6 by uglgazeta

№2 (6) ИСТОРИКО-КРАЕВЕДЧЕСКИЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ

зима 2007-2008

доме Выжилова была моленная

о его скелету обучали студентов

кварели вывели на стамбул

Дорогие читатели!

ваших руках очередной, надеюсь, что долгожданный, номер журнала «Углече Поле». В уходящем году мы не смогли вас побаловать большим количеством номеров, поскольку были несколько стеснены в средствах, а журнал, ориентированный не на массового читателя, заработать денег, необходимых для собственного существования, не может. Но благодаря нашему учредителю – Администрации Угличского муниципального района – мы все же нашли возможность выпустить новый номер «Углече Поле» (и даже потолще, чем раньше). Необходимо поблагодарить и доброго мецената – Леонида Эдуардовича Грязнова, который счел наш журнал интересным и оказал поддержку. Большое спасибо ему. Но финансы – это только одна составляющая любого издания. Другая, пожалуй, самая важная, – это его содержание. Как и в предыдущих номерах, среди наших авторов много научных сотрудников историко-архитектурного и художественного музея. Это Анатолий Горстка, Юлия Куницына, Светлана Кистенева, Ксения Резвина и, наконец, Евгений Лиуконен. Их публикации с серьезным профессиональным подходом к изучаемому вопросу непременно заинтересуют многих любителей истории. В плане исследовательской работы к ним примкнул и наш корреспондент Анатолий Марченко. Стоит обратить внимание на статью хорошо знакомого угличанам краеведа Ольги Городецкой. Она знакомит читателя с историей реставрации памятников архитектуры в нашем городе. Сотрудник Управления по делам культуры, молодежи и спорта Алла Ленгвенс, занимающаяся выставочной деятельностью, проследила в историческом плане, насколько притягателен был Углич для российских живописцев и архитекторов в XIX-XX веках. Другой увлеченный краеведением автор Валерий Курочкин обратился к интересной биографии своего далекого родственника, основателя и редактора ярославской газеты «Голос», известного демократа и публициста. С семейной сагой знаменитых даже далеко за пределами нашего города Знаменских вы можете познакомиться в материале, подготовленном по воспоминаниям Елены Колобовой. Как вы заметили, дорогие читатели, ни один выпуск журнала не обходится без публикаций об утраченных храмах Углича, которые нам регулярно готовит Леонард Ленгвенс. Последний не стал исключением. В гостиной журнала на этот раз вы встретитесь с хорошо известным вам человеком, художником-подвижником, инициатором культурного сближения Углича с Италией Петром Чахотиным. Что касается литературной части, то здесь вас ждет встреча с самобытным поэтом, человеком интересной судьбы Владимиром Бакулиным. Его умная, философского склада поэзия не оставит равнодушными всех, кто любит настоящие стихи. В разделе прозы дебютирует молодой автор Мария Лаврова со своей повестью, пронизанной девичьими мечтами и размышлениями о смысле жизни. Голоса читателей вы «услышите» в конце журнала. Ваше внимание обязательно привлечет письмо из Америки от Ростислава Полчанинова, к которому каким-то чудесным образом попал в руки наш журнал. В заключение стоит сказать, что нам просто необходимо ваше, уважаемые читатели «Углече Поле», участие в выпусках последующих номеров. Мы по-прежнему ждем от вас откликов на материалы, а также ваших собственных краеведческих изысканий, семейных хроник, стихов и прозы.

Историко-краеведческий и литературный журнал Приложение к «Угличской газете» № 2, 2007 год Учредители: МУ «Редакция «Угличская газета», Управление муниципального имущества Администрации Угличского района Главный редактор Алексей Суслов Общественный редакционный совет: Алексей Будников Ольга Городецкая Виктор Ерохин Светлана Кистенева Татьяна Третьякова Адрес редакции: 152610, Углич, ул. Ярославская, 50 тел. (08532) 2-06-39 тел./факс (08532) 2-12-39 e-mail: uglgazeta@rambler.ru www.gazetauglich.ru www.uglich.ru Перепечатка – обязательно со ссылкой на «Углече Поле» Редакция не всегда согласна с точкой зрения авторов публикуемых материалов Отпечатано в ОАО «Полиграфия» Ярославль, ул. Республиканская, 6. Заказ 7595 Тираж 1000

Главный редактор «Углече Поле» Алексей Суслов

НАД НОМЕРОМ РАБОТАЛИ:

Выпускающий редактор Анатолий Марченко

Компьютерная верстка и дизайн – Ирина Ирхина

Фото – Анна Ясинская

Корректор – Ольга Кожаева

Оператор – Елена Серова

В НОМЕРЕ: ГОСТИНАЯ

Возвращение Святой Анастасии: на пути создания международного фонда

2-3

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

Евгений ЛИУКОНЕН На Огневой горе (Окончание)

4-5

Юлия КУНИЦЫНА. Угличские старообрядцы

6-10

СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД

Ольга ГОРОДЕЦКАЯ Вернули людям архитектурные памятники

11-13

ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА

Анатолий МАРЧЕНКО «О царях и царицах, и о царевичах…» Что писал подьячий Григорий Котошихин про Смутное время

14-17

РЕСТАВРАЦИЯ

Анатолий ГОРСТКА Возрождение

ЮБИЛЕЙ

Ксения РЕЗВИНА Угличский храм просвещения. К 110-летию библиотеки им. И.З. Сурикова

19-23

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПАМЯТЬ

Елена СКУДАРЬ Был он склонен к глубоким раздумьям Владимир БАКУЛИН Не будет нас – о том слеза

24-27

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПРОЗА

Мария ЛАВРОВА Об этом я подумаю завтра. Маленькая повесть

28-32

ПОИСК

Светлана КИСТЕНЁВА Жизнь и приключения двенадцати листов старой бумаги (Хроника одной выставки)

33-39

СВИДЕТЕЛИ ИСТОРИИ

Валерий КУРОЧКИН Личности они для своего времени заметные. О Н.П. Дружинине и других его родственниках

40-42

НАШ ГОРОД В ИСКУССТВЕ

Алла ЛЕНГВЕНС Углич – предмет их пристального внимания

42-49

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ Из рода Знаменских…

50-53

УТРАЧЕННЫЕ ЦЕННОСТИ

Леонард ЛЕНГВЕНС Тоже была разобрана на кирпич

ГОЛОСА ЧИТАТЕЛЕЙ

Мой отец служил в 63-м Углицком полку. П.Н. Козлов – мой учитель рисования. Ильин день был престольным праздником

55-56

ГОСТИНАЯ

Возвращение Святой Анастасии: на пути создания международного фонда

Деревянная церковь Святой Анастасии, построенная в июле 1994 года на Волге в селе Учма Мышкинского района.

«Углече Поле». Видно, нам не обойтись без традиционного в таких случаях вопроса, Петр Сергеевич: как все началось? Как вы включились в эту поисковую, просветительскую и одновременно созидательную работу, краткое название у которой – миссия «Святая Анастасия»? Как образ христианской великомученицы стал таким известным среди современных угличан? Петр Чахотин. Ну что ж, придется излагать все по порядку. Дело в том, что двадцать лет назад я оказался в прекрасной местности на севере Италии – в Лангах. Вернее, я стал проживать там и, будучи художником, начал с вдохновением писать пастелью пейзажи с прекрасной пьемонтской натуры. Незаметно я почувствовал, что становлюсь действительно профессиональным художником, и наступил такой момент, когда я решил отблагодарить судьбу и эту замечательную холмистую местность Ланги за то, что она мне дала возможность здесь жить и творить. Надумал я сделать что-то полезное для Ланг. Как художник, конечно. У.П. И вы взялись, как я уже знаю, за фрески… П.Ч. Да, я поставил себе задачу: приступить к спасению гибнущих фресок в одной из многочисленных деревенских часовен. Такую часовню я однажды обнаружил, когда ехал из своей деревни Мураццано в Геную. Меня сразу же поразило ее

Наш собеседник – Петр Чахотин – известен угличанам не только как художникпастелист, но прежде всего как инициатор, идейный вдохновитель и энергичный исполнитель многолетнего и многоэтапного международного проекта «Святая Анастасия – надежда на мир». Проекта, который в большой степени затронул и наш Углич, и которому дали свое благословение Их Святейшества Патриарх Московский и Всея Руси Алексий Второй и Римский Папа Иоанн-Павел Второй, а также предоставили Патронаж ЮНЕСКО и Совет Европы

название: церковь Св. Анастасии. «Откуда в Северной Италии русская святая?» – первое, что подумал я тогда по своему неразумению. Попросил ключ у священника, поднялся на холм, где стояла часовня, открыл ее – и, едва войдя, встал как вкопанный. Красота фрески с образом молодой женщины с нимбом, которую увидел на противоположной стене, была неописуемой. И сразу решил: «Спасением росписи в этой церкви мы и займемся». Вскоре, в декабре 1988 года, был создан Комитет Святой Анастасии – и дело сдвинулось с места! У.П. Одним словом, приступили вы к восстановлению церковной росписи по штукатурке, неожиданно под ее слоем вскрываете более древние фрески – XII-XIII веков… П.Ч. …и приглашаю к участию в реставрационных работах русского художника-реставратора Валерия Пьянова. У.П. А почему вы, Петр Сергеевич, привлекли Пьянова? Могли ведь работать с итальянскими мастерами… П.Ч. Обнаружение древних фресок – настолько неординарное событие, что для того, чтобы дать этому факту большую значимость, мне, как российскому гражданину, хотелось выполнить реставрацию совместными силами – россиянина Пьянова и итальянца Рава. В этом ощущался хороший символ. И такой путь оказался правильным. Он открыл дверь на совершенно новую перспективу – с

выходом на Россию. У.П. Выходит, вы почти сразу взяли курс на Углич? П.Ч. Сначала встала задача отыскать вообще в России, но лучше в районе Волги, церковь, требующую реставрации (в том числе и настенной живописи). Почему вдоль Волги? Потому что, живя в предгорьях Альп и будучи русским человеком, очень хотелось способствовать сближению в художественнокультурном, а также в чисто человеческом отношении, Италии и России, перекинуть некий символический мост между регионами Альп и Волги. Однако обнаружить нужную церковь не удалось. Тогда через одного своего знакомого я и вышел на Углич. У.П. Но вы ведь и в наших, угличских краях не нашли нужного вам храма… П.Ч. Совершенно верно. Но я принял радикальное решение: построить недалеко от Углича церковь Святой Анастасии. Деревянную, конечно. Причем построить с определенным смыслом. Таким идеальным местом оказалось село Учма по правому берегу Волги мышкинского района. Там где некогда стояла Кассианова обитель (подсказал мне его Анатолий Горстка), а в советское время, перед войной, базировался лагерь заключенных, – и срублен был в 1994 году храм Святой Анастасии Узорешительницы. Большую поддержку при этом оказал мне замечательный человек – владыка Михей, бывший

в то время Ярославским и Ростовским архиепископом. Он всем сердцем поверил в цельность и ценность миссии «Святая Анастасия» и с самого начала способствовал, чем мог, продвижению строительства, которое удалось осуществить благодаря эффективной деятельности главы администрации Мышкина Геннадия Александровича Замятина. Вспоминаю и про то, как радовался академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, который согласился стать почетным председателем российского комитета «Святая Анастасия», тому, что на месте бараков Волголага сооружается церковь в честь Святой заступницы узников. А еще должен сказать, что на территории Ярославской области учемская церковь – первая из построенных в регионе за 70 лет после переворота 1917 года. У.П. А вы, Петр Сергеевич, не опасались, что срубленная по вашей инициативе церковь Святой Анастасии около Учмы будет выглядеть неким модернистским трюком: храмов, посвященных Узорешительнице, нигде в окрестных местах не было, а вы способствуете её строительству? П.Ч. Да нет – меня это не волновало. Ведь в Костроме стоит древний БогоявленскоАнастасьинский монастырь, в соборе которого хранится известная Фёдоровская икона Божьей Матери. Была в свое время церковь Святой Анастасии также между Большим Селом и Ярославлем.

Угличские «космические» иконы Св. Анастасии способствуют межрелигиозному диалогу и сотрудничеству. Слева направо: игумен Андрей Ваде из православного храма Святого Максима в Турине; протоиерей Александр (Степанов), председатель православного милосердного Братства Святой Анастасии в Санкт-Петербурге; монсиньор Лучиано Пакомио, католический епископ епархии Мондови; монсиньор Марьян Облак, католический архиепископ в отставке епархии Задара. (Сентябрь 2007 года) Много подобных церквей существовало на новгородской земле. У.П. Потом в вашем проекте было много других шагов, и шагов очень и очень заметных. Было создание икон Святой Анастасии угличскими художниками Надеждой Лавровой и Николаем Гавердовским, космическое путешествие этих икон на орбитальной станции «Мир». Состоялся в 20052007 годах ряд художественных выставок «Искусство за мир в Европе и в других частях Света», посвященных Святой Анастасии, – в Сремска Митровице и Белграде (Сербия), у нас в Ярославле, в Задаре (Хорватия) и Мондови (Италия) и казалось бы, Петр Сергеевич, что после недавней выставки и конференции в Мондови миссия «Святая Анастасия» успешно завершена, и можно, как говорится, писать мемуары. Однако же вы задумали возвращение в Хорватию, точнее – в Задар. Отчего это вдруг? П.Ч. Дело в том, что Задар – очень важное для миссии место. В 808 году здесь были обретены мощи Великомученицы – их передали городу и епархии от византийского императора и от патриарха – в знак благодарности задарскому епископу Донату, который способствовал заключению мира между Византией и Карлом Великим, королем франков. Так что, Задар уже 12 веков почитает Святую Анастасию. И еще очень важно, что этой епархией правит деятельный

архиепископ Иван Прэнджа, которому помогает такой же понимающий суть этой инициативы его предшественник на церковном посту 93-летний Марьян Облак. Они прекрасно видят, что возвращение на их землю образа Святой Анастасии в таком международном проекте для их города и епархии может способствовать подавлению националистических настроений на задарской земле, связанных с прошедшей войной на Балканах и, следовательно, мирной жизни. Поэтому епископ Прэнджа, образно говоря, дал зеленую улицу проекту «Святая Анастасия» в своей епархии, обеспечив необходимую поддержку со стороны властей города и области. У.П. В общем, вы, видя такое расположение за-

ГОСТИНАЯ

дарцев к Великомученице, решили… П.Ч. … решил развить акцию, связанную со Святой Анастасией, более глубоко. По завершении прошлогодней выставки в Задаре и прошедшего там же первого совещания, посвященного Великомученице, был подписан с архиепископом протокол о создании в Задаре международного фонда Святой Анастасии. Я обратился к художникам – авторам выставлявшихся в прошлом году работ – с предложением преподнести их в дар городу Задар – с целью создания там музея Святой Анастасии с постоянной экспозицией – и часть авторов уже откликнулась положительно на это предложение. Следует напомнить о том, что в последней выставке в Мондови были выставлены 290 работ 230 авторов из 18 стран.. В дальнейшем предстоит их перевозка из Италии в Хорватию – там администрация Задара совместно с епархией уже выделили под музей помещение – бывшую церковь Св. Доминика. У.П. И когда же намечается открытие этого музея? П.Ч. По всей видимости – поздней осенью 2008 года. Разумеется, в музее не только будут размещены картины и скульптуры, посвященные Узорешительнице, – расположится в нем и архив, и все, что связано со Святой Анастасией. Фонд станет координационным центром для контактов со всеми местами почитания Святой в мире.

Внутри часовни Св. Анастасии (Сале Сан Джованни, Пьемонт). Слева направо: космонавт Н. Бударин; мэр с. Сале Сан Джованни г-н Л. К. Филиппи; профессор Р. Пасторино; отец Александр (Степанов); космонавт А. Соловьев; Ю. М. Князькин, (Красноярскоий центр по созданию космических аппаратов); угличанка В. Гавердовская, жена художника Николая Гавердовского. Сентябрь 2007 г.

Космонавты Н. Бударин и А. Соловьев с иконами Св. Анастасии на станции «Мир» (1995 г.).

У.П. А что наш Углич – будет причастен к такому содружеству? П.Ч. Будем надеяться, что Углич и Ярославль захотят стать партнерами создаваемого международного фонда, о деятельности которого, думаю, жители древнего города на Волге скоро узнают. В целом же члены фонда Святой Анастасии уже определились, поскольку к нынешнему году на территории Европы, включая и Россию, обнаружено 250 мест почитания Великомученицы, а значит – есть кому проявить серьезную заинтересованность вопросом, а Фонду Святой Анастасии – широкое поле деятельности. Интервью подготовил Анатолий Марченко

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

Евгений ЛИУКОНЕН

еизвестно, в какое время на территории Алексеевского монастыря появляется храм Усекновения главы Иоанна Предтечи. В середине XVII века это была деревянная шатровая церковь о шести стенах, в то время уже ветхая. В 1660-х годах игумен Никандр сооружает деревянную клетскую церковь такого же посвящения на южных Святых воротах. В нее переносятся утварь и иконы из старого храма. Позднее игумен Лаврентий в 1681 году строит на месте старой церкви новую каменную, сохранившуюся и доныне. Достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять, сколь уменьшилась роль монастыря – этот храм мал по масштабам и теряется рядом с «Дивной» церковью, хотя он собор и должен бы доминировать над трапезной. В эстетическом плане эта церковь тоже существенно ниже и своим видом более

всего напоминает местное провинциальное зодчество XVIII века, никак не согласуясь с выдающимися созданиями своего времени, среди которых Воскресенский монастырь, ансамбль Николо-Улейминского, церковь Рождества Иоанна Предтечи и другие. Предтеченская церковь Алексеевского монастыря – пятиглавая, с богатыми наличниками и вставками из многоцветных изразцов. Впервые в Угличе это бесстолпный храм, перекрытый сомкнутым сводом, хотя на фасадах присутствуют традиционное трехчастное деление и кокошники. Внешний вид был изящнее и

На Огневой горе

(Окончание. Начало в № 1).

битель многое вытерпела в эти годы: в ней О содержали, как в тюрьме, сосланных Петром I пятьдесят стрельцов, участников

известного восстания; сюда принимались на содержание отставные солдаты, далекие в своем образе жизни от монашеских идеалов. Процесс завершился в 1764 году введением монастырских штатов и секуляризацией земель.

На церкви Усекновения главы Иоанная Предтечи (Алексеевский монастырь) работают угличские реставраторы

благородней, когда с востока его дополняли две апсиды церкви и алтарь северного придела Федора Стратилата, но в XVIII веке первые заменили одной большой апсидой, существенно нарушившей пропорции храма. Таким Алексеевский монастырь вошел в новое XVIII столетие, которое приготовило ему ряд испытаний. Новое время уже не видело в монастырях их прежней роли и потому существенно ограничило их деятельность, особенно в хозяйственном плане, фактически лишив прежнего статуса крупных феодалов. Все их имущество отныне перешло под контроль государства, и было существенно ограничено право приема новых насельников. Более половины русских монастырей были закрыты – в числе их угличские Воскресенский, Учемский и Дивногорская Троицкая пустынь. В числе сохраненных оказались Алексеевский, Покровский, Богоявленский женский и Николо-Улейминский монастыри. Первые три из них, по имевшемуся до реформы достатку, отнесли к третьему классу, а последний стал заштатным. Отныне все монастыри, как чиновный

аппарат или армия, находились на государственном содержании, а большая часть имевшегося хозяйства и земельных владений были отобраны в казну. Надо сказать, что Алексеевский монастырь до введения штатов владел 2596-ю крепостными крестьянами. Однако в последующие царствования монастыри получают все же послабление и при новом хозяйственном и организационном статусе постепенно начинают возвращаться к прежнему процветанию. В 1798 году Алексеевскому монастырю была дарована архимандрития, но с сохранением настоятелю игуменского оклада. Уже во второй половине XVIII века он мог вновь вести каменное строительство. Так, на территории монастыря были выстроены новые келейные и хозяйственные корпуса, начиная с 1777 года возводилась каменная ограда с башнями. С началом XIX столетия подверглась перестройке

Евгений ЛИУКОНЕН

– родился в 1983 году в Угличе. Окончил исторический факультет Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д. Ушинского. С 2001 года работает в Угличском государственном историко-архитектурном и художественном музее. Автор ряда статей и исследований по истории храмов и монастырей, архитектуре и градостроительству города Углича.

5 древняя Алексеевская церковь. Ее целиком оформили в стиле классицизма, пристроив портики, пробив новые окна, установив высокий полусферический купол с чашевидной главкой, а затем в 1840-х годах с западной стороны к ней пристроили трапезную. Но и в новом виде она в основном сохраняла древние объемы и имела довольно привлекательный вид. В 1820-1825 годах над обителью поднялась новая колокольня. Она была оформлена в стиле классицизма и стала одной из главных высотных доминант города и монастыря. Находилась колокольня немного к северо-западу от Алексеевской церкви. Она была четырехгранная, трехъярусная, с колоннами и арочными проемами. В то же время храмы получали новое убранство – украшались золочеными резными иконостасами, росписями, иконами, принимая благолепный вид. Мы знаем, что в Алексеевской церкви где-то во второй половине XIX века был установлен пятиярусный иконостас в стиле эклектики, в Успенской церкви существовал замечательный иконостас в виде полуротонды. Ремонтировались и перестраивались келейные корпуса, при Алексеевской церкви с северной стороны в 1907 году был сооружен придел в честь Николая Чудотворца и Божией Матери Афонской-Иверской, в основных чертах в уменьшенном виде повторивший облик храма. При Святых воротах и на торговой площади в 1898 и 1901 годах построены часовни. При обители на рубеже XIX-XX веков появились гостиница для паломников и школа. На колокольню в 1906 году был поднят самый большой в городе колокол, весивший 590 пудов 20 фунтов (9672 кг). Постепенно жизнь монастыря налаживалась: он обустраивался, украшался, старался принимать участие в жизни города, являясь для него одним из важнейших духовных центров… Но приходит 1917 год, и процветание начинает быстро сменяться разрушением и упадком. Официально монастырь был закрыт в 1918 году, но жизнь в нем теплилась до конца 1920-х годов, пока там находились последние насельники и оставались некоторые здания, одно

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

Известная художница Т. А. Маврина изобразила Предтеченскую церковь в своей работе «Церковь «Дивная» (1969-1973 гг., техника – акварель, темпера).

за другим переходившие в собственность городских властей. Монастырь почти сразу был признан ценным памятником архитектуры, не отрицалось его высокое значение, рассматривалась возможность открытия на его территории музея, но на деле вся деятельность, предпринятая в 1920-1930-е годы, выразилась в разрушении и разграблении. Как малое, можно отметить гибель налаженного монастырского хозяйства с его садами, огородами, экономической жизнью, а как большое – уничтожение в кратковременный срок непонятно для каких нужд стен, башен и огромной колокольни, уродование Алексеевской церкви, из изящного храма с убранством, иконами, богатой историей превращенной в барак или сарай. По какимто слабым эстетическим соображениям у нее был сохранен только северный портик, в остальном же – сбиты все детали, пробиты огромные окна, уничтожены древние алтарные апсиды, сохранявшиеся до этого почти в неприкосновенности, изменена внутренняя планировка, с запада и востока сделаны пристройки. Над древними могилами в оскверненной святыне

стали воспитываться дети – в бывшем церковном здании, превращенном в уродливый барак, расположился детский сад (впоследствии там была картинная галерея). Другие храмы использовали под склады, уничтожив иконостасы, утварь и иконы. Келии заняли под жилье. При этом, надо понимать, здания, лишенные настоящего хозяина, постепенно ветшали, подвергались неуместным перестройкам. Почти вся территория

правленного варварского разорения и разрушения как малые проблески разумного выглядят небольшие реставрационные работы, проводившиеся в 1920-х годах видными русскими реставраторами и учеными П.Д. Барановским и И.И. Князевым. Они обследовали Успенский и Предтеченский храмы, предприняли меры к их укреплению, провели первоначальные исследования, легшие в основу будущих крупномасштабных реставрационных работ, осуществленных в 19501970-х годах. В середине 1990-х годов монастырь представлял собой как бы пустыню с проблескивающими оазисами: многие основные здания разрушены, многие ветхи, среди них поднимаются отреставрированные, но полузаброшенные памятники архитектуры, а так – луговина, пустырь, довольно мрачное место, куда лучше не заходить в темное время суток. И лишь в 1997 году началось возрождение монастыря – уже в качестве женской обители. В последующие годы, когда велся ремонт то в одном, то в другом здании, проводились и археологические раскопки. Словно дивные следы античности, обломки высокой погубленной цивилизации, тут и там выступали из земли старинные кирпичи, осколки надгробий из благородного камня и части разных архитектурных деталей – яркое свидетельство «трудов» недавних единомышленников и последователей древних вандалов.

древними могилами в оскверненной святыне Надстали воспитываться дети. монастыря с давних пор была занята кладбищем, где хоронили монахов и горожан, в том числе пользовавшихся большим почетом, – таких как Николай Дмитриевич и Константин Николаевич Евреиновы, Николай Николаевич Тучков. В 1930-х годах все кладбище стерли, а мраморные и гранитные памятники превратили в щебень для вымостки городских мостовых. Большое участие в разрушении обители принял Волгострой, в чьем ведении она оказалась во второй половине 1930-х годов. На фоне этого целена-

В отреставрированном северном келейном корпусе недавно открылся приют для девочек – а это свидетельство высокой благотворительной роли, взятой на себя монастырем. Итак, мы видим, что многовековой путь Алексеевского монастыря продолжается. Он вновь стал одним из духовных центров и святынь Углича. Остается надеяться, что восстановление продолжится, и монастырь когданибудь вновь предстанет в прежних красоте и величии. Прочное основание этому уже положено.

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

Юлия КУНИЦЫНА

«Да ведают потомки православных Земли родной минувшую судьбу». А.С. Пушкин.

Угличские старообрядцы

тарожилы Углич а з н а ю т, что Галина Владимировна Орлова, заведующая музыкальной школой, – потомок старинного угличского купеческого рода Выжиловых. Недавно коллекция нашего музея пополнилась целой партией книг. А подарила их музею Галина Владимировна. Поступок, на сегодняшний день, прямо скажем, нетипичный, поэтому у нас есть прекрасный повод еще раз вспомнить это семейство, о котором столько писали в 19 столетии. Выжиловы были старообрядцами, а их дом, при котором существовал монастырь, – крупнейшим центром старообрядчества в нашем регионе. Старообрядческая культура – это особое наследие нашей страны. Культура староверов по духу древнерусская, церковная, народно-бытовая, потому что отпадение старообрядцев шло не только по религиозным мотивам. Эта церковная и культурная неуступчивость сфор-

Юлия КУНИЦЫНА

– родилась в 1966 году в Мышкине. Окончила Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского (исторический факультет). Научный сотрудник Угличского историко-архитектурного и художественного музея. Были публикации в сборниках материалов научных конференций, проводившихся в Угличе и Ростове.

мировала целый пласт самобытного российского населения. Постоянная полемика с великороссийской церковью, притеснения и напряженное ожидание гонений, а также относительная малочисленность заставляли старообрядцев быть сплоченными, предприимчивыми, энергичными в хозяйстве, торговле, просвещении. Внутренняя потребность сохранения и спасения души заставляла быть опрятными в быту, делах, личных отношениях. Раскол в РПЦ – явление общероссийское. Начинается он с «Никоновых новин» 1653 года. В этот год патриарх Никон начал проводить в жизнь церковную реформу, чем привел в недоумение и растерянность половину российского населения. Удивление быстро прошло, но появилось стойкое неприятие реформы. Эсхатологические настроения охватили народные массы. По всем признакам они угадывали пришествие Антихриста и наступление последних времен. Некоторые видели выход в борьбе – как Соловецкие иноки или бесстрашный Аввакум, – иные предпочитали уход от мира в глухие места, третьи в порыве религиозной экзальтации – самосожжение. В пылу борьбы взгляды староверов были едины. Почему с таким упорством староверы держались за свои принципы и даже тогда, когда стало очевидно, – победы не будет? Видимо, как писал Г. Гачев, «иде-

алы, цели, вера – необходимы душе как ориентиры. Ими она питается и крепит себя в существовании средь Вселенской пустоты, что иначе навевает отчаяние». В общем, время шло, и положение все более запутывалось. Правительство ослабило гнет, лишив старообрядцев положения мучеников за веру. Следовало позаботиться о земном существовании. И тут выяснилось, что единомыслия по важным церковным вопросам у них не существует. Появились «толки» и «согласия», причем среди последних выделялось «федосеевское согласие». снователем «федосеевского согласия» был дьячок Крестецкого яма Феодосий Васильев из рода бояр Урусовых. Он был руководителем новгородских беспоповских общин, затем основал подобные общины в

Художник Вячеслав Шварц. Патриарх Никон в Новом Иерусалиме. Фрагмент , 1867.

7 Польше. (Напомним, что в это время попы «дониконовского поставления» уже умерли, а других федосеевцы не признавали). Новгородские общины были вскоре разогнаны, сам Феодосий умер в тюрьме, а польские о б щ и н ы выжили и окрепли. В правление Екатерины II федосеевцы перебрались в Россию и образовали общины во многих городах Центральной России. Центром беспоповского толка старообрядчества стало Преображенское кладбище в Москве. Вскоре были выработаны собственная идеология, суровая и пуританская, и кодекс поведения. С одной стороны идеология эта удерживала от соблазнов мира, с другой – стала базой их экономического и социального успеха. Чтобы вступить в общину, требовалось отказаться от брака. Федосеевцы считали,

что «разврат лучше брака», потому что разврат – грех, а от греха есть средство – покаяние. Членам общин запрещалось заниматься чем-то противным закону христианскому: картами, вином, табаком, скупкой краденого и т.д. Строго требовалось не общаться с чужаками, непреображенцами. Есть – только из своей посуды. Пищу, купленную у никониан, освящать, не вступать с ними ни в какие отношения. Были требования и другого, формального характера, относительно покроя одежды, прически, бороды, молитв, постов. В частности, вот как писал о федосеевцах Троицкий в статье «Ереси, расколы и отступления от устава церкви, бывшия и существующая в Ярославской епархии»: «Впоследствии к мнимым ересям, по причине коих все раскольники чуждаются православных, отнесены все новые обычаи, хотя они вовсе не касаются веры, каковы: празднование Новаго года 1 января, употребление сахара и чая, немецкого платья, итальянского пения и живописи, … мощение улиц булыжником, определение меры и веса в купле и продаже. Сами же все (федосеевцы. – Ю.К.), для отличия от православных, одеваются: мужчины в старинные русские кафтаны, женщины в сарафаны… молятся все с лестовками, о чепчиках и тому подобном и подумать не смеют. Посты хранят очень строго». В XIX веке наблюдается оживление «фе-

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

досеевского согласия». Количество моленных увеличивается, по данным Н.М. Никольского их количество в одной Москве в 1800 г. было 32, а в 1847 г. – 176, и это в период николаевских гонений на старообрядцев! Всего же по России под влиянием Преображенского кладбища находились в 40-х годах федосеевские общины в 26 губерниях – от Ярославля до Астрахани, от Казани до Тюмени. Причина такого продвижения старообрядчества в том, что хозяевами моленных были фабриканты. Они строили свои отношения на безусловном доверии и строгой нравственной дисциплине, запрещавшей обман и надувательство. Кроме этого, конечно же, у них была своеобразная точка зрения на вопрос о браке. Рождавшиеся дети считались незаконными и не имели права на наследство. Умелая пропаганда эсхатологических настроений заставляла людей завещать имущество общине. Кроме того, федосеевцы укрывали беглых обоего пола. Беглые жили при моленных, естественно, трудясь на благо общины. ерои нашего очерка жили в Угличе в XIX веке. Жили обычной жизнью многих людей. Но на фоне провинциального города они все же выделялись. Эта старинная семья, известная в Угличе в XVII веке, придерживалась раскола. Выжиловы… Согласно словарю В. Даля, «выжила» – добытчик. Вот от

какого слова происходит фамилия наших героев. Впервые Выжиловы упоминаются во второй половине XVII века. В писцовых книгах Углича они значатся владельцами торговых лавок. Если верить в новгородское происхождение семьи (см. книгу А. Горстки «Судьба купеческой обители», вышедшую в Угличе в 2003 году), то торговлей они занялись неслучайно. Новгородцы не сидели на месте, полагаясь на сельское хозяйство, они жили торговлей: покоряли неприветливые северные моря, Уральские горы, сибирские просторы. Новгородец, как определенный психофизический тип, представлял собой целеустремленного и хитрого, расчетливого и решительного, волевого и трудолюбивого человека. Это только кажется, что торговля – простое занятие. Торговля – это риск. Жизнь требовала быть постоянно начеку, вот и формируется определенный генотип членов семейства, передаваемый по наследству. Первый из упоминаемых Выжиловых, Василий, был владельцем производства и сбыта солодяных и москательных товаров. В числе потомков Василия были церковные служители (до раскола), крупные торговцы, муниципальные деятели (ратманы, бургомистры). Население Углича, как и население всей страны, неоднозначно приняло реформы Никона. В городе, конечно, были сторонники старой веры. Их позиции укрепились с появлением стрельцов, высланных Петром I после событий 1698 года в Алексеевский монастырь Углича. Их окружал ореол страдальцев за веру, что, естественно, вызывало симпатии жителей. Со временем ростки старообрядчества окрепли и дали всходы. В документах, посвященных расколу, читаем,

что еще в 1823 году губернатор Безобразов предписывал: в моленных собраний не заводить, переписать всех раскольников с целью контроля за их деятельностью. Однако же списки составлены были небрежно, и верить им было нельзя. Число раскольников увеличивалось – и не по рождению, а по совращению в раскол. Характерный пример этому дает случай с Иваном Григорьевичем Бурениным. Буренин писал жалобу «Державнейшему Великому Государю императору Николаю Павловичу Самодержцу Всероссийскому Государю Всемилостивейшему», чтобы вернули ему беглую супругу, ушедшую в раскол. «Вступил я по обаюдному согласию в законное супружество с дочерью угличского мещанина Василья Михайловича Сурина девицею Марьею Васильевною, которая долгого времени находилась в расколе, а отец ея, а мой тесть означенный Сурин и доныне есть отступник Святой Грекороссийской церкви», – писал рассерженный муж (орфография и стиль сохранены). Придерживались «древлего благочестия» и другие известные в городе фамилии. Старообрядцами были, например, Серебряковы. Дмитрий Серебряков показал, что моленная в его доме была устроена еще его дедом лет 45 назад (т.е. примерно в 1799 г.). А купцы Николай Михайлович и Петр Михайлович Кожевниковы вообще хоронили крестьянина Сергея Максимова, умершего в доме Выжилова, и не где-нибудь, а на старообрядческом Георгиевском кладбище Углича. аким образом, мы можем сделать вывод о достаточно широкой прослойке старообрядцев в городе, хотя возможно и не всегда последовательных. Не-

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

х был Иван Васильевич Выжилов. Это видно из сухих протоколов по «делу Выжилова». Собственно, дело началось в 1843 г. по иску тверской графини Ю.П. Самойловой, обнаружившей пропажу своего крестьянина, уже упоминавшегося Сергея Максимова. Дело стало набирать обороты. Вскоре было выяснено, что крестьянин жил у Выжилова «по сердоболию хозяина» и насильно не удерживался. Иван Васильевич от следствия не бегает, а дает показания, под которыми ставит собственную подпись: «Тому объяснению почетный гражданин угличской 2-ой гильдии купец Иван Васильевич сын Выжилов руку при-

8 ложил» (почерк – уверенная скоропись конца XVII века). В ноябре 1843 года в Угличе начался «повальный обыск» на основании Свода законов Российской империи на предмет раскола, особенно, у Выжиловых. Кроме этого, у купцов расспрашивали о Выжилове – все отметили, что поведения он «хорошего». Обыск выявил активную деятельность Ивана Васильевича по совращению в раскол. Выяснилось также, что его помощником был некий Стефан Кононов. Обнаружились и черниговские связи угличан (сохранилась переписка угличских властей с черниговским гражданским губернатором). Розыск установил наличие приверженцев древлего благочестия в Угличе. Как и их собратья по вере, угличские старообрядцы блюли незыблемость канонов и строгий устав жизни. Благодаря им в Угличе сохранился своеобразный пласт культуры внутри нового мира. Старший чиновник особых поручений, титулярный советник Селецкий не поленился навестить Выжилова дома (проживал он

на улице Солунской, ныне это – Октябрьская) и обнаружил наличие монастыря. Устройство монастырской жизни было похожим на тысячи других старообрядческих скитов, разбросанных по всей России. Отличие заключалось лишь в том, что выжиловская обитель была устроена в городском жилом доме. Монастырь был организован в 1826 году и имел несколько помещений: холодная моленная – внизу дома, теплая моленная – вверху (устроенные в 1810 и в 1825 годах соответственно). Кроме того, в 1837-38 годах возведены были столовая и смежные с ней кельи (столовая – это тоже моленная). В 1841 году Иван Васильевич украшает холодную моленную росписями. Их описание приводит в своей книге «На родной земле» Е.Н. Опочинин: «тут были неизбежные птицы сирин и алконост с женскими головами и птичьим туловищем, расписанные красками и золотом благочестивым поморцем; родословное древо «православных князей Мышецких и картина, изображающая двух дам в высоких шляпах и сжатого между ними

круглолицего кавалера...» Е.Н. Опочинин и чиновник по особым поручениям Селецкий оставили описания моленной в доме Выжилова. В ней все стены, кроме одной, были уставлены образами. Иконы были «прекрасного древнего письма», святые и пророки были написаны на них «благообразны видением и смиренны». Многие из них были покрыты золочеными окладами, украшены жемчугом и драгоценными камнями. В свете многочисленных лампад сверкали литые восьмиконечные кресты. С потолка спускались хорошо начищенные паникадила, а перед иконостасом стояли большие серебряные подсвечники «с местными свечами» и три «налоя» с особо чтимыми иконами. В момент прибытия туда Селецкого две девушки – псаломщицы, как часто это бывало у старообрядцев, – читали Псалтирь. Кроме них монастырь имел наставников (духовные отцы), канонниц (отпевальщицы), уставщиц (монахини, правившие службы). При зажженном паникадиле была видна потемневшая от времени живопись, которая покрывала стены и проемы окон. «Вот зажгли среднее паникадило, и из полумрака выступила красивая голова царевича Иоасафа, украшенная короной, полное мистической тайны изображение Параскевы Пятницы, а по углам, на печах – сонмы святых отцов церкви на вселенских соборах», – писал бывавший у Выжиловых Е.Н. Опочинин. Росписи украшали не только моленные, но и жилые комнаты. В комнатах были развешены изображения и надписи назида тельного характера. Например, на одной из стен висел лист с перечислением «крамол» Никона, имен мучеников, изречений, призванных помнить

9 о случившейся трагедии. лужили строго по правилу. Заутреня, например, начиналась в 12 часов ночи. Как и положено у старообрядцев, помещение делилось на мужскую и женскую половины. Мужчины одевались в длиннополые кафтаны, женщины – в сарафаны и платки, без каких-либо украшений. Молились сообща: вместе, одновременно крестились, кланялись, пели. То р ж е с т в е н н о и проникновенно, с выделением каждого слога, правилась служба. Чтение было неторопливым и внимательным. Таким же было и пение. В старообрядчестве сохранилось древнерусское «дониконовское» пение – унисонное, т.е. однотонное. Оно лишено внешних эффектов и эмоций. Главная задача такого пения – единодушие, чтобы все голоса – басы, теноры, дисканты – производили впечатление одного целого. Те, кто слышал такое пение, говорят о его особой торжественности, изящности. Вот и Е.Н. Опочинин написал, что знаменное пение было очень проникновенным, «хватающим за душу». Для песнопений использовали книги (ирмологии), написанные особыми знаками – «крюками», «знаменами» (поэтому-то пение по ним и называлось знаменным). Было выяснено, что к Выжилову для богомолья собирались в большие праздники до 300 и более человек. Богатые раскольники отправляли у него торжественные поминовения, оставляя богатые приношения. Бедняки часто и подолгу останавливались в гостеприимном доме, работали, умножая достаток как монастыря, так и купца. Особое внимание старообрядцы уделяли просвещению. Они устраивали шко-

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

лы, а если не было такой возможности, то обучали детей дома. ( Не о таком ли училище упоминается в «житии Иоанна Чеполосова», который был, как известно, из семьи старообрядцев?) Грамоте обучали по Псалтири и Часослову, но в дальнейшем каждый старообрядец пополнял свои знания самообразованием. Старообрядцы буквально охотились за книгами и иконами дониконовского периода. У них сохранились уникальные произведения искусства, безжалостно уничтожавшиеся в угоду новым вкусам. Оно и понятно. Ревнители древлего благочестия находились в перманентном состоянии полемики с официальной церковью. Это требовало большой эрудиции и знаний, для чего, в свою очередь, требовалось постоянное общение с книгой и иконой, поэтому издатели были очень внимательны,

жает богатство красок и форм рисунка заставок и инициалов. Заставки рукописных ирмологиев (сборников песнопений) выполнены уверенной рукой живописца: тут и упругие, вьющиеся листья, ягоды и плоды, окрашенные яркой киноварью и празеленью, оттененные благородным золотом, и мифические птицы сирин, и причудливый геометрически-растительный орнамент, и виноградная лоза – любимое украшение старообрядцев (лоза – символ Иисуса Христа). Инициалы – заглавные буквы – выполнены с безукоризненной точностью форм и являются самостоятельным украшением книги наряду с заставками и миниатюрами. Заглавия книг, как правило, выполнены старинной вязью, которая в настоящий момент справедливо считается дополнительным орнаментальным украшением

цветовых оттенков и передачи духовного состояния святых без отступления от канонов. Некоторые из выжиловских икон до сих пор находятся в запасниках или экспозиции музея. Старообрядческие иконы отличаются традиционным двоеперстием, цветовой гаммой, трактовкой образа, орнаментом и символикой. Символика касается прежде всего евангелистов. Литературным источником символики послужили тексты пророка Иезекииля и Иоанна Богослова, в которых описываются животные, лицами подобные человеку, льву, тельцу и орлу. Человек олицетворял Евангелие от Матфея, т.к. оно начинается с человеческого родословия Христа, лев – Евангелие от Иоанна, т.к. в нем говорится о происхождении Христа от Бога, бык – Евангелие от Луки, означал жертву первосвященника

ветовая гамма угличских старообрядческих икон Ц сдержанная, приглушенная, с преобладанием коричневоохристого, серо-голубого, оливкового и киноварного цветов. чтобы не допустить ошибок при печатании. Печатные книги староверам приходилось изготавливать тайно. Выходные данные книги намеренно искажались, чтобы власти не нашли типографии. Содержание произведений было духовно-нравственное и эсхатологическое. Е.Н. Опочинин, П.И. Мельников (Печерский), все, кто общался со старообрядцами, отмечали их глубокое знание текстов Писания, Пролога, житийной литературы. ыжиловский монастырь был закрыт в августе 1928 г. В музей из монастыря поступило 260 предметов, из них почти 150 икон, книги, предметы церковного культа. Книги дониконовской печати есть в фондах музея, и все их отличительные признаки на них присутствуют. Пора-

книжных экземпляров. Старообрядцы не признавали новшеств в иконописании, они покупали, меняли, а впоследствии заказывали изографам иконы, которые были выдержаны в стиле древнерусской живописи. Особенно почитались ими строгановские иконы. Строгановские иконы отличались богатством содержания, а при оформлении использовались золото, серебро, камни. Особую привлекательность в глазах старообрядцев имела литературная основа иконописного извода, делавшего икону явлением уникальным, потому как и сами Строгановы, и их мастера любили редкие сюжеты. Художники обладали незаурядным вкусом, прекрасным знанием богословской литературы, мастерством построения композиции, подбора

Захария, орел – Евангелие от Марка, исполнено Духа Святого. В XVI веке на Руси под влиянием западноевропейской иконографии начинают писать Марка со львом, а Иоанна – с орлом. Прежнее распределение символов устойчиво сохранялось у старообрядцев. Цветовая гамма угличских старообрядческих икон сдержанная, приглушенная, с преобладанием коричнево-охристого, сероголубого, оливкового и киноварного цветов. Отличительная особенность – сочетание черного и серебряного колера. Сходные черты наблюдаются в написании личного: удлиненность ликов, особая форма глаз. Самая «привлекательная» икона «местного пошиба» – «Троица новозаветная». Она привлекает к себе внимание не только

СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО

особенностями извода, но и орнаментом. Именно он вспоминается в первую очередь, когда речь заходит об этой иконе. Белый фон полностью заполнен листьями и ягодами растительного орнамента, возможно, это тот самый сад – обитель Бога, триединая сущность которого выражена в трех образах: Творца, Спасителя и Духа Святого. В упоминавшийся 1928 год в музей из выжиловской обители поступило также несколько экспонатов светского характера, портреты. Это семейные портреты четы Дорофеевых и старообрядца Мальцева. В XIX веке портрет из дворянской среды «перебрался» в купеческую. У купцов, а особенно у староверов, он имел почти сакральный характер, это отмечал еще П.Н. Мельников-Печерский. По словам ис-

следователя, изображение на холсте заменяло отсутствующего родственника. А нынешний искусствовед музея С.В. Кистенева, говоря о таких портретах, подчеркивает их важную особенность: они должны передавать «достоинство и достаток», и поэтому неважно, так ли уж привлекательно лицо на портрете. Гораздо важнее, что мужчина на холсте – олицетворение достоинства, гордости, уважения и самоуважения, а его супруга – достатка. Как часто художникам, исполнявшим заказы купцов, приходилось выписывать бархат и кружево, сережки и колье, кольца и диадемы. Но на портретах из выжиловского дома такого мы не увидим. Не к лицу старообрядцам думать об украшениях. Неизвестный автор написал семейную пару Дорофеевых в традициях того времени. Мужчина на портрете привлекает внимание прямым открытым взглядом. Глаза и волосы, черные как смоль, унаследует его дочь, маленькая Анна. У женщины на портрете легкая полуулыбка, взгляд направлен внутрь себя. Спокойствие, уравно-

10 вешенность, неторопливость – кажется, что это присуще женщине с портрета. В этот период у женщин купеческого сословия еще нет стремления, да и возможности, к разнообразию, духовной жизни: молельня, церковный календарь, молитва, пост – вот духовная потребность большинства женщин. И вещи, и одежда диктуют стиль поведения: все по правилу, по канону. Согласно моде, Дорофеева накрыта шалью, непременным атрибутом женского туалета у купчих в XIX веке. Голова покрыта шапочкой, волосы аккуратно забраны. Женщина не нарушает правил, но вот свою дочь она нарядила в «греческое платье». Маленькая девочка с живыми черными глазами старательно позирует художнику, но нрава она непоседливого, ей трудно усидеть, поза ее получилась более естественная, чем у родителей. Эта маленькая девочка, став взрослой, выйдет замуж за Дмитрия Михайловича Выжилова, намного переживет супруга, воспитает детей, твердой рукой будет управлять производством и торговлей и сохранит

веру предков. До конца жизни она останется старообрядкой, будет хранить книги, иконы, предметы церковного культа. Ей пришлось нелегко. После смерти мужа она стала главой семьи. На ее руках – четыре дочери и «бизнес». Торговля приносила доход, но заниматься этим было непросто. Еще Ф.Х. Киссель отмечал подозрительность, неразговорчивость, неуступчивость угличских купцов. Они мало и неохотно читали, впрочем – и среди них бывали исключения: Зимины, Выжиловы, Переславцевы – называет Киссель тех, кто держал в руках не только «повесть о Еруслане Лазаревиче» и «Бове-Королевиче». Но Анна Ивановна уверенно вела дело. На 1902 год оборот ее капитала составил 2100 полновесных дореволюционных рублей. Наверняка ей помогали свои – старообрядцы старались держаться вместе. Ей принадлежали писчебумажная фабрика, на которой работали до 100 человек, и кожевенный завод. Дочери вышли замуж, семья разрослась. Но попрежнему семейным очагом родственники

считали дом на улице Солунской, где были красивый вишневый сад, пруд и, конечно, молельня. Одна из дочерей Анны Ивановны вышла замуж за рыбинского купца Ивана Ожегова, появились дети Екатерина, Анна, Борис. Екатерина Ивановна, выйдя замуж за Михаила Смирнова, осталась в Угличе. Ее сын Владимир был впоследствии вторым секретарем райкома КПСС, но тем не менее книги, по которым правили службы предки, оставались в его доме. Пришло время, и они появились в нашем музее – их передала туда, как уже отмечалось выше, дочь В.М. Смирнова, Галина Владимировна Орлова. Бесценные для исследователя, потрепанные, отмеченные временем фолианты XVI-XVIII веков. Сегодня почти неизвестно такое понятие как «купеческая семья», исчез образ жизни и преемственность предпринимательства, благотворительность, наконец. Остались только люди, у которых есть внутренний ориентир на правильность мыслей и дел, достойных памяти предков.

Ольга ГОРОДЕЦКАЯ

СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД

ернули людям архитектурные памятники

радиции реставрационного дела восходят к далекому прошлому. В Угличе еще в 19-м веке одним из первых опытов научной реставрации, ставшим достоянием российской науки и культуры, была реставрация Дворца царевича Димитрия. Мы с благодарностью должны вспомнить имена реставраторов названного столетия – это профессор Н.В. Султанов, губернский архитектор И.П. Маас, губернский инженер А.М. Достоевский, члены императорского археологического общества И.А. Шляков и А.А. Титов, ростовский мастер В.И. Баганин, мастер И. Серебряков. Представители местного самоуправления того времени лично участвовали и поддерживали дело сохранения исторического наследия Углича. Они входили в состав общественных комитетов, Колокольня церкви Царевича Димитрия в строительных лесах.

СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД

попечительских обществ, оказывали финансовую поддержку, жертвовали собственные капиталы. Их имена вошли в историю города конца 19-го – начала 20-го веков. Вот они: городской голова А.В. Кожевников, городской голова М.А. Жаренов, угличские предводители дворянства Я.С. Колмогоров и Н.Н. Тучков, член земской управы А.Д. Опарин, статский советник Д.В. Лавров. В 19 веке реставрационному делу в Угличе содействовал и ярославский губернатор А.Я. Фриде. Он входил в комиссию по реставрации Дворца царевича Димитрия, добился утверждения проекта императором Александром III. Но, к сожалению, история Углича знает и периоды разрушений, утраты бесценных архитектурных памятников. В течение первой половины 20-го века наш город пережил несколько этапов преобразований, связанных с политическими и экономическими переворотами в стране, прошел через годы борьбы с религией, разрушающей деятельности Волгостроя. Многие памятники были снесены, а уцелевшие в годы индустриализации сильно повреждены, некоторые полуразрушены. Поэтому в послевоенное время, в конце 40-х – начале 50-х годов, реставраторам предстояло начать грандиозную работу по восстановлению исторического облика города. И конечно – это было невозможно без поддержки местных властей. Вторая половина 20-го века завершилась возвращением городу его исторического предназначения. Углич зазвучал как торгово-туристический православный русский город, сочетающий промышленную и гражданскую (современную и историческую) застройки с памятниками православной русской архитектуры, охрана и реставрация которых сейчас является частью социальной и культурной политики. Многие годы в Угличе функционировало отделение Ярославских научно-производственных реставрационных мастерских, но и после того, как образовался самостоятельный участок, лучшие архитекторы и реставраторы области руководили работами по восстановлению угличских памятников. На это выделялись немалые средства. И сейчас Углич тоже пользуется особым вниманием и заботой

Администрации Ярославской области – как один из ценнейших туристических городов России, сохранивших свой исторический облик. А только что упомянутый Угличский реставрационный участок был создан в 1952 году. Возглавлял его прораб Сухов, его преемником в 50-е годы был прораб А. Барашков. Работы в это время велись сезонно, силами угличских мастеров – человек 7-8, не больше. Располагался участок на территории Алексеевского монастыря. Технология производства работ в первые годы существования реставрационного участка была простая: ручные инструменты, стройматериалы, известковая яма. Транспорт – лошадка по кличке Ракета, телега да сани. И тем не менее, в 1952-53 гг. реставрировали дом Калашникова, Дивную церковь, церковь Иоанна Предтечи. В 1956 году начались большие работы по реставрации Воскресенского монастыря. Туда в 60-е годы и переместился участок. У реставраторов появились оборудование, машина «ЗИС». Одновременно с реставрацией монастыря велось укрепление грунтов. Эта работа вошла в историю, как настоящий подвиг по спасению ценнейшего памятника Углича. В ту пору реставрационный участок возглавлял А.В. Шелгунов – прекрасный

каменщик, он делал порталы Воскресенского монастыря и Дивной церкви и остался работать каменщиком после того, как его сменил на посту руководителя участка Н.П. Бокарев. С 1965 по 1970 гг. реставрировали церковь Иоанна Предтечи на Волге. В 70-е годы реставрационный участок переселился на улицу К. Маркса (ныне – Спасская). Здесь уже появилось столярное оборудование, циркулярная пила. Возглавил участок прораб М.Ф. Синельников. Фронт работ расширился. Кроме Воскресенского монастыря Подновляется здание бывшей городской думы в кремле.

В ремонте – церковь Флора и Лавра.

13 реставрировали Корсунскую и Казанскую церкви, Богоявленский собор в кремле. Решением Горисполкома от 5 января 1978 года Угличскому реставрационному участку было передано помещение бывшей Сухопрудской церкви, где он и поныне располагается. С этого времени начался период самого большого подъема его деятельности. Постепенно штат его возрос до 50 человек. Было уже 6 единиц транспорта: автобус, автомобиль «УАЗ», 2 самосвала, 2 трактора, и на всю эту технику приходились 3 шофера. Обзавелся участок оборудованием – станками (фуговальным, комбинированным, токарным, деревообрабатывающим, сверлильным), пилорамой. Значительно возрос объем работ. Добавились работы по реставрации Троицкой церкви на Дивной Горе, Казанской церкви села Заозерье, продолжались работы в Улейминском монастыре, реставрировалась колоколь-

ня Спасо-Преображенского собора, шел ремонт фасадов памятников кремля, ремонт кровли Богоявленского собора, обслуживалась бригада позолотчиков куполов Федоровской церкви. В 1987 году Угличский реставрационный участок возглавил Николай Павлович Коваленко, который руководил им до 2005 года. А в настоящее время директором этого предприятия (оно – общество с ограниченной ответственностью) является В.А. Зыков. Угличский реставрационный участок открывал свой филиал в городе Мышкине (с 1989 по 1999 гг.). Десять лет шли там большие работы по реставрации здания Опочининской библиотеки. Возглавляла филиал Татьяна Алексеевна Шаулина. В 1980-е годы в Ярославле из научно-производственных мастерских образовался трест «Ярреставрация», под опекой которого и находится сейчас угличский участок. Руководит «Ярреставрацией» академик В.Д. Шаульский. И, наконец, назовем тех, кому непосредственно благодарны мы и будут благодарны потомки за возвращение красоты и величия архитектурным жемчужинам Углича. Вот прежде всего имена людей, бывших в разные годы ведущими архитекторами Угличского реставрационного участка: Сергей Николаевич Давыдов – вел первые работы по реставрации дома Калашникова, начинал реставрацию Дивной церкви; Иван Борисович Пуришев; Семен Евгеньевич Новиков – человек, которому угличане обязаны возрождением Дивной церкви, Воскресенского монастыря и других памятников; Александр Станиславович Рыбников, многие годы отдавший реставрации Улейминского монастыря и Опочининской библиотеки Троицкая церковь на Дивной горе.

Казанская церковь в с. Заозерье.

СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД

города Мышкина. А еще перечислим рабочих – настоящих мастеров реставрации. Это каменщики А.Д. Шелгунов, Н.А. Шляков, А.Н. Сажинов, В.Н. Третьяков, Н.А. Тищенко и А. Федоров; кровельщики С.А. Лихоманов, Б.В. Зайцев, Б.П. Петров и А.И. Куликов (по его методу проводились уникальные работы по замене кровли Воскресенского монастыря), плотники А.А. Круглов, А.П. Смирнов, Н. Большаков. И в заключение остается сказать еще вот о чем. Благороднейшую миссию по оказанию помощи реставраторам выполняет и Угличское отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПиК) – много лет его возглавлял В.Н. Богородский, а в настоящее время им руководит Герман Филиппович Моргуненко. На средства общества, в частности, восстанавливался Улейминский монастырь. Около 30-ти лет непосредственно сотрудничал с реставрационным участком, будучи директором Угличского историко-художественного музея, Виктор Иванович Ерохин. *** Спасенные и восстановленные реставраторами памятники Углича – это в основном храмы и монастыри. Полуразрушенные, обезглавленные, оскверненные – многие из них были на грани разрушения. Первые работы реставраторов начинались с противоаварийных мероприятий. За вторую половину 20-го века усилиями многих специалистов основная часть уцелевших памятников Углича была спасена, многим из них возвратили прежнее назначение. Засияли купола, кресты на главах церквей. Вернулось служение православной вере и духовности. А сейчас православные

общины, священники сами вносят огромный вклад в благоустройство, ремонт и реставрацию храмов и монастырей. Ольга ГОРОДЕЦКАЯ

– родилась в 1947 году. Окончила 1-й Московский медицинский институт (фармацевтический факультет). Около 35 лет отработала фармацевтом, совмещая работу по специальности с деятельностью в сфере культуры. Более 20 лет занимается краеведением. Организовала музей-клуб «Россия-Волга». До недавнего времени возглавляла сектор краеведения ОМЦ Дворца культуры г. Углича. Участница многих краеведческих межрегиональных конференций и чтений. Работы по краеведению, экологии, стихи опубликованы в сборниках, выходивших в Угличе, Мышкине, Калязине, в периодических изданиях, в т.ч. в газете г. Идштайна (Германия). В течение 8 лет вела работу со школьниками – участниками конкурсов «Отечество» и «Мемориал», не порывает связи с учащимися и сейчас.

ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА

«О царях и царицах, и о царевичах…»

Анатолий Марченко

Интересно получается с личностями в истории… Возьмите царевича Димитрия. Ребенком ведь был еще, и таковым остался навсегда. Зато скольким людям стал известен он за прошедшие после 1591 года столетия, сколько исторических интриг и авантюр сплелось вокруг его имени. Целое Смутное время – с момента смерти Ивана Грозного в 1584 году до воцарения на русском престоле в 1613 году царя Михаила Федоровича Романова – вписалось трагически в российскую хронологию! Или возьмите Григория Котошихина…

Что писал подьячий Григорий Котошихин про Смутное время

Анатолий МАРЧЕНКО

– родился в 1940 году в селе Кокшаровка Приморского края. До поступления на геологический факультет Московского университета два года работал бухгалтером Заволжского лесничества Угличского лесхоза, после МГУ, в 1969-73 гг., работал учителем в Иванковской школе Угличского района, техником-агрометеорологом на Угличской гидрометеостанции, инженером-геологом в Верхневолжском тресте инженерно-строительных изысканий, с 1974 по 1995 гг. – корреспондентом, а затем редактором многотиражной газеты часовщиков «Звезда» и наконец – ответственным секретарем «Угличской газеты». С 2002 года – корреспондент этого же издания.

ействительно, кто это такой? Царевич Димитрий – здесь все ясно для нас, даже для детей: столько историков – от маститых до менее известных – рассказывали и до сих пор рассказывают про него. А Котошихин? Про Григория Котошихина надо сразу сказать, что он как раз из подобных рассказчиков. Людям, глубоко сведущим в истории, он известен как автор сочинения «О России в царствование Алексея Михайловича», написанного им во 2-й половине 60-х годов XVII века. Этим сочинением я и хочу заинтересовать читателей журнала «Углече Поле», и в первую очередь – той его частью, где говорится про нашего царевича Димитрия, про Годунова, про поляков и их «фальшивых» Димитриев. Во-первых, занятно будет посмотреть, какими историческими фактами (а может домыслами?) пользуется при описании событий человек, живший сразу после изгнания поляков и к тому

ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА

же служивший в Посольском приказе. А во-вторых – сам автор является фигурой если и не легендарной, то уж во всяком случае – авантюрной, поэтому и с этой стороны будет интересно читать отрывки из его со-

чинения, в публикации которого сохраняется деловой письменный стиль семнадцатого столетия, который был близок к разговорному языку того времени. Итак, если ориентироваться на биографическую

Иоанн IV Грозный.

Упсальский университет.

ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА

16 зяина квартиры, в которой проживал: тот приревновал его к своей жене. По приговору шведского суда, через четыре месяца, Котошихин был казнен, а его труп использовали для изготовления скелета, служившего впоследствии учебным пособием для студентов Упсальского университета. Вот такая, можно сказать, жуть будет предшествовать нашему с вами ознакомлению с небольшим фрагментом сочинения Григория Котошихина. Рукопись этого историко-русского «трактата» обнаружил много-много лет спустя, в 1838 году, российский историк С.В. Соловьёв – найдена она была в библиотеке упомянутого университета! В 1840 году сочинение впервые было издано в России. Потом издание трижды повторялось (в 1859, 1884 и 1906 гг.). И уже в наше время, не так уж и давно, – в 1983 году – в Москве, в издательстве «Молодая гвардия», в одном из томов

Лжедмитрий II. справку, подготовленную историком В.С. Шульгиным, а также на 3-е издание БСЭ, то Григорий Карпович Котошихин (родился примерно в 1630 году) был подьячим, как мы уже знаем – Посольского приказа. Выполнял он различные дипломатические поручения. В 1658-1661 годах состоял в русском посольстве, которое вело переговоры со Швецией о заключении Валиесарского и Кардисского договоров (по окончании русско-шведской войны 1656-58 гг.). Весной 1664 года Котошихина посылают на театр военных действий с Речью Посполитой (шла начавшаяся в 1654 г. русско-польская война за Белоруссию и Украину) в войска воеводы князя Я.К. Черкасского для ведения канцелярских дел (то есть, состоял Котошихин при главной квартире московских войск), но он в августе перебегает к литовцам, а в конечном итоге перебирается в Стокгольм. В марте 1666 г. Котошихин был принят на шведскую службу – чиновником государственного архива, и в этом ничего нет удивительного:

он уже давно, в 1663 году стал тайным шведским агентом, передавая враждебному России королевству секретные сведения. Поэтому вероятность быть разоблаченным, скорее всего, и вынудила Котошихина бежать за рубеж. Правда, известно объяснение причин побега, данное самим Котошихиным: якобы он не хотел писать донос на воеводу Черкасского, к чему понуждал главный воевода князь Ю.А. Долгоруков. Но это, конечно, нисколько не умаляет вины Котошихина перед Россией. Кстати, вначале он предложил свои услуги польскому правительству, но здесь у него ничего не вышло. Однако не суждено было Григорию Котошихину воспользоваться в полной мере благожелательностью, проявленной к нему со стороны шведов, – только и успел написать по их заказу свое сочинение о России. Авантюрность характера этого человека в конце концов и погубила его. В августе 1667 года, затеяв пьяную драку, он убил непреднамеренно хо-

17 веков – 16-го и 17-го, – предназначенного для иностранного пользования в том же семнадцатом веке. Для нас, современных угличан, литературный перл интересен еще и колоритным языковым стилем автора сочинения, чем-то схожим с летописным. Несомненно, читатель теперь заинтересуется литературным трудом Григория Котошихина в полном его объеме. Как отмечалось в «Дипломатическом словаре», изданном в Москве в 1948 году (ОГИЗ), – в эту справочную книгу, одним из двух главных редакторов которой был известный по сталинскому времени А.Я. Вышинский, я догадался заглянуть при написании данной статьи, – Котошихин по поручению шведского канцлера Магнуса Делагарди «составил замечательное по точности и содержательности описание государственного строя и быта высших классов Московского государства».

Лжедмитрий I.

серии «История Отечества в романах, повестях, документах» вместе с романом Василия Шукшина «Я пришел дать вам волю» снова вышел в свет и писательский труд Григория Котошихина (общее название тома – «Бунташный век») . Вот как оно начиналось – сочинение Григория Котошихина (135 современных книжных страниц) «О России в царствование Алексея Михайловича», первая глава которого идет с подзаголовком «О царях и царицах, и о царевичах, и о царевнах, и о женитьбе царской, каким обычаем бывает веселие», – затравка к ней мною наполовину сокращена, а также проведена разбивка текста на абзацы (см. стилизованный вынос № 3). ИТАК, теперь у нас – читателей и составителей журнала «Углече Поле» – есть образчик упрощенного, популярного повествования об угличских и московских событиях на грани двух

ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА

18 В. И. Серебренников. Церковь Рождества Иоанна предтечи. Сер. XIX в. Акварель, тушь.

РЕСТАВРАЦИЯ

Анатолий ГОРСТКА

Возрождение Анатолий ГОРСТКА

– родился в 1941 году на Украине – в городе Ахтырка. Закончил Кишинёвский университет (исторический факультет), затем – заочное отделение по специальности «искусствоведение» Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры. С 1968 по 1972 годы трудился в КириллоБелозерском музее-заповеднике (научным сотрудником, заместителем директора по научной работе) и в Кишинёвском государственном музее, возглавлял Балаковский филиал Саратовского художественного музея. А начиная с 1980 года живет и трудится в Угличе. Анатолий Николаевич Горстка является заведующим художественным отделом Угличского музея, написал около десятка книг на историко-культурную тематику, привязанную к Угличу (последняя из них – солидный альбом «Иконы Углича»), опубликовал 10 статей в серьезном академическом сборнике «Памятники культуры. Новые открытия». А.Н. Горстка – Почетный гражданин Угличского муниципального района.

1999 году в издательском центре Рыбинского музея вышла моя книжка «История одной церкви». Она была посвящена лучшему приходскому храму Углича – Рождества Иоанна Предтечи «на Волге» 1689-1700 годов. В ней я рассказал об истории церкви, о трагическом событии, с нею связанном, об испытаниях, выпавших на ее долю, а также о некоторых художественных памятниках, поступивших из нее в собрание Угличского музея. В конце книги, в связи с плачевным состоянием церкви на тот момент, я высказал пожелание, чтобы расположенный по соседству Воскресенский монастырь, возвращенный епархии, обратил бы свое внимание на стоящий рядом, медленно разрушающийся храм, и, может быть, с него бы начал возрож-

дение своей древней обители. И в заключение добавил: «Если эти планы осуществятся, у Предтеченской церкви, возможно, начнется новая жизнь». И вот возрождение храма началось, правда – усилиями не епархии, а одной из компаний РАО «ЕЭС России». Глава Угличского муниципального района Э.М. Шереметьева сумела убедить руководство компании в значимости и необходимости реставрации этой церкви. По ее словам, еще в конце 30-х – начале 40-х годов XX века, в связи со строительством и введением в эксплуатацию Угличской ГЭС, историческая застройка, вблизи которой проводились работы, сильно пострадала – было снесено несколько зданий, в том числе и бывшее духовное училище. Большой ущерб был нанесен культовым

памятникам – засыпка Троицкого ручья и изменение режима грунтовых вод резко отразились на состоянии Воскресенского монастыря и стоящей неподалеку Предтеченской церкви. Но если Воскресенский монастырь уже «возрождается к жизни», то Предтеченская церковь все еще остается в небрежении – ее фасады покрываются паутиной трещин, осыпается штукатурка, тускнеет окраска ее глав и кровли. Несколько лет велась переписка между УМО и руководством РАО «ЕЭС России», и вот, наконец, все разрешилось. Совсем недавно в Угличе был открыт музей Российской гидроэнергетики, и как бы логичным продолжением этих работ стало благоустройство прилегающей к музею Волжской набережной, а также

Обновленная церковь Рождества Иоанна Предтечи. и реставрация Предтеченской церкви. На эти цели РАО выделило большие средства – 29 миллионов рублей. Первый этап работ завершен – силами ООО «Угличский реставрационный участок», возглавляемого В.А. Зыковым, восстановлен первоначальный облик храма. Теперь на очереди работы в интерьере, дренаж и подсветка церкви. Пройдет совсем немного времени, и вновь предстанет во всей своей первозданной красе этот удивительный храм, вызывавший некогда восхищение великого Н.К. Рериха, а ныне названный петербургским искусствоведом Б.М. Кириковым «одним из архитектурных чудес Углича». И это станет хорошим подарком всем нам – угличанам, любящим и ценящим великое прошлое своего родного города.

Угличская городская публичная библиотека была открыта 27 июля (8 августа) 1897 года и явилась первой в Ярославской губернии общественной библиотекой. Более или менее значительные библиотеки других городов, как, например, в Мышкине, Рыбинске и Ростове, принадлежали соответствующим земствам и управлялись их соответствующими органами. Фактическому открытию угличской библиотеки предшествовала долгая работа мысли образованного купечества и интеллигенции города. Фонд библиотеки начал складываться задолго до ее официального открытия. Значительную роль в его формировании сыграли дары людей, желавших по мере своих сил и возможностей способствовать пополнению библиотеки. И эти имена не забыты.

Угличский храм просвещения К 110-летию библиотеки имени И.З. Сурикова

отребность в подобном учреждении начала проявляться еще в 80-е годы XIX столетия. Известно, что в 1887 году в городе существовал кружок, в который входили Константин Николаевич Евреинов, Алек-

сандр Аркадьевич Истомин и Андрей Николаевич Поляков: члены кружка собирались в Торговом доме «Николай Евреинов и Сын», где обсуждали вопрос об открытии общественной библиотеки. Впоследствии они стали ее членами-учредителями.

Ксения РЕЗВИНА

– родилась в городе Манглиси Грузинской ССР, окончила Тбилисский государственный педагогический институт им. А.С. Пушкина. Старший научный сотрудник исторического отдела Угличского историко-архитектурного и художественного музея, в котором работает с 1978 года. Ее статьи публиковались в сборниках музея, журнале «Библиотека» (Москва), сборнике «Благотворительность в России», выпущенном петербургским издательством, в «Угличской газете». На областном конкурсе исследовательских и творческих работ, посвященном 145-летию со дня рождения крупного ученого-библиотековеда А.Н. Рубакина, материал К. Резвиной о библиотеке города Углича удостоен премии.

Празднование Дня Коронования Их Императорских Величеств 14 мая 1896 г. в г. Угличе.

Ксения РЕЗВИНА

ЮБИЛЕЙ

Белоусова Валентина Фёдоровна, директор библиотеки с 1958 по 1982

Кузнецова Капитолина Васильевна, директор библиотеки с 1994 по 2007 гг.

Калашникова Светлана Ивановна, директор библиотеки с 2007 г.

Ершова Галина Николаевна, директор библиотеки с 1982 по 1994 гг.

есколько интересных штрихов о первых шагах к открытию городской библиотеки дает сохранившаяся переписка между ее членами-учредителями К.Н. Евреиновым и А.Н. Серебренниковым. 30 октября 1889 года Андрей Николаевич Серебренников писал Константину Николаевичу Евреинову: «Я слышал, что Леонтьев хочет открыть библиотеку в Угличе и утверждает, что 100 подписчиков у него уже на примете. Если так, то надо надеяться, что открытие библиотеки в Угличе является желательным фактом. Может быть, тебе раньше, чем мне, придется переговорить с Леонтьевым по этому делу, то ты сообщи тогда мне об этом. Но вот что важно, постарайся узнать (или прямо предложить наше содействие), согласен ли будет город принять для библиотеки книги, а может быть – несколько книг и, вообще, согласен ли он учредить свою библиотеку даже в том случае, если бы Леонтьев открыл свою, наведи справки и в земстве. Если нет, тогда мы примем свои меры…» На это Евреинов отвечал Серебренникову: «Действительно, я слышал, что Леонтьев думает открыть библиотеку в Угличе… Наше дело имеет с открытием им библиотеки очень мало точек соприкосновения, и поэтому я, со своей стороны, советовал бы не отступать от намеченной цели. Примет ли город или нет наши пожертвования – это тоже вопрос второстепенной важности. Важно лишь будет то, что мы сумеем собрать библиотеку. А раз мы будем располагать ею, то тогда и можно будет уже предложить ее городу. Если же он не примет, то можно будет передать книги в такое учреждение, как предполагаемый угличский музей, при котором, вероятно, будет существовать книгохранилище, по примеру нашего соседа Ростова».

Следует отметить, что вопрос о необходимости в городе библиотеки возникал и обсуждался и среди других групп населения Углича. Так, в 1889 году появилась идея об открытии библиотеки, но не общественной, а частной. Выразителем ее явился Леонтьев, открывший собственную библиотеку, просуществовавшую недолго. Дальнейшие события показали, что вопрос об открытии в Угличе общественной библиотеки был отложен на несколько лет. В городе же появилась частная библиотека Леонтьева. Однако идея общественной библиотеки не исчезла бесследно, и уже через несколько лет, несмотря на наличие подобного частного учреждения, проявилась с новой силой. Еще до официального ее открытия были получены словесные заявления от многих лиц о желании их, после утверждения устава библиотеки, прийти на помощь ей своими средствами. В этом плане интересен отрывок из письма Л.Ф. Соловьева, присланного из Петербурга: «Ныне в Угличе… возникает храм просвещения, бесплатная библиотека. В этом добром начале я спешу откликнуться и, со своей стороны, посылаю книги, составлявшие мою домашнюю библиотеку, которые, я смею надеяться, будут приняты и послужат залогом моей любви к родному древнему Угличу. Смею надеяться получить извещение о получении книг, и о дне открытия библиотеки». 3 мая 1896 года состоялось экстренное заседание угличской городской думы. На нем был заслушан доклад «Особой комиссии о праздновании всероссийского торжества Священного Коронования Их Императорских Величеств: Государя Императора Николая Александровича и Государыни Императрицы Александры Федоровны», говорилось и об открытии в Угличе публичной библиотеки с бесплатным залом для чтения. Речь шла о том, чтобы пожертвовать для нее дом на Успенской площади, а также ассигновать пособие 100 рублей ежегодно и 500 рублей единовременно на приспособление пожертвованного дома под библиотеку. При этом городской голова Н.Д. Евреинов сообщил, что им уже «получено от учреди-

телей библиотеки до 1500 экземпляров разного рода книг, и, кроме того, на учреждение той же библиотеки представлено различными лицами 157 рублей деньгами». На этом же заседании был изложен и принят проект устава библиотеки. 20 ноября того же года он был утвержден ярославским губернатором Б.В. Штюрмером, и, вместе с этим, было получено разрешение на открытие публичной библиотеки под личной ответственностью учителя городского училища Петра Андреевича Критского. Согласно основным положениям устава, библиотека должна была составляться путем добровольных пожертвований книгами и деньгами. Она являла собой собственность города и предназначалась для всеобщего пользования. Средствами для дальнейшего развития и поддержания библиотеки, кроме ежегодной городской субсидии в 100 рублей, служили плата за право чтения, сбор со спектаклей и вечеров, устраиваемых специально для этого, добровольные взносы лиц, которым дорого процветание библиотеки. По уставу, библиотека находилась под управлением особого комитета под председательством городского головы, трое членов из которого избирались членамиучредителями, а остальные трое – общим собранием платных подписчиков. Лица, сделавшие пожертвование не менее 50 рублей или книг на эту сумму, считались членами-учредителями. После утверждения Устав Угличской общественной библиотеки был отпечатан в количестве 300 экземпляров и разослан жителям города, а также другим лицам, жившим в Петербурге, Москве, Ярославле, Рыбинске и Ростове, вместе с предложением городского головы вступить в число членов-учредителей. Первый организационный комитет библиотеки состоял из председателя – городского головы Николая Дмитриевича Евреинова и членов: Василия Васильевича Траянова, Михаила Сергеевича Келейникова, о. Иоанна Розова, Егора Васильевича Строганова и Петра Андреевича Критского. Последний стал первым заведующим библиотекой. Первое заседание организационного комитета состоялось 19 января 1897

ЮБИЛЕЙ

одписная цена за право П домашнего пользования книгами была назначена 5 рублей в год – по первому разряду и 2 рубля 50 копеек – по второму, причем допускалась и месячная подписка с платою в 50 и 25 копеек. Книги выдавались без залогов, на основании лишь личной известности администрации. Работала библиотека с одиннадцати до половины третьего – днем и с шести до половины десятого – вечером.

года. На нем было решено приступить к составлению каталога пожертвованных книг и их переплетению. Труд этот приняли на себя безвозмездно священник И. Розов – по духовному отделу и учитель П.А. Критский – по остальным отделам. С этого времени до дня открытия библиотеки организационный комитет собирался четыре раза: 19 января, 2 марта, 30 марта и 1 июня. Из его постановлений следует отметить следующие: об открытии в Угличе народных чтений, о выписке книг русских и иностранных авторов на 354 рубля, о подписке на Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, о выписке периодических изданий на 1897 год, об организации ряда любительских спектаклей в пользу библиотеки, об установлении правил для подписчиков и внутреннего распорядка по библиотеке. Торжественное открытие публичной общественной библиотеки состоялось в присутствии губернатора Б.В. Штюрмера. Этим днем – 27 июля – закончилось зачисление ее членов-учредителей, и к этому времени она насчитывала их 32. Разные лица, сочувствующие делу библиотеки, путем подписки дали 800 рублей деньгами и большое количество книг (свыше 2000 названий). В общей сложности, библиотека имела к моменту своего открытия 2562 названия книг, что составляло фонд в 4500 томов, а на столах читального зала – 32 периодических издания, выписанных для бесплатного пользования. Деятельность библиотеки в первый год ее существования была направлена на выяснение запросов и тре-

бований читателей. С этой целью каждое неудовлетворенное требование заносилось в особую книгу, которая служила главным указателем при пополнении библиотеки новой литературой. Уже с первых дней после открытия библиотеки обнаружилось явное предпочтение, отдаваемое читателями ее отделу текущей журналистики. Вследствие этого комитет, не обладая достаточными средствами, обратился в 38 редакций газет и журналов с просьбой о бесплатной (или со скидкой) высылке изданий. Большинство редакций отозвалось сочувственно и прислало свои издания 1896-97 годов, и уже в 1898 году читальный зал располагал 46-ю названиями газет и журналов. По имеющимся данным можно сделать некоторые выводы о характере деятельности библиотеки за первый год ее существования. Так, общее число посещений за 10 месяцев составило 5130 человек, из них утренних – 1789 и вечерних – 3341. Самое большое число посещений – 822 человека – было в марте, а самое меньшее – 360 – в декабре. В среднем на один день приходилось 17 читателей. В эти числа не входили случайные посетители или любопытствующие, а только являющиеся для обмена книг. Читальный зал был закрыт в году всего 6 дней. В течение года пользовались книгами библиотеки 203 подписчика, в том числе, платных – 166 и бесплатных – 37. Бесплатно получали книги учителя, учащиеся средних и высших учебных заведений, приезжавшие в Углич на каникулы, канце-

лярские служащие городских и земских управ – как учреждений города и земства, субсидировавших библиотеку. Всего было произведено около 6500 выдач книг. Неудовлетворенных требований записано 141 (из-за отсутствия книг). Наибольшим спросом пользовались сочинения Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, А.Н. Островского, А.С. Пушкина, И.С. Лескова, Н.А. Некрасова, С. Надсона. Но не следует забывать, что библиотека, образовавшаяся главным образом из случайных пожертвований, многого и весьма важного, конечно, не имела, разрозненные сочинения требовали пополнения. Однако библиотека про-

начальных школ. Второй год работы библиотеки ясно показал, что она пользовалась симпатиями местного общества. Продолжалось поступление пожертвований: в 1899 году от 53 жертвователей оприходовано 724 книги при 308 названиях. Кроме того, было выписано книг почти на 213 рублей на средства библиотеки. Деньгами от различных лиц поступил без малого 31 рубль. Не оставалась без поддержки и внимания библиотека и со стороны учреждений. Так, Угличская городская дума ежегодно выделяла на публичную городскую

1900 году библиотека стала называться Угличской городской публичной библиотекой. К этому времени она обладала фондом в 2527 экземпляров книг, читателями ее были купцы, чиновники, мещане – всего 203 человека.

должала пополняться. За первый год ее деятельности разными лицами было пожертвовано 569 томов (при 300 названиях). Особенно ценный вклад был сделан Угличским общественным собранием, пожертвовавшим роскошное издание книги князя Э. Ухтомского «Путешествие на Восток Его Императорского Наследника Цесаревича Николая Александровича». К концу первого года существования библиотека имела уже 6138 томов книг при 2771 названии. Был отпечатан систематический каталог – 640 экземпляров его поступило в продажу по цене 40 копеек. А в 1899 году 60 экземпляров каталога было бесплатно разослано учителями земских

библиотеку 100 рублей. А с 1899 года на помощь ей пришли сначала Угличское уездное земство, а затем и губернское, выделявшие по 150 рублей в год. С 1 мая 1899 года, ввиду предполагаемого изменения устава библиотеки, было прекращено бесплатное пользование книгами в читальном зале. За право чтения стала взиматься плата – 15 копеек в месяц, или 1 копейка в день. 1 октября 1899 года, в связи с переходом на службу в Ярославль, оставил заведование библиотекой П.А. Критский. Человек этот отдал много сил ее организации и устройству, чем заслужил глубокую признательность всего угличского общества. Его просветительская и общественная деятельность была

ЮБИЛЕЙ

отмечена Угличской городской думой на чрезвычайном заседании 30 сентября 1899 года: она уполномочила городского голову выразить письменно благодарность бывшему учителю городского трехклассного училища П.А. Критскому «за его участие в просветительных начинаниях в городе». Заведывание библиотекой было возложено на преподавателя того же училища Николая Гавриловича Смирнова.

его издания возник вопрос о правильной регистрации всех вновь приобретенных и пожертвованных книг. Комитет библиотеки на заседании 16 мая 1907 года постановил немедленно приступить к составлению нового основного каталога. Исполнение этой работы было поручено заведующему библиотекой Л.Г. Чернышову, утвержденному в этой должности 16 мая 1907 года. В середине июня 1907

на 16 отделов, и в каждом отделе систематизированы в алфавитном порядке по авторам. Только в тех случаях, когда автор оставался неизвестным, принималось во внимание первое слово названия книги. Для каждого отдела была установлена особая нумерация. Наклейки на книгах носили название отдела и номера этого отдела. Но так как во время работ по составлению нового каталога в библиотеку продолжали

июля 1912 года библиотеке исполнилось 15 лет. К этому 27 времени она имела 152 платных подписчика и 125 бесплатных, всего 277 человек. Посетителей же читального зала ежедневно насчитывалось от 10 до 15 человек.

В 1900 году библиотека стала называться Угличской городской публичной библиотекой. К этому времени она обладала фондом в 2527 экземпляров книг, читателями ее были купцы, чиновники, мещане – всего 203 человека. В 1901 году, уже через три года после выхода в свет первого каталога, число библиотечных книг настолько увеличилось, что назрела необходимость издать дополнительный каталог. Однако через несколько лет после

года приступили к составлению нового основного каталога. Работы велись в течение целого года, в них приняло участие до 50 лиц, и только к осени 1908 года каталог вышел из печати. Труд этот был безвозмездный. Работали, главным образом, женщины. Кроме библиотекаря А.Ф. Войнилович, самое деятельное участие в этой работе приняли Е.Н. Евреинова, А.Н. Евреинова, Е.Р. Черныш, Л.Н. Соболева, А.А. Семеновская, О.Н. Тихвинская. Все книги были разбиты

поступать находящиеся еще на руках книги и приобретаемые комитетом новые книги, то к моменту окончания работы по составлению нового основного каталога накопилось много не вошедших в него дополнительных книг, и пришлось занести их в особый, дополнительный список, – он был помещен в конце основного каталога. Всего было зарегистрировано по отделам 5562 экземпляра. Вышедший из печати каталог заключал в себе 268

страниц. Несмотря на то, что расходы на выпуск экземпляра каталога составили свыше 90 копеек, комитет библиотеки счел возможным установить цену экземпляра не более чем в 75 копеек, имея ввиду образовательное значение книг библиотеки. С появлением нового библиотечного каталога угличское общество получило возможность ознакомиться с полным содержанием видного просветительного учреждения города. Следует отметить, в библиотечном фонде к тому времени имелись произведения почти всех русских и иностранных классиков. Несмотря на слабую финансовую обеспеченность, угличская библиотека могла бы конкурировать со многими губернскими библиотеками. Например, ярославская библиотека имени А.С. Пушкина при своем годовом бюджете, составляющем около 5000 рублей, тратила на приобретение книг лишь 200 рублей, тогда как угличская библиотека при годовом бюджете в 1000 рублей приобретала книг за год на 100 рублей. Продолжали поступать в

Сотрудники Угличской ЦБС и представители районной и областной администрации во время вручения переходящего Красного Знамени (начало 1980-х гг.).

23 библиотеку пожертвования. Так, в 1910 году из Кашина от почитателей Л.Н. Толстого поступили сочинения писателя, а также его портрет в дубовой раме. Были примеры и денежных взносов. На заседании комитета библиотеки, проходившем 30 марта 1911 года, заведующий библиотекой Д.Г. Черныш сообщил, что поступило заявление от жены угличского городского головы В.К. Кашинова, Ольги Федоровны Кашиновой, в котором говорилось о том, что

отеку, весь состав Угличской городской управы, а также представители духовного ведомства и Министерства народного просвещения. В 1912 году в комитет входили Н.И. Тучков, Д.Г. Черныш, М.С. Вишняков, А.Д. Опарин, А.В. Попов, М.С. Келейников, от Угличского уездного земства – Н.А. Карпов (председатель уездной земской управы), от угличской городской управы – А.К. Поснов (городской голова), Н.И. Жаренов и С.М. Сурин (члены управы), от ду-

год своего пятнадцатилетия библиотека В пополнилась крупным даром от угличской дворянки Елизаветы Михайловны Леонтьевой,

умершей 19 апреля 1912 года. Она оставила духовное завещание, согласно которому вся библиотека, принадлежавшая ранее ее сыну и известная в свое время как дворянская библиотека Леонтьева, приносилась в дар угличской публичной библиотеке. Она заключала в себе 4000 томов.

оставшийся после ее сестры Марии Федоровны Меховой капитал, в сумме 169 рублей 14 копеек, она жертвует библиотеке. 27 июля 1912 года библиотеке исполнилось 15 лет. К этому времени она имела 152 платных подписчика и 125 бесплатных, всего 277 человек. Посетителей же читального зала ежедневно насчитывалось от 10 до 15 человек. Управление библиотекой, как и прежде, возлагалось на комитет, который состоял из 6 членов. Кроме того, в состав комитета входили по одному представителю от учреждений, субсидирующих библи-

ховного ведомства – протоиерей Константин Приоров, от Министерства народного просвещения – К.А. Фролов (инспектор Угличского городского училища). Таким образом, из состава первого организационного комитета в 1912 году сохранили свои полномочия только два его члена – Н.И. Тучков и М.С. Келейников. В год своего пятнадцатилетия библиотека пополнилась крупным даром от угличской дворянки Елизаветы Михайловны Леонтьевой, умершей 19 апреля 1912 года. Она оставила духовное завещание, согласно которому вся библиотека,

ЮБИЛЕЙ

принадлежавшая ранее ее сыну и известная в свое время как дворянская библиотека Леонтьева, приносилась в дар угличской публичной библиотеке. Она заключала в себе 4000 томов. Накануне Октябрьской революции книжный библиотечный фонд Углича составлял более 20 000 экземпляров книг. А вскоре после революции библиотеке было присвоено имя крестьянского поэта И.З. Сурикова. Это была новая точка отсчета, еще одна историческая веха… *** Большой и сложный путь прошла библиотека. В ее стенах заключены целые университеты, широко открытые для всех. Библиотека не только хранит величайшие сокровища мысли, но и заботится о том, чтобы эти сокровища, накопленные человечеством за многие века, служили нынешним и будущим поколениям читателей. Именно в этом видят свое главное призвание ее преданные делу сотрудники. Люди, уверенные в том, что библиотекарь – не просто служащий, который смотрит, все ли книги на полках, он участвует в формировании человека, его труд сродни труду педагога и писателя. Хочется верить, что библиотека не останется без поддержки и внимания, что ей и впредь будет дана возможность, совершенствуясь и прогрессируя, существовать и удовлетворять все запросы своих читателей.

(В публикации использованы документы, находящиеся в Угличском филиале Госархива Ярославской области и в фондах городской библиотеки им. И.З. Сурикова).

Группа сотрудников библиотеки в год 110-летия. (Слева направо: З.Я. Лёвкина, Т.А. Ушакова, К.В. Кузнецова, Т.М. Кербикова, М.В. Попова, Т.В. Захарова, М.В. Шайдерова, М.В. Яковлева).

Поэт, для которого слово Подобно святому обету, Следит, чтоб оно было ново И чтобы не кануло в Лету. А мы же – писаки простые Из армии грешных невежд. Слова наши часто пустые, И нет на них пышных одежд. У них этих слов созвездья – У нас же царит истерия. Слова их зовутся «Поэзия», А наши – одна эйфория.

Владимир БАКУЛИН

БЫЛ ОН СКЛОННЫЙ К ГЛУБОКИМ РАЗДУМЬЯМ

ладимир Бакулин родился 30 июня 1955 года в Красноярске. Отец его, Михаил Степанович, вернувшись с фронта, стал служить в органах внутренних дел; мама, Зиновия Ивановна, – учительница математики. Ещё старшая сестра Людмила – нежная привязанность к ней сохранилась на всю жизнь. Это его семья. Когда Володе было 8 лет, переехали в Абакан – столицу Хакасии, историю, обычаи и культуру которой он очень хорошо изучил и полюбил. Здесь началась уже сознательная жизнь, проявились многогранные интересы и наклонности, среди которых наиболее, быть может, выделялись увлечение литературой и театром. Лето дети всегда проводили в деревне у бабушек и дедушек. Одна семья – Коршуновы (родители матери) – жила в Краснотуранске – районном центре неподалёку от Абакана, другая – Бакулины – в деревне Калы. И то, и другое на Енисее. Места красивейшие: Саянские горы, тайга, могучий Енисей. Здесь родилась у Владимира трепетная любовь к природе – к реке, к каждой травинке, к любой букашке. Здесь узнал он и тяжёлый крестьянский труд: приходилось помогать по хозяйству. Зато всему научился. В 1973 году умерла мама (у неё было больное сердце). Отец через некоторое время женился на другой женщине. Володя постепенно стал отдаляться от семьи. К тому же эти события совпали с окончанием школы, с взрослением. После окончания школы Володя устроился работать на Абаканскую обувную фабрику, потом был помощником режиссёра, ассистентом звукорежиссёра на Абаканской студии телевидения. В это время он много играл в спектаклях Абаканского народного театра. Тогда был широко распространён набор в крупные вузы, даже в столичные, с периферии. Ездили представители приёмных комиссий по провинции, находили в глубинке талантливую молодёжь. Однажды приехали в Абакан из Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии. Выбрали Бакулина. Так он в 1974 году попал в Ленинград. Но, отучившись два года, институт бросил, в чём-то разочаровавшись. Вернулся в Сибирь. Сначала работал в Хакасском областном комитете по радиовещанию и телевидению ассистентом кинооператора. Потом опять на обувной фабрике. Очевидно, что всё это не давало удовлетворения. Уехал в Москву. Был и дворником, и разнорабочим. Это тоже быстро надоело. Хотелось романтики. Началась пора сибирских строек: монтажник «Сибэнергомонтажа» на Сургутском участке, плотник строительно-монтажного поезда в «Тюменьстройпути». Потом был Муром, где В. Бакулин поработал и электромонтёром, и руководителем заводской художественной самодеятельности. Потом снова Москва. Упаковщик в редакции «Литературной газеты», актёр на Киностудии имени Горького. Снялся в кинофильме «Нежный возраст». Жить в Москве ему было трудно. Вообще, город Володя не любил. Поэтому вполне осознанно сделал выбор между Москвой и Угличем: в 1983 году поселился в деревне Васильки, стал работать лесником. В 1985 поступил в московский Литературный институт им. Горького на отделение литературной критики, но тоже проучился только три года. Началась перестройка. Появились новые возможности, перспективы. Владимир увлёкся фермерством, в 1993 году организовал в деревне Юсово крестьянское хозяйство, и сначала всё шло хорошо: он даже стал заместителем председателя Фермерского союза. Но потом начались проблемы. В общем, все представляют, как это происходило, как разорялись фермерские хозяйства. Мало кто выжил. Следствием этого была тяжёлая депрессия, от последствий которой, можно сказать, Володя так до конца и не оправился. Что касается его литературного творчества, то мне кажется – он был талантливым человеком, к сожалению, не реализовавшим себя полностью. Стихи начал писать ещё в школе. Те стихи были очень неумелые, детские, но уже тогда в них чувствовалась какая-то сила, мощь. Вот одно из его самых ранних стихотворений:

Я родную Сибирь покинул, Бросил край, где родился и рос, Где зимою стоит премилый Ободряющий тело мороз. Где бескрайние степи-равнины, Где взмывают Саяны ввысь, Упирая свои вершины В небес голубой карниз. Там, привольно раскинув крону, Кедр могучий растёт, И, подобно глухому стону, В его ветках ветер поёт. Я там был – на его вершине, Сердце прямо рвалось из груди, Утонувши в его кручине, Крикнул я, что есть силы: «Лети!». Но мой крик потонул во мраке, Пальцы крепче вцепились в ствол. Туч лоскутья бежали в драке С ветром, молнией и дождём. Так, качаясь на кедре под ветром, Я забылся и слился с ним. Я приник к его мощному телу. И с тех пор он – мой побратим. Он тогда не сломался и выстоял – Я спасён был. Какого рожна? Только тем помогают, кто выстрадал, Только тем, кому помощь нужна. Позже в его поэзии появились философские и религиозные мотивы. Вообще, он был человек, склонный к размышлениям, глубоким раздумьям. Увлекался философией, историей. Кстати, собрал большую и очень продуманную (где не было случайных книг) библиотеку. Прочитал всего Вернадского, знал работы Циолковского, Чижевского. Очень интересовался теорией доминанты академика Ухтомского. Космос, устройство Вселенной, место, которое занимают в ней Земля, другие миры, – с одной стороны; человек и природа, добро и зло, жизнь и смерть – с другой. Вот что его интересовало. Собственно отсюда возникают мотивы его поэзии. Кроме стихов, В. Бакулин сочинял рассказы, в которых находило выражение присущее ему чувство юмора. К большому сожалению, они практически не сохранились: он попросту многого не записывал, рассказывал устно. Равно и стихи, к которым он относился одновременно и очень строго, придирчиво, много раз переделывал, и крайне небрежно: записывал на обрывках бумаги, терял, не ставил даты. Многое утрачено, по-видимому, навсегда. Владимир Михайлович Бакулин умер 3 апреля 2006 года от воспаления лёгких, в три дня. Ему было 50 лет. Ещё в бумагах, оставшихся после смерти В. Бакулина, я обнаружила молитву, о которой ничего не знала, он мне о ней не говорил. Искала в разных молитвословах – ничего подобного не нашла. Отсюда предположение, почти уверенность, что он сочинил её сам.

Елена Скударь

Сырость, слякоть. Ветер, ветер – Желтый лист. Вечер, вечер мокром – На асфальте ярко Сырость, слякоть. Фонари танцуют твист. Ветер, ветер – рекою Над печальною Желтый лист. водой, КРУГ ЧТЕНИЯ. ПАМЯТЬ 25мутною С тихой На асфальте мокром ярко Весь окутан пеленою, Фонари твист. Мертвойтанцуют осени покой. Над печальною Но бежит, бежитрекою дорога, С тихой мутною водой, Вся в мерцании Взрослое детство Вечер, вечерпеленою, – огней, Весь окутан Просит милости у Бога, Сырость, слякоть. Мертвой осени покой. Взрослое детство Ждет весенних светлых дней. Макаем кисть мы за пределы Ветер, ветер – Но бежит, бежит дорога, добра и зла, Желтый лист. Вечер, вечер – Вся в мерцании Макаем кисть мыогней, за пределы *Чтоб * *асфальте черное предстало белым На мокром ярко Сырость, слякоть. Просит милости у Бога, добра иветер зла, Пуста душа, застыло тело – и светлой мгла. Фонари танцуют твист. Ветер, – Ждет весенних светлых дней. Чтоб черное предстало Все без тебя осиротело. И упиваемся Над печальною рекою белым Желтый лист.свободой и светлой мгла. Сил плакать нет: придется ждать, своей игры, С тихой мутною водой, На асфальте мокром ярко – *Вечер, *упиваемся * ивечер И свободой Тоску скуку побеждать. Окубатуриваем смело Весь окутан пеленою, Фонари танцуют твист. Сырость, слякоть. Пуста душа, застыло тело – своей игры, Жить без любви твоей нет мочи, глазниц шары. Мертвой осени покой. Над печальною рекою Ветер, ветер –осиротело. Все без тебя Окубатуриваем смело И день порой темнее ночи. яда – Запретный плод – частица Но бежит, бежит дорога, С тихой мутною водой, Желтый лист. Силтычемся плакать придется глазниц шары. Мы –нет: дети,ждать, Вечер, вечер –слепые отменен вкус. Вся в мерцании огней, Весь окутан пеленою, На асфальте мокром ярко Тоску и скуку Запретный плод – Бога, частица яда – Заблудшие напобеждать. этом свете. Сырость, слякоть. Игра над пропастью – Просит милости у Мертвой осени покой. Фонари танцуют твист. Жить без любви твоейуслада нет мочи, Вечер, вечер отменен вкус. Прости нас, кто-нибудь, прости Ветер, ветер –– светлых и наш искус. Ждет весенних дней. Но бежит, бежит дорога, Над печальною рекою И день порой темнее–пути. ночи. Время, словно тонкая материя, Сырость, слякоть. Игра над пропастью услада мире – На нашем горестном Желтый лист. Брести с толпой в подлунном Вся в мерцании огней, С наш тихой мутною водой,дети, Мы тычемся ––мокром слепые Матерьял, точнее, покрывало, Ветер, ветер и искус. На асфальте ярко не наш удел, *Заблудшие * * Просит милости у Бога, Весь окутан пеленою, на этом свете. Паутиной, сотканной на дереве, Желтый лист. Брести с толпой в подлунном мире – Фонари танцуют твист. Наш гимн отсутствия гораздо Пуста душа, застыло тело – шире – Ждет весенних светлых дней. Мертвой осени покой. Прости нас, кто-нибудь, прости Мир передо мной запеленало. На наш асфальте мокром ярко не удел, Над печальною рекою он беспредел. Все безвечер тебя осиротело. Но бежит, бежит дорога, Вечер, – твист. На нашем горестном пути. Фонари танцуют Наш гимн отсутствия гораздо шире – С тихой мутною водой, плакать нет:рекою придется ждать, *Сил * * впечальною Вся мерцании огней, Сырость, слякоть. Я себя почувствовал живущим Над он беспредел. Весь окутан пеленою, Тоску идуша, скуку Пуста застыло тело – Просит милости у Бога, Ветер, ветер –побеждать. В этом необычном пеленаньи: С тихой мутною водой, Мертвой осени покой. Жить без любви твоей нет мочи, Все без тебя осиротело. Ждет весенних светлых дней. Желтый лист. Выключил будильник – Весь окутан пеленою, Но бежит, бежит дорога, И день порой темнее ночи. Сил плакать нет: придется ждать, На асфальте мокром ярко звук, стригущий Мертвой осени покой. Вся в мерцании огней, Вечер, вечер – Мы тычемся – слепые дети, Тоску и скуку побеждать. * * *бежит, Фонари танцуют Надвое мечту с воспоминаньем. Но бежитутвист. дорога, Просит милости Бога, Сырость, слякоть. Заблудшие на этом свете. Жить без любви твоей нет мочи, Пуста душа, застыло – Над рекою Вся впечальною мерцании огней,тело Ждет весенних светлых дней. Ветер, ветер – Прости нас, прости И день темнее ночи. Все безпорой тебякто-нибудь, осиротело. С тихой мутною водой, Просит милости у Бога, Желтый лист. На нашем горестном пути. Мы тычемся –нет: слепые дети, Сил плакать придется ждать, Весь окутан пеленою, весенних светлых дней. *Ждет * * На асфальте мокром ярко Заблудшие на–побеждать. этом свете. Вечер, Тоску ивечер скуку Мертвой осени покой. Пуста душа, застыло тело – Фонари танцуют твист. Прости нас, кто-нибудь, прости Сырость, слякоть. Жить без любви твоей нет мочи, Но бежит дорога, *Над * *бежит, Все тебя печальною рекою На нашем горестном пути. Ветер, ветер –осиротело. И день порой темнее ночи.– Вся вбез мерцании огней,тело Пуста душа, застыло Сил плакать С тихой мутною водой, Желтый лист.–нет: Мы тычемся слепые дети,ждать, Просит милости упридется Бога, Все без тебя осиротело. Тоску и скуку побеждать. Весь окутан пеленою, На асфальте мокром ярко Заблудшие на этом свете. Ждет весенних светлых дней. Сил плакать нет: придется ждать, Жить без любви твоей мочи, Мертвой осени покой. Фонари танцуют твист. нет Прости нас, кто-нибудь, прости Тоску ипорой скуку побеждать. И день темнее ночи. Но бежит, бежит дорога, Над печальною рекою горестном *На * *нашем Жить любви твоейпути. нет мочи, Мы тычемся –застыло слепые дети, Вся в без мерцании огней, С тихой мутною водой, Пуста душа, тело И день порой темнее ночи.– Заблудшие на этом свете. Просит милости у Бога, Весь окутан пеленою, Все без тебя осиротело. Мы тычемся – слепые дети, Прости нас, кто-нибудь, прости Ждет весенних светлых дней. Мертвой осени покой. Сил плакать нет: придется ждать, Заблудшие на этом свете. На нашем горестном пути. Но бежит, бежит дорога, Тоску и скуку побеждать. Прости нас, кто-нибудь, прости *Вся * * в без мерцании огней,пути. Жить любви нет мочи, На нашем горестном Вечер, вечер – твоейтело Пуста душа, застыло – Просит милости у Бога, И Он день порой ночи. вечер –темнее –Вечер, интересен, странен он. Сырость, слякоть. Все без тебя осиротело. Ждет весенних светлых дней. Мы тычемся – слепые дети, Сырость, слякоть. Уж не мессия ль? Ветер, ветернет: – придется ждать, Сил плакать Заблудшие на– этом свете. Ветер, ветер А может, демон в нем сидит? Желтый лист. Тоску побеждать.прости *Прости * * и скуку нас, кто-нибудь, Желтый лист. Смотри, Мария. На асфальте мокром ярко Жить без любви твоей нет –мочи, Пуста душа, застыло нашем горестном пути. мокром ярко –На Даасфальте ладно, брось ты, тело всяких тут бывало Фонари танцуют твист. И день темнее ночи. Все безпорой тебя осиротело. Фонари танцуют твист. много: Над печальною рекою Мы тычемся –нет: слепые дети, Сил плакать придется ждать, Над печальною И всем хорош, ирекою умный взгляд, и недотрога. С тихой мутною водой, Заблудшие напобеждать. этом свете. Тоску и скуку С тихой мутною водой, Вот деньги кончатся – найдет себе толстушВесь окутан пеленою, Прости нас, кто-нибудь, прости Жить без любви твоей нет мочи, Весь окутан пеленою, ку Вечер, вечер – покой.пути. Мертвой осени На нашем горестном И день порой темнее ночи. Мертвой осени покой. И щи, за постирушку. Сырость, слякоть. Вечер, вечер –за Ноуспокоится бежит, бежит дорога, Мы тычемся – слепые дети, Но бежит, бежит дорога, Ветер, ветер – Сырость, слякоть. Вся в мерцании огней, Заблудшие на––этом свете. Вечер, вечер Вся в мерцании огней, Желтый лист. Ветер, ветер Просит милости у Бога, Прости нас, кто-нибудь, прости Сырость, слякоть. Просит милости у Бога, На асфальте мокром ярко Желтый лист. Ждет весенних светлых дней. На горестном пути. Ветер, ветер –мокром Ждет весенних светлых дней. Фонари танцуют твист. На нашем асфальте ярко Желтый лист. рекою Над танцуют твист. *Фонари * * печальною На мокром ярко – *С *тихой *асфальте мутною водой, Над печальною рекою Пуста душа, застыло тело Фонари танцуют твист. Пуста душа, застыло тело – Весь окутан С тихой мутною водой, Все без тебяпеленою, осиротело. Над печальною рекою Все тебя осиротело. Мертвой осени покой. Весь окутан пеленою, Сил без плакать нет: придется ждать, С тихой мутною водой, Сил плакать нет: придется Но бежит, бежит дорога, ждать, Мертвой осени покой. Тоску и скуку побеждать. Весь окутан пеленою, Тоску и скуку побеждать. Вся в без мерцании Но бежит, бежитогней, дорога, Жить любви твоей нет мочи, Мертвой осени покой. Жить без любви нет мочи, Просит милости утвоей Бога, Вся винтересен, мерцании огней, И день порой ночи. вечер –темнее –Вечер, Он странен он. Но бежит, бежит дорога, И день порой темнее ночи. Ждет весенних светлых дней. Просит милости у Бога, Мы тычемся – ль? слепые дети, Сырость, слякоть. Уж не мессия Вся в мерцании огней, Мы тычемся – слепые дети, Ждет весенних светлых дней. Заблудшие на– этом свете. Ветер, ветер А может, демон вунем сидит? Просит милости Бога, Заблудшие на этом свете. *Прости ** нас, кто-нибудь, прости Желтый лист. Смотри, Мария. весенних светлых дней. Прости нас, кто-нибудь, прости Пуста душа, застыло тело – *Ждет *Да *асфальте нашем горестном пути. На мокром ярко –На ладно, брось ты, всяких нашем горестном пути. – тут бывало Все без тебя осиротело. Пуста душа, застыло тело Фонари танцуют твист. много: *Над * * без Сил плакать придется ждать, Все тебянет: осиротело. печальною И всем хорош, ирекою умный взгляд, и недотрога. Пуста застыло тело –ждать, Тоску идуша, скуку побеждать. Сил плакать нет: придется С тихой мутною водой, Вот деньги кончатся – найдет себе толстушВсе без тебя осиротело. Жить без любви твоей нет мочи, Тоскуокутан ивечер скуку Вечер, –побеждать. Весь пеленою, ку Сил плакать нет: придется ждать, И день порой темнее ночи. Жить без любви твоей нет мочи, Сырость, слякоть. Мертвой осени покой. И успокоится за щи, за постирушку. Тоску и скуку побеждать. Мы тычемся ––темнее слепые дети, И день порой ночи. Ветер, ветер Но бежит, бежит дорога, Жить любви твоей нет мочи, Заблудшие на этом свете. Мы тычемся – слепые дети, Желтый лист. Вся в без мерцании огней, И день порой темнее ночи. Прости нас,на кто-нибудь, прости Заблудшие этом свете. На асфальте мокром ярко Просит милости у Бога, Мы тычемся – слепые дети, На нашем горестном пути. Прости нас, кто-нибудь, прости Фонари танцуют твист. Ждет весенних светлых дней. Заблудшие на этом свете. нашем горестном пути. Над печальною рекою –На Он интересен, странен он. Прости нас, кто-нибудь, С мутною водой, прости * *тихой *не мессия Уж ль? нашем горестном пути. –На Он интересен, странен он. Весь окутан пеленою, Пуста душа, застыло – А может, демон в нем тело сидит? Уж не мессия ль? Мертвой осени покой. Все без тебя осиротело. Смотри, Мария. А может, демон в нем сидит? Но бежит дорога, Сил плакать нет: придется ждать, – Дабежит, ладно, брось ты, всяких тут бывало Смотри, Мария. Вся в мерцании огней, Тоску и скуку побеждать. много: ––Да брось ты, всяких тут бывало Онладно, интересен, странен он. Просит милости у Бога, Жить без любви твоей нет мочи, И всем хорош,ль? и умный взгляд, и недотрога. много: невесенних мессия Ждет светлых дней.себе толстушИУж день порой темнее ночи. Вот деньги кончатся – найдет И хорош, и вумный взгляд, и недотрога. А всем может, демон нем дети, сидит? Мы тычемся – слепые ку Вот кончатся – найдет себе толстушСмотри, Мария. *И *успокоится * деньги Заблудшие наза этом свете. щи, за постирушку. – Да ладно, ты,тело всяких Пуста душа, брось застыло – тут бывало много: Все без тебя осиротело. И всем хорош, умный взгляд, и недотрога. Сил плакать нет:и придется ждать, Вот деньги кончатся – найдет себе тол-

26 Не люблю, когда люди уходят, Исчезают, как дым, навсегда. А куда? Где когда-то Господня Воссияла над нами звезда? Нет! Уходят земною дорогой, Постарев, поостыв, подустав, Чтоб бродить сиротами под Богом С недосказанностью на устах.

Владимир БАКУЛИН

И, не зная тоски сей причины, Укоряя природушку-мать, Ходят люди остывшей лучиной. Разве можно так сильно устать? Мне не нравится это движенье, Этот скорбный поход без конца: Ведь прощение за прегрешенья Быть должно же у Бога-Отца?

Прощание Стоим у гроба: пробил час. Прощаемся не с ним – себя хороним И слезы льем о том, что он у нас Отнял, унес, упрятал в смертном схроне. Прощаться-ждать – мучительная страсть. Сиротство и тоска разъединенья – Невыносимо вечная напасть От первых сроков миросотворенья. Стоим, молчим – он говорит: «Ушел. Скажите всем любимым «До свиданья», Не плачьте обо мне – нехорошо! – Недолгим будет расставанье!»

Не будет нас – о том слеза

***

Господь склонялся и решал: что делать с ним? Его же ангел умолял: «Повременим! Пускай живет, авось найдет свою мечту, Не надо, Отче, подводить под ним черту! Пускай сопит, пускай храпит, коль нынче пьян. Ну не всегда же он такой, ведь не злодей – буян».

Эпохе Неоцененные таланты, Что в буре гнева проросли, – Пигмеи и почти гиганты – Во чрево матушки-земли Ложатся в год чертополоха И в небо светлые глаза Возводят (все не так уж плохо). В них вера есть: придут назад. Лишь только утречко займется И снова выпадет роса, Цветами поле разольется… Не будет нас – о том слеза. ***

Хоть и грешны, хоть и живем лишь миг И потихоньку выпадем в осадок, Мы часто сдавливаем крик, Пытаясь одолеть упадок.

Не ждем награды иль похвал, Не просим даже снисхожденья И прячем всячески оскал, Но заслужили лишь презренье. ***

Незатейливая вязь, Неназойливая весть. Сохраняйте то, что было, То, что будет, то, что есть. И далекое вчера, И неведомое завтра – Муки сердца и пера Привередливого автора. ***

Не надо меня ваять, Не надо меня лепить, А надо благословлять, Сочувствовать и любить. А я постараюсь взамен, Как будто в последний раз, За это отдаться в плен Бездонному омуту глаз. Все ж остальное – тлен, Рассыпчатый порошок: Не надобно перемен, И будет все хорошо.

Поэма Вступление Дня уже нет. Как всегда, Спешить больше некуда. В печи с моего изволенья Огонь разгрызает поленья. Только тебе Один на один с тишиной И с легкой домашней заботой, А где-то, не очень далеко, Есть ты, есть твой облик родной. Пускай я спокоен и сух – Все вешнее снится во сне, Но мой настороженный слух Тебя в этой ждет тишине. Пусть мир там, а тут Васильки, Пусть «грэгор» там прет в небосвод, Твой взгляд и касанье руки Дороже вселенских забот. Знать буду, как знаю и знал, Что тщетно другого искать, Ведь из осколков зеркал Единого не собрать. Заключение Нет вечера – «ночер» уж. И мысли стали серчать. Поэтому двинулся спать – Твой друг, твой любимый, твой муж.

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПАМЯТЬ

Соломенные страдания Вот сижу я, дурочка, На столе – шкатулочка. Тереблю волосики У пробора-просеки. То ли сон мне давеча Снился, то ли обморок, То ль свеча, играючи, Высветила мне мой рок. Снилася мне реченька, Петушок на жердочке, Свет мое сердеченько – Милый мой на горочке. Снилася мне тучечка, Круча окаянная, И мосток-скрипучечка, И поля бурьянные, По полям полеглые Кости богатырские, От дождей поблеклые Стены монастырские. Я ревела ревою, А потом очнулася И сижу – пью чай одна: На него надулася.

– Да ладно, брось ты, всяких тут бывало много: И всем хорош, и умный взгляд, и недотрога. Вот деньги кончатся – найдет себе толстушку И успокоится за щи, за постирушку. ***

Вечер, вечер – Сырость, слякоть. Ветер, ветер – Желтый лист. На асфальте мокром ярко Фонари танцуют твист. Над печальною рекою С тихой мутною водой, Весь окутан пеленою, Мертвой осени покой. Но бежит, бежит дорога, Вся в мерцании огней, Просит милости у Бога, Ждет весенних светлых дней.

Взрослое детство

Письмо О чем тебе писать? О том, что я один – Слуга иль господин, Безумец иль мудрец, Атлет или калека. Не все ль тебе равно, Какой на мне венец. Ведь знаешь же сама: Во мне полчеловека, Когда ты где-то там, А я, конечно, здесь Мотаюсь по углам, Выкармливая спесь. Давай-ка, приезжай! ***

Макаем кисть мы за пределы добра и зла, Чтоб черное предстало белым и светлой мгла. И упиваемся свободой своей игры, Окубатуриваем смело глазниц шары. Запретный плод – частица яда – отменен вкус. Игра над пропастью – услада и наш искус. Брести с толпой в подлунном мире – не наш удел, Наш гимн отсутствия гораздо шире – он беспредел. ***

Нас не было. И вот Мы есть. Мы смотрим В этот мир своими Разноцветными глазами И чутким, строгим слухом Улавливаем шум вселенной, Все космические звуки. Почему? Зачем? И долго ль Это будет продолжаться? ***

Пуста душа, застыло тело – Все без тебя осиротело. Сил плакать нет: придется ждать, Тоску и скуку побеждать. Жить без любви твоей нет мочи, И день порой темнее ночи. Мы тычемся – слепые дети, Заблудшие на этом свете. Прости нас, кто-нибудь, прости На нашем горестном пути. *** – Он интересен, странен он. Уж не мессия ль? А может, демон в нем сидит? Смотри, Мария.

Только что мраком Голгофа Окутывалась, и у креста Плясала молния. Грохот Скрыл эхо последнего вздоха Отмучившегося Христа. ***

Песочные часы перевернули, и тонкая струйка, родившись, построила форму бокала. С мгновением каждым себя унося, она утончала его. В тот миг, когда стал совершенным «бокал», он осветился и тут же погас. Но струйка неслась, как лучистый поток, крупицею каждой сияя отдельно, и вскоре последней песчинкой стекла, с лучистым слилась самородком. Часы эти встали, но слиток стекла помчится опять в бесконечность, и там на осколки его обречет могучая, властная вечность.

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПРОЗА

А может быть, сон, вечная тишина вялой жизни и отсутствие движений и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляют человека творить среди естественного мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.

Маленькая повесть

И.А. Гончаров

Об этом я подумаю завтра

Мария ЛАВРОВА

– родилась в 1987 году. Закончив среднюю школу № 4 города Углича, поступила в 2006 году на библиотечно-информационный факультет Московского государственного университета культуры, где и обучается сейчас. Будучи человеком творческим, обладающим ярким воображением, Мария не может не сочинять. И она делает это давно уже, еще с 5-го класса школы – неоднократно участвовала в городских литературных конкурсах, занимая в них призовые места. Предлагаемая же в данном номере журнала повесть М. Лавровой – первый ее серьезный опыт в прозе.

– Поля! Полина, иди на улицу! Гляди, какое солнце… Иди, хватит сидеть у телевизора! – Я фильм смотрю. Когда он закончится, тогда и выйду. Не мешай мне! – Ты его столько раз уже видела, не надоело еще? – Ну, бабушка, это мой любимый фильм! – Как знаешь. Сто раз одно и то же смотришь. Бабушка сердито хлопнула дверью и ушла на улицу. «Вот люди! Я же им не мешаю их любимые фильмы и передачи смотреть, чего же они ко мне лезут?» Поля недовольно глянула в окно на проходившую по дороге бабушку, но через несколько секунд недовольство улетучилось. На улице отчаянно кукарекал петух, лаяла соседская собака, гнал гусей дед Пахом Творожников, который жил в крайнем доме у леса, гремел бидон на тележке у белобрысого Сашки, шедшего за водой на пруд, светило солнце, скользя вечерними лучами по стеклу, плыли по небу белые озорные облака, но Поля уже не видела и не слышала ничего этого. Затаив дыхание, снова, уже в который раз, погружалась она в перипетии судьбы своей любимой героини Скарлетт О’Хары. «Что же делать? Уже поздно. Подумаю об этом завтра». – Подумаю об этом завтра, – шепотом повторила Полина любимую, давно заученную фразу. А стрелки часов неумолимо предвещали конец дня, и солнце медленно, но верно, опускалось все ниже и ниже к горизонту. Было прохладно и немного сумеречно, когда Полина наконец вышла на улицу. Поежившись от вечернего холода, она опустилась на ступеньку крыльца. «Вот и еще один день закончился. Быстро время идет, уже июль начался. Подумать только, целый месяц прошел, а пользы никакой. Ничего ведь умного не сделала. Сижу, как сыч, а жизнь мимо идет. Так все каникулы пролетят, и опять – ничего. Скука! Надо что-нибудь этакое сделать. Подружиться что ли с деревенскими ребятами или еще чего. А как? Может, случай какой поможет». – Ну, ладно, там видно будет, – Поля махнула рукой, будто отгоняя от себя что-то, и, зевнув, добавила – чуть слышно, для себя: – Подумаю об этом завтра:

сегодня все равно уже поздно. Пойду доем блины, там, вроде, еще остались.

– Полька, вставай, хватит дрыхнуть! Если уж заняла зал, то имей совесть, вставай пораньше. Телевизор в доме один, – круглое лицо Олега просунулось между дверью и косяком. Поля неохотно потянулась, причмокнула губами и, неприветливо прищурившись, хрипло со сна произнесла: – Дурак! Ты че зашел? А если бы я переодевалась? – Очень ты мне нужна! – процедил Олег и издевательски усмехнулся. – Ну и иди. Телевизор ему посмотреть захотелось. Такая рань. И девяти еще нету. – Это зимой рань, а сейчас день, – невозмутимо ответил Олег. – Все уже встали, одна ты спишь, как суслик в норке. Ну, давай, поторапливайся, даю тебе десять минут. – А что через десять минут? – Фильм будет. Я буду смотреть. Не одной же тебе у телека сидеть. Опять вчера эту муру глядела – «Унесенные ветром». – Сам ты мура со своими боевиками! – Поля аж подскочила на кровати. – Ничего ты не понимаешь! Дурак! – Зато ты, видно, много понимаешь, – хмыкнул Олег. – Давай пошевеливайся. И он исчез за дверью. Поля тихонько чертыхнулась и бессильно упала на подушку. «Идиот полный, а еще старший брат», – зло подумала Поля, кутаясь в одеяло. Спать уже не хотелось, Олег отбил все желание, но надо было поваляться из принципа. Поля подумала: «Поеду сегодня на велосипеде кататься. Да. Ирка все время катается. Вот с ней подружусь, а она меня с другими сведет».

Серая лента асфальта шла в гору. В гору всегда трудно подыматься. Ничего, еще метров двадцать – и начнется спуск. А там уже можно отпустить педали, покрепче схватиться за руль и с ветерком, чтоб в ушах засвистело, лететь вниз. Главное, чтобы машина не выскочила. Поля всегда нервничала, когда на ее пути появлялась машина. Если бы она была еще с кем-нибудь, то ничего, не так страшно. А когда одна на пустой

29 дороге… Бабушка всегда говорит: «Вот запихнут в машину и увезут, куда Макар телят не гонял». Полина на это только смеялась, но в душе боялась. Стоило появиться какой-нибудь легковушке (они почему-то особенно настораживали Полю), как сразу начинало чаще биться сердце, тело покрывалось мурашками, а в горле становилось неприятно-тошно. Она, эта машина, может, проедет и век ты ей не нужна, а все удовольствие от прогулки испорчено. Полина прислушалась: тихо, только неразборчивые голоса где-то на реке. Если подумать, жизнь не так уж плоха. Птицы поют, ветер теплый, легкий, вон баржа по реке идет. И тут мимо Полины на всех парах, будто стараясь обогнать ветер, пронеслась худенькая, коротко стриженая велосипедистка. Сделав лихой вираж, она остановилась у поворота в лес и, подобрав с земли щепку, принялась счищать с туфель налипшую грязь. Поля подъехала к ней и, остановившись в шагах пяти, громко произнесла: – Привет. – Привет, – подняв голову, ответила Ирка. Это была она. Наступило неловкое молчание. Обычно их с Иркой общение ограничивалось взаимными приветами, и теперь Полина не знала, что говорить. У нее вообще была ужасная черта, за которую она себя постоянно и беспощадно корила, – она не умела общаться с людьми. Стоило появиться человеку, которого Полина плохо знала, или сама Полина оказывалась в какой-нибудь компании, как она начинала теряться, смущаться и, в конце концов, с трудом выдавив из себя несколько банальных фраз, замолкала. Вот проклятье! В наступившей тишине Полина явственно слышала перекликающиеся голоса птиц в перелеске и шум приближающейся машины. – Как дела? – наконец проговорила Поля. – Ничего, а у тебя? – Хорошо. Кадр из дешевого американского фильма! Поля зло перебирала волосы пальцами и ругала себя на чем свет стоит: «Что бы еще спросить? Или проще уехать?» Шум тормозов прервал Полинины размышления. «Ауди» цвета спелой вишни остановился в трех метрах от девочек. У Полины аж голова закружилась и мурашки так и побежали по коже. Хорошо, что еще хоть не одна. – Девушки, – парень в темных очках вылезал из машины, – где здесь медпункт? Срочно нужно! – Езжайте прямо, – махнула рукой Поля, – на втором повороте повернете направо. Можете на первом, только там дорога хуже. А дальше езжайте прямо. Увидите дом зеленый, такой большой. Там медпункт. – Ага, спасибо, – кивнул парень, и, обернувшись к кому-то, лежащему на заднем сиденье, обнадеживающе произнес: «Погоди, немного осталось». Через секунду «Ауди» уносился вдаль. Полина поглядела ему вслед и облегченно вздохнула, но сердце все равно стучало в бешеном ритме. «Интересно,

кого там везли, что с ним случилось? Съездить что ли, поглядеть», – мелькнуло в голове. – Ой! – вдруг воскликнула Ирка. – Фельдшерицы же нет: она в магазин пошла. Надо ведь ее предупредить! – Поедем! И девчонки помчались, быстро вертя педали, в сторону деревни. Поля осталась сторожить велосипеды (на всякий случай), а Ирка побежала в магазин. Через минуту она вернулась с пожилой морщинистой фельдшерицей. – Хотите, я вам велосипед дам, – предложила Ирка. – Да не надо, Ира, у меня свой есть, – и фельдшерица поспешила к березе, где стоял ее велосипед. – Надеюсь, там ничего страшного, – тихо проговорила Поля. Ирка пожала плечами. – А ты еще кататься будешь? – подумав немного, спросила Поля. – Да, – кивнула Ирка. – А ты? – И я тоже, поедем к Осиновцам. – Поедем. – А знаешь, я ведь до смерти перепугалась, когда машина остановилась, – садясь на велосипед, призналась Поля. – Я ужасно боюсь машин на пустой дороге. – Ага, как-то всегда не по себе, – заметила Ирка и вздохнула. – Мне бабушка вообще запрещает ездить одной по большой дороге. Вот узнает, опять ворчать будет. – И у меня та же история, – воскликнула Поля и неизвестно чему обрадовалась. – Мне бабушка всегда говорит…

– Полька! Вот дрянь-девчонка, вставай! Я тебе десять минут дал, а ты все дрыхнешь. Эй, ты! – Олег с силой дернул сестру за ногу. – А я не сплю, – пробубнила Полина, подымая лицо от подушки. – Я думаю. – Думаю! – передразнил Олег, – Ленин тоже много думал и полысел. – Я не полысею, у меня волос много, – пробурчала Полина и отвернулась к стене. – Эй, ты чего отвернулась, – возмутился Олег, – давай вставай, вредина!

Карты не сказали впрочем ничего определенного. Как всегда – мелкие горести, мелкие радости да еще маловажное событие, которое и пройдет незамеченным. Поля даже запоминать ничего не стала: все равно завтра, а лучше в пятницу, она будет гадать снова, и тогда карты точно предскажут ей исполнение самых заветных желаний – ведь должно же рано или поздно это случиться. Поля, будучи фаталисткой, верила, что раз что-то должно произойти – оно непременно произойдет. Откинув карты, Поля взялась за книгу, заданную в школе на лето и казавшуюся девушке невероятно скучной и растянутой. – Нет, ну ничего не понимаю! – воскликнула она, с горем пополам прочтя несколько страниц. Не желая продол-

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПРОЗА

жать чтение, принялась с преувеличенным интересом листать старый журнал, почти уже выученный ею наизусть. Курорты Хорватии… Дискотеки Ибицы… Проблемы на новом месте работы… Греческая кухня… Велокросс… «Ах, да! Я же хотела на велосипеде покататься!» Ленивая мысль уперлась в хорошо вызубренный маршрут, разнообразить который могла лишь случайность. Впрочем, все равно делать нечего.

Яркое солнце ударило в глаза. Поля зажмурилась и медленно сошла с крыльца. После прохладного дома на улице, казалось, было очень жарко. Поле вдруг стало необыкновенно радостно, захотелось сделать что-нибудь этакое. Да только что? Неясные желания, томления теснили грудь. Поля закрыла глаза и затаила дыхание; мир сразу наполнился миллиардом звуков и ощущений: скрип калитки, отдаленные голоса, мяуканье котов, шум трактора, пение птиц, жужжание насекомых и еще легкое, ласковое касание ветра, скользящего по ее коже. – Полька, ты чего встала, как столб? Вечно Олег все испортит! Поля открыла глаза и посмотрела на брата. Он сидел у забора, опять возился со своими удочками. И тут какаято невыразимая обида, даже горечь наполнила сердце Полины: весь прекрасный, весь чарующий мир, который еще несколько мгновений назад внушал сладкое томление и неясные ощущения волшебства, наткнулся на насмешливый окрик и разлетелся в прах, оставив после себя лишь звуки, казавшиеся теперь будничными, обыденными. Поля резко вздрогнула, будто ее окатили холодной водой, и когда она во второй раз окинула взглядом всю необъятную, расстилающуюся перед ней ширь, то уже ничего не почувствовала. Поле вдруг неодолимо захотелось уколоть брата, вывести его из спокойного, ленивого равновесия. – Олег, где бабушка? – угрюмо спросила Поля. – В парнике засела. – А дед? – Ушел куда-то. – А Митька? – Не знаю. Вроде, к тому пацану поплелся, с которым он шалаш делал. – А ты что делаешь? – А ты не видишь? – Грубый ты какой-то стал, Олег! – Пошла к черту! Никакого особого удовольствия Полине эта перепалка с братом не принесла, но зато ей удалось вывести Олега из себя. «Наверное, я просто очень вредная», – решила про себя Поля и, показав брату язык, отправилась за велосипедом. Олег, вообще-то, был не родным, а двоюродным братом Полины. Он был старше на три года. В прошлом году закончил школу и из-за экзаменов, сначала школьных, потом университетских, к большому удовольствию сестры бывал в деревне только наездами. В это же лето, как только закончились экзамены, сразу притащился в деревню рыбу ловить.

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПРОЗА

Вот судьба! Весь июнь жила спокойно и хорошо – и вот те на! Поля с братом жили далеко не мирно, ссорились почем зря и притом каждый день. Бабушка все время из-за этого ругалась: «Что за люди! Взрослые уже, а жить спокойно не можете, словно кошка с собакой. А если не можете нормально жить, то и уезжайте отсюда. Нечего мне нервы трепать!» – Я пойду покатаюсь, – уведомила Олега Поля, выкатывая велосипед из сарая. – Вижу. Смотри, в кювет не упади. – А ты зубы не скаль! – крикнула Поля, уже выезжая из калитки.

Хорошо это – кататься на велосипеде. Крути педали да радуйся жизни. Солнце повисло где-то в вышине и нещадно жгло. Наверное, именно поэтому в деревне никого не было видно. То есть, конечно, были все, да только сидели на тенистых верандах или в Волге купались. А пыльная деревенская дорога была пуста, по ней никто не шел, не бежал, не ехал. И даже у магазина на огромном поваленном стволе березы никто не сидел. Поля, легко нажимая на педали, направилась в сторону бывшего пионерлагеря. Пионерский лагерь «Дружба» находился в километре от деревни. Когдато, в свои лучшие годы, он принимал по три смены за лето, и окрестный лес тогда наполнялся звонкими ребячьими голосами. Теперь это были лишь несколько полуразрушенных зданий да старая, поржавевшая водонапорная башня. Поля остановила свой велосипед около большого пня, намазанного синей краской, и тихо пошла по почти заросшей тропинке. Поле безумно хотелось острых ощущений, хотелось авантюр, приключений, чего-то неизвестно-прекрасного, того, чего в ее будничной, размеренной жизни никогда не происходило. Она с тоской оглядела бывшие пионерлагерные владения. Ничего. Тихо. Вдруг где-то совсем рядом раздался треск. Поля оглянулась, но никого не увидела. В полной тишине девушка ясно ощутила глухой стук своего сердца. Вокруг была пустота, лишь ветер качал верхушки старых лип. Поля, затаив дыхание, отступила назад и угодила в кучу битого стекла. Неприятный звук под ногой резанул слух. Поля отскочила в сторону. И тут из травы выбежала огромная ящерица и, дернувшись вправо-влево, побежала прочь. Совершенно без сил Поля опустилась на траву. Голова кружилась и тело было словно в какомто оцепенении. Тут ей вспомнились далекие летние дни. Она, совсем еще маленькая девочка, и Тамара – старшая сестра, красивая, шестнадцатилетняя, с огромной каштановой косой. Они гуляли вот здесь. Тогда тоже было тихо, пели птицы, и, распуская горьковато-мягкий аромат лета, цвели ярко-синие васильки. А около вон того дуба стояли качели. Они были очень массивными, тяжелыми, и поэтому их никто не унес. Дело в том, что когда пионерлагерь перестал суще-

ствовать, местные жители порастащили все его добро. Старые тумбочки, стулья, уличные столики – короче, все, что можно унести. Поля до сих пор помнит, как ее старенькая прабабушка саморучно притащила на себе складные качели. Эти качели потом еще долго стояли во дворе у дома, и соседские ребятишки приходили на них качаться. Жалко, что теперь нельзя приманить друзей качелями. Поля встала и направилась в сторону дуба. Она осторожно провела рукой по стволу, почувствовала царапающую шероховатость жесткой, сухой коры. Интересно, а где теперь эти качели? Наверное, тоже нашелся кто-то, кто уволок. Со временем, может быть, унесут и водонапорную башню, очень даже возможно. И такая тоска вдруг взяла Полю. Господи, а ведь Тамаре тогда шестнадцать лет было, столько же, сколько сейчас ей. А какая удивительная разница – Тамара уже тогда казалась взрослой девушкой, а Полина в ее годы – совсем девчонка еще! А ведь та и ростом ниже была. Может, состоянием души была взрослее, или потому что у нее жених был. Жених потом погиб – Тамара долго горевала. А недавно вышла замуж. Она и теперь приезжает иногда в деревню. Только не ходят они больше гулять, и не рассказывает Тамара ей сказки и всякие истории. У нее теперь другая жизнь, другие интересы – все другое. А Полина так любила сестру, очень любила. И когда маленькая была, всегда говорила: «Ты моя родная сестра, а не Олега. А ему ты будешь двоюродная». «А какая разница?» – смеялась Тамара. «Есть разница, есть!» – настаивала Полина. А теперь? Как же жизнь все меняет! Небольшая птичка вспорхнула с ветки: ее вспугнул какой-то шорох в кустах. Что же это опять?! Полина с боязнью поглядела на кусты, и ей показалось, что в зарослях разросшейся смородины мелькнуло нечто темное. Полина медленно попятилась, не сводя испуганного взгляда с кустов, а потом, схватив велосипед, помчалась прочь. Пришла в себя она только на дороге, когда уже подъезжала к деревне: «Нет, хватит с меня на сегодня».

– Ну, где ты пропадала? – крикнул Олег, увидев подъезжающую к калитке сестру. – А че? – Да бабка тебя искала. – А что ей надо? – Вроде, грядку полоть. Олег ушел в дом. Полине совсем не хотелось полоть грядку, и она убежала на реку.

На берегу было пусто. Впрочем, здесь всегда пусто. Для купания это место малопригодное: слишком много камней. Обычно купаться ходят на песчаный пляж в полутора километрах от деревни. Поля туда не ходила: там всегда был народ. Особенно много мальчишек и девчонок. Поля чувствовала себя среди них потерянной, и,

вообще, она не любила купаться, когда было много народу. Совсем другое дело здесь – никого, ничего. Поля могла часами сидеть одна на пустынном берегу, мечтая, фантазируя, строя планы или просто наблюдая за неторопливо-вечным движением воды, причудливыми рисунками облаков, тревожно-волнующим полетом вольной чайки. Придя на берег, Полина встала у края обрыва. Какая поразительная красота! Справа берег изгибался и, уходя вдаль, делался все ниже, словно кто-то прижимал его к земле, и уже совсем вдалеке сливался с песчаным пляжем. Дальше дачная деревня большими красивыми особняками подходила к самой воде. А за ней лес, сливающийся на горизонте с голубой лентой реки и бездной раскинувшейся сверху синевы. Слева берег высокий, обрывистый, неуклюже поворачиваясь, повторяет линию капризного русла реки. Дремуч этот берег, угрюм может потому, что не ходят здесь люди, – только вековые сосны да ели молча хранят его покой. Берег за рекой Поля называла словом «даль». Зеленый, пологий, с узкой полоской сосняка, заливом в зарослях ив, с лежащей на пригорке деревушкой, бескрайними зелеными полями. Да, это была истинная даль! Поля мелкими шажками подошла к самой кромке обрыва и стала спускаться вниз по старой деревянной лестнице. Огромный камень у самой воды был очень теплый, но еще не горячий. Поля забралась на него и предоставила солнцу возможность греть свои намокшие ноги, а сама стала разглядывать шумевшую в воде у другого края деревни ораву. «Интересно, а они меня видят? Наверное, нет, им и так весело, что им глядеть куда-то, – Поля отвернулась. – А ведь я не могу к ним подойти. Взять и просто подойти… Храбрости не хватит. Может, потом… Если, конечно, будет случай… Нет, случая ждать нельзя. Кто знает, когда он будет? А может – и вообще не будет. Не могу же я сидеть и ждать у моря погоды. Это удел слабых. А я не слабая. Да, я не слабая! Вот возьму и пойду. Завтра… Да, начну новую жизнь…» И тут Полину словно обухом по голове стукнуло: «Завтра, завтра, вечно завтра! А что же сегодня? Я все время собираюсь начать новую жизнь, обещаю, клянусь себе в этом, да только красивыми словами все и заканчивается. Что же это? У Скарлетт хотя бы характер был. Она шла к своей цели и добивалась ее. А я? Что я могу? Сидеть на камне, ругаться с Олегом, полоть грядки, кататься на велосипеде, пугаться при виде машин?.. Все? Нет, надо что-то менять. Нельзя так. Да, менять… Куст шелохнулся, и я наутек. Ну, что там могло быть? Хорошо, что убежала, да? Береженого Бог бережет? Как глупо!» Поля легла на камень и, положив подбородок на руки, стала смотреть на воду. Она была прозрачная, и можно было легко увидеть мелкие камешки на песчаном дне. «Интересно, а там, в кустах, правда кто-нибудь был, – задумалась Полина, – а может, ну предположим… Хотя нет, конечно… Вот бы

посмотреть еще раз. Нет, смелости не хватит». Мысленно она перенеслась в лагерь.

…Кусты еще раз зашевелились, и вдруг раздался сухой треск, будто задвигалось что-то тяжелое и большое. Поля выждала несколько минут, но никаких признаков жизни куст больше не подавал. Девушка сделала глубокий вдох, схватила валявшуюся в стороне палку и мелкими шажками начала продвигаться к кустам. Метрах в пяти она остановилась, любопытство боролось со страхом. Но тут глаза Поли расширились от ужаса: из кустов высунулась огромная, заросшая волосами голова в чудной вышитой шапке. Не помня себя, Поля отскочила назад и застыла на месте, с силой сжимая в руках палку. Голова повернулась, подалась вперед, потянув за собой могучее тело. И тут незнакомец упал ничком. Падая, он поломал ветви у куста и вспугнул ящерицу, выбежавшую погреться на солнце. Видно, человек был без сознания, и Полина понятия не имела, что же делать: ждать, пока он сам очнется, или как-то попытаться привести его в чувство. Тихонько окликнула его и подивилась, насколько глух был ее голос. Незна-

рассвирепел незнакомец. – Нет на то у вас силы! Лукерья тебя послала, да? Ведьма! – Не ведьма я, – дрожащим голосом проговорила Поля. – Не ведьма? А что же тогда одета так чудно? Ты штаны почто напялила? – Это не штаны, а бриджи, – сказала Поля, а сама подумала: «Господи, что за дурь я несу?! Какие бриджи?» – Вы что ли пьяны, да? – А уж этого я не знаю, каким зельем вы меня опоили! – Ничем я тебя не поила, – рассердилась Поля, – я вообще тебя не знаю! – А Лукерья где? – Не знаю я никакой Лукерьи. Нет здесь такой. – Врешь! – рявкнул незнакомец. – Кто же эту змею не знает! В Клятвине она, в Клятвине. Али деревни такой не знаешь? – здесь чудак нехорошо усмехнулся. – Нет здесь такой деревни, – робко проговорила Поля, – Осиновцы есть, Бабино есть, Василевка есть, Чупаново, а этой нету. – Какое Чупаново, какая Василевка? Отродясь таких деревень не было! «Может, он псих, из дурдома сбежал? – с тревогой подумала Поля. – Тогда почему он так необычно одет?» – А ты случаем не боярина Охипова дочь? – вдруг спросил незнакомец. – Тог-

е помня себя, Поля отскочила назад и застыла на месте, с Н силой сжимая в руках палку. Голова повернулась, подалась вперед, потянув за собой могучее тело. И тут незнакомец упал ничком.

комец не отозвался. Решив, что лучше находиться на безопасном расстоянии, Поля сделала несколько шагов назад и принялась рассматривать мужчину. Он был довольно крепкого сложения, лицо его ей разглядеть не очень-то удалось: оно было слишком заросшее. Но что удивляло, так это одежда. Незнакомец был одет в белую домотканую рубаху, подпоясанную веревкой, в полосатые шаровары и лапти. Короче, он донельзя напоминал дореволюционного крестьянина, каким его рисуют в детских книжках. Прямо чудеса какие-то! Поля осторожно присела на корточки: ей ужасно хотелось рассмотреть незнакомца поближе, но было страшно. Кто знает, что это за чудак. А чудак тем временем тихо пошевелил пальцами, но Поля этого не заметила, и лишь когда незнакомец захрипел, подняв голову, она резко вскочила, снова сжав в руке палку. Мужчина с трудом поднял голову и уставился на Полю. Она судорожно сглотнула слюну. – Господи, Богородица, защити! – зашептали немеющие Полинины губы. А незнакомец, не сводя с девушки глаз, приподнялся, уселся в изнеможении на траву, затем перекрестился и сиплым голосом спросил: – Ты кто будешь? – А ты? – борясь с волнением, спросила Поля. – А тебе это знать не положено. – Зачем же ты тогда спрашиваешь, раз сам говорить не хочешь? – Остановить меня хотите? – вдруг

да все понятно будет… «Псих, точно псих», – со страхом подумала Поля. – Ну, все, а то разговорился я с тобой, – поднимаясь, проговорил чудак, – а мне идти надо. Кто бы ты ни была, прочь с моей дороги! – Нельзя тебе в деревню, – неожиданно для себя сказала Поля. – Они тебя в милицию сдадут. – Куда, куда? – В милицию, – испуганно ответила Поля. – И в тюрьму посадят. – В тюрьму?! – вытаращил глаза незнакомец и, обхватив голову руками, горько заголосил. – Вот окаянные! Ужо и в розыск объявили, антихристовы дети! – Кто они? Какой розыск? – облизывая губы, спросила Поля. – Кто, кто… Знаем мы, кто. Все это происки Лукерьи и Мишутки этого – Ослиной Головы, – загрозил пальцем чудак. – Бежать мне надо, бежать. К Ивану Белоусу. Коли он мне не поможет, тогда не знаю что! – Нет здесь такого, – почти прошептала Поля. – Как нет? А где он?! – с испугом закричал мужик. – Нет такого здесь, я многих знаю, а его нет, – отступая на всякий случай подальше, проговорила Поля. – Как это нет? – незнакомец грозно сверкнул глазами. – Это уж ты, девка, точно врешь! Признавайся, тебя Лукерья да Ослиная Голова подослали?! – Нет! Клянусь, нет! – перепуганно

КРУГ ЧТЕНИЯ. ПРОЗА. ПРОЗА

КРУГ ЧТЕНИЯ.ПРОЗА

закричала Поля. – Богом клянусь, нет! – Смотри, чем клянешься! – рявкнул мужик и, переведя дыхание, приказал. – Крест сотвори и клянись Божеской клятвой. – Вот тебе крест, – Поля медленно перекрестилась. – И клянусь Богом и Богородицей, и вообще, чем хочешь. Незнакомца, видимо, это немного успокоило, во всяком случае, зло сверкать глазами он перестал. Поля сглотнула слюну и только сейчас поняла, как сухо у нее во рту. – Ой, матушки мои! Да что же, что делать-то мне?! – вдруг завопил незнакомец. – Что же делать, а?! – Может, этот Иван в другой деревне. Я ведь не всех знаю. Может, он в Бабине или в Медведкове, или в Осиновцах. – Нет, не знаю такой деревни Медведково. И в Бабине ему делать нечего, в Осиновцах тем более. Что ему под носом у барина делать? – И правда нечего, – поддакнула Поля. И тут ее осенило. – А он, этот ваш Иван, он из какой деревни? – Из Сокольего Лога он. Или скажешь нет такой деревни? Поля изумленными глазами поглядела на незнакомца и медленно подбирая слова, проговорила: – Была… Была такая деревня, но сгорела больше ста лет назад. Незнакомец так и сел. – Что же это за проклятие? – прошептал он. – Хотите – сами идите и поглядите, – осмелев, проговорила Поля. – Там сейчас поле. Только поле осталось. – Ой, мать моя, почто ты меня родила! – завопил незнакомец не своим голосом, закрывая лицо руками. – Что же произошло? Я и гляжу: все не так. Куда я попал? Что она со мной сотворила, ведьма проклятая?! Мне к царю, понимаешь, надо! Послание, послание у меня к нему важное. Взять, значит, не смогла, так решила по-другому помешать. Нечистая сила! Из этой путаной, взволнованной речи Поля мало что поняла и теперь во все глаза, почти не дыша, глядела на странного человека. – Который сейчас год? – голос был глух и дрожал. – Две тысячи пятый, – прошептала Поля. – Что же это, она меня в прошлое отправила? – Да две тысячи пятый от Рождества Христова, а не от Сотворения Мира… Незнакомец охнул и повалился на бок.

– Полька, Поля, ты оглохла что ли? Полина устало подняла голову. С обрыва на нее глядел брат, он, по-видимому, был очень недоволен. – Ты куда убежала? Иди обедать. Полина нехотя слезла с камня и побежала к лестнице. На обед был борщ. Поля его терпеть не могла. Зачерпнув ложкой красную нелюбимую жидкость, она долго с тоской разглядывала ее. – Ну, что куксишься, ешь давай, – прикрикнула бабушка, – для кого я

32 готовлю? Полина поморщилась и с неохотой принялась за борщ. Бабушку лучше не злить, она усталая, издерганная, чуть что – сразу кричать начинает. – А я все съел, – похвастался Митька, младший Полин брат. – И хочу добавки. – Молодец! – похвалила бабушка. – Поля, налей ему еще. Поля поднялась из-за стола и, поджимая пальцы босых ног, пошла к плите. «И как можно есть этакую гадость, – думала Поля, зачерпывая поварешкой красный жирный борщ. – Фу, и глядеть на него не хочется!». Она перевела взгляд с борща на стол, потом на посудницу, полку и остановила его на окне. Сквозь поблескивающее на солнце стекло, через густые лозы вьюна был виден соседский дом, соседка, копающаяся в огороде, бегущая по дороге собака, играющие в классики детишки, белобрысый Сашка, везущий с пруда воду, огромное зеленое поле, начинающееся за последним домом, и кромка леса вдалеке. Когда-то у Поли была подружка, и они с ней ходили на то поле собирать колокольчики. Как давно это было! Две маленькие девочки посреди вечернего темнеющего поля, неясная, расплывающаяся в наступающих сумерках лента горизонта, черная неровная кромка леса, блекло-голубое, едва подернутое мглой небо, невнятное эхо, доносившее приглушенные отзвуки жизни из оставшейся позади деревни, мягкая, легкая прохлада, нежно обнимающая тело, терпко-медовый аромат полевых цветов и пронзительный, томительнопечальный стрекот кузнечиков… Поле очень нравился этот звук – стрекотание кузнечиков. Он летел, переливаясь, становясь то глуше, то звонче, и Поля никак не могла понять, что это, откуда. А теперь этот звук напоминает ей детство: лишь услышит его, и, словно из марева, возникают давно ушедшие картины. Вот синий столб у дороги, вот поблескивающая в лужах вода, вон дым из трубы, вон далекое солнце на ослепительно голубом небосводе, а вот она сама, совсем еще маленькая, в желтом сарафанчике в клеточку. Будто и не было этого. Странно, из миллиона прожитых мгновений в памяти остаются единицы. Словно в какой-то момент память щелкает кнопкой фотоаппарата и навеки сохраняет ничем не связанные между собой фрагменты, случайно вырванные из общего хода жизни. И самое удивительное, наверное, что в памяти чаще всего остаются совсем незначительные, ничем не выдающиеся эпизоды, лица, события. И почему так? – Поля, ты что застыла? – позвала бабушка. – Что с тобой? Поля очнулась, нервно повела плечом и хмуро ответила: «Ничего». – Вымоешь посуду, а потом придешь в огород: надо грядку с луком выполоть, – сказала бабушка, когда Поля вернулась к столу. Огромная черная муха плавно опустилась на занавеску и быстро поползла по ней. – Ух, какая большущая! – в восторге крикнул Митя и потянулся к занавеске, чтобы поймать муху, но она резко взле-

тела и закружилась под потолком. Поля проводила ее взглядом и тихо ответила: – Ладно, поняла. Солнце, достигнув зенита, стало медленно катиться вниз, но жарить не переставало. Пекло невыносимо. Бабушка выделила Поле длинную гряду с луком между капустой и свеклой, дала обшарпанное, ржавое ведро для сорняков, маленькую тяпку и ушла к парнику. Поля тяжело вздохнула, смерила грядку обреченным взглядом и протянула чтото вроде: «М-м-да… Этакое огромное расстояние пропахать надо. И зачем столько лука?» Но делать было нечего. Поля сняла шлепки, ступила босыми ногами на теплую мягкую землю и принялась за работу. Сорняки, видно, не имели большого желания вылезать из плотной земли – им так и хотелось зацепиться в ней. «Нет, черти, – пригрозила им Поля, – вы меня не обманете». Особенно досаждала ей маленькая пушистая травка, которая росла какими-то островками, вырывать ее приходилось в несколько заходов, и все равно какая-нибудь мелочь да оставалась. Ноги уже затекли, спину ломило от неудобного положения, а голова кружилась от мысли, что впереди еще большая половина гряды. Полина вытерла грязной ладонью пот со лба и решила, что все-таки надо надеть перчатки, а то в прошлый раз тоже вся измазалась и искололась, да еще и муравей укусил. – Добрый день, Полина, – окликнула ее соседка тетя Дуся. Поля обернулась, процедила сквозь зубы: – Здравствуйте. Тетя Дуся наливала воду в корыто, собираясь стирать. Поля вдруг подумала, что вода, наверное, очень прохладная, и ей до ужаса захотелось купаться. – Как у тебя дела? – поинтересовалась соседка. – Ничего, – лаконично ответила Поля. – Ты ведь уже школу заканчиваешь? – Еще год остался. – А потом куда собираешься? «Вот зануда, – с тоской подумала Поля. – И все ей надо знать». Она пожала плечами: – Не знаю еще. – Вот моя Танюшка решила в юридический, – с чувством превосходства сообщила соседка. – На юристов многие идут, – заметила Поля. – Возможно. Но сейчас главное, чтобы высшее образование было, а там уж не так тяжело место найти, – наставительно проговорила тетя Дуся. Поля ничего на это не ответила, а сама со злорадством наблюдала, как вода, текущая из шланга в корыто, переливается через край, обильно поливая огромные листы подорожника. «И почему всем так нужно знать, куда я пойду после школы? И зачем все твердят: «Думай, думай, решай». Будто времени уже нет. Еще целый год, успею подумать. Еще много времени. Вполне могу пойти… да куда угодно! Куда захочу. Стоит ли сейчас забивать себе голову? Подумаю об этом позже. Да, потом». Окончание следует.

ПОИСК

изнь и приключения двенадцати листов старой бумаги (Из хроники одной выставки) Тот, кто пишет стихи или картины, хорошо знает, что сюжет и композицию можно построить, детали выдумать или отыскать, и только тема, настоящая тема, приходит сама. Автор легко ловится на такое «доверие» и потихоньку начинает думать, что это именно его ждали и выбрали, а ожидание нельзя обмануть. Он попался: тема заполучила себе зрителя и проводника – из тени в свет. М. И. Кутузов .

М. И.

Музей – он как айсберг…

ет пятнадцать назад в фондах городского музея среди больших залежалых папок с графикой встретилась одна, стандартная, – голубой переплет, раздерганные тесемки, потертая наклейка «Гравюры иностранных авторов XIX века». Тогда весь интерес был к семье Опочининых – к пушкинскому времени,

Б Светлана КИСТЕНЕВА

– родилась в 1954 году в городе Балаково Саратовской области. закончила исторический факультет Саратовского университета, а также отделение истории и теории искусства Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. С 1980 года работает научным сотрудником Угличского историкоархитектурного и художественного музея. Публикуется периодически в журнале «Мир музея» и в газетах, до недавнего времени регулярно помещала свои историко-культурные статьи в еженедельнике «Русская мысль» (Париж).

ольшие мрачные листы с пятнами копоти и затеков воды, акварельные краски местами утяжелены гуашью, фигуры в восточной одежде, там пальмы, тут верблюды. На некоторых листах внизу длинные названия на итальянском языке, на других кое-где подпись «Г. Сергеевъ» и дата – 1794 г.

в фонды удавалось войти нечасто, по сторонам не посмотришь, ну уж если одним глазком… Большие мрачные листы с пятнами копоти и затеков воды, акварельные краски местами утяжелены гуашью, фигуры в восточной одежде, там пальмы, тут верблюды. (Ерунда какая-то копченая! Вот найти бы портреты к старой семейной истории…) На некоторых листах внизу длинные названия на итальянском языке, на других кое-где подпись «Г. Сергеевъ» и дата – 1794 г. Ага, не гравюры, не иностранные и веком старше. Я и не заметила, что попалась. Листы долго смутно пом-

нились, даже не сами они, а впечатление какой-то путаницы, скрытой жизни экспонатов в толще музейных закромов. Обнаружилась и связь с Опочиниными: листы были из их имения, из сельца Шишкино. Опочинины в родстве с Кутузовым, а о нем читана когда-то в библиотеке Академии художеств старая книга – то ли свидетельства анонимного современника, то ли запись каких-то устных историй. Одна из них оставила тень недоумения и потому запомнилась: Кутузов, будучи по-

слом Екатерины в Стамбуле в 1793-1794 годах, прорвался однажды в султанский гарем, за что полагалось неукоснительное отсечение головы. Чего ему было надо в саду гарема, почему его не казнили, а если бы казнили, то что было бы в 1812 году? Странная история мелькнула в памяти, место и время сошлись, а акварели опять затаились на долгие годы. Несколько лет назад я снова увидела эту папку, теперь уже как хранитель части музейного собрания. Художествен-

ПОИСК

Акварель Г. С. Сергеева. Фрагмент. (В центре сам художник).

34 ный отдел начал тогда потихоньку выставлять вещи из фондов, в качестве рабочего названия программы мы и взяли фразу из какой-то провальной рекламы – «Из тени – в свет!». Акварели явно нуждались в реставрации: листам уже более двухсот лет, пожелтевшие и загрязненные, они к тому же пережили давний пожар в музее. И все-таки их очень хотелось представить горожанам, как есть, со следами гари, воды и мух, а, главное, с незримыми следами рук Кутузова. Тут было еще нечто важное… Победитель Наполеона стал для нас уж совсем хрестоматийной фигурой, – грузный одноглазый старик, дремлющий на совете в Филях… В нашей истории он другой: еще сравнительно молодой человек, единомышленник Потемкина и Екатерины, соединивший в себе таланты военачальника, разведчика и дипломата. Ферзь императрицы, свободно действующий на всех направлениях ее планов. Ему сорок семь лет, он разрушает чужие интриги и строит свои, расчетливо рискует и азартно играет. Как раз в память о большой игре, начатой Екатериной II на обширных полях геополитики, он и хранил в своем архиве «наши» акварели. Надо было собирать материал – о ситуации, о художнике, об изображенных местах. О маршруте. Как в библиотеку хожу в дальний угол

московского Дома книги, «в географию», разворачиваю карты, листаю путеводители. Нужные названия изменены временем и транскрипцией. (Город Nedsilli… В глубине Турции на реке Мендерес нахожу Назилли, – но это же так далеко от Стамбула!) Дело требует времени и контактов – в Русском музее, в Историческом музее, в библиотеках. В библиотеке Музея им. Пушкина удалось найти короткую справку: Гавриил Сергеевич Сергеев, военный топограф, родился…, учился… Теперь запрос о нем ушел в библиотеку Академии художеств, наудачу, на надежду, что поищут, полистают, выпишут данные. Ведь когда-то там хорошо относились к нам, студентам. Пришел ответ с ксерокопией журнальной статьи – «Извините, пока больше ничего». Ну что же, ниточка потянулась, а у темы появился первый сторонник. Мне всегда казалось, что если о человеке, которого давным-давно нет, читаешь или пишешь, он снова «немного жив» в твоем интересе и внимании, входит через них в нынешнюю жизнь. Сначала я была одна, потом на нашу сторону стали переходить и другие. Выписки, упоминания, мелкие штрихи ложились кучей в столе и в папках, в голове тоже. Этот ворох может лежать годами, прирастать, сортироваться, но оставаться внутрен-

не неподвижным. А потом все сдвигается с места и начинается кружение темы – она поворачивается к своему зрителю то одной стороной, то другой, одно уходит вглубь, другое всплывает. Извне притягиваются новые люди и сами приходят важные сведения, все ищет свое место и встает как надо. В присланной статье шла речь о работах Сергеева начала XIX в. (виды Финляндии, реставрированы в Научно-реставрационном центре им. И.Э. Грабаря, опубликованы их искусствоведом). А, интересно, сколько может стоить реставрация – все эти пятна, затеки, следы мух? Наверное, дорого… Конечно, дорого. Большие музеи имеют стабильный круг друзей, которые за честь почитают возможность спасти шедевр, оплатить реставрацию, достойно представить его на выставке. Ну там Метрополитен-музей, Лувр, Третьяковка… Есть хорошее слово «спонсор», есть старое – лучшее – меценат. Что если и нам собрать тех, кто может не просто угрюмо («Ох-сколько-вас-тут-таких») достать бумажник, но – разделить идею, сделать ее своей. У нас они уже должны быть. Вообще-то была такая попытка в связи с выставкой одной – но какой! – картины. Тогда не очень получилось, но, может, – теперь? Так, сначала узнать цену.

35 еймерс с удоР вольствием пишет: «Ein russischer

Obristlieutnant, der ein geschickter Ingenieur ist, fuhr…» «Один русский подполковник, опытный инженер, ехал в своей кибитке, на которой был установлен измеритель пути, вдоль европейского побережья к Черному морю, снимал берега Босфора и отмечал расположенные здесь форты. К ним с помощью своего переводчика и посредством всякого рода любезностей тамошним комендантам и смотрителям он получал легкий доступ и имел возможность заметить опытным глазом сильные и слабые места этих фортов. Также он приказывал переправлять его к фортам, лежащим напротив, на азиатском берегу Босфора, и т ож е п р о и з в е л и х осмотр. Его экспедиция заняла несколько дней и должна была казаться многим туркам подозрительной. Но таких его переводчик умел успокоить, уверяя, что бедняга в повозке совсем не офицер, а всего лишь болен и в припадке помешательства требует возить себя вблизи воды, – удовлетворяя это желание, надеются его излечить».

Звоню в реставрационный центр (13 декабря 2005 г.). Моя задача не очень ясная. Как всякий попавшийся ревную: материал новый, можно сказать, сенсационный, – столичные коллеги тут клювы-то наставят, крыльями захлопают… Знаем, проходили. Говорю с секретарем, ищу того самого искусствоведа. Она уже не работает, но в разговор вмешивается решительный мужской голос: «А вам зачем? Теперь говорите со мной». Секретарь отпадает, говорю с Алексеем Петровичем Владимировым, директором. Осторожно называю имя Сергеева, реакция более чем живая: «Сергеев?! Этот шпион! А состояние?» Следует настороженный диалог – не спугнуть (меня), не проговориться слишком (ему). - У вас его… э-э-э… сколько? - Ну-у-у… двенадцать… - А! На хорошую выставку. Они … как бы … русские? - М-м-м… ну… это … Балканы-ТурцияЕгипет… - Мы их берем реставрировать! - Но это же та-а-ак дорого! - А мы бесплатно! - Только публикуем мы!!! - Да пожалуйста! На выставку дадите? Пару. - У нас тоже в плане… - А мы успеем! (Так, господа меценаты, спасибо – всем отбой! Пока…) В лучшие и са-

ПОИСК

огда-то Кутузов описал панораму Стамбула жене: К «Над моим домом есть бельведер. Взойдешь на него и увидишь все положение Константинополя: Сераль, гавань

превеликая, покрытая беспрестанно судами и лодками, которых, конечно, во всякое время глазом увидишь тысячу. Константинополь с прекрасною Софиею, Сулимание, Галата, Пера, прекрасный пролив Константинопольской, называемый древними Босфор Фракийской; за ними предместье Скутари в Азии; море Мрамора…, la tour de Leandre, и множество других мест – все это видно вдруг. Сии чудеса увидя, не рассмеешься, а заплачешь от чувства нежности…» Кутузов большую часть своей жизни воевал против турок, терял товарищей, был дважды ранен в голову (медики признавали было эти ранения за смертельные). Как написал Гавриил Державин, «смерть сквозь главу его промчалась», – ее дважды направляла рука турецкого воина. И теперь вот слезы нежности…

мые надежные руки восьми московских реставраторов акварели попали в феврале 2006 года. Работа каждого реставратора описана в немногих строчках реставрационного паспорта, но мастерские за это время переехали, освоились на новом месте, и там чьи-то руки день за днем слоями снимали ветхий картон основы, удаляли пятна, промывали и укрепляли хрупкую бумагу.

А тем временем...

озвращения акварелей ждем вместе – я и пустующий ящик в фондовом ш к а ф у. Е с т ь

ПОИСК

Башня Галата. Мы и Золотой Рог. время подумать… Итак, Сергеев, как и другие топографы свиты чрезвычайного посла, работал на разведку, но как-то посвоему. Одна из работ подписана «снималъ и рисовалъ…» Снимал, как снимают местность на карту? Интересно, как это делали во времена Екатерины… Звоню в отдел картографии Государственного исторического музея. Так, понятно, картографы использовали астролябию и буссоль (это там углы, градусы, немного астрономии), и еще веревку – лучше, цепь – для измерения расстояний. На территории Османской империи съемка могла проводиться только

скрытно. …Посольство Кутузова движется не-

которые все так старательно расставляют, как раз и скрыта напряженная работа топографов. Там, где нельзя снять карту, будет снят вид. Видопись в моде и выглядит вполне безобидно – то ли упражнение от скуки, то ли пристрастие к сувенирам. Но наш художник должен работать системно, – как это на самом деле? Все больше хочется взглянуть на просторы османской натуры с той же точки - угадать эту точку, найти оставшиеся объекты, привести их в то же оптическое соотношение. Ну, хотя бы в Стамбуле, - там написано три работы. И тут наметилась маленькая «специальная» страница в партнерстве Углича и Идштайна. Генрих и Хайнке фон Тилинг, друзья и знакомые многих угличан, с интересом следили за развитием сюжета,

тут наметилась маленькая И «специальная» страница в партнерстве Углича и Идштайна.

Генрих и Хайнке фон Тилинг, друзья и знакомые многих угличан, а потом решительно предложили: «Мы поедем туда вместе, будем смотреть все, что интересно, и эти самые «точки» тоже».

понятно медленно, а после переправы через Днестр – на земле недавнего противника – будто и совсем забывает о сроках. Над Кутузовым посмеиваются и турки и петербургский двор, он же устраивает балы и приемы, отдыхает, медлит. Свита скучает, играет в картишки. Но за этими «ширмами»,

а потом решительно предложили: «Мы поедем туда вместе, будем смотреть все, что интересно, и эти самые «точки» тоже». К ним присоединилась Альмут Лампе. Ее муж Герхард, архитектор, как и Генрих, собрал кое-какие архивные снимки. Все участники авантюры прочитали новую

Набережная Стамбула тогда и сейчас.

книгу Орхана Памука «Стамбул», у меня даже была мысль поискать на месте писателя – ему было бы тоже интересно, только он как раз стал нобелевским лауреатом и отлучился из дома. Из его книги мы узнали, что одновременно с Сергеевым в Стамбуле работал молодой немецкий художник Антуан-Игнас Меллинг, – тема получала все новые грани. Сижу в стамбульском аэропорту имени Ататюрка и пытаюсь учить турецкие слова со странички породистого путеводителя (ох, он и стоил, – как билет на приличное расстояние! – но хорош – прямо компактная энциклопедия). Рейс из Франкфурта прибывает на четыре часа позже московского, слова не запоминаются, рядом турчанка в черном что-то настойчиво втолковывает спутнику, – от движения пухлых ухоженных рук просто не оторваться… Мы приехали в Стамбул 15 октября, в те же дни ранней осени, когда бесконечный посольский караван, растянувшись по дорогам предместий, достиг, наконец, Перы – района посольств и европейских купцов. Двести тринадцать лет назад. В угличском со-

37 брании – внутренний вид мечети Св. Софии и две панорамы. С диктофоном и доверенным мне солидным фотоаппаратом (экипировка этой авантюры – отдельная «песня») вхожу под своды древней Софии. Где-то здесь, вблизи золотых и ясных мозаик, послы князя Владимира определили будущую церковную ориентацию Руси. Осматриваюсь, наговариваю, что вижу. На диктофоне остается шум голосов под сводами, как прибой в раковине. …Теплое утро, дымка над Босфором, на пароме едем в Азию. Передо мной, наконец, все ориентиры – дворец султана напротив, вдали древняя генуэзская башня Галата, ближе – КызКулеси, для европейцев – башня Леандра. Точка не находится, – объекты «разъезжаются». (Все эти игры с пространством, которое с каждым твоим перемещением двигает разом все свои вешки и метки, – это как разглядывание портрета, как подбирание слов, это захватывает.) Я считаю, что надо идти по берегу от башни, Генрих уверен, что как раз – к ней. Дамы смотрят на нас сочувственно, находят удобную скамеечку. Берег порос корявыми кустиками и деревцами, они-то хоть все те же, что на акварели, только там их характерные листья желтеют, а здесь еще сплошь зеленые. Ага! Сергеев писал это позже, скажем, в

ноябре. А в организации пространства прав оказался всетаки Генрих. Потом, в последний день я дважды кидалась в Азию в надежде на хорошие снимки: утром над Босфором была все та же дымка, вечером – сплошной слепящий «контражур». Был праздник – завершение рамазана. Весь транспорт в эти дни бесплатный, включая и тот автомобильный паром, на котором я минут за пятнадцать добиралась от набережной Эминёню до причала Харем. Там, где на акварели женщины стирали белье, а мужчины курили кальян, теперь сидела молодежь, все смотрели на закат. Тр е т ь ю т о ч к у я уверенно определила еще дома, на плане города, – это площадка перед мечетью Рюстем-паши, от нее открывается широкий вид на Золотой рог и Босфор. Нет там никакого вида! И площадки нет – все застроено, перекрыто, ну ничего не видно, разве только две верхушки минаретов над крышами. Понуро бредем в гору к знаменитой мечети Сулеймание. Какой двор и парк, где цветут невероятные деревья, какие головокружительные узорные своды высотой с небо! Ну, кому двор и своды, а я забираюсь на узкий уступ каменной ограды. Вот он – нужный угол зрения, только точка выше на квартал. Переступаю вдоль невысокой стены, глубоко внизу узкая улочка, перед глазами

опять то ли стройка, то ли ремонт. Мешки, зеленый пластик, а в просвете – далекая башня Леандра встает точно между минаретами мечети Ени-Джами. Это как створные знаки в навигации. Вот она – четкая система ориентиров: обе старинные башни (уровень воды и высшая точка берега), минареты со строгой ориентацией на восток (собственно, ориент), незыблемые высокие купола. Фигуры людей становятся вехами, промеряющими глубину планов, даже их тени могут пригодиться топографу и тому, кто умеет читать такое изображение. Обе панорамы имеют как раз топог р а ф и ч е с к у ю ц е нность, здесь главный объект – Босфор и бухта, места навигационные и стратегические. Проливы Босфор и Дарданеллы – «мечта государей» – едва ли не главный предмет дипломатических усилий Кутузова (из-за них он и в гарем вторгался, создавал опасный инцидент и все обернул на пользу дела). Мы искали все, что осталось неизменным со времен Сергеева, Кутузова и султана Селима III. Запах воды и мелкие медузы в ее толще, шум под сводами, краски и запахи старинных рынков – Большого и Пряностей. Сами пряности, сложные чаи и сушеные баклажаны – связки иссиня-черных колокольчиков. Ков ры, лампы из мелких

ПОИСК

цветных стеклышек, висящие на цепях. Розы. Глаза и жесты женщин, глаза и гортанные голоса мужчин. Крик муэдзинов с минаретов. Стамбул после книги Орхана Памука казался какой-то теневой Венецией, «неправильной», обиженной (с его ипподрома увезли бронзовых коней, которые теперь там на венецианском соборе Сан-Марко). Хотелось набрать куда-нибудь этот воздух, закупорить, а потом вдыхать п о н е м н о ж к у. И л и чтобы им повеяло в будущий текст. Для того я и учила слова в аэропорту, шепотом повторяла названия – Сиркеджи, Копалы Чарши, Каракёй… Для того дышала на рынке специй как рыба на берегу, слушала, как кричат торговцы, включала диктофон на площадях. На Галатском мосту плотный строй рыбаков с удочками, от набережной – без меня – уходит паром в Азию, до самолета пара часов. «Тешеккюр эдерим, Истанбул! Большое спасибо, Константинополь!» Немного истории. Совсем немного

ак ни странно, о стамбульском периоде службы генерал-лейтенанта Ку т у з о в а с в е д е н и я пришлось искать довольно долго. Но у этого эпизода есть «контекст», в котором решительно действуют императрица Екатерина и светлейший князь По-

ПОИСК

стати, о пресловуК тых «деревнях». Несколько лет назад в углич-

ском Музее водки гости из Идштайна увидели водку «Потемкин» и очень оживились. Оказалось, они хорошо знают «потемкинские деревни», для них это часть образа России. И что же? Оказалось, у популярного штампа есть автор (впрочем, сам он скрывал свое имя) и дата рождения. В 1797-1800 годах гамбургский (!) журнал «Минерва» публикует серию анонимных статей о Потемкине. Образ вышел неприятным: случайный временщик, расхититель казны, обманщик – декорации вместо деревень. В 1804 году все это издали отдельной книгой, в 1808-м переиздали на французском, в 1812 и 1813 годах – на английском. Ну это, понятно, взгляд недоброжелательный, мягко говоря. Но часть перевели и на русский, когда штамп уже вовсю гулял по Европе. Историки все-таки нашли автора, это Георг фон Гельбиг, секретарь саксонского посольства в Петербурге. Сам в Крым не ездил, зато собирал столичные слухи о Петре III, Екатерине и ее окружении. Екатерина знала о его «увлечении» и добилась отозвания из России. Обида вылилась в печатное слово, слово стало в глазах европейцев частью имиджа Потемкина, Екатерины, страны. Может, в учебники вошло…

темкин. Какие там у нас расхожие штампы? Немка на русском престоле, убийство мужа, безудержный фаворитизм, ну и, ясное дело, «потемкинские деревни». …В одном из писем в 1787 г. Екатерина написала князю: «Россия велика сама по себе, я что ни делаю, – подобно капле, падающей в море». Уж он-то ее понимал. Потемкин был ей тайным и, кажется, не слишком верным мужем, но при этом явным и достойным единомышленником. Он разделял ее планы, шел в них временами дальше и решительнее. По-своему. Когда падал духом, она писала бесконечные письма, искала нужные слова, убеждала, взывала к его мужеству. Когда умер, плакала, теряла сознание, а потом работала еще больше, отмечала его людей. (Кутузов тоже был человеком Потемкина). Светлейший князь, исполняя волю императрицы, присоединил к России и обустроил Крым и те земли, которые он называл Тавридой. …«Созидательная горячка» Потемкина в Тавриде привела за короткое время к заселению пустующих земель, укреплению рубежей и развитию дорожной сети. Но Екатерина мечтала о большем. Главным было создание Черноморского флота и прочной его базы. Стремительно росли «осязаемые» города Херсон, Севастополь, Николаев – верфи, бухты, корабли. Гости Екатерины – австрийский император Иосиф II и послы европейских стран – должны были принять это к сведению, учитывать впредь в своей политике. На обратном пути из Крыма Екатерина использовала случай и показала им «инсценировку» Полтавской битвы – спектакль, поставленный Потемкиным с участием тысяч соли-

стов и статистов (французский посол де Сегюр: «Радость и гордость блестели в глазах Екатерины. Можно было подумать, что в ее жилах текла кровь Петра Великого»). Многозначительный жест поняли, – при Черном море Россия тоже встала попетровски твердо. (Кстати, в петровское время граверы создавали большие тиражи панорам Петербурга с несуществующими домами – их только планировали. Одни так и не были построены, зато выросли другие. Такая головная боль искусствоведам с этими домами-фантомами! А Петр спешил утвердить статус новой столицы. Вот фон Гельбига на него не нашлось…) Итак, Потемкин. Лучшая часть жизни этого невероятного человека, наделенного государственным умом и бешеной энергией, была отдана во славу Екатерины. Вскоре после его смерти она начинает готовить Кутузова к новой большой игре… Ох, нелегкая эта работа…

кварели вернулись из реставрации. Выставочные перспективы все явственнее, но есть проблема. Просто все развесить – этого мало. Нужно еще рассказать, тогда на нашу сторону перейдут и зрители, посмотрят другими глазами, разделят тему. Словом, нужна публикация. «Строгий» вариант давно отослан в академическое издание, но там внутренние трудности, отвечают неопределенно, время идет. Ушло резюме в популярный журнал – там «редакционный портфель» заполнен на год вперед, надо ждать. Для «коммерческого издания» (а теперь издания все такие) это не предмет, нет проверенных приманок, нет и гарантий продажи. Остается посильный буклет – лист, сложенный втрое: картинки с почтов у ю м а р к у, куцый текст. «Нас не поймут». Нас даже не услышат. Клею этикетки к купеческим портретам, в соседнем зале музея идет обсуждение проекта памятника Царевичу. За выставочные щиты

выходит Элеонора Михайловна Шереметьева, быстро отвечает на мобильный звонок. Ох, вижу, что некстати – мешаю же, это ясно, но прошу две минуты времени и разрешения принести текст… На столе бумаги, рабочий день давно кончился, работа – еще нет. Сейчас вот как ляжет моя рукопись «в долгий ящик»… Проходит неделя, рукопись прочитана, на зеленой наклейке – «В дело!». И подпись… Элеонора Михайловна в теме, нас все больше. Издательство «Планета» только что выпустило книгу об Угличе, они там еще на инерции, на настроении. Обсуждаем новый макет, его рамки жестко ограничены, их надо заполнить, но не превысить. Все всё считают, – вроде, шрифт мелковат, как лучше подать репродукции, именно они изюм в этой булочке, надо работать на них. Историческая интрига, напротив, тянет внимание на себя. «Лица» для нее находим совсем под рукой – в Рыбинском музее есть старинные копии. Екатерина в дорожном платье – это самое начало путешествия в Крым, оригинал написан в Киеве М. Шибановым, его пригласил Потемкин. Сам Потемкин в те же годы. У нас (чистое совпадение!) есть великий князь Константин, предназначенный Екатериной для коронации в Константинополе. На портрете ребенок – таким он играл у стола бабушки, когда та разрабатывала свой «Греческий проект». В Российской государственной библиотеке, в Музее книги, нашлись письма Генриха фон Реймерса, секретаря посольства. Он с немецким прилежанием неустанно писал друзьям – по-немецки, а потом издал письма в трех томах (1803 г.). Финансировал книгу император Александр, а гравюры (две из шести) – с наших оригиналов. Съемка одного кадра с редкого издания стоит 500 рублей, считаю свои возможности. Мне надо не меньше трех. Там же портрет Селима III, с которым вел напряженный диалог Кутузов, в гарем которого… Ну, вы знаете. Издательство оплачивает съемку, бьемся с фотографом часов пять. Гравюры сложены, заломы не разгладить, да еще и некоторых не хватает, а в их основе тоже

39 работы Сергеева. О книге давно сообщено в Идштайн. Генриху и Хайнке тоже интересно, да и язык писем немецкий. Я-то ползу по страницам медленно, в Москве бываю нечасто. Они ищут в Интернете: экземпляр «засветился» на аукционе – полт ор ы тысячи евро. Продолжаю делать выписки, становится все интереснее. Те, кто писал о посольстве, книгу упоминали, но не цитировали (я, что, делаю это впервые?). Мне звонит сотрудник отдела картографии ГИМа, надо бы увидеться. И вот в библиотечный зал влетает «крупный картограф», спрашивает всех по пути, с кем это он говорил по телефону. У него ксерокопия замечательной карты Босфора и Стамбула. Ее, по мнению Игоря Фоменко, составил сам Сергеев для отчета о работе в городе, наметив точки, откуда он «снимал виды». № 1 на этой карте как раз «наш», подписной. В Стамбуле Сергеев работал много, часть его акварелей в Русском музее и в Эрмитаже, это я уже знаю, только добраться туда пока не получилось. «Меняемся»: он показывает копию карты и дает выходные данные полного списка посольства (ага, похоже, в кибитке ехал и разыгрывал помешательство инженер-подполковник Труссон, в списке он

значится «для снятия планов и для меры дорог»), я «сдаю» ему Реймерса и приглашаю на будущую выставку. Звонит Генрих фон Тилинг: «Книга передо мной – все три тома!» Ее удалось выписать через библиотечную систему для школы Фрезениус – авторитетнейшего учебного заведения Идштайна. Только, к огромному разочарованию, она без «Kupfer», без гравюр. Теперь он и Хайнке тщательно читают письма, ищут упоминания о Сергееве и Кутузове, описания Стамбула, ставшего для нас таким «своим», делают выписки, Хайнке фотографирует фрагменты текста. Очередное обсуждение макета в издательстве. Занятые деловые москвичи просто так пару часов говорят о Екатерине, Потемкине, об акварелях. Художник издания: «Надоело уже читать о ее любовниках, сколько их и кто, ее дела гораздо интереснее». Ага, все эти истории в духе «Гуляй, шальная императрица…» и правда не такие захватывающие, как ее рискованные планы и азартная большая политика. (После долгой осады взята дорогой ценой крепость Очаков, Екатерина пишет Потемкину – он командовал штурмом и сам безоглядно рисковал: «Двумя руками беру Вас за уши и мысленно целую тысячу раз!»)

Олег Павлович, опытный художник, выбрал для книги форму полевого альбома с фрагментами на полях листов тона старой бумаги, акварели вынесены за текст и даны на белом фоне. Заготовки для «кожаного» переплета и застежки ищу дома – в музейном фонде редких книг, фотографирую сама, перетаскивая книги с лавочки в тень и обратно.

так, Сергеев, как и другие топографы свиты чрезвычайного посла, работал на разведку, но как-то по-своему. Одна из работ подписана «снималъ и рисовалъ…» Снимал, как снимают местность на карту? Интересно, как это делали во времена Екатерины… До этого мы нашли в собственном хранилище медный кувшин, бисерный ридикюль с турками, кофейник. Тоже таскали тудасюда, снимали, примеривали – не пошло. Всегда от чего-то приходится отказываться, а жаль… Новый звонок из Идштайна: почти перед самой поездкой в Углич Генрих и Хайнке возили в библиотеку Висбадена издания Круга друзей Углича (книгу о партнерстве), наудачу спросили о Реймерсе. Оказалось, есть. Заказали, гуляли час вокруг библиотеки, куда-то заходили, – ждали. Все «Kupfer» в наличии, даже разрешено сканировать. Я же говорю, что тема, пришедшая в движение, притягивает людей и случайности.

ПОИСК

…Что ж, теоретическая часть подготовки почти закончена. Тянуть на свет «утонувшие» в фондах экспонаты в одиночку не получится, и «хроника выставки» – это объединение людей вокруг ее темы. Когда, наконец, однажды вы войдете в зал, где будут акварели, но не будет многих из этих людей, вы все равно вступите в их круг.

УЖЕ скоро.

СВИДЕТЕЛИ ИСТОРИИ

Валерий КУРОЧКИН

Личности они для своего времени заметные О Н.П. Дружинине и других его родственниках В начале 2007 года нашим историко-архитектурным и художественным музеем, совместно с местными архивистами и краеведами, было выпущено новое издание «Угличского именника». Я был приятно удивлен, увидев в нем имя своего дальнего родственника Н.П. Дружинина, журналиста, издателя, общественного деятеля. Но не обнаружил его фотографии. После разговора с редактором справочника В. Ерохиным выяснилось, что сведения о Н. Дружинине и его семье в общем-то скудны. И он посоветовал мне написать о нем статью. Это будет кстати еще и потому, что в плане угличских краеведов – издание более подробного справочника о знаменитых жителях города.

иколай Петрович Дружинин родился 24 декабря 1858 года в деревне Маклаково Никольской волости Угличского уезда в семье угличского мещанина Петра Дружинина и крепостной графа Шереметева. Через два года в этой семье появился на свет еще один ребенок – брат Николая Василий. Глава семьи Петр Дружинин был предприимчивым человеком, несколько лет работал у угличского купца Н. Журавлёва в городе Рыбинске – поначалу в качестве посредника при погрузо-разгрузочных работах, – в результате чего разбогател и приобрел небольшое имение Мулино (рядом с селом Михайловским) в Рыбинском уезде. Когда он с женой и детьми проживал в нем, Николай и Василий получали высшее образование

Николай Петрович Дружинин. Май 1902 г. Фото из фондов музея-заповедника Н.А. Некрасова «Карабиха».

в престижных учебных заведениях Ярославля, Москвы и Петербурга. Овладевали знаниями они с охотой, большим прилежанием. Дружили между собой, общались с передовыми людьми того времени. Прожили братья большую и трудную жизнь и умерли оба в 80-летнем возрасте в первую суровую зиму блокадного Ленинграда. Однако обратимся конкретно к Н.П. Дружинину. С 1871 по 1879 годы он учился в Московском коммерческом училище, некоторое время был вольнослушателем Демидовского юридического лицея в Ярославле, затем с 1881 по 1884 годы посещал лекции на юридическом факультете Петербургского универсистета. Бывал за границей, длительное время жил во Франции, слушал лекции в Сорбонне. 1.

Валерий Германович КУРОЧКИН –

(родился в 1953 г.) работает после окончания Ярославского медицинского института участковым врачом-терапевтом в поликлинике № 2 Угличской ЦРБ. Увлекается вопросами истории и в частности – краеведением, на эту тему подготовлен им для публикации ряд материалов.

1. Н.П. Дружинин (слева), К.Ф. Некрасов и Д.И. Шаховской – публицист, один из лидеров кадетов, с 1920 года работал в кооперации. Ярославль. 2. Президент РФ В.В. Путин вручает профессору В.Н. Дружинину премию в области образования за 1998 год. 3.В гостях у автора статьи. Слева направо – Владимир Дружинин, Сергей и Елена Миловы, Людмила Курочкина и их дети. Город Углич, 1990 г. Фото Валерия Курочкина.

В 1898 году Н.П. Дружинин начал сотрудничать с газетой «Северный край», являясь ее специальным корреспондентом в СанктПетербурге. Он начал печататься в журналах «Нива», «Иллюстрированный мир», «Живописное обозрение», «Русское богатство». По приезде в Ярославль в 1901 году активно занялся журналистской деятельностью в «Северном крае». После редактора Э.Г. Фалька стал его фактическим преемником в редакторском комитете товарищества по изданию газеты. В 1906 году «Северный край» был закрыт властями, посчитавшими опасным настроение его редакции. Что касается Н.П. Дружинина, то он никогда не отличался радикальными взглядами. Ему ближе была реформаторская позиция, занятая

41 умеренной частью российских либералов. Неслучайно с момента основания партии конституционных демократов (кадетов) Дружинин примкнул к ней и вскоре стал одним из самых активных членов кадетской организации в Ярославле. В апреле 1906 года он временно возглавлял губернский комитет конституционных демократов, позднее являлся секретарем комитета. В 1909 году совместно со своим другом К.Ф. Некрасовым (племянником поэта) Дружинин основал газету «Голос», близкую по своим политическом направлениям к кадетам. Затем, отказавшись от издательских прав, был приглашен на место главного редактора газеты и занимал его в течение восьми лет. Очень быстро «Голос» стал ведущим печатным органом в губернии, что в немалой мере было заслугой его редактора. Н.П. Дружинин был известен как юрист, занимавшийся вопросами представительных (выборных) учреждений и крестьянского самоуправления. Работая в газетах, он активно разъяснял идеи самоуправления и создания представительных органов. Всего им было опубликовано более 200 статей на эту тему в ярославских газетах. Так что, более ста лет назад наш земляк-угличанин писал об идеях самоуправления в государстве, которые мы с трудом претворяем в жизнь только сейчас, ориентируясь на 131-й закон Российской Федерации. Февральскую революцию 1917 года Николай Петрович встретил с радостью, увидев в ней начало эры долгожданной свободы. Но ярославские большевики зачислили газету «Голос» и ее редактора в число главных своих врагов, и сразу после октябрьского переворота «Голос» был закрыт. Некоторое время газета выходила под названием «Свободное слово», но Н.П. Дружинин в это время все более и более стал отходить от политики. Летом 1918 года в дни антибольшевистского восстания Н.П. Дружинин оказался в Ярославле. Однако он отверг все предложения о сотрудничестве со стороны руководителей восстания. Когда мятеж был подавлен, Николая Петровича арестовали, 42 дня он провел в тюрьме, но был отпущен на свободу за

СВИДЕТЕЛИ ИСТОРИИ

отсутствием вины. Возможно, кто-то из его старых друзей (может, А.М. Горький) помог ему. После этого Николай Петрович уехал в село Михайловское Рыбинского уезда, где прежде было имение родителей, и безвыездно прожил там около десяти лет. Здесь он возобновляет педагогическую деятельность, читает лекции в воскресной школе повышения знаний, а затем работает учителем школы в Александровой пустыни, занимается краеведческой работой, много печатается в журналах «Краеведение», «Наш труд», «Школа и жизнь». В 1926 году Н.П. Дружинин снова был арестован по обвинению в связях

овсем мало сведений о Василие Петровиче Дружинине (18601941 гг.). Известно, что в последний период жизни он проживал в Ленинграде, и у него был сын Константин. Оба они умерли в блокаду, из этой семьи выжил только маленький сын Константина Васильевича – Николай. Он был вывезен по «дороге жизни» с другими блокадными детьми в Ярославскую область и волею случая попал на родину своих предков в Большесельский район Ярославской области – в Никольскую волость. Работал с 14 лет на торфоразработках, потом женился на молодой учительнице Капитолине Борисовой, последней (одиннадцатой по счету)

1909 году совместно со своим другом К.Ф. Некрасовым В (племянником поэта) Дружинин основал газету «Голос», близкую по своим политическим направлениям к кадетам. с ярославским мятежом, и его вместе с семьей ссылают в город Липецк. В начале 30-х годов он перебирается в Ленинград. К тому времени он уже отошел от литературной деятельности и занимался лишь одним – приведением в порядок своего архива.

Н.П

. Дружинин был женат дважды. От первой жены у него был сын – Владимир Николаевич Дружинин (1908-1996 гг.) – профессиональный петербургский писатель. (Недавно я с интересом прочитал его книгу «Град Петра», вышедшую в издательстве «Советский писатель» в 1987 году. Главным героем книги является строитель новой столицы России архитектор Доменико Трезини. Книга свободно лежит на абонементе в библиотеке им. И.З. Сурикова). Он является автором книг «Янтарная комната», «В нашем квадрате тайфун», «Лица столиц», «Среднеевропейское время», «Без переводчика». Написал он и поэму в стихах об Угличе. Умер В.Н. Дружинин в 1998 г. в С.-Петербурге. Со второй женой Дружинин познакомился во Франции, она была еврейка, и звали ее Файя Познер, у них потом были дети. (Кстати, знаменитый телеведущий Владимир Познер, вероятно, родственник Дружининых).

в семье знаменитого рода Борисовых (ее отец Николай Демьянович Борисов служил с 1903 по 1917 годы на крейсере «Аврора» квартирмейстером, в Цусимском сражении он спас знаменитый корабль от взрыва, за что получил Георгиевский крест и пожизненную пенсию в 25 рублей). Молодые проживали в поселке Дунилово Большесельского района, где Капитолина Николаевна работала сначала учителем математики, а потом, до самой пенсии, – директором Дуниловской школы. Супруг ее, Николай Константинович Дружинин, трудился в местной ПМК, занимавшейся мелиорацией. У них родились сын

Владимир (будущий профессор психологии В.Н. Дружинин, директор Института психологии в Москве) и дочь Елена, которая сейчас, вместе с мужем, живет в Череповце (оба они медики).

то касается Владимира Николаевича Дружинина (ученый этот – полный тезка упоминавшегося писателя В.Н. Дружинина!), то он являлся лауреатом премии С.Л. Рубинштейна (известный психолог) Российской Академии наук (1996 год), премии Президента РФ в области образования (1998 год) и других премий, был

СВИДЕТЕЛИ ИСТОРИИ

автором многих монографий по психологии, профессиональным поэтом. У него было много планов, которые он, к сожалению, осуществить не смог: 22 июня 2001 года он погиб при невыясненных обстоятельствах, купаясь в море в районе города Сочи, не дожив до 46-летнего возраста. Я был лично знаком с Владимиром Дружининым, так как он являлся любимым двоюродным братом моей жены – Борисовой Людмилы Георгиевны – дочери Георгия Николаевича Борисова, сына матроса «Авроры» Н.Д. Борисова. Знал его еще со студенческих лет – со слов жены и от студентов Демидовского университета – тех угличан, которые с ними учились. Владимир, будучи ленинским стипендиатом, буквально натаскивал их, подготавливая к экзаменам, слыл «ходячей энциклопедией». Он был со своей невестой Натальей Артемьевой на нашей с женой свадьбе в 1977 году, а мы потом часто ездили в гости к его родителям в поселок Дунилово. Владимир Николаевич также приезжал в Углич к нам в гости со своей семьей и семьей сестры Е.Н. Миловой. Ему нравились наши тихие улицы в древней исторической части города, набережная реки Волги. Он интересовался угличской интеллигенцией, говорил, что Углич является родиной его прадедов («Корень мой в Угличе!»). У него была мечта поработать у нас в архиве, но он никак не мог найти времени для этого. По просьбе Натальи Дружининой пришлось поработать мне в архиве в 2005 году. С помощью сотрудницы архива О.Г. Зайчиковой я ознакомился с исповедальными книгами Угличских церквей за 1858-60 годы и церкви Николая Чудотворца в селе Никольском-наСлободищах. Увы, записей о Дружининых я не встретил. Возможно, их предки не ходили в церковь на исповедь или отсутствовали в это время в Угличе. *** заключение могу сообщить: имеется фонд Н.П. Дружинина в Музее города Ярославля (что на набережной). В экспозиции этого музея на стенде помещены фотография Николая Петровича и краткая биографическая справка. Есть материалы о нем и фотографии также в музее «Карабиха». Нынешний ярославский краевед и историк Виктор Павлович Алексеев выпустил в 80-х годах прошлого века двухтомник «Ярославские краеведы» – там есть очерк про Н.П. Дружинина, а также касающаяся его библиография. И наконец – ярославская газета «Золотое кольцо»: в 2004 году в одном из ее номеров опубликована была статья петербургского писателя Владимира Дружинина о своем отце.

Алла ЛЕНГВЕНС

Русские художники и угличская земля

Как сказка, как чудо какое, В предутренней мгле Стоишь ты над Волгой рекою На бессмертной земле. Счастливый, судьбою хранимый, В листве и в снегу, Прекрасный и неповторимый Цветок на российском лугу.

Леонид Дербенев, 1990 г.

Игорь Эммануилович Грабарь. Михаил Васильевич Нестеров (1862-1942 гг.).

Николай Константинович Рерих. 1901 г.

Петр Дмитриевич Бучкин (1886-1966 гг.).

НАШ ГОРОД В ИСКУССТВЕ

Углич – предмет их пристального внимания

Худ. М.Я. Виллие. Вид Углича. Конец XIX в. Акварель.

Грабарь, Белоногов, Тамонькин…

блик нашего Углича – небольшого тихого городка, одного из самых древних городов Верхней Волги, удивительно гармоничен. Еще Игорь Грабарь, известный русский художник, писал в 1913 году: «Глухой сосновый лес расступается, открывая вид на Углич. И откуда бы ни смотреть на город, отовсюду видны темные полосы леса, прерывающиеся словно затем, чтобы дать незабываемое зрелище Углича – зачарованного града Китежа. Церкви на возвышенном берегу Волги возносят стены и бесчисленные главы над лесистым горизонтом». Наш город И.Э. Грабарь (1871-1960 гг.) отнес к числу городов-рассадников русского искусства, городов - хранителей драгоценнейших памятников художества, городов-музеев. Игорь Эммануилович бывал в нем, был знаком с его проблемами, так как долгое время занимался вопросами защиты памятников архитектуры. В 1920-х – начале 30-х годов

он занимался вопросами реставрации и изучением памятников Углича (Алексеевского и Воскресенского монастырей) вместе с архитекторами П. Барановским и Н. Перцевым. Нетронутый «железной рукой» современной цивилизации древний город Углич изобразили на своих полотнах жившие и творившие в XIX веке художники М.Я. Виллие и И.М. Белоногов. В частности, видимый на акварели «Углич», написанной первым из этих живописцев в конце XIX века, лес крестов с куполами церквей полностью совпадает с вышеприведенными впечатлениями Игоря Грабаря. А что касается Ивана Михайловича Белоногова (1800-1871 гг.), то он родом был из Романово-Борисоглебска Ярославской губернии. Специального образования он не получил, работал как ювелир, впоследствии живописец и рисовальщик, писал виды городов России, главным образом Ярославской губернии. Для нас интересна его акварель «Вид Углича», датированная 1845 годом. В Угличе в 30-е годы

XX века многие церкви, в связи со строительством гидросооружения, были разрушены. Перед войной (в 1939 г.) эти храмы обмеряли и зарисовывали архитекторы В.А. Каульбарс и Н.Я. Тамонькин. Большая коллекция акварелей последнего хранится в Угличском историко-архитектурном и художественном музее, в своих работах Никифор Яковлевич запечатлел Дивную церковь, фрагменты храмов Покровского монастыря. Живописные работы Никифора Тамонькина, архитектора мастерской А.В. Щусева, можно было увидеть на выставке, проходившей в Спасо-Преображенском соборе в 1943 году. Организовывали эту выставку местный краевед и художник И.Н. Потехин и профессор П.Д. Бучкин, находившйся в это время в эвакуации в родном городе. А современное поколение угличан могло познакомиться с работами Н.Я. Тамонькина на выставке «И объяли меня воды…», приуроченной к 500-летию преставления святого Паисия, – состоялась она в мае 2005 года во Дворце культуры.

В сентябре 56-го ему вручили бумагу о реабилитации В Покровской слободе в 20-е годы XX века некоторое время жил и работал Борис Алексеевич Смирнов-Русецкий. Еще ребенком он в библиотеке узнал о художниках Рерихе, Чюрлёнисе и об их неповторимой живописи, изучал монографию Эрнста о творчестве Рериха, интересовался особенностями изображения неба. В юности часто посещал Русский музей. В 1922 году появились его первые опыты поиска музыкального в живописи. Он пытался в своей работе передать

Алла ЛЕНГВЕНС

– родилась в 1958 году. Окончила Всесоюзный заочный машиностроительный институт (ВЗМИ). С 2002 года работает в должности зав. сектором по творчеству МУ «Дворец культуры». Занимается выставочной деятельностью внутри города и за его пределами. Собрала историю ДК за 30 лет. Автор трех творческих работ.

45 переход природы от увядания к зимней прозрачности. Художник писал не с натуры, а по впечатлению: делал сначала маленькие карандашные наброски, картины же писались позже. Б.А. Смирнов-Русецкий входил в группу художниковкосмистов «Амаравелла», некоторые его картины перекликаются с картинами Николая Рериха. Рерих и Смирнов-Русецкий были знакомы, несколько раз встречались в Петербурге, и Рерих писал рекомендательную записку в директорат Вхутемаса с ходатайством за молодого и талантливого художника. В своей книге «Идущий» о времени, проведенном в Угличе (1927 г.), Б.А. Смирнов-Русецкий вспоминает как о самом счастливом времени, когда «были открыты все церкви, и можно было заслушаться разносившимся со всех сторон колокольным звоном». Здесь художник впервые занимался натурными зарисовками, копировал иконы в только что побеленном внутри Воскресенском монастыре под мирное воркование голубей. Один из эскизов Воскресенского монастыря оказался позже в частной коллекции и в 1957 г. чуть не попал на выставку Рериха как его работа. Борис Алексеевич создал цикл из девяти картин под названием «Углич». Б.А. Смирнов-Русецкий дважды бывал в Угличе на пленэре, в 50-х годах работал в нашем городе на механическом заводе: Углич приютил тогда художника, осужденного по оговору на 10 лет исправительно-трудовых лагерей и на 5 лет поселения. В Угличе его сердце

Худ. Н.К. Рерих. Воскресенский монастырь в Угличе. 1904 г. Худ. Н.Я. Тамонькин. Покровский монастырь. Никольская церковь с колокольней. 1930-е гг.

оттаивало, а руки учились рисовать яркими, светлыми красками. В сентябре 1956 года ему вручили бумагу о реабилитации. В 74-летнем возрасте Борис Алексеевич был принят в Союз художников. По датам написания его картин с видами Углича приходишь к мысли, что впечатления от нашего города глубоко проникли в сознание художника, так как к этой теме он обращался неоднократно до самой старости. Чтя память об этом живописце, Ярославское Рериховское общество в 2005 году организовало, совместно с сотрудниками Угличского историко-художественного музея, выставку работ художника, приуроченную к его 100-летию (проходила она в помещении бывшего Богоявленского собора кремля). На этюдах в Угличе Николаю Рериху помогал городовой

1904 году в наш город приезжал Николай Константинович Рерих. Приезжал, чтобы потрудиться над будущими своими полотнами – эти исторически примечательные моменты красочно описывает в своей книге «О том, что в памяти» Петр Дмитриевич Бучкин: «За работой Рериха можно было наблюдать со стороны. Любопытных прохожих отгонял городовой, который помогал Николаю Константиновичу носить тяжелый подрамник…». В своем путешествии Н.К. Рерих, кроме Углича, посетил еще около 40 городов России, теснейшим образом

НАШ ГОРОД В ИСКУССТВЕ

Н. Н. Бочаров. Групповой портрет ветеранов труда ПО «Чайка». Углич 1990 г.

связанных с русской историей. Итогом этой поездки стали новые картины, статьи, фотографии. Художником была создана живописная серия, насчитывающая более 90 архитектурных этюдов. А зимой 1904 года все эти рериховские работы – плод поездки живописца по волжским городам – были показаны на специальной выставке «Памятники художественной старины». Она имела большой успех. Правительство решило приобрести всю серию для Русского музея, но разразилась Японская война, и о благом намерении забыли. В дальнейшем же эти архитектурные этюды постигла горестная участь. Некий коммерсант Гринвальд задумал устроить в 1906 году в Америке русский отдел искусства. Было собрано 800 картин известных художников, среди них 75 работ

Рериха, в большинстве архитектурные этюды. Однако Гринвальд не сумел вовремя заплатить какую-то пошлину, и все картины были конфискованы и назначены к продаже с торгов. Русский отдел был продан таможенниками, 800 картин разошлись по США и Южной Америке. Позднее Рерих узнал, что 35 его произведений попали в Оклендский художественный музей в Калифорнии. Позже, в 1963 году, они были переданы Нью-Йоркскому музею им. Н.К. Рериха. Так вот, среди этих работ Н.К. Рериха – три картины, изображающие угличский Воскресенский монастырь, церковь царевича Димитрияна-крови, крыльцо церкви Иоанна Предтечи. Еще одна работа художника – архитектурный пейзаж «Воскресенский монастырь в Угличе» хранится в

НАШ ГОРОД В ИСКУССТВЕ

Государственном Русском музее (репродукция с нее вошла в комплект открыток, выпущенных в 1987 году ленинградским издательством «Аврора»). А за год до упоминавшейся выше выставки, посвященной Б.А. Смирнову-Русецкому, там же, в Угличском кремле, и теми же организаторами был устроен другой юбилейный вернисаж, приуроченный к 100-летию путешествия Н.К. Рериха по России. На выставке «По пути мастера» были представлены среди рериховских работ гималайской серии и картины с изображением Углича. И, наконец, в том же 2004 году вышла в свет книга Е.П. Маточкина «Поэзия старины», посвященная 100-летию российской экспедиции Н.К. Рериха. Фотографы П. Воробьев и С. Головин проехали по городам, посещенным Рерихом в 1904 году, сфотографировали сохранившиеся храмы и монастыри, которые в свое время рисовал Рерих. Изобразительный ряд репродукций Рериха сопровождается высказываниями Николая Константиновича, обеспокоенного судьбой древнего зодчества. «С удовольствием узнаю, как Грабарь и другие исследователи сейчас стараются узнать и справедливо оценить красоту старины. Понять все ее великое художественноe чутье и благородство», – писал, в частности, Рерих. А параллельно с репродукциями представлены в альбоме фотографии церквей и соборов, изображенных в 1904 году Рерихом. В частности, в книге воспроизведены три работы Рериха об Угличе и описываются подробности приезда художника в наш город. Бучкин и художники Мешковы

теперь обратимся к моменту проживания в Угличе юного Петра Бучкина (подробнее мы о нем поговорим ниже). В то время у него завязались тесные дружеские отношения с В.Н. Мешковым (известным впоследствии портретистом и пейзажистом), с которым они вместе ходили на этюды, обсуждали работы, советовались. Василий Никитич приезжал в Углич неоднократно, на длительный период снимал небольшой дом № 7 на Красноармей-

ском бульваре, который сохранился и поныне (с собой он привозил сына Василия, который станет потом знаменитым живописцем). Как писал позже П.Д. Бучкин в своей, упоминавшейся выше, книге, сам В.Н. Мешков был еще «молодой с вьющимися волосами и бородкой каштанового цвета, жизнерадостный и веселый характером». Художник знакомил Петра Бучкина с азами реалистической живописи: «Пиши, как видишь; где чувствуешь, что надо положить широко, – клади широко, где гладко ощущаешь – делай прозрачно. Главное, чтобы не терять живого впечатления. Будь искренним и правдивым». И Петр Бучкин – «коренастый блондин, как настоящий волжский русак» – по воспоминаниям художника А.А. Рылова, внимал каждому слову учителя. Долгие годы их будут связывать дружеские отношения, а в знак уважения и признательности к своему наставнику, уже после его

Худ. М.В. Нестеров. Димитрий царевич убиенный. 1899 г. Угличский мотив. Акварель Н. Д. Бучкина.

П.Д. Бучкин. Димитрий царевич убиенный.

47 смерти (в 1946 г.), Бучкин напишет (в 1952 году) картину «М.И.Калинин в мастерской народного художника РСФСР В.Н. Мешкова». Что касается работ В.Н. Мешкова, посвященных Угличу, то более всего выделяется «Звонница в Угличе» (1905 г.) – основу этюдной композиции полотна составляет Воскресенский монастырь. Этот пейзаж, по признанию искусствоведов, полон подлинной, жизненной прелести. Естественно, не ушел в своем творчестве от темы, связанной с Угличем, и сын В.Н. Мешкова В.В. Мешков (1893-1963), подхвативший традиции пейзажной живописи отца. В серии «Старые русские города» он запечатлел угличский кремль, одну из церквей, звонницу. Изображая Углич XVII века, художник прибег к интересному композиционному решению, показав «и перспективу вытянутого по реке города, и лабиринты его «горбатых» улиц». Писали царевича убиенного

«К

аждое лето, а то и ранней весной, на берегу Волги около кремля появлялись странные на вид люди, в шляпах, похожие на грибы, в руках шкатулки. Стоят и смотрят вдаль, о чем-то переговариваются. У некоторых большущие зонты и длинные до плеч волосы. Это художники, столичные живописцы». Так красочно излагает Петр Дмитриевич Бучкин свои юношеские впечатления от посещения города Углича этими творческими личностями. Может быть, именно так выглядел и Михаил Нестеров, побывавший в нашем городе со своим приятелем В.М. Михеевым в 1896 году. «У меня лично, – писал Нестеров, – была прямая цель поездки: повидать Углич, подышать, так сказать, его историческим воздухом, и, если можно, написать этюды для задуманной мной… картины «Димитрий царевич убиенный». До поездки в Углич Нестеров с Михеевым побывали в Переславле-Залесском. Они подробно осмотрели все старые храмы и обнаружили старую переславскую легенду об отроке-мученике. Позже Михеев переделал ее в детский исторический рассказ, который был богато

издан А.Ф. Марксом (журнал «Нива» – его же), имел успех, а Михаил Васильевич его проиллюстрировал (два рисунка были сделаны также В.И. Суриковым). Рассказ назывался «Отрок-мученик. Углицкое предание». В этом произведении автором была рассказана еще одна трагедия о безвинно убиенном младенце угличской земли Иване Чеполосове. При посещении Углича Нестеров с другом «в церкви «на крови» нашли пелену, шитую, согласно преданию, матерью убиенного». Это превосходное художественное произведение лежало в ящике от гроба, в коем везли тело царевича когда-то в Москву. Пелена была запущена, зацелована до неузнаваемости. Нестеров со своим другом решили спасти эту дивную вышивку – «написали в тот же день письмо Шлякову в Ростов и архиепископу Иолнафану в Ярославль, прося их обратить внимание на эту вещь». Пелена позднее была, сколько возможно, приведена в порядок и положена в особый ящик под стекло. Таким образом, гости нашего города спасли дорогую реликвию. А в 1899 году Михаил Васильевич написал картину «Димитрий царевич убиенный». Широкая публика смогла увидеть ее в 1906 году на первой

НАШ ГОРОД В ИСКУССТВЕ

Д. П. Бучкин Кремль, на спуске к Волге.

П. Д. Бучкин Углич, Дом крестьянина.

ивым и глубоким интересом к истории родного края выделяется творчество уроженца Углича, крупного художника Ивана Николаевича Потехина, 115-летие со дня рождения которого отметила в декабре 2007 г. общественность нашего города. Особенно же привлекали его внимание архитектурные памятники древнего Углича. Воспроизводя сохранившееся гражданское и церковное зодчество русских мастеров, он упорно работал над изучением археологических и архивных материалов. Результат этой работы – ряд опытов художественной реконструкции общего вида Угличского кремля, кремлевской стены и башен, палат удельных князей и других памятников, которые не сохранились или искажались реставрацией 19 века.

И. Н. Потехин Богоявленский собор.

49 персональной выставке художника, которая была организована в Санкт-Петербурге – в Екатерининском концертном зале во дворе Шведской церкви, что на Малой Конюшенной. Выставка в северной столице (открылась она 5 января по ст. ст.) имела большой успех. Позже она была показана москвичам, и на ней побывала комиссия Третьяковской галереи. В газетах появилась пылкая статья Маклаковой, предлагавшая устроить среди москвичей подписку на приобретение картины «Димитрий царевич убиенный» в дар Третьяковской галерее. В настоящее время полотно находится в Русском музее Санкт-Петербурга. Трагедия, произошедшая с маленьким царевичем Димитрием, затронула также живописца Павла Плешанова, сына ростовского купца. Плешанов закончил Академию художеств в Санкт-Петербурге в 1860-е годы, после чего и написал картину «Убиение царевича Димитрия в Угличе», за которую получил звание профессора живописи. Оригинал этой картины находится в Саратовском музее. А в 2006 году картинной галерее Ростовского музея (Ярославская область), одного из старейших в России, были переданы в дар 13 картин, среди них эскиз картины «Убиение царевича Димитрия в Угличе». У нашего города длинная, наполненная многими драматическими событиями история. Но именно смерть царевича Димитрия так глубоко волнует сердца уже не одного поколения художников – не только в прошлом, но и в настоящем. Недавно, в июле 2006 года, в Богоявленском соборе Угличского кремля была развернута выставка современной иконописи, на которой 11 московских художников представили картины с изображением места и сцены убийства царевича Димитрия, тем самым напомнив посетителям о хрупкости человеческой жизни и о существующем на свете зле и насилии. Ну и, конечно же, остается здесь отметить, что тема убийства царевича не оставила равнодушным и Петра Дмитриевича Бучкина. Находясь в эвакуации во время войны в Угличе, он пишет картину «Убиение царевича Димитрия». Дополнительные подробности об этом

художнике – в следующем нашем рассказе. Подпитывался духом своей малой родины

есмотря на то, что всю свою взрослую жизнь П.Д. Бучкин прожил в Ленинграде, он никогда не забывал своей малой родины – города Углича. Посвятил он родному городу и свои первые картины, сделанные во время учебы в Санкт-Петербурге. В 1902 году на выставке Общества русских акварелистов были представлены его этюды старых городов и виды Волги (можно сказать, что это было первое знакомство петербургской публики с рисунками угличского художника). В 1904 году Петр Бучкин поступает в Высшее художественное училище при Академии художеств, обучается в мастерской В.В. Мате. В 1912 г. за большую серию офортов ему было присвоено звание художника с правом поездки за границу на 4 года. Так П.Д. Бучкин стал живописцем. А ведь с чего все начиналось? С наблюдений за окружающим. Петя Бучкин во время учебы в городском училище Углича ходил, например, со своим педагогом П.А. Критским на экскурсии к стенам Покровского монастыря. На наружной стене соборной церкви ученики с любопытством разглядывали сцены из польской интервенции начала XVII века, выполненные живописцами мастерской Василия Клевцова. Вот эта детская любовь к родной истории, к памятни-

НАШ ГОРОД В ИСКУССТВЕ

кам русской старины с годами превратилась для Петра Дмитриевича в постоянную потребность, оставив на всем его творчестве заметный след. По словам Ф.М. Мельникова, «в его многочисленных рисунках, акварельных работах раскрывается яркий талант художника, обладающего умением тонко, проникновенно анализировать натуру». В молодости Петр Дмитриевич вел дневник, в котором записывал, что узнавал день за днем. Впоследствии воспоминания из него легли в основу книги, которую художник написал в канун своего 70-летия. В книге «О том, что в памяти» Бучкин вспоминает, что «родной город со старинной архитектурой и своеобразной, провинциальной жизнью давал множество сюжетов – праздничные гадания, праздничная толпа, вечеринки, поездки за город в розвальнях». Все это подпитывало художника новой творческой энергией. По словам самого художника, самое главное для него было – «увидеть ритм в природе, найти его в дереве, в небе, в человеке, во всякой мелочи (вот что всегда было моей задачей), представить человеческие действия в зависимости от их душевных состояний». В разные годы Петром Дмитриевичем Бучкиным была написана целая серия акварельных и живописных работ с изображением церквей древнего города Углича, многие из которых разрушены. Для нас, современников, эти картины являются ценными документами русской истории. Большая коллекция,

около 130 работ, после смерти художника была подарена родственниками Угличскому историко-художественному музею по завещанию Петра Дмитриевича. Начиная с 1970 года, картины художника демонстрировались в картинной галерее, а позже – в различных выставочных залах города, знакомя разные поколения угличан с творчеством земляка. В 2006 году в Богоявленском соборе кремля для горожан и гостей состоялась очередная встреча с картинами Петра Дмитриевича. Так город отметил 120-летие известного ленинградского художника с угличскими корнями. Свою любовь к Угличу Петр Дмитриевич Бучкин передал сыну Дмитрию Петровичу (родился в 1927 году), детство которого прошло в нашем городе (в войну он жил и учился в Угличе). В Ленинграде Дмитрий учился в средней школе при Академии художеств, окончил училище по архитектуре, в 1946 году поступил в Высшее художественно-промышленное училище (бывшее училище барона А.Л. Штиглица). Художник неоднократно радовал угличан своим творчеством, организуя в картинной галерее в 70-е годы свои выставки. В настоящее время во Дворце культуры стены украшают две его картины, созданные в 1984 году. В 2006 году в Углич приезжала внучка Петра Дмитриевича. Она подарила библиотеке музея переизданную и дополненную книгу своего деда «О том, что в памяти». Окончание следует.

Т. А. Маврина. Церковь Иоанна предтечи.

стория Угличского рода Знаменских давняя и очень интересная. По семейным преданиям Знаменские были известны уже в начале XVIII века, а происходили они от крепостных крестьян. Позднее предки рассматриваемого рода числились в крепостных графа Шереметева и были певцами в его театре. Алексей Алексеевич, который был священником

Семья Знаменских, фото 1915-16 гг. Слева направо: Алексей Алексеевич Знаменский-старший, глава семейства; Александр Знаменский (будущий врач); Алексей Знаменский-младший, студент Казанского университета (будущий ветеринар); Мария Алексеевна Знаменская (Любомудрова) – жена хирурга Н.И. Любомудрова, училась в Угличской гимназии в 1910-11 гг.; Анастасия Знаменская – в будущем учительница начальных классов средней школы № 2 г. Углича А.А. Субботина; Дмитрий Знаменский – студент Петроградского политехнического института, будущий адвокат; Мария Александровна Знаменская, мать всех названных выше детей.

Из рода Знаменских…

Семья Знаменских, фото 1926 года. Слева направо: стоят в заднем ряду – Алексей Алексеевич Знаменский-младший; муж Марии Знаменской Н.И. Любомудров (погиб в Великую Отечественную войну); Анастасия Субботина, сестра братьев Знаменских; Дмитрий Знаменский, юрист; Александр Знаменский, врач; сидят в последнем ряду – Геня Знаменская, жена Алексея; Мария Любомудрова (сестра братьев Знаменских); глава семейства А.А. Знаменский; М.А. Знаменская, мать семейства; Александра Николаевна Знаменская, жена Дмитрия, юриста; Алевтина Ивановна Знаменская, жена Александра.

После отмены крепостного права в обширной ветви Знаменских появились священники, одним из которых был Алексей Алексеевич Знаменский, окончивший в 1884 году Ярославскую духовную семинарию и начавший свою деятельность в качестве учителя церковноприходской школы в Романово-Борисоглебском уезде (ныне Тутаевский район). Затем он переехал в город Углич, где принял сан священника Казанской церкви. Позднее был переведен священником Покровского женского монастыря при Угличской епархии. В годы первой мировой войны А.А. Знаменский и монахини его обители проявили бурную деятельность по уходу за ранеными в Угличском госпитале. Сан священника Алексею Знаменскому пришлось сложить в 1929 году ввиду закрытия Покровского монастыря и начавшихся репрессий. Оставшуюся жизнь он вместе со своей женой Марией Александровной посвятил воспитанию детей, родившихся в Угличе. Их было пятеро: сыновья Дмитрий, Александр и Алексей (еще один Алексей Алексеевич Знаменский – младший!), дочери Мария и Анастасия. А.А. Знаменский хотел воспитать их достойными гражданами своей страны, и это ему удалось. Все его дети выросли умными, трудолюбивыми, стойкими в жизненных трудностях, настоящими патриотами и стали прекрасными специалистами – каждый в своей отрасли. Мария и Анастасия закончили Угличскую женскую гимназию и всю жизнь работали учительницами начальной школы. О сыновьях же стоит рассказать подробнее.

51 Был первым начальником угличской милиции Старший сын А.А. Знаменского Дмитрий уехал в Петроград и учился там на юридическо-экономическом факультете политехнического института. Получив диплом юриста, он трудился в этом качестве всю жизнь, прослыв при этом специалистом высокого класса. В 1917 году Д.А. Знаменский стал первым начальником советской милиции города Углича. Затем он был направлен в Большое село, где стал первым советским судьей. А с 1929 по 1961 годы работал в Угличской адвокатуре. Как юриста, его всегда отличали высокая компетентность, чувство долга и справедливости, бескомпромиссность. Женившись на сельской учительнице, Д.А. Знаменский был по-семейному счастлив. По стопам отца пошла дочь Елена: потомственный адвокат, которой присвоено звание Почетного гражданина города Углича, Елена Дмитриевна Колобова и сейчас активная общественница, внештатный корреспондент «Угличской газеты», пишет много статей о прошлом Углича (в газете за 20 июля 2006 г., кстати, есть ее большая статья «Семейные ценности Знаменских»). И, конечно, надо здесь сказать про сына Елены Дмитриевны – Вячеслава Сухомлинова, директора УЭРМЗ. За плечами у Вячеслава Васильевича большой и интересный трудовой путь. Закончив 11-й класс Угличской средней школы № 1 и проработав год электриком на ремонтномеханическом заводе (ныне это ОАО «Угличмаш»), он поступает в Ленинградский политехнический институт, после обучения в котором (на закрытом отделении) его направляют в Сухуми – в научный (физико-технический) институт (учреждение оборонного значения), где он становится через некоторое время главным энергетиком, затем – главным инженером и заместителем директора института. В 1993 году, после известных событий в Абхазии, В. Сухомлинов вынужден был переехать в Углич, где на территории УЭРМЗ открыл фирму «Фортуната». А потом он возглавил экспериментальный ремонтно-механический завод Гидропроекта.

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Полвека на ветеринарном поприще Алексей Алексеевич Знаменский-младший, доцент Воронежского зооветинститута – в 1950 г. и в более позднее время.

Владимир Алексеевич Знаменский, заведующий кафедрой аэромеханики Воронежского университета.

Алексей Алексеевич Знаменский-младший прошел большой и славный жизненный путь. Делу он отдавался с душой и часто достигал очень больших успехов. Еще будучи студентом медицинского факультета Казанского университета, он участвовал в 1920 году в ликвидации чумы крупного рогатого скота в Орловской губернии. А получив диплом ветеринара широкого профиля, Алексей был оставлен ассистентом при кафедре оперативной хирургии. С 1930 года А.А. Знаменский работает в ветеринарном институте в Витебске, где заведует кафедрой акушерства, а в 1936 году его приглашают в Воронежский зооветинститут для организации и заведования кафедрой акушерства и искусственного осеменения. 1941 год, война… Алексея Алексеевича назначают начальником медико-санитарной службы одного из участков групп самозащиты города Воронежа, и он стал отвечать за эвакуацию 900 голов скота из Октябрьского свеклосовхоза. Все животные были доставлены в Рязанскую область. Здесь Алексея Алексеевича назначают главным врачом и главным зоотехником Сотницкого сахарного комбината. В 1943 году он переправляет отсюда 150 голов молодняка крупного рогатого скота – в освобожденные от немцев регионы, расположенные в пятистах километрах юго-западнее. После окончания войны, с 1946 года, А.А. Знаменский работает на кафедре Воронежского зооветинститута, заново восстанавливает ее. В 1950 году он защищает кандидатскую диссертацию по животноводству. Наряду с педагогиче-

ской работой ведет большие научные исследования по воспроизводству животных, изучает проблемы беспривязного содержания скота, вопросы строительства и микроклимата крупных животноводческих помещений. Разрабатывает эффективный препарат для лечения некоторых кожных заболеваний как у животных, так и у людей, одновременно рассматривает методы его применения. Препарат этот заслужил широкое одобрение у жителей Воронежа и помог, кстати, вылечить от экземы брата Дмитрия (врачи в данном случае были бессильны). Много сил и энергии отдавал А.А. Знаменский общественной работе и связи с производством. За активную пропаганду сельскохозяйственных знаний был награжден медалями ВСХВ и грамотами Воронежского облисполкома и общества «Знание». Уйдя на заслуженный отдых, продолжал оказывать большую помощь работникам животноводства, выезжать в хозяйства, трудиться в научной области. Алексей Знаменский очень любил Углич, его природу и историю, и всегда со своими детьми ездил только в этот город (потом он приучил к этому и сына Владимира) – к братьям и сестрам, которые (все четверо) всю жизнь проживали на своей малой родине. А вообще, как утверждает его племянница Е.Д. Колобова, он по своим взглядам и поступкам в молодости был намного демократичнее своих братьев с сестрами, нравственное состояние его души шло вразрез с той средой, которая окружала его с детства. Поэтому-то, замечает Елена Дмитриевна, он и жил отдельно, в другом городе. Прожил Алексей Алексеевич 83 года.

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Елена Кокорина, талантливая внучка Владимира Алексеевича Знаменского.

Любимый доктор Кто же не знал в прошлые годы нашего коренного угличанина, отличного врача, добрейшего, порядочного и достойного человека – Александра Алексеевича Знаменского! Его любили, бесконечно уважали пациенты. Это был поистине человек-легенда. Великую Отечественную прошел он всю, с первого ее дня. Тысячи раненых спас и вернул в строй военный хирург Знаменский. А его мужество, стойкость, героизм в годы войны хорошо описаны в статье угличского врача Т.В. Панариной «Был в партизанском отряде врач…», опубликованной в «Угличской газете» за 26 марта 2005 г. В мирное время Александр Алексеевич работал в системе здравоохранения Углича врачом-гинекологом, акушером, заведующим акушерско-гинекологическим отделением горбольницы, 12 лет был главным врачом ЦРБ. Ему было присвоено звание «Заслуженный врач РСФСР». Светлую, добрую память оставил он о себе в родном городе. Владимир и Владислав Знаменские Таково было второе поколение рода Знаменских. Но затем пошли уже третье и четвертое, у представителей которых проявляются все те же черты характера: активная жизненная позиция, трудолюбие, страстное желание служить народу, обществу. Все те же и семейные традиции: дом, семья, дети – это святое. Как идут по жизни остальные дети (про дочь Дмитрия Е. Колобову мы уже упоминали) братьев и сестер Знаменских, о которых толь-

Владислав Знаменский. Углич 2006 г. ко что говорилось? Владимир, сын Алексея, известный педагог и ученый (г. Воронеж). В 1947 году после окончания Воронежского авиатехникума поступил в ВГУ, где учился на самолетном отделении с 1944 по 1947 годы. В студенческий период бессменно избирался секретарем научно-студенческого общества. После окончания университета в 1952 году был оставлен на кафедре теоретической механики и аэромеханики, после чего прошел путь от лаборанта до завкафедрой (в

Елена Дмитриевна Колобова с мужем Б.С. Колобовым (в заднем ряду слева) и сыновьями Вячеславом Сухомлиновым и Александром Колобовым (сидит справа) – будущим адвокатом, 1966 г.

этой должности он состоял 14 лет). А всего в Воронежском у н ив е р си т е т е Вл а д и ми р Алексеевич Знаменский проработал более 40 лет. Он – автор научных и научно-популярных публикаций по космонавтике, по современным проблемам гидромеханики. В 60-е годы он заново выполнил все расчеты и вместе с замечательным мастером Е.Т. Зениным восстановил взорванную немцами в 1942 году аэродинамическую трубу – это ответственнейшее лабораторно-техническое сооружение факультета. Кроме того, он в кратчайшие сроки разработал кавитационную установку, предназначенную для контроля приборов, обнаруживающих подводные лодки. По его проекту данную установку изготовили и успешно испытали на Средиземном море. У Владимира Алексеевича бесконечно богатая биография, но он имеет обыкновение не рассказывать про свои достижения, т.к. то, чем ему приходилось заниматься, обычно шло под грифом «секретно». На досуге Владимир Алексеевич прекрасно рисовал, писал стихи, играл на фортепиано. Свои художественно-

творческие таланты он по наследству передал дочери Ирине и внучке Елене, которая является способной художницей и награждена орденом «Молодые дарования России» (приводимое здесь фото взято из воронежской газеты «Городские ворота»). Елена Кокорина уже участвовала во многих (их было 47) выставках, и не только в России, но и за рубежом (в Японии). В текущем году она окончила архитектурный факультет ВГУ с «красным» дипломом. А в прошлом году вышел альбом ее работ «100 видов Воронежа». Владислав Александрович Знаменский в 2006 году приезжал в Углич и был гостем «Угличской газеты» (в номере за 29 июля см. интервью, взятое у него корреспондентом А. Марченко). Он – главный энергетик в Институте электрофизики Уральского отделения Российской академии наук (г. Екатеринбург). Это энергичный, полный сил, жизнерадостный человек, высококлассный специалист-энергетик и ракетчик. Как все Знаменские, имеет прекрасную семью. Подготовил Анатолий Марченко по материалам и воспоминаниям Е.Д. Колобовой

УТРАЧЕННЫЕ ЦЕННОСТИ

Тоже была разобрана на кирпич Леонард ЛЕНГВЕНС

7 апреля Православная церковь празднует Благовещение Пресвятой Богородицы, и конечно в честь него, как и в честь других церковных праздников, в Угличе сооружен был одноименный храм. Размещался он на поляне нынешней улицы Островского, севернее улицы Свободы (при церкви находилось также кладбище).

о время польского погрома храм Благовещения Пресвятой Богородицы был разорен. На его месте воздвигли на казенные деньги деревянную церковь того же имени, которая потом за ветхостью была снесена. В 1744 году там же соорудили каменную летнюю церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, а в 1779 году – и зимнюю. Летняя церковь была замечательна тем, что на ее шпиле кроме креста имелось еще сделанное из медного листа изображение Михаила Ар-

хангела с трубой. В 1927 году церковь Благовещения была закрыта, и в ней разместили сыродельный завод. Вблизи была сооружена коновязь, к ней привязывали лошадей с телегами, на которых доставляли из Улеймы, Кулиг, Дивной Горы, Муравьёва, Егорьевского бидоны с молоком и сметаной. Производство молока быстро росло, возникла необходимость строительства современного сырзавода. Но встали большие трудности с получением кирпича, и пришлось покупать на слом помещения бывших церквей.

Были куплены и разобраны, в частности, церкви Филипповская (Рождества Христова), Вознесенская, Крестовоздвиженская (на улице Октябрьской), Троицкая – в селе Красном на левом берегу Корожечной. После перевода производства переработки молока на новый завод были разобраны для достройки его и оба здания Благовещенской церкви. Само же предприятие (ПЭЗ-50) начало работать 1 июля 1937 года. Здание завода, располагающееся на берегу Волги, сохранилось до наших дней.

Церковь Димитрия Солунского или Крестовоздвиженская.

Церковь Вознесения.

Церковь Богоявления (зимняя и летняя).

Леонард ЛЕНГВЕНС

– родился в 1929 году. Работал на Угличском шлюзе, затем – мастером, главным энергетиком и начальником цеха на ремонтно-механическом заводе (закончив при этом заочное отделение Московского станко-инструментального техникума), на часовом заводе – заместителем начальника ряда отделов. Член Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК). В 2001 году выпустил в Угличе книгу «Старт промышленного Углича», в текущем году принял активное участие в написании к 70летию ОАО «Угличмаш» книги «Родился завод в юбилей городской». Написал статью «Воспоминания угличского старожила» для 9-го выпуска сборника, издаваемого Угличским историко-архитектурным и художественным музеем.

ГОЛОСА ЧИТАТЕЛЕЙ

Мой отец служил в 63-м Углицком полку

важаемый господин Суслов! Случайно получил «Углече Поле» № 1 (5) и с волнением прочитал от корки до корки. Мой отец служил в 63 Углицком (а не Угличском) полку с 1905 по 1908 годы и имел нагрудный знак 200летия полка (утвержденный 13.08.1908 г.). Это был черный прямоугольный крест. Он был у отца в Сараеве (Югославия) и там и остался. Помню со слов отца, что полк принимал участие в подавлении восстания в 1905 году еврейского Бунда и в защите в том же 1905 году еврейских кварталов от погромщиков. Одновременно посылаю Вам по обычной почте ксерокопию из послужного списка отца, частично подтверждающего мои сведения. Там же будет и открытка, выпущенная в 1975 г. Св. Троицким монастырем с надписью «Угличъ. Церковь «на крови» Св. Димитрiя Царевича. 1692 г.» работы архимандрита Киприана (Пыжова). В 1961 г. в Нью-Йорке изд. Н. Мартьянов выпустил видовую открытку церкви «на крови» с надписью «Христос Воскресе!», но без указания, что изображено на открытке. Не могу прислать оригинал, но посылаю ксерокопию. Для любителей посылаю в подарок почтовые марки, в том числе и наши русские зарубежные. Всего доброго, Р. Полчанинов (Ростислав Владимирович) ОТ РЕДАКЦИИ.

Автор письма, пришедшего в Углич из США и датированного 2 октября 2007 года, Ростислав Полчанинов прислал ксерокопию не всего послужного списка своего отца – числившегося по армейской пехоте полковника Владимира Павловича Полчанинова, – а той его части, которая отражает прохождение им службы в 1-м Кронштадтском крепостном пехотном полку (с июля 1908 г. по июль 1912-го). Самую же первую запись этого списка Ростислав Владимирович воспроизводит в рукописном виде на обратной стороне присланной нам ксерокопии. Вот ее дословное содержание: «По окончании курса училища Высочайшим приказом состоявшимся в 22 день апреля месяца 1905 года произведен в подпоручики в 63-й пехотный Углицкий полк».

ГОЛОСА ЧИТАТЕЛЕЙ

П.Н. Козлов – мой учитель рисования Евгений Лебедев

Акварель П. Н. Козлова. Панорама Левого берега. 1939.

два начав читать в 5-м номере журнала «Углече Поле» статью учащейся гимназии № 1 Татьяны Цыплёнковой «Забытый художник», я сразу же был приятно удивлен: ведь это о моем первом учителе рисования Павле Николаевиче Козлове! Я тогда – в 40-х годах прошлого века – ходил в начальный класс Заволжской семилетней школы, и для меня и моих товарищей Павел Николаевич был уже дедушкой, добрым, с мягкой улыбкой и приятным негромким голосом. Ставил он на стол какой-нибудь предмет и объяснял, как и с чего надо начинать рисовать. Или говорил, чтобы мы рисовали что хотим. Однажды на уроке Павла Николаевича я стал рисовать из окна класса шлюз. Ученики-однокашники окружили мою парту, зависли надо мной, шушукаются. Я посмотрел в сторону стола, где сидел Павел Николаевич: учитель молча улыбался. Хоть класс у нас и был многолюдный, я не помню случая, чтобы Павел Николаевич на кого-то кричал, кого-то

Евгений ЛЕБЕДЕВ

ругал. А вот что у П.Н. Козлова были им написанные картины – я не знал. Несколько лет назад во Дворце культуры на выставке старых угличских художников я впервые увидел акварель Павла Николаевича «Панорама Левого берега» 1939-го года. И вот сейчас, в последние месяцы, готовясь к своей выставке «Углич. Ностальгия» и работая над картиной «Город на Волге. Углич, 1913 год», я, помимо обращения к старым фотографиям, воспользовался также и запомнившейся мне акварелью П.Н. Козлова – для меня важны были цвета, окраина церквей и домов, запечатленных художникомсамородком. Моя мать сумела сохранить несколько моих школьных рисунков. На одном из них стоит оценка «5», поставленная рукой Павла Николаевича Козлова. Р.S. Очень бы хотелось увидеть картины, рисунки и фото П.Н. Козлова на выставке во Дворце культуры, подготовленной к его 110летию (начало января 2009 года).

– родился в 1936 году. Окончил Воронежский лесотехнический институт, по специальности – инженер-лесовод. В студенческие годы работал в Сибири в лесоустроительной экспедиции. Много лет трудился в Угличском лесхозе. С детства любил рисовать и сейчас увлекается живописью. Участвовал в выставках в Угличе, Ярославле, Москве.

ГОЛОСА ЧИТАТЕЛЕЙ

Ильин день был престольным праздником В

дореволюционной России все прихожане были приписаны к определенным церквям, а в них уже – к определенному престолу (церкви имели несколько престолов). Православные отмечали кроме главных православных праздников и свои, престольные. В нынешних городах престольная зависимость уже давно исчезла, и в церкви верующие ходят к более уважаемым ими священникам. А вот в деревнях до сих пор отмечают престольные праздники все, не только верующие. В частности, как заметили читатели, для семьи Любови Дикарёвой – дочери издателя газеты «Угличский край» И.А. Дикарёва (дневниковые записи ее опубликованы в двух предыдущих номерах журнала

«Углече Поле») – престольным праздником был Ильин день. Так вот, я хочу несколько дополнить эти воспоминания. В церкви Ильинской, которая стояла на месте здания современной музыкальной школы Углича, было два престола – Святой Живоначальной Троицы и Святого пророка Илии. Церковь сооружена в 1748 году усердием прихожан Переславцевых, а во 2-й половине 30-х годов XX века была разрушена. Памятуя слова читателя из Америки Роберта Манна о том, что наш журнал в какой-то мере должен восполнить пробел в наших понятиях о русской истории и культуре, я тоже хочу внести посильную лепту в это, коснувшись упомянутого выше описания «Жития святых», а точнее

– сведений об Илье Пророке. Согласно календарю «Святое имя», Пророк Илия родился в Палестине и был сыном Саваха, из колена Левина. С самого рождения он был избран сосудом благодати Святого Духа и слыл одним из самых пламенных ревнителей истинной веры и благочестия. Он никогда не мог равнодушно видеть нечестивых, оставляющих Бога и его закон, и готов был истребить их, если не видел в них раскаяния. К пророческому служению Илия был призван Богом при израильском царе Ахаве (900 лет Рождества Христова). Великими чудесами Илия много способствовал поддержанию истинной веры среди израильского народа и уничтожению идолопоклон-

ства. Современники ясно видели в нем благодать Божью и называли поэтому «человеком Божьим». При встрече с пророком они, в знак особого благоговения, повергались на землю. За святую жизнь и за необычайно пламенную ревность о славе Божьей Илия был взят живым на небо. Согласно библейским сказаниям, народ верил, что Илия есть непосредственный «распорядитель» как грозных, так и благодетельных сил природы: засуха, вёдро, ливни, гром и молния – все в его власти. Поэтому в Ильин день (2 августа) наши предки всегда ждали бури и грозы, они особенно благоговели перед этим угодником – Ильей Пророком. Леонард ЛЕНГВЕНС, член Совета «ВООПИиК»

Владимир БАКУЛИН

МОЛИТВА Господи, Боже мой! Удостой меня быть оружием мира Твоего, чтобы я вносил любовь туда, где ненависть; чтобы я прощал, где обижают; чтобы я соединял, где ссора; чтобы я говорил правду, где заблуждение; чтобы я воздвигал веру, где давит сомнение; чтобы я возбуждал надежду, где отчаяние; чтобы я вносил свет туда, где тьма; чтобы я возбуждал радость, где горе живёт. Господи, Боже мой! Удостой, не чтобы меня утешали, но чтобы я утешал; не чтобы меня понимали, но чтобы я понимал; не чтобы меня любили, но чтобы я любил, ибо, кто идёт, тот получает; кто себя забывает, тот себя обретает; кто прощает, тому простится; кто умирает, тот просыпается к вечной жизни.