Призвание человека by Katechein K

радуга 7

На вкладыше: Плакат

«КРЕСТ ВОЗНЕСЕНИЯ И ПРОСЛАВЛЕНИЯ»

ПРИЗВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА Можно ли дать слово на всю жизнь? Становление христианина и становление человека Борьба за смысл слов

ЛИТУРГИЯ

в номере:

Литургия и призвание человека Хосе М. Вегас CMF От редакции

МАСТЕРСКАЯ

ОТПЛЫВИ НА ГЛУБИНУ

Марион Шёбер Становление христианина и становление человека

Хосе М. Вегас CMF Можно ли дать слово на всю жизнь?

Джудит Фогасси SDSH Сущностные элементы христианского посвящения

Жан Мари Глорьё SJ Как распознать призвание?

Александр Доброер Окликнутые и отозвавшиеся

Мария Тереза Рамуш FMM Цель жизни: конспект занятия

СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ

свящ. Константин Пархоменко Каково призвание человека в понимании Православной Церкви?

У ИСТОКА

Андрей Белят ОР Борьба за смысл слов

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ

Мариза и Патрик Упер Верность – дорога счастья

Александр Доброер Экуменическое призвание святых Кирилла и Мефодия

Александр Деппершмидт Мое призвание к священству

Аббат Михаил ван Парейс OSB Призвание Ламбера Бодуэна OSB

Эусебио Эрнандес ORSA Представление документа «Новые призвания для новой Европы» 62

Семена слова

Проф.- архим. ИАННУАРИЙ (Ивлиев) «Дары различны ... Но каждому дается проявление Духа на пользу»

Издание осуществлено при содействии RENOVABIS.

Призвание касается не только «избранных», то есть – не только очень ограниченного числа людей: свое призвание есть у каждого, ибо перед каждым человеком стоит своя уникальная жизненная задача. Даже в сугубо антропологическом смысле призвание – это сущностный элемент всякого человеческого бытия, поскольку каждый человек может и должен чувствовать ждущий его ответа «призыв», обращенный к нему обстоятельствами его жизни, его собственной восприимчивостью, значимыми для него ценностями. Мы сказали – «каждый человек», но это требует уточнения: каждый по-своему, ибо, в отличие от нравственных норм, которые универсальны и в равной мере обязывают любого человека, призвание по самой природе своей индивидуально и не может быть передано от одного человека другому. Вот почему так важно разумно и внимательно распознавать свое призвание при выборе профессии и жизненного состояния, принятии решения о том, с кем разделить свою жизнь, и т. д. Все это – элементы личного призвания, и никакие нормы не смогут заменить нашего свободного решения. С христианской точки зрения источник всякого призвания – это Христос, обращающийся к каждому человеку и говорящий ему: «следуй за Мной». И вновь – христианское призвание не ограничивается лишь призванием к священству или монашеству. Христос особым образом обращается к каждому христианину. И все же можно сказать, что христианское призвание – это дело избранных, ибо «Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви» (Еф 1, 4). Вот почему Второй Ватиканский Собор говорит «о всеобщем призвании в Церкви всех верующих к святости» (LG 39-42). В этом выпуске «Радуги» мы хотели бы предложить вам задуматься об основных и сущностных элементах христианского призвания (которые, впрочем, присущи и всякому человеческому призванию). Первый из них – это исходный безвозмездный дар познания себя, избранного и любимого Богом (подобный изначальному опыту Иисуса, слышавшего глас, говорящий: «Ты Сын Мой возлюбленный»): именно он лежит в основе призвания к жизни, к полноте собственного бытия и общению с Богом. Кроме того, следует назвать такие важные элементы христианского призвания, как способность ответственно принять этот дар, то есть умение ответить на призыв, ориентируясь на некий идеал, который человек должен распознать и выбрать; необходимость «практического выбора» как процесса постоянного воспитания, дающего силу (добродетель) осуществить этот идеал, зная, что для этого потребуется преодолеть неизбежные препятствия; а также – как следствие – необходимость отказаться от иных возможностей (быть может, даже хороших самих по себе), которые несовместимы с избранным призванием, – поскольку именно этот отказ дает гарантию последовательности и верности в следовании по пути своего призвания. Хосе М. Вегас CMF

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

ОТПЛЫВИ НА ГЛУБИНУ

Хосе М. Вегас CFM

МОЖНО ЛИ ДАТЬ СЛОВО

НА ВСЮ ЖИЗНЬ??

наше время многие отрицают возможность пообещать что-то «на всю жизнь», – например, вступить в нерасторжимый брак или дать вечные монашеские обеты. Подобная невозможность оправдывается тем, что будущее непостижимо: мы не знаем и не можем знать, что произойдет с нами в далеком будущем, как изменятся наши чувства и убеждения, а, следовательно, останется ли для нас желанным то, чего мы хотим сейчас. Раз и навсегда пообещать что-то означает, таким образом, сделать наше будущее заложником нашей неосмотрительности, ограничить собственную свободу, решив свою будущую судьбу от имени себя сегодняшнего, тогда как, возможно, впоследствии наше решение оказалось бы иным. В основе этого серьезного возражения, ставящего под сомнение существование таких вековых институтов, как христианский брак и монашеская жизнь, лежит убеждение в относительности всего,

существующего в этом мире и в человеческой жизни, то есть уверенность в том, что оно зависит от пространства, а главное – от времени. То, что представляется ценным сегодня, может завтра утратить свою ценность, то, что сегодня является истиной, завтра, возможно, перестанет быть таковой и так далее. Подобный релятивизм подвергает сомнению не только такие ценности, как истина, справедливость, верность и им подобные, не только такие базовые проявления человеческих отношений, как любовь, но и само неразрывное единство жизни отдельной человеческой личности: субъект, которым я являюсь сегодня, завтра может стать существенно иным, и поэтому нужно сохранить некий «запас» свободы для того будущего человека, которым я, возможно, стану. Релятивистский менталитет получил широкое распространение в современной культуре, значительно принизив значение основных человеческих отношений и социальных институтов, а также некоторых сущностных цен-

О Т П Л Ы В И

ностей, придающих смысл и глубину существованию человека. Именно такой, иногда скрытый, менталитет убеждает нас из нашего коллективного бессознательного в том, что дать слово на всю жизнь невозможно. И не только невозможно, но и антигуманно. Проблема такого менталитета в том, что его главная предпосылка – универсальный релятивизм – ложна. И если мы строим здание нашей жизни на ненадежном фундаменте ошибочных представлений (ср. Мф 7, 24-25), то едва ли сможем отстоять и такие ценности, как свобода и толерантность, которыми столь гордится наша культура. Прежде всего, следует согласиться с тем, что некоторые вещи действительно относительны, то есть зависимы от пространства и времени и, следовательно, обусловлены: например, развлечение и удовольствие. Для того чтобы развлекаться, нужно «договориться» о том, где, когда и сколько времени мы будем это делать. Некое «безусловное развлечение» «на всю жизнь» невозможно, и сама идея его уже абсурдна. Кроме ограниченности в пространстве и времени, развлечение и удовольствие обусловлены также тем, что мы все хорошо знаем: удовольствие может оказаться дурным, когда попирает такие высшие ценности, как собственное достоинство личности, а также достоинство и права других людей. В подобных случаях отказаться от удовольствия не только можно, но и нужно.

Н А

Г Л У Б И Н У

Но есть и то, что, хоть и реализуется неизбежно в пространстве и времени, все-таки не зависит от них, не является относительным. Например, в отличие от удовольствия и развлечения, справедливость безусловна, и отказ от нее не может быть оправдан ничем. Сама идея «законной несправедливости» заключает в себе внутреннее противоречие: это было бы некой «справедливой несправедливостью». Другое дело, что одна конкретная норма справедливости (например говорить правду) должна порой уступать другой, более важной, норме справедливости (например спасти жизнь невиновного человека). В этом случае сама справедливость заставляет нас так поступать. Но нельзя поступать несправедливо для того, чтобы обогатиться или получить удовольствие. Среди значимых человеческих отношений своей совершенной безусловностью отличается любовь. Конечно, и она во всех своих видах осуществляется в пространстве и времени, но любовь по самой своей сути превосходит пространство и время и не зависит от них. Было бы абсурдно сказать кому-то, что любишь его, но лишь с пяти до шести, или только утром и при условии, что он будет находиться в Москве, а не в Киеве. Если бы кто-то пообещал любить другого в ближайшие три года, эти слова следовало бы понимать как издевательство или оскорбление. Настоящая любовь призвана к вечности.

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

То же самое можно сказать и о религиозном опыте. Тот кто, веруя, ощущает себя в постоянном контакте с Богом вечным и вечно верным, обретает надежный фундамент для того, чтобы принять на себя ответственность и дать обещания на всю жизнь, – тем более, если такой религиозный опыт опирается на веру в Бога, присутствующего в истории благодаря воплощению Его Сына, Иисуса Христа. Именно в Нем безусловная и верная любовь Божия стала доступной каждому человеческому существу. Когда человек отказывается от поверхностного уровня существования, способствующего ощущению относительности всего, что его окружает, и открывает для себя ценности, отношения и идеалы, превосходящие пространство и время, только тогда может он открыть свое призвание и достичь своей зрелости. Как говорил французский католический философ Э. Мунье, человек не становится зрелым до тех пор, пока не выбирает ценности, стоящие выше жизни. Лишь тогда человек обретает способность свободно отдать себя идеалам, которые направляют его дальше узких условностей сиюминутного бытия, открывают перед ним горизонты трансцендентности, придавая смысл его существованию. Только тогда мы обретаем способность дать слово на всю жизнь. Все это следует понять правильно. Во-первых, нельзя расценивать это утверждение так, словно нам следует совершать необыкновенные

подвиги. Осуществление высших и безусловных ценностей вполне возможно в условиях обыденной жизни каждого человека. Быть правдивым, верным, справедливым и так далее – это удел не только избранных и исключительных личностей, хотя жить так и не всегда легко. Самая скромная профессиональная деятельность может осуществляться с самим высоким достоинством; забота о своей семье как созидание любви дается обычно с трудностями и конфликтами и даже окрашено в серые тона обыденности, но тем не менее являет собой пример прекрасного и достойного способа придать смысл жизни. Жизнь, посвященная Богу и собратьям в священстве и монашестве, внешне может не выглядеть блестящей и полной потрясающих воображение событий, но наполняется смыслом и светом для того, кто проживает ее с искренним сердцем и верностью данному слову. Во-вторых, способность дать слово на всю жизнь не только не нарушает человеческую свободу, но наоборот, свидетельствует о ее присутствии и реализации. Свобода – это не только расплывчатая возможность выбора, но и задача, которая наполняется смыслом и содержанием лишь тогда, когда человек применяет ее, делая свой выбор. Тот, кто не хочет дать слово на всю жизнь, потому что не знает, что готовит ему будущее, тот не может давать его и на год, и даже на завтра, потому что ему неведомо и то, что случится через год, и

О Т П Л Ы В И

завтра, и через пять минут. Разве можно сказать, что тот, кто живет в постоянной неопределенности, или капризный человек, меняющий решения в зависимости от направления ветра, более свободен, чем тот, кто знает, чего хочет, и умеет распоряжаться своей жизнью, направляя ее к намеченной цели, преодолевая при этом те предвиденные или неожиданные препятствия, которые возникают на этом пути? Не станем отрицать, что существует также риск поражения, но такой риск – неотъемлемая часть жизни и свободы. Однако, даже рискуя, можно и нужно стремиться гарантировать успешное воплощение в жизнь важнейших своих решений. Вот почему, прежде чем дать слово на всю жизнь, необходимо проверить свои силы (см. Лк 14, 28-31) и как следует подготовиться: нужно не торопиться в принятии решения и постараться правильно определить свое призвание; затем, когда решение принято, нужно продолжать готовиться к выбранному пути: учиться, если речь идет об овладении профессией, достойно пройти период знакомства и обручения, если мы говорим о браке, и период формации (новициат, семинария), если дело касается духовного призвания. Это правда: мы не знаем, что с нами будет, но мы можем знать, как мы хотим прожить свою жизнь, в соответствии с какими ценностями, храня верность каким людям, – независимо от того, что ждет нас в будущем.

Н А

Г Л У Б И Н У

Жан Мари Глорьё SJ

КАК

распознать призвание? Послушание как добродетель

аждое призвание – это обращенный к нам призыв Бога. Это чудесное событие: Слово Господа, превосходящего нас во всем, снисходит в нашу, столь мало понимающую Его, душу. Быть может, в основе всякого нашего призвания лежит Божий призыв к Аврааму, который навеки отпечатался в памяти ветхозаветного Народа. Но индивидуальная и публичная составляющие призвания всегда очень тесно связаны между собою, ведь и Христос в Евангелиях, обращаясь ко всему народу, обращается в то же время и к каждому отдельному человеку. Затрагивая человеческую совесть, Слово Божие обращается к каждому из нас персонально, лицом к лицу. Это не значит, что мы всегда способны полностью осознать такой призыв и его природу, и все же, как бы слабо ни понимали мы происходящее, в этот момент мы чувствуем, что в глубине нашей души случилось нечто необычайно важное. Таким образом, первое, что необходимо человеку для распознания истинного призвания, – это умение

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

слушать и слышать другого. Проще говоря, нам следует убедиться в том, что у ищущего свой путь юноши имеется добродетель послушания, которую обычно формируют в раннем детстве родители. Я говорю здесь именно о добродетели послушания, потому что нам важно отличать это послушание начинающего от послушания тех, кто уже работает на ниве Христовой и испытывает трудности в этом служении.

Слушать слово Христово

Итак, мы сказали об умении довериться наставнику. Поговорим теперь об уделе в дарованном Христом спасении. Мы уже понимаем, что послушание доверия – огромное и одновременно простое чувство; чувство Авраама и всех, внимающих проповеди Христовой. И зачастую очень нелегко понять: есть ли в сердцах молодых людей это искреннее доверие? Именно поэтому разумней поставить вопрос иначе: «Обладает ли человек естественным послушанием?» Но необходимо задать и следующий вопрос: «Есть ли у человека способность и желание слушать Слово Божие?» Псалтирь изобилует молитвами и прошениями, призванными воспитать в нас такое послушание: «Боже, помоги мне в любой момент своей жизни не быть глухим и слышать Твой призыв!» Как на практике может проявляться это желание – слышать слово Христово? Может быть, мы заметим в стремящемся осознать свое призвание человеке вкус или волю к молитве словами некоторых

псалмов? Можно посоветовать, в частности, Пс 19(18) и 119(118). Итак, мы назвали уже два важных критерия для постижения своего призвания: простое послушание и желание слушать Слово Божие.

Первые решения

Псалмы помогут нам и в дальнейшем пути. Ведь во многих из них молящийся человек выражает внутреннее движение своей души, облекая его в форму обета (обещания). Например:

Пс 22(21),26: воздам обеты мои перед боящимися Его; Пс 56 (55),13: на мне, Боже, обеты Тебе; Пс 61(60),9: буду петь имени Твоему вовек, исполняя обеты мои всякий день; Пс 65(64),2: Тебе, Боже, принадлежит хвала на Сионе, и Тебе воздастся обет; Пс 76(75),12: делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему; Пс 116(115),9: обеты мои воздам Господу пред всем народом Его; Пс 132(131),1-2: Вспомни, Господи,

Давида и все сокрушение его: как он клялся Господу, давал обет Сильному Иакову: не войду в шатер дома моего… доколе не найду места Господу.

Такой обет (обещание) – это первое и необычайно важное испытание человеческой свободы, отвечающей на призыв Божий. Вот почему очень полезно в беседах с молодым человеком обращать его внимание на подобные движения его души. Так, например, у четырнадцатилетнего подростка может возникнуть ясно выраженное желание жить честно, вкладывая в работу всю свою душу: в этот момент он не думает об определенном конкретном

О Т П Л Ы В И

призвании, но речь идет, тем не менее, уже об очень важном шаге – о первом простом обете. Впоследствии, осознав это, он будет считать это данное Богу обещание первым шагом на пути своего призвания. Приведем еще один пример: двенадцатилетний ребенок, видя, как схватили и повели на расстрел священника, поддавшись душевному порыву, бросился к священнику, и тот, увидев в мальчике такое живое движение, остановился и сказал ему: «Ну вот, ты заменишь меня». Мальчик вырос и стал священником. Великодушие и широта души – большое подспорье в правильном выборе призвания. Хоть это и не единственное, что необходимо в столь сложном деле, не лишним будет отметить, что молодежные движения, развивающие эти качества, могут оказать молодому человеку неоценимую помощь в осознании им призыва Божия.

«Позвал к Себе, кого Сам хотел» (Мк 3, 13)

Есть и еще один важный признак, указывающий на подлинность призвания. Оно полностью зависит от воли Божьей; и не только в начале пути, но постоянно. Бог всегда выше и всегда на первом месте. Если мы осознаем это, то поймем, сколь важно, испытывая призвание, ощутить некоторое недоумение, не будучи в силах ответить, почему Господь выбрал именно этого человека. Надо принять и признать, что призвание превосходит всякое человеческое вдохновение, дей-

Н А

Г Л У Б И Н У

ствие и качество, что человеку не под силу объяснить его тайну. Когда же у человека имеются слишком четкие представления о том, какое именно место ему следует занять и что именно делать, желательно тщательно испытать его: упрямство и чрезмерная уверенность – важные аргументы, указывающие на возможное стремление осуществить свою, а не Божию, волю.

Первые практики (ступеньки) на пути призвания

Мы говорили об идеальных условиях, без которых трудно встать на путь своего призвания. Мы называем эти условия идеальными потому, что для их исполнения необходим труд всей нашей жизни. Так, к примеру, мы никогда не сможем сказать о себе, что сегодня были достаточно внимательны к Слову Божию. А это значит, что укрепиться в верности выбранному пути можно, лишь делая конкретные шаги в определенном направлении. Вот почему в наше время невозможно, к примеру, по первому своему желанию сразу поступить в орден или в семинарию. Те, кто считает, что у него есть призвание, должны в течение нескольких недель и даже нескольких месяцев идти к намеченной цели, помня о перечисленных выше пунктах и уделяя особое внимание двум моментам: постоянству в молитве и встречам с духовным отцом. 1. Самая простая молитва такова: вечером необходимо отвести дополнительно несколько минут на то, чтобы поблагодарить Бога за простые

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

события прошедшего дня, которые были положительными, и попросить у Него прощения за то, что сделал дурного. В то же время можно посоветовать молодому человеку молиться с помощью Евангелия: иногда это трудно, но такой опыт очень важен, потому что он – самый простой способ научиться слушать Слово Божие. А как мы уже говорили, внимание к Слову Божию – это самый первый шаг на пути призвания. Кроме того, оно дар, который обретается, прежде всего, посредством многолетней верности и труда души. 2. Регулярные встречи с духовным наставником позволят молодому человеку постичь то расположение души, о котором мы говорили вначале: послушание, внимание Слову Христову, первые решения и тайна избранничества Богом.

Первые плоды

Часто бывает, что человек разрывается между различными чувствами, испытывая то радость и спокойствие, то грусть, то искушения и т.д., и при этом не знает, как ему поступить, лишь прося Бога, чтобы все было хорошо. Сильное влияние на мысли и чувства каждого человека оказывает, прежде всего, то, что происходит в окружающем его мире. Духовная жизнь подвергается значительному влиянию социальных условий. Таким образом, первым плодом духовного руководства и важным свидетельством подлинности призвания становится осознание этого влияния окружающего мира и, что еще важнее, упование на помощь

Духа Святого, помогающего принимать маленькие решения, которые позволят нам не плыть по течению и не быть словно трость, ветром колеблемая. Для человека очень важно соблюдать некоторые простые правила, благодаря которым он обретает способность действовать не только под властью чувств, но руководствоваться практическим разумом, то есть не идти на поводу у своих эмоций. Перечислим лишь некоторые подобные правила: доводить начатое дело до конца, не избегать общения с другими людьми из-за «плохого настроения» и т.д. Наши чувства, конечно, очень важны, в них скрыты многочисленные богатства нашей личности, но истинно зрелые чувства (то есть чувства, которые мы умеем контролировать) обыкновенно воспитываются весьма медленно, и это требует большого духовного труда. Второй плод наших усилий на пути призвания – это постепенное приобретение умения молиться по Священному Писанию, а также регулярные причащение и исповедь. Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть важность этих шагов, позволяющих нам сохранять живую связь с Богом. Так или иначе, мы призваны стремиться к тому, чтобы выбор призвания проходил в условиях, которые были бы как можно ближе к идеальным, заботиться о серьезности труда, предпринимаемого практическим разумом, и замечать первые плоды, сколь малы они ни были бы.

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

Александр Доброер

Окликнутые и отозвавшиеся

аждому из нас знакомо чувство: мы идем по шумной улице или находимся в многолюдном месте и вдруг слышим, как кто-то произносит наше имя, мы инстинктивно оглядываемся: «Быть может, это окликнули меня?». Часто это бывает лишь совпадение. Осознав это, мы продолжаем наш путь. Но иногда оказывается, что окликнул нас старый знакомый, с которым мы давно не виделись. Тогда мы изменяем наш путь. Мы подходим друг к другу: «Я рад нашей встрече…» На шумных улицах и в тихих загородных домах, на многолюдных площадях и в безлюдном месте

у реки Бог окликает людей. Мы вздрагиваем. Мы узнаем Его голос. Мы различаем его в многоголосье толпы и шелесте листвы. Каждый из нас был окликнут. Кто пережил это, знает – это был Его голос. Однажды услышав этот голос и обернувшись на него (обратившись), мы встретились с Позвавшим: «Я рад нашей встрече…» Закройте глаза и представьте мир, где нет вас. Так же день сменяет ночь, чередуются времена года. Шумит море, накатывая освежающую волну на разогретый песок. В реке купаются дети. Для них поют птицы в соседнем лесу. Затем приходит осень с

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

листопадами и дождями. Радуга огромным мостом пролегает через весь ваш город. Зимой снежинки радостно сияют на солнце. Так отрадно ловить их языком, скользя по катку на коньках. Волнующий запах ландышей как знак пришедшей весны. Пройдет еще немного времени, и на кустах по дороге на дачу зацветет сирень… Но весь этот мир не принадлежит вам. Вас нет. Люди встречаются и расстаются. Ненавидят, страдают. Любят. Восторженно замирают, глядя на мир с купола собора Святого Петра и на мексиканские пирамиды. Плачут на концертах. Звуки музыки пробуждают в глубине души ощущение скоротечности и величия человеческой жизни. Ваши знакомые и сослуживцы исправно ходят на работу, даже не замечая вашего отсутствия. Ведь вас попросту нет. Ваши любимые одиноки. Им некого любить. И некем быть любимыми. Вас нет в их жизни. Вас нет… Теперь откройте глаза. Посмотрите на мир вокруг вас. Пусть он ослепит вас ярким солнечным светом. Пусть звуки хлынут в ваши уши. Вдохните полной грудью. И выдохните в молитве: «Слава Тебе, показавшему нам свет!» Первый дар, который мы получаем от Бога, – это дар жизни. Говоря о призвании, мы должны помнить, что первым нашим призванием стало призвание к жизни, когда голос любящего и созидающего Отца назвал

каждого из нас по имени. Это был голос Творца, призвавшего нас из тьмы небытия в чудный Свой свет. Бог весь мир расстелил перед нами. Он одарил нас прежде, чем мы могли попросить Его о каком-либо даре. Итак, призвание рождается как дар – бескорыстный и упреждающий. И естественное чувство, которое пробуждается в ответ, – это благодарность, благодарение, eucharistia. *** Всеобщее призвание к жизни связано со всеобщим призванием ко спасению. В библейском смысле спасение означает не «спасение от опасности», как определяет значение этого слова «Толковый словарь русского языка». Оно означает полноту жизни, полноту бытия, исполненность, совершенство в Боге, участие в Его Божественной жизни. Вот как говорят об этом отцы Второго Ватиканского Собора: «Предвечный Отец по свободнейшему и тайному решению Своей премудрости и благости сотворил мир, решил возвысить людей до участия в Божественной жизни» (LG 2). Но этот всеобщий замысел Божий был поврежден в грехопадении и человек сорвался в пропасть греха. В ответ на человеческую измену Бог остается верен себе и повторяет: «не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез 33, 11). И в этом падшем состоянии Бог не оставил людей, «но всегда подавал

О Т П Л Ы В И

им спасительные средства ради Христа Искупителя» (LG 2). Желая восстановить падшего Адама, Господь собирает Свой народ. Избрание народа Божия предуготовлено в истории Израиля. Также «во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян 10, 35). Однако в последние времена Бог «решил созвать (народ Свой) во Святую Церковь» (LG 2), которая явилась миру в излиянии Духа Святого. Каждый из нас, христиан, был призван стать частью Божьего Народа. Как часто мы в гордыне сердца сладострастно тешим себя мыслью о своем избранничестве: «много званых, но мало избранных» (Лк 14, 24). Вы никогда не ловили себя на том, с каким наслаждением мы поучали «невежественных» неверующих, как следует «правильно» верить, извращенно подменяя христианское свидетельство фарисейской надменностью? Но ведь в нашем избрании, то есть в призвании к жизни в Церкви, нет никакой нашей заслуги! Как и в любом другом призвании. Более того, искренне обратив на себя внутренний взор, мы осознаем, что избраны не потому, что лучше других людей, но потому, что мы хуже многих, живущих рядом с нами. Не в образном, а в абсолютно реальном, подлинном смысле. Мы мелочны, алчны, злобны, эгоистичны, блудливы, мстительны, завистливы… Этот перечень можно продлить до бесконечности. Что было

Н А

Г Л У Б И Н У

бы с нами, если бы Господь, проходя мимо нас, не посмотрел в нашу сторону и не окликнул по имени, как некогда неправедного нашего брата Закхея (Лк 19, 1-10)? Так Христос ходил и собирал мытарей, блудниц и грешников. Ибо к ним первым приблизилось Царствие Божие. Так когда-то Господь подошел к нам и посмотрел на нас, «ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк 19, 10). Однажды услышав Его голос и обернувшись на него (обратившись), мы встретились взглядом с Позвавшим нас по имени: «Надобно Мне быть у тебя в доме» (Лк 19, 5). И мы поспешили принять Его с радостью: «Я так рад нашей встрече…» *** Церковь создана для распространения Царства Христова по всей земле. Поэтому все призванные, «как живые камни», созидают из себя «дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом» (1 Петр 2,5). И хотя миссия Церкви едина, но служения, подчиненные этой миссии, различны и многообразны – «Церковь осуществляется через своих членов, но различными способами» (Декрет II Ватиканского Собора Об апостольстве мирян, 2). Призывая христиан к различным служениям внутри народа Божия, Господь хочет показать, что мы нужны друг другу; мы взаимно

О Т П Л Ы В И

Н А

Г Л У Б И Н У

дополняем друг друга. Он дает нам наглядные уроки человеческой солидарности. Каждый из нас, сколь бы ни был талантлив, ограничен в своих возможностях. Только сообща, соборно участвуя в миссии Христа, мы можем «устроять из себя дом духовный». Господь желает, чтобы его ученики были солью земли и светом мира (ср. Мф 5,13-14). Одних он призывает к служебному священству, других – к свидетельству о Царствии в наследовании евангельских добродетелей, третьих – к служению в «домашней Церкви», семье. Призывая человека, Бог наделяет его необходимыми дарами и харизмами для исполнения призвания. И ждет от человека ответа. Наш ответ на Божий призыв должен стать ответственным. Ответственность в свою очередь предполагает зрелость, потому что это способность отвечать за свои сегодняшние поступки в будущем. Чтобы принять такую ответственность, необходимо быть сформировавшейся личностью. Призвание требует от нас верности. Верность вообще одна из основополагающих христианских и человеческих добродетелей. Она помогает нам укрепляться в нашем призвании, сберечь и приумножить его. Благодаря этой добродетели наш ответ на Божий призыв становится достоверным в глазах мира. Всякое христианское призвание по своей природе есть призвание к апостольству. И это апостольство мы

должны понимать как личную вовлеченность во всеобщее дело спасения, которое совершает Бог. В своей отрешенности от мира (монашествующие) или погруженности в мир (миряне) мы призваны свидетельствовать о спасающем действии Бога в жизни человека. Только подлинность свидетельства, готовность идти за Христом до конца, на Крест, делает наше апостольство плодотворным. Папа Иоанн Павел II любил повторять: «Современный мир нуждается не в учителях, но в свидетелях». В Церкви все получают и разделяют общее призвание к святости. Христиане любого положения или состояния призваны к полноте христианской жизни и к совершенству любви. Все верные во Христе должны «быть готовы на всякое доброе дело» (Тит 3, 1). Им следует стремиться к святости и совершенству, свойственным их состоянию. Водимые духом Евангелия, христиане становятся солью и светом этого мира. Подобно закваске, мы призваны содействовать освящению мира изнутри – свидетельством своей жизни, излучая свет веры, надежды и любви, являя Христа другим людям. *** Мы подлинно совершаем свое паломничество по земле в последние времена. После Вознесения Христова Его пришествие во славе уже неизбежно. Оно может свершиться в любой

О Т П Л Ы В И

момент истории. Ходя путями истории – каждый в меру дарованного ему призвания – мы движемся к осуществлению своего окончательного призвания к жизни вечной в Царствии Отца. И мы устремляемся навстречу грядущему Господу: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр 22, 20).

Г Л У Б И Н У

Человек стал словно еще один Божий ангел на земле, и через него все формы творения устремляются к Богу. Потому что он сам, являясь частью всего, имеет участие и в том, что выше всего сущего (в Боге), дабы быть образом Его. Григорий Палама

*** На шумных улицах и в тихих загородных домах, на многолюдных площадях и в безлюдном месте у реки Бог окликает людей. Мы вздрагиваем. Мы узнаем Его голос. Мы различаем его в многоголосье толпы и шелесте листвы. Он звучит вначале тихо и деликатно, но затем все настойчивей и настойчивей. И вот мы уже вполне различаем зов Грядущего: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф 25, 34); «В доме Отца Моего обителей много» (Ин 14, 2); «Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор 2, 9). Наступит час – мы закроем глаза. Оставляя все, что держало нас в этом мире, мы с упованием и надеждой шагнем в инобытие… Там, еще ослепленные разлитым повсюду Божественным светом, первое, что мы услышим, – это слова Позвавшего нас: «Я так рад нашей встрече…» И Он примет нас в радость Свою.

Н А

…существует некое различие призваний … потому что все, конечно, призваны, однако не все призваны по Его изволению. Ибо те, кто призывается по благому намерению и благой воле, которую они проявляют по отношению к Богу, суть те, о которых сказано, что они призваны по Его изволению, и именно они, будучи призваны, бывают оправданы. Ориген

…Иисус Христос различает состояния, поставив в церкви апостолов, пророков, пастырей, учителей – к совершению святых. Ибо не случайно, но по строгом разборе и различении, один поставляется в звание апостола, другой – пророка, иные – в пастыри стада Христова, а иным выпадает быть наставниками готовых к обучению святых. Дидим Слепец

Ни один не способен принять все духовные дары; но помощь Святого Духа дается по мере веры каждого. Василий Кесарийский

ОО ТТ ПП ЛЛ Ы Ы ВВ ИИ

НН АА

ГГ ЛЛ УУ ББ ИИ НН УУ

свящ. Константин Пархоменко

КАКОВО ПРИЗВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА

в понимании Православной Церкви?

а, на этот вопрос можно ответить одним словом – ко Спасению! Обессиленный, истлевающий в обольстительных похотях (Еф 4, 22-24) человек соединяется со Христом в Таинствах Крещения и Миропомазания, укрепляет и углубляет эту связь через Причастие, духовную жизнь, и, таким образом, становится единым с Господом еще здесь на земле и, конечно, таким и остается за горизонтом здешней жизни. Отцы Православной Церкви постоянно пишут, что все, обессилевшее и поврежденное в грехопадении, восстанавливается силой Божией в Новом Адаме, во Иисусе Христе. Следует принять жизнь Нового Адама, погрузиться в эту жизнь и смерть, ибо тогда мы сможем вместе с ним и воскреснуть, и прославиться. «Вчера я был распят со Христом, сегодня — прославлен вместе с Ним;

вчера умер со Христом, сегодня причастен Его воскресению; вчера я был погребен со Христом, сегодня – пробуждаюсь вместе с Ним от сна смерти», – пишет святитель Григорий Богослов. Сложно (из-за огромного их количества) не столько привести ряд текстов, подтверждающих с изумительной точностью эту тайну, сколько выбрать среди них более выразительные... Сам термин «спасение» (сотирия – греч.) означает: я становлюсь целым, целостным, я достигаю полноты своего существования. И достижение этой полноты возможно путем преодоления греха в себе самом и в мире, окружающем нас, и через Богоуподобление. «Сын Божий становится Сыном Человеческим, чтобы сын человеческий стал сыном Божиим» (св. Ириней Лионский). Как в истинном сыне или дочери земных родителей отражаются родительские черты, так и в

О Т П Л Ы В И

нас постепенно начнут отражаться черты Небесного Отца. Христианин приобретет похожесть на Небесного Родителя. В православной мистике это называется обóжением. «Воплощение и Обожение — два сопряженных движения... Воплощение Слова завершает нисхождение Бога в мир и создает возможность обратного движения. Бог становится человеком, вочеловечивается по Своему человеколюбию. И человек становится богом по благодати, обоживается через свое боголюбие» (прот. Георгий Флоровский). Стать святым, воспринять в свое хрупкое существо силу Божию, еще живя на земле, быть причастным Вечности – вот то, что дано каждому из людей. От человека Бог ждет только его желания и решимости идти путем христианской жизни. Бог же и даст силы, и обеспечит поддержку. Это, конечно, не мгновенная перемена, а, скорее, процесс. Св. Николай Кавасила, живший в XIV столетии, говорит: «Как скоро мы крестимся, душа наша, очищенная Духом Святым, делается светлее солнца. И мы не только взираем на славу Божию, но и сами получаем от нее сияние. Как чистое серебро, лежащее против солнечных лучей, и само испускает лучи не от собственного естества только, но и от блеска солнечного: так и душа, очищенная и соделавшаяся блистательнее серебра, принимает луч от славы Духа в славу, до-

Н А

Г Л У Б И Н У

ступную нам, в какую надлежит…» И тут же этот оптимизм корректируется св. Симеоном Новым Богословом, который замечательной метафорой поясняет богословский смысл Крещения. Он пишет, что Крещение – это еще не рождение в вечную жизнь, но зачатие. И как во время беременности бывают и выкидыши, и мертворожденные, так и не все зачатые в вечность рождаются в нее, ибо оказались недостойными. Если человек не беспокоится о душе, то его христианский потенциал, сообщенный ему Крещением, остается не реализованным, как зарытые в землю таланты; такому человеку не просто нет смысла в его Крещении, он еще и подвергнется осуждению за лень и нерадение. Вот это единение с Богом, к которому призван каждый человек, является главной целью жизни, призванием человека. Остальное: успехи в социальной, политической, какой иной деятельности – второстепенны. Мы можем вспомнить замечательный пример. Когда однажды посланные на проповедь семьдесят учеников «возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем», Спаситель сказал им: «Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк 10,17.20). То есть даже это – второстепенно по сравнению с главным – с тем, что мы призваны наследовать Царство Небесное.

И С Т О К А

У ИСТОКА

Проф. архим. ИАННУАРИЙ (Ивлиев)

« Дары различны ... Но каждому дается проявление Духа на пользу» «Не будьте дети умом»

ервое послание апостола Павла к Коринфской церкви дает нам ценнейшие свидетельства о жизни и проблемах самых первых христиан из языческой среды. Мы часто склонны идеализировать состояние ранней Церкви, тем более Церкви апостольского времени. Читая яркое и живое свидетельство апостола Павла, мы убеждаемся в том, что такая идеализация навязана нам общечеловеческой склонностью возвышать прошлое в сравнении с настоящим. Трезвый и непредубежденный взгляд на историю показывает нам, что реальность намного сложнее: что-то в ранней Церкви действительно заслуживает восхищения, но что-то, следуя апостолу, – критической оценке.

Три главы своего послания (1 Кор 12-14) апостол Павел посвящает волновавшей коринфских христиан проблеме «духовных даров». Как это ни покажется странным, благодатные дары Святого Духа, посылаемые каждому христианину в день его личной Пятидесятницы, то есть во время принятия таинства Святого Крещения, и утверждаемые в таинстве Святого Миропомазания, именно эти Божественные «подарки» были причиной если и не разделений в Коринфской общине, то довольно бурных разногласий и даже нарушений церковного мира. Иначе апостол Павел и не уделил бы этому вопросу так много места в своем послании. Речь шла, прежде всего, о так называемых pneumatika. Это слово повторяется в первом стихе 12-й главы послания («Не

хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных») и в первом же стихе 14-й главы («ревнуйте о дарах духовных»). Оба раза в русском Синодальном переводе мы видим, что слово «дары» напечатано курсивом, то есть оно вставлено переводчиком для лучшего понимания, ибо оригинальное греческое слово pneumatika означает просто «духовные», без слова «дары». Но что означает это «духовные»? Речь идет о термине, который употреблялся ранними христианами для обозначения особых состояний вдохновения Святым Духом. Мы привыкли называть эти состояния другим греческим словом – «экстазом», или иногда «трансом». К таковым необычным состояниям относились вдохновенное пророчество и языкоговорение, или глоссолалия

И С Т О К А

по-гречески. Некоторым коринфянам особенно привлекательным казался именно дар языкоговорения, он казался им свидетельством особой «духовности». Они предавались ему с наивной «детской резвостью», увлеченные его необычностью. Апостол увещевает их: «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (14, 20). Более рассудительные коринфяне уже и сами находили обременительным поведение элитарных «пневматиков» с их высокой самооценкой. Это и вызывало разногласия в общине. Но не только яркая необычность была причиной особого отношения коринфян к дару глоссолалии, но и его значимость в их прежней языческой жизни. Экстатические феномены были широко распространены в античной религиозности. Самый известный пример – Дельфийский оракул. Святилище Аполлона в Дельфах на склоне Парнаса славилось во всем греческом мире теми предсказаниями, которые давала жрица Пифия. Она, сидя на треножнике, опьяненная особым настоем из лавровых листьев, погружалась в состояние транса. В ответ на задаваемые ей вопросы Пифия чтото бормотала, произносила несвязные слова, которые находившиеся здесь же жрецы-толкователи должны были «записать», якобы понять и перевести, облекая ее лепет в гекзаметр. В таком виде ответы передавались вопрошающим, разумеется, за известную плату.

И С Т О К А

Предсказания (оракулы) Пифии носили двусмысленный и темный характер, что позволяло толковать их весьма произвольно. Дельфийский оракул почитали не только греки, но и другие народы, а приток многочисленных даров привел к накоплению в Дельфах несметных богатств. В столичном Коринфе, куда стекались всевозможные религиозные идеи и течения, местные жители во время религиозных праздников и процессий сталкивались с подобными экстатическими явлениями, которым приписывалось божественное происхождение. Этим можно объяснить высокую оценку Коринфской церковью языкоговорения, которое, очевидно, могло производить большое впечатление и на внешних. Не стоит этому удивляться. Ведь и в окружающем нас обществе, и даже среди христиан, спустя две тысячи лет странные и таинственные феномены часто вызывают не меньший интерес, чем у древних коринфян. Следует напомнить, что и Ветхому Завету не чужды подобные феномены. Так, например, в книге Чисел 11, 24-30 рассказывается о том, как в пророческий восторг пришли семьдесят старейшин израильского народа (ср. также Ис 28,11; Иоиль 2, 28). В Завещании Иова, иудейском писании 1-го века от РХ, мы читаем об одной из дочерей Иова: «И она обрела другое сердце, так что она больше не помышляла о земных вещах. Она вдохновенно говорила на ангельском языке и воссылала Богу песнь, подобную ангельскому

пению» (48, 2-3). Вот и в Коринфе были члены церкви, которые во время богослужения впадали в подобный религиозный экстаз (слово это в буквальном переводе означает «исступление, выход из себя, восторг»). И они тоже «говорили» на «ангельском языке» – как тогда называли языкоговорение (ср. 1 Кор 13, 1). Это было самозабвенное, обращенное к Богу лепетание или пение, произнесение нечленораздельных звуков или выкрики. И все это считалось особенно интенсивным переживанием близости Божией. Присутствие Духа казалось ощутимым столь сильно, что замирало сердце и перехватывало дыхание. Несколько позже из общественного богослужения глоссолалия мало-помалу вытесняется. Уже евангелист Лука, очевидно, не имел личного опыта встречи с этим феноменом, и в своей книге Деяний Святых Апостолов (2, 4-11) он понимает глоссолалию так, будто люди под воздействием Духа во время Пятидесятницы благовествовали на иностранных языках. Трудно сказать, насколько соответствует этому древнему коринфскому опыту то, что сегодня практикуется как «языкоговорение» в различных харизматических общинах. Для нас важнее понять отношение к этому мистическому феномену апостола Павла. Экстатические проявления в Коринфской церкви он принимает как адекватные выражения религиозного опыта. Он и сам претендует на обладание таки-

ми дарованиями: «Благодарю Бога моего: я более всех вас говорю языками» (14, 18) и определенно наставляет церковь не запрещать языкоговорение (14, 39). И все же апостол не скрывает своего скепсиса и сдержанности в отношении глоссолалии. Во-первых, всякий опыт встречи и живого общения с Богом, сколь интенсивным он ни был бы, доказывает свою подлинность причастностью к наивысшему Божественному дару – к любви, о чем так поэтично и восторженно говорится в 13-й главе послания. Во-вторых, апостол ставит принципиальный вопрос практического характера: какую цель преследует проявление того или иного духовного дара? Какой плод он приносит? Способствует ли дар языкоговорения личному религиозному самоуслаждению, или же он способствует единству общей жизни в Церкви? Для апостола Павла решающий критерий – служение созиданию Церкви Христовой. Религиозный индивидуализм и даже эгоизм не должен иметь в ней места. Говорящий «на языках»1 думает, что он проникает в таинственное, не выразимое понятными человеческими словами общение с Богом. Апостол возражает: не является ли такой непонятный для ближних эк-

И С Т О К А

стаз, который выставлен напоказ перед Церковью, эгоистическим самоуслаждением? «Кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу; потому что никто не понимает его. …Кто говорит на незнакомом языке, тот назидает себя» (14, 2.4). Обращение к Богу при отвращении от людей, при полном невнимании к тем, кто не имеет дара языкоговорения, – это в глазах апостола Павла абсурд. Для пояснения своей позиции апостол Павел сначала напоминает коринфянам об их языческом прошлом. «Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас»2 (12, 2). Здесь подчеркнут момент одержимости: коринфяне некогда были захвачены, очарованы опьяняющим экстазом некоторых языческих культов. Однако – и апостолу это представляется очень важным – содержание феномена экстаза, трепета, восхищения внешне, со стороны, неопределимо. Как распознать за невнятными звуками глоссолалии, чтò за ними стоит: переживание присутствия Святого Духа? самовозбуждение и прелесть? бесовская одержимость? И вот «потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы

Здесь следует заметить, что привычный русский Синодальный перевод вводит читателя в заблуждение. Этот перевод в 1 Кор 12, 10.28 дар языкоговорения называет даром «разных языков». Это невольно вызывает у читателя представление о разных иностранных языках. Но в оригинальном тексте у апостола Павла говорится не о «разных языках», а о «разных способах языкоговорения». 2 Лучше перевести это место так: «Вы знаете, что, когда вы были язычниками, вас как бы невольно тянуло к немым идолам».

И С Т О К А

на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым»3 (12, 3). Христианское исповедание Иисуса Господом дается благодатью Духа Святого. Иначе говоря, подлинность христианского религиозного опыта гарантирует не экстатическое вдохновение само по себе, но его содержание. И содержание это должно быть внятным и доступным не только «говорящему», но и слушающим. В этом отношении апостол однозначно отдает предпочтение дару пророчества, которое тоже относится к тем pneumatika, которым посвящены 12-14 главы Первого послания к Коринфянам. Пророческая речь, в которой тоже присутствует элемент экстатичности, в отличие от глоссолалии, понятна всем. «Кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение» (14, 3). Нет, апостол ни в какой мере не желает отказывать коринфянам в их харизматическом богатстве. Он не отрицает пользы языкоговорения, но настаивает на том, чтобы экстатическая речь переводилась на понятный язык, чтобы дар языкоговорения сопровождался даром «истолкования языков». Тогда церковное общество могло бы вынести из этого дара пользу для себя. Кто желает принести пользу другим, должен делать это как можно понятнее. Не утруждать себя этим означает недостаток любви. 3

«Мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены» Разумеется, любовь, стремящаяся к благу других, к спасительной пользе для ближних, должна быть определяющим началом всей жизни христианина. А жизнь его – жизнь в благодати, в спасающем небесном даре вдохновения Божественным Духом, когда искупленный и спасаемый человек вслед за Павлом может благодарно воскликнуть: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2, 20). Изливаемая с небес благодать (греч. charis, лат. gratia) одна для всех и каждого. Но проявляется она во множестве конкретных даров (харизм, от греч. charisma). Есть основания полагать, что само слово charisma ввел в богословский язык именно апостол Павел, противопоставляя его несколько скомпрометировавшему себя в его глазах слову pneumatika. В переводах на другие языки различие между этими словами обычно бывает незаметно. Но это для нашей ситуации и не так важно. Апостол начинает речь о харизмах тремя яркими аккордами: Дары различны, но Дух один и тот же. И служения различны, а Господь один и тот же. И действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех (12, 4-6).

В 12, 8-10 следует перечисление различных даров благодати, кото-

Более адекватный перевод: «Поэтому я хочу, чтобы вы поняли, что никто из говорящих Духом Божиим не произнесет: «Анафема Иисус!» И никто не может сказать: «Господь Иисус!», как только Духом Святым».

рое снова увенчивается высказыванием о том, что различные дарования производит один и тот же Дух (12, 11), т.е. все они равноценны. При этом для апостола Павла особенно важны две мысли: 1. Харизма – подарок, незаслуженный дар, его источник – Бог. Поэтому исключена всякая похвальба, всякое превознесение одного над другим. Единственная адекватная реакция на Божественный дар – благодарность, а не демонстративное выставление собственных способностей. 2. Харизма дарована отдельному христианину для того, чтобы он приносил пользу Церкви: «Но каждому дается проявление Духа на пользу» (12, 7). Харизмы – действия Духа Божия. В них ощущается нечто от Божественного Духа, Который наполняет и движет христиан. Но каждый из них не является владельцем, должен приписывать их не себе, использовать не для себя, не для собственной славы, не для возвышения своей самооценки, но для устроения, совершенствования всех. Только в этом смысл его дарования, – вот мысль, красной нитью проходящая через 1 Кор 12-14. Чтобы сделать свою мысль предельно понятной и доходчивой, апостол прибегает к метафоре человеческого тела. Образ тела и его членов Павел заимствует из широко распространенного в его окружении представления о человеческом сообществе как об «общественном теле». Образ этот нацелен на гармоничное взаимодействие людей с

И С Т О К А

их различными способностями и задачами ради большого целого. Апостол Павел придает этому образу неожиданный оборот: «Как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос» (12, 12). «Так и Христос» – здесь Церковь поразительным образом названа Христом! Очевидно, Павел намекает на представление, которое уже известно коринфянам. В окружающем их мире, особенно в стоической философии, существовало представление, что космос – большое тело; отдельный человек – часть космоса, который объемлет и включает в себя всех людей. Апостол Павел, очевидно, мыслит о чем-то подобном, когда пишет о всеохватывающем теле Христовом. В Крещении и в Евхаристии христиане включаются в это Тело. Центр, сущность Церкви, – ее принадлежность Христу. Она есть именно «Христос». Без Него она просто скопление людей, но не Церковь. Поскольку Христос – содержательный центр Церкви, она, несмотря на все многообразие ее членов, – одно тело, «тело Христово», как сказано далее: «Вы – тело Христово, а порознь – члены» (12, 27). В самом деле: если «уже не я живу, но живет во мне Христос», то ведь и в тебе, верующем и крещеном человеке, тоже «живет Христос», и в нем, и в ней… в нас живет Христос, мы – Его тело. Церковь создана не по человеческой инициативе. Она состоит

И С Т О К А

из «призванных» (1, 2). Крещение связывает каждого в отдельности со Христом. Но оно также связывает всех крещеных в такую тесную общность, что в этой общности принципиально снимаются все этнические и социальные различия: «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 2, 27-28). Люди различного происхождения и разных социальных слоев в Церкви обретают единство. Во всяком случае, так должно быть в Церкви, а этот императив, как нам хорошо известно, со времени апостола Павла и до сего дня часто подвергался испытанию. Апостол с несколько чрезмерной подробностью, не без удовольствия описывает воображаемый разговор между членами одного тела: «Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно» (12, 14-20). Здесь и далее речь идет о том, что многообразие членов необходимо для того, чтобы

тело могло функционировать; ни от одного члена невозможно отказаться. При более тонком рассмотрении обнаруживаются нюансы. Апостол Павел противопоставляет руку и ногу, глаз и ухо. Нога может себя чувствовать подчиненной руке как орудию человеческого творчества. Ухо может себя чувствовать подчиненным глазу: в греческом мире зрение ценилось очень высоко. Тем самым Павел намекает на ситуацию в Коринфской церкви. Он желает поддержать самосознание тех членов церкви, которые чувствовали себя безнадежно ниже харизматических вождей, обладавших даром особой «ангельской речи».

«Есть тело душевное, есть тело и духовное» Здесь нам важно пояснить, что «тело» – одно из ключевых понятий послания апостола Павла. Мы привыкли мыслить о теле в эллинистических категориях дуализма, противопоставляя тело душе или духу. Но совсем не так у апостола! И часто его мысль о теле не совпадает с тем, что мы вкладываем в это понятие. Это, прежде всего, касается библейской антропологии, в которой укоренены представления апостола о человеке. Хотелось бы выделить те основные моменты в его антропологии, которые могут показаться необычными и весьма отличными от наших традиционных представлений о человеке. Разумеется, всем известно то большое влияние, которое

испытало на себе христианское богословие со стороны древнегреческой философии, прежде всего со стороны идеализма Платона. Это влияние было естественным следствием перемещения центра тяжести христианства из Палестины в эллинистический мир. Для этого мира с глубокой древности был характерен дуалистический взгляд на человека. Условно говоря, греческий дуализм можно охарактеризовать древним изречением «sōma sēma», т.е. «тело – гроб, гробница». Гроб чего? – Гроб души. Тело и душа мыслятся как две разные субстанции. Душа вечна, и родина ее – мир идеальный. Тело – временно, материально и является источником страданий и страстей души. С этой точки зрения представляется нелепой и даже кощунственной сама мысль о телесном воскресении, чтò и было продемонстрировано апостолу Павлу в Афинах (Деян 17, 32), а также отчасти в Коринфе (1 Кор 15, 35). Основная причина того, что греки не могли понять апостола Павла, в том, что они говорили на разных «антропологических языках». Одни и те же слова обозначали у них разные понятия. Движение их мысли происходило в разных «системах координат» – библейской и эллинистической. Дальнейшая интерпретация библейских текстов в духе эллинистической антропологии прочно утвердилась в христианской догматике и еще прочнее в народном сознании. Так происходило с конца I века до последнего времени. Схематичес-

И С Т О К А

кое разделение человека на взаимозависимые, но субстанциально разные части, породил учения о дихотомии и трихотомии, отразился в церковном фольклоре и в аскетической практике, в гимнографии, поэзии и литературе. Можно сказать, что вся европейская культура следовала эллинистической схеме в антропологии. Даже предельно далекий от религии психоанализ Фрейда пользуется трехчастной схемой (я, оно и сверх-я), которую он, по собственному признанию, заимствовал у Платона. Разумеется, все это показывает жизнестойкость и практическую пользу эллинистической схемы. Но при детальной экзегезе библейских текстов эта схема может приводить к ложной интерпретации, и исследователь не имеет права рассматривать их с точки зрения привычных для нас, но чуждых ему антропологических постулатов и аксиом. Тело (sōma) – у апостола Павла фундаментальное антропологическое понятие, основное понятие, которым он характеризует бытие человека. Мы не будем неправы, если мысленно станем заменять слово «тело» в его посланиях словами «человек», «индивидуум», личными местоимениями: мое тело = я, его тело = он и т.д. Апостол Павел просто не мыслит человека без тела. Именно поэтому и бытие человека после смерти он не представляет себе без тела, хотя «тело воскресения», разумеется, не есть физическое тело, не «тело душевное», но «тело

И С Т О К А

духовное» (1 Кор 15, 44), «тело славы» (Флп 3, 21). Тело – человек в его целостности. Мы видим, ощущаем, познаем другого человека и ощущаем самих себя как тело. Иначе говоря, тело есть человек в его объективной действительности, то есть человек как объект. Любопытно, что такое понятие тела отражено не только в греческом языке, но, например, и в английском: anybody, everybody, somebody. Как объект, тело может быть подвержено действию внешних сил, которые порабощают его: «тело греха» (Рим 6, 6), «тело смерти сей» (Рим 7, 24). С другой стороны, тело может быть освобождено от рабства греха и смерти в усыновлении, в искуплении (Рим 8, 23). Итак, тело, sōma, есть нечто целое4, неделимое (по-гречески атом, atomos, лат. individuum). И вообще тело по определениюесть a-tomos (не-делимое), отрицание всякой делимости, всякого «анализа», всякого разложения. Таково «тело» в отличие, скажем, от кучи (песка, праха, снега, чего угодно сыпучего). Тело (скажем, стол) невозможно разделить на два таких же тела (стола), в то время как куча песка с легкостью может быть разделена на две кучи. Однако в реальности этого мира тело человека «делимо»: человек болеет, страдает, наконец, умирает, и его тело разлагается в прах. Иначе говоря, человек

в его греховном состоянии не обладает подлинным sōma, подлинным телом, подлинной целостностью. Он нуждается в «целении». В восстановлении целостности, в обретении подлинного, неразложимого тела! «Целение», восстановление целого-тела именуется в Писании и в богословии sōteria. Sōteria означает: «я становлюсь s ōs, целостным»5. Переводится это слово – «спасение», но мысленно мы должны всегда помнить, что «спасение» фактически означает «целение» (обретение целостности, истинного тела). Удивительно, но согласно этому слово Sōtēr (Спаситель) фактически означает «Целитель». Неудивительно, что чудеса исцелений, играющие столь заметную роль в евангельских повествованиях, стремились символически прообразовать окончательное «целение» человека. Истинную целостность, неделимое, неразложимое тело человек обретает только в телесно Воскресшем Господе, Который, «воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти» (Рим 6, 9). Каждый из нас может обрести подлинное тело только и только в «теле воскресения», в Теле Христа, которое, как мы уже видели, у апостола Павла отождествляется с Церковью Христовой. В Теле Христовом человек исцеляется от болезни греха и смерти.

4 Любопытно, что слова «тело» и «целое» близки по звучанию. А в белорусском язы-

ке, например, тело так и пишется: «цела».

5 С. Хоружий. К феноменологии аскезы, М., 1998, с. 47.

Л И Т У Р Г И Я

«Не думайте о себе более, нежели должно думать» Тут уместно спросить, что же именно делает тело телом, то есть неразложимым целым? Но именно на этот вопрос апостол Павел и дает ответ в своих рассуждениях о взаимозависимых и в то же время совершенно разных членах одного тела. С явственным юмором он спрашивает: «Если все тело будет состоять, скажем, из одних глаз, то что же это будет за тело?» Это будет уже не тело, а куча глаз. Единство и неразделимость целого достигается только в многообразии функционально связанных элементов. Таков экклезиологический вывод из очень простых, но столь важных рассуждений апостола. Увы! Церковное общество в истории не следовало советам и заветам великого апостола языков. Стремясь к униформности, к

одинаковости в обрядах, мнениях, устройстве, нетерпимо относясь к несущественным различиям во всем этом, церковное общество постоянно испытывало расколы и разделения. Начало таковым мы видим уже в древней Коринфской церкви, к которой и обращены увещания Павла. В критической ситуации, чреватой расколом, он стремится к примирению и призывает к единству. Единство Церкви становится живой действительностью тогда, когда ее члены принимают друг друга в их различии. И метафора тела при этом служит замечательным аргументом. Весьма важной апостолу представляется мысль о том, что каждый член церковного тела должен познать, проявить и употребить на общее благо свою собственную харизму. Никто не обладает всеми харизмами, но каждый имеет свою. «Все ли апостолы? Все ли

И С Т О К А

пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?» (12, 29-30). В нашей церковной жизни христиане из благочестивого усердия «не по разуму» и не по силам часто стремятся к обладанию сразу многими харизмами. Как правило, таковое обладание оказывается мнимым. Невозможно и, с точки зрения нормального «функционирования тела Церкви», даже вредно браться не за свое дело. Как пишет апостол Павел в другом послании, «не у всех членов одно и то же дело… Имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, – в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием; благотворитель ли, благотвори с радушием» (Рим 12, 4-8). Особенно остро эта проблема стоит перед церковными руководителями, перед священниками. От них паства часто ожидает, что они будут «мастерами на все руки», всесторонне одаренными, что возьмут на себя не какое-то одно служение, но всю компетенцию во всем. Однако апостол Павел нам напоминает, что даже апостолы, пророки и учители должны ограничивать себя и концентрироваться на своих непосредственных занятиях в меру того, чтò им уделил Господь (Рим 12, 3)!

«Достигайте любви» И все же есть такие дары Святого Духа, которые с необходимостью уделяются всякому христианину, если он, конечно, христианин не только по имени. Об этом апостол Павел ведет речь в знаменитой 13-й главе Первого послания к Коринфянам. «Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (13, 13). Любовь – вот та наибольшая харизма, умножать и возгревать которую призывает апостол. Любовь – тот критерий, по которому можно определить подлинность и ценность всех остальных даров, которыми реально или мнимо обладает христианин. 1 Кор 13 – это один из самых глубоких текстов, что только были написаны о любви. В этой вдохновенной главе Павел достигает большой степени писательской силы и мастерства. Без любви даже самые высшие таланты или достижения – «ничто» (13, 2). В очах Божиих они не имеют никакой ценности. Наивысшие харизматические способности обретают свою ценность только в том, что они ставят себя на служение Церкви, совершенствуют ее, идут на пользу другим (ср. 12, 7). В этом вся суть участия христиан, избранных и возлюбленных Богом, в Теле Христовом, ибо любовь, которая «никогда не перестает» (13, 8), и является той скрепой, которая держит христианское общество как единое в бесконечном многообразии Тела Христова.

УУ

ИИ СС ТТ ОО КК АА

Александр Доброер

«НАМ НЕВОЗМОЖНО ДЫШАТЬ ОДНИМ ЛЕГКИМ...»: Экуменическое призвание святых Кирилла и Мефодия 1. Значение традиции, идущей от святых Кирилла и Мефодия

стреча византийского христианства с культурой славянских народов открыла новую страницу в истории христианской цивилизации. Эта встреча дала начало мощному историческому процессу развития византийскославянского христианства с его особой спецификой и харизмой. Восточно-славянское христианство имеет свои неповторимые черты. Своеобразием своей христианской харизмы мы обязаны святым Апостолам и Учителям славян – Кириллу и Мефодию. Солунские братья вошли в историю Европы прежде всего как провозвестники культурнообщественного возрождения славянских народов и создатели поместной Церкви. Но не менее важное значе-

ние имеют богословско-пастырские идеи, вдохновлявшие их евангелизационную деятельность. Павел VI в Апостольском послании Antiquae nobilitatis (2 февраля 1969 г.) подчеркнул, что, евангелизировав славян и создав для них алфавит, свв. Кирилл и Мефодий включили эти народы в пространство современной им европейской цивилизации. Папа высоко оценил новаторство Кирилла и Мефодия, благодаря которому литургия усвоила родной язык славянских народов. Папа назвал Апостолов славян первым видимым знамением единства Церкви.

2. Духовный знак европейского единства 31 декабря 1980 года Папа Иоанн Павел II провозгласил святых солунских братьев Кирилла и Мефодия сопокровителями Европы

И С Т О К А

наряду со святым Бенедиктом Нурсийским. Тем самым Папа напомнил о духовном единстве всей Европы, единстве, основанном на Евангелии. В энциклике Slavorum Apostoli (Апостолы Славян - 2 июня 1985) Иоанн Павел II назвал святых Кирилла и Мефодия «подлинными предшественниками экуменизма» (SA 14) и признал неувядающую актуальность их дела, которое «может только обогащать и культуру Европы, и ее христианскую традицию, и стать таким образом надежной основой ее вожделенного духовного обновления» (SA 25). Ценность этой традиции не ограничивается историей. Это живая традиция, хотя, возможно, в самих славянских странах она сегодня мало известна. Святые Кирилл и Мефодий стали мостом между Востоком и Западом. И по сей день они являются примером христианского универсализма, разрушающего границы, усмиряющего ненависть, а людей различных рас и культур объединяющего в любви Христа, Спасителя всех людей. 1

3. «Великий дар Крещения» Иоанн Павел II в Апостольском послании Euntes in mundum (Идите по всему миру - 25 января 1988) отмечает как особый дар тот факт, что «полнота времени для крещения народа Руси наступила [...] тогда, когда Церковь еще пребывала неразделенной» (EM 4). Это событие имело колоссальное значение как для развития восточной части Европы и Вселенской Церкви, так и для будущего самобытной византийско-славянской культуры. Понтифик вновь подчеркнул, что западная и восточная традиции вселенской Церкви «дополняют друг друга, как два легких единого организма» (ЕМ 12)1. Наследие святых солунских братьев он называет «пробным камнем христианской совести, настоятельным призывом к подлинному единству» (13). Во времена крещения Киевской Руси «еще существовала полнота общения между Римской и Константинопольской Церквами. Поэтому сегодня кирилло-мефо-

Впервые Папа обратился к образу двух легких единого церковного организма на встрече с представителями некатолических общин 31 мая 1980 года, когда сказал такие слова: «Как христианам, скажу даже - как католикам, нам невозможно дышать одним легким; надо иметь два легких – восточное и западное» (Allocutio Lutetiae Parisiorum ad christianos fratres a Sede apostolica seiunctos habita (31.05.1980). - AAS, LXXII (1980). - P. 704). Это скрытая цитата из письма Вячеслава Иванова к Шарлю дю Босу после присоединения Иванова к Католической Церкви: «Впервые почувствовал себя православным в полном смысле этого слова, обладателем священного клада, который был моим со дня моего крещения, но обладание которым до тех пор, в течение уже многих лет, омрачалось наличием чувства какой-то неудовлетворенности, становящейся все мучительней и мучительней от сознания, что я лишен другой половины живого того клада святости и благодати, что я дышу наподобие чахоточных одним только легким» (В. Иванов. Собр. соч. - Брюссель: «Жизнь с Богом», 1979. - Т. IΙΙ. - C. 431).

диевское наследие не может быть исключительной собственностью одной конфессиональной общины, отказывающей в праве такой преемственности другим христианам. Папа напоминает об экуменическом призвании святых Кирилла и Мефодия, которые своим примером свидетельствуют о праве каждого верующего на уважение к его традиции, обряду и народу, частью которого он является (MBD 7).

4. Встреча двух христианских традиций Святые Кирилл и Мефодий были и остаются живой связующей нитью между Востоком и Западом. Принеся славянам Благую Весть, они ввели их в пространство европейской цивилизации2. Пример Апостолов Славян и сегодня побуждает нас видеть в Евангелии тот мост, по которому лежит путь народов Европы. Открытые богатства русской культуры, укорененной в Евангелии Иисуса Христа, – это ценный вклад в созидание объединенной Европы. Земли России, как и других стран Центральной и Восточной Европы, являются территорией, где испокон веков встречаются две христианские традиции: восточная и западная. Они помнят и периоды сближения, и времена вражды. Также и сегодня эта территория может

И С Т О К А

стать местом встречи Востока и Запада в духе традиции святых Кирилла и Мефодия3. Вот почему так важно не пренебречь духовным богатством христианского Востока. Призыв познать и разделить опыт веры христианского Востока – это, по сути своей, призыв к формированию нового стиля духовности. Это духовность общения и служения (ср. OL 14). Она открывает христиан вопросам и проблемам современного человека и ведет к совместному свидетельству и сотрудничеству (OL 22). Открытость духовным ценностям, которые содержит в себе традиция христианского Востока, и о которых говорится в документе Свет Востока, особенно актуальна в нашем регионе. Эта традиция должна быть заново открыта христианами западной традиции – латинскими католиками и протестантами. Но ее призваны вновь и более основательно открыть для себя и сами ее носители – православные и католики византийской традиции. В посткоммунистических странах, которые с трудом заново обретают свою национальную и культурную идентичность, и которые учатся открытому диалогу, это особенно актуально. В нашем регионе чрезвычайно важно, чтобы христианские Церкви в духе взаимного уважения вышли на путь примирения, диалога и братства.

Cм. L. Górka. Dziedzictwo Ojców: Ekumeniczny charakter tradycji welehradzkiej. Warszawa, 1995. Ср. J. M. Veselý. Co dává Velehrad Evropé.- Olomouc, 1994. 3 L. Górka. Chrzest Rusi - dar i posłannictwo. // Chrystus zwyciężył: Wokół Chrztu Rusi Kijowskiej / red. J. S. Gajek, W. Hryniewicz. - Warszawa, 1989. - S. 167-174.

И С Т О К А

5. Освобождающая сила Евангелия Кирилл и Мефодий были носителями греческой культуры, с церковной и политической точки зрения – подданными Византии. Но ради Евангелия они стали славянами среди славян. В мыслях и деятельности Апостолов Славян нашли свое отражение как индивидуальность апостола Павла, так и его учение, отмеченное евангельским универсализмом. Так понимали их благовестническое дело и непосредственные ученики братьев, называвшие каждого из них «вторым Павлом», «новым Апостолом Павлом» или же обоих – «учениками Павла». Кирилл и Мефодий боролись против дискриминации народов и отстаивали право славян на собственную культуру. В этом они также ориентировались на учение и деятельность святого Павла – Апостола Народов, по мнению которого, нет народов лучших или худших: «ибо все вы – сыны Божии по вере во Христа Иисуса» (Гал 3, 26). Евангельский универсализм апостола Павла переняли Апостолы Славян святые Кирилл и Мефодий. Их последовательная и – без преувеличения – героическая борьба за сохранение славянской литургии была чем-то большим, чем простой защитой новой формы литургического ритуала. По сути дела, они желали подчеркнуть права народов на свободу выбора

собственного пути развития в контексте своей собственной культуры и своего языка. Итак, очевидно то, что Апостолы Славян вместе со своими первыми учениками создали своеобразное церковно-культурное пространство, в котором стало возможным появление нового опыта христианской веры и нового типа богословского мышления. Такое своеобразное «богословие освобождения» было характерной чертой благовестнической деятельности свв. Кирилла и Мефодия. Русский православный богослов отец Георгий Флоровский4 видел новизну этого опыта в отрыве от классических культур. Разрыв магического круга трех языков (древнееврейского, греческого и латыни) означал открытие новых горизонтов для распространения христианской веры среди новых народов и культур. Апостолы Славян выступили против закоснелого «традиционализма» во имя евангельской открытости местным культурам и во имя ценности aggionarmento (открытости навстречу нуждам времени), как ценности, неизменно сопутствующей благовестию и опыту веры в Церкви.

6. Духовность открытости и диалога Святые солунские братья Кирилл и Мефодий были не только евангелизаторами Центральной и Восточной Европы, но и ее первыми наставниками диалога.

4 См. Пути русского богословия. – Париж, 1937. - С. 5.

Диалог как общий поиск ответов в свете Божией истины, может и должен стать главной формой передачи Евангелия.

7. «Пробный камень христианской духовности» Христианские Церкви восточной и западной традиции призваны помочь современному российскому обществу понять, что «существование другого – благословение»5. Сначала эту истину должны усвоить сами Церкви – иерархи и верные, чтобы затем суметь свидетельствовать о ней. Необходимо приветствовать любые инициативы, которые служат делу сближения и примирения христиан в духе взаимоуважения. Здесь добрую службу должна сыграть кирилло-мефодиевская традиция христианства -- традиция открытости и уважения. В посткоммунистическом пространстве Центральной и Вос-

И С Т О К А

точной Европы необходимость в таких межличностных (а не коллективных) связях крайне высока. Без свидетельства христианской общности, где приоритетными являются именно межличностные связи, благовестие в Белоруссии, Украине, России, а также в Чехии или Венгрии будет попросту непонятным и бесплодным. Разумеется, эти новые межличностные отношения возможны лишь благодаря новой жизни во Христе. Требование заново открыть для себя всю глубину христианской духовной жизни актуально сегодня для всей Европы, испытывающей на себе столь сильное влияние постмодернистской ментальности5. В конце концов, нужно отдавать себе отчет в том, что Церковь существует не для самой себя, но для мира. В догматическом постановлении о Церкви Свет народам говорится, что Церковь – это таинство, то есть видимое и действенное знамение единства между Богом и людьми, и таким образом знаком единства для всех людей (ср. LG 1). Непримиренные христиане не могут быть вестниками примирения и покоя в преисполненном ненависти мире.

W. Hryniewicz. Myśleć razem z innym:. Doświadczenie teologa w dialogu z prawosławiem. // P. Jaskóła (red.). Tożsamość i dialog. – Opole, 1997. - S. 42. 5 О вызове постмодернизма христианской духовности см.: M. I. Rupnik. Nel fuoco del roveto ardente: Iniziazione alla vita spirituale. – Roma: Centro Aletti, 1996.

И С Т О К А

Аббат Михаил ван Парейс OSB

ПРИЗВАНИЕ

Ламбера Бодуэна OSB, основателя Шеветоньского монастыря

ервая половина ХХ века ознаменовалась необычайным расцветом монашеской жизни в Римо-католической Церкви. Монастыри, покинутые в результате гонений, которым они подверглись после Французской революции, вновь открылись. Были основаны десятки новых монашеских общин – как мужских, так и женских. После Второй мировой войны этот расцвет продолжится: будет основано почти триста монастырей в Африке, в Латинской Америке и в Азии. Этот период церковного обновления явил нам восхитительную плеяду ярких личностей – истинных духовных матерей и духовных

отцов. Да и могло ли быть иначе? В истории Церкви количественный рост – это всегда плод духовного обновления и всегда – результат возвращения к истокам веры. Отец Ламбер Бодуэн (1873-1960) был одним из великих монахов, оставивших свой след в эту эпоху. Он родился в 1873 году в Льеже (Бельгия) в семье промышленников. Закончив школу, он поступил в семинарию Льежской епархии и был рукоположен в 1897 году. Его жизнь могла бы идти обычным для традиционного призвания священника образом: посвятив несколько лет работе с молодежью в католической школе, он мог затем преподавать богословие в семинарии или служить приходским священ-

ником. Однако о. Ламбер осознал, что его призвание еще более требовательно и радикально. С 1899 по 1906 гг. он участвует в деятельности объединения священников, посвятивших себя евангелизации утративших связь с христианством людей с рабочих окраин индустриальных центров Валлонии. Уже в это время обозначились те черты призвания о. Ламбера, что будут отличать его всегда: он желал научить любви ко Христу и к Его Церкви тех, кто по разным причинам от них отдалился. Его жизнь резко меняется в 1906 году, когда молодой (ему было тогда 33 года) священник принимает решение принять монашество в недавно основанном бенедиктинском аббатстве в Лувене (Бельгия). Там он встретил одного из величайших мистиков своего времени – блаженного Колумбу Мармиона, который станет его духовным отцом. В этой молодой монашеской общине о. Ламбер открыл для себя потрясшие его духовные сокровища: монастырскую литургию во всей ее целостности и учение святого Павла о тайне Спасения. Впрочем, он не отделял одно от другого. Основное призвание Церкви Христа, ведомой Святым Духом, – славить Бога Отца. Церковь и сама должна быть живой хвалой Богу Отцу, жаждущему собрать воедино все человечество, дабы соделать его сопричастным жизни Святой Троицы. Начиная с 1909 года, о. Ламбер посвятил себя той деятельности,

И С Т О К А

которую позже назовут «литургическим движением». Опыт пастырской работы в среде людей, отдалившихся от христианства, убедил его в необходимости помочь христианам заново открыть для себя духовные богатства литургических текстов. О. Ламбер организует курсы литургического образования для священников, налаживает издание брошюр для прихожан, где они могут найти тексты Литургии и Молитвы Часов со всеми необходимыми разъяснениями. Впоследствии начатое им дело распространится во множестве стран Западной Европы и получит одобрение Второго Ватиканского Собора. Это апостольское служение прервала Первая мировая война. Отец Ламбер был вынужден покинуть оккупированную Бельгию. Пережив оккупацию в Голландии, Англии и Ирландии, он возвратился в Бельгию в 1919 году, чтобы возобновить свое «литургическое апостольство». Однако уже в 1921 году из Рима поступает приглашение стать преподавателем богословия в международном бенедиктинском Университете св. Ансельма. В Риме о. Ламбера ожидало новое открытие – духовные сокровища христианского Востока. Здесь узы дружбы связали его с новым апостольским нунцием в Болгарии монсиньором Роскалли – будущим Папой Иоанном XXIII. Именно в это время в душе о. Ламбера созрело убеждение в том, что разделение, существующее между Церквами, – это помеха для

И С Т О К А

евангельской проповеди Спасения. Как христиане, возвещающие, что Бог есть Любовь, могут столь мало знать друг о друге и, более того, друг друга ненавидеть?! Довольно быстро интуиция подсказала о. Ламберу, что именно традиция и практика монашеской жизни – и особенно бенедиктинская традиция, столь многим обязанная восточному монашеству и столь многое сохранившая из общего духовного наследия неразделенной Церкви, может помочь делу христианского единства, когда Господу будет угодно установить его, и тем путем, каким Он этого пожелает. И вот в 1925 году о. Ламбер Бодуэн основывает обитель, вся жизнь которой – и молитва, и работа, и гостеприимство – призваны служить делу единения христиан. Монашеские молитвы возносились и за Русскую Православную Церковь, переживавшую в этот момент тяжкие гонения. Вначале община обосновалась в Амэ, а в 1939 году перебралась в Шеветонь, где было больше простора и меньше городского шума. С самого своего основания она стала международной. Все ее труды и молитвы устремлены к единственной цели – тому сближению сердец и душ, которое поможет смести преграды, воздвигнутые людьми между Церквами. Общине был совершенно чужд прозелитизм, она стремилась лишь к тому, чтобы члены обеих Церквей смогли встретиться друг с другом во Христе Иисусе.

Довольно скоро экуменическая деятельность о. Ламбера вызвала подозрение церковных властей; и, спустя всего шесть лет после ее основания, Рим отстранил его от руководства общиной и отправил в изгнание во Францию. Это изгнание затянулось на двадцать лет, ставших серьезным испытанием для дела экуменизма, который будет признан Католической Церковью лишь на Втором Ватиканском Соборе. Отец Ламбер, несправедливо осужденный, стал в глазах всех, кто его знал, подлинным примером веры и радости, ибо он любил Христа и Церковь, а его доверие Богу поддерживало в нем ту любовь, которая умеет прощать. Он вернулся в свой монастырь в возрасте 77 лет, разделив со своими братьями простоту монашеской жизни. Он был всецело погружен в Бога и не утратил юмора. В последние годы жизни о. Ламбер все больше и больше говорил о Боге Отце. Эта тема имела особое значение и для его духовного учителя, о. Колумбы Мармиона: «In sinu Patris» – «в лоне Отчем» (Ин 1, 18). В месте, где отец Ламбер и его братья покоятся в ожидании дня воскресения, на надгробном кресте написано: «Vir Dei et Ecclesiae»: «Человек Бога и Церкви». Перевод с французского: Дмитрий Лейкин

И С Т О К А

ЛИТУРГИЯ

ЛИТУРГИЯ И ПРИЗВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА

в. Григорий Назианзин в своем Слове 45, на Пасху, так определил основное призвание человека: созданный, чтобы сделаться Богом, он призван войти в общение с Ним, Источником жизни, и привести к Нему все творение, дабы поклонилось Ему и следовали Его воле. Это человеческое призвание особенным образом находит свое исполнение в Литургии и Литургией. Святой Григорий говорит: «Великий Зодчий вселенной замыслил и создал существо, наделенное двумя природами – видимой и невидимой. Бог сотворил человека, создав его тело из предсуществующей материи, оживленной Его соб-ственным Духом... Так родился в некотором роде новый космос, большой и малый одновременно. Бог поместил его на земле... это «смешанное», поклоняющееся Ему существо, чтобы оно, имеющее начаток в невидимом, могло созерцать видимое, царствовать над земными тварями, повиноваться велениям свыше, – бытие одновременно земное и небесное, преходящее и бессмертное, видимое и невидимое, держащееся середины между величием и ничтожностью, одновременно плоть и дух... животное, идущее к иной родине и – венец таинства – уподобившееся Богу простым принятием Божественной воли» . Давайте в свете этих слов поразмышляем о призвании человека и фразе святого Иринея Лионского: Слава Божия есть живой человек, а жизнь человека – видение Бога. 1

Цит. по: Григорий Назианзин. Слово 45, на Пасху. // Оливье Клеман. Истоки. – Москва: «Путь», 1994. – С. 77.

Л И Т У Р Г И Я

1. «Слава Божия есть живой человек» Человек сотворен «по образу Божию», то есть, «как образ образа Бога» (Ориген) – Христа, Единственный образ Божий в полном смысле этого слова. Но человек как творение – существо взыскующее, алчущее, и алчет он Бога. В этом мире алчет не только человек, но и все творение. Уникальность же человека в том, что ему одному дано благодарить и благословлять Бога. Да, он и Homo sapiens, и Homo faber (человек производящий), но, прежде всего, – Homo adorans – человек благодарящий и славословящий. Только человек способен и призван благословлять в ответ на Божие благословение, и только человек наделен даром совершать Литургию. Когда Бог нисходит на землю, для человека открывается возможность восхождения к Нему. Человек отвечает на нисхождение Бога собственным восхождением, вознося хвалы и просительные молитвы, принося жертвы и творя покаяние. Все это и есть Литургия – отклик на Божественный призыв к общению, к сопричастности Божественной жизни. Подобно тому как в Своем нисхождении Бог открывает Сам Себя, так и человек в своем восхождении открывает себя самого. Бог выходит навстречу человеку, общается с ним. Он делает это, чтобы возвысить все творение и, особым образом, человека до участия в предвечном празднике Своей Любви. Все творение – это дар Божий человеку, чтобы он мог познать Бога и чтобы его жизнь стала причастием Богу. Человек как образ Божий является личностью. Слово «личность» не случайно одного корня со словом «лицо». Бог есть Личность в абсолютном смысле, и только Он может быть Творцом личностного бытия. Лицо – это та сторона личности, которая обращена к другой личности, когда вступает с ней в общение. Контакт между лицами предполагает неустранимое различие между Я и Ты, при котором каждый остается самим собой. То же самое можно сказать и об отношениях между человеком и Богом. Богу дорога самостоятельность человеческого ты: Он обращается к человеку, а человек отвечает Ему, не утрачивая при этом своего человеческого естества, но, напротив, исполняя свое человеческое призвание – быть Славой Божией и являть ее миру. Это и происходит в Литургии. Когда сотворенный, участвуя в Литургии, поворачивается к Творцу, он таким образом вступает в личностные отношения с Богом. В этом и проявляется наисокровеннейшая сущность человека. Но эти отношения полны жизни и целиком раскрывают себя, только когда развиваются. Человек призван возрастать до «меры полного возраста Христова» (Еф 4,13), и этот рост обретает полноту, когда человек священнодействует, когда, стоя, воздев руки, он приносит в дар Богу то, что сам получил от Него: творение, жизнь, благодать.

Л И Т У Р Г И Я

2. «А жизнь человека — видение Бога»: призыв к святости Человек получает мир в дар и одновременно приносит его Богу. Будучи священником, он благословляет мироздание и тем объединяет его. Весь мир, таким образом, становится «хлебом» одной всеобъемлющей Евхаристии, а человек – священником, совершающим это космическое таинство. «Жизнь человека – видение Бога», – продолжает св. Ириней. Чтобы видеть Бога, человек должен вступить в общение с Ним, обрести в себе ту Жизнь, которая и есть Сам Бог. Это и значит исполнить свое призвание к святости. Святость – это признак Божий, и подлинный ее источник – Пресвятая Троица. Хотя святость – атрибут божественный, мы можем участвовать в ней, или, точнее, стать причастниками этой святости. Это происходит особенным образом, когда мы священнодействуем. Литургия, и, особенно, Евхаристия, являются тем местом, где нам дано приобщиться Святости Бога. Святость это не какая-то добавка к природе человека: человек, который не черпает из источника святости, не является человеком в полном смысле слова, ибо святость и есть жизнь, именно она делает ее истинно и полностью человеческой. Христос говорил: «Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. (…) ядущий хлеб сей жить будет вовек» (Ин 6,58). Речь здесь идет не только о временной жизни, но о вечной. На это люди сказали Ему: «Господи! подавай нам всегда такой хлеб». Иисус ответил: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин 6, 34, 35). То есть лишь во Христе можно обрести жизнь и святость. Каждый раз, когда Церковь совершает Божественную Литургию, Христос приходит к человеку в Слове и Хлебе. С Ним и в Нем вечность соединяется со временем. Дух Божий освящает и преображает творение, в том числе и человека, который отвечает на призыв Бога, выражая этот ответ в литургических обрядах. Это преображение не означает, что человек становится Богом по природе – божественная природа присуща лишь Самому Богу. Однако человек может участвовать в божественной жизни, причащаясь Тела и Крови Христовых, делаясь причастником Искупительного действия Христа. Таким образом, он исполняет свое призвание, осуществляет свое назначение, становится орудием Божиим для исполнения Его воли. Вот почему Второй Ватиканский Собор называет Литургию источником и вершиной всей жизни Церкви и жизни каждого христианина (см. SC 10). Христос соделывает нас причастниками Своего священнического служения. Когда человек участвует в Литургии и когда он внимает ей, он осуществляет свое наивысшее призвание – «совершать поклонение предвечному Отцу» (SC 7). Литургией не исчерпывается вся деятельность Церкви, ибо полное участие человека в Литургии предваряется призванием к вере и обращению.

Л И Т У Р Г И Я

Именно потому Церковь непрестанно идет в мир, проповедуя Благую Весть, дабы «все люди познали истинного Бога и Иисуса Христа» (SC 9), Который и есть Истинная Жизнь человека. В свою очередь, сама Литургия побуждает человека воплощать в жизни то, что он принял верою.

3. Человек совершает литургию и как личность, и как член общины Литургия – это совместное действие Христа и народа Божия, оно занимает центральное место во всей христианской жизни Церкви, как вселенской, так и поместной, равно как и в жизни каждого верующего в отдельности. Ибо в ней достигает своей полноты и действие Бога Отца, освящающего мир во Христе, и поклонение, которое воздают люди Отцу через Христа, Сына Божия. Человек вовлекается в это движение, когда участвует в Литургии, освящающей его каждодневную жизнь. Каждый христианин призван осознать свое место в праздновании Литургии. Это касается также и его личного участия, благодаря которому Литургия обретает личный характер, что не противоречит общественному характеру этого действия, потому что каждый человек освящается именно как член Тела Христова, которым он стал в крещении. Таким образом, каждый христианин призван лично участвовать в святости Христа, но также и вся Церковь, как единое Тело, обладает тем же призванием. Наше участие в Литургии не должно быть только формальным, ибо каждый раз, когда христиане собираются на Литургию, они, при помощи обрядовых жестов и слов, отвечают на обращение к ним Бога. Таким образом человек входит в радость Господа и свидетельствует о ней в мире. Приобщаясь этой радости в совершении Литургии, верующий человек находит истинный источник своего служения Церкви и миру. Важность этого свидетельства в радости хорошо понимали уже первые христиане.

4. «Аминь» или обряды как ответ человека Богу Литургия – это, прежде всего, шествие, странствие. Начинается же это странствие, когда верующие покидают свои дома, чтобы собраться в Церкви. Их собирает Сам Христос для участия в Его служении, в Его деле, то есть Литургии. Верующие собираются вокруг алтаря – центра храма и одновременно центра Церкви. Алтарем является Сам Христос, Его человечество, которое Он воспринял и соделал нерукотворным храмом Божиим. Во Христе нам открыт путь на Небо, и только восходя к Нему, Церковь реализует свое призвание во всей полноте.

Л И Т У Р Г И Я

Христос ведет нас к Отцу. Как Воплощенный Бог, Он являет нам Отца и примиряет нас с Ним. Как Воплощенное Слово, Он обращается к нам в Литургии Слова, и это преображающее деяние соделывает человеческий слух способным воспринимать слова Евангелия как воистину Слово Божие, а слушающего их человека – во вместилище Слова. Нашим аминь, произносимым на Литургии, мы выражаем наше всецелое согласие со всем тем, что на ней происходит; оно предполагает наше активное участие. Это аминь даровано нам Христом, ибо, только зная Его и пребывая в Нем, мы можем сказать аминь Богу. Если Церковь есть аминь Христу, то сам Христос – аминь Богу, и в этом аминь решается судьба человечества. Принося и возлагая на престол хлеб и вино, мы приносим в жертву Богу всю нашу жизнь, все наше существование. Так мы выражаем нашу жажду Бога. Жаждать Бога значит всем сердцем, всем существом сознавать, что Он существует, что вне Его – мрак, пустота и бессмыслица, ибо в Нем и только в Нем находится и причина, и цель, и радость всего существующего. Этим действием мы хотим выразить то, о чем писал св. Августин: «Для Себя создал нас Бог и не успокоится сердце наше, пока не найдет Его». Приношением хлеба и вина человек и благодарит Бога, и исполняет свое призвание человека, – царя, священника и пророка,– призвание преобразовывать свою жизнь и жизнь всего творения в богообщение. Но мы знаем, что эту жертву принес, единожды и навсегда, Христос в Своем Воплощении и послушании Отцу, в Своем Воскресении и Вознесении на небо. Принося Богу самих себя и все творение, мы приносим жертву Христову, приносим Христа – Того, Кто и есть наша жизнь. Таким образом, каждый раз, совершая Евхаристию, мы заново осознаем, что все уже принесено Христом, и что Он и есть наше приношение.

Л И Т У Р Г И Я

Поэтому и мы, Господи, совершая ныне память искупления нашего, вспоминаем о смерти Христовой и Его сошествии в преисподнюю, исповедуем Его воскресение и вознесение к деснице Твоей и, ожидая Его пришествия в славе, приносим Тебе Его Тело и Кровь, Жертву, Тебе угодную и всему миру спасительную. Воззри, Господи, на Жертву, Тобою для Церкви Твоей уготованную, и удостой милостиво всех от единого этого Хлеба и Чаши причащающихся быть собранными Духом Святым во единое тело, да станут они во Христе жертвой живой во славу величия Твоего. IV Евхаристическая Молитва

Слова Евхаристической молитвы говорят о том, что, причащаясь, мы причащаемся Христу, и это значит, что мы принимаем в себя Его жизнь, Его любовь, Его служение. Святой Дух соединяет нас в любви и восстанавливает нашу жизнь как общение с Богом, то есть призывает нас стать теми, кем мы призваны стать: Телом Христовым и, во Христе, «жертвой живой во славу величия» Бога. Текст подготовлен Марией Терезой Рамуш FMM с использованием следующих материалов: Римский Миссал. Общее наставление к Римскому Миссалу. Документы II Ватиканского Собора. Конституция о священной Литургии. – Москва: «Паолине», 2004 Александр Шмеман. Евхаристия: таинство Царства. – Москва: Паломник, 1992. Александр Шмеман. За жизнь мира – Москва: Полиграмм, 2001. Михаэль Кунцлер. Литургия Церкви. – Т.1. – Москва: Христианская Россия, 2000. Габриэль Бунг. Скудельные сосуды. – Рига: Международный Фонд им. Александра Меня, 1999. Оливье Клеман. Истоки. – Москва: Путь,1994.

МАСТЕРСКАЯ

Марион Шёбер

Становление христианина и становление человека

адость и надежда, скорбь и тревога наших « современников, особенно бедных и всех страждущих – это также радость и надежда, скорбь и тревога учеников Христа, и нет ничего по-настоящему человеческого, что не находило бы отклика в их сердцах» (GS 1). Эта тесная связь с современниками, их индивидуальным опытом и конкретной жизнью, на которую указал II Ватиканский Собор в Пастырской Конституции Gaudium et spes, оказывает свое влияние и на катехизацию. Необходимость передавать веру другим людям ставит перед нами задачу разъяснять содержание Откровения, заключенного в Писании и Предании, тем, кто живет в определенных исторических условиях, и сделать это таким образом, чтобы они почувствовали себя действительно вовлеченными в Благовестие. Все педагогические методы, используемые в катехизации, должны принимать во внимание жизнь человеческой личности в ее целостности, во всех проявле-

М А С Т Е Р С К А Я

ниях ее человечности. Выбор этих методов должен быть согласован с опытом, языком и способом мышления личности, объединив их с возвещением той надежды, которой мы, христиане, обладаем. «Что общего имеет христианская вера с моей жизнью?» Этот вопрос пронизывает богословскую мысль Карла Ранера и остается фундаментальным для всех, занимающихся религиозной педагогикой и катехизацией. Как и Ранер, они стремятся передать другим важнейшие истины христианского Символа Веры и показать как вера, преображая мировоззрение, способна обогатить современного человека. Самые животрепещущие вопросы, стоящие перед человеком, – это вопросы самоидентификации и поиска смысла жизни. Для человека, в отличие от животного, инстинкт не может являться определяющим фактором поведения. Человеческая личность, постигая себя и окружающий мир, призвана организовывать свою жизнь разумно и свободно. Человек, чье существование обус-

ловлено общественно-историческими обстоятельствами, по существу свободен, и в неразрывной связи между прошлым и нынешним обеспечивает себе поле деятельности, в котором он сможет развиваться, будучи субъектом процесса своего становления. Человеческое бытие – это «открытый процесс». Быть человеком означает становиться таковым, развиваясь и созревая в течение земной жизни. В процессе постоянного поиска смысла жизни человек развивается, стремясь достичь максимальной самореализации. В сущности, его волнует не что иное, как сокровенный вопрос о бытии Божием, или же, говоря шире, глубочайшая тайна человеческого существования. Это вопрос о том скрытом в каждом человеке врожденном потенциале, который и позволяет ему стать человеком, движет и определяет процесс его «созревания» и «реализации». Становление человека как первостепенная задача, как цель процессов созревания и воспитания, открывает перед катехизацией ог-

М А С Т Е Р С К А Я

ромные возможности передачи важнейшего содержания христианской веры. Эта фундаментальная антропологическая тема, действительно, устанавливает соотношение между тем, что является основанием нашей веры и становлением народа Божия во Христе Иисусе. Если гуманистическая педагогика идентифицирует становление человека с формированием его человеческой личности, то для катехетики становление человека тождественно становлению христианина, потому что в христианской антропологии достижение человеком своей полноты считается процессом полного проявления в нем человека Божия. В этом смысле все используемые при катехизации методики имеют своей целью разъяснить важность христианской веры для самосознания и развития личности, для обретения им жизненных ориентиров и всесторонней самореализации. Так катехизис может помочь человеку стать человеком и жить полноценной жизнью. Катехизаторам в связи с этим необходима способность понимать проблемы, с которыми сталкивается человек, и, исходя из его индивидуального опыта, объяснять, насколько и чем значимо для его существования Откровение, дарованное через человека и для человека. Цель катехизации состоит в раскрытии и постижении образа Бога в человеке и в создании предпосылок для личного общения с Богом. Индивидуальный опыт и встреча с тайной вочеловечившегося Бога

ведет человека к его человеческому становлению, к зрелости и пониманию собственного первоначального призвания. Карл Ранер считал необходимость раскрыть и понять образ Бога в человеке наиболее весомой и волнующей задачей богословия. Он был убежден, что не философские аргументы и рассуждения, даже самые утонченные и убедительные, ведут человека к вере, но личное общение с Богом, Который в Иисусе Христе стал конкретной человеческой личностью. В Иисусе Христе «божественная тайна» соделывается человеком, и в Иисусе Христе мы встречаем трансцендентность в земном воплощении. Эта трансцендентность – единственное, что дает надежду и позволяет обрести смысл в ежедневном опыте столкновения с абсурдом и земной несправедливостью. В Иисусе Христе встречаются божественная и человеческая реальности. В Нем Бог предстает перед нами как Бог нашего искупления, несравненной любви и благодати. Во Христе человек узнаёт не только, Кто есть Бог невидимый (Кол 1, 15), но также и то, как становиться человеком. Христос как «Посредник между Богом и человеками» являет нам волю Божию о том, каким должен быть человек. Он Сам – истинный человек, ставший таковым, приняв на Себя все последствия этого шага, так что в Своем воплощении Он един со всеми людьми одновременно. Вот почему Собор пишет, что «тайна человека истинно проясняется лишь

М А С Т Е Р С К А Я

в тайне воплотившегося Слова» (GS 22). «Кто следует Христу, совершенному человеку, и сам в большей мере становится человеком» (GS 41). Кто свободно доверяется Христу, «совершенному человеку», не теряет своей идентичности, но становится, в свою очередь, человеком в полном смысле слова. Следовательно, одна из важнейших задач катехизации – помочь воспитанникам почерпнуть во встрече с тайной воплощения Иисуса Христа энергию для достижения человеком полноты личностной зрелости и обретения им смысла жизни. Только во встрече с воплощенной Божией любовью человек находит самого себя и становится подлинно человеком. Встреча с этой «великой тайной бытия» преображает нас, давая возможность наиболее полно уподобиться Христу. Он дает «зрение любви», которое позволяет нам видеть все новыми глазами. Таким образом, мы можем уподобиться Христу, поверив в вездесущую и освобождающую близость Бога и Его непостижимую созидающую любовь. Мы уподобляемся Христу, веруя в наше «высочайшее призвание» (GS 3) и волю Бога, Который, сотворив нас по Своему образу и подобию, создал нас для любви. Это призвание было предназначено человеку в вечности. Оно полностью реализуется в Иисусе Христе. Посредством веры мы становимся все более вовлеченными в бытие человека по образу Бога. Стать христианами, то есть людьми по образу Иисуса Христа, озна-

чает соделаться подобными Иисусу Христу. Тем не менее человек всегда остается несовершенным, земным образом Бога, даже если благодаря смерти и воскресению Иисуса Христа мы смеем надеяться на реализацию нашего призвания к любви. Таким образом, становление христианина оказывается растянутым на всю жизнь процессом возрастания в вере и человечности. Не существует христиан в настоящем времени, как писал Ранер, но «христиане существуют только для того, чтобы становиться христианами». Словами Романо Гуардини и Ангела Силезского мы можем так обозначить цель христианского становления: «Всякий человек, – пишет Романо Гуардини, – это особенное слово, которое Бог произносит исключительно над этим человеком. Наша задача состоит в том, чтобы нашей жизнью воплотить и сделать зримым то самое особенное слово, которое Бог произнес над каждым из нас». Еще более сжатую формулировку мы находим у Ангела Силезского: «Если бы Христос тысячу раз родился в Вифлееме, но не в тебе, то ты был бы потерян навсегда». Доклад прочитан во время катехитического конгресса «Христианское посвящение как процесс становления христианина» (Рим, 2-6 мая 2006), пер. c итальянского бр. Вадим Белокопытов OFM

Л И Т У Р Г И Я М А С Т Е Р С К А Я

Джудит Фогасси SDSH

Сущностные элементы

христианского посвящения

то необходимо для того, чтобы христианское посвящение действительно было процессом становления христианина? Основные его элементы могут быть различны, но в то же самое время они неотделимы один от другого. Поскольку этот процесс имеет совершенно особенные и конкретные черты, нам стоит присмотреться к каждой из них повнимательнее.

1. Взаимный поиск Часто у нас складывается ошибочное представление об однонаправленности исканий, как если бы мы находились «внутри», ожидая, когда другие придут к нам «снаружи» («извне») со своими вопросами. Разумеется, это возможно, но Иисус, отправляя учеников на проповедь, ждет от нас иного пастырского подхода: искать потерянную овцу (ср. Лк 15),

М А С Т Е Р С К А Я

искать тех, о ком каждое утро напоминает нам гимн «Benedictus», и кто живет «во тьме и тени смертной». И вдохновляются эти искания не нашей добротой, но замыслом Бога, Который всегда первый ищет нас. Многие люди еще не могут сформулировать свои вопросы и даже не догадываются о существовании ответов на них. Вот почему так важно помнить о взаимности поиска: о необходимости выходить навстречу другим людям в ответ на данное нам миссионерское поручение; и об открытости потребностям тех, кто сам находится в поиске.

2. Евхаристическая община Община – это та конкретная среда, в которой проходит посвящение. Кульминацией введения в Таинства становится принятие Евхаристии, являющейся источником и вершиной идентичности христианской общины. Сущность евхаристической общины в том, чтобы был «один Господь, одна вера, одно крещение» (Еф 4, 5), одно Тело (ср. 1 Кор 10, 17), созидаемое из всех Евхаристией и в Евхаристии. Таким образом, община представляет собой не просто человеческий коллектив, но воплощает в себе посвящение благодаря присутствию в ней Господа, направляющего члены к единству. Община есть воплощение тайны благодати и знамение будущего единства всех людей как детей Божиих. Вот почему она становится средой посвящения и свидетельницей

преображающей силы Бога, действующей посредством веры и благодати. Потому-то ее участие и ее присутствие столь незаменимо в процессе христианского посвящения. Евхаристическая община – это школа веры par excellence – то есть единственная подлинная школа веры, ибо именно в ней все члены могут обрести опыт единства, образующего из них Тело Христово.

3. Восприятие веры как свободный жест веры и обращение Вера – это благодать, но и человеческий ответ на нее. Без внутреннего согласия уверовать обращение невозможно, а христианское посвящение вырождается в набор бесплодных ритуалов. Иисус неустанно призывал людей к вере (ср. Ин 14, 1). Бог всегда верен Своему дару, данному Им человеку, – свободе выбора. Будучи Творцом, Он не «требует» веры, но дает человеку возможность свободно ответить на Его призыв. Вера – истинно человеческое деяние (ср. ККЦ 154). Но сама по себе она недостаточна; ее необходимо подкреплять делами (ср. Иак 5). Именно так жизнь верующего человека станет свидетельством того, что восприняло его сердце. Вера ведет к обращению (ср. Мк 1, 15), побуждающему нас стать новыми людьми во Христе. Кандидат должен знать, понимать и желать обрести в Церкви жизнь, предлагаемую Евангелием, и сообразовывать собственную жизнь с этим своим желанием и убеждениями.

М А С Т Е Р С К А Я

4. Обряды и введение в Таинства Обряды христианского посвящения – это не только красивые церемонии, но «краеугольные камни» созидания веры. Языком символов они рассказывают нам о тайнах нашей веры и укрепляют те новые отношения, которыми отныне определяется жизнь кандидата. Члены общины подтверждают свою веру, присутствуя при совершении обрядов христианского посвящения и участвуя в них, в то время как кандидаты свидетельствуют о желании принять посвящение своим участием и ответами. В обрядах раскрывается и действие Бога, и ответ человека. Они также свидетельствуют о том, что обращение – это не личное дело, но церковное событие, касающееся всей христианской общины. Хорошо подготовленные литургические обряды способствуют также и укреплению самой общины, становясь для нее источником обновления собственной веры.

5. Обретение новой перспективы Обращение не может быть поверхностным; даже сама этимология этого слова указывает на его радикальность. Обращение предполагает обретение нового, основанного на евангельских ценностях, взгляда на реальность. Оно требует от нас смотреть на Бога, других людей и самого себя в новом свете, в новой перспективе. По мере того как кан-

дидат постепенно в Священном Писании постигает Божественное Откровение, он открывает в себе новые способности к восприятию, позволяющие ему обрести более ясное представление о Боге и о человеке. Эта новая для него перспектива мировосприятия позволяет кандидату увидеть собственную жизнь с точки зрения Бога. Его образ жизни, отношения с окружающей действительностью – все обретает новое значение. Свет раскрывшейся ему непостижимой любви Божией позволяет катехумену постичь сущность греха и решить, какие шаги следует предпринять, чтобы его жизнь гармонировала с замыслом Божиим о ней. Обретение этой новой перспективы – неотъемлемая часть христианского посвящения, ибо без нее подлинная любовь к Богу и ближнему невозможна.

6. Переживание литургического года В празднованиях литургического года воплощаются и совершаются все основные тайны, которые составляют основу нашей христианской веры. Вот почему столь важно, чтобы кандидат, после выражения им своего намерения принять посвящение, хотя бы один год прожил литургической жизнью Церкви. Центр литургического года – это Пасхальная Тайна. Ее важность и значение для нашей жизни раскрываются в Евангелии, где Христос обращается к нам, призывая нас к обращению. Его Слово даровано не

М А С Т Е Р С К А Я

только для того, чтобы быть понятым, но и для того, чтобы быть воплощенным в практике жизни. Введение в жизнь Церкви – это введение в евангельскую жизнь. Евангелие не только занимает центральное место в процессе катехизации, но и является средоточием всей формирующейся христианской идентичности.

7. Команда, крестные родители «Команда» – это малая группа, которая встречается с катехуменами каждую неделю и олицетворяет первичное присутствие христианской общины. Эта группа представляет свидетельство той жизни Евангелием, которую ведет местная община в конкретных социально-политических условиях. Команда показывает, что значит быть Церковью здесь и сейчас, и дает первое «формальное» объяснение того, что значит быть христианином. Участие в подготовке катехумена целой группы людей снижает риск того, что он привяжется только к одному катехизатору или настоятелю прихода, которые, возможно, сыграли ключевую роль в его знакомстве с основами христианской веры. Увы – возникновение такой личной привязанности зачастую слишком мешает целостному вхождению новообращенного в жизнь Церкви.

8. Мистагогия Это очень важный элемент, продолжающий процесс посвящения, хотя часто эта фаза отсутствует или недо-

оценивается. Неофиты приведены к вере, но еще не могут самостоятельно жить ею и нуждаются в постоянной поддержке тех, кто их сопровождал до этого. Необходимо найти время для продолжения систематической катехизации, выходящей за рамки элементарного изложения вероучения; она призвана стать его углубленным исследованием. На этом этапе открывается путь для постоянной катехизации, позволяющей новому члену общины всегда находить помощь, утешение, совет и богатый источник мудрости в тайне раскрывающейся веры.

Заключение Эти основные элементы процесса становления христианина связаны с общиной живой веры, существующей, прежде всего, на приходском уровне. В общине веры выражается жизнь Церкви, она являет пример того, что значит быть Церковью, даже тогда, когда у этой общины немало трудностей. Приходская община – это место посвящения, не потому, что она идеально отражает суть бытия христианином, но потому, что она – орудие обновления и ре-евангелизации. Другими словами, посвящение сегодня неотделимо от миссионерства. Доклад прочитан во время катехитического конгресса «Христианское посвящение как процесс становления христианина» (Рим, 2-6 мая 2006), пер. c итальянского бр. Вадим Белокопытов OFM

М А С Т Е Р С К А Я

Мария Тереза Рамуш FMM

ЦЕЛЬ ЖИЗНИ конспект занятия

Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви

Еф 1, 4

Дидактическая цель: Помочь катехизируемым задуматься о цели жизни человека и понять, как они могут ее достичь. Воспитательная цель: Научиться распознавать призыв Бога, указывающего цель жизни, понять, каким образом ответить на этот призыв.

I. Вступительная часть

Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным Сенека

Предложим катехизируемым поразмышлять о смысле этих слов Сенеки. Для этого можно написать фразу на большом листе и повесить его на стену (можно использовать доску). Пусть каждый по очереди подойдет и запишет возникшие у него ассоциации. Эти ассоциации могут быть связаны с тем, что написали другие. После этого нужно дать группе время прочесть написанное. Подводить итоги и делать обобщение не нужно, поскольку задача упражнения – помочь молодым людям задуматься о цели их жизни, о своих стремлениях и мотивациях.

II. Основная часть

1. Опыт библейских персонажей в постижении своего призвания Моисей – Исх 3, 1-22; 4, 1-16 Исаия – Ис 6, 1-10 Иеремия – Иер 1, 4-9 Иезекииль – Иез 2, 1-9; 3, 1-11 Читая предложенные библейские тексты, обратите внимание на то, кто указал каждому из библейских героев цель их жизни (призвание), и каким образом каждый из них ответил на призыв Божий. Важно обратить внимание на то, что существуют различные призывы и возможны разные ответы. Вывод: Бог призывает Моисея, чтобы спасти Свой народ. Моисей колеблется, сознавая свое несовершенство, вступает в пререкание с Богом. В конце концов, он отвечает на призыв, но воспринимает его как крест, бремя, которое ему суждено нести вопреки собственной воле. В отличие от Моисея, Исаия не только готов – он сам предлагает себя в качестве посланника Божия. Но не может человек «с нечистыми устами» пойти к народу и говорить

М А С Т Е Р С К А Я

от имени Бога: он должен очиститься и переродиться. Вот почему уголь прикасается к его устам в знак очищения от греха, и он получает от Бога новые уста и новый язык. Иеремия слышит слово Господне: «Прежде, нежели Я образовал тебя … Я познал тебя … Я освятил тебя: пророком для народов поставил тебя». Иеремия отвечает: «О, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод». Здесь также человек чувствует себя не готовым к возложенной на него миссии, отказывается от нее, но Господь властно говорит: «Ты пойдешь и возвестишь». Иезекииль, увидев славу Господню, падает на землю. Напоминая нам о том, что пророк, прежде чем выйти к народу и говорить с людьми от имени Бога, должен глубоко постичь суть человеческой жизни, он прибегает к образу съеденного свитка, в котором заключена вся жизнь человека.

Презентация работы

2. Призвание наших современников

3. Мое призвание Теперь можно спросить себя: – Какое отношение все сказанное имеет ко мне? – Как молодому верующему человеку найти свое призвание и не обмануться, не ошибиться, не вступить на ложный путь?

Работа в группах

Подготовьте заранее тексты из житий святых (важно, чтобы святые были разные: монашествующие, миряне, священники, молодежь, и т.д.), рассказывающие о том, как они услышали призыв и ответили на него. Разделите участников на небольшие группы и дайте каждой из групп по одному тексту. Задание: определить важные этапы жизни святых, понять, проявление каких качеств потребовалось им для того, чтобы ответить на призыв.

(две возможности на выбор): 1) можно найти сходства и различия; 2) каждая группа разыгрывает маленькую сценку, представляя «своего» святого. Можно предложить жития следующих святых: Св. Антоний Великий Св. Джанна Беретта Мола Св. Джузеппе Москати Св. Доминик Св. Елизавета Венгерская Св. Иоанн Боско Св. Карл Борромей Св. Мария Горетти Св. Серафим Саровский Св. Тереза Авильская Св. Тереза Младенца Иисуса Св. Франциск Ассизский Бл. Леонид Федоров Бл. Пьер Джоржио Фрассати Бл. Тереза Калькуттская Бл. Шарль де Фуко

После высказывания различных мнений необходимо уточнить следующее: Самое важное:

– услышать голос Бога, обращенный к тебе, отозваться на него; – понять, что Бог хочет тебе

М А С Т Е Р С К А Я

сказать, не упустить момент, когда Бог говорит с тобою. На зов Божий можно: – отозваться сразу; – откликнуться после продолжительного размышления, тщательно взвесив все «за» и «против». Главное – рано или поздно откликнуться и пойти туда, куда Бог зовет тебя.

Наша жизнь обретает свое подлинное предназначение только в том случае, если мы проживем ее так, как это угодно Богу. Бог всегда считается с нашей волей, нам же важно постараться узнать Его волю: может быть, Его и наша воли совпадут. Для того чтобы найти свое призвание, нужно учиться, работать над собой, воспитывать себя. Чтобы найти ответ на вопрос о своем призвании, мы можем: – вслушиваться в свой внутренний голос; – советоваться со своим духовником; – сверяться с многовековым опытом Церкви и Священным Писанием. Раздайте воспитанникам текст митрополита Сурожского Антония. Предложите им прочитать его и подумать о том, как мы в своей жизни можем поступить подобно этому скульптору и найти в себе наше личное призвание, т.е., открыть живущую в нас красоту Божию. – Дайте группе время на то, чтобы каждый прочел отрывок еще раз, прежде чем ответить на поставленный вопрос.

– Можно предложить разбиться на пары и поделиться друг с другом своим мнением. …Я разговаривал раз с одним скульптором, и он мне сказал: часто люди воображают, что скульптор берет глыбу камня или мрамора, или кусок слоновой кости, придумывает, что он мог бы из него спроектировать, и начинает обтачивать, обтесывать, соскабливать все, что не соответствует его видению. Это, сказал он, не так. Настоящий скульптор смотрит на материал и, глядя на него, вдруг – или постепенно – обнаруживает красоту, уже заключенную в нем, и тогда начинает расчищать, высвобождать эту красоту от всего, что нам и ему мешает ее видеть. Иными словами, статуя уже внутри материала, красота уже внутри; и цель работы – высвободить ее от того, что закрывает ее от нас. Это как бы перекликается со словами Ефрема Сирина, который в своих писаниях говорит, что когда Бог призывает человека к бытию, Он вкладывает в самые его глубины все Царство Божие. И цель жизни в том, чтобы копать, копать неустанно, пока мы не доберемся до этого потаенного сокровища и не усвоим его, не отождествимся с ним. Все это говорит о том, чтобы мы разыскивали красоту, несмотря на изуродованность, которая сначала бросается в глаза. Мы часто склонны задерживаться на видимости и за ней не прозреваем сущность. Когда мы с кем-то встречаемся или даже смотрим

на себя самих, мы видим то, что повреждено, или какую-то внешнюю привлекательность. Но нужен большой опыт (я не говорю о его продолжительности, но о внутренней опытности), чтобы за поверхностными слоями мелочей, обыденности или положительного уродства прозреть ту красоту, которую видит Бог. Митрополит Сурожский Антоний

Заключительная часть

В конечном итоге каждый христианин в любой ситуации призван быть пророком и апостолом Христа, всей своей жизнью свидетельствовать о Боге, быть солью земли и светом мира. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф 5, 16). Именно в этом – главная миссия христианина, его наивысшее предназначение и призвание. Пусть каждый в тишине подумает о том, что он уже может сделать уже для осуществления своего призвания. После этого, кто желает, может поделиться мнением с группой. Молитва Под музыку катехизатор или один из участников читает Еф 1, 4. Немного помолчите, затем можно предложить спонтанную молитву. В заключение можно еще раз прочесть вместе Еф 1, 4 как исповедание нашей веры.

Конспекты еще трех занятий о призвании для подростков можно найти в выпущенном Центром Катехизации пособии: Призвание человека: Катехизис для молодежи – Ч. I. СПб, 2006 (занятия № 16, 20, 21).

И С Т О К А

СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ

Андрей Белят ОР

БОРЬБА ЗА СМЫСЛ СЛОВ Как жить в современном мире и быть верным своему призванию?

огда молодой человек попросил старого отшельника: «Научи меня молиться», тот ответил: «Молись!» Конечно, мудрец просто последовал примеру Иисуса, к Которому апостолы когда-то обратились с такой же просьбой. Разница лишь в том, что Учитель из Назарета сразу начал читать «Отче наш», к которому мы присоединяемся уже два тысячелетия! Когда сестра Тереза предложила мне поразмышлять о верности призванию, то первый ответ, который пришел мне в голову, был такой: «Живи праведно – и не чуди!»

Мужество Вдохновленный примером того монаха, я хотел найти простые ответы, поскольку глубоко убежден, что на основополагающие вопросы должен быть простой ответ. Мне

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

вспомнились слова польского поэта Збигнева Херберта, которыми он закончил стихотворение «Послание пана Когито»: «Будь мужественным – иди!» Только великие умеют настолько просто сказать об истине. Ведь это так очевидно: чтобы идти по верному пути, надо быть мужественным. Но мы живем во времена «Большого Вавилона», и ничто не очевидно, потому что… никто не придает значения словам и содержанию понятий. Каждый называет все, как хочет, и найти общий язык даже по самым простым вопросам становится все труднее. А что означает мужество во времена, когда мы обязаны страховаться от всего, а отвагу или, скорее, лихость богатые и бедные демонстрируют в экстремальных видах спорта, а не, например, в справедливой войне pro Fide, Rege et Lege («За веру, короля и закон»). Чем, в сущности, является этот необходимый для верности дар Духа? «Он сделал меня сильной и отважной, – писала св. Тереза из Лизье, – и с того времени я шла от победы к победе». Пример этой Малой Святой показывает нам, что мужество складывается не только из крепости, силы и отваги, но и из доверия. Ведь суть дара Духа в уже ранее появившемся осознании того, что «именно этого мне не хватает – и я наверняка вскоре получу это от любящих меня!» Следовательно, первым шагом на пути к тому, чтобы стать мужественным, станет осознание

собственного страха и трусости вместе с убеждением, что Бог не хочет оставить меня таким в этой юдоли слез. Если и далее вслед за св. Терезой Малой придерживаться военной терминологии, то надо добавить, что мужество необходимо как в атаке, так и в обороне. И кто знает, где оно нужнее? Может быть, когда, работая на износ, ты стремишься к большим целям и время от времени замечаешь, что очередные этапы уже позади, то в сердце как-то сама рождается надежда. Даже когда видишь, как много еще предстоит сделать. Но когда ты окружен и шанса на спасение нет, а враг, как всегда, притворяется самым сильным в мире, тогда необходимо мужество даже для того, чтобы просто выстоять. Когда вокруг идет бомбежка, то вершиной мужества и самообладания будет… лежать, прижавшись к земле, и… не двигаться. Тот, кто психологически не выдержит и поднимется в атаку или обратится в бегство, уже погиб! «Нравственная бомбежка» – это частый и тяжелый опыт, который, тем не менее, может научить внутреннему мужеству, не-паданию-духом. Речь идет о том, чтобы спасти и сохранить в себе доверие и крепость сердца тогда, когда действительно сделать ничего нельзя. А ведь именно в такие моменты нас сильнее всего атакует ужасное искушение впасть в отчаяние, стать беспомощным и пассивным.

С Л О Ж Н Ы Е

Даров Духа много Кажется, что верность – это нелегкое дело, но в соответствии с логикой Творца и Спасителя человек должен быть особенно хорошо «экипирован» к этому заданию. Поэтому, размышляя о значении мужества (fortitudo), я подумал, что и другие дары Духа Святого, о которых говорит наша традиция, окажутся хорошими помощниками на этом пути. Так, идущая от Бога мудрость (sapientia) помогает заметить большие возможности, какими обладает благо, не забывая при этом… о силе зла. Мудрый в этом значении слова человек знает, что Бог действительно играет Свою роль, и только общение с Ним приносит счастье. Мудрый человек может везде увидеть Его присутствие. Наш Учитель пережил на кресте величайшее одиночество: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?», но смог найти Его присутствие и воскликнуть: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой». Рядом с мудростью стоит и разум (intellectus) – дар понимания дел Божьих, переданных в Писании и Предании Церкви. В сущности, история спасения – это тысячи примеров людей, которые в глазах мира поидиотски проигрывали, но в действительности умирали счастливыми. Дар совета (consilium) дает силы при принятии решения. А готовность быть верным на практике становится очень драматичным и болезненным решением! Доверие, о котором я упоминал,

В О П Р О С Ы

говоря о мужестве св. Терезы Малой, вырастает из дара благочестия (pietas), не имеющего ничего общего с фарисейским лицемерием. Это умение видеть в Боге любящего Отца и быть по отношению к Нему ребенком, уверенным в Его помощи. И еще нам дан чудесный дар страха Божия (timor Dei), но это не страх, в котором нет места для любви, а удивление перед непостижимостью Бога и Его путей, а также сильное желание не обмануть Его доверие ко мне.

Призвание: самореализация или жертва? Хотя само слово «призвание» еще функционирует в нашем языке, оно, скорее, используется лишь для патетических высказываний о «врачах от Бога» и об «учителях по призванию». Обычно мы не думаем о своем жизненном пути как о призвании: скорее как о самореализации и стремлении к успеху. Попробуем присмотреться к этим модным выражениям и сравнить их с классическими понятиями, которые определяли жизнь наших великих предшественников. В понятии «призвание» инициатива принадлежит кому-то более значимому, чем я сам. В то же время понятие «самореализация» явно подчеркивает мою независимость. Следовательно, в первом случае человек должен как-то выйти за пределы своего «Я». Между тем в ситуации, когда «я сам себя делаю», эта

С Л О Ж Н Ы Е

В О П Р О С Ы

сосредоточенность на себе может достигнуть угрожающих размеров. Думаю, что все мы, к сожалению, встречали людей, настолько активно делающих карьеру или реализующих свою индивидуальность, что невооруженным глазом были видны смехотворность их поведения, их эгоцентризм и даже некое отставание в нравственном развитии. В случае, когда кто-то другой призывает меня к чему-то, роль личности отнюдь не уменьшается. Поскольку речь идет о том, что свободный ответ на призыв рождается не от простого подчинения воле сильнейшего, но из желания участвовать в чем-то значимом, из чувства, что только участие в чем-то таком даст мне ощущение счастья. И именно поэтому я готов пожертвовать многим и даже всем. Между тем самореализация (младшая сестра потребительства?!) опирается на современную «религию прав человека», один из постулатов которой гласит: «У меня есть право на счастье». Здесь стоит добавить, что счастье, которое подразумевают в этом случае, чаще всего оказывается совокупностью обладаемых вещей, полученных впечатлений и испытанных ощущений. Может, поэтому люди теперь так много фотографируют: словно они боятся потерять этот «капитал впечатлений» из-за амнезии и склероза. В свою очередь, слово «жертва» сегодня кажется взятой из «Словаря редких слов». В наши дни даже цветы для любимой или детские игруш-

ки под елку стали восприниматься, скорее, как инвестиции в будущее. А призвание служить кому-то или чему-то – это всегда отречение или жертва. Однако здесь главное не столько сам отказ от какого-то блага, сколько, скорее, выбор одного из возможных вариантов развития. Проблема понимания тайны жертвы и замещение ее упомянутой «теорией инвестирования» представляется очень детской: мы хотим съесть пирожное и одновременно оставить его! Человек «призвания и жертвы» просто знает, что невозможно обладать всем, потому что в этом мире очень много взаимоисключающих вещей. И это, наверное, очень хорошо, потому что каждый из нас получает что-то свое, и все мы друг другу нужны. Тот, кто хочет иметь все, вероятно, очень боится быть зависимым от других, потому что не верит, что кто-то может действительно любить его. Однако, какой бы ни была пропаганда успеха и самореализации, мир всегда будет зависеть от людей, способных чем-то пожертвовать, потому что без них – как без тех десяти праведников – невозможно жить. Они как смазочное масло, благодаря которому старые шестеренки машины продолжают вращаться. И если иногда нас удивляет стойкость Церкви, в которой всегда было столько зла, которая всегда боролась за право быть Церковью грешников, то надо прямо сказать: мы существуем и сильны благодаря людям надежды! Люди, способные на жертву, тоже

С Л О Ж Н Ы Е

«инвестируют», а их «банкир» – распятый Иисус. При этом жертвенная жизнь святых не похожа на собирание заслуг (как это себе представлял Лютер, внушая нам староегипетскую веру в весы, на которых боги взвешивают накопленное нами добро и зло!). Наши святые уповают на то, что любая жертва, принесенная с любовью, надежно и навсегда соединит их со Спасителем, Который в Судный день не отречется от них (даже если они принесут чемоданы, полные грехов).

Ересь успеха Скажем прямо: на практике погоня за успехом препятствует всякой надежде и верности призванию. Потому что в основе понятия «успех» лежит сравнение с другими (и даже с самим собой и своими собственными достижениями). Смысл его в том, чтобы показать, что я лучше или самый лучший. А сравнение всегда порождает гордыню (если все получилось), горечь (если оказался хуже всех), либо вынуждает нас оставаться в обществе «середнячков», которые обычно образуют прекрасный фон для наших «успехов в сравнении». А поскольку после вчерашнего успеха сегодня ты вновь должен доказывать, что это не случайность,

В О П Р О С Ы

и ты способен на большее, то успешный человек начинает напоминать… собаку, которая гоняется за своим хвостом. С той лишь разницей, что животное знает, что это игра. Лекарством от подобного безумия является евангельское учение о плодах жизни в Духе Святом. Плоды рождаются как естественное продолжение природы самого дерева, как совокупность его каждодневного, внутреннего развития. А внутреннее сокрыто от глаз, и значит, как учит мудрец, – самое важное. Вспомним два перечня плодов человеческой жизни, которые приводит нам св. Павел в 5-й главе Послания к Галатам, и с надеждой посмотрим на собственную жизнь, в которой такую большую роль играют незначительные вещи. Хотя любовь, радость, мир и остальные сестры надежды – это истинное богатство мира, «великие этого мира» никогда этого не поймут, поскольку это видно только мудрецам и другим «нищим духом»: ведь у первых есть надежда, а вторые знают, что все является благодатью. Поэтому они могут быть верны полученному дару и принести обильные плоды. Перевод с польского Татьяна Захарова

Л И Т У Р Г И Я

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ… С ВИ ДЕТ Е Л ЬСТ ВО

М а р и за и Пат р и к Упер:

ВЕРНОСТЬ – ДОРОГА СЧАСТЬЯ

пустя несколько недель мы отпразднуем сорокалетие нашего венчания. Наша любовь за эти сорок лет стала сильнее, она крепла и в минуты покоя, и в минуты борьбы. Да, это очень важно: за сорок лет наша любовь окрепла – и стала более зрелой. Это произошло потому, что на протяжении этих сорока лет каждый из нас все больше открывал для себя другого. Живя вместе, мы учились быть мужем и женой – один благодаря тому другому, кто живет бок о бок со мной, тому другому, кто все эти годы был рядом, благодаря тому другому, к которому когда-то было обращено наше признание в любви, кого мы когда-то решились любить. Наша любовь сохранилась и окрепла именно потому, что каждый из нас сохранил верность принятому когда-то свободному решению.

Конечно, в самом начале супружеской жизни мы уверены, что полюбили навечно, но эта уверенность таит в себе опасность утратить чуткость в отношении любимого. А наша нечуткость рано или поздно проявится в том, как мы говорим, в том, как мы слушаем, в наших повседневных совместных делах. И однажды, после первого серьезного конфликта, «солнце заходит во гневе нашем»: день кончился, а мы так и не помирились. Подробности со временем забудутся, но рана нанесена и наш разум смущен: как это могло случиться, если мы любим друг друга? Нет, это невозможно, это, должно быть, страшный сон… Но на следующий день жизнь опять налаживается – до следующей ссоры. В лучшем случае мы убеждаем себя в том, что, раз мы любим друг друга, – значит, все образуется.

В С Е Г О

После свадьбы профессиональная деятельность поглотила нашу супружескую жизнь. Нам представлялось чрезвычайно важным выглядеть «блестяще» в глазах окружающих, и мы делали для этого все возможное. Такой стиль жизни полностью устраивал нас обоих. Однако лет через двадцать оказалось, что наша супружеская жизнь давно «больна», а мы не отдавали себе в этом отчета. Мы не умели улаживать наши конфликты и не знали, как их избегать. Многое отличало нас друг от друга, но мы никак не приспосабливались к этим различиям. Вот как обстояли дела, когда, двадцать лет тому назад, пришло понимание: любить другого – значит принять решение любить его, а супружеская верность – это верность своему решению. Наша верность принятому решению любить другого формируется постепенно и состоит из множества «мелочей»: умения замечать то, что принесет радость другому (например, находить время поговорить или просто побыть вместе), избегать того, что может огорчить его; мудрости уклоняться от ситуаций, опасных для той верности, хранить которую мы обещали: не смотреть определенного рода телепередачи, не вступать в двусмысленные отношения с представителями противоположного пола. Если мы не умеем быть верными нашему решению любить в мелочах повседневной жизни, то сохранить эту верность в

П О Н Е М Н О Г У

чем-то серьезном нам почти наверняка окажется еще труднее. Прекрасное средство для созидания верности – каждое утро принимать решение не изменять клятвам, данным в день нашей свадьбы. Говорить вновь и вновь: «Да, я желаю сохранить верность тому обещанию любить тебя – тебя нынешнего – которое было дано мной в день нашей свадьбы». Верность неразрывно связана с любовью… а значит, и с прощением. Мы хотим сохранить верность друг другу, потому что между нами существует любовь. Верность непременно подразумевает прощение, ибо без прощения нет любви. Просить прощения всякий раз, когда это необходимо, значит признавать собственную неверность, но это всегда еще и обращенная к другому просьба вновь подарить супругу свое доверие, которое поддержит его в борьбе за верность. Таким жестом смирения мы свидетельствуем о своем чувстве, но, кроме того, говорим

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

супругу, что хотим жить его любовью. Вот что значит жить, храня причастность той любви, которую мы обещали друг другу в день нашего венчания. Это помогает нам оставаться верными решению любить партнера. Решиться на верность, сделав ее тем путем, на котором мы, как обещали, будем служить друг другу в любви, – значит сделать ее дорогой счастья. Совершая этот выбор, мы принимаем решение всю жизнь, мало-помалу, учиться любить другого. Медленно, постепенно, «любовь-обладание» превращается во взаимное дарование себя. Это дело не одного дня, или месяца, и даже не нескольких лет – на это требуется вся жизнь. Мы подвергаемся испытаниям, переживаем крушение иллюзий, но движемся – все с тем же человеком – вперед по этому пути. Вместе мы крепнем в любви и в единстве, и именно так обретаем счастье. Кроме того, церковное венчание дает нам чудесную возможность – и в то же время обязывает нас – черпать силы в благодати, дарованной нам в таинстве брака. Благодаря этому таинству Сам Бог действует в нашей супружеской жизни. Вопреки нашей неверности Он остается верен Своей любви к нам. Весь Ветхий Завет являет нам эту верность Бога Своей беспредельной любви к людям. Бог обещал Своему народу любить его. И когда этот народ, после

того, как он обратился в сторону идолов, потерянный и утративший надежду, взывает к Богу, Бог, верный Своей любви, всегда приходит вновь, чтобы спасти его. Знаете, когда мы, думая, что все идет не так, как надо, в поисках выхода рассчитываем лишь на собственные силы – почти всегда можно заранее сказать, что дело проиграно. И напротив, если мы обращаемся к Господу и просим Его помочь нам в память о том завете, который Он заключил с нами в день нашей свадьбы, это детское доверие позволяет нам находить такие решения, которые в другом случае никогда не пришли бы нам в голову. Нашим венчанием в Церкви мы выразили свое желание искать опору нашей супружеской жизни в верности Бога. Связавшее нас таинство брака служит нам постоянным источником сил во всех испытаниях, ибо верность Бога безгранична и удивительна. Это Бог научил нас, что верность не слепа и не бездвижна. Быть верным означает использовать все средства для того, чтобы вновь обретать надежду, преодолевать препятствия, обновлять наше взаимное доверие. Быть верным в нашей жизни – это каждое утро заново отправляться в путь, поскольку новый день, возможно, принесет с собой новые возможности. Перевод c француского Дмитрий Лейкин

С С Л Е О ГЖ ОН Ы В П ЕО НВЕОМП НР ОО ГСУЫ

МОЕ

призвание к священству

огда мне было три года, кроме тех обычных игр, в которые играли дети в Советском Союзе, мы с братом играли в одну, по тем временам странную игру – мы играли в священников. Может быть, это была всего лишь невинная детская выдумка, подражание тому, что мы видели на Святой Мессе, куда нас уже с младенчества брали с собой родители. Но может быть, Бог подал мне тогда свой первый маленький знак. Бог подарил мне самое прекрасное детство: в глубоко верующей семье немецких католиков, предки которых приехали в Россию в XVIII-XIX вв. И даже тот факт, что я родился в атеистическом государстве, Бог обратил в благодать, потому что как раз из-за гонений и преследований мои предки особенно горячо придерживались своей веры. Вскоре после моего рождения у нас зарегистрировали приход, был построен храм, куда уже

не лишь иногда приезжал какой-нибудь священник, но где постоянно пребывали целых четыре священника! И поэтому в моем детском сознании совершенно спокойно обитала мысль, что на небесах есть Бог, а на земле, в церкви, Ему помогают священники. Потом, став прислуживать на Мессе и ближе познакомившись со священниками, я испытал еще и некое восхищение этим призванием. Поэтому в моих детских жизненных планах – стать космонавтом, футболистом или певцом – иногда мельком появлялась и мысль стать священником. В подростковом возрасте, уже в другой, богатой стране, где вера не преследовалась и повсюду были открыты храмы – мысли о священстве вначале пугали меня, потому что стать священником значило бы отречься от всех моих тогдашних радостей материального мира. Но с годами Бог вселял в меня уверенность, что эти временные блага не смогут сделать счаст-

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

ливой мою жизнь. Возрастая и углубляясь в вере, я считал себя просто неспособным и недостойным священнического призвания. Открывая для себя всю красоту Бога, я представлял себе Его священников как абсолютно святых, думающих по-другому, почти безгрешных и т.д. А для себя думал о будущей семье, множестве детей, богатом доме. Переломным моментом для меня, несомненно, оказался мой приезд в Сибирь, где я немного помогал в епископской курии, в детском приюте и у сестер Матери Терезы. Здесь, в постсоветской России – для меня уже почти чужой стране – я впервые столкнулся с нуждой паствы, оставшейся без пастыря. Всё и все говорили мне о том, что этим людям требуются священники, которые помогали бы им найти смысл в суровых обстоятельствах их жизни. Постепенно я начал чувствовать желание стать священником. Идея полностью посвятить свою жизнь Богу и Его Церкви стала казаться мне все более и более привлекательной. Но не хватало самого главного – призыва Господа. Сначала, ни в молитвах, ни в размышлениях, я не чувствовал, что Бог действительно хочет видеть меня Своим священником, что это Его воля. Да и многие другие обстоятельства противоречили моему желанию: я уже был не юн; мне еще оставалась пара семестров в университете; жизнь иностранного священника была связана

со многими постоянными проблемами; дополнительные семь лет учебы очень пугали меня; и для моих родителей жить в России казалось безумием. Поэтому, закончив университет, я на три года поехал работать в курию в Новосибирск, надеясь таким образом как-то совместить свое желание служить в Церкви и исполнение воли Божьей. Я думаю, что каждое призвание Бог открывает человеку особым образом, и каждый человек в определенное время узнает и с разным успехом осуществляет то, чего Бог от него хочет. Самое главное, наверное, – просто постоянно прислушиваться к Его голосу, постоянно иметь в себе намерение быть послушным Ему. Когда я, вместо того, чтобы по своей собственной воле поступить в семинарию, начал работать, желание стать священником совсем не угасало, хотя жизнь и работа в Новосибирске мне очень нравились. Все вокруг напоминало мне о Боге, и даже современные песни о любви говорили мне только о любви к Богу. И когда я молился, я просил Бога, чтобы Он, если я все-таки ошибаюсь, и у меня есть призвание к священству, дал мне какой-нибудь знак. И в один, самый прекрасный день, во время Мессы я как будто услышал внутри себя голос Божий, который говорил мне: «Почему ты так уверен, что Я не хочу сделать тебя священником? Ты же знаешь, как сильно Я тебя люблю! Неужели

В С Е Г О

ты думаешь, что Я не хочу исполнить твое желание?» И внезапно все мои страхи, переживания и колебания исчезли. Я почувствовал в себе мир, бесконечную свободу и, конечно, радость. Когда я проснулся на следующий день, я первым делом подумал: «Я буду священником!» И эта мысль была настолько ясной и прочной, что я совершенно был в этом уверен. После этого мои глаза стали открываться на все знаки в моей жизни, которые говорят мне о правильности моего выбора. Оказывается, их так много! И я постоянно встречаю их повсюду. В чем для меня заключается призвание к священству? Можно, наверное, обойтись всего лишь двумя словами: любовь к Богу. Всё этим начинается и всё этим заканчивается. Каждый человек призван любить Бога, но священник должен любить Его всегда и до конца, без каких-либо оговорок. Мы никогда не сможем достичь той степени любви, которой любит нас Бог, но даже кратких мгновений, во время которых мы осознаем всю Его любовь, хватает навечно. Это включает в себя всё остальное: любовь к каждому человеку, потому что Он в нем обитает; постоянная готовность пострадать ради Него, как и Христос пострадал за нас; любовь к Церкви, особенно когда она переживает трудные времена; готовность уступить каждому. Находить и питать эту лю-

П О Н Е М Н О Г У

бовь ко Христу нужно, безусловно, в молитве, хотя Божья благодать активно действует и в другие моменты нашей повседневной жизни. Невозможно быть священником, не любя молитву. Иногда мое призвание кажется мне тяжкой ношей, потому что, как бы ни старался, я никак не похожу на Христа, потому что мир иногда так ужасен и зол, потому что и священники поворачиваются спиной к Богу. Но я легко нахожу выход из этого положения: простой взгляд на распятие напоминает, что Он страдает со всеми нами, что Он с тобой повсюду, особенно в трудные моменты. Ведь служить Церкви и значит служить Христу, которого распяли как разбойника и неудачника! Иисус тоже испытывал страх в Своем призвании, когда, например, молился в Гефсиманском Саду. А значит, тоже переживал трудные моменты – как и я сам. И чем сильнее я стремлюсь укрепить свою дружбу со Христом, тем легче мне удается быть верным своему призванию. Как всегда говорит моя бабушка, путь священника – самый трудный из всех путей человека. Кажется, она права. Но я уверен, и сам это чувствую, что тот призванный, который идет этим путем, является самым счастливым человеком под небом. Александр Деппершмидт, семинария «Мария – Царица Апостолов», 4-й курс

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

Эусебио Эрнандес ORSA Конгрегация по делам Институтов Посвященной жизни и Обществ апостольской жизни. Ватикан

Представление документа

«Новые призвания для новой Европы» Документ «Новые призвания для новой Европы» – это итог совместного размышления участников Конгресса, проведенного в Риме 5-10 мая 1997 г., в котором приняли участие 253 представителя из 37 стран Европы. В основу работы Конгресса легла уверенность в том, что призвание к священству и монашеству – это дар Божий: Бог верен, и Его дар призвания непреложен. Важно лишь принимать его, а не губить безразличием, чрезмерной активностью и склонностью к компромиссам. Документ состоит из четырех частей, каждую из которых предваряет Слово Божье, служащее ключом к пониманию данной части. 1

Положение с призваниями в Европе Документ определяет конкретные проблемы, с которыми сталкиваются молодые люди в поиске своего призвания, и признает, что Церковь еще не нашла языка, пригодного для обращения к молодежи, а также определяет возможные направления работы по увеличению количества призваний: - Новая евангелизация, нуждающаяся в людях, способных свидетельствовать о непреходящих ценностях общедоступным языком, - Новые призвания как образ новой святости, воплощающиеся в различных сферах деятельности, но особенно – на ниве всецелого посвящения Богу. - Новые формы святости открывают путь к созиданию новой Европы. Чтобы совершить качественный скачок от пессимизма к надежде, пастырская работа с призваниями должна стать прочным и последовательным выражением жизнеспособности Церкви. Нет никаких сомнений в том, что Господь и сегодня продолжает призывать людей повсюду в мире и в каждой поместной Церкви. Вот почему «пастырство призваний должно все больше становиться совместным действием всей монашеской или приходской общины, всякого института и всякой епархии, каждого священнослужителя, монаха и просто верующего» (13). Богословие призвания Бог Творец призывает человека к жизни, «извлекая из небытия к бытию то, чего не существовало» (16). Он воспитывает (e-ducere), то есть «извлекает из сердца человека то, что Он Сам посеял в нем, чтобы человек полностью стал самим собой и тем, чем Он призвал его быть – Его подобием» (16). Он запечатлевает Свою великую любовь знаком Крещения. С этого момента человек призван к святости чада Божия. Иисус – Воспитатель всех воспитателей – зовет человека следовать за Ним и воспитывает в нем Свои соб-

В С Е Г О

П О Н Е М Н О Г У

ственные чувства, так, чтобы человек «принимал жизнь как дар из рук Отца, чтобы расточить и излить этот дар на тех, кого Отец ему поручил» (17). Высшее проявление этого дара – Крест, а в Евхаристии он постоянно обновляется. В этой тайне благодати Святой Дух Утешитель поддерживает призванного и делает его свидетелем, укрепляя таинством Миропомазания. Дух ведет человека к постепенному открытию истины, которая есть не что иное, как постижение Божия промысла о его жизни. Всякое призвание – дар Отца, который рождается и расцветает в Церкви и в мире и служит Церкви и миру. Пастырская работа с призваниями Конкретные направления пастырской работы с призваниями определяются богословием призвания. Важно помнить о том, что: - источник призваний – Бог, но они возникают при посредничестве Церкви, которая «порождает и воспитывает их» (35); - забота о призваниях – это задача всего народа Божия без исключения, хотя все его члены участвуют в этом по-разному; - молитва (см. Мф 9, 7) необходима, чтобы просить о призваниях, узнавать их и помогать им развиваться. Нельзя также забывать, что такое призвание обращено к человеку любого возраста.

4 Педагогика призваний Пример евангельской педагогики – это Иисус в тесном единстве с Отцом, сеющим семена Слова и воспитывающим, то есть созидающим из ничего, и с Духом, Который всегда сопровождает человека на пути его освящения (32). Педагогика пастырской работы с призваниями должна сеять, сопровождать, воспитывать, формировать и распознавать. Иисус являет нам множество примеров такого служения. Результатом весьма деликатной работы воспитателя должно стать обретение молодым человеком неповторимого личного опыта, позволяющего ему убежденно сказать, подобно ученикам из Эммауса: «Останься с нами, потому что день уже склонился к вечеру» (Лк 24, 29), или же как святой Петр: «Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин 6, 68). Именно вера вносит необходимую гармонию в сознание молодого человека, разрывающегося «между уверенностью в призвании и сознанием собственной слабости, между ощущением потери себя и встречи с собой, между величием стремлений и тяжестью собственной ограниченности, между благодатью и природой, между призывающим Богом и отвечающим человеком» (37). Всякое призвание – бескорыстный Божий дар, и только в Его любви вера, надежда и любовь, вдохновляющие человеческий ответ, который всегда меньше призыва, обретают свой источник и свой истинный дом.

М А С Т Е Р С К А Я

СЕМЕНА СЛОВА О ступенях

Один человек, восходя на высокую башню, сделал неверный шаг и неожиданно оказался в темноте. Ощупью он нашел какие-то ступени. Ему было интересно, куда они ведут, и он начал шаг за шагом осторожно продвигаться вверх. Чувствовал он себя неуютно, какой-то необъяснимый страх трепетал в его сердце. Когда он оглянулся, его поразило, что с каждым разом, когда он поднимался на новую ступеньку, предыдущая пропадала, исчезая где-то в пропасти. Перед ним вилась лестница, о которой он не имел ни малейшего понятия – куда она ведет. За ним оставалась огромная черная бездна… Будем помнить, что в духовной жизни каждый, даже маленький, шаг наверх – это шаг, удаляющий нас от ада и приближающий к Богу.

Об одном миссионере

Священник-миссионер работал в одной из тропических стран. Как-то раз, чтобы заинтересовать своих прихожан, он взял некоторых из них с собой на экскурсию на самолете. Самолет летел над лесами и деревнями, кружил над озерами и реками. Туземцы время от времени поглядывали вниз, но, впрочем, без особого энтузиазма и восхищения. После приземления все вышли, не говоря ни слова. Удивленный такой реакцией священник спросил их: – Разве это не чудесно, что люди такое могут? Мы можем летать высоко над землей, можем с высоты смотреть на наши дома и поля. Туземцы слушали его слова безучастно, а в конце старший из них сказал: – Насекомые могут то же самое… Технический прогресс – это новая машина. Духовный прогресс – это устранение ошибок. Вернер Коллат

Аскет и крестьянин

Один монах-пустынник так далеко продвинулся по пути к совершенству, что ему начало казаться, будто никто на свете не любит Бога больше, чем он. Бог прочитал эту мысль в его сердце и сказал ему: Пойди на край деревни, там ты найдешь верного Мне человека. Общение с ним будет тебе полезно. Монах без труда нашел того человека, который оказался простым крестьянином, и остановился у него. Встав рано поутру, крестьянин перекрестился, произнеся имя Пресвятой Троицы, взял плуг и пошел на поле. Там он проработал целый день. Вечером, ужасно уставший, он вернулся с поля, перекрестился и пошел спать. Монах был сильно озадачен и никак не мог понять, чему он, святой муж, может научиться у этого деревенского мужика, который всего два раза в день, и то коротко, вспоминает о Боге. Бог не стал пускаться в теоретические объяснения, а подал тяжко задумавшемуся монаху наглядный пример. Он велел ему налить полную миску молока и обойти всю деревню, не пролив ни капли. После того как задание было выполнено, Бог спросил: – Как часто ты думал обо Мне, обходя деревню с полной миской молока? – Ни разу, – со стыдом ответил аскет, – как я мог думать о Тебе, когда я должен был следить, чтобы не разлилось молоко? Тогда Бог сказал ему в ответ: – Видишь, эта маленькая миска с молоком забрала все твое внимание, так что ты совершенно обо Мне забыл. А тот крестьянин должен заботиться о содержании всей своей семьи, он тяжко трудится, и все же вспоминает обо Мне два раза в день.

Журнал издается Катехитической Комиссией Конференции Католических Епископов РФ

Адрес редакции: 191186, Санкт-Петербург, Невский пр., 32/34, на имя Марии Терезы Рамуш. тел./факс (812) 571 58 96 E-mail: radouga@katechein.ru Web: www.katechein.ru Гением может быть не каждый, а дорога к святости открыта для любого человека. Св. Максимилиан Кольбе Изводя к существованию разумную и духовную природу (человека), Бог наделил его четырьмя Божественными свойствами: бытие и вечное бытие, доброта и мудрость. Из этих даров два первых относятся к сущности (человека), два других — доброта и мудрость — к воле его, дабы Его творение стало по соучастию тем, что Он есть Сам по Своей сущности. Его творение уподобляется Ему по соучастию. И поэтому это творение, как говорят, является Его образом и подобием <...> Итак, всякая разумная природа имеет образ Божий, но подобен Ему лишь добрый и мудрый. Преподобный Максим Исповедник Тому, кто не слушает Бога прежде всего, нечего и сказать миру. Ханс Урс фон Бальтазар О времени для молитвы Кардинал Жан-Мари Люстиже, архиепископ Парижа, однажды удивил журналистов нестандартной фразой о молитве. В частности, на вопрос, имеет ли он время на молитву и размышление, он ответил: «Нет, я не имею времени на молитву, я просто молюсь и все!»

Главный редактор Х.М. Вегас CMF Редакционный совет: с. Д. Антонув, Л. Господникова, д. В. Дегтярев, с. Т. Канакри, с. И. Станьска, свящ. П. Юрковский Дизайнер Е. Мануилова Технический редактор В. Кабак SDB Корректор Л. Минина Отпечатано в типографии Салезианского Центра “Дон Боско”, Гатчина.

Тираж: 500 экз. Подписка: 200 руб. 4 номера за год Почтовые расходы по доставке: по России – 100 руб.; за границу – 200 руб.

В подготовке данного номера принимали участие: В. Белокопытов OFM, Х. М. Вегас CMF, Н. Дубинин ОFM Conv, Т. Канакри FMM, М. Касьяненко, Р. Крауклис, М. Король, Д. Лейкин, М.Т. Рамуш FMM, свящ. С. Тимашов.

радуга 7

Это имя, «призванный», будучи приложимо ко всем верующим во Христа, может быть понято в широком смысле, однако всякий раз в согласии с тем, что в нем провидит и избирает Бог: христианин может быть призван как апостол, или пророк, или учитель, или свободный от жены, или как раб в браке, однако через многообразие благодати исполняется сказанное: Много званых, а мало избранных. Надлежит знать, что некто, призванный, например, быть апостолом, или пророком, или учителем, может пренебречь своим призванием и отпасть от него. Так, Иуда, призванный быть апостолом и пренебрегший благодатью своего призвания, из апостола стал предателем; и хотя был призван как апостол, но не был избран.

Ориген

Бог призвал тех, о ком знал, что они поверят. Призыв же собирает желающих, но не против воли; и нет здесь различия в лицах, но есть во времени. Павел говорит это из-за недругов веры, чтобы они не судили по случаю о милости Божией. Итак, они призваны поверить – через проповедь, когда уверуют – оправдываются крещением, получают славу или ныне – в благодатных добродетелях, или в будущем – по воскресении.

Пелагий

Нет верующего, который бы не был призван. Бог же призывает Своей милостью, а не в награду за заслуги веры, ибо заслуги веры следуют за Его призывом, а не предшествуют ему… А если бы милость Божия не предшествовала призыву, никто не смог бы и поверить, и тем начать оправдание свое, и получать способность творить добро. Итак, милость предшествует любой заслуге. Августин Иппонский