Уп20 by uglgazeta

СОДЕРЖАНИЕ

Граф Андрей МУСИН-ПУШКИН: «ЖАЛЬ, НО ПОТРОГАТЬ КАМНИ В РОДОВОЙ УСАДЬБЕ НЕ ПРИДЕТСЯ» 2-9 Евгений ЕРМОЛИН ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ 10-13 Александр РЫКУНОВ, Ирина РЫКУНОВА ВОДА, ВОДА…КРУГОМ ВОДА 14-19 Александр СЕРЕБРЯКОВ ТИХВИНСКИЙ ВОДНЫЙ ПУТЬ В ПЕТЕРБУРГ 20-23 Олег КАРСАКОВ МОЛОЖСКИЕ КНЯЗЬЯ – ВЛАСТЬ ЗЕМЛИ 24-29 Виктор ЕРОХИН МОЛОГА И УГЛИЧ 30-37 Елена ПАВЛОВА СИЦКАРИ 38-41 Виктор ЕРОХИН МОЛОГА-ГОРОД 42-47 Софья ЕРОХИНА ГОРОД МОЛОГА И «БЕЛЫЙ ЦВЕТОК» 48-53 Александр КОЗЛОВ ПРИДУМЩИК С МОЛОГСКИМИ КОРНЯМИ 54-59 Анатолий КЛОПОВ МАРТЫШКА И ЧУРБАН 60-67 Александр ФЕНЮТИН СВАДЬБА В ГОРОДЕ МОЛОГЕ 68-77 Сергей ОВСЯННИКОВ СТОЛИЧНЫЙ УГОЛОК МОЛОГСКОЙ ЗЕМЛИ 78-87 Галина МИХАЙЛОВА ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО ЮРШИНА 88-93 Виктор БОРОДУЛИН СЕЛЬЦО АНДРЕЕВСКОЕ 94-99 Геннадий КОРСАКОВ ЗАТОПЛЕННАЯ ЖЕМЧУЖИНА 100-109

Сергей КУЛИКОВ УТОНУВШИЙ ГОРОД, ОСТАВШИЙСЯ В ПАМЯТИ 126-141

2013

Павел ЗАЙЦЕВ УНИКАЛЬНОЙ БЫЛА ТА ЗЕМЛЯ, ПО КОТОРОЙ ТЕКЛИ ДВЕ РЕКИ… 110-121

Антонина РОЗОВА ДЕТСТВО НА БЕРЕГАХ ШЕКСНЫ 142-147

Оксана ГОЖАЛИМОВА «МЫ НАШ, МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ…» 148-151 Алексей ОРЛЕАНСКИЙ ДЕЛО О РАСКУЛАЧИВАНИИ СУТЯГИНА МИХАИЛА КУЗЬМИЧА 152-159 Людмила БОЛДЫРЕВА О ЦЕРКВИ СЕЛА БОРИСОГЛЕБСКОГО И ЕЕ СВЯЩЕННИКЕ 160-169 Татьяна ЗАХАРОВА «СВОБОДА И НАУКА» – БЫЛ ЕГО ДЕВИЗ 170-177 Сергей ЗИМИН ГЕНЕРАЛ ЛЕВ ТОЛОКОННИКОВ, МОЛОГЖАНИН И ВОЕННЫЙ РАЗВЕДЧИК 178-185 Никита САЙКОВИЧ МОЛОГСКИЕ ПЕСНИ, ИЛИ МУЗЫКАЛЬНОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ 186-191

2 2013 •

ГОСТИНАЯ

Граф Андрей Мусин-Пушкин:

«ЖАЛЬ, НО ПОТРОГАТЬ КАМНИ В РОДОВОЙ УСАДЬБЕ НЕ ПРИДЕТСЯ»

служили России на разных поприщах – военном, государственном, научном, культурном и, конечно, религиозном. Были у нас и полководцы – генералы с адмиралами и даже фельдмаршал, – бояре, государственные и публичные деятели, послы, ученые и изобретатели, литераторы, меценаты и художники, инженеры и предприниматели… Отдельные ветви трижды удостаивались графского звания. Девиз наш «Deus, Patria, Honor»1 свидетельствует обо всем. – Кем вам приходится самый известный, пожалуй, для нас из рода Мусиных-Пушкиных – археограф, историк, собиратель рукописей и русских древностей граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин, которому мы обязаны тем, что обрели «Слово о полку Игореве»?

– Он мне трижды прадед. Происхожу я от старшего его сына Ивана Алексеевича (1783–1836), обергофмейстера при дворе, тайного советника, генерал-майора, героя 12-го года. Он был женат на княжне Марии Александровне Урусовой. Его старший сын, мой прадед, Алексей Иванович (1825–1879) – предводитель дворянства Петербургского уезда, гофмаршал Двора – женился на графине Любови Александровне КушелевойБезбородко. Дедушка мой, Владимир Алексеевич (1868–1918) – предводитель дворянства Сосницкого уезда Черниговской губернии, а затем и губернский предводитель, там же, церемониймейстер при Дворе, действительный статский советник, член Государственного Совета и правления Красного Креста – женился на графине Елизавете Васильевне Капнист. – Конечно, после большевистского переворота 1917 года представители вашей семьи вынуждены были покинуть Родину. Ваши родители уехали во Францию, как и многие другие русские дворяне. Что вы можете рассказать об этом периоде? Как им, потерявшим Родину навсегда, потерявшим все, что у них было, удалось устроиться в чужой стране? Что они делали там? Никита Михалков метко определил в своем документальном фильме это положение: «Русские без России»… Так вот, как ваша семья жила без России?

– Андрей Андреевич, ваш древний дворянский род очень известен в России. Ваши предки с давних времен играли большую роль в истории российского государства. Занимались ли вы серьезным изучением своей родословной, историей своей семьи в контексте истории всей России? – Интерес к истории моего рода появился у меня давно, когда скончался мой отец, в 1969 году. Унаследовал я от него родословную МусиныхПушкиных на французском языке, написанную историком Иконниковым, и попытался, пользуясь этим документом, разобраться с многочисленными дядями и тетями (типа дяди Меки, дяди Мумы, дяди Гиги, тети Ары молодой, тети Ары старой). Постепенно начал интересоваться и историей рода в контексте русской истории. Тут мне пришлось все начать с нуля – из-за отсутствия семейного архива (при этом надо учесть, что все члены семьи, из поколения моего отца, уже скончались, и некого было спросить). В течение 40 лет собирал материал – и мой интерес перешел в некую страсть. Теперь вот вышел в отставку и полностью увлекся этим. На самом деле, род наш играл большую роль в истории России на протяжении девятисот лет, и нет ни одного крупного исторического момента без причастности к нему членов рода или близких ему родственников. МусиныПушкины, а до них просто Пушкины, еще раньше – Ратшичи, много и честно

2013

Город Молога, Мологский край… С чем у нас сразу ассоциируются эти социально-географические понятия? Прежде всего, с их трагической судьбой, вылившейся в грандиозное затопление одной восьмой части Ярославской земли искусственным Рыбинским морем. Под воду ушли не только исконно русский город и три крупных монастыря, но и знаменитейшие родовые имения Иловна и Борисоглеб графа Алексея Ивановича Мусина-Пушкина – того самого, кто разыскал и донес до нас древнерусский шедевр «Слово о полку Игореве». Андрей Андреевич Мусин-Пушкин, тоже граф, – нынешний потомок Алексея Ивановича. Он проживает в Париже, но к нам, в современную Россию – в Москву, в Рыбинск, Ярославль и другие города нашей области – приезжает часто. У него давняя дружба с мологжанами и их землячеством. Когда Андрей Андреевич узнал, что готовится номер «Углече Поля», посвященный Мологе, то с удовольствием принял предложение редакции дать нам интервью.

Самые именитые из Мусиных-Пушкиных Граф Иван Алексеевич Мусин-Пушкин (1661–1730), окольничий в 1693 г., получил боярство, управлял Монастырским приказом, первый избранный сенатор с самого учреждения Сената в 1711 г., председатель Палаты юстиции и Штатс-конторы, референт Екатерины II в 1726 г., управлял Монетной палатой в 1727 г., действительный тайный советник. (Существует версия, что он был внебрачным сыном царя Алексея Михайловича, то есть являлся братом Петру Великому). Первый в роду граф (1710 г.). Граф Платон Иванович Мусин-Пушкин (1698–1741), сын И.А. Мусина-Пушкина, статский советник в 1725 г., прикомандирован Петром как племянник его к российскому послу в Голландии, князю Куракину, губернатор Смоленска, Казани в 1732 г., и наконец – генеральный губернатор Эстонии, сенатор в 1739 г., председатель Коллегии коммерции в 1736 г., Коллегии экономики, дружил с кабинет-министром Артемием Петровичем Волынским. Будучи замешанным в деле Волынского2, был сослан в 1740 г. в Соловецкий монастырь.

2013

•

ГОСТИНАЯ

Граф Валентин Платонович Мусин-Пушкин (1735–1804), сын П.И. Мусина-Пушкина, в 1785 г. – главнокомандующий и генераладъютант великого князя Павла Петровича (будущий Павел I), в 1786 г. назначен вицепрезидентом Военной коллегии и стал кавалером Андреевского ордена. В 1788 г. назначен главнокомандующим северных армий в войне против Швеции в Финляндии, а в 1797 г. – командир кавалергардов. Фельдмаршал. Граф Аполлос Аполлосович Мусин-Пушкин (1760–1805), тайный советник, автор значительных открытий в химии (основные труды – по химии платины и ее производным), почетный член Петербургской Академии Наук (с 1796 г.), вице-президент Берг-коллегии. Заслужив доверие царя Георгия Грузинского, он участвовал в дискуссиях о присоединении Грузии к России и организовал изучение минеральных богатств Кавказа и Закавказья. Граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин (1744–1817), третий в роду граф, служил в артиллерии, церемониймейстер в 1775, в 1784 г. произведен в действительные статские советники, в 1789 г. возглавляет «Коллегию иностранных монотеистов», затем в 1790 г. избирается в Академию художеств, в 1791 г. назначен обер-прокурором Святейшего Синода, а 11 марта 1794 г. – и президентом Академии художеств. Он получил от императора Павла I титул графа Русской Империи в 1797 г. и был назначен сенатором, в 1799 г. был произведен в действительные тайные советники. В это время Алексей Иванович осел в Москве, окруженный своими древностями и рукописями.

Держались ли русские вместе? – Дедушка, граф Владимир Алексеевич, скончался еще в 1918 году около Киева и похоронен на кладбище «Аскольдова могила». Бабушке с семьей пришлось дальше эвакуироваться через Феодосию в Константинополь, а затем в Италию и в Германию. Старшие сыновья и зятья были в рядах Добровольческой армии. Отец, граф Андрей Владимирович, окончил Высшую коммерческую школу в Лозанне (в Швейцарии) и работал на бумажной фабрике около Гренобля. Там, в Риве, он окончил военные офицерские курсы генерала Головина и был назначен корнетом в 17-й драгунский Нижегородский Ея Величества полк. Там же он встретил и будущую жену, Ирину Борисовну Гонорскую, дочь полковника, который возглавлял эти курсы. Родители венчались в 1931 году, и я, и старшие братья мои, и сестра родились там же в Риве, около Гренобля. Было родителям, конечно, трудно, но они надеялись, что советская, коммунистическая власть долго не продержится, и что мы сможем вернуться в Россию. Особенно трудно было во время войны (когда я родился), потеряли всякую надежду о возврате на Родину, к тому же – жилось во французской провинции по-прежнему очень плохо. Несмотря на трудности, родители считали своим долгом всем нам, детям, дать высшее образование, и все братья стали инженерами. Ну а потом обзавелись семьями и стали жить нормально во французской среде. Родители переехали на юг, как только отец вышел на пенсию в 1968 году. Правда, он уже скончался – в 1969-ом, мать же дожила до 2000 года. Повезло нам, что в Риве была русская колония, и в замке, где русские жили, кипела русская жизнь и «пахло» Россией. Мои братья и я жили по очереди в замке у дедушки и у бабушки и там «учились по-русски и по-военному». – Вы родились во Франции. Знаете ли вы русский с детства? Каков род ваших занятий? – Родился я во время войны, зимой 1943 года, и прожил в соседней с Ривой деревне до 15-летнего возраста. Потом учился в Гренобле и в Лионе, но уже с родителями не жил. Конечно, говорили по-русски дома, и моя мать занималась со мной родиноведением, учила меня русскому языку, истории, географии и закону Божьему. Но я третий сын, и если много занимались со старшим братом, и еще со вторым, то со мной меньше, и я больше гулял с моими французскими друзьями, исчезал на целый день. Учился я в Гренобле не очень хорошо, больше интересовался лыжным спортом. Но все же окончил высшую школу в Лионе и стал инженером-

Трижды прадед Андрея МусинаПушкина – граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин. Сын А.И. МусинаПушкина – генерал-майор, герой 1812 года Иван Алексеевич Мусин-Пушкин.

– Вернемся, Андрей Андреевич, к России. Ваши предки три столетия владели землей в Мологском крае, там были родовые усадьбы Мусиных-Пушкиных – Иловна и Борисоглеб. Они были

химиком. Отбыл военную службу в Париже (тогда она была обязательной для всех) и стал младшим, а потом старшим лейтенантом воздушных сил французской армии. Начал работать в химической фирме малярных красок под Парижем и женился на русской – на Елизавете. После этого перешел в фирму печатных красок, тоже под Парижем, – везде трудился в лаборатории. Переехал, по работе при той же фирме, в Брюссель. Перешел в другую, американскую, фирму на юге Франции в Антибе, и занимался связующими для красок. Послали меня по работе на два года в Америку в штаб-квартиру фирмы, поехал с семьей. Когда вернулся, перешел на коммерческую должность и стал коммерческим директором моей отрасли при фирме в Париже. С 2005 года я на пенсии и живу на берегу реки Луары в большом доме, который мы себе купили. Жена все еще работает при космическом агентстве в Париже.

2013

Фрагмент портретной галереи МусиныхПушкиных в экспозиции Рыбинского музея.

Бабушка Андрея Мусина-Пушкина – графиня Елизавета Васильевна Мусина-Пушкина, урожденная графиня Капнист, и дедушка – граф Владимир Алексеевич Мусин-Пушкин – на костюмированном балу у императора Николая II в Зимнем дворце. Фото 1903 г.

2013

•

ГОСТИНАЯ

Графиня Елизавета Васильевна Мусина-Пушкина. Фото 1906-1907 гг.

затоплены после запуска Рыбинской ГЭС, как и сам старинный город Молога и большая часть уезда вместе со всем, что там было. Сначала власть большевиков уничтожила дворян как класс, а потом принялась за усадьбы, в которых была сосредоточена многовековая культура страны. Произведенное затопление сел, деревень, городов, имений, монастырей – большая человеческая трагедия… Каково ваше отношение ко всему этому? – Всегда природа дает о себе знать, если что не так мы с ней делаем. Мне не жалко имения, домов – мне жалко людей. Столько погибло их во время строительства ГЭС и во время наводнения, во славу коммунистической власти – душу сжимает! А сколько перевезли в разные края! Я член Мологского землячества и очень горжусь этим. Стоит сплавать с бывшими мологжанами на теплоходе к затопленной Мологе и посмотреть, как они бросают в воду венки и молятся над скрывшимися под воду могилами, – нельзя не заплакать. А что осталось теперь? Гидротурбины выходят из строя, повсюду – огромное затопленное пространство, большущий водоем-холодильник, от влияния кото-

рого вся природа вокруг запаздывает в тепловом прогревании на целый месяц. Стыдно! – Когда вы впервые приехали в Россию, в Рыбинск, что вы ощутили? Было ли чувство, что вы вернулись в родные места, «спрятанные» глубоко в памяти? – Долго я бродил по музеям в России, искал семейные портреты, заглядывал в архивы, пытаясь разузнать про корни мои. И вот попал в Рыбинск, вскоре после того как стал этот город открытым. Позвал меня туда очень близкий мне по душе человек, Николай Макарович Алексеев, и он мне открыл музей и все запасники. Да, по-настоящему, я был у себя дома. В музее – больше 30 семейных портретов, мебель, посуда, самовары и много документов, всё из наших имений. Но Макарыч был умным и, я бы сказал, хитрым: все сразу не показал, зато каждый год он открывал мне что-то новое. Накануне революции Иловна принадлежала Александру Алексеевичу, старшему брату моего дедушки, а Борисоглеб – Алексею Алексеевичу. Дедушка же, Владимир Алексеевич, унаследовал исторические имение Без-

бородко в Украине. Алексей Алексеевич с его супругой Варварой Васильевной, урожденной Капнист, были бездетными и попытались усыновить одного из семерых детей сестры Елизаветы Васильевны. Несмотря на резкий отказ, они назвали моего отца единственным их наследником. – Бытовали ли в вашей семье рассказы о жизни в мологских усадьбах? В чем заключалось наследственное отношение к ним ваших ближайших родственников? – Дедушку я не застал (умер он в 1918 году) и бабушку тоже (скончалась в Германии в 1944 году). Отец мне рассказывал, что летом они (дети) проводили у Капнистов в Михайловке, около города Лебедина, и было им там очень весело. Но в один из дней ему, как наследнику, пришлось ехать в Борисоглеб и находиться там целый месяц с дядей Алексеем и с тетей Арой. Было ему там скучно одному, к тому же надоедали комары, которые дико кусались. В частности, мне еще рассказывали, что в Борисоглебе было много белых грибов, и когда графиня выходила утром,

2013

то на тропинке около дома якобы находила их и удивлялась. На самом же деле лесник собирал их рано утром в леске неподалеку и аккуратно высаживал вдоль тропинки. – Конечно, как в любом другом дворянском гнезде, тем более родовом доме вашего предка Алексея Ивановича, были замечательные предметы искусства. Какая судьба их постигла? Что-то попало в Рыбинский музей, я знаю… – Приезжала комиссия из Петербурга в 1918 году и составила опись всего имущества. Увезли все, что было ценное, и оставили неценное на месте. Много было утащено местными жителями. Собрали то, что осталось, и свезли в Борисоглеб, в котором устроили музей. До наводнения перевезли все в Рыбинск. Кое-что попало и в Ярославль.

2013

•

ГОСТИНАЯ

– Вы неоднократно приезжали в Рыбинск, дружили, как вами только что отмечено, с директором музея Мологского края Николаем Макаровичем Алексеевым, который делал все, чтобы сохранить память об утерянном. У вас с ним, как я знаю, были планы по возрождению того, что еще можно было возродить, сохранить то, что можно было сохранить... – Много было разных проектов, Музей Мологского края – один из них. Выпускали книги, снимали фильмы, устраивали конференции, поддерживали мологжан. Но вот спустить уровень воды в Рыбинском море на полтора метра – не вышло у нас. Мне, конечно, хотелось бы помолиться у могилы Алексея Ивановича и потрогать камни дома в Иловне, но, увы, этого не будет. – А в вашем доме в Париже остались еще какие-то уникальные семейные реликвии, напоминающие о той, дореволюционной, жизни? Храните ли вы память о России давно минувших дней? – Удивительно – у вас в России осталось впечатление, что эмигранты увезли с собой все драгоценности и роскошно жили в Париже (даже официально спросили моего кузена, когда тот посетил город Сумы, где открывал памятник сумскому сахарному королю Харитоненко: привез ли он обратно деньги?). Все что у меня есть, куплено мною или унаследовано через консула во Флоренции, который в России не был во время революции. У меня от него кубок, подаренный Петром I Петру Саввичу Мусину-Пушкину. – А удается ли вам, уехавшим когдато из России, сохранять во Франции русскую ментальность, русский язык, культуру, традиции? Вообще, ощущаете ли вы себя по-прежнему русскими? – В Париже до сих пор кипит русская жизнь, и я член многих русских

ассоциаций – Союза дворян, Петербургского клуба, Организации витязей, Союза потомков галлиполийцев, был вице-председателем ассоциации «Рыбинск», являюсь членом епархиального совета русской православной церкви за границей, председателем семейной ассоциации А.И. Мусина-Пушкина, почетным членом координационного совета соотечественников… Часто езжу в Россию и принимаю участие в разных мероприятиях. Ощущаю ли я себя русским? Конечно, да! – Делаете ли вы что-то для того, чтобы сохранить память о ваших предках? Конечно, о Мусиных-Пушкиных, о славных представителях рода, написано много исторических исследований, книг. Но, я знаю, вы в будущем гото-

Семейное фото: стоят слева направо – Василий, Варвара, няня Федора (Тищенко), Любовь, Алексей; сидят – отец Андрея Мусина-Пушкина Андрей Владимирович, Сергей Исаков (сын Любы), бабушка Елизавета Васильевна, Николай Репнин (сын Ары), Илья. Семейное фото: стоят слева направо – Илья, Алексей Алексеевич Мусин-Пушкин, Варвара Васильевна МусинаПушкина; сидят – няня Федора, отец Андрея Мусина-Пушкина, брат Владимир, мать, брат Алексей.

вите серьезное издание на эту тему. Расскажите, пожалуйста, немного об этом. Кто вместе с вами работает над проектом? – Под влиянием Макарыча я организовал семейную поездку в Россию в 1994 году. Семейная группа из 30 человек проехала по стопам предков, побывала в Петербурге, в Рыбинске, в Ярославле и в Москве. Были устроены конференции и вышли книги и фильмы. Но это отдельный рассказ. После поездки мы учредили семейную ассоциацию в Париже (членов

около 60) и семейный фонд в Рыбинске. Вторая поездка прошла в 2000 году по тому же маршруту (еще добавили Валаам), также с группой из 30 человек. Большой проект, которым мы заняты сейчас, – это издание истории рода с самого начала, начиная с XII века и до нынешних дней. Вначале проект был ограничен определенным объемом, но очень быстро он вырос до крупнейшего труда. В нем принимают участие более 15 авторов – московских историков, докторов и кандидатов наук в основ-

– В настоящее время вы, Андрей Андреевич, можете в любой момент приехать на родину предков. И какой вы находите сегодняшнюю Россию? Она вам по душе? – Да, я могу приехать когда угодно. Но я не уверен, что смогу ужиться в теперешней России. Многие из первой эмиграции уже живут в Москве, но они, в отличие от меня, молодые. Во всяком случае, я с удовольствием приезжаю каждый год. Беседу вел Алексей СУСЛОВ.

ПРИМЕЧАНИЯ 1. В переводе с латинского – «Бог, Родина, Честь». 2. А.П. Волынский, возглавляя кружок дворян, составлял проекты государственного переустройства, за что и был казнен. Фото из семейного архива предоставлены графом А.А. Мусиным-Пушкиным.

2013

Мать Андрея Андреевича Мусина-Пушкина – графиня Ирина Борисовна, урожденная Гонорская.

ном. Объем будущего издания будет достигать четырех томов. Первый том включает историю рода до революции. Второй том дает новую, проверенную по архивам, родословную (более 900 лиц Мусиных-Пушкиных), третий и четвертый описывают жизнь разных членов семьи во время революции и в эмиграции. Толчок к появлению этого проекта дал академик Сигурд Оттович Шмидт, а профессор РГГУ Марина Петровна Мохначева взяла на себя ответственность написать два последних тома, и она же осуществляет общую редакцию. Труд написан на 98 %, остается собрать иллюстрации и закончить родословную. Сейчас ищем также издателя и меценатов на издание.

Семейное фото: слева направо – сестра Андрея Мусина-Пушкина Елизавета, отец, брат Владимир, мать.

Девицы, красавицы, Душеньки, подруженьки, Разыграйтесь, девицы, Разгуляйтесь, милые! Затяните песенку, Песенку заветную… А.С. Пушкин. «Евгений Онегин».

ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ Евгений ЕРМОЛИН

В том многом, что сказано о Мологе и о Моложском, ВолгоШекснинском, пойменном крае, есть нечто бессловесное, невысказываемое, несказуемое. Мир, оставшийся в прошлом, салютует нам искрами уходящих воспоминаний, встает выцветающим миражом в фотографических оттисках, еще есть его вещи и живы люди, рожденные там. А самого его нет. Если Углич – город вещих русских снов, тревожных и томительных, город, пробуждавшийся для страстей и страданий, смятений и битв, – то что такое Молога? В ней тоже есть нечто сновидческое, ведь, согласно легенде, именно тут, невдалеке, в версте от Мологи, задремала некогда, в баснословнонеправдоподобные времена на огромном камне-валуне княгиня Ольга. Молога – заветный, благодатный княжеский сон. Она приснилась некогда Ольге вперед и теперь, сквозь исторический паморок, снится вспять мологжанам, которые не хотят считать себя бывшими.

алее мы вступаем в сферу образно-символических перекличек. Этот символический диалог можно совсем не слышать, но если кто услышал – как же позабыть? В человеческой жизни есть это потаенное, глубокое русло, о котором иногда стоит задуматься. …Ольгин камень, о котором наверняка известно только то, что когда-то он был, ложится рифмой к знаменитым Ольгиным камнямследовикам Псковской земли. Там есть древняя легенда, что княгиня несла камни в платке, собираясь «на войну с поганью», платок прорвался, камень выпал. Бранный камень стал краеугольным. В свете грядущего возникает впечатление, что в нем заложено было в основание города и края нечто таинственнопророческое, что невозможно было угадать.

В Библии, в книге пророка Исайи, провозвещается: «Посему так говорит Господь Бог: вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится» (Ис. 28:16). Таков в исходном метаисторическом замысле и Ольгин камень: он положен в основание (и каменные храмы Моложского края тоже были такими рукотворными сакральными основаниями здешней жизни – жизни уже нет, а они еще напоминают о вечности своими руинами). В Новом Завете и апостол Петр, цитируя этот стих из книги Исайи, заключает о Христе: «Итак Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень пре-

тыкания и камень соблазна, о который они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены» (1 Петр. 2:6 – 8). Став камнем преткновения для слишком многих, Христос был предан казни, и смерть Его, как нам теперь ясно, была искупительной жертвой за все зло, которое было, есть и будет. Вот так и Молога – не просто оброненный в великие воды безбожного хаоса камень с наперсного креста. Она – тот жертвенный камень, на котором выкупала свое будущее у чуждой ей вечности советская цивилизация кровавыми жертвоприношениями диким, безумным богам. Но она – и сама отчаянная жертва, совсем не готовая к такой участи, но все же снискавшая ее, та жертва, о смысле которой мы никогда не узнаем всего, что в нее заложено. Как если бы это была попытка спа-

2013

•

ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА

Евгений ЕРМОЛИН родился в 1959 году в Архангельской области. Закончив факультет журналистики МГУ, он с 1981 года работает в ярославских СМИ, а с 1989 года преподает в Ярославском госпедуниверситете: Е. Ермолин – заведующий кафедрой журналистики, профессор. Он также заместитель главного редактора журнала «Континент» (Москва – Париж). Живет Евгений Анатольевич в Ярославле и Москве.

2013

В собрании законов герб описан так: «Щит в серебряном поле; часть третья оного щита содержит герб Ярославского наместничества (на задних лапах медведь с секирой); в двух же частях того щита показано в лазоревом поле часть земляного валу, он обделан серебряною каймой, или белым камнем». Но глаз видит и другое: там синие воды как бы плещут над коньком крыши…

сти неспасаемое, удержать неудержимое, что-то искупить, остановить время и развернуть его вспять, из водных бездн потопа, в безмятежнодопотопный мир молочных рек и кисельных берегов. Скорей всего, это город, упредивший судьбу исторической России, ушедшей на дно. Пророческие предчувствия: «Когда снимали колокола с церквей, народ просил, умолял: Грех-от какой, не делайте этого. А то что-нибудь случится, или сгорим или затопят»… Но замолчали лишенные колоколов колокольни, и некому было нарушить тишину набатным звоном в час беды. «Жертва вечерняя…»... Песнопение «Да исправится молитва моя», которое звучит на литургии преждеосвященных Даров в течение Великого поста, обернулось когда-то этим трагическим воем апокрифа:

Представители мологского и рыбинского обществ (сидит слева – П.М. АзанчевскийАзанчеев, сидит справа – С.В. Михалков).

Егда брань летит по небу черным вороном, Егда смерть с плечей косою рубит головы, Егда реки разольют ручьи кровавые Да и станут они волчьими тропами... Роковая участь. Еще не наступила ночь ночей, и даже великая война лишь маячила вдалеке, а Молога (и с ней и вся ее сельская округа, и три

знаменитых монастыря этого края) первой и до конца шагнула из пространства во время. Она оказалась первой на краю потопа, который в итоге снес под конец всю историческую Россию, смыл ее и превратил в тот маяк на онирическом горизонте парабытия, до которого сегодня уже никогда не доплыть въяве. Сколько потерь. «Моя бабушка родилась и жила в одной из затопленных деревень. И когда они

12 2013 •

ПРЕДМЕТ РАЗГОВОРА

Молога. Коммунистическая улица. Рисунок Г. В. Лесовика (Петухова). 1921 г.

уезжали оттуда в толпе и спешке, потерялся бабушкин родной брат. Его судьба неизвестна…». Это была, по сути, депортация, поскольку никакой добровольности не предполагалось вовсе (в похожем драматическом развороте выгоняли с родных мест моих северных предков – село попало в «зону отчуждения» плесецкого полигона). В ту пору каждый мологжанин однажды сам построил себе ковчег для спасения – и кто-то был вынесен на свой Арарат, а кто-то затерялся. Что думал библейский Ной о прошлом, о чем он вспоминал, какие песни пел под старость? Немного знают об этом постаревшие дети канувшей в небытие Мологи. Они угадывают знаменательное в том, что прежде казалось лишь парадной униформой. И я слышу иногда, что сам нарядный герб Мологи 1778 года является зловещим предвестником горестной судьбы. В собрании законов герб описан так: «Щит в серебряном поле; часть третья оного щита содержит герб Ярославского наместничества (на задних лапах медведь с секирой); в двух же частях того щита показано в лазоревом поле часть земляного валу, он обделан серебряною каймой, или белым камнем». Но глаз видит и другое: там синие воды как бы плещут над коньком крыши… Слагают стихи и рассказывают рассказы. Я вспоминаю летописца Мологи Юрия Нестерова, в конце 1980-х годов приносившего в редакцию ярославской «Юности» рукописные главы своего повествования, отпечатанного на машинке с мелким шрифтом; я сам их и редактировал тогда. «Сегодня на месте Мологи – огромная водная могила. Но, может быть, она, как легендарный Китеж, откроется людям перед Страшным Христовым судилищем?» – вопрошал Юрий Александрович. Мологжанин Павел Зайцев написал воспоминания огромной силы, претворив слезу в слово. Но семейные саги словно потеряли почву под со-

Среди всего, что можно тут сказать, из памятного лично мне – двойная могила Владимира и Эмилии МусинПушкиных. Однажды я погрузился в стихию давнишней жизни. Это романическая история о необычайных случайностях и силе злого рока, о прекрасной любви, которая имела одной из арен своих Моложский край. Перескажу ее здесь коротко. Эмилия и Владимир. Гармонический дуэт. Ярославская история не сохранила воспоминаний о другой такой писаной красавице, как баронесса Эмилия Шернваль фон Валлен, в замужестве – графиня Мусина-Пушкина. В ранней молодости случай свел ее с графом Владимиром Мусиным-Пушкиным. Владимир Алексеевич был старше Эмилии на двенадцать лет. В 1816 году он – офицер гвардии. Владимир также был чрезвычайно хорош собой. В Рыбинском музее есть два замечательных его портрета той поры: живописный и графический. Это человек простой и милый, любитель приятельских компаний, пирушек, вина, табака, карточной игры и – запойного чтения. Владимир уже тогда освободил своих каких-то крестьян из крепостного рабства. Все изменил 1825 год. Владимир принял участие в заговоре декабристов – и после провала мятежа был сослан в Финляндию, в армию, в маленькую военную крепость, – под крепкий полицейский надзор. Провинция, тоска – а вот здесь и нашла его высокая любовь. Отец Эмилии, сенатор Карл Иоганн Эмилий Шернваль, был одно время губернатором в Выборге. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Роман протекал бурно. Мать Владимира упорно противилась браку с иноверкой-лютеранкой. Его дружно отговаривают от брака родственники и свойственники. Владимир совсем уже впал в тоску – и, наконец, тяжело заболел. Тогда только мать смирилась с неизбежностью. В конце 1831 года Владимир был уволен со службы, ссылка кончилась. Однако с него взяли два обязательства: жить в Москве и не выезжать за границу. Бывали они и в моложских усадьбах, чтобы насладиться прелестями сельской жизни. Эмилия полюбила новую родину. В какие-то веки здесь можно было трудиться, видя пользу от дела! Насадила сад, прививала в хозяйстве тонкое рукоделье, завела больницу и школу. А в столице встречались молодые супруги и с Пушкиным, с его

друзьями. Эмилия блистала на балах. С зимы 1838–1839 годов в доме Мусиных-Пушкиных был принят Лермонтов. По свидетельству графалитератора Соллогуба, Лермонтов «страстно был влюблен в графиню Мусину-Пушкину и следовал за нею всюду как тень». Любовь была, однако, без взаимности. Эмилия хранила верность супругу. Лермонтов изящно срифмовал в 1839–году: Графиня Эмилия – Белее, чем лилия, Стройней ее талии На свете не встретится. И небо Италии В глазах ее светится. Но сердце Эмилии Подобно Бастилии. И вот стечение неслучайных случайностей: 17 ноября 1846 года, как пишет в воспоминаниях СмирноваРоссет, «графиня Эмилия в деревне ухаживала за тифозными больными, сама заразилась и умерла в 36 лет». Вот и еще одна, такая тихая, жертва – ради ближних. Это случилось в усадьбе Борисоглеб Мологского уезда. Граф Соллогуб писал: «Графиня Мусина-Пушкина умерла еще молодою – точно старость не посмела коснуться ее лучезарной красоты». Граф Владимир остался вдовцом с четырьмя детьми на руках. Жизнь его после этого словно бы надломилась. Но убила графа смерть сына Александра в 1854 году, он умер следом, оставив огромные долги и замечательное завещание. Похоронены Владимир и Эмилия были в одном склепе, в Борисоглебе. Смерть снова соединила их. Ныне эта двойная могила моложских Тристана и Изольды – на дне рукотворного моря… Мучительна пытка прошлым. Но и сладка. Удивительное явление – моложское землячество. Другой такой сплотки нет на свете. У других и прочих есть что-то материальное, физическое, чем они живут, что знают и любят. У мологжан есть только память – но тем крепче их взаимные узы. Тем теснее и дружественнее земляческий круг товарищей по общей участи и их потомков. Только в сообществе «Молога» в социальной сети ВКонтакте 468 участников! И если Молога предварила своей судьбой судьбу исторической России – этой нашей незапамятной античности за перевалом ХХ столетия, – то мологжане являют пример того, как можно хранить традицию и крепить солидарность. Этот урок бесценен в нашем недружественном нынешнем социуме.•

2013

Портрет графини Эмилии Карловны Мусиной-Пушкиной. Литография А. А. Козлова.

бой. Ушли под воду могилы предков. Деревенские, городские, монастырские, усадебные кладбища.

Портрет Владимира Алексеевича МусинаПушкина. Рисунок неизвестного художника. РбМ.

ВОДА, ВОДА… КРУГОМ ВОДА На самом северном участке Верхней Волги есть огромная территория, неоднократно оказывавшаяся под волнами различных водоемов. Береговые отложения триасовых пород под Рыбинском, богатые скелетами лабиринтодонтов и других дивных животных, обитавших миллионы лет назад в водах теплого мелкого моря, включены в список мирового наследия ЮНЕСКО. Но и на памяти человечества значительная часть этих земель дважды оказывалась дном крупнейшего озера. 20–25 тысяч лет назад берега этого водоема, образовавшегося от таяния ледника, привлекли сюда первых жителей нашего края. В середине XX века картина повторилась. Однако искусственное затопление почти 5 тысяч квадратных километров обжитой территории, что по площади равно десяти княжествам Андорра, весьма неоднозначно повлияло на судьбы человеческие. Развитию судоходства и электроэнергетики были «принесены в жертву» многие населенные пункты. И, конечно, первая возникающая при этом ассоциация – знаменитая «Русская Атлантида», затопленный город Молога.

2013

•

ИЗНАЧАЛЬНО

Александр РЫКУНОВ, Ирина РЫКУНОВА

Александр РЫКУНОВ родился в 1958 году в Москве. Доктор технических наук, с 2000 года – профессор Рыбинского государственного авиационного технологического университета им. П. А. Соловьева, почетный работник высшего профессионального образования РФ, председатель Рыбинского научного общества. С 1990 года возглавляет Рыбинскую археологическую экспедицию. Результаты этих исследований отражены в 45 научных публикациях (три монографии). А.Н. Рыкунов награжден Золотой медалью «За вклад в наследие народов России» Российского союза исторических городов.

Ирина РЫКУНОВА родилась в 1960 году, на Украине. Окончила исторический факультет Ивановского университета. Научный сотрудник отдела хранения Рыбинского музея-заповедника. С 1980 года участвовала в работе многих археологических экспедиций, а с 1990 года – научный руководитель Рыбинской археологической экспедиции. Автор трех монографий и 52 научных публикаций по археологии.

ыбинску повезло больше. Несмотря на затопление большой части бывшей Рыбинской губернии, «Рыбинское море» дало ощутимый толчок экономическому развитию города, а эвакуированные мологжане увеличили число его жителей. Связанное с водохранилищем изменение климата нашло отражение в местной флоре и фауне. Строительство Рыбинской ГЭС превратило город «в порт пяти морей», а в годы войны именно ее электроэнергия помогла отстоять Москву. Символично, что через шлюзы первый пароход прошел 22 июня 1941 года. Впрочем, у Рыбинска с водой всегда были особые отношения. Многие беды и многие успехи нашего города связаны именно с ней. Начнем с его основания. Пересечение Шексны и Волги – один из ключевых пунктов Великого Волжского торгового пути – привело к

основанию в X веке древнерусского поселения Усть-Шексна. Об этом свидетельствуют находки ряда артефактов, например, – серебряная сюльгама (застежка-фибула) IX века, клады и отдельные серебряные арабские монеты–дирхемы IX-X веков, шаровидные переднеазиатские сердоликовые бусины X века. Богатея на оживленной транзитной «международной» торговле, в XI веке Усть-Шексна превратилась в крупный торгово-ремесленный центр. К этому времени относится и ее первое летописное упоминание (1071 г.), и древнейшая из датированных древнерусских усадеб (1062 г.), и вислая актовая печать князя Давида Святославича. В XII – нач. XIII вв. это был уже третий по площади город Ростовской земли (30 га). Из ремесел особой масштабностью выделялось металлургическое производство,

2013

Южное направление импорта: стеклянные браслеты и бусины (Киев, Передняя Азия, Египет), церковная вислая печать и каменная иконка (Византия), мраморный крестик (Крым), шиферное пряслице с граффити (Волынь), энколпион – крест с эмалью (Киев). Северо-западное направление импорта: древности скандинавского типа и западноевропейские денарии. Серебро.

План памятника археологии XI-XVI вв. Усть-Шексна.

ярко выраженный городской характер имели ювелирное, кузнечное и керамическое производства, совершенствовались деревообработка, косторезное и другие ремесла. О торговле, помимо монет и торговых пломб, свидетельствуют обнаруженные элементы «портовых» сооружений, а о ее размахе позволяют судить находки изделий, импортированных из разных стран – от Передней и Центральной Азии до Скандинавии и Западной Европы. Прекращение «международной» торговли в результате татаромонгольского нашествия, в сочетании с эпидемиями чумы 1352-1364 годов и резким повышением в XIV веке уровня воды в бассейне Волги, предопределило постепенный упадок города. По данным Хазарской экспедиции Эрмитажа, уровень Каспия всего за 100 лет (с начала XIII по начало XIV веков) повысился на 10 метров! Выше по Волге поднимаются новые центры, географически и политически удобные для развития уже внутренних связей: Молога (Холопий городок), Углич, Тверь. Однако полноводность рек неоднозначно повлияла на судьбы наших предков. Поселение сократилось в размерах, утратило городской характер. Зато увеличилось поголовье рыбы, она стала более крупной, и, судя по документам, улучшились ее вкусовые качества. Отменный, изысканный вкус шехонской рыбы

привлекал многих. На долгие годы рыбный промысел стал основной статьей дохода сначала административного центра князей Шехонских (кон. XIV – XV вв.), а затем (кон. XV в.) – владения князя Андрея Угличско-

2013

•

ИЗНАЧАЛЬНО

Крупная белуга. Плотина и шлюз на реке Шексне. Фото С.М. ПрокудинаГорского, 1909 г. Пристани в Рыбинске. Нач. XX в.

го, усилиями Ивана III в XVI веке «перенесенного» на правый берег Волги в основанную им Рыбною слободу. И дохода немаленького! Даже спустя два столетия интенсивнейшего рыболовства, да еще когда уровень Каспия почти вернулся к обычной норме, только оброк рыбнослободцев на 1656 год составлял 30 осетров, 58 стерлядей и 11 «белых рыбиц». А вес крупной белуги достигал многих сотен килограмм! Новый поворот в судьбе будущего Рыбинска вновь связан с водой и пришелся на время правления Петра I. Молодая Россия, воздвигнувшая на берегах Балтики свою новую столицу и порт, нуждалась в удобных путях сообщения из внутренних областей страны к морю. Для этой цели в XVIII веке были построены Вышневолоцкая и Тихвинская водные системы. Но Волга выше Рыбинска (устья Шексны) летом была почти не судоходна. Поэтому пропускная способность этих систем была невелика, что побудило «вспомнить» о средневековом Великом Волжском пути. В 1710 году инженер Джон Перри, по поручению Петра I, обследуя рельеф местности по трассе Шексна – Вытегра – Онега, заставлял мужиков рубить просеки и ставить вехи. В 1711 году царь и сам проехал в Вытегру и далее – к древнему волоку. Лично убедившись в правильности представленных Перри

2013

«столицы бурлаков», где идущие с юга товары перегружались на «зарыбинские» суда малой осадки. Первоначально баржи тащили бурлаки, а с 1860-х годов на Шексне действовала туерная тяга – с использованием проложенной на дне реки цепи, по которой суда двигались против течения. Движение было двустороннее. «Мариинская водная система – самый важный и наиболее благоустроенный путь между бассейнами Каспийского и Балтийского морей. Протяжение пути от Рыбинска до Петрограда 1054 версты...», – сообщал дореволюционный словарь. По тем временам это сооружение было грандиозным и в 1913 году на Всемирной выставке в Париже было удостоено Большой золотой медали. Но прошло время – и Мариинская система устарела, поэтому в 60-х годах XX века на ее основе

расчетов, Петр повелел рубить лес для строительства нового водного пути. Однако работы пришлось отложить в связи с усложнившейся международной обстановкой. Чтобы осуществить замысел царяреформатора потребовался целый век. Строительство канала началось в 1799 году и длилось 11 лет. Поскольку первоначально средства на его постройку были заимствованы из пожертвований на содержание сиротских домов, попечительницей которых была императрица Мария, водный путь получил ее имя. За этот период были возведены сложные гидротехнические сооружения для питания мелководных участков, построены многочисленные шлюзы и обводные каналы. 21 июня 1810 года по Мариинской водной системе открылось сквозное движение судов, а разбогатевший Рыбинск закрепил свое прозвище

был проложен новый водный путь – Волго-Балтийский. Его основным отличием от прототипа стало Рыбинское водохранилище, позволившее использовать крупнотоннажные суда типа «река – море». Строительство началось в 1940 году, но из-за Великой Отечественной войны Волго-Балт окончательно был сдан в эксплуатацию лишь в 1964-ом. В результате суда покрывают путь, например, от Санкт-Петербурга до Череповца не за 18, как ранее, а за 2 – 3 суток. Поток грузов увеличился в 7 – 8 раз. И вновь большая вода неоднозначно повлияла на различные аспекты жизни людей. Помимо ушедших под воду лугов и пашен, изгнанных с родных мест жителей, затопленных городов и весей, храмов и монастырей, водохранилище нанесло и продолжает наносить непоправимый ущерб памятникам, еще одной их категории – археологической. По воспоминаниям доктора исторических наук Д.А. Крайнова, изучавшего дно будущего водохранилища на предмет обнаружения и исследования памятников археологии разных эпох, ему было «настоятельно рекомендовано» найти их как можно меньше. В результате нашему историческому наследию нанесен непоправимый урон. Затоплены сотни курганных групп, стоянок, городищ. Не коснулась лопата археолога и древней Мологи. Археологические древности – не просто памятники в узком смысле слова. Они содержат колоссальную научную информацию и являются ценнейшими историческими источниками, – тем более значимыми, чем меньше имеется письменных материалов рассматриваемого периода. При этом их гибель абсолютна, в отличие, например, от памятников архитектуры или литературы, оставляющих после себя рисунки, фотографии, копии и т.п. Особенно слабо археологически изучено нижнее течение Шексны – левого притока Волги. Тому есть как субъективные, так и объективные причины: спешные работы

ИЗНАЧАЛЬНО •

2013

новостроечных экспедиций 1930-х годов, закрытый характер военнопромышленного комплекса Рыбинска, отсутствие гуманитарного вуза, соответствующая психология населения, вопиющие недостатки нормативных актов (а то и их отсутствие). Однако главным фактором существования обширного археологического «белого пятна» является следующий. От нижнего течения Шексны остался лишь участок реки длиной 1,5 км. Все земли выше по течению на протяжении более 100 км – вплоть до современного Череповца – затоплены водами водохранилища. Оставшаяся незатопленной территория в районе устья представляет собой географический центр двухсоттысячного Рыбинска, раскинувшегося по берегам Волги на протяжении 25 км. В сочетании

с упомянутыми выше факторами, современная застройка позволила исследователям зафиксировать на территории города пока лишь один средневековый памятник, расположенный на правом берегу реки Шексны при впадении ее в Волгу. На сегодняшний день он является практически единственным источником сведений о раннесредневековой истории микрорегиона. Всероссийское значение средневековой Усть-Шексны – предшественника современного Рыбинска – подтверждается отзывами ведущих специалистов. Требования обеспечить адекватный разрушениям объем спасательных раскопок содержатся в письмах таких академиков как Б.А. Рыбаков, В.Л. Янин, О.М. Рапов, В.В. Седов, Н.А. Макаров. Поселение было вытянуто вдоль

А здесь был город… Смытая территория памятника – обнажившееся при неработающей ГЭС дно Шексны. Разрушения берегов Шексны. На правом фото видны сползшие к воде опоры ЛЭП.

Укрепленный берег Шексны. Фото С.М. Прокудина-Горского, 1909 г.

полностью остановило сползание берега в этом месте. Таким образом, помимо достижения чисто научных целей археологические раскопки являются, пусть примитивным, но берегоукреплением. Отметим и то, что наши предки в XIX веке подходили к вопросам экологии гораздо более серьезно. На фотографии Прокудина-Горского (1909 г.) показано берегоукрепление берега Шексны (утрачено при постройке ГЭС), а на фото авторов (2010 г.) – берегоукрепление Волги (работает уже полтора века). В XXI веке о таких масштабных работах вне современной застройки пока можно только мечтать. При этом, как мы попытались показать выше, проблема берегоукрепления относится не только к сфере природоохранных мероприятий. Не в меньшей степени это – охрана национально-исторического достояния.

оценить утраты площади памятника не менее чем в 10-15 гектар. В связи с этим проводимые археологические исследования имеют ярко выраженный охранный характер. На сегодня исследовано свыше 3000 кв. м культурного слоя, собраны свыше 3000 индивидуальных находок и десятки тысяч массовых (фрагменты керамических сосудов, железных изделий и т.п.). Прежде всего мы изучаем участки, примыкающие к береговому урезу. По окончании работ площадь раскопа засыпается, при этом вместо отвесного обрыва образуется относительно пологий склон, постепенно задерновывающийся. А в наиболее интересной южной части памятника при возведении «памятного знака» подземная часть частокола заключена была в бетонную подушку, что

Поэтому участники Рыбинской археологической экспедиции вот уже 23 года соревнуются в скорости с разрушающим действием вод Шексны. К сожалению, с переменным успехом: масштабы разрушений и утрат таковы, что размеры привлекаемых средств явно недостаточны. Уникальность памятника и острота ситуации обуславливают настоятельную необходимость резкого увеличения объемов работ. Надеемся на успех и помощь! Престиж и благосостояние города – не только политические акции, рост экономики, спортивные победы, но и бережное отношение к наследию предков. Его сохранение, изучение и грамотное использование имеет большое научное значение, позволяет открыть широкие перспективы в туристской деятельности и социальной политике.•

старого русла Шексны, располагаясь на террасе с абсолютными отметками 92 – 94 м. С постройкой ГЭС изменение русла реки и характера ее течения (в зависимости от работы турбин скорость воды меняется от 0 до 8 км/час) уже привело к утрате северной части памятника, а также наиболее древней – восточной. Ежегодно уничтожается 200-500 кв. м культурного слоя. Даже в сравнении с 1978 годом (начало наших наблюдений) линия правого берега Шексны сдвинулась к западу на 20 – 50 м. Полностью утрачены (смыты): рокадная автодорога вдоль берега Шексны, квартал жилой застройки рубежа XIX – XX веков, ряд современных садово-огородных участков со строениями. Судя по картам 1930-х годов, ширина реки вблизи устья составляла до 150 м, ныне – превышает 300. Все это позволяет

2013

Берегоукрепление Волги в районе архитектурного памятника Усть-Шексна.

ТИХВИНСКИЙ ВОДНЫЙ ПУТЬ В ПЕТЕРБУРГ Александр СЕРЕБРЯКОВ

Тихвинская водная система, наряду с Мариинской и Вышневолоцкой, в XIX веке была важным торговым путем, соединившим Волгу с Балтийским морем. Систему каналов и шлюзов построили на месте древнего волока из варяг в Камскую Болгарию и Хазарский каганат. В XIV веке этим путем купцы из Великого Новгорода везли европейские товары в Холопий городок на реке Мологе, где проходила одна из самых крупных ярмарок в Восточной Европе, впоследствии перенесенная вниз по Волге в Макарьев.

ихвинская система каналов была задумана еще Петром I, который в 1710 году поручил английскому инженеру и гидрографу Джону Пери провести соответствующие изыскания и нивелировку местности. Пери измерил все расстояния и превышения, рассчитал, сколько каналов следует прорыть, сколько плотин и шлюзов возвести, чтобы суда могли проходить весь путь. Проект нового водного пути был готов в 1712 году. Дело в том, что Вышневолоцкая система каналов, созданная в 1703–1709 годах, не оправдывала возлагаемые на нее надежды из-за своей малой проходимости и мелководности. А Санкт-Петербургу требовалось все больше провианта, продовольствия, фуража и стройматериалов. К этому времени инженера Д. Пери уже изгнали с русской службы за допущенные просчеты и промахи. Строительство нового водного пути поручили капитан-поручику бомбардирской роты Василию Кормчину и князю Матвею Гагарину. Причем Петр I сам несколько раз побывал на строительстве в 1712–1716 годах и лично разметил трассу канала между озерами Лебедино и Крупино. Однако после его смерти о проекте надолго забыли.

В XVIII веке предпринимались попытки строительства Тихвинского водного пути. Однако отсутствие необходимых средств каждый раз заставляло сворачивать начатые работы. Только в начале XIX века строительство возобновилось под руководством генерала Ф.П. Деволанта (1752–1818) – талантливого инженера, одного из создателей российского Корпуса инженеров путей сообщения, строителя Мариинской системы каналов, автора проектов строительства Одессы, Николаева, ряда других городов Новороссии. По разработанному им проекту в 1802

году начались и к 1811 году в основном завершились работы по сооружению системы каналов и шлюзов Тихвинского водного пути. В гидротехническом отношении это был весьма сложный путь. Начинаясь у города Рыбинска, при слиянии Волги и Шексны, он продолжался на протяжении 175-ти верст по реке Мологе. Затем водный путь сворачивал на Чагодощу и шел на протяжении 179 верст по этой реке и ее левому притоку реке Горюн и озеру Чагодощь, затем 34 версты – рекою Соминкой, озером Сомино и речкою Валчиной. Между верховьем Валчины и озером Еглино суда проходили Тихвинский канал протяженностью 6 верст и 325 сажен, который пересекал небольшие озера Крупино и Лебедино. Далее путь пролегал по озеру Еглино и реке Тихвинке (159 верст 457 сажен), затем 88 верст шли рекой Сясь. Потом путь продолжался по Сясьскому каналу (10 верст) и Ладожскому каналу (104 версты), далее – 22 версты по Ладожскому озеру и 58 верст рекой Невой до устья обводного канала. Путешествие заканчивалось недалеко от АлександроНевской лавры в Санкт-Петербурге. Длина всего Тихвинского пути около 869 верст (или 928 км), из них

2013

•

ОКНО В МИР

Александр СЕРЕБРЯКОВ родился в Рыбинске в 1949 году. Окончил Московский историко-архивный иститут. Продолжительное время работал в рыбинских СМИ. С 1997 года занимался изданием краеведческих книг и документальных сборников по истории Ярославского края как издатель, редактор и археограф. С 1968 года участвует в работе Всероссийского общества охраны памятников истории и культцры, публикуется в его изданиях.

2013

Схема Тихвинской водной системы.

взводного пути – около 413 верст, раздельного бьефа (от шлюза при соединении реки Валчины с Тихвинским каналом до шлюза Киевского при истоке реки Тихвинки из озера Лебедина) – 7 верст, спускного пути (через реки Ладожского бассейна) – 48 верст. Шлюзов на взводной части было 14, на спускной – 48. На естественный путь по рекам и озерам приходилась 471 верста, на шлюзованные участки на реках и каналы – 183 версты. Для питания раздельного бьефа Деволантом были приспособлены два естественных озера – Пятино и Долгомоща. Навигация открывалась в конце апреля, а заканчивалась в конце октября. По Тихвинской системе ходили несамоходные деревянные суда особой конструкции под названием «тихвинки» и «соминки», имевшие незначительную осадку (до 60 сантиметров) и подходившие для замываемых донным песком фарватеров. Тихвинкой именовалась парусная одномачтовая деревянная барка для перевозки негромоздких и ценных товаров длиной 21,5 – 23, 5 м, шириной 5,3 – 6,4 м, а соминка – это полулодка, использовавшаяся для перевозки дров и лесоматериалов. Грузоподъемность этих судов составляла от 1420 до 2400 пудов. Ежегодно местным населением строилось до 200 судов такого типа.

Судостроительная верфь на реке Мологе. Фото А.Р. Беляева.

Весьегонск. Плывет по Мологе пароход «Крестьянин 1-й». Весьегонск. Груженые корой лодки на реке Мологе.

2013

•

ОКНО В МИР

Вид на Весьегонск от пристани.

Средняя стоимость судна составляла 225 рублей. Если соминки использовались только на Тихвинской трассе, то тихвинки ходили также по Мариинской водной системе и применялись при малом каботажном плавании по Белому морю. Тянули суда главным образом конной тягой. Это обеспечило широкое развитие коноводного промысла среди местного населения. На путь от Рыбинска до Петербурга уходило в среднем 29 дней, обратно – 26 дней. Пароходы ходили лишь в начале пути – по реке Мологе до Весьегонска – и на завершающем участке – частично по реке Сясь до пристани Рождественской, а также по общему с Мариинской системой Ладожскому каналу и реке Неве. Ко времени начала движения судов по Тихвинской системе она имела семь шлюзов и пятьдесят подшлюзов с соединительными каналами. В последующие годы удалось построить еще два шлюза на реке Валчине, тринадцать шлюзов на реке Тихвинке,

а также десять плотин. Но это не принесло желаемых результатов, поскольку полушлюзовая система требовала значительного расхода воды, создавала неудобства для шлюзования и прохода судов. По этой причине в 1822 году ввели в действие еще восемь шлюзов, а к 1833-му к ним прибавили еще десять.

Для улучшения судоходства проводились также гидротехнические работы в 1840, 1852–1853 годах. Однако Тихвинский путь продолжал страдать от мелководья и медленного прохождения судов. С 1872 по 1876 годы четырнадцать старых полушлюзов заменили новыми однокамерными

кирпичного, дегтярного, смолокуренного производств по берегам рек, а продукцию этих производств вывозили по Тихвинской системе. Мологские купцы братья Бушковы, сразу после открытия Тихвинской системы в 1813 году, выстроили крупчатную мельницу на реке Чагодоще, близ Стулова в Устюженском уезде. На ней ежегодно перемалывали пшеницы около 18 тысяч четвертей (четверть – 0,2 куб. м) на сумму в 150 тысяч рублей. Реализовывали муку на ярмарках и торгах в близлежащих губерниях. Повсеместно для доставки грузов на пристани использовались конная тяга и гужевой транспорт. Крестьяне окрестных сел и деревень нанимались бурлаками и коноводами, грузчиками и возчиками. Очень ценились также лоцманы, знающие местный фарватер. За проводку одного судна по Тихвинской системе лоцману платили 25 рублей. В переводе на современные деньги царский рубль равнялся более чем 1000 современных рублей. Все это приносило солидный приработок крестьянству, развивало товарно-денежные отношения в деревне, способствовало росту производительных сил в регионах, прилегающих к водному пути. Тихвинская водная она почти утратила транзитное значение с развитием сети железных дорог. В советское время она использовалась для местного судоходства, в 1956 году была закрыта, а к 1968 году полностью ликвидирована. В настоящее время сооружения на этом водном пути разрушены, но в последние годы активно обсуждается вопрос о восстановлении Тихвинской системы или ее отдельных частей как памятника научно-технической мысли и рекреационного объекта, привлекающего туристов.•

2013

шлюзами шириной до 16 футов (4,87 м). Проектные изыскания и работы 1882 и 1885 годов привели к тому, что общее количество шлюзов увеличилось до 62. Работы по совершенствованию Тихвинской системы продолжались вплоть до начала XX века, так как Мариинская система не могла полностью удовлетворить растущие потребности в грузоперевозках. Все же работы по оборудованию водного пути так и не были закончены. Реки Сясь и Чагодоща в своем естественном состоянии создавали значительные неудобства для судоходства. Последняя имела очень крутые повороты, часто меняла русло во время паводков и требовала шлюзования - на реке было восемь каменистых порогов и до десятка каменистых мелей. Суда на них приходилось поднимать шестью лошадьми. На ряде малых озер отсутствовали бечевники, и суда продвигались там с помощью шестов в тихое безветренное время. Предполагалось также выполнить большой

объем работ по расчистке русла реки Мологи, чтобы обеспечить проход по Тихвинской системе транзитных судов длиною 12 сажен. Тем не менее, продолжительное время этот путь оставался экономически более выгодным для малых и среднемерных судов, пока не была перестроена уже в советское время Мариинская система. Тихвинская система проходила по территории Ярославской, Тверской, Новгородской и Санкт-Петербургской губерний. На ней располагалось три города – Молога, Весьегонск и Тихвин, – своим развитием во многом обязанные Тихвинскому водному пути. По его берегам возникли 105 пристаней, важнейшими из которых были посад Сомино, села Колчаново, Реброво, Сяськие Рядки. В Петербург везли хлеб, муку, рыбу и фрукты, а также железо, медь, кожи, юфть, холсты, лес, строительные материалы, дрова. Во внутренние губернии отправлялись из столицы импортные бакалейные и москательные товары на сумму до 16 миллионов рублей. На 20 миллионов рублей ежегодно доставлялось товаров на знаменитую Нижегородскую оптовую ярмарку. Для местного купечества этот водный путь имел важнейшее значение, оказывал непосредственно влияние на деловую и торгово-экономическую деятельность во всех уездах, прилегающих к его бассейну, способствовал установлению экономических связей между регионами. Из Мологского уезда поставляли на всероссийский рынок сено и фураж, строевой и дровяной лес, продукцию крестьянских хозяйств. Обилие дешевого сырья и рабочей силы способствовало развитию судостроительного, лесопильного, кожевенного, маслобойного и сыродельного,

Река Молога у Весьегонска. Погрузка коры. Фото нач. XX века.

МОЛОЖСКИЕ КНЯЗЬЯ – ВЛАСТЬ ЗЕМЛИ Олег КАРСАКОВ

ВРЕМЯ «ГОСУДАРЕЙ» Становление моложского княжеского дома началось с утверждения на столе князя Михаила Давидовича ярославского и моложского и его сыновей – Федора, Ивана и Льва – во второй половине XIV века. О них мы узнаем из родословных книг и летописных повествований, рассказывающих о борьбе за ярлык на великое владимирское княжение между московскими и тверскими князьями, приведшее к войне, участниками которой стали первые моложские князья, а местом действия – образовавшееся княжество на реке Мологе. Здесь, кажется, сплелись все узлы непростого противостояния – и династические, и политические. К первым можно отнести совершенно определенное устремление моложских князей в этот период к заключению браков с тверскими князьями (некоторые исследователи рассматривают этот факт как зависимость первых от вторых).

В 1362 году – это брак дочери Василия Михайловича Кашинского, выданной за князя Льва Михайловича Моложского (по предположению В.А. Кучкина). Сын от этого брака – Андрей (Дуло. – О.К.) – позднее перешел на службу к Борису Александровичу Тверскому. В 1398 году, уже после «тверской войны» и поражения в ней тверского князя Михаила, другой моложский князь, Федор Михайлович, участник в войне на стороне объединенных княжеств северо-восточной Руси во главе с Москвой, выдает за Александра Ивановича Тверского (впоследствии великого тверского князя) свою дочь. В результате, в середине XV столетия произошло еще одно очень важное для мологской истории событие – венчание великого князя Ивана III на тверской княжне Марии Борисовне, первой его жене, которая приходилась правнучкой моложскому князю Федору Михайловичу.

А. Калугин. Междоусобица князей.

2013

•

КНЯЗЬЯ-ГОСУДАРИ

Есть что-то эпическое в моложской истории. Ее первый историограф Тимофей Каменевич-Рвовский уловил эту моложскую «власть земли», создал настоящий поэтический гимн своему краю – древнему Моложскому княжеству, «собою некогда бывшем державстве», назвав его князей «государями». В прошлом ни один ученый труд по Ярославской истории не обходился без экскурсов в генеалогию моложского княжеского дома. Сегодня этот интерес заметно остыл в силу относительной освещенности данной темы, что позволило некоторым местным исследователям усомниться в продуктивности дальнейшего привлечения генеалогического материала. Тем не менее, источниковая база по моложской истории далеко не исчерпана. В свою очередь, историографические исследования, ставшие давно каноническими, требуют нового переосмысления. На современном этапе «моложское культурное наследие», в силу его пока еще очевидной «бесхозности», стало дополнительным ресурсом для пополнения современными соседними крупными центрами собственного культурного и исторического потенциала.

Олег КАРСАКОВ родился в 1963 году в городе Мышкине, который покидал только на время службы в армии. Работает в «ГазпромтрансгазУхта Мышкинское ЛПУМГ», окончил исторический факультет Ярославского государственного педагогического университета имени К.Д. Ушинского. Общественный директор Мышкинского народного музея и председатель районной общественной организации краеведов «Мышкин». Автор пяти книг и многих публикаций в региональных краеведческих сборниках и в некоторых центральных изданиях – таких как «Новое время» и «Памятники Отечества». Участник международных и региональных научных конференций, краеведческих чтений в Санкт-Петербурге, Ярославле, Рыбинске, Угличе, Мышкине, Плесе.

предметом неудачи достойным мести. Обычно здесь историки делают заключение о «промосковской ориентации мологских князей», подкрепляя этот тезис участием в 1375 году князя Федора Михайловича Моложского в разгроме Тверского княжества. Учитывая устойчивый династический интерес мологских князей к тверскому княжескому дому в этот период, на который мы обратили внимание, и ориентированность на тех великих князей, которые законно занимали великий владимирский стол, можно говорить о самостоятельной линии становления Моложского княжества. Участие в общерусских военных акциях, «Тверской войне», Куликовской битве (считается, что в ней погиб князь Иван Михайлович Мологский. – О.К.) говорит о том, что моложские земли и территориально, и юридически в лице князя представляли серьезное политическое образование.

2013

великое не пустити». К Сарыхоже Дмитрий отправил послов «с великой любовью» уговорить его переехать в Москву. Уговоры эти закончились в Мологе в пользу московского князя, где ханский посол и расстался с Михаилом тверским, отдав ему практически уже ненужный ярлык. Это политическое поражение князь Михаил Александрович не забыл и вскоре летом, как пишет Э. Клюг, «для укрепления своей власти над Суздальской Русью» отправился с войной до Костромы. Летописное сообщение об этой войне интересно для нашей темы своим акцентом: «Того же лета князь великий Михаило Тферьскыи, събрав воя, поиде ратию к Костроме, хотя взятии ю, и не дошед Костромы оувернуся и взя град Мологу и огнем пожьже тако же и другыи град Оуглече поле и Бежицькый верх». Из чего можно уяснить, что главный удар был направлен на Мологу – именно это княжество стало раздражителем,

Для кашинского князя Василия Михайловича породнение с моложскими князьями историки рассматривают как поиск союзников в его борьбе за тверской великокняжеский стол совместно с князем Еремеем Константиновичем Дорогобужским. Этот политический узел еще больше завязался, когда к внутритверскому противостоянию присоединился московский великий князь Дмитрий. В 1371 году после получения от Мамая ярлыка на великое владимирское княжение, для утверждения на нем, тверской князь Михаил Александрович в сопровождении ханского посла Сарыхожи отправился вниз по Волге мимо Кашина во Владимир. Но, как отмечает Рогожский летописец, «князь великий Дмитрий Московский по всем городом бояре и люди перевел к целованию не датися князю великому Михаилу, а в землю (великое владимирское княжение. – О.К.) его на княжение на

КНЯЗЬЯ-ГОСУДАРИ •

2013

В 1396 году Молога входит в перечень замосковных городов, на которые ставится епископ, из чего можно заключить, что княжение получает полноценное духовное окормление, способствующее обустройству церковной жизни и храмовому строительству. После смерти князя Федора Михайловича Моложского в 1408 году его кладут в Соборной церкви Мологи, что послужило началом формирования местного княжеского культа почитания, но до нас он дошел только отдаленным эхом.

НА РАСПУТЬЕ В первой половине XV столетия упоминания о Моложском княжестве и его владельцах исчезают со страниц летописей. Даже междоусобие между великим князем Василием Васильевичем (Темным) и князем Дмитрием Шемякой для моложских князей прошло как-то незамеченным. Метафора А.А. Зимина о России словно «витязе на распутье» вполне соотносима и с нашими героями. В это время оставшиеся владеть моложскими землями

Северо-Восточная Русь к 1360 году.

синодиков к ним дополнены князья Юрий Иванович с сыновьями Федором и Андреем Прозоровскими. Это был серьезный удар по жизнеспособности, духовной и культурной преемственности, местным традициям, особенно для старшей линии рода моложских князей, что не преминуло сказаться в скором будущем. ХРАНИТЕЛИ НАСЛЕДСТВА Включение моложского удела в состав единого русского государства в 1463 году сопровождалось и вхождением моложских князей как ярославских в состав государева двора и служилого сословия в целом. Новая система жизнедеятельности, служебновассальных отношений сопровождалась серьезным противоречием между государственной целесообразностью и родовыми интересами княжеских корпораций. Одним из первых пунктов здесь стоял вопрос о гарантиях сохранения родовых вотчин. В.Б. Кобрин подметил очень важную деталь, что присоединение любой крупной территории сопровождалось выдачей документов о соблюдении «старины», которое, в свою очередь, предусматривало запрещение покупки сел в «чужом княжении», а свои села должны были распределяться и наследоваться близкими родственниками. Эти земли были унаследованы местными князьями от предков – бывших удельных государей. Наличие в руках княжеских родов компактно расположенного значительного родового землевладения делало их влиятельной силой на территориях их бывших

княжеств, центром притяжения для местных землевладельцев. Следы такого соглашения содержит ключевой документ для моложской истории начала XVI века – духовное завещание Ивана III, где отражены условия, на которых ярославские и моложские князья и сохраняли свои родовые владения. «А боярам и детям Боярским Ярославским со своими вотчинами и с куплями от моего сына от Василия не отъехати никуда; а хто отъедет, и земли их сыну моему; а служат ему, и он у них в их земли не вступается, ни у их жен; ни у их детей». Так было установлено правило, начиная с Василия III, когда сюзереном ярославских и моложских князей становился старший наследник московского стола, а по сути – будущий правитель. В 1520 году угличский князь Дмитрий Иванович Жилка нарушил это положение, «учинил управу», разорил деревни моложских князей Ушатых, за что в довольно жесткой форме получил выговор от великого князя Василия, напомнившего младшему брату о завещании отца, соблюдении данных им обязательств. В завещание были включены и два частных постановления, касающиеся города Мологи и его окрестностей. Город и «из Глебовых вотчиною, и с езы по Волге и на Мологе, со всем, по тому, как было при мне» завещались угличскому князю Дмитрию Жилке. Еще С.В. Рождественский отмечал эту запись о вотчинах потомков Глеба Шуморовского – Бориса, Семена Хромого и Михаила Шамина – как свидетельство «частного приобретения москов-

оба княжеских рода потомков Федора и Ивана Михайловичей делят его на уделы. При внимательном рассмотрении становится заметным, что произошло это не сразу, не все князья одного поколения стали носить территориальные прозвания, а через одного. Однако хорошо заметно деление моложского княжения на две половины – подобные процессы происходили практически во всех русских княжениях; одна, унаследованная детьми Федора Михайловича, – впоследствии роды Сицких, Перининых, Прозоровских и Судских, – сгруппировалась вокруг Холопьего городка, а вторая, расположенная вокруг города Мологи от устья вверх по Волге, досталась потомкам Ивана Михайловича, – Шуморовским и Ушатым. Но уже через одно поколение пресеклась старшая линия, идущая от князя Федора Михайловича, на внуке Дмитрии Васильевиче Слепом (характерное для этой эпохи прозвание). Пресеклась и старшая линия от князя Ивана Михайловича, тоже на внуке Семене Андреевиче, постриженике Троице-Сергиева монастыря (1447 г.). В 1445 году моложские князья принимают участие в общерусском походе московского великого князя Василия II против ордынского царя Улу-Мухаммеда (Мамутека. – О.К.), закончившимся разгромом русского войска под Суздалем и пленением великого князя. В списках убиенных одними из первых значатся мологжанекнязья Борис Семенович и его брат Петр Моложский (Сицкий), Иван Федорович Прозоровский, Глеб Иванович Шуморомский. В некоторых списках

2013

Храм в честь св. Архангела Михаила в селе Прозорове, более известный как Свято-Троицкий, в честь одного из своих приделов. Фото А. Поспелова.

КНЯЗЬЯ-ГОСУДАРИ •

2013

ских государей». В.С. Шульгин конкретизировал характер присоединения как «куплю». Любопытно, что при этом родовое село князей Шуморовских – Шуморово – осталось в Ярославском уезде, как и владения младшего из этих князей, Ивана Голыги. Взамен князья Шуморовские получают вотчину – сельцо Матвейцево с 5 деревнями на речке Городне в Бежецком Верхе, со времени Дмитрия Шемяки находящемся в составе угличского удела. Вероятно, причастны к передаче Мологи и окрестностей были и князья Перинины Моложские. В XVI веке вотчину Ивана и Бориса Моложских в Кадке Угличского уезда, «пустош Белтурово, а в ней место церковное, что была церковь Рождество Христово да Ивана Предтеча», получает Угличский Покровский монастырь. В город Мологу же был переведен и Холопий торг на оговариваемых в завещании Ивана III условиях: «сын мой Василий и мои дети того торгу на свои земли не сводят, ни заповеди в своих землях не чинят (т.е. не препятствуют. – О.К.) к тому торгу ездити». Без касательства политической и экономической стороны этой «реформы», в исторической и краеведческой литературе о ней говорилось не раз, в целом потомкам моложских «государей» князьям Сицким, Прозоровским, Судским, Ушатым, Голыгиным удалось гарантировать сохранность основного объема родовых владений в Волго-Мологском междуречьи до опричных времен. Достаточно успешной со второй половины XV до середины XVI веков, сложилась судьба представителей князей Ушатых Моложских. Они раньше своей моложской родни смогли породниться с московским боярством, войдя в клан бояр Кобылиных (из этого рода происходила и жена великого князя Василия Темного Мария Ярославна), тем самым обеспечив себе высокое положение при Дворе. Историки считают, что род Ушатых в «стратилатских» званиях больших успехов не достиг. Действительно, согласно разрядам представители его назначались на должности второго воеводы в полках на случай военных действий, но чаще в документах они встречаются в ином качестве: исполнители личных особых поручений великого князя, гаранты исполнения его воли при разборе местнических споров, оформлении духовных завещаний, заимодавцы. Такими были, например, князь Константин Федорович Ушатый, ивангородский наместник, и его брат Петр Федорович, участник печальной и трагической акции по «поимке» детей угличского князя Андрея Большого. В 1551 году родовые моложские вотчины князей

Храм Воздвижения Креста Господня в селе Коприне под Рыбинском – бывшей княжеской и монастырской вотчине.

Ушатых становятся основной базой для строительства города Свияжска, обеспечившего покорение Казанского ханства. В опричнину род князей Ушатых не уцелел. Родовые вотчины были конфискованны (кроме села Коприна с деревнями, ранее переданного в Троице-Сергиев монастырь), а князья Д.В. Ушатый, С.Ю. Ушатый, И.В. Чулков Ушатый с сыновьями Иваном и Петром, а так же родня – В.А. Моложский и Д.Ю. Меньшой Сицкий сосланы в Казанский край. Позднее князь Данила Васильевич Ушатый будет казнен (в синодике Ярославского Спасского монастыря казненным записан и его сын Дмитрий), вероятно, по «делу» боярина И.П. Федорова. СОБИРАТЕЛИ ЗЕМЛИ Роль собирателей «моложского родового наследства» судьбой была возложена на князей Сицких, хотя в Смуту потомки и князей Прозоровских, и Ушатых с разной долей успеха пытались вернуть владения на земле предков, все чаще обращаясь к родине посредством молитвенных вкладов «на помин души» в Ярославский Спасский и Толгский монастыри. Князь Василий Андреевич Сицкий сделал головокружительный взлет по карьерной лестнице, женившись на Анне Романовне Юрьевой, сестре царицы Анастасии, жены Ивана Грозного. Его сын И.В. Сицкий был женат

на дочери Н.Р. Юрьева Евфимье. Таким образом, Сицкие породнились с царской семьей дважды. Эта близость к русскому престолу, по сути, приблизила и ввела эту ветвь моложских князей, да и других родственников, в «большую» Российскую историю. Некоторые ее перипетии отразились в полемике царя Ивана Грозного с «опальным ярославским князем» Андреем Михайловичем Курбским на страницах переписки и в известном труде «История великого князя Московского…». В первом послании, составленном около 1564 года, А.М. Курбский выражает решительный протест против начавшихся в России беззаконий, гонений и казней государственных и военных деятелей накануне опричнины, виновником которых он называет царя Ивана Грозного. Курбский не конкретизирует примерами свое видение «воевод, дарованных Богом на борьбу с врагами» или «бояр» «льстецов и товарищей на пирах», этих персонажей князь назовет позднее под воздействием ответов Грозного. Но в первом послании Курбский дает все же некоторый ориентир, в большей степени этического (духовного) плана, который и стал сквозной темой переписки, – это вопрос о власти, следовании традиции и «воле предков». Ориентир этот подкрепляет он также упоминанием предка самого Курбского «государя моего», князя Федора Ростиславича Ярославского.В представлении же

Поэтому для Ивана Грозного пример с князьями Прозоровскими не лежал в сфере поземельных отношений, по крайней мере, в пылу спора с Курбским, а рассматривался в сфере политической коньюктуры. Напротив же, князь А.М. Курбский приписывал царю именно заинтересованность в земельных богатствах моложских князей. Эта, ставшая уже хрестоматийной цитата звучит так: «Потом князя Василия, Александра и Михаила, по прозванию Прозоровских и других княжат того же роду, Ушатых нареченных, родных братьев их сущих тех же княжат Ярославского роду, погубил всеродне, понеже имели отчины великие, мню, негли ис того их погубил». При Борисе Годунове князья Сицкие подверглись опале, но уже в начале XVII века продолжили возвращение родового наследства моложских князей в Верховском стане Ярославского уезда, территориально-административном наследнике моложского княжества, к вотчинам по Сити и Мологе, добавив вотчины на Волге, село Мышкино и село Сера с деревнями. Моложских князей можно охарактеризовать как ярких традиционалистов. По воле различных обстоятельств, не попав на первенствующие места в государственной иерархической лестнице, все же через родственные связи с великими и удельными князьями, московским боярством, на различных этапах истории они, тем не менее, старались откликаться на вызовы времени, быть надежными и по возможности самостоятельными представителями своей земли. Расставшись со своими политическими и экономическими правами на один из центров своих владений, город Мологу, они смогли через «угрозу» опричных выселений и казней, совершенно различными путями, сохранить свое родовое богатство – «Моложскую страну», которая, как представляется, и являлась главным фактором из жизненных устремлений.•

ИСТОЧНИКИ 1. Полное собрание русских летописей. – М., 2000. – Тт. XV, XXIV. 2. Н.С. Борисов. Иван III. – М., 2000. 3. А.А. Зимин. Состав боярской Думы в XV–XVII веках. // Археографический ежегодник за 1957 г. – М., 1958. 4. А.А. Зимин. Опричнина. – М., 2001. 5. В.Б. Кобрин. Материалы для генеалогии княжеско-боярской аристократии XV–XVI вв. – М., 1995. 6. Экехард Клюг. Княжество Тверское (1247–1485 гг.). – Тверь, 1994. 7. В.А. Кучкин. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси X–XIV вв. – М., 1984. 8. В.А. Кучкин. К вопросу о статусе Ярославских князей после присоединения Ярославля к Москве. // Феодализм в России. – М., 1987. 9. Н.П. Лихачев. Документы о князьях Сицких. // ИРГО. 1909. 10. А.П. Павлов. Государев Двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584–1605 гг.). – СПб., 1992. 11. С.В. Рождественский. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. – СПб., 1897. 12. В.С. Шульгин. Ярославское княжество в системе русского централизованного государства в конце XV – первой половине XVI вв. // Научные доклады высшей школы. МГУ. № 4, 1958.

2013

«Один из Прозоровских» – князь Михаил Федорович – был женат на сестре А.М. Курбского, а в свою очередь В.А. Сицкий – на сестре жены Ивана Грозного. Дело рассматривалось в боярской думе с участием Курбского и Д. Курлятева не ранее 1557 года. В чем заключалась суть прав малолетнего Федора, и почему для думы «150 четей Федора-сына дороже» – из объяснений Грозного не ясно. Но этот пример спора царь привел в качестве образца, подтверждающего нарушение его прав на власть, где он оказался не судьей, а ответчиком, и к тому же поставленным вровень (рядом. – О.К.) с какими-то князьями Прозоровскими. «Худородство» Прозоровских Грозным намеренно преувеличивалось, и не было случайным. Царь накануне опричнины специально интересовался местническими делами, в том числе и теми, участниками которых были князья Прозоровские, и хорошо представлял суть их претензий на более высокий статус. Так, первое местническое дело (А.А. Зиминым оно датируется 1554 годом) связано с тяжбой «о счёте» М.Ф. Прозоровского с князем И.А. Стригиным-Оболенским; второе – разбиралось (около 1560 года) между князем Д.С. Шестуновым и князем А.И. Прозоровским, когда оба занимали руководящие должности при дворе угличского удельного князя Юрия Васильевича. В 1563 году князья Прозоровские открыто вступили в конфликт с будущим «государевым богомольцем» – Симоновым монастырем. Причиной же этого послужило возобновление торга в селе Старое Холопье на реке Мологе, в вотчине князей М.Ф. и А.И. Прозоровских, которые, по мнению монастырских слуг, нарушали их право на ведение торговли в их монастырском селе, Веси Ягонской. Претензии Прозоровских достаточно показательны в том плане, что торг они возобновляли на старинном месте, откуда его переместил на устье Мологи еще Иван III, и с чем моложские князья, вероятно, до конца не смирились.

Грозного, видевшего только одного государя – себя, это упоминание родоначальника ярославского княжеского дома и ориентированность Курбского на традицию были неприемлемы. Он считал, что его царственность – вещь абсолютная, запредельная, что она пойдет за ним куда угодно, а традиция и есть утверждение самовластия. Грозный дерзко экспериментировал с собственной царственностью. Издевательски юродствуя, он, однако же, пресекает попытку Курбского усомниться в этом, обвиняя князя в измене и желании стать «ярославским князем». Грех Курбского, по мнению Ивана Грозного, заключался в нарушении традиции крестоцелования, то есть однажды данной присяги на верность. Царь прямо указывает на нарушение опальным князем и его родней «воли предков»: «по божьему изволению Бог отдал их души под власть нашему деду, великому государю, и они, отдав свои души, служили до своей смерти и завещали вам, своим детям, служить детям и внукам нашего деда», а вместо этого предки Курбского «еще от прародителей научились изменять». Курбский отвечает на выпады царя не менее яростно, обвиняя Грозного в том, что род московских князей издавна взял в обычай «кровь братии своей пить». Таким образом, этот «турнир публицистов» (Д.Н. Лурье) скорее напоминает своеобразное духовное местничество, в котором одной из главных повествовательных линий проходит тема рода и предков. В первом и втором послании Курбскому царь припоминает, как замечает Б. Флоря, «эпизод, как будто не имевший никакого серьезного значения», но оставивший в памяти царя серьезный след. Это эпизод с участием моложских князей. Речь в нем шла о споре из-за 150 четвертей земли между князем М.Ф. Прозоровским и близким ему родственником князем В.А. Сицким, который представлял интересы малолетнего сына Грозного – царевича Федора.

МОЛОГА И УГЛИЧ

2013

•

Виктор ЕРОХИН

ПетербургскоУнковская улица Мологи. Фото нач. XX в.

Углич. Общий вид. Западная и центральная части города. Углич. Торговые ряды на Успенской площади. Фото нач. XX в.

2013

Базарная площадь Мологи.

Виктор ЕРОХИН родился в 1948 году. Окончил исторический факультет Ярославского педагогического института им. К.Д. Ушинского и с 1971 года и по сей день работает в Угличском историко-архитектурном и художественном музее. Он – автор путеводителей, фотоальбомов, статей по истории и культуре Угличского края, участник около 300 передач и сюжетов, прошедших по общероссийским телеканалам, а также по областному и местному телевидению. Виктор Иванович – заслуженный работник культуры Российской Федерации.

Молога и Углич. Их близкое соседство, расположение в одном регионе, на берегах великой реки, предопределяло их постоянные контакты, разнообразные связи, повлиявшие на развитие и отразившиеся в их истории. Возникновение обоих городов относится к одной исторической эпохе древнерусской государственности Х – XI веков, когда дальний от главных центров Руси Северо-Восток заселялся славянами и включался в сферу влияния Киевской державы путем «уставления» и «окняжения» этих земель.

Город Молога. Набережная реки Мологи. Воскресенский собор. Фото нач. XX в.

32 2013 •

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОСЕДИ

ерега Волги, где возникли Углич и Молога, были самыми западными территориями Ростовской земли и наиболее близкими к северной столице Руси – Новгороду, из которого и распространялось «государственное влияние» на Верхнюю Волгу. В местах, удобных для укрепления, при впадении в Волгу крупных притоков – путей с Новгородской земли, основывались погосты – места сбора дани, меновой торговли. Со временем они становились городами – центрами волостей и княжеств. Оба города вместе впервые упомянуты в общерусской летописи под 1148 годом. Это упоминание относится к началу феодальной раздробленности и связано с войной новгородского, смоленского и киевского князей против ростовосуздальского князя Юрия Долгорукого. Войска союзников соединились на устье реки Медведицы у впадения в Волгу и «поидоша ко Скнятину и к Углечу-полю, а оттуда на усть Мологы, и даждь до Ярославли, воюючи и жгучи и полону взяша больше седьми тысящ». И в дальнейшем Углич и Молога неоднократно попадали в круговорот трагических событий русского средневековья. В 1218 году образовалось Угличское княжество. Его владения раскинулись на волжском левобережье – древней волости Углеча-Поля. Самая протяженная северная его граница возникла на рубеже с мологскими землями, входившими в ту пору в Ярославское княжение, а с 1321 года из него выделилось Моложское княжество. Это соседство способствовало развитию связей городов и территорий. Но ранее на мологской земле, весной 1238 года, произошло событие, роковое для судеб Руси, – битва на реке Сить с монголо-татарскими завоевателями. Это была последняя попытка остановить нашествие в открытом полевом бою. Русские потерпели поражение. В этом сражении участвовала угличская дружина во главе с первым князем Углича Владимиром Константиновичем. В 1371 году оба города были втянуты в военное противостояние Москвы и Твери в их борьбе за великое владимирское княжение между Дмитрием Московским и Михаилом Тверским. «Того лета князь Михайло Тверской залютися за то, что не пустиша его на великое княжение… и взя град Мологу и огнем пожже и Углич и Бежецкий Верх». А спустя девять лет и угличская и мологская дружины сражались на Куликовом поле в составе войск Дмитрия Донского.

2013

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОСЕДИ •

2013

И еще одна нить исторических связей соединяла города и земли. Они входили в огромную Ростовскую епархию, которая охватывала весь русский северо-восток, включая Вологду, Великий Устюг, Вятку. Летописи XIII – XIV веков всегда говорят о поставлении ростовских епископов «градам Ростову, Ярославлю, Угличу и Мологе», подчеркивая важное церковное значение этих центров. Во второй четверти XV века Углич с Мологой были затронуты событиями феодальной войны за великокняжеский стол между галичскозвенигородскими князьями и великим князем Василием II Темным. В 1446 году сторонники Василия – князья Ряполовские – разбили рать угличского князя Дмитрия Шемяки близ Мологи. В XV – XVI веках соседство Мологи оказало очень заметное влияние на экономическое развитие Углича. На территории Моложского княжества, первоначально в городке Старое Холопье – верстах в 50 от устья Мологи*, располагалась крупнейшая ярмарка, имевшая общероссийское и международное значение. В конце XV века Иван III перевел торг из Холопья в город Мологу. Здесь был узел торговых связей России, Европы и Азии. Историограф XVII века Тимофей * В XVIII – XIX веках Старое Холопье – это село Борисоглеб, принадлежавшее Мусиным-Пушкиным.

Каменевич-Рвовский писал в своем труде: «На устии славные Мологиреки древле были торги великие, сребро с торгов тех в пошлинах собирали и весили. Приезжали торговать купцы многих государств: немецких, и польских, и литовских, и грецких, и римских, глаголют же персидских и иных земель. И тогда во многих ямах Холопьих и Мологских товары свои драгие те иностранные купцы и гости клали… Река же великая Молога полна судов была в пристани на своей устии широком, яко по судам тогда без перевозов переходили людие реку ту Мологу и Волгу. Сребра же пошлиннаго пудоваго до 180 пудов (70 000 руб.) и более сбираху в казну великого князя. Тогда же на Мологе 70 кабаков винных и питий всяких было. Торговали без разъезда 4 месяца все купцы и гости». Сообщения об этой ярмарке оставили путешественники и купцы XVI – XVII веков, в частности опричник Генрих Штаден. Мологская ярмарка была единственным в Центральной России местом, куда разрешалось приезжать татарским и турецким купцам, передвижение которых по стране было ограничено. В средние века купцы часто выполняли роль разведчиков, а отношения Руси с поволжскими ханствами, Крымом и покровительствовавшей им Турцией были враждебны. Ярмарка оказала влияние на экономическое развитие верхневолжского региона, поскольку торговать на Мологу приезжали купцы из всех значимых верхневолжских городов – Костромы, Ярославля, Твери и, конечно, Углича. В течение более полувека ярмарка не просто влияла на развитие Углича, но и находилась на территории Угличского княжества. Значение ее во второй половине XVI века резко уменьшилось после присоединения Поволжья, основания Архангельска, что вызвало смещение торговых путей и перемещение торгов в Ярославль, в Нижний Новгород к Макарьеву монастырю, в Тихвин.

Русское воинство выступает в поход на Куликово поле. Сказание о Мамаевом побоище. Конец XVII в. Битва на реке Сить. Миниатюра Лицевого летописного свода.

В 1502 году Иван III передал бывшее Мологское княжество сыну, угличскому князю Дмитрию Ивановичу Жилке, присоединив его к угличскому княжению в качестве Мологского стана с городом Мологой, ставшим дворцовым посадом. С этого времени, и почти на три века, до губернской реформы Екатерины II (1775 год), история двух городов и земель, жизнь Мологи оказались связанными не только простым соседством, но и административноуправленческой системой государства, влиявшей на экономическое, духовное, культурное развитие обоих

Угличский Воскресенский монастырь. Основан в XIII в.

городов и территорий. К сожалению, трехвековое соседство городов слабо отражено в трудах современных историков края, а при изучении этих связей многое становится понятным в истории мологской земли. Это совместное существование отразилось в общерусских и местных летописях, жалованных грамотах великих московских и угличских князей, писцовых книгах по Угличскому уезду XVI – XVII веков и в бюрократической переписке Угличской провинциальной канцелярии XVIII века, а также в культурных заимствованиях. Контакты эти сохранились и после губернской реформы, когда Молога в 1777 году вновь стала городом и центром Мологского уезда. Отметим некоторые свидетельства этих связей. Так, по духовной грамоте 1509 года князь Дмитрий Жилка «жалует к Афанасью Святому (Афанасьевско-

Мологский Афанасьевский монастырь. Основан в XIV в. Фото нач. XX в.

2013

Афанасьевский монастырь был закрыт во время монастырской реформы Екатерины II в 1765 году. Спустя тридцать лет, когда Молога вновь стала городом и центром уезда, в 1795 году он был возобновлен, но некоторое время в период нового становления управлялся из Угличского Богоявленского женского монастыря.

ИСТОРИЧЕСКИЕ СОСЕДИ •

2013

му монастырю. – В.Е.) на Мологу в Рожалове деревни Лавров Конец». В 1521 году этот же князь заложил в Угличском Алексеевском монастыре каменный храм св. митрополита Алексия и пожаловал Алексеевскому монастырю в Мологском стане «село Некоуз с деревнями». Здесь необходимо вспомнить едва ли не символическое совпадение, возникшее уже в наше время между Угличем и Моложской землей. На этих землях в бывшем владении Алексеевского монастыря в сельце Быкове в конце XIX века, в эпоху Русского Ренессанса, возник Мологский Покровский монастырь. Он был закрыт после революции 1917 года, а в начале 1990-х – возобновлен. В 1998 году из этой бывшей вотчины Алексеевского монастыря, словно по предопределению, прибыли в Углич для восстановления Алексеевской обители настоятельница и первые насельницы. Еще одна нить исторических контактов протянулась между Мологой и Угличем. Они не остались в стороне от совместных военных трудов в XVI – XVII веках. Великие московские князья Иван III и Василий III неоднократно поручали своему сыну и брату Дмитрию Жилке Угличскому командовать русскими войсками в походах на Казань, на Смоленск с целью его возвращения Русскому государству. Летописи отмечают военные действия с участием угличского князя в 1502, 1506, 1512, 1515, 1519 годах. Вместе с ним в походы ходили угличские и мологские ратники. В середине XVI века мологские и угличские мастеровые люди и ратники сыграли заметную роль в присоединении Поволжья к Русскому государству. К этому времени перед Россией встал вопрос о ликвидации очагов татарской агрессии Казанского и Астраханского ханств, образовавшихся на обломках Золотой Орды, и овладения Волгой по всему ее течению. Несколько походов на Казань окончились неудачно. Планомерной осаде сильной крепости мешали татарские конные рати, перерезавшие пути сообщения, тревожившие осадной лагерь. Тогда было принято решение построить невдалеке от Казани крепость, которая стала бы надежным оплотом для русских войск. Приведем краткое сообщение Летописного свода XVI века: «И начинает государь и делу касается. И призывает к себе дьяка своего Ивана Григорьева сына Выродкова и посылает его, а с ним детей боярских на Мологу, в Углицкой уезд, по Ушатых вотчину… город рубити и на судех с воеводами на низ везти. Так и было». Крепость

была срублена, весной 1552 года сплавлена вниз по Волге и быстро собрана на холме при впадении реки Свияги в Волгу, став надежной базой для русских войск, а 2 октября 1552 года Казань была взята. В летописи четко обозначено место строительства Свияжской крепости – «Угличский уезд, вотчина князей Ушатых». Это обоснованно: Мологские земли уже полвека входили в состав Угличского уезда-княжества. А Ушатые – одна из ветвей мологских князей, их вотчина располагалась на правобережье Волги, где мологские земли, расположенные в основном на левобережье, выходили на правый берег. Центром вотчины была Ушатая слобода (современный поселок Глебово, а также Коприно), где в зимнее время могли разместиться строители и руководители работ. На левобережье напротив вотчины Ушатых располагались владения Углич. Церковь Корсунской иконы Божией Матери. 1730 г. Молога. Воскресенский собор (1767 г.). Фото нач. XX в.

другой ветви мологского княжеского дома – князей Шумаровских. Они тянулись почти до Рудиной слободки. Еще выше по течению Волги полосой выходили на левобережье земли Верховского стана Ярославского уезда, протянувшиеся до Городского стана Углича с границей по речке Серке или Оленинскому ручью. Несомненно, что сооружению будущей Свияжской крепости на угличско-мологских землях способствовало и то, что в это время княжество являлось владением царского дома, а его князем был младший брат Ивана Грозного – Юрий Васильевич. События Смуты начала XVII века на мологской и угличской земле – тема для отдельного большого рассказа. Здесь следует вспомнить то, что Углич и Молога были в числе городов, в 1608 году восставших против власти Лжедмитрия II и его польских и русских клевретов.

А на улицах Углича, в левобережных селах и деревнях и сейчас узнаваемы мастерски сработанными срубами, высокими силуэтными вальмовыми крышами, тонкой ажурной резьбой многослойных карнизов, крыльцами с аркойчервонкой дома работы мологских плотников-«сицкарей» или поставленные по сицким образцам. В 1914 году Углич принял после пожара Новинскую учительскую семинарию, размещавшуюся в бывшей мологской усадьбе драматурга А.В. Сухово-Кобылина (его предки владели селом Золоторучье, под Угличем, и построили в нем храм Ильи Пророка). Семинария стала Угличским педагогическим училищем. До перевода в Углич и после это учебное заведение подготовило сотни учителей, «сеявших разумное и доброе» в народных школах Ярославского края и России. И наконец, в роковые и трагические для Мологи 1930-е годы Углич и угличские села приняли, приютили часть мологских переселенцев, связав последней живой нитью историю городов. Теперь, когда Мологи нет, страницы и главы исторических связей, взаимодействий двух земель сохраняют память об ушедшем.•

2013

диакон Афанасьевского монастыря Тимофей Каменевич-Рвовский, сочинивший в конце XVII века «Записки о древностях Российского государства», первоначально состоял служителем Угличского Воскресенского монастыря, откуда он и прибыл в Мологу. В его сочинении немало строк посвящено Мологе и Мологско-Угличскому Поволжью. Афанасьевский монастырь был закрыт во время монастырской реформы Екатерины II в 1765 году. Спустя тридцать лет, когда Молога вновь стала городом и центром уезда, он был возобновлен, но некоторое время в период нового становления управлялся из Угличского Богоявленского женского монастыря. Отметим лишь некоторые культурные заимствования и связи. Если посмотреть фотографии «старого» Воскресенского собора Мологи, построенного в 1767 году, то сразу же возникает образ Корсунской церкви в Угличе (1730 г.). То же трехчастное построение, почти такой же силуэт завершения с высокой «пучиной» глав в основании крестов и такая же стройная «нарышкинская» колокольня из убывающих восьмериков. Различия в деталях возникли в результате ремонта собора 1870 года.

В XVII – начале XVIII веков в писцовых книгах по Угличскому уезду, переписке Угличской провинциальной канцелярии присутствуют большие разделы и собрания документов, посвященные посаду Мологе и Мологскому стану, имена многих мологских землевладельцев. Особенно тщательно и подробно описываются и указываются размеры и границы рыбных ловель по берегам Волги, Мологи, Ильди, поскольку рыбный промысел был одним из основных занятий жителей, а поставка стерлядей и другой рыбы к царскому столу была традиционной повинностью угличских, мологских, рыбинских, борисоглебских рыбаков, даже после переезда двора в Санкт-Петербург. На протяжении столетий между Мологой и Угличем сложились духовные и церковные связи, возникали культурные заимствования. Основанный в XIV веке Афанасьевский монастырь впервые упоминается в княжеских актах как Мологский, Холопий, Углицкий в 1509 году, в XVII веке он после «польского разорения» был приписан к Угличскому Воскресенскому монастырю и даже поставлял его братии продовольствие. Один из первых русских историографов, иеро-

СИЦКАРИ Самосознание и история малой субэтнической группы на Моложской земле Елена ПАВЛОВА

2013

•

СУБЭТНОС

Проблема национального самосознания становится сегодня одной из актуальных общественно-политических тем современности, поскольку процессы урбанизации и глобализации постепенно стирают территориальные, культурные и иные идентичности малых этнических групп. Составители энциклопедии «Социология» определяют этническую идентичность как результат эмоциональнокогнитивного процесса осознания этнической принадлежности, отождествление индивидом себя с представителями своего этноса и обособления от других этносов, а также глубокое, личностнозначимое переживание своей этнической принадлежности1. Другими словами, под этнической идентичностью понимается самосознание каждого члена этноса или субэтноса, сформированное в процессе исторического развития, освоения культуры своего народа. Возникновение данного явления невозможно объяснить только свойствами психики или социологическими процессами, необходимо обязательно учитывать исторический контекст. Формирование русского этноса – это сложный и длительный процесс. Русские, как и все крупные народы России, неоднородны по своему составу, они включают в себя субэтносы. По мнению многих авторов, формирование последних связано с незавершенными процессами ассимиляции, территориальным отделением части народа, особенным социальным положением или религиозными отличиями.

Елена ПАВЛОВА родилась в городе Рыбинске, окончила общеобразовательную школу № 36. В настоящее время она студентка 4-го курса исторического факультета Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Елена – лауреат Президентской премии (2010 г.), стипендиат Оксфордского фонда Великобритании, в сферу ее научных интересов входит проблематика субэтносов в Ярославской области, в частности – этногенез и особенности культуры сицкарей.

Деревня Городище.

Брейтовском районе Ярославской области, территорию которого составляет часть земель исторического Мологского уезда, проживает одна из субэтнических групп русского народа – сицкари. Время возникновения и процесс становления этой группы были предметом пристального внимания со стороны ученых еще с середины XIX века, однако однозначного ответа на поставленные вопросы пока нет до сих пор2. Заселение мологских земель и, в частности, бассейна реки Сить, как полагают некоторые исследователи, началось с эпохи каменного века (18–20 тысяч лет назад). При этом археологи отмечают несколько сменяю-

щих друг друга культур. Данные раскопок показывают, что автохтонным (коренным) населением реки Сить были представители финно-угорских народностей, жившие здесь до X века, о чем свидетельствуют характерные археологические находки: керамика и особенности захоронений3. Большинство памятников относятся к дьяковской культуре (археологические памятники Городище, Лопатино и др.). Так, известный археолог А.С. Уваров отмечал, что реки Молога и Сить являлись западной границей расселения мерянского населения. Краевед Г.И. Корсаков считал, что славяне с неохотой селились в болотистых местностях, оставляя эти непри-

2013

Дом сицкаря.

Ситский край.

2013

•

СУБЭТНОС

Река Сить.

вычные для них территории автохтонным племенам. Он считал сицкарей прямыми потомками мери, ссылаясь на особенности их антропологического облика (невысокий рост, коренастую фигуру, рыже-русые волосы). В X веке происходит постепенное заселение реки Сить восточнославянским племенем кривичей, и этот район становится местом этнического контакта двух культур, где субстратом выступают финно-угорские племена. Это был первый этап формирования на мологских землях сицкарей как малой субэтнической группы. На проникновение кривичей в бассейн Сити указывает обнаружение в низовье этой реки захоронений по их обряду. Особенность говора сицкарей – «дзеканье» – характерна, по мнению известного филолога А.И. Соболевского, для северовосточной группы белорусских говоров, образовавшихся на территории расселения кривичей. Второй этап заселения бассейна реки Сить шел на протяжении XII – XIV веков и связан с двумя потоками расселения ростово-суздальцев и новгородцев, причем новгородский и западно-славянский компонент в формировании сицкарей, возможно, был преобладающим. Об этом говорит такая диалектная особенность как замена «т» на «ц» («новгородское цоканье»)4, а также наличие архаичных слов, по происхождению связанных с ареалом проживания западных славян и новгородцев. Например, слово «ватага» – сицкарское обозначение семьи – польского происхождения, употреблявшееся

у новгородцев в XIII веке (обозначало оно временное прибежище рыбаков или название любой артели). Слово «хомуны» (новгородское «должник») употреблялось в берестяных грамотах XII века, а у сицкарей оно обозначало не являющегося представителем местного населения и носило пренебрежительную окраску. Учитывая время употребления этих слов, можно сделать предположение, что именно в XII – XIII веках происходило переселение на Сить с новгородских и западно-славянских земель. К этому же времени, скорее всего, относится и формирование этнонима «сицкари», так как встречаются упоминания, что тогда происходило формирование территориальнообособленных общностей, название которых было связано с рекой, вдоль которой они обитали (важане – вдоль реки Ваги, сухонцы – вдоль реки Сухоны)5. Первый и второй этапы заселения, скорее всего, сформировали и специфический облик сицкаря. Один из первых исследовате-

Дом с «самцовой крышей». Деревня Раково на Сити. Крыльцо ситского дома. Деревня Княгинино на Сити.

лей данной субэтнической группы А. Преображенский отмечает высокий процент «светлоглазых» и «светловолосых» в составе коренного населения. В то же самое время рост сицкарей был несколько ниже обычного представителя Мологского уезда Ярославской губернии. Эти характеристики позволяют отнести сицкарей к валдайскому антропологическому типу великороссов (в становлении которого приняли участие западные славяне и летто-

2013

что Петр Семенович служил при дворе Ивана II и Василия III, а Василий Андреевич – при Иване Грозном и был женат на сестре его жены. Жена Юрия Андреевича – княжна Фетинья Владимировна (урожденная Долгорукова) – сестра первой супруги царя Михаила Федоровича Романова7. Высокое положение Сицких при дворе правителей Русского государства и территориальная обособленность Покрово-Сицкой волости также повлияли на формирование самосознания сицкарей. Такая территориальная и, отчасти, политическая обособленность ситского удела позволила успешно пройти процессам формирования этнической группы. Само выделение территории реки Сити в удельное княжество говорит о существовании обособленности сицкарей уже в XIV веке. Не последнюю роль в формировании облика и культуры данной группы сыграли миграционные процессы. Высокое положение князей Сицких, их удачные походы в Новгородские земли и Прибалтику в XVI

литовские племена, сформировавшие особый западный тип великороссов)6. Таким образом, особенности языка и антропоморфического строения говорят о большой роли кривичей и выходцев с западных рубежей Руси в становлении этой субэтнической группы. Завершение формирования этнотерриториальной группы сицкарей и третий этап заселения территорий в бассейне реки Сить относится к XV – XVII векам, когда ситские земли стали удельной вотчиной князей Сицких. Формирование удельной вотчины можно объяснить особыми физико-географическими условиями, так как этот район со всех сторон окружен естественными барьерами: труднопроходимыми болотами и лесами. Эти природные границы способствовали изоляции княжества. Князья Сицкие занимали достаточно высокое положение при дворе и верно служили московскому князю. Семен Федорович Моложский получил удел на реке Сить. Высокое положение князей доказывается тем,

веке привели к тому, что часть пленных и беженцев расселялась в их вотчинах. С этим связано и переселение новгородцев по указу Ивана Грозного, и расселение тверских карел в пределы Сить-Покровской волости8. Эти компоненты также влились в этно-территориальную общность данного народа. Свою лепту в формирование самосознания внесли и особенности хозяйства этой субэтнической группы. Проживая в зоне рискованного земледелия, вдали от крупных административных центров, сицкари развивали различные промыслы и кустарное ремесло, прежде всего – плотничество. Мастерство плотников явилось выражением их самобытности, которую признавало и население близлежащих районов, что еще раз подтверждает уникальность этой субэтническая группа русского народа. В начале XX века мологский земский деятель С.А. Мусин-Пушкин с сожалением отмечал постепенную утрату сицкарями своей самобытности 9. Потеря идентичности ускорилась в связи с развитием капитализма, в частности, с «отходом» трудоспособного населения на заработки в города. Сицкари не просто покидают свою историческую родину, но из-за переселения и погружения в инородную среду полностью утрачивают элементы культуры, языковые особенности и самосознание. Эти процессы были характерны для территории данной группы на протяжении всего ХХ века. В настоящий момент деревни и поселки бывшей Сить-Покровской волости Мологского уезда фактически обезлюдели, а коренных сицкарей осталось совсем немного. К сожалению, субэтническая идентичность этого народа безвозвратно утеряна, и возможно лишь говорить о сохранении материального наследия. Неслучайно академик В.А. Тишков отмечает, что «…создание этнографического центра на базе поселений по реке Сить заключает в себе огромный образовательно-воспитательный потенциал»10.•

ИСТОЧНИКИ 1. Социология. Энциклопедия // Сост. А.А. Грицанов и др. – 2003 г. 2. Письмо-заключение о необходимости создания этнографического музея на р. Сить академика РАН, директора института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая В.А Тишкова Е.П. Балагурову от 26.06.2011. Архив Е.П. Балагурова. 3. Е.В. Спиридонова. Древняя история ярославского края в трудах краеведов XIX – начала XX веков. Дис. … канд. ист. наук. – Ярославль. – С. 241. 4. Народы и культуры: Русские. // Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. – М., «Наука», 2005. – С. 82.

5. И.В. Власова. Дорогами земли Вологодской. – М., 2001. – С. 51. 6. В.П. Алексеев. Историческая антропология и этногенез. – М, «Наука», 1989. – С. 152. 7. История родов русского дворянства: В 2 кн. // Авт.сост. П.Н. Петров – М., «Современник; Лексика», 1991. – Т. 1, с. 67. 8. И.П Шаскольский. Шведская интервенция в Карелии XVII века. // Очерки истории СССР. Период феодализма, конец XV в. – начало XVII в. – Петрозаводск, 1950. – С. 55. 9. С.С. Мусин-Пушкин. Очерки Мологского уезда. – Ярославль, 1902. – С. 11. 10. См. сноску 2.

БЫЛ ТАКОЙ ГРАД •

Русский город – явление емкое, многоплановое, многомерное, исторически изменяемое. Первоначально, на заре появления русских городов, это только крепость – укрепленное, огороженное поселение, место. То, что появлялось за стенами крепости, было не городом, а посадом. Постепенно посады и возникшие на их периферии слободы заняли более значительную территорию, чем кремли, и стали многократно превосходить их по населению и роли в общественной и экономической жизни. И тогда под названием «город» стали подразумевать не только кремлькрепость, хотя его наличие было обязательным, но и большое по размерам поселение с неземледельческим торгово-ремесленным населением, административный и экономический центр определенной территории. Как визуальный образ в отличие от села, деревни, промысловой слободы или посада, город представлялся как образование, имевшее значительную территорию с определенным функциональным зонированием, большим числом улиц и населения, с более основательной и масштабной застройкой, включавшей оборонительные сооружения, храмы, ансамбли монастырей, дворы и усадьбы знати и состоятельных горожан, а позднее, в новое время, – геометрически правильную планировку, рядовую застройку с каменными двух- или трехэтажными зданиями, градостроительные ансамбли и доминанты, формирующие планировочную структуру и пространственную композицию. К этому добавлялась и определенная степень благоустройства городской среды.

2013

МОЛОГА-ГОРОД Виктор ЕРОХИН

олога прошла несколько этапов в своем градостроительном развитии, каждый из них имел свои особенности и оставил свой след в ее облике. Теперь, после гибели города, эти этапы его формирования можно разглядеть только по отрывочным сообщениям летописей, писцовых книг и описаний XVI–XVIII веков, планам и чертежам двухвековой давности и фотографиям начала ХХ века. Уже в первом упоминании о разорении Мологи в середине XII века в одном из списков летописи сказано: «…и Мологу воеваша иде есть град». Представляется, что это сообщение отражает реальное состояние поселения, так как торгово-административный погост на Новгородско-Суздальском порубежье в узле речных путей должен был иметь укрепления, то есть быть градом.

План города Мологи 1907 года с обозначением на нем (красной краской) плана Мологи за 1707 -1791 гг. Моложский посад. План (XVIII в.).

В XIV–XV вв. существование города в качестве центра удельного княжества делало уже обязательным наличие кремля-града как военного, административного и религиозного центра территории со всеми необходимыми атрибутами: укреплениями, княжеским двором-резиденцией, дворами его ближних людей – знати, и главным городским храмом. В это время уже предполагалось наличие посада с торговоремесленным населением. Сообщения о городе-крепости Мологе встречаются в княжеских духовных – завещаниях XV–XVI вв., записках иностранных послов и путешественников. Иван III завещает Мологу-город своему сыну Димитрию в 1505 году. В топонимике Мологи долгое время сохранялась память о Верхнем и Нижнем городищах. Кремль с княжеским двором, скорее всего, располагался близ места

2013

у впадения Мологи в Волгу в Нижнем городище, позднее известном как Нижний посад, называвшийся по собору Воскресенским. По свидетельству моложского краеведа А.А. Фенютина (?–1887) каменный собор и княжеские палаты находились в Нижнем посаде – Воскресенском. Существование древнего каменного храма подтверждает и почетный гражданин города купец Ф.К. Бушков (1769–1852). В своем дневнике «Записках разных происшествий» он отмечал: «Невдалеке от нашего дома очень долго видно было место каменной церкви (собора), при которой самые гробы впоследствии водою были размываемы». Эти сведения о существовании древнего каменного храма, построенного возможно еще в XV–XVI веках, существенно повышают статус средневекового города. Но с потерей роли центра княжества, уходом ярмарки и после разорения начала XVII века Молога утрачивает статус города, превращается в дворцовый промысловый посад, кремль более не восстанавливался, да и само место это размывалось водами Мологи и Волги, что привело к переносу собора и строительству его на новом месте. В XVII–XVIII веках благодаря систематическим описаниям Угличского уезда и провинции появляются подробные сведения, позволяющие судить о размерах поселения, характере его планировки и застройки, тогда же появляются и первые чертежи с планами Мологи. По описи 1682 года в слободе было всего 128 дворов. Она делилась в XVII–XVIII веках на три посада, расположенные сверху вниз по течению Мологи, – Верхний, Средний или Вознесенский и Нижний – Воскресенский, выходивший южной оконечностью к Волге. Верхний посад

от среднего отделялся Святозерским ручьем. Пространство между Нижним и Средним было занято торговой площадью протяженностью 250 саженей (более полукилометра. – В.Е.). Здесь находились таможня, деревянные лавки, кружечный двор и кабак. Несмотря на разорение, население Мологи и количество дворов в ней постепенно увеличивалось, что создавало устойчивые предпосылки для возвращения роли города. В середине XVIII века в Мологе было уже 289 дворов, а в 1778 году, при возвращении статуса города, – 418 домов и более двух тысяч человек населения. Определяющее значение на градостроительное развитие Мологи оказал регулярный план. Вслед за губернской реформой, по которой Молога вновь обрела статус города и центра уезда, правительство предприняло гранди-

2013

•

БЫЛ ТАКОЙ ГРАД

Систему магистралей образовывали четыре протяженные параллельные улицы – Ярославская, Петербургско-Унковская, Череповецкая и окраинная – Новая. Они пересекались двумя десятками коротких переулков. Названия улиц и переулков отражали особенности расположения города в регионе, топографии и занятий горожан: Заводский, Кузнецкий, Торговый, Рыбацкий, Болотный…

озные градостроительные мероприятия, которые затронули сотни старых и вновь образованных городов. Их основой стало введение регулярных планов, разрабатывавшихся специально созданной Комиссией по городовому устроению. Руководил ею граф И. Бецкой, а состояла она из виднейших архитекторов «екатерининского» времени, которых возглавлял И. Лем. В основу планов легли принципы геометрической правильности, отвечавшие государственной идее Екатерины II о рационально и разумно устроенном государстве. По этим планам в городах выпрямлялись извилистые средневековые улицы, формировались прямоугольные кварталы с застройкой по «красным» линиям, парадные площади и ансамбли городской застройки. Архитекторы комиссии в большинстве случаев умело учитывали особенности ландшафта, старой градостроительной системы – особенно там, где она была закреплена монументальными каменными зданиями и ансамблями, построенными в дорегулярный период. На основании этих планов сложились два основных типа устройства русских городов – центрический и линейный. Центрический план

Славянский поселок. Реконструкция. Двор крестьянина деревни Малые Плесы Мологского уезда. Рисунок Г.В. Лесовика (Петухова). 1919 г. РбМ.

с радиально-кольцевой системой магистралей чаще всего возникал в древних городах, где существовала аналогичная градостроительная основа, состоявшая из кремля, посада, слобод и сходившихся к кремлю и торгу улиц. Линейная система в виде протяженных параллельных магистралей, пересеченных короткими переулками, по «красным» линиям которых проводилась застройка, возникала в городах, создаваемых на месте поселений, не имевших старой градостроительной основы, зафиксированной сложившимся функциональным зонировани-

ем и капитальными постройками. Особенно часто такая система появлялась в городах, создаваемых на месте сел, слобод, поселений, стоящих на берегах больших рек. Для Мологи, давно утратившей кремль и представлявшей собой ко времени перепланировки промысловую слободу из трех расположенных вдоль берегов Мологи и Волги посадов, был разработан линейный план, повторявший в общих чертах старую систему устройства. Он был «высочайше конфирмован» Екатериной II 21 марта 1780 года. По нему город образовывали

2013

Молога. Богоявленский собор. 1882 г.

две линии кварталов, расположенных вдоль берегов рек. Между кварталами проходила протяженная Ярославская улица, которая пересекалась короткими переулками, выходившими на берег. Территория застройки объединялась в один массив и была продлена на север вдоль Мологи и на юг к Волге. Южнее Воскресенского собора намечалось сформировать новый центр с корпусами торговых рядов, присутственных мест и с новым собором. Этот план на полтора столетия, практически до момента гибели города, определял градостроительное развитие Мологи.

В процессе реализации его трижды корректировали – в 1835, 1874 и 1876 годах. Но корректировка не изменяла общей конфигурации и системы магистралей, а сводилась к добавлению трех линий кварталов с западной стороны и продлении застройки на юг и на север по Мологе в район Заручье. Подобный план сформировался и у близлежащих городов: Рыбинска, Мышкина, Калязина, Борисоглебска. К началу ХХ века в городе было «домов каменных до 100, деревянных до 800, нежилых строений до 100. Жителей 7068 человек». Город про-

Молога. Ярославская улица. Почтовая открытка начала XX века. Фото М. Дмитриева.

Систему опорных доминант – основу пространственной композиции городского ансамбля – формировали пять храмов, возвышавшихся над городской застройкой, три из которых были построены до принятия регулярного храма, связав старое устройство с новой градостроительной системой. В четырехстах метрах от северной окраины в городской пейзаж активно включался ансамбль Афанасьевского монастыря. Мологские храмы представляли различные эпохи и стили русской церковной архитектуры. Церковь Вознесения «в Заручье», в северной части города, была сооружена в 1756 году. В ее композиции и архитектурном убранстве нашли применение формы и детали задержавшегося в провинции «нарышкинского» стиля и барокко: граненые барабаны пятиглавия, поясок арок под крышей, лучковые сандрики наличников. Эти же черты видны в архитектуре «старого» Воскресенского собора, построенного в 1767 году, по образу Корсунской церкви города Углича. Деревянная Крестовоздвиженская церковь поставлена в 1778 году на старом кладбище в южной части города. Оштукатуренная в ХIХ веке, она стала походить на каменное здание, но своими формами, свободными от канонов архитектурных стилей эпохи, напоминала рубленые храмы северных погостов. В 1805 году на западной окраине города построили церковь Всех святых, на новом кладбище.

Композиция и убранство храма были выдержаны в лаконичных формах архитектуры ранней классики. И, наконец, в 1882 году был сооружен «новый» Богоявленский собор, отметивший раскрытую к Волге торговую площадь города и ставший визуальным центром волжской панорамы. Его архитектура в наступившую эпоху «историзма» была выдержана в формах и пластике «русско-византийского» стиля. Видимые издалека мологские храмы были выразительными акцентами на фоне главного речного фасада города. Рядовая застройка, определявшая облик мологских улиц и площадей, сложилась в основном в ХIХ–начале ХХ вв. Вокруг центральной площади и на примыкавшей к ней улицах в первой половине ХIХ века было построено значительное число каменных зданий. Они возводились по проектам «образцовой» серии, разработанной столичными архитекторами для провинциальных городов в 1809–1811 годах. Для мологских домов этой серии характерно нечетное число оконных осей на главном фасаде, редкое использование ордерных композиций и скромное пластическое оформление, сводившееся к простым рамочным наличникам и межэтажным карнизам. В конце ХIХ–начале ХХ вв. в городе появились здания с характерными чертами «исторических» стилей и модерна, с оглядкой в общем решении на укоренившиеся схемы классицизма. В представительном здании ремесленного училища (1903 г.) использованы элементы модерна. В корпусах винокуренного завода (1910-12 гг.) просматриваются элементы «кирпичного» стиля, заимствованные из средневековой европейской архитектуры. Но в основной своей части город оставался деревянным: из девятисот домов, стоявших на его улицах, 800 были выстроены из дерева. Но они «по-городскому» ставились на валунный фундамент, поднимались

2013

•

БЫЛ ТАКОЙ ГРАД

тянулся вдоль берегов Волги и Мологи на 4,5 километра. Систему магистралей образовывали четыре протяженные параллельные улицы – Ярославская, Петербургско-Унковская, Череповецкая и окраинная – Новая. Они пересекались двумя десятками коротких переулков. Названия улиц и переулков отражали особенности расположения города в регионе, топографии и занятий горожан: Заводский, Кузнецкий, Торговый, Рыбацкий, Болотный…

Молога. Крестовоздвиженская церковь. 1778 г. План города Мологи. 1817 г.

2013

на кирпичный цоколь и обшивались досками. Среди них было немало особняков, построенных по типу усадебных домов эпохи классицизма с нечетным количеством окон и большим жилым мезонином. Окраинные улицы были застроены обычными рублеными домами без тесовой обшивки срубов.

В целом в архитектурном пейзаже города преобладали дальние перспективы и вторящие невысоким волжским берегам горизонтальные линии, оживленные редкими вертикалями храмов и великолепными сосновыми борами окраин. И пусть в городе не было выдающихся памятников зодчества, он являл собой

типичную, но вполне самостоятельную и завершенную главу в истории русского градостроительства и архитектуры. Теперь от всего этого наследия и пейзажа остались изредка выходящие из-под воды развалы кирпича и валунные фундаменты, указывающие своими рядами направления бывших улиц.•

ГОРОД МОЛОГА И «БЕЛЫЙ ЦВЕТОК»

2013

•

БЫЛ ТАКОЙ ГРАД

Софья ЕРОХИНА Молога конца XIX – начала ХХ вв. хоть и была маленьким городом, с населением – по переписи 1897 года – свыше 7 тысяч жителей, не осталась в стороне от общероссийских процессов в сфере создания культурных учреждений разного профиля. В Мологе с 1880-х годов существовал музыкально-драматический кружок1, позже реорганизованный в Общество любителей музыкального и драматического искусств. В 1900 году2 в городе открылось вольнопожарное общество. Как известно, вольные огнеборцы не ограничивали свою деятельность тушением пожаров и устройством смотров и репетиций. Зимой дружинники заливали катки, поддерживали лед в хорошем состоянии, внедряли кинематограф, при добровольных дружинах создавались оркестры и библиотеки. В 1901 году3 инициативная группа врачей и земских деятелей основала Мологский уездный комитет попечительства о народной трезвости. В Мологском уезде благодаря содействию духовенства появились чайные с библиотеками-читальнями, где можно было найти массу периодических изданий и книг. В сельских чайных лекторами из учителей местных учебных заведений озвучивались сообщения о вреде злоупотребления крепкими напитками и устраивались чтения с туманными картинами. В 1915 году в Мологе редактором М. Терпигоревым издавалась собственная газета под названием «Родной край»4. Тогда же в начале ХХ века, в период русскояпонской и первой мировой войн, под эгидой Российского общества Красного Креста мологжанки организовывали так называемые дамские комитеты5 (временного характера). Дамские кружки были заняты пошивом белья, упаковкой лекарств и подарков для раненых и больных воинов, устраивали кружечные сборы на базарах, площадях, в церквях, стремились к распространению идей санитарного просветительства среди населения.

В начале ХХ века вопрос санитарноэпидемиологического просвещения был весьма актуален. В это время в стране отмечалась большая заболеваемость чахоткой (или туберкулезом, бугорчаткой легких), в 62 процентах случаев она приводила к летальному исходу. Положение многочисленных легочных больных усугублялось тяжелыми бытовыми условиями, и за прошедшее с начала века десятилетие количество заболевших в России воз-

росло с 19 до 28 % от числа случаев вообще всех заболеваний. Причем особенно ухудшилось положение после русско-японской войны: в некоторых центральных и южных губерниях друг за другом последовали несколько неурожайных лет, что способствовало широкому распространению болезни. И надо сказать – помощь на приобретение для голодающих необходимых продуктов питания поступала и от дамских комитетов, которые продава-

2013

ли на специально устроенных торгах остатки пожертвованных тканей и овса, а вырученные средства направлялись в нуждающиеся губернии. По завершении своей дополнительной миссии дамские кружки сворачивали деятельность, передавая неприкосновенные капиталы в губернские управления Красного Креста7. Но поскольку чахотка продолжала распространяться среди населения, российская общественность прини-

Углич. Акция «Белый Цветок». 1910 г.

София ЕРОХИНА родилась в 1985 году. Закончила исторический факультет Ярославского госуниверситета им. П.Г. Демидова. Работает научным сотрудником Угличского историко-архитектурного и художественного музея. Имеет свои публикации в сборниках научных конференций музеев Ярославля, Рыбинска, Углича. Сотрудничает с «Углече Полем».

Афиши, призывающие откликнуться на акцию «Белая Ромашка» посильными денежными взносами.

2013

•

БЫЛ ТАКОЙ ГРАД

В Дне Белого Цветка в Петербурге принимает участие царская семья.

мала серьезные меры: 20 апреля 1910 года в Санкт-Петербурге состоялось торжественное открытие Всероссийской лиги для борьбы с туберкулезом, которая, следуя опыту западноевропейских стран (в первую очередь Великобритании), объединила все отечественные организации, боровшиеся с этой страшной болезнью, – 13 отделов лиг плюс 19 медицинских обществ8. А уже к 1913 году под знаком лиги объединились 15 обществ для борьбы с туберкулезом и 47 медицинских обществ, в числе своих прочих функций исполнявших работы по искоренению чахотки, за три прошедших года возникло 123 провинциальных отдела организации9. Общества-члены лиги и образованные отделы к 1913 году открыли более 40 амбулаторий для лёгочных больных, 7 санаториев и 3 кумысолечебницы, 13 -летних колоний для детей. Правлением лиги издавался журнал «Туберкулез», рассылавший-

ся по отделам за взнос в 1 руб. Помимо мероприятий санитарноэпидемиологического характера лига устраивала благотворительные сборы на дело борьбы с туберкулезом, получившие романтическое название – День Белого Цветка, или День Белой Ромашки (этот цветок был признан эмблемой организации). В назначенный день группы волонтеров, набранные в основном из учащейся молодежи и представительниц интеллигенции и снабженные специальными опечатанными кружками, раздавали букеты ромашек горожанам при приеме пожертвований на дело борьбы с чахоткой. Первая благотворительная акция лиги была проведена 20 апреля 1911 года, в день рождения организации, – удалось собрать около 500 тысяч рублей. В Москве в этот день на улицах, площадях, в садах, в фойе театров, в разных учреждениях раздавали букеты ромашек,

в Санкт-Петербурге – подснежников. Кроме столиц в «туберкулезном дне» принимали участие еще три города – Ревель, Тифлис, Кронштадт. В Москве распространялись листки с изображением перевитого через крест белого цветка, на которых в популярном изложении излагались меры по предупреждению чахотки. А в 1912 году сбор составил уже почти 800 тысяч рублей. Люди из высших кругов общества считали своим долгом принять участие в одной или нескольких таких акций. Например, в Ливадии 20 апреля 1912 года дети императора Николая II участвовали в кампании по борьбе с чахоткой10. Так же и в городе Мологе: группа представителей местной интеллигенции в 1911 году, по примеру других городов Ярославской губернии, приняла решение устроить День Белого Цветка в пользу Всероссийской лиги для борьбы с туберкулезом11. Был из-

вольно-пожарной дружины, уездного комитета попечительства о народной трезвости, дамского кружка. 7 июня 1913 года во время следующего заседания, учредители постановили отпечатать и разослать до 500 экземпляров воззвания по городу и уезду с приглашением вступления в начавший действовать отдел. Программа деятельности общества была направлена на предупреждение болезни, на поддержание здоровья слабых и лечение больных15. Членский взнос установили в размере 50 копеек и поручили принимать денежные поступления в Мологе – А.И. Блатову, в селе Брейтове – П.П. Краузе, в селе Некоузе – И.А. Розину, в селе Копорье – О.П. Полимпсестовой. И уже 20 июля временное правление предполагало устроить праздник Белого Цветка. Устройство «туберкулезного дня» требовало определенной подготовки: для праздника было необходимо приобрести или изготовить значительное количество цветов. Дни Белого Цветка, которые отделы лиги могли проводить не чаще одного раза в год по инструкции, во многих городах страны проходили в разное время от ранней весны до осени, когда ромашка еще не цвела или уже отцветала. Поэтому появились фирмы, которые специализировались на изготовле-

2013

брат городского головы, председатель Общества любителей музыкального и драматического искусств Д.И. Блатов получил извещение с приветствием открытия отдела и пожеланиями плодотворной деятельности12. Началась долгая переписка с разными инстанциями, сбор необходимых сведений, обсуждение и редакция параграфов устава. Спустя почти два года, в мае 1913 года, устав мологского учреждения был утвержден ярославским губернатором Д.Н. Татищевым. На первое заседание, состоявшееся вечером 27 мая в помещении Городской Управы, прибыло 20 членов-учредителей, которые избрали временное правление под председательством мологского городского головы А.И. Блатова13. Капитал общества составили (с добавившимися процентами) 844 рубля 67 копеек, собранные 20 июля 1911 года в День Белой Ромашки, и 44 рубля 50 копеек – от спектакля 21 августа 1911 года в пользу организации. Необходимо отметить, что мологское Общество любителей музыкального и драматического искусств устраивало до 8 любительских спектаклей и концертов в год (только собственными творческими силами, без приглашения актеров и музыкантов)14. Почти все мероприятия организовывались для пополнения средств разных мологских организаций:

бран комитет по устройству праздника, и с одобрения ярославского губернатора графа Д.Н. Татищева 20 июля в день св. Ильи Пророка в Мологе состоялся День Белой Ромашки. «Функционировало» всего 26 кружек, причём две из них были отправлены в Рыбинск, четыре – по базарным сёлам Мологского уезда, остальные находились в Мологе. Результаты единовременного сбора (900 руб.) для небольшой Мологи были неплохими – получалась весьма крупная сумма. Успех акции привел ее организаторов к мысли не отсылать собранные деньги в центральную организацию, – с тем, чтобы иметь возможность создать собственный отдел Всероссийской лиги для борьбы с туберкулезом. В комитет по формированию мологского отдела лиги вошли: городской голова А.И. Блатов, заместитель председателя Земской управы К.В. Шувалов, врачи С.А. Скобников, М.П. Афанасьев, Г.Е. Сорокин, П.П. Краузе, И.А. Розин, О.П. Полимпсестова, гласные Городской думы Д.М. Капустин, А.И. Иванов, М.И. Дьячков, А.Н. Авенариус, Н.М. Попов, нотариус Г.Н. Абаляев, а также В.Н. Толоконникова, Р.А. Торопова, Н.Н. Ушаков, Б.А. Попов, Н.Н. Ушин, Н.Н. Матвеевский. А 4 сентября 1912 года из Москвы от председателя Правления Всероссийской лиги для борьбы с туберкулезом В.А. Воробьева

БЫЛ ТАКОЙ ГРАД •

2013

нии искусственных цветов. И одной из самых авторитетных в России считалась фирма «Мориц Филипп» в Москве16. Именно к этой компании обратился Мологский отдел с просьбой обеспечить предстоящий праздник искусственной ромашкой в размере 5000 цветков, остальные 5000 было решено изготовить бесплатно, опираясь на помощь сочувствующих делу лиги горожан. Измерялась изготовленная ромашка в единицах под названием гросс – или 144 цветка. Доверенный фирмы «Мориц Филипп» В. Арндт предложил мологжанам за гросс ромашки цену 60 ½ копейки. Заказанные 35 гроссов искусственных цветков компания обещала прислать в Мологу к назначенному времени, посылку правление получило 15 июля, уплатив по накладной 22 руб. 80 коп. 26 июня 1913 года состоялось общее собрание для избрания руководителей на три года, на которое прибыло 33 участника. А.И. Блатов, сдавая полномочия главы временного правления, предложил должность председателя врачу М.П. Афанасьеву. Последний настаивал на выборе в руководители непосредственно А.И. Блатова, но тот отказался, сославшись на отсутствие времени в связи с множеством дел по должности городского головы. Товарищем председателя был избран врач Г.Е. Сорокин, казначеем – гласный Городской Думы А.И. Иванов, он же

исполнял обязанности секретаря. Еще одним секретарем являлся гласный Н.Н. Ушаков. В начале июля вторым товарищем председателя выбрали врача К.А. Карабанова. В организационный комитет по устройству Дня Белой Ромашки вошли 20 участников правления и около 50 приглашенных представительниц интеллигенции17. Они дружно принялись за работу по изготовлению других 5000, собственно мологских ромашек. Для этого у местных содержателей магазинов и лавок были закуплены разные необходимые материалы: у Н.И. Шаховцева – материя, шерсть и проволока – на 6 руб. 35 коп., у г. Новикова – проволока, на 2 руб. 50 коп, у аптеки Фришмут приобрели синдитикол – на 75 коп. В здании Городского манежа вечером 20 июля врачей Г.Е. Сорокина и К.А. Карабанова пригласили прочесть лекцию для сочувствующих делу борьбы с туберкулезом. На следующий день правление решило просить любителей драматического искусства устроить, по примеру 1911 года, спектакль на усиление средств отдела лиги. Поставленная пьеса принесла объединению 25 рублей. Кроме того, члены правления заинтересовались наличием в городе специальной литературы для лекций и кинематографических картин. Волонтеры с лентами через плечо, кружками для пожертвований и

корзинами цветов располагались в наиболее людных местах, таких как часовня, пространство от земства до городского училища, старый базар, берег и пристани, перевозы через Волгу и Мологу, большая дорога у кузниц, манеж, карусели и качели, базарная площадь и торговые заведения, крупные улицы и переулки. Несколько кружек планировали отправить в Мологский уезд и в соседний Рыбинск, но из канцелярии ярославского губернатора поступило разрешение на сбор средств только в пределах Мологи. Руководили группой будущих продавщиц букетов ромашки шесть доверенных лиц, волонтеров было 10. Вечером, когда все кружки вскрыли в присутствии представителей городских властей и правления отдела, подсчитали собранный валовой сбор, он составил 158 рублей18. Праздник ожидаемых результатов не принес, так как весь день шел проливной дождь, который помешал сборщикам проявить свою активность. Из этой суммы 125 руб. 69 коп. были сданы для взноса в кредитное учреждение, остальные потрачены на погашение сумм, израсходованных на оплату за выписанную искусственную ромашку и материалы для ее изготовления. Несмотря на стремление к деятельности, Мологский отдел не имел права на управление капиталами и

– 20 июля – в манеже запланировали устроить выставку и чтения с туманными картинами, и в самом конце мая из канцелярии ярославского губернатора пришло разрешение на проведение мероприятия и на утверждение 40 сборщиков и выдачу им 20 кружек. Кроме того, из Ярославля поступило предложение: по пожеланию мологского отдела согласовать образцы других вещей и товаров, не ограничивая таким образом рамки благотворительной продажи только цветами. Отдел тщательно изучил диапозитивы для лекций по туберкулезу, издаваемые правлением Всероссийской лиги, особенно члены объединения заинтересовались портретами Л. Пастера, И.И. Мечникова, изображениями рабочего квартала в английском городе, работ больных в санаториях (трамбовка дороги, колка дров), летней колонии Рыбинского отдела и видами пыли, известными жертвами чахотки (В.Г. Белинский, А.В. Кольцов, И.С. Никитин, А.П. Чехов, Н.Н. Добролюбов). В начале июня 1914 года общее собрание определилось с организацией четырехдневной (19-22 июля) противотуберкулезной выставки, экспонаты выписывали на средства общества из лиги и приглашали демонстратора. В итоге лига выслала диапозитивы на две недели безвозмездно. В эти же дни устраивались чтения по вопросу о борьбе с чахоткой. По требованию главного отдела расход по выставке не мог превысить сумму в 100 рублей, даже с наймом помещения. Образцы

ИСТОЧНИКИ 1 Ярославский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник (далее – ЯГИАХМЗ), ед. хр. 28037 /71 (Фонд О.М. Блатовой), лл. 1 об., 2, 3, 4. 2 А.А. Чикалев., В.И. Малков. Пожарная охрана Ярославского края в фотографиях, документах и воспоминаниях. – Ярославль, 2007. – С. 188. 3 Рыбинский филиал Государственного архива Ярославской области (далее – РбФ ГАЯО), ф. 217, оп. 1, д. 1, л. 1. 4 В. Торопов. О мологской газете «Родной край». Пожарная охрана // Молога. История и судьба русской земли. Вып. 1. – Рыбинск, 1995. – С. 67. 5 ЯГИАХМЗ, ед. хр. 28037 /66 (фонд О.М. Блатовой), лл. 18 об., 19 об., 20 об., 21, 28. 6 Е.Ч. Праздник «Белого Цветка» // Газета «Голос угличанина», 1911 г., № 16, 24 апреля. 7 Государственный архив Ярославской области (далее –

ГАЯО), ф. 614, оп. 1, д. 121, л. 1. Р.В. Лига борьбы с туберкулёзом // Газета «Голос угличанина», 1910 г., № 5, 2 мая. 9 РбФ ГАЯО, ф. 435, оп. 1, д. 1, л. 74. 10 Николай II. Страницы жизни. / Авт.-сост. Ю.Б. Шелаев и др. – СПб., 1998. – С. 254-255. 11 РбФ ГАЯО. Ф. 435., оп. 1., д. 1, лл. 186-187 об., 193-194. 12 Там же, ф. 217, оп. 1, д. 1, л. 14. 13 Там же, ф. 435, оп. 1, д. 1, л. 83. 14 Там же, ф. 217, оп. 1, д. 1, лл. 2-2 об. 15 Там же, ф. 435, оп. 1, д. 1, лл. 199, 201. 16 Государственный архив Костромской области (далее – ГАКО), ф. 530, оп. 1, д. 9, л. 11. 17 РбФ ГАЯО, ф. 435, оп. 1, д. 1, лл. 86, 103. 18 Там же, лл. 117, 118-118 об., 192 об., 193 об., 198 об., 214. 19 ГАКО, ф. 530, оп. 1, д. 9, лл. 22, 24, 30, 32. 20 ГАКО, ф. 530, оп. 1, д. 9, л 1-1об. 8

имуществом общества, потому что без необходимой доверенности не представлял юридической единицы. Поэтому правление запросило у центральной организации лиги оформить доверенность на имя председателя М.П. Афанасьева. Документ был получен только в сентябре 1913 года, поэтому летом деятельность отдела выглядела достаточно скромной, но тем не менее, количество участников объединения возросло до 257. Известно, что 22 октября учреждение внесло в Попечительство о бедных города Мологи пособие на содержание больной чахоткой девочки Надежды Озеровой (8 руб.). 28 октября отдел вел в переговоры с городом и земством на предмет содержания на общие средства лечебницы для хронических больных с отделением для страдающих туберкулезом. Но в 1913-1914 годах созыва полномочных представителей для обсуждения вопроса не состоялось. 1 марта 1914 года мологская организация по требованию капитала, принадлежавшего Всероссийской лиге для борьбы с туберкулезом, выделила сумму в 896 руб. 45 коп. В мае, когда по квитанционным книжкам стали поступать членские взносы, в отделе официально состояло около 140 участников. 5 мая 1914 года состоялось заседание правления под руководством председателя М.П. Афанасьева, на котором обсуждался вопрос об устройстве праздника Белой Ромашки. На традиционный для Мологи день проведения акции

афиш печатались по 12 руб. за сотню. В 1915 году в акцию по проведению Дня Белого Цветка включилось еще большее количество городов Российской Империи. Цель сбора, как приоритет в период первой мировой войны, – отчисление части пожертвованных денег в пользу больных чахоткой солдат и их детей. Материал для выделки ромашки по случаю военного времени сильно вздорожал, и даже по дорогой цене его было трудно получить. Искусственные цветки стали в 1915 году на 5 % дороже стоимости прежних лет: 76 копеек за гросс. Еще в январе 1915 года фирма «Мориц Филипп» предупреждала своих постоянных клиентов о том, что уже теперь «вследствие недостачи материала ромашка имеется в очень ограниченном количестве»19. Как правило, букеты ромашек расходились мгновенно, и даже крупных запасов хватало ненадолго. Но желание собрать необходимую сумму было так велико, что многие горожане возвращали только что полученные цветы обратно волонтерам для повторного вручения другим благотворителям. А в Мологе даже в 1916 году продолжали организовывать праздник Белой Ромашки, несмотря на значительное падение сборов. В трудную пореволюционную эпоху акции по собиранию средств путем устройства Дня Белой Ромашки прекратились. Правда, позже были предприняты единичные попытки возродить этот праздник. Так, 17 сентября 1922 года в соседней, верхневолжской Твери было решено устроить День Белого Цветка. Удалось собрать чуть более миллиарда рублей – сумма, с учетом инфляции того времени, не слишком большая. И все же подобные дни, состоявшиеся в предшествующие годы, навсегда останутся важной вехой среди многочисленных культурных инициатив интеллигенции начала ХХ века в деле самоорганизации и помощи, в сфере культурного и медицинского просвещения населения.•

2013

Первая благотворительная акция была проведена 20 апреля 1911 года, удалось собрать около 500 тысяч рублей. В Москве в этот день на улицах, площадях, в садах, в фойе театров, в разных учреждениях раздавали букеты ромашек, в Санкт-Петербурге – подснежников. Кроме столиц в «туберкулёзном дне» принимали участие ещё три города – Ревель, Тифлис, Кронштадт.

54 2013 •

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ

ПРИДУМЩИК С МОЛОГСКИМИ КОРНЯМИ Александр КОЗЛОВ В конце 1920-х годов потомок рыбинских купцов, ленинградский актер А.Л. Авербах в своих воспоминаниях о рыбинском купечестве писал об одном из заметных представителей его: «Калачев всегда носился с какими-то идеями и планами. Вот одна из его «оригинальных» идей. В центре городского бульвара началось строительство деревянного здания. Знали, что строит Калачев, но что именно – не знали. Когда дом был готов, на нем появилась вывеска: «Эльдорадо». А еще через несколько дней на улицах города расклеили афиши: «В «Эльдорадо» – первоклассный ресторан».

«Ж

2013

енский ансамбль под управлением знаменитой мадмуазель Марго, известный шантанный куплетист, различные Фифи, Мими, Зизи, хор цыган… Словом, Калачев в самом центре города открыл кафе-шантан «Эльдорадо»! – читаем дальше у Авербаха. – По вечерам у «Эльдорадо» стояли «на стреме» лучшие лихачи города: Захар, Михайло-цыганок и другие. Приехали в город и певички, так называемые шансонетки, все они поселились на частных квартирах поблизости от «Эльдорадо». Местные купчики обрадовались новому злачному месту, и там начались еженощные оргии, кутежи и попойки. Дела Калачева шли бойко. Только детям его стало стыдно смотреть в глаза своим знакомым: гимназисток Шуру и Зою задразнили в гимназии. Калачева все это мало смущало. Дела шли хорошо, и предприятие себя оправдывало, но вдруг случилось событие… Ранним мартовским утром на пожарной каланче завыла сирена. Это означало – пожар в городе. Горел «Эльдорадо». Сгорел дотла. Говорят, что подожгли его жены наиболее частых посетителей этого учреждения.

М.Е. Калачев с дочерью Шурочкой. Ресторан «Эльдорадо».

Александр КОЗЛОВ родился в 1951 году в городе Щербакове (ныне Рыбинск) Ярославской области. Трудовой путь, после окончания школы, начал слесарем по ремонту приборов на Рыбинском электротехническом заводе. В 1974-1976 годах проходил срочную службу в рядах Советской Армии, после демобилизации вернулся в Рыбинск. Александр Борисович работал редактором заводского радиовещания и заводских многотиражных газет, был на освобожденной партийной работе, одновременно заочно окончил философский факультет Ленинградского университета. В 1990-2010 годах трудился заведующим отделом истории, затем заведующим экспозиционным отделом в Рыбинском музее-заповеднике, а достигнув пенсионного возраста продолжал работать там же научным сотрудником. Специализируется А.Б. Козлов на изучении истории Рыбинского края XIX-XX веков.

Лидия, старшая дочь М.Е. Калачева. Шурочка и Зоинька Калачевы.

Пошехонском и Рыбинском уездах ему принадлежали большие участки земли с лесом. В конце 1880-х годов он был уже первогильдейцем. В Рыбинске М.Е. Калачеву принадлежала большая усадьба, состоявшая из двухэтажного кирпичного дома и двухэтажного комбинированного (первый этаж кирпичный, второй – деревянный). Дома соединяла застекленная галерея. Кроме того, на территории усадьбы стояли кирпичный флигель тоже в два этажа, три кирпичных амбара, конюшня, имелись погреб и другие службы. Зимой Михаил Егорович превращал двор усадьбы в ледовый каток.

Когда Устинья Ивановна скончалась, ее родная сестра Ксения Ивановна Кашина взяла под свою опеку малолетнюю Шурочку. Михаил Егорович был ей за это очень благодарен, и постепенно эта благодарность перешла в искреннюю, большую любовь.

2013

•

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ

Из-за этого катка в 1902 году он попал под внимание Ярославского жандармского управления. Жандармы заподозрили, что на катке у Калачева собираются вовсе не любители покататься на коньках, а члены нелегальной организации.

За каких-нибудь два часа «Эльдорадо» не стало. На бульваре стояли певички, оставшиеся без дела, и уныло смотрели, как горит их «обитель». Впрочем, недолго они были без работы. Очень скоро местные купцы поснимали им квартиры на окраинах города и обеспечили их существование». Так закончилось одно из начинаний рыбинского придумщика, как называли его горожане, купца М.Е. Калачева. Рассказ о нем мы и продолжим сейчас.

БЫВШИЙ КРЕПОСТНОЙ Михаил Егорович Калачев родился в Мологском уезде Ярославской губернии в 1849 году. Его родители были крепостными крестьянами графов Мусиных-Пушкиных. Сам М.Е. Калачев в 1877 году уже записался в купечество города Молога по второй гильдии. А через год переехал в Рыбинск и стал рыбинским купцом. Михаил Егорович занимался лесным промыслом. В Мологском,

МАРЕЕВКА После краха с «Эльдорадо» М.Е. Калачев задумал другой проект. В рыбинском филиале Государственного архива Ярославской области хранится договор от 1905 года между Рыбинской городской думой и купцом М.Е. Калачевым о предоставлении последнему в аренду городской дачи. Во второй половине девятнадцатого века эта дача называлась Деевской, так как в середине того столетия эту землю император Николай Первый пожаловал рыбинскому полицмейстеру И.М. Дееву за беспорочную службу. Про Деева современники говорили, что это единственный полицмейстер на Волге, который не берет взяток. В настоящее время бывшая городская дача – это сад имени большевика Н.П. Кустова. Согласно договору, М.Е. Калачев был обязан построить на городской даче ресторан, театр и другие увеселительные заведения. При этом он освобождался от арендной платы. Но после окончания срока аренды все постройки безвозмездно переходили в собственность города. Однако этот договор так и не вступил в силу.

... имущество Ксении Ивановны осталось при ней. Она продолжила дела супруга, стала заниматься лесопромышленностью и очень успешно. В Мареевке она выполнила одно из обещаний мужа: построила театр. В 1907 году М.Е. Калачев купил землю близ Рыбинска, в местности, которая в то время называлась Мареевкой (в настоящее время эта часть Рыбинска известна горожанам как Мариевка). Приобретенную в Мареевке землю М.Е. Калачев

разделил на дачные участки и подал объявление в газету «Вестник Рыбинской биржи»: «Подумайте о моем предложении и, если найдете, что моя идея не глупость, воспользуйтесь случаем и купите. Я продаю участки земли

с лесом по 1000 и 1300 квадратных саженей для дач против мельницы братьев Тропских. От 250 до 700 рублей за участок». В дальнейшем через ту же газету М.Е. Калачев неоднократно убеждал потенциальных дачников о преимуществах Мареевки как дачного места в сравнении с Заволжьем, где тогда в основном находились дачи рыбинцев. М.Е. Калачев также обещал улучшить дорогу к Мареевке, организовать сообщение между городом

2013

К.И. Кашина с племянницей Шурочкой.

2013

•

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ

и Мареевкой дилижансом и шестиместным автомобилем, построить в дачном массиве игровые площадки для детей, а в 1908 году даже открыть телефонную станцию. Предприятие с Мареевкой имело успех. Вскоре дачные участки раскупили, среди покупателей были и самые богатые рыбинские купцы. М.Е. Калачева можно считать основателем Мариевки. На входе в дачный массив стояла арка с надписью «Семейный дачный уголок». А вот телефонная станция, автомобиль и дилижанс так и остались обещаниями. С дорогой и вовсе получился курьез. В 1911 году дорожные выбоины засыпали старыми подошвами от обуви. В результате в жаркую погоду над дорогой поднимались клубы противно пахнущей пыли. Но имел ли отношение к такому ремонту этой «трассы» М.Е. Калачев – неизвестно.

ТРИ ЖЕНЫ КАЛАЧЕВА М.Е. Калачев был трижды женат. Первую жену звали Мария Гавриловна, она родилась в Мологском уезде. У супругов было трое детей: Лидия, Зинаида и Анатолий. Михаил Егорович обожал свою супругу – по Волге даже ходил пароход, названный в ее честь: «Мария Калачева». Но Мария Гавриловна безвременно скончалась, причина смерти неизвестна. Затонул в 1888 году в реке Шексне, при впадении ее в Волгу, и пароход «Мария Калачева». Вторая жена, Устинья Ивановна, урожденная Кашина, также была мологжанкой. Она родила Михаилу Егоровичу дочку Шуру. Однако Устинья Ивановна тоже раньше времени умерла (Шурочке тогда было всего три годика). Ее похоронили на Георгиевском кладбище в Рыбинске. Вторую свою жену Михаил Егорович тоже очень любил. Он поставил ей мас-

сивный памятник из полированного черного гранита с надписью: «Стюнюшка, сокровище мое, В тебе нашел я рай земной, Ты умерла И умер я душой». Надпись на надгробии М.Е. Калачев придумал сам. Когда Устинья Ивановна скончалась, ее родная сестра Ксения Ивановна Кашина взяла под свою опеку малолетнюю Шурочку. Михаил Егорович был ей за это очень благодарен, и постепенно эта благодарность перешла в искреннюю, большую любовь. Вначале Михаил Егорович и Ксения Ивановна находились, как тогда говорили, «в незаконном сожительстве» (сейчас бы сказали – в гражданском браке). Но затем обвенчались. Ксения Ивановна родила мужу четырех до-

Вход в Мареевку. Кирха в Рыбинске. До нынешних времен не сохранилась.

ДАЕТСЯ «КРАСОТКА ЛИЗЕТТ»! М.Е. Калачев сознавал, что, имея склонность к авантюризму, мог разориться. Поэтому, вступив в третий законный брак, он продал третьей жене Ксении Ивановне Калачевой половину своих землевладений и недвижимости за символические 100 рублей. Это решение оказалось весьма предусмотрительным. Михаил Егорович скончался в 1914 году. А 18 июля 1916 года Рыбинский городской общественный банк объявил, что «за неплатежи банку долга будет продаваться с публичного торга недвижимое имение умершего рыбинского купца М.Е. Калачева». Михаил Егорович после кончины оказался несостоятельным должником. А имущество Ксении Ивановны осталось при ней. Она продолжила дела супруга, стала заниматься лесопромышленностью и очень успешно. В Мареевке она выполнила одно из обещаний мужа: построила театр. В июне 1914 года в газете «Вестник Рыбинской биржи» появилось объявление: «Театр К.И. Калачевой в дачном месте Мареевка – веселая комедия «Счастье только в мужчинах» и веселая оперетта «Красотка Лизетт». Михаила Егоровича Калачева похоронили в Рыбинске на протестантском кладбище, так как на момент смерти он являлся прихожанином евангельско-лютеранской кирхи, находившейся на улице Пушкинской. Почему? Эта загадка пока не разгадана. •

2013

черей – Зою, Валю, Тамару, Ксению и сына Мишу.

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ •

2013

МАРТЫШКА И ЧУРБАН О враче Всеволоде Рудине, его гимнастической школе в городе Мологе и купце П.М. Подосёнове Анатолий КЛОПОВ

Уж прости меня, дорогой читатель, за весьма странное, почти провокационное название, данное этой статье. И, действительно, что за абсурд? Неужели какие-то мартышки и чурбаны посмеют соседствовать здесь с благородным именем талантливого мологского врача Всеволода Васильевича Рудина (ок. 1850 – 1915) и его знаменитого детища – Мологской гимнастической школы, едва ли не первой в России детско-юношеской спортивной школы! Однако, это правда… Смиренно склоняя голову перед законными обвинениями в штампах, бесхитростно скажу, что ничто настоящее(!) не создается легко и просто, и подчас мы, подобно мартышке из крыловской басни , бьемся и крутимся перед эдаким деревянным чурбаном, желая вытесать не то чтобы шедевр, но сотворить благородное и нужное дело. И часто – с переменным успехом. Но перейдtм же, читатель, от высоких чувств поближе к теме.

местной краеведческой литературе врач Рудин и его школа уже давно стали одним из ярких, даже хрестоматийных примеров того, каким благоустроенным и развитым в социальном отношении городом была Молога перед Октябрьской революцией 1917 года. Более того, создается впечатление, что эта школа существовала весьма долго – вплоть до предсмертных агоний Российской империи. Скажем так – это неверно. Обстоятельства истории и судьбы Мологской гимнастической школы и ее создателя были настолько сложны и даже драматичны, что обойти их стороной с лозунгом благополучия лично я органически оказался не способен. Поэтому главная задача всего нижеизложенного состоит именно в том, чтобы обратить внимание читателя на некоторые факты, позволяющие по-новому взглянуть на историю знаменитой Мологской гимнастической школы.

2013

Мологский Манеж.

Анатолий КЛОПОВ родился в 1981 году в Рыбинске. Окончил исторический факультет Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Около семи лет работал учителем истории в Вятской средней школе (с. Вятское Некрасовского района Ярославской области). С 2009 года – научный сотрудник Рыбинского музея-заповедника, с 2012 – заведующий Музеем Мологского края. Анатолий Сергеевич – автор статей, опубликованных в сборниках научных конференций в Ярославле и Рыбинске. Сфера научных интересов – социально-политическая история Ярославской губернии на рубеже XIX-XX вв.

План Подосёновской гимнастической школы в городе Мологе. Сквер у Манежа. Ручей близ Манежа. Начало XX в.

2013

•

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ

Портрет купца П.М. Подосёнова.

Разумеется, вначале стоит коснуться биографии и личности самого Всеволода Васильевича Рудина. Впрочем, до сих пор мне неизвестна ни точная дата, ни место его рождения. В 1872 году, по окончании Московского университета (специальность – окулист), он был определен земским врачом в Мологский уезд Ярославской губернии. Принимал участие в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. сначала ординатором, а затем доктором медицины. Потом служил врачом в Шуйском уездном земстве Владимирской губернии1. В Мологу Всеволод Рудин вернулся в 1879 году. Впрочем, по одной из версий, не просто вернулся, а был выслан сюда в административном порядке по причине своей политической неблагонадежности2. Рудин был назначен мологским городским общественным врачом и проработал здесь 15 лет.

Как писала Анна Николаевна Глебова-Михайловская в своих беллетризованных воспоминаниях «Сестры Горбовы», в то время «Молога была… глухой провинцией, ничем не замечательной, не сохранившей из старины ни одной памятной, замечательной церкви, ничего, что… останавливало бы и привлекало к себе». Но все же «в ней билась жизнь. Причиной тому было случайное, но счастливое совпадение, содружество очень живых, энергичных, преданных народу… докторов с богатейшим и очень живым купечеством… Доктор Рудин, любивший русский простой народ безответно, был сам небогат и незнатного рода, открыл в Мологе глазную лечебницу и даром лечил в ней бедноту и крестьян. Его любимой поговоркой была «В здоровом теле – здоровый дух», и он уговорил купца Подосёнова, мологского богача, по-

строить в Мологе… гимнастический зал, первый и единственный в те времена в Российской империи»3. Этот гимнастический зал (или гимнастическая школа для детей) был идеей фикс Всеволода Рудина, главным смыслом его профессиональной деятельности в Мологе. Цель была – физическое развитие и укрепление здоровья местных детей обоего пола в возрасте от 5 до 14 лет. И уже в сентябре 1886 года Рудин, получив формальное согласие местных городских и губернских властей, приступил к первым занятиям, которые проводились, за неимением пока отдельного здания, в Александровском воспитательном приюте. В программу занятий вошли гимнастические упражнения и различные виды спорта (фехтование, водный, конный, велосипедный, конькобежный спорт), а также строевое

2013

ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ •

Группа передовых учащихся Подосеновской гимнастической школы.

обучение и хоровое пение (для развития дыхательной системы). В будущем планировались занятия физическим ручным трудом (колка дров, распиловка досок, землекопные работы), а также походы и экскурсии4. Одновременно с началом занятий мологский купец 1-й гильдии Павел Михайлович Подосёнов (1822– 1891), разделяя мнение врача Рудина о важности физического воспитания молодого поколения, приступил к финансированию постройки специализированного деревянного здания для гимнастической школы. В итоге, к 1888 году здание было построено, и обошлось оно купцу в 18 500 рублей. Помимо этого, Подосёнов пожертвовал в основной капитал школы для выполнения ею своей уставной деятельности 5 000 рублей. Школа же получила официальное наименование – Подосёновская общественная гимнастическая школа, или Манеж. Не будет особенным преувеличением сказать, что Павел Михайлович Подосёнов был ярчайшей личностью мологской истории в XIX веке. Одно лишь перечисление занимаемых им в разное время общественных и государственных должностей позволяет по

достоинству оценить масштаб деятельности этого удивительного человека. Он был гласным, то есть депутатом, Мологской городской думы, а также Мологского уездного и Ярославского губернского земств, почетным мировым судьей, директором Мологского городского общественного банка, председателем сиротского суда, председателем совета попечительства о бедных в городе Мологе, председателем местного правления Общества спасения на водах, членом уездного училищного совета, попечителем земской больницы, Александровского женского училища, Александровского детского приюта, почетным смотрителем городского училища. В 1869–1875 годах он занимал пост Мологского городского головы5. Одновременно с этим Павел Михайлович был и богатейшим купцом. При этом, он не только вел крупную (в том числе, и международную) торговую деятельность, но и вкладывал средства в производство, переработку и сбыт местной сельскохозяйственной продукции. Практические познания в экономике и хозяйстве города позволяли Павлу Михайловичу видеть и его нужды. В 1870–1880-х годах он был главным

меценатом и покровителем многих полезных и нужных для города дел и начинаний. Строительство нового, более вместительного, Богоявленского собора, а также зданий для Александровского детского приюта, гимнастической школы, мужского и женского училищ принесли Павлу Михайловичу заслуженную славу, благодарность и уважение среди современников и потомков. За активную деятельность и значительные пожертвования он был награжден тремя золотыми медалями «За усердие», а в 1889 году – орденом Св. Станислава 3-й степени (за заслуги по духовному ведомству). Подлинным признанием исключительных заслуг П.М. Подосёнова перед городом явилось присуждение ему 12 ноября 1887 года звания почетного гражданина города Мологи (с помещением его портрета в зал собраний городской думы). Но вернемся же к гимнастической Подосёновской школе, названной так в честь ее замечательного покровителя. Здесь, увы, оказалось недостаточным простое вложение средств в строительство здания. Школа уже сама по себе требовала постоянной заботы и поддержки не только со стороны частных

2013

благотворителей, но и города. И уже в первые месяцы своей деятельности в качестве заведующего ею Всеволоду Рудину пришлось столкнуться с рядом серьезных проблем, в том числе – с финансовыми. Дело в том, что мологские городские и ярославские губернские власти хотя и поддержали инициативу врача Рудина, но фактически отстранились от непосредственного в ней участия. Власти даже не планировали на перспективу выделение средств на содержание и развитие этой детско-юношеской спортивной школы – одной из первых в России. Пожалуй, единственное, в чем были заинтересованы они, – это наличие в школе сцены и зрительного зала, где можно было проводить культурно-массовые мероприятия, в том числе и платные. Не только строительство, но и все финансово-хозяйственное обеспечение школы (как городского учреждения!) в полном объеме легло на плечи частных лиц – купца Подосёнова да еще немногих жертвователей. Именно этот факт и приблизил драматическую, но естественную развязку. 19 марта 1891 года Подосёнов писал в Мологскую городскую управу: «Я не желаю

и не могу более обеспечивать [школу] увеличением основного капитала… Городская Дума в заседании своем 11 марта, выслушав отчет господина заведующего школой [Рудина], осталась весьма довольна результатами, приносимыми ею… а потому и об изыскании недостающих средств к содержанию школы должна позаботиться сама Дума, а не сваливать на меня. Если же дальнейшее существование гимнастической школы Городская дума не найдет возможности продолжать, то пожертвованный мной капитал в 5 000 рублей… прошу вернуть мне»6. Действительно, наступивший 1891 год застал школу почти без средств. Запланированные ранее походы, экскурсии, применение ручного труда – все осталось в мечтах. Денег на заработную плату профессиональному хормейстеру также не нашлось, и занятия по хоровому пению были поручены одному из старших учеников. На организации праздников и соревнований с выдачей ценных призов, как эффективного средства привлечения учащихся в школу, также был поставлен крест. В этой связи Рудин писал: «Поэтому нечего было и думать о точном выполнении программы и, не говоря уже о каких-либо нововведениях, впору было заботиться лишь о том, чтобы школа просуществовала хотя бы в качестве класса гимнастики при [городском] училище, не будучи уже… самостоятельным учреждением. …Отсутствие средств, а главное – общее равнодушие к судьбе школы… временно ослабило во мне прежнюю энергию; иногда мне думалось, не напрасно ли предпринимать дело, в котором никто не чувствует потребности? Интерес, возбужденный в представлениях столичной печати и педагогики, казался мне злой насмешкой судьбы»7. Летом 1891 года главный спонсор

Александровский приют в городе Мологе, в котором в 1886–1888 гг. проходили занятия гимнастической школы.

и попечитель гимнастической школы Павел Михайлович Подосёнов внезапно скончался. Однако это, как ни парадоксально звучит, лишь помогло школе. Во-первых, вдова Подосёнова – Мария Васильевна – предпочла не возвращаться к вопросу о возврате тех 5 000 рублей, которые некогда внес Подосёнов в основной капитал школы и потребовал было обратно, когда начал разочаровываться в успехе затеянного предприятия. Во-вторых, та же вдова Подосёнова и некоторые другие жертвователи передали школе достаточно много сельхозинвентаря, и, благодаря обработке школьного участка служащими и старшими учениками, удалось получить хотя и скромный, но доход. Рудин отмечал в связи с этим: «… возрождается надежда на лучшее будущее, когда мало-помалу увеличиваются средства и силы, которые привлекут детей и расположат родителей. Однако все это еще не скоро, а пока предстоит длинный путь терпения и многих разочарований»8. Мологские же городские власти оставались, чаще всего, безучастными свидетелями борьбы Рудина за существование своего детища. Видимо, их интересовали лишь концертные возможности здания гимнастической школы, но никак не высокая цель физического воспитания мологской молодежи. Более того, в июле 1893 года Министерство народного просвещения окончательно отказало Мологской городской думе в утверждении официального устава гимнастической школы, мотивируя это тем, что «названное учреждение… совершенно не подходит под понятие школы или вообще учебного заведения… достаточно… установления правил для пользования Подосёновским зданием со стороны публики»9. Итак, любимое детище Рудина было определено высшими чиновниками уже не как гимнастическая школа, а просто – «подосёновское здание»! Таков был финал. В 1895 году Всеволод Васильевич Рудин покинул город Мологу. После, в 1909 году, он писал Николаю Александровичу Морозову, впоследствии почетному академику РАН СССР: «следы моего пребывания в Мологе не могут дать оснований для верной оценки. Всю мою мологскую деятельность считаю плодотворной, но где же эти плоды, когда и следы-то скоро сотрутся. Я же должен сказать, что 15 лучших моих лет жизни я извел в Мологе, но затеи не ко времени, не к месту, не к силам и средствам; словом трудился, как мартышка с чурбаном (выделено мной. – А.К.). В результате – неврастения и на ее почве ряд отчаянных глупостей, эксцессов и непо-

•

2013

66 Актовый зал Манежа. Начало XX в.

правимых ошибок, да горький осадок в воспоминаниях»10.

ИСТОЧНИКИ 1. Рыбинский филиал Государственного архива Ярославской области (далее – РбФ ГАЯО). Ф. 206, оп. 1, д. 1284. лл. 4-9. [Формулярный список о службе врача В.В. Рудина]. 2. Рыбинский государственный историкоархитектурный и художественный музейзаповедник. Ф. 429, оп. 3, д. 2, лл. 71об-72, запись № 912. [Инвентарная книга № 2 Мологского уездного музея. 1937]. 3. А.Н. Глебова-Михайловская. Сёстры Горбовы. – Спб., 2012. – С. 68-69. 4. РбФ ГАЯО. Ф. 206. оп. 1. д. 858. лл. 42-45. 5. Н.М. Алексеев. Подосёновы. Щедрость души. // Опочининские чтения. Вып. 9-10. – Мышкин, 2002. – С. 111-124. 6. РбФ ГАЯО. Ф. 206, оп. 1, д. 858, л 244. 7. РбФ ГАЯО. Ф. 206, оп. 1, д. 858, лл. 305-306. 8. РбФ ГАЯО. Ф. 206, оп. 1, д. 858, л. 306. 9. РбФ ГАЯО. Ф. 206, оп. 1, д. 858, л. 379. 10. Архив Российской Академии наук. Ф. 543, оп. 4, д. 1598, лл. 2-2об. 11. А.Н. Глебова-Михайловская. Сёстры Горбовы. – Спб., 2012. – С. 72.

2013

Итак, одна из первых в России детскоюношеских спортивных школ распалась, не просуществовав и пяти лет. Инициативы Всеволода Рудина не встретили деятельной поддержки и настоящего сочувствия ни со стороны властей, ни со стороны мологских обывателей. В 1895 году он уехал из Мологи и скончался в Калуге – спустя двадцать лет. Как отмечала А.Н. ГлебоваМихайловская, гимнастические упражнения, и вообще спорт, в дореволюционной Мологе, несмотря на все усилия Рудина, так и не обрели широкой популярности11. Дело доктора Рудина потерпело здесь, фактически, полное фиаско. Впрочем, здание бывшей гимнастической школы никогда не простаивало и активно использовалось в разнообразной культурной жизни города. Благодаря удобной сцене и зрительному залу здесь устраивались концерты и спектакли. В Манеже выступали не только местные творческие коллективы, но неоднократно гастролировали знаменитые артисты и певцы. Именно в Манеже в начале XX века возник любительский театральный кружок под руководством уже другого земского врача – Дмитрия Ивановича Блатова (1868–1913). Иными словами, это был настоящий Мологский Дворец культуры. Многим мологжанам Манеж и запомнился именно как средоточие всей культурной жизни города и округи. В конце 1930-х годов, в связи с созданием Рыбинского водохранилища, деревянное здание мологского Манежа было перенесено в город Рыбинск, на пересечение улиц Кирова и Чкалова. В 1970-х годах оно было окончательно разобрано.•

Александр Фенютин (?–1887) был мологским мещанином, членом Ярославского губернского статистического комитета, метеорологом-любителем, знатоком местных обычаев. Его статьи и заметки о жизни и быте мологжан публиковались в 1860-х годах на страницах газеты «Ярославские губернские ведомости» и в «Трудах Ярославского статистического комитета», в других периодических изданиях. Книги из личного собрания А.А. Фенютина хранятся в библиотеке Ярославского музея-заповедника. Вниманию читателей представляется, в сокращенном варианте, глава из работы Александра Андреевича Фенютина «Увеселения города Мологи» (1866)1, в которой автор дает увлекательное описание годового цикла празднеств мологжан, наиболее распространенных в 20–30-х годах XIX века. Колоритные картинки увеселений мологжан дополняются детальным описанием внешнего облика горожан, наблюдением их нравов и привычек (многие из них сохранялись без существенных изменений вплоть до 1920-х годов). В приводимой здесь публикации, сделанной на основе упомянутой работы А.А. Фенютина, речь идет о свадебной обрядности жителей города, оставшейся теперь лишь в людской памяти. Язык оригинала сохранен.

СВАДЬБА В ГОРОДЕ МОЛОГЕ

2013

•

ОБРЯДЫ

Александр ФЕНЮТИН

СВАТОВСТВО И СГОВОРЫ Приехал однажды в Мологу молодой холостой человек из Питера домой погостить и жениться. Он был сирота, ни отца, ни матери у него не было. В доме у него стоял постоялец, а известно, постоялец не хозяин дому, не много попечется о чужом добре, следовательно, для дому была нужна хозяйка… Утром рано к постояльцам молодца пришла соседка, за каким-то делом. Она, встретившись в сенях с молодцем и поговоривши с ним кой о чем, спросила: «Не поздравить ли вас с чем-нибудь?». «Не с чем», – отвечал молодец. «Полно… Возьми-ко мою сестру!» – сказала соседка и убежала домой. Молодец рассказал о словах соседки только что пришедшей своей сестре, а та и говорит: «Да где же мы раньше-то были со своим умом? Ведь девушка в самом деле хорошенькая, только дадут ли денегто? Да вот я сейчас узнаю»… Сестра-сваха сходила к соседке, переговорила с ней о чем было нужно… Вечером брат и сестра, еще помолившись Богу, пошли к нареченной невесте. Их встретили в сенях, ввели в горницу, и здесь жених познакомился с будущим тестем и тещею. Сваха говорит: «Мы к вам, Платон Терентьевич и Ульяна Тихоновна, с тем же предложеньецем, о чем я вам давеча говорила». «Очень рады, очень рады, – отвечали оба старика, – просим покорно садиться». «Да, свадебное дело не шутка… Коли угодно, то мы все, что касается приданого-то, расскажем и вам», – говорил старик, обращаясь к жениху... «У нас, слава Богу, все есть, – начала старуха. – Два платья шелковые, одно по-

2013

•

ОБРЯДЫ

ношенное, а другое – к весне шито, новинькое; два платья кисейные, три платья ситцевые, еще два будничныя; ну, четыре косяка шелковых, один розовый, один голубой, да два зеленых, жемчугу снизка, серьги низаныя жемчужныя, два кольца золотыя да два перстня с камнями, один осыпан стразами. Шесть... нет-нет, больше, – да я уж и забыла сколько рубашек-то. Два капота, один гранаперовый, а другой ситцевый, на вате стеганы; две шубы суконныя, одна на лисьем меху, воротник соболий, а другая на заячьем, воротник куний, постелю исправим, как следует, и башмаки есть...» Сваха и жених встают, и сваха говорит: «Мы согласны, как ваше намерение будет?» Старики тоже встают, и хозяин отвечает: «Коли вы согласны, так и мы согласны, значит теперь только за невестой дело; просим покорно садиться». Старуха вышла прочь из горницы; через четверть часа она пришла, а вслед за нею шла невеста. Она несла поднос с чашками чаю. Войдя в горницу, невеста остановилась, поклонилась гостям и, краснея, поднесла чай жениху первому, потом свахе, отцу, матери, и встала у

лежанки. Жених и сваха чашки с чаем поставили на стол, сваха встала и говорит: «Платон Терентьевич и Ульяна Тихоновна, нельзя ли прежде Богу помолиться?» Жених и невеста встали перед иконами. Мать взяла со стены икону, поставила ее в переднем углу на стол, и все стали молиться Богу, кланяясь в землю. Помолившись, отец взял икону и встал перед женихом и невестою; те поклонились иконе в землю, отец благословил ею обоих крестообразно, они поцеловали икону. То же сделала и мать. Все плакали. Поуспокоившись, сваха поздравила жениха с нареченною невестою, а невесту с нареченным женихом, отца и мать с нареченным зятюшком. Невеста села с женихом рядом, стали пить чай. Занялись разными разговорами, назначили день, когда быть настоящему богомолью, потому что вышеописанное богомолье было без присутствия священника, а потому оно иногда называется просто сговорами... БОГОМОЛЬЕ В назначенный для богомолья день, утром, жених послал зов звать к себе своих родных на богомолье, а сам…

Сговор. Рисунок с гравюры XIX в. Худ. Н.К. Пимоненко. Сваты.

Худ. М. Шибанов (не ранее 1789). Празднество свадебного договора.

отправился в лавки; он должен был купить (и подарить на богомолье) шелковой материи на подвенечное платье. Вечером собрались к жениху все его званые родные, чтобы вместе идти к невесте. У невесты в доме хлопот было еще больше, надобно было припасти много кой-чего. Невесту одели в хорошее шелковое платье с глухим воротом; голову причесали с косым пробором, с височками, воткнули высокую гребенку, серьги

золотыя, кольца с жемчугом, на шею надели жемчужную снизку с фермуаром, на руки кольца и супиры, башмаки сафьянные. В горнице накрыли стол на столько блюд, сколько звали своей родни и предполагали жениховой. К вечеру собралась к невесте вся родня. Часов в восемь жених со священником и со всей своей родней пришли к невесте; их встретили у ворот со свечами. Женихова родня, войдя в горницу и помолившись Богу, по-

здоровалась с невестиной роднею, поздравив с нареченным. Вся новая родня села ближе к переднему углу на почетных местах, а невестина родня заняла задние углы горницы. Через полчаса вывели невесту, при ней была сваха, ея сестра. Священник благословил невесту. Жених поздоровался с нею и отдал ей свой подарок – материю на платье. Жених и невеста встали рядом, священник благословил их; потом благословили крестный и посаженный отец женихов, отец и мать невесты. Все сели, невеста рядом с женихом, а по обеим сторонам их две свахи и все по порядку. Всех обнесли водкою и вином, а потом подали чай, на особенном столике, на тарелках стояли гостинцы. После чаю, несколько погодя, опять обнесли всех водкою и вином на большом подносе, вплотную уставленном налитыми рюмками, и просили садиться за стол. Сели за стол в том же порядке, новая, женихова родня – на почетных местах. Перед последним же пирожным новую родню стали дарить дарами. Священнику подарили сукна, посаженому отцу сукна на сибирку, свахе хорошего ситцу на платье, прочим платки разного достоинства и цены. Дарами дарила мать невестина; она подавала подарки каждому на тарелке, завернутые в бумагу.

2013

Худ. С. Кузин. Сваты едут.

ОБРЯДЫ •

2013

Еще до прихода жениха со своей родней, в сенях на дворе и около дому скопилось множество любопытных смотрельщиц, женщин и девиц. Оне не расходились во все время, пока гостили гости. Многие из гостей часто заставляли жениха целоваться с невестою. Поднесут кому-нибудь рюмку вина, гость возьмет рюмку, попробует вино и, глядя на жениха и невесту, говорит: «Горько, очень горько, пить нельзя!». Тогда жених и невеста должны целоваться..., а гость пьет в это время вино. На другой день невеста звала к себе родных и соседок-подругдевушек гостить на всю свадьбу и шить приданое. Шитья, впрочем, было немного: наволочки для сголовья и подушек из красного коленкора, а поверх их – кисейныя с оборками кругом, одеяло матеревое, стеганое с оборками же кругом; пуховая перина – приданое матери, занавес ситцевый с широким подзором. Подзором называлась кайма, которая привешивалась снаружи по верху занавеса... Скоро пришел жених и принес подарок невесте: голову сахара и в кульке фунт чаю, фунт кофе и фунтов пять разных гостинцев (для угощения девушек), которые невеста, насыпав на тарелки, тотчас же и поставила на стол. Жених приходил к невесте каждый день, во всякую пору, и каждый вечер сидел долго, иногда часов до двух и трех за полночь. В это время невеста и девушки одевались получше, а так как шитья было немного, то оне играли в карты, парами, и пели песни. Иногда вечерами впускали молодцов поиграть с девушками. Песни пелись всякие, но иногда пелись и особенные, свадебные... УХА Во вторник вечером к жениху собрались гости свои, потом пришел нареченный тесть с женою, с дочерью, при которой были и девушки, и со своими родственниками. Здесь невестина родня, как новая родня для жениха, заняла почетные места в переднем углу. После кофе и чаю явились пунши. Кто помоложе, сел играть в карты; после девушки и молодые женщины пели песни и играли парами. Стол, или ужин, был обыкновенный, но непременно с ухою, потому что жених звал гостей на уху. Все гости весело провели вечер у жениха, и когда они разошлись, последние пошли нареченные тесть, теща и невеста с девушками. Жених провожал их до двора невестина.

РУКОБИТЬЕ Обыкновение требовало, чтобы в продолжение игры – свадьбы – у невесты было попеременно три стола: богомолье, рукобитье и девичник. Для рукобитья нарочно заказывали печь круглый пряникрукобитник с разными узорами, золоченый, на одном меду, величиною с тарелку. Родственники сбирались одни к невесте, другие к жениху обыкновенно вечером. У невесты готовили стол по числу гостей; на средине стола, на оловянном блюде, ставили пирог с рубленою говядиною, а на него клали рукобитник. Но вот гости собрались все; пришел жених со своею роднею и занял почетные места. Посидев несколько, невестин отец встает, идет на средину горницы и, обращаясь к крестному и посаженому отцу женихову, говорит: «Ну-ко, сват, вставай, да попробуем мы с тобою своих сил и счастья». Приглашенный сват встает и становится против него. Первый сват берет пряник-рукобитник и

Коллекция Н.Л. Шабельской. Русский традиционный костюм. Вид города Мологи из-за реки Волги. Нач. XIX в. Акварель неизвестного художника. Росс. гос. военноистор. архив.

2013

одну половину его норовится как можно крепче взять обеими руками, а другую половину рукобитника подает свату; тот также старается взять ее крепко обеими руками. Потом они начинают тащить пряник один к себе, а другой к себе, – до тех пор, пока пряник не разломится на две половины. После этого старики меряют половинки пряника, но так, что каждый из них старается выказать свою половинку большею, для того, что «у кого пряника больше, у того силы и счастья больше». Глядя на стариков, все смеются, а они прячут половинки рукобитника за пазухи. После подвига над рукобитником гостей просили садиться за стол. После чаю играли в карты, пели песни и играли парами; таким образом гостили у невесты часов до трех за полночь. На другой день, утром, жених пришел к невесте и с согласия отца и ея матери назначил быть девичнику в будущее воскресенье, а свадьбе

ОБРЯДЫ •

2013

в какой-нибудь день будущей недели, потому что жених... торопился уехать в Питер. Девушки торопились дошивать постельные принадлежности и посылали к жениху в дом мерять вышину горницы для длины занавеса и высоту окон, чтобы по мере их кроить и шить занавески... ДЕВИЧНИК Девичник – последний и самый значительный свадебный стол у невесты; к нему особенно приглашаются

девицы, все ближние и дальние родственницы невесты, соседки, подруги и не подруги, малолетние подросткидевушки. На этом последнем вечере невеста в последний раз может повеселиться с девушками девушкою, в последний раз покрасоваться в девичьем наряде и проститься навсегда с девичьей жизнью. Утром, по заведению изстари, два зва, один от жениха, другой от невесты, обошли и позвали всех родных с обеих сторон, от лица и от имени жениха и невесты, прося пожаловать на девичник, да по-

раньше, потому что будут два стола, один для гостей, а другой для девиц. В обыкновенное время, с сумерек, гости начали сходиться к жениху и к невесте. Невесту одевали. Часу в осьмом пришел к невесте жених со священником и со всей своей родней. Поздоровавшись, новая родня заняла почетныя места к переднему углу. Скоро вывели и невесту. Жених подарил ей жемчужные серьги и золотое кольцо. Девицы, между тем, одевши невесту, поспешили одеться сами и заняли назначенную для них

горницу, где приготовлено было все для них нужное. Гостям и девицам сначала подавали кофе, потом чай; после чаю девицы принялись за свои обыкновенные игры. Гостей после чаю просили садиться за стол. Кушанья подавались и угощение шло обыкновенным порядком... Перед последним пирожным мать невесты стала дарить новую родню дарами: священнику подарила сукна на рясу, крестному посаженому отцу сукна же на армяк, свахе шаль, а прочим – кому материи на жилет,

Худ. А.И. Корзухин. Девичник. 1889 г.

СВАДЬБА В середу, в день свадьбы, у жениха и невесты дел было множество; хотели, чтобы свадьба была пораньше; жениху хотелось, чтобы поезд был большой... У жениха в доме все были, как говорят, на ногах, чистили двор, таскали столы, стулья; наемная стряпуха готовила съестное и торопилась затоплять печь во второй раз. После полудня жених посылал в дом к невесте узнать и просить поторопиться к свадьбе, ему отвечали: «Скоро, подождите»; а между тем время шло, вечер приближался. К жениху лошадей наехало много, у него уже приготовлен был дружка, молодой женатый мужчина. Часу в седьмом приехал священник. Между тем к жениху и невесте собрались все родственники; крестный отец жениха благословил сына богатою иконою Спасителя; все, помолившись Богу, стали садиться на лошадей и поехали за невестою. Впереди ехал жених со священником, за ними сваха с дружкою, у которого на руках была хлеб-соль, то есть коровай белого хлеба, нарочно печеный; далее крестный отец жениха и прочие. У невесты встретили их на крыльце и ввели в горницу, где все сели в ожидании невесты. В это время

2013

кому платки разного достоинства и цен. Стол кончился. В понедельник, на другой день после девичника, жених принес невесте подарок – туалет и при нем туалетные принадлежности, в том числе девичью красоту, то есть атласную розовую ленту. Во вторник после половины дня жених выпросил у мологских купцов несколько лошадей в дрожках и послал их к невесте за постелью. Постель постлали на дрожки надлежащим порядком, то есть на перину положили сголовье, покрыли одеялом, а наверх положили подушки. На другие дрожки поставили сундуки с приданым невесты и повезли к жениху, за постелью поехала невестина сваха с двумя родственницами. Постель встретил жених с сестрою и родственниками, все внесли в сени. За несколько дней прежде в сенях сделали перегородку, отделив место для брачной комнаты; здесь-то, на кровати, постлали постель и повесили занавес, на время только; на зеркало, бывшее тут же, повесили полотенце с широкими браными и кружевными концами; сундуки спрятали в кладовой чулан. После этого сваху и других, которыя привезли постель, угощали вином, подчивали кофеем, чаем и гостинцами, сверх того дарили платками.

2013

•

ОБРЯДЫ

Худ. Н.А. АнтохинаКуракса. Крестьянская свадьба. 2001 г.

невеста прощалась со своими родителями, кланяясь им в ноги; она благодарила их за воспитание и горько плакала; отец и мать также плакали, знавши по опыту, что этот важный переворот в жизни каждого человека – брак – решает судьбу всей жизни к лучшему или к худшему. Потом они еще раз благословили ее иконою, невесту стали готовить к выводу. В оба башмака ея, под пятки, положили по серебряной монете, в знак благополучия, охранения от худого глаза и благополучной, счастливой жизни замужем; потом сваха повела ее в горницу. При входе невесты в горницу все встали. Поздоровавшись, невеста села рядом с женихом, а по сторонам их сели свахи. На небольшом, накрытом скатертью столе стоял разрезанный пирог с рыбою, а подле него невестина хлеб-соль; дружка переменил хлеб-соль, свою – оставил на столе, а невестину взял. Гостей обнесли белым столовым вином, потом невестина мать дарила дарами священника, женихову сваху и дружку. Дружке дали везти в церковь икону, которою родители благословляли невесту, и свечи венчальныя. Через четверть часа все встали и начали молиться Богу. Священник читал молитву, и все пошли вон из горни-

цы, чтобы ехать к венцу. На передней лошади ехал священник с женихом, за ними в коляске невеста с двумя свахами, потом два свата старики, дружка с иконою и свечами и прочие родственники, в числе которых находились и молодцы, званые женихом и невестою, родственники. Поезд состоял из коляски парою в дышле и девяти дрожек… Давно известно, в Мологе изстари есть колдуньи, которыя рады бывают случаю свадебному, чтобы испортить жениха или невесту... по этому случаю на обязанности свах лежит беречь их. При входе в церковь свахи смотрят, не лежит ли что-нибудь у порога церковнаго: тесемочка, веревочка, прутик или тому подобныя вещи, положенныя колдуньей. Эти вещи бывают достаточны, чтобы испортить человека. В предохранение от такого несчастья, в карман жениху клали ножик, а невесте во все складки платья втыкали множество булавок... Когда все вошли в церковь, дружка поставил икону на один из шандалов местных икон и перед нею свечку, сам пошел и встал по правую сторону жениха. Посторонних зрителей в церкви было множество, и конечно, больше женский пол. Сзади невесты встали ея подруги девушки, по

правую руку жениха его сваха, а по левую сторону невесты ея сваха. После чина обручения, дружка разослал на полу платок подножельник, на который священник и поставил жениха с невестою. Зоркие глаза женщин зрительниц тотчас заметили, что на платок, разосланный на полу, первый ступил жених, почему и заключили, что он будет над своей женой большой, и жена будет слушаться его во всем, а если бы на платок ступила невеста первая, то было бы наоборот. Не мудрено было заметить это, когда местныя свечи и паникадило ярко освещали церковь. После венчания и молитвы, когда, по приглашению священника, новобрачные поцеловались, их стали поздравлять родственники с законным браком. В поезде из церкви в коляску сели новобрачные со своими свахами, а за ними и прочие поезжане родственники. В доме новобрачного встретил новобрачных крестный отец с родственниками. Когда вошли все в горницу, где уже был накрыт стол, новобрачные встали перед иконами, крестный отец благословил их иконою, они поклонились иконе в землю и поцеловали ее, потом наклонились, и он благословил их хлебом-солью, после того все сели.

На гулянье. Фото начала XX в., Центральная Россия.

2013

Свадебный поезд. Фото начала XX в.

здоровье. Здесь они отдыхали после беспокойства и подкрепили себя пищею, потому что не ели целый день. Кучеров поили водкою и дарили платками. На дворе выставлено было несколько ведер вина, и нарочно приставленный к тому человек поил им всех приходящих мужчин; кроме вина, тут же стоял большой чан с пивом; приходящие пили пиво, кто сколько хотел. (Эта выставка и это обыкновение ведется до сих пор). Стол продолжался не долго; гости, поблагодаривши за угощение и по-

желавши новобрачным покойной ночи, разошлись все по своим домам… ОТВОДИНЫ На третий день после свадьбы молодые идут гостить к тестю; здесь они гостят дня три, а между тем каждый почти вечер их зовут к себе другие родственники в гости; а как родственников у них бывает много, то это перегащивание продолжается недели две или больше. Это называется делать отводины.•

ПРИМЕЧАНИЕ 1. А.А. Фенютин. Увеселения города Мологи. – Труды Ярославского губернского статистического комитета. Вып.1. – Ярославль, 1866. – С. 77-110.

Послали лошадей за тещею и другими родственниками, которые не были в церкви. Теща, изготовив сладкий пирог, розанов и прочего пирожнаго, повезла все это в дар новобрачным. Стол был готов, всех гостей попросили садиться за стол, их обнесли водкою и вином, гости стали есть пирог. После первого кушанья – пирога – новобрачных проводили в их комнату, где для них был готов чай и где они прежде всего должны были съесть по просфоре, подаванных на проскомидию за обедней, за их

СТОЛИЧНЫЙ УГОЛОК МОЛОГСКОЙ ЗЕМЛИ Сергей ОВСЯННИКОВ

Исчезнувшая в водах Рыбинского водохранилища Мологская земля обычно ассоциируется с уютным провинциальным городком Мологой. Ну, может быть, еще с крепкими русскими селами в окружении удивительных заливных лугов. А ведь были здесь и места, где, совсем неподалеку от деревенских изб, берег Мологи обрамляла каменная набережная со львами (что твоя Нева в Петербурге!), стояли величественные постройки, а если уж заглянуть внутрь их, то можно было забыть, что ты находишься не в столице. Речь идет об одних из самых замечательных «дворянских гнезд» всей Ярославской земли – двух усадьбах графов МусиныхПушкиных, носивших названия Иловна и Борисоглеб. Сейчас, когда все выдающиеся дворянские усадьбы Ярославской земли (за исключением счастливой Карабихи), если не оказались «на дне морском», то неотвратимо превращаются в руины; самым выдающимся собранием из того, что уцелело в Рыбинском музее, несомненно, является собрание графов Мусиных-Пушкиных.

а и вообще Мусины-Пушкины – это знаменитый род. Имя Алексея Ивановича Мусина-Пушкина известно едва ли не каждому жителю России. Ну, по крайней мере, фамилия. Кому-то придут на ум гордые строчки великого поэта (их очень дальнего родственника): «Я Пушкин просто, не Мусин», кто-то вспомнит заученное со школьных времен, что знаменитое «Слово о полку Игореве» открыл какой-то Мусин-Пушкин… Он не «какой-то», он – тот самый! Алексей Иванович – наиболее яркий представитель рода. Оставшийся в памяти, как первооткрыватель «Слова», он был замечательным ученым, членом Академии наук, извлекшим из небытия и опубликовавшим целый ряд памятников домонгольской культуры: от «Поучения Владимира Мономаха», донесшего до нас живой

голос легендарного князя, до Тмутараканского камня. Был он и руководителем гимназии «чужестранных единоверцев» (созданной для детей эмигрантов с Балкан, находившихся под гнетом Османской империи),

и президентом Императорской Академии художеств, и обер-прокурором Святейшего Синода, везде проявляя себя энергичным и умным руководителем, в итоге не просто получив, а именно заслужив графский титул. У весьма богатых МусиныхПушкиных были дома в обеих столицах и прекрасная «подмосковная» усадьба Валуево. Однако, как и у многих состоятельных дворян того времени, наряду с этим находились усадьбы и в провинции, где семья проводила значительную часть года. Родовым гнездом служила расположенная в Мологском уезде Ярославской губернии усадьба Иловна. Это здесь Алексей Иванович МусинПушкин пережил трагическую пору 1812 года, когда в огне московского пожара исчезла его знаменитая библиотека вместе со «Словом о полку

2013

•

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

Сергей ОВСЯННИКОВ родился в городе Рыбинске в 1963 году, там же закончил школу. Высшее образование получил в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина, а в 2006 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. С. Овсянников работает в Рыбинском музее-заповеднике заместителем директора этого учреждения, он автор альбома «Русская живопись в собрании Рыбинского музея» и путеводителя «Рыбинск», соавтор книг «Господа Лихачевы», «Страницы истории Рыбинского музея», «Рыбинск: градостроительство и архитектура».

2013

79 Вид с реки Мологи на усадьбу графов Мусиных-Пушкиных в Иловне. Фото К.В. Ярославцева. Нач. XX в. Площадка набережной перед домом Мусиных-Пушкиных в Иловне, 1930-е гг. Рисунок Г. В. Лесовика (Петухова).

Игореве». А то, что находилось в стенах усадьбы, – уцелело. Уцелело оно (хотя, к сожалению, далеко не все) и столетие спустя, когда по России прошел другой, революционный пожар. И хотя сама земля, на которой стояла Иловна, в середине ХХ столетия скрылась в водах рукотворного «Рыбинского моря», значительная часть ее художественных ценностей, да и просто вещей, сохранилась в Рыбинском музее-заповеднике.

Конечно, в этом есть известная доля случайности, и эта коллекция не может в полной мере претендовать на значение репрезентативной выборки, однако дать представление о духовной жизни обитателей усадьбы, их вкусах и эстетических предпочтениях и увлечениях теперь, если не считать немногочисленных документальных свидетельств, могут только они. Так же как представить внеш-

2013

•

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

Худ. А.А. Беземан. Уборка хлеба. Акварель, 1834 г. Из собрания Мусиных-Пушкиных. Худ. Ф.С. Рокотов. Портрет графини Екатерины Алексеевны Волконской, будущей жены А.И. Мусина-Пушкина. 1770-е гг.

ний облик усадебных жителей теперь можно только по их портретам. Портретов, к счастью, уцелело довольно много, некоторых персонажей можно увидеть не по одному разу. Благодаря этому создается ощущение своеобразного «объемного» образа, предстающего перед нами то одной, то другой стороной своей личности. Уже Иван Яковлевич, отец Алексея Ивановича, на одном портрете прикидывающийся скучноватым пожилым помещиком (черный парик с буклями и манишка, обрамляющие бесстрастное коричневое лицо), на другом смотрится остроумным вольтерьянцем (возникающий из полумрака пытливый взгляд и ироническая улыбка). Но, конечно, особый интерес вызывает сам Алексей Иванович, чей облик чаще всего представляют по хрестоматийному поясному портрету кисти И.–Б. Лампи-старшего, которому Мусин-Пушкин, в бытность президентом Академии художеств, протежировал. Вероятно, этот портрет нравился и самому изображенному –

в Рыбинском музее хранится сразу несколько копий с него – живописных и гравированных1. Он действительно впечатляет – красавец вельможа в напудренном парике, облаченный в мундир с орденами, красиво драпируется в мантию. Впрочем, важны даже не столько детали, сколько сам характер изображения: перед нами герой, взор которого устремлен к неведомым, но, несомненно, великим свершениям. Хорошо, что помимо этого яркого, но несколько одностороннего образа, сохранились и другие. На портрете кисти неизвестного подражателя Рокотова у будущего графа все впереди: и светский лоск, и ордена, и свершения. Пока же он может быть простым молодым человеком, улыбающимся обаятельной добродушной улыбкой. Перед нами тридцатитрехлетний отставной артиллерийский офицер, недавно вернувшийся из путешествия по Европе, пробудившего его интерес к «художествам» и древностям. Сложно сказать, что именно из приХуд. А.А. Осипов. Портрет графа А.И. Мусина-Пушкина. 1812 г. Таким пожилой граф встретил 1812 год, большую часть которого он провел на мологской земле.

2013

Арх. А.И. Таманов (Таманян). Главный дом усадьбы Иловны. Проект пристройки к западному фасаду. Второй вариант. Апрель 1814 г.

82 2013 •

Неизвестный художник (копия с оригинала К.Брюллова). В.А. Мусин-Пушкин. Кон.1830 г. Неизвестный художник (копия с оригинала К. Брюллова). Портрет Владимира Александровича Мусина-Пушкина. Кон.1830-х гг.

ей стихотворение «Ты знаешь край, где небо блещет»), кажется, воспринимал его как недалекого старого (ну да, уже сорок) мужа замечательной красавицы. А ведь был в жизни Ивана МусинаПушкина звездный час! Точнее, целых два года, когда он, до этого ни шатко, ни валко делавший придворную карьеру, оказался в первых рядах освободителей России и Европы от наполеоновского владычества. Вступив в ополчение, камергер Мусин-Пушкин в первом же сражении (штурм Полоцка) удостоился награды – «золотой шпаги за храбрость». Баталия за баталией – и грудь офицера-придворного покрывается боевыми орденами. Иван Мусин-Пушкин отличился в сокрушившем наполеоновскую «Великую армию» сражении на реке Березине. Потом был немецкий Люнебург, в ворота которого он ворвался первым, разведка и удержание Маннертанской высоты близ Дрездена, «битва народов» под Лейпцигом, где он был ранен, – все эти баталии принесли ему ордена св. Георгия 4-й степени, св. Анны 2-й и св. Владимира 3 степеней. С 1815 года он стал генерал-майором, но …война закончилась и боевые подвиги, ради которых можно было смело рисковать жизнью, уступили место скучной повседневности, пусть даже приносившей новые ордена и чины. На единственном портрете

2013

(хитонообразное платье, заколотое красивой геммой), возможно, даже, сохранившую в душе возвышенные поэтические чувства, но, увы, романтическим «мимолетным видением» уже не являющуюся. А еще чуть позднее появится изображение тихой скромной старушки, вяжущей чулок. Картина выразительна, но кисть юного крепостного мастера – одного из братьев Шляхтенковых (по инициалу «И.» не поймешь: 17-летний Илья или 18-летний Иван, а эталонных работ ближе Алма-Аты – нет), – пожалуй, несколько переборщила с возрастом: графине в эти годы было немного за 50. Да и отрешенной от жизни она была разве что в момент позирования: активно управляла огромным хозяйством до последних лет жизни да пеклась о многочисленных взрослых детях. Старшего – Ивана – даже развела с гражданской женой, женив на юной княжне Марии Урусове. Женила, не подозревая, что ломает судьбу человека. Нет, постаралась хорошо, всех пострадавших оделила хорошими деньгами. Вот только счастья это не принесло, кажется, никому из них. Примером того, как к нему относились в свете, можно взять высказывание Долли Фикельмон, которая считала его «довольно скучным, и от всего сердца сочувствовала его жене». Да и великий Пушкин, некоторое время безуспешно увлеченный его супругой (он посвятил

обретенного в этой поездке в итоге оказалось в Рыбинском музее. Может быть, «апулийская пелика» – единственный настоящий «антик» в музейной коллекции? Или прекрасное майоликовое блюдо с изображением скачущего всадника? Или несколько небольших изображений Мадонны, напоминавших начинающему собирателю о родине Рафаэля? А может быть, копия (монументальных размеров и неплохих художественных достоинств) с популярного в те годы творения Рафаэля Менгса «Святое семейство»? Кто знает? Невеста Алексея Ивановича – княжна Екатерина Алексеевна Волконская – въехала в дом супруга с целым сонмом портретов своих родственников: родителей, сестер, дядюшек… Почти одинакового формата, в похожих рамах, они, однако, запечатлели совершенно разные образы. Особенно колоритен дядюшка княжны – московский генерал-губернатор князь Михаил Никитич Волконский. Ни одно другое изображение этого властного вельможи не имеет такой образной силы – неизвестный художник просто преклоняется перед «грозным барином», чье медно-красное лицо в обрамлении парика уверенным треугольником высится над почти скрывающими мундир лентами и орденами. Большинство остальных работ созданы художниками круга Рокотова. Среди них есть и весьма удачные (предполагаемый портрет другого дяди Е.А. Волконской – Р. Кошелева). Однако на этом фоне, несомненно, выделяется образ самой невесты, написанный Ф.С. Рокотовым. Лицо будущей графини будто выхвачено из полумрака ярким лучом, оставляющим в тени не только фон, но и ее сложную высокую прическу. Этот портрет прекрасно соотносится с творчеством замечательного русского мастера периода его расцвета. Взгляд «в себя», мимо нас, колеблющиеся линии зигзагообразной рокотовской светотени… Одна из тех, про кого прекрасно написала О.Г. Чайковская: «Женщины Рокотова – странные сестры, странные птицы, севшие в ряд вне времени и неизвестно на какой территории. У них нет биографии…» 2. Впрочем, у Е.А. Волконской-МусинойПушкиной – биография есть, к тому же и рокотовский портрет – не единственный. Два десятилетия спустя ее напишет другой великий портретист эпохи – В.Л. Боровиковский – и увидит в ней уже свою героиню: даму начитанную (томик стихов (?) в руке), в ладу со вкусом и модой

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ •

2013

Рыбинского музея-заповедника эта вежливая скука отчетливо видна. А как хотелось бы увидеть иной облик этого человека… Мне повезло. Оказывается, в собрании подмосковного музея «Новый Иерусалим» (г. Истра) 3 хранится целый комплект портретов МусиныхПушкиных, происхождение которых не совсем ясно. Может быть, они были переданы после революции из подмосковных усадеб, а может быть, из Государственного музейного фонда4. И тогда они, с большой долей вероятности, происходят из мологских усадеб. Так вот, среди них оказался портрет Ивана Мусина-Пушкина в генеральском мундире с целой россыпью орденов. Впрочем, «Марса в глазах» здесь тоже нет, скорее, романтическая мечтательность. Жизненный путь его брата Александра оказался значительно короче. А ведь это был самый даровитый из всех сыновей графа Алексея Ивановича, уже в совсем юные годы смело занимавшийся научными переводами, делавший самостоятельные публикации. Правда, научной деятельности мешала дипломатическая служба, к которой Александр относился весьма добросовестно. А потом пришел Наполеон, – и все научные труды, стихи, дневники молодого Мусина-Пушкина заполыхали в московском пожаре. А сам он отправился на фронт, где вскоре пригодились его и военные, и дипломатические навыки. За отличие в боях, успешные переговоры с пруссаками (надо было откалывать от французов их подневольных «союзников») и перехват почты Наполеона майор МусинПушкин получил орден св. Анны 2-й степени и был представлен к Георгию. Сам прусский король обещал не оставить без награды его заслуг по поддержанию порядка в освобожденном Берлине (вошедший туда одним из первых, наш герой был назначен комендантом прусской столицы). Увы, вскоре майор Александр МусинПушкин погиб в отчаянной схватке под Люнебургом, отбивая восставший немецкий город у захвативших его французов. На память безутешным родителям остался лишь портрет, в настоящее время хранящийся в Рыбинском музее. Никак нельзя оставить без внимания и биографию третьего брата. На войну с Наполеоном он не успел в силу возраста, зато к моменту восстания декабристов гвардии капитан Владимир Мусин-Пушкин был членом Северного тайного общества. К счастью для себя, в декабре 1825-го он находился не на Сенатской площади, а на месте службы, в Белоруссии, поэтому отделался сравнительно

Родовым гнездом служила расположенная в Мологском уезде Ярославской губернии усадьба Иловна. Это здесь Алексей Иванович МусинПушкин пережил трагическую пору 1812 года, когда в огне московского пожара исчезла его знаменитая библиотека вместе со «Словом о полку Игореве». А то, что находилось в стенах усадьбы, – уцелело. Уцелело оно (хотя, к сожалению, далеко не все) и столетие спустя, когда по России прошел другой, революционный пожар. И хотя сама земля, на которой стояла Иловна, в середине ХХ столетия скрылась в водах рукотворного «Рыбинского моря», значительная часть ее художественных ценностей, да и просто вещей, сохранилась в Рыбинском музее-заповеднике.

легко. После семи месяцев следствия в Петропавловке он был отправлен (теперь уже обычным армейским капитаном) в Финляндию – глухой бедный край, лишь недавно присоединенный к России. Но нет худа без добра – и уже на следующий год он познакомился с юными красавицами сестрами Шернваль – Авророй и Эмилией. А еще через полтора года, преодолев сопротивление матери (ну не хотела она в невестки шведкулютеранку!) и вставшего на ее сторону армейского начальства, женился на младшей из них – Эмилии. После двух лет службы в действующей армии на Кавказе (его путь туда описан в «Путешествии в Арзрум» А.С. Пушкина, оказавшегося попутчиком Владимира5) экс-декабрист заслужил прощение и был отпущен в отставку. Тогда-то и была основана усадьба Борисоглеб (Иловну унаследовал старший брат – Иван). Владимир Мусин-Пушкин и, особенно, Эмилия были заметными личностями в тогдашнем свете. Среди их хороших знакомых были не только Пушкин (тот подшучивал над своей женой: «счастливо ли ты воюешь со своей однофамилицей?» – имея в виду соперничество в красоте с Эмилией), но и Лермонтов, посвятивший графине знаменитый мадригал, и Петр Вяземский, и Карл Брюллов, написавший замечательный портрет Владимира, которого он называл «семинотным», то есть очень гармоничным человеком. Увы, в этой гармонии было одно слабое место: Владимир увлекся карточной игрой, да и вообще русский аристократ не привык отказывать себе в тратах, которые стали расти снежным комом. Эмилия, к тому времени уже мать многочисленного семейства, поня-

Усадьба графов МусиныхПушкиных, Борисоглеб.

ла, что надо брать дела в свои руки. Она решила на 5 лет переселиться всей семьей в мологский Борисоглеб, чтобы поуменьшить расходы и поднять имение, уже много лет не чувствовавшее хозяйской руки. Надо сказать, что светская красавица счастливо обладала не только обаянием и легким характером, но и отчаянным энтузиазмом, – просто горы могла свернуть. И началось! Среди всего прочего она занялась в Борисоглебе своеобразной кооперацией рукодельниц со всей округи. Она снабжала их работой, образцами новых мод (уж в них-то толк она знала!), через знакомых стала налаживать рынок сбыта (такой «сетевой маркетинг» XIX века!). У практичной умницы все было просто обязано получиться, но… ей был отпущен на все только год. Осенью 1846-го в деревне вспыхнул тиф. Сердобольная барыня бросилась спасать больных крестьян и… заразилась сама. «Борисоглебского ангела», как успели ее окрестить местные крестьяне, не стало.

Пушкин (1855-1918) и хозяин Борисоглеба отставной придворный и офицер Алексей Алексеевич МусинПушкин (1870-1942) больше никогда не появлялись на мологской земле. Интересно, что крестьяне Борисоглеба попытались сохранить свою усадьбу в качестве музея, перевезя туда и часть иловенских вещей (иловенские мужики свое имение пограбили). Сил и средств у них хватило лишь на год, после чего вещи передали в Рыбинский музей. Налаженное хозяйство пытались эксплуатировать, разместив в усадьбах совхозы, а затем создав там сельскохозяйственные техникумы, пока не разлились широко волны Рыбинского водохранилища...•

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Неисповедимы судьбы не только людей, но и полотен; версия этого портрета, написанная иловенским художником Иваном Шляхтенковым, хранится в музее Алма-Аты. 2. О.Г. Чайковская. Как любопытный скиф… – М., «Книга», 1990. – С. 15. 3. Мы приносим нашу искреннюю благодарность историко-архитектурному и художественному музею «Новый Иерусалим» за любезно предоставленные изображения экспонатов их собрания. 4. В войну Истра была оккупирована фашистами и документация музея в основном погибла. 5. В тексте писатель именует его «графом Пушкиным».

2013

«социальная инфраструктура»: школа, больница, даже почта и телеграф. Может быть, парадоксально, но именно в начале ХХ века, перед самой революцией, усадьбы были заново перестроены по проектам молодого, но уже известного архитектора Александра Таманова (Таманяна), будущего творца национальной армянской архитектурной школы. Именно тогда мологские усадьбы превратились в безукоризненные архитектурные ансамбли. В фондах музея хранятся таманяновские проекты пристроек (галерея с видом в сад и другие), которые должны были появиться чуть позже… Но тут настал 1917 год. И владелец Иловны известный педагог Александр Алексеевич Мусин-

Кажется, среди графов МусиныхПушкиных просто не было неинтересных людей. Старшие дети Ивана – Алексей и Александр – были друзьями детства Л.Н. Толстого, который сделал их прототипами братьев Ивиных в повести «Детство». Алексей Иванович потом стал гофмаршалом и Петербургским уездным предводителем дворянства, а генерал от кавалерии Александр Иванович командовал войсками Одесского военного округа. А младшая дочь Владимира и Эмилии – Мария Линдер (по мужу) – была не только эмансипированной красавицей (ездила на лошади в мужском седле и пила пиво), но и первой в Скандинавии женщинойписательницей. Но, увы, обо всем не напишешь в объеме журнальной статьи… Отмечу лишь то, что как Иловна, так и Борисоглеб не были забыты и заброшены после освобождения крестьян (как это часто бывало в России). Более того, усилиями их владельцев вокруг усадеб росла и ширилась, как мы сейчас говорим,

•

2013

86 Худ. А.А. Беземан. Вид усадьбы. Акварель.

2013

…Я люблю этот милый и старый Этот белый помещичий дом… С. Копыткин. 1915 г.

ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО ЮРШИНА Галина МИХАЙЛОВА

2013

•

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

В начале 1950-х годов отец взял меня с собой в загородную поездку. Смутно помню, что мы ехали на пароходе. Ярким было другое впечатление – странный, как мне тогда показалось, белый дом с колоннами среди цветущего луга. Цветы и трава на лугу были чуть ли не в мой тогдашний рост. Позднее я, конечно, поняла, что были мы на Юршинском острове. Но впечатление от дома – то ли воспоминание, то ли сон – осталось на всю жизнь. Почти такое же яркое впечатление этот дом производит и сейчас, когда пригородный теплоходик подходит к Юршинскому острову, особенно в солнечную погоду: белый дом с колоннами все так же ярко выделяется на фоне синего неба и ярко-зеленой растительности. Сейчас я уже знаю, что Юршинский остров – это часть незатопленной Рыбинским водохранилищем территории Рыбинского уезда, и название это дала острову старинная дворянская усадьба Юршино, которая стояла когда-то на правом берегу Волги. В конце XVIII – начале XIX вв. усадьба принадлежала дворянам Глебовым.

Барский дом в Юршине. 1903 г. Фотограф Р. Бажанов. Рыбинский музейзаповедник (далее РбМ).

Галина МИХАЙЛОВА закончила исторический факультет Ленинградского университета и является научным сотрудником отдела истории Рыбинского музеязаповедника. Автор публикаций в изданиях «Памятники культуры. Новые открытия» (1987), «Вестник» СПБУ (1994), «Ярославская старина» (2006), «Жизнь в усадьбе» (2008). Принимала участие в написании книги «Страницы истории Рыбинского музея» (2010). Она автор четырех брошюр, посвященных дворянским усадьбам Рыбинского уезда и выпущенных в 2000-2004 гг. издательским центром музея. Галина Борисовна участвовала в конференциях «Генеалогия Проблемы. Задачи. Перспективы» (СПб, 1992), «История края и судьбы людей» (Уфа, 1994), а также в Тихомировских тениях (1997, 2005), является постоянным участником Золотаревских чтений в Рыбинске.

2013

Вера Васильевна Делло, урожденная Трубицкая. 1870-е гг. РбМ.

Герб дворян Глебовых. РбМ.

лебовы – одна из распространенных русских дворянских фамилий. Каждый из известных родов Глебовых имел свою родословную и свой герб. Юршинские Глебовы считали себя потомками косогского князя Редеги и имели в своем гербе изображения крылатых конейПегасов. До 1777 года – времени образования Рыбинска и Рыбинского уезда – Юршино находилось на территории Моложского стана

Угличского уезда, а его владельцы считались, как и другие представители этого рода Глебовых, мологскими дворянами. Среди мологских Глебовых были известные общественные деятели XVIII – начала XIX вв. Это генерал-поручик в отставке Николай Иванович Глебов (?–1799), первый мологский уездный предводитель дворянства (в 1778–80 гг.), его сын Павел Николаевич Глебов, также предводитель уездного Мологско-

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ •

2013

го дворянства – в 1790-92 годах. Брат Павла Николаевича, Николай Николаевич Глебов (1755–1818), служил мологским городничим. Его могила сохранилась до настоящего времени на кладбище при церкви села Верхне-Никульское. Другой брат генерал-поручика, Ларион (Илларион) Иванович Глебов, являлся владельцем нескольких сел и деревень, в том числе и Юршина. О Ларионе Ивановиче Глебове сведений сохранилось немного. В конце 1777 года, когда Ларион Иванович был поручиком в отставке, при открытии в новом городе Рыбинске присутственных мест он был избран дворянским заседателем в Рыбинский уездный суд. Женой Л.И. Глебова была Наталья Осиповна Кожина, представительница богатых и родовитых дворян Ярославской и Тверской губерний. В семье росли и воспитывались шестеро детей – два сына и четыре дочери. Ларион Иванович скончался в 1789 году. Основными наследниками после смерти отца остались сыновья – Петр и Иван. Петр и Иван Ларионовичи Глебовы были люди не последние в Рыбинском уезде, оба избирались предводите-

лями рыбинского уездного дворянства: Петр – в 1812–15 гг., Иван – в 1818–20. Однако оба скончались в 1820-е годы, не оставив потомства. Юршино оказалось во владении сестер Глебовых – Александры, Анны и Надежды. Четвертая сестра Мария скончалась в 1809 году. Судя по сохранившимся документам, двухэтажный каменный дом в Юршине существовал уже в первые годы XIX века, усадьба называлась Новым Юршиным, в отличие от старой – с небольшим деревянным одноэтажным барским домом. Обе усадьбы располагались вблизи друг от друга, вдоль береговой линии Волги. После смерти в 1833 году еще одной сестры – Анны Илларионовны – оставшиеся хозяйками Юршина Александра и Надежда разделили усадьбы: в Новом Юршине посе-

лилась Александра, а Надежда – в Старом Юршине. Обе усадьбы представляли собой благоустроенные имения с фруктовыми и ягодными посадками, скотными и птичьими дворами, конюшнями и каретными сараями. Однако попали эти усадьбы в нерадивые руки. Очень скоро сестры Глебовы оказались в долгах, их имения были описаны и выставлены на торги. В 1843 году усадьбу Старое Юршино с публичных торгов купила вдова генерал-майора В.П. Юлиус. Новое же Юршино досталось полковнику в отставке Василию ИвановичуТрубицкому, который числился в кредиторах у сестер Глебовых и даже служил у них управляющим. С этого времени каждая из юршинских усадеб имела своих владельцев, не связанных между собой родственными

Наступил 1917 год, надвигались известные грозные события. Павел Петрович решил расстаться с усадьбой, продал ее и приобрел в феврале 1917 года дом в Рыбинске, куда и перебрался на жительство. Скончался он в Рыбинске в 1919-ом.

2013

91 Явление апостолов Петра и Павла царевичу Петру Ордынскому. Дерево, темпера. Кон. XVIII – нач. XIX вв. Семейная икона Делло. РбМ. П.П. Делло (сидит в центре) среди коллег по Витебскому губернскому жандармскому управлению, 1897 г. РбМ.

узами, и каждая жила своей жизнью. Василий Иванович Трубицкий владел усадьбой в Новом Юршине около тридцати пяти лет. Воспоминания о нем как о юршинском помещике сохранились среди местных жителей до сих пор. В.И.Трубицкий – это яркий образ помещика-

крепостника, любителя охоты, который травил крестьян собаками, жестоко обращался с крепостными, любил наказывать людей «из своих рук» кулаками или нагайкой, часто невинно, плохо кормил и одевал дворовых. По воспоминаниям местных жителей, долгое время рядом с усадь-

2013

•

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

в восстановлении усадьбы удовлетворения не приносили, так как сопровождались неокупаемыми расходами и сложными отношениями с наемными рабочими и соседними землевладельцами-крестьянами. Да и сыновья Павла Петровича, занятые своими служебными и семейными делами, равнодушно относились к работе отца. В 1914 году началась первая мировая война. Старший сын Павла Петровича, Владимир, кавалерийский офицер с первых дней войны был в действующей армии и погиб в одном из сражений в октябре 1914 года. Наступил 1917 год, надвигались известные грозные события. Павел Петрович решил расстаться с усадьбой, продал ее и приобрел в феврале 1917 года дом

бой сохранялось собачье кладбище, заведенное этим помещиком. После смерти В.И. Трубицкого в 1879 году усадьба перешла к его дочери Вере Васильевне, в замужестве Делло. Однако тяжело болевшая туберкулезом Вера Васильевна в 1882 году умерла и усадьба перешла в собственность ее мужа и детей. 1882–1917 годы – это время, когда усадьбой Юршино владела семья Делло. Глава ее – Павел Петрович Делло – с 1879 года, более двадцати пяти лет, служил в Отдельном корпусе жандармов. Служба была связана с постоянными переездами: Воронеж, Нижегородская губерния, Кронштадт, Витебск, Тверь, Екатеринослав. В Твери и Екатеринославе он являлся начальником губернских жандармских управлений. В 1901 году Павел Петрович был произведен в генерал-майоры, а в 1902 году вышел в отставку в возрасте пятидесяти девяти лет. Пока Павел Петрович состоял на службе, приезды его с семьей в Юршино были эпизодическими. Выйдя в отставку, он решил поселиться в усадьбе вместе с дочерью Ольгой на постоянное жительство и посвятить себя восстановлению усадьбы, пришедшей к этому времени в запустенье. Очень многое он делал своими руками, вставая по утрам в 4 часа и работая молотком, топором и долотом. Вскоре в старом доме появились новые оконные рамы, свежепокрашенные полы, стены, оклеенные новыми обоями, сад наполнился новыми фруктовыми деревьями, ягодными кустарниками, грядками клубники. Однако успехи

в Рыбинске, куда и перебрался на жительство. Скончался он в Рыбинске в 1919-ом. А дом сохранился и, наверное, помнит многое: и благополучие усадьбы в начале XIX века, и сестер-мотовок Глебовых, и жестокого помещика Трубицкого, и старого жандармского генерала Павла Петровича Делло, сделавшего попытку возродить усадьбу. Соседями П.П. Делло по Старому Юршину были Лютеры. Эта семья появилась в усадьбе после того, как дочь владелицы имения, генеральши В.П. Юлиус, Надежда Александровна, вышла замуж за Ивана Ивановича Лютера. Усадьба и прилегающие к ней земли отошли в приданое за Надеждой Александровной. По семейному преданию Лютеры происходили из рода известного религиозного реформатора XVI века Мартина Лютера. Скорее всего, это легенда. Первый известный Лютер в России – это Иоганн Август, пастор, который жил во второй половине XVIII века в Петербурге, Тобольске, Омске, Казани. Иван Иванович Лютер, внук Иоганна Августа, родился в 1803 году, принадлежал к русской православной церкви, был русским дворянином и, будучи командиром Якутского пехотного полка, вышел в отставку полковником в 1851 году. После этого Иван Иванович и поселился с женой и сестрой в Юршине.

И.И. Лютер, председатель Рыбинской уездной земской управы. Нач. XX в. РбМ. Экслибрис библиотеки И.И. Лютера. РбМ.

В.П. Делло, 1905 г. РбМ.

Здесь 5 февраля 1860 года у него родился сын, которого тоже, по семейной традиции, назвали Иваном. Этому Ивану Ивановичу Лютеру суждено было стать, пожалуй, самым ярким представителем семьи Лютеров. Иван Иванович получил прекрасное образование в Николаевском кавалерийском училище и служил в лейб-гвардии конногренадерском полку – одном из самых привилегированных полков старой России. В 1894 году Иван Иванович Лютер был уволен в отставку в чине ротмистра и с этого времени постоянно жил в Юршине. Став землевладельцем Рыбинского уезда, он активно участвовал в общественной жизни уезда и губернии: с 1894 года избирался местным дворянством в губернские земские гласные, а с 1895 года и до 1917-го исполнял выборную должность председателя Рыбинской земской управы, с 1911 года состоял помощником рыбинского уездного предводителя дворянства. Вместе с тем, он долгие годы был членом попечительного совета Рыбинской Мариинской женской гимназии, председателем попечительного совета

детского приюта им. А.Г. Баскаковой и Н.И. Тюменева, почетным мировым судьей по Рыбинскому уезду. Кроме занятий общественной деятельностью, И.И. Лютер имел склонность к историческим изысканиям. В 1893 году, еще будучи на военной службе, к 90-летию родного конно-гренадерского полка, он составил брошюру «Памятка конногренадера. 1803-1893. Краткие сведения из истории полка», предназначенную для нижних чинов. В 1895 году в Ярославле вышло небольшое исследование И.И. Лютера «Исторический очерк Лытаревской церкви», составленное по материалам семейного архива дворян Хомутовых, который хранился в их старинной усадьбе Лытарево Романово-Борисоглебского уезда Ярославской губернии (к роду Хомутовых принадлежала жена И.И. Лютера). В 1901 году И.И. Лютера избрали действительным членом Ярославской губернской ученой архивной комиссии, что явилось признанием его заслуг как исследователя истории местного края. Ивану Ивановичу принадлежала и библиотека, хранившаяся в Юршине и состоявшая, главным

А.И. Лютер. Нач. XX в. РбМ.

образом, из книг по геральдике и дворянской генеалогии. 7 мая 1917 года И.И. Лютер сложил с себя обязанности председателя Рыбинской уездной управы, так как был избран, на основе постановления Временного правительства, Рыбинским уездным комиссаром. Еще раньше, в марте 1917 года, в связи с отказом тогдашнего рыбинского уездного предводителя дворянства А.Ф. Некрасова от должности, он вынужден был исполнять обязанности и предводителя дворянства. Однако под впечатлением происходивших в стране событий, в декабре 1917 года он оставил все эти должности. Все три сына Ивана Ивановича Лютера – Иван, Александр и Михаил – были участниками первой мировой войны. К осени 1917 года Иван был штабс-ротмистром лейбгвардии конно-гренадерского полка, Александр – поручиком 52-й артиллерийской бригады, Михаил – подпоручиком 235-го Белебеевского пехотного полка. О последних днях усадьбы Юршино сохранились сведения в дневнике Александра Лютера, который он вел в 1918 году, когда возвратился в родное гнездо. Отрывки из этого дневника были опубликованы в 1992 году в журнале «Памятники Отечества». Из дневниковых записей известно, что в конце января 1918 года усадьба была отобрана у Лютеров, все вещи из усадьбы были разделены между местными жителями. Сам автор дневника не мог смотреть, как «… скоро скончается Россия…», и примкнул к белому движению. В том же 1918 году А.И. Лютер был убит в бою с красными под Армавиром. Усадебный дом Лютеров был деревянным и сгорел в 1930-е годы. Сейчас трудно определить даже место, где он когда-то стоял. Но имя Лютеров в истории Рыбинска не забыто. Конечно, тому, что Юршино оказалось незатопленным, есть объяснение с точки зрения гидротехнического строительства. Но можно подумать и так: этот маленький уголок старой жизни как-будто оставлен специально, чтобы мы помнили, какое прошлое скрывают волны Рыбинского водохранилища.•

2013

Конечно, тому, что Юршино оказалось незатопленным, есть объяснение с точки зрения гидротехнического строительства. Но можно подумать и так: этот маленький уголок старой жизни как-будто оставлен специально, чтобы мы помнили, какое прошлое скрывают волны Рыбинского водохранилища.

СЕЛЬЦО АНДРЕЕВСКОЕ Маленькие заметки об одной бывшей усадьбе, прекрасной, но не слишком нам известной

Много раз, мчась на машине по своим делам по хорошему шоссе от поселка Шестихино на север, проезжал я мимо самого обыкновенного указателя на перекрестке с двумя неприметными дорожками: направо – Кузьма-Демьян, налево – Андреевское. Ничего примечательного, обычные синие щиты с белыми надписями. Правда, налево – асфальт, а направо – грунтовка. Но я ехал дальше – туда, где прямо с дороги за Борком с холмистых высот можно увидеть, как в белесой утренней дымке начинается Рыбинское море, туда, где оно амфитеатром прибрежных низин открывается восхищенному взору, – еще не очень широкое, еще петляющее между зеленеющих островов, но уже поражающее своим рукотворным величием. Пристально всматриваясь в голубую даль, можно попытаться представить себе, что где-то там, теперь уже под синеющей рябью воды, вот за тем еле различимым островом у самого горизонта, и стояла знаменитая Молога – нынче уже таинственная, загадочная, почти легендарная, а тогда, до затопления, – обычный город. Ну, не совсем обычный, конечно, да ведь и сказано – «что ни город – то норов», но не об этом я хочу написать здесь. Молога пропала – и пропала, по всей видимости, навсегда, безвозвратно. Никогда уже мы не сможем побродить по ее улочкам, полюбоваться восходом солнца на стрелке при слиянии двух рек, никогда не увидим ее величественных соборов и колоколен, да и всего того, что создали руки человека и что человеческими же руками и было уничтожено. Я хочу написать здесь о том, что еще осталось и что нужно сохранить для нас и для наших потомков, чтоб не вздыхать потом понапрасну: не знали, не уберегли, не смогли…

2013

•

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

Виктор БОРОДУЛИН

Виктор БОРОДУЛИН родился в 1960 году в Угличе. Работает инженеромконструктором на одном из угличских предприятий. Среди многих его увлечений особое место занимает фотография, которой он занимается с детства. Участник и дипломант нескольких фотовыставок персональных и коллективных. В 2008-2010 годах осуществил масштабный фотопроект «Сельские храмы Верхневолжья», с успехом представленный во многих городах России. Другое немаловажное увлечение Виктора Валерьевича– изучение истории и природы родного края.

Вид от усадьбы Андреевское на долину реки Ильд и село Марьино.

2013

первый раз Андреевское я увидел издали – от села Марьина, с крутого склона, обращенного к реке. Передо мной развернулась удивительная картина: на неохватном просторе – широкая луговина с голубеющими рукавами стариц и сама река Ильд, петляющая чуть поодаль; крутой противоположный берег, на котором растут очень высокие деревья, – правда, издалека было не разобрать, какие именно; верхушки

крыш домов, едва проглядывающие меж ветвей. Помню, я тогда долго не мог оторвать восхищенного взгляда от такой красоты. Видел я подобного много, но почему-то никогда до этого не знал, что вот именно здесь, в нескольких минутах езды от большой дороги, по которой все куда-то торопятся и торопятся, пролетая мимо на своих мощных авто по «неотложным» делам, можно увидеть такое чудо. И еще подумал: вот бы на том берегу

этой речушки побывать, – наверное, там так здорово! Так в чем же дело, здесь все рядом, рукой подать, вперед! *** Время основания Андреевского теряется во тьме ушедших лет и в пыльной глубине полок исторических архивов. Во всяком случае, на карту Угличского уезда, изданную в составе атласа Российской Империи

2013

•

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

тузиазмом принялся за дело. Место это как нельзя лучше подошло для осуществления смелого замысла: высокие и обрывистые берега извилистого Ильда, прорезанные глубокими оврагами, превосходный вид на окрестности, живописные поля, зеленеющие луга, – гораздо позже, уже лет через сто, в путеводителе по ярославскому краю эти места восхищенный составитель не зря назовет «маленькой мологской Швейцарией». А пока приехавшие с берегов Туманного Альбиона искушенные в своем ремесле садоводы на площади более чем в три десятины закладывают здесь романтический английский парк – парк, более похожий на настоящий лес, чем на создание рук человека. Глубокие овраги местами перекрыты огромными земляными плотинаминасыпями – и вот уже образовалась целая система каскадных прудов (часть из них существует и сейчас); деревья высажены «строго в беспорядке» – и до сих пор в старом парке среди кажущегося первородного зеленого хаоса можно вдруг угадать заросшие аллеи из высоченных деревьев, но

в Санкт-Петербурге в 1733 году, село Марьино с окрестностями, как и соседний посад Молога, – кстати, также входивший в то время в тот же уезд, – уже были нанесены. А на более подробной карте середины девятнадцатого века Андреевское уже обозначено как «сельцо» – этим термином картографы на своих листах подписывали именно помещичьи усадьбы. Расцвет же его известности приходится на вторую половину восемнадцатого века – века просвещения, века романтизма. Тогда Андреевское получил в наследство от своих предков видный государственный деятель, первооткрыватель «Слова о полку Игореве» граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин. Решив создать из него великолепную усадьбу, он с эн-

В 1918 году Андреевское, как и почти все дворянские усадьбы в России, постигло неслыханное несчастье – национализация. Имение растащили, и только ничтожная часть несметных ценностей была вывезена отсюда в музеи и советские учреждения, все остальное пропало без следа, исчезло навеки. В национализированных зданиях одно время располагался ТОЗ – товарищество по совместной обработке земли, – а после его ликвидации бывшее великолепное дворянское поместье ждала, увы, уже известная участь – забвение и запустение. К сожалению, судьба главного здания усадьбы также сложилась незавидно. Из-за того, что оно было не каменное, его оказалось относительно легко разобрать и перевезти на другое место.

аллеи не прямые, вытянутые как по струнке, а с плавными изгибами, повторяющими естественный рельеф. Липы, клены, огромные старые тополя – на срезе одного из упавших исполинских стволов я сумел насчитать более двухсот годичных колец, пока не сбился. Но главные здесь, в этом парке, конечно же, дубы! Древние, повидавшие на своем веку всякое, почти в два и более обхвата, некоторые – даже с засохшими сучьями среди пышной кроны, но еще зеленые, сильные, здоровые! А под ними – поросль из молодых дубочков, проклюнувшихся из упавших желудей: не останется наш парк без этих могучих деревьев и

Главный (господский) корпус усадьбы.

сохранившихся до сегодня первоначальных строений), чем-то и сейчас напоминающая четырехугольный в плане донжон средневекового замка английского феодала. Полукруглой крытой застекленной галереей эта часть комплекса зданий соединялась с построенным из дерева двухэтажным центральным, господским корпусом, восемнадцать величественных колонн которого прекрасно вписывались в главный подъезд. Ажурные кованные решетки украшали балконы второго этажа, высокая крыша с бельведером почти парила над крутыми склонами, спускающимися к реке… А из-за того, что план всей усадьбы асимметричен, она кажется по особому живописной.

2013

Уголок старого парка.

в будущем. А еще удивительно то, что Ильд рядом с Андреевским протекает в своем старом русле: подпор воды от близкого водохранилища не дошел сюда совсем чуть-чуть, но зато мы можем видеть, какой была в этом месте река и сто, и двести лет назад! Конечно, сердце всякой усадьбы, его гордость и красота – главный господский дом. И здесь самым впечатляющим сооружением всего Андреевского был именно он. Также выстроенный в романтическом стиле, он чем-то напоминал не то замок, не то старинную крепость. Впечатление это усиливает смотровая башня хозяйственного («кухонного») корпуса усадьбы (одного из немногих

Хозяйственный корпус усадьбы.

УСАДЬБЫ И ВЛАДЕЛЬЦЫ

2013

•

Когда, рассматривая, обходишь ее, достаточно сделать несколько шагов – и открывается совершенно другой вид, еще несколько шагов в сторону – и опять другой ракурс! *** Кажется, после окончания постройки деятельной натуре графа уже стало тесно в небольшом Андреевском: места хоть здесь и красивые, но простора мало! Вот и отправился он обустраивать другую усадьбу, Иловну, а это семейное гнездышко получает в приданное в 1811 году любимица Алексея Ивановича – дочь Наталья Алексеевна, – как раз к свадьбе с князем Дмитрием Михайловичем Волконским, генерал-лейтенантом, участником суворовских походов и будущим героем Отечественной войны 1812 года, отличившимся в боях с французами. (Ирония судьбы – знаменитая Иловна, прекраснейшая дворянская усадьба, – пожалуй, лучшее из того, что было создано на ярославской земле, давно покоится

на дне под мутными водами странного моря, а вот Андреевское, хоть и частично, хоть и с большими утратами, но существует, живет!) Следующим владельцем Андреевского стал сын Волконских – Михаил Дмитриевич, тоже военный и к тому же прекрасно образованный молодой человек. При нем усадьба продолжала процветать, снискав себе славу одного из красивейших уголков мологской земли. В свою очередь дочь Михаила, Елизавета, в 1864 году выходит замуж за князя Анатолия Куракина, весьма деятельного человека, представителя нарождающегося в России сословия капиталистов, и Андреевское переходит к нему. Аристократ по происхождению, он был прирожденным предпринимателем, и все дела, что он затевал, у него получались прекрасно. Кстати, кроме прочих, он владел и Шестихинским кирпичным заводом, работавшим до относительно недавнего времени, и еще кое-где сейчас в стенах зданий старой постройки можно увидеть кирпичи с именным клеймом «К.К.» – князь Куракин.

Интерьеры усадьбы Андреевское. Река Ильд у Андреевского.

*** В 1918 году Андреевское, как и почти все дворянские усадьбы в России, постигло неслыханное несчастье – национализация. Имение растащили, и только ничтожная часть несметных ценностей была вывезена отсюда в музеи и советские учреждения, все остальное пропало без следа, исчезло навеки. В национализированных зданиях одно время располагался ТОЗ – товарищество по совместной обработке земли, – а после его ликвидации бывшее великолепное дворянское поместье ждала, увы, уже известная участь – забвение и запустение. К сожалению, судьба главного здания усадьбы также сложилась незавидно. Из-за того, что оно было не каменное, его оказалось относительно

*** Что же нужно сделать, чтобы потянулся любопытный народ в этот благословенный уголок нашей земли? Чуть-чуть привести в порядок старый парк: вырубить лишние и убрать упавшие деревья (но не все, нельзя же забывать про «врожденный» романтизм этого места!), расчистить от мусора и крапивы заросшие дорожки и главное – убрать многолетние напластования «некультурного слоя» (увы, но прекрасные склоны Андреевского стараниями местных жителей кое-где превратились в банальную помойку). Привести в по-

рядок смотровую площадку на склоне у старых дубов – расчистить ее от зарослей кустарника и репейника. Да поставить там пару-тройку простеньких скамеек – чтобы каждый мог вдоволь насладиться открывающимся ему прекрасным видом. *** Я бывал в Андреевском много раз – и весной, и летом, и осенью. Усадьба эта хороша всегда, в любое время года – и в ясный весенний день, и под хмурым сумрачным осенним небом. И если ко мне приезжают откуда-то издалека мои друзья и просят показать им что-то необычное, удивительное, что еще редкими местами кое-где сохранилось у нас «от того времени», – я непременно везу их сюда, в старую усадьбу. Да и сам я, когда вдруг одолевают меня приступы «черной» меланхолии, когда кажется, что уже все-все надоело и ничего вокруг не радует, сажусь в машину и еду, еду в Андреевское. Меньше часа пути от Углича – и вот опять я в этом чудесном уголке ярославской земли, в месте, освященном прекрасными именами сынов нашей Родины и не менее прекрасными их делами. Час или два прогулки по старому парку и лугу у реки (а время там почемуто летит совершенно незаметно) – и я возвращаюсь домой совершенно другим человеком, как будто напитался какой-то неведомой, но целебной силой. И очень надеюсь, что и я, да и все мы, еще снова и снова побываем там, и замечательное это место раз от раза будет лучше, чище, краше. Андреевское –Углич, 2013 г.•

2013

Говоря об Андреевском, обязательно нужно упомянуть и село Марьино на другом берегу Ильда – вместе, только вместе составляют они великолепный усадебно-храмовый комплекс. Благовещенская церковь, как приусадебная, была построена в Марьине еще при Алексее Ивановиче Мусине-Пушкине в 1781 году (перестроена в 1902-м) и до сих пор является главной зрительной доминантой всей округи: куда бы ты ни пошел, она видна почти отовсюду и всегда приковывает к себе взгляд: спускаешься ли к реке по живописному откосу – этакой «лестнице без ступеней», – смотришь ли вдаль с высоты крутых берегов, переходишь ли внизу реку вброд или по немудреным дощатым мосткам.

легко разобрать и перевезти на другое место. Так старинный дом, служивший родовым гнездом не одному поколению именитого российского дворянства, в тридцатых годах уже прошлого теперь столетия оказался простым пролетарским общежитием в рабочем поселке Волга, где потом и сгинул за ненадобностью. По счастью, кажется, еще сохранились дореволюционные чертежи и планы этого удивительного двухэтажного дома – при необходимости он может быть восстановлен почти в первозданном внешнем виде. Самыми ужасными годами для Андреевского, от которых оно, кажется, не может оправиться до сих пор, было десятилетие с 1949 по 1959 годы: кому-то в голову пришла нелепая мысль в этой усадьбе устроить лагерь для заключенных – как будто среди необъятных просторов не нашлось у нас другого места! Страшно представить: вот здесь – и ряды колючки, вышки с вертухаями, бараки с ЗК…

***

•

2013

ЗАТОПЛЕННАЯ ЖЕМЧУЖИНА

100

Из истории Мологского Афанасьевского монастыря1 Геннадий КОРСАКОВ К концу засушливого лета уровень воды Рыбинского водохранилища снижается настолько, что обнажаются, в виде больших островов, святые камни города Мологи. С идущего мимо них к городу Весьегонску теплохода «Метеор» можно увидеть, слева от фарватера, алую «г»-образную отмель. Она состоит из обломков красных кирпичей, песка, осколков стекол, закругленных кусочков лепнины и штукатурки. Это все, что осталось от древнего светильника православия на мологской земле – Афанасьевского2 Троицкого, именовавшегося в древности Холопьим, монастыря.

асполагался он в полверсте от северной окраины города Мологи на высоком отлогом берегу одноименной реки. С северо-запада к монастырю примыкали дома священнослужителей и Подмонастырская слобода. За слободой, в излучине Мологи, стояли, здесь и там, будто рассеянные из лукошка сеятеля, уютные деревень-

ки. На востоке за рекой бушевало бескрайнее зеленое море лугового разнотравья, на левом краю которого возвышалась величественная колокольня Богоявленской церкви села Боронишино. Весной диковинное половодье заливало большую часть окрестных земель и полторы – две недели связь

между кулигскими деревнями осуществлялась на лодках. А монастырь, как белый сказочный корабль, стоял неподвижно на песчаном взгорье, точно на якоре, и слушал дивную музыку мощного ледохода. На фоне редких облаков и синей бездны как будто плыли серебристые кресты и главы-луковицы храмов в таинствен-

Геннадий КОРСАКОВ родился в 1937 году в деревне Старая Бортница Мологского района. Окончил электромеханический техникум в Рыбинске, 40 лет проработал настройщиком радиоаппаратуры на заводе приборостроения. Геннадий Иванович был членом правления землячества мологжан. Выйдя на заслуженный отдых, он занимался исследовательской работой в архивах, публиковал статьи по истории Мологского края в городских и областных газетах. Г.И. Корсаков – автор книги «Мологи Веретейский уголок» (2009, 2010), «Моя затопленная родина» (2013, издана посмертно). Умер 8 марта 2012 г.

101

2013

Мологский Афанасьевский женский монастырь. Фото нач. XX в., Рыбинский музей-заповедник.

102

2013

•

МОНАСТЫРИ

ную даль вселенной, а над Святыми воротами и башнями, беззвучно играя на трубах, парили ангелы… Ранняя история Афанасьевского монастыря теряется в дали веков. Монастырь под городом Молога с названием Холопий указан в Книге Большого Чертежу. Первоначально он был мужским, а все строения срублены из дерева. Местное население называло монастырь «Холопий, что на песку». Его наименование согласуется с историческим эпизодом местного предания о событии, положившем начало основанию в 50 верстах вверх по реке Мологе Холопьего города (позднее село Борисоглебское), имевшему место, предположительно, в XII веке. Это предание записал, а в 1549 году опубликовал посол императора Максимилиана при дворе великого князя Василия III Сигизмунд Герберштейн3 . В предании говорится об измене новгородских жен мужьям, ушедшим в семилетний поход для осады греческого города Корсуни (Херсона). Жены, сомневаясь в том, что живы их мужья, вышли замуж за холопов. А когда господа, завоевав город, возвратились, то холопы встретили их с оружием в руках. Воины сочли за бесчестие обагрять свое оружие в крови холопов и, взяв в руки кнуты и палки, обратили их в бегство. Спасаясь от господ, холопы убежали на Мологу. Будто бы там, где село Станово, был их первый стан, а в селе Боронишине холопам пришлось обороняться от господ. Предание гласит, что, победив холопов, новгородские

воины заключили своих неверных жен в Холопий монастырь. Известие о холопьей войне обсуждали в своих книгах современники Герберштейна: М. Стрыйковский, Джильс Флетчер и А. Манкеев. Свое отношение к сказанию о холопьей войне высказали историки В.Н. Татищев и Н.М. Карамзин, а также любитель отечественной истории, владелец села Борисоглебского, где был в древности Холопий городок, граф А.И. Мусин-Пушкин 4. О глубокой древности монастыря можно судить по наличию в нем старинной реликвии – чудотворной иконы Божией Матери, переданной в монастырь в 1370 году князем Федором Михайловичем Моложским5 и названной, по иконографическому типу, Тихвинской. Этой иконой в 1298 году святой благоверный князь Ярославский Феодор Ростиславич Черный благословил сына святого Давида Феодоровича, а тот, в свою очередь, благословил ею младшего сына (1321 г.) Михаила Моложского. В 1370 году эту икону получил в благословение Федор Михайлович Моложский и передал ее в Афанасьевский монастырь с мыслью: «Да сохраняетъ Матерь Божiя выну отчину его градъ Мологу и окрестные пределы и веси и вси живущия ту люди» (Сказание о Моложской Тихвинской иконе Божией матери», написанное игуменией Антонией в 1878 году). В обители хранился древний пролог с надписью: «7101 года Декабря в 20-ый день дал сию Богодухновенную книгу, глаголемую пролог, вкладом в

Икона Божией Матери «Умиление». Писана в живописной мастерской монастыря. 1906 г. РбМ. Насельницы и духовенство Мологского Афанасьевского женского монастыря. (На переднем плане, в группе детей, крайний слева – Павел Груздев, будущий старец, архимандрит). 1915 г. РбМ.

дом Пресвятыя Живоначальныя Троицы, в Угличском уезде в Афанасьевский монастырь, что на Мологе реке, того же монастыря пострижник Никифор усолец при строителе того ж монастыря иеромонахе Сергии Патриаршем». От тех давних времен в монастыре бережно хранились: Евангелие, октоих, минеи, а также простые, но ценные своею древностью оловянные сосуды, жестяной крашеный ковчег, деревянные подсвечники, пояса и множество икон старинного письма. В напоминание о далеком прошлом, в первой половине XIX века напротив скотного двора из земли вышел белый

камень с надписью: «сего монастыря инок Корнилий Беляницын погребен от сотворения мира 7120 года Октября 1-го дня». Над этим камнем была сооружена часовня. В начале XVI века об Афанасьевском монастыре упоминает Угличский наместник князь Димитрий Иоаннович. В его духовном завещании (1509 г.) говорится: «А к Афанасию Святому на Мологу, в Рожалове деревне Лавров конец, что за Иваном за Полевым поместье…». Суть этой фразы состоит в том, что князь пожаловал монастырю часть крестьян из деревни Рожалово. Монастырь в те годы был богат. Он вла-

дел крестьянами всех деревень Кулиги кроме деревни Чернятино, а также села Покровского, на речке Чучерке. Всего за монастырем числилось «мужска полу 1371 душа да 61 пустошь». По духовному завещанию Ивана III на Боронишенский луг за рекой, напротив города Мологи и монастыря, была переведена из Холопьего городка известная в те годы международная ярмарка. На новом месте торг был настолько велик, что по скопившимся судам на реках Мологе и Волге переходили с одного берега на другой как по мосту. А монастырскую территорию купцы использовали как

103

2013

Икона «Страшный суд» из Мологского Афанасьевского монастыря. XIX в. РбМ.

МОНАСТЫРИ •

2013

104

надежное и сухое складочное место для хранения товаров, в том числе и оставшихся на зиму. Товары хранили в огромных, выкопанных в песчаном грунте ямах с бревенчатыми перекрытиями. Некоторые историки полагают, что монастырь получил прозвище «Холопий, что на песку» из-за соседства с одноименной ярмаркой. Автор «Обозрения епархии Преосвященным Ионафаном6 епископом Ярославским и Ростовским» (1881 г.) высказывает версию о переносе монастыря (а он тогда был деревянный) вместе с торжищем из Холопьего городка. Подтвердить ту или иную версию могли бы археологические раскопки, но в настоящее время над землей древней обители плещутся волны рукотворного моря. Патриарх Никон приписал Афанасьевский монастырь к Воскресенскому на Истре, где святейший строил свой Новый Иерусалим и нуждался в средствах. Это обстоятельство, а также то, что в 1678 году у монастыря ото-

брали в пользу казны большинство деревень, привело к его обеднению. Список строителей и игуменов монастыря замыкает строитель Авксентий, прослуживший до 1729 года. Именно этот год и называется некоторыми исследователями датой упразднения монастыря и превращения его в приходскую церковь.

Тем не менее, в храмах упраздненного монастыря не затухала молитвенная жизнь. Сюда по-прежнему и в праздники и в будни шли богомольцы ближайших деревень. Деревни эти располагались в излучине реки Мологи, поэтому это местечко с давних пор именовалось Кулигой7 , соответственно и приход при храмах бывшего

В 97 саженях (≈ 207 метров) от средней части южного монастырского корпуса располагалась мельница. Земля под мельницу была арендована у Мологской городской управы в 1887 году при игумении Антонии. Здесь выполняли послушание мельничиха Параскева с помощницей Анной. Параскева ловко перековывала металлические детали жерновов и успешно справлялась со всеми плотницкими и столярными работами по ремонту мельничного хозяйства.

2013

монастыря назывался Кулигским. Кулигские прихожане не оставили свой центр духовной жизни в беде и стали собирать деньги на новый храм во имя Живоначальной Троицы вместо обветшалой деревянной церкви. И в 1788 году был построен и освящен кирпичный пятиглавый храм с тем же основным Престолом и трехъярусная колокольня. В Мологе к этому времени объявилось много девиц и вдовиц, возжелавших посвятить себя монашеской жизни. Учитывая эти пожелания, бургомистр Фома Кузьмич Бушков и городской голова Петр Тимофеевич Мальцев направили прошение на высочайшее имя с тем, чтобы возобновить на месте упраздненного мужского монастыря женский, 16 августа 1795 года императрица Екатерина II подписала такое разрешение. Взявшийся за попечение над монастырем, Ф.К. Бушков пожертвовал на возобновление монастыря 920 рублей, а Мологская Градская Дума установила ежегодную плату на содержание 17 сестер по 300

рублей каждой. 20 ноября 1817 года указом императора Александра I Благословенного монастырь получил самостоятельный статус на правах третьеклассных общежительных монастырей на своем содержании. Во исполнение указа летом 1818 года было пострижено 10 сестер, а надзирательница Ксения, нареченная при пострижении Евпраксиею, произведена в сан игумении. Благодаря разумной и неутомимой деятельности настоятельниц, ревнивому послушанию насельниц и вспоможениям жертвователей Афанасьевский монастырь стал быстро развиваться и во второй половине XIX века сравнялся по благолепию с другими женскими монастырями Ярославской епархии. Вначале был построен одноэтажный келейный корпус, позднее надстроенный вторым этажом. Посередине этого корпуса находились Святые ворота с четырьмя колоннами. Над воротами было большое изображение святителей Афанасия и Кирилла, а над ними два ангела держали Тихвинскую икону Божией Матери. Верх ворот венчала башня с флюгером в виде ангела с трубой. В этом корпусе в верхнем этаже размещались живописная, швейная и золотошвейная мастерские, а также портняжная и чеботарня. В ближнем к Успенской церкви углу находилась просфирня, а в остальных помещениях жили монахини. По углам монастырского прямоугольника на корпусах были построены круглые башни. Шпиц над Успенской церковью венчал крест, а на трех остальных башнях на шпицах вращались (по ветру) ангелы с трубами. Железные крыши корпусов были покрашены медянкой, а купола башен покрыты английской жестью. Башни с куполом возвышались над крышами корпусов на 4,3 метра, а высота шпиля с крестом равнялась 9,3 метра. А вот каким запомнился монастырский двор мологжанке Т. Фастовой: «Мы, девочки-подруги, бегали туда в Духов день – престольный праздник, чтобы послушать стройное согласное пение церковного хора, полюбоваться чистым, уютным монастырским двором. Он был вымощен камнями,

из-под которых пробивалась трава, а дорожки выложены плитами. Нигде ни соринки, корпуса двухэтажные, свежебеленные, стекла в окнах блестели, виднелись белоснежные занавески, на подоконниках стояли цветы. Во дворе росли кусты сирени и жасмина»8. В 1822-1826 годы на месте старой деревянной церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы, совпавшем со стыком западного и северного корпусов, построено было каменное помещение для храма с тем же престолом. Таким образом, при первой игумении Евпраксии, прожившей до 1833 года, были воссозданы заново в камне основные монастырские сооружения. В 1830 году закладывается третий большой храм во имя Сошествия Святого Духа на Апостолов. Этот величественный белокаменный собор, называвшийся в народе Духовым собором, строился 11 лет и освящен в 1841 году уже при игумении Магдалине. При матушке Магдалине (18331844) фактически закончено было сооружение ансамбля внутристенной части монастыря. <…> На новой кирпичной колокольне число колоколов увеличилось более чем в два раза. Во время возобновления монастыря самый большой колокол в 104 пуда 35 фунтов пожертвовали Фома и Петр Бушковы, затем Санкт-Петербургская купеческая вдова Анна Михайловна Вьюшина с детьми подарили колокол весом 257 пудов 14 фунтов. Позднее появился колокол в 390 пудов 25 фунтов, и общий вес 11 колоколов составлял около 12 тонн. Такие колокола не делались серийно, поэтому каждый из них представлял оригинальное и чаще всего высокохудожественное произведение литейного искусства. В 1891 году при монастыре открылась школа, которая первоначально размещалась в домике при монастырской гостинице. В первый год поступили в школу 40 учащихся обоего пола, а в 1892 году число детей удвоилось. Вскоре была построена новая школа, на которую монастырь потратил 2000 рублей. Учительница, окончившая Ярославское епархиальное женское училище, получала 100 рублей в год и пользовалась готовым столом. Законоучителями, как правило, состояли протоиереи монастырского причта, а помощниками учительницы – диаконы, которые занимались образованием детей безвозмездно. Следуя примеру устроительницы школы игумении Антонии, относившейся к детям с материнской любовью, все последующие настоятельницы проявляли отеческую заботу о школе и ее воспитанниках. В этой школе изучали Закон Божий и получали начальное

105

Вид на Мологский Афанасьевский монастырь (справа – монастырская мельница). Начало XX в. РбМ.

МОНАСТЫРИ •

2013

106

образование на основе православного мировоззрения дети Подмонастырской Слободы и деревни Большой Борок.<…> В 97 саженях (≈ 207 метров) от средней части южного монастырского корпуса располагалась мельница. Земля под мельницу была арендована у Мологской городской управы в 1887 году при игумении Антонии. Здесь выполняли послушание мельничиха Параскева с помощницей Анной. Параскева ловко перековывала металлические детали жерновов и успешно справлялась со всеми плотницкими и столярными работами по ремонту мельничного хозяйства. Ее сильные натренированные руки с легкостью переносили мешки с зерном к месту его засыпки под жернова. Еще в 1835-1836 годах напротив юго-западной башни монастыря за дорогой была построена каменная двухэтажная гостиница на 16 келий. При игумении Феофании (1861-1873 гг.) построены еще две деревянные гостиницы с санно-каретным сараем и прочими службами. А вскоре возводится двухэтажное здание, на первом этаже которого размещалась богадельня, а на втором больница и аптека. Больница построена была для монашествующих, но раз в неделю доктор вел прием (за счет монастыря) прихожан – кулигских крестьян, а аптекой пользовались все желающие. Высокопродуктивное стадо монастырских коровушек давало в летний период до 40 бидонов молока. И всю эту молочную реку, в специальном помещении восточного корпуса, вручную, пользуясь сепаратором, ручным прессом и кипятильным очагом, перерабатывали монахиня Мария с двумя послушницами. Завернутые в пергамент масло, сыр, прессованная сметана укладывались в ледник, и начальница подворья монахиня Зинаида с келейницей Александрой извещали торговцев о привозе новой партии высококачественных продуктов из мологского монастыря. Почившую в 85-летнем возрасте матушку Августу сменила игумения Кира (1901-1917 гг.). При ней в монастыре получили высокое развитие рукодельные ремесла. Мологжане часто вспоминали удобные и недорогие сапожки, а также искусно вышитые монастырскими мастерицами скатерти, полотенца и покрывала. Инокини вышивали золотом, гладью, бисером высокохудожественные изделия и мастерски изготовляли искусственные цветы. Вспоминает мологжанка Т. Фавстова: «…Вышивалось белье: женские сорочки, наволочки, полотенца, накидки, скатерти. Применялись различные виды вышивки. Зажиточные семьи заказывали в монастыре

приданое для своих дочерей. Работа была удивительно тонкая, изящная, рисунки прекрасные. Очень красивые вышивки цветным шелком, цветной шерстью по сукну, бархату, шелку выходили из-под рук мастериц. Мне приходилось видеть диванные подушки, ковры, саше для носовых платков. Удивляли великолепно подобранные тона, чистота работы, изящество рисунка. Заведовала мастерской (или мастерскими) пожилая женщина, мать Ионофана, родом из мологской купеческой семьи…». Портняжная, чеботарня, пошивочная, золотошвейная, иконописная и живописная мастерские располагались на втором этаже южного крыла западного корпуса. Для совершенствования живописного мастерства монахинь игумения приглашала профессиональных художников, которые выявляли наиболее способных из них и способствовали развитию их Богом данного таланта. Одно из последних произведений золотошвейного искусства красовалось на сцене городского театра – это изящно орнаментированный по кромке, великолепный бархатный занавес с вышитой золотыми нитями надписью «Дерзай». Естественно, работа в рукодельных мастерских кипела в основном зимой. В летний период все свободное от общей молитвы время насельниц обители уходило на послушания, связанные с землей. Суммарная площадь монастырских земель к концу XIX века составила 149 десятин 1342 квадратных сажени. А между тем в числе насельниц обители в 1913 году числились 41 мантийная монахиня и 142 рясофорных. Кроме того, при монастыре жили сестры-белицы (98 человек) на испытании. Все получали кров и пищу. Всем находилась работа. Насельницы трудились на хлебных нивах и сенокосных лугах, на огороде и в благоухающем саду, доили коров, работали в прачечной, ремонтировали одежду и обувь, убирали уютный мощеный двор монастыря, поливали растущие вдоль выложенных плитами дорожек цветники и ухаживали за кустами жасмина и сирени. Многие из них пели в церковном хоре и занимали соответствующие места на клиросе. <…> И вот наступил 1918 год, началось время безбожной власти и гонений на церковь. Два года, с 1917 по декабрь 1919, монастырем управляла игумения Иннокентия. Ей уже пришлось думать не о благоустройстве монастыря, а о выживании монашеской общины и попечении о нетрудоспособных ее членах, а также живших вблизи от монастыря вдовьих семьях умерших священнослужителей. Теперь ухожен-

ную ими землю и все строения, а также нажитые их трудом скот, лошадей, инвентарь надо было испрашивать у представителей Совдепа в аренду. Пятого марта 1919 года была зарегистрирована Афанасьевская женская трудовая артель, а на монастырском отделении «Толехта» – Михайловская женская трудовая артель. Насельницы несколько успокоились, ведь трудовое послушание для них было привычно. Правда, молока от «своих» коровушек они теперь не видели. Вскоре сверх установленного наряда потребовалось молоко в Дом матери и ребенка, а затем в детский Дом им. Калинина. Администрация последнего затребовала через горсобес кухонную утварь и мебель из монастыря. А в середине лета пришло предписание о сдаче капиталов, в том числе и всех наличных денег. В апреле 1922 года кровью обливалось сердце казначеи Поплии и игумении Августы при виде, как новые слуги батыевы снимают жемчужные серебро-позлащенные ризы, венчики и короны со святых икон. Сокрушались потом в обкраденном храме монахини, но не знали они, что недалеко время, когда отберут у них все эти иконы и храм Божий, осквернят святую обитель, а землю зальют водой.<…> …Ни в будни, ни в праздники монастырь не манил больше колокольным звоном богомольцев. Монахини не ставили столы в престольные праздники для празднично одетых кулижан и не готовили для них овсяный кисель, пироги и лепешки. После закрытия монастыря инокини сами стали изгоями без крова и куска хлеба. <…> На протяжении шести лет (с 1931 по 1937 гг.) на территории бывшего монастыря размещалась селекционная семеноводческая станция союзного значения (Интересно, что именно Афанасьевская трудовая артель внесла свой вклад в то, чтобы появилось вышеназванное решение Наркомзема. Еще в 1926 году монахини посеяли важную кормовую культуру овсяницу на семена. Семена луговых трав тогда стоили очень дорого, так как закупались за границей. Выращенные на мологских пойменных черноземах луговые травы оказались очень урожайными и питательными. Семена этих трав не уступали по качеству заграничным, а себестоимость была значительно ниже их. Этим опытом заинтересовались специалисты Семеноводсоюза, а затем и Наркомата земледелия). Весной 1937 года на монастырскую землю пожаловал новый хозяин – Волгострой, и весь монастырь стал собственностью НКВД. Вскоре храмы и колокольня были разобраны. На

фотографиях монастыря весны 1940 года нет также восточного одноэтажного корпуса. После перекрытия 14 апреля 1941 года течения Волги и Шексны в монастырских стенах разместился особый лагерный пункт заключенных рыбаков. Водохранилище заполнялось водой до 1947 года, и только половодье весны 1944 года побудило руководство Волголага перевести лагерный пункт на территорию Дарвинского заповедника. Этой же весной под водой скрылся древний, израненный Волгостроем город Молога. До 50-х годов видны были над водой вторые этажи тюрьмы и монастырских стен. Добротные сооружения из старинного, особо крепкого кирпича не выдержали напора штормовой водной стихии и сейчас под 2-3 метровым слоем воды видны лишь груды кирпичей на фундаментах разрушенных зданий древнего города.• Вид на руины бывшего Афанасьевского монастыря, затопленного Рыбинским водохранилищем. 1950 г. Фото РбМ.

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Публикация статьи Г.И. Корсакова подготовлена О.Ю. Тишиновой. 2. Монастырь именовался Афанасьевским по одному из престолов Троицкого храма в честь святителей Александрийских Афанасия и Кирилла. 3. Сигизмунд Герберштейн (1486-1566), барон, германский дипломат, дважды побывавший в России, в 1517 и 1526 гг. Его главное сочинение «Moskoviticarum Commentarii» явилось для Западной Европы первым источником сведений о России. 4. Граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин (1744-1817) – выдающийся сын Отечества, общественный и государственный деятель Екатерининской эпохи, историк, известный коллекционер и собиратель русских древностей, первооткрыватель «Слова о полку Игореве». Место последнего упокоения графа – в склепе родового имения Иловна на реке Мологе – находится под водами Рыбинского

водохранилища. 5. Князь Феодор Михайлович Моложский, второй по счету мологский князь, правнук ярославского князя святого благоверного Феодора Ростиславича (Черного). Ф.М. Моложский участвовал с моложской дружиной в Куликовской битве (1380). Умер в 1408 г. в городе Мологе и похоронен в соборной церкви. 6. Архиепископ Ярославский и Ростовский Ионафан (Руднев) возглавлял Ярославско-Ростовскую кафедру с 1877 по 1903 годы, с 1883 года – в сане архиепископа. За годы своего служения неоднократно объезжал города, монастыри и села Ярославской епархии. Открыл много церковно-приходских школ. По его настоянию в Ярославле открыто женское епархиальное училище. 7. Кулига – ровное место, чистое и безлесное (Вл. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка.) 8. Вспоминая родную Мологу. // Молога, Рыбинск, 1995.

107

2013

Афанасьевский монастырь в конце XIX века.

МОНАСТЫРИ •

2013

108

Игуменья Августа. Фото РбМ.

2013

109 Монахиня Клеопатра (Власова). Фото РбМ.

110

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

УНИКАЛЬНОЙ БЫЛА ТА ЗЕМЛЯ, ПО КОТОРОЙ ТЕКЛИ ДВЕ РЕКИ… ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ РЕДАКЦИИ В 2011 году рыбинским издательством «Медиарост» выпущена была в свет книга «Записки пойменного жителя». Автор – Павел Зайцев. Рыбинец, в прошлом мологжанин, фронтовик (на послевоенной фотографии старшины П.И. Зайцева видны три боевых ордена: Славы 3-й степени и две Красных Звезды). Был он также квалифицированным рабочим, трудившимся в течение трех десятилетий на сборке реактивных авиадвигателей. А еще Павел Иванович – большой патриот своей мологской родины, тонкий ценитель деревенской, крестьянской жизни и окружающей природы. Вернее, он был таковым. Павел Зайцев не дождался появления в печатном виде своих воспоминаний с размышлениями. Вышли же они сначала в литературно-публицистическом журнале, а теперь вот отдельной книгой, причем уже дважды – вторым изданием «Записки…» были повторены в 2012 году, уже с иллюстрациями. Редактировал книгу известный поэтрыбинец Юрий Кублановский. Во вступлении к ней он пишет: «Недавно, просматривая свои дневники, <…> наткнулся вдруг на такую запись: «Пишу предисловие к мологжанину Павлу Ивановичу Зайцеву… Появятся в «Новом мире»?...». Журналом заведовал тогда Сергей Залыгин. Он дал зайцевскому фрагменту это замечательное название – «Записки пойменного жителя» («Новый мир», № 11, 1994). Под таким «грифом» они и будут существовать долго, всегда, в нашей очерковой литературе – силой слова, точностью изображения заставляющие вспоминать о Пришвине и Аксакове. В разговоре со мной высоко оценил тогда повествование Зайцева недавно вернувшийся из изгнания Александр Солженицын.» Вот и редакция нашего журнала «Углече Поле», понимая ценность «Записок пойменного жителя», решила поместить в своем мологском номере два отрывка из этой книги – под общим заголовком, в котором использованы истинные слова Павла Ивановича Зайцева, оставленные нам в его рукописи. То же относится и к первому подзаголовку. В целом мы надеемся, что читатель, не видевший еще «Записок…» П.И. Зайцева, заинтересуется ими поглубже и прочтет полностью.

2013

111 Сестры Леушинского монастыря на сенокосе. Фото С.М. ПрокудинаГорского.

Павел ЗАЙЦЕВ (1919 – 1992) родом был из Мологского уезда Ярославской губернии (хутор Ножевской). В 1939 г. его призвали в армию, потом – война (на фронте с августа 1942 до Победы, в боевых действиях принимал участие в качестве минометчика). В июне 1946 г. демобилизовался и приехал на жительство в Рыбинск к родственникам, бывшим мологжанам, где 33 года работал слесарем-сборщиком на моторостроительном заводе.

112

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

Павел ЗАЙЦЕВ

ГОРДО ЛИ ЗВУЧИТ: ЧЕЛОВЕК? Весной 1941 года, за два месяца до начала Великой Отечественной войны, в северо-западной части России на пространстве почти в пять тысяч квадратных километров произошла трагедия для живой природы. В ту весну на Верхней Волге, в пойме между реками Мологой и Шексной, образовалось рукотворное водохранилище, окрещенное Рыбинским морем. Поясню читателю понятие «пойма». Оно означает низменные пространства земли у рек или озер, временно затопляемые водой во время весенних либо осенних дождевых паводков. Так вот, весеннее таяние снега в русском северо-западе ежегодно наполняло водой притоки Волги Мологу и Шексну – до такой степени, что обе эти реки не успевали уносить свои воды в Волгу и поэтому выходили из берегов, соединяясь вместе и образуя по всей низменности, где протекали, водную гладь. Поэтому Молого-Шекснинское междуречье и можно было назвать поймой. Уникальной была земля, по которой текли эти две реки. Но вот то ли в конце двадцатых, то ли в начале тридцатых годов кому-то из тогдашних советских специалистов запала в башку, закралась идея утопить эту землю, захоронить ее под водой навсегда, благо, сделать это было относительно просто. И это – осуществили. По своей величине рукотворное Рыбинское водохранилище действительно оказалось похожим на море – оно не имеет себе равных на всем Европейском континенте… Строительство Верхневолжского гидроузла у города Рыбинска явилось не только потерей огромного куска земли в пойме между реками Мологой и Шексной. Это строительство особо повлияло на постепенное умирание Волги на всем ее протяжении. Переборская шлюзовая плотина отрубила хвост Волги и почти полностью уничтожила ее приток – в то время судоходную Мологу. Строительство же плотины для гидроэлектростанции в устье Шексны полностью поглотило образовавшимся водохранилищем второй приток Волги – тоже судоходную реку Шексну. Таким образом, с окончанием строительства Волга лишилась своего собственного истока и двух питающих ее рек. В своем нижнем течении река начала мелеть, и это сразу худо сказалось на судоходстве. Для ликвидации мелководья надо было что-то делать. И вот рождаются новые идеи. На этот раз еще более грандиозные: строить в нижних течениях Волги новые плотины для подпора

на ее берегах. Именно отсюда пошли все беды Волги… Главным мотивом «нужности» строительства Рыбинского гидроузла – гидростанции (которая, кстати говоря, оказалась немногомощной даже по тому времени: всего 400 тысяч киловатт) – считается осуществление «сталинского плана» сделать Москву портом пяти морей: Балтийского, Белого, Каспийского, Черного и Азовского. За претворение этого плана в жизнь была назначена и сполна заплачена грандиозная цена: перелицовка всей центральной России. В те кошмарные для народа 30-е годы правящая элита государства с маниакальной подозрительностью относилась к людям, абсолютно не считаясь ни с волей, ни с каким-либо правом, ни с самой жизнью простых смертных, а уж тем более – с местом их традиционного обитания, особенно в сельской местно-

...весеннее таяние снега в русском северозападе ежегодно наполняло водой притоки Волги Мологу и Шексну – до такой степени, что обе эти реки не успевали уносить свои воды в Волгу и поэтому выходили из берегов, соединяясь вместе и образуя по всей низменности, где протекали, водную гладь. Поэтому Молого-Шекснинское междуречье и можно было назвать поймой. воды. Казалось, что, претворяя эти идеи в жизнь, проектанты убивали, так сказать, одним выстрелом сразу двух зайцев: новые плотины позволяли, с одной стороны, ликвидировать мелководье реки, с другой – попутно решалась проблема энерговооруженности страны. Тогда, при разработке этих пафосных планов, все это казалось правильным. А что получилось на самом деле, на практике? Теперь всем, даже не просвещенным людям, стало понятно, сколь опрометчивы были эти планы, к какой трагедии привели. Теперь пришла великая горечь. В нижних течениях Волги утоплены огромные пространства сельхозугодий, в хранилищах у плотин образовался застой гнилой воды, повысился уровень подпочвенных вод, произошло заболачивание земель. Это заранее спланированные издевательства над живой Матерью-природой, намеренное ее уничтожение во всем волжском бассейне. Строительство же в тридцатые годы Рыбинского гидроузла на Верхней Волге явилось своеобразной «раковой опухолью» как для организма всей реки, так и для людей, живущих

сти. Под железную руку перековщиков русской жизни суждено было попасть огромному пространству земли с прелестями живой природы и насельникам поймы между мощными притоками Верхней Волги – Мологой и Шексной. И оно появилось – Рыбинское водохранилище, водоем-душегуб. Оно отмечено на всех географических картах мира. Оно, с самого начала своего возникновения, погубило живую природу в самой Молого-Шекснинской пойме, а впоследствии, повторяем, пагубно отразилось по всему волжскому руслу. Я ясно помню 30-е годы. Сколько было шума, безудержного ажиотажа вокруг гидростроительства на Верхней Волге! Только вот сельские, деревенские, хуторские жители не сразу узнали о плане затопления родной земли, земли, на которой они веками безбедно жили. А узнав об этом, пришли не то чтобы в уныние, а в полное душевное расстройство. Они не знали, к кому обратиться за помощью, как отвоевать право жить на своей земле. Надеяться было не на кого, несмотря на то, что в то время сталинская пропаганда на все лады твердила о социалистической демократии.

как луч солнца сквозь тучи ненастья. Кроме сооружения Волжского, Шекснинского шлюзовых каналов в Переборах и гидроэлектростанции в устье Шексны, надо было подготовить под затопление водой территорию всей Молого-Шекснинской поймы. Чтобы сделать это, необходимо было снести около 700 сел, деревенек и хуторов, в том числе и два уездных города – Мологу и Весьегонск. В этих населенных пунктах в общей сложности проживало тогда свыше 150 тысяч человек. Мученические слезы текли из глаз каждого старого и малого жителя поймы. Люди не могли без сострадания смотреть на царивший разор. Они стенали при ломке своих домов, скотных дворов, бань, хлебных амбаров, сенных сараев… Шутка ли – сказать мужикукрестьянину: «Уходи с обжитого места, переселяйся на новое!» Но сталинские холуи в то время могли позволить себе такие «шутки» и умели безнаказанно шутить с безвластным простым народом, подвергать его страданиям и мукам. Не один год, кто как мог, переселялись тогда молого-шекснинцы с мест привычного обитания на новые места жительства. Сотни домохозяев перевозили свои сломанные постройки за многие версты от поймы – в ПошехоноВолодарский, Рыбинский, Мышкинский, Некоузский и Краснохолмский районы. На купленных специально на время перевозок конных подводах люди делали десятки рейсов туда и обратно, часто по-мужицки матюгаясь при неудачах в дорогах. Великое множество переселенческих семей валили свои сломанные постройки в Мологу и Шексну, сплачивая бревна в плоты и гоня их вниз по течению. Они селиГород Молога. Земский дом. Город Весьегонск. Детский приют.

2013

более двадцати пяти метров, были уложены миллионы кубометров земли, камней и бетона. Землю и камни доставляли к месту укладки по деревянным настилам на двуручных тачках с расстояния от места плотин до километра. Камни подвозили Бог весть откуда, ибо поблизости от места строительства их не было. Огромный людской муравейник из тысяч заключенных в течение нескольких лет ежедневно кишел, двигался, как единый, заведенный злой рукой механизм. Умерших от изнурительного труда хоронили, как павших животных, невдалеке от стройки. Родственников о смерти не оповещали. Стройка велась вблизи Рыбинска, и многие горожане то сами, а то через детей и подростков передавали заключенным сухарики, дешевые сладости к чаю. Сострадание к судьбам невольников всегда исходило из людской души,

113

И все-таки не верилось, что такая богатая земля будет затоплена. Поуспокоившись, молого-шекснинские крестьяне продолжали привычную жизнь. Однако мысли роились в головах. И по ночам, лежа в постелях, они думали о том, что же с ним хотят сделать власть имущие, что ждет народ впереди? Горькими были для них конечные 30-е годы. На человеческих костях построено гидросооружение на Верхней Волге у Рыбинска в те 30-е годы. Тысячи, десятки тысяч заключенных работали здесь. Немало было из их числа и тех, к чьим душам было припечатано клеймо враг народа или кулак-мироед. Орудиями труда заключенных были тогда кирка, «лопата – милая подруга» и «тачка – вторая жена». С помощью этих примитивных приспособлений в тела Переборской и Шекснинской верхневолжских плотин, длиной более пяти километров, а высотой местами

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

114

лись по берегам Волги у городов Рыбинска, Тутаева, под Ярославлем. Так появились целые поселения мологошекснинцев по всей области. У Рыбинска, например, возникли большие поселки Копаево и Веретье, деревни Макарово и другие; селились изгнанные на Скомороховой горе, на волжском левобережье. Под Ярославлем они нашли места в Норском, по обеим берегам Волги. Всех новых поселений молого-шекснинцев не перечислишь. Мужики, гнавшие плоты, сколоченные из своих построек, водой; на всю жизнь запомнили, как причалив те плоты к берегам Волги, они надрывали пупки, выкатывая из воды бревна. Помнят, с каким трудом укладывали их на конные подводы, а потом вывозили в гору, постоянно подбадривая лошадей: «Нн-оо-о! Но, милая, давай, дорогуша, давай!» Помнят, как везли свои постройки до той точки на земле, которая была их новым местом жительства. Помнят, как месяцы подряд жили в походных условиях, как бабыпереселенки то под жарким солнцем, то под непогодью, прямо под открытым небом варили похлебки и каши для мужиков и детей… Словно гигантскую бомбу сбросили в сердце Молого-Шекснинского междуречья, и взрыв ее безжалостно уничтожил животных, растения, поселения, а людей разметал по сторонам на многие десятки и сотни верст. Конечно, сталинское государство проявляло «заботу» о переселенцах. Каждая семья получила так называемые подъемные денежные средства. Но на те средства мужик мог построить на новом месте не больше как баню или курятник. Все расходы, связанные с переселением, молого-шекснинцам приходилось оплачивать наемным подсобникам по большей части не деньгами, а «натурой» – зерном, мукой, маслом, медом, картошкой, овцами, даже коровами. Словом, кто чем мог… А сколько в связи с переселением пойменским крестьянам пришлось ликвидировать добротного скота и всякой домашней утвари! Никто этого не подсчитывал, никто об этом толком не знал – ни тогда, ни теперь. Страшное, великое переселение – трагедия страны, трагедия для мологжан и шекснинцев, слезное прощание со своей землей-матерью, на которой жили они сами и столетиями жили их предки. Прощание – навсегда! Трагизм судьбы молого-шекснинцев усугубился вскоре новыми обстоятельствами. Пока они в тяжелейших условиях натужно работали, над ними нависла беда гораздо более страшная, чем переселение из поймы, – началась Велика Отечественная война. Не успев как следует отстроиться на новом месте, здоровые мологошекснинские мужики-крепыши все

Затопленная церковь села Яна.

до единого ушли в сорок первом защищать Россию от фашистов. И те мужики, в абсолютном своем большинстве, погибли на фронтах той войны, оставив своим женам-вдовам, сыновьям, дочерям, внукам как великую память о себе переселенческие дома МологоШекснинской поймы. Многие тысячи тех домов стоят до сих пор. …На территории Молого-Шекснинского междуречья росла знаменитая янская сосна. Называлась та сосна по имени села Яна, затерянного среди таежной глухомани в северо-западной части поймы. Красивое было село: с добротными полями и домами, срубленными из той сосны. Петляющая по лесным чащам и травянистым полям речка Яна своей прозрачной, словно человеческая слеза, водой питала Мологу, в которой водилось множество всякой рыбы. Хорошо помню, как в 1937 году, зимой, я с отцом и еще несколькими мужиками-колхозниками ездил на лошадях из своего Ножевского хутора пилить лес – выполнять так называемое «твердое задание» по лесозаготовкам, которое устанавливалось для колхозников. С восхищением любовался тогда на золотистые стволы янских сосен, длиннющих, прямых, без сучков до самой маковки. От местных жителей не один раз слышал рассказы о том, что Петр Первый посылал русских мужиков-лесорубов за той янской сосной. На судостроительных верфях царь приказывал делать корабельные мачты для русского военно-морского флота только из янской сосны. С постройкой Рыбинского гидроузла легендарная сосна канула в лету. Под стать янской сосне в пойме росли и дубы. Толщина тех дубьев у корня нередко достигала даже больше двух мужицких ручных обхватов. По высоте деревья были местами немного ниже янских сосен. Росли они сплошными рощами, были гладкими, прямыми, как свечки, с раскидистыми сучьями

на верхушках. Под теми дубьями каждый год, в сентябре-октябре, можно было насобирать множество мешков желудей, что и делали пойменские жители. Желуди запасали на зиму и кормили ими поросят, которые пожирали те желуди лучше, чем любую хлебную запарку. Дубовые рощи в междуречье давали хороший промысел тамошним мужикам. Из дубьев делали сани, повозки, гнули дуги для лошадиного транспорта, который был тогда единственным видом тягловой силы для всех русских деревень и сел. Сделанные из молого-шекснинского дуба конные пролетки и экипажи до революции нередко можно было увидеть на улицах, площадях, у парадных подъездов петербургских и московских господ. Из моренного междуреченского дуба умельцы-столяры вручную выделывали мебель, которая попадала в вельможные салоны Парижа, Лондона и Берлина. На многие сотни верст от поймы дубовые поделки считались лучшими среди многих русских губерний. За ними к молого-шекснинцам ездили издалека. За три года до затопления поймы волголаговские заключенные спилили весь высоковыростный лес. Его увязали в огромные пучки с расчетом, что те пучки при затоплении поймы всплывут на поверхность, а после будут выловлены и пущены в дело – на хозяйственные нужды страны. Оно так и получилось. Но не совсем – вышла промашка с дубьями. Дубовая древесина из-за своей тяжести на поверхность воды не всплыла, а так и осталась лежать в связках на том месте, где и росла. И ныне, глубоко ушедшая в заилившуюся почву, она покоится на дне Рыбинского водохранилища. Сенокосные угодья междуречья были настолько богаты травой, что тамошние крестьяне в сенокосную страду ежегодно забивали сеном все обширные свои сараи, повети над скотными дворами и метали множество стогов прямо на

Город Молога. Зимний мотив. Фото нач. 30-х гг. Леушинский монастырь. Полузатопленные «останки» Леушинского монастыря. 1951 г. РбМ.

Красного Холма и даже в Ярославль, Вологду и Тверь. Много спрессованного в тюки молого-шекснинского сена уходило по госпоставкам и закупкам для корма лошадей в армию. О бескормице для скота жители поймы и понятия не имели. В народе тогда бытовало изречение: «Напой коня мологской водой и дай ему шекснинского сена – тогда коню можно не давать овса». Какая богатая кормовая база для скотины была утоплена! Все безжалостно загублено, все навеки погребено! Мало того что Рыбинское море уничтожило природу и разбросало людей в разные стороны, гидростроительство на Верхней Волге явилось основой для зарождения последующей, еще более

страшной трагедии для живой природы и миллионов людей, живущих в бассейне Волги. Это я подчеркиваю особо. И пусть никто не пытается таковые мои суждения с любой научной колокольни опровергать – все опровержения будут пустопорожни. И так еще скажу. По воле судьбы где только мне не приходилось бывать! И во всей жизни своей – за период службы в армии, за время Великой Отечественной войны (побывал я на многих фронтах), да и после этого времени – повидал и узнал я многое. И наверняка знаю: ни в одной местности так буйно не росли сенокосные травы, разные ягоды и грибы, нигде в водоемах не водилось такое множество

115

лугах, где росла трава. Они умели метать стоги сена так, что никакой дождь их никогда не пробивал. Лишь сверху стоги бурели цветом, а внутри сено было сухое, шуршащее, светло-зеленое. Те стоги, не теряя качества, могли стоять нетронутыми даже по нескольку лет. В августе молого-шекснинцы брали второй укос отличной травы. Сенное изобилие междуречья было так велико, что добротного травянистого корма с избытком хватало не только для скотины тамошних крестьян. Зимой междуреченцы запрягали лошадей в сани, подъезжали к своим стогам, раскрывали их и, навьючив большие возы сена, везли его на продажу на сенные рынки Мологи, Рыбинска, Тутаева,

2013

Главным мотивом «нужности» строительства Рыбинского гидроузла – гидростанции (которая, кстати говоря, оказалась немногомощной даже по тому времени: всего 400 тысяч киловатт) – считается осуществление «сталинского плана» сделать Москву портом пяти морей: Балтийского, Белого, Каспийского, Черного и Азовского.

116

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

рыбы, в лесах – всякой звериной живности, как в Молого-Шекснинской пойме, уничтоженной творцами Рыбинского моря. Это не преувеличение, не самовнушение мое, не сочиненная тоска по поре детства и возмужания на Молого-Шекснинской земле, а подлинная правда, объективная истина, передать которую мне захотелось людям, живущим на земле сейчас и всем будущим потомкам. «Кто ты, человек?» – вот вопрос, который поставил перед человечеством великий немецкий философ XVIII века Кант. На кантовский вопрос никто из людей на Земле еще не ответил. Максим Горький в свое время формулярно провозгласил: «Человек – это звучит гордо!» Я не приемлю эту формулу, в ней заложено право человека на безграничную свободу в его поступках и действиях, в ней предусматривается всеобъемлющая воля и эгоизм, которых в человеческом обществе быть не должно. В таких понятиях, по моему мнению, людей воспитывать нельзя. Это будет не человек, а хищник. ХЛЕБ – ВСЕМУ ГОЛОВА Среди миллионов пудов хлеба, ежегодно складировавшихся в старом Рыбинске, были и мешки с зерном, выросшим на полях Молого-Шекснинской поймы, и мука, намолотая из того зерна. Но хлебные поля эти были небольшие, они в основном были рассчитаны на прокорм самих мологжан. Крестьяне поймы хорошо знали мудрость старого народного изречения «Хлеб всему голова». На своих полях они трудились, выращивая хлеб как ошалелые. Они затрачивали много сил, чтобы вырастить пшеницу, которой кормились сами, а в особо урожайные годы продавали на сторону. На широком пространстве всего междуречья почти половина земли из века в век не использовалась людьми в сельскохозяйственном производстве: там рос смешанный лес, много места занимал кустарник. Крестьяне обрабатывали лишь плешины земли, свободные от лесного мира. Основной зерновой культурой в поемном междуречье была яровая пшеница, урожаи которой по тем временам нередко были высокими. Мужики говорили: «Нынче пшеница уродилась сам-тридцать». Это означало, что посеянный пуд пшеницы давал урожай в тридцать пудов. Рожь сеяли редко: боялись, что она вымокнет в водополицу. Сеяли также овес и ячмень. Ячмень шел для варки пива, а овес в основном для корма скота, особенно – лошадей. Зимой, во время привалов на дальних дорогах, торбы с овсом почти всегда висели на лошадиных мордах, а летом на полевых работах, где лошадь была единственной тягловой силой,

рацион коней наполовину состоял из овса. Лошади мологжан и шекснинцев были упитанными: на большинстве шерсть была короткая, и лошадиные тела лоснились солнечными зайчиками. На конных базарах в Рыбинске, Мологе, Пошехонье-Володарске, Некоузе и во многих других местах за молого-шекснинских лошадей давали высокую цену. Бывало, иную тамошнюю лошадь, впряженную хоть в одноколку или в телегу летом, хоть в повозку или в сани зимой, чуть тронешь вожжами – и она тут же, подняв голову кверху, закусит удила и понесет седока так, что только придерживай шапку на затылке. Летом лошадей на ночь часто отпускали на волю, и они, собравшись в большой табун, мирно паслись за околицами деревень, в скотиньих выгонах, на молодой отаве после сенокоса. Нередко лошади прорывали жердяные ограды в овсяные поля и, нажравшись там досыта, прибегали в деревни, поднимая дорогой пыль. Много приходилось трудиться людям поймы. Из зернобобовых сеяли вику вперемешку с овсом, горохом, а на огородах-тынах – всякую овощь. Все поймичи сеяли зерновые из лукошка. Деревянную соху да борону многие еще себе представляют, а вот о лукошке, которым сеяли зерно на пахоту всего четыре с небольшим десятка лет назад, из современных людей знают лишь старые люди, да и то – лишь те, которые были знакомы с прежним земледелием не понаслышке. Лукошко имело форму современной кухонной кастрюли с двумя петлями-

ручками по бокам. Оно изготовлялось из дерева, было прочным, легким, и в него убиралось до пуда зерна. За ручки-петли к лукошку привязывалось вместо лямки домашнее полотенце. В старину в некоторых местах России, в том числе и среди жителей МологоШекснинской поймы, существовало поверье, что якобы домашнее полотенце, привязанное к лукошку во время посева зерна на пахоту, приносило людям счастье на урожай хлеба. Это поверье просуществовало до исчезновения лукошка с крестьянских полей. Когда люди заканчивали посев, полотенце снималось и как божественный знак хранилось в укромном месте до следующей посевной. Впрочем, привязывать полотенце к лукошку было необходимо скорее не в силу поверья,

Крестьяне на покосе. Снимок сделан в районе посада Крохино (ныне луг затоплен).

Но упрекать прошлое бессмысленно, а вот знать про него полезно. Сеять хлебные зерна из лукошка было делом непростым. Тут, кроме силы, нужна была еще и большая сноровка. Зерно по полю можно было раскидать таким образом, что оно упадет где густо, а где редко, где и совсем ничего. А это огрехи. Потому сеять зерно из лукошка надобно было так: повесив через плечо на живот лукошко с зерном, брать из него рукой горсть и, сделав умеренный шаг одной ногой вперед с одновременным поворотом слегка влево, ударить всей горстью зерен о стенку обечайки, зерно при ударе отскакивало и веером рассыпалось по пашне; затем бралась вторая горсть зерна, делался второй шаг – теперь уже с поворотом направо, и снова – удар горстью зерна по деревянной стенке лукошка, и опять зерно веером рассыпается по земле. Сеяльщик, делая шаг вперед, одновременно выбрасывал из лукошка горсть зерна; делал шаг другой ногой и тут же выбрасывал другую горсть. От этого все зерно ударялось о наружную стенку лукошка – обечайку – с одинаковой силой и равномерно рассыпалось по вспаханной земле. Прежний сеяльщик со стороны казался похожим на гуся, который ковыляет по зеленой лужайке: он шел по бурой земле вспаханного поля, пере-

валиваясь из стороны в сторону. Его пригорбленное от тяжести лукошка тело издали было похоже на неторопливо идущего грибника, постоянно шарящего глазами по земле на две сажени впереди себя. В такт шагов с поля доносилось: вшш.., вшш.., вшш… Это были ритмичные удары хлебных зерен о наружную стенку лукошка. В тех ударах и звуках было заложено великое начало: будет рождаться злак, питающий человека и дающий ему жизнь. Шаг за шагом идет по мякоти хлебного поля человек. Утопает ногами, обутыми в лапти и онучи, по самую щиколотку в рыхлую, вспаханную землю. Сноровисто выбрасывает хлебное зерно из лукошка: горсть за горстью, горсть за горстью… Сутулясь и горбясь под тяжестью хлебной ноши, обтирая с лица соленый пот, застилающий глаза, он идет и идет, исхаживая, нередко за день, десятки верст. Сколько сотен, тысяч верст было пройдено сеяльщиками по полям одной только Молого-Шекснинской поймы! А так ведьне одно столетие сеяли по всей матушке-Руси. Раньше хорошо знали цену хлебу, уважали его и умели беречь. Не забуду, как мой отец, не так уж шибко строгий ко всему людскому, однажды крепко выпорол меня – уже тринад-

117

а в силу практического опыта. Ведь носить по полю полное лукошко зерна на тоненькой веревочке сеяльщику было не под силу. Нужен был крепкий, толстый и мягкий жгут, чтобы не резало от этой ноши плечо. Сметливый крестьянский ум приспособил широкое и мягкое полотенце к лукошку, чем и облегчил себе работу. Привязанное к лукошку полотенце надевалось через голову на плечо, а само лукошко одной кромкой дна и стенки-обечайки опиралось сеяльщику на живот. Вот такой сеятельный агрегат существовал сотни лет у крестьян не только в МологоШекснинской пойме, но и повсеместно. Из того агрегата ежегодно засевались зерном многие миллионы десятин русской земли, которая кормила хлебом не только крестьянина-производителя, но и всех русских царей да множество людей, оберегавших власть монархов. И, несмотря на то, что население многих губерний часто испытывало бесхлебье и голодало, хлеб, посеянный из лукошка рукой русского земледельца, в большом количестве отправлялся на экспорт – за пределы империи. В системе русского дореволюционного экспорта, состоявшего в основном из трех видов продукции – леса, пушнины и хлеба, последний занимал прочное место. Все это ушло в прошлое, и оно не безупречно.

2013

Крестьяне на жнитве. Фото С. М. ПрокудинаГорского.

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

118

цатилетнего подростка – за то, что я бросил в раскрытое окно кусок хлеба в своего товарища Ваньку-Вагулу, дразнившего меня с улицы. После той порки я долго не мог прикоснуться задом к скамейке. После этого, когда ел, то всегда норовил взять такой кусочек хлеба, который смог бы весь съесть, не оставить после себя никакого огрызка. В пойме родители всегда были строги к своим детям – неряхам по отношению к хлебу. Такое бытовало не из-за бесхлебья, а оттого что мера труда, вложенного в его производство, была высока. Большинство зерновых на своих полях жители Молого-Шекснинской поймы сжинали серпами. Ручными косами косили только овес, вику с овсом, горох и клевер. В прошлые времена из всех орудий сельскохозяйственного производства серп для крестьянина был важнейшим. Тогда серпом на хлебной ниве не умели владеть только малые дети. Жали больше женщины. С утра, как только высыхала роса, они выходили на жнивье и работали до позднего вечера. С запекшимися от солнечного зноя и летнего ветра губами, с руками, до кровоточин исколотыми грубой стерней и соломой, русские крестьянки горбились на ржаных и пшеничных полях, тщательно срезая серпами захваты длинных стеблей со спелыми колосьями хлеба. Тогда нередко было, что рядом со жницей-матерью в тени уложенных в суслон-груду хлебных снопов в мокрых пеленках барахтался ее грудной ребенок. На полях в старину, случалось, и рожали. Помощь в таких случаях женщинам оказывали бабки-повитухи, которые всегда были рядом со жницами-роженицами: они тоже сжинали хлеб. Кстати, на полосе, во время жнитва, в 1896 году родился брат моего отца дядя Семен. Пуповину от его брюха тогда обрезала серпом бабка Мавра, оказавшаяся на полосе рядом с моей бабушкой, тогда еще совсем молодой женщиной, Анной. Семен Никанорович Зайцев вырос крепким и ладным мужиком. В период уборки хлебов жители поймы отказывали себе в отдыхе, а нередко, и в еде, особенно в ведренные дни, когда светило солнце. Другой раз за все сутки приходилось только плотно позавтракать да поужинать перед сном. Азарт и жадность на работу захватывали всех крестьян. Жнитво в пойме проходило две – три недели. Перед молотьбой все главные зерновые сушились в ригах, где устраивались печи. Печь затапливалась в риге, снопы с зерном подвешивались на колосники-жерди под ее крышей над печью и сушились сутки. Бывало, возьмешь в руки пшеничный колосок из снопа, высушенного на риге в печи,

чуть потрешь его в руке пальцами – и все зернышки до единого выкрашивались из колоска. Рядом с ригами строились крытые тока – навесы со специальным полом: земля под ними покрывалась жидкой глиной, которая засыхала и превращалась в твердую, как асфальт на дороге, глиняную ладонь. Те крытые тока крепко помогали пойменским крестьянам. Под крытым током на глиняном полу, словно на ладони, молоти, бывало, когда захочешь – хоть в проливные дожди, хоть в снежные вьюги в начале зимы. Но жители поймы молотьбу зерновых никогда не затягивали до «белых мух», они всегда управлялись до вывалки первого снега. Все хлебные снопы заранее привозились с полей под навесы токов, укладывались в скирды, а перед молотьбой сушились на ригах. В хлеборобском деле поймичи исстари руководствовались известным правилом: «Кончишь дело – гуляй смело». Но мологжане и шекснинцы гуляли не часто – только по праздникам. Весной, летом и осенью им для работы

От этого на лбу вскакивала багровая шишка, которую старухи советовали пострадавшему растирать гарным «ботовым» маслом. Пшеницу, ячмень и овес поймичи молотили лошадями, запряженными в толстые деревянные катки, длиною в сажень. По центру срезов тех катков делали оси вращения, к ним крепили оглобли, в которые впрягали лошадь. Катки при движении своей тяжестью выдавливали все зерна из высушенных на ригах колосьев. Поверху катка, у мест осей вращения, устраивалось сиденье для погонщика лошади. Молотили катками по кругу. Снопы пшеницы или ячменя выстилались вкруговую. Впряженная в каток лошадь ходила по снопам также по кругу, и зерно при этом вымолачивалось из снопов катком и копытами лошади. Бывало, за полтора – два часа езды по хлебным снопам и лошадь, и ее погонщик закружатся настолько, что когда съедут с круга и остановятся, то шарахаются в сторону, как пьяные. Молотьба пшеницы лошадью с катком была более производительной, чем приузями-

Вкусен был прежний ржаной хлеб, особенно испеченный на большом капустном листе на поду русской печи. Подовые караваи бабы пекли разной величины. Сверху те караваи были похожи на шляпы огромных серых грибов. На нижней части подовых караваев отпечатывались все прожилки капустного листа, и, перевернутый низом кверху, тот хлебный каравай казался похожим на круглый лист отчеканенной пожухлой меди. Хлеб был пышный, податливый, упругий и ноздреватый. Надавишь на него рукой посильнее, и он сплющивался; отпустишь от него руку – опять становился таким как прежде. Хлеб тот «дышал» от одного к нему прикосновения. Когда от ржаного каравая отрезали ломоть, аромат распространялся по всей избе. и световой день был короток. Когда в какой-либо год удавалось выращивать рожь, то ее молотили цепами-приузями. На току по глиняной «ладони» расстилали в длинный ряд колосьями на середину сухие снопы ржи, у каждого разрезали гузовкусвязку, три-четыре пары человек вставали к этому ряду с цепами – и пошла молотьба-стукотня! Во время молотьбы случались обрывы кожаных ремней на цепах, а иногда отлетал от длинной палки-рукоятки коротыш-биток, попадая в лоб кому-либо из молотильщиков.

цепами, большинство крестьян поймы и единолично в хозяйствах и в колхозах старались обмолачивать ее катковым способом. После молотьбы на ветру отделяли зерно от мякины, веяли деревянной лопатой. Провеянное зерно было чистым – его не сортировали; высушенное на ригах, оно, к тому же, хорошо размалывалось в муку. Мякину большими гуменными корзинами уносили домой, там вываливали во дворах, используя для подстилки скотине. Мягко было коровам и овцам полежать на мякинной подстилке, да и навоз от

Окрестности деревни Леушино. У крохинских косцов полуденный отдых.

пиво, что оно по цвету уподоблялось дегтю, было пенистое, а аромат и пьяность его соблазняли всех местных мужиков и заезжих в пойму людей. Выпьешь, бывало, пару глиняных кружечек, больше чем в пол-литра каждая, и во всем теле – бодрость. Ударит оно в голову – и ноги просятся в пляс. С варкой пива было много возни: надо было уметь вырастить для него солод, иметь много приспособлений для выделывания. Но с этим поймичи не считались. Почти в каждом хозяйстве тамошних деревень имелись корчаги и

119

мякины был превосходный. Полстолетия назад при выращивании и обработке хлебного зерна люди в пойме затрачивали много сил. Но себестоимость того трудного пуда хлеба в денежном выражении умещалась в жалкий грош. Труд прежнего земледельца не только в МологоШекснинской пойме, а повсеместно в России стоил недорого. Ячмень мологжане и шекснинцы сеяли в основном для варки пива. Междуреченские женщины умели из ячменя с добавкой ржи варить такое

квасницы, колосники и стыри, дробницы и разливухи-ковши. Все эти предметы изготовлялись из дерева, одни лишь пивные корчаги были глиняные. Специально для возделывания пива осенью в лесу собирали зрелый хмель. Пиво и многое другое получалось у молого-шекснинцев добротным, потому что они были умелыми, ловкими, трудолюбивыми, знали, как рачительно вести хозяйство, как растить и обрабатывать хлеб насущный, в котором все жители поймы видели основу своей жизни. Хлеба у нас было всегда в достатке. Междуреченцам были не страшны ни засухи, ни обильные дожди. Голода мы тоже никогда не знали. Доходили до поймы слухи, что где-то на юге России, в Поволжье, в иные годы были засухи, влекущие за собой неурожаи, что в южных местах России люди нередко даже умирали с голоду. В пойме такого явления никогда не было. Она находилась на такой широте земли, где солнце греет слабее, чем на юге России, где из-за удаленности от нее морей и океанов никогда не было обилия дождей. Пойма представляла собой ровную низменность, и она в своем роде была уникальной для всего русского северо-запада. Природные условия той низменности исключали действие на нее засух. Там грунтовые воды находились близко от поверхности земли, и в любой засушливый год влаги хватало для всех растений. Но вместе с тем в ней не было и переувлажнения почвы. Вода в деревенских колодцах в большинстве мест была не глубже

2013

Фото С. М. ПрокудинаГорского.

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

120

полутора-двух сажен от поверхности земли, вследствие чего действие засух на урожаи хлеба и всех растений было исключено. Если и бывали засухи на территории русского северо-запада, то пойму они всегда обходили. Всего в нескольких верстах от западных окраин деревень поймы располагались, по-местному, «горские» деревни. Их полям в иные засушливые годы влаги не хватало, и там хлеба засыхали на корню прежде, чем созревало зерно. Из-за этого жители «горских» деревень в некоторые годы терпели малохлебие. Люди же поймы без своего собственного хлеба никогда не жили. Рожь в междуречье сеяли в редкий год, поэтому многие крестьяне часто ездили в «горские» деревни, чтобы обменять пшеничное зерно на ржаное. Нагрузят, бывало, междуреченские мужики мешки с пшеничным зерном на подводы и поедут лошадьми в «горские» деревни, уж там за пшеницу завсегда получишь хорошего ржаного зерна. Мужики же «горских» деревень и сами часто сами приезжали в пойму с возами ржи, чтобы обменять ее на междуреченскую пшеницу. Она ценилась дороже ржи: за мешок пшеницы нередко давали полтора мешка ржи. Пшеница в пойме была хлебной царицей. Из пшеничной муки пекли пироги, булки, караваи. Мельниц в пойме почти не было. Водяных мельниц не строили из-за поемности земли весенней водой, а ветряные были редки, да и те маломощные. Поэтому молоть зерно на муку поймичам приходилось на мельницах в «горских» селах и деревнях. По осени и в начале зимы к тем мельницам мукомольных подвод съезжалось так много, что часто случались заторы на помол зерна. Отправляясь на мельницы, междуреченские мужики всегда брали с собой харчи: для себя и для лошадей. Просидит, бывало, мужик двое суток, дожидаясь своей мукомольной очереди, все свои харчи и съест, и лошадь его все сено и овес умнет, а очереди до помола давай жди еще сутки. Приходилось иной раз и мужику, и его лошади куковать на мельнице без еды. Не зря об этом мужики говорили: «Едешь в дорогу на сутки – харчей бери на неделю». Пойменские мужики норовили ездить на мельницы один раз в году, все больше – осенью. Мельничные подводы навьючивали зерном так, что иной раз лошадям было не под силу ввозить их в гору. Тогда мужики впрягались в возы сами или помогали лошадям сбоку. Веселой была картина, когда подводы лошадей съезжали с речного парома. Царапаясь о песчаную гору, лошади храпели, изо всех сил упирались ногами в землю, намокали от пота как загнанные. А рядом, пристегнувшись веревкой к оглоблям подводы,

растопыря по сторонам руки, словно приготовясь к прыжку с вышки и боясь разбиться, по-обезьяньи сгорбясь и так же, как лошадь, упираясь изо всех сил ногами в землю, мужик помогал своей лошади втащить в гору воз зерна или муки. Привезенного с мельницы воза муки семье хватало на всю зиму, на целый год. Два раза в году ездили на мельницы только большесемейные крестьяне. За помол платили мукой и деньгами. Во время коллективизации всех мельников в «горских» деревнях раскулачили, но их убогие кустарные мельницы продолжали молоть зерно на муку до самого исчезновения поймы. Вкусен был прежний ржаной хлеб, особенно испеченный на большом капустном листе на поду русской печи. Подовые караваи бабы пекли разной величины. Сверху те караваи были похожи на шляпы огромных серых грибов. На нижней части подовых караваев отпечатывались все прожилки капустного листа, и, перевернутый низом кверху, тот хлебный каравай казался похожим на круглый лист отчеканенной пожухлой меди. Хлеб был пышный, податливый, упругий и ноздреватый. Надавишь на него рукой посильнее, и он сплющивался; отпустишь от него руку – опять становился таким как прежде. Хлеб тот «дышал» от одного к нему прикосновения. Когда от ржаного каравая отрезали ломоть, аромат распространялся по всей избе. Деревенская ребятня постоянно бегала по улицам с кусками ржаного хлеба, посыпанного бузунной солью. Овсяную либо ячменную крупу для каши мололи в жерновах, которые были почти в каждой семье. В самодельных осиновых жерновах с одной стороны среза деревянных колес вколачивались чугунные обломки, похожие на мелкие черепки от глиняного горшка. При размоле, когда жернова вертели руками, стоял невообразимый шум: он глушил людские уши чуть потише, чем звук современного реактивного двигателя. Все деревенские жители не любили звук крупяных жерновов, был он назойливым и противным. Заткнув уши льняной куделей, мужик с бабой выходили с жерновами на мосток перед избой и попеременно начинали крутить их, выделывая крупу. Чтобы отделить шелуху от овсяного и ячменного зерна, его толкли в деревянных, по форме напоминающих ресторанный фужер, ступах деревянным пестом с металлическим наконечником. В старину все делалось крестьянами просто, без затей и хитростей, правда, это было трудоемко. Зато продукт получался натуральным, без каких-либо примесей и добавок. Овес часто мололи на мельницах в муку и пекли из той муки блины в лю-

бую пору года. Пойменские женщины умели превосходно печь овсяные блины, они у них получались тонюсенькими, поджаристыми. Пекли обычно по утрам, на головешках, когда прогорали все дрова в печи. Баба сковородником держала в одной руке сковородку, а другой уполовней – большой деревянной ложкой – лила на нее жидкое овсяное тесто. Польет уполовней на горячую помасленную сковороду теста, а оно, разливаясь, зашипит и покроет сковороду тонкой пленочкой, да так сразу наполовину и запечется. А чтоб запечь блин до конца, баба ставит сковороду на огонь в печь. Подержит ее немного на головешках, вытащит из печи, хлопнет по блину свободной ладошкой, он вздуется от шлепка и отскочит от сковороды. Тогда баба чуть кувырнет сковороду набок и стряхнет с нее блин себе на руку, а с руки – хлоп – и в общую стопку. Стоит баба у домашней печи, из которой жаром дышат раскаленные угли и пускают язычки пламени догорающие головешки, раскрасневшаяся, как сталевар у смотрового окна сталеплавильной печи. И так наши стряпухи по нескольку утренних часов каждый день на протяжении трех четвертей своей жизни, безо всяких выходных и отпусков, сновали у домашних печей не только с блинами, но и за приготовлением всей пищи для больших своих семей. На скрипучих половицах кухни, чуть освещенной керосиновой лампой-коптилкой, возле ног стряпухи, путаясь в ухватах и в поленьях дров, цепляясь за фартук, за длинный подол юбки, всегда крутился малый ребенок, а то и не один. Он беспрестанно таращил глаза на подсвеченное огнем лицо матери, да ныл понемногу. А баба, знай, работает. За четверть часа напечет, бывало, две-три дюжины овсяных блинов, намажет их коровьим или растительным маслом да всех домочадцев и накормит до отвала. Блины чаще всего подавали на стол в завершение завтрака. Каждый житель поймы с детства приучался к труду, познавал не столь уж мудреные истины крестьянской жизни. Мой отец часто говорил: «Человек то и поживает, что он поработает». Всю свою жизнь он работал без выходных дней, не знал, что такое отпуск, дом отдыха или санаторий. Ему было затруднительно объяснить, почему пожилым людям, выработавшим свой трудовой ресурс, выдавали пенсию. Он не понимал, почему физически маломощным пожилым людям нужны государственные пособия, когда в их семьях есть молодые трудоспособные люди, которым по законам самой природы положено содержать старых нетрудоспособных родственников. И так мыслили раньше все русские землевладельцы: в центре их крестьянского сознания было

2013

стремление к куску хлеба, тяга к земле. Как только спадал весенний лив воды, отец каждое утро вставал с постели чуть забрезжит рассвет, запрягал кобылу Маруську в плуг и до завтрака ехал в поле пахать. Крестьяне междуречья старались не упустить благоприятное время весны, оно и приходит для боронования полей, для вспашки, посева зерна. Из семерых детей я был в семье старшим. Мои руки впервые ухватились за плуг – в борозде поля, за косу – на сенокосе. А мне было тогда всего тринадцать лет. В то время пахота и косьба были самыми тяжелыми работами из всего крестьянского труда. Помню, отец сказал мне тогда: – Ну что же, Павлуша, надо тебе учиться пахать землю плугом, ты уж не маленький, четырнадцатый год… И утром следующего дня я пошел рядом с отцом из хутора на пашню. Впереди нас шла лошадь, запряженная в лучок плуга. Поваленный набок плуг тащился за ней, расчерчивая землю полозом и одной ручкой, двумя змейками-полосками. Мы шли молча. Отец держал в руках вожжи, правил

лошадью и изредка бросал взгляд по сторонам узкой дорожки-глобки. В то утро весна бурно вступала в свои права, молодая весенняя зелень приветливо ласкала глаза. Юная травка, как частая щетинка на сапожной щетке, пробивала серую пленку нанесенного водополицей ила, покрывавшего всю землю поймы. Из шири голубого неба доносилось курлыканье журавлей. Гуси тянули клинья куда-то на север. Начатое для распашки поле находилось невдалеке от хутора, и мы с отцом вскоре пришли к темно-бурому лоскутку земли. После короткого объяснения отца я ухватился руками за ручки плуга. От понукания лошадь тронулась. Но, впервые взявшись за плуг, мои почти детские руки не могли удержать его в полевой борозде ровно и крепко. Плуг вильнул в сторону и вырвался. От такой промашки, от того, что не умею по-крестьянски норовить плугом, я застыдился, почувствовал краску на своем лице. Попятив вожжами назад, вставив плуг в том месте, где я начал пахать, отец сказал: – Ты, милый сын, за ручки плуга не держись так, чтобы тебе самому не упасть, а старайся править плугом вот так… И отец прорезал плугом пару саженей. Я трусил сбоку от плуга, любуясь, как широкий изгиб плужного отвала клал на серую кромку прошлогоднего поля перевернутую ленту бурой земли. Отец поднял за козырек свой старый картуз, сдвинул его на затылок. Я снова

121

Обед на покосе. Снимок сделан между Череповцом и Рыбинском на реке Шексне. Фото С.М. ПрокудинаГорского.

взялся за ручки плуга. На этот раз ухватился покрепче. – Нноо-о-о, милая! – крикнул на лошадь отец. Деревянный лучок впереди плуга заерзал, и плуг от натяжения лошади сначала медленно, а потом сразу быстрее пошел вперед. Меня закачало. Руки юлили из стороны в сторону. Я старался удержать плуг. Ноги не успевали за ним. Твердая опора уходила из-под ног – мне мешала шагать борозда за плугом, я вихлял всем телом. Но плуг все-таки шел за лошадью. Он то углублялся и тогда натужно шипел, словно сердясь на землю, то выходил кверху и тогда убавлял ярость. – Стой! – крикнул отец. Я остановил лошадь. Глубоко дыша, почувствовал под рубахой мокроту. Повернулся назад, глянул на кривые ломти земли, перепаханной мною только что, и на отца, идущего ко мне. Так не годится. Смотри, что напахал: где глубоко, где мелко. Надо ровнее, тихо промолвил отец, подойдя ко мне. Он вынул из холщовых штанов кисет с табаком-самосадом, скрутил газетную самокрутку, закурил и, присев на корточки возле плуга, сказал: На сегодня с тебя хватит. А теперь ступай домой и оклади в поленницу по стенке сарая все колотые дрова. Я долго стоял возле борозды, вспаханной под управлением отца. А он, покурив, тронул за вожжи лошадь, повернул ее обратно и начал пахать с того места, откуда начинались мои паханые кривули. Я смотрел ему вслед и видел, как он, будто бы и не натужась, а играючи, шел за лошадью, держа в крепких руках показавшийся мне таким тяжелым и упрямым плуг. Управляя плугом и лошадью, он дошел до конца поля, повернул назад и, воткнув в землю острие плужного лемеха, снова, теперь уже скрывшись за лошадью, пошел по новой борозде ко мне навстречу. Я глянул по сторонам. Поодаль, на других лоскутах земли, тоже пахали. Лошади шли по земле, переступая ногами, словно ножницами, расстригая ими воздух. Пригорбившись, позади лошади шел мужик-пахарь, похожий на моего отца. Через два дня тот снова позвал меня на пашню. Три попытки и на этот раз закончились для меня пахотными огрехами. Тащась за лошадью, плуг упорно не слушался мальчишеских рук. Ничего, ласково успокаивал отец, пряча усмешку в посивевшие от табачного дыма усы, помучаешься и научишься… Много было моих попыток научиться пахать землю. Но только через два года я полностью овладел главным инструментом тогдашнего земледелия. В пятнадцать с половиной лет я мог уже пахать землю и управляться с плугом наравне с отцом.•

122 2013 •

123

2013

124 2013 •

125

2013

УТОНУВШИЙ ГОРОД, ОСТАВШИЙСЯ В ПАМЯТИ Сергей КУЛИКОВ

126

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

Мои детские и юношеские годы прошли в небольшом тихом уездном городке Мологе, располагавшимся на высоком берегу реки Мологи, недалеко от ее впадения в Волгу – красу и гордость земли русской. Приходится только удивляться, как наши далекие предки смогли так удобно выбрать место для своего города на стыке двух полноводных, богатых рыбой рек, защищающих его от нападения внешних врагов, и сделать его красивым и удобным для проживания людей. Там, в этом городе, я закончил школу и приобрел первый опыт общественной работы, который в последующие годы моей жизни был для меня весьма полезен. В тот далекий период нашей жизни участие в работе пионерской, а затем комсомольской организаций было интересным, содержательным и во многом способствовало становлению и развитию личности молодого человека. Но я больше не об этом – просто хочу поделиться воспоминаниями о городе моей молодости, о Мологе, которой уже нет, о проживавших и работавших в ней людях.

ород имел несколько параллельных улиц, вытянувшихся на несколько километров вдоль реки и вверх по течению реки Мологи, оканчивающихся старым белокаменным монастырем. Монастырь стоял на излучине реки и потому был хорошо виден с берега от

пристани. Здесь была одна из окраин, которую горожане называли Заручьем. Действительно, здесь протекал довольно широкий ручей, через который был перекинут деревянный мост. Ребята из центра города не водили дружбу с ребятами из Заручья, последние очень не

любили, когда на их территорию проникали чужаки. Другой конец города, имевший изгиб в сторону русла Волги, оканчивался выходом на довольно пустынную в будничные дни старую большую дорогу. Главная улица называлась Про-

Здесь была одна из окраин, которую горожане называли Заручьем. Действительно, здесь протекал довольно широкий ручей, через который был перекинут деревянный мост. Ребята из центра города не водили дружбу с ребятами из Заручья, последние очень не любили, когда на их территорию проникали чужаки. Он был удачно поставлен в глубине сквера на Коммунистической улице в центральной части города. и в то время был лучше Рыбинского, не имевшего своего специального здания. На торжественное открытие театра были приглашены известные артисты

втор интересных мемуаров о жизни обычного подростка в городе Мологе в первой трети XX века Сергей Иванович Куликов (1912–2007) – профессор Уфимского государственного авиационного технического института, заслуженный деятель науки и техники Республики Башкортостан. Он родился 1 июля 1912 года в городе Мологе Ярославской губернии. В 1928 году окончил Мологскую среднюю школу, в 1931-ом – Рыбинский авиационный техникум с отличием и в 1937-ом– Рыбинский авиационный институт им. С. Орджоникидзе (также с отличием). С 1938 года С.И. Куликов работал в этом вузе ассистентом кафедры деталей машин, одновременно учась в аспирантуре МВТУ им. Н.Э. Баумана. В декабре 1941 года в составе Рыбинского авиационного института он вместе с семьей эвакуировался в Уфу. На кафедре металлорежущих станков уже Уфимского авиационного института он защитил кандидатскую диссертацию (1943 г.) и долгое время работал доцентом. С 1977 года – профессор, в течение 11 лет был деканом механико-технологического факультета, проректором института по научной работе. Под руководством профессора С.И. Куликова была проведена коренная реконструкция лабораторной базы и учебнометодического комплекса кафедры металлорежущих станков на основе применения станков с числовым программным управлением, промышленных роботов и гибких станочных комплексов. Прекрасный методист и талантливый педагог, он активно занимался научно-методической работой и для многих преподавателей университета являлся учителем. Им были разработаны теоретические основы и методические принципы развивающего (проблемного) обучения. Научные же интересы С.И. Куликова были связаны с разработкой теоретических основ прогрессивной технологии алмазного хонингования особо точных отверстий элементов двигателей и агрегатов летательных аппаратов. С его участием получены новые научные результаты о механизме процесса обработки, закономерностях обеспечения высокой точности и производительности, разработаны и внедрены в производство методы проектирования технологической оснастки и новой гаммы отечественных хонинговальных станков. По результатам этих исследований опубликовано большое количество научных работ. Под руководством профессора С.И. Куликова было защищено 6 кандидатских диссертаций. Представляемые вниманию читателя мемуары были написаны С.И. Куликовым в середине 1990-х годов под впечатлением от дошедшей до него новости об открытии в городе Рыбинске, в августе 1995 года, Музея Мологского края.

2013

127

летарской. На ней, в центральной части города, стояли каменные дома, в которых размещались уездные органы власти. Недалеко от них на другой стороне улицы, при ее пересечении с поперечной улицей, стояла наша средняя школа, в которой я учился и которую закончил в 1928 году. Пролетарская улица заканчивалась обширной торговой (ее иначе называли сенной) площадью, на левой стороне ее стоял новый белокаменный большой собор. Весь квартал правой части Пролетарской улицы, по трем его сторонам вплоть до параллельной Коммунистической улицы представлял собой торговые ряды, наподобие гостиного двора. Здесь были лавки с самыми разнообразными товарами того времени, во время нэпа часть из них стала частными или кооперативными. На противоположной стороне площади стоял двухэтажный каменный дом, в котором располагались, если я не ошибаюсь, начальная школа, а на втором этаже городской клуб. Уже ближе к соседней Коммунистической улице, на той же стороне стояли деревянная пожарная каланча и дом, в котором жил начальник пожарной охраны с семьей. В торговые (базарные) дни площадь оживлялась. Крестьяне из деревень уезда привозили на повозках, а зимой на санях дрова, сено, сельхозпродукты и другие товары. В будничные дни площадь стояла пустынной. В жизни тихого уездного городка иногда происходили и свои местные, радостные события, не оставлявшие горожан равнодушными. Одним из них было строительство драматического театра, происходившее на моих глазах. Он был построен из вековых сосен, пригнанных к городу по большой воде из лесных районов уезда. В общем, город получил большой и вместительный театр, имевший большую сцену, большой партер и боковые галереи.

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

128

из Москвы, сыгравшие с большим успехом пьесу «Николай Первый» на историческую тему. Мне посчастливилось посмотреть этот спектакль. Все было бесподобно, театр блестел свежей краской, и у всех было приподнятое, радостное настроение. Сейчас уже не припомню, как в мои руки попал пригласительный билет, но я сидел

в партере в центре зала. В последующее время я неоднократно бывал в театре, но обычно с входным билетом на галерку. Над главным входом был балкон, на котором располагались духовой или струнный оркестры. В неаполитанском струнном оркестре на мандолине играл и я, кажется, оркестрантам платили за это какую-то

Город Молога, улица Коммунистическая.

В этом здании советские мологжане смотрели фильмы. Фото 1930-х гг. Город Молога, пожарное депо. Рис. Г.В. Лесовика (Петухова), 1924 г.

которые пришлось в аварийном порядке эвакуировать, что было большим несчастьем для живущих в них. Такое же явление возникало и выше по течению реки на окраине города. Здесь неподалеку от берега стояла небольшая старая церковь, и река постепенно приблизилась к ней. Теперь я уже не помню, какова была конечная судьба этой церкви в то время, да и какое значение она имеет по сравнению с тем, что весь город перестал существовать. Определенной характеристикой любого русского города в те далекие годы было наличие и историческая ценность церковных сооружений. Насколько мне известно, в городе Мологе в ту пору были четыре церкви. На торговой площади стоял новый белокаменный храм с большим центральным куполом и четырьмя малыми по углам. Другая церковь – старый храм на высоком берегу вблизи реки Мологи и недалеко от пароходной пристани. Вероятно, этот храм с высокой колокольней имел определенную историческую ценность, так как в той или иной степени отражал церковную архитектуру старых времен. Потом уже, годы спустя, в период постоянного проживания нашей семьи в городе Уфе, мы с женой во время отпуска очень любили совершать поездки на теплоходе по маршруту Уфа – Москва и обратно с заходом в Казань, Нижний Новгород, Кострому, Рыбинск, Углич, Череповец. В тот момент, когда теплоход проходил акваторию Рыбинского моря, над городом Мологой из безбрежных водных просторов вдруг вырастала верхняя остроконечная часть старого собора. Каждый раз эту совершенно необычную картину я наблюдал с болью в сердце и очень многое вспоминал. На склонах зеленого церковного холма около церкви мы с ребятами любили бегать и играть, а в пасхальные дни вместе с матерью ходили святить куличи. В пасхальную неделю с ребятами лазили на колокольню и звонили в большой и малый колокола, звон от которых разносился по всему городу, создавая неповторимый праздничный колорит. Этот собор был старинной постройки и, мне кажется, имел определенную историческую ценность. На звонницу колокольни вели узкие и крутые лестницы, подниматься по которым было довольно трудно. «Язык» главного колокола мог поворачиваться свободно во все стороны, что представляло определенную опасность для звонящего. Совсем другое дело было на звоннице нового собора на городской площади, туда вели широкие и менее крутые лестницы, а «язык» колокола мог поворачиваться только в одной плоскости.

2013

в жизни города. В Мологе подавляющее число домов были деревянными, поэтому по разным причинам нередко возникали пожары. Конечно, как и в других местах и во все времена, честные и порядочные люди устремлялись к месту пожара и, как могли, помогали его тушить, спасать имущество. Из нижнего помещения каланчи к месту пожара выезжали дежурные конные упряжки с бочками, наполненными водой, и упряжки с ручными насосамикачалками. Конечно, это было весьма примитивное оснащение, и пожарным подчас бывало очень трудно справляться с огнем. Были случаи, когда на глазах горожан объятый огнем дом сгорал полностью, и от него оставались только торчащие кирпичные трубы. Другое бедствие для горожан создавала река, которая ежегодно во время половодья отвоевывала часть территории, а противоположный песчаный берег при этом получал соответствующий прирост. Мне кажется, что причиной этого явления была излучина реки в районе монастыря. Благодаря ей резко изменялось направление течения реки, и она с большой силой ударялась в высокий городской берег, в этом месте течение ускорялось, возникали сильные завихрения воды. В конечном счете, все это приводило в ряде мест к подмыванию берега. Особенно запомнился один год, когда подъем воды в реке был особенно велик. Вода подмыла берег до такой степени, что на наших глазах от него отламывались пласты земли шириной 1,5 – 2 метра и с грохотом обрушивались в пучину клокочущей воды. Уходили под воду сады вместе с заборами близ расположенных домов, и возникала непосредственная угроза самим домам,

129

символическую плату. Игра оркестров длилась непродолжительное время до начала спектакля, когда зрители прогуливались по посыпанным песком дорожкам среди тенистых аллей сквера. Напротив сквера стоял довольно большой деревянный кинотеатр, который я также иногда посещал. Запомнились шедшие тогда американские боевики, например, «Красное кольцо», «Черное домино», с участием знаменитых в то время американских актеров Айседоры Дункан, Дугласа Фербенкса и других. Конечно, с огромным удовольствием смотрел кинокартины Чарли Чаплина. Большой интерес у жителей города вызвало строительство спортивного стадиона, который был расположен в непосредственной близости от входа на городское кладбище. Расстояние от нашего дома до стадиона было около одного квартала, и мы туда могли бегать беспрепятственно. Стадион имел обычную замкнутую песчаную беговую дорожку, а также места для прыжков в длину, метания ядра и диска, копья и других спортивных снарядов. Средняя часть служила футбольным полем. Стадион был огражден низким заборчиком, что позволяло, не заходя на стадион, видеть все происходящее там. На краю стадиона, вблизи заборчика было установлено несколько рядов скамеек для зрителей. На стадионе во всевозможных спортивных соревнованиях участвовали не только мологские, но и приезжие спортсмены. Особенно большой интерес вызывали футбол и велосипедные гонки, которые, как правило, проводились с участием приезжих спортсменов, чаще всего из соседнего Рыбинска. Случались и трагические дни

130

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

с внешним миром. В весенне-летний и осенний периоды года главной транспортной магистралью города Мологи были водные пути, по которым с помощью грузопассажирских и буксирных пароходов перевозились люди, доставлялись грузы, почта. В это время главными воротами города становилась пристань на реке. В полноводные периоды навигации регулярные рейсы по маршруту Рыбинск – Молога и обратно совершали двухпалубные пароходы, а при спаде воды в жаркое время их заменяли однотипные однопалубные – «Гаршин», «Чернышевский» и другие, доходившие вверх по реке Мологе до Весьегонска. К мологской пристани также подходили пароходы, следовавшие вверх по Волге из Рыбинска в Тверь, обычно однопалубные. Пристань была для мологжан одним из любимых мест, ее посещение стало для них своего рода традицией. К моменту прибытия очередного парохода район пристани постепенно оживлялся, собирались отъезжающие, провожающие и встречающие, просто многочисленные наблюдатели. Здесь происходили встречи со знакомыми, беседы и обмен новостями. Известно, что аналогичная картина наблюдается на узловых железнодорожных станциях, когда к приходу пассажирского поезда на перроне собираются местные жители, среди которых мелькают приодетые, как на гулянье, девушки. Вероятно, подобная традиция характерна для тихих захолустных мест, лишенных других возможностей для постоянного общения людей друг с другом. После ухода парохода район пристани станоОба храма, старый и новый, были действующими, в них регулярно проводились службы, о чем жителей оповещал звон колоколов. Мне кажется, что судьба утонувшего храма уникальна. Наши знакомые, проезжающие по тому же маршруту, что и мы, говорили, что, в конце концов, подмытая водой верхняя часть собора обрушилась в воду и перестал существовать последний осколок древнего города Мологи. К счастью, на одной из наших узких любительских кинолент запечатлена картина стоящего среди моря одинокого собора, эта лента у нас сохранилась (возможно, она представляет некоторую ценность). Третьей церковью города была кладбищенская, в которой по христианскому обычаю совершалось последнее отпевание человека, навсегда покинувшего нашу грешную землю. Четвертая церковь стояла на берегу реки, недалеко от впадения в нее ручья. Ее посещали верующие, проживающие на территории За-

ручья. Конечно, монастырь также имел свою церковь, но горожане туда не ходили. Для жизнедеятельности и даже существования любого города, села и деревни большое значение имеют транспортные магистрали, связывающие их

Всехсвятская церковь (1805 г.). Городское кладбище Мологи. План города Мологи 1910-1938 гг.

131

2013

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

132

вился пустынным, и все вновь затихало вокруг. В каникулярное летнее время мы любили с пристани ловить на муху мелкую рыбешку (уклейку), которую с огромным аппетитом поедали кошки. Однако вернемся к транспортным связям города Мологи. Основные связи с населенными пунктами уезда в летнее время осуществлялись водным путем или на лошадях. До ближайшего города Рыбинска в летнее время, кроме водного пути, можно было добраться только пешком, переправляясь через Волгу на лодке, так как не было ни парома, ни пешеходного моста. Однажды мать решила продать несколько мешков картошки, и мы с ней вдвоем отправились вниз по Волге на лодке, что было довольно рискованным делом. Однако все кончилось благополучно, и мы после столь утомительного пути, наконец, пристали к берегу около Слипа, где в то время жила старшая сестра мамы с детьми. На другой день картошку продали, купили муку и лодку прицепили к какому-то пароходу. Так закончилось наше путешествие из Мологи в Рыбинск и обратно. В зимнее время на Рыбинск была обычная в то время санная дорога, по которой двигались обозы, одиночные сани и, конечно, пешеходы. Дорога проходила по льду замерзшей реки Волги, и затем, значительная ее часть –

большим лесом мимо монастыря, расположенного примерно на половине пути от Мологи до Рыбинска. Вблизи стоял трактир и находился постоялый двор для повозок, там можно было заказать пузатый чайник кипятку, заварку и сахар, немного отдохнуть, набраться сил для дальнейшего пути. Эту зимнюю дорогу я хорошо знал, так как во время учебы в Рыбинском механическом техникуме довольно часто ходил по ней пешком на субботние и воскресные дни домой к матери. Там я немного отдыхал, подкармливался и получал продовольственное подкрепление. После проведенных дома двух дней так не хотелось вновь шагать 30 км уже от Мологи до Рыбинска! Каждый раз, входя в полосу темного леса, невольно приходилось ускорять шаги, чтобы побыстрее его преодолеть

Городская пароходная пристань на реке Мологе. 1938 год, г. Молога. РбМ. В устье впадающего в Мологу ручья. Справа – Вознесенская церковь города Мологи. Фото 1920-30-х гг.

Для жизнедеятельности и даже существования любого города, села и деревни большое значение имеют транспортные магистрали, связывающие их с внешним миром. В весеннелетний и осенний периоды года главной транспортной магистралью города Мологи были водные пути, по которым с помощью грузопассажирских и буксирных пароходов перевозились люди, доставлялись грузы, почта. В это время главными воротами города становилась пристань на реке.

Молога была тихим провинциальным русским городком с большой историей, близким к естественной природе и ее непреходящим прелестям и потому обладающим неповторимым очарованием. По-видимому, эти качества и составляли главную притягательную силу для приезжавших в отпускное время: здесь они находили условия для спокойного и безмятежного отдыха. На отдых в Мологу приезжали артисты, ученые, художники, врачи, писатели, и с их приездом места оживлялись. Среди приезжих были знаменитости из мира искусства. Например, ряд лет приезжали народные артисты СССР Антонина Васильевна Нежданова и ведущий дирижер того

времени Николай Семенович Голованов. Конечно, среди приезжих были и ранее жившие в городе, которым хотелось вновь посетить родные места. Плоды цивилизации доходили до Мологи весьма медленно. В один прекрасный день на улицах появился вдруг автомобиль и даже проехал по Коммунистической улице мимо нашего дома. Это было для нас выдающимся событием, настоящей сенсацией, и мальчишки даже пытались бежать за ним. То же было и с другими достижениями науки и техники. Когда в городе, как исключительная радость, появился первый простой детекторный радиоприемник, мне посчастливилось его увидеть и услышать по нему передачу. Через наушники были чутьчуть слышны писк и слова «Говорит станция имени Коминтерна!», а затем – музыка. И нам все это казалось невероятным чудом. Наиболее крупной организацией в городе была Мологская лесозаготовительная контора Северо-Западного речного государственного пароходства, осуществляющая заготовку и переработку леса по всему Мологскому району. На базе лесозаготовительных участков этой конторы было организовано изготовление деревянных барж и судов. В самом центре города производства не было, располагалась

2013

кращено, часть оборудования демонтирована, участок стал бесхозным и постепенно пришел в полное запустенье. Мы бегали осматривать остатки строительного участка. Я глубоко убежден в том, что в последующие годы проект строительства железной дороги Рыбинск – Молога был бы обязательно осуществлен, хотя и потребовалось бы немало усилий и материальных средств. Город очень нуждался в завершении этого строительства как одного из условий перспективного развития. Но до дней своего подъема город уже не просуществовал.

133

и передохнуть в трактире. В то время в Мологе не было ни одного автомобиля. В базарные дни использовалась проходящая через город большая дорога, по которой можно было добраться до населенных пунктов уезда. Надо сказать, что транспортные магистрали Мологи были слабым звеном, тормозившим перспективное развитие города и прежде всего – его экономики. Поэтому еще до революции было принято решение построить железную дорогу, которая бы связывала Мологу с Рыбинском. По проекту строительство началось в конце города, где была свободная территория. В этом месте недалеко от Волги была живописная группа зеленых холмов, и горожане в ту пору называли это место «Бабьи горы». Мы с ребятами бывали там и расширяли свои познания растительной природы. Здесь я впервые познакомился с растением под названием «Заячья капуста» (видимо, это народное название). Строительство железной дороги велось вплоть до революции 1917 года, и уже были построены несколько кессонов будущего моста через Волгу, временное здание для дизельэлектростанции по обеспечению электроэнергией строительства. После революции строительство было пре-

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

134

лишь небольшая контора во главе с управляющим и уполномоченным по деревянному судостроению. В распоряжении конторы имелся колесный буксирный пароход с названием «Обойщик», на котором одно время работал в качестве штурвального мой дядя, а в качестве матроса – мой старший брат Семен Иванович. Один раз, во время высокой воды, дядя взял меня на этот пароход, мы поднялись вверх по реке Мологе до устья исторически известной реки Сить и вошли в нее. Это небольшое путешествие доставило мне огромное удовольствие. Во второй раз на этом пароходе мне удалось подняться вверх по течению реки Шексны до города Череповца. Шексна была не широкой, но полноводной рекой. Значительная часть населения имела собственные дома с земельными участками. Это позволяло им держать скот, птицу, выращивать овощи, что и составляло для них источник материального обеспечения. Сложившийся у этой группы горожан характерный для них образ жизни можно проследить на примере нашей семьи. У нас были корова, свинья с поросятами, куры, иногда и индюшки. Конечно, было трудновато обеспечить скот и птицу кормами, но кое-как мать выкручивалась. Зато мы были с мясом и молочными продуктами, приспособились сбивать сливочное масло из сметаны. Так жили в Мологе и многие другие горожане. На протяжении своей жизни в Мологе не припомню случая, чтобы на улице повстречался сильно выпивший и тем более – пьяный человек. Примечателен такой факт. Недалеко от нашего дома на той же улице была небольшая пивная («Распивочно и на вынос»), там продавалось пиво, и к нему сушки и сушеная вобла. Иногда по просьбе временно проживающих квартирантов мне приходилось ходить туда за бутылочным пивом. В самой пивной и вблизи нее на улице обстановка была вполне нормальной. Запойное пьянство не было широко распространенным явлением, отравляющим жизнь многих людей. В городе Мологе мать имела собственный дом в центральной части на улице Коммунистической, на расстоянии одного квартала от городской площади. Наша семья состояла из четырех человек: матери и трех сыновей – Семена, Михаила и Сергея. Конечно, одной матери воспитывать троих детей было очень нелегко, поэтому мы постоянно испытывали материальные трудности. Мать имела всего лишь начальное образование, которое получила в сельской приходской школе, и, по существу, была малограмотной, но она была мудрой и энергичной

женщиной с большой силой воли, все умела делать сама и, благодаря своим качествам, успешно справлялась со всеми жизненными трудностями. По-видимому, ее научила этому еще в молодые годы нелегкая жизнь в многодетной крестьянской семье, в которой были четыре сестры и два брата. Во многом наша жизнь в Мологе была связана с домом. Дом был большой и просторный, что позволяло в одну из отдельных комнат пускать жильцов, а более значительную часть площади сдавать в аренду городским учреждениям, где мать одновременно оформлялась на работу в качестве уборщицы, сторожа или курьера. И это было хорошим подспорьем для нашего бюджета. Иногда в летнее время в отдельной комнате поселялись приезжавшие на отдых москвичи. Особенно запомнились мать с дочерью – очень милые, интеллигентные и культурные люди, – сразу же с ними установились доброжелательные отношения. Впоследствии, во время моих командировок в Москву я несколько раз их навещал. В течение более продолжительного времени в отдельной комнате проживали двое приезжих, работавших в уездном комитете комсомола. Одним из них был Николай Зиновьевич Емелин, с которым потом меня свела судьба еще два раза. Второй раз я с ним встретился в Рыбинском авиационном институте, где он учился на одном потоке со мной, и закончили мы институт одновременно. Во время учебы, некоторое время он был секретарем парткома. В третий раз я встретился с Н.З. Емелиным уже во время пребывания в Уфе, где он занимал высокий пост генерального прокурора республики по промышленности. На правах старых знакомых мы с женой посетили Николая Зиновьевича и его жену на их квартире. Вспоминали молодые годы, город Мологу и учебу в РАИ. Н.З. Емелин был незаурядной личностью, волевым человеком и прекрасным организатором. Я храню о нем воспоминания как о глубоко принципиальном и честном человеке. Первым арендатором двух больших комнат дома была контора Главвода. Управляющий имел двоих детей, которые иногда приходили в контору, и, в конце концов, я с ними познакомился, и у нас установились товарищеские отношения. Их семья жила на нашей улице, и время от времени они приглашали меня к себе, хотя я очень стеснялся. Их мать приглашала меня пить чай из семейного самовара с липовым медом. И вот однажды произошло событие, запомнившееся мне на всю жизнь. Как обычно, мы с ребятами вошли в зал и увидели, что там сидит седой как лунь человек. Хозяин с гордостью сообщил, что это знаменитый

Юные мологжане рады прошедшему дождю.

революционер Николай Александрович Морозов, который 21 год провел в Шлиссельбургской крепости за свою революционную деятельность. Он приехал в Мологу в связи с тем, что по постановлению правительства ему должна быть возвращена какая-то недвижимость, ранее принадлежавшая семье Морозовых. В это время ему было только 65 лет. Уже много лет спустя я прочел в энциклопедическом словаре, что Н.А. Морозов во время пребывания в Лондоне познакомился с К. Марксом, был народовольцем и за свою деятельность был приговорен к бессрочным каторжным работам, которые затем были заменены заключением в крепость, был освобожден оттуда в ходе революции 1905-1907 гг. Он был ученый и поэт, почетный член АН СССР. Конечно, в то время, когда состоялась наша случайная встреча с Н.А. Морозовым, я ничего этого не знал, поэтому не смог полностью осознать всей значительности встречи с таким известным человеком. Теперь я

корову сеном на всю зиму. На сенокос выходили всей семьей, а для меня купили и насадили короткую косу, и я здесь впервые научился косить. Затем траву сушили. Собирали в небольшие копны и на лошадях через паромную переправу перевозили домой. В первые годы после революции жили голодно, так как не было хлеба и сахара, хотя были обеспечены молочными продуктами, мясом, яйцами и овощами. В этих условиях полностью подтверждается народная мудрость, что хлеб – всему голова. Чтобы както улучшить наше положение, мать взяла небольшой участок земли у леса, мы его вручную вскопали и посеяли на нем рожь. Ближе к осени, когда рожь поспела, мать серпом ее сжала и связала в снопы, которые привезли домой, подсушили и обмолотили. Для меня братья сделали небольшой цеп, и я наравне с ними принимал участие в обмолоте ржи, чем весьма гордился. Мать где-то достала ручной жернов, с помощью которого зерно

2013

положенного в глубине большого сада. Он (этот сад), вероятно, был у хозяев экспроприирован и превращен в городской сад для отдыха горожан. В саду недалеко от нашей веранды была построена сцена, там часто играл духовой оркестр, а в темное время дня на экране сцены демонстрировались новые кинофильмы, сопровождаемые игрой на рояле. Для бесплатного просмотра через окна веранды к нам приходили знакомые и соседи. К нашему дому относился большой земельный участок, который нами использовался под сад и огород. Как и многие другие горожане, мы держали корову, свиней и кур, для которых во дворе дома были хорошие помещения. Это было важнейшим источником для жизни. Часть получаемого от коровы молока приходилось сдавать государству, но взамен этого на другой, затопляемой стороне реки нам, как и другим горожанам, выделялись небольшие сенокосные участки, позволявшие в удачные годы обеспечивать

135

уже не в состоянии воспроизвести то, что он нам рассказал о своей жизни, но хорошо помню, что мы слушали его с большим интересом и вниманием. После ухода от нас конторы Главвода в больших комнатах дома размещался Мологский уездный статистический отдел Исполкома, и мать была принята туда на работу в качестве курьера, с зарплатой 9 рублей в месяц. Мне довольно часто приходилось выполнять функции курьера вместо матери, разносить почту и посещать для этого многие учреждения. Наш дом стоял своим фасадом на красной линии Коммунистической улицы, и, благодаря тому, что имел высокий фундамент, проходящие по тротуару люди не могли обозревать внутреннюю часть его. С левой стороны к дому примыкала веранда, имевшая отдельный выход непосредственно на улицу, что очень удобно при позднем возвращении домой. Веранда была на расстоянии около двух метров от забора соседнего углового дома, рас-

Мологское городское мужское училище.

136

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

Земская больница.

смололи и получили муку довольно крупного помола. Когда же мать испекла ржаные лепешки, мы испытали большую радость. Отсутствие сахара пытались компенсировать выращиванием сахарной свеклы, которую ели в пареном виде или же варили из нее густой сладкий сироп. Во время учебы в начальной школе я вместе с другими ребятами бегал на сенную площадь, где

около возов с кочанной капустой мы собирали листья и с удовольствием их ели. В последующие годы, с введением НЭПа, положение стало улучшаться, в продаже появились мука, сахар, растительное масло и другие продукты, но для их покупки было очень мало денег. В летнее каникулярное время, когда не нужно было ходить в школу, ребята с

нашей улицы вблизи домов устраивали различные игры. Наша улица была довольно широкой, и мы ее часто использовали в качестве футбольного поля, на котором играли тряпичным мячом. Иногда то же поле использовали для игры в лапту. Среди других игр большим уважением у нас пользовалась игра в крокет – в доме напротив нашего было для нее очень ровное и чистое

Для продолжения учебы я перешел в среднюю, в то время 9-летнюю общеобразовательную школу, которая была к моему удовольствию расположена на расстоянии одного квартала от нашего дома. Там сложился дружный коллектив квалифицированных учителей, многие из которых закончили Московский государственный университет, вернулись в Мологу и стали преподавать

Примерно наполовину пути от кладбища до озера был расположен очищенный от леса и огороженный участок, на котором поставил небольшой дом и поселился одинокий человек, он вывозил из города фекалии и разливал их на своем поле как удобрение, а на поле сеял рожь. Для этой цели у него была старая кляча, дрожки с деревянной бочкой и черпак на конце длинного шеста. В районе описанного места были сильные запахи, поэтому всегда было желание как можно скорее миновать это место и побыстрее подойти к озеру. После молодой поросли березняка взору открывался вид на большое лесное озеро. У кромки воды росли высокая осока и камыш, очень удобный для водоплавающих птиц. Старожилы говорили, что озеро очень глубокое и, даже когда связывали несколько вожжей, достать до дна не могли. Основное зеркало воды было чистым от растительности, что также указывало на его большую глубину. Вокруг озера охотники протоптали тропинку и утверждали, что ее общая протяженность около шести километров. На озере с ранней весны и до глубокой осени было изобилие водоплавающих птиц. Мои братья иногда ходили туда на охоту, приносили уток, гусей, а однажды даже журавля. Однако охота здесь была сопряжена с большой опасностью из-за трудного подхода к чистой воде и необходимости плавать за добычей. Мне в летнее время нравилось просто прогуляться до озера и полюбоваться им без каких-либо других целей. Одно время Михаил увлекался стрельбой из лука, но ему не удавалось добиться высокой точности попадания в цель. Тогда он придумал и изготовил оригинальное деревянное ружье, у которого был ствол и обычный приклад. Через ствол скользила приводимая при спуске лука тонкая стрела. Мне захотелось испытать это ружье, и я направился в наш сад. Там увидел, что на забор села красивая пухлая, с красными бочками малиновка, я прицелился, спустил лук. И стрела пронзила ее. Мне стало невыносимо жаль эту птицу, щебетанье которой звучит всегда както по-особому печально. Тут же около забора я и похоронил ее. Уже прошло много лет с того времени, и однажды я услышал игру на фортепиано произведения Чайковского «Похороны птички», и я вновь проникся теми чувствами жалости и грусти, которые испытал в тот день в саду. Пожалуй, больше всего впечатлений и дорогих мне воспоминаний о жизни в городе Молога так или иначе связаны с пребыванием в школе. В сентябре 1919 года я поступил в первый класс образцовой начальной школы в возрасте

2013

мою жизнь. Братья хорошо знали тонкости многих видов охоты. Например, ранней весной, как только сходил снег за Волгой на лесных полянах, они заблаговременно готовили шалаш для охоты на тетеревином току. Один раз взяли меня, и я с большим интересом наблюдал тетеревиный ток – это удивительное по красоте зрелище. Вспоминается интересный случай, который произошел во дворе нашего дома. В конце двора стоял хлев, в котором держали свинью, а на насестах располагались на ночь куры. И вот однажды утром мать обнаружила на полу несколько мертвых куриц с разорванными горлами. Братья установили, что здесь разбойничали хорьки. У них оригинальный способ доставания кур с насеста: они выпускают сильнодействующий газ, и одурманенные куры падают с насеста. Так происходило в течение нескольких дней, пока братья не достали капканы. В результате все хорьки были изловлены, с них сняли шкурки и кустарным путем обработали. Мать сшила несколько меховых шапок, которые были очень теплыми, но от них неприятно пахло. Заволжские места были богаты не только разнообразной дичью, но и грибами, ягодами. Ежегодно мать осенью вместе со знакомыми женщинами ходила туда на моховые болота и собирала большую корзину-прутянку брусники и клюквы, делала заготовки на зиму. Теперь очень грустно сознавать, что все это богатство, неповторимая красота и просторы ушли безвозвратно под воду и больше не радуют глаз человека. В окрестностях города Мологи в лесу, примерно на расстоянии 4 километров, было расположено, как его тогда называли, Свято-озеро. Однажды братья взяли меня с собой, и я увидел удивительно красивое место, куда после много раз ходил один. Путь к озеру начинался от городского кладбища и был очень живописным. По обе стороны дороги стояли сосны, а по мере углубления в лес дорога переходила в тропинку, сосны сменял молодой березняк. По пути попадались участки моховых болот, где росли клюква, грибы-моховики, а под молодыми березками – подберезовики.

137

поле. Идущие вдоль домов тротуары были местом для катания деревянных и металлических обручей с бочек. Излюбленным и очень удобным для игр был холм, на котором стоял старый собор, недалеко от речной пристани. Здесь мы играли в ножички, свайку и другие интересные для нас забавы. Мои братья, Семен и Михаил, любили природу, имели охотничьи ружья и были страстными охотниками. После удачной охоты часто возвращались домой с трофеями. На охоту ходили чаще всего за Волгу, где по направлению к Рыбинску был большой лесной массив, луга и многочисленные озера. До сих пор мне неизвестно, от кого они унаследовали страсть к охоте, которую не растеряли на протяжении всей своей жизни. Однажды братья убили матерую волчицу и, привязав ее к шесту, на плечах принесли домой. Все, кто их встречал по пути к дому, выражали свое удивление большим успехом и отвагой молодых охотников. Пока волчица висела в сарае, к нам приходили многие горожане посмотреть на нее вблизи, поражаясь ее огромным размерам. Ведь такое зрелище случается не каждый день, а очень и очень редко. Как-то братья загорелись желанием приобщить к охоте и меня. Средний брат Михаил был большой умелец на все руки, но особенно хорошо разбирался в охотничьих ружьях. Он где-то достал старый ствол шомпольного ружья 32-го калибра и к нему ружейный замок. После ремонта замка и искусного изготовления приклада получилось маленькое, легкое шомпольное ружье, которое, к большой радости, было вручено мне. Вскоре мы уже втроем отправились за Волгу на утиную охоту, и здесь я впервые в жизни убил дикую утку. Это послужило началом и моего увлечения охотой, которое и сохранилось у меня на всю жизнь. В этом месте моего повествования хотелось бы сделать небольшое отступление и написать, что я также с детских лет любил природу, не переставал удивляться бесконечному разнообразию ее творений – растительного и животного мира. Эту любовь привили мне в школе, и в значительной степени я приобрел ее от своих старших братьев. Эта любовь во многом скрасила

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

138

7 лет и через четыре года ее закончил. Мне очень хорошо запомнилась наша первая учительница Лина Андреевна, всегда безупречно и строго одетая, подтянутая и в то же время очень приветливая и добрая. Мы ее очень любили и почти всегда после уроков провожали до дома. Ее отец был начальником пожарной охраны города и жил с семьей в доме рядом с пожарной каланчой. Наша первая учительница была для нас предметом восхищения и образцом для подражания. Для продолжения учебы я перешел в среднюю, в то время 9-летнюю общеобразовательную школу, которая была к моему удовольствию расположена на расстоянии одного квартала от нашего дома. Там сложился дружный коллектив квалифицированных учителей,

многие из которых закончили Московский государственный университет, вернулись в Мологу и стали преподавать. Из этого коллектива мне хочется особо выделить преподавательницу математики Манькову Екатерину (к сожалению, отчества не помню), которая прекрасно знала предмет и очень старалась как можно больше знаний передать ученикам. Все это я высоко оценил несколько позднее, когда смог выдержать конкурс в Рыбинский механический техникум. Вспоминаю, что по результатам вступительной письменной работы по математике сразу же отсеялась половина поступающих. Педагогический коллектив в школе оставался неизменным длительное время, что оказывало, безусловно, положительное внимание на постановку

и проведение учебного процесса. Но когда я перешел в восьмой класс, к нам пришла новая молодая преподавательница, и сначала учащиеся относились к ней настороженно. Однако очень дружественное и внимательное к нам отношение плюс обаяние сыграли свою роль, и она была учащимися признана, хорошо вписалась в преподавательский коллектив. Теперь уже через много лет, прошедших с того времени, и исходя из личного многолетнего опыта педагогической работы в качестве профессора вуза, я полностью убедился в том, что для успеха педагогической работы первостепенное значение имеет хороший взаимоуважительный контакт с учащимися или студентами, глубокое знание своего предмета, общий уровень

образования и научной эрудиции, педагогическое и методическое мастерство преподавателя, демократичность в отношениях с обучаемыми. Мне теперь кажется, что наши школьные преподаватели в значительной степени обладали многими из перечисленных качеств квалифицированного педагога. Директором школы был мой однофамилец Куликов (если не ошибаюсь, Николай Николаевич) – интеллигентный и образованный человек в широком смысле этого слова. Он хорошо относился к учащимся и, пожалуй, даже был излишне демократичен, ведь в некоторых случаях директору нужно быть и строгим. В те годы наш директор руководил Мологским краеведческим музеем, где были собраны редкие и интересные экспонаты, а также уни-

2013

Город Молога. Вид с левого берега реки на Воскресенский собор. Фото 1935 г.

кальные документы об истории города. В этом музее я неоднократно бывал и с большим интересом знакомился с экспонатами. Н.Н. Куликов стремился привить учащимся любовь к истории своего края и города. В пополнении нашего краеведческого музея участвовали мологжане, любившие природу и хорошо знавшие свой родной край. Из их числа мне особенно запомнился весьма неординарный человек, истинный любитель и знаток природы, прекрасный охотник и следопыт. В городе его знали под фамилией Лесовик. Он пешком прошел вдоль и поперек Мологский край и окрестности города Мологи. Он сам изготовлял чучела птиц и зверей, собирал редкие растения и травы, часть из которых передавал в музей. Иногда на довольно пустынных улицах города можно было увидеть его одинокую фигуру с котомкой за плечами и неизменным ружьем. Он ходил в лес на длительное время и там жил. Для меня Лесовик был загадочным человеком. По линии краеведческого музея в летний сезон проводились экспедиции по Мологскому краю и археологические раскопки. Во время одной из таких раскопок погибли несколько рабочих, и директор музея был обвинен в халатности при проведении подобных работ. Дело рассматривал городской суд, его решение я не помню, но помню, как мы, школьники, переживали эту случайную трагедию и очень сочувствовали хорошему человеку, каким был Н.Н. Куликов. В нашей школе вводились демократические принципы управления, одним из примеров этого может служить избрание из числа учащихся школьного комитета. В старших классах я тоже входил в состав комитета, и мне было поручено организовать питание учащихся. Был найден огромный медный самовар, который кипятили к моменту большой перемены. Мне были выделены средства, помнится, в сумме – 5 рублей, и я ежедневно с корзинкой ходил в расположенную напротив булочную, где брал румяные и хрустящие малые французские булочки стоимостью 3 копейки и красивые витые плюшки, стоившие 5 копеек.

В большую перемену я их продавал за ту же цену вместе со сладким чаем, и мероприятие пользовалось у школьников успехом. Это было для меня первым общественным поручением. Школьные годы замечательны тем, что взрослеющий человек, как губка, впитывает в себя новые знания, приобретает жизненный опыт и, оценивая его, отбирает для себя наиболее значительное на последующую жизнь. Здесь очень большую роль играет чтение книг, и теперь я вспоминаю, что именно тогда по настоящему испытывал радость общения с книгой, читал запоем. Городская библиотека находилась почти напротив нашего дома, и я туда часто ходил. Я с восхищением прочел эпос Лонгфелло «Песнь о Гайяватте», увлекался чтением приключенческой литературы, как и большинство ребят в моем возрасте. С удовольствием прочел книги Фенимора Купера «Кожаный чулок», «Последний из могикан», книги Майн Рида, зачитывался книгами Генрика Сенкевича «Камо Грядеши», «Пан Володыевский», любил О. Генри, Вальтера Скотта. У меня было много друзей и товарищей, но более отчетливо вспомнились два – Виктор Матвеевский и Анатолий Иванов. Семья Матвеевских жила недалеко от нашего дома, поэтому с Виктором мы часто встречались. Если я не ошибаюсь, в ведении его отца была небольшая дизельная электростанция, обеспечивавшая горожан не очень ярким и не всегда надежно действующим освещением. Мы с Виктором иногда ходили на станцию и наблюдали запуск и работу дизеля. Вероятно, это и послужило одной из первоначальных причин появления определенного интереса к технике, что и определило мою дальнейшую судьбу. В 1924 году, когда до Мологи дошло известие о смерти В.И. Ленина, я вступил в пионерскую организацию, мать сшила мне красный галстук, и я стал его носить. Через некоторое время я стал вожатым звена. Сейчас уже довольно смутно помню то, чем мы в пионерской организации занимались. Мы регулярно собирались, что-то изучали и обсуждали. У нашего пионерского отряда были враждебные столкновения и потасовки с неорганизованными ребятами, в вечернее время схватки происходили на городской площади. В них принимало участие много ребят, некоторые были вооружены пугачами, которые пускали в ход. В 1926 году я вступил в члены комсомольской организации нашей школы. Она шефствовала над пионерской организацией, и вскоре меня избрали вожатым пионерского отряда. По рекомендации комсомольской организации Уездный комитет комсомола (УКОМ) несколько раз в ранге внештатного

139

В летнее каникулярное время, когда не нужно было ходить в школу, ребята с нашей улицы вблизи домов устраивали различные игры. Наша улица была довольно широкой, и мы ее часто использовали в качестве футбольного поля, на котором играли тряпичным мячом. Иногда то же поле использовали для игры в лапту. Среди других игр большим уважением у нас пользовалась игра в крокет...

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

140

инструктора командировал меня в сельские районы для оказания помощи местным комсомольским организациям, что я и пытался добросовестно выполнять. Одной из форм идейного воспитания было проведение так называемых политбоев по определенной тематике, как правило, связанной с революционными событиями. В летнее время подобные политбои проводились в городском саду рядом с нашим домом. Я несколько раз участвовал, и мне даже удавалось побеждать и получать премию – флакон одеколона или чтото подобное. Наиболее значительным мероприятием к празднику, которое запомнилось мне, была постановка в школе известной в то время пьесы «Бунт машин». Я также был в числе самодеятельных артистов и очень старался как можно лучше сыграть свою роль. Хотелось бы особо подчеркнуть, что тогда была самая правильная, сознательная дисциплина, позволяющая все мероприятия проводить наилучшим образом, без какого-либо принуждения или малоприятной обязанности. Школьные годы – прекрасная пора жизни, и воспоминания о ней были бы неполными, если не написать о первой влюбленности. Все началось в восьмом классе, в котором вместе со мной училась Шура Евсеева. Как-то вдруг, неожиданно даже для самого себя, она мне стала очень нравиться, и я часто смотрел на нее, не отрывая взгляда. При ней очень смущался, краснел, проявлял робость. Во время школьных игр всегда выбирал ее, а когда кто-то из ребят принес в школу игру в фанты, я выбирал карты с любовными объяснениями и передавал ей, но мне кажется, что она к этому относилась спокойно. Конечно, моя влюбленность не оставалась тайной для моих одноклассников, и они подшучивали по этому поводу в дружеском тоне. Отец Шуры работал штурманом на двухпалубном пароходе «Златовратский», который курсировал между Мологой и Рыбинском. Семья Евсеевых жила в Заручьие и иногда мне приходилось провожать Шуру домой, но это было не вполне безопасно, так как ребята этого района относились к нам недружелюбно. Были случаи, когда на пути нас останавливали, освещали спичками (на улицах города электрического освещения не было) и советовали в их район не ходить, но до драк дело не доходило. После окончания школы я поступил в Рыбинский механический техникум. С этого момента я уже Шуру не встречал, хотя первые годы учебы постоянно бывал в Мологе и ее вспоминал. Через некоторое время от знакомого узнал, что она вышла замуж и живет где-то

в Рыбинске. Наша последняя встреча произошла только через 35 лет, когда я приехал из Уфы в Рыбинск на товарищескую встречу со своими однокурсниками. Встреча проходила в бывшем здании института, которое к тому времени занимал авиационный техникум. Оказалось, что Шура здесь работала библиотекарем, и к ней меня привел мой друг и товарищ М.А. Рапов, которому она сообщила, что мы с ней вместе учились в Мологской школе. Так закончилась моя жизнь в городе Мологе и теперь, спустя несколько десятилетий, у меня иногда возникает вопрос: имеет ли город Молога в 21-ом веке какую-либо перспективу возрождения на своем исконном или новом месте или же память о городе с каждым днем будет все дальше и дальше уходить вглубь истории? Теперь много лет спустя после осуществления проекта приходится слышать и читать высказывания многих специалистов и отдельных людей, знакомых с проблемами Большой Волги, о том, что проект содержал крупные просчеты и его практическая реализация вряд ли была необходимой и целенаправленной. Оппоненты проекта теперь утверждают, что проектантам не удалось достаточно глубоко изучить и проработать весь широкий комплекс проблем, прежде всего экологических, экономических и социальных. При реализации проекта были ликвидированы большие лесные массивы и выведены из хозяйственного оборота огромные невосполнимые земельные угодья, удобные для ведения хозяйства и проживания десятков тысяч людей. Специалисты также утверждают, что

ряд гидроэлектростанций каскада дают незначительную долю в общем балансе производства электроэнергии и используются в периоды пиковых нагрузок. Однако не следует забывать, что в период Великой Отечественной войны Рыбинская гидроэлектростанция в тяжелейшие дни защиты Москвы снабжала ее электроэнергией, что тогда имело большое значение. При эксплуатации каскада станций возник ряд экологических проблем. В большом регионе, примыкающем к Рыбинскому морю, в том числе и в городе Рыбинске, к худшему изменился климат, ставший более влажным и дождливым. Негативное влияние на состояние водных ресурсов оказывает наличие большого числа шлюзов Приют города Мологи.

На протяжении своей жизни в Мологе не припомню случая, чтобы на улице повстречался сильно выпивший и тем более пьяный человек.

развития отечественной энергетики нам смогут помочь только фундаментальная наука и научно-технический прогресс. В мою задачу не входит критика проектов гидроэнергетики, тем более что я и не являюсь специалистом в этой области. Это всего лишь отдельные соображения, сложившиеся у меня на основании известных мне сведений по проблеме, предопределившей трагическую судьбу целого города и крупные неприятности для проживавших там людей. Теперь, каждый раз, когда я думаю о пропавшем городе, сжимается сердце при мысли, что тихий, уютный, уездный городок с большим историческим прошлым, город моих беззаботных дней детства и юности тихо погрузился в воду огромного рукотворного Рыбинского моря и как будто навеки угас. Но человеческая память сильнее водных глубин, и она хранит образ этого русского города. В памяти нужно сохранить город таким, каким он был в действительности. Теперь осталось уже не так много людей, которые жили в городе до последних дней его существования и все видели собственными глазами. Я отношу себя к их числу, и в предложенных читателю воспоминаниях постарался как можно детальнее воспроизвести отдельные фрагменты о Мологе и былой жизни в ней. Как-то, уже много лет назад, я услышал, что в Рыбинске по инициативе патриотов земли, где они родились и выросли, было решено воссоздать музей города Мологи. Это начинание было поддержано редакцией газеты «Рыбинская правда» и проживавшими в Рыбинске мологжанами. Потом я раздобыл газету «Рыбинские известия» за 16 августа 1995 года и из нее узнал, что 12 августа в Рыбинске был проведен день города Мологи и торжественно открыт музей города и Мологского края в качестве филиала

Рыбинского историко-архитектурного художественного музея-заповедника. Думаю, что люди, участвовавшие в благородном деле воссоздания музея, отдавшие ему много сил и энергии, заслуживают самой большой благодарности от всех знавших старинный город Мологу и тех людей, которые будут жить после нас. В той же газете сообщалось, что во время открытия музея была отслужена панихида по городу Мологе. По этому поводу меня берет сомнение, оправдано ли это и усилит ли все это нашу память о городе. Ведь город не постигло стихийное бедствие и не погибли люди, а я до сих пор считал, что по христианским обычаям панихиду служат по умершим, по невинно убиенным, по погибшим на аварии и на войне. Мне кажется, здесь другой случай. Вероятно, есть и другие примеры, когда по тем или иным причинам города переносятся на новые места и при этом переселяются ранее жившие там люди. Другое дело – как это сделать и как было сделано в конкретном случае. Доводы за проведение панихиды не кажутся мне убедительными и, вероятно, в большей степени рассчитаны на внешний эффект. У меня создалось впечатление, что мы навсегда прощаемся с городом и исключаем возможность его возрождения, с чем я не согласен. Фундаментальная наука и научнотехнический прогресс не стоят на месте, и может наступить время решения глобальных проблем, свершения крупномасштабных проектов без негативных последствий для природы и человека, и тогда станет возможным возвращение утраченных ценностей. Поэтому нужно верить в то, что тогда будут созданы условия и осознана целесообразность возрождения города Мологи, но уже на новом качественном уровне. До тех пор память о нашем дорогом городе нужно бережно хранить, и добрые люди это сделают.•

141

и шлюзования судов, при котором возникает застой воды, гниение водорослей и гибель рыбы. Эту печальную картину приходилось наблюдать во время многократных поездок на теплоходе. Кроме того, в низовьях Волги погибает много ценнейших осетровых рыб при их прохождении через шлюзы к местам икрометания. Сегодня, в условиях всеобщей экологической разрухи в стране, Великая Волжская магистраль работает лишь в полсилы, объемы грузоперевозок резко сократились, пассажирские перевозки также – из-за непомерных цен на билеты и обслуживание. Технические мероприятия по содержанию судоходной части реки из-за отсутствия средств проводятся не в полной мере. Таким образом, Волжская магистраль в целом в значительной степени утратила свое былое значение для экономики страны. Несмотря на ряд негативных факторов, все же от гидроэнергетики в настоящее время и в ближайшем будущем отказаться нельзя, ее нужно развивать и совершенствовать. Мне кажется, что для этого нужно, прежде всего, обобщить уже имеющийся опыт эксплуатации существующих станций, вести научный и инженерный поиск новых, более совершенных проектных решений, которые позволили бы в максимальной степени избегать негативных явлений для природы и человека, вызываемых гидростроительством. Не так давно казалось, что с развитием атомной энергетики энергетическая проблема успешно решается, но оказалось, что здесь возникают еще более сложные проблемы, связанные с обеспечением высокой надежности работы АЭС и безопасности для окружающей природы и людей. В этом нас убедили трагические события на Чернобыльской АЭС. Выбрать новые и оптимальные пути дальнейшего

2013

Дом К.Н. Черемхина в Мологе. 1916 г. РбМ.

ДЕТСТВО НА БЕРЕГАХ ШЕКСНЫ Антонина РОЗОВА Счастливое и далекое детство мое прошло у красивейшей, чистейшей, светлой реки Шексны. В полукилометре от нее стояло старинное село Копорье Ермаковского района,1 – моя родина. Оно насчитывало больше сотни домов, в нем были больница, двухэтажная аптека, начальная и неполная средняя школы, промтоварный и продовольственный магазины, винный магазин («казенка»), почтовое отделение, здания сельского совета с конторой колхоза и, конечно, церковь, колокольня которой достигала 70 метров в высоту. В селе были также изба-читальня, клуб и ветпункт. Местность наша была чуть холмистая, больничные постройки и церковь располагались на возвышении. Мы, дети, зимой катались с этой высоты на лыжах и санках. Внизу протекала речка, впадавшая в Шексну, размером с реку Черемуху. В ней были глубокие затоны, и в них купались и дети и взрослые. Речка летом не пересыхала.

142

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

о самым притягательным и чарующим местом была река Шексна. Ее тихое течение, ее казавшаяся янтарной на солнце прохладная вода тянули к себе и старых, и молодых. Кто хоть раз видел ледоход на Шексне, тот его никогда не забудет. Ледоход для нашего села и расположенных на правом берегу реки деревень Падуя, Борочка и других был праздником. На берег реки стекалось множество взрослых и ребятишек, приходили целыми семьями. Шум, грохот, треск льдин, наползавших друг на друга до высоты в 3 метра! На снеговых льдинах, среди следов саней, дорог, прыгали иной раз зайцы… Люди с замиранием сердца смотрели на эту картину 2-4 часа. После ледохода, когда по очищенной Шексне плыли только маленькие льдинки, она разливалась на огромную ширину, наступало половодье. Летом, возле возвышенного правого берега реки со дна били ключи. Купаться здесь было опасно. А левый

берег был настоящим чудом, с прекрасным пляжным, желтым песком, в котором глубоко утопали ноги. Дно реки было тоже песчаное, желтое, потому и река казалась янтарной. За косой песка – заросли ежевики (синей малины), выше и рядом – изобилие черной смородины. А дальше – озерца, ямки, заполненные водой со времени половодья. Летом в них было полно карасей, крупных и жирных. Их ловили прямо руками. Вокруг росла высокая сочная трава, а в ней было полно лягушек и ужей. Мальчишки нас ими пугали. Вокруг ям рвали дикий чеснок (головок мы не видели, так как рвали только перо, негорькое, очень вкусное). Уйма щавеля, мясистого, с кислинкой. А черемуха!… Весной наша красавица река принимала первое судно – «грязнуху» (так называли специальное судно с баржей которое чистило дно Шексны). Мы, малышня, целыми днями не уходили с берега, а ведь был еще апрель месяц. Нам было очень интересно смотреть, как огромные чаны,

нагруженные песком, галькой, разгружались с помощью движущейся «лестницы»-лебедки на баржу. Да к тому же и рыбы шло полно, оглушенной чисткой. Здесь и щука, и язь, и жерех, и лещ, и вьюн, и окунь, – прямо косяками. Но основное рыбное богатство нашей кормилицы Шексны – стерлядь. Это хрящевая рыба, кожа как у налима, но бугристая вверху, как осетр, узкая. Мясо цвета яичного желтка, вкусное… У нас ее было много. После «грязнухи» шел первый пассажирский пароход. Он приветствовал жителей деревни длинными гудками. Судоходство открывалось с начала мая. Стояла удивительная красота в природе! Пристань от нас была в двух километрах, в деревне Борочек. Пароходы шли мимо нас до Гаютина, Череповца вверх, а вниз – до Рыбинска, Ярославля, Астрахани… Лето, конечно, лучшая пора. Так как купаться можно было только на левом берегу, то у нас работал паром, перевозивший людей и животных.

Антонина РОЗОВА (Пойгина) родилась в 1928 году в крестьянской семье в селе Копорье Мологского уезда Ярославской губернии, окончила Угличское педагогическое училище и Ярославский педагогический институт, с 1947 года – учитель русского языка и литературы, работала директором Егорьевской 8-летней школы Угличского района, 2-й и 7-й средних школ города Углича, детского дома № 2, была награждена знаком «Отличник народного просвещения». Публикуемые здесь воспоминания посвящены землям Ермаковского района (был выделен в 1929 году из состава Мологского уезда), оказавшимся в зоне затопления Рыбинского водохранилища. Ушла из жизни А.П. Розова 9 июня 2012 года.

143

2013

Тоня Пойгина. 1935 г.

Переправлялись и на лодках. Левый берег был раздольем и для скота – заливной, трава росла очень густая, высокая. Взрослые на покос уезжали на весь июль месяц – строили за рекой шалаши, жили в них. По утрам косили траву, днем сушили и увозили. Какой стоял удивительный аромат от скошенных трав! Не забыть… Мы в это время купались

и загорали. Я помню, однажды не было ни парома, ни лодок на правом берегу, а мы пришли купаться. Недолго думая, скинули сарафанчики, платьишки, остались в одних трусиках и… поплыли на другой берег. Ничего, устали, но доплыли, зато хорошо потом влетело от взрослых. Плавать я научилась в 5 лет, когда чуть не утонула в Шексне. Я ходила

тогда в детсад (с этого времени я и помню свое детство). Наша воспитательница решила показать Шексну, плывущие по ней пароходы и баржи. Мы, конечно, очень обрадовались. Переехали через реку на пароме, бегали, играли на теплом песке. Нам разрешили поплескаться у берега. Я вошла в воду около парома и… попала в ямку, нечаянно присев,

ВОСПОМИНАНИЯ •

2013

144

и меня понесло течением. Я помню, что плыла на спине и почему-то не тонула. Меня хватились, когда я была уже далеко от берега. Помню, что я не кричала. Меня спасла воспитательница, бросившись в реку одетой. Когда она меня вытащила, то только тогда я испугалась и долго плакала, а она, тоже плача, держала меня на руках. С туфель и красивого платья ручьями стекала вода… Потом в нашей речке, впадающей в Шексну, я без боязни научилась плавать. Мы позднее даже ныряли с плотов (баржи тянули по Шексне длинные, широкие плоты леса) прямо в реку. Надо сказать, что с детства я была боевая, ничего не боялась. Впрочем, девочки, мои одногодки, были такие же боевые. Вспоминаю, как в мае, в конце месяца, не очень просохшие от половодья пространства покрывались цветущими ландышами. Чудо! Особенно много их было на Бычьей горе. А чуть позднее по всему левобережью белыми ароматными кистями красовалась черемуха. Сколько ее было, что не охватишь взглядом. Чарующая красота!. А полевые цветы… Особенно много было душистой белой фиалки. Наши места были богаты лесом, в основном строевым: ель, сосна. Огромные пространства леса. А где такой лес, там ягоды и грибы. Ягод бывало множество – от земляники до морошки и клюквы. Черника, росшая вместе с багуль-

Дом Павла Матвеевича Пойгина в селе Копорье (стоят: крайняя слева – Пелагея Пойгина (мать автора), крайняя справа – Антонина Пойгина. 1937 г. Павел Матвеевич и Пелагея Евстафьевна Пойгины. 1937 г.

Пелагея Евстафьевна Пойгина с детьми Иваном, Алексеем, Николаем и Антониной. Село Копорье, 1931 г. Н.П. Пойгин (на фото стоит сзади) впоследствии руководил около 30 лет СПТУ № 1 города Рыбинска.

У нас в селе сохранялись и русские обряды, например, проводы масленицы. Зима еще, но уже чувствуется приближение весны. И вот мы, по заданию взрослой молодежи, собираем колеса, бочки, ненужные в селе, колотые дрова, приносим из лесу, куда ходим на лыжах, хвои; находим высокий, длиной 3 метра кол. Все это свозится на санках на холм за село, за речку. Вечером, когда стемнеет, взрослые парни укладывали привезенный нами хлам в пирамиду, в середине ее устанавливался кол. На его конец привязывали просмоленную паклю, которую потом поджигали. Сколько радости, крика, веселья было у горящего костра! И гармошка играет, и пляска хороводная вокруг костра с частушками! Летят снежки, кувыркаются сельчане, далеко виден горящий факел… Зимой мы очень любили коньки. Мы сразу надевали их, как только замерзали реки. Коньки наши были деревянными (деревяшки, а внизу горизонтально вбитая проволока).

Коньки привязывались веревкой к валенкам. Надо отметить один факт: мы, дети, были очень дружны. Дружба эта начиналась в основном со школьной скамьи. Здание начальной школы (1 – 4 классы) находилось в центре села, у проезжей дороги, от которой школа была отгорожена небольшим садом (кусты сирени, шиповника, в центре – цветник). Здание было старинное, двухэтажное, красиво оформленное снаружи и внутри. Особенно мне нравилась деревянная, с изысканно изрезанными перилами и столбиками, витиеватая лестница внутри здания, ведшая с первого этажа на второй. Мы любили кататься по ее перилам, когда не было учителей. Снаружи здание было выкрашено в желтоватый цвет. Было в нем четыре классных комнаты, просторных, светлых, с высокими потолками. Коридор был небольшим. Классы находились на первом этаже. На втором – пионерская комната. Что было там еще, не помню. Мне особен-

145

ником, запах от которого ударял в голову, и гонобобель, и малина, и крупная брусника, ароматная (особенно много было ее на лесных вырубках вокруг пней)… А сколько грибов у нас было и каких! Запомнились мне наши детские игры: лапта, городки, чижик, волейбол… В них играли и взрослые. Особенно увлекались мы лаптой. Поддадут мяч палкой, а он летит высоко и далеко; попробуй поймай и попади в бегущего до условной черты! Очень увлекательная игра. Теперь что-то о ней забыли. Чижик – игра на ловкость. Сделанный деревянный «чижик» (часть доски 70х20 мм с заостренными концами) лежит на земле в очерченном кругу (25х25 см), и по концу его водящий ударяет лопаточкой. «Чижик» летит, его надо поймать. Кто поймает, тот бьет по «чижику», а предыдущий человек выходит из игры. Сейчас эта игра тоже забыта. Конечно, взрослые играли в эти игры в свободное от работы время, особенно вечером.

2013

Антонина Павловна Пойгина. Июль 1959 г.

146

2013

•

ВОСПОМИНАНИЯ

но памятен сбор золы, который нам поручали в школе. Собиралась она зимой для колхозных полей. После уроков с санками и ящиками на них мы парами ходили по домам колхозников. Мы ее собирали много и ссыпали на территории скотного двора в большие бочки. За ударный труд учительница дарила по три пряника (а тогда они были овальной формы, сиреневого цвета с коричневой очень вкусной мякотью с повидлом). Уроки почему-то не очень сохранились в моей памяти. А вот новогодняя елка – да!.. Здание школы

старших, 5–7 классов находилось в конце села. Их было два – деревянных, выкрашенных в коричневый цвет, с железными крышами. Рядом была спортивная площадка с бумом, турником, шведскими стенками. На территории этой школы и внутри здания мы бывали редко. Но праздник новогодней елки всегда проводился там. И вот я, первоклассница, однажды играла роль стрекозы – героини басни Крылова. Учительница наша Антонина Ивановна Смирнова вместе с нами приготовила изумительный костюм стрекозы: накрахмаленное марлевое, подсиненное до бледной голубизны платье, крылья из проволоки, обтянутые такой же марлей. На голове был бант, а на ногах черные туфли, которые мне купила мама. Муравьем был мальчик – мой одноклассник Вова Володин. В зале было полно детей и родителей. Нас поставили на сдвинутые около искрящейся игрушками елки лабораторные столы. Помню, когда Вова прочел: «Так поди же, попляши!..» – заиграла гармошка плясовую, и я пошла плясать. До

Перевоз домов из города Мологи. Приготовленные для сплава в Рыбинск разобранные дома.

сих пор в глазах стоит этот праздник… Детство, милое детство! Народ жил тогда небогато: одежда была в основном льняная, да и то ее с трудом доставали родители; обувь была неказистая (кстати, траву за Шексной взрослые косили в лаптях). Ели картошку, щи, пили молоко. Правда, сахар, ландрин, подушечки, кругляши, леденцы, пряники в магазине были. Мне особенно памятен день, когда снимали колокола с церковной колокольни. Это было летом то ли 1938, то ли 1939 года. Народу на кладбище около церкви собралось много. Я запомнила, как падали три огромных колокола на землю. Один ушел глубоко в землю, другой лежал, расколотый пополам, третий лежал с отколовшимся ухом. Это было тяжелое зрелище: охи, ахи, слезы… Внутри церкви творилось что-то непонятное – кудато увезли на лошадях ценности, иконы. Какой-то мужчина разрешил нам, детям, взять из церкви фонарики с цветными стеклами, маленькие, прямоугольной формы. Я домой принесла три штуки. Мама

меня очень журила, но узнав, как они у меня оказались, простила, разрешила ими играть. Позднее церковное здание было использовано под церковный склад. Вторым притоком Шексны, протекавшим рядом с нашим селом, была река Искра. Вода в ней, в отличие от шекснинской, казалась черной, так как дно ее было илистое. Искра была глубокой, быстротечной. Ширина ее примерно равнялась ширине реки Корожечны близь Углича. В ней тоже было много рыбы, но все-таки Искра влекла нас купаньем. По ней мы раз плавали на бревне, держась за него, радостям нашим не было конца. Конечно, как и на Шексне, мы никогда не были одни, то есть с нами всегда бывали взрослые. На бревно нас увлекла учительница начальных классов Ольга Ивановна. Она вообще любила реки, прекрасно плавала и ныряла. Кстати, учителя с нами были всегда рядом, некоторые из них жили в нашем селе. Директором Копорьевской неполной средней школы был Николай Алексеевич Никонов,

ПРИМЕЧАНИЕ 1. Ермаковкий район в составе Ярославской губернии был образован 10 июня 1929 года из части Копорьевской волости Мологского уезда (куда входило и село Копорье) и волостей Пошехонского уезда. Его история насчитывает всего чуть более десяти лет, так как в связи с созданием Рыбинской ГЭС и водохранилища Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 марта 1941 года район был ликвидирован. Территория бывшей Копорьевской волости Мологского уезда затоплена.

2013

в целом до сотни дворов. После пожара каждый из жителей нашего села оказывал посильную помощь погорельцам… В мае 1940 года горело и наше село, за месяц до выселения. В деревне Падуй, стоявшей на Шексне, находился лагерь заключенных. Заключенные вырубали строевой лес (видимо, перед началом затопления было дано такое распоряжение). Лес, разделявший наше село и деревню Горелое Копорье, загорелся. Стояла теплая, сухая погода. Был рабочий день, а за околицей бушевал огонь, трещали деревья, стлался дым… Лес с одной стороны близко подходил к селу, особенно к скотному двору и коровнику. Я помню настоящее море огня. Если бы не смекалка людей, село бы сгорело. Трактористы пропахали землю, пройдя четыре раза и соорудив некое подобие вала. На этот вал

147

первый директор Угличского часового завода (одна из улиц Углича – бывшая Новая – была названа именем Н.А. Никонова) Жена его, Валентина Федоровна, преподавала в школе немецкий язык. Случались в нашей местности и стихийные бедствия, в основном пожары. Страшным пожаром была застигнута однажды в апреле деревня Горелое Копорье, в 2,5 км от нашего села. На колокольне нашей церкви ударили в набат. Мы, ученики 3 класса, побежали из школы вместе со взрослыми в горящую деревню, которая раскинулась на берегах Искры. Пожар случился днем. Дома горели быстро, огонь перекидывался через 3 – 4 дома на 4 – 5-й из-за сильного ветра. Крики, слезы, паника… Несмотря на все усилия людей и пожарников, сгорело 25 домов в середине деревни, которая насчитывала

натаскали сучьев, палок, бревен, а сверху положили солому (раскрыли крышу скотного двора) и подожгли все это. Получился встречный огонь, он-то и утихомирил огненную стихию. До поздней ночи шла борьба с лесным пожаром. С тех пор я очень боюсь огня… Вскоре наше село, как и несчетное количество других деревень, сел, с тысячами гектаров плодороднейшей земли и заповедного леса, было затоплено. Горестные дни переселения людей… С плановым переселением получилась накладка. Люди ведь уезжали с домашним скарбом, со скотом, с коровами. Они жили около пристани деревни Борочка по месяцу, а порой и по два… Вот уж была удручающая картина – не опишешь, не расскажешь. Намечено было вывести людей до конца навигации. Наша семья выбралась в середине июня. Корову мы не везли – нам посчастливилось. Из тех мест, куда мы уезжали, в лагере заключенных работал мужчина охранником. И ему надо было забирать под Рыбинск семью, так что коровами мы обменялись… Теперь на месте моей малой родины – море. А Гаютино, наш районный центр, стоит. Стоит и село Ермаково. В Ермакове я была в пионерском лагере, учась во 2-м классе. Оно было в 15 км от Гаютина. В лагере нас, копорьевских, было 10 человек. Начальник лагеря был тоже наш, копорьевский, Саша Соколов. В 1940 году я, окончив 4 класса, навсегда рассталась с родным моим селом… Город Молога находился в 60 км от нашего села. Там временно работал на маслосырзаводе папа, и мы с мамой ездили летом к нему (на пароходе до Рыбинска, а от него на грузовой машине до Мологи). Помню только, как ходили мы с мамой в парихмахерскую, где она отрезала свои чудесные косы. Путь наш лежал по деревянному настилу. По сторонам стояли деревянные одноэтажные дома и лишь один каменный, кажется в два этажа. Как мне сказал папа, это была школа. Помню, что кругом было очень много зелени… До сих пор перед глазами стоят милые сердцу места, любимые Шексна, Искра – все, что было связано с нашим далеким, почти приснившимся детством… Углич, ноябрь 1989 г.•

«МЫ НАШ, МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ...» Оксана ГОЖАЛИМОВА

В октябре 1917 года началась смена власти в стране. Советская власть устанавливалась сначала в губернских городах, а затем на местах. Но были отдельные случаи, когда в самом низшем звене управления власть Советов создавалась раньше, чем в уездном городе. Таким случаем можно назвать «Брейтовскую республику» Мологского уезда.

148

2013

•

ВРЕМЯ И ЛЮДИ

ноября в Брейтовскую волость пришла телеграмма Мологской земской управы: «Брейтово. Земство. Уездная земская управа и служащие, заслушав вопрос о переживаемом моменте, постановили: в случае насилия хотя бы над одним учреждением на почве захвата власти, прекратить занятия. Призываем присоединиться к нашему решению. Сообщите в Яну. Уездная управа»1. Первыми, кто прочитал телеграмму, были М.С. Маслов-Варсягин и Н.И. Грозный. Михаил МасловВарсягин работал делопроизводителем в управе. До этого воевал на фронте, где вступил в партию большевиков. Николай Грозный работал делопроизводителем в земельном комитете. Они составили ответ: «Служащие волостной земской управы, заслушав телеграмму Мологской управы от 2 ноября, постановляют: не разделять точки зрения уездной управы, работу не прекращать, так как это противоречит интересам трудящихся». 9 ноября Мологское земство прислало повторную телеграмму. Тогда большевики решили созвать крестьянское волостное собрание и выяснить его отношение к старым органам власти. 19 ноября 1917 года в Брейтове собрались в просторном помещении кредитного товарищества вы-

борные от 65 сел и деревень волости. На собрании по предложению Маслова-Варсягина было решено создать Военно-революционный комитет (ВРК). В его состав вошли Ф.И. Родин, М.С. Маслов-Варсягин, А.М. Чучелов и А. Новожилов. Все были солдатами, пришедшими с фронта в родные деревни. Собрание приняло следующее постановление: «…Поддерживать Военнореволюционный комитет и стоять за власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которую и признать единственно законной». Собрание наделило ревком неограниченными полномочиями. Сразу после собрания ВРК распустил волостную земскую управу. О начале работы ВРК сохранились воспоминания МасловаВарсягина, в которых он пишет: «Ревком приступил к делу. Так как из числа членов Ревкома более всех оказался грамотным я, то на меня и была возложена вся юридическая и законодательная часть по писанию всякого рода местных законов и распоряжений»2. Одним из первых распоряжений стал указ о вооружении Ревкома. У населения отобрали оружие, часть ружей прислали из Рыбинских железнодорожных мастерских, написали удостоверение: «Выдано настоящее удостоверение

Оксана ГОЖАЛИМОВА родилась в Рыбинске. Закончила исторический факультет Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Работает заведующей сектором истории экспозиционного отдела Рыбинского музея-заповедника. Соавтор книги «Рыбинск в первых лицах». Автор статей, опубликованных в сборниках научных конференций в Рыбинске, Ярославле, Череповце, Кемерове. Темы исследований: история Рыбинска XIX-XXI веков, история рыбинского купечества.

члену Брейтовского волостного военно-революционного комитета Михаилу Сергеевичу Маслову в том, что ему предоставляется право на ношение всякого оружия и пускать таковое в употребление против врагов Октябрьской революции и ее завоеваний»3. Необходимо было заверить документ. Выход с подписями нашли необычный: каждый член ревкома подписал друг другу удостоверение. Но без печати документу никто не поверит! Выход из этой ситуации придумали еще более оригинальный – пошли в земскую управу (которую ликвидировали), и бывший председатель управы поставил печать. Итак, чтобы крестьянское население поверило новой власти, пришлось прибегнуть к атрибутам старого режима. Маслов-Варсягин так подытожил захват власти: «Вооружившись, стали править волостью»4. В здании бывшей земской управы разместился волостной Народный Совет. Сменили вывеску: вместо двуглавого орла разместили нарисованные два крестнакрест флага с надписью: «Власть Советов / Брейтовский волостной Народный Совет Мологского уезда». Указания и распоряжения всех учреждений волости стали действительны лишь в том случае, если они одобрены ревкомом. Участники установления советской власти в Мологском уезде.

2013

149

А в уезде и соседних волостях власть находилась еще в руках Временного правительства. Из Мологи от уездной управы и комитета «Спасения родины и революции» в адрес уже несуществующей волостной управы пришла телеграмма с требованием «оказать поддержку Временному правительству и комитету спасения родины и революции в наведении в городе и уезде порядка». Но это требование было проигнорировано.

На втором депутатском заседании ревкому было поручено разработать закон о сельских и волостных Советах и порядке выборов в них. Была принята декларация прав и Конституция Брейтовской волости! Кстати, Конституция РСФСР будет принята только в июле 1918 года, в ней будут прописаны и названия административной власти на местах. А пока... В Брейтовской Конституции было описано устройство суда, охра-

ны, срок выборности правительства (избиралось на 2 года). Новые названия органов власти придумывать не стали, а взяли за основу центр. Так появилась Брейтовская республика во главе с председателем совнаркома. 6 января 1918 года 170 депутатов, прибывших в Брейтово на очередное волостное собрание, утвердили новый выборный орган власти. Народных комиссаров в Брейтове

мешка политической литературы. Но самое главное – орган новой власти получил печать и штампы. Советская Россия еще не имела государственного герба, поэтому на выданной Михаилу Сергеевичу печати герб заменили слова «Власть Советам!». За полгода существования республики брейтовские наркомы сумели сделать немало. Была оформлена конфискация помещичьей и церковной земли, которую разделили между малоземельными и безземельными крестьянами. В бывших дворянских усадьбах Мусиных-Пушкиных в Алексеевском, Екатерининском и Мусине поселили бедняков. В имении помещика Введенского организовали детский приют. В Борисоглебском имении было организовано училище, Брейтовское второклассное училище было реорганизовано в школу повышенного типа. Но вернемся немного назад, в декабрь 1917 года, когда в Брейтовской волости Мологского уезда существовал СНК, а в городе Мологе все еще продолжали управлять земская управа и уездный комиссар Временного правительства. В начале декабря группа матросов-балтийцев получила от своих земляков письмо, в котором сообщалось, что в Мологе все еще продолжает существовать старая власть. Матросы обратились в Гельсингфорсский военный Ф.И. Бологов – первый председатель ревкома города Мологи. 1918 г.

150

2013

•

ВРЕМЯ И ЛЮДИ

выбирали тайным голосованием, опуская в баллотировочный ящик шары, обнаруженные в здании бывшей волостной управы. Наркомом земледелия стал Николай Грозный, наркомом финансов и народного хозяйства – Павел Сторожев, наркомом юстиции – Николай Тихомиров, наркомом торговли и кооперации – Павел Комиссаров, наркомом просвещения и призрения – Александр Одинцов. Председателем Брейтовского волостного совнаркома избрали Михаила Маслова-Варсягина. Так была создана новая в России структура местного самоуправления на уровне

волости – Брейтовская республика. Как только определились с властью, встал вопрос о земле. Самое большое землевладение – усадьба Борисоглеб. Сразу 33 селения Поречья захотели выйти из волости и уезда для создания Борисоглебской волости. Но у ревкома была действенная сила – винтовки. До кровопролития не дошло, но сепаратистские настроения на корню были развеяны. Был избран Революционный совет по управлению имением Борисоглеб, в котором были заинтересованы Брейтовская, Прозоровская, Покровско-Ситская, Янская волости. На съезде были приняты решения о проверке людей, служивших в лесничестве, о прекращении отпуска леса бывшим лесопромышленникам и судостроителям, о понижении на половину цены на лес для середняков и бесплатном отпуске дров бедноте. Установлены твердые цены на хлеб. Были отменены все недоимки. Налоги сохранились для торговцев, предприятий, крупных домовладельцев. На этом собрании избрали делегатов на уездный съезд Советов и ходоков в Смольный к Ленину. 29 января 1918 года в Петрограде состоялась историческая встреча. По распоряжению Ленина волостной республике была оказана помощь: выделены 5000 рублей, пишущая машинка «Ремингтон» и шапирограф («ксерокс»), два

Первые советские чиновники Мологского уезда.

человек «для укрепления Октябрьской революции и передачи власти Советам». Комитету было поручено распустить земскую и городскую управы, принять все дела уездного комиссара Временного правительства, продовольственного и земельного комитетов и взять в свои руки власть в городе и уезде. В состав ВРК вошли большевики, меньшевики и эсеры. Большевики, вошедшие в ревком, послали ноту уездному комиссару Временного правительства Немцевичу, в которой предлагали распустить старый аппарат. Немцевич (ректор учительской семинарии) ноту прочитал, подчеркнул в ней красным карандашом грамматические ошибки, поставил, как в ученической тетради, двойку и вернул с припиской: «Сначала

Д.И. Смирнов, А.Ф. Комраков, Ф.И. Бологов на встрече ветеранов революции в Ярославле. 1968 г.

научитесь грамотно писать, а потом думайте о власти». Старая власть не хотела сдавать свои полномочия. Приходилось брать ее с оружием в руках, но вооруженной силы у ревкомовцев не было. Председатель ревкома Ф.И. Бологов пошел за помощью на свою родину в Брейтовскую волость, вернулся с 8 солдатами и, заявив Немцевичу, что если он не подчиняется «неграмотной ноте», то пусть подчинится иной грамматике – винтовкам, арестовал его. Затем ревкомовцы пришли в городскую управу и предложили ей путем тайного голосования решить вопрос о самороспуске. Голосование состоялось; несмотря на сопротивление, за самороспуск было подано 13 шаров и против – 9. Гласные уездной земской управы, видя бесполезность сопротивления, сразу же сдали свои полномочия Военно-революционному комитету. 10 января 1918 года в Мологе состоялся уездный съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, на котором были оформлены уездные органы Советской власти. Председателем исполнительного комитета был избран А.П. Бакушев, бывший слесарь с петроградского завода «Вулкан», который принимал участие в штурме Зимнего дворца. Так началась новая страница в истории Мологского края.•

151

Усадебный дом бывшего имения Борисоглеб, отданный под сельхозяйственный техникум. 1930-е гг.

2013

Совет с просьбой разрешить им поехать на родину для организации советской власти. Это им было разрешено. 13 декабря матросы созвали крестьянский съезд. Делегаты горячо обсуждали вопрос о власти. Большинство было на стороне меньшевиков и эсеров, поэтому съезд принял двойственное решение: он признал, что только народная власть в лице Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов «в состоянии провести в жизнь декреты, изданные народными комиссарами как законы, отвечающие интересам беднейших классов», однако счел, что верховная власть в стране должна принадлежать Учредительному собранию5. Съезд образовал Военнореволюционный комитет из 12

ИСТОЧНИКИ 1. М.С. Маслов-Варсягин. Октябрь в Брейтове. // Воспоминания ветеранов Октября. – Ярославль, 1957. – С.60. 2. Воспоминания Маслова-Варсягина. Рыбинский музей-заповедник (РбМ – 8252). 3. Удостоверение М.С. Маслову-Варсягину, дающее право ношения оружия. РбМ – 8798. 4. Воспоминания Маслова-Варсягина. РбМ – 8252. 5. Личные воспоминания Бологова Ф.И. об организации советской власти в г. Мологе. РбМ – 8505/в.

ДЕЛО О РАСКУЛАЧИВАНИИ СУТЯГИНА МИХАИЛА КУЗЬМИЧА (документальный очерк) Алексей ОРЛЕАНСКИЙ Одна из нескольких сотен деревень, оказавшихся на дне Рыбинского водохранилища, – деревня Антропово Иловенской волости. Некогда в составе всей волости она относилась к вотчине графов Мусиных-Пушкиных и стояла на левом берегу реки Мыль, впадавшей в Мологу, километрах в 3-4 от села Иловна. Река Мыль была глубокая, временами судоходная. В 1930-х годах, накануне затопления, в Антропове насчитывалось 40 дворов, в 22-х из которых жили крестьянские семьи с фамилией Сутягины1. Истоки фамилии уходят в XVIII век или глубже. Самый дальний представитель фамилии, имя которого удалось установить, – Федор Сутягин – жил в конце XVIII века и являлся, как и крестьяне всей волости, крепостным графов Мусиных-Пушкиных. У Федора Сутягина было четверо сыновей: Косма, Прокопий, Иван и Петр2. Впоследствии их потомки, односельчанеоднофамильцы, родственниками друг друга не считали.

152

2013

•

ВРЕМЯ И ЛЮДИ

рестьянская семья Михаила Кузьмича Сутягина – одна из многих тысяч семей переселенцев с затопленных земель. Ее историю частично удалось восстановить, исходя из скупых переложений рассказов очевидцев и сохранившихся документов. Дед Михаила Кузьмича, крестьянин Прокопий Федоров Сутягин, имел троих сыновей: Маркелла, Косму и Григория, ставших родоначальниками трех ветвей этой фамилии. Отец Михаила Кузьмича – Косма Прокопиев Сутягин, средний из братьев, – родился в 1828 году. В возрасте примерно 20-ти лет он женился на крестьянской девице Наталье Матвеевой. Первая родившаяся у них дочь вскоре после

рождения умерла. Косме, единственному из братьев, выпала доля отбывать воинскую повинность. Осенью 1851 года его отдали в солдаты. 21 мая 1852 года у солдатки Натальи Матвеевны родился сын Нил, «законной» – подчеркнуто в метрической книге. Через месяц Нил умер «от колики». Где служил Косма – неизвестно. Он мог быть участником Крымской войны 1853–1856 годов. В родную деревню на временную побывку в отпуск его впервые отпустили через 13 лет. Наталья Матвеевна все это время его ждала. В 1865 году у них появился сын Евфимий, который прожил три года и умер «от оспы». Еще раз Косма приехал в отпуск в 1866 году, в июне 1867-го Алексей ОРЛЕАНСКИЙ родился в 1964 году в Рыбинске, он – выпускник Палехского художественного училища 1989 года, свободный художник. А. Орлеанский является автором ряда изданий, посвященных истории Рыбинска, искусству Палеха, творчеству Н.В. Гоголя, восточнославянской мифологии. В представленной документальной повести он рассказывает о своих предках по отцовской линии.

у них родилась дочь Марфа. Вернулся со службы Косма и получил «бессрочный отпуск» только в 1868 году. Прослужил он в общей сложности 17 лет. По прибытии домой получил место лесничего. В 1870 году в семье родилась дочь Евдокия (семнадцати лет она умрет «от скарлатины»). Следующим был Михаил Кузьмич. В свидетельстве о его рождении говорилось: «В Метрической книге, данной из Ярославской Духовной Консистории для церкви села Иловны на 1872 год, части первой о родившихся под № 88 значится родившийся в ноябре месяце 3-го числа Михаил. Родители его из д. Онтропова отставной солдат Косма Прокопиев Сутягин и закон-

Михаил Кузьмич Сутягин с дочерьми Маней и Лизой и внуком Владиком. 1953 г.

153

Алексей Михайлович Сутягин (1910-1941).

2013

Дочери Михаила Кузьмича Нюша и Руфа Сутягины. Ок. 1930 г.

ная его жена Наталья Матфиева, оба православного вероисповедания. При Крещении был Восприемником из д. Онтропова крестьянский сын Алексей Григорьев. Таинство Крещения совершал Иерей Алексий Ливанов с дьяконом Василием Суходольским в селе Иловна 5 ноября месяца 1872 года.»3 Через 4 года Наталья Матвеевна родила еще одного ребенка – дочь Марию. Вскоре после ее рождения Наталья Матвеевна умерла, ребенок, видимо, тоже. Косма остался один

ВРЕМЯ И ЛЮДИ •

2013

154

Иван Филиппович и Анна Ивановна Хватовы с дочерью Анной. Фото А. Сигсона, ок. 1900 г. План деревни Антропово. Рисунок О.Н. Багрова, 1991 г. Воскресенская церковь села Борзова Рыбинского района. Фото автора, 2004 г.

с тремя маленькими детьми. После смерти жены он прожил недолго: 30 ноября 1881 года 53-ти лет Косма Прокопьевич скончался «от простуды» и был погребен на церковном кладбище. После его кончины детей взял в свою и без того большую семью кто-то из его ближайших родственников (вероятно, это был Алексей Григорьевич Сутягин, племянник Космы). Девяти лет Михаил Кузьмич остался круглым сиротой. Жизнь его в тот

период была очень тяжелой. Ему поручили пасти стадо. Он рассказывал: «Коровы разбегутся, что делать – не знаю, сяду на кочку, сижу и реву». Пастухом он был до одиннадцати лет. В одиннадцатилетнем возрасте его отдали «в мальчики» к судовладельцам Цеховым4. Так он стал ходить на барже по Волге от Рыбинска до Петербурга. Поначалу матросил, подавал чалки. Позже стал у Аркадия Цехового приказчиком, а годам к сорока – доверенным приказчиком. На хозяев Михаил Кузьмич никогда не жаловался, рассказывал, как их кормили: «Пирогов Малашка напечет, так начинка так и лячкает. А щи нам давали, так ложка в мясе стояла». Он хорошо работал, был ответственным и трудолюбивым, хозяин его неоднократно благодарил за добросовестность. Михаил Кузьмич привез в деревню хорошую мебель: небольшую с тонкой резьбой застекленную горку, шифоньер. Это были подарки Цехового. Хозяин дарил ему и посуду – сохранилась одна чашка из сервиза, подаренного Цеховым. Там он работал круглый год и прослужил 36 лет вплоть до «красного террора». В 1894 году Михаил Кузьмич женился на Александре Филипповне Смирновой (р. 1875), дочери крестьянина из деревни Волок. Александра Филипьевна, как ее называли, родила 14 детей, но 9 из них умерли в младенчестве. Самая старшая дочь Анна (р. 1895) в семье ее называли Нюша – с малых лет помогала матери по дому, нянчила младших сестер Маню (р. 1904), Лизу (р. 1905) и Руфу (р. 1908), а затем и появившегося в 1910 году Алексея, была его крестной. Дочери с раннего детства вовлекались в ведение хозяйства. Работали

с утра и до позднего вечера. Ухаживать ли за скотиной, идти ли за клюквой – мать их будила ни свет ни заря. Девочки сами выращивали свиней, откармливали на продажу каждый год по четыре свиньи, сдавали клюкву, на вырученные деньги покупали одежду. Михаил Кузьмич временами приезжал,

Вскоре после революции пароходство А.Н. Цехового национализировали. Михаил Кузьмич возвратился в свою деревню. Хозяйством попрежнему продолжала заправлять Александра Филипповна. В период, когда волна гонений на бывших хозяев докатилась и до Рыбинска, Цеховой отправил свою жену и детей в Антропово. Но Александра Филипповна оста-

2013

Худ. М.И. Игнатьев (1870-1934). Нянька. До 1913 г.

вить их у себя надолго не решилась. Руфа рассказывала: «Накормили их, напоили, они переночевали. А утром, еще до наступления рассвета, мать их разбудила и сказала: «Поезжайте, матушки, иначе нас тут совсем затреплют». Цеховые уехали. С 1 декабря 1919 года в Ярославле началось формирование концентрационного лагеря, который в то время назывался эксплуатационным полком. В январе 1920 года, как отделение полка, создается Рыбинская эксплуатационная рота. В это заведение забирали в первую очередь тех, кто по определению того времени принадлежал к буржуазному классу. Также осужденными становились спекулянты, саботажники, кулаки, церковнослужители, лица, приговоренные судебными и административными учреждениями, «праздношатающиеся» и еще многие, кто просто попадался под руку. Наряду с крупными торговцами, заводчиками и владельцами иных предприятий поначалу в полк гребли и мелких лавочников, и рядовых кустарей, и крестьян-середняков, имевших крепкие хозяйства, и даже осевших на земле бывших рабочих. Срок заключения зависел от «степени буржуазности» и суммы обложения ревналогом. В январе в полку числилось 1186 заключенных, которые привлекались в основном «для работы на железной дороге по распиловке, нагрузке и выгрузке дров». При восьмичасовом рабочем дне режим оставался довольно свободным, некоторые заключенные жили на частных квартирах. Оплата труда была поденной. Никакого расчета с заключенными не производилось, заработная плата поступала целиком в полк. На внешние работы заключенных сопровождал конвой. По приговору некоего товарищеского суда в Рыбинскую роту был направлен и Михаил Кузьмич. Из приказа № 39 по Рыбинской эксплуатационной роте от 1 апреля 1920 года: «Зачисляются во вверенную мне роту на принудительныя работы граждане: Сутягин Михаил Кузьмич, Горбачев Василий Иванович, Власов Александр Алексеевич, сроком на одну неделю каждого. Зачислить означенных личностей в списки роты и на продовольствие с 2-го Апреля 1920 года. Основание: выписка из протокола № 14 заседания Тов. Дисциплин. Суда от 31 Марта с/г. Командир Рыбинской Эксплуатационной роты при Ярославском эксполке Ф.К. Савицкий». К апрелю общее число заключенных полка было сокращено до 340 человек. Сроки тогда присуждались небольшие, и многих освобождали скоро. Несколько позже привлекать крестьян на принудительные работы временно прекратили. А 5 мая 1920 года вышло

155

Автограф Н.А. Петуховой с перечнем пароходов судовладельца А.Н. Цехового, 2002 г.

привозил деньги, затем опять уезжал. Все хозяйство оставалось на Александре Филипповне и дочерях. Наемный труд никогда не использовали. Земли, распределявшейся по работникам, семье не хватало, считалось, что больше не положено, так как кормилец находился в отхожем промысле. Огород был небольшой, мало где можно было косить. Руфа вспоминала: «Лишнюю грядку огурцов и посадить было негде». Молоко сдавали на маслодельный завод Хватова. С Иваном Филипповичем Хватовым Михаил Кузьмич был в тесных дружеских отношениях. Знали они друг друга с детства и дружили домами. Когда Михаил Кузьмич приезжал домой на церковные праздники, то всегда отмечали их семьями в доме у Хватовых, захмелев, за столом хором пели песни. В Антропове у И.Ф. Хватова был большой деревянный двухэтажный дом, который стоял чуть поодаль от прочих домов и был окружен по периметру небольшой березовой рощей. Дом Михаила Кузьмича Хватовы называли «благородный дом». И действительно, ни криков, ни шума там никогда не было, как утверждают очевидцы. Хозяин за всю жизнь ни разу не позволил себе выразиться матом.

156

2013

•

ВРЕМЯ И ЛЮДИ

Алексей Михайлович Сутягин с женой Анной Васильевной. Ок. 1930 г.

постановление: «Всех мобилизованных, находящихся в Ярославском Эксплуатационном полку и его Отделениях: Рыбинском и Даниловском, имеющих связь с землей, обрабатывающих таковую собственным трудом, ввиду наступающих полевых работ по сельскому хозяйству, освободить до окончания полевых работ»5. В 1920-е годы хозяйство Михаила Кузьмича и Александры Филипповны оставалось крепким, семья считалась зажиточной. К началу 30-х в хозяйстве у них имелись две лошади, три коровы, около тридцати голов овец, курятня, накапывали картошки до ста мешков. В деревне было немало завистников. Постепенно тучи над семьей сгущались. С появлением коллективных хозяйств Михаил Кузьмич был вынужден идти работать в колхоз. Колхоз назывался «Вперед». В 1932 году четыре колхоза деревень Антропово, Банево, Лошье и Звягино объединили в один под названием «Междуречье»6. Наставали годы тотальных репрессий. И вот однажды на одном из собраний колхозников был поставлен давно назревавший «вопрос о чистке колхоза от вредных элементов, пролезших в колхоз». Слушали доклад тов. Горбунова «Как искать кулака в колхозе, что они сейчас из себя представляют и каким способом вредят». Докладчик привел в пример хозяйство Сутягиных.

Самые крупные хозяйства к тому времени были уже разграблены, Хватовых «раскулачили» еще в 1931 году. Далее из протокола: «Тов. Козлов говорил, что Сутягин торговал ситцем. Башуркин говорил правильно – Цехового скрывал, и все остальные колхозники подтвердили факты. Старики Башуркин и Козлов доказывают, что, верно, торговал, и когда у Цехового жил – много крови выпил из нашего брата только лишь для того, чтобы заслужить

авторитет перед Цеховым. Постановили: вынести на общее собрание вопрос об исключении хозяйства Сутягина М.К.»7. В тот же день 30 января 1933 года одновременно были проведены собрания бедняцких групп всех деревень колхоза. Из протокола собрания бедняцкой группы деревни Антропово: «Постановили, что Сутягин М.К. торговлю имел. Семья Цехового была. Наемная рабочая сила была временно во время покоса. В колхоз вступил при основании колхоза. На колхозной работе замечаний не было. К работе отношение хорошее. В чем и подписуемся»8. Из протокола собрания бедняцкой группы деревни Звягино: « Т.к. Сутягин М.Куз. имел наемную силу и скрывал кулака, торговал ситцем, постановили: поставить вопрос на общем собрании об исключении его из коллективного хозяйства»9. Из протокола собрания бедняцкой группы деревни Лошье: «Сутягин М.К. торговал мануфактурой, имел, как эксплуататор, наемную рабочую силу, скрывал семью и имущество кулака Цехового. Дочь, пробравшись в колхозную контору, развалила счетную работу. Исходя из этого, поставить вопрос на общем собрании колхоза об исключении из хозяйства Сутягина»10.

Деревня Антропово Иловенской волости на карте Мологского уезда.

в колхоз. В жизни больше не пойду. И замуж за колхозника не пойду!» Семью объявили кулацкой и Михаила Кузьмича из колхоза исключили. В первую очередь ему вменялось в вину, что он был при старом режиме приказчиком. Что касается наемной работницы, то действительно в прошлом был эпизод, когда семья приютила бездомную по какой-то причине селянку, и та в благодарность, естественно, не могла не помочь в горячую пору сенокоса. Тем не менее, этот случай им припомнили. Исключение из колхоза в то время наказанием было страшным: человек фактически становился вне общества и вне закона. Пытаясь выстоять в такой тяжелой ситуации, в семье приняли решение, что сын Алексей должен подать заявление о разделении их общего хозяйства с отцом. Что он и сделал – 2 февраля 1933 года на заседании президиума Наволокского сельсовета его заявление разбиралось. Жил Алексей с семьей дружно, очень любил отца, все об этом знали, и, конечно, в искренность его заявления никто не поверил: «Слушали заявление гр-на д. Антропово Сутягина А. М. об исключении его из семьи Сутягина М.К. Постановили: так как хозяйство вычищено из колхоза 31/I-33 г., раздел считать фиктивным и в просьбе Сутягину отказать»12. С этих пор семья стала более уязвимой, и нападки на нее только усилились, она оказалась в числе «твердозаданцев». Из постановления очередного собрания: «Слушали о даче твердых

заданий вычищенным из колхоза. Постановили: гр-ну д. Антропово Сутягину Мих.Куз. … дать твердое задание: молока – 750 кг, мяса – 64 кг…»13. Семье дали задание в недельный срок для колхоза заготовить 200 кубометров дров, а затем эту норму увеличили до 300 куб. м. За неисполнение им грозила высылка в Сибирь. Задание было заведомо невыполнимым, ведь пилить нужно было вручную, электропилы не было. В дополнение к тому их обязали сдать в колхоз 2 тонны картофеля и 3 центнера сена. Они стали готовиться к отправке в Сибирь, начали собирать вещи. Конечно, надежды на лучший исход еще оставались. Что-то из вещей спрятали, что-то отдали соседям, лучшие наряды Руфа отдала на сохранение своим подругам. С полученным заданием по возможности пытались справиться, отдали все свои запасы картофеля и сена, закололи скотину. Так норму по мясу полностью выполнили. Картофеля сдали 1777 кг, сена – 272. Леса заготовили только 50 куб. м., то есть предписанное «не выполнили и на 1/3», что ввело колхозное начальство в бóльшую ярость. За подобное нерадение Михаила Кузьмича решили проучить и на очередном собрании 1 марта 1933 года постановили: «За невыполнение лесозаготовок привлечь к штрафу гр. д. Антропово Сутягина М.К. Дано твердое задание 300 кубометров, выполнено 50 куб/м. Оштрафовать [на] 400 руб. Предложить уплатить в 24 часа»14. Штраф в указанный срок выплачен не был.

157

На следующий день общее собрание колхозников постановило: «Имея наличие засоренности колхоза чуждым элементом и людьми, не подчиняющимися Уставу с/хоз. артели, исключить из колхоза, как кулацкое хозяйство, Сутягина Михаила Кузьмича – торговца мануфактурой до 1917 года. Имел наемную рабочую силу (работницу) в период покоса. Скрывал кулацкое имущество и семью Цехового. Дочь развалила счетную часть в колхозе, работая счетоводом»11. Руфа рассказывала, что незадолго до этих собраний она неоднократно обнаруживала беспорядок и исправления в документах, с которыми работала. С целью уличения ее во вредительстве, кто-то регулярно подтирал цифры в ведомостях, написанные ее рукой, и подставлял новые, причем все делалось так грубо, что подделка сразу бросалась в глаза. Она пыталась об этом говорить, но слушать ее не хотели, беднякам верили больше, власть была на их стороне. Жениху Руфы Николаю Ивановичу Перову, пролетарию по происхождению, накануне их свадьбы говорили: «Посмотри, на ком хочешь жениться – на кулачке!» Один из деревенских активистов Левашов, «ходивший в коммунариках», который был недоброжелателем Руфы и в то же время приятелем Николая Ивановича, сказал ей: «Руфка, тебе надо увольняться из колхоза, все равно не дадут работать». С работы ее прогнали. Она с обидой и возмущением говорила: «Чтобы я еще когда-нибудь пошла

2013

Худ. А. И. Корзухин (1835-1894). Возвращение из города. 1887 г.

158

2013

•

ВРЕМЯ И ЛЮДИ

Худ. А. В. Моравов (1878-1951). Заседание комитета бедноты. 1920 г.

На следующий день, 2 марта, один из колхозных активистов товарищ Ратников в присутствии четырех понятых составил акт на изъятие имущества. В описи изъятых вещей числились: часы стенные, сапоги валяные (2 пары, из них 1 пара – новые), сапоги хромовые, 2 мягких стула плохих, кофточка сатиновая красная, 8 кг клюквы, 5 кг гвоздей, большое стенное зеркало, горка комнатная со стеклами, гардероб для одежды, полугорка, подушка пуховая, стол красный, 2 тесовых дивана, тес половой (3 шт.), тес мелкий (15 шт.), толстовка мужская, брюки суконные мужские, поднос (старый), овес (6 пудов), баня старая, фонарь «летучая мышь», полог спальный, дуранда льняная (11 кг), пальто мужское старое, дом жилой15. Все имущество и почти всю скотину у них отобрали, из дома выгнали, устроили в нем детский сад. Михаил Кузьмич, Александра Филипповна и Алексей были вынуждены жить в кладовке. Руфа жила у мужа, замуж она вышла буквально накануне – 25 февраля. Аня, Маня и Лиза тоже к тому времени были замужем. Как-то в те дни, а именно 20 марта, Александра Филипповна в сердцах обматерила одного из понятых т. Куликова и с ним еще каких-то колхозников (в отличие от Михаила Кузьмича, у нее это хорошо получалось). Те пожаловались в правление, и по их обвинению

А. Ф. Сутягина «за оскорбление» была оштрафована на 15 рублей. 22 марта штраф с нее взыскали «в пользу потерпевших»16. Следует отметить, что месячная ставка заработной платы у Александры Филипповны, числившейся в колхозе техработницей, была 30 рублей17. За неуплату ранее назначенного штрафа и дальнейшее уклонение от выполнения твердого задания 24 марта 1933 года решением президиума Наволокского сельсовета Михаил Кузьмич был приговорен к одному году исправительно-трудовых работ и дополнительному штрафу в 3000 рублей, Алексей – к одному году ИТР и штрафу в 1000 руб.; Руфина также к одному году ИТР и 1000 рублей штрафа18. Муж Руфы Н.И. Перов в правление подал заявление с просьбой о снятии с жены задания по лесозаготовкам. В просьбе ему отказали19. 16 апреля все отобранное имущество было пущено на распродажу. Покупали его и односельчане, и колхозники из других деревень. Все поименно расписались в торговом листе, кто что купил и за какую цену. Цена, предложенная на торгах, часто превышала в два-три раза оценочную. Всего было выручено 357 рублей 20 копеек. Из них 337 руб. 64 коп. зачислили за штраф, 19 руб. 30 коп. сняли как плату за опись имущества20. Дом по описи первоначально был оценен в 200 рублей, на торгах пла-

нировалось выручить за него 500, но, видимо, не нашлось покупателя, и из торгового листа этот пункт вычеркнули. Дом перешел в собственность Наволокского сельсовета «в лице товарища Грибова». Более с Михаила Кузьмича взять было нечего, и его оставили в относительном покое. Как-то в начале июля он подавал заявление в сельсовет о наделе ему участка для покоса. Просьбу его удовлетворили и выделили место где-то «в рогу»21. О том, что еще в 1930 году была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой он «дал отпор левацким перегибам, грозившим погубить колхозное движение»22, никто не знал, газет в деревне не читали. Михаилу Кузьмичу разъяснила сельская учительница, что хозяйство его по закону кулацким не является, и раскулачивать его не должны. Она посоветовала обратиться в суд. Александра Филипповна отправилась пешком в Мологу на прием к прокурору. Молога находилась в 30ти километрах от Антропова. Она взяла с собой бумагу с характеристикой на мужа, которую специально по этому случаю написали деревенские мужики. В деревне к Михаилу Кузьмичу относились хорошо, все знали, что он с малых лет был труженик, рано остался сиротой, наследства не получал и все, что имел, нажил своим трудом. Так в бумаге и говорилось: в детстве был па-

« Т.к. Сутягин М.Куз. имел наемную силу и скрывал кулака, торговал ситцем, постановили: поставить вопрос на общем собрании об исключении его из коллективного хозяйства». Из протокола собрания бедняцкой группы деревни Лошье: «Сутягин М.К. торговал мануфактурой, имел, как эксплуататор, наемную рабочую силу, скрывал семью и имущество кулака Цехового. Дочь, пробравшись в колхозную контору, развалила счетную работу. Исходя из этого, поставить вопрос на общем собрании колхоза об исключении из хозяйства Сутягина» нажито не трудовыми доходами до 1917 года. Занимался торговлей мануфактуры на дому. Укрывал семью бывшего судовладельца кулака Цехового и его имущество хранил периодически. Применял в хоз-ве на полевые работы работницу. Пролезшая в колхоз «Междуречие» дочь Сутягина Руфа устроилась на должность счетовода, где в течение 9-ти месяцев привела канцелярию в хаотический вид, запутала счетную часть. И в 1933 г. 31 января хоз-во Сутягина было вычищено из колхоза, как чуждый элемент…»23. Разобравшись в обстоятельствах дела, суд постановил снять с семьи задание по заготовке дров и дал предписание возвратить отобранное. Семье возвратили дом, вернули мебель, более возвращать было нечего, все уже было растащено. Ничего не вернули и Руфины подруги. Разве что осталась швейная машинка «Singer», которую накануне описи имущества успели зарыть в сугробе. В ноябре 1933 года Михаил Кузьмич написал заявление в сельсовет о незаконном его исключении из колхоза. 20 ноября на заседании комиссии по разбору жалоб исключенных из колхоза заявление рассмотрели: «Слушали: Заявление Сутягина М.К. о неправильном исключении из колхоза «Междуречие» Наволокского с/с. При наличии факта, что Сутягин до революции занимался торговлей мануфактуры; в 1919 г., в момент ликвидации бур-

назначались специальные уполномоченные, ежедневно выходившие в деревни с проверками «твердозаданцев», они контролировали ведение работ по выполнению планов мясозаготовок, молокозаготовок, лесозаготовок и т.п. Готовившихся к армии призывников также облагали «твердым заданием», в т.ч. вынуждали брать на себя обязательства по выплате средств колхозу. Из протокола совещания Наволокского сельсовета от 26 отября 1932 г.: «Слушали информацию тов. Ратникова о ходе мобилизации средств, о положении Народного хоз-ва СССР и о задачах призывника в деревне. Постановили: Мы, призывники Наволокского с/сов. в количестве 7 чел. следующих т.т.: Сутягин А.М. – 300 р., Жуков Н.В. – 200 р., Токунов А.В. – 200 р., Суслов И. – 150 р., Костроменков А.Я. – 200 р., Левашов А.В. – 150 р., Курицын – 150 р., берем на себя обязательство выполнить вышеуказанную сумму до 7/XI-32, т.е. до годовщины октября, по сбору средств»25. Ближе к середине 30-х годов по деревням стали расползаться слухи, что всех скоро будут куда-то переселять. Никто поначалу не верил, и поверить в такое было трудно: как можно оторвать людей от этих веками обжитых земель, на которых обитало не одно поколение их предков? О том, какие это были места, славившиеся богатыми урожаями,

заливными лугами и обильными покосами, в краеведческой литературе рассказано немало. В те времена в окружающих обширных лесах водилось много дичи, в реках было большое количество рыбы. Колхозники заготавливали и сдавали в «Потребсоюз» многие тонны ягод, грибы собирали в огромные корзины с двумя ручками, для сбора грибов и ягод снаряжали специальные подводы. Вскоре началось всеобщее переселение. Кроме имущества и домашних животных некоторые перевозили дома, сплавляли их по воде. В поселке Шашково была даже школа, здание которой перевезли из какогото монастыря. Не всем удавалось переправить свои дома благополучно, иные во время гонок пропадали, случались жертвы и скота, и людей. Дом Михаила Кузьмича был большой, далеко не новый и требовал ремонта, перевозить его было нельзя, ему и не разрешили. Переехал он с женой, сыном, невесткой и маленькой внучкой в село Шестовское году в 1939-м, как и основная масса переселенцев. Было тогда в Шестовском всего лишь несколько домов, кузница и почта. Николо-Колокшинская церковь еще действовала (стараниями коммуниста Соколова ее закроют в 1941 году, в здании будет устроена валяльня по изготовлению валенок). В Шестовское перебрались переселенцы с разных мест – из Банева, Лунина, Сивкова, Подсосенья, Раменья и других деревень, больше было мологских. Переселенцев из Сивкова называли «сивковские кошкодавы», почему их так прозвали – никто не знает. Привезенных лошадей ставить было некуда. Недалеко от Шестовского в деревне Красная Гора Михаил Кузьмич с мужиками из старых сараев быстро сколотили конюшню. Семье выделили дом. Нужно было обживать новое место. Был Михаил Кузьмич тогда уже не молод – 67-ми лет. Поначалу он получил работу кладовщика. Александру Филипповну, бабу Сашу, тоже совсем не молодую и не очень здоровую, привлекли на колхозные сельхозработы. Руфа с мужем и тремя детьми переехала в Шестовское позже, году в 1940-м, первое время ее семья жила в доме Михаила Кузьмича. Алексей устроился матросом на пассажирский пароход «Златовратский». Был Алексей не таким покладистым, как его отец, – бойкий по характеру, «любил подурачиться, попивал вино». Неоднократно дрался с цыганами, которые кочевали табором недалеко от Антропова. Руфа рассказывала: «Их несколько с колами, а он один на них прет». За драку Алексея выгнали и из речного училища, куда отправил

2013

жуазии, скрывал имущество судовладельца Цехового. Жена Сутягина все время сбивала колхозников, выявляя недовольство свое на колхозе, что колхоз одно мучение и советская власть только обдирает. Дочь, работая в колхозе счетоводом, запутывала все счетоводство. Постановили: Решение общего собрания утвердить, считая исключение правильным»24. Слова Александры Филипповны, занесенные в протокол, были сущей правдой. Из людей выжималось все, что только представлялось возможным. В правлении колхоза проводилось ни одно совещание по «мобилизации средств» населения. От сельсовета

159

стухом, всю жизнь работал, пьяным не бывал. Накануне суда от многократных нервных потрясений с Александрой Филипповной случился удар, ее парализовало, отнялась речь. Суд состоялся осенью 1933 года в Мологе, на него пришли Михаил Кузьмич, Руфа и Алексей. Представили судье справку, что Александра Филипповна больна и не может присутствовать на суде. Прочитав справку, судья с усмешкой произнес: «Что ж вы бабку-то парализованную сюда не притащили?» Со стороны ответчика на хозяйство Михаила Кузьмича была представлена характеристика: «Хо-во последнего является зажиточным, как

ВРЕМЯ И ЛЮДИ •

2013

160

его учиться Михаил Кузьмич. В июне 1941 года Алексей был призван на краткосрочные сборы в армию. Ушел буквально за два дня до объявления войны, предполагая скоро вернуться. На фронт он не собирался и перед уходом ни с кем не простился. Через несколько дней после начала войны в Шестовском получили от него письмо. Алексей писал с распределительного пункта в Эстонии: «Привет из Эстонии! Здравствуйте, папа и мама, Николай Иванович, Руфина Михайловна, мои племянники Вова, Нина и Боря! Шлю вам красноармейский привет и наилучшие пожелания, а главное – желаю быть здоровыми. Папа, спешу сообщить, что доехали благополучно, сейчас находимся в мирной обстановке. Что будет дальше – не знаю, ничего не известно, еще не обмундировали. Папа, я жалею о том, что нам не пришлось увидеться перед отправкой, даже не пришлось увидеть сестер. К крестной заходили, но их дома не было никого. Ну, а к вам не представилась возможность придти, потому что 20-го я должен был быть в Рыбинске, а 21го – отправиться в лагерь. Думали, что поедем на сборы на 45 дней, а получилось другое. Ну ладно, быть может увидимся, если будем живы, обо мне не расстраивайтесь. Папа, прошу

тебя, возьмите Нюру. Хотя и порознь с вами, но будет находиться в своем углу, дайте ей пятистенок. Это пока все, что мог написать. Пиши, жду. Ваш сын Сутягин А.М. 26.VI.1941 г.» После получения этого письма больше от Алексея известий не приходило, не было и похоронки. У него осталась жена Анна Васильевна. Их дочь Нина в семилетнем возрасте простудилась и умерла, это было до войны, ее похоронили в Шестовском. Александра Филипповна, пока у нее хватало сил, работала в колхозе: летом на полевых работах собирала и вязала рожь, осенью с другими бабами трепала лен, а зимой – куда наряжали. Она умерла 2 сентября 1947 года в возрасте 72 лет. Говорили, что простудилась, возможно, был еще один удар. Ее похоронили в Шестовском около трех кедров недалеко от церкви. Уже тогда церковь была полуразрушена. Потом здание церкви приспособили под помещение для ремонта тракторов. Все близлежащие могилы сравняли с землей. Фотографии Александры Филипповны не сохранилось. Как-то Руфу спросили, какой же внешне была бабушка. Та ответила: «Да такая, как Маня. А фигурой – высокая, складная, не толстая, не худая». После смерти жены Михаил Кузьмич

Михаил Кузьмич Сутягин у гроба Александры Филипповны. 1947 г.

жил один в своем доме. Сам вел хозяйство, была у него лошадь. Держал он и корову, сам ее доил, варил творог, пек ватрушки и пироги. Спиртным не увлекался, но вино всегда у него было. Никогда не курил. Любил принимать и угощать нечастых гостей. Кладовщиком был он недолго, такая работа не подходила ему по натуре. И во время войны, и в последующие годы он работал на сенокосилке, запряженной парой лошадей. Издалека было слышно, как он погонял лошадей: «Но-о, милые!» До сих пор старухи в Шестовском, когда-то работавшие с ним, вспоминают, какой он был строгий, всех держал в руках: «Вроде и домой бы хотелось уйти пораньше, у всех домашние дела, но при нем раньше не уйдешь, порой и на обед не отпускал». Бывало, уже темнеет, а он все ездит. Давно пора домой, а он лошадей хлестнет – поехали опять. Бабы на него обижались, им нужно было загонять коров. Кроме них самих это сделать было некому, если до потемок не возвращались, то «иногда корова по

ПРИМЕЧАНИЯ 1. По свидетельству М.М. Полковниковой (Сутягиной) (1904-1992). 2. Рыбинский филиал государственного архива Ярославской области (РФ ГАЯО). Здесь и далее: «Метрические книги с. Иловна 1850-1890». Ф. 418, оп. 2, д. 46, 47, 48б, 46а, 47а, 48. 3. Реконструкция. 4. Подробнее о Цеховых см.: Н.А. Петухова. Кто они, Цеховые? («Вперед». Газета АО «Рыбинские моторы». 23.09.1996). 5. РФ РАЯО. Дело Эксплуатационного полка при Отделе Управления Ярославского Губернского исполнительного комитета. Протоколы заседания отдела Управления, Приказы по Рыбинской Эксплуатационной роте и другие руководящие материалы. 30 дек. 1919 – 22 дек. 1920 г. Р-1641, оп. 2, д. 1494, лл. 15, 21, 51, 79, 104, 109, 115, 131. 6. РФ ГАЯО. Акт о слиянии колхозов «Вперед», «Свет», «Гори» и «Звягино» в один колхоз «Междуречье» и установление границ землепользования. 23.01.1932. Ф. Р-648, оп. 1, д. 37. 7. РФ ГАЯО. Протоколы общих собраний граждан. 11.01.1933- 31.10.1933. Ф. Р-648, оп. 1, д. 43, лл. 6-7. Общее собрание бригады № 2 д. Лунино, 30.01.1933. 8. Там же, лл. 8, 40. 9. Там же, л. 9. 10. Там же, л. 10. 11. РФ ГАЯО. Протоколы № 1-6 заседаний президиума колхоза «Междуречье» Наволокского с/с. Ф. Р-648, оп. 1, д. 40, л. 6. Выписка из протокола № 3 общего собрания колхозников к-за «Междуречье» Наволокского с/с от 31.01.1933. 12. РФ ГАЯО. Ф. Р-648, оп. 1, д. 9, л. 39. Протокол № 8 от 2.02.1933. Также см.: д. 40, л. 8. Протокол № 3 Заседания Президиума Наволокского с/c от 2.02.1933. 13. РФ ГАЯО. Ф. Р-648, оп. 1, д. 9, лл. 38-39. Выписки из протоколов № 1, 2, 3, 8. Также см.: д. 40, л. 8. Протокол № 3 Заседания Президиума Наво-

идти его искать. Нашли его ухватившимся за березу, звать на помощь у него не было сил, он только ухал. Домой его привезли на телеге. Михаил Кузьмич всегда сам топил русскую печь. Как-то забрался в печку зажечь лучину, а вылезти не может. Огонь же все разгорался. На счастье кто-то в этот момент в дом вошел и за ноги его из печи вытащил. Умер Михаил Кузьмич на 90-м году жизни в начале декабря 1961 года. Со стороны казалось, что был он в последние дни как будто «немного не в себе». Накануне кончины у него открылось духовное зрение. Как-то, выйдя из своей комнаты, он сказал дочери: «Руфка, пошли!» Видя, что с ним происходит что-то неладное, Руфа спросила: «Куда пошли-то?» Он же, направляясь к выходу, повторял: «Пойдем, пойдем, там нас ждут!» Руфа переспросила: «Кто ждет-то?» Он начал перечислять умерших родственников и односельчан, перебрал всех покойников, в их числе назвал и сестру Марфу. Руфа вслед ему крикнула: «Куда ты пошел-то, не ходи!» Михаил Кузьмич, пытаясь открыть дверь в сени, с форсом ответил: «Ну, вы как хотите, а мы пошли…» Дверь приоткрыл и тут же на пороге упал. Его парализовало, трое суток он пролежал в коме. Похоронили Михаила Кузьмича возле церкви деревни Бόрзово, что в 4-5 километрах от Шестовского. На похоронах были все родственники и односельчане. На кладбище ехали колонной на лошадях. В тот день были оттепель и гололед, в проталинах – незамерзшая вода.•

локского с/c от 2.02.1933. РФ ГАЯО. Ф. Р-648, оп. 1, д. 9, л. 41. Выписка из протокола от 1 марта 1933 г. 15. РФ ГАЯО. Дело об описи и изъятии имущества за невыполнение твердого задания гр-на Сутягина М. К. дер. Антропово 1933 г. Ф. Р-648, оп. 1, д. 55, лл. 1-2. 16. РФ ГАЯО. Ф. Р-648, оп. 1, д. 57, л. 38. 17. Сведения о фактическом штате по уч-ниям Наволокского с/с 1933 г. 18. РФ ГАЯО. Характеристики на хозяйства граждан, обложенных твердым заданием. 1933 г. Ф. Р-648, оп. 1, д. 57, л. 10. 19. РФ ГАЯО. Протоколы пленумов и заседаний президиума сельсовета 31.03.33-17.06.33. Ф. Р-648, оп. 1, д. 38, л. 2. Протокол от 31 марта 1933 г. 20. РФ ГАЯО. Дело об описи и изъятии имущества за невыполнение твердого задания гр-на Сутягина М.К. дер. Антропово 1933 г. Ф. Р-648, оп. 1, д. 55, л. 2. 21. РФ ГАЯО. Протоколы пленумов и заседаний президиума с/с. Д. Р-648, оп. 1, д. 39, л. 5. Протокол от 2 июля 1933 г. 22. И.В. Сталин. Краткая биография. М., 1950. С. 130. 23. РФ ГАЯО. Характеристики на хозяйства граждан, обложенных твердым заданием. 1933 г. Ф. Р-648, оп. 1, д. 57, л. 10. Характеристика на хозяйство Сутягина Михаила Кузьмича. 24. РФ ГАЯО. Земельный отдел Мологского районного Совета депутатов трудящихся. Выписки из протоколов заседаний районной комиссии по разбору жалоб исключенных из колхоза 27.01.33-29.04.33. Ф. Р-613, оп. 1, д. 229, л. 29. Выписка из протокола № 3 Заседания комиссии по разбору жалоб исключенных от 20/11-33 г. 25. РФ ГАЯО. Протоколы совещаний при сельсовете. Ф. Р-648, оп. 1, д. 32, л. 12. 14.

Консультанты: Н.А. Петухова, Н.М. Алексеев, А.Б. Козлов.

2013

деревне всю ночь и шлялась». Не было тогда ни электричества, ни керосина, на темный двор выйти было не с чем. Продолжал так работать Михаил Кузьмич, когда ему было уже за 80, многие этому удивлялись. «Косилка была у него на медных буксах, не на подшипниках, через поле проедет – буксу смазывает маслом». Лошадей менял, целый день тяжело им было работать. До обеда была одна пара, после обеда – другая. За ним снопы сваливал свальщик специальными граблями с зубцами. Женщины вязали их в «бабки». Жали на лошадях. Трактора не было. Работали за трудодень. Главным для всех были уборка урожая, колхоз, дисциплина. Заработал Михаил Кузьмич медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» Как о передовике сельского хозяйства, в середине 1950-х о нем написали в районной газете «Стахановский труд». Реальность в заметке была приукрашена, он и сам, когда прочитал, посмеялся над возвышенным ее тоном. В Шестовском оказались и некоторые из бывших его гонителей. Как-то

в их адрес он обронил фразу: «Как были они голодранцами и лодырями до революции, так голодранцами и лодырями по сию пору и остались. Я же и тогда для всех был Михаил Кузьмич, Михаил Кузьмич и теперь». Советскую власть не хвалил, но ему нравилось, что все учатся, у него самого такой возможности не было. В последние годы очень скучал. Сидел у дома на скамейке. Ватную пальтуху наденет и шапку зимнюю. Было и летом в июле ему холодно, зябко. Бывало, подзывал бегавших во дворе цыплят: «Цып-цып», – они ему забирались порой на голову. Мужики помоложе ходили к нему в дом выпивать: «Он жил один опосля-то. Мы его называли дюдя Миша: – Дюдя, дай луковинку. – Да вона, бери. – Ну, и ему плеснем грамм этак 80-90, и он выпьет за компанию». Михаил Кузьмич до самых последних дней ждал возвращения Алексея, не хотел и свой разваливающийся дом никому отписать, все надеялся, что сын вернется и будет жить в этом доме. Еще во время войны кто-то сказал ему, что будто бы где-то Алексея видел. Были предположения, что может быть тот в плену или в окружении. Но никаких вестей об Алексее так с тех пор больше не получили. Жил Михаил Кузьмич то в доме у Руфы, то опять возвращался в свой дом, если уставал от опеки дочери. Всегда очень любил ходить в лес за грибами. Но в последнее время ослаб, уходить без сопровождающих ему не разрешали. Однажды он не послушался и все же ушел. Через некоторое время пришлось

161

Фотографии Александры Филипповны не сохранилось. Как-то Руфу спросили, какой же внешне была бабушка. Та ответила: «Да такая, как Маня. А фигурой – высокая, складная, не толстая, не худая».

162 2013 •

ПОДВИЖНИКИ ВЕРЫ

О ЦЕРКВИ СЕЛА БОРИСОГЛЕБСКОГО И ЕЕ СВЯЩЕННИКЕ Людмила БОЛДЫРЕВА

Казанской иконы Божией Матери и Святых Бориса и Глеба. Церковь находилась рядом с господским домом на краю села, и это место называлось Борисоглебом. В 1798 году владелец села поручик Иван Яковлевич Мусин-Пушкин, заседатель Мологского верхнего земского суда, на месте деревянной церкви построил каменную. Новая церковь была возведена в честь дарования императором Павлом I титула графа сыну Ивана Яковлевича – Алексею Ивановичу МусинуПушкину, открывшему русским людям гениальное «Слово о полку Игореве».

аскинувшееся на берегу реки Мологи старинное село Борисоглебское в начале XVIII века входило в состав Череможской волости Ярославского уезда Ярославской провинции, а после административной реформы 1777 года было причислено к Мологскому уезду Ярославской губернии. Село с древности и почти до середины XIX века носило и второе название – Старое Холопье (или Борисоглебское в Старом Холопье). По преданию на его месте когда-то находился так называемый Холопий городок, в котором селились холопы, бежавшие от хозяев и промышлявшие в основном разбоем

и грабежами. Холопы бежали именно в эти края, так как после поражения войск владимирского князя Юрия Всеволодовича 4 марта 1238 года в битве с татаро-монгольскими войсками на реке Сити эти места долгое время оставались неподвластными князьям и их воеводам. Холопий городок был когда-то обнесен земляной стеной, от которой до XX века сохранился небольшой холм. Сельчане называли этот холм Холманом, и крытая деревянная беседка на его вершине была любимым местом отдыха и господ, и простого люда. В селе была деревянная Казанская церковь с двумя престолами: во имя

Казанская Церковь в селе Борисоглебском. Фото Игоря Дмитриевича Березниковского, внука В.Д. Баженовой (Сотиной).

Людмила БОЛДЫРЕВА (урожденная Сотина) родилась в 1940 году в Москве. Закончив в 1963 году с отличием Московский инженернофизический институт и защитив в 1969 году диссертацию на получение степени кандидата технических наук, более 40 лет работала преподавателем в институте. Все это время Людмила Борисовна занималась изучением свойств физического вакуума. По этой тематике ею опубликованы три книги на русском и английских языках. Кроме того, она является автором научно-фантастической повести «Следы остаются» (М., «ИзографЪ», 2006). А еще Л.Б. Болдырева много времени уделяет поиску своих предков по отцовской линии. Кстати, ее прапрапрапрапрадед Иван Гаврилов (1716-1786) – дьячок, а с 1760 года священник церкви в Иерусалимской слободе Угличского уезда Ярославской губернии, находившейся в одной версте от Углича, вблизи Волги, – основатель известного в Рыбинске рода Золотаревых.

163

2013

Мои, уже ушедшие из жизни, родственники оставили мне устные и письменные воспоминания о судьбе церкви села Борисоглебского на реке Мологе, что уже более 70 лет находится на дне Рыбинского водохранилища. В 2007 году я посетила эти места и, сделав круг на катере над местом, где находилась церковь (на эхолоте был хорошо виден рельеф дна), опустила в воду венок из полевых цветов – дань памяти не только церкви, но и нескольким поколениям моих предков, похороненным около нее. И этот очерк – тоже дань их памяти.

ПОДВИЖНИКИ ВЕРЫ •

2013

164

В церкви было два священнических места, и одно из них с первых дней существования каменной церкви всегда занимал один из моих предков.1-4 В семейном архиве хранятся описания некоторых событий их жизни. Например, сохранилось приложенное к прошению Стефана Максимова (годы служения 18221827) о назначении его священником так называемое «Одобрение» приходских людей: «Мы, нижеподписавшиеся, Ярославской епархии и губернии, Мологской округи, села Борисоглебского, церкви Казанския Пресвятыя Богородицы прихожане, по чистой совести свидетельствуем, что желающий быть при церкви нашей на праздном священническом месте села Иловны диакон Стефан Максимов есть человек добрый, не пьяница, не любодейца, не убийца, в домостроительстве своем не ленивый, не клеветник, не сварлив, в воровстве и обманах не изобличенный, поведения честного. И поэтому мы его желаем иметь при церкви нашей действительным священником. Сентябрь 1822 г.»5. А вот что писал о священнике Михаиле Алексеевиче Золотареве (годы служения 1833-1870) его младший брат, Алексей Алексеевич Золотарев, протоиерей Рыбинского Спасо-Преображенского Собора, в с в о е й « А в т о б и о г р а ф и и » 6: «В январе 1850 года скончался мой родитель (дьячок церкви в Иерусалимской слободе Угличского уезда Ярославской губернии. – Л.Б.), оставив большую семью сирот, из которых старшей сестре было 16 лет. На погребение отца приехал сын – священник о. Михаил Алексеевич Золотарев – из села Борисоглебского – Старого Холопья, Мологского уезда, очень любивший своего батюшку, очень добрый и сочувствующий вполне семейному горю. Он принял участие в расходах на погребение отца и после он посылал посильно нашей семье, и я часто гостил у него в летние каникулы…». И далее Алексей Алексеевич рассказывает, как он проводил каникулы в селе Борисоглебском: «По окончании уроков и экзаменов в Семинарии я не один год отправлялся к добрейшему моему брату,… священнику о. Михаилу в Мологский уезд, иногда на все летние каникулы… В с. Борисоглебском на 24 июня (Иванов день. – Л.Б.) собиралось очень много молодых людей из трех губерний: Ярославской, Тверской и Новогородской (семинаристов, академиков – т.е. студентов духовной академии. – Л.Б.) и девиц

Царскосельского и Яросл. духовн. учебн. заведений. Знакомились, говорили о порядках и настроениях в учебных заведениях, веселились, устраивали вечера с музыкой и танцами у священника, псаломщика (Сотина Николая Ивановича. См. ниже. – Л.Б.) и даже у графа Мусин-Пушкина; у последнего угощали вкусным ужином с вином, сначала барышень, потом нас. Тверские семинаристы были ловчее, разговорчивее с девицами и смелее, чем ярославские, но в умственном, ученом отношении слабее. Домой приходилось после веселых каникул идти пешком (80 км до Рыбинска. – Л.Б.), оберегая братский подарок, данный при прощании на дополнительное содержание в будущем году (учебном)».

В отношениях священника с семьей графа случались и неприятные моменты. Однажды к молодому графу (сопоставление дат и событий позволяет предположить, что речь идет о любившем веселые хмельные пиры Владимире Алексеевиче, сыне Алексея Ивановича Мусина-Пушкина) приехало много именитых гостей, в их честь был устроен пир, а деревенская молодежь развлекала приезжих песнями и плясками. Не в меру развеселившийся граф собрал у нескольких парней шапки и, разложив их на лавке, приказал деревенским девкам выбирать шапки чью выберет, того женой и будет. Шапки были разобраны, и граф на следующий же день велел священнику обвенчать все пары.

Семья Сотиных: Дмитрий Николаевич, дочь Лиза, сын Владимир, дочь Вера, Елизавета Михайловна (урожд. Золотарева).

заполняться народом, подъехали граф с друзьями, появились невесты в окружении подруг. Все пары по очереди подходили к алтарю, и священник совершал обряд венчания. Наконец, к алтарю подошла утренняя просительница. Отец Михаил очень громко, так, чтобы все слышали, спросил, согласна ли она взять в мужья стоящего рядом с ней жениха, и девушка так же громко ответила, что не согласна. От волнения она не смогла продолжить приготовленную фразу, но сказанного было достаточно, чтобы прервать обряд венчания. Граф в грубой форме стал настаивать на совершении обряда, но отец Михаил наотрез отказался. Тогда граф, подойдя близко к священнику, сказал: «Я ведь могу попа, как клопа», –

2013

Гостям пришлась по вкусу эта затея: предстояли веселые свадебные гуляния. Рано утром в день венчания к отцу Михаилу прибежала одна из невест и бросилась ему в ноги со словами: «Богом молю, батюшка, не венчай меня. Не могу идти за нелюбимого, у меня другой суженый есть, ему клялась в любви до гроба. Если обвенчают меня, утоплюсь». Отец Михаил помолчал, потом молвил: «Слушай меня, дочь моя. Ты придешь в церковь вместе с другими невестами и станешь перед алтарем рядом с женихом. Но когда я спрошу, согласна ли ты взять его в мужья, скажи, что не согласна, что тебя насильно выдают замуж. А теперь иди с миром и ничего не бойся». Через некоторое время церковь стала

165

Село Борисоглебское, возле церкви. Слева направо стоят: Владимир Дмитриевич Сотин, Павел Николаевич Баженов, Домна Ильинична Верещагина (жена Вл. Д. Сотина), Вячеслав Дмитриевич Сотин. Слева направо сидят: ? Золотарева, Вера Дмитриевна Баженова (Сотина) с сыном Митей, Катя Баженова, Елизавета Дмитриевна Сотина. Лежит Сергей Дмитриевич Сотин.

166

2013

•

ПОДВИЖНИКИ ВЕРЫ

и сделал пальцами движение, как будто давит клопа. «Не всякого, Ваше сиятельство», ответил священник и в тот же день отправил архиерею в Ярославль письмо с описанием случившегося. Никаких репрессий не последовало. 5 октября 1870 года священником церкви стал Дмитрий Николаевич Сотин (отец Димитрий), сын дьячка (с 1868 года эта должность стала называться «псаломщик») этой же церкви Сотина Николая Ивановича, внук (по матери) священника Стефана Максимова и зять священника Михаила Алексеевича Золотарева. Одновременно он был утвержден законоучителем при местном сельском училище и на этой должности состоял до самой смерти, причем до 1873 года исполнял ее безвозмездно. Кроме того, Дмитрий Николаевич был утвержден наблюдателем за церковно-приходскими школами по благочинию Прозоровскому и Захарьинскому. Начальство неоднократно отмеча-

ло заслуги Дмитрия Николаевича Сотина: он был награжден набедренником за «усердные и весьма полезные труды по преподаванию закона Божия» в местном сельском училище, фиолетовою скуфьею за 13-летнюю «отлично-усердную службу в сане священника и особые труды по должности законоучителя» и в 1889 году камилавкой 4. Дмитрий Николаевич Сотин скончался в 1889 году (после сенокоса он лег отдохнуть в лесу на сырую землю и простудился). Остались сиротами пять детей: старшей была восемнадцатилетняя Верушка, младшим – девятилетний Сергей. Семьи умерших священнослужителей не оставались без материальной помощи. По Указу Ярославской духовной консистории вдова священника получала пенсию (около 60 рублей ежегодно), а сыновья могли учиться в духовном уездном училище бесплатно (как тогда говорили – «сиротой»). Но оставшейся без кормильца большой семье Сотиных этой помощи

было недостаточно. Младшая дочь, Лизанька, уже не смогла продолжить учебу в Ярославской женской гимназии. Не хватало денег и на покупку нового дома: церковный дом, в котором они жили, должен был перейти к новому священнику, а семье предстояло скитаться по чужим углам. Выход был один: срочно выдать Верушку замуж за выпускника духовной семинарии или духовного училища, который согласился бы поступить на освободившееся священническое место и взять на себя заботы о сиротах. И вот мама Верушки, Елизавета Михайловна, отправилась в Ярославль на поиски жениха. В одной из церквей она нашла красивого рыжеватого псаломщика, согласившегося на все ее условия. Надо учесть, что Борисоглебское было богатым селом и священники в нем не бедствовали. Претендента она и привела к архиерею. Тот, увидев выбранного жениха, заявил: «Ищи еще. Я этого Леньку рыжего знаю: двоечник. Та-

не только его, но и многих жителей села. Частенько на пороге священнического дома появлялся кто-либо из сельчан с кружкой в руках и, кланяясь, просил: «Матушка, дай немножко меда: хвороба напала». Устроилась жизнь и других детей Дмитрия Николаевича Сотина 7, 8. Лизанька после окончания Ярославской женской гимназии преподавала в Борисоглебской церковноприходской школе, и 6 мая 1903 года «за отлично-усердные труды по школе Высочайше награждена серебряной медалью на Аннинской ленте». Сыновья Владимир и Вячеслав окончили Пошехонское духовное уездное училище; первый был назначен учителем и законоучителем в Сутковское начальное народное училище Мологского уезда, а второй определен псаломщиком в Романовский уезд. Сергей как лучший ученик Ярославской духовной семинарии на казенный кошт был отправлен в Киевскую духовную академию, которую и окончил с отличием. Он работал преподавателем гомилетики, литургии и практического руководства для пастырей в Олонецкой духовной семинарии, и затем (с 1906 года) преподавателем гомилетики и литургии в Симбирской духовной семинарии. Роковым для семьи и для церкви оказался 1917 год. Отныне жизнь семьи разделилась на два периода: «до семнадцатого года» и «после семнадцатого года». Все началось со смерти Павла Николаевича в 1917-ом. В 1918 году вождь пролетарской революции, В.И. Ленин прислал в село Борисоглебское эмиссара для вывоза в Москву художественных произведений из усадьбы Мусиных-Пушкиных, заодно было вывезено и нескольких старинных икон из церкви. Катастрофических размеров изъятие ценностей из церкви достигло во время голода в Поволжье в 1921 году – явления, не очень понятного многим его исследователям. Погода в том году выдалась благоприятной для урожая зерновых и овощей, в Волге и впадающих в нее реках было много рыбы, а в лесах ягод и грибов. Правительство же одним из основных направлений борьбы с голодом в эти годы сделало экспроприацию ценностей у церкви. Лозунг «Золото церкви – на помощь голодающим Поволжья» должен был убедить прихожан в необходимости разрушения христианских святынь. Когда люди в кожанках сдирали золотые и серебряные оклады с икон, соскребали золото с куполов церкви и бросали

2013

Борисоглебского) он был покорен знанием Елизаветой Михайловной русской поэзии (например, она могла часами читать наизусть стихи Некрасова). Знакомство жениха с невестой произошло очень буднично: представив их друг другу, Елизавета Михайловна деловито произнесла: «Пойдите на Мологу, погуляйте с полчаса, а мы будем готовить церковь к венчанию». Обряд венчания совершил второй священник церкви Константин Александрович Крылов. То, что должно было быть только долгом, стало счастьем. Муж называл жену всегда ласково – «Верушкой», а она его уважительно - «Павлом Николаевичем». Росли талантливые, очень способные к рисованию дети. Любопытно, что в роду Баженовых способности к рисованию передавались строго через поколение (это справедливо и в отношении внуков, правнуков и праправнуков Павла Николаевича). Павел Николаевич завел пасеку, и получаемый им мед лечил

167

кой хороший приход ему не отдам». И Елизавета Михайловна не один день ходила по многочисленным церквям Ярославля, пока в Федоровской церкви не познакомилась с псаломщиком Павлом Николаевичем Баженовым. Павел Николаевич признался, что у него туберкулез, но в закрытой, незаразной форме, и он с удовольствием поедет в сельскую местность, чтобы разводить там пчел и лечиться медом. Архиерей одобрил кандидатуру жениха и сказал, что тот не только хорошо учился в духовной семинарии, но и происходит из очень известной семьи: он потомок знаменитого архитектора Баженова. Получив билет на женитьбу, Павел Николаевич вместе с Елизаветой Михайловной отправились в Борисоглебское. Баженов вспоминал потом, что во время этой поездки (сначала по Волге на пароходе «Царица» до Рыбинска, а потом по Мологе на двухпалубном, старинной постройки колесном пароходе «Златовратский» – до

ПОДВИЖНИКИ ВЕРЫ •

2013

168

в огромные мешки серебряные подсвечники, Верушка лежала, уткнув голову в подушку, и слезы сами непрерывно лились из ее глаз. После церкви искатели ценностей перешли к могилам. Прежде всего была взломана расположенная рядом с церковью белоснежная усыпальница членов семьи Мусиных-Пушкиных. Верушка была свидетельницей того, как выносили из склепа гроб с останками жены Владимира Алексеевича Мусина-Пушкина, графини Эмилии. При открытии гроба одеяние Эмилии мгновенно превратилось в прах, и длинные белокурые волосы покрыли останки. Присутствующие при этом сельчане стали креститься, и послышались голоса: «Нельзя глумиться над умершими. Барыня добрая была, в народе ее называли «борисоглебский ангел». И умерла она от тифа, потому что помогала заболевшим тифом крестьянам». Экспроприаторов не смутил ропот толпы, они сдернули с пальца графини золотое обручальное кольцо и удалились. Верушка с грустью смотрела на останки графини: не верилось, что это были останки красавицы, с которой жена А.С. Пушкина соревновалась в изысканности своих

нарядов и в которую были влюблены Вяземский, а также Лермонтов. Верушке казалось, что незримые узы связывают ее с графиней Эмилией. Возможно, это чувство возникло оттого, что отпевали графиню в местной церкви и обряд совершали два ее дедушки: священник Золотарев Михаил Алексеевич и дьячек Сотин Николай Иванович. После усыпальницы графов представители новой власти перенесли свое внимание на чугунные ажурные кресты на могилах священников, по церковному обычаю похороненных около церкви. Чтобы не возиться с «выковыриванием» крестов из земли, решено было плугом и другими средствами уничтожить могилы, то есть сравнять их с землей. Накануне этого действа Верушка весь день ходила от могилы к могиле и измеряла расстояния от них до церкви. Ее муж, отец, дедушка и два прадедушки лежали здесь, и она не могла потерять их еще раз. После того, как плуг сделал свое черное дело, Верушка ночью сажала на месте бывших холмиков крошечные березки. Когда ее дочка Катя, пробующая себя в живописи, категорическим тоном заявила, что выходит замуж

Вид с холма на село Борисоглебское, место впадения Удрасы в Мологу. Репродукция с картины Екатерины Павловны Березниковской (Баженовой).

за комиссара Красной Армии, Верушке сразу же представились маленькие березки на могилах возле церкви. Как же все непросто в жизни! В эти годы основным занятием братьев и сестер Сотиных стало сохранение и приведение в порядок оставшихся церковных икон. Особенно в этом отличился старший из братьев, Владимир Дмитриевич Сотин: он много ездил по церквям и помещичьим усадьбам, спа-

общественности и современности. Общество все в прошлом, ушло в могильники (Кладбищенская комиссия), в отвлеченный академизм (Комиссия по изучению истории наук и пр.)» 10 . Вместе с Алексеем Алексеевичем были арестованы еще несколько членов РНО, в основном родственники бывших церковнослужителей. «Собирательская» деятельность Сотиных стала небезопасной. Антирелигиозная кампания в стране набирала силу, поступило распоряжение убрать колокола с колоколен. Вот как описывает свидетель совершения этого акта в селе Борисоглебском11: «Шагах в ста от графского дома стояла белая каменная церковь с высокой 4-х ярусной колокольней, уходящей в небо, и шпилем, но уже без креста, …по распоряжению районных властей колокола с Борисоглебской церкви были сброшены на глазах у сбежавшейся толпы сельских жителей. Старухи – да и не только они – рыдали, как по покойнику. …Тяжелые колокола, падая с большой высоты, завывали трагическими стенаниями, раскалываясь на куски при ударе об каменные плиты церковной паперти». Верушка подобрала на паперти маленький, треугольной формы кусочек металла и до конца своей жизни хранила его как святыню.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА Правнук Сергея Дмитриевича Сотина Дмитрий Анатольевич Сухоруков продолжил семейную традицию: он окончил духовную семинарию и был рукоположен в диаконы. Но служить ему пришлось уже в другой церкви.•

169

сая от сожжения и разграбления картины и вещи, представляющие художественную ценность. В то время как в другом поместье Мусиных-Пушкиных, в Иловне, усадьба была полностью разграблена крестьянами, в Борисоглебской усадьбе стараниями Владимира был устроен музей. Впоследствии имущество музея было передано Владимиром двоюродному брату своей матери, председателю Рыбинского Научного Общества (РНО) Алексею Алексеевичу Золотареву, сыну протоирея Рыбинского Спасо-Преображенского Собора. В документах Рыбинского музея имеются сведения о двадцати семи «мусин-пушкинских» иконах с надписью: «Из Борисоглеба». Алексей Алексеевич Золотарев учился в Петербургском университете и парижской Сорбонне, а после окончания учебы все свои глубокие знания и свои силы отдал изучению культурного наследия Русского Севера. Максим Горький писал про него: «Труженик он, что и говорить. Чистой души человек, вроде псковских праведников» 9. В августе 1930 года Алексей Алексеевич был арестован. Как председателю РНО ему были предъявлены серьезные по тем временам обвинения: «В обществе господствуют религиозноидеологические воззрения (поповщина) и оторванность от широкой

14 сентября 1935 года Центральный комитет ВКП(б) принял постановление о создании Рыбинского водохранилища и началось в 1936 году строительство Рыбинского гидроузла. В соответствии с программой переселения начала работать оценочная комиссия. Оценочники ходили по домам и, не считаясь с мнением хозяев, отбирали дома, которые можно было разобрать и сплавить до места поселения. Неотобранные дома подлежали ликвидации. К Верушке оценочники не приходили: являясь дочерью священника и вдовой священника, она была лишена многих гражданских прав (как говорили в то время, была лишенкой). К тому же, она жила в церковном доме, а власти за эти дома ответственности не несли. Надо было собственными средствами организовывать переселение. К этому времени Лизанька уже умерла, а из братьев в живых оставался только Сергей, но он жил далеко и не мог ей помочь. Лишь в 1940 году Верушка, уже почти последняя в селе, раскатала дом и погрузила все имущество на плот. На рассвете начали сплавляться по Мологе к Волге и там до города Тутаева. Верушка неотрывно смотрела на покидаемое село. И последнее, что исчезло из глаз за поворотом реки, – колокольня церкви, в которой уже никогда не будут крестить детей и венчать влюбленных. Когда село обезлюдело, недалеко от него был устроен полигон Военно-Воздушных Сил. Мишенью для учебного бомбометания с самолетов была выбрана Казанская церковь села Борисоглебского.

2013

Дмитрий Николаевич Сотин скончался в 1889 году (после сенокоса он лег отдохнуть в лесу на сырую землю и простудился)... Семьи умерших священнослужителей не оставались без материальной помощи...Но оставшейся без кормильца большой семье Сотиных этой помощи было недостаточно...Не хватало денег и на покупку нового дома: церковный дом, в котором они жили, должен был перейти к новому священнику, а семье предстояло скитаться по чужим углам. Выход был один: срочно выдать Верушку замуж за выпускника духовной семинарии или духовного училища, который согласился бы поступить на освободившееся священническое место и взять на себя заботы о сиротах.

ИСТОЧНИКИ 1. Государственный архив Ярославской области (ГАЯО ), фонд 230, опись 1, дело 3978, листы 1-7; ф. 230, оп. 1, д. 8328, лл. 1-6; ф. 230, оп. 2, д. 12, лл. 67-69. 2. Рыбинский филиал ГАЯО, ф. 418, оп. 1, д. 69 (http://forum.yar-genealogy.ru/index.php?act=Print&client=printer&f=18&t=3803) 3. «Формулярная ведомость церкви села Борисоглебское, что в Старом Холопье Мологского уезда, за 1854 год». ГАЯО, ф. 230, д. 1419, лл. 30об., 31. 4. «Клировая ведомость церкви села Борисоглебское, что в Старом Холопье Мологского уезда, за 1888 год (О причте означенной церкви)». ГАЯО, ф. 230, д. 3915, лл. 15об., 16. 5. «Клировая ведомость церкви села Борисоглебское, что в Старом Холопье Мологского уезда, за 1888 год (Ведомость церкви)». Государственный архив Ярославской области ГАЯО. ф. 230, о. 2,

д. 3915, 8328. Золотарев Алексей Алексеевич. «Автобиография». 1923 г. (рукопись). 7. ГАЯО, ф. 230, оп. 2, д. 4587, лл. 25об-26; д .4710, лл. 26-31об; д. 4866, лл. 71об; д. 5182, лл. 79об. 8. Болдырева (Сотина) Людмила Борисовна (внучка Сергея Дмитриевича Сотина). «Сотины-Золотаревы». Сборник докладов конференции «XII Золотаревские чтения». (Рыбинск, октябрь, 2008). 9. Ю. Чубукова. «Это ли не русская душа?». Газета «Рыбинская среда» № 5 (61), май 2009 г., стр. 22-23. 10. Ю. Чубукова. «К истории последнего краеведческого съезда». Газета «Рыбинская среда» № 8 (76), август 2010 г., стр. 24-26. 11. Березниковский Игорь Дмитриевич (внук Веры Дмитриевны Баженовой (Сотиной)). «Борисоглеб – моя малая Родина», 1999 г. (рукопись). 6.

«СВОБОДА И НАУКА» – БЫЛ ЕГО ДЕВИЗ Татьяна ЗАХАРОВА

Жизнь Николая Александровича Морозова всех поражает, а особенно – тех, кто узнает о нем впервые (это нам, музейным работникам, хорошо известно). В настоящее время, в связи с его необычным отношением к истории человеческой культуры, интерес к нему возрастает. Но об этом далее. Пока же коснемся его биографии, в том числе научной. Именно коснемся, поскольку столь она обширна, значима и своеобразна, – на большую книгу потянет. Каждое время давало Николаю Морозову свою оценку. Но было в таких оценках и общее – это признание его разносторонности, энциклопедичности его знаний, оригинальности в решении им научных проблем и умственного долголетия.

170

2013

•

ЛИЧНОСТИ

иколай Александрович Морозов родился 25 июня 1854 года в Мологском уезде, в имении отца «Борок», основанного в середине XIX века (ныне на месте усадьбы расположен научный поселок Борок Некоузского района). Матерью Николая Морозова была бывшая крепостная отца – Анна Васильевна Морозова. Их дети (первенец Коля, еще пять дочерей и сын) носили фамилию матери, а отчество по крестному отцу – соседнему помещику Александру Радожицкому. Коля с детства увлекался естествознанием. В классической Московской гимназии, куда его определил отец в 15-летнем возрасте, были другие приоритеты. Кружок – «Общество любителей естествознания», – основанный Николаем в гимназии, был тайным. Знакомство с яркими представителями радикальной молодежи Татьяна ЗАХАРОВА родилась в городе Ярославле, окончила Ярославский технологический институт (1970 г.). Она – старший научный сотрудник Мемориального дома-музея Н.А. Морозова (работает там с 1979 года), заведующая музейным отделом Института биологии внутренних вод им. И.Д. Папанина Российской академии наук (пос. Борок Некоузского района Ярославской области), председатель ежегодных Морозовских чтений. Татьяна Григорьевна имеет публикации в «Музейных записках» ИБВВ им. И.Д. Папанина, альманахах «Музеи Российской Академии наук» и «Памятники Отечества» и других изданиях.

привело его в ряды революционеров, в результате – будущий доктор химии и почетный академик гимназию не окончил. Николай Морозов вошел в кружок «чайковцев», затем вступил в организацию «Земля и воля», в 1879 году стал членом Исполнительного комитета организации «Народная воля». Дважды эмигрировал в Швейцарию, а в 1880-ом году совершил поездку в Лондон, где встречался с Карлом Марксом. «Нас было не более 15 человек на всю Россию, и подбирали мы себя совсем не спрашивая, каких кто убеждений, а исключительно по нравственным качествам и по готовности жертвовать собой в борьбе против деспотизма, <…> и социализм понимался исключительно в смысле идеалистическом…» (Н.А. Морозов. Повести моей жизни. – М., 1947. – Т. II, с. 502-503).

Н.А. Морозов за работой в кабинете. Рис. Г.В. Лесовика (Петухова). Н.А. Морозов. 1930-е гг.

171

2013

Н.А. Морозов. 1878 г.

172

2013

•

ЛИЧНОСТИ

Шарж на Н.А. Морозова. Журнал «Солнце России», 1912 г.

В самом начале 1881 года Николай Александрович был арестован на границе при возвращении в Россию. По процессу «20-ти» был приговорен к пожизненному одиночному заключению, в основном – в Шлиссельбургской крепости (это в месте вытекания Невы из Ладожского озера). С тех пор его стали называть «шлиссельбуржец Морозов». О роли Н.А. Морозова в русском освободительном движении подробно сказано в книге В.А. Твардовской (дочь поэта), изданной в 1983 году издательством «Наука». В наше время к террористической деятельности «Народной воли» отношение резко отрицательное (самое мягкое определение – «заговорщики»). Но как говорится, мы не были на их месте и из истории ничего не выкинешь. Еще до заключения Морозов использовал каждую свободную минуту для пополнения своих знаний, сделав самообразование главным источником будущей энциклопедичности, а в Шлиссельбурге научные изыскания спасли ему жизнь. Из письма Морозова родным: «Занятия для меня – вопрос жизни и смерти. Только в то время, когда я отдаюсь им целиком, дни проходят для меня быстро и незаметно. Иначе часы тянутся, как недели, да и здоровье сейчас же становится хуже» (Н.А. Морозов. Письма из Шлиссель-

Афиша лекции Н.А. Морозова.

Николай Александрович Морозов с мологжанами.

2013

Н.А. и К.А. Морозовы. 1915 г.

173

бургской крепости. – СПб., 1910. – С. 60). Исключительная твердость духа позволила Н.А. Морозову пережить долгие годы заточения, написать 26 томов различных рукописей и побороть бесчисленные простуды, ревматизм, цингу и начало туберкулеза.

174

2013

•

ЛИЧНОСТИ

После освобождения по амнистии в 1905 году Морозов быстро освоился в научном мире: печатаются его книги по химии, физике, астрономии, математике, политэкономии (кстати, он свободно владел одиннадцатью языками). Также он был одним из пионеров научного воздухоплавания, председателем комиссии научных полетов. Читал лекции по всей России, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке («В поисках философского камня», «Крылатая эра», «История возникновения Апокалипсиса»). Везде его встречали восторженно. С 1918 по 1946 годы был директором Естественнонаучного института им. П.Ф. Лесгафта в Петрограде-Ленинграде и заведующим астрономическим отделением в том же институте. В 1932 году его именем была названа малая планета (астероид): «Морозовия». Фундаментальный десятитомный труд Морозова– «История человеческой культуры в естественнонаучном освещении». Семь томов под не совсем соответствующим содержанию названием «Христос» были изданы с 1924 по 1932 год. Еще три, в том числе том, посвященный истории Русского государства, по сохранившимся рукописям были изданы в 2000-2003 годах (М.; изд-во «КРАФТ»). Этот труд Морозова не признается официальной исторической наукой, поругивают и его последователей (А. Фоменко, Т. Носовский, С. Валянский,

Д. Калюжный и др.), но положительно оценивается он с точки зрения методологии. Что касается личной жизни, то тут все благополучно. Самой заботли-вой женой была для Николая Александровича Ксения Алексеевна Морозова (в девичестве Бориславская). Они венчались 7 января 1907 года в соседнем с Борком селе Копань. Морозову было 53 года, а Ксении – 27 лет. Она окончила Екатерининский институт благородных девиц и Петербургскую консерваторию. Познакомились они в петербургском салоне ее тетки по матери Марии Ватсон, известной переводчицы с испанского. Брак этот был счастливым, несмотря на отсутствие детей и большую разницу в возрасте. Редкое явление – в 1923 году по постановлению Совнаркома Морозову отдали в пожизненное пользование его же собственный Борок «за заслуги перед революцией и наукой». Большую часть имения Николай Александрович передал Академии наук СССР с целью создания научного учреждения в Борке. В связи с этим отметим письмо Н.А. Морозова от 21 мая 1939 года, адресованное А.А. Жданову, члену Политбюро ЦК ВКП (б), первому секретарю Ленинградского обкома (Архив РАН, фонд 543 (Морозова), оп. 4, ед. хр. 2268): «Тревога за будущность очень важного (по моему мнению) для государства научного учреждения, почетным директором которого

Флигель усадьбы «Борок» (северная сторона). С 1946 года – Мемориальный дом-музей Н.А. Морозова. Экспозиция Мемориального дома-музея Н.А. Морозова. Дом Н.А. Морозова в Борке. Худ. Г.В. Лесовик (Петухов). Н.А. и К.А. Морозовы в парке.

2013

175

я состою, заставляет меня обратиться к Вам с просьбой помочь сохранению и развитию его. < ... > Я принял этот дар (Борок) с благодарностью и хранил вместе с женою, потому что мог там лучше всего разрабатывать поглощавшие все мое время научные проблемы и, кроме того, в расчете, что после моей смерти в память обо мне там будет устроено научное учреждение. Когда умерли жившие там моя мать и сестры, а племянницы вышли замуж и рассеялись, я просил Совнарком употребить освободившиеся здания этой большой усадьбы под дом Труда и Отдыха Академии наук, членом которой я сделался тогда. Это было разрешено. Затем начали строить плотину на Волге в 40 километрах от нас под Рыбинском, так что рукав пресноводного озера-моря через несколько лет после запруды дойдет почти до Борка и должны будут произойти интереснейшие изменения в климате, почве, флоре и фауне, и поэтому

взамен Дома Труда и Отдыха я в 1938 году просил Совнарком устроить в Борке научно-исследовательскую базу Академии наук. Президиум Академии присоединился к этой просьбе. Совнарком направил ее в Госплан, но ответ задержался в Госплане до января 1939 года. 1 февраля Госплан, как мне сообщают, предложил Академии значительно расширить размер начатой работы, учитывая опыт с Московским морем, образование которого вызвало угрожающее подтопление значительной береговой полосы, и предложил Академии наук разрешить на Рыбинском водохранилище такие большие проблемы: 1. Найти способ уменьшения неблагоприятного влияния подтопления на сельское хозяйство окружающих районов. 2. Способы борьбы с неблагоприятными процессами в самом водохранилище, каковы: занос его песком,

176

2013

•

ЛИЧНОСТИ

Исключительная твердость духа позволила Н. Морозову пережить долгие годы заточения, написать 26 томов различных рукописей и побороть бесчисленные простуды, ревматизм, цингу и начало туберкулеза. разрушение берегов волною, и способы ускорить медленность в освоении нового водоема рыбой и изыскать подходящий корм для рыбы. 3. Способы борьбы с неблагоприятными влияниями заболочения на санитарное состояние прилегающих городов и способы борьбы с распространением малярии. А кроме того, как было по первоначальному плану, Верхне-Волжская База должна зафиксировать современное состояние и предстоящее изменение климата, почв, уровня грунтовых вод, луговых угодий, рыбного промысла и проверить до затопления проекты изменений, разработанные для Волгостроя различными проектными учреждениями, сформировать свои собственные прогнозы и, наконец, после затопления проверить справедливость всех сделанных до него прогнозов и эффективность мероприятий, потому что это имело бы большое значение и для дальнейших гидростроек. < ... >

Верхне-Волжская База устраивается при совершенно исключительных условиях и не на методе экспедиционного исследования < ... >, а на принципе стационарного исследования, когда наблюдения ведутся круглый год (поскольку зимний и весенний режимы года глубоко влияют на летний) и материалы обрабатываются тут же на месте < ... > нужен и климатолог, и гидрогеолог, и почвовед, и луговед < ... > в составе Базы много научной молодежи, энтузиастов научных проблем. < ... > В 1944 году в Борке отмечали 90-летие Н.А. Морозова. Прибыла правительственная комиссия во главе с О.Ю. Шмидтом, юбиляру вручили орден Ленина. Не будем оценивать личность Н.А. Морозова, а сошлемся на высказывания о нем известных ученых-академиков (тексты из архива музея):

«… Несмотря на 25-летнее заключение в царских казармах, Николай Александрович сумел сохранить волю к жизни, бодрость и оптимизм, веру в лучшее будущее своей Родины, неугасимый интерес к научному творчеству, поразительную трудоспособность, кристальную общественную чистоту» (Л.А. Орбели. 1939 г.) «Мне пришлось прожить две недели в Борке. Все здесь овеяно памятью Николая Александровича Морозова. В Борке он родился, в Борке умер, здесь начался и замкнулся круг его долгой и замечательной жизни. Поразителен диапазон творческих научных интересов Н.А. Морозова – от математики, физики, астрономии, химии до запутанных исторических и филологических вопросов. В наше время такая творческая широта в науке – большая редкость… В живой природе во всей ее сложности исследователю особенно полезен

Н.А. Морозов умер в Борке 30 июля 1946 года на 93-м году жизни. Похоронен в борковском парке. В 1954 году, в год 100-летия со дня рождения, ему установили на могиле памятник (скульптор – профессор Георгий Мотовилов, архитектор – А. Стригалев: бронзовая фигура сидящего на пне Н.А. Морозова с книгой в руке, на гранитном пьедестале, общая высота памятника около 3-х метров. С 1946 года во флигеле усадьбы, где жил Н.А. Морозов, открыт по постановлению Совета Министров СССР музей, относящийся – вместе с памятником на могиле – к памятникам культуры федерального значения. В двух экспозиционных комнатах представлен весь жизненный путь Н.А. Морозова. В четырех мемориальных комнатах – столовой, гостиной, спальне, кабинете – сохраняется прижизненная обстановка, ценная своей подлинностью и разнообразием. Борок, сентябрь 2013 г.•

2013

Памятник Н.А. Морозову на его могиле в Борковском парке. 1979 г.

широкий «морозовский» кругозор…» (С.И. Вавилов. 1947 г.) «Это безусловно выдающийся человек. Быть приговоренным к пожизненному заключению и сохранить веру в жизнь, и непрерывно учиться, и бесконечно работать в условиях одиночного заключения – на это способны немногие.» (В.И. Вернадский. 1944 г.) «… Ваша изумительная жизнь революционера, поэта и ученого вся наполнена борьбой за счастье Родины, за расцвет культуры. В Вашей жизни воплощены лучшие традиции русской революционной интеллигенции < ... > В науке Вы выступали как новатор, смело ищущий новых путей в астрономии и истории, химии, геофизике и биологии. Велико и благотворно Ваше влияние на молодежь, несколько поколений которой вдохновлялось Вашими трудами и подвигами». (В.Л. Комаров. 1944 г.)

177

Здесь будет дно Рыбинского водохранилища. 1939 г.

ГЕНЕРАЛ ЛЕВ ТОЛОКОННИКОВ, МОЛОГЖАНИН И ВОЕННЫЙ РАЗВЕДЧИК Сергей ЗИМИН Лев Сергеевич Толоконников – один из двенадцати генералполковников-инженеров советских вооруженных сил – был интеллигентом от разведки. Умница, умелый руководитель, талантливый разведчик, ученый-историк с энциклопедическими знаниями, он заметно выделялся из немалого числа заурядных руководителей советской военной разведки послевоенных лет. Г.Е. Соколов. Шпион номер раз. – СПб, «БХВ-Петербург», 2013.

178

2013

•

ЛИЧНОСТИ

огата ярославская земля выдающимися и заметными людьми. Военный разведчик генерал Толоконников Лев Сергеевич, происходивший из Мологи, – один из них. Помнится, как в 1971 году он был назначен заместителем (с функциями первого заместителя) начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза. Очень высокий государственный пост! С повышением генерал Толоконников стал отвечать за стратегическую агентурную разведку практически по всему театру возможных военных действий за границей, охватывающую все страны и континенты мира, а также военнополитический блок НАТО. Огромная ответственность, огромный фронт служебных обязанностей. Семья очень мало знала и знает о работе Льва Сергеевича, а архивы разведки пока не открыты. Зато все родные ценят его как человека,

добившегося неустанным трудом высокого государственного положения. Родился Лев Сергеевич 18 сентября 1911 года в Харькове, где остались работать после окончания Киевского университета его родители – мологжанин-отец Толоконников Сергей Николаевич и мологжанкамать Ксения Васильевна, в девичестве Соболева. По отцу Лев Сергеевич – из старинных купеческих родов, одна ветвь которого по деду, мологскому судье с личным дворянством Толоконникову Николаю Федоровичу, прослеживается с 1738 года, а другая ветвь по бабушке Александре Павловне, любимой дочери «миллионщика» и фабриканта Рябушинского Павла Михайловича, – с 1786 года. Прапрадедом же Льва Сергеевича был Ястребов Иван Матвеевич, отец Иоанн – старообрядческий иерей. С 1803 года и в течение 50-ти лет без малого, – бес-

сменный настоятель Покровского кафедрального храма на Рогожском кладбище – духовном центре старообрядческой архиепископии Московской и всея Руси, приравниваемый к героям Отечественной войны 1812 года за спасение православных реликвий от наполеоновских захватчиков и восстановление православия и старообрядчества в освобожденной Москве. По матери Лев Сергеевич – из потомственных дворян мологжанина надворного советника Соболева Василия Ивановича, состоявшего в родстве с графом МусинымПушкиным и великой балериной Галиной Улановой. С началом первой мировой войны отец Льва Сергеевича был призван в чине подпоручика в действующую армию, где на австрийском фронте в Польше за ратный подвиг был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени (высшей воинской награды Российской империи) и потомственного дворянства.

Сергей ЗИМИН родился в 1943 году в Москве, он – старший сын Л.С Толоконникова – генерал-полковника-инженера, начальника Военной академии Советской Армии. Окончил Высшее техническое училище им. Н.Э. Баумана, аспирантуру МГУ им. М.В. Ломоносова, Дипломатическую академию МИД СССР, является кандидатом экономических наук, руководителем сектора правового обеспечения государственно-частного партнерства Научно-образовательного центра административного и финансового права РУДН, доцентом МГУ, руководителем проекта Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), членом Союза журналистов с 1980 года, автором более 150 публикаций в отечественной и зарубежной печати.

Генералполковник Лев Сергеевич Толоконников. РбМ.

179

2013

ЛИЧНОСТИ •

2013

180

После окончания войны и расформирования в феврале 1918 года полка, в котором служил повышенный в звании до поручика Сергей Николаевич, он вернулся к семье в Харьков. Голодающий и разоренный мировой и гражданской войнами и революционными событиями город не мог предоставить герою войны другой работы кроме как землемером, которая все же позволяла хоть как-то выжить. А вскоре, в 1919 году он погиб при невыясненных обстоятельствах – где-то в сельской местности, наводненной в те лихие времена красными, белыми, зелеными, бандитами, мародерами и озверевшими от беспредела крестьянами. Спасая от военного и послереволюционного лихолетья маленького сына и не имея возможности бежать из города, мать отправила

восьмилетнего Леву (одного!) воинскими эшелонами к родне в далекую Мологу. А сама надолго затерялась. Как маленький Лева не оказался в армии беспризорников, заполонивших послереволюционную Россию? У Льва Сергеевича самого не было на то ответа. Мальчик Лева знал только одно: ему надо было выжить и добраться до родной Мологи, которую он не знал и никогда не видел. И добрался! Помогли простые русские люди схорониться мальчугану в нелегком пути. А Молога тех лет была не слаще Харькова, если не хуже. Те же голод, разруха, зимой морозы... Лева окончил мологскую восьмилетку, отработал слесарем. Гонимый жаждой знаний, сумел

Толоконников Николай Фёдорович. Толоконникова Вера Николаевна. РбМ.

Толоконников Сергей Николаевич.

181

2013

ЛИЧНОСТИ •

2013

182

поступить на рабочий факультет Московского автотракторного института. А оттуда был призван в армию и переведен на военнопромышленный факультет Военной академии механизации и моторизации РабочеКрестьянской Красной Армии. Вспоминая тот период своей жизни, генерал говорил, что наперекор безотцовщине, голоду и холоду детства и юности армия помогла ему стать человеком и защитником Родины, чему способствовал высокий социальный статус военнослужащих предвоенных лет. После окончания академии чередой пошли исследовательская работа на подмосковном танковом полигоне в Кубинке, женитьба на чудесной девушке Анечке, ставшей Анной Платоновной Толоконниковой, преподавание в академии, участие в боях за Халхин-Гол 1939 года, в Великой Отечественной войне. В июне 1946 года Лев Сергеевич был приглашён в военную разведку. С атомной атакой США на Хиросиму и Нагасаки в 1945 году мир впервые столкнулся с ядерной угрозой и началом «холодной войны». Поэтому для советской разведки основной целью стало выравнивание паритета с США за счет получения американских секретных ядерных технологий. Требовались высокообразованные, грамотные разведчики с производственным, исследовательским и боевым опытом – такие, как Л.С. Толоконников. После кратких курсов в разведакадемии Лев Сергеевич в июне 1948 года был направлен с женой и маленьким сыном Сергеем в зарубежную командировку в США. Сначала в Нью-Йорк. А позже был переведен в Вашингтон 1-м секретарем посольства СССР в США, в непосредственное подчинение А.С. Панюшкину – чрезвычайному и полномочному послу СССР и одновременно резиденту советской разведки. Генерал никогда не рассказывал, чем занимался по разведработе в США. Но работал и дружил с Героем России Барковским Владимиром Борисовичем, непосредственно добывавшим секреты американской атомной бомбы. Несмотря на острый антисоветский режим в США, советская разведка выполнила, в том числе и силами военных разведчиков, поставленные перед ней задачи. Лев Сергеевич получил награды и звание полковника, ему было 40 лет. А 4 июля 1958 года генерал Толоконников с женой и младшим сыном Николаем вылетел в за-

гранкомандировку в Лондон под прикрытием советника посольства СССР в Великобритании, резидентом, то есть руководителем загранаппарата ГРУ Генштаба СССР. Разведработа продолжалась... За силу интеллекта, организаторские способности и большой личный опыт разведчика Лев Сергеевич пользовался большим уважением в коллективах советских разведчиков, а также министерств, ведомств, подразделений армии и флота, с которыми приходилось взаимодействовать. Недаром генерал был награжден редким для военнослужащих орденом Трудового Красного Знамени. Наравне с требовательностью Льва Сергеевича отмечала и природная скромность. Высокий, с хорошей выправкой, он держался уверенно, но демократично. Не чурался физического труда. Очень любил историю: зачитывался Ключевским, Соловьевым. Знал русскую, советскую и зарубежную литературу. Увлекался собиранием почтовых марок и монет, оставив после себя неплохие коллекции. Любил музыку. Не забывая свою малую родину, Лев Сергеевич до войны не раз бывал в старинном русском городе Мологе. Схоронил там бабушку

рядом с дедом Николаем Федоровичем. И хоть под затопление Мологи сам он не попал, но родным и близким пришлось пережить это – они вынуждены были переселиться в Рыбинск и Углич, понеся большие моральные и материальные потери. В Рыбинске схоронил Л.С. Толоконников мать. По возвращении из Англии Льва Сергеевича назначили начальником кафедры в ВоенноДипломатическую академию, готовившую военных разведчиков, а через некоторое время он получает почетное преподавательское звание доцента. То был воистину расцвет семьи Толоконниковых. Старший сын Сергей – автор данных строк – заканчивал Московское высшее техническое училище им. Н.Э. Баумана и переходил на работу в ракетостроение, младший – Николай, – призываясь в армию, шел учиться в военную академию. Запомнилось, как генерал Толоконников по утрам твердой походкой шел к ожидавшей его служебной машине зимой – в шинели и папахе, а летом – в форменном кителе и генеральской, с позолотой, фуражке. Водитель услужливо открывал дверь автомашины, и генерал, подчеркивая служебный характер поездки, Анна Васильевна Соболева и Лев Сергеевич Толоконников у могилы Ксении Васильевны Толоконниковой (Соболевой). Рыбинск, 1974 г. Толоконникова (урожд. Рябушинская) Александра Павловна. НВФ.

183

2013

Лев Сергеевич Толоконников с сыном Сергеем в Нью-Йорке. 1948 г.

184

2013

•

ЛИЧНОСТИ

Вручение Толоконникову Льву Сергеевичу государственной награды (справа – К.Е. Ворошилов).

садился непременно на переднее сиденье рядом с водителем (а не на заднее, как чинуши-баре или нынешние «олигархи»). Милиция и без чиновничьих непременных ныне мигалок становилась по пути следования во фронт и отдавала честь военачальнику. А ответственность и нагрузка по работе возрастали. Начальник Генерального штаба маршал Н.В. Огарков нередко «забирал» Льва Сергеевича с собой на военные учения и в командировки. Они жили в палатках в полевых условиях, летали на вертолетах. И под конец генералу Толоконникову, в его 60 лет, предложили окончить Академию Генштаба для дальнейшего продвижения по службе. Но Лев Сергеевич вынужден был ограничиться шестимесячной программой обучения, не в силах (по занятости на работе, да и по болезни) взять полный курс.

В 1974 году диабет перешел у Льва Сергеевича в роковую стадию. Генерал стал катастрофически терять зрение. Документы приходилось читать боковым зрением и через лупу. Уверенная походка поменялась на пошаркивающую, осторожную. Л.С. Толоконников вынужден был уйти с руководящей работы в ГРУ и перевестись на самостоятельную, но все же менее значимую в разведке, должность начальника дипакадемии Советской Армии, где он одно время уже был начальником кафедры. А в 1976 году генерала не стало. Похоронен он на Кунцевском кладбище в Москве. В 1986 году скончалась его верная жена и боевая подруга Анна Платоновна Толоконникова. Род продолжили мы, сыновья генерала. Лично я, будучи высокопоставленным дипломатом, отработал на службе Родине двадцать лет в загранкомандировках, сейчас – поли-

толог в МГУ им. М.В. Ломоносова. Брат Николай (скончался в 2002 г.) служил полковником. В 1994 году он присутствовал в Музее Мологского края имени Н.М. Алексеева при открытии стенда, посвященного семье Толоконниковых. А в 2012 году на общественном открытии нового стенда семьи Толоконниковых я привез в Рыбинск уже всю семью потомков замечательного рода Толоконниковых, включая внуков и правнуков. От имени семьи Толоконниковых я приношу Музею Мологского края имени Н.М. Алексеева – филиалу Рыбинского историкоархитектурного и художественного музея-заповедника – и землячеству мологжан искреннюю признательность за сохраняемую ими память о древнем русском граде Мологе, его жителях и об их соотечественникемологжанине военном разведчике генерале Толоконникове Льве Сергеевиче. •

Лев Сергеевич и Анна Платоновна Толоконниковы. Лондон, 1960 г. Л.С. Толоконников с сыном Сергеем. 1946 г.

185

2013

Л.С. Толоконников с военным министром Англии лордом Джоном Профьюмо. 1960 г.

МОЛОГСКИЕ ПЕСНИ, ИЛИ МУЗЫКАЛЬНОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ Никита САЙКОВИЧ

Эти заметки появились на свет, можно сказать, случайно. Я не планировал каких-либо литературных опусов, но, как сказано в начале романа Ф.М. Достоевского «Подросток», «не утерпев, я сел записывать эту историю моих первых шагов на жизненном поприще, тогда как мог бы обойтись и без того»… По своей направленности этот материал тоже далек от однозначной определенности: он не является ни историческим, ни краеведческим, ни (Боже упаси!) музыковедческим. Скорее, это просто «мысли вслух», сопряженные с историей создания нескольких моих произведений. Также сразу стоит сказать, что автор этих строк, несмотря на повествование от первого лица, обладает достаточной долей самоиронии и критического отношения к своим мнимым достижениям, а цель самого повествования – попытаться раскрыть еще одну, пока малоизученную, грань культурологического направления краеведения, что в некотором роде может быть интересным читателю, так как речь пойдет о знакомых местах и краях – Весьегонске, Мологе, Рыбинском водохранилище…

186

2013

•

ТВОРЧЕСТВО

сторией Весьегонска, Рыбинского водохранилища и прилегающих к нему территорий я стал интересоваться еще в детстве. Поначалу этот интерес был вызван желанием больше узнать о своей семье и предках, живших в Весьегонске с незапамятных времен. По мере того как я становился взрослее, круг интересов плавно расширялся: сначала до истории Весьегонска, затем до ближайших его окрестностей, а после этого – уже до истории Рыбинского водохранилища и всего того, что с ним связано, в том числе так называемой зоны затопления. Надо сказать, до определенного момента я слабо себе представлял,

что город Весьегонск когда-то был другим, нежели сейчас, что находился он не совсем в том месте и выглядел не так, как сейчас. Но еще хуже я себе представлял исто-

рию местности в целом, в том числе и историю водохранилища. Хотя из рассказов родителей, бабушки и других родственников знал, что когда-то этого огромного рукотворного моря

Никита САЙКОВИЧ родился в 1986 г. в Москве. Окончил с отличием Государственное музыкальное училище имени Гнесиных (2005), Российскую Академию музыки имени Гнесиных с отличием (в 2010 г.) и поступил в аспирантуру, лауреат многих всероссийских и международных конкурсов, самые последние из которых – Всероссийский конкурс композиторов «К 100-летию Т.Н. Хренникова» (Липецк, 2013) и Международный конкурс композиторов «Хоровая лаборатория – XXI век» (Санкт-Петербург, 2013). Никита Васильевич – член Союза композиторов России, автор камерно-инструментальных, оркестровых и вокально-хоровых сочинений, среди которых: «Песня Дон-Жуана» на слова Н. Верхоланцевой, вокальный цикл «Мологские песни», пять хоров на слова С. Хомутова, два романса на слова Б. Орлова, симфоническая картина «Город Молога», песня для детского хора «Церковные свечи» на слова прот. А. Симоры и др.

больше, мое любопытство росло, каких-то обрывочных сведений, получаемых «с миру по нитке», мне уже было мало, поэтому я стал постепенно приобщаться к краеведческой литературе. Помимо трудов по истории Весьегонска Б.Ф. Купцова, Н.М. Шеховцова, М.М. Верхоланцева, А.И. Кондрашова и других авторов, начал искать сведения и о других населенных пунктах, активно интересоваться историей создания водохранилища и гибелью города Мологи. И однажды я обнаружил все, что искал, в полном объеме. Весной 2007 года, перемещаясь в виртуальных пространствах Интернета, я совершенно случайно и неожиданно вышел на сайт писа-

187

не было, что в старом Весьегонске практически каждую весну из-за разлива реки Мологи наступало водополье, что на острове Кирики раньше стояла красивая церковь, а там, где сейчас находится кулинария и здание администрации, были сосновые боры, как на картинах И.И. Шишкина (последнее, кстати, я себе представлял довольно отчетливо, так как до сих пор сохранилось несколько сосен на пятачке после перекрестка улиц Карла Маркса и Матросова – маленький рудимент «прошлой жизни»). Слышал и о том, что при наполнении Рыбинского моря был затоплен целый город, называвшийся так же, как и река, – Молога. И вот, чем дальше – тем

теля Дмитрия Красавина – россиянина, живущего в Эстонии. Целый раздел этого сайта был посвящен Мологе: помимо фотографий и карт погибшего города там были собраны исторические и публицистические сведения, а также несколько стихотворений о Мологе, написанных разными поэтами. Также был размещен роман самого Красавина «Микеланджело из Мологи» – художественное произведение, в сюжетную основу которого положены реальные события, связанные с выселением мологжан и строительством Рыбинской ГЭС. Ознакомившись со всеми этими материалами, я, можно сказать, впервые со всей достоверностью открыл для себя историю «града Китежа» XX века. Безусловно, это было в некотором роде потрясением. Тогда же я поставил себе цель – ближайшим летом побывать в Рыбинске, посетить Музей истории Мологского края. А о стихотворениях на мологскую тему, которые были мной прочитаны на том же сайте, стоит сказать отдельно. Но прежде позволю себе ненадолго отвлечься от этой линии повествования, чтобы лучше объяснить, в чем же, помимо полученного впечатления и большого количества полезной исторической информации, была важность этого открытия. В это время (весна 2007-го) я был студентом II курса кафедры композиции Российской Академии музыки им. Гнесиных. Сочинял пьесы для различных инструментов, романсы, участвовал во всех концертах кафедры. С самого начала мне всегда была ближе вокальная музыка,

2013

Весьегонск. Богоявленская и Белозерская улицы в водополье.

ТВОРЧЕСТВО •

2013

188

то есть музыка со словом. Однако, в плане выбора текстов я часто «перескакивал» с одного на другое: от С. Есенина к А. Вознесенскому, от О. Мандельштама к И. Бродскому и так далее. Пока что не получалось найти то направление в поэзии, которое полностью гармонировало бы с моими мыслями, – у всех поэтов я брал отдельные, наиболее созвучные с моим внутренним миром стихотворения, так получались отдельные романсы. Со временем поиски привели меня к тому, что я открыл очень красивую лирическую поэзию В. Солоухина, впервые написав три романса на стихи одного автора («Три стихотворения В. Солоухина для баритона и фортепиано»). Однако пока это оставалось единственным исключением, в каком-то роде лишь подтверждавшим правило. Вопрос с поэзией по-прежнему оставался открытым. И вот, возвращаясь к разговору о сайте Д. Красавина с мологскими стихами, отмечу, что практически сразу после их прочтения у меня зародилась идея создания вокального цикла, посвященного затопленной

Город Весьегонск. Половодье. Репродукции с открыток нач. XX в.

Мологе. Из этих стихотворений я выбрал семь, принадлежавших пяти разным авторам: Е. Розов (2 стихотворения), В. Кулаков, Б. Орлов, З. Горюнова и С. Хомутов (тоже 2 стихотворения). Стихи Хомутова отличались от остальных: они были глубокие, обладали большей силой воздействия, тонким психологизмом, поэт находил такие слова и словосочетания, что от них порой буквально шли мурашки по коже. Именно два стихотворения Хомутова стали «остовом» планируемого вокального цикла «Мологские песни», двумя его ключевыми точками,

...из рассказов родителей, бабушки и других родственников знал, что когда-то этого огромного рукотворного моря не было, что в старом Весьегонске практически каждую весну изза разлива реки Мологи наступало водополье, что на острове Кирики раньше стояла красивая церковь, а там, где сейчас находится кулинария и здание администрации, были сосновые боры, как на картинах И.И. Шишкина...

двумя кульминациями. Одно из стихотворений («Мологжане») стало в цикле третьей песней – это светлый гимн прошедшей через все разрушения и неисчезнувшей памяти о городе, бережному ее сохранению и отношению к Мологе как к символу Святой Руси, подобно Китежу. Стихотворение «В маленьком храме» стало шестой песней – это сосредоточенная молитва, размышление о смысле человеческого бытия, о судьбах людей, которых силой принудили покинуть веками обжитые места. Остальные пять произведений сами собой расположились вокруг этих двух, образовав тем самым логически выстроенный семичастный цикл. Приехав летом, как обычно, в Весьегонск, я первым делом узнал расписание «Метеора», так как желание посетить Рыбинск со временем лишь усилилось. В результате, проведя летние каникулы в Весьегонске в активном отдыхе (рыбалка, походы в лес за грибами, а также «трудотерапия» – как же без нее! – в виде строительства и покраски заборов, распилки и колки дров), утром 31-го августа 2007 года последним рейсом

Весьегонск. Духов день. Весьегонск. Городское училище и пожарная часть.

сложился и созрел. Выйдя на открытую палубу и наблюдая за этим разгулом стихии, я осознал, что вторая из планируемых мной песен была изначально задумана неправильно. Поначалу в строках В. Кулакова «Ветер белые стада гонит синею дорогой, где сомкнулись навсегда

Надо сказать, до определенного момента я слабо себе представлял, что город Весьегонск когда-то был другим, нежели сейчас, что находился он не совсем в том месте и выглядел не так, как сейчас. Но еще хуже я себе представлял историю местности в целом, в том числе и историю водохранилища. с шумом волны над Мологой» я не уловил ничего зловещего и напряженного. Однако, после как увидел описанное своими глазами, понял, что музыка этой песни должна быть другой. Рыбинские шлюзы с кружащимися и кричащими чайками Весьегонск. Гостинодворская улица. Нач . XX в.

2013

вые волны с «барашками»), то ли у меня уже было какое-то предвзятое отношение к водохранилищу, но впечатление было довольно зловещим. К тому моменту вокальный цикл «Мологские песни» хоть еще и не был написан, но замысел уже

189

в сезоне я отправился на «Метеоре» из Весьегонска в Рыбинск. В пути я получил массу новых впечатлений, одно из которых связано с выходом «Метеора» в открытое море. Не знаю, то ли погода в тот момент была такая (довольно сильный ветер, штормо-

190

2013

•

ТВОРЧЕСТВО

Весьегнск. Полицейское управление.

тоже оставили некоторое тревожное ощущение. По прибытии в Рыбинск, разумеется, первой и главной моей целью было посещение Музея истории Мологского края. Несмотря на относительную компактность его экспозиции, я довольно долго и с большим интересом изучал все, что там есть, увлеченно слушал рассказы пожилой работницы музея о каждом экспонате, о чем-то спрашивал. Главное – именно там мне удалось почувствовать дух Мологи, ее энергетику, оставшуюся в немногочисленных уцелевших предметах. Эти впечатления потом еще долго будут для меня источником творческого заряда и вдохновения, которые так необходимы композитору. Там же, в музее, я приобрел большой красочный альбом «Молога. Земля и море», о котором еще несколькими часами ранее не мог и мечтать. После музея я до вечера гулял по Рыбинску, изучая разные его улочки и переулки, парки и набережные, магазины и лавки. На одном из книжных прилавков увидел зеленый томик «Сергей Хомутов. Огонь, несущий свет. Стихотворения». Моментально осознав, что это и есть тот самый поэт, я тут же купил книгу, чем обрек себя на бессонную ночь в поезде «Рыбинск – Москва». И вот я снова в Москве, теперь уже студент III курса Гнесинской академии. Уладив все дела с расписанием учебы и участием в концертах, «переварив» все впечатления, полученные от поездки в Рыбинск, я приступил к написанию вокального цикла «Мологские песни». Наверное, после слов «приступил к написанию» читатель подумает, что эта работа растянулась на долгое время. На самом же деле этот цикл полностью был написан меньше, чем за неделю. По существу, к тому

Весьегонск. Гостинодворная улица (базар).

моменту он уже был сочинен в уме, так что время потребовалось лишь на то, чтобы перевести все это на нотную бумагу, и еще месяц после этого на доработку, отшлифовку разных деталей. Таким образом, к концу 2007 года он был полностью готов. Мне очень хотелось узнать о поэтах, на чьи стихи был написан цикл, поэтому я решил попробовать через Интернет наладить контакт

с автором книги «Микеланджело из Мологи» – писателем Д. Красавиным, живущим в Таллине. Ведь именно на его сайте я и прочел стихотворения. Написав ему письмо по электронной почте, я решил на всякий случай продублировать текст в гостевой книге его сайта. В письме в общих чертах изложил, кто я такой, что с удовольствием прочел его роман, что сочинил вокальный

Прошло некоторое время, и вот уже в конце IV курса мне нужно было задумываться о дипломной работе. Для композиторов дипломная работа предполагает написание произведения крупной формы для большого симфонического оркестра. Тут-то мне и пригодились все мои искания, познания, открытия и впечатления. Я решил написать масштабное симфоническое полотно, посвященное городу Мологе и всем затопленным землям. Этот замысел давно уже подспудно зрел во мне, и вот настала пора его воплотить. Решающим импульсом стало

лога», весь основной мелодический материал которой был сочинен тем же летом 2009 года в Весьегонске, стала «покаянной песней» о всех затопленных землях и поруганных святынях. Город Молога – это символ трагедии, город, подобно Китежу, исчезнувший в пучине вод. Но эта музыка и о Югской Дорофеевой пустыне, и о Леушинском Иоанно-Предтеченском монастыре, и о взорванных храмах, и обо всех полностью или частично затопленных городах: Мологе, Корчеве, Калязине, Брейтове, Мышкине, Угличе, Пошехонье… И, разумеется, о Весьегонске. Поэтому произведение заканчивается тихо, постепенно, как бы удаляясь в небытие и, вместе с тем, поднимаясь в самые высокие, «небесные» регистры. Завершив в январе 2010 года чистовую редакцию своего дипломного сочинения, на титульном листе партитуры я написал посвящение «70-летию начала затопления Молого-Шекснинской поймы». Симфоническая картина «Город Молога» стала первым музыкальным произведением на эту тематику, написанным для оркестра. Премьера состоялась 30 апреля 2010 года в Большом концертном зале Российской Академии музыки имени Гнесиных. Но самое для меня памятное, ценное и дорогое исполнение этой музыки произошло позднее – 11 января 2012 года на Рождественском концерте в Ярославской филармонии, в зале имени Л.В. Собинова. На этом концерте присутствовало несколько мологжан. А оркестр под руководством М.А. Аннамамедова великолепно справился с моей достаточно сложной партитурой, предоставив автору возможность почувствовать себя счастливым.•

2013

цикл «Мологские песни» и что хотел бы, насколько это возможно, получить информацию о поэтах, написавших стихи о Мологе. Через какое-то время пришел ответ. Но не от Красавина (хотя и он позже мне ответил), а от Сергея Осокина – рыбинца, увидевшего мое сообщение в гостевой книге красавинского сайта, хорошо знакомого с Сергеем Хомутовым и обладающего некоторыми сведениями и о других поэтах. Так завязалась наша с ним переписка, благодаря чему я узнал разные сведения о Мологе, услышал записи хора мологжан, увидел два документальных фильма «Раскинулось море широко».

прочтение повести Д. Красавина «Хаос и музыка», в которой рассказывается о композиторе, создавшем симфоническую поэму «Молога». Там же есть достаточно подробное описание этого музыкального произведения, из которого кое-что я почерпнул для себя. А в реальности, конечно же, никакого крупного сочинения для симфонического оркестра, посвященного трагедии затопленных территорий, не существовало. Все лето 2009 года, находясь в Весьегонске, я размышлял об этом. Часто прогуливался по старому городу, выходил на берег Мологи к руинам некогда величественной церкви, неподалеку от которой возвысился Поклонный крест в память о затопленных святынях. Долго-долго смотрел в сторону острова Кирики – в прежнем Весьегонске там располагался красивый храм Кирика и Иулитты, в котором пела на клиросе моя прабабушка, а ее отец, мой прапрадед, звонил по праздникам в колокола. И все яснее, глубже я понимал и чувствовал, несмотря на то, что родился в Москве, именно здесь, в Весьегонске, моя историческая родина. Именно здесь, неподалеку от Весьегонска, в деревне Чамерово, меня крестили в храме Казанской Иконы Божией Матери, а значит, и духовной своей родиной тоже можно считать эти места. Именно здесь, в Весьегонске и его окрестностях, веками жили и трудились мои далекие предки, могилы которых находятся теперь под водой, а значит, создание Рыбинского водохранилища коснулось и меня лично, стало и моей душевной болью. Если вокальный цикл «Мологские песни» был мной написан как дань Мологской земле и мологжанам, то симфоническая картина «Город Мо-

191

Весьегонск. Набережная улица.

ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ ПО ИСТОРИИ МОЛОГСКОЙ ЗЕМЛИ

192

2013

•

ЛИТЕРАТУРА

(автор-составитель А.С. КЛОПОВ)

1. С.А. Серебренников. Исторический взгляд на город Мологу. – Ярославские губернские ведомости, 1842, № 40. 2. Д.И. Троицкий. История Мологской старины. – Памятная книжка Ярославской губернии на 1862 год. – Ярославль, 1863. – С. 38-49. 3. Н.П. Сабанеев. Описание курганов Мологского уезда. – Труды Ярославского губернского статистического комитета, вып. 5. – Ярославль, 1868. – С. 29-99. 4. А.А. Фенютин. Увеселения города Мологи в 1820–1832 гг. – Труды Ярославского губернского статистического комитета, вып. 1. – Ярославль, 1866. – С. 1-153. 5. А.А. Фенютин. Рыбные ловли на реке Мологе. – Труды Ярославского губернского статистического комитета, вып. 4. – Ярославль, 1868. – С. 47-107. 6. К.Д. Головщиков. Город Молога (Ярославской губернии) и его историческое прошлое. – Ярославль, 1889. 7. М.Н. Бережкова. Старый Холопий городок и его ярмарка. – Труды VII археологического съезда, т. l. – М.,1891,1892. – С. 40-48. 8. Список населенных мест Мологского уезда. – Ярославль, 1901. 9. С.А. Мусин-Пушкин. Очерки Мологского уезда. – Ярославль, 1902. 10. В.В. Соколов. Семен Александрович МусинПушкин (25 января 1858 – 21 августа 1907). Некролог. – Ярославль, 1907. 11. 25 лет Угличской и Рыбинской ГЭС. Из опыта строительства и эксплуатации. – М., «Энергия», 1967. 12. С.Н. Тачалов. Рукотворное море. Записки гидролога. – Ярославль, Верхне-Волжское книжное издательство, 1982. 13. В.А. Гречухин. По реке Сить. – Москва, «Искусство», 1990. 14. Ю.А. Нестеров. Молога – память и боль. – Ярославль, Верхне-Волжское издательство, 1991. 15. Молога – боль России (история и судьба древней русской земли). – «Русский голос», вып. 3, 1991. 16. Голос истории. Краеведческий альманах. Вып. 1-14. – Некоуз, 1996–2011. 17. Мологский край: страницы прошлого. Под ред. А.М. Селиванова. – Некоуз, 1997. 18. Молога. Литературно-исторический сборник. Вып. 1–4. – Рыбинск, «Рыбинское подворье», 1995–1999. 19. Молога. Рыбинское водохранилище. История и современность. – Рыбинск, «Рыбинское подворье», 2003. 20. Д. Красавин. Микеланджело из Мологи. – Рыбинск, Рыбинский дом печати, 2003. 21. Уездные города Ярославской губернии на почтовых открытках начала XX века. РомановБорисоглебск, Молога, Пошехонье, Данилов, Любим. Каталог коллекции Николая Лебедева. – Рыбинск, «Формат-принт», 2003.

22. Мологский край: проблемы и пути их решения. Материалы круглого стола 5-6 июня 2003 года. – Ярославль, Издание Верхневолжского отделения Российской экологической академии, 2003. 23. Н.М. Алексеев. Усадьба Андреевское и ее владельцы в XVIII – начале XX в. – Рыбинск, Издательский центр Рыбинского музея-заповедника, 2005. 24. К.Д. Головщиков. Город Молога и его историческое прошлое. – Рыбинск, «Формат-принт», 2005. 25. Молога // Русская Атлантида. Путеводитель по затопленным городам Верхней Волги. – Рыбинск, «Формат-принт», 2005. 26. Молога. Земля и море. – Рыбинск, Рыбинский дом печати, 2006. 27. Ж.К. Гапонова. Лексика рыбного промысла в мологских говорах. – Ярославский педагогический вестник. – Ярославль, 2006, № 3. – С. 116-118. 28. Мологский календарь на 2006 и 2007 год. – Рыбинск, Издательский центр Рыбинского музеязаповедника, 2006–2007. 29. А.Н. Башенькин. Финны, угры, балты, славяне и скандинавы в Молого-Шекснинском междуречье. – Русская культура нового столетия: проблемы изучения, сохранения и использования историкокультурного наследия. – Вологда, «Книжное наследие», 2007. – С. 119-131. 30. А.Н. Сахаров. Битва на Сити в летописях, преданиях, литературе. Заметки на полях. – Ярославль, «Александр Рутман», 2008. 31. Ж.К. Гапонова. Наименования одежды в мологских ярославских говорах. – Ярославский педагогический вестник. – Ярославль, 2008, № 2 (55). – С. 134-139. 32. Ж.К. Гапонова. Лексика мологских (ярославских) говоров XIX – XX вв. (историко-лексикологический и этнолингвистический аспекты): автореф. дисс. … к-та фил. наук, 10.02.01. – Ярославль, 2008. 33. Н.А. Сахаров. Некоузская летопись. Опыт современного провинциального летописания. – Рыбинск, 2009. 34. В.И. Ерохин. Города под водой. – Тверь, «ГрандХолдинг» , 2010. 35. Е.А. Бурдин. Гидростроительство в России: от самарского Волгостроя к Большой Волге (1930–1980 гг.). – Ульяновск, УлГПУ, 2010. 36. Мологский край. Альманах. – Рыбинск, 2010– 2011, вып. 1,2. 37. Е.А. Бурдин. Великий исход: начало подготовки территории Рыбинского и Угличского водохранилищ к затоплению (1936–1940 гг.). – История науки и техники, 2011, № 2. – С. 44-59. 38. П.И. Зайцев. Записки пойменного жителя. – Рыбинск, «Медиарост», 2011. 39. А.Н. Глебова-Михайловская. Сестры Горбовы. – СПб., Изд-во Политехнич. ун-та, 2012. 40. 40 лет общественной организации «Землячество мологжан». – Рыбинск, 2012. 41. Г.И. Корсаков. Моя затопленная Родина. – Рыбинск, Рыбинский дом печати, 2013.

193

2013

194 2013 •

195

2013

196 2013 •

197

2013

198 2013 •

199

2013

Спасо-Преображенский собор Информационно-туристский центр

(Кремль, д. 3)

Книжная лавка

(ул. Ростовская, д. 6)

здание Камерного театра)

Музей Городского быта

(пл. Успенская, д. 5)

Ярославский

Музей Гидроэнергетики

(ул. Спасская, д. 33)

художественный музей

ТК Добрыня

(ул. Старостина д. 1а,

Музей истории города Ярославля

ул. Ленина, д. 1)

Ярославский историко-архитектурный и

Книжный магазин «Светоч»

(ул. Победы, д. 7)

художественный музей-заповедник

Книжный магазин (ул. Ленина)

(ул. Ленина, д. 3)

Гостиница «Успенская» Гостиница «Чайка» Гостиница « Москва» Гостиница «Вознесенская» Кафе «Волга» Редакция «Угличской газеты»

(Свердлова, д. 9, (Волжская наб., д. 23) (Волжская набережная, д. 17) (пл. Богоявленская, д. 25)

(пл. Успенская, д. 3) (ул. Рыбинское шоссе, д. 20а) (ул. Островская, д. 33) (ул. Ольги Берггольц, д. 5) (ул. Ярославская, д. 8)

Музей «Борисоглебская

(ул. Луначарского, д. 40 а)

сторона»

(ул. Ярославская, д. 50)

# 4(19)

2013

225

2013

12+

2013

•

ПОМЕЩИКИ МИХАЛКОВЫ – ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ И ИНТЕЛЛИГЕНТЫ СТР. 30

200

НА ЖУРНАЛ «УГЛЕЧЕ ПОЛЕ» НА ТРИ НОМЕРА В I ПОЛУГОДИИ 2014 ГОДА ОТКРЫТА

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 56

Торговый дом «Мир»

набережная, д. 2) (Преображенский пер., д. 6а) (ул. Крестовая, д. 128)

2013

Музей Мологского края

(Волжская

201

Рыбинский музей-заповедник

Спасо-Преображенский собор Информационно-туристский центр

(Кремль, д. 3)

Книжная лавка

(ул. Ростовская, д. 6)

здание Камерного театра)

Музей Городского быта

(пл. Успенская, д. 5)

Ярославский

Музей Гидроэнергетики

(ул. Спасская, д. 33)

художественный музей

ТК Добрыня

(ул. Старостина д. 1а,

Музей истории города Ярославля

ул. Ленина, д. 1)

Ярославский историко-архитектурный и

Книжный магазин «Светоч»

(ул. Победы, д. 7)

художественный музей-заповедник

Книжный магазин (ул. Ленина)

(ул. Ленина, д. 3)

(ул. Островская, д. 33) (ул. Ольги Берггольц, д. 5)

Музей «Борисоглебская

(ул. Ярославская, д. 8)

(пл. Богоявленская, д. 25)

(ул. Луначарского, д. 40 а)

сторона»

(ул. Ярославская, д. 50)

Музей Мологского края Торговый дом «Мир»

•

(Волжская набережная, д. 17)

(ул. Рыбинское шоссе, д. 20а)

Рыбинский

2013

(Волжская наб., д. 23)

(пл. Успенская, д. 3)

музей-заповедник

202

(Свердлова, д. 9,

(Волжская набережная, д. 2) (Преображенский пер., д. 6а) (ул. Крестовая, д. 128)

# 4(19)

2013

225

2013

12+

2013

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 56

203

ПОМЕЩИКИ МИХАЛКОВЫ – ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ И ИНТЕЛЛИГЕНТЫ СТР. 30

ТРАГЕДИЯ МОЛОГИ В ПОЭЗИИ ХХ ВЕКА Евгений РОЗОВ Среди бесконечных бед и потрясений двадцатого века, на фоне двух кровавых вселенских войн печальная судьба Молого-Шекснинского междуречья представляется, конечно, не самым большим несчастьем. И все же безвозвратное исчезновение в середине прошлого, «цивилизованного», века с карты центральной России целого древнего города с его обширными окрестностями не могло не оставить равнодушными многих соотечественников, в том числе наших писателей и поэтов. По-разному в разные времена воспринималась ими эта утрата, но всегда – как утрата. Объем настоящей статьи не позволяет в полной мере дать полную и исчерпывающую антологию поэзии на тему Мологи, но о наиболее ярких и интересных, на наш взгляд, строках хотелось бы напомнить уважаемым читателям журнала.

оначалу, «из далекого далека», вроде бы все виделось на ура – время такое было. Лес рубили – щепки летели. Алексей Александрович Сурков (1899–1983) – известный советский поэт, автор знаменитой «Землянки» и уроженец рыбинского края, живший в Москве, – в своем безнадежно, кажется, забытом стихотворении «Рыбинское море» был, как и все, верен идее великих сталинских строек:

2013

•

В седых барашках Рыбинское море. Крик белых чаек, ропот волн глухой. Здесь прадед мой когда-то мыкал горе, На барщине сгибаясь под сохой... Крепчает ветер. Рвет на мачтах флаги. Не угадать уже сегодня мне, Где деревушки Вонга и Сосняги Спят вечным сном в холодной глубине...

204

Где прежде через черные пороги Теснясь, потоки проносились вскачь, Теперь на юг, в столицу, вдоль дороги, Бегут столбы электропередач...

Позднее, впрочем, с годами, в других, неоднократно потом цитировавшихся стихах Суркова на тему нашей местной Атлантиды звучали уже несколько иные, более грустные ноты. Исполненным какой-то неизведанной тревоги, лишенным всякого напускного оптимизма осталось в нашей литературе замечательное стихотворение «В Мологе», написанное Сергеем Николаевичем Марковым (1906– 1979) – прозаиком и поэтом, этнографом и историком. Но обращаясь к славянским истокам, к неразрывной связи прошлого и настоящего, сожалея об утратах, утонченный лирик как бы еще пытается убедить себя (и, без сомнения, – пристрастные издательства) в том, что фатальное преображение края было действительно неизбежным: Нам жить да любиться в Мологе, Да ведать от граждан почет. Да только в нежданной тревоге На Волге ревет пароход... Бесчисленней звездного роя, И каждый подобен звезде, Пылают огни Волгостроя На темной осенней воде...

Евгений РОЗОВ родился в Угличе в 1961 году. После окончания средней школы № 3, а затем Ярославского политехнического института, в течение тридцати лет уже живет и работает в Рыбинске, является председателем президиума совета Рыбинского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Статьи и стихи Евгения Станиславовича публиковались в областных и столичных журналах, он автор поэтического сборника «Острова памяти» и текста фотоальбома «Рыбинск», подготовил к изданию ряд книг о деятелях рыбинской культуры. В 2006 году Е. Розов награжден грамотой губернатора Ярославской области за вклад в дело сохранения и популяризации историко-культурного наследия.

...Пусть в мире огромном и древнем, Под сводом горящих светил Корабль осеняет форштевнем Вершину варяжских могил! Пусть флаги на первом параде Раскинут цветную дугу... ***

2013

Николай Михайлович Якушев (1916–1983), глава рыбинских поэтов 1970-х – начала 1980-х годов, не понаслышке знавший, что такое сталинские лагеря, отдавая должное минорным эпитетам и ушедшей под воду цивилизации, в стихотворении «Молога» также писал, что гибель города была не совсем напрасной. В общем сознании затопление города как трагедия тогда еще не воспринималось.

Она уже почти полузабыта, должно быть, ей тоскливо без друзей, и рубленая в лапу Атлантида – Подводный исторический музей. Там чья-то юность с песней, хороводом, Там прошлое, как прерванный рассказ. А Рыбинское море год за годом и день, и ночь работает на нас.

205

В погожий день на яхте в море выйдешь, вглядись, и ты увидишь в глубине: Молога, словно древний город Китеж, чернеет тускло срубами на дне.

Другие времена – другие стихи, другие оценки. Настоящая посмертная слава древнерусского города настала в начале 90-ых – во время очередного возрождения краеведческого движения. Оказалось, что никогда не поздно оглянуться назад, уже без риска эффекта «соляного столпа». Вдруг стало очевидно-горестным для очень многих: был ведь где-то рядом тихий русский городок, утопавший весной в черемухе, зимой в снежном серебре, и стоял веками, никому вроде не

мешал... Как мог, вносил посильную лепту в умножение богатств Родины, да и в дело защиты ее. Там рождались и умирали поколения – и поколения честных тружеников; мологская земля хранила бесконечное множество традиций жизненного уклада и своеобразной своей культуры. Но что делать, ничего уже нельзя было изменить: нельзя дважды войти в одну и ту же воду, особенно если там глубоко. И тем не менее, духовное притяжение Мологи оказалось неодолимым. Город ушел как бы для того, чтобы о нем помнили. Грусть, ностальгия по прошлому – извечные свойства классической русской души – в полной мере проявили себя

на рубеже веков не только в самом феномене «Землячества мологжан», но и, если можно так выразиться, в современной «мологской» поэзии. Среди сонма стихотворений поэтов разного уровня, написанных на ставшую модной в 90-ые тему, многим запомнились проникновенные строки недавно ушедшей от нас пошехонской поэтессы Зои Горюновой: Уголок земли, угодный Богу, Вешнею водою унесло... Расскажи мне, мама, про Мологу, Только не печально, а светло...

Щемяще-печальны заключительные строчки прекрасного стихотворения «Герб города Мологи», принадлежащие перу столичного поэта Сергея Александровича Поделкова (1912-2001), также испытавшего на себе ужасы Гулага. В них поражает короткая и очень удачная метафора сравнения водной стихии с нахлынувшей как в одночасье ордой – ведь в Куликовской битве принимал участие и моложский полк: .А волны шумят, как тяжелая сеча, И хочется в прошлое сердцу вглядеться... Да, было все это далече, далече, Во мгле твоего затонувшего детства.

2013

•

РЫБИНСКИЕ ДВОРЯНЕ

Людмила Михайловна Марасинова (1936-2001), неутомимый рыбинский общественный деятель и культуролог, беззаветно любившая свой родной край, также не осталась тогда равнодушной к теме новоявленного града Китежа: ...Неоглядный водный простор, Голубое мое безбрежье, Гордость Рыбинска и укор, Наше славное побережье. О, Молога, любовь и боль!.. И закончить этот небольшой венок строф, посвященных навсегда ушедшей от нас старой Мологе, мне бы хотелось стихами замечательного нашего земляка и поэта Сергея Хомутова. Не вернуть, что утрачено было вчера, Только эхо на оклик ответит. Над Мологою тихие веют ветра. И спокойное солнышко светит.

206

Словно храм, просветленная память встает, Над водою, бедою, судьбою, И в душе поднебесная скрипка поет, И зовет, и ведет за собою... Пройдут годы, сменится еще не одно поколение русских людей, но Молога останется жить в уцелевших осколках своей культуры, в стихах, книгах и памяти народной – огромного блага, данного человечеству.

207

2013

С.Н. Марков «В МОЛОГЕ» Нам жить да любиться в Мологе, Да ведать от граждан почет. Да только в нежданной тревоге На Волге ревет пароход. И ждать остается недолго, – Приходит иное житье, Меняет старуха Молога Исконное место свое. Ведь скоро на этом просторе В содружестве ветра и мглы Косматое волжское море Поднимет седые валы. Но сердце в нежданном полоне – Таких я не видывал лиц! В Калязин или в Пошехонье Бежать мне от этих ресниц? Пройдись по речным крутоярам! Тобой все любуются… Здесь В старинное время недаром Жила ясноглазая весь. И губы, и взгляд, и походка Такие, что весели пьян, И сердцу тревожно и сладко От правнучки рыжих веснян.

208

2013

•

РЫБИНСКИЕ ДВОРЯНЕ

Да только на юго-востоке Пылает огромный костер, Как будто по Волге широкой Плывет золотой осетер. Бесчисленней звездного роя, И каждый подобен звезде, Пылают огни Волгостроя На темной осенней воде. Пора собираться в дрогу! Прощаться приходится нам. Не мы, покидая Мологу, Пройдем по замершим лугам. Овеяна сном староданим, Молога задумалась… Пусть! Зароем под Ольгиным камнем Старинную русскую грусть. Глухие леса и овраги, Вы помните древние сны – Делили добычу варяги На устье холодной Шексны. Мологские долы! Скажите, Чьи гости легли в крутояр, Где пели над черною Ситью Крылатые стрелы татар? Мы дом твой едва ли отыщем На лоне мологской земли, Когда над большим пепелищем На север пройдут корабли. Пусть в мире, огромном и древнем, Под сводом горящих светил, Корабль осеняет форштевнем Вершины варяжских могил.

Пусть флаги на первом параде Раскинут цветную дугу… А ты в пошехонском наряде Стоишь на морском берегу. Над морем мологским – туманы И крики неведомых птиц. И видят каспийские страны Тревогу веснянских ресниц. 1936

С.А. Поделков «ГЕРБ ГОРОДА МОЛОГИ» …А зверь убегал! И по следу, что ломан и крив, между голых берез перелеска катился толчками охотничий гомон, трещали кусты и валежины резко. И лопался воздух от лая и визга, пылали и клацали пасти собачьи, и свора, зверь чуял, кипела так близко, что вот-вот клыками ухватит за гачи. Скакал, как нырял, между сетчатых веток, отчаянье чудилось в поступи шаткой, нырял и выныривал в синих просветах и рявкал с оскаленной нервной оглядкой. А смерть обегала, гналась лихоимка, а зверь задыхался, косматен и меден. И все это шло накануне зазимков, а некуда было податься медведю. Он в петле облавы, и мало-помалу уже им беспамятство овладело и страхом пригнало к старинному валу Мологского княжества, где ты играла… Ты шла в гущине лопухов и полыни, смеялись на платьице очи ромашек. И ты удивилась внезапной картине: медведь на валу и кивает, и машет… Как руки – ребенок, он перед тобою

209

2013

•

В содружестве ветра и мглы Косматое волжское море Поднимет седые валы. Но сердце в нежданном полоне – Таких я не видывал лиц! В Калязин или в Пошехонье Бежать мне от этих ресниц? Пройдись по речным крутоярам! Тобой все любуются… Здесь В старинное время недаром Жила ясноглазая весь. И губы, и взгляд, и походка Такие, что весели пьян, И сердцу тревожно и сладко От правнучки рыжих веснян. Да только на юго-востоке Пылает огромный костер, Как будто по Волге широкой Плывет золотой осетер. Бесчисленней звездного роя, И каждый подобен звезде, Пылают огни Волгостроя На темной осенней воде. Пора собираться в дрогу! Прощаться приходится нам. Не мы, покидая Мологу, Пройдем по замершим лугам. Овеяна сном староданим, Молога задумалась… Пусть! Зароем под Ольгиным камнем Старинную русскую грусть. Глухие леса и овраги, Вы помните древние сны – Делили добычу варяги На устье холодной Шексны. Мологские долы! Скажите, Чьи гости легли в крутояр, Где пели над черною Ситью Крылатые стрелы татар? Мы дом твой едва ли отыщем На лоне мологской земли, Когда над большим пепелищем На север пройдут корабли. Пусть в мире, огромном и древнем, Под сводом горящих светил, Корабль осеняет форштевнем Вершины варяжских могил.

210

2013

передние лапы воздел – и ни сместа… И ты повела, будто в сказке, рукою, и по мавению детского жеста осеклась погоня и замерли руки, рогатины сникли, захлопнулись пасти, грозившие ружья шмыгнули за плечи, споткнулось и окаменело злосчастье. И ты протянула медведю бесстрашно ломоть аржаной, желтым медом намазан, зверь смачно жевал это сладкое бражно, лизнул тебе руку, задумчивоглазый. Таким на валу и остался он, стоя, таким и запомнился, словно преданье, в Мологском гербе, где дубовой листвою и лентой повито его пребыванье. А позже – накинулось хищное море, князь-город звучавший навек затопило: свет в окнах, леса, голоса на подворьях и зверя, которого так ты любила. Зверь в памяти. Скарь его тихая гложет, и мнится: он в знаках любви и тревоги, и ждет он тебя, и дождаться не может на старом валу позабытой Мологи. А волны шумят, как тяжелая сеча, И хочется в прошлое сердцу вглядеться... Да, было все это далече, далече, Во мгле твоего затонувшего детства.

В МОЛОГЕ Нам жить да любиться в Мологе, Да ведать от граждан почет. Да только в нежданной тревоге На Волге ревет пароход.

Пусть флаги на первом параде Раскинут цветную дугу… А ты в пошехонском наряду Стоишь на морском берегу.

И ждать остается недолго, – Приходит иное житье, Меняет старуха Молога Исконное место свое. Ведь скоро на этом просторе

Над морем мологским – туманы И крики неведомых птиц. И видят каспийские страны Тревогу веснянских ресниц. 1936

211

2013

212 2013 •

213

2013

СПОРТ И ЖИВОПИСЬ СОВМЕСТИМЫ Оксана ГОЖАЛИМОВА

214

2013

•

Увлечение занятием спортом в Рыбинске началось в начале XX века, когда было создано общество любителей физического развития и спорта. Среди любителей спорта можно встретить обладателей известных рыбинских фамилий – Рябининых, Эльтековых, одними из активных участников общества были братья Суворовы.

лавой семейства Суворовых был Илья Николаевич, выходец из крестьян, занявшийся торговлей. Родина его – деревня Плоское Копринской волости Рыбинского уезда, его отец занимался «отхожим промыслом», будучи коноводом на Волге. Илья грамоте научился в Копринской приходской школе. Именно в школе он получил фамилию «Суворов». В деревнях люди назывались или по имени отца – Иванов, Петров сын – или по прозвищам. В деревне Плоское, например, были только Кузьмины и Добротины. Поэтому в школе, собиравшей детей со всей волости, было много таких Кузьминых, Петровых и им подобных. Поэтому для удобства учитель сам давал детям фамилии, иногда спрашивая их, как они хотят называться, иногда нет. Илья слышал много рассказов о полководце Суво-

рове, который в детской его памяти занимал видное место, и когда учитель спросил, как он хочет именоваться, сказал: «Суворовым!». Так эта фамилия и осталась за ним на всю жизнь, и остальные члены семьи потом были оформлены Суворовыми. После смерти отца Илью, бывшего старшим в семье, отвезли в город на заработки. В Рыбинске его родители, зайдя, может быть даже случайно, в лавку купца Эльтекова, предложили ему в услужение мальчишку. Его взяли без всякого жалованья, в ученье, и это определило всю дальнейшую жизнь Ильи. Ученье состояло в том, что мальчик выполнял мелкие поручения: сходить за кипятком, вымести пол в лавке, снести клиенту покупку, вычистить сапоги хозяину и приказчикам, иногда и горничная подсунет свои башмаки.

215

2013

•

2013

216

Так началась его трудовая жизнь. Работая честно и дослужившись до старшего приказчика, Илья Суворов был удостоен доверия хозяина принять от него магазин и фирму Эльтекова, который специализировался по винному делу. Торговал Суворов не только в магазине на Стоялой, но и в бирже. И.Н. Суворов был женат дважды. Первая жена, с которой он прожил недолго, и которая была матерью двух детей Коли и Мани, умерла. Вторая жена Екатерина воспитала и детей от первого брака и четверых сыновей, рожденных в этом браке. Все они получили хорошее образование. Старший Николай, окончив городское училище, поступил в контору нефтяной фирмы «Братья Нобель», на несколько лет уезжал по делам фирмы в Сибирь в город Тюмень, а вернувшись оттуда вскоре попал на войну, затем оказался в германском плену, и был в нем до 1919 года. Другой сын, Михаил, был живым, подвижным, бойким мальчуганом, отличался настойчивостью, даже упрямством, горячностью, что осталось у него на всю жизнь. Учился он сначала в коммерческом училище, а после революции 1917 года перешел учиться в мореходный класс. Ходил в плаванье по Волге на судне «Долбежник».

К физкультуре братья пришли как все мальчишки – через игры в лапту, городки, «котел», догонялки, через купанье по 20 раз в день, коньки, лыжи. Когда же средний из братьев Василий поступил учиться в мужскую гимна-

ходил между рядов, поправляя почти каждого. Все изнывали от усталости, но должны были держать положение, пока не следовала команда: «Делай – два!», после которой они принимали другую позицию упражнений. Затем

зию, а старший брат Михаил – в коммерческое училище, занятия спортом стали регулярными. Каждую неделю ихпроводил офицер Владимир Федорович Назимов (командир 11 роты 182-го пехотного Гроховского полка, дислоцированного в Рыбинске). Он приводил с собой унтер-офицера, тот выстраивал ребят и показывал один из 10 уроков соколиной гимнастики. Делал это он так: останавливал учеников на каком-нибудь «выпаде» и

следовали занятия на снарядах1. В коммерческом училище были более прогрессивные взгляды. Там в дополнение к регулярным занятиям, на большой перемене, которая длилась час, ребятам давали футбольный мяч, и они гоняли его по двору класс на класс. Суворовы увлеклись футболом, и попросили родителей купить футбольный мяч. Когда у братьев появился настоящий мяч, вокруг них стала собираться команда из ребят Георгиевской сло-

По окончании курсов Василий вернулся в Рыбинск и стал работать во Всеобуче при Рыбинском уездном военкомате инструктором по физкультуре. Затем он преподает физкультуру в рабочих профессиональных клубах, школах, техническом бюро. Суворов зарекомендовал себя как один из лучших работников уезда в своем деле и получил высший разряд руководителя по физкультуре2. Одновременно Василий участвует в соревнованиях, устанавливает рекорды – личные и городские. Так, в Рыбинске 16 июня

1923 года проходили соревнования «Красный пожарник», в ходе которых Василий Суворов установил сразу 5 городских рекордов: в беге на 60 метров – 7,2 с, в толкании ядра – 10,4 м, в прыжке в длину – 6 м 13,5 см, в метании диска – 32,1 м, в тройном прыжке – 11,95 м 3. За такие достижения Василий был делегирован на первую Всесоюзную спартакиаду в Москву от Ярославского региона. Его старший брат Михаил принимал участие в спартакиаде от Москвы, куда переехал в начале 1920-х годов. В 1924-ом Михаил соревнуется с немцами в прыжках в длину на III конгрессе спортсменов в Москве и занимает 1 место с результатом 6 м 40 см. 13 августа 1928 года, когда в Нидерландах и Амстердаме завершились IX Олимпийские игры, в Москве торжественным парадом на Красной площади открылась Всесоюзная спартакиада, в которой участвовали 25 тысяч физкультурников, в том числе 612 иностранных рабочих-спортсменов, приехавших из Австрии, Венгрии, Германии, Норвегии, Польши, США, Уругвая, Франции, Финляндии, Чехословакии, Швеции, Швейцарии. Посвященная первому пятилетнему плану, спартакиада явилась смотром достижений физкультурного движе-

2013

рович Крош, который занял 3-е место в толкании ядра. Все это было настолько убедительным, что после окончания соревнований Суворовы – Михаил, Василий и Павел – записались в общество физического развития и спорта и стали тренироваться по легкой атлетике. Через некоторое время появились и результаты. И когда осенью 1919 года нужно было командировать кого-то в Ярославль на курсы спорта и допризывной подготовки, и из Рыбинска послали четверых человек, то в их число попал и Василий Суворов. В Ярославле учились у того же Плуля, Добычина, Баумана, Томана, братьев Григорьевых.

217

боды, и они все играли в футбол на лужайке возле железной дороги. Было еще одно увлечение. Во время ярмарки в Рыбинск приезжал цирк. Ни клоуны, ни акробаты не занимали внимание мальчишек, все ждали чемпионат французской борьбы. Дома ребята проводили чемпионаты борьбы среди слободских мальчишек, придумывая себе разные имена и титулы. Это было «детство» спортивной карьеры. Начало более серьезных занятий положило следующее событие. Летом 1916 года в Рыбинске проводилось первенство Поволжья по легкой атлетике и велосипедному спорту. Для этой цели на поле городской дачи (район бывшего стадиона «Восход» на реке Коровке, принадлежавшего обществу физического развития и спорта) были сделаны круг для велосипедных гонок и легкоатлетическая площадка. На этот праздник съехались спортсмены из поволжских городов. Кумиром всех был ярославский легкоатлет и велосипедист Роберт Плуля, стройный загорелый юноша в голубой майке. Он первенствовал в некоторых видах легкой атлетики и дистанциях на велосипеде. Из рыбинских отличались братья Кустовы – велосипедисты – и преподаватель латинского языка в мужской гимназии Федор Александ-

218

2013

•

ния за годы Советской власти. Тринадцать дней на спортивных аренах советской столицы шли состязания по 21 виду спорта. В течение этих двух недель спортсмены состязались в легкой атлетике, футболе, плавании, велоспорте, тяжелой атлетике, борьбе, стрельбе, городках, народной гребле и других видах спорта. В спартакиаде приняли участие более семи тысяч человек, а к ее финальным стартам были подготовлены стадион «Динамо» в Москве с трибунами более чем на 40 тысяч зрителей и Дворец спорта «Крылья Советов». По данным судейской коллегии спартакиады 1928 года, почти 75 процентов финалистов начали заниматься спортом в годы Советской власти, они же обновили на спартакиаде 83 рекорда страны. Всесоюзная спартакиада 1928 года стала важной вехой в истории спортивного и физкультурного движения и оказала огромное влияние на дальнейшее развитие советского спорта. Но тут судьба делает крутой поворот в карьере наших спортсменов. Василий еще не раз проходит курсы повышения квалификации как руководитель по физкультуре, переезжает в Москву к брату Михаилу и… начинает заниматься живописью. А Михаил поступает в консерваторию, в Ленинграде. Будучи еще гимназистом, Василий стал брать частные уроки у художника М.М. Щеглова4. С 1924 года он занимался у ученика известного художника-педагога Д.Н. Кардовского – П.А. Алексеева. Именно тогда зародилось серьезное отношение к искусству и определилась дальнейшая судьба Василия Суворова5. В 1925 году он переезжает в Москву, где работает тренером гимнастической секции в Союзе строителей. В Москве он посещает студию художника К.П. Чемко на Тверской, занятиями в которой руководил профессор Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина Д.Н. Кардовский6.

В 1931-ом Суворов переезжает в Ленинград и в 1932 году поступает в упомянутый институт, где учится у Н.Э. Радлова и В.И. Шухаева, учеников Д.Н. Кардовского. В 1938 году он заканчивает академию и получает звание художника-живописца. Живопись для В.И. Суворова на всю жизнь станет «делом души», особенно в пейзаже он найдет свое отдохновение. Но деньги он старался зарабатывать спортом. В конце 1930-х годов он преподает в гимнастической секции Ленинградского технологического института, где и знакомится со своей будущей женой Тамарой. Спортивную тренерскую работу он оставит уже после войны. Во время блокады Ленинграда, с сентября 1941 года, В.И. Суворов был назначен комендантом военно-ремесленного училища. В марте 1942-го вместе с училищем Василий Ильич эвакуировался в Самару, где стал преподавать в общеобразовательной

школе рисование и физкультуру. После войны, вернувшись в Ленинград, В.И. Суворов получает от доцента кафедры рисунка Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина В.А. Оболенского (у которого он учился) приглашение преподавать в Ленинградском высшем художественно-промышленном училище имени В.И. Мухиной, где в 1946 году была создана кафедра рисунка7. Многие годы он заведовал организованными при кафедре в 1951 году подготовительными курсами для желающих поступить в училище. Возглавлял он также, начиная с 1950 года, студию самодеятельного творчества при Доме медицинских работников, совмещая работу в ней с работой в ЛВХПУ им. В.И. Мухиной. Студия за время преподавания в ней Василия Ильича – с 1950 по 1989 годы – не только подготовила огромное количество абитуриентов для художественных институтов – из нее вышли и многие самоде-

и бесплодных поисков и запросов, получила (в 2011 году) подтверждение о том, что ее отец был расстрелян в январе 1938 года и реабилитирован только в октябре 1991-го. В 1980-х годах в Рыбинске прошла персональная выставка художника Василия Суворова, и на ней экспонировался портрет спортсмена Михаила Суворова. В 2012 году дочь Василия Ильича Наталья передала в Рыбинский музей-заповедник часть личного архива семьи, а чуть раньше в музейное собрание поступили дневники Михаила Суворова, рассказывающее о жизни Рыбинска в 1920-ее годы. Все эти материалы обязательно будут представлены в экспозиции музея, посвященной истории Рыбинска XX века.•

ЛИТЕРАТУРА 1Из дневника Василия Суворова. Рукопись. Личный архив семьи Суворовых. 2Аттестация Суворова В.И., инструктора по физкультуре. Рыбинский музей-заповедник РБМ-39307. 3«Рабочий и пахарь», 1923 г., 21 июня. 4Щеглов Михаил Михайлович (1885-1955) – один из организаторов художественной студии в Рыбинске в 1918 году. 5В.И. Суворов. Рисунок – основа изобразительного искусства. – СПб., Издательство «Система», 2010. – С. 4. 6Кардовский Дмитрий Николаевич (1866-1943) – талантливый художник и педагог, наиболее известен как иллюстратор произведений русской классической литературы и автор композиций на исторические темы. 7Традиции школы рисования Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А.Л. Штиглица. Альбом. – СПб., «Проект 2003», «Лики России», 2007. – С. 23-24.

2013

А Михаил Суворов с детства ходил на службу в Георгиевский храм в Рыбинске, пел в церковном хоре. Когда переехал в Москву, то стал заниматься в хоре, играл на рояле произведения Шопена. А затем вместе со своими братьями (Василием и Павлом) он переезжает в Ленинград, где и поступает, как уже говорилось, в консерваторию. Но со спортом он не порывал, продолжал работать тренером.

Павел Суворов тоже продолжал занятия спортом, был общественным деятелем. Для дипломной работы брата Василия «Отдыхающие на пляже» он позирует в качестве спортсмена. В годы Великой Отечественной войны был призван в армию и служил в звании старшего лейтенанта. После войны в 1950-е годы был заведующим кафедрой физкультуры в Ленинградском институте водного транспорта. Печальнее всего сложилась судьба для Ивана Суворова. Он служил в церкви Георгиевской слободы дьяконом, после революции 1917 года несколько раз был арестован как служитель культа, бежал из тюрем и лагерей и в конце концов пропал без вести, осиротив четверых детей. И только совсем недавно его младшая дочь Ирина, после долгих

219

ятельные художники с хорошей профессиональной подготовкой. В общем, педагогическая деятельность оказалась призванием для Василия Ильича Суворова, и ей он отдавал все свои способности и время.

220 2013 •

221

2013

222 2013 •

223

2013

•

2013

224

Следуя традициям По всем вопросам обращайтесь в офис компании-производителя марки «Углече Поле». ООО «АгриВолга» 152615, Ярославская область, г.Углич, ул. Спасская, д.11 а тел.: +7(495) 727-08-47 доб. 2516 Юлия Смирнова e-mail: Y.Smirnova@organikmarket.ru, www. agrivolga.ru

Угличская земля всегда славилась своим прекрасно развитым мясным и молочным животноводством и земледелием. «Углече Поле» – вкусные органические продукты из Углича. Соответствие мировым стандартам органического производства. Здоровое питание. Селекционная работа.

225

2013

Вкусовые характеристики мяса и полезные свойства молока.

226 2013 •

227

2013

228 2013 •

229

2013

Коттеджный поселок

ЧЕРКАСОВО-1

230

2013

•

Коттеджный поселок «Черкасово-1» располагается в окружении красивого соснового леса. С каждого участка в этом поселке есть выход к воде с живописными заливами и тихими заводями, так как поселок находится на берегу реки Волга. Поэтому владелец участка всегда может устроить рыбалку или заняться сбором грибов и ягод.

Туристическая

фирма

основана в 1994 году

Одна из ведущих фирм Ярославской области, имеет награды Патриаршии и Федерального агентства по туризму, благодарственные письма от угличан и гостей города. На протяжении многих лет фирма «Венец» привлекает гостей оригинальными программами. Посещая историко-художественный музей (Кремль), где туристам напоминают историю смутного времени, можно стать участником интерактивной программы «В гостях у Марьи царевны». В «Музее городского быта» гости не только будут свидетелями одного дня жизни купца 19 в., но и сами станут участниками программы. В музее «История русской водки» предлагают дегустацию спиртных напитков с соленым огурчиком.

Угличанам наша фирма предлагает в летнее время круизный отдых на теплоходах и курортах России. Вы можете приобрести у нас путевку за пределы нашей страны. Обращайтесь к нам, и мы сумеем организовать ваш отдых по вашей заявке.

НАШИ КОНТАКТЫ 152615 Ярославская обл., г. Углич ул. О. Берггольц, 5 Телефон /факс: (48532) 2-27-97 тел. 2-40-65, 2-05-95 venetsuglich@yaroslavl.ru

231

Спортивно-развлекательные программы под открытым небом любят не только дети, но и взрослые с удовольствием развлекаются. Не один ресторан не заменит обед в русском доме, где хозяйка накроет стол разносолами, где под баян, исполняются любимые песни. Горячие щи со сметаной, отварной картофель с помидоркой - любимые закуски под домашний коньячок. Все по-домашнему, с теплом и любовью.

2013

В музей «Тайны и легенды Углича» 18-19 вв. гости услышат истории о судьбах уроженцев города, увидят вещи, которыми пользовались горожане в те далекие времена. Гости посидят за купеческим столом, испив чай из самовара тех же времен. Да не просто чай, а целебный.

«УБИТ ЦАРЕВИЧЕ-ТО НЕ У НАС В МОСКВЕ…» Историко-культурная традиция и образ города Углича как царского города сложился в основном в воспоминании о царевиче Димитрии, о событиях конца XVI – начала XVII столетия, с ним связанных. Эти темы нашли свое выражение в строительстве храмов, в монументальных росписях, в освящении престолов, в многочисленных житиях царевича, местных летописях, произведениях прикладного искусства, в том числе и подаренных в угличские храмы, в местной географии и в такой форме устного народного творчества как духовная поэзия. Вот один из ее образцов – стихотворение, записанное из «уст народных» ярославским краеведом И.В. Костоловским в 1899 году. Публикацию эту, а также примечания к ней, подготовила для нашего журнала Ольга Тишинова – специалист по туризму и сохранению культурного наследия Рыбинского муниципального района. Текст стихотворения дан с сохранением авторской пунктуации и орфографии, рукопись хранится в отделе редкой книги Рыбинской центральной городской библиотеки.

232

2013

•

Старинный стих про Царевича Дмитрия* Померкла, поблекла, восточная звезда Не стало у нас – не будет Царевича. Что он помер, убит, Царевиче-то, Не у нас в Москве А помер, убит, Царевиче-то, – Во Угличе; А мощи его явились в каменной Москве. Все купцы-то и бояры Шли к заутрене, А Гришка с Маришкой1 Идут в банюшку. Все купцы-то и бояра Поклонялися; А Гришка с Маришкой Насмехалися. На Гришке епаченка2, – Черных соболей, На Маришке епачишка, – Шита золотом. Он и брал себе невесту, – Не у нас в Москве, Он и брал себе невесту, – В проклятой Литве. Что у славного у пана, Юрья Юрьевича Распрекрасную Марину Дочь Юрьевну.3 *Настоящий стих списан мною от крестьянина Николокормской волости Рыб. Уезда, Яр. Губ., Н.Т. Кудрявцева, жившего в молодых летах своих у хозяина в Москве, где строго воспрещалось петь веселые песни под праздник, почему и пели разные духовные песни, или стихи какие-либо душеспасительные. Сообщено мне было в 1899 году, октября 16 дня. Иван Костоловский4. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Григорий Отрепьев (Лжедмитрий I) и Марина Мнишек. 2 Епанча – в XVII в. придворная одежда: широкий, безрукавный плащ с капюшоном у мужчин, у женщин – короткая безрукавная шубейка. 3 Марина Мнишек – польская графиня, дочь сандомирского воеводы Ежи Мнишека была коронована как русская царица Марина Юрьевна, жена Лжедмитрия I. 4 Иван Васильевич Костоловский (1861–1935) – краевед, этнограф, фольклорист, орнитолог. Член-сотрудник Ярославской губернской ученой архивной комиссии. Родился в Угличе, окончил Угличское приходское училище, жил и работал в с. Николо-Корма Рыбинского уезда. В 1916 году Русское Географическое общество наградило его серебряной медалью за запись народных песен. (Он же, И.В. Костоловский, очевидно сделал и заголовок к стихотворению. – Ред.)

233

2013

Парсуна «Царевич Димитрий». Художник Димитрий Григорьевич Буренин, 1851 год.

234 2013 •

235

2013

236 2013 •

237

2013

238 2013 •

239

2013

240 2013 •

241

2013

В самом сердце древнего города Углич, на берегу реки Волга расположен Отель «Волжская Ривьера» в 220 км от Москвы и 100 км от Ярославля. Усадебные интерьеры, величественные колонны, эксклюзивное исполнение львов из мрамора и панорамный вид на Волгу помогут забыть о суете большого города. Высококвалифицированный персонал и широкий спектр услуг обеспечат Вас всем необходимым для полноценного отдыха и успешного бизнеса.

242

2013

•

Шикарные номера / Ресторан и бар / Красота и здоровье / Конференц-холл / События и развлечения

152615, Углич, Успенская площадь, 8 / Тел.: 8 (48532) 919-00, 8 (495) 764-77-40 / Fax: 8 (48532) 919-01 / reservation@volga-hotei.com

Отель «Волжская Ривьера» www.volga-hotel.com

243

2013

# 5(20) 244

•

2013

•

В СОБРАНИИ ЗАКОНОВ ГЕРБ ОПИСАН ТАК: «ЩИТ В СЕРЕБРЯНОМ ПОЛЕ; ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ОНОГО ЩИТА СОДЕРЖИТ ГЕРБ ЯРОСЛАВСКОГО НАМЕСТНИЧЕСТВА (НА ЗАДНИХ ЛАПАХ МЕДВЕДЬ С СЕКИРОЙ); В ДВУХ ЖЕ ЧАСТЯХ ТОГО ЩИТА ПОКАЗАНО В ЛАЗОРЕВОМ ПОЛЕ ЧАСТЬ ЗЕМЛЯНОГО ВАЛУ, ОН ОБДЕЛАН СЕРЕБРЯНОЮ КАЙМОЙ, ИЛИ БЕЛЫМ КАМНЕМ». НО ГЛАЗ ВИДИТ И ДРУГОЕ: ТАМ СИНИЕ ВОДЫ КАК БЫ ПЛЕЩУТ НАД КОНЬКОМ КРЫШИ…

4 64001 2 60002 5

# 5(20)

12+

2013

ГРАФ МУСИН-ПУШКИН: «МНЕ НЕ ЖАЛКО ИМЕНИЯ, ДОМОВ – МНЕ ЖАЛКО ЛЮДЕЙ» СТР. 2

245

2013

КАК КУПЕЦ ПОДОСЕНОВ ПОМОГ ПОСТРОИТЬ МОЛОГСКИЙ МАНЕЖ СТР. 60

# 4(19)

246

2013

•

12+

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 58

2013

#14

2012

247

2013

16+

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 58

# 4(19)

12+

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 58

248

2013

•

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 58

2013

# 4(19)

2013

249

2013

12+

БРАТЬЯ НОБЕЛИ: ПОКОРЕНИЕ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ РЕКИ СТР. 58

НАД ЖУРНАЛОМ РАБОТАЛИ: Выпускающий редактор Анатолий Марченко Верстка, дизайн, подготовка фотографий – Ирина Ирхина Фотографы: Сергей Метелица, Виктор Бородулин Корректор Екатерина Чистякова Главный редактор Алексей Юрьевич Суслов

Редакция «Углече Поля» выражает благодарность: Администрации городского округа город Рыбинск; Рыбинскому государственному историкоархитектурному и художественному музею-заповеднику – за предоставленные из фондов музея фотодокументы. Отдельное спасибо заведующему Музея Мологского края Анатолию Клопову за помощь в подготовке номера.

Историко-краеведческий и литературный журнал. № 5 (20) 2013 год. Цена свободная

250

2013

•

Адрес редакции и издателя: 152610, Углич, ул. Ярославская, 50 тел. (48532) 2-06-39 тел./факс (48532) 2-12-39 e-mail: uglgazeta@rambler.ru www.gazetauglich.ru Перепечатка любых материалов – только с разрешения редакции «Углече Поля». Отпечатано в ОАО «Полиграфия»: Ярославль, ул. Республиканская, 61 Дата сдачи номера: 21.10. 2013 г. Дата выхода в свет: 10.11. 2013 г. Заказ 2869 Тираж 5000

Учредитель (соучредители): закрытое акционерное общество «УгличТелеКом» (152615, Ярославская обл., Угличский р-н, г. Углич, пл. Успенская, д. 3, оф. 226) Журнал зарегистрирован в Управлении Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Ярославской области. Регистрационный номер ПИ № ТУ 76-00280 от 9 января 2013 года.

В оформлении обложки использована работа художника А.А. Беземана «Уборка хлеба». Акварель, 1834 г.. Из собрания Мусиных-Пушкиных.

Уважаемый читатель! Вы держите в руках необычный номер «Углече Поля» – он посвящен истории города и края, которых уже нет и никогда не будет на карте нашей области. Молога, Молого-Шекснинское междуречье ушли под воду после пуска Рыбинской ГЭС и окончательного заполнения водохранилища в середине сороковых годов прошлого века. Рукотворное Рыбинское море поглотило навсегда древний русский город Мологу, а с ней 700 сел, деревень и хуторов, огромные площади плодородных сельхозугодий. Как пишет выросший в Мологском крае Павел Зайцев, отрывки из книги которого мы публикуем в этом номере, «главным мотивом «нужности» строительства Рыбинского гидроузла считается осуществление «сталинского плана» сделать Москву портом пяти морей: Балтийского, Белого, Каспийского, Черного и Азовского. За претворение этого плана в жизнь была назначена и сполна заплачена грандиозная цена: перелицовка всей центральной России… Под железную руку перековщиков русской жизни суждено было попасть огромному пространству земли с прелестями живой природы и насельниками поймы между мощными притоками Верхней Волги – Мологой и Шексной». Жертва вечерняя, по образному определению другого автора этого номера профессора Ермолина, была принесена, и воды искусственного моря поглотили «Русскую Атлантиду». Однако, славная и очень интересная история Мологи и всего края осталась в памяти людей, в памяти мологжан, объединившихся, чтобы вместе хранить ее, в землячество. Со своей стороны нам – создателям этого номера – хочется надеяться, что в поддержание этой памяти заметную лепту внесет и наш журнал. Тем более, что мы не впервые касаемся больной мологской темы. Помнит и чтит мологскую Родину своих славных предков – дворян Мусиных-Пушкиных – их потомок, граф Андрей Андреевич МусинПушкин. Ему не жалко разрушенных имений и домов, ему жалко людей, которым пришлось навсегда покинуть свою родную землю и начать жизнь заново в чужом месте. Об «утонувшем городе», прочно оставшемся в памяти, подробно пишет ученый Сергей Куликов, родившийся и выросший в Мологе. О своем «почти приснившемся» детстве на берегах Шексны рассказывает Антонина Розова. Все воспоминания полны любви к своей малой родине, и в каждом из них – горечь невосполнимой утраты. Благодаря документальным свидетельствам мологжан затопленная земля, сгинувший город обретают реальные черты, начинают снова жить в нашем воображении. Конечно, кроме мемуаров костяк мологского номера составляют исследовательские статьи научных сотрудников Рыбинского музеязаповедника, Угличского историко-архитектурного и художественного музея и историков из других городов области. Все публикации открывают нам новые (или отчасти забытые) любопытные грани прошлого Мологи, выносят на свет исторические реалии этого, ставшего немножко мифическим, замечательного исконно русского города. Молога вновь, в плоти и крови, предстает перед нами, и у нас есть возможность полюбоваться ее красивыми храмами и монастырями, мощеными улицами и каменными домами, узнать о людях, живших в ней (учителях, купцах, гласных городского совета, благотворителях), полных энергии, ума, благородных устремлений, способных на многие дела во благо родного города. Мы стремились показать, какими были Молога и Мологский край в разное историческое время, в разные эпохи, и нам бы очень хотелось, чтобы этот затопленный город, «останки» которого на дне моря обрастают илом все больше и больше, обрел в вашем читательском воображении реальные черты, восстал из мутных вод и предстал перед вами в своей скромной, но очень милой и обаятельной провинциальной красе. Получилось ли это у нас, судить вам. А мы, не теряя времени, займемся тайнами древней Ростовской земли. Главный редактор журнала «Углече Поле» Алексей Суслов

251

2013

252 2013

253 2013

254 2013

255 2013

256 2013

2012

•

#13

МОЯ КАЦКАЯ РУСЬ

56 56

2012

#13

МОЯ КАЦКАЯ РУСЬ

56 56

2012

2013

#15

260

МОЯ КАЦКАЯ РУСЬ

56 56

261 2013

263

2013

2012

264

2013

•

#13

МОЯ КАЦКАЯ РУСЬ

56 56

2012

265

2013

#13

МОЯ КАЦКАЯ РУСЬ

56 56

2012

266

2013

•

#13

МОЯ КАЦКАЯ РУСЬ

56 56

268 2013 •

269

2013

270 2013 •