Глава 16 "Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы"

Глава 16

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

Е в ангели е

от

М ат ф е я 2:1–23

Каспар, Мельхиор и Бальтазар (Валтасар)1 — имена хорошо известные в западноевропейском средневековом фольклоре. В наше время эти три волхва-«царя» даже вдохновили французского писателя Мишеля Турнье на создание одноименного романа2. Однако в самом Новом Завете этих имен мы не встретим. Вторая глава Евангелия от Матфея сообщает о волхвах, пришедших в Иерусалим с Востока, чтобы поклониться младенцу Иисусу. В тексте нет сведений об их числе, царском достоинстве, именах. И вообще история появления волхвов в Иерусалиме оказывается намного более драматичной, чем можно себе представить из детских рождественских сказок, поскольку неразрывно связана с историей избиения младенцев. Поэтому, чтобы адекватно воспринять смысл эпизода поклонения волхвов, вторую главу нужно прочитать целиком3. Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни Ирода царя, вот, волхвы с востока прибыли в Иерусалим и сказали: 2где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели восход Его звезды и пришли поклониться Ему. 3Услышав 1

В раннехристианской литературе волхвы могли иметь разные имена. Так, например, Ориген именовал их Авимелех, Охозат, Фикол, в сирийской традиции они носили имена Гормизд, Яздегерд, Пероз. На средневековом Западе и затем повсеместно получают распространение имена Каспар, Бальтазар, Мельхиор. См.: С. Аверинцев, «Волхвы», в: София-Логос: Словарь. Киев: Дух і літера, 2006, с. 151. В предании Православной Церкви имена волхвов не фигурируют. — Прим. ред.

2 М. Турнье, Каспар, Мельхиор и Бальтазар. Санкт-Петербург: Амфора, 2001.

3 О «евангелиях детства» см.: R. Laurentin: Les Évangiles de l’enfance. Paris: Desclée de Brouwer, 1982 и Les Évangiles de Noël. Desclée de Brouwer, 1985.

1

302

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения это, царь Ирод смутился, и весь Иерусалим с ним. 4И собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где родится Христос?

5 Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано чрез пророка: «И ты, Вифлеем, земля Иудина4, ничем не меньше правителей Иудиных; ибо из тебя выйдет Вождь, Который будет пасти народ Мой, Израиля».

6

Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, точно выведал от них время, в продолжение которого являлась звезда. 8И послав их в Вифлеем, сказал: пойдите и всё точно узнайте о Младенце и, как только найдете Его, возвестите мне, дабы и я пришел и поклонился Ему. 9Они же, послушавшись царя, пошли. И вот, звезда, восход которой они видели, шла перед ними, доколе не пришла и не стала над местом, где был Младенец. 10Увидев звезду, они возрадовались радостью весьма великою. 11И войдя в дом, увидели Младенца с Марией, Матерью Его, и павши поклонились Ему; и открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну. 12И получив откровение в сновидении не возвращаться к Ироду, иным путем удалились в страну свою.

7

Когда же они удалились, — вот, ангел Господень является в сновидении Иоси­фу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо Ирод вскоре будет искать Младенца, чтобы погубить Его. 14И он встав, взял Младенца и Матерь Его ночью и удалился в Египет; 15и был там до кончины Ирода, чтобы исполнилось сказанное Господом чрез пророка: 13

Из Египта призвал Я Сына Моего. Тогда Ирод, увидев, что он обманут волхвами, весьма разгневался и послал истребить всех младенцев в Вифлееме и во всей области его, от двух лет и ниже, по времени, которое точно выведал от волхвов. 17Тогда исполнилось сказанное чрез Иеремию пророка: 16

Голос в Раме был слышен, плач и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих: и не хочет она утешиться, потому что их нет.

18

А когда скончался Ирод, вот, ангел Господень является в сновидении Иосифу в Египте 20и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Из19

4

Курсивом выделены цитаты из Ветхого Завета.

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

303

раилеву, ибо умерли искавшие души Младенца. 21И он встал, взял Младенца и Матерь Его и вошел в землю Израилеву. 22Услышав же, что Архелай царствует над Иудеей, вместо отца своего Ирода, убоялся туда идти; получив же откровение в сновидении, удалился в пределы Галилейские. 23И придя, поселился в городе, именуемом Назарет, дабы исполнилось оказанное чрез пророков, что Он будет назван Назореем. Мф. 2:1–23

Этот суровый рассказ, открывающий повествовательную часть Евангелия от Матфея, явно диссонирует с теми идиллическими картинками, которые он породил. История начинается с рождения Иисуса и появления путешественников с Востока, пришедших воздать ему честь. Но в события вмешивается царь Ирод5, и радостная тональность рассказа внезапно исчезает. Тот факт, что угроза смерти, нависшая над Сыном Марии, оборачивается против детей Вифлеема, только усиливает напряжение читателей. Евангелист рисует как будто очень двойственный образ Бога, активно оберегающего Иисуса, но без колебания жертвующего невинными младенцами. Казалось бы, перед нами антипод библейского Бога, который, согласно текстам Ветхого Завета, охранял свой народ, обращался с ним как с избранным и любимым сыном. Однако этот образ жестокого и несправедливого Бога слишком глубоко противоречит как ветхозаветным текстам, так и остальным главам Евангелия от Матфея. Следовательно, нам необходимо еще раз внимательно перечитать текст, чтобы выяснить, какие смыслы и значения в действительности выражены в каждом стихе, определить жанр рассказа и установить его место в Евангелии от Матфея. Мы предлагаем читателям поразмышлять над теми моментами, которые позволят ответить на поставленные вопросы. В заключение главы мы обратимся к судьбе этого новозаветного эпизода в христианской культуре, в частности, в фольклоре.

5 Ирод I Великий, сын идумлянина Антипатра, происходил из страны Эдом, на юге Иудеи. Пришел к власти при помощи римских войск, сместив правителя династии, происходившей от Маккавеев. В 40 г. до Р. Х. римский Сенат провозгласил его царем Иудеи. Известен как основатель эллинистических городов Сепфориса и Кесарии Приморской. Вел крупное строительство в Иерусалиме, Иерихоне, Хевроне и Масаде. Вошел в историю как человек деспотичный, нередко добивавшийся своих целей, не останавливаясь перед убийствами.

304

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения

Экспозиция Этот евангельский эпизод состоит из двух смысловых частей: истории поклонения волхвов младенцу Иисусу и рассказа об избиении младенцев по повелению Ирода. Большое число действующих лиц, связанных с этим эпизодом, позволяет говорить о внутренней логике их взаимодействия, об отношениях симметрии или контраста, возникающих между ними. Выявление этой внутренней логики поможет нам получить внутренний ключ к смыслу текста. Система персонажей В системе персонажей этого рассказа можно выделить три смысловых центра. Прежде всего, это Иисус, рождение Которого провозглашается в самом начале второй главы. Во-вторых, это волхвы, пришедшие воздать Ему честь и называющие Его «Царем Иудейским». В этой встрече лицом к лицу двух миров уже видится то противостояние и соотношение Израиля и языческих народов, которое станет доминантой рассказа. Третий центр, приковывающий наше внимание, — царь Ирод. Встревоженный инициативой иностранцев, он решает уберечь свою власть, уничтожив ребенка, в котором видит соперника. Вокруг Иисуса, с одной стороны, и Ирода, — с другой, — группируется множество образов, как индивидуальных, так и коллективных. Рядом с Иисусом мы всегда видим Его мать — Марию (в приведенном отрывке пять раз повторяется фраза: «Младенец и Матерь Его») и его отца — Иосифа, который с 13-го стиха начинает играть ведущую роль (к нему обращается Ангел, он отвечает за все передвижения семейства). К этой же группе примыкают дети Вифлеема — младенцы в возрасте до двух лет, убитые по приказанию Ирода, и Рахиль, оплакивающая своих детей, — собирательный образ всех израильских матерей. На стороне Ирода оказывается несколько коллективных персонажей, которые обозначены выражениями типа: «весь Иерусалим» (Мф. 2:3); «все первосвященники и книжники народные» (Мф. 2:4); «искавшие души Младенца» (Мф. 2:20), то есть угрожавшие жизни младенца. Упомянем также персонажа, возникающего в тени Ирода, — Архелая, который «царствует над Иудеей, вместо отца своего Ирода» (Мф. 2:22), что пред­определяет выбор Иосифа, возвращающегося не в Иудею, а в Галилею.

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

305

И еще два действующих лица играют в рассказе немаловажную роль, хотя и выделяются из уже названного ряда, будучи отмечены печатью сверхъестественности, — это звезда и Ангел Господень. Место действия География рассказа достаточно сложна. Движение начинается на Востоке, откуда приходят волхвы. Основные события происходят в Иерусалиме, Вифлееме, затем снова в Иерусалиме, после чего перемещаются в Египет и возвращаются в Галилею — в Назарет. Все перечисленные места действия тяготеют к одному из двух полюсов: или к пространству Израиля (Иерусалим, Вифлеем, Назарет), или к миру внешнему по отношению к израильскому народу (Восток, Египет). Таким образом, организация пространства в этом евангельском рассказе также указывает на противостояние между Израилем и языческими нациями. Действующие лица евангельского повествования постоянно меняют места своего пребывания, что и составляет сюжетную основу рассказа. Причем чаще всего герои перемещаются из одной точки пространства в другую, водимые одним из двух сверхъестественных персонажей — звездой или Ангелом. Звезда направляет волхвов с Востока в Иерусалим, а потом вновь появляется в Вифлееме. Ангел Божий дважды обращается к Иосифу, чтобы сказать ему: «Встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет» и «Встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву» (Мф. 2:13, 20). Смысл этих достаточно активных перемещений, видимо, в том, чтобы установить географический и духовный контакт между двумя мирами — Израилем и языческими народами. Пути интерпретации То, что мы уже увидели в тексте, позволяет подойти к вопросу об интерпретации. Очевидно, что в тексте делается ставка на ряд оппозиций, среди которых: Израиль — другие нации, поклонение — смертельная угроза, готовящееся убийство Иисуса — гибель младенцев Вифлеема. Однако чтобы интерпретация была целостной и адекватной, следует принять во внимание и еще один элемент — многочисленные ветхозаветные цитаты, встречающиеся в этом рассказе.

306

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения

Цитаты Обилие цитат — характерная черта данного эпизода и показатель того, что этот текст, как и вообще все евангельские тексты, претендует на укорененность в Священной истории. Отсюда — дополнительные интенции, не позволяющие воспринимать эпизод просто как рассказ о некоторых событиях. Детальный анализ цитат показывает, что текст стремится, прежде всего, к тому, чтобы вписать излагаемые факты в целостную ткань библейского повествования, сделав их предметом новой интерпретации и благовестия. Среди множества цитат, которые опытный глаз увидит в этом рассказе, явно выделяются четыре. Другие более скрыты и как бы просвечивают сквозь текст6. Первая цитата использует стих из пророка Михея (Мих. 5:1), соединяя его со словами, обращенными к царю Давиду во 2 Книге Царств (2 Цар. 5:2). Попутно заметим, насколько сложна эта цитата и по своей коллажной структуре, и по содержанию: перед нами не механическое цитирование, но переинтерпретация пророческого текста (начиная с эпохи изгнания, этот прием в Библии стал весьма распространенным): И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше правителей Иудиных; ибо из тебя выйдет Вождь, Который будет пасти народ Мой, Израиля. Мф. 2:6; Мих. 5:1

Речь здесь идет о пророчестве, согласно которому из Вифлеема должен произойти Мессия. Эта цитата дает нам первое важное указание: одна из главных целей рассказа о поклонении волхвов — утверждение мессианского призвания Иисуса. Вторая цитата, эксплицитно присутствующая в анализируемом тексте Мф. 2:15 («Из Египта воззвал Я Сына Моего»), восходит к пророку Осии, который говорит, имея в виду ситуацию Исхода: «Когда Израиль был ребенком, Я полюбил его, из Египта призвал Своего сына» (Ос. 11:1). Редактор подает текст Осии почти как пророчество о том событии, о котором он сейчас рассказывает, и, следовательно, ставит Иисуса на место, принадлежавшее в Ветхом Завете Израилю. Третья цитата, на этот раз из пророка Иеремии, касается избиения младенцев в Вифлееме: О роли и «работе цитаты» см.: A. Compagnon, La Seconde Main. Paris: Seuil, содержащее анализ того, как «текст работает на цитату» и как «цитата работает на текст».

6

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

307

плач в Раме раздается, горькие рыданья! То Рахиль о детях своих рыдает, и не может она утешиться, ибо детей ее нет больше. Иер. 31:15

Новозаветный текст (Мф. 2:18) воспроизводит эту цитату дословно, но не до конца. У Иеремии далее сказано: «Так говорит Господь: сдержи рыданья, из очей твоих пусть не льются слезы, ибо за труд твой будет награда, — говорит Господь, — они из страны врагов вернутся! Надежда твоя — в будущем, — говорит Господь, — сыновья в удел свой вернутся!» (Иер. 31:15–17). Читатель Евангелия от Матфея не имеет этого утешительного продолжения, а потому оказывается в мучительной атмосфере безнадежного отчаяния, в ситуации, когда нельзя предвидеть, что страдание будет преодолено. И наконец, еще одна, четвертая цитата, вводится формулой «да сбудется сказанное чрез пророков», а не «чрез пророка», как в других случаях. Евангелист сообщает о Иисусе Христе, что «Он будет назван Назореем» (Мф. 2:23). Интересно, что собственно такого пророчества в Ветхом Завете нет. Этимология слова «назорей», которую часто неправильно возводят к названию города Назарет, скорее всего, связана со словом nesser, что означает «росток», «почка», и с однокоренным глаголом, имеющим значение «защищать», «ставить на сохранение». В Ветхом Завете назореем назывался человек, решивший полностью посвятить свою жизнь служению Богу и приносивший особый обет назорейства (Числ. 6:1–20). В пророческой литературе это слово использовалось для обозначения Мессии. Суть повествования • Приведенный выше анализ позволяет нам утверждать, что главная ставка в рассказе делается на идею мессианского призвания Иисуса. Мессианство связывается с тем почитанием, которое оказывают Иисусу чужеземцы. В этом контексте уместно вспомнить, что, согласно пророческим книгам, время появления Мессии — это время наплыва язычников, толпящихся у стен Иерусалима (см., например, Ис. 45:14–17). Таким образом, приведенная выше цитата из Михея как бы подтверждается имплицитной аллюзией на Исайю. Звезда, о которой говорит евангелист Матфей, в интертекстуальном пространстве Библии также имеет свой прообраз. В Книге Чисел (Числ. 24:17)7 рассказывается история прорицателя Валаама, который, 7

Мы советуем читателям познакомиться с историей Валаама целиком (Числ.

308

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения

ослушавшись приказания Моавитского царя Валака, не стал проклинать Израиль, но, наоборот, начал благословлять его и пророчествовать в его пользу. В своем пророчестве Валаам возвещает появление «звезды», то есть некоего таинственного персонажа, который установит власть Израиля над язычниками. Текст Матфея, как нам представляется, действительно намекает на это ветхозаветное пророчество, когда говорит о великой радости, испытанной волхвами при появлении звезды над Вифлеемом8. Для редактора эта перекличка — новый способ заявить о непосредственной связи Ветхого Завета с Новым. Таким образом, евангельский эпизод, о котором идет речь, находит себе место внутри целостного корпуса библейских текстов, начиная с первой книги Пятикнижия. Читатель помнит, что уже в 12-й главе Книги Бытия (избрание Авраама) всемирная история перестала быть центром повествования и что внимание редакторов Библии сконцентрировалось на исторической судьбе избранного народа, временно отодвинув на периферию жизни Израиля другие нации9. В анализируемом евангельском эпизоде эта длительная и драматическая коллизия подходит к своему разрешению: с появлением волхвов начинается возвращение в библейское пространство иных «язы´ков»10, их непосредственное включение в действие, в Священную историю. Заметим в скобках, что появляющиеся на сцене волхвы представляют собой предельно чужеродное по отношению к Израилю явление, поскольку они не только приходят извне, но и занимаются недопустимым для живущих под Законом прорицанием. Однако эти чужеземцы, своего рода антиподы пророков, оказываются в евангельском рассказе положительными персонажами, в отличие от тех, кто скрывается за собирательным образом «весь Иерусалим».

24:2–25). Этот ветхозаветный эпизод, в частности, образ Валаамовой ослицы, нашел многократное воплощение в живописи.

8 Евангелист особо подчеркивает, какую радость испытывают волхвы при виде звезды, остановившейся над местом, где был Младенец («Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою» — Мф. 2:10). Это свидетельствует о том, что звезда нужна не только для того, чтобы указать на место. Текст Матфея выходит за пределы исторической конкретики и переходит к символическому языку, характерному для апокалиптических писаний.

9 См. главу 4.

10 «Язы´ками» в библейском и богослужебных текстах принято называть языческие народы. — Прим. ред.

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

309

• Наконец, следует сказать несколько слов о связи, которая возникает между приходом чужестранцев и угрозой смерти, нависающей над Иисусом. Эта угроза непонятна вне контекста, вне соотнесения с другим отрывком из Евангелия от Матфея, имеющим аналогичную структуру, — рассказом о страданиях Христа. Та же суета вокруг Иисуса, то же скопление народа, среди которого немало иностранцев, то же участие язычников в судьбе израильского народа — судят Христа одновременно римляне и евреи. Как волхвы с Востока первыми приходят поклониться младенцу Христу, так сотник и римские стражники первыми исповедуют распятого Иисуса Сыном Божиим: «Сотник же и вместе с ним стерегущие Иисуса, увидев землетрясение и всё происходящее, устрашились сильно, говоря: воистину был Он Божий Сын» (Мф. 27:54). Однако сопоставление начала и конца Евангелия от Матфея позволяет увидеть и принципиальное отличие между ними. Если в начале смерть была как бы перенесена с Иисуса на младенцев Вифлеема, убитых по приказу Ирода, то в конце, в час страданий, смерть настигает Его без всякой пощады. Таким образом, текст 2-й главы оказывается прообразом рассказа о смерти на кресте, а потому в какой-то степени незавершенным эпизодом, через ряд не очень явных, но ощутимых аллюзий устремленным к финалу. Такая сложная фактура текста вполне типична для Нового Завета11. Благодаря сложной системе подчас едва уловимых для неискушенного читателя цитат рассказ выходит за рамки повествования об исторических фактах12. В действительности, перед нами произведение апокалиптического жанра, цель которого создать картину будущего при помощи закодированных образов и символов. В данном случае текст предвозвещает обращение язычников, которое в Библии является признаком мессианских времен. Следует отметить текстуальные корреляции, возникающие между двумя рассказами, в частности, мотив «царя иудеев». Во 2-й главе «Царя Иудейского» искали волхвы (Мф. 2:2), в 27-й этим именем постоянно называют ведомого на казнь Иисуса (Мф. 27:11, 29, 37).

12 Споры об исторической достоверности описываемых в Евангелии событий весьма сложны. Ирод — известный в истории персонаж, прославившийся своей жес­ токостью. Это вполне соответствует евангельскому образу тирана, в борьбе за власть убивающего младенцев. Бегство в Египет также факт исторически вполне возможный, если учитывать наличие в этой стране еврейских колоний. Явление звезды, в действительности, вероятно, кометы, традиционно интерпретировалось как начало нового царствования. Сложнее реалистически объяснить астрономические феномены, которые упоминаются в Евангелии.

11

310

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения

Народные легенды и поэтические откровения Интерпретаторы этого текста всегда учитывали его наполненность бо­ гословскими смыслами. В римских катакомбах, возникших на самой заре христианства, мы находим изображение сцены поклонения волхвов. Ви­ димо, первые христиане видели в этом евангельском эпизоде пророчество об их собственном обращении фреска греческой часовни в катакомбах Прискиллы в Риме13.

Поклонение волхвов. Рим, катакомбы Прискиллы

В живописи катакомб, относящейся к древнейшему периоду христианства, изоб­ ражение поклонения волхвов неоднократно повторяется: в катакомбах Домитиллы, Маркелина и Петра, Фразона, Кириака, Бальбины, Каллиста (II-IV вв.), Прискиллы. Н. В. Покровский так описывает общий тип изображения: «Богоматерь обычно си­ дит на кресле; она одета в длинную тунику с широкими или узкими рукавами; на го­ лове ее покрывало <…>. На руках Богоматери Младенец, одетый в длинную тунику, иногда с клавами; он в возрасте одного-двух лет; правую руку он простирает иногда к дарам волхвов. Волхвы являются в числе трех или четырех: они стоят в наклоненном положении перед Христом и Богоматерью все вместе или по два с той и другой сто­ роны; в руках их блюда или ящики с дарами». См.: Н. В. Покровский, Евангелие в памятниках иконографии. Москва: Прогресс-Традиция, 2001, с. 206–207. — Прим. ред.

13

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

311

Сцена избиения младенцев также часто становилась объектом живопис­ ных интерпретаций, особенно в средневековье и в XVII веке. Произведе­ ния на эту тему есть у Брейгеля Старшего, Николя Пуссена, Гвидо Рени. В области литературы эта драматическая сцена породила «Мистерию о Не­ винных младенцах» Шарля Пеги14. Многочисленны и разнообразны фоль­ клорные вариации на тему второй главы Евангелия от Матфея. Но народ­ ное сознание, как правило, привлекали образы и ситуации, находящиеся на периферии евангельского повествования: таков полный очарования, но лишенный символической глубины образ волхвов-путешественников или сцена бегства в Египет, лишь скупыми чертами нарисованная евангелистом. Сама природа евангельского текста со множеством умолчаний при мини­ муме фактических подробностей веками стимулировала воображение. Ху­

Никола Пуссен, Избиение младенцев. Шантийи, музей Конде

Le Mystère des saints Innocents, 1912, в: Œuvres poétiques complètes. Bibliothèque de la Pléiade. — Прим. авт. Отрывки из «Мистерии о Невинных младенцах» в переводе Л. А. Зандера см. в: Вестник РХД, № 183, 2002, с. 117–125. — Прим. ред.

14

312

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения

дожники, обращавшиеся к сцене поклонения волхвов, должны были выбирать, как они проинтерпретируют евангельский сюжет15. Например, в тексте Матфея происхождение волхвов указано абстрактно — «волхвы с Востока», следовательно, возник вопрос, из какой именно страны они появились. Древняя иконография сделала из них персов, облачив в соответствующие одежды: завязанную поясом тунику и фригийский головной убор. Так изображены волхвы на мозаиках VI века в церкви Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне (504 г.). В других случаях их представляли жителями Аравии или Халдеи. Возникал также вопрос и о числе волхвов. Принято считать, что их было трое, поскольку они принесли три дара: золото, ладан и смирну. С IV века эти дары получают символическое истолкование: золото — дар Иисусу как царю, ладан — почитание, адресованное Богу, смирна — благовоние, используемое при погребении и потому предзнаменующее смерть. Стих 3 из 60-й главы Книги пророка Исайи («К свету твоему стекутся народы, цари соберутся к сиянию твоему») позволяет сделать евангельских волхвов царями16. Позднее они даже получат собственные имена: в редакции IX в. книги Liber pontificalis (сборник биографий пап) их назовут Каспар, Бальтазар и Мельхиор. А затем в них увидят представителей трех человеческих рас: Мельхиор станет потомком Хама-африканца, Бальтазар — Сима-азиата, Каспар —Яфета-европейца. Подобного рода экзотические фантазии будут возникать и в дальнейшем. В XIII веке под влиянием завоеваний Чингисхана волхвы станут монголами, что, однако, не помешало некоторым европейским феодалам возводить к ним свое родословие и включать имя Бальтазара в свой военный клич: «Auhasard, Balthazar!» — «Пусть свершится судьба, Бальтазар!». Марко Поло утверждал, что останки евангельских волхвов находятся в Персии. Согласно одной средневековой легенде, миланский епископ куСм. статью «Mages», в: La Bible et les saints, guide iconographique. Paris: Flammarion, 1990. — Прим. авт. См. также: И. К. Языкова,«Рождество Христово в европейской художественной традиции. Две тысячи лет поисков образа», в: Мир Библии, вып. 7. Москва, 2000, с. 76–95. — Прим. ред.

16 Наименование волхвов царями вошло и в богослужебные тексты Православной Церкви: «Волсви персидстии царие, познавше яве на земли рождшагося Царя Небеснаго, от светлыя звезды водими, достигоша в Вифлеем, дары носяще избранныя, злато и ливан и смирну, и падши поклонишася: видеша бо в вертепе Младенца лежаща Безлетнаго» (стихира Рождества Христова). — Прим. ред.

15

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

313

пил их мощи и перевез в Милан. Другие легенды повествуют о перенесении мощей в Кельн в XII веке17. Эпизод второй главы Евангелия от Матфея стал также источником многих волшебно-сказочных фольклорных текстов, которые закреплялись в виде апокрифических рассказов18. В этих народных рассказах, активно размножавшихся в культуре средневековья, рождение Младенца или бегство семейства в Египет обрастало неправдоподобными и елейными деталями. В Евангелии Псевдо-Матфея19 младенец Иисус производит бесконечные чудеса по дороге в Египет; египетские идолы рушатся, когда святое семейство достигает пределов чужой земли; деревья склоняют свои ветви под тяжестью плодов, встречая Иосифа, Марию и Иисуса. Фрагмент этого текста, проиллюстрированный скульптурой из дерева в XV веке мы предлагаем вниманию читателей. Случилось на третий день дороги, что Мария утомилась в пустыне от слишком сильного солнечного жара. И, увидев дерево, Она сказала Иосифу: «Отдохнем немного в его тени». Иосиф поспешил привести Ее к дереву и снял Ее с седла. И когда Мария села, подняв глаза на верхушку пальмы и видя ее покрытой плодами, Она сказала Иосифу: «Мне бы хотелось, если возможно, один из этих плодов». И Иосиф сказал Ей: «Я удивляюсь, что Ты говоришь так, когда Ты видишь, как высоко ветвь этой пальмы. Я весьма тревожусь по поводу воды, ибо ее нет больше в мехах наших, и нет возможности снова наполнить их и утолить нашу жажду». Различные вариации на тему волхвов см. в: «Les Mages chez les Pères et dans la légende». Bible et Terre sainte n° 186, Déc. 1976, p. 6 sqq.

18 «Апокрифами» называются тексты, которые не входят в состав «канона». «Канон» — свод текстов, расположенных в определенном порядке — четыре Евангелия, Деяния, послания апостолов и Апокалипсис, — и пользующихся в Церкви авторитетом Священного Писания. Эти «канонические» тексты служат первоисточниками веры и употребляются для богослужебного чтения. Первую группу апокрифов составляют иудео-христианские тексты II в., вторую — гностические памятники, например, Евангелие от Фомы. И наконец, в третью группу входят тексты народного происхождения, один из которых мы приводим. В народных «ложных» («отреченных») евангелиях вокруг канонических сюжетов с безудержной фантазией множатся вымышленные и чудесные детали.

19 Отметим разницу между каноническим и апокрифическим вариантами этой сцены. Апокриф утверждает, что чудодейственная и спасительная сила начала проявляться в Иисусе с младенчества. Тогда как канонические Евангелия свидетельствуют, что лишь крещение Иисуса в Иордане и последовавшее в этот момент схождение на Него Святого Духа кладут начало Его мессианскому служению и связанным с ним чудесам.

17

314

Анн-Мари Пельтье. Библейские чтения Тогда Младенец Иисус, который был на руках Девы Марии, сказал пальме: «Дерево, наклони свои ветви и напитай Мою Мать твоими плодами». Тотчас же, по слову Его, пальма склонила вершину свою к ногам Марии, и, собрав плоды, которые были на ней, все ими насытились. И пальма оставалась склоненной, ожидая для того, чтобы подняться, приказания Того, по Чьему слову она наклонилась. Тогда сказал ей Иисус: «Поднимись, пальма, и будь товарищем Моим деревьям, которые в раю Отца Моего. И пусть из-под корней твоих истечет источник, который скрыт под землею, и пусть даст Нам воду утолить жажду Нашу». И тотчас пальма поднялась, и между корнями ее начал пробиваться источник воды, весьма прозрачной и холодной и величайшей сладости. И все, увидев источник тот, исполнились радости и утолили жажду, благодаря Бога. И животные также утолили жажду свою20.

Чудо ветвей. Деревянная скульптура из собора в Калаорре (Испания). Нью-Йорк, Метрополитен-музей

Новозаветные апокрифы. Сост., коммент. С. Ершова. Санкт-Петербург: Амфора, 2001, с. 52–53. (В русском переводе псевдо-евангелие от Матфея называется «Книгой о рождестве блаженнейшей Марии и детстве Спасителя»).

20

Рождественские волхвы и вифлеемские младенцы

315

Однако текст 2-й главы Евангелия от Матфея (так же, как и первые главы Евангелия от Луки, посвященные рождению и детству Иисуса) вызвал к жизни не только цветастые народные легенды. Серьезные размышления об образе Марии были запечатлены в ее многочисленных изображениях, появившихся в христианской культуре после Ефесского собора 431 года, на котором Мария была провозглашена Theotokos —«Богородицей». Свой вклад в эти размышления внес и поэт Райнер Мария Рильке (1875– 1924), посвятивший Богоматери целый поэтический цикл под названием «Жизнь Марии». В коротких текстах, сотканных из ярких поэтических образов, он пытается проследить жизненный путь Марии от рождения до конца земной жизни. Седьмое стихотворение цикла «Рождение Христа» обращается к той сцене из Евангелия от Матфея, которую мы прочитали. Поэт как бы говорит Марии: Не твоей ли верою сияли небеса, как будто мир пылал? В человека не через тебя ли грозный Бог вселиться пожелал? Думала ли ты, что так Он мал? Но величье Божье даже в этом. Что в сравненье с Ним звезда вдали со своей орбитою и светом? Посмотри, властители земли дивные подарки принесли твоему младенцу. Величайшим остается даже в пеленах Он в Своем покое глубочайшем и в пространствах, и во временах. Корабли качались на волнах, амбру привозя и самоцветы; пусть пьянящий душу аромат и другие зыбкие предметы – разве только вестники утрат, убедишься вскоре Ты: Он рад (Перевод В.Микушевича)21.

21

Р. М. Рильке, Часослов: стихотворения. Москва: АСТ, 2002, с. 110–111.