Bibliotheca clementina
Михаил Ван Парейс
ВОПРОСИ ОТЦА ТВОЕГО… Исследование святоотеческой мысли
ДУХ i ЛiТЕРА
В книге впервые собраны воедино статьи выдающегося современного богослова-патролога игумена Михаила Ван Парейса из бенедиктинского Крестовоздвиженского монастыря Шеветонь (Бельгия). Для исследовательского стиля о. Михаила характерно сочетание строгой научности с простотой и ясностью изложения. Основное направление мысли автора - стремление актуализировать святоотеческое наследие, показать его богатство и ценность для решения проблем современной Европы. Объединенные в несколько разделов исследования посвящены как общим проблемам патрологии, так и отдельным крупным патристическим фигурам: святителям, особенно каппадокийцам, отцам-пустынникам, отцамисихастам, особо - основателю западного монашества преп. Бенедикту, а также славянским просветителям св. Кириллу и Мефодию. Книга будет ценна и полезна не только ученым, студентам богословских учебных заведений, но и всем, кто интересуется классической эпохой христианства, жизнью и трудами отцов Церкви. Издатели: Константин Сигов и Леонид Финберг Перевод: Юлия Куркина Научная редакция: Юрий Вестель Литературная редакция и корректура: Наталия Аникеенко Художественное оформление: Ирина Пастернак Компьютерная верстка: Дария залевская
Издание поддержано фондом Unitas В17
Ван Парейс, Михаил. Вопроси отца твоего... Исследование святоотеческой мысли. / Пер. с франц. — К.: ДУХ i ЛiТЕРА, 2013. — 592 с. На обложке использован фрагмент мозаичного образа святителя Григория Нисского из святительского чина Софиевского собора (г. Киев)
УДК 27-284 (4) ISBN 978-966-378-318-5
© Михаил Ван Парейс © ДУХ i ЛiТЕРА, 2013
Содержание Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7 Священное Писание Творение и природа: Мессия и падший царь. Христианское прочтение Псалма 8 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .19 Иисус — свидетель Бога Отца по Евангелию от Иоанна . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36 Воссоединение человека в Имени Божием. Толкование Мф. 18:19-20 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 53 Отцы Церкви Значение святоотеческого богословия для будущего экуменизма . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 83 Мир и примирение в святоотеческом и монашеском предании . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101 Халкидонский собор и его история. Связь с экуменизмом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 128 Развитие христологического учения Василия Селевкийского . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148 Богословие как переосмысление предания: преподобный Иоанн Дамаскин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 172 Отцы-каппадокийцы Общение и уединение у святителя Василия Великого . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 197
Бог, Отец и Вседержитель, у отцов-каппадокийцев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 226 Экзегеза и богословие в книгах Григория Нисского «Против Евномия»: спорные тексты Писания и их богословская разработка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 251 «Да празднуем божественно!» Христианский праздник по святителю Григорию Богослову . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 284 Отцы-пустынники Авва Силуан и его ученики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 299 Послание преподобного Арсения Великого . . . . . . . . . . . . . . . . 347 Толкование Священного Писания в «Лествице, возводящей на небо» преподобного Иоанна Лествичника . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 374 Преподобный Бенедикт Нурсийский Краткая и чистая молитва в творениях преподобного Бенедикта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 399 Связи с монашеским Востоком у преподобного Бенедикта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 407 Преподобный Бенедикт и отцы-пустынники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 418 Отцы-исихасты От Хорива к Фавору: Преображение Христа в византийских проповедях . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Монашеская мудрость на пересечении культур: Повесть о преподобных Варлааме и Иоасафе . . . . . . . . . . . . . Грузинское монашество и его значение для европейского самосознания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Литургия сердца по преподобному Григорию Синаиту . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
441 473 491 507
Изречения старцев: их актуальность в нынешнем мире . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 535 Духовное отцовство в западном монашеском предании . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 553 Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий: Евангелие и культура . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 572
ПРЕДИСЛОВИЕ
Вопроси
отца твоего
Заглавие этого сборника патристических статей — несколько перефразированные слова Моисея, которые тот произносит перед своей смертью, обращаясь к народу Израиля: «Спроси [в церковнославянском тексте: вопроси] отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе» (Втор. 32:7)*. Избранный народ призван хранить и передавать из поколения в поколение память о Пасхе, которую совершил для него Сам Бог — об освобождении из египетского рабства, о чудесном переходе через Чермное море, о даре манны во время сорокалетних странствий по пустыне, о явлении Бога на горе Хорив и даре Закона. Сынам же, «которые не знают сего» (Втор. 31:13), следует спрашивать у своих отцов, чтобы те их наставили (Втор. 4:32–35; 6:7, 20–25; 11:9). Творя воспоминание о Пасхе Господа Иисуса Христа, Церковь празднует присутствие Воскресшего среди нового Народа Божия и свидетельствует о нем в силе Духа. Это таинственное воспоминание — не просто благочестивая память о далеком прошлом. Оно делает нас современниками спасения, которое Бог дарует каждому поколению людей вплоть до пришествия Христа. Эта живая память сохраняется в Церкви благодаря чтению и провозглашению Слова Божия, благодаря таинствам, особенно Крещению и Евхаристии. Отцы Церкви — великие свидетели этой дарованной и принятой жизни. Они принимали ее в верности апоЦитаты из Библии в неоговоренных случаях приводятся по Синодальному переводу. Здесь и далее текст квадратных скобках (в основном тексте книги и в сносках) принадлежит редакции; примечания редакции обозначены звездочками. *
8
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
стольскому учению и передавали следующим поколениям христиан. Ведомые Святым Духом, они хранили и сохранили этот драгоценный залог. Защитник Никейского вероисповедания Афанасий Александрийский решительно утверждает: Впрочем, сверх сего, посмотрим еще на самое первоначальное предание, на учение и веру вселенской Церкви, — веру, какую предал Господь, проповедали Апостолы, соблюдали Отцы. Ибо на ней основана Церковь, и кто отпадает от нее, тот не может быть и даже именоваться христианином1.
Итак, отцы свидетельствуют о вере Церкви — и учением, и жизнью. В первые века христианства многие из них были епископами, священниками или диаконами; многие участвовали во вселенских соборах. Интересно заметить, что, начиная с преподобного Антония Великого, все самые значительные духовные личности из среды монашества получали почетное имя отцов. Это преемство на протяжении веков не иссякало, ибо ни одно поколение верующих не лишено благодати Святого Духа. 1. Одна из самых ранних статей этого сборника — «Значение святоотеческого богословия для будущего экуменизма» (1971 г.) ставит вопрос о непреходящей ценности святоотеческого богословия на протяжении всей истории Церкви и размышляет над ним в диалоге с еще молодым в то время немецким католическим богословом, будущим кардиналом Иосифом Ратцингером и папой Бенедиктом XVI2. Работа была написана в убеждении, что богословие должно черпать пищу в учении Библии и отцов, чтобы быть способным развиваться и достойно передавать веру своим современникам3. Об этом уже писал А. де Любак — один из тех, кто внес наиболее существенную лепту в поворот католического богословия к святоотеческим истокам. «Всякий раз, — говорит он, — когда христианское обновление являлось как в области мысли, так и в самой жизни, оно неизменно являлось под знаком отцов»4.
Предисловие
9
Но как читать отцов Церкви в наши дни? Ведь очевидно и то, что в исповедании веры в Пресвятую Троицу и в единство личности Иисуса Христа, в учении о таинствах (о том, что lex orandi [закон молитвы] определяет lex credendi [закон веры]), об обожении человека святые отцы могут служить примером подлинной «симфонии», глубочайшего согласия и созвучия, при том, что учили они в различных исторических и культурных контекстах5. Их ситуации действительно различны уже потому, что у каждой из трех великих культур, рожденных христианством — греческой, латинской и сирийской — свой неповторимый лик и дух. К тому же каждая вынуждена была решать свои наиболее жгучие вопросы: св. Ириней Лионский во II веке опровергает «ложное знание», в IV веке св. Афанасий Великий отстаивает учение о единосущии Сына и Духа Отцу, св. Лев Великий противостоит непризнанию единства двух природ в одном Лице Иисуса Христа6. Поэтому так важен метод контекстуального прочтения святоотеческих трудов; так важно признавать, что «Отцы Церкви жили и творили в различных церковных, богословских, культурных, исторических, временных и языковых контекстах»7. Тем не менее, церковное предание всегда придавало большое значение связям между крупнейшими представителями раннего христианства. Встреча св. Василия Великого с преп. Ефремом Сириным (несомненно, легендарная) — свидетельство взаимного признания греческой и сирийской богословских культур, невзирая на их различия в выражении веры8. Быть может, одна из главных задач современной патристики состоит как раз в том, чтобы — через переводы и изучение — принять отцов других христианских культур?9 Перед революцией 1917 года Русская Православная Церковь сумела проделать в этой области очень значительную работу10. Такое обращение к отцам можно вслед за о. Ивом Конгаром назвать «экуменизмом корней». Кроме того, нельзя забывать, какой серьезный вклад вносят научные исследования в смягчение и преодоление конфликтов, унаследованных из прошлого, тогда как недоверие порождает лишь враждебность, а та в свой черед становится источником доктринальных или богословских «оправданий»11.
10
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
2. Некоторые статьи этого сборника посвящены святоотеческим толкованиям библейских текстов. Самая ранняя, озаглавленная «Экзегеза и богословие в книгах Григория Нисского “Против Евномия”», возникла в результате моей докторской диссертации 1968 года (Париж, Сорбонна). Как отцы Церкви понимали и толковали Библию? Можем ли мы сегодня разделять их духовное восприятие Священного Писания, печать которого несут на себе все литургические тексты? Прежде всего, мы убеждаемся в том, что отцы были в первую очередь именно экзегетами. Многие — чтобы не сказать громадное большинство — их сочинений представляет собой именно изъяснение библейских книг в форме проповедей, толкований или схолий. «Раннехристианская экзегеза — нечто большее, нежели просто древнейшая форма экзегезы… Она есть сама христианская мысль в одном из самых существенных ее аспектов», — писал о. Анри де Любак12. В этой области между отцами существует как подлинная «симфония», так и великое разнообразие. Они единодушны в убеждении, что Иисус Христос есть ключ, отверзающий врата духовного и церковного постижения Библии; а ведь именно таково, собственно говоря, толкование, которое дал Священному Писанию Сам Воскресший Господь (см. Лк. 24). Однако их герменевтические подходы различны, и стоит внимательно проследить иногда довольно острые дебаты, отголоски которых мы находим в их сочинениях, чтобы многое стало яснее. После той, ныне уже отдаленной эпохи, которая была ознаменована именами таких крупных патрологов как А. де Любак, Ж. Даниэлу, Г. У. фон Бальтазар, открытие научным миром Александрийской Библии, Септуагинты, дало еще более сильный толчок для исследований истории экзегезы Филона Александрийского и отцов. Однако нам следует воздать должное их православному предтече — святителю Феофану Затворнику. В XIX веке он публикует комментарии к Псалму 118, к Молитве Господней, к посланиям апостола Павла, обильно цитируя греческих и латинских отцов. Перед ним стояла, прежде всего, пастырская задача: открыть духовенству, монахам и мирянам сокровищницу
Предисловие
11
Библии и святых отцов. Чтобы привести пример этого возрождения интереса к экзегезе отцов13, значение которого для экуменизма бесспорно, вспомним намерение авторитетной Берлинской Академии выпустить после публикации отцов первых трех-четырех веков научное издание греческих текстов некоторых наиболее значительных экзегетов христианской древности под заголовком «Александрийская и антиохийская библейская экзегеза в поздней античности»14. 3. Многие из опубликованных здесь исследований посвящены отцам-пустынникам и великим представителям и восточного, и западного духовного и монашеского предания. Нам следовало бы постоянно возвращаться к этим учителям, которые ведут нас к Господу, наставляя на царский путь молитвы, подвига и братской любви. Постоянно обращаясь к ним, мы мало-помалу учимся рассуждению — матери добродетелей. В эти последние десятилетия наши знания о древнем монашестве — коптском, греческом, латинском, сирийском — стали значительно богаче и глубже. Отдельные великие классики патристики изданы критическими изданиями, например, проповеди, приписывавшиеся преп. Макарию Египетскому. Евагрий Понтийский стал предметом подлинной увлеченности, что объясняется его посмертным влиянием. Стимулом к исследованию апофтегм отцов-пустынников стали археологичес кие находки в Келлиях, Нитрии и Скитской пустыне. Были обнаружены некоторые новые тексты, например, послание преп. Арсения Великого на грузинском языке и собрание творений Павла из Таммы на коптском языке. Преп. Силуан и его ученики являли собой монашескую общину, связующую Египет через Синай с регионом Газы. В VII веке преп. Иоанн Лествичник систематизировал различные духовные течения пустыни, создав свой непревзойденный шедевр — «Лествицу, возводящую на небо». Между тем египетские монахи, благодаря латинским переводам Жития преп. Антония, творений преп. Пахомия и преп. Horièse, благодаря «Собеседованиям» и «Установлениям» преп. Иоанна Касси-
12
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
ана, стали отцами для патриарха латинских монахов — Бенедикта Нурсийского. Все они способны дать очень многое для ответа на вызов, который неизменно стоит перед монашеством и Востока, и Запада на протяжении всей его истории — на вызов духовного отцовства в духе Евангелия. 4. В течение XX века, особенно второй его половины, патристи ческие исследования достигли невиданного размаха: достаточно обратиться к библиографии. И все же если вглядеться внимательнее, мы вынуждены будем признать, что центр тяжести этих исследований переместился из семинарий и богословских факультетов в университеты. Совершенно очевидно преобладание филологических и исторических трудов над собственно богословскими. Богословы могут и должны извлечь из этого и пользу, и урок. Автором настоящего сборника руководило убеждение, прежде всего, в богословской значимости наследия святых отцов. Еще одной удачей ушедшего века можно считать возросший интерес к великим представителям духовности византийского и пост-византийского периода15. Было бы несправедливо не упомянуть о примечательном росте исследований, посвященных преданиям восточных православных церквей (сирийцев, коптов, армян, эфиопов, арабов…)16. Некоторые статьи этого сборника могут свидетельствовать о том, какую роль сыграли переводы восточно-христианских текстов на другие языки в сохранении и распространении святооте ческих и монашеских текстов, не сохранившихся на греческом. Послание преп. Арсения Великого было переведено с греческого на грузинский в монастыре преп. Саввы близ Иерусалима, а рукопись сохранилась в монастыре св. Екатерины на Синае. Нельзя забывать и о переводах на славянский язык, сделанных свв. Кириллом и Мефодием. «Роман» о святых Варлааме и Иоасафе первоначально появился на грузинском языке, и только потом был переведен преп. Евфимием Иверским (Афон) на греческий.
13
Предисловие
Вопроси отца твоего… Чтобы спрашивать разумно, ученики должны научиться искусству слушать и задавать вопросы по существу (см. Лк. 2:46–47). Путь к этому — длительное, добросовестное и уважительное изучение отцов Церкви, ибо они — наши наставники в вере и в жизни. Повто рение готовых фраз, вычитанных в учебнике богословия или в духовном трактате, никого не способно сделать подлинным учеником святых отцов. Необходимо проникнуться их видением и их восприятием, ведь это и есть «ум Христов», о котором говорит апостол Павел (1 Кор. 2:16). Они — наши проводники на пути к Господу. Нет сомнений, что мы живем в мире, сильно отличающемся от того, в котором жили они17. Однако великие вопросы, встающие перед человеком, остались теми же, хотя новые условия заставляют осмысливать их по-новому. Отцы помогают нам научиться здравому рассуждению. Это взаимное обогащение, которое совершается между отцами и сынами, можно выразить одной фразой, которую мы находим в начале первого пространного слова преп. Антония к монахам: В один день он выходит; собираются к нему все монахи и желают слышать от него слово; Антоний же египетским языком говорит им следующее: “К научению достаточно и Писаний; однако же нам прилично утешать друг друга верою и умащать словом. Поэтому и вы, как дети, говорите отцу, что знаете; и я, как старший вас возрастом, сообщу вам, что знаю и что изведал опытом”. Афанасий Александрийский, Житие преподобного отца нашего Антония… 16, 1–2*.
*** Чтобы завершить это предисловие, нам остается лишь приятная обязанность поблагодарить всех тех, кто своим трудом и дружеским отношением помогал нам. *
Русск. перев. там же, с. 193.
14
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
Юлия Куркина с душой и тщанием перевела эти тексты с французского языка на русский*. Константин Сигов, директор издательства «Дух и литера», взялся подготовить и выпустить этот сборник. Его коллега Юрий Вестель проделал всю работу по редакции русского текста, требующую терпения и понимания. Кроме того, я благодарю бельгийский бенедиктинский фонд Unitas за финансовую помощь изданию. Наконец, я посвящаю этот сборник памяти как известных, так и малоизвестных отцов монашеской жизни, имена которых записаны в Книге Жизни. Игумен Михаил Ван Парейс, июль 2013 г., монастырь Шеветонь Примечания: К Серапиону… послание I, 28; PG 26, 593 C – 596 A. [Русск. перев.: Творения иже во святых отца нашего Афанасия Великого…, Часть третья, Св.-Троицкая Сергиева Лавра, 1902, с. 41. Здесь и далее так обозначены использованные русские переводы из отцов Церкви. В тех случаях, когда такого указания нет, перевод сделан с французского перевода, приведенного автором.] 2 На протяжении более года папа Бенедикт XVI посвящал отцам Церкви свои еженедельные катехизические беседы по средам: Les Pères de l’Eglise, de Clément de Rome à Maxime le Confesseur, Paris 2008. 3 См. апологию о. Michel Fédou, Les Pères de l’Eglise et la théologie chrétienne, Paris 2013. 4 Предисловие в: F. Quéré-Jaulmes et A. Hamman, Les Chemins vers Dieu, Paris 1967, p. 7. 5 Здесь мы хотели бы сослаться на известную работу о. Илариона (Алфеева), ныне митрополита Волоколамского «Святоотеческое наследие и современность», в: Епископ Керченский Иларион (Алфеев), Православное богословие на рубеже эпох, К.: Дух і літера, 2002, с. 441–491. 1
Юлии Куркиной принадлежат переводы всех статей, за исключением статьи «Иисус - свидетель Бога Отца по Евангелию от Иоанна», которую перевел Дмитрий Каратеев. *
Предисловие
15
См. в этом сборнике статьи о Халкидонском соборе и о Василии Селевкийском. 7 Иларион (Алфеев), указ. соч., с. 456. 8 См. Olivier Rousseau, La rencontre de saint Ephrem et de saint Basile, в: L’Orient Syrien 2 (1957), pp. 261–284 и 3 (1958), pp. 73–90. 9 Cм. M.-H. Congourdeau, Des Pères à Byzance à la foi de l’Empire, в: C. Badilita (éd.), Patristique et œcuménisme. Thèmes, contextes, personnages, Paris 2010, pp. 221–236. 10 См. Cyprien Kern, Les traductions russes des textes patristiques. Guide bibliographique, Chevetgone 1957. 11 См. Andrew Louth, Patristic Scholarship and Ecumenism, в: C. Badilita (éd.), o. c., pp. 1–15. 12 Exégèse médiévale. Les quatre sens de l’Ecriture, t. I, Paris 1959, p. 17. 13 См. объемистый Handbook of Patristic Exegesis: the Bible in Ancient Christianity, изд. C. Kannengiesser, Leiden 2004, 1496 pp. 14 C. Markschies, Bibelauslegen in der Antike – ein neues Akademievorhaben, в: Zeitschr. f. Antike und Christentum 16 (2012), 423–432. 15 См. C. et V. Conticello (ed.), La théologie byzantine et sa tradition, t. II: XIIIe–XIXe s., Turnhout 2002. Можно вспомнить и работы о. G. Podskalsky, Theologie und Philosophie in Byzanz. Der Streit um die theologische Methodik in der spätbyzantinischen Geistesgeschichte (14./15. Jh.), seine systematischen Grundlagen und seine historische Entwicklung, München 1977; id., Griechische Theologie in der Zeit der Türkenherrschaft (1453–1821). Die Orthodoxie im Spannungsfeld der nachreformatorischen Konfessionen des Westens, München 1988; id., Vom Photios zu Bessarion. Der Vorrang humanistisch geprägter Theologie in Byzanz und deren bleibende Bedeutung, Wiesbaden 2003. Отметим также исследование Antonio Rigo: Mistici Bizantini, Torino 2008. 16 Christianismes orientaux. Introduction à l’étude des langues et des littératures, Paris 1993 (ряд авторов). H. Kaufhold (изд.), Kleines Lexikon des Christlichen Orients, Wiesbaden 2007. The Blackwell Dictionary of Eastern Christanity (plusieurs auteurs), Oxford 1999. 17 См. P. Kalaïtzidis, «Du “Retour aux Pères” à la nécessité d’une théologie orthodoxe moderne», в: Istina 56 (2011), pp. 227–251. 6
Святые апостолы славян — Кирилл и Мефодий: Евангелие и культура*
Введение Уже больше пятидесяти лет назад Фр. Дворник, выдающийся специалист по истории Византии и первой христианизации славянских народов, писал: «История двух апостолов словенских — Константина-Кирилла и Мефодия — столь сильно воодушевляет историков и филологов славистов, а библиография по этой теме достигла таких масштабов, что чувствуешь себя почти неловко, вновь к ней приступая»1. Этот страстный интерес с тех пор не угас и породил многочисленные изыскания и исследования. Однако теперь, выйдя за пределы слишком узких или пристрастных подходов к теме, стало возможно получить достаточно ясное представление об идеале, который вдохновлял двух братьев из Фессалоник, взявших на себя миссию нести Благую Весть и цивилизацию славянским народам. В этой статье нам хотелось бы показать, что тесная связь между возвещением христианской веры славянским народам и их культурным развитием уходит корнями в лучшую богословскую и гуманистическую традицию греческих и византийских отцов. Именно присущий им целостный взгляд, открытый универсальному через частное своеобразие, стал, как нам кажется, главной причиной будущей плодотворности миссии Кирилла и Мефодия. * Опубликовано: Le Langage et l'Homme 21 (1986), рр. 117–125; в перев.: Человек. История. Весть. Сост. К. Б. Сигов, К.: Дух і літера, 2006, с. 42–58.
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
573
Важно сразу остеречься двух возможных опасностей: принять за культуру в целом лишь ее литературных свидетелей или же свести миссионерскую деятельность Кирилла и Мефодия к учреждению определенного обряда. Понятие культуры включает для нас всю совокупность ценностей, которыми живет народ или человеческая группа. И в этом смысле культура отнюдь не является привилегией элиты. Она охватывает и словесность — письменную и устную, законодательство, иконографию и музыку, обиход, мифы и символы…2 С другой стороны, влияние византийской культуры в Моравии и Паннонии нельзя ограничить переводом литургического обряда на славянский язык. В конце XIX и начале XX века в Моравии (Велеград) всячески превозносили кирилло-мефодиевскую идею. В 1903 году я стал участником собрания моравских священников и семинаристов в Велеграде. При разговоре о кирилло-мефодиевской идее я высказал свое убеждение в том, что славянская литургия была лишь внешним выражением славянского миссионерского метода. Главная мысль святых Константина-Кирилла и Мефодия была глубже и шире: это равенство всех народов и социальных групп, христианское единение и всечеловеческое братство, которые провозглашал святой Павел, апостол Фессалоник — родины святых братьев. Святые учители славян были греками и патриотами. И именно поэтому в своей миссии в отношении славянских народов они были отнюдь не протагонистами национальных тенденций, а убежденными проповедниками христианского универсализма. В замысле святых учителей словенских эти народы должны были стать не предметом раздоров между христианским Востоком и Западом, а полноправными членами семьи христианских народов и как раз способствовать воцарению мира между Востоком и Западом. Именно в этих целях святые братья ввели на границах западной Церкви славянскую литургию римского обряда, а на границах греческого христианства — славянскую литургию византийского обряда3.
574
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
Прежде всего, постараемся соотнести миссию святых Кирилла и Мефодия с миссиями византийской Церкви в целом4.
I. Миссия двух братьев и византийские миссии Своеобразие наследия Кирилла и Мефодия невозможно ощутить, не имея представления о смысле, который вкладывала в понятие миссии византийская Церковь IX века5. Всякое миссионерское начинание неизбежно заключало в себе политический аспект — если не для самих миссионеров, то для императорской власти. Одной из целей распространения христианской веры было расширение сферы влияния Византии и ее культуры на народы, граничившие с империей. Безусловно, святоотеческий период оставил примеры евангелизации, приведшей к рождению поместных Церквей, которые продолжали хранить и развивать свою национальную культуру (Армения6, Грузия, готская Церковь7). Впоследствии, вопреки распространенному мнению, сама Византия часто вела политику эллинизации негреческих народов в области литургии и культуры. Однако этот фактический подход никогда не был вопросом богословских принципов. Новизна миссии братьев Константина и Мефодия состояла в том, что они захотели создать собственно славянскую литургию и культуру, невзирая на неизбежные трудности, хорошо всем нам известные8. Соприкосновение братьев с монахами, совершавшими одну и ту же литургию, но на своих национальных языках, в великих центрах монашеской жизни (в Палестине, на горе Олимп в Вифинии, где они жили какое-то время, на Синае и т. д.), тоже сыграло свою роль. Деятельность братьев из Салоник в Моравии и Паннонии вряд ли можно назвать «миссией» в строгом смысле слова (то же самое можно будет сказать и о миссионерской деятельности Климента Охридского в его епархии Драговицы9). Моравия уже была частично христианизирована латинскими миссионерами, которые, проповедуя Евангелие на славянском наречии, сохраняли в качестве литургического языка латынь. Кроме того,
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
575
территория князя Ростислава канонически не относилась к Константинопольскому патриархату. Византийская миссия, которая в первое время не направлялась епископом, стала исключением именно потому, что Кирилл и Мефодий сделали славянский язык региона Фессалоник языком литургии и проповеди. Одним из главных последствий стало все возраставшее во времени и в пространстве расхождение между официальным литургическим языком и говорами славянских народов. Это неблагоприятное явление оказалось чревато самыми серьезными последствиями для дальнейшей истории славянских Церквей.
II. «Философия» — переплетение богословия и антропологии Чтобы лучше почувствовать своеобразие миссии Кон стантина-Кирилла и Мефодия, следует постараться понять, какие богословские и духовные воззрения одушевляли их начинания. Ведь именно они, за пределами непосредственных результатов просветительской деятельности братьев и несмотря на ее относительную неудачу, оказались столь необычайно плодотворными для славянских народов Восточной Европы. Еще и сегодня папа Иоанн Павел II в энциклике «Slavorum Apostoli» предлагает их молодым церквам как пример инкультурации христианской веры. 1. Проблема трех священных языков10 Это богословское и духовное видение Константин Философ излагает в своем ответе на нападки сторонников священной трилингвы (Vita Constantini 16, далее VC). Евангелие нужно проповедовать всей твари, чтобы все народы могли хвалить своего Творца и Спасителя. Выбор в пользу славянского языка был в этом случае не столько заботой о национальных интересах, сколько стремлением не чинить политических и культурных препятствий спасению,
576
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
дарованному всем народам. С этой точки зрения показательно, что, как утверждает «Житие», первым текстом, который Константин перевел на славянский язык, был именно текст пасхального Евангелия (Ин. 1:1–18). В славянских Церквах вплоть до наших дней это чтение провозглашается в день Воскресения Христова на нескольких языках. Стремление Константина к универсальности очевидно уже в аргументации «богословских споров», которые он вел во время двух предыдущих своих «миссий» с представителями ислама и иудаизма (VC 6 и 9)11. «Житие святого Климента Охридского», связанное с «Житиями» Кирилла и Мефодия, явно свидетельствует о том, что их «философия» и просветительский труд в среде славянских народов были двумя сторонами единого мировоззрения12. Вы, вероятно, захотите узнать, кто эти отцы. Это Мефодий, который, став архиепископом Моравии, был украшением провинции Паннония, и Кирилл, сведущий в языческой философии, но еще более — в философии христианской, познавший природу всего сущего, но еще более — Того Единого Сущего, от Которого все вещи из ничего получили бытие. Благодаря чистоте жизни эти люди зрят Бога в своем сердце, а благодаря страху Божию, зародившемуся в глубине их души, стремятся произвести на свет дух спасения (Ис. 26:18 по греч. тексту Септуагинты)13. С великим искусством учат они на греческом языке, и путь подобной премудрости увлек многих. А поскольку славянский род (а именно, болгары) не понимал Писаний на греческом языке, святые сочли это величайшим ущербом. То, что светильник Писаний еще не возгорелся для сумрачного края болгар, стало для них источником бесконечной печали… И что же они предприняли? Они вознесли свои взоры к Духу Утешителю, первым даром Которого стал дар языков (Деян. 2:1–11), моля Его о милости, о создании алфавита (grammata), приспособленного к трудностям болгарского языка, и о том, чтобы Божественные Писания могли быть переведены на наречие этого народа. Они с усердием предались посту, непрестанной молитве, телесному воздержанию, душевному сокрушению, смирению, и достигли чаемого… Получив желанный дар, они создали славянский алфавит и перевели бо-
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
577
годухновенные Писания с греческого языка на болгарский, позаботившись передать Божественные знания самым разумным из своих учеников. Ибо таковых — припавших к источнику их учения — оказалось немало. Самыми сведущими из них и начальниками этой братии были Горазд, Климент, Наум, Ангелай и Савва.
Итак, «Житие святого Климента Охридского» продолжает основную мысль славянских «Житий» Кирилла и Мефодия: философия, к которой стремились братья, открытая нетварному Сущему и всей твари, не могла замкнуться в обособленности отдельной культуры, будь то греческой, латинской или еврейской. Тем самым она изменила бы универсальности Пятидесятницы и христианского спасения, обнимающих все многообразие народов единой любовью и милосердием. По этому поводу мы находим драгоценные свидетельства в «Житии Константина». Остановимся на некоторых из них. 2. Любомудрие, или философия В отрочестве, когда пробуждался разум юного Константина, во сне его посетила Премудрость, и он избрал ее супругой (VC III). Это первое переживание, описание которого почти уникально в византийской агиографии14, оказало решающее влияние на всю последующую жизнь юноши. Впоследствии он избрал св. Григория Назианзина, одного из трех отцов-каппадокийцев, своим учителем и примером жизни и внутреннего пути. Восхищение перед ним побуждало Константина запоминать наизусть (все?) его труды (VC III, 17–20), несмотря на их трудность для понимания. Житие наводит на мысль о том, что эта столь личная связь с Назианзином — епископом Константинопольским с 379 по 381 г. — глубоко повлияла на формирование идеала христианской философии в сердце юного Константина15. Конечно, как учитель Григорий Богослов, как его называет византийская традиция, был отнюдь не прост: он прекрасно владел искусством риторики и поэтики и обладал необъятной философской и богословской культурой. Благодаря этой преемст-
578
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
венности в отношении святого Григория Назианзина и отцов-каппадокийцев некоторые места «Жития» Философа проясняются, давая нам возможность глубже постичь неразрывную внутреннюю связь между евангелизацией славянских народов и их культурой. Конечно, подобное обращение к истокам не может полностью объяснить уникальности гениального прозрения Константина. И все же в случае Кирилла и Мефодия укоренение в традиции означает подлинное возвращение к основополагающим источникам, а именно к отцам IV в., после мучительных распрей между иконоборцами и иконопочитателями. Логофету, спросившему, что такое философия, молодой Константин отвечает: «Это знание вещей Божественных — в той степени, в какой человек может приблизиться к Богу, — ибо оно учит человека подлинно становиться образом и подобием Сотворившего его» (VC IV, 8)16. Первая философская часть этого определения созвучна определению святого Василия Кесарийского: «Премудрость — это знание вещей Божественных и человеческих и их причины»17. Григорий Назианзин, со своей стороны, нимало не сомневаясь, относит это определение ко Христу — Божией Премудрости (1 Кор. 1:24): «Он именуется (...) Премудростию (1 Кор. 1:25), как ведение Божественных и человеческих дел. Ибо Сотворившему возможно ли не знать законов сотворенного Им?»18. Итак, это определение включает знание (ведение) и Божественного, и сотворенного бытия, хотя и несовершенное в силу нашего тварного состояния, более того, состояния падшей твари. Поэтому оно открыто всему доброму, что может внести в него человеческое познание и культура. Очевидно, что эта позиция созвучна практическому отношению отцов-каппадокийцев к греческому образованию и воспитанию (paideia)19. Одним из великих примеров такого христианского отношения был пророк Моисей, который, получив египетское воспитание, отказался от него ради созерцания Сущего (Христа)20. Св. Григорий Нисский различает в его жизни три этапа: сорок лет языческой paideia, сорок лет христианского созерцания после видения неопа-
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
579
лимой купины и откровения Божия Имени (Исход 3) и, наконец, сорок лет пастырских обязанностей21. Таким образом, мы естественно пришли ко второй части определения философии, в которой очевидно присутствует аспект нравственного обращения. Однако этическая перспектива, внутренне присущая всей античной и византийской философии, здесь сосредоточена вокруг тайны спасения и выражена в учении о человеке, сотворенном «по образу и подобию Божию» (Быт. 1:26–27). Немного дальше в «Житии» Константин, по-видимому, намекает на это, утверждая: «Для меня нет ничего более великого, чем учение, благодаря которому, стяжав знание, я стремлюсь достичь чести моего предка и его великолепия» (VC IV, 14)22. Комментаторы считают, что здесь имеется в виду образ Божий в Адаме, отце рода человеческого23. Возвращаясь к образу и подобию Божию, человек вновь обретает свою красоту — отблеск красоты Слова, Божией Премудрости. Григорий Нисский в трактате о девстве так описывает этот процесс: Таким образом, человек, это великое и драгоценное создание, как назван он в Писании (Прит. 20:6 и 12:27, по Септуагинте), лишившись собственного достоинства, подобно тем, которые по неосторожности попав в тину и загрязнив лицо свое, не узнаются даже знакомыми, — упав в тину греха, потерял образ нетленного Бога и чрез грех облекся в образ тленный и перстный, который Писание советует отложить, омывшись, чистою жизнью, как бы какою водою (1 Кор. 15, 49), чтобы, по отнятии земной оболочки, опять воссияла красота души. Сложить же чуждое значит опять возвратиться к свойственному ему и естественному состоянию, чего не иначе можно достигнуть, как сделавшись опять таким, каким был сотворен в начале24.
Абсолютно ясное утверждение высшего достоинства человека, этого «малого Бога», как иногда называли его отцы Церкви. Разумеется, юный философ говорит прежде всего о своем личном замысле. Однако это вовсе не исключает «социальной» стороны его исканий. Вероятно, недостаточно замечено, что Григорий Нази-
580
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
анзин считает истинным философом лишь мудреца, способного быть полезным себе самому и ближнему. Для всей античной философии эта позиция конкретно выражается в теме выбора наилучшего образа жизни25. Таким образом, связь между христианской миссией и философской жизнью, как она определена здесь, проступает еще явственнее. В своей 25-й беседе Григорий Богослов говорит о жизненном выборе философа Герона-Максима: А когда [Герон-Максим] утвердился в таких мыслях, — не почел уже нужным рассуждать, какое лучше избрать любомудрие: внешнее ли, которое под видом и личиною любомудрия играет тенями истины, или наше, наружно смиренное, но возвышенное внутренно и ведущее к Богу. Напротив того, от всего сердца избирает он наше любомудрие, даже не обратив и помысла на худшее и не увлекшись изяществом речи, о которой столько думают греческие философы. Первым же делом своего любомудрия поставляет — узнать, какой из наших путей предпочтительнее и полезнее как для него, так и для всякого христианина. Ибо признаком души наиболее совершенной и любомудрой почитал он при всяком деле сообнимать в частном и общее; потому что каждый из нас получил бытие не для одного себя, но и для всех, которые имеют с ним одну природу, и произведены одним Творцом и для одних целей26.
3. Философия и миссия Перед отправлением братьев-фессалоникийцев в Моравию происходит событие, которое становится поворотным в биографии Кирилла. Это чтение и расшифровка надписи на чаше Соломона, хранящейся в сокровищнице Святой Софии, что предшествовало прибытию посольства князя Ростислава. Философ же пошел в Царьград и, повидав цесаря, жил тихо, молясь Богу, пребывая в церкви cвятых Апостолов. Есть же в Святой Софии чаша из драгоценного камня, сделанная Соломоном, а на ней письмена еврейские и самаритянские, написанные на
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
581
гранях, которые никто не мог ни прочитать, ни перевести. Взял же ее Философ и прочел и перевел (надписи). На первой же грани так (написано): “Чаша моя, чаша моя, прорицай, пока (светит) звезда. Напои Господа, первенца, бодрствующего ночью”. Затем на другой грани: “Чтобы вкушал Господь, создана из иного древа: пей и упейся весельем и возгласи: алилуйя”. И затем на третьей грани: “Вот — князь и увидит весь сонм славу его, и царь Давид посреди них”. И затем написано число: девятьсот девять. Рассчитал же тонко Философ и нашел: от двенадцатого года правления Соломона до (наступления) Царства Христова девятьсот и девять лет. И это — пророчество о Христе (VC XIII)*.
Очень загадочная глава, и комментировать ее мы можем лишь в той степени, в какой она сама открывается нашему пониманию27. Константин-Кирилл был единственным, кто оказался способным расшифровать таинственную надпись на чаше из Святой Софии и понять, к кому она относится. Эта чаша была творением царя Соломона, который тоже от самой своей юности избрал Премудрость себе в супруги. Надпись является пророчеством об истинном Сыне Давидовом — Иисусе, Премудрости Божией. Соломон надеется, что именно Он прикоснется к этой чаше и будет пить из нее. Первый стих говорит о рождении Христа, которое звезда возвестила волхвам — первым, пришедшим к Нему из языческих народов (Мф. 2:2 и Чис. 24:17). Во втором, вероятно, имеется в виду чаша Христовых страданий (Мф. 20:22–23 и 26:39) и древо Креста, ставшее древом жизни28. Третий стих пророчествует Воскресение и спасение всему миру29. Философ оказался способен не только понять эту надпись, но и удостовериться в правильности хронологического указания. Число на чаше, каково бы оно ни было — девятьсот и девять или девятьсот и девяносто, заставляет вспомнить апологетическую традицию, стремившуюся найти в Писании ясное свидетельство о пришествии Сына Божия, о том, что Иисус Христос — Мессия для Израиля и Спаситель всех народов30. Русск. перев. Б. Н. Флори в: Сказания о начале славянской письмен ности, М.: Наука, 1981, с. 86. *
582
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
Здесь две важнейших линии «Жития» сходятся. Сокровенное созерцательное общение Константина с Премудростью31 достигает вершины, когда он оказывается способным разобрать ее язык. Однако в самой таинственной надписи — предмете созерцания Константина — вновь звучит стремление к спасению язычников, для которых столь важен язык их философии, их мудрости. Что же это за линии? В святоотеческом богословии существует целое течение, которое видит в разного рода искусствах и мастерстве, в мудрости народов дело Божественного Промысла, действующего через ангелов этих народов32. Так промысел его обнаруживается в общем и в частностях, всюду и во всем. (…) Будучи Господом всех без исключения — и эллинов, и варваров, Он убеждает всех, кто желает внять убеждению. (…) Философию эллинам он даровал при посредстве низших ангелов. Ибо древним божественным повелением ангелы были распределены среди народов33.
Божия Премудрость собирает воедино все виды ветхой премудрости и доводит каждую до ее совершенства. Не хочет ли эта глава дать нам понять, что, расшифровывая надпись, Константин — философ и друг Премудрости — открывает сокровенный «логос» творения и искупления? Не причастен ли он к Премудрости нового Соломона, наделяющей даром разъяснять все вещи и разъяснять их всем народам? Истолкование еврейской и самаритянской надписи на чаше Соломона может быть также свидетельством того, что Константин обладал в высшей степени объективным видением языка. Действительно, вопрос об отношении к использованию в литургической практике какого-либо иного языка, не относящегося к тройке священных, возможно, связан с философскими спорами о происхождении человеческого языка вообще. Люди ли, договорившись между собой, дали имена вещам и явлениям, хотя, конечно, не без связи с самими именуемыми реальностями (такова была позиция отцов-каппадокийцев в IV веке), или же они даны Богом, а значит, выражают самую природу созданий (как полагал Евномий)? «Язык как договоренность» подразумевает антрополо-
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
583
гию, исходящую из человеческой свободы и разумности, а кроме того, из принципа равенства между всеми языками. «Язык как природа» предполагает сакрализацию определенного «боготкровенного» языка, обладающего онтологическим характером34. Этот спор никогда не переставал тревожить греческую и христианскую философию от Сократа до святителя Григория Паламы в XIV веке. В традиции греческих отцов вопрос о происхождении языка был связан с чудом языков в день Пятидесятницы. Как при возведении Вавилонской башни грех гордыни привел к смешению языков и рассеянию людей по всей земле, так дар Духа стал источником взаимопонимания и единения в любви. Учитель Константина, святитель Григорий Назианзин, говорит об этом так: Апостолы стали говорить на чужих языках, а не на отечественных, и, что особенно чудно, стали говорить не учившись. Это знамение для неверных, а не для верующих, и оно долженствовало послужить к обвинению неверных, как написано: иными языки, и усты иными, возглаголю людем сим, и ни тако послу шают Мене, глаголет Господь (1 Кор. 14:21, Ис. 28:11). Слы шаху же (Деян. 2:6). Остановись здесь не надолго и подумай, как разделить речь. Ибо в речении есть обоюдность, устраняемая знаком препинания. Так ли слышали, каждый на своем наречии, что, так сказать, глас исходил один, а слышны были многие гласы, по причине такого сотрясения в воздухе, или, яснее скажу, из одного гласа происходили многие? Или, остановившись на слове: слышаху, слова: глаголющих своими гласами, отнести должно к последующему, чтобы вышел смысл: произносящих гласы, которые были свои для слушающих, а сие значит, гласы иноязычные. С последним я более согласен; потому что первое было бы чудом, которое относилось бы более к слушающим, нежели к говорящим, а последнее относится прямо к говорящим, которых и укоряют, что они пияны, из чего видно, что по действию Духа сами они чудодействовали в произнесении гласов35.
Именно Дух Пятидесятницы вдохновлял будущего апостола славян. Он получил его, чтобы единодушная хвала Богу, возноси-
584
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
мая на разных языках, достигла полноты совершенства36. Дерзнем сделать еще шаг и предположим, что истолкование надписи на чаше Соломона было знаком глубочайшей близости Константина к воплощенной, евхаристической Софии. Может быть, именно эта близость наделила его способностью понимать язык нового Адама и позволила ему стать всем для всех? Может быть, через него, его устами сама Премудрость призывала всех людей и все народы на мессианский пир? Но пришло время заканчивать. Этот краткий очерк нуждается в двойном дополнении. Для того, чтобы дать яснее увидеть своеобразие «философии» Константина, нужно было бы сравнить ее с философией его современников, особенно Фотия37. Кроме того, следовало бы показать, где и как подтверждается этот особый подход в литературном наследии философа38.
Заключение Мы попытались вкратце обрисовать те богословские и антропологические воззрения, на которых основано все миссионерское дело святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, учителей словенских. Теперь, в заключение, постараемся сформулировать некоторые свойства этой мудрости, оказавшие наибольшее влияние на будущее народов, просветителями которых стали братья из Фессалоник. 1. По Слову Божию и убеждениям отцов-каппадокийцев, величие человека и достоинство христианина требуют уважения к народам, которым проповедуется Евангелие, и содействия их культурному развитию. Миссионерская проповедь должна быть словом любви, а не невнятным бряцанием кимвала. Только в таком случае эти народы смогут сказать свое «да будет» славе Божией. Человек есть образ и подобие Того, «через Которого все начало быть», Логоса. Он же Сам — образ Отца. Во Христе нет ни грека, ни варвара…
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
585
2. Обращение новых народов шло путем двойного воспитания (paideia), присущего всей античной философии: воспитания нравов и воспитания разума (bios и logos). Важно было «подлинно» (VC IV, 8) стать образом и подобием Божиим. Можно даже сказать, что этическая сторона преобладала над интеллектуальной. Не следует недооценивать силу того шока, которым неизбежно сопровождалось столкновение устной культуры славян с высокоразвитой культурой Византии. По нашему мнению, святые Кирилл и Мефодий взяли за основу обычную, народную, неэлитарную культуру. Мало-помалу она проникала в душу славянских народов благодаря небольшому числу литургических, канонических, агиографических, гомилетических, монашеских текстов. Нужно было дать «Премудрости» самой совершать свое дело в сердцах этих людей. Задача состояла не в том, чтобы создать интеллектуальную элиту, а в том, чтобы помочь славянским народам стать чадами Божиими. 3. Культура, которую принесли с собой Кирилл и Мефодий, была прежде всего культурой литургического типа. Византийская литургия исполнена красоты самой Премудрости, посетившей Константина в отроческом сне: прекрасны ее тексты, музыка, образы (иконы и фрески). Ее можно считать своего рода итогом святоотеческого и византийского синтеза между Писанием и эллинистической цивилизацией. Культура, посеянная братьями, выросла из богослужения и непонятна вне связи с ним. Литургические тексты неустанно говорят об одном и том же; то простым, то искусным языком они доносят одну и ту же весть о тайне спасения в Иисусе Христе. Именно на этой почве, обновленной в XIV веке традицией исихазма, вырастут культуры словесности, заключающие в себе огромную человеческую ценность. 4. Евангелие стало закваской целой культуры. Семя, зароненное учителями славян, росло медленно, постепенно. Оно встречало сопротивление и не избежало смертной участи всякого семени,
586
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
падающего в землю. И все-таки вчера оно взошло, а значит, завтра принесет плоды. И еще одну притчу, мудрую зело, Скажем мы из человеколюбия тем, Кто не знает веры этой правой, Чтобы люди росли Божьим ростом. Как семена, что падают на ниву. Так и в сердцах человеческих Под дождем Божьих букв Пусть взрастает Божий плод39. Примечания: Fr. Dvornik, Les légendes de Constantin et de Méthode vues de Byzance, Prague 1933, Avant-Propos, p. VII. 2 Не обращая на это должного внимания, некоторые исследователи для объяснения столь медленного распространения старославянских текстов в Киевской Руси выдвигают сложные гипотезы: «Хотя потребность в книгах у молодого христианского государства была очень велика, возможности для удовлетворения этой потребности были весьма ограничены: на Руси было на первых порах мало умелых писцов, а сам процесс письма был очень длительным (напомним, что первые книги писались уставом — крупным почерком, в котором каждая буква отделялась от соседних и скорее рисовалась, чем писалась, — слитное письмо появится лишь в XV в.!); материал, на котором писались первые книги, — пергамен — был очень дорогим» (История русской литературы X– XVII веков. Под редакцией Д. С. Лихачева, М. 1979, с. 35). 3 F. Griveč, «Erlebnisse und Forschung-Ergebnisse», in: Cyrillo-Methodiana, Zur Frühgeschichte des Christentums bei den Slaven 863–1963, hrsg. v. M. Hellmann, Köln-Graz, 1964, p. 148. 4 Для самой общей характеристики братьев можно указать обобщающую статью Chr. Hannick, «Cyrillus und Methodius», TRE 8 (1981), 266–270 (с основной библиографией). Тексты житий мы приводим по изданию: Fr. Griveč и Fr. Tomšić, «Constantinus et Methodius Thessalonicenses. Fontes», Radovi Staroslavenskog Instituta 4 (1960), Zagreb. 1
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
587
Главным трудом остается работа Fr. Dvornik, Byzantine Missions among the Slavs. SS. Constantine-Cyril and Methodius, New Brunswick 1970. См. также: Chr. Hannick, «Die byzantinischen Missionen», in: Kirchengeschichte als Missionsgeschichte II. Die Kirche des früheren Mittelalters Ι, München 1978, pp. 279–359. Ср. A. Avenarius, «Die Ideologie der Byzantiner und ihre Widerspiegelung in der Vita Constantini», Byzantinoslavica 46 (1985), pp. 25– 32. 6 Параллель между Арменией V века и Моравией IX века подчеркивается в работе H.-J. Schulz, «Das Missionswerk der heiligen Kyrill und Method: Dienst an der Ortskirche», Der Christliche Osten 40 (1985), 136–142. 7 См.: K. Schäferdiek, «Germanenmission», TRE 12 (1984), 506–510. На рубеже V века св. Иоанн Златоуст в известной проповеди (PG 63, 499–510) поощряет литургические чтения на языке готов, обратившихся в никейскую веру, и приводит тому причины (ср. I. Auf der Maur, Mönchtum und Glaubensverkündigung in den Schriften des hl. Johannes Chrysostomus, Freiburg 1959). Cр. Théodoret de Cyr, Hist. eccles. V, 30 PG 82, 1257 C. 8 Интересно сравнить их начинание с тем, которое предпринял король Альфред Великий (848–900), движимый теми же нуждами. В предисловии к переводу «Правилу пастырскому» св. Григория Великого он пишет: «Я помню, как, прежде чем все было разорено и сожжено, мне довелось видеть церкви всей Англии полными сокровищ и книг. Великое же число слуг Божиих не могли пользоваться этими книгами, поскольку те были написаны не на их языке… Размышляя обо всем этом, я удивлялся, что ученые люди, жившие в те времена по всей Англии, не попытались перевести ни одну книгу на свой родной язык; но я ответил себе так: они не могли предугадать, что люди станут столь опрометчивы, а знание падет столь низко. Они воздерживались от этого вполне добровольно, желая, чтобы знание нескольких языков содействовало возрастанию премудрости в этой стране. Мне кажется благом, если вы согласны со мной, перевести на язык, понятный всем нам, книги, которые должны быть известны всем людям. Нужно, чтобы юноши и все свободные люди, достаточно состоятельные для этого, принялись за учение, до тех пор, пока не смогут прочесть по-английски любой труд, и если мы сохраним мир, мы с Божией помощью этого достигнем. Пусть отделят особо тех, кто имеет возможность учиться дольше и изучить латынь» (Цит. по: P. Riché, De l’éducation antique à l’éducation chevaleresque, Paris 1968, p. 97). О переводе литургических книг речи нет. 9 P. Gautier, «Clément d’Ochrida, évêque de Dragovitsa», Revue des Et. Byz. 22 (1964), 199–214. См. I. Dujčev, «Il problema delle lingue nazionali nel Medio 5
588
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
Evo e gli Slavi», Medioеvo bizantino-slavo II, Roma 1968, pp. 43–68 и pp. 595– 597. Ср. G. Podskalsky, «Die Sicht der Barbarenvölker in der spatgriechischen Patristik» (4. — 8. Jahr.), OCP 51 (1985), 330–351. 10 См.: I. Dujčev, «Il problema delle lingue nazionali nel Medio Evo e gli Slavi», Medioеvo bizantino-slavo II, Roma 1968, pp. 43–68 и pp. 595–597. Ср. G. Podskalsky, «Die Sicht der Barbarenvölker in der spatgriechischen Patristik» (4. — 8. Jahr.), OCP 51 (1985), 330–351. 11 Ср.: H. Hunger, Reich der neuen Mitte. Der christliche Geist der Byzantinischen Kultur, Graz 1965, 117–125. 12 Vita s. Clementis 2, PG 126, 1196 A–O. 13 В еврейском оригинале этот стих звучит так: «Мы были беременны, му чились, и рождали как бы ветер; спасения не дали земле, и миру — новых жителей». Некоторые греческие варианты уже с древних времен переводили так: «Ради страха Твоего, Господи, мы были беременны, мучились, и произвели на свет дух спасения». Таково же содержание этого стиха, который поется в пятой песни на утрени византийского обряда. Уже св. Кирилл Александрийский (V век) вкладывает эти слова в уста апостолов и евангелистов, проповедующих Евангелие (PG 70, 585 C–D). 14 Параллель с отроческим сном Григория Назианзина не столь тесна, как это иногда представляют (PG 37, 1367–1375). Нам кажется, что речь идет о простой аналогии. Библейские тексты, в которых описывается образ и зовущий глас олицетворенной Премудрости, являются подлинным основанием этой «мистической помолвки» (Прит. 8 и 9; Сир. 14:21–15:10 и 24:1–29; Прем. 7:21–9:18). Есть и еще один аналогичный текст в одной из проповедей Григория Нисского о Воскресении (De tridui spatio, PG 46, 604 C–D и изд. E. Gebhardt, GNO IX, p. 278). Во вступлении к этой проповеди Григорий говорит о новом сотворении человека — плоде Христова Воскресения: «Что это за рождение? То, которое ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога (см. Ин. 1:13). Как же оно совершается? (…) Я растолкую тебе это в своей речи. Сей новорожденный зачинается верой; возрождение баней Крещения производит его на свет; Церковь вскармливает его; учение — питающие его сосцы, а хлеб небесный — пища его; примерный образ действий — облик его совершенной зрелости; приобщение жизни Премудрости — его обручение (gamos e tes sophias symbiosis); упования — дети его; Царство Божие — его дом; райская нега — его богатство; а участь его — вечная жизнь в блаженстве, уготованная достойным ее, а вовсе не смерть». См.: H. R. Drobner, Gregor von Nissa.
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
589
Die drei Tage zwischen Tod und Auferstehung unseres Herrn Jesus Christus, Leiden 1982, 68–70). Мистический брак между Христом и Церковью стал постоянной темой после Оригена. Здесь поразительна мысль о том, что всякий крещеный христианин призван к брачному союзу со Христом, а отнюдь не только аскет. Представляет интерес работа F. von Lilienfeld, «Frau Weisheit, in byzantinischen und karolingischen Quellen des 9. Jahrhunderts — Allegorische Personifikation, Hypostase oder Typos?» в: M. Schmidt, Typus, Symbol, Allegorie bei den östlichen Vätern und ihren Parallelen im Mittelalter, Regensburg 1982, 146–186. Византийскую иконографию Премудрости исследовал M. Berger в работе: «Les peintures de l’abside de S. Stefano à Soleto», MEFRM 94 (1982), pp. 127–131. 15 См.: A.-M. Malingrey, «Philosophia». Etude d’un groupe de mots dans la littérature grecque, des Présocratiques au IVe siècle après J.-C., Paris 1961, pp. 207–261. 16 Ср.: F. Griveč, Radovi... 4 (1960), pp. 240–246 (cр. выше, примеч. 4). 17 Беседа 12, 3 PG 31, 389 С. Это определение есть в традиции Оригена, Климента Александрийского и Филона. 18 Oratio 30, 20, 15–17 (SC 250, Paris 1978), p. 268. 19 W. Jaeger, Two Rediscovered Works of Ancient Christian Literature: Gregory of Nyssa and Macarius, Leiden 1954, pр. 14–36. 20 По этому поводу следует упомянуть знаменитый трактат «О жизни Моисея» Григория Нисского, а также св. Василия Великого (Беседы на Шестоднев, I, 1: PG 29, 4 A — 5 G). 21 См.: M. Harl, «Les trois quarantaines de la vie de Moïse, schéma idéal du moine-évêque chez les Pères Cappadociens», Rev. Et. grecques 80 (1966), pp. 407–412; а также: M. Van Parys, «Grégoire de Nysse moine, théologien et évêque», Seminarium, 1969, pp. 299–312. 22 Cр.: VC IX, 11–12 et XI, 5. 23 По соображениям, раскрыть которые у нас, к сожалению, здесь нет возможности, мы не исключаем, что наш текст относится к патриарху Аврааму — отцу всех верующих. 24 SC 119, Paris 1966, trad. M. Aubineau, pp. 406–411 [русск. перев.: Творения святого Григория Нисского, М., 1865, Часть седьмая, с. 344]. 25 См.: M. Kertsch, Bildersprache bei Gregor von Nazianz. Ein Beitrag zur spätantiken Rhetorik und Popularphilosophie, Graz 1978, pp. 27–28. 26 Oratio 25, 4: SC 284, Paris 1981, pp. 164–167 (перевод частично переработанный) [русск. перев.: Творения иже во святых отца нашего Григория
590
Михаил Ван Парейс Вопроси Отца Твоего
Богослова.., т. 1, Изд-во П. П. Сойкина (1912), с. 360]. Cр.: Carmina II, 2, 5 vv. 134 и 172–177 (PG 37, 1531 и 1534). 27 I. Ševčenko, «The Greek Source of the Inscription on Salomon’s Chalice in the Vita Constantini», To Honor R. Jakobson (The Hague 1967), t. III, pp. 1806– 1817. 28 Это совершенно традиционная тема христианской символики. Об этом свидетельствует текст византийской литургии, который поется на вечерне праздника Крестовоздвижения (14 сентября): «Приидите все народы, поклонимся Древу благословенному: им свершилось вечное оправдание, ибо обольстивший древом праотца Адама [т. е. диавол] сам уловляется крестным древом: люто владычествовавший над царским созданием, сам, низверженный, падает падением безмерным. Яд змия Божественною Кровию смывается, и проклятие, праведным судом наложенное (Быт. 3), истреблено Праведником, неправедно осужденным: ибо надлежало древом же исцелить древо [познания добра и зла] и страданиями Бесстрастного на древе разрешить от муки осужденного. Слава Твоему, Христе-Царь, о нас попечению, им же Ты спас всех, как Благий и Человеколюбивый». 29 Мессианское Царство, согласно Лк. 1:30–33, 2 Цар. 7:12–13 и Ис. 9:5–6. 30 В качестве иллюстрации можно привести комментарий Евсевия Кесарийского к Пс. 89:4. Он также начинает отсчет своего календаря с двенадцатого года правления Соломона — даты завершения строительства первого Храма (3 Цар. 6:37–38). «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи (Пс. 89:4). Речь идет о годах, когда Иерусалим был во славе, а весь народ благоденствовал на протяжении этих тысячи лет. Ведь культ, учрежденный в городе, совершался как раз тысячу лет. Эти годы считаются следующим образом: от первой постройки Храма и эпохи Соломона до осады города вавилонянами прошло 432 года. После того как город пребывал какое-то время в запустении, Иисус и Зоровавель, сын Салафиилов, во второй год Дария персидского, снова восстановили дом Божий. С этого момента до пятнадцатого года правления Тиберия кесаря насчитывается 548 лет. Все вместе составляет 980 лет. После событий, связанных со смертью Спасителя, город жил в состоянии тревоги еще сорок лет. Наконец он был полностью разрушен, а последняя осада его римлянами произошла при Тите и Веспасиане. Вот те самые тысяча лет, о которых идет речь» (PG 23, 1133 C–D). 31 Следует отметить технический характер терминологии византийского монашеского исихазма: «Сидеть, пребывая в безмолвии и молитве к Богу».
Святые апостолы славян Кирилл и Мефодий
591
См.: J. Daniélou, Les Anges et leur mission, Chevetogne 1953, pp. 24–34; а также: Le Message évangélique et la culture hellénistique au IIe et IIIe siècles, Tournai 1961, pp. 50–67. 33 Климент Александрийский, Строматы VII, 2, 6, 3–4 [русск. перев. Е. В. Афонасина в: Климент Александрийский, Строматы, Книги 6–7, СПб: Изд-во Олега Абышко, 2003, с. 198–199]. Cр.: Ориген, О началах III, 3, 2. 34 См.: J. Daniélou, «Eunome l’arien et l’exégèse néo-platonicienne du Cratyle», REG 69 (1956), pp. 412–432; а также: M. Canévet, Grégoire de Nysse et l’herméneutique biblique. Etude des rapports entre le langage et la connaissance de Dieu, Paris, 1983, pp. 25–64. 35 Слово 41, 15: PG 36, 449 A–O [русск. перев.: Творения иже во святых отца нашего Григория Богослова.., т. 1, Изд-во П. П. Сойкина (1912), с. 584–585]. 36 Ср. свидетельства Писания, на которые ссылается Кирилл в главе XVI, 9–58. 37 См.: P. Lemerle, Le premier humanisme byzantin, Paris 1971 pp. 160–165, 204 и 303–304. 38 Ср.: I. V. Mares, «Die Anfänge des slavischen Schrifttums und die byzantinischgriechische Literatur», Cyrillomethodianum 3 (1977), 1–12. 39 Проглас 11, 65–72; перевод A. Vaillant в: «Une poésie vieux-slave: la Préface de l’Evangile», в: Rev. Et. Slaves 33 (1956), pp. 7–25 [русск. перев. Д. Полывянного в: Родник златоструйный. Памятники болгарской литературы IX–XVIII веков, М.: Художественная литература, 1990, с. 143]. 32
По вопросам заказа и приобретения просим обращаться: г. Киев – 04070 издательство «ДУХ I ЛIТЕРА» ул. Волошская, 8/5 корпус 5, ком. 210 тел.: (38-050) 425 60 20 (38-044) 425 60 20 Е-mail: duh-i-litera@ukr.net – отдел сбыта litera@ukma.kiev.ua – издательство http://www.duh-i-litera.com
Друк та палітурні роботи:
м. Київ, вул. Виборзька 84, тел. (044) 458 0935 e-mail: info@masterknyg.com.ua Свідоцтво про реєстрацію ДК № 3861 від 18.08.2010 р.