Гордон Баземор, Марк Умбрайт. Переосмысление функции наказания в суде для несовершеннолетних...

Переосмысление функции наказания в суде для несовершеннолетних: карательный или восстановительный подход к подростковой преступности Гордон Баземор* Марк Умбрайт (перевод выполнен Общественным центром Судебно-правовая реформа, г. Москва) Хотя суды для несовершеннолетних всегда занимались назначением наказаний для молодых правонарушителей, parens patriae и задача индивидуальной терапии всегда придавали раздвоенный характер функции назначения наказания. При отсутствии последовательной структуры санкций карательная модель в последнее время стала доминировать над решением конкретной проблемы подростка в судах для несовершеннолетних. В этой статье рассматривается ограниченный характер выбора санкций, предлагаемого индивидуальной терапией и так называемой парадигмой "карательного правосудия". Затем мы рассмотрим альтернативную модель - восстановительное правосудие - как структуру, позволяющую поновому взглянуть на назначение наказаний в соответствии с вновь возрождающейся миссией правосудия для несовершеннолетних. ВВЕДЕНИЕ С момента возникновения в 1899 г., то есть на протяжении 95 лет своего существования, самой жесткой атаке суды для несовершеннолетних подвергаются именно в наши дни. Так, недавно в штатах Джорджия, Флорида, Теннесси и Орегона приняты изменения в законодательстве, которые предусматривают фиксированные сроки заключения во взрослых тюрьмах в отношении несовершеннолетних, достигших минимального возраста (или без установления такого возрастного ограничения) (Lemov, 1994), подрывают жизнеспособность отдельного суда и системы правосудия для подростков. Эти изменения представляют собой лишь самое последнее и наиболее мощное законодательное наступление на юрисдикцию судов для несовершеннолетних за более чем десятилетний период трансформации в области политики и уголовного процесса. Хотя в некоторых штатах законодатели более или менее осторожно подходят к ликвидации или ослаблению системы правосудия для несовершеннолетних, в большинстве юрисдикций эти суды лучше всего можно охарактеризовать словом "криминализованные" или "карательные суды для несовершеннолетних" (Feld, 1990), которые все дальше отходят от своей первоначальной задачи обеспечения "наилучших интересов" подростков. В качестве ответной реакции на такое развитие событий некоторые предлагают сохранить систему правосудия для несовершеннолетних с помощью "возрождения" индивидуальной терапии при рассмотрении дел несовершеннолетних (Krisberg, 1988; McHardy, 1990; McAllair, 1993). Другие полагают, что возврат к индивидуальной терапии недостаточен для обеспечения государственной поддержки отдельной системы правосудия для несовершеннолетних (Feld, 1993). В то время как эти дискуссии сосредоточены в основном на вопросе об относительной эффективности индивидуальной терапии, на необходимости в более совершенной оценке и классификации и в более пристальном внимании к соблюдению надлежащей правовой процедуры в судах для несовершеннолетних, другие политические и законодательные проблемы во многом игнорируются. Одной из самых серьезных таких проблем является отсутствие четкой и последовательной структуры санкций для несовершеннолетних правонарушителей. ГОРДОН БАЗЕМОР - адьюнкт-профессор Школы государственного управления при университете Атлантик, Флорида. МАРК УМБРАЙТ - адьюнкт-профессор школы социальной работы, Миннесотский университет. Авторы выражают благодарность Тэду Рубину и Мартину Шиффу за замечания в отношении одного из вариантов этой статьи. Дон Гиббонс дал ценные предложения и оказал большую помощь в редактировании окончательного варианта.

CRIME & DELINQUENCY, Vol. 41, No. 3, July 1995: 296-316. © 1993 Sage Publications, Inc.

Будучи принудительными мерами, которые призваны поддерживать сложившиеся в обществе стандарты, санкции в системе уголовного правосудия могут иметь характер, в зависимости от нашего желания, реабилитационных, воспитательных, регулятивных и/или компенсаторных мер, а также быть направлены на возмездие или сдерживание (Packer, 1968; Garland, 1990). Однако, при отсутствии структуры, которая преследовала бы, причем в качестве приоритетных, такие некарательные цели, законодатели придерживаются в области правосудия для несовершеннолетних одностороннего подхода к назначению санкций на основании так называемой парадигмы карательного правосудия (Zehr, 1990; Umbreit, 1994). В данной статье под карательным правосудием подразумевается широкая идеологическая база, которая отдает предпочтение наказанию и меньше уделяет внимания реабилитационным задачам; ставит во главу угла "воздаяние по заслугам" как главный критерий при принятии решения и расширяет роль формальных, состязательных, судебных процедур (Feld, 1990, 1993).1 Хотя такая перспектива не совместима с доводами в пользу отдельной и специальной системы правосудия для несовершеннолетних, основанной на их особом возрастном статусе и заботе об их реабилитации (Feld, 1990), карательный подход к назначению наказания приобрел большую популярность, поскольку в представлении законодателей и общественности карательные санкции призваны подтвердить неодобрительное отношение общества к запрещенным деяниям, сказать "нет" преступности и воздать правонарушителю по заслугам. И наоборот, традиционная индивидуальная терапия совершенно определенно не выполняет такие функции. Она вроде бы и не связана с самим правонарушением, а направлена исключительно на удовлетворение нужд несовершеннолетних правонарушителей и ничего не требует от них, кроме участия в консультациях или устранения нанесенного ущерба. Очень трудно убедить большинство граждан, что терапевтические программы предусматривают не просто поблажки для правонарушителей (например, определенные услуги, занятия) и что суть индивидуального подхода заключается не только в попытке донести до правонарушителя тот факт, что он или она причинил кому-то вред и должен возместить потерпевшему возникший ущерб. Следует ли нам полностью отказаться от судов для несовершеннолетних? Мы поддерживаем тех, кто считает, что роспуск или отмена судов для несовершеннолетних, как и нарастающее распространение практики применения карательных санкций, являются крайней реакцией на внутренние противоречия, ставшие причиной критики в адрес системы правосудия для несовершеннолетних. Однако карательная модель и традиционная индивидуальная терапия не являются единственными двумя вариантами, которыми располагает суд для несовершеннолетних. Поскольку ни один из таких подходов не обеспечивает в должной мере потребность общества в наказании молодых правонарушителей, важно раздвинуть рамки дискуссии и рассмотреть альтернативные схемы. Данная статья очерчивает принципы одной из таких альтернатив, которая могла бы расширить круг имеющихся вариантов, сделать приоритетными новые цели назначения наказания и обеспечить соответствие применения санкций другим целям, которые стоят перед системой правосудия для несовершеннолетних (в частности реабилитация и общественная безопасность). Исходя из последних теоретических разработок, которые подчеркивают важное значение санкций в борьбе с преступностью (Braithwaite, 1989; Garland, 1990), восстановительное правосудие предлагает политикам и работникам правосудия для несовершеннолетних общую схему для разработки модели, которая стала бы альтернативой карательному правосудию. Восстановительное правосудие предлагает менее карательные, менее дорогостоящие и менее клеймящие методы наказания с помощью привлечения к процессу назначения санкций общества и жертвы, что позволяет возвысить роль жертвы и понесшего ущерб общества и делает первостепенной компенсацию, непосредственную ответственность правонарушителя перед жертвой и разрешение конфликта (Zehr, 1990; Van Ness, 1993; Umbreit, 1994). ФУНКЦИЯ НАКАЗАНИЯ И ПРАВОСУДИЕ ДЛЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В системе правосудия для несовершеннолетних всегда было неоднозначное отношение к санкциям. Хотя исторически специалисты в области правосудия для несовершеннолетних стремились избегать наказаний и обеспечить индивидуальный подход в "наилучших интересах ребенка" (например, Mack, 1909; Melon, 1989), суды для несовершеннолетних часто выдавали наказание именно за такой индивидуальный подход (Rothman, 1980; Miller, 1991) и с готовностью отправляли в тюрьму правонарушителей за неучастие в предписанных исправительных мерах или несоблюдение других требований суда (Rothman, 1980; Bazemore,

1994a). Однако это рассматривалось как отклонение от главной задачи суда, и ответственные лица в области правосудия для несовершеннолетних обычно официально не признавали функцию наказания. Рассматривая санкции как альтернативу терапии, судьи и другие специалисты по вопросам правосудия для несовершеннолетних часто реагируют на подростковую преступность непоследовательно и с помощью крайних мер (Thompson and McAnny, 1984), вовсе отказываясь от санкций в отношении многих "мелких" или "средних" правонарушителей, которые считаются наиболее подходящими для выполнения общественно-полезных работ или программ индивидуальной терапии. С другой стороны, те, кто повторно совершает правонарушения или не соблюдает предписания, часто подвергаются четко выраженным карательным санкциям, которые в настоящее время все чаще применяются в системе уголовного правосудия и которые мало или вовсе не учитывают необходимость в терапии (Feld, 1990; Butt, 1994). Распространение и последствия "карательного правосудия для несовершеннолетних" Одной из попыток обосновать неправильные решения при назначении наказания судом для несовершеннолетних было использование концепции "воздаяния по заслугам" (von Hirsch, 1976; Schneider and Schram, 1983). Хотя политика и практика, основанные на концепции "воздаяния по заслугам" были призваны снизить уровень произвольных и слишком карательных решений, на самом деле их реализация (в том числе обязательные и установленные сроки приговоров, расширенные полномочия обвинительной стороны и сокращение ограничений на передачу дела во взрослый суд) привела к расширению наказаний. В частности, в результате карательных реформ, проведенных в различных штатах, выросло число приговоров к тюремному заключению и увеличились сроки наказания, как в виде домашнего ареста, так и виде тюремного заключения (Castellano, 1986; McAllair, 1993). Кроме того, укрепив легитимность наказания ради самого наказания, законодатели дали понять прокурорам и другим ответственным лицам, что это является уместным и справедливым ответом на нарушение закона.2 Более того, как полагают некоторые криминологи, уравнивание санкций с карательными мерами с единственной целью причинить боль и неудобства правонарушителю может стимулировать требования ввести более жесткие наказания, особенно когда становится очевидным, что действующие наказания не достигают своей цели (Christie, 1982; Wilkins, 1991). В отношении правосудия для несовершеннолетних это требование похоже убыстряет процесс отсева, когда постоянно растущая группа правонарушителей, которые считаются заслуживающими карательного подхода как к взрослым, все более отделяется от тех, кто заслуживает терапии. Возможно наиболее вредным последствием карательной парадигмы для системы правосудия в отношении несовершеннолетних является ее тенденция сделать так, чтобы некарательные "альтернативные санкции" казались слабыми и менее подходящими по сравнению с тюремным заключением, и тем самым закрыть вопрос о недорогостоящих и менее вредных решениях проблемы подростковой преступности (Garland, 1990; Wilkins, 1991). Ограниченность выбора санкций: за пределами наказания и терапии Хотя немногие сомневаются в неизбежности того или иного наказания или отрицают, что любая санкция может восприниматься правонарушителем как карательная, можно рассмотреть вопрос о различных целях назначения санкций в ответ на преступность и предпочесть какую-либо из них. В последние годы некоторые ученые оспаривают эффективность карательного наказания и утверждают, что санкции могут также выполнять важные выразительные, воспитательные и символические функции (Braithwaite, 1989; Wilkins, 1991; Garland, 1990). Так, цитируя Дуркхайма (1961, стр. 181-2), Брайтвейт (1989) подчеркивает роль санкций в моральном воспитании и вскрывает ограниченный характер наказания, призванного лишь стать угрозой для правонарушителя и причинить ему страдания: "Поскольку наказание является укором, лучшим видом наказания представляется то, которое возлагает вину ... по возможности самым выразительным и одновременно наименее дорогостоящим образом... Суть не в том, чтобы заставить страдать ... или угрожать и терроризировать. Скорее более важно напомнить об обязательстве в тот момент, когда оно нарушается, укрепить чувство долга, как для виновной стороны, так и для тех, кто является свидетелем правонарушения, то есть кого правонарушение может деморализовать". (стр. 178)

С этих позиций выразительные санкции, нацеленные на то, чтобы донести до правонарушителей и общества определенные ценности и подтвердить наличие обязательств и ответственности, должны быть более действенными в регулировании поведения и наиболее способствующими солидарности общества и мирному урегулированию споров (Griffits and Belleau, 1993; Wilkins, 1991). С другой стороны, карательное наказание может иметь несколько контрсдерживающих воздействий на правонарушителя, в том числе заклеймить, унизить и изолировать, что может свести до минимума его возможности восстановить уважение к самому себе и к обществу (Braithwaite, 1989; Makkai and Braithwaite, 1994). Наказание может также сломать самоограничение, вызвать проблемы при корректировке поведения, усиливая факторы риска совершения новых правонарушений в будущем (Paternoster and Jiovanni, 1989), и ослабить привычные связи с обществом, разрушив перспективы трудоустройства и отношения с друзьями, членами семьи и другими взрослыми (Zhang and Messner, 1994). Более того, как утверждают Дуркхайм и другие, наказание становится тем менее эффективным, чем чаще оно применяется, притупляя чувство стыда или размывая моральные устои правонарушителей (Durkheim, 1961; Garland, 1990). Наказание может способствовать тому, что правонарушитель сконцентрируется на себе самом, а не на своей жертве и обществе, так как привыкнет к "принятию наказания" без принятия ответственности за свои проступки (Wright, 1991). К сожалению, не признавая функцию наказания и даже как бы оправдывая правонарушителя или сводя до минимума его ответственность за преступление, терапевтическая модель мало что предлагает законодателям, готовым разработать более осмысленные или подходящие варианты санкций. Как заметил Бирн (1989), оценивая слабые стороны моделей осуществления контроля/надзора и терапии в рамках общества, и карательная, и терапевтическая модели в практическом и концептуальном плане несовершенны. Придерживаясь одностороннего отношения к правонарушителю, каждая модель работает по логике "закрытой системы" (см. также Reiss, 1986), которая предусматривает только для правонарушителя или общественно-полезные работы, или наказание, или то и другое и не подключает другие стороны, которые имеют непосредственное отношение к решению по поводу преступления. В частности, жертвы могут редко рассчитывать на возмещение ущерба, содействие или признание и как правило не принимают какого-либо значимого участия в процессе отправления правосудия для несовершеннолетних (Galaway and Hudson, 1990), а к членам общества редко обращаются за содействием или информируют их об их потенциальной существенно важной роли в осуществлении наказания, реабилитации и достижении целей общественной безопасности. И карательное, и терапевтическое вмешательство отводят правонарушителям пассивную роль - с одной стороны, объекта терапевтического воздействия или субъекта выполнения общественно-полезных работ, а с другой стороны, объекта наказания и надзора (Eglash, 1975). При этом правонарушителям предоставляется мало возможностей активно участвовать в устранении нанесенного ими ущерба или проявить себя с положительной стороны, что могло бы способствовать их реабилитации и реинтеграции. Как отдельные меры по отношению к противоправным действиям ни терапия, ни наказание не способны объединить правонарушителя, общество, семью и жертву (McElrea, 1993; Walgrave, 1993). И наконец, как пишет Уилкинз (1991, стр. 312), "в настоящее время всеми признано, что нельзя упрощенно сводить проблему преступности до проблемы субъекта преступления". Возрастающий интерес к восстановительному правосудию как альтернативной модели наказания для несовершеннолетних частично базируется на все большем признании недостаточного выбора санкций, предлагаемых индивидуальной терапией или карательной парадигмой, а также на разочаровании по поводу оторванности этих моделей от реальных проблем жертвы, правонарушителя и общества (Christie, 1982). Этот интерес не подразумевает немедленных, четко сформулированных решений текущих проблем, связанных с наказаниями в системе правосудия для несовершеннолетних. Скорее он основан на осознанной необходимости взглянуть на проблему преступности через другие "очки" (Zehr, 1990) и выработать новые принципы для рационального поиска новых решений. ИЗУЧЕНИЕ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОГО ПРАВОСУДИЯ Хотя интерес к восстановительному правосудию проистекает из старинных концепций и опыта, забытых еще в конце средневековья, когда возникла формальная система правосудия, определявшая обязательство правонарушителя как долг перед королем или лордом (а позднее перед государством), а не перед жертвой (Schafer, 1970; Davis, 1992), в наши дни этот интерес растет под влиянием событий 1970-80-х гг.

Примечательно, что теория и практика восстановительного правосудия возродились на основе опыта применения компенсаторных санкций и процедур (например, реституция, посредничество между жертвой и правонарушителем) (Schneider, 1985; Galaway and Hudson, 1990; Umbreit and Coates, 1993), движения жертв преступлений, развития неформального правосудия в рамках общины и процедур по урегулированию споров (Messmer and Otto, 1992), а также новых взглядов на то, что такое справедливость и гуманные отношения, которые развивались частично под воздействием женского движения и движений за мир и социальную справедливость (Pepinsky and Quinney, 1991; Harris, 1993). В то время как карательное правосудие ориентировано на установление вины и назначение соответствующего наказания ("воздаяние по заслугам") посредством проведения состязательного процесса, восстановительное правосудие занимается более широкими аспектами отношений между правонарушителем, жертвой и обществом (Zehr, 1990; Van Ness, 1993). Восстановительное правосудие наиболее явно отличается от карательного правосудия (см. таблицу 1) своим подходом к преступлению как к чему-то большему, чем просто нарушение закона, или нарушение государственной власти. Для него самым важным аспектом криминального поведения является вред, причиненный жертве, обществу и правонарушителю в результате такого поведения.3 По мнению сторонников восстановительного правосудия оно стремится бороться с преступностью на микроуровне, привлекая внимание к ущербу, возникающему при совершении конкретного преступления и придавая первостепенное значение компенсации в пользу жертвы, и на макроуровне, решая проблемы создания более безопасного общества. Правительство и общество должны сотрудничать и дополнять друг друга в этой борьбе, при этом на правительство и уголовное правосудие возлагается ответственность за порядок, а на общество - ответственность за восстановление и сохранение спокойствия (Van Ness, 1993; Zehr, 1990). Как показано в таблице 1, восстановительное правосудие делает акцент на необходимости активного вовлечения жертвы, общества и правонарушителя в процесс, в центре внимания которого находится осуждение правонарушения, принятие правонарушителем ответственности и репарация, после чего наступает разрешение конфликта, возникшего из криминального деяния, и реинтеграция правонарушителя. САНКЦИИ В СИСТЕМЕ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОГО ПРАВОСУДИЯ ДЛЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ Модель санкций в системе восстановительного правосудия может предложить ясные альтернативы карательным подходам к наказаниям, которые в настоящее время доминируют в правосудии для несовершеннолетних, и в конечном счете по-новому сформулировать функцию назначения санкций. В частности, при смещении акцента в ответственности, или "долге", правонарушителя с государства на жертву (см. таблицу 1), санкции восстановительного правосудия могут удовлетворить потребность общества в обеспечении существенных последствий для преступности, сведении правонарушителя с жертвой, обличении неправомерного поведения и объявлении о том, что такое поведение неприемлемо, и при этом обойтись без наказания и тюремного заключения. Чтобы это случилось именно так, юрисдикции должны договориться о новых приоритетах в отношении санкций, основанных на ценностях восстановительного правосудия. Затем следует внедрять и расширять новую политику и практику, с тем чтобы достичь четко сформулированных целей, которые соответствуют правосудию, отказывающемуся от состязательного характера карательного правосудия. ТАБЛИЦА 1: Действующие принципы и принципы восстановительного правосудия Действующая система Преступление это действие против государства, нарушение закона, абстрактная идея Система уголовного правосудия борется с преступностью Ответственность правонарушителя определяется как принятие наказания

Восстановительное правосудие Преступление - это действие против другого лица и общества Борьба с преступностью лежит в основном на обществе Ответственность определяется как принятие ответственности и выполнение действий по исправлению вреда

Преступление - это индивидуальный акт с индивидуальной ответственностью Наказание эффективно: а. угроза наказания сдерживает от преступления; б. наказание меняет поведение Жертвы находятся на обочине процесса Правонарушитель определяется по недостаткам Главное - установить вину, акцент на прошлом (совершил(а) ли он/она это?) Акцент на состязательном отношении сторон Причинение боли в наказание и с целью сдерживания/предотвращения Общество на обочине, представлено государством

оно

абстрактно

Преступление имеет и индивидуальный и социальный аспекты ответственности Само по себе наказание неэффективно с точки зрения изменения поведения и нарушает общественную гармонию и добрые взаимоотношения Жертвы являются центральными фигурами в процессе принятия решения по преступлению Правонарушитель определяется по способности произвести репарацию Главное - решить проблему, установить ответственность/обязательства, акцент на будущем (что надо сделать?) Акцент на диалоге и переговорах Реституция как средство восстановления положения обеих сторон; цель примирение/восстановление Общество как фактор, способствующий процессу восстановления

ИСТОЧНИК: составлено по: Zehr, 1990. Ценности и исходные положения Акцент на нуждах жертвы, ее вовлечении в процесс и усиление ее роли в восстановительном правосудии (Zehr, 1990; Marshall and Merry, 1990; Davis, 1992; Umbreit, 1994) частично является реакцией на сложившееся положение дел, при котором количественный и качественный аспекты вовлечения жертвы далеки от желаемого и подчинены другим приоритетам. Хотя "права жертвы" стали лозунгом многих прокуроров и политиков, потребности жертвы не являются главной заботой (Elias, 1993). Напротив, в большинстве систем правосудия для несовершеннолетних и общего уголовного правосудия, в центре внимания которых находится правонарушитель, интересы обвинителей, судей, защитников и даже руководителей терапевтических программ (например, с точки зрения выигрыша дела, назначения наказания или завоевания клиентов) являются первостепенными по сравнению с нуждами и заботами жертв (Wright, 1991; Messmer and Otto, 1992). Так, несмотря на частые жалобы относительно неспособности правонарушителей выплатить компенсацию жертве, многие юрисдикции, которые не умеют привести в исполнение приказы о выплате компенсации, весьма преуспевают в деле сбора штрафов и сборов с правонарушителя (Hillsman and Greene, 1992). Действительно, во многих ведомствах, осуществляющих пробацию или условное наказание, вопрос о компенсации в пользу жертвы стоит на втором месте после сбора денежных средств, которые направляются на поддержание работы системы уголовного правосудия (Shapiro, 1990). Более того, в то время как обвинители, похоже, не жалеют ни денег, ни усилий для вовлечения жертвы в попытки обеспечить обвинительный приговор и увеличить срок наказания, времени и денег на обслуживание нужд жертвы, посредничество и репарационные программы всегда не хватает (Elias, 1993). Однако восстановительное правосудие не является подходом с точки зрения "прав жертвы". Исходя из ценностей карательного, а не восстановительного правосудия, некоторые из наиболее активных защитников прав жертвы часто определяют эти права как отсутствие прав правонарушителя и пропагандируют более жесткое обращение с правонарушителями посредством введения обязательных и установленных сроков приговоров и других карательных мер (McShane and Williams, 1992; Elias, 1993). В отличие от такой позиции сторонники восстановительного правосудия пропагандируют подход, основанный на центральном положении жертвы и не требующий от ответственных за принятие решения лиц "встать на сторону" жертвы или правонарушителя (Lawrence, 1991).4 Таким образом, уделяя центральное внимание нуждам жертвы и требованию, чтобы правонарушитель нес перед ней ответственность, парадигма восстановительного

правосудия также учитывает "взаимное бессилие" правонарушителей и жертв в действующей системе и исходит из необходимости для общества обеспечить возможности для раскаяния правонарушителя и прощения по выполнении соответствующих мер (Wright, 1991; Zehr, 1990). Поэтому главная ценность, которой придерживается восстановительное правосудия, заключается в сбалансированном учете нужд правонарушителей, жертв и общества как трех "клиентов" системы правосудия. Основная идея сводится к тому, что задачи общественной безопасности, реабилитации и наказания не могут быть эффективно выполнены без привлечения каждой из этих сторон к процессу отправления правосудия. Цели и задачи назначения санкций Как уже говорилось выше, модель карательного правосудия отдает предпочтение наказанию как определяющей цели (Robinson, 1987) при назначении санкций в судах для несовершеннолетних. В отличие от этого определяющая цель санкций в восстановительном правосудии состоит в том, чтобы правонарушитель понес ответственность за возмещение ущерба, причиненного жертве его правонарушением (Walgrave, 1993)/ Не будучи ни карательным, ни снисходительным по своей сути, восстановительное правосудие измеряет успех в применении санкций ни тем, насколько много предусмотрено наказания или терапии, а тем, насколько удалось добиться компенсации, решения и реинтеграции. Первостепенные задачи. Таким образом цели санкций при восстановительном правосудии включают достижение результатов в поведении, материальном и моральном отношении, и познавательном аспекте для жертвы, правонарушителя и членов общества. Что касается жертвы, успех санкции измеряется степенью возмещения ущерба, вовлечения в процесс отправления правосудия и удовлетворения самим процессом и его итогами. В отношении правонарушителя познавательные задачи концентрируются на достижении понимания последствий преступления для жертвы, чувства раскаяния, признания, что он понес наказание, и (в идеале) развития чувства сопереживания жертве. Позитивные поведенческие результаты включают немедленное возмещение в пользу жертвы и выполнение общественно-полезных работ и других требований в отношении репараций (в частности, встреча с жертвой во время процедуры посредничества). Для общества самые главные цели сводятся к всеобщему удовлетворению тем, что правосудие состоялось, чувству, что правонарушитель осужден и привлечен к ответственности перед жертвой и ощущению спокойствия и благополучия в обществе (Pepinsky and Quinney, 1991; Yazzie, 1994)/ И наконец, более масштабная воспитательная задача назначения санкций при восстановительном правосудии заключается в том, чтобы донести определенную "информацию" до жертв, правонарушителей и общества. По сравнению с действующей системой, которая демонстрирует пренебрежение, характерное для карательной и терапевтической модели (Schneider 1985) (см. таблицу 2), восстановительное правосудие показывает жертвам и обществу, что система понимает их важное значение и ценит их участие. Оно также стремится заверить общество, что восстановление и общественное согласие являются наивысшим приоритетом для системы (Davis, 1992).Как показано в таблице 2, донесенная до правонарушителей идея о том, что они способны устранить причиненный ими ущерб и несут ответственность за это, резко отличается от представлении о "больных" или "злых" правонарушителях, которым нечего предложить, кроме их свободы (Christie, 1982). ТАБЛИЦА 2: Идеи, которые несут санкции Индивидуальное воздействие

Карательное наказание

Восстановительная ответственность

Правонарушитель Вы "больны" или имеете отклонения и вы не виноваты в вашем поведении. Мы предоставим вам лечение или услуги в ваших наилучших

Вы плохой человек, который преднамеренно совершил правонарушение. Мы незамедлительно и строго накажем вас соразмерно

Ваши действия являются последствиями; совершив правонарушение, вы причинили вред другому лицу или обществу. Вы несете

интересах.

серьезности преступления.

ответственность за ваше правонарушение и в состоянии вернуть долг жертве и компенсировать ущерб.

Жертва Наша главная забота - это нужды жертвы

Первостепенная задача системы правосудия для несовершеннолетних заключается в том, чтобы заставить правонарушителя испытать последствия его преступления. Вы будете удовлетворены, поскольку правонарушитель будет наказан. Общество

Система правосудия для несовершеннолетних считает важными ваши интересы и сделает все, чтобы обеспечить компенсацию правонарушителем долга, возникшего в результате преступления.

Мы сделаем все необходимое для реабилитации правонарушителей, предоставив им соответствующее лечение и услуги. Проблему решат высокопрофессиональные специалисты. Мы займемся этим.

Мы сделаем все необходимое для наказания правонарушителей, чтобы они поняли, что преступление не останется безнаказанным. Угроза - наилучший способ контролировать поведение

(12) Требование, чтобы правонарушитель компенсировал жертве и обществу ущерб, нанесенный преступлением, является самым главным приоритетом системы правосудия для несовершеннолетних. Нам нужна помощь общества. Обществу принадлежит главная роль в привлечении к ответственности правонарушителей.

ИСТОЧНИК: Составлено по: Schneider, 1985. Ограничительные цели. В модели восстановительного правосудия неизменная забота о реабилитации и реинтеграции и общественной безопасности уравновешивается целями назначения наказания. Более того, восстановительное правосудие рассматривает цели реабилитации и назначения санкций как взаимно совместимые в процессе, когда члены общества подкрепляют обязательство правонарушителя возместить ущерб жертве, а затем, после вынесения порицания и выплаты репарации, стимулируют реинтеграцию, создав соответствующие условия (Makkai and Braithwaite, 1994; McElrea, 1993). Кроме того, стремление к полной ответственности перед жертвой при назначении санкции сдерживается ограничивающими его целями регулирования риска, достижения справедливости и единообразия. Хотя сторонники восстановительного правосудия обеспокоены тем, что чрезмерное применение тюремного заключения в целях безопасности может ограничить способность правонарушителей полностью возместить жертве ущерб и выполнить другие задачи восстановительного правосудия, все они признают, что некоторая часть молодых правонарушителей должна быть изолирована от общества и помещена в надежные учреждения по соображениям общественной безопасности. Точно так же, цели достижения справедливости и равноправия ограничивают стремление к восстановлению жертвы, когда чрезмерные требования к конкретному правонарушителю, возникающие в результате различий между нуждами жертвы и

выдвинутыми ею требованиями, приводят к несправедливым и неадекватным последствиям, не соразмерным виновности правонарушителя (Van Ness, 1993). Восстановительный процесс и надлежащая правовая процедура Согласно Брайтвейту (1989, стр. 8) в обществах с "низким уровнем преступности" терпимость к отклонениям в поведении имеет четкие пределы, и члены общества предпочитают активно вмешиваться в процесс принятия мер к правонарушителю, "вынося правонарушителям порицание, а после этого активно участвуя в процессе интеграции правонарушителя в общество". Однако, в то время как коренные американцы и другие коренные народы, как, впрочем, и японцы, выработали многочисленные ритуалы для осуществления этого процесса реинтегративного порицания (Braithwaite, 1989; Griffits and Belleau, 1993; McElrea, 1993; Yazzie, 1994), некоторые авторы утверждают, что отсутствие официальных институтов, которые поддерживали бы такие неформальные процедуры, а также власть формальной состязательной системы и западные правовые процедуры ограничивают распространение и возможность использовать неформальные механизмы наказания (Haley, 1989, p. 274). В отличие от основанных на нормативных положениях и обезличенных процедур карательного правосудия, которое сконцентрировано на определении "победителей и проигравших" и закреплении вины (Zehr, 1990; Messmer and Otto, 1992), процесс восстановительного правосудия в любом случае исходит из неформального разрешения проблемы, смягчения конфликта с помощью диалога и посредничества и стремления достичь договоренности, которая устроила бы все стороны. Такой акцент на неформальной процедуре представляется маловероятным в системе, в которой формальные нормы и процедуры частично призваны защитить правонарушителей от злоупотребления неограниченным возмездием, и может вызвать особую озабоченность среди тех, кто отстаивает интересы подростков и обеспокоен дальнейшим ослаблением гарантий надлежащей правовой процедуры в судах для несовершеннолетних (см., в частности: Feld, 1990). Сторонники восстановительного правосудия возразят, что в большинстве случаев действующая судебная процедура сама по себе часто имеет скорее неформальный, нежели действительно состязательный характер (см. Eisenstein and Jacob, 1991; Hackler, 1991), и зиждется на переговорах и сделках, обслуживая карательные цели государства (и профессиональные интересы прокуроров), а вовсе не интересы справедливости и надлежащего правового процесса. Более того, в отличие от "индивидуального подхода" правосудия parens patriae, восстановительное правосудие признает групповую и общественную ответственность за преступность и опирается на такую ответственность (Van Ness, 1993; McElrae, 1993), а не просто возлагает вину на конкретных правонарушителей и применяет к ним санкций или терапевтическое воздействие. Гарантии надлежащей правовой процедуры также имеют важное значение для сторонников восстановительного правосудия (см., в частности: Van Ness, 1993; Walgrave, 1993), и никто из них не считает, что необходимо или желательно ослабить процессуальные гарантии для правонарушителей в целях обеспечения удовлетворения интересов жертв или ускорения восстановительного процесса (Messmer and Otto, 1992). Однако то, что некоторые сторонники восстановительного правосудия считают "одержимостью процедурой", характерной для уголовного правосудия и правосудия для несовершеннолетних в США, может быть частично отнесено к "высокой вероятности" быть признанным виновным в той системе, которая склонна карать по всей строгости (Wright, 1991; Zehr, 1990). 5 Таким образом, возражения сторонников восстановительного правосудия в отношении состязательного процесса является по сути возражениями против господствующего акцента на карательном наказании. Практика, программы и реализация Назначение санкций действующими судами для несовершеннолетних, основанное на карательном правосудии, сводится к различным формам заключения, а главное внимание в программах пробации и общественного надзора уделяется наблюдению, наказанию и контролю в отношении правонарушителей(Armstrong, 1991). Исходя из целей, задач и альтернативных процедур, описанных выше, восстановительное правосудие придерживается практики и программ в области санкций, в которых акцент смещается с карательного наказания в пользу реституции (Schneider, 1985), посредничества между жертвой и правонарушителем (Umbreit and Coates, 1993), компенсаторных общественно-полезных работ (Bazemore

and Maloney, 1994), осведомленности жертвы (English and Crawford, 1989) и других мер, ориентированных на интересы жертвы. Помимо этих уже знакомых подходов можно более конкретно рассмотреть и непосредственно использовать такие аспекты восстановительного правосудия как порицание и реинтеграция. Существуют самые разнообразные формы привлечения правонарушителя: бригады правонарушителей, приговоренных к общественно-полезным работам, которые вместе с государственными служащими участвуют в строительстве приютов для бездомных или ремонте окон, дверей и других повреждений в домах, пострадавших от незаконных вторжений; участие несовершеннолетних в общественных организациях, где они могут брать пример со взрослых; оказание в соответствующих случаях непосредственных услуг жертвам после проведения процедуры посредничества; и организация посещения под надзором жертв на дому (McElrea, 1993; Bazemore and Maloney, 1994). Несмотря на огромный потенциал этих и других мер воздействия, а также позитивный общественный резонанс и положительные оценки перспектив, данные эмпирических исследований относительно программ реституции и посредничества между жертвой и правонарушителем (Schneider, 1985, 1986; Butts and Snyder, 1991; Umbreit and Coates, 1993), существует опасность, что единственной базой для проведения реформ станут прежде всего инновационные программы и эксперименты. В последние годы система правосудия для несовершеннолетних стала объектом испытаний различных панацей и "быстрых" решений сложных проблем (Finckenauer, 1982) (в частности, учебные лагеря, "Scared Straight"). Наподобие описанных Гольдштейном (1979) полицейских управлений, которые одержимы тактикой, а не результатом и ставят средства над целями, системы, придерживающиеся такого подхода на основе "пргорамм" в отношении реформ, обычно не учитывают соответствие между новыми программами и сложившейся системой ценностей, практикой и бюрократическими ограничениями ведомств, работающих в области уголовного правосудия (McShane and Williams, 1992). Поэтому программная реформа, даже основанная на целостных теоретических принципах, может привести к размыванию самых прогрессивных инноваций, вынужденных приспосабливаться к сложившемуся порядку вещей. И наоборот, она может лишь наложит свежий слой прогрессивных методов (например, на базе принципов восстановительного правосудия) на основы карательной практики. В системе, которая базируется на ценностях карательного правосудия, такие программы и методы как реституция и общественно-полезные работы могут применяться как "дополнительные" варианты наказания, а не в качестве основных санкций, преследующих цели восстановительного правосудия (Bazemore and Maloney, 1994; Shapiro, 1990). Точно так же, более активное участие в процессе правосудия будет бесполезным для жертвы, если система использует ее только для вынесения приговора или увеличения срока или усиления строгости наказания. В число конкретных опасностей, связанных с простым внедрением новых восстановительных программ при отсутствии более широких системных изменений, входит вероятность того, что такие программы лишь расширят и усилят социальный контроль, или посредством распространения сферы применения, или посредством дополнения новых требований к правонарушителям под надзором суда (Krisberg and Austin, 1981); вероятность того, что персонал будет сопротивляться переменам, если прервется их повседневная работа, построенная на индивидуальной терапии, надзоре или том и другом (Maupin, 1993); а также вероятность того, что эти программы будут оцениваться по критериям, применяемым в отношении эффективности в карательном или бюрократическом правосудии (например, количество рассмотренных дел), а не по итогам восстановительного процесса(например, примирение, удовлетворение нужд жертвы) (Van Ness, 1993). В конечном итоге конкурирующие приоритеты карательного правосудия и индивидуальной терапии могут ограничить средства, выделяемые на достижение целей восстановительного правосудия (например, привлечение к участию жертвы, предоставление возможности правонарушителю произвести компенсацию), и такое ограничение обречет восстановительные программы на неудачу (Shapiro, 1990). Более того, при отсутствии разъяснения ценностей, репаративные санкции могут использоваться преимущественно в карательных целях (Bazemore and Maloney, 1994) или как вспомогательный элемент терапевтических программ. Аналогичным образом, якобы сориентированные на жертву меры, такие как заявления о последствиях для жертвы, могут легко быть использованы в карательных целях (Elias, 1993; McShane and Williams, 1992). С другой стороны, если репарационные санкции мотивировать восстановительными ценностями и рассматривать как основные, а не вспомогательные по отношению к других видам наказания и требованиям, они могут стать эффективными способами привлечения правонарушителя к ответственности перед жертвой и обществом. Точно так же, заявление о последствиях для жертвы и аналогичные механизмы можно было

бы эффективно использовать при определении характера и вида репарации, более активном вовлечении жертвы и обеспечении более точной оценки нужд жертвы. Ценности восстановительного правосудия могут дать толчок интеграции действующих программ, ориентированных на интересы жертвы и репарацию, в главное русло процесса отправления правосудия для несовершеннолетних и обеспечить концептуальную и практическую базу для координации обслуживания таких отдельных программ с целью лучшего удовлетворения интересов жертв и общества. ОБСУЖДЕНИЕ Карательные принципы, цели и методы не исчезнут в мгновение ока. Хотя в системе правосудия для несовершеннолетних наблюдается прогресс в отношении реализации программ, основанных на восстановительном подходе (см. Schneider, 1985; Umbreit and Coates, 1993; Umbreit, 1994), лишь немногие суды для несовершеннолетних приняли эти прототипы преобразования процесса назначения санкций, исходя из принципов восстановительного правосудия. В основной части восстановительные методы остаются на обочине, а их цели рассматриваются как второстепенные по сравнению с задачами карательного правосудия или терапевтического подхода. Кроме того, чтобы эти системы соответствовали задачам восстановительного правосудия, в частности установлению вины и последующему подключению общества и жертв в процесс правосудия, необходимо радикально изменить приоритеты политики и управления в отношении системы правосудия для несовершеннолетних (Van Ness, 1993). "Семена" восстановительного правосудия для несовершеннолетних Несмотря на все эти опасения и препятствия, политики, готовые двигаться в направлении восстановительного правосудия, могут укрепить некоторые сильные стороны модели и воспользоваться несколькими возможностями, которые открывает нынешний кризис политики в области правосудия для несовершеннолетних. Несмотря на тенденцию большей формализации, правосудие для несовершеннолетних в большинстве юрисдикций сохраняет неформальный характер и больше склоняется к восстановительным подходам (Schneider, 1985; Umbreit, 1994), а не уголовному правосудию. В своем контекстуальном акценте на преступлении как конфликте (Zehr, 1990) восстановительное правосудие может вполне удачно сочетаться с таким менее формальным процессом и ситуационным подходом к разрешению споров. Чтобы способствовать постановке восстановительных задач при назначении санкций судами для несовершеннолетних, политики могли бы использовать потенциал восстановительного правосудия для вовлечения и интеграции интересов нетрадиционных участников правосудия для несовершеннолетних (например, жертв, служащих) (Bazemore and Maloney, 1994) и одновременно опираться на инновационные программы вроде комплексной реституции, восстановительных общественно-полезных работ и посредничества между жертвой и правонарушителем, которые упрощают восстановительный процесс. Такие программы можно конкретно использовать для проведения экспериментов как моделей для всей системы, а не как дополнений к пробации и формальной судебной процедуре. Удачные примеры таких систем восстановительных санкций можно найти в некоторых европейских странах, а также в Австралии и Новой Зеландии (Messmer and Otto, 1992; Walgrave, 1993; McElrea, 1993; Marshall and Merry, 1990). Так в австралийской и новозеландской моделях "семейной групповой конференции" жертва и ее сторонники получают возможность сказать о том, какой ущерб им нанесен преступлением и осудить поведение молодого правонарушителя. Затем правонарушитель, его семья или представители общины, профессиональный посредник и жертва участвуют в разработке соответствующих способов возмещения ущерба правонарушителем и компенсации в пользу жертвы и общества. С этого начинается процесс реинтеграции правонарушителя, в котором члены семьи и общества берут на себя ответственность за контроль над соблюдением правонарушителем условий и устранением ущерба, нанесенного жертве и обществу (Makkai and Braithwaite, 1994; McElrea, 1993). Американские города отличаются от новозеландских или европейских, и здесь системы правосудия для несовершеннолетних крупнее, сложнее и больше подвержены кризису. Однако можно проводить реформы на основе этих принципов, которые точно так же противостоят состязательному процессу, как и эксперименты в небольших элементах таких крупных систем, и делать это на базе местных общин в наибольшем соответствии с восстановительной моделью.6

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В качестве нарождающейся новой парадигмы санкции в восстановительном правосудии не предлагает окончательного решения всех сложных проблем, стоящих перед правосудием для несовершеннолетних. Значимая и эффективная модель санкций - это только один из аспектов всесторонней реформы, в которой в наше время нуждается правосудие для несовершеннолетних. Однако в качестве целостной схемы, направленной на сбалансированное удовлетворение интересов правонарушителей и общества, восстановительное правосудие имеет также значение для укрепления и поддержки более компетентного, глобального и эффективного реинтегративного подхода к реабилитации (Bazemore and Maloney, 1994) и для определения новой роли профессионалов в области правосудия для несовершеннолетних в укреплении безопасности общества. Кроме того, мы полагаем, что переосмысление способа выполнения функции наказания судами для несовершеннолетних может стать предпосылкой для более всесторонней реформы, направленной на сохранение судов для несовершеннолетних и усиление реабилитационного аспекта в отношении несовершеннолетних правонарушителей. Представленная здесь схема, основанная на принципах восстановительного правосудия, требует всеобъемлющего пересмотра политики наказаний. Такой пересмотр должен начинаться с изменения системы ценностей; признания новых "клиентов" системы (то есть жертв и общества); выработки новых целей и задач; изменения в процессе отправления правосудия; а также смены приоритетов в отношении различных методов и программ. С точки зрения карательной системы, опирающейся на правовые традиции и институты, цели и ценности восстановительного правосудия представляются идеалистическими и утопичными. Однако, в то же время в нынешней обстановке хаоса и наступления реакции на систему правосудия для несовершеннолетних, такие идеалистические цели могут сыграть важную роль в обеспечении проведения сбалансированной реформы в позитивном направлении: "Предпочтение в пользу репарации, а не наказания, призывает изменить социальную этику и сменить общественную идеологию. Это означает общество, которое преследует цель индивидуальной и коллективной эмансипации, в котором автономия и солидарность рассматриваются не как диаметрально противоположные понятия, а как взаимоукрепляющие принципы. Общество, которое делает все возможное, чтобы избежать изоляции ее членов, поскольку оно черпает свои силы не из страха, а из высокой социальной этики, направляющей его... Разве это утопия? Да, но нам нужна такая утопия для мотивации и направления наших действий в обществе. Нет ничего практичнее хорошей утопии". (Walgrave, 1993, стр. 9) ПРИМЕЧАНИЯ 1. Карательная парадигма, возникшая в системе правосудия для несовершеннолетних в 1980-х гг., никоим образом не была подходом чисто с позиций "воздаяния по заслугам" (Thompson and McAnany, 1984). Скорее, в том виде, в каком осуществлялось карательное правосудие для несовершеннолетних , оно сочетало акцент на первостепенности принципов наказания и некоторые атрибуты политики (например, принципы установления сроков наказания) "воздаяния по заслугам" с элементами сдерживания, обезвреживания и более традиционными карательными целями, которые поддерживала администрация Рейгана как часть более общего наступления на "мягкий характер" санкций, выносимых судом для несовершеннолетних (см., в частности: Regnery, 1985). Больший акцент на формальном и состязательном процессе в основном не означал укрепление гарантий надлежащей правовой процедуры или более активной защиты интересов несовершеннолетних правонарушителей (Feld, 1993).

2.

Хотя для большинства исторических периодов характерно постановка множества задач перед правосудием, к концу 1980-х гг. карательный характер наказания уверенно становился определяющей целью (Robinson, 1987) при рассмотрении дел в судах для несовершеннолетних. Определяющие цели, которые преимущественно были карательными, требовали, чтобы в рассмотрение дела всегда были включены некоторые исходные компоненты Ограничивающие цели определяют, что должно быть исключено, и

ограничивают общую насыщенность меры наказания; например, такие цели как сдерживание часто ограничивают решение реабилитационных задач правосудия для несовершеннолетних.

3. Ван Несс (1993) считает, что термин "восстановительное правосудие" был впервые введен Альбертом Эглашем (1975) в статье, в которой он провел разграничение между карательным правосудием, основанным на наказании, распределительным правосудием, основанным на терапевтическом лечении, и восстановительным правосудием, основанным на реституции. Оставаясь неизвестным в Соединенных Штатах, этот термин широко употребляется в Европе, и уже почти десять лет проблемами восстановительного правосудия занимаются политики и ученые (Davis, 1992; Messmer and Otto, 1992). Хотя карательное и восстановительное правосудие имеют общий объект, а именно противоправный акт (Davis, 1992), и могут быть противопоставлены утилитарному подходу, в центре которого находится правонарушитель, они отличаются расстановкой акцентов - на наказании и на репарации, обязательстве перед жертвой и обязательстве перед государством, - и акцента (в восстановительном правосудии) на будущем, а не на прошлом (Zehr, 1990; Davis, 1992).

4.

Элиас (1993) проводит различие между этим "официальным" движением жертв за возмездие и "скрытым" движением жертв, которое часто противостоит сложившемуся порядку и поэтому нередко стоит в стороне от основных течений (см.: Zehr, 1990; Pepinsky and Quinney, 1991). Как отмечают МакШейн и Уильямс (1992), жертвы и группы их поддержки были в основном поглощены различными движениями за "жесткие" меры в виде тюремного заключения и обязательных сроков заключения, которые получили распространение в течение 1990-х гг.

5.

Как считают некоторые наблюдатели, такое повышенное внимание к надлежащей правовой процедуре может иметь ряд непредвиденных последствий. Например, несовершеннолетних могут сажать в тюрьму на более продолжительные сроки или могут чаще переносить слушание дела в интересах прокурора (Hackler, 1991). Хотя параметры процессуальных прав правонарушителя и жертвы и единообразие в восстановительном правосудии еще не выработаны окончательно (Messmer and Otto, 1992), восстановительный процесс нельзя оценивать с позиций идеального состязательного процесса, который редко происходит на практике в карательном правосудии (Elias, 1993). В странах, где более широко применяется восстановительное правосудие для несовершеннолетних, разработаны разнообразные механизмы защиты прав правонарушителя и максимального обеспечения доступа к несостязательным вариантам (Messmer and Otto, 1992; Davis, 1992).

6.

Департамент исправительных учреждений штата Миннесота недавно ввел модель восстановительного правосудия, а другие штаты и местные юрисдикции включают в свои кодексы, программы и заявления принципы восстановительного правосудия. Некоторые федеральные системы для несовершеннолетних осуществляют эксперименты в области восстановительного правосудия с помощью небольших проектов в рамках программы действий, которую финансирует Управление по правосудию для несовершеннолетних и профилактике правонарушений (Bazemore, 1994b). Позиции и мнения, выраженные в данном материале, разумеется, принадлежат авторам и необязательно совпадают с официальной позицией Управления или Министерства юстиции США.

БИБЛИОГРАФИЯ Armstrong, Troy, ed. 1991. Intensive Interventions With High-Risk Youths: Promising Approaches in Juvenile Probation & Parole. New York: Criminal Justice Press.

Bazemore, Gordon. 1994a. “Understanding the Response to Reforms Limiting Discretion: Judges’ Views of Restrictions on Detention Intake.” Justice Quarterly 11:429-53.  . 1994b. Balanced and Restorative Justice: Program Summary. Washington, DC: U.S. Department of Justice, Office of Juvenile Justice and Delinquency Prevention.

Bazemore, Gordon and Dennis Maloney. 1994. “Rehabilitating Community Service in a Balanced Justice System.”

Federal Probation 58:24-35.

Braithwaite, John. 1989. Crime, Shame and Reintegration. New York: Cambridge University Press.

Butts, Jeffrey. 1994. Offenders in Juvenile Court, 1992. Washington, DC: U.S. Department of Justice, Office of Juvenile Justice and Delinquency Prevention.

Butts, Jeffrey and Howard Snyder. 1991. Restitution and Juvenile Recidivism. Pittsburgh: National Center for Juvenile Justice.

Byrne, James M. 1989. “Reintegrating the Concept of Community Into Community-based Corrections.” Crime & Delinquency 35:171-99.

Castellano, Thomas. 1986. “The Justice Model in the Juvenile Justice System: Washington State’s Experience.” Law and Policy 8:179-506.

Christie, Nils. 1982. Limits to Pain. Oxford: Martin Robertson.

Davis, Gwynn. 1992. Making Amends: Mediation and Reparation in Criminal Justice. London: Routledge.

Durkheim, Emile. 1961. Moral Education: A Study in the Theory and Application of the Sociology of Education, translated by E. K. Wilson and H. Schnurer. New York: Free Press.

Eglash, Albert. 1975 “Beyond Restitution: Creative Restitution.” Pp. 91-101 in Restitution in Criminal Justice, edited

by J. Hudson and B. Galaway. Lexington, MA: Lexington Books.

Eisenstein, James and Herbert Jacob. 1991. Felony Justice: An Organizational Analysis of Criminal Courts, 2nd ed.

Boston: Little Brown.

Elias, Robert. 1993. Victims Still: the Political Manipulation of Crime Victims. Newbury Park, CA: Sage.

English, Sharon and Michael Crawford. 1989. “Victim Awareness Education Is Basic to Offender Programming” (monograph). Sacramento: California Youth Authority.

Feld, Barry. 1990. “The Punitive Juvenile Court and the Quality of Procedural Justice: Disjunctions Between Rhetoric and Reality.” Crime & Delinquency 36:443-64.  . 1993. ‘The Criminal Court Alternative to Perpetuating Juvenile [In} Justice.” Pp. 3-13 in The Juvenile Court: Dynamic, Dysfunctional, or Dead? Philadelphia: Center for the Study of Youth Policy, School of Social Work, University of Pennsylvania.

Finckenauer, James. 1982. Scared Straight! and the Panacea Phenomena. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Galaway, Burt and Joel Hudson, eds. 1990. Criminal Justice, Restitution and Reconciliation. Monsey, NY: Willow Tree Press.

Garland, David. 1990. Punishment and Modern Society: A Study in Social Theory. Chicago: University of Chicago Press.

Goldstein, Herman. 1979. “Improving Policing: A Problem-Oriented Approach.” Crime & Delinquency 25:236-58.

Griffiths, Curt T. and Charlene Belleau. 1993. “Restoration, Reconciliation and Healing – The Revitalization of Culture and Tradition in Addressing Crime and Victimization in Aboriginal Communities.” Paper presented at the meeting of the 11th International Congress on Criminology, Budapest, Hungary.

Hackler, James. 1991. “The Possible Overuse of Not Guilty Pleas in Juvenile Justice” (monograph). Edmonton, Alberta: Centre for Criminological Research, University of Alberta.

Haley, John. 1989. “Confession, Repentance, and Absolution.” Pp. 195-211 in Mediation and Criminal Justice: Victims, Offenders and Community, edited by M. Wright and B. Galaway. London: Sage.

Harris, Kay. 1993. “Moving Into the New Millenium: A Feminist Perspective on Justice Reform.” Pp. 166-7 in Criminology as Peacemaking, edited by H. E. Pepinsky and R. Quinney. Bloomington: Indiana University Press.

Hillsman, Sally and Judith Greene. 1992. “The Use of Fines as an Intermediate Sanction.” Pp. 123-41 in Smart Sentencing, edited by J. M. Byrne, A. Lurigio, and J. Petersilia. Newbury Park, CA: Sage.

Krisberg, Barry. 1988. The Juvenile Court: Reclaiming the Vision. San Fransisco: National Council of Crime and Delinquency.

Klisberg, Barry and James F. Austin. 1981. “Wider, Stronger, and Different Nets: The Dialectics of Criminal Justice Reform.” Journal of Research in Crime and Delinquency 18:165-96.

Lawrence, Richard. 1991. “Reexamining Community Corrections Models”. Crime & Delinquency 37:449-64.

Lemov, Penelope. 1994. “The Assault on Juvenile Justice.” Governing December: 26-31.

Mack, Julian. 1909. “The Juvenile Court.” Harvard Law Review 23:104-22.

Makkai, Tony and John Braithwaite. 1994. “Reintegrative Shaming and Compliance With Regulatory Standards.”

Criminology 32:361-85.

Marshall, Tony and Sally Merry. 1990. Crime and Accountability. London: Home Office.

Maupin, James. 1993. “Risk Classification Systems and the Provision of Juvenile Aftercare.” Crime & Delinquency 39:90-105.

McAllair, Daniel. 1993. “Reaffirming Rehabilitation in Juvenile Justice.” Youth and Society 25:104-25.

McElrea, Frances W. M. 1993. “A New Model of justice.” Pp. 1-14 in The Youth Court in New Zealand: A New Model of Justice, edited by B. J. Brown. Auckland, New Zealand: Legal Research Foundation, Pub. 34.

McHardy, Louis. 1990. ‘Looking at the Delinquency Problem from the Juvenile Court Bench.” International Review of Criminal Policy 39/40:113-8.

McShane, Marilyn and Frank Williams IV. 1992. “Radical Victimology: A Critique of the Concept of Victim in Traditional Victimology.” Crime & Delinquency 38:258-71.

Melton, Gary B. 1989. “Taking Gault Seriously: Toward a New Juvenile Court.” Nebraska Law Review 68:146-81.

Messmer, Heinz and Hans-Uwe Otto, eds. 1992. Restorative Justice on Trial: Pitfalls and Potentials of Victim Offender Mediation: International Research Perspectives. Norwell, MA: Kluwer Academic Publishers.

Miller, Jerome. 1991. Last One Over the Wall. Columbus: Ohio State University Press.

Packer, Herbert. 1968 The Limits of the Criminal Sanction. Palo Alto, CA: Stanford University Press.

Paternoster, Raymond and Lynn Iovanni. 1989. “The Labeling Perspective and Delinquency: An Elaboration of the Theory and an Assessment of the Evidence.” Justice Quarterly 6:359-94.

Pepinsky, Harold E. and Richard Quinney, eds. 1991. Criminology as Peacemaking. Bloomington: Indiana University Press.

Regnery, Alfred. 1985. “Getting Away With Murder: Why the Juvenile Justice System Needs an Overhaul.” Policy Review 34:65-8.

Reiss, Albert, Jr. 1986. “Why are Communities Important in Understanding Crime?” Pp. 1-33 in Communities and Crime, edited by A. J. Reiss and M. Tonry. Chicago: University of Chicago Press.

Robinson, Paul. 1987. “Hybrid Principles for the Distribution of Criminal Sanctions,” Northern University Law Review 19:34-6.

Rothman, David. 1980. Conscience and Convenience: The Asylum and Its Alternatives in Progressive America. New York: Harper Collins.

Schafer, Steven. 1970. Compensation and Restitution to Victims of Crime. Montclair, NJ: Smith Patterson.

Schneider, Anne, ed. 1985. Guide to Juvenile Restitution. Washington, DC: U.S. Department of Justice, Office of Juvenile Justice and Delinquency Prevention.

—―. 1986. “Restitution and Recidivism Rates of Juvenile Offenders: Results From Four Experimental Studies,” Criminology 24:533-52.

Schneider, Anne and Donna Schram. 1983. A Justice Philosophy for the Juvenile Court. Seattle: Urban Policy Research.

Shapiro, Carol. 1990. “Is Restitution Legislation the Chameleon of the Victims’ Movement?” Pp. 73-80 in Criminal Justice, Restitution, and Reconciliation, edited by B. Galaway and J. Hudson. Monsey, NY: Willow Tree Press.

Thompson, Douglas and Patrick McAnany. 1984. “Punishment and Responsibility in Juvenile Court: Desert-based Probation for Delinquents.” Pp. 137-75 in Probation and Justice: Reconsideration of Mission, edited by P. D. McAnany, D. Thompson, and D. Fogel. Cambridge, MA: Oelgeschlager, Gunn & Hain.

Umbreit, Mark. 1994. Victim Meets Offender: The Impact of Restorative Justice and Mediation . Monsey, NY: Criminal Justice Press.

Umbreit, Mark and Robert Coates. 1993. “Cross-site Analysis of Victim-Offender Mediation in Four Sites.” Crime & Delinquency 39:565-85.

Van Ness, Daniel. 1993. “New Wine and Old Wineskins: Four Challenges of Restorative Justice.” Criminal Law Forum 4:251-76. von Hirsch, Andrew. 1976. Doing Justice. New York: Hill & Wang.

Walgrave, Lode. 1993. “Beyond Retribution and Rehabilitation: Restoration as the Dominant Paradigm in Judicial Intervention Against Juvenile Crime.” Paper presented at the International Congress on Criminology, Budapest, Hungary.

Wilkins, Leslie T. 1991. Punishment, Crime and Market Forces. Brookfield, VT: Dartmouth Publishing Co. Wright, Martin. 1991. Justice for Victims and Offenders. Buckingham, England: Open University.

Yazzie, Robert. 1994. “’Life Comes From It’: Navajo Justice Concepts.” New Mexico Law Review 24:175-90.

Zehr, Howard. 1990. Changing Lenses: A New Focus for Crime and Justice. Scottsdale, PA: Herald Press.

Zhang, Lening and Steven F. Massner. 1994. “The Severity of Official Punishment for Delinquency and Change in Interpersonal Relations in Chinese Society.” Journal of Research in Crime and Delinquency 31:416-