К 150-летию основания Московского отделения Русского музыкального общества (фрагменты книги) by Verst Ka

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ МУЗЫКИ имени ГНЕСИНЫХ

К 150-летию основания Московского отделения

Русского музыкального общества 1860—2010

ЯЗЫКИ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ МОСКВА 2010

ɍȾɄ 78.03(470-571) ȻȻɄ 85.313 Ʉ 11

ɂɡɞɚɧɢɟ ɨɫɭɳɟɫɬɜɥɟɧɨ ɩɪɢ ɩɨɞɞɟɪɠɤɟ Ɇɢɧɢɫɬɟɪɫɬɜɚ ɤɭɥɶɬɭɪɵ Ɋɨɫɫɢɣɫɤɨɣ Ɏɟɞɟɪɚɰɢɢ

Ɋɟɞɚɤɬɨɪ-ɫɨɫɬɚɜɢɬɟɥɶ Ɉ. Ɋ. Ƚɥɭɲɤɨɜɚ ɇɚɭɱɧɵɣ ɪɟɞɚɤɬɨɪ Ɉ. Ɇ. Ɍɨɦɩɚɤɨɜɚ

Ʉ 11

Ʉ 150-ɥɟɬɢɸ Ɇɨɫɤɨɜɫɤɨɝɨ ɨɬɞɟɥɟɧɢɹ Ɋɭɫɫɤɨɝɨ ɦɭɡɵɤɚɥɶɧɨɝɨ ɨɛɳɟɫɬɜɚ. — Ɇ.: əɡɵɤɢ ɫɥɚɜɹɧɫɤɨɣ ɤɭɥɶɬɭɪɵ, 2010. — 200 c., ɢɥ. ISBN 978-5-9551-0435-5 ɉɪɟɞɥɚɝɚɟɦɨɟ ɱɢɬɚɬɟɥɹɦ ɢɡɞɚɧɢɟ ɩɨɫɜɹɳɟɧɨ ɨɞɧɨɦɭ ɢɡ ɫɚɦɵɯ ɡɚɦɟɱɚɬɟɥɶɧɵɯ ɹɜɥɟɧɢɣ ɜ ɪɭɫɫɤɨɣ ɦɭɡɵɤɚɥɶɧɨɣ ɤɭɥɶɬɭɪɟ ɜɬɨɪɨɣ ɩɨɥɨɜɢɧɵ XIX – ɧɚɱɚɥɚ XX ɜɟɤɚ– Ɋɭɫɫɤɨɦɭ ɦɭɡɵɤɚɥɶɧɨɦɭ ɨɛɳɟɫɬɜɭ ɢ ɟɝɨ Ɇɨɫɤɨɜɫɤɨɦɭ ɨɬɞɟɥɟɧɢɸ. Ʉɧɢɝɚ ɩɪɟɞɫɬɚɜɥɹɟɬ ɫɨɛɨɣ ɨɩɵɬ ɧɚɭɱɧɨɝɨ ɨɛɨɛɳɟɧɢɹ ɞɟɹɬɟɥɶɧɨɫɬɢ ɨɫɧɨɜɚɬɟɥɟɣ ɢ ɱɥɟɧɨɜ Ɇɨɫɤɨɜɫɤɨɝɨ ɨɬɞɟɥɟɧɢɹ ɊɆɈ, ɫɨɞɟɪɠɢɬ ɪɟɞɤɢɟ ɷɤɫɤɥɸɡɢɜɧɵɟ ɦɚɬɟɪɢɚɥɵ ɢ ɞɨɤɭɦɟɧɬɵ. ɂɡɞɚɧɢɟ ɩɪɟɞɧɚɡɧɚɱɟɧɨ ɫɩɟɰɢɚɥɢɫɬɚɦ, ɭɱɚɳɢɦɫɹ ɦɭɡɵɤɚɥɶɧɵɯ ɭɱɟɛɧɵɯ ɡɚɜɟɞɟɧɢɣ ɢ ɲɢɪɨɤɨɦɭ ɤɪɭɝɭ ɥɸɛɢɬɟɥɟɣ ɦɭɡɵɤɢ. ȻȻɄ 85.313 ɂɫɬɨɱɧɢɤɢ ɪɹɞɚ ɮɨɬɨɝɪɚɮɢɣ ɢɡɞɚɬɟɥɶɫɬɜɭ ɧɟɢɡɜɟɫɬɧɵ, ɜ ɫɜɹɡɢ ɫ ɱɟɦ ɨɧɨ ɜɵɪɚɠɚɟɬ ɧɚɞɟɠɞɭ ɧɚ ɩɨɧɢɦɚɧɢɟ ɫɨ ɫɬɨɪɨɧɵ ɩɪɚɜɨɨɛɥɚɞɚɬɟɥɟɣ ɢ ɢɯ ɧɚɫɥɟɞɧɢɤɨɜ ȼɨɫɩɪɨɢɡɜɟɞɟɧɢɟ ɧɚɫɬɨɹɳɟɝɨ ɢɡɞɚɧɢɹ ɥɢɛɨ ɟɝɨ ɮɪɚɝɦɟɧɬɨɜ ȼɨɡɦɨɠɧɨ ɬɨɥɶɤɨ ɫ ɩɢɫɶɦɟɧɧɨɝɨ ɪɚɡɪɟɲɟɧɢɹ ɩɪɚɜɨɨɛɥɚɞɚɬɟɥɟɣ

Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

ISBN 978-5-9551-0435-5

Содержание К читателю

Из прошлого. Истоки П. Оболенский

Русское Музыкальное Общество и музыкальная жизнь в России в XIX веке (к 100-летию со дня основания). Публикация и комментарии О. Томпаковой 17

Становление Русского музыкального общества Г. Моисеев

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение Русского музыкального общества 37

В. Павлинова

Князь Николай Петрович Трубецкой — первый председатель Московского отделения ИРМО 53

Московское отделение Русского музыкального общества и Московская консерватория Э. Федосова

Николай Григорьевич Рубинштейн — основатель Московского отделения РМО и Московской консерватории 69

Е. Лотош

О роли меценатства и благотворительности в истории Московского отделения ИРМО и Московской консерватории. Деятели и дарители 81

Э. Рассина

Роль Московского отделения РМО в создании и становлении Библиотеки Московской консерватории 89

Содержание

Р. Геника

Н. Рубинштейн и П. Чайковский

О. Томпакова

Д. В. Разумовский и С. В. Смоленский — профессора Московской консерватории 105

Г. Аминова

Служение С. И. Танеева процветанию русской музыки 111

Н. Кашкин

Сергей Иванович Танеев и Московская консерватория 119

Я. Равичер

В. И. Сафонов

Л. Слуцкая

Педагоги — пианисты Московской консерватории и ИРМО 129

100

124

Музыкальное образование и просветительская деятельность ИРМО Л. Булатова

Реформа начального музыкального образования в творческом наследии Е. Ф. Гнесиной 141

В. Рубцова

П. Юргенсон — издатель, казначей...

В. Ханецкий

Саратовское отделение ИРМО (1873—1917) и его связи с Московским отделением 158

146

Русское музыкальное общество в XX—XXI веках О. Глушкова

РМО в начале XX века

177

В. Шуляковский

РМО XXI

192

К читателю 150 лет тому назад в России произошло событие государственного масштаба, ознаменовавшее новый этап в истории музыкальной культуры страны. Выдающимися государственными и общественными деятелями, великими музыкантами, крупными интеллектуалами Санкт-Петербурга и Москвы было создано Русское музыкальное общество, преобразившее всю музыкальную жизнь России. Деятелей РМО объединила патриотическая идея создания национальных традиций музыкального образования и просвещения в России во имя достижения успехов, равновеликих успехам зарубежной музыкальной культуры. Всего за полвека Общество сумело создать такой духовно-творческий потенциал, который по его исторической значимости невозможно переоценить. В результате масштабных, системных изменений в музыкальной сфере был заложен фундамент, на котором упрочился и получил возможность развиваться новый уклад музыкальной жизни. Исторический фон для преобразований в области музыкального искусства был чрезвычайно благоприятен. В культурной и научной жизни России XIX века наблюдалось бурное развитие новаторских идей и творческих направлений. В грандиозном, мощном потоке русской культуры, мы назовем не только музыкантов-исполнителей с возвышающимися колоссальными фигурами Ф. И. Шаляпина и С. В. Рахманинова, но и великих писателей (Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, А. И. Куприна, И. С. Шмелёва, И. А. Бунина); поэтов (К. Д. Бальмонта, Вяч. И. Иванова, А. А. Блока, А. Белого, М. И. Цветаеву, А. А. Ахматову); гениальных художников (И. Н. Крамского, И. Е. Репина, В. И. Сурикова, В. Д. Поленова, И. И. Шишкина, В. М. Васнецова, М. А. Врубеля, В. А. Серова и В. Э. Борисова-Мусатова). Русская философская мысль обогатилась трудами Н. А. Бердяева, Е. Н. и С. Н. Трубецких, П. А. Флоренского, Вл. С. Соловьёва. Много шедевров было создано в искусстве ваяния и зодчества (памятники Тысячелетию России в Новгороде, Екатерине II в Петербурге, А. С. Пушкину, Н. В. Гоголю, первопечатнику Ивану Федорову в Москве). Архитектурное великолепие и неповторимый облик городам России придавали величественные соборы, церкви, красивейшие дворянские усадьбы и другие архитектурные ансамбли. Чтобы представить и понять атмосферу духовной жизни крупнейших культурных центров страны и ощутить ее многогранность, приведем небольшой перечень возникших на протяжении XIX века научных и творческих объединений: Русское географическое общество (старейшее из всех нижеперечисленных и существующее в Петербурге под своим изначальным названием до настоящего времени), Общество любителей Российской словесности (1811—1930), Товарищество передвижных выставок художников (1870), Общество искусства и литера-

К читателю

туры (Москва, 1888), Общество поощрения художеств (1821—1929), Общество ревнителей военных знаний (1896—1914), Общество русских врачей (1883— 1917), знаменитое «Леденцовское общество» 1, членами которого были известные ученые: Н. Е. Жуковский, В. И. Вернадский, И. И. Мечников, К. А. Тимирязев, К. Э. Циолковский и многие другие 2. И наконец, Русское музыкальное общество. Оно было далеко не единственным музыкальным обществом в стране, но именно ему суждено было занять главенствующее место в историческом процессе развития русской музыки. За очень короткий срок деятелями РМО была подробно разработана вся система национального профессионального музыкального образования России, были найдены подходящие помещения для занятий, определены специальности, к преподаванию привлечены известнейшие музыканты, подготовлена документация по ведению учебного процесса, написаны учебники и практические пособия (П. И. Чайковским, В. И. Сафоновым, С. И. Танеевым). Проводилась огромная работа по организации концертно-просветительской деятельности, причем не только в центре России, но и на периферии, осуществлялось строительство учебных заведений и концертных залов. Первые консерватории в Санкт-Петербурге (1862) и Москве (1866) подготовили выдающихся музыкантов, которые заставили весь мир с восхищением признать русское композиторское и исполнительское искусство. Как известно, в числе первых выпускников были: Чайковский, Сафонов, Танеев, Зилоти, Рахманинов, Скрябин, Метнер, Игумнов, Глиэр, Бекман-Щербина, Софроницкий, Голованов, Нежданова, Оборин и многие, многие другие… В Санкт-Петербурге, Москве и буквально во всех российских городах чрезвычайно оживилась музыкальная жизнь, возникли частные оперные антрепризы. В Москве, например, это были Частная русская опера С. И. Мамонтова (1885) и С. И. Зимина (Оперный театр Зимина, 1904). Благодаря РМО концерты стали более интересными и разнообразными по репертуару (они наполнились сочинениями классических и современных русских и зарубежных композиторов, ранее исполнявшимися редко) — «общедоступные», «исторические циклы», «квартетные вечера», «музыкальные выставки» и т. д. Об этом свидетельствуют афиши и концертные программы, сохранившиеся во многих мемориальных музыкальных музеях: Н. Г. Рубинштейна, А. Н. Скрябина, Е. Ф. Гнесиной. Например, программы из фондов Мемориального музея-квартиры Елены Фабиановны Гнесиной: 3 1

2 3

Христофор Семенович Леденцов (1842—1916), блестящий русский предприниматель. Получил образование в Кембридже и Московской практической академии коммерческих наук. Создал Общество, содействовавшее в России открытию первых научноисследовательских институтов. Благодаря Х. С. Леденцову и его сподвижникам в России заработали: Институт биофизики и физики в Москве, научная лаборатория И. П. Павлова в Петербурге, аэродинамическая лаборатория Н. Е. Жуковского и многие другие научные центры, наследниками которых является нынешняя Российская Академия наук. См.: Знание — капитал! № 4. М., 2008. С. 57. ММКЕлФГ, оп.XI, д. 1 и 8. Публикуются программы: ММКЕлФГ, оп.XI, д.8, ед. хр. 15. В том числе — Программа концерта к 50-летию Московского отделения ИРМО.

К читателю

Концерт ИРМО в Московской консерватории (сезон 1897/98)

Программа концерта, посвященного 50-летию деятельности Московского отделения Императорского Русского музыкального общества

К читателю

Программа концерта памяти Н. Г. Рубинштейна

Появление специальных музыкальных учебных заведений, готовящих профессионалов, а также бурный расцвет концертной деятельности стимулировал развитие музыкально-издательского дела, обеспечивающего, как учебный процесс в консерваториях, музыкальных классах, так и просвещение широкой слушательской аудитории, популяризацию лучших образцов композиторского творчества и научной музыкальной мысли. В этом велика роль нотных издательств А. К. Гутхейля (1859) и П. И. Юргенсона (1861) в Москве, Ю. Г. Циммермана в Петербурге (1875), М. П. Беляева в Лейпциге (1885). Большое оживление наблюдалось в сфере музыкально-литературной деятельности. С глубокими научными и публицистическими статьями выступали блестящие музыкальные критики: В. В. Стасов, А. Н. Серов, Г. А. Ларош (монографии о современниках, о русском искусстве), композиторы, профессора СанктПетербургской и Московской консерваторий: Римский-Корсаков (о музыкальном образовании), А. И. Пузыревский и Н. Д. Кашкин (например, о проблемах детского пения) 4 многие другие. Периодические издания («Русская музыкальная газета», «Музыкальный современник» и др.) отличались широтой обсуждаемых вопросов, серьёзностью проблематики. 4

См. статью И. Е. Тихоновой Искусство пения: детское, церковное, школьное, семейное // Музыковедение. № 1. М., 2004. С. 51.

Становление Русского музыкального общества

Г. Моисеев

Великий князь Константин Николаевич и московское отделение русского музыкального общества*

ост президента (председателя) Русского музыкального общества (РМО) всегда принадлежал одному из членов царствующей фамилии, который следил за музыкальной жизнью России и являлся высшим музыкальным авторитетом. За годы существования Общества (1859—1917) его поочередно возглавляли пять августейших особ: великая княгиня Елена Павловна, великий князь Константин Николаевич, его жена великая княгиня Александра Иосифовна и их сын великий князь Константин Константинович (поэт К. Р.), принцесса Елена Георгиевна Саксен-Альтенбургская. Все они были музыкально одаренными личностями со своими вкусами и пристрастиями. Великому князю Константину Николаевичу (1827—1892) принадлежит особое место в жизни РМО: при нем оно получило в 1873 году статус «императорского» 1. Цель предлагаемой статьи — осветить некоторые малоизвестные факты из истории Московского отделения и Московской консерватории, в судьбе которых великий князь сыграл ключевую роль в 1870-е годы. Великий князь Константин Николаевич известен как выдающийся государственный деятель, сподвижник императора Александра II (своего старшего брата), реформатор-либерал. Он получил разностороннее образование — как военное, так и светское. Его главными наставниками были известный мореплаватель, ученыйгеограф Фёдор Петрович Литке и знаменитый русский поэт Василий Андреевич Жуковский. Хотя воспитание великого князя было ориентировано на предстоявшую ему деятельность — морскую службу, он с ранней юности интересовался искусством и классической музыкой и неустанно развивал свои музыкальные навыки и вкус. С 1838 года и до середины 1840-х он брал уроки у известного петербургского пианиста, органиста и основателя «Певческой академии» Андрея Ан*

Статья подготовлена по материалам научно-исследовательского проекта № 09-0400396а, поддержанного Российским гуманитарным научным фондом. Статус «императорского» Русскому музыкальному обществу был присвоен именно в 1873-м, а не в 1869 году, как это указано в ряде советских справочников (см.: Яковлев М. М. Русское музыкальное общество // Музыкальная энциклопедия: В 6 т. / Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Т. 4. М., 1978. Стлб. 795; Ямпольский И. М. Русское музыкальное общество // Большая советская энциклопедия: В 30 т. / Гл. ред. А. М. Прохоров. 3-е изд. Т. 22. М., 1975. С. 414—415).

Г. Моисеев

дреевича Белинга (1793—1854), имя которого известно по «Запискам» М. И. Глинки, воспоминаниям В. В. Стасова и другим источникам 2; с начала 1850-х годов серьезно занимался игрой на виолончели («виолоншель», в написании великого князя) с К. Б. Шубертом, позже с И. И. Зейфертом и к началу 1870-х годов достиг достаточно высокого уровня владения инструментом. Подлинной страстью великого князя было камерно-ансамблевое музицирование.

Семья великого князя Константина Николаевича. Крайний слева вел. кн. Константин Николаевич, за фисгармонией его жена вел. кн. Александра Иосифовна и сын вел. кн. Константин Константинович (К. Р.), стоят — вел. князья Вячеслав и Дмитрий Константиновичи и вел. княжна Вера Константиновна; крайний справа вел. кн. Николай Константинович. С.- Петербург, 10 марта 1872 года. Фотография К. И. Бергамаско. ГаРФ. Публикуется впервые 2

См.: Глинка М. И. Записки / Подгот. А. С. Розанов. М., 1988. С. 141; Стасов В. В. Избранные сочинения: В 3 т. / Редкол.: Е. Д. Стасова и др.; сост. П. Т. Щипунов. Т. 2. М., 1952. С. 384; Ройзман Л. И. Орган в истории русской музыкальной культуры: В 2 т. Казань, 2001. Т. 2. С. 96, 115.

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

Константин Николаевич был одинаково активен в политической и военной сферах, в делах религии и просвещения, в научной и культурной жизни. В разные годы он возглавлял Министерство морского флота, Государственный совет, Комитет финансов, Главный комитет по Крестьянскому делу (воплощая в жизнь отмену крепостного права), Императорское русское географическое общество, Императорское русское археологическое общество, Палестинский комитет, Общество любителей духовного просвещения, был наместником Царства Польского (1862— 1863). При этом он был истинным ценителем музыки, одним из самых активных в своем кругу инструменталистов-любителей (помимо виолончели и фортепиано он играл еще и на органе), покровителем русских музыкантов. Как известно, Русское музыкальное общество было учреждено в Петербурге в ноябре 1859 года. Уже через месяц возникло Московское отделение, после чего были открыты Петербургская и Московская консерватории (1862, 1866). Их первая августейшая покровительница великая княгиня Елена Павловна «сосредоточивала свое внимание, главным образом на Петербургском отделении Общества, находившего щедрую поддержку в ее личных средствах, но и Московское отделение обязано ей весьма многим» 3. Константин Николаевич тесно общался с Еленой Павловной и ее окружением — они были единомышленниками по разным, в том числе музыкальным, вопросам. В создании РМО он непосредственного участия не принимал, но с самого начала был почетным членом Общества, посещал его концерты. В 1850—60-е годы великий князь поддерживал отношения с жившим в Москве князем В. Ф. Одоевским, стоявшим у истоков Московского отделения РМО 4. В январе 1873 года, после неожиданной смерти Елены Павловны Константин Николаевич по просьбе Главной дирекции РМО принял звание президента, по его собственному признанию — «с любовию и готовностью» 5. Пожалуй, лучшей кандидатуры на этот пост не было. Великий князь давно был «своим» в артистических кругах, регулярно общался с музыкантами в разных ситуациях, играл с ними в ансамблях, знал их нужды и потребности, помогал материально 6. Кроме того, он обладал огромным опытом руководителя и государственного деятеля, что было крайне актуально для Общества именно в этот период. Особенно важным это назначение было для Московского отделения, поскольку за полгода до этого великий князь оказал ему неоценимую услугу — предотвратил финансовый крах Московской консерватории. «Консерватория давала ежегодно значительный дефицит, поглощавший не только пожертвования, но и все свободные остатки музыкального Общества, на3

4 5 6

Кашкин Н. Д. Московское отделение Императорского Русского музыкального общества. Очерк деятельности за пятидесятилетие 1860—1910 г. М., 1910. С. 33. См.: Князь Владимир Одоевский. Дневник. Переписка. Материалы. М., 2005. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 104, л. 3. Подробнее об этом см.: Моисеев Г. А. Великий князь Константин Николаевич и русские музыканты // Музыковедение. 2009. № 4. С. 18—24.

Г. Моисеев

личный капитал которого ежегодно уменьшался. Отчет дирекции музыкального Общества за этот год оканчивается печальным заявлением, что, без особенно усиленного сочувствия и содействия города Москвы к составлению надежных средств для поддержания Московской консерватории, ее существование в самом близком будущем сделается невозможным», — вспоминал Н. Д. Кашкин 7. С московской стороны «план спасения» был разработан директорами МО РМО князем Н. П. Трубецким 8 и Н. Г. Рубинштейном, со стороны Петербурга — поддержан великим князем Константином Николаевичем и был успешно осуществлен во время проведения Московской Политехнической выставки 1872 года. План заключался в исходатайствовании для консерватории ежегодной правительственной субсидии в 20 тысяч рублей. Остановимся на этом более подробно. Политехническая выставка, приуроченная к 200-летию Петра Великого, проходила с 30 мая по 1 сентября 9. Это было событие государственной важности, имевшее широкий культурно-общественный резонанс: с 7 по 11 июня Москву посетил император Александр II и члены августейшей фамилии. Председателем выставки был великий князь Константин Николаевич (находился в Москве с 29 мая по 15 июня). В ходе выставки работал музыкальный отдел, впечатлявший своим размахом: он включал в себя выступления фольклорных и академических коллективов, театральные представления. Страницы дневника великого князя доносят до нас всю звуковую палитру праздничной Москвы — от музыки на открытом воздухе (церковные песнопения и колокольные звоны, кантата П. И. Чайковского, русские и цыганские хоры) до камерного музицирования и оперных спектаклей. 30 мая: «Вот день великой двухсотлетней годовщины рождения Петра Великого, для которого я собственно и нахожусь в Москве. В ¾ 10 я пошел в полной форме в Успенский Собор, где кончалась обедня, и оттуда двинулся крестный ход во всем своем чудном величии, с хоругвями, иконами, в том числе Владимирскою Богородицею и массою духовенства при московском неимоверном колокольном звоне и чудной солнечной летней жаркой погоде. На мосту за Троицкими воротами отслужили водосвятный молебен. На сильном солнечном освещении я мог совершенно ясно рассмотреть живопись Владимирской иконы. Было многолетие царствующему Дому, вечная память Петру Великому и многие лета на благоденствие России». 7 8

Кашкин Н. Д. Первое двадцатипятилетие Московской консерватории. М., 1891. С. 24. См.: Павлинова В. П. Князь Николай Петрович Трубецкой // П. И. Чайковский. Забытое и новое: Альманах. Вып. 2 / Сост. П. Е. Вайдман, Г. И. Белонович. М., 2003. С. 285. В ней участвовало около 2 тысяч западноевропейских и свыше 10 тысяч российских экспонатов. Выставка была организована по инициативе Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии с целью собрать необходимые экспонаты для создававшегося на Лубянской площади Музея прикладных знаний (будущего Политехнического музея). В ходе выставки устраивались чтения, диспуты, лекции, действовали публичные педагогические курсы, давал представления народный театр.

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

31 мая: «Утро спокойное. От 11 до 1 осматривал Оружейную палату под руководством Соловьева 10. После завтрака в 2 ч. на Троицкий мост, где кантата Чайковского, на текст Полонского о Петре. Есть в ней прекрасные места. Потом начал подробный осмотр выставки». 1 июня: «В ½ 8 поехали в чрезвычайно красивую Марьину рощу, где народный праздник под названием семик. Несмотря на скверную погоду и частый дождь, много народа, который встретил нас очень восторженно с неумолкаемыми “ура”. Проехали два раза по обеим просекам и слушали два хора русских песенников и один цыган». 3 июня: «В ½ 8 у меня квинтет из консерваторских учеников. Они молодцами сыграли a‑дурный квинтет Мендельсона, претрудный 11. Потом Рубинштейн поиграл на фортепиано сперва один, потом с Лауб[ом] на скрипке. Все вместе было чрезвычайно приятно и мило и продолжалось до ½ 10». 10 июня: «В 8 ч. в Дворянское собрание на представление “Орфея” Глука 12, от консерватории, причем было два Орфея и две Эвридики, и все прошло прекрасно, и оставило отличное впечатление. Государь слушал только первый акт, а до того был в Народном театре, которым остался тоже доволен. Кончилось в ½ 11». 13 июня: «Три раза слушали цыган (Ивана Васильева). Это действительно прелесть». 14 июня: «В 9 ч. отправились на экстре по Ярославской дороге в Троице-Сергиеву лавру. В 2 ч. с обыкновенным поездом назад в Москву. 〈...〉 В ½ 9 в Большой театр. Часть “Жизни за царя”, кантата Чайковского, второй акт “Фараона”» 13. Как видно из приведенных записей, музыкальной кульминацией выставки был показ в зале Благородного собрания оперы К. В. Глюка «Орфей» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна, организованный специально для Государя и августейших особ. До 10 июня оперу давали три раза (28 апреля, 2 и 4 мая), так что молодые артисты до тонкостей знали весь спектакль. Хоры и оркестр состояли из студентов, а сольные партии были распределены между ученицами различных профессоров таким образом, что исполнительницы чередовались в своих партиях 14. 10 11

13 14

Соловьев Сергей Михайлович (1820—1879) — выдающийся русский историк. Квинтет ор. 18 для двух скрипок, двух альтов и виолончели. По-видимому, исполнителями были: М. Давыдов, Г. Арендс, И. Виллуан, Э. Котек (ученики Ф. Лауба) и В. Дмитриев (ученик В. Фитценхагена) (ср.: Отчет Русского музыкального общества в Москве за 1871—1872 г. М., 1873. С. 15). При цитировании дневниковых записей сохранены некоторые орфографические и стилистические особенности оригинала. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 102, л. 61—75. Партию Эвридики пели Беляева и Богенгарт 1-я, Амура — Иванова, Рунич 2-я и Ширинкина, Орфея — Богенгарт 2-я, Кадмина и Эйбоженкова (см.: Кашкин Н. Д. Первое двадцатипятилетие Московской консерватории. С. 25).

Г. Моисеев

Основная цель июньского спектакля — демонстрация императору успехов консерватории и получение финансовой поддержки — была достигнута. На следующий день великий князь Константин Николаевич «поехал в Александрию и доложил весь доклад Государю, который был очень милостив и все разрешил, между прочим назначение от казны пособие в 20 т[ысяч] здешней консерватории» 15. Субсидия была ежегодной, но выделялась только на пять лет. Как будет показано далее, по истечении этого срока великий князь сделал всё от него зависящее, чтобы она стала постоянной. Откуда такое внимание к Московскому отделению РМО со стороны коренного петербуржца? С одной стороны, Москва была дорога Константину Николаевичу и как древняя столица с ее святынями, и как место, овеянное детскими воспоминаниями: он побывал здесь впервые в 1835 году вместе с родителями и любимой сестрой Александрой Николаевной (Адини). По воспоминаниям другой сестры, Ольги Николаевны, великий князь в молодости «был в постоянных сношениях с Погодиным и другими москвичами, что многими истолковывалось как славянофильство» 16. В дневниках он отделял «милый московский люд» от холодного, официального Петербурга, и москвичи отвечали ему взаимностью. Покидая город 15 июня 1872 года, Константин Николаевич записал: «Жалко оставлять Москву после такого приема. Она меня узнала и полюбила, и все говорят, что я оставил наилучшее впечатление» 17. С другой стороны, ответ на этот вопрос надо искать в искренней любви великого князя к русской музыке. Находясь на Политехнической выставке, он заново открывал для себя Москву — в том числе и с музыкальной точки зрения. Несомненно, олицетворением музыкальной Москвы для Константина Николаевича был Николай Григорьевич Рубинштейн. Его игру великий князь называл не иначе как «неимоверно великолепной» и «непозволительно восхитительной». Н. Г. Рубинштейн неоднократно выступал на музыкальных собраниях в петербургской резиденции великого князя, Мраморном дворце, — соло и в ансамбле, наряду с такими музыкантами, как Л. С. Ауэр, К. Ю. Давыдов, Г. Венявский, Г. фон Бюлов, Л. Брассен, С. Ментер, П. Сарасате, К. Сен-Санс, Э. Направник, Р. Кюндингер и многими другими. Знакомство Константина Николаевича и Николая Григорьевича произошло 19 марта 1872 года в Петербургской консерватории на концерте Русского квартета — музыкального коллектива, которому великий князь покровительствовал. Приведем дневниковую запись: «Вечер провел в консерватории, слушая во второй раз Русский квартет. Они очень хорошо сыграли C-dur квартет Моцарта, A-dur Шумана, и новый преинтересный А. Рубинштейна с прелестным скерцо в 5/8. Позна15

ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 102, л. 70 об. — 71. Александрия — императорская резиденция в Москве, центром которой был Александринский дворец. В настоящее время здесь располагается Президиум Российской академии наук. Сон юности. Воспоминания великой княжны Ольги Николаевны // Николай I. Муж. Отец. Император / Сост. Н. И. Азарова. М., 2000. С. 234. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 102, л. 76.

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

комился тут с Н. Рубинштейном московским», — отметил в дневнике Константин Николаевич 18. О чем они могли беседовать при первой встрече? Скорее всего, о насущных вопросах: предстоящей выставке (поскольку Н. Рубинштейн имел непосредственное отношение к музыкальному отделу) и финансовом положении Московской консерватории, но вполне возможно, что разговор мог идти и о гастролях и репертуаре Русского квартета. Став президентом РМО, Константин Николаевич обрел в лице Николая Григорьевича одного из самых активных и заинтересованных сотрудников. Проблем у Русского музыкального общества на том этапе было немало, и решались они комплексно, в Главной дирекции РМО, собрания которой проходили под руководством великого князя в Мраморном дворце. Сообща работали над пересмотром уставов Общества и консерваторий, на оперном конкурсе по «Кузнецу Вакуле», разрабатывали программы «русских концертов» в Париже, обсуждали музыкальные дела в провинциальных отделениях, которые Рубинштейн инспектировал по заданию августейшего президента, планы покупки новых помещений для Московской консерватории и т. д. Здесь кипели жаркие споры о судьбе русской музыки, дальнейшем развитии РМО и его отделений, в том числе Московского. По уставу Общества Николай Григорьевич, как директор консерватории, должен был участвовать в ежемесячных собраниях Главной дирекции 19. Нередко здесь завязывались острые дискуссии, которые, благодаря дипломатическому таланту великого князя и его умению находить общий язык с любыми оппонентами, никогда не переходили в непримиримое противостояние. Так было, например, в феврале — марте 1873 года, когда готовился новый устав РМО. В дневнике Константина Николаевича в паре с Н. Г. Рубинштейном нередко упоминается имя князя Н. П. Трубецкого, председателя Московского отделения, главного помощника Николая Григорьевича: 5 февраля: «Утром занимался сам по себе и готовил доклад. В ½ 11 возил очередной доклад к Государю, который был очень коротенький. В 11 уже был дома и до 12 толковал с Николаем Рубинштейном про Московскую консерваторию и их дела там». 23 февраля: «В 1 ч. у меня музыкальное собрание для Устава Р.М.О. Был и Николай Рубинштейн из Москвы. Было очень спорно и интересно. Определили отношение к консерваториям и к Главной дирекции, и продолжалось почти до ½ 5». 29 марта: «Утро за изучением воинской повинности. От ½ 2 до 5 музыкальное заседание для окончательного просмотра новой редакции Устава. При этом 18

ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 102, л. 76. В составе Русского квартета играли Д. А. Панов, А. Ф. Леонов, А. А. Егоров, А. В. Кузнецов. На концерте прозвучали Квартет Моцарта KV 465, квартет Шумана ор. 41 № 3, квартет А. Рубинштейна ор. 90 № 1. См.: Устав Императорского Русского музыкального общества. СПб., 1873. С. 15.

Г. Моисеев

были приехавшие из Москвы Рубинштейн и Трубецкой. Они были явно предупреждены как-нибудь и предубеждены против некоторых статей, и в особенно оппозиционном настроении, явно готовые на сильную ссору. Главное по двум постоянным членам, которые я предлагаю иметь в главной дирекции, против Музыкального совещательного комитета и против способа будущих пересмотров Устава. Опасность была большая, и Рубинштейн готов был угрожать отставкой. Но мне благополучно удалось миновать эту грозу, и после моих объяснений мысли эти прошли, все обошлось благополучно, и все были очень довольны». 30 марта. «В 10 ч. были у меня Трубецкой и Рубинштейн сказать, что они собираются купить тот дом Воронцова на Никитской, который теперь нанимают под консерваторию. 〈…〉 От 2 до 5 опять музыкальное собрание и тут мы окончательно прошли и утвердили редакцию проекта Устава в общем согласии. За ним решили публикацию программы для конкурса на оперу “Кузнец Вакула”» 20. Обновленный Устав был «высочайше утвержден» 4 июля 1873 года. По словам Н. Ф. Финдейзена, он устранил многие несовершенства прежней редакции 1865 года и расширил «права Общества и его музыкально-педагогических учреждений» 21. Другой первоочередной задачей Главной дирекции было создание нового устава для высших музыкальных учебных заведений обеих столиц. После его принятия в 1878 году Московская консерватория получила автономное управление, право самостоятельно составлять программы всех художественных предметов, а Художественный совет был облечен полномочиями выносить самостоятельные решения по широкому кругу учебно-музыкальных вопросов. Этот сюжет затрагивался в известной монографии Л. А. Баренбойма. Отношения Николая Григорьевича и Главной дирекции (во главе с великим князем Константином Николаевичем) представлены им как происходящее на коротком временном промежутке — «нескольких месяцев 1878 года» — напряженное противоборство непримиримых антагонистов, закончившееся победой гениального музыканта 22. Думается, что картина, нарисованная исследователем, нуждается в коррек20 21

ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 104, л. 10 об., 18, 35 об. — 36, 36—36 об. См.: Финдейзен Н. Очерк деятельности С.-Петербургского отделения Императорского Русского музыкального общества (1859—1909). СПб., 1909. С. 60. Анализируя общественно-административную деятельность Николая Григорьевича, исследователь отмечал: «Лучшие черты его личности — бескомпромиссная прямолинейность и смелость — сказались в тот момент, когда предполагалось ограничить права консерваторий, в том числе Московской, введением нового устава, составленного в Петербурге. Происходило это в 1878 году 〈…〉. Разработанный Главной дирекцией Общества проект устава отражал ретроградские тенденции. 〈…〉 В составлении этого бюрократического документа ни Рубинштейн, ни вообще москвичи участия не принимали. Теперь же Николай Григорьевич получил приглашение приехать в Петербург на за-

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

тировке, поскольку за основу им были взяты воспоминания Н. Д. Кашкина (к сожалению, не всегда отличающиеся точностью). Из дневников великого князя видно, что проблема консерваторских уставов решалась в течение пяти лет, с неизменным участием Николая Рубинштейна. Первая запись относится к 28 декабря 1873 года: «От ½ 2 до 4 у меня Совет Р.М.О. в усиленном составе (Заремба, Лешетицкий etc.) для устава консерваторий. Был московский Рубинштейн. Много спорили и рассуждали вообще, не придерживаясь параграфов. Вопрос о консерваториях для меня вообще еще совершенно темный и я никаких предвзятых мыслей не имею. От общих рассуждений он у меня начинает мало помалу разъясняться» 23. Одна из последних — к 25 июля 1879 года: «В 2 ч. у меня Давыдов, Маркевич и Киреев, и мы разбирали внутренние регламенты Московской консерватории и сделали некоторые замечания, которые сообщим Н. Рубинштейну» 24. Следов конфликта в дневниках великого князя не прослеживается. Напротив, 1878 год стал для Московского отделения благоприятным сразу в нескольких отношениях: консерватория смогла, наконец, приобрести дом князя Воронцова, а субсидия из временной превратилась в постоянную. Подробности того, как это происходило, находим в дневнике Константина Николаевича от 15 мая 1878 года, где описано заседание Государственного совета: «〈…〉 последний совет и очень спорный. Прошел Устав наших консерваторий, но при этом был у меня длинный и неприятный спор с Грейгом о субсидии Московской консерватории, быть ли ей временной или постоянной. У Грейга пренеприятная и скажу даже неприличная манера спорить, которая мне просто на нервы действует. Еще было несколько спорных дел, но без разногласий» 25.

23 24

седание Главной дирекции Русского музыкального общества, на котором устав должен был быть утвержден. 〈…〉 Он уехал в Петербург в уверенности, что не вернется в Москву директором консерватории. Свой протест и ультиматум, облеченные, как он умел делать, в дипломатически вежливую форму, он представил тогдашнему председателю Главной дирекции Общества великому князю Константину Николаевичу. И победил: терять Рубинштейна ради свода правил не захотели, и было решено создать комиссию с его участием для разработки нового устава» (Баренбойм Л. А. Николай Григорьевич Рубинштейн. История жизни и деятельности. М., 1982. С. 144—145). ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 105, л. 79 об. — 80. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 1163, л. 1. Давыдов Карл Юльевич (1838—1889) — знаменитый русский виолончелист, в 1876—1887 директор Петербургской консерватории. Маркевич (Маркович) Андрей Николаевич (1830—1907) — сенатор, виолончелистлюбитель; с 1859 года — член РМО; в 1881—1890 — помощник вел. кн. Константина Николаевича (фактически, вице-президент РМО; сменил на этом посту князя Д. А. Оболенского (1825—1881)). Киреев Александр Алексеевич (1833—1910) — генерал, религиозный публицист; член Главной дирекции РМО, адъютант и один из ближайших сотрудников вел. кн. Константина Николаевича. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 1160, л. 38. Грейг Самуил Алексеевич (1827—1887) — министр финансов с 1877 по 1880 год, член Государственного совета, почетный член МО РМО с 1873/74 года.

Г. Моисеев

Как нам кажется, точка зрения Л. А. Баренбойма основана на известной мифологеме о музыкальном противостоянии Москвы и Петербурга. Но документы показывают, что Константин Николаевич стремился к гармоничной модели взаимоотношений разных отделений РМО. Правильное решение при разработке нового Устава великому князю позволили принять его собственные наблюдения и сравнительный анализ устройства Петербургской и Московской консерваторий — учебных процессов, планов и программ, их внутреннего распорядка 26. Константин Николаевич впервые посетил Московскую консерваторию 15 мая 1873 года и подробно описал этот визит в своем дневнике 27: «[В Москву] благополучно прибыли в 11 ч. Погода отвратительная и весь день дождик. Пил кофе в Кремле и болтал с Долгоруким [В. А. Долгоруковым] 28 и Рубинштейном, потому что весь день отдал на музыку. 〈…〉 В 3 ч. в консерваторию и воротился только в ½ 6. Представили мне профессоров (Лауб, Чайковский, Разумовский, Фитценгаген), осмотрел все, весьма для них удобно расположенное здание (дом Воронцова на Никитской), а затем слушал учеников и учениц. Чрезвычайно хороших результатов достигла Москва, и видны замечательные способности. Альт Кадникова и сопрано Крокель чрезвычайно симпатичны, и несколько на фортепиано, на скрипке, на виолоншеле. Заставил их совершенно неожиданно экспромтом сыграть первый трио Бетговена (ор. 1 № 1. — Г. М.), который так люблю, и для первого раза было недурно. Все это меня так заинтересовало, что я совершенно усталости не чувствовал. 〈…〉 В 8 ч. опять в консерваторию, на театральное представление, что затеял Рубинштейн дабы приучить их ко сцене. Маленькая пьеса “Цикута” (cigue) 29. Так хорошо, что просто меня удивило. Оттуда в Дворянское собрание на концерт Р.М.О. нарочно для меня. Увертюра “Meeresstille” Мендельсона, Лауб сыграл весь концерт Бетговена, антракт с чаем и новая симфония Чайковского чрезвычайно интересное и красивое со26

«Устав консерваторий предоставляет художественным советам каждой из них составлять самостоятельно программы преподавания всех художественных предметов. Программы утверждаются августейшим председателем Общества. Вследствие этого программы Московской и Петербургской консерваторий во многом разнятся между собой, как по распределению учебного материала, так и по продолжительности курсов отдельных предметов» (Кашкин Н. Д. Первое двадцатипятилетие Московской консерватории. С. 38). Приведенную выше запись от 3 июня 1872 года (концерт консерваторцев в Кремле) надо рассматривать как своего рода «прелюдию» к первому знакомству, когда были показаны лучшие музыкальные силы Москвы. Долгоруков Владимир Андреевич (1810—1891) — князь, военный и государственный деятель, московский генерал-губернатор с 1865 по 1891 год. В 1866 году при нем была открыта Московская консерватория. «Цикута» («Ciguё») — двухактная комедия в стихах французского драматурга Э. Ожье (1844). В Отчете РМО и очерках Н. Д. Кашкина автором этой пьесы назван О. Фелье. По-видимому, это неточность, поскольку у Фелье такой пьесы нет.

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

чинение 30. Шло превосходно, продолжалось до 11 ч. и так интересно, что я почти не устал» 31. Отношения с МО РМО укреплялись благодаря регулярным визитам великого князя в консерваторию, — каждый из них становился событием в музыкальной жизни Москвы. Одним из наиболее значимых является посещение 1875 года, когда Н. Г. Рубинштейну было присвоено звание почетного члена Русского музыкального общества. В отчете МО РМО зафиксировано: «13го марта 1875 года утром августейший покровитель изволил посетить консерваторию. За несколько времени до прибытия великого князя вице-председатель музыкального Общества, князь Д. А. Оболенский в присутствии действительных членов Общества, гг. профессоров и учащихся в консерватории прочел рескрипт Его императорского высочества на имя директора консерватории Н. Г. Рубинштейна следующего содержания: “Николай Григорьевич! Главная дирекция Императорского музыкального общества в справедливом внимании к полезным трудам Вашим, посвященным развитию музыкального образования в России, и в уважение высоких артистических дарований Ваших, — избрала Вас, на основании § 13 Устава Общества, почетным членом Императорского Русского музыкального общества. Мне приятно со своей стороны, выразить вам мою искреннюю благодарность за Ваши неусыпные труды по управлению Московской консерватории. Этот полезный рассадник музыкального образования, основанный девять лет тому назад по мысли Вашей и доведенный заботами Вашими до настоящего благоустройства, успел уже дать замечательные плоды по различным отраслям музыкального искусства. В истории музыкального развития в России имена Антона и Николая Рубинштейнов останутся навсегда памятными. Искренно к вам доброжелательный. Константин”»32. Эти слова не только уравнивают заслуги обоих братьев Рубинштейнов, но и поднимают статус Московского отделения. В истории русской музыки важность взаимоотношений августейших президентов РМО с основателями Петербургской и Московской консерваторий трудно переоценить: если великая княгиня Елена Павловна тесно сотрудничала с Антоном, то великий князь Константин Николаевич — с Николаем Рубинштейном 33. В результате контакты со старшим братом привели к возникновению РМО, а общение с «Московским Рубинштей30

31 32

Ф. Мендельсон, «Морская тишь и счастливое плавание», ор. 27; Л. Ван Бетховен, Концерт для скрипки с оркестром, ор. 61; П. И. Чайковский, Вторая симфония, ор. 17 (1-я редакция, 1872). ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 104, л. 61—61 об. Отчет Московского отделения Императорского Русского музыкального общества за 1874—1875 год. М., 1876. С. 75—76. С Антоном Рубинштейном Константин Николаевич познакомился в 1841 году в Голландии. В 1840-е годы благодаря великому князю А. Рубинштейн выступал при русском дворе. В свете последующей истории русской музыки значение этих ранних личных взаимоотношений трудно переоценить. Подробнее об этом см.: Моисеев Г. А. Великий князь Константин Николаевич и русские музыканты. С. 19—20.

Г. Моисеев

ном» — к таким историческим свершениям, как «русские концерты» на Всемирной выставке в Париже (август — сентябрь 1878 года, зал «Трокадеро»), когда многочисленные европейские слушатели и западные музыканты впервые понастоящему познакомились с русской музыкой. Хотя эти концерты достаточно подробно рассмотрены в литературе, роль великого князя в них абсолютно не отражена. Между тем он был куратором всего «русского отдела», и именно за ним было последнее слово в отношении того, кто возглавит ответственную миссию музыкального руководителя. Как известно, эти обязанности были возложены на Н. Г. Рубинштейна, с невероятным успехом проведшего всю концертную серию. Характерно, что на парижских концертах артисты Московского и Петербургского отделений были представлены на равных. Опуская подробности, остановимся на самом главном и приведем описание первого концерта (28 августа), принадлежащее Константину Николаевичу: «К 2 ч. отправился с Костей 34 в Трокадеро на наш первый концерт, где для меня четыре ложи были соединены в одну. Уже подъезжая, мы видели массу собирающегося народа. У входа в галерее была просто давка. Оказалось, что все места без исключения были заняты, и что более 2000 человек пришлось отказать за неимением места, что еще никогда не было, ни при одном концерте. Сбор был около 12 т[ысяч] фр[анков], и был бы еще более, если б не более 300 даровых билетов представителям парижской и русской прессы, и разному начальству и артистам и музыкантам. При моем входе в залу тотчас начали “Боже, царя храни”, который мы, разумеется, прослушали стоя, и большинство публики тоже, и было принято хорошо. Мне показалось, что я слышал наверху один свисток. Потом узнал, что действительно один поляк засвистел, но его полиция тотчас же вывела вон. 1) Увертюра “Руслана”. 2) первый хор из “Жизни за Царя”. 3) первая ария Антониды (Гейрот). 4) Концерт Чайковского (Рубинштейн). 5) танцы из “Демона”. 6) ария Ратмира (Белоха). 7) две скрипичные пьесы Контского. 8) два хора из “Русалки”. 9) “Арагонская Хота”. Успех полный, громадный и очень теплый и хороший прием публики. Забыл еще [упомянуть] “Херувимскую” Глинки, которая более всего понравилась. 〈…〉 Обедали в 7 ч. дома с Орловым 35. Был Рубинштейн, и мы пили его здоровье. Вечером 〈…〉 я с Рубинштейном в Folies Bergère, но так как ложи нам не нашли, то пошли просто гулять по бульварам, где было особенно много народа. У Bignon сели просто за столик, курили, болтали и глазели на публику, и время прошло скоро. Проводил Рубинштейна до поворота в его улицу 〈…〉, и воротился в фиакре домой, где пил чай, курил и писал журнал…» 36. 34

Вел. кн. Константин Константинович (1858—1915) — второй сын вел. кн. Константина Николаевича. Орлов Николай Алексеевич (1827—1885) — князь, генерал-адъютант, посол во Франции в 1871—1884 годах. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 1161, л. 10—10 об.

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

Успех следующих концертов превзошел самые смелые ожидания. Торжество русской музыки было налицо, и Николай Григорьевич при содействии великого князя, имевшего широкие связи во Французском правительстве, был награжден орденом Почетного легиона 37. Если раньше личные отношения великого князя и Н. Г. Рубинштейна основывались на взаимном уважении, то во время совместного пребывания в Париже они переросли в дружбу. Константин Николаевич посещал репетиции, обсуждал все детали программы, но не только музыкальные дела занимали их. В записи от 10 августа привлекают внимание следующие слова: «Пригласили Рубинштейна к себе и с ним пили чай, курили и болтали. Он совершенно годится в наше общество» 38. Здесь речь идет о включении Николая Григорьевича в кампанию по распространению в России «электрических свечей Яблочкова» — так называемого «русского света», произведшего в Париже сенсацию. Рубинштейну было поручено ввести «яблочковщину» в Москве. 21 сентября музыкант возвратился в родной город, где его встречали как триумфатора, а 20 октября он приехал в Петербург, чтобы подписать у великого князя «яблочковский контракт». Вечер этого дня прошел под знаком нового оперного шедевра Чайковского, исполненного в северной столице едва ли не впервые: «Много разговаривали и про парижские концерты и про электричество, и было очень оживленно. Потом Рубинштейн сел за фортепиано и сыграл нам бóльшую и лучшую часть “Евгения Онегина”, в котором есть действительно прелестнейшие вещи и чрезвычайно мелодичные. Неимоверно, как он играл, как справлялся с страшными трудностями и чтения, и исполнения», — записал великий князь в дневнике 39. Вскоре опера прозвучала в Москве. Консерваторские спектакли (начиная с «Орфея») в значительной степени содействовали увеличению числа действительных членов Московского отделения, так как привлекали к себе особое внимание публики 40, а присутствие в театре одного из первых лиц государства, брата императора, многократно увеличивало их престиж. Постановка «Евгения Онегина» с самого начала возбуждала огромный интерес. 12 июня 1879 года опера была исполнена под управлением Н. Г. Рубинштейна в присутствии Константина Николаевича: «В ½ 8 в Малый театр, где собственно для меня консерваторское представление “Евгения Онегина” Чайковского. Более чем удовлетворительно, и я жуировал несказанно. Климентова замечательно хороша и симпатична в Татиане. Несколько раз ходил на сцену и благодарил» 41, — записал августейший президент после посещения оперы. 37

38 39 40

Официальное признание заслуг Рубинштейна выразилось также в награждении его орденами Святого Владимира IV степени (дававшего пожизненное дворянство), Святой Анны II степени и Красного Креста. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 1160, л. 88 об. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 1161, л. 36. См.: Кашкин Н. Д. Московское отделение Императорского Русского музыкального общества… С. 38. ГА РФ. Ф. 722, оп. 1, ед. хр. 1162, л. 70 об.

Г. Моисеев

Рассмотрение взаимоотношений великого князя и П. И. Чайковского выходят за рамки заявленной темы 42. Укажем лишь, что при содействии Константина Николаевича были поставлены оперы «Опричник» (посвящена великому князю) и «Кузнец Вакула» (по совету Константина Николаевича Чайковский посвятил эту оперу памяти великой княгини Елены Павловны). О роли великого князя Константина Николаевича в своей артистической судьбе Петр Ильич писал 31 октября 1891 года его сыну, великому князю Константину Константиновичу: «Было время, когда меня знать не хотели и, если бы не покровительство Великого Князя, отца Вашего, — ни одной моей оперы не приняли бы на сцену» 43. Таким образом, на протяжении 1870-х годов в развитии Московского отделения ощущались личный интерес и поддержка влиятельного государственного деятеля. В следующее десятилетие положение в стране кардинально изменилось. 1881 год стал переломным для России. 1 марта был убит Александр II. Есть некая печальная взаимосвязь в том, что вслед за гибелью царя-освободителя ушел из жизни реформатор музыкальной Москвы Николай Рубинштейн (11 марта 1881 года). На престол взошел император Александр III, и политический курс страны стал иным. Великий князь оказался в опале и был отстранен от государственных дел. Бóльшую часть времени он проводил в своем крымском имении «Ореанда» или как частное лицо за границей. Оставаясь президентом РМО, посещая спектакли и концерты Московского отделения, Константин Николаевич не принимал прежнего активного участия в делах Общества, передоверив их своему заместителю А. Н. Маркевичу. Следствием этого было временное ослабление позиций МО РМО в середине 1880‑х годов и усиление его конкурентов (в первую очередь, П. А. Шостаковского) — вплоть до 1889 года, когда властные полномочия оказались у В. И. Сафонова. Но Константину Николаевичу уже не суждено было увидеть нового расцвета музыкальной Москвы. В июле 1889 года его поразил тяжелый инсульт, и обязанности президента перешли к его жене, великой княгине Александре Иосифовне. В истории ИРМО началась новая страница.

О взаимоотношениях великого князя с Чайковским подробнее см.: Моисеев Г. А. Великий князь Константин Николаевич и русские музыканты. С. 22—23. К. Р. Избранная переписка / Сост. Л. И. Кузьмина. СПб., 1999. С. 81.

Великий князь Константин Николаевич и Московское отделение РМО

Посещения Москвы и Московской консерватории великим князем Константином Николаевичем (1872—1889) 1872

3 июня. Концерт учеников консерватории, Н. Рубинштейна и Ф. Лауба в апартаментах великого князя в Кремле. 10 июня. Зал Благородного собрания. В рамках Политехнической выставки представление оперы К. Глюка «Орфей» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна.

1873

15 мая. Посещение консерватории в качестве президента РМО: утро — Присутствие на учебных занятиях и знакомство с учащимися разных специальностей; вечер — Спектакль по пьесе Э. Ожье «Цикута».

1875

11 марта — Малый театр. Представление оперы Ф. Флотова «Марта» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна. 13 марта — Посещение консерватории. Вручение Н. Г. Рубинштейну благодарственного рескрипта. Концерт учащихся по специальности фортепиано, скрипки и виолончели.

1876

16 марта — Посещение консерватории: Квартет es-moll ор. 30 П. И. Чайковского и Септет d-moll ор. 74 И. Н. Гуммеля в исполнении профессоров консерватории. 17 марта — Малый театр. Генеральная репетиция консерваторского спектакля драматического класса И. В. Самарина по пьесе Э. Скриба «Вся беда, что плохо объяснились» и оперы К. М. Вебера «Волшебный стрелок» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна.

1877

15 марта — Посещение консерватории. Ученический концерт. 16 марта — Малый театр. Опера в 3-х актах Э. Мегюля «Иосиф» и 2-й акт оперы Дж. Россини «Севильский цирюльник» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна; драматический класс И. В. Самарина представил комедию Мольера «Хоть тресни, а женись».

1879

12 июня — Малый театр. Опера П. И. Чайковского «Евгений Онегин» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна специально для великого князя Константина Николаевича и его сына, великого князя Константина Константиновича.

1880

1 апреля — Посещение консерватории. Музыкально-драматический вечер учащихся, одноактная комедия Э. Скриба «Крестная маменька». 2 апреля — Большой театр. Генеральная репетиция оперы Л. Бетховена «Фиделио» в исполнении учащихся консерватории под управлением Н. Г. Рубинштейна.

1881

12 мая. Проездом из Петербурга в Крым. Встреча на вокзале с директорами МО РМО.

Московское отделение Русского музыкального общества и Московская консерватория

Э. Рассина

Роль Московского отделения РМО в создании и становлении Библиотеки Московской консерватории

осковское отделение Русского музыкального общества (созданное в 1860 г.) наряду с активной концертной деятельностью проводило большую работу в сфере музыкального просвещения и организации профессионального музыкального образования. Усилия Общества и его вдохновенного созидателя и руководителя Н. Г. Рубинштейна, предпринятые на ниве музыкального просвещения, высоко оценивали современники: «С малыми средствами, в короткое время он учредил музыкальные классы, зародыш настоящей консерватории; он основал музыкальное общество, уже призывающее всю образованную Москву на разнообразные концерты; он устроил квартетные утра. Мало того, он пригласил всех москвичей на общедоступные музыкальные праздники в громадном Экзерциргаузе, где все сословия… за ничтожную плату… уже начали знакомиться с образцовыми произведениями музыкальных гениев. Он не только превосходный музыкант, что встречается часто, — но… он еще вполне полезный гражданин, что встречается гораздо реже» 1. Вскоре при РМО открылись музыкальные классы, в работе которых участвовали Э. Л. Лангер, Н. Д. Кашкин, К. К. Альбрехт. Преподавание было немыслимо без необходимых нот и книг. И уже в отчете РМО за 1860/61 г. появляется упоминание: «Приход. 〈…〉 Пожертвовано несколько пиес для оркестра с партитурами В. И. Мамонтовым и Ф. В. Перловым» 2. Но все-таки ведущая роль в формировании библиотеки принадлежала Н. Г. Рубинштейну. «Николай Григорьевич Рубинштейн всецело предоставлял свою богатую коллекцию как музыкальным классам Русского музыкального общества, открытым в Москве в сентябре 1860 года, так и его концертной организации. Возникает мысль о подыскании помещения для библиотеки, и дирекция Общества снимает, за 250 рублей в год, в новом магазине Петра Ивановича Юргенсона (на углу Столешникова переулка и Большой Дмитровки) комнату для своей конто1

Соллогуб В. Артистические вечера в Москве: Письмо Матв. Юр. Виельгорскому // Московские ведомости. 1865. 10 марта (№ 53). Отчет Русского музыкального общества за 1860—1861 год. Спб., 1862. С. 42.

Э. Рассина

ры, куда помещает и скопившиеся ноты и книги. С 1861/62 концертного года — по 1867/68 Общество оплачивает библиотекаря» 3. В «Отчете Русского музыкального общества в Москве за 1861/1862 год» значится: «〈…〉 Ведомость прихода и расхода денежных сумм общества. 〈…〉 Расход. 〈…〉 Режиссеру и библиотекарю 200 [р.]. 〈…〉 На покупку и переписку нот 836 [р.] 25 [к.]» 4. Статьи расхода на оплату труда режиссера и библиотекаря (пока еще функции, видимо, совмещены), на покупку и переписку нот, подписку на музыкальные журналы, пересылку нот, покупку нотной бумаги становятся постоянными, о чем свидетельствуют ежегодные отчеты РМО. При этом в отчете за 1864/65 г. указано: «На покупку шкафов для библиотеки 150 [р.]» 5. Это первое упоминание о библиотеке как таковой в доступных для нас документах РМО, хотя — что совершенно очевидно — она существовала с момента создания музыкальных классов, и это подтверждали финансовые расходы на протяжении 60-х годов XIX в. Но, забегая вперед, хотелось бы обратить внимание на то, что в отчете за 1867/68 г. и последующие годы, наряду с расходами по содержанию библиотеки РМО, имеются строки отчета об отчислении некоторых сумм на покупку нот и учебных материалов для открытой в 1866 г. консерватории. В «объяснениях» к балансу на 1 сентября 1869 г. в библиотеке РМО отмечено: «…книг и нот на 10 437 [р.] 98 [к.]». Необходимо учесть и пополнение фондов библиотеки РМО пожертвованиями, в первую очередь, переданной Николаем Рубинштейном большой коллекцией из его личной библиотеки. История формирования и деятельности библиотеки Московского отделения РМО интересна и важна для нас не только сама по себе: почти весь ее фонд стал ядром библиотеки Московской консерватории, вновь учрежденного учебного заведения при РМО. В соответствии с Рескриптом великой княгини Елены Павловны, разрешавшим открытие учебного заведения, подобного санктпетербургскому, 1 сентября 1866 г. в арендованном у баронессы Черкасовой доме на Воздвиженке была открыта Московская консерватория. Ее возглавил Н. Г. Рубинштейн.

4 5

Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 3 // Архив Научной музыкальной библиотеки имени С. И. Танеева. Мария Ивановна Медведева (1874—1945), музыковед, выпускница Московской консерватории (теоретическое отделение). Член общества «Музыкально-теоретическая библиотека». Преподавала в Московской народной консерватории, работала в МУЗО, НКП, ГИМН, ГАХН, ГАИС. С 1929 г. — в библиотеке Московской консерватории: до 1935 г. заведующая справочно-библиографическим отделом (в этом качестве, в частности, готовила и редактировала бюллетень библиотеки), затем, с 1935 по 1937 гг. — заведующая библиотекой, а с 1940 по 1945 гг. ее директор. Отчет Русского музыкального общества за 1861—1862 год. СПб., 1863. С. 38—39. Отчет Русского музыкального общества в Москве за 1864—1865 год. М., [1866]. С. 9—10.

Роль Московского отделения РМО в создании и становлении Библиотеки

В связи с началом работы консерватории РМО перевезло все свое библиотечное имущество в консерваторское здание. К сожалению, специальное помещение в то время еще отсутствовало, а потому материалы хранились бессистемно. Для обеспечения нужд учебного процесса дирекция выделяла средства на покупку и переписку необходимых нот и книг. «Приток материала, закупаемого на средства консерватории, был скромный. Достаточно сказать, что за 1867/68 учебный год, то есть за второй год ее работы, консерватория купила нот и книг на 94 рубля, 85 коп. Между тем в том году в консерватории числилось уже 150 учащихся» 6. Отчеты показывают, что эти ассигнования были недостаточны. Серьезным источником пополнения фонда стали дары и пожертвования новому учебному заведению. Самым крупным из них был дар княгини О. С. Одоевской, вдовы князя В. Ф. Одоевского, одного из учредителей РМО, до последних дней жизни принимавшего горячее участие в жизни консерватории. В своем письме на имя председателя дирекции Московского отделения РМО Н. П. Трубецкого она писала: М. Г. князь Николай Петрович! Воспоминания о глубоком сочувствии, с которым приветствовал покойный мой муж первоначальную мысль об учреждении в Москве консерватории, а также о постоянных, до последних дней жизни, заботах его на пользу и успех этого учреждения, естественно возбудили во мне желание почтить память супруга на поприще научно-музыкальной его деятельности пожертвованием в полную собственность консерватории того отдела его библиотеки, в котором хранятся творения заветных его представителей музыкального мира. С этою целию я поручила лицу мне близкому составить подробную опись как этим собраниям нот и книг, так равно и разным музыкальным и акустическим его инструментам, приносимым мною в дар консерватории совокупно с поименованною коллекцией нот и книг. 〈…〉 Оставляю за собою твердое убеждение, что консерватория не забудет имени покойного моего мужа, который столь заботливо ее любил и видел в ней верный залог преуспеяния музыкального искусства на русской почве. Покорнейше прошу вас, милостивый государь, принять уверение в полном моем к вам уважении. Кн. О. Одоевская Москва, 23-го марта 1869 г.7

Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 4 // Архив НМБТ. Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 6—7 // Архив НМБТ.

Э. Рассина

В. Ф. Одоевский. Музыкальная грамота, или Основания музыки для не-музыкантов. Москва, 1868. С дарственной надписью В. Ф. Одоевского Н. Г. Рубинштейну

1871/72 учебный год Московская консерватория начала в доме на Большой Никитской улице, на месте которого впоследствии (в 1898—1901 гг.) было построено всем известное теперь ее здание. Библиотека, к сожалению, осталась без собственного помещения, что не мешало ей и пополнять фонды, и пользоваться услугами библиотекарей.

Роль Московского отделения РМО в создании и становлении Библиотеки

«Однако 〈…〉 они (библиотекари. — Э. Р.) не специалисты и не собираются делать библиотечную работу своей профессией. Это старшие ученики консерватории: Р. А. Славак, с 1871 по 1872 год; А. В. Шленк, с 1872 по 1873 год, флейтист, стипендиат Русского музыкального общества; Абельдяев, с 1873 по 1874 год, пианист. Они только выполняют поручение, возложенное на них дирекцией консерватории, и плату за свою библиотечную работу не получают» 8. Работа библиотеки регламентировалась «Правилами по внутреннему распорядку и управлению консерваторией», утвержденными в этот период. Они гласили: «Изучающие теорию сочинения пользуются партитурами и музыкальнолитературными произведениями из библиотеки консерватории, но не иначе как с разрешения своего профессора и в здании консерватории, так как никакие ноты или книги ученику на дом не даются. 〈…〉 Ноты и вообще все материалы, потребные для учения, учащийся приобретает своими средствами» 9. Проблема штатного библиотекаря волновала дирекцию консерватории, о чем говорит «Записка, поданная Ее Высочеству Елене Павловне 8-го июля 1872 г. в Ораниенбауме». В ней Н. Г. Рубинштейн анализирует различия между порядками в Московской и Санкт-Петербургской консерваториях, предлагая проект инструкции, ориентированной на достижение «полного единства в управлении консерваториями». Для истории библиотеки интересен следующий фрагмент записки: «6. Помощники инспектора суть помощники библиотекаря, почему совершенно достаточно иметь только одного библиотекаря» 10. «Приказом дирекции Русского музыкального общества (от 7 сент. 1872 г. — Э. Р.) все имущество Московского отделения Общества перешло в собственность Московской консерватории, — таким образом, и библиотечные фонды. Фонды изобиловали ценнейшими партитурами — оперными, симфоническими и камерными; сюда же входила библиотека А. Н. Верстовского, которую он завещал Русскому Музыкальному Обществу в Москве. Коллекция Верстовского насчитывала 22 рукописных тома, большая часть включенных в них произведений не была издана (не получены тома 13, 14, 21, 25—29)» 11. «По балансу на 1 сентября 1872 года стоимость всей консерваторской библиотеки определялась в 9592 рубля, 30 коп. О количестве экземпляров в отчете Русского Музыкального Общества ничего не сказано, потому нет полного представления о библиотеке» 12. 8

10 11

Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 9 // Архив НМБТ. РГАЛИ. Ф. 2099, оп. 1, ед. хр. 6. Переписка об утверждении правил по внутреннему распорядку и управлению консерваторией. Л. 7. РГАЛИ. Там же. Л. 28 об. Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 9—10 // Архив НМБТ. Там же. С. 10.

Э. Рассина

Любопытны данные «Книги учета имущества консерватории». В ней имеются упоминания и о библиотечном имуществе в связи с общими тратами и доходами (левая часть разворотов — расходы, правая часть — прибыль). Л. 19. Библиотека. (Левая часть разворота)

1872 Сентябрь

Ноябрь Декабрь 1873 Январь 〈…〉 Март Апрель Июнь Август

Журн.

Принято: Книг и нот Географических карт Глобус Прописей

4. 13.

Куплено книг для научных предметов Заплачено Шленку за переписку нот ––«–— Славику ––––«–– Куплены книжки для библиотеки

20. 25. 33. 40. 50. 56.

Куплены ноты для флейты 〈…〉 Заплачено Глазунову за книги …Заплачено Нестерову за литографирование нот …Заплачено Юргенсону за ноты Куплена рельефная карта Европы

9 518 79 54 68 1/4 16 53 1/4 2 29 1/2 9 592 30 5 65 31 37 8 2 2 31 50 27 50 452 34 25

(Правая часть разворота)

1872 Август 1873 Декабрь 1874 Февраль

Скидки 10 % за 1872/73 76.

Продано хоровых нот

1028 55 22 4 1013

(На этой стороне разворота вплоть до августа 1879 г. — чередование сумм, вырученных за проданные ноты, с суммами процентных скидок. — Э. Р.)

Архивные материалы свидетельствуют, что в библиотеке происходило регулярное, хотя и незначительное, пополнение ее фондов и одновременно велась коммерческая деятельность 14, связанная с продажей (по-видимому, рукописных) нот, так как библиотека — являясь в бытность свою структурой ИРМО — оплачивала труд переписчиков. «Одним из лиц, способствовавших росту фондов, был П. И. Юргенсон. Войдя в состав дирекции Русского музыкального общества в 1875 году, он стал пере13

РГАЛИ. Ф. 2099, оп. 1, ед. хр. 15. Книга учета имущества [Московской] консерватории. Л. 19. Таким образом, система платного и бесплатного использования нотного материала (оплата копирования и проката) сложилась в библиотеке изначально и практиковалась в дальнейшем.

Роль Московского отделения РМО в создании и становлении Библиотеки

давать безвозмездно консерваторской библиотеке все свои педагогические издания — и ноты, и книги» 15. В 1878 г. под музыкальные фонды было отведено отдельное помещение во втором этаже перестроенного дома, купленного ИРМО незадолго до этого у князя С. М. Воронцова. Размещение библиотеки в специальном помещении, разумеется, способствовало большей сохранности ее фондов. Дом располагался на Воздвиженке. Как уже упоминалось, в начале 1870‑х годов помощники инспектора консерватории одновременно являлись помощниками библиотекаря. Позднее функции библиотекарей стали выполнять и сами инспектора. Ниже приводится текст докладной записки в дирекцию Московской консерватории, составленной в 1883 г. инспектором научных классов И. Некрасовым, одновременно работавшим библиотекарем: В 1881 году было приобретено консерваторией на 250 с лишним рублей книг для научных классов. В настоящее время эта библиотека настоятельно требует пополнения, так как некоторые книги утрачены, другие совершенно истрепались и, наконец, библиотека нуждается в пополнении необходимыми книгами новыми. Честь имею покорнейше просить дирекцию Московской консерватории ассигновать ежегодно по 100 рублей на поддержание библиотеки. 〈…〉 Из этой суммы, кроме удовлетворения вышеозначенных потребностей библиотеки, могут быть приобретаемы учебники для недостаточных учеников и учениц консерватории и переплетаемы книги библиотеки, которые без переплетов до сего времени не могут служить более продолжительное время. 1883 года Инспектор научных классов Московской консерватории Ноября 10 Ив. Некрасов16.

Еще одну категорию библиотекарей — учащихся консерватории — сменила в этот период другая группа библиотекарей-непрофессионалов: «то были консерваторские бухгалтеры. Бухгалтер принимал поступавшие ноты и книги, оценивал их, потому казалось естественным, чтоб он же и ведал ими. Первым бухгалтеромбиблиотекарем был Николай Леонтьевич Лангер (по образованию пианист). Он совмещал эти две должности с 1874 по 1889 год, а с 1882 по 1884 год состоял кроме того смотрителем здания. Его работа в библиотеке вплоть до 1880 года не оплачивалась; не служит ли это доказательством того, что она ставилась не на первый план, и что забота о библиотеке отнимала минимум времени от его многообразной деятельности? 〈…〉 За период работы Н. Л. Лангера, то есть с 1874 по 1889 год, фонды библиотеки медленно, но непрерывно росли; стоимость их на 1 сентября 1889 года была определена в 16 807 рублей, 81 коп.; о количестве экземпляров, составляющих библиотеку, по-прежнему никаких сведений не имеется» 17. 15

16 17

Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 10—11 // Архив НМБТ. РГАЛИ. Ф. 2099, оп. 1, ед. хр. 51. Формуляры и переписка. Л. 19. Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 11 // Архив НМБТ.

Э. Рассина

В 1888 г. «в консерваторию поступило пожертвование от Марии Александровны Демской — нотная коллекция умершего в 1884 году отца ее, Александра Яковлевича Скарятина, бывшего секретарем русского посольства при папском дворе в Риме. Эта коллекция включала в себя музыкальные сочинения композиторов XVI—XVIII столетий… переписанных по заказу А. Я. Скарятина во время его пребывания в Риме. Библиотека была оценена консерваторской бухгалтерией в 2 000 рублей» 18. Сочинения были переписаны аббатом Фортунато Сантини, итальянским музыкальным коллекционером и композитором. В архиве консерватории хранилась копия благодарственного письма к М. А. Демской от дирекции РМО, датированного 10 декабря 1888 г. Приводим текст этого письма. 10 декабря, 1888 г. № 518. Её Высокобл. М. А. Демской.

Гостиница Дюссо, № 2

М. Г. Мария Александровна. Московская консерватория Им. Р. Муз. Об. с особым удовольствием получила присланную Вами коллекцию нот, принадлежавшую Вашему покойному родителю. Коллекция эта, заключающая в себе старинные музыкальные сочинения, как печатные, так и рукописные, преимущественно итальянских композиторов XVI, XVII и XVIII столетий, составляет поистине драгоценное приобретение для библиотеки консерватории («Печатные» экземпляры, упоминаемые дирекцией Р. М. О., в Библиотеке консерватории не имеются. — М. Медведева). В виду такого дара, дирекция Московского отделения Музыкального Общества долгом считает принести Вам глубочайшую благодарность и как слабое выражение признательности к Вам, имеет честь препроводить при сем билет для входа во все музыкальные собрания настоящего сезона. Примите уверение в отличном почтении и совершенной преданности19.

«Осенью 1889 года библиотека переходила в ведение нового бухгалтера — Петра Николаевича Кудряшёва. Ему на смену, в 1890 году, назначается ученик Консерватории, валторнист Фриц Михайлович Лидак, который и остается библиотекарем до 1894 года, получая за свою работу 300 рублей в год. В 1893 году в библиотеку поступает Иван Романович Шорнинг, сначала как помощник Ф. М. Лидака, а с 1894 года он делается самостоятельным библиотекарем, первым штатным библиотекарем. У И. Р. Шорнинга большая работа по совместительству: в 1895 / 96 — заведывание Музеем Московской консерватории; в 1897/98 — исполнение обязанностей помощника инспектора — до 1899 / 900 года. Все же основной его работой считалась библиотечная; таким образом, именно И. Р. Шорнинга надлежит считать первым библиотекарем консерваторской библиотеки, и период его деятельности — периодом зарождения организованной Консерваторской библиотеки.

Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 12—13 // Архив НМБТ. Там же.

Роль Московского отделения РМО в создании и становлении Библиотеки

〈…〉 В 1905 году поступает новый библиотекарь — Вячеслав Гаврилович Гущин. На помощь ему Директор консерватории, Михаил Михайлович ИпполитовИванов, направляет Виктора Ивановича Садовникова, в то время учащегося консерватории. За свою работу в Библиотеке В. И. Садовников получал 21 рубль в месяц. В. Г. Гущин завел запись в так называемую “Книгу поступлений”» 20. Таким образом, консерватория постепенно отказалась от вынужденного волонтерства студентов в библиотеке. В 1908 г. на должность библиотекаря поступил Евгений Алексеевич Колчин. Библиотечную работу он совмещал с заведыванием Музеем имени Н. Г. Рубинштейна 21. При нем растет число работников библиотеки: у него два штатных помощника. Е. А. Колчин вводит упрощенную номерную расстановку нот на полках. При нем принимаются некоторые правила пользования библиотекой: так, партитуры не выдаются учащимся на дом, в отличие от клавиров, которые выдаются при условии внесения залога в сумме 5 рублей за каждый экземпляр. Пользовались библиотекой педагоги и учащиеся консерватории, а равно концертная организация ИРМО, и не только Московского отделения, но, в некоторых случаях, и других городов. Надо сказать, что эти первые шаги были крайне нетверды; установок для музыкально-библиотечной работы в России в то время еще не было, библиотекари шли по непроторенному пути, и неудивительно, если они иногда оступались. В 1914 г. Е. А. Колчина на его посту сменил Петр Александрович Вельдеман, с 1911 г. работавший помощником консерваторского библиотекаря. О его трудовой деятельности в стенах Московской консерватории (где Петр Александрович и проживал вместе с супругой) мы узнаем из личного дела, хранящегося в архиве Московской консерватории. «Трудовой стаж П. А. Вельдемана (1866 г. р.) — 18 лет. С 1911 г. по настоящее время служит в МГК в должности помощника библиотекаря» (л. 18). В 1913 г. П. А. Вельдеман — помощник заведующего музеем и библиотекаря МГК (л. 12). В 1918 г. П. А. Вельдеман — библиотекарь МГК (л. 11). 10 мая 1919 г. Удостоверение. Настоящее выдано из Московской государственной консерватории Народного Комиссариата по Просвещению Петру Александровичу Вельдеману для предоставления по принадлежности в том, что он в настоящее время состоит Сотрудни20

Цит по: Медведева М. И. История библиотеки Московской консерватории: Рукопись. М., 1946. С. 15 // Архив НМБТ. Музей им. Н. Г. Рубинштейна был открыт 11 марта 1912 г. Положенную в его основу коллекцию Московская консерватория собирала с первых лет своего существования: это были музыкальные инструменты, автографы, некоторые личные вещи Н. Рубинштейна, другие реликвии. Должность заведующего музеем консерватории значится в отчетах ИРМО с 1894 г. Ее исполняли и Шорнинг, и Гущин. После открытия музей располагался в большой узкой комнате рядом с библиотекой консерватории.

Русское музыкальное общество в XX—XXI веках

О. Глушкова

РМО в начале XX века

…а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный. Ев. от Луки 8.8

розные революционные события начала XX века потрясли основы государственной, общественной и культурной жизни России. 1917 год стал рубежом, вехой и, одновременно, — началом новой эпохи, после которой возврат к прежним устоям был невозможен. Тяжелым, противоречивым оказалось это время и для русского искусства. Достигшее блестящего расцвета, завоевавшее мировое признание, получившее емкое почетное название «Серебряного века», русское искусство (музыка, литература, живопись, архитектура) оказалось на грани тяжелой борьбы «охранительных» тенденций и могучего натиска культуры нового мира, уверенно набиравшего силы и создававшего эстетически близкие ему идеалы. Не обошлось и без жестокого диктаторства, и не менее жестокой цензуры, кидавшейся то к «левым», то к «правым» перегибам. Часть русской интеллигенции дрогнула и покинула родные рубежи. Даже такие гиганты как С. В. Рахманинов и Ф. И. Шаляпин не нашли себе места в новом мире. Иным же пришлось приспосабливаться к совершенно новой общественной среде. Переходный этап от прошлого к будущему, столкновение направлений реализма и модерна, символизма и импрессионизма и многие иные течения в искусстве — все это порождало тревожное ожидание чего-то нового. Поэтому представляется интересным обратиться к живому журналистскому отклику на обсуждение в обществе животрепещущей темы взаимосвязи реальности и идеалов будущего. Речь пойдет о рецензии на публичную лекцию Андрея Белого 1 под названием «Искусство будущего». «Не правда ли, какое интригующее заглавие? — пишет автор статьи — некто М. Брусянина, — Мы все ведь живем 1

Андрей Белый (настоящее имя и фамилия Бугаев Борис Николаевич, 1880—1934), известный разносторонний литературный деятель, совмещавший в себе и поэта, и критика, и лектора, и философа, интересовавшегося и новейшими достижениями в науке (например, в области генетики и психоанализа), и историка музыки. Взаимосвязь жизни и искусства в его собственном творчестве стояли на первом плане. Его размышления о нераздельности искусства и текущей жизни, как известно, нашли отражение в его литературном наследии.

О. Глушкова

178

будущим и для будущего (выделено мной. — О. Г.) и как чеховский Вершинин («Три сестры». — О. Г.), утешаем себя тем соображением, что если теперь жизнь скудна и бессмысленна, то через триста, четыреста, а может быть, и более лет она будет чарующе прекрасной и разумной. Неудивительно поэтому, что нам хочется хоть одним глазком взглянуть на это будущее… И, когда Андрей Белый пообещал познакомить публику с тем, каково будет искусство будущего, она откликнулась на этот призыв и массой устремилась на его лекцию... Он показал прекрасную увлекательную картину грядущего расцвета искусства (выделено мной. — О. Г.), и мы, загипнотизированные его пророческим, вдохновенным рассказом, верили ему в этот момент слепо и безусловно…» 2. По мнению Белого, это будущее искусство «должно быть общедоступным (выделено мной. — О. Г.). В этой земле трудового искусства, — продолжает лектор, — возникнет зелень свободного творчества» 3. Подчеркнем эту мысль, актуальную своей демократичностью не только для прошлого века, но не теряющую своего значения и в наши дни! Отметим и другие образно выраженные демократические предвидения: «Будут воздвигнуты всенародные дворцы, в которых предстанут перед нами памятники искусства всех времен 〈...〉 Искусство будущего покроет и жизнь и старые приемы мертвого творчества: то, что изваяно в камнях, будет изваяно в сердцах…» 4. Интересно отметить, что приведенный документ эпохи, выражающий обсуждение волнующих общество вопросов культуры и искусства, относится ко времени активной работы РМО, уже прошедшего путь своего формирования и ставшего на дорогу больших созиданий. Слова Андрея Белого перекликаются с высокими целями Общества — пробуждения в душах людей эстетического чувства, нравственности, душевного здоровья. Как говорил Белый: искусство, творчество «будет изваяно в сердцах»… Однако история беспощадно показала, что 1917 год был трагическим рубежом в культуре нации, многие лучшие представители и вековые ценности культуры были нарочито утеряны или вообще уничтожены. Благо, что не все удалось стереть из памяти и привычек людей так быстро, как предполагалось. Многие благочестивые традиции все же оставались. В этом смысле интересно свидетельство очевидца тех событий, человека, которого они непосредственно коснулись, князя С. Е. Трубецкого. В своих воспоминаниях он отмечал, что еще в 1920-м году (начало гонений на церковь. — О. Г.) москвичи не забывали привычно обнажать головы, проходя мимо Спасских ворот, хотя лика Спаса на них уже не было 5. Сейчас — в мае 2010 года, — мы все стали свидетелями чуда обретения этого святого Образа на Спасских воротах! Оказывается, неизвестные мастера2

3 4 5

Брусянина М. Искусство будущего // Приложение к журналу «Пробуждение». 1908. Вып. 2. С. 5. Там же. Там же. С. 6—7. Князь Сергей Евгеньевич Трубецкой. Минувшее. М., 1991. С. 278.

РМО в начале XX века

179

реставраторы не стерли его, а искусно «законсервировали», и все 80—90 лет он невидимо был с нами. Императорское Русское музыкальное общество, достигшее за более чем пятьдесят лет своей работы беспрецедентных культурных успехов и в России и в мире, в 1917 году было насильственно ликвидировано. Что произошло с Московским отделением, пока еще в конкретных деталях доподлинно неизвестно, но это не трудно представить, зная, что творилось в стране после Октябрьского переворота и о чем до последних лет умалчивалось. Интеллигенция в массе своей была чужда искусству нового правящего класса, считала его примитивным и губительным для русской культуры. О настроениях такой части русской музыкальной интеллигенции свидетельствуют строки из «Дневников» А. Б. Гольденвейзера. Во вступлении к первой тетради «Дневников» вдова и издатель, Елена Ивановна Гольденвейзер, отмечает: «За шесть лет — с 1911 по 1916 — Александр Борисович обращается к Дневнику 21 раз. … В 1917 году …. даже это насыщенное грандиозными событиями время оставляет в дневнике след лишь четыре раза…. (подчеркнуто мной. — О. Г.) 6. Из этих слов становится ясным, что в те «перестроечные» годы о многом лучше было просто не говорить (даже о такой, казалось бы, «в неполитической» теме, как музыка). Поэтому-то музыкант столь высокого уровня — профессор Московской консерватории А. Б. Гольденвейзер (современник Скрябина, Рахманинова, Ипполитова-Иванова, Глиэра, Прокофьева, близкий друг Л. Н. Толстого), пользовавшийся большим уважением властей и занимавший руководящее положение в советском искусстве, — предпочитал безмолвствовать даже на страницах дневника, которому — по устоявшейся еще с молодости привычке — он «почти ежедневно» поверял свои самые сокровенные мысли и чувства. Итак, после национализации ИРМО, главная музыкальная организация России, официально перестало существовать. Однако говорить о совершенном исчезновении Общества все же нельзя, т. к. у современников память о нем как о крупнейшей музыкально-общественной организации 7, естественно, оставалась, и сообщество единомышленников сохранилось. Есть доказательства, что, по-видимому, неизвестные нам бывшие члены Московского отделения ИРМО стойко не отказались от Общества и как могли стремились сохранить его и традиции. Какими же были их пути? Это продолжавшаяся и после 1917 года работа в музыкальных учебных заведениях и нотно-издательская деятельность. Свидетельства тому — случайно сохранившиеся и ныне мало кому известные нотные издания (часто в виде буклета) 30-х годов (возможно, где-то существуют и более ранние экземпляры), представляющие собой отдельные музыкальные произведения русских и зарубежных классиков. Они выпускались Музсектором Го6 7

Гольденвейзер А. Б. Дневник. Первая тетрадь. М., 1995. С. 7. Подтверждение этого читатель найдет и в публикации О. Томпаковой, непосредственно посвященной памятной дате РМО — его 100-летнему юбилею, и в факте публикации данного сборника.

180

О. Глушкова

сиздата под общим лозунгом — «МУЗЫКА МАССАМ». На них-то и было неожиданно обнаружено автором этих строк знакомое название — «ВСЕРОССИЙСКОЕ РАБОЧЕЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО»! 8 Это явилось безусловным доказательством продолжения деятельности РМО и после революции, хотя и переименованного из «Императорского Русского», во — «Всероссийское рабочее». Подобная метаморфоза сохранила Общество, — вошедшее в состав, или сотрудничество с Музсектором Госиздата, — еще на какое-то непродолжительное время. Приведем образец титульного листа одного из подобных нотных экземпляров: Безусловно, новизна оформления отличалась от дореволюционных нотных изданий (изящных, красивых, утонченных). Оно стало броским, даже угловатым, лаконичным и своим ярким «авангардным» внешним видом (игра с формами и цветом) привлекало к себе внимание покупателей. Титул содержал и нотноиздательскую информацию, и иллюстративную (портрет композитора), и даже агитационно-политическую (лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», что было вообще типичным для тех лет). Все размещенные данные хорошо воспринимались визуально и были максимально понятными (жанровая принадлежность сочинения, номер серии издания, для удобства поиска или заказа по почте). Предполагаем, что такой уровень оформительской работы издательства служит доказательством привлечения к ней людей образованных и профессионально грамотных. Не исключено, что это могли быть бывшие члены Русского музыкального общества. К сожалению, мы не располагаем большим числом сохранившихся нот «Всероссийского рабочего музыкального общества», но и по тем, что есть, можно узнать много интересного о том времени. И приводимые ниже примеры нотных изданий 30-х годов XX века помогут читателю проникнуться ощущением перемен в России на рубеже XIX и XX веков. 8

Возможно, что в данной статье впервые констатируется этот исторический факт.

РМО в начале XX века

181

В частности, издатели и Общество (видимо, это были одни и те же люди), стремясь идти навстречу малообразованным и небогатым покупателям, делали свою продукцию максимально доступной, ясной и не гнались за собственной материальной выгодой, наоборот стремясь к удешевлению. О чем говорит цена (6 или 8 копеек), небольшой, «карманный» размер книг, дешевая желтая бумага и т. д. Такие ноты пользовались популярностью. Для большего охвата потенциальной аудитории по всей стране (принимались заказы по почте) ноты выпускались огромными тиражами (десять тысяч), да еще и ежегодно переиздавались! Так ВРМО выполняло, кстати, не только просветительскую функцию, но и отваживало людей от возникших тогда примитивов Пролеткульта и Проколла, а также других «околоискусстных» организаций. Формы изданий были разнообразными. Это и серии (например, «Вокальная серия», «Фортепиано»), и отдельные сочинения — произведения Бетховена, Шуберта, Рахманинова и др. Для наглядности серии различались по цвету титульного листа. Тем самым облегчался их поиск покупателями и заказчиками. Красный цвет был выбран для обложки фортепианной музыки, синий — для вокальной.

182

О. Глушкова

Издания, как правило, снабжались краткими пояснениями: указывался жанр, инструмент (или голос), для которого написано сочинение. Так, на обложке романса С. В. Рахманинова читаем подзаголовок: Песня старого быта (от которого веет душевным теплом, ностальгией).

На всех изданиях обязательно указывались годы жизни композитора, его национальность, например: Эдвард Григ. Норвежский композитор. 1843—1907; обязательно делался перевод итальянских музыкальных терминов на русский язык (там же: в умеренном движении, печально).

РМО в начале XX века

183

Чтобы покупателю было более понятно содержание, издатели даже переводили иностранный текст в вокальных сочинениях на русский и украинский языки, как в песне Бетховена «Сурок» (она, кстати, пользовалась большим успехом и часто переиздавалась):

184

О. Глушкова

Важно отметить, что данные в нотах рекомендации, касающиеся характера исполнения произведения, написаны профессиональным языком, подобно тому как опытный педагог наставляет своего ученика. Это также подтверждает нашу версию о работе во ВРМО представителей прежнего Московского отделения РМО. Так, в издании 1-й части «Лунной сонаты» Бетховена (как наиболее известной), читаем: «Играть очень нежно и певуче. Средний голос (триоли) должен звучать очень слабо. Верхний голос (мелодия) должен выделяться. Долгие басовые ноты брать мягко, но глубоко. Все время играть связно, и очень тихо, с левой педалью. Пра-