Паблик-ток: No, no limits? Новая география границ воображения / Мило Рау

ПАБЛИК-ТОК: NO, NO LIMITS? НОВАЯ ГЕОГРАФИЯ ГРАНИЦ ВООБРАЖЕНИЯ

МИЛО РАУ

PUBLIC TALK: NO, NO LIMITS? THE NEW GEOGRAPHY OF THE BORDERS OF IMAGINATION

MILO RAU

Посмотреть лекцию, а так же изучить работы, упомянутые в тексте можно, наведя камеру телефона на qr-код ниже.

You can watch the lecture and study the works mentioned in the text, by pointing the phone camera at the QR code below. РУС Разговор с режиссером Мило Рау предваряла большая дискуссия о границах — физических, цифровых, юридических — с директором Швейцарского совета по культуре Про Гельвеция Филиппом Бишофом, директором представительства Про Гельвеции в Москве Анной Арутюновой и режиссером Борисом Никитиным. Тема своевременная: пандемия переворачивает наше представление о культурных и коммуникационных возможностях. В то же время это меняет политическую реальность — например, для такого художника, как Мило Рау, который с 2013 года не может приехать в Россию после спектакля «Московские процессы». Он убежден, что социальные изменения невозможны без формирования новых ценностей:

«Нужно переосмыслить саму концепцию нормальности».

Власть и манипуляция, политика и насилие — то, о чем говорит Рау, звучит тревожно. На эти непростые темы он ставит спектакли в театральной компании «Международный институт политического убийства». Режиссер фиксирует критическое состояние западной цивилизации и непреходящую трагичность нашей реальности, но это не безвольный пессимизм, а призыв к радикальному действию. Лучший пример здесь — сам Рау, чьи спектакли гастролируют по всему миру, от закрытой для него России до берегов Амазонки. Все эти проекты — политически мощные высказывания, суть которых изложена в 10 пунктах «Манифеста театра Гента»: об открытости, мобильности и преображении действительности как главной цели театра. Режиссер уверен, что активизм, подкрепленный исследованием, способен изменить мир. Его спектакли даже способом производства отвергают существующие сегодня политические, культурные, экономические ограничения. Почти во всех проектах Рау наравне с актерами работают непрофессиональные исполнители: дети, мигранты, носители специфического опыта. Эти проекты создаются в тесном партнерстве художника и активиста — Мило Рау видит в таком подходе мощный стимулирующий потенциал, публичность, прозрачность. Работая с непрофессионалами, он отдает много времени разработке текста, проговариванию сложных и, вероятно, травмирующих ситуаций, и видит, как уязвимость становится силой:

«Мы вместе можем сделать то, что по отдельности нам не подвластно».

Здесь стоит мысленно вернуться к паблик-току и вспомнить, что «искусство — там, где есть постоянное преодоление границ». Художники, работающие с реальностью и ее несправедливостью, каждым новым спектаклем бросают вызов — и в первую очередь, конечно, себе. Где кончаются внутренние ограничения и начинается цензура? Это важная дискуссия об

уязвимости, этике и ответственности, и она, несомненно, должна быть продолжена.

EN The conversation with the director Milo Rau was preceded by lengthy discussion about limits — physical, digital and legal — with Philippe Bischof, director of the Swiss Arts Council Pro Helvetia, Anna Arutyunova, head of Pro Helvetia Moscow, and the director Boris Nikitin. The subject was very contemporary: how the pandemic is upturning our notion of cultural and communicative abilities. At the same time, it is changing our political reality; for example, it has affected artists like Milo Rau, who has been unable to visit Russia since 2013 after his performance The Moscow Trials. He firmly believes that social change is impossible without creating new values:

“We need to rethink the whole concept of normality.”

Power and manipulation, politics and violence — the things Rau discusses sound quite alarming. He stages plays on those topics at the International Institute of Political Murder, a theatre company. The director sets down the critical state of western civilization and the timeless tragedy of our reality, not as impotent pessimism, but as an incitement to action. The best example of this is Rau himself, whose plays tour the entire world, from the Russian Federation that bars him entry to the banks of the Amazon. All of these projects are political statements, the essence of which is outlined in the ten points of the Ghent Manifesto, where openness, mobility and altering reality are listed as the main purpose of theatre. The director is certain that activism, informed by research, can change the world. Even in the way they’re made, his plays reject the political, cultural and economic limitations in place today. In nearly all of Rau’s projects, trained actors appear alongside non-professional performers: children, immigrants and other people with unique experiences. In making these projects, the artist and activist in him are inexorably linked — Milo Rau sees powerful, stimulating potential and transparency in such an approach. In working with non-professionals, he devotes a lot of time to developing the text and talking through difficult and possibly traumatizing situations, and sees how vulnerability can become strength:

“Together we can do things that we could never achieve alone.”

Here it’s worth returning to the public talk and recall that “art is where limitations are constantly overcome.” Artists who work with reality and its injustices throw down the gauntlet with each new performance — first and foremost to themselves. At what point do internal boundaries become censorship? It’s an important discussion about vulnerability, ethics and responsibility, and it is one that must certainly be continued.