Сергей Тымнэттыкай - Московский автономный округ. Город Менск.

Сергей Тымнэттыкай

Московский автономный округ, или на краю Чукотки Город Менск Повести

Минск Издатель А.Н. Янушкевич 2015

УДК 821.161.1-31 ББК 84(2Рос=Рус)-44 Т93

Издано по инициативе и при участии общественной организации Valgevene Uus Tee (Эстония) http://www.valgevene.ee/

Т93

Тымнэттыкай, С. Московский автономный округ, или на краю Чукотки. Город Менск : повести / Сергей Тымнэттыкай. – Минск : А.Н. Янушкевич, 2015. – 150 с. : ил.

ISBN 978-985-90346-4-0. Чукотский писатель Сергей Иванович Тымнэттыкай живет и ра­бо­тает в г. Вашингтон (США). Ему принадлежит авторство таких ро­манов, как «Ятъёл» (1997) и «Гынам гын инэчичевыркын?» (2002). «Московский автономный округ» и «Город Менск» − третья и четвертая книги писателя. УДК 821.161.1-31 ББК 84(2Рос=Рус)-44

ISBN 978-985-90346-4-0

© С. Тымнэттыкай, 2015 © Иллюстрации. Ю. Первак, 2015 © Оформление. ИП А.Н. Янушкевич, 2015

Чукотский писатель Сергей Иванович Тымнэттыкай живёт и работает в г. Вашингтон (США). Ему принадлежит авторство таких романов, как «Ятъёл» (1997) и «Гынам гын инэчичевыркын?» (2002). «Московский автономный округ» (в оригинале – «Мургин нутэнут») и «Город Менск» («Майӊынымнымычгын Менск») − третья и четвёртая книги писателя. «А что если бы в 1641 году чукчи дошли до Москвы?» На этот вопрос пытается ответить Тымнэттыкай.

Спонсор проекта: Павел Берегович Издано по инициативе и при участии общественной организации Valgevene Uus Tee (Эстония) − http://www.valgevene.ee/

© Сергей Иванович Тымнэттыкай, 2007 (“Мургин нутэнут”), 2013 (“Майӊынымнымычгын Менск”). © Перевод с чукотского: Иван Генрихович Деникин, 2008 (“Московский автономный округ”), 2014 (“Город Менск”). © Иллюстрации − Юрий Первак

Аўтар дзякуе Паўлу Бераговічу, Паўлу Марозаву, Юрыю Пярваку, Наталлі Астапавай, Уладзіславу Ахроменку, Андрэю Кузьнечыку, Ганне Кісліцынай ды ўсім іншым хто дапамагаў

Вместо предисловия: Как я встретился с писателем Тымнэттыкаем С Сергеем Ивановичем Тымнэттыкаем мы познакомились осенью 2007 года, в Монреале. Я был там проездом, он − тоже. Хотя, надо признать, встречу мы запланировали заранее − ровно за два дня. Оба были заняты, оба путешествовали нечасто. Я приехал из города Квебек, он − из Вашингтона. Я не был уверен, узнаю ли Сергея. На форумах он никогда не выкладывал фотографий, старался избегать личных деталей, псевдонимы выбирал неброские. Я даже сперва подумал: “Не агент ли ФСБ”? Но выяснилось, что Сергей Тымнэттыкай работает в Пентагоне, причём вполне официально. Нет, он не военный и не чиновник, а “специальный консультант”, но фактически стоит достаточно высоко. Я сразу понял, что это он: приятный, уверенный человек среднего роста, в элегантном чёрном костюме, в светлом плаще. Рубашка − ослепительно белая, галстук завязан безукоризненно. Мне даже стало стыдно за мои потёртые джинсы, толстый шерстяной свитер и осеннюю куртку. − Здравствуйте... − Сергей назвал меня по имени. − Со мной можно на “ты”. Это было на улице Сен-Дени, возле входа в метро Berri-UQÀM. Мы пошли в пивную “Trois brasseurs” и сели за столик. В те времена, там стояла бочка с фисташками: клиенты могли брать их сколько угодно, а скорлупки кидали прямо на пол. Не самая чистая пивная города, но зато самая гостеприимная.

4

Сергей заказал пинту безалкогольного пива, я − обычного. Началась беседа. Про меня Сергей знал почти всё (“Читал твоё досье,” − признался он). Много рассказывал и о себе: про чукотское детство, про родителей – школьных учителей. Выяснилось, что мать Сергея − этническая белоруска. Волею судеб оказавшись на Чукотке, она перешла на чукотский язык и культуру, вышла замуж за уроженца этого края, но сына учила и белорусскому. − Хотя говорю я по-белорусски очень плохо, − грустно признался Сергей.− Даже стыдно. Дедом Сергея (хоть и “незаконным”) был белорусский поэт Юлі Таўбін. После одного из поэтических вечеров к нему подошла статная золотоволосая поклонница и, ничего не говоря, взяла за руку и повела за собой... Больше они не виделись, но мать Сергея − дочка поэта. Сергей говорил со мной на французском − очень хорошем, немножко старомодном (“Никогда не жил во франкоязычной стране, − признался он. − Чукотка, Россия, потом − Штаты... Так что практики было мало. Немножко тебе завидую.”). В девяностые годы Сергей покинул Родину и переселился в Россию, в Петербург. О питерском периоде он рассказывает в повести “Латъёл” (“Лисица”). К сожалению, текст ещё не переведен с чукотского. − А как тебя занесло в Америку? − спросил я. Оказалось, в Штаты привела любовь. − Моя жена − американка, − признался Сергей, − но она инуитского происхождения, с Аляски (инуитами в Северной Америке называют эскимосов). С будущей супругой Сергей познакомился в Петербурге.

5

Вместо предисловия: Как я встретился с писателем Тымнэттыкаем. С Сергеем Ивановичем Тымнэттыкаем мы познакомились осенью 2007 года, в Монреале. Я был там проездом, он − тоже. Хотя, надо признать, встречу мы запланировали заранее − ровно за два дня. Оба были заняты, оба путешествовали нечасто. Я приехал из города Квебек, он − из Вашингтона. Я не был уверен, узнаю ли Сергея. На форумах он никогда не выкладывал фотографий, старался избегать личных деталей, псевдонимы выбирал неброские. Я даже сперва подумал: “Не агент ли ФСБ”? Но выяснилось, что Сергей Тымнэттыкай работает в Пентагоне, причём вполне официально. Нет, он не военный и не чиновник, а “специальный консультант”, но фактически стоит достаточно высоко. Я сразу понял, что это он: приятный, уверенный человек среднего роста, в элегантном чёрном костюме, в светлом плаще. Рубашка − ослепительно белая, галстук завязан безукоризненно. Мне даже стало стыдно за мои потёртые джинсы, толстый шерстяной свитер и осеннюю куртку. − Здравствуйте... − Сергей назвал меня по имени. − Со мной можно на “ты”. Это было на улице Сен-Дени, возле входа в метро Berri-UQÀM. Мы пошли в пивную “Trois brasseurs” и сели за столик. В те времена, там стояла бочка с фисташками: клиенты могли брать их сколько угодно, а скорлупки кидали прямо на пол. Не самая чистая пивная города, но зато самая гостеприимная.

4

Сергей заказал пинту безалкогольного пива, я − обычного. Началась беседа. Про меня Сергей знал почти всё (“Читал твоё досье,” − признался он). Много рассказывал и о себе: про чукотское детство, про родителей – школьных учителей. Выяснилось, что мать Сергея − этническая белоруска. Волею судеб оказавшись на Чукотке, она перешла на чукотский язык и культуру, вышла замуж за уроженца этого края, но сына учила и белорусскому. − Хотя говорю я по-белорусски очень плохо, − грустно признался Сергей.− Даже стыдно. Дедом Сергея (хоть и “незаконным”) был белорусский поэт Юлі Таўбін. После одного из поэтических вечеров к нему подошла статная золотоволосая поклонница и, ничего не говоря, взяла за руку и повела за собой... Больше они не виделись, но мать Сергея − дочка поэта. Сергей говорил со мной на французском − очень хорошем, немножко старомодном (“Никогда не жил во франкоязычной стране, − признался он. − Чукотка, Россия, потом − Штаты... Так что практики было мало. Немножко тебе завидую.”). В девяностые годы Сергей покинул Родину и переселился в Россию, в Петербург. О питерском периоде он рассказывает в повести “Латъёл” (“Лисица”). К сожалению, текст ещё не переведен с чукотского. − А как тебя занесло в Америку? − спросил я. Оказалось, в Штаты привела любовь. − Моя жена − американка, − признался Сергей, − но она инуитского происхождения, с Аляски (инуитами в Северной Америке называют эскимосов). С будущей супругой Сергей познакомился в Петербурге.

5

− А вырос я в мургин нутэнут, − говорит Тымнэттыкай. И поясняет: по-чукотски словосочетание “мургин нутэнут” означает “родной край”. Как и многие представители интеллигенции моего поколения, рос на стихах Кымытваль и Вальгиргина, на повестях Рытхэу. Был даже членом подпольного националистического кружка... Наконец мы заговорили о деле. Сергей собирался перевести свои повести на русский и просил порекомендовать хорошего переводчика. Порывшись в памяти, я назвал своего давнего знакомого, Ивана Генриховича Деникина. Профессор Московского Национально-Гуманитарного Университета, Иван Генрихович как нельзя лучше подходил для этой задачи. Сергей поблагодарил и откланялся.

На краю Чукотки, или Московский автономный округ

Евгений Лакинский, 2014 г.

7

− А вырос я в мургин нутэнут, − говорит Тымнэттыкай. И поясняет: по-чукотски словосочетание “мургин нутэнут” означает “родной край”. Как и многие представители интеллигенции моего поколения, рос на стихах Кымытваль и Вальгиргина, на повестях Рытхэу. Был даже членом подпольного националистического кружка... Наконец мы заговорили о деле. Сергей собирался перевести свои повести на русский и просил порекомендовать хорошего переводчика. Порывшись в памяти, я назвал своего давнего знакомого, Ивана Генриховича Деникина. Профессор Московского Национально-Гуманитарного Университета, Иван Генрихович как нельзя лучше подходил для этой задачи. Сергей поблагодарил и откланялся. Евгений Лакинский, 2014

6

Московский автономный округ, или на краю Чукотки

«Первое упоминание о чукчах в письменных источниках относится к 1641 в связи с тем, что в районе Колымы они напали на русских сборщиков ясака (подать пушниной, собираемая с аборигенов). Стоит обратить внимание, что это была агрессия со стороны чукчей.» Русская Википедия «А если бы тогда, в XVII веке, чукчи дошли до Москвы? Возможно ведь такое...» Роман Кравченко, Организация украинских националистов

1. Московский поезд − А вот я ещё анекдот вспомнил, − донеслось снизу. − Приехал московит в Анадырь, поселился в гостинице. Ну ему, типа, говорят: как проголодаетесь, закажите обед по телефону. Ну день он из номера не выходит, ну два. Открывают двери... А он бегает вокруг телефона и кричит: “Телефона-телефона, а московит кушать хочет!” Внизу заржали. − А вот тоже. Приезжает московит из Анадыря, привёз с собой электрический чайник. Ему говорят: “Да у тебя ж в избе электричества нет!” А он: “Московит не дурак, московит розетку купил!” Снова взрыв смеха. Вынтэнэ стало противно. Она украдкой посмотрела на мужчин. Волосы у них светловатые, а глаза 8

− округлые. Сами ведь помесь с туземцами! Кем были их предки? Волжскими болгарами? Или мордвинами? А может теми же несчастными московитами? Но эти считают себя чукчами. Конечно же, чукчами! Гордыми повелителями, народом-духоносцем. Старшими братьями всех остальных − коряков, якутов, московитов... Хотя какие они московитам братья? Почему она, Вынтэнэ, не задирает носа? Ведь могла бы! А что, коренная анадырчанка, чистокровная чукча. И волосы у неё, между прочим, иссиня-чёрные. И глаза безупречно узкие. Прямо таки “высшая раса”. Хоть позируй для плакатов Чукотского национального единства... − Купил московит растворимый кофе. Читает инструкцию: “Возьмите чайную ложку кофе...” Сыплет кофе себе в рот. “Залейте кипятком...” Льёт себе в горло кипяток. “Перемешайте...” Крутит животом. А потом жалуется: “Ох, и придумают же эти чукчи!” − Гы-гы-гы! − отозвались попутчики. Вынтэнэ вжалась в верхнюю полку. Хотелось сказать им что-нибудь резкое. Хотя зачем? Всё равно они не поймут. Где им знать, что до 1641 года московиты считались искусными воинами? Что их боялись не только соседние народы, но даже коряки и юкагиры? Да что там! Даже чукчам не сразу удалось их усмирить... − Увидел московит-пастух машину. Подошёл, присмотрелся... Трогает покрышки и говорит: “Резина!” Трогает лобовое стекло − “Стиклё!” Потрогал выхлопную трубу − “Самец!” Казалось, купе треснет от хохота. Все посмотрели в сторону Вынтэнэ − как баба отреагирует?

9

«Первое упоминание о чукчах в письменных источниках относится к 1641 в связи с тем, что в районе Колымы они напали на русских сборщиков ясака (подать пушниной, собираемая с аборигенов). Стоит обратить внимание, что это была агрессия со стороны чукчей.» Русская Википедия «А если бы тогда, в XVII веке, чукчи дошли до Москвы? Возможно ведь такое...» Роман Кравченко, Организация украинских националистов

1. Московский поезд − А вот я ещё анекдот вспомнил, − донеслось снизу. − Приехал московит в Анадырь, поселился в гостинице. Ну ему, типа, говорят: как проголодаетесь, закажите обед по телефону. Ну день он из номера не выходит, ну два. Открывают двери... А он бегает вокруг телефона и кричит: “Телефона-телефона, а московит кушать хочет!” Внизу заржали. − А вот тоже. Приезжает московит из Анадыря, привёз с собой электрический чайник. Ему говорят: “Да у тебя ж в избе электричества нет!” А он: “Московит не дурак, московит розетку купил!” Снова взрыв смеха. Вынтэнэ стало противно. Она украдкой посмотрела на мужчин. Волосы у них светловатые, а глаза 8

− округлые. Сами ведь помесь с туземцами! Кем были их предки? Волжскими болгарами? Или мордвинами? А может теми же несчастными московитами? Но эти считают себя чукчами. Конечно же, чукчами! Гордыми повелителями, народом-духоносцем. Старшими братьями всех остальных − коряков, якутов, московитов... Хотя какие они московитам братья? Почему она, Вынтэнэ, не задирает носа? Ведь могла бы! А что, коренная анадырчанка, чистокровная чукча. И волосы у неё, между прочим, иссиня-чёрные. И глаза безупречно узкие. Прямо таки “высшая раса”. Хоть позируй для плакатов Чукотского национального единства... − Купил московит растворимый кофе. Читает инструкцию: “Возьмите чайную ложку кофе...” Сыплет кофе себе в рот. “Залейте кипятком...” Льёт себе в горло кипяток. “Перемешайте...” Крутит животом. А потом жалуется: “Ох, и придумают же эти чукчи!” − Гы-гы-гы! − отозвались попутчики. Вынтэнэ вжалась в верхнюю полку. Хотелось сказать им что-нибудь резкое. Хотя зачем? Всё равно они не поймут. Где им знать, что до 1641 года московиты считались искусными воинами? Что их боялись не только соседние народы, но даже коряки и юкагиры? Да что там! Даже чукчам не сразу удалось их усмирить... − Увидел московит-пастух машину. Подошёл, присмотрелся... Трогает покрышки и говорит: “Резина!” Трогает лобовое стекло − “Стиклё!” Потрогал выхлопную трубу − “Самец!” Казалось, купе треснет от хохота. Все посмотрели в сторону Вынтэнэ − как баба отреагирует?

9

Вынтэнэ притворилась, что спит. Больше всего она боялась, чтоб мужики не начали приставать. Их трое, а она − одна. Кто знает, что им взбредёт в голову. Но попутчики оказались вменяемыми. Рассказали ещё пару анекдотов и завалились спать. В Казани они сошли. Вынтэнэ осталась в купе одна.

*** За Владимиром почувствовалась близость Московии. За окнами появились первые коровьи стада. Коровы паслись, словно обычные олени. Словно на картинках в детской книжке про Европу! Впервые Вынтэнэ видела их в таком количестве. В анадырском зоопарке жило несколько коровьих пар − стареньких, облезлых и простуженных. Их было жалко. Не верилось, что эти убогие существа смогли бы выжить вне вольера... Но вот же они, прямо за окном! Вынтэнэ зачаровывали пейзажи крайней Чукотки. Все эти рощи экзотических деревьев, луга, покрытые невиданными цветами, неестественно тёплые реки... Интересно, как выглядели эти места триста лет назад? Должно быть, непролазный лес. С волками, медведями, рысями... А среди берёз неслышно крались охотники-московиты. За спиной − примитивный мушкетик, а в руках − заточенная алебарда. Ею охотник надрезает кору и на землю проливается чистый, словно слеза, берёзовый сок. Московит припадает к разрезу ртом и пьёт. Именно берёзовым соком восстанавливали московиты мужскую силу. “Где же я это читала?” − поду10

мала Вынтэнэ. Кажется, в свидетельствах первопроходцев. Они ещё застали древние обычаи туземцев. Страшно подумать, что сделали чукчи с этим первозданным краем! Леса вырублены под корень, реки загрязнены промышленными отходами... А туземцы, былые хозяева этих мест? Согнаны и ассимилированы. Забыты традиции предков, забыты народные промыслы. Даже московский язык вытеснен из обихода − всюду слышен один лишь чукотский. Иногда Вынтэнэ становится стыдно. Стыдно за страну, за соотечественников... Предки Вынтэнэ были воинами. Они лично участвовали в усмирении Москвы и Казани. Нападали на туземные стойбища, угоняли скот, убивали мужчин, насиловали женщин... Теперь об этом стараются забыть. В школьных учебниках пишут, будто Москва добровольно вошла в состав Чукотки. И дети верят. Ибо трудно представить, чтобы смешной неуклюжий московит − персонаж анекдотов − мог или захотел противостоять чукчам. Он ведь только и умеет, что повторять: “Моя знай, наш столица − Анадырь! Моя хотеть многа учиться, чтобы быть как чукча!” В купе заглянула проводница. − Мы уже подъезжаем, − сообщила она. − Через полчаса закрываю туалеты.

2. Город Москва Москва разочаровала Вынтэнэ: после Анадыря с его сорокаэтажными ярангами, подвесными автодорогами, подземным поездом на Канчалан, городом её не назовёшь. Скорее, городок или даже посёлок. Население − тысяч десять, не больше.

11

Вынтэнэ притворилась, что спит. Больше всего она боялась, чтоб мужики не начали приставать. Их трое, а она − одна. Кто знает, что им взбредёт в голову. Но попутчики оказались вменяемыми. Рассказали ещё пару анекдотов и завалились спать. В Казани они сошли. Вынтэнэ осталась в купе одна.

*** За Владимиром почувствовалась близость Московии. За окнами появились первые коровьи стада. Коровы паслись, словно обычные олени. Словно на картинках в детской книжке про Европу! Впервые Вынтэнэ видела их в таком количестве. В анадырском зоопарке жило несколько коровьих пар − стареньких, облезлых и простуженных. Их было жалко. Не верилось, что эти убогие существа смогли бы выжить вне вольера... Но вот же они, прямо за окном! Вынтэнэ зачаровывали пейзажи крайней Чукотки. Все эти рощи экзотических деревьев, луга, покрытые невиданными цветами, неестественно тёплые реки... Интересно, как выглядели эти места триста лет назад? Должно быть, непролазный лес. С волками, медведями, рысями... А среди берёз неслышно крались охотники-московиты. За спиной − примитивный мушкетик, а в руках − заточенная алебарда. Ею охотник надрезает кору и на землю проливается чистый, словно слеза, берёзовый сок. Московит припадает к разрезу ртом и пьёт. Именно берёзовым соком восстанавливали московиты мужскую силу. “Где же я это читала?” − поду10

мала Вынтэнэ. Кажется, в свидетельствах первопроходцев. Они ещё застали древние обычаи туземцев. Страшно подумать, что сделали чукчи с этим первозданным краем! Леса вырублены под корень, реки загрязнены промышленными отходами... А туземцы, былые хозяева этих мест? Согнаны и ассимилированы. Забыты традиции предков, забыты народные промыслы. Даже московский язык вытеснен из обихода − всюду слышен один лишь чукотский. Иногда Вынтэнэ становится стыдно. Стыдно за страну, за соотечественников... Предки Вынтэнэ были воинами. Они лично участвовали в усмирении Москвы и Казани. Нападали на туземные стойбища, угоняли скот, убивали мужчин, насиловали женщин... Теперь об этом стараются забыть. В школьных учебниках пишут, будто Москва добровольно вошла в состав Чукотки. И дети верят. Ибо трудно представить, чтобы смешной неуклюжий московит − персонаж анекдотов − мог или захотел противостоять чукчам. Он ведь только и умеет, что повторять: “Моя знай, наш столица − Анадырь! Моя хотеть многа учиться, чтобы быть как чукча!” В купе заглянула проводница. − Мы уже подъезжаем, − сообщила она. − Через полчаса закрываю туалеты.

2. Город Москва Москва разочаровала Вынтэнэ: после Анадыря с его сорокаэтажными ярангами, подвесными автодорогами, подземным поездом на Канчалан, городом её не назовёшь. Скорее, городок или даже посёлок. Население − тысяч десять, не больше.

11

Весь центр застроен панельными пятиэтажками. Посреди − бесформенная яранга местного совета − “парламента” Московского автономного округа. Чего в нём такого “автономного”, было неясно. Обычная административная единица, как десятки других. Да и прохожие на вид мало отличались от жителей Тюмени или Читы. Где, Вынтэнэ, тот сказочный город, который так часто тебе снился? Экзотический и шумный, с бревенчатыми избами... На улицах белобрысые круглоглазые детки водят “хороводы” и играют в “чехарду”. Женщины в “кокошниках” поют протяжные песни. А мужчины в “картузах” сидят на “завалинках” и играют на балалайках. Где та Москва, в которую ты верила? Её нет. А может, и не было никогда. Перед Вынтэнэ − обычный районный центр. Ни больше и ни меньше. Хоть теперь же возвращайся назад! На вокзале её встречали. − Я − Кэленкеу, − представился мужчина лет сорока. − Поручили тебя встретить. − Вынтэнэ, − сказала девушка. − Знаю, знаю. Журналистка. Приехала про московитов писать. Нам в администрацию позвонили, предупредили... Кэленкеу понёс чемодан к машине. − Нам недалеко, − приговаривал он. − Могли б и пешком даже... − Скажите, а где найти московитов? − спросила Вынтэнэ. − Да где угодно! Тут, в городе, их тысячи три. Интервьюируй − не хочу! − Я настоящих ищу, понимаете? Таких, чтоб в избах жили, пасли лошадей, по-московски говорили...

12

− Дикарей что ли? − удивился Кэленкеу. − Да таких теперь нет. Не осталось. Все в интернатах учились, все по-чукотски шпарят. На мотоциклах ездят, про лошадей забыли. − Значит, я зря приехала? − Ну почему же? У нас есть прекрасный народный ансамбль, “Валенки” называется. У них там и костюмы московские, и песни на местную музыку, и спектакли. Всё на чукотском, всё понятно. А ещё краеведческий музей... − Вы меня не так поняли, − перебила Вынтэнэ. − Я настоящих московитов ищу, не чукотизованных. Тех, что поют на московском наречии. Кэленкеу пожал плечами. − Ну, доченька, ежели тебе экзотика нужна − поезжай в деревню. − Я Вам не дочка и прошу обращаться ко мне на “Вы”, − Вынтэнэ не любила фамильярности. − Ох уж эти анадырцы, − проворчал себе под нос Кэленкеу. Вынтэнэ сделала вид, что не расслышала. Иногородние не любят анадырцев, считают их снобами. Обычный комплекс нищего по отношению к обеспеченному. А чем, как не бедностью, гордиться немолодому мужчине из провинции? − Приехали, − буркнул Кэленкеу. − Вот она, гостиница.

*** Гостиница “Москва” оказалась уютной. А для провинции даже “роскошной”. В каждом номере − отдельный душ и туалет. Кровати застелены аккуратно. Окна большие, со шторами. Если б ещё пейзаж за окнами заменить...

13

Весь центр застроен панельными пятиэтажками. Посреди − бесформенная яранга местного совета − “парламента” Московского автономного округа. Чего в нём такого “автономного”, было неясно. Обычная административная единица, как десятки других. Да и прохожие на вид мало отличались от жителей Тюмени или Читы. Где, Вынтэнэ, тот сказочный город, который так часто тебе снился? Экзотический и шумный, с бревенчатыми избами... На улицах белобрысые круглоглазые детки водят “хороводы” и играют в “чехарду”. Женщины в “кокошниках” поют протяжные песни. А мужчины в “картузах” сидят на “завалинках” и играют на балалайках. Где та Москва, в которую ты верила? Её нет. А может, и не было никогда. Перед Вынтэнэ − обычный районный центр. Ни больше и ни меньше. Хоть теперь же возвращайся назад! На вокзале её встречали. − Я − Кэленкеу, − представился мужчина лет сорока. − Поручили тебя встретить. − Вынтэнэ, − сказала девушка. − Знаю, знаю. Журналистка. Приехала про московитов писать. Нам в администрацию позвонили, предупредили... Кэленкеу понёс чемодан к машине. − Нам недалеко, − приговаривал он. − Могли б и пешком даже... − Скажите, а где найти московитов? − спросила Вынтэнэ. − Да где угодно! Тут, в городе, их тысячи три. Интервьюируй − не хочу! − Я настоящих ищу, понимаете? Таких, чтоб в избах жили, пасли лошадей, по-московски говорили...

12

− Дикарей что ли? − удивился Кэленкеу. − Да таких теперь нет. Не осталось. Все в интернатах учились, все по-чукотски шпарят. На мотоциклах ездят, про лошадей забыли. − Значит, я зря приехала? − Ну почему же? У нас есть прекрасный народный ансамбль, “Валенки” называется. У них там и костюмы московские, и песни на местную музыку, и спектакли. Всё на чукотском, всё понятно. А ещё краеведческий музей... − Вы меня не так поняли, − перебила Вынтэнэ. − Я настоящих московитов ищу, не чукотизованных. Тех, что поют на московском наречии. Кэленкеу пожал плечами. − Ну, доченька, ежели тебе экзотика нужна − поезжай в деревню. − Я Вам не дочка и прошу обращаться ко мне на “Вы”, − Вынтэнэ не любила фамильярности. − Ох уж эти анадырцы, − проворчал себе под нос Кэленкеу. Вынтэнэ сделала вид, что не расслышала. Иногородние не любят анадырцев, считают их снобами. Обычный комплекс нищего по отношению к обеспеченному. А чем, как не бедностью, гордиться немолодому мужчине из провинции? − Приехали, − буркнул Кэленкеу. − Вот она, гостиница.

*** Гостиница “Москва” оказалась уютной. А для провинции даже “роскошной”. В каждом номере − отдельный душ и туалет. Кровати застелены аккуратно. Окна большие, со шторами. Если б ещё пейзаж за окнами заменить...

13

− У нас тут вчера иностранцы вселились, − по секрету сообщил швейцар. Он говорил это так, будто иностранец − это чтото особенное. Таким тоном сообщают о приезде Президента или, как минимум, эстрадной звезды. − Туристы? − спросила Вынтэнэ. − Что Вы?! Учёные! − У вас тут что, наука развита? − Ну, развита не развита, для ихней науки тут самое место. − Что же это за ихняя наука? − съязвила Вынтэнэ. Но швейцар не понял иронии. − Этнография, − пояснил он. − Ездят по всему округу и московитов изучают. Они-то сами из Литвы, а для литвинов московиты − как для нас каряки. − Литвины? − Литвины. Мы ведь, знаете, на границе. Вон, за Ржевом уже и Литва.

3. Литвины Литвинов было трое − двое мужчин и молодая женщина. “Как-то мало для экспедиции,” − подумала Вынтэнэ. Были они высокие − на голову выше среднего чукчи. Ну и, конечно же, светловолосые и голубоглазые − прямо как туземцы из детских книжек. Средний анадырец навряд ли отличил бы их от московитов или эрзанцев, о которых, впрочем, тоже ничего не знал. Вынтэнэ подошла. − Здравствуйте, − сказала она. − Здравствуйте, − ответили ей. − Чем можем быть полезны госпоже?

14

− Вы этногрофы? − Да, мы этнографы, − ответил один из мужчин. − Из Менского университета мы приехали. Цель нашего пребывания на Чукотке − исследовать культуру и традиции малых коренных народов. В частности, мы работаем в научном проекте по изучению московитов. Он говорил по-чукотски с сильным акцентом. Старательно подбирал слова − словно боялся ошибиться. − Меня... зовут... Вынтэнэ, − нарочито медленно представилась девушка. − Я − журналистка, приехала... сюда... из... Анадыря. − Я себя называю Уладзімер Радкевіч, − сказал мужчина. − Очень приятно мне заключить знакомство с Вами. − Мне тоже очень приятно. Понимаете, я готовлю репортаж про московитов. Хотела встретить настоящих, нетронутых цивилизацией. А тут, в Москве, таких не осталось. Они тут все ассимилированы. Литвины молчали. − Возьмите меня, пожалуйста, с собой, в экспедицию, − попросила наконец Вынтэнэ. − Вы, если понимаю правильно Вас, просите поехать с исследовательской группой нашей? − Да, − сказала Вынтэнэ. − Возьмите меня, я вам не помешаю... Литвины о чём-то заспорили на своём языке. Вынтэнэ ничего не понимала. Она чуствовала себя маленькой девочкой, вслушивающейся в разговоры взрослых. В разговоре то и дело мелькало слово “кава”. Наконец, литвины сошлись во мнениях. Уладзімер выступил парламентёром.

15

− У нас тут вчера иностранцы вселились, − по секрету сообщил швейцар. Он говорил это так, будто иностранец − это чтото особенное. Таким тоном сообщают о приезде Президента или, как минимум, эстрадной звезды. − Туристы? − спросила Вынтэнэ. − Что Вы?! Учёные! − У вас тут что, наука развита? − Ну, развита не развита, для ихней науки тут самое место. − Что же это за ихняя наука? − съязвила Вынтэнэ. Но швейцар не понял иронии. − Этнография, − пояснил он. − Ездят по всему округу и московитов изучают. Они-то сами из Литвы, а для литвинов московиты − как для нас каряки. − Литвины? − Литвины. Мы ведь, знаете, на границе. Вон, за Ржевом уже и Литва.

3. Литвины Литвинов было трое − двое мужчин и молодая женщина. “Как-то мало для экспедиции,” − подумала Вынтэнэ. Были они высокие − на голову выше среднего чукчи. Ну и, конечно же, светловолосые и голубоглазые − прямо как туземцы из детских книжек. Средний анадырец навряд ли отличил бы их от московитов или эрзанцев, о которых, впрочем, тоже ничего не знал. Вынтэнэ подошла. − Здравствуйте, − сказала она. − Здравствуйте, − ответили ей. − Чем можем быть полезны госпоже?

14

− Вы этногрофы? − Да, мы этнографы, − ответил один из мужчин. − Из Менского университета мы приехали. Цель нашего пребывания на Чукотке − исследовать культуру и традиции малых коренных народов. В частности, мы работаем в научном проекте по изучению московитов. Он говорил по-чукотски с сильным акцентом. Старательно подбирал слова − словно боялся ошибиться. − Меня... зовут... Вынтэнэ, − нарочито медленно представилась девушка. − Я − журналистка, приехала... сюда... из... Анадыря. − Я себя называю Уладзімер Радкевіч, − сказал мужчина. − Очень приятно мне заключить знакомство с Вами. − Мне тоже очень приятно. Понимаете, я готовлю репортаж про московитов. Хотела встретить настоящих, нетронутых цивилизацией. А тут, в Москве, таких не осталось. Они тут все ассимилированы. Литвины молчали. − Возьмите меня, пожалуйста, с собой, в экспедицию, − попросила наконец Вынтэнэ. − Вы, если понимаю правильно Вас, просите поехать с исследовательской группой нашей? − Да, − сказала Вынтэнэ. − Возьмите меня, я вам не помешаю... Литвины о чём-то заспорили на своём языке. Вынтэнэ ничего не понимала. Она чуствовала себя маленькой девочкой, вслушивающейся в разговоры взрослых. В разговоре то и дело мелькало слово “кава”. Наконец, литвины сошлись во мнениях. Уладзімер выступил парламентёром.

15

− Мы в момент настоящий не ещё едем, − начал он. − Возможно случится, экспедиция наша что будет отложена. Однако, не мешает нам с Вами ничего произвести желательное знакомство. Мои товарищи, и я тоже, кофе отправляемся пить сейчас. Госпожа хочет если, к нам добро пожаловать присоединиться. “Где они чукотский-то учили?” − раздражённо подумала Вынтэнэ. И тут же стало стыдно за такие мысли. “Я ничем не лучше шовинистов из Анадыря, − подумала она. − Люди приехали из-за границы, стараются говорить по-нашему... А я не то что литвинского не знаю, я даже эскимосский толком не освоила!” − Да, конечно же, идёмте! − согласилась анадырка. − Знакомиться желательно теперь уже, − сказал Уладзімер. − Это Хрысьціна Луцкевіч, аспирантка наша есть... − Знакомство приятное, − сказала Хрысьціна. − А вот доктор Вінцук Варонка, − продолжал Уладзімер. − Приятно знакомиться очень с госпожой, − кивнул головой доктор Варонка. − А гэта − спадарыня Вынтэнэ з Анадыра, − произнёс Уладзімер на непонятном языке. Вінцук и Хрысьціна улыбнулись.

*** Общение получилось странноватым. Вынтэнэ не знала литвинского, литвины плохо владели чукотским. Говорили они медленно и со страшным акцентом. Фразы получались экзотические, малопонятные. То и дело, собеседники переходили на своё наречие. Разговор прерывался долгими паузами.

16

Вынтэнэ показалось, что Хрысьціна і Вінцук её разглядывают. Словно оценивают. То и дело эти двое обменивались взглядами и едва заметными улыбками. Уладзімер, казалось, не замечал этой “беседы”. Из всех троих говорил в основном он. − Среди Москвы окрестностей много памятников есть эпохи былой, − рассказывал он Вынтэнэ. − Очень интересные среди них находятся. Если вспомнить, например, Кремль. − Что-что вспомнить? − переспросила Вынтэнэ. − Кремль. − Что это такое? − Есть Кремль древняя московитская... фартэцыя. Як сказаць “фартэцыя” па-чукоцку? − спросил Уладзімер у товарищей. − Крепость, − перевёл Вінцук. − Говорит Уладзь, Кремль московская крепость древняя, рядом находится совершенно. Мы завтра в это направление намереваемся идти исследований для. − А разве у московитов были крепости? − удивилась Вынтэнэ. − Я читала, что они жили в избах. − Изба − крестьянина-московита обиталище есть, − пояснил Уладзімер. − Московит-обеспеченный жил в “палатах”, так сказать. Крепость защитой была для того и для этого. − Я почему-то думала, что московиты были примитивным народом. Ну, до прихода чукчей. Собеседники переглянулись. − Чукоцкі нацыяналізм, − вздохнула Хрысьціна. Вынтэнэ поняла, что сказала что-то не то. − Скуль ёй ведаць гісторыю? − сказал Уладзімер. Он обратился к анадырке: − Московитов цивилизация развита чрезвычайно была. Среди этого края народов москови17

− Мы в момент настоящий не ещё едем, − начал он. − Возможно случится, экспедиция наша что будет отложена. Однако, не мешает нам с Вами ничего произвести желательное знакомство. Мои товарищи, и я тоже, кофе отправляемся пить сейчас. Госпожа хочет если, к нам добро пожаловать присоединиться. “Где они чукотский-то учили?” − раздражённо подумала Вынтэнэ. И тут же стало стыдно за такие мысли. “Я ничем не лучше шовинистов из Анадыря, − подумала она. − Люди приехали из-за границы, стараются говорить по-нашему... А я не то что литвинского не знаю, я даже эскимосский толком не освоила!” − Да, конечно же, идёмте! − согласилась анадырка. − Знакомиться желательно теперь уже, − сказал Уладзімер. − Это Хрысьціна Луцкевіч, аспирантка наша есть... − Знакомство приятное, − сказала Хрысьціна. − А вот доктор Вінцук Варонка, − продолжал Уладзімер. − Приятно знакомиться очень с госпожой, − кивнул головой доктор Варонка. − А гэта − спадарыня Вынтэнэ з Анадыра, − произнёс Уладзімер на непонятном языке. Вінцук и Хрысьціна улыбнулись.

*** Общение получилось странноватым. Вынтэнэ не знала литвинского, литвины плохо владели чукотским. Говорили они медленно и со страшным акцентом. Фразы получались экзотические, малопонятные. То и дело, собеседники переходили на своё наречие. Разговор прерывался долгими паузами.

16

Вынтэнэ показалось, что Хрысьціна і Вінцук её разглядывают. Словно оценивают. То и дело эти двое обменивались взглядами и едва заметными улыбками. Уладзімер, казалось, не замечал этой “беседы”. Из всех троих говорил в основном он. − Среди Москвы окрестностей много памятников есть эпохи былой, − рассказывал он Вынтэнэ. − Очень интересные среди них находятся. Если вспомнить, например, Кремль. − Что-что вспомнить? − переспросила Вынтэнэ. − Кремль. − Что это такое? − Есть Кремль древняя московитская... фартэцыя. Як сказаць “фартэцыя” па-чукоцку? − спросил Уладзімер у товарищей. − Крепость, − перевёл Вінцук. − Говорит Уладзь, Кремль московская крепость древняя, рядом находится совершенно. Мы завтра в это направление намереваемся идти исследований для. − А разве у московитов были крепости? − удивилась Вынтэнэ. − Я читала, что они жили в избах. − Изба − крестьянина-московита обиталище есть, − пояснил Уладзімер. − Московит-обеспеченный жил в “палатах”, так сказать. Крепость защитой была для того и для этого. − Я почему-то думала, что московиты были примитивным народом. Ну, до прихода чукчей. Собеседники переглянулись. − Чукоцкі нацыяналізм, − вздохнула Хрысьціна. Вынтэнэ поняла, что сказала что-то не то. − Скуль ёй ведаць гісторыю? − сказал Уладзімер. Он обратился к анадырке: − Московитов цивилизация развита чрезвычайно была. Среди этого края народов москови17

ты славились как отважные воины. Было у них и оружия производство налаженное. Металл, порох, огнестрельное оружие вырабатывали они. Московские князья-цари разбили Ханство-Казань и Ханство-Астрахань. Часто набеги делали также на Литву и на Русь-Киев. В 1514 захватили литвинский город Смаленск они даже, и держали сто лет почти. Чукчи когда пришли, Москва-город имел жителей 200 тысяч. − 200 тысяч? − не поверила Вынтэнэ. − Раскопок данные подтверждение дают такой цифры. После многие умерли из-за болезней, которые чукчи принесли. Кроме этого в рабство угнали многих. Но крепость-Кремль сохранилась до времени этого, теперь. Очень разрушена, однако находится. − Почему же там не устроили музей? − спросила Вынтэнэ. − Полагаю, Чукотки правительство современное не имеет такого интереса, − ответил Уладзімер. − Вероятно, не показать хочет, что данная территория развита была очень до чукчей ещё. − Но это же нечестно! − вырвалось у Вынтэнэ. Уладзімер пожал плечами. − В дела внутренние Чукотки мы вмешательства не сделаем. Наша задача − исследование московитов есть. Справедливости следует добиваться Чукотки гражданам. − А вы точно ничего не путаете? Там правда крепость? − Не верите − посмотреть можете с нами, не далее завтра чем, − сказал Вінцук. − Приглашаю Вас лично, − добавил Уладзімер. − Ой, спасибо!

18

Вынтэнэ дотронулась до его руки. Тот улыбнулся. − Завтра в вестибюль в 6 утра следует быть. − Так рано?! − Да. Однако, возможно, могу предложить разбудить Вас пяти часов около, − галантно предложил этнограф. − Здорово! − обрадовалась Вынтэнэ. Несколько секунд они з Уладзімерам смотрели друг на друга и глупо улыбались. − Яна табе даспадобы? − игриво спросила Хрысьціна. Уладзімер сделал вид, будто не расслышал. − Не, скажы шчыра, Уладзь, ты ж яе хочаш? − не отставала литвинка. Уладзімер только отмахнулся. − Думаю, у цябе ё ўсе шанцы, − заметил Вінцук. − О чём вы говорите? − не поняла Вынтэнэ. − Завтра жарко возможно будет и следует не брать одежды ненужно тёплой, − пояснила Хрысьціна. Уладзімер проводил Вынтэнэ до дверей номера. − В утра 5 часов разбужу... − сказал он. − До завтра... − сказала девушка. Уладзімер посмотрел ей в глаза. − Ночи спокойной, Вынтэнэ... Дабранач.

*** Вынтэнэ не могла заснуть. Лёжа в постели, она вспоминала прошедший день. Приезд, гостиница... встреча с литвинами... В памяти вставало лицо Уладзімера. Волосы и борода песчанного цвета. Круглые, голубые глаза. Во взгляде мелькала лёгкая ирония и в то же время 19

ты славились как отважные воины. Было у них и оружия производство налаженное. Металл, порох, огнестрельное оружие вырабатывали они. Московские князья-цари разбили Ханство-Казань и Ханство-Астрахань. Часто набеги делали также на Литву и на Русь-Киев. В 1514 захватили литвинский город Смаленск они даже, и держали сто лет почти. Чукчи когда пришли, Москва-город имел жителей 200 тысяч. − 200 тысяч? − не поверила Вынтэнэ. − Раскопок данные подтверждение дают такой цифры. После многие умерли из-за болезней, которые чукчи принесли. Кроме этого в рабство угнали многих. Но крепость-Кремль сохранилась до времени этого, теперь. Очень разрушена, однако находится. − Почему же там не устроили музей? − спросила Вынтэнэ. − Полагаю, Чукотки правительство современное не имеет такого интереса, − ответил Уладзімер. − Вероятно, не показать хочет, что данная территория развита была очень до чукчей ещё. − Но это же нечестно! − вырвалось у Вынтэнэ. Уладзімер пожал плечами. − В дела внутренние Чукотки мы вмешательства не сделаем. Наша задача − исследование московитов есть. Справедливости следует добиваться Чукотки гражданам. − А вы точно ничего не путаете? Там правда крепость? − Не верите − посмотреть можете с нами, не далее завтра чем, − сказал Вінцук. − Приглашаю Вас лично, − добавил Уладзімер. − Ой, спасибо!

18

Вынтэнэ дотронулась до его руки. Тот улыбнулся. − Завтра в вестибюль в 6 утра следует быть. − Так рано?! − Да. Однако, возможно, могу предложить разбудить Вас пяти часов около, − галантно предложил этнограф. − Здорово! − обрадовалась Вынтэнэ. Несколько секунд они з Уладзімерам смотрели друг на друга и глупо улыбались. − Яна табе даспадобы? − игриво спросила Хрысьціна. Уладзімер сделал вид, будто не расслышал. − Не, скажы шчыра, Уладзь, ты ж яе хочаш? − не отставала литвинка. Уладзімер только отмахнулся. − Думаю, у цябе ё ўсе шанцы, − заметил Вінцук. − О чём вы говорите? − не поняла Вынтэнэ. − Завтра жарко возможно будет и следует не брать одежды ненужно тёплой, − пояснила Хрысьціна. Уладзімер проводил Вынтэнэ до дверей номера. − В утра 5 часов разбужу... − сказал он. − До завтра... − сказала девушка. Уладзімер посмотрел ей в глаза. − Ночи спокойной, Вынтэнэ... Дабранач.

*** Вынтэнэ не могла заснуть. Лёжа в постели, она вспоминала прошедший день. Приезд, гостиница... встреча с литвинами... В памяти вставало лицо Уладзімера. Волосы и борода песчанного цвета. Круглые, голубые глаза. Во взгляде мелькала лёгкая ирония и в то же время 19

какая-то удивительная для мужчины нежность. Он, казалось, заглядывал Вынтэнэ в душу... “Глупо, я ведь совсем его не знаю, − подумала она. − Придумываю что ни попадя!” А всё-таки... Образ никак не хотел уходить. Теперь Вынтэнэ видела литвина целиком, с ног до головы. Интересно, какой... Девушка покраснела. “У белых людей неестественно большие половые органы,” − мелькнуло в голове. Где же она это читала? В бульварной газете? В Интернете? Или по телевизору слышала? Она старалась отогнать от себя дурные мысли. “Заснуть! Нужно немедленно заснуть!”. Но мысли не слушались. Напротив, воображение рисовало всё более непристойные картины. Вынтэнэ перестала сопротивляться. Она словно отдавалась ему − чужаку, европейцу, практически туземцу... Да! Пусть берёт её, чистенькую чукотскую девочку из хорошей семьи! Пусть владеет ею, словно дикаркой! Руки гладили тело. Вынтэнэ представляла, как Уладзімер наклоняется над ней. Как он стягивает с неё одеяло. Как целует. Пальцы легонько сжали соски... “Он целует мои груди, − представляла Вынтэнэ. − Я обнимаю его, прижимаю к себе... Какие у него сильные руки... Я помогаю ему снять рубашку, расстёгиваю брюки...” Рука скользнула вниз живота...

4. В Кремле Вынтэнэ проснулась от стука в дверь. Она встала с постели и набросила халат.

20

− Кто там? − Это Уладзімер есть, − раздался голос литвина. − Мы знакомство вчера имели с Вами. − Сейчас открою. Вынтэнэ заглянула в зеркало − ничего, ей даже идут растрёпанные волосы. Она открыла двери. − Утро доброе Вам, − Уладзімер наклонил голову. − 5 утра часов сейчас, и я разбудить обещал Вас. Она вспомнила вчерашний фантазм и почувствовала, что краснеет. − Спасибо, что разбудили, − как можно равнодушнее сказала она. “Может, отказаться? − подумала Вынтэнэ. − Ещё ведь не поздно!” “Нельзя, − запретила она себе. − На первом месте сейчас репортаж.” − Благодарности это не стоит, − ответил собеседник. − Ждать через час в фойе Вас будем. Он снова поклонился и отошёл от двери. Закрыв её, Вынтэнэ поспешила в душ.

*** Машина остановилась на опушке леса. Пассажиры вышли. Солнце било в лицо. Тёплый ветерок развевал волосы. − Ну и тёплая же здесь весна! − сказала Вынтэнэ. − У нас, в Анадыре, ещё снег лежит. − Холод есть тут словно собачий, − отозвался Вінцук. Он потирал озябшие руки. − Далее ходом пешим идти следует, − сказал Уладзімер.

21

какая-то удивительная для мужчины нежность. Он, казалось, заглядывал Вынтэнэ в душу... “Глупо, я ведь совсем его не знаю, − подумала она. − Придумываю что ни попадя!” А всё-таки... Образ никак не хотел уходить. Теперь Вынтэнэ видела литвина целиком, с ног до головы. Интересно, какой... Девушка покраснела. “У белых людей неестественно большие половые органы,” − мелькнуло в голове. Где же она это читала? В бульварной газете? В Интернете? Или по телевизору слышала? Она старалась отогнать от себя дурные мысли. “Заснуть! Нужно немедленно заснуть!”. Но мысли не слушались. Напротив, воображение рисовало всё более непристойные картины. Вынтэнэ перестала сопротивляться. Она словно отдавалась ему − чужаку, европейцу, практически туземцу... Да! Пусть берёт её, чистенькую чукотскую девочку из хорошей семьи! Пусть владеет ею, словно дикаркой! Руки гладили тело. Вынтэнэ представляла, как Уладзімер наклоняется над ней. Как он стягивает с неё одеяло. Как целует. Пальцы легонько сжали соски... “Он целует мои груди, − представляла Вынтэнэ. − Я обнимаю его, прижимаю к себе... Какие у него сильные руки... Я помогаю ему снять рубашку, расстёгиваю брюки...” Рука скользнула вниз живота...

4. В Кремле Вынтэнэ проснулась от стука в дверь. Она встала с постели и набросила халат.

20

− Кто там? − Это Уладзімер есть, − раздался голос литвина. − Мы знакомство вчера имели с Вами. − Сейчас открою. Вынтэнэ заглянула в зеркало − ничего, ей даже идут растрёпанные волосы. Она открыла двери. − Утро доброе Вам, − Уладзімер наклонил голову. − 5 утра часов сейчас, и я разбудить обещал Вас. Она вспомнила вчерашний фантазм и почувствовала, что краснеет. − Спасибо, что разбудили, − как можно равнодушнее сказала она. “Может, отказаться? − подумала Вынтэнэ. − Ещё ведь не поздно!” “Нельзя, − запретила она себе. − На первом месте сейчас репортаж.” − Благодарности это не стоит, − ответил собеседник. − Ждать через час в фойе Вас будем. Он снова поклонился и отошёл от двери. Закрыв её, Вынтэнэ поспешила в душ.

*** Машина остановилась на опушке леса. Пассажиры вышли. Солнце било в лицо. Тёплый ветерок развевал волосы. − Ну и тёплая же здесь весна! − сказала Вынтэнэ. − У нас, в Анадыре, ещё снег лежит. − Холод есть тут словно собачий, − отозвался Вінцук. Он потирал озябшие руки. − Далее ходом пешим идти следует, − сказал Уладзімер.

21

− Вы там уже были? − спросила Вынтэнэ. − Несколько раз в году прошедшем, однако на долго − нет. − Вось гэтая сьцежка, − сказала Хрысьціна и перевела для Вынтэнэ: − Дорогой здесь следует идти. Тропинка уходила в лес. Лес был настоящий, непролазный − словно в приключенческих книгах. − А не заблудимся? − спросила девушка. − Дорогу знаем уже мы, − успокоил Уладзімер. − За год минувший изменения вероятны мало. Вінцук і Хрысьціна вырвались далеко вперёд и исчезли за деревьями. Уладзімер и Вынтэнэ шли рядом. Оба молчали. Вынтэнэ не знала, что говорить. О чём думает этот литвин? Всегда вежливый, всегда аккуратный... Он, кажется, абсолютно не обращает на неё внимания как на женщину. “Всё-таки, с чукчами легче. Наш бы уже давно завязал беседу, старался бы рассмешить, впечатлить. Рассказывал бы про свои подвиги. А чужак идёт себе рядом − и ни слова. Спокойный, уверенный. Словно и не нужна я ему... Зачем же тогда он взялся меня разбудить?” Вынтэнэ попробовала отвлечься − сконцентрироваться на окружающей природе. Деревья были высокие и, наверное, очень старые. Сосны и ели перемежались с берёзами. Тропинка то и дело утопала в кустарнике. Иногда приходилось идти гуськом, и тогда Вынтэнэ видела лишь спину литвина и джинсы... под которыми угадывались упругие ягодицы. Девушка старалась не опускать глаз. Лес кончился. Путники вышли к реке. − Налево теперь передвигаться необходимо, − сказал Уладзімер. − Что это за речка? − спросила Вынтэнэ.

22

− Чукчи называют Неглин её. На наречии, однако, московитов Неглинка именуется она. − Не-глинка? Что это значит? − Вероятно, река, где есть глины отсутствие. Речка была узкой. По обоим сторонам рос лес. “А ведь эта река течёт тут уже тысячи лет, − подумала девушка. − И за тысячи лет ничего не изменилось. Те же сосны, те же берёзы на берегу... Те же кустарники... Только московиты ушли...” − Смотрите, Кремль есть это! − объявил Уладзімер. Перед ними была настоящая крепость. Стены и башни выложены красным кирпичом. Перед крепостью − ров. − Ничего себе! − вырвалось у Вынтэнэ. Строение казалось ей грандиозным и величавым. Кто мог представить, что в диких лесах Московского АО скрывается нечто подобное? Девушка достала фотоаппарат. − Кадры беречь следует, внутри поскольку ещё будет интереснее, − посоветовал Уладзімер. − Ничего, у меня ещё две кассеты с собой. Послушайте, сфотографируйте меня на фоне башни!

*** Через ров был переброшен мост. Мост был деревянный. Он изрядно покосился от времени. − Осторожной будьте! − Уладзімер подал Вынтэнэ руку и помог перейти. Рука была тёплая и сильная... Ворота выбиты − обломки до сих пор валялись вокруг. Вынтэнэ сделала ещё несколько снимков. − Чукчи осаде крепость подвергли, − пояснил этнограф. − Гарнизон без пищи пребывал долго и сил 23

− Вы там уже были? − спросила Вынтэнэ. − Несколько раз в году прошедшем, однако на долго − нет. − Вось гэтая сьцежка, − сказала Хрысьціна и перевела для Вынтэнэ: − Дорогой здесь следует идти. Тропинка уходила в лес. Лес был настоящий, непролазный − словно в приключенческих книгах. − А не заблудимся? − спросила девушка. − Дорогу знаем уже мы, − успокоил Уладзімер. − За год минувший изменения вероятны мало. Вінцук і Хрысьціна вырвались далеко вперёд и исчезли за деревьями. Уладзімер и Вынтэнэ шли рядом. Оба молчали. Вынтэнэ не знала, что говорить. О чём думает этот литвин? Всегда вежливый, всегда аккуратный... Он, кажется, абсолютно не обращает на неё внимания как на женщину. “Всё-таки, с чукчами легче. Наш бы уже давно завязал беседу, старался бы рассмешить, впечатлить. Рассказывал бы про свои подвиги. А чужак идёт себе рядом − и ни слова. Спокойный, уверенный. Словно и не нужна я ему... Зачем же тогда он взялся меня разбудить?” Вынтэнэ попробовала отвлечься − сконцентрироваться на окружающей природе. Деревья были высокие и, наверное, очень старые. Сосны и ели перемежались с берёзами. Тропинка то и дело утопала в кустарнике. Иногда приходилось идти гуськом, и тогда Вынтэнэ видела лишь спину литвина и джинсы... под которыми угадывались упругие ягодицы. Девушка старалась не опускать глаз. Лес кончился. Путники вышли к реке. − Налево теперь передвигаться необходимо, − сказал Уладзімер. − Что это за речка? − спросила Вынтэнэ.

22

− Чукчи называют Неглин её. На наречии, однако, московитов Неглинка именуется она. − Не-глинка? Что это значит? − Вероятно, река, где есть глины отсутствие. Речка была узкой. По обоим сторонам рос лес. “А ведь эта река течёт тут уже тысячи лет, − подумала девушка. − И за тысячи лет ничего не изменилось. Те же сосны, те же берёзы на берегу... Те же кустарники... Только московиты ушли...” − Смотрите, Кремль есть это! − объявил Уладзімер. Перед ними была настоящая крепость. Стены и башни выложены красным кирпичом. Перед крепостью − ров. − Ничего себе! − вырвалось у Вынтэнэ. Строение казалось ей грандиозным и величавым. Кто мог представить, что в диких лесах Московского АО скрывается нечто подобное? Девушка достала фотоаппарат. − Кадры беречь следует, внутри поскольку ещё будет интереснее, − посоветовал Уладзімер. − Ничего, у меня ещё две кассеты с собой. Послушайте, сфотографируйте меня на фоне башни!

*** Через ров был переброшен мост. Мост был деревянный. Он изрядно покосился от времени. − Осторожной будьте! − Уладзімер подал Вынтэнэ руку и помог перейти. Рука была тёплая и сильная... Ворота выбиты − обломки до сих пор валялись вокруг. Вынтэнэ сделала ещё несколько снимков. − Чукчи осаде крепость подвергли, − пояснил этнограф. − Гарнизон без пищи пребывал долго и сил 23

не имел уже оборону вести. Тогда те, кто нападал, сломали ворота и во двор вошли быстро. Те, кто защищал, смерти подверглись все, исключения нет. Вынтэнэ зачарованно смотрела вокруг. Неужели туземцы могли такое построить? За воротами открывался двор, застроенный высокими ярангами. Большинство зданий было разрушено. Но даже эти руины говорили о многом. Сколько грации, сколько красы было в каждом уцелевшем здании! − Это великая цивилизация! − воскликнула Вынтэнэ. − Как же она могла погибнуть?! − Великие цивилизации даже погибают порой, случается, − ответил Уладзімер. − Чукчи сильнее были и решительней, собрали племена-народы различные из тех, кто Москвой обижен был. Вместе удар нанесли внезапный, обдуманный старательно. Не могли московиты ожидать. Чукчей считали они дикарями. − Чукчей − дикарями? − не поверила Вынтэнэ. − Кто, московиты так считали? Мысль показалась ей смешной. Она представила себе примитивного туземца в ушанке и лаптях, который недоверчиво смотрит на многоэтажные яранги, скоростные поезда, сверхзвуковые самолёты... “Дикари, однако!” − ворчит он и идёт в лес пасти коров. − Смеяться не мудро есть над этим, − неожиданно сухо сказал литвин. − Цивилизация Москвы древнее была, цивилизация Чукотки чем. Технологий своих большую часть познали чукчи в XVII веке, в войны ходе 1641 года и позднее даже. До того впереди них Москва была технически и культурно. − Ну ладно, не сердитесь... Она во все глаза разглядывала Кремль.

24

“Может быть и правда? − подумала Вынтэнэ. − Дикари ведь такое не построили б. На центральной Чукотке, например, я ничего подобного не видела. Кто же мы, чукчи, по сравнению с ними?” В ней вновь проснулось чувство вины. “Мы разрушили их цивилизацию, − думала девушка. − Захватили их страну. А теперь ещё глумимся, анекдоты рассказываем. И врём же, врём, будто они добровольно вошли в состав Чукотки!” Уладзімер подошёл к строению с покосившимся крестом на крыше. Он махнул рукой и наклонил голову. Вынтэнэ читала, что таким способом туземцы отгоняют злых духов. Литвин вошёл внутрь. Девушка последовала за ним. − Это − святилище московитов? − спросила она. − Царква, − тихо пояснил Уладзімер. В яранге было просторно и пусто. Стены были расписаны картинами. “Довольно неплохо, − подумала девушка. − Красиво даже”. В дальнем конце зала виднелось подобие ворот. “Интересно, зачем они тут? Там какая-то другая комната?” Вынтэнэ хотела подойти поближе, но не решалась. Уладзімер стал каким-то торжественным. Он стоял тихо, почти не шевелясь. Шёпотом повторял какой-то текст. Закончив, литвин снова сделал жест, отгоняющий духов. − Ходить будем дальше, − сказал он. − Но... Литвин взял её за руку и вывел из “царква”.

25

не имел уже оборону вести. Тогда те, кто нападал, сломали ворота и во двор вошли быстро. Те, кто защищал, смерти подверглись все, исключения нет. Вынтэнэ зачарованно смотрела вокруг. Неужели туземцы могли такое построить? За воротами открывался двор, застроенный высокими ярангами. Большинство зданий было разрушено. Но даже эти руины говорили о многом. Сколько грации, сколько красы было в каждом уцелевшем здании! − Это великая цивилизация! − воскликнула Вынтэнэ. − Как же она могла погибнуть?! − Великие цивилизации даже погибают порой, случается, − ответил Уладзімер. − Чукчи сильнее были и решительней, собрали племена-народы различные из тех, кто Москвой обижен был. Вместе удар нанесли внезапный, обдуманный старательно. Не могли московиты ожидать. Чукчей считали они дикарями. − Чукчей − дикарями? − не поверила Вынтэнэ. − Кто, московиты так считали? Мысль показалась ей смешной. Она представила себе примитивного туземца в ушанке и лаптях, который недоверчиво смотрит на многоэтажные яранги, скоростные поезда, сверхзвуковые самолёты... “Дикари, однако!” − ворчит он и идёт в лес пасти коров. − Смеяться не мудро есть над этим, − неожиданно сухо сказал литвин. − Цивилизация Москвы древнее была, цивилизация Чукотки чем. Технологий своих большую часть познали чукчи в XVII веке, в войны ходе 1641 года и позднее даже. До того впереди них Москва была технически и культурно. − Ну ладно, не сердитесь... Она во все глаза разглядывала Кремль.

24

“Может быть и правда? − подумала Вынтэнэ. − Дикари ведь такое не построили б. На центральной Чукотке, например, я ничего подобного не видела. Кто же мы, чукчи, по сравнению с ними?” В ней вновь проснулось чувство вины. “Мы разрушили их цивилизацию, − думала девушка. − Захватили их страну. А теперь ещё глумимся, анекдоты рассказываем. И врём же, врём, будто они добровольно вошли в состав Чукотки!” Уладзімер подошёл к строению с покосившимся крестом на крыше. Он махнул рукой и наклонил голову. Вынтэнэ читала, что таким способом туземцы отгоняют злых духов. Литвин вошёл внутрь. Девушка последовала за ним. − Это − святилище московитов? − спросила она. − Царква, − тихо пояснил Уладзімер. В яранге было просторно и пусто. Стены были расписаны картинами. “Довольно неплохо, − подумала девушка. − Красиво даже”. В дальнем конце зала виднелось подобие ворот. “Интересно, зачем они тут? Там какая-то другая комната?” Вынтэнэ хотела подойти поближе, но не решалась. Уладзімер стал каким-то торжественным. Он стоял тихо, почти не шевелясь. Шёпотом повторял какой-то текст. Закончив, литвин снова сделал жест, отгоняющий духов. − Ходить будем дальше, − сказал он. − Но... Литвин взял её за руку и вывел из “царква”.

25

*** Они стояли на башне. Внизу, почти под ногами, сливались две реки. − Река Москва находится слева, − пояснил Уладзімер. − Река Неглинка справа в неё впадает. Было что-то волшебное в этом месте. Первобытный пейзаж. Дремучие леса, сонные реки... А на их фоне − руины погибшей цивилизации. Время словно остановилось. Не было ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Был только весенний день и тёплый ветер, и две реки у подножия башни. Уладзімер обнял Вынтэнэ. Губы встретились. Девушка закрыла глаза. Никогда ещё её не целовали так нежно. Мужчина играл её губами...

*** “Как это могло случиться? − подумала Вынтэнэ. И сказу же: − Я ведь сама этого хотела...Чего переживаешь, дурёха? Ведь это всего лишь поцелуй! Ты что, в первый раз целуешься?” Всё же этот раз был какой-то особенный, непохожий. Она посмотрела на литвина и улыбнулась. Улыбнулся и он. − Вы сердитесь нет? − спросил он. Вынтэнэ положила ему руки на плечи. − Конечно нет, глупенький. Теперь уже целовала она...

*** − А, вось вы дзе! − закричал Вінцук. − А мы вас паўсюль шукаем!

26

− Розыск проводим во местах всех вас, − добавил он по-чукотски. − Мы пребываем в месте данном всё время, − по-чукотски же ответил Уладзімер. − Отлично от вашего поведения. − Я бачу, вы тут час не марнавалі, − с улыбкой заметила Хрысьціна. Уладзімер всё ещё держал Вынтэнэ за руку. − Вы таксама, − отозвался он. Вынтэнэ заметила, что платье Хрысьціны слегка помято и одето не совсем ровно. − Ну, какое впечатление сделал для Вас Кремль? − поинтересовалась литвинка. − Очень понравился, − призналась анадырка. − Я и не думала, что такое бывает. − Вы не находились до сих пор в стране нашей, − заметил Вінцук. − Замки там ещё красивее и в большем количестве. − Поедешь, возможно, в наш край в некоторый момент, − сказал Уладзімер. − Может и поеду, − сказала Вынтэнэ. − А меня без визы пустят?

*** − Дык вы што, толькі цалаваліся?! − не поверила Хрысьціна. − Так, − ответил Уладзімер. − А я ўжо думала… − Нам гэтага было дастаткова. − Хрысьця, пакінь Уладзя ў спакоі, − улыбнулся Вінцук. − Кожнаму ў гэтым жыцьці сваё… Вынтэнэ возвращалась из кустов. Литвины притихли, словно она могла их понять.

27

*** Они стояли на башне. Внизу, почти под ногами, сливались две реки. − Река Москва находится слева, − пояснил Уладзімер. − Река Неглинка справа в неё впадает. Было что-то волшебное в этом месте. Первобытный пейзаж. Дремучие леса, сонные реки... А на их фоне − руины погибшей цивилизации. Время словно остановилось. Не было ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Был только весенний день и тёплый ветер, и две реки у подножия башни. Уладзімер обнял Вынтэнэ. Губы встретились. Девушка закрыла глаза. Никогда ещё её не целовали так нежно. Мужчина играл её губами...

*** “Как это могло случиться? − подумала Вынтэнэ. И сказу же: − Я ведь сама этого хотела...Чего переживаешь, дурёха? Ведь это всего лишь поцелуй! Ты что, в первый раз целуешься?” Всё же этот раз был какой-то особенный, непохожий. Она посмотрела на литвина и улыбнулась. Улыбнулся и он. − Вы сердитесь нет? − спросил он. Вынтэнэ положила ему руки на плечи. − Конечно нет, глупенький. Теперь уже целовала она...

*** − А, вось вы дзе! − закричал Вінцук. − А мы вас паўсюль шукаем!

26

− Розыск проводим во местах всех вас, − добавил он по-чукотски. − Мы пребываем в месте данном всё время, − по-чукотски же ответил Уладзімер. − Отлично от вашего поведения. − Я бачу, вы тут час не марнавалі, − с улыбкой заметила Хрысьціна. Уладзімер всё ещё держал Вынтэнэ за руку. − Вы таксама, − отозвался он. Вынтэнэ заметила, что платье Хрысьціны слегка помято и одето не совсем ровно. − Ну, какое впечатление сделал для Вас Кремль? − поинтересовалась литвинка. − Очень понравился, − призналась анадырка. − Я и не думала, что такое бывает. − Вы не находились до сих пор в стране нашей, − заметил Вінцук. − Замки там ещё красивее и в большем количестве. − Поедешь, возможно, в наш край в некоторый момент, − сказал Уладзімер. − Может и поеду, − сказала Вынтэнэ. − А меня без визы пустят?

*** − Дык вы што, толькі цалаваліся?! − не поверила Хрысьціна. − Так, − ответил Уладзімер. − А я ўжо думала… − Нам гэтага было дастаткова. − Хрысьця, пакінь Уладзя ў спакоі, − улыбнулся Вінцук. − Кожнаму ў гэтым жыцьці сваё… Вынтэнэ возвращалась из кустов. Литвины притихли, словно она могла их понять.

27

*** − Научите меня литвинскому языку, − попросила Вынтэнэ. − Язык наш весьма сложным является, − отозвался Вінцук. Он сидел за рулём. − Особенно трудно выучиваем он для чукчей. − А вдруг у меня получится? − не сдавалась девушка. − Вероятно следует чтобы Уладзь оказал Вам помощь, − невинно предложила Хрысьціна. − Мне лишь доставит радость обучение тебя языку литвинов, − сказал Уладзімер. − Уладзь? − переспросила Вынтэнэ. − А тебя, разве, не Ўладзімерам зовут? − Уладзь − сокращение есть от Уладзімер имени, − пояснил тот. − Так друзья и родные люди называют меня. − Можно и я тебя так буду звать? − Можно безусловно для тебя, − улыбнулся Уладзімер.

***

И снова Ўладзімер проводил её до номера. В дверях они поцеловались. “Что делать, если он захочет зайти?” − подумала девушка. И тут же поняла, что вопрос − чисто риторический. Конечно же, она его пустит... − Дабранач, − сказал кавалер. − Что? − “Дабранач” по-литвински “ночи спокойной” значит. − Дъа − брн − нъач, Уладзь! − с трудом выговорила Вынтэнэ. − Молодец!

28

Литвин улыбнулся и поцеловал ей руку. − Дъа − брн − нъач, − повторила девушка и закрыла дверь.

5. Музейный Центр “Наследие Москвы” Утром она встретила Хрысьціну і Вінцука. Те объяснили ей, что назавтра отбывают в экспедицию. Едут они в московитское стойбище − “деревню”. Там вроде бы сохранились первобытные обычаи. “Деревня” − где-то в Белоозёрском районе. Добираться придётся вертолётом: дороги туда не проложили. Девушка спросила, где Уладзімер. Оказалось, что тот поехал договариваться с пилотами. − Он лучше других знает чукотский язык, − пояснила Хрысьціна. − Хочешь с нами пребывать день этот? Вынтэнэ согласилась. Собственно, идти было некуда. Москва − городок маленький. Из развлечений − кинотеатр, супермаркет да пару ресторанов. Был ещё краеведческий музей. Его-то литвины и выбрали. − Это в центре города, − пояснили в гостинице. − Сядете на второй автобус − и до остановки Почта. − Второй автобус? − не поняли литвины. − Автобус второго маршрута...

*** Музейный Центр “Наследие Москвы” состоял из четырёх залов. Первый посвящался ледниковому 29

*** − Научите меня литвинскому языку, − попросила Вынтэнэ. − Язык наш весьма сложным является, − отозвался Вінцук. Он сидел за рулём. − Особенно трудно выучиваем он для чукчей. − А вдруг у меня получится? − не сдавалась девушка. − Вероятно следует чтобы Уладзь оказал Вам помощь, − невинно предложила Хрысьціна. − Мне лишь доставит радость обучение тебя языку литвинов, − сказал Уладзімер. − Уладзь? − переспросила Вынтэнэ. − А тебя, разве, не Ўладзімерам зовут? − Уладзь − сокращение есть от Уладзімер имени, − пояснил тот. − Так друзья и родные люди называют меня. − Можно и я тебя так буду звать? − Можно безусловно для тебя, − улыбнулся Уладзімер.

***

И снова Ўладзімер проводил её до номера. В дверях они поцеловались. “Что делать, если он захочет зайти?” − подумала девушка. И тут же поняла, что вопрос − чисто риторический. Конечно же, она его пустит... − Дабранач, − сказал кавалер. − Что? − “Дабранач” по-литвински “ночи спокойной” значит. − Дъа − брн − нъач, Уладзь! − с трудом выговорила Вынтэнэ. − Молодец!

28

Литвин улыбнулся и поцеловал ей руку. − Дъа − брн − нъач, − повторила девушка и закрыла дверь.

5. Музейный Центр “Наследие Москвы” Утром она встретила Хрысьціну і Вінцука. Те объяснили ей, что назавтра отбывают в экспедицию. Едут они в московитское стойбище − “деревню”. Там вроде бы сохранились первобытные обычаи. “Деревня” − где-то в Белоозёрском районе. Добираться придётся вертолётом: дороги туда не проложили. Девушка спросила, где Уладзімер. Оказалось, что тот поехал договариваться с пилотами. − Он лучше других знает чукотский язык, − пояснила Хрысьціна. − Хочешь с нами пребывать день этот? Вынтэнэ согласилась. Собственно, идти было некуда. Москва − городок маленький. Из развлечений − кинотеатр, супермаркет да пару ресторанов. Был ещё краеведческий музей. Его-то литвины и выбрали. − Это в центре города, − пояснили в гостинице. − Сядете на второй автобус − и до остановки Почта. − Второй автобус? − не поняли литвины. − Автобус второго маршрута...

*** Музейный Центр “Наследие Москвы” состоял из четырёх залов. Первый посвящался ледниковому 29

периоду, второй − дочукотской Московии, третий − первым чукотским поселенцам. А последний, конечно же, современной Москве. В “ледниковом” зале литвины не задержались. Обогнув пластмассового мамонта, они поспешили дальше. Во втором зале было просторно. Экспонатов -− раз-два и обчёлся. Московский народный костюм − мужской и женский. Лапти, картузы, кокошники, сарафаны... Потом − макет избы. С печкой, лавкой, столом. Утварь − деревянные ложки, тарелки. Орудия труда − примитивные, ржавые. Из оружия были кистень, самострел и алебарда. Вот и всё. Гораздо богаче выглядел зал первопроходцев. Литвинов, однако, он не заинтересовал. Да и Вынтэнэ... Главным украшением четвёртого зала был плакат: “Руки трудящихся преобразили некогда суровый край”. На стенах − фотографии заводов, аэродромов и вокзалов. Ещё, правда, макет парохода, ходившего между Казанью и Тверью. Вынтэнэ понравилась фотография тверского порта. Городок был маленький, даже меньше, чем Москва. Но вот река... Река зачаровывала... − Нравится тебе изображение? − спросила Хрысьціна. Она обняла девушку... и тут же отпустила. Её ладонь дотронулась до ладони Вынтэнэ. Вынтэнэ посмотрела на литвинку. Та улыбалась. − Река носит название Волга. − Я знаю... − сказала Вынтэнэ. − Просто фотка красивая.

30

− Если твоё желание, поехать на Тверь не тяжело. − Я бы хотела... Но мы ведь летим в Белоозеро? − Страшно нет. После возвращения времени хватает отведать Волгу. − Знаешь, мне очень понравился Кремль, − сказала Вынтэнэ. − Покажем другое ещё тоже, − пообещала литвинка. Подошёл Вінцук. − Молодые госпожи не желают следовать в обеденное место? − предложил он. − Скажите, вы − муж и жена? − спросила Вынтэнэ. − Свадьба нет, − ответил Вінцук. − Есть мы любовница и любовник, − добавила Хрысьціна.

***

В вертолёте была страшная тряска. Литвины, казалось, привыкли к таким условиям. Они переговаривались и смотрели в окно. Вид и правда открывался изумительный. Внизу − сплошной лес. Кое-где блестят реки и озёра. Яранг нигде не видно. Да и вообще никаких следов человеческой деятельности. Всё здесь, как встарь... Вынтэнэ было не до пейзажей. Ей было плохо. Уладзімер взял её за руку. − Страшно нет, страшно нет ничего, − повторял он. − Уже вовсе скоро прилетим. Он целовал девушку в щёку. Гладил по голове, словно ребёнка. − Ну что ты, Уладзь, − сказала Вынтэнэ. − Со мною всё в порядке. Она закрыла глаза. − Прилетим уже почти, − слышала она. − Долгости нет совсем...

31

периоду, второй − дочукотской Московии, третий − первым чукотским поселенцам. А последний, конечно же, современной Москве. В “ледниковом” зале литвины не задержались. Обогнув пластмассового мамонта, они поспешили дальше. Во втором зале было просторно. Экспонатов -− раз-два и обчёлся. Московский народный костюм − мужской и женский. Лапти, картузы, кокошники, сарафаны... Потом − макет избы. С печкой, лавкой, столом. Утварь − деревянные ложки, тарелки. Орудия труда − примитивные, ржавые. Из оружия были кистень, самострел и алебарда. Вот и всё. Гораздо богаче выглядел зал первопроходцев. Литвинов, однако, он не заинтересовал. Да и Вынтэнэ... Главным украшением четвёртого зала был плакат: “Руки трудящихся преобразили некогда суровый край”. На стенах − фотографии заводов, аэродромов и вокзалов. Ещё, правда, макет парохода, ходившего между Казанью и Тверью. Вынтэнэ понравилась фотография тверского порта. Городок был маленький, даже меньше, чем Москва. Но вот река... Река зачаровывала... − Нравится тебе изображение? − спросила Хры-сьціна. Она обняла девушку... и тут же отпустила. Её ладонь дотронулась до ладони Вынтэнэ. Вынтэнэ посмотрела на литвинку. Та улыбалась. − Река носит название Волга. − Я знаю... − сказала Вынтэнэ. − Просто фотка красивая.

30

− Если твоё желание, поехать на Тверь не тяжело. − Я бы хотела... Но мы ведь летим в Белоозеро? − Страшно нет. После возвращения времени хватает отведать Волгу. − Знаешь, мне очень понравился Кремль, − сказала Вынтэнэ. − Покажем другое ещё тоже, − пообещала литвинка. Подошёл Вінцук. − Молодые госпожи не желают следовать в обеденное место? − предложил он. − Скажите, вы − муж и жена? − спросила Вынтэнэ. − Свадьба нет, − ответил Вінцук. − Есть мы любовница и любовник, − добавила Хрысьціна.

***

В вертолёте была страшная тряска. Литвины, казалось, привыкли к таким условиям. Они переговаривались и смотрели в окно. Вид и правда открывался изумительный. Внизу − сплошной лес. Кое-где блестят реки и озёра. Яранг нигде не видно. Да и вообще никаких следов человеческой деятельности. Всё здесь, как встарь... Вынтэнэ было не до пейзажей. Ей было плохо. Уладзімер взял её за руку. − Страшно нет, страшно нет ничего, − повторял он. − Уже вовсе скоро прилетим. Он целовал девушку в щёку. Гладил по голове, словно ребёнка. − Ну что ты, Уладзь, − сказала Вынтэнэ. − Со мною всё в порядке. Она закрыла глаза. − Прилетим уже почти, − слышала она. − Долгости нет совсем...

31

6. Глушковское сельское поселение Потом было Белоозеро − стойбище на тысячу жителей. В центре ещё сохранились древние руины. Сложно сказать, что это была за яранга и для чего предназначалась. Но, видимо, что-то большое и важное. И, конечно же, дочукотского периода. Вынтэнэ сделала фотографии. Долго задерживаться не пришлось. Вездеход повёз экспедицию в “деревню” Глушково. Оказалось, что “деревня” − вовсе не имя собственное. Это просто московитское слово, обозначающее “стойбище”. Глушковское сельское поселение насчитывало сотню человек. Главная улица называлась “Молодёжной”. На бетонной яранге висела табличка: “Сельсовет”. Сельсовет был обшарпанный, его не мешало бы покрасить. − Вы, стало быть, из Литвы? − спросил старенький московит. − Из Литвы, − ответил Уладзь. − Догадаться как Вы сумели? − Я тут, однако, председатель, − пояснил дед. − Мне по чину полагается знать. Да и вся деревня уже знает. Пацаны-то, чай, разнесли вестинушку. − А языком московским говорите Вы? − Как не говорить-то? Гутарим помаленечку... Уладзь перешёл на московское наречие. Старик удивился. − Да где же Вы так научились-то? − спросил он по-чукотски. Уладзь снова заговорил по-московски. Председатель поколебался и перешёл на родной язык.

32

− С чужаками-приезжими на чукотском они общение поддерживают, − шепнула Хрысьціна Вынтэнэ. − Если даже приезжий московским говорит. − А почему?− спросила анадырка. − Стыд имеют ко своему наречию. Думают: используешь родной язык − значит дикарь, нечукча. Вынтэнэ стало грустно. − Неужели это мы их такими сделали? − произнесла она. − Вины нет персонально от тебя... Литвинка погладила её по-плечу.

*** Председатель забыл о комплексе неполноценности. Они с Уладзем беседовали по-московски. То спорили, то соглашались, то шутили. Вынтэнэ не понимала ни слова. − О чём они? − то и дело спрашивала она Хрысьціну. Та переводила медленно, с трудом подбирая чукотские слова. Вынтэнэ поняла, что завтра какой-то праздник, и что этнографам разрешили в нём поучаствовать. Праздник назывался причудливо: “Крáсная гóрка”. Символизировал он, видимо, приход весны. Председатель приглашал к себе в избу. − Ночевание будет происходить там, − говорила Хрысьціна. − Еда вечером также в том строении. − Изба-то у меня небольшая, -сказал председатель. − Да места всем хватит. В тесноте, да не в обиде. Он объяснил, что женщинам отведут отдельную комнату. Мужчинам же − Уладзімеру і Вінцуку − придётся спать на полу, возле печки.

33

6. Глушковское сельское поселение Потом было Белоозеро − стойбище на тысячу жителей. В центре ещё сохранились древние руины. Сложно сказать, что это была за яранга и для чего предназначалась. Но, видимо, что-то большое и важное. И, конечно же, дочукотского периода. Вынтэнэ сделала фотографии. Долго задерживаться не пришлось. Вездеход повёз экспедицию в “деревню” Глушково. Оказалось, что “деревня” − вовсе не имя собственное. Это просто московитское слово, обозначающее “стойбище”. Глушковское сельское поселение насчитывало сотню человек. Главная улица называлась “Молодёжной”. На бетонной яранге висела табличка: “Сельсовет”. Сельсовет был обшарпанный, его не мешало бы покрасить. − Вы, стало быть, из Литвы? − спросил старенький московит. − Из Литвы, − ответил Уладзь. − Догадаться как Вы сумели? − Я тут, однако, председатель, − пояснил дед. − Мне по чину полагается знать. Да и вся деревня уже знает. Пацаны-то, чай, разнесли вестинушку. − А языком московским говорите Вы? − Как не говорить-то? Гутарим помаленечку... Уладзь перешёл на московское наречие. Старик удивился. − Да где же Вы так научились-то? − спросил он по-чукотски. Уладзь снова заговорил по-московски. Председатель поколебался и перешёл на родной язык.

32

− С чужаками-приезжими на чукотском они общение поддерживают, − шепнула Хрысьціна Вынтэнэ. − Если даже приезжий московским говорит. − А почему?− спросила анадырка. − Стыд имеют ко своему наречию. Думают: используешь родной язык − значит дикарь, нечукча. Вынтэнэ стало грустно. − Неужели это мы их такими сделали? − произнесла она. − Вины нет персонально от тебя... Литвинка погладила её по-плечу.

*** Председатель забыл о комплексе неполноценности. Они с Уладзем беседовали по-московски. То спорили, то соглашались, то шутили. Вынтэнэ не понимала ни слова. − О чём они? − то и дело спрашивала она Хрысьціну. Та переводила медленно, с трудом подбирая чукотские слова. Вынтэнэ поняла, что завтра какой-то праздник, и что этнографам разрешили в нём поучаствовать. Праздник назывался причудливо: “Крáсная гóрка”. Символизировал он, видимо, приход весны. Председатель приглашал к себе в избу. − Ночевание будет происходить там, − говорила Хрысьціна. − Еда вечером также в том строении. − Изба-то у меня небольшая, -сказал председатель. − Да места всем хватит. В тесноте, да не в обиде. Он объяснил, что женщинам отведут отдельную комнату. Мужчинам же − Уладзімеру і Вінцуку − придётся спать на полу, возле печки.

33

*** За окном стало совсем темно. Хозяин зажёг керосиновую лампу. Гости собрались вокруг стола. − Сейчас малітва будет прочитана им, − шепнула Хрысьціна. Она, казалось, взяла шефство над Вынтэнэ. − Что? − Малітва. Вынтэнэ не стала переспрашивать. Председатель махнул рукой − точно так же, как и Уладзімер около “царква” в Кремле. Литвины повторили жест. Старик заговорил. Остальные повторяли за ним. “Это чтобы отгонять духов” − догадалась Вынтэнэ. Странно. Ведь литвины − такие образованные люди. Неужели они во всё это верят? Вынтэнэ не была религиозной. К шаманам ходила только на праздники, да и то − за компанию. Её томили долгие обряды, смешили заклинания. “Нет, я не атеистка, − думала девушка. − Я верю в духов. Но почему я должна с ними общаться через шаманов?!” Она смотрела на туземцев. Их лица были торжественны. Они действительно верили. И вера объединяла московского дикаря и профессора из Менска...

*** На ужин была гречневая каша с мясом. Вынтэнэ впервые в жизни попробовала говядину. Почти как оленина, только вкуснее. А может, ей так показалось? Просто очень уж тут здорово! Как-то всё по-простому. И в то же время...

34

Хозяин хлопнул себя по лбу. − Эх, как же это я забыл! − сказал он по-чукотски. − У меня водочка-то припасена! Он полез за печку. − Что такое “водочкато”? − не поняла Вынтэнэ. − Гарэлка, − шепнула Хрысьціна. Понятнее не стало. Старик принёс бутылку с прозрачной жидкостью. Затем разлил напиток по стаканам. От “гарэлкі” шёл резкий запах. Почти ядовитый. Вынтэнэ догадалась, что это. − Я не употребляю наркотиков! − сказала она. Все посмотрели на неё. − Бойся нет, − сказала Хрысьціна. − Ты если видишь, мы пьём все, плохого нет вовсе. − А как же эффект привыкания?! − От раза одного ничего не будет, − сказал Уладзь. Он сидел напротив. В руках его был стакан. − Навучы яе піць, − сказал Вінцук Хрысьціне. − Бо апячэцца яшчэ. Та наклонилась к Вынтэнэ. − Выдохнуть следует воздух весь ртом... Таким образом вот. − литвинка показала. − После глоток производишь − сразу, всё. Остатка нет. И дышать нет, не сразу. Глотаешь − и сразу еду кушать много... Поняла? Вынтэнэ кивнула. − В случае таком пробовать будем.

*** Гарэлка обожгла Вынтэнэ. Глаза наполнились слезами. Девушка проглотила всё сразу, как учили. − Закушать следует, − сказал Уладзь.

35

*** За окном стало совсем темно. Хозяин зажёг керосиновую лампу. Гости собрались вокруг стола. − Сейчас малітва будет прочитана им, − шепнула Хрысьціна. Она, казалось, взяла шефство над Вынтэнэ. − Что? − Малітва. Вынтэнэ не стала переспрашивать. Председатель махнул рукой − точно так же, как и Уладзімер около “царква” в Кремле. Литвины повторили жест. Старик заговорил. Остальные повторяли за ним. “Это чтобы отгонять духов” − догадалась Вынтэнэ. Странно. Ведь литвины − такие образованные люди. Неужели они во всё это верят? Вынтэнэ не была религиозной. К шаманам ходила только на праздники, да и то − за компанию. Её томили долгие обряды, смешили заклинания. “Нет, я не атеистка, − думала девушка. − Я верю в духов. Но почему я должна с ними общаться через шаманов?!” Она смотрела на туземцев. Их лица были торжественны. Они действительно верили. И вера объединяла московского дикаря и профессора из Менска...

*** На ужин была гречневая каша с мясом. Вынтэнэ впервые в жизни попробовала говядину. Почти как оленина, только вкуснее. А может, ей так показалось? Просто очень уж тут здорово! Как-то всё по-простому. И в то же время...

34

Хозяин хлопнул себя по лбу. − Эх, как же это я забыл! − сказал он по-чукотски. − У меня водочка-то припасена! Он полез за печку. − Что такое “водочкато”? − не поняла Вынтэнэ. − Гарэлка, − шепнула Хрысьціна. Понятнее не стало. Старик принёс бутылку с прозрачной жидкостью. Затем разлил напиток по стаканам. От “гарэлкі” шёл резкий запах. Почти ядовитый. Вынтэнэ догадалась, что это. − Я не употребляю наркотиков! − сказала она. Все посмотрели на неё. − Бойся нет, − сказала Хрысьціна. − Ты если видишь, мы пьём все, плохого нет вовсе. − А как же эффект привыкания?! − От раза одного ничего не будет, − сказал Уладзь. Он сидел напротив. В руках его был стакан. − Навучы яе піць, − сказал Вінцук Хрысьціне. − Бо апячэцца яшчэ. Та наклонилась к Вынтэнэ. − Выдохнуть следует воздух весь ртом... Таким образом вот. − литвинка показала. − После глоток производишь − сразу, всё. Остатка нет. И дышать нет, не сразу. Глотаешь − и сразу еду кушать много... Поняла? Вынтэнэ кивнула. − В случае таком пробовать будем.

*** Гарэлка обожгла Вынтэнэ. Глаза наполнились слезами. Девушка проглотила всё сразу, как учили. − Закушать следует, − сказал Уладзь.

35

Хрысьціна пододвинула тарелку с кашей. Вынтэнэ стала есть − механически, не разбирая вкуса. Всё вокруг поплыло перед глазами. Прямо перед ней было лицо Уладзя. “Красавец ты мой!” − подумала девушка. Ей вдруг захотелось всех любить. Целый мир. − Люууди, тут так... тттак.... − она не находила слов. − Хор... хорошо! Правда! Вы... вы все... друзья... А я... мне... Она хотела сказать, что да, она чукча, и из столицы, из гордой столицы... Но ей за это стыдно. А хочется быть дикаркой, как они... Хочется быть примитивной, чтоб радоваться жизни... Потому, что они знают смысл жизни, а чукчи − нет.... Чукчей погубила цивилизация. Они мертвы.... − Мер-твы! − сказала Вынтэнэ вслух. − Но вы... вы же меня... не понимаете... Я.... не рррасисткааа.... Ей вдруг стало очень смешно. Она смеялась навзрыд. А после вдруг заплакала. Ей стало жаль себя. Никто ведь её не любит, никто не понимает... Литвины переглянулись. − Пойдём следом со мной, вместе, − сказала Хрысьціна. − Спать следует уже, поздно... − Не пойду, − протестовала Вынтэнэ. Но ноги сами несли её туда, куда вела литвинка. Они дошли до кровати. − Раздеться следует тебе в данный момент. Хрысьціна стянула с девушки кофту, джинсы... Накрыла одеялом... Закрыла двери и легла рядом. Вынтэнэ почувствовала, что её обнимают. Целуют. Какая же Хрысьціна нежная! Какая ласковая! Какое тёплое у неё тело...

36

7. Праздник “Красная горка” Вынтэнэ открыла глаза. В комнате никого не было. За окном светило солнце. Девушка встала и начала одеваться. В голове шумело. Тело − словно резиновое. Она вспомнила вчерашний день. Вертолёт, деревня. Ужин у председателя. Наркотик − “гарэлка”. Его вкус до сих пор во рту... А потом, потом... Вспомнилось всё, до мельчайших деталей. И стало стыдно. “Как я могла?! − подумала Вынтэнэ. − А она? Неужели она такая?..” − Ну, спишь ты нет? − сказала Хрысьціна. Она вошла в комнату. Вынтэнэ покраснела. − Дело в чём? Усталость сильная есть? Хрысьціна была ласкова. Словно старшая сестра... − Всё в порядке, − сказала Вынтэнэ. − Просто... немного болит голова. − Виной может быть этому гарэлка. Привычки нет, тяжело может стать последствие. Она мило улыбалась. − Ходи, помощь тебе оказывать буду. Она отвела девушку к колодцу и умыла. Вода была холодная и чистая. − Помыть всё тело возможно, − сказала литвинка. − Я так поступила уже. − Как, здесь? − переспросила Вынтэнэ. − Бояться нет, мужчины покинули двор. Колодец окружали кусты. “Действительно, никто ничего не увидит,” − подумала Вынтэнэ. Она разделась догола. Литвинка наполнила водой ведро.

37

Хрысьціна пододвинула тарелку с кашей. Вынтэнэ стала есть − механически, не разбирая вкуса. Всё вокруг поплыло перед глазами. Прямо перед ней было лицо Уладзя. “Красавец ты мой!” − подумала девушка. Ей вдруг захотелось всех любить. Целый мир. − Люууди, тут так... тттак.... − она не находила слов. − Хор... хорошо! Правда! Вы... вы все... друзья... А я... мне... Она хотела сказать, что да, она чукча, и из столицы, из гордой столицы... Но ей за это стыдно. А хочется быть дикаркой, как они... Хочется быть примитивной, чтоб радоваться жизни... Потому, что они знают смысл жизни, а чукчи − нет.... Чукчей погубила цивилизация. Они мертвы.... − Мер-твы! − сказала Вынтэнэ вслух. − Но вы... вы же меня... не понимаете... Я.... не рррасисткааа.... Ей вдруг стало очень смешно. Она смеялась навзрыд. А после вдруг заплакала. Ей стало жаль себя. Никто ведь её не любит, никто не понимает... Литвины переглянулись. − Пойдём следом со мной, вместе, − сказала Хрысьціна. − Спать следует уже, поздно... − Не пойду, − протестовала Вынтэнэ. Но ноги сами несли её туда, куда вела литвинка. Они дошли до кровати. − Раздеться следует тебе в данный момент. Хрысьціна стянула с девушки кофту, джинсы... Накрыла одеялом... Закрыла двери и легла рядом. Вынтэнэ почувствовала, что её обнимают. Целуют. Какая же Хрысьціна нежная! Какая ласковая! Какое тёплое у неё тело...

36

7. Праздник “Красная горка” Вынтэнэ открыла глаза. В комнате никого не было. За окном светило солнце. Девушка встала и начала одеваться. В голове шумело. Тело − словно резиновое. Она вспомнила вчерашний день. Вертолёт, деревня. Ужин у председателя. Наркотик − “гарэлка”. Его вкус до сих пор во рту... А потом, потом... Вспомнилось всё, до мельчайших деталей. И стало стыдно. “Как я могла?! − подумала Вынтэнэ. − А она? Неужели она такая?..” − Ну, спишь ты нет? − сказала Хрысьціна. Она вошла в комнату. Вынтэнэ покраснела. − Дело в чём? Усталость сильная есть? Хрысьціна была ласкова. Словно старшая сестра... − Всё в порядке, − сказала Вынтэнэ. − Просто... немного болит голова. − Виной может быть этому гарэлка. Привычки нет, тяжело может стать последствие. Она мило улыбалась. − Ходи, помощь тебе оказывать буду. Она отвела девушку к колодцу и умыла. Вода была холодная и чистая. − Помыть всё тело возможно, − сказала литвинка. − Я так поступила уже. − Как, здесь? − переспросила Вынтэнэ. − Бояться нет, мужчины покинули двор. Колодец окружали кусты. “Действительно, никто ничего не увидит,” − подумала Вынтэнэ. Она разделась догола. Литвинка наполнила водой ведро.

37

− Мыло есть вот. Холода нет в этот день. Полотенце есть тут − разотрёшься после. Хрысьціна помогала Вынтэнэ мыться...

*** Купание помогло. К Вынтэнэ вернулись бодрость и оптимизм. Движения стали увереннее. − А где все? − спросила она. − На праздник переместились Красная Горка... − и Хрысьціна начала рассказ. Праздник “Красная Горка” символизирует приход весны. А значит − пробуждение, новую жизнь. В этот день девушки встречают парней. Праздник первых поцелуев... − ... И первого секса, − добавила литвинка. Вынтэнэ поджала губы. − Бояться нет, − сказала Хрысьціна. − Принуждение отсутствует вовсе. Они вышли на околицу. На пригорке уже собрался народ. − Здесь одни женщины... − удивилась Вынтэнэ. − Часть женская праздника есть это, − сказала литвинка. − А мужчины? − Позже ещё они прибудут. Женщины образовали круг и держались за руки. − Хоровод название есть танца, − комментировала Хрысьціна. Танцовщицы заметили их. Одна из женщин помахала рукой и что-то сказала. Остальные поддержали. − Говорят они − нам следует присоединяться в хоровод, − перевела литвинка.

38

Вынтэнэ хотела возразить, но не успела. Её схватили за руки и втянули в круг. Хрысьціна держала её за правую руку. Левую сжимала московитка лет семнадцати. Туземка улыбалась. На ней была яркая одежда: “Народная” − догадалась Вынтэнэ. Нечто подобное анадырка видела в музее. Танец продолжался. Ритм был странный, первобытный. Все здесь были молоды и красивы. Все смеялись. Вынтэнэ утратила чувство реальности. Она была частью “хоровода”. Словно бы слилась с ним. Не было её, не было других. Было одно живое существо, гигантская змея, поедающая собственный хвост. Женщины пели. Вынтэнэ не понимала слов, но старалась подпевать. Она − как все! Тоже стала дикаркой! Долой цивилизацию! Долой Анадырь! Хоровод остановился. Из него вывели красивую девушку. − Ляля! Ляля! − закричали все. “Её принесут в жертву!” − ужаснулась Вынтэнэ. Но случилось иное. Откуда ни возьмись появились гирлянды из цветов и ветвей. “Лялю” нарядили с головы до ног. И она стала ещё прекрасней. Её посадили на деревянную скамью и поднесли различные яства − масло, сыр, кувшин с молоком. Остальные вернулись в хоровод. Тот снова задвигался − уже быстрее. “Ляля” бросала танцовщицам венки. Те ловили их, не прекращая танца. − На счастье сохраняют цветы, − шепнула Хрысьціна. Вынтэнэ тоже поймала венок. Она надела трофей на голову. − Очень тебе это подходит, − похвалила литвинка.

39

− Мыло есть вот. Холода нет в этот день. Полотенце есть тут − разотрёшься после. Хрысьціна помогала Вынтэнэ мыться...

*** Купание помогло. К Вынтэнэ вернулись бодрость и оптимизм. Движения стали увереннее. − А где все? − спросила она. − На праздник переместились Красная Горка... − и Хрысьціна начала рассказ. Праздник “Красная Горка” символизирует приход весны. А значит − пробуждение, новую жизнь. В этот день девушки встречают парней. Праздник первых поцелуев... − ... И первого секса, − добавила литвинка. Вынтэнэ поджала губы. − Бояться нет, − сказала Хрысьціна. − Принуждение отсутствует вовсе. Они вышли на околицу. На пригорке уже собрался народ. − Здесь одни женщины... − удивилась Вынтэнэ. − Часть женская праздника есть это, − сказала литвинка. − А мужчины? − Позже ещё они прибудут. Женщины образовали круг и держались за руки. − Хоровод название есть танца, − комментировала Хрысьціна. Танцовщицы заметили их. Одна из женщин помахала рукой и что-то сказала. Остальные поддержали. − Говорят они − нам следует присоединяться в хоровод, − перевела литвинка.

38

Вынтэнэ хотела возразить, но не успела. Её схватили за руки и втянули в круг. Хрысьціна держала её за правую руку. Левую сжимала московитка лет семнадцати. Туземка улыбалась. На ней была яркая одежда: “Народная” − догадалась Вынтэнэ. Нечто подобное анадырка видела в музее. Танец продолжался. Ритм был странный, первобытный. Все здесь были молоды и красивы. Все смеялись. Вынтэнэ утратила чувство реальности. Она была частью “хоровода”. Словно бы слилась с ним. Не было её, не было других. Было одно живое существо, гигантская змея, поедающая собственный хвост. Женщины пели. Вынтэнэ не понимала слов, но старалась подпевать. Она − как все! Тоже стала дикаркой! Долой цивилизацию! Долой Анадырь! Хоровод остановился. Из него вывели красивую девушку. − Ляля! Ляля! − закричали все. “Её принесут в жертву!” − ужаснулась Вынтэнэ. Но случилось иное. Откуда ни возьмись появились гирлянды из цветов и ветвей. “Лялю” нарядили с головы до ног. И она стала ещё прекрасней. Её посадили на деревянную скамью и поднесли различные яства − масло, сыр, кувшин с молоком. Остальные вернулись в хоровод. Тот снова задвигался − уже быстрее. “Ляля” бросала танцовщицам венки. Те ловили их, не прекращая танца. − На счастье сохраняют цветы, − шепнула Хрысьціна. Вынтэнэ тоже поймала венок. Она надела трофей на голову. − Очень тебе это подходит, − похвалила литвинка.

39

“Ляля” пронзительно закричала. Девушки подхватили. В мгновение ока хоровод распался. Все побежали в лес. Вынтэнэ посмотрела вниз. Со стороны деревни надвигалась ватага мужчин. − Что это? − спросила она Хрысьціну. − Также часть праздника. Мужчина каждый намерен ловить женщину, чтобы ею овладеть. Женщина убегает, пока не догонят. − Что??? − Игра это есть. Действия происходят доброй волей. Не хочешь − отказывай! − Хрысьціна, я боюсь... − Зови меня Хрысьця. Для друзей это сокращение.

*** Девушки бежали по лесу. За спиной гремели шаги преследователей. Молодая московитка устала бежать и спряталась за дерево. Мужчины пробежали рядом, словно не заметив её. Лишь один парень отстал. Обернувшись, Вынтэнэ увидела, что пара целуется. Одна за другой женщины останавливались. Мужчины догоняли их и валили в траву. − Каждый выбор делает той, которая с ним быть желает, − говорила Хрысьця. − Ошибки нет никогда. Беглянок осталось совсем мало. − Что будем делать? − спросила Вынтэнэ. − Я поманю за собою Вінцука, − сказала литвинка. − Среди мужчин он есть. − А я? − Свободна ты, словно ветер. Ограничения нет.

40

Хрысьця улыбнулась и побежала в кусты. Вынтэнэ рванулась в противоположную сторону. “Спрячусь да и всё, − думала она. − Хрысьця клялась, что всё добровольно. Если и найдёт какой московит − откажусь. Хотя...” Это “хотя” не давало покоя. Интересно, как оно? Вот так, в лесу... с дикарём... “Хватит думать! − оборвала себя Вынтэнэ. − Ты − дичь, за тобой гонятся. Вся надежда на инстинкт самосохранения...”

*** Девушка сидела на траве. Бежать дальше не было сил. Она всё ещё тяжело дышала. День был тёплый. На поляне полно цветов. Маленькие и невзрачные, они сливались в прекрасный ковёр. А вокруг − лес. Деревья доходили почти до неба. “Настоящие джунгли, − подумала Вынтэнэ. − Не то что уссурийская тайга.” Всё тут было какое-то волшебное. Чистое и первозданное... На поляну вышел мужчина. Девушка узнала Уладзімера. На этнографе была московитская одежда: косоворотка, онучи, лапти. Мужчина выглядел уверенно. В каждом движении чувствовалась сила. “Хозяин леса,” − подумала Вынтэнэ. Уладзімер подошёл к девушке и поднял на ноги. Не говоря ни слова, привлёк её к себе. Мужчина поцеловал в губы. Руки его сорвали с Вынтэнэ одежду...

41

“Ляля” пронзительно закричала. Девушки подхватили. В мгновение ока хоровод распался. Все побежали в лес. Вынтэнэ посмотрела вниз. Со стороны деревни надвигалась ватага мужчин. − Что это? − спросила она Хрысьціну. − Также часть праздника. Мужчина каждый намерен ловить женщину, чтобы ею овладеть. Женщина убегает, пока не догонят. − Что??? − Игра это есть. Действия происходят доброй волей. Не хочешь − отказывай! − Хрысьціна, я боюсь... − Зови меня Хрысьця. Для друзей это сокращение.

*** Девушки бежали по лесу. За спиной гремели шаги преследователей. Молодая московитка устала бежать и спряталась за дерево. Мужчины пробежали рядом, словно не заметив её. Лишь один парень отстал. Обернувшись, Вынтэнэ увидела, что пара целуется. Одна за другой женщины останавливались. Мужчины догоняли их и валили в траву. − Каждый выбор делает той, которая с ним быть желает, − говорила Хрысьця. − Ошибки нет никогда. Беглянок осталось совсем мало. − Что будем делать? − спросила Вынтэнэ. − Я поманю за собою Вінцука, − сказала литвинка. − Среди мужчин он есть. − А я? − Свободна ты, словно ветер. Ограничения нет.

40

Хрысьця улыбнулась и побежала в кусты. Вынтэнэ рванулась в противоположную сторону. “Спрячусь да и всё, − думала она. − Хрысьця клялась, что всё добровольно. Если и найдёт какой московит − откажусь. Хотя...” Это “хотя” не давало покоя. Интересно, как оно? Вот так, в лесу... с дикарём... “Хватит думать! − оборвала себя Вынтэнэ. − Ты − дичь, за тобой гонятся. Вся надежда на инстинкт самосохранения...”

*** Девушка сидела на траве. Бежать дальше не было сил. Она всё ещё тяжело дышала. День был тёплый. На поляне полно цветов. Маленькие и невзрачные, они сливались в прекрасный ковёр. А вокруг − лес. Деревья доходили почти до неба. “Настоящие джунгли, − подумала Вынтэнэ. − Не то что уссурийская тайга.” Всё тут было какое-то волшебное. Чистое и первозданное... На поляну вышел мужчина. Девушка узнала Уладзімера. На этнографе была московитская одежда: косоворотка, онучи, лапти. Мужчина выглядел уверенно. В каждом движении чувствовалась сила. “Хозяин леса,” − подумала Вынтэнэ. Уладзімер подошёл к девушке и поднял на ноги. Не говоря ни слова, привлёк её к себе. Мужчина поцеловал в губы. Руки его сорвали с Вынтэнэ одежду...

41

*** Парочки возвращались из леса. Уладзь с Вынтэнэ держались за руки. Они не говорили. Зачем говорить, когда всё хорошо? На опушке они догнали Хрысьцю і Вінцука. Те улыбались. − В порядке всё у вас? − спросил Вінцук. − У нас всё замечательно... Дальше пошли вместе. Вокруг шли другие пары. Вынтэнэ узнала девочку, что “хороводила” рядом с ней. Маленькая московитка спала на руках парня. Парень был широкоплечий. На губах играла простодушная улыбка... и нежность. − А ты мог бы мяне падняць? − сказала Хрысьця. Вместо ответа, Вінцук подхватил её на руки. − Ну... Я ж пажартавала! − Позна! − рассмеялся литвин.

8. Репортаж − Я не думала, что будет так здорово! − призналась Вынтэнэ. − Народные обычаи понравились тебе? Уладзь улыбался. − Мне всё понравилось! Понимаешь, жизнь тут какая-то... настоящая. Примитивная, тяжёлая, но настоящая. Тут нет кинотеатров, нет горячей воды. И модных клубов тоже... И всё-таки они ближе к истине. − Не они есть примитивны, − сказал Уладзь. − Это вы, чукчи, всё усложняете. Отделили себя от знаний предков. Закрылись в города из бетона. − А вы, литвины?

42

− И мы такие же, ни чуть не лучше. Оттого ездим в край этот − видеть наше прошлое, на много веков назад. − У вас ведь совсем другая культура! − Другая. Близости, однако, есть некоторые. Они ведь тоже славяне... − Значит, и ваши предки жили в избах. − Предки наши в “хатах” жили. Теперь тоже некоторые крестьяне там живут. Однако, другие сходства есть всё же. − Получается, московиты лучше нас? Мы погрязли в цивилизации, а они сохранили первобытную простоту. − Думаю − нет это, − сказал литвин. − Если бы чукчи их не захватили в XVII веке, они тоже стали бы цивилизованными. Традиции забыли бы таким же образом. Не праздновали б уже Красную горку. − Значит, мы их спасли? − Знаю нет, можно ли сказать так. Что лучше − лапти или туфли? Колодец или горячий душ? Изба или яранга в сто этажей? Никто не знает.

*** Ну вот и всё, − сказала Вынтэнэ. − Что “всё”? − спросил Уладзь. Он растянулся на диване. Вынтэнэ сидела за столом, возле компьютера. − Всё, дописала репортаж! Хочешь почитать? − И так я знаю уже, что там, − отозвался литвин. − Мы столько говорили об этом. − Может, отредактируешь? − Я? Смеёшься ли ты? Чукотский у меня не хороший. − Уже гораздо лучше, чем раньше!

43

*** Парочки возвращались из леса. Уладзь с Вынтэнэ держались за руки. Они не говорили. Зачем говорить, когда всё хорошо? На опушке они догнали Хрысьцю і Вінцука. Те улыбались. − В порядке всё у вас? − спросил Вінцук. − У нас всё замечательно... Дальше пошли вместе. Вокруг шли другие пары. Вынтэнэ узнала девочку, что “хороводила” рядом с ней. Маленькая московитка спала на руках парня. Парень был широкоплечий. На губах играла простодушная улыбка... и нежность. − А ты мог бы мяне падняць? − сказала Хрысьця. Вместо ответа, Вінцук подхватил её на руки. − Ну... Я ж пажартавала! − Позна! − рассмеялся литвин.

8. Репортаж − Я не думала, что будет так здорово! − призналась Вынтэнэ. − Народные обычаи понравились тебе? Уладзь улыбался. − Мне всё понравилось! Понимаешь, жизнь тут какая-то... настоящая. Примитивная, тяжёлая, но настоящая. Тут нет кинотеатров, нет горячей воды. И модных клубов тоже... И всё-таки они ближе к истине. − Не они есть примитивны, − сказал Уладзь. − Это вы, чукчи, всё усложняете. Отделили себя от знаний предков. Закрылись в города из бетона. − А вы, литвины?

42

− И мы такие же, ни чуть не лучше. Оттого ездим в край этот − видеть наше прошлое, на много веков назад. − У вас ведь совсем другая культура! − Другая. Близости, однако, есть некоторые. Они ведь тоже славяне... − Значит, и ваши предки жили в избах. − Предки наши в “хатах” жили. Теперь тоже некоторые крестьяне там живут. Однако, другие сходства есть всё же. − Получается, московиты лучше нас? Мы погрязли в цивилизации, а они сохранили первобытную простоту. − Думаю − нет это, − сказал литвин. − Если бы чукчи их не захватили в XVII веке, они тоже стали бы цивилизованными. Традиции забыли бы таким же образом. Не праздновали б уже Красную горку. − Значит, мы их спасли? − Знаю нет, можно ли сказать так. Что лучше − лапти или туфли? Колодец или горячий душ? Изба или яранга в сто этажей? Никто не знает.

*** Ну вот и всё, − сказала Вынтэнэ. − Что “всё”? − спросил Уладзь. Он растянулся на диване. Вынтэнэ сидела за столом, возле компьютера. − Всё, дописала репортаж! Хочешь почитать? − И так я знаю уже, что там, − отозвался литвин. − Мы столько говорили об этом. − Может, отредактируешь? − Я? Смеёшься ли ты? Чукотский у меня не хороший. − Уже гораздо лучше, чем раньше!

43

− Ещё бы. Практики много есть. Он проснулся окончательно. − Ты всегда работаешь в голой? − Только в твоём присутствии! Вынтэнэ улыбнулась. На самом деле, ей было лень одеваться с утра. − Странно, я тебя совсем не стесняюсь, − сказала она. − Я тебя тоже. − Но ведь ты мужчина. Мужчинам проще. − В чём − не вижу совсем. Уладзь перевернулся на спину. − Иди ко мне, − позвал он. − Сейчас... Только отправлю материал в Анадырь...

*** − Три дня хватило тебе для репортажа? Поздравления принимай, подруга! Хрысьця поцеловала Вынтэнэ в губы. Поцелуй получился долгий. − Віншую! − сказал Вінцук. − Что? − не поняла Вынтэнэ. − “Віншую!” означает “Поздравляю!” на языке литвинов, − перевёл Уладзь. − Я-яшчэ-не-размаўляць-на-ліцьвінскай-мове. − Малайчынка, − сказала Хрысьця. − У цябе вельмі добрае вымаўленьне. Поняла ты, что я произнесла? − Немножко... Но я учусь! − Это есть очень приятно, − похвалил Вінцук. − Спасибо... − Что мы сегодня будем совершать? − спросил Уладзь.

44

− За город поехать можно, − предложила Хрысьця. − Есть в недалёком расстоянии небольшой пруд. Купаться там − да, хорошо.

*** Телефон звонил, как проклятый. Вынтэнэ вскочила с постели, стараясь не разбудить Уладзя. Хотя поздно, он уже проснулся. Она схватила трубку. − Вынтэнэ?! − она узнала голос редактора. − Да, это я... Вы знаете, который сейчас час? Но он не слушал. − Ты что, с ума сошла?! − кричал редактор. − Что это за писанина?! − Вы про мой репортаж? − Репортаж?! Это ... собачье, а не репортаж. Ты хоть поняла своей дурной башкой, что написала?! − Я написала правду. А что? − Правду?! Ты совсем дура, или притворяешься?! − Чего Вы кричите? − Это же подрывная деятельность! Это же... сепаратизм! − Я такого не писала... − А как же?! Чукчи, по-твоему, захватчики?! Оккупанты?! − Нет... Теперь уже нет... − Теперь?! Никогда! Никогда мы такими не были! Москва добровольно к нам присоединилась! Чукчи вытянули её из дикости, из межплеменной розни. Построили школы, больницы! Об этом ты не пишешь?! − Но перед этим мы уничтожили московскую цивилизацию.

45

− Ещё бы. Практики много есть. Он проснулся окончательно. − Ты всегда работаешь в голой? − Только в твоём присутствии! Вынтэнэ улыбнулась. На самом деле, ей было лень одеваться с утра. − Странно, я тебя совсем не стесняюсь, − сказала она. − Я тебя тоже. − Но ведь ты мужчина. Мужчинам проще. − В чём − не вижу совсем. Уладзь перевернулся на спину. − Иди ко мне, − позвал он. − Сейчас... Только отправлю материал в Анадырь...

*** − Три дня хватило тебе для репортажа? Поздравления принимай, подруга! Хрысьця поцеловала Вынтэнэ в губы. Поцелуй получился долгий. − Віншую! − сказал Вінцук. − Что? − не поняла Вынтэнэ. − “Віншую!” означает “Поздравляю!” на языке литвинов, − перевёл Уладзь. − Я-яшчэ-не-размаўляць-на-ліцьвінскай-мове. − Малайчынка, − сказала Хрысьця. − У цябе вельмі добрае вымаўленьне. Поняла ты, что я произнесла? − Немножко... Но я учусь! − Это есть очень приятно, − похвалил Вінцук. − Спасибо... − Что мы сегодня будем совершать? − спросил Уладзь.

44

− За город поехать можно, − предложила Хрысьця. − Есть в недалёком расстоянии небольшой пруд. Купаться там − да, хорошо.

*** Телефон звонил, как проклятый. Вынтэнэ вскочила с постели, стараясь не разбудить Уладзя. Хотя поздно, он уже проснулся. Она схватила трубку. − Вынтэнэ?! − она узнала голос редактора. − Да, это я... Вы знаете, который сейчас час? Но он не слушал. − Ты что, с ума сошла?! − кричал редактор. − Что это за писанина?! − Вы про мой репортаж? − Репортаж?! Это ... собачье, а не репортаж. Ты хоть поняла своей дурной башкой, что написала?! − Я написала правду. А что? − Правду?! Ты совсем дура, или притворяешься?! − Чего Вы кричите? − Это же подрывная деятельность! Это же... сепаратизм! − Я такого не писала... − А как же?! Чукчи, по-твоему, захватчики?! Оккупанты?! − Нет... Теперь уже нет... − Теперь?! Никогда! Никогда мы такими не были! Москва добровольно к нам присоединилась! Чукчи вытянули её из дикости, из межплеменной розни. Построили школы, больницы! Об этом ты не пишешь?! − Но перед этим мы уничтожили московскую цивилизацию.

45

− Московскую цивилизацию?! Дура!!! Разве у них была цивилизация?! − Была. И я видела её руины. И фотографии сделала... − Уничтожь их сейчас же! Слышишь?! Уничтожь! − Что уничтожить? − Фотографии, тексты − всё! И возвращайся в Анадырь, немедленно. − Немедленно? − Первым же поездом − до Казани, а оттуда − самолётом. Из Казани дашь телеграмму. Я проконтролирую! − Знаете что?! Я Вам не рабыня! И перестаньте на меня кричать! − Кричать?! Да ты знаешь, дурёха, куда ты влезла? По-доброму тебе говорю − уничтожь материал и возвращайся. Иначе хуже будет. − И не подумаю! Не хотите печатать − не надо. Отнесу в другой журнал. − Такое никто на Чукотке не напечатает. − Опубликую за границей. Мы, чукчи, должны взять ответственность за преступления предков. − Вынтэнэ! Девушка повесила трубку. Телефон зазвонил снова. Она его отключила.

*** − Отчего редактор твой звонит среди ночи? − спросил Уладзь. − Он же в Анадыре. У нас с Москвой 15 часов разницы. − Значит это, в Анадыре сейчас... 11 часов утра? − Да, примерно... − сказала Вынтэнэ.

46

− Быстрота работы велика. Вчера только ты отправила репортаж. В час, когда у них ночь. Когда приходит на работу редактор твой? − То есть? − В какое время, обычно?... В котором часу? − Около девяти, − сказала Вынтэнэ. − Иногда позднее. − Вероятно, дел у него немало, также, − продолжил литвин. − Не думаю, чтобы репортаж твой первоочередным считался. − Да нет, конечно! Для них главное − политика, экономика. Ну, жизнь звёзд... − Как всегда, − заметил литвин. − Однако, уже в одиннадцатом часу редактор звонит в тоне таком. Быстрая работа сделана им. − Действительно, странно? Чего он так взъелся? − Видимо, взгляд твой опасен. − Опасен? − Полагаю, да. Чукотская власть боится такого. − Но ведь я писала про мёртвую цивилизацию! − Писала ты, что она убита чукчами. − Ну, так... − Опасно это официальной идеологии. Представь: вдруг завтра болгары-с-Волги заявят, что были цивилизованы? − А это, разве, правда? − Правда. Только об этом вспоминать не принято. Вынтэнэ удивилась, но промолчала. − А буряты были не менее развиты, чем чукчи. Даже более значительно. Представляешь, если об этом напишут?! − Ну и пусть пишут! Кому от этого хуже? − Как кому? А как же единая Чукотская Отчизна? А как же старший чукотский брат? Он же принёс свободу и цивилизацию отсталым дикарям?

47

− Московскую цивилизацию?! Дура!!! Разве у них была цивилизация?! − Была. И я видела её руины. И фотографии сделала... − Уничтожь их сейчас же! Слышишь?! Уничтожь! − Что уничтожить? − Фотографии, тексты − всё! И возвращайся в Анадырь, немедленно. − Немедленно? − Первым же поездом − до Казани, а оттуда − самолётом. Из Казани дашь телеграмму. Я проконтролирую! − Знаете что?! Я Вам не рабыня! И перестаньте на меня кричать! − Кричать?! Да ты знаешь, дурёха, куда ты влезла? По-доброму тебе говорю − уничтожь материал и возвращайся. Иначе хуже будет. − И не подумаю! Не хотите печатать − не надо. Отнесу в другой журнал. − Такое никто на Чукотке не напечатает. − Опубликую за границей. Мы, чукчи, должны взять ответственность за преступления предков. − Вынтэнэ! Девушка повесила трубку. Телефон зазвонил снова. Она его отключила.

*** − Отчего редактор твой звонит среди ночи? − спросил Уладзь. − Он же в Анадыре. У нас с Москвой 15 часов разницы. − Значит это, в Анадыре сейчас... 11 часов утра? − Да, примерно... − сказала Вынтэнэ.

46

− Быстрота работы велика. Вчера только ты отправила репортаж. В час, когда у них ночь. Когда приходит на работу редактор твой? − То есть? − В какое время, обычно?... В котором часу? − Около девяти, − сказала Вынтэнэ. − Иногда позднее. − Вероятно, дел у него немало, также, − продолжил литвин. − Не думаю, чтобы репортаж твой первоочередным считался. − Да нет, конечно! Для них главное − политика, экономика. Ну, жизнь звёзд... − Как всегда, − заметил литвин. − Однако, уже в одиннадцатом часу редактор звонит в тоне таком. Быстрая работа сделана им. − Действительно, странно? Чего он так взъелся? − Видимо, взгляд твой опасен. − Опасен? − Полагаю, да. Чукотская власть боится такого. − Но ведь я писала про мёртвую цивилизацию! − Писала ты, что она убита чукчами. − Ну, так... − Опасно это официальной идеологии. Представь: вдруг завтра болгары-с-Волги заявят, что были цивилизованы? − А это, разве, правда? − Правда. Только об этом вспоминать не принято. Вынтэнэ удивилась, но промолчала. − А буряты были не менее развиты, чем чукчи. Даже более значительно. Представляешь, если об этом напишут?! − Ну и пусть пишут! Кому от этого хуже? − Как кому? А как же единая Чукотская Отчизна? А как же старший чукотский брат? Он же принёс свободу и цивилизацию отсталым дикарям?

47

− А зачем врать? − Мне тоже не понять. У нас, литвинов, всё не так. Мы не говорим, будто лучше Киева. Русь от нас отделилась − её право. Жаль, безусловно. Но воевать за такое − нет! Теперь Киевская Русь независима от Менска. − Просто она большая, − сказала Вынтэнэ. − Вам бы с ней всё равно не справиться. − А Жемойтия? − парировал Уладзь. − Она много меньше, чем Литва. И её мы отпустили. Насильно держать − нет, не хорошо! − Знаешь... − сказала Вынтэнэ. − Я хочу съездить в Литву...

9. В Литву! Дверь отворилась. В комнату вошло двое мужчин в штатском. − Не двигаться! Чукотская служба безопасности! Вынтэнэ попробовала набросить халат. − Не двигайся, говорю! Она закрылась руками. − Где снимки?! − Какие? − Сепаратистские. И где чукчефобские тексты?! − Слушайте, по какому праву... Чеэсбэшник залепил ей пощёчину. − Отвечай! − Вот фотоаппарат, − сказал другой. − Засвети плёнку, − приказал первый. Товарищ выполнил поручение. − Где напечатанные фотографии?! − Можно я оденусь? − После!

48

Второй чеэсбэшник вовсю разглядывал девушку. − Что, интересно? − бросила та. В ответ − новая пощёчина. − Говорить только по делу! − скомандовал первый. Уладзь вышел из ванны. − Кто такой?! − обратился к нему второй чеэсбэшник. − Не понимай чукотский, − сказал литвин. − Чего?! Уладзь ударил его в челюсть. От неожиданности, чеэсбэшник потерял равновесие. Следуюший удар уложил его на пол. Первый отпрыгнул в сторону, но было поздно: литвин схватился за стул. Удачный бросок нейтрализовал противника. − Звони нашим! − крикнул Уладзь. Вынтэнэ набрала номер Вінцука і Хрысьці.

*** Чемоданы собрали минут за пятнадцать. − Пасьнедаем пасьля, − сказал Вінцук. − Зараз галоўнае − выбрацца адсюль. − Куда мы теперь? − спросила Вынтэнэ. − Садимся мы в вертолёт, − пояснила Хрысьця. − Едем на автомобиле сначала. − Што будзем рабіць з гэтымі? − она посмотрела в сторону туалета, где лежали связанные чеэсбэшники. − Маю ідэю! Уладзь открыл полулитровую бутылку. Вынтэнэ узнала этот запах. − Гарэлка? − Именно она. Сейчас приготовим им угощение. Как шёлковые будут.

49

− А зачем врать? − Мне тоже не понять. У нас, литвинов, всё не так. Мы не говорим, будто лучше Киева. Русь от нас отделилась − её право. Жаль, безусловно. Но воевать за такое − нет! Теперь Киевская Русь независима от Менска. − Просто она большая, − сказала Вынтэнэ. − Вам бы с ней всё равно не справиться. − А Жемойтия? − парировал Уладзь. − Она много меньше, чем Литва. И её мы отпустили. Насильно держать − нет, не хорошо! − Знаешь... − сказала Вынтэнэ. − Я хочу съездить в Литву...

9. В Литву! Дверь отворилась. В комнату вошло двое мужчин в штатском. − Не двигаться! Чукотская служба безопасности! Вынтэнэ попробовала набросить халат. − Не двигайся, говорю! Она закрылась руками. − Где снимки?! − Какие? − Сепаратистские. И где чукчефобские тексты?! − Слушайте, по какому праву... Чеэсбэшник залепил ей пощёчину. − Отвечай! − Вот фотоаппарат, − сказал другой. − Засвети плёнку, − приказал первый. Товарищ выполнил поручение. − Где напечатанные фотографии?! − Можно я оденусь? − После!

48

Второй чеэсбэшник вовсю разглядывал девушку. − Что, интересно? − бросила та. В ответ − новая пощёчина. − Говорить только по делу! − скомандовал первый. Уладзь вышел из ванны. − Кто такой?! − обратился к нему второй чеэсбэшник. − Не понимай чукотский, − сказал литвин. − Чего?! Уладзь ударил его в челюсть. От неожиданности, чеэсбэшник потерял равновесие. Следуюший удар уложил его на пол. Первый отпрыгнул в сторону, но было поздно: литвин схватился за стул. Удачный бросок нейтрализовал противника. − Звони нашим! − крикнул Уладзь. Вынтэнэ набрала номер Вінцука і Хрысьці.

*** Чемоданы собрали минут за пятнадцать. − Пасьнедаем пасьля, − сказал Вінцук. − Зараз галоўнае − выбрацца адсюль. − Куда мы теперь? − спросила Вынтэнэ. − Садимся мы в вертолёт, − пояснила Хрысьця. − Едем на автомобиле сначала. − Што будзем рабіць з гэтымі? − она посмотрела в сторону туалета, где лежали связанные чеэсбэшники. − Маю ідэю! Уладзь открыл полулитровую бутылку. Вынтэнэ узнала этот запах. − Гарэлка? − Именно она. Сейчас приготовим им угощение. Как шёлковые будут.

49

*** Они вышли из машины. Перед ними был аэродром. Хибарка, ржавый ангар, а дальше − вертолёты. Перед ними стоял человек. Вынтэнэ узнала Кэленкеу. − Далеко вы собрались? − сказал он. − Экспедиция необходима срочно... − начал Уладзь. − Экспедиция в Литву? − Нет, нет, Тверской район... − После нападения на сотрудников ЧСБ? − Кэленкеу улыбнулся. − Да не смотри на меня так. Я, брат, в курсе ваших приключений. Уладзь напряг мускулы. − А ты, я вижу, драться собрался? − Кэленкеу достал пистолет. − Глупо! Всё равно ведь ничего не выйдет. − Вы тоже из ЧСБ? − спросила Вынтэнэ. − Нет, я из Администрации. В этом-то вся разница... − Чего Вы хотите? − спросил Уладзь. − Вот вы как думаете? Ежели человек угнал вертолёт да перелетел с краденым за границу, то как это называется? Литвины молчали. − Уголовное преступление, − ответил за них Кэленкеу. − Чукотка в праве потребовать вашей выдачи. А особенно − вот её. Он указал на Вынтэнэ. − Поэтому не дурите и подпишите документ. Он протянул два листка бумаги. − Что это есть такое?

50

− Договор об аренде вертолёта. Дата − позавчерашняя, оформим задним числом. А вот − ключи от 8-й машины. Вон она, возле ангара... Беглецы не верили своим ушам. − Вы не угонщики, а арендаторы, − пояснял Кэленкеу. − Кстати, платы с вас не возьмут. У вас ведь миссия гуманитарная. Это ведь как реклама нашему Округу. − Почему помогаете Вы нам? − спросил Вінцук. Кэленкеу обвёл их взглядом. − Из-за её репортажа, − сказал он, кивая на Вынтэнэ. − Я хочу, чтобы его напечатали. − Но почему? − вырвалось у девушки. − Потому, что я тут родился. И мама у меня московитка. Я хочу, чтобы про нас знали правду! Вынтэнэ подошла к нему. − Спасибо... Спасибо большое... − Что, анадырка? Уже не задираешь нос... − Извините, что я тогда... − Да ладно! Что было, то сплыло! − Спасибо... Правда... Она поцеловала Кэленкеу в щёку.

***

− Рады вітаць на Радзіме! − сказал пограничник. − А вось спадарыне, баюся, давядзецца затрымацца. − Яна ж уцякачка, − начала Хрысьця. − Прашэньне пра статус палітычнага ўцекача разгядаецца цягам тыдня. А да таго часу трэба чакаць на заставе… Уладзь посмотрел на Вынтэнэ. − Всё в порядке? − спросила она. − В порядке полном...

51

*** Они вышли из машины. Перед ними был аэродром. Хибарка, ржавый ангар, а дальше − вертолёты. Перед ними стоял человек. Вынтэнэ узнала Кэленкеу. − Далеко вы собрались? − сказал он. − Экспедиция необходима срочно... − начал Уладзь. − Экспедиция в Литву? − Нет, нет, Тверской район... − После нападения на сотрудников ЧСБ? − Кэленкеу улыбнулся. − Да не смотри на меня так. Я, брат, в курсе ваших приключений. Уладзь напряг мускулы. − А ты, я вижу, драться собрался? − Кэленкеу достал пистолет. − Глупо! Всё равно ведь ничего не выйдет. − Вы тоже из ЧСБ? − спросила Вынтэнэ. − Нет, я из Администрации. В этом-то вся разница... − Чего Вы хотите? − спросил Уладзь. − Вот вы как думаете? Ежели человек угнал вертолёт да перелетел с краденым за границу, то как это называется? Литвины молчали. − Уголовное преступление, − ответил за них Кэленкеу. − Чукотка в праве потребовать вашей выдачи. А особенно − вот её. Он указал на Вынтэнэ. − Поэтому не дурите и подпишите документ. Он протянул два листка бумаги. − Что это есть такое?

50

− Договор об аренде вертолёта. Дата − позавчерашняя, оформим задним числом. А вот − ключи от 8-й машины. Вон она, возле ангара... Беглецы не верили своим ушам. − Вы не угонщики, а арендаторы, − пояснял Кэленкеу. − Кстати, платы с вас не возьмут. У вас ведь миссия гуманитарная. Это ведь как реклама нашему Округу. − Почему помогаете Вы нам? − спросил Вінцук. Кэленкеу обвёл их взглядом. − Из-за её репортажа, − сказал он, кивая на Вынтэнэ. − Я хочу, чтобы его напечатали. − Но почему? − вырвалось у девушки. − Потому, что я тут родился. И мама у меня московитка. Я хочу, чтобы про нас знали правду! Вынтэнэ подошла к нему. − Спасибо... Спасибо большое... − Что, анадырка? Уже не задираешь нос... − Извините, что я тогда... − Да ладно! Что было, то сплыло! − Спасибо... Правда... Она поцеловала Кэленкеу в щёку.

***

− Рады вітаць на Радзіме! − сказал пограничник. − А вось спадарыне, баюся, давядзецца затрымацца. − Яна ж уцякачка, − начала Хрысьця. − Прашэньне пра статус палітычнага ўцекача разгядаецца цягам тыдня. А да таго часу трэба чакаць на заставе… Уладзь посмотрел на Вынтэнэ. − Всё в порядке? − спросила она. − В порядке полном...

51

− Гэта мая жонка, − сказал он, обращаясь к пограничнику. − Ці ёсьць пасьведчаньне пра шлюб? − Страчанае на тэрыторыі Чукоткі. Пограничник задумался. − Ну, добра, − сказал он наконец. − Выдам ёй візу на месяц. Только глядзіце, аднавіце дакумэнты… Ці ажаніцеся зноўку! Он улыбнулся и сказал по-чукотски: − В Литву добро пожаловать, спадарыня Радкевіч! Над КПП реял бело-красно-белый флаг. Асфальтовая дорога уходила вдаль. Она вела в Менск...

Город Менск

Перевел с чукотского профессор Иван Деникин

53