Журнал "Омск театральный" №31(53) by sibmincult.ru

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 31(53), март 2013 года ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов Темы номера: Премьеры, размышления о спектаклях, актуальные интервью, портреты в интерьере театра. Анонсы фестивалей. К юбилею Омского отделения Союза театральных деятелей России Главный редактор – Л.П. Трубицина Дизайн и вёрстка – Е.А. Пичугина Редакционная коллегия: М.В. Аварницына, В.И. Алексеев, В.Ф. Витько, Л.Ф. Гольштейн, С.П. Денисенко (зам. главного редактора), Л.Н. Колесникова, С.С. Кулыгина, В.Е. Миллер, Л.А. Першина, Б.М. Саламчев, В.А. Шершнёва На первой странице обложки: Заслуженная артистка России Маргарита Лаврова на юбилейном вечере в Омском государственном музыкальном театре. Фото Андрея Бахтеева На второй странице обложки: Илона Бродская и Валерий Алексеев в сцене из спектакля «Бег» М. Булгакова Омского государственного академического театра драмы (режиссёр – Георгий Цхвирава). Фото Андрея Кудрявцева На третьей странице обложки: Кукла «Водяной» (автор – Лариса Шнякина). Из проекта «Водный мир «Арлекина». Фото Ларисы Ханжаровой На четвёртой странице обложки: Сцена из спектакля «Шалый» Ж.-Б. Мольера в Омском драматическом Лицейском театре (режиссёр – Сергей Тимофеев). Фото Александра Румянцева

МАРТ 2013 31(53)

СОДЕРЖАНИЕ:

Лина Туманова. Классика начинает и выигрывает (О юбилее К.С. Станиславского, театральных фестивалях)..........................................3 Людмила Першина. Марафон обречённых («Бег» М. Булгакова в Омском государственном академическом театре драмы)...................................4 Владимир Копман. «Бег»: путь в бездну («Бег» М. Булгакова в Омском государственном академическом театре драмы)...................................6 Елена Мачульская. Пламя, пляшущее на ветру («Кармен» П. Мериме в Омском государственном драматическом «Пятом театре»)...........................10 Светлана Нагнибеда. Сон о чём-то главном («Сон в летнюю ночь» В. Шекспира в Омском государственном театре куклы, актёра, маски «Арлекин»)................12 Елена Белова. Современная драматургия: сценическая прививка (О Лаборатории современной драматургии)...........14 Александр Морфов: «Объединённый креатив интереснее, чем сомнительная индивидуальность» (Интервью Елены Мамонтовой и Анны Зерновой с главным режиссёром Санкт-Петербургского академического драматического театра имени В.Ф. Комиссаржевской).....................................16 Юрий Виськин. Не жалея себя и труда своего для людей («Василий Шукшин» в Омском драматическом театре «Галёрка»)......................................................21 Светлана Нагнибеда. Шалый. Перевод с французского («Шалый» Ж.-Б. Мольера в Омском драматическом Лицейском театре).....................................................22 Сергей Сизых: «Хочется успеть как можно больше» (Интервью Эльвиры Кадыровой с актёром Омского государственного академического театра драмы)................................24 Марина Есипенко: «Переоценки не произошло – я всегда ценила Ульянова как артиста и как человека» (Интервью с актрисой Московского академического театра имени Евг. Вахтангова)...............................28

Ирина Никеева. Творческий полёт (О юбилее заслуженной артистки России Маргариты Лавровой в Омском государственном музыкальном театре)...................................................................................................................................30 Маргарита Зиангирова. В поисках радости («Как хомячок Самсон солнышко искал» С. Дорожко, Ж. Кусаиновой в Омском государственном театре куклы, актёра, маски «Арлекин»).................................................33 Автандил Варсимашвили: «Кризис – это нормальное состояние театра» (Интервью Анны Зерновой с художественным руководителем Тбилисского русского государственного академического театра имени А.С. Грибоедова и «Свободного театра», постановщиком спектаклей в Омском государственном драматическом «Пятом театре»).............................................................................................................34 Архивный фотоэксклюзив. «Свечи погасли, закончилась музыка, плечи мои обняла тишина…» (Авторская рубрика Сергея Денисенко)......................................................................................................38 Александра Самсонова. Сказка за руку ведёт новый день и новый год (В рубрике «Портрет в интерьере театра» – актёр театра «Студия» Любови Ермолаевой Виталий Романов).........................................................................................................................................40 Эльвира Кадырова. Поставил декорации – и в них играю! (Из цикла «Люди театра»)...........................................................................................................................42 Ярослава Пулинович: «Современный драматург сегодня – это как рок-музыкант вчера» (Интервью Юлии Сальниковой с драматургом, автором пьес, идущих на сценах омских театров) ...........................................................................................................44 Людмила Ненашева: «Меня научили слышать сердцем…» (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены»)........................................................................48 Светлана Кулыгина. «Судите же, какие розы вам уготовит тяжкий труд…» (К истории создания секции критиков при Омском СТД).........................................................................54 Светлана Яневская. Пришёл в театр и остался в нём… (Памяти Валерия Лукьянова).......................................................................................................................58 Елена Буйнова. «…И тем воспитывать многие тысячи зрителей» (К 100-летию Омского отделения СТД)......................................................................................................61 Анастасия Толмачёва. Праздник и лаборатория (Анонс III Международного фестиваля театров кукол «В гостях у «Арлекина»).................................65 Лариса Ханжарова. «Я – водица, я – царица» (Об экскурсионной программе «Водный мир «Арлекина». Из цикла «Музейные истории»)..................66 «Но мир воскресает под вспыхнувшей люстрой антракта…» («Поэтический антракт»)............................................................................................................................68

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛИ Лина ТУМАНОВА

Классика начинает и выигрывает 2013-й театральный год начался с январского юбилея. Люди театра с разной степенью почтительности и трепетности отмечали 150-летие со дня рождения великого русского режиссёра, актёра и педагога, выдающегося реформатора театра Константина Сергеевича Станиславского.

Его идеи и опыты являются признанным классическим наследием мирового уровня, однако постоянно вызывают споры среди представителей разных педагогических и исполнительских школ. А у нас до сих пор незабываем тренд искусства советских лет, когда система Станиславского была так же обязательна к применению в театре, как социалистический реализм в литературе. Стараясь изжить комплекс прежней зависимости, иные деятели театра сегодня с видимым удовольствием демонстративно артикулируют непризнание и самого мэтра, и его системы. Но есть такой очевидный и устойчивый индикатор жизненности любой школы, как полемичность. Неугасающие споры вокруг системы Станиславского – показатель того, что это живая почва классики, от которой можно оттолкнуться и начать свой осмысленный путь в искусстве. Именем Станиславского было решено освятить и омский конкурс «Лучшая театральная работа года». Он начался 1 марта. Открыл показ работ профессиональных коллективов драматический театр «Галёрка», представив сценическую версию по роману Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Нынешняя фестивальная программа включала просмотр 18 спектаклей разных сценических видов и жанров, но удивительным фактом является то, что 14 из них поставлены по произведениям классики. Классикой, по-разному режиссёрски трактованной и сценически трансформированной, порадует и фестиваль «Лучшие российские спектакли – лауреаты и участники фестиваля «Золотая маска» в Омске». В этом году он пройдёт в нашем регионе шестой раз, свои спектакли покажут четыре прославленных театра страны. Фестиваль открывает легендарная «Табакерка». Московский театр-студия под руководством О.П. Табакова представит спектакль по пьесе А. Вампилова «Старший сын». Этой постановке Константина Богомолова театральные критики сразу «прописали» долгую и счастливую сценическую жизнь. В ней есть всё: и замечательный актёрский ансамбль, и остроумные режиссёрские находки, и пронзительные лирические моменты. Известная вампиловская пьеса звучит вполне актуально и рассказывает о том, что близко каждому, – о человеческих взаимоотношениях, семейных МАРТ 2013 31(53)

ценностях, поисках счастья и душевного тепла. Фестиваль продолжится спектаклем Российского государственного академического театра драмы имени Фёдора Волкова. Артисты старейшего театра страны сыграют «Пьесу без названия» А.П. Чехова в постановке Евгения Марчелли. Режиссёр не раз обращался к творчеству Чехова: поставленный им в Омском академическом театре драмы спектакль «Вишнёвый сад» вызвал в своё время и споры, и неподдельный интерес. Московский академический театр имени Вл. Маяковского представит спектакль «Таланты и поклонники». Режиссёр постановки – художественный руководитель театра Миндаугас Карбаускис, неоднократный лауреат престижных премий «Золотая маска», «Хрустальная Турандот», имени К. Станиславского. Карбаускиса называют одним из лидеров своего поколения, мастером, который создаёт особую театральную философию. В спектакле по пьесе Александра Николаевича Островского поистине «звёздный» состав: Светлана Немоляева, Ирина Пегова (Полина Лазарева), Игорь Костолевский, Даниил Спиваковский, Анна Ардова. Программу фестиваля спектаклей «Золотой маски» в Омске завершает Московский академический театр имени Евг. Вахтангова показом спектакля «Анна Каренина». Роман Льва Толстого представлен в неожиданном формате. Это хореографическая композиция на музыку Шнитке, Чайковского, Малера и Форе. Автор и хореограф спектакля Анжелика Холина работает в эстетике невербального театра, она считает, что именно музыка и пластика помогают раскрыть глубокий драматизм любовной истории, не лишая её лёгкости и изящества. Вообще, последний месяц весны 2013 года обещает стать абсолютно театральным: в мае Омск проводит три больших фестиваля. На разных сценических площадках города иногда с наложением спектаклей поклонникам театрального искусства будут предложены три программы. Кроме «золотомасочных», омские зрители увидят также спектакли IX Международного фестиваля «Молодые театры России», которые привезут коллективы из Москвы, Санкт-Петербурга, Кемерова, Перми, а также из Австралии, Англии и Ирландии. Поклонников искусства кукольного театра ждёт насыщенная программа ещё одного международного фестиваля – «В гостях у «Арлекина» (подробнее об этом – на странице 65).

Людмила ПЕРШИНА

Марафон обреченных «Бег» М. Булгакова на сцене Омского академического театра драмы. Режиссёр – Георгий Цхвирава. Художник – Эмиль Капелюш. Костюмы – Юрий Сучков. Свет – Денис Солнцев. Музыкальное оформление – Владимир Бычковский. Видео – Александр Малышев. Консультант – Михаил Кудинов.

Корзухин – Александр Гончарук, Голован – Владимир Девятков, Хлудов – Михаил Окунев

…И только выстрел, звучащий в финале спектакля, останавливает этот мучительный бег человека от роковых обстоятельств жизни, от самого себя, от проклятых вопросов, на которые нет и не может быть ответа. Режиссёр Георгий Цхвирава, обратившись к одной из самых непростых булгаковских пьес, отнюдь не случайно взял для постановки авторский вариант 1934 года. Тот самый, в котором Роман Валерианович Хлудов не едет, подобно его историческому прототипу, сдаваться на милость советской власти, а недрогнувшей рукой сводит счёты с жизнью. Этим режиссёрским выбором настойчиво подчёркнута мысль автора пьесы: у покинувших Россию беженцев на родине нет будущего. Возвращение бессмысленно. Вернувшиеся будут обречены на гибель. Многозначительная метафора Булгакова, уподобившая массовый исход белой армии из России тараканьим бегам с их непредсказуемостью, подставными фаворитами, неистовыми болельщиками, жуликоватыми «тараканодержателями», в омской постановке особенно выразительна. В этих сценах нет ни сгущённого драматизма, ни нарочитого эмоционального надрыва. Всё предельно буднично, просто и меньше всего похоже на сновидения. Вполне наяву зловеще и пугающе у людей вдруг начинает уходить почва из-под ног. Будто налетает вихрь, сминающий человеческие жизни, перемещающий пласты земной коры, ускоряющий бег времени. Если учесть, сколько вольных и невольных участников и попутчиков было затянуто в водовороты революционной смуты, сколько поломано судеб, то случайная гибель под чьим-то скрипучим сапогом букашки-таракашки в человечьем облике не столько уж и непредсказуема. Впрочем, булгаковский «Бег» притягателен для актёров и публики не только накалом вы-

плеснутых на сцену картин глобального национального катаклизма, который спустя многие десятилетия не перестаёт волновать российское сообщество. Особый колорит ярко выписанных драматургом характеров, их достоверность и поразительная реалистичность дают мастерам Омской драмы превосходную возможность для актёрской самореализации, что, конечно, не может не возбуждать восхищённое зрительское внимание. Добавьте к этому блистательно выписанные диалоги, афористичную чеканку реплик отдельных персонажей, мастерски закрученные ситуации, динамику сменяющихся у тебя на глазах событий – и предстанут слагаемые вполне предсказуемого успеха новой постановки. Есть и ещё одно немаловажное обстоятельство. Волею судеб Омск на недолгое время становился центром Белого движения и даже удостаивался звания белой столицы России. Осенью 1919 года многое в городе на Иртыше напоминало ситуацию, годом спустя случившуюся в Севастополе. Её-то и описал Булгаков в пьесе. Только в Омске штурмом брались не корабли, отплывающие от черноморских причалов, а поезда, уходящие на восток. Аналогий много. Будет у сибиряков-белогвардейцев и свой Константинополь – китайский Харбин, где беженцы осядут целыми семьями, и откуда некоторые двинутся обживаться не в европейские города Париж, Мадрид, а на далёкие континенты – Австралию и Америку. Бесспорно одно: генетическая память зрителей, многие из которых являются прямыми потомками омичей, переживших в нашем городе бурное время революции и Гражданской войны, особым образом резонирует с происходящими в спектакле событиям. Как будто мистическое увеличительное стекло приближает и укрупняет их, превращая в семейные предания. Совсем не случайно сыгранный в спектакле Михаилом Окуневым генерал-лейтенант Хлудов в первом же своём появлении поражает фатальным сходством с адмиралом Колчаком. И это обстоятельство создаёт некий дополнительный психологический план в восприятии этого образа, тонкую историческую параллель. Да, судьба Верховного правителя России роковым образом воплотилась в словах генерала Чарноты, сказанных Хлудову: «Всё кончено. Империю Российскую ты проиграл, а в тылу у тебя фонари!» Ведь и у адмирала в тылу были свои фонари-виселицы и порубанные колчаковскими шашками пленные. Но Хлудов в спектакле отнюдь не психически больная личность. Это человек, не могущий убежать от самого себя, своей воспалённой совести, своих страшных видений, своей неискупленной вины. Михаил Окунев сумел убедительно сыграть драму белого генерала, ставшего невольным палачом собственного народа, оголтелым зверем для собственной армии. Романа Хлудова терзают муки совести, преследуют видения повешенного по его приказу вестового Крапилина (Алексей Манцыгин), не дают покоя мысли о неотвратимости расплаты за всё содеянное. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Актёр сумел избежать эмоционального надрыва в трактовке роли, он не впадает в экспрессию, не «пугает» безумным взглядом, не изображает приступы ярости. Напротив, его Хлудов весь обращается внутрь себя, он прячет свои видения от товарищей по несчастью, но не отстраняется от помощи ставшим ему близкими в скитаниях людям, берёт на себя заботу об оставшейся в Константинополе Серафиме. Но он лишён главного чувства, способного вернуть человеку почву под ногами, – любви. Поэтому так неизбежен и трагичен его конец. При всей исторической заострённости булгаковской пьесы «Бег», поставленный Георгием Цхвиравой, получился абсолютно созвучным сегодняшнему дню. Просто поражаешься, насколько типологически точно с позиций современности обрисованы характеры героев. Разве не узнаваем (увы и ах!) товарищ министра торговли Парамон Ильич Корзухин, прикупивший газетку для пиара властей предержащих и осмотрительно подготовивший себе «запасной аэродром» в Париже? В соответствии с философией его жизни укладывается отречение от собственной жены. Это поступок человека с обострённым инстинктом самосохранения, без совести, чести и натренированными хватательными рефлексами. Александр Гончарук лишает своего героя даже намёка на человечность и обаяние. Он не стремится хотя бы чем-то зацепить симпатии зрителей. С первой же сцены почти не меняет мину надменного нувориша, буквально запрессовывает Корзухина в корсет брезгливого безразличия ко всему, что не входит в сферу его шкурного интереса. Неуместная среди общего хаоса подчёркнутая элегантность одежды и вовсе превращает Парамона Ильича в персонаж какого-то комикса. Разве что непомерная любовь к деньгам способна вызвать в этом человеке искренние всплески страсти. А вот отчаянная русская душа, генерал-кавалерист Чарнота – полный антагонист корзухинского племени. Этот не бросит, не предаст, напротив, если надо – голыми руками из огня выхватит, спасёт, собой закроет. Храбрый вояка, служивший царю и Отечеству, не выслуживший ничего, кроме генеральской шинели на себе да именного револьвера в кармане. Но удаль молодецкая и ухватки потомка запорожских казаков – всего лишь внешняя маска натуры глубокой и неординарной. Под этой маской – разбитые иллюзии, лютая тоска по утраченной родине, по бросившей его жене Люське. Искрящийся темперамент Валерия Алексеева стопроцентно ложится на типаж лихого героя белой армии. Актёр создаёт образ объёмный и живой. Классическая сцена картёжной игры с Парамоном Корзухиным бьёт мощной волной адреналина в зрительный зал, рождая ответную эмоциональную волну. Тут Алексеев показывает настоящий класс игры. Фантастически зримо, буквально всем своим естеством преображается генерал, было потерявший всякую надежду на счастливое разрешение визита к процветающему соотечественнику, когда случайно наталкивается у него на карточную колоду! Вот он главный победный бой Чарноты – час самоутверждения и отмщения за растоптанное генеральское достоинство – шутка ли в подштанниках шагать по Парижу! Вообще у мужской части труппы едва ли не каждая роль – бенефисная. Начальник контрразведки Тихий (Евгений Смирнов), архиепископ Африкан (Николай Михалевский), маркиз де Бризар (Руслан Шапорин), главнокомандующий Вооруженными силами России (Моисей Василиади), Артур Артурович, тараканий царь (Олег Теплоухов), есаул Голован (Вевятков Девятков) – перечислять можно и далее. Каждый актёр даёт спектаклю свою виртуозную краску, мастерски вплетая в канву сюжета нити своей роли. А вот Владиславу Пузырникову досталась довольно МАРТ 2013 31(53)

непростая задача – сыграть характер типичного русского интеллигента – рефлексирующего, нерешительного, неприспособленного к житейским тяготам, в минуту опасности даже способного оговорить любимую женщину. За что же тогда полюбила Серафима Корзухина незадачливого приват-доцента Голубкова? За юношескую трепетность, за совестливость, за непохожесть на сволочного негодяя-мужа, за донкихотские всплески души, за собачью преданность, за сердце, открытое любви? Таковы причуды любви по-русски. Сие есть тайна великая… Серафима Корзухина в изящном исполнении Илоны Бродской – такой узнаваемый типаж русской женщины – доверчивой, наивной, чистой, но неисправимо инфантильной. Таких интеллигентных милых дурочек и сегодня бросают выбившиеся в олигархи разномастного калибра мужья. Находят им на замену роковых красоток вроде Люськи – полковой жены Чарноты. Только нынешним-то до душевного масштаба Люськи – ого-го как далеко! Екатерина Потапова с присущим ей блеском сыграла сверкающую энергией, стойкостью, великодушием и жаждой жизни боевую подругу русского генерала. И нет в Люське ни нахрапа, ни жадности, ни подлости, коими отмечены сегодняшние искательницы богатых мужей. Так о чём же заставляет задуматься спектакль, поставленный на сцене Омской академической драмы? Не только о назидательных уроках истории. Он о том, что всё странным образом закручивается в тугую спираль событий, так или иначе повторяющихся. Надо всегда помнить о хрупкости любого мира, о несовершенстве человеческой натуры, о неотвратимости возмездия, о невозможности гармонии. А мы в унисон с реактивным веком всё спешим, торопимся, не успевая, да и не желая осмыслить уроки, преподанные нашими предшественниками. Бежим, не понимая, что это всего лишь бег на месте, вечный марафон обречённых думать и сомневаться. Но от себя человеку не убежать – ни-ког-да!

Корзухин – Александр Гончарук, Чарнота – Валерий Алексеев

Люська – Екатерина Потапова

Владимир КОПМАН

«Бег»: путь в бездну Как ни грустно это осознавать, вся история нашей цивилизации – история войн и революций. За несколько тысячелетий люди не смогли выработать мирных способов разрешения противоречий. И даже постепенно сформировавшийся институт права не сумел уберечь человечество от войн. Если не получается приобрести что-либо законным путём – купить, построить, вырастить, остаётся единственный способ – отобрать. Поэтому в большинстве случаев главенствует другое право – право сильного. Историки, философы, политологи до сих пор продолжают спорить – может ли человечество обойтись без войн и революций, возможен ли в принципе только эволюционный путь смены формаций, может ли одна группа людей доказать свою правоту другой группе каким-то иным способом, кроме как на полях сражений?..

Голубков – Владислав Пузырников, Серафима – Илона Бродская

От Гражданской войны, которая шла в России с 1917 по 1920 годы, нас отделяют уже почти 100 лет, за это время сменилось четыре поколения, но споры относительно того, кто прав, а кто виноват, не просто не утихают, а разгораются с новой силой. Более того, оппоненты из одной крайности бросаются в другую. Те политические фигуры, которые долгие десятилетия считались героями и освободителями России, теперь объявляются почти что преступниками, а поверженные участники Белого движения возносятся на пьедестал как борцы за истинную веру и демократию. Революция 1917 года и последовавшая за ней Гражданская война дали основу для творчества многим русским писателям. Разные авторы свои симпатии отдавали разным сторонам конфликта. Такие, как Фадеев и Шолохов, были безоговорочно на стороне большевиков. Талантливейший Бабель понимал неизбежность происходящего, но в «Конармии» так ярко показал кровь и жестокость, творимую красными конниками, что это невольно наводило читателя на мысль: а нужна ли реализация большевистских идей такою ценой? Известный гедонист и не менее известный конформист Алексей Толстой завоевал симпатии новой власти, рассказав

в «Хождении по мукам» как офицер русской армии Рощин приходит к осознанию правоты идей большевизма и становится красным командиром. Совсем другой взгляд продемонстрировал Борис Пастернак, который в «Докторе Живаго» показал, как в жерновах революции и Гражданской войны гибнет русская интеллигенция. Михаил Булгаков не искал в этих событиях правых и виноватых. Его больше занимали нравственные проблемы. Его всегда интересовал человек, находящийся в ситуации выбора, причём выбора не между плохим и хорошим, а между очень плохим и ужасным. События Гражданской войны Булгаков описал в романе «Белая гвардия», на основе которого родилась пьеса «Дни Турбиных», и в пьесе «Бег». Действие в «Днях Турбиных» происходит в Киеве зимой 1918 – 1919 годов, в «Беге» – в 1920-м в Крыму и в 1921-м в Константинополе и Париже. Эти две пьесы, хотя и не являются дилогией, по сути связаны сквозным сюжетом – поражение белых в Киеве и бег на юг – в Крым, поражение в Крыму и бег за границу. У этих произведений разная судьба. «Дни Турбиных» были поставлены во МХАТе в 1926 году, выдержали почти тысячу представлений и были любимым спектаклем Сталина, который смотрел его раз пятнадцать. «Бег» при жизни автора света рампы не увидел, притом, что сам Булгаков считал его своей лучшей пьесой. Когда я узнал, что Георгий Цхвирава ставит «Бег» в Омской драме, я попытался представить, как бы я распределил роли. Вообще, есть два способа распределения ролей: один в соответствии с амплуа, второй – вопреки амплуа. Первый способ более надёжный, второй более рискованный, но иногда производит неожиданный и сильный эффект. Ну, например, дать актёрукомику трагическую роль. Анатолий Папанов играл в московском Театре сатиры в основном отрицательных персонажей с большим или меньшим налётом комикования. Режиссёр Александр Столпер сильно рисковал, давая ему роль комбрига Серпилина в фильме «Живые и мёртвые», но Папанов сыграл не просто блестяще, он сыграл так, что эту его работу многие помнят спустя несколько десятилетий. Возвращаясь к «Бегу», замечу: мы с режиссёром были практически единодушны в распределении ролей (да простят актёры и Георгий Зурабович мою наглость). Понятно, что ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ сам бог велел Алексееву играть Чарноту, Окуневу – Хлудова, Потаповой – Люську, а Бродской – Серафиму. Хотя, посмотрев спектакль несколько раз, я нет-нет, да и попытался мысленно переставить местами Алексеева с Окуневым, а Потапову с Бродской. Получалось неожиданно и интересно, хотя, понятно, что это был бы уже совсем другой спектакль с иными смысловыми акцентами. У меня к «Бегу» особое отношение. В 1969 году я, будучи всё лето в Москве, участвовал в массовке в фильме Алова и Наумова, который они снимали по мотивам этой пьесы. Мне и моим друзьям по институту было интересно посмотреть, как снимается кино, и мы позвонили в актёрский отдел «Мосфильма», спросив, не нужны ли молодые люди в массовку. Оказалось, что нужны, и на следующий день мы пришли на студию, где нас обрядили в форму солдат белой армии. Так я узнал, что попал в фильм по пьесе Булгакова. К этому моменту я уже прочитал роман «Мастер и Маргарита», незадолго до того опубликованный в журнале «Москва», и отчётливо понимал, что Михаил Булгаков – величайший писатель двадцатого века. В перерыве между съёмками я набрался смелости, в солдатской шинели и с трёхлинейкой подошёл к Александру Александровичу Алову и сказал, что хотел бы прочитать сценарий. Он молча смотрел на меня, наверное, минуты полторы (а нас было в массовке человек сто), потом спросил: «Зачем?» – «Булгакова люблю», – говорю. Он ещё помолчал, потом сказал: «Я тоже». И распорядился дать мне экземпляр сценария до завтра. Эпизод, в который мы попали, снимали три дня, на экране он шёл секунд двадцать. Фильм этот я видел с тех пор раз десять, но в толпе солдатиков так себя и не опознал. Основная идея пьесы «Бег», если отбросить побочные линии, предельно проста – стоит ли реализация идеи, пусть даже и великой идеи, рек крови, пролитой во имя этой идеи? Главный герой пьесы генерал Хлудов, командующий отступающими на юг частями Белой армии, железной рукой добивается достижения одной цели – ни шагу назад, а потому вынужден вешать и расстреливать – и своих, и чужих. Прообразом Хлудова послужил реальный персонаж – командующий Крымским фронтом генерал Слащев, блестящий офицер царской армии, в 34 года получивший генеральский чин в Генеральном штабе. После поражения белых Слащев бежал в Константинополь, но затем вернулся в Советскую Россию, преподавал в Военной академии, а в 1929 году был убит одним из слушателей академии, опознавшим в Слащеве человека, по приказу которого в Крыму в 1920 году была расстреляна вся его семья. Мне показалось, что Михаил Окунев в роли Хлудова в какие-то моменты внешне напоминает адмирала Колчака, не знаю – случайно ли так получилось, или МАРТ 2013 31(53)

таков замысел режиссёра. Возможно, вольно или невольно нам являют некий собирательный образ честного офицера, в общем-то, порядочного человека, оказавшегося в ситуации, когда он вынужден во имя исполнения своего долга – так, как он его понимает, – идти против своей совести и творить мерзости. Герой Окунева ненавидит и своих начальников, вовлекших его в эту бойню, и себя самого. Его гложет неизбывная тоска оттого, что ничего уже нельзя изменить, повешенных и расстрелянных не вернуть. На протяжении всего спектакля актёр говорит потухшим, безжизненным голосом, глядя кудато в пустоту, и мы понимаем, что лица невинно убиенных стоят перед его мысленным взором. А всего ужаснее, наверное, ему осознавать, что все жестокости были сотворены напрасно, все жертвы оказались бессмысленны. Он понимает, что война проиграна. Здесь небезынтересно было бы задаться вопросом – уже по отношению не к Хлудову и не к Булгакову – а испытывал бы Хлудов такие муки совести, если бы Белая армия одержала победу (оммаж «Острову Крым» Василия Аксёнова)? Ведь в этом-то случае все жертвы были бы

оправданы, цель-то ведь оправдывает средства, не так ли? Михаил Булгаков в своём творчестве неоднократно возвращался к теме личной ответственности за малодушие и неоправданную жестокость (хотя что – бывает оправданная?). Поэтому нельзя не сказать о явно напрашивающейся параллели между Хлудовым и другим героем Булгакова – Прокуратором Иудеи Понтием Пилатом из «Мастера и Маргариты». Оба персонажа испытывают муки совести, которые ничем невозможно заглушить. Их гложет неистребимая вечная тоска от непоправимости содеянного ими. Режиссёр Георгий Цхвирава и художник Эмиль Капелюш нашли, мне кажется, очень верное в контексте основной идеи пьесы «Бег» сценографическое решение спектакля. На заднике изображены немного размытые лики святых, которые, очевидно, по замыслу авторов спектакля, символизируют тот высший суд совести, перед которым приходится отвечать героям булгаковского «Бега». Образа нарисованы очень высоко, а Хлудов, да и другие персонажи пьесы, смотрят вниз

или перед собой и потому образов не видят. Такая вот несколько прямолинейная аллегория – не обращают булгаковские герои свой взор к Богу, а потому заповеди Божьи не соблюдают. Ещё одной удачной сценографической находкой спектакля являются два пандуса, идущих по бокам сцены и наклонённых от задника к авансцене, – некий образ дороги. Дорога-то одна, но идти по ней можно в разные стороны – всё зависит от того, куда повернёшься лицом. Если идти по этому пандусу снизу вверх, то как раз и приблизишься к ликам святых на заднике сцены. Но на протяжении всего спектакля как-то так получается, что герои в основном идут по этой дороге сверху вниз, спиной к изображениям святых, и на авансцене медленно опускаются вниз, внутрь сцены. Складывается явное ощущение бега в никуда, в небытие, в бездну. Скорее всего, Цхвирава и Капелюш этого не знали, но рабочее название у фильма Алова и Наумова было «Путь в бездну». Потом, правда, в прокат фильм вышел с авторским названием «Бег». Такие вот символичные совпадения. «Бег» в Омской драме – ладно скроенный и крепко сшитый спектакль. В нём все актёры на своём месте, за редкими исключениями никто не выбивается из общей партитуры спектакля. Временами персонажей на сцене много, но нет ощущения ненужной толчеи – каждый знает свой манёвр. Интересно, что в массовых сценах режиссёр задействовал монтировщиков декораций, и надо признать, что никто обедни не испортил. Не могу не отметить интересный феномен, который обнаружил, ещё снимаясь в массовке в фильме «Бег». Как разительно меняет человека костюм из другой эпохи. Массовка наша переодевалась в одном большом помещении – все вместе. Интересно было наблюдать – вот только что вокруг тебя были современные молодые, и не только молодые, люди, но вот они надели шинели и папахи – и на глазах преобразились. Кажется, что перед тобой уже совершенно другие люди – и осанка какая-то другая, и выражение лица иное, не сегодняшнее. В общем, волшебная сила искусства… Возвращаясь к актёрским работам, не хотел бы расставлять оценки всем участникам спектакля, повторюсь, они все на своём месте, но о некоторых работах хотел бы сказать особо. Подтвердил свой высокий класс Алексей Манцыгин – его вестовой Крапилин получился очень запоминающимся, хотя роль не очень большая. Хорош Евгений Смирнов в роли контрразведчика Тихого, такой, знаете ли, инженер человеческих душ, ласковая сволочь, добрый и злой следователь в одном лице. Смирнов играет Тихого так, что понимаешь, что сыск – не профессия его, а призвание. В общем, Тихий не работает, а купается в своей проОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ фессии, ну, а Смирнов, естественно, купается в роли. Тараканий царь Артур Артурович в исполнении Олега Теплоухова сначала вызвал у меня определённое сомнение – откровенно шаржированный эксцентричный персонаж. Но по прошествии времени я подумал, что такая трактовка вполне укладывается в намерения Булгакова – показать бессмысленность существования русских эмигрантов в Константинополе – что-то вроде борьбы тараканов в банке. Поспорил бы с талантливой Екатериной Потаповой – её Люська временами казалась мне не столько любящей боевой подругой генерала Чарноты, сколько героиней из «Конармии» Бабеля – бесшабашной и разбитной атаманшей. Фигура Парамона Ильича Корзухина подана Булгаковым в откровенно сатирическом ключе. Александр Гончарук – известный мастер комического, и Корзухин в его исполнении – прекрасно выписанная роль. Однако мне показалось, что она несколько выбивается из общей канвы спектакля, его монолог в сцене с Чарнотой – этакий вставной номер. Боюсь советовать, но мне кажется, что Цхвираве и Гончаруку имело бы смысл попробовать как-то стереть стыки между этим персонажем и спектаклем в целом. И ещё об одной вещи хотелось бы сказать. Спектакль поставлен недавно и ещё только набирает силу, но пока многие актёры в этом спектакле изображают своих персонажей практически одной краской. Если героиня испуганная и пришибленная жизнью, она остаётся таковой от начала и до конца спектакля, если герой имеет неукротимый буйный нрав, то он такой всегда и везде, даже там, где ему по идее должно быть тяжко, грустно. Как-то бы раскрасить персонажей в разные

МАРТ 2013 31(53)

цвета. «Играешь доброго – ищи, где он злой», – писал когда-то К.С. Станиславский. Булгаков перерабатывал пьесу многократно, в частности, были разные версии финала – Хлудов уезжает в Россию, Хлудов кончает жизнь самоубийством, Хлудов остаётся жить в Константинополе, будучи обречённым до конца своих дней мучиться угрызениями совести. Из этих вариантов финала Цхвирава выбрал вариант с самоубийством героя, по сути, он пожалел Хлудова. Любой театральный режиссёр, берущийся ставить «Бег», изначально попадает в довольно щекотливую и невыигрышную ситуацию – он понимает, что его постановку неизбежно будут сравнивать с фильмом очень талантливых режиссёров Александра Алова и Владимира Наумова, в котором снимались замечательные актёры Михаил Ульянов, Алексей Баталов, Евгений Евстигнеев, Владислав Дворжецкий, Людмила Савельева. Поэтому требуется известное мужество, чтобы рискнуть вступить в конкуренцию с мэтрами. Георгий Цхвирава рискнул и не проиграл. По моему разумению, «Бег» – весьма достойная работа, которую, безусловно, можно поставить в актив Омской драме. Занавес опущен, зрители расходятся. «Что остаётся от сказки потом – после того, как её рассказали?» – пел Владимир Высоцкий в аудиоверсии спектакля «Алиса в Стране чудес». Что остаётся после булгаковского «Бега»? Пожалуй, простая мысль. Твоя совесть обязательно призовёт тебя к ответу. Даже если ты забыл о её существовании или считал, что у тебя её нет вообще.

Елена МАЧУЛЬСКАЯ

Пламя, пляшущее на ветру «Кармен» – уже второй спектакль, который ставит на омской сцене режиссёр из Украины Ринат Бекташев. Постановка 2011 года «Ромео и Джульетта» до сих собирает полные залы. В 2012-м на сцене вновь повесть о любви.

– А что ещё в этой жизни есть, о чём можно было бы говорить так серьёзно? Страсть, любовь, ревность всегда движут нами. Всё в мире крутится вокруг любви, – размышляет режиссёр. В главных ролях заняты Мария Долганёва и Евгений Фоминцев. Спектакль полностью раскрывает возможности двух талантливых актёров. Он делался под конкретных людей, наверное, это одно из слагаемых успеха. Премьера «Кармен» состоялась в декабре прошлого года. Эта история любви – скорее история столкновения двух миров: мира Хосе и мира Кармен. Двух цунами. Мужчина и женщина не могут друг без друга и одновременно не могут быть вместе. Он хотел, чтобы она стала другой, она хотела переделать его… Но оказалось, что и то, и другое невозможно. «Кармен» – спектакль-танец, танец огня. А слова – лишь дополнение, движения здесь говорят гораздо больше. Созданием пластического образа спектакля занимался уже знакомый омскому зрителю по спектаклю «От красной крысы до зелёной звезды» московский хореограф Алишер Хасанов. Ему удивительно точно удалось передать это вечное противостояние и притяжение – двух людей, двух вселенных… Движения вскинутых рук, трепещущих пальцев Кармен напоминают пламя, пляшущее на ветру. А ещё они похожи на взмахи крыльев. Да, Ринат Бекташев первоначально предполагал сделать Кармен крылатой. За спиной главной героини должны были появляться крылья – чёрные, белые или красные. Цвет зависел от того, что она в данный момент совершала. Но потом режиссёр отказался от этой идеи – крылья Кармен в визуальном воплощении не нуждаются. Они чувствуются – без какой-либо привязки к материальному миру. Отсутствие декораций превращает действо на сцене в каскад ярких символов на контрастном, заостряющем на них внимание фоне. Кармен – воплощённая, облекшаяся в человеческую плоть стихия. Человек-стихия, порой человек-беда… Всем, кому цыганка дарила свою любовь, эта любовь не приносила ничего хорошего. Даже простая встреча с ней для любознательного французского путешественника оборачивается малоприятными последствиями. Пламя гаснет, остаётся лишь серый пепел. Да ещё куда-то в неизвестном направлении уходят золотые часы француза, на беду попросившего её погадать. Но он ещё легко отделался – гораздо легче остальных... Эта женщина – ветер, а ветер невозможно удержать. Ни в сердце, ни в руке, ни в

Мария Долганёва и Евгений Фоминцев

клетке... Режиссёр попытался разобраться в происходившем в глубинах её души. И не смог осудить. Ведь Кармен жила любовью, а на неё смотрели только как на существо, предназначенное для удовлетворения чьейто похоти…. В спектакле Рината Бекташева действующих лиц больше, чем в первоисточнике. Помимо людей на сцене действуют три страсти – три быка – красный, белый и чёрный. В каждом герое свой бык – своя страсть, главное чувство, которое им движет. И гармонично они существовать не могут. Черный – темные мысли, грехи. Красный – любовь, страсть. Белый – то особенное внутреннее состояние, которое мы обычно прячем очень далеко. Можно сказать, внутренний свет…. Эти быки то кружат вокруг персонажей, исполняя свой странный непонятный людям танец, то чёрный бык встаёт за одним плечом Кармен, а красный – за другим, то женщина ненадолго склоняется к белому быку, словно бы ища поддержки…. Красно-чёрно-белое пространство спектакля очень контрастно. Декораций нет, и танцу ничто не мешает. Ничто не отвлекает от персонажей. Есть только занавесы. То чёрные, разорванные острым крылом пролетавшего ветра, то алые – из пышного королевского бархата. Здесь очень много этого цвета – цвета огня и крови. Кармен всегда одета иначе, ярче, чем окружающие её девушки. В чёрно-белом, в чёрно-золотом… И что бы ни происходило на сцене, взгляд сначала падает именно на неё, только потом замечаешь всех остальных. Улыбка на лице, гордая осанка. Цыганка с севильской табачной фабрики? Нет, королева! Вокруг солдатика Хосе она кружится, как львица вокруг жертвы. Как змея, завораживает своим колдовским танцем. Исчезает и появляется вновь – как птица, что ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА на секунду опустится тебе на плечо. Ещё мгновение – и её уже нет. Растаяла в бескрайнем небе. И он уже не хозяин себе… Хосе Лисаррабенгоа – баск из Элисондо, принадлежащий к старинному дворянскому роду, становится разбойником Хосе Наварра. Парня, которого любовь к игре в мяч заставила стать солдатом, другая любовь доведёт до виселицы. Кармен, как обещала, женит его на вдове с деревянными ногами. Хосе Евгения Фоминцева – человек, который делает то, что ему совсем не по душе. Он был солдатом поневоле, и бандитом стал тоже поневоле… И один и тот же вопрос он повторяет вновь и вновь: «Кармен, что ты со мной делаешь?» Очевидно, что он идёт по дороге, ведущей в тупик. Ибо желает невозможного. «Я хочу, чтобы ты принадлежала только мне!» Но разве можно удержать ветер? А её странного обещания – «с тобой моя душа» – ему слишком мало. Возникает чёткое ощущение, что все остальные, присутствующие на сцене, – лишь обрамление для этих двоих по-своему исключительных людей. Но слишком часто фон за ними становится алым. Как на закате, «когда уходящее солнце держится за край земли»… Время и пространство в созданном Ринатом Бекташевым мире очень изменчиво. То Хосе, ожидающий казни, в тюрьме рассказывает путешественнику, легко и подчёркнуто изящно сумевшему стать гордому испанцу другом (Сергей Шоколов), свою историю, то мгновение спустя, накинув гвардейский мундир, уже стоит с товарищами-солдатами на посту... В решающий для Хосе момент символы буквально громоздятся один на другой. Хосе, стоя в карауле, видит Кармен, которая прогуливается с офицером. Офицер приказывает возмущенному солдату вернуться на пост. Тот разворачивается и, как механическая игрушка, марширует прочь. Но упирается в красного быка, загородившего дорогу. А с другой стороны путь к отступлению закрывает чёрный бык. И Хосе остаётся только схватиться за оружие. И стать из солдата бандитом. Мундир честного служаки легко меняется на чёрную бандану контрабандиста. Всё так просто – она позвала, и он пошёл за ней, зачеркнув пять лет безупречной службы в одно мгновение.. Финал спектакля оказывается несколько неожиданным. Нет, всё происходит именно так, как написано в бессмертной новелле Проспера Мериме, только выглядит это иначе. За несколько мгновений до трагической развязки Хосе и Кармен больше похожи на влюблённую пару – они сидят рядом, не отводят глаз друг от друга, рядом их склоненные головы и руки. Только говорят эти двое совсем не о любви. «Я тебя больше не люблю, убирайся!» Она встаёт и уходит со словами: «Душа для тебя ничего не значит». Спокойно перешагивает через того, кто лежит у её ног. Самой трагической развязки в кадре нет – Кармен просто уходит. Точно так же уходит и Хосе. Под звук падающих капель. Капля за каплей падают в чашу… Чаша полна до краев. Время пришло. И на плечо Хосе кладёт руку таинственная незнакомка в сером плаще. Имя которой не принято лишний раз произносить вслух. И Хосе уходит с ней – в ту же туманно-мерцающую вечность… Чёрный и алый быки убивают друг друга. Только белый остаётся – и несколько мгновений исполнитель этой роли стоит, раскинув руки. Чистый, светлый вольный ветер, который был в Кармен, который она хранила и никому не отдавала, он всё-таки остаётся… МАРТ 2013 31(53)

Светлана НАГНИБЕДА

Сон о чем-то главном «Сон в летнюю ночь» Вильяма Шекспира в Омском государственном театре куклы, актёра, маски «Арлекин». Перевод Михаила Лозинского. Режиссёр – Рейн Агур. Художник – Ольга Верёвкина. Композитор – Татьяна Алёшина. Режиссёр по пластике – Игорь Григурко. Художник по свету – Марина Артёменко.

«В чём идея этой комедии? Дурацкий вопрос! Ответить на него нельзя. Смысл комедий Шекспира – в их плоти, в их поэзии, в них самих, в их юморе, в их печали» (из Интернет-лекции Алексея Бартошевича «Страшный сон о Шекспире»). «А о чём нужно говорить со зрителем сегодня?» – «О свободе. О личной свободе. Это сейчас очень важно. Омский «Сон в летнюю ночь» – это моё третье обращение к этой пьесе... Сейчас мне очень важна тема отстаивания молодыми людьми своих прав» (из интервью А. Толмачевой с Рейном Агуром, «Омск театральный», декабрь 2012). Как бы эффектно ни выражались постановщики и что бы они ни заявляли, в любом случае хороший спектакль вряд ли может быть исчерпывающе представлен авторской декларацией. Сегодня нам трудно понять, почему постановка романтической комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь», осуществлённая выдающимся режиссёром Рейном Агуром на сцене Эстонского государственного театра кукол в 1985 году (как он сам говорит, там тоже было про права и свободы), воспринималась как протест против советской власти. Но об этом, наверное, могли бы поведать те, кто жил в те годы в Эстонии. Что же касается последнего обращения известного мастера к этой пьесе в Омске, то, к счастью для театра и публики, по содержанию спектакль получился богаче публичных заявлений постановщика, так же,

как жизнь всегда оказывается неожиданней даже самой изощрённой выдумки. На русский эту самую сказочную комедию Шекспира переводили многие лучшие литераторы – от Гавриилы Державина до Татьяны Щепкиной-Куперник. В последние годы российские театры всё чаще обращаются к энергичным, передающим ритмы живой разговорной речи переводам шекспировских пьес недавно ушедшего из жизни Осии Сороки (омичи могли оценить уровень и качество его мастерства на примере спектакля «Мера за меру» в постановке «Пятого театра»). К счастью, он успел перевести и эту комедию, назвав её «Сон в шалую ночь» (почувствуйте стилистическую разницу!). Однако театру «Арлекин» больше приглянулся изящный и поэтичный, но очень литературный перевод Михаила Лозинского. И это обстоятельство на первых показах спектакля составляло определённую проблему для исполнителей, искавших вслед за постановщиком прямых, лишённых всякого пафоса контактов со зрительным залом. Актёры, появляющиеся в своей «гражданской» одежде ещё при полном свете, перед началом действия на сцене пробегают под предводительством Валерия Исаева (который не только предстанет перед нами в качестве Мастерового Рыло, но сыграет ещё и роль Стены) через зрительный зал, приветствуя собравшихся. Они бодро интересуются состоянием погоды, настроением почтенной публики, по ходу поздравляют всех с Днём защитника Отечества (или, скажем, с Восьмым марта) – словом, импровизируют на полную катушку, ибо от этого нарочито эпатажного пролога зависит, удастся ли стереть грань между двумя сторонами рампы и насколько в итоге театр ответит ожиданиям зрительного зала. Повторимся, что именного от этого режиссёрского Клин – Геннадий Власов, Моток – Дмитрий Войдак, Дуда – Дмитрий Исаев, Пила – Александр Кузнецов, Заморыш – Марина Зеня

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА вступления, равно как и от успеха постановки слезливой комедии про Пирама и Фисбу, сочинённой по заказу Герцога (Эдуард Павлинцев, он же – в роли царя эльфов Оберона), во многом зависит успех вечера в театре «Арлекин». В этом приуроченном к свадьбе вельмож придворном спектакле, который весь вечер друзья-ремесленники будут репетировать на наших глазах (вот вам и театр в театре!), будет столько наивной изобретательности и уморительного пафоса, столько самозабвенной актёрской радости, будто нашим замечательным кукольникам впервые подарили редкий шанс отложить свою куклу и выскочить из-за ширмы уже в качестве драматических актёров, чтобы отчаянно наяривать в грубом площадном фарсе. Впрочем, без куклы, конечно же, не обойтись. И здесь всем даёт фору плотник Клин (Геннадий Власов, он же в ролях Эгея, Филострата и Луны), который, немилосердно путаясь в тексте и мизансценах, водит на этой свадебной премьере свою бесподобную «рогатую Луну». Наши доморощенные актёры обращаются то к Герцогу, сидящему в глубине сцены и скрытому от глаз «театральным занавесом», то напрямую к нам, иногда вовсе забывая про влиятельного заказчика представления. Градус пародийного абсурда, сопровождаемый оригинальной и точной фонограммой, будет нарастать до тех пор, пока наконец жиденький любительский занавес не обрушится и мы не увидим Герцога в весьма пикантном окружении. Тут уж бурные аплодисменты, которых так добивались «актёры-любители», им гарантированы. Свобода фантазии, заданная режиссёром, гармонично резонирует в работе главного соавтора постановщика, замечательного театрального художника Ольги Верёвкиной, у которой, как это водится, творческие идеи сыплются одна за другой как из рога изобилия. Сценограф искусно расширяет игровое пространство за счёт потолка зрительного зала, и тогда над нашими головами пролетает зловредный лесной дух Пак – кукла, которая отделилась от играющего эту роль Дмитрия Исаева (в спектакле он выступает также в качестве Мастерового Дуды и влюблённой Фисбы). Той же цели служат светящиеся кулисы (и тогда сквозь них мы видим и слышим, как похохатывает этот бесстыжий плут) и балкончик в глубине сцены, на котором происходит, наверное, самая эротическая интермедия обольщения царицы Титании (или, наоборот, это она совращает Осла, якобы сожалея при этом о своей якобы поруганной невинности?!). Кажется, не так уж много средств использует художник, чтобы погрузить действие в атмосферу фантастического леса, однако всё решается за счёт театрального света. Серо-зелёные колонны из ткани, по-разному освещённые, оживают и начинают дышать, создавая антураж волшебного леса, в котором, вне всякого сомнения, обитают летающие эльфы. Не так уж часто и далеко не каждому художнику в театре отводится сольная партия, но для Ольги Верёвкиной делается вполне справедливое исключение, когда в течение нескольких минут (а это по театральным меркам очень немало) на сцене пусто, но действие не останавливается, потому что живёт и вибрирует сама декорация. И это удивительным образом отвечает атмосфере самой пьесы. Во многом благодаря позитивному решению художника спектакль «Сон в летнюю ночь» в театре «Арлекин» получается в конечном итоге не тревожным и кошмарным (в духе знаменитой постановки Питера Брука), объятым атмосферой страха перед катастрофой, когда мир может рухнуть в одночасье, а скорее наполненным ренессансным восторгом перед жизнью. Так что вариант «СтрашМАРТ 2013 31(53)

Моток – Дмитрий Войдак, Пила – Александр Кузнецов, Заморыш – Марина Зеня, Дуда – Дмитрий Исаев

ного сна о Шекспире», в который могла бы превратиться постановка этой пьесы, – это про какой-то другой театр и про какое-то другое, не столь жизнеутверждающее сценическое решение. Сегодня комедия «Сон в летнюю ночь» более чем другие пьесы Шекспира востребована отечественным театром, и только за последнее время в Москве поставлено два спектакля по этому тексту, один другого радикальнее. Но в отличие от молодых столичных авангардистов Рейн Агур не стал сокращать, переписывать или дополнять исходный материал, а поставил вполне классическую комедию, которая, впрочем, даёт публике возможность не только повеселиться, но и призадуматься. К тому же сама специфика современного театра кукол прибавила зрелищу дополнительный объём и обогатила смысл режиссёрской трактовки. Главными героями действия, вполне в соответствии с канвой пьесы, становятся (приготовьтесь к длинному перечислению!) влюблённые друг в друга Лизандр и Гермия, Деметрий, очарованный Гермией, и Елена, которая в свою очередь без ума от Деметрия (Александр Кузнецов, который также играет мастерового Пилы и Льва), Марина Зеня (выходяшая на сцену в ролях Эльфа и Мастерового Заморыша), Дмитрий Войдак (исполняющий роли Мастерового Мотка, Осла и Пирама), а также Елена Фалалеева в роли Елены. Благодаря мастерству режиссёра по пластике Игоря Григурко, а также профессионализму и вдохновению артистов, шекспировская история про запутавшихся в своих чувствах влюблённых становится в этом спектакле главной, оттесняя на второй план сюжетные линии о свадьбе герцога Тезея и Ипполиты (Елену Артамонову мы увидим ещё и в ролях Титании и одного из эльфов) или про размолвку повелителей эльфов Оберона и Титании. Именно на любовные сцены постановщик делает главную ставку, выдвигая перед исполнителями сложнейшие вокальные, пластические и даже акробатические задачи, с которыми, впрочем, они отлично справляются. Чем ближе к финалу, тем яснее – театр дарит нам классическую историю о воспитании чувств, без которого невозможно вновь обрести ускользающую любовь. Получился спектакль о самовоспитании, о творчестве в человеческих отношениях, о воле по собственному желанию распоряжаться своей жизнью. Можно назвать это и борьбой за свободу, почему бы и нет?

Елена БЕЛОВА

Современная драматургия: сценическая прививка Омский государственный академический театр драмы славится особым отношением к опытам молодых драматургов и режиссёров. Вот уже который год он открывает возможность всем желающим погрузиться в увлекательный театральный процесс и воочию увидеть, как методом проб и ошибок возникают новые течения, рождаются сценические формы. В декабре 2012 года состоялась зимняя сессия Лаборатории современной драматургии.

Жанр драматургии всегда наиболее чувствителен к нерву времени. Он болезненно фиксирует малейшие отклонения в жизни современного общества, которые мы, вращаясь в непрерывном информационном потоке, зачастую пропускаем мимо. Поэтому поиск молодых авторов – необходимая задача для театра. В 2012 году в экспертный совет лаборатории поступило около 700 русскоязычных пьес из России и ближайшего зарубежья. Чем характеризуется такой драматургический подъём? По мнению исследователей, драма расцветает тогда, когда бушуют новые социальные конфликты, например, во время революций. «Но так ли это? …Быть может, драматургия становится главным полем экспериментов в литературе именно тогда, когда после бурных передряг, революций, потрясений и сдвигов наступает стабилизация (застой, депрессия)? Этот род письма реагирует на отвердение новой социальности, прежде неоформленной и открытой для перемен. Драматургия, находящаяся на подъёме, в сущности, всегда сфокусирована на несбывшихся надеждах. …Именно драма начинает биться головой о стену новой социальности. О ту самую стену, которая ещё недавно казалась дверями в светлое будущее. Это жанр похмелья, ломки, отходняка» (М. Липовецкий, Б. Боймерс. «Перформансы насилия: Литературные и театральные эксперименты «новой драмы»). После тщательного отбора был сформирован шорт-лист конкурса, в который вошли шесть пьес современных авторов из Москвы, Санкт-Петербурга, Иркутска, Челябинска, Екатеринбурга и Киева. И почти все они объединены мрачными настроениями. Тема одиночества человека в, казалось бы, сверхкоммуникативном современном мире, его «потерянности в себе» кочует из одной пьесы в другую. В каждом из нас живёт аутист, утверждает автор из Санкт-Петербурга Анастасия Букреева. Мы не способны услышать близких людей, зато готовы часами изливать душу незнакомцу в Интернете. Реплики персонажей мало похожи на диалог, это, скорее

Обсуждение ведёт Александр Вислов

непрекращающийся монолог в пустоту зала. Каждый говорит только с собой и о себе. Разорванность поколений, неумение героев приспосабливаться к условиям современной жизни, символическая, зачастую притчевая форма драмы, в которой предметы быта (шкаф, стол, даже компьютер) приобретают иное сакральное значение, – всё это попеременно отсылает нас то к Чехову, то к драматургии Серебряного века. Причём, по признанию авторов, во многом это происходит неосознанно и для них самих становится открытием. Ещё одна тема, характерная для новой драмы, – причастность каждого отдельного человека к общей мировой душе, чувство вины перед историей. Главная героиня пьесы «Лестница Ламарка» (Ася Волошина, Санкт-Петербург) с помощью фантастического вещества «алефа» проваливается в самые глубокие недра памяти, наблюдая те ужасы, которые сотворило человечество на протяжении всего своего существования. И всё, вплоть до первородного греха, ложится на её совесть. Такое столкновение с реальностью неизбежно приводит к катастрофе. Самоубийство или того хуже – уничтожение в себе всех моральных и нравственных ценностей, чтобы не было больно, – вот удел современного героя. «По мироощущению – это какая-то апокалиптическая безвыходность» (из интервью с членом экспертного совета Натальей Скороход). Даже кажущиеся на первый взгляд комедиями пьесы «IT-компания» (Вячеслав Шевченко, Иркутск) и «Концлагеристы» (Валерий Шергин, Украина) наполнены гротеском и чёрным юмором. Последняя обозначена автором как ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛАБОРАТОРИЯ «добрая пьеса в двух действиях, содержащая сцены насилия», и, действительно, здесь не обошлось без лопаты и бензопилы. Беспечные и безобидные, на первый взгляд, обитатели IT-компании всё действие «гамают в доту» и «мочат» тараканов. Кто же виноват, что после очередной пьяной вечеринки они забыли в шкафу своего напарника и он там задохнулся? Компьютерное мышление сделало убийство нормой человеческого существования. 17 и 18 декабря состоялись представления эскизных постановок лучших пьес лаборатории. Показ пьесы «Потерянные в себе» режиссёра Веры Поповой проходил в конференц-зале, прямо на длинном столе для переговоров. Стол, застеленный белой тканью, служил неопределённым промежуточным пространством, куда по сюжету попадают «заблудившиеся» герои драмы после своей смерти. Актёры то спокойно сидели за ним вместе со зрителями, то вскакивали, забираясь на стол с ногами, то ложились на него, словно на пол ночлежки, кутаясь в мешковатую одежду. Зритель, вовлечённый в действие, тоже чувствовал себя обитателем избушки и мог даже получить тарелку каши. Для показа «Концлагеристов» режиссёр Антон Безъязыков выбрал трюм большой сцены, и не зря. Кирпичные стены, железные каркасы сценических механизмов – всё это как нельзя лучше подошло для постановки мрачной антиутопии Шергина. Главный герой Федот (заслуженный артист России Михаил Окунев) – житель закрытой зоны, созданной на территории Удмуртии, становится перед непростым выбором: прогнуться перед системой или бежать, рискуя жизнями своих близких. В результате депрессивный текст пьесы превратился в острую политическую сатиру. «Пара стульев, стол, кровать, телевизор», нежная музыка из «Лебединого озера», пюре с зелёным горошком… Как всё это близко и знакомо! Что такое свобода, и есть ли она вообще за пределами этого социального «рая» в мире, где правят деньги, – большой вопрос. Герои пьесы Родиона Белецкого «Полиглоты» тоже по-своему заперты, только в рамках стереотипов и условностей. Каждую пятницу они приходят в разговорный английский клуб, чтобы сбежать от проблем, примерить чужую личину. Быть собой строжайше запрещено, за это изгоняют. Актёры скороговоркой произносят якобы английский текст, растягивая губы в сериальной улыбке. Даже когда больно и хочется кричать о своих чувствах, с лица не должна сходить эта приклеенная европейская улыбка – таково первое правило клуба. Чтобы усилить ощущение искусственности, режиссёр Семен Александровский ставит каждого персонажа перед камерой, спиной к экрану. Как в двух зеркалах, силуэт растягивается и множится до бесконечности, и за ним уже невозможно разглядеть живого человека. Примером того, как текст может сыграть с актёрами злую шутку, стал эскиз пьесы Егора Черлака «Зимнее время» (режиссёр – Александр Рязанцев). Даже заметно сокращённый, текст довлел над исполнителями, не давая им свободы действий. Не смогли спасти показ ни замечательные народные артисты России Евгений Смирнов и Наталья Василиади, ни оригинальные находки режиссёра. Но эта неудача ничуть не омрачила творческого подъёма всех участников лаборатории. В атмосфере эксперимента негативный опыт оказался полезен не меньше, чем позитивный. МАРТ 2013 31(53)

«Концлагеристы». Эскизный показ

Гость с другого фестиваля – пьеса Андрея Крупина «Луна и трансформер» в постановке Руслана Шапорина (этот эскиз участвовал в фестивале «Ноябрь. Всюду жизнь!» в Омском Доме актёра) – разительно отличался от всего, что уже было показано на лаборатории. Добрая, искренняя, немного наивная и такая узнаваемая история, рассказанная от лица маленького мальчика, вернула зрителей в страну, где мы все когда-то побывали, – в детство. Первые ссадины на коленках, первая любовь, первые страхи, от которых душа уходит в пятки, – всё это в лучших традициях театра Гришковца. На сцене только актриса (Ольга Солдатова) и музыкант (Олег Нельс), сопровождающий её монолог игрой на аккордеоне. «Чёрный бумер» гармонично перетекает в «Strawberry Fields Forever», ведь все дети чуть-чуть беспризорники. А над головой ярко светит прожектор-луна, такая близкая и такая далёкая… После показа в фойе с одобрения зрителей драматург зачитал продолжение истории «О том, как я украл айфон4S» уже о подростковых переживаниях взрослеющего героя. Лауреатом зимней сессии 2012 года по решению экспертного совета лаборатории стал омич Тимофей Юргелов, написавший пьесу «На солнечной стороне норы». Ему уже поступило предложение о постановке драмы в Болгарии. Омский академический театр, безусловно, делает доброе дело, собирая начинающих драматургов и молодых режиссёров под своё крыло, давая им возможность сделать первый шаг, проявить себя. «Из этой прививки может произрасти что-то интересное, дать перспективу движения как омскому театру, так, может быть, театральному процессу в целом», – сказал эксперт лаборатории Александр Вислов.

Александр Морфов: «Объединенный креатив интереснее, чем сомнительная индивидуальность» Театральные критики могут ругать его на чём свет стоит за абсолютную свободу в трактовке драматургического материала и «нахальную» непредсказуемость решений. Но не могут не признавать его фантастической талантливости. Узнаваемость работ режиссёра, его творческого метода – это признанный факт. Доказательств тому масса, и одно из самых весомых – неоднократное участие его спектаклей в фестивале «Золотая маска». Встреча с Александром Морфовым состоялась на зимней сессии Лаборатории современной драматургии, проходившей в Омском государственном академическом театре драмы в декабре 2012 года. Главный режиссёр Санкт-Петербургского академического драматического театра имени В.Ф. Комиссаржевской рассказал о том, чему его научили Чаплин и Феллини и как он сочиняет свои спектакли.

– Про вас говорят, что вы сочиняете свои спектакли, и вы сами часто делаете акцент именно на этом слове. Что предполагает такая позиция? – Я не могу себя назвать сочинителем или как-то определить тот способ, в котором работаю. На самом деле то, что всегда для меня было важно, – это рассказать свою историю, рассказать о моих волнениях, страхах, надеждах и драмах. Я не считаю себя исключительным и поэтому, не смущаясь, признаюсь, что говорю о себе. Человек является квинтэссенцией окружающей действительности. И поэтому я, рассказывая о себе, рассказываю о многих, говорю обо всем человеческом, о том, что близко большинству людей. Работая над спектаклями, я почти не

оглядываюсь на авторитеты – как было написано, поставлено раньше. Не стремлюсь сохранять полностью текст и аккуратно следовать тому, что хотел сказать автор. Конечно, я беру эту пьесу, потому что мне она нравится. Нравится, как в ней рассказано о моих проблемах. Но потом я начинаю её как бы дополнять вместе с актёрами. Для меня механизм, который двигает процесс творчества, – это диалог с актёрами, композиторами, художниками. Это наше совместное творение, и я вовсе не считаю себя в этом процессе самым важным. Я просто тот человек, который помогает остальным выразить себя лучше, используя их талант и возможности. И мне всегда удавалось вдохновить творческую группу, они шли за мной. И когда я чувствую, что могу создать единый мозг и единое сердце, тогда результат превышает мои ожидания, мои амбиции. Я это знаю и очень ценю свои возможности создавать объединенный креатив – он интереснее, чем сомнительная индивидуальность. Люблю провоцировать некий процесс сочинительства. Кроме того, я всё-таки «вырос» на комедии дель арте, на фильмах Чарли Чаплина. Вообще первое впечатление от искусства – это были фильмы Чаплина и небольшие альбомы изобразительного искусства, которые мама всё время тащила домой. Повлияли и фильмы Феллини, особенно «Амаркорд», который для меня является, наверное, одним из лучших фильмов во всём мировом кино. – Что вас поразило у Чарли Чаплина? Ведь не каждый человек его сразу раскроет, кто-то может пройти мимо. – Первое – это, конечно, его безграничное чувство юмора. Детьми мы бесконечно любили смеяться, причём, вопреки, как бы назло. В Болгарии наше детство не было безоблачным. Был вечный страх: кто-то увидит, кому-то расскажет, кого-то посадят. Постоянные напоминания родителей: не болтай, не рассказывай того, что ты слышишь дома. Так складывалась политическая ситуация. То есть всегда был такой контрапункт, который провоцировал восторг от радости, смеха, счастья. Это была наша реакция на чёрное, на мракобесие и страх. И конечно, поражала у Чарли Чаплина его безумная любовь к жизни, его достоинство, которое он сохранял в самых ужасных и самых трудных моментах. А этот жест, когда он поправляет свою бабочку и наОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» девает перчатки без пальцев… Его сострадание, его печаль. Всё это вместе – вершина искусства. Так и осталось до сих пор. Для меня всегда жизнь – это две переплетённые нитки: радость и печаль, трагедия и счастье. Они настолько крепко переплетены, что ты никогда не сможешь разделить их. И в тот момент, когда переживаешь самое большое страдание, ты не лишён чувств и возможности видеть мир. Помню, что даже во время похорон моего отца мы смеялись очень долго, когда смотрели, что делают собаки на кладбище. И я не могу сказать, что в тот момент был нечестен по отношению к своей печали. Нет, я был и печален, и весел одновременно. Такая жизнь, и я стараюсь, чтоб и мои спектакли были такими, чтоб в них всё было переплетено. Для меня особое значение имеет народный театр, народное искусство. Я имею в виду театр плебса – скоморохи, самодеятельные спектакли. Там, где необработанный талант кричит о том, что у него болит, что его радует. Без каких-то систем, знаний, профессиональной подготовки. Просто чистый талант, который перед зрителем открывается в своём чистом виде. Очень повлияли на меня взгляды моего профессора Юлии Огняновой. Я стараюсь идти по её стопам. Она была ученицей Павла Маркова, была очень близка с Эфросом, его женой, работала здесь, в России. И она начертала некий путь, по которому мне хочется идти, хотя я очень часто захожу слева, справа… – Скажите, что она вам дала? Это всегда важно для понимания творческой личности… – Я могу сказать, что она не дала. Именно то, что она не дала, сформировало нас. Она никогда не заставляла изучать какие-то системы, философии, знания о театре. Старалась нас очистить от вредных имитаций, влияний и возбудить в нас чистую креативность. Мы много занимались чисто эстетическими упражнениями. Придумывали пьесы по картинам, статуям. Вот есть картина, и она является, скажем, запечатленным моментом длинной истории. И мы должны были придумать эту историю с персонажами, диалогами, всё, что произошло до или после. Она нас направляла, чтобы наши идеи были правильно и свободно высказаны. И чтобы зритель понял, о чём мы сейчас говорим. Её требования по отношению к нам были морально-нравственными. Она не терпела хамства, не могла смотреть на мир через лак, отрицала полностью это зло. Это те чувства, которые сложно выразить. Просто не хватает слов, чтобы определить всё, что она пыталась дать. На самом деле, после окончания института я и ещё некоторые мои друзья вдруг почувствовали себя настолько незнающими. Это был ужас – ты вдруг понимаешь, что тебе ничего не дали! Нет никаких правил, хочешь – читаешь Станиславского, про драматургический план, план взаимоотношений, про конфликт, сквозную линию. Но это абсолютно бесполезная терминология. И надо было самому придумывать и строить свою систему. Потом, когда построил систему, сразу начинаешь вспоминать, чему нас учила Юлия Огнянова, – выйти из системы, бороться с системами. Потому что система – это уже рутина, это профессионализм в плохом смысле. МАРТ 2013 31(53)

«Король Убю» (Московский театр «Et cetera»)

Король Убю – Александр Калягин (Московский театр «Et cetera»)

«Король Убю» (Московский театр «Et cetera»)

«Пролетая над гнездом кукушки» (Московский театр «Ленком»)

«Мыльные ангелы» (Академический театр имени В. Комиссаржевской, Санкт-Петербург)

Это ужасающее чувство до сих пор осталось. Когда я приступаю к работе над спектаклем, я всегда начинаю с белого листа. Каждый раз одни и те же переживания, те же смущения, нервная депрессия: что подумают обо мне актёры? Я уже столько спектаклей поставил, а каждый раз встречаюсь с актёрами и понимаю, что не было 20 лет работы – как будто я вообще с места не тронулся. Только успеваю находить какие-то маленькие решения, чтобы оттягивать момент срыва спектакля. – Это же здорово! – Да, в этом есть и своё очарование. Наши чувства, наше любопытство не успевают закоренеть. Основная связь, которую я вижу между Феллини, Юлией Огняновой, фильмами Чарли Чаплина, всеми художники ренессанса – это бесконечная фантазия. В институте первые два года мы занимались только кукольным театром, и всё это было на основе чистой детской фантазии, абсолютно неиспорченной, нехитрой. Огнянова говорила: если надо собрать все наши усилия и объединиться, чтобы придумать самое великое произведение в мире, мы должны придумать «Маленького принца» Экзюпери. И я не знаю, как подругому сказать. – Теперь о Феллини. От него что пришло? Что связывает с ним? – Это, во-первых, то, о чём я уже говорил, – безумная фантазия. Отношение к жизни. Персонажи у Феллини не положительные и не отрицательные – они все прекрасные люди, люди итальянского ренессанса. Перед нами настоящий человек. Я не делаю разницы – Боккаччо, Феллини. Это как бы просто продолжение одного и того же: после Боккаччо, конечно, следует Феллини. А вот, скажем, после Данте – Антониони. Моё личное чувство, что когда я смотрю фильмы Феллини, – во мне как будто включается другая личность. Я исчезаю из этого мира. Я просто становлюсь его персонажем или его ассистентом. И кино всегда является частью моего процесса – я начинаю репетиции медленно, не торопясь, мы смотрим фильмы, картины и болтаем. – Александр Баргман, который поставил в Омской драме спектакль «Лжец», начинал репетиции так же, он говорил: «Я постараюсь, чтобы мы сначала посмотрели фильмы Феллини, прониклись его духом, только потом мы начнём репетировать с артистами». Это очень знаковое определение, Феллини – это воздух, которым хочется надышаться… – Да, и обычно список фильмов, которые я показываю артистам, увеличивается. Слава Богу, и сейчас есть режиссёры, которые делают изумительные вещи. Мы с Баргманом прошли этот процесс несколько раз, когда работали над спектаклем «Дон Жуан» (он играет там главную роль). Сколько мы фантазировали, я и в Эрмитаж артистов два раза таскал – смотрели маленьких голландцев и придумывали истории. Интересно складывалась работа над спектаклем «Мыльные ангелы» по пьесе «Тощий приз» кубинского автора Эктора Кинтеро. Там всё просто, даже обыденно – очень похоже на «Кошкин дом» Маршака. Мне ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» эта простота и понравилось, но, конечно, всю историю надо было придумать заново. К тому же я не терплю, когда актёр на сцену выходит, чтобы просто выполнить желание режиссёра. И каждый артист для меня становится на первый взгляд тяжёлой обузой – ему нужно придумать образ от начала и до конца. Поэтому я начинаю создавать и текст новый, и новых персонажей, которые могут добавляться к прописанным в пьесе, – брата, или сестру, или собаку. Сочиняем отношения, коллизии. Не коллизии по Станиславскому: когда придумал всё за кулисами, вышел на сцену, сказал «кушать подано» и ушёл. А чтобы все эти истории случились реально на втором, на третьем плане. И ещё я обожаю Феллини за то, что у него нет ни одного актёра, который просто стоит как статист в массовке. Вот на картинах Брейгеля нет персонажа, просто заполняющего пространство. Каждый занимается чем-то очень конкретным. Смотришь на костюмы, выражения лиц, на то, что держит в руках человек, и понимаешь: Брейгель очень хорошо знал своих персонажей. И когда мы делали «Мыльных ангелов», я впервые попросил всех артистов, чтобы они написали историю персонажей. В пьесе четыре действующих лица, а на сцене – 21. Мы добавляли новых персонажей и постепенно выясняли, кто есть кто. Вот брошенная жена, любящая кино, вот мелкий коммивояжер, который чемто торгует. В конце концов процентов 50 из того, что написали артисты, вошло в спектакль. Я храню их тексты, артисты удивительно красиво все это сочинили. Наверное, о таком сочинительстве я и мечтал. Здесь нет правил. Что первично, что приходит потом? Иногда для меня очень большое значение имеет музыка. Я пока не услышу спектакль, я не могу его увидеть. – Музыка подсказывает вам образ спектакля? – Да, её надо просто найти. Бывает, взаимоотношения и всё то, что происходит на сцене, требуют какойто музыки. Даже если я эту музыку не включу во время спектакля, но она будет звучать у меня в голове. Я чувствую, что сейчас это анданте, скажем, или аллегро. И я должен найти эту музыку, и начинается бесконечный процесс – ищу её круглосуточно. Иногда кажется, что она где-то рядом… Так было с «Полётом над гнездом кукушки» – я не слышал спектакль. И тогда стал пробовать старые испытанные средства – музыку, которую использовал в других спектаклях (зная, что она всегда работает). Мы репетируем, и я тихо включаю музыку – и нет, не идёт. Не срабатывает даже самое проверенное средство – Дворжак, Шнитке… Так было до тех пор, пока ночью я не услышал незнакомый тогда мне альбом Бобби Макферрина. И вдруг понял, что это и есть музыка для спектакля. И ещё понял, почему именно она: у Макферрина акапельное пение, все звуки инструментов, которые присутствуют в его композициях, он сам воспроизводит. А ведь на самом деле душа сумасшедшего – это главное. Сумасшедший – тот, у кого душа заболела. И эта душа находится рядом с голосом, именно голос – её прямое выражение. И вот тогда всё зазвучало. Думаю, что получилось очень интересное музыкальное оформление. МАРТ 2013 31(53)

– Этот спектакль играли в Омске… – Да, здесь он прошёл с Соколовым в роли Макмерфи. Саша Лазарев после Абдулова всётаки лучше вошёл в спектакль. Хотя, конечно, никто не заменит Александра Гавриловича. – Александр Абдулов рассказывал в одном из интервью, что этот спектакль задумывался вами как джем-сейшн: актёры должны были играть не текст, а тему. Есть только тональность, которую все подхватывают. Вам важно, чтобы в спектакль была заложена возможность импровизации? – Да, я всегда на этом настаиваю. Слава Богу, мои спектакли идут долго, этот подарок мне судьба делает всё время. И я должен как-то обеспечить долгую жизнь – чтобы каждый раз в спектакле было что-то живое, поддерживающее дух, интерес и любовь актёров к тому, что они делают. Это возможно, только если ставишь спектакль в нестабильных условиях. Надо сохранять эту нестабильность, этот страх, возможность пропасть. А в этом помогает импровизация. И я периодически возвращаюсь к спектаклям и меняю что-то внутри: линии, декорации, музыку. Если что-то поменяешь, хотя бы пару слов, у актёра уже по-другому начинает работать существо. Иначе он приходит с закрытыми глазами и болтает текст – срабатывает механическая память. Но он просто воспроизводит, а не творит. Для меня важно видеть в глазах актёров, понимать, что всё рождается сейчас. И, кроме того, наверное, это моя особенность – меня очень бесит повторяемость. – То есть если вы рассчитываете на долгую жизнь спектакля, вам интересно к нему возвращаться. Значит, вы готовы приезжать, следить за спектаклем? – С годами это становится сложнее, потому что сейчас мои спектакли идут в пяти – шести странах. Но стараюсь раз в два года, в год приехать, порепетировать, что-то поменять. И, кроме того, у меня всегда складывались хорошие взаимоотношения с труппой. Совершенно спокойно говорю, что у меня есть несколько «домов», куда я могу всегда вернуться. Это особенно приятное чувство. Я могу сейчас поехать в Ригу, в Бухарест или в Тель-Авив и знаю, что там меня тепло встретят и сразу спросят: «Когда репетиция?» Я просто не могу понять, как это возможно: сделать спектакль и его бросить. Наверное, есть такие люди, для которых это просто профессиональный момент: поставил и уехал. У меня каждый спектакль очень трудно рождается, очень мучительно, и поэтому он мне дорог. – Нередко рядом с вашим именем в рецензиях появляются слова «фарс», «дебош», «наглость», «свобода». В чём, по-вашему, причина резких высказываний? – Это скорее журналистский ход. Интересно ли писать про человека, который сделал приличный спектакль? Надо что-то придумать, как-то привлечь внимание: вот он, скандальный режис-

сёр! Может, влияет и другое – непочтительное отношение к авторитетам, которое иногда очень сильно раздражает традиционное мышление. Многие думают, что я не уважаю авторов, переделывая текст. Это абсолютно неправильно, если бы я не уважал автора, я не взял бы его пьесу. Она меня вдохновляет, провоцирует на то, чтобы сделать спектакль. Я считаю, что авторы могут быть только благодарны за такой подход. Хотя, замечаю, что как-то очень редко работаю с живыми авторами. – Тут что-то очень родное чувствуется. Дело в том, что Омская драма и её актёры семь лет работали с Евгением Марчелли и переживали то же самое. Им говорили: «Как вы могли сделать такой спектакль по Горькому? Такого Горького нет!» – Когда я ставил «На дне» Горького в театре в Болгарии, мне все говорили: «Ты сумасшедший! Кто его будет сейчас смотреть?» В стране наступил такой момент, что всё русское было ненавистно. Мы вышли из соцлагеря, и сразу пришла новая власть, которая решила: мы самостоятельные люди, хватит этого русского рабства. И всё русское превратилось в знак чего-то негативного. Именно тогда я назло решил поставить Горького, внутри которого, кстати, был и Хармс. Получился очень интересный спектакль, объездивший много фестивалей. И он, может быть, игрался бы до сих пор – но занятый там актёр умер. Я просто не имел смелости ввести кого-нибудь другого, настолько он был яркий. Там у меня было всё по-другому. Скажем, Анна была куклой. Я вообще считаю, что самая худшая роль в мировой драматургии – это роль Анны. И мне казалось, что будет с моей стороны просто чудовищно заставлять актрису играть эту роль. Она будет чихать и кашлять час – полтора и потом отдаст Богу душу. В первом действии Анна была куклой, но все с ней разговаривали, как с живой. После смерти она превращалась в ангела, и все второе действие она присутствовала рядом с Лукой. И только Лука мог её видеть, разговаривать с ней. Тот текст, который она должна была говорить в первом акте, практически весь перешёл во второй. Потому что она смогла говорить, только когда умерла, когда у неё появилась та невыносимая лёгкость, у неё не стало бремени жизни, быта, кошмара. Освободившись от этого, она уже могла рассказывать о своих несчастьях – рассказывать с улыбкой. У меня было сколько споров с актрисами по этому поводу! Последний – с Машей Мироновой (спектакль «Визит дамы»), которую я не мог убедить, что когда говоришь о своей потерянной молодости, о мёртвом ребёнке,

не надо обязательно плакать и устраивать дешевую трагедию. Обычно люди, которые возвысились над своей судьбой, вспоминают прошлое с улыбкой. И это гораздо сильнее воздействует, чем слёзы. – О потере ребёнка рассказать с улыбкой – какой талант нужен! – Да, и чтобы чувствовалось, что прячется за этой улыбкой. – Вы как-то сказали простую фразу: «Жизнь очень любопытна». Всегда интересно, как режиссёр наблюдает, изучает жизнь, как осмысляет её. – Да, я люблю наблюдать. Я самый невыносимый турист: не люблю ходить по музеям, достопримечательностям города. Люблю просто сесть где-нибудь, заказать себе хороший коньяк, часами наблюдать за людьми. И догадываться, о чём они говорят, придумывать их истории. Радость, счастье, несчастье – они для всех людей как будто одинаковы, но, с другой стороны, для каждого свои. И интересно придумать для конкретного человека его историю: смотреть на его руки – дрожат или не дрожат, что с ботинками происходит, боится ли он чего-то... Это чисто психологическая экскурсия в незнакомом мире. – Расскажите о ваших впечатлениях – от Омской драмы, от города. – Пока не могу ничего сказать, я сейчас просто нахожусь у порога, только вхожу в этот город, этот театр. Начинаю любопытствовать, изучать. В Болгарии я видел ваш спектакль «Дачники», и до сих пор меня очень сильно всё это впечатляет и манит. Приехать сюда меня ещё заставило общение с Георгием Зурабовичем Цхвиравой, директором Миром Неоновичем Бывалиным. Они меня покорили своей добротой и любовью к театру. Этого достаточно, чтобы приехать. Уже попав сюда, понимаешь, что это их театр, они его строят. Душу театра легко почувствовать. Она видна в глазах людей, которые находятся в этом театре. – Вы уже посмотрели премьеру «Бега»? – Да. Второй акт мне больше понравился, первый как-то уходит в сторону революционно-патриотического настроения. Первый акт – это и был бег. Я понимаю, это темпоритм революции – надо бежать, спасаться. Но хотелось бы чуть больше заглянуть в артистов. Во втором акте есть время отдохнуть, увидеть глубину. – Уже присматриваетесь к омским актёрам? Или это преждевременный разговор? – Пожалуй, рано ещё. Есть у меня такое качество: я всегда смотрю спектакли как чистый зритель. Я так и не научился смотреть их с точки зрения профессии: как всё сделано, как режиссёр разложил роли, конфликт… Не научился и, наверное, не научусь. Но есть и какое-то профессиональное любопытство. Оно заключается только в одном – смотрю на артистов и думаю, хочу ли я с ними работать? Это понимаешь сразу. На спектакле «Бег» я тоже задал себе этот вопрос и ответил на него положительно. Так что всё будет хорошо, я надеюсь. Беседу вели Елена МАМОНТОВА и Анна ЗЕРНОВА ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Юрий ВИСЬКИН

Не жалея себя и труда своего для людей «Василий Шукшин» в шутейном и всяком другом исполнении в Омском драматическом театре «Галёрка». Постановка заслуженного деятеля искусств Российской Федерации Владимира Витько.

Спектакль этот получился динамичным и интересным, что и неудивительно: проза Василия Шукшина, классика русской литературы, выразительна, увлекательна, глубока и правдива, а в сочетании с продуманной режиссурой она, материализуясь на сцене, даёт ещё и новый, зрелищный эффект, усиливающий воздействие. Зритель смотрит «Василия Шукшина» с неослабевающим вниманием, сопереживая героям, смеясь, грустя, задумываясь, а после окончания благодарит долгими искренними аплодисментами. И есть в нём, как и во всяком хорошем спектакле, особенно впечатляющие эпизоды, например, сюжет по рассказу «Наказ», одному из лучших в литературном наследии Шукшина. О его главном герое, из тех, кто «всю войну на себе держал», мы узнаем из «поучительной истории» Максима Думнова, которую блестяще рассказывает Павел Кондрашин. Ваня, сумевший переломить неблагоприятное течение жизни для молодых ребят целой деревни, предстаёт настолько живым, что этот персонаж можно назвать ещё одной ролью Кондрашина, убедительно сыгранной. И отменно хорош дядя Ермолай из одноименного рассказа (Александр Никулин). По возрасту актёр много моложе своего героя, но в его исполнении дядя Ермолай – тот самый, немолодой «вечный труженик» с чистой душой и первородной нетерпимостью к малейшей лжи. Это очень яркая и пронзительная актёрская работа. В этом спектакле заняты самые опытные актрисы труппы: Светлана Гассан, Светлана Романова, Галина Майорова. Они играют героинь, которых с особой любовью создавал Василий Макарович, и эта любовь, конечно же, шла от его любви к своей матери. Наверное, и в характер каждой из них он стремился вложить какие-то черты из тех, что были в характере его матери Марии Сергеевны. Не случайно и спектакль «Василий Шукшин» начинается со слов о матери, которые произносит Автор (актёр Антон Ковалёв). У каждой из героинь – свой характер, и несут они в себе заложенное природой добро. И бабка Маланья (Светлана Гассан) из рассказа «Сельские жители», которую зовёт к себе в гости в Москву её сын, Герой Советского Союза, и старуха Кандаурова (Галина Майорова) из рассказа «Письмо», распекающая в письменной форме своего угрюмого зятя, и Марья Селезнёва (Светлана Романова) из рассказа «Беседы при ясной луне», не способная выстрелить в человека на сторожевом посту, как ни пытаются принудить её к этому обстоятельства. Остаётся устойчивое впечатление, что все три актрисы прежде всего стремятся высветить именно это внутреннее добро, играя роли своих героинь проникновенно и убедительно. МАРТ 2013 31(53)

У народного артиста России Юрия Гребня в спектакле несколько ролей, совершенно не похожих одна на другую, что, очевидно, требует немалых усилий, ведь времени на внутренний перенастрой почти нет, но у ведущего актёра «Галёрки» всё получается безукоризненно точно, и мы видим в его исполнении абсолютно разных людей: уехавшего в молодости из деревни и пожизненно застрявшего в городе, но одержимого тягой к земле кладовщика Кузовникова (бравшего у государства «ровно столько, сколько требовалось») из рассказа «Выбираю деревню на жительство»; кичащегося своей «башковитостью», патологически трусливого Баева (он-то и толкал Марью Селезнёву выстрелить в человека) и несчастнейшего профессора Аркадия Михайловича, вынужденного терпеть неимоверные муки в супружестве с молодой женой. По нескольку ролей играют также Павел Кондрашин, Александр Никулин, Артём Савинов и Дмитрий Цепкин. Выразительны и работы молодых актёров Сергея Климова (внук бабки Маланьи Шурка), Екатерины Латыповой (дочь старухи Кандауровой) и Константина Клюкина (один из «вокзальных» собеседников Кузовникова). Живые персонажи перекочевывают из прозы на сцену, и в каждом из них – любовь к жизни и жажда жизни, какой бы она ни была; в этом, может быть, стержень восприятия Шукшиным человека вообще. И светлая, с горьким привкусом – точно в духе Шукшина – оценка жизни, прожитой теми, кто жил честно, не жалея себя и труда своего для людей, отражена в мысли бабки Кандауровой: «Ещё бы разок всё с самого начала...»

Бабка Маланья – Светлана Гассан, дядя Ермолай – Александр Никулин

Светлана НАГНИБЕДА

Шалый. Перевод с французского «Шалый» Ж.-Б. Мольера в Омском драматическом Лицейском театре. Перевод Елизаветы Полонской. Режиссёр-постановщик – Сергей Тимофеев. Художник-постановщик – Марина Шипова. Художник по костюмам – Елена Азиева. Музыкальное оформление – Сергей Шичкин. Художник по свету – Михаил Астафуров. Пластика – Дмитрий Татарченко. Вокал – Наталья Добросердова.

Пьесе Жана-Батиста Мольера «Шалый, или Всё невпопад» определённо везёт. Совсем недавно она с успехом шла на сцене театра куклы, актёра, маски «Арлекин» в лёгкой и изящной трактовке режиссёра Бориса Саламчева, с блистательными молодыми актёрами Дмитрием Войдаком и Александром Кузнецовым в ролях Маскариля и Лелия, а также умудрёнными мэтрами театра Геннадием Власовым, Валерием Исаевым и Владимиром Кузнецовым в ролях зловредных стариков, мешающих соединиться двум влюблённым – сумасбродному повесе Лелию и молодой красавице Селии. Безусловно, успех этой постановки в кукольном театре был определён самой природой игры, когда работающие «в живом плане» актёры то ли водят куклу, то ли кукла ведёт их за собой, и параллельно этому возникает дополнительный объём, рождаются новые смыслы, появляется возможность свежих актёрских оценок. Тот спектакль шёл под оригинальным мольеровским названием. В Лицейском же театре, видимо, в поисках современного лаконичного стиля сокращают авторское название пьесы: Шалый – он и есть Шалый, классика, которая у всех на слуху. Притом, что спектакль имеет жёсткую режиссёрскую партитуру (а может быть, именно по этой причине), Сергей Тимофеев делает ставку на актёрское воплощение, тем более что умение работать с актёром всегда было сильной стороной этого режиссёра. К тому же должность художественного руководителя заставляет его заботиться о творческом росте молодой труппы, и в этой ситуации что может быть лучше, чем взять в работу ранний фарс Мольера, замешанный на итальянской комедии дель арте? Ведь эта пьеса даёт великолепную почву для развития актёрских навыков, и в премьерном спектакле смело сочетаются комедия масок, клоунада, шутовство, живой вокал, танец, пантомима, изящная и стремительная словесная перепалка. Дополняют атмосферу достаточно условная стилизованная среда и костюмы, соединяющие в себе кружева, бархат, гобелен. Увы, в современном театре звучащее слово нередко отступает перед картинкой и звуком, и невербальные постановки давно перестали восприниматься как проявление новомодных амби-

ций. Премьерный спектакль в Лицейском театре совершенно лишён режиссёрских претензий на новаторство любой ценой, он словно возвращает нас в старые добрые мольеровские времена, когда слово безраздельно царило на сцене, режиссёра не было вовсе, а драматург был носителем истины в последней инстанции. Авторская дидактика, характерная абсолютно для всех пьес Мольера, могла бы угнетать, если бы театр не предложил зажигательное, динамичное действие, где каждая роль сыграна с таким азартом, перед которым меркнут нравоучительные тирады о том, как строить свою судьбу и с кого следует брать пример. Актёры отлично чувствуют мелодику стиха, умело подают непритязательный мольеровский подтекст, они явно получают удовольствие от языка пьесы, и эта радость быстро распространяется по уютному камерному пространству, в котором обитает театр. Удивительно, что перевод, сделанный замечательной поэтессой Елизаветой Полонской сто лет назад, вопреки общепринятым суждениям о стремительных и радикальных изменениях в русском языке звучит вполне современно, и нет в этом тексте слов, которые бы сегодня были непонятными, труднопроизносимыми или ушедшими в «мёртвый запас». Всё здесь остроумно, поэтично и внятно. По звучанию этот стихотворный перевод очень напоминает прозу, перенос фразы из строки в строку приближает стихи к разговорной речи. Этот приём удачно снижает патетику, и однозначная назидательность уходит на второй план. А что ещё надо для сцены?! Соавтор Тимофеева по пластике Дмитрий Татарченко придумал остроумные пантомимические дивертисменты, когда в мерцающих бликах света, как при ускоренной киносъёмке, герои мольеровской комедии стремительно пробегают по сцене. Эти моменты не

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА только помогают удачно размежевать действия пьесы, но и раздвигают пространство сцены, придают спектаклю дополнительную динамику. В насыщенной режиссёрской партитуре всё идёт в ход, в том числе остроумные речевые и пластические приёмы (чего стоит один только старческий гнусавый тембр Вячеслава Ерёмина в роли Ансельма или не лишённые фривольности этюды Евгения Точилова в роли Маскариля). Для каждого найдена своя краска. Здесь не требуется подробный психологизм, зато можно вволю наиграться, подурачиться, грубовато пошутить или проявить чудеса акробатического мастерства. На наших глазах актёры фонтанируют, наслаждаясь самой стихией игры и подгоняя друг друга. Они вовлекают в действие и публику, предлагая «на минуточку подержать» огромный свиток якобы с бездыханным телом Пандольфа внутри, и зрители с удовольствием принимают условия этой игры. Интрига, закрученная Мольером более трёх веков назад, захватывает зрительный зал. Мольер, который, как известно, сам играл в своё время роль плута и интригана Маскариля, отлично знал, что нужно артисту. А потому для каждого из членов своей труппы он сознательно писал роли так, чтобы любой из них наверняка мог сорвать свою долю зрительских аплодисментов. Поэтому возможностей проявить себя здесь хватает не только уже названным Евгению Точилову (Маскариль) и Вячеславу Ерёмину (Ансельм), но и другим актёрам: Игорю Коротаеву в роли балбеса Лелия (второго исполнителя этой роли Игоря Горчакова, к сожалению, увидеть не довелось), Александру Боткину (Пандольф, отец Лелия), Егору Шмыге (Андрес, один из соперников Лелия), Александру Серову (удачливый красавец Леандр), Ивану Притуляку, исполняющему роль старика Труфальдина. А что уж говорить об Ольге Быковой (Селия) и Марии Токаревой (Ипполита), играющих пленительных дам, вдохновляющих мужчин на подвиги! Равно как и о Наталье Виташевской (или Надежде Лубниной в другом составе) в роли расторопной «служанки Эргаст-ки», заменившей в спектакле мольеровского Эргаста, друга Маскариля. Они очаровательны, кто бы сомневался?! Спектакль покоряет заразительной раскованностью и отточенной ансамблевостью. Видимо, не последнюю роль тут сыграло ставшее постоянным участие коллектива в Международном фестивале «Встречи молодых европейских театров», который традиционно проходит в Гренобле. Последняя поездка принесла Лицейскому театру удачу, и какую! Сыграть «Шалого» во Франции, на родине Мольера, и при этом снискать там успех – это, конечно, факт биографии, который не может не вдохновлять молодых артистов, не может не поднимать их самооценку. Как известно, гренобльский фестиваль собирает профессиональные молодёжные труппы преимущественно из Европы, каждая из которых играет спектакль на своём родном языке. По словам очевидцев, в день показа «Шалого» в зале находились не только соотечественники Мольера, но и много другой разноязычной публики со всего мира. И мольеровский текст порой просто не поспевал за молниеносной реакцией зрителей, что в очередной раз доказывало старую истину о том, что театральное действо иногда вовсе не нуждается в переводе. Однако нам, давно наблюдающим за жизнью и ростом Лицейского театра у себя дома, совершенно очевидно, насколько важен в этой постановке именно текст. Безусловно, искромётная мольеровская комедия, сыгранная на родном языке, да ещё и с таким азартным вдохновением, добавила молодым актёрам уверенности, изящества, юмора и необходимой взрослости. МАРТ 2013 31(53)

Маскариль – Евгений Точилов Ансельм – Вячеслав Ерёмин

Пандольф – Александр Боткин Ансельм – Вячеслав Ерёмин

Маскариль – Евгений Точилов, Труфальдин – Иван Притуляк Андрес – Игорь Коротаев

Сергей Сизых: «Хочется успеть как можно больше» Молодой, интересный, перспективный. Такое не раз приходилось слышать об актёре Омского театра драмы Сергее Сизых. Перспектива не подвела, не обманула. В прошлом году Сергей на ежегодном Омском фестивале-конкурсе «Лучшая театральная работа» был удостоен премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева за исполнение роли Егора Глумова в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты». А уже в начале нынешнего года этот спектакль был успешно показан в Москве на Х фестивале «Островский в Доме Островского». Говоря о блистательном актёрском ансамбле, столичная критика не забыла и исполнителя главной роли, в числе прочего как несомненный феномен отмечая его возраст.

С одной стороны, он ещё совсем мальчишка. Выкладывает забавные фотографии «ВКонтакте» и после путешествия в Африку с восторгом рассказывает о посещении тех мест, где снимали «Звёздные войны» и «Индиану Джонса». С другой – уже вполне сложившийся артист, который может (а главное – имеет право) серьёзно рассуждать о профессии. В школе Сергей собирался поступать в педагогический институт на историю и юриспруденцию, чем радовал родителей. Но всё изменил набор в детский ТЮЗ. «Кривая роста» Сергея Сизых как актёра вычерчена довольно чётко. Он пришёл в Омскую драму в 2004 году сразу после окончания Красноярской академии театра и музыки (мастерская народного артиста РФ Валерия Дьяконова). И сначала был солдат Куропаткин в спектакле «Одна абсолютно счастливая деревня» по пьесе Бориса Вахтина – наивный, чистый, нецелованный ещё паренёк, попавший в горнило войны, с восторгом смотрящий на старших товарищей, что-то в жизни уже успевших. Потом Васенька Сарафанов в вампиловском «Старшем сыне». Тут уже закончилась эксплуатация фактуры, появились актёрские краски, которыми замечательно были выписаны и юношеский бунт, и мучительная влюблённость, и широта души юного идеалиста – достойного сына своего отца. Заявкой на лирического героя стал Владимир в пушкинской «Метели», острый драматизм, почти трагичность прозвучали в «Дембельском поезде» Александра Архипова. Здесь Сизых сыграл две роли: сначала Ваню, младшего из солдат, потом – Тихона. В спектакле по Островскому его Глумов – человек с множеством лиц, на каждый случай – своя маска. Это не банальное «что угодно?», а искуситель, уже и сам вкусивший искушения – богатством, хорошим местом, «доступом к телу» высокопоставленных дам. И вовсе не ступенька ниже последовавший вслед за Глумовым Флориндо («Лжец» К. Гольдони). В небольшой и не главной роли

у Сергея Сизых столько придумок на один квадратный сантиметр! За восемь лет Сергей сыграл несколько десятков ролей, от проходных до весьма значимых, а ведь ещё не реализовались в полной мере его чтецкие и акробатические навыки, умение играть на гитаре и, не удивлюсь, если что-нибудь ещё, о чём мы даже не подозреваем. И это снова она – перспектива. А пока мы возвращаемся к началу. – Сергей, насколько сложно было сразу после института приходить в театр с большими традициями, с известным именем? Насколько трудно вливаться в академический коллектив? – Приходить легко – оставаться сложно. Как нам всегда говорил наш мастер: на первом курсе все студенты – народные артисты, на втором заслуженные, на третьем просто артисты, а на четвёртом – полные бездарности. Вот и тут происходит такой же лом амбиций. В принципе, конечно, было тяжело. Потому что абсолютно другая школа, и труппа сама по себе уникальная, имеющая уже сложившийся костяк. Люди, которые чужие, здесь не приживаются, уходят. Вообще, любому человеку сложно в новом коллективе. – Ну а как труппа поначалу принимает «инородное тело»? – Как всегда. С интересом. Я бы даже сказал, с большим интересом: кто такой, что такое, что можешь?

С Сергеем Маковецким на фестивале в Омске

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» В штыки обычно никого не встречают. Нет, конечно, бывают случаи, когда люди приходят на чьё-то место или требуют повышенного к себе внимания, ничего не умея. Но в основном, если в труппе видят человека способного, всегда помогут и подтянут. Как показывает время, важно в любой ситуации оставаться человеком. Вот у меня была педагог по речи Светлана Анатольевна, она меня всегда била за одну вещь. Как только я говорил: «Ну, мы же в театре, с волками жить – по-волчьи выть», – она сразу выдавала лекцию на полчаса. Нет, ни в коем случае! Надо всегда оставаться человеком, что бы ни было. И я это понимаю теперь. Хоть и нет такой профессии – хороший человек, межличностные отношения очень важны. – А в театре могут быть друзья? – Могут, но приходит время, когда они становятся конкурентами. Театр – это вообще очень конкурентная среда. И если взять наш коллектив, то тут все по сути лидеры. Все тащат. Но просто у нас ещё и традиции глубокие, и поэтому нет каких-то таких низких интриг, какие бывают в других театрах. Эти традиции сформировало ещё взрослое, старшее поколение, которое, если что, поддержит и подскажет. Но только не стоит всё время тянуться за подсказками, иначе потом самому сложно будет что-то сделать. – А вот страшно было, когда вас назначили на роль Глумова? Что вы подумали, когда увидели распределение? – Я подумал: очень много работы. И действительно, я во время репетиций даже основательно похудел. В начале следующего сезона мне костюм расшили, потому что за лето я набрал какой-то вес, а потом снова ушили. Работа в этом спектакле требует сил постоянно. Я, конечно, благодарен Александру Сергеевичу Кузину и за доверие, и за помощь, и за возможность обрести актёрский опыт. Репетиции иногда были похожи на сеансы экзорцизма. И я, как тот человек, в котором живут бесы, начинал изрыгать всё, что я знаю. Все образы пошли из меня, пока режиссёр не нашёл то, что нужно. – От чего вы отталкивались в этой роли? – Прежде всего от себя. И от партнёров, которые рядом со мной работали. Вот вы спрашивали про страх. Страх, конечно, был, потому что мои партнёры почти все – народные артисты. – И ещё там собачка, которую переиграть сложно. – Ещё собачка, да. В общем, это всё то, что называется «проклятия молодого артиста». Это была полная засада! Нет, я, конечно, и до того со всеми работал. С дядей Женей Смирновым на «Старшем сыне», с Валерием Ивановичем Алексеевым – в «Торжестве любви», с Валерией Ивановной Прокоп – в «Зелёной зоне». Но всё равно, когда у тебя роль не главная – это одно. А когда всё заточено на тебя, и вот они стоят рядом, и ты понимаешь, что ты должен, даже обязан быть не хуже их. А как можно быть не хуже людей, у которых такой колоссальный опыт?! Наверное, поэтому в театрах Глумова часто играют актёры, которым за сорок, хотя по пьесе герою нет тридцати. Многие режиссёры бояться. Это же надо, чтобы человек смог. – Партёры вам помогали? – Конечно. Но помощь такая была, они мне, например, говорили: «Ты же понимаешь, что, если ты сейчас это не сыграешь, тебе больше ничего не дадут. Ничего и никогда». В принципе, добрые слова. (Смеётся). Но после них очень сложно собраться и выдать результат. Нет, конечно, и практические советы давали. – Глумов – насколько это герой или антигерой МАРТ 2013 31(53)

С Валерием Алексеевым («На всякого мудреца довольно простоты»)

С Екатериной Потаповой («На всякого мудреца довольно простоты»)

С Татьяной Филоненко («На всякого мудреца довольно простоты»)

С Владиславом Пузырниковым («Лжец»)

В спектакле «Метель» С Сергеем Черданцевым («Одна абсолютно счастливая деревня»)

нашего времени? Потому что на этом спектакле кажется, что Островский звучит очень современно. – Режиссёр ещё в самом начале сказал, что Глумов – абсолютно современный молодой человек. У Островского он написан современным на тот момент, но он современен и сейчас. Это социальный герой. Он, как и большинство молодых людей сегодня, всеми способами пытается добиться счастья, богатства, признания. И всё это как можно быстрее. Даже переступая через какието моральные принципы. Одни считают, что это плохо, другие – что нормально, человек просто делает свою карьеру. Ну, по дороге кого-то съест. (Улыбается). – Когда вы узнали, что вам присудили премию имени А.И. Щёголева, главную омскую театральную премию, что вы почувствовали? – Я обрадовался. Вы что! Спасибо большое, что так высоко оценили. Потому что, когда ты проделал серьёзную работу, хочется хороших, тёплых слов. Чтобы получалось, что не ты сам дурак такой ходишь: «Да, всё так классно!», а это признали другие. – Какие впечатления остались от недавней поездки в Москву? Ведь спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» игрался на сцене прославленного Малого театра, где традиции постановок пьес Островского имеют глубокие корни. – Любая поездка и любой фестиваль – это, конечно, испытание и волнение. Нам повезло. Мы прочувствовали всю атмосферу Малого театра, ещё не испорченную реставрацией. Десятый юбилейный фестиваль «Островский в Доме Островского», который должен был проходить в марте, как раз из-за грядущей реконструкции и перенесли на январь. И вот мы ходили там, где ходил сам Островский, где он, наверное, придумывал эти роли, образы, имена, где играли великие актёры. Например, Глумова играл Ленский. Это такая величина! И когда мы начали репетировать, то поняли, что всё будет хорошо. Там сама сцена особенная, и витает особый театральный дух, который помогает. Он действительно помог. Тем более, мы не были настроены на то, что вот сейчас мы всем вам покажем. Мы просто были готовы работать. И от того, как нас принимал зритель, мы даже одурели сначала. Потом нас поздравляли с успехом артисты Малого театра, которые смотрели спектакль. Их было немного. Ну, понятно – Москва. Была хорошая пресса. То есть это тот случай, когда и зрителям понравилось, и критика оценила постановку. И, конечно, всё это порадовало Александра Сергеевича Кузина, который волновался не меньше нас, боялся, что будет лишний нерв. Но всё прошло хорошо, публика была настроена, несмотря на то, что она всё равно фестивальная, московская, как ни крути. Москва же очень много видела, её трудно чем-то удивить. Удивить мы, наверное, и не удивили, но показали, что и за пределом Садового кольца есть искусство. – После большой интересной роли, за которую дают награды, о которой говорят и пишут, не обидно играть пирата Плюха в новогоднем спектакле, крохотную роль начальника станции в недавней премьере «Бега»? Или вы вслед за Станиславским считаете, что нет маленьких ролей? – Пирата Плюха играть не обидно. Это новогодняя сказка, там всегда есть повод подурить. Начальника станции... Тоже не обидно. Маленькие роли всегда интересны тем, что в них надо придумать что-то такое, чтобы они запомнились. Можно ведь и поднос принести, но так, чтобы об этом говорили. – Константин Сергеевич, помнится, завещал ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» ещё любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Но многие актёры сегодня поступают наоборот. – Это, наверное, часть нашей профессии. Надо подавать себя зрителю, а значит, надо при этом и немножко любить себя. Но не заигрываться, не выходить на публику с таким настроем: «Я сейчас сделаю вам одолжение – похожу тут немного, а вы мне поаплодируйте». Сцена, она такая... опасная, она имеет свойство всё увеличивать, высвечивать. И как только ты что-то подобное себе позволишь, тебе та-а-ак прилетит со всех сторон! И будет лететь, пока ты не поймёшь, за что и почему. Талантливым людям мы всё прощаем, это правда. Но не надо перегибать палку. – Скажите, Сергей, трудно ли молодому актёру усидеть в провинции, пусть даже в очень хорошем театре, когда вокруг столько соблазнов, столько примеров – кто-то уехал в столичный театр, снимается в кино. Хочется ведь чего-то подобного? – Хочется. Правда, хочется. Мне очень хотелось бы, например, сняться в кино. – И вы работаете над этим? – Честно сказать, нет. (Смеётся). Нет, у меня было несколько предложений, но как-то всё не сложилось. Меня вот однажды звали на «Ленфильм» сниматься у Николая Досталя в «Завещании Ленина». Там пожилой актёр, который должен был играть главную роль, был сильно на меня похож, и мне сказали: будешь играть героя в молодости. Но тут просто какой-то злой рок. Уже был первый съёмочный день, вхожу в гримёрку – и начинается. Три часа гримировали – грим не тот. Костюм режиссёру не нравится. Свет падает, камера ломается. А я ещё с какой-то премьеры прилетел, всю ночь не спал, уставший. И я говорю: да боже мой, отпустите меня в аэропорт, не хочу я уже никакого кино! А потом и тот пожилой актёр отказался, и уже не надо было быть на него похожим. В общем, что называется, не судьба. – В нашем разговоре вы произнесли слово «карьера». В этом плане какая у вас программаминимум, программа-максимум? – Я как-то не задумывался. Но моё личное желание: играть хорошие спектакли с хорошими режиссёрами, работать над собой и повышать свой актёрский уровень. А звания и прочие такие вещи, они, конечно, приятны, но только когда их дают за хорошие большие роли, а не за выслугу. Хочется полностью себя реализовать, тем более, пока ещё позволяют силы, возраст, энергия. Поэтому программа-максимум – это всё-таки в свою копилку понакидать как можно больше образов. – Как вы думаете, зачем молодые люди сегодня выбирают актёрскую профессию, когда в других сферах они могли бы легче и быстрее достичь положения, денег? – Ой, я не знаю. Ну, вот у меня был живой интерес. А потом чем дальше ты продвигаешься в этом деле, тем больше интерес усиливается, какая-то тяга появляется. Это как наркотик. Кто-то идёт в актёрскую профессию, чтобы доказать себе или окружающим, что он что-то может. И опять же с каждым шагом, с каждой ролью планка повышается, и нужно до неё дотягиваться. А денег хватает. Я вас уверяю, что не на хлебе с водой живу. – То есть вы довольны своим выбором? – Да. Доволен. И дальше, я думаю, будет ещё интереснее. МАРТ 2013 31(53)

С Евгением Смирновым («Старший сын»)

С Евгением Смирновым («На всякого мудреца довольно простоты») Сергей Сизых, Владимир Девятков и Михаил Окунев («Бег»)

Беседовала Эльвира КАДЫРОВА

Марина Есипенко: «Переоценки не произошло – я всегда ценила Ульянова как артиста и как человека»

В когорте московских гостей, которые в конце прошлого года приехали в Тару на

открытие памятника Михаилу Ульянову, была вахтанговская актриса Марина Есипенко. Это выглядело очень лично и логично: она по рождению омичка, играла в спектаклях с нашим великим земляком. Михаил Александрович говорил о ней: «Марина Есипенко – артистка вахтанговского стиля и вахтанговского вкуса. Но она не только красива и обаятельна, но ещё и умна. Потому в ролях своих вытаскивает суть, тему роли, логику роли. То, что актрисам не всегда даётся, ей удаётся. Она умеет работать самостоятельно. В московском театре такого калибра, как наш, где большая труппа, своё место, своё лицо иметь очень трудно. Она имеет. В Марине есть шарм, который бесконечно привлекает, как магнит, и создаёт вокруг неё атмосферу театра прелестного, романтического, женственного. От неё трудно оторвать взгляд. Так вот у нас есть такая актриса – это редкость». Театральную «прививку» Марина получила в Омске. Учась в школе, посещала занятия Театра поэзии под руководством Любови Ермолаевой во Дворце культуры нефтяников. В 1987 году окончила Высшее театральное училище имени Б. Щукина.

– Марина, надо отдать вам должное: вы при любой возможности стараетесь приехать в Омск. Неужели почти четверть века жизни в столице не сделали вас москвичкой? – Как поётся в песне моего мужа Олега Митяева, «Родина есть родина – лапти да махорка, так скроила матушка – и не перешить». Я не понимаю людей, артистов, которые не любят ездить туда, где они появились на свет. Это, по-моему, комплексы. Как говорится, где родился, там и сгодился. Это невозможно – не приезжать. Конечно, я чувствую себя москвичкой, потому что привыкла к быстрому ритму, который там существует. Здесь жизнь кажется более размеренной, более мудрой, более доброй. И это не значит, что где-то лучше, где-то хуже. По-разному. Просто нужно помнить своих предков, не зря же нам дана память. Я всегда знаю, что в случае чего всегда могу позвонить в Омск, и мне придут на помощь. – Многим омичам хорошо запомнились гастроли театра имени Вахтангова, когда вы приезжали к нам вместе с Михаилом Александровичем Ульяновым, и было заметно, что он относится к вам и к другим молодым артистам, как родной отец. После его ухода у вас произошла какая-то переоценка его личности? – По большому счету, мы осиротели. От меня ушла та часть сердца, которая не восстанавливается. Михаил Александрович – второй человек в моей жизни, который называл меня Маришей. Так меня называл ещё мой родной отец, которого, к сожалению, тоже уже нет в живых. Переоценки не произошло – я всегда его ценила и как артиста, и как человека, и как гражданина. А после ухода стала ценить его ещё больше. Он очень многим людям помогал при жизни, и теперь помогает своими С Михаилом Ульяновым

Служит в Государственном академическом театре имени Евг. Вахтангова. Снялась в 16 кино- и телефильмах, среди которых «Александровский сад», «Охота на Берию», «Моя прекрасная няня», «Последняя любовь Маяковского». Играет в спектаклях «Берег женщин», «Дядюшкин сон», «Маскарад». Лауреат театральных премий «Гвоздь сезона» (2004), «Золотая лира» (2004), «Царскосельская премия» (2010).

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВСТРЕЧИ НА РОДИНЕ сыгранными ролями. Михаил Александрович мог бы сыграть только одну роль – генерала Чарноту в «Беге» – и уже остался бы в истории даже не советского, а мирового кино. Я считаю, что это – настоящая вершина актёрской игры, особенно сцена с Евгением Евстигнеевым. – Вам тоже посчастливилось быть его партнёршей на сцене… – Да, и это большое счастье – набраться опыта у такого товарища и коллеги по цеху, как Михаил Ульянов. Я прочитала дневники Михаила Александровича и поразилась тому, насколько это был мудрый и в то же время сомневающийся человек. Последнее для меня стало большим откровением, потому что в нашем понятии Ульянов – это очень мощный человек. И вдруг – сомнения… Всё это говорит о его огромном человеческом и актёрском таланте. Как часто повторял мой самый любимый режиссёр Пётр Наумович Фоменко, человек не сомневается в двух случаях: либо он дурак, либо беда пришла. – У вас бывали забавные случаи на сцене, когда вы играли в паре с Ульяновым? – Однажды мы играли «Мартовские иды». Он – Цезарь, я – Клеопатра. Сцена их последней встречи: она приезжает к нему вся такая в костюмах от Славы Зайцева, сверкая и сияя. Михаил Александрович должен произнести такой текст: «Сколько раз я держал у себя на коленях этого свернувшегося в клубочек котёночка, барабанил пальцами по её маленьким коричневым ступням и слышал, как голосок возле плеча мне шептал...» И дальше вступаю я. А Ульянов тогда был депутатом, ходил на разные заседания и безумно уставал. В общем, Михаил Александрович говорит: «Сколько раз я держал этого скотёночка, который мне шептал...» Сократил, так сказать, и переформулировал... Как я после этого смогла выговорить текст, не знаю. – Кто из режиссёров больше всего на вас повлиял как на актрису? – Конечно же, Пётр Наумович Фоменко. Для меня это режиссёр номер один. Он очень многому меня научил – играть подтекст, передавать нюансы, чувствовать музыку роли. Когда мне было лет семь, меня бабушка учила вязать. Для ребёнка это было очень сложно, у меня не получалось, я даже плакала, но когда я связала пять сантиметров – своих, это было невероятное счастье. Вот такое же ощущение счастья, идущее от веры в собственные силы, дарил Пётр Наумович. Магия его личности была необъяснима. Очень долгое время, играя «Без вины виноватые», мы, занятые в прологе, не расходились, стоя смотрели спектакль до конца. Нам нужно было быть вместе, говорить друг с другом, общаться. Фоменко создавал вокруг себя не только профессиональную, но и человеческую атмосферу – уникальную! – Театр имени Вахтангова всегда славился своими человеческими отношениями внутри коллектива. Они сохранились до сих пор? – Что-то сохранилось, что-то – нет. Нас так воспитывали, что театр – это дом, из которого негатив выносить нельзя. Я ещё застала те времена, когда все вместе мы встречали Новый год в театре. Сейчас такого, к сожалению, уже нет. Наш художественный руководитель Римас Туминас пытается возродить многие старые традиции, МАРТ 2013 31(53)

но, как писал Юрий Визбор, «всё на продажу понеслось». У него ведь есть и другая важная задача: сделать зарплату артистов такой, чтобы на неё можно было прожить в таком городе, как Москва. Спасибо ему за это и за те спектакли, которые возродили былую славу театра имени Вахтангова. – А преемственность поколений в театре сохранилась? – Когда я пришла в театр, то эта преемственность была. Я сразу почувствовала доброжелательное отношение к себе со стороны наших корифеев, народных артистов СССР Юлии Константиновны Борисовой, Василия Семёновича Ланового, Юрия Васильевича Яковлева. Они меня очень многому научили. Это скромнейшие интеллигентные люди. Однажды на Юлию Константиновну, обожаемую мной партнёршу, в спектакле «Антоний и Клеопатра» опустилась декорация и поранила ей ногу. Она каким-то чудом выползла из-под неё и доиграла сцену. Потом, уже в кулисах, «скорая помощь» зашила ей рану и предложила госпитализироваться, но она отказалась, не дала отменить спектакль и доиграла до конца. А в наши дни молодой артист, снявшийся в сериале, может позволить себе отменить спектакль даже из-за мелочи. И это, когда зритель уже сидит в тысячном зале! Они так сегодня воспитаны. Хотя, бесспорно, есть и другая молодёжь, которая вглядывается в старшее поколение, в традиции вахтанговского театра. – А вы что-то готовы передать молодым артистам, которые приходят в ваш театр? – Мне не раз предлагали преподавать в Щукинском училище, но я пока не готова, не чувствую такой потребности. Наверное, время ещё не пришло. Но я всегда могу помочь, подсказать, если меня об этом попросят. – Марина, вы нечасто снимаетесь в кино, телефильмах, но все ваши роли запоминающиеся. Что для вас главное при выборе сценария? – Наличие драматургии. Вот если она есть, тогда я даю согласие, если нет, то извините. Беседу вела Маргарита ЗИАНГИРОВА. В публикации использованы фото из личного архива М. Есипенко

Ирина НИКЕЕВА

Творческий полет Красивая, высокая, стройная, с лучезарными глазами и пышными светлыми волосами – такой впервые появилась на сцене Омского театра музыкальной комедии в начале 1960-х годов Маргарита Лаврова... А 5 марта 2013 года «Легенда омской сцены», заслуженная артистка России Маргарита Артуровна Лаврова, по-прежнему статная и элегантная, как настоящая царица, вновь вышла на любимую сцену Музыкального театра, чтобы принять от коллег поздравления с… 85-летним юбилеем!

Того, что ей пришлось пережить в детстве и юности, хватило бы на нескольких человек: вместе с родителями, бабушкой и младшей сестрой она попала в оккупацию, в 1943 году их семью угнали в Германию, а затем был Харьковский проверочно-фильтрационный лагерь и ссылка в Воркуту. Всё это навсегда осталось в её памяти как кошмар, который до сих пор болью отзывается в сердце… Но о той же Воркуте хранит Маргарита Артуровна и светлые воспоминания. Именно там началась творческая биография юной Маргариты Рейзвих, именно там она встретила С Георгием Цинне («Анютины глазки» Ю. Милютина)

любовь всей своей жизни – красивого и талантливого актёра Виктора Лаврова. Там, в Воркуте, вопреки всем трудностям, они жили и трудились, грустили и радовались, репетировали до ночи в театре и мечтали о счастливом будущем... Действительно, театр заменял им всё, он был для них и прекрасным храмом искусства, и родным домом. И эта полная самоотдача сполна воздавалась молодым актёрам успехом и безграничной любовью зрителей. После долгожданной реабилитации в жизни Лавровых наступил новый период – работа в музыкальных театрах Воронежа, Харькова, Новосибирска и, наконец, Омска. Приехав в Омский театр музыкальной комедии по приглашению директора М.О. Снегова в 1961 году, они остались в нём навсегда. За почти полувековой период своей работы на омской сцене Маргарита Лаврова сыграла более ста разноплановых ролей. Среди них – блестящие, великолепные, сверкающие обаянием и молодостью, красотой и энергией героини известных классических оперетт Кальмана, Легара, Штрауса, Лоу: Ганна Главари из «Весёлой вдовы», Одетта из «Баядеры», Теодора из «Принцессы цирка», Фраскита, Сильва, Марица из одноимённых оперетт, Розалинда из «Летучей мыши», Нинон из «Фиалки Монмартра», Мирабелла из «Цыганского барона», Элиза из мюзикла «Моя прекрасная леди» и многие другие. Маргарита Лаврова была настоящей примадонной театра музыкальной комедии. Её партнёрами по сцене были лучшие солисты Омской музкомедии, среди которых, прежде всего, её муж Виктор Лавров, а также заслуженные артисты РСФСР Владимир Володин, Георгий Климов, Александр Липатов, артисты Юрий Дмитриев, Георгий Цинне, молодой Георгий Салеидзе… Героиням зарубежных оперетт не уступали по значимости и образы, созданные актрисой в советских музыкальных комедиях. Именно там в большей степени оттачивала своё актёрское мастерство Маргарита Лаврова, играя разнохарактерные роли то известных в мировой истории женщин, то совсем простых, искренних и любящих. Среди них, с одной стороны, императрица Александра Фёдоровна («Белая ночь» Т. Хренникова), знаменитая актриса Вера Холодная («На рассвете» О. Сандлера), английская королева ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

С Борисом Шевченко («Цыганский барон» И. Штрауса) В роли Веры Холодной («На рассвете» О. Сандлера)

С Георгием Салеидзе («Сильва» И. Кальмана)

С Виктором Лавровым («Камилла» А. Новикова)

С Георгием Цинне («Роз Мари» Р. Фримля, Г. Стотгардта)

МАРТ 2013 31(53)

В центре – в роли Марфы («Бабий бунт» Е. Птичкина)

В роли Маши Русаковой («Сердце балтийца» К. Листова)

С Георгием Салеидзе («Весёлая вдова» Ф. Легара)

(«Левша» В. Дмитриева) и, с другой стороны, – мечтающая о море Тоська из «Белой акации» И. Дунаевского, казачка Марфа из «Бабьего бунта» Е. Птичкина, Елена из «Особого задания» А. Новикова, Маша из «Сердца балтийца» и Нина из «Севастопольского вальса» К. Листова… В каждом новом спектакле Лаврова профессионально и виртуозно демонстрировала своё яркое актёрское мастерство образного перевоплощения. Именно драматические качества роли выше всего всегда ценила она в постановках, несмотря на их жанровую принадлежность. В 1968 году по итогам Всесоюзного конкурса Маргарита Лаврова была удостоена диплома I степени за лучшее исполнение ролей императрицы Александры Фёдоровны и Веры Холодной в новых спектаклях советских композиторов, поставленных Омским театром музкомедии в числе первых. А в 1969 году актриса была удостоена почётного звания «Заслуженная артистка РСФСР». Перейдя с течением времени на так на-

зываемые возрастные роли, порой совсем небольшие, Лаврова сумела и в них, в каждой по-своему, находить и доносить до зрителя главные душевные качества своих героинь, будь то Софья Михайловна из оперетты «Свадьба в Малиновке» Б. Александрова, няня в опере П. Чайковского «Евгений Онегин» или Анна Андреевна де Граве в мелодраме В. Казенина «Любина роща». Каждая из них становится реальной неотъемлемой частичкой именно того художественного мира, который выстроил режиссёр в спектакле. Лаврова щедро дарит своим героиням лучшие черты женского характера – обаяние, благородство, душевную теплоту. К числу любимых персонажей актрисы следует отнести роль помещицы Марии Александровны Москалёвой в музыкальной трагикомедии «Забывчивый жених» В. Казенина, созданной по повести Ф.М. Достоевского «Дядюшкин сон». Более 25 лет играла Маргарита Артуровна эту роль, наделив и эту хитрую, расчётливую героиню Достоевского тёплыми материнскими эмоциями, демонстрирующими искреннее желание удачно устроить судьбу своей единственной дочери. Есть в творческом арсенале Маргариты Лавровой и характерные роли, в которых она раскрывает яркие комедийные грани своего таланта, – Хивря в «Сорочинской ярмарке» А. Рябова, Кабато в «Проделках Ханумы» Г. Канчели, мадам Грицацуева в «Золотом телёнке» Т. Хренникова, Каролина в «Принцессе цирка» И. Кальмана, Старуха Шапокляк в «Новых приключениях в стране Мульти-Пульти»... Пожалуй, Шапокляк – самая необычная роль Маргариты Артуровны. Как ни старалась она сделать свой сказочный персонаж злым и противным, детям её Шапокляк всё равно нравилась. По воспоминаниям актрисы, однажды на гастролях после показа сказки «Новые приключения в стране Мульти-Пульти» в фойе во время общения персонажей с детьми один мальчик подошёл к ней, сказав: «Всё равно ты самая лучшая, Шапокляк!» А иначе, наверное, быть не могло, ведь доброта, мягкость и истинная интеллигентность Маргариты Артуровны всегда в какой-то мере проявляют себя в каждой её, даже внешне отрицательной роли. И сегодня она поражает окружающих её людей своим оптимизмом, душевной стойкостью и удивительной силой нерастраченной доброты и сострадания. Каждый день в определённое время она спешит во двор, чтобы покормить своих пернатых питомцев – голубей и бездомных кошек. Каждый день, несмотря ни на мороз, ни на снег, ни на дождь, она выходит к ним, считая это своим человеческим долгом. Одна из почитательниц таланта Маргариты Артуровны Лавровой Светлана Гаврилович посвятила ей не одно стихотворенье, в которых есть такие строки: «В театре – Ваше вдохновенье, в признанье – зрителей любовь. И роли, годы, как мгновенья, сложились в творческий полёт». Милой, женственной, с обаятельной улыбкой предстала «Легенда омской сцены» на своём юбилейном вечере, ставшем объяснением в любви её коллег по актёрской профессии, подтверждавшим справедливость слов, ставших эпиграфом вечера: «И в восемьдесят пять Царица Вы на сцене! Как Женщина и как Актриса, без сомненья»! ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Маргарита ЗИАНГИРОВА

В поисках радости Из программки: «С. Дорожко, Ж. Кусаинова. «Как хомячок Самсон солнышко искал». Спектакль-игра. Режиссёр – Светлана Дорожко (Санкт-Петербург). Художник – Ольга Устюгова (Москва)».

«…Однажды маленький хомячок Самсон с самого утра начал играть в прятки с Солнышком. Куда бы ни спрятался Самсон, Солнышко его везде находило. И вот ему удалось спрятаться так, что Солнышко не смогло его найти. И хомячок Самсон первый раз в жизни проснулся совершенно один тихой тёмной ночью»… Ходить взрослому на спектакли для трёхлетних детей – истинное наслаждение. И не в смысле веселья и праздного времяпрепровождения – вот как раз этого здесь не будет, а чтобы ощутить естественность жизни, увидеть полное отсутствие фальши и стопроцентную искренность чувств. Светлана Дорожко и Жанар Кусаинова написали совсем простую историю про маленького хомячка, который в первый же день своей жизни открыл для себя такое чудо, как Солнце. Хомячок Самсон ещё не знал, что в природе, как и в жизни, бывают день и ночь, друзья и враги, правда и обман. И поэтому он искренне расстроился, когда вокруг всё потемнело, и яркий огненный шар постепенно исчез, уступив место Луне – казалось бы, тоже шару, но только очень холодному. А Самсону хотелось ярких красок, радостных впечатлений, и поэтому он, недолго думая, отправился в путь искать огненное светило. А вместе с хомячком на поиски отправились двадцать малышей, для которых Самсонов опыт в постижении жизни стал их собственным познанием. Вместе с мальчиком Димой (актёр Дмитрий Войдак) и его бабушкой (актриса Нина Исаева) хомячок оказался в гостях у лягушек в импровизированном болоте, познакомился с летучей мышью Машей, считавшей себя страшной уродиной, а на самом деле оказавшейся обаятельной плюшевой красавицей, подружился с медвежонком и в итоге нашёл солнце.

МАРТ 2013 31(53)

Казалось бы, всё так просто, как может быть только в сказке для малышей, которые в силу особенностей кукольного театра всегда становятся действующими лицами, «работая» на импровизации. Всегда в зрительном зале найдётся и «критик Белинский», который спросит во всеуслышанье: а почему одна из лягушек косит глазом, а другие – нет? Есть здесь и свой «Станиславский», который ни за что не поверит в то, что летучая мышь – живая, и обязательно прорвётся на сцену, чтобы прикоснуться к ней руками, а, пощупав мягкий бархат игрушки, объявит всему зрительному залу: верю! Это уж потом малыш ринется в дальние ряды к маме, чтобы уже только ей завороженно произнести: она – живая! Здесь будут слёзы, смех, переживания. И ласково-строгий вопрос актрисы: «Мальчик, а где твои родители?» – найдёт отклик в басовитом призыве: «Данила, сядь на место!» Ну, а подаренные в самом финале леденцы на палочке станут сказочным сюрпризом для детей, а взрослым напомнят о том, что детство проходит, но не заканчивается. Не верите? Посмотрите историю про хомячка, который солнце искал.

Автандил Варсимашвили: «Кризис – это нормальное состояние театра» Его называют культовым режиссёром Грузии. Вот только культовость здесь никак нельзя воспринимать поверхностно. На родине Автандил Варсимашвили руководит двумя театрами – Тбилисским русским государственным академическим театром имени А.С. Грибоедова и «Свободным театром», но имя этого режиссёра известно далеко за пределами Грузии – в России, Германии, Италии, Украине… Среди его многочисленных званий такие, как лауреат Государственной премии Грузии и кавалер российского ордена Дружбы. В течение многих лет Варсимашвили связывает дружба с омским «Пятым театром», где он поставил два спектакля – «Кроткая» и «Что с того, что мокрая, мокрая сирень». Ещё две работы создавались под его художественным руководством – «Кавказский меловой круг» и «Dostoevsky.ru». Последний недавно получил новое название – «Акулькин муж», после того как режиссёр вновь побывал в омском театре и по-новому взглянул на эту постановку.

– В «Пятом театре» вы работали над несколькими спектаклями, и именно спектакли по Достоевскому живут много лет, востребованы и сегодня. Почему вы часто обращаетесь к творчеству Достоевского, что даёт вам этот писатель? – Я с удовольствием отвечу на этот вопрос. Дело в том, что есть писатели, которые не имеют национальности. Они становятся не просто космополитами, они создают персонажей, которые близки всем. Иногда мне кажется, что Достоевский – грузинский писатель, итальянцам кажется, что он итальянский автор. Поэтому он и гениальный. Темы, которые он затрагивает, – общечеловеческие. Но дело даже не в этом. Он так глубоко проникает в душу человека, так проходит в

его подсознание... А подсознание не имеет национальности. Может, я парадоксальную вещь скажу, но самый лучший спектакль, который я видел по Достоевскому, был поставлен как раз не в России, это «Братья Карамазовы» в постановке англичан. Я понимаю, почему так происходит. Мне кажется, русские режиссёры, которые ставят Достоевского, всё-таки находятся под давлением каких-то стереотипов. А, скажем, для поляка Анджея Вайды не существует этого стереотипа. Он воспринимает Достоевского как родного писателя и ставит именно как бы своего Достоевского. Ты всегда находишь в нём своё, родное, близкое и можешь воплотить это на сцене. И время здесь не властно. Человек не меняется, сколько он ни ходит по земле. Остаётся таким же – со своими слабостями, своими болячками, страстями. Ведь меняется только формация вокруг него, человек, может, иногда подыгрывает этому. Но если ты точно описываешь его, точно угадываешь его мысли, его боли, то время уже не имеет значения. Так же, как если ты читаешь Эсхила, Софокла, которые писали много веков тому назад. Я всегда буду обращаться к Достоевскому. Не могу сказать, что я его чувствую – кто я такой по сравнению с ним? Но мне всегда кажется, что он меня чувствует. – А что для вас важно, когда вы переносите текст на сцену? Сейчас ведь такая свобода режиссёрских действий – кто-то эпатирует, кто-то старается сохранить классическую «обложку»… – Надо всегда думать о сути, об авторе, о чём он пишет и как пишет. И сохранять авторскую мелодику, которую отражает его язык, структуру, дух его произведения. А формы могут быть разные – и авангардные, и классические. Но сама по себе форма не помогает в выявлении сути автора. Режиссёр должен улавливать дух автора, мысли, поэзию, всё остальное – это уже ремесло. И это тоже ошибочно – считать, если я не трону текст и поставлю классически, то тогда это будет Достоевский. Не будет никогда. Форма может только поддерживать, если ты понимаешь автора. А если не понимаешь, рецептов нет. – Почему вы в своё время решили ставить в Омске Достоевского? – Я никогда не выбираю произведение (если это не заказ театра) по темам, думая: вот сейчас я об этом должен рассказать. Так не бывает, само произведение должно тебя согревать, ты где-то в сердце должен поОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» чувствовать импульс – да, сейчас именно это хочется поставить. Что касается «Записок из Мёртвого дома», поставленных Андро Енукидзе под моим руководством, это было желание театра, но там говорится о том, что всегда меня мучило, – это тема большой любви в экстремальной ситуации. Любовь может пройти через разные жизненные перипетии, и она всё равно проявляется как самое прекрасное, что есть у человека. Достоевский это всегда здорово показывает. Какие психологические ходы выстраивает, чтобы в финале сказать: да ерунда всё это, любовь – самое главное, она пройдёт сквозь все стены, все преграды, придуманные какими-то дьявольскими силами. Она превыше всего, выше всех злодеяний. Поэтому она великая, и человек ничтожным становится без любви. Вот что главное. И эта тема меня согревает. Персонажи Достоевского (почему они мне близки, и не только мне, а всему миру), чтобы прийти к истине, проходят все пути ада. Ни один не раскрывает истину сразу же. Даже брат Алёша – самый святой из его героев. У меня вообще есть такая теория (хотя, может, она будет противоречить многим, кто считает себя знатоками Достоевского): мне кажется, что каждый герой Достоевского – это миниатюрный образ Иисуса Христа. И они проходят все перипетии жизни так же, как проходил Христос. Поэтому всегда больно, когда читаешь его, когда видишь настоящие страдания, которые исходят из сердца. И герой должен перестрадать, чтоб понять истину. Не обязательно тебя должны распнуть, пригвоздить. Но всегда, когда ты приходишь к истине, – ты приходишь через распятие. Если это настоящая истина. И так же персонажи Достоевского – они человечны, потому что самым великим человеком на этом земном шаре был Иисус Христос. Я это нигде не читал и не претендую на гениальные мысли. Но, когда я ставлю Достоевского, у меня всегда есть ощущение, что я ставлю ещё раз и ещё раз Библию. – Вы приехали в «Пятый театр», чтобы внести необходимые коррективы в спектакль «Dostoevsky.ru». Но изменилось и само название постановки – «Акулькин муж»… – Тогда, семь лет назад, появился общедоступный Интернет, и название «Dostoevsky.ru», правда, было и актуальным, и провокационным. А сейчас нам показалось, что оно уже стало претенциозным. Театр имеет право с чисто идеологической стороны менять название. Ты всё время должен учитывать, что происходит вокруг (но учитывать – не значит поддаваться). Театр не может быть музеем. Он живой – потому что он всё время откликается на реальность. И, вернувшись к работе над спектаклем, я по праву поменял акценты, учитывая, что сегодня они могут звучать иначе, чем шесть–семь лет назад. Например, знаете, тогда я не очень-то обращал внимание на линию парня Фили. То есть он для меня был просто катализатором всех этих событий. Сейчас я постарался сделать его более понимающим, что он творит. Семь лет тому назад он не понимал этого. Сейчас понимает, но просто уже не может остановиться. Я всегда говорю: сегодня я никому не смогу доказать, что вчера поставил хороший спектакль. Какими бы камерами мы ни отсняли его. Потому что без энергетики, которая рождается в зрительном зале, невозможно МАРТ 2013 31(53)

Сцена из спектакля «Акулькин муж» Владимир Остапов и Сергей Шоколов («Акулькин муж»)

Василий Кондрашин и Мария Долганёва («Акулькин муж»)

говорить о театральном спектакле. Настоящий спектакль – это когда идёт диалог между залом и сценой. И поэтому театр должен всё время меняться. И в этом ничего удивительного нет, если решено поменять название. Замечательно, значит, идёт процесс, театр хочет вести диалог со зрителем. – Вы как-то говорили, что вы сторонник режиссёрского диктата, что это значит? – Я никогда не кричу на актёров, никогда не оскорбляю. Я не люблю оскорблять людей вообще, актёров тем более. Мне по душе, когда любовь царит везде, и в том числе на репетиционной площадке. А что касается диктатуры, то это проявляется в том, что я создаю такие режиссёрские формы, такие рамки, из которых актёру потом очень сложно будет выходить. Но я ввожу его туда бархатно, чтобы он там себя комфортно чувствовал. Да, режиссёрская форма доминирует, думаю, поэтому мои спектакли долговечны, долго играются. У меня жесткий режиссёрский театр, но это вовсе не значит, что актёр в нём – марионетка. Я всегда исхожу из возможностей и порой желаний актёров. Я ещё не встречал актёра, который бы мне сказал: я не могу оправдать ваш рисунок. С омскими артистами мы тоже всегда работаем с удовольствием, потому что они улавливают то, что я им говорю. Они не просто слушают меня – мы слышим друг друга. Это очень важно. Важно, чтоб режиссёр и актёр, доверяя друг другу, выдавали результат. Здесь атмосфера очень хорошая, творческая. Во многих театрах актёры просто выполняют задания – приходят, ведут себя смирно, кивают головой. А здесь сразу же возникло желание брать друг у друга самое лучшее. И вот установилась такая связь, дай бог, ещё поработаем. Здесь есть несколько актёров, которые без преувеличения могли бы украсить

сцену не просто столицы, но и любого театра мира. Их несколько – четыре, пять, но они действительно играют по международным стандартам. Я могу это вам с уверенностью сказать, я видел очень много спектаклей и ставил во многих театрах. – Как сейчас живёт русский театр в Грузии? Повлияли на него политические, социальные перемены? – Я всегда замечал, что русские журналисты ожидают, что наш театр – это расистский театр где-то в Грузии. Нет, это просто русскоязычный театр нашей страны, грузинский театр на русском языке для граждан Грузии. И поэтому он выполняет в первую очередь функцию театра – вести живой диалог со зрителем, говорить о тех темах, которые мучают зрителя. И, конечно же, он должен решать одну из самых главных задач – это пропаганда русского языка, русской культуры. Поэтому у меня в репертуаре все великие русские авторы – Пушкин, Толстой, Достоевский, Островский… А что касается отношения правительства, я должен быть честен и сказать, что никогда в Грузии не было момента ксенофобии и никогда русский театр не страдал по вине государства. Много русскоязычных уехало – это да. Правда и то, что молодёжь сейчас больше увлекается английским языком, чем русским. Но что касается государственной поддержки, она была, и, как бы удивительно это ни звучало из моих уст, она растёт. Правительство помогает русскому театру так же, как и грузинскому. При этом более аполитичного человека, чем я, вы не встречали в жизни. Я могу ругать своё правительство сколько угодно, но в этом плане хочу быть просто объективным. Потому что сейчас нам не то что удвоили – утроили помощь. И я могу сказать смело, что будущее у русского театра в Грузии есть. Он будет жить до тех пор, пока русский язык объединяет очень многих людей разных национальностей, проживающих в этой стране. Кстати, у нас закончился три года тому назад ремонт и в техническом плане – это один из лучших залов в Грузии и не только. Недавно к нам приезжал английский театр, и они с обалдением на всё это смотрели. Если в цифрах – 12 миллионов долларов было потрачено лишь на театральную технику. Фантастический театральный Сцены из спектакля

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» зал, где работает только театр. Это не площадка для каких-то шоу, я туда не пускаю их. В творческом плане – да, у нас мала зрительская аудитория, поэтому, к сожалению, мы не играем каждый день, только по пятницам, по субботам и по воскресеньям. Но у нас есть свой зритель, и театр занимает одно их первых мест по посещаемости. Я уже 14 лет возглавляю его. Театру 167 лет, и я первый руководитель, который смог продержаться так долго. Я очень люблю наш театр, горжусь им. Это театр, где работал Всеволод Мейерхольд, где начинал свою деятельность Георгий Товстоногов, где свой первый спектакль поставил Роберт Стуруа. Здесь работали Фоменко, Таиров, Немирович–Данченко, Ермолова, Сумбатов–Южин, Щепкин... Театр с такой историей – как он может остановиться? Я уверен, что даже самому сумасшедшему правителю этой страны не придёт в голову трогать наш театр. Думаю, одни только мемориальные доски могут его придержать. Там такие имена… – Вы также являетесь руководителем Свободного театра, на вывеске которого написано: «Театр, который предлагает зрителю правду и праздник». Как вы сочетаете эти понятия? – Театр обязательно должен говорить зрителю правду, какая бы жестокая порой она ни была. Если берёшься за какую-то тему, ты должен быть до конца честным. А что касается праздника, мы ведь не имеем в виду «развлекалово». Я ненавижу развлекательный театр, могу громко это заявить. Но в то же время я ненавижу скучный театр. Обожаю праздник, и театр должен быть местом для праздника. Я понимаю, когда люди задают такой вопрос: как это совмещается – правда и праздник? Да мы должны совместить, и мы делаем это. Здесь я уже могу громко и с гордостью заявить, что мой второй театр – Свободный театр – на самом деле самый рейтинговый, самый популярный театр Грузии. Я горд, что у меня такой театр, я долго шёл к нему. Это моё детище. – У вас было очень много встреч с талантливыми людьми. Кто из них на вас больше повлиял, может быть, стал своеобразным учителем? – Я благодарен судьбе за эти встречи. Даже хочу уже несколько лет написать книгу воспоминаний о тех людях, которые сыграли очень большую роль в моей жизни. Но если называть одно имя – то это Параджанов. Удивительный режиссёр, удивительный мыслитель с фантастической энергией, который любил меня как сына. И я с ним встретился тогда, когда ему было очень и очень плохо. Он вышел из тюрьмы, был одиноким, загнанным, голодным философом. Мы многие часы провели в разговорах – вернее, он говорил, а я в основном слушал. Он был не просто великим режиссёром, он был великим человеком. Естественно, он повлиял на меня. Иначе не могло быть. Такие люди рождены, чтобы оставлять следы. Это выражается не только в их творчестве, а в каждодневных ситуациях, в общении с людьми. Всегда, когда бываю в Ереване (даже если на один день, несколько часов), прихожу на его могилу. Я не несу туда цветы – могу положить гранат или какой-либо предмет. И кланяюсь этому человеку, который во многом мне очень помог. И что самое интересное, он не только меня обучал режиссуре, он мне помогал даже после смерти – его имя мне открывало потом многие двери. Как только люди узнавали о нашем знакомстве, они доверялись мне и помогали. И так до сих пор. МАРТ 2013 31(53)

Василий Кондрашин, Евгений Фоминцев и Мария Долганёва («Акулькин муж»)

– Вы много путешествуете, в курсе мировых театральных процессов, насколько оптимистично (или пессимистично) смотрите на будущее театра? –Театр живёт 26 веков и ещё проживёт минимум столько же. И всегда, все 26 веков театр находится в кризисе. Но до тех пор, пока есть человек, есть земля, театр будет существовать, потому что это организм, который невозможно уничтожить. До тех пор, пока у человека есть интерес смотреть на живого человека и общаться с живым человеком, театр будет существовать. Это кино может исчезнуть – потому что оно не живое. В театре зрители и актёры дышат одним воздухом, одной атмосферой. Есть одна энергетика, которая создаётся только с помощью контакта сцены и зрительного зала. Кризис – это нормальное состояние театра. Но обязательно завтра или послезавтра кто-то поставит спектакль, на который хлынет народ и будет говорить, как это гениально. Единственное, конечно, есть пожелание – чтобы мы, и Россия, и Грузия, сохранили то отношение к театру, которое сейчас есть и которым мы часто не дорожим. Я говорю о репертуарном театре. Когда мы рассказываем нашим коллегам на Западе, что у нас есть театры, где мы почти каждый день играем спектакли, где нам дают зарплату, поверьте, они с завистью на нас смотрят. И то, что нам дал советский театр, мы тоже должны сохранить, этого нет во многих странах. Мне плеваться хочется, когда приводят пример Запада или сравнивают советский театр с американским. У каждого есть своё предназначение, у каждого своя школа. Русский театр – это великий театр, и без него не было бы современного театра вообще. Нам об этом нужно помнить всегда. Беседу вела Анна ЗЕРНОВА

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

«Свечи погасли, закончилась музыка, Плечи мои обняла тишина.. » …По-всякому было в «Фотоэксклюзивах»: то комментарии к фото, то эссе к снимкам, то целые «журналистско-исторические расследования» по поводу той или иной фотографии, как, например, три года назад с фотоснимком 1960-х, на котором были изображены совсем юные Юра Богатырёв и Валера Макаров («ОТ», №19 /41/, март, 2010). По-всякому было… Сейчас будет по-другому. Наверное, потому, что какие-либо разъяснения излишни к «видеоряду» сегодняшней рубрики. Ибо всё понятно и без комментариев к снимкам, на которых одна из самых красивых и талантливых семейных пар последней трети 20-го столетия – Любовь Полищук и Валерий Макаров – и их маленький сын Алексей…

Фотографии мне передала недавно, в нынешнем феврале, 89-летняя мама Валеры Макарова. Ничего Вера Ивановна не поясняла при этом, ничего не говорила, просто улыбнулась: «Возьми, Серёжа, тебе пригодятся!..». Её замучили в последнее время телефонными звонками из множеств редакций (от «Пусть говорят» до «НТВ»); она даже уже шутит почти весело: «Такое ощущение, что Лёша (Алексей Макаров, сын Валерия Макарова и Любови Полишук. – С.Д.) у них там стал либо пупом Земли, либо пупом Москвы…». Шутка, конечно, страшноватая, если вспомнить, что «звёздный» внук давно уже и от бабушки отказался, и от отца… …Не будет сегодня комментариев. А просто – эксклюзивные фото. Печатающиеся впервые. И глядя на которые я всего лишь начну говорить о Валере Макарове… …Всегда яростно спорил с ним, когда он показывал свои новые стихи: «Ну перестань, перестань даже думать о смерти!.. Тебе что,

напомнить примеры из жизни классиков, которые начинали вдруг об уходе из жизни размышлять – и умирали в молодом возрасте!?». А он в ответ улыбаться начинает, гитару в руки берёт… Опять вспомнилось об этом, чему уже два десятка лет минуло… И вновь я перечитываю стихи Валеры Макарова, и вновь понимаю, что означает слово «предначертанность». Почти в каждом стихотворении – та самая грань, та самая пропасть, тот самый край («Хоть немного ещё постою на краю…»). Перебираю листочки со стихами Валерия. Больные и пронзительные строки словно кричат из них, резко бросаясь в глаза: «…И, ведая, не избегать, // Застыв у гибельного края»; «И в никуда протянута рука…»; «…Блудным сыном, нищим у распятия // ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ …Возвращение в Омск в 1980-е – трудное, неуютное. Одиночество, полувостребованность, постоянные воспоминания о своём звёздном старте (Всероссийские творческие мастерские эстрадного искусства, шумный успех дуэта «Полищук – Макаров» в блистательном коллективе Омской филармонии «Омичи на эстраде», московский «Мюзикхолл»)… А ведь появился бы, наверное, и театр в судьбе Валеры. «Артист разговорного жанра» в дипломе – это формально; все эстрадные номера, которые он показывал в дуэте с женой, не дуэтным конферансом были, а прежде всего – Театром. Душа болела… И песни, которые сочинялись, больными были… Кому он нужен, этот актёр!? Чего уж тут хорохориться!.. Пора собираться на вечный костёр… А кто за актёра помолится? Никто на могилу цветов не несёт, И только – прощенье небесное… Звезда на траву невзначай упадёт, Неяркая и неизвестная. …В январе ему исполнилось бы шестьдесят шесть. В конце марта – двадцать один год как Валеры не стало… Незадолго до ухода он напишет: В саване белом позёмка завьюжится, Свечи погасли, но тлеет одна – Белой надеждой в мерцающем кружеве, Тёмной судьбой в перекрестье окна. И «лотереей» вся жизнь предугадана, Годы сошлись в роковое число, В доме моём пахнет тленом и ладаном, В сердце моём и покой, и тепло. В гроб я улягусь в костюме концертном, Не накопив на финал ни копья, Отзолотятся на куполе Церкви Жалкие грóши, что жертвовал я.

Возвращусь к Великому Отцу»; «…Срезая срок, не чуя ног, но чуя близкий эпилог, // бегу назад, зализывая раны»; «А небо тёмное упало на меня…»; «…И в свете покаянного огня // Означилась Надземная Дорога»; «…С надеждой, успокоенной смиреньем, // Я подойду к отмеренной черте»; «…Я выдохну в конце последним вздохом: // «О Господи! Спаси и сохрани!»... «1947 - 1992»… Отмеренная черта… Причину смерти сорокапятилетнего Валерия Макарова врачи не смогли установить (он ушёл буквально так же, как сам себе предначертал: «выдохну в конце последним вздохом…»). А когда душа болит – это причина?.. МАРТ 2013 31(53)

Свечи погасли, закончилась музыка, Плечи мои обняла тишина… Только надежда всё призрачно крýжится, Видно, последней уходит она…

Александра САМСОНОВА

Сказка за руку ведет новый день и новый год Обычно новогодние театральные сочинения проходят, не претендуя на внимание критиков и журналистов. Мы решили сделать исключение, потому что речь в данном случае идёт об авторской работе актёра… Нередко взрослые сочиняют сказки, имея в виду вполне конкретных детей. Льюис Кэрролл написал «Алису в Стране чудес» для семилетней дочки декана одного из колледжей Оксфорда Алисы Лиддел. Алан Милн подсмотрел Винни Пуха среди игрушек своего сына Кристофера Робина. Астрид Линдгрен выдумала историю про очень сильную девочку Пеппи Длинныйчулок, чтобы подбодрить заболевшую воспалением легких дочурку Карин. У актёра театра «Студия» Л. Ермолаевой Виталия Романова – автора, режиссёра и композитора новогодней сказки «Чудесная ёлка» – очаровательной Музы лет пяти на примете не оказалось. Работая над пьесой, он ориентировался на… коллег-актёров.

– Сказку задумал давно, правда, персонажи были другие, их было больше. Потом про неё забыл, но, когда встала острая необходимость сделать новый новогодний спектакль, она легко уложилась на бумагу. Детских пьес мало хороших, новогодних особенно. Подумал: чего искать-то, если уже есть в голове? Сыграл роль и мой эгоизм (улыбается), захотелось своего. Пока писал, представлял актёрские рисунки, мизансцены. Заранее знал, что Зайца будет играть Наташа Тыщенко, а Жадность – Настя Токова. И гномы тоже подразумевались. Женя Сизов – очень добрый человек, поэтому он стал Антошей. В «Студию Л. Ермолаевой» Романов пришёл десять лет назад, сразу после актёрского отделения Новосибирского театрального училища, которое теперь стало институтом и где Виталий учится сейчас на режиссуре (курс С.Н. Афанасьева). В его копилке более двадцати ролей, любимые – Треплев в «Чайке» А. Чехова и Рахманов в «Жульете» С. Руббе. «Чудесная ёлка» – не первый режиссёрский опыт, он уже сделал «Счастливую ошибку» и «Разговор, которого не было». Любовь Ермолаева любит своих актёров, растит, пестует их, даёт им возможность проявить себя.

– Есть режиссёры, которые замечательно и много разговаривают, разговаривают интересно, но это ещё не значит, что интересным будет сам спектакль. А Любовь Иосифовна может произнести одну фразу – и мне понятно, что она имеет в виду. У неё глобальное видение, она берёт пьесу и окружает её историей, философией, даже новыми персонажами, это интересно – процесс репетиций получается увлекательным. Прочитал у Станиславского, что режиссёр – это прежде всего зритель. Сначала не совсем понял, что же подразумевал Константин Сергеевич, поэтому поначалу много вмешивался в актёрский рисунок, шёл не от актёров, а от своих каких-то идей. Хотелось всего сразу, а так не бывает. Постепенно понял, что нужно больше смотреть, а не говорить, научился не мешать: актёрам необходимо время, чтобы освоиться. Мало ли что я там навоображал? Вот конкретные актёры, конкретная площадка, декорации – нужно пристраиваться, давать побольше свободы. Хитрить где-то, делать вид, что они все придумали сами, мягко-мягко подводить к нужному мне рисунку. Сказка вышла непритязательная, но милая: за час до Нового года гномы Кеша, Антоша и Гоша (Александр Ревва, Евгений Сизов, Дмитрий Трубкин) в ожидании Деда Мороза наряжают ёлочку. Появляется маленький любопытный Заяц (Наталья Тыщенко) и, невзирая на запреты, заглядывает в сундук, где томятся Жадность, Хитрость и Глупость (Анастасия Токова, Алена Устинова и Татьяна Гашенко). Ведьмы вырываются на свободу и делают всё возможное, чтобы ёлочка не зажглась, а Новый год не наступил, потому что не без основания опасаются, что Дед Мороз (Виктор Миранчук) снова закроет их в сундук. Внимание почтеннейшей публики, которой от трех до семи, удержать непросто. Время от времени малышня принимается ползать между кресел и даже выбегает в проход. Однако, когда идут музыкально-танцевальные дивертисменты, смотрит на сцену заворожённо. Актёры поют, танцуют и кувыркаются с видимым удовольствием, и дети легко попадают под их обаяние. У Романова нет классического музыкального образования, поэтому с аранжировкой песен ему очень помог звукооператор Александр Орловский: Виталий наигрывал на гитаре тему, показывал, чего бы ему хотелось, а Александр прописывал основные инструменты, добавлял ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ ТЕАТРА музыкальные эффекты. Жаль только, что исполняются песни «под фанеру». – Понимаете, актёры много двигаются, танцуют… плюс акустика не идеальная, да и подходящей аппаратуры для подзвучивания нет. Поэтому в записи, поверьте, – надежней, – объясняет Виталий. В постановке танцевальных номеров очень помогла хореограф Алёна Калугина, особенно с финалом. А лучший вокал, вне всякого сомнения, у Алёны Устиновой. Декорации придумала Елена Жарова. Ёлка получилась нарядная, словно модница в бальном платье. Сначала была мысль купить новогоднюю красавицу, в магазине сейчас каких только нет! Но потом решили, что ёлка должна быть театральной, покупная привычна, узнаваема, а по замыслу сказочника она должна быть чудесной. Очень много сделал заведующий постановочной частью Игорь Троицкий. Сказка – такой жанр, где театральные эффекты не просто уместны, без них невозможно обойтись, и волшебство зачастую зависит не столько от таланта актёров, сколько от профессионализма звукооператора, осветителя, рабочих сцены – список можно продолжить. Зафонил микрофон, не загорелась ёлочка, и вместо очарования – недоумение. Костюмы придумала Оксана Анищенко. С Зайцем, Дедом Морозом и даже гномами художник по костюмам не мудрствовала лукаво, персонажи традиционные, и если упражнять фантазию с их нарядами, можно сбить зрителей с толку. А вот как выглядят Жадность, Хитрость и Глупость? Оксана сделала их эффектными барышнями в замысловатых шляпках, пышных кринолинах, ярких перышках и цветочках. Очень красиво, но не вполне убедительно. И без того сказка с гендерной точки зрения получилась двусмысленной: женщины в ней глупые, жадные и хитрые, а мужчины добрые, щедрые и умные. – Это непроизвольно вышло, – смеётся Виталий Романов. – Ведьмы есть ведьмы, что с ними поделаешь? Один из актёров (он недавно женился, отсюда и выводы) даже сказал: «Я понял смысл этой пьесы. Жили-были люди, мужчины неженатые, пришли женщины – и всё испортили». В оправдание сказочнику следует отметить, что отрицательные персонажи ему удались лучше, и песни у них смешнее: Как темно и сыро в сундуке паршивом! Больше не хотим в нём оставаться! Кто он, этот Дед Мороз? Старик плешивый! Как он смел так с нами обращаться? В «ариях» ведьм заложен и характер, и рисунок роли, и отрицательное обаяние: Жадным быть почётно и вполне доходно, А делиться с кем-то – чего ради? Всё – себе, другим – ни крошки! Это модно! Вырастешь со мной богатым дядей! Хитрость – это свойство так необходимо! Вам обман полезен, в самом деле! Все хитрят, и ты хитри, вполне простимо Одурачить, чтоб добиться цели! Типажи гномов тоже прописаны внятно и разнообразно. Старший, Кеша (Александр Ревва), ответственный, строгий, рассудительный, разговаривает командирским тоном («Отставить! Как гирлянда? Приступай к завершающей стадии!»). Средний, Антоша (Евгений Сизов), добрый, заботливый, приветливый («Тебе не холодно? Могу одолжить шубку»). Но самым симпатичным вышел младший – Гоша (Дмитрий Трубкин). Этакий «ботан», всё объясняющий с научной точки зрения. Когда гномы пугаются шума – кто бы это мог быть? Медведи все спят, – тут же находит ответ: «По статистике пять с половиной проМАРТ 2013 31(53)

центов медведей просыпаются зимой и начинают шататься по лесу!» В Зайце (Наталья Тыщенко) тоже узнаваем непоседливый мальчишка, всюду сующий свой нос. Единственное, что смутило – неудачный грим. У маленького пушистого зайчика хоть и белые, но фельдфебельские усы, – смотрится противоестественно. Дед Мороз сделан без юмора, Виктору Миранчуку просто нечего играть. Этакий фонвизинский Стародум – появляется в финале и резонёрствует. И чего, спрашивается, ждали его весь спектакль? Ёлочку зажечь? Но даже с елочкой по техническим причинам осечка вышла… Впрочем, этого, похоже, никто не заметил. Ребятишки искренне радовались, что все закончилось хорошо, и отбивали ладошки. Как там, у Евгения Шварца? «В сказке очень удобно укладываются рядом обыкновенное и чудесное и легко понимаются, если смотреть на сказку как на сказку. Как в детстве. Не искать в ней скрытого смысла. Сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь».

Эльвира КАДЫРОВА

Поставил декорации – и в них играю! Те, кто служит театру, люди, безусловно, творческие. Это касается представителей абсолютно всех цехов. Наверное, каждый раз они переживают свой «выход» на сцену, когда актёры играют в сшитых и отутюженных ими костюмах, в изготовленных их руками париках, среди декораций, которые они сколачивали несколько часов. А кому-то удалось по-настоящему почувствовать себя артистами. И вот тут, как говорилось в старом советском фильме: «Вы думаете, они только мороженое умеют подавать? А они подают ещё и большие надежды!»

НА РАДИОВОЛНЕ В Лицейском театре и сторожа поют, и вахтёры картины вышивают. Но всё же больше иных отличились местные монтировщики, а первым – Захар Череватюк, заядлый гитарист. – Я пришёл в театр в 2006 году, – рассказывает он, – устроился рабочим сцены. И так получилось, что в театре несколько человек играли тогда на музыкальных инструментах. Звукорежиссёр Дмитрий Бугаев – на басгитаре, монтировщик Денис Ваганов играл на ударных, Андрей Сапфиров – на гитаре, как и я. Такой традиционный состав для группы. Свободное время мы проводили, собираясь вместе и музицируя. Сначала без всякого прицела на публичные выступления, хотя в театральных капустниках уже начали выходить иногда. А в 2010 году «Радио «Сибирь» провоДенис Ваганов

Дмитрий Бугаев

Андрей Сапфиров и Захар Череватюк

дило рок-фестиваль. Иван Притуляк, актёр нашего театра, который на этом радио работал, пригласил нас поучаствовать. Буквально за день мы написали несколько песен, и вот получили приз зрительских симпатий. Как говорят ребята, над названием долго думать не пришлось. Собирались они обычно в подвале, в помещении, которое называется водомерным узлом, а проще – водомеркой. Вот и группу назвали «Водомерка». Их уже стали приглашать на клубные вечеринки. А когда в театре начали репетировать пьесу Л. Бараца, С. Петрейкова и Р. Хаита «День радио» и понадобилась живая музыка, то, естественно, со стороны звать никого не стали – свои же музыканты есть! Только из аппаратуры ещё кое-что купили. Кто смотрел фильм «День радио», конечно, помнит, сколько там задействовано звёзд: и Олег Скрипка с группой «Вопли Видоплясова», и «Чайф», и Диана Арбенина с «Ночными снайперами», и Алексей Кортнев, и Николай Фоменко. В Лицейском же за всех звёзд отдувается Дмитрий Татарченко, а с ним парни из группы «Водомерка», перенастраиваясь на разные музыкальные жанры. Свою песню они исполняют только в фиОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА нале, все остальные музыкальные номера сочинил омский композитор Сергей Шичкин на стихи актёра театра драмы Олега Теплоухова. Четвёрка друзей смотрится довольно органично, как будто музыканты давно уже на этой сцене. А они действительно давно. В спектакле «Ещё раз про любовь», например, играли практически самих себя, на глазах у зрителей меняя декорации, вступая в какие-то контакты с актёрами. И казалось, что они тоже актёры, играющие роли рабочих сцены... «Мы ансамбль театральный, – улыбается Захар. – То есть люди, которые в случае чего могут что-то исполнить». После спектакля «День радио» они сделали в театре программу из аранжировок известных песен. Но вообще-то, у них своя оригинальная музыка с «зарифмованными строчками», о которой посетители их странички «В Контакте» (vk.com/club37375708) пишут примерно следующее: «Это в высшей степени мелодика, фольклор, иная поэтика, магия звуков, чувств и что-то, не похожее ни на что другое!..» Со своими композициями «Водомерка» выступала осенью на театральном фестивале «Ноябрь. Всюду жизнь», проходившем в Доме актёра. У группы немного поменялся состав, вокруг неё собрался уже небольшой театральный оркестрик. Недавно несколько человек вместе с артистами участвовали в фестивале актёрской песни «Почти бельканто» в Тюмени. Омичи исполнили народную песню «Выйду на улицу» в испанском стиле фламенко и песню Евгения Бачурина «Возьми платок». Призовых мест было немного, а коллективов участвовало сорок восемь. Тем не менее, «лицеистам» достался специальный приз с прекрасной формулировкой: «За экспрессию и музыкальный драйв». Чья это заслуга, скромно умалчиваем. ХОД СЛОНОМ За кулисами Театра куклы, актёра, маски «Арлекин» во время спектаклей мало кто не контактирует с куклами. Забрать куклу у актёра, подать, а где-то и помочь её водить надо. Рук не хватает, поэтому в творческом процессе участвуют все: и помощники режиссёра, и монтировщики. Граница тут давно стёрта. Вот и молодой монтировщик декораций Константин Белов за полтора года работы в театре и конём побывал (в смысле водил коня) в спектакле «Двенадцать месяцев», и слоном в новогодней сказке «Щелкунчик и Мышиный король». Причём, слон – это уже роль самая настоящая, хоть и без слов. Золотого слона дарит Мари вместе с остальными игрушками её крёстный Дроссельмейер. Щелкунчик поначалу и выезжает на слоне, а потом, когда начинается война с мышиным войском, слон становится понастоящему боевым. Он защищает Мари и Щелкунчика. Уменьшившись, Мари сравнивается ростом со своими куклами, а они, соответственно, «вырастают». Вот тогда слон и появляется на сцене во всей красе. Огромный. Живой. Золотистый костюм сделан из воздухонепроницаемой ткани, слоновья голова набита поролоном. Во всём этом трудно дышать, признаётся Константин. «Хоть бы дырочку провертели побольше, – смеётся он. – Прошу, прошу, и всё никак». Ходить приходится на четвереньках, для удобства в МАРТ 2013 31(53)

Дмитрий Бугаев в сценах из спектакля «Щелкунчик, или Мышиный король»

рукава вставлены табуреточки. Но ходить – это ещё не всё, нужно... танцевать! То есть двигаться под музыку. Были даже хореографические репетиции, и другой бы подумал: «Попал!», но Белов всем доволен. – Спасибо огромное Ларисе Алексеевне Шнякиной, режиссёру, актрисе, которая позволила мне выйти на сцену, – говорит он. – Когда мы ещё летом готовили «Сказку БЕЗ опасности», она подошла ко мне и сказала: «Костя, попробуешь в новогодней сказке сыграть небольшую роль? Я с директором договорюсь, чтобы тебе оплачивали». Я сказал: «Конечно! Я готов и просто так». И сейчас я очень благодарен за такую действительно прямо новогоднюю сказку для меня. На вопрос, надеется ли он на продолжение актёрской карьеры, Константин отвечает: «А почему бы и нет? Попробовать можно. Я, конечно, по образованию инженер, и в театр попал случайно, меня позвал друг нашей семьи заслуженный артист России Геннадий Викторович Власов. Но вполне возможно, что у меня что-то получится». Кстати, именно монтировщиком декораций начинал работу в театре заслуженный артист России Эдуард Ураков. Да и тот же Геннадий Власов, и многие другие. В «Арлекине» это уже почти традиция. И не только в нём. Так же начинал в Академическом театре драмы заслуженный артист России Юрий Музыченко. Примеров можно вспомнить, наверное, ещё много. Поэтому тем, кто хочет стать актёрами, можно посоветовать устроиться для начала монтировщиками. А там – почему бы и нет?!

Ярослава Пулинович: «Современный драматург сегодня – это как рок-музыкант вчера» Имя Ярославы Пулинович постоянно упоминается среди имён самых востребованных отечественных современных молодых драматургов. В Омске на сценах разных театров идут её пьесы и инсценировки литературных произведений: «Я ухожу красиво» и «Я не вернусь» ( «Звезда на небе голубом не знает обо мне») в театре Александра Гончарука, там же – «Яма» по А. Куприну, «Леди Макбет Мценского уезда» по Н. Лескову в Омском академическом театре драмы. Ей 25 лет. Налицо все свойственные драматургу черты – ум, наблюдательность, глубина мысли и чувства. Ёмкость и весомость фраз. О таких говорят – умница и талант. Красива, к тому же, не синий чулок какой-нибудь. Поражает зрелостью суждений – драматург ведь,

левшем. Безусловно, они стали более профессиональными. Но менее экспрессивными. Менее… живыми. И вот тут вперед вышла драматургия. И стала рупором. Конечно, это не новое явление. Театр абсурда стал после Второй мировой войны таким же рупором. Мир перевернулся. Люди попытались это осмыслить. Им на помощь пришли писатели и драматурги. Или на рубеже 19–20 веков – Ибсен, Чехов, Метерлинк. Они сумели удачно соединить новое и вечное. Не боялись экспериментировать. Нам известно, какой получился результат. Блестящий. Эксперимент удался. – А какие эксперименты предпочитает драматург Ярослава Пулинович? Что тебе важнее – работать над формой или содержанием? Новый язык или новая тема? – Для меня важнее тема. А не новый язык. Вот скажем, замечательный драматург, мною любимый, мой товарищ Павел Пряжко экспериментирует с языком. С формой. Мои же пьесы построены традиционно. Завязка, развязка, конфликт, кульминация…. И это вовсе

неудивительно, инженер человеческих душ. Иногда вдруг проскальзывает максимализм, неизбежный в молодости.

«Звезда на небе голубом не знает обо мне» (Театр-студия Александра Гончарука)

– Какой он, современный драматург? – Кто такой драматург? Это тот, кто пишет пьесы, которые ставят на сцене. Современная драматургия – очень интересное явление. Сегодня драматургия, в частности новая драма, заменила рок-музыку. Очень часто современные драматурги российские – это те, кто в юности мечтали быть рок-музыкантами. Ученики Николая Коляды, тольяттинские драматурги – они как будто вышли из подвалов, где репетировали, пели, играли рок. Вот эти люди и породили новую драму. А рокмузыканты… Вышли на сцену из подвалов. Теперь эти музыканты обуржуазились. Стали сытыми и успешными. Стали конформистами в большей степени. – «Совершенно иные герои глядят на меня со страниц моих сберегательных книг», как пели барды? – Да. Им уже не хочется кричать о набо-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» не потому, что я преданно следую правилам построения драматургического произведения. Просто оно так у меня пишется. – И в чём тебе хочется «дойти до самой сути»? – Мир меняется, ежедневно. И мне хочется зафиксировать эти изменения. Сейчас одной из самых важных, на мой взгляд, становится тема обезличивания человека. Человек превращается в набор данных из анкеты, файл в базе данных. Если он не похож на других, значит, с ним что-то не так. А стандарты поведения зачастую глупы и низкопробны. Мы теряем индивидуальность, притом что бесконечно стремимся под гнётом рекламы быть особенными, непохожими на других, «достойными всего самого лучшего». Моя пьеса «Он пропал без вести» – об этом. Человек одинок, он боится общаться. У моего героя единственный друг – кукла. Есть такие персонажи: девочка-картошка фри и мальчик-гамбургер. Они ходят в таких костюмах рекламных. Снаружи куклы – внутри люди. А есть наоборот. Снаружи еще люди, а внутри – они уже неживые, куклы. И этим мальчику и девочке проще общаться, когда они в костюмах. Когда есть за что спрятаться. Когда не видно, какой ты на самом деле. – Интересный ход. У тебя почти все такие неожиданные и нетривиальные сюжеты. Например, пьеса «Я не вернусь». Она идёт в Омске в театре Александра Гончарука под названием «Звезда на небе голубом не знает обо мне», эта история про сирот, которые вынуждены убегать и прятаться. Мне она показалась настолько точной и логичной, что я не сомневаюсь, что она взята из реальной жизни. – Я её выдумала, эту историю! От начала до конца! Но в неё вошли какие-то наблюдения и детали настоящие, истории и сюжеты реальные. Режиссёр Анна Бабанова, когда прочитала этот сценарий, сказала, что написанная мной история в чём-то совпадает с её личной историей. И она добавила в пьесу многие детали. Кстати, и музыка, и видеоряд в спектакле – это тоже её идеи. – А ты не возражала? Ведь часто драматурги и сценаристы говорят, что просто ножом по сердцу, когда режиссёр начинает переделывать пьесу? – Нет, я не возражаю, когда режиссёры переделывают под себя пьесу. Если, конечно, переделка не меняет радикально смысл. Ведь если я какое-то слово использовала, то я в него вложила определённый смысл, мой герой должен говорить именно так, а не иначе. Но по мелочам я, по большому счету, не цепляюсь. И потом мне ведь трудно проследить за тем, что сделает в конечном счете режиссёр. Да это и бесполезно совершенно. Это его поле, его игра, зачем я буду туда влезать? – Возвращаемся к теме рождения идей. Ахматову цитировать не будем, но ответь - откуда берутся сюжеты пьес? – Из жизни! Слушаю истории. Подслушиваю иногда! Безусловно, и личный опыт. Всё это перемешивается, зреет… и в результате – сюжет. И в этом сюжете обязательно есть и тема, о которой я думала, и эти МАРТ 2013 31(53)

«Звезда на небе голубом не знает обо мне» (Театр-студия Александра Гончарука)

«Леди Макбет Мценского уезда» (Омский академический театр драмы)

вот подслушанные истории, и лично мною пережитое. Вот, скажем, сейчас я размышляю на тему «человек и внешность». И всё работает на это. Все мои разговоры, встречи, события личной жизни. До смешного доходит: зашла в кафе, там работал телевизор и показывали сюжет о том, как моделей готовят к выходу на подиум. Моя тема! И так всегда! Только начну о чём-то серьёзно думать, копаться глубоко в какой-то теме, и сразу же всё вокруг происходящее – только об этом. – О чём хотелось бы написать пьесу? – О современности, конечно. О том, какие процессы сейчас происходят в обществе. Не социальный памфлет, конечно. Но ведь время меняет наше отношение к событиям. Сейчас большая проблема – распад института семьи и брака. Почему? И надо ли его сохранять? Для чего? Во имя чего? И как с этим жить, если этот институт разрушается? Какие новые формы этот институт семьи и брака принимает? Может быть, в привычном виде его и невозможно сохранить? – А что с инсценировками? – Да, это отдельная история. Я, и правда, много занимаюсь инсценировками классики. У меня есть инсценировка «Леди Макбет Мценского уезда» Николая Лескова. Она идет в Омском академическом театре драмы. Постановка Анны Бабановой. Мне хотелось так сочинить эту инсценировку, чтобы сохранить и те идеи, что заложены у Лескова, и одновременно сделать так, чтоб это было интересно смотреть. Постараться качественно по-новому освоить литературный материал. Найти для него новую форму подачи. В духе, например, криминальной хроники. В стиле передачи «Суд идёт». Я не думаю, что театр должен зрителей воспитывать. Театр должен будить мысли и чувства, ставить вопросы. И быть бесконечно внимательным к человеку как единице существования, единице мироздания. Моя история – это история Катерины Измайловой. История одной женской судьбы. История в контексте эпохи. Ведь определённые поступки могут в разную историческую эпоху оцениваться по-разному. – Ярослава Пулинович – востребованный драматург. Какие пьесы ставят чаще всего? – «Наташину мечту», конечно. Она только в России идёт больше чем в сорока театрах. Как-то хорошо сложилась у этой пьесы судьба. Совпало. Остальные пьесы ставят меньше, но тоже ставят. Это очень приятно. Опять же инсценировки… Бывает так, что пишешь инсценировку для конкретного театра, а её потом начинают ставить в других. – Трудно ли работать драматургу с режиссёрами? – По-разному. Для хорошего режиссёра не жаль ничего, даже если он что-то меняет в пьесе. С кем-то работаем много, плотно, подробно. Вот с Митей Егоровым трижды работала, он ставил мои пьесы в разных театрах. С Аней Бабановой работаем не первый год. Спорим, ругаемся, но в итоге всё складывается. Есть молодой режиссёр Никита Рак, он ставит сейчас уже второй спектакль по моей пьесе в Красноярске. Мне кажется, он очень талантливый, с ним как-то легко находить общий язык, он умеет подробно и понятно объОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» яснить свои идеи. И все его постановки, которые я видела, мне понравились. А бывает… стена, нет контакта с режиссёром! Но, может быть, иногда никакой контакт со мной и не нужен, ведь что могла я уже сказала в пьесе. Тогда просто встречаемся на премьере или не встречаемся вообще. Это нормально. Бывает, получается замечательный спектакль, и тогда я радуюсь не меньше режиссёра, хотя мы с ним можем быть едва знакомы или не знакомы вовсе. Если мне не нравится постановка по моей пьесе, мне проще промолчать, чем выяснять, что он хотел своим спектаклем сказать. – А твой режиссёрский опыт? Ведь была попытка? – Да, была. Совершенно случайно вышло. Была лаборатория в Краснодарском театре драмы. Туда должны были приехать четыре режиссёра, ставить эскизы спектаклей. Но тот, кто должен был ставить «Наташину мечту» в последний момент не смог приехать. И в качестве эксперимента позвали меня попробовать самой поставить свою пьесу. Актрисы со мной работали замечательные. Эскиз удался, и через несколько месяцев меня позвали приехать и доделать эскиз в спектакль. Куда было деваться? Девчонки-артистки очень хотели играть этот материал, я сама очень хотела попробовать. Спектакль, я считаю, всё же получился. Но в итоге я поняла, что это совсем не моя профессия. Мне было очень сложно. Я не знала, что мне делать, как помочь актёрам. Они задают вопросы, а я просто не знаю, что им сказать! Это было тяжёлое испытание. Поэтому поставлено просто, без фантазии, что написано мной – то и поставлено на сцене. И экспериментировать в этом направлении больше не хочу. Каждый должен заниматься своим делом. Режиссёр – совершенно иная профессия, это нужно уметь, надо иметь к этому талант. – Ты много успела поездить по миру. Где понравилось больше всего? – Если говорить о драматургах – кого ты считаешь учителями, кроме, разумеется, Николая Коляды? – Тут всё просто. Чехов. Вампилов. Петрушевская – и проза, и пьесы! Из молодых, не то чтоб учителя, а те, кто мне нравится, – Василий Сигарев, Слава Дурненков, Наташа Ворожбит, ирландец Мартин Макдонах, современный польский драматург Дорота Масловская. – Есть тема, которая манит и волнует? – Да. Тема женского сумасшествия. У Славы Дурненкова есть пьеса «Север». Но если я напишу про это, то о другом. – Что ты испытываешь, какие чувства, когда говорят: «Драматург Ярослава Пулинович»? – Это разные люди – драматург Ярослава Пулинович и просто Ярослава Пулинович. Я про себя никогда не думаю, что я драматург. Простой человек. Люблю свою семью – маму, папу, сестру, брата. У меня ведь обычная жизнь, если я не на фестивале или творческом семинаре. Живу, пишу, хожу в магазин за хлебом. На мне же не написано, что я драматург. Иногда смотрю в театре спектакль по моей пьесе и думаю: неужели это я написала?

Владимир Майзингер, Наталья Рыбьякова и Моисей Василиади («Леди Макбет Мценского уезда», Омский академический театр драмы)

Наталья Рыбьякова и Александр Гончарук («Леди Макбет Мценского уезда», Омский академический театр драмы) Александр Гончарук и Илона Бродская («Леди Макбет Мценского уезда», Омский академический театр драмы)

Беседу вела Юлия САЛЬНИКОВА МАРТ 2013 31(53)

Людмила Ненашева: «Меня научили слышать сердцем.. » В славном ряду омских актрис она не затерялась, хотя её судьба была связана не только с Омском. Людмила Владимировна Ненашева – профессиональная актриса и через всю жизнь пронесла трепетное отношение к сценическому творчеству. Об этом её монолог…

Перелистываю первые театральные программки и понимаю, как неудержимо они уносят в самый замечательный период юности и знакомства с профессиональным театром… Сегодня любимые роли до сих пор остаются главными собеседниками с моим сердцем и актёрской преданной памятью. Текст роли Негиной из «Талантов и поклонников» А.Н. Островского хранится у меня до сих пор, я не смогла его оставить когда-то в драмтеатре Кинешмы, хотя это как документ положено было сдавать. С самого детства для меня значимым являлось бережное отношение к слову, к тому, как звучит речь. Может быть, отчасти я столь усиленно обращала на это внимание потому, что выросла с родителями, которые не слышали, мама оглохла в три года после тифа и почти Сидит во втором ряду слева Людмила Ненашева, стоит справа Наталья Василиади (г. Саратов)

не говорила, а папа – в 12 лет, после скарлатины, у него уже имелся запас слов, поэтому неплохо объяснялся. Будучи коренной омичкой, мама по семейным обстоятельствам переехала жить в город Мичуринск, здесь познакомилась с отцом, который был председателем общества глухих и одновременно заведующим клубом, где они занимались. Папа окончил ленинградское ПТУ, увлеченно читал, всем интересовался и в своем деле многого добился, был необычайно творческим человеком. Мы с братом жили в огромной любви, внимании, семейном тепле и радости. Я никогда не считала семью неполноценной, родители были очень талантливы по природе и, если бы слышали, обладали хорошей речью, безусловно, достигли бы большего. В нашей немногословной семье пристальное внимание обращалось на поступки, родители многому нас научили и стали высоким примером в жизни. Трудностей в общении не было, во дворе никто никогда не дразнил, хотя такое могло и быть. Мы жили в самом центре, в нашем доме на первом этаже располагался клуб, а рядом – квартира, поэтому я практически жила в этом клубе. Странно, но я именно в детстве была очень раскрепощённым ребенком, а с возрастом стала более сдержанной и даже в чём-то закомплексованной. В наш огромный двор часто захаживал мужик, продавал угли для утюгов, без устали голосил: «Углей, углей, кому углей?» Мне было тогда лет пять, выглядела я точно кукла, приехали тетка с дядей, который занимал пост первого секретаря партии Мичуринска и вручили мне огромную фарфоровую куклу. – Что же нам теперь Люсенька споет, а, может, прочитает? Я их усаживала и объявляла: – Выступает Люся Ненашева… И с ходу: – Углей, углей, кому углей? Родственники были потрясены, тётка начинала меня жалеть и плакать от того, что я считаю это поэзией и меня ничему не могут научить дома… Но я-то была уверена, что делаю это более выразительно, разборчиво, чем какой-то захожий дядька. Я росла очень активной девочкой, была председателем совета дружины, секретарем комсомольской организации, всегда выступала на дворовых площадках, которые были популярны, где неизменно присутствовали флаг, самодеятельность, хор. Помню, как поставила номер: мальчик на баяне играл знаменитого «Орлёнка», я читала, а хор подхватывал по нарастанию. В доме, когда собирались на праздники родственники и близкие, застолье начиналось с того, что я неизменно читала своё любимое: поэму «Братская ГЭС», «Казнь Стеньки Разина» Евгения Евтушенко, «Соната ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ Моцарта» Маргариты Алигер и Роберта Рождественского. Главное – этого всегда ждали. Я любила стихи, в которых есть действие, и его можно выразить ярко и эмоционально. Брат был меня старше на три года, в какие кружки ходил он – туда и я, но самым большим увлечением были танцы. Уже в классе 8-м организовали впервые платный бальный кружок, для нашей семьи это были большие деньги. Отец позволял нам многое и сразу дал согласие, но там нужен был обязательный партнёр. Брат учился в 11-м классе, красивый, высокий, я сразу к нему… Он, естественно, не хотел, говорил, что я сошла с ума, но сумела уговорить и только потому, что он, конечно, рассчитывал на то, что родители наверняка откажутся платить за двоих. Нам не стали препятствовать, думаю, брат благодарен мне, он до сих пор прекрасно умеет водить вальс. Отец был во всём поддержкой, если на лыжах, то обязательно всей семьей, в шахматы тоже играли все, брат был мастером спорта по шахматам, папа всегда исполнял роль судьи. Мама любила шашки, была настолько эмоциональным человеком, что всё можно было прочесть по лицу. А бабушка, хоть была неграмотной, всегда просила почитать ей книжки. Особенно любила «Сержанта милиции» И. Лазутина. В семье присутствовала внутренняя культура. В своём обществе отец преподавал, разъяснял и показывал, но результат ему приходилось только видеть, так как совсем не слышал. В таких отношениях необходимо полное доверие, чтобы научиться друг друга понимать и чутко слышать сердцем. Я как человек близкий входила в этот сложный мир творческого взаимопроникновения, и считалась первой помощницей. Мы ставили спектакли, читали стихи, я переносила на сцену танцы, которым меня научили в кружке, сама играла разные роли, помимо всего, отец увлекался фокусами. Я хорошо изъяснялась на языке жеста, мне приносило немыслимое удовольствие добиваться сценического результата. Этому нет объяснения, но с самого раннего детства я безумно любила читать пьесы. Выпускалась библиотечка «В помощь художественной самодеятельности», где печатались одноактные пьесы, я не просто читала, я упивалась этим процессом, сама разбрасывала на лица, меняла голос. И вообще больше любила читать пьесы, чем книги. В старших классах стала выписывать популярный журнал «Искусство кино» и взахлёб читала в этом издании киносценарии. Помню, как прочитала сценарии фильма «Девчата», выучила его наизусть, чётко осознавая, что он для меня гораздо дороже, чем сам фильм. Тогда я плохо знала, что такое театр, но моё внутреннее состояние после читки очередной пьесы подсказывало, что я в нём как будто побывала. В доме напротив на первом этаже располагалась библиотека, а этажом выше жили работники драмтеатра. Наступило время, когда театру понадобился капитальный ремонт, и главный режиссёр пришёл к моему отцу с просьбой предоставить ему возможность репетировать в клубе в дневное время, так как клуб начинал работу с 18 00 вечера. В этом обществе творческая жизнь кипела на зависть всем, происходило всё в центре города, на прекрасной сцене с бесчисленным количеством мероприятий. И вот начались репетиции, режиссёр МАРТ 2013 31(53)

Татьяна Монастырная, Людмила Ненашева и Валентина Киселёва (Омский ТЮЗ)

Людмила Ненашева, Тамара Анохина, Юрий Трошкеев и Виктор Паршин («Самозванец», Омский ТЮЗ)

Н. Галин взялся за постановку «Барабанщицы» А. Салынского. Я училась в первую смену, прибегала из школы и сразу неслась в клуб. Актёры сидели в комнате рядом со сценой, а я пряталась за занавес и замирала. Меня всё завораживало: застольный период, читка пьесы, я слушала и не могла насладиться любимым процессом, который впервые предстал передо мной как профессиональный. Я плохо представляла, что именно так работают над материалом в театре. В какой-то день режиссёр меня заметил, начал мне что-то показывать руками, и пытался объяснить, что здесь происходит, а я застеснялась и покраснела: – Ничего не понимаю. Жена режиссёра, исполнительница главной роли, возмутилась: – Чего ты с ней руками объясняешься, она-то говорящая… – Так ты всё слышишь и понимаешь? С этого момента мне официально было разрешено сидеть за общим столом во время репетиции. Так я на всю жизнь полюбила больше всего застольный период в творческой работе. И репетиции я люблю больше, чем сами спектакли. После окончания 8-го класса меня наградили за творческую активность недельной поездкой в Ленинград, во время которой я познакомилась с Ирой Грековой. Оказалось, что она не первый год занимается в Мичуринском Дворце пионеров в

С Виктором Паршиным («Случай на вокзале», Омский ТЮЗ)

В роли Мамаевой («На всякого мудреца довольно простоты», Омский ТЮЗ) В роли Липочки «Свои люди – сочтёмся» (Кинешемский драматический театр)

В роли Липочки «Свои люди – сочтёмся» (Кинешемский драматический театр)

Выступление в музее-заповеднике «Историческая усадьба Люблино, дворец Н.А. Дурасова»

«Дон Жуан» (Кинешемский драматический театр)

Людмила Ненашева репетирует кубинский танец с участниками любительского коллектива клуба глухих (г. Мичуринск)

В роли Нинель («Шесть разгневанных дев и один мужчина», Кинешемский драматический театр)

В роли Негиной («Таланты и поклонники», Кинешемский драматический театр)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ драмкружке у бывшей актрисы драмтеатра Ольги Алексеевны Ермиловой. Мы крепко подружились с Ирой, она занималась в кружке, я танцевала и читала, вдруг со стороны подруги – неожиданное предложение: – Поехали со мной в Саратовское театральное поступать! – Да ну что ты?! – Тогда пойдём к нам в кружок! Я пришла домой и сказала отцу, куда собираюсь поступать. Последнее слово было за тётей. – Ты так прекрасно пишешь сочинения, нужно поступать в педагогический, артистка – это не профессия, а тем более что ты не знаешь театра… Я действительно торчала на всех репетициях, смотрела гастрольные спектакли в городском саду, а в театр и не ходила… За что я безумно любила отца, он хоть и был против, но всегда давал шанс. Я училась в 10-м классе, когда отец протянул мне «Мичуринскую правду», где печатались объявления: «Почитай». И я читаю, что Мичуринский драмтеатр набирает студию молодых людей. Мы с Ириной обе прошли и целый год, сколько просуществовала студия, играли в массовках, исполняли маленькие роли, а я сыграла главную в спектакле «Её друзья» по пьесе В. Розова. Теперь мы были увлечены репертуаром театра, нас потряс спектакль «Орфей спускается в ад» Т. Уильямса. Когда мы влюблялись в спектакль, то начинали между собой распределять роли. Я была героиней, хотя нам обеим гораздо больше нравилась другая роль, поэтому мы обменивались между собой, страстно бросая реплики… В 11-м классе я обязана была определиться. Подружка успокаивала: «Я поговорю с Ольгой Алексеевной, чтобы она подготовила нас к поступлению». Когда познакомились, педагог с удовольствием начала помогать подбирать репертуар. Выбрали монолог Лауренсии из «Овечьего источника» Лопе Де Вега, отрывок из «Войны и мира» Л.Н. Толстого и традиционную басню, я до сих пор считаю Ольгу Алексеевну Ермилову своим начальным педагогом. Комиссия в Саратовском училище затихла, когда я произнесла от имени Лауренсии: «Мужчины, я могу законно принять участие в вашем сходе…» Поступила я на курс к Вадиму Ивановичу Давыдову, вторым педагогом у меня был Александр Яковлевич Соловьев, который во многом сформировал меня как профессиональную актрису. Но была хроническая предыстория для всех поступающих в театральный вуз. После каждого тура я собиралась безнадежно уезжать. Все гостиницы были заняты, мы остановились в Доме колхозника, там в комнате оказалось человек 20, и все поступали именно в театральный. Среди толпы была очень активная девчонка, она устроила нам всем прослушивание на правах не первый год совершающей попытку пробиться на актёрское отделение… Удивительно, но все так прекрасно читали, я сразу испугалась: – Ирка, я точно не поступлю, смотри, как читают, прелесть! Вещи держали в камере хранения, иду с чемоданом, а навстречу с ног сбивает, летит какая-то студентка: – Ты что, уезжаешь? МАРТ 2013 31(53)

– Нет, а ты кто такая? – Да с 4-го курса я, тебе мастер поставил три плюса, ты точно поступишь… Я действительно поступила, Ирина тоже, нас пятеро из Мичуринска было, только мы вдвоем прошли. Курс наш был сильный, поначалу огромный, после отсева в итоге осталось 13 человек, потрясающе талантливых! Со мной на одном курсе в параллельной группе у В.И. Давыдова училась Наталья Василиади. Наташа – актриса, которой очень много дала природа, она настолько универсальна, что уже тогда могла сыграть всё! Я всегда считала её самой талантливой на курсе… Мы готовили дипломные работы уже на третьем курсе и не знали, что нас ждёт… «В день свадьбы» В. Розова (роль Клавы), «Собака на сене» Лопе Де Вега (в роли Марселы в паре с Н. Василиади), «Три сестры» А.П. Чехова (роль Ольги). В «Трёх сёстрах» невозможно забыть роль Наташи Василиади, волею судьбы она играла Наталью Ивановну, великолепная, потрясающая игра! Давыдову во время нашей учебы предложили должность главного режиссёра Волгоградского ТЮЗа, он, на волне перемен в своей творческой судьбе, уехал и забрал нас, чтобы мы там закончили четвёртый курс и остались у него в театре. Саратов нас не отпускал, в итоге Давыдову в Волгограде тоже не разрешили оставить весь курс, а только пару, потому что директор ТЮЗа ранее самостоятельно пригласил Меркурьевский курс из Ленинграда. Нам предложили вернуться обратно в Саратов, организовать показ дипломных работ, чтобы нас разобрали приезжие режиссёры. За нами приехала завуч, и мы вернулись. Ехали обратно 9 марта, в мой день рождения, поэтому ярко запомнились все поздравления этого дня. Министр в Саратове не допустил, чтобы мы показывали свои дипломные спектакли, нас вернули обратно в Волгоград, а там на показе не было почти ни одного режиссёра, кроме местных. Саратовское училище, естественно славилось,

«Дон Жуан» (Кинешемский драматический театр)

но, когда делали очередные заявки, всем отвечали, что мы уже распределены. Непристроенные, измотавшиеся, мы остались сами по себе, без мест и будущего. Волгоград наши подгруппы сдружил ещё крепче, сплотил наши стремления и мечты, а душа таила обиду на нашего педагога, мы считали, что он нас всётаки предал. Наташа Василиади тоже не могла долго устроиться, но Давыдов её позже взял в итоге в ТЮЗ, осознавая, что она высокоодарённый человек… Преддипломная суета стала рождением студенческого гимна: Мы в этот год узнали много, что значит слово, честь и звание, что жить в искусстве очень нелегко, помочь здесь может лишь призвание. В то время в Волгограде в командировке был мой двоюродный брат Виталий, он знал, что я в городе, и стал меня разыскивать. Когда мы встретились, узнав о моих трудностях, он сразу предложил: «Приезжай к нам в Омск, я о тебе позабочусь». По приезде домой брат попытался встретиться с Яковом Марковичем Киржнером, но не застал, тогда обратился к Владимиру Дмитриевичу Соколову, главному режиссёру ТЮЗа, который преподавал эстетику в партшколе, где они вместе занимались. Соколов согласился меня взять в Омский ТЮЗ. Я сразу сообщила об этом своему старейшему педагогу по речи Вере Михайловне Беликовой, именно она передала мне в дар уроки старой школы обращения со словом. В рабочие моменты всегда, когда я заканчивала читать монолог Наташи из романа Л.Н. Толстого: «…Всё то, что было в Анисье и в отце Анисьи, и в тётке, и в матери, и во всяком русском человеке…», каждый раз Вера Михайловна неизменно добавляла свою финальную точку: «И в Людочке Ненашевой тоже». – Людочка, ты ведь трагическая актриса, зачем ты поедешь в ТЮЗ? – Так у нас в Саратовском ТЮЗе вон какие идут спектакли, но к тому же я маленького роста… – Я научу тебя, как появляться в театре, важно первое появление… Каблуки, высокая причёска, а потом ходи хоть в тапочках, ты всегда будешь высокой! Действительно, Саратовский ТЮЗ был прекрасным, уровнем выше местной драмы, на высоте играли детский и взрослый репертуары. Я думала, что такие ТЮЗы везде, поэтому с удовольствием согласилась. Помню первое своё появление в Омском ТЮЗе в 1970 году, меня должны были взять с сентября, я приехала в мае, Владимир Дмитриевич предложил мне посмотреть прогон спектакля «А зори здесь тихие» Б. Васильева. Мне понравились

все героини, спектакль талантливого режиссёра, и я подумала, что же мне делать в этом театре? Началось все с вводов. Константин Коваль, очередной режиссёр, который в основном ставил сказки, однажды черкнул мне на программке «Королеве вводов и эпизодов». Я очень легко вводилась, это сразу заметила Мария Федоровна Булатникова и стала меня больше продвигать. Боже, сколько я вводилась! За десяток лет в Омском ТЮЗе я играла у всех режиссёров, которых было достаточное количество: «Они и мы» Н. Долининой в роли Риты Слыщенко, постановка Владимира Соколова; «Тень» Е. Шварца, в роли состава ведущих артистов спектакля, постановка Владимира Соколова. В этом спектакле звучали довольно резкие тексты песен Г. Давидзон. Мы пели, например: Чтоб были мы счастливыми, интеллигентными людьми, Порядок надо соблюдать, Закон у нас один в стране, демократической вполне, Живи, как хошь, а на пол – не плевать! Кто ростом выдался высок – Тот – раз! – и плюнет в потолок. А нам, обыкновенным, какого о-о? Ведь не плевать – не жизнь, а смех! И мы плюём – один на всех И все на одного! А вот монархам, так сказать, Им вообще на всё плевать. Вот это, братцы, адский труд. У них слюней-то столько нет, Чтоб и на нас, и на паркет – А всё ж работают – плюют. Спектакль быстро сняли. Одна из моих первых удач – роль Мамаевой в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» А.Н. Островского в постановке Геннадия Кириллова. Галя Трошкеева мне после премьеры сказала: «После этой роли ты теперь должна только восходить». «Я, бабушка, Илико и Илларион» И. Думбадзе, Г. Лоркипанидзе, постановка Ножери Чонишвили в роли Циры; «Женитьба Бальзаминова» А.Н. Островского, постановка Анатолия Болотова, в роли Анфисы; «Случай на вокзале» А. Сергеева, постановка Анатолия Болотова, в роли Олеси; «Синие кони на красной траве» М. Шатрова, постановка Михаила Кольцова, в роли Наташи, секретаря В.И. Ленина; «Кто этот Диззи-Гиллеспи?», постановка Михаила Кольцова, в роли Нонны; «Итальянская трагедия» А. Штейна, по мотивам романа Э. Войнич «Овод», постановка Георгия Завалова, в роли Зиты… Режиссёрский период Владимира Соколова для меня закончился скоропалительно, буквально через год после моего прихода в театр он по каким-то обстоятельствам уехал из Омска. Я не сидела сложа руки, была востребована, особенно много занимал меня очерёдной режиссер Георгий Завалов. Я играла также у Олега Рудника, Льва Стукалова. Наверное, каждый актёр должен быть уверен, что данный режиссёр – его режиссёр. А главное, чтобы такое состояние было у всех, тогда рождается на сцене одно целое. Так не всегда случается, нет никакого смысла описывать все свои разоОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ чарования по поводу несостоявшихся работ, важно не простаивать, я училась даже у плохих режиссёров, старалась понять, что от меня требуют и развивала своё внутреннее действо. В этом театре я вышла замуж, и у меня родилась дочь. Мой муж, звукорежиссер Сергей Пенкин, был сильным профессионалом, я до сих пор в музыкальном оформлении использую много из того, чему у него научилась. В период, когда главным режиссёром Омского театра драмы был Яков Киржнер, Сергея пригласили работать в драмтеатр. Артур Хайкин собирался ставить «Грозу» А.Н. Островского, а сыграть Екатерину было моей мечтой еще со студии… На год (в 1975-м) я попала в драму, но пошла не за мужем, а за мечтой и, понимая, что есть Татьяна Ожигова, сама репетировала и даже показалась Артуру Юзефовичу, прежде всего, ради того, чтобы разобраться в себе самой. Я ушла из драмы, вернулась ещё на несколько лет в ТЮЗ. В 1983 году поехала в Кинешемский драматический театр по приглашению очередного режиссёра Георгия Завалова, хорошо мне знакомого по ТЮЗу. Георгий Алексеевич сменил много театров, но самое большое количество времени проработал в Кинешме, поэтому звал меня вполне уверенно, с надеждой… К этому времени я развелась с мужем, кольцовский период в ТЮЗе мне определенно подсказывал, что это не мой режиссёр, а я не его актриса. Я рискнула и уехала. Завалов, может быть, не был выдающимся постановщиком, но, будучи прекрасным артистом, был очень актёрским режиссёром. Почти во всех спектаклях, поставленных Георгием Алексеевичем, я играла вместе с ним: «Таланты и поклонники» А.Н. Островского в роли Негиной; «Машенька» А. Афиногенова, в роли Машеньки, Г. Завалов – в роли Окаемова; «Шесть разгневанных дев и один мужчина» О. Иоселиани, в роли Нинель; «Тогда в Севилье» С. Алешина, в роли Дон Жуана. После «Талантов и поклонников» Георгий Алексеевич напишет мне кратко: «Ради Негиной стоило приехать…» Работа в Кинешме казалась чудом, возник крепкий духовный союз, творческий роман, который постепенно перерос в глубокие отношения. В 1988 году я по семейным обстоятельствам неожиданно для всех и для себя самой в полном творческом расцвете вернулась в Омск, практически в никуда, мне было всего 35 лет. Последняя роль Дон Жуана была в чём-то символичной, как будто я торопилась сыграть два образа в одном, и она стала последней в профессиональном театре. Временно устроилась во Дворец культуры им. Лобкова и осталась в нём надолго. Через два года ко мне приехал Г.А. Завалов и сказал: «Я больше отсюда не уеду». Мы прожили вместе счастливую жизнь. Творческий коллектив создавали вместе, я поначалу больше исполняла роль ассистента, чем художественного руководителя. Чем для меня отличается самодеятельный коллектив от профессионального театра? Думаю, в первую очередь тем, что творческая семья продолжает жизнь и вне театра. Там нет закулисья и клубка интриг, которые делают эту жизнь недолговечной, а только сценической, МАРТ 2013 31(53)

на время спектакля. Я вполне могу обходиться без сегодняшнего театра, во многом это не мой театр, искусство должно быть просто, талантливо, доступно и обязательно потрясать! С годами считаю, что самое важное в человеке – оставаться самим собой, уметь сохранить в себе главное. Когда не стало Георгия Алексеевича, остро ощутила, как не хватает его человеческого обаяния, шутки, песни и светлого таланта… Дома часто произносились монологи Луки из «На дне» М. Горького, мне кажется, так жила в нём мечта о роли, которая не случилась. У меня театральной мечты уже нет, а душа творческой осталась… Об этом говорят все мои самостоятельные работы, которые я создала за последние годы: «Через сотни разъединяющих лет…» (поэзия М. Цветаевой, романсы Г. Завалова); «Сон о Тютчеве» (Ю. Нагибин); «Мой Пушкин» (М. Цветаева); «Заступница» (Ю. Нагибин); «Чехов в моей жизни» (Л.А. Авилова); «Виновница тоски моей» (посвящено Е.Д. Золотарёвой, последней музе Дениса Давыдова); «Династия в исторических монологах – Романовы. Конец эпохи Петра – Екатерина I». Благодаря знакомству с Натальей Юрьевной Бариновой, заведующей творческим отделом музея-заповедника «Историческая усадьба Люблино, дворец Н.А. Дурасова», последние годы я регулярно вывозила свои работы в Москву для показа. Но я никогда не изменяла своим традициям, чтобы все премьеры проходили в Омске на сцене родного Дома актёра. Меня всегда привлекали образы сильных женщин, которые по сути были слабыми от собственной силы. Мои моноспектакли посвящены этим женщинам. Сегодня я веду детский театр-студию поэзии в ДК имени Красной гвардии. Не так просто прослушать и отобрать детей, которые мечтают открывать для себя сцену через слово. Видимо, потому, что ушла пора, когда обязательным для ученика считалось открытое с выражением чтение у доски прекрасных стихов, чему научила тебя учительница по литературе, когда считалось, что не может быть жизнь возвышенной и романтичной без любви к поэзии… Вспоминаю свой класс, в котором почти все хорошо читали стихи, и любимого классного руководителя Светлану Сергеевну Попову… Все старания моей души направлены на то, чтобы научить детей чувствовать и понимать прекрасное русское слово… Творчество не угасало во мне никогда. Перелистываю мысленно свою жизнь, ни о чём не жалею и часто вспоминаю А.С. Пушкина: Сердце в будущем живёт; Настоящее уныло: Всё мгновенно, всё пройдет; Что пройдёт, то будет мило. Материал подготовила Марина АВАРНИЦЫНА

Светлана КУЛЫГИНА

«Судите же, какие розы вам уготовит тяжкий труд.. » К 100-летию Омского отделения Союза театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийского театрального общества) в нашем журнале публикуются статьи, посвящённые разным аспектам деятельности этой творческой организации. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей воспоминания одного из ветеранов Омского СТД Светланы Сергеевны Кулыгиной. Они – о начале деятельности секции критиков.

На первом плане – Светлана Кулыгина

В ноябре 1969 года я возвратилась в родной город Омск из Тулы, где после окончания театроведческого факультета Государственного института театрального искусства имени А.В. Луначарского работала корреспондентом газеты «Молодой коммунар». И вскоре была принята на должность консультанта Омского ВТО. Моя предшественница Лидия Цветова уехала в Москву. В то время ВТО помещалось в крошечной комнатушке напротив билетной кассы театра драмы. Председатель правления Омского отделения ВТО заслуженный ар-

тист РСФСР Сергей Григорьевич Хлытчиев встретил меня приветливо. Работать с ним было интересно. Он понимал собеседника с полуслова. Это был человек энергичный, требовательный. Притягательны были его доброжелательность, основательность во всех начинаниях, уверенная деловитость, чуждая позы и суетливости. Сергей Григорьевич был по-настоящему интеллигентным, образованным человеком, гордым и независимым. В этот период, когда я стала работать в ВТО, главные страсти и разговоры крутились вокруг строительства Дома актёра. Говорили: как это будет здорово, когда мы, служители муз из всех омских театров, сможем собираться вместе на вечера, встречи, конференции, капустники. Что именно здесь, в Доме актёра, будет пульсировать творческая жизнь не только театральной элиты, но и большинства представителей интеллигенции города – музыкантов, литераторов, журналистов, художников. В Омске Сергей Григорьевич оставил о себе добрые воспоминания. Одно из них – строительство Дома актёра, завершить которое суждено было другому председателю Омского отделения ВТО – народному артисту России Ножери Давидовичу Чонишвили. Не умаляя заслуг и достижений Чонишвили, нужно отдать должное Хлытчиеву, без усилий и деятельности которого Дом актёра в Омске мог и не появиться. Свой жизненный путь Сергей Григорьевич завершил в своём родном городе в Ростове-на-Дону, где он работал в театре драмы. Созданию секции театральной критиков предшествовала большая работа, которую проводил Виктор Яковлевич Калиш. В то время он работал консультантом Омского отделения ВТО. Обратимся к архивным записям в отчёте работы Омского отделения ВТО: «В мае 1965 г. состоялось отчётно-выборная конференция. Основным её содержанием были творческие проблемы. И среди них проблема взаимоотношения театра и критики. Понятия «театральная критика» не было знакомо ни театральной общественности, ни журналистам. Газеты относились к рецензентам как к формальным регистраторам творческой жизни. Журналисты, выступающие в печати по вопросам искусства, отнюдь не считали это своей профессией. В их оценках было более вкусовщины и конъюнктурных соображений, нежели эстетического содержания». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ Далее в этом отчёте говорится, что по инициативе Виктора Калиша был организован постоянно действующий семинар театральных критиков и рецензентов. Руководители семинара – Сегеди, Вольфсон, Коган, Еремеев оказались хорошими педагогами. Воспитанные семинаром критики Омска в свою очередь привлекли к этой работе новых одарённых людей. В отчёте был отмечен тот факт, что «периодичность выступлений в печати возросла, и профессиональный уровень повысился, благодаря созданной в 1964 г. Виктором Калишем секции театральных критиков». В омских газетах стали появляться рецензии Ю. Сапроновой, Г. Сальниковой, В. Карнаухова, педагога М. Мудрика, других авторов. Большую работу с начинающими рецензентами проводили Виктор Калиш и журналист Валерий Шорохов. Нашла я в этом отчёте и такую запись: «В начале апреля 1966 г. критики В. Шорохов, Ю. Шушковский, кандидат философских наук А. Молчанова и начинающий театровед С. Швецова работали в Западно-Сибирском семинаре рецензентов и эстетиков (он проходил в Новосибирске), принимали участие в обсуждении работ новосибирских театров». Привлекло моё внимание сообщение, что в 1967 году в Омске проходил фестиваль телестудий страны. В нём принимали участие 9 студий из национальных республик страны и 5 студий из крупных город РСФСР. С критическим разбором выступил В. Калиш. Секция критики организовала публикацию ряда рецензий и информаций в омской прессе. Деятельность Виктора Калиша в наведении мостов между прессой и театрами трудно переоценить. Важность и значимость этой задачи хорошо понимал С.Г. Хлытчиев. И когда я в разговоре с ним затронула эту тему, он живо откликнулся. Идею возродить секцию театральных критиков, но уже на другой, более фундаментальной основе – при Омском отделении ВТО, он сразу же поддержал. Виктор Калиш в тот период в Москве успешно пробивал свою дорогу в искусстве благодаря своим незаурядным способностям и талантам. Его публикации в газетах и журналах находили одобрения в широких театральных кругах столицы. Он успешно руководил семинаром для молодых театральных критиков, колесил с ними по городам и весям нашей огромной страны. Неутомимый энтузиаст, он отдавал своим ученикам много души и творческого горения, помогал им состояться в профессии. После разговора с С.Г. Хлытчиевым в декабре 1969 года я отправилась в Дом печати. В редакции газеты «Молодой сибиряк» я встретила журналистов Марка Мудрика и Вячеслава Карнаухова. Именно они собрали всех, кто хотел писать о театре. К нашему обоюдному удовольствию мы поняли друг друга с первых фраз. Идею создания секции при ВТО одобрила и журналист «Омской правды» Елена Злотина. Сказано – сделано. Пошла череда встреч, круглых столов, заседаний. На одном из собраний избрали бюро секции, а затем и председателя – Марка Семёновича Мудрика. МАРТ 2013 31(53)

Все наши собрания в ту пору проходили в Доме печати. Особенно запомнили круглый стол, на который пригласили артистов, режиссёров, театральных работников других профессий. В разговоре журналистов приняли участие: А.Ф. Теплов, Я.М. Киржнер, С.Г. Хлытчиев, Б.М. Каширин, артисты ТЮЗа В. Устимович, Ю . Гр ебе н ь , ру к о вод и тел ь те ат р а к у к ол А.Т. Варжало, из музкомедии – В.Г. Лавров. Не менее одного раза в месяц на заседание секции критиков в Дом печати приходили М. Мудрик, В. Карнаухов, Ю. Шушковский, Е. Злотина, А. Лейфер, Е. Цейтлин, В. Шорохов, Ю. Сапронова, завлит ТЮЗа Г. Думма, консультант ВТО С. Швецова, преподаватели пединститута В. Физиков, Э. Шик, С. Поварцов.

Позднее ряды секции постоянно пополнялись. Сюда пришли Г. Заложнева, С. Яневская, Н. Козорез, Т. Забеленкова, С. Хвошнянская, Л. Трубицина, Л. Колесникова, Л. Першина, Г. Сокур, Л. Малахевич, С. Денисенко, Л. Пугачева. Часто посещали заседания секции журналисты телевидения и радио Л. Шорохова, И. Шпаковская. Наш город давно уже приобрел репутацию театрального. И эта его особенность не могла не сказаться на всех начинаниях омских критиков. Марк Мудрик со свойственной ему одержимостью проводил в жизнь свои организационные планы. Был написан устав секции, сделаны удостоверения членов секции. Это были впечатляющие документы: на красных корочках аббревиатура – ВТО – изображалась в виде птицы, а слово «Критика» было написано крупными золотыми буквами. Такие эффектные удостоверения гипнотически действовали даже на столичных театральных администраторов, когда кто-либо из нас приезжал в Москву или Ленинград. На спектакли мы попадали без всяких затруднений. В общем-то профессия критика никогда особенно престижной не была.

Галина Думма

Бесправные (особенно молодые, начинающие), со всех сторон битые и поругиваемые театральной общественностью и властными структурами, получающие мизерные гонорары за своё вдохновенное творчество – зрелище «душераздирающее». Поэтому такое эффектное удостоверение поднимало дух, действовало обнадеживающе. В 1974 году состоялось торжественное открытие в Доме актёра. Теперь все наши заседания и встречи стали проходить в этом новом красивом задании. Н.Д. Чонишвили, который стал председателем Омского отделения СТД (с 1970 года), оказывал секции критиков всяческое покровительство и даже предоставлял для наших встреч свой кабинет. В мае 1979 года секция критиков отмечала своё 10-летие. Инициатором празднования этого юбилея стал кандидат филологических наук (в то время он был председателем секции) Сергей Николаевич Поварцов. В печати появились статьи – «Служение муз» Е. Злотиной в газете «Вечерний Омск» и «Любовь и ревность к Мельпомене» С. Поварцова в газете «Омская правда». Вот некоторые фрагменты из статьи С.Н. Поварцова: «Мне сегодня приятно говорить о своих товарищах по секции как о профессионалах, хорошо знающих своё дело. В основном это филологи, любящие театр, некоторые имеют специальное театроведческое образование, другие – опытные журналисты, прививающие читателям вкус к театру… В статьях доцентов Омского педагогического института Э. Шика и В. Физикова привлекает академическая фундаментальность, точность формулировок, склонность к обобщениям независимо от того, где они выступают – на страницах газеты, в журнале, по телевидению или на радио. Отлично понимает образный язык театра Г. Думма. Как правило, её рецензии свидетельствовали о доско-

нальном знании предмета, а этим предметом является психология актёра. Заслуженного работника культуры РСФСР Е. Злотину всегда узнаёшь по взволнованной, подчас патетической интонации. Лирика удачно дополняется у критика публицистикой, в этом своеобразие стиля, неповторимость почерка. Специфику музыкального спектакля тонко чувствует В. Карнаухов. Много сделали для пропаганды театрального искусства в нашем городе корреспонденты Омского радио И. Шпаковская, С. Нагнибеда, журналисты М. Мудрик, С. Кулыгина, Л. Шорохова, завлит Драматического театра С. Яневская». К празднованию 10-летия секции готовились с энтузиазмом и театры, и критики. Сценарий под названием «Слово не воробей» написала Галина Думма, режиссуру взял на себя Николай Чиндяйкин, художественное оформление – Карло Гагишвили. Фотографии, дружеские шаржи, публикации критиков из омской и столичной прессы были развешаны на стенах в фойе. Омская студия телевидения сняла небольшой фильм о работе секции критики. «Критиков обычно знают заочно по фамилиям, сегодня мы имеем возможность увидеть их в лицо», – объявил ведущий вечера и пригласил нас всех на сцену. Сценарий и его воплощение (блеснули своими талантами артисты драмы и других театров) были на редкость гармоничны и остроумны. Здесь было много выдумки, фантазии, брызжущего веселья, без которых любой капустник теряет свою привлекательность. Героями этого действа были персонажи: поэтесса Земфира Пегашина, авторитетный работник Заседателев, вахтер Вездесущий, режиссёр Захар Макаров, актёр Премьеров, любительница театра Амалия Львовна Амфитеатрова, московский критик Павел Нижнеомский, редактор газеты «Сибирские будни» молодой критик. Ведущий, обращаясь к критикам, вопрошал:

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ «Зачем вас манит Мельпомена В свои опасные края? Ваш подвиг вовсе не оценят. Театр – надменный судия, Поверьте, угодить ему – Мученье сердцу и уму. Напрасный труд учить актёра Тому, что знает он давно, Гневить не стоит режиссёра, Он гений – это решено. Поверьте, совесть в том порукой – Писательство вам будем мукой, За это всё – сколь скудный дар Газеты скромный гонорар. Судите же, какие розы Вам уготовит тяжкий труд, Который критикой зовут…» Вечер удался. И, может быть, впервые наша пишущая братия, не слишком обласканная вниманием и почестями, была удостоена благосклонности Мельпомены и её служителей – актёров и режиссёров. 10-летие секции мы запомнили надолго. Потом было много замечательных капустников, юбилейных вечеров, многие из нас были авторами сценариев (Вадим Физиков, Сергей Денисенко, Елена Злотина). И мне довелось написать сценарий, посвящённый Леониду Утёсову, а замечательный гитарист Александр Виницкий создал прекрасные аранжировки песен Утёсова и подготовил с актёрами всю музыкальную часть вечера. Яркая блондинка, молодая, красивая Галя Думма осталась в нашей памяти как интересная индивидуальность, человек одарённый, энергичный, с ироничным складом ума. Она была замечательным завлитом ТЮЗа, пользовалась авторитетом среди журналистов, была душой общества в любой компании. Но так сложилась обстоятельства – Галя неожиданно покинула Омск, отправилась в Волгоград, потом в Москву. И след её потерян… В начале 1980-х и в последующие годы омичи познакомились с рядом замечательных творческих коллективов, среди них были московские театры: им. Маяковского, МХАТ, им. Ермоловой, им. Гоголя, театр на Таганке, ленинградские – им. Ленсовета, БДТ, а также Минский драмтеатр, театр «Ильхом» из Ташкента, Пермский, Хабаровский, Петропавловский, Томский, Кемеровский, Новокузнецкий, Иркутский, Новосибирский театры и другие. Со многими труппами этих театров наша секция встречалась, проводили обсуждения спектаклей. В 1980-е годы секция критиков готовила к печати коллективный сборник статей под названием «Театральный Омск». Редактором-составителем был Сергей Поварцов. Эта работа вдохновила и сплотила наши ряды. После её завершения мне было поручено отвезти готовые материалы в Новосибирское книжное издательство. Что и было сделано. Рецензии на сборник были получены. Но в это время в Омске возникло собственное книжное издательство, куда сборник и был отправлен. МАРТ 2013 31(53)

Но тут-то нас и стали подстерегать непредвиденные трудности и препятствия. Сергей Николаевич вспоминает о них с горечью и негодованием. Особенно возмущали обкомовские чиновники, которые нашу секцию обвинили в «кулуарности», «сектантстве» с подачи, мягко говоря, не очень умных службистов – некомпетентных, далеких от искусства. Избегая подробностей, скажу, что наш коллективный сборник так и не был напечатан, к большому сожалению. В архиве СТД я нашла отчёты о работе секции критиков за 1979-80 годы, созданные С. Поварцовым. По стилю они были похожи на журнальные статьи – обстоятельные, умные, очень неравнодушные, написанные убедительно и изящно. «Нашу секцию можно сравнить с человеческим организмом, который болеет, стареет. У неё есть свои спады, пики, биоритмы», – писал С. Поварцов. В этой работе Сергей Николаевича не было и тени сухой, канцелярской отписки, свойственной отчётам; проводился анализ газетных публикаций, в которых подмечались «жанровая робость, недостаток полемического запала, отсутствие обзоров театрального сезона, театральных обозрений, проблемных статей». После неудачи со сборником в нашей организации часто стали возникать споры, пессимистические выпады. Разгоралась борьба амбиций. Одним словом – раскол и недовольство. В этом С. Поварцов упрекал В. Физикова и М. Мудрика. Называл одного в своём отчете «дежурным Мефистофелем», другого «королем шахмат», советовал и сожалел, что секцию перестала посещать (обиделась) кандидат философских наук Софья Моисеевна Хвошнянская, которая вносила в наши собрания (по его словам) моменты парадоксальности, будировала всех своей непредсказуемостью, ироническими замечаниями, что, естественно, в атмосферу заседаний вносило дух полемики, задора, не давало поселиться скуке и равнодушию. (Окончание следует)

Светлана ЯНЕВСКАЯ

Пришел в театр и остался в нем.. 29 декабря 2012 года умер наш друг, прекрасный актёр и человек Валерий Сергеевич Лукьянов. Он не имел никакого звания, но все, кто видел его на сцене, понимали: это актёр, от природы очень одарённый. И человек редкостных качеств. При жизни о его творчестве не писали, в рецензиях можно отыскать лишь два-три слова – среди перечня занятых в спектакле актёров. Хотя Валерий заслуживал большего. Вспомним его, может, он нас простит – там, на небесах…

Поначалу поможет нам сам Валерий Сергеевич, написавший о себе в автобиографии 1 августа 1959 года: «Я родился 17 марта 1941 года в городе Симферополе Крымской области в семье культработника. В начал войны нас эвакуировали в г. Уфу. Отец пошёл на фронт. После окончания войны переехали всей семьёй в Каунас Литовской ССР. Там же я поступил в школу. В 1952 году переехали в Ленинград – в связи с переводом отца на работу в Ленинградский политехнический институт. Окончил школу в городе Ялте в 1958 году и тогда же переехал с матерью в Омск, где жила семья сестры. Устроился на работу в театр в декоративный цех учеником художника-декоратора. В связи с сокращением штата был вскоре переведён на должность рабочего сцены». Первая запись в личном деле в графе «Выполняемая работа»: «Рабочий сцены облдрамтеатра в г. Омске». Дата поступления в наш театр – 21 августа 1958 года. Следующий документ: «Заявление директору театральной студии тов. Столбову А.Я. от Лукьянова В.С.: «Прошу Вас допустить меня к приёмным экзаменам в театральную студию при Омском драматическом театре. 2 июня 1959 года». Копия «Экзаменационного билета № 02» за подписью Столбова, председателя комиссии, и членов комиссии, удостоверяющего оценки, полученные Лукьяновым на экзаменах при поступлении в театральную студию: экзамен по специальности, 1-й и 2-й тур – 5, русский язык письменно – 4, литература – 4, история СССР – 3. Из характеристики учащегося театральной студии при Омском драматическом театре Лукьянова В.С., подписанной художественным руководителем студии, главным режиссёром театра Ю.А. Альховским: «С 1959 года зачислен учащимся театральной студии. За время обучения проявил себя дисциплинированным студентом и

активным общественником. Тов. Лукьянов В.С. – способный молодой артист. В учебной работе всегда пытлив и любознателен, темпераментен, вдумчиво относится к актёрской работе. Хорошо может играть характерные роли, создавать образы своих сверстников.

С отцом С. Лукьяновым

Школьник Валера Лукьянов

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ В студии работал над образами Толи – «Продолжение легенды» А. Кузнецова, Кости – «Проводы белых ночей» В. Пановой, Елисатова – в «Любови Яровой» Н. Тренёва, Мухоярова – в комедии «Правда – хорошо, а счастье лучше» А.Н. Островского. В дипломном спектакле «Город на заре» А. Арбузова играет роль Алёнушкина. Очень хорошо проявил себя т. Лукьянов в спектаклях театра «Дали неоглядные» Н. Вирты, «Иркутская история» А. Арбузова, «Король Лир» В. Шекспира, «Океан» А. Штейна, «Остров Афродиты» А. Парниса, где выступал в массовых сценах и эпизодических ролях». После окончания студии в 1962 году Валерий был зачислен в труппу театра, но проработал недолго – был призван в ряды Советской армии. Служил в Германии. Как рассказывал жене, Тамаре Ивановне Лукьяновой, руководил драматическим коллективом, в котором занимались военнослужащие. После службы с ним хотели подписать договор руководители Постдамского театра. Но незадолго до увольнения Валерий простудился, заболел, климат, в котором он оказался, ему был вреден. Поставили диагноз: «болезнь Бехтерева», то есть прогнозировали постепенное окостенение. Диагноз Павла Корчагина из романа «Как закалялась сталь». Болезнь развивалась медленно, атаковать начала в 1980-е годы. При ходьбе, малейшем повороте он чувствовал сильную боль. Привычки жаловаться у него не было, у этого вроде бы самого обыкновенного человека была огромная сила воли. На пенсию по инвалидности он ушёл из Омского драматического 11 октября 1997 года – настояли врачи. А до этого времени работал – с 19 ноября 1965 года, как только пришёл из армии в Омский драматический. Работал качественно, о чём опять-таки свидетельствуют характеристики, взятые из личного дела. Директор театра М.Н. Ханжаров и главный режиссёр Я.М. Киржнер выделяют такие его удачные и ответственные работы, как Лейкин в «Конармии» И. Бабеля, Марек в «Ночной повести» К. Хоиньски, Тимофей в «Традиционном сборе» В. Розова, Виталий в «Старой деве» А. Штейна, Капо в спектакле «Так начиналась легенда» Я. Киржнера и А. Мозгунова, Маркиз в «Сирано де Бержераке» Э. Ростана, Леший в «Аленьком цветочке» И. Карнауховой и Л. Браусевич (по мотивам сказки С. Аксакова). Человеком он был деликатным, интеллигентным, добрым. Никогда ни о чём не просил режиссёров (помнил булгаковское: «Сами дадут», увы, завет этот не всегда срабатывает), не добивался крупных ролей (а талант был, и, пока болезнь не одолела, мог бы сделать большее). Жена Тамара Ивановна говорит: до болезни хорошо пел, рисовал. С юности мечтал об актёрской профессии. И ни о ком из людей театральных не говорил плохо, никого не осуждал – редчайшее качество. Говорит актриса Татьяна Прокопьева: – Валерий Сергеевич останется в моей памяти как верный солдат театра. Так сложилось: я с ним играла в массовых сценах и эпизодах. Обладая оригинальной внешностью, он был украшением любого спектакля, мизансцены. Режиссёры с удовольствием использовали его в своей МАРТ 2013 31(53)

С Михаилом Окуневым. «О мышах и людях» Д. Стейнбека. 1995 г.

В роли Миши Петрова (справа). «Про ёлку у Ивановых» А. Введенского. 1996 г.

палитре красок. В спектакле «Про ёлку у Ивановых» в паре с Еленой Ивановной Псарёвой он был незабываем: нежный старикашка, смешной и трогательный. «Пучина» А.Н. Островского, «Лягушки» Аристофана, «Живой труп» Л.Н. Толстого – во всех этих спектаклях он был хорош; этих названий давно нет на афише нашего театра, но я помню в них Валерия Сергеевича. Вспоминаю его и невольно улыбаюсь. Смешной, мягкий, незлобивый, ироничный артист. Он никогда не играл злобных людей. Артист! Светлая ему память… Актриса Марина Кройтор:

В роли Принца Альдебарана. «Оловянные кольца» Т. Габбе. 1968

– Мне рассказывали, что поначалу, когда у Валерия Сергеевича было всё в порядке со здоровьем и он выглядел красивым молодым мужчиной, его назначали на роли героев. Когда я вошла в труппу Омского драматического, его уже использовали иначе – на ролях характерных. Природа его была редчайшая, она дала ему богатейшие актёрские возможности. К тому же он серьёзно относился к театру, любил сцену, свою профессию. Казалось бы, всё могло сложиться удачно. Ведь актёр должен быть человеком с яркой индивидуальностью, он должен отличаться от людей на улице и приковывать внимание. По объёму дарования Валерий Сергеевич мог играть серьёзные, крупные роли. Но везения, совпадения случайностей не было в жизни Валерия Сергеевича. Порядочный человек, не интриган, одарённый актёр... Вспоминаю о нём с нежностью и с горечью. Актриса Любовь Трандина: – В театр я пришла совсем юной, застенчивой, робкой. Краснела, бледнела, когда три «орла» – Валера Лукьянов, Слава Корфидов и Витя Невинский – сидя впереди меня, разом поворачивались, подшучивая надо мной, и застывали, не отводя глаз. Я не знала, куда деться, а они хохотали. Валера любил и умел шутить. Помню, в Приморье нас, участников «Аленького цветочка», рано утром повезли на выездной спектакль. Захотелось перекусить, буфет – в подвале. Валера оделся в костюм Лешего, верхняя челюсть – в «железных» зубах, спустился вниз, постучал и спросил блаженно, с надеждой: «А кормить будут?» Буфетчик едва не упал с испуга. Его Леший в сказке был неординарный,

В роли Нострадамуса (третий справа). «Натуральное хозяйство в Шамбале» А. Шипенко. 1994 г.

странный – светлый, нестрашный; Алёнушка (эту роль играла я) могла бы, увидев его, удивиться, но не испугаться. Со спектаклем «Натуральное хозяйство в Шамбале» мы ездили в Германию, с нами был мальчик десяти лет, Миша Баландин. Зная немецкий язык, Валера взялся его опекать. Они жили в одном номере, по Берлину ходили вместе. Валера восхищался Мишей, рассказывал о том, как живо он воспринимает новый город, его людей. Он ответственно относился к ребёнку, развивал его, постоянно рассказывал ему о театре, о том, как готовится спектакль, об актёрской профессии. Лукьянов был человеком деликатным, тактичным, но всегда имел собственную точку зрения. Он наблюдал за людьми, знал им цену, сочувствовал им, понимал их. До самых последних своих дней, приходя в театр и увидев тебя, он радовался: «Здравствуй, солнышко!» Спрашивал: «Как поживаешь? Справляешься?» (имея в виду мою работу заведующей труппой). Он, считаю, терпеливец – по жизни. Смерть его – невпопад, не вовремя, слишком рано. Народная артистка России Валерия Прокоп: – Валеру помню с тех пор, как пришла в театр. Симпатичный, обаятельный – в «Ночной повести» Хоиньски, в «Традиционном сборе» Розова. Смешной, трогательный, наивный – в целом ряде характерных ролей. Человек светлый, очень театральный… Некоторые, уйдя из театра, сюда забывают дорогу. Он – нет. Приходил в театр часто и всем старался наговорить комплименты, приятные слова сыпались из него как из рога изобилия. Валеру не могу представить человеком склочным, завистливым, эти качества к нему никогда бы не прилипли, сколько бы лет он ни проработал в театре. Я буду помнить его улыбчивым, доброжелательным. Он был мастером яркого, запоминающегося эпизода, как Савелий Крамаров, Георгий Вицин. Первоклассным российским актёром. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

К 100-ЛЕТИЮ ОМСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ СТД Елена БУЙНОВА

«.. И тем воспитывать многие тысячи зрителей» Итак, начался юбилейный год для Омского регионального отделения Общероссийской общественной организации «Союз театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийское театральное общество)». К 100-летию Омского отделения мы продолжаем цикл публикаций по его истории.

В истории Союза театральных деятелей РФ период Всероссийского театрального общества (ВТО) занимал более полувека – с 1933 по 1986 год. Деятельность ВТО, изначально ориентированная на всестороннее развитие театрального дела в СССР в научном и художественном плане, строилась в соответствии с государственным планом социально-культурного развития. Система местных отделений театрального общества, которая была разрушена сразу после революции, начала восстанавливаться в предвоенные годы: в 1932 году открылось Ивановское отделение, в 1933-м – Кемеровское, в 1938-м – Иркутское и т.д. Конец 1930-х гг. стал решающим в возобновлении деятельности Омского отделения ВТО. Для молодого советского государства это было время социалистического строительства, первых пятилеток, стахановского движения, соцсоревнований и искоренения пережитков прошлого, отката демократии, сталинских репрессий. Коммунистическое воспитание трудящихся масс являлось основной политической задачей третьей пятилетки. «В успешном её разрешении велика роль работников советского искусства, в частности, работников театра. Советское искусство призвано стать ещё более мощным орудием партии в преодолении пережитков капитализма в сознании людей. Советский актёр призван воплощать идеи великой партии Ленина – Сталина в художественные образы и тем воспитывать многие тысячи зрителей», – подчеркивалось в статье заведующего культурно-просветительным сектором отдела пропаганды и агитации омского обкома ВКП(б) К. Мартыненко на страницах «Омской правды» от 2 февраля 1940 года. Театральное искусство становилось неотъемлемой частью идеологической борьбы, которая велась единым фронтом партией, правительством, общественными организациями. Следует напомнить, что Омская область с 1934 по 1943 годы объединяла огромную территорию, включающую города, в которых работали театры: Тобольск, Тюмень, Ишим, Салехард, Ялуторовск. Из 8 театров Омской области три колхозно-совхозных обслуживали социалистическую деревню, в том числе самые дальние районы региона. К концу 1930-х гг. в Омске работало три профессиональных театральных коллектива: драматический театр, ТЮЗ и театр кукол. Создавались многочисленные самодеятельные театральные коллективы и кружки, которые показывали спектакли труженикам заводов и фабрик, колхозов и совхозов, бойцам Красной армии. Так, в марте 1941 года в смотре театральной самодеятельности участвовало 264 МАРТ 2013 31(53)

театральных коллектива из более чем 40 районов области. Удалось установить, что в 1937 году в Омске было только пять членов ВТО — артисты драмтеатра Д.Я. Бельский, Н.А. Войнаровский, О.Н. Кремнева, С.М. Никитина и А.Л. Павлова. Заслуженный артист РСФСР Владимир Фёдорович Торский, актёр, режиссёр, создатель и художественный руководитель Западно-Сибирского Синтетического театра, ставшего в 1936 году областным драматическим, являлся уполномоченным ВТО в Омске. Репрессии 1937 года, затронувшие омские театры, стали причиной срочного отъезда В.Ф. Торского, его супруги, актрисы Анны Леонтьевны Павловой, и ещё одного из актёров, члена ВТО. В январе 1938 года заместитель председателя Совета ВТО Марк Израилевич Имас обратился к артисту Григорию Максимовичу Готарскому с предложением стать уполномоченным ВТО в Омске и Омской области. На тот момент Г.М. Готарский был ведущим актёром, режиссёром областного драматического театра, педагогом Театрального училища, членом президиума обкома Рабис. В РГАЛИ в архиве ВТО сохранилась переписка между Готарским и Советом ВТО за 1938 год, рассказывающая о первых шагах, предпринятых уполномоченным и активом театрального общества в Омске. Перед новым уполномоченным стояли задачи по информированию работников театров о целях и задачах ВТО и увеличению его численности, по налаживанию работы актива в соответствии с планом мероприятий ВТО, по сбору членских взносов в размере одного рубля в год с человека. Готарский хотел создать «Дом артиста» в помещении облдрамтеатра для проведения мероприятий, докладов, лекций, библиотеку в помощь актёру и режиссёру по вопросам театра и драматургии и, конечно, открыть местное отделение – крепкий областной центр ВТО в Омске для налаживания работы по всей территории региона. Имея в активе трёх членов ВТО, Г.М. Готарский к апрелю 1938 года добился увеличения его численности до 25 человек, к началу 1939 года – до 65, привлекая лучшие творческие силы омских театров. Григорий Максимович неоднократно обращался в Совет ВТО с вопросом о возможности открытия отделения, однако главным условием этого ставилась налаженная

В.Ф. Торский

Н.Н. Колесников

работа членов ВТО, «подготовленная база для творческой работы не только в областном центре, но и на периферии области». 10 октября 1938 года было проведено первое заседание актива членов ВТО, в котором приняли участие художественный руководитель облдрамтеатра П.П. Сазонов, заместитель директора А.Ю. Егинтов, основной режиссёр В.И. Княжич, ведущие актёры, режиссёры Г.М. Готарский, Д.Я. Бельский и Д.О. Козловский, художник А.А. Ландышев, артисты И.В. Новский, Т.Я. Гремина, С.М. Нижняя, С.М. Никитина, Б.С. Яковлев, Н.Н. Колесников, Е.А. Ландышева, заместитель директора ТЮЗа А.Н. Борисов и заместитель председателя Обкома Рабис П.Е. Карабинин. На заседании обсуждался ряд первостепенных вопросов: о необходимости организации в Омской области отделения ВТО и ходатайстве об этом перед правлением ВТО, о принятии плана работы и сметы на IV квартал, о принятии мер по охвату членством ВТО ведущих работников не только театров города Омска, но и театров Омской области, о проведении 40-летнего юбилея МХАТа им. М. Горького. По последнему вопросу был разработан план мероприятий, включивший организацию докладов о МХАТе перед спектаклями в областных театрах, выступления режиссёров и артистов на заводах и фабриках с докладами и показом отрывков из пьес: «На дне» М. Горького, «Любовь Яровая» К. Тренёва, «Гроза» А. Островского, установку в драмтеатре и обеспечение посещения юбилейной выставки из Москвы рабочими заводов, фабрик, пролетарским студенчеством, частями Красной армии, проведение юбилейного вечера для работников омских театров. Советом ВТО была утверждена смета на IV квартал 1938 года для Омской области в размере 11 575 рублей. Средства были выделены на празднование юбилеев 40-летия МХАТа и 150-летия со дня рождения М.С. Щепкина, на организацию библиотеки, пяти творческих встреч и вечеров, проведение трёх докладов местными силами, консультационную работу для самодеятельных круж-

Д.О. Козловский

А.Ю. Егинтов

ков, организацию обсуждений ведущих постановок московских театров и театров Омской области, совещаний с представителями периферийных театров, вечер-встречу работников театров г. Омска с депутатом Верховного Совета СССР Н.В. Цициным. Предусматривались расходы на выезд мастеров театров в колхозно-совхозные театральные коллективы. Невольно задаёшься вопросом: мог ли уполномоченный, даже с учётом работы актива, выполнить такой непомерный объём общественной работы в свободное от репетиций и спектаклей время? Ответ на этот вопрос прозвучал на общем отчётно-перевыборном собрании членов ВТО в Омске 22 декабря 1938 года, а также в выступлении Г.М. Готарского на совещании председателей местных отделений ВТО по обсуждению проекта устава ВТО, состоявшемся 7 января 1939 года в Москве: «Но что же я сделал вместе с нашим активом, что мы сделали в Омске и что мы выполнили из этого плана? К сожалению, надо прямо сказать, очень мало, почти ничего. Почему? Я вам скажу, что наши условия очень тяжёлые... Во первых, была перегруженность актёров – ведущих работников нашего театра. У каждого... по 6-8 переигранных спектаклей... С другой стороны, невнимательное отношение со стороны дирекции к работе ВТО... И потом у нас нет достаточно топлива. Когда мы можем созвать товарищей и сделать какое-либо мероприятие? В выходные дни или после спектакля. Но дирекция нам говорит: «У меня мало топлива. Если я его отдам вам, то мне не хватит на спектакль». Причина очень уважительная, но это срывало нашу работу». Особое внимание в своем докладе Григорий Максимович уделил достижениям омского актива, отметив помощь центра в проведении юбилеев МХАТа и М.С. Щепкина: «ВТО нам прислало выставку. Эта выставка имела очень большой успех... Мы провели доклады о МХАТе и о Щепкине. Приезжал к нам Ростоцкий и сделал, как и в Кирове, два доклада — один доклад о МХАТе и другой на тему «Станиславский и его система». Один доклад был сделан специально для всех работников г. Омска плюс кружков самодеятельности фабрик, заводов и Красной армии. Остальные доклады были сделаны нашими работниками и по МХАТу, и по Щепкину. Докладов вообще мы провели 24». Интересно, что после докладов молодого театрального критика ВТО из Москвы Б.И. Ростоцкого, ввиду не соответствующего уровня его сообщений, омский актив отказался принимать следующего лектора ВТО ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

К 100-ЛЕТИЮ ОМСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ СТД Л.М. Фрейдкину. Это поставило под угрозу выполнение плана ВТО в целом, и впоследствии Готарскому пришлось не только неоднократно оправдываться, но и признать свою ошибку. К главным недостаткам в деятельности омского актива Г.М. Готарский отнёс отсутствие работы с кружками самодеятельности в области: «Работа была, но она шла не от ВТО, а от месткома... Почему ВТО не могло это сделать? Учтите, ведь это всё-таки далёкая Сибирь, морозы у нас серьёзные, кроме того, не везде есть железная дорога. И помимо этого работники наши очень загружены. Послать работника не авторитетного туда нельзя, ибо это нецелесообразно, а послать ведущего работника очень трудно». На совещании Готарский очертил круг основных проблем в работе: плохая информированность о деятельности ВТО, нехватка литературы и низкая культура речи молодых актёров, полное отсутствие театральных критиков в Омске и некомпетентность репертуарного комитета в вопросах приёмки новых постановок: «У нас шла пьеса «Человек с ружьём». Заведующая репертуарным комитетом, очень уважаемая женщина, смотрела спектакль, репетицию. В то же время приехала бригада из Москвы. Что делалось с нашим представителем омского реперткома, я затрудняюсь вам сказать. В ужасной ажитации был человек... Говорит – снять, снять, никуда это не годится, это политически неправильно... Мы все ждали, что же скажут представители Москвы (комиссия Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК СССР), и мы увидели, что представители Москвы, внеся целый ряд коррективов, в общем, одобрили наш спектакль, и получился неприятный конфуз». В результате только за первый сезон спектакль прошёл на сцене 49 раз и его посмотрело свыше 46 тысяч зрителей. Возвращаясь к отчётно-выборному собранию 1938 года, важно отметить, что работа Готарского была признана удовлетворительной, а причины невыполнения плана IV квартала – уважительными. Присутствующий на собрании представитель ВТО из Москвы Давидович поддержал решение омского актива, пообещал неограниченную помощь из центра и дал подробные разъяснения о роли и возможностях театрального общества на современном этапе: «ВТО раньше было посреднической организацией. В связи с юбилеем ВТО партия и правительство предложили перестроить работу с тем, чтобы ВТО являлось самостоятельной творческой и научно-исследовательской организацией. Для этого были отпущены средства (идущие от государственных дотаций, членских взносов и доходов фабрики грима ВТО) и выделены научные работники». В постановлении собрания было принято решение добиться от Совета ВТО «организации помощи секцией критиков (г. Москва) омским критикам регулярной помощи в творческой работе театрам Омской области путём посылки театроведов, критиков, бригад для обмена опытом; организации клуба мастеров искусств; регулярной посылки материалов кабинетов ВТО «Шекспира» и «Островского» и стеМАРТ 2013 31(53)

нограмм ведущих докладов Московского Дома актёра для библиотеки». Вновь избранному уполномоченным Г.М. Готарскому было поручено «развернуть работу Омского отделения в 1939 году, расширив работу по обсуждению репертуарных планов, постановок театров Омской области, организовать проработку материалов по истории Тобольского театра в связи со 150-летием; организовать регулярную творческую помощь театрам области,.. кружкам самодеятельности, в разрезе обращения народных артистов СССР т. Москвина и т. Барсовой». В этом поручении впервые прозвучало как свершившийся факт: «Омское отделение». Было ли это ошибкой ведения протокола собрания? Можно предположить, что представитель ВТО Давидович с учётом ситуации и достигнутых результатов дал гарантии по открытию в ближайшее время отделения. Определённо точно можно сказать, что уже в 1940 году отделение существовало и активно работало. Этому найден ряд подтверждений в местной периодической печати. Из материалов, опубликованных в «Омской правде», мы узнаём, что 25 апреля 1940 года Омское отделение Всероссийского театрального общества совместно с областной библиотекой имени А.С. Пушкина организовало конкурс чтецов на лучшее исполнение произведений В.В. Маяковского. Участвовать в конкурсе могли все желающие, кроме профессионалов – актёров театров и эстрады. В жюри входили режиссёры и актёры областного драматического театра П.П. Сазонов, Д.О. Козловский, А.М. Сумбатов, Г.М. Готарский, Н.Н. Колесников и С.М. Нижняя.

А.Л. Павлова

Победителей ожидали грамоты и премии в виде книг. Также в первой половине 1940 года прошли смотры творческой молодёжи в областном драматическом театре, в театре юного зрителя, в Тюмени, в Ялуторовском колхозно-совхозном театре. Специальная комиссия по смотру была создана отделом по делам искусств. Члены ВТО Т.Я. Гремина, Н.Н. Колесников, С.М. Нижняя и другие в качестве шефов-консультантов принимали участие в подготовке молодых артистов облдрамтеатра. В июне 1941 года состоялся вечер молодых актёров, созванный Омским горкомом ВЛКСМ и отделением ВТО, на котором присутствовало несколько сот человек. На вечере выступали инспектор-консультант областного комитета по делам искусств Б.Ф. Леонов с докладом о высоком призвании советского актёра и задачах театральной молодёжи, артисты ТЮЗа Н.Г. Сахарных и В.К. Янтиков, художественный руководитель ТЮЗа А . И . В ол к о в , д и р е к то р о бл д р а м те ат р а Н.И. Календер, гость из Челябинска, артист областного драматического театра И.Е. Рагозин. «Старшие товарищи справедливо упрекали часть молодых актёров в нелюбопытности к явлениям жизни, в несерьёзном отношении к своей профессии». Всеми участниками подчёркивалась мысль «о необходимости упорной, кропотливой учёбы, овладения передовыми идеями эпохи, усвоения лучших достижений человеческой культуры». В заключение вечера студенты второго курса театрального училища показали свою учебную работу — французский во-

девиль «Чудак – покойник, или Таинственный ящик» в переводе П.А. Каратыгина, артисты ТЮЗа – сцену из спектакля «Алый цветок» Л.В. Веприцкой. В это время на страницах местной периодической печати начала появляться информация и о мероприятиях всероссийского, всесоюзного масштаба, инициаторами которых было Всероссийское театральное общество совместно с правительственными органами и общественными организациями, что говорит об укреплении позиций ВТО в государстве. Так, в декабре 1940 — январе 1941 года в Омской области прошёл конкурс театральных коллективов художественной самодеятельности в рамках Всесоюзного смотра, объявленного Комитетом по делам искусств при СНК СССР совместно с ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, Наркомпросом РСФСР, Всекопромсоветом и Всероссийским театральным обществом в целях дальнейшего развития и повышения идейно-политического и художественного уровня театральной самодеятельности. С учётом накопленного в области опыта по проведению таких смотров были организованы консультации в помощь кружкам при театрах Омска, Тюмени, Ишима, Ялуторовска. Один из ведущих актёров областного театра Н.Н. Колесников «взял на себя обязательство оказывать консультационную и методическую помощь исилькульскому драмкружку при Доме культуры». В марте 1941 года в Омске состоялся просмотр ленинских спектаклей, организованный в ряде городов Управлением по делам искусств при Совнаркоме РСФСР и Всероссийским театральным обществом в целях изучения опыта работы театров над пьесами с образами вождей революции. Для этого в Омск приехала бригада Управления по делам искусств и Всероссийского театрального общества в составе театральных критиков Ю.С. Калашникова и Б.И. Ростоцкого. 21 и 22 марта в облдрамтеатре были показаны спектакль «Кремлёвские куранты» Н. Погодина, премьера которого состоялась в 1940 году, и новая постановка «Ленин в 1918 году» А. Каплера и Т. Златогоровой. Конечно, приведённые отдельные факты не раскрывают в полной мере все направления деятельности Омского отделения ВТО на начальном этапе, но позволяют более точно определить дату его возрождения – рубеж 1939/1940 года. Полное восстановление сети отделений Всероссийского театрального общества произошло только в 1950-е годы, когда ВТО завоевала устойчивый авторитет и поддержку мастеров сцены по всей стране. С этого момента можно проследить дальнейшую историю Омского отделения ВТО практически без купюр, благодаря документам, хранящимся в архиве Дома актёра имени народного артиста РСФСР Н.Д. Чонишвили. В статье использованы материалы Российского государственного архива литературы и искусства (г. Москва), Омской областной научной библиотеки им. А.С. Пушкина и открытых Интернет-ресурсов; опубликованы фотографии из фондов музейного отдела Омского академического театра драмы и БУК г. Омска «Музей театрального искусства». Автор выражает благодарность за содействие главному библиотекарю ОГОНБ им. А.С. Пушкина Людмиле Юрьевне Зозуле. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АНОНС Анастасия ТОЛМАЧЁВА

Праздник и лаборатория С 13 по 20 мая Омский государственный театр куклы, актёра, маски «Арлекин» в третий раз будет принимать участников и гостей Международного фестиваля театров кукол «В гостях у «Арлекина». Побывав на первом фестивале, историк и теоретик театра кукол Хенрик Юрковский охарактеризовал его как глобальный, имея в виду, что он собирает театры из разных частей света. И организаторы держат марку своего форума.

На этот раз в Омск приедут 19 театров из 13 стран мира. «В гостях у «Арлекина» побывают кукольники из Болгарии, Боснии и Герцеговины, Индии, Ирана, Испании, Италии, Канады, Китая, Украины, Финляндии, Франции, Японии. Россия будет представлена Иркутским областным театром кукол «Аистёнок», Московским театром кукол, Воронежским государственным театром кукол имени В.А. Вольховского, Пензенским областным театром «Кукольный дом», Рязанским государственным театром кукол, ТЮЗом «Саби» из Республики Северная Осетия – Алания и хозяином фестиваля. Примечательно, что российские коллективы (кроме иркутян) за всю свою историю никогда не бывали в нашем городе. Стоит отметить, что «Арлекин» пригласил принять участие в фестивале «звёзд» второго фестиваля: финский театр «Мукамас», удостоенный Гран-при, французский театр «XZART», ставший обладателем приза «Профессиональных зрительских симпатий», увезшие сразу несколько наград Иркутский «Аистёнок» и Шанхайский театр кукол. Наконец-то в Омск доедет испанский кукольник Тиан Гомбау с замечательным спектаклем «Камень на камень», все персонажи которого сделаны из морской гальки. Два года назад он был вынужден отказаться от поездки в Омск из-за травмы, полученной на выступлениях в Марокко. Как всегда, непросто на омском фестивале будет работать международному жюри, в которое на этот раз войдут профессор Варшавской театральной академии, доктор философии, историк, критик, член исполнительного комитета и президент комиссии по профессиональному обучению Марек Вашкель (Польша), директор театра кукол города Либерец, вице-президент УНИМА Станислав Дубрава (Чехия), директор и художественный руководитель Пловдивского государственного театра кукол, член Высшего совеста АКТ-УНИМА-Болгария Виктор Бойчев (Болгария), заместитель директора по научной работе Российского института истории искусств РАН кандидат искусствоведения Анна Некрылова (Россия), профессор, проректор по науке СанктПетербургской академии театрального искусства, кандидат искусствоведения, историк и теоретик театра кукол Анатолий Кулиш (Россия). Ведь им предстоит сравнивать между собой постановки, характеризующие весь широкий спектр современного театра кукол, чтобы определить обладателей основных наград фестиваля. В конкурсе фестиваля и традиционные кукольные представления, дошедшие до нас из глубины веков: так итальянский кукольник Маурицио Корниани сыграет «Приключения Фаджолино» (Фаджолино – вариант Арлекина из итальянской провинции Болонья), а его коллега из Индии Пракаш Бхатт покажет с марионетками Раджастана представление «Анаркали», посвященное танцовщице из древних легенд. И рядом – постановки современных мастеров по фольклору («Зимняя сказка» Пензенского театра кукол в постановке Владимира Бирюкова, получившего два года назад в Омске приз «За лучшую режиссуру» за спектакль «Медведь» Костромского МАРТ 2013 31(53)

театра кукол, «Кавказские игры» Владикавказского ТЮЗа «Саби» в постановке Евгения Ибрагимова. «Лиса и Медведь» М. Супонина Рязанского театра кукол), произведениям классиков мировой литературы: Шекспира («Сон в летнюю ночь» Омского «Арлекина» в постановке эстонского режиссера Рейна Агура), Гоцци («Любовь к трём апельсинам» Государственного театра кукол из болгарского Сливена), Гоголя («Шинель» Воронежского театра кукол в постановке самого Валерия Вольховского), Андерсена («Дюймовочка» Московского театра кукол, «Стойкий оловянный солдатик» Театра «Весел» из болгарского Велико-Тырново), Жарри («Король Убю» на столе» «Самого ужасного театра» из Монреаля), Алексея Толстого («Приключения Буладино в поисках золотого ключика» Шанхайского театра кукол). Или авторские спектакли: «Реквием по клоуну» иранского театра «Тень», «Ангелы так близко» Харьковского театра сценической анимации «Птах», «Хатэнаси (бесконечность)» японской актрисы Мияко Куротани, «В лес за ягодами» финского театра «Мукамас», «Камень на камне» испанского кукольника Тиана Гомбау, «Грустный принц» Детского театра Республики Сербской, «Сказка о пропавшем пальчике» французского театра «XZART». А в какую категорию отнести иркутскую «Пристань алых грёз»? Ведь «Алые паруса» Грина только один из компонентов этого сложного зрелища, в котором принимает участие и молодёжная рок-группа. Соревноваться между собой будут работы артистов-солистов и многолюдные постановки. Помножить всё это на разнообразие систем кукол (марионетки, планшетные, перчаточные, тростевые и ростовые куклы, театр объектов, театр теней и т.д.), жанров (сказка, комедия, балет, танец буто и т.д.), зрительской аудитории (кукольники готовы играть для зрителей от 4 до 70 лет). За семь дней вся эта обширная панорама мирового кукольного искусства предстанет перед омскими зрителями, в ней каждый (от мала до велика) сможет найти что-то своё. «В гостях у «Арлекина» – это и лаборатория по обмену опытом. Здесь кукольники обмениваются новыми технологиями и узнают старинные секреты, здесь обсуждают самые острые вопросы, связанные со значением театра кукол в современном мире. В рамках Третьего фестиваля состоятся Международная научно-практическая конференция «Человек и кукла: pro et contra» (её тема – «Социально-культурная адаптация в театре кукол»), презентация книги Бориса Голдовского «История режиссёрского искусства театра кукол России» (она выйдет в свет накануне фестиваля), совещание секретариата Российского центра УНИМА, демонстрации документальных фильмов, посвящённых кукольникам.

Лариса ХАНЖАРОВА

«Я – водица, я – царица» Вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое. Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты – сама жизнь. Ты наполняешь нас радостью, которую не объяснить нашими чувствами. Антуан де Сент-Экзюпери

В феврале Омский государственный театр куклы, актёра, маски «Арлекин» и музей театра реализовали интересный проект – экскурсионную программу «Водный мир «Арлекина».

Татьяна Позднякова. «Катунь»

Наталья Немытченко. «Схватка»

Один из мудрецов писал, что это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но по силе воздействия она непобедима и нет ей на свете равного. Учёный муж называл её голой холодной необходимостью без цвета, запаха и вкуса. Необходимостью, с которой человек знакомится только в нужде. Но именно она и есть единственная действительная волшебная сила. Леонардо да Винчи считал, что только воде дана волшебная власть стать соком жизни на земле. Но человек так устроен, что часто понимает, что потерял, когда пересыхает колодец. 2013-й год объявлен ЮНЕСКО Международным годом водного сотрудничества, в течение которого страны мира должны объединить усилия для того, чтобы сделать водные ресур-

сы доступными для всех жителей планеты. Россия – великая водная держава, но водное изобилие требует и особой ответственности за сохранение этого важнейшего природного богатства. Всё вышесказанное и предопределило цель новой экскурсионной программы в театре «Арлекин» – напомнить о вселенской ценности и земной конечности царицы жизни – воды. Данной программой театр присоединился к мировому общественному движению. Театр кукол отражает, трансформирует и преображает окружающее, по определению являясь моделью мира, и обладает множеством выразительных средств, позволяющих вызвать сильную эмоцию у зрителя. И если после посещения экскурсии полученная эмоция подвигла к какому-либо даже самому простому действию – рассказать об увиденном другу, прочитать новую книгу, совершить в поисках новых сведений путешествие по сети Интернет, пойти на спектакль или просто проверить краны в доме – не капает ли вода, то можно считать, что устроители программы цели достигли. Центральное место было отведено театральным куклам. Экспозиции из «героев» идущих и закончивших сценическую жизнь спектаклей были посвящены историям, связанным с водным миром и его обитателями. А когда экскурсанты оказывались рядом с персонажами из спектакля «Русалочка», в это время звучали фрагменты любимой всеми истории Г.- Х. Андерсена. Омские мастера интерьерной куклы приняли активное участие в экскурсионном проекте. Среди экспонатов – созданные специально к выставке «Морская фантазия» Ларисы Медведевой, «Катунь» Татьяны Поздняковой, «Русалочка» Татьяны Коноваловой, «День любования раковинами» и «Русалка» Ольги Саниной. Мастерская «Бубамара» порадовала разнообразием кукол, выполненных в технике «фильц» (фильцевание – объёмное валяние пробивной иглой). Здесь был и «Дух реки Амазонки», и «Рыба – луна», и жанровая картинка «Водные процедуры». Поучаствовали в акции «Арлекина» выпускники студии Арины Новиковой «Кукольные каникулы», а также преподаватели и дипломники Омского филиала Санкт-Петербургской высшей школы народного искусства, предоставив интерьерные куклы. Впервые были выставлены работы сотрудников театра. Интерьерная кукла «Водяной» актрисы и режиссёОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

МУЗЕЙНЫЕ ИСТОРИИ

Наталья Герасимова. «Пират»

Елена Соболева. «Водные процедуры»

ра Ларисы Шнякиной встречала зрителей добродушной улыбкой старого рыбака, а не властителя вод. Совсем другим по настроению и технике выполнения был «Водяной» ветерана театра художника-бутафора Лидии Плехановой. Впервые предстала перед публикой полная истомы «Русалка» актёра Алексея Янки. Тема воды нашла отражение в произведениях не только прикладного, но и изобразительного искусства. Боги воды Ольги Бабиной, выполненные в технике компьютерной графики, живописные произведения Сергея Александрова, Владимира Чупилко были выставлены в фойе малого зала. В день открытия состоялась презентация живописных работ Татьяны Татауровой, объединённых общей темой – «Беловодье». В гостевом фойе Малого зала также царила стихия воды. Четыре аквариума, предоставленных Владимиром Вальчуком, разноцветные водно-пузырьковые панели, фильм о водной стихии создавали особую ат-

Лариса Медведева. «Сирена»

Алексей Янки. «Русалка»

мосферу, в которой экскурсоводы и разворачивали своё повествование о ценности водных ресурсов Земли. Оригами Натальи Немытченко дополняли общую картину водного мира в «Арлекине». И по традиции экскурсионной программы все желающие смогли забрать с собой сувенир, сложенный собственноручно. На этот раз это была фигурка скалярии – чудесной миролюбивой аквариумной рыбки. P.S. В книге отзывов, как в зеркале вод, отразился сложный узор многообразных благодарностей. И только одно замечание: «Жаль, что не было настоящей русалки». Вместо подписи – незамысловатая закорючка. Театр обещает подумать…

Дарья Александрова. «Там чудеса...»

МАРТ 2013 31(53)

К 20-летию Омского отделения Союза российских писателей

«Но мир воскресает под вспыхнувшей люстрой антракта.. » Здравствуйте в году новом, 2013-м! Мартовские страницы 21-го выпуска «Поэтического антракта» традиционно совпадают по времени и с празднованием Всемирного Дня Поэзии, и с финалом ежегодного конкурса среди профессиональных театров Омского региона «Лучшая театральная работа». Но сегодняшнюю поэтическую подборку отличает (объединяет) другая «изюминка»: 20-летие со дня основания Омского отделения Союза российских писателей (СРП), благо что многие поэты Омска, состоящие в этом Союзе, не раз были авторами нашей рубрики. Смею надеяться, что даже в явно «бросающейся в глаза» разножанровости и разностилевости сегодняшних авторов (а каждый из них, как вы уже поняли, именно в Омске был принят в Союз российских писателей) вы непременно ощутите незримо или зримо присутствующий и всем хорошо знакомый «вирус театральности». С Днём Поэзии! С юбилеем, омские литераторы СРП! С Днём Театра, все-все-все! Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

Елена ЗЛОТИНА-МИРОНОВА (1936–1994) *** В двенадцать лет я бредила морями. Я знала, как таблицу умноженья, оснастку каравелл и бригантин, и дерзким хриплым альтом говорила на вымершем пиратском языке… Потом пришло желанье красоты. Я плакала над тем, что некрасива, и жадно утешения искала в гармонии природы и искусств. Гремели грозы над Гремячей башней могуществом бетховенских симфоний, и плыл закат в Михайловские рощи мелодикою пушкинской строфы, и голоса бессмертных колоколен, как бирючи, о Рерихе кричали… Потом ко мне пришло виденье славы. Летим, летим, крылатый конь поэтов, оповестим, что я явилась миру! Готовьте переполненные залы, овации готовьте и цветы! …Стихи ложились в школьную тетрадь. Вставало солнце. Пела «Песню Сольвейг» моя соседка девочка Светлана; мой одноклассник клал на подоконник охапку наворованной сирени…

Кончалось детство, грустно и светло, и было время выбирать судьбу: вот этот город, ветреный и пыльный, за тридевять степей от всех морей, по типовым проектам возводящий стандартные уют и красоту; вот эти будни небольшой газеты… Не будет ни оваций, ни цветов, лишь теснота архивов и вниманье читателя не к имени, а к факту, к дыханию иных десятилетий. …Читает дочка книжку про Колумба, и напевает песню о сурке, и первые рифмованные строки украдкой пишет в школьную тетрадь… Восходит солнце. Скрипка за стеной поёт надежду Сольвейг: ты вернёшься!.. Живёт на свете детство. И не надо, не надо о несбывшемся жалеть. Георгий БОРОДЯНСКИЙ *** Даль, из которой мы вышли, в которую мы уйдём, когда заметёт наши вирши снегом, смоет дождём, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ Бокалы наложниц в буфете звенят, как отмычки упорных сердец, расстучавшихся, как каблучки.

когда заметёт и смоет наши шаги, голоса, – что будет за этой тьмою? Новые чудеса? Какие-то новые дали там откроются нам? Но там мы друг друга едва ли узнаем по именам… Там будет что-то другое, чем снег этот, смех и свет? Такое же дорогое, родное – то, чего нет в помине на этом свете? …Когда мы туда уйдём, – останутся наши дети под этим снегом, дождём; потом будут внуки (как в песне)… Всё то же, но всё же не то. …А, может быть, мы воскреснем в праправнуках лет через сто – и снова пойдём в те дали, откуда пришли сюда (и, что б там ни увидали, – пройдёт оно без следа);

МЕРКУЦИО – О КОРОЛЕВЕ МАБ (Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта». Акт I, Сцена 4)

и хлынут дожди другие, улыбки, глаза, слова… Не сгинем мы, дорогие! До нового Рождества! Дмитрий РУМЯНЦЕВ ТЕАТР

Ах, сила искусства! – ты, тяжесть, крылатая ложью!.. Ньютóн – отдыхает. И яблоку негде упасть. Вот хрустнет «антоновкой» сцены лужëная пасть, и сеются праздные семечки в чëрную ложу. И где ещë можно в грехе так безвинно пропáсть?! На ложе – жандарм и подпольщица. Плачут сверчки! Взмывают смычки, от смешка разгораются спички. Стреляют глазами кудлатые меньшевички́, кряхтят в кулачки, проиграв на бедре большеви́чки. МАРТ 2013 31(53)

Песцовые шубы – таков театральный разъезд. Карманник! Он будет таков, шмыгнув в тёмные двери. Подай обронëнные варежки девушке Вере: отплатит улыбкой под занавес зимних небес. Ведь там, на морозе, торчит еë Бог бессловес… …Ах, дьявол! И шепчешь суфлëром: «Не верю, не верю!».

Перевод с английского – Евгений ФЕЛЬДМАН

и ветер подует свежий навстречу другой мечте; и лягут снегá всё те же (но всё же – совсем не те);

Полцарства за вечер у Смольного! Гибнут миры. Но мир воскресает под вспыхнувшей люстрой антракта. И «по Станиславскому» ставится приступ инфаркта: ну что, Пëтр Петрович, отрëкся от чëрной икры? Но – третий звонок: и не страшно от этой игры. Лишь слепнут огни рекреации, как катаракта.

Она при феях служит повитухой, Малышка, – ну не более агата В колечках, что на пальцах олдерменов. Её наимельчайшие созданья, Когда мы спим, у нас под носом ездят. В колёсах спицы – из паучьих ножек, А полог – из кузнечиковых крыльев, А упряжь – из тончайшей паутины, А хомуты – из лунных отражений, Кнут – из травинки, плеть – из волоконца. За кучера – комар в ливрейке серой: Он вполовину меньше червячка, Что под ногтём ленивицы завёлся. Карету из ореховой скорлупки Столяр-бельчонок сделал ей на славу (Давно у фей каретником он служит). Как ночь придёт, – волшебница летит: В мозги влюблённых, – тем любовь приснится; По княжьим ляжкам, – тем поклоны снятся; По пальцам судей, – те поживой бредят; По губкам дам, – тем снятся поцелуи. Частенько Маб им волдыри сажает: На выдохе разит от них сластями. А то порой заденет нос вельможный, – И снятся князю кляузы да тяжбы.

Или хвостом покрутит поросячьим В носу попа, – и уж владелец носа В прелестном сне продвинулся по службе. Порой проедет по солдатской шее, – И воин в дрёме режет вражьи глотки, Осадой бредит и мечом испанским, О кубках в двадцать футов. Вдруг в ушах – Жестокий шум. Проснётся с перепугу, Один-два раза «Отче наш» промямлит И – вновь на боковую. Это – Маб, Что ночью гривы конские лохматит, Их превращая в месиво сплошное (Расчешешь их – посыплются несчастья). Маб – тот кошмар, что дев, лежащих навзничь, Гнетёт и тем готовит к первым мукам, И приучает их к деторожденью. Всё это – Маб.

Михаил КУЗИН *** Экскурсия плыла, внимая строгой даме, И я по сторонам рассеянно смотрел, Но вот передо мной – картина в тёмной раме, Где гордо комиссар шагает на расстрел. Осенний хмурый день, кустарника скелеты. Нахохлившись, сидят вороны у реки. Шагает комиссар разутый и раздетый, Качаются за ним колючие штыки. Он смотрит мимо всех – его глазам открылся В кровавой пелене прекрасный новый мир, Где будет всё не так… …И я посторонился, Когда меня толкнул сердитый конвоир. Они прошли вперёд, песок скрипел уныло, Всё было как в кино (какой отличный грим!)… Но я его позвал – и действие застыло: «Послушай, комиссар, давай поговорим!

Я так давно искал толкового ответа, Он мне необходим немедленно, сейчас! Послушай, комиссар, откуда вера эта, Которой ни глотка не сыщется у нас?!». Он спичку поломал, в руках тряслась коробка, Горячий дым глотал, и глаз не мог поднять, И вдруг он зашептал, оглядываясь робко: – Ох, мамочки мои, как страшно помирать!.. Над ямою густел тяжёлый запах пота, Я бросился назад, мелькал за залом зал… Экскурсию догнал, когда за поворотом В затылок стукнул мне знакомый давний залп… Экскурсия плыла – вся в сонной паутине, Хихикала тайком, друг друга теребя… А я всё вспоминал того, кто на картине, Как будто вспоминал мучительно себя… Ольга ГРИГОРЬЕВА

ВЕЧНЫЙ СЮЖЕТ

Этот зал, эта старая сцена, Перекрестье поступков и слов. Ты играешь на сцене измену, Я играю на сцене любовь. И притих привередливый зритель, Замер автор под сенью кулис. Только всё это в жизни… Простите, Не кричите, пожалуйста, «бис». *** Чего ты ждёшь от этой сцены, каких невиданных чудес? Примера верности, измены, любви с дуэлями и без? Трагедии иль водевиля, оледенения, огня, рыданий, смеха, бури, штиля, открытья смысла бытия? ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ Что даст тебе театр, скажи, мы от премьеры лучше ль будем? Актёр тебя научит жить иль отвлечёт от серых буден?

…И смотришь, смотришь не дыша, как занавес – загадкой давней, завесой над великой тайной – приподнимается, дрожа…

___________________________________________________________ Иван ДЕНИСЕНКО ФЕВРАЛЬСКАЯ ПЬЕСА в 2-х действиях (Между первым и вторым действием проходят и рабочий, и световой дни) Действие 1. Ремарки За окном – переулок и снег. На стене – календарь и диплом. Бесконечно БОЛЬНОЙ человек равнодушно сидит за столом. Он хотел бы с разбега в ручей, но – торчит в кабинете своём… А за дверью – ДЕСЯТКИ ВРАЧЕЙ, что желают попасть на приём. ОН (БОЛЬНОЙ): (подавляя зевок, и вошедшему – внешне «совок» – адресует унылый кивок) – Огласите источник тревог! ВРАЧ: (пропахший вином и виной, что-то шепчет про страшные сны, а потом восклицает) – Больной! Только будьте со мною честны!.. А БОЛЬНОЙ навалился на стол и в блокнотике пишет, сопя, непонятный мучительный вздор, выжимая его из себя. ВРАЧ тоскует, сердечко тук-тук, лист заполнен на четверть… на треть… Видно, так очевиден недуг, если даже не стал ОН смотреть! Наползает метель пеленой, за окном встали липы в кружок… Укоризненно шепчет БОЛЬНОЙ: – Вы себя запустили, дружок! Есть у вас и вот это, и то, и вот этого тоже сполна… Что за люди – дотерпите «до», а потом сразу жалобы «на»!.. Лист заполнен, теперь – оторвать. Силы тают – ворчи не ворчи. Ох, сейчас бы с разбега в кровать, но сидят за стеною ВРАЧИ. Дышит жаром ребристый корсет батарей, облупившихся в ноль… Поедая слова из газет, тихо шепчут ВРАЧИ за стеной… Действие 2. Монолог БОЛЬНОГО Створки окон, как фотоальбом, пролистав и недужно горя, человек утыкается лбом в бесконечную ночь февраля. – Ночь повсюду: и вне, и не вне, по любую из этих сторон – для того, кто купается в ней или дремлет за старым столом. Снег летит штукатуркой, и там, где осыпалось небо сильней, начинают сквозить чернота и холодные отблески в ней… Пляшет зарево дальних зарниц, люди молча летят к небесам, только снег осыпается вниз и тому удивляется сам… Воспаряет зверьё из берлог, океан свою рыбу изверг… Только птицы летят поперёк всеохватному странствию вверх!.. Эта ночь не имеет числа. Эта ночь изнутри проросла, захватила, взяла, понесла, как ладью без руля и весла. И не вспомнить далёкий исток, под вопросом – туманная цель… Остаётся искать между строк, бесконечно меняясь в лице. Остаётся – по капле терять то, что было с тобою всегда: оловянную храбрую рать, на прибрежном песке города! И при этом стараясь сберечь то, чем жизнь хороша и жива, – по-другому почувствовать речь, с головой зарываясь в слова… Тихо сбросил он пригоршни лет, размотав их по дням, как бинты, обнажая божественный свет, без которого нет темноты.

МАРТ 2013 31(53)

В номере опубликованы снимки: Александра Барановского, Андрея Бахтеева, Анастасии Вареник, Олега Деркунского, Александра Жидкова, Марии Гавриленко, Валерия Исаева, Екатерины Кавлакан, Владимира Казионова, Вячеслава Киселёва, Юрия Кисилевского, Андрея Кудрявцева, Алексея Кузнецова, Юрия Кузьменко, Ирины Литвиненко, Евгения Ломова, Бориса Метцгера, Сергея Мальгавко, Елизаветы Панченко, Елены Пичугиной, Александра Румянцева, Юрия Соколова и фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций Корректоры: О.В. Шилехина, О.Н. Черных Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 205, тел./факс 8-3812-20-03-69 E-mail: press@ sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: http: // www.sibmincult.ru Подписано в печать 19.03.2013. Дата выпуска 22.03.2013. Тираж 300 экз. Заказ № 214046. Распространяется бесплатно. Отпечатано в типографии ООО «Омскбланкиздат» г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34 тел. (3812) 212-111 www.omskblankizdat.ru

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ