Цвет милосердия. О пьесе Натальи Гринберг «Белое на белом

Ветер подмял стаю, птицы летят с древа, в мартовский снег талый рядом легли стрелы.

Рифмы и небанальные, и акустически точные. Несколько смягчённое «р» тоже участвует в акустической аранжировке. Станислав Думин умеет подчинить себе звуковую стихию. Слово и звук, звук и смысл об - разуют высокое триединство в творчестве поэта. Станислав часто использует в исторических стихотворе- ниях «взгляд сверху»: он умеет плавно перемещаться из далёкого прошлого в странное и парадоксальное по отношению к прошлому настоящее, совершая незабываемые путешествия сознания. В его стихах есть глубокий патриотизм, любознательный и всё понимающий. Он трансцендентен и интегрален, пронизывая собой всё историческое пространство. Это дух народа, это русский человек на все времена. В приведённых ниже строках звучит сквозная тема нашей истории, которую великолепно прочувствовал поэт:

Медный зверь. Гранитная держава. Мокрый ветер гонит снег шершавый под копыта медного коня. Медный горн скликает полк под знамя. С ними Бог! Бог с ними и Бог с нами мартобря тринадцатого дня.

До обрыва вёл слепцов незрячий. Дождь сухой. Парящий лёд горячий. Ровный счёт картечного огня. Господи, кто в праве, кто в ответе, –но спаси начавших на рассвете мартобря тринадцатого дня.

Наверное, книга стихов могла бы выйти у Станислава Думина гораздо раньше, ещё в советское время, даже в студенческие годы. Об этом свидетельствуют даты написания основного корпуса стихотворений. Но почему-то не сложилось. Возможно, автор не захотел ограничиваться любовной лирикой. А стихи о царях, разумеется, не могли быть тогда опубликованы, и славить голубую кровь в печати было немыслимо. И здесь мы сталкиваемся с парадоксом, касающимся актуальности стихов во времени. Хорошие стихи, как и хорошее вино, с возрастом только набирают вкус, становятся крепче, насыщеннее и ярче. В заключительном разделе книги «Корни и крона», «Квесте», собраны стихи последних лет. Поэт демон - стрирует читателям современный уровень владения словом. Лексика Думина меняется со временем, в ней появляются новые реалии нынешней жизни – ватсап, айпад, фейсбук и т.п. Но музыка слова заряжена у поэта той же энергетикой и теми же чувствами, что и в юношеских стихах. Мир, созданный Думиным, мир легенды и сказки, собранный «из кубиков лего», – та сцена, где его герои переживают истории люб - ви, очарования и разочарования. Конечно, Станислав Думин ещё в юности чётко выстроил для себя нравственные приоритеты:

…Во-первых, не тех, кто обрушил кров, берём мы в поводыри, а трёх Александров и трёх Петров, Анн и Екатерин.

И не случайно кульминационно венчает книгу «Корни и крона» стихотворение «Ода Арагорну», на - поминающая толкиеновский сюжет о возвращении наследника престола – спасителя Отечества.

ЦВЕТ МИЛОСЕРДИЯ (Наталья Гринберг, Белое на белом. Пьеса. –Халландейл Бич, Флорида, Blue Ocean Theater Studio, 2020)

Наталья Гринберг написала пьесу-биографию выдающегося, но, в сущности, мало известного ныне художника Виктора Арнаутова – нестандартно, увлекательно, поднимая важные вопросы мировоззрен - ческого характера. По форме пьеса «Белое на белом» напоминает мне «Бег» Михаила Булгакова. Хотя у Булгакова – «сны в нескольких картинах», а у Натальи – фантазия, «мозаика», поскольку главный

221 герой – художник. Мозаика объединила живопись и драматургию. Эмоционально «Белое на белом» возникает из снежной стихии («Бесы» Пушкина, «Двенадцать» Блока). Не случайно и в начале, и в кон - це пьесы звучит лирический текст, который воспринимается как поэзия внутри драматургии: «Белое на белом. Может, ты на дороге, а, может, уже сбился с пути. Может, ещё шаг, и упадёшь в овраг, а, может, ты крутишься в тупике. Глаза залеплены, ноздри забиты, а пурга всё веет и метёт. Где правда, кто прав, кому верить? Ничего не видно… Одни снежинки летают». Всё растворяется в белом безмолвии. Рефренность вьюги создаёт для пьесы необходимый эмоциональный фон. Хотя «Белое на белом» и биография, цель у драматурга, на мой взгляд, совсем не биографическая. Судьба главного героя пьесы служит своего рода контрапунктом к участи замученных сталинским режимом Мандельштама, Мейерхольда, расстрелянного чекистами Гумилёва. Один спасшийся на тысячи замученных.

Непосредственным поводом к работе над пьесой послужила угроза уничтожения фрески Арнауто - ва «Жизнь Джорджа Вашингтона» в школе Сан-Франциско летом 2019 года. Мы видим, что не только человек уязвим перед лицом истории. Так же хрупки его творения. Бесконечные сносы памятников в разных странах, «деидеологизация», новые толкования… Без переоценки ценностей общество не может двигаться вперёд. Но сама такая переоценка в перспективе превращается в мину замедленного действия, провоцируя новую переоценку, призванную восстановить в правах попранную старую справедливость. Ведь свергнутая справедливость захочет взять полноценный реванш! Мне представляется правильным, что Арнаутов в пьесе Гринберг выведен как Арсенис. Псевдоним героя позволяет автору использовать художественный вымысел. Но почему Арсенис? Арнаутов был грек с русской фамилией. И Наталья Гринберг решила дать своему русскому греку ещё и греческую фамилию.

Посмертная судьба художника приготовила ему сюрприз. То, что было востребовано в течение 80 лет, неожиданно стало раздражать наших современников. «Дедушка Вашингтон, мы с тобой в наше будущее не пойдём!» – завопили американские школьники. Прошлогодние митинги и демонстрации в Калифорнии привели к тому, что фрески русско-американского художника угрожают закрасить. И скажите, пожалуйста, чем этот вандализм отличается от костров Савонаролы, на которых сожжены книги и полотна выдающихся людей Возрождения! Там ведь тоже всё делалось под флагом добра, «борьбы с дьяволом»! Вдумайтесь: люди таким образом «спасают» мир! Но в итоге только сеют хаос, хотя уничто - жение искусства и привлекает к нему внимание. Это чёрный пиар мракобесия. К чести Натальи Гринберг, она выдерживает нейтралитет по отношению к своим героям. Она не говорит нам, как правильно по - ступать, что выбрать, как противостоять стихиям. Финал пьесы даёт возможность разной интерпретации. Одни подумают: «Не стоит шарахаться от одного цвета к другому. Монохромная живопись порой ценнее цветной. Белое на белом – это цвет милосердия». Другие воспримут финал через образ снежного бурана, «информационной» пурги, в которой человеку трудно разобраться самому, и он рискует «упасть в овраг или заблудиться». А третьи оценят рывок героя к новому художественному стилю, противником которого он был в американский период своего творчества.

Наталья Гринберг даёт в пьесе широкий обзор политических событий прошлого века. Герои спорят об идеологии, вовлекая и нас, читателей. «Почему коммунизм был таким привлекательным для поколений людей в разных странах? Почему сейчас это кажется нонсенсом? Почему люди легко переходили в граж - данскую войну из одного лагеря в другой?». Поскольку не совсем понятно, как главному герою удалось пройти невредимым по лабиринту Минотавра, Наталья Гринберг вводит к нему в пару ангела-хранителя. Это ангел-междометие. «Ах!» – восклицаем мы, когда с нами происходит что-то непредвиденное. Сцени - ческая жизнь Арсениса наполнена диалогами с ангелом-хранителем. Его ангел-хранитель Ах – это всё тот же даймон Сократа, внутренний голос, инстинкт самосохранения. В пьесе Гринберг он действует как отдельный персонаж. Получается своего рода собирательный, «коллективный» ум, и не сразу поймёшь, кто из них главный, – человек или ангел. Очевидно, ангел и есть главный, поскольку ему доступен взгляд из вечности. Отношения главного героя с ангелом-хранителем то доверительные, то «аховые», на грани разрыва. Но такой «семье» не грозит расставание. Константин Арсенис не может уйти от своего анге - ла-хранителя. Жёсткие диалоги с ним на повышенных тонах возникают в неоднозначных ситуациях. Ах – это тот же Арсенис, который видит дальше обычного, прозревает сущность вещей. У человека быва - ют ведь «приступы» внутреннего зрения, внутреннего голоса. Порой мы ещё не понимаем, но уже знаем. Информация считывается сердцем. Ангел-хранитель словно бы дирижирует человеком, его поведением в обществе. Жизнь прожить – что небо перейти.

Всё на свете хрупко и находится в динамике. Жена Арсениса, которую долгое время устраивала лю - бовница мужа в доме, ни с того ни с сего бросается под машину. Очевидно, зашкалила критическая масса переживаний. Человек оказывается мишенью для тайных сил. В пьесе есть несколько эмоциональных кульминаций. Они заряжают повествование высокой энергетикой. Невозможно без сопереживания чи - тать монолог отца художника, которого должны расстрелять просто за то, что он неугоден действующей власти. Прощание Константина Арсениса с Америкой и с любимой женщиной – такая же эмоциональ - ная кульминация. «Всё, всё, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы насажденья.