Журнал "Антиквар" Казацкая эпоха. Традиции и артефакты. Полный журнал.

№ 5–6 (90) май–июнь 2015 Тема номера: Казацкая эпоха. Традиции и артефакты

А нтиквар Журна л об искусстве и коллекционировании

Ще як були ми козаками... Сабля турецкого типа (кылыч). Османская империя, конец XVIII — начало XIX в. Из собрания Feldman Family MuseuM

от редакции

«Великие личности обладают удивительной притягательностью, способностью привлекать к себе людей, „заражать“ их своим талантом, вдохновлять на создание того, что становится явлением в истории и культуре...» Эти слова сказал наш современник, выдающийся художник Сергей Якутович, несколько деся-

Анна Шерман, главный редактор

Журнал об искусстве и коллекционировании

Журнал издаётся с октября 2006 года Издание зарегистрировано в Министерстве юстиции Украины Свидетельство о регистрации: КВ №15001-3973ПР от 25 марта 2009 года

Директор ИД «Антиквар» и главный редактор журнала: Анна Шерман anna_sherman@antikvar.kiev.ua, тел.: +380 (67) 445-66-82

Представитель журнала в США: Лариса Вульфина vulf@antikvar.kiev.ua тел.: +380 (50) 698-41-12, (267) 690-22-28, Philadelphia, USA

Научный и литературный редактор: Тамара Васильева tamara_vasilyeva@antikvar.kiev.ua

Представитель журнала в Великобритании: Александра Рак les_alex@ukr.net тел.: +44 (772) 902-24-77, London, United Kingdom

Арт-директор: Михаил Воронков mykhaylo.voronkov@gmail.com Фоторедактор Даниил Краснов fioletov.work@gmail.com Обозреватель, контент-редактор сайта: Святослав Яринич sviatoslaff@gmail.com Корректор: Светлана Школьник info@antikvar.kiev.ua Главный бухгалтер Светлана Гетьман getman-8@ukr.net тел.: +380 (97) 474-98-95 Распространение и подписка: Даниил Краснов fioletov.work@gmail.com тел.: +380 (63) 378-78-69

тилетий посвятивший художественному осмыслению казацкой героики и символики. Вероятно, ещё большей притягательностью обладают Великие исторические эпохи, которые с течением времени наполняются символическим, мифологическим, сакраментальным смыслом, обретают способность воодушевлять потомков и наследников… Трёхвековое культурно-истори ческое наследие украинского казачества сегодня символизирует если и не идеальное военно-политическое воплощение украинской государственности, то, несомненно, неизбывную мечту о нём. Мы благодарны Feldman Family Museum и его создателю, коллекционеру и меценату Александру Фельдману за возможность рассказать о государственных и частных собраниях, которые с завораживающими размахом, тщательностью и душевным трепетом сохраняют и представляют артефакты Великой эпохи украинского казачества. Подготовка материалов этого номера не только подарила нам восхитительное погружение в те времена «ще як були ми козаками», но и позволила ощутить всю мощь исторического, политического, культурного, человеческого, нравственного потенциала нашей страны. И в который раз с некоторым изумлением осознать, как процесс работы над журналом об искусстве и коллекционировании рождает чувство исторического оптимизма.

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

ISSN 2222-436X

Учредитель и издатель ООО «Издательский дом „Антиквар“» Адрес редакции и издателя ул. Владимирская, 5, оф. 6, Киев, 01001 Тел./факс: +380 (44) 278-39-28 info@antikvar.kiev.ua http://antikvar.ua

Все права на материалы, опубликованные в журнале «Антиквар», принадлежат ООО «Издательский дом „Антиквар“». Перепечатка без письменного разрешения редакции запрещена. При использовании материалов ссылка на «Антиквар» обязательна. Все права защищены. Материалы с пометкой публикуются на правах рекламы. Редакция не несёт ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. Присланные материалы не рецензируются и не возвращаются. Мнения авторов не всегда совпадают с позицией редакции. Отпечатано в типографии ООО «Вистка» пер. Новопечерский, 5, г. Киев, 01042. Тел. +38 (044) 583 50 94 Тираж 1500 экз. Цена договорная. Подписано в печать 29.06.15 © «Антиквар», 2015

На обложке:

Сабля турецкого типа (кылыч). Османская империя, конец XVIII — начало XIX в. Из собрания Feldman Family Museum

содержание номера события 6–15

тема номера

60 «І покажем, що ми, браття, козацького роду» «Раритеты казацкой эпохи» в киевском Музее культурного наследия

16 Серые гуси, вольные люди Опыт проникновений в казацкую Матрицу

96 «За отпущение грехов своих коштом своим и працею…» Евангелия в окладах XVII в. из коллекции Музея исторических драгоценностей Украины

коллеги

106 «Хоч дивися на мене, та ба — не вгадаєш!» Украинская народная картина «Казак Мамай»

70 Казацкие земли Украины Частный историкоэтнографический музей Владимира Недяка 32 Память о прошлом Коллекционер и меценат Александр Фельдман о казацкой эпохе и воспитании патриотизма

мастерская

112 «Герой — это и есть концепция» Автор «Мазепианы» народный художник Украины Сергей Якутович

80 «Землею і водою будем битися з тобою…» Образ казацкой вольницы в литературных и живописных произведениях 36 «Ненька рідненька», «панночка молоденька»… Сабли казацкой эпохи в собрании Feldman Family Museum

коллекция

50 Пехотинцам, всадникам, сапёрам, морякам Казацкое холодное оружие в коллекции Feldman Family Museum

клуб

122 Неизвестный Мазепа Каким он был, самый известный в мире украинский гетман?

музей

92 «Пояс Остряницы» и другие наброски Ильи Репина

128 Гетман с нашего двора. Диалог перед уходом О Павле Скоропадском рассказывают Алексей Зотиков и Елена Отт-Скоропадская

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

события Елена Новикова, кандидат филологических наук, доцент

Я помню его молодым… Памяти Игоря Дыченко (19.12.1946 — 24.05.2015)

А. Тышлер. Благовест. 1971. Х., м. 40 × 40 см. Из коллекции И. Дыченко

Он приходил к моей матери — художнице Елизавете Владимировне Пискорской — и слушал её рассказы об учёбе в Акад емии художеств (в Георгиевском переулке), а затем в Киевском художественном институте, о профессорах М. Бойчуке, В. Кричевском, В. Меллере, С. Налепинской-Бой чук, сокурсниках и подругах. Игорь — тогда высокий худенький молодой человек с голубыми глазами был корректен, скромен, ничего не просил из маминых работ, только слушал и записывал её воспоминания. Впервые он пришёл к нам, вероятно, по рекомендации вдовы маминого брата Надежды Васильевны Пискорской, а может,

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

и дочери его, Зинаиды Константиновны, в квартире которой на улице Горького, 14, ещё в конце 1960‑х гг. собирался кружок киевской интеллигенции. Зинаида Константиновна работала тогда литредактором «Украинского ботанического журнала», а ответственным секретарём был там Е. Сверстюк, общалась с И. Дзюбой и В. Стусом, писала стихи и занималась поэтическими переводами. Когда дирекция Института ботаники предложила ей выступить в суде против «националистов» Жени Сверстюка и его друзей, она отказалась, за что поплатилась работой. Бывал Игорь и в доме на улице Воровского, 9, где из всей

большой семьи Пискорских осталась только Надежда Васильевна. Немногие посвящённые приходили туда, чтобы посмотреть картины её рано умершего от тифа и голода мужа, юриста и художникасимволиста, одно время студента мастерской Г. Нарбута, Константина Пискорского (1892–1922). Мы тоже ходили в гости к Игорю. Он познакомил нас с милой, нежной и скромной мамой, которая души не чаяла в сыне, показывал свою коллекцию. Было заметно, что он работает над собой, лепит свой образ. В его просторной светлой квартире обращали на себя внимание многие продуманные мелочи — хорошего фарфора чашка с чаем, будто только отставленная в сторону, а рядом — фиалка, лежащая на красивой скатерти… Игорь любил устраивать журфиксы — с шарадами, лотереями. На одном из таких приёмов мы встретили бывшую балерину, уже немолодую дочь Ивана Вроны — очень популярного в 1920‑е гг. профессора и ректора КХИ. Приходили к нему и другие интересные люди… У Игоря имелся альбомчик, куда он просил знакомых записывать что‑то на память. Мама моя тоже написала ему доброе слово. Был там автограф Д. Олдриджа, был и скабрёзный рисунок Лили Брик — изображение свиньи со множеством сосков и вопрошающая надпись: «Что в вымени тебе моём?». Впечатление эти записи оставляли достоверное, но, может, имела место и мистификация? Не могу судить… Уж е б у д у ч и с о т ру д н и к о м Центрального государственного архива-музея литературы и искусства Украины, Игорь обсуждал с моей мамой и Надеждой Васильевной проблему сохранения

Игорь Дыченко. Конец 1970-х гг. Фото В. Марущенко

события

К. Пискорский. Власть золота (из серии «Миры»). 1919. Б., акварель, тушь, бронза, серебро. 19,2 × 29,2 см. Из коллекции И. Дыченко

наследия Константина Пискорского. Их стараниями оно было спасено в годы Гражданской войны и немецкой оккупации, но теперь могло погибнуть из‑за сырости и плесени в квартире. Родные решили передать картины К. Пискорского в архивмузей, а со временем племянница художника, автор этих строк, «определила» его самую большую работу «Цивилизация» в Национальный художественный музей Украины. В обоих случаях передача картин была проведена по всем правилам и зафиксирована документально (обращаю на это внимание тех, кто поговаривал, будто передавал через Игоря произведения в ЦГАМГИ, а они оказывались в его коллекции). В знак признательности Надежда Васильевна подарила Дыченко одну работу Константина Владимировича — «Власть золота» из серии «Миры», которая с тех пор находилась в его собрании. И таких благодарных людей (в том числе из окружения «Розстріляного Відродження») — людей забытых, униженных властью, но окрылённых надеждой на будущую востребованность принадлежащих им работ, или просто нуждающихся, было немало на пути Игоря. И это тоже просим взять на заметку его недоброжелателям. Наша семья всегда ценила роль Игоря в сохранении наследия К. В. Пискорского. Благодаря тому, что картины оказались в музейной коллекции, повысился статус художника, его работы были включены

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

в первую зарубежную выставку украинского авангарда в Загребе, они трижды демонстрировались на ретроспективных выставках в самом архиве-музее, публиковались в каталогах и монографиях. А ведь искусствовед Игорь Дыченко стал начальником отдела архива-музея совсем молодым — в 26 лет. При нём в 1972 г. была организована выставка художественных работ из фондов ЦГАМЛИ УССР, где наряду с произведениями лояльных власти мастеров показали работы фактически запрещённых бывших «бойчукистов» и других «формалистов-авангардистов». Тогда же был издан, пусть скромный, но всё же каталог, составленный И. Дыченко. Слишком активный и самостоятельный сотрудник оказался не по нраву руководству организации и его освободили от занимаемой должности. Это было несправедливо и, к сожалению, сказалось на репутации Игоря. В силу обстоятельств виделись мы нечасто, но перезванивались, иногда встречались на выставках. Я знала, что Игорь живёт своей коллекцией, вводит её в искусствоведческий контекст, даёт интервью. Но при всей своей популярности он был фигурой трагической. Богатый и… нищий. Среди людей… и очень одинокий… Не знаю, что случилось с его родительской квартирой и почему он иногда прибегал к алкоголю, чтобы успокоиться. Сам ли он это делал или кто‑то намеренно склонял его к таким посиделкам, надеясь прибрать

события к рукам его коллекцию? Неизвестно, оставил ли Игорь завещание, а если оставил, то не уничтожено ли оно? Тот факт, что последнее время Дыченко выставлял и хранил часть принадлежащих ему произведений в «Мистецькому арсеналі», отнюдь не означает, что это учреждение обрело на них право… Думаю, что должна быть создана специальная комиссия из независимых экспертов (желательно вне Министерства культуры, демонстрирующего на сегодняшний день некомпетентность во многих вопросах), которая возьмёт на себя заботу об этом ценнейшем собрании, где есть работы К. Малевича, А. Тышлера, А. Бенуа, А. Богомазова, А. Родченко, В. Пальмова, В. Ермилова, С. Никритина, Н. Глущенко, эскизы С. Эйзенштейна, графика Дали… Сейчас самое время выполнить желание Игоря Сергеевича — поместить собранные им за многие годы произведения если и не в музей одной коллекции (которого пока просто не существует), то в музей с солидными фондами, достойными условиями и хорошими традициями. А, возможно, и в три национальных музея (НХМУ, Киевский музей русского искусства и Музей Ханенко), что поможет лучше представить каждый из разделов его обширной коллекции. А на этикетке каждой экспонируемой работы непременно написать, что она происходит из собрания И. С. Дыченко. Знаю, что дарителям это всегда важно. А ведь коллекция Игоря — это бесценный дар его городу, его любимой родине…

К. Малевич. Супрематическая композиция. 1916. Х., м. 45 × 37 см. Из коллекции И. Дыченко

А. Богомазов. Космос. 1910-е гг.. Х., м. 37 × 54 см. Из коллекции И. Дыченко № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

события

На поле боя из нефрита

18 июня 2015 г. в штаб-квартире Организации Объединённых Наций состоялось знаковое для юных шахматистов и всего шахматного спорта событие — турнир «Chess for Dialogue», организованный Постоянными представительствами Украины и Венг рии при ООН при поддержке Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, Фонда Сьюзан Полгар и Классического ювелирного Дома «Лобортас». В этот день 20 талантливых детей-шахматистов получили возможность встретиться за шахматными столами с дип ломатами, чем подчёркивался демократизм игры, преодолевающей языковые, возрастные, социальные, статусные барьеры и открывающей путь к диалогу. В качестве почётного гостя на турнире присутствовал Флойд Сайрисон, известный общественный и политический деятель, вице-президент Международной организации шахматных коллекционеров CCI (Chess Collectors International). Его интерес к событию неслучаен, ведь шахматный спорт — это интеллектуальное состязание, не только сравнимое, но и непосредственно связанное с искусством. В данном случае — с искусством изготовления шахматных досок и фигур, которые издавна являются объектом изучения и коллекционирования. Первый символический ход, давший старт дружескому соревнованию детей и постпредов ООН, был

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

сделан заместителем Генерального секретаря ООН, и. о. высшего представителя ООН по вопросам раз оружения Ким Вон Су и легендарной шахматисткой, чемпионкой мира Сьюзан Полгар на единственной в мире полнонефритовой шахматной доске. Вместе с изысканными фигурами ручной работы она составляет уникальный набор «Босфорские походы», в котором традиционное шахматное поле объединено со специально разработанной электромеханической системой, позволяющей по завершении игры прятать доску с фигурами внутрь стола. Создано это удивительное произведение декоративно-прикладного искусства мастерами Классического ювелирного Дома «Лобортас». Работа над ним заняла более трёх лет и потребовала участия 28 художников и специа листов разного профиля. Для авторов концепции «Босфорских походов» шахматные фигуры послужили средством визуализации истории. Так, прообразами шахматных королей стали блестящий полководец, политик и дип ломат XVII в., гетман Войска Запорожского Пётр Конашевич-Сагайдачный и его соперник, султан Османской империи Осман II. Рядом с ними — «королевы», казаки и турки, костюмы которых воспроизведены с поразительной точностью, вздыбленные кони, колокольни и минареты… Отлитые из серебра

события и выполненные в лучших традициях мелкой пластики, эти необыкновенно выразительные шахматные фигуры образуют оригинальную изобразительную сюиту. Свои драматические роли они разыгрывают на «поле битвы» из тёмно-зелёного и редко встречающегося светлого нефрита. Интересно, что в XIX в. этот камень применял для своих эксклюзивных шахмат и Карл Фаберже, однако для белых клеток игрового поля он избрал серпентин. Окантована доска орнаментом из поделочных камней (яшмы, тигрового и соколиного глаза), выполненным в технике флорентийской мозаики, получившей особое распространение в эпоху Возрождения. Ценность шахматного набора «Босфорские походы» определяется не только его красотой, уникальностью и грандиозностью замысла, сложностью работы и редкостью материалов, но и тем, что он стал одним из символов общего движения к миру и взаимопониманию между людьми.

Символический первый ход турнира «Chess for Dialogue». Президент The Susan Polgar Foundation, чемпионка мира по шахматам Сьюзан Полгар и заместитель Генерального секретаря ООН, и. о. высшего представителя ООН по вопросам разоружения Ким Вон Су № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

Неистребимое прошлое* Л. Войцехов. Между прочим. (Воспроизведение перформанса 1983 г.)

В PinchukArtCentre открылась выставка «На грани. Украинское искусство 1985–2004». Задуманная как ретроспектива произведений ключевых игроков альтернативной национальной художественной сцены, она, однако, представляет не только академический интерес. Ведь то, что волновало мастеров contemporary art два-три десятилетия назад, во многом остаётся актуальным и сегодня. Прежде всего, это тема войны — кажется, что она шла уже в те годы, хотя 10, 20 и 30 лет назад на востоке ещё не стреляли.

О. Тистол. Воссоединение. 1988. Холст, масло

Для заместителя арт-директора PinchukArtCentre Бйорна Гельдхофа выставка «На грани» — второй крупный проект в течение месяца: в начале мая он как куратор представил экспозицию «Надежда» в национальном павильоне Украины на Венецианской биеннале. Там, в стеклянном параллелепипеде, установленном на набережной Riva dei Sette Martiri, тон задают сплошь молодые художники. В Киеве героями являются, грубо говоря, их старшие братья, отцы и деды. Правда, демонстрируемые «На грани» работы они создавали примерно в возрасте сегодняшних «венецианцев». И, что любопытно, воспринимали действительность куда трагичнее и обречённее. Хотя в те годы ещё не было войны, ставшей едва ли

*Впервые материал С. Васильева был опубликован на сайте информационного ресурса «Апостроф»: http://apostrophe.com.ua/article/society/culture/2015–05–30/predchuvstvie-voynyi-chto-risovali-hudojniki-30‑let-nazad/1787

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

не основной темой нашей «Надежды» в Венеции. А, впрочем, как знать. Возможно, война у нас вообще никогда не прекращалась, просто мы из‑за своей беспечности её не замечали. Свои задачи Бйорн Гельдхоф, между тем, формулирует вполне академично. Например, заявляет, что пытается доказать нынешней выставкой условность разделения генерации, активно выдвинувшейся на украинскую художественную сцену в середине 1980‑х — начале 1990‑х годов, на направления «Новой волны», «Харьковской школы фотографии» и «Одесского концептуализма». Дескать, все эти артисты, равно как и мастера, формально ни к каким группам не принадлежавшие, по сути, исследовали тождественные проблемы. Идея, к слову, банальнее некуда. Давно очевидно, что все эти художники интересны не тем, что когда‑то обитали рядом в сквотах или подписывали какие‑то общие манифесты, а именно индивидуальной узнаваемостью. Любопытно, однако, их во многом схожее восприятие мира. Изначально к человеку не благоволящего, а иног да — агрессивно его унижающего. Разумеется, все мы прочно зазубрили истину, что современное искусство обязано быть провокационным, шокировать, нарушать наше благостное внутреннее равновесие, идти наперекор нормам и стереотипам. Но в «На грани» внезапно изумляет как раз то, что работы, некогда воспринимавшиеся как позёрские жесты, откровенное хулиганство или эгоистическая игра с намеренно грязными образами реальности, теперь выглядят

как неопровержимые документы общественной тупости, низости и энтропии. Кажется, сам куратор не предполагал такой результат. Бйорн Гельдхоф — человек с обострённым нюхом на подлинность, железной хваткой и самоуверенной волей, несомненно, как это случалось и раньше, мыслит не только философией, но и зрелищностью экспозиции. Полноту художественной картины очерченного им исторического двадцатилетия выставка, по‑видимому, передать не способна. Прагматика-куратора интересуют, главным образом, первые имена, так сказать генералитет украинского contemporary art, в крайнем случае, полковники. Что, кстати, для человека, с художественным процессом этого периода знакомого поверхностно (а такая публика, в общем, и превалирует среди посетителей PinchukArtCentre), наверное, даже благо. В конце концов, признаем, что кураторские концепции рядовому зрителю обычно до лампочки. Он реагирует на сам артефакт. А первоклассных работ в экспозиции — уйма. Причём, отдадим должное организаторам, отобраны и поданы они замечательно. Несомненное достоинство этой коллективной выставки — очень умелая фокусировка на конкретных индивидуальностях. Мало того, что практически все художники представлены здесь своими кульминационными, созданными в расцвете таланта, в максимальной энергетической и интеллектуальной концентрации произведениями — они ещё зачастую имеют собственные боксы и даже залы, где

Б. Михайлов. История болезни. 1997–1998. Цветная печать № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

показывают свои, можно уже смело утверждать, классические серии. Например, «Китайский эротический дневник» Влады Ралко, в котором её фирменная техника расчленённых персонажей ещё первозданно наивна. Или «Книга дней» Павла Макова, использовавшего для офортов личные письма, фотографии из семейного архива и квитанции из официальных служб. Или «История болезни» Бориса Михайлова, беспощадно запечатлевшего на периферии развалившегося Советского Союза вызывающе уродливых бомжей, оборванцев, беспризорников и инвалидов. Или «Коллективное красное» Арсена Савадова, запускавшего в своё время полуголых фриков на коммунистические митинги. Или эскапистские коллажи «Третьего тысячелетия» Юрия Лейдермана, дезавуирующего газетные новости жирными пятнами супа. На выставке, кстати, есть и знаменитое видео Сергея Браткова «Банка супа» со старушкой, хлебающей в общепитовской столовке принесённое из дома жидкое варево. И не менее знаковые «Молочные сосиски» Василия Цаголова — самодеятельный триллер 1994 года о маньяке, изготавливающем из фарша своих жертв бифштексы. И фильм 2001 года «Хроники Фортинбраса» Оксаны Чепелик, где два урода

С. Братков. Банка супа. 2004. Видеоинсталляция

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

в цехе заброшенного завода манипулируют с обнажённым женским телом под публицистические реп лики Оксаны Забужко. Терзаемая героиня в этом видео однозначно идентифицируется с Украиной. Истязают её, безусловно, не внешние враги, а внут ренние оккупанты. Парадоксальным образом новая экспозиция в PinchukArtCentre заставляет задуматься и о том, что, попустительствуя этим внутренним оккупантам, смиряясь с собственными пороками — алчностью, равнодушием, лицемерием, ложью — мы облегчаем задачи внешним агрессорам. И причина наших неудач, возможно, скрыта в нас самих. На выставке, среди прочего, демонстрируется эпатажный проект Ильи Чичкана «Спящие принцы Украины» (1997) — мёртвые младенцы с дорогими перстнями, серёжками и кулонами. Драгоценности успокаивают, словно заставляя забыть, что перед нами всё же покойники, так ничего и не создавшие, ничем мир не обогатившие. Художники, чьи работы представлены сейчас в PinchukArtCentre, не испугались заглянуть за грань. Это, кажется, очень полезный и актуальный опыт. Сергей Васильев

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера Алексей Зотиков

Серые гуси, вольные люди Опыт проникновений в казацкую Матрицу

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема

номера

Знать путь и идти по нему — не одно и то же. Морфеус, «Матрица»

Запев: украинское казачество как антиорда Всякий народ начинался с того, что некая группа молодцов становилась изгоями в родных селениях. Им не хватало доли, они не помещались в оседлом землепашеском космосе, им было «целого мира мало». Они уходили в степь широкую, выбирали себе вождя — самого сильного, щедрого и безжалостного одновременно, выбирали себе жреца — того из них, кто умел слышать предков… И становились ватагой, бандой, а по-научному — мужским союзом, сплочённым материальными, но прежде всего нематериальными связями. Большинство таких ватаг гибло в стычках (степь велика, не знаешь, на кого нарвёшься), а некоторые выживали и раздувались в степные империи, захватывали себе чужих женщин, порождали с ними новый народ, новый язык и новый миф — смысловую Матрицу. Здесь, в нашем Поле, «на своём поле», вне нашего очередного мужского союза не было победы в «матче века» — ни дня без хаоса и руины. Женские союзы, пытавшиеся нам подражать, быстро сошли на нет из‑за бессеменности, хоть и оставили по себе славные образы амазонок, Бой-бабы, Бабы-Яги и Маруси Чурай, великой поэтессы и отравительницы. Воспроизводящий себя последнюю тысячу лет в нашей Степи мужской союз называет себя казаками. Единственный способ следовать казацкому пути — воплотить его в своей судьбе, сравнять свою судьбу с ним и раствориться в нём. И прежде, чем тебя посвятят в казаки, имеющие на это право, ты должен назначить себя казаком сам. Потому что ни один внешне-государственный, насильно-вертикальный, принудительно-тотальный проект к твоему пути не подойдёт. Даже близко. Казацкий путь не рассчитан ни на анонимную общность с семью с половиной миллиардами человеков на шарике, ни на комфорт внутри «золотого миллиарда». Казаки — они не другие, они — третьи. Это природные воины, чья общая мать — Сырая Земля, а смерть — кума. Обеты, которые они берут на себя, существовали задолго до христианизации казачества. Мы едины, мы вместе стонем-прощаемся в гусином клине, пока совершаем перелёт из уходящего тепла в прибывающее тепло, а через полгода — обратно. Мы — Серые Гуси. Род Серого Гуся в Кипчакской Степи — Каз-Ак… Вот у великого казаха Назарбаева, получившего специальность в Днепродзержинске (а отца его ранили под Никополем зимой 1943–1944 годов, как и деда автора), вертикаль в его Казахстане образовалась всерьёз и надолго. Нам же пока не даёт её сложить (и даст ли?) крик серого длинношеего

«Пугу-пугу!» На какие руины опирается этот стрелок в червоном жупане? На стену взятого им Очакова? На штурмуемые Арбатские ворота Москвы? Или на «камяницу» в соседнем городке — жертве «Руины» 1657–1687 гг.? Такими «казацкие архетипы» вошли в ХХ век с подачи проф. Д. Яворницкого в его петербургском альбоме «Из украинской старины» (изд. А. Маркса [1900], рис. акад. С. Васильковского и Н. Самокиша)

вожака где‑то под мозжечком. Мы — ближе к тотему, мы — сами с усами, каждый из нас — Мамай под собственным деревом (дубом или бодхи — неважно, у слишком многих дерево оказывается осиной). И жена наша — Чужа Молодиця, дружина, ведьма, товарищ и смерть в одном флаконе: «Кохана жона Богом дана, як і смерть». А ордынской вертикали мы всё никак не выстроим просто потому, что каждый день при очередном сочетании звёзд подчиняемся только очередному Атаману, и только до тех пор, пока его и нас за ним ведёт его личная растущая удача. В мире, где нам показывают это кино до рокового удара клинка или пули, мы живём по закону очередного мужского союза, который сложила Степь для прежних нас: ямников-катакомб ников-срубников-сабатиновцев-киммерийцев-ски фов-сарматов вплоть до нынешних нас и далее, везде, где забурится двойная спираль нашего ДНК. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера Атаман, как до него князь, ЖЕНАТ НА ДРУЖИНЕ. Она (женский род, множественное число, воинская суть) венчается с ним, надевая ему по уши шапку, полную степного чернозёма — думай, земляк, куда и как дружину вести, у домовины ведь карманов нет. Посол Эрих Лясота ехал к нам месяцами из Цесарщины в 1594 году, чтобы уже через год после основания первой «демократической» Сечи — Базавлуцкой — описать этот самый демократичный в тогдашнем и тем более нынешнем мире обряд выбора вождя. Наше Поле — то Дикое, то Чистое, то Великий Луг — знавало власть великих степных орд — элей. Тюркский Эль VI века, Хазарский — VIII–X (вот тогда и появилось у нас родовое имя каз-ак как обозначение огузовдиссидентов), край Улуса Джучи в XIII — он стал частью Золотой Орды в XIV. Как только очередная орда-эль начинала заваливаться, тут же из‑под неё рассыпались и пересвистывались казаки-антиорда. Судьба их, как у муравьёв в большом лесу. Казаки — сначала вольные люди, затем — служители царств, потом их утилизаторы. Всё то, что полагалось приграничным варварам по статусу первых двух Римов. Чужие толковали их имя как «изгои, отбившиеся от табуна жеребчики, лишённые надела общинники, бродяги» (так вот откуда название летописных бродников — бродяг, бредущих через броды). Свои толковали как «воинско-скотоводческую общность, не признающую над собой центральной власти», и просто как «вольных людей». Для своих мы были теми, каждый из которых создаёт новый мир. Но сколько миров по новейшим космологическим теориям закончилось и заканчивается тупиками — никто не узнает. Информация сохраняется только о выживших и сильнейших. Winner-take-all. Не верите? Спросите у сперматозоидов.

А. Сластион (1855–1933). Проводы на Сечь. Харьковский художественный музей. Будет юноша «як мак процвітати» среди казацкого войска. И этой же червоной китайкой ему, убитому, покроют лицо после битвы…

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Киноинтермедия 1: Сначала было «Гей!», а уже потом «Пугу!» Внести в украинское кино тему происхождения казачества меня впервые призвал летом 1988 года один из блестящих «армянских варягов» Киевской киностудии имени А. Довженко Карен Геворкян. Произошло это за столиком кафе на третьем этаже Дома кино. Это теперь там допивается со дна стаканов легенда отечественного кинематографа, а тогда, на сломе «советской действительности», эта легенда активно творилась. Карен продолжал в Киеве начатый было на «Ленфильме», но прикрытый там по причине дороговизны сверхмасштабный международный кинопроект «Пегий пёс, бегущий краем моря». Типа нетленка по Чингизу Айтматову про сахалинских нивхов, но на деле и про украинцев, и про армян. Карен летал с Сахалина на Мальту и обратно, снимал своего «Пса» и чувствовал себя… Он чувствовал себя, вот именно, КАЗАКОМ. Весь мир вмещался в его узкую прокуренную грудную клетку. Нас свёл Виля Калюта. Самородок с улицы Софиевской, вечный киевский пацан, делавший великим их великое (Юрию Ильенко — «Белую птицу с чёрной отметиной», Балаяну — «Полёты во сне и наяву», Михалкову — «Ургу») и заработавший только на новую «Волгу» с Госпремии, на квартиру семье и кроссовки себе. Он так хотел украинскую историю на экране — и чтобы шла именно с его подачи! «Лёш, пиши полную концепцию для Балашовой, мы точно в историю попадём, а первого режиссёра я тебе выложу», — сказал Виля, и я ему с радостью поверил.

тема

номера

А. Манастырский (1878–1969). В погоне за татарином. 1955. Национальный музей во Львове имени Андрея Шептицкого. Сейчас стало модным говорить об «украинском фронтире» («подвижной границе»), где казаки играли роль позднейших американских переселенцев и ковбоев

К председателю Госкино УССР Валентине Адамовне Балашовой на улицу Ивана Франко мы с Вилей явились как экипаж будущей космической станции — строевым шагом по ковровой министерской дорожке длиной метров двадцать. В моей папке с белыми кальсонными тесёмками таился настуканный на гэдээровской электрической машинке «Роботрон» план «Развитие исторической тематики в украинском кино. Концепция и синопсисы» (80 позиций). Валентина Адамовна приняла нас как посланцев свыше (кажется, даже перекрестилась подобно всем бывшим членам КПУ, правившим Украиной все последующие годы). Двадцать первой позицией в нашем с Вилей несравненном плане был боевик со скромным названием «Гей!» — о первых казаках XV века и об основании Войска Запорожского Низового. Для нас, простых и наивных мужиков 1980‑х, вышеуказанное слово означало лишь казацкий боевой клич, часто звучавший в народных песнях и байках…. — Вилен Александрович, Карен-джан! Казаки узнавали друг друга не по кличу «Гей!», а по «Пугупугу!» — звукоподражанию филину-пугачу. С «Гей!» начинаются только «мужские» казацкие песни — в отличие от «женских», которые начинаются с «Ой!».

— И «Гей!», и — обязательно! — «Ой!», и «Пугу!». Вот эту 21‑ю позицию мы и будем ставить! — сказал мне Карен в Доме кино 26 лет назад, а живой классик Виля только притопывал под столиком кроссовкой от нетерпения — так хотел снимать. Калюта был настоящим казаком. В нём жила подлинная демократичность пирата, идущего за творческим процессом, як за здобиччу. Процесс всегда интересовал его больше результата. Именно поэтому пошли псу под хвост отснятые им в Турции километ ры подготовительного материала по михалковскому «Грибоедову». И ордынский барин, столь падкий на бесплатный казацкий энтузиазм, милостиво оценил Вилю… после его смерти. Мы ещё не знали, что наша творческая свобода окажется обратно пропорциональной нашим финансовым возможностям и игу перемен. И что в поисках кинобюджетов мы расползёмся по странам и эпохам — маяться по комсомольским, бандитским и олигархическим приёмным, рисковать ради мечты семьями и скудной недвижимостью, да и просто «гибнуть за металл». Но глухой хруст быстрых копыт по степным ковылям и плеск дружных вёсел над лиманами были нам громче всех остальных звуков… № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера

Гончие Хортицы

О Дмитрии «Байде» Вишневецком украинское казачество могло бы с полным правом сказать «наше всё». Как, впрочем, и казачество донское: ведь этот князь Гедиминович, послуживший и польско-литовскому, и московскому, и турецкому монархам, основал Хортицкую Сечь, а потом, вероятно, и Черкасск на Дону

«Низ Днепра». Так в 1550-е годы называют край по ту сторону порогов старостинские люстрации Великого княжества Литовского. Слово «люстрация» тогда ещё не означало воплощения сокровенных народных желаний, а значило всего лишь детальную опись имущества державы и её подданных. Так вот в люстрациях Черкасского и Киевского замков указаны люди, «ушедшие на Низ». Они могли застрять с сетями, челнами и прочей снастью в устьях днепровских приточков, а могли реализовать свою беззаветную пассионарность в проекте Дмитрия Байды Вишневецкого — в зáмочке на скальном островке Малая Хортица, на небольшом архипелаге сразу за последним порогом. Хорты — борзые псы, что и зайца и сайгака выгонят на ловца. Хортичьи острова — Большой и Малый — это такая первая «кордегардия» (помещение для охра-

ны) перед Литвой и Польшей. И гарнизон из «Божьих хортов» там собрался отборный: почти одни шляхтичи и бывалые иноземцы встали под булаву волынского князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого, предка степного полукороля Иер ем ии и «целого» короля Речи Посполитой Михала-Корибута. Хортичье гнездо нельзя ещё вполне признавать Сечью — «замок Байды» стал для последующей казацкой традиции тем, чем для европейского рыцарства был артуров Авалон. Бойцы там сплошь «уродзоные», благородные, а их шеф — великокняжеского рода, названный за склонность к «гулянию» от Москвы до Стамбула через Варшаву Байдой (Гулякой). Очаков и Ислам-Кермен (Каховку) хортицкие успешно шарпали, в молдавско-валашские авантюры встревали… А политическая казнь Байды в стамбульском Семибашенном замке сделала «хортицких» ядром казацкой

Укрепления и постройки Хортицкой Сечи были воссозданы по описаниям и раскопкам через четыре с половиной столетия после их разрушения османскими войсками

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема Матрицы… Согласно турецким историкам, Байду не сбрасывали ребром на крючья, как это раструбила шляхетская пропаганда, а удавили шёлковым шнурком, как поступали с нежелательными членами правящей фамилии. Но дело было сделано… Пос ле князя Дмитрия и его «Божьих хортов» попасть в королевский «реестр», стать «реестровцем» значило отныне следующее: что возьмёшь в Степи — то твоё, и за это ждут тебя ещё королевские честь и привилеи, и при этом ты делаешь Божье дело подобно королевским каперам и флибустьерам Европы… Что объединяло пиратские республики Тортугу в Вест-Ин дии и Либерталию на Мадагаскаре с Сечами за порогами? Все эти окружённые со всех сторон водой мужские союзы брали стабильную зарплату со всех окружавших их острова мировых столиц, одновременно с этим экспроприировали, по потребности, скарб мимопроезжих купцов из этих же столиц. В качестве бонуса отправлялись во внешние походы, аж никак не связанные с ответными мерами обиженных их рейдами государственных образований. Те грабили земли, «прикрываемые» казаками, в собственном, автономном режиме. Но, разумеется, идеологическое обеспечение своей правоты с обеих сторон было весьма солидным. Сечь не была Тортугой в чистом виде. Она стояла на полпути между нею и христианским государством Мальтийского ордена. Сами мальтийские рыцари высокомерно брезговали запорожским опытом. Свидетельство этому автор заснял летом 1997 года в кафедральном орденском соборе Сент-Джон в Валетте. Там беломраморное надгробие одного из великих мальтийских магистров поддерживают скованные «афроа фриканец» и… казак с характерной стрижкой, тщетно выдаваемый украинским экскурсантам за турка. Мальтийские рыцари спохватились поздно — аж в 1628 году, когда галерные рабы-запорожцы

номера

Путеводители по Мальте описывают эти мраморные скульптуры при надгробии 61‑го Великого магистра Никола Котонера в соборе Сент-Джон как «триумф покойного над Азией (слева) и Африкой». Но гляньте‑ка на причёску и позу «азиата». Это же сечевой казак, который освобождается от плена и рабства на османской галере!

в з б у н т о в а л и с ь и п р и п ё рл и в Палермо османскую галеру«каторгу» со всем начальствующим и рядовым составом своих мучителей. А потом отправились на аудиенцию к папе римскому, к ногам которого положили захваченный адмиральский штандарт из дорогого белого шёлка и галерный фонарь в мавританском стиле, «инкрустированный золотом и удивительно чеканенный» (об этом рассказывает соответствующая брошюра, изданная в Венеции). Не нужно сбрасывать со счетов сквозную роль пиратства

в истории мировых цивилизаций. Обязанности чиновников, регулирующих выдачу каперских свидетельств, зафиксированы до Рождества Христова в индийской «Артхашастре», а роль законодательных органов Соединённых Штатов Америки в крышевании морского разбоя чётко отражена в статье Первой Конституции США 1787 года. «Если нельзя, но очень хочется, то можно», — говорят в киевских Липках с 1930‑х годов, готовясь перейти улицу на красный свет. И это — речевое проявление всё той же казацкой Матрицы! № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера

Кадры из фильма «Над Трахтемировом высоко» («Киевнаучфильм», 1990). Мы работали над этим проектом с ощущением особой миссии…

Киноинтермедия 2: «Над Трахтемировом высоко»: реестровцы в гусарском формате Вначале, как нагайкой, хлестнуло название… Трахтемиров. «Переправа Тимура». Кажется, здесь то ли Витовт бежал-переправлялся через Днепр от Темир-Кутлуга и Едигея, то ли сам Темир-Кутлуг спасался потом от своего патрона Тимура-Тамерлана. Только пика своей славы этот правобережный замок с Зарубским монастырём внизу достиг в 1578– 1638 годах, когда стал первой официальной, признанной внешними гарантами столицей казацкого «реестра». Автор данного очерка первым опубликовал специальный материал по истории Трахтемирова в журнале «Пам’ятки України» ещё в начале 1990 года. Через год — рассказал о реестровой столице в работе студии «Киевнаучфильм» по собственному сценарию. Ещё через полтора — создал Трахтемировский

Головы врагов в степях Северного Причерноморья тысячелетиями выполняли ту же роль, что их скальпы — в американских прериях. И те и другие изначально были свидетельствами воинской доблести

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

историко-культурный заповедник и стал его первым директором. И последним… Иго перемен уже вовсю терзало просторы независимой отчизны, и фанатам казацкой истории под этим игом делать было нечего. Но сердце утешалось тем, что, как Выговский или Орлик увозили из‑под ига войсковые клейноды, так и печать Трахтемировского заповедника не попала в руки заклятых друзей казатчины. Автор хранит её как зеницу ока до более счастливых времён. Хортицкая Сечь Байды Вишневецкого 1552– 1556‑х — это начальные годы казацкой «сингуляр ности»: «Низ Днепра» ещё не разделился тогда на реестровую, в значительной мере шляхетскую, эли ту, и неучтённых сечевых самосёлов. Трахтемировский замок — это уже знак разделения на «лучших» и «меньших», как в глазах королевской администрации, так и в собственном восприятии казаков. Первые «триста лучших» низовцев коронный гетман Ежи Язловецкий оформил в реестр ещё в 1570 году при Сигизмунде III Августе. Но Стефан Баторий, выбранный королём после массы компромиссов двухлетнего бескоролевья, был, прежде всего, провинциальным военным, и устройством войска занялся «настоящим образом». Он быстро обезглавил внутреннюю агентуру Ивана Грозного и, собираясь обернуть в свою пользу Ливонскую войну, искал особых воинов. Единственное, что ему не нравилось в казаках, — разнобой в снаряжении и устройстве их войска. А поскольку Баториево родное Семиградье-Трансильвания и сопредельные южнославянские «граничарские» земли назывались ещё «Гусарской землёй», за основу для примера порекомендовал казакам гусарские отряды. По крайней мере во Львове в сентябре 1578 года представитель короля Янчи Бегер не только заключил «Соглашение с низовцами», но и предложил себя в качестве главного инструктора по военной реформе теперь уже пятисотенного отряда «реестровцев». Для инструктажа выбрал окрестности

тема

номера

Последнее пристанище казаков-ветеранов на древнем кладбище в Трахтемирове

Трахтемирова — новоподаренной казацкой столицы и центра староства Киевского воеводства. Здесь отныне хранились войсковая казна и знаки власти, здесь имели стационарную резиденцию «старшой реестра», писарь и другая старшина «его королевской милости». Здесь «реестровцы» имели право закончить при монастыре свой немощный век или подлечиться от боевых ран в «шпитале» при подопечной (и также пожалованной королями) обители. А Сечь за порогами (то и дело вынужденно меняющая локацию в пределах днепровских плавней) соотносилась с Трахтемировом и последующими «реестровыми» столицами как… ну, как… Двадцать первый век принёс современникам понятную всем аналогию — как Майдан с Верховной Радой и Кабмином. Островной «принцип Байды» в размещении коша казаки сохранили в последующих Сечах — на островах Томаковка близ нынешнего Марганца (1563– 1593) и Базавлук (1593–1638); островной была Чертомлыцкая, или Сиркова Сечь (1652–1709), так же окружённая плавнями в качестве главных фортификационных сооружений. Лучшей маскировкой казаки считали речное «подполье» — последняя из Сечей, Новая (1734–1775), была Подпольненской на речке Подпольной! Сечи именовались по местонахождению «главной конторы» — коша. Только сама «контора» была кочевой! Оседлость длиной в годы и даже десятилетия у Сечей — вторична (кипчакская этимология слова кош — кочевой; отсюда и древнерусский

Кощей — кочевник). Только если казаки были спокойны за свой статус или у них не было выбора в положении изгнанников, они ставили коши на мысах, как на Никитином Роге (1638–1652), либо в устьях рек — Каменская (1709–1712 и 1728–1733) и Новая (1734–1775) Сечи.

Карта расположения Сечей отчётливо показывает их преимущественную концентрацию по рекам у прежнего Великого Луга в нынешнем Никопольском районе Днепропетровщины. Наша казацкая Атлантида… № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера

Первая новоевропейская демократия: От Папроцкого (1581) до Боплана (1635) — Я хочу то же самое, что и Вы — Я хочу всё. — Включая пулю в голову? — Ну, давай, стреляй. Что хорошо в моём положении — это то, что меня много. «Матрица: Перезагрузка» До актовых книг земских и гродских судов казаки добогдановой поры добирались крайне редко — и как истцы, и как ответчики. Либо погибали по дороге, либо уходили в плавневую «зелёнку», либо в море. Поэтому остались они преимущественно не в письменной культуре, а в устной. Их «мушкетсіромаха ще й шабля-сваха» — это код-перемигивание с нами-потомками, и с этим кодом приходится считаться так же, как и с эротическим рисунком луцкого «підсудка», подписанным латиницей: «MOJE SERDENKO». Да ещё спрашивать своё серденько, шевелится ли в нём что‑то по линии прабабки Мот ри — из фастовских казаков Сергиенко и Нагирных. Там, уже на прабабкиной глубине, шевелятся вещи, несовместимые с любой навязанной извне, из «тьмы внешней», политкорректностью. Убийцу хоронили заживо поверх убитого. Не веста-казачка «по ту сторону Вольностей Войска»

сама выбирала себе суженого, пока тот нервно дымил люлькой в байраке. В сечевом курене питались из общего корыта, своей была только ложка. И, конечно, выборы старшины во главе с гетманом… Для них (выборов) нужны были нервы толщиной с корабельный канат — не все избиратели и кандидаты выживали после тех выборов физически. Впервые казацкий политический процесс описан в 1584‑м геральдистом Бартошем Папроцким со слов королевского ротмистра Cамуила Зборовского, участника выборов на Томаковской Сечи 1581 года. Казацкая демократия была скрыта от остального мира плавнями, и только австрийский посол Эрих Лясота через 13 лет после Зборовского описал это таинство «очевиште». Небольшой нюанс: при Лясоте обсуждали договор о сотрудничестве со Священной Римской империей, а Зборовского лично выбирали гетманом. Казацкое коло — оно же «рыцарский круг» — в первый день приветственно постреляло в воздух, а на следующий вручало визитёру булаву, наследие древних мужских союзов Степи… Уже при Лясоте сечевики избирали только «своих» — казаков, в чьих организаторских способностях убедились лично… Но демократия была прямой, слишком прямой… Речь Посполитая органически не принимала от казаков такого титула, как «казацкий гетман». Гетман мог быть только коронный, то есть «стационарный», либо «польный» — ситуативный, на время

Воспетая Папроцким и Лясотой процедура выборов кошевого атамана на Сечи, действительно, была беспрецедентным в мировой практике проявлением прямой демократии… Именно военной демократии, сохранившей свои традиции в Великой Степи со времён родоплеменного строя

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема

Сабля гетмана Богдана Хмельницкого. На клинке польская надпись: «Что приобрёл под Зборовом — утратил под Берестечком»

номера

На майдане прежней Никитинской Сечи (1638–1652), где с 1956 г. в Никополе стоит памятник Б. Хмельницкому работы И. Кавалеридзе, в апреле 1648 г. началась Освободительная война и родилась первая Украинская республика

похода или операции. У казаков мог быть только «старшой реестра». Но кроме де-юре существовало ежедневно менявшееся казацкое де-факто, и в нём «старшой» далеко не всегда становился гетманом-военачальником. Гетманы и их «реестр» постепенно сосредоточили свою деятельность к северу от рек Самара, Орель и Рось. Чтобы гетмана избирали в «Войске Запорожском Низовом», должен был настать политический форс-мажор, «щось велике в лісі мало здохнути», и Войску необходимо полное единство без разделения на «реєстрові городи» и сечевиков, не претендующих на роль «безгербовой шляхты». Так было в период казацких восстаний 1625 и 1637–1638 годов. Так случилось весной 1648‑го, когда на Никитином Роге высадился кипящий праведным гневом прежний генеральный писарь реестра, субботовский сотник Богдан-Зиновий Хмельницкий. Сейчас место, где посреди Никитинской Сечи Хмельницкого выбрали Гетманом Его Королевской

Милости, обозначено в Никополе Днепропетровской области малопримечательным памятничком рядом с набережной Каховского водохранилища. Богданову Никитинскую Сечь скромно обходили стороной любые «внешние» историки, кроме благословенного Дмитрия Яворницкого. Потому что отсюда начался великий казацко-«крымтатарский» поход, от которого заплакали 70‑летние работодатели «реестра». Ведь теперь казацкий «реестр» требовал даже не 20 000, а 40 000 человек, а всякий бродивший «попидтынню» и пропивавший исподнее в еврейской корчме, мог двойным махом записаться в казаки и порешить корчмаря-кредитора вместе с его семьёй. А ещё потому, что «никитинские выходцы» в гробу видали любые внешние договоры с гарантами их стабильной зарплаты и внезапной легитимности, которую точно озвучил великий казацкий поэт Иван Мазепа: «…Же през шаблю маєм право!». Договаривались с теми, у кого была сила: в Зборове и Белой Церкви — с Речью Посполитой, № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера в Переяславе — с Московским царством, в 1657 году (ещё при Богдане) — с Семиградьем и Швецией… И каждый «подписант» с казаками понимал, что договорённость жива, пока жив очередной казацкий гетман. И что гетманская спецслужба в лице очередного полковника Капусты внимательно следит за любыми «усами» слишком уж завившегося гетманского хмеля… Кто шишечки хмелевые собирать‑то будет?..

Киноинтермедия 3: Боевой гопак над черепом Сирка

Кадры из фильма «Воскресение мёртвых» («Киевнаучфильм, 1991). Сцены крестного хода и митинга в честь 500‑летия украинского казачества на могиле кошевого И. Сирко у с. Капуловка Днепропетровской области летом 1990 года

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Лето 1990 года. Под Сирковым курганом близ никопольской Капуловки реют куренные хоругви и звучит неспешный напев «Трисвятого». Под молитву, с которой за 350 лет до того «полковая армата» наводила пушки на ряды высоких янычарских шапок, теперь посреди приднепровского поля собрались на митинг сотни людей. Наша группа со студии «Киевнаучфильм» сгрудилась возле многометрового съёмочного крана, с которого пышноусый Игорь Кривонос снимал неистовство «загала». Люди шли сюда через всю Украину на могилу самого известного из кошевых атаманов Никитинской и Чертомлыцкой Сечей Ивана Дмитриевича Сирко (ок. 1610–1680). Вокруг — ещё не независимая Украина, а УССР. Однако достаточно оглядеться, чтобы понять: «крига скресла». Сиркова могила — предфинальный пункт народного похода в память 500‑летия украинского казачества. Только странные выкрики гуляют над полем — в них доминирует слово «череп… череп!..» Мало того, что почти все прежние Сечи оказались к тому времени на дне водохранилищ Днепровского каскада, и что сам Сирко, совершивший 55 победоносных военных походов и избиравшийся кошевым, по разным сведениям, от 8 до 12 раз, был аккуратно «сдан» гетманом Иваном Самойловичем в тобольскую ссылку следом за гетманом-предшественником Демьяном Многогрешным, — этот живой идеал бескомпромиссного казацкого кошевого и после смерти мотался по разным могилам и научным кабинетам. Есть даже подозрение, что его череп, завёрнутый в газету «Комсомольская правда» за 1990 год, до сих пор находится где‑то в сейфе Никопольской райадминистрации… После очередной перемены черепом адреса — на московский — ученица профессора Герасимова выполнила реконструкцию головы «характерника»-кошевого. У 80‑летнего старика во рту оставалось лишь четыре зуба (очевидно, выручала варёная днепровская рыбка), однако места крепления мышц плечевого пояса говорили о несоразмерно мощной мускулатуре вождя«погоныча»; проломленная и заросшая ключица — о рукопашных схватках, а татарские скулы — об обычной для местных бабушке из Крыма, «бабе-бранке» (гляньте на скулы казака Григория Сковороды на 500‑гривневой купюре и узнайте, наконец, девичью фамилию его матери — ШАНГИРЕЙ!).

тема

номера

Курган Ивана Сирко в Капуловке. Останки непобедимого гетмана на протяжении столетий несколько раз меняли место последнего упокоения. Кошевой Сирко (что по‑народному значит «волк») и при жизни был, мягко говоря, беспокойным человеком…

Кошевой Иван Сирко из слобожанской Мерефы был не только чемпионом в количестве удачных походов, истреблённых врагов и земляков-«уклонистов» от казацкой службы (эпизод с отказавшимися возвращаться на родину казаками-«потурнаками» попал в фольклор). Возможно, только последний кошевой Пётр Калнышевский сравнялся с Сирко по числу доносов, поданных на него «внешним гарантам» по внутренним казацким каналам.

Богданова сейсмология: Кора Гетманщины на сечевой магме После утверждения Гетманщины сначала на обоих берегах Днепра, а после «почётного поражения» Петра I при Пруте — только на левом плюс Киевская сотня, вожделенный казацкий реестр заменился столь же притягательными полковыми и сотенными «компутами». «Городовые» гетманцы относились к родичам-сечевикам, как и к собственному сечевому прошлому, одновременно с умилением и с брезгливой напряжённостью. (Так в советское время киевская номенклатура смотрела на внезапно понаехавших из села с гостинцами и просьбами горластых и опасных для мебели и посуды милых им в детстве родичей.)

Обмен «кадрами», конечно, шёл, но всё больше в одностороннем порядке. Куренные и другие «знатные» сечевики пробивались в сотенные уряды степных полков и там показывали свой норов, мешавший их дальнейшей карьере. А генеральная и полковая старшина «литовских» (северных) полков благополучно женила детей на соседях, множила «грунты» и отправляла внуков в «киевские школы» — нынешнюю Могилянку. Внуки возвращались оттуда «вой сковыми канцеляристами» в гетманские столицы либо сотниками в спокойные, хлебные сотни…

Киноинтермедия 4: Размены с изменами Летом 1993 года первое в независимой Украине руководство студии «Киевнаучфильм» громко переименовало крупнейшее в Европе неигровое кинопроизводство в «Национальную кинематеку Украины». Это значит — никаких Минкультов, прямое правительственное финансирование, половина штата — на выход, а оставшиеся лояльные начальству творческие единицы будут заниматься главной отныне темой неигрового кино — историей Украины. И автору этих строк вежливо предложили придумать более сотни 15‑минутных сюжетов «от палеолита до 1991 года». И написать сколько хочешь № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера но малоимущих казаков себе в «подданные»… Прицел был один — нобилитация в российское дворянство (если уж не вышло в польское) и превращение вчерашних соседей в крепостных, которых можно купить и продать на рынке, то есть в рабов. Истории вполне олигархических семей Безбородко, Разумовских и прочих «новых гетманцев» XVIII века (по аналогии с «новыми украинцами») были поданы Витеком с горьким смаком. Теперь, когда он присоединился к сонму почивших предковземляков, надеюсь, он быстро с ними разберётся на месте. А нам, живым, вполне актуальным покажется монолог моего дорогого гуру той поры, когда купоно-карбованцы авторских гонораров прибавляли за полгода по два нуля, а при окончательном расчёте их уже выдавали не «пачками», а «брусками»!

Зимовник и хутор — приговор сечевой общности — Вдруг ты неправ? Вдруг это твоё «пророчество» сплошная глупость? — Тогда завтра все мы умрём, но разве смерть чем‑то отличается от жизни? «Матрица: Перезагрузка» В уста ведущего в фильме «Продажные и подлые» (сериал «Неизвестная Украина», Национальная кинематека Украины, 1993–1996), историка-архивиста и своего учителя Виктора («Витека») Страшко, автор вложил всю горечь наблюдений над судьбами украинских элит. Казацкой — и не только…

сценариев. А у автора уже всё готово — поистине, «сбылась мечта идиота»! Добрых два десятка выпусков «Неизвестной Украины» были посвящены казачеству; «кровавые» серии о казацких войнах за волю сменились тихими фильмами о старшинских культуре и быте. Почётную миссию сообщить миру о загнивании и упокоении боевого казацкого мира Гетманщины автор по праву предоставил своему учителю в архивном деле — научному сотруднику Центрального Государственного исторического архива в Киеве Виктору Страшко. Бывший зубной техник, этот подлинный святой казацкой историографии легко променял неплохой доход на копеечную зарплату в Отделе древних актов — лишь бы ежедневно дышать воздухом своих лихих предков. Причём дышать и в буквальном смысле. Когда из актовой книги выпадает 400‑летняя плоская веточка шалфея, шёлковая ленточка или сухая муха мазепинской поры — это, поверьте, та ещё атмосфера. Казацкий архиварий Витек Страшко (Царствие ему небесное!) стал «лицом» самого сокровенного выпуска «Неизвестной Украины» — «Продажные и подлые» («Підкупні та підступні»). В этом фильме мы с ним рассказали о путях, какими казацкая старшина продавалась «внешним силам». Скупка земель, «женитьба на деньгах», запихивание вчерашних вольных,

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Казацкая «смерть Кощеева», как в яйце, притаилась до поры в индивидуальной недвижимости, в собственности неоднократно переизбранной старшины. С городовыми казаками было проще — к северу от Роси и Орели (потом только Орели) начинались степные «городовые сотни». Каждая состояла из сотенного местечка, где за частоколом прятались от очередного забега степняков, и из полтысячитысячи хуторов — личных казацких хозяйств, куда вчерашние сечевики, а сегодняшние «городовые гетманцы» возвращались во время мирных передышек. В таком хозяйстве могло быть до трёхсот голов крупного рогатого скота, до тысячи овец, а птицы домашней — несчётно. Плюс грамотное трёхполье, плюс пасеки, водяные мельницы на притоках Днепра, плюс… Минус — риски всего этого лишиться, если нагрянет грабительский чамбул — «бригада с юга». Тем не менее, казачество всеми фибрами стремилось в международную торговлю. При посредничестве православных нежинских греков, заменивших после Богдана еврейские и армянские торговые общины, сечевики с зимовников, как и «городовые» с хуторов, отправляли товары не только в Шлёнск (Силезию), Кролевец (Кенигсберг Прусский) и Липск (Лейпциг Саксонский), но и в цинский Китай и в Тибет. Спокойный караванный сбыт своего продукта обозами-«валками», включавшими десятки, а иногда и сотни возов, практиковался и Русью, и кипчаками ещё до Батыя. Валки охранялись в Степи как обычным, так и кодифицированным в судебниках правом и представляли собой вечный соблазн для стареющего казака с накопительской «жилкой».

тема

номера

«Этическое», «экономическое» и «юридическое» значения слова «ДОБРО», возможно, когда‑то и совпадали. Но времена эти давно стали достоянием Мифа. «Добро» как «имущество» повело казацкую историю по той невесёлой дороге, на которой уже впоследствии родился афоризм «Бабло побеждает Зло»

«Василю, у мене мало імущества, а я все ж таки голова…. Так ти скажи цариці…» В этой реплике из киносценария «Пропавшей грамоты», прикрывшийся Николаем Гоголем молодой Иван Драч, как в капле воды, отразил всё, что произойдёт на их веку и с Сечами, и с кошами, и с «городами», и с самим казачеством. Недаром следующая фраза старосты: «Не ти мого брата вбив?» «Имущество», помноженное на зависть — вот вам и разъевший казацкую матрицу Каинов грех под музыку такой родной всем нам песни «У сусіда хата біла…»

Кинопауза с троеточием: Собор и собиратель — Страх, неверие, сомнения отбрось — очисти свой мозг. «Матрица» Раздражение Империи, созданной в немалой степени трудами и кровью самих же казаков, выплеснулось летом 1775 года. Круг истории замкнулся. Новую Сечь кошевого Петра Калнышевского громил генерал Пётр Текели из тех самых сербско-трансильванских «граничаров», от которых за 200 лет до того были переданы первым реестровцам «гусарские» порядок и инструктаж при Батории. Хотя было ещё одно событие, предвосхитившее для украинских и уральских казаков всю турбулентность их плачевной судьбы. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера

Последний кошевой Новой Сечи Пётр Калнышевский родился на Слобожанщине в XVII веке, а умер в камере Соловецкого монастыря в веке XIX. Неизбывная тяга к красоте и порядку заставляла уже более чем столетнего казацкого старшину тратить своё (немалое) казённое содержание на благоустройство собственной тюрьмы. Как это символично!

Это случилось в 1764 году, когда донцы-старо о брядцы, укрывшиеся от гонений в Великом княжестве Литовском, стали массово возвращаться из белорусской Ветки через Добрянскую таможню (сегодняшняя Добрянка — посёлок городского типа в Репкинском районе Черниговской области). Многие веткинцы ещё не знали, что Екатерина ликвидировала глуховскую Гетманщину Кирилла Разумовского, и последний гетман с этим облегчённо согласился. Старообрядцыветкинцы, вечные имперские диссиденты, уже не самосжигались, потому что поняли спасительную величину родной планеты. И вот теперь, когда им дали амнистию, они стремились восстановить свою прежнюю мощь в Империи для её разрушения. Но пройти через территорию «Малороссии» можно было, лишь записавшись на границе «малороссиянином».

Т. Шевченко (1814–1861). Киево-Межигорский монастырь. 1843. Национальный музей Тараса Шевченко

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Под пальцами автора — сухая запись в клеточках «разбивки»: «Емельян Иванов Сын ПУГАЧЁВ», «нации малороссийской». Да, это он, Емелька! Через девять лет он поднимет самое мощное в истории восстание против Империи, назвавшись именем Петра Феодоровича, покойного супруга Кати-Катерины. Какая могла быть совесть у императрицы всероссийской, «заказавшей» собственного мужа — законного императора и такого же немца, как она сама? И тем не менее тот, кто решил стать её ночным кошмаром, — казак, проведший перед тем с украинскими сечевиками не один год в совместных «делах», назвался пугачом (филином), под стать одному из последних кошевых Новой Сечи — Сычу… И передал своим прозванием-шифром древний степной привет разрушительнице казачества и Гетманщины — «Пугу-пугу! Козак з Лугу!»

тема

номера

А. Мурашко (1875–1919). Похороны кошевого. 1900. Национальный художественный музей Украины

Что осталось? Места расположения Сечей — все под водой, как Атлантида (кроме тех, что основаны «под турком», в изгнании). Исключение — Никитинская Сечь в Никополе. В Трахтемирове прописано ДВА человека, плюс пустые «шпили» (холмы) в акациях, колючка и охранная зона панской латифундии, сейчас как бы бесхозной. Как бы… А ещё был у казаков свой Межигорский Спас. После падения в 1638 году Трахтемирова Межигорская обитель приняла на себя функции Зарубской, став уже не шляхетско-реестровым, а сечевым казацким «шпиталем» и «скарбницей». В этом качестве Межигорский монастырь был воспет Тарасом Шевченко в поэме «Чернець»… Ну, про судьбу Межигорья благосклонному читателю рассказывать не надо, в последние годы она стала «притчей во языцех»… Но осталась бесспорная святыня — овеществлённое завещание казачества. Деревянный собор в прежней Самари, нынешнем (пока что?) Новомосковске, был заложен за считанные дни до ликвидации Новой Сечи на сечевой земле за деньги сечевой казны. В Троицын день 2015 года — 31 мая — этой закладке исполнилось 240 лет. Осталось наследие великого собирателя истории Войска Запорожского Низового, незримого хранителя казацкого духа теперешнего Приднепровья Дмитрия Яворницкого. А главное — остались мы. ПУГУ-ПУГУ! КОЗАК З ЛУГУ!

В. Лопата (род. 1941). Иллюстрация к думе «Смерть козака на долині Кодимі». 1981 № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера

Память о прошлом О популяризации исторических знаний, казацкой эпохе и воспитании патриотизма мы беседуем с Александром Фельдманом, известным коллекционером и меценатом, инициатором ряда благотворительных акций, направленных на оказание помощи больным детям и возвращение в Украину культурных ценностей, вывезенных с её территории в годы Второй мировой войны.

— Александр Борисович, мы уже рассказывали читателям «Антиквара» о ваших превосходных коллекциях окимоно и восточного холодного оружия. Теперь представляем ценнейшие образцы сабель, связанных с историей украинского казачества. Почему вы решили собирать такую коллекцию и какими смыслами наделяете её? — Во всём мире коллекционирование рассматривается как инструмент сохранения культурного наследия. Ведь каждое произведение изобразительного

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

или декоративно-прикладного искусства, каждая монета, элемент конской сбруи или военного снаряжения — это экскурс в прошлое, возможность узнать о жизни людей в разные эпохи, традициях и обычаях той или иной страны, её искусстве, ремёслах, торговых связях… Собирая предметы старины, спасая их порой от уничтожения, коллекционер уже приносит пользу обществу. Но если принадлежащие ему раритеты никто кроме него не видит, значит коллекция не выполняет своей научной, просветительской,

тема

образовательной и воспитательной функций. Поэтому так важно не хранить собранные ценности под спудом, теша лишь собственное самолюбие, а показывать их соотечественникам, миру. В этом, на мой взгляд, главная миссия коллекционера и я по мере сил стараюсь её осуществлять. Что касается части коллекции, связанной с историей украинского казачества, то она, безусловно, имеет особое значение и для меня как гражданина и патриота Украины, и для нашего общества в целом. Поскольку именно знание своей истории, своего славного прошлого, понимание того, как происходило формирование нашего государства, каким трудным был его путь к свободе, является ключом к национальной самоидентификации украинского народа. Казачество — это особое явление в отечественной истории и культуре, изменившее образ жизни и мировоззрение нескольких поколений, это постоянная борьба за волю, честь и независимость, готовность отстаивать их любой ценой. Понятно, что защищать своё право на свободу приходилось с оружием в руках, причём оружие это должно было быть достаточно эффективным в различных условиях. В этом смысле мало что могло сравниться с саблей — лёгкой, маневренной, пригодной как для конных, так и для пеших воинов, позволявшей казаку успешно противостоять и татарам, и туркам, и польской

номера

армии. Не иметь саблю в своём арсенале значило обречь себя на поражение, особенно в той ситуации, когда уже невозможно было воспользоваться стрелковым оружием… — Хотелось бы узнать о структуре казацкой части коллекции. — В неё вошло довольно много разных предметов, имеющих отношение к той эпохе, — кинжалы с булатными клинками, ножи, наконечники стрел, пики, перначи, шлемы, боевые топоры, пушки с ядрами… Но основное место — и в самой коллекции, и на выставке, которая состоялась в прошлом году в харьковской галерее «АВЭК», — занимают сабли. О причинах их популярности мы уже говорили. Действительно, в силу объективных причин казаки вынуждены были становиться «универсальными воинами», одинаково хорошо владевшими как огнестрельным, так и холодным оружием. Но в их сознании сабля была ещё и своеобразным оберегом — предметом, наделённым сакральной силой… Всего в коллекции насчитывается 35 сабель, датированных преимущественно XVII–XVIII веками. Некоторые из них, вероятно, были изготовлены украинскими мастерами, но преобладают турецкие, иранские, польские, венгерские образцы, попадавшие к казакам в качестве военных трофеев либо дорогого импортного товара, который могли себе позволить № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера далеко не все. Есть экземпляры, явно подвергшиеся более поздней переделке или получившие оправы в соответствии со вкусом нового владельца. Изучение таких сабель, в которых соединились восточные или, скажем, венгерские традиции с местными, украинскими, тоже очень интересно. Другими словами, каждая сабля добавляет нам знаний о прошлом, о развитии военного и оружейного дела, эстетических предпочтениях казаков, международных торговых связях и многом другом. — То есть коллекция может служить своего рода реконструкцией эпохи? — В какой‑то степени да. Благодаря ей мы можем составить представление о вооружении и боевом снаряжении казацкого войска, об их противниках, мес тах битв и тактике ведения боя, понять, как происходила модернизация оружия, чем были обусловлены те или иные изменения в его конструкции. Вместе с тем, хорошая сабля — это ещё и произведение оружейного искусства, красивый статусный предмет, к которому относились бережно и благоговейно. Во все времена она стоила немалых денег, и приобрести её могли только представители казацкой верхушки. Обычный же воин добывал её в бою, чем, собственно, и объясняется невероятное разнообразие образцов, связанных с той эпохой. Добавлю, что многие сабли или их фрагменты были найдены на полях крупнейших битв национальноосвободительной войны 1648–1657 гг. Собранные

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема

в одной коллекции, они позволяют воссоздать страницы украинской истории, память о славном и драматическом периоде казатчины. — Люди, побывавшие на выставке «На страже свободы», говорили о том, что экспозиция воспринималась как увлекательное путешествие в прошлое… — Мы очень хотели, чтобы выставка получилась «живой», красноречивой, волнующей, ведь коллекция, в которую кроме оружия вошли и такие раритеты, как серебряный пояс казацкого полковника, является свидетельством целой исторической эпохи нашего государства, именно того периода, когда Украина принимала участие в формировании мировой и европейской политики и занимала в этой политике далеко не последнее место. Поэтому ознакомление с коллекцией широкой общественности, её изучение экспертами и историками может сыграть важную роль в воспитании национального самосознания украинцев. — В прессе писали, что «казацкая выставка» стала началом масштабного просветительского проекта, посвящённого истории народов Украины? — Да. Нами задумана большая и разнообразная программа, целью которой является популяризация

номера

исторических знаний, воспитание патриотизма, национальной гордости и достоинства, толерантности и взаимоуважения в украинском полиэтническом обществе. И неслучайно начало проекту положила именно эта выставка. Ведь запорожское казачество, ставшее выразителем и защитником интересов украинского народа, было многоэтническим образованием, в котором личные качества человека значили гораздо больше, чем его вероисповедание, национальное или социальное происхождение. Поэтому среди казаков можно было встретить не только украинцев, но и представителей многих других народов, которые с оружием в руках отстаивали свою свободу. Кстати, запорожцы были единственной из всех ветвей казачества, которая допускала в свои ряды евреев и татар. Нам было важно представить украинских казаков не просто как мощную военную силу, но и как сложный и противоречивый социально-исторический феномен, тесно связанный с судьбами многих народов, проживающих в современной Украине. Историю украинского казачества необходимо изучать и популяризировать в нашем обществе, особенно сегодня, но при этом её следует показывать такой, какой она была на самом деле. Главное, чтобы мы не теряли интерес к прошлому своей страны и выносили из него пользу для настоящего… Беседовала Анна Шерман № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера Евгений Сиваченко

«Ненька рідненька», «панночка молоденька»… Сабли казацкой эпохи в собрании Feldman Family Museum

Минувшей осенью в харьковской галерее «АВЭК» проходила масштабная выставка «На страже свободы», которая впервые познакомила широкую общественность с предметами вооружения и военного снаряжения казацкой эпохи из собрания Feldman Family Museum. Благодаря богатому и разнообразному материалу, организованному не просто как подборка старинного оружия, а как увлекательный экскурс в прошлое, более 85 тысяч посетителей получили возможность прикоснуться к героической и драматической истории украинского казачества. Центральное место в экспозиции, безусловно, занимали сабли — самый популярный и почитаемый среди казаков вид холодного оружия. 36

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема Украинское казачество формировалось в условиях постоянного противостояния Крымскому ханству и Османской империи с одной стороны и Речи Посполитой с другой. Тяжёлая и длительная борьба на два фронта, требовавшая максимальной мобилизации сил и ресурсов, не могла не наложить специфический отпечаток на военную стратегию, тактику и вооружение казаков. Столкновения с такими сильными, очень разными противниками, как поляки, турки и татары, способствовали приобретению богатого и разнообразного боевого опыта, становлению самобытного военного искусства, а также заимствованию наиболее прогрессивных видов вооружения. «За все времена существования казачества на украинских землях, кроме времён упадка во второй половине XVIII в., вооружение казаков было вполне современным, — пишет исследователь истории казацкого вооружения Д. Тоичкин. — Казаки не только имели самые лучшие образцы оружия, но и постоянно вели поиск и селекцию новых видов вооружения. Критерии отбора определялись требованиями передовых казацких стратегии и тактики. В результате в казацкой среде происходило ускоренное, по сравнению с забюрократизированными армиями других стран, освоение наиболее эффективных видов холодного и огнестрельного оружия» 1. Именно поэтому, как заметил когда‑то Д. Яворницкий, запорожское казачество превосходило своим вооружением даже западноевропейские армии 2. В силу особого геополитического положения Украина с XVI в. была вовлечена в орбиту военной модернизации, охватившей в период позднего Средневековья многие страны Европы и Востока. Быстрое распространение и совершенствование огнестрельного оружия привело к постепенному вытеснению из боевого обихода и защитного доспеха, и многих видов холодного оружия, в том числе меча. Наоборот, сабля, ставшая теперь основным видом холодного оружия ближнего боя, получила мощный импульс для дальнейшего развития и распространения. Главными законодателями сабельной моды являлись мусульманские страны, прежде всего Сефевидский Иран и Османская империя, где достаточно рано сформировались собственные оригинальные типы сабель. Их производство на Ближнем Востоке уже к концу XV — началу XVI в. достигло такого высокого уровня, что стало существенно влиять на эволюцию этого вида оружия в европейских странах. Со второй половины XVI в. сабля полностью заменила собой меч в Восточной и Центральной Европе. Венгерские и польские типы сабли сложились под влиянием, прежде всего, турецких моделей, чему способствовала экспансия Османской империи в Европе. Между тем в Западной Европе сабля завоевала доминирующие позиции лишь в XVIII в., выдержав конкуренцию со стороны палаша и шпаги. Что касается Украины, то она, как и Московское царство,

номера

с XVI в. целиком входила в зону распространения турецких, иранских, польских и венгерских типов сабли. Иностранное оружие массово поступало на украинские земли не только в рамках международного торгового обмена, но и в качестве военных трофеев. По сравнению с Речью Посполитой на местные вкусы в большей степени влияли восточные модели, распространённые здесь в значительном количестве 3. Украинское казацкое войско (по крайней мере, до второй половины XVII в.) не имело чёткого деления по родам оружия. В основной своей массе казаки были универсальными воинами, превосходно владевшими различными видами оружия и способными выполнять самые разные функции в бою. Конный казак при необходимости спешивался, а пеший по возможности садился на коня. Поэтому и вооружение их было почти одинаковым: первый, как правило, имел ружьё, копьё, саблю и четыре пистолета, а второй — ружьё, копьё и саблю 4. Следует, однако, заметить, что украинское казачество, в отличие от армий Крымского ханства, Османской империи и Речи Посполитой, не располагало сильной и многочисленной конницей, что вынуждало его вырабатывать собственные методы ведения боевых действий. Традиционно основную роль на поле боя играла пехота, тогда как конница вплоть до середины XVII в. выполняла лишь второстепенные функции. Главнейшим элементом наступательного вооружения было ручное огнестрельное оружие — ружья и пистолеты. Неслучайно в письменных источниках XVII в. казаки именуются «ружейным» или «огневым» войском. Благодаря своеобразной оборонной тактике и безупречному владению приёмами огневого боя они могли успешно противостоять даже значительно превосходившим их силам противника. Незаурядные боевые качества казацкой пехоты заслужили самые высокие оценки современников. Так, польский магнат Яков Собеский, участвовавший в сражении под Хотином в 1621 г., назвал её сильнейшей в мире 5. Значимость сабли для украинского казачества предопределялась, прежде всего, объективными условиями — конфронтацией с татарами, турками и поляками, у которых она была основным видом холодного оружия ближнего боя. Лучшим средством противодействия сабле, действительно, могла быть только другая сабля. Более тяжёлый меч не способен был сравниться с ней по маневренности и функциональности, а потому никогда не имел особого успеха у казаков. Сабля использовалась преимущественно в коннице, однако не отказывалась от неё и пехота. Она была незаменима в рукопашном бою, когда уже не применялось наступательное оружие первой очереди — ружьё и копьё. Казаки не только мастерски владели саблей, но и наделяли её глубоким смыслом. Сабля считалась самым благородным («честным») оружием, символом доблести, свободы и независимости, знаком принадлежности к воинскому сословию. В украинских № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера исторических песнях и думах именно она получила самые трогательные эпитеты — «сестриця», «ненька рідненька», «панночка молоденька». Можно утверждать, что в казацкой среде развился своеобразный культ сабли как отголосок древней воинской традиции сакрализации меча. В сущности, сабля не только заняла место меча в комплексе вооружения казаков, но и взяла на себя его сакральные функции. Несмотря на свою популярность, на украинских землях сабля не была дешёвым и широкодоступным видом оружия. Даже простые образцы местного производства поначалу стоили немалых денег. Дорогое импортное оружие приобреталось в основном зажиточной украинской шляхтой, казацкой старшиной, а также реестровыми казаками, которые служили польскому правительству и пользовались некоторыми привилегиями. Для запорожской бедноты единственным способом получить «шаблюку» был захват военных трофеев. Среди казаков всегда считалось честью добыть саблю и коня у врага в бою, ведь их нехватка заметно ослабляла казацкую конницу. Ещё в первой половине XVII в. огнестрельного оружия у казаков было гораздо больше, чем сабель. По свидетельствам очевидцев, под Хотином (1621) и Берестечком (1651) все казаки имели ружья, но не у каждого была сабля. Впрочем, такая тенденция была характерна не только для Украины. Действительно массовое распространение сабля получила лишь со второй половины XVII в. в связи с развитием казацкой конницы. Решению этой проблемы способствовал захват казаками

Илл. 1. Шамшир. Сирия, XVIII в. Булат, серебро, золото, дерево

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

огромной военной добычи в период Национальноосвободительной войны 1648–1657 гг., а также предпринятые Богданом Хмельницким энергичные меры по организации централизованного обеспечения армии оружием 6. Присущая казацкому вооружению разнородность не могла не отразиться на составе коллекции Feldman Family Museum. На сегодняшний день в ней насчитывается 35 сабель, относящихся преимущественно к XVII–XVIII вв. Представлены турецкие, иранские, польские и венгерские типы этого оружия, пользовавшиеся успехом среди казаков. Многие сабли найдены в разное время на территории Украины, в том числе на полях крупнейших битв Национально-освободительной войны 1648–1657 гг. Некоторые из них, возможно, изготовлены украинскими мастерами. И хотя не все образцы непосредственно связаны с украинским казачеством, однако собранные в одной коллекции, они позволяют составить представление о типологическом разнообразии казацких сабель.

Восточные сабли Постоянные военные, культурные и торговые контакты с Востоком способствовали проникновению на территорию Украины таких весьма популярных в мусульманских странах типов сабли, как шамшир и кылыч. В западной историографии термином шамшир (или шемшир, шамшер, шимшир;

тема перс. šamšir — сабля) принято обозначать оригинальный тип иранской сабли со сравнительно узким, но толстым однолезвийным клинком большой или средней кривизны, плавно изгибающимся и сужающимся к острию. Боковые стороны клинка совершенно ровные и гладкие, сечение клиновидное, боевой конец однолезвийный. Эфес состоит из простой крестообразной гарды и довольно тонкой накладной рукояти с небольшим навершием в виде металлического колпачка оливкообразной формы, наклонённого под прямым или почти прямым углом в сторону лезвия. Накладки рукояти делались, как правило, из кости или рога, а деревянные ножны обтягивались кожей или бархатом. Традиционный прибор ножен — две обоймицы с неподвижными портупейными кольцами и наконечник. Носили эту саб лю в горизонтальном или диагональном положении (лезвием вниз), подвешивая к левой стороне пояса на двух ремешках или шёлковых шнурах. Добавим, что не только клинок шамшира, но зачастую также гарда и прибор ножен изготавливались из высокосортной булатной стали. Европейские путешественники, посещавшие Ближний Восток в XVII в., считали иранские булатные сабли лучшими в мире 7. В своём классическом виде шамшир сформировался, вероятно, в XVI в. Он мало подходил для роли фехтовального оружия, но был прекрасно приспособ лен для стремительной кавалерийской атаки. «Персидская сабля является чисто рубящим оружием, у которого остриё практически бесполезно вследствие

номера

сильной кривизны, — пишет историк-оружиевед Дж. К. Стоун. — Однако кривая идеальна для оттяжного удара, который так часто использовали азиаты и для которого она предназначалась» 8. Благодаря своим великолепным боевым качествам шамшир очень быстро распространился на огромной территории: от Марокко на западе до Индии на востоке, от Кавказа и Средней Азии на севере до Аравийского полуострова на юге. Фактически он стал основным типом кавалерийской сабли для всего исламского региона. Иранские булатные клинки пользовались стабильно высоким спросом, хотя и стоили очень дорого. Поэтому со второй половины XVII в. подобные клинки стали изготавливать и за пределами Ирана. Материалом для них служил в основном иранский булат, но в дальнейшем всё чаще применяли более дешёвые местные виды булатной и дамасской стали. В одних странах Востока шамшир вошёл в обиход практически в неизменном виде, в других предпочитали делать оправу для клинков иранского типа (часто иранской же работы) в традиционных местных стилях. Оформление таких «гибридных» шамширов в стилистическом и декоративном плане отличалось большим разнообразием (илл. 1). На территорию Украины сабли иранского типа поступали не только из Ирана, но и из Османской империи, Крымского ханства и Московского царства, где их производство также процветало. Приток подобных сабель заметно увеличился в XVIII в., чему способствовали и развитие торговли, и активные

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера военные действия против татар и турок. Непосредственно с изобретателями шамшира украинские казаки столкнулись на поле боя лишь в 1722–1723 гг., приняв участие в походе Петра I в прикаспийские владения Ирана — Дагестан и Северный Азербай джан. Надо полагать, что тогда в их руки попало немало оригинальных иранских образцов. Впрочем, иранские шамширы так и не получили на украинских землях массового распространения. Использовались они, прежде всего, казацкой старшиной в качестве роскошного оружия. Более распространёнными были трофейные и покупные «гибридные» сабли, преимущественно турецкого производства, унаследовавшие от классического шамшира лишь клинок характерной формы 9. Турецкие сабли XVI–XVII вв. отличались большим конструктивным разнообразием, однако практически все они имели выраженную в той или иной степени елмань — расширение в нижней трети клинка, предназначенное для усиления рубящего удара. В XVIII в. в Османской империи сформировался классический тип сабли, соединивший и усиливший черты предшествующих местных разновидностей. В западном оружиеведении он известен под названием кылыч (или килич, килидж; тур. kılıç — сабля), но встречается и другое определение — пала. Для этой сабли характерны сравнительно короткий, широкий и тонкий клинок большой кривизны с увеличенной елманью, простая крестообразная гарда с длинными концами, накладная рукоять с загнутым в сторону

лезвия массивным закруглённым навершием, напоминающим по форме запятую (илл. 2). Для повышения боковой жёсткости клинок выковывался с разложистым (Т-образным в сечении) обухом, а на его боковых сторонах делались узкие долы и рёбра, выполнявшие также декоративную функцию. В навершии рукояти почти всегда имелось отверстие для темляка, который предотвращал утерю оружия при случайном выпускании из руки и служил его украшением. Накладки рукояти вырезались из рога или кости, а деревянные ножны обтягивались кожей или бархатом. Прибор ножен, состоящий из длинного устья, обоймицы с двумя подвижными кольцами по обеим сторонам и длинного наконечника, изготавливался, как правило, из того же материала, что и гарда. Для удобства вынимания клинка на устье ножен делался продольный вырез со стороны обуха. Носили эту саблю сбоку в вертикальном положении на поясной портупее, перехватывая сверху ножен специальным шнуром, чтобы она не отходила от корпуса. Новый сабельный эфес оказался настолько удачным, что его стали комбинировать с самыми разными клинками (илл. 3). Особенно широкое распространение получила «гибридная» сабля, которая появилась в результате соединения оригинального турецкого эфеса с клинком иранского типа (илл. 4). За ней закрепилось старое название аджеми-кылыч (тур. aсemi kılıç — иранская сабля), использовавшееся в Османской империи с XVI в. для обозначения привозных иранских сабель. Турецкая разновидность шамшира отличается от классических иранских образцов не только конструкцией эфеса и ножен, но и более

Илл. 2. Кылыч. Османская империя, конец XVIII — начало XIX в. Булат, сталь, серебро, золото, рог, дерево, кожа

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема

номера

резким изгибом клинка. Для того чтобы свободно вынимать неравномерно изогнутый клинок из ножен, на устье со стороны обуха делался такой же вырез, как и на ножнах кылыча. Благодаря этому ножны получались узкие, изящные, точно совпадающие с формой клинка. Прибор ножен — длинное устье, две обоймицы с подвижными кольцами и длинный наконечник. Верхняя обоймица обычно примыкала к устью или составляла с ним единое целое. Эту саб лю подвешивали за обе обоймицы в горизонтальном или диагональном положении (лезвием вниз), но не совершенно свободно, как иранские сабли, а перехватывая сверху ножен шнуром подобно кылычу. Во второй половине XVIII — первой половине XIX в. описанные выше турецкие типы сабли пользовались большой популярностью на всей территории Османской империи, а также в Восточной, Центральной и отчасти Западной Европе. Активно применяло эти сабли и украинское казачество на закате своей истории. В отличие от аджеми-кылыча, являвшегося, в первую очередь, кавалерийским оружием, кылыч был более удобен для казацкой пехоты. Как специализированное рубящее оружие с коротким клинком он мало подходил для фехтования, колющих ударов или кавалерийской рубки, однако в условиях свального рукопашного пешего боя ему не было равных 10. Значительное количество турецких сабель попало в руки казаков во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг., в которой они принимали деятельное участие. Приток турецкого оружия продолжался и в период Задунайской Сечи (1775–1828), когда бывшие запорожцы, перешедшие под протекторат Османской империи, оказались ограниченными в выборе

Илл. 3. Сабля. Османская империя, конец XVIII — начало XIX в. (оправа); Центральная Европа, XVIII в. (клинок). Сталь, серебро, латунь, рог, дерево, кожа

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера

Илл. 4. Аджеми-кылыч. Османская империя, конец XVIII — начало XIX в. Булат, сталь, латунь, золото, дерево, кожа

Илл. 5. Карабела. Османская империя (оправа), Центральная Европа (клинок), Украина (надпись на клинке), конец XVII — начало XVIII в. Сталь, серебро, дерево, кожа

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема

номера

источников пополнения своего арсенала. Известно, например, что турецкий султан Махмуд II лично пожаловал кылыч последнему кошевому атаману Задунайской Сечи Иосифу Гладкому (1789–1866) 11. Украинские казаки высоко ценили и другой, более ранний тип сабли, широко известный под названием карабела. Главной его отличительной чертой является фигурное навершие, которое традиционно интерпретируется как стилизованная голова орла. Вопрос о происхождении такой специфической формы навершия, а также самого термина «карабела» до сих пор остаётся предметом дискуссий. Вероятнее всего, данный тип сабли появился в Османской империи ещё в первой половине XVI в. В дальнейшем он «завоевал» практически весь Ближний Восток, Восточную, Центральную и частично Западную Европу. В Речи Посполитой карабела приобрела такую популярность, что стала восприниматься как польское национальное оружие. По выражению историкаоружиеведа В. Квасневича, она «есть наиболее польская из всех польских сабель, несмотря на то, что ни её форма, ни название с Польшей не связаны» 12. Наряду с простыми боевыми («чёрными») карабелами там существовали и парадные, богато украшенные («белые») карабелы, которые являлись неотъемлемой частью шляхетского костюма, служили символом материального и социального статуса владельца. На территорию Украины сабли этого типа поступали как из Речи Посполитой, так и из Османской империи. Они изображены на целом ряде дошедших до нас портретов представителей казацкой старшины XVIII в. В целом же, как отмечает Д. Тоичкин, подавляющее большинство карабел, бытовавших на украинской территории, мало чем отличалось от восточных образцов 13. Для классических карабел XVI–XVII вв. (турецких или изготовленных по турецкому образцу) наиболее характерны простая крестообразная гарда с прямыми концами и накладная рукоять из рога, кости или нефрита. Менее распространённым был металлический эфес, состоящий из насадной трубчатой рукояти с характерным навершием и массивной крестообразной гарды с загнутыми вниз концами. В Османской империи концы зачастую ещё и закручивались в спираль, а завершения оформлялись в виде розеток. Именно такой эфес имеет одна из карабел, представленных в собрании Feldman Family Museum (илл. 5). Рукоять, гарда и прибор ножен выполнены из серебра и украшены чеканным растительно-геометрическим орнаментом в характерном турецком стиле XVII в. Особую ценность этой сабле придаёт насечённая золотом на обухе клинка кириллическая надпись «Боже, помилуй и спаси нас!», которая прямо указывает на его связь с Украиной. По мнению Д. Тоичкина, датирующего данный экземпляр концом XVII — началом XVIII в., оправа была изготовлена стамбульскими армянами или даже балканскими мастерами, занимавшими ведущие № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера позиции в ювелирной металлообработке Османской империи, а надпись нанесена во Львове, КаменцеПодольском или другом украинском городе, где в то время процветало оружейное ремесло. Высокий спрос на карабелы «старого» образца, имеющие гарды с загнутыми вниз концами, сохранялся среди украинской казацкой старшины в течение всего XVIII в. 14

Татарские сабли Во второй половине XVII — первой половине XVIII в. на территории Украины, Речи Посполитой, Московского царства, Крымского ханства и Османской империи были распространены сабли, известные под названиями ордынка и чечуга (или смычок). В некоторых письменных источниках этого периода они определяются как татарские сабли, однако термин этот является в значительной мере условным. В современной оружиеведческой историографии до сих пор не сложилось единого мнения относительно происхождения этих сабель. Разные исследователи настаивают на их крымскотатарских («ордынских»), адыгских («черкесских») или среднеазиатских («татаро-киргизских») корнях. В своё время большую путаницу внесло предположение польского историка Т. Маньковского о том, что чечуга и ордынка обязаны своим появлением львовским армянским оружейникам. Несмотря на то, что эта гипотеза впоследствии подверглась резкой и обоснованной критике, в научный обиход вошло новое понятие — армянские сабли (или просто армянки) 15. Конечно, нельзя исключать того, что львовские мастера могли уже в XVII в. производить в значительном количестве «татарские» сабли, однако многое указывает на то, что на самом деле они имеют более давнюю историю, которая началась, видимо, ещё в домонгольскую эпоху.

При всех очевидных различиях у чечуги и ордынки есть некоторые общие черты, придающие им весьма своеобразный вид. Речь идёт, прежде всего, о наклонённом под тупым углом в сторону лезвия навершии рукояти и крылышкообразных расширениях на обоймицах ножен. Особенно архаично выглядит чечуга, что позволяет считать её более ранней по сравнению с ордынкой разновидностью «татарских» сабель. Некоторые конструктивные особенности сближают чечугу с восточноевропейскими кочевническими саблями XI–XIII вв. Для неё характерны обтянутая кожей морского ската или акулы деревянная рукоять, наклонённое навершие в виде металлического гранёного или цилиндрического колпачка с плоским дном, небольшая крестообразная гарда, достаточно длинный, узкий и лёгкий однолезвийный клинок умеренной кривизны, одинаково удобный для нанесения рубящих и колющих ударов. «Специализированный» клинок с вытянутым гранёным боевым концом, напоминающим штык, предназначался для прокалывания кольчуги. Именно такой клинок мы видим у чечуги, хранящейся в Feldman Family Museum (к сожалению, кончик обломан). Сабельные клинки со штыкообразным концом были хорошо известны на юге Восточной Европы ещё в период Золотой Орды. Самые ранние образцы, датируемые XIV в., обнаружены в адыгских погребениях на территории предгорной и степной части Центрального Предкавказья 16. В отличие от чечуги ордынка имеет массивную крестообразную гарду с круглыми утолщениями или плоскими расширениями на концах. Более изогнутый, широкий и тяжёлый клинок, иногда снабжённый елманью, лучше приспособлен для рубящих ударов. Кроме того, ордынки отличаются более

Илл. 6. Ордынка. Османская империя, середина XVII (оправа); Иран, первая половина XVII в. (клинок). Булат, сталь, серебро, золото, дерево, кожа

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

тема

номера

богатым оформлением. Возможно, этот тип сабли изначально рассматривался как статусное, престижное оружие, подобное польским «белым» карабелам. Одна из таких великолепных сабель представлена в собрании Feldman Family Museum (илл. 6). Она неоднократно воспроизводилась в зарубежных каталогах как классический пример «татарской» сабли первой половины XVII в. 17 Рукоять, гарда и прибор ножен изготовлены из серебра и сплошь покрыты изысканным растительным орнаментом, который выполнен в классическом турецком стиле XVII в. с применением техник обронной резьбы, гравировки, золочения, черни. Ценность этого экземпляра состоит не только в высокохудожественной оправе, но также в выдающемся по своей красоте и боевым качествам булатном клинке, который, несомненно, имеет иранское происхождение. Упоминания о подобных клинках нередко встречаются в исторических документах, которые касаются сабель, принадлежавших казацкой старшине. По мнению Д. Тоичкина, эта уникальная сабля могла быть изготовлена армянскими мастерами на территории Османской империи 18.

Центральноевропейские сабли Украинские казаки достаточно рано познакомились с венгерским типом сабли, который сформировался к середине XVI в. под турецким влиянием. Для него характерны довольно широкий и тяжёлый клинок малой кривизны с узкими долами и ярко выраженной елманью, простая крестообразная гарда с удлинёнными концами и массивная насадная рукоять с наклонённым к лезвию навершием, которое представляет собой широкий приплюснутый колпачок миндалевидной формы (илл. 7). Рукоять

Илл. 7. Сабля. Венгрия, вторая половина XVI в. Сталь, дерево, кожа

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера Илл. 8. Сабля венгерско-польского типа. Польша, середина XVII в. Сталь

вырезалась из твёрдого дерева, обтягивалась чёрной кожей и обматывалась проволокой. Навершие, гарда и прибор ножен делались из стали. Эти сабли поступали на территорию Украины как непосредственно из Венгрии, так и из Польши, где они тоже получили повсеместное распространение. Поначалу сабли завозились в Речь Посполитую из Венгрии, но вскоре местные оружейники стали сами изготавливать их в значительном количестве. Точнее, они только оформляли сабли, ведь клинки производились преимущественно в других странах 19. Поскольку ранние польские сабли практически во всём повторяли венгерские образцы, в современной оружиеведческой литературе они обозначаются термином венгерско-польские (или польско-венгерские) сабли. В широком смысле это понятие охватывает и различные местные разновидности, сложившиеся в Речи Посполитой в результате длительной эволюции классической венгерской сабли. В наибольшей степени изменения коснулись конструкции сабельного эфеса. Помимо гарды с укороченными концами широкое распространение получила гарда полузакрытого типа, у которой передний конец крестовины, изгибаясь под прямым углом, образует пальцевую дужку, не доходящую до навершия рукояти (илл. 8). Такая гарда обеспечивала лучшую защиту кисти при парировании ударов. Одновременно у венгерско-польских сабель появился так называемый палюх — плоское металлическое кольцо на внутренней стороне крестовины, предназначенное для зашиты большого пальца и улучшения фиксации рукояти в руке. Наконец, к середине XVII в. в Речи Посполитой возникла знаменитая гусарская сабля, основным отличием которой стала гарда закрытого типа. Разновидности венгерско-польских сабель массово использовались в кавалерии и пехоте Речи Посполитой в течение всего XVII в. Являясь исключительно боевым оружием, они выделялись простотой конструкции и отделки, а значит, и сравнительно невысокой стоимостью. Впрочем, на украинские земли эти сабли поступали преимущественно как боевые трофеи, чему способствовали постоянные вооружённые конфликты между казаками и поляками. Приток трофейных сабель особенно усилился в период Национально-освободительной войны 1648–1657 гг., когда казацкая армия в результате блестящих побед над войсками Речи Посполитой захватила колоссальную военную добычу. На полях сражений

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

часто находят целые или фрагментированные сабли венгерско-польского типа, которыми могли пользоваться как поляки, так и казаки. Показательно, что к этому типу принадлежит большинство сабель, обнаруженных на месте Берестецкой битвы 1651 г. Почти все они атрибутированы как казацкое оружие 20. Вероятно, этим же временем следует датировать большую часть венгерско-польских сабель, хранящихся в собрании Feldman Family Museum. Кроме того, в коллекции представлены и такие популярные в Речи Посполитой в XVII–XVIII вв. типы сабли, как карабела и «сабля орла». Все три польские карабелы в собрании Feldman Family Museum являются боевым («чёрным») оружием. Лучше всего сохранился экземпляр, датируемый XVIII в. (илл. 9). Два других относятся, вероятно, к более раннему времени. К сожалению, они хуже сохранились, поскольку долгое время пролежали в земле. Главным отличием «сабель орла» является навершие в виде орлиной головы, выполненное не в стилизованной, как у карабелы, а в натуралистичной манере. Находящийся в коллекции экземпляр принадлежит к уникальной серии сабель с идентичными эфесами, которые, судя по всему, были смонтированы или оправлены в одной мастерской. Всего в настоящее время известно пять таких сабель, которые хранятся в различных оружейных коллекциях Украины и России. «Сабля орла» из собрания Feldman Family Museum была впервые опубликована в монографическом исследовании Д. Тоичкина, посвящённом клинковому оружию казацкой старшины XVI — первой половины XIX в. 21

тема

Украинские сабли В современном оружиеведении украинскими считаются не только сабли, изготовленные на территории Украины, но также смонтированные здесь из привозных частей, стилистически и декоративно оформленные в соответствии с национальным вкусом 22. Такой подход в полной мере отражает специфику сабельного производства на украинских землях в XVII–XVIII вв. Клинковое оружие изготовлялось (монтировалось) не только в крупнейших городах — Львове, Каменце-Подольском, Киеве и Чернигове, но и в отдельных небольших ремесленных центрах. Занимались этим цеховые, внецеховые, казацкие, сельские ремесленники — сабельники (в Центральной и Восточной Украине) и мечники (в Западной Украине). Судя по документам того времени, наряду с качественными сабельными оправами (эфесами и ножнами) украинские оружейники производили и сами клинки. При этом они ориентировались на хорошо известные зарубежные, прежде всего восточные модели. Клинки ковались как из местной крицы, так и из высококачественной привозной стали. Помимо железа и стали на Украину из других стран доставлялись также готовые конструктивные элементы, в том числе клинки, которые использовались для монтажа местных сабель. Иногда украинские мастера переделывали покупные и трофейные сабли, поскольку клинки высокого качества часто «переживали» свою оправу. Когда же выходил из строя сам клинок, его могли перековать 23. Выделить из общей массы использовавшихся казаками сабель экземпляры, изготовленные или смонтированные украинскими мастерами, достаточно сложно. Для определения региона производства (монтажа) сабли важен не только и даже не столько клинок, являвшийся предметом оживлённой международной торговли, сколько оправа, придававшая оружию завершённый вид. Поскольку сабля всегда являлась показателем социального положения владельца, то и оформлялась она,

номера

как правило, в соответствии с местными вкусами. Украинские ремесленники не ограничивались механическим монтажом сабель из частей, стилистически чуждых местной культурной традиции, ведь подобное оружие попросту не пользовалось бы спросом 24. По желанию заказчика они могли допускать и некоторые «вольности» в отношении клинка, отступая от той или иной классической формы, однако подобные изменения, как правило, не отражали специфики местной традиции. В собрании Feldman Family Museum имеется несколько экземпляров, претендующих на звание украинской сабли. Все они, к сожалению, сохранились не полностью. Наиболее вероятной «кандидатурой» представляется сабля конца XVII — начала XVIII в., найденная в окрестностях Кременчуга (илл. 10). Её стальной клинок выполнен в стиле шамшира, однако отличается сравнительно небольшой длиной (66 см) и кривизной (3,3 см). Конец хвостовика отломан, рукоять утрачена, но уцелела крестообразная гарда с расплющенными треугольными завершениями, а также устье ножен. Обе эти детали изготовлены из латуни и украшены чеканным растительным орнаментом, в элементах которого ощущается национальный колорит. В пользу украинского происхождения косвенно свидетельствует и тот факт, что точно такую же орнаментированную гарду имеет сабля с деревянной рукоятью и клинком иранского типа (без ножен), хранящаяся в Днепропетровском национальном историческом музее им. Д. И. Яворницкого (инв. № О-255). Более того, судя по сохранившейся части хвостовика, кременчугский образец мог иметь также идентичную рукоять 25. Вероятно, обе сабли были смонтированы или оправлены в одной украинской мастерской. Интересно, что экземпляр из собрания Feldman Family Museum вполне соответствует приведённым Д. Яворницким «классическим» параметрам украинских сабель: «не особенно кривые и не особенно длинные, средней длины пять четвертей (90–95 см. — Е. С.), но зато очень острые» 26. Такими саблями, одинаково эффективными

Илл. 9. Карабела. Польша, XVIII в. Сталь, рог

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

тема номера Илл. 10. Сабля. Украина, конец XVII — начало XVIII в. Сталь, латунь

для нанесения и рубящих, и колющих ударов, было очень удобно действовать в условиях свального рукопашного пешего боя. Несмотря на то, что Украина располагала материальной базой и технологическим потенциалом, достаточными для массового производства клинкового оружия, здесь так и не сформировался особый морфологический тип сабли наподобие иранского шамшира или турецкого кылыча. И дело вовсе не в кажущейся склонности украинских мастеров к копированию или отсутствии собственных традиций оружейного дела. Все известные оригинальные типы сабли появились в результате длительной эволюции преимущественно в государствах с сильной централизованной властью, которая уделяла особое внимание развитию собственного оружейного производства. Независимой гетманской Украине, пережившей во второй половине XVII в. жестокий внутренний кризис — Руину, на это просто не хватило времени. Разрушение национальной государственности закономерно вело к упадку оружейного производства и деградации казацкого вооружения. В источниках второй половины XVIII в. упоминаются переделки старых российских палашей, старые польские сабли, а в большинстве случаев — сабли местной работы, часто ремонтированные, неоправленные, изготовленные из железа самого низкого качества 27. После ликвидации Гетманщины и Запорожской Сечи в конце XVIII в. украинская сабля окончательно стала достоянием истории.

Примечания Тоїчкін Д. Козацька шабля XVII–XVIII ст.: Історикозброєзнавче дослідження. — Київ, 2007. — С. 236. 2 См.: Яворницький Д. Історія запорізьких козаків: У 3‑х т. — Т. 1. — Львів, 1990. — С. 168. 3 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст.: проблеми атрибуції та класифікації. — Київ, 2013. — С. 115. 4 См.: Яворницький Д. Указ соч. — С. 168. 5 См.: Сидоренко В. Козацька піхота та її озброєння під час Визвольної війни українського народу 1648–1654 pp. // Історичні джерела та їх використання. — Київ, 1972. — Вип. 7. — С. 161–164. 6 См.: Тоїчкін Д. Козацька шабля XVII–XVIII ст. — С. 166–171. 7 См.: Сидоренко В. Указ. соч. — С. 166. 1

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Stone G. C. Glossary of the Construction, Decoration and Use of Arms and Armor in all Countries and in all Times. — Portland, 1934. — P. 550–551. 9 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 379–382; Тоїчкін Д., Галенко О. Козацький шамшир: реальність чи гарна вигадка? (На основі іконографічних і речових джерел в українських музеях) // Військово-історичний альманах. — 2008. — Ч. 2 (17). — С. 147. 10 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 114. 11 См.: там же. — С. 256–267. 12 Квасневич В. Польские сабли. — Санкт-Петербург, 2005. — С. 54. 13 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 364–370. 14 См.: там же. — С. 256–267. 15 См.: Квасневич В. Указ. соч. — С. 35; Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 81–86. 16 См.: Прокопенко В. Краткий очерк истории северокавказской сабли со штыковым острием // Военное дело Улуса Джучи и его наследников: Сборник научных статей. — Астана, 2012. — С. 284–285. 17 См.: Splendour des Armes Orientales: 4 Maj — 31 Jullet 1988: Exposition catalog. — Paris, 1988. — P. 32, 160, cat. 29; Gutowski J. Katalog zabytków tatarskich: w 3‑ch t.: Tom I. Broń i uzbrojenie Tatarów. — Warszawa, 1997. — S. 65, 126, cat. 82. 18 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 87, 372–374. 19 См.: Квасневич В. Указ. соч. — С. 23. 20 См.: Свєшніков І. Битва під Берестечком. — Львів, 1993. — С. 225–231, 262–263. 21 Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 360–361. См. также статью Д. Тоичкина в настоящем номере «Антиквара». 22 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 115, 334. 23 См.: там же. — С. 327, 331; Тоїчкін Д. Козацька шабля XVII–XVIII ст. — С. 91–150, 234–241. 24 См.: Тоїчкін Д. Козацька шабля XVII–XVIII ст. — С. 92–93. 25 См.: Тоїчкін Д. Клинкова зброя козацької старшини XVI — першої половини ХІХ ст. — С. 350, 369. 26 Яворницький Д. Указ соч. — С. 166. 27 См.: Тоїчкін Д. Козацька шабля XVII–XVIII ст. — С. 171, 238. 8

коллекция

Г. Нарбут. Лист «Української абетки». 1917. Типографский отпечаток, подцвеченный акварелью

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция Денис Тоичкин

Пехотинцам, всадникам, сапёрам, морякам Казацкое холодное оружие в коллекции Feldman Family Museum Сложный эволюционный путь формирования комплекса казацкого вооружения теснейшим образом связан с историей самого казацкого сообщества. Следует напомнить, что с момента возникновения Сечевого братства оно представляло собой весьма разнородную картину с точки зрения социального, имущественного положения, профессиональных навыков и национального состава 1. В XV в. развитие крупного феодального земле владения и усиление татарского гнёта на приграничье обусловили процесс колонизации новых земель на юге, куда двинулись выходцы из самых разных слоёв общества. Жизнь в непростых опасных условиях предъявляла к ним особые требования, ведь эти люди должны были быть не только хозяйственниками, но и воинами. Отдельную категорию составили отряды, прибывавшие на Степной кордон с целью захвата добычи в татарских кочевьях, после чего в основном возвращались домой. Этих добытчиков, промышленников и воинов, образовавших сообщества свободных людей, называли «казаками» (от древнетюркского «кез» — бродить, странствовать 2). Постепенно практика «казачества» получила такое распространение на территории Речи Посполитой, что превратилась в устойчивую военную и хозяйственную традицию и особый образ жизни. Письменные источники свидетельствуют о том, что к концу XVI в. казаков начинают воспринимать как отдельную социальную категорию приграничного населения 3. Со временем в глазах европейского простонародья и власть имущих они перевоплотились из «степного сброда» в «степных рыцарей», способных противостоять османско-татарской угрозе. Изменению их статуса способствовало и то, что во главе казацких объединений нередко стояли богатые шляхтичи, занимавшие к тому же важные административные должности 4. О «рыцарском самосознании» казацкой верхушки можно судить по многочисленным письменным источникам, в которых её представители последовательно называют себя «людьми рыцарскими» — по крайней мере, с начала 1590‑х гг. 5 А в первой трети XVII в. украинская казацкая

старшина уже считала себя прямой наследницей древнерусской рыцарской традиции. Наличие в казацкой среде шляхтичей — профессиональных военных — наряду с охочей до поживы беднотой, предопределило чрезвычайно разнородный арсенал используемого оружия — от татарских, османских и персидских образцов до кавказских и европейских. С появлением реестрового казачества комплекс военного снаряжения приобрёл более унифицированный вид. Впрочем, обычай вооружаться в соответствии со своими возможностями сохранялся до последних лет существования казачества (прежде всего низового), особенно усиливаясь во время притока на Сечь крестьян и мещан, не имевших военного опыта. В частности, раскопки на поле битвы под Берестечком выявили большое количество крестьянского оружия, представлявшего собой приспособленные для военного дела хозяйственные предметы. Вместе с тем оружейный комплекс опытного казака должен был отвечать определённым требованиям: его характер обуславливался самой спецификой театра военных действий, необходимостью одинаково успешно действовать на суше (преимущественно в открытой степи) и на море — на небольших скоростных «чайках». Следовательно, оружие и снаряжение должны были быть достаточно универсальными и лёгкими. Эффективность казацкого оружия во многом зависела от того, против кого оно применялось. Сталкиваясь с татарами, османами и московитами, казаки имели дело с восточными военными традициями, воюя с поляками и литовцами — с западными. Поэтому термин «казак» означал не только образ жизни, но и оригинальную тактическую концепцию. Казак — это комбатант европейского происхождения, который выработал собственный стиль вооружённой борьбы и военного снаряжения, адаптировав восточное 6 и западное оружие вместе с техникой его применения. В отличие от европейских армий, где в XVI в. главную роль играла пехота с огнестрельным оружием, в Речи Посполитой, Крымском ханстве и Московском государстве продолжали успешно использовать технологии средневековой эпохи: тяжёлую польскую гусарию, практиковавшую таранный удар копьём, татарских «природных всадников», представленных № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция прежде всего лёгкими лучниками, а также московскую конницу, продолжавшую ордынские военные традиции. Такому противнику могла дать отпор только отлично вымуштрованная пехота, действовавшая под защитой укреплений. С этой функцией справлялся лагерь из повозок, который в зависимости от тактических задач мог быть как мобильным, так и стационарным. Во втором случае казаки

усиливали его земляными укреп лениями. Защищались подобные лагеря артиллерией и ручным огнестрельным оружием. Учитывая всё вышесказанное, становится понятно, почему в казацкой армии в течение длительного времени не было постоянных отрядов всадников: лошадьми пользовались главным образом для перемещения к мес ту боя, хотя при необходимости могли сражаться верхом, а уже

Сабли XVII–XVIII вв. («сабли гетманской охраны») из коллекции Переяслав-Хмельницкого исторического музея

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

в ходе битвы командиры определяли насущную потребность в пехоте и коннице. Итак, казацкий воин должен был быть универсалом — пехотинцем, всадником, сапёром, моряком. А это значит, что требовалось оружие, пригодное для использования различными тактическими единицами и хорошо зарекомендовавшее себя на местном театре военных действий. Главная роль отводилась ручному огнестрельному оружию и артиллерии. Вместе с тем долгие годы сохранял своё важное значение рефлексивный лук — древняя разновидность стрелкового оружия, отличавшаяся высокой скорострельностью. Холодное оружие применялось обычно после стрелкового, впрочем, при необходимости (в коннице, при абордажных действиях и т. п.) предпочтение отдавалось именно ему. Спектр такого оружия был довольно широк: казаки использовали копья, бердыши и седельные топоры, клевцы, булавы, кистени, сабли, корды, кинжалы, ножи. Обширная коллекция подобного оружия хранится в харьковском Feldman Family Museum. Наряду с богато украшенными образцами здесь можно увидеть и простое «рабочее» оружие, принадлежавшее рядовым казакам. Знакомство с музейными раритетами начнём с сабли — разновидности длинноклинкового оружия, специально сконструированного для нанесения всадником мощных рубящих ударов. В то же время она даёт возможность производить колющие удары и фехтовать в пешем поединке, то есть отличается универсальностью, столь ценимой казаками. Кроме того, в казацком простонародье сабля выступала полноправной наследницей западноевропейского рыцарского меча, взяв на себя его основные функции, в том числе социальной идентификации. Среди различных типов казацких сабель едва ли не самыми презентативными являются так называемые сабли орла — с навершием в виде птичьей головы. Именно к данному типу относится

коллекция уникальная группа оружия, которое, по всей видимости, было смонтировано и оправлено в одной мастерской. Сейчас эти образцы рассредоточены по разным оружейным собраниям Украины и России: две сабли находятся в коллекции Переяслав-Хмельницкого исторического музея (Музей «Заповита» Шевченко), две — в Санкт-Петербургском военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВиВС), ножны ещё одной — в Национальном военно-историческом музее в Киеве. Наконец, последний из известных нам образцов хранится в Feldman Family Museum. Лучше всего исследованы переяславские сабли, не раз описанные в научной литературе 7. Относительно датировки этих предметов мнения специалистов разнятся, но в любом случае она остаётся в пределах XVII–XVIII вв. В соответствии с музейной атрибуцией (по крайней мере с начала 1970‑х гг. 8) это оружие известно как «сабли личной охраны гетмана Богдана Хмельницкого». Такое звучное наименование связано с исторической легендой, «перекочевавшей» в Переяслав-Хмельницкий музей вместе с экспонатами из петербургского ВИМАИВиВС. Впоследствии исторический миф обогатился новыми подробностями: сабли якобы изготовили русские оружейники специально для замены боевого оружия гетманской охраны, сопровождавшей Богдана Хмельницкого на аудиенцию к московскому царю. Отметим, что в данных саблях обнаруживаются черты не только XVII и XVIII вв., но даже XVI в. Короткий клинок с елманью, зооморфное навершие с венчающим его шариком 9, обмотанная проволокой рукоять, простая гарда с редуцированным перекрестием, S-образными кильонами и цепочкой, фигурный наконечник ножен — все эти детали присущи оружейным традициям Италии XVI в. и Центральной Европы XVII в. В частности, подобные элементы можно видеть на фальшионах раннего Нового времени. Однако перенасыщенная орнаментальная отделка, придающая этим образцам торжественный и старинный, почти ренессансный вид, по нашему мнению, характерна для эпохи рококо, то есть XVIII в. Широкие и довольно короткие (660 и 670 мм) клинки сабель с ярко выраженными елманями соответствуют османскому и венгерскому оружию XVI– XVII вв. На одном из клинков помещено клеймо — «гурда» — в виде двух серповидных зубчатых линий. Сабля, представленная в Feldman Family Mu seum, имеет эфес, аналогичный образцам из Переяславского музея. Металлические детали эфеса выполнены из позолоченной бронзы; общая длина оружия — 1043 мм. По сравнению с переяславскими саблями, использовавшимися пехотой, рассматриваемый однодольный клинок значительно длиннее — 895 мм, что свидетельствует о его кавалерийском назначении. Рубящие функции оружия усиливает крупная елмань.

Сабля XVII–XVIII вв. из коллекции Feldman Family Museum

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция Флористический орнамент и собственнический знак на клинке сабли XVII–XVIII вв. из коллекции Feldman Family Museum

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция

Изображения эфесов длинноклинкового оружия XVI в. западноевропейских типов на портретах нежинского полковника Ивана Гуляницкого (копия XVІII в., Львовский исторический музей) и новгород-северского сотника Лукьяна Жоравки (копия XIX в. с портрета XVІI в., утрачены)

Верхняя часть внутренней стороны клинка украшена неглубокой гравировкой с флористическим узором и владельческим символом в виде двух перекрещенных шпаг и буквы «В». Манера исполнения и характер декора позволяют предположить его венгерское происхождение. Наиболее вероятное время изготовления клинка — конец XVII в., эфеса — XVIII в. Ножны утрачены. Вполне возможно, что образцы этой группы сабель были сделаны для отряда личной охраны знатного лица и использовались в особо торжественных случаях. Оформлены они почти идентично, различаются лишь клинки, имеющие более древнее происхождение, чем эфесы. К сожалению, пока мы не можем точно установить ремесленный центр, где производилось такое оружие. Наиболее вероятно, что он находился на территории Центрально-Восточной Европы, однако для утверждения, что сабли были изготовлены именно украинскими мастерами, аргументов явно недостаточно. Стоит, правда, отметить, что старые европейские оружейные традиции действительно ценились на украинских землях. В этом можно убедиться, рассматривая живописные произведения соответствующего времени. Так, на портрете нежинского полковника Ивана Гуляницкого (1677) изображено оружие с эфесом, напоминающим

западноевропейские фальшионы, палаши и сабли XVI в. с характерным навершием и оригинальными кильонами причудливой формы 10. В подобном стиле выполнено оружие новгород-северского сотника Лукьяна Жоравки (первая треть XVII в.). Даже в народном творчестве — на картинах с легендарным казаком Мамаем — можно уловить отголоски этой приверженности старине. В целом именно изобразительный материал даёт нам наиболее полное представление о «саблях орла», принадлежавших украинской шляхте. На ктиторских портретах и гравюрах XVII–XVIII вв. этот тип оружия остаётся одним из самых заметных, уступая по количеству лишь турецким килиджам и карабелам 11. Ещё одна разновидность казацкого холодного оружия — булава, состоящая из древка и боевой части («яблока») и предназначенная для нанесения разбивающих и проламывающих ударов. «Яблоко» могло быть округлым, призматическим или многолопастным — с симметричными рёбрами (перьями) фигурной или треугольной формы, отчего этот тип булавы получил название пернача (перната). Число перьев колебалось от 4 до 14, но иногда их бывало и больше. Жезл с шестью перьями называли шестопёром. Будучи одним из древнейших видов оружия, булава одновременно являлась культовым предметом № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция и символом власти. На украинских землях первые булавы, изготовленные из твёрдых пород камня, появились в эпоху энеолита 12. Качественно новый этап их истории связан с периодом Киевской Руси: уже с IX в. булава становится популярной не только среди зажиточных дружинников, но и у простых воинов 13. Соответственно, её церемониальное значение отходит на второй план.

Портрет великого гетмана литовского Константина Острожского (копия с портрета первой пол. XVII в.)

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Возрождение древнего статуса булавы как символа власти произошло под влиянием восточной военно-политической культуры, распространившейся на землях Речи Посполитой вместе с османской экспансией в Центральную и Восточную Европу. Очевидно, казаки, находившиеся непосредственно в зоне межкультурного взаимодействия, одними из первых в Речи Посполитой восприняли булаву в качестве атрибута власти, каким она была в Османской империи и Персии. С булавой, символизировавшей наделение властными полномочиями конкретного лица, неразрывно связана история казацких клейнодов. В частности, булава была среди первых инсигний власти, переданных казацкому войску польским королём и великим князем литовским Стефаном Баторием в 1583 г. 14 Во времена правления этого монарха ориентальный художественный стиль и типы оружия приобрели здесь наибольшую популярность. Ценной отделкой выделялись статусные булавы из числа казацких клейнодов. При этом признаком власти гетмана и кошевого атамана традиционно служило оружие с шаровидной или грушевидной головкой, тогда как полковникам и атаманам обычно вручался пернач. Равнозначный с другими перначами статус имел в казацкой военной атрибутике и шестопёр. Изобразительные источники начала XVII в. дают немало подтверждений распространения булав, в частности, в среде казацкой старшины (см., например, уже упоминавшийся «Портрет Ивана Гуляницкого»). С роскошной булавой изображён гетман Константин Острожский; о роли жезла как атрибута военного командования свидетельствует также картина «Битва под Оршей», где гетман представлен с перначом. На знаменитой гравюре, напечатанной в 1622 г. в «Віршах на жалісний погреб Петра Конашевича-Сагайдачного», также видим булаву. Известные образцы гетманских булав отражают тенденции развития этого вида оружия в Центральной и Восточной Европе, процесс ориентализации оружейного дела в Речи Посполитой в целом и на Украине в частности. Так, в XVII ст. представительские булавы стали легче, однако щедро декорированные «яблоки» заметно увеличились. И всё же, в XVI–XVII ст. богато украшенные булавы нередко сохраняли свои боевые качества. И касается это не только перначей — атрибутов низшего эшелона власти, но и гетманских булав. Использование пернача как символа полковничьей власти подтверждается рядом живописных произведений XVII–XVIII вв. Перначи с длинным древком и увенчанной шариком удлинённой боевой частью с большим количеством рёбер изображены на многих портретах украинской старшины, например Леонтия Свечи (1638), Семёна Сулимы (1754) и др.

коллекция

Портрет переяславского полковника Семёна Сулимы (1754; НХМУ)

Портрет лубенского полковника Леонтия Свечки (1688; оригинал утрачен)

Памятник гетману Петру Конашевичу-Сагайдачному на Контрактовой площади в Киеве. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

Перначи и шестопёр XVII в. из коллекции Feldman Family Museum

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция Три будто сошедших со старинных полотен пернача хранятся в Feldman Family Museum. Один из них — с удлинённой многолопастной боевой частью и шариком наверху — имеет лаконичный декор из двух гравированных поясков. По средней полосе пояска расположена надпись: «MARIA INRI» (INRI — акроним, передающий латинскую фразу «Iesus Nazarenus Rex Iudaeorum», т. е. «Иисус Назорей Царь Иудейский»). Пернач, длина которого составляет 536 мм, выполнен из серебра и стали и полностью сохраняет свои боевые функции благодаря массивной головке (126 мм). Именно такие черты свойственны образцам XVI в., когда булавы нередко использовались по прямому назначению. Ещё скромнее выглядит другой пернач — с длинной деревянной рукоятью, покрытой кожей, и небольшой округлой боевой частью с шариком наверху. Оружие полностью лишено декора, его общая длина — 545 мм. Совсем иное впечатление производит бронзовый позолоченный шестопёр XVІI в. Предмет длиной 675 мм имеет перья фигурной формы с изысканным просечным орнаментом. Их значительная толщина теоретически позволяет использовать оружие в бою, однако ажурный декор ослабляет конструкцию, что свидетельствует о церемониальном назначении данного образца. Явных признаков, по которым можно было бы выделить булавы и перначи, изготовленные украинскими мастерами, очень немного. Значительная часть известных на сегодняшний день образцов из государственных и частных коллекций имеет османское или персидское происхождение. Как и в случае с клинковым оружием, критерии, по которым можно определить булавы работы местных мастеров, разработаны польскими специалистами. В первую очередь речь идёт об армянском ювелирном производстве во Львове. Исследователи отмечают, что изготовленные армянскими мастерами перначи можно узнать по S-образной форме перьев 15, которой отличается последний из рассмотренных нами образцов XVII в. В XVIII в. булавы окончательно превращаются в символ власти, знак высокого социального и политического статуса владельца, церемониальный предмет, полностью утративший свои боевые качества. Подобные образцы XVIII–XIX вв. имеют значительно более длинные черенки и крупные, пышно украшенные полые яблоки, выполненные из драгоценных металлов. К концу XIX в. история булавы как статусного оружия и знака служебного отличия на украинских землях фактически завершается. К сожалению, небольшой объём статьи не позволил нам рассмотреть другие интересные образцы казацкого вооружения из коллекции Feldman Family Museum, где они представлены в количестве, доста точном для создания полноценного экспозиционного ряда.

Примечания 1 См.: Plewczyński M. W służbie polskiego króla: z zagadnień struktury narodowościowej armii koronnej w latach 1500–1574. — Siedlce: WSRP, 1995. — S. 84. 2 См.: Щербак В. Козак // Енциклопедія історії України: Т. 4. — К.: Наукова думка, 2007. — C. 403. 3 См.: Брехуненко В. Козаки на степовому кордоні Європи: типологія козацьких спільнот ХVІ — першої половини ХVІІ ст. — К.: НАН України, Ін-т укр. археографії та джерелознавства ім. М. С. Грушевського, 2011. — С. 281; Яковенко Н. Нарис історії середньовічної та ранньомодерної України. — К.: Часопис «Критика», 2006. — С. 95. 4 Там же. — С. 186–189. 5 Там же. — С. 276. 6 См.: Гуцул В. Пам’ятка станкового живопису «Битва під Оршею» з національного музею у Варшаві як джерело до історії козацтва першої третини XVI ст. // Нові дослідження пам’яток козацької доби в Україні: Зб. наук. пр. — Вип. 21. — Ч. ІІ. — К., 2012. — С. 107. 7 См.: Тоїчкін Д. Козацька шабля XVII–XVIII ст.: Історико-зброєзнавче дослідження. — К.: Стилос, 2007. — С. 204–206; Савчук Ю. Гетьманські клейноди та особисті речі Богдана Хмельницького у колекціях музеїв Європи (пошук, знахідки, атрибуція). — К.: Мінво культури і туризму України, Держ. служба контролю за переміщенням культурних цінностей через держ. кордон України, Нац. музей історії України, Нац. акад. наук України, Ін-т історії України НАН України, 2006. — С. 62–63, 74–75. 8 См.: Сікорський М. На землі Переяславській. — К.: Наукова думка, 1971. — С. 66; Музей «Заповіту» Т. Г. Шевченка. Парадна шабля з особистої охорони Б. Хмельницького. XVII ст.: Листівка. — НІЕЗ «Переяслав», 2008. 9 С м . : No r t h A . I n t r o d u c t i o n t o E u r o p e a n Swords. — London: Stemmer House Pub, 1982. — P. 32; Blackmore D. J. Arms and Armour of the English Civil Wars. — London: Boydell & Brewer, 1990. — P. 29, № 38. 10 См.: Blair C. European & American Arms, c. 1100– 1850. — New York Bonanza Books, 1962. — Pic. 161, 162; Laking G. F. A Record of European Armour and Arms Through Seven Centuries. Vol. IV. — London: G. Bell and Sons Ltd., 1921. — Fig. 1348, 1353. 11 См.: Тоїчкін Д. Козацька шабля… — С. 224. 12 См.: Клочко В. Озброєння та військова справа населення України (500–900 рр. до Р. Х.). — К.: АртЕк, 2006. — С. 21. 13 См.: Кирпичников А., Медведев А. Вооружение // Археология СССР. Древняя Русь. Город. Замок. Село. — М., 1985. — С. 311. 14 См.: О. Коробов. Клейноди козацькі // Енцикло педія історії України: Т. 4. — C. 346. 15 Dziewulski M. Oriental Influences on Polish Arms: Lecture presented on Ethnographic Arms and Armor Seminar in Timonium, 17th March 2007. URL: http:// www.vikingsword.com/ethsword/Dziewulski01.pdf.

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция Текст: Алексей Руденко, фото: Даниил Краснов

«І покажем, що ми, браття, козацького роду» Взятые в качестве заглавия строки государственного гимна Украины как нельзя лучше воплощают истинный генетический код нации. Да, украинцы казацкий народ — вольнолюбивый, в чём‑то непредсказуемый, в основу основ ставящий личную свободу и достоинство. На защиту этих идеалов полтора года назад поднялись наши соотечественники, готовые сражаться подобно своим бесстрашным предкам. Почувствовать себя продолжателями славных традиций, ощутить преемственность поколений помогает выставка «Раритеты казацкой эпохи», развёрнутая в киевском Музее культурного наследия. Более 300 экспонатов, предоставленных музеем Шереметьевых, раскрывают ключевые моменты возникновения, становления и развития казачества как ведущего сословия Украины раннего Нового времени, знакомят со структурой казацкого войска, особенностями административного устройства Сечи, материальной и духовной культурой соответствующего периода. Экспозиция состоит из трёх разделов, каждому из которых отведён отдельный зал. Первый носит условное название «Вольности Войска Запорожского Низового». Именно так официально именовалось казацкое государство, просуществовавшее на землях Украины более 100 лет — с середины XVII до конца XVIII столетия. Духовной доминантой этого зала является икона XVIII в. «Покров Божьей Матери» с изображением молящихся казаков и старшины. Для украинского казачества Покров был особым праздником, ведь Богородицу почитали как заступницу православного воинства и относились к ней с особой любовью и трепетом. Неслучайно День защитника Отечества, как и День украинского казачества, отмечается ныне на Покров — 14 октября. Святой образ обрамлён знамёнами — точно такими же, какие включены в иконописную композицию; перед ним установлены литавры, входившие в число главных казацких клейнодов и использовавшиеся для созыва войска на совет или в поход. Рядом — многоствольная ожига («казацкий пулемёт»), пушки с ядрами (одна из них была поднята со дна Днепра) и колокол с казацкой церкви. С обеих № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

сторон арматуры в двух витринах выставлены реконструированные одежда и защитное снаряжение казаков. Ещё две витрины заполнены оригиналами и высококачественными репликами казацкого оружия — как холодного, так и огнестрельного. В частности, ружьями с колесцовыми и ударно-кремнёвыми замками, по которым современники узнавали казацкое «огнистое» войско. Целостное впечатление о жизни казаков можно составить по работам Сергея Васильковского и Николая Самокиша, созданным ими для альбома «Из украинской старины». Один из экземпляров этого ценнейшего издания 1900 г. также хранится в коллекции семьи Шереметьевых. Следующий зал — «Казацкая старшина» — рассказывает о казацких полках как административнотерриториальных и боевых единицах, структуре и иерархии войска, обязанностях должностных лиц и казацкой старшины. Здесь представлены атрибуты и символы власти — например перначи, а также предметы и документы, связанные с судопроизводством. Стены зала украшают портреты-парсуны гетманов и казацкой верхушки. Преимущественно они датируются XVIII в., однако многие являются копиями более ранних, прижизненных изображений. Целая серия старинных личных печатей и перст ней-печатей открывает зрителю интереснейш ую страницу истории казацкой сфрагистики и геральдики.

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция

Третий зал условно назван «Як ще були ми козаками». В нём собраны памятники материальной культуры казачества, куда входили и рядовые сечевики, и «реестровцы», и должностные лица, и полковники, и писари, и гетманы… На стене помещены прекрасно сохранившиеся карты Украины 350‑летней давности — приложения к исследованиям французского военного инженера и путешественника Гийома Левассера де Боплана, оставившего уникальные по полноте описания Украины — «Страны казаков». Его огромная по объёму картографическая работа стала одним из важнейших источников изучения украинских земель 1640–1660‑х гг., жизни, обычаев и традиционной одежды казаков. Особое внимание обратим на редко воспроизводящуюся карту с изображением днепровских порогов. Как и другие, она отпечатана с металлической гравированной доски и раскрашена вручную. В витринах под картами разместились дошедшие до нас образцы казацкой, старшинской одежды и снаряжения — сабли, декорированные пороховницы из коровьей кости, металла и оленьего рога, натруски, наборные серебряные пояса с застёжками «клямрами», принадлежавшие войсковой старшине или украинской шляхте. Интерес зрителей вызывают предметы шляхетского застолья — серебряные штофы, кружки, ложки, нередко украшенные гербами владельцев с характерными барочными титулатурами, а также лагерные котлы, миски и тарелки рядового казачества. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция Отдельная витрина отдана раритетным предметам казачьей канцелярии — чернильницам «каламарам», перьям, коробочкам для мелкого речного песка, который использовался вместо «промокашек», печатям и перстням-печатям (сигнетам). Всё это было необходимо для ведения документации и переписки, подлинные образцы которой также демонстрируются на выставке. Особые стенды посвящены казацкому денежному обращению, украшениям и церковным предметам, каждый из которых мог бы удостоиться отдельной статьи. Сам подбор экспонатов, их продуманное размещение позволили организаторам выставки не только передать обаяние героической эпохи, но и воплотить мысль о связи поколений, укрепляющей веру в себя и победу казацкого духа. «Я надеюсь, что эта выставка поможет ощутить прошлое как живую историю и живую традицию, которая не застыла на страницах учебников, а продолжает развиваться и воодушевлять нас. Сейчас очень важно напомнить украинцам о подвигах их предков, о братстве, которое их связывало, о жизни, полной опасностей, но открывающей путь к свободе. Вместе с тем эта жизнь не была нескончаемым военным походом. Поэтому рядом с пушками, ядрами и боевыми знамёнами мы показали множество других, вполне „мирных“ предметов, наполняющих наш рассказ интересными и запоминающимися подробностями», — сказал инициатор выставки, коллекционер и меценат Алексей Шереметьев.

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

Казацкие земли Украины

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

О том, как зарождался частный историко-этнографический музей «Казацкие земли Украины», рассказывает его основатель и генеральный директор, искусствовед, историк, этнограф, художник, фотожурналист, издатель, автор книги «Україна — козацька держава», лауреат Национальной премии Украины им. Т. Шевченко Владимир Недяк.

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

Свою коллекцию старины я начал собирать ещё в начале 1960‑х годов, когда жил вместе с родителями на одиноком хуторе Фортштадт в кубанской степи. Мы переехали туда из уютного села Веремеевка, которое стояло на Днепре более пяти веков, но было «выселено на гору» из‑за строительства Кременчугской ГЭС. На Кубани я часто вспоминал то казацкое село, двор деда Ладымаря за высоким плетёным забором из вербы, его просторные, срубленные «в ласточкин хвост» амбары, где хранилось всё нажитое за три четверти века добро. Иногда, пребывая в хорошем настроении, дед приглашал меня погулять по его переднему «чистому» двору. Я ходил за ним по всем закоулкам усадьбы, всё внимательно рассматривал и запоминал — будто знал, что пригодится. Дед показывал мне ткацкие станки и прялки, массивные дубовые сундуки и «мальовані скрині» из тополя, сплошь заполненные кожухами, «юпками», свитками, жупанами и всякой другой одеждой. В других коморах хранились бочки и бочонки, деревянные маслобойки, ручные и ножные ступы, каменные жернова для разного зерна, деревянные корыта и корытца (ночвы), вёдра, всевозможные мерки и сита. Показывая мне всё это имущество, дед Ладымарь говорил очень спокойно, рассудительно. По его сельским меркам это огромное состояние давало уверенность в завтрашнем дне и приносило душевный покой. Водил он меня и по заднему «хозяйскому» двору, заставленному телегами, санями и другим

Коллекция скифских и половецких каменных скульптур

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

инвентарём. Здесь я увидел настоящие чумацкие возы в полной походной комплектации — словно перед дальней дорогой в Крым… В отдельной постройке хранились в подвешенном состоянии лодки-«довбанки», верши и вятеря, сети и вёсла, причём было их столько, что хватило бы на целую рыбацкую артель! Мне, совсем маленькому, всё это так нравилось. Это были сказочные времена! Сокровища веремеевского деда Ладымаря наполняли меня любовью к старине, открывали красоту патриархального быта и, наверное, уже тогда пробудили интерес к собирательству… Первый «экспонат» моей собственной коллекции был найден на Кубани около полувека назад. На соседнем с Фортштадтом хуторе Малый Бейсуг стояла старинная усадьба с красивой для тех мест

архитектурой, где уже много лет размещалась начальная школа. Были там и заброшенные подвалы, которые планомерно «обследовала» ватага местных ребят. Давно рыскавший там хуторской мальчишка говорил, что в одном из таких подвалов спрятан клад, владелец которого бежал в 1917 году в Турцию. Мы ходили в те подвалы, как на работу, причём с каждым разом искателей становилось всё больше. Я даже начал задумываться над тем, как станем делить сокровище, если найдём его? И вот однажды это случилось! Лёха Чалый извлёк из стены кирпич и вытащил из отверстия коричневый глазурованный кувшин с волнистым орнаментом «в крапинку». Сверху сосуд был завязан грубой тканью, облитой воском, а по всей поверхности были нанесены какие‑то непонятные

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

Худ. Шустов. Портрет гетмана Ивана Мазепы и Мотри Кочубей. 1896, Санкт-Петербург. Холст, масло. 142 × 115 см

Пьер Линаж де Восьенн. Истинная причина восстания казаков против Польши. Париж, 1674. Книга была написана ещё при жизни гетмана Богдана Зиновия Хмельницкого и издана через 17 лет после его смерти

Писарские чернильницы (каламари). XVII в. Бронза; чеканка, литьё, гравировка. Размеры: 1) 5,2 × 5,4 ×3,8 см; 2) 6 ×5,5 ×3,5 см; 3) 4,8 ×5,2 ×3 см

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

знаки. Всё это я внимательно рассмотрел, ведь со мной был отцовский фонарик «Даймон», позже обменянный на монеты… Старшие пацаны решили, что клад надо открывать и делить здесь же, в подвале, потому что потом — как вылезем наружу — на всех желающих точно не хватит. Мне, как самому младшему и недавно приехавшему, в «честном дележе» досталась одна медная николаевская монета 1898 года номиналом в две копейки. Кувшин тоже поделили — разбили и раздали кусочки. Вот краткая предыстория моего собирательства… Ту первую монету я до сих пор берегу как символ, положивший в 1963 г. начало моей нумизматической коллекции. Ныне её главным направлением стали деньги, находившиеся в обращении на территории Украины в казацкие времена. А с трёх черепков началось обширное собрание керамики. Только Трипольский его раздел насчитывает сегодня около двух тысяч единиц. Представлены также Ямная, Черняховская культуры, керамика скифского времени, Античного Причерноморья, собраны уникальные коллекции предметов периода национально-освобо дительной борьбы под предводительством Богдана Хмельницкого, народной керамики XIX–XX вв. Любовь к старине, искреннее желание сберечь дошедшие до нас артефакты и памятники народной культуры привели меня к созданию частного научного и музейного учреждения государственного уровня «Казацкие земли Украины». Истоки этого комплекса под открытым небом — в усадьбе потомка чумаков, деда Ладымаря. Всё увиденное и услышанное там, на казацком подворье, навсегда осталось в моей памяти и в моей душе… Прожив семь лет на хуторах Форштадт, Киргизы и Малый Бейсуг Брюховецкого района Краснодарского края, я отправился на летние каникулы в Веремеевку к бабушке Оляне Владимировне и больше не вернулся на Кубань (впоследствии приехать ко мне были вынуждены и родители). Дело в том, что в ту пору я уже имел небольшую коллекцию нумизматики, фалеристики, бонистики и других исторических предметов, а возможности Веремеевки меня потрясли: за лето я собрал там монет вдвое больше, чем за пять кубанских лет! И это стало главной причиной невозвращения. Вскоре в моей коллекции появились иконы, резная ореховая трубка XIX века в виде оленьей головы, в 1967 году — первый серебряный дукат и вышитый красным рушник с древом жизни… До окончания школы я уже успел организовать домашний исторический музей, куда приходили мои соученики и учителя, односельчане и гостившие у них родственники, завёл книгу отзывов и впечатлений… Минуло ещё три года и в мае 1975‑го в мой сельский музей в Веремеевке приехали известный украинский этнограф и искусствовед Павел Николаевич Жолтовский и две девушки-студентки. Одна из них — Раиса Чугай, ныне авторитетный

Напрестольный крест. 1756, Полтавщина. Вклад казака Ивана Чабана в храм Преображения Господня: «Сей Крєтъ Со ружъ Дохраму Преораженіа Господняа Вгород ЧигринДуброву Коштам и Стараніємъ Козака Ивана Чабана Курена Кущиского: 1756 Го Мъца: Августа: 20:Д:». Серебро; чеканка, гравировка. 49 × 21 см (с подставкой) № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

Карта «Украина — земля казаков». 1716. Составлена И. Б. Гоманном. Бумага, печать, акварель. 48 × 58 см

Гетманская булава. Первая половина XVII в. Сталь, бронза; чеканка, гравировка. 4 × 4,5 см, диам. 4,5 см. Найдена В. Комышаном возле с. Жовнино Черкасской обл. на месте битвы казаков с поляками, произошедшей в 1638 г. Могла принадлежать гетману нереестровых казаков Дмитрию Гуне

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

учёный-украинист, доктор искусствоведения, профессор. Знакомство с Жолтовским укрепило меня в стремлении заниматься историей и этнографией, культурой и искусством Украины. Летом того же года я побывал в мастерской Ивана Макаровича Гончара на Наводницкой улице в Киеве, благодаря чему расширились границы моего собирательства, обозначились направления поисково-исследовательской работы, был составлен план действий на ближайшие три года. Тогда же судьба свела меня с известным археологом, доктором исторических наук Иваном Гавриловичем Шовкоплясом. После наших частых встреч в библиотеке им. Вернадского, долгого и бесценного для меня общения,

я окончательно понял, что хочу быть историком. Сегодня в управлении музея «Казацкие земли Украины» 200 га земли. В его фондах хранится более 30 тысяч исторических, этнографических, археологических предметов. Сформирована научная библиотека, ведётся исследовательская, реставрационная и издательская деятельность. По мере возможности мы стараемся пополнять богатую и разнонаправленную музейную коллекцию, увидеть которую хотят всё больше и больше людей. В общем, частный ист ор ик о-этн ог раф и ческий музей-скансен «Казацкие земли Украины» успешно развивается, и мы молим Бога, чтобы Он дал силы воплотить всё задуманное.

Портрет фастовского полковника Семёна Палия (1640‑е гг. — 1710). Копия неизвестного художника нач. XIX в. с оригинала XVIII в. Холст, масло. 24 × 17 см

Портрет гетмана Якова Шаха. Работа неизвестного художника нач. XIX в. Холст, масло. 25,5 × 17,2 см

Портрет гетмана Тараса Трясило. Работа неизвестного художника нач. XIX в. Холст, масло. 24 × 16 см

Пояс представителя казацкой старшины. XVII в. Найден между с. Жовнино и урочищем Старец на месте битвы казаков с поляками, произошедшей в 1638 г. Серебро, кожа; чеканка, гравировка, шитьё. 97 × 5,5 см

Портрет гетмана Фёдора (?). Работа неизвестного художника нач. XIX в. Холст, масло. 25 × 17,5 см

Портрет гетмана Демьяна Скалозуба. Работа неизвестного художника нач. XIX в. Холст, масло. 25 × 17 см

Портрет гетмана Григория Свирговского (ум. ок. 1575 г.). Работа неизвестного художника нач. XIX в. Холст, масло. 25 × 17 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

«Казацкие земли Украины» — первый в нашей стране частный историко-этнографический музей под открытым небом (скансен), созданный в 2004 г. Владимиром Владимировичем Недяком в с. Веремеевка Чернобаевского района Черкасской области. Он задуман как «живая модель» богатого казацкого хутора середины XVIII в. с домами полковника, сотника, казацкими дворами. Уроженец Веремеевки (в прошлом — сотенного городка), искусствовед, коллекционер, художник и издатель, лауреат Национальной премии Украи ны имени Т. Шевченко В. В. Недяк разработал оригинальный проект, за основу которого взял повесть Н. В. Гоголя «Тарас Бульба». С 2006 г. он начал

Директор по научной работе и главный хранитель музея Алла Журба и администратор музея-скансена Эмма Недяк

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

строить историко-этнографический музейный комп лекс «Хутор казацкого полковника Тараса Бульбы», чтобы дать родину легендарному гоголевскому персонажу, «поселив» его на древней казацкой земле. Расположен скансен на Днепровских кручах возле Кременчугского водохранилища, в 500 м от Веремеевки, в том месте, где чумацкие возы собирались в обоз и отправлялись с зерном в Крым, дабы возвратиться оттуда с солью. Уже возведена «полкова скарбниця» в стиле казацкого барокко начала XVIII в., где разместится главный корпус музея. Рядом строится полковая канцелярия, в которой полковник со старшинами будут принимать гостей. В поисках экспонатов, способных в полной мере отразить картину большого казацкого мира, В. В. Недяк объездил всю Украину — от Волыни и Карпат до Сумщины, Черниговщины, Полтавщины и Запорожья. Им собрано более 30 000 исторических артефактов, в том числе 4 000 вышитых рушников и скатертей, более 2 000 образцов старинной одежды, десятки шерстяных ковров, тысячи предметов быта, коллекции народной деревянной сакральной скульптуры и народных картин, кресты, подсвечники, иконы, расписные и резные сундуки и «мисники» (полки для посуды), три десятка возов и тележек, до полусотни рыболовных лодокдовбанок, конская сбруя, казацкое оружие, традиционные украшения, монеты, старопечатные книги, древние географические карты, более 50 каменных баб, 230 жерновов, каменные ступы, три десятка плугов и пр. Усадьба Тараса Бульбы станет на хуторе цент ральной, а сам хутор будет состоять из 15 дворов. Среди них — усадьба-постой чумацкого атамана из Веремеевки Фёдора (Хведора) Мигаля, хата казака Грыцька Гончара, усадьба родителей Семёна Неживого — гайдамацкого атамана, одного из предводителей Колиивщины, также из Веремеевки. Но самое

главное, что хутор будет населён людьми, которые захотят здесь жить, соблюдая обычаи и традиции казацкой эпохи. В скансене обустроятся со своими семьями конюх и бондарь, мельник и кузнец, знахарь и костоправ, гончар и пчеловод… На территории хутора находятся семь веремеевских «комор» (амбаров) конца XIX в. — четыре малые (5 × 4 м), одна средняя (6 × 5 м) и одна большая на два входа и выхода (24 × 10 м), вырыт колодец и подготовлены каменные погреба под дом Тараса Бульбы. Рядом — конюшня, овчарня, хлев для коз, сарай на восемь волов и коров, конюшня для десяти породистых лошадей, большая псарня для сторожевых собак, которые постепенно заполняются «живыми экспонатами». Хуторские постройки возводятся по старинной технологии с использованием природных материалов — глины, лозы, соломы, дерева, камыша, осоки. Для того чтобы максимально точно воссоздать их облик, В. В. Недяк проштудировал огромное количество источников и собственноручно сделал эскизы. На основе его рисунков архитекторы разработали проекты будущих строений, а вслед за ними за дело взялись плотники, каменщики, кузнецы с Полтавщины, из Львова и Прикарпатья, знающие толк в старых техниках. За хутором среди степного ковыля стоят три действующие ветряные мельницы, которые в 2006– 2009 гг. были приобретены и установлены с предварительным проведением реставрационных работ. Это шестикрылый Клищенский ветряк 1896 г. (из Старой Матвеевки), восьмикрылый Веремеевский — 1914 г. («с низа» Еремеевки) и восьмикрылая

мельница 1909 г., перевезённая из с. Тимченки (стояла на Острой Могиле). Завершается восстановление Лящевского ветряка 1886 г. и мельницы XVIII в. из с. Чайковка Житомирской области. Запланированы также реконструкция Веремеевской Сечи, храмов Покрова Пресвятой Богородицы и св. Николая, казацких куреней. Начато строительство музея-корчмы, где будут возрождаться традиции казацкой и чумацкой кухни. Строительство музея-скансена «Казацкие земли Украины» ещё не завершено, но уже сейчас здесь проводятся выставки, научные конференции, пленэры, слёты скаутов, экскурсии для детей и многочисленных туристических групп.

Главное строение музея-скансена — «полкова скарбниця»

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция И. Репин. Запорожцы пишут письмо турецкому султану (фрагмент). 1880—1891. Х., м. 203 × 358 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция Глеб Вышеславский

«Землею і водою будем битися з тобою…»* Запорожская Сечь как один из самых ярких эпизодов истории Украины, как самобытное и многомерное культурное явление привлекала художников всегда. Романтизированный образ казацкой вольницы нашёл своё воплощение во многих литературных и живописных произведениях. И такой интерес не случаен: казаки сыграли ведущую роль в развитии украинской государственности, сформировали богатейшие традиции, основанные на глубокой вере в покровительство Богородицы, вывели свой собственный кодекс чести. Как известно, становление запорожского воинства происходило на рубеже ХVI — ХVII вв. В вольных поселениях бежавший от притеснений люд обретал долгожданную свободу и независимость. Идея сопротивления обстоятельствам, несогласие с существующим порядком вещей, право на самостоятельный выбор — черты, которые раскрывают саму суть не только казацкой вольницы, но и украинского менталитета в целом. Не желавшие жить в подчинении у кого‑либо люди уходили за пороги Днепра, где и создали оплот украинского казачества. Свобода лежала в основе картины мира казаков, идеей свободы было пропитано их мироощущение и восприятие действительности. По описанию французского путешественника, архитектора и картографа ХVII в. Гийома де Боплана, казаки «остроумны и проницательны, смышлены и щедры без расчёта, не стремятся к большому богатству, но чрезвычайно дорожат своей свободой, без которой они не могли бы жить; именно поэтому они столь склонны к восстаниям и бунтам против местных сеньоров, лишь только почувствуют притеснения со стороны последних. Так что редко проходит более семи-восьми лет без того, чтобы казаки не бунтовали и не восставали против них» 1. Общий военизированный быт, способ жизни и единая вера прибывших на Сечь * Из письма запорожцев турецкому султану («…Не будеш ти годен синів християнських під собою мати, твого війська ми не боїмося, землею і водою будем битися з тобою…»)

Покров Богородицы. 1760. Национальный художественный музей Украины № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция представителей разных слоёв общества (но в основном крестьян) способствовали выработке особого мировосприятия, созданию сообщества, напоминающего свое образный духовно-рыцарский орден. Как и монахи-католики, дававшие обеты воздержания и полного послушания и осуществлявшие при этом военные походы за веру, запорожские казаки перед всей общиной обещали служить Богородице и посвящали Ей все свои военные подвиги. Вместе с тем, несмотря на формирование собственного мировоззренческого идеала, запорожское казачество не отделяло себя от общей народной культуры, а сама Сечь превратилась в один из важных центров её развития. В этом контексте вполне естественной выглядит поддержка гетманом Сагайдачным Киевской братской школы — предшес т в е н н и ц ы К и ево-Мог ил ян ской академии, ставшей одним из стар ейших вузов Украины и всей Восточной Европы наряду с Острожской и Ясской академиями. Широко известны имена выдающихся руководителей,

преподавателей и воспитанников этой академии, среди которых Пётр Могила, Иннокентий Гизель, Иоасаф Кроковский, Даниил Апостол, Пётр Дорошенко, Симеон Полоцкий, Григорий Сковорода, Михаил Ломоносов и многие другие. Развитие богословия, философии, психологии, права и прочих наук способствовало росту просвещения, появлению особого типа личности — просвещённого воина. Соответственно и образ героя, утвердившийся в украинской культуре ХVII — начала ХVIII в., является символом свободного, справедливого, образованного защитника христианских ценностей и родной земли. Именно таким мы видим его в художественных произведениях этого времени и последующих столетий. В искусстве Киевской Руси подобные качества воплощал в себе святой великомученик Георгий, воюющий за добро и истину, побеждающий в легендах персонифицированное в змие зло. Он не только спасает от него город, но служит олицетворением искренней и непреклонной веры,

Казак-бандурист. Нач. XIX в. Х., м. 113 × 104 см. Национальный художественный музей Украины

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

благочестия, самоотверженности, жертвенности, то есть всего того, что составляет суть христианской морали. Неудивительно, что почитание этого святого становится повсеместным на территориях, соотносимых с Русью-Украиной. Присущие св. Георгию свойства легли в основу другого образа — народного защитника казака Мамая. Появление и распространение многочисленных картин с его изображением совпало с особенно сложным для Украины историческим периодом XVII–XVIII вв., а сам Мамай превратился в символ освободительной борьбы. Сравнивая образы Мамая и святого Георгия, доктор искусствоведения, собиратель и исследователь произведений народного искусства Александр Найден пишет: «Якщо Юрій Змієборець — образ, який не має певної національної адреси щодо витоків, але який, однак, укорінився на українському етнонаціональному ґрунті, став явищем українського образотворчого фольклору, то козак-бандурист як картинний образ від самого свого початку й до кінця становить суто українське художнє явище» 2. Картины «Казак Мамай» были популярны, в первую очередь, у казацкой старшины, хотя довольно скоро они стали почти обязательной составляющей убранства сельской хаты, знаком защиты семьи и рода, сопоставимым с иконами. На протяжении столетий в них органично соединялись лиризм и покой, героизм и юмор, трогательность и торжественность. В самые тяжкие периоды притеснений и интервенций значение этого образа повышалось, происходила его постепенная сакрализация. Следует отметить, что картины с изображением Мамая изобилуют весьма значимыми для украинской культурной традиции символами. Казак, например, отдыхает, играя на бандуре. Благодаря этому создаётся двойственный образ воина-защитника и бандуриста, который не просто музицирует, но взывает к исторической памяти народа, укрепляет его в вере,

коллекция ведь под бандуру традиционно исполнялись думы и псалмы. Та же двойственность обнаруживается в том, что Мамай отдыхает и одновременно находится в пути. В этом контексте иначе прочитываются и другие символы композиции. Как известно, ещё со времён скифов конь воспринимался на наших землях не только как спутник воина на жизненном пути, но и как проводник в мир умерших. Поскольку вокруг Мамая отсутствует изображение какого‑либо жилья, зритель не может быть уверен, в каком именно мире пребывает казак — в мире живых или в мире горнем. В образе Мамая соединяются два мира — реальный и идеальный, мир действительности и мир мечты, достижимой только в свете Божьего присутствия (для грешных он отделён чертой смерти). Этим представлениям соответствуют и сказания о казаке-характернике, также соединяющем в себе две противоположности — мир здешний и мир потусторонний — и легко преодолевающем черту смерти в обоих направлениях. Как уже говорилось, с созданием КиевоМогилянской академии связано изменение культурного климата Украины. На фоне этих изменений появляются произведения, сыгравшие чрезвычайно важную роль в становлении и развитии национальной культуры. Одно из них — ироничная поэма о казачестве Ивана Котляревского. На первый взгляд, его «Энеида» проста для восприятия. В то же время она таит множество глубинных смыслов, открывающихся лишь при тщательном анализе текста и знании тех сложнейших, по сути колониальных исторических условий, в которых была написана. Художники-иллюстраторы, обратившиеся к произведению Котляревского, сталкивались с серьёзными трудностями. Очень точно высказался по этому поводу кинокритик, литературовед, активный участник движения шестидесятников Роман Корогодский: «Оця �� картина жахливого існування на межі відчаю і усвідомлення безнадії — небажаності „перемін“ — має насамперед постати перед художником-графіком, який береться відтворювати в зорових образах „Енеїду“. Умовно навіть можна уявити неспокій риторичного питання, з яким звертається сам Котляревський до своїх колеґ-художників: Скажіть! Тоді чи дуже спиться, Як доля против нас яриться І як для нас фортуна зла? Щоб ілюструвати „Енеїду“, художникові потрібно відповісти на прокляті питання, які є наріжними в поемі» 3. Существует несколько вариантов оформления «Энеиды», каждый из которых отличается уникальным авторским видением и ощущением темы украинского казачества. Самыми известными иллюстраторами Котляревского были Иван Падалка,

Г. Нарбут. Иллюстрация к поэме И. Котляревского «Энеида». 1919. Гуашь. Харьковский художественный музей

И. Падалка. Иллюстрация к поэме И. Котляревского «Энеида». 1931. Ксилография № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

А. Базилевич. Иллюстрация к поэме И. Котляревского «Энеида». 1968

Иван Ижакевич, Анатолий Базилевич, Александр Данченко, Михаил Дерегус. Иллюстрации А. Базилевича декоративны, они органично сочетаются с поэтическим стилем Котляревского, однако не акцентируют внимания на исторических параллелях с современностью, которые

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

завуалированно присутствуют в поэме. В глубоко народных, наделённых почти песенной лиричностью или экспрессивной силой образах проявилось умение художника передавать тончайшие нюансы психологии персонажей, попадающих в различные ситуации.

коллекция Хрестоматийно известна гуашь «Эней с войском» — единственная иллюстрация, которую за год до смерти успел выполнить выдающийся украинский художник-график Георгий Нарбут. Вот что пишет об этом произведении Р. Корогодский: «Ключем �� зображення є травестійний гумор, щось подібне до жартівливого застереження: не вір очам своїм… І справді, у фронтисписі Нарбута поряд з піднесеною героїкою існує лукавство суто українського характерникаартиста, що от зараз тобі підморгне й „перелицює“ названу композицію зовсім в іншу якість» 4. Тема украинского казачества привлекала многих украинских и европейских художников. К ней, в частности, обращались Владимир Боровиковский и Дмитрий Левицкий. Вспомним хотя бы созданный Боровиковским в конце 1770‑х гг. портрет Павла Руденко (хранится в Днепропетровском художест венном музее), где казацкий полковник изображён на фоне монумента в честь освобождения его отца из шведского плена. В последующие годы моделями прославленного живописца становились потомки знатных казацких родов — например граф Л. К. Разу мовский, сын гетмана Кирилла Разумовского. Ещё одним произведением, связанным с историей украинского казачества, является «Портрет напольного гетмана» работы Ивана Никитина. О том, кто именно изображён на полотне, спорят до сих пор. По одной версии это Иван Мазепа, по другой — Павел Полуботок. Интерес к казакам со стороны Ильи Репина во многом объясняется его любовью к родной украинской земле, общением с историками Николаем Костомаровым и Дмитрием Яворницким, собирателем и знатоком украинской старины Василием Тарновским. Начиная с 1880 г. увлечённый казацкой тематикой художник делает массу зарисовок и эскизов, послуживших ему материалом для нескольких полотен, в том числе знаменитых «Запорожцев» (Государственный Русский музей, Санкт-Петербург; вариант в Харьковском художественном музее). Сюжет картины, работа над которой продолжалась более десяти лет, связан с историческим фактом написания казаками и атаманом Сирко ответа турецкому султану Мехмеду IV. Образы героев, их психологическое состояние, мимика и позы не вызывают у зрителя разночтений в толковании возможного содержания послания. Сам Репин восхищался запорожцами, писал о них, как об удалой силе, которая отреклась от житейских благ и «основала равноправное братство на защиту лучших своих принципов веры православной и личности человеческой» 5. По-своему интерпретировали казацкую тему западноевропейские мастера, стремившиеся в первую очередь подчеркнуть бесстрашие, достоинство и самоотверженность украинских воинов. Гетманов и казацкую старшину нередко изображали немецкие художники-гравёры, в особенности те, которые долгое время жили на территории Украины. Автором

И. Никитин. Портрет напольного гетмана. 1720‑е гг. Х., м. 76 × 60 cм. Государственный Русский музей, Санкт- Петербург

В. Боровиковский. Портрет полковника Павла Руденко. 1778. Х., м. 210 × 145 cм. Днепропетровский художественный музей № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

В. Гондиус. Портрет Богдана Хмельницкого. 1651. Офорт. 31,2 × 21 см. Национальный музей, Варшава

широко известного гравированного портрета Богдана Хмельницкого был сподвижник Ван Дейка, фламандец Вильгельм Гондиус. Блистательный мастер исторического, батального и портретного жанров, польский живописец Ян Матейко воплотил интересующую нас тему в полотнах «Вернигора» и «Хмельницкий с Тугай-беем подо Львовом». Целые серии картин посвятили «рыцарям степей» его земляки Юлиуш Коссак («Часовой», «Жанровая сцена у колодца») и Юзеф Брандт («Приветствие степи», «Казак на коне», «Лагерь», «Возвращение победителей»). Эти художники не раз путешествовали по Украине, бывали в Балте и Хотине, откуда привезли не только сотни зарисовок и эскизов, но и предметы казацкого быта, конскую сбрую, музыкальные инструменты, пополнившие впоследствии коллекцию Национального музея в Варшаве. До поры до времени образ казака Мамая профессиональных художников не интересовал, однако в советские годы он приобрёл особое значение. Композиции с изображением легендарного народного героя не были запрещены официально, но и не приветствовались на выставках. Тем не менее, художники постоянно обращались к этому сюжету, особенно в 1960–1970‑е гг., когда происходило активное переосмысление народной культуры в патриотическом ключе. В те годы Мамай стал своеобразным визуальным знаком — паролем, понятным своим и в то же время не вызывающим подозрения в диссидентстве у других. У Панаса Заливахи, известного художника-борца, прошедшего сквозь испытания

Юзеф Брандт. Запорожцы. 1893. Х., м. 74,9 × 123,1 см. Частное собрание

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция

А. Горская. Мамай. 1950-е гг. Гуашь

О. Заливаха. Казак Мамай. 1970-е гг. Керамический рельеф

Т. Павлик. Скорбный Мамай. 2014. Б., акв. 50 × 60 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция ГУЛАГа, «неуловимость» Мамая придала образу лихость и хитринку. У Аллы Горской и Людмилы Семыкиной он становится образом-предостережением и призывом к национальному самосознанию. У художника из Ивано-Франковска Юрия Матвиенко, который вводит изображение в современный бытовой контекст, — напоминанием о значении истории в нашей жизни. В начале 70‑х Ириной Вышеславской были созданы эскизы костюмов к спектаклю «За дев’ятим порогом» по пьесе Алексея Коломийца (сразу после премьеры он был снят с репертуара «за национализм»). Эти работы обнаруживают стремление художницы не только исторически достоверно воспроизвести образ Украины ХVI — начала ХVIІ в., но и защитить его от искажений, противостоять растворению в рассчитанной на туристов китчево-фольклорной «общеславянской старине», где соседствовали матрёшки, балалайки, шаровары и «киевские князья». В 60‑х и 70‑х гг. узнаваемая фигура Мамая появилась на многих мозаичных панно в кафе, домах культуры и кинотеатрах, на автобусных остановках. Как знак сокровенных раздумий о нереализованных силах украинского народа воспринимаются образы гайдамаков на сохранившихся лишь в виде фотографий стенных росписях Николая Трегуба в его собственной квартире.

И. Вышеславская. Эскизы костюмов к спектаклю «За дев’ятим порогом» по пьесе А. Коломийца. 1971. Смешанная техника

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллекция

Н. Трегуб. Гайдамаки. Настенная роспись в квартире художника, сохранившаяся лишь на фотографии

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

коллекция

С. Якутович. Невесты (из серии «Запорожцы»). 2005. Б., тушь, золото. 42 × 59 см

Ярким примером героизации украинского казачества в 1990‑е гг. служит графика Сергея Якутовича. Многие изображения гетманов реконструированы им по сохранившимся словесным описаниям, некоторые созданы благодаря творческому воображению. Реальные портретные черты сочетаются в этих произведениях с народными представлениями о том или ином историческом персонаже, каждая деталь в них продумана и символична. Для страны, только недавно обретшей независимость, значение цикла работ С. Якутовича огромно, поскольку он воскресил образы её героического прошлого, визуализировал и оживил те страницы истории, которые замалчивались, были малоизвестны или запрещены. Этим его графика перекликается со стихами Владимира Нарбута, написанными в сходных исторических условиях в начале ХХ в. и точно так же открывавшими народу красоту и величие его собственной забытой истории. В сложные для Украины времена значение образов казака Мамая и гайдамаков неизменно усиливается. Об этом свидетельствуют многочисленные изображения, созданные под впечатлением событий последних двух лет. Бесконечно трагичен Мамай ивано-франковской художницы Татьяны Павлик. В её небольшой акварели чувствуется «дыхание смерти» и в то же время есть надежда на возрождение сакральной силы защитника-воина.

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

В итоге мы можем констатировать, что на украинской земле образ небесного воителя святого Георгия слился с образом воина из народа — казака Мамая, с присущими ему отвагой и спокойствием, созерцательностью и способностью к самопожертвованию. В национальном сознании этот образ обрёл сакральный смысл оберега, и его позднейшие интерпретации существуют не просто как дань памяти предков, но как знак непрекращающегося сопротивления, народной борьбы за высокие идеалы независимости, свободы, справедливости, мирной жизни и творчества после победы.

Примечания Гийом Левассёр де Боплан. Описание Украины, нескольких провинций Королевства Польского, которые тянутся от границ Московии до границ Трансильвании, вместе с их обычаями, способом жизни и ведения войн. — М., 2004. — С. 157. 2 Найден О. Образ воїна в українському фольклорі: Се мантичні та образні аспекти. — К., 2005. — С. 38. 3 Корогодський Р. «Енеїда» — три версії художнього оформлення // Роман Корогодський. І дороги. І правди. І життя. — К., 2002. — С. 78. 4 Там же. — С. 108. 5 См.: Репин И. Письма к писателям и литературным деятелям. — М., 1950. — С. 42. 1

коллекция С. Якутович. Покрова (из серии «Запорожцы»). 2005. Б., тушь, золото. 59 × 42 см

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

музей Наталья Агеева

«Пояс Остряницы» и другие наброски Ильи Репина Трудно найти человека, которому была бы неизвестна картина Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Если кто‑то и не видел знаменитый холст, то уж слышал о нём непременно. А вот как рождался этот шедевр, знают немногие.

И. Репин. Запорожцы пишут письмо турецкому султану (вариант). 1889–1896. Х., м. 174 × 265 cм. Харьковский художественный музей

В 1872 г., после знакомства с С. И. Мамонтовым, Илья Репин стал активным участником Абрамцевского кружка. Каждое лето в подмосковной усадьбе Саввы Ивановича гостили художники, писатели, артисты, друзья и родственники мецената. Днём занимались своими делами, а вечерами собирались вместе, читали вслух, пели, разыгрывали театральные сцены, обсуждали научные статьи, спорили об искусстве и политике. Репин называл Абрамцево лучшей в мире дачей. Здесь им были созданы замечательные пейзажи, портреты, жанровые произведения и именно здесь зародился замысел «Запорожцев»… В то лето у Мамонтовых много говорили об Украине, казаках и их легендарном послании султану. «Мне тогда указал на это

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

письмо Мстислав Прахов. Хотя оно с детства было знакомо мне. В Малороссии у каждого пономаря есть список этого апокрифа. И когда соберутся гости у „батюшки“, письмо часто читается вслух подгулявшей компании», — вспоминал Илья Ефимович в одном из своих писем. Идея создания большого полотна на тему запорожской вольницы чрезвычайно увлекла художника. Первый карандашный набросок «Запорожцев» подписан им: «Абрамцево. 26 июля 1878 г.». Углубляясь в историю украинского казачества, в те годы почти неизвестную, Репин всё больше влюблялся в запорожцев. Но материалов для картины не хватало, и в 1880 г. Илья Ефимович совершает поездку по Украине, маршрут которой

был разработан историком Николаем Ивановичем Костомаровым. Путь к местам, связанным с историей Сечи, пролегал через Качановку — имение Василия Тарновского, ревностного собирателя, знатока и ценителя украинской старины. Свою коллекцию Василий Васильевич-младший собирал на протяжении 40 лет — неустанно искал, ездил по бездорожью, участвовал вместе с Дмитрием Ивановичем Яворницким в экспедициях и раскопках, вёл переписку с историками и коллекционерами, покупал на аукционах…. Задавшись первоначально целью собрать возможно более полную коллекцию украинских древностей, Тарновский вскоре понял, что выполнение подобной задачи не под силу частному лицу и сосредоточил внимание на Левобережной Украине. В его музее, завещанном в 1897 г. Черниговскому земству, кроме прочего хранилось уникальное на то время «казацкое собрание», куда входили сабли и пистолеты, пушки и музыкальные инструменты, «люльки», пороховницы, чернильницы, подлинные предметы одежды… В Качановке Репин тщательно зарисовывал копья, замки огнестрельного оружия, казацкие пушки. Его удивляло разнообразие вооружения запорожцев, использовавших мортиры и мортирки, пушки-гаубицы, самопальные пистоли, сабли, клинки, кинжалы, луки. В распоряжении казаков было

музей самое передовое оружие, отобранное у тех, с кем они воевали, но предпочитали запорожцы всё‑таки саблю. На альбомных рисунках, выполненных в Качановке, есть несколько примечательных вещей. Например, поясная медная чернильница и печать на грамоте графа Разумовского. Они могли пригодиться для задуманной картины… На ещё одном листе — с авторской надписью: «поясъ Остряницы» изображён фрагмент старинного казацкого пояса с металлическими накладками и бахромой. Его владелец — Яков Стефан Искра-Остряница (Острянин) был гетманом Войска Запорожского Низового и предводителем казацко-крестьянского восстания против польской шляхты в апреле-августе 1638 г. История этого восстания, изложенная в дневниках Симона Окольского (полкового пастора, который сопровождал коронного гетмана Николая Потоцкого в двух походах против запорожцев), легла в основу повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба». Сведения о судьбе самого Остряницы довольно противоречивы. По одной из устных версий, после сражения у Голтвы он удалился в Канев на богомолье, где был схвачен поляками, доставлен в Варшаву и колесован в 1638 г. По другой версии, тоже устной, не видя другого способа избежать подчинения противнику, отошёл в июне 1638 г. с тысячным отрядом казаков на Слобожанщину и стал служить русскому царю, защищая южную границу Московии

И. Репин. Запорожцы (эскиз). 1878. Бумага, графитный карандаш. Государственная Третьяковская галерея

Пояс Остряницы. XVII в. Черниговский исторический музей им. В. В. Тарновского

И. Репин. Пояс Остряницы (фрагмент). Деталь орнамента. Пуговицы и перевязь. Наброски. 1880. Бумага, графитный карандаш. Киевский национальный музей русского искусства (КНМРИ) № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

музей

И. Репин. Запорожская пушка (фрагмент). Набросок. 1880. Бумага, графитный карандаш. КНМРИ

И. Репин. Печать на грамоте гетмана графа Разумовского и поясная медная чернильница. 1880. Бумага, графитный карандаш. КНМРИ

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

музей

И. Репин. Запорожская пушка. 1880. Бумага, графитный карандаш. КНМРИ

от татар. Местом поселения запорожцев был определён Чугуев (родина Репина!), с условием постройки там нового деревянного острога, что и было сделано к началу 1639 г. Ещё через два года Остряница погибает от рук поселян, которые восстали против притеснений казацкой старшины, а затем «ушли откуда пришли». Из поездки по Украине Репин привёз множество этюдов, набросков, зарисовок. Но чем дальше, тем яснее он понимал, что в работе над картиной ему нужен советчик, человек, хорошо знающий запорожское казачество. Обычно в роли такого безотказного советчика выступал Владимир Васильевич Стасов, но он не был знатоком Украины, да и не очень одоб рял затею художника. В 1887 г. состоялось знакомство Репина с профессором Дмитрием Яворницким (Эварницким), специалистом по истории Запорожской Сечи. Он стал охотно помогать художнику — доставал нужные книги, документы, рассказывал о запорожцах, а кроме того предоставил в пользование свою коллекцию украинских древностей. Чтобы собрать материал для картины, Репин ещё дважды ездил на юг России (1888) и на Кубань (1890). Общение с потомками запорожцев обогащало и вдохновляло его, помогало вживаться в далёкий XVII век. Художник возвращался из путешествий с десятками альбомов, которые были заполнены

изображениями предметов и людей, наиболее соответствующих его замыслу. Один из таких альбомов, появившийся во время первой поездки по Украине, был подарен Ильёй Ефимовичем Яворницкому в знак благодарности за помощь. Некоторое время раритет хранился в Днепропетровском историческом музее, а в 1948 г. был передан в Киевский музей русского искусства. В период работы над «Запорожцами» Репин выполнил сотни рисунков. Видевший эти произведения К. И. Чуковский писал: «…Мне чудилось, что в них даже штрих украинский: мягкий, музыкальный, лиричный. И по своему мастерству, по своей пластике, по своей выразительности они показались мне гораздо выше самих „Запорожцев“». Репин, действительно, превосходно владел карандашом и пером. В большинстве его рисунков проявились техническое мастерство и наблюдательность художника. Но существует особый род зарисовок, которые имеют вспомогательное значение и делаются исключительно для себя. Они не предназначены для зрителей, однако всегда интересны для исследователей. В этих «рабочих» этюдах и набросках весь огромный труд художника — от первой мысли о картине до последнего удара кистью. Ценность подобных зарисовок возрастает ещё и потому, что многие запечатлённые Репиным памятники украинской старины были утрачены в годы войны. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

музей Светлана Березовая

«За отпущение грехов своих коштом своим и працею…» Два Евангелия в окладах XVII в. из коллекции Музея исторических драгоценностей Украины В зале, посвящённом украинскому ювелирному искусству XVI — начала XX в., экспонируются два Евангелия в серебряных оправах, датируемых 1658 г. Обе являются образцами своеобразного типа евангельских оправ первой половины XVII в., которые М. З. Петренко, автор монографии «Українське золотарство XVI–XVIII ст.», считает работами киевских мастеров. Об особенностях данного типа изделий исследователь пишет: «Средники лицевой доски часто имеют форму арок с одним или тремя проёмами, украшенными колоннами. Наугольники бывают разных форм: четырёхугольные, восьмиугольные, круглые и пр. В некоторых случаях клейма украшены простым зубчатым орнаментом наподобие старых готических. Человеческие фигуры, сюжетные композиции, как правило, литые, причём нередко используется одна и та же модель. Корешки украшаются накладным мережчатым ренессансным орнаментом. В таком же духе оформлены и застёжки. Нижние доски имеют преимущественно один средник, который используется для различных сюжетных композиций. Пукли делаются сферическими и окружаются мережчатым ренессансным узором. Фигуры обычно отливаются и чеканятся, гравируются редко» 1. О подобных окладах упоминает и С. М. Боньковская, которая прослеживает в произведениях украинской церковной металлопластики второй половины XVII — начала XVIII в. сложный путь поисков новейших художественных форм 2. Один из таких путей она видит в продолжении ренессансных традиций с постепенным активным включением контрренессансных мотивов (например, готической орнаментики), второй — в слиянии барочных выразительных средств

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

(высокого рельефа, многофигурного декора и пр.) с традиционными по архитектонике структурных элементов ренессансными формами. Начнём с оклада под инв. № ДМ-7900. Обе доски покрыты цельными серебряными пластинами, украшенными многочисленными накладными деталями. Композиционным центром верхней доски является средник, который имеет вид арки с двумя фигурными колоннами. Каждую колонну венчает овальная вставка синего стекла в глухом касте, обрамлённая рельефным узором с растительными мотивами. Колонны опираются на квадратные вставки синего стекла, закреплённые в глухие касты. Под аркой — восьмиугольный глухой каст со вставкой стекла, по сторонам которого расположены ажурные розетки. Фронтон арки образует накладная ажурная пластина с растительным орнаментом, также украшенная тремя стеклянными вставками в глухих кастах. На вершине фронтона — фигурка голубя (символ Святого Духа), одно крыло которого утрачено. Сверху и снизу арки размещены ещё по две накладные розетки со вставками, а в центре — накладное литое «Распятие». По сторонам арки — фигуры Богородицы и Иоанна Богослова, стоящих на облаках. Над их головами — накладные ажурные чеканные пластины с рамками в центре, где находятся соответствующие надписи: ΜΡΘΥ и ІωN. Наугольники в форме буквы «Г» представляют собой сложные рельефные композиции с изображениями евангелистов с их символами и шестикрылых серафимов, также дополненные соответствующими надписями. По бокам крышки расположены накладные полоски с чеканным ренессансным узором из вьющихся стеблей с листьями и побегами.

музей

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

музей

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

музей На нижней доске также видим накладные детали на фоне серебряной пластины. Средник имеет вид восьмиугольной пластины с гравированным изображением святителя Николая с соответствующей надписью. Вдоль средника — овальные пластины с образами апостолов Петра и Павла; над ним — гравированное изображение Архангела Михаила. Особого внимания заслуживают четыре небольшие овальные пластины с гравированными композициями на темы чудес, сотворённых св. Николаем после смерти. По нашему мнению, это «Спасение отрока от утопления», «Спасение священника Христофора от гибели от меча» и «Возвращение зрения сербскому царевичу Стефану». А вот четвёртый сюжет — с тремя фигурами за тюремной решёткой, на которые рукой указывает святитель, можно трактовать по‑разному, поскольку известно несколько чудес, связанных с освобождением невинно осуждённых. Это освобождение из плена военачальника Петра Афонского и освобождение Василия, сына Агрикова; вызволение из темницы сарацина. Какое из них представлено на пластине, пока установить не удалось. В декоре нижней крышки использован ещё ряд накладных деталей: две ажурные розетки, две крылатые головки ангелов, две фигурные ажурные пластины. Четыре «жука» украшены розетками в ажурной оправе с растительными мотивами. На овальном медальоне под средником выгравирована дарственная надпись: «Сие божественное евангелие украсил коштом своим раб божий Василий Ничипорович Золотаренко до храму святителя Христова Миколая церкви нежинской со женою за отпущения грехов своих и родителей во вечную себе паметь року божого 1658 месяца января дня 30». Корешок оклада имеет вид сплошной пластины с шестью накладными ажурными деталями. Основой застёжек являются фигурные серебряные пластины, в отверстия которых вставлено по круг лому позолоченному медальону,

обрамлённому накладной ажурной оправой. На одном медальоне изображён Архангел Гавриил, на другом — Дева Мария. То есть представлена сцена Благовещения. Как мы уже говорили, София Боньковская считает этот оклад примером соединения ренессансных форм с выразительными средствами западноевропейского барокко. К первым можно отнести балясины, размещённые по сторонам глубокого киотоподобного средника, а также две вертикальные полоски с ленточным орнаментом, напоминающим стилизованную виноградную лозу — символический мотив, преобладавший в произведениях церковной металлопластики ренессансного времени. А вот рельефные наугольники с шестикрылыми серафимами и фигурами евангелистов отражают стремление мастеров к освоению барочных приёмов. Вполне барочным выглядит и «Распятие» в центре средника.

Теперь вернёмся к дарственной надписи, из которой следует, что вкладчиком Евангелия был Василий Никифорович Золотаренко. Год его рождения неизвестен, год смерти — 1663. Василий Золотаренко — представитель старинного казацкого рода, происходившего из Корсуня (нынешнего Корсунь-Шев ченковского). Его старший брат Иван занимал в 1653–1655 гг. должность нежинского полковника, некоторое время был наказным гетманом. В 1655‑м он погиб в Белоруссии, где находился с украинскими казаками, выступившими против польсколитовского войска. Братья Золотаренко входили в близкое окружение Богдана Хмельницкого, с которым даже породнились — их сестра Анна была женой гетмана. В 1654 г. Василий Золотаренко стал вместо брата наказным (т. е. временно исполнявшим обязанности) нежинским полковником. Когда Иван погиб, казаки № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

музей выбрали его полковником, а гетман утвердил на этом посту. Сколько времени он пробыл в такой должности точно не известно, поскольку в марте 1656 г. отдельные источники называют нежинским полковником Григория Гуляницкого. Некоторые исследователи считают, что в 1654–1655 гг. младший Золотаренко был всё‑таки наказным полковником. В 1659 г. он упоминается как полковник нежинский, коим и оставался до своей гибели в 1663 г. Впрочем, внимание современников Василий Никифорович привлекал скорее не как нежинский полковник, а как личность, претендовавшая на гетманскую булаву. Известно, что после смерти Богдана Хмельницкого (в 1657 г.) её надеялись получить сын Богдана Юрий Хмельницкий, полковник переяславский Яким Сомко (дядя Юрия) и, конечно, Василий Золотаренко (шурин Богдана). Связанные с этим события развивались следующим образом: в 1660 г. на совете в Козельце наказным гетманом Левобережной Украины избирают соратника Золотаренко Якима Сомко. Но за время, пока готовились к избранию гетмана настоящего, появилась ещё одна кандидатура на этот пост — кошевой атаман Иван Брюховецкий, тоже из прежнего окружения Богдана Хмельницкого. Чтобы избавиться от своих конкурентов, Брюховецкий без устали строчил на них доносы русскому царю. В такой ситуации царь Алексей Михайлович приказал воеводе

100

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Григорию Ромодановскому собрать в Переяславе казацкую раду и пригласить туда Сомко, Брюховецкого, Золотаренко, епископа Мефодия и других фигурантов этой неприятной истории. В тот же период Юрий Хмельницкий, гетман Правобережной Украины, присягнувший в октябре 1660 г. польскому королю, начал вместе с татарами военные действия против Сомко и Золотаренко. В захваченных украинских городах он спешно заменял полковников, верных русскому царю, на близких себе людей. Однако попытки привлечь на свою сторону запорожское казачество оказались безрезультатными. В ответе на послание Ю. Хмельницкого кошевой атаман Иван Величко-Босовский совершенно определённо дал понять, что казаки-запорожцы сделают всё возможное, чтобы от него избавиться. Всерьёз напуганный Юрий Хмельницкий отказывается в 1662 г. от гетманства и решает постричься в монахи… Казаки-запорожцы, Василий Золотаренко и Яким Сомко выступили за то, чтобы на Украине был один гетман — по обе стороны Днепра. Однако преемник Юрия Хмельницкого Павел Тетеря, находившийся на службе у польского короля, вовсе не хотел идти на сближение с русским царём. Тогда казаки начали интриговать и против него, и против Сомко, «продвигая» на пост гетмана Ивана Брюховецкого. Весной 1663 г. по приказу царя Алексея Михайловича была созвана казацкая рада, куда пригласили

музей

и запорожцев, и городовых казаков, но главное — всех претендентов на булаву. Брюховецкий тем временем продолжал писать доносы на своих конкурентов, но и те не отставали. Василий Золотаренко, который был противником и Тетери, и Брюховецкого, но вроде бы союзником Сомко, создавал свою оппозицию для борьбы за булаву. Он щедро раздавал подарки запорожцам, приезжавшим из Сечи к родственникам, не обошёл даже князя Ромодановского, однако это ни к чему не привело… Интересно, что казацкая рада должна была проходить в Нежине, где полковника Золотаренко, казалось бы, должны были поддержать местные казаки, но выяснилось, что почти все они за Брюховецкого. На Чёрную раду, состоявшуюся 17–18 июня 1663 г., Иван Брюховецкий явился с 40‑тысячным отрядом. Он был избран гетманом, получил соответствующую грамоту и клейноды, а ещё грамоту на владение Гадяцким староством. По приказу нового гетмана Василий Золотаренко и Яким Сомко были арестованы. Их обвинили в связях с польской шляхтой и в поддержании отношений с Павлом Тетерей. Этого было достаточно для вынесения смертного приговора. Оба были казнены 18 сентября 1663 г. в Борзне на Черниговщине. А теперь вернёмся к дарственной надписи, в которой сообщается, что Евангелие было вкладом В. Золотаренко в нежинский Николаевский собор. На месте каменного № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 101

музей здания, которое сохранилось до наших дней и является одним из самых ранних образцов украинского барокко, раньше стояла деревянная церковь. Новый храм казаки Нежинской сотни построили в конце 1650‑х или в 1660‑х гг. на средства братьев Золотаренко. У входа в собор стояла колокольня, рядом с ней — часовня (разрушены в 1930‑х гг.). В 1734 г. иконописец Василий Реклинский выполнил для храма иконостас. Николаевский собор несколько раз горел и перестраивался. С 1920 по 1939 г. он использовался для хранения соли. После войны в одной из пристроек был открыт городской Дом культуры. И только в 1990‑м храм отреставрировали и вернули верующим. Оклад второго Евангелия (ДМ-4368) почти не отличается по стилю от рассмотренного нами памятника. Средник верхней доски также выполнен в форме арки с колоннами и литым «Распятием» в центре. Фронтон украшен накладными розетками, которые, как и в предыдущем случае, размещены над и под «Распятием». По бокам арки — фигуры Богородицы и апостола Иоанна, стоящих на облаках. Над их головами — накладные ажурные чеканные пластины с рамками в центре, где находятся соответствующие надписи. Очень похожи и наугольники Г-образной формы с изображениями евангелистов и шестикрылых серафимов. По бокам доски, вероятно, тоже были накладные полоски, но они не сохранились. Нет на этой доске и вставок.

102

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Нижняя крышка представляет собой сплошную серебряную пластину с накладными деталями. В центре — восьмиугольный средник с гравированным изображением «Рождества», вокруг него — четыре овальных и четыре круглых медальона (семь с гравированными образами и один с дарственной надписью). В верхнем овальном медальоне изображён Василий Великий, справа и слева в круглых медальонах — Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Под ними — преподобные Антоний и Феодосий Печерские (в овальных медальонах), ниже — апостолы Павел и Пётр (в двух круглых медальонах). На самом нижнем овальном медальоне сделана вкладная надпись: «Року 1658 месяца септевриа 8 дня сию книгу ст. Евангелие надал пан Василий Нечипорович до храму Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа [сокр.] во граде Корсуню». Под медальоном на серебряной пластине-основе следует продолжение надписи: «За отпущение грехов своих из женою своею Татьяною коштом своим и працею». На среднике со сценой «Рождества» размещена ещё одна надпись: «Року 1675 месяца августа дня 10 Радион Думитрашко бувший полковник Переяславский з женою моею Тетяною надал сие Евангелие напрестольное суто сребром убрано е бляхи злоцени: а поле бело до обители святого Архистратига Михаила Золотоверхого в Киеве. А чтобы ен мел оддалти… с тоеи обители Да буде проклят анафема в сем веку и будущем аминь».

музей

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 103

музей

104

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

музей

В углах нижней доски имеются полусферические «жуки» с накладными розетками, обрамлёнными позолоченными ажурными оправами. Корешок оклада имеет вид сплошной серебряной пластины с пятью позолоченными ажурными накладками. На застёжках — медальоны с гравированными изображениями святителя Николая и князя Владимира в ажурных позолоченных оправах. Вернёмся, однако, к вкладным надписям. Из первой следует, что в 1658 г. Евангелие было подарено церкви, находившейся в городе Корсуне, откуда Золотаренко был родом. Позже по какой‑то причине оно попало в руки Родиона Думитрашко, подарившего его (да ещё с такой устрашающей припиской) Михайловскому Златоверхому монастырю в Киеве. Сведения о несохранившейся корсунской церкви Рождества Христова находим в книге Л. И. Похилевича «Сказания о населённых местностях Киевской губернии», изданной в Киево-Печерской лавре в 1864 г. и переизданной в 2005‑м. Автор пишет о церкви «Рождества Христова, при коей был общественный госпиталь; она стояла на месте, где ныне усадьбы Баранова и Фесенка» 3. Теперь обратимся к надписи, сделанной в 1675 г. В первую очередь возникает вопрос: при каких обстоятельствах Евангелие из корсунской церкви попало к Родиону Дмитрашко (Дмитр ашк о-Райче, реже — Думитрашко) и почему оно оказалось в Киеве? Ответа на него пока что нет… Василий Золотаренко и Родион Дмитрашко не могли знать друг друга, ведь первого казнили в 1663 г., а второй впервые упоминается в 1665‑м. Именно тогда он, выходец из Сербии, двинулся с войском в полтысячи сабель

из Валахии на Брацлавщину, где вскоре стал полковником, а в 1666–1671, 1672–1674, 1687–1688 гг. занимал должность переяславского полковника. Относительно деятельности Дмитрашко известно, что вместе с генеральным обозным В. Дуниным-Борковским, генеральными судьями М. Вуяхевичем-Высочинским и В. Кочубеем, генеральным писарем С. Прокоповичем он подал донос на гетмана И. Самойловича, обвинив его в неодобрении политики московского правительства на Украине и в намерении создать на Гетманщине независимое государство. После отстранения Самойловича доносчики получили значительные имущественные и денежные вознаграждения. В конце жизни Дмитрашко-Райча поселился в Барышевке (ныне райцентр Киевской области), где за свои деньги построил Троицкую церковь. Но она, как и корсунская церковь Рождества Христова, до наших дней не дошла. Итак, мы представили два Евангелия в драгоценных окладах, ставшие не только выдающимися памятниками украинского ювелирного искусства XVII в., но и немыми свидетелями событий той эпохи.

Примечания Петренко М. З. Українське золотарство XVI–XVIII ст. — К., 1970. — С. 72,75. 2 См.: Боньковська С. М. Церковний художній метал // Історія декоративного мистецтва України. Т. 2. — К., 2007. — С. 162. 3 Похилевич Л. И. Сказания о населённых местностях Киевской губернии. — Белая Церковь, 2005. — С 454. 1

Фотографии Дмитрия Клочко № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 105

коллеги Елена Корусь

«Хоч дивися на мене, та ба — не вгадаєш!»

Казак Мамай. Х., м. 33,5 × 44,5 см

Среди сюжетов украинской народной картины «Казак Мамай», пожалуй, самый загадочный. Кто он, этот казак? Если герой, то почему не на поле боя? Почему бездействует, сидя в медитативной позе и перебирая струны кобзы?.. Повторяемая веками композиционная схема заставляет воспринимать его как многозначный символ, расшифровка которого побуждает искать всё новые картины на знакомый сюжет. Одна из таких подборок, принадлежащая увлечённому этой интереснейшей темой киевскому коллекционеру, предстала перед широкой публикой на сайте s.com.ua — postModern Art Gallery. Причём пополняется она и работами современных мастеров. 106

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

коллеги Образ казака Мамая чрезвычайно популярен в украинской народной культуре. В живописи он появляется с конца XVII в. и уже в следующем столетии получает широкое распространение на территории от Дона до Карпат, особенно часто встречаясь на гетманских и запорожских землях, на Слобожанщине. Изображения Мамая можно было видеть не только на картинах, исполненных на холсте или дереве, но и на гравюрах, стенах сельских хат, на мебели, посуде, даже на пчелиных ульях. Использование образа в украшении жилищ наводит на мысль, что он, как и икона, наделялся в народном сознании функциями оберега. Картины с фигурой отдыхающего под деревом казака-бандуриста получили обобщённое название «Казак Мамай». Они не задумывались как изображения конкретных людей, хотя внешность некоторых запечатлённых персонажей выглядит вполне портретной. Возможно, иногда художники действительно пытались воспроизвести черты лица определённого человека, но даже в тех случаях, когда на картине указано имя того или иного казацкого атамана — Максима Железняка, Семёна Палия, Нечая, Харко, Саввы Чалого, речь идёт не столько о портрете, сколько о собирательном образе. Платон Белецкий назвал его своеобразным «памятником неизвестному казаку». Но быть может существовал прототип? В переводе с тюркского «мамай» означает «никто», «без имени», «пустота»: «Хоч дивися на мене, та ба — не вгадаєш! / Відкіль родом і як зовуть — нічирчик не знаєш!» Однако «Никто» — это ещё и защитное имя, которым назывались при встрече со случайными, непроверенными людьми в Диком Поле. Впрочем, известно несколько исторических личностей, звавшихся именно так. Самым знаменитым был беклярбек и темник Золотой орды, управлявший с 1361 по 1380 г. её западной частью, а периодически и столицей. Его прямыми потомками считались князья Глинские, к которым принадлежали Богдан Фёдорович Глинский (Мамай) — организатор первых казацких отрядов, руководивший в 1493 г. взятием крепости Очаков, и воевода Киева Иван Львович Мамай (ум. 1522 г.). Есть предположение, что именно Богдан Глинский и явился прототипом казака Мамая. В документальных источниках XVIII в. сохранились также сведения о двух гайдамацких предводителях, носивших это имя. Один из них — Марк Григорьев «назвиском Мамай» регулярно разорял пограничные владения польского князя Любомирского. Видимо уже к этому времени слово «мамай» приобрело обобщённый смысл и стало означать пассионариев — людей целеустремлённых, отважных, способных к активной деятельности и выходящих на первый план истории в критические моменты цивилизационного цикла. Нарицательным оно стало к концу XVIII в., после упразднения казачества, когда «мамаями» стали называть и кочующих по степи запорожцев, и разбойников, грабивших «ляхів и жидів».

Об украинском происхождении картины «Казак Мамай» ещё в начале ХХ в. писал киевский этнограф и краевед Константин Шероцкий. Вместе с тем ряд исследователей (Д. Щербакивский, П. Белецкий) видели истоки её иконографии в восточном искусстве. Прежде всего, на это указывала поза казака, который, как правило, сидит на земле, скрестив ноги. По мнению Даниила Щербакивского, все детали композиции, за исключением привязанного к копью коня, можно найти в персидских и турецких миниатюрах. Иконографически близкие композиции искусствовед Александр Найден обнаружил и среди тюркских надгробий VIII–IX ст. Однако сам образ Казака Мамая характерен, безусловно, только для Украины. Влияние восточного искусства объясняется историческими условиями, сложившимися во времена Запорожской Сечи и Гайдаматчины. Не стоит забывать, что казаки воевали с Крымским ханством и Османской империей, но иногда выступали в союзе с ними. Понятно, что в казацких лагерях и селениях была возможность и «подсмотреть» позу сидения скрестив ноги «по‑турецки», и перенять её. Вместе с тем это традиционная поза буддийских божеств, изображения которых казаки не раз видели у калмыков — своих соратников в борьбе против татар и турок. Что касается игры на кобзе или бандуре, то этот мотив связан с вполне обычной для казаков

«Козак — душа правдивая…» Х., м. 73,5 × 51 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 107

коллеги

«Розмова козака з ляхом». Фанера, м. 41 × 72 см

ситуацией, когда между походами они могли покурить люльку, опрокинуть чарку-другую и послушать песни-думы кобзарей, среди которых было немало ослепших и искалеченных в боях запорожцев. Впоследствии изображение отдыхающего казака стало восприниматься как

символический образ народного защитника вообще. Говоря словами А. Найдена, это «закодированный в образной форме архетип воина-солн еч ного божества, воина-героя, богатыря, воина-предв од ит еля, воина-сакрального предка, воина-казака».

Казак-бандурист. Фанера, м. 38 × 45 см. Копия с картины XIX в. из собрания НХМУ

108

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Вариативное повторение сюжета на протяжении столетий, его копирование со старых образцов подобно иконам убеждают в намерении авторов передать некие зашифрованные социальнозначимые послания и символы. Отсюда статика и симметрия пирамидальной по очертаниям фигуры, постоянное присутствие в композиции одних и тех же предметов и элементов окружения. Как и в изображениях святых, в картинах с Мамаями выработалась устойчивая иконографическая схема, каждая деталь которой несёт определённую информацию. В коллекции s.com.ua — postModern Art Gallery такой «канонический» образ представлен копией с картины XIX ст. «Казак-бандурист», хранящейся в НХМУ. На ней видим казака с тонким оселедцем и длинными усами, сидящего среди степи под сенью дуба. Дуб символизирует стойкость народа перед лицом внешнего врага, несломленную волю казачества, в более широком смысле он является частью модели Вселенной. Поодаль стоит привязанный к копью конь — олицетворение воли и верности, а в народной традиции ещё и оберег своего хозяина.

коллеги В руках казака бандура — символ песни, которую называют душой украинского народа, перед ним — шапка и пороховница, рядом бутыль с чаркой. Неизменный атрибут казака — трубка — считался признаком его самобытности и достоинства, висящая на дереве сабля означала готовность к сражениям. Изображение герба свидетельствует о приравнивании вольного Мамая к шляхетскому роду и восходит к композициям традиционных шляхетских портретов-парсун. Присутствующий на некоторых картинах холм (курган) символизирует казацкую смерть — достойную и геройскую. Рядом с ним конь выполняет роль потустороннего перевозчика, а дуб соединяет мир

земной с миром небесным. Традиционные для казацкого быта бутыли, чарки и кружки в контексте картины-символа обретают сакральный смысл ритуальных предметов. Чаша, например, выступает символом лона Вселенной, вместилищем гнева и милосердия, щедрости и радости. Вместе с тем, чарка и штоф были теми предметами, которые традиционно клались в могилы казаков. На всех картинах Мамай изображён в простой казацкой одежде — шароварах и сорочке, поверх которой надет более богатый отороченный мехом жупан либо кожух; на ногах казака — цветные сафьяновые сапоги.

«Закурити хіба люльку, щоб дома не журились…». Х., м. 52 × 49 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 109

коллеги

«Козак Мамай сумує». Х., м. 74 × 54 см

«Сидить козак под вербою, держить кобзу под полою…». Х., м. 61 × 45 см. Копия с картины XIX в. «Казак Шарпило — древний запорожец» из собрания НХМУ

110

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Нередко картины сопровождаются пояснительными текстами, которые представляют собой слова украинских вертепных интермедий, написанные иногда латинскими буквами. Их содержание обычно характеризует казака как человека решительного и весёлого, привыкшего к активному образу жизни и впадающего в грусть без боевых походов. Так, на вписанной в круг композиции, которая воспринимается как своего рода эмблема «Казака Мамая», читаем: «Закурити хіба люльку, щоб дома не журились / Та ще не заіржавіла шабля моя — сваха, / Хоч не раз уже паркою умилась, а… / ще якби розходилась, то не одна / голова б вражого сина, / покотилась». А в картине «Козак Мамай сумує» ощущается не столько его воинственный дух, сколько заполнившая душу тоска. Мамай показан погружённым в тяжкие раздумья о своей доле. Возможно, изменение характера образа обусловлено реальной ситуацией, когда с упразднением казачества жизнь бывших вояк утратила свой прежний смысл. В некоторые композиции вводится изображение женщины. В таком случае в тексте-комментарии содержится намёк на неудачу в сердечных делах: «Сидить козак под вербою, держить кобзу под полою, та у кобзу затинає, свою жинку проклинає…» Есть в галерейной коллекции довольно редкий вариант изображения Мамая, руки которого сложены перед собой, а кобза, копьё и мушкет находятся за спиной. По мнению Александра Найдена, такой тип являет собой позднюю реминисценцию погребального портрета, бытовавшего в похоронном ритуале казацкой старшины. Интересно, что здесь мы не найдём обычных для подобных картин дуба или степи: казак изображён на фоне заснеженной сельской хаты. В этом контексте зимнее время года обретает значение метафоры, означающей завершение жизненного цикла. За несколько веков своего существования образ казака Мамая вобрал в себя множество смыслов, превратившись в один из важнейших символов нации, её свободолюбивого духа, стремления к независимости, справедливости и миру. Неразрывно связанный с историей Украины, он и теперь привлекает писателей, режиссёров, мастеров изобразительного искусства. Пример тому — работы Владимира Ванина, ху дожника-эмальера, постигавшего секреты профессии в Федоскинской школе миниатюрной живописи. В течение девяти лет он жил и работал в Белграде, где выполнял заказы представителей сербской королевской династии, Британской короны и Сербской православной церкви, а кроме того делал эмалевые изображения Наполеона Бонапарта и других исторических лиц для восстановления старинных часов. После возвращения в Украину в 1999 г. участвовал в росписи эмалевых медальонов для колара — нагрудного знака, который надевают на Президента во время инаугурации, создавал миниатюрные образы святых

коллеги для Киево-Печерской лавры. Кроме того Владимир решил воспроизвести в трудоёмкой, но очень эффектной технике живописной эмали полотна классиков мирового искусства и традиционный сюжет «Казак Мамай». Его одноимённая серия, вошедшая в соответствующий раздел каталога онлайн-галереи s.com.ua — postModern Art Gallery, создана по старым картинам, репродуцированным в книге Платона Белецкого. Яркие декоративные плакетки размером 7 × 7 см могут быть вмонтированы в крышки шкатулок, размещены на столе в качестве драгоценного украшения или сакрального символа. Безусловно, они потребуют бережного, даже трепетного отношения владельца, но это вполне согласуется с характером образа и подчёркивает ценность произведения. Вглядываясь в каждую деталь миниатюрного изображения, человек получает возможность погрузиться в историю и приблизиться к постижению тайн, которые столько веков хранят загадочные рыцари-философы, звавшиеся казаками Мамаями.

Литература 1. Білецький П. «Козак Мамай» — українська народна картина. — Львів, 1960. 2. Бушак С. «Козак Мамай» — легендарна картина українського народного живопису // Народне мистецтво. — 2010. — № 3–4. — С. 56–64. 3. Найден О. Ще раз про «Козака Мамая» //Народне мистецтво. — 2002. — № 1. — С. 28–29. 4. Чорна М. Таємниці народної картини «Козак Мамай» // Образотворче мистецтво. — 2003. — № 1. — С. 88–89. 5. Щербаківський Д. Козак Мамай (народна картина) // Сяйво. — 1913. — № 10–12. — С. 251–258.

Казак Мамай. Фанера, м. 83 × 54 см

В. Ванин. Декоративные плакетки «Казак Мамай». 2014. Эмаль № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р

111

мастерская

Из серии «Запорожцы». 2005. Тушь, перо. 50 × 42 см

112

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

мастерская

«Герой — это и есть концепция» — Сергей Георгиевич, вас всегда привлекали яркие, неординарные личности казацкой эпохи — и существовавшие в действительности, и литературные герои. В тени таких людей часто оказывалась даже та социальная сила, опираясь на которую они совершали свои великие победы и вместе с которой терпели поражения… Какова на ваш взгляд роль выдающейся личности в истории и культуре? — Я был окружён такими личностями с самого раннего детства. В дом моего отца приходили совершенно потрясающие люди — лучшие представители творческой интеллигенции того времени. Велись бесконечные дискуссии об искусстве, истории, литературе, философии… Мне всегда хотелось быть похожим на них. Великие личности обладают удивительной притягательностью, способностью привлекать к себе людей, «заражать» их своим талантом, вдохновлять на создание того, что становится явлением в истории и культуре… К примеру, от Параджанова каждый, кто хоть что‑то умел, выходил с ощущением своей бесспорной одарённости, а уж талантливый человек мог благодаря ему почувствовать себя гением. У меня лично героев за всю жизнь было лишь четверо: в детстве — Дон Кихот, потом — д’Артаньян, вслед за ним — мой отец. Последним героем стал Иван Мазепа. — Судя по тому, насколько скрупулёзно вы подходите к разработке образов в иллюстрациях, эскизах к фильмам и театральным постановкам, рядовые казаки интересуют вас ничуть не меньше, чем их предводители.

Сергей Якутович — народный художник Украины, лауреат Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко, действительный член Академии искусств Украины. Проиллюстрировал более 160 книг, в том числе «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Тарас Бульба» Н. Гоголя, «Полтава» А. Пушкина, «Три мушкетёра» А. Дюма, «Берестечко» Л. Костенко, как худож ник-постановщик работал над спектаклем «Урус-шайтан. Байки про Сірка — кошового отамана, шевальє д’Артаньяна та турецького султана», кинолентами «Тарас Бульба», «Молитва за гетьмана Мазепу», «Поводырь», телефильмами «Ще як ми були козаками», «Останній гетьман», «Загублений рай», «Поднимите мне веки», создал серию графических картин «Мазепиана». Кто они — простые запорожцы, безымянные воины, что стоят за спинами Мазепы, Хмельницкого, Бульбы? — Запорожцы, которых я рисовал, находятся не за спинами, это люди, которые стоят рядом. Когда мы снимали «Тараса Бульбу» в Запорожье, я нашёл для участия в небольшом эпизоде двух местных металлургов. Под их простыми одеждами скрывались внушительные узлы

мышц, появившиеся в результате многолетнего тяжёлого труда. Когда этих людей переодели в костюмы, сшитые по моим эскизам, побрили им лбы и наклеили оселедцы и усы, один из них воскликнул, стоя перед зеркалом: — Ну, чем я не казак?! — Всем казак. — Так я же украинского не знаю! — И не надо… № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 113

мастерская

Выборы (из серии «Мазепиана»). Тушь, перо. 50 × 70 см

Дело ведь не в языке. В первую Запорожскую Сечь, насколько мне известно, брали людей любых национальностей при условии принятия христианства. Так что это был своего рода военный религиозный орден. Сирко, к примеру, всегда дрался, держа в одной руке крест. Запорожец — рыцарь, потому что он воин. А воин — не солдат, он человек, который сам принимает решения. — Вы в точности знаете, как одевались казаки, как они жили на Сечи и в походах… Но за что они воевали? За свободу, за народ или всё‑таки шли на смерть ради удовлетворения политических амбиций своих лидеров? — Никто не бился за волю и народ — идеологии во времена казачества просто не существовало. Брались за оружие, когда терпеть уже было нельзя, как, впрочем, делают до сих пор. Меня, однако, уже не обманешь революционным воодушевлением, ведь после революции всегда наступает война, голод и разочарование. Казачья старшина и современная элита имеют общую проблему — «крадут‑с». И служат не верно — продают за пять злотых… Всё повторяется. Но это не пессимизм, это трезвый взгляд…

114

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

— Ваши персонажи невероятно разнообразны и убедительны. Как вам удаётся «оживить» их, сделать почти осязаемыми? — Запорожский металлург почувствовал себя казаком в историческом костюме, я же провожу обратное действие: чтобы оживить своих персонажей, часто представляю их в нашем времени. Вообразите, скажем, современную ситуацию, подобную описанной в «Тарасе Бульбе». Живёт на даче отставной полковник воздушно-десантных войск, рядом расселились, получив участки от государства, его бывшие сослуживцы. С учёбы из Киева приезжают сыновья. Отец счастлив, пьёт-гуляет с семьёй и соседями, и вдруг: «Эх, сыны, жизни‑то вы не видали, я вас в часть повезу!» Мать возражает, но Тарас непреклонен: «Молчи, женщина!» Везёт сыновей в «Сечь», где царят лень и разложение мирного времени. Значит, надо сходить на войну. Нет сейчас войны? Значит надо придумать! И так можно продолжать практически до конца повествования. Всё это совсем несложно представить, но теперь все образы читаются совершенно по‑другому… Помню, как‑то я ехал домой. На одной из станций зашли и сели напротив меня рабочие с мебельной фабрики на Боженко. Я пристально рассматривал

мастерская

Руина (из серии «Мазепиана»). 2002. Тушь, перо. 50 × 70 см

их руки и лица и думал: вот возьму и нарисую всех гетманов, будто еду с ними в метро. Ведь традиция изображения гетманов у нас, откровенно говоря, никчёмная: кто‑то когда‑то нарисовал плохой портрет, и его годами перерисовывают, перепечатывают. Тогда я начал рисовать гетманов как современных людей, разве что с историческими причёсками и в соответствующих костюмах, — и они зажили, заиграли, заговорили! Мне кажется, вышло неплохо. — В литературных героев вы так же вжи ваетесь? — Я самоидентифицируюсь со своим героем. Как‑то работал над иллюстрациями к Гоголю. Сидел у окна, о чём‑то размышлял, подперев голову двумя руками (я вообще люблю так сидеть), и вдруг подумал: а чем я не Гоголь? Так его и изобразил. Этот портрет стал очень популярным… В тот момент я был Гоголем. А когда живешь, стиснув зубы, и очень хорошо помнишь все обиды — становишься Мазепой. — Вы не раз подчёркивали, что идея принадлежности к роду повышает чувство ответственности за свои поступки — и перед предками, и перед потомками. Возможно, воспитание культурной

преемственности, осознание своей причастности к украинской культуре приведут к появлению такой же ответственности перед прошлым и будущим у каждого человека, живущего здесь и сейчас? — Культура, которую мы унаследовали, больше селянская, хотя в этом нет ничего плохого. Осмысленная городская культура начинает появляться только сейчас, и это свидетельствует об отсутствии определённой преемственности. В деревне, кстати, такая преемственность есть. Особенность украинской культуры состоит в том, что она буквально пронизана народом. Это хорошо, но отнюдь не означает, что всё должно упереться в шароварщину. Ведь одно дело бабушкина вышиванка из сундука — вещь с историей, настоящее наследство, а другое — китайская рубашка«вышиванка» с Андреевского спуска. Нельзя зацикливаться на чём‑то одном, можно и нужно находить действительно современные решения, заниматься урбанистическим дизайном… И при этом знать и любить своё прошлое. — Но как, на каких примерах воспитывать национальное и культурное самосознания народа? № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 115

мастерская — В самом деле, история у нас не весёлая и не великая. Следует признать, что мы никогда не были историкообразующей нацией. У нас нет опыта осознания себя государством, нет опыта управления самостоятельной державой. И потому, к примеру, в отличие от украинца, ни одному поляку не надо объяснять, что он поляк. Чтобы стать украинцем, надо стать настоящим европейцем. Необходимо много читать, смотреть и думать. Нам всё время хочется иметь больше героев, их истории вытаскивают из пыли и раздувают в пузырь. Но при внимательном рассмотрении всех их только жалко… Те же украинские авангардисты, безусловно, талантливые, но всё же поскребыши. Мы всё время опаздываем, делаем половину из того что нужно, не держим слово, но при этом страшно собою довольны.

Мазепа. 2004. Тушь, перо. 42 × 59 см

Воин. 2004. Тушь, перо. 59 × 42 см

116

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

— Как художник, работающий с исторической тематикой, вы предлагаете свою трактовку событий: что‑то выводите на первый план, что‑то оставляете «за кадром». Таким образом вы творите собственный миф о прошлом? — Великий миф создал Гоголь. В России как‑то проводился опрос на тему: «Любимый литературный герой». И этим героем оказался не Онегин, не кто‑либо другой из персонажей русской литературы, а казацкий полковник Тарас Бульба! — Он ведь и в вашей судьбе сыграл особую роль? — Над фильмом о «Тарасе Бульбе» я в первый и последний раз работал так, как надо — сделал 2 000 эскизов, раскадровки, весь реквизит, костюмы, хотя режиссёр Владимир Бортко всё время недовольно замечал: «Слишком красиво!». В ленте есть сцена, где Тарас Бульба убивает сына. И вот Богдан Ступка, исполнитель главной роли, отказался в ней участвовать. Сказал, мол, снимайте со спины дублёра, а я сына убивать не буду. Я стал думать, как же показать этот эпизод. Предложил, чтобы Тарас-Ступка встал на колени возле тела Андрея после того, как исполнит свой приговор. Однако проделать этот трюк с десятикилограммовым ружьём наперевес было не так просто. Мы с группой, все уже в траве и сене, по очереди кряхтели на лужайке, пытаясь опуститься на колени, когда из палатки вышел Богдан Сильвестрович. «Що ви робите?» — нахмурился он. Мы предложили свой вариант сцены. «Треба спробувати», — согласился Ступка и так изящно с первого раза стал на колени — просто сполз по ружью вниз. Эта сцена впоследствии

мастерская

Гетман. 2000. Смешанная техника. 42 × 56 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 117

мастерская

Балабан. 2006. Акварель. 21 × 28 см

Тарас. 2006. Тушь, перо. 42 × 56 см

118

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Бовдюг. 2006. Акварель. 21 × 28 см

мастерская

Прощание. 2006. Смешанная техника. 42 × 60 см

стала одной из самых сильных во всём фильме. Вот именно в такие моменты понимаешь, что ты нужен… — Вы говорили, что работа над иллюстрациями к «Берестечку» Лины Костенко длилась дольше обычного, так как вам приходилось вживаться сначала в Лину, а лишь потом в Богдана. Что нового внесла Лина Васильевна в вашу интерпретацию казацкой темы? — Я хотел, чтобы «Берестечко» читалось не как обыкновенная книга, а поперёк фальца, чтобы страницы переворачивались, словно в календаре. Никто не понимал, зачем так делать, и только Лина Васильевна сразу поняла мой замысел. Наше с ней «Берестечко» — это бесконечный рушнык истории, на котором отпечатывается всё происходящее… — Вот уже 30 лет вы работаете над «Мазепианой». Изменилось ли за это время ваше понимание истории казачества? — Я был болезненным ребёнком, часто оставался дома, много читал. Особенно любил исторические романы. Поначалу в своих иллюстрациях мне просто хотелось соединить много фигур и событий, чтобы всё смотрелось как одно действо. Затем в этом прочтении появился привкус злос ти, потому что я был слишком близок к правде, а правда наша больно уж горькая. Следом были два Мазепы. Над «Молитвой о гетмане Мазепе» я работал с последним

Янкель. 2006. Перо, акварель. 21 × 28 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 119

мастерская

Иллюстрация к историческому роману Л. Костенко «Берестечко». 2009. Карандаш. 56 × 42 см

120

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

мастерская гением — Юрием Ильенко — настоящим демоном! Мазепе повезло, что этот фильм о нём стал первым. Уже после «Молитвы…» можно подходить к нему с разных сторон. Я мог бы долго рассказывать о том, как тяжело было работать с Ильенко, как в споре с режиссёром я кулаком проломил столешницу, как за ночь уходили в песок сваи для поддержки декораций… Но это было счастье! Я в жизни ничего не придумывал, а тут придумывал казацкую крепость на колёсах. После съёмок захотелось «избавиться» от Ильенко и всё это спокойно нарисовать на бумаге. В первую очередь для себя. Когда Павел Гудимов предложил сделать выставку с моими эскизами к «Молитве о гетмане Мазепе», я, откровенно говоря, не думал, что что‑то вый дет. А в результате в день открытия стояла очередь. Один посетитель сказал: «Неудивительно, что фильм вышел плохой — лучше эскизов он не получится».

Хотя там, где при съёмке точно попадали в эскизы, получалось. — «Мазепиана» экспонировалась как «незавершённый проект». Планируете ли вы его продолжение? Удалось ли вам, наконец, «разгадать» Мазепу? — Пожалуй, сейчас мне кажется, что проект всё‑ таки завершён. Мазепа — человек в возрасте, потерявший всё. Вот это — «человек, потерявший всё» — и есть предмет литературы. Современные произведения изобилуют описаниями: пошёл туда, увидел то, а выражения, концепции нет. Герой — это и есть концепция. Прямостоящие люди всегда проигрывают, но я люблю их — за желание и умение видеть. Они «стремятся к высшему, чтобы стать хотя бы средними», как говорил Пикассо… Беседовала Иванна Стратийчук

Иллюстрация к историческому роману Л. Костенко «Берестечко». 2009. Тушь, перо. 42 × 58 см № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 121

клуб

«Великий гетман казаков Иоганн Мазеппа». Западноевропейская гравюра начала XVIII в.

122

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

клуб Олег Сидор-Гибелинда

Неизвестный Мазепа

Каким он был, самый известный в мире (гораздо более Хмельницкого) украинский гетман? Известный несколько скандально, причудливо, амурно благодаря кривому, хотя и благожелательному зеркалу произведений лорда Байрона, Юлиуша Словацкого, Ораса Верне… О них вспоминали не раз, перечислять не стоит труда. Но были источники, где образ легендарного гетмана отразился на краткий миг — достаточный, чтобы зарубежный читатель успел запомнить необычное имя, необычную судьбу… Разумеется, с подлинным историческим лицом все эти эфемерные отражения имеют мало общего: историки скептически оценивают достоверность знаменитого эпизода любви и ревности, чуть не закончившегося для молодого Мазепы летальным исходом (улетал он вдаль, нагишом привязанный к коню). Однако! Об украинском герое отныне знают и в глухой швейцарской провинции, и на американском китобое. Знают люди, не отличающиеся глубокой эрудицией, да и просто полуграмотные. Знание это подчас граничит с тактильным ощущением бытовой, здесь — ещё и любезной сердцу вещи: «В карманах

у него всегда находились следующие предметы, которые, усаживаясь, он вынимал и раскладывал перед собою: большой кожаный футляр, где покоился мундштук для сигары, изображающий Мазепу, привязанного к коню, — когда он курил, эта группа доходила ему до бровей и была настоящим шедевром…» («Кузнец своего счастья» Готфрида Келлера, 1874). Двадцатью годами раньше в другом уголке земного шара судьба экзотического персонажа становится предметом для философического осмысления собственной доли, а также важным звеном в цепи «школы выживания» в экстремальных обстоятельствах:

Иоганн Непомук Гейгер (?). Курительная трубка с изображением Мазепы. Вена, ок. 1845 г.

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 123

клуб Ну, а Сірко? Богдан? Мазепа і Палій? Хіба попам, старцям обіди не справляли? Хіба церков, дзвінниць не муровали? Хіба не ставили хрестів на стовповій? («XIV Ода Горація» Петра Гулака-Артемовского, 1832) Замечательно, как в одной строке непринуждённо соседствуют признанный властию кумир и отщепенец (Хмельницкий — Мазепа), мейнстримный полководец и казацкий маргинал (Хмельницкий — Сирко), палач и его жертва (Мазепа — Палий). А ведь последняя коллизия не совсем уж стёрлась из памяти соотечественников: Був він батьком-козаченьком, Сином землі рідній; Погубив його навіки Мазепа завидний. («Палій» Виктора Забилы, сер. XIX в.)

Неизвестный художник. Портрет гетмана Ивана Мазепы. Сер. XVIII в. Х., м. 71 × 55 см. Днепропетровский художественный музей

«Ведь окружённый смертельными опасностями, ты не можешь даже сидеть неподвижно, потому что лодка качается, словно люлька, и тебя без всякого предупреждения швыряет из стороны в сторону; так что лишь благодаря своевременно проявленному искусству балансирования и величайшему напряжению воли и энергии ты сумеешь избежать судьбы Мазепы и не оказаться унесённым туда, куда даже всевидящему солнцу не добраться вслед за тобой» («Моби Дик, или Белый кит» Германа Мелвилла, 1851). Один и тот же ракурс, одна и та же ситуация полуторавековой давности, но как разнятся грани её осмысления. В одном случае — любование гротесковыми конфигурациями истории, где Мазепа уподоблен приручённому демону (вспомним резные эфесы старых тростей). В другом — рефлексия в духе vanitas, вывод из которой предлагается не совсем «ванитарный»: скорее ранняя версия «Die Hard», только не для сверхумелого спецназовца, а для самого разобычного моряка, способного стать «крепким орешком». Напротив, чисто «ванитарное» было не в диковинку на собственно украинских землях, где барочный вздох над утраченными возможностями перечёркивал горечь позорной анафемы:

124

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Как видите, ни слова о государственной измене, лишь о бремени страстей человеческих, оказавшемся, по мнению поэта, непосильным для нашего героя. Но и о любовных приключениях здесь умалчивается, словно предмет этот признан вовсе неприличным в сей печальной серьёзной элегии… Украина на протяжении всей истории хранила стойкую снисходительность, скрытую и упорную симпатию к своему гонимому гетману. («В богатых домах можно видеть портреты Хмельницкого, Мазепы, Скоропадского и Разумовского…» — сообщает «заезжий немец» Йоганн Георг Коль.) Мазепа также является образцом экзистенциального героя, «несчастнейшим», только в ином смысле, нежели на Западе, где трагическая обречённость придаёт ему величия: сгусток абсурдного вызова и преодоления временно-пространственных препятствий. Не стоит забывать, что он спасся — всем смертям назло. И назло праведному гневу идеологов всех мастей. Даже у такого лояльного к Советской власти (лихо унаследовавшей царскую традицию шельмования Мазепы) писателя, как Павло Загребельный, внезапно натыкаешься на странные строки. Кстати, из уст «розового героя», молодого рабочего, которого, впрочем, вовремя одёргивает старший наставник, понимающий, что к чему в этом самом странном из миров: «На Україні є місто Кролевець, назване так через те, що там вигодовували кролів для українських гетьманів. Можливо, для Мазепи. — Який Мазепа, які кролі? Що ви таке кажете, Череда?» («Переходимо до любові», 1971). Не будем преувеличивать значения подобных реплик: для наивного, молодого-зелёного Череды имя «Мазепа» — нечто вроде исторического анекдота, топографического казуса, повода для беззлобной хохмы. На правах романтической диковинки оно долгое время кочевало по текстам классических русских авторов ХІХ ст., коих сложно заподозрить

клуб в сознательной украинофилии: «Однажды мне довелось срисовывать голову старика в шапке — голову, которую мы почему‑то называли головою Мазепы» («Школьные годы» Якова Полонского, 1890). Более устойчивый стереотип связывает образ старого гетмана с его любовью к молодой Марии (так куда благозвучнее, чем аутентичная Мотря). Заметьте, если западное искусство заворожено шашнями будущего героя, чреватыми садистической карой в азиатском духе, то на востоке распространяется более расплывчатый (но столь же чуждый осуждения) образ роковой «поздней любви», оксюморонного сочетания дряхлости и юности: «Разве Мария не полюбила старика Мазепу?» («Дядюшкин сон» Фёдора Достоевского, 1859). И много лет спустя — почти дословно, хотя и вряд ли на правах цитаты, но с аналогичным чувством живого восхищения: — Ще, чого доброго, скажеш, що в мене молода красуня закохається… — Мотря ж кохала Мазепу! («Конвалії» Марии Цукановой) Но чрезмерно благодушествовать нам не след. Толерантность — детище последнего полустолетия, да и то всё чаще подвергаемая сомнению, а что уж было раньше? Стоило гордому имени скукожиться, перейдя в нарицательный статус, и всякое почтение слетало с него окончательно и бесповоротно:

— Да что ты ко мне пристал, мазепа? — вспыхнул Емельян. — Я тебя трогаю? — Как ты меня обозвал? — спросил Дымов, выпрямляясь, и глаза его налились кровью. — Как? Я мазепа? («Степь» Антона Чехова, 1888) Не стоит обольщаться разъяснением в авторитетном источнике — «Словаре украинского языка» Бориса Гринченко, изданном в 1907–1909 годах: «Мазепа. Первоначально то же, что и замазура — замараха, а затем вообще неопрятный, грубоватый и простоватый человек, вахлак, простак, простофиля, глупец. У нас у селі мазепою лаються: от як дурна людина, чого не зрозуміє, так кажуть: ах ти мазепа!». Ведь семя злобы уже посеяно (даром, что франтоватого, любящего роскошь Ивана Степановича Мазепу «неопрятным человеком» никак не назовёшь) и всходы не заставят себя ждать. Да и в более раннем тексте находим нечто показательное и явно выходящее за рамки бытовой обиды: «Важна кумерція! Ти їм благородную, а они салдацьку. Вот вже недаром сказано про деревенських хохлов, што мазепи!» («Доки сонце зійде, роса очі виїсть» Марка Кропивницкого, 1882). И пусть нас не утешает осознание того, что выкрикнувший эти слова Гордей, персонаж безусловно отрицательный, ведь и Мария Александровна из повести Достоевского, известного своими ксенофобскими высказываниями, — та ещё штучка, аферистка

Иллюстрация к поэме Джорджа Байрона «Мазепа». Ок. 1846 г. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 125

клуб

Теодор Шассерио. Девушка-казачка над телом Мазепы. 1851. Х., м. 55,5 × 37 см. Музей изящных искусств, Страсбург

и пошлячка, посему её мимолётный панегирик Мазепе звучит более чем двусмысленно — как принуждение дочери к мезальянсу. А на пороге нового времени — кличка уже найдена, жребий брошен, Рубикон перейдён. Ядом сочатся строки некоторых газет «серебряного века»: «Цей лобуряка не сміє розмовляти зі мною по‑мазепин ському» («Рада», 1911). А ведь совсем ещё недавно один из отцов русского символизма посвятил иноземному покровителю Мазепы (которому в теперешнюю эпоху будет отказано в дарёном шведами памятнике: убоясь гнева ретроградной толпы, монумент спрячут на задворках провинциального музея!), не то что благожелательный, — подобострастный вирш: Мне, гостю с вражьего Востока, Склониться пред тобой дозволь… («Карл ХІІ: Памятник в Стокгольме» Валерия Брюсова, 1906) Но имени его восточного союзника автор тщательно избегает. Зато украинцы наконец‑то получают возможность написать о своём легендарном предке давно чаемое (не совпадение ли, что большинство пишущих также символистского замеса). Речь не только о Богдане Лепком, авторе цикла повестей о Мазепе, но и о поэте «Молодой Музы» Василии Пачовском, связавшем в своей исторической брошюре отечественное беспамятство с национальным поражением: «Тільки ми, українці, ціле ХІХ століття не розуміли величі Мазепиного чину, ми

126

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

самі опоганювали ім’я Мазепи, йдучи за московськими істориками, що творили історію, спираючись на брехливих документах. Тому й не вдався новий наш зрив у 1917–1918 рр.». Однако символистам старый-юный гетман чудился то ли чересчур, то ли недостаточно нормативным в зависимости от эстетических норм, согласно которым надлежало оценивать его образ — барокко или Просвещения, на пересечении которых пришлась жизнь нашего героя. Экспрессионистов подобные противоречия не смущали — они ими восхищались! Как гениальный романист «lost generation», мельком заглянувший в балаган 1920‑х (но возмутившийся увиденным анахронизмом: судя по всему, потешное зрелище сварганили оборотистые представители «белой гвардии»): «В цирке Саррацин можно увидеть историю украинского гетмана и бунтовщика Мазепы, которого, как свидетельствует история, польский король привязал нагишом к лошади, и тот несколько дней нёсся по украинской степи. И здесь в украинской истории отзываются русские мотивы! Украинские священники — греко-католики и не трясут поповскими бородами…» («Украиномания: Новая мода в Берлине» Йозефа Рота). Что сказать… Все они вышли из широкого байронического плаща, так и оставшись под гипнозом видения нагого мученика — одинокого, словно Каспар Хаузер (ещё один «культурный антигерой» ХІХ в., изображаемый, впрочем, вполне одетым, «приличным»), полосуемого болью, будто тщеславный Поликрат или глуповатый Марсий (образы, распространённые как раз в предромантический период). Аналогично начинается 11‑частная «Баллада о Мазепе» Бертольда Брехта (1955), но здесь трагедия героя из персональной (показательно, что автор не упоминает о причинах наказания, словно Мазепу постигла «вражья спесивая сила») перерастает в космическую, вселенскую: Мчится быстрей он — и носятся в небе быстрее. Громче кричит он — и вторят в воздушных струях, Всё в небе застя, что крыл их кромешных светлее, И уповая на мертвенно лакомый прах. Носятся, понятно, стервятники… Запад так и не замахнулся на корону Петра І, игнорируя самого главного, самого принципиального его противника, которому только и оставалось, что скакать сквозь степь и мрак, мрак и вихорь… задолго до восхождения русского царя. Политические чаяния Мазепы, его проект украинской независимости никого не трогали — что объясняет отчасти неуспех «Молитвы о гетмане Мазепе» Юрия Ильенко на Берлинском кинофестивале 2002‑го; полстолетия — коту под хвост, сапоги всмятку. Что и говорить, если для шведов в конце ХІХ ст. свой в доску король-полководец уже казался фигурой почти досадной, изжившей себя. В хрестоматийной «Красной комнате» Августа Стриндберга (1879)

клуб бедолага-студент пишет брошюру… Нет, не о Карле ХІІ, о его сестре Ульрике Элеоноре, правившей два года подряд после смерти брата, — и никак не может закончить постылый, набивший оскомину текст: «Он бросил взгляд в прошлое, сделал небольшой экскурс в историю и, поскольку был раздражён, ниспроверг своего прежнего идола — Карла XII, но всё это произошло так быстро, что заняло только одну страницу». А посмотрим, что происходит, когда за образ «иного» берётся бойкий автор, лишённый подлинного дарования: — Великая герцогиня велела влить сегодня в овёс Тарасу Бульбе две бутылки экстра-дрей. — Тарасу Бульбе? — спросил я. — Это её лошадь? — Да. Противный маленький дикарь, как видите. Лохматый, как коврик перед кроватью. Она привезла его из волжских болот. Это противное, злое и упрямое животное. Одна только герцогиня и умеет ездить на нём. («Кёнигсмарк» Пьера Бенуа, 1918). Второй по популярности образ украинской истории здесь безмерно опошлён (ср.: в «Анне Карениной» Льва Толстого скаковую кобылу называют всё‑таки Фру-Фру — по имени парижской кокотки, а не, скажем, Жанной д’Арк, и уже в «Невыносимой лёгкости бытия» Милана Кундеры приблудную собачонку кличут «Карениным»: круг замкнулся, асимметрическое возмездие свершилось). Обо всём этом не стоило разводить турусы, если бы в цитируемом выше бульварном романе не вспыли бы вскоре на пространстве одной страницы Полтава… Пётр Великий… корпус казаков… Так и ожидаешь, что из‑за следующей строки вот-вот выглянет наш знакомец Мазепа. Но нет, що багато, то не здрово — и так уже много наворочено. И угадываемое важнее явленного: Ивана вытеснил Тарас.

Дабы не закончить нашу историю на столь грустной ноте — пример из другого вида искусства: кинематографа. И снова из разряда европейского авангарда, но с украинским звучанием. Речь о Евгении Деславе (Слабченко), который в 1920‑е работает в русле французского Авангарда — с большой буквы. Работает не в полную меру своих возможностей (но привлекая внимание знатоков) в космополитической струе — вроде фильма «Монпарнас», а вскоре увлекается «своим»: нашим. История его работы над лентой «Гетман Иван Мазепа» длится как минимум четверть века (с 1930 г.), удостаиваясь вначале оптимистических поощрений («в фільмі беруть участь найвизначніші українські актори; декорації і костюми малюють малярі — українці з Парижу… кошти постановки беруть на себе українські меценати з Канади й США»�� ), а потом едкого фельетона «Гуде Слава про Деслава», где мелькает даже шутка дурного тона: на роль Мотри собираются пригласить Мэрилин Монро. Всё это можно было бы счесть затянувшимся анекдотом, если бы не ряд сопутствующих и очень важных обстоятельств. Тех, которые представляются немыслимыми у любого из упоминавшихся здесь, порою более именитых авторов. Так, Деслав ищет архивные материалы о Мазепе в Милане. Находит симфонию испанского композитора Филиппе Педрелли «Mazeppa» и идёт по следу приверженцев украинского гетмана, «старшин-мазепинцев» на Мальте. Спорит, сбивается на околичности, увлекается не на шутку… Увы, обратной стороной этой увлечённости выступает минимальный результат творческой реализации. Нет, Мазепа ему решительно не давался… Но какова была попытка!

Прорисовка подписи гетмана Мазепы

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 127

клуб Алексей Зотиков

Гетман с нашего двора. Диалог перед уходом

Сны мои становятся всё тяжелее… Михаил Булгаков, «Бег»

Наш герой за рабочим столом в Гетманской резиденции по ул. Институтской, 40 (здание разрушено летом 1920 г.; после 1943 г. нумерация 8/20). Киев, май 1918 г.

Семья Скоропадских в саду Гетманской резиденции. Стоят: сын Данило (1906–1957), дочь Елизавета (1899–1975, фамилия по мужу — Кужим); сидят: дочь Мария (1898–1959, по мужу — графиня Монтрезор), жена Александра Петровна (в девичестве Дурново, 1878–1952), сын Павел («Павленко», 1915–1918), П. П. Скоропадский (1873–1945). Киев, май 1918 г. Фото из семейного альбома Елены Отт-Скоропадской (1919–2014)

128

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Мы жили с НИМ параллельными жизнями в одной точке киевского пространства на расстоянии без малого ста лет. Он выходил в свой парк на углу Институтской и Левашовской; его — во главе свиты и рядом с послами Центральных держав — снимали кинохроникёры и газетчики. В спокойные летние дни он сам фотографировал свою семью, сажал акации и сирень. В следующем столетии мы с домашними спасали ЕГО АКАЦИЮ, в расщелину которой добрый прохожий бросил окурок. Во времена автора двор сначала был полон детей (и автор — среди них), потом — отъезжающих, затем наполнялся революционным людом и ранеными. До и после них было не протолкнуться от джипов и ВИПов. Для мам с колясками на весь бывший парк в итоге оставили полторы аллейки. Он — Последний Гетман — не давал покоя, являлся в сны. К 60‑летию его ухода из жизни автор снял о нём документальный фильм. На экраны фильм не вышел: за углом, на Банковой, посчитали, что сюжет мог расстроить тогдашнего Президента. Прошло десять лет. И вот теперь, просматривая свой фильм, автор понял: чтобы «козацькому роду не було переводу», урок Последнего Гетмана может всё же оказаться небесполезным…

П. П. Скоропадский в саду Гетманской резиденции в окружении чинов охраны, генералитета и адъютантов. Осень 1918 г. (кадр кинохроники)

клуб

Два фасада здания железнодорожного вокзала на станции Платтлинг (Бавария), где П. П. Скоропадский был смертельно ранен во время американской бомбардировки 16.04.1945 г. Последнее известное фото Гетмана, 1945 г. (фотоколлаж)

Оставались считанные дни до конца Второй мировой войны. Союзники встретились на Эльбе. Побеждённая Германия была разрезана на четыре оккупационных зоны. Сотни тысяч из миллионов бывших советских граждан со статусом «перемещённых лиц» (ушедших с оккупантами вольно или невольно) старались как можно дальше отбежать и отъехать от советской зоны оккупации. Одни из них только догадывались, а другие уже твёрдо знали, какая судьба ждёт их с того момента, как Советская Отчизна примет их в свои объятия. В толпе у железнодорожной станции Платтлинг в Баварии затерялся сухонький благородной внешности дедок со взрослой дочерью и её старенькой няней. Они не успели спрятаться в подвальный бункер и притулились у дверей внутри вокзала… Первые американские бомбы лишь присыпали их камнями… Вторая волна атаки накрыла всех разом. Тьма. Тень в углу палаты. Это — автор, сидящий на больничной табуретке с блокнотом. Последний Гетман слышит его, но не видит. — Где я? — В больнице. Вас подобрали на разбитом вокзале после бомбардировки. — Который сейчас час?.. Вы следователь?.. Чекист?! — Это не имеет НИКАКОГО значения. Мне надо сделать кое‑какие пометки с ваших слов. Не могли бы вы назвать себя, своё происхождение, текущий социальный статус, последнюю занимаемую вами должность? — Все сведения должна была оставить в регистратуре дочь… Ладно. Скоропадский. Павел Петрович. Из дворян Черниговской губернии. Пенсионер Министерства иностранных дел Рейха. Место рождения — Германия, Висбаден. Последнее место службы и должность — Гетман Украины. «Гетман» — вождь, руководитель нации. То же самое, что по‑немецки «фюрер». Происходит от немецкого Hauptmann — «капитан». Мой двоюродный

Штабс-ротмистр Кавалергардского полка П. П. Скоропадский с дочерьми Марией, Елизаветой и их няней. Имение Тростянец, 1901 г. Фото из семейного альбома Елены Отт-Скоропадской

Рабочий кабинет П. П.Скоропадского во время его службы в Санкт-Петербурге. 1900-е гг. Фото из семейного альбома Елены Отт-Скоропадской № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 129

клуб ЕЛЕНА ОТТ-СКОРОПАДСКАЯ (глядит на печатное коронационное приглашение работы Виктора Васнецова, висящее на стене её гостиной в Кюснахте; все её дальнейшие реплики представляют собой перевод с немного ломаного украинского языка*):

Полковник Кавалергардского полка П. П. Скоропадский со спутницами по дороге из Тростянца в имение своих родственников по материнской линии Миклашевских Волокитино (ныне Путивльский р-н Сумской обл.). Август 1910 г. Фото из семейного фотоальбома Елены Отт-Скоропадской

прапрадед Иван Скоропадский был Гетманом Левобережной Украины 13 лет!.. Сам я управлял частью современной Украины семь с чем‑то месяцев 1918 года. А до того был боевым генералом армии Украинской Народной Республики. А ещё до того — боевым генералом армии Российской империи. А до всего до того — полковым адъютантом Лейб-гвардии Кавалергардского полка. А ещё до того — Павлушей Скоропадским. Менялась страна, менялись мы, но были и остались офицерская честь, порядочность и преданность своей семье. И своему народу. — По поводу семьи не будем с вами спорить. У нас есть хорошие тому свидетельства… — Кто это? — Это Елена, ваша младшая дочь. — Где она? — В декабре 1999 года, когда мы с оператором Сергеем Михальчуком нашли её, она уже не один десяток лет жила с мужем в Швейцарии, в Кюснахте под Цюрихом. Как видите, спаслась... Почему вы избрали для своей резиденции в Киеве генерал-губернаторский дворец, а не Мариинский? Ощущали себя «Наместником Края» оттого, что в Мариинском проживала императрица-мать?

Елена Отт-Скоропадская на прогулке с мужем Людвигом Оттом на аллее возле их дома в Кюснахте (Швейцария). Фото автора, декабрь 1999 г.

130

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

— Это было 14 мая 1896 года. Мои родители были на том балу… Был большой обед, а потом — бал. И так мой отец маму мою забрал, вывел на маленький балкончик в Кремлю и там сделал ей предложение. И она сказала «да!». Однако потом её отец сказал «нет!» (маме тогда было 17 лет, а отцу — 21). Тогда мама сказала: «Буду ждать!»

* Здесь и далее — расшифровка аудиозаписи, сделанной автором 29 декабря 1999 года.

— Я — человек военный. Малейшая роскошь меня раздражает. Дом генерал-губернатора был оперативным штабом командующего войсками. После меня сначала генерал от инфантерии Фёдор Артурович Келлер, а затем Долгоруков разместили его в Штабе округа на Банковой. А поляки эту мою резиденцию при отступлении в 1920 году с таким удовольствием взорвали одновременно с мостами через Днепр!.. Может быть, это была зависть к твёрдой власти?.. — Ваша Ясновельможность! ПОЧЕМУ ИМЕННО ВЫ СТАЛИ ЛИЧНОСТЬЮ, КОТОРАЯ ПЕРСОНИФИЦИРОВАЛА СОБОЙ УКРАИНУ?! — Шёл 1917 год. Национальные окраины империи вспомнили о своём славном прошлом… В Киеве была создана Украинская Центральная Рада. Ещё не действующее правительство, но уже власть. Она провозглашала Универсалы… Продолжалась Мировая война, мы были с Антантой (с Англией, Францией, а с лета — ещё и с США) против Германии и Австро-Венгрии. Правительство в Петрограде пыталось выполнять обязательства по старым союзническим договорам… А фронт были в состоянии держать только части и соединения, связанные кровной, земляческой общностью! Пользуясь моментом, Центральная Рада обратилась ко мне с предложением «украинизировать» мой 34‑й корпус — его каким‑то чудом не тронули, когда

клуб

Гетман П. П. Скоропадский у крыльца Гетманской резиденции (фасад на ул. Институтскую, 40) с украинской и немецкой охраной. Киев, между маем и сентябрём 1918 г.

ЕЛЕНА ОТТ-СКОРОПАДСКАЯ: — Мой отец смотрел на свою жизнь как на задачу и как на миссию. Что‑то в этом роде… Он чувствовал, что ещё что‑то не завершено! И, таким образом, он не боялся!

Керенский перепугался государственного заговора генерала Корнилова… Но скорее не чудом, а благодаря преданности мне корпусного комитета солдатских депутатов — там, как и в Центральной Раде, заправляли украинские социал-демократы и эсеры… Однако меня приветствовали как командира единственного готового к бою украинского соединения! На Украинском Войсковом съезде в Бердичеве присмотрелись, а 7 октября 1917‑го выбрали Атаманом Украинского Вольного Казачества. — И уже на этой должности вы сразу ощутили себя украинцем! — Меня избрали ЗАОЧНО, без моего участия. Я был в Киеве, Съезд же проводился в Чигирине. А украинцем я родился и был всю жизнь, какие бы названия не имела эта моя суть! Это была СУДЬБА, это было ПРИЗВАНИЕ, ответственность за судьбы тысяч сознательных и несознательных людей! Невзирая на их партийную принадлежность… — Что же, таким вас запомнили хорошо...

Впервые вы исчезли из‑под надзора всех политических сил 20 января 1918 года. Перешли на нелегальное положение? — Я пешком пошёл из Киева в Белую Церковь! Город уже накрыла волна артиллерийского обстрела большевиков с Дарницы. Горели дом Грушевского на Паньковской, Михайловский Златоверхий монастырь, Военно-Никольский собор… Мы вышли вдвоём с архитектором Мартыновичем из отеля «Универсал» на Лютеранской, 2, и направились через Васильков в Белую. Стремились попасть в поместье Браницких «Александрия» — там размещался штаб моего корпуса, а рядом — отделение Вольного Казачества. Застал я… только пепелище. Казацкая Рада была разогнана, «Александрия» — разграблена. А моего преемника Гандзюка зверски убили в Киеве. И тело бросили на улице. Я подался на Звенигородку к преданным мне частям… Верно, тогда Матерь Божья покрыла меня своим омофором!

ЕЛЕНА ОТТ-СКОРОПАДСКАЯ: — Эта икона была подарена моему отцу в 1917 году, когда он был избран Главным Атаманом Вольного Казачества… И это тоже ему подарили казаки — копию со старой иконы Покровы… На Украине существуют две такие иконы.

№ 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 131

клуб

П. П. Скоропадский делает смотр личного состава Первой казацко-стрелецкой (Серожупанной) дивизии на параде в Киеве 1 сентября 1918 г. Менее чем через три месяца «серожупанники» одними из первых регулярных частей Державы поднимут в Конотопе бунт против его власти

— «Весеннее счастье» возвращения ваших коллег из первой УНР длилось примерно с месяц. Так ради чего они начали отбирать землю у одних и раздавать её всем?! Именно в соответствии с Третьим Универсалом Центральной Рады была уничтожена частная собственность на землю. (Де-факто её нет и через 80 с чем‑то лет после этого события!) — Как только правительство УНР утвердилось, его члены-эсеры начали готовить заговор против благодетелей-немцев! Они решили… парализовать финансовые потоки по собственным обязательствам с кайзеровской Германией. Чтобы на бумаге всё было в порядке, а реально «царювалы» и «богувалы» б они. Премьер Голубович — молодой человек в возрасте менее 30 лет — организовал похищение банкира Добр ого прямо из его квартиры на Большой Житомирской, 8, чтобы затруднить немцам переводы по украинским контрактам! Боже мой, Господи единый, читали ли вы когда‑нибудь стихи гетмана Ивана Мазепы? За 200

ГЕОРГИЙ ПАПАКИН, историк, архивист, доктор исторических наук; тема диссертации — «Частные архивы украинской родовой элиты в национальной истории второй половины XVII–XX вв. (на примере архивного наследства рода Скоропадских)»: — Он был человеком ВОЕННЫМ. Считается, что военный человек должен принимать решения мгновенно. А судьба и характер Павла Скоропадского были таковы, что для принятия решений, которые изменяли его собственную судьбу, судьбу его семьи, народа Украины, ему нужно было где‑то подумать, всё взвесить, посоветоваться. Может не прямо, а мысленно — с близкими, прежде всего с женой, детьми… И возможно поэтому 28 апреля вечером — 29 утром Павел Петрович Скоропадский переоделся, как он пишет в своих воспоминаниях, в гражданский костюм, пришёл на Владимирскую горку и стал думать:

132

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

с лишним лет до этой авантюры он писал: «През незгоду всі пропали, самі себе звоювали!» А ко мне обратился Всеукраинский Съезд хлеборобов… Там, в колхозном аду Советского Союза, забыли, кто держал этот чернозёмный центр мира на своём горбу! Как вырубают виноградники, так вывели после Украинской Революции подлинных ЛЮДЕЙ ЗЕМЛИ. Это они после съезда в Лубнах 25 марта 1918 года нашли меня и предложили взять всё в свои руки ради сохранения украинской державности! Ради них был создан Офицерский Охотницкий полк, дабы в «День Х» СДЕЛАТЬ ВСЁ НЕОБХОДИМОЕ. — Однако накануне главного события вы «исчезли» снова! — Если вы человек с сердцем — вы поймёте меня. — Вы стали деспотом мягким и ненавязчивым. Чёрную работу за вас делали немцы, а вы, как могли, занимались вопросами вечными… — Мы НЕ УСПЕЛИ… Сначала требовалось успокоить Край. А этого было не сделать, не качнув социальные «качели» в другую сторону. Нельзя было не умиротворить тех, кто более всего пострадал от социализации земли! Тогда хлебороб ещё знал ей цену… На Державу у нас заработало всё — и рынки, и банки… Все расчёты с немцами и австрияками велись по твёрдому курсу и гарантировались их национальными банками. В кратчайшие сроки в Украине была утверждена твёрдая национальная валюта… Был создан государственный аппарат — чего как раз и не в состоянии оказалась сделать Центральная Рада, а после падения Гетманата и Директория. Мы ПОЧТИ успели провести действенную административную реформу! Наши «старосты» в «провинциях» были высокообразованными людьми. Назначались они главным образом из состава земских урядников и помещиков. Центральный Уряд поневоле состоял преимущественно не из самых

что ему может дать это принятие власти, установление той формы государственного правления, к которой он, собственно, тяготел… И что для страны и для него лично это может означать, и к чему это может привести… Когда состоялся гетманский переворот, деятели Центральной Рады не только не пошли в оппозицию, но несколько дней пытались договориться с немецкими военными властями. В частности, Винниченко возглавил делегацию, отправившуюся к генералу Гренеру с тем, чтобы всё‑таки оставить Центральную Раду. Причём депутаты соглашались отменить Закон о социализации земли, фактически делавший невозможным выполнение Украиной обязательств перед Германией и Австро-Венгрией, и были готовы пойти на некоторые уступки, учитывая ставшие им уже понятными их собственные ошибки… практически сразу после гетманского переворота.

клуб

ВИТАЛИЙ КОВАЛИНСКИЙ, киевовед, писатель, журналист: — Если взять город Киев, то уже при гетмане Скоропадском здесь начали планировать прокладку нынешней линии метрополитена с Левого берега Днепра на Сырец! Уже при нём планировали строительство Правительственного центра. Тогда не собирались вмешиваться в прежнюю застройку центра города, а намеревались вынести Прави тельственный квартал на южное предместье — Зверинец, где теперь Ботанический сад имени Гришко.

известных украинских деятелей (большинство которых поддалось искушению социалистической идеи), а из прагматиков-администраторов. Премьер Фёдор Лизогуб, министр иностранных дел Дмитрий Дорошенко, военный министр Рогоза — все они привели к признанию Украинской Державы двенадцатью государствами! А УНР признавали только Германия, Австро-Венгрия и Турция… 12 июня 1918 года мы даже подписали договор с РСФСР! Было твёрдое намерение создать регулярную армию, чего не было при Центральной Раде. Планировали сформировать восемь пехотных корпусов, четыре с половиной кавалерийских дивизии, военноморской флот, авиацию… И, наконец, внимание: МЫ ВОССТАНОВИЛИ КАЗАЧЕСТВО. С одной стороны как «парамилитарную» структуру, а с другой как СПЕЦИФИЧЕСКИ УКРАИНСКИЙ СРЕДНИЙ КЛАСС на основе сословия собственников, на который Держава могла бы со временем опираться. Как ни парадоксально, ближайшим аналогом «гетманскому показачиванию» являлась столыпинская реформа «с опорой на крепкого хозяина-индивидуалиста». За Украинской Державой стояла вполне определённая историческая — КАЗАЦКАЯ! — традиция. Те, для кого эта традиция обнаружилась внезапно, «як Пилип з конопель», а не жила столетиями в семьях, подобных нашей, запели что‑то об «оперетке»… Однако хлеборобы с прадедовскими саблями на «горыщах» сразу нас и поняли, и приняли. Ибо вместе с шароварами и саблями мы вернули народу его МОВУ как образ мировосприятия! Полтораста украинских гимназий — даже в сёлах! Два украинских государственных университета (в Киеве и Каменце-Подольском), Национальная Академия наук, Национальная библиотека, Исторический музей, хоровая капелла, 120 новых издательств и свыше тысячи книг, выпущенных на украинском языке! Я верил своим коллегам из прошлых правительств. Думал, что они радеют о Державе… А Мировая Революция соблазнила вождей УНР на участие в злом фарсе. Винниченко клялся в верности, а сам в это время вёл

переговоры с главой большевистского правительства УССР в Харькове Христианом Раковским… С Петлюрой в Союзе Земств я поддерживал связь по прямому проводу из Гетманской резиденции, из Лукьяновской тюрьмы выпустил его «под честное слово». А он сразу подался в ту роковую для меня Белую Церковь и создал там штаб «против Гетмана». И началось!.. — Началось именно то, что описал Булгаков?.. Ну, вот… 13 декабря 1918 года артиллерия Директории уже обстреливает Святошино. А вас выдают за раненого немецкого офицера, бинтуют лицо и вывозят немецким санитарным транспортом?.. Кайзера, который триумфально принимал вас в Берлине в начале осени, уже месяц, как свергли, в Вене тоже революция!.. Куда бежать этой «карикатуре на правителя»?.. Где голову преклонить бедному Гетману?.. Укусил вас, Булгаков, ой, укусил… — Мифы… Ощущаю себя каким‑то персонажем поэмы Гомера! — А свидетели?!

ЕЛЕНА ОТТ-СКОРОПАДСКАЯ: — Когда я была ещё совсем молодая, в Берлине ставили такую пьесу аматёрскую — «Дети Турбиных»… И мой отец туда сходил… И очень смеялся!

— Бедная Еленка! Она, как и я, родилась в Германии. Однако зачали её в том самом генералгубернаторском дворце в Киеве, на углу Институтской и Левашовской! Сразу после того, как там же умер мой младшенький, Павлик, «Павленко»… — Разве это не она на фото? — Это, мягко говоря, неточность… «Павленко» — наша с супругой маленькая беда… Его смерть отравила лучший месяц моего правления… Елена знала мою жизнь обрывочно и лишь в пересказах. В теат ре на постановке Булгакова я именно из‑за вранья и смеялся. Неужели вы не читали моих мемуаров?

Первым сокрушительным ударом по недолгому личному счастью и политической удаче Гетмана явилась смерть его трёхлетнего сына Павлика летом 1918 г. Но в мае 1918-го и Гетман, и его семья ещё светились радостью… Фото из семейного альбома Елены Отт-Скоропадской № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 133

клуб

Угол улицы Институтской и Думской площади (ныне Майдан Незалежности) — поистине роковой квартал в истории Украины. Фрагмент кинохроники 1913 г.

Своё политическое завещание я составил как раз после смерти «Павленка». Это была своего рода примета отцовского горя!.. Душеприказчиком в завещании назвал товарища Министра просвещения и искусств Петра Дорошенко… Однако «сталось не так як гадалось». Немцы сначала повели контрнаступление на Директорию в направлении Жулян… Но затем их солдаты решили «договариваться». — И вы осознали, что дело проиграно? — Так и случилось. Переговоры с военными миссиями Антанты в Яссах показали, что они ничего не сделают для Украины до тех пор, пока я не сложу полномочий. Капитуляция Германии и АвстроВенгрии перетасовала всю карту Европы. К Одессе и Крыму приблизились броненосцы Антанты. Наконец, примерно 8 декабря, немцы договорились с Директорией в Виннице о своём нейтралитете… Меня просто задёшево выставили на политические торги! — Парламентёром к вам прибыл начальник Сечевых Стрельцов Евген Коновалец. Почему вы его не приняли? Возможно, это был ваш последний шанс найти компромисс с «украинцами другой стороны»? — Я его послал к Петру Дорошенко… Каюсь… Это ещё одна ошибка. Большая ошибка. — С украинцами не договорились, а мобилизовали на оборону города офицеров с откровенно анти украинскими взглядами… Сражавшиеся считали себя преданными, а остальные подались на Дон в Добровольческую армию. Ваш «главнокомандующий», генерал Долгоруков, буквально у вас за углом — на Банковой — откровенно «сидел на чемоданах». Он даже не открыл вам двери в свой штаб, когда вы метались по вашему славному «Кварталу власти». — Зная, что Киев должен продержаться ещё два дня, я считал, что успею уже «впоследствии» позаботиться о себе. Единственное, о чём попросил, — чтобы всё время был открыт лаз от моего дома через внутренний парк на Левашовскую, 14.

134

АНТИКВАР

| № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

Ночью с 13‑го на 14‑е Винниченко прислал мне телеграмму, в которой тоном Наполеона требовал полной отмены института гетманства. Услышав в седьмом часу утра орудийный гул, я понял, что дело сделано… Арсенал взят, Военное министерство взято, повстанцы уже были недалеко от нашего квартала. — И вы побежали к лазу на Левашовскую?.. Бинтоваться?! — Я пошёл к лазу, чтобы попасть к Долгорукову… А лаз оказался заколочен! Вот так «они» от меня отмежевались. Ещё и орудие поставили на Банковой! C Институтской я попал к своему адъютанту Александру Устимовичу Данковскому… Оставался у него совсем недолго (квартиры моих адъютантов были в справочниках) и оттуда подался к единственному из послов союзных Центральных держав, считавшемуся относительно «незаинтересованным лицом». Это был посол Турции Ахмет Мухтар-бей. Его представительство и резиденция размещались в двух комнатах «Паласт-Отеля», коридоры которого были набиты прорвой разного народа. Меня в дохе никто не узнал… Однако я колебался до последнего — подписывать ли отречение? На меня повлияла пулемётная очередь вдали… Подумал: наверно, есть‑таки честные люди, которые будут биться до тех пор, пока не получат приказа, что они свободны от своих обязательств и присяги… И тут же, не сходя с места, написал: «Всем, всем по учреждениям Украины. Всем военным частям и учреждениям. Я, Гетман всей Украины на протяжении семи с половиной месяцев все свои силы полагал на то, чтобы вывести страну из того тяжёлого положения, в котором она находилась. Бог не дал мне силы справиться с этой задачей. Ныне, в силу сложившихся условий, руководствуясь исключительно благом Украины, от власти отказываюсь. Павел Скоропадский 14 декабря 1918 года, город Киев».

«Мемориальный стол» (реконструкция) в апартаментах «Гетман» отеля «Премьер-палас» (в 1918 г. резиденция турецкого посланника в отеле «Паласт»), за которым 14 декабря 1918 г. П. П. Скоропадский написал текст «Отречения». Фото автора, 2005 г.

клуб

ЕЛЕНА ОТТ-СКОРОПАДСКАЯ: — Очень было странно, что отец мой приехал в Берлин первым из семьи, с Тёпфером. И они там — эти, из Министерства иностранных дел — устроили ему какое‑то маленькое помещение. Первое время он делил там кров с медсестрой, которая приехала вместе с ним. И она ему очень надоедала… А отец страшно беспокоился о маме и о детях, поскольку дети выехали раньше. Именно в этих, немного диких условиях начал он писать свои воспоминания. Швейцария тогда была несколько… глухим мес том. Пристанища родители искали в Берлине. Чтобы решить «квартирный вопрос», они продали жемчуга моей мамы, и на эти «жемчужные марки» купили уже домик в Ванзее.

— Вы прожили в Германии 26 лет, получая ежемесячную пенсию в тысячу марок. — Из них на поддержку круга единомышленников, издания и съезды уходило более половины. — Вы стали обычным членом «Союза гетманцев», подписали с коллегами «конвенцию». И только с середины 1930‑х годов, вроде бы, стали лучше понимать свою «роль»… Не повлияла ли на изменение вашей позиции власть нового канцлера Германии Адольфа Гитлера? Может, и правда появились новые субсидии или пошли в дело старые счета Украинской Державы? — Если бы вы ТАМ понимали, что такое «истинное благородство», то не спрашивали бы о «миллиардах на счетах»! Ничем, кроме моего домика в Ванзее, мои гетманцы не располагали! Я направил сына в Великобританию… Гитлер ещё только напал на Польшу, а я уже увидел

ЕЛЕНА ОТТ-СКОРОПАДСКАЯ: — Отец мой всегда говорил, что он застрелится, но не даст себя арестовать. Твёрдо сказал: «К большевикам я не попаду!» Меня преследуют сны, они очень часто повторяются. Снится мне наше бегство от большевиков. Очень реалистичные сны, но в них нет боязни!

поражение Германии. Сын должен был продвигать украинское дело совместно с британскими военными кругами. В Ялте союзники предали всех «бывших», которые на них полагались. Вот тут рядом — в Платтлинге в казачьем лагере 400 человек наложили на себя руки, только бы не попасться СМЕРШУ и не уехать на Восток в тюремных теплушках… И Я НЕ ДАМСЯ!.. Когда фронт приблизился к Берлину, я перенёс ставку гетманцев в Веймар. Семью отправил в Оберстдорф и сам пытался добраться до этого заповедного городка… Если бы не та фатальная бомбардировка Платтлинга 16 апреля! Так что, уже скоро?..

Пусть оценят непредвзято… Фактически ни до, ни после моего гетманства до 1991 года Украина не подходила под понятие Державы! Никогда с ней, несмотря на то, что она была наводнена иноземными армиями, не считались так, как во времена Гетманата. А в деле просвещения и искусства — того, что главным образом и воспитывает национальность, — сделано, я утверждаю, в сто раз больше без всякого дикого насилия, нежели сделали Центральная Рада и Директория! — Ничто не исчезает, пан Гетман. Ничто не исчезает. «Бежит на юг и кружит на север, кружит, кружит на бегу своём ветер. И на круги свои возвращается ветер»…

Вид на Оберстдорф (Бавария) и могильная плита П. П. Скоропадского на кладбище этого городка. В Оберстдорфе Скоропадские условились встретиться после войны. И встретились… под надгробьями семейной усыпальницы. Для последнего Гетмана Украины, не только скончавшегося и погребённого, но и родившегося в Германии, это была его последняя фатальная встреча. Фото автора, 2005 г. № 5 – 6 (9 0) ма й–и юн ь 2 015

| А Н Т И К В А Р 135

точки распространения Киев • Антикварные салоны, галереи Антикварный салон «Дукат» Владимирская, 5 Галерея «Боттега» ул. Михайловская, 22б Галерея «КалитаАртКлуб» ул. Богомольца, 6 (вход со двора), www.odetka.com.ua, тел.: (044) 253-53-24 Галерея «Небо» ул. Драгомирова, 14 Галерея «НЮ АРТ» ул. Грушевского, 28 Галерея «Раритет-Арт» ул. Михайловская, 24б Галерея «Старая коллекция» ул. Институтская, 14 Галерея «ТриптихАРТ» ул. Десятинная, 13 Клуб «Коллекционер» Андреевский спуск, 2б (вход через арку) • Музеи Киевский национальный музей русского искусства ул. Терещенковская, 9

«Мистецький Арсенал» ул. Лаврская, 10–12 Национальный музей искусств им. Б. и В. Ханенко ул. Терещенковская, 15 Национальный музей украинского народного декоративного искусства ул. Лаврская, 9 Музей Шолом-Алейхема ул. Красноармейская, 5 • Книжные магазины, киоски Академкнига ул. Б. Хмельницкого, 42 «Антикварная и букинистическая литература. Классика» пл. Славы, 1 (ТЦ «Навигатор») Дом актёра ул. Ярославов Вал, 7 Дом образования и культуры «Мастер класс» ул. Лаврская, 16а Книжный клуб Булгакова Андреевский спуск, 13

• А также Институт дерматокосметологии доктора Богомолец бул. Тараса Шевченка, 17 Клиника «Медиком» ул. Кондратюка, 8 Ресторан «Культ РА» ул. Владимирская, 4 «Укрсиббанк» ул. Андреевская, 2/12

Запорожье

Антикварный салон «Антика» пр-т Ленина, 189

Одесса

Муниципальный музей личных коллекций им. А. В. Блещунова ул. Польская, 19 Одесский музей современного искусства Сабанский пер., 4а *** Журнал «Антиквар» получают подписчики в Германии, Израиле, США, России и Молдове

Оформить подписку на журнал можно через любое почтовое отделение связи, а также через сервис www.presa.ua, подписной индекс 96244 «Антиквар» является партнёром аукционных домов «Дукат», «Корнерс» и «Эпоха». В дни проведения торгов участники получают журнал в подарок.