July poetry, volume 3 by Luche1

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается Кузовок: Том 3 «Июль на глобусе» в стихах современных поэтов. 2021. – 232 с., 16+ В трёхтомник «Кузовок» вошли работы более 200 авторов, представляющих 38 стран мира. «Собирай по грибку да по ягодке — наберёшь целый кузовок», — гласит известная пословица. Так и вышло! Ведь наши усилия, даже самые маленькие, рано или поздно собираются в большую силу, способную полностью перевернуть жизнь вокруг нас. Месяц за месяцем собирались в кузовок «Кологода» плоды труда, фантазии и вдохновения авторов со всего мира — грибок за грибком, ягодка за ягодкой, рифма за рифмой, нотка за ноткой, мазок за мазком, кадр за кадром… И вот в июльском «Кологоде» вновь звуки, краски, ароматы и чувства сплетаются воедино в разную по стилю, но всегда незабываемую, яркую, одухотворённую и утончённую лирику авторов со всего света. Составитель и главный редактор: Людмила Чеботарёва (Люче) ISBN 978-163901610-5 © Составитель: Людмила Чеботарёва, Израиль, 2021 © Авторы стихов, рассказов, песен и музыки © Авторы фотографий, картин и видеороликов

Фото Людмилы Дидык

Ты прав. Одним воздушным очертаньем Я так мила. Весь бархат мой с его живым миганьем — Лишь два крыла. Не спрашивай: откуда появилась? Куда спешу? Здесь на цветок я легкий опустилась И вот — дышу. Надолго ли, без цели, без усилья, Дышать хочу? Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья И улечу.

Дмитрий Кустанович. Серия «Бабочки».

День независимости (Independence Day) считается днём рождения Соединённых Штатов как свободной и независимой страны. Большинство американцев называют этот праздник просто по его дате — Четвёртое июля (Fourth of July). 4 июля 1776 года Конгресс одобрил Декларацию независимости (Declaration of Independence), которую подписали президент Второго Континентального конгресса Джон Хэнкок (John Hancock) и секретарь Континентального Конгресса Чарльз Томсон (Charles Thomson). В то время жители 13 британских колоний, располагавшиеся вдоль восточного побережья сегодняшней территории Соединённых Штатов, вели войну с английским королём и парламентом, поскольку считали, что те обращаются с ними несправедливо. Война началась в 1775 году. В ходе военных действий колонисты поняли, что сражаются не просто за лучшее обращение, а за свободу от английского владычества. Это было чётко сформулировано в Декларации независимости, которую подписали руководители колоний. Впервые в официальном документе колонии именовались Соединёнными Штатами Америки. Празднование в честь даты подписания Декларации независимости началось с первой же годовщины. В 1870 году Конгресс США сделал День Независимости неоплачиваемым праздничным днём для федеральных служащих, а в 1938-м Конгресс изменил статус дня на оплачиваемый федеральный праздник. В настоящее время национальный праздник Четвёртого июля насыщен фейерверками, пикниками и другими мероприятиями на открытом воздухе, а также концертами и патриотическими речами, фестивалями и историческими реконструкциями. К дружескому празднованию присоединяются и соседние области Канады, а также Гватемала, Филиппины и ряд европейских стран.

Каждую третью среду июля в США отмечают Национальный день хот-дога (National Hot Dog Day) — праздник, посвящённый традиционному американскому блюду. Хотя в ряде штатов дата праздника фиксированная — 23 июля. Сосиска, вложенная в разрезанную с одного края удлинённую булочку, политая кетчупом или горчицей, сегодня считается классикой американской кухни. Но никто доподлинно не знает, откуда появилось понятие «хот-дога» в США, хотя известно, что 1893 год был объявлен большим годом «сосиски в булке».

Как национальный праздник День хот-дога был официально установлен Торговой Палатой США в 1957 году. А в 1994 году был создан Национальный совет хот-дога и сосисок (The National Hot Dog and Sausage Council), занимающийся изучением качества продукта, дегустацией и рекламой хот-дога. Традиционно члены совета любителей хот-дога и сосисок проводят соревнования по искусству приготовления хот-догов, провозглашая 5 основных правил: 1. Лицам младше 18 лет не разрешается поливать хот-дог кетчупом; 2. Хот-дог в сдобной булочке нельзя есть с тарелки, а только руками; 3. Приправу, остающуюся на руках, нельзя смывать, нужно облизать пальцы; 4. Нельзя съедать хот-дог более чем за пять укусов; Ни в коем случае нельзя класть хот-дог на изящную фарфоровую посуду, это просто несовместимо с понятием «хот-дог — национальная американская пища». 5.

Статистика утверждает, что в последнее время потребление хотдогов возросло, и средний американец съедает примерно 60 хотдогов в год. В День независимости США американцы поглощают примерно 150 миллионов хот-догов. Если растянуть эту хот-договую цепочку, то можно пять раз покрыть расстояние между Вашингтоном и Лос-Анджелесом. Кстати, каждый американский штат придумал свой рецепт приготовления этого популярного блюда. Например, на юге США делают кукурузные хот-доги; в Канзасе в них добавляют тёртый сыр и квашеную капусту; в Чикаго готовят яблочные и крабовые хот-доги; техасский хот-дог подаётся с сыром, острым перцем халапено и чили; нью-йоркскую сосиску вы получите со светлой горчицей и луком, тушёным в сливочном соусе; в Атланте в хот-дог добавляются овощи… Даже привычные кетчуп и горчицу, производители хот-догов, отвечая на запросы потребителей, заменили на майонез на основе васаби и авокадо, а некоторые предлагают попробовать хот-дог с арахисовым маслом и фуа-гра. И это только некоторые примеры… Также надо сказать, что это традиционное американское блюдо сегодня популярно не только у себя на родине, но и во многих странах мира, несмотря на доводы врачей и диетологов о вреде такой еды.

Лиана Алавердова Нью-Йорк

Вариация на пушкинский мотив Но и любовь мелодия… А.С.Пушкин, Каменный Гость

Представьте двор бакинский. Жаркий полдень июля выжигает тень акаций, которые садовничьим веленьем на апшеронской почве прижились. Жужжание лишь мух неугомонных тревожит в раскалённой тишине. И кто-то, может, я, леплю вареник вишнёвый так прилежно и любовно, как будто обречён он на бессмертье, а не на пищевой круговорот. Вдруг слышу голос зычный: «Гей, Лаура!» Мой верный друг, мой бешеный любовник, соседок вызывая возбужденье, мне со двора кричит. Тогда готова была я со стыда хоть провалиться. А ныне вспоминаю с умиленьем, как он ко мне взбежал, как мы вонзились друг в друга непрерывным поцелуем. Ах, где теперь тех яростных объятий озноб? И не в моих ли детях кочует он, по-старому взывая к безумству? «Гей, Лаура, отопри!..» Она лежит на госпитальной койке безмолвно, вся в повязках и присосках, старухой жалкой, без души, без жизни. Лишь в памяти слабеющей мерцает: «Гей, отопри! …

Я жду тебя, Лаура!..»

*** Вначале мизинец через оконце, Затем — нахальный пылающий локоть просовывало неугомонное солнце, освещая комнату так, что тронуть, коснуться босыми ступнями пола было немыслимо. Жара в июле бакинская — нéчто; скажем, полюс, с плюсовым значением. Плавились стулья, этажерка хлипкая, перегородка, создающая вторую комнату, спальню. Солнце стены слепило охотно, себя ощущая полновластным начальником. Но рос защитник. Вначале — саженцем, затем, раскинувши плечи-ветви, тянулся платан к этажу нашему, тоненький подросточек, несовершеннолетний. Годы. Война. Голодуха военная. Тяготы послевоенного быта. Оттепель, застой, хрущёвы, брежневы… Платан всё рос пареньком крепко сбитым. Налился соком большой, возмужалый, заслоняя грудью солнце-разбойника, что палило его безжалостно, пылищи на листьях скопилось — и сколько! Он создал тень, он был нашим рыцарем. Бились ветви в стекло, с любопытством разглядывая нашу юность, сражения с бытом, застолья и споры и ссоры разные. Он вдруг мне приснился вчера, в эмиграции. Как будто срубили, погиб как будто, как будто по крохотной невидимой рации передавало сигналы тонущее судно. Душа слезами облилась горючими. Платан срубили! Рушится мир! Проснулась. Недоумение благополучия, и так и не знаю: что с ним?

Светлой памяти моего дяди Соломона О Господи!.. и это пережить… И сердце на клочки не разорвалось… Ф.И.Тютчев

*** Как рада, что тебя я повидала по бытовому поводу, поскольку нет времени на званые обеды — и я зашла в июльскую жару. Мы говорили о литературе, и ты, поклонник золотого века, сказал, что век серебряный не ценишь. О дочери твоей зашла беседа, о внуках… Я письмо переводила с английского на русский, а часы торжественно обозначали время знакомым звоном. Слушать скрипача меня ты звал остаться. «К сожаленью, бежать мне надо». Не до Перельмана! Как рада, что тебя я повидала в последний раз…

*** Cветлане Дубаренко

Смятенная душа, трагическая доля, твои загадки больно и некому решать. В саду, где птичий свист корит меня невольно, я в думах о тебе опять, опять, опять… Мы в бруклинском саду, как два листа, кружили. Твой длинный монолог сводил меня с ума. Дурманило и жгло июльское ярило. Теперь стоит ноябрь, торопится зима. Смятенная душа в ореховой скорлупке дюймовочкой плывёт. Далёкий, странный путь! А я на берегу с тобой прощаюсь, хрупкой. Кольчуга правоты мне сдавливает грудь.

Галина Вороненко Денвер Всё так же одинок Белеет парус одинокий… М. Ю. Лермонтов

Крылом взмахнула солнечная птица, улитка заползает в свой чертог. Задула свечи утренняя жрица, и льётся маслом солнца завиток на дно земли, укутанной в туманы, на зов полей, на парус — кораблю. …Ореховые стелятся барханы туда, где море катится к нулю своих скитаний, влажный след оставив на рёбрах золотистого песка… Эскиз природы тонкими кистями легко рисует властная рука. Возможно, что сюжет закончит Мастер. Его фантазий буйная листва оденет с неизменной силой страсти гравюры леса, графику саванн. Допишет он июльский знойный ветер, добавит свет и тень в твоё окно. …И только парус в мареве рассветном всё так же бел, всё так же одинок.

Мундир Среди одежд, висящих так и сяк, застыл Мундир, ненужный и забытый. И шкаф ему служил надёжней пса, хранил фрагменты всяческих событий, и пыль копил. А рядом, у окна Лоза вертелась гибкой балериной — прелестна, экспрессивна и юна. Июльский ветер волновал гардины, но в складках заплутал, слегка вспылил и шкаф открыл. Мундир Лозу увидел! И ощутил впервые, как болит медаль за доблесть. Попытался выйти… Но шкаф захлопнул дверь. В кромешной тьме упал Мундир, приняв любовь, как смерть.

Борис Ганкин

Анн Арбор Липень Любя медовый запах липы, июль у нас назвали: «Липень». Как метко сказано! И вот по липеню шагают люди, и — если даже путь их труден — медовый ветер в лица бьёт. Навстречу ветру я иду. Вдоль улиц липы — всё в цвету. Их желтизна непостижима их аромат неповторим. Люблю я липень. Вместе с ним и сам цвету неудержимо. Мне каждый цвет нектар несёт — да не всегда мне сладок мёд…

Июль Такие ночи светлые настали над лугами, что спят ромашки белые с открытыми глазами.

*** За радуry, как за рычаг, возьмусь — и опрокину вам на колени просто так цветущую долину: её сады, её цветы, всю музыку июля, чтоб в свежесть этой красоты лицо вы окунули и благодарные глаза в глаза мои смотрели, а все, кто нам кричит: «Нельзяl» — внезапно онемели.

Озеро Каракуль-Катта Стихи Бориса Ганкина Музыка и видео Леонида Ганкина Исполнение Леонида Ганкина и Светланы Нурушевой

Где бывал — не перечесть, и нужда в том вряд ли есть: приходились по душе разные места. Но с подобной красотой И с подобной чистотой Мало где встречался я, Каракуль-Катта. Каждый камешек на дне даже в полночь виден мне, бирюзовая вода светится насквозь. Речка катится легко, встали горы высоко, столько красок, что для всех слов бы не нашлось! От воды и до небес — скалы и арчовый лес, осыпь красная камней, снежные пласты. Между небом и землёй — мы на высоте крутой, цвета глаз твоих вода Каракуль-Катты. Вспоминается нежней дымка укативших дней, но не с грустью, а светло потому, что тут мы во власти красоты тихой Кракуль-Катты, на секунду без хлопот и без всяких пут…

Арчил Гулисашвили Атенс Повторения Игрушечный поезд летит мимо маленьких станций, он в кольца закован, запутался в рамках реприз. Не ждите сюрпризов, тому, кто привык повторяться, грозит катастрофой любой непривычный сюрприз. Ответь мне, учёный, ответь мне, заумный философ, цикличен ли мир, или он разбегается вширь. Судьба — это круг? Или дни напролёт и без спроса по новым путям нас незримый ведёт поводырь. Есть связь между тем, что осталось в старинных сонетах, и поиском смысла в глубинах сегодняшних строк. Я лето люблю, но я знаю, что прошлое лето запрятано в этом, как в солнечном дне светлячок. Игрушечный поезд свой шумный полёт продолжает, ему очень скучно кольцо за кольцом рисовать. Он словно заученный раньше урок повторяет: проститься, поехать, стремиться, вернуться опять.

Звёздный музей

Звёздный музей открывается ночью. Он заполняет собой небосвод. Чтобы понять его, нужен подстрочник, текстов вселенной простой перевод. Перелистай каталоги созвездий. Ах, как красивы у звёзд имена: Вега, Арктур, Альтаир, Бетельгейзе. С ними поэзия сопряжена. Авторы книг фантастических знают, как о галактиках нам рассказать. И астрономия им помогает выдумку с правдой умело смешать.

Из неземной отдалённой природы свет добирается долго до нас. Там вероятно уже происходит вовсе не то, что мы видим сейчас. Лучше не думать о непостижимом, а любоваться всю ночь напролёт, как ослепительный Сириус мимо в огненной лодке по небу плывёт.

Тихий океан Серый кот на Тихом океане одиноко смотрит на закат, над водой летают пеликаны, за котом внимательно следят. Рыбаки разделывают рыбу, солнце хочет их нарисовать. Пеликаны сделали свой выбор, бросились остатки подбирать. На песок выбрасывает плети водорослей пенистый прилив, в голубой воде играют дети, с брызгами себя отождествив. Как объять огромное богатство океаном схваченных широт? Как понять существ надводных братство с теми, кто на глубине живёт? Я не думал в отдаленном детстве, далеко, в одной из горных стран, что смогу увидеть по соседству бесконечный Тихий океан.

Вера Зубарева Филадельфия *** За полдень. Спуск немного крут. С его вершины виден город. Там — ты. А бесконечность — тут. И надвое весь мир расколот. Воткнула зонт в песок. Лежу, Июля пагубного жрица, И на песчинки жизнь дробится, И я ума не приложу, Как ею мне распорядиться. Считаю в томике листы, Делю количество на время, Чтоб знать, с какой строкой в поэме Нагрянешь, всё меняя, ты. И кончится весь этот фарс, Моё бессмертие прервётся, И низведя до мига час, Помчится бешеное солнце.

*** Настежь окна. В комнате прохлада. По ту сторону большого дома — Пекло, раскалённый блок фасада И травы горелая солома. За окном блуждает сад по стенам Крохотного дачного квадрата, По зелёно-золотистым венам Льётся магма солнечного яда. Слепо разбегаясь, с долгим соло Хлещет муха по оконной раме. Будто дети, разыгрались пчёлы Возле чашки и горшков с цветами. Полумрак в зашторенной гостиной, Чуть скрипят рассохшиеся стулья, И на полке бог с лозою винной Пролил кубок на венок июля.

Галина Ицкович Нью-Йорк Го Близкие звёзды Катскильских гор. Ближние дачи, конец июля. Осы под крышей играли в го И за игрой невзначай уснули. Больше не будут мелькать уже Проседью жёлтой в лесном зелёном Золотозубые «л» и «з» Злобных затейливых траекторий. Больше не станут будить они, И перехватит их эстафету Лесом назначенный муэдзин — Дрозд, беспокойный певец рассвета. Клетки заполнены. День за днём Близится крохотный fin de ciecle. Сон ос — бессмысленный палиндром Или наполненный ритмом цикл? Осы, конечно же, ни при чём: Кто навязал им игру такую? И, прерывая осиный сон На чердаке, я, увы, рискую Тем, что просыплется вниз и врозь, Свет затмевая, со щедростью пьяной Груз милосердия — ампулы ос, Дюжины маленьких геворкянов.

Елена Литинская Нью-Йорк К… Снова васильки на Ocean Párkway средь пожухлой горестно травы. Скудные прощальные подарки принесли усталые волхвы. Близится последний день июля. С августом сражаться нету сил. Проще отступить. Не потому ли в пепел превратился жаркий пыл? Не свершилось. Что же? Знать, судьбою перекрёстки нам не суждены. Стало серым небо голубое. В тон ему цвет наших глаз — стальным. Не сговорчива старуха-память. Васильки над пропастью во ржи выгорели. Затерялись в спаме твои письма. Не пиши!

*** Пирует, царствуя, июль. Жара сжигает всё подряд. Стрижёт безжалостно под нуль листву, лишая тени сад. Ни зонт, ни шляпа не спасёт. И голова раскалена. Плутает мысль, минуя вход. И ждёт какого-то рожна. Июль, уйми свой жар и пыл! Пошли спасенье ветерка! Изнемогаю. Нету сил. И вянет, как цветок, строка…

Под созвездием ковида Мы нынче все упрятались в футляры. Перчатки, маски, тёмные очки и шляпы. Не шуты и не фигляры. В игре за выживанье игроки. Прохожих мы обходим стороною. Ни здрасьте, ни привет и ни пока. Отделены невидимой стеною на расстоянии ковид-плевка. Июль, жара. «В зобу дыханье спёрло». Так хочется, отбросив камуфляж, вдохнуть во всё дыхательное горло и, как в былые дни, рвануть на пляж! Всё то, что было попросту рутиной, к чему привыкла я за сорок лет, отныне — лишь музейная картина. И слишком дорог в тот музей билет…

Галина Пичура Бока Ратон Что в наших душах по небесным меркам? Как здорово в июле у реки! Как хорошо понежиться на пляже! Хоть сединой отмечены виски, Для солнца незаметно это даже. Оно — для всех! Для добрых и для злых! Оно любого приласкать готово. Во-первых, — много сил, а во-вторых, Ему светить легко. Дай только повод! Лишь тучи разгони на небесах, Поверь, что кто-то смотрит в душу сверху и видит в ней уныние и страх! Что в наших душах, по небесным меркам? Как смотрятся проблемы с высоты небесного сценария Вселенной? А боль людская? Сам я, как и ты, — Песчинки или ценность, что нетленна?

Я не хочу ни в кого влюбиться Солнце рисует веснушки на лицах. Лето! Всюду в обнимку влюблённые пары дразнят. Не получается снова влюбиться. Где там! Молодость лишь промелькнула, и… старость Празднуй!

Празднуй июльский оранжевый зонтик пляжный, Солнышко, море, песок под ногами с солью. Жизнь — в ожидании чуда (не троньте жажду!): Судеб подгонка мечтой, как цунами. Больно! «Девушка», — помню, звучало в мой адрес. Мило… Если вдруг «Женщина», это давило в уши. Нынче вот дедушки «клеятся». «Кадры»! Мимо! Я ж — не старуха! А возраст вбит силой в души! Все мы не можем найти пониманья. Факты. Трудно попасть нам в любимчики к жизни. Сможешь? Поиск счастья людьми — это мания! Так-то! Как суровой судьбы принять харизму, Боже? Души хранят отпечатки страданий. Ценность? Боль и усталость крадут и мечты, и волю… Что ж не щадят нас, ведь — Божьи созданья! Верно? Пусть бы о каждом писали холсты и роли! Солнце рисует веснушки на лицах. Кстати всюду в обнимку влюблённые пары дразнят. Я не хочу ни в кого влюбиться! Хватит! Раз так устроено, пусть будет старость! Празднуй!

Как выжить в июльской жаре 36

Как выжить в июльской жаре без моря, без верного друга? Живу я вдали от всех рек… вблизи городского досуга. Куда-то пропали друзья… Нас жизнь разделила на группы: одних распознал поздно я, другие — меня. Это глупо Доказывать то, что ты прав, Оспаривать чьи-то упрёки… У каждого в сердце — устав. У каждого в сердце — пороки. И нет на планете людей, чьё зло не нашло б адвокатов. Но тот, кто представлен беде, Не так уж заманчив стать братом. Весёлых приятней любить! К удачливым тянет магнитом. Но рвётся порой дружбы нить, Коль ты у судьбы в фаворитах. Когда тебе слишком везёт, найдёт у тебя недостатки, твой преданный друг, даже тот, с кем жили в одной вы палатке, С кем вместе росли с детских лет, С кем вместе за правду сражались. Ведь зависть способна на нет свести вашу дружбу в финале. Финал наступает тогда, Когда кто-то круче намного. Везенье? А может, и дар! И вот — не друзья вы в итоге! Бывает по-всякому! Жаль Расстерянных связей из детства. Как быть! И какая мораль? Судьбу изменить нету средства.

Юлия Резина Нью-Йорк *** В который раз июль — большой зелёный шар, Наполнен до краёв озоном, птичьим звоном, Альвеолярный бред — густой сосновый жар, Пожизненный полёт капустниц, махаонов. Прислушайся, трещат суставчики стрекоз, Уключину крыла пропеллером вращая, Июльская гроза, капризы чайных роз, Встревоженность гвоздик, беспечность иван-чая. Походы муравьёв за тридевять земель, Узоры васильков по золотому синим, В который раз в стекло тяжёлой пулей шмель, Малиновый закат и туесок малины. Опять июль стряхнул тяжёлый морок сна — Шагает по земле во всём своём величье, Но ты, моя любовь, всё — Вечная Весна, Лишь время по лицу когтистой лапой птичьей.

*** Вскипают и пенятся кубки деревьев — Пирует июль на земле благодатной. Как щедры дары твои люду и зверю, О, князь солнцеликий с дружиною ратной! Мой трогаешь лоб лучезарной рукою — Гордячка, я нынче тиха и покорна, И кожа становится вмиг золотою, И в доме просторно, и в сердце покойно. Чью волю несёшь, о, посланник великий? Дай стать продолженьем нездешнего жеста! Цветок тишины напоён лунным бликом. Он дышит мирами, где смерть неуместна.

*** Шиповника коралл, карминовые розы И мелкий бисер бледной бузины Горящею строкой по тому летней прозы, По вердигри́* поблёкшей целины. Бикфордовым шнуром ещё по малахиту Беспечной зелени июльских крон — Ещё гонец в пути, и лето не избыто, Но одуванчики, впадая в сон, Уже летят, летят Блаженная дурнушка — Иной росток, в земной попавший сад, Внимает голосам (нашёптывают в ушко), И в небесах полощет нежный взгляд. Пылает фолиант безоблачного лета — Пожара шар (где оборвалась нить?!)… О чём сюжет? Зачем? За что? — Но нет ответа… И некого спросить… И не с кого спросить… *Вердигри — серовато-зелёный цвет (арх.)

Вик Стрелец Нью-Йорк Чёт или нечет Тропинки, дороги, и пни, и колоды — Исчерчена жизнь и похожа на карту. По трактам новейшим снуют пешеходы И путь их накатан. И путь их протоптан, проторен, размечен; Подробная карта — спокойнее с нею. Но, может быть, выбор на чёт или нечет Надёжней, честнее? На любит-не любит, на покера кости, Чаинок посулы и тень на погосте, Затмение, волос, гребёнка, мережка, Орёл или решка… В бездонном подвале, в заоблачной вышке Старик, чьи глаза, говорят, вездесущи, Скучает, стрижёт свои райские кущи И двигает фишки. Подвинет — и чьё-то погасло окошко, Смахнёт невзначай — и разбитые судьбы… Но верит и старец, что чёрная кошка Удачу погубит. А мир, как и прежде, и дикий, и ленный, Стремится туда, где безжизненны камни, Ломая планету — одну во вселенной — Где жизнь уникальна. И надо бы, надо бы, надо бы проще — Пусть ветер по-прежнему парус полощет, И путь человека извилист и вечен… И чёт или нечет… И чёт или нечет… И чёт или нечет…

Июльский морок Пишу, размышляя о сущности тонкой, о вечной душе. Где-то там, как иконка, она возмущает, упрятавши в гены, чудные легенды. Огромно желанье проникнуть в подкорку затем, чтобы жизнь не ютилась покорно на душных задворках. И движутся тайны совсем, как путаны. К одной я приблизился. Шаря глазами, качалась и лыка она не вязала, и, сущность облекши в кисейные клочья, сказалась порочной. Другая не очень скрывала обманы, была невозможна, красива, желанна, но вдруг, исчезая, звала меня — «Где ж ты?», срывая одежды. Но тело тумана не схватишь — бесплотно, из мутных разводов, из веяний соткан, в нём контур намёка и блики посыла, в нём слабость и сила. А третья девица, смеясь и играя, пила из сверкающей чаши Грааля. Ещё предлагала мне девица третья услады запрета. На всё я согласен. Но истина в чём же? Нельзя ли ответить серьёзней и строже — где смысл таится — без козней и плутней — души пресловутой? Невнятно шептали мне девы о вечном, о бренном, о смысле, что с тайною венчан, бесцельно толпились неясные тени, и были бесценны

беззвучно звучавшие их откровенья, и было таким молчаливое рвенье, как будто я суть у теней этих о́тнял, как вор в подворотне. Быть может я отнял ту самую сущность? И вот — без неё им уныло и скучно, одры опустели, печальные орды, огромны и облы, сомкнулись вокруг, шевелились, тянулись, их странные лики во мраке тонули, и вопль их был, словно выжимки сердца и брань иноверца. И сущность стонала, рвалась, извивалась, наверное, помня все прежние стати, которые будто задумал Создатель как утлую малость, как бренный прибор на потребу владельца: закончилось тело — ей есть куда деться, рождаются сотни машин ежечасно, а души — не часто. Душа ли владеет бессмысленным телом, иль мы нашей сущей душою владеем? Бессмертна душа? Но бессмертен и камень, лежащий веками! Растаяли тени… исчезли девицы… Растерянность странная длится и длится. Чем дальше, обширнее тем метастазы безумных фантазий. А ветер по-прежнему волосы треплет, И страстен июля немолкнущий лепет, и в мир я вхожу, беззаветно дыша — я — тело, я — мысль, я — душа…

Ляля Черткова 42

Лодердейл Лейкс Заговор В июльский день на солнце слишком жарко, Вокруг — лесного храма благодать. (Хоть и учила бабушка-знахарка Не в брёвнах — в рёбрах церковь обретать).

Под сенью густолиственной дубравы Я истово вдыхаю — как любовь — На летнем дне настоянные травы Из-под печати заповедных слов. Затем я мысли смутные извивы В старинное заклятье облеку: «Ополощи, схлещи, как с ветки ивы, В пучину вод мою печаль-тоску». Душа, открыв невидимую створку, Займёт собою стайку старых слов, Что впишутся в небесную подкорку Прозрачными чернилами ветров. Я знаю, небо снова им поверит; Я здесь. Я есмь. Ликую, что жива! Никто моё дыханье не измерит И не сочтёт горячие слова.

Выходите, слова День, раскроенный ласточкой в стиле июля, В духе женственных вспыльчивых гроз. В нём цветы среди трав, чуть качаясь, уснули, Разомлев под пчелиный гипноз.

Выходите, слова, из немого застоя, Разжимайтесь, пять пальцев в горсти! Вместе с парией-ветром, небесным изгоем, Травяную циновку плести. Тёмный лик, древний образ являет земля мне, Взятый в солнечный светлый оклад. Припадайте же к ней, молчаливые камни, Пейте свежесть подземных прохлад. Поднатужьтесь, трещите, не бойтесь увечья! Половиньтесь, но будьте крепки... Ведь на зыбких песках неродного наречья Мне не вырастить внятной строки.

Чанте иста Я хотел чувствовать, ощущать запах, слышать и видеть не только зрением и умом. Я хотел видеть при помощи ЧАНТЕ ИСТА — глаз сердца. Вождь Хромой Олень

Вскипает ковылём сухая степь, А речка беспокойная игриста; Высоких гор горда сплошная цепь — Ты это видишь зреньем «чанте иста». Июль; леса полны речами птиц, Пестрят поля цветными письменами; А слёзы в скобках девичьих ресниц — Так «чанте иста» гасит взора пламя.

По светлячкам тропу в кромешной мгле Узнает воин племени чиппева; Легко ступает парень по земле — Щадит её беременное чрево. Застенчиво алеет новый день, Лесной ручей звучит чистейшим скерцо; Ты паутинку в луч, как нитку, вдень, Попробуй сшить друг с другом свет и тень...

А «чанте иста» — это «зренье сердца».

Гиви Чрелашвили Ньютаун

Америка на грани торжества, Ночь на четвёртое, июль, в разгаре лето, Раскаты грома раздаются где-то, Но дождь несильный, и слегка шумит листва. А утром день настанет с запахом чужим, Умом понятный, но далёкий праздник, Я столько пережил таких же разных Торжеств абстрактных, что они вошли в режим. Но что кривить душою, нет тоски, Тем паче ностальгии, и откуда? В наш сытый век она подобна чуду, Как если бы возник оживший скиф. Трава намокла, пряча под собой Живое и мистическое нечто, Столь инородное, что веришь: нечто — вечно, Как вечны Бог, блаженство и покой.

Кривая жизни на циклическом ходу С кривым препятствием вступила в пересуды, Создав эффект гашенья амплитуды, И кажется, что прямо я иду. Безумный синтез, двойственный союз, В кривое зеркало кривой стремится синус, Давно известно: минус да на минус, Коль нету третьего, дают обычно плюс. Но то проекция, а жизнь в сто крат сложней, Спиральна на манер того же нечто В среде столь гармоничной бесконечно, Как и огни прибрежных фонарей. Обильем электрического света Не заменить маяк для кораблей, Да и зачем? Ведь здесь пейзаж добрей, Июль всего лишь, середина лета.

Фестиваль Кадырга (Kadirga Festival) — один из самых известных фестивалей в Турции. Плато Кадырга с изумительным горным пейзажем, на котором проводится фестиваль, расположено в 25 километрах от города Тоня провинции Трабзон (Trabzon). Жители примыкающих к плато районов собираются на плато на третьей неделе июля и три дня проводят в шумном веселье. Некоторые из фестивальных мероприятий предполагают проведение древних ритуалов, дошедших до сегодняшних дней: например, забываются вражда и прекращаются военные действия за завоевание территории, которые возникали между общинами, живущими в районе Кадырга. Ежегодно на фестиваль прибывают тысячи людей, представителей различных этнических групп, для того, чтобы праздновать и танцевать весь день напролёт под манящие звуки барабана, кеманчи и свирели. Интересно, что турецкие народные инструменты играют символичную роль: например, свирель в народе называют пастушьим рожком, и с давних времен в народе известно поверье, что с помощью свирели пастух собирает и пасёт стадо. Символично и то, что фестиваль Кадырга как раз и знаменует ежегодные летние перемещения на высокогорные пастбища. Также фестивальная программа предусматривает и множество других мероприятий, в которых могут принять участие не только местные жители, но и туристы. Здесь проходят различные концерты турецких исполнителей, национальные танцы и забавы. А ещё все участники и гости фестиваля могут познакомиться с кулинарными традициями и обычаями турецкого народа.

Алина Рейнгард Киев Стамбульский блюз сытые кошки на стульях кафе прибрежных, пальмы, трамваи… город — восточный дух, будто бы джинн, он кофе подносит нежно… это всё здорово, только прощай, Стамбул. длинноволосый бармен наливает пива, по Истикляль слоняемся наобум. шумный Босфор — нет-нет, не он мне могила, всё хорошо, вот только прощай, Стамбул. боль неизбежна даже в объятьях ночи, тёплой и южной, будто касанья губ. если со мной любовь моя быть не хочет — боль не закончится, так что прощай, Стамбул. яблочный дым кальяна в тени деревьев, жёлтых такси вереницу ветер придул. город устал, но не очень. такое время. я же устал ужасно. прощай, Стамбул. мне бы ходить по тропам твоим украдкой, лестницы оббегать с рюкзаком за спиной, как мул. но болью своей я начинён, как взрывчаткой. я не останусь. что же, прощай, Стамбул. я бы вернулся, может, навек, ты знаешь, если б дорога вывела, спутав ум. только ты для меня даже волны не оставишь. мы попрощались — может, и навсегда, Стамбул…

мне бы расстаться с болью своей навеки. так отпусти меня, славный восточный дух! в городе, знаешь, то же, что в человеке. вспомни любовь мою — и забери, Стамбул. сытые кошки на книгах у букинистов сонно мурчат под нежным касаньем рук… c улочкой Гюнеш прощаюсь — доброй, лучистой. утопи мою боль в Босфоре, мой друг Стамбул. утопи и забудь, я знаю, ты это сможешь. так забери, чтоб никогда не вернул. забудь мою боль, и я постараюсь тоже. только меня не забудь, я прошу, Стамбул.

Иван Купала — один из самых поэтических праздников украинского обрядового календаря. Купальские огни вдохновляли на творчество не только великого Н. В. Гоголя, но и многих других писателей и поэтов. Церковь в этот день отмечает Рождество Иоанна Крестителя. Еще в дохристианскую пору славяне отмечали праздник Купайла, то есть Солнца. Из слияния христианских и языческих традиций и образовался праздник Ивана Купала. Специально ко дню Купайла ребята и девчата изготовляли куклы-чучела — Купало и Марену. Вокруг этих персонажей и происходят главные события вечера на Ивана Купала. Марена — это соломенная кукла, которую наряжают в женскую одежду. Купало также делают из соломы, но одежда на нём мужская. Марену, соответственно, делают девчата, а Купало — ребята. Интересно, что происхождение образов ни Марены, ни Купало неизвестно, зато известно, что и Купало, и Марену ждёт трагический финала. Их обоих или топят, или сжигают.

Этот обычай сохранился и сейчас, и главным развлечением вечера на Ивана Купала являются прыжки через костёр. Если прыгнуть очень проворно, то, считают, что будет хорошее здоровье, если удачно перескочат через пламя влюблённые, то они скоро поженятся. И не дай вам Боже вскочить в огонь — бед на протяжении года не избежать. По окончании весёлых действ можно идти отдыхать. Это не касается лишь самых смелых и чистых сердцем, у которых есть шанс найти волшебный цветок папоротника и получить все земные сокровища. Но помните: путь к цветку защищает нечистая сила, да и земные богатства, которые он открывает, ещё никого до добра не доводили. В день Ивана Купала старались исцеляться росой. Для этого нужно встать как можно раньше и пройтись босиком по целебной купальской росе. В этот день проходил массовый сбор лечебных трав. Особой целебной силы купальская трава набирает к восходу Солнца, так что, как говорится: «Кто рано встаёт, тому Бог и даёт!».

Лариса Бекрешева 62

Луганск

С добрым утром

Летний дождь

Утро рухнуло мне в ладони Сразу всей своей синевой! Карамелькою сладкой тонет Солнце в небе над головой!

Я могла бы не заметить лето — Всё привычно: пыль, жара, цветы… Словно в наказание за это, Летний ливень грянул с высоты.

Весь потягиваясь блаженно Магистралями сонных рук, Город с радостью откровенной Восхищённо глядит вокруг:

Небо расшумелось басом гулким, Молнии пронзили горизонт, Кончилась, не начавшись, прогулка Там, где клён раскрыл зелёный зонт.

На пьянящую синь рассвета, На июльское буйство роз, На стрижей, что в потоках света Ищут в небе июльских гроз,

И застыв на миг в объятьях клёна, Удивляясь колеров игре, Я гляжу на мокрый мир влюблённо: Надо же! А лето на дворе!

На сверкающий луг зелёный, Серости асфальта перегретой Разорвавший асфальтный плен, Бросил вызов луга кашемир… И на буйную зелень клёна, Я могла бы не заметить лето! Заплутавшую в дебрях стен… Хорошо, что дождь ворвался в мир! В переливах лучей рассвета, Радость утра на всех деля, Я кружусь, обнимая лето! С добрым утром, моя земля!

Бессмертье любви Ночь взмахнула изящной рукой В фиолетовой тонкой перчатке, И блаженный июльский покой Заструился истомою сладкой. Отпросившись гулять на часок, Разрезвились игривые музы, Звёзды сыпались в мокрый песок, Дерзко сбросив вселенские узы, Там, где два силуэта слились, Сбросив в ночь паутинки одежды, То ль взмывая счастливыми ввысь, То ли падая в море надежды. А потом, на мгновенье застыв На границе меж морем и твердью, Так же, вместе, нырнули в прилив, Вновь любви утверждая бессмертье!

Евгений Голубенко Ты обещала быть к восьми Со мной природа заодно: День погрузивши в омут, Заката красное вино Ночным бодяжит ромом. Ты обещала быть к восьми, Когда совсем стемнеет, Когда прибившийся москит Заноет посмелее, Когда не различить ни зги За сумеречным стадом, Когда и сердце, и мозги Тоской взяты в осаду. Когда уж нету мочи длить Разлуки свистопляску… Приблизь, озвучь свои шаги И расплескайся лаской.

Одесса

Эскизное Дремотою ночь прошлась по пляжам. Смолк закат, свернулся и затух. И, пока высь неба в звёздной страже, Даже звук не выронит петух. Но в июле ночи скоротечны. Небо тронул красками восход. И забыты напрочь ночь и вечер, И в лазурь уходит звёздный флот. Разметав объятья побережий, Выйдя ожиданием в зарю, Город мой черпал из моря свежесть, Ветреность и женственность свою.

Пейзажная лирика

Копоть ночи, как моль, шлифовала закат, Заменив красный вечер бордовым, Где небесный рубин в миллионы карат Тканью сумерек был окантован. И всё больше и больше теней и темнот В полуночном порту швартовалось, Из небес и растений, из грунта и вод Вытесняя багровость и алость. Чернолистыми розами космос расцвёл, Опьяняя и близи, и дали. А скопление звёзд, будто полчища пчёл, Оседавшую тьму опыляли. И дождавшись момента, чтоб ветра волна Прилизала небесную сажу, Ретушировать вышла толстушка луна Полинявшие за день пейзажи.

Людмила Дидык Одесса *** Чёрная роза… Печали? Тёмная роза любви? Как бы тебя ни назвали, Властвуй, царица, живи! Будто из магии ночи Соткан твой сложный узор, Томного омута очи — Не отведёшь от них взор. Слёзы, а может, брильянты Твой украшают наряд, Ты в колдовских фолиантах Входишь в старинный обряд. Чёрная роза Халфети — Воды несёт там Ефрат — В алом рождаешься цвете, В позднем цветенье — агат

Медитативное 66 Пора к роднику с ключевою водой. Испить. Окунуться в него с головой. И в холоде игл от него замереть, забыть и забыться, почти умереть. Ты, Боль, уходи, уходи, уходи… Забвенье, входи в мою душу, входи… Плыви по волнам в тишину, в глубину, Я вслед за тобою тону — не тону… Ты, Ветер, меня подними, подними, Легко, невесомо меня обними. Рассыплюсь, растаю, почти растворюсь, Туманом прохладным на землю вернусь. Цветы и траву я собой напою, И жар, и томленье я их утолю. Росой опаду, а потом испарюсь И влагой ночной я в родник опущусь…

Фото Людмилы Дидык

*** Росною паутинкою тихо так утро вошло. Лёгкой туманною дымкой Влажно на травы легло.

Фото Людмилы Дидык

Ночь

Сергей Дунев Житомир

Тонуло солнце В розоватой пене, И с каждым мигом Становилось всё темней, И от деревьев Простирались тени, Сминая травы Тяжестью своей. Клубился пар Над стынущим затоном, Пах воздух тиной И сырым песком. Как жемчуга, Росли росинок звоны В цветах, Сомкнувших створки Лепестков. Ну а когда, Сломившись тонкой спицей, Последний луч Во мраке потонул, — Над миром Взмыла ночь Огромной птицей, Держа в когтях Прозрачную Луну.

Июльское 1 О, эти солнечные струны Июльских утренних лучей! Такого не было в июне — Гораздо звонче, горячей. Симфония теней и света. И просится само собой Запечатлеть навеки это Стихов пронзительной строкой. 2 Какое благо — босиком Пройти по лугу в час рассветный, Цветком любуясь незаметным, С которым даже не знаком… Какое благо, боже мой! Не это ли, скажите, счастье — Быть ко всему сему причастным Частицей малою — собой.

*** Встанешь на ранней заре, — Воздух прохладен и чист. Птицы поют во дворе, Льётся серебряный свист. Льётся волна за волной, Словно пульсирует свет. Словно дрожащей струной Мир ненароком задет. То ли росу, то ли мёд Грузные цедят шмели. Радостно птаха поёт. Сладко так сердце щемит.

Ирина Иваськив Каменское, Днепропетровской обл. Загорелый июль Загорелый июль будто жарит на противне неба яичницу из раскалённого солнца. Крутит вечный свой руль то в жару, то в дожди, регулируя суть и балансы. Быстро сводит на нуль весь порыв поработать. На небыль, что прыть иссушает до самого донца. Обездвиженный тюль… И иллюзия сна — полуявь душно-знойного транса… Он листает года полугодьями, цоканьем стрелок, забегом на жизнь с передышками летом. Собирает в стога наши ломкие дни, обстоятельства, мысли, поступки. Но его нагота и палящая страсть обжигающих грелок — как огненный бум со счастливым билетом И поездкой туда, где качает волна нашей юности лёгкие шлюпки.

Владислав Китик 70

Одесса Регата

Повисла, как матросская серьга, Над нами чайка. Облака погасли. Мы ловим ветер! Перемена галса. Так от кормы уходят берега. Там холостой покой монастыря И колокола медная заря.

В море

Кипит и пенится кильватер, Но мы — у невозможного за гранью, В секрете мачты — скрип сосны. И пропадает время для сознанья, — Здесь правых нет и виноватых, Здесь роли всем предрешены. Так ловят ветер лёгкого крыла. Сквозь паруса просвечивает пламя, Но разве думаешь об этом, Отняв простор от берегов, Так солнце делит небо с куполами, Слив педантичный звон брегета И яхта держит курс на купола. Со склянками колоколов? Что по-цыгански напророчит И умолчит о чём вода? А ветер дует, как захочет, Откуда хочет и куда. Так и является, и длится Любви сквозное волшебство, Судьбу проигрывая в лицах, И гибельное оттого, Что, воспаряя, как Икарос, Ты у неё на поводу. Но спущен занавес, как парус, Сюжет меняя на ходу. К реальности из дальних далей Вернёшься, ощутив прибой, Архитектонику деталей, И снасти в дымке голубой, Июль, и яхты кочевые, И моря жизненный уклад, И с ними стрелки часовые, Не движущиеся назад.

Ночное плавание Что там море? Бьёт подводными ключами. Яхты втайне вид пернатых обретают, Оставляя сонный берег за плечами, Потому что ночью чайки не летают. Что там яхты? Сжали зубы и не плачут. Мачты чиркают по низким тучам сонно. Так находят в знак мерцающей удачи На пути подкову Северной Короны*. Ветер, звёздами наполнив парусину, Как паломников ведёт их в ночь за руку. Чтобы видеть цель, не нужно знать причину Или более чем нужно про разлуку. Что там звёзды? До сих пор ещё над нами! Потому что тьма не может быть кромешной. До сих пор в родстве с сигнальными огнями: Левый красный, как июльская черешня, И зелёный — правый. Прочее из вида Упускаю. В генной памяти засели Плач дельфина по усопшей Атлантиде, Аргонавты, острова из карамели. Сменим парус. Носом к дому развернёмся. Что там миф? Волна зализывает рану. Даже если мы по жизни разминёмся, Всё равно тебя любить не перестану. * созвездие в виде подковы

Михаил Лецкин 72

Житомир Ромашки

Дочурка

Мы едем прямо по цветам: Испортились дороги. Глядят в глаза ромашки нам Предсмертным взглядом строгим.

Ещё неизвестно, какие У дочери будут глаза: Такие ль, как трàвы лесные, Такие ли, как бирюза.

Но что поделает шофёр? Он давит их и губит, И больше не решать им спор Про «любит» и «не любит».

И вряд ли кто скажет нам прямо, Что девочка цветом лица Не будет в румяную маму, А будет смуглянкой в отца.

Зато в автобусе, едва Видны при лунном свете, Сидят два юных существа, Забыв про всё на свете…

Лепечет дочурка в кроватке. Три месяца — кто разберёт? Но мы уже строим догадки, Планируем жизнь наперёд.

Цветам не встать из-под колёс. Но и без их участья Решает молодость вопрос Насчёт любви и счастья.

Быть может, нас кто и осудит, Но нам уже искренне жаль, Что некуда в комнате будет Поставить для дочки рояль.

*** Вечер сказочно чудесен. Вечер светел, словно весь он В лунный плащ одет. И в задумчивой прохладе Ив нечёсаные пряди Свесились к воде. Спят головки белых лилий. Звёзды блеск свой отразили В зеркале пруда. И молчит в оцепененье, И целует мне колени Сонная вода…

Елена Недбайлюк 73

Донецк Солнечный удар

Летнее

Сарафан ты мой, с тюльпанами, старомодный крепдешин, что в фигуре было тайного — рассекретить поспешил.

Июнь тихонько отошёл по росным травам без возврата. Июль, бесстыдник, нагишом шагает за ушедшим братом.

Босоножки-пантолеточки, пятки — солнцу «на показ». Всё в жару (очнулось летечко!) оголяется сейчас.

Летят звенящие деньки — ни тормознуть, ни оглянуться. Уже глядит из-под руки брат Август, улыбаясь грустно.

Кожа впитывает яростно золотой небесный свет. …под пригрезившимся парусом мчусь в страну, которой нет…

И мы, прилежно отсчитав часы и дни своим абаком, войдём в сентябрьские врата, чтоб от души светло поплакать.

Предгрозье В вышних сферах сейчас стала модной тенденция — Серой шторой завешивать божий чертог. Не для зрителей дождь бьёт чечётку с коленцами — Чтобы Бог на ревизию выйти не смог. Доиграется челядь до гнева Всевышнего, Он отправит Илью разорвать этот мрак. И прокатится гром над промокшими крышами, Ведь пророк в деле гроз лучший в мире мастак! Озарит небосвод веер молний неистовых. Ветра шквал сдует прочь с синевы всех овец. Затрепещут сады обновлёнными листьями. Вниз по радуге спустится к людям Отец.

Липовый цвет Да, нынче липа поздно зацвела, Дождавшись зноя месяца июля, И я, отставив срочные дела, За запах мёда с пчёлками воюю). Придёт зима с метелью да пургой, Затянет небо туча снеговая, А я налью себе стакан-другой (подарок лета) липового чая. И этот несравненный аромат Из прошлого немедленно достанет Счастливый день — там бабушка жива. Листает дни услужливая память… …Вся жизнь прошла, а помню, как сейчас, Такой же день. У бабушки в корзинке Соцветья липы радовали глаз, А запах их струился невидимкой. Забыв об осторожности тогда, В корзине сбор рукою ворошила (была в нём доля детского труда), И словно укололась тонким шилом. Трудяга-пчёлка брала там нектар, А я, случайно, делу помешала. Ладонь горела, будто в ней пожар — Укус пчелы, под кожу впилось жало… …Теперь я — много старше, но опять Из пальца нужно жало вынимать.

Людмила Некрасовская

Днепр *** Жар нещадный сушит росы, Поседели тополя, Золотистым абрикосом Перекормлена земля. А погода к листопаду Поворачивает руль, Хоть горячим шоколадом На губах горчит июль. И блаженство не испито, И смущает впереди Неба старое корыто, Накопившее дожди. Время требует проверки В убегающих часах. Звёзды, словно водомерки, Заскользили в небесах. На крыло встающий аист Пьян от первой высоты. И вот-вот уронит август Календарные листы.

*** Стоит в почётном карауле У лета солнышко само. И тает первый день июля Как сладкий шарик эскимо. Жара ещё не надоела, Хоть переносится с трудом. О, как бы я сейчас хотела Побыть на взморье золотом! Мечте увидеть альбатросов Осуществиться не дано. Но этот месяц абрикосов, И опьяняет, как вино. Промчится он, и звонкий зяблик Откроет августа сезон, Где грохот падающих яблок Со стуком сердца в унисон.

*** Покатилась шестая горошина Из июля стручка золотого. Сколько в жизни должно быть хорошего, Чтобы ждать это снова и снова? То я грежу клубникою сладкою, То с ума лишь смородина сводит. И в тебе, наблюдаю украдкою, Скоро чувства хмельные забродят. А жары бесконечная пагуба Всё накрыла и одолевает. Как же нежности дикая ягода В этот сладкий июль вызревает?

Татьяна Партина Одесса *** Будет летняя ночь и луны одинокий плафон Свой неоновый свет расточительно жечь до рассвета, Будет песню морскую у моря шипеть патефон И желаньем загаданным падать, сгорая, комета. И на тёплых волнах будут плавать огни кораблей И качаться уснувшие чайки в нарядах бессменных; В сладком запахе йода на коже песчаных полей Блеск осколков бутылочных, словно камней драгоценных. Будут снова в шуршащий ажурной каймою прибой, Избегая огней МВД и застав пограничных, Оставляя одежды в кокетливой дымке ночной, Устремляться любители лунных заплывов лиричных. А вернувшись назад, распластавшись на тёплом песке, Да увидят они, как внезапны в июле рассветы — Просто летняя ночь словно держится на волоске — Так она коротка и как пепел — легка — сигареты.

Уличное кафе Сижу и любуюсь уходом июльского дня. Как шёлковым бантом коса, он украшен — закатом. Целуется пара за столиком сзади меня, А справа красавица стресс заедает салатом. — Сказал, представляешь, — стоит между нами стена, Я редкая стерва, а эта — неплохо готовит… — Не бойся, пельменей налепит любая жена, От нас к поварихам никто никогда не уходит. — А этот, который… Петуньи, жужжание пчёл, На мягком асфальте безжалостных шпилек уколы… А хоть бы он мимо красавицы этой прошёл, И было бы тихо, и день догорал бы за школой…

148 78

Галина Пашкова Харьков *** Яркое облачко белым игривым щенком Гонит по полю небесному солнечный мячик. Летнее облачко, как угадать нелегко, Кто ты на свете. Ведь, может, ты тучей заплачешь. Может, прольёшься на землю нежданным дождём, Лучики солнца укутаешь в пух одеяла… Двое окажутся рядом под общим зонтом, Этого мига для счастья им так не хватало. Твой повседневный наряд так наивен и свеж, Ты — украшенье воздушной накидки планеты. Белое облачко — парусник наших надежд, Светлое облачко — как утверждение света! Нам неизвестно, что с облачком станет потом: Ветром развеется ль, скроется ль пологом ночи… Ну а пока — беззаботным лохматым щенком С солнцем играет. А мы без причины хохочем…

Сон в ночь на Ивана Купала Ночь. Ивана Купала. Мерцанье в окне… Сон спустился, коснулся меня и земли. Ты со мною, ты рядом — хотя бы во сне. Что искали мы, милый мой? Что мы нашли? Сон тянулся-тянулся-тянулся, и в нём Я тонула, как в водах уснувшей реки… Быть с тобою так сладко! Когда мы вдвоём, Не нужны ни гадания мне, ни венки. Зачарована близостью, словно хмельна. Только б губы к губам и к ладони ладонь. Этим счастьем напиться хочу допьяна И очиститься, прыгая через огонь. Только здесь и сейчас… Ни к чему о былом. Свет купальский укажет дорогу во мгле. Если, за руки взявшись, взлетим над костром, Всё не так уж печально на этой Земле!

Кузнечик Лето уже примчалось, Вечно оно в бегах. Видно, пообещали Бальный сезон в лугах. Утро ладошкой машет, Справившись с темнотой, Солнцу кивнёт, и даже Сбрызнет цветы росой. Дивных не счесть нарядов — Словно и вправду бал. Словно художник яркой Кистью нарисовал. Щурят глаза ромашки, Шлёт колокольчик звон… Юный кузнечик Пашка В скрипку свою влюблён.

Солнце лучи бросает, Высветлив пиджачок. Пашка, едва касаясь, В лапку возьмёт смычок. Пряно-хмельной, до дрожи, Воздух чуть-чуть вдохнув, Ласково, осторожно Тронет смычком струну. И возникают звуки, Светлых мелодий вязь, Чтоб, вопреки науке, С небом наладить связь. Пусть этот миг не вечен, — Миру подарен он. Просто малыш-кузнечик В скрипку свою влюблён…

Владимир Рудов Днепр

Днепровские острова Их дождь полощет хмурый И чешут их ветра, Остатки шевелюры На лысине Днепра.

Искушение На лодке с милой мы катались, Я зрел лица её овал И, ошалев от счастья малость, Стихи без устали читал. Про свет берёзового ситца, Про шёпот сонного ручья И про любовь: коль разгорится, — Как пламень, станет горяча. Там были строчки, что не в деньгах Богатство вовсе, а в душе. И если в душах единенье, То с милым рай и в шалаше. Вода о борт, дыша, плескалась И были чувств сердца полны… Вдруг наша лодка закачалась От мощной пенистой волны. То катер чей-то первоклассный (Таких немного на реке) На всех парах летел, подвластный Мужской уверенной руке. Бесшумный ход, причуды линий, Цвет, что легко сведёт с ума, Во всей красе соединили И вкус отменный, и размах. Ни солнце вроде не погасло, Ни гром на землю не упал… Я вновь хотел взбодрить Пегаса, Но почему-то промолчал. И Надя тоже замолчала, Прикрыв от брызг плеч наготу. Лишь долго взглядом провожала Ту рукотворную мечту.

Татьяна Тан Дружковка Ночь на Ивана Купалу Ночь на Купалу растревожит И за собою позовёт послушать трепетно, до дрожи, ночная птица как поёт свои псалмы, псалмы — молитву о вечно молодой любви, и по живому будто бритвой: — Единственная, позови! Откликнувшись на зов призывный, Сердечко скачет второпях Конём горячим кологривым, Огнём, сжигающим в мечтах. Сомнамбулою месяц в небе Стал звёздочки в мешок ссыпать, Посеребрив уснувший стебель, Уплыл куда-то, не видать… Купалы ночь… неясный ропот — Проказы леших и чертей, И ворожбы чуть слышный шёпот, И пляска призрачных теней… Венки с горящею свечою: То — в омуты, то — к бережку, И, раззадорившись игрою, Очиститься — кострища жгут. В ночь папоротник расцветает… Найти кому-то повезёт? Бесследно время наше тает, Как по реке уплывший плот. На горизонте полосою Заря рассветная встаёт И ночь купальская звездою Сорвавшись, в травах пропадёт.

Сиреневая тень Сонно ночь скребётся, как кошка, Тень сиреневую качая. И луна заглянула в окошко, Я, как друга, её встречаю. Город спит, очищаясь от скверны, Отрекаясь: — Долой предрассудки! Тень сиренево — в парки и скверы, И на клумбы, где спят незабудки. Ночь июльская, словно примара, Взаперти чувства не удержать, И мотив семиструнной гитары Станут стены домов отражать. И бетонный мешок ночных улиц Вдруг расширит свои границы, И сиреневым эхом околиц Полетит, как ночная птица. Пляшут в сердце сумбурные чувства, И ресницы дрожат в лунном свете… Звук гитарной струны… Безрассудства… Мчатся тени в рассветной карете. Город чист, нет сирени гламура, Обновлённый, открыл солнцу дверцы. Лучик — меткой стрелою Амура Ему ранит бетонное сердце.

Лето В обрамленье крылатого клёна, Словно мавка в цветастом венке, В сарафане просторно зелёном, Лето красное видится мне. В налитой жарким соком черешне, В изумрудах деревьев и трав. Был я слеп, и не видел я прежде Красоты, о тебе не мечтал. Ты прошла, солнцем ранним согрета, В сарафане, как лето, цветном. Почему не рождён был поэтом? Песни пел я свои не о том. Жаль, сложил неумелую оду, Той неброской земной красоте, И девчонке в простом сарафане, Что, как лето, привиделась мне!

Лариса Травникова 86

Сумы ***

Есть всё: душистый запах лета, Реки прохладная струя, Цветов ярчайшее соцветья — Есть всё… Вот только нет тебя… С друзьями ранним утром встреча, Тепло их рук в начале дня… Домашний, тихий, грустный вечер — Есть всё… Вот только нет тебя… Детей, родных видна забота, — *** Волнуются, меня любя… Я держу за хвостик лето Есть всё, быть может, скажет кто-то… И пытаюсь удержать. Да… Всё… Вот только нет тебя… Всё его теплом согрето, Так боль остра… Беда огромна… И такая благодать! С тобою были так близки… Даже тучки не помеха, И в вазе плакали пионы, Летний дождик — не беда — На стол роняя лепестки… Капельки улыбок, смеха! Непогода — ерунда! Колобком катилось лето, Завершало лето кросс, В дар оставив мне при этом — Словно ящерица — хвост!

*** Ещё зелёная листва. В разгаре лето Бушует вечная гроза то здесь, то где-то. Жара нас мучает подчас — зной нестерпимей. Чуть-чуть бы хо́лода сейчас и жгучих ливней! Слетает сонная листва — клён облетает. Как не хватает мне тебя! Как не хватает… И ширится любви волна, меня спасает. И нежность памятна твоя — в ней утопаю… А память в прошлое зовёт и утешает… Как не хватает мне тебя! Как не хватает…

Надежда Фурзенко Сумы Деревенская идиллия Надо мной лебяжье покрывало распушилось в бархате небес. Негу благодати навевая, умиротворяет ветер весь*. Надо мной стрижата дружной стаей режут покрывало облаков. «На крыло» недавно птицы встали — им вольготно в небе без оков. Надо мной простора бесконечность — улетает за пределы мысль… Где-то там укрылась мира вечность, и непостижимы даль и высь. Тишина вокруг, лишь листья шепчут, разговор их светский о своём. С ветки долетает птичий щебет — славят настроение моё. Летние сюжеты принимаю: их мгновенья мне дарует жизнь. Радуюсь июлю, как и маю, восхищают юные стрижи. ________________ *Весь, — устар. деревня, село

Сиюминутное Лето отзывается во мне — Все мелодии его и ритмы. Различаю в чуткой тишине Шёпот ветра, дрожь дождя и всхлипы. Лето отражается во мне — Я его вбираю по крупицам, Ощущаю луч тепла во сне, Запах трав, цветов зимой приснится. Приближает осень каждый час — Лето собираю по минутам. Облетит цветистая парча, Как всегда, холодным хмурым утром. Но пока июльская пора — Нет причин для грусти прежде срока. Сад раскинул свой зелёный рай, И стрекочет радостно сорока.

Июльский дифирамб …Есть что-то прекрасное в лете, …А с летом прекрасное в нас. Сергей Есенин

Лето — красивое слово, Мягко и вкусно звучит. В детстве летит мотыльково, Солнечный зайчик лучист. Лето — желанное слово, Хочется сразу всего: Неба в расцвет бирюзовый, Тёплой воды дождевой. Лето — сладчайшее слово: Сахарный привкус зари, Воздух цветочно-медовый, Сладко вокруг и внутри. Лето — летучее слово, Как одуванчик летит, Птицей несётся садовой, Между ветвями скользит. Лето — певучее слово: Песен мажорный мотив, Ретро оранжево-ново, Птиц голоса в ассорти. В Лето заходишь с Весною И окунаешься в леть.* С брызгами солнца и зноем В Осень уносишь свой след. * «леть» образовано от «лето» — всё летнее

День взятия Бастилии Ежегодно 14 июля вся Франция празднует национальный праздник Республики — День взятия Бастилии (La Fête Nationale / Bastille Day) или День 14 июля (фр. Le Quatorze Juillet), установленный ещё в 1880 году. Историческое событие, которое стало основанием для учреждения праздника, произошло во время Великой французской революции — в 1789 году восставшие парижане штурмом взяли крепость-тюрьму Бастилию — символ королевского деспотизма и освободили семерых заключённых. Это событие считается началом Великой французской революции, а также символом свержения абсолютизма. Хотя День взятия Бастилии считается национальным праздником Франции, но отмечается он не только в этой стране, но и во всём мире. Осада и взятие Бастилии — одно из грандиозных событий в истории человечества. Оно стало символом достигнутого революционным путём политического освобождения, а само слово «Бастилия» стало нарицательным. Торжества в этот день проходят по всей Франции. Но, пожалуй, даже встреча Нового года не сравнится с тем, что происходит в Париже 14 июля. Как известно, Великая французская революция началась с вооружённого захвата восставшими парижанами грозной и ненавистной тюрьмы-крепости Бастилии в этот день в 1789 году.

Однако, большинство ликующего народа сегодня уже не относятся к этому празднику как революционному. Им уже не важно, что и как произошло 200 с лишним лет назад. Празднуется нечто великое для каждого француза, светлое, радостное и патриотическое. Официальная программа празднования предусматривает серию балов: балы пожарных, Большой бал, который происходит 13 июля в саду Тюильри. В сам День взятия Бастилии проходит торжественный военный парад на Елисейских полях. Парад начинается в 10 часов утра с Этуаль и двигается в сторону Лувра, принимает его президент Франции. На площади Конкорд, напротив знаменитой Триумфальной арки, воздвигнуты специальные места для зрителей. Финалом праздника становится большой салют и фейерверк у Эйфелевой башни и на Марсовых полях. Это пиротехническое представление начинается обычно в 10 часов вечера. Помимо официальной программы торжеств, по всему городу — в дискотеках, барах, ночных клубах, в домах и просто на улицах — проходят непрекращающиеся вечеринки. Сейчас на месте Бастилии большой транспортный круг — развязка с Колонной Бастилии в центре.

«Ah! ça ira» (также «Ça ira»; рус. Ах, [дело] пойдёт!» или Ах, пойдут дела на лад!»; название традиционно передаётся в транслитерации: «Ах, са-ира́!») — одна из самых знаменитых песен Великой французской революции; до появления «Марсельезы» — неофициальный гимн революционной Франции. Возникла летом 1790 года в дни подготовки к празднику, посвящённому годовщине взятия Бастилии. Автор оригинальных слов Ладре (Ladré) — бывший солдат, который зарабатывал на жизнь как уличный певец. Музыка является популярным контрдансом под названием «Le Carillon national», который был написан скрипачом Бекуром (Bécourt), работавшим в театре Божоле (Beaujolais). Королева Мария-Антуанетта сама, как говорят, часто играла эту мелодию на своём клавесине. Мотив вскоре стал очень популярен среди французского народа. Песня распространилась летом 1790 года в дни подготовки к празднику, посвящённому годовщине взятия Бастилии. Мелодия нередко используется как лейтмотив. Так, её можно слышать в экспозиции 6-й симфонии Николая Мясковского. Идея песни легла в основу одноимённой оперы британского рок-музыканта, композитора и поэта Роджера Уотерса.

«Военный парад по случаю национального праздника Франции 14 июля прошёл в этом году под девизом «Завоевать будущее» (Gagner l’avenir) — с надеждой на преодоление нынешнего кризиса, вызванного пандемией. Год назад — впервые после Второй мировой войны — парад на Елисейских полях был отменён из-за санитарных ограничений.

Экзюпери в небе Парижа

Смотр войск начался с авиационного парада, в котором участвовали 73 самолёта. Первыми в небе над Парижем, как всегда, пролетели самолеты пилотажной группы ВВС Франции, элитного подразделения Patrouille de France. Свой пролёт французские асы в этот раз посвятили памяти великого француза — лётчика и писателя Антуана де СентЭкзюпери: в этом году исполнилось 75 лет выходу во Франции его всемирно известной книги «Маленький принц».

100

Людмила Кац Петах Тиква

В зале Лувра У картины туристы сгрудились, Привлекает взоры зевак Белизна обнажённой груди ли Или гордый трёхцветный флаг? На глазах ошарашенной группы И всего честно́го народа Перешагивает через трупы Торжествующая Свобода! «Свобода, ведущая народ» (фр. La Liberté guidant le peuple), или «Свобода на баррикадах» (1830) — картина французского художника Эжена Делакруа (1798 – 1863).

Поль Верлен 1844 – 1896 французский поэт-символист, один из основоположников литературного импрессионизма и символизма

104

Сентиментальная прогулка Струил закат последний свой багрянец. Ещё белел кувшинок грустных глянец, качавшихся меж лезвий тростника под колыбельный лепет ветерка. Я шёл, печаль свою сопровождая. Над озером, средь ив плакучих тая, вставал туман, как призрак самого отчаянья. И жалобой его казались диких уток пересвисты, друг друга звавших над травой росистой. Так между ив я шёл, свою печаль сопровождая. Сумрака вуаль последний затуманила багрянец заката и укрыла бледный глянец кувшинок в обрамлении тростника, качавшихся под лепет ветерка… …Я шёл, печаль свою сопровождая. Над озером, средь ив плакучих тая, Вставал туман… Перевод с французского Ариадны Эфрон Музыка Давида Тухманова Вокал: Сергей Беликов

Мария Майнхардт. Портрет Ариадны Эфрон

106

107

Белая луна Луны сиянье Бело в лесах. Ветвей мельканье И голоса Седых дубов… Где ты, любовь? Пруд отражает Зеркальный свет. И ивы чёрной Строг силуэт. Тоска ветров… То время снов. Простор без края Спокойных вод. Светло мерцает Небесный свод. И соткан вновь Чудес покров.

Перевод с французского Натальи Ивановой (Гомель, Беларусь)

6 июля в Чехии отмечают День памяти Яна Гуса (Jan Hus Day) или День казни Яна Гуса (Den upálení mistra Jana Husa), который является официальным государственным праздником. Ян Гус (около 1371 — 6 июля 1415) — «магистр свободных искусств», священник, профессор, декан, а затем ректор Пражского университета, великий чешский реформатор, вдохновенный проповедник Вифлеемской капеллы, автор трактата «О Церкви» и, наконец, узник, судимый Констанцским Собором за ересь. Он оставил обширное литературное наследие, внёс большой вклад в разработку литературного средневекового чешского языка и кодификацию чешской орфографии. Известный проповедник был сожжён заживо за свои взгляды и идеи, и после смерти его имя стало знаменем для национально-освободительного движения, направленного против австро-немецкого засилья. В Праге, на Староместской площади, возвышается памятник, воздвигнутый в 1915 году. Его установили спустя пятьсот лет после мученической смерти зачинателя реформаторского движения Чехии. Впоследствии Иоанн Павел II выразил «глубокое сожаление» от имени католической церкви, которая сожгла заживо Яна Гуса. В настоящее время ежегодно 6 июля в пражской Вифлеемской часовне, в которой Ян Гус читал свои проповеди, и которая символически не принадлежит ни одной из церквей, собираются люди разных вероисповеданий на торжественную мессу. Также в этот день по всей стране зажигают костры в память о Яне Гусе.

112

Ольга Белова-Далина Литомержице Июльский коллаж Когда — как всегда, заранее — осень начнёт грунтовать холсты, мне вспомнятся кофеманий распахнутые зонты на гулких широких улицах большого, как море, города и маленькая смешная пуговица открытого — мне навстречу — ворота рубашки твоей нелепой — как будто нельзя не в клетку — ещё — горячее небо, фонтан и на дне монетки.

*** Мне не хватает света! Июль. Второй четверг немилосердно лето сомнению подверг. Журавлик-оригами, сухой кленовый лист метнулся — в реку камень — безжизнен и землист. А из-за елей-сосен и жадно, и темно заглядывает осень в моё окно.

113

Людмила Свирская Прага *** В густое б небо броситься — Глотнуть небесной манны! Июль мне в руки просится, Как пирожок румяный. На плечи загорелые Накладывая вето, Я, словно дыня спелая, Пою осанну лету. Свисают строчки сочные С души моей цветущей… Пол-лета — вмиг проглочено!.. А что же там, в грядущем? Мечта моя заветная — Взглянуть в глаза Вселенной… Там — зона заповедная… Как юбка по колено.

114

Ирина Силецкая Прага Дразнит лето Дразнит лето, в цвет зелёный Красит листья и кусты. Распластав над миром кроны, Распустив на них листы, Лес щебечет птичьим свистом, И цветёт, как океан, Приглашая вместе плыть нам, И не нужен капитан. Заскрипят на мачтах тросы, И взлетят вверх паруса, Выстроятся в ряд матросы, И мы через полчаса Тихо, медленно отчалим, Городу тоску простив, В дальние, густые дали, Где сам Бог до нас лишь жил. Поплывём, помчатся мили, Птичий гомон за кормой. Только что мы в прошлом были, Окунувшись с головой В однодневные проблемы, В бег, рутину, чепуху. А теперь не знаем, где мы, Просыпаясь поутру. Время вмиг остановилось, И застыло до поры. Лету мы сдались на милость, И, попав в его миры, В его дивные пространства, В его зелень и уют, После долгих-долгих странствий Мы нашли земной приют.

115

Подкралось незаметно лето Пока ругали мы весну, Подкралось незаметно лето, И, подчиняясь силе ветра, Листва шуршит, и на кону Судьба плодов, родившись в май, Плодятся клетки. Этот рай Пока природой не отвергнут, Она лишь человека свергнуть Пытается с вершин. Пускай! Мы с вами это заслужили, Немало дел наворотили, Себя мы возвели в цари Природы, что ни говори, Мы мало знаем, мало можем, Зачем природу мы тревожим? Она терпела ровно столько, Чтоб понял человек, что ролькой Царя смешно гордиться, брось, Возьми суму, горбушку, трость, И в мир, учиться жизни, в лето, Которое не даст ответа, Но может разве указать, Где следует ответ искать. Смешной, беспечный человек… Плывёшь ты по теченью рек, Ты двоечник из века в век.

116

Лето — это маленькое счастье Лето — это маленькое счастье, Поняли мы поздно, что ж теперь, Мир закрыл за нами туго дверь, И король козырной самой масти Вмиг в игре потерян. Страшный зверь Ходит невидимкою по миру И захлопывает по шкатулкам нас, Разрывает прочных уз каркас И стреляет в каждого, как в тире, Не жалея человечьих рас. Неизвестности летим навстречу, И живём мы на сквозном ветру, Страшно просыпаться поутру, Тщетно веря, что в нас вирус не замечен, Зная, что погиб и день, и вечер Для кого-то, в морг кого везут. А вокруг безудержно сияет, Расцветает лето, и яиц В гнёздах нанесло так много птиц, Их как будто в мире не хватает, Но нехватка человечьих лиц! Лица спрятаны под масками, очками… Весь мир маски научился шить, Близкими, свободой дорожить. Что б ни сделал вирус этот с нами, Лето хочется прочувствовать, прожить! О несовпаденье формы с сутью, Буйство лета и подтекст боязни зла. Раз природа так всерьёз за нас взялась, Мы сломаем, и не обессудь нас, Вируса незыблемую власть!

Дата события уникальна для каждого года. В 2021 году эта дата — 2 июля Джазовый фестиваль в швейцарском городе Монтрё — Montreux Jazz Festival — самый известный фестиваль в Швейцарии и одно из самых престижных музыкальных событий мирового масштаба. Свою историю он вед`т с 1967 года, проходит каждый год и длится чуть более двух недель. Обычно фестиваль стартует в конце июня — начале июля. Создатель и бесcменный руководитель (до 2013 года) Montreux Jazz Festival — Клод Нобс (Claude Nobs). Именно он, поклонник джаза, придумал, как привлечь побольше туристов в тихий и спокойный городок у подножия Альп. Так в 1967 году и родился тр`хдневный джазовый фестиваль, где выступили Чарльз Ллойд и Кейт Джарретт и ещё несколько европейских джазовых групп. Уже в первые годы существования фестиваль снискал всемирную известность, прославив Монтрё на весь мир. Каждый год формат этого музыкального мероприятия менялся: сроки проведения становились всё длиннее, состав участников — всё разнообразнее, а сам фестиваль превратился из скромного праздника в одно из самых громких и престижных музыкальных событий Европы. Ведь Нобс превратил его в место сбора ценителей джаза со всего мира. Он впервые привёз в Европу Арету Франклин, на этом фестивале выступали Рэй Чарльз, Майлз Дэвис, Дэвид Боуи, Куинси Джонс и другие звёзды.

Сегодня Montreux Jazz Festival посещают не только мировые звёзды джаза и начинающие музыканты, но также модные раньше и «классические» сейчас рок-музыканты. Среди частых гостей фестиваля: Боб Дилан, Стинг и Эрик Клэптон. А программа фестиваля с каждым годом расширяется и становится всё более разнообразной, благодаря появлению новых интересных музыкальных номеров. Хотя исторически основу фестиваля составляет джаз, но и другие музыкальные стили и направления быстро нашли своё место на этом празднике. Здесь исполняют и рок-музыку, и блюз, и соул, и хип-хоп, и поп, и техно, и регги, и африканский джаз. Более 200 тысяч человек приезжают в Монтрё, чтобы побывать на Фестивале и сопутствующих событиях, происходящих в его рамках.

Главная площадка фестиваля располагается в комплексе Stravinski Auditorium, там проходят главные фестивальные концерты каждый вечер в двух залах, названных в честь знаменитых музыкантов прошлого — Stravinski Hall и Miles Davis Hall. Здесь выступают звёзды первой величины. Музыканты говорят, что в залах отличная акустика. Помимо основной программы, на открытых площадках города проходит огромное количество концертов начинающих музыкантов. Гости со всего мира наслаждаются этими концертами под открытым небом и соревнованиями гитаристов и пианистов, которые проходят по всему городку. Начинающие музыканты играют решительно везде: на улицах и в парках, на пароходах, курсирующих по Женевскому озеру, и в «музыкальных поездах».

Феномен фестиваля в Монтрё, привлекающего сотни тысяч посетителей ежегодно, — в особой атмосфере праздника. На время фестиваля весь город буквально становится одной огромной сценой и живёт в ритме музыки. Помимо этого, публику развлекают семинарами, мастер-классами, фильмами, шоу в ночных клубах, где выступают самые модные ди-джеи, и пляжными вечеринками. Тот, кто хочет не только слушать музыку, но и участвовать в действе, может на специальных площадках продемонстрировать своё умение танцевать самбу или сальсу. По всей набережной Монтрё открыты всевозможные рестораны, кафе, игротеки, бутики…

Кстати, ни евро, ни доллары, ни франки здесь не действуют. На время фестиваля здесь только одна валюта — «джаз» — медная монета с дырочкой. Автор этого изобретения — также Клод Нобс. Продавцы, торгующие на «джазы», получают хорошую налоговую скидку — так государство поддерживает фестиваль.

Даже сам по себе город Монтрё наполнен духом музыки. Именно здесь стоят памятники Игорю Стравинскому, Фредди Меркьюри, Майлзу Дэвису, Би Би Кингу. На протяжении многих лет Джазовый фестиваль в Монтрё был и остаётся одним из самых оригинальных и инновационных на международной арене и является большим событием в мире музыки. Здесь зажглись многие звёзды джаза, и сегодня он остаётся стартовой площадкой для начинающих музыкантов.

Галина Крётэньи 130

Лозанна Июль Старый дом запутался в лианах, под верандой георгинов пламя, девочка босая, в сарафане, лейку наклоняет над цветами. Зной, лизнув крыжовник у колодца, тает в чешуе стволов сосновых, юная садовница смеётся, и цветы с земли вспорхнуть готовы, вместе с жёлтой бабочкой купаться в спелом воздухе, густом от солнца, что за тенью вздумало угнаться с ликом любопытного японца.

Жара Л.

Марево обволакивает полдень, жар плывёт в замедленной киносъёмке, вяло обитатели бродят — порознь, воздух словно старый пергамент скомкан. Весом в сто слонов повисает туча, прицепилась и держится — за хобот? В брюхе ящик сосулек, клад летучий, тающий, густой вожделенный холод. Плавают с отстранённостью ослиной ветреных скульптур кучевые стаи, свита Феба — белые цеппелины ливнями спасать никого не станет. Зной стекает под закрытые ставни, из цветов воспаряет гоголь-моголь. — С неба мне мороженое достанешь ? Будем вместе есть его, долго-долго… Около тебя — ни стужи, ни пекла, окоём тепла, термометр замер, помнишь, наша собака с тобой пела, — с чёрным носом и рыжими глазами?

131

*** Улыбается Даждьбог, — день заполонило лето, змей воздушный за порог дачи, в жимолость одетой, взмыл огромной стрекозой, тень из пыли воспарила за мальчишкой егозой, промелькнувшим на перилах. — «Я не падал, я летел!» Йод на содранной коленке, змей, крылом прошелестев, завихрился во вселенной. — «Я за ним хотел, как мысль в сказке: что всего быстрее? Если в космос — сколько миль пролетишь без батареек? Свет упал — он где висел? Дождик — умывальник солнца? Рекс — он умер насовсем? Папа к нам ещё вернётся?»… Друг, не принявший в игру, — тесно в рюкзаке дошкольном. «Р» не выговорив, вдруг: — «Мама, а рождаться — больно?»

Дни Средневековья в Таллинне стали возможностью для жителей и гостей эстонской столицы совершить увлекательное путешествие в старинный Ревель пятисотлетней давности. На Ратушной площади, в самом сердце Старого города, в эти дни возрождается средневековый рынок торговцев и ремесленников эпохи расцвета Ганзейского союза, где умельцы торгуют одеждой и коваными изделиями, украшениями, игрушками и вкусными угощениями. На концертной площадке выступают танцоры и бродячие музыканты.

От Вируских ворот до Ратушной площади проходит красочное шествие, в котором могут принять участие все желающие, одетые в средневековые костюмы. В средневековой деревне на горке Нигулисте ремесленники, подмастерья и ученики демонстрируют горожанам своё мастерство. А юные таллиннцы могут посетить рыцарскую школу, чтобы в будущем стать мастерами меча и шпаги и, возможно, когда-нибудь победить на Ревельском турнире.

В эти дни возможно проявить свою смелость, послушав любопытные рассказы и приняв участие в театрализованных представлениях о привидениях Старого города. Насыщенная программа Дней средневековья длится три дня.

140

Елена Ларина Таллинн Рождённая в июле Попробуйте найти изъян в июле, когда яснопогодным долгим днём земля гудит, как медоносный улей тягучим истекая янтарём, в котором так естественно и мило залипли наши смуглые тела и временно забытые дела до осени, пока не задождило. И только мне так муторно в июле, как будто я над пропастью стою — он пуст, в нём больше нету слова «Юля». Так звали маму, мамочку мою.

«7 июля император появляется на верхней веранде дворца Омима, чтобы начертать элегантные стихи вака на листьях бумажного дерева кадзи и преподнести стихи двум звёздам: принцу Альтаиру и принцессе Веге. Согласно легенде, влюблённые звёзды могли встретиться, перейдя Млечный Путь, только раз в году — в эту июльскую ночь. Для церемонии «Звёздного фестиваля» перед императором на специальной церемониальной подставке разложены 7 листьев дерева кадзи, 2 длинных кусочка традиционных сладостей сакубей, приготовленных на пару́ из муки и риса, и 7 нитей тонкой лапши сомен. Рядом на подносе приготовлены 7 чернильных плиток, 2 кисти, чернильная палочка и лист таро для хранения капель росы. Далее слуги растирают чернила с каплями росы, и император пишет стихи на каждом из 7 листьев, используя для каждого листа чернила разной чернильной плитки». Вот такое короткое и незатейливое повествование о церемонии Танабата (в прошлом — «Звёздный фестиваль») в Императорском дворце в Киото оставила нам история.

«Звёздный фестиваль» берёт своё начало у фестиваля «Прошения об искусности», который праздновался приближёнными императора и дворцовой аристократией в Киото в эпоху Хейан (примерно с 794 по 1185 год). В широкие массы фестиваль пришёл в эпоху раннего Эдо (первая половина 17-го века), когда традиции фестиваля перемешались с различными ритуальными действиями буддийской церемонии Обон, и постепенно фестиваль преобразился в современный фестиваль Танабата. В эпоху Эдо девочкам желали искусности в шитье и подобной кропотливой работе, а мальчикам — искусности в совершенствовании почерка при написании пожеланий на тонких листочках бумаги. В наши дни в день фестиваля Танабата японцы сочиняют, иногда в стихотворной форме, и пишут пожелания на длинных прямоугольных полосках разноцветной бумаги, которые называются танзаку. Потом украшают своими произведениями ветки бамбука, приготовленные специально для этого июльского фестиваля. По традиции бамбуковые ветки с танзаку можно увидеть вдоль рек и каналов, около магазинов, больниц и в больничных холлах, в ресторанах, около школ и даже детских садов. Интересно, что здесь обязательно приготовлены и разложены и чистые листочкитанзаку, и письменные принадлежности. Сделав покупку или пообедав в ресторане, вы можете сразу же написать своёпожелание и прикрепить его на ближайшую ветку. А потом — терпеливо ждать его исполнения. Конечно, наиболее неравнодушны к празднику подростки, старшеклассники, студенты. В студенческих городках идет нешуточная подготовка к 7 июля, а точнее, к ночи с 6 на 7 июля, когда и происходит встреча Веги и Альтаира. Здесь можно увидеть и деревья, украшенные танзаку (многие танзаку приобретают форму сердечек), бумажными фонариками, талисманами, и самодельные концертные площадки, и лотки с готовящейся едой. Наступит вечер, молодые люди и девушки, облачившись в лёгкие летние кимоно, называемые юката, начнут празднование, надеясь на исполнение всех загаданных желаний, большинство из которых — надежда на встречу с единственной и неповторимой любовью.

Существует несколько легенд о происхождении «Звёздного фестиваля» Танабата. В японском изложении наиболее известная и романтическая — про любовь девушки Орихиме (дословно — «прядущая принцесса») и юноши Хикобоси (дословно — «пасущий коров»). А было это так... Девушка по имени Орихиме, дочь небесного царя Тенко, пряла прекрасную одежду на берегу Небесной реки. Её отец очень любил одежду, которую пряла дочь, поэтому девушке приходилось каждый день работать, не покладая рук. Всё бы хорошо, но из-за тяжёлой работы Орихиме не могла никого встретить и полюбить. Заботясь о дочери, Тенко устроил ей встречу с юношей по имени Хикобоси, который жил и пас стада коров на противоположном берегу Небесной реки. Как только молодые люди встретились, то сразу же безумно полюбили друг друга и в короткий срок сыграли свадьбу. Всё бы хорошо, но, будучи связанной семейными узами, Орихиме уже больше не могла прясть одежду для Тенко, а коровы, которых раньше так усердно пас Хикобоси, разбрелись по всему небесному полю. Разгневанный Тенко разлучил влюблённых, оставив их по разные стороны Небесной реки, и запретил им встречаться. Орихиме стала грустна и уныла, потеряв своего мужа. Безутешная, она просила у отца позволения на встречу с любимым. Растроганный слезами дочери Тенко позволил молодым встретиться в седьмой день седьмого месяца, если Орихиме будет старательно работать и закончит прядение. Всё бы хорошо, но в первый раз, когда влюблённые попытались встретиться, они обнаружили, что не могут перейти реку — через реку не было положено моста. Орихиме плакала так, что слетелись сороки и пообещали построить мост через реку, расправив и соединив крылья, чтобы влюблённые могли встретиться. Всё бы хорошо, но сороки ещё сказали, что, если будет дождь, то они не смогут прилететь и выполнить обещание, и двое влюблённых должны будут ждать до следующего года… Эх, пусть всё было бы хорошо!..

Летние Олимпийские игры 2020 — тридцать вторые летние Олимпийские игры, прошедшие с 23 июля по 8 августа 2021 года в Токио, Япония. Изначально должны были пройти в 2020 году, но из-за пандемии COVID-19 состоялись на год позже, хотя, в маркетинговых целях, сохранили сохранили приставку «2020». Это были первые Олимпийские игры, перенесённые, а не отменённые в связи с чрезвычайными обстоятельствами, а также первые в истории Олимпийские игры, прошедшие в нечётный год, и первые проведённые без зрителей на стадионах. На церемонию открытия были допущены только 950 VIP-персон, включая глав 15 государств мира и международных организаций.

Сергей Алиханов Москва

152

Олимпийские стихи *** Летят, не соревнуясь, птицы На безразличной высоте. И только мне дано стремится От старта к финишной черте. Они летят, беспечно кружат, Взлетают порознь, невпопад. Они крылами не нарушат Того, над чем они летят. На небосводе неделимом Нет вёрст — есть взмахи птичьих крыл. И расплывающимся дымом И пусть победно мчатся птицы, Костёр его не разделил. Но лишь во мне давно возник — И потому, в пустом паренье, Чтоб нескончаемо продлиться! — Пересекая небосклон, Соперничества страстный миг. В своём спортивном оперенье Я утомляющимся нервам Любая птица — чемпион. Запаса сил не дам сберечь. Не в голубом, а на зелёном, Где вдоль судьбы стоят столбы, Я должен первым, самым первым Черту любую пересечь. Мне не дано быть чемпионом Пусть я не выиграл ни разу, Без окрыляющей борьбы. Но, худший спринтер и игрок, Я должен верить: эту трассу Я лучше пробежать не мог. И пораженьем я доволен, Раз больше нет в запасе сил: И даже проиграть я волен, Когда себя я победил.

153

*** Люблю я ритм суровых сборов, И аскетические дни. И шум спортивных разговоров, И свист, и флаги, и огни. Люблю я жёсткие нагрузки, И отдых краткий и скупой, И мир стремительный и узкий Моей дорожки беговой. Я славлю чемпиона гордо И неудачника люблю. Ни пораженья, ни рекорда Не осуждаю, не хвалю. Люблю осенние пробежки, Уже не наперегонки, И даже под дождём без спешки, По просеке иль вдоль реки. И никогда не поздно снова Заняться брошенной игрой, Как бы жестоко и сурово Ни обошлась она с тобой. Прекрасен путь, прекрасны цели И продолжение пути. И всех мы победить сумели, Чтоб нас сумели превзойти.

154

Отец

Чем жил, что делал я когда-то, Что думал о делах моих — Всё уместилось очень сжато Между десятком запятых. Порою я почти срывался, Теряя почву, колею. Но как я ни сопротивлялся, Отец мой сделал жизнь мою. О ней бы он сказал, конечно, Свободней, медленней, точней, Не так неловко и беспечно, Как я здесь написал о ней. Но занят он. Он воспитатель Непревзойдённых мастеров, И я — единственный мечтатель Среди его учеников. Пока следил я зарожденье Подач, ударов кистевых, Во стольких создал он движения Куда прекраснее моих! В разгуле собственных стремлений Мне жаль, что мне не повторить Его открытий, заблуждений — Свои придётся пережить. И лишь его я почитаю, Его слова, черты лица. И потому я не признаю Иного, общего отца. Явлением отцовской жизни Судьба моя освещена. И жизнь отца, во мне, как в призме, Причудливо преломлена.

155

*** Спит баскетболистка в самолёте, После поражений и побед. Дух порой летает ниже плоти — Снится ей расчерченный паркет. А закат багровый, беспредельный, Над закатом — тёмное крыло. Вновь турнир закончен двухнедельный, Только напряженье не прошло. Снятся ей зарядки, тренировки И полёт оранжевых мячей. Скоро предстоят переигровки В сфере ослепительных огней. Проступает звёздное пространство, И над бесконечною страной Спит она, беспечна и прекрасна, В небо вознесённая игрой.

212

160

Иллюстрации Юрия Сперанского

161

162

163

164

165

166

167

168

169

170

171

Иллюстрации Алисы Дьяченко

173

174

175

178

Великий магистр «Ордена Обормотов» При рождении тот, кого сегодня называют «акварельным поэтом», носил двойную фамилию, первая часть которой — Кириенко — затерялась во времени. Отец его происходил из рода запорожских казаков, мать — Елена Оттобальдовна Глазер — из обрусевших немецких дворян. Была она волевой и самобытной. В сыне женщина, которую называли «мужчиной в юбке», хотела воспитать бойцовский характер, даже нанимала ватагу окрестных подростков, чтобы они провоцировали его на драку. Ему было разрешено всё, кроме как питаться вне меры и быть «отродьем серой массы». Но мальчик рос, как впоследствии сказала о нём Марина Цветаева, «без когтей», был миролюбив и дружелюбен, даже несколько мягкотел. Мать приветствовала интерес сына к оккультизму и нисколько не огорчалась, что в гимназии тот вечно оставался на второй год. Один из его учителей однажды сказал, что научить чему-либо идиота невозможно. Не прошло и полугода, как на похоронах того самого преподавателя юноша декламировал свои чудесные стихи. Его первая поэтическая книга вышла в 1910 году, когда он вошёл в возраст Ильи Муромца и Христа. Он назвал её немудрёно — «Стихотворения», и в них чётко прослеживается стремление автора познать судьбы мира и историю человечества. Живописью он целенаправленно занялся лишь для того, чтобы профессионально судить об изобразительном искусстве. Сначала освоил технику темперы, но вскоре сменил её на акварель. Бумага плохого качества приучила его работать сразу нужным тоном, без исправлений и помарок. Он был поклонником японской гравюры и, по примеру японских классиков, подписывал свои акварели строками своих же стихов. Каждый цвет для него имел особое символическое значение: красный — это земля, глина, плоть, кровь и страсть; синий — воздух и дух, мысль, бесконечность и неизвестность; жёлтый — солнце, свет, воля, самоосознанность; лиловый — цвет молитвы и тайны; зелёный — растительного царства, надежды и радости бытия.

179

Он был не только поэтом и художником, но и подлинным провидцем, предсказавшим трагические судьбы своих близких друзей: Осипа Мандельштама, Михаила Булгакова, Марины Цветаевой. Местные жители знали о его даре прорицателя. Как-то к нему зашёл сосед, который хотел с ним посоветоваться: «Мне завтра надо ехать по делам. Будет ли успешной эта поездка?». «Киммерийский чародей» ответил: «Тебе не надо ехать завтра, поскольку возможен сильный дождь, дорога станет скользкой, и повозка может сорваться в пропасть!» Гость не прислушался к совету и всё-таки отправился в путь. Неожиданно голубое небо затянули мрачные тучи, разразился ливень, и на крутом серпантине повозка с лошадью и седоком действительно сорвалась в пропасть. Обладал он и магической способностью пирокинеза. В особенно тяжёлые для него минуты из кончиков пальцев выстреливали искры, однажды из-за этого даже загорелась занавеска. Однако он даже не удивился, махнул рукой, и пожар исчез. При любимой девушке он поджигал траву взглядом и так же тушил её. У него были целительские способности, и он мог, едва прикоснувшись к больному месту у человека, избавлять его от боли и страданий. Что уж говорить о необычной способности со всеми мирно договариваться? Вполне возможно, что он владел гипнозом. Об этом свидетельствуют его разговоры с главами войск, которые мирно, словно «договорившись», от него уходили. Даже огромная свора собак разбредалась после необычного диалога с вожаком. В 1906 году он женился на дочери миллионера-чаеторговца Маргарите Сабашниковой. Через год та ушла к его кумиру — поэту Вячеславу Иванову. «Он овладел ею по праву сильного!» — бросил большой наивный ребёнок и смирился с потерей. Своё семейное счастье он нашёл лишь 20 лет спустя в браке с Марией Заболоцкой, которая до самой смерти поэта делила с ним все тяготы и радости их скромного бытия и сумевшей сохранить его творческое наследие для потомков.

180

Его глаза никогда не улыбались, даже когда лицо освещала улыбка. Глаза как будто бы жили во вселенской печали и скорби своей отдельной жизнью. Чудаковатого телосложения: низкий рост, широкие плечи, толстая короткая шея, тяжеловесен. Всё это дополняла густая львиная грива и пышная борода. Он походил на доброго карлика или же циркового клоуна. Казалось бы, в его внешности и так всё несуразно, а тут ещё его необычный вкус к странной одежде: он любил привлекать к себе внимание прохожих бархатными штанами до колен, пушистым цилиндром на голове и накидке с капюшоном. В годы странствий он собирал всевозможные пёрышки, бусы, ножи, окаменелости, книги и другие мелочи, которые казались ему интересными и достойными внимания. И его часто досконально осматривали на таможне в поисках чего-либо запрещённого. Его невинные увлечения выглядели как минимум странно. До того странно, что однажды во время прогулки к нему и его женщине подошла маленькая девочка и спросила у неё: «Почему царевна вышла замуж за этого странного дворника?». В ответ на это высказывание женщина сильно смутилась, а сам Максим смеялся как никогда. Однако впоследствии всё же немного пересмотрел свой гардероб. Но даже сменив одежду, поэт частенько устраивал своим гостям такие розыгрыши, о которых «разыгранный» не подозревал до последнего. Своих друзей, участвовавших в его шутливых затеях, он называл «Орденом Обормотов». Поэт нередко устраивал коллективные песнопения с поднятыми к небу руками, распускал сам о себе нелепые сплетни и никогда не уставал придумывать что-нибудь новенькое. Это он создал из полноватой хромоножки, не слишком красивой и не бог весть какой талантливой, никому не известной поэтессы Елизаветы Дмитриевой загадочную и блистательную Черубину де Габриак — гордую испанку, получившую строгое воспитание в монастыре и живущую под надзором отца-деспота и монаха-иезуита, её исповедника. Это была величайшая литературная мистификация века!

181

Черубина стала виновницей дуэли, состоявшейся между Николаем Гумилёвым и Максимилианом Волошиным. Инициатором поединка стал Гумилёв, которому Волошин прилюдно отвесил звонкую пощёчину за неприличное высказывание, смысл которого сводился к тому, что Дмитриева, мол, совершенно бездарная поэтесса, но весьма ничего «как женщина». Это была своеобразная мелочная месть за унижение — ведь Гумилёв тщетно предлагал ей руку и сердца, а женщина предпочла ему его коллегу по редакции журнала «Аполлон» — Волошина. Образовался любовный треугольник. Если своего ровесника Гумилёва поэтесса считала «цветением весны» и «мальчиком», то патлатого Волошина, часто разгуливавшего в одной тоге, накинутой на голое тело, называла «самой большой любовью её жизни». На другой день рано утром противники стрелялись возле Чёрной Речки, если не той же самой парой пистолетов, которой стрелялся Пушкин, то во всяком случае современной ему. К счастью, дуэль окончилась бескровно: пистолет Волошина дважды дал осечку, а Гумилёв промахнулся или, может, специально выстрелил мимо. Максимилиан Волошин был, как мы называем это сегодня, убеждённым пацифистом. Когда в 1914 году разразилась Первая Мировая война, поэт написал письмо министру обороны России, в котором заявил, что официально отказывается участвовать в ней. Во время Гражданской войны Максимилиан Волошин отказался принимать ту или иную сторону. Ему доводилось спасать в своём доме как белогвардейцев, которых искали красноармейцы, так и преследуемых белыми красных. Однажды в Москве с ним произошёл интересный случай. Жена окликнула его на людной улице, назвав коротким именем — «Макс», а стоявшим поблизости красноармейцам послышалось «Маркс». Максимилиан Волошин в те годы носил окладистую бороду и имел длинные уже поседевшие ль возраста волосы, и красноармейцы приняли его за Карла Маркса, радостно рассказав ему, как они изучают его труды на уроках политической грамоты.

182

Волошин скончался после второго инсульта 11 августа 1932 года в Коктебеле и был похоронен на горе Кучук-Янышар. В последний путь его провожали его друзья, среди которых было немало знаменитых поэтов, писателей и художников. Экстравагантный поэт и художник всю свою жизнь питал необычайную любовь к камням. Они попадались ему в реке, он откапывал их в земле… Искал специально и находил случайно… Изображал камни на своих картинах, посвящал им стихи, окружал себя ими везде: «Куда ни глянь — я здесь, а камни вокруг»… Его могилу со всех сторон обступают горы, а вокруг как дань поэту лежат камни, привезённые его почитателями со всего мира.

Б. М. Кустодиев. Портрет М. А. Волошина. 1924

Крымские акварели Максимилиана Волошина

К месту захоронения М.Ю. Лермонтова

Место захоронения М.Ю. Лермонтова

Я мысленно вхожу в ваш кабинет Музыка Давида Тухманова Исполнение: Мехрдад Бади («Арсенал»)

Я мысленно вхожу в ваш кабинет, Здесь те кто был, и те кого уж нет, Но чья для нас не умерла химера. И бьется сердце, взятое в их плен. Бодлера лик, нормандский ус Флобера, Скептичный Франс, святой сатир Верлен, Кузнец Бальзак, чеканщики Гонкуры… Их лица терпкие и чёткие фигуры Глядят со стен и спят в сафьянах книг, Глядят со стен и спят в сафьянах книг. Их дух, их мысль, их ритм, их крик… Я верен им, я верен им. Их дух, их мысль, их ритм, их крик… Я верен им, я верен им.

194

Коктебельская бухта Стихи Сергея Шелкового Музыка и исполнение Лины Лавровой

Не уставай, ещё прощаться рано, ещё по веткам ярко-зелен гул. Могучий сфинкс с лицом Максимильяна в лазурь залива лапы окунул. Услышь дыханье этой бухты плавной! — Темны шипы на сфинксовом горбу, но свет играет думой своенравной на каменном высокородном лбу. Стихи — роса… Едва ль напьётся птица. Но есть магнитный неизбывный зов. И если звёзды нам не дышат в лица, откуда у Завета столько слов? Останься, не стыдись — прощаться рано. Кто слышит Зов, тот чисто говорит… Так зорок сфинкс, двойник Максимильяна — до римских львов, до львиных пирамид!

198

Ирина Алексеева

Россия Любимому… Издалека… Крутит время года колесо… Не замедлить… Не остановить... Но хранит секунд златой песок «Кологод»! Его благодарить и любить — так просто и легко, ведь он весь из нас и состоит — из надежд, и мыслей, и стихов… Он как будто в души к нам глядит… Всё про нас ты знаешь, «Кологод»: ждём ли снег, как провожаем дождь… Катим колесо любви вперёд! «Кологод»! От нас ты не уйдёшь! Мы с тобой — теперь уж на века! А куда деваться от любви? Кликнешь, «Кологод», издалека… Прилетим! Ты только позови…

Галина Андрейченко Беларусь *** Рука, готовая взлететь, Застряла в облаке глухом. Полуразборчивая тень Скользит за помнящим стихом. Зима в весеннем кулаке Скрутила тайны от гостей, А летний шёпот вдалеке Крапил осеннюю постель. Вот так творился «Кологод», А время, гончий круг верша, Внезапно дрогнуло и ждёт, Откуда вынырнет душа

Татьяна Бадакова

199

Калмыкия, Россия Кологоду с любовью… Месяц за месяцем Месяцесловили. Радуясь сердцем мы, С Чеботарёвыми. Так колобродили В стране Кологодии! С фантазией шкодили В течение года мы. С миру красо́ты Сбирались в созвездия. Чудне́й не найдёте Вы путешествия. А ниточка дружбы Добре́ла и крепла. Поэзия судеб Была ведь волшебна! Нет, не прощаемся, Желаем удачи! Друзьями останемся, А как же иначе?!

Нина Баженова Германия Волшебник Кологод Мы писали круглый год Наш весёлый Кологод. Как волшебный карнавал, Праздник нам удачу дал. И избавились от плена, мы владычицы Морены. Нежной веткой мальчик Лель, Нам принёс с собой капель. И катались в колесе на Купалу по росе, И прозрачным водопадом, Завладела осень садом. Так и ходит круглый год. Колобродит Кологод. Хороводит, кологодит И мелодию заводит. А мелодии души Всему свету хороши.

Михаил Баранчик 200

Беларусь *** Год прошёл, как одна неделя. Жаль, в году лишь двенадцать месяцев. Было б тридцать пять, в самом деле — Мы б ещё чего начудесили. Кологодили, колобродили, Как закончилось всё внезапно. Нам всем вместе неплохо вроде бы — Так давайте встретимся завтра. Пообщаемся снова с лирою. Пусть опять поэзия волнами. Собрала здесь Люче полмира — Подождём собрания полного!

Светлана Войтова Беларусь Прощание с «Кологодом» Свой цикл завершает «Кологод», И номером июльским круг замкнулся. Проект свой Люче целый год ведёт, В него почти весь глобус окунулся. И каждый месяц — выпуск в двух томах, Где выражались творческие чувства, Мы погружались в новый альманах, Коснувшись виртуального искусства. И получив очередной привет, Влюблялись снова в каждый месяц года. Но Люче завершает свой проект. В июле всё… Прощанье с «Кологодом».

Наталья Галкина Украина *** Мы с тобой, Кологод, Были все круглый год! Каждый месяц описали, Много нового узнали. Наступает расставанье — Это грустное прощанье. Не напрасный труд наш был — Кто-то в книгу угодил, Кто-то позади остался, Но с друзьями не расстался!

Анна Ганина Китай Китайский новый год Ещё стишок, ещё стежок, Ещё шажок к тебе Да кто же это приволок Свой поводок судьбе? Четвероногий пятикрыл Звенит теплом февраль Каким-то праздником приплыл, Открыл трухлявый ларь Диковинных восточных тем Лукавых масок-лиц Каких-то древних теорем Марионеток ниц… Весь удивительный абсурд Глотает фейерверк Под вой и бой восточных сутр Китайский имярек Вот новый век, вот новый год Вот суета сует Вот-вот и он уже пройдёт — Февральских сакур снег.

201

Ефим Гаммер Израиль Кологод и мы Жил на свете Кологод. Вот! Колобком катился год. Вот! Докатился в неурод. Вот! И куда? Попал в расход! Вот! Что за мука, за беда? Да! В кране кончилась вода. Да! Свет направлен в никуда. Да! От стихийства ни следа. Да! Знать, не светит нам прогресс? Yes! И с Парнаса снова в лес? Yes! Возродить бы интерес. Yes! Чтоб подняться до небес. Yes!

Инесса Ганкина 202

Беларусь ***

Мы крутим коло, бесконечный год нам приносил тревоги и напасти, но неизменно наступало счастье, когда, о радость, ссылка — «Кологод». Блуждаем по планете без забот, без виз и масок видим чьи-то лица, пусть дует ветер и пурга метёт, но лампа светит, и с любой страницы нам дарит милость встречи «Кологод». Бог весть когда нам выпало родиться, жизнь — просто жизнь, но белые страницы наполнил цветом сумасшедший люд. Он пишет тексты вопреки погоде, зиме и лету отдаёт поклон, и вот уже летят со всех сторон стихи к Людмиле. И оно живёт — Нина Гейдэ созданье вычурное — «Кологод», где новые тропинки и поляны Дания и дальние заманчивые страны *** нам шепчут строки. Так минует год… Наш корабль-Кологод в Вечность царственно плывёт. Капитана нету лучше, чем отчаянная Люче: все двенадцать лун подряд длился творческий подряд — на литературных верфях строился корабль с верой в звёздный путь особый свой. Стали дружною семьей все поэты-моряки расстояньям вопреки. Бесконечно каждый горд, что так славен Кологод. А успеха главный ключик в том, что капитан наш — Люче.

Лариса Гулковская Беларусь Кологод — колесо года Бывай, наш славный Кологод, — С тобой дружили круглый год! — Убрали в августе хлеба, Чтоб счастьем полнилась изба. «Дожинки» в сентябре справляли, А в октябре — «цыплят считали» — Подсчитывали урожай: Насколько стал богаче край. Ноябрь повеял холодком И первым чистеньким снежком. А в декабре гуляла вьюга, Мороза верная подруга. Камин ласкал нас в январе, Позёмка мчалась в феврале. А в марте — солнце улыбнулось И сон-трава в лесу проснулась. В апреле — звонкие капели, А май дарил нам птичьи трели. Июнь нас потчевал клубникой, Июль — черникой, земляникой… И снова — август у ворот, Хлеб убирать настал черёд!

203

Татьяна Захарова Молдова *** Я б хотела — год от года Не прощаться с Кологодом!

Ирина Карнаухова Беларусь *** Ничто не вечно в жизни — каждому известно. С журналом прожит целый год, друзья, чудесно! Не попрощаемся, а скажем «до свиданья!»: Ведь «Кологод» остался с нами. С ожиданьем Очередных проектов, что полмира свяжут. Вперёд, Людмила, с новым экипажем!

204

Ирина Коляка Республика Крым Безграничное Безграничен мир поэтов… Из январской стужи в лето Могут запросто умчаться! Втихаря от домочадцев, От коллег и от прохожих, Вне сезонов и таможен, Вдохновляясь чем-то с лёту, Отправляются в полёты… Окрылял и «Кологод»! Том за томом круглый год Без границ кружил по свету, Щедро месяцы приветил, Мест немало посетил, Сотни авторов сплотил, Преумножил свет добра… В книгах каждая пора По-особому красива! Безграничное спасибо И во всём благополучий Их создательнице — Люче!

Не разлука Погрустим, Кологод? Незаметно приблизился август… Я о нём не писала… мне ближе по духу сентябрь… Повстречались с тобой в ноябре, а в июле расстались… До чего же легко календарные листья летят! Год промчался, как месяц короткий…. да что там, неделя… Только знаешь… давай, Кологод, перестанем грустить! Ведь прощание наше, поверь, не разлука на деле! Открывая страницы, мы снова в начале пути!

205

Ольга Коршунова Россия Коловращение Вечная жажда — прорваться сознанием В вечные истины, в таинство знаний, Чтобы понять, кто тот Мастер и Гений, Что управляет всем коловращением, Нощно и денно, усердно, без лени Повелевает Законом Вселенной. В ней человек — кроха, микрочастица. Вместе с планетой по Космосу мчится. Мимо — созвездия, чёрные дыры. Всё во вращенье в механике мира. И на Земле неизменно движение. Тут, что ни день, — жизни преображение: Вёсен лазурь, изумрудное лето, Осень в разливах янтарного цвета, Зим ослепительно-белых сияние. Коловращение — дар Мироздания. Сердцу — восторг и отрада для взгляда. Космос велик, нам же — лучше не надо. Кем бы Вы ни были, Вечности Гений, Низкий поклон Вам за счастье движения!

206

Николай Куковеров Россия Кологод Все знают ночь темна, а день укутан светом, Пора, мой друг, пора пахать да боронить, Привыкли мы, друзья, готовить сани летом, Ну а зимой телегу к лету мастерить. Дозор Небесный знает — надо иль не надо, Ударить шквалом так, чтоб белый свет померк, Природа потчует людей сегодня хладом, Иль снегом мокрым после дождика в четверг. Зимою ждём, когда постылый снег растает, Зима капризна, как на волнах Стенькин струг, Зато весной, когда сирень благоухает, Мы будем радоваться жизни, сделав круг. Воспел и я, когда стихи сегодня в моде, Размах и ширь равнин и Божью благодать, Где каждый встречный, возрождаясь в Кологоде, Мечтает Жизнь по Солнцу яркому сверять.

Виктория Левина Израиль Трио прощания с артистом Чайковский, трио ля-минор памяти великого артиста Николая Рубинштейна

Прощание с Артистом, дирижёром. Когда слова не могут — музыка всесильна. За этим трио весь размах симфоний, и в кологоде* слышен перст судьбы. Колоколами русскому простору, как май всесильный, вешний и обильный, как дождь по крыше — в тишину ладоней молящейся бревенчатой избы. Там скрипка плачет. В боль поверить может фортепианный клёкот бурной коды. И вот уже виолончельным взмахом поставят точку тема, звук и жизнь. Но вдруг витком случайным обнадёжит мажор несмелый — поднимает воды немых молчаний к праздничным рубахам и милым святкам брошенных отчизн. О, как же много страсти в этом трио и много света! Дорогих ушедших неслышный говор. Дирижёрских взмахов, касанья клавиш и затихших рук. Колокола то плачут, то игриво вздымают выси в пляске сумасшедшей! Прощание с Артистом — реет птахой и растворяется в груди последний звук. *Кологод — это система обрядов и праздников, которая помогает человеку в течение года оставаться в гармонии с Природой.

207

208

Василий Мельников Беларусь Смотрины Присевшие на корточки дома Вникали в запорошенное чтиво О том, как бесприданница зима У КОЛОГОДА-сводника гостила, Искала хоть какого жениха. И скатывались катышками дни На грубой вязке вылинявшей шерсти Сырых ночей. Распутице сродни Туманом занавесилось предместье Подальше от соблазна и греха. Комкастый снег скрывал границы луж, И слякоть пробиралась вдоль забора. Натужный довод, взявшийся за гуж, Тянул восторг немого разговора, Одетый в скоморошные меха. Всё ничего. Вот только облака Не вписывались в общую картину. Смотрины хороводили слова, Запавшие беспечно в сердцевину Оттаявшего в горнице стиха.

209

Григорий Оклендский Новая Зеландия Ода Кологоду Двенадцать месяцев в народ Плывёт корабль Кологод! На поэтический Ковчег (увы, не для мирских утех!) Сестриц и братьев разных стран Призвал отважный капитан! С неутомимым капитаном Нам по колено океаны! Он гордо носит имя Люче, Он самый добрый, верный, лучший! И хоть порою носит юбки, Благую весть несёт голубкой! Готовит нам супы и плов, Два тома избранных стихов (и это не фигура речи!) На русском, на родном наречии! Дыханье искренней поэзии — От Арктики до Полинезии — Наполнит души и сердца Многоголосием Творца На чистом русском языке, Парящем в дальнем далеке! …Плыви, наш славный Кологод, Из года в год, за годом год!

Татьяна Партина

210

Украина *** Легче целую Землю создать — Горы, моря, сушу, И всю поднебесную рать, Вложить в человека душу, Чем собрать всех поэтов в один колокруг, Прядущих строчки, как машина Мюля, Все двенадцать месяцев, не покладая рук, От августа до июля. Но с каждым месяцем наш Кологод Становился всё круче и круче. И сказал Он, что это Like и отличный ход, И улыбнулся Люче.

Галина Пичура США *** Очень творческий народ Создал сборник «Кологод»: Лишь по три стиха с поэта, А в итоге — боль планеты, Красота её и суть! Что ж, ты нас не обессудь, строгий вдумчивый читатель: Люче нам сказала: «Хватит!» Если будет вдохновенье, Мы напишем продолженье. Только Люче — больше сил, И Всевышний чтоб хранил!

Сергей Плышевский Канада *** Спасибо, Люче, замкнут цикл. Твой Кологод — наш антивирус: Я им любуюсь, как Нарцисс, Глядясь в изысканный папирус. И то, что в нём фрагмент меня, И он — фрагмент моей болезни — Ваяет, оси наклоня, Планетный шар резьбою лезвий. На каждый плеск его волны, На краски каждого сезона Лючами солнца и луны Твой дивный облик образован. Моя земля, моя страна Рождает каждую страницу, Что в Кологод помещена Гибридом яви с небылицей.

Татьяна Прошина Канада Всесезонный Кологод Круг замкнулся. Кологод Закрывает дверь за нами, Солнцем, яркими цветами Обозначив свой уход. Здесь, в Канаде, в день январский Кологод был, как лекарство; Согревал нас тёплым словом В царстве холода суровом. Что весна без Кологода?! — Воцарится сумрак года. Скоро осень грусть прольёт, Ветер северный подует, Но мне лето наколдует Всесезонный Кологод!

Иосиф Рабинович Израиль Кологод по-Высоцки подражанческое Кол, он Солнце у славян, нечто вроде бога, Я сегодня, как не пьян, то поясню немного. Ваше время, мужики, с Коляды до Купалы Девкам — С Лёли до Макоши, тоже два квартала, Чтобы жизня удалась, в Кологод вглядитесь С Лёли до Купала всласть, досыта любитесь. Колесо, коловорот — из одной породы, Пролетел коронный код, у моря ждём погоды Песню, спеть вам не вопрос, слово к слову просится, Но колготки и колхоз к солнцу не относятся… Жил в гульбе или в борьбе, а морда вся помята, Вот и думаю себе, а всё ли так, ребята?

211

212

Нина Русанова Испания Колосс Кому-то кажется колоссом Наш целый, круглый «Кологод», Но я-то знаю: это осень — Она пройдёт.

Ирина Силецкая Чехия *** Распростёрся «Кологод» На полмира в интернете. Пишем, пишем круглый год, Ведь писатели — как дети…

Верим в нужность своих слов, И сложно невообразимо, В справедливость, правду, дружбу! Себя осеннего ломать, К Музе мы, лишаясь снов, Но добровольно входим в зиму — Ходим каждый день на службу. Была б зима. «Кологод» сдружил всех нас — Но и в зиме лазейка, дверца — Разных стран, союзов, веры! Ведь и зима не навсегда, Из проектов всех пространств И вот уже тебе до сердца «Кологод» пусть будет первым! Дошла вода Весенняя. И вот за это — За то, что временно живём — Дождями нас окатит лето, А мы всё ждём. И в ожидании утонем — «Колосс» иль «колос» — всё одно: Я на Твоей лежу ладони Песочно-золотым зерном.

Вик Стрелец США

213

Чудодей Кологод Год прошёл… Кологод, мы неплохо с тобой зажигали! Как роскошно звучали стихи, песнопенья, куплеты… Жизнь бликует, искрит… Но в обход политических каверз, вяжет строки поэт, что покамест не спеты, не спеты… Невесёлое время сейчас, но поэт вне раздрая… прошивает пространства, и путь его рифмами заткан… Кто-то тщится сорвать чудо-яблоки прямо из рая — Только зря! Не работают там ни посулы, ни взятки… Непонятные дни… Словно жизнь затаилась и тлеет. В тёмной мути ворочаясь, странно бряца́ют оковы… Но живём. Но творим. Но блуждаем по прошлым аллеям… Завершён альманах. Может, где-нибудь встретимся снова…

*** Есть у нас Непростой, Золотой, Чудодейственный Ключик, Это наша душа — Чеботарка, Волшебница Люче…

215

Валерий Сухов Россия Август Дни сочатся мёдом, словно соты. В слове «август» слышен яблок хруст. Вновь пришла пора грибной охоты. Грусть-тоску развеял первый груздь! Напоследок в росах отразилось Розовое зарево зари. Солнце сладкой горечью налилось И огнём рябиновым горит. И хотя ещё резвятся грозы, И сквозь солнце ливень льёт слепой — Всё печальнее шумят берёзы Над июльской скошенной травой. Холоднее делается лето. Вот и завершился Кологод. Стог высок — вокруг него поэты Водят свой Всемирный хоровод.

216

Татьяна Тан

Украина Прощание с Кологодом Вновь в фейсбуке становится тише, Исписали последний листок. «Кологод» был посланием свыше, Прошумел, словно бурный поток. День за днём — месяц, мчались сезоны, Листопадно метели мели, А эфир наполнялся озоном, А душа не была на мели. Круговерть золотым звездопадом, Наступила прощаться пора… Люче, были б поэты все рады В сборник новый писать до утра. Ночи солнечно будят рассветы, «Кологод», до свиданья, прощай! К трудоголику Люче с советом: «Альманах новый ты начинай».

Ирина Хенкина Израиль ***

Татьяна Ческидова Россия ***

И снова здравствуй, Августейший. С грустинкой в сердце замкнут круг, Поэтов ветреный народ, Но Кологод, вчера — древнейший, Где каждый «тихо сам с собою», Сегодня — самый близкий друг. Собрала Люче в КОЛОГОД Тысячелетьями сплетая Своей волшебною рукою. И цвет, и звук природных сил, Он нас, от края и до края И вот уже ковчег плывет Земли, в любви к себе сплотил — В бездонных водах интернета, С названьем тёплым КОЛОГОД — Извечно нов и узнаваем. Мы — наших мыслей пастухи — Его ведёт душа поэта Ему исконно посвящаем Не хочется прощаться с ним, Рисунки, музыку, стихи. И рано подводить итоги. Сладка к извечному причастность. Мы в путь его благословим, И сном жары, и пеньем стуж Счастливой пожелав дороги! Его природосообра́зность Живёт в глубинах наших душ.

Наталья Шабло Россия *** Прощанье с «Кологодом» не велит Нам грусти предаваться от разлуки. Мы все — созвездья. И с космических орбит С любовью Люче нам протянет руки Для новой встречи под её крылом. Спасибо, Лучик, женщина и птица, Что поэтической души геном Нам под одной обложкой дал сродниться!

Галина Шапошникова Россия Прощание с Кологодом Июль, жара, прощанье с Кологодом, И сердцу не хватает слов и нот… Из разных стран мы остаёмся родом, Но главное — мы были вместе год! Цвели фиалки, розы, хризантемы В осенне-летней кологодовой строке, Но «ЛЕДЕНЬ» стал любим по праву всеми, Встречал нас «СНЕЖЕНЬ» в шубке на катке. Гулял январь в двухтомнике недолго, Февральский ветер вдруг завыл в ночи, А март Прощёным днём шагнул на полку, Затем «ПРОТАЛЬНИК» в гости заскочил. Курлыканье послышалось в апреле, Насвистывал «СТРИЖОНОК»: «Юнь- юнь-юнь»… Так дни и месяцы летели и летели, И не жалел для нас двухтомник струн.

217

218

Светлана Шаталова Каталония Пиренейский сонет В горах высоких встречу я восход — вдвоём с туманом, что на горной круче. Мой мир проснётся, птицей запоёт, и вся природа новый стих разучит. Листаю день за днём прошедший год. В душе вновь солнце, несмотря на тучи. Природный бесконечный Кологод мы проживём опять с тобою, Люче. Снега ль блестят на склонах древних гор, цветут ли маки на лугу в долине — душа творит, своё чеканя злато. Ведёт с душою небо разговор, свой альманах раскрыв на середине, чертя строку на зареве заката.

Хосе Лара Руис Каталония *** El claro de luna llena entraba por la ventana, iluminaba la estancia y llegaba hasta mi cama. Mientras leía Kologod, la luna estaba serena, y al despertar se quedó atrapada en un poema.

219

Ирина Шукшина Россия Круг Жизни Круг жизни Солнца — это Кологод! С сияньем слабым зимнею порою, С гореньем ярким бурною весною, Когда мир полон сильных, звучных нот! Солнцестоянья летняя пора: День длинный.Солнце жарит, что есть мочи. Приходит осень — увяданье прочит. Маячит стариковская хандра… Зима всё ближе — там Солнцеворот. В Светиле всё заметнее усталость: Всё ниже к горизонту. Край — не радость! Но вскоре Солнце юное взойдёт! Круг нашей жизни — тоже Кологод! Есть старт — мучительный момент рожденья. А дальше — юность, к зрелости движенье. И неизбежной старости приход. Как в Кологоде — в жизни есть конец. Но, к счастью, мы бессмертны в наших внуках — Которые, как мы, родятся в муках. А кругом жизни ведает Творец!

220

Фрида Шутман Израиль Прощание Промчался Кологод, Прошив кометой небо. Устроил карнавал Из листьев и цветов. А где-то ураган С собой уносит в небыль Шуршание травы, Неслышный плач снегов. Всё было на Земле: Дрожала и стонала, Вулканами гудела И ливнями плыла. Жарой испепелив, Туманом покрывала Бескрайние просторы — Жалела, как могла. Год быстро пролетел. Но обещал вернуться…

Анна Юдович Израиль Прощание

221

Замки́, запреты, птичьей клеткой дом. Болезнь пугает, мысли все — об этом. А за окном весну сменяет лето, и следом — осень, и зима потом. Уходит год, и понимаешь вдруг, что вместе с ним и жизнь уходит в Лету. И вот уже и мысли все — об этом. Замкнулся круг. P. S. Как стало бы легко и восхитительно, когда бы, по Небесному приказу, лишь только смех остался заразительным — и больше никакой другой заразы!

Татьяна Юфит Великобритания

Прощание с Кологодом Может, выбились из сил Строчки гончие? Что ты, август, загрустил — Перья кончились? Дописалось, доцвело, Дочирикалось? Летним дождичком стекло? Не великое Дело — песенку тянуть За компанию. Но сворачивает путь — До свидания! Каждый тропочкой своей — Вправо-влево ли. Расставайся, не жалей — Дело сделали! На прощанье посвети, Люче, лучиком — Всё же рядышком идти Было лучше нам!

222

Эвелина Цегельник Россия Театральная песня Стихи Эвелины Цегельник Музыка Виталия Сокола Исполняют: Аня Селюнина, Аня Аникина, Катя Иванова, Саша Трухнин, Лиля Бекмансурова, Игорь Лекомцев

Добрый Зритель, мы прошли с тобою Путь свой в этом зале до конца. Вместе плакали, смеялись мы порою, Но час расставания настал. До свиданья, друзья, Расстаёмся ты и я. Гаснет свет и наступает тишина. Пусть разлука близка, Мы не станем унывать. Будем, Зритель, Новых встреч с тобою ждать. Сохраним в душе мы нашу дружбу, Сохраним надолго добрый взгляд. Милый Зритель, ты нам очень нужен, Наши песни только для тебя.

224

Дорогие мои Кологодцы! Почтенные Читатели! Вот и наросло в нас новое годовое кольцо. Мы стали на очередной год старше и на множество лет мудрее. Это был очень нелёгкий год для всего человечества, но он закалил нас, научил готовности принятия важных решений и пониманию простых истин: нужно быть добрее друг к другу, держаться вместе, делиться теплом и светом наших душ! Поэтам — неиссякаемого вдохновения, новых откровений и изящных рифм! Музыкантам — умения превратить 7 нот в волшебные мелодии и сладкозвучные песни! Художникам — ярких красок для создания новых шедевров! Фотографам — прекрасных пойманных мгновений и чудесных птичек-помощниц, вовремя вылетающих из объектива! БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ И СЧАСТЛИВЫ, ДРУЗЬЯ! Ваша Люче июль, 2021

Мои благодарности Я бесконечно признательна всем, без кого эта книга никогда бы не состоялась: в первую очередь моему любимому мужу, Мише Чеботарёву, за поддержку всех моих безумных начинаний и сумасшедших идей; всем авторам замечательных июльских стихов, песен, музыки, картин и фотографий, доверившим мне свои детища; всем, кто подарил мне радость знакомства с новыми авторами.

Спасибо всем, вы все чудесные! С искренним теплом, ваша Люче

230

Литературно-художественное издание 16+

Кузовок Июль на глобусе в современном искусстве ТОМ 3

Составитель и главный редактор: Людмила Чеботарёва (Люче) Все тексты печатаются в авторской редакции Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается