Konyukhov by Ольга Ключарева

ЛИЧНОСТЬ

ФЕДОР КОНЮХОВ О том, сколь призрачны границы…

чень простой, добрый и открытый человек. Рад любому, кто заглянет к нему. Еще не зная, кто мы и откуда, распахивает дверь, приглашает войти. Это радушие – не от желания казаться. Он – такой, это его истинное состояние, его дух. Личность удивительно цельная и целостная.

ниверсальный путешественник… Действительно, к любому, даже самому затерянному уголку света, он может добраться на чем угодно. Яхта это или гребная лодка, лыжи или велосипед, собачья упряжка или верблюд – не так уж и важно. Конюхов уникален, это бесспорно. Первым в мире достиг пяти полюсов планеты, покорил все высочайшие вершины, неоднократно ходил под парусами вокруг света и пересекал Атлантику, причем один раз – на весельной лодке. Знакомство, первые слова, фразы… Поначалу наивно стараемся удержать разговор в определенном русле, но с Федором Филипповичем это непросто. Он никогда не отвечает прямо на вопрос, а, обрадовавшись, приняв сознанием тему, словно начинает рисовать собственную картину, приглашая и нас стать ее героями. От того беседа обретает иные, нежели мы ожидали ракурсы, возникают все новые темы – захватывающе интересные. Он невероятно энергичен. Ему очень хочется поделиться тем, что знает и видел. Достает и показывает нам фотографии своих путешествий, активно перемещается по своей мастерской, в поисках материалов и книг перерывает документы, карты, бумаги на столе. Движения уверенные, чувствуется внутренняя и физическая сила. И буквально через несколько минут человек этот становится нам родным, близким.

Возможно, что-то в высказываниях Конюхова покажется странным или неоднозначным. С чем-то сложно согласиться. Да и не нужно, наверное, искать согласия во всем. Конюхов живой человек – деятельный, неспокойный, верующий и верный своей вере. Может быть, поэтому Господь хранит его в путешествиях по всем континентам. – Федор Филиппович, Вы родились в 51-м, росли и узнавали жизнь одновременно со сверстниками. Но с ранних лет были тверды в своей вере. Почему так рано сложился Ваш духовный путь? – Мне было легче, чем другим. Мои родители - с 1916 года. Они не были ни партийцами, ни комсомольцами, но были верующими, хотя и в определенных рамках. Я вырос в рыбацкой деревне у моря, и до политики там всем было далеко. А вот о душе думали… И потому, хоть и будучи советским школьником, я с ранних лет понимал: Господь Бог – есть! Когда моя любимая учительница по литературе Татьяна Семеновна говорила, что Бога нет, я поднимал руку и просил, чтобы она такого не говорила. Я спрашивал ее, почему тогда она хочет, чтобы мы любили Достоевского, Гоголя и Пушкина, изучали их и подражали им – ведь они все были верующими… Мне говорили: «Федя, не дерзи и выйди из класса!» То же самое было на уроках физики и химии, когда я вспоминал о вере Ломоносова и Менделеева. Я понимал, что какими бы ни были хорошими

учительница и власть, которую она защищала, власти этой – всего 30–40 лет, а вера в Бога исчисляется веками и тысячелетиями. – Многие известные путешественники начинали изучать планету с раннего детства. Вы в первый раз пересекли Азовское море в 15 лет. А есть ли у взрослого человека возможность все бросить, сесть в лодку и уплыть покорять мир? Или это будет уже слишком сложно? – Желание путешествовать может возникнуть в любом возрасте! Вот мне уже 58 лет, а такое ощущение, что всего 8! (Смеется). До сих пор во мне авантюризм не угасает. Другое дело, что из ребенка легче вылепить что-то, как из пластилина, а человек взрослый – уже гранит. Хочется стать примером для каждого мальчишки, чтобы он к чему-то стремился, а для взрослого стать примером будет сложнее. Мой сын Оскар, когда был маленьким, тоже мечтал стать как Жак Ив Кусто, но я никогда не указывал ему, кем быть и чем заниматься, а незаметно так, исподволь, «подсовывал» ему интересные книги, фильмы. Но хотим мы или нет – мы становимся примером для своих детей. Если хочешь, чтобы твой ребенок не пил, сам не пей и не кури. Сейчас в Вологде готовится открытие моей Школы для юных путешественников, чему я чрезвычайно рад… – Какие навыки и умения получат в ней ребята? – Я не стремлюсь к тому, чтобы каждый из них стал путешественником, главное – чтобы они стали романтиками! Советская власть убила в нас такое качество как авантюризм, но без него ты не создашь картины, не напишешь музыку – все будет не так. Что уж говорить об открытии новых континентов – дальше московской области не уедешь. Пройдя обучение у меня, ребенок может стать и бизнесменом, и инженером, но у него будет характер и желание ставить цели и добиваться их. Жизнь обычная засасывает… Приходят, например, ко мне ребята, которые через меня проходили раньше, и говорят: надоело быть бедными, хочется получать доход… И – пошло-поехало... Но такая жизнь – это ведь только видимое, а духовность – она же внутри. – Значит, ради чего-то иного, материального, они отказываются от своей ранней мечты путешествовать, становятся более «земными», прагматичными… – Ну почему же?! Покупают турпутевки, пусть даже в Египет или Турцию. И это уже романтизм, желание увидеть что-то новое! У нас ведь привыкли эти страны ругать – мол, заездили уже, но ведь и в том же Египте столько нехоженых тропинок, кроме тропинок вокруг пирамид. Например, Александрия или базары арабские – там совсем другая атмосфера, другая сторона жизни. Красивая страна, красивые люди. Ваш журнал, кстати, который мне очень понравился, уверенно держит эту марку: вы

рассказываете о странах и уголках мира, куда человек направляется отдыхать, тем самым давая ему возможность познать, ощутить нечто новое, сделать открытия. Отдых – не там, где ты можешь неделю лежать на пляже и ни о чем не думать, а там, где ты что-то узнал, открыл для себя и в себе… Да и Россия – это не Москва. Рязань, Пермь – вот истинная Россия. А то у нас, что простые люди, что правители привыкли, что вся жизнь – в столице, ну, или в Петербурге, или Сочи. Мы же убираемся раз в месяц в своей квартире в каждом уголке, так и страну свою нужно знать «от» и «до». А уж из любой чужой страны, тем более, нужно выносить что-то личное. Я съездил в Грецию, на Афон, недавно. Конечно, купался, отдохнул…. Но и побродил по городу. И был просто поражен часовнями. Они – одноместные, без пышного убранства, и работают даже ночью. Там нельзя быть не верующим – на каждом углу часовенка, идешь куда-то, зашел, помолился. – Федор Филиппович, расскажите нам о часовне, которая стоит у Вас здесь, рядом с мастерской. Она построена по образцу как раз такой маленькой часовни, в которую всегда можно прийти? – Чтобы построить здесь часовню, пусть даже такую маленькую, пришлось немало преодолеть. Сама

двухэтажная мастерская имеет длинную историю. Дом построили в 1895 году для распорядителя конного извоза, который содержал здесь свою станцию. Станция существовала до 1923 года, когда извозчиков окончательно вытеснили с улиц и площадей столицы «железные лошадки». До 1927 года дом стоял разбитый. Потом здесь была кочегарка, кружок лепки. Когда в 1980-м руководителя этого кружка приняли в Союз художников России, дом получил статус мастерской. Потом здесь был пожар, дом вновь стоял заброшенный. А я ходил в правление нашего союза и просил: «Ну, дайте мне под мастерскую этот бывший дом конного извоза. Уж кому-кому, а мне здесь работать сам Бог велел. Я ведь – Конюхов, моя фамилия пошла от человека, ухаживающего за лошадьми…». И дом дали. Жаль, что больше никогда в мире не будет конного извоза, но Москва не может быть Москвой, если не останется таких вот памятников, как этот домик. Везде, куда бы ни приезжал жить, я ставлю часовенки, и всего поставил шесть. У родителей, на Дальнем Востоке, в других местах. Во время одного из своих плаваний решил: когда вернусь в Россию, поставлю и во дворе мастерской часовню в память о погибших моряках и путешественниках имени святого праведного адмирала Федора Ушакова. Про эту часовню мне говорили: это твое тщеславие, Федя, отдай деньги нам, в церковь. А я думаю, пускай тщеславие, зато часовня будет, и в России на один купол золотой стало больше. Ведь если бы

территорию эту занял ближайший банк, – здесь была бы очередная стоянка всего лишь на пять машин. Начинают угрожать, а я говорю: «Приходите, снимите все мемориальные доски, разберите часовню по камешку». А рука у них не поднимается, и все до сих пор стоит. – Любой человек может прийти сюда и поставить свечку? – Пусть приходят сюда все, кто хочет. Люди поминают свое, близкое им горе. Неподалеку когда-то было кладбище, и священники говорят, что место для часовни здесь хорошее. Каждый мечтает оставить после себя на земле добрый след, что-то передать своему народу, своим детям, потомкам. Совесть меня мучает: из жизни ушло два десятка моих друзей. А сколько ушло великих предшественников и современников, перед которыми я бесконечно преклоняюсь! Но мы в суете их редко вспоминаем. Вот я и подумал: будет здесь часовня с мемориальной доской – лампадку зажгу, помолюсь и вспомню отважных моряков и путешественников. – Какие имена великих предшественников дороги для Вас? – Список на мемориальной доске, которая будет установлена на часовне, начинается с имени Георгия Седова. Я всегда хотел быть похожим на него. В детстве мне запали в душу рассказы деда, который служил с ним в одном гарнизоне, и я загорелся мечтой о странствиях. Я совершил то, что не удалось нашему знаменитому земляку – дошел до Северного полюса. Недавно мы повесили мемориальную доску Колчака, которую никто не хотел себе брать. Быть может, был грех у Колчака, но не нам судить о том. Я взял доску. Я не боюсь – иначе я не Федор Конюхов! Но доску разбили потом. Иду в мастерскую, а на земле – осколки одни. Мы ее собрали и смотрим – лицо-то целое. И восстановили, и снова повесили. Но уже во дворе. Мне по-настоящему дороги имена таких путешественников как Амундсен, Перри, Фридрих Кук, Миклухо-Маклай… – За свою жизнь Вы объехали множество стран. Никогда не хотелось сменить место жительства? Ведь перед Вами открыты все границы и дороги… – Я же русский человек – что я там буду делать? Я много где жил: на Тайване два года, в Швейцарии год, два – во Франции. У меня дочка замужем за американцем. Но уехать я никогда не хотел. У меня тут шесть часовенок построено, где я молюсь, а за границей разве дадут мне построить часовенку! Очень сложно поднять крест в чужой стране. И вообще, скажу вам честно, я видел и знаком с сотней эмигрантов, но среди них так мало истинно счастливых людей. – А чем тогда для Вас является нынешняя Россия? Как современные процессы, происходящие в мире, могут повлиять на нашу страну или уже повлияли? Что нас всех ждет?

– Россия всегда остается Россией. Нам выпало в это время жить, но это не значит, что раньше было лучше – жизнь ведь специально дает нам различные испытания. У меня трое детей и шестеро внуков. Когда они вырастут, у них, возможно, будут красивые машины, они будут лучше кушать, но тогда у них будут совсем другие испытания. Оптимизм всегда должен быть. Раньше тоже много пили и курили, но вот, как и раньше, так и сейчас, хочется, чтобы хоть один ребенок из тысячи был романтиком. Если хоть один мальчик в году скажет, что хочет быть летчиком или моряком, – это уже хорошо. Приоритеты сейчас поменялись. И ценности, к сожалению – тоже. Я вложил деньги в строительство часовни, а кто-то покупает машину. Так ведь той машины через год не будет уже – побьют, продадут, и нет ее, а часовня стоит. Сейчас многие хотят стать спонсорами какого-нибудь кругосветного путешествия. Приходят ко мне, все в перстнях и бриллиантах. Начинаю им рассказывать, что да как, а они потом, конечно, отказываются. А ведь им достаточно снять с пальца только одно кольцо – и была бы яхта, она прошла бы вокруг света, про нее бы все говорили, ее потом снова можно было бы продать… Но ведь человек никогда с этим кольцом не расстанется. И вот в этом – подмена ценностей. И души собственной…

Кроме духовной силы, необходимо и стойкость иметь необычайную – например, чтобы мастерскую эту отстоять, столько нервов потрачено. Говорили: брось эту развалюху, а я не бросил, и она стоит. А многие ведь отказываются от своих целей, стремлений, желаний в пользу сиюминутной выгоды. По телевизору уже не показывают, что у нас кругосветные путешествия совершаются. Люди вокруг света на яхте могут быстрее пройти, чем атомные подводные лодки или любые корабли! Они возвращаются после совершенных мировых рекордов домой и думают: «Все, вот теперь мир перевернулся от этого!». А мир не переворачивается, потому что никто об этом даже не знает и знать не хочет. – Федор Филиппович, Вы – человек верующий, а как вера в Бога помогает в путешествиях? – Человек без веры не может не только путешествовать, но и жить вообще. Вера – основа всей человеческой жизни. Без нее мы ни на работу не ходим, ни детей не рожаем, ни строим, ни учимся. Если мы православные, то стержень нашей жизни – вера в Господа нашего Иисуса Христа. Сказано, что на войне неверующих не бывает. Так и в океане, и в других путешествиях только вера дает надежду и возможность

прийти в порт, обойти вокруг света, подняться на Эверест, дойти до Северного или Южного полюса. Когда я участвовал в «Большом шлеме», француз и японец уже были впереди, норвежец обгонял, а я шел себе и шел. В итоге, японец погиб, француз не дошел на Эверест и так далее, а у меня все само случилось, только молитвой подкрепленное. Я больше тренируюсь духом, чем физически. Мне главное дойти, а у других главное – обогнать. – Как часто в пути возникают такие ситуации, когда только и остается молиться? – Я всегда молюсь. И перед путешествием, и по возвращении – молюсь. По возвращении – особо. Для меня молитва – это образ жизни: без нее я не начинаю и не заканчиваю свой день. Ведь свои экспедиции я больше совершил духовно, чем физически. Я не гладиатор или Шварценеггер какой-нибудь.. В первую очередь всегда тренировал дух, а потом тело. К тому же Северному полюсу надо сначала дойти духовно, а потом уже физически, «подтащить» свое тело. Так же и на яхте совершаю кругосветные путешествия, и на горы восхожу: сначала – духом, потом – плотью. Если бы дух и тело действовали не сообща, не подчинялось бы второе первому, – я бы не достиг ни одной своей цели. Однажды, во время гонки в Антарктике (а соперники были сильные, и яхты у них поновее моей!), мы увидели айсберг. И передают его размеры: 42 километра в длину! Практически город, от которого постоянно отваливались куски! Все мои противники развернулись и пошли другим путем. Я смотрю – никого нет, только я один и эта глыба. Вот тогда только на Бога вся надежда была. И прошел ведь – сквозь небольшой разлом прошел, а побоялся бы, развернулся – точно бы не пришел первым. – Куда Вы отправитесь в ближайшее время? – В международную экспедицию «Новый Шелковый Путь». В марте выезжаем, вернемся через семь месяцев. Пока набралось 8 человек из России, 7 из Кореи, так как это совместный проект. Мы пройдем через города России (начнем с Мурманска), КНДР и Южной Кореи на верблюдах, лошадях и автомобилях. Протяженность пути – 16 тысяч километров. Потом, 14 декабря, в Московском представительстве Вологодской области откроется выставка моих картин «Мир глазами Федора Конюхова». Дальше пока не загадываю, мне жаловаться не на что. Часто мы с женой Ириной сидим и думаем: вот не найду спонсора, и останусь дома, картины попишу, может, выставку сделаю. Поэтому если что-то срывается, то и я, и все домашние даже радуемся. Мой сын Оскар недавно даже сказал: «Пап, вот я за все свои 33 года никогда не видел, чтоб ты спал. Ты ночью ложишься и рано утром встаешь, мы тебя практически не видим».

– О чем Вы думаете в длительном путешествии? – С детства, начитавшись книг о путешествиях, окончательно решил, что больше всего на свете меня привлекает морская стихия, романтика. Жизнь на Земле не может быть бессмысленной, она должна иметь какое-то глубокое значение. Я ищу объяснение, разгадку смысла жизни. Хочется понять, зачем человек рождается, растет, проходит через множество трудностей, приносит в мир детей, а затем умирает, и то же происходит с его детьми, и так бесконечно... Я много над этим размышлял, находясь один в океане или в Гималаях. Кстати, только в путешествиях есть и время, и возможность об этом подумать. Вот почему я путешествую и стараюсь попасть в труднодоступные и загадочные места. – Вы так часто бываете в одиночестве во время своих путешествий, а как Вы чувствуете себя в толпе, в мегаполисе? – Я находился 508 дней в одиночестве в океане, 224 дня один в другой экспедиции. У меня были тысячи дней одиночества на пути к полюсам, в горах, степях, пустынях, джунглях и океане. Конечно, это хорошо – никто не отвлекает от размышлений. Но в Москве ощущаю себя тоже хорошо, хотя и по-другому. Мне комфортно в толпе людей – интересно за ними наблюдать, когда езжу в метро. – Федор Филиппович, а в метро-то узнают? – Узнают, но очень редко. А бывает и так – подойдет кто-нибудь и говорит: «А Вам никогда не говорили, что Вы похожи на Федора Конюхова?», а я: «Да, меня с ним часто сравнивают», на что мне отвечают: «Нет, Вы просто бороду отрастили, как у него, но Вы – не Федор Конюхов. Конюхов, он знаете, куда ходил?! Туда Вам и не дойти!». Раз как-то в метро два парня смотрят на меня и переговариваются: «Видишь, вон Федор Конюхов идет!» – «Да какой это Конюхов?! Конюхов на метро не ездит!». Странная логика, верно? (Смеется). «Я даже пиджака ни одного в своей жизни не купил, – признается Федор Конюхов к концу нашего разговора и разводит руками. – Вот скоро на важную встречу надо идти, а я опять думаю, что надеть».

В гостях у Федора Филипповича Конюхова побывали Марта Ухова и Ольга Ключарева. Фото – Ольги Ключаревой и из личного архива Федора Конюхова. В материале представлены художественные работы Федора Конюхова.