Лунина Анна "Композитор – маленькая планета"

Анна Лунина

КОМПОЗИТОР — МА ЛЕНЬКАЯ ПЛАНЕТА беседы с

Евгением Станковичем, Олегом Кивой, Александром Костиным, Лесей Дычко, Юрием Ищенко, Виталием Годзяцким, Леонидом Грабовским, Геннадием Ляшенко, Валентином Сильвестровым, Валерием Матюхиным

ДУХ I ЛIТЕРА

В книге в живой и увлекательной форме бесед представлены десять выдающихся личностей украинской современной музыкальной культуры: девять композиторов и один дирижер. Всех их объединяет фактор времени, поскольку их становление и творческое формирование пришлись на 60–70-е годы прошлого столетия. Однако далее каждый прошел свой не всегда простой, но вместе с тем интересный путь творческого развития практически с полувековым временным расстоянием. На текущий исторический момент их имена уже стали брендом, достойно презентующим национальное искусство на родной земле и за рубежом. «Диалоги» с ними раскроют читателям неповторимые «миры» ярких художнических индивидуальностей — их мировоззрение и эстетику, их бытие в высокой материи звуков… Ответственные за выпуск: Константин Сигов, Вадим Залевский Корректура: Наталья Аникеенко Художественное оформление: Светлана Невдащенко, Валентин Залевский Компьютерная верстка: Валентин Залевский Л 84 Лунина Анна. Композитор — маленькая планета.

— К.: ДУХ I ЛIТЕРА, 2013. — 736 с. УДК 78.03/.071.1(477)«19» ISBN 978-966-378-295-9

© А. Лунина, 2013 © ДУХ I ЛIТЕРА, 2013

С ОД Е РЖ А Н И Е Вместо вступления . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7 Евгений Станкович . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31 Олег Кива . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 225 Александр Костин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 257 Леся Дычко . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 283 Юрий Ищенко . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 347 Виталий Годзяцкий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 377 Леонид Грабовский . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 431 Геннадий Ляшенко . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 499 Валентин Сильвестров . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 527 Валерий Матюхин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 657 Вместо заключения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 734

Самой большой тайной на Земле была, есть и будет тайна созидательного акта — тайна творчества, появления чего-то из пустоты, из ничего, какой бы сферы нашей человеческой жизни это ни касалось. В особенности загадочен момент возникновения произведения искусства как результат беглости пера поэта и прозаика, жестов кисти живописца, ваятельных манипуляций скульптора и т.д. Однако писатели, художники, скульпторы, архитекторы выдают нам материальное воплощение своей творческой деятельности. А что же композиторы? Как рождается музыка, как она начинает звучать у них в голове? Откуда она к ним приходит? И что же такое на самом деле «музыка» — это слышимый, но невидимый феномен? Действительно, рождение музыки подобно магическому ритуалу. И ни один композитор не в состоянии до конца раскрыть тайну ее рождения не только для слушателей, но и для самого себя. Оттого еще притягательнее и иррациональнее для нас метафизика возникновения музыкального произведения… Однако загадки и тайны для того и существуют, чтобы их разгадывать и познавать их сокровенную сущность. Но кто может наиболее полно дать ответ на волнующие нас вопросы о бытии высоких звуковых материй? Конечно же, сами композиторы… Эта книга бесед репрезентует десять мнений ярчайших личностей нашей современной украинской музыкальной культуры: девяти композиторов — Евгения Станковича, Валентина Сильвес­ трова, Леонида Грабовского, Виталия Годзяцкого, Олега Кивы, Леси Дычко, Юрия Ищенко, Александра Костина, Геннадия Ляшенко, и дирижера — Валерия Матюхина. Каждый из них — неповторимая индивидуальность. Но важно еще и то, что их становление, творческое формирование и деятельность пришлись на 60-70-е гг. прошлого века. Именно они были «героями», чье творчество сформулировало эстетические законы бытования феномена «совре­менная украинская композиторская школа». Именно они и по сей день остаются ведущими «персонажами», на творческих усилиях которых держится и развивается музыкальное искусство текущего исторического момента… О тайне рождения музыки, собственных художнических убеждениях, трудностях профессии и счастливых моментах вдохновения расскажет каждый из них в «своей беседе». Читайте, и вы откроете для себя непостижимый в своей глубине и неисчерпаемом многообразии мир музыкальных творческих «планет»…

Мы — время. Мы — живое воплощенье Той Гераклитовой старинной фразы. Мы — капли, а не твердые алмазы. Мы — влага не затона, а теченья… <...> Минует все. Ничто не повторится. Своей монеты память не чеканит. Но что-то потайное в нас не канет И что-то плачущее не смирится. Хорхе Луис БОРХЕС *

* перевод Бориса Дубина

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ ИЛИ НЕСКОЛЬКО С ЛОВ ОТ АВТОРА…

«Несомненно, что цель человеческой жизни — счастье. Но что такое счастье?» — извечным вопросом, терзающим человечество на протяжении всей многовековой истории его существования, задается величайший английский писательнобелевец Джон Голсуорси… И словно эхо на удаленном пространственно-временном векторе ему отвечает американский гений Эрнест Хемингуэй: «Люди всегда ищут коротких путей к счастью. Таких путей нет». Гораздо более определенно по поводу счастья высказался француз Жорж Сименон. Он буквально предложил рецептрекомендацию по поиску счастья, причем личную формулу счастья вывел на основании 86-летнего жизненного опыта: «Человек должен искать счастье в себе самом, а если он нашел спутника, которого достоин, он — счастлив вдвойне»… Однако не только вопрос о счастье волновал гениев искусства. Их волновало разное. Они практически не оставили какой-либо из аспектов жизни не обсужденным. «Сколько людей, пустых внутри! Кажется, будто видишь дым над крышей, освещенное окно, приближаешься — никого, пусто», — такими были наблюдения в вопросе сущности человеческой природы крупного французского писателя Альфонса Доде… «Человек — это чудовищное заболоченное пространство. Когда его охватывает воодушевление, то в целом это выглядит так, словно где-то в каком-то углу этого болота маленькая 7

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

лягушка плюхнулась в холодную воду» — а эти, прямо скажем, нелицеприятные, выдержанные в духе экспрессионистской резкости, высказывания о человеке как таковом принадлежат знаменитейшему австрийцу Францу Кафке, который по праву считается писателем-пророком, предсказавшим в своем творчестве катастрофизмы и абсурдизмы жизненных реалий современного нам века… «Работайте много, по возможности регулярно, каждое утро, одинаковое количество часов. Будьте терпеливы, ждите десяток лет успеха, главное — не подражайте нам, забудьте старших», — такими рекомендациями напутствовал молодых писателей Эмиль Золя… А уже упоминаемый Эрнест Хемингуэй поделился парадоксальным откровением по вопросу личного таланта и успешной писательской карьеры: «Я пытаюсь честно оценивать себя. Мне удалось стать писателем скорее благодаря настойчивости, нежели таланту; я самый яркий пример человека в литературе, всем обязанного только себе. Но я никогда не заслуживал того невероятного успеха и славы, которых был удостоен». Даже тяжело представить, что столь скромная, обескураживающая оценка принадлежит создателю литературных шедевров, так же как и Голсуорси, обладателю Нобелевской премии. Уж действительно, истинный талант не криклив и не эпатажен… Словно вторя ему, подхватывает эстафету рассуждений о случайности успеха, зависящего, в первую очередь, от везения, английский талант Сомерсет Моэм: «Я часто дивлюсь своей удаче. Я отлично сознаю, что у многих, более достойных жизнь сложилась не так счастливо, как у меня. Двух-трех случайностей было бы достаточно, чтобы все изменить и оставить меня ни с чем, как остались ни с чем 8

Вместо вступления

многие, у которых были таланты не меньше, а то и больше моих и такие же возможности»… Ну и уж совсем абсурдной воспринимается оценка собственного таланта, данная самому себе Львом Толстым: «Я совершенно бездарен, мне стоит большого труда письменно выразить самую простую мысль; мне трудно написать обыкновенное письмо»… И это говорит человек, который создал такое количество романных эпопей?! «Ненужные дела и разговоры все об одном охватывают на свою долю лучшую часть времени, лучшие силы, и, в конце концов, остается какая-то куцая, бескрылая жизнь, какая-то чепуха, и уйти и бежать нельзя, точно сидишь в сумасшедшем доме или в арестантских ротах». Таковы были наблюдения над жизнью великого Антона Павловича Чехова… Анатолий Мариенгоф не менее ярко высказался по поводу жизненных реалий бытия: «У жизни тяжелые кулаки. Это надо знать и твердо помнить. А мы, как простачки-дурачки, не только отчаянно воем, но удивляемся, когда она сворачивает нам челюсть»… «Когда вами любуются, вас лелеют, любят миллионы, а добрая половина из них и желает вас чисто физически, как смириться с тем, что настанет день, когда вас будет желать, любить, лелеять лишь один мужчина или одна женщина? А старость — пусть даже далекая, но все равно жестокая, унизительная и тяжелая для всех без исключения людей, как снес­ ти то, что она неизбежно унизит, обесчестит? Как смириться с тем, что время, тайный враг каждого человека, станет для вас явным врагом, разрушителем не только вашей карьеры, вашего окружения, вашего образа жизни, но и самой вашей работы, то есть, если можно так выразиться, вашей чести…

9

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Этот враг разоружит вас перед теми, кто родился позже. Они автоматически станут победителями, украв у вас все, чем вы обладали, что завоевали своими заслугами или приобрели за счет списанных в тираж соперников»… Какая ошеломляющая мудрость этого умозаключения. Сколько в нем горечи, пессимизма, но вместе с тем, отрезвляющей, хоть и бичующей, правды. Кто вовремя прислушался к этим умным словам, тому легче будет молчаливо смириться с феноменом старения, настигающим каждого без исключения человека, и принять жизнь такой, какой она есть — с быстротечностью, старостью и, в конце концов, неизбежным уходом из нее. Кто же обладательница этой разумной формулировки? Мастер «легкого пера», непревзойденная Франсуаза Саган… Все приведенные высказывания принадлежат мастерам изящной словесности. Их можно приводить и приводить. Наберется бесчисленное множество томов для подобного цитатника, причем только литераторов. А еще оставили нам свои умные изречения мастера других искусств — живописцы, скульпторы, архитекторы, а также философы, люди науки и «великие» многих других сфер деятельности. Если же взять ближе к музыкальному ремеслу, то и тут можно составить целый каталог интереснейших формулировок. «Ни высокой степенью интеллекта, ни воображения не удастся достичь гения. Любовь, любовь, любовь, вот душа гения». «Только смерть, когда мы приближаемся, чтобы рассмотреть ее вблизи, является истинной целью нашего существования» — так говаривал величайший из великих, гений Вольфган Амадей Моцарт. «Почему я пишу? То, что у меня на сердце, должно найти себе выход. Вот поэтому-то я и пишу» — а эти слова при10

Вместо вступления

надлежат младшему современнику Моцарта — Людвигу ван Бетховену. «С тех пор как завелись у нас знатоки искусства, само искусство пошло к чёрту», — так саркастично и едко критиковал критиков Рихард Вагнер. Но он же в кратком афоризме раскрыл секрет жизненной радости: «Радость заключена не в вещах. Она — в нас самих»… «Всю жизнь я сочинял музыку, собственно, лишь об одном: как я могу быть счастлив, если где-нибудь еще страдает другое существо?» — об этом монументальные симфонические полотна, и не только они, Густава Малера. А вот Антон Григорьевич Рубинштейн ответил на вопрос, который терзает практически всех музыкантов: что такое музыка? По Рубинштейну: «Музыка — благороднейшее, сердечнейшее, задушевнейшее, прелестнейшее, тончайшее из всего, что изобрел человеческий дух». «Если б состояние души артиста, которое называется вдохновением, продолжалось бы беспрерывно, нельзя было бы и одного дня прожить» — эти мысли о природе творческого процесса принадлежат немеркнущему кумиру миллионов — Петру Ильичу Чайковскому. Не менее любопытно его наблюдение феномена человеческого бытия: «Жизнь имеет только тогда прелесть, когда состоит из чередования радостей и горя, из борьбы добра со злом, из света и тени, словом — из разнообразия в единстве». Как видим, диалектизм, провозглашенный мыслителями и философами века Просвещения и адаптированный в музыке Бетховеном, действительно, жизнедеятелен и жезнестроителен… А вот реплика совсем из «другой оперы». «Роль женщины — возбуждать к творчеству. Женщины — это пассивная 11

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

часть, это «материя» — они вдохновляют, но они же и тянут вниз. Ведь женщины — ближе нас к астралу и дальше от духовного плана. Возможно, что их присутствие действительно нежелательно». Не трудно догадаться, что столь противоречивый, витиеватый по слогу и «эзотерико-мистический» по смыслу афоризм принадлежит Александру Скрябину. Прямо скажем, нелегкую жизненную программу отвел женщине создатель «Прометея», грезивший о Вселенской мистерии. В ней явный привкус эсхатологизма… Что ж, примеры высказываний творцов, мыслителей и прочих, прочих, можно множить практически до бесконечности. Это видно по не маленькому перечню уже предложенных изречений. Но к чему этот блиц-цитатник? Вопрос вполне естественен. Конечно же, высказывания литературных гениев и мастеров высокой материи звуков приведены не просто так. Есть определенный смысл в цитировании великих. Но заключается он не только в том, чтобы показать оригинальность их мышления, незаурядность взгляда на себя, жизнь, творчество. Да и приобщиться, познать творчество того или иного автора невозможно через отрывочные цитаты, а только путем чтения, изучения, слушания, анализа их произведений. Только так возникает эстетическое наслаждение от искусства. Тогда в чем же смысл цитат? Отвечу, что мотиваций несколько. Во-первых, через оригинальные авторские высказывания легче понять их авторов, их личностную природу, характер, легче познать их взгляды, а через них проникнуть в тайники творчества в целом. Кроме того, наблюдения великих могут послужить помощью в познании собственной личности, поскольку служат опорой и мудрым утешением в принятии иногда совсем нелицеприятных реалий жизни.

12

Вместо вступления

Легче воспринимать собственные неудачи, промахи, ошибки, учиться терпению и более спокойному приятию «крутых» зигзагов бытия, когда осознаешь, что так же ошибались, переживали неудачи, терпели трудности громкие таланты — люди, одаренные Божией милостью. Да и вообще, разве не интересно узнать, что думали, как мыслили, как относились к людям и бытию великие личности, каковы были характеры у тех, чьим творчеством мы восхищаемся? Безусловно, интересно, ведь личные, авторские мысли обнажают истинную сущность творцов, расширяют горизонты восприятия творчества каждого из них. Насколько бы обеднело наше понимание творчества того или иного любимого нами творца, а у каждого человека свой набор любимых мастеров, если бы не сохранялась, просто-напросто не существовала мемуарная, эссеистическая, эпистолярная, дневниковая, исповедальная жанровая форма в искусстве. Сколько бы тайн и секретов жизни великих остались бы не раскрытыми, сколько бы возникло белых пятен и пробелов в расшифровке их творческого наследия. Многое ушло бы с ними, о многом бы умолчала история. Но видно, история не такая уж и вредная и каверзная дама, раз предоставляет нам возможность заглянуть в сокровенные и потаенные аспекты жизни и творчества талантливых, великий людей. Да и жизнь, наверное, не всегда коварничает и грозит злой шуткой, если придумала и вложила в руки простых обывателей ключик к их тайникам через мемуарно-исповедальный жанр. Но есть еще одна — вторая — причина акцентировки внимания на цитатной мозаике. Этот краткий, беглый цитатник служит напоминанием нам, ныне живущим, о тех талантах, которых уже нет с нами, но которые жили, творили, мыслили, 13

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

любили, переживали, страдали, боролись, сопротивлялись ударам жизни, примирялись или, наоборот, не примирялись с тяжелыми земными обстоятельствами. Для современников — людей, живших в одну пору с ними, изречения каждого из великих служили не только напутствием, но и знаком внимания к их личностям и творчеству — знаком открытия их имени и таланта. Ведь для нас — это исполины и колоссы, а для своей среды, своих современников многие из них были неизвестными, еще не раскрытыми широкой публике. Вот в этом обстоятельстве — еще одно подтверждение крайней необходимости крылатых выражений, афоризмов и максим известных людей, источник которых, как уже говорилось, — мемуары, дневники, письма, личные воспоминания, «истории» и «исповеди» жизни, записные книжки и путевые заметки. На основе этих лично-биографических жанров пишутся труды в виде монографий жизни и исследований творчества. Они служат также основанием, своеобразным базисом для воспоминаний современников — родственников, знакомых, друзей, приятелей, учеников, коллег по цеху. К ним особо трепетное отношение со стороны людей науки. Любопытный факт: любой ученый для подтверждения своих мыслей в написании того или иного научного труда не воспользуется как неоспоримым аргументом в защиту собственной позиции мнением коллег по ремеслу. Мысль себе подобных отчасти считается вторичной. В качестве аксиомы по тому или иному вопросу в научных работах исследователи в первую очередь апеллируют именно к изречениям великих: литературоведы — к мыслям и выражениям писателей и поэтов, театроведы — драматургов, режиссеров, сценаристов и актеров, музыковеды — композиторов и исполнителей, культурологи 14

Вместо вступления

пользуются высказываниями мастеров всех видов искусств. И лишь создав канву и фундамент из изречений непререкаемых авторитетов, тот или иной ученый, возможно, приведет еще несколько коллегиальных реплик. Мнения великих априори считаются не только оригинальными по форме, слогу и стилю высказывания, но сущностно важными, онтологически достоверными, субстанционально истинными. Их изречения в представлении «простых смертных» являются чуть ли не истинами в последней инстанции. Почему так? Наверное, потому, что большие таланты имеют непосредственный контакт с живым материалом. Они мастерят, создают, творят, а не просто конструируют, комбинируют, имитируют и подражают. Их постоянная работа с живым материалом непонятна, просто недоступна пониманию большинства из нас. Те, кто не имел непосредственной связи с живым организмом по имени «творчество», чья фантазия не выходила за рамки привычного стандарта и трафарета, или той образности, которую предлагает и в некоторой степени дешифрует тот или иной автор в той или иной своей творческой работе, такому человеку, безусловно, крайне сложно оценить и понять хитросплетения мысли и головокружительный полет фантазии творческих личностей, не говоря уже о том, что бы проникнуть в тайники этого «полета». Ведь что такое творчество? Это ведь не только готовый продукт, который уже является результатом творческого акта. Творчество — это никому не видимый процесс созидания, это процесс неподвластный рассмотрению, осязанию, визуализации. О нем невозможно рассказать, объяснить, потому что все это уже будут препарированные разглагольствования. Даже сами мастера-творцы не в силах описать момент создания соб15

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

ственного произведения. Для них самих многие вещи также закрыты. Не всякий может пояснить, что служит импульсом, как возникает желание что-то создавать, как вызревает идея. Но творцы все равно ближе всех к проникновению и пониманию великой тайны человечества — тайны творчества. Они с этой тайной живут, с ней постоянно соприкасаются. Как соприкасаются? Вопрос сложный, неразрешимый и риторический. Один из вариантов ответа: контакт с тайной творчества осуществляется энергетически. Энергетика, протекая по артериям, невидимой, но желающей воплотиться «материи», будоражащей сознание, подсознание, рассудок, все человеческое естество, выплескивается наружу. Благодаря задействованию энергетических ресурсов, которые у каждого различны, поскольку и мера таланта у каждого своя — так сказать, своя планка, свой уровень, — творцов рассматривают как медиумов, трансляторов, умеющих подключаться к высшим энергетическим сферам. Наверное, именно поэтому о них говорят как о людях с искрой Божьей. И это действительно так. Хоть приходится встречаться и с чересчур надуманными характеристиками, типа, — пророки, прорицатели, чуть ли не оракулы. Это, конечно, перебор, но, если мы все действительно скроены по образу и подобию Божию, то в таком случае те, кому дано в качестве дара умение творить, действительно визуализируют человеческую способность уподобляться божественному образу и подобию за счет способности созидать, создавать. Поэтому и рассматривают «великих» не как простых смертных, а как людей не от мира сего, как людей, умеющих вести беззвучный «диалог» посредством мысли и интуиции, так сказать, шестого чувства, с высшими иррационально ме16

Вместо вступления

тафизическими сферами бытия. Потому и считают их мнения и высказывания «глаголами, прожигающими сердца людей», оттого особенно трепетно дорожат их личностными высказываниями, запечатленными в мемуарно-исповедальных и дневниково-эпистолярных жанрах. Архивы — библиотечные, семейные — хранят это «золото мыслей» тех, кого уже нет, кто уже покинул этот мир. К ним постоянно обращаются, исследуют, изучают. Благо дело, человечество научилось дорожить и сохранять, согласно выражению гениальнейшего пианиста и талантливого композитора XIX столетия Антона Григорьевича Рубинштейна, эти «коробы мыслей». Но как обстоит дело с живыми «великими», теми мас­ терами, которые живут вместе с нами и среди нас? Просвещенные люди их, конечно же, знают, к их мнению прислушиваются и с энтузиазмом цитируют. Но есть что цитировать, вернее, откуда цитировать? Сохраняются и существуют ли вообще сегодня источники, носители «личностной информации»? Нынешний век нивелировал жанры эссе, мемуаров, дневников, писем, записных книжек. Они стали невостребованными, несовременными, немодными. Они уже похоронены и стали рудиментом нашей эпохи. Причин этому множество. Одна из них — тотальная компьютеризация и всесилие телефонно-мобильной связи и мировой интернет-паутины. Зачем писать длинные письма, если можно связаться с интересуемым субъектом по телефону, через электронную почту или по скайпу, и обсудить все новости. С эпистолярным жанром понятна причина забытья. Но почему также сошли со сцены и другие «личностные» жанры: мемуары, биографо-эссеистическая проза, «исповеди» и «истории жизни»?

17

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Однако и в этом случае причина лежит на поверхности: XX столетие очень круто, резко изменило облик жизни — нравы, уклад, мировоззрение людей, в конце концов, — их ментальность. Человек стал другим, его стало интересовать многое другое из того, о чем просто не задумывались предшественники. И многое из того, что интересовало людей предшествующих столетий, перестало быть интересным человеку XX — XXI столетий в силу изменения мировоззренческой парадигмы жизненных ценностей. Потому сами собой отсек­ лись некоторые вещи, они стали не нужными и не важными. К их разряду относятся перечисленные выше литературные формы самовыражения. А что с самовыражением, раз уж о нем упомянули? Вопрос довольно сложный. Современный человек потерял потребность в самовыражении, он закрылся, стал замкнутым, менее контактным. Все стали «людьми в футляре» — уж каким прозорливым был Антон Павлович… Каждый спрятался в свою скорлупу, заиндивидуализировался до предела человеческих сил и возможностей. И это-то в век супертехнологий, сверхкоммуникаций, повышенной, гипертрофированной информационной оснащенности! Прежние литературные, музыкальные вечера, встречи, на которых обсуждались новинки, поэты, писатели, композиторы выносили на суд своих коллег по перу недавно написанные опусы, практически сошли со сцены жизни. Что ж, каждая эпоха обладает своими нравами и традициями, своей модой. В романтическую пору XIX века с его культивацией велеречивости, многословного пафоса, страстной вербальной экспрессии естественным образом вписались и стали крайне популярными биографические «исповеди» и «истории жизни», в которых правда перемешивалась с фан18

Вместо вступления

тазийным вымыслом, ведь писались они по большей части для широкой аудитории читателей, а человеческой природе присущи некие приукрашивания собственной персоны из желания понравиться, привлечь к себе внимание, выставить себя в наиболее выгодном свете. Мемуарная литература такого плана для многих романтиков становилась в буквальном смысле игрой на публику, театральной репрезентацией. Одним словом, создавать такие «литературные творения» было признаком хорошего тона, традицией, модой эпохи. Ситуация XX века изменила парадигму моды. Мода стала другой и на другое. Потому естественным образом отошли в тень мемуарные исповеди. Но имеется еще одна причина забытья коммуникативных жанров позапрошлого столетия. На смену «исповедям», «историям», мемуарам и дневникам пришли новые жанры. Появление одного из них подорвало, казалось, непререкаемый авторитет прежних жанровых форм. Это интервью. А еще XX век породил и выдвинул на первый план новый вид искусства — кинематограф. Потому отпала необходимость писать длинные личные трактаты, когда известных и знаменитых людей постоянно показывают в телепередачах, хрониках новостей, о них снимают документальные фильмы, а интервьюеры выспросят, выудят всю информацию и напишут о знаменитостях на газетно-журнальных полосах. Все вроде бы понятно, но имеются некоторые «но». Такую жанровую метаморфозу следует рассматривать с оговорками, потому что сфера академического искусства не столько выиграла, сколько пострадала от перемен и жанровых трансформаций. Люди серьезной сферы культуры мало высвечены телеэкраном, также мало «раскручены» в формате интервью.

19

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Постоянным до тошнотворной навязчивости мельканием на экранах и вербальной «раскруткой» могут похвастаться «мегастары» шоу-бизнеса — «звезды» поп-культуры, да еще люди театральной профессии — актеры, режиссеры, многие из которых находятся на грани между серьезным и попсовым, ближе к маргинесам серьезного академического искусства. Вот эти персонажи с большой готовностью и желанием выступают со своими личными, биографическими «промо». Сколько за последнее время появилось дневников, биографических записок, мемуаров и личных воспоминаний «громких» актрис и актеров. А уж о шоу-попсовых-героях вообще речи нет: они в этой отрасли преуспели как никто. Буквально побили все рекорды, перетянули канат на себя, оставив для академической, серьезной сферы искусства мало пространства. По количеству подобной «шоу-продукции» никак не скажешь, что мемуаристика, эссеистика и «исповеди сынов и дочерей века» канули в Лету, скорее, наоборот. А может быть, никуда и не исчезала форма «биографических историй», может быть, она просто преобразовалась, видоизменилась, утратив свой серьезный «академический» статус и став гламурно-глянцевой, может быть, просто-напросто заняла иную нишу, переместившись из сферы серьезной в развлекательно-попсовую? Как бы то ни было, но такое «твориво» малоинтересно серьезному и образованному читателю, желтизной сегодня уже мало кого поразишь и удивишь. Однако не будем обсуждать во всех подробностях массмедийные реалии текущей жизни. Они всем известны. Вопрос также не о том, в каком состоянии нынешняя культура. И тут ситуация понятна. Проблема в том, что, несмотря на развитость информационных технологий, мы мало, что знаем 20

Вместо вступления

о наших знаменитых современниках — творцах серьезной творческой продукции — только биографические контуры, беглые наброски, эскизные зарисовки. При этом писатели способны о себе позаботиться сами, что они и делают, развивая, хоть и в не такой интенсивной степени, как ранее, мемуарно-дневниковую ветку в искусстве, что служит серьезным подспорьем литературоведам в написании монографий о них. Так что писатели и поэты обижены в меньшей степени, нежели творцы музыкальной сферы искусства. А как же обстоит дело с людьми музыкальной профессии — современными композиторами? Что же мы знаем о них? В ответ — риторическое многоточие… Как это ни грустно осознавать, наше знание жизни и понимание творчества живых классиков чаще всего ограничивается стандартным «джентельменским набором» биографических фактов — датой рождения, годами обучения, списком написанных произведений и творческих достижений — полученными званиями и регалиями, указанием должностного статуса и еще некоторыми подобными «подробностями». Чуть более «везет» тому, кого примечает братия музыковедов и критиков. В таких случаях кроме скупых строк справочной информации появляются расширенные статьи с теоретическим анализом творчества мастера с обязательной «периодизацией» и характеристикой «стилевой ориентации». Правда, многие из подобных статей хоть и велеречивы, но носят околомузыкальный характер, скорее раскрывают умственную эквилибристику пишущего, чем создают портрет личности того, о ком идет речь. А это приводит к еще одной проблеме — перекручиванию смысла и истинной сути в репрезентации личности того или иного мастера.

21

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Кроме того, творцы серьезного музыкального искусства не являются «звездами» голубых экранов, да и интервью с ними можно по пальцам пересчитать. Сфокусируем внимание на конкретной ситуации с украинской академической музыкой. Много ли написано о наших соотечественниках монографий, исследований, научных трудов? Единицы… Много ли и часто ли они интервьюируются? Вопрос на засыпку. У некоторых композиторов на счету одно или два… Вот такая неутешительная статистика. Выходит, что мы пренебрегаем даже этой малой возможностью услышать живое авторское слово. Какие монументальные монографии были написаны советскими музыковедами о Михаиле Ивановиче Глинке, Модесте Петровиче Мусоргском, Николае Андреевиче Римском-Корсакове, Александре Порфирьевиче Бородине, Петре Ильиче Чайковском, Сергее Васильевиче Рахманинове, Александре Николаевиче Скрябине. А какое богатое «литературное наследство», каждый в своем жанре, оставили выше перечисленные творцы? И не только они — они только частный случай, а еще огромная плеяда зарубежных мастеров… Наши же соотечественники могут только посочувствовать самим себе. Почему так? Каковы причины такой ситуации? Думаю, что один из ответов на вопрос уже был озвучен — потеря живого авторского слова и корпуса работ, который было принято называть «литературным творчеством», «литературным наследием». Из этих «мемуарных работ» и «дневникового наследия» исследователи могли выудить массу интересных фактов, огромное количество ценной информации — такой, которая проливает свет на тайны творчества того или иного творца, на ключевые моменты индивидуальной творческой 22

Вместо вступления

эстетики. Ведь лучше, чем сам композитор, о нем, о его жизни и творчестве никто не расскажет и не напишет, лучше самого автора никто не презентует его личностный портрет — без привычной и набившей оскомину музыковедческой слащавости, водянистости, излишней пафосности или, наоборот, сухопарости и чрезмерной стерильности. Когда причины такой ситуации уже обозначены и никуда не денешься от нынешних реалий — их следует принимать как данность, может быть, стоит предоставить возможность нашим известным современникам-соотечественникам высказаться в форме «диалогов» — форме, замечу, которая с некоторых пор стала довольно популярной. Игорь Федорович Стравинский хоть и оставил нам «литературное наследство» в виде «Хроники моей жизни» и «Музыкальной поэтики» и не пренебрег старомодной практикой переписки, но также был одним из первых, кто дал старт новому жанровому формату — «диалогам», которые в его случае курировал Роберт Крафт. Но, а потом пошло-поехало: этот жанр стал набирать популярность. Сейчас уже многие российские композиторы могут похвастаться «диалогическим форматом» самовыражения. Что же украинские композиторы? Не считая книг-бесед с Валентином Сильвестровым и Евгением Станковичем, интервью — на пальцах пересчитать, личных литературных трудов от украинских авторов — … Что же в таком случае знают о наших знаменитых соотечественниках современники? Что о них будут знать последующие поколения? Возможно, пора покончить с извечной «славянской формулой», согласно которой «нет пророков в своем отечестве». Мы ведь с удовольствием читаем «воспоминания» о своей жизни российских коллег по музыкальному перу, «диалоги-беседы» с ними, с энтузи23

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

азмом хватаемся за книги о зарубежных маэстро, с двойным интересом вычитываем и запоминаем их изречения, если таковые приведены в книгах о них. Так почему же мы проходим мимо своих, родных, нам близких авторов, почему мало слушаем и изучаем их музыку? Неужели она малоинтересна, чем-то уступает российской, зарубежной? Если кто-то ответит утвердительно, значит, он просто не знает предмета разговора, он просто «не в теме». А ведь на самом деле обескураживает и крайне огорчает тот факт, что широкая общественность действительно не знает музыки наших соотечественников. Что говорить о широкой аудитории обывателей, если не то что музыку, имен наших украинских композиторов не знают студенты музыкальных вузов… Потому эта книга «торопится» заполнить пробел, успеть донести мысли живых авторов, хоть, к огромному сожалению, Олега Филипповича Кивы уже нет с нами, но «диалог» с ним остался и презентован в данной книге. Вообще, книги «бесед» создаются для того, чтобы об известных и интересных личностях знали, ценили и помнили, желательно при жизни, а не после смерти, как это обычно случается… Что ж, предоставим слово нашим известным соотечественникам в непосредственной форме порассуждать о личном творчестве.

* * * Прежде чем перейти непосредственно к «диалогам», несколько слов о самой книге, ее содержании и структуре. Вроде и так все понятно: «диалоги» есть «диалоги». Для оценки содержания книги такого формата достаточно ознакомиться с оглавлением, чтобы понять, о ком и с кем пойдет 24

Вместо вступления

речь. Но после просмотра оглавления логичным образом у читателей должны возникнуть вопросы: почему выбраны именно эти композиторы, по какому принципу, если можно так выразиться, происходил выбор, и почему среди когорты композиторов представлен также еще и дирижер? Отвечу по порядку. В книге представлены девять композиторов: Евгений Станкович, Валентин Сильвестров, Леонид Грабовский, Виталий Годзяцкий, Леся Дычко, Юрий Ищенко, Александр Костин, Геннадий Ляшенко, Олег Кива. Сказать, что автор «диалогов» руководствовался каким-то принципом «отбора», было бы в корне неправильно. Да и вообще слово «выбор» в данном случае приобретает некий отрицательный, даже циничный смысловой оттенок. Потому что выбирать среди мастеров никак нельзя: все наши знаменитые и известные композиторы — важные, все они — главные, все они — достойные, все они — состоявшиеся личности. Но все-таки в книге запечатлены «диалоги» только с девятью композиторами. Почему? Особой стратегии не было. Книга сложилась сама собой на основе бесед, с которыми читатель имеет возможность познакомиться. Стимулом к беседам, в свою очередь, послужили интервью, приуроченные к определенным юбилейным датам этих композиторов. В процессе интервьюирования у автора данной книги возникла мысль расширить краткий формат интервью до полноценной беседы о творчестве и взглядах каждого из музыкантов. Ведь что можно успеть спросить в интервью: только несколько беглых и ничего, по сути, не раскрывающих вопросов. «Беседы», «диалоги» — это уже более «объемный», многомерный ракурс репрезентации личности и творчества. Так возникли диалоги-беседы.

25

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Почему среди имен композиторов представлено имя дирижера — Валерия Матюхина? Ну, во‑первых, каждый автор по-своему задумывает книгу, а в книге такого формата — «диалогов» — автор имеет возможность представлять имена на собственное усмотрение. А во‑вторых, и это главное, «диалог» с Валерием Матюхиным не менее важен, чем с композиторами. Он вовсе не случаен. Этот музыкант известен в широких музыкальных, и не только, кругах как создатель ведущего и известного камерного оркестра на Украине — Национального ансамбля солистов «Киевская камерата» — коллектива, который с момента своего появления в 1977 году стал активным популяризатором и пропагандистом украинской современной музыки. Оркестр создавался именно с расчетом исполнения украинской музыки, которая на тот момент практически была неизвестна не только широкой аудитории, но даже музыкальной. По заказу Валерия Матюхина и для созданного им коллектива писали музыку многие наши современники. Валерию Матюхину они посвящали свои опусы. И практически все, что написано современными украинскими авторами в жанре камерной музыки, было исполнено этим дирижером и этим коллективом. Не побоюсь сказать, что именно благодаря их деятельности стала активно развиваться жанровая ветка украинской камерной музыки, были написаны многие произведения, которые могли бы просто не увидеть свет, ведь какой композитор станет писать в стол, зная, что его произведение не будет исполнено. А еще благодаря Валерию Матюхину и «Киевской камерате» музыкальный мир Украины, и не только Украины, узнал об украинских композиторах. Одним словом, этот пианист и дирижер был и остается последовательным и активным 26

Вместо вступления

пропагандистом украинской музыки в контексте украинских музыкальных реалий. Поэтому, ведя диалог с композиторами, естественно и вполне логично поговорить с музыкантом, который переиграл такое огромное количество их музыки, чья деятельность возникла и развивалась параллельно с творческим созреванием и становлением многих из них, кто был дружен с этими авторами и кто знает, как рождались замыслы многих произведений этих мастеров. Одним словом, Валерий Матюхин с позиций практика-исполнителя может поделиться своими мыслями и наблюдениями относительно многих вопросов, касающихся современной украинской музыки, рассказать о композиторах, причем не только об авторах, «диалоги» с которыми приведены в книге. Он также расскажет о своем пути в дирижерской профессии, о созданном им коллективе и о тех музыкальных процессах, свидетелем которых был. Десять музыкантов — это десять интереснейших и неповторимых индивидуальностей со своими взглядами, позицией, эстетикой, интересами, со своим талантом и стилем самовыражения, как в музыке, так и в слове. Скажем правду, многие из них «обижены» вниманием. Автор этих «диалогов» была чуть ли не первым интервьюером Олега Кивы — крайне закрытого и замкнутого для прессы человека, которого уже, к сожалению, нет с нами. Потому, думаю, действительно большая удача, что беседа с ним состоялась, и от этого незаурядного человека и талантливейшего композитора осталось его «живое» авторское слово. Не так много интервью, а тем более серьезных, развернутых бесед и с другими композиторами. В этом смысле действительно повезло только Евгению Станковичу (не так давно вышла книга «О настоящем, о былом 27

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

размышляет Евгений Станкович в беседах с Еленой Зинькевич») и Валентину Сильвестрову. Изданы две книги «диалогов» с Валентином Сильвестровым: российского музыковеда Марины Нестьевой «Пение мира о самом себе. Сокровенные разговоры» (2004) и «Дождаться музыки» (2010) — диалоги со слушателями, организованные композиторами Сергеем Пилютиковым и Сергеем Зажитько. Имеются отдельные главы-беседы с Валентином Сильвестровым и в совсем недавно вышедшей книге «ΣΥΜΠΟΣΙΟΝ. Встречи с Валентином Сильвестровым» среди интервью-бесед и воспоминаний, мнений, суждений о нем его друзей и коллег. Казалось бы, что в случае с Валентином Сильвестровым, можно было бы и остановиться на уже вышедших книгах. Зачем продолжать, если уже и так много сказано и на многое композитором даны ответы? Но разве можно на все ответить и задать все вопросы? Нет, невозможно. Каждый интервьюер задаст свои вопросы, высветит тот или иной ракурс. Потому Валентину Сильвестрову можно задавать и задавать вопросы. Это бездонное личностное пространство, не имеющее пределов. Оттого на знакомые, уже кем-то когда-то заданные вопросы он ответит словно заново, расширяя ракурс и поясняя, уточняя свои позиции в искусстве. Каждый представленный в книге музыкант — неиссякаемый источник не только творческой энергии, но и мудрых суждений, сформировавшихся и выкристаллизовавшихся в процессе жизни, многолетней практики и бесценного опыта в творческой самореализации. Все они — состоявшиеся в профессии люди, настоящие профи, мастера своего дела, потому, безусловно, с каждым из них можно создать отдельную, огромную книгу бесед. А им-то есть о чем нам 28

Вместо вступления

поведать: они свидетели целой эпохи, серьезных перемен — смен стилей и направлений в искусстве — от соцреализма к авангарду, а от него к поставангарду, который мы сейчас переживаем. Они повязаны одним временем, одной эпохой, даже приблизительно все в одной возрастной категории. Но талант при этом у каждого разный и сила творческой индивидуальности у каждого своя. Но даже в случае создания с каждым из них отдельной развернутой книги бесед, диалог не будет исчерпан, потому что это априори невозможно с такими людьми. Оттого и эта книга ни в коем случае не претендует на конечность вопросов и ответов, на некую завершенность, мол, многое выспрошено, на многое отвечено, а далее — точка. Нет, в этом случае не может быть никаких точек, никаких финалов, а только паузы, отточия, многоточия и открытое пространство для следующих новых бесед. Автор ставит перед собой задачу начать «диалог» с музыкантами, а в случае с Валентином Сильвестровым и Евгением Станковичем его продолжить… Книга состоит из десяти глав. Каждая глава — это «диалог» с одним из десяти персонажей. К каждой главе предпослана краткая преамбула, цель которой «настроить» на восприятие личности того или иного музыканта, но не только «настроить». Автор дала в этих сжатых, конспективных вступлениях свое видение музыкантов, выразила свое отношение к их творчеству, попыталась уловить квинтэссенцию их творческой эстетики, хоть это сложно, практически невозможно. Сразу же оговорюсь, что эти преамбулы носят субъективный характер и не претендуют на беспрекословность суждений. Их цель — настроить и пробудить ответную реакцию у читателей, которые, возможно, после прочтения «диалогов» 29

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

создадут свой «портрет» этих личностей, сформулируют свое видение и отношение к ним. Для удобства чтения «диалогов» каждая глава — отдельная «беседа» — имеет цезуры, помеченные отточиями в виде звездочек. Эти цезуры нужны для удобства чтения и восприятия текста. А еще они делят текст на мини-главы, согласно разности обсуждаемых с музыкантами вопросов. Что ж, когда все вопросы обсуждены и прояснены, самое время знакомиться с основными «текстами» — с «беседами»…

30

ВА Л Е Н Т И Н С И Л Ь В Е С Т Р О В «СИЛЬВЕСТР ОВСКИЙ» ФЕНОМЕН: МГНОВЕНИЯ ПОЭЗИИ И МУ ЗЫКИ...

Валентина Сильвестрова долгое время считали одним из самых вербально закрытых авторов. Прочесть интервью с ним в периодике было практически нереально. Однако после выхода книг диалогов с композитором может показаться, что ситуация кардинально изменилась. Но так ли это? Думаю, не совсем верны будут подобные выводы. И не только потому, что в газетах и журналах так и не прибавилось в количестве «разговорного материала» с этим автором, а еще и потому, что его музыка по-прежнему остается для многих «закрытым» феноменом. Этому несколько причин... Сложная простота или простая сложность — это раз. Когда, казалось бы, довольно простая на слуховое восприятие музыка не поддается быстрому и легкому дешифрованию, раскрытию «тайн» и «секретов». С одного прослушивания ее «не зацепишь», «не схватишь», «не удержишь». Она ускользает, оставляя ощущение неоднозначности. Но тянущийся от нее звуковой шлейф еще какое-то время в сознании продолжает звучать, не отпускает, заставляя «оглянуться» отзвучавшей музыке вслед. Причина — в ее неодноплановости, неоднозначности, символической метафоричности и знаковой многозначности... И это два.

527

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Есть и третья причина — эта музыка не терпит спешки, ее нельзя воспринимать впопыхах. Для нее нужно время и созерцательный настрой. Только в таком состоянии она начинает потихоньку транслировать смысловое «нечто» вовне... Можно еще перечислять причины «закрытости» музыки этого трудно постижимого автора. Это и ее повышенная интеллектуальность, и ее своеобычная, на первый взгляд, непривычная лиричность, и ее загадочная тихость, и прерывистость пульса ее дыхания... И еще многое-многое другое. Но основной код «закрытости», думаю, в том, что эту музыку нельзя воспринимать как просто музыку в ее обычном понимании. Это озвученная поэзия, это музыка в стихах. При этом такого качества она достигает не только в результате всем привычного соединения словесных лексем с музыкальными. Музыка Сильвестрова — олицетворенная музыкальная поэзия. Она даже оформляется автором по закону поэтической композиции. А как же можно сразу постигнуть семантику поэзии, мигом познать ее тайны? Необходимы терпение и внутренняя «открытость» в восприятии музыкальных авторских посланий. Так что разгадывать и разгадывать... И все равно до конца не разгадать... Об этом музыка Валентина Сильвестрова, об этом и диалоги с ним — интересные, увлекательные нестандартностью и необычностью мышления, которые раскрывают этого композитора как своеобычного мыслителя с субъективно 528

Валентин Сильвестров

уникальным философским взглядом на музыку, искусство, культуру и жизнь в целом... Валентин Васильевич, в одной из книг диалогов утверждаете, что не можете работать на заказ, что такой подход к работе Вам не приносит удовольствия из-за спешки, чужой воли. Но ведь можно посмотреть на эту ситуацию с несколько иной позиции: предположить, что заказ — это Ваша собственная воля и желание написать сочинение. Тогда сам заказ будет восприниматься не как диктат со стороны, а как Ваше личное решение. Или же в любом случае заказ — не Ваш принцип работы? Согласно такому принципу заказной работы сочинял музыку Игорь Стравинский. В «Диалогах» советовал к заказу относиться как к своему личному выбору, воспринимая условия чужой воли как собственное решение. У меня было несколько случаев работы в таком творческом аспекте. «Метамузыку» я начинал писать без всякого заказа, как собственное, так скажем, «чистое» произведение, то есть без какой-либо привязки. Но во время работы над этим сочинением ко мне обратились с просьбой о написании произведения. Так совпали обстоятельства — мое желание написать сочинение и заказ на него. А как лавировали в «советские времена», ведь в тех идеологических условиях нужно было писать опусы, прославляющие партию и ее руководство... В советское время сложно было лавировать, отказываться от заказных «партийных» тем. Со мной была такая история: некий чиновник (не стану называть его фамилию), занимавший должность председателя закупочной комиссии, отказался 529

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

от закупки какого-то моего сочинения, но предложил написать произведение с воспеванием очередного съезда партии. На это я ему ответил, что в принципе и «воспел» бы партию, да пишу ноктюрн. Но сама ситуация меня серьезно покоробила, шокировала. Такие «партийные» заказы отбивали всякое желание вообще обращаться к сочинительству музыки. Хороший вариант работы на заказ возникает тогда, когда не диктуются жесткие условия и не устанавливаются какие-то сроки. В свое время Гидон Кремер обратился ко мне с просьбой написать для него сочинение. На эту просьбу я откликнулся примерно спустя пять лет, сочинив «Widmung» для скрипки с оркестром. Шестая симфония писалась по просьбе Вирко Балея, причем он не заказывал симфонию, а просто какое-то сочинение на мое усмотрение. У меня же возникло желание сочинить симфонию. Хороши эти заказы от Кремера и Балея были тем, что не носили характер строгих, жестких условий, а как бы, скорее, предложения, пожелания о написании сочинения. Такой рабочий режим, при котором ничем не связан, не завязан на определенных сроках и условиях, меня вполне удовлетворяет. Такая форма сотрудничества не является заказом в прямом смысле слова, а результатом творческого общения. В таком заказном формате протекает мое сотрудничество с Валерием Матюхиным и «Киевской камератой», для которых я написал много оркестровых сочинений. Но на заказе с четко оговоренными условиями как форме делового партнерства с композиторами держится культурная европейская политика... Культурная ситуация Европы действительно культивирует заказную форму сотрудничества с композиторами. Я не про530

Валентин Сильвестров

тив такой системы как таковой, просто мне она не подходит. А многие европейские, да и наши отечественные композиторы вполне комфортно себя чувствуют в таком рабочем режиме. Думаю, что мое неумение и нежелание связывать себя заказами связано еще и с тем, что я лирик по мироощущению. Поэты, такие как Федор Тютчев, Александр Блок, никогда не писали на заказ. Вначале поэт сочиняет лирический опус, а лишь потом предлагает его издателю. На заказ можно писать фельетоны, памфлеты, но не поэтические произведения. Так что отказ от заказа в моем случае связан с особой лирической формой сочинительства, которая может осуществляться без всяческих обязательств. Если короче: «Не продается вдохновение, но можно рукопись продать...». Не кажется ли Вам, что в работе на заказ есть свои плюсы помимо минусов в виде чужой воли и временных сроков. Любопытно ведь попробовать себя в том, что предлагается, что отходит от собственной нормы, от собственных тем, то есть не является типичным в системе собственных образов и идей? Интерес в работе на заказ может состоять, допустим, в следующем мотиве: как вырулить в непривычной ситуации, с какого аспекта на нее посмотреть, ведь то, что предлагается — это несколько новое, в чем нет для себя проторенных тропок? Есть композиторы, которые имеют свою судьбу. У них в творчестве наблюдается причинно-следственная связь, как в алфавите: за А идет В, за В идет С и т. д. Но есть композиторы, лишенные качества «причинности», но зато они проявляют себя в разном и многом — во многих жанрах, аспектах творческого самовыражения. К таковым я отно531

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

шу композиторов драматургического склада, пишущих много произведений для театра. Я по типу самовыражения музыкальной мысли определяю себя как композитора-лирика. А когда находишься в зоне лирического потока, выставляются несколько иные критерии к творчеству. Логика лирического автора несколько иная, нежели у композитора драматургической направленности. Для лирика основное мерило в творчестве — авторский путь. «Веленью Божию, о муза, будь послушна...» — этими строками Александра Пушкина все сказано. «Веленью Божию», а не рынка. Рыночному спросу ведь тоже можно служить. Каким образом? Ему служат композиторы аранжировочного толка, обслуживающие рынок и спрос масс. Они могут написать копеечную песню, сделать более-менее удачную аранжировку. Их продукция будет пользоваться спросом. Но за всей этой работой стоит, по большому счету, копеечный автор. Это игроки в искусстве, у них и отношение к музыке как к игре. Но ведь можно и в лирическом самовыражении ошибаться, может сработать привычка, которую автор воспримет как удачу и лирическое вдохновение... Но это уже на страх и риск.

* * * На нынешнем творческом этапе Вы активно работаете в багательном жанре. Что стремитесь выразить в «багательном стиле», зачем культивируете эту музыкальную 532

Валентин Сильвестров

форму высказывания? В «багательных» оркестровых миниатюрах мне хотелось выстроить иные отношения в общении с оркестром, раскрыть его несколько с непривычного аспекта — как не «накормленную» голосами звукосферу, а, наоборот, прозрачную звуковую структуру сочетания голосов. Свойство багательного стиля — быть прозрачным, не загроможденным ничем лишним. В нем должно присутствовать лишь то, что звучит, что должно быть услышано, без лишней, уплотненной звуковой массы. Это своего рода одноголосие в пространстве, в котором рассыпаны отзвуки этого одноголосия в верхних и нижних пространственных зонах. Багательный стиль и упрощенность языка — взаимо­ связанные вещи? Сам по себе «багательный стиль» действительно можно сопоставить с «неслыханной простотой». В этом сравнении вполне уместны строки Бориса Пастернака: «Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту...». Мой «багательный стиль» для некоторых — своего рода еретизм, блажь, дурь. Однако для того, чтобы попасть в зону «неслыханной простоты», мне пришлось пройти долгий творческий путь. После Шестой симфонии, написанием которой, на мой взгляд, завершился некий творческий этап, я вдруг вернулся к циклу «Наивная музыка», с которого и начался мой «багательный стиль». Простота, багательность в моей музыке проскакивали и раньше, например, в «Простых песнях», «Тихих песнях». Но, по большому счету, началом «багательному стилю» послужило новое обращение, обновленный взгляд на цикл «Наивная музыка».

533

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

Почему же Ваш «багательный стиль» вызывает у слушателей неоднозначную реакцию, местами негативную? Думаю, в более раннем возрасте на «багательный стиль» я бы тоже отреагировал как на ересь. К нему нужно прийти, его нужно достигнуть. Его действительно тяжело воспринимать без подготовки. Понимая это, к негативной реакции со стороны слушателей отношусь достаточно спокойно. Возможно, среди всех мною написанных багателей некоторые «увянут», но удавшиеся сохранятся. Если слушатели попадут на «удачную» вещь, то, возможно, она им понравится, и они постигнут музыкальную природу «багательного стиля» в целом. А что Вы подразумеваете под словом «удачная», «удавшаяся» вещь? Для меня все мною написанное — удачно, подтверждением чего служит фактор моего желания зафиксировать музыкальный образ в виде письменного опуса. Но во всем существует некая иерархия смыслов. Слон своим ростом выделяется в сравнении с комаром, но оба они при этом живут. Также обстоит дело и с сочинениями, в частности, с багателями: среди них есть более удачные и менее. Каждая багатель, если можно так выразиться, — это «комар на микроэлементах». Объясню свою мысль следующим образом. У меня есть свой личный опыт познания мазурок Фредерика Шопена. Около десяти из них мне казались гениальными, а все прочие — проходными. Но со временем, слушая их все больше и больше, я стал понимать, почему Шопен записал все свои мазурки. Потому что в каждой из них есть свой персональный микронюанс: в одной — необычный поворот мысли, в другой — что-то обыграно как-то иначе. Когда слух стал узнавать некоторые 534

Валентин Сильвестров

нюансы и оттенки, а материал стал родным и знакомым, тогда и пришла оценка всех мазурок этого великого мастера. Оценка качества моих багателей, думаю, будет раскрываться при многократном прослушивании, когда слух привыкнет к их интонациям, мелодическим поворотам, микронюансам. То есть тогда, когда багатели будут «родными» для слуха. Они внезапно и неожиданно раскроют свою тайну. По первому же разу кажется, что новая багатель — это «тру-ля-ля» и только. Но потом раскрываешь в пьесе нечто особенное. Так, собственно, и в жизни: все люди как люди, но среди всех мы некоторых выделяем. К близким, родным, друзьям относимся несколько иначе. К другу отношение иное, не такое безразличное, как к остальным. Так и в музыке: вещь раскрывается не по первому знакомству, а только тогда, когда с ней поживешь, привыкнешь. Музыку не нужно воспринимать по первому внешнему признаку, ее надо слушать, вникать, проникаться ею. В «наивных вещах» важен смысл, а не информация. Но смысл — это ведь и есть информация... Смысл — это не вещественная информация. Вещественная информация исчисляется стилем, эпохой, допустим, эпохой авангарда или стилем минимализма. «Лунная соната» Бетховена, к примеру, выдержала испытание временем, думаю, потому, что запомнилась. Если бы ее один раз проиграли и тут же забыли, то вряд ли бы мы сейчас имели возможность ее слушать. А так она утвердилась, закрепилась во времени, стала известной, притом, ее известность не погубила этой вещи. Ее известность ей не мешает, наоборот, хорошо, что она известна. Записанные вещи фиксируются автором для многократного проигрывания, дабы стать знакомыми и из535

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

вестными. Потому слушатель не должен отмахиваться от произведения по принципу: я, дескать, его знаю, слышал, ничего нового. Наоборот, каждый новый раз настоящий любитель музыки в уже, казалось бы, известной вещи будет открывать все новое и новое. Часто в диалогах упоминаете некие «наивные вещи», которые в сравнении с авангардом выдержали испытание временем, испытание на прочность восприятия. Что это за «наивные вещи»? Наивная — значит, простая вещь. Удавшаяся мелодия — вот это и есть наивная вещь. Такие мелодии встречаются в изобилии у Гайдна, Моцарта, Россини, но также и у Александры Пахмутовой, Александра Билаша, Тихона Хренникова. Запоминающиеся мелодии наивны, поскольку с ними можно многовариантно работать — по-разному аранжировать, оркес­тровать и т. д. То есть это устойчивые интонационные формулы, они неуничтожимы. Если таких формул нет в музыке автора, то в таком случае возникает общий стиль, допустим, романтизм. Слушатель чувствует музыкальное проявление этого стиля как бы в целом, без частностей. Частности же возникают в результате присутствия запоминающихся мелодий Шуберта, Шопена, Шумана, Дебюсси. Это своего рода символы, те мгновения, которые музыка еще держит, прежде чем раствориться в том, что мы называем термином «вообще». В этих символических мгновениях запечатлена и сохранена музыкальная энергетика. «Наивные вещи» держат музыку, делают ее опознаваемой не по общим категориям. У настоящих композиторов всегда встречаются в музыке такие «наивные вещи», выделяя их из общего контекста. У эпигонов таких 536

Валентин Сильвестров

«мгновений», «наивных вещей» уже нет, но зато есть общая звукостилевая «полова». Само понятие «наивные вещи» наводит на мысль о некоем примитиве, даже детскости... Я и считаю, что музыка — это в какой-то мере «детское» занятие. У великих композиторов-мастодонтов, таких как Бетховен, Вагнер, просматривается «детскость», проявленная в красоте наигрыша. Это своего рода детское «тру-ля-ля», спрятанное в обрамлении иного музыкального материала. В глубокой музыке припрятана наивная простая мелодия, которая трогает, запоминается и, по сути, является детской за счет своей непосредственности, безыскусности. В поэзии, особенно в лирической, «наивные» вещи» очень важны. Но понятие о «наивности» следует воспринимать в кавычках. Эпоха XVIII века существовала на этом «тру-ля-ля». Гайдномоцартовские мелодии как бы детские, но сама по себе музыка этих авторов очень мудрая и глубокая. Однако мудрая не своей «тяжестью», а своей легкой, изящной комбинаторикой. Но при этом мотивы в музыке классиков наивные, пасторальные, в образно-звуковом плане вызывающие ассоциации с музыкой пастухов и пастушек. Можно ли через «наивные вещи», вернее, через качество «детскости» соприкоснуться с образами детства? Или же «детскость» в данном случае следует воспринимать как сугубо музыкальное проявление? Детская сущность наивных мелодий позволяет стать ребенком по мироощущению, приблизиться к миру детства, что не значит поглупеть, а, наоборот, на мгновение выйти 537

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

из заданности обычной жизни. На мгновение открывается бескорыстное отношение к миру. Это состояние можно представить, наблюдая за ребенком, занимающимся музыкой. У меня так и было. Когда дочь Инга занималась музыкой, я со стороны подсмотрел за процессом того, как ребенок открывает для себя мир музыки. И простые, скучные для меня созвучия словно ожили. Иногда нам кажется, что самые простые, элементарные звуковые комбинации уже свое «отжили», многими они воспринимаются как «мертвые». Но на самом деле наши мозги «заасфальтировались», задеревенели настолько, что мы утратили способность воспринимать простые истины. Это живые фонемы, которые нужно расколдовать. Расшифровать же их можно через чужой слух, помогающий вновь воспринять их по-новому. В своих багателях Вы придерживаетесь «наивного стиля». Не кажется ли Вам, что если бы у Вас не было всего богатства авангардного опыта, то Вы бы просто не обратились к такому жанру, как багатель? Я не могу сказать, что я как-то особенно активно развиваю «багательный стиль». Просто есть потребность так сочинять на данном творческом этапе. Никакой манифестации в моем сегодняшнем стиле нет. Все мои багатели вылились сами собой, без всякого напряжения. Они написаны для того, чтобы слушатели могли открыться музыкальной красоте, полюбоваться ею, как мы любуемся цветами. Слушатель при этом может погружаться в некую тихость, прозрачность сознания. У Вас не возникала мысль, что если бы Вами не было написано много авангардной музыки, которая очень многим 538

Валентин Сильвестров

нравится, то Ваши багатели просто не воспринимались бы слушателями? Вас бы объявили примитивным авторомдилетантом? Тут можно провести параллель с живописью. Амедео Модильяни, например, живописец очень ясного стиля: у него вытянутые фигуры, корявые линии. Если посмотреть на такую живопись с точки зрения живописной эстетики Ильи Репина, то это полнейшее дилетантство и неумение рисовать, то есть отсутствие мастерства. Но картины, стиль Модильяни выражают некую лиричность сознания автора: в скромном тоне, гибкости штриха, сочетании неумелости с изяществом. Для такой живописи нужен соответствующий контекст, тогда картины такой эстетики играют изяществом и красотой. Приведу другой пример. В эпоху классицизма романтики воспринимались как дилетанты. Шуберт страдал от кажущегося «непрофессионализма», считая, что ему нужно учиться и учиться. Когда происходит смена эстетических парадигм, новое явление на фоне старого, то есть новая эстетика и манера по отношению к мастерству и эстетике предыдущей эпохи воспринимается как дилетантство. Дилетантизм как культурный феномен — явление в смысловом значении противоречивое. Не так ли? Из дилетанта и возникает композитор. Каждый настоящий композитор в какой-то степени дилетант. Кто такой дилетант? Дилетант в чистом виде — это любитель музыки, который любит то, что делает. Если у композитора нет чувства дилетантства, его тяжело вообще отнести к разряду композиторов. В каждом профессионале какая-то доля дилетантства должна быть обязательно. У дилетанта есть 539

Анна Лунина. Композитор — маленькая планета...

главное качество — любовь к музыке и профессии. Ему не хватает технических возможностей подтвердить свою любовь к искусству. Но иногда и у композиторов-дилетантов получаются интересные вещи и именно благодаря тому, что они любят искусство. Можно привести массу примеров: романсы Александра Гурилева, Александра Варламова, графа Василия Шереметьева. Их романсовые опусы живут, нравятся. Им хватило собственной технической базы для самовыражения музыкальных мыслей. Михаил Глинка — это вообще яркий пример того, как из композитора-дилетанта получился высококлассный профессионал. Он же не заканчивал какой-то вуз, он, по сути, самоучка. А что можете сказать о своих багателях в контексте подобных рассуждений? Мои багатели очень просты на слух, но сложны технически. Они сложны для исполнения. Багательные тексты словно обсижены всевозможными мошками — различными нюансами и деталями, которые деформируют время и пространство. Это словно невидимые музыкальные рычаги, которые деформируют простые фигуры текста. Можно все эти нюансы убрать, тогда действительно мои багатели будут выглядеть как дилетантские. Но у них есть еще один шанс выживания — благодаря мелодиям. Если мелодия того или иного багателя удалась, она всегда будет узнаваема, несмотря на различные искажения и деформации. Кстати, и классические вещи могут подвергаться кинозису, некоему понижению стиля. Возникают же различные попурри на классические вещи. «Шутка» Баха, «Сурок» Бетховена — яркие примеры.

540

Анна Лунина — музыковед, музыкальный критик, кандидат искусствоведения, член Национального союза композиторов Украины, арт-менеджер Национального ансамбля солистов «Киевская камерата». Автор научных статей по истории и теории музыки; многочисленных публикаций в периодических изданиях. В центре научных интересов широкий спектр вопросов в области исследования украинской, а также зарубежной музыкальной культуры; проблематика творчества современных украинских композиторов — Е. Станковича, В. Сильвестрова, О. Кивы, В. Губаренко, Л. Грабовского, А. Костина, В. Бибика, Л. Дычко, Ю. Ищенко, В. Зубицкого, Я. Верещагина, А. Гаврилец, И. Щербакова и других. Автор книги «Ярмарка в пространстве музыкальной культуры»… (Фото — Олег Павлюченков).

• В издательстве «ДУХ I ЛIТЕРА» вышла книга: Валентин Сильвестров. Дождаться музыки. Лекции-беседы. — К., ДУХ I ЛIТЕРА, 2012. — 368 с. Также готовится к изданию книга: Арво Пярт: беседы, исследования, размышления. По вопросам заказа и приобретения просим обращаться: Издательство «ДУХ I ЛIТЕРА» 04070, Киев, ул. Волошская, 8/5 Национальный Университет «Киево-Могилянская Академия» корпус 5, ком. 210 тел./факс: (38-044) 425 60 20 E-mail: duh-i-litera@ukr.net — отдел сбыта http://www.duh-i-litera.com