Журнал "Антиквар". Приоритеты культурной политики. Полный журнал

№ 3–4 (89) март–апрель 2015 Тема номера: Приоритеты культурной политики

Антиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

Опанас Заливаха. Борітеся — поборете. 1960‑е гг. Мозаика. 108 × 108 см. Частное собрание

Антиквар

Журна л об искусстве и коллекционировании

Антиквар

янва рь–февра ль 2014

дек а брь 2013

искусства

Е ИСКУССТВО

17:00

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, М. Вайсберг. позолота.Трубач Коллекция (фрагмент). «ПЛАТАР» 2014

Журна л об искусстве и коллекционировании

76

июль–август

Тема номера:

Мастера натюрморта. Классики и современники

Журна л об искусстве и коллекционировании

Антиквар

Тема номера:

Журна л об искусстве и коллекционировании

Polska sztuka в Украине

Уникальное кольцо-солитер с крупным бриллиантом.

10,99 ct. (vvs-vs)

Две фарфоровые композиции. Модельер Иоганн Иоахим Кендлер. Мейсен, ок. 1750 г.

Пара речных богов. Настольное украшение для графа фон Брюля. Модель И. И. Кендлера. Мейсен. Ок. 1750 г.

№ 10 (77) октябрь

Fine Art Auctioneers

2013

2013

Тема номера: Наследие семьи Терещенко

78

Антиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

79

№ 11 (78)

Антиквар

ноябрь

2013

Тема номера:

Журна л об искусстве и коллекционировании

Искусство отмечать дни рождения

№ 12 (79) декабрь

2013

Тема номера: Искусство на экспорт

Антиквар

2013

Журна л об искусстве и коллекционировании

Парные вазы с живописными миниатюрами. Москва. Завод Гарднера. Ок. 1825 г.

Журна л об искусстве и коллекционировании

Уникальное кольцо-солитер с крупным бриллиантом.

10,99 ct. (vvs-vs)

2013

Тема номера: Наследие семьи Терещенко

78

Антиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

79

№ 11 (78)

Антиквар

ноябрь

2013

Тема номера:

Журна л об искусстве и коллекционировании

Искусство отмечать дни рождения

№ 12 (79) декабрь

2013

Тема номера: Искусство на экспорт

Антиквар

октябрь

2014

Реставрация: возрождение сокровищ

А нтиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

Журна л об искусстве и коллекционировании

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, М. Вайсберг. позолота.Трубач Коллекция (фрагмент). «ПЛАТАР» 2014

84

№ 6 (83)

А нтиквар

июнь

2014

Тема номера:

Журна л об искусстве и коллекционировании

Художественные средства — коммерческие цели

№ 7–8 (84)

июль–август

2014

Тема номера: Летние резиденции: мир хижин и дворцов

80

А нтиквар

«Злои иде на войну»

Приятное с полезным

Прорисовка граффити со стены Софии Киевской с шутливым изображением киевского дружинника

Н. Максименко. Натюрморт (фрагмент). 1970‑е гг. Картон, масло. 51 × 58 см. Частное собрание, Киев

2014

— у будь-якому поштовому відділенні України (індекс у каталозі ДП «Преса» 96244); — у редакції журналу: 01001, м. Київ, вул. Володимирська, 5, оф. 6, тел.: (044) 278-39-28, (063) 378-78-69; e-mail: info@antikvar.kiev.ua

Ціна річної передплати

10 випусків 2015 року — 500

грн

Тема номера: Автопортрет. Художник и мир

81

Антиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

Украинская одиссея Н. Д. Кузнецов. Портрет Н. А. Терещенко (фрагмент). 1892

82

№ 3–4 (81)

Антиквар

март–апрель

2014

Тема номера:

Журна л об искусстве и коллекционировании

Искусство и революция

Художник как модель

А. Аполлонов. Сосны в Конче-Заспе. 2006. Холст, масло. 85 × 70 см. Частное собрание, Киев

Передплата журналу «Антиквар» на 2015 рік:

№ 1–2 (80)

январь–февраль

Журна л об искусстве и коллекционировании

№ 5 (82) май

2014 Тема номера: Памятники военной истории Киева

Художник как модель Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, М. Вайсберг. позолота.Трубач Коллекция (фрагмент). «ПЛАТАР» 2014

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, позолота. Коллекция «ПЛАТАР»

Модель каравеллы. Западная Европа. Первая четверть ХХ в. Частное собрание

83

Антиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, позолота. Коллекция «ПЛАТАР»

84

№ 6 (83)

А нтиквар

июнь

2014

Тема номера:

Журна л об искусстве и коллекционировании

Художественные средства — коммерческие цели

№ 7–8 (84)

июль–август

2014

Антиквар

Журна л об искусстве и коллекционировании

Каталог € 50,- & www.schloss-ahlden.de 29693 Ahlden - Schloss Ahlden/Germany - Аэропорт Ганновер (2538минут на автомобиле) А. Кулаковский. Пейзаж (фрагмент). 2011. Оргалит, масло. × 46 см. Собственность автора Tel.: (++49)5164-80100 - auctions@schloss-ahlden.de - www.schloss-ahlden.de

Тема номера: Летние резиденции: мир хижин и дворцов

А нтиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

июль–а вг уст 2014

83

Антиквар

дек а брь 2013

Предаукционная выставка: 17. - 28.11., ежедневно с 13:00 до 17:00

янва рь–февра ль 2014

май

2014

м а й 2014

Художник как модель

ЖИВОПИСЬ - МЕБЕЛЬ - АНТИКВАРИАТ - ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО

«Злои иде на войну»

Приятное с полезным

Прорисовка граффити со стены Софии Киевской с шутливым изображением киевского дружинника

Н. Максименко. Натюрморт (фрагмент). 1970‑е гг. Картон, масло. 51 × 58 см. Частное собрание, Киев

А. Аполлонов. Сосны в Конче-Заспе. 2006. Холст, масло. 85 × 70 см. Частное собрание, Киев

Передплата журналу «Антиквар» на 2015 рік: — у будь-якому поштовому відділенні України (індекс у каталозі ДП «Преса» 96244);

октябрь 2014

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, позолота. Коллекция «ПЛАТАР»

№ 5 (82)

Тема номера: Памятники военной истории Киева

Антиквар

Журна л об искусстве и коллекционировании

Соломон Ромбаутс (1655–1702) Дерево, масло

Вильгельм Котарбинский (1849–1921) Грёзы на берегу озера. Холст, масло

Большой международный аукцион предметов искусства 30.11. & 01.12.2013

П. Кремень. Натюрморт с посудой и фруктами (фрагмент). Х., м. 46 × 55 см. Антикварный салон «Старая коллекция»

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, позолота. Коллекция «ПЛАТАР»

июль–а вг уст 2014

82

Антиквар

Антиквар

2014

Искусство и революция

Россия, Санкт-Петербург.

XIX в.

ноябрь 2013

июль–а вг уст 2013

ноябрь 2013

октябрь 2013

№ 3–4 (81)

март–апрель

Тема номера:

Давид Бурлюк (1882–1967) В церкви. 1922. Картон, масло

Эразмус Квеллинус II (1607–1678). Парные сцены триумфального шествия c Юлием Цезарем. Медный лист, масло. 85,5 ×115 см. Экспертиза проф., д-ра Х. Флиге.

D-29693 Ahlden - Schloss Ahlden/Germany - Аэропорт Ганновер (25 авто-минут) Tel.: (++49)5164-80100 - auctions@schloss-ahlden.de - www.schloss-ahlden.de

Модель каравеллы. Западная Европа. Первая четверть ХХ в. Частное собрание

июнь 2014

Журна л об искусстве и коллекционировании

Художник как модель

июль–а вг ус т 2014

Пара пистолетов короля Швеции и Норвегии Оскара II. Мастер Густав Эрик Флитвуд. 1840–1850 гг.

ЖИВОПИСЬ - МЕБЕЛЬ - АНТИКВАРИАТ - ПРЕДМЕТЫ ИСКУССТВА

Предаукционная выставка: 24.08. - 05.09., ежедневно с 14:00 до 18:00

Н. Д. Кузнецов. Портрет Н. А. Терещенко (фрагмент). 1892

Антиквар

81

Антиквар

м а р т–а пре ль 2014

Антиквар

Автопортрет. Художник и мир

Последний автопортрет К. Малевича. 1934. Частное собрание, Киев. Публикуется впервые

янва рь–февра ль 2014

Тема номера:

Антиквар

№ 1–2 (80) 2014

июнь 2014

Антиквар

Тема номера: Polska sztuka в Украине

№ 10 (77) октябрь

Fine Art Auctioneers

2013

Две фарфоровые композиции. Модельер Иоганн Иоахим Кендлер. Мейсен, ок. 1750 г.

Украинская одиссеяКаталог € 50,- & www.schloss-ahlden.de

Каталог € 50,- & www.schloss-ahlden.de

январь–февраль

Н. Максименко. Натюрморт (фрагмент). 1970‑е гг. Картон, масло. 51 × 58 см. Частное собрание, Киев

Журна л об искусстве и коллекционировании

сентябрь

Большой международный аукцион искусств 7.+8. сентября 2013 года

Предаукционная выставка: 17. - 28.11., ежедневно с 13:00 до 17:00

29693 Ahlden - Schloss Ahlden/Germany - Аэропорт Ганновер (2538минут на автомобиле) А. Кулаковский. Пейзаж (фрагмент). 2011. Оргалит, масло. × 46 см. Собственность автора Tel.: (++49)5164-80100 - auctions@schloss-ahlden.de - www.schloss-ahlden.de

П. Кремень. Натюрморт с посудой и фруктами (фрагмент). Х., м. 46 × 55 см. Антикварный салон «Старая коллекция»

80

Прорисовка граффити со стены Софии Киевской с шутливым изображением киевского дружинника

Антиквар

77

№ 9 (76)

Константин Маковский (1839–1915) Этюд к картине «Масленица на Адмиралтейской площади в Петербурге». Холст, масло, подпись, дата. 29,5 × 27 см

Вильгельм Котарбинский (1849–1921) Грёзы на берегу озера. Холст, масло

ЖИВОПИСЬ - МЕБЕЛЬ - АНТИКВАРИАТ - ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО

Каталог € 50,- & www.schloss-ahlden.de

м а й 2014

Соломон Ромбаутс (1655–1702) Дерево, масло

сентябрь 2013

июль–а вг уст 2013

Россия, Санкт-Петербург.

XIX в.

Большой международный аукцион предметов искусства 30.11. & 01.12.2013

ЖИВОПИСЬ - МЕБЕЛЬ - АНТИКВАРИАТ - ПРЕДМЕТЫ ИСКУССТВА

Предаукционная выставка: 24.08. - 05.09., ежедневно с 14:00 до 18:00

«Злои иде на войну»

Тема номера: Мастера натюрморта. Классики и современники

76

Пара речных богов. Настольное украшение для графа фон Брюля. Модель И. И. Кендлера. Мейсен. Ок. 1750 г.

дек а брь 2013

Давид Бурлюк (1882–1967) В церкви. 1922. Картон, масло

Эразмус Квеллинус II (1607–1678). Парные сцены триумфального шествия c Юлием Цезарем. Медный лист, масло. 85,5 ×115 см. Экспертиза проф., д-ра Х. Флиге.

Большой международный аукцион искусств 7.+8. сентября 2013 года

D-29693 Ahlden - Schloss Ahlden/Germany - Аэропорт Ганновер (25 авто-минут) Tel.: (++49)5164-80100 - auctions@schloss-ahlden.de - www.schloss-ahlden.de

Приятное с полезным

№ 7–8 (75)

№ 10 (86)

Тема номера:

Раритетный кабинетный шкафчик с миниатюрами Пьетро де Росси (1761–1831) Россия. 1800–1860 гг.

Константин Маковский (1839–1915) Этюд к картине «Масленица на Адмиралтейской площади в Петербурге». Холст, масло, подпись, дата. 29,5 × 27 см

Пара пистолетов короля Швеции и Норвегии Оскара II. Мастер Густав Эрик Флитвуд. 1840–1850 гг.

75

июль–август

Раритетный кабинетный шкафчик с миниатюрами Пьетро де Росси (1761–1831) Россия. 1800–1860 гг.

Журна л об искусстве и коллекционировании

«Мистецькі надра» Донбасса

Антиквар

Парные вазы с живописными миниатюрами. Москва. Завод Гарднера. Ок. 1825 г.

77

№ 9 (76) сентябрь

2013

Журна л об искусстве и коллекционировании

Тема номера:

86

Антиквар

№ 7–8 (75)

2014

Антиквар

75

Летние резиденции: мир хижин и дворцов Антиквар

Антиквар Антиквар

сентябрь

Журна л об искусстве и коллекционировании

Тема номера:

№ 9 (85)

июнь 2014

Журна л об искусстве и коллекционировании

85

Антиквар А нтиквар

2014

октябрь 2013

Художественные средства — коммерческие цели

№ 7–8 (84)

июль–август

Антиквар

Тема номера:

84

А нтиквар

Антиквар

2014

Антиквар

июнь

сентябрь 2014

Журна л об искусстве и коллекционировании

Художник как модель

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, позолота. Коллекция «ПЛАТАР»

Антиквар

Памятники военной истории Киева

№ 6 (83)

Антиквар

Антиквар

Тема номера:

83

Антиквар

Журна л об искусстве и коллекционировании

Художник как модель

Антиквар

май

2014

Антиквар

Накладка. V–II вв. до н. э. Бронза, позолота. Коллекция «ПЛАТАР»

Антиквар

№ 5 (82)

Антиквар

82

2014

Искусство и революция

Украинская одиссея Модель каравеллы. Западная Европа. Первая четверть ХХ в. Частное собрание

Антиквар

Н. Д. Кузнецов. Портрет Н. А. Терещенко (фрагмент). 1892

Антиквар

на автомобиле) ahlden.de

Антиквар

n.de

Антиквар

ноябрь 2013

ок тябрь 2013

5–1702)

Журна л об искусстве и коллекционировании

Автопортрет. Художник и мир

№ 3–4 (81)

март–апрель

Тема номера:

м а р т–а пре ль 2014

Журна л об искусстве и коллекционировании

Искусство на экспорт

Антиквар

2014

Тема номера:

м а й 2014

Журна л об искусстве и коллекционировании

81

№ 1–2 (80)

январь–февраль

Антиквар

2013

Антиквар

декабрь

Антиквар

80

№ 12 (79)

Тема номера:

сентябрь 2013

Искусство отмечать дни рождения

79

Антиквар

Антиквар

2013

м а р т–а пре ль 2014

ноябрь

Антиквар

Журна л об искусстве и коллекционировании

№ 11 (78)

Тема номера:

Последний автопортрет К. Малевича. 1934. Частное собрание, Киев. Публикуется впервые

Наследие семьи Терещенко

78

Антиквар

Последний автопортрет К. Малевича. 1934. Частное собрание, Киев. Публикуется впервые

2013

Антиквар

октябрь

Антиквар

Уникальное кольцо-солитер с крупным бриллиантом.

10,99 ct. (vvs-vs)

№ 10 (77)

Тема номера:

Антиквар

77

rs

— у редакції журналу: 01001, м. Київ, вул. Володимирська, 5, оф. 6, тел.: (044) 278-39-28, (063) 378-78-69; e-mail: info@antikvar.kiev.ua

Ціна річної передплати

10 випусків 2015 року — 500

antikvar.ua

А. Аполлонов. Сосны в Конче-Заспе. 2006. Холст, масло. 85 × 70 см. Частное собрание, Киев

грн

antikvar.ua

С. Адамович. Проходчики (из серии «Новый Донбасс»). 1967. Линогравюра. Из фондов НСХУ

Дарохранительница (фрагмент). Москва, фабрика А. Кузмичёва, 1906 г. Коллекция Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника

Передплата журналу «Антиквар» на 2015 рік: — у будь-якому поштовому відділенні України (індекс у каталозі ДП «Преса» 96244); — у редакції журналу: 01001, м. Київ, вул. Володимирська, 5, оф. 6, тел.: (044) 278-39-28, (063) 378-78-69; e-mail: info@antikvar.kiev.ua

Ціна річної передплати

10 випусків 2015 року — 500

antikvar.ua

грн

от редакции

Цей номер — винятковий. Його винятковість не лише в тому, що значну частину текстів ми вперше за час існування журналу публікуємо українською мовою. Сьогодні «Антиквар» лишився чи не єдиним в Україні мистецьким друкованим виданням. І хоча за форматом та періодичністю ми не здатні на оперативні суспільно-політичні рефлексії, втім, зробили спробу дослідити причини та наслідки занепаду державного культурного менеджменту. «Пріоритети культурної політики» — головна тема випуску, що віддзеркалює той стан розчарування та готовності до спротиву, який переживає сьогодні вітчизняна культурна спільнота.

Ганна Шерман, головний редактор

Журнал об искусстве и коллекционировании

Журнал издаётся с октября 2006 года Издание зарегистрировано в Министерстве юстиции Украины Свидетельство о регистрации: КВ №15001-3973ПР от 25 марта 2009 года

Директор ИД «Антиквар» и главный редактор журнала: Анна Шерман anna_sherman@antikvar.kiev.ua, тел.: +380 (67) 445-66-82

Представитель журнала в США: Лариса Вульфина vulf@antikvar.kiev.ua тел.: +380 (50) 698-41-12, (267) 690-22-28, Philadelphia, USA

Научный и литературный редактор: Тамара Васильева tamara_vasilyeva@antikvar.kiev.ua

Представитель журнала в Великобритании: Александра Рак les_alex@ukr.net тел.: +44 (772) 902-24-77, London, United Kingdom

Арт-директор: Михаил Воронков mykhaylo.voronkov@gmail.com Фоторедактор Даниил Краснов fioletov.work@gmail.com Обозреватель, контент-редактор сайта: Святослав Яринич sviatoslaff@gmail.com Корректор: Светлана Школьник info@antikvar.kiev.ua Главный бухгалтер Светлана Гетьман getman-8@ukr.net тел.: +380 (97) 474-98-95 Распространение и подписка: Даниил Краснов fioletov.work@gmail.com тел.: +380 (63) 378-78-69

2

На жаль, українська влада так і не зрозуміла, що саме відсутність адекватної культурної політики як об’єднавчого для суспільства фактора і стала причиною тієї гуманітарної катастрофи, що на наших очах призвела до втрати цілісності країни, до військового протистояння, глибокої політичної та економічної кризи. Численні інтерв’ю номера — переважно мої власні розмови з найбільш авторитетними, знаними, компетентними представниками мистецької громадськості, професіоналами різних сегментів культурної галузі, свідчать про те, що попри втому і зневіру пореволюційного воєнного року, абсолютна більшість моїх колег як ніколи усвідомлюють, що батьківщина в небезпеці, бо в небезпеці культура. І саме тому хочу звернути вашу увагу на те, як сприймаються у цьому контексті наші традиційні «форматні» тексти, що наче й не вписуються у «актуальну» тему номера, проте насправді її продовжують та підкреслюють. Адже саме ці матеріали засвідчують ту реальну — справжню, дієву культурну політику, яку попри все, не чекаючи на державну підтримку, на сприятливі умови, на кращі часи просто сьогодні вперто і натхненно здійснюють герої наших публікацій — митці, колекціонери, галеристи, меценати і, власне, наш журнал «Антиквар»!

АНТИКВАР

ISSN 2222-436X

Учредитель и издатель ООО «Издательский дом „Антиквар“» Адрес редакции и издателя ул. Владимирская, 5, оф. 6, Киев, 01001 Тел./факс: +380 (44) 278-39-28 info@antikvar.kiev.ua http://antikvar.ua

Все права на материалы, опубликованные в журнале «Антиквар», принадлежат ООО «Издательский дом „Антиквар“». Перепечатка без письменного разрешения редакции запрещена. При использовании материалов ссылка на «Антиквар» обязательна. Все права защищены. Материалы с пометкой публикуются на правах рекламы. Редакция не несёт ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. Присланные материалы не рецензируются и не возвращаются. Мнения авторов не всегда совпадают с позицией редакции. Отпечатано в типографии ООО «Вистка» пер. Новопечерский, 5, г. Киев, 01042. Тел. +38 (044) 583 50 94 Тираж 1500 экз. Цена договорная. Подписано в печать 26.04.15 © «Антиквар», 2015

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

На обложке:

Опанас Заливаха. Борітеся — поборете. 1960‑е гг. Мозаика. 108 × 108 см. Частное собрание

содержание номера события 6–11

тема номера

12 Міністерство культури: між мрією і реальністю Святослав Яринич про можливість балансу між вічними пріоритетами культури та реаліями політичного моменту

18 «Потрібні зміни в системі управління культурою» Культуролог і політолог Тарас Возняк 19 «Україні необхідно зруйнувати образ темного неосвіченого хохла» Доктор філософських наук Мирослав Попович 20 «Культура — это тот фундамент, на котором только и может вырасти новая сильная Украина» Член Комитета Верховной Рады по вопросам культуры и духовности Сергей Тарута 22 Культура без рук и ушей Художник, куратор и блогер Александр Ройтбурд 26 Децентрализация плюс проектное финансирование Атташе по вопросам культуры Посольства Литовской Республики в Украине Юргис Гедрис 28 «Необходимо понимание роли культуры в современной ситуации» Эксперт инициативной группы «Культура 2025» Юрий Рыбачук 30 Десоветизация должна начинаться с Минкульта Стипендиат французского правительства по программе «Культурные политики. Менеджмент международных культурных акций» Оксана Мельничук

4

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

32 Музеї: час для рішучих дій Історик Юрій Савчук про хронічні хвороби музейної галузі та методи їх лікування 38 Как выживают музеи Донецка Специальный репортаж Леси Ганжи

42 «Ми програли війну в інформаційному полі, бо забули на неї з’явитися» Генеральний директор Національного музею Тараса Шевченка Дмитро Стус

атрибуция

62 «На славу имени Украины» Найдена акварель, автором которой, по всей вероятности, был Тарас Шевченко

коллеги

66 Новая история старого дома Музей-усадьба в гуцульской хате под Киевом

45 «Активний напад, а не пасивний захист» Директор та відповідальний редактор видавництва «Критика» Андрій Мокроусов 46 Евроремонт или модернизация? Поэт, критик и культуролог Андрей Бондарь 48 «Упираться только в этническую традицию — полный абсурд» Арт-критик и ведущий «Радио Вести» Константин Дорошенко 50 «Европе нужно показать, что Украина — это часть её общей культуры» Член-корреспондент Национальной академии искусств Украины, член Королевского общества живописцев и графиков Великобритании Павел Маков 54 «Чиновники должны создать комфортные условия для творцов» Директор Французского института в Украине, советник по вопросам культуры и сотрудничества посольства Франции в Украине Эрик Тосатти 58 Устремлённость в будущее versus фиксации на прошлом Театральный режиссёр и продюсер Влад Троицкий

мастерская

80 Тихий мир Давида Шарашидзе Будто выхваченные из потока времени…

пленэр

86 «Дерево, которое стоит растить дальше…» Живописные сезоны в «Мистецькому маєтку „Ставки“»

коллекция

100 «Латерофилисты всей страны, объединяйтесь!» Охотник за кирпичами Леонид Гладкий

события

Возвращение «Аркадского пейзажа»

Благодаря Фонду Александра Фельдмана в Музей искусств имени Богдана и Варвары Ханенко вернулась картина голландского живописца Корнелиса ван Пуленбурга (1594–1667), вывезенная нацистами из Киева 72 года назад. Полотно являлось частью коллекции, собранной известными украинскими меценатами, супругами

6

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Ханенко. В августе 1943 г. оно было отправлено в Германию вместе с другими произведениями из Киевского музея западного и восточного искусства. Много лет считалось, что картина Пуленбурга погибла в замке Вильденгоф недалеко от Кёнигсберга, однако в мае 2011 г. она «всплыла» на сайте одного из европейских аукционных домов. После долгих переговоров лот был снят с продажи, а спустя ещё год, когда идентичность выставленного на торги пейзажа и утраченного музейного экспоната была подтверждена, начался процесс его возвращения в Украину. Все финансовые расходы взяла на себя Международная благотворительная организация «Фонд Александра Фельдмана». «Картина была выкуплена, перестрахована, после чего мы наняли специальную компанию, которая привезла её в Украину, — рассказывает основатель Фонда Александр Фельдман. — Эта акция является частью нашей программы „Наследие“, одной из целей которой является возвращение в страну утраченных культурных ценностей». Передача «Аркадского пейзажа» Музею искусств им. Б. и В. Ханенко состоялась 15 апреля. «Это едва ли не единственный в истории современной Украины случай, когда в государственный музей благодаря частному благотворительному фонду возвращается часть национального достояния. Хочется надеяться, что этот исключительный пример проявления патриотизма вдохновит и других украинских меценатов», — сказала на торжественной церемонии директор музея Вера Виноградова.

события

Ещё раз о судьбе коллекции «Градобанка»

Н. Пимоненко. Гуси, домой! 1900‑е гг. Х., м. 77 × 54 см

Как сообщила Генпрокуратура Украины, 15 апреля 2015 г. Высший хозяйственный суд отклонил кассационную жалобу «Градобанка» о признании недействительными договоров, по которым принадлежащая ему коллекция произведений искусства оказалась в собственности государства. Это означает, что 735 картин и графических листов известных отечественных и зарубежных мастеров должны быть переданы из Нацбанка, где они сейчас находятся, в Национальный художественный музей Украины. Напомним, что коллекция «Градобанка» формировалась с 1991 г. Наряду с работами художников XIX–ХХ вв., в числе которых Г. Светлицкий, Н. Пимоненко, А. Богомазов, В. Кандинский, С. Шишко, Н. Глущенко, Э. Дега, О. Ренуар, П. Пикассо, С. Дали, в неё вошли произведения наших современников — О. Тистола, А. Дубовика, А. Криволапа, А. Животкова и др., несколько икон и предметы прикладного искусства. В декабре 1996‑го искусствоведы оценили собрание в $ 5,2 млн. (именно эта сумма фигурирует в сообщении ГПУ), однако на сайте «Градобанка» обнародованы результаты другой оценки, проведённой

в 2014 г. ООО «Арт Аналитикс». В соответствии с ней общая стоимость произведений превышает € 52 млн. В 1996 г. «Градобанк» — в ту пору один из крупнейших банков Украины — потерпел крах. Его главу В. Жердицкого обвинили сначала в халатности, а затем в злоупотреблении служебным положением и присвоении денег, выделенных Германией для компенсации украинцам — остарбайтерам времён Второй мировой войны. Жердицкого дважды арестовывали и дважды отпускали: первый раз в Украине, второй — в Германии. Сама коллекция была передана в НБУ в качестве залога по условиям кредитного договора после того, как «Градобанк» не смог вернуть полученный там кредит в размере 5 млн. гривен. В 2000 г. банк окончательно был признан банкротом, а принадлежавшие ему произведения надлежало продать за долги на аукционе. Торги, впрочем, так и не состоялись — их ещё в 1998 г. запретила Верховная Рада. В 2004‑м она приняла закон о признании коллекции национальным культурным достоянием и обязала Нацбанк передать её в Национальный художественный музей Украины. Спустя год между Министерством культуры, НХМУ и «Градобанком» был заключён договор, по которому задолженность последнего перед Национальным банком погашалась за счёт бюджетных средств в обмен на передачу главному музею страны упомянутой коллекции. Именно этот договор и пытался оспорить «Градобанк». Как мы знаем, безуспешно, однако точку в этой запутанной истории, быть может, ставить рано… Добавим, что за все эти годы в фонды Национального художественного музея Украины поступило только 72 работы из собрания «Градобанка», художественная ценность которых отнюдь неравнозначна, а сама ситуация не раз освещалась в СМИ, в том числе и в нашем журнале (см. «Антиквар», № 6 за 2010 г.).

М. Гейко. Комбинаторика в сером. 1992. Х., м. 50 × 65 см № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

7

события

«Грації та блазні»: на выставке и в книге

Ольга Рапай, которой в прош­ лом году исполнилось бы 85 лет, в первую очередь известна как скульптор-керамист. Собственно керамике она посвятила почти полжизни — 45 лет, а фарфору — только 11. Однако именно с него в середине 1950‑х начался её творческий путь. Фарфоровую скульптуру Ольги Рапай тиражировал не только Киевский экспериментальный керамико-художественный завод (КЭКХЗ), где она работала, но и Полонский завод художественной керамики, Городницкий и Коростенский фарфоровые заводы. Сегодня эти произведения пользуются особым спросом среди коллекционеров, но увидеть их вместе (да и то не все) можно было лишь на первой персональной выставке художницы в 1967 г., которая подводила своеобразный итог её «фарфоровому периоду», и на двух выставках, приуроченных к юбилеям КЭКХЗ, — в 2004 и 2014 гг. И вот, спустя почти 50 лет после того, как Ольга Перецовна

8

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

ушла с фарфорового производства и переключилась на создание авторской керамики, ценителям её творчества представилась счастливая возможность увидеть то, с чего она начинала, проследить, как формировался её индивидуальный стиль в фарфоре. Впервые за много лет в едином экспозиционном пространстве было собрано максимально доступное количество фарфоровых произведений мастера, хранящихся ныне в частных коллекциях Украины. Кураторами выставки, которая получила название «Грації та блазні», стали искусствовед Елена Корусь и галеристка Татьяна Калита, уже трижды демонстрировавшая в «КалитаАртКлубе» керамиче­ ские композиции замечательной художницы. На этот раз экспозиция была развёрнута в просторных залах музея «Духовные сокровища Украины», что позволило свободно разместить десятки произведений, обеспечить их круговой обзор и принять немало гостей.

события В специальных витринах, на подставках и стенах в общей сложности было представлено 70 фарфоровых и 11 керамических скульптур, среди которых образы известных оперных певиц Ларисы Руденко и Бэлы Руденко, «солнечного клоуна» Олега Попова, мима Марселя Марсо, Чарли Чаплина, безымянных комедиантов и лицедеев. Главные героини фарфоровой пластики О. Рапай — женщины: модницы, пляжницы, спортсменки, артистки, девушки в украинских нарядах, заботливые матери, красота, грация и женственность которых и стали одним из лейтмотивов выставки. Живописный дар художницы ярко проявился в расписанных ею фарфоровых тарелках, блюдах и пластах, также экспонировавшихся на выставке. До недавнего времени «фарфоровый период» творчества Ольги Рапай практически не был освещён в искусствоведческой литературе, хотя наш журнал может похвастаться двумя публикациями, отчасти или полностью посвящёнными этой теме. Речь идёт о материале Елены Корусь «Киевские пляжи и киевские пляжницы» (№ 7–8, 2014) и статье «Гандзя цяця молодичка...» (№ 11, 2011), написанной ею вместе с Люмилой Карпинской-Романюк. Эти же авторы подготовили 215‑страничный аннотированный каталог «Фарфор Ольги Рапай», презентация которого состоялась в день открытия выставки (1 апреля) в окружении созданных художницей произведений. Отметим, что книга, посвящённая творчеству одного скульптора-фарфориста, издана в Украине впервые. Она стала итогом тщательного изучения частных и музейных коллекций, архивных источников, резуль-

2015

татом общения авторов с самой Ольгой Перецовной, её коллегами, родственниками и друзьями. Благодаря этому исследованию в научный обиход вводятся ранее неизвестные и неатрибутированные произведения, большинство из которых публикуется впервые.

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

9

«Грюнвальд-Арт» в Украине 27 апреля в выставочном зале «Хлебня» Национального заповедника «София Киевская» состоялась презентация международного проекта «Грюнвальд-Арт», подготовленная совместными усилиями Польского Института в Киеве, Посольства Рес­публики Польша в Украине, Посольства Литовской Республики в Украи­не, Маршалковского управления Вар­минскоМазурского воеводства, Центра образования и культурных инициатив в Ольштыне, Национального заповедника «София Киевская» и галереи «КалитаАртКлуб».

А. Аполлонов. Всадники.

2014–2015. Холст, акрил

15 июля 1410 г., неподалёку от деревни Грюнвальд (ныне Вар­ мин­ско-Мазурское воеводство Рес­ публики Польша) произошла решающая битва между рыцарями Тевтонского ордена и союзными войсками под предводительством польского короля Владислава Ягайло и великого литовского князя Витовта. В состав войска ВКЛ входило и несколько конных подразделений, сформированных в русьских землях, часть которых является территорией современной Украины. Победа объединённых польско-литовскорусьских сил положила конец

экспансии Тевтонского ордена на северо-восток Европы. С тех пор Грюнвальд стал для поляков и литовцев символом славы и военной доблести, поднимавшим их патриотический дух в самые тяжёлые моменты истории. В 2009 г. Центр образования и культурных инициатив при пра­в ительстве Вар­м инско-Ма­ зур­ского воеводства инициировал проведение ежегодного международного живописного пленэра «Грюнвальд-Арт». За шесть лет в нём приняли участие несколько десятков художников из Польши, Литвы, Белоруссии, России и Германии, а в прошлом году в Грюнвальде впервые побывали украинские мастера — Алексей Аполлонов и Матвей Вайсберг. Из созданных на пленэрах работ формируется коллекция Музея Грюнвальда, куда вошли и произведения, представленные

М. Вайсберг. Грюнвальд. 2014–2015. Холст, масло

10

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

в «Софии Киевской». Даже в рамках сравнительно небольшой экспозиции организаторам удалось показать, насколько разнообразными могут быть сюжетные и стилевые интерпретации исторической темы, предложенной участникам пленэра. Своеобразным информационным контекстом для восприятия их произведений служит документальная выставка «Как проходила великая битва», подготовленная «Дворцом великих князей литовских» — самым молодым национальным музеем Литвы. Эта выставка позволяет представить ход великой битвы, увидеть, как на протяжении столетий складывалась иконография и мифология Грюнвальда и его ключевых персонажей. Сегодня Грюнвальд — не только место, хранящее память о прош­лом, но ещё и «своеобразный символ Варминско-Мазур­с кого воеводства, помогающий формировать бренд региона», — отметил в предисловии к каталогу выставки маршалок воеводства пан Густав Марек Бжезин. И именно Международный пленэр «Грюн­ вальд-Арт» рассматривается как один из важнейших компонентов создания этого бренда. В рамках проекта «Грюн­ вальд-Арт» состоятся также семинар «Управление в культурном секторе. Опыт Польши и Литвы», демонстрация научно-популяр­ ных фильмов о Грюнвальдской битве, концерт «Музыка рыцарских времён» и мастер-классы, которые проведут участники пленэра Эва Польке (Польша), Матвей Вайсберг (Украина) и Гинтаутас Вайчис (Литва).

Козімо Уівеллі. Істина знімає запону з очей Невігластва. Друга пол. XVII ст. Папір, сангіна, вугіль. Музей Метрополітен

тема

номера

Святослав Яринич, мистецтвознавець

Міністерство культури: між мрією і реальністю Здається, ще жодного разу вітчизняне культурне відомство не отримувало керівника, який би повністю відповідав очікуванням громадськості. Не став таким і В’ячеслав Кириленко. Кілька його заяв і рішень «на злобу дня» вже встигли викликати хвилю критики з боку експертів. Чи можливий баланс між віч­ними пріоритетами культури і короткотерміновими реаліями політичного моменту? Хто він, ідеальний міністр культури — харизматичний лідер, досвідчений бюрократ, митець чи технократ? Ми спробували пошукати деякі аналогії в недалекому минулому і хоча б побіжно проаналізувати дії останніх українських міністрів. З легкої руки київських чиновників від культури Інтернетом пішов гуляти анекдот про Вінстона Черчілля, який нібито однією фразою обірвав намагання своїх підлеглих обмежити фінансування культури у воєнний час. Можливо, їм варто було копнути трохи глибше (чи ширше), і тоді міністр Кириленко отримав би більш переконливі приклади адекватної поведінки людей, які займали подібний пост за схожих обставин.

Мистецька рада Британії. Від «аварійного» проекту до потужного інституту розвитку Всі, хто вивчав економіку, знають ім’я Джона Мейнарда Кейнса (1883–1946), автора теорії державного втручання в капіталістичну економіку з метою запобігання кризам. Не менш цікавим є і його досвід культурного менеджера, адже у 1942–1946 рр. Кейнс очолював Раду підтримки музики та мистецтв (СЕМА, Council for the Encouragement of Music and the Arts; після 1945 р. — Мистецька рада Великої Британії). Важливо підкреслити, що ця організація була створена у грудні 1939‑го з ініціативи приватного фонду «Пілгрім Траст», але вже 1940 р. опікуватися нею став уряд. Діяльність СЕМА в роки війни фінансувалася з кошиків Ради з питань освіти, Міністерства праці,

Джон Мейнард Кейнс. Фото 1940 р.

Королівської скарбниці (Міністерства фінансів). Керівництво цих установ вважало, що Рада мусить зосередитися на підтримці художньої самодіяльності та підготовці розважальних програм для робітників і військових, однак Кейнсу і його підлеглим (директорам відділів музики, театру і мистецтва) вдавалося спрямовувати кошти на постановки некомерційних № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

13

тема номера вистав, концертів класичної музики, влаштування пересувних виставок та забезпечення їх доступності для загалу. Кейнс особисто продумав і відстояв ідею так званих гарантій від збитків для театральних труп, які зобов’язувалась покривати СЕМА. Першою виставою в рамках цієї програми був «Макбет» у постановці Джона Гілгуда. Проект виявився комерційно успішним, і СЕМА взагалі нічого не довелося платити. Власне виставкові проекти під час війни координувалися мережею організацій, до якої входили Галерея Тейт, Національна галерея, Асоціація музеїв, Дорадчий комітет «Художники війни» і СЕМА. Цікаво, що в період з 1939 по 1945 р. колекція Галереї Тейт поповнилася більш ніж 400 творами. Директор СЕМА з питань мистецтва Філіп Джеймс виступив ініціатором формування кількох пересувних виставок сучасного мистецтва, які монтувалися в кафе і ресторанах. Їхньою метою було не тільки ознайомити провінційну публіку зі зразками нового живопису і підтримати художників, але й заохочувати середній клас і високооплачуваних робітників до придбання творів сучасних авторів. Ініціаторів подібних проектів не лякало, що вони, можливо, займаються не надто відповідними для воєнного часу речами. Як стверджує Джон Вайнгартнер, автор дослідження «Мистецтво як інструмент війни», активна, програмна і інституціоналізована державна підтримка мистецтв у Британії взагалі почалася лише під час Другої світової. Ближче до її кінця Кейнс став

працювати над тим, щоб перетворити «аварійний» проект підтримки мистецтв, яким по суті була СЕМА, на міцну і постійно діючу організацію — Мистецьку раду. Влітку 1945‑го він презентував нову структуру у програмі Бі-Бі-Сі. Перший бюджет Ради становив 235 тис. фунтів стерлінгів (близько 29 млн. за нинішніми цінами), і її діяльність вже не підлягала прямому контролю з боку уряду, оскільки Кейнс подбав про максимально можливе забезпечення творчої свободи — експерти і штатні співробітники цієї організації працювали «at arm’s length» (на відстані руки) від смаків і уподобань чиновників і політиків. «Мистецька творчість в усіх своїх аспектах і за самою своєю природою є індивідуальною і вільною, недисциплінованою, нерегламентованою і некерованою. Художник прямує туди, куди веде його порив духу. Хіба можна йому вказувати напрямок руху, коли він навіть сам його ще не знає», — говорив великий економіст. Першим значним проектом Мистецької ради стало відновлення роботи Королівської опери узимку 1946 р. Джон Мейнард Кейнс вважав, що це конче необхідно для підняття морального духу нації, культурного престижу країни. Нагадаємо, що багато міст і сіл Об’єднаного королівства тоді стояли в руїнах, а карткова система на продукти харчування була скасована лише 1948 р. Нині бюджет Мистецької ради перевищує 540 млн. фунтів стерлінгів (включно з доходами від Національної лотереї), її грантами користуються більше 1 000 організацій різного рівня по всій країні, а 79 % британців вважають, що культурі просто необхідна державна фінансова підтримка. Універсальних рецептів не буває, але чи знайдеться в Україні авторитетний економіст чи фінансист, здатний системно зайнятися проблемами культурного сектору, лобіювати його інтереси на найвищому рівні?

Франція. Міністр-романтик і системна розбудова культури

Емблема «Британського фестивалю» — першого загальнодержавного культурного проекту, підтриманого Мистецькою радою. 1951

14

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

1 червня 1958 р. прем’єр-міністром Франції стає Шарль де Голль. Країна на той момент була морально і фінансово виснажена втратою Індокитаю і чотирирічним військовим конфліктом в Алжирі. Здавалося б, проблеми культурної сфери — це останнє, про що мав думати де Голль. Попри те, він конче хоче бачити в своєму уряді Андре Мальро — відомого романіста, філософа, мистецтвознавця, учасника двох громадянських воєн і Руху опору — і вирішує доручити йому формування окремого міністерства у справах культури. До нової структури включають Генеральну дирекцію мистецтв і літератури, Дирекцію архівів і Дирекцію архітектури, які підпорядковувалися Міністерству освіти, та Національний центр кінематографії (підрозділ Міністерства торгівлі і промисловості). Перший бюджет Міністерства у справах культури був «зліплений» похапцем і майже повністю

тема складався з видатків на утримання національних музеїв, театрів, оркестрів, історичних пам’яток, проведення щорічних фестивалів. Кошти на нові ініціативи, як от популяризація модерного мистецтва чи підтримка молодих художників, були виділені мізерні і ледь перевищували асигнування на реставрацію фонтанів Версальського парку (272 тис. франків). Мальро прагнув, щоб кошторис його відомства становив 1 % держбюджету, однак навіть у 1969 р. він ледве перевищував 0,5 %. Втім міністру і його підлеглим вдалося дещо перегрупувати видатки, поступово зменшуючи асигнування на утримання національних музеїв, театрів, історичних пам’яток (з 58 % бюджету міністерства у 1960 до 52 % у 1970) і збільшуючи субсидіювання нових мистецьких ініціатив (з 9 % у 1960 до 16 % у 1970). Найбільш амбіційним проектом Андре Мальро стало створення мережі регіональних культурних центрів (Будинків культури), метою яких було знайомити громадськість зі зразками високої культури і водночас підтримувати артистичну молодь. Хоча міністр сам різко критикував масову кіно-, теле- і радіопродукцію, він подбав про те, щоб при Будинках культури були засновані кіноклуби, в яких демонструвалася б класика світового кіно. Обстоюючи у парламенті свою ідею, Мальро скористався ефектною «економічною» метафорою: вартість утримання кількох центрів дорівнювала вартості спорудження 25 км швидкісного шосе. І такі незначні у масштабах країни кошти, доводив він, повернуть Франції втрачені позиції лідера світової культури. Слід відзначити, що у перші роки роботи міністр стикнувся не тільки з фінансовими, але й з серйозними організаційними проблемами. Навіть у середовищі голлістів відомство Мальро називали «ministère farfelu» (міністерство диваків, фантазерів, перефразуючи назву одного з його ранніх романів), і тому більшість досвідчених бюрократів з Міністерства освіти відмовилась працювати в установі з непевним, як їм здавалося, майбутнім. На щастя для Мальро, у цей же час до Франції поверталося багато чиновників з африканських і азійських колоній. Так у першому складі міністерства опинилось 20 управлінців, які не мали ні освітянського, ні мистецького досвіду. Очевидно, це могло б шокувати українських блогерів від культури, але не Андре Мальро. Йому вдалося відкрити для французької культури кількох талановитих адміністраторів найвищого рівня, зокрема Еміля Б’язіні (колишнього колоніального службовця з Конго). Через багато років Б’язіні спробував напівжартома пояснити логіку, якою керувався Мальро: вони (колоніальні чиновники) «були навчені постійно боротися із самовпевненістю, прадідівськими звичаями, племінними ієрархіями, боязню нового, авторитетом ворожок — тобто усім тим, що й досі царює у багатьох містечках і районах Франції». Емілю Б’язіні міністр спочатку довірив посаду технічного радника, потім генерального інспектора, керівника управління

номера

Андре Мальро. Фото 1974 р.

театрами і, нарешті, відповідального за формування мережі Будинків культури. Водночас, як зауважує Герман Лебовіч, автор книжки «Ескорт Мони Лізи: Андре Мальро і оновлення французької культури», Мальро був жахливим адміністратором. На засіданнях кабінету міністрів він зазвичай нудився і малював, а загальні наради своїх підлеглих майже ніколи не скликав, воліючи говорити з кожним окремо. Розповідають, що одного разу, переглядаючи список об’єктів архітектурної спадщини, які потребували реставрації, він несподівано скасував усі зустрічі і подався до Реймса. Виявилось, що Мальро раптово захотілося ще раз побачити улюблену скульптуру на фасаді кафедрального собору.

Жертви стратегій, або управління культурою по‑українськи Вже більше 15 років Рада Європи фінансує проект оцінки культурної політики (і до великої міри стану культурної сфери взагалі) держав-членів. Дані, зібрані і проаналізовані національними і міжнародними експертами, систематизуються у вигляді ґрунтовних (до 100 сторінок тексту) звітів і публікуються на сайті culturalpolicies.net. Це величезний досвід кращих і гірших практик, ефективних і безрезультатних урядових рішень, орієнтирів для розвитку. У березні № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

15

тема номера 2007‑го було оприлюднено і Огляд культурної політики України (переклад його українською висить на сайті нашого Мінкульту). Попри свій обов’язок бути коректними і дотримуватися експертного «нейтралітету» в судженнях і оцінках, укладачі цього цікавого документу все ж дозволили собі кілька колючих зауважень, адресованих українському політикуму та культурній бюрократії. Наприклад, вони недвозначно натякнули на те, що влада досі розуміє культуру по‑радянськи — як «усе те, чим займається міністерство культури», що на всіх рівнях «за культуру відповідають усі і ніхто зокрема». Стиль управління Мінкульту характеризувався як «мікроменеджмент» за принципом «гасіння пожеж». Європейські експерти не оминули своєю увагою і надмірне захоплення українських інтелектуалів загальнофілософськими дискусіями щодо визначення культури та безплідною законотворчістю. «Не марнувати час на закони, які не можуть бути виконаними чи не будуть виконуватися», — радили вони. Натомість, українському Мінкульту рекомендували зосередитися на переформулюванні своїх повноважень і функцій таким чином, щоб працювати на створення «середовища для культури» у широкому її розумінні, а не на управління «культурою» у вузькому її тлумаченні (охорона пам’яток, національні музеї, театри, концертні зали, оркестри, навчальні заклади тощо). У багатьох країнах до сфери повноважень традиційних міністерств культури чи мистецтв тепер включають і суміжні сектори: спорт, медіа, туризм, творчі індустрії. У британському уряді, приміром, є позиція міністра культури, комунікацій і творчих індустрій. У Франції Міністерство культури визначає політику у мас-медіа та книговиданні з кінця 1970‑х рр. В Україні спробували розширити компетенцію Мінкульту за рахунок туристичної галузі, але це, на жаль, тривало недовго. Про вплив на теле- чи радіоконтент українським міністрам культури залишається тільки мріяти, однак майже кожен з них охоче піариться на цій темі, погрожуючи запровадити квоти чи, як нинішній міністр, повністю заборонити російські мілітарні серіали і продукцію, випущену після березня 2014‑го. Але чи під силу йому тягатися з потужним медіалобі в парламенті і уряді? Культура за означенням передбачає дещо вищий рівень толерантності, зваженості суджень, однак українські вищі посадовці у цій сфері страждають синдромом провінційних винахідників. Замість того, щоб скористатися напрацюваннями попередників, вони щоразу починають вигадувати нові стратегії, продукувати нові законопроекти. Десять років тому після громадських обговорень Верховна Рада затвердила «Концепцію державної політики в галузі культури на 2005–2007 роки». Викладені в ній пріоритетні завдання розвитку (перегляд чинного законодавства про культуру і ухвалення нових законів;

16

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

диверсифікування джерел фінансування культури та мистецтв; стимулювання інвестицій у культурні індустрії шляхом податкових пільг; заохочення філантропії шляхом податкових стимулів; створення публічних агентств «витягнутої руки» для розподілу урядових коштів на культуру; запровадження демократичних принципів громадського контролю та моніторингу фінансування культури; делегування місцевому самоврядуванню повноважень стосовно культурної політики з метою децентралізації та демонополізації державної системи управління культурою; приватизація чи передача неприбутковим організаціям державних закладів культури) актуальні й досі. Кожний наступний міністр і його адміністрація головну увагу приділяли першому пункту — тобто законотворчості. Радники і підлеглі Василя Вовкуна одразу заходилися розробляти закон про національний художній продукт (на одній з перших міністерських прес-конференцій журналістам роздали брошуру з довгою і претензійною назвою «Стратегії культури України. Філософія і менеджмент самоздійснення нації: Концепція інтегрованого стратегічного управління духовно-інформаційною сферою країни»). Оточення Михайла Кулиняка швиденько спродукувало «Закон про культуру», в якому той самий національний продукт уже називався вітчизняним, а епітет «національний» заховали в дужки. У довгому переліку дефініцій цього документа так і не знайшлося місця для культурних чи креативних індустрій, зате окремим підпунктом статті «Пріоритети державної політики у сфері культури» досі значиться «розширення культурної інфраструктури села». Так, у Законі про культуру прописано багато хороших і правильних речей (підтримка національного виробника, стимулювання благодійництва тощо), однак ці норми містилися і в «Основах законодавства про культуру», на зміну яким цей закон прийшов. В 2008–2009 рр. адміністрація В. Вовкуна підготувала новий законопроект про імпорт-експорт творів мистецтва та предметів антикваріату, який відповідав міжнародним стандартам у цій галузі і який на етапі обговорення підтримала навіть тодішня опозиція. Однак М. Кулиняк вирішив зібрати під одним титулом всі закони, що стосуються культурної спадщини. Обговорення і узгодження цього документа затягнулися, тому в Україні зараз діє фактично ще радянський режим вивезення і ввезення антикваріату. Зрозуміло, що в найближчі кілька років ні уряд, ні парламент цим питанням займатися не стануть. Не до того. З визначення пріоритетів розвитку фактично почало (і закінчило) свою діяльність і міністерство Є. Нищука. Було проведено чимало різнорівневих обговорень, консультацій, засідань експертних груп, і все це лише для того, щоб по суті переписати, подекуди розширивши, кілька головних позицій «Концепції» 2005 року чи повторити те, що зафіксовано

тема в законах про культуру, музейну справу, планах роботи міністерства. Ініціювання кожним новим міністром культури перегляду існуючих стратегій стало настільки звичним, що, коли В. Кириленко за перші два тижні роботи не зробив жодних гучних заяв, преса стривожилася. «А де ж ваша програма?» — запитали його журналісти одного відомого інтернет-видання. Міністр порадив їм почитати коаліційну угоду і програму уряду, де зокрема йдеться про розробку стратегії гуманітарної політики. Масштабно, чи не так? А може варто підняти хоча б усі чинні закони, стратегії, програми, рекомендації і взятися за втілення їх у життя, адаптуючи до нинішніх напіввоєнних умов? От, наприклад, В. Кириленко пообіцяв, що всі кошти на мистецькі проекти будуть розподілятися конкурсним шляхом. Згадаємо, що створення агентства, яке б проводило такі конкурси (на зразок британських мистецьких рад чи американських фондів), було передбачене ще в «Концепції державної політики в галузі культури» 10 років тому. Однак цей заклад так і не сформували, а бюджетні кошти розподіляють комісії, які затверджуються керівництвом Мінкульту. В Естонії ж фонд підтримки культури за моделлю американських фондів (endowment’ів) було створено ще в 1994‑му. Нині, окрім прибутків від основного капіталу, він отримує ще й гарантовані відрахування від казино, продажу тютюну й алкоголю. Бюджет фонду — 20 млн. євро, зовсім непогано для країни з населенням у 1,3 млн. Далі, міністр вимагає від національних музеїв результативності: певної кількості самостійно зароб­ лених коштів, високої відвідуваності тощо. При цьому посилається на західну практику. Однак провідні

номера

світові музеї мають по кілька програм безкоштовного відвідування, а значну частку свого бюджету отримують від корпоративних і приватних благодійників. (За даними Асоціації директорів художніх музеїв Північної Америки, пожертви забезпечують до 30 % бюджету.) У нас же закон про благодійництво так і не запрацював. Фіскальні органи України сприймають доброчинні пожертви виключно як форму ухиляння від податків чи приховану корупцію, і за нинішніх обставин вони навряд чи стануть думати інакше. * * * За 23 роки незалежності в Україні змінилося півтора десятка міністрів культури. Серед них було кілька акторів і режисерів різного ступеня обдарованості, естрадна співачка, дисидент-інтелектуал, кілька управлінців ще комсомольсько-комуністичного вишколу. Призначення майже кожного міністра, як і сама їхня діяльність, викликали масу запитань у громадськості. І ледь не всі вони декларували рішучі, «стратегічні» зміни політики. Нерідко це перетворювалося на самоціль, порівняно з якою «тактичні» і «практичні» завдання збереження національної спадщини, виробництва національного культурного продукту, підтримки творчих ініціатив професіоналів і аматорів тощо виглядали незначними і другорядними. Між тим, саме ці компоненти культурної сфери і є визначальними складниками національної ідеї і її трансляторами водночас. Функція ж держави, урядів — підтримувати життєздатність означених компонентів. Відтак, ідеологія і патріотизм у сфері культури — це передусім ефективний «оперативний» менеджмент, в основі якого лежать довіра і сприяння приватним і суспільним культурно-мистецьким ініціативам.

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

17

тема номера

«Потрібні зміни в системі управління культурою»

Тарас Возняк, культуролог, політолог, головний редактор і засновник незалежного культурологічного журналу «Ї» По суті зараз ми живемо в тому, що політологи називають Другою республікою, якщо вважати першою УНР зразка 1918 року. Це Українська Радянська Соціалістична Республіка, спадкоємицею якої і є сучасна Україна. За 23 роки органи і інструменти влади цієї Другої республіки так і не були реформовані. Тому нам потрібно переходити до зміни форми влади, реформи управління і культури в тому числі. Потрібно створити нову державу з новою культурною політикою. В такому випадку ми вже зможемо вирішувати питання культури, а не питання адміністрування культури. Якщо говорити про завдання, які мають стояти перед культурою, то насамперед треба з’ясувати, «що таке культура». Це інструмент пропагування чогось в умовах війни або побудови нової політичної нації? Чи це те, що додає якісь нові цінності до духовного світу не тільки українського, але й світового? Додає щось абсолютно унікальне, що з іншого боку надає сенсу нашому відрубному існуванню як якоїсь особ­ ливої спільноти.

18

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Свого часу ми дискутували з Борисом Акуніним у мене дома у Львові. А він, кинувши оком на корінці моєї бібліотеки, на всім нам знані ще з радянських часів семитомник Шекспіра, тридцятитомник Діккенса в російських перекладах, сказав: «Ви, українці, маєте пояснити світу, чим ви такі особливі, що маєте право на окреме існування. Тобто ви повинні видати якийсь культурний продукт, який покаже, чим ви є для світу». Звісно, в моїй бібліотеці є й книги українською, але проблему Акунін поставив дуже точно: ми повин­ ні стати для світу чимось, щось в нього принести. Так, формальні атрибути культурного життя є і у нас. Але якою мірою, скажімо, Львівська опера цікава світу? Що такого особливого вона дала останнім часом? Те саме запитання можна задати у кожній галузі культурного життя. Багато хто заперечить, що нас просто не знають. Цей фактор теж, звичайно, є, але ж і «незнання» почасти зумовлене низькою якістю вітчизняного продукту. Коли виникає дійсно серйозне культурне явище, як от українська Нова хвиля у живопису кінця 1980‑х — початку 1990‑х, то про нього у світі одразу дізнаються. І коли появляється якийсь унікальний голос, опери світу до нього відкриваються. Це не просто, однак відкриваються… Культурні реформи повинні починатися з інших платформ. Одною з таких платформ є система уявлень про культуру в голові президента, міністра, депутатів. Я не впевнений, що ці люди просто зараз готові щось сильно змінювати в культурній сфері. В цьому сенсі призначення нового міністра культури нічого кардинально не може змінити — він зв’язаний, йому дають коридор «отсєдава до сєдава». Звісно, можна спробувати призначити людину, яка хоч трішечки розуміється на культурі, людину, яка є не просто чиновником, що керує. Так, це може лише трохи покращити загальну картину, але не змінити ситуацію в цілому. Приміром, можна створити дорадчі ради, фінансувати певні проекти, переходити від системної підтримки, скажімо, бібліотекарства чи образотворчого мистецтва до підтримки конкретних продуктивних проектів, наприклад участі українських митців у міжнародних бієнале. Поки що подібні проекти переважно фінансуються окремими меценатами. Будь-яка бюрократична система незалежно від того чим вона займається — виловом риби чи культурою, головним своїм завданням бачить власне самозбереження. Значною мірою наші культурні інституції виродилися саме через це. Основним ділом для їх колективів часто стає не процес творення культурного продукту, а збереження посади директора. Це треба ламати.

тема

номера

«Україні необхідно зруйнувати образ темного неосвіченого хохла» Доктор філософських наук, професор, академік НАН України, директор Інституту філософії ім. Г. С. Сковороди Мирослав Попович про консолідацію українського суспільства завдяки культурному розвитку.

— Пане Мирославе, на що б ви хотіли звернути увагу тих, хто займається сьогодні розробкою та провадженням культурної політики?

— Ми переживаємо буремні часи, коли під натиском емоцій су­ спільство продукує дуже різні думки і настрої. Тому керівники наукової і культурної галузей мають бути особ­ливо уважними, щоб не купитися на політичну актуальність, а виходити виключно з якості мистецького продукту, підбирати той контент, що нестиме код нашого національного розвитку.

— Тобто культура та мистецтво залишаються тією платформою, на якій формуються суспільні цінності?

— Абсолютно вірно. Нам потрібно вирощувати в собі надію, трансформуючи її в мистецтво, виховувати не агресивну суспільну мораль — особливо в часи війни, а повертати людей до гуманістичних ідеалів. Найбільша небезпека, що чекає людство, — втрата критеріїв, які від­різ­няють добро від зла.

— Є така думка, що Україна програла інформаційну війну і це вплинуло на хід політичних подій. Якою має бути наша куль­ турно-інформаційна полі­т ика, щоб консолідувати суспільство?

— Це не ми програли інформаційну війну, це програш російської імперської ідеології. Наша мета — подавати світові правдиву інформацію, на порядок вищу в сенсі моралі аніж ті перекручені факти, якими оперує Росія. Але Україні

бракує спільної ідеї — тези, яку б прийняли всі, включно з опозиційними блоками, бракує певних положень, що окреслять рамки, за які не слід виходити. Потрібно прагнути ідейного консенсусу.

— Гуманітарна катастрофа на Донбасі спричинена недолугою гуманітарною політикою, що провадилася в країні за років незалежності. Які кроки має зробити культурний менеджмент, щоб змінити цю ситуацію перш за все в душах людей?

— Для вітчизняної культури дуже важливо подолати суспільний поділ на російськомовну і україномовну Україну. Для цього необхідно зруйнувати образ темного неосвіченого хохла, який не вміє вимовляти російські слова. За століття цей образ укорінився і належно виконав всю руйнівну функцію! Українці не знають

своєї культури, але українська музика та живопис, поезія та архітектура — це культурні явища, якими потрібно пишатися і які треба пропагувати.

— І ця пропаганда має бути і внутрішня, і зовнішня...

— Так. Сьогодні битва за споживача творів української культури набуває ознак ідейно-полі­ тич­н ої боротьби. Колись одна моя знайома сказала, що, можливо, пройдуть сотні років, перш ніж люди на Донбасі заговорять українською і почнуть сприймати українські тексти без агресії. Я не думаю, що все так далеко зайшло і достатньо буде кількох років правління чесних політиків демократичної України, щоб подолати цю кризу. Спілкувалася Ганна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

19

тема номера

«Культура — это тот фундамент, на котором только и может вырасти новая сильная Украина» О реформировании системы управления украинской культурой мы беседуем с бизнесменом, коллекционером и меценатом, одним из основателей Музея исторического культурного наследия «ПЛАТАР», соучредителем благотворительного фонда «ПЛАТАР. Памяти Сергея Платонова», членом Комитета Верховной Рады по вопросам культуры и духовности Сергеем Тарутой. Фото Сергея Стеценко

— Сергей Алексеевич, какой вы видите культурную политику государства, и какие функции культуры кажутся вам сегодня особенно важными?

— На наших глазах формируется новый культурный слой — интеллектуальный, креативный, способный продуцировать новые мысли и отстаивать новые ценности, ради которых нужно жить и бороться. В моём понимании культура — это то, что вселяет надежду, объединяет и учит прощать. А значит, и государственная культурная политика должна быть направлена на достижение этих целей, опираться на людей, которые видят в культуре созидательную силу и тот фундамент, на котором только и может вырасти по‑настоящему новая сильная Украина…

— Но как быть с тем, что у нас отсутствует механизм, позволяющий людям искусства влиять на культурную политику государства?

— Даже если художники, музыканты, литераторы или театральные режиссёры не принимают непосредственного учас­ тия в работе номенклатурного аппарата, они не могут не влиять на формирование общественного мнения. Более того, год назад именно люди искусства стали одними из самых активных участников революционных событий, своеобразным идеологическим центром борьбы за свободу и человеческое достоинство. Украинская интеллигенция даёт нам пример

20

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

тема

номера

идентификации человека как личности, как гражданина, имеющего определённую жизненную позицию. По сути, она и есть ядро, без которого невозможны ни справедливая судебная система, ни качественно новое образование, ни процветающая экономика…

— Люди культуры и искусства — это тот камертон, к которому важно прислушиваться…

— Не только прислушиваться. По этому камертону должны настраиваться все остальные инструменты власти. Но у нас стараются не замечать этого эталонного звука, и даже культурную политику умуд­ ряются проводить как‑то дистанционно от самих деятелей культуры. Чтобы изменить ситуацию к лучшему, в первую очередь необходимо научиться слушать и понимать друг друга. У нас же, наоборот, предпочитают действовать по принципу групповщины. Сейчас, например, обозначилась явная тенденция деления на «старых» и «молодых», из‑за чего возникает немало конфликтных ситуаций. Я согласен с тем, что именно молодые должны быть инициаторами и движущей силой тех изменений, которые необходимо проводить. Но неправильно думать, что опыт «старой команды» уже не пригодится, что лучше попросту отказаться и от этого опыта, и от этих людей, начав всё с чистого листа. На самом деле гораздо разумнее не изобретать колесо заново, а вдумчиво и беспристрастно проанализировать то, что делалось раньше, и только после этого без всякой «революционной» спешки решить, от чего стоит избавиться, а что лучше сохранить или вернуть в каком‑то ином качестве… Нужно наладить продуктивный диалог молодых с людьми старшего поколения, собрать разные мнения, чтобы понять, как сберечь всё ценное, что мы имеем, и как развить те тенденции, те ростки нового, которые появились в Украине вследствие сложных и болезненных процессов последних лет.

— В большинстве европейских стран финансированием культурной сферы и последующим распределением средств занимаются не только и не столько государство и лично министр культуры, сколько специальные фонды, экспертные советы и комитеты. Предпринимаются ли в Украи­ не шаги в сторону подобного реформирования?

— Министра культуры можно сравнить с менеджером крупной компании. Если он успешно справляется со своей ролью, то и дела идут хорошо. Но если топ-менеджер и высшее управленческое звено подобраны неправильно — может быть загублено всё. Культурному ведомству тоже нужен менеджер — лидер, человек, имеющий безупречную репутацию и авторитет, способный собрать вокруг себя сильную профессиональную команду. Пока что уровень знаний и навыков кадрового аппарата в Украине оставляет желать лучшего. Нам действительно нужно многому учиться, но уже сейчас разрабатывается ряд законов,

Фотография с выставки «Древняя Украина: золотые сокровища и забытые цивилизации», организованной в США при участии Музея исторического культурного наследия «ПЛАТАР» и благотворительного фонда «ПЛАТАР. Памяти Сергея Платонова»

которые приблизят Украину к той системе регулирования в области культуры, что принята во многих зарубежных странах.

— Решением каких вопросов занимается Комитет по вопросам культуры и духовности и как влияет его работа на культурные процессы в целом?

— Мы добиваемся того, чтобы культура стала свое­ образным драйвером в развитии страны, ведь без неё не могут произойти преобразования ни в какой другой сфере общественной, экономической или политической жизни. Для этого изучаем европейский опыт и стараемся адаптировать его к нашим реалиям. Сейчас, в частности, занимаемся подготовкой закона о финансировании культуры за счёт отчислений от игорного бизнеса. Эта модель практикуется в Британии, Франции, Польше и других странах. Лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы порок — в данном случае страсть к азартным играм — хотя бы отчасти обернулся добродетелью и помог воплотить в жизнь какие‑то значимые для страны культурные проекты. Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

21

тема номера

Культура без рук и ушей Известный художник, куратор и блогер Александр Ройтбурд о колониальном менталитете отечественного политикума, необходимости отказа от администрирования в культуре, протекционизме и своём отношении к новому министру.

— Как только в Украине назначают нового министра культуры, в среде интеллектуалов активизируются дискуссии о национальной культурной идентичности, функциях культуры, причинах её упадка и поиске путей выхода из кризисного состояния. Но министры то ли не слышат, то ли не хотят этого слышать. Что вы думаете по этому поводу?

— Главная проблема украинской культуры состоит в том, что большая часть политикума и общества понимает её роль, исходя из провинциальной, колониальной модели. Для них это сугубо развлекательная деятельность, да ещё и в местном фольклорном варианте, а не мощное средство цементирования национальной идеи. Проблема имеет глубокие исторические корни. Украина несколько веков являлась частью разных империй, и одарённые люди вынуждены были искать счастья в метрополиях. Этот закон работал и в советское время, хотя в немного изменённом виде: оставшиеся должны были быть послушными, дабы не попасть в число истреблённых либо «выдавленных» отсюда. При том, что империя была негативным явлением, провинция (колония) оказалась гораздо реакционнее и страшнее. Всё новое и свежее в искусстве поддерживалось скорее из Москвы. И если там «стригли ногти», то в Киеве — «рубили пальцы»… А сейчас к власти пришли люди, которые вообще не понимают, что такое культура. Это напоминает мне историю с фалашами — эфиопскими евреями, не подозревавшими, для чего нужны унитазы. Когда они переселились в Израиль, их долго приучали пользоваться этим приспособлением.

— Ну, это уж вы сгущаете краски…

— Да? Как‑то мы с другом попытались вспомнить, когда в Украине была последняя европейского уровня музейная выставка классической живописи. Если мне не изменяет память — ещё в советское время, когда в Одессе и Киеве показывали шедевры из собрания Арманда Хаммера. А когда в последний раз проходила музейная закупка произведений современных художников? В 1989‑м, за два года до обретения независимости. Как объяснить депутатам и министрам, что страна должна музеефицировать свою культуру? «А, это художники… Наверное, хотят развести нас на бабло», — думают они.

22

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Для януковиче-кучминских сортов номенклатуры мы вообще были непонятными людьми. А когда к власти приходят демократические силы, то они тянут с собой обязательную архаику. Если же ты им пытаешься возражать, то становишься «ворогом України». Сложный организм культуры включает и современное искусство, и классику, и массовое, и традиционное, но они привыкли жить без ушей или без рук — просто не понимают, что может быть иначе.

— И что делать?

— Ничего. Я несколько лет назад сказал, что если в музеях нет моих работ и работ моих ровесников, то это не наши проблемы, а проблемы украинской культуры. То же относится и к кино: если здесь не снимают фильмы, это не столько проблема режиссёра, сколько проблема страны. Возьмём, к примеру, корпус Университета имени Карпенко-Карого на Львовской площади. Сколько стоило достроить его в начале 1990‑х? Миллионов пятнадцать… Тогда денег не нашлось, а в результате мы не имеем профессиональной актёрской, режиссёрской школы. Все эти сэкономленные на культуре деньги вылились в то, что сегодня государство тратит средства на войну. Раз в два дня на разрушение страны по сути выбрасывают корпус Университета Карпенко-Карого. А если бы государство заполнило информационное пространство своим культурным продуктом, то у какого‑то Паши Губарева и мозг заполнился бы другим контентом. И не стали бы они поднимать российский флаг, если бы им сформатировали сознание, исходя из украинского видения истории и культуры. Таким образом, 15 миллионов долларов, сэкономленных на том корпусе, аукаются нам каждые два дня, да ещё с процентами. Это классическая иллюстрация того, к чему приводит непонимание роли культуры в современном мире. Нужно поставить возле тех руин табличку: «Этот корпус является памятником причинам войны на Донбассе».

— Возможно, теперь наши политики поум­ неют?

— Не похоже. Первый шаг товарища Кириленко на посту министра — семь билетов для бойцов АТО на оперу «Наталка Полтавка». Вот уровень его

тема мышления. Наша культура серьёзно больна, и витаминками или антидепрессантами ей не поможешь. Нужно оперативное вмешательство.

— Вы человек с именем и авторитетом. Вас цитируют журналисты, вы имеете возможность общаться с политиками… Неужели нельзя включить какие‑нибудь кулуарные методы воздействия?

— Да, я пишу в Фейсбуке то, что думаю. Но никто из власть имущих ещё не спросил меня, что я думаю о ситуации в украинской культуре. Что остаётся делать? Ходить на демонстрации или по кабинетам высоких инстанций со своей челобитной? Это идиотизм. Я высказываю своё мнение в медиа и работаю. Это моя ответственность.

— Существует ли механизм, при котором формирование и реализация культурной политики в стране может перейти в зону ответственности самих профессионалов в сфере культуры?

— Это элементарно. Нужно отказаться от администрирования культуры по сталинской модели и создать компактную бюрократию европейского типа, поддерживающую культуру и опирающуюся на экспертное сообщество. Вещи, казалось бы, очевидные, но комсомольское мышление в Украине почему‑то оказывается сильнее. Всё равно все «пацаны» должны быть свои и поддерживать нужно то, что нравится лично президенту, министру, мэру и т. д. Когда в Москве Марат Гельман боролся с проектами Лужкова и его начали обвинять в неприязни к мэру, он ответил примерно так: «Никакой личной неприязни. Врагом является не Лужков, а культурная машина. Я не думаю, что у мэра Берлина вкус лучше, чем у Лужкова, возможно, даже хуже, но там система такая, что вкусы власть имущих никак не отражаются ни на облике города, ни на культурной политике страны». А вкусы нашего нынешнего правительства очевидны.

— Верите ли вы в эффективность запретов и протекционистских мер в условиях глобального информационного пространства?

— Что касается политики и экономики, то здесь я, наверное, либерал. Но в культуре я сторонник жёсткой государственной протекционистской политики, учитывающей опыт утопического проекта «искусство в массы», а в чём‑то и просвещённого абсолютизма. Чистого либерализма в нашей культуре при её нынешнем состоянии быть не может. Все эти отмазки про войну вызывают смех. Я всегда

номера

напоминаю, как в 1919 году, когда вводилась карточная система, свирепствовала ЧК, наступали Деникин, Колчак и кто угодно, начались систематические закупки Институтом художественной культуры — ИНХУКом — работ Кандинского, Малевича, Шагала, Родченко. И это довольно просто объяснить, ведь тогда к власти в России пришла какая-никакая, а часть интеллигентской тусовки. Культурой заведовал интеллигент Луначарский. Пусть более утончённые деятели Серебряного века смеялись над его пафосностью, иногда переходящей в дурной вкус, но всё‑таки это был интеллигент. А я не вспомню, кого из последних руководителей Минкульта Украины можно назвать интеллигентом. Из всех их я бы выделил недолго продержавшегося Евгения Нищука. Поначалу он тоже вызывал у меня опасения. Актёр, причём скорее шоумен, нежели исполнитель глубоких психологических ролей первого плана, и вдруг возглавляет Министерство культуры. Были сомнения, сможет ли он понять весь спектр проблем? Оказалось, он понял главное: надо опираться на понимающих людей. Может быть, он и не знал, где сидит фазан, но он нашёл тех, которые знали. И начались подвижки. Был ряд вселивших надежду назначений, было собрано несколько вызвавших доверие экспертных групп, проводились встречи с людьми, которые реально делают культуру. И разговоры с ними велись дельные…

тема номера

А. Ройтбурд. Борщ. 2009. Х., м. 100 × 80 см

— Но ведь и прежде в министерстве формировали какие‑то общественные советы, приглашали экспертов…

— Всё это была показуха. Помню, при Оксане Билозир нас собрали для экспертного обсуждения участия в Биеннале, и дама, которая была её замом, музыкант по образованию, вдруг начала объяснять, почему нужно выбрать именно украинского номинанта, а не международный проект, предложенный «ПинчукАртЦентром». Меня это возмутило. Непрофессионал в сфере визуальных искусств навязывает мне, профессионалу, своё личное мнение! Для наглядности я ей объяснил, что эта ситуация похожа

24

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

на то, как если бы я, неспособный сыграть на фортепиано даже «Собачий вальс», стал бы рекомендовать ей участников международных конкурсов. А вот при Нищуке была попытка диалога и была попытка спросить у людей, которые делают культуру, какой эта культура должна быть. Правда, продолжалось это только полгода. Назначение Кириленко для меня означает начало нового депрессивного этапа в оценках перспектив. Я не говорю, что он исчадье ада, может, иногда и скажет и сделает что‑то хорошее, но в целом для меня он неприемлем. Беседовали Анна Шерман и Неля Михальчук

тема номера

Децентрализация плюс проектное финансирование О литовском опыте реформирования культурной сферы рассказывает атташе по вопросам культуры Посольства Литовской Республики в Украине Юргис Гедрис.

— В советское время в интеллигентской среде, которую принято было называть «прослойкой», ходил анекдот: «Что будет, если надстройка упадёт на базис? Прослойку раздавит»… В Украине за последний год произошло нечто похожее: вследствие конфликтной социально-по­л и­т и­ ческой ситуации «придавило» культуру. К сожалению, украинская власть так и не поняла, что причины этого трагического конфликта во многом лежат в сфере культурной политики, что всё это результат отсутствия цементирующего общество фактора, каковым и является культура. Хотелось бы знать, как обстоят дела с культурной политикой и системой управления культурой в Литве?

— До недавнего времени литовская культура тоже ощущала себя сиротой. И только в последние годы у нас стали осознавать, что культура — это важнейшее направление развития страны, потому что она объединяет всех. Раньше под культурой подразумевали исключительно что‑то «высокое» — музеи, театры, филармонии. Однако в первую очередь это

26

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

повседневная среда, в которой человек формируется и живёт. Одним из инструментов внедрения культурной политики, разумеется, являются деньги. Дискуссии о реформировании политики государства в области культуры и источниках её финансирования начались в Литве ещё в 1990–1992 гг. После восстановления независимости появилось множество общественных организаций, действующих в разных сферах культуры и искусства, которые также нуждались во внимании со стороны государства. Бюджет страны мог обеспечить лишь базовые нужды государственных учреждений культуры и выделять очень скромные средства на специальные программы и проекты (постановки спектаклей, концерты, выставки и пр.). Что же касается негосударственных организаций, то дополнительных средств на их поддержку не было. Рассматривались разные пути решения этой проб­л емы, изучался опыт Скандинавских стран, Британии и т. д. В 1998 году в Литве приняли закон о Фонде поддержки культуры, финансовым источником которого были акциз на продажу алкоголя и табака и налог на игорный бизнес. В странах Балтии первыми закон о Фонде поддержки культуры приняли эстонцы, потом мы и латыши. Сначала доля отчислений на культуру составляла 1 % от акциза на продажу алкоголя и табака (два года назад её увеличили до 3 %) плюс 10 % сбора от игорного бизнеса. Преимущество такого инструмента финансирования состоит в том, что культура всегда получает некую гарантированную сумму — даже если в стране кризис и власть решает урезать бюджетные расходы. Деньги Фонда идут исключительно на производство и распространение культурного продукта по принципу проектного конкурсного финансирования. Ещё один насущный вопрос был связан с администрированием средств Фонда, а также других бюджетных средств, предназначенных для реализации проектов и программ. За образец взяли скандинавскую модель, по которой финансирование разных областей культуры осуществляется через систему Arts Council. Это так называемый принцип протянутой руки, когда сами представители той или иной

тема области культуры — независимые эксперты — оценивают проекты и принимают решение о возможности их финансирования. Параллельно они проводят мониторинг и вносят предложения по формированию и изменению методов внед­ рения политики в определённых сферах культуры. Минкульт Литвы отвечает сейчас за проведение культурной политики и управление средствами, которые предназначены на содержание главных государственных институций — музеев, театров, библиотек. В Литве их довольно много — более 40. Из госбюджета деньги поступают на оплату коммунальных услуг этих учреждений и зарплату работникам. Собственно культурная деятельность ведётся за счёт самостоятельно заработанных средств либо через проекты, поддерживаемые упомянутым Фондом.

— Имеют ли государственные учреждения какие‑то преференции при рассмотрении их проектов в Фонде?

— Н и к а к и х п р ед п оч т е н и й для них не существует, они проходят конкурс на общих основаниях. Одними из главных критериев распределения средств Фонда являются художественная ценность и значимость проекта.

— Хорошо, а какие‑то приоритеты существуют: традиционная культура, классическое или современное искусство?

— Фонд охватывает все сфер ы и н а п р а в л е н и я к ул ь т у ры — и по факту, и по закону. Управление средствами Фонда осуществляет Совет по культуре — государственное агентство при Министерстве культуры Литвы. Само министерство определяет для Совета главные государственные приоритеты. Скажем, в нынешнем году в их число вошли культурное воспитание детей и молодёжи, вовлечение в культуру разных слоёв и социальных групп населения, культурное развитие регионов. Ведь если мы сегодня не воспитаем

номера

Ежегодная международная ярмарка современного искусства Art Vilnius — одно из мероприятий, финансируемых литовским Фондом поддержки культуры

потребителя, то завтра некому будет пользоваться культурным продуктом. Руководствуясь государственными приоритетами и консультируясь с различными общественными организациями (ассоциациями, творческими союзами), независимыми экспертами и Минкультом, Совет по культуре подробно расписывает сферы поддержки и их приоритеты, критерии поддержки и оценки, форму заявки, порядок представления проектов, а также порядок выделения средств и отчётности за их использование. Министр утверждает это своим указом. Требовать денег на какой‑то конкретный проект он не имеет права.

— То есть от личности министра, его вкусов и предпочтений распределение средств никак не зависит?

— В соответствии с установленными правилами все заявки рассматриваются независимыми экспертами, и уже на основании их выводов-рекомендаций Совет по культуре (11 членов) принимает окончательное решение о финансировании того или иного проекта. Тут ни министерство, ни министр никакого влияния не имеют.

— Насколько полно освещаются культурные события в информационном пространстве страны? Имеет ли возможность, скажем, телезритель следить по местным каналам за тем, что происходит в художественной жизни Литвы?

— Безусловно. Существует и особый фонд поддержки медиа, тоже проектный. Деньги из него по схожей схеме получают юридические лица, задействованные в сфере медиа — TV, радио, прессе — на специальные культурные и образовательные программы и проекты.

— Вероятно, вы уже составили представление о культурной ситуации в Украине? На что бы хотели обратить больше внимания?

— Я ещё не успел всё увидеть и узнать, но мне кажется, что в первую очередь следует активнее развивать контакты между самими творцами и культурными институциями наших стран в разных областях культуры и искусства. Только благодаря непосредственному общению и сотрудничеству могут родиться интересные проекты, и появится возможность делиться опытом… Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

27

тема номера

«Необходимо понимание роли культуры в современной ситуации» Осенью 2014 года группа независимых экспертов совместно со специалистами Минкульта создала платформу стратегических инициатив «Культура 2025», в рамках которой началось формулирование долгосрочной стратегии развития культурной отрасли Украины. О том, как продвинулась работа за последние месяцы, рассказывает член экспертной группы Юрий Рыбачук.

— Хотелось бы подробнее узнать о самом процессе культурного стратегирования.

— Этот процесс может проходить по‑разному. Например, «сверху вниз». То есть сели, набросали какой‑то документ, вынесли на общественное обсуждение, собрали мнения… Очень простой, но и наименее эффективный путь, которым в Украине пользуются уже на протяжении 20 лет. Утверждают, скажем, очередную концепцию культурного развития и практически сразу о ней забывают. Потому что чиновникам, с одной стороны, всё равно — выполняется она или нет, а, с другой стороны, сама среда эту концепцию не принимает.

— Очевидно, она не согласуется с требованиями сообщества?

— Совершенно верно. А ещё учитывая нынешний градус недоверия ко всему… Вы же понимаете, что любой документ, любая инициатива, любой шаг расцениваются сегодня очень критично. Однако существует и другой путь — не «сверху вниз», а «снизу вверх»: сначала выслушать максимум мнений людей, работающих в культурной сфере на «низовом» уровне, определить самые главные проблемы и, исходя из этих проблем, предлагать решения. Мы действуем именно так. В данном случае люди на местах видят, что не киевские чиновники изобретают что‑то для них, а они сами принимают участие в разработке стратегий, и что это их проблема транслируется наверх. Конечно, путь «снизу вверх» очень сложный и долгий. Даже в маленькой Эстонии стратегию разрабатывали три года. Ведь в процесс её обсуждения и формулирования должны быть вовлечены представители государственного и негосударственного секторов, специалисты Министерства культуры

28

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

как центрального органа исполнительной власти, отвечающего за эту сферу. Кроме того, мы подключаем к работе общественность разных регионов страны. Обсуждения, в частности, прошли в Киеве и семи областных центрах — Днепропетровске, Львове, Виннице, Харькове, Одессе, Запорожье, Черновцах.

— Как происходит обработка собранных мнений?

— Сначала формируется так называемое дерево проблем, потом определяется то, из чего они вырастают и каким образом могут быть разрешены. Ключевые проблемы уже обсуждаются на секторальных экспертных встречах. Такие дискуссии позволят сформулировать деревья целей и задач.

— Описанная вами модель стратегирования требует немалых затрат. Кто финансирует такую работу?

тема — На проведение региональных встреч у нас был грант. Он, к слову, давно закончился, но мы работаем дальше, поскольку чувствуем ответственность перед сотнями людей, которые нам поверили. Сама технология была разработана и опробована в странах Евросоюза, в системе Восточного партнёрства.

— Существуют ли какие‑то региональные различия во взглядах на пути развития культурной отрасли?

— В понимании системных проблем различий нет — все в одинаковой степени испытывают нехватку средств, сложности с оплатой коммунальных услуг и т. п. Однако в вопросах, зависящих от местного сообщества, проблематика отличается. Во Львове, например, обеспокоены превращением историчес­ кого центра в один сплошной общепит. В Запорожье в силу экономической специфики предлагают внедрять программы превращения промышленных объектов в арт-центры. И абсолютно все сходятся во мнении, что следует более эффективно использовать то, что уже существует. Решению многих из этих вопросов поможет децентрализация, но сначала надо увидеть проблему, осмыслить и озвучить её.

— Представим, что прошло три года, вы подготовили финальный документ. Что дальше?

— Итогом нашей работы должен стать не один, а два документа. Первый описательного характера — сама стратегия, второй — собственно план действий, где будет расписано, что нужно делать и кто за это будет отвечать. Но самое важное, чтобы эти документы были приняты как закон, то есть проведены через Верховную Раду. Есть надежда, что это будет сделано, ведь о принятии общей гуманитарной стратегии говорится в коалиционном соглашении. Имеется и соответствующее поручение президента.

— Но нет гарантий, что это будет именно ваша стратегия…

— Вы правы, ведь мы не выполняем официальный заказ Министерства культуры. Заказчиком выступает само общество.

— План действий, очевидно, будет включать разработку и принятие законов?

— Не только. С самого начала мы сосредоточили внимание на нескольких блоках и, соответственно, нескольких направлениях работы: законодательство, финансирование, инфраструктура, менеджмент и коммуникация. Был ещё блок под условным названием «разное», из которого теперь выделилось образование. Нужно отдавать себе отчёт в том, что, изменив одни законы, мы мало что поменяем в культуре. Например, все говорят о том, что необходим закон о меценатстве. Ну, примут его, и что: у нас появятся меценаты? Ведь желание быть меценатом зависит не только от наличия налоговых льгот. Это

номера

целая философия… Проблемы Украины — в несоблюдении законов, но для того, чтобы они соблюдались, люди должны понимать, что и зачем было принято. А самое главное — это необходимость понимания роли культуры в современной ситуации — среди чиновников, законодателей, бизнесменов, рядовых граждан… То же относится к закону о национальном культурном продукте, о котором много говорят, потому что название красивое. Но один закон не способен решить проблемы кинематографистов или, скажем, народных мастеров. Хотя не исключено, что и тем и другим поможет какая‑нибудь маленькая поправка в Бюджетном или Налоговом кодексе. Однако сначала её требуется найти. Для этого и нужны «замеры температуры по палате» и анализ нормативной базы.

— Основная беда культуры в нашей стране заключается в её отлучённости от информационного пространства. Как на центральных телеканалах отсутствуют новости культуры, точно так же, я думаю, их нет и на местном уровне. Культура получается изгоем в иерархии общественных ценностей, а отсюда и отношение к ней самих граждан. Ведь того, чего люди не видят в телевизоре, как бы не существует. А если культуры не существует для граждан, её нет и в приоритетах властей. Мне кажется, что в этом смысле культурная революция должна состоять в захвате информационного пространства. Для того, чтобы чиновник что‑то понял, ему об этом должны сказать из телевизора.

— Но для телевизора нужен отечественный культурный продукт — новые выставки, спектакли, книги, фестивали… Именно поэтому нам нужна стратегия. Мы ведь не ограничиваемся в ней только сферой компетенции Министерства культуры, понимая, что функции сейчас распределены не всегда логично. Издателями, к примеру, занимается Госкомтелерадио, а комплектованием библиотек — Министерство культуры. Стратегия как раз и должна продемонстрировать важность культуры на сегодняшнем этапе — и для Министерства финансов, и для Министерства экономики, которые прежде всегда «резали» все программы реформирования культуры.

— А начинался бы утренний сюжет новостей с рассказа о какой‑нибудь премьере в театре, глядишь, и министр финансов понял бы, что это тоже денег стоит.

— Да, сейчас мы все для него просители — про­ едающие, а не зарабатывающие. А что нужно делать, чтоб культура зарабатывала? Нужно что‑то менять. Важно только знать, что именно… Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

29

тема номера

Десоветизация должна начинаться с Минкульта О приоритетах национальной культурной политики, пересмотре функций Министерства культуры и важности государственной поддержки базовых культурных учреждений рассказывает кандидат философских наук парижского Университета им. Дени Дидро, стипендиат французского правительства по программе Министерства культуры и коммуникаций Франции «Культурные политики. Менеджмент международных культурных акций» Оксана Мельничук. людей, кумовством и коррупцией. Поскольку всё это напрямую задевает интересы творческого сообщества, не самого большого, но способного к активным ответным действиям, не удивлюсь, если именно проблемы культуры, а не социальные или экономические, станут ахиллесовой пятой нынешнего правительства.

— Как бы вы охарактеризовали то, что сейчас происходит в системе управления культурой, культурной политике страны в целом?

— Прежде всего, хочу указать на несоответствие стиля руководства отраслью уровню развития общества, которое ушло далеко вперёд и ожидает от власти прозрачности и публичности. Вот и нынешний кризис вызван тем, что управленческий аппарат не реформируется. Самый яркий тому пример — Министерство культуры с абсолютно кулуарным принятием решений, отсутствием консультаций с экспертной средой, назначением на должности своих

30

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

— Давайте попробуем отойти от вопроса формы, то есть механизмов управления, и обратиться к проблеме содержания культурной политики. На что, по вашему мнению, нужно обратить особое внимание правительству и гуманитарному вице-премьеру, какие первоочередные меры должны быть предприняты в нынешней ситуации?

— Тут важно уяснить, что мы подразумеваем под культурной политикой, какой смысл вкладываем в это словосочетание? Культурная политика — это система регуляции отношений в социокультурном пространстве Украины. А чтобы она соответствовала ожиданиям общества, ей не­об­хо­димо учитывать выдвигаемые самим обществом проблемы и запросы. То есть содержание культурной политики

неразрывно связано с формой, теми же механизмами прозрачности и публичности. Сегодня важнейшей задачей страны является консолидация украинского общества. Министерство культуры, со своей стороны, должно было бы предложить ряд национальных проектов. Такими проектами могли бы стать театральный фестиваль, конкурс киносценариев на темы из украинской истории. Причём отбор проектов целесообразно проводить на конкурсной основе. Любому министру культуры стоило бы инициировать диалог по поводу переоценки советского периода истории Украины. Дип­ ломатическое решение предусматривает дискуссии, поэтому сейчас особенно важно говорить. Когда у поляков спрашивают, как им удалось побороть постсоветские последствия в культуре, те отвечают, что очень много и долго говорили об этом. К слову, так же долго и много они обсуждали проблемные вопросы общей польско-украинской истории. Вспомните сериал «Рим» и представьте, что в Украине запускают нечто похожее, охватывающее период от князя Игоря до Владимира Мономаха. Вот что нужно делать, чтобы мягко,

тема

номера

красиво, убедительно передавать те месседжи, которые никакими лозунгами не донести…

— То есть культуре и искусству в современном обществе доверяют серьёзные терапевтичес­ кие функции?

— В Западной Европе популярно такое высказывание: «Чем больше денег вы тратите на культуру, тем меньше тратите на полицию». Культура — это своего рода регулятор общественного спокойствия. Я уже говорила, что интеллигенция очень остро чувствует проблемы страны. Она первой реагирует на социальную несправедливость и начинает подавать «сигнальные знаки», проявляющиеся в творчестве. И если у руля находятся люди грамотные, то рефлексии креативного класса становятся для них индикатором процессов, на которые надо адекватно реагировать.

— Есть ли среди украинских чиновников от культуры такие люди?

— Министерство культуры — единственное министерство, которое вообще не менялось за 25 лет существования независимой Украи­ ны. Там есть кадры, работавшие ещё при царе Горохе. Поэтому правильнее всего было бы просто закрыть его на ремонт и всё начать с белого листа. В том виде, в котором Минкульт существует сейчас, он не подлежит реформированию. Там нужно произвести полный перенабор кадров подобно тому, как поступают с департаментом ГАИ. Когда анализируют перспективы любого реформаторского решения, сразу же возникает воп­ рос: «Кто будет против реформы?». В данном случае против будут работники Министерства, потому что единственное, чем они занимались за последние 20 лет, — самосохранением. Никакого раз­вития за это время не происходило — у них даже бюджета на развитие не было. Это главная тормозящая сила реформы в культуре. С другой стороны, нужно понимать, что управлять культурой

Балет «Перекрёсток» на музыку Мирослава Скорика на сцене Национальной оперы Украины в исполнении «КИЕВ МОДЕРН-БАЛЕТА». Постановка Раду Поклитару; сценография Александра Друганова; продюсер Оксана Мельничук. Фото А. Друганова

невозможно: это объективная реальность, которая существует независимо от того, есть министерство или нет, ведётся культурная политика или не ведётся. Мы все живём в культурном поле, и можно только регулировать правила его возделывания, чтобы всем в нём жилось комфорт­ но. Это и есть главная задача министерства.

— Министр Кириленко время от времени декларирует свои намерения относительно новых правил поведения в культурном пространстве. Как вы их оцениваете?

— Достаточно критично. Совершенно безответственно звучит его заявление о том, что всё в культуре должно быть самоокупаемо. Это действительно королевская привилегия — финансировать театры и музеи, однако те страны, которые это понимают и тратят деньги на храмы искусств, на учреждения, которые не могут жить по рыночным законам, но которые должны определять стандарты вкуса, имеют высокоразвитую культуру.

— Это значит, что каждая страна, считающая себе

культурной, обязана поддерживать ряд институций, являющихся как бы хранителями базовых эстетических и мировоззренческих ценностей?

— Именно так. И если эти хранители будут идти на поводу у рынка, мы превратимся в Бродвей. Давайте будем строить рыночную экономику, а не рыночное общество. Нужно прос­ то посмотреть и сравнить, где в культуре базар, а где она является частью государственных приоритетов. Это же и есть то, что формирует нашу идентичность, что важно для существования страны. А когда министр культуры говорит, что памятники культурного наследия должны зарабатывать на своё содержание, это означает, что он ничего не смыслит в культурной политике и требует немедленной замены на такую личность, которая в первую очередь пользуется неоспоримым авторитетом в профессиональной среде, является пульсом этой среды и этой же средой предложена, а не назначена сверху в силу непонятных и непрозрачных коалиционных договорённостей. Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

31

тема номера

Про хронічні хвороби української музейної галузі та методи їх лікування розповідає Юрій Савчук, кандидат історичних наук, куратор великих міжнародних музейних проектів: «Гетьманські клейноди та особисті речі Богдана Хмельницького», «Україна — Швеція: на перехрестях історії (XVII–XVIII ст.)», «Реліквії старого Київського самоврядування», «Тисяча років української печатки». Юрій Савчук, заслужений працівник культури України, член ІCOM, старший науковий співробітник Інституту історії України НАН України

Музеї: час для рішучих дій Сьогодні, в умовах реформування країни, на порядку денному як ніколи гостро стоїть проблема розвитку музейної галузі. Пропоную сім вузлових блоків завдань, вирішення яких, на мій погляд, призведе до якісних змін в музейному бутті.

Модернізація За своєю місією музеї є головним суспільним інструментом збереження історико-культурного на­ дбан­ня. Саме це — пріоритетний напрямок їх статутної діяльності. На питання: «Яким чином забезпечити якісні зміни у цій справі?» відповідь одна — оцифруванням колекцій і створенням єдиної електронної бази Музейного фонду в масштабах країни. Сьогодні оцифрування та електронний облік експонатів здійснюються неефективно. Використовуються застарілі програми, здебільшого російського походження, іноді модифіковані вільним від зобов’язань вітчизняним ринком. Програми різних музеїв придатні лише для внутрішнього користування і технічно несумісні. Наслідком вирішення цього питання стануть зрушення в інших сферах діяльності музеїв. Серед них — інвентаризація фондів і осучаснення обліку, запобігання можливим зловживанням, ефективний захист колекцій, адже атрибутовані, інвентаризовані та оприлюднені пам’ятки менше піддаються злочинним зазіханням. Натомість у новітній історії України існує безліч прикладів, коли відсутність фотофіксації унеможливлювала результативний пошук викрадених експонатів. З цієї ж причини цілковито зруйнована співпраця з міжнародними інституціями щодо запобігання незаконному обігу культурних цінностей. За взірець єдиної музейної бази маємо взяти діючі в європейських країнах моделі. Наприклад, французький електронний каталог «Джоконда» або об’єднану музейну платформу, що існує у Швеції.

32

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Формування Національної електронної бази Музейного фонду України надасть імпульсу багатьом життєдайним процесам. Це крок до поглибленого вивчення колекцій вітчизняними та зарубіжними дослідниками, до зростання наукового потенціалу музейних кадрів, яким утруднено доступ до фондових зібрань. Відтак це призведе до активізації внутрішньої та міжнародної виставкової діяльності, широкої популяризації національної культурної спадщини в Україні та світі. Ще один аргумент на користь оцифрування та створення єдиної електронної бази даних — вивід на єдину орбіту музеїв різної форми власності і величини. Маленькі музеї — найбільш вразливі больові точки музейного тіла — неспроможні протистояти суміші музейних проблем сьогодення. Присутність у віртуальному просторі — це один (але не єдиний) із інструментів їхнього відродження і виживання. Створення такої Національної бази (пропонував би назвати її, наприклад, «Оранта») затратне і довготривале. Але на початковому етапі витрати мінімальні або взагалі відсутні і носять, здебільшого, організаційний характер: вироблення концепції, створення координаційного центру, правове забезпечення. Важливо розпочати цей рух вже зараз і забезпечити спадкоємність державної політики у майбутньому, бо саме послідовність, у тому числі в галузі культури, є голов­ ним засобом економії державних коштів.

Розбудова Музеї країни недарма вважають індикатором розвитку національної культури. Разом із освітою та наукою вони є носіями не тільки уявлень про минуле, але й проекцією в майбутнє. На теперішньому, незавершеному етапі «музейної революції», що була започаткована Президентом Віктором Ющенком і значною

тема мірою тими політичними силами, що перебувають сьогодні у владній коаліції, мусимо досягти чергового проміжного фінішу. Необхідно створити Національний музей України і тим увічнити українську культуру, історію та мову, забезпечити їхню духовну будучність. Зараз на це спроможна тільки перша особа держави. Лише політичній волі Президента під силу розрубати гордіїв вузол київського Арсеналу, перемогти спрут олігархічних, бюрократичних та політичних інтересів, спорудити головний храм української культури — Національний музей. Історичні будівлі Арсеналу мають слугувати українському народу, і черга до музейного комплексу має творитися не з призначених для вигулу дорогих авто, а з безкінечних черг рівного і вільного люду — паломників до пам’яток української культури. Неприпустима думка про вилучення чи об’єд­нан­ня колекцій з інших музеїв з метою формування зібрання Національного музею України. Основу його діяльності (зі збереженням назви) має скласти Національний музей історії Украї­ ни. На мій погляд, доцільно перевести головний історичний музей в Арсенал, а на Старокиївській горі, «откуда есть пошла земля руська», залишити його новостворену філію — Музей історії Київської Русі. До музейного комплексу історії Київської Русі мали б увійти відділи Десятинної церкви та нещодавно виявлені фрагменти старого Києва на Поштовій площі. Музеєфікація діянь засновника однієї з най­більших і наймогутніших держав феодальної Європи — найкращий спосіб увічнення історичної місії князя Володимира, яскраве свідчення нашої належності до європейського культурного кола. Цілковито погоджуюся з міністром культури України, що археологічне відкриття підземних споруд древнього Києва у 1 000-ну річницю з дня смерті великого київського князя Володимира є глибоко символічним. Ухвалення Президентом Петром Порошенком Указу «Про вшанування пам’яті князя

Київського Володимира Великого — творця середньовічної європейської держави Руси-України» чітко і недвозначно визначає вектор державної культурної політики. І цей вектор великою мірою пролягає у площині музейної сфери, а Музей історії Київської Русі мав би стати його вихідною точкою. Натомість, всупереч окресленій Президентом культурній політиці та власним публічним деклараціям, Мінкульт

номера

нищить цілісний музейний комплекс — виводить з державної власності та передає на баланс міста Музей історії Десятинної церкви зі штатом в 120 осіб. Це не тільки нелогічно, але й веде до неефективного використання державних коштів, адже відбувається дублювання всіх музейних служб (господарського відділу, технічних підрозділів і т. д.). Обидва музеї різної форми власності (державної та комунальної) розташовані на території, яка, № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

33

тема номера

Примноження фондів

згідно з Державним актом, перебуває в оперативному управлінні НМІУ. Це просто нонсенс! Опонуючи критикам висловлених ідей та пропозицій розбудови музеїв, наведу два приклади. На початку ХХ ст. Швеція, на той час одна з найбідніших країн Європи з невеликою чисельністю населення, збудувала величний красень-музей, назвавши його Nordiska museet — Музей Півночі. Невже через сто років наша держава з населенням у десять разів більшим не може перевершити бідну Швецію початку минулого сторіччя? Інший приклад. Два роки тому, до 400‑річчя утвердження династії Романових, у Москві відкрили філію Державного історичного музею «Палаты бояр Романовых». У короткий термін, виходячи з пріоритетних завдань державної культурної політики та імперської ідеології, були вирішені складні питання організації нового музею (у складі ГІМу, з його кадровим потенціалом, науковими, організаційними та фінансовими ресурсами, а не комунального музею міста) у самісінькому центрі російської столиці. Європейська середньовічна держава Володимира Великого — фундаментальний ідеологічний стрижень, що наскрізно пронизує історичну пам’ять та самосвідомість українського народу, основа історичної концепції України-Руси Михайла Грушевського та державного будівництва періоду національновизвольних змагань початку минулого сторіччя. Створення Музею історії Київської Русі на даному етапі якнайкраще відповідає ідеям і цінностям, які відстоював Майдан.

34

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Майже щодня новини приносять відомості про унікальні археологічні знахідки, сенсаційні наукові відкриття. Разом з тим, з прикрістю усвідомлюєш, що «поза кадром» залишається величезний пласт інформації про «чорну археологію». Розграбування археологічних пам’яток набуло загрозливого масштабу. З власного досвіду державної служби знаю, яка це складна і комплексна проблема, в тому числі пов’язана з роботою силових відомств. Але є в ній і чітко окреслена культурна складова. Виходом із цієї ситуації бачиться синхронний запуск двох взаємодоповнюючих процесів: легалізація існуючих археологічних колекцій і посилення боротьби з незаконним обігом культурних цінностей. Необхідно на законодавчому рівні визначити перехідний період для опису та інвентаризації приватних зібрань, дати можливість істинним любителям старовини, подвижникам та благодійникам музейної справи залучитися до творення музейного простору України нової якості. Після завершення обумовленого законодавством терміну музейна громадськість за широкої суспільної підтримки має перестати толерувати сумнівні приватні археологічні колекції, виступити проти їх публічного представлення у державних закладах. Легалізація приватних колекцій призведе до появи в особі збирачів старовини рівноправних партнерів державного сектору, зацікавлених у творенні цілісного полотна музейної вітчизняної культури. До речі, розробка та впровадження комп’ютерної програми (платформи) електронної бази Музейного фонду, який має державну і недержавну частини, мог­ли би відбуватися за фінансової участі колекціонерів. Приватні музеї вже стали органічною і не­від’єм­ ною складовою культурного простору України. Такі новонароджені бренди, як Одеський муніципальний музей приватних колекцій імені О. В. Блещунова, що виріс із приватної колекції Олександра Блещунова та одеських колекціонерів, Музей домашньої ікони пані Ольги Богомолець у Радомишлі є очевидними прикладами широкої перспективи приватних зібрань у майбутньому. Іншим джерелом поповнення музейних колекцій має стати розшук, реституція, а також надходження в Україну творів мистецтва, книг, документів тощо, переданих у дар із-за кордону. Збереження і повернення культурних цінностей української діаспори та втрачених під час війни — важливе питання порядку денного України. Його вирішення нижчою ланкою чиновників міністерства апріорі неможливе. Знищення Державної служби контролю за переміщенням культурних цінностей через державний кордон України — стратегічна помилка державного будівництва. Будь-які виправдання економією коштів, скороченням і реформуванням державного апарату — лукавство. З часу заснування попередниці

тема

номера

Служби — Національної комісії з питань повернення в Україну культурних цінностей у 1992 р. — штат не перевищував 14 осіб (порівняйте зі згаданим вище штатом неіснуючого багато років музею Десятинної церкви). Є нагальна потреба відновлення цієї державної функції. Можливо, у статусі Національної комісії при Кабінеті міністрів, як це було у непрості 1990‑і рр.

Реставрація Відновлення і порятунок експонатів — червона нитка в діяльності кожного музею. Багаторічні проблеми з приміщеннями, технічним розвитком, матеріалами знекровлюють реставраційну сферу, змушують її існувати на межі або навіть за гранню виживання. Національний науково-дослідний реставраційний центр України має бути не бідним орендарем у київському Арсеналі, а разом з майбутнім Національним музеєм його повноправним співвласником. У Музейному фонді країни зберігаються десятки тисяч безцінних експонатів, що потребують термінової реставрації. І відповідальність за їх спасіння несуть не тільки керівники музейних закладів, а й державного мислення чиновники.

Експозиційна та виставкова діяльність Компонентом сталого розвитку музею є експозиція. Її перебудова має бути забезпечена потужною концентрацією матеріальних ресурсів і великою мірою зумовлена технічним і технологічним прогресом. Але перш за все оновлення стаціонарної експозиції пов’язане з революційними перетвореннями у наукових концепціях. Ось чому надзвичайно важливо, наприклад, для історичних музеїв тримати руку на пульсі розвитку історичної науки, відстежувати та імплементувати найважливіші її «меседжі». Нехай формальна і не завжди об’єктивна, та все ж ознака наукового потенціалу музею — кількість кандидатів і докторів наук у його штаті. Це важливий місток між науковими здобутками та їх впровадженням у практичну просвітницьку та експозиційну роботу. Тільки на ґрунті нових знань може відбутися фахове представлення України суб’єктом європейської і світової історії. Ще більш важливо поєднати наукові і музейні інтереси на посадах керівників музеїв. Виставкова діяльність — показник життєвого тонусу музею. Це рух думок, ідей, навиків, коштів і забезпечення мобільності консервативного музейного ресурсу. Тимчасові експозиції відкривають простір для творчих та технічних експериментів, які передбачають залучення новітніх інформаційних технологій та інтерактивність у представленні музейних скарбів. Вище вже йшлося про важливість популяризації історії та культури за межами України, в тому числі музейними засобами. Виставки за кордоном — апробований і ефективний інструмент зовнішньої

політики держави, її культурний та етнічний маркер на цивілізаційній мапі світу. Однак окрім виставкового експорту, існує, так би мовити, музейний імпорт — проведення міжнародних виставок в Украї­ ні. Але їх організація, особливо з великою кількістю країн-учасників, спричиняє масштабні проблеми: від розбіжностей законодавчої бази, дорожнечі та складності транспортування і страхування до модернізації вітринного господарства. Втім без таких подій життя та виконання музеями своєї головної місії — реконструкції вітчизняної історії та культури у європейському контексті — уявити неможливо. Адже величезна кількість українських титульних пам’яток перебуває у колекціях музеїв світу і без них відтворення історичного полотна буде неповним. Бонусом таких виставок є короткий курс навчання музейного персоналу, наукове і фахове зростання. Символічно, що в ході підготовки кількох міжнародних проектів вдалося атрибутувати невідомі раніше і дуже важливі для розуміння української історії експонати з провідних музеїв світу — Національного музею у Кракові, Військового музею у Стокгольмі та Військово-історичного музею артилерії, інженерних військ та військ зв’язку у Санкт-Петербурзі. Великий плюс організації міжнародних виставок — англомовні каталоги — справжні трампліни для музейного та наукового росту. Виставкова діяльність потребує акумуляції великих коштів. Для організації міжнародних виставок в Україні точкою відліку є сума не менша 100 000 в іноземній валюті. Загалом бюджети європейських № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

35

тема номера

виставок сягають від кількасот тисяч до кількох мільйонів доларів. Пошук коштів — природний стан культурного життя в усьому світі. Цій темі присвячений наступний блок.

Фінансова свобода і залучення небюджетних коштів Стара як світ хронічна хвороба українських музеїв, що легко лікується терапевтичними та дис­цип­ лі­нарно-профілактичними методами, — «сіамська» проб­лема браку коштів та їх ефективного використання. Останнє проявляється у диспропорціях штатного розпису, нерозвиненості навиків маркетингу, менеджерських «проколах»… Справжня фінансова несвобода та господарські пута, які віджили себе історично, — заборона вільного використання спецкоштів. Таке табу у зародку цілковито нівелює систему матеріальних стимулів у роботі, душить господарську ініціативу, виводить із зони персональної відповідальності за відсутність економічного розвитку керівництво закладу. Це перший реформаторський крок, який необхідно здійснити на законодавчому рівні. Без нього марно закликати до активізації господарської діяльності музеїв. Імовірно саме це мав на увазі міністр культури В’ячеслав Кириленко, виголошуючи ідею самоокупності музеїв. Хоча вона, за окремими винятками, взагалі неможлива і антагоністична самій філософії музею. Підтвердженням цьому є розповсюджена у світі практика

36

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

відмови від оплати вхідних квитків або ж її мінімізації. Очевидно необхідно вести мову про диверсифікацію джерел наповнення музейних бюджетів, в тому числі за рахунок розширення поля господарської активності музеїв та сервісного обслуговування. Ще більш радикальною нормою має стати комбіноване (з різних джерел) фінансування діяльності музеїв. Це невідворотно. Ми можемо і маємо вести дискусії щодо пропорції таких джерел, але повного державного забезпечення музеїв вже не буде ніколи, а, по правді кажучи, у міжнародній практиці його і не було. Бюджет виставки «Україна — Швеція» (2008), який вперше у виставковій діяльності в Украї­ ні перевершив мільйонну позначку, формувався з трьох приблизно рівних частин: гранту шведського банку, долі Міністерства культури та власне музейних коштів. Ця ж виставка в Українському музеї у Нью-Йорку профінансована виключно на пожертви місцевої громади. Порядок цифр вимірювався сот­ нями тисяч доларів. Головні уроки організації цієї виставки полягають у наступному: передусім треба мати суперідею, яка б захопила громаду, а бажання жертводавців на проект мають бути підкріплені законодавчою базою про меценатство. Різновидом останнього є спонсорство, що передбачає ефективне використання коштів та інструментів реклами. Наведу тільки один факт: завдяки спільним діям з американ­ ським куратором виставки професором Ярославом Лешко та фахово спланованій рекламній кампанії, перевезення за океан компанією «Аеросвіт» великого і цінного виставкового вантажу обійшлося у 800 до­ ларів — вартість перельоту для одного пасажира. Суто фінансова тема приватних інвестицій у музейну діяльність має свою підводну частину айсберга. Йдеться про довіру до керівництва закладу, його культурне та історичне позиціонування, авторитет директора. Вкладаючи в проект значні особисті кошти, люди вивчають всі можливі ризики. Чи можна собі уявити співпрацю відомих бізнесменів, меценатів, іноземних благодійників з музеями, про які щохвилини в Інтернет зливається потік скандальної інформації? Якщо ми торкнулися перспектив фінансових зрушень, то маємо говорити і про наступні щаблі фінансової свободи — володіння музеями власністю за кордоном. Російський Ермітаж відкриває час від часу невеличкі філії у Європі (з метою наукового стажування співробітників, проведення невеличких виставок та ін.). У Європі та світі є ціла низка культурних інституцій, що перебувають у власності української громади за кордоном, і які, за бажанням останньої, могли б бути передані у власність України, ставши центрами промоції української культури, зокрема музейної. На початку 2000‑х рр. у цьому напрямі були навіть зроблені певні кроки — видано Розпорядження Кабінету Міністрів України, згідно з яким держава виділяла 40 000 доларів на юридичне оформлення документів, що засвідчували право власності

тема

номера

України на дві будівлі у французькому Сарселі — місті, де під егідою Наукового Товариства ім. Шевченка у Європі написана «Енциклопедія українознавства».

Кадрова політика Є всі підстави говорити про кризу кадрової політики у музейній галузі країни. Єдиний спосіб зупинити процес подальшого затягування кадрових вузлів — реформа трудових взаємовідносин. Вона має розпочатися з призначення керівника музею на конкурсній основі, а на другому етапі — торкнутися кожного музейника, аж до рядового працівника, який буде зобов’язаний перейти на контракт. У першу чергу все це стосується музеїв, що мають національний статус. Окремим законом, ухваленим у парламенті (ця норма запроваджена для багатьох провідних музеїв світу), може бути прописана процедура призначення на посаду та звільнення директора Національного музею України, який у майбутньому розташовувався б в Арсеналі. Зміни мали б торкнутися і роботи профільного підрозділу Міні­ стерства культури — відділу музеїв. Міністерство досі продовжує продукувати безкінечні звіти та плани «на вчора», формальні і завжди термінові доручення, які мало впливають на реальне життя, далекі від формування стратегії музейного будівництва та концепцій його розвитку. Спільним знаменником кадрових перетворень мають стати терміни перебування на посаді та вікова межа. Наприклад, перебування директора на посаді могло б бути обмежене двома або трьома термінами, а граничний вік не перевищувати 70 років. При цьому слід обов’язково запровадити перехідний період — повідомити заздалегідь про впровадження такої норми, з максимальною повагою забезпечити ротацію людей, які стали легендами музейного життя. Приклади кадрової спадкоємності та ефективного використання

досвіду попереднього директора дають європейські країни. Скажімо, у Швеції після закінчення контракту і виходу на пенсію колишній керівник музею має право двічі клопотатися про продовження (кожного разу на рік) контракту. Кілька років тому був свідком, як після виходу на пенсію продовжував трудитися колишній директор Військового музею у Стокгольмі Юган Енґстрем. Його затребуваність для музею полягала в успішному завершенні шведсько-українського проекту щодо вивчення Державної колекції трофеїв Швеції, свого часу ним ініційованого. Але найбільше вразило те, що для комфортної роботи за колишнім директором було збережено його кабінет. В Україні про таке можуть тільки мріяти. Для переліку національних музеїв, де в останні роки розгорталися справжні кадрові баталії, вже не вистачає пальців однієї руки: ПереяславХмельницький історико-куль­тур­ ний заповідник, Національний художній музей, Національний Києво-Печерський історикокуль­т ур­н ий заповідник, Шев-

ченківський національний заповідник, Національний музей народної архітектури та побуту України, Національний заповідник «Софія Київська», Національний музей історії України. Звільнення багаторічного керівника останнього — С. М. Чайковського — у такий спосіб, як це було зроблено, можна розцінювати тільки як брутальний ляпас усій музейній спільноті. Не хочу ображати колишніх і нинішніх колег і робити виснов­ ки з повідомлень з Інтернету, але можу висловити тверде переконання: і в учасників, і у спостерігачів цих кадрових конфліктів немає впевненості у справедливості міністерських арбітрів. Регулярність кадрових суперечок та зростання їхньої кількості об’єктивно свідчать про те, що довіра до міністерства і його кадрової (мовлю про музейну) політики на дні Маріанської западини. Загалом питання довіри бачиться викликом сьогодення для України. І навіть більше — умовою і запорукою не тільки здійснення перетворень та оновлення, а й самого існування країни. № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

37

тема номера Леся Ганжа

Как выживают музеи Донецка Культурная жизнь в Донецке ключом не бьёт, но сказать, что её нет, было бы неправдой. Работают музеи. Оперный и музыкально-драматический театры. Кинотеатры. Филармония. Устраиваются выставки… Спектакли идут только по субботам и воскресеньям, и не по вечерам, а в 14:00 — чтобы люди успели разъехаться по домам до темноты. В филармонии проходят концерты с названием «Музыка для мобильных телефонов». В Опере ставят спектакли, декорации которых уцелели после того, как в складские помещения театра попали снаряды. В кинотеатрах показывают «50 оттенков серого». На украинском языке, который в «ДНР» второй государственный. Зарплату работникам культуры, пусть нерегулярно, но платит «ДНР». Украина ни денег, ни распоряжений не даёт. Музеи фактически оказались без помощи государства, без средств к существованию, без поддержки со стороны ведомств, которые долгие годы «руководили» их деятельностью. На примере объектов культурной сферы очевидно всё бессилие украинской государственной машины, которая не смогла предложить ни единого варианта решения проблем, связанных с чрезвычайной ситуацией. Выживание музеев стало делом самих музейщиков, которые собственными силами спасали коллекции и ходили на работу под обстрелами.

38

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Донецкий областной краеведческий музей У Донецкого краеведческого музея — того самого, что серьёзно пострадал в августе 2014‑го и где разбомблён зал панорам, четыре филиала. Три из них находятся на украинской территории. Звоню в музей-усадьбу Сергея Прокофьева — в село Красное Красноармейского района. Фактически это Украина, но за зарплатой коллектив музея ездит в Донецк, где получает её от «ДНР». «Формально нас никто не увольнял, просто в июле Украина перестала нам платить», — рассказывает директор музея Ольга Пузик. Сотрудники не жалуются, понимают: «время такое». Радуются, что их не бомбили. Говорят, что посетителей принимают, как и прежде. Ситуацию по выплатам подтверждает исполняющая обязанности замдиректора Донецкого областного краеведческого музея Татьяна Койнаш: «Последние деньги от Украины получили в июле, от „ДНР“ было три зарплаты — за сентябрь, октябрь и ноябрь. Что дальше и когда следующая выплата неизвестно».

тема По словам Татьяны Павловны, вопрос об эвакуации музея даже не стоял. Приезжал замминистра культуры с вопросом «что делать?», однако ни транспорта, на котором можно было бы вывезти коллекцию, ни дельного совета не дал. «У нас в зале природы стоит скелет мамонта — второй по величине на Украине. Как мы его разберём? На что погрузим? Куда повезём? Он у нас под бомбёжками всю зиму и простоял, на своём хребте весь музей держит…» Жизнь Донецкого краеведческого разделилась на «до» и «после» 14 августа. До этого дня он работал в обычном режиме, принимал посетителей. В августе пережил четыре тяжелейших обстрела. Первое время после обстрелов музейщики занимались только разбором завалов. Экспонаты решили срочно перенести в фондохранилище. На помощь музею пришли волонтёры — жители города. Ежедневно до 60 человек. Вместе с ними сотрудники ремонтировали кровлю, которая была, как решето. Из 400 окон целыми остались 20. «Это был очень страшный период: надвигалась зима, окон нет, только с четвёртого или пятого раза запустили отопительную систему, все скелеты пришлось укутать… Ну, вроде, зиму пережили», — с облегчением вздыхает Татьяна Койнаш. В городе весна, солнце и перемирие — с неделю не стреляют, взрывы слышны лишь в ра­ йо­не аэропорта, и то, говорят, будто это работы по разминированию. Во время обстрелов пострадали хрупкие вещи — фарфор, фаянс. Татьяна Павловна рассказала, что помощь в восстановлении предметов предложили Дубненский археологокраеведческий музей, Москва и российское общество «Наследие», а вот от украинских коллег предложений не поступало. О взаимоотношениях с властью говорит, как и многие люди в Донецке, сдержанно: «Власть она и есть власть… Ставит задачи — мы выполняем. Главная задача у нас никогда не менялась: сохранение музейных ценностей. Меняются разве что условия, в которых мы её выполняем». В минкульте «ДНР» прорабатывается вопрос о выделении музею другого здания в историческом центре Донецка. Скорее всего, он пере­едет в дом бывшей Братской школы постройки 1914 года. В самой коллекции появились новые экспонаты, прибывшие из‑под Макеевки, Иловайска, Харцызска («Всё, что там собрали на поле боя, мы выставили в музее»), а также плакаты и панно из‑под Донецкой ОГА. «Сейчас мы готовим выставку, посвящённую годовщине событий…» — говорит Татьяна Павловна. Каких событий — не уточняет. Здесь никто не уточняет…

номера

Новые экспонаты Донецкого областного краеведческого музея № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

39

тема номера

Донецкий областной художественный музей «Когда рядом с музеем весной взорвалась машина, и мы поняли, что начинается настоящая вой­ на, то первым делом спрятали коллекцию. У нас более 15 тысяч экспонатов — и европейское искусство, и украинское, и русское, и античные предметы…» — рассказывает замдиректора по научной работе Марина Третьякова. Весной в музей приезжали представители Министерства культуры Украины. Вопрос об эвакуации, по словам сотрудников, не поднимался. Министерство советовало им «держаться», и они держались… Музейщики считают, что Украина официально отказалась от них 1 сентября. Три раза они получили зарплату от «ДНР», однажды обратились с письмом о помощи в Фонд Ахметова. Единственный раз им привезли гуманитарную помощь. «А ещё наши друзья из Украины присылали посылки, — добавляет Татьяна Третьякова. — Там и моющие средства были, и даже пакетики с изюмом». Посетители в музей ходят. Несмотря на то, что постоянной экспозиции там нет. В залах проводятся выставки, и каждый день — видеолекторий, рассказывающий о музейной коллекции. В этом году Донецкому областному художественному музею исполнилось 75 лет. Юбилей. Думали отметить… Но пока готовят выставку из запасников к 70‑летию Победы. Благо, произведений на военную тематику там достаточно. В основном соцреалистических. Есть и новые поступления — в это тревожное время музею много дарят. Например, на последней фондовой комиссии музей принял коллекцию

40

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

петербургского графика Владимира Шистко, мастера офорта. Его родственники передали в дар ранние произведения художника. «Некоторые фирмы и художники, уезжающие из города, просили „приютить“ их коллекции. Мы вынуждены были отказать — и свои фонды едва разместили, — рассказывает Марина Третьякова. Вспоминает, как и рабочие, и реставраторы, и искусствоведы, и бабушки-смотрительницы занимались укрытием экспонатов. — Постоянный гул и рёв, а люди ехали на работу, добираясь подчас из очень опасных районов. Но музей никто не бросил…»

— У нас очень хороший музей, — будто уговаривает меня Марина Владиславовна. — Главное напишите, что он сохранён, работает. И коллектив наш сохранён… После паузы продолжает: «Вой снарядов — это ужасно. Можно было, теоретически, уехать в Киев. Я даже думаю, что смогла бы устроиться в какой‑то музей — всё‑таки меня знают, столько лет проработала… Но музейной зарплаты вряд ли хватило бы даже на жильё…»

Художественно-выставочный центр «Арт-Донбасс» В марте, когда я была в Донецке, в «Арт-Дон­ бассе» проходила выставка «Музыка в красках». В целом, с октября по март там состоялось девять крупных выставок. На одной из них, посвящённой 90‑летию Краеведческого музея, было представлено 900 (!) экспонатов. Григорий Тышкевич, народный художник Украины один из участников «музыкальной» выставки.

тема В экспозиции — три его работы. «Я отношусь к категории „детей войны“, а сейчас мы стали „дедами войны“», — рассуждает Григорий Антонович. Он сравнивает искусство с травой, способной пробиться сквозь асфальт. И говорит, что неправда, будто музы молчат, когда говорят пушки. Он молчать не может. Правда, из‑за того, что краски подорожали и холст заканчивается, сейчас меньше пишет картины, а больше — стихи: «Только как рассказать внукам — кто воюет, зачем и за что…»

— А вы слыхали, как Ляшко говорил, что нас надо в крови утопить? А «Правый сектор» заявляет: «Нет, мы не фашисты, мы хуже фашистов». Вы такого не слыхали? Кто отдаёт такие приказы — стрелять в свой народ? Мы же на Киев не наступаем, а тут колошматят целенаправленно…

— Это не забывается. Ломается психика, всё ломается… Когда тебя просто ни за что уничтожают, — говорит Екатерина Калиниченко, директор «Арт-Донбасса». С «начала событий», как принято выражаться в Донецке, Центр не работал только один месяц — август, когда в городе невозможно было находиться из‑за обстрелов.

номера

Вход в Художественно-выставочный центр «Арт-Донбасс»

Зарплату в «Арт-Донбассе» получали, как и в других музеях: до июля — от Украины, за сентябрь, октябрь, ноябрь — от «ДНР». Суммы более чем скромные — 1 500 гривен, а вот денег на содержание Центра вовсе нет. По словам директора, не на что купить даже лампы: «В декабре одна лампа стоила 35 гривен,

сегодня — не меньше 85. А их нам нужно 273!» Однако Центр продолжает работать, и 9 апреля здесь открылась новая выставка — «Пасхальная радость», подготовленная совместно с Донецким краеведческим музеем. Фото автора

Народный художник Украины Григорий Тышкевич

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

41

тема номера

«Ми програли війну в інформаційному полі, бо забули на неї з’явитися» Про те, чому культурний менеджмент не виконує репрезентативної функції України в світі, як змінити імідж нашої держави та які механізми здатні забезпечити підготовку якісного культурного продукту, ми говоримо з літературознавцем, генеральним директором Національного музею Тараса Шевченка Дмитром Стусом. можлива оптимізація, за рахунок чого ми можемо модернізуватись. Передусім змін потребує сама система. І починати, беззаперечно, слід зі встановлення правил гри і законодавчої бази. Держава нарешті мусить визначитися, куди підуть інвестиції — у війну, тюрми чи культуру.

— Культурним менеджментом в Україні ніхто з топ-менеджерів не займався тому, що всі 23 роки незалежності держава не виявляла зацікавленості в розвитку культурних технологій та культурної індустрії, а фінансувала лише заклади і творчі колективи. Будь-який добрий менеджер розумів це і йшов у бізнес. Відтак культурний менеджмент — беззаперечний аутсайдер в нашій країні. Це нормально, і це свідома чи несвідома державна політика. Так закроєна була держава. Нічого дивного. Що з цим робити? Хороше запитання. Я думаю, що починати треба з того, що людей, які займаються менеджментом культури, треба вчити. Умовно кажучи, йти в Польський інститут, у Французький культурний центр, в інші іноземні культурні центри. Їхати за кордон і дивитись: за рахунок чого

42

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

— Чи правомірно взагалі поєднувати культуру і менеджмент?

— Звичайно, правомірно. В Україні маємо досить розвинений ринок торгівлі антикваріатом. І, відповідно, є люди, які цим займаються, які формують це поле. Але у нас поки не може бути літературного менеджера. Бо авторам, особливо молодим, жоден видавець не буде платити гонорари, оскільки в них фінансово невигідно інвестувати. Але якщо держава хоче, щоб література у нас таки розвивалась, то мусить створити систему премій. І то не по 500 гривень, а хоча б по 5 000 доларів, щоб на ці кошти молодий автор міг півроку-рік фахово займатися обраною справою. Така ж ситуація з українським кіно. Ми знімаємо сьогодні значно менше, аніж Киргизія. А тому дуже часто людина — режисер, оператор тощо — змушена міняти громадянство, аби залишитись у професії. Бо у нас для них ніхто не створив умов. Вони не знають, як зі своїм вмінням, своєю ідеєю пройти від задуму до реалізації. Держава просто зобов’язана сформувати такі умови, бо інакше більшість талантів буде реалізовуватись в іншому національному і культурному просторі. Там, де існує менше перепон для творчої самореалізації.

— Як налагодити комунікацію між мистецькими та культурними установами в середині системи?

тема

номера

Художній проект П. Бевзи та М. Журавля «Ми просто йшли...» в оновленому Національному музеї Тараса Шевченка. Червень–липень 2014 р. Фото Д. Краснова

— Комунікації між різними сферами культури нема. Чому? Українські політики всі роки фінансували і ставилися до культури за залишковим принципом. Кілька десятиліть у нас працювала радянська схема, підпорядкована ідеології. Але в країні, де панують переважно вузькокланові олігархічні інтереси, в ідеологію не інвестують. І навіть сьогодні, прикриваючись фінансовою кризою, ніхто не говорить про розвиток і запуск механізмів, які б забезпечили підготовку якісного культурного продукту. Марно сподіватися, що він з’явиться ніби з нікуди, буде конкурентоспроможним і ідеологічно «правильним». Якщо повертатися до українського кіно, то його як процесу не існує, є лише поодинокі, часом навіть яскраві, постаті. А щоби мати кваліфікованих акторів, операторів, монтажерів, треба знімати хоча б кілька десятків фільмів у рік. Нема процесу — нема кіна. У цьому й полягає завдання Міністерства культури, як я його бачу, — передусім не призначати чи

знімати директорів, а створювати механізми та критерії, які забезпечать принаймні системність зйомки та кінопрокату. А зараз навіть зняте за державні гроші кіно не йде в прокат. То навіщо його знімали? Навіщо витрачено державні кошти? Зараз у нас пробують заборонити російське телебачення. Це абсурд. Як можна щось заборонити в епоху Інтернету? Це ж культурний дисонанс: ми говоримо про демократію — і щось забороняємо. Я, наприклад, люблю дивитися заборонене. Бодай щоб дізнатися: чому??? Але якщо теоретично для лінивого загалу щось заборонити й можна, то як примусити сприймати продукт, який поступається аналогічному, скажімо тому ж російському? Звідки ця наївна думка, що системні прорахунки двох з половиною десятиліть можна виправити указами-заборонами-тощо? Ми програли війну в інформаційному полі, бо забули на неї з’явитися. Чого ж дивуватися, що наш інформаційний простір № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

43

тема номера виявився незахищеним, а люди «підсіли» на зарубіжні чи російські серіали, бо Росія провадила відносно системну і достатньо агресивну інформаційнокультурну політику. Держава відкрила простір і підсадила людей на легкий, не інтелектуальний продукт, а тепер плачеться: ах, як це змінити за один рік? Ніяк за один рік цього не змінити! Потрібна системна зважена робота. Необхідна зміна законодавства, створення умов для залучення інвестицій. Треба знайти енну суму коштів для зйомок малобюджетного молодіжного кіна. Шукати кращих і стимулювати їх до вдосконалення. Тобто формувати механізми. За такого підходу років за десять можна докорінно змінити ситуацію. А швидше — то навряд.

— На Заході існує досвід, коли держава фі­ нансує не постійне функціонування інституції, а творчий проект. Чи можливо її застосувати до нашої старої державної системи?

— В перспективі — так. А в режимі нон-стоп — великі сумніви. Марне сподіватися, що система грантів запрацює відразу. А що робити з тими людьми, які до цього не готові і яких у нас абсолютна більшість? Як це вплине на психологічний клімат всього су­ спільства? Як ці гранти узгодити з тим же податковим та іншими кодексами? Щоб вирішити коло цих питань, саме й необхідний перехідний період.

— Справді, зараз Україна ще й іміджево знаходиться у перехідному періоді. Поки що ми — країна, де відбувся Майдан. Як сформувати новий іміджевий меседж і яким він має бути?

— Змінити імідж… Мені здається, що наразі, як це не прикро, ми маємо імідж заробітчан, дешевої робочої сили, імідж країни, яка постачає у світ повій, ну, і ще трохи програмістів. Наших програмістів цінують, але, може, лише їх. А так нам особливо хвалитися нічим, нічим дивувати світ. Але поганий імідж — не катастрофа. Катастрофа, що ми продовжуємо й далі собі брехати. А зміни на краще у нас почнуться лише тоді, коли знайдемо мужність визнати свої системні помилки й задавнені поразки. У нас говорять, що йдуть реформи. Які? В якій галузі? Хто в нас взагалі відчув на собі якісь реформи чи оптимізацію? А от слово «реформи» — так, чуємо, часто чуємо. У нас майже як мантра звучить: «Ми впроваджуємо реформи». Попри все, майже рік армія протрималася переважно на волонтерах. Так і культура тримається, за великим рахунком, на окремих персонажах, які роблять свої проекти не завдяки державі, а всупереч її політиці або незалежно від цієї політики, без прив’язки до державних інституцій. В цьому плюс і сила цих проектів, в цьому і їхній мінус, адже вони не мають загальнодержавної розкрутки. А спробуйте

44

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

назвати справді великі культурні проекти, ініційовані державою в Україні чи за кордоном. Ось така культурна практика й формує загальнонаціональний імідж. Для того, щоб держава змінила імідж, його треба формувати. І формувати свідомо.

— Яким чином популяризувати та привертати увагу українців до своєї культурної спадщини?

— Спадщиною серйозно, знову ж таки, ніхто не зай­мався. До ювілею Шевченка в Національному музеї Тараса Шевченка здійснено ремонт та реконст­рукцію, щось робиться на об’єктах ЮНЕСКО… Але від­сутня широка інформація про це, а якщо вона й з’яв­ля­ється, то одразу губиться в інформаційному просторі. Якщо ж ми хочемо заявити про себе світові, то рецепти інформаційного суспільства очевидні: інвентаризація культурної спадщини України та її оцифровка. Стажування директорів наших провідних музеїв, галерей, заповідників у Німеччині, Франції, Польщі чи навіть Росії, Казахстані чи Азербайджані, які нас значно випереджають у розвитку музейної справи. Треба нарешті розділити: держава пріоритетно фінансує збереження національної культурної спадщини, а директори та наукові колективи шукають нові форми популяризації. Те, що було актуальним і працювало 10–15 років тому, зараз не працює.

— Ще одна наша проблема — культурна прірва між Заходом і Сходом. Як подолати це становище та чим заповнити цю прірву?

— Нема культурної прірви між Сходом і Заходом: більш-менш однакове становище жінки в сім’ї, більшменш однакова кухня, однакова неповага до слабших і страх перед сильнішими. Різниця лише у мові, політичних орієнтаціях та конфесіях. Першу й другу біду нам витворили політики, які тепер не хочуть за це нести відповідальність, а щодо конфесійності — то це приватна справа кожної людини. Ніхто нікому не може нав’язувати, до якої церкви йому ходити. Інша річ, що у самих священиках хотілося би бачити більше вихованості та поваги до колег, які служать-працюють в інших конфесіях. Не треба робити народ відповідальним за прорахунки політиканів, які створили умови для формування розлому, а тепер шукають винних. Це нагадує ситуацію періоду Руїни. Еліти вирішували свої проб­ леми, не звертаючи увагу на людей, і мали їх за ніщо. Сьогодні маємо аналогічну ситуацію. Але всі ми відповідаємо за сьогоднішній день: поки люди не повірять в себе, вони не матимуть достойної влади. Ніхто у світі не створить нам ідеальних умов для розвитку. Тож треба жити і вчитися реалізовувати свій потенціал. Я не маю сумнівів, що сьогоднішня Україна таку можливість дає. Спілкувалася Тетяна Дубина

тема

номера

«Активний напад, а не пасивний захист» ми втрачаємо шанс на нормальний розвиток культурної ситуації, одним із головних сенсів якого є множинність, плюральність. Сучасна культура має розвиватися в дуже різних напрямках, але державна культурна політика в тому вигляді, в якому ми успадкували її від тоталітарного суспільства, зводиться до авторитарного просування лише однієї моделі розвитку.

Андрій Мокроусов, директор та відповідальний редактор видавництва «Критика» — Чи сподівалися ви на проведення нової культурної політики в Україні?

— Я сподівався, що культурна політика стане винятково важливою державною справою, що суспільство і експертна спільнота матимуть значно більший вплив на її формування. В мене не було ілюзій, що після революції Україна отримає ідеальний уряд і культурну ланку в ньому, яка раптом почне здійснювати прийнятні і розумні реформи.

— Тобто саме експертна спільнота мала б впливати на цю культурну кондицію?

— Звісно, що формування і провадження культурної політики — функції експертної спільноти. Державі в цій ідеальній моделі доводилося б контролювати лише розподіл ресурсу різними експертними групами та забезпечувати оптимальну і справедливу редистрибуцію. Тобто виконувати донорську функцію та функцію абсолютно безамбіційного модератора. Ще раз хочу наголосити, що політику мали б здійснювати культурні та експертні спільноти. Я говорю про них в множині, бо маю на увазі взаємодію всіх культурних інституцій та культурних агентів — державних, академічних, громадських, формальних і неформальних, бюджетних і незалежних, що існують у культурному полі. Це оптимальна система, яка б давала надії на плідний розвиток. Держава не повинна займатися виокремленням якихось культурних тенденцій, продукуванням культурних смислів та цілісних культурних програм. Щой­ но вона починає це робити, особливо у такий недосконалий спосіб, як при теперішньому міністрі культури,

— Чи не завадить ця плюральність українській культурі з огляду на екстремальну політичну ситуацію?

— Плюралізм і множинність засобів висловлювання думки не можуть завадити жодному су­ спільству — про це свідчить історія багатьох демократичних держав. В підсумку такі речі виявлялися дієвішими від будь-яких авторитарних систем. Інша річ, що українське суспільство не готово до тих толерантностей, воно не вміє мислити у інших категоріях. А те, що в нашому випадку авторитарні категорії набувають образів націонал-демократичних, буцімто проєвропейських, а не прокомуністичних чи проросійських — тільки зовнішній вигляд, і теперішня політика нічим не відрізняється від просовєтських схем.

— Які кроки були б сьогодні доцільними з боку держави у сфері культурної політики?

— Держава має бути зацікавлена у відродженні культурної царини. Для цього Міністерством культури має керувати не кам’яний болван, а людина, здатна гнучко співпрацювати з суспільством. Ліквідація сьогоднішнього керівництва, тобто звільнення псевдоміністра культури Кириленка і його команди, які поставили культурну царину України на межу загибелі, — це прямий шлях до реальних реформ. Що стосується культурної спільноти, то передусім її незалежні від міністерства складники мають перейти від тактики пасивного захисту до дуже активного нападу. Треба усвідомлювати, що теперішні очільники Мінкульту — беззаперечні вороги культурної спільноти і власне українського культурного майбутнього, нічим не менші, ніж ті, що намагалися керувати нашою культурою за попередніх режимів. Після урядових змін можуть починатися спокійні, зважені немілітарні реформи і роздуми про те, як державі співпрацювати з культурними експертними середовищами. Натомість культурна спільнота має повністю перебрати в держави функцію формування цілей та цінностей, стратегій і конкретних тактик та послідовно забезпечувати їх втілення. Спілкувалася Ганна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

45

тема номера

Евроремонт или модернизация? Поэт, критик и культуролог Андрей Бондарь о бесперспективности реформирования Министерства культуры, возможностях интеграции национальной культуры в мировой контекст, месседжах нового украинского искусства и полезности практики «малых дел».

— Можно ли считать Евромайдан начальной точкой нового культурного вектора в постсоветской истории Украины?

— Я не вижу здесь прямой зависимости. По-моему, всё намного проще. На самом деле этот вектор существовал всегда. Для удобства его можно назвать «психологи­ ческой Европой». То, что Майдан активизировал некие процессы и предложил культуре выход за пределы изоляционизма и консервативности — несомненно. Хотя в наших палестинах представление о культуре у каждого своё. Так же, как у каждого своё представление о культурных институциях. Проблема в том, что в Украине часто путают модернизацию

46

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

с евроремонтом. Маленький пример: говорят, в нашей Национальной музыкальной академии до сих пор существует специальность «балалайка». Суть модернизации состоит в том, чтобы не упразднить этот важный в контексте соседней культуры инструмент, а вывести его в разряд факультативных, этнографических, необязательных, а вместо него открыть какое‑то новое направление. Скажем, терменвокс или компьютерные технологии в музыке. Тот, кто захочет постичь душу балалайки, жалейки, гуслей или ложек, сможет сделать это самостоятельно или в кружке любителей. Но суть евроремонта в том, чтобы закупить на бюджетные деньги партию ещё пахнущих лаком балалаек, а другого направления при этом не открыть. Ведь содержать преподавателей-балалаечников значительно проще, чем продвигать что‑то актуальное и следить за новыми тенденциями. То же, по сути, происходит с культурной политикой министра Вячеслава Кириленко: ритуальные чтения Шевченко для бойцов АТО — именно элемент евроремонта.

— Возможно ли переформатировать старую систему управления культурой, внести какие‑то коррективы в структуру Минкульта или нужно строить что‑то абсолютно

новое, руководствуясь опытом Европы или США?

— Я не верю в реформирование Минкульта. Это структура более «человекозависимая», чем, к примеру, Министерство топлива и энергетики. Поэтому мне кажется целесообразным ликвидировать его, а вместо этого со­ здать два бюро — условно говоря, консервации и модернизации. Первое взяло бы на себя заботу о музеях и библиотеках. Второе занялось бы продвижением новых форм культуры, разработкой системы грантов для участия Украины в международных форумах. При этом львиная доля работы отдавалась бы независимым подрядчикам в лице галерей, арт-центров, прочих негосударственных организаций. На тот же Форум издателей можно было бы возложить миссию формирования стендов на международных книжных выставках. До сих пор официальное представительство Украины во Франкфурте не выдерживало никакой критики — чистый позор.

— Сейчас именно тот период, когда Украина может со­ здать себе имидж, интегрируя в мировой рынок свой культурный продукт. Что это должен быть за продукт, какого формата и какой месседж должен нести, учитывая то, что пока мы для мира — «вышиванка и Майдан»?

тема — Проблема не в вышиванке как таковой. Она не виновата. Виноваты те, кто кроме неё ничего не видит. Формат нового не нужно придумывать, всё давно существует, и наш культурный продукт способен довольно‑таки неплохо пробиться. Ведь издают же украинских писателей за рубежом и произведения наших художников там продают. Если взять только литературу, которая десятилетиями вообще никак не поддерживалась государством, то стоит подумать об Институте книги — грантовой организации, работающей с иностранными издательствами, оплачивающей права на издание украинских книг и гонорары переводчиков. Не нужно измышлять нечто экстраординарное, требуются лишь новые институции и доверие к ним. И в этом поможет опыт соседей. В Польше, к примеру, уже десятилетие успешно работает Институт книги. Цена вопроса — два миллиона евро в год (сумма, в которую обходится «половина левой ноги» нападающего донецкого «Шахтёра» Луиса Адриану) и работа небольшой команды менеджеров. На кону — присутствие украинской литературы в мире. А месседжи… Они формируются в процессе. На сегодняшний день очень перспективной мне кажется зубастая молодая культура — культура свободных людей. Разве свобода — недостаточный месседж для мировой общественности? Ведь мы возрождаемся, фактически, после конца света. Своего, локального, но, тем не менее…

— В Украине отсутствует диалог не только между культурным слоем и государством, но и внутри самой культурной тусовки. Как наладить коммуникацию, запустить процесс взаимодействия деятелей культуры?

— Я бы не стал драматизировать. На микроуровне коммуникация неплохо удаётся. Поинтересуйтесь, например, деятельностью электро-панк-группы «Хамерман

Знищує Віруси». За последние два года они экспериментировали вместе с джазовыми и этномузыкантами, оперными певцами. Художник Олекса Манн оформил мою книгу стихов «Пісні пісні»… Люди не стоят на месте, они знакомятся, завязывают общение, устраивают сейшены. И таких примеров немало. Я не знаю рецептов для запус­ ка коммуникации, но, наверное, всё начинается с хороших отношений. Однако в культуре живут разные люди. Некоторым жизненно необходимо выходить за пределы самих себя, а кто‑то вообще ничего не видит кроме собственной персоны…

— Одной из причин конфликта на Донбассе можно считать неохваченность национальной культурной политикой восточных регионов Украины. Как заполнить культурную пропасть, образовавшуюся между населением внутри страны?

— Смею предположить, что культурной политики не было не только в восточных областях. Её принципиально не было нигде. Не было даже представления о чём‑то спланированном. Поэтому я не вижу культурной пропас­ ти: её не может быть среди людей, чаще всего даже не помышляющих о культуре. Всё сводится преимущественно к выживанию и потреблению. Везде. Для большинства населения Украины культура ограничивается телевизионным пультом и поглощением бездарных российских сериалов. А причина конфликта в том, что кто‑то менее подвержен пропаганде, а кто‑то более. Восток оказался безнадёжно ушедшим в мир, сконструированный «Останкино». Поэтому тут не о пропасти нужно вести речь, а о культуре, которой толком‑то и не было. Формирование культурной политики Украины должно исходить из понимания некоего общего интереса, реализуемого в общем культурно-информационном

номера

пространстве. Это может быть, повторюсь, совершенно простая идея. Нужно отойти от популизма, разговоров о том, что культура — «высокая полка» литературы, опера, нефигуративная живопись и т. п. — нужна всем, и создать условия, чтобы каждый мог стать её (со)участником. То есть исключить всякое культурное насилие. Для этого следует, например, изменить отношение к публичному пространству, продумать целевые программы поддержки чтения, обеспечить доступ к культурному наследию. Нужно мудро интерпретировать «музейные» формы и продвигать современные, отходить от практик выхолощенной и безвкусной «официальной культуры», преодолевать накопившееся веками влечение к культурной изоляции, выходить в пространство «точечных проектов» и «малых дел», избавить меценатов от налогообложения, поддерживать региональные проекты и стимулировать международные связи. Мы же видим, какие плоды это приносит… Один фестиваль уличных форм искусства «Рес­п убліка» в Ка­менце-Подольском чего стоит! А «Meridian Czernowitz»! Группа энтузиастов фактически создала феномен — фестиваль, который ввёл моду на поэзию. Я уже не говорю о львовском Форуме издателей. Но культура — это прежде всего люди. Им ничего нельзя просто дать или навязать. И культурная политика должна формировать свои принципы исходя из того, что мы имеем дело практически с выж­ж енным полем — пропагандой ли, филистёрством, китчем — принципиальной разницы нет. Не уверен в необходимости ставить какие‑то сверхзадачи. И изобретать велосипед тоже нет нужды. Рядом — Европа с многочисленными примерами её культурной политики. Идеала, конечно, не существует, но пробовать можно всё. Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

47

тема номера

«Упираться только в этническую традицию — полный абсурд» Арт-критик, один из самых влиятельных кураторов современного искусства, медиаменеджер и ведущий радиостанции «Радио Вести» Константин Дорошенко об опасности мононационального и примитивно-капиталистического принципов развития отечественной культуры.

— Сейчас многие понимают, что причиной социальной и гуманитарной катастрофы в Украине стало отсутствие продуманной и последовательной культурной политики. Но, похоже, осознание этого мало что изменило…

— Наша гуманитарная катастрофа длится столько, сколько существует Украина. В Советском Союзе культура исполняла идеологическую роль, а когда Союз рухнул, появилось два абсолютно бестолковых подхода к культурной политике. Наши славные диссидентышестидесятники решили, что вместо коммунистической идеи подложат национальную, и мы будем возрождать культуру, действуя на основе мононационального подхода и тотальной украинизации. Но Украи­на всегда была государством мультинациональным и многокультурным, и выбрать какую‑то одну составляющую как главенствующую, упереться только

48

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

в этническую традицию — полный абсурд. Ну, а попытки повсеместно насадить эту систему «новой культуры» без понимания того, что представляют собой современная Украина и украинская нация, естественным образом вызвали отторжение Крыма и Донбасса. Потому что нация — понятие политическое, и в мире никак иначе оно уже давно не трактуется. Второй из ущербных подходов, который «растёт» из 90‑х, — постоянные попытки монетизации культуры, стремление подойти к ней как к бизнесу. Всем хочется сегодня вложить в неё три копейки, а завтра получить миллион. Но в культуре такое случается крайне редко… Именно эти два подхода — монокультурный и примитивно-капиталистический — угробили всю культурную политику в нашей стране. И не оказалось никого, кто сумел бы подойти к этому вопросу

тема стратегически, а люди, которые хотели высказаться, такие, как Платон Белецкий — один из основоположников украинского искусствознания, порой не успевали этого сделать. Старое поколение украинской интеллигенции вымирало прямо на глазах. При правлении Кравчука и Кучмы о культуре если и вспоминали, то в связи с юбилеями. Не было создано то, что должно быть в каждой стране, которая вообще идентифицирует себя как страна. Мы не знаем, кто такие украинские поэты, кто такие украинские писатели, художники. Об этом рассказывают в школе? Нет. В погоне за «исконно» украинским, шароварным, была потеряна наша настоящая культура.

— То есть национальный продукт производится в примитивном виде?

— Да. В СССР нам внушали, что Украина — это житница и что мы все здесь «село». Невозможно отрицать обаяния украинской сельской культуры, но давайте вспомним, что украинские города были одними из самых крупных в Российской империи, что Бродский, Алчевский, Терещенко были в ней самыми богатыми людьми; что у нас строились шахты и железные дороги, что первый трамвай прошёл по киевскому Александровскому спуску, а первый дом с лифтом стоял на Печерске… Во времена перестройки мы открыли для себя Владимира Винниченко и Богдана-Игоря Антонича, но почему мы не открыли Исмаила Гаспринского — «дедушку тюркской нации» и пионера мировой тюркоязычной прессы, который в начале ХХ в. издавал в крымско-татарской общине журнал для женщин и детей? Разве это не часть нашей культуры? А как можно представить украинскую культуру без Шолом-Алейхема и его произведений на идиш? При изучении в школе все они должны были попасть в раздел родной литературы, потому что родились здесь. Игнорирование таких вещей и порождает гуманитарные катастрофы… Я не понимал в школе «Хіба ревуть воли, як ясла повні», потому что не сталкивался с той реальностью. А когда в 90‑х стал читать прозу Андруховича и Винниченко, то нашёл там ответы на мои вопросы — воп­ росы современного городского человека… В Великобритании во времена Маргарет Тэтчер обозначилась серьёзная проблема: культурной элите не нравилось, что их страну воспринимают как слишком консервативную. Пиарщикам была поставлена задача изменить имидж Британии, и они начали популяризировать субкультуры, создав имидж не просто современной, а гиперсовременной страны. Для того, чтобы определить вектор культурного движения, нам нужно осознать два главных момента. Первый: культурное богатство Украины очень разнообразно, и это колоссальное многообразие нужно использовать с умом, привлекая к нам внимание мира. Второе: нельзя недооценивать воздействия языка современной культуры и цепляться только за прошлое.

номера

Если мы будем вступать в мир, рассказывая лишь о старине, то будем выглядеть как папуасы.

— Проблема ещё в том, что методы работы с культурным наследием существенно отстают от требований современности…

— Да. Сейчас, например, начался диалог о культурных ценностях, которые находятся на оккупированных территориях, но мы не знаем, что теряем, поскольку никакой учётности нет, нет электронного каталога. И так во всём… Прекрасно, что несколько министров подряд занимались разработкой культурных стратегий, но кто из нас видит результаты? И сейчас, когда в стране война, нужно не любоваться собой, а уразуметь, что есть ряд безотлагательных, авральных задач, которые нужно решать немедленно. Ведь если человек поступает с инфарктом, то ему нужна не диета, которая будет ощутима через месяц, а экстренная действенная помощь. И все эти романтические разговоры о культуре, работающей «на благо войны», — тоже абсурд. Ну, а если быть откровенными, то не с подачи ли нынешнего министра культуры война началась? Ведь это он инициировал принятие нового закона о языке, спровоцировавшего волну протестов… Беда в том, что в Украине культурой заправляют либо политические фигуры, либо бюрократы, имеющие власть ещё с советских времён, либо «люди для красоты» — такие, как Богдан Ступка или Оксана Билозир, которые и роль министра исполняли как артисты. А нужно, чтобы этим занялись профессионалы. И не только за счёт государственного финансирования. Важно находить какие‑то новые пути для поддержки культурных инициатив. Оставьте госбюджет тем, кто в первую очередь в нём нуждается — библиотекам, провинциальным музеям, а для каких‑то громких проектов вполне можно найти альтернативные источники. И министр культуры должен уметь это делать.

— То есть им должен быть человек с опытом культурного менеджмента?

— Уточню: успешного культурного менеджмента. Поскольку люди, работавшие в системе грантового обеспечения, в олигархических системах, пребывали в слишком комфортных условиях для того, чтоб эффективно заниматься современным культурным менеджментом. Ещё одна проблема связана с заполитизированностью правительства: все министры являются представителями победившей политической силы, и, вместо того, чтобы наладить диалог со специалистами, они просто начинают их снимать с должностей. Да и культурой по сути никто не занимается. Хотя сейчас как никогда важно «бомбардировать» мозги народа информацией о силе и многообразии нашей культуры, чтобы мы сами понимали, что у нас есть и чем мы вправе гордиться. Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

49

тема номера

«Европе нужно показать, что Украина — это часть её общей культуры» Павел Маков — член-корреспондент Национальной академии искусств Украины, член Королевского общества живописцев и графиков Великобритании, лауреат многих международных графических выставок. Его работы хранятся в музеях Будапешта, Вашингтона, Киева, Лондона, Москвы, Нью-Йорка, Осаки, Таллина. В интервью «Антиквару» художник рассказал о том, почему государству важно не жалеть денег на продвижение национальной культуры за рубежом.

Paradiso Perduto № 1. 2012–2013. Рисунок, многоразовое интаглио, акрил, бумага.

63 × 161 см

тема — Были ли у вас хоть малейшие ожидания, что со сменой власти в стране государственная культурная политика изменится к лучшему?

— Нет, не было. Хотя культура — один из немногих аргументов, который может свидетельствовать о том, что Украина действительно является частью европейского пространства. Однако понимания этого не было и нет ни у кого из наших политиков. Даже половины того понимания, которое нужно. Наше чиновничество категорически отстало, отстало навсегда. Если в сфере украинской экономики, политики ещё встречаются умные люди, то в области культуры такие давно перевелись. А ведь каждую страну ценят не за мышцы, а за её сердце и душу.

— Какие шаги правительства показались бы вам адекватными в теперешней ситуации?

— В первую очередь, как это ни страшно звучит, нужно не стесняться учиться тому, что делает Россия... Я недавно был в Италии, приезжаю в маленький городок Виченцу — там выставка русской иконы, вход бесплатный. Приезжаю в Венецию — там импрессионизм из коллекций русских музеев, вход тоже бесплатный.

номера

тема номера А где и как мы представляем себя? Сегодня наши парни гибнут на востоке, а Европа даже не понимает, что там убивают частичку их души, частичку их общей культуры. Для них это просто противостояние за кусок земли. Что касается внутреннего культурного пространства, то следует кардинально реформировать все образовательные структуры в области изобразительного искусства, музыки, театра. Возможно, и реформы мало что изменят, поэтому необходимы новые институции и частные инициативы, сформированные и развивающие­ ся по абсолютно иному принципу, нежели существующие сейчас. Нужно приложить все усилия, чтобы у нас появился государственный выставочный сектор

другого уровня, чтобы не только частные коллекционеры могли достойно представлять свои соб­ рания. Очень хорошо, что люди покупают живопись, графику или скульптуру, тем более, что это неплохое капиталовложение, однако государственного выставочного центра, который охватывал бы украинское искусство за последние сто лет, не существует. Я могу привести пример двух стран. После Второй мировой разгромленная и ослабленная Германия отлично понимала: чтобы вернуть интерес к своей стране, нужно вернуть интерес к своей культуре. Поэтому все немецкие бизнесмены принудительно, под присмотром государства, шли на аукционы и скупали немецкое искусство — и старое,

Прикосновение № 2. 2013–2014. Рисунок, многоразовое интаглио, акрил, бумага. 118 × 91 см

52

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

и современное. Если мы сейчас говорим, что Архипенко — украин­ ский автор, значит государство должно скупать его работы и не жалеть на это денег. Нужно показать миру, что Украине интересно украинское искусство. Россия вкладывает в свою культуру и в искусство огромные деньги, а это, между прочим, очень важная часть пропаганды, рассчитанная, прежде всего, на тех людей на Западе, которые принимают решения.

— Мне кажется, Россия немного не тот пример: и музейные коллекции там несравнимы с украинскими, и казна побогаче…

— Да, это стоит денег, но другого пути нет. Пока мы сами презираем собственную культуру, будут презирать и нас. На самом деле украинская культура есть, и её производство государству ничего не стоит — всё сделано: книги написаны, изобразительное искусство существует… Но где оно, это искусство? Есть целое поколение художников, которое прожило весь турбулентный период — с 1990‑го по нынешнее время, есть новое поколение, пришедшее после 2004 года. И нет ни одного мес­ та в Украине, где можно увидеть их работы. Более того: было принято абсолютно глупое решение не проводить в этом году киевскую «Arsenale», при этом австрийские кураторы обещают найти для неё и деньги, и место. И они найдут, но это будет пощёчина для украинского государства!

— Оргкомитет «Arsenale», насколько мне известно, мотивировал отказ от проведения биеннале войной на востоке?

— Если мы не хотим заботиться о своей культуре, тогда за что умирают наши ребята? Скажу больше: если бы все эти 25 лет культурная политика проводилась нормально, то и войны бы никакой не было, и Крым не был бы оккупирован. И никто не захотел бы уезжать отсюда… Художники, поэты, музыканты — все мы работаем потому,

тема

номера

Paradiso Perduto.

2012–2014. Рисунок, многоразовое интаглио, акрил, бумага.

286 × 341 см

что не можем этого не делать. Независимо от того, какую культурную политику ведёт правительство, и ведёт ли оно её вообще. Государству просто нужно взять этот «продукт» и красиво преподнести его Европе. Но даже этого оно не делает.

— Думаю, что пока управление культурой не будет отдано в руки профессионалов от культуры, на государственном уровне ничего не изменится…

— Да. Только бразды правления нужно отдать профессионалам культурного менеджмента, а не художникам, поэтам или музыкантам. Пусть они занимаются творчеством. Сейчас многие чиновники не понимают, что происходит в сфере культуры. Так будьте добры, господа чиновники, получите образование, доучитесь, выйдите на какой‑то определённый уровень, и тогда вы сможете оперировать тем, что сделано нами! Когда в Америке в конце 1950‑х поняли, что у них есть художники, но нет бренда, равного по силе воздействия джазу, блюзу, поэзии битников, то на это выделили деньги и поручили заняться не кому‑нибудь, а ЦРУ. И в конце концов нашли талантливого менеджера, галерею и авторов. Ведь всё поколение Раушенберга и Розенквиста, весь попарт — это по сути прагматично созданный бренд.

Америка прекрасно понимала, что отсутствие подобной культурной ниши ставит её в ущербное положение. А у нас есть музыка, литература, искусство, только никто их не продвигает на государственном уровне. Но ведь от этого зависит судьба страны. Потому что, если завтра кто‑то нападёт на Францию, то здесь, в Украине, я буду понимать, какие ценности я теряю, теряя Францию. А рядовой француз сегодня не понимает, какие ценности он теряет на Украине. Какие‑то Донбасс, Крым, кто‑то кого‑то бьёт…

— С чего бы вы начали, если бы задались целью сменить руководство Минкульта?

— Наверное, с проведения публичных слушаний, на которых можно было бы выбрать человека, действительно способного стать министром культуры. А ещё есть такой монстр, как Союз художников… Причём сейчас я кидаю камни в свой огород, поскольку как член Союза снимаю мастерскую на льготных условиях. Но я готов платить больше ради того, чтобы этого Молоха не было. Ведь это разлагает. Ну не может в стране быть 8 000 художников! На Западе «творцов» не кормят из ложечки. Получил грант — чудесно, а так трудись, преподавай, рисуй, продавай свои картины. Но такого иждивенчества, как у нас, нет нигде. Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

53

тема номера

«Чиновники должны создать комфортные условия для творцов» О необходимости защиты и продвижения национального культурного продукта, изменении подходов к управлению культурой и её важности в формировании позитивного образа страны мы говорим с директором Французского института в Украине, советником по вопросам культуры и сотрудничества посольства Франции в Украине Эриком Тосатти.

— После победы Майдана все мы возлагали надежды на преобразования в области культурной политики. Но, как и прежде, профессионалы от культуры практически лишены возможности влиять на решения политиков и чиновников. Вероятно, именно теперь настало время действовать в хорошем смысле агрессивно, ведь только культурные инициативы способны сцементировать страну и общество.

— Да, для Украины сегодня особенно важно сформировать имидж, показать себе и миру, сколько здесь талантов и какой богатой культурной историей вы можете гордиться.

— Хотелось бы узнать, как популяризируется за рубежом и в частности в Украине ваша национальная культура?

— В первых числах апреля начал работу 12‑й фестиваль «Французская весна». В его программе мы постарались объединить очень разные проекты. В день открытия, например, на Софийской площади было организовано массовое уличное представление — пространственно-визуальная проекция на Софийский собор. И это не просто развлекательное действо, а отчасти политический проект, посредством которого мы хотели показать свою солидарность с народом Украины. Потом прошли выставки, концерты, конференции, кинопоказы, несколько литературных проектов в «Мистецькому

54

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

тема номера Арсеналі». Подчеркну, что фестиваль проводится благодаря поддержке французского правительства. Это и есть наша культурная политика за рубежом, точнее один из её элементов. И ещё одна хорошая новость: этой весной во Франции впервые прошёл фестиваль «Україна, вільна сцена», который представлен и реализован командой украинского «Гогольфеста». В программе — две художественные выставки, концерт Валентина Сильвестрова, Неделя украинского кино, где наряду с классическими кинолентами демонстрировались фильмы про Майдан; встречи с украинскими литераторами Андреем Курковым и Марией Матиос, выступление пианиста Любомира Мельника. В Théâtre Monfort в рамках фестиваля «Standard idéal» был показан спектакль Влада Троицкого «Собачья будка» и состоялся концерт-перформанс группы «Dakh Daughters». Для Франции это первая возможность познакомиться с Украиной так близко. Подобные мероприятия должны поддерживаться правительством, потому что делать всё волонтёрскими силами очень трудно, практически невозможно. Упомяну о ещё одной стороне нашей деятельности. В марте месяце в рамках недели «Франкофонии» мы вместе с коллегами из Бельгии, Канады и Швейцарии организовали ряд дискуссий по вопросу многоязычности. Состоялся круглый стол и две конференции в вузах. Все приглашённые эксперты согласились с тем, что украинский язык очень «хрупок» и незащищён: государство не заботится о поддержке украиноязычных СМИ, авторов и издательств, о комплектации библиотек книгами на украинском языке… Распространение французского языка в мире уже давно стало важной частью нашей культурной политики. Во Франции разработаны инструменты поддержки издателей и авторов, приняты законы о защите языка. Думаю, что продвижение украиноязычного продукта должно стать одной из главных задач и для ваших политиков и чиновников.

— Во Франции ведь тоже существуют гуманитарные проблемы? Часть общества не инте­ грирована или слабо интегрирована в культурный контекст, который является определяющим для французской идентичности. Существуют ли пути решения этой проблемы, применимые и в Украине? Ведь война на Донбассе в какой‑то мере порождена настроениями люмпенизированной части общества, оказавшейся вне национальных культурных связей.

— Вопрос довольно сложный, поскольку он и экономический, и политический, и социальный. Самый важный элемент сплочения общества — школа. Именно здесь нужно начинать обсуждать историю страны, специфику развития её отдельных регионов, находить объединяющие факторы. И делать это

56

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

тема

необходимо качественно, интересно для детей, чтобы это не выглядело как плоская пропаганда. Во многих европейских странах правительства осуществляют специальные программы интеграции, включающие образование для взрослых (в том числе для эмигрантов), изучение национального языка и культуры. В случае Украины трудно определить, что важнее для интеграции: национально-культурное образование или политическое. Когда мы осенью проводили конференцию на тему «Как выбросить Ленина из головы украинцев», то узнали, что на востоке страны историю до сих пор преподают по советским канонам. А во Франции уже в школе с детьми говорят о принципах и ценностях демократии, правовом государстве, объясняют, зачем нужны выборы, многопартийная система, парламент и т. п. Я уверен, что сейчас, когда Украина переживает столь трудное время, одним из главных векторов её развития должна стать культура. Потому что проще сплотить людей на основе культурной общности, чем по партийно-политическим признакам. Во Франции активная политика в сфере культуры ведётся давно, причём в этом процессе принимают участие и другие министерства. В Украине тоже необходимо создать экономическую базу для развития культуры и искусства. Насколько я знаю, здесь культурные институции испытывают серьёзные финансовые трудности. Непонятно только почему… Культуру не нужно облагать налогами, её нужно поддерживать. Удивляет и другое: почему, к примеру, из Украины так трудно вывезти предметы искусства? Ведь

номера

они помогают представить вашу страну! Я понимаю, что есть желание сохранить своё культурное наследие, но в общемировом контексте такой консерватизм отрицательно влияет на интеграционный фактор и имидж государства, мешает реализации международных арт-проектов. Чиновники не дол­ жны заниматься культурой, им следует создать условия для творчества, открыть пути для культурного развития, поддержать проекты, которые объективно заслуживают поддержки, а не потому, что их предлагают чьи‑то приятели или знакомые. Нужно со­ здать систему экспертных советов. Я знаю, что в Верховной Раде сейчас работает комиссия по культуре, но почему‑то до сих пор люди, которые могут достойно представить Украину в мире, не получают поддержки. Думаю, что именно это должно стать главным направлением работы правительства.

— То есть госаппарат обязан создать максимально комфортные условия для того, чтобы люди культуры могли реализовывать свой потенциал, будь то музейная сфера, театр или изобразительное искусство?

— Именно так, и только это сможет стать стимулом для развития и преобразования культуры и страны в целом. Беседовала Анна Шерман Фотографии с открытия фестиваля «Французская весна 2015» предоставлены Французским институтом в Украине № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

57

тема номера

Устремлённость в будущее versus фиксации на прошлом Театральный режиссёр и продюсер Влад Троицкий о преждевременности реформирования государственных учреждений культуры и необходимости формирования параллельной сети институций нового типа, основанных на принципах государственно-частного партнёрства.

— Назначение на пост министра культуры коалиционного правительства Вячеслава Кириленко, его первые декларации и действия вызвали недоумение, разочарование и неприятие у многих известных художников, галеристов, продюсеров, режиссёров, поддержавших Евромайдан. Как вы оцениваете теперешнюю ситуацию в культурной сфере и перспективы её модернизации?

— Наша культура состоит из трёх пластов. Первый, самый большой, — государственные институции, которые на самом деле занимаются фиксацией вчерашнего дня, производят реплики и репродукции п р о ш л о г о . Та м н е т о р г а н а ,

58

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

думающего о завтра. Их реформирование — дело неблагодарное, поскольку цепляются судьбы целой армии людей. Поэтому пусть они себе с этим и остаются. Второй пласт, тоже большой, — все те, кто работал в независимых структурах, вроде Центра современного искусства, созданного в своё время на деньги Сороса. За 20 лет в Украине выросла целая плеяда «гранто­ едов», паразитирующих на ресурсах Фонда «Відродження», ЕС, посольств и пр. Им тоже не нужны изменения… Наконец, третий, достаточно небольшой ���������������� independent����� сектор — киношники, операторы, музыканты, издатели, дизайнеры. Короче, люди, не имеющие

ни малейшего отношения к государственным институциям и не видящие себя в системе. В Украине за 23 года не вызрело понимание того, что именно гуманитарная политика, а не экономика является фундаментом формирования государства, нации, их завтрашнего дня. Причём эта политика, связанная с культурой и системой образования, не должна ограничиваться фиксацией прошлого, самоидентификацией только с Трипольем или фольк­лором, а поощрять поиски и эксперименты. Наследие действительно очень важно, но, если мы будем заняты только его консервацией и репродуцированием, что останется после нас? Ведь то, что мы сегодня производим, со временем тоже станет культурным наследием. И если не понимать этого, мы не сформируем новую национальную идентичность. В стране нет ни одной структуры, которая бы ориентировалась на созидание нового, есть лишь какие‑то маленькие хуторки, где каждый сам себе что‑то шьёт. Зона культуры, направленной именно в завтрашний день, очень фрагментарна. Поэтому, по моему глубокому убеждению, прямая реформа госинституций в данный момент невозможна.

— То есть она нуждается в полном уничтожении?

— Уничтожать её тоже не стоит. Переходя в режим уничтожения, автоматически наживаешь себе

тема

номера

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

59

тема номера

кучу врагов. Это будет война, причём с использованием передёргиваний и спекуляций вокруг «духовности». Тем более, что мне неизвестны прецеденты успешного функционирования системы культурного менеджмента.

— Но, возможно, будут найдены механизмы более эффективного и справедливого распределения бюджетных средств?

— Функция государства в области культуры — ещё одна проблема, о которой мало кто говорит. Мы платим налоги. Естественно, за эти деньги государство обязано предоставлять нам услуги — образование, безопасность, культуру. Но если качество первых ещё можно как‑то оценить, то относительно культуры у нас даже нет критериев оценки. Государство сразу навязывает нам то, что у него есть в наличии. Опера, руководимая господами Чуприной и Соловьяненко, хоры, ансамбли, «творчі спілки» — это тот продукт, который мы вынуждены получать за огромные деньги, уходящие на их содержание. Но разрушить это нереально. Тебя тут же обвинят в покушении на святое и вечное.

— Может, всё‑таки настал тот момент, когда эти структуры удастся безболезненно отлучить от «источников питания»?

— В том‑то и проблема, что если их не поддерживать, то возникнет кризис, как на Донбассе. Это же феодальное государство… Во-первых, они практичес­ ки неуправляемы Министерством культуры, потому что на самом деле министерство не может никого снять. Все подчинённые — музыканты, осветители,

60

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

вахтёры уже вписаны внутрь этой системы. При первом же ощущении каких‑то перемен у них сразу включается инстинкт защиты своей плохонькой, но нишки. «Мы такие несчастные, нас никто не любит, культура в упадке и так далее. Дайте больше денег, и мы сотворим чудо», — вот их мантра. Как по мне, единственный прорывной метод — брать и делать. Сейчас в стране не хватает больших публичных проектов. Таких, которые бы ассоциировались с успехом — как внутри страны, так и за её пределами. В то же время, существует геополитическая заинтересованность со стороны Америки и Европы в том, чтобы выстроить в Украине гуманитарный барьер против российского имперского мракобесия. Правда, наши западные партнёры не знают с кем коммуницировать в Украине. Государственные структуры неэффективны, частные — очень мелкие, изолированные в своих нишах и потому не способны освоить ресурсы, которые готовы инвестировать частные и государственные европейские фонды. Поэтому сегодня необходимо осуществление проектов по новому типу менеджмента на основе го­су­ дарственно-частных инициатив. Государство может выделить под это базу, а неправительственные институции — интеллектуально-художественный ресурс.

— На каких условиях?

— Правительство просто должно предоставить в аренду театрам, музеям, оркестрам здание или площадку, скажем, за одну гривну в год. Плюс, возможно, какие‑то льготы по коммунальным платежам. Это первый этап.

тема

На втором этапе разрабатывается юридическая основа этого государственно-частного партнёрства, чтобы защитить его на случай смены властей и политики. Государство обязано гарантировать, что если некая территория выделяется под арт-центр (кластер или хаб) на 10 лет, то все 10 лет она будет спокойно работать в этом режиме. Тогда внешние инвесторы готовы будут вкладывать не только в проект, но и в инфраструктуру такого хаба. То есть будет создаваться реальная база, где могут реализовываться и проекты другого типа. Ещё один важный момент связан с тем, что у нас нет нормальной системы образования в культурной сфере. Вся эта система была сформирована в 1950‑е годы! Поэтому центры нового типа должны, кроме прочего, выполнять образовательную функцию, причём ориентированную на производство культурного продукта совместно с западными структурами. Параллельно с этим осваивать культуру презентации, чему у нас тоже никто не учит. Запуская подобные коллаборативные проекты, ты сразу включаешь их в мировой процесс. В течение года-двух появляются управленческие кадры, способные работать по‑новому. Твой проект начинает звучать в медийном пространстве, и тогда уже есть смысл говорить о реформе в больших государственных структурах. Доводы будут очень простыми: «Наш центр генерирует 500 спектак­ лей в год вместо ваших двух; у вас 600 человек штата, а у нас государство вообще никого не содержит…» В такой ситуации можно пересматривать модель управления, вводить открытые конкурсы. Ведь если сейчас начать крошить государственные институции, то предложить взамен будет нечего.

номера

Это моя модель реформы культурной сферы. Более того, проект должен быть сетевым, с флагманским центром в Киеве и возможностью создавать франчайзинговые институции в провинции. Конечно, при этом центре должен иметься фонд, коммуницирующий с большими государственными структурами и аккумулирующий денежные средства. Затем сформируется совет, который станет администрировать систему малых грантов. Таким образом страну постепенно охватит сеть креативных кластеров, будет создан образ культурной Украины нового типа, когда арт-пространство взаимодействует с государством, а не существует отдельно от него или вопреки ему.

— Реализация этого проекта уже началась?

— Сейчас к рассмотрению в парламенте готовится законопроект о государственно-частных инициативах. Кроме того, мы берём под свой патронат Инициативу «21 ноября», которую поддерживают многие общественные институции и европейские организации. Это порождает внутренний и внешний запрос на культурный продукт. В ближайшее время на­ чнётся мощная пиар-кампания, медийное давление на власть. Потому что сейчас всё чаще пользуются отговоркой: «У нас тут война, а вы со своей культурой…» Власть не понимает, что единственный способ победить войну, это сделать Украину успешной. И как только она перестанет ощущать себя жертвой, аргументы всех людей в Крыму, Донецке и Луганске разобьются о реальность успеха. Беседовала Анна Шерман № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

61

атрибуция Юлия Шиленко, главный хранитель Национального музея Тараса Шевченко

«На славу имени Украины» Найдена акварель, автором которой, по всей вероятности, был Тарас Шевченко

Т. Г. Шевченко (?). Два казака. 1845. Бристольский картон, акварель

«Живопись — моя будущая профессия…» Прилежно постигая её таинства в Императорской Академии художеств, Тарас Шевченко, ученик профессора Карла Брюллова, а ещё недавно крепостной помещика Павла Энгельгардта, несмотря на «всемогущее запрещение» втихомолку «кропал» стихи, за которые, по его собственному признанию, никто ни гроша не заплатил и которые в конце концов лишили его свободы…

62

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

В равной мере обладавший даром поэта и художника, Шевченко учился на живописца, но прежде всего прославился как автор гениальных стихов. Его живописное и графическое наследие дошло до нас исключительно благодаря коллекционерам, в частности самому известному собирателю шевченкианы Василию Васильевичу Тар­нов­скому-младшему. В 1914 г. (через 50 лет после смерти Великого Кобзаря) ака­ демик А. П. Новицкий в труде

«Тарас Шевченко як маляр» впервые систематизировал все известные на то время его произведения и составил их реестр. Однако немало работ Т. Г. Шевченко считаются утерянными, а это значит, что не исключена возможность их обнаружения. Так, в 1993 г. нашему музею был подарен карандашный рисунок «Деревья среди камней», который прежде хранился в частном собрании барона Х. Г. ТиссенаБорнемисы. Подобные находки случаются крайне редко и потому особенно ценны. По всей видимости, к числу неизвестных ранее произведений Шевченко следует отнести и акварель «Два казака». На то, что она выполнена его рукой, указывает надпись на обороте: «Т. Г. Шевченко. Из собрания семьи Аксаковых» (сам художник не всегда подписывал свои работы). Тарас Григорьевич был знаком с известным русским писателем С. Т. Аксаковым; сохранилось четыре его письма к Сергею Тимофеевичу и два ответных, написанных Аксаковым. В декабре 1857 г. в Нижнем Новгороде Шевченко виделся с М. С. Щепкиным, который привёз для него «Семейную хронику» С. Т. Аксакова с дарственной над­ писью автора. Обрадованный не­ожиданным подарком, поэт написал Сергею Тимофеевичу письмо, датировав его 4 января 1858 г. Записи об Аксакове имеются также в его дневнике. «Шевченковский словарь» сообщает, что Тарас Григорьевич познакомился с С. Т. Аксаковым 22 марта 1858 г. во время своего пребывания в Москве. Он заехал туда на две недели, возвращаясь после ссылки в Петербург, и оста-

атрибуция новился у давнего друга, знаменитого актёра Малого театра Михаила Щепкина. Общение Шевченко с Аксаковым было непродолжительным: в те дни Сергей Тимофеевич тяжело болел и по строжайшему распоряжению врачей к нему никого не допускали. «Радостнейший из радостных дней! Сегодня я видел человека, которого не надеялся увидеть в теперешнее мое пребывание в Москве… Приехали мы с Михайлом Семеновичем сегодня поклониться его семейству. Он узнал о нашем присутствии в своем доме и, вопреки заповеди доктора, просил нас к себе. Свидание наше длилось несколько минут. Но эти несколько минут сделали меня счастливым на целый день и навсегда останутся в кругу моих самых светлых воспоминаний». Знакомство Т. Г. Шевченко с С. Т. Аксаковым состоялось благодаря Михаилу Семёновичу Щепкину, которого поэт знал с февраля 1844 г. Впервые они увиделись в 1845 г., когда после завершения учёбы в Академии художеств Шевченко возвращался на Украину и на пять дней задержался в Москве. Один из биографов поэта, П. В. Жур, пишет: «28 марта 1845 г. Т. Г. Шевченко прибыл в Москву. Здесь встретился с М. С. Щепкиным и О. М. Бодянским… 2 апреля. Выехал из Москвы на Украину». Эту информацию подтверждает и сам Шевченко: в дневнике есть запись о том, что в 1845 г. он видел Михаила Семёновича «свежим и бодрым». Ещё одно косвенное свидетельство о встрече с Щепкиным находим в воспоминаниях доктора Андрея Козачковского: «На мой вопрос в 45 году о „Слепой“ (поэме, написанной в 1842 г. — Ю. Ш.) Шевченко ответил, что он отдал ее Щепкину». Известный украинский учёный, публицист и историк литературы С. Ефремов в комментариях к письмам поэта, опубликованным в третьем томе «Полного собрания сочинений Тараса Шев-

ченко» (издан под его редакцией в 1929 г.), отмечал, что с С. Т. Аксаковым дружили очень близкие Шевченко люди — историки О. Бодянский и М. Максимович, писатель П. Кулиш, артист М. Щепкин.

Вполне вероятно, что Щепкин мог заочно (а возможно и лично) познакомить Т. Г. Шевченко с С. Т. Аксаковым ещё в 1845 г. Заметим также, что в то время актёр жил в Большом Спасском переулке, № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

63

атрибуция

Т. Г. Шевченко. В Яготине. 1845. Бумага, сепия

Т. Г. Шевченко. Портрет Гавриила Родзянко. 1845. Бумага, акварель

64

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Т. Г. Шевченко. Крестьянин в брыле. Набросок. 1846. Бумага, карандаш

атрибуция

Т. Г. Шевченко. Автопортрет. 1845. Бумага, карандаш

а Аксаковы совсем неподалёку — в переулке Сивцев Вражек. В статье «С. Т. Аксаков и Т. Г. Шевченко» исследователь С. Машинский пишет: «В семье Аксаковых бережно хранился один рукописный фолиант. Это была большая, бухгалтерского типа, книга, с твёрдым толстым переплётом и прочным кожаным корешком. Внешний вид книги свидетельствовал о том, что она предназначена к длительному хранению. Она называлась „Собрание разных стихотворений“. В неё переписывались наиболее полюбившиеся членам семьи, и особенно „отесеньке“, поэтические произведения — Хомякова, Тютчева, Языкова, Каролины Павловой и др. поэтов, среди которых мы находим имя Шевченко. Рукой одной из дочерей Аксакова здесь переписано несколько шевченковских стихотворений — „Сон“, „Псалом“ и др. В фондах аксаковского архива мы встречаем списки и многих других стихов великого украинского поэта». Возможно, рисунок с изображением казаков был выполнен Шевченко в качестве подарка Аксаковым, с большой симпатией относившимся к Украине. В своём дневнике Тарас Григорьевич записал: «Все семейство Аксаковых непритворно сердечно сочувствует Малороссии и ее песням и вообще ее поэзии». В тот же период Т. Г. Шевченко закончил работу над альбомом офортов «Живописная Украина». В письме к Черниговскому гражданскому губернатору П. И. Гессе он пишет о том, какое значение придаёт задуманному изданию: «Мне кажется, будь родина

Т. Г. Шевченко. Портрет М. С. Щепкина. 1858. Тонированная бумага, итальянский и белый карандаши

моя самая бедная, ничтожная на земле — и то бы она мне казалась краше Швейцарии и всей Италии. Те, которые видели однажды нашу Краину, говорят, что желали бы жить и умереть на ее прекрасных полях. Что же нам сказать ее детям? Должно любить и гордиться своею прекраснейшею матерью. Я как член ее великого семейства служу ей ежели не на существенную пользу, то по крайней мере на славу имени Украины. Обладая в мале искусством в живописи, предпринял я издание, названное мною „Живописная Украина“». Логично предположить, что в 1844–1845 гг., работая над офортной серией, Т. Г. Шевченко мог подарить Аксаковым рисунок «Два казака», сюжет которого перекликается с тематикой альбома. Что касается самого произведения, то скорее всего это эскиз — быстрая зарисовка, сделанная карандашом и акварелью на картоне. Бумага состарилась равномерно, а это значит, что лист хранился в недоступном для света месте — например, в альбоме или специальной папке. Рисунок выполнен профессиональным художником в манере, характерной для акварельных произведений Т. Г. Шевченко 1840‑х гг. Обращают на себя внимание и некоторые приёмы, знакомые по другим акварельным и карандашным рисункам Т. Г. Шевченко. Есть все основания полагать, что с рисунком «Два казака» мы обретаем ещё одно художественное творение Тараса Шевченко, вернувшееся к нам через 170 лет после создания. № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

65

коллеги

Новая история старого дома Если вы хотите выпить карпатского чаю в настоящей гуцульской хате, да не какой‑нибудь, а «снимавшейся» в легендарном фильме Сергея Параджанова, совсем не обязательно отправляться в дальнее путешествие. Достаточно напроситься в гости к коллекционерам Олегу Мальскому и Антонине Ягольник, которые собираются превратить свой «старый новый дом» в Козине под Киевом в музей-усадьбу украинского искусства.

— Замысел, конечно, потрясающий. Но как возникла сама идея? А. Я.: Начало было вполне прозаиче­ ским. У нас во владении оказался кусок земли, а что с ним делать мы толком не знали. Потом возникло желание построить на нём летний дом, но непременно с какой‑то изюминкой. Для нас такая изюминка ассоциировалась с этностилем, и мы начали поиски в этом направлении. Сразу сошлись на том, что наиболее близок и интересен нам карпатский стиль. А когда увидели в Интернете предложение по разборке старых гуцульских хат, то поняли, что это именно то, что нам нужно. Вот так мы и приобрели этот дом. Не столько для жизни — ведь жить в такой хате сегодня очень сложно, сколько для отдыха, чтобы иметь возможность любоваться красотой. Кроме того, нам хотелось воссоздать в этой хате традиционный интерьер, наполнить её старинными вещами, поставить настоящую изразцовую печь…

Олег Мальский и Антонина Ягольник

66

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

— А вы сами бывали когда‑нибудь в старых карпатских домах? А. Я.: Конечно. Поскольку мы оба родом из Львова, карпатский край нам хорошо знаком. Мы не раз отдыхали в горах, нам они нравятся — такие величественные и спокойные. И культура карпатского региона всегда нас привлекала, тем более что часть родной для нас Львовской об­ ласти — это Прикарпатье. О. М.: Когда мы приезжали туда, старались больше узнать о традиционной

коллеги

деревянной архитектуре, увидеть и похожую на крепость гуцульскую гражду, и знаменитые срубные церкви, аналогов которым нет нигде в мире. Чтобы увеличить объём и высоту храма, наши мастера объединяли несколько срубов в одну конструкцию и перекрывали её башнеобразным верхом с характерными «заломами». Таким образом они доводили высоту постройки почти до 40 метров, причём комбинации элементов были бесконечно разнообразными. Именно поэтому среди сохранившихся в Западной Украине деревянных церквей нет одинаковых… А. Я.: А восемь таких памятников два года назад были внесены в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

— Кроме гуцульской хаты, у вас ведь есть ещё и коллекция живописи? Расскажите о ней подробнее. О. М.: Мы очень ценим и любим искусство Закарпатья. Вся наша квартира увешана полотнами из Косова, Верховины, Криворивни, других мест, с которыми мы ощущаем внутреннюю связь. С особой теплотой относимся к произведениям Андрея Коцки, который рисовал широкие полонины, леса, горы, создавал необыкновенно одухотворённые и обаятельные девичьи образы. Его проникновенность в музыку гор рождает удивительно тонкие созвучия, настоящую симфонию… Не зря ведь Коцку называют «поэтом Верховины». Другой любимый № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

67

коллеги

мастер — Михаил Демцю, живописец, который также сумел найти свои мотивы и свой неповторимый художественный язык. А. Я.: Закарпатские мастера нравятся нам своей самобытностью, способностью очень точно передавать колорит местности. Они сумели сохранить сложившиеся здесь традиции и вместе с тем обогатить их опытом европейского модернизма. Ведь с самого начала формирования закарпатской школы здешние живописцы не были отделены от Запада «железным занавесом», а получали профессиональное образование в Венгрии, Германии, Словакии, подолгу жили в Риме, Париже, Праге, выставляясь там наравне с самыми именитыми художниками… Сейчас в нашей коллекции выделилось три основных направления: это пейзажи, созданные современными живописцами Закарпатья и Прикарпатья, картины с изображением традиционных интерьеров и людей в национальных одеждах. Я изучала украинский костюм и убеждена, что в силу своей обособленности именно карпатский регион сохранил его практически в неизменном виде. Картины помогают нам мысленно перенестись в те места, где стояла наша хата, представить её хозяев и живших рядом с ними людей, услышать музыку, которая там звучала… Мы счастливы, что сумели обзавестись не просто копией типичной гуцульской постройки, а настоящим старым домом, обставили

68

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллеги

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

69

А. Коцка. Верховинское село. 1970‑е гг. Х., м. 62,5 × 49,5 см

коллеги

М. Демцю. Ой, Иванку. 2006. Х., м. 91 × 116 см

его вещами, созданными десятки лет назад. К сожалению, мы не могли перенести сюда горы, но они есть на наших картинах.

— То есть вас привлекала именно аутентика? О. М.: Да, брёвна, из которых сложен дом, лавы внутри… Мы привезли из Карпат довольно много аутентичных вещей. Там ведь всё это есть, и люди до сих пор охотно пользуются сундуками, коврами, утварью, сделанными и 50, и 100 лет назад, надевают национальные костюмы, играют свадьбы, соблюдая все обряды и традиции. Именно здесь, в карпатском регионе, этноколорит очень хорошо сохранился в повседневной жизни. Причём нравится он не только старикам, но и молодым. Важно то, что традиции существуют здесь не в каком‑то «законсервированном» виде — они здесь живут! И выглядит всё это абсолютно естественно, органично. Вероятно, поэтому молодёжь не хочет уезжать отсюда, ведь она действительно любит свою родную землю. И ремёсла здесь не умирают — на косовском рынке и сегодня можно найти массу посуды традиционных форм, рушники со старинными узорами, лижныки, вышитые сорочки, постолы…

— Получается, что новый дом помог вам объединить обе сферы интересов — аутентичное прикладное искусство и живопись? А. Я.: Да, хотя начало нашей коллекции картин было положено задолго до того, как мы обзавелись хатой. В карпатском регионе сформировалась очень выразительная и самобытная субкультура, которая ярко воплотилась в костюмах, живописи, музыке, убранстве домов. В интерьерах основной акцент делался на печах — грубах, ставших одним из интереснейших элементов жилища. Первые кафельные печи появились в карпатских хатах в XVII в. Уже в следующем столетии в регионе выделились крупные кафельные производства, сосредоточенные около Глинска, Жовквы, Коломыи, Косова, в Ужгороде и Мукачево. Рисунки на «кахлях» — это отдельный мир, изучение которого необыкновенно увлекательно. Здесь можно увидеть и орнаментальные композиции, и сценки из жизни гуцулов, и сакральные сюжеты, и изображения животных… Сейчас в Карпатах тоже действуют небольшие производства по выпуску изразцов. Каждый мастер разрабатывает сюжеты, которые ему по душе, но, конечно, о промышленных масштабах речь не идёт. № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

71

коллеги

В. Жмак. Рождество. 2008. Х., м. 60 × 80 см

О. М.: Это действительно уникальное, «штучное», не массовое производство. Но если хочешь у себя в доме иметь нечто подобное, нужно найти мастеров, которые не только распишут и обожгут кафель, но и соберут саму печь, то есть людей, готовых выполнить работу от начала до конца. Сооружение настоящей гуцульской печи — процесс довольно сложный, и без сплочённой команды тут не обойтись.

— Но ведь и ваш дом нужно было собирать на месте. Входило ли это в стоимость покупки? О. М.: Нет. Сама хата, к слову, стоила недорого, но хлопот оказалось много. Существует специальный сервис разборки домов, причём занимаются этим только в Карпатах, поскольку строили здесь преимущественно из дерева, а оно, в отличие от других материалов, довольно легко поддаётся разборке и сборке.

— То есть сначала нужно выбрать дом, а уже потом его под заказ разбирают? О. М.: Совершенно верно. Дом стоит и дожидается своего покупателя порой десятки лет. Потом нужно увидеть его воочию. То есть следующий этап — выезд на место. Иногда нам приходилось пробираться через болота и чащи, так как многие старые дома располагались в труднодоступных местах — в горах

72

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллеги

И. Бокшай. 12 зарисовок «Карпатская жизнь». 1947. Б., акварель, гуашь. 9,5 × 12,5 см

или в долине на берегу озера, в окружении дикой природы, на значительном удалении от основных коммуникаций.

— Очевидно, именно поэтому они и сохра­ нились? О. М.: Да. Добавлю, что дома, которые мы видели, — абсолютно разные. Был ветхий и достаточно дешёвый дом, который привлёк нас именно своим возрастом — ему было более 150 лет. Предлагались дома и помоложе — возрастом 40–50 лет. Мы выбрали золотую середину.

— Такое впечатление, будто речь идёт о живом существе… А. Я.: Знаете, в самом деле нередко возникало такое ощущение… Причём, как только входишь в дом, сразу чувствуешь, «твой» он или нет. Когда мы осматривали теперь уже нашу хату, в ней стояли некоторые предметы обстановки. Они нам тоже понравились, и мы решили забрать их в Киев. Правда, сначала поинтересовались бывшими хозяевами, их судьбой, ведь и вещи, и сам дом обладают определённой аурой. Для нас это имеет значение…

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

73

коллеги

М. Демцю. Вечерний разговор. 2004. Х., м. 91 × 116 см

— Откуда же всё‑таки происходит ваш дом? А. Я.: Из Криворивни — старинного высокогорного села в Верховинском районе. Эти места, известные своими обычаями и легендами, в 1911 году вдохновили Михаила Коцюбинского на написание повести «Тени забытых предков», а 50 лет спустя — Сергея Параджанова на создание фильма, ставшего классикой мирового кино. Как оказалось, хозяйка нашего дома, ныне уже покойная (дом продавал её сын), участвовала там в массовках. И вроде бы потом Параджанов приглашал её на съёмки в Киев, на киностудию Довженко. Интересно было найти её в фильме… Судя по фотографиям, которые показывал нам сын, она была действительно очень красивой колоритной женщиной. Хотели даже попросить себе на память эти снимки, но решили, что лучше оставить их там. Да и вообще: раз у дома есть новые хозяева, то и его история должна начаться с чистого листа. Уже здесь, в процессе сборки дома, мы имели возможность общаться с мастерами, наблюдать за их работой, открывать для себя что‑то новое. Особенно нас поразило то, насколько развита в карпатском регионе культура обработки древесины.

74

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

Для строительства было важно всё: возраст дерева, время года и месяц, когда оно срублено, сколько и в каких условиях вылёживалось. И приёмы реставрации, которые используют местные мастера, тоже уникальны. На одном из брёвен я заметила дырочки-зазубрины — как выяснилось, следы от гранаты, разорвавшейся в лесу ещё в Первую мировую войну. А на следующем этапе сборки увидела на повреждённых местах маленькие латочки, «вписанные» так искусно, что их практически нельзя было заметить…

— Давайте поговорим о том, каким образом вы собираетесь вдохнуть жизнь в этот дом, станет ли он уютной дачей, «живым музеем», артрезиденцией? О. М: Пока определённо можно сказать только то, что нам хотелось бы экспонировать здесь произведения и предметы, связанные с культурой карпатского края. И начали мы с картин Михаила Демцю. На мой взгляд, из современных художниковклассиков он самый яркий представитель карпатской школы. Его картины производят сильнейшее эмоциональное впечатление, в них сконцентрирован

коллеги

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

75

А. Коцка. Верховинка. 1970‑е гг. Х., м. 63 × 56 см

коллеги

М. Демцю. Аркан. 2009. Х., м. 60 × 80 см

мощный позитивный заряд. Построенные на контрастных сочетаниях сочных открытых цветов, написанные энергичными экспрессивными мазками, они созвучны самому характеру гуцульской культуры. Первое «мероприятие», проведённое в нашей усадьбе, — празднование дня рождения сына. К этому событию мы приобрели две новые картины Демцю. Одна из них называется «Вечірня розмова». На полотне изображены две подруги, сидящие при свечах возле печи — точно такой же, как наша. Вторая картина, как мне кажется, чем‑то перекликается с творчеством Параджанова. Её название — «Где вы, хозяева Карпат?». Одна часть композиции изображает интерьер, другая — экстерьер, отчего вся эта печальная по настроению и глубокая по смыслу сцена обретает космогонический характер. А основной смысл произведения в том, что с течением времени традиции уходят, хотя людям и удаётся сохранить какую‑то их часть. Безусловно, эту работу можно отнести к категории музейных… А. Я.: Мы были впечатлены тем, насколько органично эти картины вписались в интерьер, и поняли, что он прекрасно подходит для экспонирования живописи. Захотелось посмотреть, как будут выглядеть № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

77

коллеги

Картина М. Демцю «Где вы, хозяева Карпат?» в интерьере

78

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллеги

Т. Сильваши. Гуцулы. 1961–1962. Х., м. 71 × 111 см

в нём картины Коцки, Бокшая, Труша, которые у нас тоже есть, произведения других живописцев. Бесспорно, этностиль требует определённого визуального ряда, но наша коллекция живописи не входит с ним в противоречие. Поэтому в дальнейшем планируем устраивать здесь выставки.

— Фактически ваш дом может превратиться в галерею или загородный клуб ценителей закарпатской культуры? А. Я.: Думаю, что не только закарпатской. Нам интересно было бы представлять художников из разных регионов. Если мы увидим возможность организовывать небольшие мероприятия по другим направлениям, то с радостью будем это делать. Нам важно собрать единомышленников, любителей искусства — не обязательно закарпатского. Хотя для нас оно является отдушиной, и в первую очередь мы ценим именно его. О. М.: Хочется сделать из нашей усадьбы своеоб­ разный арт-центр, где всё напоминало бы о жителях гор, где старинные вещи соседствовали бы с картинами современных художников, где дышалось бы так же легко, как в местах, где они создавались, — среди бескрайних полонин и лесов. Но теперь наш дом стоит не в Карпатах, а в Центральной Украине и неправильно было бы замыкаться в рамках лишь одной культуры. Поэтому мы остановились на концепции частного музея-усадьбы украинского искусства. При этом подразумевается искусство, которое впишется

в интерьер или, наоборот, будет эффектно смотреться по принципу контраста, но оно должно раскрывать красоту профессионального и народного творчества, богатство нашей культуры и разнообразие традиций. А. Я.: Постараемся, чтобы наш «новый старый дом» стал своего рода духовным центром, артусадьбой, куда люди смогут приезжать, чтобы насладиться природой и живописью. Как минимум мы предложим карпатский чай и приятное общение, как максимум — культурно-образовательную программу. Здесь удобно было бы проводить профессиональные встречи, принимать зарубежных гостей. Если кто‑то из коллекционеров захочет представить у нас часть своей коллекции, то мы будем рады такому сотрудничеству и с удовольствием предложим и сам дом, и его территорию с садом. О. М.: Мы делаем это, потому что любим украинскую культуру, хотим сохранить то, что уже создано, и способствовать её развитию. Возможно, не всем понятно наше желание вкладывать в это силы и средства, но я надеюсь, что в скором времени люди осознают, почему всегда существовали меценаты и почему сейчас, в это трудное время, особенно важно поддерживать нашу культуру. Ведь на энергетиче­ с­ком уровне она даёт куда больше, чем загородные особняки или роскошные автомобили. Беседовала Анна Шерман, фото Даниила Краснова № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

79

Город. (Часть триптиха.) 2012. Х., м. 100 × 70 см

мастерская Иванна Стратийчук

Тихий мир Давида Шарашидзе Он родился и вырос в Грузии, окончил Тбилисский государственный университет, а свой путь в искусстве начинал как фотограф. С 1993 года живёт в Киеве, работает в области станковой живописи и керамики (часто в соавторстве со скульптором Гией Миминошвили). На его картинах — улочки старого Тбилиси, антикварные вещи, которые художник привёз с собой в Украину, и, конечно, люди — красивые, меланхоличные, будто выхваченные из потока времени. Во всём, что создаёт Давид, неизменно присутствует дух Грузии, но на вопрос: «Грузинский он художник или украинский?», прозвучавший на открытии его новой выставки в галерее «Парсуна», зал уверенно ответил: «Конечно, наш!». Фото Евгения Чорного

Когда‑нибудь кто‑нибудь наверняка напишет научный труд, где объяснит, что важнее для формирования личности художника — место его рождения или среда, в которой ему суждено творить. Однако в нашем случае совершенно ясно одно: представить себе украинский живописный небосклон без сияющих, как звёзды, багряных гранатов Давида Шарашидзе точно невозможно. «Цвет — моя стихия, работа над композицией — главная тема для размышлений. Лишь когда образ созревает до мельчайших деталей, я с удовольствием переношу его на холст и наполняю цветом», — говорит художник. Глядя на его яркие картины, трудно поверить, что они выполнены на холсте, плотно загрунтованном чёрной краской. Но именно таков принцип работы Давида: сначала он наносит на чёрную основу рисунок и только потом наполняет его цветом. Зная о том, что в прошлом Шарашидзе всерьёз занимался фотографией, сложно удержаться от сравнения его метода создания живописного изображения с процессом проявки фотоплёнки, требующим абсолютной темноты. Исключительная строгость и продуманность композиции, присущие живописным полотнам Шарашидзе, возможно, тоже связаны с эстетикой чёрнобелой фотографии и профессиональным чувством кадра. Здесь, пожалуй, стоит добавить, что в своё время он довольно много общался с литовским фотографом и художником Римантасом Дыхавичюсом, № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

81

мастерская

Утренний кофе. 2012. Х., м. 100 × 80 см

Открытая книга. 2012. Х., м. 100 × 80 см

82

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

в вильнюсскую студию которого не раз приезжал. Соотношение объёмов на картинах Давида всегда идеально выверено, и даже надписи на грузинском языке и авторская подпись воспринимаются как неотъемлемые элементы общей композиции. Шарашидзе в равной мере интересна работа над портретами и натюрмортами, городскими пейзажами и интерьерами, декоративными панно и керамическими объектами — ожившими в материале деталями его картин, которые, в свою очередь, попадают на следующие полотна уже в качестве предметов искусства. Использует он и приём «картины в картине», когда ранние произведения фигурируют в качестве элемента интерьера в последующих композициях. «Меня вдохновляет красота повседневных вещей, повторяющихся событий, — рассказывает Давид. — Я люблю создавать вокруг себя какой‑то свой мир. Это мой язык общения с окружающими и выражение моего умиротворения». Повторение определённых элементов и сюжетов служит для него неким знаком стабильности и спокойствия, которые кажутся достижимыми лишь в этих, созданных самим художником, условиях… Для выставки в галерее «Парсуна» Давид Шарашидзе впервые отбирал работы по тематическому принципу. В экспозиции преобладают портреты, самые ранние из которых датированы 1992–1993 годами, а самые свежие завершены за несколько дней до вернисажа. «Раньше я готовил выставку ровно месяц, — вспоминает художник. — Все представленные работы были новыми, потому что тогда я буквально жил в мастерской. Сейчас, конечно, уже не так. Но я стараюсь подготовить хотя бы несколько новых картин к каждому открытию». Изображение людей — одна из любимых тем Давида, на примере которой можно проследить, как развивался его творческий стиль. Ранние работы написаны в импрессионистической свободной манере, увлекавшей многих грузинских художников начала 1990‑х. К концу десятилетия палитра Давида становится более сдержанной, многоцветность уступает место коричневатожёлтой гамме, фактурность — почти гладкой поверхности, размеры картин увеличиваются. С началом нового тысячелетия в его живопись триумфально возвращается цвет: сначала багряный цвет граната, по которому мгновенно узнаётся любое полотно Шарашидзе, а вслед за ним и все остальные — глубокий синий, насыщенный зелёный, золотисто-жёлтый… Картины последних лет изысканно лаконичны, в них уже не осталось, наверное, ничего лишнего — композиция и стиль выверены с математической точностью для достижения идеальной художественной гармонии. Рассматривая в ретроспективе целую серию работ с изображениями людей, можно заметить,

мастерская

Женщина в белом. 2011. Х., м. 100 × 75 см № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

83

мастерская

Застолье. 2011. Х., м. 105 × 140 см

Прощание с летом. 2012. Х., м. 90 × 60 см

84

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

что Давид не просто вновь и вновь возвращается к одной теме — он создаёт собственный канон. Цветовые соче­та­ния, композиционные реше­н ия, размер холста, выбран­н ый для ростового, поясного или оплечного портрета, даже градус наклона головок задумчивых девушек — всё стремится к некоему идеалу — правилу, сформулированному самим Шарашидзе. Называть эти работы портретами можно лишь условно, поскольку персонажи не имеют явного сходства с конкретными людьми. Это галерея вымышленных образов, способных раскрыть не столько внутренний мир портретируемого, сколько мировоззрение самого художника. Долгое время, однако, приходилось довольствоваться

по отношению к ним термином «портрет», пока выставка в галерее «Парсуна» не подтолкнула к новому прочтению этих картин… Своей обобщённостью и привязкой к определённой иконографической схеме они оказались куда ближе парсуне, чем собственно портрету, предполагающему, как правило, внешнее сходство и очень часто указание или намёк на время — через костюм, детали обстановки, аксессуары и пр. Исторически парсуна является одной из ранних разновидностей портрета, соединившей в себе черты сакрального и светского искусства, переходным жанром, который к XVIII в. превратился в своеобразный портрет-аллегорию. И как раз в таком значении слово

мастерская «парсуна» становится идеальной метафорой для образов Шарашидзе — таких же каноничных, вневременных, статичных… «Когда я изображаю старый город, речь идёт не об определённой улице в Тбилиси, а об образе города, — говорит художник. — Когда я рисую цветы, то часто даже невозможно сказать, как называется это растение, это обобщённый образ цветка. То же самое с изображениями людей. Главное — настроение, которое я хочу создать. Именно ему подчиняются композиция, колорит и символика. Я не люб­ лю беспокойство — и в жизни, и на картинах. Всегда стараюсь освободить картины от всего лишнего, убрать всё, что можно убрать, чтобы создать пространство для уединения и обретения внутреннего покоя». Иногда его картины сра­вни­ вают с полотнами Модильяни, хотя такой взгляд кажется нам весьма поверхностным. Ведь удлинённые женские силуэты и лица, которые у многих ассоциируются исключительно с творчеством великого итальянского художника, на самом деле встречаются в искусстве не так уж редко. Хорошо известно, что Модильяни (как, впрочем, и Пикассо) вдохновлялся африканской деревянной скульптурой и особенно масками, в то время как Шарашидзе опирается на грузинскую народную традицию. В отличие от Модильяни, изображавшего конкретных людей, Давид создаёт условные образы, и если даже моделью послужил определённый человек, состояние покоя, самоуглублённости делает всех его персонажей схожими между собой. Они находятся в состоянии отстранённости от водоворота жизни, однако в них нет модильяниевской надломленности и экспрессии; его герои будто медитируют, пребывая в изысканно-аскетичном тихом мире, сотворённом художником для них и для себя… Пространство полотна нередко позволяет,

Маргарита в красной комнате (Посвящение Пиросмани). 2007. Х., м. 100 × 70 см

а порой и приглашает зрителя присоединиться к этой медитации — для наслаждения тишиной и радостью молчаливого общения. Определённая диалогичность присутствует и в работах Шарашидзе на тему грузинского застолья, давно полюбившегося всем нам по картинам Пиросмани. Тем не менее, трактовка практически идентичной темы у этих двух художников заметно разнится. Застолье Пиросмани — громкий пир, веселье и праздник, застолье Шарашидзе — повод для тихой неспешной беседы, чтения стихов, разговоров об искусстве. Именно

поэтому на его столе нет ничего кроме фруктов и вина. Ведь этот пир призван утолить не физиче­ ский, но интеллектуальный голод. Стол Шарашидзе стирает различия между людьми разного возраста и социального положения, побу­ ждает к заинтересованному и уважительному обсуждению самых разнообразных тем и идей. Примечательно, что в работах Давида он всегда одной стороной развёрнут к зрителю, словно призывая нас присоединиться к изображённым и попрактиковаться в ведении философской дискуссии в тёплой компании за бокалом «Саперави». № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

85

Михаил Гуйда. Ветер. (Фрагмент; летний сезон)

пленэр Иванна Стратийчук

«Дерево, которое стоит растить дальше…» Живописные сезоны в «Мистецькому маєтку „Ставки“» Капитановка, Мила, Мрия, Гуровщина… Эту последовательность топонимов наизусть знает каждый путешественник, чей маршрут достаточно часто пролегает из столицы на запад. И наверняка каждый заправщик в направлении Киев — Житомир без труда вспомнит огромный чёрный кадиллак, который с лета прошлого года регулярно курсирует по этому участку трассы. Машина нередко нагружена продуктами питания, товарами первой бытовой, а также неотложной художественной необходимости — холстами, кистями, красками и растворителями, а иногда буквально набита пассажирами, среди которых дипломаты и историки, театралы и галеристы, журналисты и фотографы. Пункт назначения — село Ленино (Ставки) Радомышльского района Житомирской области, за рулём — известный коллекционер и меценат Алексей Шереметьев. Неслышно шелестит под колёсами автомобиля гладкое дорожное покрытие, расстояние пролетает незаметно. В Кочерове, на 88 километре трассы, берём правее на новую развязку в сторону Радомышля. Недолго петляем между лоскутными полями, обрамляющими путь; проезжаем через центр Радомышля, потом — сквозь лесок по старой брусчатой дороге, которая, в силу своей живописности и, отчасти, от тряски, кажется немного длиннее, чем она есть на самом деле. Железобетонный знак «Ленино», выкрашенный в цвета украинского флага, подскажет

направление на единственной развилке — и вот мы в селе… Среди преимущественно одноэтажной скромной застройки взгляд сразу же выхватывает здание старинной деревянной школы Ольги Вангенгейм, возвышающееся над окружающими домами. Белые стены, голубые оконные рамы, совсем немного резных украшений… Очень простое и строгое, оно проникнуто каким‑то особым духом почтения к архитектуре, во многом утраченным на протяжении ХХ века. Невдалеке от школы выглядывает из‑за деревьев двухэтажный кирпичный дворец Дуниных-Вонсовичей, не так давно «освобождённый» от скорлупы советской облицовки. Это главное здание Ставчанской усадьбы, на территории которой по инициативе Алексея Шереметьева проводятся реставрационные работы. Будущее этого

пришедшего в запустение имения, а во многом и надежды села на возрождение родного края обрели вполне реальные перспективы и имя — музейно-парковый комплекс «Мистецький маєток „Ставки“». Воссозданная усадьба должна привлекать туристов со всей Украины и служить культурному и социальному развитию региона. И хотя размах планов поражает, а объём ведущихся и предстоящих работ поистине колоссален, есть все основания полагать, что Алексей Шереметьев, уже имеющий опыт реализации масштабных культурно-музейных проектов, именно тот человек, которому под силу воплотить в жизнь этот замысел. «Мне нужно гореть», — роняет он практически на бегу, проверяя одновременно и с равной заинтересованностью работы на стройке, № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

87

пленэр

Зимний пленэр в усадьбе Дуниных-Вонсовичей

Алексей Шереметьев и председатель сельсовета с. Ленино (Ставки) Виктор Волынец

88

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

пленэр приготовление общего обеда для столичных гостей и приехавших на пленэр художников и подготовку их живописной выставки. «Все помнят Ольгу Вангенгейм и её школу, хотя прошло уже больше столетия, сменилось несколько политических режимов, — объясняет Шереметьев немного позже. — Нам тоже хотелось чем‑то помочь этому краю, чтобы людям жилось здесь лучше, чтобы они стали добрее. Этого сейчас остро не хватает в Украине… Местные жители готовы воспринимать культуру, готовы впитывать её. Поэтому мы планируем создать в Ставках культурный и образовательный центр, развить туристическое направление. „Мистецький маєток“ станет музеем истории страны и этого региона, местом, постоянно наполненным творческими людьми». Всего 100 километров отделяют село Ленино от столицы. Такая близость и удобство сообщения, а также неуёмная энергия нынешнего патрона Ставков придают уверенность в том, что амбициозные планы по созданию здесь оживлённого культурного и туристического центра не останутся несбыточной мечтой. Важной частью музейно-паркового комплекса станет арт-резиденция при усадьбе, которая будет доступна как для проведения сезонных пленэров, так и для индивидуальной работы художников на протяжении года. И именно творческое воодушевление, привнесённое художниками-пленэристами в самую гущу строительно-реставрационных работ, существенно повлияло на концепцию развития «Мистецького маєтку», проставило в ней новые акценты. После первого летнего пленэра во дворце состоялась отчётная выставка, которая совершенно неожиданно для организаторов стала значительным событием в жизни края. Чтобы увидеть написанные в Ставках картины, люди съезжались сюда семьями со всего района! Куратор пленэра Наталия Сухолит экспромтом провела в день открытия три экскурсии по экспозиции для заинтересованных зрителей. По разным подсчётам вернисаж посетило от 500 до 700 гостей из числа жителей Ленино, Радомышля и окрестных сёл, а само их присутствие явилось красноречивым подтверждением актуальности идеи создания культурного центра в регионе. Как раз в тот день и было сказано однозначное «быть» художественным пленэрам, которые до того рассматривались как свое­образный эксперимент и лишь возможное дополнение к основным функциям будущего музейнопаркового комплекса. *** Постоянный куратор пленэров в Ставках — Наталия Сухолит, профессионал с огромным организаторским опытом и безошибочным чутьём. Она отлично справляется с ролью первопроходца и с азартом берётся за устройство пленэров в «нераскрученных» местах, куда ещё не ступала нога коллег. Именно к ней Алексей Шереметьев обратился в начале июля

Куратор пленэра Наталия Сухолит (стоит) и киевская художница Галина Попинова. Осенний сезон. Фото П. Лебединца

2014 года с просьбой организовать первый живописный пленэр в окрестностях Ставчанской усадьбы, где уже начались восстановительные работы. И сделать это нужно было за считанные дни, хотя какой‑то определённой концепции или темы пленэра к тому моменту не существовало. Любой куратор расскажет вам о том, как непросто собрать группу художников для выезда на натуру в кратчайшие сроки, особенно летом. По счастливой случайности, как раз в то время Наталия работала над статьёй о Михаиле Гуйде — народном художнике Украины и профессоре Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры… Михаил Гуйда — живописец, чьи работы пользуются известностью в Украине и за рубежом, но не менее значительны его достижения на педагогическом поприще. О живописной школе Гуйды небезосновательно говорят с пиететом, а среди его учеников уже не один десяток украинских художников. «Пригласить Гуйду в пленэр — всё равно, что поймать очень большую рыбу!» — признаётся Сухолит. Как мудрый и ответственный педагог, Гуйда согласился принять участие в первом ставчанском пленэре вместе со своими учениками. А чтобы расширить состав участников, решено было пригласить ещё одного преподавателя Академии — заслуженного художника Украины Анатолия Зорко. Так счастливое совпадение обернулось настоящей удачей, и именно ученики Михаила Гуйды № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

89

пленэр и Анатолия Зорко составили ядро трёх прошедших пленэров, «завертевшихся» вокруг идеи развития творческой индивидуальности рядом с именитыми мастерами. То есть живописные пленэры в Ставках задуманы в качестве своеобразной творческой лаборатории, где параллельно с тем, как реставрируется дворец и создаётся комплекс «Мистецького маєтку», формируется определённый художественный круг. В состав творческой группы первого пленэра, проходившего с 18 июля по 2 августа минувшего года, вошли Михаил Гуйда с учениками Виолеттой Монсевич, Дмитрием Тарасенко, Ростиславом Дудченко, Анатолий Зорко с учеником Сунь Ке, а также график Екатерина Рейда. «Первый летний выезд дался непросто, — рассказывает Ростислав Дудченко. — Сложно было переключиться с городского пейзажа на сельский, а то и вовсе работать посреди поля, без какой‑либо привязки. Как передать ощущение этой вольницы?» Короткое слово «поле», будто некий код, зажигает глаза любого участника ставчанских пленэров. Любимое поле Шереметьева — огромный выгон за деревней: зелёное летнее море, осенняя рыжая пустошь,

Анатолий Зорко. На берегу реки. 60 × 80 см (летний сезон)

90

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

январская белая мгла… Нетронутая природа насколько хватает взгляда, ни единого намёка на близость цивилизации. «Любимое поле» могло бы стать метафорой творческих поисков пленэристов, квинтэссенцией сверхсложных живописных задач, стоящих перед художником на натуре. Как «вытянуть» что‑то необыкновенное из этого типичного полесского села? Лишь совершенная живописная пластика, оригинальный художественный язык и чётко поставленная задача способны решить проблему «поля», ибо сюжет, как таковой, отсутствует. «Сущность пленэра в том, что в условиях коллективного обучения, активного творческого взаимодействия и соревнования в решении тех или иных профессиональных задач проявляется индивидуальность художника, формируется его авторская манера», — подчёркивает Наталия Сухолит. Пятнадцать летних дней, проведённых в компании двух профессоров, стали для большинства молодых участников необычайно полезным и плодо­ творным «третьим учебным семестром». Художники, честно подходившие к классическому определению понятия «пленэр», держались натуры и старательно

пленэр

Пётр Лебединец. Импровизация. 120 × 90 см (осенний сезон)

«чистили палитры и души», разбредаясь с этюдниками по окрестностям дворца, устраиваясь в тени парадной аллеи, на тихих деревенских улочках, у моста через речку Тетерев и в том самом поле. Даже Виолетта Монсевич, в первую очередь известная благодаря своим романтическим полотнам, в летнем ставчанском сезоне ограничилась «записками», фиксирующими состояния природы, ощущение места, времени и себя в нём. В течение короткого периода художники создали более 70 работ, а отчётная выставка, как было уже сказано, вызвала настоящий ажиотаж среди местных жителей, решив тем самым судьбу последующих пленэров. Тогда же, в конце первого сезона, возник вопрос о названии мероприятия. «Нельзя проводить пленэры без названия, — настаивала Наталия Сухолит, — лишь то, что имеет имя, войдёт в историю». Поначалу решено было назвать живописные сезоны «Окрестности имения Вангенгеймов» — в то время

исследователи ещё только изучали историю усадьбы и многие полагали, что семья Ольги Вангенгейм, основательницы сельской школы, была в числе владельцев дворца. Но когда открылась истинная «родословная имения», пленэр решено было переименовать. Так летний живописный сезон в окрестностях усадьбы Дуниных-Вонсо­в и­ чей стал Первым международным живописным пленэром «Ставки». *** Осенний сезон проходил с 10 по 25 октября. В творческую группу вошли некоторые участники первого пленэра (Ростислав Дудченко, Екатерина Рейда, Дмитрий Тарасенко и Сунь Ке), к которым присоединились Александр Храпачёв, Галина Попинова, Роман Гаврилюк, Анатолий Паньковик и Валерия Лысяк. В качестве приглашённых звёзд художественного небосклона выступили Пётр Лебединец и Алла Алексеева. Второй пленэр большинство № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

91

пленэр

Галина Попинова. У моста. 100 × 80 см (осенний сезон)

Сергей Скрипицын. Во дворе. 120 × 90 см (зимний сезон)

92

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

участников называет самым удачным: погода благоволила, первоначальная скованность перед лицом живой природы отступала, раскрывалось обаяние села и комплекса возрождавшейся усадьбы. «Безграничная и загадочная стихия воды, мост через Тетерев, уютные дворики на холмах перед закатом, дети на велосипедах — всё это запомнилось и сложилось в некий образ Ставков», — делится впечат­ лениями Галина Попинова. Художница, стремившаяся почувствовать в окружающем пейзаже идею связи времён, нашла её отражение в кружевных тенях старинной ивовой аллеи и став­чанском мосту. Октябрьский пленэр, подаривший участникам возможность «вжиться» в местность, отмечен гораздо более смелыми творческими

пленэр

Елена Придувалова. В Ставках (зимний сезон)

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

93

пленэр

Екатерина Рейда. Манга «12 художников не считая собаки» (осенний сезон)

94

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

пленэр

решениями, желанием экспериментировать. Разумеется, немаловажную роль в деле раскрепощения молодых живописцев сыграло общение с Петром Лебединцем. Сознательные или подспудные попытки постичь и отчасти воспроиз­ вести манеру известного абстракциониста в работе с цветовыми пятнами и живой массой масляной краски можно уловить во многих произведе­ниях осеннего пленэра. Последний выдался на редкость плодотворным: отчётная выставка состояла из 115 работ, а абстракции Лебединца словно объединили жизнерадостные полотна остальных участников. *** Третий международный живописный пленэр состоялся в «Мистецькому маєтку» в январе 2015‑го. Пленэр зимой — это всегда трудно: на улице холодно, световой день короткий, полотна должны сохнуть в сырых помещениях. Да и вещей элементарно требуется больше, начиная от тёплых одеял. В определённой степени зимний пленэр в полесских широтах — это экстрим, ведь художникам приходится выходить на натуру при температурах от –20 до +5°С. Несмотря на это, январская творческая группа стала самой многочисленной (16 участников). В неё вошли уже знакомые нам по первым сезонам Виолетта Монсевич, Александр Храпачёв, Ростислав Дудченко, Екатерина Рейда, Анатолий Паньковик, Роман Гаврилюк, Сунь Ке, Дмитрий Тарасенко и Валерия Лысяк, а также

Виолетта Монсевич. Скрыня (зимний сезон)

Инна Пантелемонова в мастерской (зимний сезон) № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

95

пленэр

Александр Храпачёв на этюдах (зимний сезон)

Инна Пантелемонова, Сергей Скрипицын, Оксана Свижак, Марина Рязанцева, Максим Мазур и Мария Пуздровская. Воплощая сквозную идею всех сезонов и обеспечивая плодотворное взаимодействие молодёжи с уже состоявшимися опытными мастерами, Наталия Сухолит пригласила в Ставки выдающуюся киевскую художницу Елену Придувалову. Возможно, под влиянием её авторского стиля, удивительно органично балансирующего на грани живописи и графики, в работах зимнего пленэра стало больше как пластических, так и философских обобщений. К примеру, Валерия Лысяк явно перешла от реалистического живописного языка, используемого в осеннем сезоне, к интерпретации пейзажных мотивов в лаконичной полуграфической манере. В снежные и короткие дни природа сама подсказывала художникам сюжеты и ставила перед ними непростые творческие задачи: синеющие деревенские сумерки запечатлены на полотнах многих участников третьего пленэра. «Погода каждый день меняла характер, будто играя с нами: то по‑весеннему тёп­ лый день, то кружевные узоры заморозков на полях, то густой пушистый снег, который покрывал дорожки

96

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

и медленно опускался на крыши домов, — вспоминает Оксана Свижак. — Тетерев тоже постоянно менялся, поддаваясь прихотям природы. Моим излюбленным сюжетом стал именно он, а ещё деревянный мост, крутые берега с разбросанными по холмам домами. Река была то белой, скованной льдом, то такой чистой и прозрачной, что в ней отражалось голубое небо и плывущие по нему тучи. Лёд сходил, и трескавшиеся льдины с шумом плыли вниз по течению…» Общее настроение работ, представленных по завершении январского пленэра на отчётной выставке, было преимущественно меланхолическим, хотя и с некоторыми драматическими нотками. «Зимний сезон не балует нас буйством красок, но позволяет сосредоточиться на более глубоком восприятии места», — объясняет Виолетта Монсевич, которая в последнем пленэре попыталась передать дух Ставков при помощи романтической мини-серии по национальным мотивам. Для Инны Пантелемоновой двухнедельное пребывание в селе вылилось в аллегорические полотна с обобщёнными образами тамошних улочек, домов, полей и деревьев. Спустя время художница

Александр Храпачёв. Дорога (фрагмент).

150 × 120 см (зимний сезон)

пленэр

Вернисаж в усадьбе Дуниных-Вонсовичей

Организаторы и участники Третьего международного живописного пленэра «Ставки». Стоят (слева направо): Александр Храпачёв, Наталия Сухолит, Ростислав Дудченко, Екатерина Рейда, Роман Гаврилюк, Максим Мазур, Инна Пантелемонова, Елена Придувалова. Сидят: Сунь Ке, Валерия Лысяк, Дмитрий Тарасенко, Алексей Шереметьев, Мария Пуздровская, Анатолий Паньковик

98

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

пленэр рассказала о своей работе в Ставках: «Когда я была там, то „выхватила“ свои первые впечатления. Село, безусловно, очень живописное: яркие цвета домов и ворот, потрясающая геометрия огородов, мощные выразительные деревья. Однако теперь вспоминаются и отчаявшиеся люди, которые смеются, чтобы не плакать… Пожалуй, только в детях светится огонёк надежды на будущее и любовь к миру. Чтобы выразить эти впечатления, нужна философская серия картин». Елена Придувалова тоже сосредоточилась на творческом осмыслении своих переживаний, хотя отправлялась в Ставки «за чистым снегом и светом». «Но чем хороши пленэры, — объясняет художница, — там всегда встречаешься с неожиданностями. Местность предоставляла широкое разнообразие сюжетов, оставалось лишь поймать „своё“. Меня зацепили деревья. В них было всё: и время (жизнь и смерть), и графика пространства (они разрезали собою небо), и все оттенки земляного цвета. В них звучали и скоротечность, и вечность жизни…» Деревья как метафора времени, истории и человеческой жизни стали символом зимнего сезона в Ставках. Размышления о мистике времени и древе жизни «прочитываются» во многих работах пленэристов, они возникают в воспоминаниях художников, в рассуждениях куратора и даже в случайно подслушанном комментарии Алексея Шереметьева: «С возрастом приходит понимание того, что время здесь течёт по‑другому. Это среди бетона все дни одинаковы…» Шереметьев придаёт особое значение тому, чтобы участники пленэров прониклись духом места, вжились в него и полюбили Ставки. Ему удаётся вдохновить своими начинаниями всех окружающих — не только художников, но и остальных людей, причастных к созданию музейно-паркового комплекса и художественной резиденции. Возможно, именно это обеспечивает формирование широкого круга единомышленников, способных столь же трепетно относиться к прошлому и стремящихся сделать лучше настоящее. «Идея Алексея Евгеньевича меня восхищает — такого в Украине ещё никто не делал. И хотя сейчас сложно представить, как всё это будет функционировать, он увлёк нас своей мечтой, — подытоживает общие впечатления участница Третьего ставчанского пленэра Марина Рязанцева. — Много ли можно встретить людей, которые хотели бы создать что‑то значимое не для себя, а для других, которые видели бы смысл собственной деятельности в благополучии народа? Вспоминаю последний монолог Фауста, когда под конец жизни он осознаёт, что не богатство и власть, не слава и обладание самой прекрасной женщиной на земле даруют „высший миг“ существования, а только общее деяние,

Мария Пуздровская на этюдах

одинаково нужное и полезное для всех… Для каждого из нас, художников, было счастьем стать частью этого замечательного проекта». Живописные сезоны в Ставках уже не воспринимаются как случайность или эксперимент: это явление куда большего масштаба. На глазах приезжающих сюда художников и вместе с ними создаётся живой культурный комплекс, способный преобразить жизнь села и всего региона и стать постоянно действующей художественной резиденцией. «Пленэр — это любовь во время войны», — удачно заметил молодой живописец Максим Мазур. Роль творческих баз в становлении и укреплении художественных школ, в сохранении преемственности и развитии творческих наработок поистине неоценима, особенно в трудные, переломные моменты. И точно так же неоценима меценатская деятельность, без которой история отечественного и мирового искусства могла быть не столь интересной и яркой. «Нас становится больше, несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, — резюмирует Алексей Шереметьев. — Каждый пленэр проходит лучше пре­ дыдущего. И хотя предстоит ещё очень много работы, это дерево стоит растить дальше».

Фото Даниила Краснова и Егора Буйвола № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

99

коллекция «Геральдический кирпич» из Ровенского замка. XVI–XVII вв. (?)

100

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллекция

«Латерофилисты всей страны, объединяйтесь!» В этом доме навстречу гостям выбегают охотничьи собаки, а сам он похож на своего рода мини-музей: старинная мебель, книги, печати, живопись на тему охоты, фарфоровые, бронзовые, оловянные пробки, множество чучел животных и птиц, ведь основным делом хозяина — Леонида Гладкого — являются охота с легавыми собаками и таксидермия. А лет шесть назад его увлекло ещё одно, не вполне обычное на первый взгляд занятие — коллекционирование кирпичей.

— Леонид Владимирович, с чего началась ваша удивительная коллекция?

— Однажды я поехал со своей собакой Габушкой охотиться на куропаток и наткнулся в зарослях на груду кирпичей. На одном из них чётко читалась надпись: «А. С. Луневъ». Я поднял его, рассмотрел, потом положил обратно и стал охотиться дальше… А когда снова оказался в тех краях, сразу же пошёл на то место. Красивый жёлтый кирпичик лежал всё там же. Я забрал его и недели две возил в машине. При случае показал в Клубе коллекционеров человеку, который собирает и атрибутирует печати. Он заинтересовался, стал выяснять, где был сделан этот кирпич, и, разумеется, увлёк поисками меня.

— Сколько экземпляров вам удалось собрать с тех пор?

— Более трёхсот. Причём основу коллекции составляют кирпичи, выпущенные на киевских заводах. Они для меня самые дорогие, потому что сделаны в моём родном городе. Сам я потомственный дворянин, киевлянин в шестом колене. Мой дед был первым выборным ректором КПИ, деканом минералогического факультета, мама — первооткрывательницей месторождений нефти и газа в Полтаве, за что её удостоили звания Героя Социалистического Труда и ордена Ленина.

— А где вы храните свою коллекцию?

— В загородном доме. Вернее в надстройке над погребом в виде часовенки. Кирпичи размещены там на специальных узких полках надписями наружу.

— На каких предприятиях, кроме киевских, они были сделаны?

— Есть кирпичи из‑под Львова, Винницы, Дашево, Одессы, Черновцов, есть кирпич с сахарного

завода в Старой Синяве Хмельницкой области. Скоро появится несколько экземпляров из Полтавы… Надеюсь, что смогу привезти что‑то интересное весной и летом — планирую поездить по заброшенным имениям Украины и уже сейчас составляю маршруты экспедиций. Но сначала нужно выяснить, где находятся разрушенные особняки и заброшенное жильё. № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 101

коллекция

102

Дом, при строительстве которого был использован кирпич Х. Марр

Дом, при строительстве которого был использован кирпич П. Кирницкого

Кирпич завода купчихи Христины Семёновны Марр, основанного в 1868 г. и располагавшегося в Киеве на ул. Сырецкой, 22

Кирпич завода мещанина Прокофия Дмитриевича Кирницкого, располагавшегося в с. Халепье Стайковской вол. Киевского уезда

Иногда попадаются дома с изразцами и изразцовыми печами внутри. Конечно, это большая удача. А порой и один кирпич не удаётся заполучить. Когда при строительстве развязки возле Ильинской церкви сносили старые дома, я поехал туда, а территорию уже огородили. Попытался уговорить сторожа, но он даже посмотреть не разрешил. Возле трамвайного депо на Лукьяновке, где тоже сносили дом, мне охранники не то что взять, даже сфотографировать не дали! Весной огромное количество кирпичей вываливается из крепостных стен на склонах Днепра. Я всегда точно фиксирую, где найден кирпич, фотографирую место или дом, записываю адрес.

Всё имеет свою историю, в том числе и кирпич. Всегда интересно вообразить, что он «видел и слышал» за сотню лет… Мне нравятся старые вещи, в них чувствуется дух времени. Вот, к примеру, кирпич завода графа Потоцкого. В своё время мне принесли дорожный набор столовых приборов «Эгоист» с гербами этой семьи, а буквально через месяц — кирпич, и тоже с гербом! Коллекционеры знают, как вещи начинают подбираться одна к другой, будто их ангелы приносят… Есть у меня образец продукции завода Христины Марр, которая помимо кирпичного производства занималась пивоварением. Я знаю на Подоле домик, построенный из её кирпича.

— Чем интересно коллекционирование кирпичей?

— Историей. Для меня это стало своеобразным продолжением коллекционирования печатей, ведь на кирпиче тоже есть оттиск, по которому можно узнать о владельце завода, выпустившего этот кирпич. Интересно расшифровывать инициалы, изучать по ним судьбы связанных с производством людей. Например, родственник Марии Фокиной на протяжении года арендовал завод у Адама Снежко. Через некоторое время она сама — и тоже в течение года — арендовала тот же завод у сына прежнего хозяина, Александра Адамовича Снежко. Относительно того, почему контракты были такими короткими, у меня есть предположение: возможно в этот период арендаторы строили себе дома, а остатки кирпича продавали, покрывая таким образом расходы.

— Известно, что некоторые предприятия, специализировавшиеся на тонкой керамике, например Киево-Межигорская фабрика или завод Николая Грипари в Барановке, выпускали и кирпичи. Есть ли подобные экземпляры в вашей коллекции?

— На Межигорской мануфактуре производили кирпичи, которые знатоки называют «межигоркой». В основном из них выкладывали печи, а чтобы кирпичи не лопались при нагреве, их делали небольшого размера. Практически вся «межигорка» идёт без клейма. Видел я и с клеймом, но в своей коллекции не имею. Был ещё заводчик Шевченко — его продукция тоже встречается очень редко, и мне пока найти не удалось. А довольно редкий кирпич «Керамического завода баронессы Фиркс» был обнаружен мною на Нижнеюрковской.

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллекция

Кирпич с заводов купца Афиногена Степановича Лунёва, располагавшихся в с. Пирогово и дер. Мышаловке (основаны в 1867 и 1873 гг. соответственно)

Кирпич завода Л. Л. Герчикова, арендовавшего его у баронессы Е. В. Фиркс. Располагался на ул. Нижне-Юрковской, 5

Кирпич завода купчихи Надежды Никифоровны Снежко, основанного в 1862 г. и располагавшегося на хуторе Корчеватое

Кирпич завода Михаила Васильевича Рихтера, основанного в 1895 г. и располагавшегося на ул. Нижне-Юрковской, 2

Образец продукции пока неустановленного завода

Кирпич завода купца Андриана Фомича Доломакина, основанного в 1895 г. и располагавшегося в предместье хутора Корчеватое

Кирпич завода Г. М. Журавлёва, располагавшегося на ул. Б. Васильковской, 141

Кирпич с заводов купца Григория Саввича Ясько, располагавшихся в с. Пирогово и дер. Мышаловке

Кирпич Юрковского керамического завода баронессы Елены Васильевны Фиркс, основанного в 1897 г.

Шамотный кирпич баронессы Е. В. Фиркс

№ 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 103

коллекция Валерий Селява Чтобы узнать историю кирпичей, нужно углубиться в изучение градостроения и архитектуры, так как от них напрямую зависело кирпичное производство. В основном выпускалось два вида кирпича — толстый, из которого возводились несущие стены, и тонкий, применявшийся главным образом для внутренних работ и декора. В Черновцах дома, построенные в австро-венгерский период, были довольно высокими. Потолки достигают там чётырех метров, а толщина стен — минимум полметра. Чтобы обеспечить прочность конструкции, нужны были очень крепкие кирпичи, а высотность не превышала обычно трёх этажей. В разных уголках Авст­рий­ской империи, а потом и Австро-Венг­ рии все национальные культуры развивались на равных. В тех же Черновцах функционировали румынский, австрийский, украинский, еврейский и немецкий народные дома, существовали храмы разных конфессий — католические, греко-католические, православные. Была там и одна из самых больших синагог в Западной Украине (сейчас в ней размещён кинотеатр). При строительстве в основном использовался кирпич фирмы «Mal­b ania», который производился на окраине Черновцов

Кирпич завода Бохнера и Шнеля

104

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

В. Селява передаёт Л. Гладкому кирпич для будущего музея

заводом Бохнера и Шнеля. На протяжении 25 лет — с 1880 по 1905 г. — дома в Черновцах возводили из кирпичей именно этой фирмы. Из них выстроен и мой дом. При его реконструкции осталось около десятка кирпичей. Честно говоря, я собирался их выбросить, но после знакомства с Леонидом Владимировичем понял, что каждый старинный кирпич несёт важную информацию и обладает определённой культур­ но-исторической ценностью. А когда узнал о планах Леонида Владимировича открыть музей кирпичей, то решил передать их ему в дар. Для этого кирпичи из моего дома проделали долгий путь — около 600 км.

Никогда не знаешь, когда и где история преподнесёт тебе сюрприз. Так, однажды я зашёл в монастырь, чтобы посмотреть, из какого кирпича он построен, и разговорился с местным епископом. Когда он услышал мою фамилию, то сказал, что мой прадед сидел на их престоле. Естественно, я заинтересовался, стал уточнять и обнаружил, что Антоний Селява, мой прапрапрадед, действительно был епископом греко-като­л и­ч ес­к ой церкви, с 1641 года — митро­по­литом Киевским и Галицким, а до того — архимандритом в Вильно. Только тогда я понял, почему мой дед перед смертью просил запомнить, что род Селяв связан с Вильно, а корни его — в Ковно (Каунасе). На территории Украины это очень редкая фамилия. Дед говорил отцу, что мы происходим из знатной дворянской семьи, но в советское время это скрывалось. До Второй мировой он участвовал в финской войне. Из идейных соображений перешёл на финскую сторону: решил, что погибать за коммунистический строй не стоит. Потом перебрался по Балтийскому морю в Польшу, поскольку был отпрыском древнего польского рода. Селявы имеют собственный герб. Он был пожалован моим предкам великим князем литовским и королём польским Сигизмундом Старым и внесён в основные гербовники Речи Посполитой.

коллекция

4-й паттерн Лысогорской крепости (Надднепрянское шоссе), при строительстве которого был использован кирпич Эйсмана и Лунёва (?)

Нижняя подпорная стена Киевской крепости (Набережное шоссе), при строительстве которой был использован кирпич Казённого ведомства

Кирпич завода Эйсмана и Лунёва (?)

Кирпич завода Казённого ведомства 1854 г.

— Кто помогает вам формировать и изучать коллекцию?

— Мои друзья: Сергей Петрович Овадчук — тот самый, которому я показал свой первый кирпич, и Владимир Львович Иванов, коренной киевлянин, полковник запаса и собиратель кирпичей. Мы познакомились в Клубе коллекционеров. Я обычно ставлю там на стол пару кирпичей и таким образом привлекаю внимание людей, которые согласны меняться. Причём меня интересует только обмен, а если просят продать, называю такую цену, что желание быстро отпадает. В нашей тройке единомышленников Сергей Петрович и Владимир Львович занимаются теорией, я — практикой. Моё дело — «добывать» кирпичи, приводить их в порядок, бережно укладывать на полки стеллажей, хранить и любоваться, а они отыскивают в адресных книгах сведения о заводах, их владельцах и месте расположения. Научными консультациями мне помогали также сотрудники

Музея истории Киева Дмитрий Васильевич Малаков и Ольга Николаевна Друг, чудесные душевные люди и крупные специалисты, посвятившие себя любимому делу. Я с гордостью называю их своими учителями… Иногда я получаю кирпичи в подарок. Например, Валерий Селява, потомок митрополита Антония Селявы привёз мне несколько кирпичей из своего дома в Черновцах. А коллекционер Алексей Евгеньевич Шереметьев обещал подарить кирпичи из Ставчанского имения.

— За эти годы вам наверняка удалось составить представление об отечественной кирпичной промышленности XIX века, ведь специально её историей мало кто занимался?

— Действительно, по данной теме имелись лишь разрозненные сведения, но работа в архивах принесла свои плоды. Согласно составленному нами списку в Киеве было около 50 заводов, которые со временем

Редкие находки: кирпичи с отпечатками звериных лап и детских ладошек № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 105

коллекция

Дом, при строительстве которого был использован кирпич Л. Черноярова

Больница «на Козловке» (Парковая дорога), при строительстве которой был использован кирпич И. Зайцева

Кирпич с заводов купца Лазаря Павловича Черноярова, располагавшихся в с. Вышгород и с. Витачев

Кирпич завода потомственного почётного гражданина Ионы Мордковича Зайцева, располагавшегося на ул. Кирилловской, 23

Основа коллекции киевского кирпича для будущего музея

106

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллекция меняли владельцев или сдавались в аренду. Первое место среди производителей кирпича занимал миллионер, купец первой гильдии Яков Бернер, значительно расширивший свой бизнес за счёт аренды других заводов. Его кирпич считался по качеству одним из лучших, все старались покупать у него. Именно Бернеру — еврею-выкресту, гласному Городской думы пришла в голову мысль возвести на месте стихийного Бессарабского базара крытый рынок. И что вы думаете? На постройку этого рынка он продал свой кирпич! Заводы были ориентированы на местные потребности. Кирпичи, как правило, покупались на предприятии, расположенном неподалёку от места строительства, чтобы не тратиться на перевозку. Зимой производство останавливалось. Перед наступлением холодов шла заготовка сырья: его предварительно замачивали, а потом вода замерзала и разрывала глину,

дополнительно разрыхляя её. Весной глину замешивали, формовали кирпичи, высушивали на солнце и затем обжигали. Из желания сэкономить территорию предприятия забором не огораживали, а потому туда мог зайти кто угодно. У меня в коллекции есть экземпляры с отпечатками кошачьих и крысиных лапок, с детской ладошкой, а случалось, что и дикие звери оставляли свои следы… На широкой стороне кирпича обычно ставилась фамилия или инициалы владельца завода. Встречаются и двойные клейма — например, «Эйсман-Лунёв», «А. Денисов и М. Баришпольский», «Снежко и Хлебникова». Иногда можно видеть монограммы-ребусы. Казённые предприятия ежегодно проставляли на кирпичах новую дату: КВ 43, КВ 44, КВ 45 и т. д. В Башне Прозоровского Васильковского укрепления использован кирпич с клеймом «КИК» (Киевская Инженерная Команда). Можно обнаружить также клейма

Дорожный набор серебряных столовых приборов, принадлежавший графу Болеславу Станиславовичу Потоцкому. На заднем плане кирпич завода Романа Потоцкого с гербом Потоцких

Кирпич с клеймом Альфреда (?) Потоцкого и инициалами «НТ»

Кирпич завода Яна Потоцкого № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 107

коллекция Сергей Овадчук, латерофилист Коллекционирование кирпичей — занятие очень увлекательное. Собирая и изучая их, мы, по сути, изучаем историю Киева. Каждый дом имеет свою метку — клеймо, которое ставило большинство владельцев или арендаторов кирпичных заводов. С течением времени старые штампы изнашивались

и вместо них делались новые, имевшие те или иные отличия. Часто по клейму можно определить время постройки здания и наоборот, датировать кирпич, исходя из времени постройки. Иногда случаются очень интересные находки. Недавно, например, мы отправились в экспедицию на завод Шульца на Демеевке — первый киевский пивзавод, и обнаружили там три вида кирпичей.

Владимир Иванов, кандидат технических наук, старший научный сотрудник, доцент кафедры Национального авиационного университета В каждом кирпичике, как в капле воды, отражается история Киева, развитие его промышленности и производственных отношений. Вся эта информация черпается из габаритов кирпичей, клейм, других деталей, которые нужно увидеть и расшифровать. Это как осколок древней амфоры с отпечатками рук тех, кто её делал… На кирпичах тоже встречаются отпечатки детских ладошек, следы животных. Глядя на них, понимаешь, в каких условиях всё это делалось. Особенно интересно, когда история кирпича напрямую связана с какими‑то событиями. Например, «делом Бейлиса» — ведь всё произошло на кирпичном заводе. Или гибель Петра Аркадьевича Столыпина… Его

Латерофилисты Сергей Овадчук и Владимир Иванов рассматривают новую находку

убийца, Дмитрий Богров, вышел из дома на углу Бибиковского бульвара, построенного в 1901‑м. Сейчас этот дом находится на реконструкции, на территории лежат кирпичи… Бог­ ров был казнён в Лысогорском укреп­лении, Столыпин похоронен

Разновидности кирпича в кладке строения 1748 г. на территории Киево-Печерской лавры

108

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

в Киево-Печерской лавре. Тамошние кирпичи сохранились, на них никто не обращает внимания, хотя они — свидетели истории. Стоит только раскрыть эту историю и получится потрясающий материал. К слову, подобное давно практикуется в соседних странах: на Западе и в России уже составлены и изданы специальные каталоги. У нас всё это пока в зачаточном состоянии, однако стараниями Леонида Владимировича начало украинской латерофилии уже положено: им инициировано создание Клуба собирателей кирпичей, разрабатываются устав и программа. Идёт подготовка к составлению электронного каталога, для чего каждое изделие должно получить паспорт с кодом, необходимым для идентификации кирпичей. Приглашаю всех желающих объединиться под знаменем Леонида Владимировича для осуществления этого серьёзного и полезного дела. Ведь каждый сбережённый и исследованный кирпич — частица нашей истории.

коллекция

Аскольдова могила, возле которой был найден кирпич завода М.-Р. Хелемского

Кирпич завода Мойши-Рувима Пинхасовича Хелемского, основанного в 1876 г. и располагавшегося в с. Новые Петровцы

Здание пивзавода Карла Генриха Шульца на Демеевке, при строительстве которого были использованы кирпичи с клеймами «Ш» и «Ж»

Кирпичи с клеймами «Ш» и «Ж» (производитель не определён)

Кирпич завода Феликса Иосифовича Березовского в с. Вышгород

Кирпич завода Е. Шатовой, располагавшегося в Киеве на ул. Б. Васильковской, 151

Кирпич завода купца Иллариона Фёдоровича Мозгового, располагавшегося в с. Витачев Стайковской вол. Киевского уезда

Кирпич завода наследников И. Мозгового

Кирпич, датированный 1838 г. из владений графов Браницких. Предположительно выпущен на заводе графини А. В. Браницкой

Кирпич завода мещанки Марии Кирилловны Фокиной, располагавшегося в предместье хутора Корчеватое № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 109

коллекция

110

Кирпич с клеймом «КИК» (Киевская инженерная команда), выпущенный на Казённом заводе в 1830-х гг.

Кирпич одного из заводов купца 1-й гильдии, гласного Городской думы Якова Николаевича Бернера

Кирпич завода Никифора Мякоступа, располагавшегося в с. Опошня Полтавской губернии

Кирпич с заводов Хаима Шмуля Волкова, располагавшихся на хуторе Корчеватое или арендованных у других производителей

Кирпич завода унтер-офицера Андрея Павловича Денисова, располагавшегося в с. Пирогово

Кирпич завода Якова Бенциановича Козинского

Кирпич завода А. Денисова и М. Баришпольского

Шамотный кирпич (производитель не определён)

Кирпич завода С. Я. Коблова, располагавшегося в с. Стайки

Кирпич завода в с. Стайки периода 1930–1940-х гг.

АНТИКВАР

| № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

коллекция с названиями городов — Лондона или Парижа, написанными латиницей. Очевидно, это делалось для того, чтобы производить более солидное впечатление на клиентов. На огнеупорных кирпичах иногда ставились цифры со знаком градуса, обозначающие максимальную температуру нагрева. Существуют кирпичи со скосом внутрь, фигурные кирпичи…

— Бывает, что надписи на кирпичах прочитываются на наружной стороне кладки?

— Бывает. На здании Арсенала я заметил как‑то красивую надпись: «Епишкин». Для строительства крепости на Лысой горе материал поставляли Эйсман и Лунёв, их имена также можно увидеть на ложкé, то есть на длинной боковой стороне кирпича. У меня есть фото, где на одном ложке размещены даже два клейма, но это редчайший случай. В основном надписи не видны, так как находятся на широкой части, куда кладётся раствор. Кстати, в Киеве есть интересный дом, наружную фасадную стену которого украшают кусочки старого кирпича с надписями. В новой кладке такие кирпичи с клеймами используются обычно в декоративных целях и, как правило, не целиком, а в обрезанном виде.

— Много ли у нас коллекционеров кирпичей?

— Достаточно много, хотя, конечно, пропорционально их гораздо меньше, чем, скажем, филателистов или нумизматов. Людей, которые собирают кирпичи, называют латерофилистами — от латинского later — кирпич. Создан специализированный форум, где они обмениваются информацией, мнениями, продают или меняют кирпичи. Этот вид коллекционирования имеет свою специфику: кирпичи нужно мыть, освобождать от раствора, а кроме того они тяжёлые. Я считаю, что их в основном собирают люди, любящие свой город и его

Клеймо завода Эйсмана и Лунёва (?) на ложкé кирпича

историю, потому что город в буквальном смысле состоит из кирпича. Любовь к Киеву вот уже 15 лет вдохновляет двух исследователей — психолога Сергея Костяного и художника Максима Ляшева. Сейчас они готовят к изданию книгу «О чём говорят кирпичи Киева» и участвуют в подготовке «кирпичной» выставки. Идею создания музея старинных украинских кирпичей они тоже радостно поддержали. Самая главная проблема — где хранить такую коллекцию, как сделать её доступной для обозрения. В музее можно было бы разместить 500 штук, а возможно и больше. И я очень хочу создать такой музей, который станет достоянием не только Киева, но и всей Украины, потому что там будут представлены и другие города. На сегодняшний день ничего подобного в нашей стране нет, хотя в некоторых краеведческих музеях, например в Полтаве, в экспозиции можно увидеть отдельные образцы. Неплохой подборкой располагает Музей истории Киева, но она там не выставлена. Поэтому я призываю всех небезразличных к истории Киева людей поучаствовать в создании Клуба собирателей кирпичей и специального музея. В общем, латерофилисты всей страны, объединяйтесь! Беседовала Елена Корусь

Кирпич периода УНР (Галичина) № 3 – 4 (8 9) март–апр е л ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

111

точки распространения

Дорогие читатели! Напоминаем, что вы можете приобрести «Антик­вар» в указанных точках распространения, а также оформить на него подписку в ближайшем почтовом отделении. Для удобства размещаем пример заполнения подписного бланка «Укрпочты». По вопросам распространения журнала обращайтесь к нашему менеджеру Даниилу по тел. (063) 378–78–69.

Державний комітет зв’язку та інформатизації України ф.СП-1 ПВ

ДОСТАВНА КАРТКА-ДОРУЧЕННЯ

місце літер.

газету журнал

На

96244

індекс видання

Антиквар

найменування видання

Вартість

передплата

__________ грн. ______ коп. Кількість комплектів

переадресування

на 20__ 15 рік по місяцях 1 2 3 4 5

××××× 6

поштовий індекс ______________ код вулиці буд.

корп.

7

1

××××× 8

9

10

11

12

місто

______________________

село

______________________

область ______________________ район ______________________

кв.

вулиця ______________________ ________________________________ прізвище, ініціали

Киев • Антикварные салоны, галереи Антикварный салон «Дукат» Владимирская, 5 Галерея «Боттега» ул. Михайловская, 22б Галерея «КалитаАртКлуб» ул. Богомольца, 6 (вход со двора), www.odetka.com.ua, тел.: (044) 253-53-24 Галерея «Небо» ул. Драгомирова, 14 Галерея «НЮ АРТ» ул. Грушевского, 28 Галерея «Раритет-Арт» ул. Михайловская, 24б Галерея «Старая коллекция» ул. Институтская, 14 Галерея «ТриптихАРТ» ул. Десятинная, 13 Клуб «Коллекционер» Андреевский спуск, 2б (вход через арку) • Музеи Киевский национальный музей русского искусства ул. Терещенковская, 9

«Мистецький Арсенал» ул. Лаврская, 10–12 Национальный музей искусств им. Б. и В. Ханенко ул. Терещенковская, 15 Национальный музей украинского народного декоративного искусства ул. Лаврская, 9 Музей Шолом-Алейхема ул. Красноармейская, 5 • Книжные магазины, киоски Академкнига ул. Б. Хмельницкого, 42 «Антикварная и букинистическая литература. Классика» пл. Славы, 1 (ТЦ «Навигатор») Дом актёра ул. Ярославов Вал, 7 Дом образования и культуры «Мастер класс» ул. Лаврская, 16а Книжный клуб Булгакова Андреевский спуск, 13

• А также Институт дерматокосметологии доктора Богомолец бул. Тараса Шевченка, 17 Клиника «Медиком» ул. Кондратюка, 8 Ресторан «Культ РА» ул. Владимирская, 4 «Укрсиббанк» ул. Андреевская, 2/12

Запорожье

Антикварный салон «Антика» пр-т Ленина, 189

Одесса

Муниципальный музей личных коллекций им. А. В. Блещунова ул. Польская, 19 Одесский музей современного искусства Сабанский пер., 4а *** Журнал «Антиквар» получают подписчики в Германии, Израиле, США, России и Молдове

Оформить подписку на журнал можно через любое почтовое отделение связи, а также через сервис www.presa.ua, подписной индекс 96244 «Антиквар» является партнёром аукционных домов «Дукат», «Корнерс» и «Эпоха». В дни проведения торгов участники получают журнал в подарок.