Марта Финли
Элси Динсмор
Триада Москва, 2013
MARTHA FINLEY «ELSIE DINSMOR» УДК 82-312.2 ББК 86.37 Ф 59
Финли, М. Элси Динсмор.: Пер. с англ. / Марта Финли – М.: Триада, 2013. – 272 с. – ISBN 978-5-86181-525-3 (в пер.)
Элси – сирота. Ее мать умерла сразу после родов, а отец не хотел видеть дочку, считая ее повинной в смерти любимой жены. И вот Элси, унаследовавшая огромное состояние матери, оказалась на попечении деда. В восемь лет она впервые встречается с отцом, но тот не любит дочь. Смогут ли незлобливость, чистота и искренняя любовь растопить сердце «любимого папочки»?
© Перевод на русский язык, оформление МРО ЕХ ХМ «Триада», 2013 Редакторы: Г. Раевская, М. Таривердиева Компьютерная верстка: О. Воскресенская Дизайн обложки: П. Ожгибесов Корректор: О. Степанова Перевод: Н. Будина Лицензия ЛР № 030464 от 23 декабря 1997 г. Подписано в печать 17.09.2013 г. Формат 84х108 1/32. Печать офсетная. Усл. печ. л. 8.5. Тираж 3000 экз. Изд. № 2248. Заказ № МРО ЕХ ХМ «Триада». 101000, Россия, Москва, а/я 371, тел. (495) 964-85-89, email: info@triad.ru, www.triad.ru
ПЕРВОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ ОБ ЭЛСИ ДИНСМОР, НАПИСАННОЕ МАРТОЙ ФИНЛИ В 1867 ГОДУ
Глава 1 Добрее глаз на свете нет, А как они сияют! То излучают мягкий свет, То слезы в них мерцают... Вокруг – земное бытие, Но я все больше верю, Что очи созданы ее Из неземных материй!
Миссис Уэлби лассная комната в Розленде была очень славной: красивые парты из розового дерева, удобные стулья, мягкие ковры, белоснежный муслин на окнах. Потолок тут, правда, был ниже, чем в той части дома, которую выстроили позднее. Старый дом построили давно, еще до революции*, а новую, бAольшую часть здания возвели всего двадцать-тридцать лет тому назад. Но благодаря французским окнам, выходившим прямо на веранду, перед которой был устроен дивный цветник, потолок не казался низ-
К *
Американская революция — политические события в британских колониях Северной Америки в 1775-1783 годах, закончившиеся образованием независимой от Великобритании страны – Соединенных Штатов Америки. Они были вызваны нежеланием колоний подчиняться интересам метрополии. Завершающим этапом революции явилась Война за независимость США. – Прим. ред.
7
ким. А за цветником открывался прекрасный вид на поля, холмы и леса. Гувернантка мисс Дэй занималась с шестью юными учениками. Занятия с самой младшей – Анной, избалованной любимицей обоих родителей, всегда превращались в тяжкое испытание и для наставницы, и для ученицы: девочка отличалась редкостным упрямством, а терпение гувернантки отнюдь не было неистощимым. – Все! – воскликнула мисс Дэй, захлопывая книгу и в сердцах бросая ее на стол. – Ступай! С таким же успехом я могла бы учить старика Бруно – он и то ответил бы лучше. Анна отошла от учительского стола, надув розовые губки и негромко посулив «сказать маме». – Юные леди и джентльмены, – взглянув на часы, обратилась к подопечным мисс Дэй. – Даю вам час на самостоятельные занятия, а затем вас проверю. Те, кто сделают уроки хорошо, поедут со мной на ярмарку. – Здорово! – воскликнул Артур, ясноглазый озорной мальчишка лет десяти. – Тсс! – строго оборвала его мисс Дэй. – Избавь меня от вульгарных восклицаний. И помните, что если вы не выучите уроки как следует, то никуда не поедете! Луиза и Лора, – обратилась она к двум девочкам двенадцати и четырнадцати лет, – французский должен быть сделан безукоризненно. И задание по английскому приготовьте. Элси, – мисс Дэй повернулась к восьмилетней девочке, которая, прилежно склонившись над грифельной доской, сидела в одиночестве у окна. – Каждая цифра в примерах должна быть проверена и в письменном упражнении – чтоб ни одной кляксы! А вчерашнее задание по географии буду спрашивать наизусть! – Да, мэм, – смиренно ответила малышка, подняв на учительницу большие кроткие глаза цвета спелого 8
лесного ореха. И тут же их опустила, чтобы полностью сосредоточиться на задании. – Из класса до моего возвращения не выходить! – приказала гувернантка. – Уолтер, если пропустишь хоть одно слово, тебе придется остаться дома и все переделать. – Если только за него не заступится мама. А она уж точно заступится, – пробурчал Артур, едва за мисс Дэй захлопнулась дверь, и в коридоре зазвучали ее удаляющиеся шаги. Минут десять после ухода учительницы в классе стояла тишина: каждый занимался своим делом. Вдруг Артур вскочил, и его учебник полетел через всю комнату: – Все! Я выучил! И даже если выучил плохо, все равно больше ни секунды долбить не стану! – Тише, Артур, – попросила брата Луиза. – Невозможно заниматься, когда ты так шумишь. Артур замолчал, на цыпочках прокрался к Элси и принялся перышком щекотать ей шею. Элси вздрогнула и сказала умоляюще: – Пожалуйста, не надо. – А мне нравится! – возразил Артур, продолжая свой жестокий эксперимент. Элси поежилась и все тем же ласковым, убедительным тоном повторила: – Пожалуйста, Артур, не трогай меня, а то я так и не закончу решать примеры. – Ты столько времени возишься с тремя примерами? Стыд и позор! Да я бы уже с дюжину решил. – Я проверяю снова и снова, – ответила девочка почти с отчаянием, – но вот два ответа никак не сходятся. – Откуда ты знаешь, что они не сходятся, киска? – спросил Артур, теребя локоны Элси. – Ой, Артур, только за волосы не дергай! У меня есть ответы – и они не сходятся. 9
– Так спиши ответы, и дело с концом! Я всегда так делаю. – Как же так можно? Ведь это нечестно! – Чепуха! Никто не узнает, никто не пострадает. – Но это же все равно, что соврать! Артур, я не смогу решить примеры, если ты все время будешь меня отвлекать! И Элси, сдавшись, отложила грифельную доску, достала учебник географии и принялась повторять вчерашний урок. Но Артур не отставал: то щекотал ее, то дергал за волосы, то отнимал книгу. А главное – непрерывно болтал, отпускал едкие замечания и задавал вопросы, пока Элси – уже со слезами – не воскликнула: – Артур! Оставь же меня, наконец, в покое! Я так ничего не выучу. – Уйди от него – сядь на веранде и учи там, – посоветовала ей Луиза. – Я предупрежу тебя, как услышу, что мисс Дэй возвращается. – Нет, Луиза, я не могу. Мисс Дэй не велела уходить из класса, надо ее слушаться, – возразила Элси и взялась за письменное упражнение. Артур, нависнув над девочкой, высмеивал каждую написанную ею букву. А потом толкнул ее под руку так, что все чернила с пера плюхнулись прямо на страницу. Получилась огромная клякса. – Теперь мисс Дэй не возьмет меня на ярмарку! – расплакалась Элси. – А я так хотела посмотреть выставку цветов! Артур – мальчик озорной, но в общем-то не злой – устыдился. Как он мог так легкомысленно обидеть Элси?! – Не плачь, – поспешно сказал он. – Мы сейчас все исправим: я вырву страницу, и ты напишешь упражнение заново. Я не буду тебе мешать – пока ты пишешь, решу твои примеры, у меня все сойдется! – и он взял грифельную доску Элси. 10
– Спасибо, Артур! – улыбнулась она сквозь слезы. – Ты очень добрый, но ведь это нечестно. Уж лучше я останусь дома, чем обманывать... – Ладно, гордячка! – и Артур, с досадой тряхнув головой, отошел. – Не хочешь, чтобы я тебе помог, – сама будешь виновата, что дома останешься! – Глупая ты, Элси, сил моих нет! – присоединилась к брату Луиза. – Вечно у тебя эти дурацкие «нечестно» да «нехорошо». Мне даже ни чуточки не жаль, что тебя не возьмут на ярмарку. Элси не ответила. Смахнув слезы, она склонилась над тетрадью, тщательно выводя каждую букву. Но про себя печально думала: «Толку-то, все равно эта гадкая клякса все испортила». Она дописала упражнение. Если бы не клякса, работа была бы вполне хороша: сразу ясно, что ученица старалась изо всех сил. Затем Элси взяла грифельную доску и, пытаясь отыскать ошибки, стала проверять каждую цифру. Но Артур отнял у нее слишком много времени, она сильно переживала из-за кляксы и потому никак не могла сосредоточиться. И прежде, чем она успела исправить примеры, час, отпущенный на самостоятельные занятия, истек. Мисс Дэй возвратилась. «Только бы она сперва спросила других! – мысленно взмолилась Элси. – Я бы тогда успела разобраться с примерами и повторить географию. А если Артур поступит благородно, признается, что он меня толкнул, может быть, мисс Дэй и не накажет меня за кляксу...» Тщетная надежда! Едва усевшись, мисс Дэй вызвала именно ее: – Элси, иди отвечать. И захвати с собой тетрадь и грифельную доску. Я проверю, как ты справилась с письменным заданием. Элси, внутренне трепеща, повиновалась. Урок географии – весьма непростой – она ответила 11
вполне сносно. Впрочем, мисс Дэй вернула ей учебник, нахмурившись: – Я велела выучить наизусть, а ты допускаешь неточности. К Элси она всегда придиралась больше, чем к другим. О причинах такой несправедливости читатель вскоре догадается сам. – Два ответа неверны! – Быстро просмотрев примеры, учительница отложила грифельную доску в сторону и, раскрыв тетрадь, возмутилась: – Непослушная, небрежная девчонка! Я же тебя предупреждала: не вздумай залить страницу чернилами! Нет, ты сегодня никуда не поедешь. Ты все делаешь кое-как. Возвращайся за парту, реши примеры и напиши эту страницу снова. Если опять посадишь кляксу, то останешься без обеда. Тихо всхлипывая, Элси собрала книги и тетради и пошла на место. Во время этой сцены Артур притворялся, будто готовит уроки. Но он то и дело поглядывал на Элси – его мучила совесть. А Элси, возвращаясь к парте, жалобно глянула на своего обидчика. Но Артур отвернулся, пробормотав: – Сама виновата, я предлагал помочь! Он вскинул голову и встретился глазами с сестрой Лорой: та смотрела на него возмущенно и презрительно. Артур залился краской и уткнулся в учебник. – Мисс Дэй, – с негодованием заговорила Лора, – я вижу, что Артур не собирается ни в чем признаваться. Но я не могу допустить такой несправедливости! Это он виноват, что Элси не смогла сделать уроки как следует. Она старалась, а он все время ее отвлекал. А потом еще и толкнул, и чернила пролились на тетрадь. А Элси настолько честна, что не стала вырывать лист. И отказалась от помощи Артура, когда он предлагал решить за нее примеры, как он ее ни уговаривал. 12
– Артур! Это правда? – сердито вопросила мисс Дэй. Мальчик еще ниже опустил голову и ничего не ответил. – Прекрасно, – сказала учительница. – В таком случае, ты тоже останешься дома. – Но вы же не станете наказывать Элси! – удивилась Лора. – Я ведь сказала вам, что она ни в чем не виновата. – Мисс Лора! – надменно оборвала ее учительница. – Я не позволю ученикам указывать мне, как я должна поступать! Лора закусила губу и промолчала. А гувернантка продолжила проверять задания. Тем временем маленькая Элси боролась с душившими ее слезами гнева и обиды. Хотя она и была украшена «нетленной красотой кроткого и молчаливого духа»1*, но совершенства еще не достигла. Так что ей частенько приходилось вступать в борьбу со своим от природы бурным темпераментом. Но выдавала она свои чувства – словом ли, интонацией или взглядом – крайне редко. В семье даже сложилось мнение, будто Элси бесхарактерна. Едва последний ученик ответил урок, дверь распахнулась, и в класс вошла дама, одетая в костюм для верховой езды. – Вы еще не закончили, мисс Дэй? – спросила дама. – Только что закончили, мэм, – ответила учительница, закрывая французскую грамматику и передавая ее Луизе. – Надеюсь, все ваши ученики были сегодня молодцами и теперь поедут с нами на ярмарку, – сказала мисс Динсмор. – А что случилось с Элси? – Она не справилась ни с одним заданием и потому останется дома! – к щекам гувернантки прихлынула *
Ссылки на Библию приведены в конце книги.
13
краска, в голосе зазвучал гнев. – А поскольку мисс Лора сообщила мне, что отчасти в этом виноват Артур, я и ему велела остаться. – Прошу прошения, мисс Дэй! – не удержалась Лора. – Не отчасти – это целиком и полностью его вина, я в этом уверена. – Полно, Лора, – с неудовольствием прервала ее мать. – Ты ни в чем таком уверена быть не можешь. А вас, мисс Дэй, я прошу на этот раз простить Артура, потому что я непременно хочу взять его на ярмарку. Знаю, он мальчик шаловливый, но он еще очень мал, и наказывать его чересчур сурово не следует. – Разумеется, мэм, – принужденно ответила гувернантка. – Как воспитывать своих детей, решать только вам. Миссис Динсмор собралась уходить. – Мама! – обратилась к ней Лора. – Ты же позволишь Элси поехать с нами? – Элси не моя дочь, и я не могу вмешиваться. Мисс Дэй знает, что случилось, и гораздо лучше может судить, заслуживает ли Элси наказания, – с этими словами миссис Динсмор выплыла из комнаты. – Вы ей разрешите, мисс Дэй? – обернулась Лора к учительнице. – Мисс Лора! – рассердилась гувернантка. – Я вас уже предупредила: командовать собой я не позволю. Сказано, что Элси остается дома. Я своих решений не меняю. – Какая несправедливость! – пробормотала Лора, отворачиваясь. – Лора, – нетерпеливо заговорила с ней сестра, – почему ты заступаешься за Элси? Мне вот совсем ее не жалко. Она сама виновата со своими глупыми принципами. Мисс Дэй прошла в другой конец комнаты, где Элси, уронив голову на парту, боролась с душившим ее 14
гневом. Девочка слишком ясно сознавала, как несправедливо с ней обошлись. – Я ведь велела тебе готовить уроки! Что же ты сидишь без дела? Элси промолчала: она боялась, что ее негодование прорвется в словах. Она лишь подняла голову, поспешно вытерла слезы и открыла книгу. Но мисс Дэй, обозленная вмешательством миссис Динсмор в воспитательный процесс и подавленным сознанием собственной несправедливости, во что бы то ни стало жела ла сорвать раз дра жение на своей безот вет ной жертве. – Что молчишь? – вскричала она, хватая Элси за руку и яростно ее тряся. – Сию же минуту отвечай! Почему ты все утро бездельничаешь? – Я не бездельничаю! – вырвалось у Элси, глубоко оскорбленной этой бессмысленной жестокостью. – Я изо всех сил старалась! Я не виновата, а вы меня наказываете! – Ты еще смеешь прекословить! Вот тебе! Вот тебе за наглость! – закричала мисс Дэй, с силой дергая девочку за ухо. С языка Элси готовы были сорваться еще более резкие слова, но она сумела сдержаться и, взявшись за книгу, попыталась сосредоточиться. Однако глаза ее жгли слезы, и она не различала букв. – Карета уже подана, и миссус волнуется, леди! – возвестила служанка. Мисс Дэй позвала детей и торопливо покинула классную комнату. Элси осталась одна. Она отложила учебник географии, порылась в парте и достала карманную Библию, судя по затрепанному виду – любимую ее книгу. Перелистывая страницы, девочка искала нужные стихи. Найдя их и утерев слезы, тихим и убедительным тоном она прочла себе самой: 15
«Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по стопам Его»2.
– А я... Я не сумела терпеть! Значит, я не иду по Его стопам! – воскликнула Элси и горько заплакала. – В чем дело, дитя мое? – послышался ласковый голос, и на ее плечо опустилась добрая рука. Элси подняла глаза: – Мисс Аллизон! – удивилась она. – Это вы? Я думала, я тут одна. – Ты и была одна, – ответила молодая дама, придвигая стул и садясь поближе к Элси. – Я вышла на веранду, услышала плач и решила посмотреть, не нужна ли кому-нибудь помощь. Ты так расстроена – может быть, расскажешь мне, что тебя огорчило? На эти участливые вопросы Элси ответила лишь новым потоком слез. – Все уехали на ярмарку, а тебе пришлось остаться – учить уроки, которые ты не сумела ответить? – догадалась леди. – Да, мэм. Но не это самое страшное, – и слезы закапали чаще. Элси указала дрожащим пальчиком на те слова в Библии, которые только что читала. – Видите? – всхлипывала она. – А я не смогла терпеливо сносить скорби! Со мной поступили несправедливо, наказали без вины, и Я... я рассердилась. Боюсь, я никогда не буду похожа на Иисуса. Никогда! Усомниться в неподдельности ее горя было невозможно, и мисс Аллизон, искренне верующая христианка, не на шутку удивилась. Она гостила в этом доме всего несколько дней, но к глубокому своему огорче16
нию уже успела заметить, что семья Динсморов отнюдь не стремится соблюдать Слово Божье и следовать учению Христа. Роза Аллизон выросла на Севере. Мистер Динсмор-старший, дед Элси, хозяин Розленда и старинный друг ее отца, узнав, что Роза часто простужается, пригласил ее провести зиму в его поместье, в более благоприятном климате. – Бедное дитя, – заговорила Роза, обнимая хрупкие плечики. – Бедная маленькая Элси. Тебя ведь Элси зовут, верно? – Да, мэм. Элси Динсмор. – Вот что, Элси. Я прочту тебе другие библейские стихи: «Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха»3. Вот еще: «А если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника»4. И еще: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды»5. – Да, мэм! – подхватила девочка. – Я просила Господа о прощении, и знаю, что Он меня простил. Но мне так жаль, что я Его огорчила! Ведь я очень сильно люблю Иисуса и хотела бы походить на Него – всегда, во всем! – Конечно, дитя мое, нам следует скорбеть о наших грехах, тем более что мы знаем: ради их прощения и умер Господь. Но я очень рада слышать, что ты любишь Иисуса и стараешься исполнять Его волю. Я тоже Его люблю. И мы с тобой будем любить друг друга, ибо Он сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою»6. И мисс Аллизон погладила девочку по голове и нежно поцеловала. – Вы будете меня любить? Я так рада! – возликовала Элси. – А то меня никто не любит, кроме моей чернокожей нянечки. 17
– У тебя есть нянечка? – Да. Она очень добрая и всегда обо мне заботится. Вы не видели ее, мэм? – Наверное, видела. Я видела здесь немало приятных негритянок. Но кто рассказал тебе о Христе? И давно ли ты научилась Его любить? – С тех пор, как себя помню, – серьезно ответила девочка. – Как раз моя добрая нянечка и рассказала мне, как Он страдал и умер за нас на кресте, – голос девочки дрогнул, глаза наполнились слезами. – Она стала беседовать со мной о Спасителе, едва я начала чтото понимать. А потом рассказала, как любила Иисуса моя мама, и что она ушла к Нему на Небеса. Когда мама умирала, она взяла меня на руки – я была совсем маленькой, только-только родилась – и сказала: «Няня, передаю тебе мою малышку. Люби ее и расти, как растила меня. И обязательно научи ее любить Бога». Хотите посмотреть, какая красивая у меня мамочка? Элси проворно вытащила золотой, украшенный бриллиантами медальон на золотой цепочке, который всегда носила на груди, раскрыла его и дала мисс Аллизон. Роза увидела портрет цветущей девушки, совсем молоденькой – лет пятнадцати-шестнадцати. Она была очень красива – очаровательное нежное личико, те же ласковые карие глаза и отливающие золотом кудри, что и у Элси, те же правильные черты лица, чистая кожа и прелестная улыбка. С минуту мисс Аллизон восхищенно взирала на юную красавицу, затем, спохватившись, обернулась к девочке с вопросом: – Постой, Элси, я запуталась. Разве ты не сестра Анны и остальных детей? Разве все вы – не дети миссис Динсмор? – Они – да, но миссис Динсмор мне не мама. Она даже не мама моего папы Хораса. Он – сын мистера 18
Динсмора от первой жены. Все дети миссис Динсмор и дедушки – мои дяди и тети. – Вот как, – задумчиво проговорила гостья. – Я обратила внимание, что ты на них совсем не похожа. А твой папа уехал? – Да, мэм, он в Европе. Уехал вскоре после того, как я родилась. Я даже никогда его не видела. Если бы он вернулся! Я так хочу с ним познакомиться! Он ведь полюбит меня, правда, мисс Аллизон? Позволит мне посидеть у него на коленях, как Анна сидит на коленях у дедушки? – Конечно, дорогая моя! Как же ему не полюбить свою милую маленькую девочку! – и Роза поцеловала Элси в щеку. – А теперь я пойду, чтобы не мешать тебе учить уроки. Напоследок мисс Аллизон, перелистала страницы карманной Библии и предложила: – Если хочешь, приходи по утрам и вечерам в мою комнату, будем читать Писание вместе. Хочешь, Элси? – Да, мэм, хочу всем сердцем! – воскликнула девочка, и глаза ее засверкали от радости. – Приходи сегодня вечером. Мисс Аллизон еще раз поцеловала Элси и вышла из класса. В своей комнате она застала Аделаиду Динсмор – старшую дочь мистера и миссис Динсмор, свою ровесницу и подругу. Аделаида сидела на софе, склонившись над изысканным рукоделием. – Видишь, как уютно я тут устроилась, – сказала она, поднимая глаза на Розу. – Где ты пропадала? – Ни за что не догадаешься! Я была в классе, болтала с маленькой Элси. Я думала, что она твоя сестра. Но она сказала, что племянница. – Да, она дочь Хораса. Выходит, ты ничего не знаешь... Раз так, лучше уж рассказать тебе все с самого начала. Хорас с малолетства был избалован, своево19
лен и всегда добивался, чего хотел. В семнадцать лет ему вздумалось – бойкий был юноша! – отправиться в Новый Орлеан погостить несколько месяцев у однокашника. Там он повстречал очень красивую девушку, моложе него на год или два, и отчаянно в нее влюбился. Она была сирота, богатая наследница. Хорас боялся, что ему откажут из-за ее молодости или по другим причинам, и склонил девушку к тайному браку. Они обвенчались и ухитрились прожить вместе несколько месяцев так, что ни ее, ни его друзья ничего не подозревали. А когда об этом узнал наш отец, то разгневался страшно – и потому, что они были совсем дети, и потому, что он не считал Элси Грейсон подходящей партией для своего первенца. Ведь отец мисс Грейсон нажил себе состояние торговлей. Папа вызвал Хораса домой и отправил его на Север, в университет. Там Хорас изучал юриспруденцию, а потом уехал в Европу. Опекун юной жены Хораса тоже не пришел в восторг от этого брака, и бедной молодой женщине внушили, что муж никогда к ней не вернется. Их письма перехватывали, а потом ей и вовсе сказали, будто он погиб. Тетушка Хлоя рассказывала, что бедняжка стала тосковать, чахла на глазах и, едва родив маленькую Элси, умерла. Скончалась она в доме своего опекуна, и мы ее никогда не видели. А новорожденная Элси осталась на попечении тетушки Хлои – преданной служанки, которая прежде вынянчила ее мать, – и экономки, миссис Мюррей, благочестивой старой шотландки. С ними малышка жила до четырех лет, а потом умер и опекун, и тогда мы забрали Элси с няней к себе. А Хорас все путешествует и о дочери вовсе не думает: он почти не упоминает о ней в письмах, разве что по делу. – Хорошая малышка, – сказала Роза. – Он полюбил бы ее, если бы с ней познакомился. 20
– Очень хорошая! Мне порой бывает так ее жаль! Но, мне кажется, все мы чуточку ей завидуем: она очень красива и унаследует огромные деньги. Мама часто сердится и приговаривает, что эта Элси затмит ее дочек. – Но ведь Элси ей не чужая, – возразила Роза. – Внучка все-таки... – Внучка-то неродная. Хорасу было лет семь или восемь, когда моя мать вышла замуж за папу, и пасынка она никогда особо не любила. «Теперь все ясно, – подумала Роза. – Бедная маленькая Элси! Неудивительно, что ты тоскуешь по отцовской любви и оплакиваешь мать, которую никогда не знала». – Странное дитя, – сказала Аделаида. – Никак ее не пойму: она такая кроткая, терпеливая, хоть ноги об нее вытирай. Папу это раздражает. Он говорит, она не из Динсморов, иначе умела бы за себя постоять. Но характер у нее есть, да еще какой! Я точно знаю, потому что порой он проявляется – хоть и очень редко, и всего лишь на миг. И тогда она страдает из-за своего несмирения и долго плачет, будто преступление совершила. А ведь все мы, Динсморы, считаем, что злиться по пять раз на дню – вполне нормально. И вечно она читает свою карманную Библию! Что она в ней отыскала, ума не приложу. Более скучной книги я не знаю! – В самом деле? – удивилась Роза. – Как странно! А я бы скорее отказалась от всех прочих книг, но только не от этой. «Откровения Твои я принял, как наследие на веки, ибо они – веселие сердца моего»7. «Как сладки гортани моей слова Твои! Лучше меда устам моим»8. – Ты и в самом деле так любишь Библию? – спросила Аделаида, с изумлением глядя на подругу. – Объясни мне, пожалуйста, за что? 21
– За великие и бесценные обетования. За святое учение, за обещание мира, прощения и жизни вечной. Я – грешница. Без помощи и без надежды я погибаю. А Библия несет мне Благую Весть о спасении как о безвозмездном, незаслуженном мною даре. В ней говорится, что Иисус умер и смертью Своей спас грешников – таких грешников, как я. Мое сердце обманывает меня во всем, оно лукаво и испорчено. А Писание учит меня, как обновить сердце и обрести святость, без которой никому не дано будет узреть Господа. Самой мне не под силу соблюдать Закон Божий, а Библия говорит мне о Духе Святом – о Том, Кто соблюдает Закон за меня. Сама по себе я заслуживаю лишь справедливого гнева оскорбленного мною Бога и Его проклятия, а Библия говорит мне о Спасителе – о Том, Кто принял проклятие вместо меня. Все мои устремления к праведности – лишь грязные лохмотья, но Библия говорит об ослепительно белых, без единого пятнышка, одеяниях праведности Христовой. Она свидетельствует мне о том, что Бог милосерден и что Он оправдает того, кто верует в Иисуса. Каждое слово своего монолога Роза произносила с глубочайшим чувством, а в конце, возведя взор вверх и простирая руки к небу, воскликнула: – Благодарение Богу за Его несказанный дар! На миг воцарилось молчание. Потом Аделаида воскликнула: – Роза! – сказала она. – Ты называешь себя великой грешницей, но это же не так! Признайся: ведь ты осуждаешь себя лишь из смирения! Что дурного ты сделала? Украла, убила, прелюбодействовала? Нет! Соверши ты какой-нибудь смертный грех, я поняла бы, почему ты отзываешься о себе столь сурово. Но когда так рассуждает утонченная, добрая, чистая молодая девушка, то – прости, дорогая! – мне это кажется вздором! 22
– «Человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце»9, – мягко напомнила Роза. – Нет, Аделаида, ты ошибаешься. Я нуждаюсь в том, чтобы Бог изгладил «беззакония мои, как туман, и грехи мои, как облако»10. К любому самому светлому намерению примешивается грех, всякое побуждение нечисто, всякая мысль далека от святости. От рождения Бог требовал от меня возлюбить Его – «всем сердцем моим, и всею душею моею, и всею крепостию моею, и всем разумением моим»11. А я не только не отвечала Ему любовью, но и всего два года назад еще и враждовала с Ним, и восставала против Его власти. Семнадцать лет Бог осыпал меня благословениями: дал мне жизнь, здоровье, силы, друзей... Словом – все, что нужно для счастья. И пятнадцать из них я отвечала Ему бунтом и неблагодарностью. Пятнадцать лет я отвергала предложенные мне прощение и примирение, поворачивалась спиной к Спасителю грешников и противилась всем призывам Святого Духа. И ты не считаешь меня грешницей?! Голос ее дрогнул, глаза наполнились слезами. – Роза, милая, – промолвила Аделаида, обнимая и нежно целуя подругу. – Зачем ты вообще об этом думаешь? Религия слишком мрачна для молодых девушек – таких, как мы с тобою. – Мрачна? Господь с тобой, Аделаида! – и Роза тоже обняла собеседницу. – Пока я не обрела Христа, истинное счастье было мне неведомо. В печаль и мрак меня часто повергают именно мои грехи. А вера – вера меня спасает, дарит свет и надежду: Я иду под черной тучей, Страх безумный сердце мучит... Но Иисус явил Свой Свет – Тьмы и страха больше нет!
23
Глава 2 Пусть даже краткая разлука Тебе с друзьями предстоит – И то терзает сердце мука, Оно и плачет, и болит... Но коль слепой судьбы пути Надолго нам сулят расстаться, То сердцу впору разорваться: Как эту боль перенести?!
Неизвестный автор
исс Аллизон ушла, а Элси преклонила колена перед раскрытой Библией. Простыми детскими словами она изливала исповедь о своих грехах и печалях прямо в ухо возлюбленного Спасителя, столь ей близкого. Исповедавшись в том, что не умеет терпеливо сносить несправедливое наказание, девочка от всего сердца стала просить, чтобы Бог помог ей уподобиться кроткому и смиренному Иисусу. Из глубины ее исстрадавшейся груди вырывались тихие всхлипы, и на страницы Святой Книги падали горькие слезы раскаяния. Но когда Элси поднялась с колен, она ощутила, что бремя греха и скорби уже ее не тяготит. Сердце ожило и затрепетало от сладостной веры в прощение и примирение. Так случалось уже не раз. Снова маленькой христианке было даровано бла-
М
24
женство: «Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!»1. Элси усердно взялась за уроки, и прежде чем ее домочадцы возвратились с ярмарки, подготовилась к новой встрече с мисс Дэй. Все задания были выполнены безукоризненно. Урок по географии Элси рассказала без запинки, примеры благополучно сошлись с ответами, а страница в тетради была заполнена аккуратным почерком и без ошибок. Но мисс Дэй с утра была в дурном настроении и потому нисколько не обрадовалась, что Элси не дала ей предлога для придирок. Возвращая девочке учебник, гувернантка холодно заметила: – Вот ведь можешь хорошо учиться, когда захочешь. Элси остро почувствовала несправедливость этих слов. И чуть было не возразила, что столь же прилежно училась и в первой половине дня, однако усилием воли подавила негодование. Припомнив, как только что плакала и раскаивалась в своей несдержанности, теперь она ответила кротко: – Мне жаль, что утром у меня не получилось сделать лучше, мисс Дэй, хоть я и старалась. И еще больше я сожалею о том, что пререкалась с вами, и прошу за это прощения. – Еще бы не жаль! – сурово изрекла гувернантка. – Ты говорила со мной нагло и заносчиво. На самом деле ты заслужила более суровое наказание! А теперь иди, и чтоб я больше никогда от тебя подобных речей не слышала. От этих жестоких слов и бессердечного обращения глаза маленькой Элси вновь наполнились слезами. Но она не промолвила ни слова, аккуратно убрала учебники и грифельную доску в парту и вышла из класса. В тот вечер Роза Аллизон сидела в своей комнате одна и вспоминала о родном доме, от которого была 25