December poetry, volume 2 by Luche1

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается Снежень: Том 2 «Декабрь на глобусе» в стихах современных поэтов. 2020. – 338 с., 16+ В двухтомник «Снежень» вошли стихи 200 современных поэтов из 45 стран мира. «Снежень» — одно из названий декабря, записанное нашими предками в древнерусском календаре «Кологоде». Сне-жень… В этом слове явственно видятся нежные узоры на оконном стекле и красногрудые снегири на обнажённых ветках заснеженного леса… Слышится почти женский плач вьялицы-метелицы… Ощущается блаженное тепло у камелька после свежего морозца и незабываемый хвойно-мандариновый аромат детства… Верится в сказку про Белоснежку и в Обыкновенное Чудо — ведь если в него верить, то под Новый год можно непременно отыскать в пышных сугробах цветущие подснежники! И вновь звуки, краски, ароматы и чувства сплетаются воедино в разную по стилю, но всегда незабываемую, яркую, одухотворённую и утончённую лирику. Составитель: Людмила Чеботарёва (Люче) ISBN 978 -163752449 -7 © Составитель: Людмила Чеботарёва, Израиль, 2020 © Авторы стихов и рассказов © Авторы фотографий и картин

Елена Александренко Владивосток, Россия Пока горит огонь Стихи и музыка Елены Александренко Исполнение Варфоломея

Мне чудится: звенит лесной ручей, Пробившийся сквозь зимнее стекло. Нет непроглядных ветреных ночей. От мыслей о тебе всегда тепло. Под чутким небом Дышит снежный сад… И снег весь словно ландышем пропах. И тонкий привкус ветки на губах Мне чудится сквозь вешний аромат. Искрится день, весь мир — в его слезах, Что светятся на простынях полей, Живу, пока горит огонь в глазах, Покуда греет свет любви моей.

Грядут снега Стихи Елены Александренко Музыка и исполнение Евгения Вахромеева В клипе использованы рисунки Даши Колесовой

Уже затихли Голоса дороги дальней, И проводила птиц Осенняя земля. И только листья Тополей пирамидальных Всё шепчутся, о будущем молясь. Грядут снега, Ну а пока — затишье… И бабушка вязанье достаёт, И потянулся вновь Дымок над крышей… Каким он будет, Этот новый год? Ну а пока Спокойная картина: И жарко дышит пышка на столе, И паучок в углу, на паутине, Уснул, пригревшись в комнатном тепле. И важно ходит кот, Его не слышно, Ласкает ножки стула и стола. В холодный день В избе никто не лишний, И золотом печи изба светла!

Инесса Ганкина Минск, Беларусь Под Новый год Стихи Инессы Ганкиной Музыка и исполнение Веры Готиной

Под новый год смешно мечтать о лете, теряет стужа белые салфетки. Простуда поперхнется амаретто, и зачирикают под елкой дети. Любовь истает прошлогодним небом и уплывет по лужам к океану. Бродячий вальс, подай кусочек хлеба, напой трезвучье. Обнищавший ангел качается в кольце над головою и передразнивает нас с тобою. Вера Готина (28.12.1944– 25.11.2017) музыкант, композитор, художник

Наталья Иванова Санкт-Петербург В зимнем городе Стихи Сергея Стукало Музыка и исполнение Натальи Ивановой

Даже если мороз с утра, И деревья одеты в иней, В этой серо-сырой пустыне От погоды не ждут добра. Стылый воздух щедрот сырых, И Нева — словно Стикс холодный… Сфинкс застыл, будто пёс безродный, — Стонет ветер для нас двоих. Припев: В этом городе снов и рек Небо низкое давит серым. Здесь асфальт не бывает белым, Даже если зима и снег. Ночь бредёт сквозь фонарный дым, Сквозь туманы ночные, рядом. Я тебя провожаю взглядом — Мы с тобою одни не спим. Город спит. Среди снов и рек Лишь снежинки шальные тают… Нашей тайны никто не знает, — Только полночь и серый снег. Припев

Новогодний подарок Стихи Владимира Хохлева Музыка и исполнение Натальи Ивановой

Что-то сказочное шепчет Рой снежинок за окном. И хохочет и лепечет Снежный вихрь, окутав дом… Припев: Ёлка в комнате искрится, В танец праздничный зовёт, Этой ночью нам не спится… Мы встречаем Новый год! Вдруг немножко приоткрылась Форточка сама собой, Обстановка изменилась, Потеряв порядок свой… Припев: Кто-то добрый и знакомый Этой ночью нам принёс Каждому подарок новый. Кто же это?.. Дед Мороз! Припев

Ирина Иваськив Каменское, Днепропетровской обл., Украина День рождения Христа Стихи и музыка Ирины Иваськив

Бережно землю светом укрыл Бог, Согреть желая её… Там, в тёмном хлеве, Сын и Мария: Пусть же им будет тепло! Припев: И колыбельной ноты эхом раздаются, Снежинки в вальсе кружат. Ночь, как день, светла. Слова Отца Небесного с вершины льются: — Мой Сын, Тебя укутал Я в небеса! В Твой день рожденья пусть мир ликует, Пусть хоры славят тебя И весть спасенья всем повествуют. Расти скорее, Дитя! Припев: В яслях спит мирно дивный Младенец, Согретый пледом из звёзд… Скажи «спасибо», склонясь в молитве: Он всем спасенье принёс! Припев: И жизнь твоя отныне Им преобразится: Его земная миссия завершена! Спиши рождённому Иисусу поклониться И всех поздравить с днём рождения Христа!

Лина Лаврова Таллинн, Эстония Единственные дни Стихи Бориса Пастернака Музыка и исполнение Лины Лавровой

На протяженьи многих зим Я помню дни солнцеворота, И каждый был неповторим И повторялся вновь без счета. И целая их череда Составилась мало-помалу Тех дней единственных, когда Нам кажется, что время стало. Я помню их наперечет: Зима подходит к середине, Дороги мокнут, с крыш течет И солнце греется на льдине. И любящие, как во сне, Друг к другу тянутся поспешней, И на деревьях в вышине Потеют от тепла скворешни. И полусонным стрелкам лень Bорочаться на циферблате, И дольше века длится день И не кончается объятье.

Рождество Стихи Иосифа Бродского Музыка и исполнение Лины Лавровой

Волхвы пришли. Младенец крепко спал. Звезда светила ярко с небосвода. Холодный ветер снег в сугроб сгребал. Шуршал песок. Костер трещал у входа. Дым шел свечой. Огонь вился крючком. И тени становились то короче, то вдруг длинней. Никто не знал кругом, что жизни счет начнется с этой ночи. Волхвы пришли. Младенец крепко спал. Крутые своды ясли окружали. Кружился снег. Клубился белый пар. Лежал младенец, и дары лежали.

Ночь тиха… Стихи Афанасия Фета Музыка и исполнение Лины Лавровой

Ночь тиха. По тверди зыбкой Звезды южные дрожат; Очи матери с улыбкой В ясли тихие глядят. Ни ушей, ни взоров лишних. Вот пропели петухи, И за ангелами в вышних Славят бога пастухи. Ясли тихо светят взору, Озарен Марии лик… Звездный хор к иному хору Слухом трепетным приник. И над Ним горит высоко Та звезда далеких стран: С ней несут цари востока Злато, смирну и ливан.

Ариэла Марина Меламед Маале Адумим, Израиль Ханука

5766

Стихи Игоря Бяльского Музыка и исполнение Ариэлы Марины Меламед

не сын пророка и не пророк но вижу и говорю и этому царству уходит срок и этому декабрю ещё судам не видать конца сады плодоносят но желтеют листья и у дворца становится всё равно густеет смог выцветает флаг ржавеет закатный блик и ежеутренний телефак чернеет равно безлик и ежедневная пелена вечерних полна теней но я же помню и времена что были ещё равней в краю где жил я не так давно немало кружило бед в глазах темнело но всё равно не остановило свет я шёл не зная зачем куда почти от самых карпат светились горы и города и струны звенели в лад большой фонтан и малый чимган в мотив слагались один берёза тополь арча платан хранили от злых годин и русский песенный стих берёг меня от всего равна и вдоль дороги и поперёк была мне судьба одна на юг на юго-юго-восток но к западу от перми и вдаль меня уносил поток и бог одарял людьми

объятый осенью и зимой и лета не так легки но я вернулся домой домой где светятся огоньки на юдо-юдо-восток в холмы что к небу взошли гуртом и здесь хватает кромешной тьмы но светится отчий дом мой дом куда я привёл отца и брата и сыновей и что гадать о конце дворца правей он чуток левей какая разница новый год минувших столетий ряд когда от века не ждут погод ни пальма ни виноград и воин бравый бежит назад окрестности веселя и судия источает яд и плачет моя земля течёт и мёдом и молоком и чем только не течёт но это смывшееся бочком оно всё равно не в счёт иди себе и прямей бери к себе иди вопреки и царства смертны и декабри но светятся огоньки мой дом заборами неделим до самых корней и крон за той горою ерусалим за этим холмом хеврон и свет еще не устал гореть а видишь и говори и надо ещё посадить успеть орешни хотя бы три

Снег в Иерусалиме Стихи, музыка и исполнение Ариэлы Марины Меламед Миле Бяльской

Снежный дым на дома летит, Притянули мы, как магнит, Нашей прежней зимы метель, — Сердце сносит, как дверь с петель… Для чего этот снежный дым Закрывает Ерусалим? Временная странная смесь — Всё не так, не сейчас, не здесь. Припев: Пальмы в снегу и не могут согреться , Память в долгу у замёрзшего сердца, Тают снега, не могу наглядеться, Тают, как много лет назад! Как же мне быть, если всё проходит... (Как позабыть при такой погоде?) Солнце закрыто и нет восхода, Дрожит Гефсиманский сад. На полметра всего сугроб, Но, машине проехать чтоб, Нужно вниз, а не вверх смотреть — Ненадёжною стала твердь. Послезавтра уйдёт циклон, Закатает ветра в рулон. Утекает вчерашний день И наводит тень на плетень… Припев.

Новогодняя Стихи Лорины Дымовой Музыка и исполнение Ариэлы Марины Меламед

Если бы мы были курды, Мы боялись бы абсурда, Если бы мы были греки, Мы бы ели чебуреки, Если б были мы японцы, Мы бы избегали солнца, Если б были англичане, Мы б картошку мыли в чане, Припев: Мы стояли, целовались у ворот, А наутро оглянулись — Новый год! Потому что должен кто-то в Новый год Целоваться у ворот! Мы же вовсе не датчане, Не британцы-англичане, Не монголы и не греки, Мы простые человеки, Ходим в гости, гладим кошку, Любим солнце и картошку, Не страдаем понапрасну, Наша жизнь разнообразна…

Припев: Мы стояли, целовались у ворот, А наутро оглянулись — Новый год! Потому что должен кто-то в Новый год Целоваться у ворот!

Елена Оболенская Оттава, Канада Первый снег Стихи, музыка и исполнение Елены Оболенской

Первый снег, Свежий след, По бархатному снегу мы с тобой идём Вдвоём. Лунный свет Сотни лет По млечному пути спускается с небес В город чудес. Поцелуй, Нежный поцелуй, Согреет нас с тобой теплом горячих губ, Добрый друг. Рождество, Волшебство, Спешит под новый год порадовать народ Каждый год. Жизни миг, Птичий крик Проносится во мгле, растает в тишине, Как во сне. Припев: Снежинки кружатся, летают, И в вихре танца заметают Все следы на снегу…

Эмилия Песочина Ольденбург, Германия С Новым годом Стихи Эмилии Песочиной Музыка и исполнение Елены Голентовской

С Новым Годом! С новым ходом дел и времени! С новым холодом и лётом снега в темени! С новым льдом и новым ладом мира зимнего! С лёгким облаком, как флагом неба синего! С новым шагом! С новым шансом! С новым шариком, Что кружится по Вселенной старой-старенькой!.. С новой музыкою, книгою, картиною! С тихим вечером над улочкой старинною, Золотистою звездою освещённою… С разноцветными салютами кручёными! С яркой ёлкою! С шампанской вьюжной пеною! С новой нежностью! С любовью неизменною! С новогоднею весёлою порошею! И — всего-всего-всего-всего хорошего!!!

Эмилия Розенштейн Маале Адумим, Израиль Ханукия Стихи, музыка и исполнение Эмилии Розенштейн

Жизнь человека такая хрупкая, Давайте её беречь, Мы все, как цыплята в тонкой скорлупке, И давят на линию плеч Работа, дом, обязательств ворох И куча других мелочей, Ну вот и декабрь, а значит, скоро Восемь зажжём свечей. Припев: Ханукия — восемь свечек, Обнимем любимых за плечи, И души вольются в пламя дрожащей свечи, Всем пожелаем удачи, Воск оплывает и плачет О тех, кто стал птицами в небе… Пой , не молчи! Жизнь иногда темна и печальна, Давайте зажжём свет, Тем, кто заблудился или в отчаянье, И кажется, что выхода нет. Всё хочется бросить и сдаться на милость Судьбы, неудач и врачей. Ну вот и декабрь, и вернут нам силы Восемь цветных свечей. Припев 27

Жизнь иногда вызывает на бой В спорах и даже в судах, И оставляют они за собой В сердце ожог и страх. Мы дуем на воду, боясь, что она Того молоко горячей, Но и это пройдёт… ну а пока Зажжём восемь тонких свечей! Припев: Ханукия — восемь свечек, Обнимем любимых за плечи, И души вольются в дрожащее пламя свечи, Всем пожелаем удачи Воск оплывает и плачет О тех, кто стал птицами в небе… Пой, не молчи!

Заздравная Ханукальная Стихи Веры Рехтер Музыка и исполнение Эмилии Розенштейн

Если повсюду запахи сдобы, А калорийные суфганиёт Манят начинкой: «Ты только попробуй!» Значит, к нам Ханука в гости идёт! Если неделю свечи пылают — В каждом окошке расколота мгла, Если волчок всей семьёю вращают, Значит, к нам Ханука в гости пришла! Если к застолью поданы латкес, Выдали детям по хануке-гелт, Значит — Лехаим! Чтоб было в достатке Масла и прочего на много лет! Масла и прочего тысячи лет! 28

Виктор Сапиро Кармиэль, Израиль Серый блюз Стихи, музыка и исполнение Виктора Сапиро

Как бы солнце, ветер как бы — время тысячи погод… На дворе стоит декабрь — значит, скоро Новый Год. То ли мнится, то ли снится бой часов и бег минут — Вот ещё одна страница ждёт, пока перевернут! Дни торопятся за днями — видно, правду говорят, Что бенгальскими огнями наши жизни прогорят… Казус Бога, кризис веры у захлопнутых дверей — В декабре все кошки серы, мир становится серей! Вроде, солнце, ветер, вроде — время тысячи чудес… При параде, при народе под гирляндами небес Вечность мифы развенчала до тернового венца… Есть у серости начало — нет у серости конца! Выпьем, няня, — где же кружка? Лей по полной, не финти… Жизнь — банальная игрушка, как хлопушка с конфетти! Я по всем её законам то молюсь, а то глумлюсь, Новогодним лексиконом разбавляя серый блюз! То ли солнце, то ли ветер — время тысячи чертей… Мой костёр в тумане светит мизантропам всех мастей! И под этим странным грузом я танцую на краю, Поздравляя с новым блюзом музу верную мою…

Предновогодний рок-н-ролл Стихи, музыка и исполнение Виктора Сапиро

Время не лечит, а сводит нас с ума, Ливнями хлещет колючая зима… Мир завертело на непогоду, Близится дело к Новому Году В общем, предновогодняя кутерьма! Жадно нас душит с каждым днём всё сильней Жажда хлопушек и бенгальских огней… Выйдем в нарядах, каждый под маской, Вспыхнут гирлянды радужной сказкой — Всё это будет лишь через пару дней! Высшим Дедом Морозом дана нам власть Пить без цирроза и жить без склероза всласть… Встретить новый, проводить старый, Орать бестолково на пару с гитарой — И на паспортный возраст с прибором класть! Стрелки курантов набирают ход, Это — гаранты новогодних льгот… Будут подарки, чашки да ложки, Ёлки-моталки, кошки-матрёшки, Весело-весело встретим Новый Год! Утром проснёмся первого января И улыбнёмся, небо благодаря… Будущий год — знают все на свете — Так и пройдёт, как его ты встретишь, Стало быть — всё путём, ничего не зря!.. 30

Меж бокалом и вокалом Стихи, музыка и исполнение Виктора Сапиро

Меж бокалом и вокалом в разговорах о душе Я рисую по лекалам, я рифмую по клише, Ноты — вправо, буквы — влево, здесь — враги, а там — друзья… То ли пазл, то ли лего, то ли песенка моя! Сквозь тупую твердолобость с модной песней боевой Мой шальной микроавтобус так и прёт по кольцевой, Вон из круга — с этим строго, как орбиты у планет… Эх, краплёная дорога, трое сбоку — ваших нет! Меж бокалом и вокалом в пересудах о судьбе Мухи ползают по скалам с уважением к себе… Все мы вышли из шинели, перед каждым встал вопрос — То ли свет в конце туннеля, то ли встречный паровоз? Вывод противоречивый подсказала мне судьба, Что всему первопричиной — у верблюда два горба! В них — борьба и в них — единство, в них — реальность и мираж, Светом солнечного диска освещённый антураж… Меж бокалом и вокалом прямо в логове страстей На съедение шакалам — критиканам всех мастей Я разбрасываю вирши по панелям бытия… Слово — ниже, небо — выше, а посередине — я! Успокойся и не бойся, Бога с Музой не гневи — Здесь тепла и света больше, чем в ста песнях о любви! Льётся музыка по грифу без забот и без невзгод… Вот такие мысли в рифму мне пришли под Новый Год Меж бокалом и вокалом… 31

Ирина Силецкая Прага, Чехия Первый снег Стихи, музыка и исполнение Ирины Силецкой

Первый снег в первый день в первый раз Тихо падает, таять не хочет, И неспешно ведёт свой рассказ О мечте стать хозяином ночи. Усыпить её, усмирить, Подарить ей зимы наряды, И ласкать её и любить Столько, сколько ей надо. Первый снег на губах тает, тает. И в судьбе в первый раз так бывает! Хоть на миг ты со мной, я с тобою. Завтра сказка уйдёт, жалеть не стоит. Усмирил-таки ночь первый снег, Доказал-таки кто сильнее. После старта взял мощный разбег И понёсся летать по аллеям. Белой краской широким штрихом Он наметил картины эскиз. Поглощённый собой целиком, Будет снег выполнять свой каприз!

Ну, зачем я с тобой борюсь? Почему хочу сильной казаться? Как земля снегу, я покорюсь Твоей воле без права остаться. Пусть растает тот первый снег, Пусть хоть день я была в твоей власти. В первый раз удался мне побег В мир иллюзий, мечты о счастье!

Новогодняя ночь Стихи, музыка и исполнение Ирины Силецкой

Снежинки падают нам на плечи. У нас впереди новогодний вечер, Новогодняя ночь, новогоднее утро. Тебе подарю в Новый Год «Камасутру». Мы будем вдвоём листать страницы. Метель за окном пронесётся птицей, Узор дорисует кистью большой, Чтоб нам никто не мешал с тобой. А ночь такая звёздная, Снежная, морозная! Новогодняя ночь с тобой! В эту ночь я — твоя, ты — мой! Поднимем, как водится, мы бокалы. Друг другу хотим мы сказать немало, О том, как мы прожили прошлый год, О том, что нам новый год принесёт. Друг другу с тобой пожелаем добра, Подольше ласки, побольше тепла, Почаще касания наших тел, Всего, что каждый из нас хотел. То ль от шампанского, то ли от счастья Кружится моя голова, и опять я В твоих объятьях летаю-таю. Страницы те же опять читаем. Ночь за окном, нам никто не нужен, Давно остыл новогодний ужин, А мы с тобой у жерла вулкана. Что ночь новогодняя сделала с нами?

СУДоКУ

Фаина Судкович и Катя Удаль Афула, Израиль Как годы декабрями шелестят Стихи и музыка Фаины Судкович Аранжировка и аккомпанемент Кати Удаль

Как годы декабрями шелестят! Чтоб весело отпраздновать утрату, Спешит к нам в гости маленький отряд — Снегурочка и Дед Мороз из ваты. Наивные, мы верим каждый раз, Что сбудется, исполнится, случится… Так Новый Год обманывает нас, надеждой разукрашивая лица. Шампанское и вечный «оливье», И конфетти, разбросанное всюду, Куранты ровно в полночь по Москве, Осколки битой праздничной посуды… Отметили, исполнили обряд. И снова можно жить, не замечая, Как годы декабрями шелестят, Как время тихо маятник качает.

И здесь случается зима Стихи и музыка Фаины Судкович Аранжировка и аккомпанемент Кати Удаль

И здесь случается зима. На плечи холодом ложится. Вокруг замёрзшие дома И замороженные лица. Вокруг зелёная трава И нежелтеющие кроны. Вот так на месяц или два Я предаюсь зиме зелёной… А мне бы снега хоть чуть-чуть, Тепла с мороза у камина. А мне бы только как-нибудь Душой озябшей не остынуть. А мне б на мой недолгий век Чуть-чуть тепла. Всего-то дела. Вот так мне снится прошлый снег, Наивно и смертельно белый…

Людмила Чеботарёва (Люче) Ноф-ха-Галиль, Израиль Этот город дождей… Стихи, музыка и исполнение Людмилы Чеботарёвой Аранжировка и аккомпанемент Наума Шика

В этот город дождей из коллекции Оле Лукойе Я вошла без зонта, не боясь злополучной простуды. Пахло в городе том не дождём, а еловою хвоей — Так, как в детстве моём пахло предощущение Чуда. Я по лужам бродила, и плакали мокрые птицы — Впрочем, может быть, это лишь капли дождя, а не слёзы. Я вернулась сюда. Я хотела сюда возвратиться, Чтоб стихи дочитать постаревшему Деду Морозу. Я вернулась в мой город дождей, но осыпались краски (Только детство бывает таким разноцветно-невинным). Я дошла до черты, за которой кончаются сказки, И охрипла кукушка в часах над остывшим камином. Пахло в городе хвоей, свечами и терпким лимоном — И я Чуда ждала, а оно не хотело свершаться. И погасла звезда над предутренним мокрым перроном. Я напрасно в мой город дождей приходила прощаться. Есть возможность посмотреть две версии видеоклипа

Мой маленький мирок Стихи, музыка и исполнение Людмилы Чеботарёвой Аранжировка и аккомпанемент Наума Шика

Шли по подоконнику Мраморные слоники, И узбечка из фарфора Наливала в пиалу мне чаю С липой и лимонником. Даже в старом соннике Не сумела я найти, Что этот странный сон мой означает. Припев:

А под столом — мой маленький мирок. И в нём чуть-чуть темно, но так уютно. А что вокруг так много взрослых ног, Мне не мешает, Не мешает абсолютно. Как в детстве пахнет мандаринной корочкой, На ёлке золотится мишура… И до утра Мне снится розовое платьице с оборочкой, Но из него я выросла вчера. Есть возможность посмотреть две версии видеоклипа

Не знакомы с бедами, С братом до обеда мы Воровато мажем булку Пенкой от вишнёвого варенья. Но соседкой лично Пойманы с поличным — И в углу мы вместе с братом Отбываем наши сроки заключенья. Припев

Вот и стали взрослыми — По свету разбросаны. Только наши детские, Пусть вредные, но милые привычки Не изгладить в памяти, И на старой скатерти Бахрома сама собою Заплетается опять в косички. Припев:

А под столом — мой маленький мирок. И в нём чуть-чуть темно, но так уютно. А что вокруг так много взрослых ног, Мне не мешает, Не мешает абсолютно. Как в детстве пахнет мандаринной корочкой, На ёлке золотится мишура… И до утра Мне снится розовое платьице с оборочкой… Как жаль, что из него я выросла вчера!

Менуэт Стихи, музыка и исполнение Людмилы Чеботарёвой Аккомпанемент Александра Вайсмана

Цвели серебряные розы На ледяном моем окне. Звенели звёзды от мороза В заиндевевшей вышине. Под перезвон часов старинных Струился золотистый свет. И танцевала балерина Свой бесконечный менуэт… Ты очищающие слезы С вином янтарным размешал. И, как серебряная роза, Раскрылась для любви душа. И ночью зимней, ночью длинной Ты был моим теплом согрет. И танцевала балерина Свой бесконечный менуэт… Ночных теней невнятный лепет Мне вновь бессонницей грозил. И величавый белый лебедь По глади зеркала скользил. А искры таяли в камине, Как письма из сгоревших лет. И танцевала балерина Свой бесконечный менуэт… Я снова заведу шкатулку, Зажгу две розовых свечи. Пусть в тишине пустынно-гулкой Твоя мелодия звучит! Ушёл бездомным пилигримом — В ночи растаял силуэт… Но всё танцует балерина Свой бесконечный менуэт…

Борис Шигин Пенза, Россия Декабрьский романс Стихи, музыка и исполнение Бориса Шигина

За окном декабрь, брат Пушкин, затяжной метели вой. И у смерти я на мушке, но пока ещё живой! Значит, ром — в бисквит и кофе, ели запах — в тёплый дом, слов высоких, светлых крохи, чтобы в горле — счастья ком. И, конечно, струн напевы, песни старой ворожба, и улыбка милой Евы, и Адама невражда… Время подводить итоги, время новых планов, брат. Время слушать — пойте, Боги! Пойте громче во сто крат! Дело праздничной игрушки — раз в году успеть блеснуть! За окном декабрь, брат Пушкин, а в январь не виден путь. Что там воск свечи старинной нам опять наколдовал: то ль тоску дороги длинной, то ль короткой жизни бал…

Новогодняя песенка Стихи, музыка и исполнение Бориса Шигина

Когда Старый год вам помашет рукой, не надо жалеть и перечить. На смену ему подоспеет другой, считайте минуты до встречи. Каким ему быть — не узнаешь нигде, каким станешь сам — неизвестно. Но главное, чтобы в уютном гнезде друзьям, как птенцам, было тесно. НОВЫЙ ГОД! НОВЫЙ ГОД! К НАМ ИДЁТ НОВЫЙ ГОД! Когда Новый год вам протянет ладонь, тепло её сразу примите. И новый в печи разведите огонь, чтоб стала уютной обитель. И новых друзей пригласите в свой круг, и новую песню запойте. Но старые песни, как бывших подруг, навек в своём сердце сокройте. НОВЫЙ ГОД! НОВЫЙ ГОД! К НАМ ИДЁТ НОВЫЙ ГОД! Бенгальский огонь лишь на миг ослепит, игрушки — как флаги на рее. Лишь песня, которую сложит пиит, озябшее сердце согреет. А нам о другом и мечтать недосуг, а нам только это и надо: и выпить, и спеть средь друзей и подруг — бывает ли лучше награда? НОВЫЙ ГОД! НОВЫЙ ГОД! К НАМ ИДЁТ НОВЫЙ ГОД! 41

Елена Албул Москва *** Год в темноте, тесноте и обиде — Нет справедливости в мире ни грамма! Даже снующим в щелях тараканам В мятом таком не покажешься виде. Год в тишине — лишь ловить отголоски, Отзвуки, шорохи насторожённо. Верить, мгновенья считать напряжённо; Вдруг — долгожданного света полоска Шире, всё шире — и хлынули звуки! Смех, суета, достают, расправляют, Шарики, бусы, спеша, надевают — Я узнаю эти ловкие руки! Я узнаю этот хохот и песни, Хлопанье пробок, стекла дребезжанье, Блеск фотовспышек, слова обещаний. Счастья всё больше! Мир всё чудесней! Свёртки, коробки, цветные открытки, В них частокол восклицательных знаков, Текст там, я знаю, всегда одинаков, Но — каждый год их читают с улыбкой… Смятые ленты. Бокалов осколки. Сонное утро. А солнце всё выше. Ну неужели опять я услышу: «Ты уберёшь, наконец, эту ёлку?!»

Елена Александренко Владивосток Свет снега А снег сегодня — редкое явление. Его всю зиму в строчках я звала. И для меня явился он затмением — Забыты все домашние дела. Отсрочены все встречи суетливые, Пришёл ко мне, как близкий человек, Соскучившись, весь в белом и счастливый, Медлительный и долгожданный снег. Я знаю, Он один такой — единственный: Светлее, чище и добрее всех. Он нарисует белый мир таинственный, И, может быть, отбелит чей-то грех… Летят снежинки, как благословение, И нет для них хороших и плохих. Свет снега, как святое воскресение — Спасенье заблудившихся живых.

Загадка Во дворе с ним дружат дети. Любит он мороз и ветер. Не пойдёт: куда захочет, И стоит с утра до ночи. Он не ест, не пьёт, не спит, А над ним снежок летит… Жить в тепле он не привык. От – га – да – ли? (Снеговик) 45

Новый год Прилетела вьюга в ступе. Тропки снегом замела. Ждал я, Новый год наступит, Праздничного ждал стола. Где-то прятались подарки В лапах ёлочных густых. В ожиданье стало жарко Повторять вчерашний стих. Кот, играя серпантином, Кувыркался колобком. Пахло ёлкой, апельсином, Тёплым воском и огнём. Дождик, серебром летящий, Был похож на волшебство! Дед Мороз — Он настоящий, У дверей я ждал его... Год хранил под маской тайну, И стучался в каждый дом. Был он гостем не случайным, Но не каждому знаком. Знаю, где-то здесь он, рядом, За окном снежком шуршит. Пахнет ветер шоколадом... В эту ночь никто не спит. Ждут, когда пробьёт двенадцать, Полетит огней салют! Только б мне его дождаться, Посмотреть кого все ждут?! 46

Марина Александрова Нижневартовск – Севастополь Снегопад Казалось, шёл привычный снег. Но были тысячи рождений Снежинок — нежных откровений. Полёт к земле, метельный бег. У каждой — свой кристальный лик, Небесный путь, судьба земная. Одна в конце зимы растает, Другой отпущен только миг: Дыханье, щёки, резвость рук Ломают совершенство линий. Прекрасен мир снежинок зимний: Он — чистый цвет, спокойный звук… Их колыбель — небесный мир. И самый сладкий миг — полётный. Шёл освежающий, холодный Привычный снег.

Куржак

Наверное, вокруг — «куржак». Но «иней» — мягче. Деревья шепчутся, кружа В красе-удаче. Лес необычен, светел стал, Всё в белом цвете. И ты — в снегу, в сугроб упал, Меня заметив. В душе покой и благодать От редких звуков… Мороз желает продолжать Зимы науку: Пощиплет — я запрячусь в шаль. Иду поближе, Взгляну, потянется душа К тебе — лови же!

Ирина Алексеева Запрудня Предновогодний подарок Начало прибавленья дня толикой малою фотонной… Меридианами звеня, Земля позёвывает сонно — на ней зима… Но не везде: кому-то там досталось лето… А я на призрачной звезде всё жду какого-то ответа. Такая нынче в небе грусть… и слякоть млечная повсюду… Я для тебя сегодня тщусь наполнить звёздную посуду отваром пойманных комет и ветром солнечным, и дымом Галактик… Будет свет приправой к этому питью… Не отстраняй же, мой любимый, ту чашу звёздную мою…

Неторопливая песня Мы не спешим… Куда нам торопиться? Пред нами — снег. Над нами — облака. И нас в Москве зимующие птицы по лёгкости опознают пока. Мы не спешим. Кому какое дело? Мы не зовём к себе поводырей. Быть может, нам заметить захотелось на стынущей рябине снегирей… И, затаясь, следить за снегопадом, и вызнать сокровенное тепло снежинок… И неторопливым взглядом замедлить время, чтобы не текло оно сквозь нас так суетно-жестоко, чтоб изменило скаредный устав — Не жгло мосты, не назначало сроки… И, каждому по вечности раздав, остановилось. И не продолжало бега, склонившись перед нежностью моей… Мы не спешим — нам надо в хлопьях снега увидеть на рябине снегирей. 49

Ольга Андреева Ростов-на-Дону *** На центральном вокзале земных и воздушных путей мы по Тройке пройдём и усядемся в аэросани, высоту, траекторию, румб уточним в три касанья, и раскинут для нас кучевые дорогу-постель. В лонжероне крыла есть достаточно взлётной тоски, на ветвях апплике раскачается месяц двурогий, только радость полёта — в канве золотистой реки, это мокрым огнём умываются ночью дороги. Слишком мало в России людей, слишком много машин, так давай разведём дирижабли и воображабли, из солярного круга патрульный плывёт цепеллин, нам советует полог поднять — чтобы мы не озябли.

*** Ну здравствуй, Новый. Нету волшебства, есть правда утра первого числа. Не бродят три простуженных волхва ни до, ни после, ни под бой курантов, никто не верит пошлостям гаранта, советским фильмам, бонусам билайн, но утро есть. И ничего, что дождь, недели через три придут мороз и гололёды. Под трамваев дрожь поймёшь — законы климата условны в отличие, от, скажем, уголовных, не слушай Грету. Не на тот вопрос

ответы ищем. Взрослые уже. В Дону вода темна, черней вина. Давай, лети, Сухой наш Суперджет, пока ещё не пахнет ёлка пылью — раскрой непромокаемые крылья, не делай вид, что кончилась война.

*** А снег так и не выпал. Он кружил над городом в сомненье и смятенье, носился над землёй неверной тенью, но не упал. Лишь холодом до жил ночь пробрало. Жестокая звезда бесстрастно щекотала гладь бетонки, а снег, потупясь, отлетел в сторонку и выпал в Нальчике. Чужие поезда вдруг осветили — человек лежит в кювете. Но такому контингенту не вызвать «скорую», как будто чья-то жизнь отмечена печатью секонд-хенда. Я откуплюсь от нищих и бомжей, всем — по монетке. Спи, больная совесть. Сам виноват. Смеркается уже, пора домой, пока есть дом. А повесть его проста. Сам виноват. Не я. Перед собой. А я — не виновата перед собой? Тащить-тяжеловато. Невыносима лёгкость бытия1. А снег нас не прощает. Наши сны не смяты ни виною, ни любовью. Он где-то засыпает — до весны — и ангел засыпает в изголовье. 1

«Невыносимая лёгкость бытия» — роман Милана Кундеры

Надежда Бесфамильная Москва Соседский дом пустует с сентября Зайти строкой случайной, наугад… Зима. А на шпалере виноград Свисает с прошлогоднего побега, Не сорван, оказался не в чести, И ягоды — их больше не спасти — Упрятаны под толстым слоем снега — Живой изюм, потрава снегирям. Соседский дом пустует с сентября, Он выставлен, похоже, на продажу. Поверх замка — бумажная печать. Не следовало в город уезжать Дожителем в бедлам многоэтажный. А в доме пустота теперь живёт, Она молчит, она не ест, не пьёт — За воду и за свет платить не нужно. Но, не видавший лично похорон, Квитанцию засунет почтальон Под ручку двери, выгнутую дужкой.

Спиною чёрен, тощим брюхом жёлт, Квитанцию и ручку стережёт Дворовый пёс — ничейная порода. Был стариковский невелик прикорм — Сырок, печенье, доширак, попкорн, Но будет псина ждать до полугода, Обнюхивать любой прохожий след, Глядишь, старик объявится к весне, Оденется в порты и старый свитер И срежет прошлогоднюю лозу, И псине даст чего-нибудь на зуб, И снова нанесёт пурги про Питер.

Гусиные лапки Одиночные снежные латки На ухабах никчёмной зимы Затоптали гусиные лапки До расквашенной чёрной земли. На бессолнечной строгой диете, Где горят, но не греют огни, Вспоминанья о будущем лете Карамельке липучей сродни. В неизбывных тревогах взращёны — Тех, что впредь ни хотеть, ни желать… …Развернуть из обёртки вощёной И держать за щекой, не жуя. Чтоб навязчивым страхом не липли, Забывать изнутри наизусть, Только нёбом и голосом хриплым Карамель ощущая на вкус. Ты откуда, скажи, оказалась Мне поверенным лекарем ран? Чья невинная детская шалость — Карамельку подсунуть в карман? И, в ладони обёртку сминая, Наперёд времена не кляня, Вспоминаю, добром вспоминаю Неизвестность грядущего дня.

Мандарины из ваты на проволочном крючке Этот год не из робких, но канет и он в века. Вновь достанешь коробку из старого сундука, Вновь волшебное действо поднимет в настое хвой Самый ранний, из детства, твой первый «культурный слой». Сколько «серебра-злата» окажется в сундучке: Мандарины из ваты на проволочном крючке, Из картона корзинка, обвитая мишурой, Парашют тёмносиний, фонарик сторожевой, Разномастная стая воробышков, снегирят, Что ночами летают, а днём на ветвях сидят. Их не трогает кошка, беря деревцо в разбег, Это даже не прошлый — совсем допотопный век. И напрасно я силюсь сдержать удивлённый вздох: Как они сохранились на ломке былых эпох? Вижу в призрачном свете неровном, из-под ресниц, Переезды и смерти, сожженье мостов, страниц. Сколько было их, всяких, уже на моём веку, Что никак не иссякнут, а бродят в моём соку. Сколько будет в кипенье грядущих неробких лет Возрождений, прощаний, прощений, худых примет, Сколько ёлок одарит сокровищами сундук Из трясущихся старых, из детских неловких рук… И восходом секвенций поёт на душе сверчок, И цепляется в сердце железный, во рже, крючок. 54

Настасья Бецонис Санкт-Петербург *** Уютный плед, носочки с оленёнком, От ёлки к пальцам клеится смола, Мне хочется опять побыть ребёнком, И бабушка оладьи чтоб пекла. Чтоб снова и играло, и мечталось, И загадать хотелось: вот бы вновь, Всё пело, и стремилось, и случалось, И верилось и в сказку, и в любовь. Бабуля, подскажи, неужто чудо Пропало, и к нам больше не придёт? А я… я всё же верить буду И в волшебство, и в этот Новый год!

Первый снег

***

А за окошком первый снег искрится, И фонари рисуют робко чью-то тень, И верится, что может всё случиться В такой простой, такой волшебный день. А хочется немного: всем здоровья, Удачи и душевного тепла, И, как всегда, с улыбкой и любовью На ужин чтобы мама нас звала.

Ах, какая наша ёлочка — красавица! Ей игрушки и гирлянды очень нравятся, Ветви пышные вокруг себя развесила, Чтобы было нам и радостно и весело! Мы шаров добавим, будет краше прежнего, Наша хвойная царевна безмятежная, И горит она огнями, и красуется, И в окно, как будто в зеркало, любуется! А за окнами снежинки хороводятся, И морозными узорами расходятся. И мы верим, и мы видим, что вот-вот Будет праздник — долгожданный Новый Год!

Ирина Бжиская Ростов-на-Дону Ростовская зима Сырую и тёплую, странную зиму С тобой пережили, весну ожидая. Зима без смущения нас покидает бесстрастным прохожим шагающим мимо. Всё ждали метелей, густых снегопадов. Но зимний сезон, утонувший в печали, так часто седые дожди посещали, что слабый снежок нам казался наградой. Порою, устав от пустых ожиданий и в дрёму впадая под ласковым пледом, мечтали — пусть дождь, но снега будут следом, зима нас порадует без оправданий. Но тщетно… Мороз, что вконец разленился, зиме оказался помощником слабым. Уходит она…Извинилась хотя бы, что самый холодный сезон не сложился…

*** Старый год попрощался в несвойственной году манере, всех окутал теплом, вместо снега заплакал дождём… Ветер странствий примчал, подхватил и закрыл за ним двери, и под гром фейерверков понёс долгожданным путём. Провожали его, повторяя, как мантру, желанье, чтоб забрал бы с собой неудачи, все беды, печаль… Старый год улетал… А веселие и ликованье уносились бездумно, легко в поднебесную даль. Грусти не было места. И в ярко расцвеченный вечер Новый год начинал кружева дней счастливых вязать… Старый год, ты прости, что забыли средь радостной встречи напоследок волшебное слово СПАСИБО сказать… 56

Елена Бланкет Санкт-Петербург Подабажурное Над головой — зелёный абажур, на кухне вкусно пахнет пирогами. А за окном декабрь играет «сюр», слагая сны в игрушки-оригами. Хранитель неба сыплет звездопад в кормушку птицам, снившимся когда-то. Блаженно жмурясь, бликами лампад бросает полночь лунное стаккато. Под фонарём ликуют в пустоте лекала вьюг февральского покроя, да тени обрываются со стен, кружа из мрака вылетевшим роем. Из лабиринтов мыслей (без купюр) бегут слова короткими шагами… Над головой — зелёный абажур. И зелен чай… И пахнет пирогами. И падал снег… А снег всё падал, падал, падал… Роился в свете фонарей. И превращались в крыши пагод Верхушки елей. У дверей Топтался ветер, вечный странник, В тепло просился, на постой, Шептал, что завтра утром ранним Уйдёт, оставив нам покой Взамен несбывшейся надежде, Рождённой из весенних грёз, Взамен всему, что было прежде, И оказалось — невсерьёз. Твердил, что стоит лишь открыться Ему, посланнику зимы — И… Падал снег… Снежинки-лица… 57 А в них угадывались мы.

Так просто А знаешь, как просто по радуге вверх босиком сквозь дождь пробежать и погладить ладошками солнце? А знаешь, как просто ведёрком звезду из колодца достать на рассвете и с ней пошептаться тайком? Как просто зажмурить глаза и увидеть моря, дельфинов, прибрежные дюны и белый кораблик? Ловить земляничных дождей ароматные капли, целуясь с тобой в фиолетовых снах декабря. А знаешь, как просто на кончиках пальцев копить восторг от желания снова к тебе прикоснуться, и ставить заученно лишнюю чашку и блюдце, заваривать чай и вдвоём его мысленно пить? Я — знаю. И страшно подумать, что это уйдёт куда-то из сердца… Из памяти тихо исчезнет… Так просто — навстречу друг другу по струнке над бездной! А если?.. Не бойся, падение — тоже полёт. 58

Ольга Борисова Самара Город. Ночь. Зима. Город. Ночь легла лениво на незрячие дома. По дорогам торопливо бродит вьюжная зима. Смотрит мне упрямо в очи, снег юлит на мостовой, Показать характер хочет, став хозяйкой мировой. Ночь, зима и город снежный — всё едино. Всё слилось. Только ветер вдруг мятежный мне пальто пронзил насквозь. Треплет край его и платье, шарф взлетает до небес. И дрожу в его объятьях, и молюсь, чтоб день воскрес.

Лист календаря Перевёрнут лист календаря, Провожаю осень с сожаленьем. Свет вдали мерцает фонаря, Первый снег — страничка декабря, Дней спешащих вечное круженье. В них мелькают прошлые года, Будни, пролетевшие в печалях… Станция с названьем «Никуда» Поглотила бытность навсегда, Тайный след оставив на скрижалях.

Три месяца зимы

Три месяца зимы, три месяца печали, Круженья стылых вьюг и лютых холодов. Заснеженных лесов, посеребрённых далей Плывущих серых туч и бледных городов. Закутавшись в пальто, открою в зиму двери, Услышу тихий зов с просторов ледяных. Пойду за ним к ветрам, и тонкий звук свирели Укажет путь к богам в храминах слюдяных. Мы будем говорить о вечном и прекрасном, О жизни неземной и сбывшихся мечтах. И что поэт рождён Вселенной не напрасно, И слово нам дано, чтоб жило на устах.

Снег «Снег идёт, снег идёт… Тянутся цветы герани…» Б. Пастернак Снег кружится, снег идёт. Белый пух на белых рамах. День вершит земной полёт, Он смешался с белой гаммой. Снег кружится, снег идёт (Не держу цветов герани), За оконный переплёт Фикус к небу тянет длани. Снег кружится, снег идёт. Убелились двор и парки. На дорожках — гололёд, Жмутся к насту иномарки. Снег кружится, снег идёт, Безучастно метит крыши. Им давно потерян счёт — Небосвод всё ниже, ниже… Снег идёт, идёт, идёт. Маршем с ним шагает время. Через дни спешит вперёд В новый век и в новый год, Примеряя славы бремя.

Снег идёт, идёт, идёт. Он на стёклах, он на рамах. День и вечер напролёт Всё метёт, метёт, метёт, И выводит ветер гаммы.

Город тонет в дымке серой Город тонет в дымке серой. Морок взял его в полон. Он глядит на небо с верой, свет струится из окон. А за каждым — люди, люди… клети, стены, этажи, Страсти, ссоры, беды, будни… и судьбины виражи. День и ночь круговоротом. Катит жизни колесо. С криком в мир приходит кто-то. Может, новый Пикассо? Васнецов или Шаляпин, Грибоедов, Пастернак, Или кто успех прошляпил, не увидев неба знак… А сейчас стучит по стёклам то ли ветер, то ли дождь. Лужи… улица промокла, и её пронзает дрожь. Серость (цвет осенне-зимний) на ссутуленных домах. И рисунки тонких линий на приснеженных холмах.

Никита Брагин Москва Костёр под снегом В гармонии костёр и падающий снег, в них зёрна жарких звёзд и ледников проростки, в них треск горящих дров и по морозу поступь, предощущенье дня и ночи оберег. Огонь старинных букв, глаголей и омег, хрустальные кресты соборов и погостов друг с другом говорят так искренне и просто, что время слышит их и замедляет бег. Тогда встаёт душа, сметая хлопья праха, рождаются миры в органном строе Баха, и льётся тихий свет кристалла и свечи. Торжественность зимы и мимолётность искры… Дыхание любви так горячо и близко, что самому себе внушает — помолчи.

Роман о Лондоне Роман о Лондоне в рождественской ночи, в сухих кристалликах искусственного снега — они летят сквозь тёплые лучи витрин и фонарей и падают с разбега, на черни мостовых, мерцая серебром… Зима здесь — мишура, иллюзия, легенда, где Темза подо льдом, и где холодный дом, и леденеет сердце, сданное в аренду… Нет, всё давно не так, в комфорте Оксфорд-Стрит — там светятся гирлянды и рога оленьи, и газ в сыром тумане больше не горит, и не зовёт слезу рождественское пенье. Лишь кожа корешков добротных старых книг хранит тепло камина и туман за дверью, и к дымному Ист-Энду подходящий бриг, и веру, что в кредит заложена безверьем. Я признаю любовь — простите, ваша честь, не осуждайте мой поклон ушедшей славе! Роман о Лондоне — ну как не перечесть, и этот город — с кем его оставить?

Снеговик Снег ложится мантией монаршей в кисточках сибирских горностаев; Питер Брейгель, по прозванью Старший, исхудавший календарь листает; Рождества прелюдия и фуга вьют узор морозного венка, — расскажи под музыку, подруга, как лепили мы снеговика. Мы друг друга взрослыми считали, но зима поверить не хотела, кутая в серебряные шали сонных сосен солнечное тело; и была минута, словно месяц, — вечность рассыпала снегопад, и узор заиндевевших лестниц лился по холмам в Нескучный сад. Снеговик был маленьким слонёнком, — очень трудно вылеплялся хобот, и в руке дрожало стрункой тонкой сердце оживавшего сугроба; плакала в ладонь слезою талой смёрзшаяся варежка твоя, а любовь ждала и обретала память, что живее бытия.

И.С. Бах. Концерт для ф-но «Рождество Христово»

Евленья Виноградова Великий Устюг, Вологодской обл. *** Когда деревья, люди и дома готовы вынести небесное вторжение, на землю отпускается Зима из плена редкого, — без гнёта осуждения. Тогда слетает плавно божий снег, пространство расширяя белизною. В то время ВРЕМЯ свой стреножит бег, и правит вспять, и дышит новизною. В любой снежинке, верной вышине, своя повадка и своё свечение… Сосуд расколот, тайны больше нет, — есть путь от истины до самоотречения. …Тогда деревья, люди и дома плывут в беспамятстве — им грезится и грезится, что та, которую зовут Зима, зашторит души свежей занавесицей.

***

Вот она вытекла в сумерки вязкие, — синька из рук горе-прачки мечтательной. Город набит декабрём под завязку и хинькает вслух под чердачною патиной: «С отчего ложа домушечкам маленьким, скверикам бедненьким, улочкам кривеньким хочется тоже в старушечьих валенках взять и рвануть, не поспорив на гривенник, в лето ли, в Лету ли…» Остолбенелая, молвить не смею. И канули жалобы в небо ли, в нёбо ли слова неспелого… Мой визави, нам с тобой не мешало бы выпить за прачку бутылочку белого!

*** О чём ты думаешь с утра, готовый к осени кромешной? О том ли как декабрь промешкал с зимой, что нынче не шустра? Земная, тоже не безгрешна и тоже хнычет от утрат… А помнишь первый снег слетел, как сала шмат на сковородку?! Да, мало… и, скорей, на откуп, чем в завершенье бренных дел. И было влажно подбородку, и было всё, как ты хотел… Нашлась газета под селёдку, тост величавый, словно снег. Дышалось спиртом, — пили водку до дна, и чтобы без помех успех явился к нам простецкий с деньгами и с грядущим днём. Смеялся в телике Жванецкий. Мы хлопотали над огнём. Печь с дымом долго разгоралась, (примета верная — к гостям) я неумело матюгалась. Дрова (судили по гвоздям) от сруба старого не грели, — зато горели, так горели! Ладонь болела от ножа. Щепать лучину не спеша, меня учила в детстве мама. Тогда — наивна и упряма, теперь — прилежна и мудра, — я всё же отворила раму, и снег к нам падал до утра…

*** Пора сорвать тоски репей, — лесок утюжить лыжами, оторопев во сто тетерь, сомлеть у елей с фижмами! Пора конькам на лёд теперь… Осечка(!) — тема русская, — вороньей стаей оттепель, как семечками, лузгает. Но голенастой быть уже, — снега грядут под нордами. Короста наста, выдюжи зимы походку твёрдую! В погоне бурной улица, — «копейки» с иномарками! Пургой не в пору ль пудриться? — Сменить наряды маркие! Тропарь с пристрастьем выучен, казна деньками щёлкает — словарь истратим рыночный: «За ёлками! За ёлками!..» …Сродни весёлым дележам покупки елей бойкие… Огни, в тесёмках дилижанс, хлопушки, хмель и ойканье… Ошкурен сочный мандарин на снега свежем кружеве. До дури алчный взгляд витрин, — им всё б зевак выуживать. — Пожива нынче недурна! — ворона ближним каркает. …Зенит зимы. Звенит струна страстями жизни жаркими. 68

Надежда Вольская Липецк *** Всё перемелется на мельнице дорог. И будет дорог этот снег хрустящий Своим теплом и вкусом настоящим, Ослепит чистотой нежданных строк. Крылатый Бог покажется в окне И отразится в синеве небесной. И я пойму, что в сотый раз воскресла, Что снова кто-то вспомнил обо мне. Живой поток любви затопит всю меня. И я забуду — кем была, кем буду. А тайный свет незримого огня Напомнит, как легко поверить в чудо.

*** Я знаю, меня ты ждёшь У первой небесной версты. Пускай барабанит дождь, Кометы теряют хвосты. Пускай то туман, то снег И холод порой так груб. Я знаю, ты строишь мне Из солнечных брёвен сруб. Разлука истлела в пыль. Её между нами нет. Я знаю иную быль — Нетленный предвечный свет. Ведь каждый приходит в жизнь, Чтоб радость поймать душой. И ты мой рассвет держи, А нежность оставь со мной. И тихо парит душа Над миром и в сушь, и в дрожь. Ведь там, где легко дышать — Я знаю, меня ты ждёшь…

Алёна Воробьёва Липецк *** Под Новый год гуляет Дед Мороз, И маска зла встречает маску света. Снежинки с колкостью задумчивых заноз Изображают сцену из балета. А дети богачей едят конфеты… Тайком дымя окурком сигареты, Идеёт зима, разбрасывая снег Блестящим конфетти, И снег в побег бросается стремглав. И кажется: там — слон, а там — удав… И небо лепит облака и звёзды В единый пластилин — Подарки, грёзы, Змеистый серпантин. А там, за ёлкой, на короткий роздых Остановился — весь ультрамарин — Игрушечный гардемарин. Пластмассовый, простой мальчишка. А небо открывает книжку, и в ней — Рисунки и стихи. И сны становятся легки — Все впереди ещё грехи. 71

*** Волшебная сказка города, затихнувшего под снегом. Недвижность домов, и дерев окаменелый излом. Снег сахаром из мешка сыплется для ночлега, Небесной лодки своей погружая в город крыло. Крыши сливаются с небом. Даль куполообразна; Неутомим и вкрадчив, снег словно песок в часах: Весь истечёт, и город затихнет под снегом праздно, Сдавшийся снегу без боя, за снежный узор на щитах.

*** Волшебство, когда ночью от снега — светло, Когда днём — голубое и белое здесь, Когда небо — как вымытое стекло, Когда солнце — златая и добрая весть. Когда заново пишешь опять стихи, Словно заново учишься — как воскресать? Когда строки, слова и просты, и легки, И в душе появляется прежняя стать. Как легко всех простить И смириться не с тем, Что сулили мечты, А что жизнь продала. И, имея в руках всеведущую нить, Начинать новый день неизменно с добра.

Ольга Воробьёва Петушки, Владимирской обл. *** Так бывает только в декабре. В эту ночь все люди верят в сказки. Мозаично-жирный оливье В этот день встречается с шампанским. На столе собранье редких блюд, Запах мандаринового детства. В ожиданье радостных минут Ёлочка сияет, как невеста. И в сиянье замирает дом. Отдохнуть приляжешь, но не спится. Вспышки фейерверков за окном. Дружный смех. Как время долго длится! Уж скорей бы! Тикают часы. Мать ещё на кухне что-то жарит. Сквозь ресницы наблюдаешь ты, Как под огоньком мерцает шарик. Дальний топот. Хлопанье дверей. Жгучий свет, и вдруг — полно народу. Телевизор. Клич: Скорей! Скорей! Наливайте, что ли! С новым годом!

Древний Велес Ночь. Хозяева в постелях, Дремлет кот в ногах, урча. Тайным гостем древний Велес В дом заходит по ночам. Смотрит: где же угощенье — Молочко, сметана, хлеб? Нет как нет! И с возмущеньем Он идёт в конюшню, в хлев. Там жуёт во сне лошадка Лугового сена клок, И посапывает сладко Жеребёнок-стригунок. Древний Велес захохочет, Спину змеем изогнёт, На лошадку лихо вскочит, Гриву в косы заплетёт, И поедет, и помчится В даль небесную верхом, Чтобы досыта напиться Сладким лунным молоком.

Ночь в деревне. Все в постелях, А по небу, одинок, Гонит лошадь древний Велес — Позабытый скотий бог. Он вернёт её к рассвету Всю уставшую, в поту, Стригунку на лоб монетой Припечатает звезду. А с утра хозяин вскрикнет: — Что, лошадушка, с тобой? То ли ласка в дом проникла, То ль буянил домовой!

Каринэ Гаспарян Миасс *** Теплится луч, снегом прибитый слегка, Кажется, чудо всегда случайно. И, на краю миров родилась строка, Вытканная из букв и слов тайна. Свесился дождь, вынутый из-под замка, Конница и белая балерина. Нам принесли ёлку, а на ней строка Между иголок, и вся в инее. Спешился гость, скакавший издалека. Печь остыла, он ушёл под утро. А у двери осталась лежать строка, Выпавшая на ходу из куртки. Кончился год, мы лепим снеговика. Декабрь, зима две тысячи двадцатого года. Только бы не забыть, что эта строка Начинается числительным мужского рода.

Зима Пришла в шалёшке белой, Не поднимая глаз. На табурет несмело Присела, завалясь. Сидит, спитого чая За кружкой кружку пьёт. И ждали мы, отчаясь, Когда ж она уйдёт. А гостья разложила Вещички на окне. По комнатам кружила, И ёжилась во сне. А утром шаль на плечи. И, вроде, не враги. К обеду суп и свечи, В субботу пироги. Но тихо на рассвете Ушла она теперь. Плечом поводят дети, Замёрзли. Настежь дверь.

*** Соседка утверждает: кашель пройдёт от Тантум-верде. А я в аптеке встречаю с тросточкой Оле-Лукойе. В сорок восемь лет опять придумываю, что я Герда. И, перед путешествием, старые башмаки мою. Соседка утверждает: не надо идти искать Кая. Но я прочитала, как всё должно быть на самом деле. И мне не помешает ни разбойница, ни мой кашель Сказать всё, что я думаю, Снежной Королеве. 76

Надя Делаланд Москва *** Вот погляди — где заворачивается листок дремлет гусеница (пульсирующий висок, тонкие веки и приоткрытый рот), спит, живёт. Да, она маленькая, ма-лень-ка-я, но она дышит, дышит, совсем, как я, если её напугать, то вздрогнет, закроет рот и умрёт. Это декабрь, гусеница. Жизнь — гололёд в песке, лучше не выходить, лучше спать в листке, в свитке осеннего ветра, в углу двора, всё, как вчера. Мать любит дочь, форель разбивает лёд, жизнь потихоньку движется и жуёт, дворник в наушниках смёл из угла листок в водосток.

Николай Дик Азов Наш первый снег Наш первый снег — когда он был? Давным-давно или вчера в цвета серебряных белил мороз раскрасил вечера? Какая разница? Вдвоём, как много лет тому назад, по декабрю опять плывём среди заснеженных заплат. По кружевам холодных зим как первый раз, который год. Но снегопад неотразим — при нём влюбленный не заснёт. Совсем не важно, сколько лет по декабрям, как по весне… Тем, кто апрелем разогрет, милее первый снег вдвойне.

Встречая зиму Окно в апрель к утру заледенело. Ноябрь полночи грелся в подворотне, но не согрев простуженное тело, ушёл к последней птице перелётной. Зима в подъезды пробралась украдкой, в блестящий иней вырядив ступени, и защемило где-то под лопаткой от безысходной участи забвенья. Угрюмый тополь наготу запрятал под кружева декабрьской мастерицы и на бульваре в ледяных заплатах последний луч осенний серебрится.

Пришла пора и никуда не деться. Нам не впервой переживать метели, чтобы весной измученное сердце впустило в окна молодость апреля.

Первый снег За курган тоску заброшу, встречу первую пургу, по декабрьской пороше за рассветом убегу. Кто сказал, что устарело по морозу босиком? У кого стальное тело, тот с ознобом не знаком. Выходи, дружок, из дома, посмотри на белый свет. Он сердечку молодому дать готов один совет: разотрись колючим снегом, пригласи зарю на чай, окунись душою в негу и о лете не скучай. Потому, что у природы (и не спорь, дружок, со мной) не бывает злой погоды ни зимою, ни весной.

Любовь Дубкова Челябинск *** Качели, вечные качели — То в декабре я, то в апреле. Кричу то — «мама!», то — «ура!», Уходит лето со двора… Среди последних мёртвых листьев Холодный ветер так неистов. И от небес не ждёшь добра — Уходит осень со двора… Но вот смешливые капели Развеселить меня сумели. Необъяснимая пора — Зима уходит со двора… Разбуженные в недрах соки Гудят в неистовом потоке. Но это было всё вчера — Весна уходит со двора… Не успеваю зацепиться, Круговорот стирает лица. Времён жестокая игра — Меня выносят со двора…

Александр Жданов Советск, Калининградской обл. *** Декабрь. Но снег поспешно тает — Такая маета кругом. Сквозь зимний дождь снежинок стаи Угадываются с трудом. Увы, снег тает! Как печальна Такая зимняя капель, Где музыкой первоначальной Не убаюкает метель. Снежинки, густо налипая, Соскальзывают по стеклу. Вот так природа привыкает Ко всепланетному теплу. И хоть глобальных катаклизмов Повсюду страх уже разлит, Преодоленьем пессимизма Рябины гроздь в ветвях горит.

*** …И выпал снег, И тишина сошла. И только одинокая лыжня, Проложенная кем-то спозаранку, Так непорочна, так легка, нежна, Ей так уютно ранним утром в парке. Первопроходец! Почему тебе Морозным утром дома не сидится? В проложенной тобою борозде Распад грядущий всё-таки таится. Толпа не переносит красоты, Она уже давно и глухо ропщет, И непорочность снежной борозды С бессмысленностью радостной затопчет. Но срок придёт — по-зимнему светла К нам проберётся ночь между стволами. Пора строфу закольцевать стихами, Что выпал снег, Что тишина сошла.

Зима …и грызла яблоко та девушка, и шла Мимо витрин и новогодних ёлок, Мимо детей, снеговиков и горок, И мимо постовых случайных шла. Земля вертелась в снежной суете, И снег хрустел, Прохожие спешили то и дело… и яблоко в руке, А мимо, в пушистой белой варежке, по невидимой черте, алело, закатным солнцем маленьким шла девушка. И яблоко горело, алело. сверкало это яблоко в руке. 82

Анна Журавлёва Тверь Совсем зима… Совсем зима. И замерзают все — деревья, батареи, звери, птицы. Давай на нашей встречной полосе теплом, ещё оставшимся, делиться. Единственной звезды поманит свет. Пойдём за декабрёвой синей птицей. Пусть не догоним — сказочная ведь — согреемся. А ночью нам приснится один и тот же сон. Беда, балда, увидеть под шумок шальной метели всё то, чего не будет никогда, но сказка — ложь. Мы в этом преуспели. Стремительнее крутятся года, подстраивая ритмику свиданий. И мы с тобой замёрзнем навсегда когда-нибудь, когда-нибудь, когда-ни…

Лезвием бритвы утреннее шоссе… Лезвием бритвы утреннее шоссе. Красный горит — отъявленный еретик — на пешеходно-правильной полосе. У светофора древнего — нервный тик. Зебра сбежала в тьму зазеркалья льда. Скользкая тема выбрана декабрём — автомобильно-гибельная слюда. Месяц последний ставит вопрос ребром. Зимний диктант. Ошибок не избежать. «Грамота.ру» в планшете даёт отбой. У пешеходов грация медвежат: робко моргнёт зелёный — ползут гурьбой. В чётких офортах провинциальных зим нежность убита строгостью наповал. …Мы замедляем скорость и тормозим, мы не находим правильные слова.

Моя зима играет в поддавки… Моя зима играет в поддавки — приветливо-расчётливая лгунья. По небу скачут облака-драгуны, забывшие о снеге чудаки. Считаю дни, легко делю на три, гуманитарность водкой запивая. Бесснежный город вяло напевает корпоративно «Ёлочка, гори!» Под ёлкой деловитый Дед Мороз — герой-любовник городского ТЮЗа. Снегурочка — занудная обуза — вся в образе, впервые и всерьёз. Длинна её фальшивая коса. Наличные похрустывают снежно. …И радуются те же на манеже, а кто-то даже верит в чудеса.

Наталья Иванова Санкт-Петербург Великая пурга Зима нежданная нагрянет, Всю землю белым запушит! Озёра, речки льдом затянет И чутким сном заворожит. Ещё не сняв с деревьев листья, Заставит спать их до весны. И в голове смешает мысли, В них будем только Я и ТЫ. Снег полетит, клубясь как дымы, Не зная, где покой найти. Камыш в болоте встанет дыбом, Ему покой не обрести. А тополь, что успел раздеться, Теперь трепещет на ветру. Мне и ему — куда нам деться? Мы ждём великую пургу.

Чудо Снег летит не с неба, а на небо, Поднимаясь мыльным пузырьком. Кажется, что былью стала небыль, Всё в природе нынче кувырком. Новогодний праздник позволяет Чудесам твориться на земле. Стрелки на часах бег ускоряют, Приближая то, что нынче в мгле. Хоровод снежинок снизу, сбоку Наполняет воздух до краёв. Мы молитвы обращаем к Богу, Очищая сердце тем своё. 86

Вернисаж Натальи Ивановой Санкт-Петербург

«Тайга зимой». Масло, оргалит

«Зимовье». Масло, холст

«Дорога в зимнем лесу». Бумага, пастель, угол, мел

Игорь Исаев Москва В ночь на первое декабря …нет звуков никаких, прозрений и пророчеств. Я снов черновики смахну в корзину ночи. Лежит моя душа у полночи в тенётах, ленивая, как шаль, забытая на нотах, храня и хороня от глаз, ушей и лести мелодию меня, несочинённость песни, размытую иных пределов отдалённость, и очертанья их, и предопределённость прохладной горсти слов в ночь с осени на зиму, и… утренний озноб, и сон, и амнезию…

Декабрьское А мороз бородат и рус, даже рыж он. Под ногой аппетитный хруст кочерыжек. Неба белый стеклянный свод просквозило так, что солнце, взойдя на лёд, заскользило… Тротуар, что каток с утра — бич прохожих, и автобус взять «на ура» очень сложно. Губы сводит, румянец щёк стужа лижет… А морозец всё щёлк да щёлк! Вправду — рыжий…

Предновогоднее За стеною гаммы: до-ре-ми. За стеною драмы, драки, мир. За окном декабрь: визг, смех, гол! Но пока за кадром Новый Год. Поутру молочной дымкой скрыт город, под подошвой лёгкий скрип. Там, где ночью шаркала метель, в белом полушалке дремлет ель. Ей не очень спится средь двора. Крик. Галдёж. Синицы. Детвора. Бытовая проза: рыжий кот загнан на берёзу и орёт… Вон, нетрезв немножко, входит в роль дворник. На дорожку сыплет соль, на мостке покатом колет лёд… Но пока за кадром Новый год. Под гору неловко мне идти, хоть до остановки доползти… Повезёт, толкаясь, влезть в нутро — довезёт икарус до метро. День короче вздоха: фа-ми-ре. Зимняя эпоха на дворе. Сумерки летучи, солнцу лень. Всё ныряет в тучи. Как тюлень! Вечер — синий щёголь — без помех бродит, пряча щёки в тёмный мех. Больше по привычке, чем всерьёз, тонкой рукавичкой греет нос. С белой крыши свесясь (виден? нет?), юный тонкий месяц выйдет в свет… Подмигнёт двурогий: глянь, народ, вот он, на пороге — Новый год! За стеной привычный Майкапар… Из трубы фабричной белый пар… Достаю из скарба дат и вех давний тот декабрь, прошлый век…

Александр Карпенко Москва *** Застыли в полусне Кораллы снежных веток, Испуганы глаза Слепящей белизной. В декабрьский ясный день, Когда мороз так крепок, Хочу я и молю, Чтоб ты была со мной. Деревьям так идут Коралловые бусы, И слышатся вокруг Мальчишек голоса. В короткий зимний день, Когда смолкают музы, Ведёт меня к тебе Дорога в небеса.

Ирина Коляка Щёлкино, Крым Подзабытый декабрь Судьбоносное «да» я сказала тебе в декабре. Не пойму: почему не запомнила точную дату? Если б время к нам было, хотя бы, немного добрей, Мы, возможно, остались бы теми, кем были когда-то… Только можно ли вновь пережить юной страсти накал? И, признайся, любимый, ты верил бы с прежнею силой, Что нашёл во мне ту, о которой ночами мечтал? А сумел бы простить, что сама я себе не простила? Наши чувства сегодня, по сути, намного сильней — Мы корнями срослись и теперь многократно мудрее, Приумножены радости в памятной хронике дней, Две чудесные ветви привиты к единому древу… Повзрослевшие наши черты нахожу в дочерях… До чего же давно наречённой считалась невестой… Память вновь ворошит календарные дни декабря, Но не дата важна… — важно то, что с тобою мы вместе.

*** Снежный вихрь воспоминаний — Радость встреч и боль разлук… Эх, запрячь бы тройку в сани, Да с тобою, милый друг, Вдаль умчаться… — сбросить бремя Непредвиденных тревог… Отыскать шальное время На обочинах дорог, Убелённых чистым снегом, И вернуть былую негу…

Снежные слова Снежный город, Снежный дом, Снежные тропинки. Снежной бабы Снежный ком, Снег, Снежок, Снежинки… Нежность Этих снежных слов Между строчек веет. Снежный памяти покров Нежно душу греет.

Вот-вот… (триолетно-октавный сонет) Вот-вот мой дом приветит Новый Год, А прежде, слитый с детством запах хвои (Надеюсь, не искусственной — сосновой)… Вот-вот мой Дом приветит новый год… Привычно вновь почудится: вот-вот Уйдёт со старым годом всё плохое… Вот-вот мой дом приветит Новый Год, А прежде, слитый с детством запах хвои… Поверится: в отсутствие невзгод И, может быть, в удачные обновы, И в то, что счастье новое придёт Ко мне и всем, кто ждёт и верит снова. Так словно, под волшебный бой часов, Откроет Небо сказочный засов…

Незатейливый сонет С годами сказки прячутся от нас, Но всё же навещают мимоходом, И с каждым приходящим Новым Годом Мы снова чуда ждём, как в первый раз. Друзья текущих дней, поздравить вас Сонетом незатейливого рода С условным обновлением природы Хочу не накануне, а сейчас. Предпраздничных улыбок жду в ответ И радостью искрящихся приветов… Желаю всем сердечной теплоты, Любви, здоровья, счастья, долгих лет, Душевного незыблемого света И веры в новогодние мечты…

Предновогоднее Как же весело и здорово К нам приходит Новый Год! С добрым, радостным задором Каждый встречи с чудом ждёт. И ко всем с волшебной песней Мчится Дедушка Мороз, И подарков расчудесных Он везёт огромный воз. Чуть скрипят по снегу санки. Стужа щиплет щёки, нос… Всех сегодня спозаранку Тайно мучает вопрос: А найдутся ли подарки В нужном месте, в нужный час, Если в праздничной запарке Дед Мороз забыл про нас?

Сергей Корчагин Наро-Фоминск *** Вот и заморозок лёг, в ночь машины поседели, словно маски на макушки, надоевшие, надели, в иней спрятав суть свою, только фарами сверкают, и, замёрзшие, во тьме поворотники мигают. Минус три, а зябко так, что мурашки джигу пляшут вдоль хребта, и по спине — истоптали душу нашу. Хруст под пятками, трава стала ломкой, и крошится. Рваной строчкой за спиной след прерывистый ложится. Убегает во вчера, через осень, прямо в лето… Грустно, братцы, на душе, как подумаешь про это. И выходит, что теперь нет к теплу у нас возврата. А зима, она, как дверь. Дверь, она ж не виновата — открывается вперёд, только так, и не иначе, ну а значит, нам туда, по сугробам за удачей! 97

*** На самый краешек зимы, и не начавшийся по сути, так незаметно вышли мы из туч осенней стылой мути, стряхнув налипшую листву с сырых и выстывших ботинок, вдруг в луже видим синеву небес в осколках тонких льдинок. Ушёл ноябрь, устал, и тих, дверь за собой прикрыл без звука, простив

*** По белому-белому первому лёгкому снегу тонюсенькой строчкой следы прошивает судьба, уводит туда, где сливаются поле и небо, а крик тепловозный звучит словно Вышних труба. Следы убегают отсюда в далёкое небо, так просто, оставив всю тяжесть земли позади. И надо б решиться, по белому полю и мне бы… и сердце вещует — ну, что же ты медлишь, иди… А я не решаюсь под грузом долгов и сомнений, меня держат мысли о тех, кого я приручил. Выходит, ещё я не выполнил тех поручений, что Бог, мне исполнить на этой земле поручил. 98

Ольга Коршунова Заречный, Пензенской обл. *** В ночь выпал снег, и в первый день зимы Настала вдруг зима на самом деле. О том ещё не ведали метели, И день у снега блеска взял взаймы. В ночь выпал снег, прогнав осенний смог, Принарядив деревья — будто к балу, И ширь небес восторгом засияла! (Да кто б ещё в том сомневаться мог?). В ночь выпал снег, и мир — как воскрешён, Ведь первый снег — чудес предвосхищенье. И как же сердцу стало хорошо! — Так, словно дали за грехи прощенье.

Зима-краса Много было в ноябре цвета чёрного. Заглотнуть стремилась темь дня недолгий свет. В чёрной шали жизнь на грусть обречённая. Будто камень на душе, тяжкий чёрный цвет. А Зима-краса лицом светлокожая. В пышных косах жемчуга да с алмазами. Синеглаза, ясен взор. Ах, пригожая! Залюбуется Мороз девой разом, и Понесутся тройки вдаль — вихри снежные. Всё окрест укроют шали пуховые. И отступят черноты козни прежние. И раздарит всем Зима шубы новые. Шубы тёплые снежком оторочены. Шапки белые, на солнце искристые. Славят Зимушку по всем русским вотчинам. Все просторы благолепные, чистые. Отдыхайте до поры, пашни с нивами. За труды покой и сон, ой как надобны. Пусть подействует Зимы чудо-снадобье… Кони снежные с высот машут гривами…

100

Новогодняя ночь Под праздник звёздами мороз На славу небо окропил, И старый год, как старый пёс, Забился в будку на цепи. Там, сквозь прорехи зыбких дрём, Где явь дымком из труб дрожит, Он видел двор, ограду, дом, Что беззаветно сторожил. Припоминались дни, когда То зной палил, то хлюпал дождь, То вьюга мчалась, зла, горда, А то от гроз бросало в дрожь. И не скрывала дымка дней, Что всяко жил — и так, и сяк: Иной день был и посытней, В другой ложился натощак. Был прежде молод и горяч, Неудержим — на жизни зов, А ныне слаб стал и незряч. Пора — в созвездье Гончих Псов… Так в праздник, свой отмерив срок, Прошедший год навек уснул… А новый год — смешной щенок — Стоял и тявкал на Луну.

101

Татьяна Костандогло Москва *** Зимнее солнце в память ворвалось, Сон рассекая снежным лучом… Сколько ушедших, а сколько осталось Дней и ночей, не умытых дождём Чувств, без которых бренное тело — Самый нелепый по тяжести груз! Если б душа моя вовсе не пела, Знали бы губы бессмертия вкус?

*** Неделю целую не слышу Дыхания родимых глаз… Ужели — больше не увижу, Ужель не встречу больше Вас? Вернётесь… Но придёте поздно. И я тогда, смеясь, скажу: — Поставить чайник? Вы — с мороза. (Нет, сладких грёз не разбужу!) Ну вот и чай. Садитесь рядом. И помолчите ни о чём. Когда-то… (Да, моя отрада, Спасителем и палачом

102

Вы — были, были, были, были ) Теперь — сама себе палач. Как хорошо, что не забыли… Угомонись, нелепый плач.

*** Поплачь, душа моя, поплачь, Как плачут маленькие дети. Ты не судья и не палач, И не за все дела на свете В ответе ты перед собой, Пред Господом и пред Народом. Поплачь, душа. И снова пой. О чём — неважно. С Новым Годом Поздравишь завтра ты себя, И будет ёлка серебриться… А ты, рыдая и любя Мир этот грешный, снова в Ниццу Вернёшься из России злой, Любимой, нищей и проклятой. Лазурный обретя покой, Забудешь пять гробов и мятый, Осенний запах духоты, И кровь невинную у храма, И троицы святой следы, Ведущие не вкривь, а прямо. Спаситель твой и божья мать Глядят на мир из… Человека. Поплачь, душа моя, поплачь! Самоубивица и — Лекарь.

103

Николай Куковеров Санкт-Петербург Летний сад зимой Полна каскадами фонтанов Былых преданий старина — На клёны в белых сарафанах Струит печальный свет Луна. Под снегом спрятались аллеи, И пусть блаженным будет тот, Кому блистать на Ассамблее От этих сказочной красот. Снегами болен книжный гномик, Из сказки этой или той, Как только хлад — кофейный домик Раскрасит в иней голубой. Один любитель выкрутасов Бежал за Музами вослед, Когда, устав от зимних красок, Весной проснулся первоцвет.

Зима

104

Умчалась осень-лань за озеро — Онего, Забрав с собою вожделенное тепло, Декабрь нас потчует то холодом, то снегом И на полях пустых уже белым-бело. Зимой мороз проворный вышел из пучины, От хлада скрючилась в ольшанике ольха, Дороже золота тулупы из овчины, Цигейки, унты, рукавицы и меха. Покрыты инеем узоры на окошках, Пиявкой прячется в болоте водяной, Отрадно бегать по заснеженным дорожкам И прокатиться утром с горки ледяной. Морозов хватит всем, воистину, с лихвою, Но если встретится с дождями небосвод, Зима огреет оных снежною клюкою И растворится в глубине Небесных вод!

Дана Курская Москва *** На город опустился первый снег, и сумасшедших сразу попустило. Теперь глаза увечных и калек обращены на белые настилы, которые укрыли нашу грязь на всех переобъезженных дорогах. Весь мусор, под снегами затаясь, теперь заледенеет понемногу. Однако, говоря по существу, я речь веду, конечно, не об этом. Подтекст уже понятен большинству, ведь большинство — великие поэты, глядящие на этот снегопад с желанием всё просто бросить к чёрту, раскинуть руки как дегенерат, и в снег бежать смешным и распростёртым. Блестя как самый первый тонкий лёд, дрожит в стакане утренняя водка. И кто-то скоро на него взойдёт нетвёрдой, но уверенной походкой. Мы все шагаем по такому льду, и ждём зеленый свет в конце тоннеля. Я раньше всех дотудова дойду — подумаешь, секрет Полишинеля.

105

Законы мироздания кляня, душа всегда обречена на тело. Ты стать мог обречённым на меня, когда б я, скажем, этого хотела. Короче, проходя свой путь земной, довольно важно не прочапать мимо. А снег идет со всех сторон стеной – глухой, неслышной и неумолимой. Рябит метель, и лучше наливать, чем вместе лезть под это одеяло. Все говорят — нет правды без ноль пять. Но правды нет и с литром — проверяла. Едва потяжелеет голова, за ней душа потяжелеет следом. И станут льдом пролитые слова, и будут похоронены под снегом. Вот потому на всяческой войне ты без сто грамм меня не исповедуй, когда через метель придешь ко мне поздравить с незаслуженной победой.

106

Дмитрий Левковский Липецк Рождество Звезда восходит неуклонно Над бесконечностью полей. И освещает реки, склоны, Уснувших крепким сном людей. И свет ломает фарисейство Необратимостью причин… Вертеп. Звезда. Не спит семейство. И ангелы поют в ночи.

Первый снег Из тихого ночлега Я вышел на прогулку. По выпавшему снегу Иду по переулку. Забыты все печали, Тоска прошла, как сон. Почти не замечаю Прохожих и ворон. Любуюсь цветом белым, Летящим надо мной… И осень очень смело Становится зимой.

*** Земля желает снега. Одеться по погоде. Самовара, хлеба, Праздников новогодних. Чтобы душа пела, Веселилась всласть. — Делай божье дело, Не боясь упасть.

107

Эллионора Леончик Ростов-на-Дону Не Новый год, а… Не Новый год, а писающий мальчик: фонтан богов, с небес журчащий смачно, на всех и вся возмездие низвергнул, струёй гася глаза и фейерверки… Прицельно льёт — на шубы жён и пассий (не спрятать в грот, и не накинуть памперс); льёт на мужей, на их рога и визы, на «пьян уже», на дедморозный вызов, на снежных баб с морковкой в нижнем шаре, на тех, кто раб, и кто по фене шпарит…

108

и на меня с фигуркою снегурки… Кого б обнять, и чтобы губы в губки? Но встречный взмок, и вымок поперечный — всего лишь «чмок» и по одежде речка, потом «хлюп-хлюп» под носом, под ногами… Никто не люб. Метусь метлой поганой на свет компа — как свет в конце тоннеля: любовь слепа… и — с Новым годом, Эля!

Новогоднее в серых тонах Серенький зайчик липнет заразой: хочет капусты и денег вместе, имиджа хочет крутого замеса, славы, любви и моркови сразу... Серенький козлик сучит рогами (редкий козёл и махровый бездельник): тоже хочет капусты и денег и не скрывает, что сплошь полигамен… Серенький котик снимает шляпу, ставит у входа свои сапожки: этот месье хамоват немножко в смысле поспать, пожрать и облапать… Серый волчище желает стейка — даже из той же кобылы сивой, правда, воняет козлом и псиной, но претендует на кофе в постельку… Воск выливала, в воду глядела… чувства ни чувства… сервис ни сервис… Что-то никак не кончается серость ёлочки возле… пушистой и белой…

Оливьёво Когда в салате всякая фигня лишь только с Новым годом совместима — уже и не салат — а как бы стимул!.. И вот крошу, французишку кляня за долговечность — вкуса, моды, стиля, за кухнепреклонённую меня и за потерю — нимба, ногтя, дня… Последствия сего не разгрести мне до «ноль часов», до пьяного «урррааа!», до завтра со значением «вчера», до Муза, что на вечер отвоёван… Мой тазик оливье коты дожрут и промурчат, что не напрасен труд, когда ля мур… а после — оливьёво…

109

Юрий Луценко Мурманск Полярный круг1 Пространство комнаты — всё загромождено И мебелью, и книгами — а больше — Дыханьем тех, кто жил здесь до тебя. Теней не вызвать, можно лишь припомнить — И то не всех. Иные имена — Иль стёрлись в памяти, иль вовсе не знакомы. Пространство улицы — насколько фонари Дают нам рассмотреть его границы — Всё запорошено декабрьским снегом, и Немые силуэты пропадают из поля зрения, Всё дальше погружаясь в чернила ночи, Растворяя в них движенья мысли. В пересечении пространств иль в поглощенье Всеобщим частного все частности исчезнуть Не могут, зачастую вырастая и заслоняя Собою всё. Пределы круга Не в силах разорвать, Мы многосложность мира На части разбираем, лишь себя Стараясь сохранить и обессмертить. 1

110

название одной из улиц Мурманска

Полярный круг (2) Которую зиму глядишь ты в это окно — В ночь, которой, кажется, нет ни конца, ни края. Словно туманом мысли заволокло И только жилка виска бьётся, слегка живая. Ветка качнётся и, кажется, будто весь мир Вдруг изменился и редкий беззвучный прохожий Круг фонаря пересечёт за какой-то лишь миг И пропадёт в темноте, только с нею и схожий. Редкий звонок телефона разрубит ночь. И вот тогда ты, на часы не глядя, Вдруг понимаешь, что — поздно, что — не помочь. И что та жизнь прошла, что теперь -— другая.

111

Брейгель.

1565 год

Охотники, бредущие по снегу, Устали так, что каждое движенье Даётся им с трудом и напряженьем. Собаки рядом. В мёрзлой глубине Сереют скалы. И стволы деревьев На части режут снега белизну. В гостиницу под вывеску хмельную Зовёт тепло укрыться. У дверей Семейство греется, огнём и разговором Увлечено, едва ли замечая на снегу Охотников и их собак. И птица, — кажется, — Вот только что взлетела. А её Уже распятую, художник пригвоздил К доске как бабочку. Она своим полётом Остановила время. По мосту Старуха движется, своею ношею К земле влекома. Но в такой мороз Вязанка хвороста не будет лишней. Нелепые фигурки что-то чертят По льду пруда полозьями стальными. И зима — на сотни лет вокруг одна зима.

112

Питер Брейгель Старший «Охотники на снегу» (фрагмент)

Инга Макарова Санкт-Петербург Детское По Четвёртой Советской в Овсяньевский сад Где-то в памяти детской полозья скрипят: Через снег — через лёд, через снег — через лёд…: Меня мама на саночках в садик везёт. А вокруг темнота, и луна, и мороз. Шубка, валенки, шарфом укутанный нос… Но, раз мамочка рядом, мороз — не беда? Просто, значит — так надо, и так — навсегда! В нашем маленьком мире есть я и она. День ещё бесконечен, а жизнь — так длинна!.. Мне уже пятьдесят. Мамы нету уже. А полозья скрипят и скрипят по душе…

*** Из чего всё же сделана жизнь? Мамин голос и мамины руки… В мир приходят предметы и звуки — Вот такие её миражи… Из чего всё же сделана жизнь? Из падений, побед и полётов, Дружбы, песен, любви и работы — Вот такие её витражи!.. Тяжким грузом на полках лежит Боль от горьких потерь и прощаний, От разлук и пустых обещаний — Вот какие её стеллажи!

114

Из чего всё же сделана жизнь? Из времён быстротечного года. Календарь обрывает Природа, Чередуя закаты, восходы… Лист кружит… И кружит… И кружит…

Новогоднее А душа опять в томлении — Так стенает, так зовёт: «Обновленья! Обновленья!!!…» Здравствуй, новый Новый год! Хочу ли я новой жизни? Уютно свернувшись в старой, Как в клетчатом одеяле, украсив собой диван — Быть мелочной и капризной, Усталой такой котярой, И думать себе: не я ли способна на дерзкий план, Который спасёт все страны, Детей и, конечно, взрослых На этой большой планете от разных невзгод и бед?.. И надо бы встать с дивана: Ведь это, наверно, просто Всегда быть за всё в ответе?! Встаю! Вот, уже!!! Но — нет…

115

София Максимычева Ярославль Для озябших птиц Безупречен голос у дивной флейты, тихо льётся звук, словно нет зимы; за окном декабрь, облака на рейде, кучерявый абрис водой размыт. Перестать бы верить, да разве сможешь? Говорят — всему в этой жизни срок, убирает руки в карман прохожий и бежит от ветра наискосок. Серый воздух в небе плотнее, злее, у тебя подружка — из шерсти шаль, к ней щекой прижмёшься: — Жалей! — Жалею… Бархатистый вторит по нотам альт. Для озябших птиц на ольхе кормушка, сколько их ещё, кто к зиме готов? Одинокий вечер, часы с кукушкой и звенящий Моцарт среди снегов.

В.А. Моцарт. Хор колокольчиков из оперы «Волшебная флейта»

116

Шепоток Ещё декабрьская докука, и ветви стылые скрипят, как будто в силе убаюкать короткий посвист снегиря. Река ослабленная дышит, в ней рыбы снулые дрожат. Зима расчетлива с излишком, да снег кидает наугад. Гадалке что? Сгибая спину, читать по знакам на руке. Ущербный месяц ножик вынул, и незамеченный никем вспорол грудину поднебесья, на землю вытряхнув муку; и забелило честь по чести, но уши вняли шепотку. А значит, время шагом числить, дорогу меж изветных1 вех… Над Мойкой — мостик коромыслом, и Пушкин кутается в мех. 1

118

Извет (старославянское) — клевета, донос, наговор

Зима ладонью лёгкой гладит Зима ладонью лёгкой гладит макушку рыжую земли, снег опускается, не глядя, туда, где раньше шли дожди. На пустыри, да на пригорки, и на извилины дорог; сбивает шапки ветер вёрткий, остроконечный тис продрог. Ах, боже мой, декабрьский холод, загнал всех в стойло лошадей, и песню спеть не хватит горла, где скоро станет холодней. Но снег скрипит под сапогами, искрится рыбьей чешуёй… И что-то делается с нами и впечатлительной душой.

119

Виктор Мостовой Москва *** Первый снег, как пушок на ребячьей губе. Говорила рябина о горькой судьбе. В пору плакать от слов тех навзрыд мне, Опускался снег в медленном ритме. Своей болью рябина делилась со мной. В её гроздьях не горечь ли жизни самой? И стоял я в душевном надломе: О семье я подумал, о доме.

*** Я люблю. Давно со мною не было Этого безумия. Люблю! А снежинок суета нелепая Бередила душу декабрю. Я люблю. А жгучий ветер с рвением Взвихрил хлопья, как волос копну. Странно, что в людском столпотворении Вижу только женщину одну.

120

*** У зимы был весенний настрой, И декабрь не грозился пургой. Сад мечтал под высокой звездой, И от сада струился покой. Ветер шлялся промозглый, сырой. Мрак ночной, над душою не стой. Нелегко быть в разладе с собой И себя изводить над строкой. Месяц светлой повис запятой, Зацепившись за тополь седой, Осветил переулок ночной И задумался вместе со мной.

121

Валентин Нервин Воронеж Когда завершается год В морозном дыму перегара, когда завершается год, одна интересная пара по белому свету идёт: бродяга с мешком за плечами и барышня навеселе зеркальными, злыми ночами бредут по озябшей земле. У Деда Мороза простата, подагра и, кроме того, дурацкая серая вата торчит из ушей у него. Снегурочка сильно под газом и ноги волочит едва, фонарик сияет под глазом, почти как звезда Рождества.

122

Когда-то у папы и мамы я выпытал, не по годам, что это артисты из Драмы халтурят по детским садам. Я думал: а что, если завтра, блуждая по детской стране, артист погорелого театра пожалует в гости ко мне? Но что-то в земной канители случается наоборот: и годы мои пролетели, и скоро опять Новый год. Под ёлкой порожняя тара, Снегурочка спит на ходу — в морозном дыму перегара по белому свету иду.

Александр Носачёв Люберцы О ночных сонетах Гусиных перьев инструмент иссяк, пора бы в самоволку слинять, а то повыть бы волком — у декабрей пощады нет. Романс о взгляде с поволокой? Смешно, как ветхий менуэт. Мажор, минор, сумбур? — сонет всё схватит, коротко и ловко. Пиши, когда писать невмочь. Дня не хватило? — будет ночь, тягуче время зимней ночью… И чаю где-то в три налей… зажги свечу — свет фонарей не тот настрой для одиночки.

123

Лучший подарок Тут каждый год навалом дел и всё же я время нахожу для личных встреч: я Дед Мороз ответственный — негоже контактами с народом пренебречь. Их много, но одну особо помню. Спешу на ёлку к детям, слышу вдруг настойчиво-пронзительно, упорно: «Мой милый Дед…», а кажется: «…мой друг». И я уже не дед — я знойный мачо. Лечу стремглав на рандеву, а там с бутылкой, ню, одна, сидит и плачет, и мысли вскачь — всё больше суета… Волшебникам читать по силам ду́ши: для стрел Амура здесь, похоже, цель. Мешок ко всем чертям — подарок лучший: зову Вас на свидание… в апрель.

124

*** Под новый год случается фигня: скисает молоко, ключи в отключке… как будто барабашка-озорник напоминает: праздника хочу. Не парьтесь понапрасну — бьют часы, под ёлкой на подносике пропажи с намёком от мохнатого: простите негодника — он тоже ждёт любви.

*** Морозный день. Валяется в снегу от праздника сбежавший мандаринчик… Он вдруг напомнил мне сухумский торг лет пятьдесят назад… Идём по ряду — отец и я — любуемся на глянец оранжевых, чуть сплюснутых плодов. И за кило — четырнадцать копеек, за нежный, новогодний аромат…

125

Полина Орынянская Балашиха Сумрак Мне скостят грехи не за давностью зим и лет, а за то, что крылья мои и во тьме легки… Я люблю бессильный и зябкий декабрьский свет и вороний профиль рассветной моей тоски. Это сладко — плакать от скрипа родных дверей, узнавая в жалобе свой полуночный всхлип, и брести впотьмах гололёдом пустых аллей, где черны кораллы заборов и голых лип. …Надломился в оттепель серый корявый наст. Настоялся воздух на травах — запоем пей. Янтарями полдень налился в Медовый Спас, да слетели листья в речную свою купель. Я была распутной, распущенной и лихой. Припухали губы — куда же ещё пьяней?.. Но пришёл ко мне отпущением всех грехов бесконечный сумрак томительных зимних дней…

126

Зима. Линии Мир забывает привычные линии. В белом морозном окне разгляди меня — так, что-то снежное шарфом обмотано… Зиму хотели — да вот она! Вот она… Это сон. Белый шум. Время банок с вареньем, да... Ты исчезаешь до утренних сумерек в белом дыхании, мареве-куреве. Ложечка звякнет. Целуешь на вдохе, и — улица, холод, рекламные сполохи. Это снег. Серый свет. Одинаковых дней слюда. Небо сползает на крыши, на плечи мне. Старый троллейбус, намаявшись к вечеру, звякнет оставшимся: что же вы? как же вы?.. Свет из пекарни хрустящий, оранжевый… Это ночь. На стекле драю мутной луны латунь. Тьма мотыльковая сыплется в улочки. Ты возвращаешься ближе к полуночи. Я обнимаю: как холодно, боже мой! Ты говоришь: скоро лето, хорошая. Ты вдыхаешь декабрь, выдыхаешь в него июнь…

127

Другая зима Ни заснуть, ни проснуться. Снежинки летят к фонарям. Чашка звякнет на блюдце, и куцый рассвет декабря трепыхнётся устало… Бывала другою зима. Серебристым нарвалом плыла, огибая дома, тонкой цаплей летела, на белом незримо бела, на окне запотелом цветами под утро цвела, на бока облакам высыпала своих голубей, знала имя твоё по-сло-гам и дорогу к тебе. Пели двери, звенели-дрожали с мороза ключи. — Не замёрзла? Жива ли? — губами касался ключиц… …Ах, синичка, прошу, перестань, извини, не звени. Как мучителен шум в эти долгие белые дни… Будто рану мою спеленали тугие бинты. Заживёт ли до первых проталин? Едва ли. А ты — как ни в чём ни бывало… Бывала другою зима...

128

Декабри Время катится, будто с откоса. Дни теряют порядок и связь… Прихватило дорогу морозом. Отбелило осеннюю грязь. Солнце в спутанных ветках зависло, зацепилось за них бородой. Как чудно отрываться от смыслов. Набираешь рябины в ладонь — и рябина, оттаяв, слезится. Вкусно, правда?.. Уже не поймёшь, то ли девочка ты, то ли птица. Леденелого воздуха дрожь, только крикни, рассыплет осколки отзвеневших твоих декабрей. Окна в инее. Запахи елки. Во дворе кто-то катится с горки… Не кричи. Не пугай снегирей.

129

Перрон …И сонно, сонно. Это же декабрь. В нём всё темно и муторно до срока. Но вот в последней из его декад становится тепло от жёлтых окон, и ты домой идёшь себе такой солидный, взрослый, занятой, ей-богу, а в сердце закипает непокой, как будто перед дальнею дорогой. И фонари дрожат со всех сторон, и ветер набирает обороты. И кажется, что улица — перрон, и слышен лязг и запах креозота. Ещё чуть-чуть — и тронутся дома, и понесутся вспугнутые ёлки. И хочется спросить: а скоро, мам? А можно, чтобы я на верхней полке?..

130

Светлана Ос Москва И закопает в снег Адовый холод в себе неся И неземной покой, Он возвращается, всё и вся Заполонив собой. Если на миг оживёт вода Памятью о весне — Он обратит её в глыбу льда И закопает в снег. Это — как сеть отчуждённых зон, Как високосный год, Это — не просто его сезон, Это — сезон охот: Птица достигнет ли тех высот, Где горизонт ясней — Он из двустволки её собьёт И закопает в снег. А потому, ничего не жди, Просто иди вперёд: Он так давно за тобой следил, Что всё равно найдёт — Ангел оставленных замерзать В гулком, тревожном сне — Встретит, посмотрит тебе в глаза… И закопает в снег.

131

НовоGODнее По-над городом тьма бурлит И со дна поднимает взвесь… Все отчалили корабли, Только мы остаёмся здесь Без иллюзии о былом, Сны бессонницей оплатив. Что болело — давно прошло Без надежды на рецидив. Мы искали Святой Грааль, Нам отчаянно не везло. Мы ушли за Хароном вдаль, Да Харон потерял весло… Не усвоившие основ, Не сносившие головы — Мы застряли меж двух миров В амальгамах зеркал кривых… Потому всё, как есть, прими, На пустое себя не трать. Воды Стикса замёрзли, и Мы вросли в ледяную гладь. Здесь часов остановлен ход, Здесь небесный огонь погас… Молодой несмышлёный God, Как ты выживешь среди нас? 132

Лишь ожидание его 1. (Часть первая, бытовая) ** Когда блюстители традиций, Сомкнув нетрезвые ряды, Уронят радостные лица В цветные россыпи еды, Когда под бой часов с посудой, Мечтая двинуться в бега Под ёлкой затаится Чудо, Как партизан в тылу врага, Когда при всём честном народе Откроет карты Дама Пик. Поняв, что все пути приводят В архетипический тупик, Под натиском веселий ярых Падёт геройски волшебство.. (Что может быть страшней кошмара? — Лишь ожидание его! 2. (Часть вторая, лирическая) ** Когда в плену оков железных Под заунывный лязг и звон Пульсирует полночной бездны Нераспустившийся бутон, Когда, невиданная прежде, Другим и прочим не чета, В нём загорается надежда, Как Вифлеемская звезда, Когда незначимые части Сойдутся в важное одно И, всуе думая о счастье, Сказать случится: «Вот оно, Воззвавшее из ниоткуда В святую ночь на Рождество…»

133

Татьяна Парсанова Наро-Фоминск *** Зимы — карающая пять — Тройною силой. Поговори со мной опять, Мой Ангел милый. Поговори со мной чуть-чуть… Начнём сначала. Как трудно мне постигнуть суть… Я зря молчала?!.. Тебе легко… Ты можешь ждать — Сквозь мрак столетий. А я — за целый мир — опять Одна в ответе. Пылают избы на пути, И скачут кони… Снежинку можно ли спасти Теплом ладони?

*** На деревья невесомой ватой Высыпалась с высоты Зима. В облаках, как в варежках мохнатых, Грела свои лучики Луна. Второпях — по ночи пробегая — Ветер прятал проторенный путь. Щурясь слеповато и моргая, Снег мечтал фонарь (хоть раз) лизнуть.

134

Клёну снилась белая Береза. Ручейки дремали подо льдом. И кряхтя от крепкого Мороза, Шляпку меховую мерил Дом.

*** Тепло воруя из щелей окна, Всю ночь метель скулила еле слышно. Декабрь (вспомнив вдруг) что он — зима; К утру сугробы навалил — до крыши… С реальностью теряя напрочь связь, Под ветром дуб свистел мотивчик старый. И про себя тихонько матерясь, Искал в сугробах дворник тротуары. Очнувшись вдруг от тягостного сна, Увидев ёлку, защемило сердце… И потекла на плечи тишина; И пахло мандаринами, как в детстве.

135

Валерий Савостьянов Тула Есть в первом снеге Есть в первом снеге откровенность, Как будто брошены к ногам Букеты белые за верность Просторам русским и снегам. Снег благодарен захолустью, Что, к счастью, всё же удалось Тут уберечь, всё то, что Русью Издревле ласково звалось! Прилежно правит он пороки Дорожных хлябей и трясин. И нежит прошлое порошей: Верб чутких, трепетных осин Девичьи сны, берёзок–граций Полёт балетный, и стальных Дубов желание обняться Со всею рощей! И меж них Рябинку — ту, что всех алее: В косынке мамы! И меня. И как услышал журавлей я, Стихи слагая у плетня…

136

О, первый снег! Душа ликует, Что ты — как Спас, что память спас! И любит, и не паникует! И тем утешит в смертный час, Что, всё ж не став столичным фриком, Уйду — в снега ли, в ковыли — Тут, славя Русь, как славят криком, Прощальным криком журавли. Уйду, спокойный и счастливый, Что здесь пришёлся ко двору Мой стих, простой, неторопливый, И, значит, «весь я не умру»! — Но не заслужат все ужимки, Вся спесь манерная в строке Здесь ни слезинки, ни снежинки, Слезой скользящей по щеке…

137

Декабрь Меня посещают знакомые звуки: То скрипнет весло у далёкой излуки, То крышей палатка на мокром ветру Захлопает, Будто петух поутру — Вот-вот разбежится, крылами забьёт, Взлетит на пенёк и рассвет пропоёт. Топор застучит, и огонь оживёт, Дрова затрещат, будто кто их жуёт — И так аппетитно хрустит у костра, Что сразу решишь: «Подкрепиться пора!» И вот уж кипит котелок на костре… О Боже! О чём я? Декабрь на дворе! — Знакомая речка закована в лёд. Лишь ставень скрипит и в окно моё бьёт, Лишь воет метель, И ступить за порог Боится петух — мой живой костерок.

На улочке предельной крутизны Шёл первый снег, и крыши побелели, И город, зачарованный, притих, И сумерки писали акварели, Как на холстах, на крышах городских. Сиреневые блики отражались И гасли на изломах белизны. А двое шли и за руки держались На улочке предельной крутизны. Мальчишками раскатана дорожка, — Неверный шаг — и свалишься с горы! Но горяча любимая ладошка И ноготки доверчиво остры.

138

Вот-вот они испуганно вопьются, Вот-вот проколют кожу до крови… О как сердца восторженные бьются На краешке паденья и любви!

Что меж нами, меж двоими Что меж нами, меж двоими — Разве кто-нибудь поймёт? Я шагну лишь — Ваше имя Снег опять поёт, поёт! Он ложится, словно гравий Между нами в топь разлук… Ни письма, ни фотографий. Только имя Ваше вдруг! Только грустное свеченье Звёзд — замёрзших Ваших слёз. Только кисти Боттичелли Лик Ваш в пламени волос!

Декабрист День короткий сер и мглист, Дом — как пыточная башня. Зацветай, мой декабрист, Яро, Ярко, Бесшабашно! Чтобы горьким зимним днём Нам не хмуриться сычами, Ты сожги своим огнём Наши беды и печали! Уж такие мы — прости! — Смотрим букой, Ходим боком: Не хватает сил цвести В общежитии убогом. Не хватает сил согреть Подоконник дружбой братской, Жить мечтой, А умереть — Как на площади Сенатской!..

139

Я, рябина и наш разговор «Рябина, милая рябинушка, Ведь это Русь, а не чужбинушка, — С лугами древними, исконными, Куда пустили наши корни мы. Так что же нас она не жалует, Нас, родных детушек, не балует? А лишь стращает бурей грозною Да люто жжёт зимой морозною! Ну как же тут не быть нам горькими, Не ощетиниться иголками?..» — «Ах, друг мой милый, друг мой ласковый, Ведь мы — не на шкатулке лаковой: Пьют корни наши в пору раннюю Сок со слезой и кровью бранною, И дышат кроны наши — грозами! Но верь: Мы справимся с морозами, Приняв, как должное — без гордости, Чужую боль, чужие горести. И став друзьям не горькой пагубой — Спасением и сладкой ягодой!..»

140

Дед Мороз в детском доме Накормлены они, обуты и одеты, Но тихая мольба всегда во взгляде их. Кукушкины птенцы, оставленные дети, Сироты — при живых родителях своих. Не плачу. Что вы? Нет! Но сами лезут руки В халат мой расписной за носовым платком, Когда под Новый год дарю я им игрушки, Что покупает наш заботливый профком. На, девочка, бери — вот кукла-синеглазка, Вы обе на одно прекрасное лицо! Жизнь только началась — ещё замолвит сказка Однажды за тебя волшебное словцо. И аленький цветок, и лампа Аладдина В мешке моём большом — постой, малыш, постой: Ты руку протяни, и верный Буратино Поможет отыскать твой ключик золотой! Научат: мужичок — носить вас воду в сите, И победить лису — бесстрашный петушок... Вы только мам и пап напрасно не просите — Их нету и на дне, хоть выверни мешок...

141

Новогодняя печаль Людмиле Выключай кипящий чай, Режь пирог коронный с мёдом. Новогодняя печаль Всё печальней с каждым годом. Ни шампанским не запить, Не заесть её конфеткой: Страшно так тебя любить С каждой новой пятилеткой! Страшно знать, что смертна плоть, Ощущать, что стал стареть я! Но, однако, дал Господь Встретить новое столетье… Ты прости, что припадать Потихоньку стал я к зелью: Мне ведь первым покидать И тебя, и нашу землю. Первым тропочку торить — Я всегда любил разведку. Даст ли Бог боготворить Вновь тебя хоть пятилетку? Ведь не зря ж приходят в сны, — И в метель, и в зной, и в слякоть, — Словно Блока, Две жены — Русь и ты — меня оплакать…

142

Сергей Салтыков Челябинск Сон в декабре Неба цвет ультрамарин, И луною озарённый, Многоликий город спит, Город каменно-спокойный. В неподвижной тишине Зимний воздух пахнет мятой. Ты одна, а на столе Книжка, модная когда-то. В книге светская мораль, Ты зажгла, не гасли свечи, Излучал кувшин хрусталь, Тень легла тебе на плечи. Из простых первопричин Планетарная предтеча. Вечер. Цвет аквамарин. Предвкушение и встреча. От свечей огонь мерцал, Лунным светом и тобою Я сражён был наповал, Бледно-снежной наготою.

143

Прогулка в декабре Мы шагаем по дорожке, Мама, я: и раз, и два… Мои новые сапожки Оставляют два следа. Дом налево, дом направо, Впереди большой вокзал. Поезда, окно для справок, Чтоб никто не опоздал. В снег зарылся забияка, Резвый озорной щенок. Но он вовсе не кусака, Назову его Дружок. Вот трамвай скользит по рельсам, На табличке цифра пять. Я скажу вам по секрету, Не умеет он шагать.

Письмо Взгляни в окошко, милая моя. Там месяц ясный смотрит на тебя, Там звёзды водят дружный хоровод, Темнеет изумрудный небосвод. Летает светлый ангел за окном, Письмо он пишет по небу крылом, Что Дед Мороз с подарками придёт, Что наступает праздник Новый Год! 144

Елена Севрюгина Мытищи *** когда придёт последняя зима с холодным снегом, выпавшим внезапно — диск солнца тихо скатится на запад, туда, где сны ссыпает в закрома безликая, безжалостная тьма. когда под бледным светом фонаря промчится тенью сумрачный прохожий — я осознаю сердцем: мы похожи. сгорая в белом вихре декабря, мы верим, что огонь горит не зря. очерчен путь — и стоит ли стенать, что, хрупкий свет теряя по крупице, сердца людей не вечно будут биться, поскольку вероломная весна не сможет всех одаривать сполна. ещё не время выжить из ума, ещё душа течёт ручьями строчек, но мойры нить становится короче. наступит день — и я пойму сама: пришла моя последняя зима.

145

Любовь Сердечная Смоленск Декабрь-баюн Привет, декабрь! А я тебя ждала. Пришёл. Не обманул. Я очень рада! Прикрыл недоработки ноября. Принёс подарки: хлопья снегопада. Декабрь-баюн, заботник, чародей, С твоим приходом мне спокойней стало. Всех убаюкал: лес, поля, людей, Заботливо накинув одеяло. Посплю и я под песни нянек-вьюг, Чтоб отдохнуть хоть раз по высшим меркам. Придёт пора — буди, декабрь, мой друг, Буди предновогодним фейерверком!

*** Снега просили? Вот он держите! Трогайте, пробуйте, ешьте, дышите! След свой оставьте на чистом, нехоженном! Кто говорит, будто нам не положено? Ну, нагребайте руками горячими! Ну посмотрите глазмми ребячьми На кружевную снежиночью стаю! Снег же не вечный. Он завтра растает…

146

*** Что вы, метели, так жалобно воете? Холодно? Страшно? Темно? Я помогу вам: в натопленной комнате Ставлю свечу на окно… Ну, подходите, погрейтесь, родимые, Вам одиноко в ночи. Я расскажу вам про дождь, про озимые… Не опасайтесь свечи! Летом, вы верите, звёздочки падают С неба и прямо в ладонь, Ветры воркуют, и радуги радуют… Не загасите огонь! Летом метели кружат тополиные, Летом я снега хочу… Эх вы метели, тоскливые, длинные, Не загасите свечу! Впрочем, метели, вы можете маяться, Плакать, стонать, голосить: Свет на душе непременно останется, Вам его не загасить!

Дворники С лопатами наперевес Идут зиме наперерез Через дворы и дворики Заснеженные дворники…

147

Зима заболела 1. У Зимы простуда, жар, Поднялась температура. Вон, какой над полем пар. Может, ей нужна микстура? Плюс четыре в декабре! Перед самым Новым годом! Ни снежинки на траве, Ни ледка за огородом… Надо Зиму подлечить: Где горчичники, пилюли? Ультрафиолет включить, Взять малины у июля! Хорошенько обмотать Перьевыми облаками, Срочно горло полоскать, Ноги согревать носками. Ну, голубушка Зима, Стало легче от заботы? Исцели себя сама И скорее за работу!

148

2. Сегодня ночью выпал снег! Мы с вами Зиму подлечили! Всё может сделать человек, Его бы только научили! Учу: Зима ещё слаба, Мы терапию продолжаем. Не убирать компресс со лба! (Пускай компресс воображаем). Пить мать-и-мачехи настой (От кашля очень помогает!), А вот от насморка… Постой! А насморк у Зимы бывает? Не забываем про массаж. Массаж полезен при простуде. Зима порыв оценит наш И снова, как огурчик будет! А вот тогда не оплошать: Благодарить за снег, за холод. Ведь каждый, можно так сказать, Зимою снежной духом молод!

149

Письмо Деду Морозу Я жду тебя, мой милый Дед Мороз. Ты, помню, приходил уже однажды. Ты был такой торжественный и важный, Ты помнишь, мишку мне тогда принёс… Стояли в коридоре у двери, Ты пах морозцем и немножечко мышами. Ты был уже растрёпан малышами. Мне сунул мишку, пробурчав: «Бери!» Из комнат доносился пьяный гам, Снежинки быстро превращались в капли, И борода, по-моему, из пакли, Упала неожиданно к ногам… У мишки облупился чёрный нос, Оторвано наполовину ухо, Играет с ним всё время наш Андрюха… Да, ты не знал… Да, он без папы рос… Ты вспомнишь сам, ему четвёртый год. Он умный и уже читает книжки. Весёлый, славный, развитый мальчишка. Он тоже очень Дед Мороза ждёт!

150

Роман Смирнов Электросталь *** Луны кошачий ноготок создаст царапину рассвета. Зима. Пойти бы на каток. Скользить, до свитера раздетым. Влететь, распаренным, смешным, в сугроб на резком повороте, и встать, к восторгу малышни, улыбчивым, как Паварротти. Устав под вечер от коньков, идти к навесу, как на лыжах, и чтоб тянуло коньяком и чаем из кафешки ближней. Так воскресенье как во сне до сладкой яви вырастает. А в понедельник ляжет снег, и до субботы не растает.

151

Ирина Соловьёва Санкт-Петербург Время жизни — зима А сегодня воскресенье, Первый зимний выходной. Спит под снегом лист осенний, И снежинки по одной Над моей ладошкой кружат… Я с восторгом каблуком Тонкий лёд пробью на лужах, Завалюсь в сугроб ничком. Запах первого мороза, Звонкий воздух, полный штиль, Счастья разовая доза, То ли небыль, то ли быль.

152

Марианна Соломко Санкт-Петербург *** Гляжу на лубяные дачи, Оледенелые избушки, Заборы барбарисом плачут, Мороз трещит во все хлопушки — Румяный, праздничный и дюжий… Синицы сжались боязливо, Как музыкальнейшие сливы Звенят их маленькие души. Дымок, что хохолок у сойки, Воскрес над синим снегопадом. Как хороши под Ленинградом Гостеприимные посёлки!

*** И на мух бывает проруха, На хлопчато-снежных мух, Вылетают из зимнего уха, И жужжат, и вьюжат слух. Все в кокошниках чудно-хохлатых, Из вселенной хрупких риз… Сколько их в серебре, шестилапых, Намело на мой карниз!

*** В меха одетая зима, Разрисовала стёкла окон, Виват, морозное барокко, И вдохновенья Колыма! Скрипят алмазные резцы, По окнам сумеречным стонут — Олени, млечные песцы И диких звёзд полярный омут. Вот — спины гладкие белух, Морские перлы, перья, ягель, И перехватывает дух От перекрестья белых магий.

153

Вера Суханова Смоленск Первый снег Высоко над землёю Летела лебёдушка, Обронила лебёдушка Белое пёрышко, И посыпался пух, На лету серебрясь, Да в великую, чёрную, Мёрзлую грязь… Землю выстелил белым-белым Лебединых крыльев размах. Пало наземь лебяжье тело, Но осталась душа в небесах.

*** Год истаял… И вот Надвигаются новые даты. Если б знать наперёд Всю грядущую боль и утраты. Затвердить назубок Все чреватые горечью числа, Отвращая их срок И лишая их силы и смысла…

154

Но пути замело, Ни версты, ни межи, ни отметки. В чистом поле бело. В лохмах инея светятся ветки. Пропись птичьих следов, И в конце недописанной строчки Посредине снегов Птицы-ворона чёрная точка…

*** Декабрь состоит из заплаток, Из прошвы, из белых стежков, Из кафельных стен и из пряток, Из липких скрипучих снежков. Из ваты и Деда Мороза, Из глупой игры в поддавки, Из ноющей в сердце занозы, Из скованной льдами реки. Из старческого всезнанья, Из холода смёрзшихся слов, Которые нужно дыханьем Отогревать, как птенцов.

155

Мария Сухарева Москва Декабрь Над головой, укрытой по погоде, Поголубеет сумрачная синь, И солнца недозревший апельсин Напомнит о грядущем Новом годе. Декабрь и небом, и землёй глаголет: Под снегом притаившись, скользкий лёд Мой чёткий шаг немного уведёт, Как лишние сто граммов алкоголя. В душе, как под ногами, будет сыро, Застынет, превратившись в лёд, вода Из слёз, что вдруг прорвутся иногда, Когда внутри не станет балансира. Поглубже затолкав под шапку космы, Я выйду и проведаю метель. И вмиг пойму, что Бог сказать хотел, Взглянув в декабрь, как в приоткрытый Космос.

156

Зима Дождик по земле шагает тайно: Нынче не сезон его слезам. Он, в смятенье оказавшись крайнем, Тихо крался, с облачка слезал. Дождик по земле шагает робко: Сам же понимает, что не прав. Проторили в поднебесье тропку Птицы, устремившись в центр Днепра. Дождик бродит фермером по ранчо, Напоит он травы и зверей. Может, урожай взойдёт пораньше. Ввысь культуры вырастут скорей. Дождик вдруг потом переродится, Обернувшись снегом на сей раз. Не живая он уже водица: Не дошепчет травам главных фраз. Горизонт небесный засинеет, Не оставив серого следа. Может быть, теперь зима сильнее, Чем о ней мы думали всегда.

157

Валерий Сухов Пенза Свеча Сбились мы. Что делать нам! А. С. Пушкин «Бесы» Русский храм — свеча из воска. Света горестная горстка. Сквозь метель идём к нему. Погружён декабрь во тьму. Ослепил глаза буран! «Сбились мы. Что делать нам?» — Не видать ни зги окрест. Осенит нас звёздный крест — И засветится дорога. Русь — свеча в руке у Бога! Не задуть её ветрам. Светит душам русский храм.

Русский снег Я родился в декабрьский мороз, Когда сыпались звёзды с берёз, И сугробы вздымались до неба. Как снежок, я был слеплен из снега В час, когда вызревала заря, Снегириною грудью горя. И качала седая метель Светлый месяц — мою колыбель…

158

Так сквозь радость и сквозь беду Я по снежному полю иду. Пусть калечит кровавый век. Душу лечит мне русский снег. Приложу я снежинки к глазам. И откроется жизнь слезам. Снег — небесная благодать. Снегом мне б после смерти стать…

Русский дух Эх! Топор да в две руки. И в задоре русском Рассыпались чурбаки На морозце с хрустом! Незабвенное то время Нынче дорого до слёз… В избу мёрзлое беремя Со двора погреться внёс. Мать топила чин по чину. Занялась во тьме звезда. Сухо вспыхнула лучина. Затрещала береста. Совершён обряд исконный. Горяча поленьев речь. Озарила лик иконный В сумерках декабрьских печь… Испечённым пахнет хлебом, Потеплев, родимый дом. Русский дух подняв до неба, Дым седым стоит столбом.

159

Светлана Тюряева Петушки, Владимирской обл. Предпраздничное Глаза привыкли к слякотной зиме — Мороз гостил не более недели. Пока в предновогодней кутерьме Мы суетились, вновь снега осели. Тоскует куст по пышной бахроме, И тает снеговик под звон капели. А там, где небо ниже над землёй, Где в пиках елей застревают звёзды, И радужной петляет колеёй Сиянья свет по вышине морозной, И бьётся лёд нежнейшим хрусталем — Там Новым годом пахнет даже воздух. Дорога к нам Морозу не долга. Ждёт — только вьюга новый плед довяжет, Раскинет на промозглые луга… Деревья в палантин из звёздной пряжи Закутает. И заискрят снега, И захрустят остатки талой каши.

160

Мороз нагрянет. Точно! А пока Довольствуюсь лишь тем, что есть на деле: Высматриваю в каплях жемчуга, Вдыхать пытаюсь жадно запах ели… Но тают новогодние снега, И тонут в лужах декабря метели.

Хочется Хочется белого, хочется чистого, Чтобы ни грязи, ни серости в мыслях, да Блеска алмазного, хруста подножного, Жгучего, звёздного, светло-дорожного… Хочется лёгкого, пышного, нежного, Чтоб — омофором на голову грешную, Из темноты — к ослепительно-яркому, К доброму и непременно с подарками, Из леденящего — в тёпло-уютное И мандаринно-салатно-салютного… Хочется нового, душу бодрящего, Недолговечного, но настоящего!

Зимняя картина По-над речкой, по-над полюшком Расстелилась простынь снежная, Принакрылась вольна волюшка Оренбургской шалью нежною! Сквозь ажуры, лёгкой дымкою К неба сини пробивается Труб печных дыханье зыбкое! Лёгким хрустом отзывается Каждый шорох! Стёжка стелется Меж кустов с их покрывалами. Поразвеяла Метелица На ветру пушинки малые. В высоте ультрамариновой Замер звёзд парад торжественно — Под пуховой пелериною, В чистоте земля божественна!

161

Волшебная ночь Ночью дивной, в час морозный В ожиданье торжества Нитью лунной с пылью звёздной Вьюга вяжет кружева. Вьются чудные узоры В мёрзлой синеве небес, Опускаясь на просторы, На поля, селенья, лес! Бьются спицы ледяные Хрусталём в тиши ночной, Уж подзоры кружевные Клонят ветви бахромой. Труд окончен! Отдыхает Мастерица от забот, Выдох снежный посылает По застывшим гладям вод! Заиграл алмазной гранью На полях пушистый снег — Так морозной зимней ранью Пробудясь от сонных нег, Расплескавшись по округе, Растопив небесный лёд, Оценить старанья вьюги Солнце ясное встаёт!

162

Золотым по неба сини Возвестит собой восход, День Рождения Мессии — Новый день и Новый год!

Виктор Хатеновский Москва *** Декабрь без снега — благодать. На ветках — гроздья спелых почек. Ты с каждым призраком в кровать Ложишься спать без проволочек. Затем — проснувшись поутру — Всплакнёшь над свежим некрологом: «Ведь я — когда-нибудь — помру И в гроб сойду в костюме строгом». Твой мозг хандрит без топора. Заправить снедь холодной водкой Тебе давно пришла пора; И — в путь скользящею походкой. Так — день за днём, за годом год: Трактир, трамвай, завод, берлога. И чернь подвыпившая ждёт Очередного некролога.

163

Ксения Хохлова Санкт-Петербург Декабрь Декабрь. Опять эпоха снежных жатв на нивах сирых. Ну что ж, прощай, не будем обнажать мечи в трактирах. Что нам волна божественной реки и сны в лазури, когда нежнейший поцелуй руки рождает бурю? Пока твоя победа по очкам (не без условий), я отпускаю в небо светлячка, молча от боли. В безмолвье том присутствую скользя, — не до виньеток. И только призрак белого ферзя на белой клетке.

Свадебное Опять асфальта аспидный покров несочетаем с Мендельсона маршем, но шаферы-деревья небу машут, хоть адресат нетрезв и нездоров. Как будто неминуемая чаша, Декабрь ветрами полон до краёв. «Средь первых мест последнее — моё», в бетонных чащах слышится все чаще. Не отменить невесте жениха: обещаны песцовые меха, и что вмещает целый год — на выкуп. 164

Не плачь, Зима, на царствие идёшь. Что в чёрном — не на век и не за грош, а подданные… примут и привыкнут.

Зверогоднее Каких зверей выращивает год и кто сказал: «от Рождества Христова»? Всему и вся — китайская основа, живи сейчас Конфуций — был бы горд. И мериться тотемами готовы бенгальский Тигр и камышовый Кот, пока полны предпраздничных забот, толкутся у плиты Змея с Коровой. И для Собаки смысла нет ясней — Овца и Лошадь дремлют у яслей, подальше от Драконов-исполинов… Лишь в шоке Мышь от мнения Свиньи, что лучше Петушиные бои, чем Обезьяна с выстрелами в спину.

дедморозовое На крыше мира в ледяном гнезде, поехавшем с глобальным потепленьем, не так вольготно предаваться лени, но Дед Мороз придётся не везде… Поэтому избрал на смех оленям (мол, старый хрыч вконец обородел) края, где и кощеев беспредел приматам беспредельным по… колено. Есть нечисти с кем выпить, и страна привыкла к лешакам да нептунам, верней, в кануны бегающим клонам (кого конкретно — пиплу всё равно): «Даёшь вино, кино и домино, а нет — служи атлантом под балконом!»

165

Михаил Червяков Липецк Ты меня любишь? До этого не спрашивая никогда, Варя подходит со словами: — Мама, ты меня любишь? — Да! — И её тут же обняла руками. На второй день всё повторяется — Тот же вопрос и тот же ответ. Мама не поймёт, а Варя улыбается. Варя хитрая. Варе пять лет. Ей не нужны ни куклы, ни торты — Хочет, чтобы мама любила всегда. И так три дня, а на четвёртый, Девочка, услышав очередное «Да!», Сказала после полученного ответа, Зарядившись от маминой теплоты: — Знаешь, почему я спрашиваю про это? Хочу знать, не передумала ли ты.

Сказка Там, сразу за шторами, начинается ночной город С изваяниями мифических чудовищ на крыше. Там ограждения в сквере, как приподнятый ворот, И с фонарей льется свет, под собой заполняя ниши. А по проспектам медленно идёт Её Величество И тянет тяжелый подол платья, чёрного, как тушь. Но только вот город, освещённый электричеством, Почему-то красивее кажется в отражениях луж.

166

А возле трамвайных рельс, ведущих через мост, Профилями вверх лежат две маленькие монеты И смотрят, как там, среди холодных звёзд, С грохотом проворачиваются огромные планеты.

Сын — Ну, вот Я и дома. Здравствуй, Отец! Рассказать Тебе, как всё было? А были гвозди, страдания и венец… Мне оставалось лишь их собрать воедино. И своей любовью — подавляя чувство мести — Я им кричал: Не надо со Мной так, Как с манекеном на краш-тесте. А они в ответ: Разожми-ка кулак… Но все эти шрамы — побелеют к маю И будут напоминать — только о любви. Так что — бейте! И пусть вас не смущают Сейчас слегка влажные глаза Мои. А когда Меня уже прижали к кресту, Тут-то всё и собралось в одну картину… Здравствуй, Отец! Я забрался на высоту, Которая не многим под силу.

167

Татьяна Ческидова Троицк, Челябинской обл. *** Засугробились поляны. Заузорились леса. Сквозь озябшие туманы Розовеют небеса. Еду стылою дорогой, И водитель, что ямщик, Мне в авто четвероногом Байки разные трещит. А за стёклами берёзы — Сосчитать и не берусь. В городах метаморфозы, Ну а здесь всё та же Русь, И разлюбится едва ли, Путь нелёгкий предреша. И звенит, и рвётся в дали Колокольчиком душа.

168

*** Посеребрила за окном Забор вчерашняя позёмка. С утра калитка старым ртом Скрипит навязчиво: — Пойдём-ка. И что-то рвётся из груди Забытым листиком осенним, И та берёза — разгляди — Точь-в-точь, как сказывал Есенин. А свиристели во дворе Воруют бусины ранета, И пёс, пригревшись в конуре, Уже давно чихал на это, Ему бы — лето в декабре Да миску радости собачьей. И только белой мошкаре Знаком восторг его щенячий. Оденусь, выйду — день запрячь, Так жизнь учила с малолетства. Ах, как же снег в горсти горяч, Со вкусом солнечного детства!

169

Мария Чистопольская Москва Новогодняя сказка Взрослым зимою так хочется в сказку, Хоть иней сверкает давно в волосах, Букет из болезней, надоевшая маска, Очки и надёжная палка в руках… Но в памяти запах сосны, мандаринов, Игрушки, хлопушки и шар голубой, Верхушка «Звезда», суета новогодняя, И счастье! Ведь мама и папа с тобой… Пришёл Дед Мороз большой и румяный. Ты, очень волнуясь, читаешь стишок, Про ёлку и зайчика, лес новогодний, Ты маленький очень — совсем малышок. Вот смотришь, как ёлку твой внук наряжает, Любуешься внуком, в нём видишь себя… Как жаль! Бой курантов тебя возвращает, Хотелось бы в детстве остаться всегда… Фото Марии Чистопольской

170

Наталья Шабло Химки, Московской обл. Что есть у нас? Что есть у нас к началу декабря? — Промёрзшая на сантиметр земля, Три утки на зимовье у реки, Завёрнутые листьев уголки, Что осень в терпком запахе хранят Да инеем в лучах зари горят. Что есть у нас? Помимо всех счетов? Какой такой рождественский улов? — Собака, кружка кофе, тёплый плед, Сверлящий до полуночи сосед, Гирлянда, что натянем вдоль окна, Чтобы была и с улицы видна! Иллюзия предпраздничной поры Не для себя, для нашей детворы, Что выросла, покинув отчий дом. А что для нас? Что делим мы вдвоём? — Оранжевый блестящий мандарин И бесконечность городских глубин, В которые нырять по одному Сродни тому, чтобы идти ко дну…

172

Зимний сад Когда декабрь в распахнутой груди И не захлопнуть сердце как фрамугу, На станции в Балашихе сойди, Схлестнись с собой в сметающую вьюгу. Навстречу тень: «Вам помощь не нужна?» Но от кого? И разве тут поможешь? Не то, чтобы разрозненность сложна, Но если себя к жизни не приложишь, То никакой протянутой руке Не защитить твоё нутро от боли. Бог в помощь. Повиси на волоске Да вымерзни травою в чистом поле. И вразумит ударами крыла Хранитель по щеке, направив к дому. Захочется простейшего тепла, Открывшегося телу по-другому. Пока себе читаешь приговор И снег летит в оконное распятье, Твой подмосковный Гефсиманский двор Цветущих яблонь примеряет платье, А ты из вьюг не в силах убежать. — По вере воздаётся, не безверью. Вагон последний. Двери бы разжать! Там, вроде, сад, за этой самой дверью… 173

Галина Шапошникова Астрахань Зима бросает якоря Зима бросает якоря, Но ей так сложно удержаться — Снежок, капель и дождь не зря Готовы день и ночь сражаться. Морозец слаб ещё, но всё ж К утру дороги в обледёнке, И слышится деревьев дрожь — Ледок покрыл их очень тонко. Что говорить, сплошной конфуз, А он зиме совсем не нужен! Зима ждёт вьюг и снежных муз, И ледяную роспись стужи.

А душа в сугробе тонет… Шапки снега. Красотища, Всё вокруг белым-бело! Правда, ветер всюду рыщет, Пальцы холодом свело. Звёзды, будто на ладони. Вот бы всё зарисовать! А душа в сугробе тонет… Ей на помощь звать, не звать?

174

Этот вечер, в чём-то странный, Волшебством сумел пленить, Где на сердце были раны — Счастья тоненькая нить.

Владимир Шемшученко Санкт-Петербург *** Ладога и Онега — За горизонт волна. С берега или брега Утром звезда видна. Ладога и Онега — Вера, любовь и грусть… Снега! Побольше снега! Это зовётся — Русь!

*** Озябшие пальцы и тёплые варежки сна. Дыхание матери, кашель отца у порога. Саманный барак, школьный двор, а за школой дорога. И в клубе единственный фильм: «Если завтра война...» Проснусь среди ночи, как в детстве, луну отдышу В замёрзшем окошке, и свет снизойдёт к изголовью... У Господа я всепрощенья себе не прошу, Я только молю, чтобы сердце наполнил любовью. Когда надо мной в одночасье нависнет вина За то, что себя возомнил и судьёй, и пророком, Я чашу раскаянья радостно выпью до дна, Чтоб сын, повзрослев, из неё не отпил ненароком.

175

Времена года (из цикла) Рука не тянется к перу, перо не тянется к бумаге. Пришёл декабрь, и снег лежит, и на дорогах гололёд. И жизнь, конечно же, — не мёд, в печке от хорошей тяги Гудит огонь, трещат дрова, и скоро будет Новый год. И кто бы что ни говорил, — все уживутся в этом мире Или в другом, где все равны, и всем воздастся по делам. Мать затевает пирожки и ставит тесто на кефире, Мешая белую муку с ржаной мукою пополам. Грядут иные времена, вожди на трон ползут иные И думы о насущном хлебе возводят во главу угла. Мы ляжем в нашу землю здесь, мы не уйдём, мы коренные, И рюмку водки с коркой хлеба оставим на краю стола.

176

Борис Шигин Пенза Зимний романс Когда снега обрушатся на город, когда дорожкой прежней не пройти, я вспомню, что давно уже не молод, и нет в помине лёгкого пути. Ах, как сладка болезнь любви последней и, как снега слепые, тяжела… Мне пела про неё метель намедни: жила-была, жила-была, была… Давно пожары осени потухли, снега сверкают, властвуют снега. Но хочется к весне готовить туфли и открывать иные берега. Твердить бинтам-дорогам, что посредник и врач не нужен, коли боль мила… Мне пела про неё метель намедни: жила-была, жила-была, была… Как хочется любви лелеять имя, как сон ребёнка, дивный, нежный сон. Ах, милая, улыбками твоими я нынче, как снегами, занесён. И будь что будет, если в вечер летний любовь вдруг скрутит снеговая мгла… Мне пела про неё метель намедни: жила-была, жила-была, была…

177

*** Время моё — с декабря по март. Так в холода и рождаются песни. Из кабинета — то смех, то мат… Мёрзну, но всё же, пою, хоть тресни. Стынет ладонь, а душа давно выстужена мертвенными ветрами. Прошу: закройте теле окно, или заткнёте его сами! Теплеет. Это успел аккорд стать для мелодии верным другом. Мурлычет даже неверный кот, — может быть, вытянем песню цугом? Вытянем! Сколько до талой воды дней и песенок нам осталось? Знай, перебирай лады… Самая малость!

*** Прости за то, что раньше я родился и старше вдвое. За то, что петь пока не разучился: уж так я скроен. Прости за то, что именем твоим я строку украсил. Что дал дождям осенним это имя, — стал дождь прекрасен. Но ляжет снег, остынет сердце, стихнет, как бунт метели. И кто-то тихо спросит: что же стих вы свой не допели?

178

Да, не допел… но песня будет петься: не мной, тобою! А как же сердце? Станет моё сердце твоей звездою.

*** Листьев одуревших круговерть в лихорадке красок исчезающих кажется мне вечной: не поверить, что отменит всё зима, играючи. С ловкостью хозяйки молодой уберёт все лишнее. И стелется наземь скатерть новая, подбой — по стерне звенящая метелица. Вот хрусталь, вот серебро… Бери! Новой песней слух и душу радуй. На берёзах — броши-снегири, всё готово к зимнему параду. Ждать недолго — выйдет командир, знак подаст позёмкой-рукавицей, — будто сдует воробьёв-задир. И притихнут остальные птицы. И нагрянет новая пора, что пиры отменит до апреля. Знай — терпи, и дерева кора — радость для блуждающего зверя. Круг замкнулся: смена зим и лет — суть привычной, познанной рутины… Лишь на стыках их нездешний свет нам дарует чудные картины.

179

Надежда Шляхова-Коган Сергиев Посад *** Вот и декабрь пришёл, как домой, — Новой невнятной судьбою, Льдом и водой, светом и тьмой, Сердца глухим перебоем. Вот и закутан осенний сор Складками белой пустыни… Простыни — это от слова «простор», Вовсе они не простые… Это грусти крахмальный хруст, Запах предвестий мятный: Льдом и водой, ясной звездой, Новой судьбой непонятной…

*** Катают волны смельчаков на досках, В истоме знойной нежится залив… А нас опять сослали в зимний космос, Декабрьской стужей землю опалив. И Пустота с искристо-звёздным крапом, Легко прорвав скупой заслон тепла, Накладывает ледяную лапу На наши планы, души и тела.

180

А мы под этим колоколом -— живы И, уподобясь древним ведунам, В узорах льда разгадываем шифры, Неосторожно явленные нам.

*** Подкравшись тихой сапой, — как будто в первый раз! — На мягких белых лапах Гуляет снежный барс. По опустелым дачам Он бродит в блеске звёзд И ловит по-кошачьи Свой серебристый хвост, Декабрьской стылой ночью В ледке замёрзших луж Сверкнет морозной мощью Своих грядущих стуж. Сегодня — милый котик, А завтра он, любя, Сомкнёт стальные когти На горле у тебя…

*** Ах, как лес обнаженный озяб! Почернели высокие кроны… Хорошо, что увенчан декабрь Снеговой серебристой короной. Хорошо, что под брюхом небес, Будет свёрток пуховый распорот, Чтоб невзрачный обглоданный лес Превратить в заколдованный город. И расстелется по волшебству Белоснежная скатерть льняная, И над тихой землёй к Рождеству Загорится звезда ледяная.

181

Любовь Шубная с. Александровское Ставропольского края Почему загрустил снеговик Во дворе загрустил снеговик — Он ещё сам к себе не привык. Не привык, потому что вчера Был он снегом скрипучим с утра. А ещё он снежинками был И с метелью кружиться любил. — Не грусти! — я ему говорю. — Шар воздушный тебе подарю, Чтобы мог ты с метелью опять Над землёю, как прежде, летать!

Мечта Ёжик на лыжах мечтал прокатиться Чтобы с трамплина взлететь — словно птица, Небо тихонечко лапкой потрогать, Там, наверху, задержаться немного — Ведь интересно, на чём же — веками — Держится небо за облаками!

Заглянул в окно Мороз Заглянул в окно Мороз И расстроился до слёз: У компьютера наш Вова Целый день сегодня снова. А Мороз старался очень — Строил горки тёмной ночью! Выходи-ка, детвора! Санки брать давно пора! 182

Галина Шубникова Советск, Кировской обл. Ледяные цветы Расцветают цветы, несмотря на предзимнюю стынь, Колдовские кристаллы сверкают и дразнятся светом, Словно сам Дед Мороз по-над речкой раскинул сатин И застывшие искры рассыпал с него до рассвета. И в ледовом плену изумрудами меж берегов Будет ко́роток век предзимовья цветка-недотроги: Превратит его время в надёжный ледовый покров Или в снежную пыль. И ночами осыплет дороги.

183

Ирина Шукшина Челябинск Декабрь – Лютовей Вот и дни ноября сочтены. Обновления просит природа. А декабрь — это «Шапка зимы» И канун предстоящего года. Серость стылых дорог и полей — Стариков седовласых забота. В мифах древних славян ЛЮТОВЕЙ, В зиму им отворяет ворота .

СНЕЖИЧ — главный дизайнер зимы — Бог снежинок, морозных узоров. Всех сугробов родимой земли Необъятных российских просторов. Без эскизов, морозным пером Стёкла сделает в ночь витражами, И, колдуя над каждым окном, Удивит поутру чудесами. Бога холода он призовёт. СТУДЕНЕЦ — расторопный в подмоге: Тонкий лёд водоёмов скуёт, Замостит ледяные дороги. ЗИМНИК ходит по снегу босой. Декабрю безупречно он служит. Грозен вид старика с булавой — Он хозяин морозов и стужи. 184

Для зимы припасённую снедь Нынче пробовать в самую пору. С рукоделием в кресле сидеть, Добавляя чаёк к разговору. Это — месяц приятных забот: Выбор ёлок, гирлянд и подарков. Для забав нам сгодится и лёд! От любви и в мороз будет жарко!

*** В предновогодней суете тебя я встречу, Когда гирлянды во дворе горят, как свечи. Твой стан изящный для меня луной подсвечен, А зимний праздничный наряд, он — безупречен: На платье изумрудный шёлк, огни — алмазы, По кружевам твоих ветвей — снежинки-стразы! Старинных бус неяркий блеск добавил шарма. Ты на морозе — хороша! Нет, ты — шикарна!

185

Кристина Анастасия Верас Брзин Любляна Новогодний Мы сидим у камина, Новогодний огонь согревает нас. Мы взглянули в окно, а вокруг — дома, украшенные новогодними гирляндами. Ели присыпаны снежком. Мы провожаем старый год, и наступает полный желаний новый. Вот и полночь, Небо светлое от фейерверков. Первый поцелуй — во имя любви, второй — в знак уважения, а третий — чтоб все были здоровы. Больше нет ни ненависти, Ни насилия, Ни алчности. С НОВЫМ ГОДОМ! Перевод со словенского Людмилы Чеботарёвой 188

Лиана Алавердова Нью-Йорк *** Холод пронизывает тело и душу, проникает сквозь духовные и прочие интимы. Он с высотою и вечностью дружен, холодит равнодушным поцелуем херувима. Потому что декабрь. Не сейчас, то когда же? Зима зимою даже в Нью-Йорке. В граде, где рвётся всё на продажу, бесплатно — один лишь холод горький. Или это душа холодеет? Не хотелось бы, но, вероятно, годы. Мне тысяча лет, и меня не греет воздух пусть лучшей в мире свободы.

192

*** Кануло Рождество, но не скоро растает снег. Одиноко бредёт пешеход. Близится новый год, близится новый век. Осталось всего ничего. Снег — это сжатый свет и совершенства круг, нирванный провал — бултых. Вкрадчиво сыплет, тих… Враг, равнодушный, друг? — Возможен любой ответ. Гномы, олени, волхвы, несущие праздничность в мир, дворики полнят и ждут, когда же их уберут. Их в колыбели кумир засыпан снегом, увы! Близится Новый Год! С неба беглая грусть осыпает кусты белизной, белой нитью сквозной сшивая, что наизусть знают душа и рот. 193

Галина Вороненко Денвер Кристаллография Мой пейзаж позвонками хрустит, примеряет стужу, начинает чихать и кашлять, теряет листву; замерзает дыханье дождя, цепенеют лужи, застывает неслышно капель. Облака плывут, вулканическим выдохом. Дремлет озноб дороги, утончённую изморозь ткёт ледяной паук. …И созревших снежинок магический иероглиф замыкает круг. Круговерть наливается ветром, несётся стаей перевёртышей диких, отчаянно бьётся в дверь, завывает, шаманит, шипит, горизонт глотает, как голодный зверь! Из таинственной снежности, из колдовства Иного, на застывшие сущности бросив прохладный взгляд, равнодушная пустошь безмолвия ледяного вышивает позёмкой единственный свой наряд. И кривляется белая стынь, и рисует мелом кристаллических связей загадочную игру! Белоснежные символы холодно и умело замыкают круг. Я стою на пороге зимы, примеряю холод, предо мной раскрывается мир, как японский зонт! Бледный локон небес иероглифами исколот — это снег идёт! 194

Зимний сон Ну что, дружок, над Колорадо кружит ли белая сова? Уже пробрался зимний градус холодным ветром в рукава? …Придёт декабрь бледнолицый, стальной метелью запоёт. И белоснежная тигрица покинет логово своё. И станет рыскать по оврагам, и ворожить, и танцевать! Стучаться в двери где-то рядом, шептать колючие слова. Начнёт захлёбываться снегом, рычать от боли ледяной, и ураганом биться гневно в заиндевевшее окно. Бесстрастно солнце. Только лютым холодным пламенем горит. Не греет, никого не любит. Тигрице шкуру опалит мороз. Жестокие объятья предложит ей, она смолчит. И только лес, зверья приятель, седую кошку приютит. Она ему не помешает, уснёт под ёлкой до зари. И холод, падающей шалью, макушку ей посеребрит… …Мой друг, жалеешь ли тигрицу — седую зимнюю метель? «Да нет», — ответил он, «приснится ж тебе такая… дребедень…»

195

«Видели ночь» (слушая Виктора Цоя) Случилось на улице быть мне. Там было темно. Колдовала зима морозом приправленный сбитень из туч и ветров, и хмелела сама. Текли тротуары позёмкой, росли фонари, как большие грибы. Меня укрывали потёмки невидимой тканью. На улице быть решением славным казалось, таким же, как если бы всласть покурить. Я шла в многомерность вокзала, где тихо бубнил одиночества ритм. Где было от времени тесно, но некуда ехать, и некого ждать. Пути, отрицающей бездной, насмешливо звали незнамо куда. И было бы странным, признаться, следить за собой в этот зимний мороз. Когда контрапунткты сознания гуляли взахлёб в муравейнике звёзд!

196

Александр Габриэль Бостон Декабрьское Мы застряли в зимней паутине — каждый человек и каждый дом… Говорят, что лето в Аргентине, но отсюда верится с трудом. День недолговечный коротая, грустно мёрзнет, в воздухе паря, птица, подло брошенная стаей в мёртвые объятья декабря. Ни уйти отсюда, ни остаться. Мир лишён и следствий, и причин. Гулкое двухцветное пространство. День от ночи трудноотличим. Но глядятся в снегопад искристый, презирая стылые ветра, гордые деревья-декабристы на Сенатской площади двора.

197

Зимние коты Зима, куда ты без руля и без ветрил? Агата Кристи убивает негритят. В бетон растерянно вмерзают города... Коты хотели бы на юг, но не летят, поскольку аэродинамика их крыл несовершенна. И не деться никуда. С той стороны входных дверей свистят ветра; треть суток — сумрак, дальше время темноты, непостижимое ни сердцу, ни уму. Коты пружинят мускулистые хвосты, коты могли до середины бы Днепра, но дальше вряд ли. Дальше камнем, как Муму. А ты сиди, глотай бурбон, года вини за серебро, что истончилось у виска, за сонный разум, не наживший своего. На подоконниках, ссутулившись слегка, сидят коты, и гармоничней, чем они, нет в этом мире никого и ничего. В большой трилогии пошёл последний том, на перспективу наплывает душный смог. Уже не сбудется, о чем мечталось встарь… Когда б судьбу я попросить о чём-то мог: реинкарнация, позволь мне стать котом, в котором время застывает, как янтарь. 198

Арчил Гулисашвили Атенс Отрицание зимы Оле Молчановой Небесный сторож вытряхнул на землю излишки снега, инея и льда. Он любит бело-серые оттенки и хочет их в природе воплотить. Но вышло так, что под тяжёлым грузом больших сугробов и коротких дней закрылся веер красочных рассветов, феерия из города ушла. Романтики холодных территорий и лыжники арктических широт обрадовались белизне слепящей, по ней ведь можно без конца скользить. Совсем не рады маленькие звери, голодные настали времена. Летают птицы в поиске кормушек, надеясь на людскую доброту. Была когда-то книга зимних правил, она исчезла в ледоходе лет, но вдруг вчера из этой книги фразу услышал я в декабрьской темноте. Не время праздно любоваться снегом, укрывшись в неприветливых домах, когда для замерзающих трагично отсутствие заботы и тепла. 199

Вальс «Декабрь. Святки» Оле Молчановой Месяц зимнего солнцестояния отнимает минуты у дней. Только ангелы знают заранее, будет тьма или будет светлей. А пока мы живём, как затворники. Год кончается, страхи растут. Звёзды прячутся в нотные сборники и в созвездиях ищут уют. Я сегодня простую мелодию целый час про себя напевал. Вальс «Декабрь» был назойлив, но вроде бы успокаивал и отвлекал. Звуки вальса легко и раскованно объясняли, что в прошлых веках были Святками все очарованы и катанием с горок в санях. Проносились картины особые, снисходила на всех благодать. Ночью группы ходили весёлые петь колядки, дары принимать. Вальс простился без напоминания, и вернулся трагический год. Только ангелы знают заранее, не гадая, что произойдёт. 200

П.И. Чайковский «Времена года» «Декабрь. Святки»

Карл Брюллов. Гадающая Светлана. 1836

Вера Зубарева Филадельфия *** Незимняя одесская зима. Она подняла туч высокий ворот, И льдины серые слагая в терема, Дождями омывает город. Дни декабря беспомощно скользят, Разрозненностью ледяной влекомы. Так круг друзей, что был когда-то свят, Вдруг разомкнулся за порогом дома. И планомерно затухает год, Готовясь к монотонным наращеньям. И в декабре почти любой уход Читается невольно возвращеньем. Через стекло лицом к дождю прильнуть, Смотреть на капли, что в ветвях застыли. Ветрам — свои непройденные мили, Нам — свой идти, нерасчленимый, путь.

***

202

Новый год подступает ко мне. Словно к горлу колючий комок. И со мною почти наравне Опечален рождественский бог. Никакого не нужно тепла. Никакого не нужно стола. Если б мне хоть немного свободы, Я б в лесу эту ночь проспала Среди белых гигантских ветвей Или, может быть, возле корней, Как медведица или как птица — Это было бы лесу видней. А наутро пришла бы к тебе. Ничего б не случилось со мной. И опять как ни в чём не бывало Я бы стала твоею женой.

. *** …я тогда и не догадывалась, …что судьба подарит мне книжные драгоценности, любовно собранные моим мужем… Валентина Голубовская «Мама купила книгу» Евгению Голубовскому Рождённый в декабре, несёшь тепло. Излука переулка — как интрига. И сыплет снег, и воздух замело, Но дышит там, за пазухою, книга. Она жива, и ты её несёшь. Она прижалась с верою младенца И спит, и греет, отгоняя дрожь, Пульсируя с тобою сердце в сердце. Метёт метель. Одесса, Ленинград… Конармия снежинок в Достоевском… Нет, это Пушкин вьюжит, встрече рад, И потакает кутерьме окрестной. А ты идёшь сквозь сон мостов Невы, Библиотек декабрьских коридоры К началу самой трепетной главы, Где примет книгу Та… и скоро… скоро… 203

Елена Литинская Нью-Йорк Разговор ботаника с прошлогодней травой Снег растаял, а под снегом, декабрю назло жива, наяву ли, не во сне ли — прошлогодняя трава. И косит зелёным оком Незнакомка средних лет. — Знаю, Блок мне выйдет боком: я — ботаник, не поэт. Хоть подкрасила ресницы, но глядишь ты, всёе равно, ни старухой, ни девицей. И печально, и смешно! Не в сезон живёшь, красотка. Быль и боль — твоя весна. Стань невидимой и кроткой. Никому ты не нужна. Разве что — в гербарий, в клетку, к усмирению души. — Улыбается кокетка и ресницами шуршит: — Ты не прав, ботаник строгий, чётких правил грозный страж!

204

Одуванчик у дороги мой оценит макияж…

Предрождественское Декабрьские ночи всё темней. И не спасают огоньки фасадов. Настало время запрягать коней, то бишь оленей. Просыпайся, Санта! Ты бесконечно утомлён и стар. Не освежила спячка годовая. Валюта — на войну. Казна пуста. А на подарки? В тумбочке? Едва ли… Тулуп тяжёл, пудовы сапоги. Так быть или не быть? Сомненья гложут. Мороз. Страшит звериный вой пурги. На пенсию тебе пора, быть может… Соблазн велик. Но ты кряхтя встаёшь. Без скорби скарб — в мешок. Аж стены голы. Полозья — воском. Сказочная ложь, лети легко. И колокольчик в голос.

205

*** Догоняет меня прошлое и покоя не даёт. Жизнь не так, как надо, прожита, и запрет на задний ход. Спотыкалась о колдобины, улетала к небесам. Повторяю: «Эх. когда бы не был закрыт тогда сезам! Я б пошла иной дорогою, разомкнув упрямый круг, и царевной-недотрогою дождалась тебя, мой друг!» Лица, блёклые от давности: то король или валет? Груз тех встреч моим годам нести — в поисках добра во зле. В дурака сыграть мне выпало. Я и чёрная дыра. И стою я с красным вымпелом — победитель и дурак. Новый год. Надежды плавятся тлеют, гаснут, как свеча. Знаю, это не понравится вам. Но я ведь сгоряча… 206

Григорий Марговский Бостон Рождественская звезда Как полагают звездочёты, За небом нужен глаз да глаз. Ответь, незыблемая, кто ты И почему так манишь нас? В саду орудую граблями, Хватает неотложных дел: С соседями в их гулком храме Вчера я мессу отсидел. С амвона имена героев Священник выкликал, суров, А я безмолвствовал, утроив Благословенный сонм богов. Я думал о тебе, загадка, Нам создающая оплот, Пока младенец дремлет сладко И мать-ирландка слезы льёт. Ты ярче всех, поскольку ближе К прообразу любви земной, Но эти листья слишком рыжи, Чернее ночи перегной.

207

Кинерет Кто в жертву высокую верит, Сверкнувшую миру впотьмах, Тому и открылся Кинерет, Чьи лодки, отвергшие страх, Потоплены, выстояв перед Захватчиками на плотах. В тебя, Галилейское море, Нельзя не влюбиться с тех пор, Как песнь рыбарей на просторе В душевный вплелась разговор, Простой и неспешный, что вскоре Достиг прилегающих гор. От зябликов и перепёлок Нет продыху пару недель, Полёт их до Африки долог, А тут под крылами купель, Раскопками древний посёлок Глядится в стеклянный отель. Дымит костерок, и ушица Наваристая лишь на дне, Кагором бы сладким упиться, К ландшафту подходит вполне! Да пляшет царевна-блудница В мерцающем тускло огне.

208

Пускай извивается в танце, Ты мне сыроежек нажарь, Гудят менестрели-повстанцы, И с ними курчавый бунтарь, Таёжных строительством станций Когда-то увлекшийся встарь. Пусть новые нам легионы Нашествием злобным грозят, Пребудем и мы непреклонны! Доносится грома раскат: Вот-вот ливанёт, из-за кроны Алеет предивный закат. Стремятся они обезглавить Паломников скорбную рать, В слезах огибающих заводь, Бредущих опять и опять, Но правда святая должна ведь Однажды восторжествовать! Тогда и забрезжат нам ясли, Отрада народов и стран, Чтоб искры небес не угасли И, тайным лучом осиян, Акридами в пальмовом масле Вечерял бедняк Иоанн…

209

Рождество Мир становится открытей В предрождественские дни, Будто слеплены они Из догадок и наитий. Свежей хвои изумруд Алой лентой препоясан, Обезлиствел дуб и ясень, Ветви дрогнут и замрут. Разбирая ворох кляуз, С колокольцами: динь-дон! — На изменчивость времён Уповает Санта-Клаус. Но обещанным снегам Недосуг иль неохота, Ни позёмка, ни скользота Не препятствуют шагам. Так покуда проходимы Эти тропы в фонарях, Выбирайся впопыхах Из затворнической схимы, За лэптопом задарма Не позируй Мельпомене, Ждут с телятиной пельмени, Хачапури, бастурма!

210

В сад японского сифуда И калифорнийских вин, Через поле и овин, Дабы всем сияло чудо, Незаметно прокрадись, Разом с прочими волхвами: Пусть цветёт в твоём вигваме Несусветный парадиз! Ведь младенцу это в жилу, Чем разнообразней снедь, Тем вольготнее синеть Континента старожилу, Окормляющему всех, Независимо от веры, Наряжающему сферы В эксклюзивно белый мех. Эй, смелее! От эклектик Мир доселе не зачах, Инфракрасный спектр в очах Не сужай как эпилептик, Просто весело примчись, Пару бейгеле плутовке Разогрей в микроволновке И намазывай крим-чиз.

211

Мадонна Блаженно вобрала её душа Затишье сада, таинство лазури, Льняное масло каплет из ковша, И свищет подмастерье, штукатуря. Но растиранью красок второпях Сопутствует формированье школы, И как смешался минералов прах, Так символы сойдутся и глаголы. Пусть юная, с младенцем у груди, Питает мир необозримым млеком, Расхристанности алчной посреди Связуя человека с человеком! Пред нею неофиты разных сект, Инстинкт обожествляя материнский, Трепещут, и Пьемонта диалект Внезапно понимает по-тюрингски. Не положить предела доброте, Противны состраданию кордоны, Наш континент выращивали те, Кто загляделся на лицо Мадонны! А сам художник, выбившись из сил, Под грушею присев как вяхирь сизый, И вовсе, может быть, изобразил Кормилицу Франциска из Ассизи.

212

Галина Пичура Бока-Ратон *** Декабрь с горы взирает вниз На уходящий год. В его глазах — упрёк, каприз, И обещанье льгот: Он с январём давно на «ты», Замолвит он словцо, Чтоб шанс родился у мечты, Чтоб расцвело лицо! Летят снежинки-конфетти, И мы летать хотим. Не усидеть нам взаперти! Бессильны крики: «Прекрати»! Как у Шагала, ты лети! Лети к мечтам своим! Есть в каждом месяце изъян, Но есть и прелесть в них. Декабрь предчувствиями пьян, Он дарит праздника дурман… Конечно, это всё — обман… Обман, но счастья штрих.

213

*** Декабрь пахнет новогодней ёлкой, И нет для декабря ни в чём табу. Декабрь собрать способен из осколков разбитых судеб новую судьбу. Он соткан из волшебных ожиданий: В нём будущего призрак так хорош! Год уходящий нам дарил страданья, И мы его уже не ставим в грош. Декабрь пахнет новогодней ёлкой, морозом и предчувствием чудес. И взгляд ребёнка из-под детской чёлки Имеет в декабре особый вес. Ребенок верит в сказки, в Дед-Мороза. А взрослые своих стыдятся грёз, но тайно ждут авансом счастья дозу — (декабрь — кратковременный гипноз): народ себя вверяет власти ночи и магии волшебных тайных сил. Душа опять открыта для пророчеств, И мир несовершенный снова мил.

214

*** Взрослые не верят в чудеса. Взрослые о них тайком вздыхают. В декабре в заснеженных лесах Прячется надежды кладовая: ветром намело сюда мечты, Дед Мороз бывает здесь порою. И хотя не веришь в сказки ты, Но без них тревожно сердце ноет. Вот уже и жизнь летит с горы, И нелепо ждать, как в детстве, чуда. Злой волшебник точит топоры. Скоро — Новый год. А я в нём буду? Если «да», — прекрасно: счастью — быть! Стоит ли желать ещё чего-то! Вытряхну из сердца сто обид, Сам себе прощу не юный вид, грусть, седую прядь, радикулит! Жизнь, увы, не праздник, а работа. Жизнь — искусство, пытка и игра, Путь на холмик к будущей могиле. В декабре — холодные ветра, но надежды остаются в силе.

215

Юлия Резина Нью-Йорк Декабрь… Ни почки на ветвях, Ни дня весенних нег. Легко из пуха в прах Уходит белый снег. Гора календаря Растаяла, как тень. Стервятник декабря Выклёвывает день.

***

216

Тишиною, шёпотом шёлковая пряжа, Снежное кружение, кружево теней… У волшебных сундуков задремала стража. Канители снежных снов зимний чародей Вытянул и полетел вкруг зелёной ели, Выдувал стеклянные дивные шары. Наполнял их синими звонами метелей — Тайники младенчества, праздника миры. В зеркалах цветных огни, промельк жизни — вспышка: Поезда, беда, война, взрывы да пожар — Всё «ура!» да лагеря: 10 – 20 – вышка… Вдребезги-осколочки новогодний шар… Детке детки нашепчу праздничные сказки, Научу внимать-ловить слово-оберег, Тонко-тонко различать отзвук эха, краски И тишайший женственный свет сквозь белый снег…

*** Время сумерек, наитий, И десантами с небес Тишина на снежных нитях Опускается на лес. Тонкий-тонкий незнакомки Чёткий профиль на стекле — На плечах её позёмка, Льда хрустальное колье. Королева! Каравеллой Ярко-синего стекла — Саван-парус белый, белый, Вьюга бьёт в колокола: Каин кается ли, Кая Сердце, полное беды? Стекленеют, исчезают Плаксы-осени следы, Чтобы ты не вспоминала, Как журчит, ворчит вода, И багряный, жарко-алый Позабыла навсегда… «…возвращаются на кру́ги…» О разлуке не скажу… Ледяные твои руки Дай, на сердце положу… 217

Вик Стрелец Нью-Йорк Сибирская княжна А в Сибири снега, а в Сибири мороз забубённый. Утомился стегать лошадей разудалый ямщик. Он везёт в терема бесприютную деву-мадонну. Терема, как тюрьма, там сокроется девичий лик. Там в печали-тоске закручинится хрупкое сердце. Но в соседнем леске притаился разбойник лихой. Он однажды придёт и сломает дубовые дверцы, И княжну украдёт, унесёт под собольей дохой. И мечтает княжна о разгульной весёлой утехе, Как дыханье нежна, как сиянье вечерней зари. Но мелькают, плывут быстротечного времени вехи — Не спешит баламут, и хохочут в лесу упыри. Не кручинься, душа, он идёт, он расчистил завалы, Он, к любимой спеша, трёх лесных колдунов погубил. На поляне лесной три русалки его зазывали, И басовой струной рокотала таёжная быль.

218

Он настроил свирель, и княжна его пение слышит. Он простой менестрель — не разбойник, не тать, не злодей... А в таёжном лесу ветер кроны тихонько колышет, Три русалки пасут перехожих беспутных людей.

Оплывает слеза… Белогривые синие зимние ночи. Занесённые, неразличимы пути. Непроглядный и, кажется, даже бессрочный Неуют у времён взаперти. Мы идём. Мы нацелены в снежную даль, В злую стынь, в ледовитость нависших лавин. Мёрзнут вечные боги в оплётках сандалий И крылатый дрожит херувим. Но пригрелась гитара в руках у меня, Но в бегущей крови полыхает огонь Нашу песнь мы на мелочи не разменяли. И поставлены судьбы на кон… Только чудится, помнится, что позади Наших раненых душ замерзает бельё… Там осталась Россия в сугробах седин, И ничто не покрыто быльём. Рассыпаясь, колеблется призрачный свет, Оплывает слеза у пугливой свечи, Перелётный, расхристанный странствует ветер И далёкая песня звучит. Мы идём, может быть, наугад… Одиночество… Холод… Снега…

219

Бег в никуда В заповедниках старого леса, В смене лун, на далёких причалах, Среди звёзд и мерцаний небесных Я ищу потаённых примет. Это только начало, начало, Только вздоха становится мало, Только болью вонзается в душу Узкобёдрой печали стилет. Воспалённые губы иссушит Безысходность, тоска и смятенье. И звучит отголосье кукушек: Одинок, одинок, одинок… И бреду я безрадостной тенью, И кричу, и шепчу я признанья, И толпой окружают виденья, И отравою стынет вино. Я за лесом извозчика нанял, Сел на козлы. Спросил он: «Куда вам?» — «Никуда! Пусть летят твои сани В никуда! И гони во всю мочь!» Запуржила позёмка кудряво, И заржали заливисто кони, И извозчик уверенно правил В никуда, в белозвёздную ночь. Попирая глухие законы, То отпустит поводья, то тянет, Осаждает и будто бы гонит, Поднимает коней на дыбы.

220

Этот бег в никуда, этот танец Так созвучен щемящему стону — Так хрипит безнадёжный скиталец В позлащённых поводьях судьбы. Тонут кони во времени, тонут…

Гиви Чрелашвили Ньютаун Декабрьский джаз домов Ветер в панике несётся В подворотнях и дворах, Как юродивый смеётся, Он безумием пропах. На домах Тишь и мрак, Мрак снаружи, мрак внутри, В декабре Сонный бред Всех окутал и мудрит. С балкона шагнул декабрьский сон И тихо задул в саксофон, Тот джаз подхватили из крыш и дворов, Декабрьский джаз домов. Вдруг в подвалах взвыли кошки И подняли дикий гам, По асфальтовой дорожке Унеслись к чужим дворам. Провода Без труда Раскачались как могли, И луна Чуть видна Ненавязчиво вдали. С балкона шагнул декабрьский сон И тихо задул в саксофон, Тот джаз подхватили из крыш и дворов, Декабрьский джаз домов.

221

Декабрьский ветер Посреди тишины размечтался декабрь, Проводами задёргав так, что рябь пред глазами, И светила луна тускло, как канделябр, Позабытый и брошенный в многокомнатном замке, Где нет людей, Где тёмный день. А ветер зимний вдруг задул бесшабашно И понёсся помчался в подворотню, как кот, Он какой-то домашний, Он какой-то весенний, Он — как чудо-явленье, Он какой-то не тот. А луна, точно лбом, провода прошибала, И троллейбус затрясся запотевшим стеклом, Насаждалась апатия, предпосылка скандала, Били кошки по нервам за соседним углом, Словно говоря: «Дело — дрянь». А ветер зимний вдруг задул бесшабашно И понёсся помчался в подворотню, как кот, Он какой-то домашний, Он какой-то весенний, Он — как чудо-явленье, Он какой-то не тот. 222

Дом в Пенсильвании В пенсильванской деревне мой дом На исходе столетья построен, И межстенный жилищный объём, По сравнению с прошлым, утроен. Здесь возможности можно развить, Войны с голодом знать лишь заочно, Почему же так хочется выть На луну, словно волк-одиночка? Безразличие сельских дорог По полям равнодушие множит, И встречаешь, шагнув за порог, Холод воздуха и толстокожесть. Кривобокие ветки торчат, Поражённые радикулитом, Водосточные трубы урчат, Неприкаянной влагой облиты. Утром изморозь скроет асфальт, Будто плёткой, ударит промозглость, Заскрипят тормоза, словно альт, Издавая неблагостный возглас. Загорланит, проснувшись, мотор, Точно старый матрос с перепоя, Полетит за обочиной вздор Замороженного перегноя. В пенсильванской деревне мой дом Был построен на грани безумства, Продолжается тихий Содом, И Гоморрою рушатся чувства. Это всё потому, что зима Подходящую старость означит, И душа, как слепая, впотьмах, Потеряв провожатого, плачет. 223

Ряды С подобных нам собьётся спесь В любом из дней в чужом году, Мы похороним прямо здесь Американскую мечту. А по задворкам в зимний день Летит не снег, а всякий хлам, Все тротуары — набекрень, И тени рвутся пополам. И в бесконечный яркий ряд Сольётся свет ночных витрин, Здесь чуждо слышать всё подряд, От разговоров до доктрин. Но однозначность этих чувств То исчезает, то растёт, То воздух свеж, а то он пуст, То темень плачет, то поёт. Летит на скорости поток По магистральной полосе, И рёв машин уходит вбок, Когда уходишь ото всех. И снова город ста реклам И миллионов зябких душ, Опять летит навстречу хлам И застревает в ямах луж.

224

Потом въезжаешь в магистраль, И въезд летит, как карусель, Жмёшь до отказа на педаль И вот опять летишь, как все. И в рёве загнанных машин Шуршанье долларов звучит, Их обменяешь на бензин, И карусель опять помчит. Летишь, меняя ряд на ряд, Кривится, корчась, магистраль, С издёвкой фары отгорят, И вот опять уходишь вдаль. И снова яркий пёстрый ряд Ночных и красочных витрин, Здесь продаётся всё подряд, От консервантов до картин. Над мириадами берлог Несётся воздух в никуда, А вдалеке, где дышит Бог, Горит всего одна звезда.

225

Татьяна Щёголева Нью-Йорк *** Пурга. На ветровом стекле снежинки тают. Они летят, летят в лицо, не долетают. Я в этом мареве ночном несусь куда-то, и до упора, как всегда, педаль нажата. Но очень скоро заметёт мою «Тойоту». И буду я смотреть в окно. И ни на йоту не возмутит меня зима обильем манки. Тебе за хлебом, за вином? Садись-ка в санки. В такие дни на чистый лист не смотрят косо. В такие дни любой — поэт, любой — философ. Ну что, зима, давай стели свои велюры. Я о тебе хочу писать, писать с натуры.

Новый Год

226

Новый Год. В преддверье чуда бьётся лишняя посуда. Бей на счастье свой фарфор, пусть не будет в доме ссор. Вот сервиз эпохи Цзинь. Ты его с балкона — дзинь! Под баян в движеньях танца избавляйся от фаянса. Где богемский твой хрусталь? Докажи нам, что не жаль. Два фужера? Грохни оба, получи любовь до гроба!

Михаил Этельзон Нью-Йорк *** В снегу едва чернеют ели, холмы белеют и поля, земля и небо поседели — заборы, крыши, купола. Река — как зимняя дорога, следы зверей, озёр слюда, сугроб бездомный у порога, берёз безродных простота. Где краски летнего гламура? Зима — художник-ювелир — как чёрно-белую гравюру по серебру рисует мир. Ни лет, ни дат… Покой природы, мороз и солнце, снег идёт… А человек считает годы — Природы скучный счетовод…

227

Метёт …всё метёт и метёт заполняя пленяя пространства и плоскости эта снежность безнежность не знает пощады не ведает лёгкости мы увязли погрязли ослепли облипли — подснежные пятимся не доедем домой никуда никогда не дойдём не докатимся это северный ветер колдует и вертит — вертепом задуло нам и метёт в рождество словно так о земле над землёю задумано исчезают мосты небоскрёбы дороги пороги и улицы светофоры безумно на белые площади бельмами щурятся и окно не окно а экран и кино перед ним как во сне сную эта манна небесная манит как бес меня в манну словесную…

Среди холмов Дорога шла среди холмов — холодных, пасмурных и тёмных, среди простых и тихих слов, мелодий медленных и томных. Она стелилась как во сне: легко и ясно, без вопросов, и падал новогодний снег неосторожно под колёса.

228

Невольно вглядываясь вдаль, назад оглядываясь тоже, я жал доверчиво педаль, не тормозя и не итожа. Что в лобовом увидишь ты, что в зеркала? — Лета и Зимы… и впереди, и позади уже почти неразличимы.

Зима Покрылось снегом побережье, и успокоилась вода, играя волнами всё реже, почти жива под коркой льда. Пустует пляж, и даже чайки ушли, покинув снежный брег; и лишь одна парит в печали и тенью падает на снег. Крылом отталкивая холод и гордо голову подняв, по снегу тихой тенью ходит; вверху — одна, внизу — одна… Чернеют редкие вороны, как буквы на пустых листах, и в седине деревьев кроны, как первый иней на висках. Покой пронизывает душу, а солнце радует лучом, и мир становится воздушным, и все заботы — нипочём. Зима ещё не отступает, поёт органом ветер-Бах, но под лучом снежинка тает, как слово тает на губах…

229

Всего лишь снег С.К. Это снег, всего лишь снег — исчезающее чудо, словно лыжник по лыжне никуда и ниоткуда. Словно падают с небес тихой музыкой, дремотой без конца и звука без замерзающие ноты. Это ангел озорной насыпает снега горки, натирая над землёй, словно сыр на мелкой тёрке. День и ночь из полусна — свет за окнами квартиры, только снега белизна усмирит, смирит, помирит. Это Брейгеля сюжет: снег как божеская милость; за пятьсот минувших лет мы почти не изменились. Лёд непрочный на реке, чайки зябнут на причале, и рука в моей руке — как в конце и как в начале.

230

Питер Брейгель Старший Поклонение волхвов в зимнем пейзаже. 1567 г. (фрагмент)

Алексей Гвардин Ташкент Человек стоит на перекрёстке

234

Человек стоит на перекрёстке. Снег идёт. Мерцающие блёстки оседают плавно на отмостки, на прохожих — на обновы и обноски, на лачуги, и перила из порфира, на брикетик плавленного сыра, на буханку тёплую в авоське. Человек стоит на перекрёстке судеб, слов и городского лоска, — как под текстом маленькая сноска. В о́тсветах рекламного эфира снег идёт… включают свет в квартирах… Человек стоит на перекрёстке. Смотрит взглядом грустного подростка на иного времени отростки. Шорох шин — как ливней отголоски… Снег идёт и тает в лужах-дырах. Зябко. Поздно. Сиротливо. Сыро. На асфальте — желудей напёрстки. Человек стоит на перекрёстке. Тихо шепчут губы цвета воска: «…вот и осыпается извёстка с потолка расшатанного мира…»

P.S. …уже сложила память в саквояж Предновогодье писем и открыток… и триедин как сущее трельяж, мерцает тайной амальгамных свитков. И поздний завтрак первого числа среди родни по духу и по крови пропитан ромом слов и естества в плывущем аромате терпкой но́ви. И пьёт зрачок пунш света… или мёд… явь с волшебством почти не различая. И утро года нежно подаёт надежду — круассаном свежим к чаю. И серебристый шар один среди… как в неизбежность, в зиму погружаясь, под белой ветвью Млечного Пути висит. На нити времени вращаясь.

235

Вернисаж Алексея Гвардина Ташкент

Дочь Солнца и Метели

236

Где наша не пропадала! (Ямщик)

237

В зеркалах Её чертогов

238

В зеркалах Её чертогов

239

В зеркалах Её чертогов 240

III

В ожидании праздника

I 241

В ожидании праздника 242

В ожидании праздника

III 243

Ирина Булахова Сумы *** А за окном не то осень, не то зима… Дождь в декабре, а ведь должен быть — иней колкий. Мир мой привычный, похоже, сошёл с ума, встал на дыбы и рассыпался на осколки. Вот и ещё год один в никуда ушёл… Не удержать этой стрелки секундной бега. Кто-то задумал: пускай будет всё хорошо! Я загадала с последним ударом: «Снега!» нового, чистого! Что мне ещё желать, чтоб наконец-то в другую уйти реальность? Шанс обрести, чтобы заново всё начать, все перемены в судьбе принимать, как данность? Не выбирая дороги, в ночи бреду. Видно, влекома вперёд я надеждой вешней… Кто-то на небе с любовью зажёг звезду, чтобы не сбиться с пути мне во тьме кромешной.

246

Загадай желание Вышли на небо звёзды россыпью и мерцают колючими льдинками. Новый год идёт тихой поступью где дорожками, где тропинками. Стукнет в двери еловой лапою, заведёт хоровод со снежинками, и повеет вдруг детства запахом — свежей хвоею да мандаринками. Поколдует. И вмиг на ёлочке загорятся цветные фонарики, подмигнёт ангелок на полочке, покачнутся приветливо шарики. Бой часов. Пригубив шампанского, я услышу твоё признание, и в ответ, улыбнувшись ласково, прошепчу: — Загадай желание!

247

Волшебное действо Этот день с нетерпеньем ждала, Словно девочка, верила в чудо. Но понять никогда не могла: Новый год, ты приходишь откуда? Пахнет хвоей смолистой сосна И бельём, принесённым с мороза. В эту ночь никому не до сна, Не до горестей, не до серьёза… Я в такие минуты всегда Вспоминаю счастливое детство — Дед Мороз, заводной тамада, Начинает волшебное действо. Раз, два, три! И зажглись огоньки, Разноцветьем мигает гирлянда! Мандаринки, хлопушки, флажки… Помню зайчиков из шоколада. Забываешь, что есть мир иной, Что не вечна земная природа, Что не ново ничто под луной — Даже встреча грядущего года…

248

Сергей Дунев Житомир *** Хрустят под ногами осколки лазури. Снежком припорошена сплошь тишина. В декабрьском лесу, как на старой гравюре, отчётливо каждая ветка видна.

*** Затишье после снегопада. Слепит глаза декабрьский свет. Душа преображенью рада — Ни грусти, ни печали нет. Покой и чистота в природе. Царит гармония во всём. По первопутку год уходит В великолепии своём. 249

*** Продышу глазок в окошке, Посмотрю на белый свет: Пролегли в снегу дорожки, А самих прохожих нет. Улеглась ночная вьюга. Тихо. Улица пуста. Только тенькает пичуга В гуще голого куста. Тенькай, тенькай, кроха-птица, Славь и радуй Божий свет. Раз уж выпало родиться, То должны оставить след. На снегу ли — первопутком, На бумаге ли — строкой, Иль — как птаха этим утром — Песней простенькой такой.

250

Алёна Костина Донецк В дебрях декабря Вернётся память в дебри декабря, Напишет пальцем имя на снегу. У дома встретит снеговик-добряк, Чей автор-скульптор Дека-балагур. Общаемся — практически с пелёнок. Молчу про ясли (не ходила в них). Цыплёнок Цыпа, Дека, декабрёнок… Теперь ещё — непризнанный жених. Летят снежки то — в спину, то — в окно. С горы на санках вместе в первый раз… Впервые строки пишутся в блокнот, Не подпуская посторонних глаз. Без башни вырос Колька Декабрёв. Не зря его отец не одобрял… Я слышала, что счастье не обрёл И сгинул где-то в дебрях декабря.

251

Старенький ДК Когда-то в стареньком ДК Желанным гостем был декабрь. Он приходил расклеивать афиши. Народ на ёлку приглашал, Дарил подарки малышам, Гирлянды устанавливал под крышей. Художка, танцы и вокал. Никто в расходы не вникал И о доходах ничего не слышал. Страну пустили с молотка. Под нерентабельным ДК Остался ветер обрывать афиши. Стихи, поделки не продашь… И даже песни Петь и Даш На рынке не займут свободной ниши. Никто не купит хоровод… Всего две кнопки «пуск» и «ввод» Откроют и заменят всё на свете. Другая жизнь и мир другой. Зачем возиться с мелюзгой? Её зимой на улицах не встретить.

252

На сцене с кружкой кипятка Встречает сторож свой декабрь. Всегда один — и в праздники, и в будни. Под звуки капель с потолка Медвежьей спячкой спит ДК И видит сон сплошной и беспробудный.

Рикша Диск солнца в тучах выглядел овалом, Как будто искажённое лицо. Но вьюга смолкла… перепсиховала, На землю улеглась, в конце концов. Вороны, от тепла приободрившись, Под толщей снега ищут чернозём. Водитель… назвала беднягу — рикша, Не то нас тянет, а не то везёт. И, кажется, такое невозможно: На градуснике стойко минус пять, Но оттепель на улице Таёжной От снега отчищает ёлке прядь, Сосульки бахромой висят под крышей, Мелькает столб, наряженный ферзём. И медленно теплеет взгляд у рикши С той скоростью, с которой мы ползём. Декабрь рукой обхватывает глобус, Попутно подсыпая нам невзгод. Буксует на окраине автобус, Но рикша тянет ношу в новый год.И видит сон сплошной и беспробудный.

253

Игорь Маркес Полтава *** Я прикасаюсь к декабрю Неловко так, так неумело, И еле слышно говорю О том, что сердце онемело… О недосказанности строк, Где тяготится слог собою, О ненакопленности впрок Ночей, объятых тишиною… О неизбежности тревог, Пусть даже самых-самых малых, О бесконечности дорог И бесприютности вокзалов… О том, что смотришь ты в окно На первый снег над сонным Кёльном, И ожидание давно Звучит мелодией невольно… …Я прикасаюсь к декабрю Неловко так, так неумело…

254

*** Холодно, Господи, холодно — Мёрзнут следы на снегу, Месяц ощерился молодо, Выгнувшись к ночи в дугу… Ветром слова распорошены, Падают наземь кружа, Стынет от стужи продрогшая В гулком безмолвье душа… Холодно, Господи, холодно…

*** Сергею Дуневу …Мне напрямик, туда, где лес, Ещё хранит снега до срока, Где вездесущая сорока Галдит под льдистостью небес… Туда, где елей сон глубок, Где хруст валежника, как выстрел, Где на опушке первым вызрел Невзрачный синенький цветок… Мне напрямик, туда, где я, Наедине с собой и с Богом. И вьётся, крутит колея По жизни, прямо от порога… 255

Елена Недбайлюк Донецк Мечтается Декабрьский день окончился внезапно, и, вечеру черёд свой уступив, отправился в сугроб, дремать до завтра под заунывно-ветреный мотив. Поёжившись в заснеженных хвоинках, уснула ель, хранительница гнёзд. Луна-кокетка, между звёзд наивных, нарядом озаботилась всерьёз. Прикрылась сверху облачной вуалью, и томным взглядом смотрит свысока туда, где в панцирь речку заковали. Грустит в ночи замёрзшая река. Над трубами дымки сдувает ветром, шуршит позёмка, сглаживая путь… …Мечтается о лете разогретом под пальмами на пляже где-нибудь…

256

Зиме Зима какая-то несмелая, на месте топчется, кряхтит. Её меха, пушисто-белые, украл какой-то паразит. Ей выйти не в чем — вот и куксится, не отпускает Осень прочь. — Очнись, Зима, ведь ты — не курица, а самого́ Мороза дочь! Зови Метелицу-подруженьку, Бурана в гости пригласи, с ним хороводами закружите, под озорное — «гой еси!» Декабрь воротит снег на улицы, у дома вырастет сугроб. А сгинет мокрая распутица, наставишь в лужах льдистых пломб.

257

Зима, не спеши уходить! — Зима, не уходи, ещё не срок, ещё твоё, ведь — самое начало! Глянь — снега под ногами очень мало, а ты назад планируешь шажок. Туманом заслонившись как забралом, Декабрь капризный градусом обжёг и лёг уютно у монарших ног — Не уходи, пора твоя настала! Пусть снег идёт, закутывая в шаль поля, леса (не будет там мешать), прикроет город наш пуховым пледом. Зима вздохнула — Снег сгребут в кювет, картину повторяют много лет, а я обижусь, ведь Зима — не Лето!

258

Людмила Некрасовская Днепр Мечтается Грозит за окнами зима Колючим снегом, стылым ветром. Там не укроешь уши фетром, Хотя у нас — не Колыма. Открою старый шифоньер, Достану рыжую шубейку. Давно забытую цигейку Встряхну от антимольных мер. Она сегодня — раритет, Но я в желаниях упряма: Надену! Пусть увянут дамы, Представив, сколько шубке лет!

*** Подморозило. И сразу Мир обрёл богатый вид: Снег на всём, что видно глазу, Белым золотом лежит. Всё исполнено значенья И величия. К тому ж, Белизна — как очищенье В суете погрязших душ. Люди смотрят изумлённо, Ветер стих — и ни гу-гу. Только чёрные вороны Раскричались на снегу. Небо светлое, как милость, Оседает на дома. Наконец-то ты явилась, Долгожданная зима!

259

*** Привет, декабрь! Я не ждала тебя. Но раз пришел, бери бразды правленья, Введя драматургией в изумленье, Снегами, как софитами, слепя. Начало зимней сказке положи, Цветы на окнах серебром рисуя. И Шуберта Симфонию большую Сыграй на звонких клавишах души. Как режиссер, ты подведи меня К принятию морозных монологов, Чтоб, убедив и красотой растрогав, Представить пьесу завтрашнего дня.

260

Франц Шуберт «Аве, Мария» Божественный голос Робертино Лоретти

Татьяна Партина Одесса *** Как подумаешь о декабре, так сразу Ничего хорошего не ощущаешь, Почему-то всегда предлагает разум Нам одни лишь мысли о сне и чае. Но с зимой не намертво мы породнились: Посмотри, как зимней графитовой ранью Восхитительной бабочкой амариллис Воспарил над спящей в горшке геранью. Посмотри: мишура блестит, что есть мочи Украшая витрины какие сутки, И колеблется дух новогодней ночи Над раздетой тушкой несчастной утки.

*** Безумный двадцать-двадцать позади Почти что. И, как говорят в народе, «Гоп» не кажи заранее и жди, Жди в каждый миг, пока он на исходе. Декабрь, не обижайся. С высоты Прошедших дней нам радостно всего лишь, Конечно, очень радостно, что ты Пришёл; но слава Богу, что проходишь.

***

262

Ненавистной зимы наконец наступившее царство. С головою поникшей уставший прохожий идёт. На замёрзшем носу — представитель великого братства — Столь же мягких, как пух, но таких же холодных, как лёд. А сугробы стоят, как замёрзшие толпы народу. Белый снег — белый пепел над городом белых теней… Но, попав на ладонь, он тотчас превращается в воду, И зима не страшна, а страшны только сказки о ней.

Первый снег Здравствуй, снег! Меня зовут Степан. А мою собачку — Степанида. Только что здесь мусорный курган Утонул в тебе, как Атлантида. Жаль, конечно, не успел убрать, Подразнить дымком соседку Зосю. Видно, надо всё же меньше спать… Снег… закрыл собой страничку «осень». А ещё — соседние дома, Вотчины Григория и Клавы… Пусть теперь справляется сама, Раз уж закрутила с ним ай-лавы. Падаешь… Что летом, что зимой Вечно что-то падает некстати. Но какой ты мягкий, Боже мой! — Словно белый кот у бабы Кати. Не прошёл ещё следов курсив По двору, твоё нутро вскрывая. Ты, конечно, дьявольски красив, Первый раз под утро выпадая. Как мне близок твой беззвучный блюз! Пусть с тобой хлопот побольше будет… Знаешь, я ведь всё-таки люблю Бледный свет тобой укрытых буден.

263

Из «Декабрьской поэмы» …С Новым и любимым из ребячеств, Первою из сказок января!.. Время начинается с чудачеств И с чудес, и, видимо, не зря. Время начинается с игрушек, Золотых сосулек и ракет, Ёлочных огней, друзей-подружек, Зайцев шоколадных и конфет. В городе, где в сером и уставшем Декабре к дождям привыкли мы, Как ни странно, и на юге нашем — Время начинается с зимы. С неизменной новогодней ночи… Но на самом деле — всякий раз Время начинается, как хочет. К счастью, независимо от нас.

264

236

Алина Рейнгард Киев Рождественский гимн (перевод из Джона Рональда Руэна Толкина) был мрачен мир и ночь сера: ни звёзд, и ни луны, без песен опустилась тьма, угасли вмиг огни. подобный морю, ветер выл средь зубьев гор вокруг. холодным, горьким, свободным был — меч ножны покинул вдруг! и поднял голову лорд снегов: в мантии бледной, до пят, он горечь выпустил из оков. по холмам и долинам лежат снега. ветви погнуты, мир ослеп, одичали дороги-пути. и вдруг облака распростёрлись сверху, и смогло к нам Дитя прийти. и древний купол чистых небес отдалённым светом сиял. сошла звезда — белее чудес, и чище той ночи чар. светила одна в час рожденья, и во тьме голос внезапно запел: каждый колокол Небес и Земли в полночь ту зазвенел.

265

а снизу голос Марии пел. всё выше, к стенам Небес, над туманом, над снегом в горах летел, и мир его слышал весь. смешался звон колокольный вмиг в башнях Рая. о да, голос девушки смертной услышал мир. это мать Короля была. и мир справедлив и счастлив в ту ночь, и звёзды над головой, и смех, и свет, и все беды прочь, и алым горит огонь. и колокол Рая пришёл звенеть христианства звоном, поверь! и «славься, славься» мы будем петь. ведь Бог среди нас теперь!

266

Александр Самчук Харьков Пускай всё будет в ёлочку Чем ближе полночь, чувствую острей тревогу что-то важное утратить — последний лист исписанной тетради, возможность душу женщине согреть… Господь позволит сказку дописать иль скажет мне: «марать бумагу хватит»? И я, любовь оставив на кровати, по январю взойду на Небеса… Огни гирлянд, шампанское и ты улыбку даришь… что желать ещё-то?! Сомненья прочь! — Родная, с Новым Годом! Пусть воплотятся в жизнь твои мечты!

267

Счастливое

268

В переполненной маршрутке я домой с работы еду. Пассажиры — бяки-буки — хают запах выхлопной, давку, власть имущих, пробки, декабря проказы, среду… улыбаюсь, за ресницы пряча взгляд игривый свой. Неурядицы на службе? — у кого их не бывает? Разрулю проблемы завтра, утро вечера мудрей. Всё на свете поправимо! Если в вашем арсенале есть любовь, то по колено — глубина любых морей. Через пару остановок растворится шум маршрутки и, вдохнув морозный воздух, я навстречу побегу счастью! Дома, не раздевшись, подхвачу его на руки, закружу и зацелую, наслаждаясь вкусом губ… Счастье нежное, мурлыча, приготовит лёгкий ужин, — за беседой перекусим, улыбаясь, выпьем чай… Это наш мирок, где каждый для другого важен, нужен, счастлив вместе просыпаться и любовь в глазах встречать.

Улыбчивое Улыбка, хоть завязочки пришей, в глазах девчонки счастье хороводит… Когда весна главенствует в душе, то в жизни места нет плохой погоде. Стучат задорной дробью каблучки, в походке — лёгкость бабочки парящей. В руках букет, который ей вручил любимый парень — рыцарь настоящий. Такой декабрь не многим по нутру, — мороз крепчает, солнышко не греет… Но от улыбки девичьей вокруг прохожим стало чуточку теплее. Ну что вам стоит нежностью в словах согреть любимых, что сейчас не рядом? Для тех, кто предан беззаветно вам, других подарков, в общем, и не надо…

269

Как-то о чуде …до зимы не докричаться, обленилась лежебока. Заперла в избушке счастье, шторы сдвинула на окнах. Тучи снежные без спроса разбежались, словно мыши. — Непорядок… (взявши посох, Дед Мороз из дома вышел) Эй, декабрь, ну хватит блеять и баклуши бить впустую! Фея где? Найди скорее! Пусть нам зиму расколдует. Донесла сорока — с нею флиртовал ты и проказил… Нет бы снегом всё усеять и устроить людям праздник! Это всё преддверье чуда, чудо будет чуть попозже. Подождём ещё, покуда декабрю она поможет: пробудить от спячки зиму и встряхнуть перину неба, белый плед земле накинуть из искрящегося снега. Грянет бал, и жирандоли свет прольют в палаты замка… 270

— Вы свихнулись, сударь, что ли? — Я мечтаю… что вам, жалко?

Татьяна Тан Дружковка Первый снежный день Задорно скрипит под ногами снежок. Морозцем румянятся щёки. И так белоснежны деревья, лужок — Белей, чем бока у сороки. И в первый заснеженный день воробьи Пригрелись на солнечных пятнах. Замёрзли — спасенье искать во дворы Под крышами в шиферных латах. Вот кошка, дугой выгнув спинку свою, По снегу идёт осторожно. Мчат санки с горы, ветра свист: «Догоню!», Но санки догнать невозможно. Здесь детская радость, заливистый смех, И снежная баба готова, А к ней — снеговик, был он слеплен наспех, С пушистою лапой еловой. И чтобы не зябнуть им в зимнюю ночь — Повязаны шарф и косынка… Мехами метелица кутать не прочь, Играя всю ночь на волынке.

271

Поэту Над рекой ледяною

Поэт нёс заблудшую душу, Согретую добрым вином, В декабрьскую лютую стужу К распутной метелице в дом. Шагал напролом сквозь кустарник, Увитый зачахшей травой. Поэт ведь — кочующий странник И чужд ему сонный покой. В трудах и безудержной муке Своё отточил мастерство. Льстил иве — замшелой старухе, Пьянея, шептал: «Божество!» Во взрыве лихого веселья Рассудка туманилась тень. Он пил стихотворное зелье, А в нём расцветал даже пень. Душа богачей всех богаче, Хоть ветер в карманах свистел. Стихами кидал щедро сдачу, Над словом упорно корпел. В декабрьскую лютую стужу К весёлой метелице шёл. Родную мятежную душу Он в ней не случайно нашёл.

272

И верил, в снегу утопая, Никто так стихи не писал. Мечтал, что, метель обнимая, Красотку к груди прижимал.

С Новым годом Вся округа под блёстками снега. Снеговик подбоченясь стоит. Расплескалась декабрьская нега И морозцев повис крепкий щит. В индевелой пушистости ели, Разгулялся немёрзнущий клёст. На рябинах поют свиристели, Не страшит их кусачий мороз. И зима, разбитная молодка, Обрядившись в меха, в серебро, Пробежит лёгкой вьюжной погодкой, Привнося в зимний день волшебство. Звездопады огней, фейерверки, Мишура, в Новый год — хоровод. Серпантина кручёные змейки, Украшают и ель, и народ. Так пускай эту зимнюю сказку Не нарушит дождей непогода. Снег скрипит, мчат резные салазки! Всем веселья, друзья! С Новым годом!

273

Надежда Фурзенко Сумы Первый снежный день Меня бранят, меня ругают!.. Совсем на предков не похож: Повадка у меня другая, Незимний мягкий нрав. И всё ж, Хочу себе я в оправданье Сказать, что нет моей вины — Меняет климат мирозданье, С дождём, туманной грустью дни. На улицах тепло и сыро, Ловлю случайный солнца луч, Сплошная серость прёт настырно, Не разгоняет ветер туч. Мне хочется в уют домашний Укрыться от погод-каприз, Но Дед Мороз рукою машет: «Иди бодрей! Чего раскис?» Я верю, заметёт пороша, Накроет чистой простынёй Всю землю белый снег хороший — И сразу станет мир иной! Задорно солнце с неба глянет, Прогонит серости тоску. Закат витрины разрумянит И бросит инея лоскут. У неба будет цвет лазури, Леса нарядятся в меха, Морозец вывяжет ажуры, Заблещет серебром ольха.

274

И праздничное настроенье Под Новый год я подарю, Устрою карнавал метелей И грусть развею к Январю.

Декабрь-художник Кто сказал, что декабрь не художник? Ярких красок ему не дано, Но зато он в графический дождик Вложит душу немого кино. Полотно снеговое не в раме, А на нём бурых веток штрихи, Крон узоры как вязь филиграни, Серо-чёрный настил шелухи. Кое-где на рисунке листочки, Из-под снега травинок пунктир, И пернатых летящие точки, Зимних троп не цветной серпантин. Все сюжеты продуманы, зримы. Он природы великий знаток. Даже льдинок нежнейшие гримы Не скрывают зародыш-росток. Цвет пейзажа имеет причины: Пятна, тени — усталости след, Что скрывает под снега личиной Свой душевный немеркнущий свет. Кто сказал, что декабрь не художник?

275

22 декабря диптих 1. Самую длинную ночь сделать короче невмочь. Близится медленно день, нехотя прячется тень. Сколько сюжетов и тем, слов родилось в темноте!.. Просятся в строчки стихов звуки, создавшие хор… Песни волнующий плен, тайны накинутый плед… В стены укуталась тишь, слушает: спишь иль не спишь?.. Мысли за мыслями вскачь, ходиков ритменный кач. Сердца живой метроном не замедляется сном… Но всемогущий Морфей шлёт усыпляющих фей — самая длинная ночь сном прогоняется прочь.

276

2. Завтра будет на минуту День длинней, короче ночь. А сегодня — фу-ты, ну-ты! – День-пижон гулять охоч. Он прошёлся по базару Мимо лавок верениц, Взял ватрушек с пылу-жару, Накормил сумских синиц. И вприпрыжку шёл по скверу (на скамейках — никого!) Оглянулся — не поверил: Истекает час его… Полетел на цвет зелёный, На пахучий аромат. Не берёзки и не клёны — Сосны, ели стали в ряд. Этот свежий хвои запах Радость внёс в дыханье дня. И шагнул в туманный запад Он в шестнадцать ноль одна…

277

Рина Ца Харьков Зима

278

Я шла по мокрому зазимку Лениво в харьковский декабрь. Смиренно превращался в дымку Судьбой потрёпанный ноябрь. А вечер лил свои чернила На сквер, на люд и на дома. Качалась на манер кадила Над «Стрелкой Лопанской» звезда. Луна кичилась ореолом, Чей шарм меня не отпускал. Чей диск, как белая гондола, Вдруг из-за веток выплывал. Всё плыл, заныривая в воду, Наталкиваясь на причал Из двух тесин. Но, взяв за моду Нырять, минут не омрачал. Столбов фонарных канделябры Бросали блеск в озноб реки. В ней льдышка раздувала жабры И расправляла плавники. Вкруг пахло снежною побелкой На Мариинском …на мосту, Где рядом в изморози мелкой Стоял апостол на ветру — Босой и в бронзовой сермяге (похоже, что не замерзал) Андреевским крестом во мраке Сырое небо подпирал. Так шла, влюблённо, без печали В декабрь — куда вели глаза. А чувства слепо отрицали, Что через три часа — Зима!..

Территория любви Дышал морозцем лёгким Обнинск, Досель раздетый донага. В жемчужную рядились обнизь Разлапых ёлок невода. Весёлый снег кружился в вальсе, Приняв весь город за танцзал. И в этой новой ипостаси Над телебашней зависал. И так январь весь без антракта… А ты все шёл и шёл ко мне По восходящей чувств… де факто Навстречу в них я шла к тебе… Любовь сознание мутила — Сладчайшая из всех отрав, Не зная санкций возводила Нам мост… в отличье от держав… Влюблённый Харьков хлюпал в лужах — Де-юре правила зима. Одно прошляпили чинуши, что есть крылатая душа. Ей не преградою границы И все указы — не закон. В её крови — свобода птицы, Мной возведенная на трон. Счастливей не было, казалось, Нас там… у старого ДК, Когда души моей касалась Твоя небритая щека, Менялась суть любых теорий, Всем директивам вопреки… Что всех ценнее территорий Лишь территория Любви…

279

Во мгле в белом фраке стоял Петербург

280

Я знала проверенным сердцем — ты ждал… Декабрь, 31-е. Главный вокзал. Помпезность сверкающих ёлок И чувств растревоженных ворох. Предпраздничных сумерек чёрный жаккард Пылал от бесчисленных вспышек петард. Снежинки неслись хороводом — Всё пахло вокруг Новым годом. И скор был в решении Демиург — Во мгле в белом фраке стоял Петербург, И небо казалось наброском Над царским величьем и лоском… И с каждой минутой сбывался прогноз: Дворец и Фонтанка… и Аничков мост, И наши навстречу ладони. И кони, безумные кони! — И твой призывающий голос: «Вперёд! Нас ждёт на Васильевском острове Пётр». О! Это невинное рвенье — Взять царское благословенье. Нас всюду вели петербургские львы И эта рука благосклонной зимы — Изысканной императрицы — Морозцем румянила лица. И в грацию сна затянулась река. Ах! Как же к лицу ей капроновость льда, Соборы и… лик херувимский, И дух вековой — исполинский, И странники-сфинксы с завидной судьбой — Давно я никем так не бредила: «Мой!» Как дерзко влюблённым тобою, И городом тем, над Невою.

Людмила Шарга Одесса *** Уныние простится и неверие, отпустится закостенелый грех, в провинциях, в имениях, в империях — по всей земле идёт сегодня снег. Кружит над миром белая метелица, божественная белая строка, и хочется на лучшее надеяться, и за полночь, как встарь — у камелька — дышать теплом, загадывать желания и приручать танцующий огонь, писать всю ночь и встретить утро раннее, и снегопаду протянуть ладонь. Увидеть за снегами горы синие, а за горами — солнце — как во сне, соединить в одну две тонких линии, закрыв глаза — как в детстве — падать в снег. Наворожит метелица с три короба, накуролесит — только успевай… И в сумерках уже не видно города, лишь светится заснеженный трамвай. Перемешались умники и умницы, дома, деревья, храмы, купола, и назубок заученная улица уводит в небо и белым-бела. Кого б ещё метель могла порадовать… Ты будешь из окна смотреть свой сон и след от крыльев ангельских разглядывать, не веря, что тобой оставлен он.

281

***

282

Мне подарили новогодний шар. Он был красив и невесомо нежен. Внутри был мир уютен и заснежен. Мело. И я смотрела, не дыша, как в домике с кирпичною трубой окно светилось желтоватым светом, и, осыпая снег с еловых веток, галдели воробьи наперебой. О том, что будет ранняя весна, что впереди морозы и метели, что ласточки до срока улетели, а лебеди остались допоздна. А суетились больше всех скворцы и запереть скворечники забыли, и после них осталось столько пыли, а их послушать: пуха и пыльцы. Галдят, галдят, без устали снуют, но я уже не слушаю их гомон, из дома выйдет кто-то мне знакомый, и я узнаю… Нет. Не узнаю. Неосторожно выпускаю шар, и он летит в сугроб… какая жалость. И свет погас, и всё перемешалось снаружи, всё внутри перемешав. Остался только тонкий аромат свечей и хвои, ладана и мирры, и я — пылинка тамошнего мира, пытаюсь уловить сторонний взгляд того, кто держит на руках мой шар, и снегопаду рад, и свету в доме… О, Господи, не отводи ладоней, не дай судьбине всё перемешать. Продли на миг придуманный уют и сумерки, где в ореоле света

*** Всё суше, всё тревожней зимы, всё иллюзорнее весна, у дней декабрьских вкус кизила и цвет сливового вина. Там жар неволи иль охоты, неровным пламенем дрожит: от зимнего солнцеворота до равноденствия дожить. Далёкая звезда пробьётся сквозь утра аспидную мглу, вонзит вернувшееся солнце в туман горячую иглу. Взорвётся утро голосами, чтобы до ночи не смолкать, и обернутся парусами пурпуровые облака. Оставить дом и плыть за ними, на свет рождественской звезды, забыть лицо твоё и имя, и вкус колодезной воды. Давно оплачены с лихвою простые правила игры… Но вновь декабрь и запах хвои, и золочёные шары. И пробуждается ребёнок во мне, угасший от забот, И лунный серп всё так же тонок, за первою звездой плывёт. 283

И приснопамятные лица — как свечи в сумраке горят, где на ладонь мою ложится последний лист календаря. Всю боль — до капельки — изымет, на миг воспряну — спасены… Переживём и эту зиму, у дней декабрьских вкус кизила и запах будущей весны.

284

Надежда Жандр Корсхольм *** Столь странный север: на моё чело упали льдинки с лап тяжёлых елей, высокий призрак сна, белым-бело, и сладко спится, ветры в колыбели перевернули розовый сугроб, в лучах вечерних нежится крылатый дельфин, касатка, держит солнца сноп… который год в такой тиши? — наверно, пятый… Я привезу подарочных огней и яблок огневых, украсим ёлку, и будем слушать сказки про зверей заоблачных: медведя, зайца, волка. И упадём — наверх, и никогда не будем помнить сторону иную усталости, где чёрная вода… Нам остаются только поцелуи…

*** Лесов высокую корону венчают звёзды. Тишина. И наплывают стрелы звона: гудит сияния волна. Переливает серым светом, парит игольчатый орган, кристально-розовым балетом сменяет шёлковый обман, зеленоватым блеском тлеет и тихо утекает вдаль. Высокий парус строго реет или шевелится вуаль? 288

в изгибе линий — леность, лунность, в движенье — магии покой. Иль это Бог ведёт по струнам своей невидимой рукой?

*** Что в снегопаде чувств на зеркале окна осколком льда рисует королева? И перьев отпечатки для поэтов и музыкантов праздно оставляет, как будто нет прекрасней ничего, чем медленной зимы вуали, вздохи средь пышных горностаевых снегов. Что и цветов-то кроме снежных лилий, с упряжкою из белых лебедей — всего и прелести. Однако же, послушай тот шёпот…: «Незакончен мой узор. Тропических лесов стеклянные разводы наутро станут розовым искриться и восхищать своей алмазной гранью! Я музыку пишу и ритмы для стихов. Вглядитесь в этот правильный рисунок и вы найдёте то, что недоступно, и в созерцании отраду обретёте».

289

Софья Оранская Париж Декабрьские фуары в Париже Люблю декабрьские Фуары! Здесь праздничных ларьков огни, И все от вин с канелью пьяны Чуть-чуть, шумливы, веселы. Здесь пахнет радостью и ёлкой, Французским сыром… Тартюфлет С лардоном съесть… Не страшны волки И белые медведи плюш. Ах, лет Немало, но на Фуарах детство В нас просыпается — рожки Хрустящих сахарных сурбеток Все уплетают, а в горсти Кусочки сладостей миндальных. Эльзасских пряников ларёк Там справа, слева — ваз хрустальных… На Фуаре ты не одинок: Здесь парочки влюблённых, дети И дамочки (живут давно!), И встретишь там ты вдруг соседей, Которых не видал лет сто. А вот ларёк родных матрёшек И шалей — Павловский Посад! Но продаются не за грошик. Француз ведь малость скуповат И, в общем, даже прагматичен И любит сладкое, пойдёт (Матрёшек облик не привычен) И купит нежный юга мёд. 292

Люблю декабрьские Фуары! Здесь под шарманку Карусель Кружится, — на коняшках пары Влюблённых. Здесь не злит метель И за нос красно не кусает, И шубка — только для красы. Ах, Фуар Ноэльский возвращает Нас к счастью детства и мечты! Уж скоро Новый Год, подарки, На Фуаре всё нашла родным, И даже кошке Лине. Ярки И красочны пусть будут сны В ночь Новогоднюю, предскажут Нам Изобилья Здравья рог! За все страданья года — наши — Прошедшего — вознаградит нас Бог! Примечание от автора: 1.Фуар — от фр. «Foire» — Ярмарка 2. тартюфлетки с лардоном — эльзасское горячее блюдо c картофелем, беконом и сырным соусом 3. сурбетки — авторский неологизм, французские сласти, напоминающие «хворост» 4. Ноэльский — от фр. Noël (Рождество) — Рождественский

293

Ольга Белова-Далина Литомержице *** Признáю — a как не признать! — белёсого солнца окружность. Прописано было: наружно его и зимой принимать при всякой возможности. Свет сочится сквозь прорезь в тумане, презрев утверждённый регламент, нарушив декабрьский обет, за сумраком прятать горбы холмов неизменное право поправ. Непокорному — браво, за кромку небес голубых!

*** Настольной лампы глянцевый затылок навис над белой манкостью листа. Но лампу я — и даже лист! — простила. Поскольку свет она, он — чистота. Меня прельщать невинностью бумаги? Купить меня за квантовость луча? Клянусь, о тролли стихотворных магий, сегодня вас не стану привечать!

296

Клялась напрасно — словом измеряю, сердцебиенье накативших строк. Они о том, как бредит декабрями измученный разлуками висок…

Декабрьский шмель (отдавая дань символизму) И я ухожу с осенним ветром, который меня носит туда-сюда, подобно мёртвому листу. ** Поль Верлен (подстрочник)

Шарфа ангорские истины не обогреют душú. Ветер бестелый, шурши мёртвыми листьями! Отяжелели от инея, розовый куст и трава, жив на опушке — едва — остов осиновый. Вязкие — тянутся сумерки, где (мне ль не знать!) лишь вчера бабочка, шмель и пчела нáдолго умерли… *намёк на журнал Эжена Вермерша «Майский жук», с которым сотрудничал Поль Верлен ** оригинал: Et je m'en vais au vent mauvais qui m'emporte de ca, de la, pareil a la feuille morte.

297

*** Я в хрустале декабрьских луж увижу неба тяжкий омут звезды мерцанье, лунный луч, и храма силуэт знакомый. Неясных мыслей маета вечерней тишине созвучна: и вы не тот, и я не та. Мы друг для друга — просто случай. Снег — в приоткрытое окно, там за портьерой — люди-тени. А птицы белое крыло на чёрном — будто озаренье. И грустно мне, что не позволю вам быть моей, мне — вашей болью.

298

Людмила Свирская Прага *** Мне без праздников жить бы — без вечных помех (В полусонных объятьях чужого застолья)… Разбросала зима свой искусственный мех: Наконец-то и ей захотелось раздолья! Двое суток рвалась и тянула ко дну, Поливая дождем целый мир между делом... Под язык бы — «от сердца» — снежинку одну, А другую — под сердце, чтоб чуть охладело. Где осколок разбитой на счастье луны? Зацепился за ворс нависаюшей тучи… Я давно заслужила глоток тишины: Заповедно-лиловой, бездонно-дремучей… Впрочем, нет. От зимы не хочу ничего. Бог — судья: я по ней никогда не скучала… Просто скоро опять на земле Рождество: Стопка чистых листов. Ощущенье начала.

*** Декабрь суров и неопровержим, Велик и неподкупен, горд и властен. А я скитаюсь по стихам чужим, По горьким строкам, заменившим счастье, По мокрым, шатким сходням наугад Я к незнакомым поднимусь верлибрам, Чтоб в сердце брызнул радостный закат — Вовеки подходящего калибра.

299

*** Неужели зима — навсегда: С каждым годом больней и суровей? И приходит она, как беда, Хмуря туч белоснежные брови. Эту зиму принять как судьбу До конца мы с тобой не хотели. Тает снег на пылающем лбу, В лихорадке вчерашней метели. Не стряхнуть, как снежинку с плеча, С сердца горечь декабрьскую эту… Все решило за нас сгоряча Позабытое в юности лето. Оно часто нам светит во сне. И, обнявшись почти машинально, Мы к нему по последней струне Ускользаем аккордом финальным.

***

300

Подари мне снег на Рождество: Белого безумства торжество… Пусть он сыплет, падает, летит… Будет мир… И Бог нам все простит… Подари мне снег на Рождество: Только снег — и больше ничего, Чтобы выпить, стоя у окна, Ледяного белого вина.

*** По жухлой листве, по иголкам сосновым Спешит Новый год. Восхитительно новый! Бокалы поднять, опрокинуть рюмашки — За счастье уютное в правом кармашке, За старые джинсы и новые юбки, А если кто хочет — за мётлы и ступки, За снег и за ливень, за солнце и лужи… За то, чтобы только — не хуже. Не хуже.

301

Ирина Силецкая Прага Белым снежным пологом Белым снежным пологом Зима землю кроет, И голодным волком Пурга в небе воет. Стеной перламутровой Снежинки по свету, И звуки заутрени Слышны еле где-то… Осмелей и выберись В бурлящую зиму, Впиши в её летопись Шаги свои. Мимо Летит серебро снегов. Зима так богата! На реках — брильянты льдов, На небе — звёзд злато! Да с таким вот приданым Ей всё по карману! В полёт неустанный В далёкие страны Она собирается, И нет ей помехи. Она там помается, Осыплет всё снегом

302

И назад, в бескрайнюю Матушку Россию, Где поля печальные, Ели голубые, Где зима почти весь год, И холод привычен, Где силён, могуч народ, От других отличен!

Часы Староместской башни Снега на пражских склонах. Над трубами дымки, Рассыпавшись в поклонах, Гоняют ветерки, И хороводом тучи Алеют на закат. Снега зимы могучей Над Прагой. Снегопад… На крышах черепица В узоре из снегов, На шпиле замка — птица. Куранты из веков Сквозь снег роняют звуки. Фигурки всех святых Пройдут, протянут руки, Благословив живых. Скелет помашет кистью, Бубенчиком звеня, И я расстанусь с мыслью, Что день мой прожит зря. Отсчитывая время (Трагедия ли, фарс), Века часы не дремлют, Состаривая нас. На площади застынут В молчанье сотни глаз. Ещё один час — минус. Захлопнутся сейчас Оконца, и святые Опять уйдут во тьму. Минуты золотые Я в сердце сберегу.

303

Бичиха Отвратительный запах немытого тела. Ты давно не бывала уже в неглиже. Как сейчас, ты, конечно же, жить не хотела. да не женщина ты, а бичиха уже. Что за статус такой, что за званье такое? Ты хотела его? Да, теперь ты не та! Ведь была же семья, и детей было двое, А теперь ничего, за спиной пустота. Ноги мёрзнут уже, первый снег вчера выпал. От мороза спастись можно только в метро. Вот не слечь бы сейчас, заболеть сейчас гриппом — Это смерть. Потеплее найти бы пальто, И ботинки теплее неплохо бы, шапку… Ах, мечты, вы, как сны! Только в них красота! Вспоминала вчера ты покойного папку. Он профессором был, не бичам он чета! Сколько лет тебе, помнишь ты или забыла? Как зовут тебя, помнишь ещё или нет? За тепло в зиму что ж ты менту не платила? Из метро тебя гнал исполнительный мент, В спину да сапогом. Он ведь не был учёным, Как твой папа, манеры откуда же взять? От удара второго залился багровым Цветом глаз. «Да иду! Сколько можно пинать?»

304

Тихо. Ночь. Падал снег, ветер дул, не стихая. Словно в сказке, в снегу расцветали цветы. Ты сидела одна на скамье, замерзая, И тебе снился сон, будто счастлива ты, Будто снова семья, муж, детишки, работа, Дом уютный и твой, полон света, тепла! «Эй, бичиха, жива?» — снова пнул тебя кто-то, Но ответить ему ты уже не смогла…

Галина Крётэньи Лозанна Время Де… Декабрь-дебаркадер, — груз дел в непогоду, в последней декаде засвеченный кадр, — со дна небосвода летят хризантемы: надгробие года, подснежный декабрь. Кино в теоремах: итог в дефиците, кредиты в тандемах, поклажа, как горб. Январь в фаворитах, развязка сюжета — проходит транзитом декабрь хронофоб. Последним сеансом в кино — эстафета, в метельном брейк-дансе двенадцатый шанс, — сквозь дебри сугробов, из мглы декаданса, мы денемся оба в Январь-Renaissance.

308

Время

00:00

Апельсин абажура на синем окне, зимних сумерек мгла, год, теряющийся в снеговой пелене, вьюга горстью смела. Лунным цветом просыпалась снежная пыль, фонари оплела, — свет рассеянно льётся и тень, как костыль на сугроб прилегла. Лампа солнечным клоном горит за стеклом, лужи яблочный хруст, — время года в чернильную темень стекло, двор отчаянно пуст. Поднимусь, в незнакомую дверь постучу, — (взлёт к огню — не впервой), и обрадуюсь звякнувшему ключу: «Я — с Луны, — ничего?..».

309

Время Снег Вьюжило из кулис, вдоль посветлевших улиц вился метельный улей пухом полярных лис. Тающий оберег, кружится в лёгких перьях снег, покрывая берег, как скорлупа орех; мантии для полей — тучи в земной опале, в свадебных платьях капли, белых ночей белей. Град, дуновенье, всхлип, облик воды — три лика, метаморфоза, триптих, облака белый стих, тает в ресницах снег, — иней, энигма, нега, необъяснимость снега, кукольных звёзд ночлег?.. Фото Галины Крётэньи

310

Вероника Габард (Тарновская) Лунд В преддверии Рождества С каждым годом всё больше хочется Рождества, Разукрашенной ёлки, звёзд в полутёмных окнах, С каждым годом всё чаще хочется волшебства, Ярких свеч в коронах дев белоснежно-тонких. С каждым годом темнеет всё раньше, и мой декабрь Всё быстрее несётся, перебирая числа, В телефонной книжке всё по́лно, но чуть пошарь, Дорогих имён всё меньше… всё горше мысли. Всё всегда везде, дай Бог, не успеть уже, И, наверное, этот урок до конца усвоен, Мы декабрь придержим на вираже, Будет долог и светел он, хоть и ликом тёмен.

314

Стокгольм. Рождество Стокгольм. Окраина. Сосна. Сырые мхи. Изрезанный ландшафт изысканной столицы, Где лес и город равновелики́, Где Рождество весь год готово длится. К Трём Кронам доберусь, прорезав лабиринт Озёр — прозрачных слёз и удивлюсь привычно Венку из летних трав на станции вдали И с Карлсоном опять поговорю о личном.

Снег в Стокгольме Снег идёт в Стокгольме: Первый, лёгкий, чистый… На покатых крышах снова белизна. Кутаются люди, пробегают быстро По холодным скверам, Ёжась ото сна. Ты в окно посмотришь — там дрожат снежинки, Через миг растаяют, их не удержать, Чуть глаза поднимешь, И с забытых снимков Засмеётся кто-то, позовёт гулять; Позовёт скорее окунуться в зиму — Только народилась, юностью чиста! На снегу упавшем ты начертишь имя, Начиная зиму с чистого листа.

315

Люсия Шафрановая булочка души, Lucia, Luce, света в тёмном царстве Немного больше. От тоски лекарство — Корица, кофе и в ночной тиши Девичий голос, света естество. Спускается на землю каждый вечер Декабрьское ночное божество, И тёплых рук мои так жаждут плечи Но тот, о ком всё это… нет его, О нём лишь в церкви догорают свечи, Так и не выдав таинства всего. Люсия — это праздник святой Люсии, отмечается в Швеции 13 декабря.

316

Марина Викторова Таллинн Рождественская открытка Всё в Рождество, как надо, по-старинке, зима в конце концов взяла разбег: парят снежинок белые чаинки, а между ними — чайки, будто снег. Фонарь, осанясь, из-под снежной шапки глядит циклопом, растворяя мглу, и у соседской таксы тонут лапки в пушистом, нежном, девственном снегу.

В полнолуние «Наши отношения можно бы назвать дружбой… лунной дружбой. Кто-то сказал, впрочем (какой-то француз), что дружба — всегда лунная, и только любовь солнечная». Зинаида Гиппиус о дружбе с Блоком в книге «Воспоминания»

Как будто бы подстреленная метко, в стихи, как в отражение, глядясь, мордатая скользнула с хилой ветки и шлёпнулась в подтаявшую грязь. Узнавшая себя в дрожащей шкурке, В тонзуре папской, в галоперидоле, В истошности луны соседской дурки, Она уже не чувствовала боли. Что лунность по сравненью с искрой Божьей? Никчёмный, кем-то выдуманный бред. Но, искажаясь в лужах бездорожья, струился свет, струился лунный свет… 320

Елена Ларина Таллинн Из окна поезда Белее белого пространство, всё снегом на́цело объято, лишь точка — символ постоянства черна и движется куда-то. Лишь на холсте в оконной раме холмы круты и белогруды, как будто белые верблюды лежат под белыми коврами. Мир начинается сначала на перекрестье параллелей, верхушки выбеленных елей торчат, как острые кораллы, а кружева безлистых веток (кто знает, ясеней ли, клёнов?) в обход графических законов и без лекал и трафареток обведена каймою снежной и чёрно-белое решенье в своей случайности небрежной непостижимо совершенно! То Бог играет гениально — даёт, шутя, любую фору, но нам, тщеславным рукотворам, за ним угнаться нереально, лишь соприсутствовать смиренно… Белее белого пространство, и точка — символ постоянства и перемен одновременно… 321

Новый Год Перекраситься сдуру в блондинку, запустить майонез в оливьЁ, из шампанского выловить льдинку и опять упустить её. Ёёё… и укрыться, свернувшись колбаской, этим пледом, что «плюшев и ласков», умиляясь как давится Басков прошлогодним своим фа-диезом. Тишина, что я здесь прикормила, грубо изгнана верхним соседом и теперь мы с селёдкой (как мило!) кто под шубой, а кто и под пледом, кто с дивана, а кто и с тарелки зрим, как дождик виниловый льётся и, вцепившись в минутную стрелку, старый год потихоньку сдаётся. Раскатилось петардное эхо и в грудной, и на лестничной клетке, шар земной, словно шарик на ветке крутанулся и понял — приехал!

322

Всё! Сдаю прошлогодье в починку, всех прощу и заделаюсь мудрой, и разносчику свежее утро закажу с обнулённой начинкой.

Бьёт двенадцать, ликует планета — старый умер, да здравствует Новый! Welcome! Свежие грабли готовы, только это не важно, ведь где-то среди пьющих, поющих, жующих этот праздник на шумной планете в интернетовских чащах и гущах мне, как минимум, двое ответят и сквозь спутанные расстоянья «с Новым Годом!» я дважды услышу, значит, жизни моей оправданье кем-то дважды подписано свыше. Две причины дождаться рассвета, мне — два сына, друг другу — братья. Тот, кто скажет, что счастье не в этом, не имеет о счастье понятья.

323

Иллюстрации Юрия Сперанского 326

327

328

329

330

331

Мои благодарности Я бесконечно признательна всем, без кого эта книга никогда бы не состоялась: в первую очередь моему любимому мужу, Мише Чеботарёву, за поддержку всех моих безумных начинаний и сумасшедших идей; всем авторам замечательных декабрьских стихов, картин и фотографий, доверившим мне свои детища; всем, кто подарил мне радость знакомства с новыми авторами.

Спасибо всем, вы все чудесные! С искренним теплом, ваша Люче

Литературно-художественное издание 16+

Снежень Стихи современных поэтов ТОМ 2

Составитель: Людмила Чеботарёва (Люче) Все тексты печатаются в авторской редакции Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается