Журнал "Омск театральный" №33(55) by sibmincult.ru

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 33(55), октябрь 2013 года ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года

СОДЕРЖАНИЕ: Лина Туманова. Есть начало. Продолжение следует (Об открытии нового сезона в омских театрах) .......................................................3 Людмила Першина. Крутизна «Театрального Олимпа» омичам по плечу (Об участии омских коллективов во Всероссийском фестивале, состоявшемся в Сочи) ................................................4

Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов

Олег Теплоухов. Ahoj! Здравствуйте! (О гастролях Омского государственного академического театра драмы в Праге) ..................6

Темы номера: Материалы об участии омских театров в фестивальных и гастрольных проектах. Премьеры, размышления о спектаклях. Актуальные интервью, портреты в интерьере театра. Из истории Омска театрального. К 190-летию со дня рождения Александра Николаевича Островского (продолжение).

Лидия Трубицина. И это в духе Сирано («Сирано де Бержерак» Э. Ростана в Омском государственном академическом театре драмы) ..................................9

Главный редактор – Л.П. Трубицина Дизайн и вёрстка – Е.А. Пичугина Редакционная коллегия: М.В. Аварницына, В.И. Алексеев, В.Ф. Витько, Л.Ф. Гольштейн, С.П. Денисенко (зам. главного редактора), Л.Н. Колесникова, С.С. Кулыгина, В.Е. Миллер, Л.А. Першина, Б.М. Саламчев, В.А. Шершнёва На первой странице обложки: Руслан Шапорин и Владислав Пузырников в сцене из спектакля «Сирано де Бержерак» Э. Ростана Омского государственного академического театра драмы Фото Андрея Кудрявцева На второй странице обложки: Мария Долганёва и Сергей Шоколов в сцене из спектакля «Кто боится Вирджинии Вульф?» Э. Олби Омского государственного драматического «Пятого театра» Фото Александра Барановского На третьей странице обложки: Сцена из спектакля «Волшебное кольцо» Б. Шергина Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Фото Юрия Кисилевского На четвёртой странице обложки: Сцена из спектакля «Сказка о Золотом петушке» А.С. Пушкина Омского театра юных зрителей Фото Юрия Соколова

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Анна ЗЕРНОВА, Елена ЩЕТИНИНА. («Кто боится Вирджинии Вульф?» Э. Олби в Омском государственном драматическом «Пятом театре») ...............................12 Юрий Виськин. Всё может статься с человеком… («Мой милый Плюшкин» В. Ольшанского в Омском театре юных зрителей) .......................16 Эльвира Кадырова. Сказки для детей и взрослых (О спектаклях «Волшебное кольцо» Б. Шергина в театре куклы, актёра, маски «Арлекин» и «Сказка о Золотом петушке» А.С. Пушкина в ТЮЗе) .............................20 Александра Самсонова. Рабыни обстоятельств («Соня и Митя» Н. Плоховой в театре «Студия» Любови Ермолаевой) .............22 Андрей Семёнов: «Воплотить сибирский дух, сибирский стиль, сибирскую историю» (Интервью Екатерины Зарецкой с композитором, автором оперы «Омский пленник», постановка которой осуществлена в Омском государственном музыкальном театре) ...............................................24

Александр Гончарук: «Наступает время мудрости» (Беседа Эльвиры Кадыровой с заслуженным артистом России, актёром Омского государственного академического театра драмы) ................................................28 Юлия Сальникова. Создатель другой реальности (Интервью с главным режиссёром Омского театра юных зрителей Борисом Гуревичем) .....................................................................................................................................34 Светлана Евстратенко: «Я приверженец классических форм» (Интервью Анастасии Толмачёвой с заслуженной артисткой России, актрисой и режиссёром Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин») ................................................38 Владимир Кокин: «Я всегда хочу играть то, что сейчас репетирую…» (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены») .....................................................................42 Карина Элиева. Театр начинается с... (О выставке «Дама с собачкой» Владимира Сафронова – главного художника Омского государственного Северного драматического театра имени М.А. Ульянова) ...................................................................50 Сергей Денисенко. Между «Щастьем» и «Краем земли» (О VII Межрегиональном фестивале «Неделя экспериментального театра в Омске») ...................................................................................52 Анастасия Толмачёва. У зрителя такая же степень свободы, что и у художника (Полемические заметки) .............................................................................................................................56 Архивный фотоэксклюзив. Четверть века назад (Авторская рубрика Сергея Денисенко) ....................................................................................................60 Светлана Яневская. Собеседник – Александр Николаевич Островский (Цикл материалов к 190-летию со дня рождения великого русского драматурга. Публикация вторая) .....................................................................................................................................62 «И крылья ангелов дрожали, и бесы выли за стеклом…» («Поэтический антракт») ..........................................................................................................................74

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ОТКРЫВАЯ СЕЗОН Лина ТУМАНОВА

Есть начало. Продолжение следует Каждый новый театральный сезон – это новая история и в каком-то смысле интрига. Как он сложится в конкретном творческом коллективе? Что привнесёт в культурную среду? Никому ведь не хочется, чтобы было по заведённой схеме или чтобы сложилось всё вяло, тускло и невзрачно. Всем мечтается об интересных работах, новых увлекательных проектах, о плодотворных встречах, о том, чтобы театр всегда был радостным резонансом понятия «праздник».

И начавшийся осенний театральный марафон даёт основания нескучным ожиданиям. Первым (14 сентября) на «беговую дорожку» (сейчас, в ожидании Олимпиады в Сочи, когда уж и Олимпийский огонь прибыл на нашу землю, мы все поражены вирусом спортивной терминологии) ступил наш стайер – Омский государственный академический театр драмы. До того он побывал на гастролях в столице Чехии Праге и на фестивале «Реальный театр» в столице Урала Екатеринбурге. Нынешний сезон для «академиков» юбилейный – 140-й. Планируется работа с режиссёрами Алексеем Крикливым, Сергеем Грицаем, Вячеславом Ямбором, несколько спектаклей поставит главный режиссёр театра Георгий Цхвирава. Запланировано участие в фестивалях «Ново-сибирский транзит», «Российский театральный фестиваль имени М. Горького» в Нижнем Новгороде. Будет продолжена работа Лаборатории современной драматургии. А под занавес сезона (июнь 2014 года) состоится IV Международный театральный фестиваль «Академия». В конце сентября распахнул двери для своей детской, юношеской и взрослой аудитории Омский театр юных зрителей. Главный режиссёр театра Борис Гуревич приступил к репетициям музыкального спектакля «Кентервильское привидение». Театр обещает увлечь мистической историей о любви и ревности, о борьбе духа и плоти. В планах коллектива – овеянная легендой пьеса «Валентин и Валентина» Михаила Рощина и спектакль по изумительным «Денискиным рассказам» Виктора Драгунского. Премьерой открыл сезон Омский государственный ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

театра куклы, актёра, маски «Арлекин». Это были «Мимолетности». Автор идеи и режиссёр – лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» Евгений Ибрагимов (Чехия), художник – лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» Ольга Верёвкина (Россия). Создатели спектакля предлагают сосредоточить наше внимание на тех мимолетностях, из которых, кажется, и состоит вся человеческая жизнь. А до того «Арлекин» съездил в Рязань и принял участие в XVI международном фестивале театров кукол «Рязанские смотрины». Моноспектакль «Тигрёнок в чайнике» Елены Артамоновой имел большой успех. «Рязанские смотрины» не конкурсный фестиваль, но каждый театр-участник имеет право учредить и вручить свой приз. Два театра (Санкт-Петербургский театр «Сказки» и Архангельский театр кукол) отдали свои призы омской актрисе Елене Артамоновой. Одна за другой три премьеры на старте сезона выпустил Омский государственный драматический «Пятый театр» – «Кто боится Вирджинии Вульф?» Э. Олби, «Старомодная комедия» А. Арбузова и «Язычники» А. Яблонской. Поддерживая давние связи с великолепным актёром Александром Филиппенко, «Пятый театр» вновь пригласил его в Омск, и зрителям посчастливилось увидеть наряду с известным спектаклем «Демарш энтузиастов» новую литературную программу «В поисках живой души», включающую произведения Гоголя, Пастернака, Есенина, Платонова, Левитанского, Шаламова, Домбровского. Это была стопроцентная премьера. В Москве артист покажет её в феврале следующего года, в Петербурге – в ноябре. Омичи увидели её самыми первыми. Впечатлились. Иного и невозможно было ожидать от встреч с таким мастером. Омский государственный Северный драматический театр в конце октября принимает гостей – участников VII Всероссийского фестиваля любительских театров Урала и Сибири. В Тару приедут представители десяти любительских театральных коллективов. Подробнее и об этом фестивале, и о других событиях в Северном театре – в следующем номере «Омска театрального». Словом, продолжение следует.

Людмила ПЕРШИНА

Крутизна «Театрального Олимпа» омичам по плечу Представьте себе: Сочи, лето предстартового олимпийского сезона. Июньское солнце щедро заливает ультрафиолетом курортников, вконец разморённых отпускным ничегонеделанием и упорным лежанием на пляжах. Покой периодически нарушают морские моционы, экскурсии по живописным сочинским окрестностям да лицезрение масштабных олимпийских объектов главного российского города-курорта. Вечерами почтенная курортная публика совершает неспешные променады под сенью цветущих магнолий, попутно разглядывая таких же нарядных собратьев-курортников, гуляющих по встречному курсу. На приморской набережной дразнят здоровые аппетиты отпускников и командировочных шашлычные ароматы и пары кубанских марочных вин, а освежающий морской бриз доносит какофонию разноязычных музыкальных шлягеров. Не скучновата ли, братцы, такая каждодневная перспектива? Вероятно, для того, чтобы встряхнуть и наполнить творческим кислородом рутинную курортную атмосферу, в 2011 году и было задумано проводить в последнюю неделю июня в сочинском Зимнем театре всероссийский фестиваль «Театральный Олимп». Довольно дерзкая задумка, если учесть, что утомленная солнцем публика в основном предпочитает развлекаться наездами отечественной эстрадной попсы да лицезрением популярных российских кинозвёзд во время традиционного фестиваля «Кинотавр». Напомню, что два года назад Омский государственный музыкальный театр, побывав на самом первом сочинском театральном форуме, за балет «Шинель», поставленный по знаменитой гоголевской повести, привёз с берегов Чёрного моря приз «Серебряный Олимп» и ещё два солидных лауреатских диплома. Нынче организаторы фестиваля рискнули (иначе не сказать) пригласить на третий «Театральный Олимп» новую постановку омской хореографической труппы – героический балет «Карбышев», посвящённый подвигу нашего земляка – легендарного генерала инженерных войск, попавшего в первые месяцы Великой Отечественной войны в плен и ставшего для узников фашистских концлагерей символом несгибаемого мужества и стойкости. Гитлеровцы никакими угрозами и посулами не смогли склонить героя к сотрудничеству, и в феврале 1945 года казнили Дмитрия Карбышева самым изуверским способом. Генерала обливали водой на морозе, пока не превратили в глыбу льда. Балет на музыку Шостаковича поставила выпускница ГИТИСа Надежда Китаева, для которой этот спектакль стал дипломной работой. Молодой хореограф не просто реализовала в балете свои творческие находки. Балетмейстер вложила в постановку гораздо большее: эмоциональный градус своей души, трепетное уважение к героямфронтовикам, поклонившись от имени юных легендарному поколению победителей, в том числе и собственному деду, воевавшему на фронтах Великой Отечественной. Удачным оказался выбор для постановки музыкального материала, созданного из произведений композитора Шостаковича. Гениальная музыка, в которой отражены трагизм и боль самого масштаб-

ного катаклизма ХХ века, потрясшего человечество, помогла дебютантке языком пластического искусства создать яркие объёмные характеры советских воинов, их верных спутниц жизни, трагическую атмосферу войны, фашистской неволи и запоминающийся всем образ светлой, героической личности генерала Карбышева. Конечно же, для организаторов сочинского фестиваля был определённый риск пригласить именно эту балетную постановку для показа курортной публике. Но вопреки всем опасениям зрители, пришедшие в третий день фестиваля на омский балет, не могли не проникнуться высоким патриотическим накалом спектакля, его героической патетикой, абсолютной самоотдачей артистов. Люди стоя аплодировали омским артистам, искренне говорили спасибо за чувства, которые всколыхнул в их душах омский спектакль. Андрей Матвиенко, исполняющий партию главного героя – генерала Карбышева, ещё не отойдя от напряжения спектакля, признался за кулисами Зимнего театра, что эта работа, как никакая другая, требует огромных эмоциональных затрат и от него, и от его товарищей по сцене. Автор и генеральный продюсер фестиваля «Театральный Олимп» Ольга Сенаторова, поздравляя артистов, постановщиков, дирекцию Омского музыкального театра, особо поблагодарила коллектив за приверженность патриотической тематике: – Сегодня большая редкость – умение так настойчиво и последовательно в своей репертуарной политике открывать зрителям страницы истории родного Отечества, не давать нашей общей памяти зарастать травой забвения. И всё это создаётся на высоком художественном уровне. Браво артистам, браво балетмейстеру, всей постановочной группе, браво Борису Львовичу Ротбергу! Ольга Валентиновна отметила, что дирекция фестиваля всегда рада видеть и принимать артистов из Омска. Слова, подтверждённые реальными фактами. Ведь вечером раньше на сцене Зимнего театра свой спектакль «Братья Карамазовы» с успехом показала труппа омской «Галёрки». Я выслушала мнение представительницы местной прессы, посмотревшей эту работу. Девушка была просто в восторге от глубины режиссёрской трактовки одного из самых ярких романов Достоевского, от мощной актёрской игры. На балет Омского музыкального театра 25 июня пришёл художественный руководитель «Галёрки», режиссёр «Братьев Карамазовых» Владимир Витько. Он подтвердил, что принимали спектакль по Достоевскому в Сочи очень хорошо. Зрители подходили к артистам со словами благодарности за

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ спектакль, опровергая стереотипы об инертности курортной публики. Одним словом, омичи привезёнными постановками – и хореографической и драматической – ещё раз убедительно подтвердили звание театральной столицы Сибири! Что до рядовых зрительских впечатлений, то на спектакле «Карбышев» я повстречала семейную пару омичей, отдыхавших в Сочи. Люди просто увидели афишу Омского музыкального театра, поклонниками которого они давно являются, купили билеты и пришли посмотреть балет о герое-земляке. Омские театралы рассказали, что пытались позвать на спектакль знакомых москвичей, соседей по пляжу. Рассказали новым приятелям о том, кто такой Карбышев, чем он связан с Омском. Но те отказались: «Зачем портить отдых такой тяжёлой тематикой?». «Думаем, что чувство гордости за своих героев, которое рождает этот спектакль в финале, никак не может омрачить отпускное настроение. У нас оно, наоборот, поднялось. Мы порадовались и за Омск, и за музыкальный театр, и за самих себя, что увидели такой яркий, интересный во всех отношениях балет». Так пылко и категорично резюмировали наши земляки полученные театральные впечатления. Приходится констатировать очевидное. Судя по афишам различных театральных фестивалей патриотическую тематику, даже в самом ярком художественном воплощении, «продвинутые» столичные критики не слишком жалуют. Получается, Сибирь, ставшая во время Великой Отечественной войны гигантской тыловой кузницей Победы, по сей день сберегает святые для российской государственности понятия – мужество, героизм, самоотречение во имя Отчизны… Точно так же и обращение к классике в традициях русского психологического театра на сегодняшний день становится едва ли не экзотикой для большинства фестивальных программ. Поэтому отдельное «браво» стоит адресовать лично Ольге Сенаторовой, формирующей афишу «Театрального Олимпа». Видимо, сибирские, омские корни главного продюсера сочинского фестиваля помогают выдерживать в подготовке фестивальных программ достойный баланс здравого смысла. «Театральный Олимп–2013» в очередной раз подтвердил: серьёзные эмоционально-художественные встряски бывают даже очень полезны многим нашим согражданам, чрезмерно озабоченным сегодня погоней за удовольствиями да развлечениями. Гедонистическую функцию искусства, само собой, никто не отменяет. Но элементарно задуматься о базовых человеческих ценностях, о смысле жизни, о том, в чём главное предназначение человека на этой земле, – чрезвычайно важно для представителей любого поколения российских граждан. По итогам фестиваля Омский музыкальный театр удостоен дипломов «За верность патриотической теме» (награда, присужденная творческим жюри) и «За многолетнее эффективное взаимодействие с органами власти региона» (награда жюри по театральному менеджменту). Театр получил также специальный приз Зимнего театра в виде эксклюзивного сувенира – тарелки мастеров Санкт-Петербургского фарфорового завода. Формулировка прилагаемого к призу свидетельства: «Омскому государственному музыкальному театру и персонально его легендарному директору заслуженному работнику культуры РФ Борису Ротбергу за любовь к Сочи и Зимнему театру, за преданность идее Фестиваля». Столь адресный посыл не случаен – третий «Театральный Олимп» посвящается 175-летию города-курорта и 75-летию его Зимнего театра, которому Международной академией культуры и искусства (МАКИ) присвоен почётный статус «Национального достояния». А «Галёрка» за своих «Братьев Карамазовых» получила очень убедительную и весомую награду – «Бронзовый Олимп»!

Борис Ротберг и Сергей Новиков (слева) на пресс-конференции в рамках фестиваля «Театральный Олимп»

Андрей Матвиенко и Анна Маркова (сцена из балета Омского государственного музыкального театра «Карбышев»)

Сцена из спектакля «Братья Карамазовы» театра «Галёрка»

Дмитрий Цепкин и Юрий Гребень («Братья Карамазовы»)

Сочи – Омск

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Олег ТЕПЛОУХОВ

Ahoj! Здравствуйте! В сентябре этого года состоялись гастроли Омского государственного академического театра драмы в столице Чехии Праге. Спектакли омичей были показаны на сцене одного из старейших и наиболее известных пражских театров – Театра на Виноградах. Предлагаемое эссе – об этом летнем театральном событии.

Я не люблю столичных городов. В них есть что-то кичливое, подавляюще величественное, надменное и непременно желающее удивить и восхитить, что сразу лишает тебя возможности вступить с ними в диалог. Столичные города важны и суетны, крикливо-ярки и намеренноснисходительны. К Праге это утверждение не относится. Несмотря на свою тысячелетнюю историю и своё постоянное столичное положение (включая статус резиденции императоров Священной Римской империи), она очень уютна и открыта. Она не кричит, поскольку кричишь от восторга ты, кричишь беззвучно, голос пропадает – горло перехватывает. А Прага течёт вокруг тебя с холма на холм, лукаво улыбаясь, перебирая пряди узких кривых улочек, подмигивает лепниной старинных домов и сладко дышит ароматами кофеен, пивоварен и ресторанчиков. Широкая полоса Влтавы – словно небрежно и игриво вплетённая лента в буйной шевелюре юной красавицы. «Невестой Европы» называют Прагу, ибо молодость её не проходит. Взрослые люди, попавшие сюда, начинают вести себя, как дети: ходить без устали и без особого плана, вертеть головами во все стороны, кидаться со всех ног к любой съестной и сувенирной лавке, глаза становятся широкими от удивления, что сказка – реальна! А Прага шутит с ними, запутывая в клубок улиц Старе Места, выпуская из этого лабиринта на Староместской площади прямо к башне со знаменитым Пражским Олроем, здешними курантами, где каждый час фигурки святых показываются в окошечках этой башни, или пугая фигурой человека, висящего на одной руке над булыжной мостовой улицы, что ведёт к набережной, или макетом эмбриона человека на углу здания Театра на Забрадли, или увлекая длинной перспективой проспекта на Виноградах, который разбивается о собор святой Людмилы и двумя улицами обвивает его, уносясь дальше. А Градчаны! А Мала Страна! А Вышеград!.. Храмы, мосты, дома, ни один из которых не похож на другой, парки, статуи и памятники, шутки архитекторов, умудряющихся в сердце тихого и респектабельного района водворить огромную телебашню, напоминающую космический корабль, по корпусу которого вверх и вниз ползут чёрненькие человечки, а под самой башней вдруг оказывается старое еврейское кладбище.

Прага – удивительный город. Она не удивляет специально, ты удивляешься сам, она же естественна, спокойна и полна сюрпризов. Это ты спешишь, жадно хватая глазами, ушами, носом, руками и ногами все впечатления, алкая ещё и ещё. Она щедра на впечатления. После прогулок по Петржину среди его лесов и розовых садов, с яблонями и ореховыми деревьями по склонам, с виноградниками монастыря святого Норберта, с копией Эйфелевой башни (смотровая площадка, откуда Прага видна, как на ладони) на самой вершине этого холма, переходишь через упомянутый монастырь с его знаменитым рестораном-пивоварней, всегда полным до отказа, проходишь в низкую арку белёного средневекового здания и через пару поворотов оказываешься перед воротами Пражского Града. От такой смены декораций в глазах не рябит, смена эта естественна, потому как в сказке иначе не бывает. Прага театральна сама по себе. И не только от количества работающих в этом городе театров, а их 84! Она театральна по духу, по истории своей, по замыслу её творцов. И труппе Омской драмы в сентябре 2013 года предстояло в этот театральный мир вписаться. Гастроли проходили на сцене Театра на Виноградах, в роскошном здании со столетней историей, чем-то напоминающем здание знаменитого питерского БДТ. Красивый зал с позолотой, не помпезный, а тоже естественный и театральный, как и сам город, зал с прекрасной акустикой принял нас и подарил четыре дня полнокровного и радостного общения с чешским зрителем. Наш дом с Крылатым гением над входом перенёсся в дом с двумя крылатыми статуями Истины и Смелости на крыше. Это можно было считать добрым знаком, поскольку чувствовали мы себя там очень свободно и раскованно. Открывали гастроли «Дачники» А. Пешкова, спектакль, который поездил по Европе, повидал виды, покорил сердца зрителей Польши, Ирландии, Хорватии. Везде, где бы мы ни играли «Дачников», смотрели его ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ГАСТРОЛИ по-разному: где-то – очень ярко реагируя, смеясь весь спектакль и затихая к финалу, где-то – внимательно следя за происходящим на сцене и шелестя вдохамивыдохами, взрываясь аплодисментами в финале. Пражане смотрели настороженно, смеясь аккуратно, соединяя визуальный ряд с переводом в виде титров над сценой, постепенно проникаясь идеями автора и задумками режиссёра Евгения Марчелли, а под конец стоя аплодировали. Город был взят! Театральный критик Радмила Гординова: – Я очень рада, что могу открыть для себя новый театральный сезон спектаклями такого выдающегося театра с высокопрофессиональной блестящей актёрской труппой, которая подарила незабываемые впечатления и продемонстрировала высочайший творческий уровень. Ваши «Дачники» – гениальный спектакль. Это очень талантливое режиссёрское решение, заставившее ярко и остросовременно звучать текст, написанный более ста лет назад. Я потрясена этим спектаклем и актёрской игрой на сцене. Мнение жительницы Праги Шарки Холисовой: – Спектакль «Дачники» – очень яркий, необыкновенный. Я думаю, он очень интересен для чешского зрителя тем, что это новое прочтение, новый взгляд на творчество Горького, с которым чешская публика очень хорошо знакома. Мы в Праге очень рады, что имеем возможность посмотреть спектакли замечательного театра из Омска. Александр Туров, государственный советник РФ первого класса: – Посмотрев спектакль «Дачники», я получил огромное удовольствие. Омский государственный академический театр драмы оправдывает стопроцентно своё название. Уверен: и для наших соотечественников, и для жителей Праги, сегодняшний спектакль – настоящий праздник. Но «Дачники» на европейском зрителе неоднократно проверены. В следующие два дня предстояло предъявить пражским зрителям нашу «Чёртову дюжину» по рассказам А. Аверченко, который, кстати, последние годы жизни провёл именно в Праге, там и похоронен (его могилу мы посетили и отдали дань памяти и уважения). Тема спектакля, в принципе, понятна везде – отношения мужчины и женщины, но всё же спектакль построен на тексте юмористическом, тонком и изящном. Чешский и русский языки чем-то похожи, но сходство это коварно: то, что у нас и у них звучит похоже, зачастую означает нечто противоположное или совершенно отдалённое, как, например, «pozor», в русском языке означающее крайне неприятное состояние, в чешском же – «внимание». Весь текст в титры явно не войдёт, надежды на то, что пришедшие в зал чешские зрители хорошо помнят или знают русский, тоже не было. Уверенности, что пражане знают автора, не возникало изначально. Первый монолог Рока вызвал в зале улыбки и лёгкий смех, понимание установилось сразу, спектакль пошёл, как по маслу, под смех и аплодисменты зала, и три часа пролетели в одно мгновение. Конечно, в зале были русские, они считывали ситуацию мгновенно, соскучившись по родному языку, по землякам, их реакцию быстро догоняли чехи, быстро читавшие титры и моментально переводившие взгляды на актёров. То ли дух Аверченко витал над нами, то ли тема, заложенная в спектакле, не требовала точнейшего перевода, но спектакль там прозвучал очень ярко. Мы ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

«Дачники»

«Чёртова дюжина»

даже удивлялись такому обилию зрительских реакций, несмотря на то, что дома спектакль с успехом идёт уже семь лет. Радмила Гординова, театральный критик: – «Чёртова дюжина» для чешских зрителей в определённом смысле – открытие автора Аркадия Аверченко. Хотя его последние годы жизни и творчества очень тесно связаны с Прагой, для сегодняшних жителей Чехии этот писатель не очень хорошо знаком и популярен. Вы же своим спектаклем продемонстрировали современность и актуальность произведений Аркадия Аверченко. Я восхищена профессионализмом вашей труппы, той радостью, которую актёры получают от своей работы и которой щедро делятся со зрительным залом. Поверьте, это бывает очень редко. Большая удача, на мой взгляд, что в Чехии теперь знают не только об омской хоккейной команде, в которой играл Яромир Ягр, но и о том, что в Омске есть такой выдающийся театр. Я очень надеюсь, что мы не в последний раз имели счастье видеть омский театр в Праге и в Чешской республике. Валентина Лаврищева, зритель: – Мы с мужем пришли на спектакль «Чёртова дюжина» омского театра в Праге, потому что нам посоветовали наши друзья из Ростова-на-Дону, которые в полном восхищении от этого театра, прославившегося на всю Россию своей замечательной актёрской труппой. Мы живём в Чехии уже четырнадцатый год и достаточно плохо представляли себе, что сегодня нас может ожидать в театре. Мы пришли в восторг от омского театра: великолепные артисты, прекрасный спектакль, удивительный театр! «Дембельский поезд»

«Дембельский поезд»

Последний день гастролей был, пожалуй, самым напряжённым, ибо предстояло показать пражанам «Дембельский поезд» А. Архипова – спектакль по современной пьесе, насквозь нашей, пьесе о российских проблемах, о наших солдатах, прошедших через наши «горячие точки». Нервозность не сбавляло и то, что спектакль игрался на малой сцене театра, для шестидесяти зрителей. Пришло больше, сидели на полу, на ступенях маленького тесного зала. Напор и энергия, заложенные автором и воплощённые актёрами, соединили зал и сцену. Мы с удивлением и благодарностью видели слёзы на глазах чешских зрителей, стоя аплодировавших в финале. Связь зала и сцены была мощной, спектакль, казалось бы, на откровенно российские темы, больные именно для нас, был очень точно и тонко понят и принят пражанами. Стоит ли говорить, что мы умудрялись совмещать репетиции, спектакли с бесконечными походами по городу, в большущем старом центре Праги, наверное, осталось мало уголков, где бы наши ноги не прошли. А под финал был официальный фуршет, который плавно и естественно перетёк в уютнейший буфет Театра на Виноградах, где две труппы – наша и чешская, можно сказать, слились в едином порыве. Бесконечные шутки, песни под гитару и фортепиано, братание, обмен телефонами и адресами – всё завершилось далеко за полночь. Сидевший с нами весь вечер директор Театра на Виноградах пан Томаш Топфер в интервью сказал: – Омск – спокойный город, где процветает не только хоккей, но также культура и особенно театр. Академический театр находится в красивом здании, построенном в стиле модерн, по размерам и стилю очень похожем на здание нашего театра. Я рад, что чешские зрители смогли увидеть настоящий классический русский театр с богатой драматической традицией. Я убеждён, что коллеги из Омска у нас чувствовали себя как дома и что они своим замечательным художественным исполнением подарили всем зрителям незабываемые впечатления! История отношений России и Чехии сложна. Непросты эти отношения и сейчас. Эти наши гастроли можно назвать своеобразной разведкой боем: мы и пражане знакомились друг с другом, открывали друг друга, наводили «мосты дружбы и взаимопонимания», как написали бы в официальных отчётах ответственные лица. Эх, если бы политики уступили своё место артистам!.. Но мы ждём приезда коллег из Театра на Виноградах в Омск, где с удовольствием скажем им: «Ahoj! Здравствуйте!». Прага – Омск

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Лидия ТРУБИЦИНА

И это в духе Сирано Премьера, которой открыл Омский государственный академический театр драмы свой 140-й сезон, была ожидаема особо. «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана – одна из пьес того ряда, про который говорят «лучшее всех времён и народов». И вместе с тем одна из сложнейших для реализации на сцене, ставить её заведомо рискованно. Омский театр рискнул.

Постановку осуществил хорошо известный омичам режиссёр, народный артист России Александр Кузин. Он не раз приезжал в Омск, со своим Ярославским молодёжным театром участвовал в фестивале «Молодые театры России». Его предыдущая работа с омской труппой – комедия А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» – стала ярким театральным событием, была приглашена в Москву в Государственный академический Малый театр на Всероссийский театральный фестиваль «Островский в доме Островского» и прошла там с успехом. Позиция, которую последовательно отстаивает Александр Кузин в своих омских работах, проста и прозрачна: режиссёр уверяет, что сегодня зрителю, читателю реально опереться можно только на классику. Современная литература (и драматургия в том числе) при всех своих замечательных качествах – раскованности, невиданной свободе изображений, игре ума, постмодернистской ироничной отсылке к реалиям и смыслам прошлого, бесстрашном вскрытии пороков настоящего – дробна и рыхловата. В этой ненадёжной субстанции трудно найти нечто хотя бы более менее твёрдое и устойчивое, что могло бы дать опору мыслям и чувствам. В классике в ходе таких поисков даже напрягаться особо не надо, если, конечно, не превращать её в предмет препарирования для нарочитого и убийственного осовременивания. Свой сайт в Интернете Александр Кузин начинает с утверждения-убеждения: «Классика хороша тем, что она не стареет и позволяет режиссёрам снова и снова браться за, казалось бы, затёртый до дыр материал и находить в нём новые грани». В новой омской работе режиссёр идёт к зрителю с открытым забралом. В том, что для постановки в наши «конкретные», прагматичные дни, избрана пьеса, замешанная на благородстве, бесстрашии, любви и поэзии, неизбывном романтизме, есть и позиция, и протест. Исключительная ныне забота о материальном накоплении любыми способами и методами, обыденная привычка предавать и продавать, стремление добиваться собственной выгоды – всё это в стороне от пьесы и спектакля. Но и в контрпозиции к поведению сегодняшнего порядочного человека, зачастую действующего в соответствии с неоглашаемой формулой «не был, не состоял, не участвовал», герой пьесы Ростана «был, состоял, участвовал». Да, Сирано бретёр, но при этом заядлый дуэлянт, задира, скандалист – человек, полный внутренней свободы, достоинства и гордости, неординарный поэт, философ, бросающий перчатку миру, где многое замешано на лжи, подлости, корысти, глупости. Александр Кузин делает свою постановку одновреОКТЯБРЬ 2013 33(55)

менно размашисто и целенаправленно, можно сказать, в рыцарском формате. Совершенно замечательное пространство выстраивает для спектакля художник Александр Орлов. Аскетичные прямоугольные конструкции нейтрально серого цвета как бы очищают сцену от предметов и деталей, которые отвлекали бы зрителя, дают возможность истории о невероятном самоотречении и невозможной любви быть рассказанной чисто и ясно. Однако эти конструкции по ходу дела вполне читаемо трансформируются. Если вначале это своеобразная лестница, по которой к нам сходят герои в костюмах, отсылающих к эпохе XVII века (художник Ирина Чередникова), и в зал начинает стекаться история, то затем при почти неизменно присутствующей на небосклоне луне, свидетельнице главных событий, появится балкон любовных изъяснений, позже – военный пост, а финальные сцены пройдут под знаком креста судьбы. Александр Кузин взял для постановки текст в переводе Юрия Айхенвальда, отдав предпочтение этому сделанному в 1960-е годы для театра «Современник» произведению, в котором есть личные, не ростановские стихотворные тексты переводчика. Широко известны переводы Татьяны Щепкиной-Куперник и Владимира Соловьёва. «Молодой» перевод современного филолога Елены Баевской считается наиболее приближенным по стилистике и языку к оригиналу, но он, как полагают практики, сложен для сценического воплощения и пока является неподъёмным ни для одного театра. Кузин выбрал «шестидесятнический». Наверное, деятели культуры среднего и старшего поколения ещё долго будут ностальгически оглядываться в ренессанс отечественного розлива и находить в нём отдушины. Пьесу о Сирано, отчаянном и великолепном, но из тех независимых и, как писал Максим Горький, глубоко несчастных людей, на долю которых выпадает высокая честь быть лучше и умнее многих современников, ставят довольно редко. Постановщику и – главное – исполнителю ведущей роли можно и не оглядываться на впечатляющий и даже подавляющий список отечественных исполнителей Сирано: Михаил Козаков, Сергей Шакуров, Георгий Тараторкин, Константин Райкин, Максим Суханов, Сергей Безруков, Александр Домогаров. Но знать о прежних постановках нужно, дабы точнее и искреннее высказаться в

Руслан Шапорин (Сирано) и Олег Теплоухов (Ле Бре)

Наталья Рыбьякова (Роксана) и Руслан Шапорин (Сирано)

Моисей Василиади (Рагно) Руслан Шапорин

Наталья Рыбьякова (Роксана) и Михаил Окунев (граф де Гиш)

Сцена из спектакля

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА своей работе. Омская сцена помнит двух легендарных Сирано – Рубена Симонова в вахтанговской постановке 1942 года и Ножери Чонишвили (1969). Понятно, что исполнение роли Сирано де Бержерака требует не только вполне конкретных технических навыков и профессиональных умений, но некой предопределённой внутренней структуры актёра, особой энергии заразительности. Это довольно опасная и в каком-то смысле «лакмусовая» при всей внешней «звёздности» роль. Александр Сергеевич Кузин на свои режиссёрские работы (по крайней мере, мы видим это на омских постановках) зачастую проецирует собственный педагогический опыт. Так, в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» сложную роль Глумова он доверил молодому и, конечно, не очень опытному актёру Сергею Сизых, и получился без напряжения свежий, весь из сегодняшнего дня образ. Можно вообразить, сколько скепсиса высказывали омские театралы, узнав, что на главную роль режиссёр выбрал Руслана Шапорина – актёра, уже имеющего достаточный опыт, но из-за своей красоты и как бы самодостаточности совершенно не адекватного образу Сирано, одно из жизненных проклятий которого – внешнее уродство, а отсюда всенепременное желание побед и признаний. Но режиссёр ведёт актёра по той стезе, где сходятся суть сценического образа и естество исполнителя. Сирано, вначале задиристый, высокомерный, неоценённый, безумно самолюбивый, уродливый внешне и необычайно талантливый, от желания во что бы то ни стало утвердить себя в финале спектакля обнаруживает редкостное великодушие, не разрушает благородной памяти о Кристиане (Егор Уланов), который был его своеобразной, но не уничижительной марионеткой в игре-любви к красавице Роксане (впечатляющая работа Натальи Рыбьяковой). Сирано, пятнадцать лет не позволяющий себе заговорить о любви к Роксане, проносит в целостности своё чувство и в конце предстаёт тем, кем и был всю жизнь, – рыцарем без страха и упрёка, человеком, для которого незыблемы и вечны понятия чести, достоинства, благородства. И очевидно, что Руслану Шапорину интересно решать те задачи, которые ставил перед ним режиссёр. Говорить о том, что ему всё удаётся в роли, рано, поскольку спектакль только начинает свою сценическую историю, но не заметить, что работает он отчаянно и вдохновенно, означало бы восприятие созданного образа сквозь шоры. Как говорит Сирано словами Юрия Айхенвальда, «новый век на земле человек начинает собой», и можно без натяжки утверждать, что свой «новый век» на сцене Руслан Шапорин начинает своим трагически романтическим героем. В «свите» Сирано много довольно выразительных фигур. Преданный друг Ле Бре (Владислав Пузырников и Олег Теплоухов) – из тех, кто рядом по всей жизни, ни упрёков, ни поддавков, готовность подсказать, поддержать, подставить плечо. Наверное, одну из самых ясных ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

и объёмных ролей сыграл в спектакле Моисей Василиади, создав образ наивного поэта, поклонника таланта Сирано. Я говорю здесь «наивного поэта» с той же степенью определённости и уважения, как мы говорим «наивная живопись», по полной программе оценивая достоинства выражения открытой человеческой души. Рагно Василиади прелестное создание – человек простой, добрый, щедрый, сохраняющий игривость и живость натуры, способный искренне ценить настоящую поэзию. Смешон и безмерно мил. К тому же каждое слово персонажа в устах актёра звучит внятно и выразительно. Здесь следует сказать, что не у всех исполнителей это получается. А спектакль, во многом построенный на слове, игре словом, на остроумии и игре смыслами, требует особой текстовой чёткости. Антагонист главного героя – граф де Гиш – в обрисовке Михаила Окунева выглядит статуарным. Он не столько упорный соперник в борьбе за лояльность (любовь) Роксаны, сколько мрачный образ неизбежного конца Сирано. Эдакая величественная (граф!) и статичная фигура. Основная эмоция, которую вызывает новая работа Омской драмы, формулируется просто: как, оказывается, мы истосковались по благородным спектаклям о любви, о возвышенных и ясных чувствах, как замечательно, что есть восхитительные сюжеты, остроумная игра слов, держащая зрителя «на крючке» интрига, геройпоэт! Продолжая линию, со всей очевидностью заявленную постановкой булгаковского «Бега», омский театр спектаклем «Сирано де Бержерак» подтверждает жизнеспособность и востребованность больших художественных форм на сцене. Может быть, это сегодня не в мейнстриме. Но, как известно, мейнстримы имеют способность временами кардинально менять векторы.

Анна ЗЕРНОВА, Елена ЩЕТИНИНА

Шаг в темноту «Кто боится Вирджинии Вульф?» Эдварда Олби в Омском государственном драматическом «Пятом театре». Режиссёр-постановщик – Галина Полищук (Латвия). Художник-постановщик – Леонардс Лагановскис (Латвия).

Холодная стерильность лаборатории, младенцы в пробирках, мотивы картин Босха – кто бы ожидал, что такое художественное обрамление получит история, поставленная полвека назад на Бродвее и легкомысленно нареченная театральным «хитом»? Известный латвийский режиссёр Галина Полищук не следует неукоснительно за текстом Эдварда Олби и сочиняет вместе с артистами свою историю. Этот момент автор постановки объясняет тем, что она хотела сместить акценты пьесы, убрать, на её взгляд, лишнее, вычленить одну, главенствующую в её интерпретации линию – тему женщины без ребёнка. И нужно сказать, что это действительно удалось. Более того, если знать о том, что происходящему на сцене предшествовала сложная и кропотливая работа по подготовке, которая включала в том числе и посещение Омского центра репродуктивной медицины, если знать о том, что и использование песен группы «АББА» имеет в своей основе аллюзии на события из жизни исполнительниц АнниФриды… Если знать – история создания спектакля, подготовки к нему становится новым, самостоятельным, но при этом несомненно

важным для понимания авторского замысла эпизодом. Не зря начинается спектакль со сцены, которой в пьесе нет и в помине: Джордж, уже некрепко стоящий на ногах после университетской вечеринки, вдруг начинает… говорить с умершими родителями. Первый «выход в космос», мостик к вечным темам, без которого, наверное, не может и не должно быть литовского театра – вне зависимости от выбора драматургического материала. Таких шифров, «чёрных ящиков» в спектакле будет немало – и зрителю непременно придётся напрячься, чтобы их разгадать. Действие пьесы происходит в чётко определённых пространстве и времени – это начало 1960-х, эпоха людей, которые помнят и Великую депрессию, и Золотой век Голливуда, и многие другие определившие их сознание периоды и события. Это определённые социальные отношения, определённые проблемы, которые сейчас не будут даже расценены как проблемы, потому что они решаемы. Поэтому в версии «Пятого театра» эти исторические привязки рвутся – и даются новые, которые, с одной стороны, приближают время действия к нашему веку, а с другой – выталкивают его в какую-то невероятную вневременность. А потому и одна из основных тем – тема женщины без ребёнка – очень быстро отходит на второй план, оставаясь только «двигателем» сюжета. И заходит речь о другом – о природе человека, о непостижимой сложности его внутреннего мира, личинах и масках, которые мы «носим по случаю» или всегда, о нашей связи с другими людьми. Музыкальное сопровождение спектакля складывается из композиций с чётким маркером знакомости. Песни Джо Дассена, Пола Маккартни, группы «АББА» узнаются буквально с первых же тактов, в памяти взрослого человека на них лежит налёт «ностальгии», «прошлого», «утерянного». И потому от этой «дискотеки 70-х» остаётся горький привкус ассоциаций со словами «уходить» и «терять». Место, где разворачивается действие спектакля «Пятого театра», – условно Новая Англия, точнее, какая-то англосаксонская территория, о чём свидетельствуют лишь имена персонажей да пара деталей, проскальзывающих в разговоре. Обычная провинция, где давно остановилось время, где переплетено прошлое и настоящее, а будущее настолько же туманно и призрачно, как туманна и призрачна сама жизнь людей. Маленький колледж с ограниченным преподавательским составом, посиделки у ректора по субботам, обязательное знакомство и «ручкование» друг с другом… На стене «вечный» портрет отца Марты, на которого так странно похож её муж Джордж внешне – маленькая деталь, дающая простор для размышления психологам, интересующимся семейными отношениями. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ролях: Джордж – Сергей Шоколов, Марта – Мария Долганёва, Ник – Артём Ильин, Ханни – Ольга Ванькова

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

В ролях: Джордж – Сергей Шоколов, Марта – Александра Урдуханова; Ник – Артём Ильин, Ханни – Кристина Лапшина

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА В постановке «Пятого театра» буквально физически ощущается предельная камерность происходящего. Камерность временная: всё разворачивается на протяжении буквально одной ночи. Камерность пространственная: сцена разделена на две половины, и большая часть действия – от семейных разборок до неуклюжих танцев – происходит лишь на одной из них. На другой же вершится нечто среднее между грубым научным экспериментом и холодным исследованием тайн бытия. Лаборантки в стерильно белых халатах без суеты перебирают колбы, а Джордж и молодой амбициозный преподаватель колледжа Ник спорят о том, можно ли вмешиваться в божественную и человеческую природу? Идеальная раса из пробирки – фантазия или реальность, до которой подать рукой? Не становятся ли люди похожими на клонов, созданных в обход непостижимых механизмов природы? Протестуя против будущего «нашествия» совершенных, но безликих человекокопий, Джордж делает надрез на руке и смешивает содержимое одной из пробирок с собственной кровью – утверждая маленькую победу большой тайны появления жизни. Чем дальше, тем больше действие походит на поток сознания, и кажется, что попытки понять, где в жёстких диалогах и чудовищных поступках героев скрыта истина, теряют всякий смысл. Джордж (Сергей Шоколов) и Марта (Мария Долганёва; Александра Урдуханова) с какимто извращённым наслаждением травят друг друга, то ли испытывая свою «половину» на прочность, то ли мстя за бесчисленные обиды. Как охотники, они мерятся добычей, а потом с таким же удовольствием «нападают» на новых знакомцев Ника (Артём Ильин) и Ханни (Ольга Ванькова; Кристина Лапшина). Но, как ни странно, их жестокие игры не лишены созидательного смысла. Навоевавшись вволю и нагромоздив непроходимые горы лжи, эта странная пара уходит в темноту сцены вместе. А молодым супругам, Нику и Ханни, прошедшим за несколько часов круги своего личного ада, эта ночь так прочищает мозги, что становится ясно: выйдут из этой «нехорошей квартиры» они уже совершенно другими людьми. Автор пьесы, Эдвард Олби, говорил, что приступая к созданию «Кто боится Вирджинии Вульф?», он хотел воплотить идею очищения от скверны былых заблуждений, изгнания дьявола иллюзий. Третий акт носит название «Изгнание дьявола» – и хочется верить, что кому-то из героев удалось оставить своих «демонов» в прошлом. В плане актёрской игры история получилась в большей степени мужской: очень хорошо «завязывает» на себе весь этот «поток сознания» спектакля Сергей Шоколов (Джордж), не давая ему распасться на отдельные, бессвязные сцены. Хорошо «недоигрывает» Артём Ильин (Ник) – чем он сдержаннее внешне, тем весомее звучат его слова. Нельзя не сказать об абсолютной живописности мизансцен – каждое движение, остановленное в любой точке, может являться готовой, самостоятельной картиной. При этом авторы избежали искушения добавить световых эффектов, декорации статичны и на удивление умиротворяющи. Оформление спектакля, созданное латышским художником Леонардсом Лагановскисом, символично: это обои с изображениями из анатомичеОКТЯБРЬ 2013 33(55)

ских книг начала двадцатого века и живописью Босха, это немые наблюдатели происходящего – заспиртованные младенцы... И сам спектакль встречает собирающихся зрителей зеленоватым светом, словно мы, зрители, наблюдаем за происходящим из-за толстого стекла медицинской банки. В этом нет никакого удовольствия для наблюдателей, и слава богу, пора привыкать к тому, что не всё в театре существует для удовольствия наблюдателей.

Юрий ВИСЬКИН

Все может статься с человеком.. Кому не известно имя Плюшкина, ставшее нарицательным, символизирующее крайнюю скупость и чёрствость!? Вряд ли этот персонаж поэмы Николая Васильевича Гоголя «Мёртвые души» когдалибо вызывал у кого-нибудь симпатию, поэтому странным на первый взгляд может показаться название нового спектакля Омского театра для детей и молодёжи – «Мой милый Плюшкин». Однако пьеса Виктора Ольшанского, по которой поставлен спектакль, отражает не только так называемые «негативные черты» Плюшкина, но и всё то лучшее, что было в нём во всей его жизни (и этим-то она особенно интересна!).

– Пьесу я знаю давно, – говорит режиссёр спектакля «Мой милый Плюшкин», главный режиссер Омского ТЮЗа Борис Робертович Гуревич. – Её автор, Виктор Иосифович Ольшанский, с которым я знаком и дружен более десяти лет, прислал мне пакет пьес, среди которых была и эта. Я её прочел, она произвела на меня сильное впечатление, я позвонил ему, высказал своё мнение, уже зная, что раньше или позже обязательно поставлю. Меня тогда очень удивило, что у этой пьесы фактически нет сценической истории. Виктор Иосифович сказал, что многие режиссёры читают её, и она им нравится, но ставить её не спешат, и играется она пока что в основном в любительских театрах. Я догадываюсь, почему так

происходит; очевидно, сказывается и её непростой формат, тяготеющий к малой сцене, и сразу возникающая проблема центральных персонажей: не такто просто найти актёров на две сквозные роли – огромную роль Плюшкина и чуть менее огромную роль Мавры, которые сумеют приспособиться и сыграть судьбу на протяжении всей жизни, от юности до старости. Есть спектакль по этой пьесе в театре Таганрога, который я хорошо знаю, потому что ставил в нём; у них главную роль играют три актёра: один – старого Плюшкина, второй – Плюшкина среднего возраста, и третий – молодого. Мне кажется, что при таком решении теряется смысл пьесы; главную роль должен играть один актёр... Первоисточник пьесы «Мой милый Плюшкин» – поэма Николая Васильевича Гоголя «Мёртвые души». Мы сверяли текст первой новеллы пьесы, «Мёртвые и беглые», и с текстом Гоголя, и с текстом

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА инсценировки Михаила Афанасьевича Булгакова по поэме «Мёртвые души» и убедились, что сходство почти дословное. А дальше всё очень интересно и тонко придумано Виктором Ольшанским, но исток его вымысла не выходит за рамки литературной первоосновы: в тексте Гоголя упомянуты все персонажи, оживающие в пьесе «Мой милый Плюшкин», – и огромная заслуга автора в том, что всё это развито, воссоздано в картинах и протекает в замечательном композиционном решении, когда всё начинается с конца и постепенно «отматывается» к прошлому, а затем возвращается к исходной гоголевской точке. Спектакль идёт на «малой сцене»: зрительские места расположены на сцене ТЮЗа, актёры работают на очень близком от зрителя расстоянии («глаза в глаза»); всё можно рассмотреть до мельчайших подробностей, что, естественно, требует от актёров абсолютно точного проживания, ведь тут любая фальшь сразу будет видна. В начале спектакля мы видим Чичикова (актёр Сергей Дряхлов), который, в ожидании хозяина, бродит в доме Плюшкина по сумрачной неухоженной комнате со множеством разбросанных повсюду бумажек. И когда появляется сам хозяин, Степан Васильевич Плюшкин, в нём совершенно невозможно узнать молодого обаятельного актера Никиту Пивоварова, настолько он преображён знакомым по тексту Гоголя одеянием (драный засаленный халат, колпак; на шее повязан «чулок ли, подвязка ли, или набрюшник, только никак не галстук»), а главное – тем, что в целом можно назвать «старческостью», выразительно изображаемой низким скрипучим голосом, неприязненным подозрительным взглядом, «согбенностью», утратившим нормальные человеческие формы лицом с тяжёлой, выступающей вперёд нижней челюстью... В общем, перед нами образ, предельно точно отражающий слова из поэмы «Мёртвые души», которые в качестве эпиграфа взял для своей пьесы Ольшанский: «Всё может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости». А дальше, в следующей новелле, Плюшкин уже на десять с лишним лет моложе, ему за пятьдесят, и он не снизошёл ещё до крайней «ничтожности, мелочности, гадости», хоть и увяз уже изрядно в скупости, что и не позволяет ему поддержать приехавшую к нему дочь Александру (Ксения Ефремова), против воли отца вышедшую замуж за офицера, и сына Петра (Михаил Пономарёв), также без отцовского разрешения ушедшего на военную службу, а потом и в пух проигравшегося в карты. Единственное, что смог предложить своим детям Плюшкин, – шкатулку чёрного дерева с осколками разбитой чашки, бантиком от платья и прочими предметами, напоминающими об их детстве. По мере продвижения спектакля к финалу ярче становится свет, сцена очищается от бумаг, сметаемых в мешки актёрами, в том числе и Маврой ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

(Лариса Яковлева), молодеющей от главы к главе, как молодеет и Плюшкин: вот он сорокалетний – выслушивает от старшей дочери Варвары (Екатерина Кривецкая) просьбу заранее простить сына за непослушание; вот моложе сорока – обнимает гувернанткуфранцуженку Жюли (Ирина Коломиец), а потом и моложе тридцати, ещё при жизни жены Глафиры (Галина Ксеневич), убеждает её, что разбитое зеркало – пустяк; и вот, наконец, юный, нет ещё и двадцати, вдохновенно рассказывает близкому приятелю Ивану Григорьевичу (Михаил Гладков) о своём до тонкостей продуманном плане жизни, по которому намерен переустроить всё родовое имение, учить детей грамоте, не допускать болезней среди крестьян и всегда блюсти у себя порядок, чистоту, уют... Невозможно разгадать секрет режиссёрской удачи, в данном случае он, быть может, заключён в таких составляющих спектакля, как безукоризненное выполнение своей задачи каждым из актёров, невзирая на её трудность. И тут надо отдать должное Никите Пивоварову и Ларисе Яковлевой, свободно преодолевающим временные препоны и создающим абсолютно цельные образы, и Ирине Коломиец с её блистательной игрой – необыкновенно очаровательна её нежная и хрупкая гувернантка, произносящая свой текст с прелестным французским акцентом; и Екатерине Кривецкой, очень убедительно играющей молоденькую, но уже страдающую от нездоровья дочь главного героя, и Сергею Дряхлову с его своеобразной (и остросовременной) трактовкой характера Чичикова, и всем остальным занятым в спектакле актёрам. Другая составляющая – динамичное и неуклонное наполнение спектакля добрым и светлым чувством вкупе с высоким смыслом при зримом расширении пространства, когда взгляду зрителя вслед за тесной мрачной каморкой постепенно открывается всё больший и больший простор, в конце концов сравнивающийся с пространством огромного тюзовского зала, где всё ухожено и чисто, где дорожка ведёт к летней беседке и всё будто купается в солнечных лучах, а слова юного Плюшкина о его целях и идеалах заражают живой горячей энергетикой. И в результате от просмотра спектакля в душе созревает радостное возвышенное чувство, настолько устойчивое, что его уже не может развеять возврат к отправной точке, когда актёры снова разбрасывают из мешков бумагу, медленно тускнеет свет, и юный Плюшкин на глазах у зрителей влезает, как в кокон, в свою старческую одежду, а потом сидит в той же тёмной каморке, и Мавра кормит его кашей… Да, спектакль оставляет удивительно светлое и даже какое-то праздничное впечатление! – Огромная заслуга в том, что этот спектакль поставлен, принадлежит директору Омского ТЮЗа Валентине Николаевне Соколовой, – говорит Борис Гуревич. – Я опасался, что она отвергнет пьесу, поскольку её постановка требует немалых затрат, но, прочитав её, она приняла решение: ставить.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Пьеса взволновала её. И тут, как говорится, всё сошлось в одно время и в одном месте, собралась команда высокопрофессиональных талантливых людей, любимых мною, с которыми мы уже неоднократно работали: художник из Санкт-Петербурга, заслуженный деятель искусств России Мария Брянцева, музыкальный оформитель Владимир Бычковский (также из Санкт-Петербурга), хореограф Омского ТЮЗа, заслуженный артист России Виктор Тзапташвилли, художник по свету из Витебска Семён Давыденко. И, конечно же, очень хорошие актёры Омского ТЮЗа. Создавать спектакль с таким коллективом всегда интересно, работа у нас спорилась! А что касается «возрастного посыла»… На этот спектакль мне бы не хотелось ставить возрастных ограничений. ТЮЗ – это театр для зрителей «от семи до семидесяти». Надеюсь, что и наш «Плюшкин» может быть интересен людям самого разного возраста, и подтверждение тому уже есть: на премьере среди молодых и юных было немало людей среднего и пожилого возраста, и им, как я заметил, наша работа пришлась по душе. И ещё: меньше всего мне бы хотелось, чтобы «Мой милый Плюшкин» воспринимался как нечто просто входящее в школьную программу и потому необходимое для просмотра. Нельзя забывать, что хоть эта пьеса и основана на русской классике, но создана современным драматургом; она современна,

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

и в то же время поднимает «вечные темы». Одно время, лет десять-пятнадцать назад, пьесы Виктора Ольшанского широко шли в театрах страны, а сейчас их, по-моему, ставят не так часто, как они того заслуживают: Ольшанский – драматург, который, перефразируя слова Пушкина, чувства добрые лирой пробуждает, и за это мы его любим и ставим, достаточно вспомнить наш недавний спектакль по его пьесе «Принцесса Кру». И я могу с уверенностью сказать: будем и впредь обращаться к его яркой, талантливой и многообразной драматургии. Он драматург потомственный (и, кстати, в семидесятых годах в Омском ТЮЗе шёл спектакль по пьесе его отца Иосифа Ольшанского «Тимми – ровесник мамонта», а немного позже, в восьмидесятых, здесь уже была поставлена и пьеса Виктора Иосифовича – «Маленькая бабушка»). Мы с женой были у него в гостях, в подмосковном доме в Переделкино, расположенном в окружении чудесных чеховских пейзажей, о чём я рассказывал художнику, Маше Брянцевой, и эти впечатления отразились в нашем спектакле... Я приглашаю всех на спектакль «Мой милый Плюшкин». Мы надеемся, что наша работа не оставит зрителей равнодушными.

Эльвира КАДЫРОВА

Сказки для детей и взрослых Летние премьеры на исходе сезона – традиция во многих омских театрах. Уходя на «каникулы», ТЮЗ и «Арлекин» тоже показали премьеры. И хотя произведения были поставлены известные, рассказали их театры по-новому. Чтобы интересно было не только девчонкам и мальчишкам, но также их родителям.

ПОКА ПЕТУХ НЕ КЛЮНУЛ Спектакль «Сказка о Золотом петушке» в Омском театре для детей и молодёжи создан постановочной группой из Санкт-Петербурга – режиссёром Натальей Индейкиной, художником Кириллом Пискуновым, композитором Эдуардом Гайдаем. Омичи, конечно, тоже не подкачали. Балетмейстер Виктор Тзапташвилли, как всегда, порадовал замечательным хореографическим решением, «вытянув» из драматических актёров почти невозможное. Они у него не просто сценической пластикой блещут – Екатерина Кривецкая в роли Золотого петушка, та и вовсе порхает на пуантах, да ещё и элементы воздушной акробатики демонстрирует. Музыкальный руководитель Сергей Долгушин немало поработал над вокалом артистов: «Сказка о Золотом петушке» – спектакль музыкальный, и поют в нём больше, чем говорят. Недаром в основе его не столько сама сказка А.С. Пушкина, сколько либретто Владимира Бельского, написанное к опере Н.А. РимскогоКорсакова. Но ведь сказка не может ограничиться песнями, танцами и волшебным сюжетом. Должен в ней быть «добрым молодцам урок». В плане урока всё довольно неоднозначно. С одной стороны – никакого драматизма в спектакле создать не получается, ну ни малейшего напряга, ни малейшего конфликта. Никакого «сурьёзу», как сказал бы незабвенный Огурцов. С самого начала здесь битва с фанерными драконами фанерными же мечами, приходящие на подмогу невсамделишные же бомбардировщики и ракетные установки. Ключницу Амелфу (Александра Корнева) воевода Полкан (Евгений Буханов) везёт на условном «коне» – велосипеде, а разжиревшего от праздной жизни царя Дадона (Сергей Дряхлов) сгружают в какую-то колымагу, напоминающую ретро-автомобиль. Всё это похоже на детский рисунок, на детскую игру, где фантазия подсказывает самые невероятные и смешные вещи. Или на игру компьютерную. Потому что, когда интриги врагов приводят к гибели царевичей Афона и Гвидона (Максим Лужанский, Павел Локшин), таких же зажравшихся и никчёмных, это не вызывает особых эмоций. Просто все жизни проиграны – game over. С другой стороны, нельзя не заметить, что Бельский в либретто заложил политическую картинку своего времени. И то ли история ходит по кругу, то ли классика и вправду нетленна, но картинка эта оказывается актуальной снова и снова. Несколько лет назад Кирилл Серебренников в спектакле Большого театра делал Да-

дона похожим на Ельцина, а боярский раскол трактовал как гул недовольства в околоправительственных кругах 1990-х. Сегодня в постановке Омского ТЮЗа можно увидеть и какие-то более свежие параллели и аллегории. Собственно, кто такой здесь царь Дадон? Руководитель государства, который «с молоду был грозен» и авторитетен, однако поисточил зубы о врагов внутренних и внешних. Многое в его правлении уже бутафория, но при этом он засиделся на престоле. Тут бы и сказать: «Устал, ухожу», но уж больно привык к власти. Да и кому её передать? Бестолковые преемники подставляются под скандалы, делающие их политическими трупами, а уступать противникам – боже упаси! Методы борьбы с ними придумываются всё более неадекватные, например, пировать, чтобы те думали, что всё в порядке и царь по-прежнему непобедим. Когда же воевода осмеливается усомниться в действенности придуманного властителем, его объявляют неблагонадёжным («Он изменник! Для него царь не значит ничего!»). Враги, между тем, не дремлют и засылают в царский стан «трояна» – Золотого петушка. Аккурат в систему безопасности. Петушок должен предупреждать, откуда ждать провокаций, а он на них же и наводит. Из-за петушиного клича войско отправляется к шатру коварной Шамаханской царицы, где поголовно гибнет, сражаясь

«Сказка о Золотом петушке» (ТЮЗ)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРЫ за... обладание красавицей. Последним в сети попадает Дадон. Ему бы заняться делами по-настоящему государственными, но застит глаза эфемерная идея – в данном случае свадьба с восточной красавицей. Как гротесково играет царицу Ксения Ефремова! Её накладным прелестям позавидовали бы Анна Семенович, Памела Андерсон и Дженнифер Лопез, вместе взятые. Правда, в спектакле, тянущем на 6+, это кажется излишней вольностью. Ну, манила бы царя огромным чупа-чупсом. Или двумя. Мы-то намёк поймём. Это ж всё-таки не опера, где сцена соблазнения Дадона прописана более чем откровенно. Когда в финале петушок долбанул самодержца в темечко, вдруг посыпал снег и пришло чувство не то успокоения, не то опустошения. «Что даст новая заря? Как мы будем без царя?» – обращает свой вопрос в никуда Полкан. И ты вдруг вздрагиваешь от этого вопроса, прокручивая в ускоренном темпе всё увиденное. И понимаешь, что был и конфликт, и какой-то смысл в этом пёстром, надутом, где-то наигранном даже музыкальном скоморошестве. Так что и намёк, и урок очевидны. Для нас это повод ещё раз подумать, что лучше – надоевшая власть или её неизвестная альтернатива. А для всякого рода правителей предупреждение: царствовать, лёжа на боку, не так уж безопасно. Ну а дети тоже того... Пусть учатся слово данное держать и не отвлекаться на тётенек в шатрах, когда важным делом занимаешься. ВЛАСТЕЛИН КОЛЬЦА Омские кукольники впервые обратились к творчеству самобытного русского писателя Бориса Шергина, 120 лет со дня рождения которого исполнилось в этом году. Спектакль «Волшебное кольцо» создан по самой известной его сказке. Популярность и зрительскую любовь принёс ей мультфильм 1979 года, озвученный Евгением Леоновым. Борис Шергин, как и Степан Писахов, был собирателем фольклора русского Севера, хранителем его языка. Родившийся в Архангельске в семье потомственного морехода, он с детства постигал нравственный уклад, быт и культуру Поморья. Ещё будучи школьником, начал записывать северные народные сказки и былины. Позже они легли в основу его собственных литературных произведений. Спектакль, поставленный заслуженной артисткой РФ Светланой Евстратенко в содружестве с главным художником театра «Арлекин» заслуженным художником России Ольгой Верёвкиной и художником по свету Мариной Артёменко (Тюмень), несёт в себе яркую лубочную культуру. Сюжет про то, как Ваня Доброй отдал последние деньги за спасение кошки Махи, пса Белого и змеи Скарапеи, получил от Змеиного царя волшебное кольцо, любые желания исполняющее, но счастье нашёл всётаки не в богатстве, играется сочно, задорно, а местами язвительно. Озорной юмор Шергина, часто направленный на высмеивание социальных верхов и методов государственного управления, находит отклик у современной публики моментально. Зал заметно оживляется, например, когда Иван с матерью рассуждают о том, что, несмотря на пустой амбар, жить можно, потому как получают они пенсию за кормильца по копейке в месяц, а по праздникам и две – «от щедрот государства нашего». Оживляются, конечно, в основном представители старшего поколения, копеечные эти «щедроты» на себе испытавшие. Жаль, конечно, что так и не услышали мы некоторых любимых фраз, которые сами частенько цитируем: про «дурной скус» Царя-ампиратора, в котором его дочка Ульянка упрекала, и про то, что «Не полезу я на энту ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

«Волшебное кольцо» («Арлекин»)

страсть, да што ж я, одичала, што ли?!» (такова была реакция Царицы-матушки на подаренный Ваней «антамобиль»), и «Жалко мне, Маха, пиНджака с кармАнами, Ванька в ём такой красивый!». Но всё компенсируется удивительными декорациями, впервые в практике кукольного театра применяемыми. Технология аппликации на прозрачной сетке, совмещённая с особым освещением, позволяет быстро менять их. Впечатляют и хрустальный мост, выстроенный Иваном в качестве кандидата в царёвы зятья, и мигающий сигнализацией парижский дворец изменницы царевны. Костюмы главных героев тоже меняются почти молниеносно – с бедных и простых на кричаще роскошные. Архангельский диалект актёры (Эдуард Павлинцев, Дмитрий Войдак, Светлана Евстратенко, Валерий Исаев и другие) осваивают легко. Лишь блатные интонации Махи и её зековский жаргон диссонируют с заповедным языком шергинского произведения. Не совсем понятно, почему именно таким образом надо было акцентировать беспризорное прошлое кошки. Вот музыкальное оформление народный колорит поддерживает – Борис Мордохович с мастерством ди-джея миксует фольклорные мелодии, встречающиеся в аранжировках групп «Волга», «Русское банджо», «Самодива», «The Dartz». И опять же если про «сказку-ложь» вспоминать... Конечно, «Волшебное кольцо» содержит мораль незатейливую. Мол, и жену по себе брать надо, и не всё то золото, что царевна. Женился вон Ваня после неудачного брака на скромной деревенской девушке и вполне себе счастлив. Да, похоже, не только про это сказка-то. А про то, что ближнему надо помогать, о награде не думая, и что жизнь лучше строить своими руками, на волшебство не надеясь. Может, это кому и банально покажется. Но те, кто на опыт, предками нажитый, обопрутся, наверняка не прогадают.

Александра САМСОНОВА

Рабыни обстоятельств В пьесе «Соня и Митя», премьеру которой сыграли под занавес сезона в театре «Студия» Любови Ермолаевой, есть подзаголовок: новая русская сказка для взрослых. На поверку сказка оказалась не такой уж «новой» – история про лису, которая попросилась к зайцу переночевать, да сама его из избушки и выгнала, насчитывает не одно столетие. И не такой уж «русской» – вечером после премьеры в теленовостях доминировал сюжет о погромах в Стокгольме: чернокожие мигранты выражали недовольство приютившей их страной, мол, зажрались шведы, недостаточно о выходцах из Африки заботятся. Сценаристка из Санкт-Петербурга Наталья Плохова лишь напомнила нам, что благими намерениями вымощена дорога в ад, рассказав историю немолодой одинокой женщины, из жалости пустившей к себе жиличку с ребёнком, а после не знавшей, как от обнаглевшей гостьи избавиться.

В спектакле равное количество мужских и женских ролей – по четыре. Но все мужские роли – второго плана. Более того, мальчик Андрейка (Костя Серых) на сцене не появляется, звучит лишь его голос, дублируемый бегущей строкой. Вечно пьяный Митя-гастарбайтер изъясняется мычанием. Патологоанатом и милиционер, хоть и наделены репликами, – персонажи эпизодические. Художник Сергей Федоричев придумал им умопомрачительные костюмы – скоморох, петрушка и шут гороховый, при виде которых становится ясно: попавшей в жуткую ситуацию героине рассчитывать не на кого. Из этой троицы хочется отметить Александра Ревву, которому досталась бессловесная роль Сониного любовника Мити. Замысловатые кульбиты, которые исполняет нетрезвый молдаванин со стройки, можно показывать как отдельный театральный аттракцион. Срывает аплодисменты и «мужчина при исполнении» – Виктор Миранчук, который большую часть сценического времени проводит у зеркала, любуясь, как ладно сидит на нём немыслимых размеров милицейский головной убор. «Гуманист в погонах» – военный медик-патологоанатом и друг Веры – полностью соответствует авторской ремарке: занудлив и скучен. В исполнении фактурного Виталия Сосоя «ГП», беспомощно переминающийся с ноги на ногу и мямлящий: «Жизнь не стерильна… С этим надо решительно кончать! Я завтра дежурю, но послезавтра…» – вызывает уже не усмешку и не досаду – брезгливое раздражение. Женские персонажи совсем из другой сказки – «Жития святых». Зовут их, как христианских великомучениц – Вера, Надежда, Любовь и мать их София. На роли старых школьных подруг режиссёр пригласил актрис, которые моложе своих героинь лет на двадцать (а попросту говоря, годятся им в дочери). Возможно, подобное распределение чем-то обогатило спектакль (талантливым исполнительницам все возрасты покорны), но немало и обеднило. «Молодящиеся, но возраст предпенсионный», женщины (ещё одна авторская ремарка) вызывают иные

Вера (Ирина Разумова) и Соня (Екатерина Романив)

эмоции, чем красотки в расцвете лет, горестно вздыхающие: «В молодости мы были такие бедные, но нас это не оскорбляло… Просто мы не знали, что это на всю жизнь». Самая сложная задача досталась Ирине Разумовой. По-видимому, желая подчеркнуть, что Вера – неудачливая писательница, автор заставляет её изъясняться высоким слогом. Попробуйте в дружеской беседе за чашкой чая непринуждённо произнести: «Я осталась совсем одна, и как будто наступила бесконечная осень – ни света, ни тепла…» Боюсь, подруга испугается за ваше здоровье. Режиссёр пытается помочь актрисе сценическими средствами: кружатся разноцветные огоньки, звучит лирическая мелодия… Доброжелательный зритель принимает сценическую условность. Но Вера – плохой писатель не потому, что разговаривает сложносочинёнными предложениями. И не потому, что мечтает написать роман «У царя Мидаса ослиные уши». Это хороший, умный, совестливый человек, но она – раба обстоятельств. А рабу трудно быть творцом. «Фантазёрка и сочинительница» Люба по прозвищу Маркиза – бесспорная удача актрисы Анастасии Токовой. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Её героине тоже достались патетические фразы типа: «Когда родился Ванечка, жизнь моя сразу кончилась…» Но произносит она их с лёгкой иронией, как бы извиняясь. От её неловкой застенчивой улыбки щемит сердце. Третью подругу, Надежду, успешную бизнес-вумен по прозвищу Чека (поскольку любимая фраза: «Я человек конкретный»), великолепно исполняет Анна Сосой – красивая, уверенная, яркая. И язык у её героини сочный, образный, «конкретный» – чувствуется, что дама волевая, образованная, с норовом, предпочитающая, в отличие от подруг, быть хозяйкой положения. «Женщину со стройки, чуть больше тридцати, наглую и лживую», Екатерина Романив играет в гротесковой манере. Её Сонька бесцеремонно вваливается в чужую квартиру, хватает без спросу вещи, выпучив глаза, взывает к милосердию («Не по-божески это, не по-русски!»), бьётся в истерике, клянётся ребёнком, шмыгает носом, лебезит, угрожает, ворует, пьёт. Типаж знакомый, к сожалению. С виду великомученица – без мужа, без образования, без жилья. На самом деле ни в чём себе не отказывает, старается проехаться за чужой счёт и обижается, когда везти не хотят. Характер раба: если с ним по-хорошему – наглеет, если с позиции силы – пресмыкается. Подобные люди безошибочно находят дураков, которых можно поработить. Поневоле задумаешься, а может, права Чека, считающая: не следует всех спасать? «И если человек так уж рвётся погибнуть, надо предоставить ему эту возможность?» У спектакля трагическая судьба: в разгар репетиций ушёл из жизни режиссёр Юрий Шушковский. До премьеры постановку довёл Виталий Романов, имя которого скромно не значится в программке. В подобной ситуации возникает искушение подметить стилевые нестыковки и конфликт режиссёрских манер. Но их нет. Это грамотно выстроенный и композиционно завершённый спектакль, в котором верно расставлены акценты, выверены мизансцены и обозначены актёрские задачи. Что касается визуального ряда, то роль декораций здесь выполняет… одежда. Сцена практически пуста: четыре двери и стол. Но по ней всё время движутся яркие пятна: костюмы персонажей, эффектно контрастирующие с блеклым задником. Причем поначалу это просто наряды на плечиках, возникающие то сверху, то сбоку, то в центре – фантасмагория, вызывающая вполне уместную ассоциацию с гоголевской «Шинелью». Пьеса завершается душераздирающей сценой. Вера, снова увидев в дверях Сонькину рожу, кричит: «Не-е-ет!» А голос мальчика, не оставляя надежды, программирует её дальнейшее существование: «Вера Николаевна! До свидания! Мы еще придем!» Однако в театре Любови Ермолаевой есть правило: не бросать зрителя в беде. Внезапно с колосников начинают падать и раскачиваться на веревках белые шерстяные носки, из которых когда-то в студенчестве Маркиза связала немыслимой красоты костюмчик. И актёры, выходящие на поклон, оказываются в центре этого трикотажного буйства. Что это значит, я не очень понимаю. Но оскомина от пережитой истории сменяется чем-то вроде «Show must go on!». P.S. К сожалению, посмотреть оба состава (Соньку в очередь играет Наталья Тыщенко, а Надежду – Алёна Устинова) не удалось. Прошу прощения у почтеннейшей публики и замечательных актрис. ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Сцена из спектакля

Милиционер (Виктор Миранчук), Люба (Анастасия Токова) и Вера (Ирина Разумова)

Соня (Наталья Тыщенко) и Митя (Александр Рева) Вера (Ирина Разумова) и Геннадий Петрович (Виталий Сосой)

Андрей Семенов: «Воплотить сибирский дух, сибирский стиль, сибирскую историю» Последней премьерой 66-го театрального сезона в Омском государственном музыкальном театре стала опера «Омский пленник», посвящённая грядущему 300-летию города Омска. Литературной основой оперы послужили стихи поэта Леонида Мартынова. Спектакль стал первым в России музыкально-театральным воплощением творчества поэта. Об интересе к сибирской поэзии и необычной судьбе оперы «Омский пленник» мы поговорили с известным московским композитором Андреем Семёновым, автором оперы, заслуженным артистом России, лауреатом премии правительства Москвы, премий «Золотая маска», «Арлекин» и «Золотой Арлекин».

– Творчество известного российского поэта, лауреата Государственных премий РСФСР и СССР Леонида Мартынова хорошо известно в Сибири, ведь Леонид Николаевич родился и многие годы прожил в Омске. Как у вас, московского композитора, появилась заинтересованность в творчестве нашего земляка? – Какие-то книги Мартынова были у нас в семье, я их ещё в детстве читал. Где-то уже лет в 16–17 стал читать внимательней, как бывает в таком возрасте со стихами, и увлёкся, и вдруг почувствовал, что на стихи Мартынова я мог бы что-то написать как композитор. Из нескольких его стихотворений сформировал вокальный цикл «Там за морями горят сердца». А когда я написал и его стали исполнять, связался с наследниками Леонида Мартынова – с его вдовой, с его приемной дочерью и пригласил на один из своих концертов, где цикл должен был звучать. Галина Алексеевна Сухова-Мартынова сказала, что прийти она не может, но ей это интересно. На стихи Мартынова писали песни, например, Михаил Таривердиев, немало было композиторов, кото-

рые обращались к его поэзии. Опер, правда, не было. Галина Алексеевна Сухова-Мартынова сказала: «Если хотите, приезжайте к нам в гости, я покажу мемориальный кабинет Леонида Николаевича, который сохранён в том виде, в каком он был при жизни поэта, познакомимся, пообщаемся, у нас есть пианино, если захотите, вы нам сыграете». Так мы и сделали, и с этого момента начали общаться, дружить. Побывав в кабинете Мартынова, я очень многие вещи как-то по-другому понял. Это был кабинет, который произвёл на меня огромное впечатление, кабинет мыслителя, человека, который сосредоточен на своём, может быть, самом важном на свете деле – поиске мыслей, формул, ответов на какието вопросы или даже самих вопросов. Вообще, это удивительная фигура, о нём можно бесконечно говорить. Я стал вчитываться в его поэзию иначе. Кроме всего прочего, вот за что спасибо Галине Алексеевне, она сказала: «Вы знаете, у Леонида Николаевича есть такая поэма, она называется «Правдивая история об Увенькае, воспитаннике азиатской школы толмачей в городе Омске», вот такое длинное название, и мне кажется, что эта поэма просится, чтобы из неё сделали оперу». Я тогда был очень молод, мне вообще очень хотелось писать оперы. Я взял эту поэму, она, конечно, в чистом виде для оперы не подходила, но тем интереснее было, меня это даже больше увлекло, вот действительно, из этого материала можно ещё что-то придумать. Я поначалу думал, что я сам сделаю либретто, и, наверное, сделал бы, но как-то иначе. – И вы решили озвучить свой творческий замысел в Омске, на родине Мартынова? – Дальше получилось так, что я оказался в Омске, где делал спектакль «Про ёлку у Ивановых» в академическом театре драмы вместе с режиссёром Михаилом Левитиным, ну и будучи в Омске, зашёл к Борису Львовичу Ротбергу, рассказал о разговоре с вдовой Мартынова. Борис Львович очень оживился, сказал: «Мартынов же наш земляк, это очень нам подходит!». И он свёл меня с Николаем Скориком, правда, свёл с ним как с режиссёром, сказав, что знает, кто это мог бы поставить, что в Московском художественном театре есть Николай Лаврентьевич Скорик. Я позвонил Скорику, представился, мы с ним встретились, я ему рассказал о Мартынове, дал прочесть поэму и показал какие-то свои наброски, я сам написал один кусочек, сцену на стихи Мартынова, что-то скомпоновал. Ему очень понравилось, и он сказал, что ему хотелось бы со мной ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» работать. Но ему показалось, что мои наброски больше похожи на какую-нибудь ораторию, такую статичную музыкальную форму, а для оперы недостаточно действия. Скорик тут же сцену, которую я ему показывал, написал несколько иначе, и стал мне предлагать свои варианты, причём очень интересные, компонуя из разных стихов Мартынова, из поэмы, из другой поэмы, ещё из чего-то. Я почувствовал, что это действительно интереснее, эффектнее, лучше. Он как театральный режиссёр очень много предложил драматургических вещей, деталей, неожиданных поворотов, взял стихи Мартынова, написанные им, казалось бы, по другому поводу, но они вдруг подходили каким-то неожиданным образом к поведению того или иного персонажа, одним словом, мы договорились, что напишем эту вещь вместе. Через год или полгода мы её закончили, но к тому моменту изменились планы у омского театра, поменялись какие-то обстоятельства и опера как-то зависла. – Должно быть, это стало большим разочарованием? – Мы не расстроились, потому что получили огромный кайф от работы, вообще композитор должен уметь терпеть и ждать. Как всегда учит меня мой учитель Геннадий Гладков: было бы произведение, на всё своё время, когда-нибудь поставят и оперы, и оперетты, и балеты, и симфонии, всё случится, важнее, чтобы сложилось произведение, чтобы оно тебя удовлетворяло. И «Омский пленник» в этом смысле дорогая для меня вещь, которая действительно, как мне кажется, сложилась, я её всегда очень любил, как-то к ней внутренне возвращался, предпринимал некоторые попытки, чтобы её поставили. Как ни странно, поначалу мы со Скориком показали её почти во все оперные театры Москвы: в театр Сац, в Большой театр, в театр «Новая опера», в театр Станиславского и Немировича-Данченко, в «Геликон-оперу», в театр Покровского, практически вез-

Увенькай – Глеб Режепа и солисты балета Анна Маркова и Сергей Флягин

де, куда можно было. И везде мы слышали очень хорошие слова от режиссёра, дирижёра. Где-то лучше, где-то хуже, кто-то не согласился, но никто за это не взялся по тысяче причин: специфика сибирского сюжета, сложная поэзия Мартынова, молодой, никому не известный композитор, сложность музыки, а для кого-то не сложная, а слишком простая... Александр Борисович Титель, главный режиссёр театра Станиславского и Немировича-Данченко, вообще сказал: «Знаете, если б я был свободным художником, режиссёром и мне бы дали такую возможность, я бы всё бросил и ставил вашу оперу – она замечательная, но как руководитель труппы московского театра я себе этого позволить не могу, у нас сейчас недостаточно классического репертуара, ещё какие-то производственные вещи, не до новых опер». Но мы не отчаивались и относились к этому очень спокойно, я считаю, что на всё Божья воля. Мне казалось, что придёт время и эта опе-

Сцена из спектакля «Омский пленник». В центре полковник Шварц – Александр Хмыров

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

ра прозвучит. Я и сейчас думаю, что она будет ставиться и в разных театрах, и в разных городах. Так вот через много лет совпало, что оперу поставили именно в Омске, в театре, которым руководит Борис Львович Ротберг и как-то оказалось, что все эти годы пролетели так быстро и незаметно, что вроде бы мы её только-только написали. Вот такая история. – Каково было возвращаться к опере, написанной пятнадцать лет назад? – С опаской, потому что я, конечно, сам изменился и музыкальный стиль изменился, что-то я стал понимать лучше, и я боялся, не слишком ли наивно, не слишком ли где-то примитивно, а может, наоборот, слишком мудрёно, сложно. Все эти проблемы, действительно присутствуют, наверное, сейчас я бы написал эту оперу иначе, но, тем не менее, она имеет право идти в этом виде. В ней всё равно есть много достоинств, которые во время молодости иначе получались. Сейчас я действительно, может быть, написал бы качественней, как-то глубже, драматургически стройнее, но, возможно, менее непосредственно, менее влюблённо в этот материал. Трудно сказать. В любом случае это возвращение было безболезненным. Оно было тревожным, но приятным. – Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями от постановки оперы Омским музыкальным театром. – Впечатления самые позитивные. Я могу только восхитительные слова сказать в адрес театра, в адрес Бориса Львовича, который всё-таки рискнул это сделать, в адрес Юрия

Аркадьевича Соснина, который влюбился в эту оперу, пестовал её, занимался ей и делал всё для того, чтобы она была поставлена в авторском варианте. И его молодой коллега Антон Лёгкий, который в последний момент подключился к этой работе и продирижировал премьеру, сделал это замечательно, и артисты, и хор, и хормейстеры изумительные, можно бесконечно перечислять. У меня по отношению ко всем, кто работает в театре, самые тёплые слова благодарности и любви, потому что они отнеслись к этой вещи неформально. Бывает же так, ну надо поставить для галочки, ну поставим, как-то сделаем, выполним то, что там написано. А здесь было видно, что люди, может быть, не сразу, спустя некоторое время, почувствовали и полюбили этот материал и попытались его воплотить сердечно, искренне. Это дорогого стоит. Автор это всегда видит, чувствует. Так что я всем очень благодарен. – Были ли какие-то опасения по поводу постановки этой оперы именно в Омске? – Омский театр – хороший, сильный, но всё же ставит очень много вещей другого жанра – мюзиклов, оперетт, музыкальных комедий, это всё очень хорошо. Опер здесь не так много, а это современная опера, написанная современным языком, что для постановки всегда труднее. А ещё это опера, написанная на такой сложный, красивый, философский поэтический материал, что в операх бывает редко. Обычно в оперном либретто тексты более примитивные и стихи более простые, в этом нет ничего плохого, потому что музыка за них договаривает. Мы базировались на поэзии Мартынова, а Скорик предложил включить стихи Пушкина, связанные с сюжетом. Были опасения, что это может не прозвучать, не стать понятным, не стать родным для артистов, а значит, родным для зрителей. Но, слава богу, это всё удалось преодолеть, общими усилиями

Сцена из спектакля «Омский пленник»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» и тех, кого я назвал, и московской группы постановщиков. И я сам чуть-чуть приложил руку, немного, правда, но репетировал с артистами, это, может быть, было один-два дня, но что-то со своей стороны я предложил и подсказал. – Наверняка поэзия Мартынова стала интересным материалом для омских артистов. Не всегда ведь приходится играть про свой город, про свою историю. – Главное, что артисты действительно прониклись этим материалом, они ощутили, что это очень здорово и серьёзно. Ведь в текстах Леонида Мартынова, человека другого поколения, например, очень много сложных сибирских слов, сейчас забытых, устаревших. Они прекрасны, интересны, но можно взять и заменить их на современные – это называется сдаться, но, слава богу, этого никто не сделал, а наоборот. Не знаю, искали ли артисты в словарях, что означает то или иное слово, они это почувствовали или просто обыграли. Я вообще считаю: очень хорошо, что театр обратился к Мартынову. Всё-таки под словом Сибирь очень часто мы сейчас понимаем что-то совсем другое, спросишь человека, что такое Сибирь, он начнёт говорить: ну это газ, это нефть, это полезные ископаемые, какиенибудь социальные вещи назовёт. А вот никто не скажет, что Сибирь – это скитальцы-номады, старинные жизненные устои, традиции, казаки, переселенцы, староверы... Никто этого не знает, не помнит и не хочет знать. А мартыновские хроники, поэмы чрезвычайно интересны, там ведь и фактологический материал уникальный, и знания, и ощущение сибирской атмосферы. Это грандиозно совершенно, и, когда озвучивается, когда начинает жить на сцене театра, – становится очень важным и значительным для тех, кто понимает, что такое Сибирь. Я говорю так потому, что и сам родился в Сибири и трепетно отношусь к этому великому миру, постоянно в Сибирь езжу и работаю в разных городах. Вопрос о том, как воплотить сибирский дух, сибирский стиль, если он существует, сибирскую истории на сцене. В музыкальном жанре это так трудно, но что-то нам благодаря Мартынову, благодаря всем, может быть, удалось. – Театр проводил кастинг среди мальчиков на исполнение главной роли азиатского толмача Увенькая. Только трое ребят были выбраны для репетиций. Справились ли юные исполнители со своей сложной и ответственной задачей? – Конечно, они молодцы вообще. Дети лучше всех играют. Мне сейчас сказала Наталья Емельянова, что они знают все партии, что могут спеть и за Леля, и за Шварца и за хор, они всё это выучили, поют день и ночь. Они очень искренне относятся к театру, хотят играть, конкурируют между собой. Они молодцы, что усмиряют свои естественные актёрские амбиции и играют и главные роли, и второстепенные, так и нужно. Я очень рад и благодарен, вообще это уникальный случай – театр, в котором в двух уже музыкальных спектаклях, в мюзикле и опере, главные роли играют дети. Такой взрослый театр один на весь белый свет, может быть. Можно было позвать актрис-травести, как всегда делают в театрах, но это всегда хуже, всегда есть в этом какая-то натяжка, неестественность, актрисы себя чувОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Увенькай – Глеб Режепа, Путник – Джени Окропиридзе

ствуют не в своей тарелке, и публика видит, что это не мальчик, а тётя. А вот здесь уж это совсем было бы ужасно, в «Омской пленнике» действительно нужен ребёнок с его первым в жизни приходом к поэзии, к Пушкину, к другому миру. Ведь это всё такой вот сон мальчика. То, что происходит в этой опере – и Омская крепость, и какие-то нападения на неё, и страшная бойня, и омский базар, и Пушкин с «Кавказским пленником», – это восприятие ребёнка. Он смотрит на мир как-то иначе, чем взрослые. Эти картины первый раз в жизни видит ребёнок поэтический, начитавшийся стихов, у него само по себе восприятие особое, да ещё в таком положении: он не у себя дома, он пленник, воспринимает всё через особую призму. Как у Пушкина – «магический кристалл». Николай Скорик поставил оперу как такую феерию необычную, фантазию. Мне всё это очень нравится, очень близко. – После мюзикла «Карлсон, который живёт на крыше», опера «Омский поленик» – это уже второй случай вашего сотрудничества с Омским музыкальным театром. Стоит ли зрителю ожидать постановок других произведений Андрея Семёнова в Омске? – Я буду счастлив, если это случится. Борис Львович знает, что театр мог бы поставить, что композиторы могли бы написать лет так на тридцать вперёд, и все планы хорошие, все его идеи очень интересные, необычные, талантливые и что-то из этих идей он до меня донёс, мне многое нравится, поэтому, Бог даст, будем работать. Беседу вела Екатерина ЗАРЕЦКАЯ

Александр Гончарук: «Наступает время мудрости»

В августе исполнилось 50 лет заслуженному артисту РФ, актёру Омского государственного академического театра драмы Александру Гончаруку. Свой юбилейный творческий вечер в Доме актёра он назвал «To be or not to be». И оказалось, что вопрос «быть или не быть» для него отнюдь не праздный, он возникал постоянно в разные моменты жизни.

Имя Александра Гончарука зазвучало в Омске в конце 1980-х. Он ворвался в театральное пространство города вместе с синтетическим театром Владимира Рубанова, соединившего в формате ТЮЗа все театральные жанры и объединившего, заинтересовавшего все возрастные категории зрителей. Наверное, не преувеличу, если скажу, что Гончарук был звездой этого театра. Он вышел на его сцену «Вором» Винченцо де Преторе, простодушным Иванушкой в «Коньке-горбунке», а ушёл знаменитым сыщиком Эрастом Фандориным. К тому времени, правда, театр уже

Винченцо де Преторе («Вор», ТЮЗ)

изменился. Но Гончарук всё равно несколько раз возвращался туда, чтобы сыграть Антонио в спектакле «Чума на оба ваши дома» и Фандорина в «Пиковом валете». Представить кого-то другого в этих ролях сразу как-то и не удавалось. Театр драмы – зрелый театр для зрелого периода. Но подобные театральные махины принимают новичков трудно. И прошло какое-то время, прежде чем у Гончарука и здесь появились коронные роли: сыгранный с живой болью беспутный, мятущийся Гришуня («До последнего мужчины»), трогательный Акакий Акакиевич («На Невском проспекте»), самозабвенно циничный певец «золотого тельца» Парамон Корзухин в «Беге». За работу в этом спектакле вместе с несколькими другими актёрами и главным режиссёром театра постановщиком спектакля Георгием Цхвиравой Александр Гончарук был награждён премией губернатора в области театрального искусства. И вот уже в самом конце прошлого сезона новая роль – Геннадий Несчастливцев в «Лесе» А.Н. Островского, образ, воспринятый многими неоднозначно. Но в любом случае у Гончарука Несчастливцев – символ русского актёра, брошенного в рыночный ад. И даже следы от полученных в небольшой автоаварии травм, ещё видневшиеся на премьере, оказались, в общем-то, кстати. Он энергичен, обаятелен и бесспорно «неудобен» вот этой своей энергией, категоричностью суждений. Антрепризные спектакли в Доме актёра, курс в Омском государственном университете – иногда кажется, что Гончарука и впрямь слишком много. Ещё работая в ТЮЗе, Александр начал вести в Лицейском театре актёрскую студию, а в 2006 году в основном студийцы

Сцена из спектакля «Пиковый валет» (ТЮЗ)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» же составили костяк самостоятельного Театра-студии Александра Гончарука, расположившегося в санатории «Рассвет». Наверное, помня о своём первом педагоге – Владимире Рубанове, Гончарук выращивал актёров, способных органично существовать в любом жанре, в любой театральной форме, уделяя для этого много внимания не только урокам актёрского мастерства, но и физической подготовке, танцам, пластике. Вместе с режиссёром Анной Бабановой они составили семейный и творческий тандем, который нашёл для театра свой, ни на кого не похожий репертуар. Именно Театрстудия Александра Гончарука открыл омичам молодого екатеринбургского драматурга Ярославу Пулинович («Я ухожу красиво», «Звезда на небе голубом не знает обо мне»), англичанина Марка Равенхилла («С тобой всё кончено навсегда») и американца Кена Людвига («Примадонны»), известных уже во всём мире. Увы, странный и непонятный конфликт с дирекцией санатория (и одновременно театра) нынешней зимой лишил Александра Гончарука его детища. Театр-студия, переименованная в ТОП-театр, «топает» дальше, уже без своего создателя и части актёров. А у того на середине жизненного пути – переосмысление прошедшего, необходимость строить будущее и опять гамлетовские вопросы. Вместе со вчерашним юбиляром мы предприняли попытку небольшой ретроспективы. – Александр, вы сказали однажды, что рано нашли любимое дело. Помните ли вы тот первый импульс, который подтолкнул вас в сторону актёрской профессии? – Это, конечно же, семья. Она у меня такая очень радостная. В любой праздник – какая-то игра, переодевание, много гостей, песни украинские, цыганские. Никакого свыше озарения не было, никакого покровителя в маленьком городе Темиртау, человека, который сказал бы: «Ты должен быть артистом» – тоже. Было просто ощущение внутреннего драйва, такой вот жизни-игры. Поэтому я думаю, что всё заложено в корнях, в семье. – Но семья у вас, в принципе, не театральная? – Нет. Папа строитель, мама – электрик. Тем не менее прадед мой, допустим, прекрасно играл на многих музыкальных инструментах. Это был такой род Броницких – поляки, дворяне. Дядя тоже владеет музыкальными инструментами, он всегда душа компании. Вот так как-то сложилось: семья не актёрская, но артистичная. – После Свердловского театрального училища у вас был Свердловский театр драмы, Нижнетагильский театр драмы, а потом вдруг Омский ТЮЗ. Как это произошло? – Я всё время делал самостоятельные работы, и вот за одну такую работу в Нижнетагильском театре меня наградили творческой поездкой в три города. Омск, Киров и то ли Пермь, то ли Челябинск. Однокурсник мне сказал, что в Омске драматический театр очень сильный. Мы приехали с женой Ларисой Яковлевой, и тут другой наш однокурсник Василий Зотке спрашивает: «Ребята, не хотите в ТЮЗ? Рубанов начинает новое дело». «Не хотим!» – сказал я. Потому что к ТЮЗу всегда относился как-то... без энтузиазма. У меня был ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

С Ларисой Яковлевой («Вор», ТЮЗ)

Акакий Акакиевич («На Невском проспекте», Академический театр драмы)

очень хороший друг Валера Смирнов, который говорил: «Знаешь, самое страшное для артиста ТЮЗа: посмотреть распределение про зайцев, лисиц, белок и волков и очень огорчиться, что ты не заяц. Очень огорчиться и даже запить». Это шутка, конечно, но тем не менее. Короче, я пришёл в Омскую драму к Мигдату Нурдиновичу Ханжарову, он говорит: «У нас уже есть молодые артисты – Тимофеев и Светашов». Парирую: «Я не Байрон, я другой!». Он говорит: «Заходи». Мы пообщались ещё, он посмотрел на меня, потом говорит: «Я ухожу. Ты парень, вроде, ничего. Подойди к Тростянецкому». Подошёл я к Тростянецкому. Тот позволил мне посмотреть репетицию спектакля «Пожар», а потом тоже говорит: «Я ухожу. Поэтому непонятно, кто будет». В такое вот мы попали время. А в Нижний Тагил возвращаться уже не хотелось. Тогда

Парамон Корзухин («Бег», Академический театр драмы)

мы решили задержаться в ТЮЗе, как мы думали, на годик. Обратились к Валентине Николаевне Соколовой, она посмотрела на нас внимательно. Нам же уже по 23 года было, я отслужил в пограничных войсках, и взгляд у меня был не юного мальчика. Но всё-таки нас взяли. Проходит время – я ничего не делаю. У Ларисы-то всегда всё было хорошо и в Нижнем Тагиле, и здесь. Были роли. А я вечно мучился, вечно был неудовлетворён. Потом произошёл какой-то случай, и Рубанов срочно ставит меня на роль Винченцо де Преторе в спектакле «Вор», который репетировал Андрей Горбатый. У меня было семь дней, за которые нужно было выучить весь текст, все танцы. И вот для меня история Омского ТЮЗа эпохи Владимира Рубанова началась с этого спектакля. – Театр Рубанова, какой он был? – Атакующий, азартный. Рубанов был безусловным лидером того периода. Он пробовал разные жанры: и оперу, и балет, и оперетту, и мюзикл, и драму. Это была жизнь, не работа в театре, а именно жизнь, что очень важно для меня. С Рубановым было чудесно работать. Он точно подсказывал, точно угадывал, он просто взращивал артиста. И приводил тех режиссёров, с которыми тоже было легко работать: Илью Макарова, Андрея Горбатого, Дмитрия Астрахана. Я какой-то сумасшедший был с Рубановым, у меня тогда был какойто бзик (сейчас его уже нет, и очень жаль) на тему, что артист должен уметь всё, должен прыгать, делать кульбиты, играть на разных инструментах. Я был очень этим увлечён, осваивал саксофон, баян, бил чечётку. Комуто это не нравилось, раздражало, но меня очень поддержала Людмила Лавринович, царство ей небесное, она сказала: «Оставьте его в покое». Для молодого артиста всегда важно, когда такой человек есть в театре.

В сцене из спектакля Театра-студии Александра Гончарука

– Рубанов оказал большое влияние на становление вас как актёра? – Безусловно! Я же с ним работал, если не соврать, 15 лет. А знакомы мы были ещё и по театральному училищу, где он был одним из режиссёров на курсе. И Рубанов, и Омский ТЮЗ дали мне очень многое. Можно сказать, я здесь сложился как артист, почувствовал интерес к профессии. Однажды в Москве, куда мы поехали со спектаклем «Горящий светильник», кто-то из критиков сказал про меня: «Вот актёр Рубанова». И это была правда. – А наиболее значимые роли той поры какие, может быть, этапные, когда вы перешагнули через что-то, что-то новое в себе открыли? – Конечно, это Винченцо де Преторе, это Фауст («Доктор Фауст и его договор с чёртом»), Жадов («Доходное место»). Наверное, это Сыщик в «Бременских музыкантах». Почему? Потому что у меня была тогда очень серьёзная травма, была операция. И после этого выйти на сцену, сесть на мотоцикл, прыгать в люк и обратно – это был для меня, конечно, подвиг, но я на него сознательно шёл. Мне очень хотелось сказать людям, пророчившим мне инвалидную коляску: «Обломитесь!» – А каково было в «Служанке-госпоже» петь фактически оперу?! – Это было тоже интересно, но это был не подвиг. Я всегда пел. Я говорю сейчас про удовлетворение внутреннее, про что-то такое, что идёт изнутри тебя, чего ты даже объяснить иногда не можешь. Вот когда мы недавно в драме репетировали с Ляховской и Бабановой «Лес», был период, когда я не понимал, на что ещё человек способен. И пусть там некоторые говорят, мол, это не Несчастливцев. Мнения всегда разные. Но в эту роль мною заложено главное, потому что я знаю, что такое потерять театр. Во мне это сидит как очень сильный болевой раздражитель. – Ну вот мы и подошли к Омской драме. Почему вы перешли в этот театр, если в ТЮЗе всё было так замечательно? – В ТЮЗе действительно было замечательно. До определённой поры. Даже когда Феликс Григорян приОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» гласил Ларису в драму сыграть в «Детях Арбата», а потом позвонил и спросил нас: «Как вам в ТЮЗе?», я сказал: «Отлично!». Хотя было понятно, что если режиссёр задаёт подобный вопрос, то это уже заход на вполне реальное предложение. Но даже вопрос не стоял тогда. А потом ушёл Рубанов, пришло другое руководство. Не хочу говорить, что стало как-то плохо, но это был уже совершенно другой театр, не совподающий с моим темпераментом. И когда я увидел спектакль «Дачники», это был мощный толчок для того, чтобы прийти в театр драмы. В ТЮЗе меня уговаривали: ну куда ты уходишь, мы тебе и то дадим, и то дадим. Но я увидел другой способ существования, других артистов, я увидел какую-то очень горячую, страстную режиссуру. Я сказал, что высшим счастьем для меня было бы играть в этом спектакле. И Женя Марчелли, уже уехав из Омска, всё-таки назначил меня на роль Замыслова, когда Володя Майзингер уволился. Трудно было входить в уже давно сложившуюся постановку, но актёры, и Миша Окунев, и Катя Потапова помогали, подсказывали, хотя иногда подсказывали прямо противоположные вещи. Марчелли ввёл меня на Петю Трофимова в «Вишнёвый сад», эта роль была знаковой для меня ещё по ТЮЗу. У меня был очень счастливый период с Марчелли, хотя я был у него и не слишком много занят. Он всегда точно говорил, что играть – в нескольких словах. Например, о Пете Трофимове говорил: «У него комплексы», о Пэке из «Ночи любовных помешательств»: «Он любит тупить». И сразу всё становилось понятным. Марчелли подарил мне встречу с Тимофеем Кулябиным, который, будучи ещё начинающим режиссёром, ставил у нас Гоголя. А потом приехала Аня Бабанова, и был спектакль «До последнего мужчины», потом «Леди Макбет Мценского уезда» и так далее. С Аней мы пережили золотой период, который, я надеюсь, ещё вернётся. Это было такое сочинительство, поиск. Недавно был прекрасный период работы над ролью Корзухина в «Беге» с Георгием Зурабовичем Цхвиравой, очень вдумчивым, дотошным режиссёром. С Василием Зотке («Доктор Фауст и его договор с чёртом», ТЮЗ)

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Вот такие периоды. Их нельзя сравнивать. Период в ТЮЗе был такой безответственный, солнечный, а здесь – лунный, мудрый. – А антреприза тогда отчего? Это всётаки какая-то неудовлетворённость или просто жадность актёрская, когда хочется всего и много? – Антреприза? Сначала это была попытка войти в коллектив. Мне позвонил Сергей Волков и сказал, что вот есть пьеса Сигарева «Детектор лжи» (спектакль потом назывался «Любовь под гипнозом»), что в постановке будут заняты Прокопьева и Смирнов, не хочу ли и я поучаствовать. Я говорю: «И ты меня спрашиваешь, хочу ли я?! Конечно, хочу!». Я даже не задумывался: антреприза не антреприза, сколько денег заплатят. Правда не задумывался. Я только-только пришёл в Театр драмы, в ТЮЗе у меня было 40 спектаклей, а здесь вообще ничего. Здесь меня ввели в спектакль «С любовью не шутят», где я выходил в поющей массовке. Но кто обещал, что главные роли будут сразу? Нет, конечно. Поэтому всё нормально, играю в массовке, притираюсь к коллективу. А тут – антреприза, главная роль рядом со Смирновым и Прокопьевой. Чудесные артисты, яркие. Конечно, я согласился. Потом возникла вторая антреприза, третья. А потом, когда мы встретились с Анной Бабановой, мы стали снимать квартиру. Я понял, что мне нужно зарабатывать и стал браться буквально за всё. Буквально. Но я хочу сказать, что антреприза у нас существует не просто так, что вот взяли «слабали» спектакль и разбежались. Здесь очень хорошо поставлена организация, которой занимается Наташа Афанасьева. Без неё тут ничего бы не было. Помогает и Дом актёра, потому что нужно где-то хранить костюмы, декорации, нужно репетировать. Вообще, в участии в антрепризе есть и расчёт, и азарт. В процессе работы азарт побеждает. С Сергеем Дряхловым «Пиковый валет» (ТЮЗ)

«Горящий светильник» (ТЮЗ)

С Иваном Пермяковым («Лес», Академический театр драмы)

С Натальей Рыбьяковой («Леди Макбет Мценского уезда», Академический театр драмы)

С Анри Сеско-Резье («Цилиндр», ТЮЗ)

«До последнего мужчины», Академический театр драмы

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» – Работать с детьми, вести студию в Лицейском театре вы начали ещё актёром ТЮЗа. Вы уже тогда планировали свой будущий театр? – Ничего я не планировал. Я вообще не планирую ничего и никогда. Просто Вера Георгиевна Канунникова, прекрасная актриса, с которой мы были в очень хороших отношениях, увидела в самодеятельной студии мою постановку «Кота в сапогах» и рекомендовала меня Вадиму Решетникову. Решетников поговорил со мной и как-то скептически взял. Я стал работать. Мы делали спектакли, были даже какие-то поездки, награды. И был первый конфликт, когда мы поехали в Сочи на фестиваль «Роза ветров» и взяли там гран-при. Причём сами нашли средства, чтобы поехать, сами нашли этот фестиваль. – Так что же в этом плохого? То, что сами? – Тут понимаете, в чём дело, наверное... Вадим Станиславович всегда отстаивал позиции профессионального драматического театра, а мы вроде как на любительском фестивале место заняли. И он сразу разделил нас по студиям: первая студия, вторая студия. Вот есть студии, а есть – театр. В принципе в этом нет ничего худого. Ну студия, школа. На самом деле меня всегда тянуло к педагогике, мне это интересно, я сам вместе со своими воспитанниками расту. И результаты, мне кажется, у нас получаются очень хорошие, потому что все ребята прекрасно устраиваются. Наш Игорь Болдышев сейчас у Владимира Сергеевича Петрова в Воронеже, а брали его и в Москву, и в Питер. Юля Овчаренко, моя любимая актриса, – у Константина Райкина. Лена Березнова и Лёша Коряков – тоже у Райкина. А Аня Бегунова – в Театре имени Пушкина у Писарева, а Азамат Нигманов – во МХАТе. И это я вам только таких первачей называю, но есть и другие ребята, которые тоже прекрасно работают. – То время, когда в городе был Театр-студия Александра Гончарука, что оно значит для вас? И что для вас значит потеря этого театра? – Это жизнь была, великолепная, красивая, интересная. То, что театр потерян, – это какое-то недоразумение, это боль. Наверное, я и сам в чём-то виноват. Наверное… – Значит, будет другой театр? – Может быть. Мне нравится процесс организации театрального дела, но я не загадываю. Если будет другой, то только с помощью спонсора, который любит театр, а не выгоду. Таких людей в Омске почти нет. Натела Олеговна Полежаева, наверное, была одна из немногих, если не единственная. У нас странный город: никто не хочет вкладывать средства в культуру. А если хотят, то, чтобы построить кинозал, поставить игровые автоматы. Но это уже перекос в какое-то отходящее от творчества направление. – Ситуация с Театром-студией принесла вам много разочарований в тех людях, которых вы воспитывали, в которых верили? Ведь кто-то всё равно остался на «той стороне». – Да. У меня сын остался в ТОП-театре, и различные СМИ усиленно муссируют эту тему. Но что поделаешь, ему же надо работать, а уехать из города он пока по некоторым обстоятельствам не может. Что касается вопроса вообще... Вначале как-то обижаешься на людей, а потом ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

понимаешь, что существуют разные точки зрения. Ни на кого я не сержусь сейчас. Предают? Да, предают. А им кажется, что, наоборот, это я предаю, что в той ситуации я должен был остаться, чтобы сохранить статус-кво, пусть даже при этом пришлось бы чем-то поступиться. Но я сознательно ушёл. Олег Лоевский сказал однажды замечательную фразу: «Не надо всё время приседать, не надо на цыпочки вставать». Жизнь, конечно, штука компромиссная, но до известного предела. Я сейчас философски смотрю на всё. Когда начинаешь себя жалеть и считать кого-то виноватым в своих бедах, это сильно выедает. Мне это неинтересно, я всех прощаю. Я вообще человек, который не может долго злиться, хотя про меня иногда говорят такие несуразные вещи, что диву даёшься. И отчего это, я понять не могу. – Александр, какое оно всё-таки – ощущение «полтинника»? Это уже какой-то рубеж, повод о чём-то задуматься, принять какие-то решения? – Я это никак особо не ощущаю. Но понимаю, что всё, что сейчас происходит, для чего-то нужно. Это даёт лишний повод быть внимательным к людям, к событиям. Нынешний сезон был для меня очень непростым. Я вот со своим театром всё время разрывался: театр там, театр здесь. Мне дали понять, что надо выбирать. Видите, я не хочу бросать Театр драмы и актёрство, я не готов к этому. А к определённому этапу в жизни спокойно отношусь, очень спокойно. Жду новых работ. Если бы сейчас у меня была возможность поработать с Ириной Ляховской, которую я открыл для себя на спектакле «Лес», я был бы счастлив, Ира – это вообще какой-то космос. Если бы Анна Бабанова ставила что-то в Омске, а не была вынуждена искать работу в другом городе – здорово. Если сейчас в драме будут ставить разные режиссёры и у меня будет работа, тоже будет очень хорошо. Если нет, то, значит, я пойму, что мне просто нужно готовиться к чемуто новому. Я не верю в артистов, которые говорят: «Очень хочется работать, но нет работы». Артист, который хочет и может работать, который держит себя в форме, он работает. Правда. Когда я ушёл в театр драмы, мой друг пошутил: ну вот, ты забил последний гвоздь в собственный гроб, ты там ничего играть не будешь. Да ничего подобного! Если человек чего-то осатанело хочет, оно всё равно притянется. – Когда-то мы делали с вами интервью для книги «Формула времени», посвящённой миллениуму, и говорили о жизни на рубеже веков. Тогдашняя зыбкость, помнится, ассоциировалась у вас с бумажной рубашкой Гамлета в спектакле Някрошюса, вы цитировали Грибоедова, Сашу Чёрного. Сейчас, когда новый век уже взял разбег, какие приходят ассоциации, какие цитаты? – «Слепой сказал: "Побачим"». Беседовала Эльвира КАДЫРОВА

Создатель другой реальности Беседовать с главным режиссёром Омского театра юных зрителей Борисом Гуревичем приятно. Лаконичен. Отвечает на вопросы коротко и ясно, не уходя далеко от темы. Долгих разговоров «о себе любимом» не ведёт. Потрясает всегда журналистов: беседует не более получаса, ответы чёткие и ёмкие, по существу. Но мы разговаривали чуть дольше, понятно, что в этом интервью есть и отголоски традиционных для режиссёра и завлита разговоров «по душам» (а как иначе!). Одним словом, что не мудрствует лукаво режиссёр Гуревич, заявляя, что главное дело его жизни – ставить спектакли для людей, а не витийствовать. Спектакли его – такие же, как и мысли, и слова, без ералаша. Внятный театральный язык. Хороший вкус. Изобилие цитат из классиков мирового искусства. Внутренняя и внешняя логика событий выверены до мельчайших деталей. Ничего лишнего – необязательное как скальпелем отсечено. Пристальное внимание к тексту, слову, звуку и изображению. Каждый элемент точно на своём месте, петелька – крючочек – и вот оно, художественное полотно. Масштабно и одновременно изящно, как фрески в старинных соборах или картины старых мастеров. Может, правда, есть в воздухе родного его Витебска, славного своими уроженцами, что-то вдохновляющее на муки творчества?

– Борис Робертович, с чего начался ваш путь в искусство? – Со «Снежной королевы». Когда мне было шесть лет, я посмотрел на сцене Могилевского театра драмы этот спектакль и сразу решил, что я буду актёром. Других театральных профессий я тогда не знал. В шестом классе я понял, что буду режиссёром, и неуклонно, просто маниакально начал движение к своей цели. Занимался я в театральной студии при могилевском театре у прекрасного человека, обязательно назову его имя – Владимир Александрович Короткевич. Ныне, увы, покойный. Он рассказывал о питерской театральной школе. И от него я впервые услышал о ЛГИТМИКе. И поскольку мой дед был родом из Санкт-Петербурга и мама моя жила и училась там же, всё было решено: буду учиться в Ленинграде. Но сначала я окончил Минский институт культуры. Затем полтора года армии. И только с третьей попытки, набрав максимальное количество баллов, я поступил в ЛГИТМИК, ныне – Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства и стал профессиональным режиссёром. В 29 лет. И начал ставить спектакли. За четверть века набралось 25 городов, где я работал. Спектаклей и театров, конечно, больше, поскольку я ставил иногда несколько спектаклей в одном театре или в нескольких театрах в одном городе. Поставил я не так много спектаклей. Могло быть больше, но я очень медленно, долго работаю над каждой поста-

новкой, поэтому в сезон получалось не более двух, максимум трёх. И ещё: я никогда не делал переносов. Дважды в жизни я повторял названия – это «Принцесса Кру» и «Женитьба Фигаро». Но это были не переносы, а совершенно другие, новые спектакли. – Четверть века в театре – вы должны точно знать, что такое профессия режиссёра. – Знаете, как говорят в кино: кто сказал» «Мотор! Снимаем!» – тот и есть режиссёр. Режиссёр – это строитель. Я вообще не умею ничего делать руками, в отличие, например, от моего отца, который даже дом построил. Я умею только строить спектакли. Надеюсь, что умею. Режиссёр – это, когда есть команда. Вообще создание спектакля – интимный процесс. Я не люблю, когда на репетициях посторонние. И в то же время очень приветствую, когда на репетициях присутствуют актёры, занятые в тех же ролях в другом составе. И работники цехов. Остальные – только на прогоны. А лучше – на премьеру. – Цель и задача театра – в чём она, по вашему мнению? – Как говорит одна из моих любимых актрис Алла Демидова, театр – это другая реальность. Вот задача такая – создавать другую реальность. И при этом чтобы она как-то соотносилась с реальностью этой. Как у Беранже: «Хвала безумцам, которые славили мир сей золотой». Это – про театр. – А это не желание создать иллюзию? – Да, отчасти. И я не считаю, что это плохо. Да, мы даём человеку надежду, что где-то существует другой мир, чистый, светлый, прекрасный. То, чего нет в реальности. Знаете, Володин говорил, что театр не имеет права не давать человеку надежды. Согласен. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» «И спросит Бог: "Никем не ставший, Зачем ты жил, что смех твой значит?" "Я веселил рабов уставших", – ответит он. И Бог заплачет». Вот эти строки Игоря Губермана мне очень нравятся. И это ведь немало – веселить кого-то, а ещё волновать и давать надежду. Заставить их задуматься. – Заметно ваше пристрастие к классике драматургии. Шекспир, Тирсо де Молина, Гоци, Гольдони, Ануй, Фриш, наши Володин, Вампилов. – А ещё Кауард, Мольнар, Горин, Торнтон Уайлдер. Виктор Ольшанский – замечательный современный драматург. Ставлю уже вторую его пьесу подряд. Очень современный и одновременно – классик. В основе многих его пьес – хорошая литература. Классика – Гоголь, Лесков, Короленко. У него всё в сторону гармонии. Пьесы Василия Сигарева, скажем, я не мог бы поставить. Мне это не близко. Новая драма – не моё. А вот Аллу Соколову, все её блестящие пьесы – смог бы поставить, и с удовольствием. У неё есть замечательные неопубликованные пьесы – «Мсье Шагал», например. Мой любимый автор – Торнтон Уайлдер. Много лет назад я прочёл «Наш городок» – и он стал моей мечтой. Как и пьеса «Сваха», перевод которой был подарен мне много лет назад замечательной актрисой Еленой Юнгер. Все знают «Хелло, Долли», а это оригинал. И вот пару лет назад я его поставил в Новокузнецком театре драмы. Великолепная драматургия. Уайлдер совпадает с моим мировосприятием. Кстати из современных авторов мне очень нравится Михаил Шишкин. Там тоже «переплетение времён». – Вы склонны к масштабным постановкам пьес с глубоким психологизмом. – Да уж, чего там, я мастер (ха-ха-ха!) больших форм. На самом деле, это так совпадает. Знаете, как у Чехова – вам с психологией или с тенденцией? А тут и с психологией, и с тенденцией – и «Дон Жуан,

или любовь к геометрии», и «Принцесса Кру». И «Мой милый Плюшкин»… В сущности, это все истории об одном – истории о жизненных испытаниях. У того же Тенесси Уильямса в пьесе «Сладкоголосая птица юности» сказано: «Наш общий враг – время». Возьмём спектакль «Мой милый Плюшкин». О чём это? О том, как время меняет человека, как происходит его трансформация. Как из прелестного юноши появляется Плюшкин. Это уникальный ход! Прекрасно придумал Ольшанский, отмотать историю назад, как кинопленку: взять постаревшего Плюшкина – и вернуться в его молодость. Это спектакль об истории формирования личности. И юный зритель в зале задумается: «А каким я буду через двадцать лет? Как будут обстоять дела с моими идеалами юности?» – А не приведёт ли это к крушению идеалов? – Не думаю. Это ведь от человека зависит. Кто-то и в двадцать лет старик. А кто-то в девяносто полон сил и энергии, творческой, в первую очередь, любви к жизни, к людям. – Как вы отбираете пьесы? Всегда ставите то, что вам интересно? – У Ануя персонаж говорит: успех пьесы, его судья, простите, – задница. Если устаёт – значит, пьеса неинтересная. Или как Мольнар – когда я пишу, говорил он, я думаю, что будет думать о пьесе господин Пик из галантереи напротив. Насчёт интересно. Тут немного момент мистический. Мне иногда везло – так совпадало: стоило мне задуматься о какой-то пьесе, мне тут же предлагали её к постановке. Так было с Уайлдером и Фришем. Я уже рассказывал: приехав в Омск, хотел ставить другую его пьесу – «Санта-Крус». Но оказалось, что ее уже ставят

На репетиции

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

«Дон Жуан, или Любовь к геометрии»

«Принцесса Кру» «Принцесса Кру»

«Дон Жуан, или Любовь к геометрии»

«Принцесса Кру»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» в академическом театре драмы. Поэтому выбрал «Дон Жуана…». Удачный, мне кажется выбор. Ласкаю себя мыслью, как говорил Фонвизин, что стараюсь выбирать вечные темы и соответствующий литературный и драматургический материал. – На ваш взгляд, режиссёр Борис Гуревич – какой он? – Немножко диктатор, немножко педагог, множко строитель. Лучше у актёров спросите. Я же в зеркало себя не разглядываю – ах, какой я режиссёр! Надеюсь, что профессиональный. – Вы думаете об успехе спектакля у зрителя? – Конечно, кто же об этом не думает! Если об этом не думать, зачем вообще зрителю показывать спектакль? Я не ставлю спектакли для критиков. Я ставлю спектакли для людей. И всегда надеюсь, что им будет интересно то же, что и мне. Надеюсь, что они умные, тонкие, прозорливые. Что они будут чувствовать то же, что чувствую я. А в целом… Помните, как Окуджава писал: каждый пишет, как он слышит, каждый слышит, как он дышит. Как он дышит, так и пишет, не стараясь угодить… И кстати, Окуджаву хорошо было бы поставить! Этот разговор с Борисом Гуревичем состоялся накануне премьеры спектакля «Мой милый Плюшкин». Спектакль зрители и критики приняли «на ура». В творческих планах режиссёра сегодня – мюзикл «Кентервильское привидение». Режиссёр Гуревич верен себе. Красивая, тонкая, философская сказка Оскара Уайльда. Чудесное либретто. Прекрасная музыка. Преданные друзья – сценограф Мария Брянцева и хореограф Виктор Тзапташвилли. И родная труппа Омского ТЮЗа. Спектакль – мечта «о вечном, неизбежном про-

«Мой милый Плюшкин»

тивостоянии бизнесменов и романтиков, в котором, к сожалению, всё чаще побеждают бизнесмены», как сказано в анонсе. Беседу вела Юлия САЛЬНИКОВА

На репетиции

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Светлана Евстратенко: «Я приверженец классических форм» В сентябре отпраздновала юбилей актриса и режиссёр Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» заслуженная артистка России Светлана Евстратенко. Её творческие работы в театре кукол отмечены и премией администрации Омской области за заслуги в развитии культуры и искусства, и премиями областного фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа». В конце 80-х – начале 90-х годов уже прошлого века она была настоящей «звездой» капустников на сцене Дома актёра, её номера-пародии уже сами обросли театральными байками и легендами. Но главным в её жизни является то, что не предполагает самого понятия «звёздности» – работа для детей. Между тем по итогам театрального сезона 2010 – 2011 годов журнал «Лица. БК-рейтинг» именно Евстратенко назвал самым ярким режиссёром и артистом Омска театрального. Работать под началом Светланы Васильевны как режиссёра непросто, от всех участников творческого процесса требуется огромное терпение и выдержка,

– Светлана Васильевна, в вашем детстве был театр кукол? Вы любили кукольные спектакли? – В Перми, откуда я родом, театр кукол был. Он находился в одном здании с ТЮЗом. На кукольный спектакль мы классом ходили всего один раз. Я сидела где-то на задних рядах, никакого впечатления на меня постановка не произвела. В школу к нам кукольники никогда не приезжали. Поэтому можно сказать, что в моём детстве театра кукол не было. – Почему вы решили поступить в театральную студию при Пермском театре кукол? – Театральная студия была общей и для театра кукол, и для ТЮЗа. Всех набранных студентов обучали вместе. Я пошла в студию, чтобы стать драматической актрисой. Театром кукол я стала интересоваться под влиянием двух очень важных для меня людей – нашего педагога по кукловождению, заслуженной артистки России Евы Кирилловны Смирновой, и моей подруги, актрисы Пермского театра кукол Тамары Георгиевны Овсянниковой, впоследствии перешедшей в труппу Омского театра. Обучали нас тогда только искусству вождения верховых кукол, то есть перчаточных и тростевых. – Ваше желание приехать на работу в Омский театр кукол было связано со стремлением познакомиться с легендарным омским кукольником Тадеушем Варжало. Какое он произвёл на Вас впечатление? – Колоссальное! У Тадеуша Мечиславовича были невероятные актёрские способности. От природы у него был небольшой голос, но владел он им потрясающе. Когда я увидела в Омском театре «Песнь о Гайавате» по Лонгфелло, где он играл великана Мэджекивиса, то подумала, что за ширмой работает актёр огромного роста, «Сказка про Ваню»

но результат того стоит. Все, созданные ею постановки, пользуются любовью и популярностью как у маленьких зрителей, так и у их родителей. Больше сорока лет Светлана Васильевна работает на омской сцене, но быть в центре внимания прессы не любит. Надеемся, что это небольшое постюбилейное интервью прольёт свет на неизвестные факты из жизни известной актрисы.

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

Сцены из спектакля «Маски жизни и смерти»

раз он обладает таким голосом. А в другом спектакле он также достоверно создавал образ маленького щеночка. И, конечно, его потрясающее кукловождение. Он сам был очень мастеровитый человек, умел делать своими руками буквально всё. Он делал таких тростевых кукол, такие «машинки» («машинка» – устройство, с помощью которого актёр управляет движениями головы тростевой куклы), что называется для дураков. Казалось, если любой человек возьмёт такую куклу, то она у него оживёт. О Варжало писали во всесоюзном журнале «Театр», из статьи в котором я, кстати, и узнала о существовании Тадеуша Мечиславовича. Его приглашали на различные лаборатории по обмену опытом в Москву. Актриса из Перми, вернувшись с такой лаборатории, рассказывала нам, студентам, об увиденном этюде в его исполнении «Крестьянин на дровнях возвращается из лесу». Но вместе мне посчастливилось с ним работать всего один год. Специально он никого не учил своему искусству. По большей части мы просто наблюдали его работу. Хотя Тадеуш Мечиславович был очень общительным человеком: если его о чём-нибудь спросишь – обязательно обстоятельно ответит. – Вы начали работать в «Арлекине», когда в нём использовались только верховые куклы, потом появились планшетные и марионетки. Сегодня вы чему отдаёте предпочтение? – Наверное, у меня, как и у всех: что больше получается, то и любимое. В молодости в основном я работала с тростевыми куклами. Перчаточных кукол я уже практически не застала. В театре кукол, как и везде, есть мода. Мода на перчаточные куклы уже прошла. Я ими работала в единственном спектакле «Теремок». Марионетки у нас стали использоваться совсем недавно. – Как вы восприняли идеи театра рассказчика, эстетику которого принёс главный режиссёр театра Борис Саламчев, ведь это потребовало от кукольников умения работать в «живом плане»? – Поначалу с большим энтузиазмом. Но хочу уточнить: в «живом плане» в Омском театре кукол начали работать задолго до Бориса Михайловича. Новшеством для нас в театре рассказчика был отказ от пьесы как литературной основы спектакля, сценическое освоение чиОКТЯБРЬ 2013 33(55)

сто прозаических жанров. На тот момент это было что-то необычное и увлекательное. Это нас всех очень захватило. В коллективных муках рождали спектакль «Сказка про Ваню», построенный на импровизациях. Потом появились другие постановки этого плана. Наши работы имели большой успех на фестивалях, мы получали за них призы. Но со временем выяснилось, что дети не очень-то нас понимают. Наши импровизации были построены на иронии и самоиронии, а эти качества не присущи детям, они развиваются в человеке с возрастом, с накоплением опыта. – На вас Юрий Фридман поставил очень необычный спектакль «Маски жизни и смерти» по Антону Сорокину. Его судьба оказалась очень короткой. Чем для вас как для актрисы был интересен этот опыт? – Этот материал предложил Юрий Александрович. По заказу режиссёра Сергей Денисенко сделал композицию на основе нескольких произведений Антона Сорокина, связанных воедино вокруг истории из повести «Хао-Чан». Это был грандиозный проект, придуманный на большую площадку, которой сам «Арлекин» тогда не располагал. В нём участвовали артисты не только нашего театра, но и ТЮЗа. Премьера состоялась на сцене ДК имени Козицкого. Но мы смогли показать буквально два-три спектакля. Это был 1988 год, время перестройки, и у театра просто не было денег, чтобы арендовать площадку. В том спектакле сочеталась работа актёров в «живом плане», в масках и кукольный театр. Я играла главную героиню Арину, на протяжении спектакля у меня менялось несколько масок, связанных с изменением состояния главной героини, её судьбы. И последняя была просто трагически жуткая, ведь моя героиня сходила с ума. Для меня это был первый большой опыт работы с масками. – У вас в репертуарном листе около 70 ролей. А какие из них стали самыми любимыми? – Маленькая Баба Яга из одноименного спектакля, поставленного в 1976 году режиссёром Евге-

«Ещё раз про Красную Шапочку»

«Двенадцать месяцев»

На встрече с детьми Светлана Евстратенко (в руках у неё кукла Маленькой Бабы Яги) и Нина Каликина

«Серебряное копытце»

нией Незлученко. Мне нравится, когда в роли сочетается смешное и трагическое. Мой любимый жанр – трагикомедия. Сегодня я с удовольствием играю Мачеху в «Двенадцати месяцах» Маршака, когда мне изредка выпадает такая возможность. Успела полюбить Мать Ивана из последней премьеры «Волшебное кольцо» Бориса Шергина. – В своих спектаклях вы часто играете главные роли, но ведь это очень сложно совмещать с постановкой спектакля. – Безусловно, сложно. Поэтому я стараюсь работать с двумя актёрскими составами, чтобы у меня была возможность посмотреть на спектакль со стороны. – А как вы пришли к режиссуре? И как решились ставить в родном коллективе? Я знаю, что многие люди, пришедшие в режиссуру из актеров, избегают это делать. – Я не собиралась становиться режиссёром. Когда директором театра был Василий Иванович Евстратенко, то он всё время предлагал артистам придумывать самостоятельные работы. И меня попросили актрисы Тамара Георгиевна Овсянникова и Тамара Михайловна Свириденко сделать с ними традиционный ширмовой спектакль. Они были уже в возрасте и не хотели выходить к зрителям в «живом плане». Так в 1993 году был поставлен спектакль «Ещё раз о Красной Шапочке». Тамара Михайловна в нём играла Красную Шапочку до самого ухода на пенсию. В общем, это был абсолютно случайный опыт. Спустя десять лет после той премьеры Станислав Маркович Дубков, возглавивший к тому времени театр, неожиданно предложил мне поставить спектакль для дошкольников. Так появилось «Серебряное копытце», после которого я уже ежегодно стала получать предложения о постановке от руководства «Арлекина». – Это правда, что, занявшись постановочной деятельностью, вы отказались как актриса от сотрудничества с другими режиссёрами? – Нет, просто так всё складывается. Я вообще не люблю, когда кто-нибудь в коллективе отказывается работать. Это значит, что кто-то должен трудиться за тебя. Как актриса я готова работать с любым режиссёром, если это необходимо театру. – У вас есть ориентиры в кукольной режиссуре? – Я уже называла спектакль в постановке Анастасии Трифоновны Варжало «Песнь о Гайавате». Это была отличная ансамблевая работа с потрясающим кукловождением, в которой, кстати, замечательно работал артисткукловод Василий Иванович Евстратенко. Меня в ней поражало всё. И до сих пор недоумеваю, почему эта постановка так быстро тогда сошла со сцены. Могу назвать ещё один спектакль Анастасии Трифоновны – «Самый большой друг» Прокофьевой и Сапгира. Это всё работы 1970 года. Очень смешной и трогательный спектакль «Чебурашка и его друзья» Успенского поставила в 1971 году Евгения Незлученко. – Вы делитесь с Василием Ивановичем режиссёрскими замыслами? Он даёт Вам советы? – Замыслами не делюсь. Но он приходит смотреть мои новые работы и делает мне замечания. Это когда мы все были молодыми, жили дружной компанией кукольников в общежитии, то могли с вечера до утра обсуждать работу в театре, наши взаимоотношения. Но это время уже давно прошло. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» – Светлана Васильевна, какие ваши самые яркие зрительские впечатления последнего времени? – Они у меня в основном связаны с нашим Академическим театром драмы. Замечательный спектакль академики выпустили по Островскому – «На всякого мудреца довольно простоты». Получила колоссальное удовольствие от игры Валерии Прокоп и Евгения Смирнова. – Что для вас является главным импульсом в создании нового спектакля? – Выбор литературного материала. Когда я его ищу, то думаю больше о детском восприятии истории, ориентируюсь на детский вкус. Сама ценю, когда в материале есть юмор и ирония. Выбранный литературный текст рождает в моём воображении какие-то картинки, постановочные решения. Начинаю прикидывать актёрское распределение. Но оно у меня никогда не бывает свободным, идеальным. Я всё время учитываю производственные планы театра и располагаю только теми актёрами, которых мне выделяет администрация театра. Но как-то справляюсь с этим. Только изредка могу отклонить какую-то кандидатуру. – А от чего зависит выбор художника? – Когда я работаю с Ольгой Петровной Верёвкиной, то чувствую себя в надёжных руках. Она опытный человек, главный художник театра. С ней я трачу гораздо меньше энергии на то, чтобы добиться реализации своего первоначального замысла. Но и Арина Новикова, и Ирина Чижкова – чуткие художники, очень внимательные к моим замечаниям и пожеланиям, я с удовольствием с ними сотрудничала. Иру я считаю специалистом в формах для самых маленьких, поэтому, когда берусь за подобный проект, то иду сразу к ней. – Недавно «Арлекин» посещала делегация американских театральных деятелей, и они интересовались миссией коллектива. И размышляя над их вопросом, я подумала, что мы воспитываем наших маленьких зрителей не для сегодняшнего «дикого» капитализма, а продолжаем традиции общегуманитарного советского воспитания. А вы как думаете? – Мне хочется, чтобы мы продолжали оставаться островком нравственного воспитания. Чтобы в наших спектаклях было что-то назидательное и нравоучительное, был какой-то гуманистический смысл. Чтобы этот смысл прочитывался именно детьми. Чтобы что-то потихонечку копилось в их душах. Как говорится, капля камень точит. – Вы сейчас работаете над спектаклем «Принцесса и Свинопас» по пьесе Фришер. Расскажите, пожалуйста, о будущей премьере. – Пьеса Елены Фришер написана по мотивам известной сказки Андерсена. Это будет традиционный ширмовой спектакль. Надеюсь, что очень красивый, ведь мы его будем играть в рамках новогодних мероприятий, поэтому хочется сделать настоящий подарок зрителям, чтобы спектакль рождал бы ощущение праздника. Наши старые зрители, может быть, почувствуют некую перекличку со спектаклем «Синяя борода». Художник Ольга Верёвкина решила использовать некоторые свои идеи из оформления той работы: так сценография вновь будет напоминать музыкальную шкатулку эпохи барокко. Я вообще в творчестве приверженец классических форм. ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

«Волшебное кольцо»

Перед спектаклем «Гусёнок»

– Светлана Васильевна, спасибо большое за беседу. От имени редакции журнала поздравляю вас с юбилеем. Мы желаем вам новых интересных постановок на радость и пользу и маленьким зрителям, и их родителям. Беседу вела Анастасия ТОЛМАЧЁВА

Владимир Кокин: «Я всегда хочу играть то, что сейчас репетирую.. » Владимир Борисович Кокин работал в разных театрах России. С Омском в его творческой биографии связаны ТЮЗ, «Пятый театр», «Галёрка». Им сыгранно более ста разноплановых ролей. Он удостоен диплома номинанта Национального фестиваля «Золотая маска» за роль Афанасия Ивановича в спектакле «Старосветская история» («Пятый театр»), диплома лауреата II Международного театрального форума «Золотой витязь» в номинации «Лучшая мужская эпизодическая роль» (спектакль «Во всю ивановскую», театр «Галёрка»), других профессиональных наград.

Любые жизненные воспоминания так или иначе подводят к сегодняшнему дню. Наступило такое время, когда в отсутствии информационного света торжествуют бесконечные бытовые разборки, криминал, страшно включить телевизор, пожалуй, только канал «Культура» стремится удержать духовные ценности. Страшит и то, что многих людей вполне устраивает и интересует эта чернота. Время, в котором я профессионально формировался, воплощало много позитива и добрых духовных начал. Было полное ощущение безусловности поиска жизненного смысла, в котором главенствовали вера, справедливость, мудрость, внимание, любовь. Можно привести целый список ярких личностей, утверждавших эти понятия в жизни. Что касается моей профессии, в театре, на мой взгляд, всё должно строиться на чуткой любви к артисту, без этого не родится ни один хороший спектакль. В нашем дворовом детстве я был лидером, причём лидером-рассказчиком, вечно что-то придумывал, сочинял, иногда попросту врал. Вокруг себя собирал ребят моего возраста, которые увлечённо проглатывали мои фантазии. У нас во дворе жила собака породы овчарка, я вёл про неё сериальный рассказ, о том, как

она была на войне, участвовала в боях, сражалась, интересно, казалось, сочинял. В школе как-то сразу обратили внимание на мой голос. В начальном классе привокзальной школы учитель по пению встречал меня со скрипкой, доставал её из чехла и заставлял каждый раз усердно пропевать: «Жили у бабуси два весёлых гуся…». Сейчас понимаю: почувствовав хорошую природу моего голоса, он помогал ему развиваться с помощью прекрасного инструмента. Когда учился в классе шестом, на одном из родительских собраний мне доверили прочесть стихотворение, по школьной традиции. Мой классный руководитель Людмила Сергеевна Евстигнеева удалила из отрывного календаря листок со стихотворением Сергея Есенина со странным и резким тогда для меня названием «Сукин сын». Впервые я читал самостоятельно, как понимаю и чувствую: «Снова выплыли годы из мрака И шумят, как ромашковый луг. Мне припомнилась нынче собака, Что была моей юности друг…» На меня оно произвело сильнейшее впечатление на всю жизнь, до сих пор читаю его в день 8 Марта с трогательным предисловием. В школе у меня был близкий друг Юра Беляков, тремя годами меня старше, который занимался в театральном кружке ДК имени Лобкова. Он был в моём представлении готовый артист, аккуратный, немного манерный, для меня полный авторитет, эталон, с него хотелось брать пример. Детским сектором ДК заведовала замечательная Лилия Александровна Трусова, у нас был свой театр кукол. Для меня всё было впервые: куклы, тряпки, декорации, иногда нам даже разрешали брать какие-то предметы с собой, но случалось, что брали и без спроса… Однажды по дороге домой, высунув голову из окна автобуса, размахивая куклой, я стал выкрикивать собственные монологи. Естественно, на меня сразу начали обращать внимание, я чувствовал себя настоящим артистом, производившим впечатление на публику, мне казалось, что всё это так здорово! Кто-то увидел мои дорожные выступления, передал Трусовой, и меня крепко пристыдили. Моими первыми спектаклями детства были «Незнайка-путешественник» Н. Носова, где я играл роль матросика Гульки, который немного заикался, «Смех и слёзы» С. Михалкова, где я представал в роли Патисоне. С этими спектаклями мы объездили много сёл, сначала на покрытом брезентом грузовике, позже нам выделили целый вагон, так как ДК имени Лобкова принадлежал ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ железнодорожникам. Вагон становился на время одновременно и домом, и театром, в нём жили, ночевали, готовили еду. На станциях у отцепленного вагона мы выступали перед сверстниками и взрослыми со своими декорациями. Я взрослел вместе с народным театром, рядом были замечательные педагоги, режиссёры Лилия Александровна Трусова, Юрий Маркович Красик, Анатолий Павлович Чернавский, был заражён стремлением всему научиться у этих удивительных людей. Пьеса А. Зака и И. Кузнецова «Два цвета» в постановке Юрия Красика, в которой я играл главного героя Шуру Горяева, запомнилась ошеломительным успехом. История о бригадмильцах-комсомольцах, построенная на реальных событиях, в которой слова героя обозначали происходящее двумя цветами: красный – революции, черный – всё, что было нам ненавистно. В 14 лет ощутил себя большим и значимым, когда сыграл самого Ахова в «Не всё коту масленица» А.Н. Островского, в спектакле мне делали накладную бороду. В моей творческой жизни Островский появлялся много раз, позже я работал в театре имени А.Н. Островского в городе Кинешме, который традиционно открывал сезон спектаклями по пьесам этого автора, которые ранее там не ставились. Благодаря народному театру я считал себя уже вполне состоявшимся артистом, глубокое размышление на тему серьёзного профессионального образования ко мне не подкатывало. Я рос в Порт-Артуре в абсолютно нетеатральной заводской семье. В театре я занимался со старшим братом, который был изумительным конферансье, начинал в филармонии с ансамблем «Омичи на эстраде» и теперь известной всем Любовью Полищук. Александр великолепно произносил тосты, никого не оставляя равнодушным, мог влёт написать поэтическую импровизацию и так красиво подать даже подаренный кусок хозяйственного мыла, что главными оставались сказанные слова. Я часто размышлял, как бы этому научиться, и тут же всё разрушала мысль о том, что у меня это никогда не получится. У брата было хорошее экономическое образование, пришло время и мне подумать о техникуме. Мечтал, что буду лётчиком, направился в авиационный техникум, но в нём не оказалось приёмной комиссии в то время. Я считал, что окончу техникум и сразу поведу самолёт, внутри меня распирало чувство полёта, как любого артиста. В итоге документы сдал в химико-механический техникум и проучился там около трёх месяцев. Ушёл в знак солидарности с моим новым приятелем Юркой, который спёр бутылёк с соляной кислотой и разбил его в гардеробе. Мгновенная реакция «КомсомольОКТЯБРЬ 2013 33(55)

ского прожектора» и отчисление. Маме я ничего не сказал, но вскоре всё стало известно, она привела меня на завод, в чистые цеха учеником слесаря, после чего второе ПТУ, первый трудовой опыт. Мой школьный друг Юра Беляков к тому времени уже поступил в театральное училище и серьёзно готовился стать артистом. В 1967 году он и мне предложил пробоваться в Свердловское театральное училище, обещал помочь, я сразу согласился, потому что по-прежнему верил: всё, что говорит Юра, верно. Передо мной был план поступления, начались мучения, я тщательно готовился. Решил читать поэтическое произведение А. Зака и И. Кузнецова «Людмила и Руслан», которое читал с эстрады мой брат, думал, покорю всех. Почти всегда на экзаменах читали И.А. Крылова, поэтому я выбрал басню Д. Бедного «Ёж», а моей прозой стал рассказ «Детвора» А.П. Чехова. Ежедневно я часами проводил у трюмо. Перед ним читал, разводя руками, подражая Муслиму Магомаеву, без музыки разучивал «Бухенвальдский набат»: «Люди мира, на минуту, встаньте!». Провожал меня весь Порт-Артур, как настоящего артиста, – с гармошкой и самогоном. Помню даже, что билет в общий вагон стоил 17 рублей. Один, впервые поехал за границу Омской области. В Свердловске встретил двух девчонок из Кургана, жили в одной из центральных гостиниц, вместе разучивали вальс, который в жизни не танцевал, вместе отправились в училище… Вот тут меня охватила внутренняя дрожь, захотелось убежать… Передо мною стояли внешне красивые, хорошо, с лоском, одетые молодые люди, курили длинные сигареты. – Это кто, артисты!? – Какие артисты, абитуриенты! После чего я сразу подумал: «Кто же тогда я?». И вот приёмная комиссия.

– Я из Омска… – Ваших документов нет, вы должны были их заранее отправить, приём закончен, у нас завтра экзамен, и вообще – как вы попали сюда без вызова? Я оторопел, я действительно всё упустил, меня провожал весь Кировск, Порт-Артур, и как же теперь? Земля ушла из-под ног, не помню, как оказался в большом коридоре. Неожиданно ко мне подошла крупная женщина и, как-то с вниманием мною заинтересовалась, затем уверенным низким голосом произнесла: «Пойдёмте-ка со мной, юноша». Она завела меня в пустой класс, подошла к подоконнику, закурила: – Вы можете что-то прочесть? Басню Крылова… – Нет, у меня Демьян Бедный. – Да?! Я начал читать, помню, как мне стало приятно на неё смотреть, хотя только что безумно боялся. Её участие меня раскрепостило, она прервала и повела за собой. Мы снова вернулись в приёмную комиссию. – У этого молодого человека примите документы. Позже узнал, что это была лучший речевик училища Самакаева Галина Ивановна… Коллоквиум, в комиссии художественный руководитель училища народный артист РСФСР Георгий Николаевич Полежаев, душевный человек, в театре играл самого Суворова. Комиссия оживилась, ко мне вопрос: – А как вы понимаете профессию актёра? В это мгновение я почему-то вспомнил свою игру в Островском и коряво изъяснился. – Я так понимаю, что акт – это действие, которое выполняет артист на сцене. Допустили к экзаменам, на первый тур запускали по 10 человек. До меня абитуриент читал отрывок из романа М. Горького «Мать». Его резко останавливают, на глазах слёзы, а по щекам тушь растекается… – Что это у вас, зачем? – Для выразительности. Это меня не сбило, а вот то, что их не устроил мой текст из «Людмила и Руслан», огорчило… Все читали классику. – Ну, в конце концов, вы учились в школе... Проходили Лермонтова «Смерть поэта»? Я напряжённо стал вспоминать, тем более что до меня его читала какая-то девушка. Прочёл половину, меня остановили. Вывесили первые списки, среди сотни фамилий короткая Кокин не вычеркнута, срочно даю телеграмму маме «I тур прошёл», она всю жизнь её хранила. После I тура в библиотеке взял для страховки сборничек Маяковского и стал в гостинице разучивать стихи, которые мне нравились в исполнении брата. И снова огромная комиссия плюс студентыстаршекурсники. Со мной говорили коротко:

– Что будете читать? – «Детвора» Чехова. – В общем, ладно, вы нам, кажется, ещё не пели… За клавиром сидела пожилая пианистка, рядом с ней лежало яблоко, она беспрерывно листала ноты и не вступала, пока не откусит заветное яблоко. -– Я приготовил песню. - Ну вот и пойте, сядьте, пожалуйста. Я сел. – Что поёте то? – «Бухенвальдский набат». – А, тогда действительно встаньте… Я снова встал и почти начал. – Да подождите же, с музыкой! Концертмейстер снова откусила яблоко, смотрит на меня и играет. – Вам что, мешает музыка? – Я готовился, но без музыки… – Пойте. Я запел, меня остановили. Комиссия переговаривалась. – Предлагаем вам показать этюд. Посовещавшись, мы приняли решение, что вы не поступили в наше училище. Естественно от меня ждали, что я продемонстрирую своё состояние в предложенных обстоятельствах, но у меня приросли ноги к полу и я абсолютно искренне негодовал: – Как не поступил! Я приехал из Омска, я… – Идите. – Как идите, я не могу так уйти, что это значит? Я не исполнял этюд, а абсолютно всерьёз возмущался, принимая сказанное как последний удар! – Молодой человек, вы не поняли: вы не поступили в наше училище! – Я же только пел, ничего толком не читал, вот и басню… – Ну, читайте вашу басню. «Ёж» Д. Бедного прочёл полностью, меня даже не прервали. В комиссии переглянулись. – Спасибо, но всё-таки выполните предложенный этюд. Мы посовещались и решили, что вы приняты в наше училище. Мне снова ничего неясно, во всём вижу подвох. – Ну хорошо, выходите за дверь, вам там сообщат, что вы поступили, а вы зайдёте к нам, чтобы это объявить. Опять, думаю, меня за дверь, но куда деваться, вышел к гудящей, как улей, толпе, меня попросту стали рвать на части, кое-как вырвался к членам комиссии: – Я поступил!!! Все захлопали. Учился ровно год, на курсе был самым молодым, ко мне очень трепетно относились, но пока я ещё с лёгкостью воспринимал свою будущую профессию… Приехав в Омск к родителям, случайно наткнулся на объявление в «Омской правде» о дополнительном наборе в студию Владимира Дмитриевича Соколова при Омском ТЮЗе. Без сомнений решил остаться в родном городе, после первого курса меня приняли в студию, в новое здание ТЮЗа, это был мой первый профессиональный театр в жизни, где стали очевидными настояОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В антракте спектакля «Шельменко-денщик» («Галёрка)

Сергей Котов, Валентина Киселёва, Владимир Кокин и Юрий Гребень («Кукушкины слёзы», «Галёрка»)

Вера Канунникова и Владимир Кокин («Старосвестская история», «Пятый театр»)

Владимир Кокин, Владимир Приезжев, Николай Пушкарёв и Борис Косицын («Царь Емельян Пугачёв», «Пятый театр»)

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

В очередной сказке

С Галиной Постниковой и Николаем Чиндяйкиным

С Михаилом Александровичем Ульяновым

С актёрами «Галёрки»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ щий интерес к магии сцены, первое восхищение мастерами и просто влюблённость в профессию. За время учёбы я успел отслужить в армии, диплом об окончании студии мама привезла мне на место службы. Я не скажу, что наш выпуск был самым сильным, у меня перед глазами часто возникает фото того времени, где выпускники студии Валентина Киселёва, Евгений Иванов, Лариса Полянчикова, Виктор Цымбал, я, стоим на знаменитой тюзовской лестнице, а внизу надпись: «В добрый путь, не обманите наших надежд!». Это был наш девиз, мы старались ролями доказывать, на что способны. Владимир Дмитриевич был прекрасным главным режиссёром и учителем, но вместе с тем принципиальным человеком, он в определённый момент мог проститься со студийцем, глубоко разъяснив, почему он так поступает. Режиссёр считал, что в этой профессии ошибаться недопустимо, непростительно. И делал это так же, как и преподавал. Удивительная черта! Помню, как он нам настойчиво запрещал ходить за кулисы, считал это лишним. Я очень дорожил отношением, которое почувствовал к себе. Казалось, на этом можно было бы где-то и сыграть, но я жил этой атмосферой, думал, как бы её не расплескать. Мне, единственному первокурснику, выпала возможность сыграть эпизод в спектакле «Они и мы» Н. Долининой. Валентина Устимович, Юрий Трошкеев, Юрий Гребень – такие мастера рядом, мечта да и только! За пять лет в ТЮЗе я успел многое. Запомнилась пьеса о временах Колчака «Разведки рядовой» Д.И. Бархатова. Дмитрий Исаевич сам встречался с нами, я был назначен на роль штабс-капитана Крысова, играл потом с удовольствием и интересом. В 1973 году В.Д. Соколов принимает Смоленский драматический театр, от администрации пришла телеграмма-вызов с конкретными именами: Сутягин, Плеханов, Бархатова, Кокин. За меня была битва на худсовете, но я уехал, не задумываясь, потому что приглашал Соколов. Первой ролью в театре был Дима Крылов в спектакле «Станица жизни» В. Розова, в постановке Сергея Розова, сына известного драматурга, выпускника ГИТИСа. Спектакль был его дипломной работой, которую он защитил практически на группе омичей. На премьеру приехал Виктор Розов, трогательный, удивительно располагающий к себе человек. После удачного показа Серёжа Розов мне заявил: «Где бы я ни был, хочу, чтобы ты работал со мной». Спустя два года, в 1975 году с театром пришлось расстаться: снова уезжает Соколов, теперь рядовым режиссёром в областной театр имени А.Н. Островского в Москву. Все его надежды на дальнейшее творческое сотрудничество уместились в одном предложении: «Тебе необходимо работать в Москве». Прощаться было больно, расставались трудно, он по сей день остаётся для меня умным, талантливым, порядочным человеком в своей профессии. В постановке Соколова «Русские люди» К. Симонова я играл роль Ильина. Спектакль посвящался 30-летию Победы в Великой Отечественной войне. Это режиссёрски гениально выстроенный спектакль, даже сейчас слышу немного картавую речь, голос самого К. Симонова: «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины, как шли бесконечные, злые дожди…», который он специально искал для постановки. Этот спектакль стал ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

С дочерью Ольгой

последней работой в Смоленске для Соколова и для меня… И потом случилось так, что Геннадий Дмитриевич Кириллов, в то время ставший главным режиссёром Омского ТЮЗа, присылает телеграмму, в которой приглашает вернуться в театр. Все омичи, работавшие в Смоленске, уже подали заявление, а я находился в сложной ситуации, потому что играл самый шлягерный, кассовый спектакль «Миллионы тётушки Чарли» Т. Брэндона, исполнял роль Бабса. Люди покупали абонемент сразу на пять спектаклей, многие только ради этой постановки. В газете «Правда» напечатали статью, в которой мне, как исполнителю этой роли, посвятили целый абзац. Единственный по тем временам в театре народный артист Анатолий Андреевич Юкляевский, узнав, что уезжаю, сказал: «Володенька, у вас такое будущее, мне бы ваши годы!..». Я всё-таки подал заявление, но меня просили отыграть ещё один спектакль, и я не мог отказаться. Моё увольнение из театра обсуждалось на уровне горкома партии. Сейчас мне кажется, если бы остался в Смоленске, всё сложилось бы по-другому. Я ещё два года прослужил Омскому ТЮЗу, а потом в силу разных обстоятельств в моей жизни пошли перемены и переезды – биография с географией: Майкоп, Кинешма, Кривой Рог, Воркута… Смена режиссёров подтолкнула меня в очередной раз покинуть родной город, на этот раз меня ждали в драматическом театре города Майкопа. Проработал там один сезон, но, несмотря на это, сыграл множество вводов. Конечно, запомнилась роль Плужникова в спектакле

«В списках не значился» Б. Васильева, приуроченном к 70-летию Ленинского комсомола. За эту работу я стал лауреатом премии имени Ленинского комсомола. В Майкопском театре со мной работал актёр Андрей Болтнев, известный по фильму «Мой друг Иван Лапшин» А. Германа. Как-то в курилке он подшучивал надо мной: «Видел Олега Табакова, слушай, он совсем зазнался, говорит: «Я Кокин, я Кокин…». Я действительно испытывал какую-то неловкость: так быстро стал лауреатом значимой премии. Но какими бы ни были успехи, сердце актёра всегда в ожидании своего режиссёра. До меня дошла информация, что очередным режиссёром театра в Кинешме работает Георгий Алексеевич Завалов, которого я знал по Омскому ТЮЗу, по Смоленску не только как режиссёра, но и как прекрасного актёра, и я уехал в этот город. Драматический театр имени А.Н. Островского в Кинешме приютил меня на четыре года, ровно настолько, сколько в нём осуществлял постановки Георгий Алексеевич. В этом театре я сыграл роль Василия Тёркина, после чего первый секретарь горкома партии, бывший фронтовик Валентин Иванович Сыров заявил: «Именно такого Тёркина себе и представлял!». Потом вслед за главным режиссёром я переехал в Кривой Рог. Опять начались бесконечные вводы, один рабочий сезон, и, хотя не отпускала директор, как только меня позвали в Воркуту, я сразу сорвался с места… Этот город тогда называли Москвой на Севере, признаюсь, я тайно мечтал о машине. Подписанный договор – и через два года у меня уже «Москвич», но в воркутинском театре сложились такая замечательная труппа и талантливая режиссура, что там задержался на целых десять лет. Я очень активно был занят в каждом сезоне, переиграл множество классических произведений. Дорогой остаётся роль Лебедева в Чеховском «Иванове», бенефисная роль Стефана в «Семейном уикэнде» Ж. Пуаро. Я искренне радовался любой работе с потрясающим режиссёром Евгением Кузьмичём Степанцевым, он осуществил одну из первых постановок в России пьесы «Семейный портрет с посторонним» С. Лобозёрова, где я играл роль Тимофея. С удовольствием играл для детей, очень часто память возвращает к одному театральному, по-детски светлому эпизоду. Я как приехал, так без отдыху семь лет играл Кота в сказке «Кот в сапогах», которую поставил актёр Геннадий Щербаков. Этот спектакль был настолько посещаем, что дети его уже знали наизусть по эпизодам. Вот идёт сцена, где людоед поймал и запер в клетке Жака, а Кот – как слуга – спешит выручить хозяина. Чтобы зритель не догадался, кто я,

выходил, прикрываясь плащом, на что людоед меня спрашивал: – Ты кто? – Я Людолюдоед. – А кто такой людолюдоед? – Это тот, кто питается одними людоедами. У нас с партнёром шла по возрастанию импровизация, наш диалог постепенно множился, нам понравилось приближаться к главному эпизоду с помощью такой игры, мы это закрепили: – Ты кто? – А вы что, не знаете? И на каком-то седьмом спектакле, во время перепалки с людоедом на реплику: – А вы что, не знаете? Из зала раздался тихий, почти незаметный детский голос: – Это Кокин. Одним словом, этот театр придал мне за много лет силы, веру в себя, меня знали и продолжали приглашать в разные города. Я в очередной раз выбрал Омск и вернулся. Меня притягивал город, в котором родная река Иртыш, мощные театры, незабываемый Дом актёра, мой первый профессиональный театр… В молодой театр «Галёрка» меня пригласил художественный руководитель Владимир Фёдорович Витько, при встрече он уточнил: «Давайте после Нового года, я сейчас ставлю «Короля Лира», но кого вы будете играть?». Я, имея огромный опыт работы в драматических театрах, согласился, однако ждать не стал и поехал показаться в «Пятый театр». Создателя этого театра Сергея Леонидовича Рудзинского я знал ещё по ТЮЗу, как интересного режиссёра. Считаю, что надо иметь в высоком смысле авантюризм, здоровые амбиции, чтобы выносить такую идею и воплотить её в настоящее искусство своего театра! Я чувствую и верю, что имя его живёт. В «Пятый театр» я пришёл уже без Сергея, ушедшего из жизни в 1995 году, и так случилось, что в день моего рождения… Приняли сразу, я быстро встроился в репетиционный процесс, в первый спектакль «Светит, да не греет» А. Островского. И тут во время работы в «Пятом театре» ко мне обращается Владимир Фёдорович Витько: ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ – Сыграй Глостера в «Короле Лире», Анатолий Кузнецов серьёзно заболел. – Когда? – Завтра! Мне на ночь дали кассету, я выучил текст, перед спектаклем сделали большую репетицию, я ввёлся и остался играть роль Глостера, оказалось, что была для меня роль в «Короле Лире». Позже последовало предложение играть в спектакле «Жизнь господина де Мольера» роль Бутона. Я соглашался работать в «Галёрке», будучи актёром «Пятого театра». Владимир Фёдорович Витько сумел договориться с директором театра Александрой Илларионовной Юрковой, они находили общий язык, корректировали расписание, я находился на каком-то распутье, но продолжал работать в «Пятом театре». Конечно, значимым театральным событием стало для меня участие в спектакле «Старосветская история», поставленном режиссёром Мариной Глуховской по повести Н.В. Гоголя. Вспоминаю, как я долго не мог понять, почему режиссёр назначила меня на эту роль. Перечитав Гоголя, лишний раз убедился, что наверняка я молод для этого сложного, серьёзного образа. Оказалось, что Глуховская обладает таким особым чутьём, когда свыше дано увидеть в актёре то, чего он сам в себе не разглядел и вовсе о себе не знает. Думаю, главная режиссёрская задача – раскрывать актёра, а задача актёра – быть открытием для других. Глуховская удивительный режиссёр, она пытается заговорить с актёром на одном языке, делает попытку в нескольких подходах, но в итоге у неё так всё выстроено, что она могла, например, нам с моей прекрасной партнёршей Верой Георгиевной Кануниковой сказать: «Делайте уже, что хотите…». Мы не смели даже хулиганить, просто она давала ход свободной импровизации, зная, что главное уже не разрушится. С ней приятно работать как с интересным режиссёром и человеком. Когда я посмотрел работу Марины Глуховской «Ревизор» в театре кукол, мне показалось, что в трактовке тем этого автора она уже повторяется, и как ученик понимал, что я с ней это уже прошёл. Возможно, это и есть почерк одного режиссёра. Кто-то работает с интонацией, которой только и надо следовать, кто-то ведёт себя как деспот, а ктото ждёт всю инициативу от актёра, как от бога… Театр всегда разный… Конечно, я всегда буду помнить поездку на фестиваль «Золотая маска» в Москву со спектаклем «Старосветская история», о котором осталось очень много хороших отзывов московской критики, а у меня на всю жизнь в сердце слова нашего земляка Михаила Александровича Ульянова: «Сегодняшний день мною прожит не зря, я посмотрел прекрасный спектакль!». В «Пятом театре» я работал ровно столько лет, сколько содержит его название. В 2001 году я перешёл в «Галёрку», художественный руководитель В.Ф. Витько убедил меня приять это решение. В этом театре сыграны многие любимые роли, остались дорогие партнёры… Для меня, как для творческой личности, дороже партнёра никого не может быть… Не обижать актёра, сделать так, чтобы ему было удобно с тобой, чтобы он чувствовал, что ты не только играешь, но и доказываешь любовь к нему, – это высокое профессиональное взаиОКТЯБРЬ 2013 33(55)

модействие. Я счастливо прожил жизнь своих героев как артист: Золотуев в «Прощании в июне» А. Вампилова, Князь Пантиашвили в «Хануме» А. Цагарели, почтмейстер в «Кукушкиных слёзах» А. Толстого, живописец, Носакин в «Лентяе» А. Толстого, Шельменко в «Шельменко-денщике» Г. Квитка-Основьяненко. Как-то после этого спектакля ко мне в гримёрку заглянул один из зрителей и шепнул: «Если бы я был министром культуры, то вы бы уже завтра проснулись народным артистом». Я заряжен любой очередной ролью, я всегда хочу играть то, что сейчас репетирую. Не могу до сих пор усвоить, как некоторые артисты, только что ознакомившись с приказом назначения на роли, уже через минуту в курилке спрашивают: «Ты кого играешь?». Да не играешь ты ещё! Ты только назначен, а сыграешь или нет – неизвестно. В.Д. Соколов ещё в студии учил: «Пока учитесь, играйте много, а в театре играешь – всю жизнь учишься, но роли не всегда случаются». Я никогда не ждал ролей, они действительно приходили ко мне сами. Пожалуй, только в молодости мечтал почему-то сыграть роль Ленина… Когда смотрел старые фильмы, нравились образы Ленина, которые создавали наши великие мастера Юрий Каюров, Михаил Ульянов, Кирилл Лавров. Для меня маленького Ленин был сам бог, где бы я ни оступился, мне казалось, что он всё видит и знает про меня… Время было такое... Правда, на уровне самодеятельности на смотре в Кинешме мне удалось создать любимый образ. Я играл два отрывка из «Шестого июля» М. Шатрова и «Человека с ружьём» Н. Погодина, а грим принимали со всей строгостью партийные чиновники. Вообще, что делает актёрская профессия с человеком? Облагораживает, по-другому быть не может. Я люблю всё, что со мной происходит, кроме возни в жизни и творчестве. Я обожаю театры, которых в моей жизни было немало. Перебежки из одного театра в другой не ради творческого роста – страшны, согласен. Я владею профессией, мне это дал Бог, я артист, я должен побывать везде, где меня приглашают, где я буду востребован. Меня звали, я уезжал с надеждой, хотя тяжело расставался с театрами, в которых служил. Русскому актёру вообще свойственно скитаться… Но, если есть любовь, ты имеешь право так поступать. Когда обозначается пауза в творчестве, осветляю душу любимым творчеством других. Люблю послушать Владимира Высоцкого, Людмилу Гурченко, особенно её «Молитву». А недавно случилось то, что пришло ко мне впервые: раньше я недопонимал классическую музыку, но сегодня ко мне в сердце неожиданно ворвалась музыка Сергея Рахманинова, и я рад этому открытию… Материал подготовила Марина АВАРНИЦЫНА

Карина ЭЛИЕВА

Театр начинается с.. Уютный, «домашний» музей «Либеров-центр» уже не впервые принимает в своих стенах экспозиции театральных художников. Недавно здесь работала выставка «Дама с собачкой» главного художника Омского государственного Северного драматического театра имени М.А. Ульянова Владимира Сафронова, посвящённая 100-летию Омского отделения Союза театральных деятелей РФ.

Далеко не в каждом театре сегодня есть активно работающий главный художник. То

«Дама с собачкой» «Купец»

есть должность-то существует, и человек на ней имеется, но присутствие его почти не ощутимо, спектакли оформляются в основном приглашёнными мастерами. Есть, конечно, счастливые исключения, в числе которых и тарский Северный театр. Тут вообще сложилось интересно. Владимир Сафронов по рождению тарчанин, но окончил Академию театрального искусства в СанктПетербурге, работал с Георгием Товстоноговым, Львом Додиным, делал спектакли в Москве. И вот шесть лет назад судьба вновь забросила его в родной город. Таковы были личные обстоятельства. В результате самый молодой омский театр получил яркого, неординарного сценографа, что называется, с именем, который не только работает над конкретными постановками, но и организует театральное пространство в целом, заполняя его своими удивительными объектами, устраивая выставки в фойе. В экспозицию, показанную в Омске, вошли эскизы костюмов к различным спектаклям, но основную её часть всё же составили живописные работы, инсталляции и коллажи. Они, если приглядеться, тоже глубоко театральны. Как и у многих художников, у Владимира Сафронова музой, моделью, главной героиней многих работ стала его супруга. Её художник одевает в исторический костюм («Люсия», «Виола»), именно она становится Дамой с собачкой, но не чеховской, а современной где-то для поколения 1950-х. И даже юный пионер улыбается всё той же знакомой лукавой улыбкой. Жанровые картины Сафронова («Бархатный сезон», «Пионер», «Сочи», «Цирк») – это ироничный и в то же время ностальгический взгляд на свою эпоху. Это маленькие мизансцены спектаклей, разыгрывающихся на сцене жизни. Можно долго спорить, с чего начинается театр. Для Владимира Сафронова его маленький личный театр начинается, казалось бы, с незначительного предмета, который он примеряет к известному сюжету, и получается спектакль, закомпонованный в инсталляцию или коллаж. В этих спектаклях «играют» поп-звёзды и политики, персонажи знаменитых картин и исторические личности разных эпох. Своеобразный синтез, сборку художественных деталей впервые применил в начале ХХ века американец Роберт Раушенберг. Он создавал так называемые «комбинированные картины», сочетая вещественные вставки с живописью в манере абстрактного экспрессионизма. У Сафронова мы видим смесь разнородных элементов, коллаж, ассамбляж, инкруст, но вместе получается целая, продуманная картинка, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВЫСТАВКИ

«Парсуна-2»

«Шубка»

с какой-то историей внутри. Её надо прочитать, разгадать, расшифровать, и это превращается в некую интеллектуальную игру со зрителем. Помимо журнальных вклеек в ход идут пуговицы, ракушки, бусины, камешки, сухие листья, кусочки меха, иногда большие предметы – деревянные счёты, ключи, ложки и даже балалайка. «Портрет Джинервы де Бенчи» Леонардо да Винчи, дополненный кружевом, несёт образ Весны, где красота вытаивает из снежного плена, освобождается от волшебной паутины сна. Картина Пинтуриккио «Мальчик в голубом» обильно декорирована ракушками и янтарём – предметами, отнятыми у Вечности. К портрету кустодиевской купчихи добавлено целое семейство кошек («Чаепитие») – как дополнительное подтверждение уюта патриархальной России. Чувство материала в работе с декоративными элементами выдаёт в Сафронове именно театрального художника, мыслящего образами, держащего в уме сцену. Утилитарные вещи иногда подчёркивают у него никчёмность величия, его ложный блеск. Так, композиция «Императрица» собирается в пластиковой формочке, вынутой из конфетной коробки. Замечательная ирония, простая и ясная рифма звучит в коллаже «Наполеон в Москве». Портрет Бонапарта там накладывается на карту столичного метро. Напротив, возвышение бытовых вещей мы наблюдаем в сафроновских ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

«Лики осени»

парсунах, в стиральных досках, превращённых в остроумные арт-объекты. Старые табуретки выглядят настоящими артефактами, когда на их потрескавшейся поверхности воспроизводятся изображения ХVIII века. Кажется, это действительно те самые ранние русские портреты – парсуны, в которых ещё прослеживались традиции иконописи. Волнообразная поверхность стиральных досок натолкнула художника на создание серии марин. Тут и «Гибель Титаника», и «Старик и море» с японским нецкэ, и «И плывёт корабль». Обращаясь к сюжетам известных фильмов и книг, Сафронов немножко переакцентирует их, как и во всех других работах внося новые знаки и символы в знакомые истории. Он здесь и художник, и сам себе режиссёр. Им удивительно точно схвачены какие-то социальные типажи, выставленные в аллегорическом свете. Например, безголовая и, пардон, голозадая «Мисс Россия» – пластиковая куколка в тисках заколки «краба» под прицелом сотен глаз. Или характерные черты загадочных персон ХХ столетия – Монро, Дали, Малевича, Веры Холодной. И где-то там, где складывается улыбка Моны Лизы и холодный взгляд современного мачо («Загадочная улыбка президента»), начинает биться пульс сегодняшнего времени. А выразить тему Времени, наверное, главная задача (и удача) для любого художника. Свой образный мир Владимир Сафронов, словно багаж, погружает на символический корабль и отправляет его в плавание – к зрителю. И недаром он немножко «поправляет» Феллини: «И корабль плывёт» – «И плывёт корабль». Перестановка слов, а от того и ударений меняет смысл. У Феллини главным словом было «плывёт», а у Сафронова – «корабль». Ведь плыть может всё что угодно.

Сергей ДЕНИСЕНКО

Между «Щастьем» и «Краем земли» (15 фрагментов из «экспертного» блокнота) Режиссёры ТО «Два театра» Анна и Наталья Козловские

VII Межрегиональный фестиваль «Неделя экспериментального театра в Омске»: 15 – 22 сентября 2013 года. Учредители, организаторы: Министерство культуры Омской области, Творческое объединение «Два театра» («ШуМиМ» и «Карусель»), Дворец искусств имени А.М. Малунцева, при участии СТД РФ и финансовой поддержке Правительства Омской области. Города-участники: Ангарск, Екатеринбург, Кемерово, Красноярск, Москва, Новосибирск, Омск, Сухой Лог. Актёрские, пластические, музыкальные мастер-классы Майрбека Матаева, Юлии Мисиковой и Елены Салейковой (Москва).

15-е. СЕНТЯБРЯ ДЕНЬ ПЕРВЫЙ ► Фантастика! Ровно в 18.00 под небом, затянутым тучами, на площади перед Дворцом начался батл молодёжно-танцевальных групп (из актёров-участников «НЭТа») – и ровно же в 18.00 пошёл дождь. Секунда в секунду! Ведущая – неповторимая и зажигательная Татьяна Трошина из «Двух театров» – сориентировалась мгновенно: «Быстренько сконцентрировались! Сейчас мы будем разгонять тучи!..». Ведь и впрямь фантастика: через полчаса, когда завершилось danceсоревнование и все отправились в зрительный зал на церемонию открытия фестиваля, – на небе не было ни тучки, и ярко светило солнце.

Экспертный совет: Сергей Денисенко (Омск), Ирина Кайгородова и Майрбек Матаев (Москва). Альтернативное жюри: Гульнара Искакова (Москва, студентка театроведческого факультета РУТИ/ГИТИС), Максим Спивак (Москва, актёр театра «Школа современной пьесы», студент режиссёрско-актёрского факультета РУТИ/ГИТИС).

► …Самый щемящий фрагмент церемонии открытия: пластический номер памяти Юрия Шушковского, стоявшего у истоков «НЭТа» и входящего в состав Экспертного совета фестиваля… И ещё – учреждение номинации памяти режиссёра: «Неуспокоенность». ► …Наверное, банально сымпровизировал. Да вот что-то «Остапа понесло», и начал я говорить со сцены об ассоциациях, возникших во мне по причине того, что день открытия фестиваля совпал с российским праздником «День работников леса». Хотя, может, и не столь уж банально, не случайно ведь после смеха при упоминании «работников леса» в зале потом тишина возникла. Лес… Театр… И от каждого зависит, каким будет этот лес: дремучим? или солнечным, как берёзовая роща Куинджи? или замусоренным после нашего вхождения в лес-театр? или чистым и светлым?.. Театр – как лес. И все мы – его работники. «Берегите лес! Лес – наше богатство!». То же – и про театр: «Берегите театр! Он – наше богатство!»…

Анита Хасметова в спектакле «Путешествие Герды»

16-е. ДЕНЬ ВТОРОЙ ► Название – сверхзазывное: «Территория Щастья». Жанр – и того хлеще: «Сакральный саботаж по шести картинам Дамира Муратова (серия «Беднотаун»)». Выразительная режиссура (Анна Козловская, театр «ШуМиМ») с яркими и точными рисунками-контурами ролейперсонажей. Визуально-музыкально-малословесный спектакль, окунающий и в ностальгию по «оттепели», и в размышления о нынешнем молодом поколении. Спектакль о невозможности Счастья «в одном, отдельно взятом государстве». Спектакль о «безъязыком» поколении. Спектакль о вымирающем в стране Слове. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ Жанна Гатаулина и Дмитрий Юферов на «Территории Щастья»

И всё это – с филигранной иронией!.. Дамир Муратов был в зале. Улыбался… Я улыбался меньше, потому что вот уже второй год подряд организаторы фестиваля – «ШуМиМ» и «Карусель» – буквально «бьют по рукам» Экспертный совет, придумав в Положении пунктик, запрещающий рассматривать эти театральные коллективы в главных номинациях (Гран-при и Спектакли-лауреаты)… ► Эксцентрическое действо «Лавка чудес» (Омск, театр «ДанделионЫ», автор пьесы и режиссёр Ольга Краскова). Озадачило, однако, сие действо. «Невсамделишные страсти в невзаправдашной стране»… И если бы не обаяние исполнителя главной роли актёра Павла Усова (Волшебник), то фантазийно-сказочная драматургия вообще рассыпалась бы, как карточный домик. В остальных актёрах – довольно-таки гремучая смесь «тюзятины» 1950-х и ложной многозначительности. В общем, вкупе со звукорядом (а это немыслимая патологическая какофония) – «чудес» просто полная лавка! Но вера актёров в придуманный ими мир впечатляет. 17-е. ДЕНЬ ТРЕТИЙ ► Театр-студия «Призма» из Сухого Лога. Спектакль по рассказам А.П. Чехова «О том, как…». Увы, – никак. Как бы разыграли по ролям (в традициях школьной самодеятельности) семь дуэтных чеховских рассказовминиатюр. Могли и десять разыграть-прочитать, и двадцать – ничего бы не изменилось. Как говорится, для радиотеатра – в самый раз. Спектакля нет в принципе (такой вот «эксперимент» получается). Налицо – «проблема играющего режиссёра», в данном случае – двух режиссёров (Александра и Дмитрий Мартыновы заняты в спектакле). Да плюс у трёх актёров – дебют… ► Не покидало ощущение, что это – кульминация фестиваля: «Путешествие Герды», эскизный показ по мотивам андерсеновской «Снежной королевы» (режиссёр Евгений Бабаш, Первая студия Омского Драматического Лицейского театра). Краткая точность – в формулировке актрисы театра «ШуМиМ» Насти Шадриной: «Зритель в театре всегда находится в ожидании чуда. И в «Путешествии Герды» оно случилось. Мы увидели живой, искренний и современный экспериментальный театр». Добавлю: философский (и не только благодаря музыке Шнитке), завораживающий своей метафоричностью!.. 18-е. ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ ► Новинка фестиваля: проект «Новая драма» (День лаборатории современной драматургии); кураОКТЯБРЬ 2013 33(55)

торы проекта – актёры Омского академического театра драмы Олег Теплоухов и Руслан Шапорин. Пять показов: два омских студенческих театра «Рампа» ОмГАУ (режиссёр Ольга Марфина) и «Грани» ОмГТУ (режиссёр Алёна Дрохенберг) представляли пьесу Н. Мошиной «Остров Рикоту»; «Карусель» (режиссёр Наталья Козловская) и новосибирский театр «В НоГУ» (режиссёр Мария Щукина) – пьесу Э. Бейкер «Чужаки»; екатеринбургский «О.С.Т.» (режиссёр Ирина Лядова) – пьесу Т. Сапуриной «Кот стыда». Все показы были и оригинальны, и интересны. Но «эскиз» будущего спектакля наиболее чётко проступил у «рамповцев» (режиссёрская мысль буквально пульсировала в показе) и «карусельцев» (актёры – блистали!). ► Гость фестиваля – легендарный Народный театр из Ангарска «Чудак», которым более полувека руководил Леонид Беспрозванный. Спектакль по пьесе М. Угарова «Обломов. DS: totus» поставлен учеником ангарского подвижника – Александром Говориным. Играют ветераны театра (опытнейшие актёры!). Возраст всех персонажей гончаровского романа, таким образом, смещён «в сторону старости» как минимум на четверть века, от этого – ряд фабульных и психологических нестыковок. И ещё такое странное, но интересное ощущение, что на сцене – бал русской драматургической классики: очень «гоголевский» Обломов, Захар – из атмосферы комедий Островского, «достоевский» Штольц, «горьковская» Ольга, «чеховский» Доктор и, наконец, «гончаровская» Агафья!.. «Остров Рикоту» (студия «Рампа»)

19-е. ДЕНЬ ПЯТЫЙ ► Азартная, постановочно-спецэффектная, фестивальная по сути и очень ансамблевая работа талантливого молодёжного кемеровского театра «Карман» (режиссёр Юлия Лунёва), с абсолютно точно обозначенными названием и жанром: «Визуальный спектакль-размышление «Без границ». Размышления – для всех возрастов! О безграничности мира Детства, о «границах» Взрослого мира. И о том, что все мы когда-то были детьми… ► «В шкафу с призраком» по пьесе А. Дежурова (московский театр «Клякса», режиссёр Илья Денисов) – ну просто взрыв мозга (во всяком случае, у меня). Сам драматург считает, что написал лирическую комедию о хорошей немецкой

семье. А на сцене – винегрет: комедия положений трансформируется в комедию абсурда, переходит в фарс, в буфф, в скетч, в пародию, в КВН, в памфлет, в детектив и ещё чёрт знает во что, и при этом все актёры «держат одну краску» – играют в стилистике гипертрофированной «водевильности». Это как если бы «Уральские пельмени», изображая семейку Аддамсов, разыграли сценку-пародию на пьесы Рея Куни. Но сыграно с невероятной театральной страстностью!.. Собираю по крупицам мозг… «Без границ»

20-е. ДЕНЬ ШЕСТОЙ ► «История о дожде» по произведениям Андерсена, представленная красноярским детским театром с потрясающим названием «Этти Детти» (режиссёр Елена Бедрина), – пока что воспринимается как заявка на спектакль. Красивая, сказочная, многообещающая заявка! Просто капельки дождя ещё не сложились в дождь. Но то, что непременно сложатся, – очевидно!.. ► «Марина Цветаева. То, что было. Проза». С нетерпением ожидаемый спектакль екатеринбургского Открытого Студенческого Театра «О.С.Т.» (как минимум потому с нетерпением, что по сей день памятна их драма «Спичечная фабрика», удостоенная Гран-при на прошлогоднем «НЭТе»). Трёхчастный спектакльповествование-осмысление: детство, отрочество, юность. Три актрисы-Марины, три актрисы-Анастасии. Метроном – предвестником будущей беды. Карты с пиковым тузом – предвестником смерти. И лишь слегка не хватает присутствия Времени в атмосфере спектакля… Забавно, но замечательно сказала одна из молодых зрительниц на открытом обсуждении: «Я раньше не любила умных и интеллигентных спектаклей. Но этот спектакль мне понравился, я поняла, что ум может быть тёплым». Воистину может!..

Аня Ратия в спектакле «В шкафу с призраком»

21-е. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ ► Уличный игровой спектакль «На краю земли» театра «Третий круг» (Омск, режиссёр Флора Бабаджанян) тоже сделан с «тёплым умом». Правда, для Франции, где он и был показан на недавнем фестивале российской культуры в Каннах. Но русским тоже всё понятно, тем паче что главный герой по любому поводу говорит классическое: «Едрить твою!». Весёлая, озорная, музыкальная («живой» джаз-бэнд!) и почти бессловесная игровая сказка. Á la russe, пардон! Ну а опыт в освоении нового жанра – только во благо и режиссёру, «На краю земли» – Ксения Захарова и Александр Повякало

На мастер-классе: худрук театра «Клякса» Елена Салейкова и юный актёр театра «Призма» Саша Груцин «Марина Цветаева. То, что было»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ФЕСТИВАЛЬ

и актёрам!.. И теперь, после финального спектакля, уже можно уверенно и радостно констатировать: впервые в истории «НЭТа» абсолютно все фестивальные спектакли, не зависимо от уровня их художественности, были ансамблевыми. Видимо, конкурсную номинацию «Ансамблевость» придётся в этом году «изымать»…

22-е. СЕНТЯБРЯ. ДЕНЬ ВОСЬМОЙ. ФИНИШ ► Грустно расставаться с фестивалем на целый год!.. И так будет не хватать позитива и энергетики, даруемых «НЭТом»!.. Пусть нескромно, – но с удовольствием повторяю придуманный в прошлом году афоризм-слоган: «Когда я слышу «НЭТ», я говорю «ДА»!».

ЛАУРЕАТЫ VII Межрегионального фестиваля-конкурса «НЕДЕЛЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ТЕАТРА В ОМСКЕ» ГРАН-ПРИ ПЕРВАЯ СТУДИЯ ДРАМАТИЧЕСКОГО ЛИЦЕЙСКОГО ТЕАТРА, г. Омск «Путешествие Герды» (режиссёр Евгений Бабаш) ЛАУРЕАТ I степени + Лучшее музыкальное решение спектакля ТЕАТР «О.С.Т.», г. Екатеринбург «Марина Цветаева. То, что было. Проза» (режиссёр Ирина Лядова) ЛАУРЕАТ II степени + Лучшее художественно-постановочное решение ТЕАТР «КАРМАН», г. Кемерово «Без границ» (режиссёр Юлия Лунёва) ЛАУРЕАТ III степени + Приз театров-участников фестиваля «Лучший среди нас» ТЕАТР «КЛЯКСА», г. Москва «В шкафу с призраком» (режиссёр Илья Денисов) «НОВАЯ ДРАМА». Лучшая читка-показ ТЕАТРАЛЬНАЯ СТУДИЯ «РАМПА», г. Омск Эскизная читка-показ пьесы «Остров Рикоту» (режиссёр Ольга Марфина) ПРИЗ АЛЬТЕРНАТИВНОГО ЖЮРИ ТЕАТР «КАРУСЕЛЬ», г. Омск Эскизная читка-показ пьесы «Чужаки» (режиссёр Наталья Козловская) НОМИНАЦИЯ памяти Ю.Ю. Шушковского «НЕУСПОКОЕННОСТЬ» (Елена САЛЕЙКОВА, художественный руководитель театра «Клякса») ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

ЛУЧШИЕ АКТЁРСКИЕ РАБОТЫ Жанна ГАТАУЛИНА и Дмитрий ЮФЕРОВ (Персонажи; «Территория Щастья», театр «ШуМиМ», г. Омск) Александр ГРУЦИН (Мальчик; «О том, как…», Театр-студия «Призма», г. Сухой Лог) Евгения МАКСИМОВСКИХ (Муся; «Марина Цветаева. То, что было») Аня РАТИЯ (Кунигунда; «В шкафу с призраком») Анита ХАСМЕТОВА (Герда; «Путешествие Герды») СПЕЦИАЛЬНЫЕ ПРИЗЫ ЖЮРИ «ТЕАТРАЛЬНАЯ ВЕРА» (Театр «ДАНДЕЛИОНЫ», г. Омск) «ТЕАТРАЛЬНАЯ НАДЕЖДА» (Театр «ЭТТИ ДЕТТИ», г. Красноярск) «ТЕАТРАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ» (Режиссёры ТО «ДВА ТЕАТРА» Анна и Наталья КОЗЛОВСКИЕ) «ЗА ВЕРНОСТЬ ТРАДИЦИЯМ СВОЕГО УЧИТЕЛЯ» (Театр «ЧУДАК», г. Ангарск) «В ПОИСКАХ РАДОСТИ И ЖАНРА» + ПРИЗ ЗРИТЕЛЬСКИХ СИМПАТИЙ (Театр «ТРЕТИЙ КРУГ», г. Омск)

Автор благодарит Оргкомитет фестиваля за предоставленные фотографии

Анастасия ТОЛМАЧЁВА

У зрителя такая же степень свободы, что и у художника Актёр. Конечно, мы играли и перед большей аудиторией, но ведь и качество тоже кой-чего стоит. Я вас сразу признал… Розенкранц. И кто же мы? Актёр. … как собратьев по искусству. Розенкранц. Интересно, а я думал, мы – джентльмены. Актёр. Ну, одни считают, что мы для вас, другие, что вы для нас. Это две стороны одной монеты. Или одна сторона одной монеты. Или одна сторона – двух, поскольку нас тут так много. Том Стоппард. «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». В 1992 году в нашей стране был принят закон «Основы законодательства Российской Федерации о культуре», о действии которого многие даже не догадываются. Процитируем отдельные его статьи. «В Российской Федерации культурная деятельность является неотъемлемым правом каждого гражданина независимо от национального и социального происхождения, языка, пола, политических, религиозных и иных убеждений, места жительства, имущественного положения, образования, профессии или других обстоятельств. Каждый человек имеет право на свободный выбор нравственных, эстетических и других ценностей, на защиту государством своей культурной самобытности. Права человека в области культурной деятельности приоритетны по отношению к правам в этой области государства и любых его структур, общественных и национальных движений, политических партий, этнических общностей, этноконфессиональных групп и религиозных организаций, профессиональных и иных объединений». Этот закон закрепил торжество индивидуализма в сфере культуры. Думали ли его создатели о возможности появления спектаклей Андрея Жолдака, Евгения Марчелли, о выставках Марата Гельмана и акциях «Pussy Riot»? Никто не ответит на этот вопрос. Но этот закон даёт право «Pussy Riot» на их выступление в храме, сегодня, правда, уже ограниченное принятыми поправками в Уголовный кодекс Российской Федерации, направленными на защиту чувств верующих. Что ещё сегодня защищает граждан от свободы художника? В этой статье мы будем рассматривать только театральное дело и не только потому, что это статья в театральном журнале. Уйти с театрального спектакля зрителю по условиям этикета сложнее, чем из кинозала или с выставки и тем более, чем

захлопнуть книгу (о стоимости театральной услуги ниже). «Органы государственной власти и управления, органы местного самоуправления не вмешиваются в творческую деятельность граждан и их объединений, государственных и негосударственных организаций культуры, за исключением случаев, когда такая деятельность ведёт к пропаганде войны, насилия и жестокости, расовой, национальной, религиозной, классовой и иной исключительности или нетерпимости, порнографии. Запрет какой-либо культурной деятельности может быть осуществлён только судом и лишь в случае нарушения законодательства» («Основы законодательства Российской Федерации о культуре»). Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», согласно которому рекомендациями по возрасту зрителей маркируются постановки в омских театрах, «не распространяется на отношения в сфере оборота информационной продукции, имеющей значительную историческую, художественную или иную культурную ценность для общества» (цитата из текста самого закона). Наверное, поэтому им пренебрегают многие московские театры в отличие от своих провинциальных коллег. Просматривая их сайты, далеко не на каждом спектакле заметишь пометку о возрасте зрителя. Но даже когда используются предложенные этим законом маркировки, то вызывает сомнения, что граждане представляют себе их содержательное наполнение. Чем произведение, предположим, маркированное 12+ отличается от 16+, в чем разница между 16+ и 18+? В российских кинотеатрах вы найдёте расшифровку категорий фильмов, принятую в американском прокате, но вряд ли вы назовёте учреждение культуры, где для граждан был бы расписан отечественный аналог. Тем более, что сами театры используют часто эту маркировку в качестве личного волеизъявления о возрасте зрителя и ставят пометку 16+, просто не желая в зрительном зале видеть детей. Это всё окончательно запутывает публику. На последнем фестивале «Молодые театры России» многие спектакли имели пометку 18+ (а один даже таинственное обозначение 21+). Это должно ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ было предупреждать зрителей, что постановка содержит или нецензурную лексику, или изображение или описание действий сексуального характера (в том числе сексуального насилия), или и то, и другое вместе. Но возмущенная реакция части собравшейся публики продемонстрировала, что люди не понимают содержательной стороны этих маркировок или вовсе не обращают на них внимания. Недавно в закон были внесены изменения, запрещающие пропагандировать нетрадиционные сексуальные отношения среди детей, то есть среди лиц младше 18 лет. Соответственно спектакли, обращающиеся к сфере таких отношений, тоже сегодня должны иметь маркировку 18+. Вот и получается, что за маркировкой 18+ таится целый конгломерат явлений, на который зрителю туманно намекают. Между тем кто-то из нас готов к зрелищу с нецензурной бранью, но не со сценами сексуального характера или обнаженными людьми (кто-то наоборот), кто-то готов смотреть на показ гомосексуальных отношений без сексуальных сношений, кто-то не хочет знакомиться с этим типом чувственности в принципе. По закону у нас у всех есть свобода выбора своих ценностей, не меньшая, чем у художников. Нам часто лишь не хватает достоверной и понятной нам информации о произведении, знакомство с которым предлагается. Хотя нас всех защищает «Закон о защите прав потребителя», статья которого говорит об «Ответствен-

ности изготовителя (исполнителя, продавца) за ненадлежащую информацию о товаре (работе, услуге)»: «При рассмотрении требований потребителя о возмещении убытков, причинённых недостоверной или недостаточно полной информацией о товаре (работе, услуге), необходимо исходить из предположения об отсутствии у потребителя специальных познаний о свойствах и характеристиках (работы, услуги)». Отношения между театрами и зрителями стали бы гораздо честнее, если бы театры в рекламных материалах прямо указывали, что спектакль содержит нецензурную лексику, сцены сексуального характера, сцены с обнажёнными людьми или сцены жестокости, натуралистические сцены физиологических отправлений, рассматривает гомосексуальные отношения. Отнюдь не любой зритель из рекламных материалов о спектакле «Старый квартал»: «Сотканная из дневниковых записей, которые Теннеси Уильямс вёл в 1938-39 годах, пьеса «Старый квартал» – это не воспоминания, записанные в тишине рабочего кабинета; это воспоминания, без утайки и без прикрас, воссозданные со всей болью, состраданием и сдержанным юмором, сопровождавшим время, проведённое драматургом во Французском квартале Нового Орлеана. Одно за другим перед нами проходят воспоминания, в кото-

Рисунок Павла Константина (Румыния)

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

рых двойник Уильямса знакомит нас с обитателями захудалого пансиона в Старом квартале: с миссис Уайер, нелепой и безрассудной квартирной хозяйкой; с Джейн, благовоспитанной молодой женщиной из Нью-Йорка, из последних сил цепляющейся за сожительство с вульгарным, но привлекательным зазывалой из стриптиз-клуба по имени Тай; с двумя дряхлыми дамами благородного происхождения, учтиво голодающими в мансарде; с умирающим художником по прозвищу Соловей, который пытается объяснить молодому писателю сущность любви-любви, рождённой и телом, и сердцем. Это история о воспитании художника, воспитании одиночеством и отчаянием, желанием и нежеланием отдавать, о том, как научиться видеть, слышать, чувствовать, помнить, что «писатели – бессовестные шпионы», которые дорого платят за всё, что им суждено узнать, но не суждено забыть», – догадается, о какой любви-любви идёт речь до посещения спектакля. Возможно, кто-то из тех, кому уже исполнилось 18, не хочет тратить свою жизнь на созерцание гомосексуальных отношений, даже если это признанное мировым сообществом произведение искусства, удостоенное приза на кинофестивале в Каннах. А кто-то не хочет поддерживать художников этого направления, зная тезис одного из видных российских театральных деятелей: «Чтобы

вопрос разрешения однополых браков обсуждался в парламенте (как это происходит в Европе), его нужно поднять на территории фильмов, спектаклей и книг...». По моему мнению, нужно предупреждать зрителя и в том случае, когда актёры исполняют женские роли, а актрисы – мужские. Это также неоднозначно воспринимается в обществе. «Продавец (исполнитель), не предоставивший покупателю полной и достоверной информации о товаре (работе, услуге), несёт ответственность, предусмотренную пунктами 1-4 статьи 18 или пунктом 1 статьи 29 настоящего Закона, за недостатки (работы, услуги), возникшие после его передачи потребителю вследствие отсутствия у него такой информации. При причинении вреда жизни, здоровью и имуществу потребителя вследствие непредоставления ему полной и достоверной информации о товаре (работе, услуге) потребитель вправе потребовать возмещения такого вреда в порядке, предусмотренном статьей 14 настоящего Законодательства». Конечно, доказать вред, причинённый спектаклем твоему душевному здоровью, не легко, но ведь иногда театр наносит вред и физическому здоровью зрителей. Вы удивлены? На самом деле всё просто – курение персонажей на сцене. На моей памяти только Мастерская Петра Фоменко тактично предупреждала зрителей об этой стороне отдельных своих постановок. Но последний фестиваль «Молотые театры России» показал, что достоверность информации о театральной постановке не может исчерпываться вышеприведёнными характеристикам. Мы в России

Рисунок Павла Константина (Румыния)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ привыкли к формам художественного театра. Покупая билет на театральную постановку, мы ждём именно этих форм и будем разочарованы и даже рассержены, если столкнёмся с иными. И будем правы, потому что нас об этом не предупредили. За рубежом между тем распространены иные формы театра. Если проводить аналогию с кино, то как есть художественные и документальные фильмы, так есть художественные и документальные постановки. К последним и можно отнести большинство из показанных на фестивале зарубежных постановок: «Синий мальчик» ирландской компании «Брокентокерз» мне напомнил телепрограмму, «Будь проклят тот, кто родину предаст» Молодёжного театра Словении – выступление агитбригады, «Завтрашние праздники» театра «Форст Энтертейнмент» – диспут. Я мало верю в зрительский (и соответственно коммерческий) успех форм документального театра в России. Но если эти формы экспортируются на наш театральный рынок, они должны быть как-то обозначены для зрителей. Малохудожественность словенского спектакля, агрессивная манифестация в нём гомосексуализма и нетерпимости (и в этом моменте показанное уже переступало российское законодательство), по-моему, сильнее шокировали зрителей, чем собственно обнажённые тела актёров, нецензурная лексика и критические реплики относительно российской коррупции и экологии. Мне давно непонятно, почему театры решили, что из зрителей можно делать жертв своих провокаций? По моему мнению, это очень напоминает взятие человека в заложники. Ведь театральная условность такова, что зритель должен внимать происходящему и не имеет права вмешиваться. Почему зритель неожиданно для себя должен становиться заложником провокаций режиссёра, объектом его психологических экспериментов? Он может быть только их добровольным участником, равным субъектом. На постановку с пометкой «провокация» и соберутся те, кто готов экспериментировать над своей психикой и сознанием, кто одержим подобного рода любопытством. Для меня главная загадка фестивального показа словенского спектакля – для чего нужна была его реклама, полностью не соответствующая сути показываемого? Наверное, никто не будет судиться из-за двухсот рублей, потраченных на спектакль. Но сегодня стоимость театрального билета в России может порой превышать и минимальный прожиточный минимум, и минимальную заработную плату в регионе. Впрочем, эта тема для отдельной статьи: стремится ли театр быть демократическим институтом или рад быть придворной забавой. На всю страну стал известен иск юриста, члена Общественной палаты Республики Коми, правозащитника Александра Щиголева к Сыктывкарскому драматическому театру имени В. Савина: после просмотра спектакля «Гамлет» В. Шекспира зритель требовал от театра 1080 рублей (цену двух билетов по 400 рублей плюс нанесённый моральный вред) за то, что театр не предупредил его, что постановка будет отличаться от шекспировской пьесы и содержать сцены сексуального характера. Мировой судья отказал истцу. Дело в суде свелось к дискуссии о допустимости сцен сексуального характера в ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

классическом произведении и квалификации конкретной сцены в конкретной постановке. И здесь истец начал выступать с позиций автора пьесы, вызвав резонный вопрос противоположной стороны о наличии у него полномочий со стороны Шекспира. Защищай Щиголев только свои права (а не права Шекспира), мог бы и выиграть дело. Как у художника есть свобода создать своё произведение, так и у зрителя равная свобода выбрать то, что он готов смотреть на основе полной и достоверной информации. В предыдущей статье («ОТ» № 27 за 2012 год) я уже писала, что у зрителя есть право до просмотра спектакля знать намерение театра следовать за авторомклассиком или перекраивать его в собственных целях. При этом у театра нет права ссылаться на необходимость знания зрителем при покупке билета особенностей литературной основы спектакля, творчества режиссёра или актёра. Это всё специальные знания, наличие которых у потребителя не предусмотрено законом. Любовь к созданию особой субкультуры вокруг театрального творчества не должна предполагать нарушения прав самого случайного и самого неподготовленного зрителя. К сожалению, творцы не допускают мысли, что иногда (и довольно часто) для зрителя единственно знакомым обозначением на театральной афише является жанровое обозначение и именно оно становится главным ориентиром при приобретении билета. И здесь случаются казусы. Так один режиссёр для своей постановки «Утиная охота» А. Вампилова в качестве жанрового определения выбрал «комедию», по его мнению, публика должна была догадаться, что он имеет в виду «человеческую комедию» в духе Бальзака. В итоге на премьере в двух антрактах зрительный зал стремительно пустел: зрители не хотели смотреть оригинальную, но очень драматическую трактовку вампиловской пьесы. Уверена: их негативные отзывы сократили жизнь этого спектакля. Театр не должен забывать, что, продавая зрителю билет, он заключает с ним договор об оказании услуги, информация о которой должна быть ясной потребителю. Мне кажется, что художники живут в иллюзии исключительности своих прав, в убеждённости, что их творчество однозначно приносит некое благо зрителям. Между тем логика подсказывает, что количество художников с очень своеобразным набором ценностей будет в ближайшее время только возрастать. Я не хочу как зритель требовать от государства какой-то репрессивности по отношению к создателям, но хочу быть защищённой от встречи с неведомыми плодами чужого сознания в условиях, когда общество становится всё более дробным в ценностных ориентирах. Да и театрам от ясности и прозрачности наших отношений было бы лучше, ведь самая страшная антиреклама спектаклю – отзывы обманутых в своих ожиданиях зрителей.

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

Четверть века назад.. (Мгновения 1980-х)

Нынешней осенью, «в контексте» столетнего юбилея Омского отделения Союза театральных деятелей, поймал себя на том, что всё чаще вспоминаю Вацлава Яновича Дворжецкого. То ли омская осень похожа на осень нижегородскую (там, в Нижнем Новгороде, тогда ещё городе Горьком, ровно четверть века назад, в 1988-м, посчастливилось мне познакомиться и подружиться с легендарным актёром), то ли о быстротечности времени в очередной раз подумалось: нынче уже двадцать лет, как Вацлава Яновича не стало… Перечитываю замечательный художественно-исследовательский очерк Светланы Яневской «Судьба Вацлава Дворжецкого», напечатанный в 2010 – 2011 годах (к 100-летию со дня рождения актёра) в трёх номерах «Омска театрального» (№№ 21, 22 и 23). Перелистываю фотографии. И вспоминаю, вспоминаю… …В 1987-м Дворжецкий не смог приехать на 50-летие Омского ТЮЗа (это был, напомню, один из первых театров его Судьбы, так же как и Омский драматический) – неожиданно заболел. Спустя год, в октябре, во время наших долгих ежевечерних «нижегородских» бесед в уютной квартире Вацлава Яновича на улице Ошарской, у него постоянным рефреном звучало: «Эх, как давно я в Омске не был! Как бы хотелось времечко найти!..». В день отъезда из

Нижнего, расставаясь в аэропорту, я сказал: «А давайте не откладывать дело в долгий ящик! Вот я прилечу в Омск, свяжусь с нашим СТД, дирекцию ТЮЗа подключим – и через месяц-два Вы к нам прилетите!». Он заулыбался: «А может, через месяц получится? Вы же, друг мой, знаете, что у меня в конце года в Москве будет вечер, в котором мы вместе с Женей участвуем». …Среди подаренных мне Вацлавом Яновичем фотографий есть и эта – где он вместе с младшим сыном… Снова аукаются в памяти событийно-«нумерологические» совпадения-переклики. В год, когда Вацлав Янович впервые был приглашён сниматься в кино («Щит и меч»), его старший сын Владислав окончил театральную студию при Омском ТЮЗе… В год, когда не стало 39-летнего киноактёра Владислава Дворжецкого, Евгений поступил в Щукинское театральное училище… Евгений Дворжецкий погибнет в возрасте 39-ти лет… Вечер под названием «Актёры Дворжецкие» с участием Вацлава Яновича и Евгения состоялся в декабре 1988-го в Центральном Доме актёра. А за месяц до этого, в ноябре (получилось!!!), был Омск. По своей энергетической и творческой насыщенности те дни можно назвать «днями-фейерверками», на которых главенствовал Дворжецкий. Будь ли это постоянные встречи-чаепития в его гостиничном номере с друзьями «омской молодости», будь ли это встречи в театрах, будь ли это большой Творческий вечер в Доме актёра. И вообще в тот приезд в Омск в октябре 1988-го телефон в гостиничном номере Вацлава Яновича не замолкал ни на минуту. Звонили знакомые, незнакомые, звонили зрители, давно уже ставшие бабушками и дедушками. И он благодарно разговаривал со всеми!.. Но на третий или четвёртый день – «взмолился»: «Заберите меня сегодня вечером к себе домой, я уже малость устал». (Кстати, первое, что сделал уставший Вацлав Янович, войдя в мою квартиру и увидев скромно сидящих в уголочке моих сыновей – девяти и четырёх лет, – он схватил с дивана пару подушек и «запулил» ими в детей: «Это что за безобразие? Почему сидите

С сыном Евгением. Ноябрь, 1986

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ Актёры Омского ТЮЗа «первого призыва» 1937-го года: Мария Булатникова и Вацлав Дворжецкий

Вацлав Дворжецкий и Евгений Кулыгин

на память сохранилось… чтобы в истории осталось». Главная сложность: в то время синхронная плёнка (а уж тем паче для незапланированных сюжетов) практически отсутствовала. Использовали из своих «заначек» (а сделать заначку можно было только за счёт высокого профессионализма, когда, скажем, снимаешь сюжет о природе – и вместо трёх-четырёх дублей делаешь два; или – сразу же «под ключ», один!)… Спустя годы, уже расставаясь с телевидением, Евгений Кулыгин (как своего рода завещание) передал своему товарищу, журналисту ГТРК Александру Жидкову все свои архивы. И среди них – ту самую, «дворжецкую» запись. В 2008-м (двадцать лет спустя), органично использовав отснятое в 1988-м, Жидков сделал документальный фильм «Чёрно-белые шары судьбы Вацлава Дворжецкого». «Чтобы было… чтобы на память сохранилось… чтобы в истории осталось»… …«До сих пор не могу прийти в себя от впечатлений, волновавших меня в Омске. Город, друзья, театр…» – напишет он в письме, датированном 16 ноября 1988-го года (сразу же по возвращении в Нижний Новгород). …И ещё почти пять лет после этого мы будем переписываться… …Перелистываю фотографии. Для «Архивного фотоэксклюзива». Чтобы помнили…

С ветеранами омской сцены. Сидят: Мария Булатникова и Евгения Мартэн; стоят: Анна Мальчевская, Алексей Розанцев, Валентина Монетова и Анна Гонтова

на месте? Дети должны бегать и шуметь!..». Установка была понята адекватно: минут десять Дворжецкий с моими сыновьями радостно бросали подушки друг в друга). …А какая трогательная встреча была в актёрском кафе с секцией ветеранов омской сцены! И более всего разговоров-воспоминаний – с Марией Фёдоровной Булатниковой (она в тот год отметила свой 75-летний юбилей), с которой Вацлав Янович впервые встретился в 1937-м на сцене только что открытого в Омске театра юного зрителя!.. А ещё ведь были и съёмки. «Полулегальные», поскольку режиссёр Евгений Кулыгин и оператор Сергей Шевырногов (ГТРК «Иртыш») снимали не для очередной телепепередачи, а просто – «чтобы было… чтобы ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

P.S. Выражаю признательность за помощь в подготовке этого материала сотрудникам Музея театрального искусства г. Омска.

Светлана ЯНЕВСКАЯ

Собеседник – Александр Николаевич Островский (Продолжение. Начало в № 32) Театральное искусство сиюминутно, его сложно фиксировать. Считаешь удачей, если найдёшь в газете рецензию, в архиве – программку или какой иной документ. Из программки можно узнать, кто какие роли играл, кто ставил спектакль, кто его оформлял. Но далеко не всегда представляется такой счастливый случай. А омские рецензенты в прежние времена не очень были озабочены тем, чтобы всем сёстрам дарить по серьгам, – часто бывало, что исполнителя центральной роли в пьесе Островского не назовут, имя режиссёра забудут...

Если в Малом или Александринском театрах нам известны исполнители ролей в пьесах создателя отечественного репертуара, то в отношении омского театра есть годы и даже десятилетия, о которых почти нечего сказать: факты отрывочны и недостоверны, сведения случайны и противоречивы, документы безлики. Тем более это касается периода Гражданской войны. На страницах редких газет театральная тема не приветствуется, особенно сложно понять, что происходило в Омске после отъезда антрепренёра Невского. Вот 17 января 1919 года «Сибирская речь» сообщает: в управу поступили заявления от многих антрепренёров, в том числе от Петра Петровича Медведева: «Он обещает драму и просит сдать ему театр на два года». А в газете «Русь» от 10 сентября 1919 года читаем: «Театр был сдан антрепренёру П.П. Медведеву, который составил очень недурную труппу, но из-за положения на фронте и грозящей эвакуации Омска Медведев не стал заключать контракты с актёрами, труппа распалась. На здание стал претендовать театральный отдел штаба Верховного главнокомандующего, но создать образцовый казённый театр не удалось». Так что же, значит, права С.Г. Ландау, когда писала о том, что в театре жили офицеры колчаковской армии, а спектакли не шли? Нет, не права. Ибо у меня в музейном отделе есть программки этого периода, с фиксированными датами спектакля, с грифом «Дирекция П.П. Медведева» и изображённой лирой с пальмовыми ветками – символом «чистого искусства». В 1973 году, когда я только пришла работать в театр, эти и другие программки мне передала Мария Ивановна Кузнецова, в 1918 – 1934 годах она работала старшим контролёром. Информация, полученная от неё: действительно, в одной из театральных комнат жили офицеры-колчаковцы, но спектакли шли, причём на оформление и костюмы театр

получал средства. Сам Колчак любил театр и приезжал на спектакли. В таких случаях заранее проверяли, отмывали каждый уголок, особенно заботились о директорской ложе, откуда и смотрел спектакли Верховный главнокомандующий. Устраивались и целевые спектакли для солдат. Далеко не все, говорила Кузнецова, вели себя так, как положено в театре: приставали к молоденьким дежурным и контролёрам, во время спектаклей переговаривались, выходили из зала... 31 августа 1919 года театр давал «Без вины виноватые». Программки нет. В программках других спектаклей есть фамилии актёров, собранных в труппу Медведева, «первыми сюжетами», по словам Кузнецовой, были Г.А. Себастьянов, В.В. Гарденин, О.В. Невская, М.В. Аркадьев, В.В. Васильчикова, Н.Е. Максимов, Б.Г. Артаков, В.Н. Соломина. Кузнецова называла также спектакли «Гроза», «Таланты и поклонники», «Василиса Мелентьева». Проверить эти сведения пока не удалось. В 1973 году я познакомилась с Е.А. Белик, театралкой, старейшей жительницей Омска. Она сообщила: несколько дней, начиная с 14 ноября 1919 года, когда Омск был освобождён от Колчака, театр не работал, а потом открылся балетным спектаклем, посвящённым революции. Содержание балета Белик передала так: «В спектакле показывалось, как подземные духи ковали победу революции, революция победила и вышла из подземелья». В феврале 1920 года в соответствии с декретом Совнаркома «Об объединении театрального дела» омский театр был объявлен национальным достоянием. Устанавливались ставки за труд, цены на билеты, право на театральную дотацию. Чтобы новый зритель мог прийти в театр, в первые месяцы театр многие свои спектакли показывал бесплатно или устраивал льготное посещение. Даже с введением новой экономической политики, когда театр был переведён на самостоятельный хозяйОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ И СОБЫТИЯ

Пролог спектакля «Без вины виноватые». 1930 г.

ственный расчёт, для рабочих, красноармейцев, учащихся школ и училищ актёры часто играли спектакли по дешёвым билетам либо бесплатно. За три сезона омский театр трижды менял своё название: в 1919 – 1920 году – Большой театр (в отличие от Малого); в 1920 – 1921 – Сибирский государственный театр; в 1921 – 1922 – Первый государственный советский театр (в газетах иногда пишут по привычке: «Большой театр»). И вновь мы встречаемся с именем Петра Петровича Медведева, которого как профессионала новая власть оставила художественным руководителем Большого театра, а позднее – Сибирского государственного. Вновь убеждаемся, что Медведева интересовал классический репертуар, «пьесы жизни», реальные человеческие характеры. Правда, Фёдор Алексеевич Васильев, писавший о спектаклях под псевдонимом «Дядя Ваня», считал, что главной особенностью и Большого театра, и Сибирского государственного являлось отсутствие живой и творческой работы. Нет сведений, когда Медведева сменяет Н.А. Шестов, ни дарованием, ни художественным вкусом, ни организаторскими способностями не вызывающий у актёров почтения; неизвестны и причины, почему это случилось (вполне вероятно, что причина была вынужденной: зимой 1921 года Пётр Петрович долго болел). На год Медведев остался в драматической труппе, но почти ничего не играл. О Большом театре известно немного, кроме нескольких рецензий, никаких следов от него не осталось. Сведения же о Сибирском государственном многочисленны: их находишь в Государственном историческом архиве Омской области, в газете «Рабочий путь», в двух номерах временника «Искусство», вышедших в ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

1921 и 1922 годах, в журнале «Сибирские огни». Сибирский государственный открылся 16 ноября 1920 года драмой «Гроза» (сыграна была 14 раз). Он официально объявил себя «академическим» и определил свою задачу: вести культурно-просветительную работу среди населения. Однако по существу на этот театр возлагались гораздо большие надежды. Омск в это время являлся административным, политическим и культурным центром Сибири, и Сибирский государственный мыслился как художественнопоказательный театр для всех сибирских городов. Творческий состав насчитывал 118 человек, из них: 31 – драматические актёры, 10 – балет, 24 – хор, 21 – солисты. Сибгостеатр ставил и драматические, и оперные спектакли. Какое место в репертуаре занимал Островский? В «Рабочем пути» за 13 декабря 1921 года в разделе «Театр и музыка» читаем о постановке «Бесприданницы»: «Яркое, местами волнующее представление». Безымянный рецензент хвалит актрису Попову (Лариса). Высказывает сожаление, что роль Кнурова не играет Медведев. Фёдор Васильев в журнале «Искусство», № 1 за 1921 год оценивает «Грозу»: «Что же дал театр? Прежде всего, он не дал Катерины. Обе Катерины нашего театра (Ильина и Ленина) не смогли дать не только трагичности образа Катерины и выявить полуязыческую, полухристианскую мистику, но даже просто оживить щемящей и мучительной бабьей тоской затерянный «луч света в тёмном царстве». Остальные играли в «дежурных», бытовых тонах, что, конечно, мало помогает выявить Островского. И лишь Баской – типичный и живой Дикой, Некрасов – бойкий и интересный Кудряш и, пожалуй, Сумарокова – задорная Варвара – дали кое-что от Островского. Общего тона не было, как не было и красочного и певучего языка московской старины. Декорации темны, заурядны и

Владимир Фёдорович Торский

Анна Павлова в роли Катерины. «Гроза» (доомский период)

мало соответствуют старокупеческой России. Костюмы удачнее». Он же – о «Василисе Мелентьевой»: «Шаблонная постановка в духе постановок губернских антреприз старого времени». Столь же негативно оценивает Васильев и оперу «Снегурочка». Вскоре, с перемещением административного центра Сибири из Омска в Ново-Николаевск, Сибирский государственный перестал существовать. Но судьба его продолжала тревожить критиков. В 1926 году журнал «Сибирские огни» писал: «Работа Сибгостеатра в течение сезона 1920 – 1921 года будет надолго памятна не только омичам, но и всем сибирякам. Таких драматических и оперных постановок, которые позволял себе театр, а также симфонические и камерные концерты, которые он устраивал, Сибирь до того не видела и не слыхала». Новую драматическую труппу набирал в 1922 году И.М. Арнольдов. «Из прежних знакомых в труппу входят: Васильчикова, Соломина, Арсеньева, Варина, Шевелёва, Савельев, Буйнов и Некрасов. Новые женские персоны:

Миганович, Аристова, Бранкович, Раич, Воеводина, Руновская, Волкова, Асмолова, Двороковская. Новый мужской персонал: Орбелиани, Пармский, Юратов, Дементьев, Белостоцкий, Петров. Коллегия режиссёров: Орбелиани, Белостоцкий, Юратов и Пармский» («Рабочий путь»). В марте на сцене идут «Без вины виноватые». В «Рабочем пути» Эр. оценивает спектакль так: «Слишком незначителен этот спектакль, чтобы давать о нём отчёт в газете...» В «Рабочем пути» за 19 октября 1922 года появляется заметка о «Лесе» Георгия Вяткина: «15 октября в гостеатре шёл «Лес» Островского. Шёл, конечно, не по Мейерхольду, а просто, по старинке. Эта комедия – наименее динамичная из всех пьес Островского, и современному зрителю скучновато смотреть пять её длинных актов. Тем не менее, лучшие сцены её по-прежнему захватывают зрителя, даже если они идут по трафарету. Исполнение – корректное. Хороши Аркашка (Казарский) и Восьмибратов (Беллина-Белинович), недурён Несчастливцев (Аркадьев). В декоративно-техническом отношении эффектно поставлена в 4-м акте лунная ночь у озера». 24 ноября 1922 года «Рабочий путь» даёт объявление: «Гостеатр: юбилейный спектакль. 250-летие русского театра. «Комик ХVII столетия». 25 ноября Вяткин описывает, как проходил юбилей: вечер открылся выступлением главного режиссёра театра И.М. Арнольдова, он дал исторический очерк возникновения и развития русского театра. Правовое и материальное положение актёров до Октября Арнольдов назвал «холопским». «Теперь, – закончил он, – мы, актёры, уже навсегда сбросили с себя всякое холопство, отныне мы уже не слуги буржуазии и придворной знати, а работники социалистической культуры... В красном революционном плаще мы идём туда же, куда идёт и советская власть – в царство свободы, справедливости, братства и равенства». Любопытно, что режиссёрские опыты Всеволода Мейерхольда он назвал «фокусами», с чем не согласился Вяткин, призывая театр к новым исканиям. О спектакле «Комик ХVII столетия» Вяткин заметил: «Фигуры прекрасно намечены, но не дорисованы, движения мало. Исполнена пьеса была в общем ровно». 26 ноября в газете «Рабочий путь» появляется статья без подписи «К юбилею русского театра». Читаем: «250-летний юбилей русского театра – явление весьма значительное, с ним связана целая эпоха одной из важнейших сторон культуры, и было бы непростительно пройти мимо этой даты без должного понимания. Омский гостеатр отозвался на юбилей постановкой пьесы Островского «Комик 17-го столетия» и вступительным к спектаклю словом главного режиссёра И.М. Арнольдова. Этого мало. Данная пьеса рисует лишь зарождение русского театра и те историко-бытовые условия, в которых это зарождение происходило. Было бы целесообразно дать, насколько возможно, эволюцию (развитие) театра, наглядно показать на сцене главнейшие этапы русской драматургии, подкрепив эти иллюстрации сжато, но более или менее обстоятельным историческим очерком с указанием общественной роли русского театра в прошлом, настоящем и будущем...». Далее сообщается, что недавно была создана «Организация работников науки, литературы и искусства», она будет ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ И СОБЫТИЯ готовить театральный юбилейный вечер». Был ли проведён или нет этот второй вечер, неизвестно, сообщений о нём найти не удалось. В следующем году в Омске готовятся к 100-летию со дня рождения А.Н. Островского. В январе в театре идёт «Женитьба Бальзаминова». Вяткин откликается на этот спектакль статьёй: «...Именно этот спектакль показал с полной очевидностью, что Островский может идти в нашей труппе весьма и весьма недурно... Бальзаминов – роль не сложная, но для исполнения благодарная, и её хорошо провёл артист Буйнов. Если бы не утрированный грим (к чему этот дешёвый эффект намазанной на лицо сажи!), пожалуй, не пришлось бы желать ничего лучшего – игра Буйнова смотрелась с большим удовольствием от начала до конца. Достаточно выразительны и типичны были остальные персонажи: сваха (Карельская), Соломина (Белотелова), Анфиса (Шевелёва) и Раиса (Раич). Публики в театре было маловато, но исполнителей вызывали дружно и неоднократно. Хочется думать, что режиссёрская коллегия вспомнит забытого ею Островского и постановкой «Женитьбы Бальзаминова» не ограничится» («Рабочий путь», 1923 г., 16 января). Действительно, 7 февраля 1923 года, в бенефис актёра Б.П. Шмидта, на сцене омского театра идёт комедия «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Отзывов, к сожалению, найти не удалось. 1 апреля 1923 года «Рабочий путь» сообщает: 13-го апреля в театре состоится торжественный спектакль в ознаменование 100-летнего юбилея со дня рождения Островского; речь Г. Вяткина «Жизнь и творчество Островского» и первое представление одной из лучших пьес Островского «На всякого мудреца довольно простоты». 17 апреля «Рабочий путь» публикует статью «Празднование юбилея Островского. Юбилейный спектакль в гостеатре». «Комедия смотрелась с удовольствием. Этому способствовала и добросовестная обдуманная постановка, и новые декорации, и добросовестная игра. Но если Орбелиани как режиссёр

не вызывает никаких возражений, то он же в роли Глумова не произвёл того глубокого впечатления, какого от него можно было ожидать. Мы не согласны с трактовкой роли: артист явно глумился над партнёрами. Он, разумеется, глумится над ними, но не показывает этого: для этого существует его дневник и монологи у себя дома. В игре же Орбелиани получалось слишком большое подчёркивание глупости окружающих, и так уже подчёркнутое пьесой. Получился шарж... Примирил он нас со своей игрой лишь в 5 действии, когда в его монологе зазвучала желчь действительного Чацкого... Выделялись своей умной игрой Миганович и Шмидт. Карельская – тип замоскворецкой купчихи, а не важной великосветской барыни, но в общем все играли недурно». Названы исполнители ролей: Горбунов (Мамаев), Касаткин (Городулин), Миганович (Мамаева), Карельская (Турусина), Шмидт (Крутицкий). В фойе в этот вечер работала выставка произведений Островского. В июле 1923 года в Омск приезжает актриса бывшего Александринского театра М.А. Ведринская, которая начинала свою творческую карьеру в театре В.Ф. Комиссаржевской. Вместе с партнёрами она играет «Бесприданницу», и Вяткин отмечает: «Роль проработана артисткой самостоятельно, усвоена органически, а не поверхностно, исполнение захватывает исполнительницу и волнует зрителя. В игре Ведринской нет крика, нет пафоса, всё просто и сдержанно, но под этой сдержанностью чувствуются глубина и сила. Если допустимо сравнение из области зрительных восприятий, игру Ведринской можно назвать матовой... Хочется отметить ещё одну черту игры: жесты рук. Трудно сказать, есть ли ещё артистки, движения рук которых так убедительно подчёркивали бы всё переживаемое. Спектакль «Бесприданница» удачен вообще. В нём был некоторый ансамбль, довольно колоритную фигуру «На всякого мудреца довольно простоты». 1933 г.

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Мамаева – Анна Павлова. Глумов – Владимир Владимиров. «На всякого мудреца довольно простоты». 1933 г.

дал Апполонский в роли Паратова, отлично играл Зилоти (Карандышев), очень недурён Мячин (Робинзон). Значительное слабее женский персонал (кроме Ведринской). Публика смотрела спектакль при напряжённой тишине: эта тишина – лучший показатель внимания к петроградским гастролёрам, и очень, очень жаль, что они не задержались в Омске дольше». Тем не менее в адрес «почтенных гостей» Вяткин делает замечания: есть внешняя небрежность постановок, режиссёрская и административная расхлябанность: спектакли начинались и заканчивались с большим опозданием, артисты входили и выходили не в те двери и т.д. В сезон 1923 – 1924 годов на сцене омского театра играли артисты музыкальной комедии, драматической труппы не было. Когда сезон закончился, Вяткин облегчённо констатировал: «С опереткой Омск покончил и, будем надеяться, надолго. Оперы Омск, к сожалению, выдержать не может, опыт это доказал. За последние годы местные театральные дела, как, впрочем, и во многих других городах, были вообще неудачны, особенно в материальном отношении. Поднимался даже вопрос о ликвидации гостеатра...». Вяткин сообщает: губполитпросвет всё, кажется, сделал, чтобы исправить положение. В театре заканчивается ремонт, какого не было со дня основания театра: заново поставлено отопление, исправлено и усилено освещение, снаружи и внутри произведены побелка и покраска, для сцены приобретена новая мебель, пишутся новые декорации. Репертуар будет обсуждаться специальной комиссией, в которую войдут представители агитпропа губкома РКП, редакции «Рабочего пути», губполитпросвета, режиссёрской коллегии и актёров. В новом сезоне будет работать драматическая труппа из сорока человек, в неё входят актрисы Борисевич, Белинович, Барятинская, Новицкая, Ревякина, Чежегова, Варина, Свободина; актёры Аркадьев, Гарденин, Кастальский, Лизунов, Арнольдов, Осипов, Савельев, Ракитин. «Некоторые из этих имён пользуются в провинции довольно

широкой и заслуженной популярностью» («Рабочий путь», 1924 г., 14 сентября). В октябре и ноябре 1924 года несколько раз новая труппа играет «Лес». «Рабочий путь» отзывается о спектакле кратко: «Постановка добросовестная». С 1927 по 1930 год на омской сцене работает новый коллектив под руководством Бориса Григорьевича Артакова. В нём много актёров, известных в провинции: С.М. Муратов, А.В. Милославский, М.Г. Колесов, С.М. Комиссаров, Н.И. Успенский, С.А. Адолин, З. С. Парская, молодёжь: О.Д. Торкачёва, С.Г. Боровков, В.Т. Политимский, В.П. Торкачевский. В репертуаре – советская пьеса, из классики: «Власть тьмы» Толстого и «Гроза» и «Бесприданница» Островского. В «Рабочем пути» за 28 октября 1927 года находим отзыв о спектакле «Гроза» В. Волгина: «Ставил пьесу режиссёр Иост. В постановке в сравнении с прошлыми старыми постановками введено упрощение в декоративном отношении. Чувствуется новое искание. Отдельные места – вид на Волгу, сцена во время грозы даны удачно. В исполнении нельзя не отметить ряд недочётов. Допущены длинные паузы, в особенности в первом действии, а суфлёр слишком «вдохновлялся». Не дано яркого типа полусумасшедшей барыни Надеждиной. Слабо оттенён и купец Дикой Юрьевым. Борис дан Иостом мягкотелым, не умным». Отзыв – очень странный. Непонятно, какие «новые искания» имел в виду автор, что за «упрощение в декоративном отношении», а главное – почему даже не названа исполнительница роли Катерины... Далее – в «Рабочем пути» не находим ничего о постановках Островского. Удалось найти программку «Бесприданницы», поставленной А.В. Милославским 1 ноября 1928 года. Огудалову играла Е.М. Юрьева, Ларису – З.С. Парская, Кнурова – Н.И. Ястребов, Вожеватова – М.Г. Колесов, Паратова – А.В. Милославский, Карандышева – Н.И. Зуев, Робинзона – Н.И. Успенский. Кое-что я знаю об этих актёрах. Зинаида Парская – утончённая, с затаённым темпераментом актриса, у зрителей вызывала ассоциации с обликом Веры Холодной. Милославский – актёр, по-мужски красивый, сдержанный в эмоциональных проявлениях и средствах выразительности (народный артист России Алексей Фёдорович Теплов говорил об этом актёре: «Каждая часть его тела вела себя достойно». Юный Теплов завидовал, как Милославский на сцене обращается с руками, ибо поначалу не знал, что делать со своими руками, куда их деть, – «и молотил ими нещадно»). Н.И. Успенский – бытовой, характерный актёр. О Михаиле Григорьевиче Колесове сказано в «Театральной энциклопедии» так: «Обладал острым чувством современности, внутренней сосредоточенностью, культурой ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ И СОБЫТИЯ

Незнамов – Игорь Орлов. Кручинина – Анна Павлова. Шмага – Пётр Некрасов. «Без вины виноватые». 1935 г.

сценической речи». Тем более огорчает, что о спектакле с участием этих актёров – ни слова. И не удивительно. Настало время, когда театру постоянно напоминают: «Театр должен стать художественным агитатором за выполнение задач, стоящих перед партией, советской властью перед всей советской страной. Театр должен воспитывать в каждом посетителе волю борьбы за социализм» («Рабочий путь», 1930 г., 12 сентября). От театра требуют не классических – современных пьес. Чудом Островский прорывается к зрителю. С 12 января 1930 года по 30 марта 1931 года на омской сцене работал Сибирский театр актёрского мастерства (СТАМ), театр, показательный для всех сибирских городов. Возглавляла его режиссёрская коллегия: Сергей Николаевич Воронов, Михаил Львович Курский, Давид Моисеевич Манский. Первым режиссёром был, конечно же, Воронов, воспитанник МХАТа. В книгах по истории театра можно найти описание того, как он играл Смердякова в спектакле Немировича-Данченко «Братья Карамазовы». Свидетельствовали: театральный народ по достоинству оценивал его работу. Однако Воронову оказалось мало актёрской деятельности, он начал ставить спектакли, уехал в провинцию. В провинциальные театры он нёс культуру МХАТа. Глубоко вскрывал текст пьесы, любил второй план, тонко раскрывал внутренний мир человека на сцене. Воронов умел не только объяснить, но и показать. Причём, не подавляя актёрскую индивидуальность. Актёры тянулись к нему: он был не только хорошим режиссёром, но и остроумным, интеллигентным человеком. В СТАМе работали многие интересные актёры: заслуженный артист Украинской ССР Леонид Николаевич Колобов, Александра Александровна Дружинина, Михаил Львович Курский, Михаил Григорьевич Колесов, Борис Андреевич Терентьев, Серафим Дмитриевич Иловайский, Сергей Михайлович Комиссаров, Софья Станиславовна Прусская, Александра Васильевна Магницкая, француз де Брие. Это первый сезон Алексея Фёдоровича Теплова, будущего народного артиста РФ, его воспоминания о прежнем омском театре были записаны мной 40 лет назад. Дружинина по амплуа была героиней, рассказывал Теплов. Крупная, высокая женщина, она очень хорошо играла Кручинину в «Без вины виноватых» Островского (премьера – 11 октября 1930 г., режиссёр – С.Н. Воронов). У неё был чуточку курносый нос, но перед выходом ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

на сцену она, вытягивая его, делала наклейку и выглядела очень красивой. Ценили в театре Терентьева, актёра, помужски красивого, с хорошим голосом, органичного. В спектакле «Без вины виноватые» он играл Дудукина «Ни в одном спектакле я не видел Терентьева в ролях с открытым темпераментом, – говорил Теплов, – видимо, это качество ему не было свойственно. Роли такого плана получал Михаил Львович Курский, великолепный молодой актёр на роли героев. Он играл Незнамова в «Без вины виноватых». Француз де Брие, почему-то оказавшийся в Омске, мне тоже очень нравился, он был простак, играл Миловзорова в спектакле «Без вины виноватые». А поражал, потрясал меня Леонид Николаевич Колобов. Это был артист подлинного органического переживания, перевоплощения, он завоёвывал тебя всецело. Любые образы – и драматические, и героические, и комедийные – создавались им мастерски». Л.Н. Колобов принадлежал к плеяде замечательных провинциальных актёров, за которыми «охотились» антрепренёры старого русского театра. Он работал в антрепризах А.Н. Дюковой, А.К. Соколовского, Н.Н. Синельникова. Как тогда было принято, переезжал из города в город, заключая контракты на один-два сезона. Колобов был не только актёром, но и режиссёром и даже – до революции – антрепренёром. Особенно крепко он был связан с Харьковским театром русской драмы. Но последним его театром стал Омский драматический (с началом войны он вошёл в труппу, руководимую Л.С. Самборской). В 1930-е годы, о которых идёт речь, Колобов был в расцвете творческих сил. Как свидетельствовали его коллеги, худой, жилистый Колобов на сцене умел воистину перевоплощаться – получать иную плоть. В спектакле Воронова «Без вины виноватые» Колобов играл роль Шмаги, и о том, как сильно он воздействовал на зрительный зал, мне рассказывал не только Теплов. Впрочем, я забегаю вперёд. Начало действия спектакля Воронова «Без вины виноватые» было «в духе времени» и не имело никакого отношения к пьесе Островского. Василиса – Анна Павлова. Колычев – Иван Загорский. «Василиса Мелентьева». 1936 г.

Катерина – Елизавета Карташёва. Варвара – Лидия Матези. Кудряш – А.М. Егоров. Кабанова – К.И. Кривская. Тихон – В.Г. Кулебякин. «Гроза». 1938 г.

На авансцену выходили артисты, изображавшие компанию буржуазной интеллигенции, смаковавшей закулисную «экзотику»: Ах, наша песня спета: Театр стал газетой. Американцев едкий порох Щиплет нос… За экраном тенями артисты играли заседание месткома, посылающего передвижную труппу театра в деревню. Бригада выходила из «автобуса» гуськом и пела: По дорогам и тропинкам, На подводе и пешком, С чемоданом и корзинкой Мы идём, идём, идём. Клуб, театр, изба-читальня – Это база для спектакля. Наша главная основа – бодрый смех… Не так ли? Потом пожилая актриса обращалась к молодым приблизительно с таким текстом: «Вы не знаете, как жили актёры раньше, каким был театр. Смотрите» (этот пролог писал завлит и главный художник театра Николай Сергеевич Комаровский). И начиналась пьеса Островского. А.Ф. Теплов: «Прекрасную пару составляли Колобов и Курский. Незнамова Курский играл человеком легкоранимым, в котором много врождённого благородства, интеллигентности, тонкости. Он унижен и оскорблён, как и Шмага, и дружба эта, порою внешне грубоватая, подспудно очень крепка. Потому что и Незнамов, и Шмага – люди душевно мягкие. Невольно домысливалась биография Шмаги – Колобова: его и выгоняли не раз, и били,

и ожесточили, сделали пьянчужкой, циником, на нём столько наносной шелухи, «актёрства». Но сохранил он в себе чудом искренность, доброту, способность отличить душевного человека от чёрствого. Колобов не умел играть на гитаре, и голоса особого, певческого у него не было, но я до конца жизни буду помнить, как он садился, разваливался в кресле, держа в руках гитару. Когда Незнамов спрашивал: «И вдруг эта груда оказывается мусором. Что тогда?» – он начинал наигрывать. Незнамов порывался говорить, но Шмага уходил от его расспросов в песню-тоску: Молча ты страдаешь, Борешься с тоской… Незнамов спрашивал: «Да ведь есть же разница между добром и злом?». Шмага на миг останавливался и отвечал: «Говорят, есть какая-то маленькая, да не наше это дело. Нет, ты меня философией не занимай. А то я затоскую так же, как ты». А сам уже тосковал в песне: Счастлив тот, кто плачет. Слёзы – благодать. Их, навек утратив, Тяжело страдать. Плачь, плачь, плачь. Не таи рыданья. Плачь, плачь, плачь – Облегчи страданья… Он пел и плакал, и в зале было мокро. На словах Незнамова: «О, варвары! Что они делают с моим сердцем! Но уж кто-нибудь мне ответит за мои страдания: или они, или она!» – закрывался занавес. А зал кричал: «Ко-ло-бов! Ко-ло-бов!» Высокого трагедийного звучания была эта сцена – и для Незнамова, и для Шмаги. Позже, в годы войны, при Самборской, я тоже играл Шмагу, и было ужасно трудно – не мог отделаться от игры Колобова, не мог забыть её». ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ И СОБЫТИЯ Особое место занимал Островский в репертуаре Западно-Сибирского (1931–1934, 1935–1936 гг.), в 1934–1935-м годах – Синтетического, с 1936 года – Омского областного драматического театра под руководством заслуженного артиста России Владимира Фёдоровича Торского (уехал из Омска в Ленинград в 1937 году). Он говорил мне: «Пьесы Островского вырабатывают у актёра профессионализм. При условии настоящей, полноценной работы можно достичь мастерства, ансамбля». В этом театре были поставлены «Горячее сердце» (премьера – 21 марта 1932 г.; режиссёр – М.Д. Рахманов, художник – В.Н. Лебедев); «На всякого мудреца довольно простоты» (премьера – 10 октября 1933 г.; режиссёр – В.Ф. Торский, художник – С.Л. Белоголовый); «Доходное место» (режиссёр – М.Д. Рахманов, художник – В.Н. Лебедев); «Волки и овцы» (режиссёр – В.Ф. Торский, художник – В.Н. Строев); «Без вины виноватые» – (премьера – 26 февраля 1935 г., режиссёр – Н.П. Северов, художник – С.И. Малышевский); «Лес» (в бенефис А.А. Диомидовского 21 марта 1936 г., режиссёр – А.И. Волков, художник – А.Б. Дулевский); «Василиса Мелентьева» ( премьера – 9 декабря 1936 г., режиссёр – А.И. Волков, художник – В.Р. Воскресенский, музыкальное оформление – В.А. Хаэт, балетмейстер – М.И. Баскакова). Сам Владимир Фёдорович Торский считал наиболее интересными спектаклями «На всякого мудреца довольно простоты» (выделял работу художника и актёров – Анны Леонтьевны Павловой и Владимира Владимировича Владимирова-Рогачёва – актёр, который после разгрома Синтетического театра был незаконно репрессирован); «Без вины виноватые» и «Василису Мелентьеву» – прежде всего за счёт исполнения центральных ролей Павловой, умевшей передать простые и сильные чувства и подчинить себе зрительный зал. Незнамова в «Без вины виноватых» играл Игорь Орлов, которого Владимир Фёдорович Торский называл «фантастически талантливым актёром» (сын знаменитого Орлова-Чужбинина, Игорь Орлов в театре Торского Лидия Алексеевна Матези

ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Лина Семёновна Самборская

был и актёром, и режиссёром; он рано трагически погиб, причина – пристрастие к зелью). Шмагу в этом спектакле сыграл Пётр Сергеевич Некрасов, будущий первый в Омске народный артист РФ. Этот актёр, как замечали его коллеги, не боялся сходства своих персонажей с самим собой. Знающему его человеку иногда казалось, что вот так, с улицы, и вышел Некрасов прямо на сцену. А между тем, по существу, созданные им образы различались по внутреннему строю, по свойствам характера и души. Он иначе, чем Л.Н. Колобов в спектакле СТАМа, запомнившемся омичам, играл своего Шмагу – гораздо сдержаннее по выразительным средствам, менее контрастно. На Шмаге Некрасова было меньше актёрской шелухи. Слабовольный, мягкий, душевный человек, он не утратил чувства личного достоинства, но уже не имел сил победить трудноодолимые обстоятельства. Жена Торского, Анна Леонтьевна Павлова, была основной героиней, в её творчестве сочетались утонченность психологического анализа, культура слова и смелость, чёткость внешнего рисунка. В юности она окончила школу сценического искусства под руководством А.П. Петровского и А.А. Санина. Играла на сценах театров Харькова, Киева, Театра бывшего Корша (Москва). Павлова очень любила творчество Островского, в её репертуаре доомского периода была Катерина в «Грозе». На омской сцене, кроме Кручининой и Василисы Мелентьевой, она сыграла Мамаеву и Мурзавецкую. Торский считал: в «Василисе Мелентьевой» были превосходные работы у Сергея Сергеевича Михалёва (Грозный), Варвары Николаевны Вешняковой (царица Анна), Ивана Васильевича Загорского (Андрей Колычев). Николай Иванович Дубов, бывший антрепренёр и известный карикатурист (печатался в «Будильнике»), играл боярина Михаила Морозова. Теплов, которому нравился спектакль, его оформление, костюмы, был занят в роли Василия Шуйского. В программке спектакля завлит Л. Мизандронцев пишет о «Василисе Мелентьевой»: «...Зритель, смотря эту пьесу, где в общем довольно верно показан кусочек быта Ивана Грозного, ни в коей мере не должен делать никаких исторических обобщений в отношении изображаемой на сцеМихаил Михайлович Иловайский

Николай Александрович Меньшутин

не эпохи и связанных с нею лиц. Он также не должен воспринимать эту пьесу как малозначительный исторический эпизод. Правильнее всего отнестись к ней, как к бытовой драме, стилю которой не изменил Островский даже уйдя в историю». А.Ф. Теплов: «До прихода в театр Лины Семёновны Самборской я успел сыграть Робинзона в «Бесприданнице» Островского, поставленной Дмитрием Козловским вполне традиционно (премьера – 31 мая 1941 г.), как, впрочем, и следующая «Бесприданница», осуществлённая Николаем Александровичем Шевелёвым в послевоенные годы (премьера – 12 марта 1947 г.). Сам Козловский играл Карандышева пресно, без нерва, хотя был актёром опытным, убедительным, простого тона. Но эту роль ему было играть противопоказано, как, впрочем, и Грозного в «Василисе Мелентьевой». Режиссёр и актёр Дмитрий Орестович Козловский поставил на омской сцене четыре пьесы Островского: «Грозу» (премьера – 10 сентября 1938 г., художник – Михаил Капитонович Кротков); «Последнюю жертву» (премьера – 21 февраля 1939 г., художник – М.К. Кротков); «Василису Мелентьеву» (премьера – 9 июля 1940 г., художник – Л.Г. Носков); «Бесприданница» (премьера – 31 мая 1941 г. ). О «Грозе» он писал в программке: «В своей работе над пьесой «Гроза» наш театр становится на точку зрения понимания этой пьесы Добролюбовым. Театр рассматривает эту пьесу не как слезливую «семейно-бытовую» драму, не как «идиллию русского купеческого быта» и «смирения перед

жизнью», что хотят видеть в Островском некоторые критики, – театр стремится создать насыщенный драматизмом спектакль, напряжённым по линии общественных и индивидуальных коллизий. Театр стремится в широком смысле в своём спектакле показать нарастающий, хотя и не осознанный протест против «тёмного царства», показать «светлый луч в этом царстве». Катерину играла Елизавета Карташёва, Бориса – Владимир Спроге, Дикого – А.А. Диомидовский, Кабанову – К.И. Кривская, Варвару – Лидия Матези, Тихона – В.Г. Кулебякин, Кулигина – П.С. Некрасов, Кудряша – А.М. Егоров, полусумасшедшую барыню – Вера Сергеевна Кряжева (актриса, которая в молодости путешествовала с труппой Орленева), Феклушу – Екатерина Ивановна Некрасова. «Обычный спектакль, добросовестно сделанный, но не блестяще», – по прошествии лет оценил «Грозу» Теплов. Такова же была его оценка и двух других спектаклей Козловского. Между тем, в рецензии В. Шапиро на спектакль «Бесприданница» читаем следующее об исполнении роли Ларисы (дебют М.С. Карповой): «М.С. Карпова просто и сильно играет трагедию женщины, которая не может быть счастливой в обществе, окружающем её. Для этого артистка находит нужные краски, она обладает сценическими данными, приятным и выразительным голосом. Иногда, быть может, артистке следует более тонко оттачивать детали, передавая психологические переживания Ларисы, разнообразить жест». О Н.М. Север (Паратов): «Актёра можно упрекнуть в некотором упрощении образа. Этот опытный актёр в последнее время слишком часто повторяет себя». О Теплове (Робинзон): «Этот образ разработан артистом в подчёркнуто комедийном плане и с точки зрения исполнения не может вызвать упрёков. Другой вопрос – следовало ли делать Робинзона только смешным, как это на протяжении всеОбсуждение макета оформления спектакля. Военные годы

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ И СОБЫТИЯ

го спектакля талантливо делает Теплов». Шапиро приходит к выводам: «Спектакль, правильно задуманный, хорошо поставленный, недурно «в общем и целом» сыгранный, но лишённый всё же той стройности и цельности, когда каждая роль, каждая деталь, когда налицо слитый и равноценный ансамбль». И пишет вполне справедливо: «Островский не всегда удавался нашему театру, – может быть, потому, что его надо играть хорошо... или совсем не играть». 4 октября 1940 года на омской сцене вновь появились «Без вины виноватые» (режиссёр – А.С. Столяров, художник – И.В. Алексеев). В роли Кручининой была занята Елизавета Карташёва; Галчиха – Вера Сергеевна Кряжева, Дудукин – А.С. Столяров, Муров – Н.М. Север, Коринкина – Д.Э. Дымзен, Шмагу играл П.С. Некрасов. В военные годы фрагменты из своего спектакля «Без вины виноватые» играли и артисты Московского театра имени Евг. Вахтангова. Есть объявление в газете «Омская правда» от 17 января 1943 года: «22 января в 12 час. ночи – концерт. 1 отделение – «Фронт» – 4-я картина, 2 отделение – сцены из спектакля «Без вины виноватые». Участвуют: лауреат Сталинской премии Абрикосов А.Л., заслуженные артисты РСФСР Алексеева, Горюнов, Русинова и другие артисты. Билеты продаются в кассе театра. Весь чистый сбор поступит на постройку самолёта «Вахтанговец». Ещё одно объявление, более раннее, от 7 ноября 1942 года: «Гостеатр имени Евг. Вахтангова. 8 ноября в помещении ТЮЗа (ул. Республики, 3, горсад) – спектакль «Не в свои сани не садись». Начало в 8 час. веч. Весь сбор от спектакля поступит на подарки бойцам Красной Армии». Такого же рода объявления в войну помещает в газете и омский театр: «14 февраля в 1 час дня – «Без вины виноватые». Весь сбор поступит в фонд помощи семьям фронтовиков» («Омская правда», 13 февраля 1944 г.). В омском театре спектакль «Без вины виноватые» в новой постановке (режиссёр – А.О. Лейман, художник – ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Н.А. Меньшутин) впервые был показан 4 февраля 1944 года. Г. Дусавицкий пишет: «Постановщик А.О. Лейман и весь коллектив исполнителей постарались так прочесть пьесу современному зрителю, чтобы он мог проникнуть в социальный и психологический её смысл. Особенно радует то, что самые сложные роли нашли хороших исполнителей. Артистка Л.С. Самборская (с 1941 года – художественный руководитель театра. – С.Я.) яркими красками рисует убедительный портрет актрисы Кручининой, простой, скромной женщины, но глубоко чувствующей матери и человека. Самборская овеяла этот образ дымкой тихой грусти и печали. Захватывающе проходят трогательные сцены, где чувства матери прорываются наружу – встреча с Галчихой, объяснение с сыном. Самборская имеет прекрасного партнёра в лице артиста В.А. Бескина, играющего Григория Незнамова. «Незнамова очень трудно играть, – говорил Островский, – в нём есть и дурное, и хорошее, и всё это должно проявляться и в жесте, и в тоне». Нужный тон и жест найден Бескиным. Дерзкие речи и манеры Незнамова приобретают уже форму своеобразного протеста против несправедливости, лжи, лицемерия. В них чувствуется гордость униженного и оскорблённого человека». В спектакле были заняты: М.Я. Янковская (Коринкина), А.С. Суханов (Дудукин), В.С. Кряжева (Галчиха), М.Н. Потоцкий (Муров), П.С. Некрасов (Шмага). Этот спектакль, как вспоминали зрители военных лет, очень сильно действовал на зал. Надо сказать, что выдающаяся актриса провинции Лина Семёновна Самборская раньше, в других театрах, уже играла роль Кручининой. Сыгранная вначале «по трафарету», честолюбиво, для «верняка», в Омске родилась заново, в диалоге со зрителем военного времени. Только современно звучащая проблема может объединить зрителей и театр. Так считают сегодня и режиссёры, и актёры. Мысль не нова: мастера сцены всегда чувствовали её правомерность. В военные годы в зале находился тот зритель, который остро понимал, что значит для матери разлука с сыном, и всем существом заклинал судьбу быть милосердной к его родным и близким и к нему самому. В спектакле «Без вины виноватые» Самборская затронула именно эти струны зрительских чувств и подчинила мелодраматический материал роли художественной правде. Её темой стали терпение, вера и ожидание. Не пассивное и страдальческое ожидание, какими раньше наполняла она эту роль, а ожидание деятельное, проводимое в непрестанных, лихорадочных, страстных

Николай Александрович Шевелёв

Глумов – Владимир Спроге. Мамаева – Лина Самборская. «На всякого мудреца довольно простоты». 1945 г.

Алексей Теплов в роли Голутвина. «На всякого мудреца довольно простоты». 1945 г.

Пётр Некрасов в роли Мамаева. «На всякого мудреца довольно простоты». 1945 г.

Глумов – Владимир Спроге. Голутвин – Алексей Теплов. 1945 г.

После Победы. На спектакль едут труженики села

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ДАТЫ И СОБЫТИЯ поисках сына и веры необыкновенной, истовой, поддерживающей силы. Эта новая, открытая Самборской в себе Кручинина, жизнедеятельная и целеустремлённая, была близка, понятна и дорога зрителям военного времени. При Самборской в репертуаре омского театра появляются ещё три пьесы пьесы Островского: «Волки и овцы» (премьера – 30 декабря 1943 г., режиссёр – Леонид Васильевич Развозжаев, художник – Александр Андреевич Ландышев. Исполнители: Владимир Спроге (Беркутов), Лидия Матези (Купавина), М.С. Карпова (Глафира), М.И. Семена ( Мурзавецкая), Алексей Теплов (Апполон Мурзавецкий), Михаил Иловайский (Чугунов), Е.И. Ростова (Анфуса Тихоновна); «На всякого мудреца довольно простоты» (премьера – 21 июня 1945 г., режиссёр – Михаил Михайлович Иловайский, художник – Николай Александрович Меньшутин) и «Бесприданница» (премьера – 12 марта 1947 г., режиссёр – Николай Александрович Шевелёв, художник – Николай Александрович Меньшутин). В Омске особенно любили «Мудреца», театральный, зрелищный спектакль, с прекрасными исполнителями. Егора Глумова играл Владимир Спроге, красивый, талантливый актёр. И. Браиловский восхищался: «Прислушайтесь к голосу артиста, посмотрите на выражение его лица, когда он говорит: «Я сумею подделаться и к тузам, и найти себе покровительство, вот вы увидите. Глупо их раздражать, им надо льстить грубо, беспардонно». Какая убедительная безапелляционность тона и твёрдость характера! Но вот Глумов осторожно поднимает ногу, ступая на первую ступень лестницы своего благополучия. Он говорит с дядюшкой. Здесь голос Спроге теряет свою твёрдость и в глазах гаснет затаённый злой огонёк. Бархатным, чуть-чуть дрожащим от прилива волнующего родственного чувства голосом он говорит: «Я не посмею явиться к вам без вашего приказания, с меня довольно и того, что я вас видел и насладился беседой умного человека...» Блестящее раскрытие образа Глумова! Перед нами – дитя своего века, избравшее своим жизненным путём беспринципность и мерзкое приспособленчество». Браиловский раздаёт комплименты Л.С. Самборской (Мамаева), П.С. Некрасову (Мамаев), М.Н. Потоцкому (Крутицкий), А.Ф. Теплову (Голутвин). В «Бесприданнице» Ларису играла К.С. Иванова. Теплов: «Недолго проработала в нашем театре. Нервная, живая, красивая – как партнёрша меня вполне устраивала». В рецензии Б. Джимбинова, напечатанной 18 апреля 1947 года в газете «Омская правда», читаем: «В Ларисе нет и тени обречённости, пассивности. Она до последнего вздоха борется против корыстолюбия, за своё человеческое достоинство». В роли Паратова были заняты сам главный режиссёр Шевелёв и М.А. Зинин. В рецензии: «Хороши каждый по-своему. У них есть внешний лоск, у обоих чувствуется холодность и сухость по отношению к Ларисе» (Теплов не восхищался ни тем, ни другим Паратовым). Кнурова играл И.В. Новский. Впервые одну из главных ролей в этом спектакле сыграл Алексей Фёдорович Теплов. И, видимо, сыграл замечательно. В рецензии читаем: «В трудной и внутренне сложной роли Карандышева выступает артист А.Ф. Теплов. Его Карандышев жалок и трогателен, смешон и несчастен. Очень легко было превратить его в чисто комическую фигуру. Эта опасность была тем более вероятной, что исполнитель этой роли А.Ф. Теплов до сих ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

пор известен как артист ярко выраженного комического плана. Но в этом спектакле Теплов блеснул такими незаурядными способностями серьёзного драматического артиста, что быстро рассеялись все опасения и предубеждения. Благодаря своему темпераменту Карандышев – Теплов в конце третьего и четвёртого актов выступает уже как обличитель, восстающий против «сильных мира сего». И зрители, потрясённые и захваченные его игрой, искренне верят и сочувствуют ему». А.Ф. Теплов: «Карандышев – роль трагикомедийная, кроме того, это была первая роль в моей актёрской биографии, суть которой – любовь, причём неразделённая. Карандышев – человек ущемлённый, по положению не блестящий, ему хочется выглядеть иным, и любит он не просто женщину, а эффектную женщину. Самолюбие его ноет. Карандышев несёт в себе возможность быть выше, он стремится к другой жизни, он очень непрост, у Островского это один из сложнейших и интереснейших человеческих характеров. Он эгоист, завистник, но результативно, к этому его привели обстоятельства. Я не во всём обвинял его и не только жалел. Шевелёв, ставивший спектакль, порой не мог подсказать, что надо сделать в тот или иной момент, но в то же время проявлял ум, такт, способность понять состояние актёра. Больше всего я боялся оценки Карандышевым драматического события – Лариса уехала за Волгу с Паратовым. От этого маленького куска зависела вся роль. Шевелёв разрешил мне пропускать его, условились: если со стороны режиссёр почувствует, что у меня возник накал, готовность провести эту сцену, то сделает знак. На одной из репетиций так и случилось. Но и в дальнейшем Шевелёв дал мне право: почувствую – могу наврать, значит, не трогаю этой сцены. На сдаче «Бесприданницы», как всегда, было много людей. И неожиданно я почувствовал: у меня возникло то, о чём говорят – порыв, вдохновение. Погружённый в Карандышева, я полностью владел залом, и это меня вооружало, доставляло радость, наслаждение, полное удовлетворение от творчества. То, что случилось, и называют перевоплощением. Обнаружилась природа актёрского творчества. Играя, я, Теплов, эмоционально реагировал на происходящее, эта оценка давала мне силу, веру в действующее лицо. Спектакль закончился, и многие зрители пришли ко мне. Их отношение к исполнению роли Карандышева совпало с моими ощущениями. К сожалению, ни на премьере, ни на последующих спектаклях ничего похожего со мной не произошло. Я постоянно был не удовлетворён, хотел сыграть, как на сдаче, но не мог. Теперь я понимаю: нельзя заставлять себя играть, как вчера, – будет повторение, копия, уступка оригиналу. Если же ты делаешь сто копий, то, забыв оригинал, получишь копию копий». Да, действительно, на пьесах Островского актёры становились профессионалами, извлекая уроки из творческого опыта. Окончание следует.

«И крылья ангелов дрожали, И бесы выли за стеклом.. .» …Новая осень. Новый сезон. Новый (очередной) «Поэтический антракт». Сегодня впервые на его страницах – русская советская поэтесса Маргарита АЛИГЕР, известный российский бард, поэт и актёр Алексей ИВАЩЕНКО, а также талантливейшая украинская русскоязычная поэтесса и драматург Анна ЯБЛОНСКАЯ (её жизнь – прекрасную, яркую, творчески-победную, молодую! – оборвал террористический акт: 24 января 2011 года Анна погибла во время взрыва в аэропорту Домодедово). Имена ещё двух авторов уже появлялись ранее в «Поэтическом антракте»: это поэтесса и зам. председателя Алтайского краевого отделения СТД РФ Ольга КАЗАКОВЦЕВА и коренной омич, поэт, журналист, прозаик, бард Вильям ОЗОЛИН. …Театр плюс Поэзия есть идеальное сочетание, гарантирующее (как минимум) глубину мысли и образную метафоричность. Надеюсь, вы сейчас вновь в этом убедитесь. Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

Анна ЯБЛОНСКАЯ (1981 - 2011)

*** Спектакль закончился овацией, И вся Земля была нам залом, И небо было декорацией, И декорация упала! И начал дождь в восторге литься, Крича нам «Браво!» в унисон, Смывая грим, и с гримом – лица, Плескался в душах примадонн... Мы отслужили сцене мессу, «Аминь!» и «Бис» нам грянул хор! Ведь Бог был автор этой пьесы, А Люцифер был режиссёр... Они друг другу руки жали, В финале выйдя на поклон, И крылья ангелов дрожали, И бесы выли за стеклом...

Ольга КАЗАКОВЦЕВА АКТРИСА Лидии Римшевич

Быть актрисой – это значит петь, не спрашивая цéны, не примериваться к жизни, а без меры отдавать, понимать, что в этом мире ничего нет выше сцены. Быть актрисой – это значит всех до сцены поднимать, ни на миг не расслабляться, слыть весёлой и беспечной, понимать чужое горе, а своё не замечать... А когда совсем устанешь, то на станции конечной надо выйти незаметно, а куда – не отвечать.

Вздымались бархатом кулисы, Звучал над сценой Брамс и Глюк, А за кулисами актрисе Суфлёр сказал: «Я вас люблю». Актриса думала, что это Слова из роли говорят, И, наполняя фразу светом, Её метнула в первый ряд... А где-то там, за горизонтом, В гримёрке, где не слышен шум, Актёр, игравший в эпизоде, Слезами чистил свой костюм...

Маргарита АЛИГЕР (1915 - 1992) ЗА КУЛИСАМИ Идёт спектакль, – испытанное судно, покинув берег, в плаванье идёт. Бесповоротно, слаженно и трудно, весь – действие, весь – точность, весь – расчёт, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ идёт корабль. Поскрипывают снасти. Идёт корабль, полотнами шурша. Встаёт актёр, почти летя от счастья, почти морскими ветрами дыша. Пускай под гримом он в потоках пота, пускай порой вздыхает о земле, ведёт корабль железная работа, и он – матрос на этом корабле. Он должен рассмешить и опечалить, в чужие души истину вдохнуть, поспорить с бурей, к берегу причалить и стаю чаек с берега спугнуть!

Алексей ИВАЩЕНКО АКТЁРАМ СТУДЕНЧЕСКОГО ТЕАТРА Я на сцену проникну тайком, За собою прикрою все двери. Я живу от премьеры к премьере, Оживая с последним звонком. Мы актёры, и, как ни крути, Наша жизнь – как рулеточный шарик, Мы в репетиционном угаре Остановки не можем найти. Но приходит постепенно День, когда по воле судеб Нам пора покинуть сцену, Бросить всё и жить – как люди. Мы уйдём со сцены, зная, Что искусство не заплачет. Впрочем, что я объясняю – Разве может быть иначе!? Но однажды мгновенье придёт, Мы, как прежде, пройдём за кулисы, Старый занавес, как биссектриса, Отсечёт нас от внешних забот. И прожектор ударит в глаза, И закрутится шарик в рулетке, И последние нервные клетки Будем гробить о зрительный зал. Бьют часы полночным боем, И пред ликом Мельпомены Я клянусь, что ни на что я Не сменяю запах сцены. Ни на что я не сменяю Пораженья и удачи... Впрочем, что я объясняю – Разве может быть иначе!? ОКТЯБРЬ 2013 33(55)

Вильям ОЗОЛИН (1931 - 1997) ШУТ ГОРОХОВЫЙ

При древнем батюшке Горохе, При старом батюшке царе, Бывали часто скоморохи На конном луплены дворе. Пока их там секли и драли, Семь шкур спускали, семь потóв, Царёвы люди в сёлах брали На службу рекрутов-шутов. Царю и с новых мало проку: Гулянку стоит завести, – Шуты устраивают склоку Из-за обглоданной кости! С утра у них урчит в желудке, Ну а с голодной требухи – Плохие выходили шутки У скоморохов от сохи. «Ну-у, голодранцы!.. Ну-у, паскуды!..» – Шутов осмеивают в свист… Но в царстве вдруг, невесть откуда, Явился Петька-юморист. Да что – Брунов, Рыкунин, Шуров!!! – Олег Попов – ни дать ни взять! Умел такую корчить дуру – Что тут хоть падать, хоть стоять! Бояре лопались от смеха: «Ох, Петька! Ох и зубоскал!..». А Петька знал секрет успеха – Он… дух гороховый пускал! Он набивал горохом брюхо. И сытым был. А царь стонал: «Ну, Петька!.. Ну, шельмец, Петруха!.. Умру, ей-богу!.. Доконал!..». И Петька веселился глухо, На всю катушку нажимал! Горох гордился этим духом – И Петька это понимал. Он понимал, что шутит плохо, Что нет искусства ни на грош, Что всё – горох, что для Гороха Лишь дух гороховый хорош. А ночью думал: «Лучше б били… Уж лучше б мать не родила»… Но утром миску приносили. И в ней – горошница была… В оформлении использован рисунок Дарьи Решетниковой

В номере опубликованы снимки: Вячеслава Андреева, Талгата Байгужинова, Александра Барановского, Андрея Бахтеева, Олега Деркунского, Марии Гавриленко, Юрия Кисилевского, Андрея Кудрявцева, Юрия Кузьменко, Сергея Лойе, Елизаветы Панченко, Елены Пичугиной, Александра Румянцева, Юрия Соколова и фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, оргкомитета театрального фестиваля «Золотая маска», частных коллекций

Корректор: Л.В. Давыдова

Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 206, тел/факс 8-3812-20-03-69 E-mail: press@ sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: http: // www.sibmincult.ru Подписано в печать 17.10.2013 Дата выпуска Тираж 300 экз. Заказ № 224347 Распространяется бесплатно. Отпечатано в типографии ООО «Омскбланкиздат» г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34 тел. (3812) 212-111 www.omskblankizdat.ru

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ