314
Революции вопреки: Кыргызстан 2005, 2010 Эльмира Ногойбаева
Пять, еще вчера советских сестер, сегодня соседей, независимых государств в Центральной Азии значительно отличаются по экономическим показателям, доминированию и добыче ключевых ресурсов, выстраиванию политических моделей и поиску для себя идеальных решений-стратегий развития, все дальше и дальше отступая от идеалов и принципов недавнего совместного прошлого в советской империи. Идеи гражданства и наций, новых трактовок собственной самости, инвентаризация уже собственной истории и пышный цвет мифологизаций увлекли все еще относительно молодые государства. Поиск себя, идеалы и разочарования – путь, который не избежало ни одно общество-государство путем консерваций и революций, консенсуса и крови, не обошел то ли регион, то ли миф – Центральную Азию. *** Возможно, в своей небольшой истории независимости Кыргызская Республика запомнилась яркой бунтующей сущностью. Некогда, еще двадцать лет назад, эйфоричные ожидания от «островка демократии» и «центрально-азиатской Швейцарии», сменились перманентными митингами и протестами, интерпретируемыми в СМИ разных стран в зависимости от терпимости к протестам: где «кровавыми бунтами», где «революциями». Это не повлияло на действительно уникальный ландшафт этой, недаром сравниваемой со Швейцарией, страны. Основная часть событий разворачивалась на площадях и в правительственных учреждениях, поскольку речь шла о вечном – вопрос о власти, ее легитимности и перераспределении. Две весны, 2005 и 2010 года, в Кыргызстане стали символом ожиданий и надежд. Именно в эти периоды умиротворенный до того народ услышал и почувствовал на себе этот странный и безграничный феномен – «революция». Вздрогнули и забеспокоились соседи по региональному кварталу. Новое время – старые риски. Власть и архи-власть испытали вековую угрозу, традиция умыкания власти ожила как тень над старой и доброй
Эльмира Ногойбаева
315
преемственностью. Революции и власть – «история не новая как мир» ожила в только что начавшемся новом веке. Предпосылки Новой истории – старые сценарии и новые инструменты. «Мы ждем перемен!» – песня Виктора Цоя, буревестника перемен конца 90-х в уже «рассыпадающемся» СССР, вновь стала лейтмотивом протеста. Подросшее поколение перешедших из «совка» в новые независимые государства, переживших «перестройку», трансформацию идей и целей уже нового социума, не переставало надеяться… «Революция» 1991 года, когда осколки некогда огромной стеклянной вазы – СССР – разлетелись в стороны. Масштаб тех перемен в регионе, да и во всей Евразии, так ничто и не превысило. Это был оглушительный шквал, не сказать, что совсем неожиданный и непрогнозируемый. Издержки невозможно подсчитать и сегодня, не говоря о приобретениях. Великая страна, великая иллюзия, начавшаяся когда-то по иронии судьбы с подобных же транспарантов, надежд и стремлений: Великая Октябрьская тогда была «Революцией». Может быть Элвин Тоффлер прав, социально-политические «революции» – только часть изменений иного порядка, изменения технологий. Новый век – новые тенденции. Еще не за горами НТР (научно-техническая революция) 70-х, современные технологии и коммуникации IT, как следствие ускорение основных процессов; искусственное оплодотворение и стволовые клетки; цифровое вещание, цифровое поколение, ускользающий «твердый формат» и виртуальная жизнь повседневности. Миновал почти век, и мир вновь всколыхнулся от ожиданий. «Революционный держите шаг!» – Украина, Грузия, Кыргызстан. Арабская весна… *** Чтобы понять причины событий 2005 и 2010 года, прошедших в Кыргызстане, необходимо анализировать не только события тех лет, но прежде всего переломный 1991 год. Развал СССР был не случаен, в том числе в азиатской его части. Брожения масс и умов проходили в этом регионе со все большей силой. Осознание собственной идентичности на фоне универсализации культурно-этнического контекста «братских народов», неравномерное и несправедливое распределение ресурсов, все больше открывающийся «железный занавес» и многое другое породили неизбежный процесс.
316
Революции вопреки: Кыргызстан…
Идея «всеобщего равенства и братства» стала давать трещины и рассыпалась. Вот тогда-то и появились первые «ожидания». Именно тогда впервые открыто заявил о себе новый класс людей, который впоследствии, вплоть до настоящего времени, будет формировать идею основной протестной повестки. Идеи социальной справедливости выражены теперь в «национальном пробуждении», поисках самобытности и утраченной (изъятой) собственной истории, собственного пути и гордости, и артикулируются как «воспрянуть духом», «поднять голову», «возродиться». Позже, к 2005 году, идеи «собственного пути» пересекутся с дискурсом «украденного будущего», «обманутого народа, нации». Романтические ожидания 90-х, разочарования после 2000-го. Революционный 2005-й, эйфория 2006-го. И вновь протесты с 2007-го по 2010-й, вернувшие все на круги своя. Быть может, наличие таких востребованных и дорогих ресурсов как углеводородов решило бы проблему компенсации или устойчивости власти в Кыргызстане как у соседей. Но этого как раз не оказалось в необходимом количестве. Кыргызстан, имеющий неплохие транспортные каналы, водноэнергетические ресурсы и некоторые запасы золота, до сих пор не освоил и не поставил эту часть капитала на рациональный уровень использования. Решение проблемы путей, в том числе железнодорожных, впрочем, как и инвестиционного пакета акций золотодобывающей промышленности в стране, – практика перманентных битв и переигрываний, так же как и история с некогда эпохальным проектом середины прошлого века – Гидростроительным комплексом. Когда-то Токтогульская ГЭС, включенная в исторический мега-проект XX века – План ГОЭЛРО – была мощью и главным энергообеспечивающим субъектом всей Центральной Азии. ГЭС сегодня так и осталась незавершенным проектом модернизации, и стала поводом для претензий приграничных стран региона. Главный водноэнергетический ключ остался в Кыргызстане, но его освоение и модернизация все еще спорный и затянувшийся вопрос, решение которого сильно зависит от политических коллизий и вновь пришедших с очередной волной «революций» политических элит, а также их внешних предпочтений и ориентиров. Таким образом, экономический рычаг может быть механизмом закручивания или компенсации протестных настроений в Кыргызстане,
Эльмира Ногойбаева
317
если. Кыргызстане, если только это не чрезмерное перераспределение имеющихся или оставшихся от «советской роскоши» ресурсов. Остатки советской роскоши – инфраструктура, промышленность, основы индустриализации - собственно, пока это все то, что есть и чем до сих пор располагает Кыргызстан сегодня. Коммуникации и дороги, школы и больницы – большая часть всего этого строилась еще тогда, в той стране. Сегодня все это рушится как и система образования, здравоохранения, социального обеспечения. «На протяжении 20 лет после распада Советского Союза в странах региона техническое оснащение школ, клиник и электростанций, построенных еще в советский период, исчерпало свои ресурсы»,– говорится в отчете International Crisis Group за 2011 год, группы, которая изучала инфраструктуру Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана, Туркмении и Казахстана. «В ближайшие 5-10 лет нехватка учителей, врачей и электричества в регионе приведет к обострению социальной напряженности и увеличению риска конфликтов», – слова регионального директора группы Пола Куин Джада. В качестве альтернативы безрадостному сценарию правительствам стран региона предлагается покончить с коррупцией, провести системные реформы, улучшить материальное положение всего народа, а не только правящей элиты. Также международная кризисная группа советует международным организациям ужесточить условия выделения финансовой помощи. Несправедливое перераспределение ресурсов в самом обществе ассоциируют с семейно-клановым правлением, характерным для полуавторитарной политической системы, с цензурой в СМИ, давлением на бизнес и с сужением политического поля во главе с одной партией власти. В Кыргызстане в 2005-му году ей была «Алга Кыргызстан», в 2010-м «Ак-Жол». Парадоксально два правителя-президента, пришедшие к власти на революционной волне в 1991– м и в 2005-м, – А. Акаев и К. Бакиев – во многом к трагическому кругу собственных правлений довольно близко синхронизировали полуавторитарую модель управления. Вхождение в ряды советников и круг лиц, принимающих основные политические решения, членов семей, при всей традиционной терпимости центрально-азиатов, и в частности кыргызов к семейственности и клановости, стало одним из спусковых механизмов протеста. Слишком сильны были иллюзии «демократического транзита», слишком романтичны
318
Революции вопреки: Кыргызстан…
ожидания от «собственного пути» уже не нового, пытающегося быть независимым, государства. Подобные претензии проецировались на президента переходного периода, первую женщину-главу государства в Центральной Азии Розу Отунбаеву, которая пришла к власти, не смотря на жесткую борьбу за власть оппонентов-мужчин, трагическую ситуацию 7 апреля 2010 года, когда погибло 83 человека на главной площади Бишкека, и региональное противостояние элит со всеми вытекающими последствиями. Точнее охарактеризовать ситуацию можно так – её допустили. В сложнейший, переломный период в социально-политической ситуации как никогда необходим был компромиссный лидер, политики-джигиты уступили первенство власти женщине. Почетно назвав эту миссию «Президентом переходного периода», с которой, собственно, она неплохо справилась. Уже к 2012-му году страну возглавил новый президент-патриарх, а к весне 2013-го на площади собралась новая протестная публика с новыми/старыми угрозами смещения власти. Именно этот президент – А. Атамбаев стал первым за последние 20 лет легитимно избранным президентом посредством дем. технологии – выборов. Постоянный участник во всех революционных событиях начиная с 2005-го года, его официальный приход во власть был первым конституционным за последние годы. И вновь – ожидания, разочарования и надежды. Сезонность митингов – «весенние обострения», как иронизируют жители страны, резонно отмечая и уже готовясь к тому, что по весне на главную площадь столицы стекается протестный люд. Спрос порождает предложение – появились политические предприниматели. Отработанные практики протеста породили новые для Кыргызстана политические технологии, в том числе смены власти, обозначились суммы и необходимые расчеты вложений. Самые актуальные митинги власть подменяла анти-митингами. На одной из главных площадей развивались транспаранты с требованиями – одного, на другой площади – обратного. Иногда, доходило до парадоксального, на одной площади, по разным концам периметра стояли люди, скандируя прямо противоположные требования. Самым активным НПО противостояли провластные, обычно только что испеченные «НПО». Но наиболее уникальной и парадоксальной моделью протеста стали ОБОН – агрессивные группы женщин, которые в прямом смысле ки-
Эльмира Ногойбаева
319
дались и таранили своих, иногда и заказных оппонентов. Включились традиции: юрточные городки на асфальте и белые калпаки – символ возрастной иерархии у кыргызов, признак мудрости у видавших виды аксакалов, и неизменный достархан с одноразовой посудой – символ бренности. Современный сленг политизированного общества пополнился новыми идиомами и обозначениями: «митинговая зарплата», «политический плов», «дежурный аксакал» и пр. *** Если экономика не стала «воздушной подушкой» политики для укрепления власти в КР по примеру стран-соседей, что может быть и является опорой власти в стране? В разное время для власть предержащих в Кыргызстане апелляция к идиологемам стала, впрочем, как и везде, нормой, выдаваемой порциями повседневной повестки, особенно в предвыборные и предпротестные периоды. Повестка «стабильности» универсальна в истории, особенно актуальна на постсоветском пространстве. Апелляция к «стабильности» – всеобщая, жизненно важная над-необходимость для государства. «Там, где сильна вертикаль власти, “стабильность” все больше и больше становилась и стала в итоге идеологическим “симулякром”»,– отмечает эксперт Фонда Карнеги Алексей Малашенко. Всесущая «стабильность», мнимая и неоспоримая, которую нужно оберегать и охранять, благодаря которой существует государство, угроза которой подрывает все, является основным предметом артикуляции и манипуляции правящего класса. «Стабильность» – тантра власти, закрытый «собственный неоспоримый порядок», который нужно защищать, на который посягают все: и «внешние игроки», и заокеанские «доброжелатели», и прочие напасти, подрывая устои государства. По сути это та же советская повестка-«симулякр», как «нерушимость собственного строя», от которого может защитить только «железный занавес», и под который капают всякие там «происки капитализма». Повестка – «Свой путь», национальный и ущемленный, или демократический и «суверенный», не важно. Любая выраженная особость или уникальность, подчеркиваемая и утрируемая, доведенная до фетиша, является востребованной идеологемой в борьбе за власть. Кыргызстан этого не избежал. Широкие дискуссии истеблишмента; бата-
320
Революции вопреки: Кыргызстан…
лии в парламенте и вне его; так и непринятая концепция этнической политики, разработанная при Розе Отунбаевой; время от времени усиливающийся ультранационалистический дискурс – все это то, что переживало любое государство, все то, что так или иначе используется в протестных настроениях, не только со стороны оппонентов власти, но часто и наоборот. Все искушенней становится общество, как бы не были заманчивы повестки-идеологемы. Разочарование и апатия проявляется по-разному: миграция, в том числе и «утечка мозгов», хотя уже целое поколение активных молодых людей, находясь за рубежом, прежде атомизированное, сегодня активно объединяется в сети, не только виртуально, пытаясь внести свой вклад в развитие страны. В 2012 году по инициативе той же Розы Отунбаевой был проведен съезд соотечественников Кыргызстана, куда съехались выходцы из страны с разных концов света, где обсуждались насущные проблемы и перспективы. В апреле этого года в Сан-Марино состоялся II Всемирный форум кыргызских диаспор за рубежом. В форуме приняли участие более 100 делегатов, представляющие кыргызские диаспоры США, Германии, Японии, России, Турции, ОАЭ, Италии, Швеции, Финляндии и Чехии, чтобы обсудить насущное, в который раз попытаться определить точки роста для государства, которое все еще пытается сохранить суверенитет. При слабости государства гражданское общество Кыргызстана активно не только за его пределами. Такого неправительственного сектора с активным сегментом правозащитников, работающих в области эдвокаси нет ни в одной постсоветской стране. Возможно, поэтому каждый последующий покинувший по причине «революции» страну президент обвиняет в своих бедах именно этот сектор. Гражданское общество Кыргызстана растет и меняется. Если вчера в основном оно представляло некоторое подобие женского движения за справедливость и социальные права, то сегодня его все больше представляет молодое «продвинутое» поколение независимых людей, социализировавшихся уже в другой, несоветской стране, коммуникабельных, выросших в западной парадигме ценностей, доказывающие её универсализм здесь, в Центральной Азии, на островке под названием Кыргызстан. Технологии и сети, идеи «Открытого общества» Карла Поппера и Джорджа Сороса, любые нововведения парадоксальным об-
Эльмира Ногойбаева
321
разом легко инкорпорируются на этой земле, где нет экономических иммунитетов, а идеологемы легко разбиваются о политическую искушенность населения. Мифические поиски «себя», конструирование новых идентичностей на мифическо-легендарном прошлом пока превалирует над пространством академического – все как положено у трансформирующегося государства с трансформирующимся социумом. Не отстает и поколение Next. Кибердемократы, новые левые, радикальные национальные и другие экзотичные неформалы так же ищут себя в новой повседневности. При этом мозаика в Кыргызстане разнообразна как никогда: от чалмы разного покроя и географической модели, покрытие женщин от почти полной паранджи и уже привычного атрибута – платка, до фэшн последних сезонов и самых популярных дизайнов. Феминистки с презентацией «Монологов вагины» и толпы на пятничном намазе. Дискуссия либертарианцев и новых левых. При этом их прочтение Карла Маркса и притч Айн Рэнд смешиваются как с местной спецификой, так и с современными тенденциями так, что хрестоматийный Маркс выглядит как iPad нового поколения. Акценты смещаются, идеи обновляются, а самые топ проекты становятся явью. Коворкинг в Бишкеке захватывает все больше места, кибер-демократия – умы. Такой мозаики из разного в Бишкеке не видели давно, складывается ощущение машины времени описанной любимыми фантастами. Ты заходишь в один квартал и попадаешь в феодальное средневековье, едешь на джайлоо и погружаешься в неспешно-флегматичный мир пращуров с верованием Тенгри, включаешь телевидение с заседанием парламента и погружаешься в дежавю по совку, потом возвращаешься в офис к кибер ребятам и их космополитизму. Все теории «столкновений цивилизаций» летят к черту, потому что они все представлены на одном километре. А новые теории Запада как-то все больше неновы. И мусульмане Европы отсюда, из Центральной Азии, не кажутся такими уж воинствующими, скорее технологично оснащенными теми же инструментами и той же миссией равенства, к которым их так долго прививали. Единственным тяжеловесом остается усиливающийся ре-традиционализм – религия, в основном ислам, «возвращающиеся традиции», патриархальность. При этом оппозиция светскости не избегает про-
322
Революции вопреки: Кыргызстан…
никновения технологий, а наоборот осваивает их. Пока эти два мира параллельны, хотя где-то уже происходит нестыковка; дискуссии о морали и нравственности все больше опираются на неформальные нормы – Шариат (нормы ислама) и Адат (обычное право кыргызов), которые так же всесильны в стране, как и время от времени перекраивающаяся Конституция КР. Формальный закон в стране не вызывает такого благоговения как нормы Шариата. Азан зовет на молитву в каждом айыле. Понятие атеист, распространенное еще четверть века назад, здесь уже почти нонсенс. Если произойдет кардинальная революция в этом регионе, то скорее по этой границе. Но это уже революция иного масштаба и порядка, которая, так или иначе, происходит в мире. *** Если события 2005-го и 2010 года не сильно изменили социально-политическую архитектуру государства лишь на некоторый период, ослабив натягивающиеся вожжи власти, то на визуальное восприятие столицы – Бишкека - революционные потрясения все же повлияли. *** Весна на «Чуйском проспекте 1» Родилась традиция–теперь каждою зимой, подобно крестьянину ожидающему сезона посевных, Кыргызстан ожидает перемен. Нет, не всегда бурь, потерь, и радикальных изменений, но все знают–что-то будет. Уже зимой начинает ёжиться верхний чиновник, объявляются первые капитуляции и компромиссы власти. Как правило, это выражается в пафосном спиче, публичной порке, или «началом новых реформ». К февралю просыпается люд, готовит себе кто переправу, а кто, наоборот, готов пошуметь. Вдруг просыпаются после зимней спячки первые политические партии, им вторят вторые, пятые, десятые. Оживляется дискурс, блещут креаторы. Даже чабаны-животноводы планируют свой сезонный выпас скота в зависимости от температуры возможных протестов. Сама площадь Ала-Тоо на Чуйском проспекте Бишкека переживает все метаморфозы революционных сезонов. Если до, и в марте 2005 года место, где находится кыргызский, то ли по иронии, то ли по амбициям, Белый Дом, представляло собой широкое открытое пространство – забетонированную просторную площадь, то со временем и не без протестного контекста оно меняет свой вид, статус и предназначение. Уже к 2009-му этот пространный квадрат, отмеченный массовыми протестами по кыргызским меркам и масштабам, начинает меняться
Эльмира Ногойбаева
323
не без воли уже нового, и пока еще не изгнанного второго президента, искушенного первым опытом протестных «ошибок». Пространство протеста, на которое до этого посягали только запретами и переводами «митинговых акций» на другие, менее комфортные и менее видимые места, заполняется иными артефактами. Пышные «поющие» фонтаны, причудливые цветочные газоны и лавочки для «приличествующих» отдыхающих как бы демонстрируют, что это не место для шельмования и бурь, это «чинное» место – центр города, призванное и властью, и цветами умиротворять и покорять людской нрав, негоже эстетствующим буянам на нем плясать. К слову сказать, попытка канализировать митингующих за центральный фасад, в парк имени Максима Горького не увенчалась успехом. Видимо, дух другого «буревестника», предшественника революций и там не способствовал умиротворению, еще больше усиливая брожения и протесты. Но эти парадные изменения не помогли уже второму экс-сбежавшему президенту Кыргызстана изменить карту протестов. Именно там, на площади Ала-Тоо 7 апреля 2010 года развернулась новая, самая масштабная по меркам этой небольшой страны кровавая сцена с 83 жертвами. Революция повторилась. Прецедент был нарушен. Сегодня площадь на Чуйском проспекте стала местом баталий как феминисток нового поколения, так и представителей политиков определенных регионов, айылов и кланов. Площадь Ала-Тоо как мозаика всех социо-политических представленностей и убеждений, место голодовок и самосожжений. Площадь как лобное место. Сакральное место, где в светском государстве проводится массовый намаз с первыми лицами во главе. Место омовеное кровью апреля 2010. Место, куда вновь и вновь устремляются взоры. Ко второй годовщине 7 апреля там стоит постамент, памятник погибшим во время Апрельских событий 2010 года. Между черным и белым мрамором стоят люди, они изо всех сил пытаются оттолкнуть черное. Черное и белое – как будто в мире только одна гамма. *** Новое прочтение «кок-боруу» Как-то заезжий дипломат, проживший определенное время в Кыргызстане, не лишенный наблюдательности, сравнил борьбу за власть в этой стране с традиционной игрой – «кок бору 2» или «улак-тартыш» (козлодрание).
324
Революции вопреки: Кыргызстан…
Протестные движения в Кыргызстане как в любой стране, впрочем, и во все времена, сочетают как стремление к переменам, так и стремление к новой власти. Каждый раз, пытаясь опровергнуть максиму, что «каждое последующее не хуже предыдущего», страну высоких гор и строптивых джигитов по весне и не только накрывает ажиотаж этой древней игры. Уже издали слышится топот копыт и прорисовываются поднимающиеся над страной, и Чуйским проспектом в частности, клубы пыли. Политический сезон предвещает пар из ноздрей бойцовых протестных скакунов, бьет копытом нетерпеливый предводитель-айгыр, срывается засов и понеслось… В этой игре за власть есть все – и противоборствующие команды, и болельщики, и клубы пара-сопутствующей информационной свободы, и будущий барашек на заклание. Во главе угла – не факт, что идея, не всегда цель, но обязательно процесс. Сезон политических игр и надежд начался. *** Казан, который остался открытым. Все больше призывов об интеграции, о безопасности, и новых союзах витают над Евразией: Таможенный союз, Евразийский союз и т.д. Все больше новых «рисков и угроз» интеграции на постсоветском пространстве обсуждается в СМИ. Но как-то вся эта повестка напоминает дежавю по совку. Все это уже было, знакомо, мы это уже проходили. И эта новая «стабильность» в Кыргызстане настораживает особенно потому, что здесь усвоены уроки союзных парадоксов. Первый – там где больше говорится и претворяется «стабильность», там закладывается подвох, выражающийся в усилении вертикали власти, давлением на свободу слова и на любую «инаковость». А дальше все по знакомому революционному сценарию. Все это неново. Второй парадокс в том, что Кыргызстан на первый взгляд – действительно бурлящий событиями котел. Он кипит, пузырится, иногда зашкаливая температурой. Его ингредиенты на поверхности, их видно. Однако этот казан можно регулировать, потому что он предсказуем. Другое дело казан с плотно закрытой крышкой – закрытое государство. Он как бы никому не мешает. То, что происходит там, никому неизвестно. Но если вдруг температура кипения там зашкалит, как и когда это произойдет, будет трудно определить, мало не покажется ни самому очагу, ни всему региону.
Эльмира Ногойбаева
325
Поэтому пусть крышка будет открытой, пусть будут бурные, но открытые процессы. Предсказуемость – всегда меньший риск. В любом случае трудно не согласиться с Фуко – «Правое ли дело бунт?». Оставим вопрос открытым. Люди бунтуют – это факт; и именно так субъективность (не великих людей, но всех подряд), проникает в историю и оживляет ее своим дыханием. Преступник рискует жизнью, борясь против чрезмерных наказаний; сумасшедший бунтует, не выдерживая заточения и лишений; народ отвергает подавляющий его режим. Это не сделает первого невиновным, не излечит второго и не обеспечит третьему обетованного будущего. И к тому же никто не обязан быть с ними солидарным. Никто не обязан считать, что эти нестройные голоса поют лучше других и выражают самую глубокую и чистую истину. Но слушать их и стремиться их понять стоит уже хотя бы потому, что они продолжают звучать вопреки всем тем силам, которые пытаются заставить их умолкнуть навечно. Вопрос морали? Возможно. Несомненно – вопрос реальности. И никакие разочарования истории не смогут ничего с этим поделать: именно потому, что есть такие голоса, человеческое время имеет форму «истории», а не эволюции». Люди имеют право голоса, это их право. В этом небольшом государстве Центральной Азии, в Кыргызстане дважды за последнее время, на начало третьего тысячелетия прозвучал революционный горн. Как и тысячи лет назад предвещая весну, начало охоты за властью, перемены и ожидания, он звучит там, где есть простор и свобода, там, где есть, что ограничить и с чего начать.
Примечания 1. Чуйский проспект – одна из главных улиц Бишкека (Кыргызстан), место основных протестных действий. Именно здесь произошли революции 2005 и 2010 года (массовый расстрел). 2. Кок-бору - симбиоз скачек и игры. Всадники борются за тушу козла. Необходимо не только завладеть ею, но и удержать, забросить в «казан» (ворота) команды соперника, либо, по другим правилам, добраться с тушей до оговоренного участка, например, своего аула, дальше которого противники не имеют право бороться за нее.