации для работников культуры северных районов. Вечером сидим, пьём чай, в помещении – холодина, сугробы на улице – выше головы. Деревня деревней, кругом тайга, а губернатор по телевизору сообщает, что намеревается там открыть театр! Мы так и ахнули! А вы что, не слышали про это?..» Я мобилизовал все свои актёрские задатки и ответил как можно естественнее и беззаботнее: «Нет! У меня телевизор давно сломался, а деньги, чтобы его купить, наверное, не скоро появятся». Последнее было чистой правдой. Денег в тот момент не было не то что на телевизор, на еду не хватало. Да и перспектив с жильём в Омске не было никаких. Вдобавок проблемы с работой… Но ехать в Тару? И я, и моя жена родились и жили в больших городах. Моя омская тётушка, узнав о возможном отъезде «на север», заплакала и сказала: «В твоём возрасте люди уже возвращаются с северов…» Осторожно поговорив с несколькими опытными и талантливыми актёрами, карьера которых явно не складывалась в Омске, я получил от них отказ поехать в Тару. А со своими студентами, по большей части омичами, в тот момент я не решился говорить на эту тему. Хотя интуиция подсказывала: именно на них нужно делать ставку. Тем более что после выше обозначенного инцидента директор «Студии» откровенно сформулировала: «Нам театр в театре не нужен!» Конечно, нашлись в Омске и те, кто искренне пожелал

мне удачи и осторожно предполагал, что стоит поехать. Главным же человеком, поддержавшим моё намерение принять это предложение, стала жена Катя, смиренно воспринявшая этот поворот судьбы. …Об Ульянове, разумеется, в тот момент я и думать боялся! Мало ли что может получиться из всей этой невероятнейшей и немыслимой затеи?! Через неделю я пришёл в управление культуры со своими соображениями по созданию нового театра, которые в будущем легли в основу документа – плана по созданию Омского государственного Северного драматического театра, утверждавшегося губернатором. Чуть позже я должен был выехать в Тару, чтобы посмотреть на кинотеатр «Родина»: именно его предполагалось отдать под театр (здание находилось в тот момент в аварийном состоянии). Ещё необходимо было осмотреть помещения в Доме культуры для временного размещения театра. И когда казалось, что «работа закипела», вдруг возникла пауза длиною почти в год. До меня перестала доходить какая-либо информация о работе по созданию театра. И вообще, судьба театра казалась всем под большим вопросом. Скажу сразу, что эта пауза стоила нам в дальнейшем и авралов, и стрессов (в общем, подвигов)… …Информационный вакуум вокруг создания театра становился всё более зловещим по мере приближения выпускных экзаменов на актёрском курсе. Я, уже выбрав для себя дорогу, вопреки всем насмешкам и скепсисам, упорно репети-

На Арбате у здания Театра имени Вахтангова

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

ровал с курсом спектакли, которые должны были стать основой репертуара будущего театра, при этом будучи абсолютно не уверенным в том, что ребята поедут со мной… Не могу не вспомнить: на II Международном фестивале «Молодые театры России» осенью 2003 года московские и питерские критики удивились спектаклю «Шуточки», появившемуся в первый год жизни театра (в будущем этот спектакль дважды получал гран-при на других фестивалях). А объяснение этому «чуду» простое – тяжёлая и честная работа даже в то время, когда будущее казалось очень неясным. Надежда на какую-то определённость появилась с приездом Михаила Александровича Ульянова. Он тогда (последний раз в жизни) побывал в Таре на могиле матери и в Муромцевском районе, где присутствовал на открытии библиотеки, которой было присвоено его имя. Встречался Михаил Александрович и с губернатором Леонидом Константиновичем Полежаевым. Подробности этой встречи я узнал много позже. А тогда с огромным нетерпением ждал решения теперь уже главного для меня жизненного вопроса: быть или не быть театру? Но… Ульянов уехал, дни шли за днями, а ответа не поступало. В какой-то момент, когда на репетициях возник «творческий кризис» (ребята как будто выдохлись, а обстановка вокруг нас в театре, где мы ощущали себя на птичьих правах, стала просто невыносимой), я позвонил в управление культуры В.Г. Кисуркину, с которым у нас и был первоначальный разговор: – Валерий Григорьевич, я уже больше не могу быть в таком подвешенном состоянии. Я в отпуске за свой счёт который месяц, студенты – в полном неведении, а время идёт… Не с кем мне будет ехать в Тару, если что… – Константин Викторович, я беру на себя ответственность и говорю

вам, что всё остаётся в силе, театр будет. Только вот делается всё, к сожалению, медленно, очень медленно. Простите нас! Спасибо Валерию Григорьевичу за те слова. Я тоже взял на себя ответственность и, испытывая жуткое волнение, рассказал ребятам об идее создания театра в Таре. И, как ожидал, глаза загорелись не у всех, а только у троих из восьми. Но всё же загорелись! Я знал, что впереди трудности, много трудностей, но понял в это мгновение, что не одинок и могу увереннее идти дальше… Много позже я узнал, что одной из причин «затяжки времени» в подготовительный период создания театра была та самая встреча Ульянова и Полежаева, о которой я уже упомянул. И довелось узнать об этом, что называется, из первых уст: и от Михаила Александровича во время нашей встречи в Москве, и от Леонида Константиновича в одно из его посещений нашего театра. Губернатор оказался впервые в Таре ещё в юности на строительстве дамбы на реке Аркарке. Уже тогда он был поражён неблагоустроенностью и нецивилизованностью здешней жизни и задумался о том, как облагородить жизнь этого старинного сибирского города. Наметившиеся экономические сдвиги в жизни севера Омской области в конце прошлого века дали шанс Таре стать культурным центром северного Прииртышья, и театр в этом смысле должен был стать «локомотивом». Предложив эту идею, Полежаев очень ждал поддержки от нашего великого земляка Михаила Ульянова, пригласив его на встречу. Но, к разочарованию губернатора, Михаил Александрович высказался негативно и об идее, и о возможности создания театра в малом, отдалённом от культурных центров городе… Когда Полежаев рассказывал мне об этом, я не почувствовал никакой обиды, но сожаление в интонации губернатора, как мне показалось, было. Он решил, что

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЯМАЯ РЕЧЬ великий актёр находился в тот момент под воздействием определённых сил в Москве, с недоверием воспринявших идею омского губернатора. «Меня это завело, – говорил Леонид Константинович, – и я решил доказать, что смогу!» …Теперь я понимаю, почему Михаил Александрович при нашей первой встрече с таким пристрастием и подробностями расспрашивал меня о жизни театра. Потом в конце разговора он задумался, вздохнул и сказал: «А ведь я не воспринял тогда идею вашего губернатора. Мне показалось это всё несерьёзным…» В тот момент нашего разговора я подумал: как хорошо, что мы пошли сразу очень серьёзным путём. И даже вспомнилось, как одна сотрудница управления культуры, выслушав мой рассказ о ближайших планах, улыбнулась и сказала: «Зачем вам набирать целый актёрский курс в университете? У вас же уже есть три артиста. Вот соберите в Таре драмкружок из местных любителей и поставьте сказочку к Новому году – вас никто не осудит»… Я ничего ей тогда не ответил по поводу «сказочки к Новому году». Впрочем, ответил: в первый же сезон мы поставили четыре спектакля, три из которых стали фестивальными… …Может быть, когда-то (хочется верить, что скоро) в Таре появится музей нашего великого земляка, а сейчас первые экспонаты хранятся у меня в кабинете в шкафу: китель, в котором он играл генерала Горлова во «Фронте», брюки с лампасами, сапоги с чернильной надписью «Ульянов» и деревянная трость – одна из тех, что «снималась» в фильме «Ворошиловский стрелок». Именно такие простые деревенские трости любил Михаил Александрович, когда

в последние годы жизни у него стали отказывать ноги. Однажды, когда мы возвращались домой к Ульянову из Вахтанговского театра (я сопровождал Михаила Александровича), он попросил водителя остановиться у аптеки: нужно было срочно купить лекарство. Когда он стал выбираться из машины, я сказал, что сбегаю в аптеку, куплю. «Нет!» – сказал он, как отрезал, и вышел из машины. Водитель спокойно заметил: «Не переживайте! Он если сказал, что сам пойдёт, то его никто не остановит». Я всё же вышел и пошёл за ним. Люди останавливались, как вкопанные, узнавая Ульянова, кто с изумлением, кто с восторгом, кто с пониманием и состраданием. Он шёл с огромными остановками, но всё же шёл… Когда сейчас я держу эту трость в руках, то думаю, что трудности – это не трудности, когда всё же ты можешь идти и у тебя есть цель. …Сегодня, идя по улицам Тары, я вспоминаю, как она выглядела десять лет назад. Может быть, её развитие пошло не так быстро, как задумывалось, но оно идёт. «Великие дела», о которых с пафосом пели СМИ десять лет назад, как будто забыты, а театр, возникший на той волне перемен, живёт. Импульсы деятельной жизни, разбудившие дремавший столетиями город, ощущаются и поныне. Тара развивается, и мне радостно сознавать, что мы причастны к этому процессу, ведь что не говори, а наш театр стал символом новой Тары. И пусть много у нас проблем, но дорогу осилит идущий…

М.А. Ульянов с артистами Северного театра на сцене Театра имени Вахтангова. 2004

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Алла Тихонова: «Люблю спектакли, где есть пространство для импровизации» «Иногда театр – ребёнок, которого нужно нянчить, оберегать, защищать, потому что он слишком ранимый. А иногда хочется ему подчиниться полностью, потому что он становится абсолютно непредсказуемым. И жизнь вся как на вулкане, ведь ты не знаешь, что он преподнесёт тебе в следующую минуту – заставит ещё раз сломать себя или подарит огромное удовольствие», – такова творческая философия актрисы Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Аллы Тихоновой. Театру кукол она отдала 25 лет. Из них 20 – омскому. Вот и повод для первого вопроса бенефициантке.

– Итак, ещё одна «красивая дата». Как вы сегодня воспринимаете эту «магию цифр», ведь «профессиональные юбилеи» неизменно сопряжены с мыслями и о собственном возрасте… – Никогда не было каких-то особых ощущений по этому поводу. 25, 30, 40… Какая разница, сколько мне лет, если я себя ощущаю молодой? Может, в 70 в моём восприятии чтонибудь изменится. Но не сейчас. Наверное, по-настоящему гармонично я впервые смогла себя ощутить, только когда мне исполнилось 35. Стало понятно, кто я, что я. Оказалось, что уже накоплен какой-то жизненный опыт, знания и умения, способность читать подтексты, разбираться в людях, понимать, когда они обманывают, а когда говорят правду. И вроде я ещё молодая! – Вашему сыну сейчас 23. Каких его качеств вам не хватает? – Мне в жизни всегда мешала моя импульсивность. Сказать – и пожалеть. А мой сын – человек взвешенный, несколько раз подумает, прежде чем действовать. Вот этой его черте я завидую. – Вы как-то говорили, что даже если бы не стали актрисой, всё равно связали бы жизнь с театром. Судя по всему, лю-

бовь к профессии у вас родом из самого нежного детства… – Да, я с четырёх лет устраивала представления, сочиняла собственные сказки на основе известных, наизусть заучивала пластинки, которые покупали родители, с точностью повторяла интонации голосов, озвучивающих героев. У меня даже звуковое сопровождение было. Едет, например, конь по мосту, значит, копыта обязательно должны стучать. Вот я и «отстукивала» по столу. Воспитательница в детском садике даже «трюк» такой придумала. Когда ей надо было поболтать с коллегой из другой группы, она говорила: «А сейчас, дети, Алла расскажет вам сказку». Она усаживала меня на табуреточку, вокруг располагались малыши, и минимум полчаса воспитательница была свободна. Так что первые аплодисменты я ещё в детском саду заработала (смеется). – Для своего бенефиса вы выбрали спектакль «Усатый-полосатый». За что любите эту работу? – Люблю спектакли, в которых артист чувствует себя артистом. «Усатый-полосатый» – как раз из этого числа. У нас с актрисой Мариной Солдатовой большой диапазон возможностей, здесь есть место для смешного и грустного, страшного и весёлого, есть пространство для импровизации. Этот спектакль рос, как ребёнок, креп и развивался со временем. – А спорить с режиссёрами у вас в театре разрешается? – Я думаю, любой режиссёр, которому есть дело до своей работы, допускает споры. Я знаю, что, когда Рейн Агур недавно ставил «Сон в летнюю ночь» Шекспира, ребята с ним очень много спорили, искали точки соприкосновения, компромиссы. Это хорошо, потому что это диалог. Наша работа с режиссёром заключается в том, что мы ищем возможности воплощения его замысла, реализовываем своё собственное понимание его идеи, и в этой импровизации наращиваются новые смыслы. – Думали ли вы когда-нибудь о собственном моноспектакле? Вам интересно было бы попробовать себя в этом жанре? – Моноспектакль – это значит остаться один на один со зрителем. Этого я не боюсь. Если всё получится, то в зале для самых маленьких появится мой моноспектакль «Репка». А вот что касается взрослого материала… Уже лет десять у меня есть большая мечта, которая никак не может реализоваться. Мне хотелось бы сделать моноспектакль на материале «Ста ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» лет одиночества» Маркеса – взглянуть на эту историю глазами Урсулы, воплотить в ней её воспоминания о своём роде. – Какую главную мысль вы бы вложили в это воспоминание? – Мысль о том, что человек рождается и умирает в одиночестве. Это не хорошо и не плохо, это данность. Что бы ни происходило, в жизни каждый из нас должен полагаться только на себя. Да, мы нужны нашим детям, родителям, близким. Но по большому счету все судьбоносные решения мы принимаем сами, ориентируясь на своё знание и своё чутье. – Многие знаменитые артисты не раз признавались: были роли, работа над которыми их эмоционально опустошала, и после этого им нужно было время на восстановление. У вас такие роли были? – Опустошающих, пожалуй, не было. Но были сложные. Трудно работалось в «Синей бороде». Я всё время думала: как делать, как играть? Главным моим испытанием стала тростевая кукла. Этот вид кукол я не любила ещё со времен учёбы – не чувствовала, не понимала. Очень благодарна Наталье Кузнецовой, которую режиссёр Фридман, уезжая, назначил своим ассистентом. Она вложила в меня столько, что тростевая кукла стала для меня простым и понятным инструментом, которым я научилась владеть. Одна из самых тяжёлых работ. Но одна из самых прекрасных. – Как вы воспринимаете зрительские уходы во время спектакля? – По-разному. Понятно, когда в зале театральная публика. Сама не обижаюсь на коллег, которые уходят со спектакля. В нашей профессии сложно удивить друг друга. То, что зрители уходят, не показатель качества спектакля. Зритель – сложная субстанция. Кто-то смотрит до конца, аплодирует, но всё равно ничего не понял, хотя спроси его, и он скажет: «Мне очень понравилось». Сегодня зрители внимательно следят за происходящим на сцене, но при этом не забывают посмотреть, что на телефон пришла эсэмэс, «выпадают» на минуту, чтобы ответить, а затем погружаются в действо снова. Выходят из зала по каким-то своим делам, отсутствуют несколько минут, возможно, ключевых для смысла спектакля, а потом возвращаются и в финале с воодушевлением хлопают. Как?.. Это сложно понять… – Какие изменения последних лет в своём театре вы относите для себя к приятным? – Большую долю этих изменений внёс фестиваль «В гостях у «Арлекина». Когда ты ощущаешь себя хозяином, делающим для гостя всё, чтобы его пребывание в твоём доме было как можно более комфортным и радостным, такое ощущение, будто внутри тебя какая-то птица крылья раскрывает. Мы завели много знакомств, в последние годы стали больше ездить. Обменные гастроли случаются чаще – гостиница при театре помогает решать жилищный вопрос. Как сказали нам коллеги из другого города, в Омск на гастроли надо за хорошее поведение отправлять (смеется). – Представим идеальные условия для отдыха Аллы Тихоновой. Что вам нужно, чтобы сказать себе: «Я отдохнула»? – Ходить и смотреть как можно больше. Мой способ такой. Лежание на пляже для меня никакого расслабления не несёт. Я люблю идти по улице какого-нибудь города и рассматривать детали его жизни: дома, людей, фонари, камни на мостовой… В этом отношении гастроли нашего театра дают потрясающую возможность. Чехия, Польша, Китай… А наша страна? Такая большая! Разве я сама поехала бы когда-нибудь в ИрОКТЯБРЬ 2012 29(51)

кутск или Ижевск, Абакан или Воронеж? А ведь города замечательные. И если бы не театр, я никогда бы об этом не узнала. – А к Омску какие чувства испытываете? – В Омске я живу уже 23 года и очень трепетно к нему отношусь, хотя знаю все его недостатки. Но каждый раз, когда откуда-нибудь возвращаемся сюда, ещё только выезжаем из аэропорта и приближаемся к Ленинградскому мосту, я думаю: всё-таки хорошо вернуться домой. Очень люблю Омск и не хотела бы с ним расставаться. Беседу вела Валерия КАЛАШНИКОВА

В спектакле «Роза и Паук» – Светлана Бобкова, Виктор Леонов и Алла Тихонова (это была её первая роль в Омском театре кукол)

Вероника Берман и Алла Тихонова («Первая сказка детства») Марина Солдатова и Алла Тихонова («Усатый-полосатый»)

Елена МАЧУЛЬСКАЯ

«Там, в пернатой памяти моей.. » Взглянет в высь небесную человек, увидит птицу Божию – и сердце у него сожмётся… Н. Казарин Оператор Олег Юрчак, снимавший этот театральный вечер-фантазию на видеокамеру, забыл его название и компакт-диск с видеозаписью подписал так: «Разговор птиц» – тем самым словно «синонимизировав» птиц и людей. Но по сути – верно. Если бы материализовалась, получила зримое воплощение «незримая субстанция», именуемая душой человеческой, она предстала бы крылатой. Душа – как птица? Именно! Да и плюс ко всему, они оказались очень похожи: реальные птицы на киноэкране и люди-птицы на сцене…

Вечер-фантазия «Расскажите, птицы…», прошедший в Доме актёра в конце минувшего сезона, словно создавался по «рецепту», описанному в знаменитом стихотворении Жака Превера «Как нарисовать птицу» и озвученному в начале вечера актрисой ТЮЗа Екатериной Вельяминовой. Помните? Сперва нарисуйте клетку с настежь открытой дверцей, затем нарисуйте что-нибудь красивое и простое, что-нибудь очень приятное и нужное очень для птицы… Консультант творческого отдела Омского отделения СТД РФ Марина Аварницына (автор идеи этого удивительного философскилирического вечера) замечательно исполь-

Валентина Шершнёва и Константин Черных

Екатерина Вельяминова

Виталий Кошкин

зовала способ, описанный Превером. И было это, наверное, так: дорогие и любимые актёры, вот – идея, вот – сцена, вот – птицы поднебесные, а вот – мировая литература… Да вдобавок – выставка фотографий Александра Федотова, на которых рядом запечатлены люди и так похожие на них птицы… А дальше – актёрский полёт! Высокий, творческий, завораживающий, как у чайки по имени Джонатан Ливингстон!.. Рассказ бытового философа Владимира Маканина «Любящие нас» – материал сложный. История про Жарптицу, у которой «любящие» люди по доброте душевной и из побуждений добрых выдёргивают яркие перья. На сцене – одинокий парень в подвёрнутых джинсах (актёр Виталий Кошкин): «Любящие стоят вокруг тебя, а ты вроде как торчишь в середине, и они тебя ощипывают…» Ах, эти родные, всё время говорящие: «Это перо тебе мешает»… В итоге – неизбежное превращение сказочной Жар-птицы в посиневшую птичку в пупырышках. Сначала усовестившиеся окружающие закидывают тебя вырванными из себя перьями, потом душат («кажется, что не всерьёз»), а когда вдруг становится легче дышать, оказывается, что тебе открутили голову... В финале парень в подвернутых джинсах достаёт умело припрятанную малюсенькую бутылочку чего-то, делает глоток… То ли вода, чтобы промочить пересохшее горло (всё-таки только что голову открутили), то ли чего покрепче – залить тоску по себе прежнему… Усилиями студентов факультета актёрского мастерства ОмГУ сцена превращается в весёлый курятник. Хаотичное «броуновское движение». И актуальная ныне гендерная проблема: два петуха и много-много хохлаток. А потом классический интеллигент в сером пиджаке и в очках (актёр Сергей Шоколов) рассуждает про полёт ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

НЕОЖИДАННЫЙ ВЕЧЕР души над миром (этот монолог, кстати, написала омская журналистка Ирина Регеда) и про хохлаток, которых тянуло в небо. А рядом две девоптицы (результат генетической мутации) взмахивают руками-крыльями неумело, но настойчиво. И им, летящим над бушующим морем на куриных крыльях, кажется, что они заняли собою полнеба. Другое – в танцевальной фантазии, которую придумала со своими студентками заслуженная артистка РФ Наталья Торопова. Три возраста – три полёта. И каждый полёт прекрасен и неповторим. Маленькая балерина – птица, которая только учится летать. Другая танцовщица – взрослая птица: летает как хочет и где хочет. И третья – птица мудрая, добрая и величавая, не делающая ни одного лишнего движения, птица, которая может научить летать любого. Классический бродячий кукольник в плаще с капюшоном, легко трансформирующемся в ширму (заслуженный артист РФ Валерий Исаев), появился в компании театральной вороны. Ворона действительно театральная («Я на театре живу»), манерная и о себе явно большого мнения, ведь ей «сверху всё видно». И ещё весьма ироничная: «Птицы – истинные ценители театра. Только мы можем наказать актёра за плохо сыгранную роль так, что он улыбнётся, вытрется и подумает, что это к деньгам». О контрастности мира – «чёрно-белый этюд» актрис Евгении Славгородской и Елены Устиновой. Две разные птицы – белая и чёрная. Птицы разные: то пророчащие что-то недоброе, то удивительно нежные… Очень разные. Как отражения «разной» нашей жизни. Кульминационный эпизод вечера – новелла Альфреда де Мюссе «Белый дрозд», рассказанная (закадровый голос) Сергеем Денисенко и заслуженным артистом РФ Владимиром Миллером, представшим в роли дрозда. Белый дрозд – одинокий гений. И общается он, по сути, с самим собой. Общается очень эмоционально – складывает руки на груди, держится за сердце... Перманентное одиночество для белого дрозда – состояние неизбежное. Родственная душа – белая дроздихасочинительница – окажется… крашеной. А поверить в любовь ещё раз, чтобы вновь ошибиться, белый дрозд себе не позволит. У актрисы Ольги Серман удивительно получилось «молча присутствовать» на сцене в театральной миниатюре по стихотворению Владимира Солоухина «Чаепитие у клетки с птицей». Одинокая женщина, зашедший к ней на чай мужчина (актёр Николай Пушкарёв) и чижик в клетке на балконе... И все они друг друга не слышат. Скучающий мужчина сначала наблюдает за чижиком, потом открывает дверцу в клетке – дверцу в небо… Только, оказывается, можно не видеть, что путь свободен. Или просто страшно оставить кормушку? И сколько ни говори: «Воскресни, птица!», – эта самая птица упорно ведёт себя как презренный чижик. Впрочем, точно так же, как мужчина и женщина. А вот «женщина-бывшая птица» – героиня стихотворения Аркадия Кутилова (заслуженная артистка РФ Татьяна Филоненко) – в отличие от «пары с чижиком», видит способ выбраться из замкнутого круга «телевизор – базар – танцплощадка – завод». Видит, но вряд ли им воспользуется… Хотя по-прежнему «в заливе души всё куда-то плывёт недобитая утка»… Завершилась театральная фантазия песенным диалогом народной артистки РФ Валентины Шершнёвой и Константина Черных. Диалогом-попурри из множества песен. Про крылатость. Про птиц. Про людей. Про жизнь… ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Ольга Серман и Николай Пушкарёв

Евгения Славгородская и Елена Устинова

Владимир Миллер Ансамбль «Мюзет»

Юлия ЕСКИНА

www.Театр.Онлайн Театр никогда больше не будет таким как прежде. Одних это печалит, других обнадеживает. Но факт остаётся. Могучее некогда здание русского репертуарного театра дало трещину и постепенно, но неуклонно разрушается. Легендарный фасад с колоннами и лепниной, хранящий таинственность и даже сакральность места («театр – храм»), разъедает кислота настоящего времени. Внутрь проникает новая реальность, растворяющая наслоения «культурного слоя» предыдущих театральных поколений.

Возможно, и так: разрушается не сам слой, а окаменевшая масса многолетних штампов, стереотипов и ритуалов, в которые превратилась некогда живая материя театральных иллюзий, детски-непосредственной игры и мечты. Этот распад происходит быстрее или медленнее (у нас в провинции медленнее), но произойдёт неизбежно, когда исчезнет поколение, не затронутое Интернетом. Да, эта реальность, вызывающая распад, – Интернет. Мир изменился. Пару десятилетий назад родился, стремительно вырос и сегодня развился до практической самостоятельности ещё один мир: иллюзорный и в то же время реальный. Грандиозная, саморазвивающаяся, многополюсная система. Эта реальность существует везде и нигде. В неё можно войти всюду, где есть Wi-Fi или 3G сети, стоит только взглянуть на экран ноутбука, телефона или планшета. В Интернете можно работать, зарабатывать и тратить деньги, играть, общаться, творить. Почти жить. Его сравнивают с большой деревней. На одном конце скажут слово – на другом тотчас же отзовётся. Слухи и новости распространяются со скоростью электронов. В этом мире трудно, практически невоз-

можно быть непрозрачным. Тебя просто нет, если тебя нет в Интернете, если ты на его задворках. Театры осознают это, но медленно. Особенно большие театры, неповоротливая машина которых всё пытается крутиться по старинке. Но сегодня это напоминает двигатель на паровой тяге. И дело даже не столько в освоении ими виртуального пространства (в конце концов, у многих театров уже есть свои сайты, группы в социальных сетях), сколько в направленности театра на потребности современного человека, в соответствии актуальному вектору современности, который в концентрированном виде проявляется именно в параллельной реальности Интернета. Это касается и формы, и содержания. Нет созвучности со временем. Отсутствует резонанс. За ритмом ли не поспевают, или это глухота к голосу эпохи?.. Представим себе обычного современного человека, двадцати-, тридцати- или сорокалетнего, потенциального зрителя этих театров, который каждое утро, проснувшись, включает ноутбук или компьютер, просматривает за завтраком новости, мгновенно находит почти любую информацию, живёт онлайн практически круглые сутки. Что его может заставить пойти в театр, потратить собственные деньги и (что даже более ценно в нашу эпоху пробок и клипового ритма жизни) своё время? Предположим, что это человек культурный, и его потребности – на верхушке пирамиды Маслоу (диаграмма, иерархически представляющая человеческие потребности). У него уже напрочь отсутствует советский «рефлекс театрала», который принуждает ходить в театр, потому что «я же культурный человек», и зачастую отключает здоровую критичность, убивает непосредственность восприятия, помогающие «отделить овец от козлищ», то есть отличить произведение искусства от неталантливого и просто-напросто скучного спектакля. Театр потерял для него своё сакральное значение. Или никогда и не имел его, поскольку оно было убито в зародыше добровольно-обязательными школьными походами в театр в годы советского отрочества. Театр становится продуктом, который продаётся. И лучше всех об этом знают театральные администраторы, продающие спектакль. Ночами стоять в очереди за билетами нынче никто не будет. А если и будет, то скорее в угоду моде. Театр теряет ореол тайны и чуда. Для его поддержания нужна граница, черта, которую не пересечь «простому смертному». А это невозможно в эпоху Интернета. Человек откроет социальную сеть, найдёт страницу акОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ тёра или актрисы, разглядит его отпускные и домашние фотографии, прочтёт не всегда причесанную прямую речь, зафрендит или даже не станет, но ему больше не придёт в голову считать артиста полубогом. Может быть, увы, но сейчас это так. Театру сейчас приходится конкурировать с массой других занятий и способов времяпрепровождения, ничуть не менее интересных и полезных. Выбор огромен как в реальном мире, так и в виртуальном. А жизнь одна. И как часто бывает, что три часа, проведённые в зале, становятся потрясением, словно проживаешь ещё одну жизнь?.. Или хотя бы не сожалеешь о потраченном времени? Вчера вечером в театре отыграли премьеру, а сегодня утром в сети зритель скажет своё «фи», и определённая часть публики махнет рукой и с лёгким сердцем выберет для завтрашнего вечера что-то более привлекательное. Не все, правда, ещё читают «эти ваши интернеты». Да и многие из тех, кто читает, знают, что мир этот зачастую лукав, порой обманчив, не стоит всем и всему верить. И на спектакль всё равно пойдут. Не эти, так другие. Так, может, остаться музеем боевой театральной славы? С десяток лет, пожалуй, можно протянуть и на этом. Но рано или поздно... Да и скучно это для умных актёров, режиссёров. Развращает и обессмысливает. Если топчешься на месте, то непременно откатываешься назад. Стать конкурентоспособным (общество потребления!) высокопрофессиональным зрелищем, с большим бюджетом и массой спецэффектов, по типу западных шоу? Может быть. Вероятно, часть театров пойдёт по этому пути. Что ж, в этом нет ничего плохого. Развлечения тоже нужны. Но мне всё же хочется думать, что человеку, даже вполне современному и продвинутому, и, может быть, именно русскому человеку, этого недостаточно. Что даже в нынешнее время существует нечто, о чём можно рассказать только языком театра. Некое содержание, наиболее приемлемая форма которого – это театр. Только

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

уже не тот театр, к которому общество, увы, постепенно теряет привычку, потому что пути их начали расходиться, как две прямые, которые некогда пересеклись в одной точке, высекли в этой точке искру попадания и разошлись, всё более отдаляясь друг от друга. Театру надо искать другие рельсы. Или, скорее, переходить на новый, более скоростной и мобильный вид транспорта. И даже применение в спектакле видеопроекций и тому подобных технических средств вовсе не означает его современности. Но в одном, по крайней мере, я уверена вполне. Театр обладает очень весомым преимуществом, которое отсутствует у виртуального мира. Это живой человек, существующий здесь и сейчас. Его глаза, которые не увидишь за строчками на экране. Или увидишь (а скайп на что?), но не почувствуешь. Прямой обмен эмоциями, энергией, та самая роскошь человеческого общения, оффлайн-общения, которое нынче в дефиците, которое подменяется перепиской на форумах, постингом в блогах, чтением френд-ленты. Пока человек живёт, ему нужен другой человек. Это аксиома. И, может быть, именно театр сможет преодолеть аутичность нашей интернет-эпохи, поможет оторвать взгляд от экрана смартфона и взглянуть в глаза другому человеку. В глаза человека, стоящего на расстоянии вытянутой руки. Почувствовать его тепло, пережить его боль, понять его, посочувствовать или улыбнуться вместе с ним. Соприкоснуться с душой. Человек как вселенная. Бесконечный мир внутри. P.S. Конечно же, всё вышесказанное – только моё личное мнение, отнюдь не претендующее на абсолютную истину. Как говорят в Интернете – ИМХО. P.P.S. В тексте использованы некоторые интернет-понятия и так называемые мемы. Если какие-то из них вам незнакомы, Google вам поможет :)

Геннадий Пономарев: «Никогда не кляните судьбу.. » Сегодня в нашем традиционном пространстве времени и сцены – основатель и бессменный главный режиссёр Калачинского театра кукол «Сказка», лауреат премии Губернатора Омской области за заслуги в развитии культуры и искусства имени И.Г. Андреева, лауреат Омской театральной премии имени А.Т. Варжало актёр и режиссёр Геннадий Андреевич Пономарёв.

«БУДУ ТОЛЬКО АРТИСТОМ!» Я родился в Китае, в городе Харбине. В три года меня привезли в Омск. Имею советский паспорт, в котором по ошибке указана дата рождения на три года раньше, чем я родился. Моим воспитанием занималась мама; отца, осуждённого на семнадцать лет по «политической» статье, видел всего три месяца, помню только, что в доме был кто-то большой, а потом его не стало… Я до сих пор общаюсь со своим школьным учителем русского языка и литературы Михаилом Николаевичем Макаровым. Мы всегда находим интересные темы для долгих бесед. Живём в разных районах, но у нас есть великолепная традиция – каждый год 9 Мая встречаемся в Омске и вместе отмечаем День Победы. Во мне всегда была страсть к работе, и этой страсти я никогда не изменял. Мама часто мне говорила: «Важно – не где работать, важно – как работать». Верен этому девизу по сей день. «Ни Бог, ни царь и ни герой» не помогут, только ты сам должен определять свою стезю, свою столбовую дорогу… Военное босоногое детство прошло в Омской области в красивом селении под названием Сибирская Саргатка. Эта деревня объединяла много сосланных – и интеллигенции, и просто очень интересных трудолюбивых людей. Особенным было и то, что в нашей местности полностью отсутствовали прозвища, и вообще к человеку 15–16-ти лет уже обращались не иначе, как по отчеству. У нас было три самодеятельных театра: школьный, молодёжный и «кому за 30», у нас был свой хороший хор. И оркестр был: играли на виолончели, контрабасе, гитаре, аккордеоне; конечно, оркестр не был «академическим», его звучание сопровождали ложки, бутылки и даже пила. Регулярно проводились творческие олимпиады, наше село ежегодно занимало первые

места, нас выдвигали на областные олимпиады – и мы приезжали с победными трофеями. Мне было лет десять, когда вернулся один из солдат и привёз с собой радиоприёмник «Родина». Вечерами почти вся деревня сходилась к его дому, солдат открывал окна, убирал герани, выставлял эту «Родину», а все сидели, как в амфитеатре, на табуреточках, принесённых с собой. Я всегда с пацанами играл рядом и слушал передаваемые оперы, программу «Театр у микрофона». В нашей семье была керосиновая «десятилинейная» лампа, говорили, что благодаря ей у нас самый светлый дом в деревне. Наверное, именно поэтому у нас часто останавливались проезжие люди, чтобы переночевать. Дом был большой, у нас, например, жили киномеханики, и была возможность смотреть кино, которое вызывало у меня бурю эмоций. Но самое сильное впечатление произвела одна сборная эстрадная группа, которая выступала с разножанровыми номерами. Я сидел, недоумевая, что за простынь натянута в углу, и вот, наконец, из-за неё появилась кукла… Сейчас прекрасно понимаю, что по нынешним меркам это была обыкновенная халтура, проще говоря, кукловерчение. Но тогда во мне загорелось огромное желание дознаться, каким образом она двигается… Я искал ответы на многие вопросы и творил маленькие чудеса. Моя мама была очень грамотным человеком, знала много языков, свободно читала на французском. Когда приехали из Китая, привезла с собой собрание сочинений Гюго на французском языке. С детства приобщала меня к чтению, любимым произведением стал «Собор Парижской богоматери». Не расставаясь с книгой, я воздвигал на песке из глины метровые сооружения, подобные замкам на книжных иллюстрациях. Мои творения радовали многих перевозчиков зерна, которые останавливались, чтобы просто полюбоваться… Вскоре затеяли строительство новой деревни, организовали так называемую Ивановку. Ток находился далеко, дома поизносились, вот и взялись за это дело. Долгий путь от Сибсаргатки до Ивановки я старался проходить один, потому что по дороге я обязательно импровизировал радиопередачи. То изображал Юрия Левитана, то какого-нибудь обозревателя, то пытался петь, то декламировать. Меня частенько подлавливали во время этого «актёрствования» и подсмеивались. Но, тем не менее, в 5–6-м классе я уже твёрдо и окончательно решил, что буду только артистом! СКАЗАНО – СДЕЛАНО …Когда мы уже жили в Омске и я учился в 6-м классе, к нам в школу приехал театр кукол. Помню как сейчас: в 5 часов вечера показывали спектакль «По щучьему веленью». И подумать тогда не мог, что спустя много лет буду работать в Омском театре кукол!.. В 10-м классе я устроился на лесозавод: решил заработать деньги на поездку в Одессу (вычитал в газете, что ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ там есть театральное училище). Заработал. И поехал «покорять подмостки»! При этом и путь к отступлению продумал: если провалюсь, то домой не буду возвращаться (мама была категорически против, чтобы я был лицедеем), а поеду в Измаил, где служил мой старший брат… Но «отступать» не пришлось. Конкурсные экзамены в высшее художественно-театральное училище сдал очень хорошо, а общеобразовательные – вообще на отлично. И уже на первом курсе нас прикрепили к театрам. Меня, деревенского мальчишку, направили в оперный театр в массовку (мой первый спектакль – «Лакме» Л. Делиба). Так что в какой-то степени и детский опыт слушания радиоопер пригодился… …Моей выпускной ролью стал Витька Туманский из афиногеновской «Машеньки». Между прочим, с этой ролью в моей жизни происходили удивительные метаморфозы: мало того, что я трижды играл Витьку в разных театрах, так довелось в 1970-е в Целинограде сыграть уже папу Туманского (тогда-то я впервые понял, что стареть начал)… В Омске я попал в театр кукол, который тогда ещё находился на улице Чкалова, и даже стал участником переезда театра на проспект Маркса. Самоощущение было – как у всех молодых: вот, мол, приеду – и со мной приедет настоящее искусство! Но в Омске быстро понял, что… ничего не умею. Конечно, главным человеком для меня стал Тадеуш Мстиславович Варжало, я прилип к нему душой и сердцем. Восхищали и его мастерство, и его рукоделие, которое хотелось освоить (кстати, в спектакле «По щучьему веленью», о котором я упоминал, Варжало работал с тростевой куклой – Щукой, которую сам изготовил). Но вскоре ушла на пенсию режиссёр и педагог Наталья Константиновна Висловская, и у меня вдруг не заладились отношения с Анастасией Трифоновной Варжало, которая возглавила театр. Через полтора года я решил уехать. Помню наш последний разговор: «Мне очень жаль расставаться с вами как с актёром. Но как человека я вас не приемлю…» Парадокс судьбы: спустя много лет мне была вручена премия имени А.Т. Варжало… …И я уехал в Кемерово в эстрадную бригаду к знакомым артистам, у которых в программе были кукольные номера. Это был тоже некий промежуточный этап. А далее получилось так, что я отработал сезон в Читинской филармонии в паре с известным ещё до войны клоуном Леонидом Борисовичем Ружанским (Гарольд Ллойд), одним из учителей легендарного Юрия Никулина. И вскоре по запросу-разнарядке оказался на годичной учёбеспециализации в Москве, в Мастерской эстрадного искусства; сегодня с гордостью могу сказать, что оказался в третьем «потоке» этой мастерской, а в первых двух ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

были Борис Брунов и Олег Милявский. Мы все были знакомы друг с другом, много общались. Во дворе большого дома, где жили Леонид Утёсов, Борис Брунов, артисты Большого театра, стоял трёхэтажный домик, в котором я получил маленькую двенадцатиметровую комнатку в коммуналке. «ТЕБЯ ЖЕ ПОСАДЯТ! ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ?» В июле 1964 года меня с группой направили на гастроли по маршруту Пермь – Свердловск – Казань – Ярославль – Киров. По ошибке гастрольного отдела в Пермь на одни и те же даты приехали работать три бригады: Вероника Круглова, Жан Татлян и я с ансамблем «Эльбрус» из 17-ти человек от Кисловодской филармонии. Конечно, предпочтение отдали Татляну. Круглову отправили на юг Пермской области, а меня – на север. На второй день после концерта мне передали срочную телефонограмму: «За вами прилетят… Готовьтесь к концерту». У Жана Татляна что-то не сложилось, он потерял голос, но отменять концерт не стали (билеты проданы) и позвали нас. В пять часов вечера мы были уже в Перми, едва успели отгладить костюмы – и на концерт. На моё полное несчастье, пришли на концерт все крупные обкомовские партийные и комсомольские работники. Почему «на несчастье»? Дело в том, что по моей идее и по моим рассказам Виктор Ефимович Ардов написал для меня монолог-фельетон о советско-китайской дружбе, тогда это было модно, и понятие «Пекин – Москва» открыто звучало даже в куплетах. У меня ещё в запасе всегда имелись унифицированные: меняешь название города, а суть одна, проблемы-то везде одни, я и по этой части прошёлся… Во время антракта ко мне заходит конферансье Мосэстрады Эмиль Радов и говорит: – Гена, тебя же посадят! Ты что делаешь? Сегодня началась открытая полемика с Китаем по поводу партийных отношений. – Откуда же мне знать? На севере ни радио, ни газет, я только что прилетел… А после концерта меня пригласили в кабинет директора театра, где два секретаря обкома устроили мне разборку по поводу потери политической бдительности. Попутно скажу, что у конферансье тогда была почти журналистская мера ответственности: если что-то изменяется, всегда в запасе должен быть резерв и умение на ходу заменять номера, а я этого не сделал. Я убрал из репертуара всё лишнее, отработал все программы и за Татляна, и за себя. Далее всё по плану – Свердловск, но на вокзале меня встречает конферансье Борис Розенфельд: «А я вместо тебя прибыл, сдавай мне все дела и срочно в Москву, тебя на ковёр вызывают». Оказывается, пришла на меня «телега» из Перми за подписью всё тех же секретарей обкомов. «Клеили» мне многое: и потерю бдительности, и «политическую» статью с десятилетним сроком… Благо, всё закончилось тем, что меня отправили на поселение в Тобольск «под надзор» с запрещением ведения концертной деятельности и разрешением работать в театре на самой низкой ставке. Тобольская эпопея с немыслимыми ограничениями для творческой личности, с запретами на концерты, на проживание в Москве, Ленинграде, столицах союзных республик и ещё двенадцати (портовых и засекреченных) городах СССР не смог-

ла вытравить во мне мечту, цель жизни – быть актёром. В 1965-м я встретился с Виктором Лавровым, и он сделал мне приглашение в Омский театр музкомедии: «Гена, я прошёл почти то же самое, десять лет Воркуты. Ко мне сейчас очень хорошее отношение, думаю, мы твоё дело поправим». Я знал, что город Омск для меня тоже запрещённый, но решил попробовать, с большой надеждой… Директору театра поставили условие – «обеспечить Г. Пономарёва жильём, тогда он получит прописку» (в гостинице и без того проживало девять семей, а к родной матери, у которой я находился, тоже не прописывали). Через шесть месяцев пришёл участковый и твёрдо сказал: «Ваше пребывание в Омске завершилось». А в Омском театре я уже активно включился в репертуар, не так мало успел за эти полгода: сыграл Яшку-артиллериста в «Свадьбе в Малиновке» с удивительной Надеждой Блохиной, священника в «Петроградской стороне», Бони в «Королеве Чардаша»… Я вынужден был уехать. Меня взяли работать в Целиноград, в драмтеатр, хотя рядом и находился закрытый атомный городок. В Целиноградском драматическом уже давно искали кандидатуру на роль казахского писателя и общественного деятеля Сакена Сейфуллина. Я удивительно подошёл по внешним данным на эту роль, которая стала важной и в моей творческой судьбе. К моему удивлению, жена Сейфуллина сказала, что образ, созданный мной, очень похож на писателя не только внешне, но прежде всего внутренне и что это намного интереснее, чем удалось драмтеатрам Алма-Аты, Караганды, Кустаная и Уральска. На театральном фестивале, посвящённом 50-летию советской власти, нам дали первую премию. С этого момента для меня открылась возможность воплотить не один образ. Через несколько лет я уже играл Ленина, не будучи членом партии и имея «сомнительное прошлое». Образ Ленина я создавал в двух спектаклях – «Юность отцов» Б. Горбатова и «Третья патетическая» Н. Погодина. Но не эти роли были «знаковыми» для меня. Главное было – Окаёмов в «Красавце-мужчине» Островского, Подколесин в гоголевской «Женитьбе», Гусятников в «Милом старом доме» Арбузова, Федоровский в «Соловьиной ночи» Ежова… В общем, оказался в репертуаре «на первом положении» и в 31 год получил высшую категорию. Состоялся у меня и режиссёрский опыт: поставил «Тартюфа» и сам же сыграл заглавную роль. В Целинограде же организовал театр кукол, он просуществовал пять лет (три года – пока я был режиссёром, и два года без меня, дальше не нашлось энтузиастов). Театр кукол официально был причислен к драматическому театру, введён в штат и на долгое время стал важным «структурным подразделением» драмтеатра.

СТРОИТЕЛЬСТВО. ОМСК – КАЛАЧИНСК …А меня по-прежнему не покидало огромное желание жить и работать в Омске. Омский драматический театр всегда был для меня «академией», хотя тогда он ещё и не был академическим. И в 1973-м я приехал прослушиваться в Омский театр драмы. Показывал отрывок из «Красавца-мужчины», героиню мне подыгрывала Вера Канунникова. 1 апреля меня зачислили в труппу, а уже в мае мы поехали на гастроли (я даже успел ввестись на роль милиционера в «Энергичных людях»). Я всегда верил, что моя мечта состоится, но только не знал, что серьёзно болен… На летний отпуск я уехал в Батуми, но уже через неделю меня в тяжёлом состоянии погрузили в самолёт, доставили в Омск, где меня встретила «скорая помощь», чтобы напрямую доставить в областную больницу к профессору Савченко… В 1974 году я вышел на инвалидность. Душа продолжала жить творчеством, но на пороге стояли… двадцать лет без театра. И я ещё не знал тогда, что у меня всё равно будет театр! А что же было в эти двадцать нетеатральных лет? Болезнь меня испытывала… Я почти не спал, точнее, спал, стоя на коленях перед кроватью, немного сгибаясь, наклоняя голову на подушки или сидя в углу и обложив себя подушками (это мучение длилось пять лет), потом ходил на костылях, передвигался с тросточкой. Гуляя как-то по Иртышской набережной с костылями, я встретил друга молодости Геннадия Арсеньевича Штабнова, доцента педагогического института, заведующего кафедрой декоративно-прикладного искусства. Он страшно был огорчён, увидев меня. Но вдруг вспомнил, что в своё время я любил заниматься лепкой. И вскоре, после нескольких убедительных бесед, он уговорил меня пойти к нему на заочное отделение на худграф: «У тебя многие предметы сданы, вошли в госэкзамены, будешь сразу учить специализированные предметы и потихоньку окончишь институт». …И стал я профессиональным художником архитектурных деталей соцкультбыта. Естественно, поначалу я исполнял чисто оформительскую работу, потом начал строить памятники, мемориалы, после чего переключился на Дома культуры. По районам Омской области мною создано около двенадцати ДК (на сельскохозяйственных выставках даже не раз завоёвывал призовые места за то, что я сделал в этой области). Когда в Калачинском районе делал второй ДК, начальство ко мне пригляделось – и меня пригласили сюда жить. Предложили заняться строительством пионерского лагеря. Я взялся теперь за проектирование не только художественного оформления зданий, но и за проектирование жилых корпусов. Лагерь задумывался как круглогодичный, в нём должны функционировать лечебный корпус, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ клуб, столовая, карусель, железная дорога, два бассейна, административно-лечебный корпус и т. д. И в итоге мечта калачинцев сбылась, они располагают теперь таким лагерем (к тому же он официально входит в двадцатку лучших лагерей России). …Если я скажу, что театр мне снился каждый день, то слукавлю. Но раз-два в месяц я видел себя играющим на сцене. И пусть как архитектор я стал жить гораздо обеспеченнее и востребованнее, чем актёр, своим целиноградским друзьям в письмах я писал: «Никогда не кляните судьбу, если у вас что-то не складывается, в театре какието вещи не удаются, что не такая квартира, мучительные гастроли по целине и т. д., вы всё равно не сумеете потом жить без театра, это переходит в диагноз, это навсегда – состояние души…» …«Перестройка началась, строить перестали»… Я оказался невостребованным, и хотя меня это сильно подкосило, я пришёл к главе района с предложением открыть… театр: – Маленький городок, живут хорошие люди. Конечно, с точки зрения количества населения драматический театр нам не потянуть, а вот свой кукольный театр – потянем! Поверьте моему не только актёрскому опыту, но и опыту режиссёра кукольного и драматического театров. А как раз в это время, когда я с предложением пришёл, газифицировали район. Ответ был «соответствующий»: – А знаешь, сколько мне нужно задвижек? Ответил с ходу: – Задвижки – дело временное, а искусство – вечно. Народ живёт без элементарного понятия, что такое культура. Сколько уже здесь живу, Омский театр кукол ни разу не приезжал, а дети-то вырастают… Не сразу, но примерно после пятого своего визита глава района сдался и вынужден был принять мои, как он выражался, «бредни». В 1994-м вышло постановление об учреждении в Калачинске Школы-студии кукольного театра. Мне дали штат (три с половиной единицы: режиссёр, художник, завпост, бухгалтер) и 5 т.н. «актёрских стипендий» по 30 рублей в месяц. Я написал объявления, сам лично развесил их по Калачинску, назначил дату сбора, и ко мне в назначенный день пришло много желающих (с работой в районе на тот момент дело обстояло плохо). Пяти актёров, конечно, недостаточно, поэтому я набрал восемь (трое согласились работать безвозмездно). Так зарождался театр. 3-го декабря начались занятия, а 21-го марта 1995 года в районном ДК состоялся первый спектакль «Весёлые медвежата». Вскоре – спектакль «Честное слово», с которым на фестивале в Улан-Удэ мы получили приз «За искренность и верность традициям». И мне очень импонирует эта формулировка – «верность традициям»: я всегда чётко представлял, каким должен быть традиционный (настоящий!) кукольный театр, и я сразу решил никакими новациями не заниматься, и для детей будет классический вариант ширмового театра. И вообще я очень боюсь, что сегодняшние технологии, которым поддались многие, превратят кульОКТЯБРЬ 2012 29(51)

туру в субкультуру, окажут пагубное влияние на дальнейшее развитие театра. Мне довелось видеть много кукольных театров в разных городах: Дрездене, Кёльне, Париже, спектакли, которые привозили на фестивали в Омск из Англии, Норвегии… Увы, творчество многих из этих театров, на мой взгляд, и есть субкультура. Но меня как режиссёра беспокоит не просто судьба театра, а как сделать так, чтобы первый в жизни ребёнка театр всё-таки становился в определённом смысле «вектором» дальнейшего мышления, духовного развития личности. Дети в театр всегда идут за чудом, становятся соучастниками действия, сопереживают тому, что создают артисты, поэтому недопустимо, чтобы происходило некое смещение понятий и пропадала вера в искусство. Представьте, после нашего первого кукольного спектакля «Весёлые медвежата» девочка лет восьми спросила: «А где вы взяли живых медвежат?» А мальчик лет одиннадцати поинтересовался, чем мы их кормим… Почему я вспомнил об этом? Потому что я действительно стремлюсь сохранить театр кукол как театр переживаний...

ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ …Я никогда не был коммунистом, не был членом партии, но я не стал и верующим. Моя вера всегда состояла в том, чтобы верить в самого себя. Я не хожу в церковь, но я вспоминаю Бога, он у меня свой… Как в песне, помните? Не верю в бога и судьбу. Молюсь прекрасному и высшему предназначенью своему, на белый свет меня явившему... Чванливы черти, дьявол зол, бездарен бог – ему неможется. О, были б помыслы чисты! А остальное всё приложится... Материал подготовила Марина АВАРНИЦЫНА

Анна ЗЕРНОВА

Омские дороги питерского режиссера Что такое сегодня для театра географические границы? Почти ничего. По всей стране проводятся фестивали, «кочуют» артисты, приезжают на постановку режиссёры… И иногда происходит так, что люди, как будто случайно оказавшиеся в твоём городе, становятся своими, привнося что-то важное и новое в течение его жизни.

ЦЕПОЧКА СЧАСТЛИВЫХ СОБЫТИЙ Омские театралы помнят «Касатку» и «Нечистую силу» по пьесам Алексея Толстого, несмотря на то, что этих спектаклей уже нет в репертуаре «Галёрки». «Это особенные постановки», – признаются те, кто их видел. В омскую театральную память они вошли как спектакли, где с удивительной лёгкостью соединились трогательность и юмор, где был создан уникальный, «воздушный», но узнаваемый и родной художественный мир. Оба спектакля поставил Сергей Ражук из Петербурга, ученик Г.А. Товстоногова и А.И. Кацмана. Как театральному режиссёру Ражуку свойственно обращаться к серьёзному, сложному материалу, он работает с ним чутко и вдумчиво. Среди его постановок – «Отец» А. Стриндберга в Ставропольском академическом театре, «Кто боится Вирджинии Вулф» Э. Олби и «Лес» А.Н. Островского в Красноярском театре имени А.С. Пушкина и другие успешные и глубокие спектакли в России и за рубежом. При этом нет ни одного, который бы можно было назвать «проходным», уж слишком ответственно и бескомпромиссно относится к своей профессии этот режиссёр. Но театр – это только одна сторона профессиональной жизни Сергея Валентиновича. Более двадцати лет он работает на студии «Ленфильм» в качестве второго режиссёра с известными российскими мастерами кино, такими как Алексей Герман, Александр Балабанов, Виктор Аристов, Александр Сокуров. Ражука можно увидеть и по «эту сторону камеры» – ему приходилось играть Сталина в «Тельце» А. Сокурова, барона Геккерена в фильме

«Пушкин: последняя дуэль» Н. Бондарчук, а в драме В. Аристова «Дожди в океане» Сергей Валентинович исполнил главную роль – инженера Картера. Однако, несмотря на занятость, Сергей Ражук охотно возвращается в Омск, где у него уже много друзей. Он признаётся: к знакомству с Омском привела цепочка счастливых событий и встреч. – Я очень не люблю и, видимо, не умею «предлагаться» в театры. И все мои спектакли затевались после встречи с людьми, которые в меня поверили. В Омске таким человеком оказалась Татьяна Бакулина, работавшая тогда завлитом театра «Галёрка». Первая встреча прошла далеко от Омска – в Иркутске, на фестивале «Байкальские встречи у Вампилова» в 1999 году, где она увидела мой спектакль «Кто боится Вирджинии Вулф». Его вдруг решил показать там Красноярский театр имени Пушкина. Вдруг – потому что до этого никогда не возил его на гастроли… Прошло время (почти полтора года), и «Галёрка» пригласила питерского режиссёра на постановку. В репертуаре театра появилась «Касатка» – тонкий и сильный спектакль, сразу полюбившийся зрителям. И не только омским – директор курганского театра, бывшего на гастролях в Омске, загорелся идеей, чтобы Ражук повторил «Касатку» с его труппой. Но режиссёр согласился только после того, как узнал, что в «Галёрке» спектакль уже не идёт. Обычная история, актёры – «птицы небесные, вечные странники» – иногда вынуждены уйти из театра, с ними уходит и спектакль. Спектакль ушёл, но запомнился многим. Он был настолько колоритным, вспоминают «очевидцы», что любого из артистов можно было выдвигать на премию профессионального омского конкурса «Лучшая театральная работа». Тогда лучшей была признана роль второго плана – Абрама Желтухина – в блестящем исполнении Валерия Скорокосова. Спустя четыре года Ражук снова ставит в «Галёрке» и снова Алексея Толстого. Перечитывая произведения автора, он был удивлен, насколько первый вариант пьесы «Нечистая сила», практически не имевшей сценической судьбы, оказался актуальным, созвучным по темам и сюжету жизни современной России, бурно меняющейся, но такой неизменной… Однако не только актуальность привлекала зрителей: в спектакле по-новому, на удивление свободно и органично раскрылись многие актёры. Особенно лихо и убедительно сыграли свои роли Сергей Шоколов (генерал Мардыкин) и Наталья Новикова (купчиха Коробова), работа которой тоже была признана лучшей ролью второго плана на областном конкурсе. С тех пор с Омском петербургского режиссёра связывает нечто большее, чем спектакли: ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ТВОРЧЕСКИЕ ВСТРЕЧИ – Практически со всеми актёрами, с которыми я репетировал, сложились очень дружеские и тёплые человеческие отношения, которые поддерживаются много лет «на расстоянии» (и не только с актёрами). А если встречаемся наяву, то как-то легко и душевно, сами собой возникают «посиделки». Теплота общения не «рассеивается» годами оттого, что сам процесс работы над спектаклем всегда проходит в атмосфере искренности и доверия. – Я не знаю, как я работаю с артистами. Об этом, наверно, лучше их спросить. Я просто верю, что они смогут. И стараюсь, чтобы и они поверили. Простое такое желание – чтобы было взаимное доверие и открытость к поиску решения. Когда не надо никому доказывать, что ты что-то можешь в профессии, появляется свобода и удовольствие от репетиций, радость от занятия любимым делом, азарт поиска в себе «другого» человека. Между тем омский путь Сергея Валентиновича не ограничивается постановками в «Галёрке» – в 2010 году он принял участие в работе Лаборатории современной драматургии и режиссуры «Пятого театра» наряду с авторитетными театральными критиками. Впервые в качестве эксперта на проект был приглашён режиссёр театра и кино, что позволило сделать аналитическую работу более полной и сбалансированной. Как опытный режиссёр Сергей Валентинович мог поддержать эксперимент коллег, представлявших свои показы, и дать нужный совет. А весной прошлого года, слегка «скорректировав» свой омский маршрут, Ражук поставил спектакль в Таре. Теперь на сцене Северного драматического театра им. М.А. Ульянова представлен ещё один редкий сценический материал – «Теmрога mutаntur…» по «Ночной повести» Кшиштофа Хоинского. ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ?.. В Таре всё сложилось по традиционному сценарию – опять цепочка счастливых событий – знакомство через Татьяну Бакулину с Константином Рехтиным, главным режиссёром Северного драматического театра. На Володинском фестивале в Петербурге был показан его спектакль «Пять вечеров», поставленный в «Пятом театре». Общение – о театре, о жизни, хорошие впечатления друг о друге. Потом ещё одна встреча – через Константина Рехтина – с директором Татьяной Макаренко на питерском фестивале «Арлекин», в котором участвовал Северный театр. И затем – звонок из Тары с предложением поставить спектакль. – Когда меня зовут ставить в знакомый театр, я не отказываюсь, – рассказывает Сергей Валентинович. – Пьесы я предлагал, зная некоторые особенности Северного театра, где все актёры молоды, и то, что главный режиссёр предпочитает решать серьёзные художественные задачи. Кстати, задолго до этого «Ночная повесть» шла в Омском театре драмы. Но тарский опыт показал, что этот материал – вне времени, и, пожалуй, чем старше становится пьеса, тем острее звучат её темы. А для самого Ражука обращение к этому тексту ещё и своего рода возвращение в прошлое, на годы назад, когда он сам играл в спектакле по нему. – Пьеса для меня была «закрыта» отличным спектаклем, виденным мною много лет назад в студенческом театре-студии «На Лесном» при ленинградском политехе. Режиссёрское решение и актёрские работы были тогда для меня настолько убедительны, даже мысли не возОКТЯБРЬ 2012 29(51)

никало о другом прочтении. Меня «ввели» в спектакль на роль Худого вместо прежнего, повзрослевшего, исполнителя. Спектакль шёл несколько лет, оброс традициями. Например, роль Сбитого Мотоциклиста обязательно «играли» почти все вновь поступившие – их один раз проносили по сцене. Это было студийное посвящение в актёры. Посвящённый устраивал праздник. Речь в пьесе идёт всего об одной ночи, невероятно долгой для случайных постояльцев придорожной гостиницы, ставших невольными свидетелями преступления. Молодые люди, уверенные в собственной вседозволенности, сбивают на машине мотоциклиста и отнюдь не намерены нести ответственность за случившееся. Они держат в страхе своих свидетелей, каждый из которых в эту ночь становится перед выбором – сопротивляться ситуации или смириться с ней, пока в соседней комнате умирает человек. «Теmрога mutаntur…» («Времена меняются…») – такое название выбрал для спектакля режиссёр. Все знают продолжение этой фразы («…и мы меняемся вместе с ними»). Но действительно ли мы меняемся? И если да, то что это за перемены? – Я хотел, чтобы зритель заглянул в себя. Задумался о себе – и, возможно, стал сильнее духом и свободнее. В самом начале раздумий над пьесой меня поразила мысль, что прошло так много лет с тех пор, когда я играл в спектакле, а ситуация – как из сегодня, и в людях ничего не изменилось. Наоборот, ещё сильнее и убедительнее стала идея, что лучше ни во что не вмешиваться, себе дороже, пусть идёт как идёт, всё равно ничего не изменить. Поэтому я хотел, чтобы спектакль побудил зрителей поразмышлять о себе и, может, усомниться в каких-то новых ценностях, кажущихся сегодня убедительными. Попробовать не брать на веру все слова и призывы, а самим научиться думать о жизни, принимать осознанные решения. Сложнейший конфликт, заложенный в пьесе, невозможно было воплотить без большого труда со стороны артистов. – Спектакль «Теmрога mutаntur…», на мой взгляд, как раз силён ансамблем, – считает Ражук. – Ситуация пьесы вынуждает всех персонажей почти весь спектакль провести вместе на сцене, при этом не выпадая из действия, существуя в непрерывной цепи событий. Конечно, у каждого есть в роли своё «сильное» место. Но зритель видит их всех одновременно! И поведение каждого должно соотноситься с другими. Это непростые актёрские задачи, с которыми ребята справились. В Тару приезжают разные режиссёры, поэтому актёры мобильны и привычны к разным методам репетиций. Все ребята молоды, не «устали» от театра, занимаются тренингами, некоторые ещё учатся. Конечно, вначале все были немного напряжены, как будто сдавали очередной экзамен, но когда стало ясно, что на репетиции ошибаться не страшно, а даже весело, это быстро прошло. Мне удалось посмотреть спектакль два раза – а значит, без преувеличения посчастливилось. Ведь, к сожалению, на гастролях в Омске он был показан всего один раз на сцене театра «Арлекин». Омичи увидели то, что ломает уже сложившиеся представления о тарском театре, увидели артистов, которые могут работать с иной мерой эмоциональной силы и искренности. РЯДОМ С МАСТЕРАМИ Непростительно будет не рассказать о работе Ражука на знаменитом «Ленфильме», где снимали в своё время

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ТВОРЧЕСКИЕ ВСТРЕЧИ такие режиссёры, как Григорий Козинцев, Владимир Бортко, Иосиф Хейфиц, Сергей Микаэлян и многие другие. Как правило, Сергей Валентинович работает в качестве второго режиссёра, являясь «начальником штаба» киногруппы. – Если просто, – объясняет Сергей Валентинович, – то моя задача – сделать так, чтобы в нужном месте и в нужное время находилось всё необходимое для съёмки и это всё было готово к тому, чтобы включить камеру. Если подробнее, то, например, на съёмках «Русского ковчега» многотысячная массовка, одетая в исторические костюмы и загримированная, к утру должна была стоять в разных местах по всему Эрмитажу и знать, что делать, когда появляется камера. А ещё актёры, играющие свои эпизоды в каждом новом зале. А ещё Валерий Гергиев, прилетевший в ночь съёмок из Америки, должен был успеть прорепетировать со своим оркестром и актёрами, танцующими мазурку в эпизоде царского бала. А ещё кареты во дворе, лошади на улице... Проще посмотреть и знать: всё, что появляется и движется в кадре, нужно было приготовить к рассвету. А когда случилась накладка, пришлось вернуть всё на исходные позиции. И чтобы снималось всё одним кадром. И на съёмку лишь два часа. Вот такая задача, вот такая зона ответственности. Адреналин сумасшедший. Хотя, конечно, подготовка к этому фантастическому съёмочному дню шла много месяцев. И задачи стояли разнообразные, порой вроде бы такие простые, как хронометраж маршрута, порой привычные, как планирование каждого дня и этапов подготовки, а часто очень творческие, с неожиданными и увлекательными результатами. Например, когда Сокуров предложил подумать, что могло бы происходить в том или ином зале съёмочного маршрута, мне довелось полистать в эрмитажной библиотеке личную книгу цесаревича по истории России с рисованными картинками, на одной из которых я увидел приём в тронном зале юного персидского принца с извинениями за гибель Грибоедова. Я предложил этот сюжет Александру Николаевичу. И это вошло в картину, причём мне ещё пришлось найти исполнителя роли принца, потом узнать весь церемониал и отрепетировать. Это только один «рабочий» момент. А сколько их было в сотрудничестве не просто с мастерами, но с такими личностями, как Сокуров, Герман, Балабанов... – Когда слышу эти имена, то сам себе завидую. От их отношения к тебе несколько растёшь в своих глазах. При всех различиях этих мастеров в работе их отличает художественная бескомпромиссность. Это так заразительно, что иного отношения к делу уже потом и не представляешь. Радость от сопричастности к настоящему творчеству, азарт от ощущения себя сотворцом в решении поставленных грандиозных задач остаются в тебе надолго. Выходишь на другой уровень задач и целей, которые потом ставишь перед самим собой. А удовольствие от общения!.. Это окрыляет! Вот так, всего несколько пересечений «во времени и пространстве» (три постановки, официальные визиты и душевные посиделки), а сложилось что-то, что делает питерского режиссёра Сергея Ражука уже немножко омским. И замечательно, что у нашего зрителя была возможность познакомиться с такой режиссурой, интеллигентной и талантливой, напитанной опытом, художественным вкусом, литературными и кинематографическими традициями. На снимках: сцены из спектакля «Tempora mutantur...»

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Ефим Хигерович: «Подлинное искусство всегда против чегото и за что-то» Окончание. Начало в № 28. У актёров с Хигеровичем бывали несогласия, споры и даже конфликты, но абсолютно все хотели с ним работать. Попытаемся разобраться, почему. Помогут нам актёры и сам Хигерович.

Заслуженная артистка России Елизавета Николаевна Романенко: «В «Каменном гнезде» я сыграла у Хигеровича свою первую роль – служанку Салли. У меня по пьесе было всего-то две-три фразы, но Ефим Робертович обратил внимание на то, что я внимательно слушаю своих партнёров, и провёл по всему спектаклю. Салли – не только служанка, но и доносчица: подслушивает, подглядывает и обо всём, что происходит, сообщает Хозяйке». Ефим Хигерович: «Что меня в ней привлекло? Я увидел: эта молодая девчонка с быстрыми, похожими на кошачьи, глазками впитывает в себя всё, что происходит в театре. Для неё не существовало мелочей. Она не вела себя придирчиво или настойчиво, но, я бы сказал, у неё глаза всегда были впереди неё, и существовала обратная связь между нею и её глазами. Она умела очень внимательно слушать и самостоятельно отсеивать ненужное. Умела проверять себя и тех, с кем она общалась. Первая её роль, сделанная со мной, – служанка Салли в «Каменном гнезде» Вуолийоки – выявила её органику. Что такое актёрская органика? Это черта именно этой человеческой индивидуальности. В роли Салли Романенко вся была органична – от глаз до кончиков пальцев. В спектакле было двухэтажное оформление, на втором этаже происходил семейный скандал, там с с Илоной и Аарне сражалась Хозяйка Нискавуори. Я сказал Романенко: «Тебе же интересно, что там происходит». – «Я поняла!» И она на цыпочках поднялась наверх, к двери, и стала реагировать на каждую фразу, доносящуюся со второго этажа. Она украшала эту сцену». Хигерович доверял Романенко одну роль за другой. Определяющая – в лучшем спектакле Хигеровича – «Матушка Кураж и её дети» Брехта, в нём Романенко ярко, убедительно и точно сыграла роль немой дочери упрямой

маркитантки Анны Фирлинг – Катрин. «Катрин всю мою жизнь перевернула, после неё я почувствовала себя актрисой», – всегда подчёркивает Романенко. До сих пор помню, как «пылала земля», обожжённая войной, и ехал фургон, который сначала тащили сыновья Анны Фирлинг, а потом и она сама, и её дочь Катрин. Режиссёр исследовал вопросы: что такое капитуляция, компромисс. «Матушка Кураж» воспринималась в итоге как спектакль антивоенный, но в нём и намёка не было на однозначность. Это был ансамблевый, сложный, полифоничный спектакль. Романенко в немой Катрин по существу играла одиночество во взбесившемся мире. Она показывала: человек бескорыстный, познавший цену бессмысленных скитаний, мерзости, торгашеской психологии, никому не нужен. Одна из лучших её сцен: Катрин, видевшая, как полицейские увели её брата, отчаянно жестикулируя, бросалась к матери Анне Фирлинг, а потом падала на серую землю и начинала кататься по сцене. В танце, идущем под зонг, она, влюблённая, выплёскивала, казалось, и пробудившуюся чувственность, и страсть, и отчаяние, и сознание безысходности. Экспрессивные краски позволяли актрисе создать образобобщение. Её Катрин воспринималась не только как жертва – она обвиняла уродливую жизнь. Е.Р. Хигерович: «Когда я приступил к спектаклю «Матушка Кураж и её дети» Брехта, у меня не было никаких сомнений в том, что Анну Фирлинг должна играть Лепорская, а Катрин – Романенко. И я не ошибся ни в той, ни в другой актрисе. Катрин в исполнении Романенко была скромной, как все немые люди, и с очень острым вниманием. Многие актёры не понимают, что такое внимание, и просто пялят глаза. А она слушала всем телом, корпусом. На неё влияло всё, что происходило вокруг и рядом с нею. Её молчание было наполненным. Она очень сильно проводила сцену, когда брата Катрин уводили на расстрел. Она любит брата и понимает, что больше никогда его не увидит. Катрин не может сказать ни слова. В распоряжении актрисы – только мимика, жесты, движения. Я ей говорю: «Падай! Колоти землю!» А помощнику режиссёра: «Крутите круг! В одну сторону, в другую!» Ей: «А ты – перед нами! Под тобой крутится круг!» И она кулаками била в пол… Замечательный был финал спектакля, когда Катрин, сидя на крыше, била в барабан, чтобы город проснулся. В неё стреляли, она застывала с поднятой рукой, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛИЦА В ИСТОРИИ потом вначале падало не тело, а рука. Она опускалась на барабан, последний удар – как последний поступок. Темпераментная и отважная актриса!..» Е.Н. Романенко: «Когда Хигерович взял пьесу Брехта «Матушка Кураж и её дети», на роль немой Катрин, дочери маркитантки Анны Фирлинг, он собирался назначить Людмилу Борисовну Лепорскую, а роль Анны Фирлинг поручить Изабелле Григорьевне Баратовой. Но Баратова решила уехать в Челябинск. И Хигерович назначил на роль Анны Фирлинг Лепорскую, а роль Катрин дал мне. Месяц вели с Хигеровичем разговоры о том, для чего берём Брехта». Актёры доверились Хигеровичу, чувствуя, что пьеса побуждает к непривычному способу существования, к раздвоенности жизни, к улавливанию связей между играемой фабулой и зонгами-комментариями. Новые художественные идеи увлекли Романенко, она впитывала их. Я до сих пор помню, насколько накалена была атмосфера в зрительном зале на этом спектакле. Это был театр страстной мысли. Время от времени звучал сигнал военной трубы, повозка мамаши Кураж путешествовала по нелёгким дорогам войны, и вместе с ней путешествовали и мы, зрители. Анна Фирлинг в исполнении Людмилы Лепорской, пожалуй, лучшей актрисы труппы того времени, вызывала и сочувствие, и жалость, и гнев, и страх. И невероятную жалость будила Катрин – Романенко. Е.Н. Романенко: «Да, я играла про одиночество, про то, как человек никому не нужен. Но я, Катрин, не страдаю, я тянусь к людям. Тема добра, гуманности – моей и жестокости мира. До сих пор помню оформление Богоявленского: на сцене, вроде бы, ничего не было, только серая земля да в центре – повозка, а на заднике менялись детали – появлялись новые города, куда приезжала Анна Фирлинг. Колоссально помогала музыка. У меня вначале шёл внутренний прицел. Когда стали делать прогоны, внешних приспособлений не было: боялась жестов, опасалась: вдруг наиграю? И на первом спектакле тоже всё не слишком складывалось. Но Лепорская обладала огромной внутренней силой, она мобилизовывала партнёров. И на третьем спектакле всё встало на место, при внутреннем процессе. Главное – я очень хотела, чтоб меня поняли, и сам по себе появлялся жест, жесты глухонемых я знала, семь лет с этими людьми работала рядом на заводе. К примеру, когда забирали брата и возвращалась мать с любовником, я жестами показывала, что произошло. Но меня не понимали, и я начинала кататься по сцене. Подсказал Хигерович: я вначале суетилась, а он – мне: «Падай и катайся!» Катрин внимательно смотрела и слушала и точно реагировала на события. В действие Хигерович включил, как и положено у Брехта, зонги. Актёры выходили на авансцену и пели. Я не пела. А сцена, когда она влюбилась, проходила под зонг, появилась она опять-таки благодаря подсказке Хигеровича. Он сказал: «У неё перед горит. Она созрела, ей нужен мужчина!» И появился танец, о котором ты вспомнила. Сложно работали над этим спектаклем. А в результате получилась работа незабываемая. В то время в Москве, в театре имени Моссовета, тоже поставили эту пьесу, и критики сравнивали тот спектакль и наш не в пользу московского. Наша «Матушка Кураж» была отрецензирована не только местными, но и столичными критиками. Все – и зрители, и критики, и коллеги – признавали большую победу и режиссёра, и актёров». Заслуженная артистка России Елена АлексанОКТЯБРЬ 2012 29(51)

дровна Аросева: «Хигерович её поддерживал, он в неё верил. Катрин была её настоящей большой победой. Я думаю, в этой роли сказались не логика, не ум, а природный темперамент Лили. Она играла нервно, бросками. В театре удивлялись: какая работа!» В 1991 году в книге «Театральная вертикаль» московский критик Виктор Калиш вспомнит об этом спектакле: «Лепорская играла столь яростно, открывала темперамент такой силы, что драматизм восприятия рождался от осознания проблемы: как эта женщина ухитрялась обратить ход истории против себя! Повозка, которую она тащила по дощатому помосту до самого финала, и та, казалось, сопротивлялась ей, но Кураж боролась изо всех сил, будто спасала мир от войны, а не подкармливала её своим нехитрым товаром. Кураж была необаятельна, в ней открывалась крестьянская ограниченность и изворотливость торговки. Кураж была трагична. Её дочь Катрин, разбудившую город барабанным боем и спасшую людей от неожиданного вражеского набега, играла молодая актриса Е. Романенко, выпускница местной театральной студии. Немота стала потрясающей метафорой возмущения, ибо даже представить было невозможно, как завопила бы эта несчастная неказистая девчонка, будь у неё дар речи, который можно было обратить против матери!» Е.Н. Романенко: «До «Матушки Кураж» я работала интуитивно, а после роли Катрин почувствовала и поняла предназначение своей профессии. Сцена обязывает, актёр должен знать, про что его роль, с чем он выходит к зрителям. Стать профессиональной актрисой мне помог в первую очередь Хигерович. В чём была его особенность? Альховский был постановщиком, а Хигерович – режиссёром-психологом. Он обладал высоким уровнем культуры, был интеллектуалом. Поэтому и репертуар выбирал соответствующий. К спектаклям тщательно готовился, текстовой материал вынашивал, продумывал. Приступали к новому спектаклю – вначале он сам читал пьесу. Читал прекрасно, и уже на этой первой застольной репетиции определялась режиссёрская тенденция, смысл будущего спектакля. Застольный период занимал месяц. Анализировали сцену за сценой, определяли задачи, сверхзадачу. Тема человека, психология, мотивы поступков – всё это было проанализировано тщательным образом. Когда выходили на площадку, мы уже всё знали и действовали. Не было имитации, внешних эффектов, а если они возникали, то были наполнены смыслом. Хигерович от-

Катрин – Елизавета Романенко. «Матушка Кураж и её дети» Б. Брехта. 1964 г.

крывал актёрские индивидуальности – Теплова, Лепорской, Яшунского, Филиппова, Баратовой, Солнцевой, Альховской, Кржечковской, Каширина, Мишулина, Моисеенко, Псарёвой, Аросевой, мою. Он умел увлечь и дать внутреннюю свободу. Направить, подправить. Много не говорил, когда мы работали на площадке, наблюдал, бросал две-три фразы, и начинала работать твоя фантазия. Он имел от природы талант режиссёра, одно его слово рождало массу ассоциаций, будило такую энергетику, что ночь не спишь – хочется, чтоб скорее наступило утро и можно было бы прибежать в театр, на сцену, и пробовать, показывать. Интересные работы у меня начались со времени Хигеровича. Это была школа самопознания». Е.А. Аросева: «Хигеровича я называла «задумчивый интеллигент». Мне больше всего нравились его акварельные спектакли, он как никто владел на сцене акварелью. Хотя умел создавать и полотна. Он понимал толк в разных жанрах, познавал их и вёл за собой актёров. Умел зажечь актёров, объединить их. Думаю, ему Чехов ближе, чем Горький. Он грустный человек, хотя остряк. Он особенный. Не политик. Киржнер, Хайкин были политиками, считались с властью. Он – нет. Киржнер и Хайкин были смелее, он – осторожнее. Может, потому как раз, что они считались с властью, а он – нет. Он увлекался фотографией – лирическими, грустными пейзажами. Я ему говорила: это ваша суть. Снимал картинки, по которым мог нафантазировать сюжет, драматическую судьбу. Про него не скажешь: сидит в зале, придумывает. Он всегда чувствовал проблему пьесы, которую брал. Делал неожиданные назначения на роли. И у него рождались актёры.

Он экспериментатор. В «Трёх сёстрах» Спартачка (Спартака Мишулина. – С.Я.) назначил на роль Тузенбаха. Борю (Бориса Каширина. – С.Я.) – на роль Эзопа. Я этого не понимала. Лучшие его спектакли – «Матушка Кураж и её дети», «Три сестры», «Суббота, воскресенье, понедельник». В «Кураж» я играла Иветту, в «Трёх сёстрах» – Наташу, в пьесе Эдуардо де Филиппо – донну Розу. Очень хорошо помню спектакль «Суббота, воскресенье, понедельник». Мизансцены режиссёр не оговаривал, разрешил нам жить на сцене, «как хочется». Конечно, потом всё корректировалось. Представьте двухэтажный итальянский домик, ступеньки, игровые площадки. В зависимости от того, где происходит действие, поворотный круг разворачивает дом. Бытовая, комедийная ситуация, а отношения между людьми тонкие, сложные. Никогда не забуду Антонио – Теплова. В этой роли он походил на черепаху: медленно, шажками двигался по сцене в длинной рубахе. Антонио был слаб, стар, плохо себя чувствовал, частенько укладывался в свою кровать, но участвовать в жизни семьи хотел. Там, где назревал конфликт, он был тут как тут. Трогательно выползал и становился в проёме двери так, чтобы его не видели. На него никто не обращал внимания, мало того, он всем мешал, от него отмахивались, как от мухи. И Антонио страдал, чувствуя свою ненужность. Теплов обладал уникальной особенностью жить на сцене непрерывно и по существу роли. За Антонио становилось страшно: старик пережил себя, хотя всё, что происходило, он вполне адекватно оценивал. Спектакль получился полифоничным, зрители следили за жизнью каждого персонажа. Мне кажется, именно в спектаклях Хигеровича в 1960-е годы были лучшие работы у Теплова, Каширина, Лепорской, Яшунского и многих других актёров». Из давних записей – народный артист России Алексей Теплов: «Лучше всего и результативнее мне работалось с режиссёром Ефимом Робертовичем Хигеровичем. Я не приемлю режиссуру «в узде». Когда репетирую, мне надо от всего освободиться и идти так, как поведёт меня сама природа. Потом уже режиссёр может, используя и «вытаскивая» мною найденное, развивать и закреплять его, простраивая чёткий рисунок роли. Был одно время у нас такой режиссёр – М.Е. Владимиров. Не умея учитывать индивидуальность актёра, он всегда показывал, как сыграл бы сам. С такими режиссёрами трудно. Владимиров не принимал того, что предлагал актёр. А Хигерович был режиссёром чутким, он заранее предполагал, что может актёр, доверял ему. Когда-то он работал в оперетте, потом ушёл в режиссуру. Обычно толковых ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛИЦА В ИСТОРИИ режиссёров из актёров не получается, но с Хигеровичем случилось противоположное. Все его репетиции для меня наполнялись особенным смыслом, действительно шёл совместный радостный творческий поиск. Освободишь себя, действуешь, как получится. Само собой происходит какой-либо пустячок. Хигерович тут же за него «хватается» и ведёт тебя дальше, направляет. И пустячок вырастает в находку, иногда же открывает суть сценического образа. Сотворчество – вот как можно назвать репетиции актёра с Хигеровичем. Был, например, у Хигеровича спектакль «Суббота, воскресенье, понедельник», с паузами, без единого слова, на три-четыре минуты. Время довольно долгое, чтобы держать зал в напряжении. А зрители сидели очень тихо и по-настоящему нам сопереживали. В подробностях, в словесных паузах они чувствовали особую достоверность, подлинность, умение прожить на сцене – то, что ценят и актёры». Е.Р. Хигерович: «Лучших друзей, чем Теплов, у меня в театре не было. Но наша дружба с Лёшей имела одну негативную сторону. Не для меня – для него. На маленькую, но трудную роль я всегда назначал Теплова. Помню, я приступал к спектаклю «Матушка Кураж и её дети». Говорю Теплову: «Лёша, а тебе надо играть Главнокомандующего». – «Да? Это хорошо». – «Там одна фраза». – «Да?.. Ничего, я что-нибудь доиграю». Импровизация была главной сутью актёра Теплова. Для него театр был местом импровизации. На мой взгляд, импровизатор – это и есть актёр. У него есть исходная позиция, задача, он должен выйти и играть. Когда он играл Двоеточие в «Дачниках» Горького, мы с ним договорились: Двоеточие наблюдает за дачниками, придумывающими себе жизнь, и вроде бы и сам считает: недалеко от них ушёл. Но всё чаще сам себе задаёт вопрос: как ему жить дальше? В одной из бесед с Лёшей я спросил его: а почему у всех действующих лиц обыкновенные фамилии, а у него такая нелепая? Когда в предложении ставится двоеточие? Когда есть перелом, граница. И у Двоеточие такой перелом наступает. Он осознаёт: не хочу походить на этих скотов, жить так, как они. И отдаёт свои деньги на благое дело. «Суббота, воскресенье, понедельник» Э. де Филиппо. Теплов – в роли Антонио. Не было ни одной репетиции, чтобы мы не искали с ним что-то новое. Я люблю импровизировать, это наилучший метод работы. На чём строится импровизация? Главное – режиссёру надо «разрыть», что и на чём строить, а уж дальше дело за актёром. Когда Теплов начинал репетировать, казалось: гдето далеко перед ним стоит образ. Лёша игриво начинает к нему приближаться. И приближается, пока сам с ним не сольётся. А когда я приступил к «Трём сёстрам» Чехова, мы с Лёшей сразу договорились: он не будет играть Чебутыкина чудаком. Это психологический вариант Солёного. Потому-то Солёный к нему всё время и пристаёт: ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

чувствует родственную натуру. А Чебутыкин его осаживает. Так всегда бывает, когда люди походят друг на друга: соединиться они не могут. Чебутыкин у Теплова – образ драматический. Жизнь его не сложилась, и, когда он, пьяный, рассказывал, что был влюблён в маму сестёр, он не говорил, а шипел, доходил до плача. А в последней сцене было понятно, как Чебутыкин измучен: он считал себя виновным в гибели Тузенбаха». Народный артист России Борис Михайлович Каширин: «Я на всю жизнь благодарен Ефиму Робертовичу Хигеровичу, смелому художнику, способному на творческий риск ради достижения новых граней в работах актёра. Для меня тогда открытием была каждая роль, которую он мне давал. Назначил он меня на роль Кулыгина в чеховских «Трёх сёстрах». Как его играть: демагогом, педантом? Я искал в Кулыгине его собственную трагедию. Нёс в нём безумную любовь к Маше. Я старался её понять, сохранить её не назойливостью, а терпимостью. Мне хотелось, чтоб и в своём педантизме он был обаятелен. В визитах, этикете, часах с боем он видит красоту жизни». Е.Р. Хигерович: «Ставил я «Три сестры» Чехова, Каширин играл Кулыгина. Я видел: он чемто не удовлетворён, хотя он не говорил мне ни слова. И вот, когда спектакль уже был на выходе, вижу: он не уверен, что-то ему мешает, хотя всё делает хорошо. Я из зала: «Я вижу, что тебе чего-то не хватает. Так вот, слушай: мальчишки в гимназии дали тебе прозвище – Циркуль». Боря остановился, посмотрел на меня, коротко хохотнул. И начал репетировать дальше. И я увидел: на моих глазах он превращается в человека, которому просто необходимо было дать прозвище Циркуль. Он стал ходить по-особому, странно держать руки, поворачиваться на одной ноге, как будто хотел развеселить аудиторию, в нём появилась наивная хитрость». Премьера «Трёх сестёр» в постановке Хигеровича состоялась 13 февраля 1960 года. Театральной общественностью города и коллективом театра спектакль «Три сестры» был признан лучшим спектаклем 1960 года. В «Омской правде» за 7 апреля 1960 года читаем в

Кулыгин – Борис Каширин. «Три сестры» А.П. Чехова. 1960 г.

рецензии Т. Остроумовой: «…Режиссёр учёл опыт мхатовской постановки 1940 года. Театр стремится передать «двуплановость» пьесы: сочетание реального с поэтически обобщённым, единство драматического начала с комическим. Дело не только в правильном прочтении пьесы, но и в мастерстве актёров, и в наличии ансамбля, без которого невозможно передать Чехова... Несомненная и большая удача артиста Б. Каширина – образ Кулыгина. В Кулыгине есть что-то роднящее его с «человеком в футляре». Каширин тонко показывает различные качества своего героя, делает его очень реальным. Кулыгин честен, добр, лишён меркантильных интересов». Е.А. Аросева: «Все мы были очень увлечены своей работой… Из всех сестёр самая удачная, на мой взгляд, была Ольга Веры Альховской. По спектаклю получалось: самым близким для неё человеком был Кулыгин. Она его и понимала, и любила, а он этого не знал. А то, что его не любит Маша, знал. Но он был провинциальный интеллигент и считал: пусть семья будет достойной. Человек с честью – так из зала читался Кулыгин. Георгию Яшунскому Хигерович дал роль Андрея Прозорова, я играла Наташу, и мы с ним в паре придумывали на репетициях много смешного и неожиданного». Народная артистка России Елена Псарёва: «На спектакль Хигеровича омичи ходили, это была удача театра. Интересно решались многие характеры: прежде всего, Кулыгин, Солёный, сёстры. Ни в одном театре я не видела такого правдивого Ферапонта, его играл Георгий Аверьянов. А я, как и позже, в спектаклях Киржнера и Каца, играла роль няньки Анфисы». Е.Р. Хигерович: «Первая репетицияконцепция «Трёх сестёр» прошла неудачно. Разгорелась дискуссия вокруг оформления,

которое представил очень немногословный Николай Горбатов, уже оформивший успешно «Каменное гнездо». «Некто» назвала макет (или эскизы – не помню) «безвкусицей», «плохой иллюстрацией». Поднялся спор, который я не сумел прервать. Время репетиции кончилось, и я, подавленный, остался сидеть в репетиционном зале. Мучительно вспоминая советы Товстоногова на темы «замысел» и «концепция», я не заметил, как возникла Псарёва. Наверное, я выглядел шелудивым котёнком, упавшим в корыто и вытащенным обсушиться. Псарёва подошла, подсела. Пауза. Легонько толкнула меня локтем в бок и тихо-тихо пробурчала на низких тонах: «Ну, чего ты… ну, чего?.. (иронично) «Безвкусица…» Ходить нормально не умеет на сцене… А танцевать?.. Господи! А всё знает! Лучше всех!..» Первый раз она назвала меня на «ты» (так и осталось). Мне стало стыдно, но легче. И я, относительно бодро вставая, бросил: «Ничего!.. Начнём репетировать – найдём «вкусицу»!» Она: «Нет, ты погоди… Я чего хотела спросить про себя, про няню… Разваливается семейство… Любовь развалилась… всё хуже и хуже живём… А всё с этой дурищи Наташи началось…» И вдруг мне стало так легко… даже повеселел. Я нагнулся к ней, смеясь, и полушёпотом сказал ей на ушко: «А я знаю теперь, что такое концепция, «что делать» и «кто виноват». Видя, что я собрался уходить, она удержала меня рукой и быстро-быстро, как-то подетски, заканючила: «Ну, вот и скажи мне, чего мне-то делать в этой роли? 80 лет старухе!..» Я думал недолго: «Ты уже сказала… Наташа твой враг. Ну, это как в театре: все тебя любят, уважают… И тебе хорошо, ты с радостью работаешь. И вдруг приходит другая и хочет тебя выжить!.. Да ещё как! Пристроилась дурёха дурёхой к твоему любимцу, к Андрюшке, которого ты вынянчила... И началось… Борьба за первое место в твоём, охраняемом тобой доме, куда вложены все силы, вся твоя бездетная жизнь. Наташа отнимает у тебя твоих детей!.. Пока господа выясняют, что такое счастье, эта Наташка…» – «Всё, всё, всё…» Встала Леночка. «Поняла, поняла… Спасибо!» И ушла. На репетициях она искала деловое, ловкое спокойствие и удовлетворение от хозяйничанья в доме своих детей. Она была любимой и любящей «мамкой». Но вот появилась Наташка с зелёным поясом и захапала «первую скрипку» в доме Прозоровых. С этого момента – предчувствие беды. Да ещё вся эта «армия»… Зоркий глаз Анфисы всё замечал… Судьбоносное событие – женитьба Андрюшки на этой, «с зелёным поясом»… Я не выдумываю. У Псарёвой всё читалось. У неё не было смены молчания и реплик. У неё был виден и понятен беспрерывный поток реакций на происходящее вокруг. Никакой игры – она жила в этом доме и в этих ситуациях. Главной её заботой и тревогой была Наташа. По отношению к ней вначале она испытывала настороженность, потом постепенно вступала в борьбу с ней. Борьбу, всё более и более открытую. Вне текста! Обе «противницы» – и Псарёва, и Аросева – очень точно и тонко развивали эту непримиримость. В сцене пожара Псарёва была абсолютно органична и прозрачна. Зрители понимали, видели, что испытывает Анфиса. Она не играла страха от пожара вообще. У неё был свой пожар. Горело её прошлое и настоящее в доме, горел смысл жизни. Она боялась грядущего одиночества, когда исчезнут заботы – то, чем она жила. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛИЦА В ИСТОРИИ Когда входила Наташа, упиваясь своей ролью благодетельницы, участницы общественного движения помощи погорельцам, старая няня ушами постигала этот «театр». С горькой улыбкой (очень лёгкой), повернув голову в сторону, ждала она удара противницы. Модель «театра»: актриса (Наташа) репетирует роль, а режиссёр (Анфиса) не слушает, но всё слышит. А в лёгкой улыбке читается: «Какое г…» И – взорвалась «репетиция»! Наташа (после её входа, рассказа об общественных мероприятиях помощи погорельцам, перед зеркалом, пытаясь не реагировать на молчание Анфисы, «всевидящего режиссёра»): «Говорят, я пополнела… и неправда! Ничуть! А Маша спит, утомилась, бедная… (Анфисе – холодно, медленно, властно) При мне (пауза) не сметь (пауза, Псарёва встаёт) сидеть!.. (Пауза) Встань! Ступай отсюда!» Как в плохом театре: не дали договорить реплику!.. Большая пауза. У Ольги: «Позор какой!.. В нашем доме!» У Наташи: «Я дура… старуха-то, а? Переиграла меня, стерва!..» Конец паузы. В спектакле сцена пожара была лучшей для всех исполнителей. В конце роли Анфиса Псарёвой была очень светла, счастлива, спокойна. Но любой проникновенный зритель понимал: это перед смертью. Анфиса была уже в раю, где вечны покой и свет. Солёного в очередь с Филипповым должен был играть Мальчевский, но он отказался от роли, ибо понял, что идёт во втором составе. Я не возражал. Так что репетировал и играл Солёного один Филиппов. И это было очень нужно для спектакля и интересно для самого Филиппова. Потому что это была его человеческая суть: Серёжа Филиппов был очень честный человек, и его честность была резкой, неудобной. На репетициях мы говорили: Солёный, возможно, более драматическая фигура, чем все остальные. Он офицер, но он не чувствует себя на своей улице, ибо знает: он грубоват, у него не слишком-то много данных, чтобы быть настоящим офицером. Среди офицеров бывали такие, как Солёный, – люди не дворянского звания, из народа, от природы умные, честные, понимающие: наверх им ход запрещён. С комплексом неполноценности Солёный борется, но безуспешно. К тому же Солёный видит: у него есть более удачливый соперник – Тузенбах. Это его мучает. Чтобы преодолеть комплекс неполноценности, он грубит, придирается к Тузенбаху, понимает, что всё зря, но тем не менее справиться с собственным характером он не может. Он вынужден играть свою роль. Солёный – говорящая фамилия, как часто бывает у Чехова. Он для других – Солёный и для себя – Солёный: у него солёная жизнь. У Филиппова не было школы, он пришёл на сцену из самодеятельности, из любви к театру. Когда он репетировал, то ждал от режиссёра не обязательно подсказки, а внимательно слушал и выбирал то, что ему казалось нужным, что ложилось на его индивидуальность. Когда он узнал, что роль Солёного не хочет играть Мальчевский, он затеял со мной разговор: «Зачем ты поставил меня на Солёного? Я никогда не был красавчиком, любовником. Пусть Мальчевский ходит с гитарой за Ириной, ему это пристало». Я – ему: «Солёный, может быть, самая драматическая роль, не менее драматическая, чем Маша. В чём драма Маши? Она хотела бы любить своего мужа, но не любит. В чём драма Вершинина? У него есть семья и – любовь. Драма Солёного – с семьёй Прозоровых он не сходится социально. ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Тузенбаха играл Спартак Мишулин. Когда вывесили распределение, то все фыркали и смотрели на меня как на идиота: Мишулин – комик, а Тузенбах – роль драматическая. Позже в какой-то статье Аросева писала обо мне так: «Хигерович любил расшатывать амплуа». Точная цитата. Она шумела больше всех. Ибо ктото из приятелей этой влиятельной семьи тоже хотел играть роль Тузенбаха. А у Мишулина дублёра не было. Причём я сразу же ему сказал: «Забудь о том, что ты играешь драму человека любящего и нелюбимого. Принимай всё, что тебя касается, с юмором. Всё – пустяки. И всё преходяще. Тузенбах – мудрец, а мудрецы всегда улыбаются. Когда Солёный над тобой трунит, пожалей его: он дурачок». И он это делал. Рядом с его Тузенбахом Солёный выглядел чуть старше. Он действительно походил на Лермонтова. Причём, когда шли репетиции, Филиппов спросил: «А мне гримироваться?» – «Зачем? Грима должно быть как можно меньше», – ответил я. Когда Солёный задевал Тузенбаха, тот понимал: это он так шутит, но шутка эта не его уровня. Мишулин пожимал плечами с видом: что с тебя возьмёшь? Тузенбах Мишулина не хотел ни конфликтовать, ни соревноваться с Солёным, он пренебрегал им и неосознанно ещё больше настраивал Солёного против себя. В Тузенбахе была интеллигентность талантливого человека, не подчёркивающего свою интеллигентность. Конечно же, Солёный не готовился заранее Наташа – Елена Аросева. «Три сестры» А.П. Чехова. 1960 г.

Солёный – Сергей Филиппов. «Три сестры» А.П. Чехова. 1960 г.

убить Тузенбаха. Дуэль возникла спонтанно, перед уходом из города полка. Солёный понял: сегодня Тузенбах уходит с полком, но пройдёт какое-то время, и он вернётся к Ирине, она станет его женой. А ему не суждено сюда вернуться. Его дуэль с Тузенбахом – результат комплекса неполноценности. Солёный стал жертвой своей роли, которую он не мог не играть. Чехов понимал механику человеческой психологии, когда поступками человека правит его характер. Когда Мишулин поехал наниматься к Плучеку в Московский театр сатиры, то отбирал свои комические роли. Помогать ему должна была моя жена Зина Моисеенко, в «Трёх сёстрах» она играла Ирину. Я сказал: «Спартак, кроме комических ролей, непременно покажи последний диалог с Ириной. Режиссёры всегда ищут что-либо оригинальное». И вот Спартак сыграл своих комедийных героев. Пауза. Члены худсовета театра сатиры удалились на совещание. Потом Плучек вышел к Мишулину: «А можете показать что-нибудь ещё?» Зинаида ему: «Давай из «Трёх сестёр». Сыграли. Удалились. Выходит Плучек: «Если бы вы не показали мне сцену из «Трёх сестёр», я бы вас в театр не взял». Потом Мишулин рассказал мне эту историю, благодарил. У меня на письменном столе есть его фотография, присланная мне в Айзенах к очередному дню рождения. На обороте Спартак пишет, что судьба к нему благоволила, в Омске он встретил хорошего режиссёра». Б.М. Каширин: «До сих пор помню, как ошеломило меня назначение на роль Эзопа: мне, с моим мягким характером, сугубо реалистической манерой, сыграть эту громадину, философа, обуреваемого страстями! Но Хигерович мне сказал: «Даже если ты провалишься, всё равно приобретёшь многое». Е.А. Аросева: «Эзоп в спектакле «Лиса и

виноград» – главное испытание Каширина Хигеровичем. Спектакль получился хороший, умный. Кржечковская прекрасно играла Клею. У Бори было нормальное уродливое живое лицо». Е.Р. Хигерович: «Роль Эзопа в спектакле «Лиса и виноград» Фигейредо очень хотел играть Алёша Теплов, мой друг. Но я всё-таки дал её Каширину, более молодому актёру. Борис Михайлович играл хорошо, но, мне кажется, зажим всё-таки был. Каширин вообще был актёр нелёгкий, он «грыз» и себя, и режиссёра, он подозревал: что-то не так. В работе он был пессимистом». В «Молодом сибиряке» читаем статью Хигеровича о современном театре и, в частности, о его спектакле «Лиса и виноград»: «Когда мы работали над пьесой Г. Фигейредо «Лиса и виноград», мы стремились события, происходящие в далёкой античной Греции, воспроизвести в современной психологической манере актёрской игры. Цель – достичь эффекта иронического показа далёкого прошлого, чтобы вслед за главным действующим лицом Эзопом сказать его «эзоповским языком» свой гражданский приговор обществу господ и рабов». Е.Р. Хигерович: «У Каширина было очень хорошее качество: он был строг к себе и к тем, кто ставил спектакль. С Эзопом он сжился. Задавал мне вопрос: «Каким был Эзоп?» Главное, отвечаю, Эзоп – человек некрасивый, но настоящий. И главная его фраза последняя: «Где здесь у вас пропасть для свободных людей?» Эзоп не погибал, он побеждал». Через шесть лет после премьеры Валерий Шорохов писал в статье «На пульсе времени» про эту постановку: «Разве не ощущали мы в этом спектакле страстного желания режиссёра придать затронутым в пьесе идеям современное, сегодняшнее звучание? С большим вкусом лепил режиссёр каждую сцену спектакля, всё время помня об общей художественной целостности. И его герои до сих пор стоят перед нами как живые. Самоуверенный, довольный Ксанф, духовно ничтожный, никчёмный, бездарный. В нём нет ничего от подлинного философа. В господине живёт раб. Таким нарисовали нам его заслуженный артист РСФСР Е. Агеев и режиссёр Е. Хигерович. И Эзоп, свободолюбивый, честный, до конца верный прекрасным идеям добра и справедливости. Вот он замер перед Клеей, предлагающей ему бежать. Он не сделает ни одного шага. Нет, не такого пути к свободе ищет он! Спектакль воспевал человеческое достоинство, свободу, звал человека быть стойким в борьбе за свои идеалы. И эту трагедию прошлого Е. Хигерович сумел прочесть глазами нашего современника» («Омская правда», 1966, апрель). Думаю, всё понятно и можно подвести итог. Хигерович считал: нет ничего более архаичного в театре и более провинциального, чем спектакль без режиссёрской мысли, без режиссёрской конструкции, без угадывания авторской глубины и актёрской свежести. В его спектаклях была и мысль, и угадывание глубины автора, и открытия актёров. В собственном творчестве он сумел выразить своё время, пробуждение общественного сознания. Он был истинный шестидесятник: призывал людей отвечать за свои поступки, за страну, за землю, на которой они живут. Он был естественен в любви и внимании к актёрам и мог сказать о себе словами Мандельштама: «Даровитость – то, за что ничего прощать не следовало бы, то, за что всегда прощаешь всё». Светлана ЯНЕВСКАЯ ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ Сергей ДЕНИСЕНКО

«Я не пришла, я прилетела.. » (Эссе памяти Актрисы) «…Посиди. Прошу тебя. Сядь. Дай мне руку. Вот так… Я вспомнила колесо обозрения в парке культуры…. К нему надо идти через весь парк. По дорожкам, по аллеям. Мимо скамеек, скамеек, скамеек… И знаешь – я заметила: почти на каждой сидит старушка или старичок. Я даже не подозревала, как много одиноких стариков и старух… Старый человек – это космонавт, вернувшийся с далёкой звезды. Жизнь на земле стала ещё прекраснее, а он – увы – одинок…» Из пьесы Геннадия Мамлина «Салют динозаврам!»

В середине жаркого июля нынешнего года ярко и остро вспомнился давний спектакль Омского ТЮЗа по пьесе, фрагмент из которой процитирован в эпиграфе. Эти слова произносила героиня пьесы. Я перепечатывал их из пьесы – и словно не только видел сцену из спектакля, но и слышал голос Людмилы Алексеевны Вельяминовой, актрисы, сыгравшей в 1984-м премьерные и гастрольные «Салюты динозаврам!»: «Самое страшное в смерти не умирание. Самое страшное – мысль, что близкие казнятся от бессилия облегчить твою участь. Печальный день. Очень. Уже ничего нельзя откладывать. Ничего…» В том же 1984-м актриса вышла на пенсию. Впереди была четверть века без театра… Судьба счастливая и трудная… Сначала – очень счастливая, потом – очень трудная… Но всё равно – счастливая. С продолжением в детях и внуках. А значит и дальше – с продолжением… Неповторимая судьба… Своя… Выстраданная… В середине жаркого июля нынешнего года театральный Омск прощался с талантливейшей актрисой и замечательным, интеллигентнейшим человеком, заслуженной артисткой Российской Федерации Людмилой Алексеевной Вельяминовой… О, как органично по отношению к ней это определение, связанное с понятием «интеллигентность»! И не случайно в разных городах, где довелось работать Вельяминовой, к ней неизменно и часто обращались с вопросом: «А Вы не из Ленинграда?» – имея в виду «признаки» так называемой петербургской интеллигенции: мудрую доброту, требовательность к себе, вкус, скромность, незыблемость нравственных принципов и то, что академик Лихачёв называл «несвободой от своей совести и от своей мысли» и «отсутствием стремления занять собой слишком много места». Нет, она не петербурженка. Малая родина Вельяминовой – Новониколаевск, ставший в 1925-м году Новосибирском. Но в 1937-м четырнадцатилетняя Люда Нюхалова (девичья фамилия будущей актрисы) вместе с мамой, бабушкой и братом покинут этот город и уедут в Тару, опасаясь преследований как «родственники врагов народа»: уже арестовали (и вскоре расстреляли) отца – за то, что служил у Колчака, и деда (за то, что некоторое время состоял в партии эсеров). В Таре – истоки профессии. Как ни парадоксально, но драматической актрисой Люда твёрдо решила стать после того, как, будучи ещё маленькой девочкой, увидела балет – «Коппелию» и «Синюю птицу» (спектакли гастролирующей в Новосибирске труппы «Московский художественный балет»). Первый и главный учитель – прекрасный режиссёр и педагог, ученик Мейерхольда Евгений Павлович Просветов, эвакуированный в годы войны вместе с группой украинских артистов из Театра им. Зеньковецкой в Сибирь и организовавший в Таре студию-театр. Об учителе своём она всегда рассказывала только с восторгом и любовью. Так же, как и про «мальчика»,

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

которого в 1944-м году Просветов отправил в Омск, в Студию при драмтеатре, открытую Самборской: «В этом театре недолго работал Миша Ульянов. Невысокого роста мальчик, с ясными голубыми глазами… Много позже мы не раз встречались. Он всегда интересовался моей судьбой…» Судьба в те «тарские» годы такие роли дарила в спектаклях Просветова, о каких только мечтать можно: Аня в «Вишнёвом саде» и Агния в «Не всё коту масленица», Луиза в «Коварстве и любви» и Полина в «Доходном месте», Шевцова в «Молодой гвардии» и Лаура в «Каменном госте»!.. Кстати, на следующей странице посмотрите на снимок Вельяминовой в роли Лауры: чувствуете «казачью кровь» в этой испанке?! …Актриса Омского ТЮЗа Екатерина Вельяминова показала мне недавно четыре тетрадки. В последние годы жизни её мама – Людмила Алексеевна – описывала в них «фрагменты судьбы». С позволения Кати, процитирую сохранённый послевоенный листочек, упомянутый в одной из этих тетрадок. Листочек с «Посланием к Лауре», который подарил актрисе Людмиле Нюхаловой после «Каменного гостя» её поклонник – недавно освободившийся из лагеря бывший студент медицинского института (репрессированный по «делу врачей» и находящийся в ссылке в Таре) Юрий Лазарис:

Лаура

сяцев я ничего не делала…» Но зато потом – заглавная роль в афиногеновской «Машеньке»!.. А через полтора года, когда театрик в Татарске расформировали, – Абакан. О «личной жизни» она к тому времени уже перестала думать, пройдя через потерпевшие крах две большие влюблённости. С двумя детьми на руках… И там, в Абакане, – одно из самых главных мгновений в судьбе: встреча с недавно освободившимся из лагеря и отбывающим ссылку будущим актёром театра и кино, народным артистом РСФСР Петром Вельяминовым (репрессированным из-за того, что был дружен с людьми, которые не сдали властям запрещённый в первые годы войны радиоприёмник). Они были вместе десять лет. В 1953-м в семье Вельяминовых родилась дочка Катя. Они были счастливы десять лет. Они работали вместе в трёх театрах (после Абакана – драмтеатры Тюмени и Дзержинска)… А дальше – почти полвека саднящая «зарубка на сердце» после того, как Пётр оставил семью…

«О, бесподобная Лаура! Как ты прелестна и светла! Дон-Карлос смотрит очень хмуро, Но ты – как роза расцвела! И все глаза раскрылись шире, И каждый – замер не дыша, Когда сверкнула нам в Сибири Твоя испанская душа. И нынче – новым ярким светом Заискрилась твоя звезда, И в маленьком спектакле этом Ты хороша как никогда. Изящная миниатюра – Больших возможностей залог. Пусть трижды славятся Лаура И режиссёр, что ей помог!»

…Тарский театр расформировывался. Отправила документы, репертуарный лист, фотографии в маленький театр Татарска (Новосибирская область). В упомянутых тетрадках об этом – так: «Видимо, они ждали героиню. А я приехала – невысокого роста, скромная, даже губы не красила… Несколько меМашенька

«Когда после тяжёлой семейной драмы мне необходимо было уехать из города Дзержинска, где я работала в драматическом театре, мои добрые знакомые (речь идёт прежде всего об иркутском режиссёре Павле Остере. – прим. авт.) помогли мне обменять квартиру на Иркутск, но гарантировать работу не имели возможности… Мне 39 лет. За плечами рухнувшая семейная жизнь, невыносимая боль в сердце и две дочери на руках: Катя и Наташа. Сын в армии...» – так спустя годы опишет своё тогдашнее состояние Людмила Алексеевна в письме, адресованном Иркутскому ТЮЗу и напечатанном в книге «Цветы и годы» (издана в 2003 году к 75-летию ТЮЗа имени А. Вампилова). Она тогда даже предположить не могла, что впереди у неё – двенадцать лет счастья: её примут в труппу ТЮЗа, и она вскоре станет одной из самых любимых актрис иркутских театралов всех возрастов, а в 1973-м её будут чествовать уже как заслуженную артистку РСФСР. Без какого-либо преувеличения можно утверждать, что в те годы Вельяминова была в СССР одной из лучших актрис «уходящего амплуа» травести. Ещё один парадокс её театральной судьбы: до сорокалетнего возраста она играла в основном только драматические роли (мальчишки – лишь изредка; ну, скажем, заглавная роль в «Сыне полка» в Таре). И вдруг – за десятилетие – целая «армия» потрясающих детей и подростков: Глазастик («Убить пересмешника»), Егорушка («Гуси-лебеди»), Принц Дэлихьяр («Будьте готовы, Ваше высочество!»), Первоклассник (пьесы А. Хмелика «Пузырьки» и «Жил-был тимуровец Лаптев»), заглавные роли в «Чинчраке» и «Сказке о маленьком Каплике»!.. Катя Вельяминова (в начале 1970-х она была студенткой Иркутского театрального училища) любит рассказывать про признание, сделанное однажды её подругой: «Я в театр попала из-за Людмилы Алексеевны. Долгое время была влюблена в одного мальчика, который играл в детских спектаклях ТЮЗа. А потом вдруг оказалось, что это твоя мама!..»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ Бабушка («Кто этот Диззи Гиллеспи?»)

А одновременно с «мальчишками» – нежные и очаровательные девушки: Марчелла в «Легенде о Паганини», Нюра в розовском «В день свадьбы»… И ещё одновременно – первые бабушки… Иркутск был кульминацией судьбы. Вельяминову даже депутатом горсовета избирали. Не за горами было и звание народной артистки. Но... …Катя успешно окончила училище, но с преподававшим там главным режиссёром ТЮЗа «альянса» не было. А об Омском театре юного зрителя мечталось с первого курса (и о спектаклях Соколова легенды ходили, да и друзья говорили о новом «взлётном» периоде в театре)… Людмила Алексеевна после разговора с дочкой просто улыбнулась и сказала: «Хорошо!» Позвонила актёру Вадиму Лобанову, работавшему в Омском театре драмы, тот переговорил с главрежем ТЮЗа Геннадием Кирилловым – и Кириллов дал «добро»… Так в Омск втроём и приехали в марте 1976-го: Вельяминова-старшая и Вельяминова-младшая с полуторагодовалой дочкой на руках. Причём приехали весьма «знаково» – в Международный день театра, и вечером того же дня Людмила Алексеевна (Катя с маленькой Наташей осталась в гостиничном номере) уже сидела в зале Дома актёра, где был большой праздничный театральный «капустник» с участием многих «тюзян». А вскоре и первая яркая роль в Омске: Женщина в спектакле «С любимыми не расставайтесь», поставленном Кирилловым и Ларисой Меерсон. …«Я поняла, что в прошлой жизни я была дельфином!» – почти горделиво сказала она через год после того, как в 1984-м вышла на пенсию. Придумала себе «замену театра»: начиная с весеннего потепления и до октябрьских холодов каждое утро (независимо от погоды) она шла на берег Иртыша, делала там зарядку, а потом долго плавала. После чего (каждодневно и в течение почти двадцати лет!) совершала долгую 9-километровую прогулку по набережной: от Ленинградского моста до Речного порта и обратно. Шептала строчки из любимого рассказа Юрия Нагибина «Эхо» (мечтала наизусть его выучить) – про девочку, которая эхо собирала («У меня уже много собрано. Есть эхо звонкое, как стекло, есть как медная труба, есть трёхголосое, а есть – горохом сыплется…») Но театр – не отпускал. Он как будто тоже стал эхом, которое озвучивало «зримую память». А в памяти – длиннаядлинная вереница ролей сыгранных. Последние – на сцене Омского ТЮЗа, и лучшие из них – Бабушки (всегда разные!) в спектаклях «Репетитор», «Кто этот Диззи Гиллеспи?», «Анчутка»… И, конечно же, «Салют динозаврам!» – этот актёрскобенефисный спектакль, поставленный Сергеем Рудзинским и Татьяной Войцель, и на юбилейном вечере игрался (26 апреля 1984-го года), посвящённом 40-летию её творческой деятельности. …Нет, не отпускал театр! Снился даже. Пошла в 64-ю школу и совершенно бескорыстно поставила там со школьниками несколько спектаклей. С родными детьми и внуками «актёрствовала-режиссёрствовала». Почти до самого ухода из

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

жизни продолжала ходить в ТЮЗ на премьеры (потом в разговорах с дочкой подробно анализировала спектакли). А в серединке 1990-х – эмоционально-творческий всплеск: «Галёрка» пригласила сыграть Войницкую в «Дяде Ване»! Знаю, что говорил о Вельяминовой режиссёр спектакля Нальбий Тхакумашев: говорил о том, что она – одна из последних ярких представительниц классической русской психологической школы актёрского мастерства, говорил о её высокопрофессиональном умении органично и глубоко погрузиться в образ, говорил о доброте её, человечности и интеллигентности… Расставаться через два года было больно (как рассказывает Екатерина, «мама тяжело переживала, что с ней не продлили контракт»)… Трудное счастье… Состоявшаяся судьба… И, быть может, о том, что ВСЁ состоялось, Людмила Алексеевна думала в 1979-м, когда в спектакле «Хрустальный башмачок» они впервые вышли на одну сцену вместе: она и дочь Екатерина – Фея Мелюзина и Золушка… ……………………………………………………

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. О чём ты плачешь, милая? ЗОЛУШКА. Кто это? Бабушка Мелюзина! А я и не слы-

шала, как Вы вошли… Ах, я так боялась, что Вы больше никогда не придёте! ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Я и не пришла, я прилетела...»

(Из пьесы Тамары Габбе «Хрустальный башмачок»)

………………………………………………………… Прощайте, Людмила Алексеевна!..

_______________________________________ P.S. «…(прислушивается к боли, и когда она отступила, вздохнула с облегчением, закрыла глаза) Ну вот и прекрасно.

Сегодня всё утро я думала – какая, в сущности, у меня была счастливая жизнь. Как много повидала. Сколько пережила прекрасных минут. Говорят, города – очаги культуры. Глупости! Очаги культуры совсем не в городах. Они в нас самих…» (Из пьесы Геннадия Мамлина «Салют динозаврам!»)

1925-й год

Автор выражает признательность Екатерине Вельяминовой за помощь в подготовке материала и предоставленные фотографии из семейного архива актёрской династии Вельяминовых.

Марчелла

Карина ЭЛИЕВА

Про жизнь, театр и судьбу В мартовском номере журнала мы знакомили читателей с фрагментами книги народного артиста России Анатолия Звонова «Золотая пора». Это одно из трёх изданий книжного проекта «75-летию Омского ТЮЗа посвящается», презентация которого прошла накануне нового сезона в Омском театре для детей и молодёжи. Проект реализован при финансовой поддержке регионального министерства культуры.

Для чего пишутся мемуары? Кто-то хочет сделать из них назидание будущим поколениям, а кто-то стремится поделиться интереснейшими моментами своей жизни, которые в результате складываются не только в его личную биографию, но и в историю страны, и как в данном случае – в историю театра. В жизни заслуженного работника культуры РФ, обладателя почётного звания «Легенда омской сцены» Игоря Абрамова было много ярких событий, встреч и впечатлений. Это и экзотический быт эмигрантского Харбина, где будущий актёр родился, и работа в Ташкентском театре юного зрителя, по внутриколлективным отношениям в котором можно было понять, что союз республик у нас был не такой уж радостный и нерушимый. А ещё – концерт Вертинского в Ташкенте, спектакли с Раневской, Пляттом, Ильинским, которые удалось посмотреть в Москве, краткое, но запоминающееся общение с замечательными актёрами Николаем Черкасовым, Иваном Переверзевым, Готлибом Ронинсоном. Всё это нашло отражение на страницах книги Игоря Абрамова «Стезя». В ней он описывает и много забавных моментов. Например, вот такой – при выезде коллектива на уборку хлопка в Узбекистане. «Однажды в каком-то совхозе мы учинили хохму. Принимая у нас хлопок, учётчица аккуратно записывала его количество напротив фамилии каждого из нас. И вот одна из наших девушек, вероятно, устыдившись того, что собрала очень мало, решила не говорить свою фамилию, а назвалась Анной Карениной. Я тут же поддержал, сказал: «Алексей Вронский». И пошло-поехало, кто-то записался Хлестаковым, кто-то Обломовым... У последнего, видимо, фантазия иссякла, и он назвал себя Атосом. Учётчице явно было до лампочки, кто Каренина, а кто Хлестаков, всё это она равнодушно записывала. Но имя Атос её смутило. Она побежала к парторгу... В результате разразился грандиозный скандал, и потом нас всех разбирали на комсомольском собрании». Знаменитые актёрские шуточки и «расколы» на сцене, остроумное обыгрывание неожиданных накладок тоже описываются в изобилии. «Однажды один из наших актёров, игравших в «Иване» (пьеса О. Пыжовой и Г. Никитина, поставленная в Омском ТЮЗе в 1985 году Сергеем Рудзинским. – К.Э.), не пришёл. И мы решили играть без него. Каким-то не-

постижимым образом помощник режиссёра, наша известная актриса Эрнестина Крейтор, которая вела этот спектакль, не заметила, что одного актёра нет. И дала занавес. Мы с ходу начали играть – где-то пропуская его реплики, а какие-то беря на себя. Ко второму акту обнаглели и начали хохмить. Помню, я выдал: – Вот если бы сейчас здесь был Петя, он непременно бы сказал... – и далее слова отсутствующего актёра. В общем, развлекались как могли. Зрители ничего не заметили и по окончании спектакля наградили нас овациями. Но надо было видеть лицо Эрнестины Крейтор, когда она услышала: – Ну и как мы сыграли без одного актёра?» Вообще же книга Игоря Владимировича Абрамова рассказывает о судьбе, однажды выведшей его на верную стезю и подарившей жизнь интересную, насыщенную и уж точно не напрасную. Полвека в Омском ТЮЗе – взаимообогащающие годы. Народный артист России Анатолий Звонов служит в Омском театре для детей и молодёжи тоже немало – сорок лет. В книге «Золотая пора», которая будет бесценным пособием для аналитиков театра и педагогов, актёр пытается через призму своего восприятия рассказать о становлении Омского ТЮЗа, о том, как повлияли на его развитие «капитаны» – главные режиссёры, каждый из которых, будь то Владимир Соколов, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

КНИЖНАЯ ПОЛКА Геннадий Кириллов, Михаил Кольцов или Владимир Рубанов, оставил свой след. Золотая пора – это не только период юности и головокружения от первых успехов, но и все прожитые в творческом поиске годы, вся жизнь, в которой при желании всегда можно найти позитивные моменты. Будучи не только актёром, но и педагогом, Анатолий Звонов размышляет в своей книге об уникальности театра для детей, его значимости в жизни человека и общества, приводит примеры работы с детьми. От актёрского и режиссёрского он постепенно переходит к «директорскому» театру, посвятив главу Валентине Николаевне Соколовой, которая смогла удержать театр на должном уровне не только при разных главрежах, каждый из которых приходил со своей стратегией и политикой, но и в период временного отсутствия их. «Наступает новая «золотая пора» в истории Омского ТЮЗа. Какой она будет, что войдёт в неё, какие оценки, ощущения – ещё неизвестно. Но ясно одно – это будет эпоха событий, таких, что хочется жить и работать», – завершает свой экскурс в прошлое любимого тетра Анатолий Ильич. …И вот взлетаем! Поистине на десерт – книгаальбом «Крылатая судьба театра» (дизайнерский проект Олега Остроконского). Её автор, известный омский литератор, журналист, театральный критик Сергей Денисенко в 1980-е годы руководил литературной частью Омского ТЮЗа, хорошо знает его историю, неоднократно писал о театре, актёрах, спектаклях. Но сейчас применена принципиально новая форма подачи материала, где высокий уровень информативности соседствует с не менее высоким уровнем художественности. Автору удалось сделать почти невозможное. Тут и биографии актёров с интереснейшими подробностями, которые они полушутя-полусерьёзно

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

поведали сами, и репертуар театра за все 75 лет существования, и хронограф событий, и карта гастрольных маршрутов, и библиографический дайджест, и цитаты из многих публикаций в СМИ. В неожиданном жанре представлено интервью с директором театра и главным режиссёром: они – главные персонажи пьесы в одном акте «Мы своё уже решили…», или «Репетиция? Да, это правда!». Но главное то, что сам Денисенко называет «Одиссеей», написанная гомеровским слогом история театра (с «Одиссеей» Омского ТЮЗа вы познакомитесь на страницах «Поэтического антракта». – ред.). В целом – подробнейшая (да ещё и поэтическая!) энциклопедия театра в весьма оригинальной подаче. Взяв за основу предложенный стиль, можно сказать, что подобного свет не видал со времён сотворения мира. Ну, разве что «Одиссея» Гомера. Нет сомнений в том, что каждая из трёх презентованных книг найдёт своего читателя. Может быть, именно так – каждая своего. Все они поступят в библиотеки города и области, в библиотеку СТД. А напоследок хочется сказать слова благодарности тем, кто стоял «за кулисами» издательского процесса, чётко организовывая две «актёрские» книги: редактору Юлии Сальниковой, дизайнеру Елене Сайфутдиновой и сделавшему литературную запись воспоминаний двух наших героев Юрию Виськину. Поскольку, как признались Игорь Абрамов и Анатолий Звонов, пример Льва Толстого, «написавшего пером роман «Война и мир», их так и не вдохновил.

Валерия КАЛАШНИКОВА

Наброски с натуры В репертуаре Омского ТЮЗа снова появился спектакль по пьесе Александра Володина. На этот раз – «С любимыми не расставайтесь». На постановку приехал московский режиссёр Карен Нерсисян. Пригласив к работе молодых артистов, он создал поэтический, «атмосферный» спектакль. О чём? Конечно же, о любви!

Хотя сказать «о любви», пожалуй, было бы слишком «в общем». Лучше так: о таланте человека любить, давать любовь и бережно нести её через время. О способности человеческого духа возвысить её до такого уровня, на котором не страшен ни быт, ни повседневная суета, ни обстоятельства. Тема, как никогда актуальная для молодого зрителя, для подростка, нашедшего в своей жизни, загруженной технологиями, стрессами, поверхностными отношениями и нехваткой душевности и духовности, пару часов на то, чтобы прийти в театр. И на эти два часа зритель выпадает из привычного ритма, погружается в медленно текущее, почти не ощущаемое время спектакля, в его слово, в его образность. В такую прагматичную эпоху, как наша, для кого-то такая «доза поэзии» может стать глотком свежего воздуха, а для когото – шоковой терапией, попаданием в иную реальность, в которой элементарные законы человеческого бытия открываются, как новые. В этом отношении спектакль ТЮЗа ставит и успешно выполняет очень важные, не только художественные, задачи. Задумывая эту работу, Карен Нерсисян стремился сохранить поэзию володинской пьесы, сотканной из разных сюжетов, нанизанных на общую сюжетную нить историей двух молодых людей – Кати и Мити. Режиссёр точно следует избранной логике, подчеркивая поэзию всеми возможными

В сцене из спектакля – Галина Ксеневич и Михаил Гладков

театральными средствами – музыкой, звуки которой почти скользят по ткани спектакля, световой партитурой, создающей ощущение прозрачности, всепроницаемости, практически полным отсутствием примет материального мира. В итоге получается абсолютно воздушный спектакль, в пространстве которого парят почти невесомые конструкции, так похожие на осколки человеческого счастья. В этом «воздухе» на контрасте тяжелее воспринимаются персонажи, проживающие самый хрупкий момент своей «земной» жизни. Как сберечь любовь и не выпустить в атмосферу бытия новые осколки? Где граница между «мы» и «я», между мелким и главным? Почему мы говорим «нет», хотя внутренне к этому совершенно не готовы? Почему, собственно, надо расставаться с любимыми? Вот они, вопросы спектакля. Заданный поэтический стиль перевешивает бытописание, не фокусируясь на подробностях, широкими мазками создает акварельные наброски человеческих судеб. Судьбы разные – драматические и абсурдные, истории, над которыми хочется и посмеяться из-за их нелепости, и погрустить, узнавая в них свои собственные «сюжеты». Спонтанное движение кистью – как непредсказуемая внутренняя жизнь чувства, когда всего один миг от доверия до подозрения, от нежности до агрессии, от ощущения единым целым до разрыва. «История на все времена» – таким задумал свой спектакль Карен Нерсисян. А что же, собственно, время? Его приметы, кажется, остаются только в тексте. Они сохранены фигурально, но не более того. Не проигрываются, не проживаются. И все эти володинские рассказы о капитальных перегородках, которые невозможно ни снести, ни построить, растворены в режиссёрском импрессионизме. Спектакль живёт по «надбытовым» законам. Даже вполне материальный сюжетный дождь – это всего лишь блики света, играющие на темном фоне и создающие объем. И именно в этом плане спектакль воспринимается и стройнее, и интереснее, и богаче. Для постановки «Любимых» Карен Нерсисян привлёк команду столичных художников, профессионалов театра: сценографа Веронику Сосновскую, художника по костюмам Яну Кремер, с которой работает уже 14 лет, художника по свету Дарью Казанцеву. Вместе с главным балетмейстером ТЮЗа Виктором Тзапташвилли и артистами Сергеем Дряхловым, Галиной Ксеневич, Михаилом Гладковым, Ксенией Ефремовой, Ольгой Муравьёвой, Олесей Шкутович, Михаилом Пономарёвым, Ярославом Васильковым, Никитой Пивоваровым, Натальей Мольгавко и другими он сделал историю вне времени, которую, наверное, именно сегодня нужно рассказать именно так – легко и «нематериально». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ Сергей ДЕНИСЕНКО

«ОДИССЕЯ» ОМСКОГО ТЮЗА (Очерк-гекзаметр Судьбы) 75-летию театра посвящается

…Это две тыщи двенадцатый год… В театральной России много торжественных дат, что дарует нам всéм Мельпомена, но есть один, есть особый один юбилей театральный, и юбилей тот – совсем не в далёкой «глубинке расейской», – в центре России огромной, в её серединочке, в городе Омске, в граде старинном, рождённом когда-то Петровым указом, в городе мудром, который когда-то был «третьей столицей», в городе добром, который зовут «Театральною Меккой». Семьдесят пять – ровно столько исполнилось Омскому ТЮЗу. Семьдесят пять зим и лет ослепительных, осеней, вёсен, семьдесят пять театральных сезонов!.. Об этом театре в разных изданиях много, подробно рассказано было. Ну а сегодня – к другому зовёт юбилейная дата: время настало – поведать весомым эпическим слогом о легендарной истории-странствии Омского ТЮЗа: запечатлеть основное (да-да, как Гомер в «Одиссее»!), вехи и вешки расставить на пройденной ТЮЗом дороге: долгой дороге, протяжной (длиною в три четверти века), творческой (в семьдесят пять театральных сезонов длиною).

…Время листает страницы истории Омского ТЮЗа – и ощущенье, что сáми все строчки гекзаметром льются… _______________________________

Это – исток: середина 30-х двадцатого века; и поступило «добро» из Москвы о создании ТЮЗа; дело «за малым» (точнее – за главным) теперь оставалось… Здесь стихотворный размер на минутку придётся нарушить, чтоб процитировать главный (важнейший) «Приказ № 10

Далее – творческий ритм (в соответствии с этим Приказом); и Александр Путевой, самый первый директор театра, в Керчь (за артистами тоже) поехал… И труппа – сложилась!

…37-й, день 15-й месяца мая, суббота – ныне, и присно, вовек – День рождения Омского ТЮЗа, день его первой премьеры: спектакль с символичным названьем, словно девиз, – «Продолжение следует». Так и случилось!.. Первые годы… Уже пополняется первая труппа… О, эти хрупкие списки имён в довоенных программках, где имена первых омских «тюзян» – молодых, одарённых (стал омский ТЮЗ – и для многих! – истоком судьбы театральной), и среди них – Зикунова, Лавренова, Ларский, Мантефель, Сахарных, Малышев, Рыбин, Висловская, Елькина, Сурин, Волгин, Булатникова, Виноградов, Чунихин, Сенцова, Лялина, Клейн, Розенберг, Топорков и Клоденский…

по Омскому областному управлению театрами. § 1. Назначить тов. Волкова А.И. художественным руководителем и режиссёромпостановщиком в Омский ТЮ3 с 23.03.1937 г. Количество постановок для тов. Волкова установить: 5 пьес до 1.01.1938 г. § 2. Тов. Волков А.И. командируется в г. Свердловск для формирования состава ТЮ3а».

Участники спектакля «Серёжа Стрельцов», 1937

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

«Продолжение следует», 1937

100

105

110

115

Это – исток, имена первых «тюзовских» омских артистов; с гордостью скажем, что лидером был двадцатисемилетний Вацлав Дворжецкий, актёр, человек с уникальной судьбою (и – неслучайность Судьбы! – Владислав, Владик, сын его старший в шестидесятые в Студии Омского ТЮЗа учился). …В сороковом ТЮЗ с окраины Омска (из Клуба Лобкова) в центр переехал, в то зданье, в котором сейчас Зал органный (в самой «серёдочке» Омска то «здание на Партизанской»). ТЮЗ был любим! Омичи в ТЮЗ ходили уже «на артистов», да и афиша была интересна (вечерних спектаклей – особо): Гоголь, Арбузов (конечно же, – «Таня»), Шварц, Шиллер, Островский… …Всё изменилось в тот страшный июнь сорок первого года… И уходили артисты в солдаты… И шли «похоронки»… В первые месяцы – Сурин Алёша и Рыбин Геннадий… В сорок втором (в Сталинграде) погиб Леонид Измоденов…

Вацлав Дворжецкий, 1988

Но – продолжался театр. И концертные были бригады: в госпитали выезжали, в районы, в военные части… Значимым стало в судьбе, что в конце 41-го года эвакуирован в Омск из Москвы был театр знаменитый – и «завязались» у ТЮЗа контакты с «вахтанговской» труппой; и Николая Охлопкова имя в истории ТЮЗа – веха особая: в 42-м два спектакля Охлопков в ТЮЗе поставил, и, как вспоминал Розенберг Анатолий (в 42-м молодому актёру семнадцать лишь было), «соприкоснулись тюзяне с великой актёрскою школой»… Вскоре (на время на долгое) «передвижнóй» стала труппа; стационарное здание госпиталь занял военный, труппа же ТЮЗа – на две «половинки» она разделилась: в Ханты-Мансийске артисты работали, в Таре, Ишиме, в омских Д(э)К(а)… У театра шутливое «звание» было, все говорили с улыбкою доброй: «Наш ТЮЗ – «передвижник»!»

«Я хочу домой», 1949

…Так продолжался театр. И в канун 45-го года, будто «на Родину», – на «Партизанскую, 2» ТЮЗ вернулся. И в пятилетке грядущей (главрежем тогда был Зеленин) – по нарастающей: творческий взлёт, и успех, и стабильность! ТЮЗ словно «почву» готовил – себе же! – для пятидесятых, чтобы продолжить Судьбу, и на новом витке – выше, выше!.. Пятидесятые годы – работа, работа, работа!.. Омск аплодирует ТЮЗу: спектакли – на разные вкусы! И у актёров – «прорыв»: воспитательный дар Стояновской – он для «копилки театра» стал вкладом огромным, бесценным; а режиссёр Вальденберг был «маэстро по детским спектаклям»… О просветительской, педагогической миссии ТЮЗа стали уже говорить на конкретных и «зримых» примерах. И старшеклассники, и молодёжь – все к театру тянулись. В пятидесятые годы в театре Педчасть появилась (и возглавляла её Валентина Монетова долго, ею же создан был в ТЮЗе клуб юных друзей «Бригантина»). «По нарастающей»... Это касалось всех «звеньев» театра. …Первой из ТЮЗа заслуженной стала артисткой России Капитолина Барковская (тесно судьба её с ТЮЗом связана с сороковых; а потом, через десятилетье, стала – и сразу! – ведущей актрисой она драмтеатра). …Много прекрасных имён средь легенд театрального Омска, и из далёких времён середины двадцатого века звёздною яркою россыпью те имена проступают: там Молоствóв и Хлыстов, там Смирнов и Амельчева Анна, Малышева, Кузнецов Анатолий, Владимир Лавневич, там Николаева «Фенечка»… Там, где история ТЮЗа, где молодые Светлана Романова и Юрий Гребень, Игорь Абрамов, Тамара Анохина и Селезнёва, «Изя» (Борисов, конечно!) и Дорохова, Эрна Крейтор, где режиссёры прекрасные – Разинкин, Бархатов, Фридман… Там, где история ТЮЗа, история судеб актёрских!..

«Дети Игнатовых», 1947

«Я тебя найду», 1959

«Заводские ребята», 1959

…Время, о, ка́к ты летишь! Ка́к ты, Время, стремительно мчишься! А ведь как будто вчера – уникальный период эпохи – благословенная «оттепель» (в душах людских и в России). В ТЮЗе – спектакли, которыми можно по праву гордиться: «Обыкновенное чудо» и («взрыв»!) «Заводские ребята», «Где ты, Светлана?» и сказка волшебная про Алладина… Шестидесятые!.. В ТЮЗе работает «ангел-хранитель»,

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ

120

должность директора взяв на себя, – Куперман «мама Лиза», и в кабинете директорском копятся схемы, проекты, что превратятся со временем в новое зданье театра…

Шестидесятые, вы легендарны в истории ТЮЗа! «Век золотой» – так о времени том говорят и в театре; в слове «легенда» – не пафос, и в те легендарные годы ТЮЗ «прогремит» по России по всей как «Театр Соколова».

125

…А в театральном архиве хранится давно стенограмма, где худсовет заседает и где Соколов, новый «главный», выступил с очень короткою речью, но речью «программной», определившей тональность театра на гóды! И вóт что сказано было Владимиром Дмитричем на худсовете (вновь ненадóлго придётся нарушить размер стихотворный; далее – текст стенограммы): «На сцене должны создаваться

Кстати, ещё был весомейший ориентир Соколова: это не зри́тельский вкус, – воспита́ние вкуса! И зритель был благодарен Театру за миссию мудрую эту!

135

Каждый спектакль Соколова событием вмиг становился (каждый!), была ли в истоке его современная пьеса иль была классика: «Чайка», «Тристан и Изольда», «Мещане», «Три мушкетёра», «Гаврош», «Пеппи – Длинныйчулок», «Брат Алёша»… И к именам, что чуть выше в гекзаметре я перечислил, – новых актёров плеяда (их всех назовут «соколовцы»): Иричев и Аверьянова, Кульченко, Коваль, Мельницкий, Костикова, Дмитриенко с Трошкеевым и Устимович!..

130

Владимир Соколов, 1960-е

полнокровные характеры; примитив – противопоказан! Главным я считаю разговор с юношеством. Основная направленность репертуара должна быть романтической… И надо обязательно говорить о любви с этим возрастом!.. В творческой работе необходимы откровенность и заинтересованность в общем деле. Яд равнодушия разъедает театр. Театр и нас самих… Первым у меня будет – требовательность всех работников к себе. В искусстве нельзя останавливаться, надо идти вперёд. Остановился – упал…» (Из протокола заседания худсовета 1964 года)

140

145

150

155

160

Шестидесятые годы!.. Спектакли идут при аншлагах; ТЮЗ стал как «центр притяженья» для школьников и молодёжи, стал он для всех «драмтеатром, расширенным в сторону Детства». «Звёздная оттепель» ТЮЗа!.. И в творческой той атмосфере в Студии ТЮЗа отлично училось студентам-студийцам (первый худрук этой Студии – Бархатов Дмитрий). Было два выпуска Студии; много работали в ТЮЗе из тех студийцев – Полянчикова, Иванов, Киселёва; в труппе сегодняшней – «первостудийка» Гордовская Анна. …И кульминацией громкою – тридцатилетие ТЮЗа! С шумным успехом проходят гастроли в «Кремлёвском театре». Ну а «на родине» – в Омске – особый, торжественный праздник: там завершилось строительство нового здания ТЮЗа!.. Новая сцена! А сколько при этом возможностей новых, сколько открытий!.. И – множество новых победных спектаклей! Ту «пятилетку» (с момента открытия нового зданья) – можно (и нужно!) считать «эталонной» по творческим меркам. 70-й… Давайте возьмём этот год для примера и в прозаическом стиле коротком событья изложим:

«А зори здесь тихие», 1970

«Песня о гитаре», 1966

1970-й год. • Присвоено звание «Заслуженный артист РСФСР» Валентине Устимович и Юрию Гребню (годом раньше это звание получил Михаил Молоствов; ещё ранее – Мария Булатникова). • В репертуар единогласным решением худсовета включён спектакль «Золотой ключик», поставленный со студийцами второго набора (постановка заслуженного деятеля искусств РСФСР Владимира Соколова, режиссёр Георгий Завалов, в главной роли – будущая заслуженная артистка России Валентина Киселёва); через год дипломная работа студийцев «Пеппи – Длинныйчулок» так же единогласно будет включена в репертуар театра. • В спектакле «Королевские цветы» (режиссёр К. Коваль) дебютирует группа выпускников Иркутского театрального училища (среди них – будущий народный артист РФ Анатолий Звонов). • Лауреатом Всероссийского смотра-конкурса становится Тамара Анохина (роль Феди в спектакле «Сказ о времени далёком и близком», режиссёр Г. Завалов; вскоре Т. Анохина и актёр Юрий Трошкеев получат звание «Заслуженный артист РСФСР»). • Омский ТЮЗ первым в стране инсценирует повесть Б. Васильева «А зори здесь тихие…» (режиссёр В. Соколов). Этот спектакль – один из лучших и «знаковых» в истории ТЮЗа. • За достигнутые творческие успехи ТЮЗ награждён Почётной грамотой Верховного Совета РСФСР (этому предшествовало и присвоение театру звания Лауреата «Премии Омского комсомола» за спектакли В. Соколова «Они и мы», «Песня о гитаре» и «Двадцать лет спустя»; в 1984 году ТЮЗ вновь будет удостоен этой премии за спектакль «Лейтенант Володька», поставленный режиссёром Михаилом Кольцовым). • Главным художником в ТЮЗе начинает работать «человек-легенда театрального Омска» Карло Гагишвили (1970 - 1972, 1975 - 1979).

165

…Время листает страницы истории Омского ТЮЗа… Смена главрежа – в театре всегда «переходный период»; группа ведущих (и «звёздных») актёров покинула труппу… Но «соколовский задел» – он в театре остался надолго.

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

Семидесятые… Вместе с главрежем (Геннадий Кириллов) – «цех» режиссёрский силён: Уразаев, Стукалов и Рудник, Болотов и Меерсон, Чонишвили (актёр драмтеатра)!.. Вехи-спектакли тех лет – это славные вехи: «Жестокость», это «Спартак», «Винни-Пух…» и «С любимыми не расставайтесь», это «Семнадцатилетние», «Время, вперёд!..», «Эй, ты, здравствуй!», «В списках не значился», «Остановите Малахова!», это яркий и острый спектакль, что игрался «на выездах» в школах в жанре «собранья родителей» (помните?!) – «Здравствуйте, наши папы!» (родители школьников в действо активно включались)!..

170

175

…А среди новых артистов – Витько, Пивоваров, Остапов, Кокин, Башкин и Жильцов, Вельяминовы (мама и дочка), и Ярославовы с Корневыми, и Ростов, и Осокин, ´ Мина Валл, Смоляков, Кочеткова, Черняев, и Доровских, и Пелеханов… (Завлитом театра Галиною Думмой отражены эти годы в рекламных проспектах подробно).

180

Время, вперёд!.. И ужé мы в истории восьмидесятых. «Кто этот Диззи Гиллеспи?» – дебют Михаила Кольцова: новый главреж, новый импульс – и новые, значит, надежды… «Ящерица», «Две стрелы» – две великих «володинских» пьесы, объединившись в дилогию, стали «изюминкой» ТЮЗа, так же, как стал «Нахалёнок», спектакль про «Романа и Юльку», остропроблемная драма, основой которой явилась пьеса о детских домах «Где живёт домовой?» Мурзакова…

185

190

А разве можно забыть режиссёрские в ТЮЗе дебюты?! Чигишев ставит «дипломную» сказку «Ищи ветра в поле» (как бы сказали сегодня, – надолго «хитóм» она стала); и у Рудзинского в ТЮЗе – «дипломная» тоже работа: это «Погоня», эффектный спектакль (детектив Сименона). Мнóгое сделано было в театре Сергеем Рудзинским: «знаки» тех лет – «Верлиока», «Иван», «Роковая ошибка» (и «Буратино в стране дураков», что «с прицелом на взрослых»). «Знаки» тех лет – и сценографы тоже: Завьялов, Верёвкин. «Знаки» тех лет – молодёжь с фейерверком дебютов актёрских: Крутов, Зырянов, Ларюхина, Мельня, Наумов, Пичугин, Сидорова, Ковальчук, Обрывалин, Арман, Лавринович, Новикова, Оленберг, Казакова, Чаплыгина, Паршин, Кудрина… Малкины и Колодко – они тоже «оттуда», восьмидесятые где, где Аравина, Шмакова, Штряков, и Скорокосовы Таня с Валерой, и Сидоров Саша!.. И – «перестройка»… И ТЮЗу, ужé иль всего, но – полвека.

195

200

205

210

Но каждый вечер, словно заново, С благословенья добрых муз, Ты открываешь тихо занавес, Наш дорогой, наш Омский ТЮЗ.

Своих друзей и «добрых гениев» (Театру преданных людей) ТЮЗ пригласил на День рождения, ТЮЗ пригласил на юбилей.

Спектакли – как мгновенья целого, Коль с полувеком их сравнить. Учил ты чёрное от белого И ложь от правды отличить.

И к ТЮЗу омскому, как к празднику, Причастны все до одного. Уже и внуки есть, и правнуки У первых зрителей его.

Тебе, наш ТЮЗ, родной обители, Опять признáются в любви Твои актёры, твои зрители И персонажи все твои…

220

За исключением «даты», – всё можно пропеть и сегодня… В третью строфу, впрочем, тоже придётся внести измененье: ТЮЗ посещают уже и ПРÁправнуки зрителей первых (истину эту, не верите коль, подтвердит вам охотно Игорь Абрамов, который полвека заведует труппой)!.. Ну а в канун юбилея, о коем сейчас говорúм мы, – ТЮЗ (как не раз уже было) вступил в «переходный период»: новым главрежем становится в ТЮЗе Владимир Рубанов, а Соколова – директором новым (да-да, Валентина!). Новое время, стилистика новая, новые старты…

Мощный «рубановский старт»: «Пролетарская мельница счастья», и (в яркой форме «Театра в фойе») «Укрощенье строптивой», и «Одержимая» (Марка Галесника смелая пьеса).

215

«Сказ о Мишке Коршунове по прозвищу Нахалёнок», 1981

Участники спектакля «Весенний день 30 апреля», 1985

ТЮЗу – «полтинник»! Был праздничный Вечер (большой, юбилейный!), и начинался он с песни; ту песню светло и негромко, проникновенно исполнил Сергей Оленберг под гитару (вспомнить сегодня ту песню, наверное, будет логично):

Как промелькнули вы нешуточно, Полвека «театральных дел»!.. Сегодня в городе не будничный И не совсем обычный день:

«Доходное место», 1966

«Самозванец», 1980

«Две стрелы», 1984

Встреча «тюзян» с Вацлавом Дворжецким, 1988

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ

225

Словно ва-банк ТЮЗ пошёл, ставя остро вопросы, проблемы (плюс режиссёр Астрахан, «Удалой молодéц – гордость Запада» сделав, – «жáру» спектаклем поддал в раскалённую «топку театра»). Далее Сидоров Саша, актёр, пишет пьесу «В Багдаде…» – ставит Рубанов спектакль, и опять в кассе нету билетов!.. …А «за окном» – девяностые годы XX века. ТЮЗ «держит планку»: энергия, поиск, азарт и победы! Есть у театра муз. группа (её Майданюк возглавляет), есть Тзапташвили (в спектаклях во всех педагог-хореограф), и композитор «свой собственный» есть у театра – Долгушин. «Десятилетка» – как творческий вихрь! Фестивали, гастроли: Алма-Ата и Свердловск, «Новосиб», Оренбург и Воронеж; в ТЮЗе впервые «окошко в Европу» прорублено было (это Италия, это Болгария, Турция, Польша).

230

235

На постановках – «загран»-режиссёры, средь них – Ютта Шуберт, Ханс Трентельман и Вигáно… А вскоре в «Цилиндре» Филиппо омская труппа играла в альянсе с французским актёром – с Áленом Сеско-Резья… Всё и вправду – как вихрь событийный. ´ «Золушка», «Вишневый сад», «Доктор Фауст…», «Алёша» Чухрая, «Вор»… (Полный список спектаклей есть в изданных книгах о ТЮЗе). Ставят спектакли в театре Макаров, Горбатый и Уткин. Крепкий сценограф – Федоричев. В новой плеяде актёрской – Яковлева, Гончарук, Котов, Язов, Чичко и Журило, Зотке, Орлова, Буханов, Трапезников и Захаренко… И подводилась черта под столетьем. На ТЮЗовской «базе» колледж культуры открыл новый курс режиссёрско-актёрский.

240

245

250

255

…Вéка финал – как «знаменье»: Борисом Гуревичем (Питер) начат с театром контакт (с «Хитроумной влюблённой» он начат; сразу же, следом – «Орфей…»). Ну и кто бы тогда мог подумать, что станет «главным» Гуревич в две тыщи двенадцатом!.. Впрочем, мы забегаем вперёд, ибо нынешний век 21-й – это ещё не История, это – Сегодня, и прозой надо рассказывать будет про странствия нового века (проза – сие принадлежность того, что в театре СЕГОДНЯ, ну а гекзаметром – только про то, что КЛАССИЧЕСКИМ стало).

260

265

«Вишневый сад», 1991

…И – новый век! Продолжение – следует! Всё – символично! (Как же не вспомнить сейчас тридцать третью строку «одиссеи»: «…словно девиз, – «Продолжение следует». Так и случилось!..»?!) Век 21-й. И там режиссёр Ветрогонов (вновь – Питер), новые «вехи» и «вешки»... (Но это всё – прозой покамест).

P.S.

270

В небо глядит Омский ТЮЗ, замерев, онемев от восторга: очерк-гекзаметр (да, именно этот!) распевно читая и пролетая над Омском, – нас всех созерцает с улыбкой светлая дочь громовержца богиня Афина Паллада!..

P.P.S.

«Цилиндр», 1996

«И приближался миллениум…» – будущий скажет историк, «список» продолжив: Шапорин, Мольгавко, Дряхлов, Лизунова, Пономарёва, Шевчук, Черепанова, Греков… О, юность!.. Плюс вереница достойных наград в девяностые годы: званья «заслуженных»; их получают Рубанов и Звонов, Яковлева, Оленберг, Гончарук, Лавринович, Абрамов…

275

«Вор», 1992

«Хитроумная влюблённая», 2000

...Мир обомлел. Омский ТЮЗ обомлел от строки предыдущей («Светлая дочь громовержца богиня Афина Паллада»): этой же – этой же! – строчкой закончил Гомер «Одиссею», ту, что потом перевёл для России Василий Жуковский…

«Горя бояться – счастья не видать», 2000

В оформлении материала использованы фотографии из архива театра, фонда Музея театрального искусства г. Омска, а также снимки Сергея Денисенко, Евгения Кармаева, Бориса Курносова, Валерия Черненко. «Бременские музыканты», 1993

ОКТЯБРЬ 2012 29(51)

В номере опубликованы снимки: Александра Барановского, Андрея Бахтеева, Олега Деркунского, Марии Гавриленко, Валерия Исаева, Екатерины Кавлакан, Андрея Кудрявцева, Юрия Кузьменко, Бориса Метцгера, Сергея Мальгавко, Марюса Някрошюса, Юрия Соколова, Динары Шамец, и фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций Корректоры: О.В. Шилехина, О.Н. Черных

Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 205, тел./факс 8-3812-20-16-91 E-mail: press@ sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: http: // www.sibmincult.ru Подписано в печать 07.11.12. Дата выпуска 09.11.12. Тираж 300 экз. Заказ № 207131 Распространяется бесплатно. Отпечатано в типографии ООО «Омскбланкиздат» г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34 тел. (3812) 212-111 www.omskblankizdat.ru

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ