2
«Новая газета» пятница. №23 04. 03. 2022
1 марта во время вечернего девятичасового выпуска новостей был прерван эфир «Эха Москвы». Знакомая, наверное, всем радиоволна 91,2 FM замолчала впервые за 30 лет. Политолог Екатерина Шульман и журналист «Эха Москвы» Максим Курников провели передачу «Статус» уже только для YouTube-канала и интернет-вещания, которое можно продолжать слушать при использовании VPN.
В
10 вечера в редакции «Эха Москвы» собралось необычно много для такого часа сотрудников. Бессменный главный редактор Алексей Венедиктов в своей неизменной клетчатой рубашке, на которую в этот день надета футболка с изображением Змея Горыныча, сидит за столом не в своем кабинете, а в гостевой комнате, где обычно ждут эфира спикеры. На столе бутылка виски (ну а как же без нее?), в углу наряженная елка, над головой качаются бумажные звезды. Центр управления редакцией временно перемещается сюда — в гостевую постоянно заходят встревоженные «эховцы», многие остаются послушать наш разговор. — ТАСС сообщает, что «Алиса» пока «Эхо» не отключила. Чтоб я еще понимал тут хоть слово, — говорит Венедиктов, поднимая голову от своего смартфона. — Это умная колонка «Яндекса», — объясняет ведущая Ирина Баблоян. — Я даже не знал, что мы там есть, — удивляется главный редактор. Решающая атака на средства массовой информации в России началась не в марте 2022 года, а задолго до (…) [слово запрещено российскими властями]. Множество СМИ были признаны «иноагентами», единицы — нежелательными организациями, кого-то заблокировали, кто-то закрылся сам, но едва ли многие в России ожидали, что отключат «Эхо Москвы». Да, эта старейшая радиостанция новой России всегда была объектом нападок со стороны консерваторов и телепропагандистов, но знакомство Венедиктова со многими членами высшего руководства России, в том числе с Владимиром Путиным, его старая дружба с пресс-секретарем президента Дмитрием Песковым, казалось, должны были его защитить. Частые требования и претензии к радиостанции со стороны Генпрокуратуры и других ведомств не принимали всерьез — почти все в журналистском сообществе были уверены, что если «Эхо» и прикроют, то самым последним. — Вы ожидали такого? — спрашиваю я Венедиктова после того, как мне наливают на два пальца возрастного «Гленфиддика». — Да, это было очевидно. По старому еврейскому анекдоту, если кругом четверг, то почему здесь суббота? Мы каждый день получали от Роскомнадзора, а вернее, будем честны, от Генпрокуратуры, требования об удалении определенных материалов. Мой приказ был убирать их в течение 10 минут, то есть мы выполняли все предписания. Мы это не считали нарушениями, но мы же в [российском] государстве живем, — отвечает главред. По словам Венедиктова, журналисты «Эха Москвы» и гости радиостанции в эфире использовали вместо слова «война» эвфемизмы. «Да это цензура, но все же понимают, что происходит (…), — говорит он. — Но людям, принимающим решения, я говорил, что это лицемерие. Зачем оно? Это же (…) [слово запрещено российскими властями], которую вы считаете справедливой? Тогда называйте ее (…) [слово запрещено российскими властями] — (…) [слово запрещено российскими властями], справедливой с точки зрения власти». Естественно, в прямом эфире невозможно предотвратить случайные оговорки
в эфире эхо москвы или помешать собеседникам выразить свою принципиальную позицию, поэтому на сайте «Эха Москвы» в расшифровках эфиров публиковали одобренный свыше термин «специальная военная операция», каждый раз поясняя, что замена термина произошла по требованию «Роскомнадзора». «Прямой эфир — это дело очень нервное, поэтому по решению Верховного суда он освобождает редакцию от ответственности. Но [не спасло]», — комментирует главред. — Они нашли повод вас наконец закрыть или для них настолько важно заглушить тех, кто называет (…) [слово запрещено российскими властями] (…)[слово запрещено российскими властями]? — Конечно, первично то, что мы живем в новой среде, которая требует всеобщего объединения [вокруг власти]… На (…) [слово запрещено российскими властями] всегда бывает ущерб, и мы — сопутствующий ущерб. Своих, как он сам их любит называть, собутыльников из высших эшелонов власти Венедиктов в этой ситуации не намерен ни о чем просить. «Я просто сообщил
«МЫ —
СОПУТСТВУЮЩИЙ УЩЕРБ» Как на «Эхе Москвы» пережили первое со времен путча ГКЧП отключение от эфира. Репортаж из редакции о факте, послал свою реакцию, которая публично выложена. Но я от них ничего не прошу, я уверен, что мы правы. Я же не мальчик. Я прекрасно понимаю, что это решение принималось где-то на максимальном верху», — говорит он. — А то, что «Эхо» отключили впервые с путча 1991 года, о чем нам говорит? — Это нам говорит о том, что государство изменило свое отношение к свободе слова, свободе прессы и к отношению с другими государствами. Венедиктов приводит данные последнего опроса ФОМ, по которому 68% россиян поддерживают действия России на Украине, а 17% — нет. «Допустим, мы поверили в эти цифры, ведь они все равно показывают огромный пласт людей, которые не поддерживают действия России, а в условиях (…) [слово запрещено российскими властями] это считается недопустимым», — объясняет Венедиктов. По мнению главреда «Эха Москвы», Путин понимает, что люди, которые будут через 5–10 лет давать в книгах свою трактовку событий 2022 года, сейчас настроены против. «Если посмотрите антивоенные петиции, то там везде есть люди, которые всегда были лояльны к президенту Путину и почти всегда к его политике. Насколько я знаю, это был очень серьезный удар для него, — объясняет Венедиктов. — Борьба идет за тех, кто пишет историю, а это аудитория «Эха», «Новой газеты» и «Дождя». Украинская сторона оказалась более изобретательна, профессиональна и популярна в информационной политике. И какой выбор есть у тех, кто бегает вокруг [нашего] первого лица? Выиграть они не могут, объясниться они не могут. Остается перерубить топором кабель. На их месте я бы сделал то же самое».
В гостевую заходит как всегда аккуратная и собранная Шульман в привычном сером платье. — Кать, ну как? — интересуется хозяин радиостанции — Ничего, провели! Живые, — сухо отвечает знаменитый политолог. — Вам выпала историческая роль, — говорю я. — Да, да, на мне закончился эфир, — скромно признает Шульман. — Может быть, это из-за нее! И тогда я сделаю ее виноватой, а мне всегда нужны виноватые, — шутит Венедиктов. — Дорогой Алексей Алексеевич, давайте я буду виноватой. Все это из-за меня, — с готовностью берет все на себя Шульман. Когда политолог еще раз заходит в гостевую уже в пальто и цветном платке на голове, чтобы попрощаться, я прошу ее ответить на пару вопросов. — Сейчас? А я уже нарядилась в жену декабриста… — Снегурочку! — говорит кто-то в гостевой. — …и практически собираюсь в Сибирь, — шутит Шульман. — Что делать сейчас рядовому потребителю информации? — Ставить VPN, консервами запасаться и следить за объявлениями, — отвечает политолог. Ближайшие дни Венедиктов намерен посвятить выяснению причин отключения «Эха» и поиску отдавшего этот приказ. — А что будет делать «Эхо» завтра и дальше? — Видимо, будем работать в соцсетях в первую очередь, — отвечает Венедиктов и показывает мне плачущий смайлик, который ему прислал Павел Дуров (Венедиктов, если что, ответил ему стикером с котиком. — «Новая»). — У нас
есть Telegram, пока есть YouTube. Мы будем работать в тех средах — Twitter, «Одноклассники», «ВКонтакте», — где у нас есть площадки. Редакция будет работать и производить контент, как она делала все эти годы. — Так они недоработали, выходит, если не все заблокировали? — Это неграмотное решение. Они пользуются инструментами XX века. В условиях существования информационных сред они обрубают кабель. Они не понимают, что наша аудитория, оскорбленная тем, что закрыли ее любимое радио, уйдет на другие платформы или в другие медиа, возможно, более радикальные. Одному из акционеров он объясняет по телефону: «Не знаю уровень принятия решения, а когда выясню, то смогу двигаться в какую-то сторону. Допускаю, что это вообще конец «Эха» как радио». Венедиктов обещает выполнить контракты по «Дилетанту» и приложению «Мой район», но это явно не касается выключенного радиоэфира. На вопрос о том, что теперь будет с рекламой, Венедиктов отвечает, что, возможно, «Эху Москвы» придется перейти на краудфандинг и собирать донаты. «Самое смешное, что сегодня же Google заблокировал в соответствии с решениями по санкциям против России нам рекламу в YouTube, потому что мы на две трети принадлежим «Газпром-Медиа». То есть [напали одновременно] с двух сторон! Эти отняли у нас рекламный рынок, а те отключили эфир. Я всегда говорил, что «Газпром» и Госдеп — это одна организация», — смеется Венедиктов. За время нашей долгой беседы Венедиктов три раза начинает объяснять мне, что его даже больше самого отключения эфира затронуло «оскорбление»,
