ВИКТОР ЛЕТЦЕВ
«Прежде всего, он искал подлинности…» Очерк жизненного и творческого пути
В.В. ЗЕНЬКОВСКОГО
ДУХ I ЛIТЕРА
УДК 141.4:27-1(092) Л526 Летцев В.М. «Прежде всего, он искал подлинности»: Очерк жизненного и творческого пути В.В. Зеньковского – К.: ДУХ I ЛIТЕРА, 2014. – 184 с. ISBN 978-966-378-346-8 В книге впервые целостно освещен жизненный и творческий путь выдающегося отечественного мыслителя, философа, психолога, педагога, богослова и церковно-общественного деятеля В.В. Зеньковского (1881–1962), раскрыты истоки его мировоззрения, прослежены основные линии его многогранного творчества (философская психология, персонология, антропология, христианская философия) и кратко охарактеризованы некоторые наиболее значимые его произведения. В заключение очерка намечены пути и контексты дальнейшего изучения творческого наследия мыслителя. В приложении представлена подробная библиография трудов В.В. Зеньковского, а также современных исследований его творчества. Книга адресована всем интересующимся историей отечественной мысли и культуры. Рецензенты: доктор философских наук, профессор – М.Л. Ткачук кандидат психологических наук – Ю.Т. Рождественский Издатели: Константин Сигов и Леонид Финберг Корректура: Светлана Лутава Верстка: Иоанн Залевский Художественное оформление: Ирина Пастернак На обложке рисунок Леонида Занда (портрет В. Зеньковского (1952 г.), подаренный Н.А. Струве Блаженнейшему Владимиру, митрополиту Киевскому и всея Украины)
ISBN 978-966-378-346-8
© В.М. Летцев, 2014 © ДУХ I ЛIТЕРА, 2014
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5 Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского: I. Профессиональное становление, оформление мировоззрения. Киевский период, 1892–1920 гг. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9 II. Трагический «отрыв», возвращение к истокам. Эмигрантский период, 1920–1962 гг. . . . . . . . . . . . . . . . 99 Пути и контексты дальнейшего изучения творчества В.В. Зеньковского Вместо послесловия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 151 Приложение: 1. В.В. Зеньковский: Книги, статьи, рецензии, очерки, мемуары (1905–2006 гг.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . 159 2. О В.В. Зеньковском: Воспоминания. Статьи. Исследования . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 177
Предисловие Василий Васильевич Зеньковский (1881–1962) является одной из самых значительных фигур русского «религиозно-философского Ренессанса» ХХ столетия. В его личности цельность поразительным образом соединялась с многогранностью дарований и многообразием интересов. Он – христианский философ, психолог, историк философии, педагог, литературовед, церковный и общественный деятель, пастырь. Начав свой творческий путь в Киеве (в 1900 году В.В. Зеньковский становится студентом, а в 1915 – году профессором философии Киевского ун-та Св. Владимира), в 1920 году он вынужден был покинуть родину. Эмиграция, а фактически изгнание, ставшее уделом большинства крупнейших российских философов той поры 1, круто изменили дотоле ровную линию его судьбы, наложили незримую печать избранничества на всю последующую его деятельность… Сегодня имя и произведения мыслителя уже не являются ни запретными, как это было в советские времена, ни малоизвестными, как это было сразу после снятия этих запретов. Однако, мы пока еще не имеем достаточно целостного (т.е. в равной мере освещающего все периоды жизни и творчества мыслителя) и более менее развернутого очерка жизненного и творческого его пути 2. Это 1 См.: Хоружий С.С. Философский пароход // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. – СПб: «Алетейя», 1994. – С. 189–208. 2 На сегодняшний день имеется несколько замечательных, но посвященных или отдельным периодам, или очень кратких очерков жиз-
5
Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского
обстоятельство и послужило мотивацией для написания данной работы. При написании очерка, кроме решения нашей главной задачи – последовательного изложения основных фактов биографии В.В. Зеньковского (с обязательным уточнением, приводимых ранее данных) и увязанного с ним освещения основных направлений его многоаспектного творчества, – мы стремились также, не разрывая, по возможности, хронологической последовательности этого изложения, расширенно комментировать те темы, которые нам представляются ключевыми и акцентуированными как в контексте биографии мыслителя, так и в контексте становления и развития его взглядов. Для решения этой задачи мы, наряду с прочими, в полной мере использовали инструмент примечаний, которые, составив значительную часть очерка, стали, таким образом, важным содержательным дополнением основного текста. Конечно, избранный нами способ подачи материала, а именно, тесное увязывание в одной хронологической линии двух различных и не всегда синхронных рядов событий (жизненных и интеллектуальных), – не самый удобный и, возможно, не самый удачный вариант изложения, однако, в некоторых случаях именно такое соположение позволяет лучше уяснять те глубинные мотивации, которые приводят к существенной смене акцентов в творчестве мыслителя. И эта мотивированность или зависимость событий интеллектуального ряда от событий ряда жизненного становится особенно значительной и выразительной, когда последние сплошь проникаются (вольно или невольно) эпохальными и поворотными событиями жизни общеисторической. Именно так было у В.В. Зеньковского накануне и в первый период ненного и творческого пути В.В. Зеньковского. Это в первую очередь очерки В.В. Сапова (1995), М.Л. Ткачук (1998), Л.Г. Филоновой (2002) и некот. др. (см. библиографию работ, посвященных В.В. Зеньковскому в Приложении к данному изданию).
6
Предисловие
эмиграции. И эту глубинно-мотивированную смену акцентов, смену творческих интенций мыслителя нам в нашем изложении немаловажно было отразить. Творческий путь В.В. Зеньковского, в силу названных выше причин, распадается на два периода: киевский и эмигрантский. Обдумывая общий объем очерка, а также приоритеты в развертывании и комментировании исследовательских материалов, мы стремились прежде всего к сбалансированности. И все же, вопреки этому, некоторый приоритет в ходе изложения нами был отдан киевскому периоду жизни и творчества мыслителя, как менее известному и менее освещенному сегодня. Подробно рассматривая факты жизни и деятельности В.В. Зеньковского этого периода, пересматривая труды и углубляясь в содержание его творчества, мы, в первую очередь, пытались ответить на вопрос какие события намечали и вычерчивали первоначальный рисунок его судьбы, какие пути были опробованы им прежде, чем он утвердился в своем жизненном выборе, какие духовно-творческие интуиции стали для него ключевыми и определили финальные творческие его достижения. При освещении эмигрантского периода жизни и творчества мыслителя, где по-особенному раскрылись как философский дар, так и общественные таланты В.В. Зеньковского – периода, для которого характерна была крайняя интенсивность и предельная сосредоточенность его на реализации главных творческих задач, – мы, прежде всего, стремились уяснить (понимая, конечно, предварительность нынешних наших попыток) как развивались и как соотносились основные линии творчества В.В. Зеньковского (философская психология, персонология, антропология) с основным творческим его замыслом и что способствовало окончательной кристаллизации и воплощению этого замысла. В данной части очерка нам важно было показать откуда и как явились вершинные достижения мыслителя – «История русской философии» и «Основы 7
Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского
христианской философии», – в которых ему удалось не только достаточно обстоятельно раскрыть заявленные темы, но и в немалой степени, хотя и по-разному, подытожить основные творческие достижения русского «религиозно-философского Ренессанса» ХХ столетия. В заключение, хочется еще раз подчеркнуть, что освещая основные события жизненного и творческого пути В.В. Зеньковского, воссоздавая всю эту развертывающуюся чрезвычайно интенсивно симфонию разнообразных его интересов, занятий, дел, трудов, вникая в главные темы его творчества, давая краткие характеристики некоторым наиболее значимым его произведениям (или же отсылая читателя к публикациям специального характера) и т. п. – мы стремились, в первую очередь, целостно представить многотрудный творческий путь мыслителя, коснуться главных его устремлений и прочертить общую линию его судьбы. Надо сказать, что сделать это, учитывая, кроме прочего, то, что мы ограничили себя рамками краткого очерка – было очень не просто… Как нам это удалось – судить читателю…3
Пользуясь случаем, хочу поблагодарить коллег, прочитавших Очерк и высказавших автору свои дельные замечания, которые и были учтены при окончательной доработке текста. 3
8
Пути и контексты дальнейшего изучения творчества В.В. Зеньковского Вместо послесловия Наш очерк завершен. Однако, нельзя не сознавать как много важного и значимого осталось за его пределами. Конечно, в задачу нашу не входили ни подробный анализ духовно-творческих особенностей личности В.В. Зеньковского, ни детальное раскрытие первоначальной философской его установки, ни выяснение специфики его философского стиля, ни множество других вещей, которые, явно или неявно, определяют свершаемый мыслителем путь и так или иначе окрашивают линии движения мысли к ее конечным целям. Не предполагалось нами также специально входить в диалектику идей мыслителя, в детальный анализ ключевых его работ…403. Все это, с очевидностью, требует обстоятельного, «большого» рассмотрения. И хотя ряд из отмеченных нами сейчас предметов некоторым образом просматриваются и в данном тексте (иначе незачем было бы, как говориться, и огород городить), все же, наш очерк – лишь набросок к такому рассмотрению, лишь некий первоначальный ориентир в многообразии материалов и трудов В.В. Зеньковского, некоторое подспорье (смеем надеяться) для дальнейшей углубленной исследовательской работы. 403 Специальный анализ философско-психологического наследия В.В. Зеньковского в аспекте психологии и метафизики личности проделан нами в дисс. исследовании и подытожен в ряде статей. (См. библиографию в Приложении-2, а также указанную выше (с. 150) эл. страничку).
151
Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского
Принимаясь за такую работу важно, однако, не упустить некоторые достаточно, на наш взгляд, существенные для изучения творческого наследия мыслителя моменты. Первый связан с многообразием интересов В.В. Зеньковского. Он, как мы уже знаем, и философ, и психолог (с многоразличием специализаций), и педагог, и историк философии, и религиозный (христианский) мыслитель, и богослов, и литературовед; в ранний период он занимался лингвистикой, в годы эмиграции написал труд, освещающий современные политические, экономические, социальные вопросы, – и все это в полноте вхождения в каждую сферу. Если сюда добавить многолетнюю педагогическую практику, политическую и общественную деятельность, а также, ставшее его зрелым выбором, священническое служение – то невозможно не прийти к заключению, что личность его уникальна даже в столь богатой яркими личностями русской культуре Серебряного века. И все же, в этих заключительных абзацах мы хотим обратить внимание не на уникальность личности В.В. Зеньковского (хотя это именно она сказалась в нем таким удивительным образом), но на исследовательскую ситуацию, которая связана с многообразием сфер приложения его творческих интересов, с дисциплинарным многообразием творческого его наследия. Изучение этого наследия в названной ситуации вряд ли сможет обойтись без некоторой дифференциации исследовательских усилий, без сосредоточения каждого такого усилия преимущественно на одной, или нескольких из проработанных мыслителем направлений или научных дисциплин (философии, психологии, детской психологии, педагогике, истории философии, истории литературы, персонологии, антропологии и др.). Обычно такая исследовательская дифференциация вполне оправданна, особенно, когда мы имеем дело с воплощением уже более-менее сложившихся взглядов в ряде различных творческих областей. Однако, в нашем случае, разобщенное изучение сфер приложения 152
Вместо послесловия
авторских интенций может создать довольно существенные трудности, причем не только при последующей реконструкции изученного «по частям» творческого наследия мыслителя, воссоздании целостного образа его творчества, но и при изучении отдельных линий этого творчества (философской психологии, персонологии, антропологии и др.). И дело здесь будет не столько в самой по себе «разнесенности» изучаемого материала по разным исследовательским сферам (со своими языками описания, задачами, целями, интересами), – такое разобщение вполне преодолимо при реконструкции целого. Причина трудностей будет заключаться в другом, а именно, в присущей творческим реализациям В.В. Зеньковского особенности, которую следует назвать транс-дисциплинарностью. Суть ее состоит в том, что долговременное развертывание, разработка и продвижение исходных творческих интуиций и установок мыслителя осуществляется у него в границах различных научных сфер, в рамках различных дисциплин. Будучи концептулизированными и первоначально проработанными в одной сфере, эти интуиции и установки переносятся затем в другую сферу, где продолжается их дальнейшая разработка и оформление. В результате такого продвижения исходная интуиция значительно углубляется, а первоначальная установка детализируется, развивается и концептуально окончательно оформляется. Так, например, осуществлялась разработка В.В. Зеньковским субъектноличностной концепции, исходная интуиция которой первоначально оформилась в его ранних психологических трудах, затем была значительно углублена при разработке философской психологии, педагогики, детской психологии, социальной психологии и ряде других дисциплин, а впоследствии кратко обобщена в нескольких статьях, завершающих философскопсихологическую разработку мыслителем этой темы. В таком многократно аналитически проработанном и философски обоснованном виде эта концепция была помещена в бого153
Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского
словский контекст его христианской антропологии, где, после дальнейших преобразований, обрела новые бытийные и ценностные измерения. Таким образом, продвижение исходных установок у В.В. Зеньковского не является простым применением уже сложившихся идей к различным дисциплинарным сферам, но, именно, трансдисциплинарной их разработкой и развитием. В ходе такой разработки осуществляется как концептуальное претворение вовлеченных в нее дисциплин (не затрагивающее, заметим, собственной их специфики и идентичности, но ре-ориентирующее их в смысловом и ценностном отношении), так и преобразование и развитие самой анализирующей и оформляющей мысли, которая, удерживая в этой работе единство своего концептуализирующего движения, обретает в нем многообразные творческие реализации404. Очевидно, что без отслеживания и учета этого последовательного и прогрессивного трансдисциплинарного продвижения интуиций мыслителя невозможно не только в полноте реконструировать его мыслительную работу по преобразованию различных задействованных в ней дисциплинарных сфер, но, что еще более важно, невозможно увидеть становящегося единства различных разно-дисциплинарно пунктуированных линий его творчества, их концептуальной глубины и многосторонней детальной проработанности, а значит, воссоздать с возможной полнотой образ целого этого становления. Определяя подход В.В. Зеньковского как трансдисциплинарный, мы исходили исключительно из конкретных наблюдений над способом реализации мыслителем изначальных творческих его интуиций и установок. В то же время, знакомство с новейшими подходами в философии науки дает нам основания говорить о созвучии базовой установки В.В. Зеньковского на «соборный» характер знания и ассоциацию различных научных и культурных сфер (на основе общего им трансцендентного принципа) с современными поисками универсального горизонта опыта и знания в «философии трансдисциплинарности». 404
154
Вместо послесловия
Целое это предстает нам в виде динамической совокупности развивающихся, соотносящихся между собой и обосновывающих одна другую линий творчества мыслителя и прорабатываемых им творческих сфер (психологии, педагогики, персонологии, антропологии, христианской философии). Именно это полифоническое целое и должно быть, на наш взгляд, воссоздано в ходе заключительной исследовательской реконструкции. Другой существенно важной для уяснения и реконструкции взглядов В.В. Зеньковского особенностью движения его мысли является триадический ритм или порядок ее анализирующего и обосновывающего развертывания. Рассмотрение проблемных вопросов в таком развертывании начинается с типологического выделения и критического анализа существующих по данному вопросу альтернативных позиций. После вскрытия их односторонности или неполноты, выдвигается и обосновывается выходящая за пределы данных альтернатив третья, разрешающая и синтезирующая позиция, как высшая и завершающая развернутое обоснование405. С таким триадическим методом продвижения мыслителя к принципиальным, обосновывающим утверждаемую им позицию положениям мы встречаемся уже в самых ранних его работах. Так, детально рассматривая (в свете новых психологических данных) психофизическую проблему, В.В. Зеньковский отводит как несостоятельные и теории психофизического единства, и теории психофизического параллелизма. Выбором его оказывается подход, базирующийся на психофизическом взаимодействии. Тот же триадический порядок анализа и обоснования обнаруживаем при рассмотрении 405 Здесь можно, видимо, говорить о влиянии на В.В. Зеньковского мыслительных приемов и общего синтезирующего устремления философии Вл. Соловьева (ср., например, его высказывание о Вл. Соловьеве на с. 32 настоящего очерка). Однако у В.В. Зеньковского мы имеем синтез уже на другой основе.
155
Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского
им проблемы психической причинности, где выделены и проанализированы периферическая и актуальная теории психической активности – предложена и обоснована центральная теория. При анализе теорий личности и обосновании собственной персонологической концепции В.В. Зеньковским выделяются и анализируются номиналистический и актуалистический подходы к проблеме, предлагается и обосновывается субстанциальный подход. При анализе педагогических подходов им отклоняются, как односторонние, подходы натурализма и интеллектуализма, и выдвигается подход, базирующийся на целостно-личностной основе и супра-натуральных смысловых началах. Та же триадическая «схема» рассмотрения используется В.В. Зеньковским при анализе и обосновании им самых различных, в том числе «разнесенных» во времени, построений. Таким образом, можно утверждать, что триадический ритм или порядок развертывания мысли является у В.В. Зеньковского устойчивым методом поиска и выбора путей ее восходящего движения, тем методом, который позволяет ему реализовать полноту рассмотрения и обоснования основных пунктов своей философии. Очевидно, что без учета этого триадического движения, невозможна вполне адекватная реконструкция ни отдельных линий его творчества, ни общемировоззренческих его позиций. Взятые фрагментарно, вне полноты полагающе-обосновывающего их развертывания, эти позиции будут представать лишь как те или иные односторонности. Но и эти, последние констатации, еще не вполне раскрывают особенность мысли В.В. Зеньковского. Идя в характеристике этой мысли далее, можно сказать, что такое поступательное ее развертывание и синтезирующее устремление к «третьему» (при выборе из крайних позиций, из альтернатив) – является ничем иным как «царским путем» движения мысли («Василий», к слову сказать, означает – «царственный»). Этот путь всегда 156
Вместо послесловия
есть выбор «между» и «за» пределами альтернатив, всегда есть выбор более высокой, более продвинутой позиции. На этом пути мысли мы не встретимся с необоснованными суждениями или односторонними построениями, мысль здесь не прельщается бесчисленными возможностями и не удовлетворяется промежуточными решениями, она не останавливается на полпути. Нет. Этот путь мысли есть извечное и неудержимое ее стремление к последней своей обоснованности и действительной полноте реализаций. Именно «царским путем» идет В.В. Зеньковский, как в каждом конкретном выборе своей философии, так и в своем основном, мировоззренческом выборе. И именно «царским путем» может быть назван весь его долгий творческий путь, завершившийся созданием «Основ христианской философии». Это синтезирующее его «завершение» явилось одновременно итогом и синтезом всей русской философской мысли Серебряного века (синтезом не в смысле обобщения уже высказанных идей, хотя и такой синтез был предпринят В.В.Зеньковским, но синтезом, как приведением мысли к последнему пункту ее триадического становления). Оно стало для русской мысли полномерной реализацией задания, намеченного в экспозиции еще И.В. Киреевским («О возможности и необходимости новых начал для философии»), затем гениально развернутого Вл. Соловьевым и русскими мыслителями начала ХХ столетия в России и, далее, основательно проработанного и блестяще завершенного ими в эмиграции... В реализации этого задания, которое в своем законченном виде напоминает грандиозную эпическую симфонию, В.В. Зеньковский сосредоточился на разработке третьей, финальной ее части, разрешающая логика которой заключалась в повороте, обращении всего развития – отмеченного поразительным разнообразием тем и исключительным богатством их разработки, – к основной, ведущей теме всего «произведения» и ее радикальному финальному преобразованию. 157
Жизненный и творческий путь В.В. Зеньковского
В философской формулировке такое обращение означало «преодоление платонизма» и ПОВОРОТ от неоромантических интенций и установок метафизики всеединства (как проводника главной темы философского развития Серебряного века) – к философскому и религиозному реализму... Именно в контексте этого трансформационного становления русской мысли только и могут быть в полноте уяснены творческие усилия и творческие свершения В.В.Зеньковского, а также, осмыслены основные вехи и своеобразие долгого его творческого пути. Пути, осуществляя который, ему довелось вписать едва ли не самые последние ноты в партитуру уникальной философской симфонии Серебряного века... К сказанному остается только добавить, что означенным выше радикальным ПОВОРОТОМ (результат которого ассоциировался у В.В. Зеньковского с пребыванием «уже на другом берегу») и заключающими его синтезирующими построениями – был исчерпан парадигмальный потенциал всей русской религиозной философии Серебряного века и подытожен русский философский Модерн. Это исчерпывающее завершение и этот претворяющий итог явились фактически философским «снятием» философии и «модернизирующим» преодолением Модерна… * * * «Завершение», однако, содержит в себе и «начало»... Новое, «другое» начало…
158