Анатолий Ахутин
ЕВРОПА – ФОРУМ МИРА
ДУХ I ЛIТЕРА
УДК 008:94(4) А958 НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ «КИЕВО-МОГИЛЯНСКАЯ АКАДЕМИЯ» ЦЕНТР ЕВРОПЕЙСКИХ ГУМАНИТАРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Анатолий Ахутин. Европа — форум мира. К.: ДУХ I ЛIТЕРА. — 2015. — 88 с. ISBN 978-966-378-383-3 Что такое Европа? В каком смысле пространство европейской культуры можно считать форумом мира, не впадая в европоцентризм? Почему именно способ существования европейской культуры, изначально среди-земный и среди-временный, можно считать парадигмой культурной глобализацией мира? Европа – это разнородное, разноэтничное, разноязыкое, разноконфессиональное, разнокультурное существо. Но это не просто разобщенный агрегат воюющих народов, конфессиональных расколов, исторических событий, эпох, связанный только территорией или пустыми абстракциями «общих ценностей». Европейская культура – культура общения разных (локальных и эпохальных) культур. Ее история – история последовательных глобализаций ойкумены, когда разные культуры не стирались и не обобщались, а входили в общение. Издатели: Константин Сигов, Леонид Финберг Корректура: Компъютерная верстка: Дизайн обложки: Ответственный за выпуск:
ISBN 978-966-378-383-3
Оксана Пашко Иоанн Залевский Ирина Пастернак Вадим Залевский © Ахутин А.В., 2015 © ДУХ I ЛIТЕРА, 2015
ЕВРОПА – ФОРУМ МИРА Что такое Европа? Почему ее историю начинают с древней Греции? Каким образом Греция, оба Рима, империя Карла Великого, Кордовский халифат, Римская империя германской нации..., наконец, множество национальных государств, вступающих в союз, названный европейским, – каким образом это множество эпох, народов, наций, ментальностей, конфессий, политических образований складывается в историческое бытие некоего «субъекта», именуемого Европой? Существует ли вообще такой исторический субъект, бытие которого не связано ни этносом, ни языком, ни ментальностью, ни конфессией1. Есть ли такое существо, не пустое ли это имя? Здесь, в Европе могут возникать и гибнуть империи, происходить эпохальные разрывы, конфессиональные расколы, Поэма «Вальтарий» средневекового автора IX века Геральда (иногда авторство приписывается монаху Эккехарду, X век) начинается словами: Третья доля земли зовется, братья, Европой. Много живет в ней племен: названьями, нравами, бытом, Речью и верою в Бога они друг от друга отличны. (Памятники средневековой латинской литературы VIII-IX века. М., 2006. C. 443). 1
3
Анатолий АХУТИН
политические размежевания, религиозные и... всяческие войны, но есть также и другое. В чем-то и как-то эти разнородные – этнически, национально, ментально, конфессионально, эпохально – миры, остаются сообщенными друг другу. Эта сообщенность образует средиземно-морскую Европу, сообщает ее с северо-германской, сообщает Западную Европу и Восточную, Старый и Новый свет. Когда мы читаем в преамбуле к проекту Конституции Европейского союза – «Drawing inspiration from the cultural, religious and humanist inheritance of Europe…», – трудно понять, что же это за наследие. Какая культура, какая религия, что за «гуманизм» имеются в виду? Некие universal values могут, конечно, служить цивилизационной основой общежития, но – подсказывает обычная логика – их содержание тем более пусто, чем шире и разнородней обобщаемое множество. Так может быть, и правда, общность Европы всего лишь номинальна и нет такого исторического существа, о котором вся сказка сказывается (fabula narratur). Может быть, Европа такими сказками о себе и складывается? Итак, либо пустая (и опустошающая) обобщенность разнородного, либо окончательная разобщенность самобытных «человековидов», только обитающих на одной территории, либо выдумка сказителей? Впрочем, для человека – выдумщика и фантазера по природе – эпические, литературные, истори4
Европа – форум мира
ческие сказания о себе (со всеми ино-сказаниями, пере-сказываниями, до-казательствами, сомнениями, опровержениями, исследованиями...) входят в саму суть его исторического бытия. Это существо, существующее посредством сказаний о себе: самоистолкования, самопонимания, самосомнения, самосознания. Тут, по-видимому, и надо искать бытие Европы: она на деле есть так и постольку, как и поскольку мыслит о себе как о Европе. Стоит отправить Античность или Средневековье в подвал прошлого, никакой Европы не будет. Западная Европа – только территория, если исключает из своего самосознания Европу восточную. Рим без рассказов о Византии и Иерусалиме, без внутреннего разбирательства с их сказаниями о себе и Риме – всего лишь итальянский городишко, а не «место человека во Вселенной». Что же это такое, – рассказы, пересказы, разбирательства, самосомнения, самосознания? Именно то, что внутренне связывает Европу и что по праву может зваться европейской культурой. Античное «язычество» сменяется христианством (и говорят «старое прошло, теперь все новое»), возрождение сменяется просвещением (и возникают – в самосознании – века «средние», в новом свете «темные», в новом «рассудке», – наполненные «предрассудками»), модерн сменяется постмодерном, в свою очередь отменяющим предрассудки... Но есть, повторю, то, в чем продолжается общение 5
Анатолий АХУТИН
этих эпохальных миров европейской истории, в чем остаются сообщенными друг другу эти разнородные – этнически, ментально, конфессионально – миры. Эта внутренняя сообщенность Европы самой себе и составляет существо европейской культуры. Сообщенность внутренняя, потому что развертывается – когда и если развертывается – в самосознании (мысли, воображении, сочинении...) одного человека. Итак, европейской культурой мы именуем не пустое формальное обобщение разных миров, разнородных традиций, эпохальных культур, а возможность некоего события: сообщенность разных друг другу самосознаний в одном сознании. Сообщенность, разрывающая это сознание2 не только отрицаниями, но отречениями, не только почтительным сохранинием наследия, но энергичным возрождением, казалось, раз и навсегда пройденного, преодолениями, спорами, сомнениями. Человек, культивируемый европейской культурой – европейский человек – это человек общения разных культурных миров. Никакого европейского «гуманизма» вообще не существует, но есть человек, чуткий к разным смыслам humanitas и потому озадачивающийся своей человечностью. Не существует никакого европейского «рационализма» См. Баткин Л.М. Неуютность культуры.// Баткин Л.М. Пристрастия. Избранные эссе и статьи о культуре. М. 1994. С. 2-37. 2
6
Европа – форум мира
вообще, а существует философия, спрашивающая, что значит мыслить, понимать, знать: в чем истинность истинного, как разумеет «чистый разум», как возможна (как замышляется) мыслящая мысль, что первичнее, начальнее ее априорной архитектоники? Многообразие религиозного опыта, сообщенное и воспринятое, вводит в средоточие традиций и духовных практик тревогу радикального сомнения... 1. Человек европейской культуры Метафору cultura придумал Цицерон. «Как плодородное поле без возделывания не даст урожая, – говорит он в “Тускуланских беседах” (2, 1, 13), – так и душа, а возделывание души − это и есть философия (сultura autem animi philosophia est)»3. Спрашивается, какая именно философия? У Цицерона это платонизированный стоицизм, но это всего лишь одна из возможных философий. За латинским словом cultura стоит греческая παιδεία – образование свободного человека, – не мастера в том или ином ремесле (τέχνη), а… человека в том, что он есть как сам человек, в его человеческом существе, иначе говоря, воспитание (вскармливание) его души. Именно в борьбе за душу человека Сократ-философ оспаривает, например, Протгора-софиста в одноименном диалоге Платона. См. М. Цицерон. Тускуланские беседы (пер. М. Л. Гаспарова) // М. Цицерон. Избранные сочинения. М., 1975. С. 252. 3
7
Анатолий АХУТИН
В платоновской школе и было дано определение, которое, может быть, держал в уме Цицерон: Παιδεία – δύναμις θεραπευτικὴ ψυχῆς («“Пайдея” – способность души заботиться о себе»)4, а средоточие пайдейи – философия. Пока, говоря о пайдейе, мы находимся в общем поле философии и софистики, ни платонизм, ни стоицизм, ни иное какое учение не может исключительно занимать место философии. Пайдейа – это терапия или культивирование души, ее «логоса» и «дианойа» – способности убеждать (других и себя), рассуждать, спорить (с другими и с собой), мыслить – философствовать. У Платона одна сторона философского воспитания воплощена в Сократе, в сократическом искусстве вопрошания, возражения, сомнения – отстранения ото всех мудростей в незнание, в стихию вопрошающей мысли. Другая сторона платоновской философии (назову ее платонистской) – построение софийного полиса, полиса-пайдейи. Это двойственное понимание пайдейи – образования души, производства человека в человека – пронизывает все философствование Платона, да и всю европейскую философию: благоустроение мира и человека, укорененное в продуманной мудрости, с одной стороны, а с другой, неукротимое – сократическое – испытание основ, корней мудрости, приводящее к отстранению от благоустроенного (софийного) мира. 4
Ср. рус. пер. в изд.: Платон. Диалоги. М., 1986. С. 436.
8
Европа – форум мира
Мимоходом мы заметили три стороны или интенции какого-то, видимо, одного дела. Три родственных греческих слова позволяют отметить это важное обстоятельство – три понимания пайдейи, воспитания, взращивания, культивирования человека как человека: софия – софистика – философия. Проще это утверждение можно сформулировать так: философская пайдейа либо склоняется в сторону софии-мудрости, чтобы, имея в виду (в уме) софийный мир, сообразно благоустроить человеческий «полис», либо сближается с софистикой, для которой пайдейа это обучение своего рода полит-технологии: приемам и средствам рассуждать, говорить, убеждать. Благородство человека находится теперь не в древности рода, а в умении владеть речью. Вот замечательное свидетельство современника Платона, сочинителя речей Исократа. В знаменитом «Панегирике» Афинам, он говорит о панэллинском значении Афин (Isoc. Paneg. 47-50) «Наш город открыл философию, которая вместе с собой изобрела и учредила все те учреждения, которые и к общественным делам нас воспитали (ἐπαίδευσεν), и друг к другу научили быть дружелюбнее. <...> А искусство красноречия (λόγους) Афины столь почитают, что все стремятся им овладеть и завидуют умельцам, понимая, что мы рождаемся, имея единственно эту особенность (ἴδιον ἔφυμεν ἔχοντες) – владение речью, – отличающую нас от животных, а также мудрых (σοφούς) от не9
Анатолий АХУТИН
вежд (ἀμαθεῖς). И те, кто с самого начала вскормлен (воспитан) свободно <как свободный, как человек в своем человеческом существе и достоинстве>, распознается не по мужеству, не по богатству и не по прочим доблестям такого рода, наиболее явно они узнаются по тому, о чем мы говорили <искусству владения речью> <...> В разумности и красноречии наш город (Афины) опередил других людей настолько, что его (города) ученики стали их (других людей) учителями, и благодаря именно нашему городу слово «эллин» теперь означает не столько родовую общность (τοῦ γένους), сколько образ мысли (τῆς διανοίας), и указывает скорее на наше воспитание и образованность (παιδεύσεως), чем на общее с нами происхождение (τῆς κοινῆς φύσεως μετέχοντας)»5 (выделено мною). Вряд ли можно проще и точнее указать то самое, что отличает не только «эллинов» от «варваров», но и европейскую культуру – а лучше сказать, европейскую черту культуры – от культур, устроенных иначе, культивирующих человека по-иному – стоит только вместо «эллин» сказать «европеец», и замеЯ бы не решился перевести последнюю фразу так, как позволяет себе английский переводчик Джордж Норлин: «…title Hellenes is applied rather to those who share our culture than to those who share a common blood» (Isocrates with an English Translation in three volumes, by George Norlin, Ph.D., LL.D. Cambridge, MA, Harvard University Press; London, William Heinemann Ltd. 1980). Текст взят с веб-сайта http://www. webcitation.org/6CW5fsnzD (18.08.2013). 5
10
Европа – форум мира
нить обидное слово «варвары» его смыслом: те, для кого мир человека не лишен, конечно, «логоса» и мышления, но не основан на них. Как слово «эллины», так и слово «европейцы» означает не общность рода, не естественную общность происхождения – местожительства, обычаев, – не конфессиональную традицию. Античную, христианскую, новую, центральную, восточную и заокеанскую Европу объединяет, связует как Европу только общая культура, то есть определенный способ культивирования – взращивания – человека и человеческого мира6, а именно такой, который основывает, учреждает существо человека в озадаченности собою, в мысли о самом этом существе, – в мысли, обращенной вещественной речью к себе и другим. Только здесь уместна метафора Цицерона «cultura animi philosophia est»: человек культивируется на европейский лад озадачивающей философией, а не традиционной софией. «Европа — это культура. А культура есть работа над собой, возделывание самого себя, усилие по ассимиляции того, что превосходит индивида. Следовательно, Европу невозможно унаследовать, напротив, каждый должен сам ее завоевать. Нельзя родиться европейцем, можно трудиться, чтобы им стать. <...> Европейская культура — вот что определяет Европейцев». – Р. Браг. Европа, римский путь (Пер. А. Руткевича)// Вестник Европы. 2003. №10. (Взято с сайта http://magazines.russ.ru/vestnik/2003/10/brag5.html (21.08.2013) 6
11
Анатолий АХУТИН
Человек, культивируемый европейской культурой, обретает свой мир и себя в этом мире, поскольку всегда некоторым образом из-обретатет их и рассказывает себе, по-новому раскрывает, иначе дает быть. Человеческий мир (вместе с человеком в нем) всегда некоторым образом изобретен, извлечен на свет априорным пониманием, сказануказан-наказан и может культивироваться в этом единственном понимании. Оно – это понимание – принимает тогда смысл, значимость, силу самого бытия, могущего не только «определять сознание», но и утверждать свою онтологическую значимость в соответствующем ему герменевтическом мышлении: «ум, мыслящий самого себя». Этот ум, хоть и мыслит себя, остается целиком захваченным собой, мыслимым, и упускает свое мыслящее вне-себябытие. Как определенную культуру, как онтологически об-особленный мир, этот мир можно рассматривать только со стороны какой-нибудь исторической психологии или культурологии, то есть в «логиях», свойственных миру другой культуры, а «древние греки не знали, что они древние греки». 2. Европа : бытие в культуре (культурное самосознание Европы) Разные этносы, языки, ментальности, культы, конфессии, разные их срастания, расколы и трансформации, разные исторические эпохи, образую12
Европа – форум мира
щие исторический мир Европы, – спрашивается, что, собственно, они образуют, что носит имя Европы? Объекты исследований или исторических описаний заранее помещаются в эту рубрику, но ни объективные «логии» (этно-, культуро-, социо-, полито-), ни исторические повествования не отвечают на вопрос, что же это за наследие, есть ли вообще такое существо – «Европа»? Европа, отвечаем мы, это европейская культура. Это культура, культивирующая общение культур, т. е. онтологически значимых смыслов бытия, мира и человека. Новоевропейская науко-техническая эпоха ничуть не более воплощает суть европейской культуры, чем иудео-христианство или эллинизм. Кроме бытия внутреннего общения – переходов, промежутков, встреч, размежеваний, оспариваний и усвоений – бытия на границах культурных миров (смыслов бытия), иначе говоря, кроме бытия как онтологической озадаченности, нет тут, в европейской культуре, никакого общего бытия, нет и общего естественного или божественного света разума. Слова М. Бахтина о том, что разные сферы культуры не имеют внутренней территории и обретают свой культурный смысл только на границах с другими сферами, можно применить и к эпохальным мирам европейской истории: только на границах друг с другом, в переходах, размежеваниях, отталкиваниях, возрождениях они приобретают смысл культурных эпох, метаморфоз единой европейской 13
Анатолий АХУТИН
культуры, единство которой есть единство озадаченности человека собой, своим «чистым» разумом, своим миром, своей культурной традицией. Бытие самой европейской культуры происходит – или еще только может произойти, – в событии встречи, когда эти миры выходят из своих внутренних территорий, из своей самобытной идентичности и озадачиваются друг другом. Бытие европейской культуры это бытие границ, концов и начал, – пустое место встреч – агора, форум, площадь, майдан – где миры-смыслы перед лицом друг друга замечают пределы (определенность) своего мира и всем своим бытием – эстетическим, ноэтическим, экзистенциальным – обращаются к своим основаниям-начинаниям, к источникам своих первораскрытий, первооткровений. Понимание Европы как единого «духовного» существа, внутренне включающего в себя свои культурные индивидуации, философски актуально со времен Гегеля. Его историологику обычно обвиняют в навязывании логической схемы живому, фактичному, наполненному непредсказуемыми случайностями, возможностями, сингулярно значимыми событиями историческому миру, но речь ведь идет не о фактической истории, а о логике понимания, о возможной смысловой связи исторической жизни: не история логически дедуцирует себя, а наше самосознание в историческом мире 14
Европа – форум мира
включает в себя такую – историологическую – развертку понимания. Вообще говоря, всякая культура как культура самосознания человека в историческом времени включает в себя свой образ (идею) исторического бытия. Гегель не придумывает свою логику, а продумывает до оснований и пределов новоевропейскую логику прогрессивного развития. История европейской культуры понимается как внутренне связный процесс исторического культивирования, или образования (так сказать, исторической пайдейи) единого субъекта, – дескать, это о нем вся fabula narratur, это он в познании мира находит себя и обретает самосознание истины мира. Но ведь этот «субъект» есть также и «субстанция»: не только он – истина мира, но и мир – истина его. Самосознание образованного субъекта отнюдь не самомнение «сверхчеловека», оно образовано содержанием так раскрытого мира. Для нас главное тут в том, что в логически свернутую форму, в логический образ (понятие) образованной современной мысли (понимающего самосознания), в само ее логическое нутро включается ее историческая развертка, где «каждый момент необходим» и «на каждом следует задержаться»7. История «снимается» в образованном «духе», но «дух» этот конкретен, т. е. как-то со-держит в себе Гегель Г. Феноменология духа. Предисловие // Гегель Г. Соч. Т. IV. М., 1959. С. 15. 7
15
Анатолий АХУТИН
«снятое»8. Поэтому нам, чтобы образоваться (культивироваться) в нем, стать на его уровне, надо войти в конкретное со-держание «мирового духа». Это значит – не только пробежать глазами пройденное и пойти дальше, «вперед», но и вернуться, пойти вспять, войти в это пройденное как относящееся к сути дела, разобраться в том, что и как, собственно, там – в духе – снято, причем, границ этого возвратного развертывания, расхождения по моментам не положено. Напротив, каждый этап пути есть особый феномен, особая формация «духа» в целом, его «индивидуальная цельная форма», целое «в своеобразии особого определения». Стоит войти в необходимые подробности, в собственную конкретность этой индивидуальной формы, и она грозит развернуться самостоятельным миром. Тогда прогрессивное шествие мирового духа к настоящему прерывается, «снятые моменты» вырываются на свободу собственного бытия9. Конкретный дух настоящего времени – культурный горизонт, регулятивная идея современной культуры – находится в одновременном со-бытии «духов» исторических культур. В горизонте современной (европейской) Стоит помнить внутреннюю форму латинского глагола слова: con-cresco. Приставка con со и глагол cresco – расти, возникать дают значение сращиваться, слагаться и так возникать. 9 Чтобы избежать этого возвратного движения, надо истолковать мировой (европейский) дух, заменив конкретность позитивностью, понять как «дух позитивных наук» О. Конта. 8
16
Европа – форум мира
культуры эти «духи» припоминаются, приходят в себя, оживают, возникают, но возникают теперь не в тождестве со своим (бывшим) миром и не в качестве снятых моментов новоевропейского, а в мире их настоящего сообщества, соучастия. Это и значит – в мире культуры. С конца XVIII века европейская философия истории на разные лады описывала историю как поприще самостановления (культивирования) человека в его обще-человечности10. Теперь освещение меняется. Теперь и тут, в «духе настоящего времени» человек узнает себя, находит идею общечеловеческой человечности, только входя в сообщество таких идей самоузнавания и становления человека человеком, как соучастник, а не итог и не привилегированный избранник11. В условия задачи челоСр. название классического в этом отношении труда И. Гердера: «Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit» (1784-1791). Здесь слово die Menschheit означает как «человечность», так и «человечество», и всемирная история представлена как процесс культивирования человека на пути, которым множество разных культур сращиваются в общечеловеческую цивилизацию, а вместе с тем человеческий род культивируется в своей человечности. 11 Решающий, чреватый катастрофами, парадокс такого «сообщества» в том, что встречаются не просто «самобытные ментальности», требующие лишь соблюдения правил цивилизованного общежития, а всеобщие («вселенские»), фундаментальные – и потому, кажется, взаимоисключающие – идеи человечности человека, идеи его божественного достоинства, идеи разумности разума, истинности истины, 10
17
Анатолий АХУТИН
веческого бытия сегодня входит культивирование человека в мире миров, в мире культурных индивидуаций этого бытия. Такова конкретная, содержательная форма этой задачи. Речь идет отнюдь не только об объективных исследованиях, ведущихся неким божественно отстраненным теоретиком или историком (как видел позицию историка Л. Ранке), а о понимающем участии. Бытие, в котором мы озадаченно и соучастно обитаем, это история, обращенная к нам произведениями, которыми человек сообщает, как он производил себя вместе со своим миром, как культивировал, возводил себя в человека12. Так изменяется сама идея понимания исторического мира: понимание это жизненно, отнюдь не просто объективно. Это понимание не объективно, но не потому, что субъективно, а потому, что со– словом, первого и последнего. Но таковы теперь условия человеческой задачи, вопроса, под которым стоит человек. Только потому, что человек на деле так стоит теперь под вопросом, вопрос о нем может быть поставлен с философской радикальностью. Собственно, вся философская антропология может быть выражена одной формулой: человек это существо по самому своему существу стоящее под вопросом. 12 Среди многих современных подступов к такому пониманию человеческой задачи, может быть, ближе всего идея «практик себя» М. Фуко. Только надо обратить внимание на парадоксальную автореферентность этой формулы и спросить, какой практикой производится тот, кто практикует себя. Либо пред-полагается Учитель, либо что-то вроде экзистенциалистски произвольного «выбора» себя, либо…?
18
Европа – форум мира
участно. В этом основная трудность «наук о духе», над которой всю жизнь бился В. Дильтей, ведь вопрос тут отнюдь не методологический, а экзистенциальный (онтологический), и он не решается подстановкой на место «объективности» некой описательной психологии. Важнейшее философское смещение связано, конечно, с феноменологией Э. Гуссерля, но и в феноменологии обобщенная идея научности (= аподиктической истинности, базирующейся на первоочевидностях), а также базовые понятия априорных структур «трансцендентального сознания» или «жизненного мира», как бы феноменологически естественного – «самоприсутствующего» (selbstgegenwärtige), «изначально оригинального» (ursprünglich originäre), универсально докультурного – исключают историческое измерение из онтологии. Только в «Кризисе европейских наук» Э. Гуссерль озадачивается историей. Доклад 1935-го года, из которого вырос этот труд, назывался «Философия в условиях кризиса европейского человечества». Впервые этот феномен – европейское человечество – появился в горизонте феноменологического внимания, но появился ценою редукции к горизонту общего, нейтрального «жизненного мира». Эта редукция требует отстранить (подвергнуть «эпохе») все «теоретико-логические практики», то есть ту самую эпохальную конкретность разума, которая делала столь исторически содержательной гегелев19
Анатолий АХУТИН
скую «феноменологию духа» во всех ее позднейших изводах. В результате получается, что «европейское человечество» учреждается вместе с учреждением новоевропейской философии, хотя в первом оригинальном акте это учреждение человеческого бытия на философском само- и миро-понимании произошло в античности. «…В греческом человечестве впервые прорывается то, что как энтелехия по существу заключено в человечестве как таковом». От того, насколько теперь мысль сумеет уяснить эту философскую энтелехию, зависит, окажется иллюзией или живым духом тот, «врожденный европейскому человечеству со времен греческой философии телос, сообразно которому оно хочет стать человечеством на основе философского разума и может пребыть только в качестве такового, в бесконечном стремлении нормировать себя через истинность и подлинность своей человечности…»13 В этот спор входить тут не место, я лишь обращаю внимание на то, что с некоторых пор именно исторический феномен, феномен Европы, «европейского человечества», европейской культуры оказывается философски значимым. Скажу больше: тема первой философии – смысл бытия («что такое сущее как сущее») – звучит теперь не мета-физически (даже если в качестве «физики» берется «жизненный мир»), а, так сказать, мета-исторически. Феноменальным Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПБ., 2004. С. 28, 29, 31-32. 13
20
Европа – форум мира
базисом вопроса о бытии, иными словами первофилософской онтологии, становится бытие в культурном пространстве-времени (в «хронотопе») Европы. Собственно, Европа, как мы замечали, и есть название этого культурно со-общенного бытия, ибо ни в чем другом, кроме как в европейской культуре образующие это историческое бытие этнические культуры, языки, конфессии, политические образования, эпохи не связаны. Тут эти культуры и эпохи – бывшие, сущие и еще возможные – со-держатся. Какой бы специальный предмет ни составлял содержание современной мысли, она неизбежно входит в это со-держание европейской культуры. «Время, – говорил О. Мандельштам, приписывая свою мысль Данту, – есть содержание истории, понимаемой как единый синхронистический акт, и обратно: содержание есть совместное держание времени – сотоварищами, соискателями, сооткрывателями его»14. Только относясь к такому со-держанию культуры, Европа не пустое имя в исторических трудах, а название особого – многообразно индивидуируемого – бытия человека («европейского человечества»). Мандельштам О. Разговор о Данте. М., 1967. С. 22. Эту вещь О. Мандельштам писал примерно в то же время, что М. Хайдеггер свое «Бытие и время». См. интересную работу В. К. Суханцевой «Культура как диалог метафизик (Хайдеггер и Мандельштам)», опубликованную в журнале Філософські дослідження. – Випуск 3. – Луганськ, 2002. С. 7-18. В интернете: http://yanko.lib.ru/books/add/cult_kak_dialog_metaphizik. html 14
21
Анатолий АХУТИН
Моя мысль, собственно в том, что современная философия способна держаться в первофилософском – онтологическом – внимании, только обращая это внимание к бытию европейской культуры. Разумеется, не в отстраненности исторических описаний, а во внимании к ее как бы синхронному – современному – со-бытию. Путь первой философии к смыслу бытия лежит теперь через это со-бытие. Трудность же в том, что это со-бытие не находится перед нами, а должно еще быть произведено, исполнено в онтологической предельности – как событие равно изначальных, миро- и человекоустроительных смыслов бытия. 5. Что такое Европа? Европа, говорят нам историки, создание средних веков. «Европейский мир, – пишет Марк Блок, – именно как европейский, – это порождение средневековья, когда одним махом была разрушена целостность средиземноморской цивилизации, весьма, заметим, относительная: в тот момент в одном горниле перемешались и народы, когда-то попавшие под власть Рима, и те, что не были завоеваны Римской империей. Тогда-то и родилась Европа в привычном понимании этого слова»15. В Bloch M. Histoire et Historiennes. P. 1995, 126. Цит. по кн.: Ле Гофф Ж. Рождение Европы. СПБ., 2007. С. 13. О том как греки определяли Европу географически и этнографически, 15
22