Журнал "Омск театральный" №35(57) by sibmincult.ru

Министерство культуры Омской области Омское отделение Союза театральных деятелей России Журнал «Омск театральный» № 35(57), март 2014 года ББК Ж.33(2-4ОМ) Учредитель издания – Министерство культуры Омской области Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство о регистрации ПИ № ФС55-1933-Р от 5 мая 2008 года Журнал «Омск театральный» – лауреат Межрегионального конкурса журналистского мастерства «Сибирь – территория надежд» 2007 и 2010 годов Темы номера: Омскому фестивалю-конкурсу «Лучшая театральная работа» – 20 лет. Премьеры, размышления о спектаклях. Актуальные интервью. Монологи, портреты в интерьере театра. Памяти известных театральных деятелей Омска. Главный редактор – Л.П. Трубицина Дизайн и вёрстка – Е.А. Пичугина

СОДЕРЖАНИЕ: Лидия Трубицина. Фестиваль закончился. Да здравствует фестиваль! (К 20-летию Омского профессионального конкурса «Лучшая театральная работа»).................................3 Сергей Денисенко. «Забытая мелодия для часов с боем, или Соло для флейты…» (Авторская рубрика «Архивный фотоэксклюзив»)....8 Наталья Решетникова: «Омск театральный – это лэйбл, известный на всю Россию» (Интервью Валерии Калашниковой с членом жюри фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа» по итогам 2013 года)..................................................11 Любовь Колесникова. Мы помним, как нас любили… («Старомодная комедия» А. Арбузова в Омском государственном драматическом «Пятом театре»).......................................................15

Редакционная коллегия: М.В. Аварницына, В.И. Алексеев, В.Ф. Витько, Л.Ф. Гольштейн, С.П. Денисенко (зам. главного редактора), Л.Н. Колесникова, С.С. Кулыгина, В.Е. Миллер, Л.А. Першина, Б.М. Саламчев, В.А. Шершнёва

Наталья Елизарова. Кого спасёт Ноев ковчег?.. («Ощущение бороды» К. Драгунской в Омском драматическом Лицейском театре) ......19

На первой странице обложки: Композиция, посвящённая 20-летию Омского фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа»

Эльвира Кадырова. Коммунальная вселенная («Время женщин» Е. Чижовой в Омском государственном академическом театре драмы).................................22

На второй странице обложки: Татьяна Казакова и Владимир Остапов в сцене из спектакля «Старомодная комедия» А. Арбузова в Омском государственном драматическом «Пятом театре» Фото Александра Барановского На третьей странице обложки: Элеонора Кремель, Наталья Василиади, Валерий Алексеев и Валерия Прокоп в сцене из спектакля «Время женщин» Е. Чижовой в Омском государственном академическом театре драмы Фото Андрея Кудрявцева На четвёртой странице обложки: Сцена из спектакля «Ощущение бороды» К. Драгунской в Омском драматическом Лицейском театре Фото Екатерины Чернышовой

МАРТ 2014 35(57)

Владимир Копман. Бедные люди. Герои Теннесси Уильямса на омской сцене...............25 Анастасия Попова. По мотивам классики (Балет «Страсть» на сцене Омского государственного музыкального театра)................................................30 Владимир Никеев: «Театр дал мне крылья» (Интервью Людмилы Александровой с народным артистом России, с солистом Омского государственного музыкального театра)................................................32

Вячеслав Корфидов. Эпизод в целую жизнь (Монолог в рубрике «В пространстве времени и сцены»)....................................................................... 38 Людмила Першина. Лишний билетик в «Глобус»? Без проблем! (О кино-театральном проекте «CoolConnections»)..................................................................................46 Елена Мачульская. Влюблённая в театр (Штрихи к портрету Галины Постниковой – заведующей костюмерным цехом Омского государственного драматического «Пятого театра»)...........................................................49 Константин Райкин: «Мы все – горестные оптимисты» (Интервью Эльвиры Кадыровой с народным артистом России, художественным руководителем Российского государственного театра «Сатирикон» имени Аркадия Райкина) . ...............................50 «Пятый театр» играет с архангелами (Интервью Александры Самсоновой с режиссёром Галиной Полищук) .................................................53 Лариса Ханжарова. Дары востока. Явление куклы. Индия (Из цикла «Музейные истории»)..................................................................................................................55 Дарья Александрова: «Я хочу быть частью этого праздника» (Интервью Анастасии Толмачёвой с художником-бутафором Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин»)..................................................56 Карина Элиева. Как «Арлекин» сотню кошек приютил (О выставке в Омском государственном театре куклы, актёра, маски «Арлекин»)..........................62 «Помнишь – вечер, фойе театра, дом, дорога, закатный свет?..» («Поэтический антракт» – авторская рубрика Сергея Денисенко).......................................................64 Вослед легендам… Памяти Юрия Гребня, Олега Карповича, Светланы Яневской, Светланы Нагнибеды..................................................................................................68

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВОКРУГ ЮБИЛЕЯ Лидия ТРУБИЦИНА

Фестиваль закончился. Да здравствует фестиваль! Особый для омского театрального сообщества март 2014 года прошёл под аплодисменты в формате празднования 20-летия профессионального фестиваля «Лучшая театральная работа года». По симметричности чисел так совпало, что в юбилейную афишу было включено 20 спектаклей, представлявших премьерные работы всех государственных и муниципальных омских театров.

Не лишним будет напомнить, что наш фестиваль – ровесник Национальной «Золотой маски», которая в этом году широко и с блеском отметила своё двадцатилетие. Да, случаются в извечном противоположении столицы и провинции вполне себе пристойные совпадения. Вот и здесь мы можем сказать: «Вам двадцать, и нам тоже. Ровесники!». Вспомним, что такое соседство дат для нашего события не было совсем уж случайным. Когда родилась идея общероссийской театральной премии «Золотая маска», руководитель омского комитета по культуре и искусству Нина Михайловна Генова, поддерживая имидж нашего театрального региона, учредила конкурс актёрских работ в профессиональных театрах. Она умела и умеет улавливать перспективные векторы времени и встраиваться в них. Наш конкурс стартовал в качестве исключительно актёрского. Жюри, которое возглавила Н.М. Генова, в течение года отсматривало все премьеры в театрах и в декабре подводило итоги, называя лучшие работы. Это позже возникла идея расширить конкурсный спектр, ввести новые номинации, а затем председатель секции критиков Сергей Денисенко предложил сделать его в формате фестиваля – со своей афишей, с временными рамками и с торжественной церемонией награждения лауреатов. Напомним, что первым лауреатом нашего конкурса 1994 года, удостоенным премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева, был блестящий актёр из плеяды действительно легендарных – Юрий Ицков. Так была отмечена его работа в смешном, остроумном, абсолютно «игральном» спектакле Омского академического театра драмы, поставленном Владимиром Петровым по пьесе Луиджи Пиранделло «Человек, животное и добродетель». А первым лауреатом премии имени народной артистки России Т.А. Ожиговой в 1997 году стала актриса Омского драматического «Пятого театра» Лариса Гольштейн, тонко и трепетно сыгравшая роль Сони в камерном спектакле по А.П. Чехову «Три визита доктора Астрова», режиссёром которого был Андрей Любимов. В том же 1997-м были названы первые лауреаты престижной премии «Легенда омской сцены». Ими стали Надежда Андреевна Блохина и Маргарита Артуровна Лаврова, представители славной плеяды Омского государственного музыкального театра. Когда в начале нового века ввели номинацию «Лучший спектакль года», открыл список «Кавказский меловой круг», поставленный грузинским режиссёром Габриэлом ГоМАРТ 2014 35(57)

шадзе по пьесе Бертольда Брехта в Омском драматическом «Пятом театре». За те двадцать лет, что мне довелось работать в жюри фестиваля, и внутри конкурсной программы, и вовне произошли впечатляющие перемены. Стало больше театров: к когорте омских добавились коллективы из Тары и Калачинска. Выросло количество номинаций. Если вначале их было всего четыре – две главные роли (мужская и женская) и две роли второго плана (также разделённые по гендерному принципу), то сейчас их одиннадцать. И, конечно, теперь, когда фестиваль перешагнул своё двадцатилетие, нужно думать о его модификации. По всей видимости, надо расширять список номинаций, чтобы он отражал творческие работы не только актёров, но и режиссёров, художников, музыкантов, может быть, стоит отмечать отдельной премией спектакли в новаторском формате. Наверное, было бы прилично и правильно увеличить размер премиального фонда фестиваля. Почему бы не учредить приз зрительских симпатий? Вероятно, можно было бы уже за рамками фестиваля, по его итогам устраивать круглые столы в театрах или в Доме актёра с участием представителей не только различных театров, но и вузов Омска, творческих союзов. Думаю, можно организовывать творческие встречи и иные события в рамках фестиваля. Местами проведения их могли бы стать музеи, библиотеки, сами театры, Дом актёра. Жаль, что фестиваль наш проводится в такое время, когда его сложно «вывести на улицу»: в городе в это время слякоть, грязь, лужи. Разве что всем участникам и зрителям фестиваля дружно и театрально перевоплотиться в дворников и расчистить пространство хотя бы у наших центров культуры. Сыграть такой спектакль в интерактиве с городом. Боюсь только, что коммунальщики не справятся с ролью реквизиторов. Абсолютно логичным было бы создание если не отдельного сайта «Лучшей театральной работы», то хотя бы отдельной страницы на сайтах учредителей фестиваля – Министерства культуры Омской области и Омского отделения Союза театральных деятелей РФ, где была бы представлена история фестиваля, его лауреаты, публикации о них и лучших спектаклях в прессе,

мнения актёров об их «победных» ролях, а также «свободная трибуна» – для высказывания зрителей. Кстати, обратите внимание, какой интересный проект – «Свободное общество спектакля» – придумали на сайте «Золотой маски». Его создатели записали несколько десятков интервью, нашли в архивах сотни фотографий, эскизов, афиш, обратились к экспертам и сняли небольшой сериал, в котором режиссёры, художники, актёры и другие театральные герои сложно и интересно отвечают на простые вопросы. В рубрике «Словарь» они собрали слова и выражения, которые недавно вошли в театральную речь. В рубрике «Цифры» публикуются удивительные и характерные статистические данные. Не удержусь и приведу несколько цитат из этого раздела: - «30 бутылок шампанского и 10 бутылок водки, закусывая чёрным хлебом и огурцами, выпивают зрители в зале во время сцены маскарада у графа Орловского в спектакле «Летучая мышь» Иоганна Штрауса в театре «Геликон-опера». - «Самый короткий спектакль, идущий на российской театральной сцене, – «Солдат» Павла Пряжко в постановке Дмитрия Волкострелова. Он длится 15 минут». - «Самый продолжительный – «Стойкий принцип» Бориса Юхананова в «Школе драматического искусства». От начальной сцены до финальной проходит 11 часов». - «По данным на январь 2014 года в России насчитывается 963 театра и театральные компании в 216 городах». Но возвратимся к омскому юбилейному фестивалю. В этом году он стартовал 25 февраля, а через месяц, 24 марта, в Доме актёра имени народного артиста РСФСР Н.Д. Чонишвили состоялась торжественная церемония награждения его лауреатов. Самая почётная награда в нашем театральном сообществе – «Легенда омской сцены» – в 2014 году вручена двум великолепным актёрам, настоящим мастерам – Валерии Прокоп (Омский государственный академический театр драмы) и Владимиру Остапову (Омский государственный драматический «Пятый театр»). Зал приветствовал их стоя долгими аплодисментами. Народная артистка России Валерия Ивановна Прокоп, недавно вернувшаяся на сцену после травмы и продолжительного больничного, искренне пожелала всем здоровья, и это было воспринято с пониманием и энтузиазмом. А заслуженный артист России Владимир Григорьевич Остапов, который ещё и за 60-летие не перешагнул, воскликнул: «Как летит время! Вот и я уже легенда!». И, спускаясь по порожкам со сцены, изобразил походку дряхлого старичка. Зал оценил его юмор. Главной награды – «Лучший спектакль

«Легенда омской сцены» – заслуженный артист России Владимир Остапов, актёр Омского государственного драматического «Пятого театра»

«Легенда омской сцены» – народная артистка России Валерия Прокоп, актриса Омского государственного академического театры драмы

Екатерина Потапова, актриса Омского государственного академического театры драмы, – лауреат областной премии имени народной артистки России Л.Г. Полищук

Директор Омского государственного музыкального театра Борис Ротберг поздравляет народную артистку России Валентину Шершнёву – лауреата премии имени Э.В. Розена

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Актёр Омского государственного академического театра драмы Владислав Пузырников – лауреат премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева

Актриса Омского ТЮЗа Лариса Яковлева. Победа в номинации «Лучшая женская роль второго плана»

Заслуженный артист России Александр Хмыров – лауреат премии имени Э.В. Розена

Ведущие церемонии заслуженная артистка РФ Лариса Гольштейн, актриса Омского государственного драматического «Пятого театра», и Евгений Точилов, актёр Драматического Лицейского театра

Творческий коллектив Омского театра юных зрителей получает одну из главных наград фестиваля – «Лучший спектакль года» – за постановку «Мой милый Плюшкин» В. Ольшанского (режиссёр – Борис Гуревич)

Народный артист России Моисей Василиади в роли Рагно («Сирано де Бержерак»), за исполнение которой он отмечен в номинации «Лучшая мужская роль второго плана»

МАРТ 2014 35(57)

Актёр «Пятого театра» Роман Колотухин – лауреат специальной премии жюри

Дмитрий Трубкин и Евгений Сизов, актёры театра «Студия» имени Л.И. Ермолаевой, – лауреаты специальной премии жюри

Народный артист России Георгий Котов – лауреат премии СТД РФ

Сергей Тимофеев, художественный руководитель Драматического Лицейского театра, получает премию СТД РФ

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ВОКРУГ ЮБИЛЕЯ

Ольга Науменко, актриса Калачинского театра кукол «Сказка», – лауреат премии Омского отделения СТД РФ

Солист Омского государственного музыкального театра Михаил Дергилёв – лауреат специальной премии жюри

Борис Мордохович, руководитель музыкальной части Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин», – лауреат премии имени А.Т. Варжало

Специальной премии жюри удостоен актёр Северного драматического театра имени М.А. Ульянова Роман Николаев

Председатель Омского СТД РФ Валентина Шершнёва вручает премию регионального отделения СТД РФ актёру Омского государственного драматического театра «Галёрка» Артёму Савинову

МАРТ 2014 35(57)

года» – был удостоен творческий коллектив Омского театра юных зрителей за постановку «Мой милый Плюшкин» В. Ольшанского (режиссёр – Борис Гуревич). Главной персональной премией – имени народного артиста СССР А.И. Щёголева («Лучшая мужская роль») – отмечен актёр Омского государственного академического театра драмы Владислав Пузырников за роль Фернандо в спектакле «Метод Грёнхольма» Ж. Гальсерана. Лучшие роли второго плана – это Рагно в «Сирано де Бержераке» Э. Ростана (блистательный этюд Моисея Василиади, Академический театр драмы) и Мавра в «Моём милом Плюшкине» (чудесная, с массой театральных превращений, работа Ларисы Яковлевой, Омский ТЮЗ). Премией имени заслуженного деятеля искусств России Э.В. Розена отмечены два ведущих солиста Омского государственного музыкального театра – Валентина Шершнёва и Александр Хмыров – за главные партии в спектакле «Светлая грусть» на музыку В. Гаврилина. За достижения в искусстве театра кукол премии имени А.Т. Варжало удостоен руководитель музыкальной части театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Борис Мордохович. Специальными премиями жюри отмечены актёры театра «Студия» имени Л.И. Ермолаевой Дмитрий Трубкин и Евгений Сизов (роли Первого и Второго панов в спектакле «Свободное падение» по пьесам С. Мрожека), солист Музыкального театра Михаил Дергилёв (роль Остапа Бендера в мюзикле «Золотой телёнок» Т. Хренникова), актёр Северного драматического театра имени М.А. Ульянова Роман Николаев (роль Отца Якова в спектакле «Кошмар» по рассказам А.П. Чехова) и актёр Омского «Пятого театра» Роман Колотухин (роль Боцмана в спектакле «Язычники» А. Яблонской). Премией СТД РФ награждён художественный руководитель Драматического Лицейского театра Сергей Тимофеев за постановку спектакля «Убийство Гонзаго» Н. Йорданова. Премиями Омского отделения СТД РФ отмечены работы актрисы Калачинского театра кукол «Сказка» Ольги Науменко (роль Матрёны в спектакле «Каша из топора» Г. Латышева) и актёра Омского государственного драматического театра «Галёрка» Артёма Савинова (роль Кочкарёва в спектакле «Сны Подколесина»). Премией СТД РФ за активную общественную работу награждён народный артист России, солист Омского государственного музыкального театра Георгий Котов. Традиционно в этот праздничный день вручается почётная областная премия, носящая имя нашей знаменитой землячки – народной артистки России Л.Г. Полищук. В 2014 году этой награды удостоена актриса Омского государственного академического театра драмы Екатерина Потапова за исполнение роли Мерседес в спектакле «Метод Грёнхольма» Ж. Гальсерана. Фестиваль закончился. Аплодисменты всем его участникам!

Рубрику ведёт Сергей ДЕНИСЕНКО

Забытая мелодия для часов с боем, или

Соло для флейты 20-летию конкурса «Лучшая театральная работа» посвящается… Когда-нибудь о главном театральном конкурсе Омского региона «Лучшая театральная работа» будет написана и издана красивая и талантливая книга (театральный Омск достоин этого!). В ней будут и история конкурса, и монологи его талантливейших лауреатов, и фрагменты рецензий на «победные» роли, спектакли, и победно-оптимистичные фотографии лауреатов, начиная с 1994-го и заканчивая годом, когда будет создана и издана книга, и воспоминания (да, уже воспоминания!) тех, кто стоял у истоков конкурса…

А первым из воспоминаний – по праву! – должен быть рассказ-монолог Нины Михайловны Геновой, которая в середине 1990-х, будучи председателем комитета по культуре и искусству Омской области, придумала и основала конкурс «Лучшая театральная работа». Думаю, было бы логично предложить Н.М. Геновой стать почётным председателем жюри конкурса, являющегося «изюминкой» культуры региона. Когда-нибудь появится такая книга. Я верю в это. Когда-нибудь. Не сейчас. Сейчас уже поздно, учитывая, что юбилейный конкурс 2014-го прошёл… И даже уже поздно обращаться за воспоминаниями для этой книги к замечательным «летописцам» театрального Омска Светлане Нагнибеде и Светлане Яневской, к «Легендам омской сцены» Капитолине Барковской, Надежде Блохиной, Юрию Гребню, Евфалии Дёминой, Любови Ермолаевой, Вере Канунниковой, Надежде Надеждиной, Елене Псарёвой, к лауреатам и победителям разных лет Николаю Анкудинову, Олегу Карповичу, Вадиму Решетникову, Вениамину Скосыреву… …Сегодняшний «Архивный фотоэксклюзив» – «на мотив» памяти моей, тоже постепенно становящейся архивной (сие неизбежно, ибо уже 25-й выпуск рубрики). Окунаюсь мыслями в начало XXI века. В те мгновения, когда был март 2001-го и когда 26-го числа оного месяца на сцене Дома актёра празднично и торжественно проходила церемония награждения лауреатов конкурсафестиваля «Лучшая театральная работа 2000-го года». Это был один из лучших конкурсов за всю его вот уже двадцатилетнюю историю. Даже несмотря на то, что «бюджет» конкурса в тот год был более чем скромен. Почему в «архивной» памяти тот год всплывает? Потому что тогда главным управлением культуры и искусства администрации Омской области (ныне – министерство культуры) был поддержан

1997. Ведущая церемонии Нина Генова поздравляет Наталью Торопову, лауреата в номинации «За творческие достижения в искусстве музыкального театра»

1997. Юрий Гребень – лауреат премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева (номинация «Лучшая мужская роль»; спектакль театра «Галёрка» «Весельчаки»)

разработанный секцией театральной критики Омского отделения СТД РФ новый вариант проекта о традиционном омском конкурсе «Лучшая театральная работа». Этот конкурс (на момент начала века) проводился уже пять раз, выявляя

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

АРХИВНЫЙ ФОТОЭКСКЛЮЗИВ и лауреатов премий имени Татьяны Ожиговой, Александра Щёголева, и лауреатов в различных номинациях; но сам конкурс, при всей его значимости, был как бы «вещью самой в себе». А в 2001-м состоялся не просто конкурс, а компактный по времени конкурс-фестиваль лучших театральных работ (12 спектаклей, отобранных экспертным советом), с выпуском специальных афиш и буклетов, с приглашением в состав жюри театральных критиков из других городов, с проведением «круглых фестивальных столов». И всё это даже вселяло надежду, что журнал «Омск театральный» будет возрождён; на тот момент журнал не выходил уже более двух лет («Омск театральный» в нынешнем формате возродится, как известно, в 2004-м году). Так что публикуемые сегодня фотографии – для «Омска театрального» уж точно архивноэксклюзивны. Тогда в составе жюри, помимо омичей, работали председатель Секции театральных критиков Екатеринбургского отделения СТД Алла Лапина и критик, доктор филологических наук Юрий Шатин из Новосибирска. А через год в жюри вместе с омичами будут театровед, доктор философских наук Галина Брандт (Екатеринбург) и театровед, кандидат филологических наук Сергей Захарян (Иркутск). А какие идеи рождались!.. И проводить церемонию награждения лауреатов «в лучших традициях «Оскара», на фоне увеличенной скульптурной копии Крылатого гения; и учреждать новые номинации; и рассмотреть возможность увеличения состава жюри до девяти человек, с приглашением в него не только иногородних критиков, но и актёров и режиссёров из других городов; и чествовать не только победителей, но и всех номинантов на победу, по принципу «Золотой маски»… Тогда же, в 2001-м, было решено учредить номинацию «Лучший спектакль года», своего рода Гран-при (первым его обладателем стал «Пятый театр» – спектакль «Кавказский меловой круг»). В 2002 году фестиваль-конкурс по своей энергетике, по яркой мощи церемонии награждения был аналогичен предыдущему («эстафетную палочку» от председателя Омского отделения СТД РФ Юрия Ицкова уже подхватил Владимир Миллер, и вместе с консультантом отделения по творческим вопросам Мариной Аварницыной продолжил творить вечерапраздники). Но «шажки» назад ощущались: экспертного совета уже не было, репертуарная афиша фестиваля формировалась самими театрами; много возникло суеты и хлопот, связанных с организационно-управленческим аспектом театрального праздника (достаточно вспомнить, что распоряжение управления культуры о проведении конкурса-фестиваля было подписано в тот день, когда конкурс-фестиваль… уже начался). …Победы на конкурсе «Лучшая театральная работа» чуть ли не с самой середины 1990-х начали входить непременной строчкой в актёрские, режиссёрские резюме, в библиографические материалы, комментарии и сноски, в книги, энциклопедии, справочные издания. Победы входили в историю самих театров. Придуманное кем-то из журналистов «Омская Золотая маска» по отношению к «Лучшей театральной работе» не так уж далеко от истины. Во всяком случае, не так уж было далеко в истоке нынешнего века… Кстати об истоках. Особая «аукающаяся» гордость конкурса – скульптурки Крылатых гениев, подаренные Владимиром Миллером в истоке века двум омским фестивалям-конкурсам любительских театров. И вот уже много лет Крылатый гений является переходящим Гран-при и ежегодных областных

МАРТ 2014 35(57)

2001. От имени общественной организации «Российская Партия Будущего» к Юрию Ицкову со словами благодарности и «напутственным словом» (через несколько дней Юрий покинет Омск и станет актёром петербургского Театра Сатиры на Васильевском) обращается председатель Совета Омской областной региональной организации «Российская Партия Будущего» Ирина Матвеева

2001. Диплом лауреата в номинации «Лучший дебют сезона» – у Владимира Майзингера (Академический театр драмы, «Приглашение на казнь»); награды – из рук молодых артистов Лицейского театра Натальи Мельниковой и Вениамина Скосырева

2001. Борис Руденко – лауреат в номинации «Творческая удача сезона» (театр «Студия» Л. Ермолаевой», «Старший сын»); награду вручает лауреат премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева (1998) Валерий Алексеев

2002. «Кавказский меловой круг» принёс актрисе «Пятого театра» Марии Долганёвой звание лауреата премии имени народной артистки России Т.А. Ожиговой; награда – из рук лауреата премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева (2000) Валерия Скорокосова

2001. С приветом из Новосибирска и с восторгом от увиденного на конкурсе – член жюри Юрий Шатин

2002. Капитолина Барковская, Легенда омской сцены

2001. Надежда Надеждина, Легенда омской сцены

«Театральных встреч», и ежегодных (начнутся вот-вот!) «Театральных вёсен». …Когда-нибудь появится книга. И можно с уверенностью предположить, что там будет совершенно особенный раздел, связанный с теми актёрами-победителями омского конкурса, которые сегодня торят свои судьбы в других городах и весях, покинув Омск в ранге лауреатов «Лучшей театральной работы». А раздел можно будет озаглавить так: «Стартовавшие в Омске» (или лучше – «Стартовавшие из Омска»?). Без их воспоминаний-рассказов в будущей книге – ну никак не обойтись. Имена-то омско-«иногородних» лауреатов какие замечательные (!): Юрий Ицков, Андрей Никитинских, Лариса Орлова, Валерий Скорокосов, Надежда Живодёрова, Игорь Балалаев, Юлия Пелевина, Владимир Майзингер, Мария Степанова, Елена Шевчук, Наталья Новикова, Владислав Хрусталёв, Ксения Пономарёва, Николай Пушкарёв, Анастасия Светлова, Владимир Приезжев!.. …Комментировать фотографии нет необходимости (все они подписаны).

2001. Лауреат в номинации «Лучшая мужская роль второго плана» – Владимир Приезжев («Пятый театр», «Человек из ресторана»); ведущие церемонии – первый лауреат премии имени народной артистки России Т.А. Ожиговой (1997) Лариса Гольштейн и Давид Бродский

2002. Лауреат в номинации «За творческие достижения в искусстве музыкального театра» Павел Краснов (2000) объявляет лауреата в номинации «Творческая удача сезона» – Анну Ходюн (Академический театр драмы, «Село Степанчиково и его обитатели»)

P.S. Автор считает необходимым пояснить, что заголовок материала ассоциируется у него не только с названиями киносценария Эмиля Брагинского – Эльдара Рязанова и пьесы Освальда Заградника, – но и со стихотворением Юрия Левитанского «Как бьют часы! Со счёта можно сбиться...».

Фото Олега Курдяева, Бориса Метцгера и из архива Музея театрального искусства г. Омска

2001. Первый и пятый лауреаты премии имени народного артиста СССР А.И. Щёголева Юрий Ицков (1994) и Евгений Смирнов (2000)

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

Наталья Решетникова: «Омск театральный – это лэйбл, известный на всю Россию» Не так часто за 20-летнюю историю конкурса «Лучшая театральная работа» среди членов жюри появлялись приглашённые эксперты. Сегодня практику, получающую в аналогичных конкурсах, проводимых во многих театрах страны, всё более активное распространение, применил и Омск. Критик Наталья Решетникова – известная личность в театральном мире не только Екатеринбурга, который представляет, но и всей страны. Заслуженный работник культуры России, член секции критиков Свердловского отделения СТД России, более двадцати лет отдавшая работе в Союзе театральных деятелей. По истечении почти трёх недель, проведённых в Омске в просмотрах конкурсных спектаклей, признаётся: прожила здесь целую жизнь. Ещё одну –маленькую – в Таре, которая связана с именем бесконечно дорогого ей Михаила Александровича Ульянова. В её жизни вообще немало связей с Омском. Об этом, а также о том, как конкурс, подводящий итоги творческого сезона, проводится в Екатеринбурге, Наталья Решетникова рассказала в интервью «Омску театральному».

– Наталья Михайловна, это не первая ваша поездка в Омск. С чем связан для вас наш город? – В Омске я в третий раз. Предыдущие две поездки были давно, достаточно долго я сюда не приезжала. Получив приглашение в марте принять участие в жюри вашего областного фестиваля, я мгновенно откликнулась. Причин тому несколько. Во-первых, в Омске у меня есть добрые знакомые, среди которых – Сергей Денисенко, наш Георгий Цхвирава. Говорю «наш», потому что он пять лет проработал в Екатеринбургском ТЮЗе, и между нами тёплые отношения.. Были ещё, к величайшему сожалению, уже ушедшие из жизни Любовь Пивнева, Любочка Ермолаева (для меня именно так – Любочка). Во-вторых, мне страшно интересен город, на котором такой яркий театральный лэйбл, известный во всей России. В-третьих, хотелось посмотреть и ваш журнал «Омск театральный», предмет моей большой белой зависти. В Екатеринбурге тоже существовал подобный журнал, назывался «Театральный сезон». Около двух лет назад изза материальных проблем он прекратил выходить. Долго мы пытались возродить издание, но в прежнем виде так и не удалось. Всё, что получилось, – журнал «Культура Урала», который, на мой взгляд, не соответствует своему названию, потому что представляет культуру города и области, но никак не всего Урала. Ну и, конечно, хотелось посмотреть, как вы проводите фестиваль. – У вас ведь тоже существует фестиваль лучших работ года? – Да, называется он «Браво!», проходит в мае и длится не более 12 дней. Режим очень плотный – по два-три спектакля в день. Меня сразу удивило, что Омск зовет на 16 дней – это действительно прожить жизнь. – Кроме омских театров вы посмотрели и Северный драматический, носящий имя Михаила Ульянова. Какие впечатления у вас оставило посещение Тары? – Уже через час, после того как я приехала, мы отправились в Калачинск смотреть спектакль театра кукол «Сказка». Затем была Тара, тоже маленькая жизнь, уместившаяся в

МАРТ 2014 35(57)

один длинный день. Отдельное впечатление – дорога в Тару и обратно. Я вдруг вспомнила, как много лет назад была в Сирии и мы проезжали через бесконечную пустыню. Там ничего нет, только ветер гуляет и черные мешки, словно ковыль, перекатываются по земле. Изредка встречались бедуины. И вдруг среди всего этого – город Пальмира, как оазис. Театр в Таре предстал передо мной именно так. Было изумление – увидеть там театр, да ещё какой! Сама Тара и всё, что связано с Михаилом Александровичем Ульяновым, – для меня глубоко личный сюжет. Михаил Александрович принимал меня на работу в Союз театральных деятелей, точнее, он утверждал меня в должности ответственного секретаря (позже должность называлась «заместитель председателя») Свердловской организации СТД РФ. И делал это не как чиновник, а по-отечески, тепло, пытался понять, что меня волнует, объяснить, какая работа предстоит. Происходило это в трудном 1991 году в Москве, в его кабинете на Страстном, где мы проговорили минут 30. Он очень поддержал меня в предстоящем сложном деле, ведь наша организация третья в России после Москвы и Питера – у нас свыше 600 членов СТД на учёте и более 30 театров в городе и области. А потом мы не раз и не два встречались с ним и в Москве (тогда дважды в год проводились сборы-учёбы ответственных секретарей). Кроме того, Михаил Александрович приезжал в Екатеринбург на гастроли и по службе, и мы встречали его в нашем Доме актёра. Поэтому за те годы сложились самые тёплые и даже отчасти нежные отношения, что согревают меня и по сей день. Храню его книгу «Возвращаясь к самому себе» с хорошим автографом. Не просила, сам подарил. Ульянов приезжал в Екатеринбург как председатель Союза, а я старалась устраивать ему программу помимо театра. Он запомнился мне как отец и настоящий мужчина – своим невероятным достоинством, несуетностью,

отсутствием амбиций, добросердечием. Михаил Александрович не был для меня маршалом Жуковым. Это, безусловно, имя-легенда, но и в общении с десятками собратьев по профессии он вёл себя просто, без чинов, искренне. Поэтому я испытывала, едучи в Тару, особое волнение. И там пришло осознание: по этим самым улицам ходил Михаил Александрович. Окончательно «пробил» момент, когда Константин Рехтин показал трость, с которой Ульянов играл в одном из последних своих фильмов «Ворошиловский стрелок». Я хорошо помню эту трость. Смотрела на неё и понимала: её держала рука Ульянова, которая до сих пор так мне памятна. И было ощущение, как будто через тебя и твою жизнь проходит живая история. Я уехала из Тары, переполненная эмоциями. – А что в Омске? – Шоком для меня было то, что я не застану ни Любовь Ермолаеву, ни Любовь Пивневу. Только здесь я узнала, что они ушли буквально несколько месяцев назад. Конечно же, я съездила на кладбище. Когда смотрела на здание театра, где на фронтоне написано имя Ермолаевой, комок подступил к горлу. Так случилось, что мы много лет встречались на режиссёрской лаборатории Леонида Хейфеца. Это был проект Союза театральных деятелей России, и география поездок охватывала практически весь бывший СССР. Посетила Люба однажды, вместе с другими участниками лаборатории и нашим знаменитым руководителем, и мой дом в Екатеринбурге, а затем съездили все вместе в Челябинск. А позже мы увиделись с ней и её коллективом на фестивале «Байкальская осень». Люба была и человечески, и творчески невероятно симпатична мне. Её коллектив тогда находился в статусе народного театра. Хейфец очень ценил её и любил, впрочем, как и все в лаборатории. Она была страшная хулиганка, с таким хитрым, лучистым взглядом. Могла рассказать анекдот, много смеялась. Но когда начинали разбирать драматургию, придумывать режиссёрскую концепцию, то есть занимались профессией, она становилась очень серьёзной, глубокой. Сегодня чувствуется, что театр осиротел. – Вернёмся к фестивалю. На ваш взгляд, два десятка спектаклей – это много для афиши? Какие «фильтры» необходимы для того, чтобы сформировать её наиболее интересной и компактной? – Я убеждена, что фестиваль, если он задуман как праздник, должен быть действительно компактным. Проблема омского фестиваля в том, что в афишу попадают спектакли, которые выдвигают сами театры. Я полагаю, это неправильно. В Екатеринбурге спектакли, включённые в афишу, – это результат просмотра критиками всех премьер в течение года. Мы, не ленясь, ездим в самые дальние точки Свердловской области – в Серов,Ирбит, Краснотурьинск. Фильтры, о которых вы говорите, начинаются внутри театра. По определению не могут попасть в афишу три спектакля одного кол-

Наталья Решетникова и Людмила Першина у памятника М.А. Ульянову в Таре

лектива, максимум – два, если это какое-то яркое событие. Театрам дано право трезво оценить, что они сотворили, и предложить экспертам спектакли к просмотру. И эксперты не просто смотрят, но затем встречаются с труппой, обсуждают, пишут рецензии, которые размещаются обязательно на сайте СТД и публикуются в СМИ, когда это возможно. Как говорится, всё прозрачно. И только после всех этих мероприятий в феврале собирается секция критики, обменивается впечатлениями и формирует афишу фестиваля. Конкурс настолько престижный, что за попадание в него бьются, а ведь может быть и так, что какой-то театр так и не попал, потому что трезво оценил сезон и понял: событий не случилось. В рамках конкурса вручается приз зрительских симпатий, пожалуй, самая желанная награда. В течение всего фестиваля со зрителями работают волонтёры – студенты гуманитарных специальностей. Не за деньги работают – за любовь к театру. Они собирают анкеты, несколько раз за фестиваль выпускают газету. – Приглашаете ли вы в жюри критиков из других городов? – Обязательно – из Москвы, Питера, Челябинска, Перми. Взгляд со стороны непременно нужен, особенно если нет ротации в жюри, потому что тогда над ними начинают довлеть знания ситуации в городе, проблем закулисья и так далее. А взгляд со стороны от этого свободен. Он позволяет сказать: я приехал в этот город, не зная ничего, и то, что вижу, оцениваю только по главному принципу: искусство это или не искусство. – Вопрос ротации в жюри – это вопрос наличия специалистов, а их в провинции единицы... – Вот поэтому мы и приглашаем критиков из других регионов, а кроме того, привлекаем молодёжь. При отделении СТД существует школа молодого критика, где ребята в течение года смотрят спектакли, пишут рецензии, учатся, а тем, кто, как нам кажется, уже «дозревает», мы даём возможность высказаться на труппе. Пусть они это делают робко, неумело. Но это всё равно важно и им, и актёрам. Потому что они слышат мнение другого поколения, смотря на театр свежим взглядом. Иногда ребята выступают жёстко, не щадя, думая, что правда окупает все обиды. Я сама в своё время была заложницей максимализма, пока на собственном опыте и ошибках не поняла, насколько ранимы творческие люди, насколько хрупкое, зависимое их дело: зависимость от контекста, от города, от режиссёра, который к ним приехал, от бы-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» товых условий. Надо говорить правду, но найти нужный «тон, который делает музыку». Критическую группу для каждого фестиваля мы стараемся формировать из зрелых специалистов и из молодых. Кроме этого, в течение года молодёжь работает в качестве волонтёров на других фестивалях, например, на «Ирбитских подмостках», на «Реальном театре», на «Петрушке великом». Вот уже несколько лет фестиваль «Браво!» открывается костюмированным актёрским уличным шествием, которое должно возвестить городу: праздник начался. – То есть в Екатеринбурге это событие общегородского масштаба… – Да, и оно подкрепляется вниманием СМИ, афишами, радио- и телеинтервью, заинтересованностью и активностью как организаторов, так и самих театров. В Омске, как я заметила, с этим сложно. Понятно, что театр не может постоянно держать мускулатуру. Как любой живой организм, он выдыхает, но потом может набрать в лёгкие воздуха и опять удивить. Возможно, я попала не в лучшую пору театральной жизни в городе. До меня доходят отклики, да и сама читала, что раньше многое было по-другому. Но очень хочется, чтобы ощущение актёрского братства, общего события, праздника, существовало и чувствовалось окружающими. Должен быть праздник, а не что-то рабочее, размытое, где всем «раздают слонов». Это вопрос и работы министерства культуры, которое выделяет деньги, и творческого союза с его настойчивостью, и активности секции критики, оргкомитета, который должен продумать всё от и до. – Что вы можете посоветовать омскому фестивалю в первую очередь? – Скорректировать положение о конкурсе, в нескольких моментах оно нуждается в доработке, поскольку уже не соответствует времени. Так, например, отсутствуют номинации за режиссёрскую работу, за работу художника. Для фестиваля в таком театральном городе, как Омск, определённо назрели перемены. Недопустимо, на наш взгляд, включать новогодние постановки в фестивальную афишу – они должны соревноваться между собой, поскольку подобные есть в каждом театре и каждый год. – Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями от работ, представленных в афише нашего фестиваля, в крайних точках: «очевидный плюс» и «явный минус». – Для начала надо сказать, что из-за протяжённости фестиваля почти в месяц я не смогла посмотреть все спектакли. Это досадно и тоже повод к размышлению организаторам. Например, пропустила спектакль «Мой милый Плюшкин», а ведь даже просмотр записи на диске плохого качества позволял предполагать, что это очень интересная работа ТЮЗа. Скажу честно, я не увидела того спектакля, который бы оставил во мне очень сильное художественное впечатление. Я говорю о цельности восприятия: отдельные актёрские работы, интересные режиссёрские находки, как и решения художника или композитора, встречались. Подтвердил свой высокий профессиональный статус Академический театр драмы в спектакле «Метод Грёнхольма». Вполне достойными выглядели «Дорогая Памела» в театре «Студия» имени Любови Ермолаевой, «Язычники» в «Пятом театре», «Светлая грусть» в музыкальном. Порадовал Лицейский театр во главе с творческим лидером, режиссёром и педагогом Сергеем Тимофеевым. «Убийство Гонзаго» был ансамблевым спектаклем, где ар-

МАРТ 2014 35(57)

тисты щедро тратились, играли страстно и понимая, про что. Но более всего, пожалуй, впечатлили меня артисты Северного театра, сыгравшего спектакль «Кошмар» по двум рассказам А.П.Чехова. Такой психологической нюансировки роли, такой точной передачи драматизма происходящего с их персонажами, которые продемонстрировали-прожили молодые актёры Василий Кулыгин (Доктор Кириллов) и особенно Роман Николаев (Отец Яков), не всегда встретишь и в столичных театрах. Если же говорить о другом знаке... Он был, увы. В масштабном музыкальном спектакле ТЮЗа «Кентервильское привидение» по Уайльду тема хрупкости культуры и красоты, необходимости защищать их от варварства была воплощена, на мой взгляд, грубо-прямолинейно и бутафорски. Но переплюнул всех театр «Галёрка». Главной проблемой спектакля «Олрайт», – сказал Емеля» стала, на мой взгляд, проблема перевода литературного текста на язык драматургии. К сожалению, театр не справился с этим. Вторая сложность связана с тем, что режиссёр спектакля находится внутри его как исполнитель одной из ролей, а, значит, лишён взгляда со стороны. Однако самое тяжёлое впечатление оставил завершавший фестиваль спектакль «Сны Подколесина». Молодой режиссёр всеми средствами решил развлечь публику и показать свою автономность от текста и смысла гоголевской «Женитьбы». Развлёк. Показал. Чем? Что? В спектакле смесь вавилонская: языковая тарабарщина, пение в микрофон, испанщина, цыганщина, беганье по залу, поцелуи взасос перед зрителями, цитаты из Чехова(?!). Одно жанровое определение чего стоит: «Психоделический водевиль с увертюрой и стрельбой». Зал, надо сказать, что называется, «повёлся» за театром, в конце динамичного действа кричал «браво» и был, кроме тех, кто покинул зал ранее, похоже, доволен. Должен ли быть театр доволен таким результатом? Вопрос «ради чего?» ещё никто не отменял. Зависает и вопрос: «Что узнала публика о произведении Н.В.Гоголя «Женитьба»?». Любые режиссёрские эксперименты оправданы, если есть уважение к первоисточнику, если существует интерес и сочувствие к живым людям с их слабостями и смешными сторонами, чем и занималась всегда русская классическая литература. И вновь, Жюри в полном составе за работой. Справа налево: Валентина Шершнёва, Владимир Копман, Наталья Решетникова, Людмила Першина, Лидия Трубицина и Любовь Колесникова

как в первом «галёркинском» случае, в этой работе постановщик выбирает для себя ключевую роль Подколесина и опять оказывается внутри своего сочинения, не видя и не ведая, похоже, что творит. Надёрганные отовсюду цитаты совсем не доказательство культуры сделавшего это без глубокого осмысления и понимания профессии. Простите, что говорю так резко. Хотела бы поговорить столь же откровенно и, надеюсь, доказательно, с театром, будь такая возможность. И всё же: даже здесь, в том, что мне в целом трудно принять, я не могу не увидеть актёрский потенциал труппы театра: это и женская часть коллектива, и пластичный, выразительный, с явным драматическим талантом артист Артём Савинов, исполнитель роли Кочкарёва. К тому же, накануне я посмотрела спектакль по Нодару Думбадзе, сыгранный, как мне сказали, бывшими актёрами «Галёрки». Он не входил в фестивальную афишу, а жаль. Это был внятный, добрый, в чём-то ностальгическинаивный, с минимумом декораций спектакль про людей. Зрители вытирали слёзы и опять кричали «браво». Что ж, и зрители бывают разные. – Есть ли необходимость в таких конкурсах как-то разграничивать виды искусства, либо статусы театров, чтобы конкуренция была, скажем так, более однородной, возможности коллективов – равными, а критерии выбора победителей – понятными и едиными? – Могу сказать, что в Екатеринбурге ничего подобного нет. Иногда театры Серова или Нижнего Тагила выдают такое искусство, такой художественный результат, который не снился академической драме. И тогда даже не обсуждается, кому дать награду. Так же, как какой-нибудь молодой актёр, который «выстрелил» в дебюте, может получить приз за лучшую роль, обойдя на десять голов народного. Здесь нет и не может быть никакой предсказуемости. Сейчас у нас как раз наблюдается возрождение тех театров, которые ещё недавно были позади всех: Каменск-Уральский, Ирбит, Серов. У них словно пошла какая-то новая волна: приехали молодые лидеры, которые приглашают таких же молодых и активных режиссёров, актёров, и театры зажили. И, например, «Бесприданница» с бывшей омской актрисой Ингой Матис, вернувшейся в Каменск-Уральский, становится спектаклем, который поднимает театр на качественно иной уровень. Коллектив впервые за свою историю едет за границу, а Инга получает приз за лучшую роль, обойдя десятки других актрис. – А что касается деления по видам искусства? – Мы стараемся в течение сезона смотреть всё: и драматические, и музыкальные, и кукольные театры. В прошлом году у нас было 23 спектакля в афише, и чтобы немного облегчить ситуацию, мы решили разделить жюри. Так, оперу, музкомедию и пластический театр оценивало специальное жюри, хотя каждый его член имел

право голоса и по отношению к драматическим спектаклям, которые посмотрел. Поймите, всё, о чём я говорю, сформировалось не сразу. Изначально это был конкурс на лучшую театральную работу года. Фестивалем-конкурсом он стал около 10 лет назад. Секция критики тоже знала разные времена, и были годы, когда посылать в жюри было просто некого. Но у нас всегда были мощные специалисты в союзе, настоящие профессионалы, которым доверяли. Сейчас подросла молодая смена. Сегодня в секцию критики входит профессура федерального гуманитарного университетов, искусствоведы, филологи, а ещё драматурги, педагоги театрального института, завлиты театров. – Насколько сильна поддержка властей, есть ли интерес со стороны бизнеса? – Хочу сказать, что театральное сообщество пользуется в городе большим уважением. Высокий статус нашего творческого союза завоёван большим трудом. Недавно на должность министра культуры пришёл новый человек – Павел Креков, интеллигент, в прошлом педагог в нескольких поколениях. От него идёт действительно большая поддержка. Он полностью погрузился в культуру области, любит театр и разбирается в нём. Есть понимание и со стороны города. Вот, например, в омском жюри есть Владимир Копман, театрал, интеллектуал, представитель общественности. У нас имеется другой уникум – Анатолий Павлов, представляющий мощное объединение заводов финансово-промышленной компании, который, кстати, имеет «Золотую маску» за содействие театральной жизни Екатеринбурга. Павлов учредил в рамках областного фестиваля свою денежную премию, которую персонально вручает актёрам, режиссёрам, спектаклю – по своему выбору. Также существуют независимые премии старейшей на Урале газеты «Уральский рабочий», картинной галереи «Татьянин день». Владелица галереи работала прежде в театре кукол, ныне она бизнес-вумен, бескорыстно любящая театр. В качестве подарка она вручает одну из картин. – Чьей инициативой было появление этих премий? – Это было собственное желание этих людей. Правда, к Павлову обратился непосредственно союз, когда снизилось финансирование со стороны министерства и наступили непростые времена. На просьбу оказать содействие он ответил: «Хорошее дело, надо помочь». И выделил деньги. Он постоянно поддерживает МХТ имени Чехова и «Табакерку», так что гастроли театров Табакова у нас случаются очень часто. Помогал он и в проведении Всероссийского конкурса оперных исполнителей имени Галины Вишневской. Оказывается, всё возможно, если есть инициатива и желание. Многое зависит от председателя СТД, заместителя председателя, который должен быть непременно творческим человеком, знать и любить театр и его служителей, от наличия некой «могучей кучки» авторитетных людей, которые «расшевелят», наладят диалог, объяснят, договорятся, смогут влюбить в это дело. В связи с этим хочу пожелать коллегам из Омского отделения СТД не оставлять стараний, всячески стимулировать жизнь Омска театрального, чтобы его почётный статус не исчез ни при каких обстоятельствах. Беседовала Валерия КАЛАШНИКОВА

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Любовь КОЛЕСНИКОВА

Мы помним, как нас любили.. «Старомодная комедия» Алексея Арбузова в Омском государственном драматическом «Пятом театре». Режиссёр-постановщик – Евгений Рогулькин. Художник-постановщик – Владимир Авдеев. Балетмейстер – заслуженный артист РФ Виктор Тзапташвили. Музыкальный руководитель постановки – Наталья Сухотерина.

Несмотря на достаточно плотную занятость в текущем репертуаре театра, в судьбе творческого тандема Казакова – Остапов давно не было ярких театральных событий. И вот, наконец, долгожданная премьера. Пьеса Алексея Арбузова «Старомодная комедия» всегда воспринималась как бенефисная. Написанная в 1975 году она прошла не только у нас в стране, но и на сценах многих европейских столиц. Знаменитый спектакль с участием Лидии Сухаревской и Бориса Тенина был снят на телевидении, многим, думаю, памятен и фильм по пьесе А. Арбузова, в котором сыграли Алиса Фрейндлих и Игорь Владимиров. Надо отметить, что «Старомодная комедия» до сих пор с завидным постоянством присутствует на многих театральных подмостках. Обращение театров к этой пьесе вполне понятно. В современном репертуаре, наверное, трудно найти пьесу более выигрышную в театральном отношении. Когда-то драматург заметил, что пишет свои пьесы не для чтения, а для игры на сцене. Действительно, советскому классику никак не откажешь в знании и понимании законов сцены. Роли, выписанные в пьесах Арбузова, можно смело назвать самоигральными: действительно, выполняй всё, что придумано для тебя автором, и успех, казалось бы, будет обеспечен. Однако, если эту самую «театральность» ставят в достоинство пьесам Арбузова, то в ней же заключены и многие подводные камни, которые под силу обойти только умным, раскрепощённым, свободным от условностей привычного профессионализма исполнителям. Творчеству Арбузова свойственно тяготение к острым ситуациям, ярким, нестандартным характерам, к смешению театральных стилей и жанров. Его персонажи – люди нравственно беспокойные, наделённые талантом человечности и ищущие смысла в потоке повседневной жизни. «Старомодная комедия» построена автором с фантазией и большим допуском условностей. Перед зрителем разыгрывается причудливая, увлекательная игра-состязание двух милых чудаков, мужчины и женщины, сохранивших в себе, несмотря на свой уже немолодой возраст, по-детски непосредственную способность воспринимать жизнь сквозь призму формулы «весь мир – театр». Героиня, несмотря на то, что ей «нет ещё и восьмидесяти», по состоянию души всё ещё озорная девчонка, по поведению – легкомысленная клоунесса (кассирша в цирке), эпатирующая окружающих своими эксцентричными выходками. Он в свои шестьдесят – типичный представитель должностной номенклатуры: серьёзный и ответственный начальник лечебного учреждения, в МАРТ 2014 35(57)

меру строгий и абсолютно не сентиментальный. В её одежде, в манере поведения, эмоциональных суждениях и оценках есть претензия на оригинальность и вызов общепринятым стереотипам. Он, напротив, производит впечатление интеллигента-буквоеда, законсервированного в своих представлениях, принципах и пристрастиях, ведущего жизнь по раз и навсегда установленному распорядку. Одним словом, «лёд и пламень», полная противоположность друг другу. Как правило, про таких людей говорят, что они абсолютно несовместимы. Постановщик Евгений Рогулькин, знакомый омским театралам по спектаклю «Ретро», поставленному им в «Галёрке», запомнился как вдумчивый исследователь человеческих характеров и судеб, режиссёр, которому важны тончайшие психологические мотивировки в поведении героев. Он умеет слышать материал и свойственную ему интонацию. В «Старомодной комедии» это замечательное качество режиссёра позволило, на мой взгляд, в полной мере раскрыться актёрской индивидуальности двух

замечательных исполнителей – Татьяны Казаковой и Владимира Остапова. Место и время действия пьесы конкретно обозначены драматургом, и постановщик строго следует его указаниям. О времени действия я скажу чуть позднее, а что касается сценографии, то она проста, лаконична и вместе с тем создаёт узнаваемое место действия. Перед нами – Рижское взморье, его очертания изображены на заднем плане и боковых баннерах. Художникупостановщику из Новосибирска Владимиру Авдееву удалось почти осязаемо передать состояние мягкого осеннего тепла послеполуденного времени, наполненного нежной истомой и струящимся воздухом. Думаю, эта узнаваемая картинка способна вызвать ностальгические воспоминания в душе любого, кто хоть раз бывал в разгар бархатного сезона на знаменитом прибалтийском курорте. В эту блаженную идиллию, где по определению должна царить гармония между природой и человеком, словно ураган, врывается Женщина. Семь эпизодов из жизни Мужчины и Женщины, построенных вокруг, в общем-то, случайной встречи двух абсолютно несхожих между собой людей, из которой родилась любовь, подарившая смысл жизни другому человеку, – такова суть этой истории. Лидия Васильевна Т. Казаковой, приглашённая для встречи с главврачом санатория, появляется на сцене в экстравагантном брючном костюме (широченные штанины скроены в стиле «матросский клёш»), в кокетливой шляпке на голове и с веером в руках. То напевая мотивчик бодрого марша, то принимаясь декламировать поэтическое четверостишье, своим звонким щебетанием она нарушает привычную, размеренную обстановку этого ведомства. Момент первой встречи с Родионом Николаевичем (В. Остапов) выливается во взаимную словесную перепалку. Лидия Васильевна отказывается отвечать на некорректные, с её точки зрения, вопросы, предложенные ей в анкете, и переводит разговор на цветы и растения. Стараясь вспомнить их названия, она проявляет явные признаки склероза, но не боится показаться при этом смешной. В общем, перед нами натура весьма непосредственная, деятельная и неуёмная. Татьяна Казакова любит свою героиню, и всю её бурлящую энергию передаёт легко, без нажима, но и не без озорства, вторым планом, постоянно контролируя впечатление, которое она производит на своего собеседника. Её визави – Родион Николаевич – человек хладнокровный, умеющий контролировать свои эмоции, прямо-таки обескуражен подобным поведением. Он пытается сдержать натиск свалившейся на его голову особы, но все его усилия заканчиваются совершеннейшим крахом, демонстрирующим полную человеческую несовместимость этих двух людей. Таковы исходная ситуация и вытекающая из неё завязка, решённая режиссёром и исполненная актёрами не без куража и задора в откровенно комедийном ключе. Тем интереснее нам, зрителям, будет следить за постепенной трансформацией героев, зрелых уже людей, вступивших неожиданно для самих себя в игру, которую со времён Адама и Евы ведут между собою мужчина и женщина, Он и Она. Любовь – главная тема всех арбузовских пьес. Из-

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА бегавший касаться в творчестве острых социальных проблем и болезненных точек своего времени драматург не боялся обратить свой взор к самым потаённым уголкам человеческой души, бесстрашно доходя до дна в исследовании глубин любовного чувства. Внимательный к внутреннему миру человека, он раскрывает его постепенно, давая каждому герою возможность выразить себя сквозь призму своих идейных убеждений и жизненных предпочтений в словесных спорах, переходящих порой в настоящие словесные баталии. Во всяком случае, всё дальнейшее общение героев можно назвать состязанием в остроумии и красноречии, возникающем вокруг рассуждений об истинном предназначении мужчины и женщины. Причём в этом искреннем споре, каждая из сторон, опираясь на собственный опыт прожитых лет, постепенно приоткрывает завесу своей биографии, за которой проступает полная драматических поворотов жизнь и судьба. Все выстраданные слова, реплики и мысли, которыми обмениваются герои, – это всего лишь попытка оправдать своё одиночество и скрыть глубоко укоренённую душевную боль. В этом с виду беззаботном, а на самом деле напряжённом интеллектуальном поединке, Он и Она, как ни странно, шаг за шагом сближают свои позиции. В итоге эти «милые чудаки» на поверку окажутся людьми самой высокой человеческой пробы. К чести исполнителей Татьяны Казаковой и Владимира Остапова, они предстают достойными партнёрами, блистательным актёрским дуэтом, в котором каждый представляет и самоотверженно проживает театр собственной жизни. Причём в этом театре намешано всё: и комедия, и драма, и бурлеск, и мелодрама. Взаимоотношения Лидии Васильевны и Родиона Николаевича коренным образом меняются после посещения Домского собора. После концерта, под впечатлением органной музыки Баха, оба испытывают момент душевного просветления и, кажется, впервые начинают чувствовать и понимать, что говорят на одном языке. Однако это взаимопонимание ещё очень хрупкое, и каждый из них боится сделать неверный шаг, чтобы случайно не разрушить его, проявляя по отношению друг к другу душевную чуткость и такт. Но главное – они начинают осознавать, что их встреча не была простой случайностью. Тем не менее, есть обстоятельства, которые сильнее человеческих надежд и желаний. Это неумолимо несущееся время, и объективно для этих двоих его отпущено не так уж много. «Будем сопротивляться старости, не дадимся ей в руки» – эти слова для Лидии Васильевны, обойдённой житейской удачей, но умеющей радоваться жизМАРТ 2014 35(57)

ни и жить с неистребимой стойкостью, означают потребность в любом возрасте любить и быть любимой. Они раскрывают подлинный масштаб и силу этой маленькой хрупкой женщины, наделённой, как выясняется, не только нежным, ранимым сердцем, но и недюжинной силой воли и духа. Подпав под влияние жизнеутверждающего пафоса Лидии Васильевны, вслед за ней и Родион Николаевич, может быть, впервые за долгие годы, обнаруживает в себе неизрасходованный запас энергии и жизненного азарта. После приятного ужина в ресторане его словно прорвало. Отбросив привычную сдержанность, словно желая удивить и поразить даму сердца, как заправский стиляга, надвинув шляпу на глаза, Родион Николаевич под джазовую мелодию начинает, вначале как бы нехотя, импровизировать в танце. Постепенно увлекаясь, почувствовав кураж, он будет танцевать уже в полную силу так, как если бы был профессиональным артистом мюзик-холла, демонстрируя завидную пластичность и техническое владение танцевальным стилем своей молодости. В этот момент перед нами совершенно другой человек, не растерявший кипучей энергии и запала молодости, способный на многое, в том числе и на безрассудные поступки. И неважно, что совсем недавно он хватался за сердце и пил сердечные капли. Физический возраст не властен над молодостью души, жизнь прекрасна в любом возрасте, если уметь ей радоваться. Этот ударный танцевальный номер, поставленный Виктором Тзапташвили, в блестящем исполнении Владимира Остапова по контрасту оттеняет пронзительную тишину следующей сцены. Сцена у обелиска братской могилы на морском берегу и благоговейное молчание двоих, когда кажется, что слышишь лишь вибрацию воздуха и его негромкие слова: «Могила жены – здесь…». Сказанные предельно просто, они

высветили поразительную душевную и духовную красоту человека, для которого «верность – высшее проявление силы». Эта сцена – момент истины как для самих героев и их дальнейшей судьбы, так и для нас зрителей, сидящих в зале. В конце спектакля в героях Владимира Остапова и Татьяны Казаковой отчётливо открывается нечто очень важное и сущностное. Это прочный человеческий стержень, который выводит их образы в разряд непреходящих вечных ценностей. Сюжет арбузовской пьесы, изначально предполагал как минимум два возможных варианта сценической интерпретации: в стиле ретро, с соблюдением всех выписанных драматургом примет времени и места действия, и вне конкретного времени, смещая акцент на извечный конфликт-состязание, который на всем протяжении истории разыгрывается между мужчиной и женщиной. В связи с этим поначалу я довольно скептически отнеслась к приёму так называемой «музыкализации» спектакля, когда в него в качестве равноправного участника был введён вокально-инструментальный ансамбль. Подумалось, что, «оживляя» таким образом спектакль, режиссёр не доверяет актёрам и боится оставлять их наедине с текстом и пьесой. К счастью, мои опасения оказались напрасным предубеждением, которое исчезло почти сразу после исполнения первых вокально-инструментальных номеров. По-

пулярные советские хиты 1960-х годов из репертуара Т. Миансаровой, Э. Пьехи, А. Ведищевой, В. Мулермана в исполнении ансамбля, обрамляющие сценический текст пьесы и тактично вкрапляющиеся в него, оказались своего рода «материализацией» советского мифа, отражающего время действия пьесы, написанной в 70-е годы прошлого века. Такое «вторжение», судя по конечному результату, сработало на общий замысел постановки и не только не повредило тексту пьесы, насыщенному тонкими музыкально-поэтическими диалогами, но, напротив, способствовало созданию дополнительной лирической атмосферы. Звучание вокально-инструментального ансамбля (кстати, его участники Р. Дряблов, Е. Князева, Р. Колотухин, В. Кондрашин, А. Лукина, М. Пешин, Е. Сухотерин, С. Худобенко, Д. Цветков – актёры театра) органично вписалось в контекст найденного постановщиком музыкального ряда. Слава богу, удержаться от сползания в дешёвую попсу позволил хороший музыкальный вкус режиссёра и автора аранжировок, музыкального руководителя постановки Натальи Сухотериной. В заключение хотелось бы отметить, что спектакль «Старомодная комедия» стал заметным событием в театральной жизни нашего города. Всем своим музыкально-поэтическим звучанием апеллирующий к сокровенным струнам человеческой души, оттеняя по контрасту жёсткость и прагматичность современного мира, он напомнил нам о вечных и непреходящих человеческих ценностях, о том, как нас любили… И в этом прежде всего несомненная заслуга замечательных актёров Татьяны Казаковой и Владимира Остапова. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА Наталья ЕЛИЗАРОВА

Кого спасет Ноев ковчег?.. «Ощущение бороды» Ксении Драгунской в Омском драматическом Лицейском театре. Апокалиптическая поэма. Режиссёр и художник-постановщик – Евгений Бабаш. Художник по свету – Михаил Астафуров

Необычный спектакль!.. Режиссёр заставил зрителя окунуться (причём зритель сделал это с удовольствием!) в полузабытую патриархальную атмосферу русской деревни, где ожили и обрели очертания традиционные национальные символы. Восстановить цепочку событий, произошедших на сцене, довольно непросто, но благодаря акварельной размытости сюжета создаётся особое поэтическое настроение… В захолустную, Богом забытую деревушку приехала погостить рафинированная столичная барышня, а дальше… Дальше – провал во времени. О XXI веке здесь будто и не слыхивали: жизнь течёт степенно и размеренно, рядом с простоватыми селянами (скотниками, пастухами, рыбаками, доярками, юродивыми) мирно уживается нечисть: болотные чудища, призрак князя, которому сто лет назад отрубили голову… На протяжении всего спектакля фантастические, абсурдные события преподносятся через обыденность, и зритель уже не воспринимает их как аномальные: с лёгкой руки Евгения Бабаша, его «апокалиптическая поэма» окутана дивной аурой магического реализма. Так кто же обитает в дикой и будто бы сошедшей с орбиты цивилизации деревне? Перед зрителем предстаёт целая галерея провинциальных чудаков-чудиков. Знакомьтесь!.. Рыболов Толик, которого актёр Юрий Щадукин наделил чертами угрюмой сдержанности; в его руках ружьё (таки выстрелившее в конце спектакля!) смотрится так же естественно, как и удочка в самом начале действия. Поэт-пастух Ковбоец, в коем дремлет стихийная творческая сила; не найдя выхода в созидательной деятельности, эта сила вырывается наружу, точно раскалённая лава вулкана, и уничтожает всё, что встаёт на пути (актёр Евгений Трубкин раскрыл в этом образе потрясающую гамму различных психологических состояний: от бесчувственности до окрылённости, от поМАРТ 2014 35(57)

корности до бунтарства). Дурачок Юра – бывший студент-физик, приехавший в деревню из Москвы несколько лет назад и повредившийся умом после встречи с чудовищем. Александр Букурев придал образу дурачка интеллигентность и детскую непосредственность, благодаря чему даже небылицы (вроде говорящего в пруду карася) воспринимаются не как бред расстроенного сознания, а как реально существующие и даже повседневные вещи. Местный стиляга Олежа, кого хлебом ни корми, только дай покуражиться и взбаламутить покой односельчан (Вячеслав Ерёмин выразителен в создании образа шального, «безбашенного» пижона). Внучка кузнеца, чьей сиротской доле не позавидуешь: её и бьют, и морят голодом, и продают, как вещь. Словно бродячая собачонка, она зависит от расположения и прихоти случайного хозяина (не проронив ни единого слова, закутанная в рубище так, что и лица не видно, Анита Хасметова создала сильный, продирающий до дрожи образ страдалицы). Застрявший между тем и этим Иван Камазов – Егор Шмыга, Дмитрий Камазов – Павел Симкин, Никита У. – Александр Боткин

светом Князь; его устами произносятся ключевые, сокровенные фразы спектакля: «Не надо бояться своих болот… Не надо бояться своих сизых валунов… Надо беречь и защищать своих чудовищ...». (Павел Симкин не добавил этому персонажу из загробного мира ни капли «потустороннего», что, безусловно, только усиливает эффект, и типичный герой мистического триллера – призрак – воспринимается как мудрец, глаголющий истину). Разъезжающий на велосипеде батюшка Филарет (Павел Симкин); на протяжении всей пьесы невольно задаёшь вопрос: что это за отче такой демократичный? А может, он и не священник вовсе, а просто большой ребёнок, надевший рясу?.. Кондукторша, во мгновение ока обратившаяся из персонажа плоских анекдотов в Валькирию социальной справедливости (небольшая, но очень запоминающаяся роль Дарьи Оклей). Жительница мегаполиса Марина на фоне всех этих буйных, взлохмаченных, полусумасшедших людей (живых и умерших) напоминает юного натуралиста-любителя: такие с удовольствием выезжают на природу с фотоаппаратом, с восторгом бегают по зелёной полянке, с любопытством разглядывая жучков и кузнечиков, а потом благополучно отправляются домой и тут же забывают обо всём; увиденное воспринимается на уровне лубочной картинки. Чужд Марине этот тихий провинциальный омут. Как литературовед она, конечно, готова восхищаться стариной, но вот чтобы примерить на себя эту жизнь – ни за что! Актриса Наталья Целевич в этой роли проникновенно передаёт целую палитру всевозможных душевных оттенков, и перед зрителем один и тот же образ предстаёт сразу в нескольких ипостасях: уверенная и знающая себе цену соблазнительница, восторженная почитательница народной культуры, открытая, искренняя и наивная хохотушка... Спектакль Евгения Бабаша очень символичен. Так, сидя на скамейке, вкушают яблоко (символ греха) две женщины, причём одна из них – любовница (её играет всё та же Наталья Целевич) – его лишь надкусывает, другая – жена (Дарья Оклей буквально наэлектризовала сцену темпераментом и страстью), – вырвав плод из чужих рук, – съедает целиком: и перед взором зрителя разворачивается экспрессивный, жаркий поединок двух соперниц, в коем сочное спелое яблоко становится своеобразным трофеем. Поэтому, когда на сцене появляется объект раздора – художник Никита, не возникает никаких сомнений, с кем останется горелюбовник (Александр Боткин очень точно передаёт ощущение удушливой жары, от которой изнемогают жители деревни: ленивые движения, неспешная речь уставшего, измученного зноем человека… И как ответ на пощёчины пассий – недоумение и укор

Марина – Наталья Целевич, Жена Никиты – Дарья Оклей

Кондукторша – Дарья Оклей, Ковбоец – Евгений Трубкин

Дурачок – Евгений Серобабин, Внучка кузнеца – Анита Хасметова

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА

в глазах: «Помилуйте, дамы, какая может быть ревность, когда на улице такое пекло?!»). Поистине щемящее чувство охватывает при виде ещё одного яркого символа – самодельных крыльев, с помощью которых всё время пытается взлететь блаженный Юра. Разумеется, неизбежны аналогии с Икаром, погибшем в погоне за мечтой. Но если греческому герою всё же удалось воспарить в небеса, то персонажи этой пьесы так никогда и не узнают радость полёта – их крылья надломлены, растоптаны: печальна судьба Юры, чей разум безвозвратно погрузился в пучину безумия, но ещё более страшна и драматична участь Ковбойца, которого сломали людские цинизм и равнодушие. «Чтоб через пять минут при стаде был…» – небрежно бросает председатель, и в ту же секунду поэтическое перо превращается в руках Ковбойца в разящий клинок. Мечтатель становится убийцей… Символично название пьесы: «Ощущение бороды». Невольно вспоминаются бежавшие от притеснения властей в леса и болота раскольники XVII века (брадоношение для них было всеобщим и обязательным правилом). Вот и герои спектакля, схоронившиеся в глуши от суеты большого города, чем-то напоминают раскольников. Только раскол этот не религиозного свойства. Это раскол между столицей и провинцией, которые отдалились друг от друга на недосягаемое расстояние, между городом и деревней, между народом и властью… Разъединяющую огненную черту проводит между жителями деревни и остальным миром непрекращающийся пожар: для селян он привычен и не пугает их. Тушить пламя не приходит в голову никому: в разгоравшиеся на другом берегу страсти чудаки благоразумно предпочитают не вмешиваться: там, вдали, своя жизнь, здесь – своя. МАРТ 2014 35(57)

Главное – жить в гармонии с традициями, с призраками, с природой, а всё остальное – тщета. В образную ткань спектакля органично вплетается и культура русского православия, а икона, которую передают из рук в руки деревенские жители, придаёт их бытию поистине сакральный смысл. На протяжении всего действия герои живут в ожидании дождя, который смоет всю накипь с земли, очистит её от скверны. Когда дождь наконец-то обрушивается на землю и превращается в потоп, чудаков охватывает радость, и они отправляются в путь. Евгений Бабаш, показав в начале и в конце спектакля своеобразный Ноев ковчег, расширяет философские границы драматургического произведения К. Драгунской и придаёт своей режиссёрской работе поистине библейское звучание, что в полной мере оправдывает подзаголовок спектакля – «апокалиптическая поэма». По замыслу режиссёра, шанс на спасение имеют не те, кто на другом берегу реки жарится в адском горниле сиюминутных страстей, а те, кто ощущает родство с духовным и природным миром, кто «бережёт и защищает» самобытный и нетленный образ России: фольклор, обычаи, культуру. И то, что эти, не подвластные логике и пониманию, хранители так сильно похожи на юродивых, совсем не случайно. Издревле на Руси юродивые считались Божьими людьми. Возвышаясь над грешным и по-настоящему безумным миром своей духовной чистотой, они вразумляли людей, становясь для них своеобразным зеркалом: притворялись безумцами, чтобы те могли смотреть на них и видеть своё уродство. Остановимся же перед этим зеркалом и мы...

Эльвира КАДЫРОВА

Коммунальная вселенная На Камерной сцене имени Т.А. Ожиговой Омского государственного академического театра драмы поставили спектакль по роману петербургской писательницы Елены Чижовой «Время женщин» (премия «Русский Букер» в 2009 году). Автор инсценировки, музыкального оформления, постановщик спектакля – Алексей Крикливый (главный режиссёр Новосибирского молодёжного театра «Глобус»). Сценография и костюмы – Евгений Лемешонок. Художник по свету – Елена Алексеева.

Феминизм нынче в чести. Да и что скрывать, иногда зла не хватает на иное «бесхребетное существо» и «тряпку», что зовётся мужчиной. Хочется взять всё в свои руки и сделать решительно и быстро. Вот и тянем на себе дом, семью, работу, служим защитой и опорой, решаем проблемы, то есть, занимаемся делом, мягко говоря, не своим. Просто – мы привыкли. Но угнетение развития мужских качеств у представителей «сильного» пола произошло не сегодня и не вдруг. Как не вдруг случился и сам дефицит мужского контента в обществе. Мужчин выкосили у нас революции, войны и репрессии. Молодая мужская поросль в результате гендерного перекоса развилась, за редким исключением, в приспособленцев, маменькиных сынков и подкаблучников. Вот тогда и наступило время вынужденного феминизма – время женщин. Омский спектакль начинается стремительно и быстро. «Евдокия говорит: масло постное кончается. Гляжу, куда там – кончилось! Пьют они его, что ли? А лук-то обжарить надо», – тараторит, нарезая крупными кусками луковицу, Антонина (Ольга Солдатова). И тут же выскакивает из тесной кухоньки на морозную улицу, точнее, в свои воспоминания: «Сам красивый был, статный, выражался чуднО, по-городскому. Вы, обращается, девушка, давно ждёте? Кивнула, а сама молчу, неловко с незнакомым». Хлыщеватый Григорий (Игорь Костин, Николай Сурков) с самого начала зрительской симпатии не вызывает. Ясно, что морочит пижон наивной дурёхе голову. Тут и всенародный кинохит «Москва слезам не верит» вспоминается, особенно, когда питерский мажор приводит героиню в «интеллигентскую» квартиру и начинает приставать с поцелуями под портретом Хемингуэя. Одна лишь разница, что, кажется, не по своей воле исчезает он из жизни Антонины, а каким-то образом оказывается причастным к советско-венгерскому конфликту и сгорает в волне новых политических гонений. Эпоха конца 1950-х – начала 1960-х узнаваема не только по этому невесёлому событию, но и по песенке из только что вышедшей тогда на экраны «Карнавальной ночи»,

по разговорам о старых и новых деньгах. Удивительно точно вписывается в эту эпоху героиня Ольги Солдатовой, чем-то похожая на Люсьену Овчинникову. Простая и искренняя деревенская девчонка, приехавшая в большой город на заработки. Совсем скоро таких, как она, заклеймят словом «лимитчица». А пока ничего – вроде как и наша ты, говорят, заводская, и переселяют из общежития в коммунальную квартиру, и ясли-сад для родившейся дочери предлагают. Да только страшно – заклюют там нестандартного ребёнка или, того хуже, в интернат определят. А это по советским меркам, считай, тюрьма. «В детстве я не умела разговаривать. Лет до семи молчала, а потом заговорила, хотя сама этого не помню. Бабушки тоже не запомнили. Я всё понимала и рисовала картинки, вот и казалось, что я разговариваю». Это уже Сюзанна Марины Бабошиной плетёт собственную паутинку воспоминаний. Актрисе досталась сложная задача: не просто рассказывать о детстве героини, но и становиться ею – маленькой немой девочкой с удивительно острым умом. И Бабошиной это удаётся если не на все сто процентов, то на твёрдые девяносто. «Девочка из зеркала», кажется, действительно живёт в ней, дышит, думает, рассуждает. Все страшноватые реалии времени она переводит в не менее жуткие, но – сказочные. И недаром контрапунктом проходит в спектакле тема «Спящей красавицы», заканчивающаяся словами взрослой Сюзанны: «Я спала и проснулась». Этим обозначается выход из коматозного состояния целого общества. Став известным художником Сюзанна хочет написать иллюстрации к сборнику мифологических историй, населив книгу персонажами из своего детства. Наверное, ей будет легко осмыслить старинные притчи, потому что всё это было с ней, это было со всеми нами. А когда каноны не подкреплены личными переживаниями, им трудно следовать. Старухи – соседки Антонины по квартире – появляются, как древнегреческие грайи, величественно и судьбоносно. Решительно восстав против отправки девочки в деревню или в детский сад («Ещё успеет намучиться!»), они начинают заниматься её воспитанием. На балет в Мариинку водят, французский понимать учат. И неожиданно увлекаются так, что Сюзанна (София, как назовут они её, тайно покрестив) становится главным смыслом их существования. До смешного доходит: споткнётся дитя или пальчик хвоей уколет – втроём, словно наседки, к нему кидаются. Что ж удивляться, у старух погибли все близкие: мужья, сыновья, внуки. У кого ещё в ревоОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПРЕМЬЕРА люцию или в Гражданскую, у кого – в Отечественную, в блокаду. Они такие разные: жеманная Гликерия, невенчанная «жена» какого-то графа; острая на язык, грубоватая Евдокия; утончённая, образованная Ариадна. Но они одинаково мудро понимают «про жизнь» и про то, что ей мешает. Поэтому, как могут, берегут девочку от чудовищ быдловатых, Христа не ведающих, которых рождает такой вот сон разума. От человеческих взаимоотношений, переродившихся в инквизиторские парткомы, месткомы, домкомы. Да куда там! Разве от всего убережёшь? Замечательна сцена у ёлки, когда, кажется, ненадолго возвращается прежний мир с золотыми свечами и шарами. И мороз пробегает по спине, когда, вглядевшись в экран только что купленного телевизора, где показывают первомайскую демонстрацию 1941 года, Евдокия цепенеет от догадки: «Они же все мёртвые!». А Ариадна приникает к чуду техники с надеждой увидеть сына, невестку, внука: «Мои ведь тоже тогда ходили!». Актёрское трио – как на подбор. Здесь и филигранность каждой фразочки, каждого жеста у Валерии Прокоп (Гликерия), яркие, жирные мазки у Натальи Василиади (Евдокия), приправленные у обеих где гротеском, где юмором. Прекрасная, оттуда, из Серебряного века, утончённость Элеоноры Кремель (Ариадна). Поправит кокетливо жидкий пучок волос Гликерия, зыркнет строго из-под очков Евдокия, поёжится в тонкой кружевной шали Ариадна – залюбуешься. Именно героиня Кремель, самая, казалось бы, непрактичная из всех, оправдывает своё имя и выводит всех на свет, когда Антонине ставят страшный диагноз и надо сделать так, чтобы Сюзанна осталась на попечении совершенно чужих, с точки зрения законодательства, женщин. Именно Ариадна придумывает срочно женить на умирающей Антонине горе-кавалера Николая (Олег Теплоухов) и в обмен на жилплощадь уговорить его подписать опекунство над девочкой, а дальше уж не вмешиваться в её судьбу. Повествовательность спектакля во многом сберегает слог романа Елены Чижовой, его необычное строение. В своей инсценировке Алексей Крикливый умудряется сохранить без купюр львиную долю текста и при этом не наскучить зрителям с «разговорами». И ещё в спектакле сохранён дух старых питерских коммуналок… Когда-то давно я снимала комнату в одной из таких. Это был высокий дом на Петроградской стороне, сложенный из серого камня. Во двор-колодец редко заглядывало солнце. В нашей квартире были высокие потолки с лепниной, а в моей комнате ещё и печь, которую, несмотря на проведённые батареи, недурственно было протопить в зимние холода. Всё это великолепие осталось от прежних владельцев, судьба которых была неизвестна. Сдавшая комнату семейная МАРТ 2014 35(57)

пара представила меня дальней родственницей, чтобы соседи не очень придирались. Но все догадывались, что это неправда. Соседки, тоже три пожилые женщины, казались мне сначала неимоверно строгими, я старалась проскользнуть на кухню в их отсутствие и не сильно греметь там посудой. Но именно эти тётки лечили меня потом от простуды, подкармливали пирожками в моменты маленьких личных финансовых кризисов, да и просто так. Помнятся какие-то вот такие вещи, и главное – ощущение, что тебе ни в коем случае не дадут пропасть. Ощущение семьи, давно утраченное в некоторых настоящих семьях… Пятачок коммунальной квартиры становится и в спектакле некоей вселенной – обетованной коммунальной вселенной (ни в коем случае – не вселенской коммуналкой!). Художник Евгений Лемешонок придумывает сценическое оформление, в котором причудливо сплетаются быт и мистика. Там есть таинственный шкаф с зеркалом и окно, которые открываются, словно порталы в иные миры. А в углу высится огромная босая нога статуи с торчащим из неё проволочным каркасом, рядом написано слово «большевики». Так в сознании маленькой Сюзанны сложились пуга-

Валерий Алексеев (Соломон Захарович), Валерия Прокоп (Гликерия) и Наталья Василиади (Евдокия)

Валерия Прокоп (Гликерия) и Элеонора Кремель (Ариадна)

Ольга Солдатова (Антонина) и Игорь Костин (Григорий) Марина Бабошина (Сюзанна) и Валерия Прокоп (Гликерия)

ющие её атланты и те, которых втихаря ругали бабушки. Во вдруг просветлевшее пространство мутного зеркала уходит Антонина, обретая там утраченного любимого, встречаясь с «зазеркальной» Сюзанночкой (Маша Баронова) и величественной старой Женщиной (Елизавета Романенко) – то ли её собственной матерью, то ли носительницей вековой женской мудрости. Закономерно бледнее выглядят в этой истории мужчины. Не то чтобы это актёрские недоработки – мужские образы выписаны так изначально. Инфантильный Григорий, такой же слабовольный Николай. Они даже одеты в похожие серые пальто с одинаково поднятыми воротниками. Пытаясь привлечь внимание к своему герою, Олег Теплоухов обостряет какие-то черты, но от этого Николай выходит у него ещё более несимпатичным, чем в книге. Этот Николай прогибается и перед грозной Евдокией, которую при первом знакомстве принимает за мать Антонины, и перед строгой месткомовской грымзой Зоей Ивановной, скорее всего, просто неудовлетворённой бабой с ярко накрашенными губами (Марина Кройтор). Как что, он привычно празднует труса – мелко, некрасиво, гадко. Однако там, где не встречает отпора, где чувствует слабину собеседника, готов погеройствовать. Вот Соломон Захарович (Валерий Алексеев), старый приятель Гликерии, добрейшей и широкой души человек, но опять же – тишайшего характера. Возможно, этого страху нагнал на него «национальный вопрос», который радикально решался и при царизме, и при немцах, и при советской власти. Выжил Соломон при всех режимах чудом, поэтому и ходит на «кошачьих лапах» (щегольские бурки действительно смягчают шаг), и говорит полушёпотом, и омерзительные нападки пьяного Николая сносит по принципу «подставь другую щёку». Предать свою старую любовь он не может и самоотверженно участвует в «авантюре», затеянной тремя подругами. Свою роль Валерий Алексеев строит словно из маленьких кубиков, выписывает акварелью тонкий рисунок. Что и говорить, очень несвойственная манера для актёра, привыкшего подавать образы ярко, насыщенно, бенефисно. Но получается убедительно. О приятеле Сюзанны Грише мы узнаём лишь с её слов. Будучи художником, как и она, Гриша записал себя в непонятые таланты и свалил за границу. А она осталась там, где находятся могилы вырастивших её бабушек, матери и, возможно, отца, которого она никогда не видела. Он снова выбрал как проще, она – как сложнее. Своей жизнью она продолжила то время женщин, которое всё тянется и тянется и не видно ему конца. Наверное, и тем самым атлантам, которые «держат небо на каменных руках», уже пора изменить пол. Гордо мне или грустно в финале – не понять. Что интересно, омский спектакль – далеко не первая сценическая интерпретация романа Елены Чижовой. В московском «Современнике» «Время женщин» поставил Егор Перегудов, в Магнитогорском театре имени А.С. Пушкина – Алексей Вотяков, в питерском БДТ имени Г.А. Товстоногова – Геннадий Тростянецкий. Режиссёров, зарекомендовавших себя нетривиальным подходом к выбору и подаче материала, почему-то заинтересовал этот незатейливый, на первый взгляд, и такой «женский» роман. Что-то в этом есть, наверное. Особенно, если учесть, что все они – мужчины. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПО СТРАНИЦАМ ТЕАТРАЛЬНОЙ ИСТОРИИ Владимир КОПМАН

Бедные люди. Герои Теннесси Уильямса на омской сцене «Прекрасное воскресенье для пикника» Т.Уильямса в Омском государственном академическом театре драмы. Режиссёр – Галина Жданова. Художник – Олег Головко. Хореограф – Ирина Ляховская. Художник по свету – Евгений Ганзбург. «Старый квартал» Т. Уильямса в Омском государственном драматическом «Пятом театре». Режиссёр – Вилюс Малинаускас. Художник – Иоланта Римкуте. Художник по свету – Тарас Михалевский.

В двадцатом веке Америка дала миру трёх великих драматургов – Юджина О`Нила, Артура Миллера и Теннесси Уильямса. Возможно, кто-то добавил бы к ним четвёртого – Эдварда Олби, но мне кажется, что влияние Олби на мировой театральный процесс не так велико, как влияние первых троих. Они были разными. Юджин О`Нил был мастером психологической драмы, Артур Миллер тяготел к социальной драме, а Теннесси Уильямс был трагическим романтиком. На омских подмостках эти драматурги были представлены по-разному. Юджина О`Нила, единственного драматурга из десяти американских лауреатов Нобелевской премии по литературе, ставили в Омске, насколько мне известно, только один раз. В 1975 году Артур Хайкин поставил в театре драмы самую популярную пьесу О`Нила – «Любовь под вязами» с Татьяной Ожиговой в роли Абби. Артура Миллера не ставили вообще, правда, его пьесу «Цена» привозил в семидесятых годах в Омск на гастроли тогда ещё Ленинградский БДТ с Владиславом Стржельчиком, Сергеем Юрским и, кажется, Олегом Басилашвили. Теннесси Уильямс был плодовитым драматургом, за 72 года жизни им написано около тридцати пьес. Интересно, что многие его драматические произведения сначала были написаны как рассказы, а уж потом трансформировались в пьесы. Рассказ «Лицо сестры в сиянии стекла» (1943) послужил основой пьесы «Стеклянный зверинец», опубликованной в 1945 году. Рассказ «Ночь игуаны» (1948) превратился в 1961 году в одноименную пьесу. Рассказ «Три игрока в летнюю игру» (1952) стал известной пьесой «Кошка на раскалённой крыше», вышедшей в 1955 году. Многие сюжетные линии рассказа «Ангел в эркере» (1943) нашли отражение в пьесе «Старый квартал» (1977). И, наконец, рассказ «Царствие земное» (1942) трансформировался в одноименную пьесу, опубликованную в 1966 году. Это я к тому, что в хорошем хозяйстве ничто зазря не пропадает… По сравнению с О`Нилом и Миллером Уильямсу в Омске повезло больше, причём его пьесы ставились в основном в Академическом театре драмы. В 1968 году Изяслав Борисов поставил «Стеклянный зверинец» с Еленой Псарёвой в роли Аманды и Валерией Прокоп, МАРТ 2014 35(57)

сыгравшей Лауру. «Стеклянный зверинец» был поставлен в театре драмы ещё раз – режиссёром Павлом Зобниным в 2006 году с Ириной Герасимовой в роли Аманды и Полиной Головиной в роли Лауры. Кстати, видимо не все знают, что прообразом Лауры послужила Роуз – родная сестра драматурга. В 1974 году Артур Хайкин осуществил постановку пьесы «Орфей спускается в ад» с Татьяной Ожиговой (Лейди Торренс) и Николаем Чиндяйкиным (Вел Зевьер). Этот спектакль был очень талантливым и ярким и продержался в репертуаре театра девять лет – такое бывает не очень часто. В 1977 году в том же театре драмы Яков Киржнер поставил «Царствие земное» с Валерией Прокоп в роли Мертл, Валерием Алексеевым в роли Лота и Владимиром Гуркиным в роли Цыплёнка. В репертуаре «Пятого театра» тоже присутствовал Уильямс: в 1995 году Олег Матвеев поставил «Прекрасное воскресенье для пикника на озере Крев Кёр» с Татьяной Казаковой, Ларисой Гольштейн, Анастасией Лукиной (Людмилой Ковальчук) и юной Марией Долганёвой в роли Доротеи. В последние годы интерес к драматургии Уильямса в Омске вновь стал заметен. Летом 2012 года Академический театр драмы поставил «Прекрасное воскресенье для пикника», а «Пятый театр» летом 2013 года – «Старый квартал». Не думаю, что театры как-то сговаривались, но у этих двух постановок много общего. Обе пьесы поставлены молодыми режиссёрами – постановщику «Старого квартала» Вилюсу Малинаускасу, ученику Римаса Туминаса, 27 лет, а ученице Вениамина Фильштинского, Галине Ждановой, поставившей «Прекрасное воскресенье для пикника», в районе 30 лет. Обе пьесы относятся к заключительному периоду творчества Уильямса, умершего в 1983 году. «Старый квартал» создан в 1977-м, а «Прекрасное воскресенье для пикника» – в 1979-м. Обе пьесы написаны на материале середины – конца тридцатых годов двадцатого века: действие «Прекрасного воскресенья…»

Анна Ходюн – Доротея («Прекрасное воскресенье для пикника»)

происходит в 1935 году в Сент-Луисе, где Теннесси Уильямс учился тогда в университете, а действие «Старого квартала» развивается в конце тридцатых годов в Нью-Орлеане, где он в то время жил довольно долго. Вообще, надо сказать, что всё творчество Уильямса в целом, и две эти пьесы, в частности, лишний раз подтверждают известный тезис: каждый писатель всю жизнь пишет одно произведение – про себя. Не случайно же Гюстав Флобер говорил – «Эмма Бовари – это я», а Лев Толстой сказал «Наташа Ростова – это я». Очевидно, что с таким же успехом можно утверждать, что Бланш Дюбуа, главная героиня самой известной пьесы Уильямса «Трамвай "Желание"», унаследовала многие черты самого драматурга – чувственность, ранимость и беззащитность. Сомнительное и неблагодарное это занятие – писать о спектаклях, один из которых, «Прекрасное воскресенье для пикника», уже почти два года стоит в репертуаре Академического театра драмы и рецензировался в омской прессе, а другой – «Старый квартал» – был показан несколько раз и, по информации руководства «Пятого театра», временно снят с репертуара для последующей доработки. Как сказали бы кинематографисты – «положен на полку». Тем не менее, рискну высказать свои впечатления об этих спектаклях. Пожалуй, одна из главнейших черт Уильямса-драматурга – пристальное внимание к мельчайшим движениям человеческой души. Не случайно его называли «американским Чеховым», да и сам он не раз говорил, что Чехов – его любимый драматург. Практически через все его пьесы основным моти-

вом проходит тема одиночества. Устами Вэла Зевьера, одного из двух главных героев пьесы «Орфей спускается в ад», Уильямс сформулировал основополагающий свой тезис так: «Все мы приговорены к пожизненному одиночному заключению в собственной шкуре». По сути, всё его творчество так или иначе связано с попытками героев преодолеть одиночество, спрятаться от него в любви другого человека. Но, как правило, любовь погибает, сталкиваясь с жестокостью окружающего мира, с грубостью и бесцеремонностью сильных людей, которым нет дела до переживаний натур тонких и беззащитных. Поэтому сильных людей, победителей в жизни, он не любит. Сочувствие драматурга всегда на стороне людей, проигравших свои сражения с жизнью, «униженных и оскорблённых», как сформулировал когда-то Ф.М. Достоевский. Не случайно Достоевский первый свой роман назвал «Бедные люди». Может быть, я ошибаюсь, в это название он вложил не только и не столько характеристику имущественного статуса своих героев. Мне кажется, в нём звучит горечь и сочувствие: «Бедные люди!», – восклицает Достоевский. В этом смысле возглас «Бедные люди!» – лейтмотив творчества Теннеси Уильямса. Поставленная Академическим театром драмы пьеса «Прекрасное воскресенье для пикника» – одна из последних работ драматурга, после неё было написано всего четыре. Основная тема пьесы – одиночество. В ней действуют четыре героини разного возраста, от достаточно юного (Доротея) до весьма и весьма зрелого (Люси). В первоисточнике пьеса называется «Lovely Sunday for Creve Coeur». Мы уже упоминали, что действие пьесы разворачивается в Сент-Луисе, на окраине которого есть парк Creve Coeur, а в нём озеро – Creve Coeur. А переводится это как «Озеро разбитых сердец»: по преданию в это озеро бросались девушки, которых бросили их возлюбленные. Так что правильный полный перевод названия – «Прекрасное воскресенье для пикника на озере разбитых сердец». В контексте основной темы Уильямса название спектакля «Пятого театра» 1995 года представляется более адекватным идее спектакля. Все четыре героини спектакля одиноки. Мне думается, что драматург, выведя на сцену четырёх разновозрастных одиноких женщин, решил показать, как меняется с возрастом характер и образ жизни женщины-одиночки, и мы видим одновременно четыре последовательных стадии одиночества. Самая юная – Доротея (Анна Ходюн) – в ранней молодости уже пережила неудачный роман с молодым человеком – музыкальным вундеркиндом. Теперь она хочет выстрелить наверняка и завела роман с холостым директором колледжа, в котором она работает. Она энергична, но наивна, и не знает, что её ждёт очередное разочарование: избранник уже заключил помолвку с наследницей большого состояния. Чуть постарше – Элина (Екатерина Потапова). Она, очевидно, уже побита жизнью и теперь действует как автомат, чтобы перебраться в более дорогую и комфортную квартиру, которая, по её мнению, повысит её шансы на удачную партию. Она уже ожесточена, готова идти по трупам и имеет характер почти законченной стервы. Соседка Доротеи по квартире, Боди (Ирина ГерасиОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПО СТРАНИЦАМ ТЕАТРАЛЬНОЙ ИСТОРИИ мова), уже отчаялась устроить свою жизнь. И теперь она связывает своё будущее с возможным браком Доротеи и своего брата-близнеца. Она рассчитывает в старости жить с близкими для неё людьми и нянчить их детей. Она плохо слышит, носит за спиной огромный слуховой аппарат, который время от времени сильно фонит. Она выглядит комично, почти как клоунесса, но её это не смущает. У неё есть цель – устроить брак Доротеи и своего брата. И, наконец, самая возрастная героиня – немка Софи (Марина Кройтор). У неё тяжёлая депрессия после смерти матери. Она уже ни о чём не мечтает, не строит никаких планов. Выглядит жалко и нелепо, почти как безумная. Дальше – тишина. Таким образом, за два часа перед нашими глазами прошла вся жизнь одинокой женщины, только распределённая на четырёх персонажей. Трудно выделить кого-либо из актрис, они все блистательны и вместе образуют великолепный ансамбль, разыгравший пьесу об одиночестве. Что вызывает в спектакле неприятие? В пьесу введён пролог, в котором все четыре героини участвуют на ТВ в кулинарном шоу, оно затем продолжается и во втором действии, в том числе, под музыку группы «Pink Floyd». На мой взгляд, эти вставные эпизоды являются чужеродными вкраплениями в ткань спектакля. Они стилистически не увязаны с драматургией Уильямса и не добавляют ничего нового ни к характеристикам героинь, ни к развитию сюжета. В принципе это достаточно распространённый и примитивный постановочный приём. Видимо, по мнению режиссёров, прибегающих к такому приёму, с одной стороны, он поможет неразвитому зрителю протянуть связь в современность от эпохи, в которой развиваются события пьесы, а с другой стороны, позволит этого недалёкого зрителя элементарно развлечь. На мой взгляд, эпизоды с кулинарным шоу в спектакле просто лишние. В общем, я не ортодокс, но столь же лишним, по-моему, является и некий большой эллипс на заднике сцены, который в финале оказывается открытым глазом, пристально смотрящим на героинь

МАРТ 2014 35(57)

и на зрителя. Что это – высший разум, который управляет всеми нашими мелкими копошениями на этой планете, или же это Большой брат, внимательно за нами наблюдающий, – я так и не уяснил. Тем не менее, в целом спектакль создаёт всётаки оптимистический настрой. Замечательный квартет великолепных актрис, которые в финале радостно танцуют в ярких платьях, украшенных цветами, заставляет зрителя поверить, что ещё не вечер, и всё может как-то устоиться. Как мы уже указывали выше, действие пьесы «Старый квартал» происходит в конце тридцатых годов в пансионе, расположенном во Французском квартале Нью-Орлеана. Кстати сказать, в разных сценических версиях название пьесы «Vieux Carre» интерпретировалось то как «Французский квартал», то как «Старый квартал». К НьюОрлеану у Теннеси Уильямса отношение особое. Он впервые попал в него в 1939 году относительно молодым человеком (ему было 27 лет) и полюбил этот город на всю жизнь. В одном из своих интервью он говорил: «Мои самые счастливые годы прошли там. Я был беспредельно беден, заложил всё, кроме пишущей машинки, но у меня была хорошая квартира за пять долларов в неделю. НьюОрлеан – мой самый любимый город в Америке, и по правде говоря… во всём мире». Vieux Carre – Французский квартал – это не квартал в нашем понимании – прямоугольник, ограниченный двумя соседними параллельными улицами и пересекающими их двумя перпендикулярными улицами. Французский квартал в НьюОрлеане – это прямоугольник размером 15 на 7 улиц, т.е. район, состоящий из 84 кварталов. Построенный ещё в начале восемнадцатого века французскими переселенцами, этот квартал в тридцатые годы века двадцатого был районом, где проживали в основном люмпены, беднота – опустившаяся богема, воры, проститутки, алкоголики. В доме № 722 по Тулузстрит во Французском квартале Теннесси Уильямс снимал комнату в пансионе. Это небольшой дом в два этажа, выкрашенный в розовый цвет, с голубыми ставнями и белым балконом, и именно здесь и происходят события пьесы «Vieux Carre». Так что практически всех персонажей этой пьесы драматург просто списал с натуры, включая хозяйку пансиона, которая через щель в полу лила кипяток в комнату нижнего этажа на голову жильца, поскольку ей не нравились его загулы. Некоторые исследователи полагают, что, регистрируясь именно в этом пансионе, Уильямс впервые назвался Теннесси

Сцена из спектакля («Старый квартал»)

Писатель – Артём Ильин («Старый квартал»)

Уильямсом (его настоящее имя – Томас Ланиер), хотя кличку Теннесси за его специфический говор южанина он получил раньше – в середине тридцатых годов во время учёбы в университете штата Миссури в Сент-Луисе. В пьесе «Старый квартал» перед нашими глазами проходит череда героев, некий срез

Французского квартала – начинающий Писатель, у которого нет имени (Артём Ильин), больной туберкулёзом художник по кличке Соловей, придерживающийся нетрадиционной сексуальной ориентации (Сергей Шоколов), любовная парочка – девушка Джейн, работающая художником в журнале мод (Александра Урдуханова), и её брутальный сожитель Тай – зазывала из стриптизклуба (Евгений Фоминцев), две полубезумные старушки Мэри Мод (Лариса Гольштейн) и Мисс Кэрри (Олеся Шилякова), еле сводящая концы с концами, временами своенравная, временами трогательная хозяйка пансиона Миссис Уайер (Лариса Антипова). Спектакль начинается с того, что луч прожектора находит Писателя в зрительном зале, и он выходит на сцену, начиная рассказ о событиях, свидетелем которых он был. Тем самым как бы обозначается, что он один из нас и такое могло бы случиться в жизни с каждым. Этот эффект усиливается сценографическим решением спектакля: мы видим достаточно аскетичное, почти условное пространство, не привязанное ни ко времени, ни к месту действия. Возможно, это намёк на то, что подобное устройство жизни может иметь место где угодно и когда угодно. Скорее всего, под условным псевдонимом Писатель Уильямс предъявляет зрителю себя самого – только начинающего познавать реалии жизни молодого драматурга. Таким образом, Уильямс возвращает нас к истокам формирования его гуманистической позиции, его неизбывного сострадания к людям, к их печалям и бедам. Отмечу удачное режиссёрское решение: в одном из финальных эпизодов Писатель из кучи букв долго и мучительно пытается составить какое-то слово – видимо, таким образом нам являют некую аллегорию мучительности писательского труда. Интересно, что в этом спектакле мы наблюдаем многоплановую перекличку с пьесой «Трамвай "Желание"». Действие «Старого квартала» происходит в том же районе Нью-Орлеана и примерно в то же время, что и в «Трамвае "Желание"». А пара Джейн – Тай – фактические предтечи пары Бланш Дюбуа – Стэнли Ковальский: Джейн такая же беспомощная и незащищённая, как и Бланш, а Тай столь же нарочито груб и жесток, как и Стэнли. Правда, надо признать, что Уильямс никого не мажет только одной краской. Тот же Тай, когда понимает, что Джейн умирает от лейкемии, несмотря на свою грубость и бессердечность, нежно и заботливо начинает ухаживать за ней. И уж совсем неожиданные параллели возникли у этого спектакля с фильмом «Трамвай "Желание"», поставленным Элиа Казаном в 1951 году. Артём Ильин, играющий Писателя, временами внешне очень напоминает молодого Марлона Брандо, игравшего в фильме роль Стэнли Ковальского. Не знаю, заметил ли это сходство Вилюс Малинаускас, наверное, нет – иначе он предложил бы Ильину роль не Писателя, а Тая – литературного предшественника Стэнли. Я уже отмечал выше определённое сходство взглядов Уильямса и Достоевского на человеческие характеры и судьбы. В пьесе «Старый квартал» я заметил маленький штришок, ещё раз напомнивший об этом. Джейн, больная лейкемией, несколько раз по ходу пьесы, имея в виду свою скорую кончину, говорит Таю, что собирается вскоре уехать, но одна – без него. Мне ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПО СТРАНИЦАМ ТЕАТРАЛЬНОЙ ИСТОРИИ показалось, что это перекличка со Свидригайловым – персонажем из романа Достоевского «Преступление и наказание», который, решив покончить счёты с жизнью, говорит, что собирается уехать в Америку. «Старый квартал» – спектакль жанрово неоднородный. Первое действие решено в виде фарса, второе – откровенная трагедия. Сначала меня такая разножанровость слегка покоробила, но потом я подумал, что на фоне первоначального фарса эффект трагедии проявляется сильнее. Нельзя не отметить ряд весьма удачных актёрских работ. Причём, происходящие с их героями трагедии актёры подают камерно, без пафоса и экзальтации. Рушатся их жизни, а они воспринимают это спокойно, буднично и покорно. Сергей Шоколов, играющий умирающего Соловья, подолгу молчит, улыбаясь какой-то виноватой горькой полуулыбкой. И мы понимаем, что он давно смирился со своей судьбой и уходит из жизни с достоинством. Особенно достоверно сыграны Шоколовым последние минуты жизни его героя – практически без слов, без движений, без мимики. Но от его молчания и неподвижности по спине идут мурашки. Мне кажется, что роль Соловья – едва ли не лучшая за последние годы работа Сергея Шоколова. В некоторые моменты просто пронзительной выглядит игра Ларисы Антиповой в роли Миссис Уайер. Она каким-то будничным безжизненным голосом говорит Писателю в тот момент, когда он собрался уезжать: «Ты был мне вместо сына, которого мой муж отобрал у меня, сказав, что я невменяема». И эта будничность сильнее всяких криков позволяет нам понять, что она всю жизнь молча носила в себе эту боль и уйдёт из жизни с этой болью. Героиня Александры Урдухановой Джейн узнаёт о своём смертельном диагнозе где-то в середине спектакля. Актрисе удалось очень правдиво показать переход во внутреннем мироощущении героини – от беззащитности, жаждущей жизни, до обречённости без надежды на чудо. Мэри Мод, героиня Ларисы Гольштейн, ждёт денежного чека от сына, служащего в армии, а чека всё нет и нет, и она в глубине души с тоской осознаёт, что его, наверно, никогда не будет. Актриса минимумом выразительных средств сумела показать нам, что ожидание этого мифического чека – последняя надежда в жизни Мэри. Каждый из героев пьесы прозябает и погибает посвоему, все они живут впроголодь, к финалу спектакля многие умирают – кто от голода и безысходности, кто от старости, кто от болезней. Художник спектакля Иолан-та Римкуте нашла, мне кажется, адекватное сценографическое решение. На сцене выстроена лестница, представляющая собой многозначный образ – это и место для расположения при жизни друзей Писателя, и некий аллегорический рай, куда умершие герои спектакля постепенно перемещаются, переодевшись в белое. Умирают Джейн, Миссис Уайер, умирают старушки Мэри Мод и Мисс Кэрри, и все они оказываются на лестнице, символизирующей дорогу в рай. Самое неожиданное, что на этой же лестнице оказывается Тай, который, очевидно, не смог перенести потери Джейн. Видимо, его отправляют туда за раскаяние, несмотря МАРТ 2014 35(57)

на его прижизненную жестокость и бессердечие. В рай перемещают и умершего Соловья, увенчав его большим венком из белых цветов. Очевидно, несмотря на его грешную суть, он попал туда за страдания при жизни. В финале на заднике мы видим большие белые облака, на которых и будут вечно располагаться наши герои. «Крылья даны всем детям человеческим» – так называется одна из пьес Юджина О`Нила. Эти слова как нельзя лучше отражают основную идею спектакля «Старый квартал» – каждый человек имеет право на сострадание и на счастье, каким бы грешником он ни был. Безусловно, спектакль не без недостатков. Не все сюжетные линии были проработаны достаточно глубоко, не все актёрские работы были равнозначны, были огрехи в звуковом оформлении: в начале спектакля фоновая музыка забивала актёрскую речь. Однако мне думается, потенциал у спектакля был хороший, убеждён, что он постепенно обязательно дошёл бы до требуемой кондиции. Очень жаль, что спектакль приостановлен… Подводя итог впечатлениям от двух спектаклей омских театров по пьесам Теннесси Уильямса, должен сказать, что, несмотря на некоторые огрехи, и режиссёры, и актёры сумели ярко донести до зрителей главное в творчестве великого драматурга – идеи гуманизма, боль за судьбы героев, твёрдое неприятие жестокости и безразличия к ближнему. В заключение не могу не сказать о вершине творчества Теннесси Уильямса – пьесе «Трамвай "Желание"». Интересна история перевода на русский язык названия пьесы «A Streetcar Named Desire» как «Трамвай "Желание"». Пётр Вайль в своей книге «Гений места» раскрыл подоплёку такого эротичного перевода названия этой пьесы. Трамвайный маршрут, который фигурирует в пьесе, изначально был назван так, поскольку ходил по Французскому кварталу Нью-Орлеана до улицы Дезире, во французском написании – Desiree. Это вроде бы было имя французской актрисы Дезире Монтрё, в честь которой улицу и назвали. Со временем французское Desiree трансформировалось в английское Desire. Так что по идее название пьесы правильнее было бы переводить как «Трамвай Дезире» (немного похожая ситуация есть в Москве – маршрут трамвая литеры «А», ходящего по Бульварному кольцу, москвичи испокон веков называли «Аннушка»). Хотя согласитесь – «Трамвай Дезире» звучит не так романтично как «Трамвай "Желание"»... «Трамвай "Желание"» в омских театрах никогда не ставили. Правда, многие омичи видели эту пьесу в яркой постановке Генриэтты Яновской во время гастролей в Омске московского ТЮЗа лет шесть-семь назад. Так вот я давно жду, когда кто-нибудь из омских театров рискнёт эту пьесу поставить, ну, скажем, Академический театр драмы или «Пятый театр». У меня даже есть свои варианты распределения ролей. Озвучивать не буду. Чтобы не сглазить.

Анастасия ПОПОВА

По мотивам классики В Омском государственном музыкальном театре в марте выпустили на сцену «Страсть» – балет, сюжетную основу которого составил роман Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина», по мнению другого гения русской литературы, Фёдора Михайловича Достоевского, – «лучший роман о женщине, написанный в XIX веке».

Анна Маркова (Анна Каренина)

Балет – не балет? А если балет, то почему нет танца в привычном смысле? И почему так много сцен происходит в тишине? А может быть, это для того, чтобы можно было мысленно вернуться к великой прозе? И почему ребёнок является одним из главных героев произведения, в котором фактически рассматривается лишь любовный треугольник? Много вопросов, мало ответов. Мало до тех пор, пока, сидя в кресле зрительного зала, вы сами не соприкоснётесь с новой постановкой под интригующим названием «Страсть». – Меня заинтересовала возможность создать две основные психологические линии романа, первая из них: Анна – сын Серёжа – Каренин – Вронский, а вторая: Кити – Левин – Вронский, – говорит хореограф-постановщик спектакля Дмитрий Генус. – В основном, балетмейстеры берут только одну сюжетную линию – любовный треугольник. Толстой же в романе тонко разрабатывает антиподную главным героям романа линию любви Левина и Кити. Две страсти, две истории любви.

Одна – испепеляющая, разрушающая сама себя, приводящая к трагическому завершению, другая – зарождающаяся в светлом, чистом, божественном мире чувств, созидающая саму жизнь и приводящая к счастью. Получился очень интересный и сложный балет. От романа Льва Толстого, по убеждению хореографа, осталась лишь фабула, а составившая основу музыка Петра Ильича Чайковского задала общее настроение. Название спектакля адресует к пониманию страсти не только как явления физического, но и душевного. Хореограф-постановщик омского спектакля Дмитрий Генус является выпускником Новосибирского хореографического училища и Санкт-Петербургской государственной консерватории. Работал танцором в театрах оперы и балета Новосибирска, Краснодара, СанктПетербурга. Сегодня служит хореографом в СанктПетербургском государственном академическом театре балета имени Л. Якобсона. Спектакль «Camerная история», поставленный им по мотивам произведений Эриха Марии Ремарка о трагедии Второй мировой войны на музыку Дмитрия Шостаковича, получил в 2008 году престижную в Санкт-Петербурге премию «Театрал» как лучшая балетная постановка. По мнению «продвинутых» знатоков балета, постановка «Страсти», наряду с такими проектами Омского музыкального театра, как «Апофеоз», «Шинель», «Обнажённое танго», является новаторской. Спектакль по мотивам романа «Анна Каренина» буквально соткан из элементов стиля контемпорари – нового для Омского музыкального театра. Этот стиль сочетает в себе элементы западного и восточного искусства танца: от классического до тайцзи цюань. Рисунки движений в этом направлении чередуются в хаотичном порядке, от падений и подъёмов до резких остановок. Каждый танец контемпорари уникален, так как исполнитель действует, согласно «голосу» своего тела, а не прописанному сценарию. Поэтому каждая партия в каждом новом спектакле получается непохожей на предыдущие, а значит, зрители, сидящие в зале, каждый раз видят новые «танцевальные истории» одних и тех же персонажей. В этом их уникальность. Художник-постановщик спектакля – Сергей Новиков. В спектакле заняты заслуженный артист России Сергей Флягин, артисты Анна Маркова, Андрей Матвиенко, Валентин Царьков, Виктор Шахов, Ирина Воробьева, Елена Клячко. Роль Серёжи, сына Карениных, стала дебютом на большой сцене для девятилетней Евы Гладкой – ученицы хореографической студии Музыкального театра. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Анна Маркова (Анна Каренина) и Андрей Матвиенко (Вронский)

Ирина Воробьёва (Кити) и Виктор Шахов (Левин)

Анна Маркова (Анна Каренина) и Андрей Матвиенко (Вронский)

Сергей Флягин (Каренин) и Ева Гладкая (Серёжа)

Ирина Воробьёва (Кити)

МАРТ 2014 35(57)

Владимир Никеев: «Театр дал мне крылья» Юбилейный творческий вечер ведущего солиста Омского государственного музыкального театра народного артиста России Владимира Никеева, состоявшийся 21 февраля, подарил зрителям и его участникам немало радости, чудесных мгновений, наслаждения истинным искусством. Вот уже 29 лет

– О капризах теноров ходят невероятные легенды, рассказываются небылицы о том, какие они невыносимые в быту, высокомерные в работе с коллегами и так далее. О Владимире Никееве подобных разговоров что-то не слышно. Окружающие видят вас с приветливой улыбкой на лице, обходительным, вежливым и с артистами, и с простыми работниками театра. Это данность натуры или вы себя так воспитали? – Не знаю. Быть может, гены помогают. У нас в семье все были доброжелательными и по отношению друг к другу, и к посторонним людям. Культура поведения ведь воспитывается с детских лет прежде всего в семейном кругу. Да и в советской школе я прошёл все ступени воспитания от октябрёнка, пионера до комсомольца. Был председателем совета пионерской дружины, секретарём комсомольской организации. Приходилось учиться находить общий язык со сверстниками и учителями. Всё это пригодилось в дальнейшей жизни. – Вы неизменно с теплотой говорите о своих учителях, отмечаете, как много они вам дали. – Всегда вспоминаю их с добром и благодарностью. И школьных учителей, и консерваторских, особенно любимого профессора, педагога с большой буквы Людмилу Флегонтовну Дроздову. Все они только давали крепкие знания, собственным примером учили добру, порядочности, самоотдаче в профессии. – Какие кумиры сцены у вас были – в юности и сейчас? – Знаете, моё поколение было влюблено в замечательного лирического тенора Сергея Яковлевича Лемешева. Правда, для многих кумиром был и Иван Семёнович Козловский. Но мне как-то ближе Лемешев. По состоянию души, по самоотдаче на сцене, по внутренней теплоте он певец уникальный. Мы, конечно, многому учились у этих великих мастеров. Хотя, повторюсь, для меня эталоном оставал-

Владимир Арсеньевич радует омскую публику своими яркими работами, создав на сцене почти семьдесят ролей, самых разнообразных – от классических отечественных и мировых оперных партий до лирических и острохарактерных образов в опереттах, мюзиклах, музыкальных драмах и комедиях. Этот замечательный артист в особых представлениях омичам не нуждается. Его красивый «полётный» голос с эффектными верхами, артистизм, обаяние, полная самоотдача на сцене покоряют самых взыскательных меломанов. Коллеги по сцене знают Владимира Никеева как надёжного товарища, отзывчивого, доброго человека, всегда готового прийти на помощь. А он, в свою очередь, с любовью и уважением говорит о своих партнёрах, с благодарностью – о руководстве театра, с нежностью – о своей семье.

ся Лемешев. Поначалу я старательно ему подражал. И даже, когда пел партию Левко, то за образец брал именно лемешевское исполнение. Потом уже пришёл свой опыт, свои исполнительские секреты. Стало понятно, что в искусстве особенно важна индивидуальность, неповторимость артиста. Нельзя слепо копировать даже самые высокие образцы. Но до сих пор в трактовке великого Лемешева я пою «Ах, ты, душечка». Это моя самая любимая народная песня, и её особенно часто просят исполнить на концертах и встречах. – Владимир Арсеньевич, а голос у вас обнаружился рано? – Голос я, видимо, получил по наследству. Дед у меня был регентом в церковном хоре, там же пела и бабушка. И просто потрясающим голосом обладала мама. К тому же во времена моего детства повсюду были хоры – в школах, дворцах пионеров, всевозможных ДК. Моя сестра, наделённая прекрасным сопрано, пела в хоре под названием «Красная гвоздика». А я отыскал у деда сборник «Песни военных лет» и увидел в нём песню «Три танкиста». До того она мне понравилась, что я выучил её наизусть. Пришёл на репетицию «Красной гвоздики» и настоял, чтобы меня послушали. Спел «Трёх танкистов», да ещё с такими раскатистыми «р» в ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Рудольф в опере «Богема» Дж. Пуччини Афанасий Иванович в опере «Сорочинская ярмарка» М. Мусоргского (Свердловск, 1982)

Ленский в опере «Евгений Онегин» П.И. Чайковского

Карло в опере Г. Доницетти «Линда ди Шамуни». Линда – Людмила Ушакова (Свердловск, 1980)

Лайош в оперетте И. Кальмана «Цыган-премьер»

Пауль в оперетте «Голландочка» И. Кальмана. Ютта – Ирина Трусова

МАРТ 2014 35(57)

Клюбер в опере-балете «Вешние воды» Е. Птичкина

Андрейка в музыкальной комедии «Свадьба в Малиновке» Б. Александрова. Яринка – Ольга Березовская

Нелькин из мюзикла «Свадьба Кречинского» А. Колкера

Апломбов в музыкальной комедии «Медведь на свадьбе» Е. Птичкина. Дашенька – Тамара Славченко

Альфред в оперетте «Летучая мышь» И. Штрауса. Розалинда – Валентина Шершнёва Герцог Мантуанский в опере «Риголетто» Дж. Верди

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» припеве, что эта песня тут же стала настоящим шлягером в концертах. Меня стали называли «наш Робертино Лоретти». – Очевидно, что профессиональная дорога определилась довольно рано. Но вы росли в Лысково Нижегородской области. Как же попали на Урал? – Это отдельная история. Потому что я поначалу по объявлению в газете уехал в Березники Пермской области в музыкальное училище. После года учёбы мне педагог посоветовал прервать занятия, чтобы окреп голос, и пойти в армию. И я на три года ушёл служить на флот. И никогда не жалел об этом. – Удалось потом продолжить учебу? – Я после армии поступил в Уральскую консерваторию. Сам выбрал себе педагога – Людмилу Флегонтовну Дроздову, потому что она учила не только мастерству пения, но и требовательности к себе, трудолюбию, упорству, без чего невозможна серьёзная работа на сцене. – С нынешней творческой молодёжью находите взаимопонимание? – Нахожу. Мне особенно нравятся те коллеги, которые не стесняются обратиться за советом, помощью. Ко мне иногда подходят молодые, просят что-нибудь разъяснить. С удовольствием помогаю. Правда, порой слышу: «А сколько это стоит?» Отвечаю: «Стоит твоего усердия к работе, и всё». – У вас помимо сцены, чистого творчества сегодня появилась и собственная педагогическая стезя. Вы являетесь профессором кафедры театрального искусства и актёрского мастерства факультета культуры и искусства Омского государственного университета. На факультете в ваши руки попадает совершенно «необработанный» материал – ребята, только мечтающие о профессиональной сцене. Занимаясь техникой вокала, говорите ли с ними об этике человеческих и профессиональных отношений, о жизни вообще? – Обязательно! И приучаю своих учеников с самого первого дня к умению правильно держаться, культуре общения. Требую, чтобы в аудиторию для занятий студент заходил в полной готовности – как на сцену. Это необходимо, чтобы он почувствовал себя артистом. Поначалу сталкивался с тем, что студент мог вбежать в аудиторию, швырнуть небрежно сумку на стол, развалиться на стуле. Приходилось просить его выйти вновь за дверь, войти и сесть, не теряя чувства собственного достоинства, как и полагается будущему артисту. Стараюсь сразу по пластике делать замечания. Важно, как человек стоит, когда поёт, как двигается на сцене. Конечно, у новичков впереди уроки сценического движения, хореография, фехтование. То, что развивает и воспитывает тело. Это синтез предметов, который необходим в будущей карьере. – Галина Вишневская часто говорила о том, как важно помочь ученику найти свой голос, правильную тональность. – Вот наглядный тому пример. Мой студент Олег Митраков. Училище парень заканчивал как тенор. А по голосу, по своей природе он оказался баритоном. И баритоном хорошим. С богатой тесситурой. Я довольно быстро обнаружил, что у него не тенор. И потихоньку, МАРТ 2014 35(57)

потихоньку начал Олега разворачивать и объяснять, что природу не обманешь. Так он и пошёл в правильную сторону: на одном конкурсе лауреатом стал, на другом… Теперь Олег Митраков является солистом Омской филармонии. Другой мой студент – бас, работает теперь в нашем театре. И ещё один мой воспитанник, только что закончивший учёбу, тоже в труппе нашего театра. – Здорово, что ученики реализуют себя профессионально. Вы подобно садовнику, который посадил своё семечко, можете увидеть, как взрастает и расцветает на глазах редкий цветок. – Теперь-то я хорошо понимаю чувства своего педагога, Людмилы Флегонтовны. Она говорила нам: «Я вам даю специальность, а вы уже реализуйте сами то, чему в консерватории научились». И я то же самое повторяю своим студентам. Не думайте, что я вашим трудоустройством не стану заниматься, но мне хочется прежде всего научить вас самостоятельности. За вашей спиной главным должна быть профессия, а не педагог, который куда-то поможет пристроиться. – Для артиста, творческой личности, особенно важен крепкий тыл. Мне кажется, вам очень повезло с семьей, с женой – Ириной Аркадьевной, она по образованию музыковед, заведует театральным музеем и понимает вас, поддерживает, как никто другой. Хотя вы в своё время говорили: жена у меня – строгий критик, заслужить её похвалу непросто. – Думаю, если бы не она, я бы не состоялся. Благодарен судьбе, что мы когда-то встретились и с тех пор делим в жизни все радости и трудности. – Вам браво за это признание! Известно, что большие генеральские звёзды – заслуга умных жён. Так что можно снять шляпу, когда видишь семейную пару, которая рука об руку идёт по жизни, поддерживая друг друга во всём. Знаю, что Ирина Аркадьевна всегда очень заботилась о режиме вашего дня. Чтобы отдыхали перед ответственными выступлениями, спектаклями. – Жена старается меня оградить от всех бытовых забот, но я могу спокойно взяться за приготовление обеда, потому что такая работа помогает мне повторять партию, отвлекает от ненужного волнения. Ириша меня всегда оберегала, но детей наших мы поднимали вдвоём – ни бабушек рядом, ни дедушек. Полагались только на себя, что непросто, когда жизнь связана с театром. – Часто артисты отговаривают своих детей от артистической карьеры и вообще стараются предостеречь их от магии сцены. Ваши дочка и сын тоже реализуют себя в других сферах? – Дочь могла бы стать актрисой, но драматической. У неё прекрасные внешние данные, хороший темперамент, но нет певческого голоса. А у

Поручик Петров в опере «Омский пленник» А. Семёнова. Полковник – Александр Хмыров

Горич в музыкальной комедии «Давным-давно, или Гусарская баллада» Т. Хренникова. Гусар – Юрий Мотовинский

Муров в мюзикле «Без вины виноватые» А. Кулыгина

сына математический склад ума, он окончил экономический факультет нашего университета, и плюс из него вышелл неплохой программист. Детям своим я никогда не желал стать артистом музыкального жанра – это очень нелёгкий хлеб. Главное, я не увидел в них призвания к такого вида творчеству. Зато маленький внук Фёдор – тот с младенчества поёт вовсю. – Так что никеевская певческая линия продолжится? – Надеюсь! – Актёрскую профессию не случайно называют каторгой в цветах. Необходимость подчинять себя внутренней дисциплине, регламенту внутри коллектива, распорядку, который устанавливает администрация театра… Непростая нагрузка. – Мы фактически весь день находимся на работе. С утра солист приходит и начинает готовиться к вечернему спектаклю – работает часа три до обеда, потом небольшой перерыв, а в пятом часу опять надо быть в театре. Редко уходишь домой раньше девяти вечера. Не каждый выдерживает такой напряжённый график. Но все серьёзно работающие в театре становятся фанатами своего дела, людьми, которые себя уважают и уважают зрителей. В этом плане мне нравится наша молодёжь, молодцы. Они желают добиться успеха, они заряжены творчеством и, что важно, чтят старшее поколение, уважают ветеранов. – Вы в театре занимаетесь режиссурой, вводом молодых артистов в спектакли, в университете работаете с молодёжью. С этим поколением надо соответствовать духу времени, надо быть в курсе новинок. Остаётся время, чтобы смотреть диски с современными музыкальными постановками, телеспектакли на канале «Культура», читать специальную литературу, напитывать себя театральными новинками? – «Театральная жизнь», «Музыкальная жизнь» – мои настольные журналы, не говоря о столичных и местных газетах. Я встают рано, и в утренние часы просматриваю в Интернете, в каких театрах что идёт. По скайпу контактирую с друзьями-коллегами из других театров – Саратова, Ростова-на-Дону, Нижнего Новгорода, других городов. Обмениваемся новостями, рассказываем о своих работах, о спектаклях, которые видели на фестивалях, и так далее. Студенты, действительно, задают вопросы о новых постановках. И я советую своим воспитанникам, бывая в Москве, Петербурге, обязательно посещать столичные театры. Если уважаешь профессию, в которую идёшь, обязательно должен знакомиться с самыми яркими постановками, быть в курсе репертуарной политики ведущих театров страны. Я и сам, приезжая в Москву, где живёт семья дочери, непременно хожу на спектакли. Как же не подпитываться новыми знаниями, новыми веяниями – такой стремительный век, что без этого никак! – Вы довольно долго сотрудничали с муниципальным оркестром народных инструментов «Лад». Народные песни в вашем исполнении неизменно приводили и приводят слушателей в восторг. – Я же русский человек, вырос на народных песнях. Горжусь, что у меня большой багаж этих удивительных лирических песен. В них поёт душа русского народа. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» В них воспето всё, что нам дорого, – и природа, и чувства светлые, и духовный мир человека. Народ у нас замечательный, добрый, отзывчивый на всё хорошее. Когда начинаешь петь, люди сразу чувствуют, что ты вкладываешь в исполнение всю душу. И такая волна добра, благодарности идёт в ответ на сцену! Это и есть духовное единение со зрителями. А наш, омский, зритель, он вообще особый! – Про исключительность омских зрителей мне периодически приходится слышать от коллег и артистов из других городов и даже зарубежных стран. Но как бы ни была прекрасна публика, всегда существует опасность пойти на поводу у части не очень требовательных зрителей. Ещё Станиславский предостерегал артистов от такого рода опасности. Он утверждал, что лучше вести публику за собой, поднимая к высотам истинного искусства. Так надо ли угождать вкусам публики или стоит следовать заветам Константина Сергеевича? – Знаете, к нам в большинстве приходит тот зритель, который ценит и понимает искусство музыкального театра. Это без преувеличения люди избранные, они любят артистов, часто приходят услышать конкретного любимого исполнителя. Вот такой публике хочется угождать. Она изначально настроена на высокие критерии. Проблема популизма, конечно же, существует. Нельзя на ней и прочих «измах» строить художественную концепцию. А вот «похулиганить» в хорошем смысле слова на собственном творческом вечере, конечно же, не возбраняется. А так – зачем? Удивлять лучше всего мастерством. Взял тенор верхнюю ноту – в ответ волна восторга у публики. Это вдохновляет певца. – Что для вас значит Омский музыкальный театр? – Боюсь показаться пафосным, но именно в этом театре я состоялся как артист. Мне дорог наш театр, дорог город Омск, дорог наш коллектив, все, кто здесь работает. У нас царит сердечная атмосфера, отсутствуют явления «дедовщины». В коллективе добрые отношения, взаимопонимание и взаимоуважение. Я считаю, что сама судьба свела меня с нашим театром, и благодарен ей за это. Дважды меня приглашали в Москву, я не поехал и нисколько не жалею. По миру я поездил, повидал другие страны, можно продолжать ездить, можно смотреть, но работать надо на благо своих зрителей. Повторю: у нас очень хорошие, искренние, добрые люди. Омск не обижен ни фестивалями, ни вниманием публики и критики, а руководство нашего региона всегда относилось и относится к театральной сфере с большим вниманием. Я люблю свой театр. Он дал мне крылья для полёта. – Владимир Никеев, будучи народным артистом России, не «забронзовел», не заболел высокомерием, не зазнался. Это важно, чтобы продолжать своё творческое развитие. – Своих студентов я убеждаю: показывайте себя – на сцене, доказывайте свою творческую состоятельность – на сцене. Сами о себе никогда ничего хвалебного не говорите. Пускай хорошие слова о вас скажут другие. А ваше дело – сделать всё на высоком уровне, красиво, эффектно, честно, как вас учили. Всего себя отдавайте зрительному залу! Но на работе будьте скромными. МАРТ 2014 35(57)

Алексей в музыкальной комедии «Барышня-крестьянка» И. Ковнера. Кузнец – Игорь Варнавин

Надир в опере «Искатели жемчуга» Ж. Бизе

А коллегам по поводу званий я говорю: получил ты погоны, но, когда выходишь на сцену, всякий раз защищай право их носить! Ещё неизвестно, что легче, – когда ты в погонах или без них. Помню, я уже после присвоения звания народного артиста России пел в «Богеме», ужасно волновался и настраивал себя, чтобы спеть не на сто пять процентов, а на сто тридцать. Потому что когда ты – народный, зритель ждёт от тебя особой отдачи. – Итак, всё в жизни и творчестве сошлось, все звёзды зажглись. Рядом своя публика, родные люди, любимый театр… Остаётся поздравить вас со всем этим! Беседу вела Людмила АЛЕКСАНДРОВА

Эпизод в целую жизнь Сегодня в нашей традиционной рубрике – монолог одного из корифеев омской сцены, актёра Омского государственного академического театра драмы Вячеслава Михайловича Корфидова.

Я родился на Урале, родители очень рано ушли из жизни, моим воспитанием занимались бабушка с дедушкой. Мы жили в деревне, они были очень уважаемыми людьми, работали учителями начальных классов, преподавали все предметы и вели кружок художественной самодеятельности. Учёбу в старших классах дети продолжали в соседнем селе, но первое школьное образование формировалось в нашей школе, тогда на улице учителей всегда встречали поклоном, снимали шляпу, мне это запомнилось. Когда мои бабушка с дедушкой достигли почтенного возраста, начали недомогать, их забрала дочь в Верхние Салды, а я вынужден был переехать в Нижний Тагил к своей младшей сестре. До восьмого класса учился в школе рабочей молодёжи, затем переехал в Свердловск, но уже к старшей сестре, которая и отправила меня в город Серов поступать в ремесленное училище, где готовили слесарей по лекальноинструментальной работе. Профессия считалась редкой, на Урале функционировало только два таких училищах. Принял решение по совету сестры, она смогла договориться, чтобы меня определили учиться бесплатно, в счёт воспитанников детских домов. В училище я впервые столкнулся со взрослой самодеятельностью, нас готовили к смотру, я пытался воспроизвести стихотворение «Девочка» Леонида Гершмана. Со мной занимался секретарь комитета комсомола, который обратил на меня внимание, и, когда я дочитал до строчек: «…Мы с ней на лыжах в дальний лес умчались как-то двое, ушли за тридевять земель, за тридцать километров. Закуролесила метель, завыл сосняк от ветра...», – он прервал, видно, почувствовал мой потенциал: «Тридцать километров – это далеко, как считаешь?»… Он настойчиво вдавался в подробности, тем самым внушая, что за словами много чего стоит, и образ той самой пурги, метели… Я медленно учился давать оценку тому, что говорю, бережно прикасаться к слову, наполнять его содержанием, понимать его высокое значение.

В 1957 году я с отличием окончил училище, получил высокий 5-й разряд, меня направили в город Златоуст Челябинской области, но мне удалось благодаря младшей сестре получить вызов в Нижний Тагил, чтобы оказаться ближе к своим родным. В знакомом уже городе работал монтажником, но вскоре освободилось место на нижнетагильском металлургическом комбинате, и меня взяли туда переводом. В цехе оцинкованной посуды занимался инструментальной работой, делал штампы, лекальной работы пока не предвиделось. Зато в многочисленных цехах процветала самодеятельность, я как-то сразу влился в процесс. В основном с нами занимались артисты из драматических театров, спектаклей не ставили, делали маленькие постановки, скетчи, миниатюры, показывали короткие комедийные незатейливые зарисовки, к примеру: двое отцов с колясками на прогулке перепутывают своих младенцев и приносят домой чужих детей – паника, суета!.. Вскоре в моей жизни закрутилось всё как-то естественно: читаю информацию о том, что Нижнетагильскому драмтеатру требуются артисты во вспомогательный состав. Меня посмотрели на этот счёт и сразу взяли, а со мной ещё одну девушку с работы, которая уже летом меня доинформировала: «Славка, в Свердловске открыли театральное училище, там недобор, поступай!». Я и поступил, причём очень легко, читал фрагменты из Л. Гершмана, Н.В. Гоголя, И.А. Крылова. Моя первая профессия отдалилась, но, несмотря на это, проучившись год в театральном, я летом получил заказ сделать хорошие штампы, заработал приличные деньги, даже съездил на юг. Эту профессию никогда не считал лишней, она параллельно со мной жила и развивалась, я многое умею делать своими руками. Продолжая учиться в театральном, крепко усвоил, что после двух первых курсов тебя сразу отчислят, если не соответствуешь, а если всё-таки имеешь право на профессию, случайностей быть не может. В 1965 году окончил курс Анатолия Алексеевича Солоницына, на первых курсах моими педагогами были Павел Яковлевич Ефимов и Игорь Белозёров. У нас была потрясающая педагог по речи и куратор нашего курса Галина Ивановна Самакаева. Преподавала она интересно и ярко, по складу была шебутной и энергичной, часто вывозила нас в разные места на природу, считая, что в других условиях и обстоятельствах у людей появляется больше возможности сплотиться, ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Антон («Аленький цветочек»)

Карташов («Игла и штык»)

Любаев («Протокол одного заседания»)

Довгаль («Солёная падь»)

Свердловская студия телевидения Б. Розанцев, Е. Болховских и В. Корфидов

Наша группа. Свердловское театральное училище

Костя (дипломный спектакль «Чудесный сплав»)

Замётов («Преступление и наказание»)

Вячеслав Корфидов и Ножери Чонишвили («Ночная повесть»)

МАРТ 2014 35(57)

В спектакле «Рядовые»

Мухояров («Правда – хорошо, а счастье – лучше»)

В роли Степана Харчевникова (в центре, «Последний срок»)

Васька («Конармия»)

Фёдор («Смерть Иоанна Грозного»)

Поспелов («Обыкновенная история») В роли Посла («Платок Мольера»)

Сцена из спектакля «У войны – не женское лицо»

Рябчиков («Гроссмейстерский балл»)

Нагой («Смерть Иоанна Грозного»)

С Виктором Мальчевским в спектакле «Возраст расплаты»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ ближе узнать друг друга, глубже чувствовать происходящее вокруг… Во время каждого выезда мы делали различные этюды, учились правильно говорить, не теряя времени. По окончании училища распределяли по Уралу, мне достался родной Нижний Тагил, но перед этим приехал Мигдат Нуртдинович Ханжаров, директор Омской драмы, и пригласил меня и Нину Заразилову (она сейчас работает в Перми). В Омск мы приехали вдвоём, нас ещё пытались вернуть, но директор написал, что мы улетели на гастроли в Алма-Ату, введены в роли, вернуться не можем… Так я остался в Омском драматическом театре, слава о котором неслась повсеместно, поэтому, с одной стороны, было страшно входить в прославленную труппу, с другой, почётно, ответственно, распирало чувство восторга! Любая актёрская игра завораживала, какие красивые, талантливые, фактурные актёры выходили на сцену: Георгий Яшунский, Владислав Болеславский, Николай Банковский, Марк Обуховский, Сергей Хлытчиев; потрясающая актёрская порода! У каждого на слуху великие имена Лины Самборской, Николая Колесникова, Петра Некрасова… Внегласно считалось, что ты изначально закреплён за каким-то мастером, оставалось только выбирать, а там блистали Александр Щёголев, Алексей Теплов, Сергей Филиппов, Борис Каширин, Виктор Мальчевский… Сразу впечатлили спектакли «В субботу, воскресенье, понедельник» Э. де Филиппо, в котором играли великолепные А. Теплов, Б. Каширин, Л. Лепорская, Т. Найдёнова; «Матушка Кураж» Б. Брехта с необыкновенной Катрин в исполнении Елизаветы Романенко. Душа не уставала радоваться свету эмоций. Я как-то сразу сблизился с Сергеем Васильевичем Филипповым и Яковом Павловичем Третьяковым, тем более что помимо театра нас связала рыбалка, где можно было великолепно отдохнуть и восхищаться природой. Яков Павлович был актёром ярких эпизодов, благодаря его творчеству я стал понимать, что, если прописана небольшая роль, надо обязательно найти яркую черту, краску, тогда она точно запомнится зрителю. В 1966 году свою работу в театре завершил режиссёр Ефим Робертович Хигерович, моя же работа началась с режиссёром Яковом Марковичем Киржнером, который был безупречным педагогом. Первый спектакль – «Смерть Иоанна Грозного» А. Толстого, где я в роли царевича Фёдора. Режиссёр целенаправленно и неустанно вёл творческий процесс, вынимая прямо из сердца понимание, для чего ты это сказал, как сказал?.. О моём персонаже на репетиции говорил: – Почему он такой мягкотелый, ведь не трус, умнейший человек, но настолько боится отца, что образ складывается из постоянного «как батюшка прикажет»... В этом же спектакле в очередь с Николаем Бабенко играл роль Нагого, играть с ним даже в очередь было колоссальной ответственностью. Коле выпала счастливая возможность постоянно творчески расти, он много играл, обладал особой актёрской харизмой и редким дарованием. Таких актёров забыть трудно, в тебе навсегда остаётся живой образ. В спектакле «Сирано де Бержерак» Э. Ростана в постановке Я. М. Киржнера сцена с участием Сирано – Н. Чонишвили, Роксаны – Т. Ожиговой (я был в роли Ле Бре) вызывала у зрителя бурю эмоций. Это была сцена смерти, у многих она вызывала сильные чувства, настольМАРТ 2014 35(57)

В роли Ле Бре. Сирано – Ножери Чонишвили («Сирано де Бержерак»)

ко была проникновенна и трепетна. Наш спектакль был очень лиричным, действительно говорил о великом таланте Сирано. Если говорить о сегодняшнем дне и новых постановках, думаю, актёру свойственно проявлять глубокий интерес к спектаклям одного автора в интерпретации разных режиссёров и актёров в разные времена. Жизнь меняется, произведение допустимо трактовать, учитывая новые взгляды, только всегда остаётся важным, с каким чувством уходишь из театра. К примеру, если бы пришлось играть Ле Бре спустя столько лет, делал бы это с интересом, не впадая в сравнения, даже имея при себе внутреннее убедительное отношение, потому что актёрский ум всегда требует анализа. Это заменяет в чём-то творческую командировку, где мы имели возможность смотреть своих коллег, что изжило себя почти полностью, так как не всегда ходим в другие театры даже в собственном городе. Период, в котором я начинал работать, был стабильным в профессиональном отношении, одновременно работали великолепные режиссёры Я.М. Киржнер, А.Ю. Хайкин, Г.Р. Тростянецкий, все трое ставили спектакли. Практически все артисты были заняты, поэтому всякие слухи о режиссёрских предпочтениях не вызывали раздражения и конфликтов, но это и благодаря мощному директору М.Н. Ханжарову. Во время гастролей в Германии в группе советских войск мы показывали два спектакля: «Так начиналась легенда» Я. Киржнера и А. Мозгунова о нашем земляке Д.М. Карбышеве и «Вкус черешни» А. Осецка. В перерывах между показами проводили время за шахматной доской, в один из таких моментов, находясь, видимо, в депрессии, Яков Маркович Киржнер вяло произнёс в мой адрес: «Завидую тебе, Корфидов, ты не при ком…» Теперь я понимаю, подразумевая невольное деление труппы, он сделал мне комплимент. Трудности нынешнего театра в том, что в нём один главный режиссёр и приглашённые. Главный мог бы что-то предложить, подсказать, но приглашённый действительно вправе сам выбирать актёров, его задача поставить свой хороший спектакль и уехать. Режиссёру некогда изучать актёров, присматриваться к труппе, а тем более делать тщательный отбор. Если же актёр занят у разных режиссёров в своём театре, у него, как правило, творчески всё устраивается. У режиссёра, который долго рабо-

125-летие театра. Моисей Василиади, Вячеслав Корфидов, Сергей Волков и Лев Стукалов

Прощание со спектаклем «Лекарь поневоле»

130-летие театра. Элеонора Кремель, Любовь Мартюшева, Вячеслав Корфидов, Николай Бабенко

С супругой Валентиной Корфидовой

125-летие театра. Всеволод Лукьянов, Вячеслав Корфидов, Михаил Ульянов, Кирилл Зашибин Творческая группа в поездке по ГДР

С Николаем Чиндяйкиным

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ тает с артистами, больше шансов по-новому раскрывать актёрские индивидуальности. Хочется вспомнить спектакль «Энергичные люди» В. Шукшина, который поставил Я.М. Киржнер, и роль автора, то есть Василия Макаровича, играл поначалу сам. В 1974 году на гастролях в Москве он неожиданно заявил, что эту роль буду теперь играть я. Не так просто задать тон всему спектаклю, а тем более ждали самого Шукшина! Несмотря на то, что любая фраза вызывала в зале гомерический хохот, спектакль, казалось, не получился, был даже немного скучным, а потом так разошёлся! Роль за мной закрепили, перед каждым спектаклем выходил автор, останавливался перед авансценой, садился в уголке и иронично вступал «Жил был на земле…» В моей творческой биографии это была единственная роль «От автора». А вот режиссёр Иосиф Копытман был знаменит своими неукротимыми зонгами, которые конкретно были направлены в зал. Играем в Москве спектакль «Платок Мольера» К. Гуцкова, я в роли Шапелэ, и как только ритмично прозвучали слова: «Мы все марионетки, мы все марионетки…», начальство, которое занимало первые ряды, после антракта покинуло театр. Даже не досмотрев спектакль, верхушка запретила его играть. В спектаклях, которые ставил Копытман, вечно требовали что-то подчистить, а чаще удалить, они всегда подвергались критике, настолько были смелые, острые, но режиссёра это не останавливало, он не позволял вмешиваться в свои постановки, ему легче было лишиться спектакля. В «Человеке на все времена». Р. Болта я играл роль Шапюи, в «Хочу быть честным» В. Войновича – Воронина. Это были спектакли, отражавшие современный мир, в котором режиссёр непременно находил против чего необходимо бороться, умел эту тему вытянуть, в то время как у многих это было закрыто или об этом можно было только догадываться… Очень много работал с потрясающим режиссёром Артуром Юзефовичем Хайкиным. В «Царской охоте» А. Зорина я исполнял роль Шишковского, занят был в двух картинах, но они были яркими и запоминающимися, потому что в ансамбле с великими партнёрами Т. Ожиговой, А. Щёголевым значимость каждой сцены десятикратно усиливалась. В сцене допроса чётко вырисовывался характер, в котором жестокость, фанатичная вера и служение царице обострялись до накала. «Солёную падь» С. Залыгина начинал ставить режиссёр Иванов, продолжил Хайкин, уже в своей трактовке линию политработника Довгаля, это мой герой, сместил, перенёс акценты на роль Мещерякова, которую исполнял Николай Бабенко. В те времена главенствующую роль неизменно отводили политработнику, поэтому мне было не так просто внутренне перестроиться, тем более что между двумя героями шёл постоянный спор. Артур Юзефович не раз выбирал для своих постановок пьесы А.Н. Островского. Роль Мухоярова в спектакле «Правда – хорошо, а счастье – лучше» небольшая, но перед зрителем появлялся типичный человек Островского, хищник, который воровал, о чём знал хозяин и позволял это делать, потому что был уверен – другим не даст брать… Через такой типаж режиссёр умело вскрывал человеческие пороки. На роль Курослепова в спектакле «Горячее сердце» А.Н. Островского Хайкин сразу назначил нас вдвоём с Юрием Ицковым, естественно, спектакли были разными. Юра вошёл в спектакль позМАРТ 2014 35(57)

же, но мы играли в очередь, его Курослепов был более острый, а мой больше тупой, слепой, любящий только свою дочь, не видящий, что происходит вокруг, как его надувают и окручивают… Думаю, Юрий, как способный на придумки актёр, что-то предлагал и сам, а Хайкин соглашался, поэтому спектакли по актёрским темпераментам и характерам были разные. Режиссёр настаивал на типаже, который не видит мир, много пьёт и ему всё время мерещится, что падает небо. Эту центральную роль невозможно представить без таких бесценных партнёров, как Вера Канунникова и Моисей Василиади, выходы с ними всегда шли на аплодисменты. Когда два актёра оказываются на одной роли, это всегда любопытно, вступает внутренний дух соревнования: он это придумал, а я другое… Никогда не боялся второго состава, когда смотришь со стороны, понимаешь, чего точно не стоит делать. «Бесприданницу» А.Н. Островского начал ставить Артур Юзефович Хайкин, но продолжил по сложившейся ситуации Геннадий Рафаилович Тростянецкий, и, конечно, чувствовался режиссёрский переход со стихией свежих взглядов. Естественно, он что-то сохранил, но, к примеру, полностью перекроил начало спектакля: выходит сытый приказчик Карп (это была моя роль), ковыряется в зубах, пристально оглядывает всех, кто гуляет по бульвару, даёт каждому оценку и характеристику, неожиданный ход! Но спектакль, к сожалению, шёл недолго. Если говорить о Тростянецком, конечно, это режиссёр, которому подвластны любые театральные жанры. По духу он ближе к И.Н. Копытману, атмосфера творческого процесса всегда была оживлённой и непринуждённой, он был настолько разносторонним, что бесконечно фонтанировал сам и был способен принять идею артиста, если это было талантливо. В спектакле «Поверю и пойду» Р. Солнцева я играл начальника отдела Абдулаева, человека, которого доводят до слёз какой-то несправедливостью. Тростянецкий и в производственную тему привносил живой интерес к происходящему вокруг, обострял события, и это непременно «стреляло» в зал, заставляло сопереживать. Геннадий Рафаилович умел ценить роль по внутреннему содержанию, не делил её на маленькую и большую, поэтому каждый актёр в работе терпеливо выстраивал заданный образ, при этом использовал основной потенциал. С большим чувством вспоминаю Встреча в театре с Президентом РФ Владимиром Путиным

С Вячеславом Малининым в спектакле «Венецианские близнецы»

Смитти («Люди и мыши») Моё хобби

Борис Тимофеевич («Леди Макбет Мценского уезда»)

Ветеран («Метель»)

На рыбалке

После спектакля «Пиквикский клуб». Евгений Смирнов, Елена Псарёва и Вячеслав Корфидов

Фирс («Вишнёвый сад»)

С Олегом Теплоуховым в спектакле «Кабала святош»

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЕНИ И СЦЕНЫ спектакль «Рядовые» А. Дударева в постановке Феликса Григорьяна, очень нелегко выстраивалась внутренняя интонация человека, не желающего воевать, он верующий, ему легче самому принять смерть, чем чужую, его ведут на расстрел, где звучит предсмертный монолог. Роль Соляника глубоко обозначила, насколько актёр должен поверить в обстоятельства происходящего, было непросто с этим справиться. У меня вызывает интерес любая роль, в том числе эпизодическая, в которой есть неожиданные повороты и поступки, тогда результат может быть глубоким. Прекрасно играть чудесного, милого человека, но один яркий поступок способен перевернуть сознание зрителя, такая роль запоминается, подлежит внутреннему осмыслению. Во время работы над спектаклем «Вишнёвый сад» А. П. Чехова ко мне подошёл Евгений Марчелли и сказал: – Не боишься некрасивым быть? – Да я всю жизнь «отрицаловку» играю, привык. – Давай Фирса сделаем нехрестоматийным, неприлизанным, не в белом воротничке, он плюётся, чихает, и кто за ним ухаживает?.. Марчелли работает с актёрами, как будто ни о чём не знает, не ведает, он провокатор, но ты актёрским чутьём догадываешься, что он раскручивает тебя на самостоятельное развитие образа естественным путём, затем бурно подключается, корректирует, складывает общую картинку. У актёра возникают вопросы, потому что он видит только себя в спектакле, а режиссёр видит каждого, позволяя это саморазвитие во время репетиции, чтобы отсечь знак вопроса. Режиссёр обладает невообразимым умением удивлять публику, только стоит избегать эстетических сбоев. Режиссёр Михаил Владимиров говорил: – Жизнь настолько стремительна, тебя успеют толкнуть на улице, в автобусе, наконец ты пришёл в театр, и моя задача зрителя ещё раз так долбануть, чтобы он остановился и стал смотреть… Подспудно это живёт и в режиссуре Евгения Марчелли. Мне близок тот режиссёр, который тебе доверяет, если актёру выпало играть у разных режиссёров, он легко творчески адаптируется, тем бо́льшим высоким профессионализмом он обладает. У актёра, который полноценно занят, больше возможностей не только радоваться новой роли, но и более тонко выполнять задачу режиссёра. Сегодня очень трудно назвать режиссёрские эпохи, так как стремительные смены постановщиков не успевают их фиксировать. Уверен: для человека, для зрителя непреходящими остаются ценности – дружба, любовь, порядочность… Спектакль, в котором эти чувства возвышаются, не может не пользоваться успехом. Актёр – вторичный человек, он зависит от режиссёра, но обязан игрой озадачить, совсем не обязательно давать на всё ответы. Опустошённый зритель – страшно для театра, тогда и актёр играл вхолостую. Труднее всего артисту сохранить свой человеческий стержень в этой профессии, она забирает буквально всё, а важнее всего – востребованность. Глубокий интерес к театру даёт толчок к размышлениям и духовному наполнению. Раньше присутствовала цензура, спектакли принимали, естественно, недопустим был мат со сцены как утверждение и оправдание режиссёрского бессилия. Сцена – это зеркало, которое приподнято, и то, что прозвучало с неё, принимает совсем другие окраски и оттенок. МАРТ 2014 35(57)

Ничего не стоит кого-то послать, но актёрского труда стоит, чтобы зритель за несколько часов был способен испытать чувства длиною в целую жизнь. Сегодня больше исполняются потребности, зрителя пытаются удивить, но разве не потрясала анкиловская «Солдатская вдова»? До слёз потрясала, и это были красивые ощущения. А каким был каждый эпизод в спектакле «У войны – не женское лицо» С. Алексеевич?! Я до сих пор помню все эмоции зрителя во время короткой сцены с Е. Романенко, где я исполнял роль солдата! Г.Р. Тростянецкий продолжал собирать, работать над материалом, когда уже подпирала сдача спектакля, худсовет вопрошал: – Геннадий Рафаилович, наконец покажешь пьесу «У войны – не женское лицо»? Высочайший итог – документальный материал, жизненность, где выразительности и фантазии режиссёра не было границ. В моих коллегах, как бы они ни вели себя в тех или иных ситуациях, всегда притягивает умение сохранять в себе убеждённость играть только на высоком уровне, сохранять в себе профессиональные качества настоящего мастера, ничего не допускать случайного и проходного. И это в традициях нашего театра. В театре я всегда много был занят общественной деятельностью. Иногда, может, это не совсем правильно воспринимали, но меня выбирали. И, если вдруг ощущал невостребованность, умел заполнить любой пробел, продолжая заниматься только творчеством: много лет вёл драмкружок в ветеринарном институте, сценическую речь преподавал в Доме народного творчества, фехтование во Дворце культуры «Юность», записывал программы на радио, которые выпускал прекрасный сценарист и режиссёр Михаил Михайлович Иловайский. Интересно было работать с режиссёром Владимиром Погодаевым, к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне на студии телевидения мы сделали фильм о Туполеве «Крылья Победы», который получил первый приз на телефестивале в Волгограде. Ещё с ремесленного училища серьёзно занимаюсь фотографией, очень люблю портреты, пейзажи, много снимаю коллег по театру, самым увлекательным всегда считал репетиционный процесс на сцене. Берегу неповторимые кадры, которые больше не случались ни в спектакле, ни в жизни. Про творчество на время могу забыть только на охоте. Природа очаровывает – это тайные следы, неожиданный выстрел, меняющееся небо, у неё своя музыка. Допустим, на рыбалке, пока не клюёт, можно снова про театр поразмышлять, а на охоте всё на время забывается. Люблю смотреть на костёр, он тихо завораживает, морская волна, напротив, шумом создаёт неповторимые ощущения. Никогда не могу наглядеться на звёздное небо... Природа заложена в сердце ещё с детства: деревня, яблоня, пчёлы, сад… Конечно же, цветущий… Записала Марина АВАРНИЦЫНА

Людмила ПЕРШИНА

Лишний билетик в «Глобус»? Без проблем! С моей старинной подругой-театралкой ещё в пору беспечной молодости ударялись мы, помнится, в почти маниловские мечтания. Как здорово было бы увидеть лучшие спектакли мировой сцены! Просто «стать на крыло», купив авиабилет на международный рейс, и устремиться, скажем, в Милан, чтобы оказаться в оперной Мекке европейцев – театре Ла Скала. Насладиться в зале, овеянном славой великих певцов, настоящим итальянским бельканто, порыдать над судьбой несчастной Нормы или Джильды. А может, напротив, от души посмеяться над конфузами незадачливого графа Альмавивы и порадоваться торжеству находчивого Фигаро. Не менее заманчивой казалась идея наведаться, к примеру, в Лондон, посетить знаменитый шекспировский театр, подивиться его уникальному внутреннему устройству, услышать монолог Гамлета во всех оттенках языка-оригинала…

Мечты о будничности межграничных перелётов стали почти явью в период бурного освоения бывшим советским людом всевозможных «европ» да «америк». Правда, для граждан постсоветского пространства цены на авиарейсы взлетели синхронно с ростом бурного интереса к заграничным вояжам. Вознеслись, так сказать, буквально до заоблачных высот. И поскольку суровая реальность частенько по отношению к мечтаниям имеет отчётливо разрушительную тенденцию, то о театральных рейдах-бурлесках грезиться как-то перестало. Зато в веке ХХI забрезжили новые надежды. Целый фейерверк международных фестивалей грянул на территории Омской области, частенько

одаривая местную публику явлениями отнюдь не рядового мирового театрального уровня. Нет необходимости вести о них разговор, поскольку на страницах «Омска театрального» достаточно подробно разбирались и анализировались спектакли и события фестивалей «Молодые театры России», «Панорама музыкальных театров», «Академия», «В гостях у «Арлекина». Год 2013-й открыл для омской театральной аудитории совершенно новые художественные впечатления. Наиболее эмоциональная часть публики сочла их просто головокружительными. А я лишь скромно констатирую для себя, что отчасти сбылись, наконец-то, наивные давние мечтания о возможности посетить самые именитые театры мира, увидеть прославленные европейские, американские постановки, убедиться, насколько слава знаменитых актёров соответствует действительности. Итак, московская дирекция арт-объединения CoolConnections, начиная с прошлого года, предоставила омичам возможность стать участниками своего грандиозного театрального проекта, который ранее реализовался исключительно на столичных площадках. Теперь и омские зрители могут приобщиться к сокровищнице мирового театрального искусства, придя на специальные показы в кинотеатр «Галактика». Только в октябре, ноябре и декабре 2013-го в режиме кинопроката были показаны спектакли Шекспировского театра «Глобус» и Королевского национального театра «Генрих V», «Аудиенция», «Много шума из ничего», «Укрощение строптивой», «Макбет», «Гамлет». Плюс к этому киноверсии постановок Метрополитен Опера – «Тоска», «Нос», «Спартак», «Евгений Онегин», «Спящая красавица». Также стоит прибавить и сюжеты, связанные с шедеврами изобразительного искусства. Мощный залп шекспировских постановок, конечно же, не случаен. Надвигается празднование 450-летнего юбилея гениального драматурга, и театральная Британия, да и мировые сцены не могли оставить без пристального внимания сей незаурядный факт. Историческую драму Шекспира «Генрих V» представители старшего поколения театралов, возможно, запомнили по старой экранизации с неподражаемым Лоуренсом Оливье в главной роли. Постановка аж 1944 года, добросовестно,

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

КИНО-ТЕАТРАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ

реалистично передающая поистине шекспировские страсти, разыгрывающиеся во время похода английского короля во Францию. Эту версию порой можно «поймать» на канале «Культура», практикующем показы старых киношедевров. Спектакль, поставленный нынешним художественным руководителем «Глобуса» Домеником Дромгулом, тоже впечатляет пафосом живого дыхания истории и добротно скроенными актёрскими работами. При этом режиссёр весьма виртуозно распоряжается ресурсами своего театра. На скромную служанку у него возложена миссия многоликого Хора, а рекруты для знаменитого сражения под Азенкуром набираются прямо из зрительного зала! Джейми Паркер, исполняющий роль Генриха V, возможно, не столь убедителен и величественен, как Лоуренс Оливье, но вполне соответствует масштабу героической личности, наделённой недюжинными амбициями и яркой харизмой. В финале буквально ослепляет мощное торжество английского оружия: Генрих V объявляется наследником французского трона, поход на континент оказался во всех смыслах прибыльным для британской короны. Хотя проблемы, впоследствии навалившиеся на новых правителей туманного Альбиона, пришлось разгребать уже другим историческим персонажам. Таковы, увы, кульбиты истории, которые так мастерски любил запечатлевать (а заодно и корректировать по собственному усмотрению) в своих бессмертных трагедиях великий Уильям. В этом смысле версию Дромгула в прочтении не самой знаменитой шекспировской пьесы вполне можно признать хрестоматийной. История двух влюблённых Бенедикта и Беатриче из комедии «Много шума из ничего», в бесконечных поединках остроумия и тонкой иронии оспаривающих и одновременно утверждающих любовное первенство, во все времена была привлекательна и для актёров, и для режиссёров, и для публики. Одна из наиболее нашумевших экранизаций этой шекспировской пьесы принадлежит признанному режиссёрушекспироведу Кеннету Брэну, снявшемуся тогда в роли Бенедикта вместе со своей женой Эммой Томпсон – Беатриче. И столь яростна, столь неистова была влюблённая парочка в этой постановке, что невольно мелькала мысль: надолго ли их хватит? Ведь страсти такого накала рано или поздно способны разрушить сами себя. Напророчил-таки Шекспир: Брэна и Томпсон вскоре расстались, роскошно спев на прощание свою лебединую шекспировскую песню… В 2011 году режиссёр Джереми Хэррин поставил в «Глобусе» «Много шума из ничего», взяв за эталон брэновское кипение страстей. Тут очень важно было не ошибиться с подбором актёров на роли Бенедикта и Беатрис. Постановщик попал в

МАРТ 2014 35(57)

яблочко, отдав роль Бенедикта великолепному Чарльзу Эдвардсу, мастеру комедийного жанра, увенчанному званием лауреата комедийной премии Лоуренса Оливье. Достойной партнёршей этому Бенедикту стала Беатриче в исполнении драматической актрисы Ив Бэст, наделённой замечательным чувством юмора и стиля. Самое главное достоинство этого дуэта – органичность и естественность. Свою любовь их персонажи заслужили и выстрадали вопреки обстоятельствам жизни. Потому она им особенно дорога. Так что за иронией и искусством словесного фехтования скрываются глубокие, настоящие чувства. Хорошо «выписан» и фон, на котором вызревает эта большая любовь. Главных «фигурантов» шекспировской комедии элегантно оттеняют прочие персонажи. Возможно, молодые Клаудио и Геро несколько театральны и в жестах, и в интонациях. Молодёжи частенько свойственна избыточная игривость в отношениях. Да и у остальных исполнителей очень убедительно торжествуют принципы старинной комедийной школы, когда лёгкость актёрского трюкачества несколько довлеет над тем, что называется правдой жизни. Зато удовольствие от такого комедийного фейерверка получаешь по полной программе! Спектакль «Аудиенция» Королевского национального театра с Хеллен Миррен априори вызвал любопытство публики. Всем наверняка памятен восьмилетней давности фильм «Королева», в котором актриса уже перевоплощалась в образ Елизаветы II. За эту работу Миррен собрала целый букет наград – и «Оскар», и «Золотой глобус», и премия BAFTA. В «Королеве» актриса должна была сыграть свою героиню в трагический момент гибели принцессы Дианы, когда на королевскую семью обрушилось множество проблем. «Аудиенция» в постановке Стивена Долдри являет нам диалектику развития не только политического британского поля, но и характера Елизаветы II на протяжении тех 60 лет, что она находится на троне. При дворе монарха существует незыблемая традиция еженедельных 20-минутных аудиенций, на которых королева встречается с премьер-министрами своей страны. Актриса блистательно исчерпывающе показывает грани характера своей Елизаветы на разных исторических этапах – от неопытной дебютантки на троне, которую наставляет Уинстон Черчилль, до мудрой королевы, хранительницы устоев Британии. В интервью российским СМИ Хеллен Миррен признавалась, что, кроме всего прочего, ей было любопытно поучаствовать в исследовании природы британской

политики, окунуться в особенности взаимоотношений королевы и глав правительств. Благодаря камерному формату спектакля зритель видит в королеве не просто представительницу одной из старейших европейских монархий, а женщину, хотя и озабоченную проблемами своей страны, своих подданных, но достойно несущую на своих плечах ответственность за происходящее на Британских островах. Этот образ получил-

ся настолько убедительным, что Миррен удостоилась за него премии Лоуренса Оливье. Принимая поздравления с успехом на поистине королевской ниве, актриса призналась, что мечтает сыграть ещё одну самодержицу – российскую Екатерину Великую. Учитывая, что настоящее имя актрисы – Елена Миронова, можно не сомневаться, что в эту работу она вложит весь пыл своего незаурядного таланта. Под занавес 2013 года фестиваль CoolConnections выдал зрителям, в том числе и омским, ещё и целую обойму музыкальных спектаклей Метрополитен Опера – «Корсар», «Спартак», «Нос», «Тоска», «Спящая красавица». Генеральный директор арт-объединения CoolConnections Надежда Котова призналась, что подобный проект был её давней мечтой. Если программы с драматическими спектаклями вызывают у неё ассоциацию со свежевыжатым апельсиновым соком, то трансляции из Мет гендиректор может сравнить с жирными сливками для меломанов. Согласитесь, весьма убедительно! В уже наступившем новом году объединением обещано ещё много чего заманчивого и интригующего для всякого человека, неравнодушного к искусству театра. Вниманием не обойдены хореографические шедевры Большого театра. Творения всемирно признанного мэтра хореографии Юрия Григоровича балеты «Спартак» и «Спящая красавица» – великолепные примеры балетного триумфа, пронесённого через поколения артистов и благодарной зрительской памяти. Кого из сидящих в кинозале может оставить равнодушными трепетные любовные адажио Спартака (Михаил Лобухин) и Фригии (Анна Никулина) или накал яростного противостояния предводителя гладиаторов и римского полководца Красса (Владислав Лантратов)? Восстановленный усилиями двух хореографов – Алексея Ратманского и Юрия Бурлаки – спектакль «Корсар» восхищает изяществом техники артистов балета, красочностью сценографии, ароматом чудесной старины. Просто завораживает своим роскошным блеском другое хореографическое чудо – балет Джоржа Баланчина «Драгоценности». Три его части – «Изумруды» на музыку Г. Форе, «Рубины» И. Стравинского и «Бриллианты» П. Чайковского – настоящая россыпь балетных самоцветов. Омские балетоманы в начале марта смогли увидеть и ещё одно творение А. Ратманского – спектакль «Утраченные иллюзии», поставленный по роману О. Бальзака. В соответствии с законами жанра несколько трансформированы сюжетные линии и род занятий героев, но тема расплаты за предание высоких идеалов молодости всё так же сильна. Чудесный сплав исполнителей главных партий: Люсьен – Владислав Лантратов, Корали – Диана Вишнёва, Флорина – Екатерина Шипулина, Первый танцовщик – Артём Овчаренко. Браво, Большой! Театральный кинофестиваль – наглядный пример того, как современные технологии расширяют мировое сценическое пространство. Сюда же можно смело прибавить и регулярные телетрансляции мировых премьер на канале «Культура». Но одно дело – сидеть дома на диване с пультом в руках, совсем другое – просмотр спектаклей в кинотеатре, в сообществе искушённых театралов или изысканных меломанов. Большой экран, прекрасная картинка, чистейший звук – практически полная иллюзия присутствия в лучших театральных залах мира. …Кто же поспорит с Надеждой Котовой, что свежевыжатый сок куда вкуснее и полезнее пакетированного? Не говоря уже о сливках!

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ЛЮДИ ТЕАТРА Елена МАЧУЛЬСКАЯ

Влюбленная в театр «В театр идут работать настоящие фанаты. Люди, которые любят не себя в театре, а театр в себе», – размышляет заведующая костюмерным цехом «Пятого театра» Галина Постникова. Она сама из таких особенных людей: 35 лет отдала театру. О заслуженном отдыхе эта удивительно энергичная дама, которую многие коллеги называют только по имени, даже не думает. «Дожила до пенсии, дети выросли, можно спокойно работать и наслаждаться искусством, – рассуждает Галина Георгиевна. – Я люблю театр, люблю актёров. Когда работаешь на спектакле, стоишь за кулисами, запах сцены, полумрак (иногда приходится с фонариком работать), это ощущение театра буквально захлестывает тебя...» Судьбоносным для Галины, в 1977 году окончившей швейное отделение индустриального техникума, стало объявление в газете: «В омский театр драмы требуется костюмер». На новой работе девушка освоилась удивительно быстро. – Не было ничего сложного. Быстро наладился контакт с актёрами, режиссёрами и художниками, будто я сто лет с ними работала, – вспоминает Галина Георгиевна, параллельно орудуя утюгом. Беседуя со мной, она готовит костюмы для спектакля «Кармен», который начнётся уже через два часа. В театре драмы Галина работала с актёрами старой школы, чьи имена сегодня стали легендой. В спектакле «Двое на качелях» по пьесе У. Гибсона играла знаменитая Татьяна Ожигова. Спектакль был выездной – он шёл в Доме актера. А 25-летняя Галина была там и за реквизитора, и за гримёра, и за костюмера. – Во время антракта я выходила на сцену и меняла реквизит. Я была счастлива – ведь это была моя роль. У меня была чёрная бархатная юбка, чёрный свитер, туфли на каблуке, я надевала жемчуга... Я ужасно любила этот спектакль, готова была с ним ездить всюду и выходить вот так на сцену по три раза в день… Недавно пришедшая в театр Галина, разнося костюмы, успевала перемерить почти все шляпки. Актёр Вадим Лобанов, который учился на одном курсе с Инной Чуриковой, всё время говорил ей: «Поступай в актрисы, будешь вторая Чурикова. Ты на неё похожа и манерами, и обликом». Да, в детстве Галина мечтала стать актрисой. Она до сих пор часто видит во сне, что играет на сцене. А наяву только один раз участвовала в капустнике и с трудом смогла выдавить из себя единственную фразу. «Смотрю на актёров и понимаю, что сама бы так не смогла. Каждый должен быть на своём месте». Кстати, несостоявшаяся артистка своё счастье нашла именно в театре: её будущий муж работал там осветителем. В театре драмы Галина Постникова проработала 19 лет. А в 1996 году перешла в ещё совсем молодой «Пятый театр». В небольшой комнатке костюмы висят рядами в два яруса. Их здесь примерно две тысячи. Для каждого спектакля сейчас принято шить новые костюмы, но наряды для спектаклей, которые уже сняты с репертуара, тоже внезапно могут пригодиться. Точнее, их детали. Ведь какая-нибудь порванная шляпа – раритет, который уже не найдёшь нигде и ни за какие деньги. На полках – коробки с надписями: «Кто боится Вирджинии Вульф», «Старомодная комедия», «Географ глобус пропил».

МАРТ 2014 35(57)

В них – обувь и небольшие головные уборы. Это раньше у актёров была одна пара обуви и вешалась она в тряпочном мешочке прямо на вешалку с костюмами, сейчас для каждого спектакля обувь своя. Галина Георгиевна следит, чтобы все костюмы, которые задействованы в спектакле, были в порядке – постираны, поглажены и вовремя поданы. С выездными спектаклями хлопот больше. Распаковав костюмы, их все приходится гладить заново. А ещё нужно сориентироваться на новой незнакомой сцене, всё рассчитать. «Как приехали – я сразу за утюг. Утром гладим, вечером – спектакль. Иногда гладить приходится и по ночам. Актёры успевают что-то посмотреть в перерывах между репетициями, а у нас, у постановочной части, на это нет времени». В театр Галина Георгиевна обычно приезжает за два часа до спектакля, чтобы всё подготовить. У неё давно сложилась авторская система, существенно облегчающая работу: все наряды и предметы туалета, задействованные в том или ином спектакле, она записывает в специальную книгу: «Ильин – мундир, жилетка, платок фиолетовый». – Перед спектаклем посмотри в книгу, проверь всё ещё раз и иди спокойно работай. По ходу спектакля актёры переодеваются несколько раз. На переодевание у костюмера обычно не больше минуты. Причём актёры часто забегают за занавес ещё «на эмоциях», что работу совсем не облегчает. Несколько лет тому назад польский режиссёр ставил в «Пятом» скетч «Пейте уксус, господа!». В этой пантомиме играли пять актёров. За сценой стояли 15 стульев, на каждом – по два костюма. Переодевания были каждые пять минут. «Я полтора часа – пока шёл спектакль, бегала не присев. Но получала огромное удовольствие», – вспоминает Галина Георгиевна. Перед началом спектакля костюмы нужно «зарядить» – разнести их по местам. Занести в гримёрки обувь и наряды, в которых актёры выйдут на сцену, развесить в коридоре костюмы, в которые они будут переодеваться по ходу действия. А две огромные юбки Галина Постникова расстилает прямо на сцене, в укромных закоулках закулисья. – Как не любить театр, ну как? Музыка заиграет, и я танцевать хочу! – улыбается она.

Константин Райкин: «Мы все – горестные оптимисты» Театральные ипостаси Константина Райкина, как и его звания и награды, можно перечислять долго: народный артист России, художественный руководитель Российского государственного театра «Сатирикон» имени Аркадия Райкина, актёр, режиссёр, педагог, четырежды лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска», лауреат премий «Хрустальная Турандот», «Чайка», «Кумир». А для кого-то он просто Труффальдино, Каюм из фильма Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих», или для тех, кому повезло больше: Сирано, Гамлет, Ричард III, синьор Тодеро. Человек, вмещающий в себя столь много, недавно стал ещё и создателем собственной театральной школы. В начале февраля Константин Райкин побывал в Омске со спектаклем «Самое любимое», который был наполнен стихами и воспоминаниями. За несколько часов до спектакля нам удалось пообщаться.

– Константин Аркадьевич, визит в Омск у вас уже не первый. Помнится, как несколько лет назад на фестивале «Молодые театры России» вы проводили мастер-класс, разбирали сцену из пьесы Островского «Снегурочка», находили там неожиданные подтексты, пикантные нюансы. Всё это было так остроумно, искромётно и «вкусно»... – Я вот сейчас думаю: напрасно я это делал. Всё это – разбор сцены, разбор пьесы – может быть интересно только актёрам, которые непосредственно в этой пьесе и в этой сцене заняты. А так это, помоему, безумно скучное дело для постороннего человека. Такая абсолютно неорганическая химия, мало понятная. Вообще в профессии режиссёра почти никто ничего не понимает. Масса критиков пишет про всяких «картиночников», возводит их в ранг гениальных режиссёров, а они по части профессиональной оснащённости ничего из себя не представляют. Современный театр, модный театр просто имеет чёткий набор приёмов, следуя которым, ты попадаешь на верхушку рейтинга. Жалко времени, а то я могу взять другую фамилию, чтобы никого не смущать, скажем, Тютькин или Пупкин, и сделать так, что я сразу попаду в ранг модных режиссёров. Потому что самым наглым образом воспользуюсь целой обоймой «модного» театра. Я возьму современную «чернушную» пьесу, сделаю это всё непонятным, плоским, вывернутым в зал, нашинкую сюжет и разрушу его. А можно взять и классику, допустим «Сказку о рыбаке и рыбке», и сыграть в стиле постдраматического театра. Чтобы было много повторов, много рыбок, много стари-

ков, старух и разбитых корыт, чтобы никто там не общался друг с другом и ни одна роль не была сыграна целиком. Набор этот ясный как божий день. – Всё-таки о вашем прошлом приезде. Вы тогда играли ещё и спектакль «Контрабас» по пьесе Патрика Зюскинда. Какой вам запомнилась омская публика? – В Омске хорошая публика, потому что это театральный город. В театральных залах всегда особая публика, не такая, как на других площадках. Она не всеядная, а отобранная – более тонкокожая, душевно размятая. Я эту разницу всегда ощущаю. И в вашем театре драмы хорошее пространство, что-то среднее по стандартным театральным масштабам – не малая сцена и не большая. Это очень сладкое, редкое театральное пространство, по которому я очень скучаю. Спектакль «Контрабас» я играю обычно на тысячный зал, но тогда уходят какие-то подробности, интимные мелочи. А здесь они сохранились. – Константин Аркадьевич, у вас в «Сатириконе» работает много омичей: Алексей Коряков, Юлия Мельникова, Елена Березнова. Расскажите об их успехах. Чем они вам «глянулись», когда вы их принимали? – Это, во-первых, очень все волевые ребята. Вовторых, невероятно талантливые. Лёша Коряков, например. Он не только прекрасный артист – он джентльмен, безукоризненно хороший парень. Корректный, вежливый. Так получилось, что он некоторое время не мог устроиться ни в один театр, хотя это удивительно совершенно. Он так хорошо показывался со своей партнёршей! Они показывались в театры вместе с нашей группой, и я всё это наблюдал. А нам как раз нужен был такой артист в спектакль «Деньги» по пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын», и я его взял на роль Баклушина. Сейчас Лёша у меня довольно востребованный актёр, играет в других спектаклях, недавно начал репетировать в спектакле «Кухня» по пьесе Арнольда Уэскера. В кино снимается. Юля МельникоОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» ва тоже из очень занятых артисток. Она у меня играла Купаву в «Стране любви» («Снегурочка»), играет леди Капулетти в «Ромео и Джульетте», одну из главных ролей в «Синем чудовище» по пьесе Гоцци. Юля мощная, красивая актриса, тоже много снимающаяся. Кстати, она в Омске побеждала в каком-то конкурсе красоты, и мы воспринимаем её как такую сибирскую красавицу. А Лена Березнова, Юлина однокурсница, была в прошлом мастером спорта по художественной гимнастике и членом сборной России, поэтому у неё боевой, спортивный характер. Надёжные все девочки и ребята. Вообще для меня Омск – это какая-то кузница хороших характеров. А без характера, даже при наличии таланта, в театре делать нечего. – В прошлом году на актёрское отделение только что открытой вами Высшей школы сценических искусств поступила ещё одна омичка – Юля Овчаренко. У нас она была ведущей актрисой Театра-студии Александра Гончарука. – Юля – это фантастическая девчонка! Просто фантастическая! Она талантливая, очень музыкальная, обладающая невероятной энергией, что я всегда очень ценю. У меня даже была мысль: может быть, сразу взять её в театр? Тем более у меня там намеренная текучка кадров происходит среди актёров. Это я специально делаю. Я кого-то беру, с кем-то прощаюсь, у меня контрактная система. И создаётся такое лёгкое напряжение в актёрском цехе, не позволяющее расслабляться. Но потом я подумал, что всё-таки она обучалась не у меня и это будет заметно, я буду это постоянно ощущать. И я с ней поговорил, сказал: «Юля, вот ты можешь «обнулиться», забыть всё, что знаешь, и опять пройти обучение, но только уже у меня?» И она смогла, она стала абсолютной ученицей, совершенно отказавшись от предыдущего опыта, хотя на самом деле это очень трудно. Не просто ученицей – отличницей, старостой курса. И за эти полгода я ни секунды не пожалел о том, что взял её. – Вы оставили преподавание в Школе-студии МХАТ и создали собственную театральную школу. Что подвигло вас на это? – Любой театр, если он правильно развивается, в какой-то момент достигает уровня взрослости и начинает чувствовать необходимость в собственной школе.

С актёрами Омского государственного драматического «Пятого театра» на фестивале «Молодые театры России»

МАРТ 2014 35(57)

«Сатирикон», наверное, такого уровня достиг. И у меня уже какая-то степень взрослости наступает, я понимаю, какой артист мне нужен и как его подготовить. Школа-студия МХАТ – это, конечно, родной дом, но там есть свои эстетические каноны – такой социально-психологической драматургии. Это заложено ещё Олегом Николаевичем Ефремовым. Там актёр всё время в районе самого себя играет, это такая житейская, бытовая психологическая правда. Это довольно узкая дорога, которую я сам прошёл, когда работал десять лет в «Современнике». У меня там хорошо складывалось, но я понял в какой-то момент, что меня интересует совершенно другое – некая театральная поэзия, которая в рамки художественных интересов «Современника» не укладывается. Мне хочется ухода от себя, какойто характерности, довольно экстравагантных, рискованных шагов именно в области полного перевоплощения – то есть того, что является вершиной актёрского мастерства. Поэтому идея со школой витала давно. В нашем случае, пожалуй, впервые театральный институт выстроен как театральный институт. Ведь все наши вузы знаменитые, в общемто, расквартированы в помещениях, которые строились для чего-то другого. Как вот ГИТИС (РАТИ) расположен в каком-то особняке, или та же Школа-студия МХАТ – здание бывшего доходного дома, такая система коммуналок. Показы проходят в обыкновенных комнатах, в театрах обычно в таких репетируют в застольный период. А когда встают на ноги, уже переходят в более просторное помещение. И учебная сцена – это такая «щёлка», зал на сто зрителей, то есть размер малой сцены. Когда я приводил выпускников к себе в «Сатирикон», мне приходилось несколько месяцев репетировать с ними, чтобы они просто расправили свои голоса, лёгкие, научились себя вести в условиях традиционного театрального пространства. И это всё время так происходит. У нас, в нашем новом институте, прекрасные помещения, классы, у нас учебная сцена имеет приличный масштаб, и там есть ещё несколько залов. Может быть, поэтому так получилось, что я набрал большую группу – тридцать человек, вообще-то, я хотел пятнадцать. Я даже сделал не три тура, а пять, чтобы меньше ошибаться. Много разговаривал с абитуриентами, делал этюды. – На курсе большой процент приезжих? И кто активнее работает локотками – провинциалы или москвичи? – Большой. Типичная для актёрского курса расстановка сил: две трети – не москвичи. Насчёт того, кто активнее, всё по-разному. Из многолетнего опыта могу сказать, бывает, москвичи волевые попадаются, а приезжие не очень, бывает – наоборот. Тут закономерности чёткой не прослеживается. Главное, чтобы сильного социального разброса не было, тогда хорошо. Я беру исключительно по таланту, поэтому у меня и в

театре, и на курсе люди различных национальностей, прописок и даже рас. – Что важно студентам на первых порах? – Они сейчас в таком возрасте, когда колоссально зависят от того, в чьих они руках. Это я ещё у Марка Захарова прочёл в педагогических заметках. В этом ещё достаточно нежном возрасте, какие они, зависит от того, кто рядом, с кем у них роман, в какую компанию они попали. Вот мои нынешние студенты как-то прекрасно пока изолированы от посторонних влияний. Это первый и единственный курс, там нет старшекурсников, которые могли бы какую-то долю цинизма привнести. Они живут в общежитии, которое мы им построили, там больше никого нет. Это такой получился театральный монастырь. А то ведь обычно как? Все курсы намешаны. Приходят очарованные первокурсники, их старшие товарищи со второго, третьего курса сразу охлаждают. Они ужасно же борзеют, студенты. Там за четыре года происходят такие интересные и иногда огорчающие метаморфозы. Первый год – это некий «медовый месяц», это такая влюблённость, какие-то заблуждения счастливые. Дальше на огромной скорости нарастает напор цинизма. Это же модно, импозантно – ходить с едким выражением лица, с кривой усмешечкой, всепонимающим взглядом. А лишняя восторженность, глуповато открытые глаза и рот – это так провинциально! И вот это всё дико прилипает. Это мерзкое, антихудожественное состояние души. Потом ещё пойдут соблазны в виде кино, телевидения, поклонниц и ощущения себя как центра Вселенной. А на самом деле очарованность, способность восхищаться, удивляться, радоваться, широко открывать глаза, искренне на всё реагировать – это самые ценные качества. – Школа хотя бы частично финансируется государством? – Нет. Это частный инвестиционный проект, личная наша инициатива. Город нам дал землю в аренду, там что-то лет на пятьдесят. У меня директор всё это знает, я в таких вещах мало понимаю. В результате выстроилась Райкин Plaza, где есть торговый центр, кинотеатр, куда вошли институт с общежитием и театр «Сатирикон». Получился целый культурный очаг в Марьиной Роще, такое место, которое вдруг расцвело. – У нас в Омске как-то боятся подобных шагов. Вот ТЮЗ, например, нуждается в капитальном ремонте и реконструкции, в инвестициях на эти цели. И там тоже звучат предложения выстроить вокруг него какой-нибудь развлекательный центр, но в театре опасаются, что этот центр театр попросту вытеснит.

– Такая опасность, конечно, всегда существует. Просто тут важно иметь опытных людей, которые творческие интересы театра будут защищать. Театр сегодня, к сожалению, брошен на произвол судьбы. Даже советская власть больше придавала ему значения. Это боком выходило. Потому что папа по десять раз сдавал один и тот же спектакль, его, понятное дело, уродовали до неузнаваемости. Но тут хотя бы я понимал, что эти монстры чувствуют, какое большое значение имеет театр, как он воздействует на население. А сейчас говорят: «Вы как-нибудь сами». Ну так же тоже нельзя! Театр не может сам существовать, это не самоокупаемая организация. Как может быть самоокупаемый оркестр или библиотека? Нет, культура требует больших вложений. А у нас нет культурной программы как таковой. 2014-й год – Год культуры, ах, ах! А 2015-й, 2016-й? Не может быть года культуры, это глупость! Давайте сделаем тогда год ума, год интеллекта, а все другие года будем жить, как всегда, дураками. Культура – важнейший параметр в развитии нации, но на неё давно махнули рукой, как и на науку, на образование. Конечно, у нас мощные традиции существуют, которые трудно уничтожить. Но если долго ничего не делать, всё обветшает и обнищает совсем. Ну мы же такие все – горестные оптимисты. – Театру «Сатирикон» в этом году исполняется 75 лет, если брать за основу дату создания ещё Театра эстрадных миниатюр в Ленинграде. Будете ли праздновать юбилей и как? – Мы обязательно устроим вечер в честь этой даты. 24 октября – день рождения Аркадия Райкина, так это всегда и днём рождения театра считается. Наверное, мы сделаем какой-то концерт-капустник по поводу самих себя и по поводу театральной жизни в принципе. И обязательно посмотрим старые записи с Аркадием Райкиным, чтобы ещё раз очароваться его талантом. Это был гениальный артист, и, конечно, надо было это видеть. Может быть, сейчас в видеозаписи всё это выглядит немножко «гербарием». Но всё равно по этому «гербарию» можно судить, какой мощный, прекрасный был «лес». Беседовала Эльвира КАДЫРОВА ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ»

«Пятый театр» играет с архангелами Режиссёр из Латвии Галина Полищук уже знакома омичам: в «Пятом театре» идёт её спектакль «Кто боится Вирджинии Вульф». И вот ещё одна премьера – «Игра на выживание», комедия по пьесе итальянского драматурга, лауреата Нобелевской премии по литературе Дарио Фо «Не играйте с архангелами». Галина Полищук, возглавляющая элитарный латвийский театр «Обсерватория», известна своими работами в Новом Рижском театре, Латвийском национальном театре, в театрах Осло, Москвы, Санкт-Петербурга.

– Приезжим режиссёрам принято задавать вопросы о публике… Омские зрители сильно отличаются от рижских? – В Латвии театр – святое место. Какую бы скукотищу ни показывали, уйти со спектакля считается неприличным. Русский же зритель никогда не станет смотреть то, что ему неинтересно. Другая ментальность – очень свободная. Жители Латвии законопослушны, если стоит ограничение 40 км, будут ехать со скоростью 40 км в час даже по пустой дороге. А у вас опасно ставить спектакли, могут «проголосовать ногами». – А мы-то живём в иллюзии, что Омск – театральный город! – У вас действительно театральный город, много ярких премьер. Латвийская публика до сих пор помнит золотомасочные «Женщину в песках» и «Фрекен Жюли». Недавно в Риге был на гастролях «Пятый театр», привозили «Зойкину квартиру», «От красной крысы до зелёной звезды», «Географ глобус пропил» – замечательные спектакли. Мне очень нравится атмосфера «Пятого театра». Здесь нет Актёр Актёрычей, которые приносят себя на репетицию и уносят себя с репетиции. Ваши ребята очень похожи на моих из театра «Обсерватория» – команда, милое актёрское братство. Это возможно, когда есть директор, способный создать творческую атмосферу. Знаю по своему театру: само собой ничего не происходит. – В прошлом сезоне вы поставили «Кто боится Вирджинии Вульф» Эдварда Олби. Сейчас предлагаете омской публике «Игру на выживание» по пьесе Дарио Фо «Не играйте с архангелами» – комедию дель арте, предполагающую маски, импровизацию. Умеют ли играть в этом жанре наши актёры? – Масок нет, дель арте мы заменили игровым театром. Это не психологический театр, а то, чем занимается Питер Брук, например. Анатолий Васильев после «Взрослой дочери молодого человека» от психологического театра пошёл в сторону игрового, где, как и в комедии дель арте, герой работает персонажем, несёт его идею. В «Игре на выживание» одни и те же актёры играют сразу нескольких персонажей. Поначалу им было сложно, мешал русский психологизм. Поэтому я попросила их придумать этюды, которые легли в основу каждой сцены. Это наш общий спектакль, никогда не смогу сказать, что сделала его одна. Актёры придумывали перМАРТ 2014 35(57)

сонажей, кто-то лучше, кто-то хуже, в итоге это вылилось в такой спектакль. – У кого в итоге получилось лучше? – Трудно кого-то выделить, перед каждым стояли разные задачи… Последним открылся Роман Дряблов, стал таким милым архангелом… Евгений Фомицев и Елена Заиграева – главная любовная линия – сильные актёры, талантливые. У Фоминцева есть удивительная способность моментально рождать разные персонажи… Смотришь – и вдруг понимаешь: этого ты видел на улице, этого на телеэкране… Его персонаж – этакий дурак из русской сказки, у которого всё получается. Хоть и говорит главная героиня пьесы, что глупость – самое большое зло, но Ванька-дурак всегда выигрывает, потому что на самом деле он умнее всех. На печи поехал! Карта Таро дурака – это карта начала, счастливая карта. Для меня главный герой Дарио Фо, как ни странно, именно таков. Как бы ни свирепствовала бюрократия, он найдёт выход, справится, обдурит, убежит. Трагическая тема звучит в монологе, обращённом к собакам. Замечательный текст о том, как люди сами разрешают надевать на себя ошейники: «Тот, кто безропотно позволяет обрубать себе хвост, уши, расплющивать нос, просто обязан попасть в газо-

вую камеру!» Фоминцев – актёр от Бога. Если начинает что-то играть, полностью погружается в образ, не выходит из него даже вне сцены – в буфете, на улице. Мне очень нравятся артисты, способные с головой нырнуть в своего персонажа. Конечно, семьи от этого страдают, жёны вынуждены каждый раз привыкать к другому человеку (шучу). Подобных актёров крайне мало, Фоминцев именно такой. Очень интересные работы у Сергея Шоколова, Алексея Погодаева, Александры Урдухановой, Дмитрия Макарова, Антона Зольникова, Кристины Лапшиной. Каждый создаёт много разных образов, у каждого много ролей. – Пьесу, написанную полвека назад, пришлось осовременивать? – Она звучит невероятно современно! У Шоколова есть такой монолог: «В нашей великой республике, где пособничество и привилегии в порядке вещей, постараемся оградить от этого хотя бы живодёрню!» – В местной прессе как раз поднялась шумиха вокруг собачьего приюта. – Вот видите, а в пьесе идёт речь именно о строительстве собачьего приюта. Люди не меняются, это давно известно. Действие перенесено в наши дни, бюрократы пользуются компьютером и вай-фаем, но тексты Дарио Фо сохранены полностью. – Художник спектакля тоже из Латвии? – Леонард Лагановскис – опытный сценограф, очень много работал в театре, долгое время жил и работал в Германии, Англии, был главным художником города Риги, очень пере-

живает за его архитектуру. Интеллектуал. С ним работается легко: стоит поделиться идеей – он быстро её визуализирует. – Какая музыка звучит в спектакле? – Много интересной музыки – и таинственной, и смешной. Музыкальное оформление сделал Дмитрий Головко. Всегда мечтала, чтобы в спектакле звучала русская песня, но в Латвии это невозможно в силу политики государственного языка. Здесь моя мечта сбылась, основной темой стала песня группы «Уматурман»: «Проститься нету сил, закрываю я глаза, закрываю…». Весь спектакль – немножечко стёб главного героя. «Уматурман» – тоже такой русский стёб. Героиня Елены Заиграевой мечтает стать актрисой, поэтому всё время изображает то сцену из «Титаника», то Уму Турман: «…Вчера, к примеру, приходил Тарантино»… – В итоге о чём получился спектакль? Это сатира на современное общество? – Это спектакль о любви. О тех, кто не боится мечтать. У главной героини есть замечательная реплика: «Ты похож на человека, который на улице не под ноги смотрит, а на людей, желая узнать, что они говорят про него». Человек не может жить, оглядываясь на других. Он побеждает только тогда, когда ему всё равно, что о нём подумают. Беседовала Александра САМСОНОВА

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

МУЗЕЙНЫЕ ИСТОРИИ Лариса ХАНЖАРОВА

Дары Востока. Явление куклы. Индия Когда в мае 2013 года в Омске проходил III Международный фестиваль «В гостях у «Арлекина», театралам предлагалось на выбор много интересных постановок из разных стран мира. Но на один спектакль билеты были проданы уже в первый день. В афише значилось: «Анаркали», Индия. Интерес к искусству Индии в нашей стране неоспорим. Но что означает название «Анаркали», знают немногие.

История любви сохранила имена Тристана и Изольды, Тахира и Зухры, Ромео и Джульетты – «влюблённых сердец в окружении добра и зла». На Востоке есть ещё одна легенда о любви, её герои – Анаркали и Салима. Она переносит нас в северную Индию XVI века, во времена правления моголов. Анаркали (что означает – «цветущий гранат») была исполнительницей особого танца – муджры – при дворе правителя страны. Вот как характеризует искусство этого танца Елена Тарасова, учредитель и директор Российского центра индийской культуры: «Стиль этого танца появился в те времена, когда классический индийский танец катхак стал придворным развлечением. Тема танца – только любовь, цель – утончённый соблазн. Исполнительницами были высокообразованные изящные девушки (как гетеры в Греции, гейши в Японии), поэтессы, профессиональные певицы, исполнительницы классической музыки хиндустани. Рисунок танца, порывистый и страстный, нежный и лиричный, трепетный и волнующий, только подчёркивал женственность исполнительницы. Главным адресатом этого танца всегда был мужчина». А Салим был сыном правителя. По законам общества того времени он не мог взять в жёны танцовщицу, даже если она была умна, воспитана и образована. Более ранние тексты легенды повествуют о том, что долгое время принц Салим лишь наблюдал за танцами прекрасной Анаркали, прежде чем они познакомились, полюбили друг друга и об этом узнало их окружение. Правитель страны (в разных переводах – хан, император) приказал жестоко покарать девушку. В людном месте было построено специальное сооружение без окон и дверей, куда её замуровали живой. Салим дни и ночи напролёт проводил около темницы, пытаясь вызволить возлюбленную. Но силы его были так слабы, а камни так крепки, что все надежды рухнули, но не любовь. Прошло время, и вот весной один из камней дал трещину, и в ней показался росток, а через несколько дней вся стена была увита ветвями граната. На следующее утро город увидел, что дерево расцвело и покрылось прекрасными алыми цветами. А рядом был Салим, улыбающийся, но уже бездыханный… Его сердце не выдержало свидания с любимой, цветами пробившейся к нему через стену... С тех пор история о силе любви Салима и Анаркали передаётся из уст в уста. Имя девушки стало нарицательным. Вот и традиционное представление индийского театра марионеток, в котором были задействованы герои многих индийских сказаний и легенд: слон, змея, маМАРТ 2014 35(57)

хараджа, факир и танцовщица, актёр из города Джайпура, родины танца муджры, решил назвать «Анаркали». Всех кукольников Раджастана называют катхпутли-бхатт. Сочетание катхпутли означает «деревянная кукла», а бхатт – каста актёров-мужчин, в которую входят практически все кукольники штата. (В том числе и приезжавший в Омск Пракаш, являющийся кукольником в 20-м поколении). Каста получила своё название от имени Бхарата, легендарного мудреца, которому приписывают создание индийского театрального искусства. Катхпутли почитали в Индии во все времена. Износившуюся куклу не выбрасывали, а с молитвами опускали в воду, чтобы она вернулась в страну богов, откуда и пришла. Сын, получая в наследство от отца катхпутли, надевал на неё новую юбку, таким образом по количеству юбок и сегодня можно определить, сколько поколений кукольников работало с этой куклой. Изготовление марионетки имеет свой ритуал. Деревянную голову делают только мужчины-резчики по дереву, а тряпичное тело, наряд, украшения – женщины. У всех кукол лица практически одинаковы, отличительные признаки – большой прямой нос и огромные удлиненные глаза. Управляются катхпутли одной-двумя нитями. У раджастанских марионеток нет рук и ног в привычном понимании (за исключением двух-трёх героев), их заменяет искусство кукловода. Поэтому практически все бхатты – мастера манипулирования, в том числе и Пракаш. На представлении в Омске куклы садились и ложились, падали и вскакивали, кружились в танце. В последний день фестиваля Пракаш Бхатта подарил музею театра изготовленную членами его касты куклу по имени Анаркали. Вот такая музейная история получилась. Любой из этих подарков может служить иллюстрацией того, что ветвь фольклора всегда золотая и готова вновь и вновь отдавать свои плоды искусству. Культура у человечества одна. Есть только национальные особенности.

Дарья Александрова: «Я хочу быть частью этого праздника» Странно говорить о максимализме в творчестве человека, чья деятельность целиком посвящена воплощению чужого замысла. Но такие максималисты встречаются в цехах омских театров. И один из самых ярких, самых неистовых из них – художник-бутафор Омского государственного театра куклы, актёра, маски «Арлекин» Дарья Александрова. Впрочем, Дарья Васильевна – личность настолько неординарная и интересная, что её известность выходит далеко за рамки «Арлекина» и вообще за пределы театрального круга. По-моему, ни одному человеку в театре кукол не передают столько приветов, сколько ей. Во всяком случае меня постоянно об этом просят. Отсюда моя уверенность, что многие будут рады узнать, что у Дарьи Васильевны театральный юбилей: 20 лет назад у неё осуществилась мечта – она пришла работать в мастерские театра кукол. За эти двадцать лет мастер бесчисленное количество раз общалась с журналистами, рассказывая и показывая, как делается театральная кукла. Ну, а мы решили попытать, как сделалась её судьба, почему мастерские театра кукол стали мечтой дочери известного омского художника Василия Белана.

– Ведь вы рисовали с детства, Дарья Васильевна? Василий Никитич разве не мечтал вырастить из вас серьёзного художника? – Мама сохранила мои рисунки «Слон», «Мой брат Алик», которые я создала в год и 8 месяцев. Она очень бережно относилась к моему творчеству. Моему отцу как члену Союза художников выписывались очень хорошие художественные материалы. Меня окружали листы бумаги, карандаши, мелки, кисти, коробки акварелей. Если меня нужно было занять, мне просто выдавались листы ватмана, и я часами рисовала. Вокруг меня были замечательные люди – шестидесятники. От того времени у меня осталось ощущение бесконечного солнца. Атмосфера творческой свободы, смелости, нахальства, удали, стремления экспериментировать. Но мой отец категорически не хотел, чтобы я становилась художником. Для него эта профессия была связана с видом грязных рук, неаккуратностью, вредными привычками и неформальным общением. Всё это, по его мнению, было несовместимо с образом женщины. Поэтому он мечтал сделать из меня музыканта. И у меня было несколько попыток получить музыкальное образование: я пыталась освоить то скрипку, то фортепиано, то домру. Но должна признаться, что музыкальная школа всегда была для меня каторгой. В 12 лет я самостоятельно и очень спонтанно пришла записываться в художественную школу № 1, просто увидев за окном детей за мольбертами. Принимавшие меня

педагоги (а это были первые выпускники худграфа, ученики моего отца) из-за моего редкого для того времени Дарья догадались, кто я, и прямо спросили меня: а знают ли родители о моём желании учиться. Они об этом не знали. В художке я училась с большим удовольствием, во многом благодаря Людмиле Кузьминичне Муренец. Следующие метания начались с выбором профессии. Мне хотелось поступить в художественнопромышленное училище, чтобы освоить какой-то промысел. Мне очень нравились хохлома, жостово. Были мысли поступить и в кулинарный техникум (я очень люблю готовить). Но отец сказал: поступай на худграф или иди поработай и определись. И я поступила на худграф. Для себя я сразу понимала, что педагогом я никогда не буду, не такой я дисциплинированный человек, и видела себя художником-оформителем. Отец старался не вмешиваться в мой процесс обучения, не хотел вступать в спор с друзьями. Нам очень повезло на С отцом Василием Никитичем Беланом

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» преподавателей: Белов, Слободин, Темерев, Штабнов, Шакенов, Юдин, Костенко. Мощные крупные художники и хорошие люди. Хотя отец вносил какие-то свои правки в моё обучение. В каникулярное время я много ездила с ним на пленэр. И он вёл со мной беседы об искусстве: учил видеть и ощущать, объяснял, что вкусно, а что вкусненько в искусстве. На диплом я делала проект книги. Меня очень увлекала книжная графика, работа со шрифтами, макетирование книг. После окончания института в моей судьбе произошли изменения – я стала методистом отдела народного творчества при областном управлении культуры. Курировала самодеятельных художников, мастеров декоративно-прикладного творчества в районах Омской области. Организовывала их выставки и на селе, и в городе. Меня восхищали эти люди своей чистотой, открытостью, преданностью. Так, в Оконешниковском районе в немецком селе жил Александр Вейс – омский Пиросмани. Работал он скотником, а жил и дышал живописью. Он писал потрясающе наивные лунные зимние пейзажи. Это была очень интересная работа, но совмещать бесконечные командировки с воспитанием сына было невозможно. А тут ещё нужно было его устроить в садик. И я пошла работать воспитателем в детский сад, где заодно выполняла все оформительские работы и вела изостудию для детей. – Как же дорога жизни привела вас в «Арлекин»? – А всё это время я ждала, когда в театре кукол появится вакансия. В течение года я раз в два месяца приходила к Эдуарду Семёновичу Уракову, который тогда возглавлял постановочную часть, в надежде, что для меня появится рабочее место. Моё желание работать там вспыхнуло после просмотра трёх спектаклей омских кукольников для взрослых «Месс Менд», «Как говорят французы» и «Маски жизни и смерти». Попала я на них, потому что как методист смотрела спектакли во всех театрах города. До этого я видела по телевизору кукольные постановки для взрослых Центрального театра под руководством Сергея Образцова: и «Божественную комедию», и «Необыкновенный концерт», и «Дон Жуана». Но тогда в «Арлекине» я увидела что-то необыкновенное. По материалу, по взгляду, по бешеному драйву и энергетике. И во мне просто вспыхнуло, что я не хочу быть просто зрителем, я хочу быть частью этого праздника. Вспомнились и детские впечатления, как меня в театр кукол водили папа с мамой. А однажды мама познакомилась с художником театра Татьяной Осокиной, и она пригласила нас в гости в мастерскую. Мне всё показалось там волшебным: запахи, сказочный творческий бардак, захватывающий процесс, как на 88-й клеется поролон. К тому же в детстве я сама делала кукол: не простые игрушки, а интерьерные, с проволочными каркасами, которые потом дарила маме. Наконец меня взяли в театр. И первая работа, в создании которой я участвую, – «Синяя борода» в постановке Юрия Александровича Фридмана, того самого режиссёра, который поставил мои любимые спектакли. На этой работе я сразу познакомилась и с главным художником театра Ольгой Петровной Верёвкиной. Оба они стали в моей жизни очень важными людьми. «Синяя борода» – это опера-буфф Жака Оффенбаха. И мне дали задание МАРТ 2014 35(57)

Работа над спектаклем «Двенадцать месяцев»

сделать полуобъёмные объекты: королевский хор мальчиков и хор девушек-крестьянок. Юрий Александрович очень внимательно относился к тому, что делалось в цехах. Проводил там много времени, контролируя изготовление любой детали спектакля. И, видно, работа моя ему понравилась, и он стал давать указания, пусть именно эта девочка сделает цилиндры, бабочки, какойто реквизит. Вообще, если Фридман что-то себе представлял, то спорить с ним было бесполезно. Он умел переубедить художника-постановщика. А если ты как изготовитель ему сопротивлялся, то он мог на тебя накричать, обидеть, довести до слёз. Потом приходил, извинялся, говорил такие хорошие слова. А ты через какое-то время начинал его понимать и находить нужные решения. Во мне живёт светлое чувство благодарности к нему как к хорошему учителю. Мне самой очень важно понимать, в чём я принимаю участие. Я всегда стараюсь познакомиться с литературной основой спектакля. И я прочитала либретто нашего спектакля. Юрий Александрович сам его написал под псевдонимом Юрий Сидоров. В своём либретто Фридман смеялся не только над самим жанром оперетты, но и над всем и вся: весь текст был нашпигован современным юмором, современными шуточками. Верёвкина, напротив, придумала нарочито помпезную декорацию. Это была некая шкатулка в духе рококо с крупными пасторальными вставками с пастушками, амурами, психеями. Всё украшала якобы гипсовая лепнина, отделанная «золотом». Пространство было сложно организовано: сверху

ширма с тростевыми куклами, у которых были живые кисти артистов, внизу театр марионеток, по бокам открывались проёмы, откуда персонажи подавали реплики апарт. Внезапно артисты из-за ширмы вырывались на сцену и исполняли какой-то балетный дивертисмент или канкан. И в момент канкана статичные скульптурные фигуры в декорациях вдруг начинали шевелиться. Костюмы кукол были очень яркими, в них было много блеска, парчи – такой гипертрофированный опереточный шик. У кукол чрезмерно открывались рты. Фонограмму для спектакля записали солисты музыкального театра. В постановке была занята вся наша труппа, машинисты сцены. И все они горели, сияли на этом спектакле, как игровые автоматы. Жанр оперетты имеет терапевтическое значение, и в 1990-е годы он был людям просто необходим. На «Синей бороде» был всегда аншлаг, это был настоящий праздник, потрясающий микс музыки и неподражаемого фридмановского юмора. Кстати, после «Месс Менд» я прочитала роман Мариэты Шагинян и чуть не умерла от скуки. А спектакль я смотрела шесть раз и каждый раз плакала от смеха. Юрий Александрович – гражданин мира.

В нём были и необыкновенная мудрость, и чудесный наив, и вера в сказку, любовь, доброту. Казалось, что он видел и знал всё, интересовался всем. Он много путешествовал, объездил весь мир, хорошо знал древние культуры. И все сведения умел перевести на свой театральный язык. Он умел обо всём захватывающе рассказать. Изначально он был драматическим режиссёром, но по сути он был сказочником, ему было очень интересно экспериментировать в очень условных формах. Хотя в его спектаклях всегда был синтез с собственно драматическим искусством артиста, как у нас говорят – «живым планом». С его спектаклей я не могла уйти. Перед спектаклем «Шкатулка» я делала артистам сложный грим и часто говорила себе: посмотрю десять минут и уйду – и оставалась до конца. – А что собой представляла постановочная часть «Арлекина» в начале 1990-х? – В то время постановочный коллектив был разношерстным, достаточно взрослым, но очень озорным и задорным. Если вы посмотрите на фотографии цеха тех лет, то вы не увидите обычных людей, вечно все то в театральных париках, то в шляпах. У каждого мастера были свои коронные проявления. Меня просто поразило, с какой свободой и быстротой Вера Глебовна Петрова нарисовала для декораций спектакля «Синяя борода» копию маслом с французской пасторали. Всё было сделано буквально за три дня. Конечно, это была достаточно вольная копия, похожая ровно настолько, чтобы создавать впечатление, но больше для сценического пространства и не требуется. А с другой стороны, Лидия Фёдоровна Плеханова с такой скрупулёзностью расставляла на куклах каждую пайеточку, бусинку, бантик, как будто от этого зависит весь смысл спектакля. Вера Глебовна и Лидия Фёдоровна и стали главными моими учителями. А ещё артисты – чета Кузнецовых, Валерий Николаевич Исаев. Артисты объясняли, что нужно сделать, чтобы у куклы легко работала голова, как её офактурить, как самому проверить механику. И то, что Эдуард Семёнович Ураков был и артистом, и заведующим постановочной частью, было нам очень полезно. Потому что он очень хорошо понимал, что будет работать на сцене, а что нет. Он объяснял, как должны работать руки куклы, трости, куда должны уходить пальцы актёра, чтобы ему комфортно было работать внутри куклы, как проверить, чтобы у куклы было правильное соотношение плеча, локтя, ладони с её лицом. Как испытать куклу. Мне повезло подружиться с тюзовскими мастерами Владимиром Ардяковым и Нелей Гурьевой, очень щедрыми и добрыми людьми. Многому в плане росписи декораций я научилась от них. А до чего-то приходится додумываться самой. Ведь Ольга Петровна Верёвкина у нас человек-локомотив, генератор невиданных идей. Она часто задумывает то, чего никто ещё не делал. Начинаешь сам фантазировать, вносишь ей ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» различные предложения. И так в нашем театре рождаются совершенно новые технологии. – А что стало вашим коронным номером? – Со временем моей специализацией стали главные герои и героини. Хотя мне самой сейчас больше нравится делать персонажей характерных: вампиров, гномиков, дедушек, бабушек. Дело в том, что мы работаем для маленького, юного зрителя. И в восприятии главных героев заложен определённый стереотип красоты. Они должны нравиться зрителю, и неважно, как понимает красоту каждый из нас – мастеров. Обаяние персонажа складывается из гладкого лица, красивых выразительных глаз. Хотя в театре кукол, по замечанию Ольги Петровны, глаза и носы должны быть у всех больше обычных, чтобы кукла была хорошо видна зрителю с последнего ряда. И ты вдруг начинаешь себя ловить, что твои герои становятся на одно лицо, что появился некий внутренний трафарет. А мне как мастеру это неприятно, хочется из этого вырваться, обратиться к чему-то нестандартному. Сделать какоенибудь раскисшее, расквашенное лицо или поискать характер в мимике. Про себя знаю, что работа над скульптурой лица куклы может не идти. Начинаешь делать какую-то серую подсобную работу. Но внутри тебя всё время идёт творческий процесс, как эту куклу сделать лучше. Едешь в транспорте, вглядываешься в лица, изучаешь, у кого какой нос, рот – и из всего этого вдруг начинает складываться облик персонажа. А иногда, когда не можешь найти решение, ставишь перед собой зеркало, начинаешь мимировать и наблюдаешь, как от напряжения тех или иных мышц меняется твоё лицо – и все эти наблюдения входят в твою работу. Не всегда облик милой красавицы даётся легко. – Знаю, что для вас создание куклы – процесс мистический. За что больше всего переживаете? – Для меня один момент в изготовлении куклы особенно ответственный и сложный. Театр работал с Фридманом над спектаклем «Рукопись, найденная в Сарагосе». Я создавала скульптурную маску Агасфера. Маска в пластилине получилась потрясающая: не то Мефистофель, не то Вольтер. Вместе с Леной Арман и Лидией Фёдоровной мы подготовили маску к гипсовой отливке, а она не получилась. И пластилиновая маска не сохранилась. У меня до сих пор остался страх, что на этом этапе очень легко погубить свою работу – скульптуру. Пока не получена гипсовая отливка, нет никакой уверенности в своей работе, так как пластилин – материал очень ненадёжный, плывучий, текучий. Изготовление скульптуры головы куклы – для меня самое интересное в нашей профессии. А самое трудное – попасть в замысел режиссёра и художника, максимально соотМАРТ 2014 35(57)

ветствовать их представлениям и в то же время внести какую-то свою изюминку, быть не тупым исполнителем, а участвовать в сотворчестве. – А есть мастера-кукольники, чья работа вас особенно восхищает? – Конечно, работа японских и китайских мастеров. О чём тут говорить. Это просто фантастика!

– А какими своими работами за двадцать лет вы гордитесь? – Горжусь расписанными под мозаику вращающимися ширмами в спектакле «Шкатулка», которые мы придумали вместе с Ольгой Петровной. С удовольствием сейчас занялась бы чем-то подобным. Очень люблю кукол из спектакля «Белоснежка и семь гномов»: и большую куклу Мачехи, и одну из Белоснежек, но больше всех, конечно, гномов. Сильные эмоции у меня вызывает вязаный котёнок из «Усатого-полосатого». Это кукла нетрадиционна для театра, она получилась необыкновенно трогательной, нежной, смешной. Очень творческой была работа над декорациями к спектаклю «Волк и семеро козлят», когда мы с Еленой Кармадоновой освоили новую технику фелтинг и в ней создавали целые панно. Очень важная и значительная для меня кукла – Скупой рыцарь, которого я создала по собственному эскизу для самостоятельной работы артистов Нины и Валерия Исаевых. Этот образ родился очень легко: они мне полностью доверились, и, как ни странно, наше видение совпало. Когда кукла была близка к завершению, я вдруг заметила, что она похожа на актёра Николая Симонова в роли кардинала Монтанелли в фильме «Овод». И у меня было целое видение, как Николай Симонов играл бы Скупого рыцаря. – Как возник опыт художникапостановщика? – В нашем театре нет жёсткой грани между художниками-постановщиками и художниками-изготовителями. Мне не довелось работать с Музой Тороповой, но я знаю,

что она сама лепила и расписывала кукол. Ольга Петровна раньше часто лично доводила кукол. И сегодня многие художники-постановщики предпочитают сами расписывать своих кукольных персонажей. Поэтому мечта самой оформить спектакль жила во мне, и в ней я призналась Эдуарду Семёновичу Уракову: дескать, хочу, но у меня нет режиссёра. А он мне в ответ: а я хотел бы поставить, но у меня нет материла. Тогда я предложила ему «Калифа-аиста» Вильгельма Гауфа, чьё творчество, на мой взгляд, идеально подходит для театра кукол. И мы рискнули. В отпуске я придумывала спектакль, абсолютно не зная, будет ли наш замысел востребован. Я погрузилась в мир Ближнего Востока, в мир иранских миниатюр и старалась воссоздать их дух на сцене. В этой работе я поняла, что самое сложное – не красивую картинку нарисовать, а придумать на сцене целый мир и продумать, как он будет существовать на протяжении всего спектакля. Как будет технически осуществляться переход из одной картины в другую. Это то, что зритель не замечает, о чём он не задумывается, но кажущаяся лёгкость и простота этих переходов и рождает ощущение волшебной сказки. «Калифа-аиста» видел мой папа и похвалил постановку. Мне это было особенно приятно, потому что моё желание работать в театре он изначально не одобрял. После «Калифа-аиста» ко мне обратилась Светлана Васильевна Евстратенко с предложением сделать кукол и декорации к спектаклю «Как котёнок учился мяукать» Гернет. Когда мы приступали к работе над этой наивной детской историей, я и подумать не могла, что этот проект может принести мне столько мук. У Светланы Васильевны был свой очень определённый взгляд на некоторых персонажей, который совсем не совпадал с моим. Из-за необходимости подчиняться я настолько переживала, что мой отец вынужден был мне сказать: «Если ты художник – ты сделаешь!» Но в итоге наш спектакль получил очень высокую оценку жюри на областном фестивале-конкурсе «Лучшая театральная работа», был удостоен нескольких призов, один из которых достался мне. Как у постановщика у меня есть своё представление о том, каким должен быть кукольный спектакль. Мне кажется, что я придумываю такой кукольный театр, который понравился мне-девочке. Поэтому я придумываю традиционный ширмовой театр кукол, где должно быть красиво, зрелищно и волшебно. Стилизованно, но с подробными деталями. Куклы должны быть похожи на маленьких человечков, а не абсолютно условные. И работать мне хочется только над сказками. Роль художника в театре кукол очень большая, но после просмотра фестивальных спектаклей из разных стран я всё-таки пришла к выводу, что не художник определяет успех спектакля. Можно сделать великолепные декорации, кукол, костюмы, а спектакль не будет интересен зрителю. И напротив, участие художника будет настолько минимально (у тебя может рождаться вопрос, а есть ли вообще художник в этом спектакле), а происходящее на сцене будет захватывать тебя режиссёрски и актёрски. Я могу привезти два ярких примера «Убю на столе» канадского «Самого ужасного театра» и «Смешные люди» финского театра «Мукамас». Не изыски художника главное в театре. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ИНТЕРВЬЮ «ОТ» ся «Чемодан чепухи» как произведение изобразительного искусства, как художественный жест. На этом спектакле работала уникальная творческая команда – Юрий Фридман, Андрей Бартеньев, Шура Тумашова. То, что они сделали, словами даже трудно объяснить. Это нужно было видеть!.. Но на этой грустной ноте юбилейный материал не может быть завершен, поэтому – финальный монолог главного художника театра кукол «Арлекин», заслуженного художника России Ольги Петровны Верёвкиной:

Но в собственном творчестве у меня пока затишье, не только в театральном, но и в живописном. У нашего театра очень напряжённая постановочная жизнь. Наверное, силы и время появятся только после выхода на пенсию. А сейчас нет времени даже просто посмотреть на творчество своих коллег в других театрах или сходить на выставку в музей. – Но у вас всегда находятся силы и время, чтобы поучаствовать в оформлении какого-нибудь выставочного проекта и в театре, и за его пределами? – На выставке вне театра куклу может увидеть такой зритель, который ещё и не ходил в наш театр. И мне хочется так представить работу наших мастеров, чтобы человеку захотелось прийти к нам в зрительный зал. Чтобы кукла в экспозиции не висела как предмет, а чтобы в ней чувствовалась собственная осмысленная жизнь, дух театра. Чтобы зритель поверил, что она живая. И иногда только на выставке можно разглядеть, сколько труда, фантазии, мастерства вложено в куклу. – А есть за эти двадцать лет куклы, об утрате которых для истории «Арлекина» вы жалеете? – Я очень жалею, что для нашего музея не сохранилМАРТ 2014 35(57)

– Дарья Александрова – художник, владеющий очень многими техниками: здесь и различные виды живописи, и батик, и аппликация, и фелтинг, и скульптура. Она прекрасно чувствует форму. Блестяще читает эскизы и чертежи художника. По-настоящему понимает суть того материала, над которым работает. С одной стороны, у неё колоссальный опыт, позволяющий ей находить наилучшие решения для реализации того или иного замысла. С другой стороны, она всегда вызывается быть первой, когда нужно освоить что-то новое, чемуто научиться, в чём-то поэкспериментировать. У неё очень высокая планка, которую она сама себе ставит в своей работе. Дарья Васильевна – настоящий творец. Она стремится, чтобы всё, что выходит из ее рук, было произведением искусства, которое давало бы дальнейший импульс творчеству артистов. У неё отличный вкус, воспитанный хорошей литературой и учёбой в достойном вузе. Она всегда стремится досконально проникнуть в постановочный замысел, почувствовать его. Ей легко общаться с режиссёрами, художниками, артистами. Мы же понимаем, что далеко не все сотрудники театра так тесно взаимодействуют друг с другом. Она настоящий друг, товарищ и брат в творчестве. Она очень любит наш театр, вкладывает душу в различные его проекты, выставочные и фестивальные. Щедрый педагог, который делится своими знаниями и со студентами, и с начинающими мастерами. Страстный и неравнодушный человек. Дарья Александрова входит в круг людей, которые и создают внутреннюю ауру и энергетику «Арлекина». Атмосферу весёлого труда, подлинного творчества, поверенного дотошным мастерством. Надеюсь, что вы это почувствовали. Материал подготовила Анастасия ТОЛМАЧЁВА

Карина ЭЛИЕВА

Как «Арлекин» сотню кошек приютил Третий год подряд Омский государственный театр куклы, актёра, маски «Арлекин» проводит в своём музее выставки, на которых собирает собственных художников, омских графиков, живописцев, мастеров интерьерной куклы. И, оказывается, им есть о чём поговорить, есть чем поделиться друг с другом и зрителями. Хотя каждый раз они ограничены рамками какой-то определённой темы.

Два года назад темой был японский праздник девочек Хина Мацури – своеобразное 8 Марта. В прошлом году выставка носила название «Водный мир», и кого только мы на ней не увидели – водяных, русалок, рыб, морских звёзд, пиратов и даже... водные процедуры, которые мама устраивает своему малышу в тазике! Нынешняя выставка называется «Десятая жизнь кошки» и посвящена, как нетрудно догадаться, нашим любимым мурлыкам. – Когда мы искали тему, вдруг увидели, что мир захлестнула кошкомания, – рассказывает руководитель литературной части театра «Арлекин» Вероника Берман. – В Европе сегодня повальное увлечение кошками, им посвящено рекордное количество сайтов в Интернете. Вот и мы решили не отставать от Европы. Кошачья тема оказалась благодатной. Наверное, любой художник хранит в душе теплый образ домашнего любимца и готов воплотить его на холсте или в кукле. Кошечки, котики, кошаки и котейки быстро заполнили театральное пространство. На выставке было представлено около сорока интерьерных кукол. Тут и благородный Капитан Славента Татьяны Васильевой в ботфортах и со шпагой, её же Мышебой-паша, покуривающий кальян, вся такая в бантиках и сердечках Лизка Гламурка Татьяны Силич. Художник-прикладник Анна Писарева сделала два кошачьих домика (текстиль, дерево, роспись), в которых «поселилось» много мелких фигурок кошек, керамических, свалянных из шерсти. А известный мастер интерьерной куклы Лариса Медведева представила фееричную Нею – женщинукошку. Образ ей подсказал рисунок на ткани. «Увидела в магазине материал с кошками и поняла: сделаю вот такую девочку фэшнстрит, а из материала юбку ей сошью», – смеётся Лариса. Не отстали от кукольников и графикиживописцы, целые серии работ посвятили кошкам Анастасия Кичигина, Игорь Левченко, Дилара Торик. Героиней работ Дилары стала её сиамская кошка, которая не перестаёт удивлять художницу. Трогательно выглядят коты на картинах «Встреча» Владимира Чупилко (котик, кажется, нашёл там нового хозя-

ина) и «Новый год» Елены Лобовой: рыжий кот смотрит в окно на наряженную во дворе ёлку. Хотя ещё Уэсли Бэйтс говорил: «В доме, где есть кошка, других украшений не нужно». Любая кошка удивительно артистична и уж тем более, если она становится театральным персонажем! Постановки, где есть кошки, занимают едва ли не половину репертуара театра «Арлекин». Некоторые ненадолго покинули свои сказки: герои спектаклей «Волшебное кольцо», «Пиноккио», «Серебряное копытце», «Как котёнок учился мяукать», «Хочу быть большим» собрались на первом этаже музея, в каморке папы Карло. Тут же разместились и перчаточные куклы. Во время экскурсий юным участникам было предложено с помощью них создать новую версию сказки «Колобок», где герой встречает трёх разных кошек. Варианты получались самые непредсказуемые. Также дети могли нарисовать себе на память забавную кошачью мордочку. А посетители постарше познакомились с мифологическими традициями разных народов, в которых кошки являлись и воплощением высших божественных начал, и порождением нечистой силы. Что ни говори, кошка – существо загадочное. Вроде, и живёт рядом, а гуляет сама по себе. Помогла ли выставка хоть немного постичь её тайны, неизвестно. Но уж точно убедила, что, помимо девяти жизней, отмерянных ей легендами, у кошки есть десятая жизнь – в произведениях искусства. И эта жизнь вечна. Творцы разных направлений, стилей и жанров собираются и дальше «дружить семьями», и скоро начнут думать об очередной выставке. А завершая рассказ о нынешней, хочется вспомнить слова Пэма Брауна: «Если у вас есть кошка, вы возвращаетесь не в дом, а домой». А вообще... 1 марта – Всемирный день кошек, 21 марта – Международный день кукольника, 27 марта – Всемирный день театра. Всё сошлось, не находите? ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

Галина Бехер. Панно «Влюблённые коты» Анна Писарева. «Домик для кошки»

Анна Писарева. «Домик для кошки»

Татьяна Васильева. «Мышебой-паша»

Татьяна Васильева. «Капитан Славента»

Кошки – подушки

МАРТ 2014 35(57)

Татьяна Силич. «Лизка Гламурка»

«Помнишь – вечер, фойе театра, дом, дорога, закатный свет?..» Сказано – сделано! Это я к тому, что в преддверии 2014 года (в декабрьском номере «Омска театрального») имел честь произнести: «До встречи в юбилейном выпуске «Поэтического антракта»...» И вот теперь – здравствуйте! Перед вами действительно юбилейный – 25-й! – выпуск рубрики. Немножко волнуюсь. И не только потому, что время мчится галопом, а ещё и от осознания «статистики» содеянного: начиная с декабря 2007-го, когда родился «Антракт», на его поэтических страницах опубликованы стихи уже 80 авторов. Стихи разные по жанрам и стилям, но неизменно «роднящиеся», как вы это хорошо знаете, присутствующим в них «вирусом театральности». Сегодня на юбилейных страницах – восемь авторов. Четверо из них – давние участники «Поэтического антракта»: Ольга ГРИГОРЬЕВА, Иван ДЕНИСЕНКО, Виктор ПИВОВАРОВ (1952 – 1990) и Сергей ПЛОТОВ. Впервые в нашей рубрике – омич, ветеран труда, «Почётный геодезист» и одновременно «театрал до мозга костей» Евгений БЕДНЕНКО (ещё в 1950-е, учась в ОмСХИ, он играл в спектаклях театрального коллектива, которым руководил Ю.С. Шушковский; ставил спектакли и играл в них во Дворце культуры нефтяников и ДК «Строитель»; несколько сезонов был актёром театра «Студия» Л. Ермолаевой»). И ещё трое – классики поэтического Слова (и каждый из них – «юбилеен»): поэт, прозаик, бард, драматург и литературовед Новелла МАТВЕЕВА (в нынешнем году – 80-летие со дня рождения Новеллы Николаевны); писатель, поэт, бард, драматург, сценарист, художник, один из первых исполнителей в жанре авторской песни Михаил АНЧАРОВ (1923 – 1990), чьё 90-летие отмечалось в минувшем году; и Пётр ВЕГИН (1939 – 2007) – поэт, прозаик, переводчик, редактор, живописец (в 2014-м ему исполнилось бы 75). Антракт! Занавес!.. Сергей ДЕНИСЕНКО, постоянный ведущий рубрики «Поэтический антракт»

Евгений БЕДНЕНКО ***

Мне говорят, что мир прекрасен – протри глаза!.. Я с этим полностью согласен, я только «за». Да, жизнь действительно прекрасна: ни зла, ни бед, когда она к тебе – анфасом. Но чаще – нет. Она, как милая актриса, к тебе лицом, – но загляните за кулисы, в конце концов!

…А что в моих стихотвореньях тоска и грусть, – опровергать такие мненья я не берусь. Мне безразличны, слава богу, хула и лесть. Пусть принимают, если могут, таким, как есть. НЕ СЖИГАЙТЕ МОСТЫ Мы сжигаем мосты. И злорадно молчим, наблюдая, Как они исчезают в жестоком огне и дыму… Мы сжигаем мосты, иногда даже толком не зная, Для чего это нужно и нужно ли это кому. ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ Мы сжигаем мосты. Так со многими может случиться, И, ей богу, не надо на это большого труда, Чтобы в страстном пылу добела раскалённых амбиций Чиркнуть спичкою «нет» о пустой коробок «никогда». И других мы безжалостно судим, и судим – как боги, И диктуем при этом крутые законы войны, Забывая о том, что к мостам протянулись дороги: И не только с одной, но и также – с другой стороны. Только позже, потом, устыдясь вновь открытых Америк И вполне усмирив свой пустой и неправедный пыл, – Мы рванёмся к реке… Только некогда ласковый берег Встретит нас пустотой обгорелых и страшных перил. Мы совсем уж не те. И готовы к грехов искупленью. Но паром не придёт, хоть зови ты его, не зови. …Не сжигайте мосты! В них не только пути к отступленью, – Но и тропы к порогу согласья, добра и любви. Пётр ВЕГИН ПЬЕСА Приезжал, полухмельной, плакал до рассвета: «Нету света за душой, понимаешь, нету! Ты не думай – я не трус, у её портрета похмелюсь и застрелюсь, только света нету… Словно лампочка в душе яркая светилась, да в другой патрон уже, глядь, перевинтилась…» И второй, кому везло, ходит словно нищий, говорит: «Я жил светло, а теперь – темнища…» МАРТ 2014 35(57)

Чудеса вы, чудеса, горевое дело. Вскинет женщина глаза: «Я перегорела…» ХУДОЖНИК И ДЕНЬГИ (Фрагмент) …С чего начинается в мире понедельник? С того, что человеки, морща лбы, всю пятидневку делают деньги, даже если делают гробы. …Я к нему прихожу, приношу пол-литра, сидим-судачим меж непроданных мадонн. Посмотрю ещё раз волшебные полотна: «Ты же написал уже на добрый миллион!» А он усмехнётся, огладив усы, и ответит, поглядев на часы: «На торжище искусства маясь, я минус превращаю в плюс не тем, что я не покупаюсь, а тем, что я не продаюсь!». Новелла МАТВЕЕВА *** Зима сверкает ослепительно, мотает шёлк с веретена и богатеет накопительно, и... нам не нравится она. Беспечно эту копь алмазную мы обменять на лужу грязную согласны; только бы весна! Когда ж вот этак поистратимся (ведь счёт у времени суров), то после, может быть, и хватимся зимы несчитанных даров. Её снегов суровой косности, её коньков молниеносности, томительности вечеров. Весны рассеянность великая, бродяжьей скуки благодать, на многих скрипочках пиликая, боюсь – принýдит нас понять, что после тёплых дней вторжения немыслим труд воображения; что зиму рано было гнать; что пламенем и снегом вымысла, пролившегося неспроста, её цветущий образ вымылся; что белизна – не пустота; что в зимних дней однообразии все мысли крылись, все фантазии, как в белом цвете – все цвета.

Иван ДЕНИСЕНКО ДВА ЦАРЯ Царь снова пьян. Угрюма и смугла его немая свита (к чёрту свиту…). На семь холмов легла ночная мгла. Мир присмирел, но это только с виду. Царь мчится в ночь, ему невмоготу, восходит на утёс, дозорных мимо, и долго созерцает наготу безмолвного поверженного мира. Здесь вскоре ляжет саван снеговой, воздвигнется молчанье, как надгробье, – в пустыне, где не видно никого, но чувствуются взгляды исподлобья – в пустыне, где ни духов, ни теней, где не махнёшь рукой: «Стоят лесá вон!» – в той пустоте и далее за ней набор один: надгробие и саван. Гудят виски. Гудит огонь впотьмах, к горячим камнем вертелом приколот. Там, вдалеке, на призрачных холмах расположился выдуманный город. И много лет глядит с его стены под солнцем, что багровее, чем вишня, нездешний царь. Глаза его темны. И кровь его – темна и неподвижна. Он пребывает как бы в полусне, разглядывая ложные подобья, но чувствуются в дальней стороне невидящие взгляды исподлобья. И сразу как-то солоно во рту, и видятся в грядущем только зимы, в которых бьётся пламя на ветру, а мысли о былом неугасимы. Бормочет стражник, юн и безбород: «Подземный бог его рассудок тронул…», а над царём рокочет небосвод: «О, брат мой Ромул… Где ты, брат мой Ромул?..» Ольга ГРИГОРЬЕВА *** Жизнь отщёлкнулась фотокадром: дом, дорога, закат, лесок… Я живу за «Пятым театром», чуть правее, наискосок.

Мы на снимке чему-то рады… Над опекой твоей смеюсь: мол, меня провожать не надо, ничего я тут не боюсь! Пусть беснуется век с азартом, пусть, безумный, бежит за мной, я живу за «Пятым театром» – как за каменною стеной! Волны пошлости и разврата разлетаются вдрызг, дробясь о духовную твердь Театра, что покамест спасает нас. …По знакомой спеша дороге, гляну, чтó там, судьбе взамен: Падший ангел иль Носороги, Боинг-Боинг или Кармен. Я, конечно, совсем не против жить, влюбляться, сводить с ума, но Географ уж глобус пропил, значит, скоро придёт зима… И тогда от любви недужной, от придуманных мной химер не спасут меня храм воздушный, встречи редкие в дни премьер. Помнишь – вечер, фойе театра, дом, дорога, закатный свет?.. Жизнь прошла. Не вернуть обратно. Этой пьесы в афише нет. Виктор ПИВОВАРОВ ЗЛАЯ МОЛИТВА Кричат о «показателях» мессии рабы и господá суéтных благ; мои берёзки – доченьки России – сгнивают в пачках бодреньких бумаг; изъязвлены портретами газеты; за жрачку, за дешёвенький уют мои друзья – бродяги и поэты, – звеня песнЯми, звонкий план дают. ...Мирок мой суетливо прозябает в паучьей банке мелочных забот, но – я не уподоблюсь: я ведь знаю, я твёрдо знаю, знаю: Он – придёт! Не маюсь, не скорблю, не сомневаюсь. К чертям всех надоедливых мессий! ...Вот Он идёт! Я жду. Я улыбаюсь. Я восхищён! Приветствую, Мессир! ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПОЭТИЧЕСКИЙ АНТРАКТ *** Где за толику фальши не держат ответа, где за йоту неправды по морде не бьют, – сладко шепчут певцы, восклицают поэты, корчат рожи актёры, и художники врут. Сергей ПЛОТОВ Из цикла «КАША ИЗ ТОПОРА» Винни-Пух К примеру, мишка любит мёд, А ослик никому не верит. Кто это всё умом поймёт? Аршином общим кто измерит?.. Кто виноват, скажи-ка, брат, Что совы пишут и читают? Что делать, коль в калашный ряд Нас с пятачком не пропускают? Слонопотамы всех зверей Зачем ночами беспокоят? А судьи кто? И на дворе Тысячелетие какое? Кому живётся хорошо В лесу, игрушками набитом? Вопросов тьма. Но, что обидно, – Никто ответов не нашёл. Алиса в стране чудес На столе оставлена записка: «Не ищи. Я в сказочной стране». …Широка страна твоя, Алиса, Всех других чудесней и странней. И по ней, уверенно шагая, Ты меня не позовёшь с собой. Я – другой. Такой… какой не знаю, Только знаю точно, что другой. Зеркало уверенно и строго Отражает, что теперь почём. Для тебя, естественно, – дорога. Мне уже мерещится почёт. И за то, что плавал в море слёзном, – Чувством благодарности полна, Свежие покрашенные розы Бросит мне чудесная страна. Белый Кролик, не дрожи так шибко От часов до кончиков ушей. От меня останется улыбка. К ней ты хоть завязочки пришей. МАРТ 2014 35(57)

Михаил АНЧАРОВ ПЕСНЯ ОБ ОРГАНИСТЕ, который в концерте Аллы Соленковой заполнял паузы, пока певица отдыхала Рост у меня не больше валенка: Все глядят на меня вниз. И органист я тоже маленький. Но всё-таки я – органист! Я шёл к органу, скрипя половицей, Свой маленький рост кляня. Все пришли слушать певицу, И никто не хотел – меня. Я подумал: мы в пáхаре чтим целину, В воине – страх врагам, Дипломат свою представляет страну, Я представляю орган! Я пришёл и сел, и без тени страха, Как молния, ясен и быстр, Я нацелился в зал токкатою Баха И нажал басóвый регистр. О, только музыкой – не словами – Всколыхнулась земная твердь. Звуки поплыли над головами, Вкрадчивые, как смерть... И словно древних богов ропот, И словно дальний набат, И словно все великаны Европы Шевельнулись в своих гробах. И звуки начали дýши нежить. И зов любви нарастал. И небыль, нечисть, ненависть, нежить Бежали, как от креста. Бах сочинил – я растревожил Свинцовых труб ураган. То, что я нáжил, – гений прóжил. Но нас уравнял орган! Я видел: галёрка бежала к сцене, Где я в токкатном бреду. И видел я: иностранный священник Плакал в первом ряду. О, как боялся я не свалиться, Огромный свой рост кляня. О, как хотелось мне с ними слиться – С теми, кто, вздев потрясённые лица, Снизу вверх глядел на меня!

Вослед легендам.. В начале этого года, который никакой не високосный и по приметам не должен бы сулить плохое, Омск театральный понёс невосполнимые потери. Ушли из жизни яркие личности, каждая из которых целая планета на небосклоне омской культуры, – актёр театра «Галёрка», народный артист России Юрий Григорьевич Гребень, заведующая музейным отделом Академического театра драмы, историк театра, заслуженный работник культуры РФ Светлана Васильевна Яневская, бывший солист Музыкального театра, заслуженный артист России Олег Иванович Карпович, театровед, театральный критик Светлана Афанасьевна Нагнибеда. О них – наша память, наша печаль…

О ЮРИИ ГРИГОРЬЕВИЧЕ ГРЕБНЕ «Жизнь каждого, по сути, – монолог…». Почему эта строчка вспомнилась? Потому что Юра был всегда и прежде всего – монологичен (не амикошонствую, называя его Юрой; просто так послучалось, что мы всегда были с ним «на ты»). Юрий Гребень… Монологичный и индивидуальностью своей, и ярким талантом, и неповторимостью, и незаменимостью. С большой буквы – Артист. Из тех, на кого «ставят спектакли», из тех, чьё участие в любой театральной постановке изначально гарантирует спектаклю зрительский интерес. («Играет ли в спектакле Гребень?» – вопрос, хорошо знакомый театральным кассирам). С большой буквы – Личность (так же, как монологичными Личностями были практически все сыгранные им персонажи, от Тригорина и Опискина до Сенеки и даже Ленина). Замечательно как-то сформулировала Людмила Першина: «Юрий Гребень ещё только появляется на сцене, ещё не сказана и первая реплика, а ощущение чего-то очень искреннего, настоящего, исходящее от его персонажа, уже захватывает зрительный зал…». Он всегда был словно осиян… легендарностью, аура которой буквально витала над ним, начиная ещё с 1960-х, когда «молодой герой» Юра Гребень играл в спектаклях Омского ТЮЗа, руководимого легендарным Мастером Владимиром Дмитриевичем Соколовым (театралы-«старожилы» помнят: «Мещане», «Девочка и апрель», «А зори здесь тихие…», «Легенда о Паганини», «Тристан и Изольда»… Спектакли-легенды, спектакли-песни…). Его корневая основа – в Омске. И он признавался, что ощущал это всегда, даже когда в начале 1970-х уехал в Норильск почти на четверть века. И он вернулся в Омск, вернулся к «корням», вернулся вместе со своим главным «спутником жизни и творчества» – женой, замечательной актрисой Светланой Романовой. «Галёркинские» роли Гребня (и особенно в

классическом репертуаре) являли собой столь глубокий и органичный уровень слияния актёра с персонажами, что смотреть в других театрах спектакли по тем же пьесам (естественно, с другими актёрами) становилось почти невозможно (утверждаю на собственном зрительском опыте). И Мольер из «Жизни господина де Мольера», и Кузовкин из «Нахлебника», и Мечеткин из «Прошлым летом в Чулимске» (да хоть всех «гребневских» персонажей перечисляй!) – они для меня отныне и навсегда с «ликом» интеллигентного, яркого, умного, темпераментного, блистательного актёра Юрия Гребня. Его классические персонажи словно становились… «нарицательными» (великое умение довести роль до символа, вычленить в каждом персонаже общечеловеческое, понятное всем и каждому). Но даже играя классику, Юрий всегда был остросовременен: его персонажи как будто раздвигали «завесу времён», прорываясь к нам, сегодняшним… …А в памяти моей сейчас – далёкий 1967-й. Мне тринадцать лет. Я в ТЮЗе, идёт спектакль «Они и мы». И я заворожённо слушаю монолог (апарт) одного из главных героев – Юрия Гребня, это мартыновский «След»: «А ты? Какой ты след оставишь?..». Та мизансцена не стирается из памяти вот уже почти полвека… Сергей ДЕНИСЕНКО ____________ Впервые я увидела Юрия Григорьевича Гребня на сцене театра «Галёрка» в спектакле «Прошлым летом в Чулимске». Конечно, его имя, как очень значимой фигуры, было, что называется, и на слуху, и на устах в театральном мире Омска. Но моё непосредственное впечатление от знакомства с творчеством этого актёра превзошло все ожидания. Меня поразил масштаб его таланта. Про таких раньОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ ше говорили: большой актёр! Причём сюда входят и природные качества, и степень мастерства. Опять же, как раньше говорили, в нём чувствовалась порода, благородное происхождение, внутренняя и внешняя культура. При этом он органично умел перевоплотиться в образ так называемого «маленького человека», каким, собственно, и был его Мечеткин, закомплексованный недотёпа и неудачник из пьесы Александра Вампилова. Видно было, что актёр искренне сочувствует своему персонажу и даже в резко отрицательном типе может разглядеть человеческую искорку, достойную сочувствия и сострадания. Такое отношение невольно передавалось и зрителям. Вообще в любом спектакле, в каждой своей работе Юрий Григорьевич всегда оставался выдающимся представителем русской актёрской школы с присущими ей чертами высокого гуманизма, пронзительной искренности, исповедальности. Любовь КОЛЕСНИКОВА ____________ …Однажды мне позвонили и предложили роль Астрова в спектакле «Дядя Ваня». Первое же, что я спросил: «А кто играет Войницкого?». Мне ответили: «Юрий Гребень». Я согласился, не раздумывая ни секунды… А впервые мы с ним встретились в Омском академическом театре драмы на репетициях прекрасного спектакля «Тартюф» Мольера (режиссёры Изабелла Цивиньска и Вячеслав Кокорин), он вводился на одну из ролей. И вот идёт спектакль, зрители реагируют активно, как обычно, уже середина второго акта, и вдруг… наступает очень «плотная» тишина, а затем гром аплодисментов, которых никогда в этом месте спектакля не было. Что это было? А это Юрий Гребень «взял паузу»... К сожалению, потом Юрий Григорьевич с женой вернулись в Норильск, где Гребень был буквально «символом города». И только много лет спустя мы встретились вновь, уже в «Галёрке». Юрий Гребень – Великий Русский Актёр (всё с большой буквы!). Я счастлив, что часто говорил ему это лично. И вообще говорил многим и многим. Были и скепти-

ки, но – до спектакля; а уже после спектакли сами произносили эти слова чётко и внятно: Великий Русский Актёр. Работать с Юрой – абсолютное наслаждение!.. Он видел мир объёмным, многообразным и парадоксальным. Диапазон в ролях – сумасшедший: в каждой трагедия и ослепительный юмор сталкивались, сосуществовали – и возникало волшебство… Знаю, что многие актёры становились настоящими профессионалами, когда работали рядом с Юрием Гребнем. На спектакле «Прошлым летом в Чулимске», когда шла сцена с Гребнем «на балконе», я всегда убегал в фойе, к двери, ведущей в зрительный зал, чтобы смотреть эту сцену… У Юрия Григорьевича вообще не было проходных ролей. Каждая работа – это сгусток человеческих страстей и жизненного опыта очень многих людей. Юрий Гребень – это космос. Добрый, трогательный, нежный и бесконечно талантливый!.. – Юра, ты великий актёр! – говорю ему после очередной премьеры. – А что, это правда было хорошо? – тихо в ответ спрашивает Гребень… Вечная тебе память, мой добрый и великий друг!.. Владимир СВЕТАШОВ

ОБ ОЛЕГЕ ИВАНОВИЧЕ КАРПОВИЧЕ Будут на сцене Омского музыкального театра появляться новые танцовщики-премьеры – яркие, талантливые, техничные. Но место, которое занимал на ней Олег Карпович, останется навсегда незанятым. Он был личностью с фантастически выраженной индивидуальностью. Карпович всем своим обликом, чертами собственного характера олицетворял самые привлекательные качества классического романтического героя. И в жизни, и на сцене. Благородство, аристократизм, обаяние – те свойства, что невозможно приобрести путём искусственным и, тем более, невозможно сымитировать на МАРТ 2014 35(57)

сцене. Они должны являться сутью натуры человека. Возможно, именно эти достоинства молодого Карповича сразу же обратили на него внимание требовательного балетмейстера, народной артистки СССР Виолетты Бовт. Виолетта Трофимовна приехала в Омск ставить балет «Эсмеральда». В шеренге кордебалета она безошибочно выбрала на партию главной героини трепетную Наташу Торопову, а блистательным Фебом стал, конечно же, Олег Карпович. Потом он ещё станцевал в постановках Бовт: и Клода в «Эсмеральде», и Тиля в «Тиле Уленшпигеле», и Хулигана в миниатюре «Барышня и хулиган». Хотя удивительно органичным Карпович умел быть и в острохарактерных ролях. Самой первой ролью, исполненной им в Омске, стала комическая партия Марцелины из балета «Тщетная пре-

досторожность». Он был убедителен и в образах героев, олицетворяющих тёмные начала в человеке: Тибальт из «Ромео и Джульетты», Власть в балете «Пушкин». Но всё-таки особенно были великолепны в его исполнении герои романтические, благородные, целеустремлённые, созидательные. По-настоящему судьбоносной и одной из самых любимых стала для Олега Карповича роль графа Резанова из балета «"Юнона" и "Авось"». Трагические обстоятельства жизни, которые преодолевал герой поэмы Вознесенского, были особенно понятны и близки артисту. Олегу и самому в полной мере пришлось хлебнуть лиха, пережить тяжёлые жизненные ситуации. Так что для него образ человека, не сгибающегося перед ударами судьбы, был исполнен особого смысла… Карповичу омская сцена подарила множество мгновений счастья. Здесь произошло его творческое становление, здесь отточилось его профессиональное мастерство, созрел и набрал силу его талант. Непосвящённым может показаться, что в балете образ создаётся исключительно хореографическими ухищрениями. Но если артист не умеет наполнять свою роль искренними переживаниями, сознавать мотивы поступков своих героев, понимать малейшие движения человеческой души, то навряд ли он сможет завоевать сердца зрителей. Олег Карпович в полной мере обладал этим редким даром. Он был беспредельно добрым человеком. Природа наделила артиста не только благородной внешностью, редким обаянием, удивительно добрым характером и колоссальной работоспособностью. А ещё скромностью, умением служить высокому искусству, не произнося высоких фраз о собственных заслугах. И обладал редким по нынешним временам даром: быть благодарным за то доброе, что случалось в судьбе, стойко переносить беды и невзгоды и верить по-детски во что-то лучшее. Даже годы спустя после ухода Карповича из театра помнится каждая его работа. А коллеги вспоминают Олега добрыми словами за его бескорыстие, чистоту и отзывчивость. Бог щедро наградил этого замечательного человека крылатой душой и горячим сердцем. Мы не забудем его никогда! Людмила ПЕРШИНА _____________ Когда уходят такие люди, ты остро чувствуешь, что из твоей жизни ушло что-то важное, невосполнимое. Олег Иванович был человеком, который мог даже при короткой встрече согреть добрым словом, советом и пожеланием. Когда мы с моей женой, Татьяной Бобровой, пришли в театр, один из первых, кто

встретил нас и поддержал, был Олег Иванович. А для молодого солиста это очень важно в жизни. Думаю, что такие люди не уходят, они остаются в нашем сердце и памяти навсегда. Мы с Татьяной благодарны судьбе, что она свела нас с великолепным танцовщиком, профессионалом и просто душевным человеком Олегом Карповичем. Заслуженный артист России Александр ХМЫРОВ ______________ Олег Карпович!.. Мне кажется, я знаю его очень давно… Не хочу употреблять глагол «знал»... Имя Олега Карповича будут знать все поколения и после нас, потому что он безоговорочно вошёл в историю театра. Олег Карпович был в числе тех первопроходцев, кто создавал большой балет Омского музыкального, начиная со щемящей хореографической миниатюры «Берёзовые сны» в дуэте с хрупкой Еленой Шиховой и первых партий в классических балетах: Колен («Тщетная предосторожность»), Тиль («Легенда о Тиле»), Феб («Эсмеральда»)… А каким пронзительным и трагичным был его Хулиган в «Барышне и хулигане»! А Юродивый и Резанов в незабвенной «"Юноне" и "Авось"», а его до слёз прошибающий Петр Леонтьевич Артынов в балете «Анюта» и, наконец, его сложный, леденящий душу царь Иван Грозный в «Песне про купца Калашникова»! В одной энциклопедии, по-моему, очень верно написано: российский артист. Да, не солист балета, а им он был превосходным, а именно – артист! Потому что всё, что создавал на сцене Олег, это была не только и не столько балетная партия, это был всегда образ – выпуклый, со своей сложной судьбой! Что бы ни делал Олег на сцене, он отдавался каждому своему новому герою до конца, затрачивал всего себя. Он не щадил себя, своего сердца, души. А душа у него была открытая, нежная и ранимая… Он прошёл прекрасный, окрылённый его талантом, достойный творческий путь. Его сердце умело любить и сострадать. И каждому, кто его знал, он как бы, глядя с фотографий, говорит: «Я тебя никогда не увижу…»… А мы, перефразируя строки знаменитой «"Юноны" и "Авось"», ему отвечаем: «Мы тебя никогда не забудем!..»… Заслуженный артист России Владимир МИЛЛЕР ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ «Земную жизнь пройдя до половины…» – так известной строчкой Данте назывался вечер, посвящённый 50летнему юбилею Олега Карповича в Омском государственном музыкальном театре. «Обречённые на судьбу» – это последний театральный проект (2007), в котором Олег принял участие на сцене Омского Дома актёра, композиция называлась «Прорыв». Этот театральный вечер для солиста балета был очень волнительным, он читал отрывок из знаменитой «Чайки по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, пластикой образа писателя дарил нам вдохновение и стремление к полёту… После вечера мне на память были оставлены книжечка Баха и старинный письменный прибор с пером той самой чайки. С уходом Олега названия двух вечеров слились в душе в одно беспокойное предложение, которое не оставляет меня... Он очень много не успел, всегда думал о творчестве, верил, что прорвётся. Олег включался в любую танцевальную импровизацию, что и предполагают вечера-фантазии в Доме актёра, но только если в этом заложены глубокий смысл, красота и изящество. «Смысл» – так называлась хореографическая композиция, которая запомнилась зрителю в исполнении Олега Карповича с потрясающей Натальей Тороповой в вечере «Тихотворенье наших рук» (2006). Он был удивительным партнёром, привносил своей пластикой свежее дыхание, украшая творческую жизнь коллег. Его персонажи всегда были личностно-яркими: Андерсен, Моцарт, Онегин, руки становились крыльями, улыбка – светом. И это не спектакли, а театральные пластические зарисовки. Мы жили в одном районе, очень часто встречались на перекрёстке двух дорог, где искромётно начинали придумывать новый образ для будущего вечера. В последние

годы почти не общались, но в моей памяти живёт слегка хрипловатый голос Олега: «Я в вечерах ещё только не пел». А он бы спел, обязательно спел!.. В сердце звучат слова Джонатан Чайки, которые произносил Олег: «Насколько полнее станет жизнь! Мы покончим с невежеством, мы станем существами, которым доступно совершенство и мастерство. Мы станем свободными! Мы научимся летать! Будущее было заполнено до предела, оно сулило столько заманчивого!». И в этих словах – моя вера в чистый, щедрый, высокий талант артиста и человека! Марина АВАРНИЦЫНА ____________ Если есть заоблачные дали, где, когда придёт срок, мы встретимся с нашими родными, близкими и друзьями, я хочу встретить тебя и сказать: «Здравствуй, Олежка!». Твоя солнечная улыбка всегда с нами, твоя доброта, твоя полная христианской добродетели душа… С тобой было хорошо просто говорить, просто быть рядом, с тобой всегда было тепло. Восхищалась, как мужественно ты преодолевал невзгоды, боль, утраты, оставаясь сильным, добрым, верным. Я плачу, как и многие из тех, кто знал и потерял тебя. В мире стало холоднее без тебя. Ты излучал солнечный свет своей улыбкой. Мы любим тебя, Олежка!.. Екатерина ВЕЛЬЯМИНОВА

О СВЕТЛАНЕ ВАСИЛЬЕВНЕ ЯНЕВСКОЙ Писать в прошедшем времени о человеке, который в моей личной театральной истории занимает особое место, невероятно сложно и неуютно. Нас соединяли десятилетия самого тесного взаимодействия в работе над изданиями книг, в подготовке публикаций для «Омска театрального». Наши разговоры при встречах и по телефону были для меня драгоценным временем человеческого общения. Светлана была человеком абсолютной искренности, без так называемых двойных стандартов, у неё никогда не случалось в суждениях «два пишем, три в уме». Она всегда была открытой и определённой в своих пристрастиях и предпочтениях, иногда резковатой и даже резкой, порой казалась слишком откровенной в высказываниях, если что-то не принимала. Но это-то как раз по нынешним временам (когда в цене «политкорректность» и ориентация на «поклоны и вашим, и нашим») и драгоценно. Я всегда с интересом слушала её, это были моменты прояснения сути режиссёрских и актёрских работ, а МАРТ 2014 35(57)

вообще говоря – смыслов театрального дела. Её отношение ко всему, чем она занималась, может служить уроком самоотверженного творчества и бесконечной преданности театру. Крупнейший и единственный на нашем омском пространстве настоящий историк театра, она тщательно и серьёзно занималась изучением документов, сама вела записи бесед с актёрами и режиссёрами, художниками и музыкантами, другими служителями театра. Она запечатлела в своих многочисленных публикациях и книгах богатую историю Омского театра драмы – от истоков до начала XXI века, жизнь и творческий путь выдающихся омских артистов. Создавая их портреты, умела подчеркнуть неповторимость, уникальность каждой личности. Она нереально любила актёров. Была какимто чудесным, очень благодарным зрителем. Умела заметить и оценить даже не бог весть какой по сценическим меркам успех. Причём это касалось работ и мэтров, и молодых артистов. Так безоговорочно любить театр сегодня, пожалуй, не получается даже у тех, кто моложе и менее информирован. Основанный ею, собранный ею музей Акаде-

мического театра драмы хранит поистине бесценные экспонаты и огромное количество её записей. Параллельно этой работе, уже, казалось бы, невероятной по объёму, она делала замечательные театральные выставки, создала и на протяжении многих лет вела салон «Ретро». Наследие, оставленное Светланой Яневской, бесценно. Её подвиг любви и преданности театру из категории беспрецедентных. Она была настоящей легендой театрального Омска. И останется ею навсегда. Лидия ТРУБИЦИНА ____________ Теперь, по прошествии времени, мне кажется, действительно, всё так и начинается в общении – с тёплых доверительных разговоров о детстве, жизни, творчестве… Так начиналось у нас со Светланой, когда зарождалась наша книга… Мы стали ближе узнавать, понимать друг друга. Тогда я впервые увидела фотографию, на которой меня заворожил трогательный образ чеховской девушки – Светланы Яневской, она была как будто из другого времени. Этот образ жил в ней всегда, она мечтала стать актрисой, и профессия привела неизменно к театру. Это то место, которое вмещает в себя и фантазию, и мечту, и состояние вечного поиска. Светлана была способна меняться вместе с нами, героями книг, ничего не придумывала, книги выходили индивидуальными, разными благодаря постоянному, глубокому её творческому исследованию. Она часто проявляла себя как актриса, потому что проживала вместе с нами много жизней в спектаклях, открывала по-новому игру каждого актёра. Светлана обладала большим чувством юмора, человеческим тёплым даром. В момент написания книги мы стали духовно ближе, нашли точки соприкосновения, открывали друг друга, с этим естественно пришло по-

нимание, как рассказать мою историю. Мы часами вели телефонные разговоры о жизни, творчестве, театре. Вместе мы занимались одним интересным трудным делом, продолжая им жить и вне. Такие люди не уходят, они остаются в театре навсегда… Народная артистка России Наталья ВАСИЛИАДИ ________ Завершился старый год, не продлились, больно оборвались короткие встречи, долгие телефонные разговоры, в которых осталась связь времён и поколений. Для неё актёрские судьбы стали целым миром, в котором растворилась собственная жизнь. Она всегда искала истинный смысл профессии не только в творчестве и мастерстве, важнейшим оставалось понятие актёрской личности. И никогда не могла насытиться беседами с актёрами, рассуждениями о театре… Имея предостаточное количество материалов, а порою уже издав очередную книгу, она способна была слушать собеседника, извлекая новые детали и подробности, болея за то, что тема, оказалось, не завершена и не исчерпана. Это всегда было стимулом к тому, чтобы зарождались другие тома неопубликованных человеческих и творческих открытий. Театральная летопись, которую создала Светлана Васильевна Яневская, обозначает не временные отрезки, а духовные высоты, к которым прикоснутся целые поколения. Память о настоящем искусстве, которую она бережно хранила, всегда даст самые верные ответы на то, каким театр должен оставаться. Она считала, что театр – это путь к совершенству, своими трудами возвышала театр, приближая к серьёзным размышлениям о нём. Идея жизнетворчества не угасала в ней, поэтому будет жить всегда. Каждый раз тянусь к трубке телефона, потому что не соглашаюсь с жестокой действительностью, потому что хочу открыть новое и ценное для себя, услышать профессиональный совет, поделиться своими размышлениями, высказаться рядом с таким человеком… Теперь это тоже память. Марина АВАРНИЦЫНА

О СВЕТЛАНЕ АФАНАСЬЕВНЕ НАГНИБЕДЕ В конце 2013-го и начале 2014 года на омскую культуру обрушилась полоса трагических потерь. Ушли из жизни яркие, талантливые личности, которые служили нашему искусству верой и правдой,– Любовь Ермолаева, Любовь Пивнева, Юрий Гребень, Олег Карпович, Светлана Нагнибеда…

Со Светланой я познакомилась много лет назад в Доме актёра на заседании секции критиков. Она сразу же привлекла всеобщее внимание уверенностью в себе, неординарностью, независимостью суждений. Меня всегда поражала несгибаемая воля этой маленькой женщины с очень сильным и решительным характером. Она никогда не жаловалась, много, упорно работала, достигая больших успехов в профессии. Её публикации в омской и столичной прессе всегда получали высокую оценку. С большим энтузиазмом она строила свою работу, когда была избрана председателем секции критиков Омского отделения СТД. Интеллигентная, мягкая в общении, с налётом некой петербургской чопорности в разговоре, всегда существоОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ

ПАМЯТЬ вала «сама по себе», держалась особняком, не любила вписываться в стандартные стереотипы общепринятых норм. Она ценила своё «личное пространство», внутреннюю свободу и независимость, любила «жить по собственным часам». Будучи «совой», поздно ложилась спать и поздно просыпалась. Светлана работала в Омском книжном издательстве, на студии телевидения, служила завлитом в театре «Студия» Л.И. Ермолаевой. «Я, как чеховская Душечка, увлекаюсь и влюбляюсь в каждую свою новую работу. Мне интересно пробовать себя в разных ипостасях», – говорила она. Когда теряешь близкого, родного человека, друзей, ровесников, осознаёшь, что все они попадают в страну, из которой никто не возвращался. «И, – как сказал Евгений Евтушенко, – каждый раз мне хочется опять от этой невозвратности кричать»… Светлана КУЛЫГИНА ______________ Без её тихого, шелестящего голоса, которым она произносила порой и весьма нелицеприятные, но всегда умные и точные (даже пусть спорные) вещи по поводу спектаклей, не будет в воздухе театрального Омска ещё одной неотменимой краски. Помню, мой омский директор театра, раздражённый какой-то её рецензией, распорядился её в театр «не пущать». Я сказал, что это невозможно и неправильно в принципе, и уж через меня она всегда будет в театре, когда захочет. К чести директора, он к этому не возвращался, хотя и продолжал видеть «у себя» тихую и несгибаемую С.А. Вечная ей память... Сергей ЗАХАРЯН (Иркутск) ________________ Они были друзьями моих родителей: Светлана Нагнибеда, Нина Козорез, Людмила Пушилина… Познакомились на филфаке пединститута, часто собирались у нас дома, перезванивались, ездили вместе отдыхать. Со временем Светлана Афанасьевна стала и моей подругой. Она была обаятельным человеком, и, если обращалась с просьбой, отказать было невозможно. Именно по её настоянию я стала писать театральные рецензии (С.А. Нагнибеда работала тогда завлитом в театре «Студия» Л.И. Ермолаевой), сканировала тексты и фотографии для её книги «Русский актёр Ножери Чонишвили», помогала осваивать компьютер, который давался ей с превеликим трудом и который она всё-таки победила. А куда было деваться? Старший сын, Фёдор Звягин, работал в Японии, младший, Алексей Ставицкий, учился в Питере, Интернет давал возможность быть с ними на связи. Она не оставалась в долгу, пристраивала мои рецензии в театральные журналы, знакомила с актёрами, режиссёрами, редакторами и художниками. А главное – могла ответить на любой вопрос, касающийся омских театров. Накануне отъезда из Омска передала много книг в библиотеку Дома актёра, а самые ценные подарила нам… Уже из Питера по моей просьбе прислала небольшую рецензию на премьеру «Пятого театра» – возможно, последнюю из написанных ей. Перед тем как лечь в Мариинку на операцию, написала шутливое письмо с просьМАРТ 2014 35(57)

бой не путать Мариинскую клинику с Мариинским театром. Была надежда, что столичные врачи помогут. Но поздно вечером 14 февраля позвонил Фёдор и сообщил, что Светланы Афанасьевны не стало… Александра САМСОНОВА ______________ Светлана Афанасьевна Нагнибеда – человек, как она сама любила говорить о симпатичных ей людях, штучной судьбы. В её публичной жизни главное, конечно, театр. Хотя работала она и в школе, и в рекламе, и в издательстве, и на телевидении – всё это от филологического образования, а филологическое образование – от влияния замечательной омской учительницы Деборы Яковлевны Сапожниковой. У истоков же её интереса к театру история романтическая. Вёл в пединституте театральную студию режиссёр Борис Фельдман. Уж не знаю, в чём была причина его обаяния, но все, кто к нему приближался (и девочки, и мальчики), в него влюблялись. Одна девочка, которая у Омска не одно десятилетие чуть не каждый вечер была на виду, даже родила от него сына, не претендуя на замужество и потом не выходя замуж. Вот такие чары. Светлане же досталась любовь к театру. Вполне профессиональная после окончания питерского солидного вуза. Скажу точнее, любовь к омскому театру. Ещё точнее, любовь к конкретным людям, режиссёрам и актёрам омских театров. Я это знаю по личным наблюдениям, но любой составитель библиографии работ Светланы Афанасьевны скажет то же самое. Это было эмпатическое проникновение в самые загадочные глубины творческой жизни человека. Не случись этой ранней смерти, она бы многое ещё написала, но, ангелами вознесённая навечно, она, я думаю, где-нибудь там, в райской театральной ассоциации… Александр ЛЕБЕДЕВ (Таганрог) _____________ Какой она была, Светлана Нагнибеда? «Девочка-фиалка, первая, прохладная и чужая…» – эта строчка стихов одного нашего приятеля именно о ней, юной Светлане студенческой поры. Беленькая, хрупкая, с распахнутыми голубыми глазами, она казалась слабой и беззащитной. Однако если за что-то всерьёз бралась, энергия её не знала границ. Умела быть твёрдой и решительной, не прощала предательства и подлости. Ей одной пришлось воспитывать двоих сыновей, и она справилась. Если нужно было срочно помочь друзьям или сыновьям, Света находила всевозможные, часто изобретательные способы – и помогала. Даже в эпоху тотального дефицита и безденежья умела быть элегантной. Книги, театр, музыка, живопись – не было ничего из области искусства, к чему она не проявляла деятельного интереса. И с ней было интересно! Как же несправедливо и горько, что теперь мы лишены этого общения!.. Светлана КАРНАУХОВА

В номере опубликованы снимки: Вячеслава Андреева, Александра Барановского, Андрея Бахтеева, Олега Деркунского, Марии Гавриленко, Екатерины Кавлакан, Владимира Казионова, Юрия Кисилевского, Вячеслава Корфидова, Андрея Кудрявцева, Алексея Кузнецова, Юрия Кузьменко, Ирины Литвиненко, Бориса Метцгера, Алексея Озерова, Елизаветы Панченко, Елены Пичугиной, Александра Румянцева, Екатерины Чернышовой, и фотоматериалы из архивов омских театров, Дома актёра имени Н.Д. Чонишвили, Омского городского музея театрального искусства, частных коллекций

Корректоры: О.В. Шилехина, О.Н. Черных Адрес редакции: 644043, г. Омск, ул. Гагарина, 22, к. 205, тел. 8-3812-20-04-47 E-mail: press@ sibmincult.ru Электронная версия журнала на сайте Министерства культуры Омской области: http: // www.sibmincult.ru Подписано в печать 27.03.2014. Дата выпуска 30.05.2014 г. Тираж 300 экз. Заказ № 235716. Распространяется бесплатно. Отпечатано в типографии ООО «Омскбланкиздат» г. Омск, ул. Орджоникидзе, 34 тел. (3812) 212-111 www.omskblankizdat.ru

ОМСК ТЕАТРАЛЬНЫЙ