June poetry, volume 2 by Luche1

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается Стрижонок: Том 2 «Июнь на глобусе» в стихах современных поэтов. 2021. – 436 с., 16+ В двухтомник «Стрижонок» вошли стихи 175 авторов из 30 стран мира. Стрижонок — юный, точно сам июнь, едва оперившись и встав на крыло, совсем скоро превратится в быстрокрылого властелина неба… Его «юнь-юнь-юнь», доносящееся из-за облаков, — воистину песнь, приветствующая солнцеворот. Наши прародители верили, что в этот день на смену солнцу-юноше Яриле приходит могучий солнце-муж Купала, и лето окончательно вступает в свои права. В самую короткую в году ночь запылают костры, поплывут по рекам венки… Кто-то непременно отыщет волшебный цветок, а значит — сложатся новые песни, образуются новые семьи, родятся новые дети… И продолжится жизнь на земле … А в июньском «Кологоде» вновь звуки, краски, ароматы и чувства сплетаются воедино в разную по стилю, но всегда незабываемую, яркую, одухотворённую и утончённую лирику авторов со всего света. Составитель и главный редактор: Людмила Чеботарёва (Люче) ISBN 978-163901609-9 © Составитель: Людмила Чеботарёва, Израиль, 2021 © Авторы стихов, рассказов, песен и музыки © Авторы фотографий, картин и видеороликов

Выйдем на берег, там волны Ноги нам будут лобзать, Звёзды с таинственной грустью Будут над нами сиять. А. Н. Плещеев

Елена Александренко Владивосток, Россия Мир полон золота бесценного Стихи Елены Александренко Музыка и исполнение Евгения Вахромеева (Варфоломея) Видео Тамары Школиной

Мир полон золота бесценного. И под его лучами я. Богата думой сокровенною В цветущих песенных краях. Где небо к травам прикасается, И облаков бредут стада. Березки скромные красавицы Глядятся в зеркало пруда. Там на лугу цветы лучистые В медовом золоте пыльцы. И в пышных кронах золотистые Кричат беспомощно птенцы. Быть может, их пугает солнышко, Что бьёт в глаза до слепоты, И сыплет столько жгучих зёрнышек!.. Ах мама, мама, где же ты?

Нам нужно бы учиться у берёз Стихи Елены Александренко Музыка Евгения Строкача Исполняет вокальная группа «Капельки» (г. Дальнегорск) Руководитель: Татьяна Грановская

Нам нужно бы учиться у берёз И чистоте, и скромности, и силе, И чуткости, и искренности слёз, Пролитых с болью о судьбе России. Нам нужно бы учиться у берёз В тяжёлый час не гнуться, не ломаться, И, не боясь, стоять под шквалом гроз, И с бурями до тишины сражаться. И даже если после битв одна Она осталась в обожжённом поле, Всегда берёзка Родине верна, В ней крепок дух, и мужество, и воля. Она предстала символом Руси И ангелом в нехоженом просторе. Ты свет берёзовый по жизни пронеси, Каким огромным ни было бы горе.

Свет берёзовый Стихи Елены Александренко Музыка и исполнение Евгения Вахромеева (Варфоломея) Видео Тамары Школиной

Мыслью о Родине с небом повенчана, В роще знакомой живёт. Сильной душой, словно русская женщина, Шёпотом нежным зовёт. Мягкой листвой её крона курчавится, Светом расшит сарафан. Милая сердцу, берёзка-красавица, Тонкий по-девичьи стан. Пусть где-то ждут нас соблазны заморские, Щедрость чужих городов, Всюду услышу за дальними вёрстами, Тёплый берёзовый зов. Здесь на него соловьи откликаются, Славят кудесницу — Русь… Как у берёзы Поэтам мечтается, Как упоительна грусть!

В миг, как наденет монисто осеннее Праздничных листьев-монет, Смотрит она, как невеста Есенина, В белую рощицу лет. И в колыбели той рощи берёзовой Новые прутики спят. Солнца румянцем подсвечены розовым, Свежее время хранят. Даже когда оно тянется прозою, Губит усталости след, Тихо постой, обнимаясь с берёзою, И сохрани этот Свет. Припев: Свет берёзовый, Белый, как облако, Согревающий сердце и Русь. Я сливаюсь с задумчивым обликом, За него всей душою молюсь!

А. И. Куинджи. Берёзовая роща

Ирина Алексеева Запрудня, Московской обл., Россия Июньская песня для мамы Стихи Ирины Алексеевой Музыка и исполнение Александра Жукова Видео Тамары Школиной

Июнь… И день рожденья мамы — пятнадцатое… Тёплый свет и негасимый… Нежный самый из не ушедших дальних лет… Я помню, мама, ты любила с детьми у озера гулять… Тропинку память сохранила, и я по ней иду опять… …Уткнулись лодки в тёплый берег, заря вечерняя светла… Здесь так легко смотреть и верить, что могут брызги от весла на миг один остановиться, взлетев над тёмною водой, и в тёмном небе отразиться, сравниться с первою звездой. Здесь так легко стирать границы песка, воды, небесных сфер и вспоминать родные лица, пока луна не примет мер: постелет лунную дорожку, расставит тени на песке… А мне б ещё совсем немножко погреть ладонь в твоей руке…

Елена Ананьева Франкфурт, Германия Селена Вселенной Стихи Елены Ананьевой Музыка и исполнение Александра Еваленко

Называют её Селена, появилась из пены белой, появилась загадочной сказкой, для художника — холст вдохновенный. Появилась женщина в белом, изменила радугу смело, и в янтарно-гжелевом небе белой радугой — голуби мелом. Это всё Создатель хотел, взял в небесный хорал припев. И на свадьбе Богов искомо, прошептал любви первой слово.

Нина Богдашкина Вадинский р-н, Пензенской обл., Россия Сыночек Стихи Нины Богдашкиной Музыка и исполнение Гульсины Рафековой

Ночь с луной играют в прятки, Сладко спит малыш в кроватке, Звёзды тоже дремлют в облаках. Пролетают зимы-вёсны, Скоро станет мальчик взрослым, А пока он на моих руках. Припев: Как все дети, чуточку упрямый, Но любимый самый и родной. Для меня, как и для каждой мамы, Самый лучший ты, сыночек мой. Как для счастья надо мало: Ну подумаешь, устала: Подрастёт — тогда и отдохну. Чтобы детский лепет слушать, Я отдать готова душу Маленькому сыну моему.

Борис Ганкин Анн Арбор, Мичиган, США Ледник Моцарта Стихи Бориса Ганкина Музыка и видео Леонида Ганкина Исполнение Леонида Ганкина и Светланы Нурушевой

Снег засыпает трещины, ветер шальной орёт, качает палатку бешено целую ночь напролёт. И надо же было додуматься Какому-то чудаку тёплое имя Моцарта горному дать леднику! …На гребне хребта утром солнце заслон прорвало — и тысячи радуг будто оно по льдам разбросало. Горы искрились и пели. На льду ручейки рождались, и на перекатах звенели и вниз рекой устремлялись. Музыка радуг на льдинах, музыка звонкой воды. Тёплую музыку Моцарта запели горные льды.

Инесса Ганкина Минск, Беларусь Радуга Стихи Инессы Ганкиной Вокал: Кристина Потолицына Музыка, ф-но: Вера Готина Скрипка: Антонина Потолицына Компьютерная вёрстка: Инесса Ганкина, Вера Готина Компьютерная графика: Вера Готина

Радуга, утки садятся на воду, косые лучи, замки из облаков. Подростки кузнечиками выпрыгивают из асфальта. Мне не родня ни утки, ни скейты. Небо пахнет акварелью, как детство молоком.

Радость радуги Стихи Инессы Ганкиной Вокал: Кристина Потолицына Музыка, ф-но: Вера Готина Скрипка: Антонина Потолицына Компьютерная вёрстка: Инесса Ганкина, Вера Готина Компьютерная графика: Вера Готина

Радость радуги через небо — дуга цвета. Белый являет свою сущность, Любовь разлагается на атомы, все краски хороши, кроме… Чёрный зонт плывёт сквозь радугу, здравствуй, завтра, где мы ещё не были. Радужная лужа окружена лягушками, дня последняя капля высыхает сама, окна вытерты насухо, вечер все приведёт к серому тону. «Р» перекатывается в горле радостью, картавит речью, реальность реки растворяется в вечере, переходящем в рассвет.

Глаза люпина Стихи Инессы Ганкиной Вокал: Кристина Потолицына Музыка, ф-но: Вера Готина Скрипка: Антонина Потолицына Компьютерная вёрстка: Инесса Ганкина, Вера Готина Компьютерная графика: Вера Готина

Глаза люпина, детские глаза. Синеет мир на острие у Бога. В дверном проёме съёжилась тревога. Мечтает девочка, бормочет строго Старик, закрывший сердце. Но слеза… находит путь. Вздыхает у порога Лохматый пудель. Муха-егоза Шутя прилипла к смятой карамели. Тягучий полдень, мы почти у цели. Глаза люпина, детские глаза.

Вера Готина. Глаза люпина

Наталья Иванова Санкт-Петербург, Россия Лето-лето Стихи Нэлли Прусаковой Музыка, исполнение и видеоелип Натальи Ивановой

На далёкой окраине, под кудрями берёз, Привлекательны ранние лепестки алых роз, Ароматная улица, в травах пёстрый наряд, Шмель горланит и трудится, тем творениям рад. Припев: Лето-лето-лето, звонкое лето, Как с тобою, лето, хорошо, Лето-лето-лето, знойное лето, Будь со мной ещё и ещё. На дорожке, исхоженной вместе с долей своей, Настоящее сложено в сумму пройденных дней, Но особенно дорого постоять у пруда, На окраине города, где стучат поезда.

Шафрановая любовь Стихи Николая Куковерова Музыка, исполнение и видеоклип Натальи Ивановой

Люди прячутся в кафешки После утренней пробежки, А по крышам барабанит град, Рандеву в плену традиций, Где весёлые зарницы Затерялись в сонмах балюстрад. Припев: Без волны альбатрос, Как без выси орлан, Море розовых роз, Яблонь сладкий шафран. Прилагаются в награду Семь цветов волшебных радуг — Красный, синий, жёлтый, голубой, И оранжевый с зелёным Нынче радуют влюблённых — Знать, любовь дарована судьбой. Припев: Всё прекрасно, как в романе, И наряды от Армани, Время затерялось без часов. Шоколад, бисквит и сливки Предназначены счастливым, И не нужно больше горьких слов. Припев:

Опять на дачу 26

Стихи Евгения Бохановского Музыка, исполнение и видеоклип Натальи Ивановой

Жили мы, забот не зная, Но решил совет семейный: Сколько можно жить без рая? Сами сделать рай сумеем! Это значит — будет дача: Земляника, помидоры… Третий год уже потрачен На строительство забора.

Припев: И ни друзей, ни дискотеки, И ни бассейна, ни кино, Ни баров, ни библиотеки, Забыты отпуска давно. Под выходные сердце плачет — Опять на дачу, опять на дачу!

В голове одни обои, Гвозди, шифер, доски, рамы. А вчера достали с боем Умывальник из Панамы. Бросить хочется порою, Но совет семьи осудит! Вот когда ее построим — Может быть, вздохнём, как люди. Чтоб была других не хуже, Нужен флюгер и крылечко, И камин от зимней стужи, С изразцами чудо-печка…

Летом, осенью, зимою С инструментом к даче едем, Верим — мы её построим И утрём носы соседям!

Лина Лаврова Таллинн, Эстония Аллилуйя Стихи Сергея Шелкового Музыка и исполнение Лины Лавровой

Фантазии, виденья, зеркала, на водной глади отраженья веток. Жизнь вздохом ветра над травой прошла, лишь чуть качнув узор паучьих сеток. Ни ярость геральдических зверей, ни птичьих кодов певчие посланья над продолженьем рода без затей не властны. И под натиском желанья старинной лепки рушится фасад, и с трендом бренд меняют ракурс зренья… Но вновь в кустах сирени ангелят колышут вместе вечность и мгновенье. Они — оттуда. Метит высота их час за часом крепнущие крылья. Мы вместе дни сочтём до полуста, пока все гнёзда не отгомонили. И свадьба жизни — краткий вешний сон, где всё бескровней привкус поцелуя, и почвы грудь хрипит «Армагеддон»… Но — злато-синий гул со всех сторон, но «Аллилуйя!» с неба, «Аллилуйя!»

Я вас любил Стихи А. С. Пушкина Музыка и исполнение Лины Лавровой

Я вас любил: любовь ещё, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.

Фанданго Стихи Эмилии Песочиной Музыка и исполнение Лины Лавровой

Стихает бубенчик дневного света. Сиреневой флейтой вступает вечер. Навстречу валторнам ночного ветра Раскрылся фарфоровый лунный венчик. Садится звезда на скрипичный тополь И пьёт виноградный лиловый кьянти Под веток густой оркестровый шёпот. И звук тишины на одном пуанте С иглою луча замирает в паре На фоне элегий мимозы лунной. Но соло играют на бас-гитаре, Потом на классической шестиструнной, И ритм набухает, как в марте почки, И бухают систолами синкопы, И мягкой походкой персидской кошки Крадётся мелодия, нежность копит… То высью заходится, словно кенар, То горлом пульсирует соловьино, Вибрирует тонко на волоске над Контральтовой бархатною равниной… Звезда замечталась за веткой карой, И терпкое небо напев ласкает… Что делать с этой напастью-гитарой, Никто не знает… Никто не знает…

MilArt Studio Милана Зильник и

Артём Чеботарёв (Арти Сэндлер) Оттава, Канада АБРАКАДАБРА Музыка и исполнение Миланы Зильник Видеоклип Артёма Чеботарёва Иллюстрации Анастасии Френкель

Абракадабра! Время отправиться в путь! Абракадабра! Время бросить вызов тому, что по ту сторону зеркала... Абракадабра! Время для новых встреч, время для потерь и находок...

Абракадабра! Время для колдовства, ворожбы и алхимии! Абракадабра! Время вызвать волшебный дух!

Абракадабра!

Николь Нешер Кирьят Бялик, Израиль Златовласка Стихи Николь Нешер Музыка и исполнение Евгения Белого Аранжировка Артура Бродского Клипмейкер Валентина Клетенкова

Зелёная улыбка лета, Пустынный пляж, морской прибой, Где в золотых лучах рассвета, Мы были счастливы с тобой! Мосты любви, мосты желаний… Мне память возвращает вновь Наивные слова признаний. И нашу первую любовь. Припев: Моя принцесса Златовласка, Побудь со мной, не уходи! Моя волшебница из сказки, Мне снова юность подари. Душа была полна любовью, Сбывались дерзкие мечты. И нежность, что была с тобою, Сводила радугой мосты. Но ты ушла… Погасли блики… Над морем догорел закат. И белоснежных чаек крики Нам расставанье ворожат.

Мосты любви, вино желаний… Мне лето возвращает вновь. Наивные слова признаний И нашу первую любовь. С тобою был безмерно счастлив, Девчонка из моей мечты! Как жаль, что не дано нам власти Всегда быть рядом — Я и ТЫ.

Елена Оболенская Оттава, Канада Июнь без пяти Стихи Лады Миллер (Монреаль, Канада) Музыка и исполнение Елены Оболенской

Окно приоткроешь — июнь без пяти, Кудрявая челка сирени. Жуки натирают до блеска хитин, Сверчки разминают колени, Сверчки разминают колени. От солнечных пятен до розовых пят Июнь оголтел и понятен — Слова колосятся, дожди гомонят, Настойчиво тикает дятел. Прижмёшься покрепче, замрёшь у плеча, Услышишь сквозь ропот неблизкий, Как терпкие ягоды глухо стучат О дно облупившейся миски, Покажется — жизнь промелькнула и нет Её беспощадней и слаще. Нахлынет листва, заколышится свет, И голуби небо растащат. Слова обнажат тополиную суть, Теперь — обожать, до утра не уснуть, А если и правда — июнь без пяти, Пусть время забудет, что надо идти.

Маленькая лирика Стихи Людмилы Свирской (Прага, Чехия) Музыка и исполнение Елены Оболенской

Кисть Врубеля, Гогена ли, Дали рука — Июньский вечер ало-фиолетовый. Пробилась к сердцу маленькая лирика, Шурша листвы счастливыми билетами. Я нежу тишину в душе по-прежнему: Вдруг мне тебя услышать посчастливится? Ты поцелуй меня дождём черешневым, Чтоб Муза не заметила, ревнивица. Рассвет на землю осторожно спустится, Касаясь букв в твоём волшебном имени… Растеряна… В душе моей — распутица: Я в лирику! Ну, где ты? Догони меня!

Эмилия Песочина Ольденбург, Германия Отец уходит (22 июня 1941 года) Стихи и видеоряд Эмилии Песочиной Музыка и исполнение Владимира Узланера Памяти дедушки и мамы посвящается

Вот уходит отец — За спиною котомка, И не может никто ничего изменить... Оглянуться не смеет он.. Где та соломка, Чтобы в мелком окопе Ему подстелить?.. Жжёт внутри веретёнце, Прядёт свою нитку... Горе быстро растёт, И взрослеет тоска. И — ходи не ходи Каждый день за калитку — Не обнимет за плечи отцова рука.

Вот уходят отцы... Их шаги не чеканны. Поминальные звёзды На небе горят. Только памяти вечной Гранитные камни Тяжело, не по-детски На сердце болят. Вот и дети уходят, Подбитые прошлым... Над ромашковым лугом Расплакался дождь. За небесным Крутым поворотом дорожным Ждёт отец От земли уходящую дочь...

Алина Рейнгард Киев, Украина Будет ещё… Стихи, музыка и исполнение Алины Рейнгард

будет ещё: будет пламя дождя, будет небо в цвету, целое небо, как будто обклеили снизу, смеялись и пели, и на невидимые карнизы вешали чью-то несбывшуюся мечту. будет ещё: чужие мечты — прямо в руку, мякоть. свои забывать пора, свои — это только сок. смеяться и петь, и потуже затягивать поясок: лето настало, забудь скорее про слякоть. будет ещё: будет шелест страниц, а книги — твои. целые полки, как будто авторов столько, что остаётся, не глядя, не думать, забыться только, свернуться в клубочек, растаять, умереть от любви… будет ещё: чужая любовь — прямо в сердце. солнцем. свою забывать пора, своя — это так, луна, та самая, от которой, увы, вечно тебе не до сна. рассветы встречать за открытым будешь оконцем!.. будет ещё: будет самый красивый рассвет, танец тел, целое утро смеяться и петь — где подвох?.. всё не сейчас. всё родится скоро под ритмом строк, всё будет так, как того ты всегда хотел. будет ещё: чужое станет твоим, навсегда сроднится, своё забывать пора, оно слишком, увы, болит, а ещё почему-то совсем никогда, будто враг, не спит… зато никогда-никогда-никогда-никогда не снится. будет ещё: будет пламя дождя, будет небо в цвету… смейся и пой, скоро будет твоя победа, и в невозможной дороге безумного, сладкого лета будет тебе возможность поймать мечту. будет ещё…

Виктор Сапиро Кармиэль, Израиль Сто дорог начала лета Стихи, музыка и исполнение Виктора Сапиро

Сто дорог для тех, кто дорог, ночь спускается на город, А вокруг — сплошные горы и облака! То ли призрак, то ли морок, пройден уровень подкорок, Закрывай скорее шторы наверняка! Этот мир не хуже вора дни крадёт без разговора, Ни судьи, ни приговора — всё с молотка! Ноты прячутся по норам — как тут выйдешь из минора? Не смотри с немым укором — жизнь коротка… Сто дорог — все мимо кассы — здесь не выдумки фантастов, А балансом и балластом сердце в груди! Были классы — стали касты, эти чаты слишком часты, Рвётся матрица на части — миг, подожди! Вроде рано клеить ласты от несчастья или счастья, Вроде время в нашей власти, всё впереди! Через маски верить в сказки, без указки, без подсказки, Вот такие нынче страсти — не подходи! Сто дорог, наверно, были — но без шума и без пыли Корабли давно уплыли за горизонт! Ни Америк не открыли, ни сокровищ не нарыли, Надо будет спрятать крылья — здравый резон! Просто нас забыли — или что-нибудь в подобном стиле, Ветер замер, небо в штиле — мёртвый сезон Сколько брошено усилий, сколько скошено идиллий, Жили-были, жить любили — всё это сон…

Летний рок-н-ролл Стихи, музыка и исполнение Виктора Сапиро

Направо — закаты, налево — рассветы, Душа — нараспашку, в чём мать родила… Вопросы не предполагают ответы, Теряется смысл — такие дела! Гори, гори ясно, пока не остынешь, Не глядя на ту, что стоит за плечом… Ещё не финал, не финита, не финиш, На компасе вечность — и всё нипочём! Направо — рассветы, налево — закаты, Непризнанный Феникс боится огня… По адресу посланы все перекаты — И тени сгущаются день ото дня! Но только куда эту сеть ни закинешь, Каким её ни перерубишь мечом — Ещё не финал, не финита, не финиш, На компасе вечность — и всё нипочём! Такая картина — что, впрочем, рутина, Нам время — награда, на том и стоим… Ни у маскарада, ни у карантина Нет власти над миром твоим и моим! Пускай ты планету с орбиты не сдвинешь, Не высветишь звёзды волшебным лучом — Ещё не финал, не финита, не финиш, На компасе вечность — и всё нипочём!..

Июньская лирическая Стихи, музыка и исполнение Виктора Сапиро

Вдали от шума больших галактик Моя Вселенная так мелка — В ней нет идей и духовных практик, Как нет и пола, и потолка! И мне бы тоже искать ответа, И мне бы так же достать до дна, Но я — фотон, я — частица света В любые тёмные времена… Не сотворить бы себе кумира Из мыслей, канувших в пустоту… Материальная база мира Привычно держится на свету! Бесшумным шагом подходит лето, И чья вина, что судьба одна, Что я — фотон, я — частица света В любые тёмные времена… Что берег ближний, что берег дальний — Мы с этой схемой давно на ты, Слова становятся всё банальней По мере действия темноты — Про то, что песня ещё не спета, Про то, что сказка ещё длинна, Ведь я — фотон, я — частица света В любые тёмные времена…

Валерий Сухов Пенза, Россия Призыв сорок первого года Стихи Валерия Сухова Музыка, аранжировка и исполнение Игоря Согонова

Помнят стены райвоенкомата Многолюдный первый тот призыв. Классом на войну ушли ребята. Лишь один из всех остался жив. Наголо остриженные парни — В первый раз они вставали в строй. А на них — надежда Красной Армии. Необстрелянных бросали в бой. Пули самых лучших находили. Много было дел у писарей. Извещенья в город приходили. Похоронки — вместо сыновей. Как над ними матери рыдали, Не забудет почтальон седой! Так солдаты в сорок первом встали На плите гранитной в вечный строй.

На фото Игорь Согонов

Вита Штивельман Оттава, Канада Домовой Стихи Виты Штивельман Музыка и исполнение Михаила Рубина Художник Олег Липченко

В нашем доме поселился домовой. Он морочит нас и прячет по углам всё, что нужно и не нужно нам с тобой: письма, ножницы, ключи и всякий хлам. Он поскрипывает лестницей в ночи, гасит свечку, если дела больше нет. Он тихонечко вздыхает и ворчит, если каши не оставить на обед. Дом наш старый — проседают этажи. Мы же всё-таки недавно здесь живём. Может он-то — домовой — всегда здесь жил. И останется, когда мы все уйдём.

Комедия дель Арте Стихи Виты Штивельман Музыка Елены Оболенской Исполнение: Елена Оболенская Аскар Умарбеков

Телом и душой в дороге и под солнцем и в тумане мы — кочуем без тревоги мы — ночуем в балагане мы пестры своим нарядом не найдёте нас на карте мы — нигде и всё же рядом мы — Комедия Дель Арте Без обеденной похлёбки но всегда с вином и хлебом мы — насмешливы и ловки мы — скитаемся под небом Балаганчик наш услышит и юнец и муж ревнивый В этом мире неподвижном лишь комедианты живы Хвастается Скарамучча сквернословит Панталоне глупый доктор право учит Флавио притворно стонет Маске чёрной, маске белой подыграет мандолина ходит на руках Бригелла ножкой машет Коломбина Карнавал раскрыл объятья выходите недотроги мы такую ночь закатим чтоб завидовали боги!

Константин Сомов. Арлекин и дама. 1912

Николь Нешер Кирьят Бялик, Израиль

Кораблик детства Стихи Николь Нешер Музыка Хирша Зильбера Исполнение Ноам Ланиной Аранжировка Олега Березовского и Давида Тарнопольского Клипмейкер Валентина Клетенкова

В ладонях голубой планеты — Надежды ключик золотой. Откроет детство мне секреты И в сказку позовёт с собой. Курносый носик и веснушки, И с бантом рыжая коса. Смеётся Пеппи-хохотушка, Танцуют чёртики в глазах. Припев: Плыви, волшебный мой кораблик, По морю счастья и мечты. Лети, бумажный мой журавлик, В страну чудес и доброты. Приду на помощь к Чипполино, Луну с Незнайкой обойду, Утешу девочку Мальвину И в гости к Золушке зайду. А Карлсону шепну во сне я, Чтоб научил меня летать. И попрошу старушку-фею Помочь скорее взрослым стать.

Эмилия Песочина Ольденбург, Германия Сказка про дождик Стихи Эмилии Песочиной Музыка и исполнение Александра Макарова Видеоряд и анимация: Анатолий Кваша

Дождик шастал по кустам, Пришепётывал немножко, Тёрся шёрсткой о дорожку, Шарудел то тут, то там. Шамкал, шаркал и шептал, И чесал себя за ушком, Шлёпал лапками в кадушке С крыши шиферной шагал. В шерстяную шаль влезал, Что осталась на террасе. По шезлонгу бил-дубасил, На подушечках лежал. В общем, что хотел, творил, Всех на свете уморил, И ему сказали: «Хватит! Отправляйся лучше спать и Больше тут не шелести, А во сне скорей расти! Превращайся в шумный ливень!» Дождик лёг, вздохнул счастливо, Всхлипнул: «Мало я успел…» И тихонько засопел… Вот и вы ложитесь спать… Завтра в школу вам вставать…

Эвелина Цегельник Красногорск, Московской обл., Россия Лето Стихи Эвелины Цегельник Музыка: Виталий Сокол Исполнитель: Маша Недошитова Иллюстрации: Светлана Антропова

На крылечке, солнышком согретом, Спит Щенок, свернувшийся в клубок. На ступеньку с ним присело Лето Подтянуть спустившийся чулок. Припев: Лето-лето-лето, Где ты бродишь, Лето? Ласковое лето, солнце и цветы. Мне б с тобой, с тобою, Лето, Побродить по белу свету, Побродить по белу свету В солнечные дни… Гребешком лучистым расчесало Кудри золотистые свои. Подтянулось, сладко зазевало, Босоножки скинуло с ноги. Припев: И, Щенка обняв своей ладошкой, Осторожно рядышком легло. Отдохнуть от летних дел немножко, Запастись любовью и теплом. Припев:

Эвелина Цегельник

Художник Елена Сальникова

Кораблик Стихи Эвелины Цегельник Музыка: Виталий Сокол Исполнитель: Дима Уткин Иллюстрации: Светлана Антропова

1. В бездне моря прозрачно-глубокого Мой кораблик отважный плывёт. Я из детства в пространство далёкое Первый свой совершаю поход. 2. Что ребёнком я знал в мире этом, Ведал что о далёком пути? Звёзды все угасают с рассветом, Превращаются в наши мечты. Припев: Море, море, волна голубая Набегает и бьёт о борта, Далеко уплыву ли не знаю, До свиданья, родная земля.

3. Доплыви, мой кораблик отважный, К моим детским заветным мечтам. Не сдаётся пусть парус бумажный Даже самым суровым ветрам…

Припев: 4. В бездне моря прозрачно-глубокого Мой кораблик отважный плывёт. Я из детства в пространство далёкое Первый свой совершаю поход. Припев: Море, море, волна голубая Набегает и бьёт о борта, Далеко уплыву ли – не знаю, До свиданья, родная земля.

Эвелина Цегельник

Дождик Стихи Эвелины Цегельник Музыка: Виталий Сокол Исполнитель: Инесса Аверина Иллюстрации: Светлана Антропова и Галина Афонина

1. Пляшет дождик длинноногий По асфальту, по дороге. Надувает пузыри, Умывает фонари. Поднимаю вверх ладошки: Подержу я дождь немножко. Дождь стекает и щекочет, Он до ниточки промочит. Припев: Дождик-дождик-дождик, Вымой чище мостик, Постучи по крыше, Чтоб весь дом услышал! 2. Заплету в свои косички Я по радуге-сестричке И по лужам по весёлым Побегу скорее в школу. И поскачет вслед за мною Тёплый дождик за спиною. Дождик, дождик, не зевай! Вслед за мною поспевай! Припев: 3. Я сандалики снимаю, Босиком за ним шагаю, Дождик-дождь, не отставай, Поскорее догоняй! Припев:

Эвелина Цегельник

Бабушка Яга Стихи Эвелины Цегельник Музыка: Виталий Сокол Исполнитель: Аня Аникина

Никто не заходит в дом к бабушке Ёжке, С отчаяньем смотрит она за окошко: Как скучно, как скучно бабуле одной, На печке вздыхает в обнимку с метлой! На скатерть разложена снова колода: Помчаться б к Кикиморе в гости в болото… Но cтупа сломалась, теперь лишь гадай, Когда же пройдёт по болоту трамвай? Лежит целый месяц, скучая без толку, На полке летающая метёлка. Ах, если б сюда заглянул на часок Старик Вурдалак или дед Лешачок. Ну хоть бы Горыныч пожаловал в хату! (Она уж и Змею Ужасному рада) Но, видно, тропинки совсем заросли — Завоет сейчас бабка Ёжка с тоски. Никто не заходит в дом к бабушке Ёжке, С отчаяньем смотрит она за окошко: Как скучно, как скучно бабуле одной Скрипеть целый вечер ногой костяной!

Припев: Бабушка Яга, бабушка Яга… Бабушка Яга, бабушка Яга… Бабушка Яга, бабушка Яга… Бабушка Яга, бабушка Яга…

Эвелина Цегельник

Петушок 68

Стихи Эвелины Цегельник Музыка: Виталий Сокол Исполнитель: Инесса Аверина

1 У бабули петушок, Золотой, как солнышко. Кучерявый гребешок, Рыженькое пёрышко. Хвостик носит колесом: Красный цвет и жёлтый, Петя служит вожаком, Этим очень гордый. Припев: Петя-Петя-петушок, Сядь-ка, Петя, на шесток, И расправь-ка пёрышки, Да прочисти горлышко! Ку-ка, ку-ка-реку, Ку-ку-ка-реку, Ку-ка, ку-ка-реку, Ку-ку-ка-реку. 2. Лишь заметит чужака, Вмиг с плетня слетает, И коварного врага По двору гоняет. Хвостик носит колесом: Красный цвет и жёлтый, Петя служит вожаком, Этим очень гордый. Припев:

Эвелина Цегельник

Духов день Духов день — праздник Вил и Марены, Влаги Земной, начинался с чествования предков, которых приглашали погостить в дом, разбрасывая по углам дома свежие берёзовые ветки. Это также был день памяти и общения с водными, луговыми и лесными навьями — русальими духами своего рода. Согласно преданиям, русалками и русалами становились те, кто умер преждевременно, не став взрослым, или ушёл из жизни добровольно. Женщины проводили тайные обряды, оставляя хозяйство на мужчин иногда на всю неделю. А имеющие детей оставляли для русальих деток в поле или на ветвях у источников старую одёжку своих детей, рушники, полотна. Надо было задобрить русальих духов, чтобы не приставали к детям и другим родичам, чтобы способствовали плодородию полей, лугов и лесов, напоили их соками Земли. По преданию, во время Русальной недели русалок можно было увидеть вблизи рек, на цветущих полях, в рощах и, конечно же, на перекрёстках дорог и на кладбищах. Рассказывали, что во время танцев русалки исполняют обряд, связанный с защитой посевов. Они могли и наказать тех, кто пытался работать в праздник: вытоптать проросшие колосья, наслать неурожай, ливни, бури или засуху. Встреча с русалкой обещала несметные богатства или оборачивалась несчастьем. Русалок следовало опасаться девушкам, а также детям. Считалось, что русалки могли увести ребёнка в свой хоровод, защекотать или затанцевать до смерти. Поэтому во время Русальной недели детям и девушкам категорически запрещалось выходить в поле или на луг. Если во время Русальной недели погибали или умирали дети, то говорили, что их забрали к себе русалки. Чтобы уберечься от русальего приворота, надо было носить с собой резко пахнущие растения: полынь, хрен и чеснок.

Там чудеса: там леший бродит, Русалка на ветвях сидит... А.С. Пушкин «Руслан и Людмила»

Иллюстрации Алисы Дьяченко

Елена Александренко Владивосток Лета пёстрые поляны Лета пёстрые поляны В искрах утренней росы. Как живые сарафаны, Сохрани их и спаси! Птиц восторженное пенье, Зов из каждого гнезда, И лесов сердцебиенье, И полей звенящих даль. Родников студёных свежесть, Силу девственной Руси, Доброту свою и нежность — Сохрани их и спаси!

Июнь Одуванчик весь бел, на него только дунь — Разлетятся пушинки, как снег, на траву. Птицы в юной листве воспевают июнь, И мечтательно бабочки в небо плывут. Земляничные ветры навстречу летят И несут тёплых ягод божественный вкус… И обрызганный солнцем встревоженный сад Полон света и душу волнующих чувств.

Тополиный пух Лето, лето, лето, Сколько в нём балета! Сколько невесомых В небе балерин! То летят пушинки С тополиных веток, Танец их недолог, Вечен и един. В золоте прозрачном Солнечного века, Покружив, растают Облачком вдали, И вернутся снова, Облетев полсвета, И вернутся снова В колыбель земли.

Июньское Уже подслушивают лопухи Чужие тайны в зарослях высоких И чьи-то неумелые стихи, И грусть, и трепет мыслей одиноких. И подорожник при дороге ждёт, Готовый зализать чужие раны… Кукушка, открывая новый счёт, Зовёт гостей в цветочные поляны.

Где летает душа… Где летает душа по ночам, Если видишь чудесные сны? Где, бывает, не знаешь и сам... Пахнет утро пионом лесным. Просыпается лилий огонь, И вздыхает душистый жасмин. Зайчик солнца щекочет ладонь, И ты знаешь, что ты не один. Выйди в утро, распахнутый дню, Дерзким мыслям своим улыбнись, Всей душой обними ту одну, Ту любимую, с именем Жизнь!

После дождя Сияет мир после дождя, И расцветает солнце в лужах, Лист — изумрудная ладья — Чудесной музыкой разбужен. Мелодия незримых струн… И птиц полёт похож на танец. Умытый сад так свеж и юн, Глядится луч в зеркальный глянец. Шумят промокшие сады, Горят огнями ярких вишен, Расправив ножницы-хвосты, Резвятся ласточки над крышей. И день, расшитый серебром, Вольётся в душу чистым светом, Небес звенящим родником, Цветущей радугою лета.

Ирина Алексеева Запрудня, Московской обл. Песня о Петербурге Петербург… твоих улиц бессонных разбег и мостов разведённых немая мольба… Твоя белая ночь продолжается век, и туманна каналов твоих ворожба. Ворожи надо мной, заклинай, забирай жизнь мою, отшепчи-отмоли у невзгод. Будет в Летнем саду наш затерянный рай, и вдоль Мойки навстречу нам счастье пойдёт… Петербург… светлый город над тихой Невой, твоя белая ночь лишь мгновенье горит и становится вечности новой главой и над невской водой, словно чайка, летит… Прикоснись, Петербург, своим белым крылом… Жив пока ещё в небе мерцающий свет, и омыт Старый Невский июньским дождём и легко оглянуться ушедшему вслед…

Сергей Алиханов Москва Арка Угрюма каменная пойма, Но весел дикий смех ручья — Он скалами едва не пойман, Но, извиваясь, как змея, Юля и прыгая меж скал, Ручей лазейку отыскал. Моста изогнутая арка Из тёмных плоских кирпичей. Когда здесь в полдень очень жарко, Люблю я посидеть под ней. Здесь никогда не прозвучит. Ни скрип колёс, ни стук копыт. Сперва крута, потом полога, Из города сюда идёт И здесь кончается дорога, И бесполезен древний свод. Есть лишь один из берегов — Другой ушёл на сто шагов. Что это? — След каменоломни, Иль берег паводки свели, Иль божий знак — живи и помни И шум воды, и зной земли.

Самообразование в метро На квадриге коней Фаэтона, Вместе с книжкой пускаюсь в галоп — Закрываются двери вагона — Это Сцилла! Харибда! И хлоп!.. Солнцу, ветру учили аллеи… И, подковами мифов звеня, Здесь квадрига летит всё быстрее, Под землёй просветляя меня

*** Твист допотопный вдруг прерывался — На танцплощадке я появлялся. Время эстрадных, звонких стихов — Зуд это был, или всё-таки зов: Чтобы общаться с людьми напрямик, Стал я затейник и массовик.

*** Подёнщик чудотворства, вычёркивай слова, — Всё в творчестве так просто — заслышалось едва, И чувство — не порука, и смыслу вопреки, — Тень звука: мука звука — рождение строки.

*** И на виду, и в то же время скрыто, Жить в Юрмале, переводить с санскрита, И на балтийском, в оспинах, песке Чертить слова на мёртвом языке.

*** С высот безволия и праздности небесной, Снесён давно ли я к обыденности тесной? — Буйками ревности — меж промельком и взглядом — Рекою бренности мы плотогоним рядом…

Язык земли В предгорье, средь безветренного лета, Иссяк ручей, иссушенный жарой. Слоится почва, солнцем перегрета И трещины змеятся в жёлтый зной. Но там, в горах, зажавши горловину, С крутых карнизов рушится ледник. Вода уже заполнила лощину, И озеро в смертельную стремнину Вдруг может превратиться через миг. Пусть на жгутах спеленатого света Качает скалы в мареве густом — Безвольный зной не к засухе примета — Помчится сель, как грязная комета, Всё слизывая жадным языком.

*** Безветрие — раздумие природы. И пялит Солнце свой палящий глаз, Циклоп глядит в поля, леса и воды, И будет впредь лишь этот душный час! Мне из тени не погулять по лугу — Земля устала! Не летит по кругу!

*** Как же значительно было тогда Ехать верхом в Арзрум. Видимо, в лайнерах наша беда — Стал верхоглядом ум. Будем на пляже лежать, загорать, И улетать невзначай. Как же значительно было сказать Чёрному морю: «Прощай!»

Ольга Андреева Ростов-на-Дону *** Я приеду в июне — и пусть это будет паролем, словно крюк на заброшенной вверх, на зацепку, верёвке, по которой сумеем добраться. Конверт бандероли доплывёт, как кораблик — всего-то осталось дней двадцать. «Я приеду» — как будто бы это хоть что-то решает, как залог радикального и несомненного лета, Пусть гора не пришла к Магомету — оранжевый шарик, улетая, не тает — и это надёжней билета. Я приеду. Я сяду на грустный безрогий троллейбус, заблудившийся месяц назад в голубом переулке. По изнанке души белой ниткой заштопанный ребус разгадаем вдвоём ранним утром на улице гулкой. В каждой луже — Венеция. Истина в каждой погоде. Ты и правда со мной? Так держись глубины и не бойся! Я поверю тебе, что и впрямь от меня происходят Безутешная радость и непоправимая польза. Ну к чему — в сумасбродном, нелепом, разодранном мире одуванчики звёзд — ярко-жёлтых и белых, созревших? Пусть ни разу ещё дважды два не равнялось четыре — мне хватает и двух — параллельно петляющих рельсов. Кипарисы парят, подавляя своим благородством, пересмешник-ручей, растворивший печали долины. Перейдём — дорастём до границ настоящего роста, без наивной копеечной злой суеты воробьиной.

Желторотая улица утро встречает прохладой, на балконах дрожащая радуга детских колготок. Осторожней на третьей ступени минорного лада, не шути с невесомостью. Можно взлететь где угодно — в школьном зале, пропахшем стоячей водой батарейной, у рояля без струн и без верхних пластинок на белых разгадаем дыхание левого берега Рейна и фонтан под дождём (тавтология!) — в пальчиках беглых. Ничего, что антенны развёрнуты мимо эфира — Да о чём говорить, если мы бесконечно знакомы? Верить снам и приметам, параметрам внешнего мира — всё равно что ключи подбирать, когда ты уже дома. Не тупик — просто узкий и длинный кривой переулок. Он зарос лебедой, крапивой и корявым забором. Всё срастётся. Опасное место для пеших прогулок — но ручей-то течёт. Вдоль по руслу — и вырвемся скоро, и возьмём хоть на время без спроса автограф у лета — чтобы травы, цикады и диск апельсиновый лунный, чтобы в маленькой церкви на Троицу — «многая лета» сквозь магнитные боли земли. Я приеду в июне.

*** Там, волнуя траву, мягко стелются овцы, сами — волны, опаловы, пеги, черны, и невинны… Их суть — из бесчисленных опций — там, где стелются овцы — нам не до войны. Где в зените акации отяжелели знойным маревом, и опоили июнь, воздух гуще, и овцы плывут еле-еле по летейским волнам, и неслышно поют, в серебре встань-травы, в сонмах ласковых духов, с детским сонным доверьем левкои звенят, отголоски беды не касаются слуха и не тронут тринадцатидневных ягнят. Над равнинной рекой — к водопою — склониться и протечь вдоль неё чуть повыше — туда, где не так безнадёжно чернеет вода и ещё пробивается свет сквозь ресницы…

Борис Бартфельд Калининград Июнь. Люпины *** Люпины — В изысканно синий Высь неба высинили. Люпины — Окрасили синью Морского залива глубины. Люпины — Синью насильно Поле заполонили. И даже глаза любимых Наполнены синью В это шальное лето, Лето синих люпинов.

*** Мы не доехали до моря, Остановились меж холмов В живом намоленном Соборе, В гуденье пчёл среди цветов. Июньские поля так ярки, Ликуют синь и желтизна Сюрреалистические краски Разбрызганы по зелени холста. Клонятся на ветру люпины, Морщинится морская гладь, Гигантских волн крутые спины Грозятся к небу нас поднять. Шагаем среди волн спокойно, Трава по пояс, запах прян, и кажется, что не крамольно Моленье древнее славян.

*** Горчат люпины, молоко горчит, Молчат долины и холмы молчат, Лишь моря гул и клёкот аистят Доносится сюда с окрестных дюн, Где лес-колдун над озером шумит. Но ты меня не слышишь, путь закрыт, Разобрана дорога на «Янтарный», Ни пассажирский поезд, ни товарный, Как друг на помощь больше не спешит И, кажется, что мир уснул, а я забыт. Природа величава и строга, навзрыд Она о гибели любви не зарыдает, Когда по зелени нетоптаных лужаек Я к морю побреду, а ты одна В пустой вагон войдёшь, собой горда. Вот потому так горек вкус у молока, С тобою мы совсем не понимали, Что наши игры, полные печалью, Осядут в наших душах навсегда Люпинной горечью июньских расставаний.

Фото Татьяны Романовой

*** Люпины — не розы, не богата палитра. Четыре, всего лишь четыре цвета Я видел на склонах холмов и в долинах, Где почва страстью люпинов согрета. Вы — пьющие горький азот атмосферы, Дарящие силу волшебную почве — Люпины, символ надежды и веры, Люпины — цветы фиолетовой ночи. В ту страстную ночь на Ивана Купала Костры и венки, водяные и черти И кажется чудом в синеве океана Три белых люпина, поднятых сетью. Но есть среди синих, небесных люпинов Кровавые капли, упавшие с неба, Их мало, но люди, свой мир опрокинув, В них ищут забвенье, свободу и света. Угаснут в июне колдовские люпины, Холмы опустеют, заплачут равнины, Но белые лошади, выгнув спины крутые, Несут по полям молодых и невинных.

Нина Богдашкина Вадинский р-н, Пензенской обл.

Гимн непобедимости России Ты рождена великою державой — Благословенная святая Русь. Ты наша доблесть, мужество и слава, И обелисков краснозвёздных грусть. Не раз ты отражала нападавших Ещё с набегов кочевых племён. Мир помнит, как «несолоно хлебавши» От стен Кремля побрёл Наполеон. Когда тебя накрыла чёрной тучей Проклятая фашистская орда. Всю силу сжав в один кулак могучий, Отстаивала сёла-города. В одном строю сыны, отцы и деды, С врагом сражались в праведном бою, За будущее на алтарь победы Солдаты положили жизнь свою. Над миром солнце яркое и небо, И звёзды льют на землю добрый свет. И закрома наполненные хлебом… Давно войне мы заявили: Нет! Ты наша гордость и святая сила. Душой сильна, броня твоя крепка. И гимн непобедимости России Я не буду твоей печалью Теперь звучит на разных языках. На деревьях продрогших иней, На востоке — лучи света, На ресницах твоих красивых Лето. Луч закатный скользнул робко По покрытиям парапета. На ресницах твоих роскошь Лета. Март капель на руках качает, Заиграв синевой света. Я не буду твоей печалью, — Буду Летом!

Лилия Болеславская Саратов Велосипедная прогулка А я часов не наблюдаю! За птицей — в летнее пространство, Вдогонку за звенящей стаей, — Ныряю в сумасбродство странствий. Несёт меня мой двухколёсный Сквозь утреннее щебетанье, Мне лапы подставляют сосны И долго машут на прощанье. Ласкает ветер мне колени И позади сомнений чащи, Качу от прошлых наваждений, Чтоб закружиться в настоящих… Полёт, казалось, будет вечным, Но гаснет день, как будто не был. Дорожка исчезает в вечер, Сливаясь с полем, речкой, небом.

Оранжевый след 100

Вдоль речки шагаем знакомой тропинкой В июньский сверкающий день. Нам яркое солнце рисует картинки: Вот — цапля, а вот — и олень. Семейство гусей и сурков поселенье, И уток — привычно вполне, Но кто же там рыжий сидит в отдаленье, Скрываясь в цветочной волне? Оранжевый хвост на поляне зелёной! Рассмотрим в бинокль, поскорей! Два чёрненьких глаза глядят удивлённо, Страшатся незваных гостей. Мы сели на склоне, укрывшись от солнца, Подальше от лисьей норы. Лисята, забыв про визит незнакомцев, Лежат, опьянев от жары. Теперь каждый день мы спешим на свиданье, И в дождь, и в жару, всё равно, Резвятся лисята, а мы, замирая, С азартом снимаем кино. Но чудо лисичкино длилось не долго, Исчезли следы, не найти… Понуро бредём по тропинке отлогой — Всё тот же сюжет на пути: Вот цапля, олень, вот и гуси, и утка, И речка… но где же ОНИ? Лисята, вернитесь хотя б на минутку! Продлите нам тёплые дни… Зимой, вспоминая те летние встречи, Мы верим — отыщется след! И кутаем ноги, замёрзнув под вечер, В оранжевый вязаный плед.

На прогулке Дорогу мне перебежал лисёнок, 101 Спешащий через луг к своей норе. Он там — в цветах июньских, как ребёнок, Ещё вчера резвился на жаре. Мне помнится, вот так и я вначале Вернуться торопилась в старый дом, Деревья на ветвях меня качали, И тополь был мне звёздным кораблём. Теперь другие там играют дети, И ярко перекрашено крыльцо… Не мне там ночью нежно окна светят, И утром солнца луч — не мне в лицо… Лисёнок пересёк границу луга И замер, вдруг почувствовав, — чужой! ТАМ — человек, косилка — круг за кругом, И нет норы под скошенной травой. Прыжком — обратно, потеряв за речкой Все краски детства… Мамины глаза Ему, бедняге, будут сниться вечно, И тех лугов цветная полоса.

102

Ольга Борисова Самара Лето. Июнь… А лето, словно рыжий мяч, вкатилось в дольний мир. Крыла расправил в небе грач, хвалу несёт в эфир. Он славит жизнь и этот миг, и чудотворность дня, Оранжевость стихов моих, сплетённых из огня. Их мне рассвет с избытком дал. И первые лучи Легли на плоскости зеркал, на шторы из парчи. На них творили письмена, крутили вязь из слов, И я была обречена на чистопись стихов. В них воспевала желтизну и цвета колдовство, Непостоянство, новизну, над миром торжество. Встречаю лето: «На, глазей! Подарок мой прими. По свету белому рассей, пусть вьются над людьми».

Циклон Пришёл обещанный циклон, принёс дожди и ветер. Ворвался в лето напролом, теперь за всё в ответе: За шумность крыш и створок вздох, и серых туч крылатость, За то, что двор застал врасплох, за улицы помятость. За то, что запер всех в домах и буйствует на воле, Что поглотила город тьма, как шхуну на приколе. За сырость, что развёл вокруг и нудную плаксивость, Что он сильнее всех наук и презирает лживость.

Вздыхает небо

103

Пугливо солнце прячется за тучи, Вздыхает небо сотый раз подряд. Грозит нам ветер пылкий и колючий, И в небе бьётся огненный разряд. Гроза сомкнула разом параллели, А город жив и встал в победный рост. Гонимы бурей, тучи вдаль летели, Прижав под брюхо сине-куцый хвост. Упали капли: первая, вторая, Гром огрызаясь, тявкнул в стороне. Дождинки окропили бок трамвая И начертили знаки на стене. И улыбнулись липы в старом парке, Расправив плечи, грезили они. И лужи рассекали иномарки, Спешили вдаль и в будущие дни. Земля очнулась. Звон во всех пределах, Он сыпется на плечи горожан… Я бархатную веточку задела, И капельки на ней ещё дрожат.

Всерьёз На съёмной летней даче Средь сосен и берёз, Где вороны судачат, Займусь стихом всерьёз. Вплету в своё творенье Несносный птичий бред. Что им до вдохновенья И ночи тайной след?! Он ляжет мне на плечи, И бледное лицо. Люпинов ярких свечи, Овьют собой крыльцо. Сойду с него и тропкой К реке пойду скорей, Где волны плещут робко О днище кораблей. Присяду под ракитой. Под ветра тихий свист, Стихами вся обвита, Вновь исчерка́ю лист. И маленькую стаю Отправлю шумно ввысь. Я с ними улетаю За удалённый мыс.

104

Поэт на даче Изогнула спину лампа, расплескала свет. Ночь без сна и тянет лямку у стола поэт. Рассвело, а он слагает. Исчеркал листы. Первый луч в окне играет, тень сползла в кусты. Крепкий кофе стынет в чашке, съеден шоколад. На тарелочке — фисташки… отрешённый взгляд. День ворвался в тихость дома свежим ветерком, Встал поэт, вздохнул… истома подкралась тайком. На крылечко вышел вскоре: «Здравствуй, белый свет!» А с зелёного забора шепчет вьюн: «Привет!» И ромашки раскивались и метнули взор. «Мы хозяина заждались», — слышится укор. В синем небе, словно в море, стая гордых птиц. Крылья плещут на просторе у иных границ. А на тонких ветках сливы воробьи шумят, Сочных листьев переливы огласили сад. «Вот где жизнь!» — и на ступени шумно сел поэт, Зажигалка на коленях, пачка сигарет. «Вот где музыки стихия! Вот где мира суть! Слышу рифмы и стихи я — взволновали грудь! А в моих? В них нет и проку, только мига тень, Предаваясь слов потоку, прославляю день. А природа совершенна — торжество вокруг, И букашка в ней бесценна, всё сомкнулось в круг. — Он вздохнул. — И я прославлю этот мирный час, Ускользающий бесславно в бытность мимо нас. Воспою рассвет лиловый, мимолётность дня И струящуюся нежность, что вокруг меня».

106

Анатолий Вершинский Раменское, Московской обл. Шестое июня Ясный день, улыбка лета. У реки, в потоке света, опираясь на гранит, Пушкин бронзовый сидит. Вот, почуя вдохновенье, поднял руки на мгновенье… Или крылья распростёр, что незримы до сих пор? «Королей» литературы, мельтешащих у скульптуры, бронзовеющих вождей Пушкин бронзовый — живей!

Знак Забытый напрочь с давешнего лета смартфонный снимок… Облачная высь. В июньском небе с воинами света исчадья мрака биться собрались. И солнце призывать на помощь поздно, И прячется луна в земной тени, и тучи не сулят удачи звёздной. Но в чьих-то окнах теплятся огни… Когда провал, предательство, увечье смыкают круг из холода и тьмы, спасает нас участье человечье как знак чего-то большего, чем мы.

Ягодки

107

Летний мир — как на ладони. За полями, за борами… Помнишь, были молодыми? Землянику собирали. День в лесу — веселья на год. Нам лесные сласти любы. Только чаще спелых ягод я твои встречаю губы. Завлекала земляника, мягче пуха листья стлала… В очи дочек загляни-ка без уныния и страха.

Не жалей о вольном лете: зелены его поляны, и не мы — так наши дети миру летнему желанны. А когда цветы полягут и листва сойдёт в ложбины, кинет горстку терпких ягод нам в ладони куст рябины…

108

Дмитрий Воронин Тишино, Багратионовский р-н, Калининградской обл. Лёгкий ветер Он стоял спиною к морю, облокотившись на парапет, и со скукой рассматривал публику, праздно гуляющую по набережной. Его вьющиеся рыжеватые волосы пружинили под дуновением бриза. В двух метрах от него загорелая девушка печально всматривалась в набегавшие волны. Её золотистая коса поблёскивала в лучах горячего солнца. Рядом сидел белый лабрадор и сквозь балюстраду смотрел на море. У горизонта акульим плавником темнел силуэт парусника. — Вальяжная, однако, тут публика, — произнёс мужчина, расстёгивая пуговицу у ворота. — А какая она ещё должна быть у такого ленивого моря, — прозвучал в ответ её бархатный голос. Он развернулся в сторону девушки. Она отвела взгляд от моря, и они улыбнулись друг другу. Собака дружелюбно подошла к незнакомцу и ткнулась носом в его руку. Лёгкий ветер донёс с гор пряный запах лаванды. Закатное южное июньское светило с лицом Купидона озорно подмигнуло морю и скатилось в его объятия.

Андрей Галамага Москва *** Нечаянно родившись заново, Я снова начал этим летом Читать Георгия Иванова И спать с невыключенным светом. Таилась в оболочке будничной Непредсказуемого завязь; По сретенским невзрачным улочкам Мы шли, ладонями касаясь. Там, где случайного прохожего В урочный час не чаешь встретить, Лучей причудливое крошево На нас раскидывало сети. Жара под крыши горожан гнала; Но ты, без преувеличенья, И в зной казалась краше ангела, Увиденного Боттичелли. И облака — благие вестники — Струились высью голубою От Сухаревки до Рождественки, Благословляя нас с тобою.

109

110

Московский ливень Я снова заглянул к тебе с утра. Спросонок ты была слегка капризна, А захлестнувшая Москву жара Отнюдь не добавляла оптимизма. Я, как всегда, принёс тебе цветы, — Три крупных разноцветных хризантемы. Я не устал надеяться. Но ты Старалась не касаться скользкой темы. А впрочем, я прочёл в твоих глазах, Воспользовавшись выпавшей минутой, Что ты готова сделать шаг назад И только слишком медлишь почему-то. Казалось, шаг — и можно всё вернуть. В какой-то миг я думал, оставалось Лишь поступиться гордостью чуть-чуть. Но ты упрямилась и не сдавалась.

111

Нам помириться вновь не удалось. Мы выбрели во двор неторопливо, Когда внезапно всю Москву насквозь Пронзил июньский первозданный ливень. Прозрачные, как будто акварель, Ни в ком не вызывая беспокойства, От каждой капли, выпавшей на Кремль, Бежали концентрические кольца. Бульварное, Садовое кольцо… И вплоть до кольцевой автодороги Дождь то хлестал порывисто в лицо, То вдруг, раскаявшись, стелился в ноги. А мы с тобой, как прежде, без затей Стояли под зонтом, обняв друг друга. Как будто дождь нам послан был затем, Чтоб вырваться из замкнутого круга.

112

*** Тень не напускаю на плетень я, — Дни постылы, сны давно пусты. Безнадёжный пленник вдохновенья И заложник женской красоты. Лето начинало с подмалёвка, Нанося неброские штрихи. Как река, Большая Пироговка, Не спеша, втекала в Лужники. Образ той, что снилась мне ночами, Я переносил на чистый лист, И, когда мы встретились случайно, Различил её из тысяч лиц. Только был — предупрежденьем свыше — Странный сон, как окрик, — берегись! Будто с нею мы стоим на крыше, И она соскальзывает вниз. Знал бы я, чем сон мой обернётся, Бросил ли я вызов небесам? Кто умён, — всегда остережётся; Только я был молод и упрям. Верил, что бы ни случилось с нею, Все напасти я перелистну. И любил её стократ сильнее, Вопреки приснившемуся сну. Но судьбу не провести с наскока, Обух плетью не перешибёшь… Осень надвигается до срока, К вечеру пойдёт, возможно, дождь. Я один. Один за все в ответе, Сплю я или грежу наяву. По Хамовникам гуляет ветер, Разгоняя стылую листву.

Каринэ Гаспарян Миасс, Челябинской обл. *** Стекает июнь Сквозь частое решето В ладони лета. Спускается вьюн. Любовь его ремесло В июне до рассвета. Стихает печаль От пения соловья. Расправим плечи. Свивается даль Широким кольцом жнивья. И хочется жить вечно.

113

114

Виктор Гвоздев Пенза Раздолье непойманных пескарей Нет, ни за что, никогда не забуду Названия улиц, росу на заре, Речку-подругу, прохладное чудо — Раздолье не пойманных мной пескарей. Рощи, тропинки, калины цветенье, Под вечер — купанье усталых коней, Пламя костра — танец света и тени И звёздное небо июньских ночей. Помню листочки, упавшие с вербы, Плывущие мирно, не зная беды. Целую вечность у речки той не был, А сколько с тех пор убежало воды?! В юность зовут меня запахи луга, Улыбки ромашек, безоблачность дней, Щебет встревоженной чем-то пичуги, Сидящей в укромном, под крышей, гнезде… Годы давно я свои не считаю: От счёта с пристрастьем полёт их быстрей. Но иногда всё ж пою под гитару Душевные песни о давней поре. Да, повезло, я добром вспоминаю Дни детства, июнь, соловьиную трель, Синюю речку… По ней уплываю В раздолье не пойманных мной пескарей.

Стригунки Там, где воздух пахнет мятой, У излучины реки Веселятся жеребята — Жеребята-стригунки.

115

Озорны, милы, игривы — По полянкам прыг да скок, И на шее вместо гривы Вверх торчащий хохолок.

А устав, все по порядку, Чтобы сил не растерять, Ткнутся носом в вымя матке И давай опять скакать.

Да, малы, но деловиты. Вспомнив пройденный урок, Бьют, как взрослые, копытом, Не жалея хрупких ног.

По траве, дождём примятой, С ветром наперегонки — Там, где сладко пахнет мятой, Скачут в детство стригунки.

116

117

Тополиные метели Странно видеть это летом — Всё по-зимнему одето: Ёлки в шубах, липы в шубках! Завьюжило не на шутку. Тополиные метели По-февральски налетели. Удивляйся, человек, — Выпал первый летний снег! На газоны, на тропинки, На пригорки, на ложбинки… Всё бело в тенистом парке, Как зимой, но только жарко. Солнце греет и сияет, Ну а снег лежит, не тает. Зачерпнул его ладошкой, Посмотрел, лизнул немножко: Нет в нём вкуса и прохлады… Даже пробовать не надо. Доставать коньки и лыжи, Тоже смысла я не вижу. …Может, спутав дни, недели, Дождь приняв за звон капели, В Детском парке, средь берёз, Притаился Дед Мороз?! Если б так, понятно было, Для чего так завьюжило, И зачем к нам прилетели Эти белые метели.

118

Любовь Дубкова Челябинск Прощай! Прощай! Штампую как печать… И убываю в новолунье. Я с корнем вырвала печаль, Застрявшую в тугом июне. Не потому ли он был туг И не подвластен всепрощенью, Что горькая слеза разлук Не стала ливнем очищенья От чёрной плесени немой, Осевшей спорами сомнений. Полупрозрачный летний зной Расплавил тропы откровений. Теперь дорога далека, НАС больше нет, есть два отрезка, Два обожжённых мотылька, Застывших на песчаной фреске…

*** Уходит день, И задремало лето. Уснула тень Под облаками где-то. Полночный сплин Обуглившихся кошек, И лунный блин Под мельтешенье мошек Ласкает мир Прохладными лучами, Не спит вампир Такими вот ночами. И я не сплю, Как мотылёк летаю, Тебя люблю, К утру растаю, таю…

Татьяна Дуплинская Санкт-Петербург Всё J. E.C.

Бездумный день… Безмысленная ночь.. И лунный диск, лимонный и холодный… Мне ждать тебя давно уже невмочь, Не ждать — тонуть в предательстве болотном… Как много было в жизни неудач… И все в одежды белые рядились… Любовь-рулетка и судьба-палач В меня навеки-вечные влюбились… И было горько… А теперь светло… Как-будто солнце навсегда вернулось… Как-будто сквозь старинное стекло Оно по-детски, смело, улыбнулось…

Ожидание J. E.C.

Солнце — небес позолоченный купол, В храме судьбы, как всегда, одиноко… Колокол стонет — поэзии рупор, И рассыпаются звуки далёко… Буду сегодня я — ангел белесый, Тихо пройду переулком туманным… Робко зажжётся над кромкою леса Светлый фонарик надежды обманной… Буду сегодня тебя дожидаться, Тонким узором твой профиль рисуя… Будут над полночью звёзды качаться, Буду упрямо твердить: «Аллилуйя»…

119

120

Тех чувств порыв За красною строкой письма Я усмотрела в одночасье Тех чувств порыв, что был весьма Похож на будущее счастье… Он ветром лёг у наших ног, Безмолвно взмыл морскою птицей, И ты никак уже не мог Залётным им не насладиться… А он в огромный сад пророс На небе безнадёжно тёмном, На пашню одиноких звёзд Пролился снизу соком томным…

*** J. E.C.

Любимый мой, в какой сейчас дали Тебя чужие ветры глухо носят? Они тебя о будущем не спросят, И ты их о пощаде не моли… Мы вместе к Богу обратились ныне, Чтобы прорасти весеннею травой, Чтоб вместе пить живительный настой В Афганской полупризрачной пустыне… Кого я жду — неведомо другим, А только птицам… Да ещё Всевышний В саду, на севере, распустит вишни — Хозяин, Самодержец, Пилигрим…

121

Вернисаж Татьяны Дуплинской Санкт-Петербург Розовые розы. 2020

Вальс белых ночей. 2021

Гроза надвигается. 2021

126

Наталья Иванова Санкт-Петербург Непростой мир Мир вовсе не такой простой, Он всякий раз другой. И всё зависит от того, Кто смотрит на него. Коль видишь только зло кругом, К тебе он будет зол. Но если в сердце ты своём Любви, добра посол, То всем чертям тогда назло Повсюду будешь видеть ты Мир бесконечной доброты, В котором так светло.

Замок Холмы и замок средь холмов И тут же вековые дубы. Травы жемчуженный покров И вкус медовый нам на губы. Дорога липами полна, Свод крон над длинною аллеей, В пруду купается луна, А в облаках заря алеет. Над озером плывёт туман, Камыш скрывает стаю уток. От сена в голове дурман, И шпиль на башне очень круток.

127

Вернисаж Натальи Ивановой Санкт-Петербург

134

Игорь Исаев Москва Полуденное Теряет рифма воздух у строчки на краю и оплывает воском. Июнь. Июнь. Июнь. Никто дождя не сватал, час марева пробил: горячего асфальта подтаявший пломбир, в зелёную сиесту погружены ветра… Что лето? Время?! Место?! Жара. Жара. Жара. Блестящий, как коленка, круг солнца весь в муке, и облачная пенка в топлёном молоке… Один глоток прохлады сочтёшь за благодать. Сбежать в тенистость сада. И там лежать, лежать… Услышать, как поодаль жужжит ленивый шмель, залезть по горло в воду — в густую карамель — и ощутить беспечно, что загорел, что юн, что лето бесконечно… Июнь. Июнь! Июнь!!!

Татьяна Керстен Санкт-Петербург Город и лето Жёлтое небо жмурится в вышине, в землю вонзая сонмы горячих жал. Плавится город в липком дурманном сне. В сумрачных водах блики, дробясь, дрожат. В мареве адском пенится гарь и пыль, бледных бульваров потом облит асфальт, глушит моторы пробок дорожных штиль, и по закону давит на всех паскаль. Город и лето… несовместим сюжет. Пульс, учащаясь, рвёт и сбивает ритм. Перегревает жаром на крышах жесть, пережигает заживо жизнь внутри. …Скупо прострочит землю вечерний дождь. Небо стечёт по трубам в чернила луж. В ночь распахнёшь окно и смиренно ждёшь, словно спасенья, окоченевших стуж.

135

136

Бледнеет ночь… Бледнеет ночь, утомлена, Морфею город вновь заложен, И чуткий сон его тревожен «Под небом, выпитым до дна». И призрак розовой зари Последним унесён трамваем, И, влажный сумрак размывая, Вдоль рек желтеют фонари. «И лето входит в Летний сад» Неспешной поступью зелёной. Взор, задержавшийся у клёнов, Скользит по лезвиям оград, Любуясь очертаньем строгим, И вновь скучает меж аллей, И лёгкий золочёный шлейф Целуют мраморные боги.

124 137

138

Виктор Колесниченко Воронеж Дождик Был ночью дождь. А мы не знали, Мы не заметили его. Мы только крепче в дождик спали И не ценили мастерство, С каким он грядки и дорожки Так аккуратно поливал, Был деликатен, точно кошка, Как кошка, спать нам не мешал. А утром вышли… Ой, смотрите! Мир обихожен, влажен, мил. Всё сделал дождик в лучшем виде, Всё замечательно полил. Откроем дождику калитку, Чтоб он почаще приходил.

*** Дождь пахнет мокрою собакой, Собака, вымокнув, — дождём. Дождь пахнет строчкой Пастернака И пастернака корешком. И ритм дождя в хорее частом. И гром гекзаметром гремит. И ливень лапами сграбастал И строчки выдохнул навзрыд.

139

*** Хорошее лето такое: Не знойно, но очень тепло. И к сроку румянится поле И птенчик встаёт на крыло. И всякое предначертанье Уже обретает черты. А речка бежит неустанно, И далей морщины чисты. И всё, что из семени вышло, Встаёт, как стеной ковыли. И в небе, как спелые вишни, Большие созвездья взошли. И в год неспокойного солнца Покой снизошёл на траву. А ночи бывают бессонны, И ветка стучит по стеклу. И памяти тёмные знаки Витают во мраке ночном, И плачет и воет собака О чём-то собачьем своём

140

Ирина Коляка Щёлкино, Республика Крым Утренняя радость Утро без изъяна! Месяц канул прочь. В облаке тумана Растворилась ночь. И в лучах рассвета, В девственной красе, Радуется лето Утренней росе.

Рондель* О чём поёшь, мой шёлковый ковыль, Под буйными азовскими ветрами? Какую незапамятную быль Вещаешь удалому разнотравью? Следы седых времён, истёртых в пыль, Укрыв посеребрёнными шатрами, О чём поёшь, мой шёлковый ковыль, Под буйными азовскими ветрами? Бурлящий в непогоду, статный в штиль, Ты словно состоишь в родстве с морями. Мелодии твои за сотни миль Разносит ветер вольный и упрямый… О чём поёшь, мой шёлковый ковыль? * Рондель — старофранцузская форма стихосложения / 1=7=13, 2=8 /

141

Встреча Еле слышно вышла на заре Встретить наступающее утро — Росы заиграли перламутром, Радуясь предутренней поре… Сочный, ароматный запах трав Вынесла мне к завтраку природа. Пьяная, бреду, не зная броду, Пряную полынь слегка примяв. Знаю: потеряли, ну и пусть… Солнце, небо, птицы, море, скалы! Трёх часов для встречи с ними мало — Я к обеду тоже не вернусь. Времени теряя точный счёт, Пью горчащий воздух вместо чая. Счастлива и вовсе не скучаю — Ветер о свободе мне поёт. К ужину вернуться не смогу… Встреча затянулась… виновата, Но дождусь вишнёвого заката В травах на скалистом берегу.

142

Ольга Коршунова Заречный, Пензенской обл. Лето Когда ваше сердце печалью задето, Снимите немедленно угол у лета. Хоромов не надо — нет-нет! — комнатушку И с летом на пару устройте пирушку. Отставьте сервизы, не надо стаканов — Горстями напейтесь рассветных туманов. Костёр да палатка у сонной речушки — Что может быть слаще под «здравье» кукушки? А после — ликующий солнечный ветер! Свободы дыханье — нет лучше на свете! Насытят вас досыта новые дали, Да вдруг и спохватитесь — где же печали? А лето с хитринкой в усы улыбнётся: «С идущим по свету печаль расстаётся».

143

Одуванчиковая сказка Лишь вчера ещё плела я На цветном лугу венок, С пальцев еле оттирая Одуванчиковый сок. Вроссыпь солнышка веснушки! Глянь на луг — захватит дух… Кто же взбил цветков макушки В одуванчиковый пух? Может, пудрой приукрашен, Под соловушкину трель Луг разлил по цветочашам Одуванчиковый эль? Облаков нежнее в небе (Кто воздущней, выбирай!), Завлекал пуховой негой Одуванчиковый рай. Но, встревожив птичьи стаи, Ветер с туч сорвался вдруг, И, взметелившись, растаял Одуванчиковый луг… Слишком бурны ветра ласки! Бесшабашен удалец! Лебедино-белой сказке, Одуванчиковой сказке, Как ни жаль, настал конец.

Николай Куковеров 144

Санкт-Петербург Июнь О! Первый месяц летний нынче буду петь я, Где всё в цвету, где мир вокруг многоголос, Зовут наряды лугового разноцветья В волшебный, дивный мир под сень медовых рос. Снуют косые зайцы — ушки на макушке, Окрас сменив досрочно на исходе дня, А во пруду концерт — то квакают лягушки, И пчёл, кузнечиков разбудит трескотня. В июне дождь грибной сойдёт, когда забрезжит, Когда в леса сойдёт немая тишина, Проснулся лес сегодня, полон сыроежек, И земляника сладким запахом полна. Пришёл в подмогу нынче людям ветр попутный, И травы ввысь пошли, и над полями пар, Не уходи, постой, кудесник изумрудный, Людей порадуй светом, месяц Светозар!

Лето в деревне Километров примерно за тыщу, Где деревья идут под пилу, Позабытый находится Пыщуг В костромском невоспетом углу. Хватит мне по столицам кататься, Если нечего больше терять, Значит, нужно в деревню смотаться И на лето, хотя бы, застрять. Не досохли раскосые копны, Не созрели в полях колоски. Пусть укроют невзрачные окна От унылой, поэта тоски. Тишина. Даже мышка-норушка Не грызёт половицы полов, Лишь Любава нашепчет на ушко, Что не надо рифмованных слов…

145

Лето До забав и капризов охочая, Нацепив диадему, как нимб, Мисс весна, лету сдав полномочия, Королевой взошла на Олимп. Окружённая вольными пташками, В суете растворилась шальной. И луга подружились с ромашками И наведался дождь проливной. После ливня земля взбудоражилась, Из травинок составила вязь, Напоследок жара покуражилась И на милость прохладе сдалась. Если вы, человек романтический, На траве усмотрели росу, Значит, вам повезло фантастически — Встретить лето в сосновом лесу.

146

Любовь Лагутенкова Челябинск Жар Кто там, в небе крадётся горой грозовой, Расстегнув духотой пару пуговок блузки, Прикасаясь к груди аномальной жарой, Опаляя язык поцелуем французским? На скамью раскалённую твердой рукой Садит всех, проходящих сквозь узенький дворик, Искушённый бесстыжий мучительный Зной — Обжигающий, жадный и наглый любовник! Ненасытный вампир, обезумевший сноб, Нацепив амплуа всемогущего мачо, Вдруг беспомощной капелькой трогает лоб И грозою навзрыд неожиданно плачет. И не в силах свои же упрятать лучи Между пляшущих туч на больном небосводе, Сокрушительный — плещет, взывает, кричит, Но ни сердца, ни места себе не находит.

Кокон Бабочки На веточке акации висела И в дырочку, сквозь куколки хитон, На грозный мир, незрячая, глядела, И на неё смотрел, притихший, он. Ещё не родилась, ещё не пава, Шаг до рожденья, поза муравья, Пока так сложны, как и величавы Доспехи смерти и небытия.

147

Белая Цапля Светлою тенью во взвеси непрочной Радуги в воздух взлетающих капель, Бродит по отмели, ноги промочены, Нежная странная белая Цапля. Лёгкие нити пушистого ряда Перьев на узенькой царской головке Слабо трепещут над девственным взглядом, Тонким изгибом спускаясь на бровки. Будто ожившие водные струи — Крылья — ломает углом отраженья Всплеск — осторожный глоток поцелуя С водной поверхностью — рябью круженья. Летнее утро венчает корона Самого лучшего в мире обмана: Белая Цапля — на зеркале трона Тихого озера в дымке тумана, — Очаровательный жертвенный Агнец, Символ земной иллюзорной свободы Силой инстинкта затянута в танец Омута, магии, тайны природы.

148

Вера Линькова Петрозаводск, Карелия Босая жемчужина

…Тёплой июньской ночью она, наконец-то, решилась разомкнуть створы своей дворцовой морской раковины и, расправив складки воздушно-перламутрового платья, выйти на открытый свет песчаной лагуны. ...Ступай осторожно, босая жемчужина: Мир о тебе ещё так мало знает... Когда мураву перочинным клювом аист листает, Когда стихает за садом слепой Левиафан, обращённый в стрелку зелёной ящерицы. Омут таращится, пытаясь себя возвести в фонтан — высшую степень воды. Дым — под Луной. Там юные муравьи создают Планетарий. …Ступай осторожно, босая жемчужина, И не спеши в руки мастера, влюблённого в долготу преждевременных бусин. Он всех их по именам знает, а о тебе не слышал. Не знает, что ты — Царевна морская, Только в форме иной — округление замерзанья. Что душа твоя вздрагивает в мерцанье, исчезновенья боясь во владениях Левиафана. И человека боясь, который, как маленький, трусит, Узнавая твою иноземную связь с ниткой для бусин всего лишь.

149

Помни, ты оглённа в чуть розовых и зелёных разводах расплывов... Сад, за пределы Земли продлённый, цветом своей приспешницы сливы метится прямо в закат, Не понимая, что рядом, в себе — прообраз Солнца, вошедшего в охлажденье…

150

Ты осторожно ступай, а не то ветер захватит тебя и запрячет за ворот сирени, А Левиафан отыщет… Или зола завернёт в пуховое пальто, и ты до Него не доступишь, и зрачков талых глаз не постигнешь, о Царевне морской не напомнишь… А без этого взгляда сердце Его на ниточке бус повиснет, Потому что и Он — жемчужина… И Он от грубого мира в тайне мерцает, Заглядывая в жемчужные высверки, Море, как скатерть, на праздничный стол Земли выстилает для горсти Утра...

*** …В тихой Земле моей два полнолуния тают… Тихой Земле моей ночь одуванчиком светит… А на листке полуники спит вдохновенный художник… Спит и во сне королеву улиток рисует густым перламутром… Спит и не слышит, как утром в синесекундное небо разутая вечность вошла…

Иллюстрации к детским стихам Веры Линьковой

Цапля думает Времени цапле Не жалко ни капли. Стоит на болоте И думает цапля. И думать не перестанет, Пока Нога Не устанет

151

152 Я в деревне за сторожкой Печку старую нашла. Подошла к ней осторожно. Подошла и замерла… Печь без крыши, Печь без дома. Я шагнула за порог. А навстречу мне огромный Из духовки рос цветок! Словно горстка самоцветов, В тёмном устьице роса. Мне казалось, с печкой этой Совершались чудеса. Там, за дверцею печною, Мышка серая жила, И над ржавою трубою Дымно таволга цвела. И бежал из поддувала Быстроногий ручеёк, Мышка в нём бельё стирала, Выбегая на мосток. Прижимался муравейник К тёплой стенке у печи, И вытаскивал репейник Из духовки калачи.

153 А за крохотной заслонкой В колокольчиках, вьюнках Пели ящерицы звонко Про бобрёнка-печника. Печь без крыши, Печь без дома. Пальцы пусть не обожгла, Но тепло зверькам знакомым, Мне и птицам раздала.

154

Кукушкины слёзки Кукушкины слёзки По-птичьи растут, По-птичьи Цветут на поляне. Мы с Таней узнали, Что в нашем лесу Кукушки плачут… Цветами.

155

Под нами трава, Как зелёный лоскут… Решили поплакать Мы с Таней. А вдруг наши слёзки В траве прорастут И тоже станут цветами. И будут цвести Возле каждой берёзки Наташины слёзки И Танины слёзки…

156

Вера Линькова Петрозаводск Взгляд через объектив Симфонии карельского июня: Лес. Поле. Озеро. Родник.

Со мной игру затеяла озёрная вода, слегка бросая в глубину пригоршни света то синего, то золотого, и пузырьков волнисто-звёздный слепок, и два листка кувшинок из рассвета из молодого. Из глубины, ещё не до конца прогретой, вплываем в лето… я и два листка.

157

И снова… снова… Из зазеркального владенья Водяного Ловлю букетик от шального ветерка…

158

И молодой рогоз, с прозрачностью слюды, Как тост за будущность плантации рогозной, Так остролистно, так стремительно и звёздно возрос акцентом у стоической воды.

159

У озера лесного свой изыск. Свои неповторимые картины, где так едины небо и вода… И хочется парить прибрежному цветку, едва касаясь тонких отражений…

160

Струны арфы сами по себе в глубину подводную уходят… Звуки разлетаются и бродят, хороводя в солнечной воде…

161

Уже прозрел озёрный Белокрыльник и смотрит на тебя, и восхищенья ждёт...

162

А он мне роднее египетских пирамид. Этот мой холм среди поля, моя пирамида, вулкан… Как мифически солнце в него на закате уходит. Лавою небо горит… И, наверное, там, внутри, Мой Великан красоту неземную наводит… И я слышу, как сердце его на взводе в закатное солнце стучит.

163

Тихо всё. Солнцекрылая птица на космически каменном склоне, в круги-миражи опустила свои полыхающие ресницы и в траве-мураве, как царица, воспарённая снами, лежит…

164

Вечерний ветер мураву листает… По изумрудной кисее проносит волны снов… Спи, Муравей! Пока закат играет, И не стихает музыка ветров.

165

Оно проникло в темень подземелья, Лучи пуская в тайну манускриптов, Как стетоскоп, прослушивая тьму острога… Теперь я прочитать могу дорогу, подошвами пробитую до вскрика…

166

А за сияющей лучистостью осоки тропинки солнцелистный разворот... И стоит заглянуть за холм высокий — там ждёт меня... Там ждёт меня зеленоокий, Пречистый! С детскою лопаткой Златокрот!

167

Мы не встретимся даже за всю эту странную жизнь. Наше солнце дрожит На лесном, золотом, освещённом закате прелюдий. Ты мне мысленно фразу с небес опусти, скажи, пробивая осиновые витражи: — Будем просто любить — высоко, далеко… А в миру этом жить, Просто жить, как обычные люди…

168

И вот она, туманная картина, где солнце в гамаке из паутинок корону белую надело и дрожит. Приобретя серебряное тело, воздушно дремлет в занавесе белом, и опускаться ниже не спешит...

169

Эти белые ночи… Июньские ночи — Взгляд на каждом небесном кусочке дрожит… Подскажи мне, Господи, Аве Отче, Как осмыслить земные твои витражи?!

170

Вплываешь в незабудковое утро… Вскрываешь цвет воздушного смятенья… И всё несёшь, несёшь его кому-то, цветок прощания, цветок прощенья… И облаками — крошево в ладони…

171

172

Оскал скалы — последняя праща… Вздувают незабудковые кони раскрылы поднебесного плаща…

173

172 174

Ель примостилась меж стволов галантных сосен. И — крылья веером! И вот уже готова на взлёте голову поляне закружить И танец баркарола неистово исполнить!

175

И папоротник Страусник Раскинул перья веером. И, млея от роскошества, Готов весь день парить!

176

Превыше всех похвал — изящество лесной поляны. Мох-долгунец на струнках-стебельках уже пророс и тянется за стройностью соснового ствола.

177

178

Всё тихо и светло. Брусника зацвела…

И сосенка, разгадывая свет, соединяет гамму световых оттенков. Зеркально камень отражает движенье роста и… небес замедленную дрожь.

179

180

О, это волшебство сферической планеты Камень и солнечность монист осиновой листвы! Звенит планета Камень родниками, и каждый миг её прохладного дыханья оберегают гордые волхвы.

181

Все говорят, у Родника вода святая. Намоленное тело Родника. А он, о святости своей совсем не зная, течёт себе, жару одолевая. И вдаль влечёт его Небесная река.

182

…И сладостная малость, похожая на милость — глоток воды из детства — остылость родника… Мне сказка эта снилась… Где, с лесом по соседству, в родник переместилась Небесная река…

183

Я хочу, чтобы каждое сердце Слышало симфонии лета! Симфонии яркого солнечного июня!

184

София Максимычева Ярославль *** Воды немного, по колено, вчера июньский дождь прошёл; придашь пейзажу свой оттенок, чтоб в этом был какой-то толк. С мостков на камешек и дальше: по хрупкой кромке, чуть дыша. Гудят две рельсины без фальши, снуют прохожие, спешат. Трамвай гремит, маршрут четыре, над головой стрижи висят, водитель молод и настырен, проезд с таким весьма чреват простой возможностью — влюбиться, кататься в транспорте весь день. А за окном плывущим — птицы, и бирючина, и сирень.

Илона Махотина Тверь Язва Побледнел и скривился. Как скомканный лист, стал твой лик. Да не вдруг и не сразу. А коснёшься груди и, глядишь, не болит, Затвердела смертельная язва. Горячее свечи и горчит имбирём запечённая чёрным бороздка. Все умрут. Я умру. Ты умрёшь. Мы умрём. Разве это не повод бороться? Краем поля желтеет седое жнивьё, помнит темень объятий разжатых. Все живут. Я живу. Ты живёшь. Мы живём. Разве это не повод держаться? Жди и жажди, желанный, истаяв, изныв. В светлой да́ли, куда не доплюнуть, Отогреет нас дряхлая древность весны И июня уютная юность.

185

186

Утёночек Утёночек, утёночек! Утонешь, не утонешь ли? Карабкается тоненький Кораблик, остро тóченный… И мне, гляжу, не тонется, На дне блеснула жерехом, Где плёс весну усовестил, Условились: поженятся. Утёночек, утёночек! Без тени обречённости Утёк денёчек солнечный, Учуяв соты сонные. Теперь и я учёная, Кручёная, верчёная, От полночи до полночи Не так живу, как хочется. Не так, не по-хорошему, Заходится подвздошная, И хочется, утёночек, Тебя укрыть ладошками…

Июнь Накуковались и накукарекались Тучные заросли дачных окрестностей, Шарят ручьями и карими реками. Чур без прощаний мне, чур без секретов мне! Нет ни нужды, ни охоты тебя изучать. Ведь не нарочно я, не виновата я… Прежде не прочили, прежде не сватали Да за такого тебя, мягковатого, Пусть угловатого, пугаловатого, — Ветхозаветная стать в сухощавых плечах. Где нас рожали и где нас лелеяли? Где возмужали и где посмуглели мы? Не обижай ты меня недоверием, Благоговейно прими сокровенное, В северной серой сирени со мной заблудись. То розмарином потянет, то жаренным, Нас разморило июньское марево Солнечным заревом, сонным комариком, Хрустким песком заосоченной старицы. Чиркнет ли крестик по чёрной-пречёрной груди?..

187

188

Вернисаж Илоны Махотиной Тверь

Отдых

Иллюстрация к стихотворению Александра Панкова «Цыганка и Леший»

Русалочий плен

Цыганский календарь

Цыганская азбука. Бык 193

194

Табор. Иллюстрация к сказке Джуры Махотина «Чёртова свадьба».

196

Виктор Мостовой Москва Восторг Где акаций свешивались гроздья, Ветер к розе тропку проторил. Часто он захаживал к ней в гости И прохладу лёгкую дарил. Средь цветочных тайн и предсказаний Пробивался нежных чувств росток, Ветра шаловливого касанье Приносило розовый восторг. 2. Ветер нашёптывал розе: «Ты прелесть!» Роза от ласковых слов тех зарделась. Ветер легко лепестки её трогал — Роза цвела, не скрывая восторга.

*** Сидел я на своей террасе, А месяц в тучах затерялся, И тихой ночь была, и тёмной, Кустистой розой оплетённой. Блеснула молния изломом, И гром прогрохотал над домом, И таинство свершалось в мире, И розы запахом томили.

197

*** Я в лес, как в музыку, входил, Бродил по тропам, как по нотам. И лес один, и я один — Мы песенным полны полётом. Той песни солнечный мотив Переливался в хвойных лапах. Я в лес, как в музыку, входил, Мелодии вдыхая запах.

И. И. Шишкин. Хвойный лес. 1873

198

Игорь Отчик Москва Июнь Закат, полётом ласточек пронизан, Вливается в усталые глаза, Стихает шум, слышнее стали снизу Гитара, молодые голоса. Цветущих лип вечернюю прохладу Вдыхает растворенное окно. Для счастья человеку мало надо — Как мало этих дней ему дано! Июньских — светлых, радостных, летящих, Сквозь хохот гроз, сквозь птичий звон в лесах, Сквозь игры солнца в зелени блестящей, Сквозь вспышки счастья в озорных глазах. И верится: всё лучшее случится, И тень печали не туманит лоб. Июнь — как сон, потом он будет сниться, Им не надышишься, как ни живи взахлёб. Он будет сниться, юный и прекрасный — В цветах и пчёлах, в солнечном огне! Но одуванчиков венок напрасный Уже горчит и вянет на окне. Заката угли тихо остывают, И тьма сгустилась у моих ворот, А с этой ночи день не прибывает — Вот и закончился планеты оборот.

Игорь Отчик. Бабочка на жасмине.

Игорь Отчик. Июнь. Ирисы.

202

Екатерина Полянская Санкт-Петербург *** Вдыхая папиросный дым, С насмешкой плюнув на запреты, Бродягой нищим и больным В Санкт-Петербург приходит лето. Приходит лето… Боже мой! Как бред прозрачен над каналом… Кто там на набережной? Стой, Ты, чьи шаги я вновь узнала. Послушай, я ещё жива, Не исчезай средь лестниц чёрных!.. И растворяются слова В листве и в чугуне узорном. А сердце? Что мне делать с ним Лукавой, хрупкой ночью белой? И вьётся папиросный дым: «Что хочешь, право, — то и делай».

*** Свет вечерний, играя, дышит Горьковатой влажностью трав, Золотыми нитями вышит Кружевной кленовый рукав. Одуванчику — только дунь — Расставаться не жаль с головою, И беспечный стрелок — июнь — Комариной звенит тетивою.

203

*** Дождь прошёл, и асфальт запарил, И сиреневым выдохом влажным Сквозь чугунные листья перил, Над неубранным сором бумажным Через узкий оконный проём Потянуло свежо и тревожно, И невидимое остриё Прикоснулось к душе осторожной. И кольнуло печалью иной, Из иного, далёкого лета, Где незримым крылом за спиной Чуть колышется воздух нагретый. Где неистовая синева С тополиной размешана вьюгой, Где искрятся хмельные слова И пускаются кубки по кругу, Где сирень (ах, какая сирень!), Словно облак душистый, клубится… И трепещет лиловая тень На невспаханном поле страницы

204

Валерий Савостьянов Тула В нашей деревне В нашей деревне На орешник, Даже самый высокий, Мальцы И те Никогда не повесят скворечник — Или орехи, или скворцы. Каждый ребёнок соображает: Сложен жизни водоворот, — Скажем, июньский дождь — к урожаю, А сентябрьский — наоборот. В нашей деревне все знают: Раки — В реках, И самый большой чудак Не хочет ждать — Понимает: враки — Когда с горы ему свистнет рак. Умные люди в нашей деревне: Стараются В самую суть взглянуть — Не подрезают они деревья, Чтобы головы ввысь тянуть!..

Белая ночь Никогда-никогда со щеки белой ночи твоей не сотру, Белый город, где чайки будили меня поутру. Где вставал я с подушки, пропахшей духами горячими той, Что так щедро делилась и кровом своим, и мечтой. Чудо гостеприимства! С базара арбуз и янтарные капли айвы. И душа — нараспашку. И только любовью она не делилась, увы! И пока до рассвета чёрный кофе я свой допивал — О другом, о любимом она говорила, — и я ей советы давал… Никогда-никогда не остынет чёрный кофе тех белых ночей, Никогда-никогда чёрный хмель её белых плечей Безвозвратно не канет — и станет являться во сне, Где подушка кричит, белой чайкой паря в белизне!..

205

Дни рожденья Людмиле

Есть мистика великих дат. Хочу, чтоб знала, как я рад Что Дни Рожденья Поэта-гения И твой В июне оба — в день шестой! Вот совпаденье! И что, казалось бы, с того? Да ничего! Но за столом С бокалом пунша Легко мне, поднимая тост, Представить, что сошли со звёзд И ты, и Пушкин! За что ж такая благодать Дана: Так с милой угадать, Что в час полемик Браниться, ссориться всерьёз Смешно — Сам Пушкин превознёс Тебя в поэме! Вот аргумент! Перешибить Его вовек не сможет быт!.. И нами в главном Доволен, верю, наш Поэт, Коль быть позволил Столько лет Твоим Русланом!

207

208

Нина Савушкина Царское Село *** Весь мир предбанником рая мерещится белой ночью. Ты входишь туда, сдирая одежды и плоти клочья. Нагая душа в июне, телесный футляр покинув, полощет себя в шампуне черёмухи и бензина, в немыслимой этой смеси меж ароматом и смрадом, как будто она и здесь, и плывёт с облаками рядом, забывшая о досрочном прощании с этим миром. захлёбываясь полночным воздухом, как кефиром, как будто жизнь молодая, вздыхает о повторенье, бессмысленно припадая к засохшим соскам сирени.

209

Пляж Не следует нырять в заплесневелый пруд. Он вечен, как судьба. Следов не ототрут все те, кто в эту жизнь, как в эту жидкость вхожи. Но ты нашла здесь рай. С тех пор всё время ты таскаешь за собой убогие мечты, как запах нищеты, впечатавшийся в кожу. Ты, каждодневный свой закончив променад, лежишь на берегу и воспаряешь над расплавленной водой навстречу потным кущам. Ты видишь на холме забитые дома. В них, словно в сундуках, складируется тьма. Ты сочинишь судьбу здесь некогда живущим. Ты слепишь им тела из бликов и теней, затеплишь в окнах свет и станешь им родней, чем все, с кем до сих пор тебя объединяли минутный интерес, случайные слова… Вдруг некое лицо, забытое едва, всплывёт, и вздрогнешь ты на пляжном одеяле. Что за внезапный страх висок тебе прожог? Отхлынула жара. Звенит в ушах рожок. Но то не ангел был, и вовсе не тебе пел. А тот, кто промелькнул, давно погас, исчез, — он стал игрой воды, гримаскою небес, остывшим под тобой песком, седым, как пепел.

211

Лидо-ди-Езоло Издали смотрится Лидо ди Езоло, как натюрморт, будто солнце нарезало брынзу отелей на ломти лучами, и разложило на хлебе песчаном, словно тартинки на завтрак мещанам или туристам, чей быт беспечален. В супнице бухты, приливом облизанной, плещет медуза прозрачною лысиной, в зеленоватом растворе всплывая клёцкой морской из солёного теста. И нескончаемо, словно сиеста, тянется линия береговая. Там вдалеке обрывается пьяцца, и скованы прутьями ржавой акации, фермы пустые стоят без хозяев — стены рябые поклёваны ветром. И год за годом, и метр за метром воды уходят, отсель отползая в дальнюю заводь. Сквозь влажные заросли окна глядят — не виднеется парус ли — что там белеет в застывшей лагуне? Плещется лебедь — невзрачен и мелок. И жестяным циферблатом без стрелок на горизонте встаёт полнолунье.

212

Сергей Салтыков Челябинск Июнь сорок первого Помню всё: ты меня провожала, Бабы выли, война вслед бедой. Как немая, стояла, молчала, А потом закричала: «Родной!» Надрывался гудок паровозный, Я сказать тебе всё не успел, Рядом голос звенящий, тревожный, Гордо, звучно «Славянку» запел. Тишина. Спит в окопе пехота, Смертоносный, кровавый был бой, Отдыхает гвардейская рота, И спасибо Тебе, что живой.

*** Перламутровый свет излучает Полнолуния бледный сосуд. По бульвару иду, не скучаю, Что покинул домашний уют. Ветер сонный с листвою играет, Под фонарным столбом чья-то тень, Мне навстречу ветвями кивает Белоснежная чудо-сирень. Серебристым пронизана светом, Встречу с ней долгожданный рассвет, Рядом тень заночует дуэтом, Зацепившись за мой силуэт

Юлия Санина Воронеж «Большая река» В пересекаемом покое Должна дежурная звезда Гонять над Ле́лупе-рекою* Товарняки туда-сюда — В июнь, дополненный июлем… Меж двух мостов добротный дом… Лужайка кошеная, ульи, Черничный сок — вино потом… Туман молочный… Дачный ужин — То тминный сыр, то тминный хлеб… Зудящим «тмином» перегружен, От мошкары светильник слеп… Ольха… распахнутые двери… Роман без нескольких страниц… Небес подкрашенные перья… На мутной ряби — перья птиц… Скрипуч Причал из двух дощечек — Для встречных грешников сюрприз: На нём Хозяйка Мутных Речек Не позволяет разойтись. *Лиелупе («Большая река») — река в Латвии [Ле́лупе]

213

214

*** Вот Июнь же — не юный! — До зубов загорелый, Кое-где обожжённый, Аллергически сух — Оттого неуютный И клинически белый, От лохмотьев тяжёлых Город, бедный, распух: Пух полёг — у вокзала, А на улице Мира Переход пешеходный В нём по бортик увяз… Но акации запах, Проплывающий мимо, Как духи, старомодный, К нам нисходит сейчас. На «античном» балконе — Бельевая верёвка, Две тугие прищепки На одной простыне — Время их узаконит: Ненастырно, неробко Вы, к подробностям цепкий, Причащаетесь мне.

215

«Непоследнее» лето, «Недалёкая» осень — И для темы бессонной Сквознячком приоткрыт — Верный бабушкин метод?.. Старый дедовский способ?.. Проще — Повод Особый — Ваш любезный визит. Вы меня убедите — Вам привычно — сумейте! — Я смогу убедиться: Вы — доходчивый… тип — Что к Началу Событий Приурочите меткий Мелкий дождик — на лица И за пазухи лип. Небо ниже и ближе — На него уже можно Ставить лунную скобку, Ибо выключен свет — Я препятствий не вижу, Вы не видите тоже: Их не видно, поскольку Их практически нет.

216

Александр Соболев Ростов-на-Дону *** Эта смуглая женщина — только с курорта — ничего не сказав, рассказала собой про подсоленный галечник, шорты и корты, и шипящий под солнцем прибой. Эта женщина возраста раннего лета чем-то лёгким и светлым была облита и оставила запах степного букета и прохладу лесного листа. Эта гибкая женщина цвета ореха разбудила забытую мной благодать за пределами будничной грусти и смеха… Как ни странно, но это — большая помеха, чтобы снова её повидать.

Год активного солнца Знойно. Активное Солнце и гребень лета. Роз аромат… Соприкасается с влажным лицом планеты мир саламандр. Мечет слепящие иглы, сполохи множит огненный ёж, распространяя по нежной эфирной коже крупную дрожь. Весело Солнцу!.. его сотрясают спазмы — гелиосмех. И облекается ветер лучистой плазмы в облачный мех. Между полянами млечной холодной влаги, снежной пыльцы в тундре небесной растёт серебристый ягель, бродят песцы. Зимними снами повисли, сплелись, застыли арки, мосты, страуса перья и перья морских лилий, пёсьи хвосты. Кронами пиний и сосен, спалённых нами, взятых т у д а , стеблями, струями, странными письменами — в небе вода. Всё неподвижно, (стремительно!..) напряжённо там, наверху, в кольца завитом, нечёсаном, протяжённом козьем пуху. Пламени с платиной и синевой слиянье в жидкий кристалл — как обещание скорых ночных сияний в этих местах. И в помраченье рассудка, в объятьях грозной страсти огня, тянут к нему трёхметровые плети розы день ото дня.

217

218

Летний западный ветер. Циклон. Отроги туч громоздятся с размахом, достойным картины Рериха. Уже с утра небосвод распахан движеньем тяжкого лемеха. Составом, рвущимся под уклон, бригадой в панике брошенным, идёт циклон и гудит циклон, неистовый и непрошеный. Мильоны тонн воды волоча, довлея над континентом, с землёй сшивает свои обруча змеящимся позументом. Дойдя до нас через всю Европу, он сделался лишь сильнее, и глаз циклона, как глаз циклопа, угрюмым огнём синеет. Теперь из каждой облачной кручи, белёсой, свинцовой, сивой, он ливни выдавливает могучей слепой центробежной силой. И этой силой и пьян, и весел, он так рычит поминутно, что воды рек за пределы русел стремятся потоком мутным.

219

Спешит, охальник, шумит, вражина, творит по пути распутицу, влеком косматой тугой пружиной, как мельничный жёрнов, крутится. И в третий день, растеряв понемногу хозяйство своё лоскутное, уходит рассерженным осьминогом, чернильным пятном окутанный. Ещё грозит из последних сил… Да был ли он или не был? Скользит, кренясь на своей оси к покатому краю неба. А там, в степях, далеко позади, — исчезнет. Куда и денется… И выпьют степи его дожди, как пьёт из рожка младенец. И млечный пар пойдёт от земли, и скоро просохнут, верно, и астраханские ковыли, и огороды Оверни, и солнце в росах зажжёт пожар, и воздух станет высоким, и коршун повиснет, слегка дрожа в его восходящем токе.

220

Ирина Соловьёва Санкт-Петербург Сиреневое счастье Сквер каштанами подсвечен, Бродит лето не спеша. День июньский бесконечен. О любви поёт душа. Аромат сирени нежный Кружит голову, пьянит. Жажда счастья неизбежно Возбуждает аппетит. Ничему не быть случайно, Ждёт удачу лишь глупец. И уже давно не тайна — Каждый сам себе кузнец. Лишь на миг пришла в смятенье, Но не дрогнула. И вот Пятилистники сирени Я запихиваю в рот.

221

Ещё одна встреча Ты и правда встрече рад, А не просто сделал вид, Мой приятель, старый сад! Всё в порядке? Без обид? Машешь веточкой ольхи И поёшь июньский джаз. Знаешь, я тебе стихи Написала в прошлый раз. Очень ты помог тогда. Веру дал, добавил сил… Понеслись гуртом года. Где-то чёрт меня носил. Мельтешит иная жизнь За сплетением ветвей. От неё порой бежим, Чаще просто вязнем в ней. В этой странной суете Есть куда направить взгляд. Со щитом ли, на щите — Я вернусь к тебе, мой сад.

Качели В облупившемся бидоне Бултыхался тёплый квас, А в надкусанном батоне Ждал изюминок запас. Но весёлые качели, Заграждая путь домой, Восхитительно скрипели, Устремляясь вверх со мной. И летел из переулка Тополей июньский пух, И пылилась в сетке булка, И захватывало дух. И неслись года вдогонку Через сутолоку дней… Ощущать в себе девчонку Становилось всё трудней!

222

Марианна Соломко Санкт-Петербург Клубничный царь Где пионов горят сердца, Где черёмуха в парусах, Там на грядке — клубничный царь, Принаряжен и при усах. Ждёт невесту он поутру, Чтобы в косах её — васильки, Чтоб под ливнями нежных струй Попросить её сладкой руки. Закружился её сарафан, Как планета кружилась встарь, И от зависти пал бурьян, И влюбился клубничный царь. Её очи волшбой горят, Стан пригож, лебедин и люб, Миг — и голову потерял Царь, коснувшись пунцовых губ.

*** Выйду утром в июньский сад, Пить сиреневый аромат. Белый, розовый и пурпур — Адамант, аксельбант, ажур. А в лазури уже гроза, Тёмной тучи гремит гюрза, Грянул молнии арбалет И в бордо заиграл фиолет. И утихло всё. У окон Вспыхнул новый, лиловый тон. Погружаюсь лицом в сирень, Словно в сочную моря синь.

223

Жаворонок Ножек выставил шасси — Лёгкой бабочкой садится. В простоте своей красив, И не верится, что — птица. Завораживающий, Наднебесный колокольчик: То ручьится, то журчит, То заливисто стрекочет. А когда берёт верха — Незабудки голубые, Словно делится в стихах О подруге, о любимой.

224

Оксана Соснина Ижевск Как пахнет скошенной травой… Как пахнет скошенной травой После дождя в начале лета! Воспоминанье детства это Доселе живо в нас с тобой. И деревянный сеновал Наполнен разнотравьем снова! Не подобрать такого слова, Каким бы счастье описал. Парного кружка молока И шанежки из русской печки… Дед с бабушкою на крылечке. И дом у речки. Облака. Всё это вдруг ушло. Куда? Мы насладиться не успели И безвозвратно повзрослели, Забыв сказать мечте «пока».

Совет Лету Мне сегодня позвонило Лето, Попросило у меня совета: — Стать мне жарким Летом, настоящим, Иль прохладой утренней звенящим? Трелью птиц заполнить это небо И умчать тебя туда, где не был? Я ответил тут же, без запинки: — Ты наполни ягодой корзинки, Одари цветами на поляне… И, подумав чуть, шепнул я маме: — Пусть же Лето бесконечным станет!

*** Всё это было на другой планете Средь улиц и садов Небытия. Мы — в райских кущах заблудившиеся дети. Гостеприимно принимала нас Земля. Вставали утром ранним, умывались Холодною колодезной водой, И запахами сена упивались, Мочили ноги росною травой. И, торопясь, по кружке выпивали Парного с густой пенкой, молока. К чертовке-речке с визгами бежали — Вбирала в свои воды нас река. В воде плескались до изнеможенья, Кидали обессиленно тела На берег и лежали без движенья. Какая сила нас поднять смогла б? А солнце нас отчаянно морило. Мы засыпали, обо всем забыв. Светило наши души не щадило, Их докрасна в минуты раскалив. И к бабушке бежали за спасеньем — Сметана охлаждала нам тела. Клубника с грядки сладким утешеньем Нам в те минуты горечи была. Мы всё успеть отчаянно стремились И переделать все свои дела. Мы человека в человеке оценили, Когда пора бесчувствия пришла. Всё это было на другой планете… Ан, нет, на нашей! Сорок лет назад. Мы и сейчас в душе — всё те же дети. А слову доброму любой землянин рад.

225

226

Игорь Столяров Нелидово, Тверская обл. Знойно-июньское В июне запад превратился в юг И ослепил сияньем летней ночи, Когда до первых тополиных вьюг Я мерил путь полсотней новострочий. Давай немного помолчим с тобой О том, что день был жёлт, как Бонифаций; Что знойный ветер, мерный, как прибой, В пыли полощет заросли акаций, Где прежде в неге листьев и коры, В неутолимой жажде изнывая, От злой жары скрывались комары. Давай увидим, тайны открывая, Как пляшет бражник, облетая клён В пути к луне пленительно-холодной. Вот так же я в одну тебя влюблён. Красиво. Неизбывно. Безысходно.

Вера Суханова Смоленск *** Летечко красное, летечко жаркое, дай насладиться твоими подарками, Зноем палящим, ночным ветерком, бойких заливчатых птиц тенорком. Дай надышаться духмяным покровом трав луговых на покосах ковровых. Дай затеряться в лесах твоих влажных, дай разобраться, что важно-неважно. Дай мне отведать плодов твоих ярких, дай мне исправить ошибки, помарки. Всё, что зима наплела, начудила, Всё, что исправить ещё мне под силу.

227

228

*** Отцвела лесная земляника. Наступает срок: Короставник, василёк, гвоздика Сплетены в венок. Над душистым донником в овраге Пчёлок хоровод. Слаще сна, хмельнее терпкой браги Заповедный мёд. Зреет в зное летней круговерти, Где дурман густой, Горше горечи, сильнее смерти Колдовской настой. Над ручьём берёзы тянут лики Безмятежно ввысь. Два куста колючей ежевики Намертво сплелись.

*** И лес, принакрывшись дождём, От праздных людей запершись, Сегодня — сплошной водоём, Где вновь затевается жизнь. Там зреет невиданный плод — Вкусивший забудет о зле. Живое приходит из вод Издревле на мудрой земле, Пока не сгубил человек, Пока не сгубила волна Завещанный жизнью Ковчег, Хранящий её семена.

230

Валерий Сухов Пенза Выпускники сорок первого года Выпускники вернулись в город утром, А в полдень, среди мёртвой тишины, Их разбудил охрипший репродуктор: «Война! Без объявления войны…» И поняли, встречавшие рассветы, — Пришла беда, которой нет страшней! Четыре года было до Победы. Никто тогда не сомневался в ней! Одним порывом общим все объяты, Вдруг возмужали «мамкины сынки». И добровольцами пошли в солдаты Десятиклассники-выпускники. Так в сапоги тяжёлые обуты, Они шинельный встретили рассвет. Окопы заменили институт им. А артобстрелы — университет!

Война Было вначале слово. И слово было: «Война»! По-библейски сурово Внимала ему страна.

231

Жизнь поменялась круто И стала до боли проста. Раструбом репродуктора Отверзлись пророка уста, Голос гнева возвысив! И кровь была солона. С ветхозаветных истин Начиналась война! Так было: «Око за око». И ярость застила свет! И лишь под конец далёко Забрезжил Новый Завет…

232

Каменная баба Закат, словно раненый сокол, Над степью раскинул крыла. Знать, в небе высоко-высоко Смертельная битва была. Не воронов чёрная стая — Ночная спускается тьма. И баба застыла седая, Как камень, слепа и нема. Глядят и не видят зеницы Сквозь вихрем взметённую пыль. Как страшно чернеют глазницы! Как стелется белый ковыль…

233 Откуда у каменной бабы Такая живая тоска? Живот сберегая, спасла бы Она от безлюдья века. Но кровью истёк её сокол, Раскинув по травам крыла. Знать, в поле далёко-далёко Смертельная битва была.

234

Юлия Талалаева Скопин, Рязанской обл. *** Проснусь, молитву сотворю, Душевный маятник качну И утру раннему окошко отворю, День с чистого листа начну. Жасмином сладким тянет из окна, Синица тенькает, воркует голубь. Зовётся звонкою такая тишина… И жить так хочется, и, кажется, что молод. Вот сизый голубь с белою голубкой, Взлетели, устремляясь в вышину. Тебя с надеждой, робкой, хрупкой, Я позову послушать тишину.

Высота Шторы облаков раздвинув осторожно, Залюбуешься небесной синевой. Если очень хочешь, всё возможноВвысь, туда — за мыслью и мечтой. Крылья расправляя для полёта, Полной грудью счастье ощути. Чтоб сбылась мечта, нужна работа, Все сомненья и обиды отпусти. И достигнув высоты небесной, Радостно вздохнув: была права! Только справедливой будь и честной… Только б не кружилась голова.

235

Слушая ноктюрн Клода Дебюсси «Лунный свет» В спокойной глади отражался диск луны, И тихие лучи в воде тонули, На тёмном небе две звезды видны; Ночным очарованием полны, Леса вдали застыли, как уснули. И создавала музыка пейзаж, Где лунным светом залиты долины, Едва видны могучих лип вершины, Клод Дебюсси здесь рисовал картины, Как у Верлена, «дивный антураж». Монмартра мельницы и лунная тропинка, По ней две лодки движутся несмело, Вот дождь пошёл слезинкой по слезинке, Белеет в темноте твоя косынка, Ты лунной ночи стала королевой. Мелодия рождалась не из нот, Она в ночи мерцала дивным светом, Являлся мир без горя и забот, О новом дне уже мечтал восход И звуки отдавал поэтам.

Эвелина Цегельник 236

Красногорск, Московской обл.

Июньский полдень В деревянном платьице неброском Деревенька древняя стоит. Мятой пахнет, чередой и воском И дымком берёзовым пыхтит. Солнца луч лежит на половице, Плотность стен пронизана теплом. На крыльце красавица-девица Прижимает кринку с молоком. Может, быль, а может, сказка это, Кто узнает, поросло жнивьём. Только бродит по опушке где-то Деревенька в платьице простом.

Июньский ноктюрн Солнце садится за горы, Вздыбленные рекой, И разлетаются хоры По тишине золотой. Вот перекат. Суетится, Плещет игриво волна: То вдруг раскинется ситцем, То вдруг свернётся она… Бьются с разбегу о стену, В узкий врываясь створ, И обращаются в пену Воды уральских гор. Юркнув легко и ажурно, Пласт свой скрутив жгутом, Речка запела ноктюрны, Синим расцветилась льном. Чу, вот опять стекленеет, Вздрогнув, как палый лист, И… монолитом реет, Рушится в бездну ниц.

237

Красные деньки В липах воздух медовой. Красные деньки! Под растресканной корой Терпкий сок кипит. Словно призрачный мираж, Между мятных лип Спит хозяйский пёс Кудряш, Высунул язык. Часто дышит, лаять лень — Только слабый рык (Подползти бы под плетень И в тенёчек — прыг!)… Пьют божественный нектар Пчёлы день-деньской, Нипочём им солнца жар, Незнаком покой. Воздух пышет и дрожит Жаркою струёй, Солнце яростно палит, Сушит землю зной.

239

В начале лета Неспешною, светящейся красой Восходит солнце ласково над нею — Россиюшкой, девчоночкой босой, Красавицей, колдуньей, ворожеей. Пронизанные солнцем и дождём Ловлю в ладонь сияющие нити… Свалявшейся периной, грубым льном Стопы мои, луга, скорей примите. Я окунусь в ваш пёстрый разнобой, Природою в ковёр единый сшитый. Кантату прожужжит пчелиный рой В колосьях ржи, цветением налитых. И налетит внезапно ветерок, Отчаянный, как уличный мальчишка, И побежит вперёд, не чуя ног, Встревоженный, растерянный зайчишка. И лес в ответ мгновенно оживёт, Раскрасится весёлой акварелью, И высветлит он солнечной пастелью Лазурно-изумрудный неба свод… Сюжеты собирая для картин, Я кисть макаю в ягодную терпкость, Рисую в жарком шелесте осин Страну мою — желанную на редкость.

Татьяна Ческидова

240

Троицк, Челябинской обл. *** Дожди! Июньские дожди! Их тучи-кони серой масти Хрипят и дыбятся ненастьем. Струятся гривы: — Погляди! Спешат июньские дожди! Ещё вчера царила сушь, Ей травы кланялись устало, И пыль подножная дрожала, Болтая взвесистую чушь. А мир был вял, и неуклюж. И вот он праздник: — Ощути! — Живою влагой на бутоне, И тополь мокрые ладони Мне тянет радостно в пути! И ликованием в груди Звенят июньские дожди!

*** Восстанет день из пепла ночи, Как птица Феникс — нов и юн. И незабудковые очи Уставит в зарево июнь. И берега, расправив плечи, Поднимут свечи камыша, И речка пламенные речи Прольёт, волнительно дыша. Крылатой мыслью торжествуя, Вдыхая мирру чабреца, Не видя Божьего лица, Во всём прочувствую, прочту я Глубокий замысел Творца.

241

*** Встречу тебя по-доброму, Тёплый июньский день. С нежностью мной подобраны Слов кружева: — Надень, Пусть это долго носится, Сквозь суету сует, Где-нибудь отголосица Светлый оставит след. Золотом нити-лучики — К полю да озерцу. Клевер, ромашки, лютики — Как же тебе к лицу. Сквозь снегопады тополя, Не улетай, прошу! Слышу, крылами хлопая, Голуби в небо: — Шу-у-у!

242

Наталья Шабло Химки, Московской обл.

Одуванчики в короне Огромные искры на зелени поля и солнечных шапочек ласковый ряд. Попасть в одуванчики — лучшая доля, и, их собирая, испортить наряд. Сплести как корону венок золотистый и, в травы упав, ощутить облака особенным чувством возвышенно-чистым… Теки, одуванчиков жёлтых река! Качайте меня, облака-недотроги, и божьи коровки, слетайтесь пастись на этой короне, где жёлтые боги пыльцой в волоса обещали вплестись!

Летний апофеоз Ах, славное доверчивое чудо — Качание осоки у воды! Стрекоз ультрамарин разлит повсюду В дрожанье тонких крыльев из слюды. Вдыхаешь лето в клеверных прожилках: Постой, мгновенье! Время, не лети! Кузнечики на солнечных пружинках Выпрыгивают прямо из груди. Среди чудес легко впадаешь в детство, Примерив сходу разнотравий клёш. И «птичку-леди»* в травах по соседству Коровкою вовек не назовёшь! * lady-bird — божья коровка

Координаты Рая Заснуть, спиной к скамейке прислонясь, и детский смех просеивать сквозь ухо, пока сидит, на лавочке резвясь, случайная доверчивая муха. Ныряет солнце в поросль облаков. На кончиках ресниц дрожит беспечность. Меня, проткнув булавкою веков, как экземпляр рассматривает вечность. Я сплю. Не препарирован мой сон на лавочке — в координатах Рая. И тень каштана сверху капюшон набрасывает, бледность защищая. Уставший пёс у ног в траву прилёг — ни мяч, ни дом ему не актуален. И умилённо сверху смотрит Бог на россыпи ромашковых проталин в бескрайней нише далей луговых среди лиловых свечек иван-чая. Моя свеча беспечности средь них стоит вот так же, головой качая…

243

244

Галина Шапошникова Астрахань Астраханское лето Июнь… Мошка целует в губы, И надоедливо щекочет нос, Но всё равно мы наше лето любим И терпим зной до августовских рос. Богато лето, многолико: То удивляет хрустом огурца, То угощает спелой ежевикой И щедро дарит смуглый цвет лица. Здесь юг. Здесь лето затяжное, Точь-в-точь как виноградное вино. Устав и от арбузов, и от зноя, В осенний день блаженствует оно.

Июньские разливы Люблю в июньские разливы В бударке плавать по реке, Клокочут в воздухе мотивы Летящих шлюпок налегке. Вплываю в ерик. Ежевика Чирков цепляет на лету, Камыш, низовских мест владыка, Глядит в прибрежную слюду. Шныряют жабы. От испуга, Вмиг прячась в лезвиях осок, Снуёт плотва, а рядом — щука, Пьёт солнце из кувшинок сок. Здесь цапля, как хозяйка дельты, Сложив с разлёту два крыла, Спустила в Волгу ноги-жерди, А я… обратно поплыла.

Самый лучший сон Пахло у причала абрикосом, Вяленой воблёжкой и лещом. Брызнул дождь, у солнышка под носом, Будто бы оно здесь ни при чём. Миг, другой, и появились лужи, Мне б уйти, но обернулся ты… И, казалось, души вот — наружи, Что вокруг все приоткрыли рты. И помчалось время быстротечно, И шептал поодаль саксофон… Как же мне хотелось, чтобы вечно Длился день, как самый лучший сон.

245

246

Нина Шеменкова Пенза Июньский вечер Как ясен, тих и прост июньский вечер. Как скромен и задумчив лунный лик. Течёт безмолвно узенькая речка, К ней небосклон, как брат к сестре, приник. И в этом единении природы Таится неразгаданность времён… Скрывают колдовские тайны своды — Небес бездонных звёздный окоём.

Тополиный пух Тополиный пух, он не лебяжий, — Многим от него не по себе… Для меня же пуха нету краше, Белый пух, как память о тебе! Помнишь, как о будущем мечтали, Солнце улыбалось невпопад, Как лучи его за нами крались, Прятались мы в наш любимый сад? Ликовали там, грозы не видя, Думали, что так тому и быть! Принимали мир лишь по наитию, — Память не даёт о том забыть… Жаркие июньские денёчки Возвратить бы нам с тобою вновь… Тополиный пух, оживший в строчках, Мне напомнил школьную любовь!

В день Святой Троицы Пятидесятницы1 Устремила свой взгляд в поднебесье глубокое, Широко улыбнулось оно — синеокое… Захотелось о Троице спеть, дне волнующем, И о том, как легко в час весенний — ликующий. Звуки сами собой заструились — ручьёвые, И навстречу поплыли лица светлые, новые… Обняла широта — сотворенье бескрайнее! — Мир улыбкой овеяло утро свежее, раннее. О минувшем зачем, стало быть, беспокоиться — В день цветущий и яркий — Пресвятой праздник Троицы?!. 1 День

Святой Троицы — один из главных христианских праздников — отмечается на 50-й день после Пасхи.

Авторский фильм Нины Шеменковой

250

Тревожное чувство Накануне дуэли А. С. Пушкина, спустя более полутора столетий

Предзакатное солнце огнём полыхнуло, Всё пронзило тревогой, как ядом змеи. Показалось: природа печально вздохнула, Всколыхнулись пласты отвердевшей земли. Зародились сомненья, проникнув глубоко… Не напрасно ль растрачен был солнечный пыл?! Предзакатное солнце сгорело до срока, Зимний воздух стал тяжек, удушлив и стыл. И закралось предчувствие ночи бессонной, Утра хмуро-зловещего… Что же потом? — Оглушительно-вечного выстрела гром… Боль России, горчайшая память — со стоном!

В Болдино 13 мая 2006 года Здесь всё пропахло стариной! Диван, и кресло, и кровать… Представилась мне жизнь иной — Здесь время повернуло вспять… Сюда явилась неспроста, Как будто чей-то приворот. Вот гений, глянувший с холста, Мне указал на небосвод. Его бессмертная душа Парит крылато в облаках… Судьбу поэзией верша, Он продолжает жить в стихах!.. Три осени — его подруги — Шли с ним духовною тропой; Делили творческие муки, И был неведом им покой. Сегодня, майскою порой, Немилой русскому поэту, Я вижу прежней жизни строй — Уже такого нынче нету! Амбар, конюшня, и карета… В долине — яблоневый сад С душистым белоснежным цветом. Всё так, как много лет назад! Любимых строк явленья тут, И сказок, и его признаний! Всплывает образ старой няни, Отсюда выношу мечту… В беседку ту, что у пруда, Благоговейно я ступаю, Тут Пушкин был! А нынче — я Безмолвствую… и замираю.

251

252

Белокаменная церковь* Белокаменная церковь, Три креста на куполах… И от времени не меркнет — Сколько люда привлекла!.. Здесь старинные иконы — Мудро смотрят на меня! Перезвоны, перезвоны — Мир от бед они хранят! Суету закрыли стены — Очищаем души тут, От свечей горящих — тени Прочь бегут, бегут, бегут… Церковь древняя красива, Льётся ладана тепло… Русь моя, моя Россия, Как в церквах твоих светло! * Свято-Троицкий собор в Болдино

Бюст А. С. Пушкину в Пензе

253

К Пушкину О, Пушкин! Увлекай меня Непревзойдённым звонким словом, Дух пробуждай, тоску гоня, Чтоб чувства выплеснулись снова. Хотя б на шаг к себе приблизь, Свяжи с пылающей душою. Хоть раз во сне ко мне явись, Словесной разбуди игрою… Порадуй живостью ума, Утешь волшебной нежной лирой, Чтоб не могла строка моя Стать пагубной иль жалко-сирой.

254

Владимир Шемшученко Санкт-Петербург Времена года 2 Светилась яблоня в саду За три минуты до рассвета. В тени ракит купало лето Кувшинки жёлтые в пруду. Играла рыба в глубине На перламутровой свирели, И камыши чуть слышно пели, И подпевать хотелось мне. Звенел комарик у виска О чём-то бесконечно важном — И это было не однажды, И те же плыли облака. Упало яблоко… Пора… И ветка, охнув, распрямилась, И, торжествуя, жизнь продлилась За три минуты до утра.

255

Васильевский остров Птицы у нас — синие, И паруса — алые. Наши улицы — линии — Прежде были каналами. Нас на волнах качает. С нами играют ветры. Мы закаты встречаем И провожаем рассветы. Всякой твари — по паре. Лица у нас — любые. Утром глаза — карие, Вечером — голубые. Хочешь — иди налево. Можешь — иди направо. Каждая — королева. Всякий — имеет право. Мы здесь — особой пробы, Мы в океан выйдем, Если мостов скобы Из берегов выбьем. Здравствуй, косой дождик! Здравствуй, мокрое лето! Каждый из нас — художник. Всякий — с душой поэта.

256

Любовь Шубная с. Александровское Ставропольского края *** Пожить бы в самом центре лета, В избушке с видом на зарю — Оригинальные сюжеты Я у природы подсмотрю. Я поброжу по закоулкам, В траве высокой заблужусь И с эхом, что в колодце гулком Таится где-то, подружусь…

После дождя Солнце в каждой луже улыбается, Лес зелёный дождиком омыт, И берёзка стройная красавицей На опушке сказочной стоит. Сарафан расшит весёлым бисером, А у ног — сплошные жемчуга… Радуга изящно спину выгнула, Опершись о дальние луга.

Интересно! Летний дождик на асфальте Выпускает пузыри. Где они у каждой капли Помещаются внутри?

Солнечный каштан Длинные пальцы у листьев каштана, Что-то хватают они постоянно И вместе с ветром над старенькой крышей К солнцу взлетают всё выше и выше. Не сосчитать поутру удивлённых Солнечных зайчиков в ручках зелёных!

257

258

Ирина Шукшина Челябинск Выпускные Лица ярких пионов расплылись в улыбках. День июньский пошире раздвинул границы. Комариный ансамбль запиликал на скрипках. Мне в метель тополиную долго не спится. Снова вспомнились давние школьные годы: Чуть волнуясь, сдавали экзамены в классах, Чтобы вырваться в жизнь и напиться свободы И, как взрослые люди, встречаться на танцах. «Выпускной» — он сродни привокзальным перронам, Суета и волнение, грусть расставаний, Скоро мы разбежимся по разным вагонам И умчимся с запасом полученных знаний. «Выпускной». Стиль невинности в платьях девчонок, Парни тайно за школой портвейн выпивали. Много было заснято тогда фотоплёнок, Правда, снимки со временем мы растеряли. «Выпускные» теперь — показная помпезность, Платья девочек — прямо с показов модели, Лимузины и клубных лакеев любезность… Все в кредитах! Родители! Вы — обалдели? Дети выросли. Внуками можем гордиться. Каждый день убыстряется жизни теченье. Вновь июнь. «Выпускные». Там юные лица — Ценность каждой семьи и её продолженье!

260

Никола Пуссен (1594 – 1665). Пляски вокруг золотого тельца

Мария Борисовна Чистопольская Москва 1957 – 2021 Заслуженный врач России, полковник медицинской службы. Училась в Серебряном Университете на базе МГПУ (проект «Московское долголетие» для людей пожилого возраста) на курсе «Литературное творчество в современном мире». В октябре 2020 года в издательстве «Стеклограф» вышла автобиографическая книга «Воспоминания маленькой девочки». Стихи публиковались в Бунинском Вестнике России, поэтическом сборнике «Цена сирени» 2020, в сборниках из серии «Кологод». В период самоизоляции летом 2020 года участвовала в Искренковских чтениях он-лайн.

264

Моя реанимация Посвящается коллегам КГ

Скорая помощь в сопровождении фельдшера в ковидном костюме весело катится по чистой июньской Москве, она везёт меня в родной госпиталь. В окошко мелькают кусты сирени, вот мы на месте. У меня очень большая степень поражения лёгких и очень низкая сатурация… В приёмном покое меня немедленно отправляют в реанимацию. Санитарки мгновенно раздевают и голую кладут на кровать. Но я успеваю спрятать в ладошке свои трусики в серый цветочек. Они кажутся мне последним спасательным кругом, и я категорически не хочу их отдавать. Зовут завотделением. Он спокойно объясняет, что трусы будут в полной сохранности и он лично выдаст их мне при переводе из отделения. Я позорно капитулирую, но выторговываю себе право хранить их в своей тумбочке. Я не чувствую своего тела, будто парю в невесомости. Временами боль возвращает меня в реальность — особенно, когда медсёстры делают забор крови… Меня моют, переворачивают, кормят, я всё время лежу на животе в кислородной маске. Какое счастье — почистить зубы, протереть лицо холодной салфеткой…

265

Я звоню мужу, говорю два слова: Я ЖИВАЯ! Он слышит мой голос и плачет… Прошу дочь поддержать папу: — Ксюша, ты же клинический психолог, помоги! Даём папе задание перебрать шкаф, убрать балкон. Он переключается, немного успокаивается. Мы планировали отметить юбилей мужа в речном круизе на волжском судне, а попала я на судно реанимационное. Навсегда запомню свои феерические поездки в кресле-каталке на КТ: я в голубом одноразовом халатике в обнимку с баллоном кислорода, мы мчимся с доктором ракетой по бесконечным коридорам госпиталя, ведь нужно успеть, пока не закончился этот живительный, спасительный кислород… Безмерно благодарна своим прекрасным коллегам, Вы — лучшие! Я всегда это знала! Браво!

266

267

Московские каштаны Московские каштаны зацвели в июне. Невестятся красавицы, сверкая белизной. И аромат свечей так пахнет упоительно Их пчёлки окружили жужжащею стеной. Московские каштаны, они другие — разные, Построже и суровее, чем киевский собрат. Люблю я и донецкие, их свечи нежно-розовые Что ласковою дымкою в глаза мои глядят… Ещё постойте, свечи, ещё побудьте, милые! Вас целый год я, дивные, прекрасные, ждала. Я посижу на лавочке под ароматом сливочным И закажу в кондитерской пирожных и вина…

268

Сон-трава Я перестала спать, ночами считаю милых овечек. Дремлю, но уснуть не могу, мысленно выхожу На луг, он цветами согрет и стрекочет кузнечик, Я сон свой пропавший ищу, но нигде его не найду. Вспоминаю про сон-траву, где найти её — не пойму Но иду ночью в лес и упрямо ищу и ищу… В ней спасение от коварной бессонницы, Хитрой проказницы и моей полюбовницы. У берёзы нашла, я нашла сон траву! И сорвала букет, я её сберегу, Буду тихо я спать, сон волшебный приму, Под подушку себе я траву положу. И приснится мне славный, невиданный сон, Весь напоенный счастьем и дивным теплом. Я проснусь рано утром — почти эталон… Сон-трава, ты спасенье, ты знаешь о том.

День короля Камеамеа на Гавайских островах

Гавайи — один из штатов США, который удалён от материковой части страны почти на четыре тысячи километров. Ежегодно 11 июня на Гавайях, а также и в некоторых районах США, широко и шумно отмечают один из старейших государственных праздников — День короля Камеамеа (King Kamehameha Day). День короля Камеамеа был провозглашен в 1871 году королём Камеамеа V в честь своего великого деда — короля Камеамеа I или, как его чаще называют, Камеамеа Великого. Согласно королевскому указу, впервые День короля Камеамеа был отмечен 11 июня 1872 года. Интересно, что этот День стал одним из первых праздников, который был провозглашён после получения Гавайями статуса 50-го штата США в 1959 году.

Камеамеа Великий был правящим монархом Гавайских островов с 1782 года и до самого последнего дня своей жизни, 8 мая 1819 года. Он очень хорошо известен и уважаем народом за вклад в объединение островов и основание Королевства Гавайи в 1810 году. В период его правления были приняты законы, отстаивающие права человека во время военных действий. Камеамеа Великий вошёл в историю как честный и стабильный политик. Интересно, что имя короля переводится как «одинокий» или «одиночество», и иногда правителя называют «Наполеоном Тихого океана».

Традиционно праздничные мероприятия королевского дня включают проведение ярмарок, карнавалов, спортивных соревнований, а также конных забегов. Одним из любимых зрелищ как местных жителей, так и туристов, является цветочный парад в Гонолулу, во время которого статуя Великого монарха роскошно украшается традиционными гавайскими гирляндами из цветов.

278

Галина Вороненко Денвер Ты любовь заморозил летом… Непонятно, зачем букет? И вино, и любимый «Salem»? Оглушает надеждой свет, усыпляет дыханье спален… Мы сидим. И гостиной тыл рассекают углы, как плети. Ваших глаз вероятен пыл, но мои замерзают плечи… За окном — колыбель грозы. Между нами безмолвье стынет. Ваших глаз грозовой призыв мне морозит ненастьем спину… Непонятно, зачем цветы, погибающие от счастья? Ваших глаз ледяная стынь обжигает холодной страстью. Непонятно, зачем вино? И любимые сигареты? Если, поворотясь спиной, ты любовь заморозил летом…

279

Бездонный чемодан Какая удивительная штука — потрёпанный дорожный чемодан. Раскрыл он рот, как сказочная щука, и поселился в летних поездах. Там, за окном, мелькают пятна света и темноты, и лунный нежный блеск. И тлеющий рассвет, как сигарета, то вспыхнет, то погаснет. Божоле потягиваешь ты, лениво щурясь, лениво созерцаешь Нотр-Дам распятых верхних полок, где, сутулясь, подрёмывает старый чемодан. Неловкая, неясная надежда забрезжит светом, сон преодолев. И, движимые силой центробежной, хмельные токи вспенят Божоле… Допей свой чай. Бокал, немым укором, с остатками прозрачного вина, оставь на завтра, что придёт не скоро. (Ведь скорый обгоняет время сна…) Абстракция потерь почти не грузит. И жизнь напоминает балаган желаний и утраченных иллюзий, заброшенных в бездонный чемодан…

280

Борис Ганкин Анн Арбор Июнь На зорьке весёлой здесь рядом видны, склоняются в полночь над речкой неслышно и белая лилия юной луны, и спелого солнца весёлая вишня.

*** Сено сохнет — будто седеет. Луг, с утра седой от росы, после звонкой песни косы к полдню знойному побелеет. А нескошенный — зелен! В теньке, на высокой траве зелёной, я на час засну, утомлённый, две ромашки зажав в кулаке. Мнe приснятся роса и трава. А проснусь после сладкого сна я И, закружится, как хмельная, вся седая моя голова… Ясный полдень — как праздничный пир карнавал в честь весёлого лета. Переполненный солнечным светом, как же молод седой этот мир!

16 257

Покос С утра смола блестит на соснах, и земляникой лес пропах, и — рядом — луг лежит в цветах. Июнь! пришла пора покоса. Кристаллы ласковой зари рассыпаны в траве росистой, сверкают радостно и чисто. Идут уступом косари. На луг я с ними выхожу, беру косу. И — взмах за взмахом! — пусть на плечах трещит рубаха! Июнь. И я траву кошу: «Раз-два, раз-два» — Июньским кодом: «Коси, коса, пока poca». И пахнут мятой небеса, и молоком парным, и мёдом.

282

Арчил Гулисашвили Атенс Лето в горах Оле Молчановой

Вечер нахлынул, но в небе светло, радуга горы закатом отметила. Мы понимаем, что время пришло лазить по скалам и верить в бессмертие. Мы понимаем, что в звёздных краях строгость законов весьма иллюзорна. Каменный мир оседает в глазах и предстаёт в аллегориях горных. Слева ущелье, за ним перевал и водопадов сквозное движение. В древности кто-то задачи решал на валунов и деревьев сложение. В доме предгорном мы тихо живём солнечным летом тревожного года. Как хорошо, что за нашим окном скальный алтарь поместила природа.

Горная чаша Оле Молчановой

На дне глубокой горной чаши царит прохлада и покой. Здесь тихо, небосвод украшен бегущей облачной резьбой. Зубцы, разломы и подковы венчают горизонта нить там, где дракон средневековый пытался чашу осушить. По кругу движется погода, лавины дремлют на стене, а солнце и луна приходят сюда откуда-то извне. Заброшенные в царство камня, мы — запятые в тексте гор. Где память мерится веками, не слышен мелкий разговор. И не почувствуют обрывы, что мы сменили наш ночлег. В лесу шумят без перерыва потоки бирюзовых рек.

283

284 Искусство составлять букеты Оле Молчановой

Искусство составлять букеты доступно редким мастерам. Не просто, говорят эстеты, цветы прилаживать к цветам. Хранят букеты очень много: любовь и ревность, строгий стиль, единство слов и психологий, что вспомнил или что простил. Помогут опыты и грёзы нам выбрать за цветком цветок. В подарок одинокой розе пошлём пшеничный колосок. Но существуют и запреты, поэтому полезно знать простое правило букетов — не всё возможно сочетать. Завянут нежные тюльпаны, когда, глаза забыв открыть, их захотим в порыве странном с нарциссами соединить. Но если мы, учтя советы, составим радостный букет, то вспомним, как встречали летом цветочный солнечный рассвет.

286

Вера Зубарева Филадельфия *** Парусник с дыркой луны в парусине. В полночь играют они в привидения, Свет проливают Мёртвый, синий, В гости к ним ходят Блики, тени. Потчуют их они Порчею устриц, Зельем медуз, Настойкой из спрутов, И фонари На окраинах улиц Быстро мигают, меркнут и тухнут. Прыгают пьяные блики с галеры. Волны их гонят, хватают, щекочут, И затопляет парки и скверы Вольная, Чёрная Магия ночи.

287

*** Лунная дорожка, Звёздных вод алтарь, Сгорбленная кошка Обошла фонарь. Сгорбленная спичка Бросилась в окно. Режутся привычно Волны в домино: Стук да стук по хляби Каменистых плит. В выеденном крабе Дубль пусто спит. Спит моллюск в ракушке, Как рыбак в челне. Белопенных кружев Ветер сплёл волне. Всколыхнула чайка Отражённый свод, Словно опечатка В рукописи вод.

*** Закат остатки света роздал. Бакланы ходят неуверенно. Прозрачные медузы в звёздах Качаются вдоль кромки берега. Спит город-городок с игрушками Автомобилей под балконами, Венками клумб, котами плюшевыми И гнёздами, свирелей полными. Колдует ветер. Зомби-флюгеры Вращаются рывками быстрыми. Звезда с волны скатилась кубарем И высекла на камне искры. Влюблённая ночная бабочка Флиртует с фонарём подвыпившим, А время в мягких детских тапочках Шагает прочь, как третий лишний.

288

Елена Литинская Нью-Йорк *** Настало время мне подумать о душе и отнести её на пару дней в химчистку, чтоб с Небесами ей наладить отноше… и чтоб она была вновь светлой и лучистой. Пронзит июньскую жару сирены вой. Пожухлая трава в надежде ждёт покоса. А если Та, с косой, заявится без спроса, не возродиться мне зелёною травой. Слетать за юностью в далёкую Москву? Десяток сбросить? А какой? Мне каждый дорог. Когда-то страшно было: «тридцать семь» и «сорок». А ныне страха нет и рада, что живу…

Июнь

1979 года

Местечко дивное под Римом — Ладисполи. Тому назад полжизни. По сю пору зримо. Палаццо, персиковый сад, причал, яхт-клуб для богатеев… И мы — бродячие евреи.

289

Скворечник комнаты под крышей. Как лёгок скарб гражданства без! Кто нас привёл сюда? Всевышний, хранитель-ангел или бес — коварный и лукавый мистик? Один из них иль трое вместе,

где каждый роль свою играя, смотрел в космический бинокль — судьбу пришельцам подбирая. Кому венец, кому пинок. Хранил он нас, иль искушал… Моя наивная душа, надеждой трепетала в теле. И бархат чёрного песка ласкал ступни. Сквозь ночь в постели шептали сны, что жизнь сладка, светла, удачлива, без бед, что боли нет и смерти нет…

Галина Пичура 290

***

Бока Ратон

Который по счёту июнь я встречаю! Спасибо, Всевышний, за щедрость твою! За всё, что ты создал; за чашечку чая, Что я в одиночестве медленно пью. Стихи мои — капля рифмованной боли. Они — никому. Но без них — не вздохнуть. И если какой-то есть смысл в валидоле, Пусть станет им стих мой (хотя бы чуть-чуть). Пусть кто-то случайно найдёт в Интернете Чужую (мою), столь созвучную грусть! Пусть знает, что кто-то ещё на планете, Подобный ему, так же чувствовал. Пусть!

*** Был июнь ленинградский другим, чем сегодняшний месяц в Нью-Джерси. Жизнь промчалась, растаяв, как дым, о себе уничтожив сто версий. Кто-то видит в ней смысл, кто-то — нет. Кто-то счастлив, а кто-то — не очень. При рождении тащим билет: Повезёт или нет. Как порочно Выбирается наша судьба! Как жестоки её повороты! Выживают лишь боль и мольба, а на счастье — суровая квота. Ленинградский июнь обещал… Ну а нынешний нам и не брешет. На исходе — судьбы сериал. Прозаично. Я даже опешил. Пенье птиц, как свободы глоток. Но в их трелях я слышу тревогу: «Ты не смог, ты не смог, ты не смог! Скоро кончится жизни дорога». Кот соседский на травке лежит под июньским ласкающим небом. Кто придумал для жизни режим: Отстрадать и пропасть, словно нéбыль?

По июньским тёплым лужам Вот и лето! Долго ждали Ярких красок и тепла. Растопились все печали, И надежда ожила. Зло планеты чуть слабеет, Попадая к счастью в тыл. И непросто быть злодеем Под прицелом доброты. Смотрит сверху наш Создатель. Даже если его нет, (что никто не знает, кстати), каждый с ним на тет-а-тет обсуждает свои беды просит помощи, любви… Есть ли Б-г? Ответ неведом. С ним жить проще. Так живи! Верь, на плёнку нас снимает оператор высших сил. Даже конченный прозаик верит, что он Б-гу мил. Кто-то ж создал многоцветье безупречной красоты! Люди! Хоть во что-то верьте, Кроме праздной суеты! Верьте в кошек грациозность, в бескорыстность волн морских! Пока жив, ещё не поздно Сделать близких из чужих, Стать кому-то очень нужным, Ну хотя бы в СОЦСЕТИ́! По июньским тёплым лужам Босиком домой брести.

291

292

Юлия Резина Нью-Йорк *** В зеркалах июньских рос танцы ос, Россыпь радуг, обертоны теней, Отзвук цвета чайных роз и стрекоз Биссектрисы — оси солнечных дней. Блики, промельки, крылатый восторг, Плазмы огненной трепещущий бант: Одарил своё творение Бог — Загустил в крыло эфир, вспышку, квант. Вязкой зависти тяжёлый замес — О бескрылости задушенный стон, Но навстречу мне летит юный лес, Лёгких бабочек батист да виссон. Не от мира, но сегодня в миру, На пиру признаний в вечной любви: Будто день, когда взлечу поутру, Мне шепнули и ушли муравьи. Время сумерек — молчать да мечтать, Распечатать сны высокой воды… Золотится ночи лунный калач; Нота мяты, белены, лебеды… Одиночеств лебединых след — боль… В звёздных ладанках небесный погост… Лебединой песни — боли той вдоль Трепет плазмы в зеркалах новых рос…

293

*** A мне легко над суетной тщетой Подняться сквозь зелёную лазейку Туда, где тишина, безоблачный покой, Июнь внизу — цветною бумазейкой. Легко услышать стон и взрыв зерна, Ушедшего в грядущее цветенье. Кипит, гудит подземная война За дивный свет надземного мгновенья. Здесь всхлипы роз, зарёванных с утра, Кaденции полётов стрекозиных И колокол зелёного шатра По убиенным травам, неповинным. Ах, эти голоса — печаль, призыв, упрёк?! Я здесь сама — нечаянная гостья — Всё тщусь вложить в размерность строгих строк Мольбу безмолвного многоголосья…

294

295

Прощание Такая тишина бывает на душе: Смирение, покой — предутренняя милость, Как будто всё ушло, забылось, растворилось — И ложь, и суета, все форте и туше. Июньская заря свой начинает бег По берегам морей, по краю горизонта… Кормящих матерей сладчайшая зевота, И странника тепло ещё хранит ночлег. Он так хотел успеть, он вышел точно в срок — Глядел и не терял ни вдоха, ни минуты, Как летний лес летел зелёным парашютом В потоках синевы на розовый восток. Он слушал тишину, как фугу меломан, — Мельчайшие штрихи… последние догадки… Финал. Прощальный марш: впечатывают пятки Все муравьи Земли в зелёный барабан.

296

Вик Стрелец Нью-Йорк Билеты в юность… Что же мы не встретились с тобою, Юности восторженной порой? Не делились радостью и болью — Не делили счастия пирог… Что же нам не пели свиристелки Соловьями в солнечном бору? Ходят по планете кривотолки, Будто бы о счастье люди врут. Милая, не слушай эти песни, Что билеты в юность — это бред. Есть у нас с тобой билет двухместный, Розовый вневременной билет. Хочешь, место выберем другое, Хочешь, время чуточку сместим, Радугу сияющей дугою Пустим в небо. Полно, не грусти. Ты воспрянь, забудь свои печали, Помни только, песне вопреки Мы в июнь тихонечко отчалим. Вот билет — тепло моей руки, И второй — тепло твоих ладоней. Сядем… Посидим… Теперь пора… И шумят, загустевают кроны… И строка бежит из-под пера…

297

Химеры Тьмы косматой упали на землю несметные мощи, Тьма опутала мир обращёнными внутрь глазами, и зелёная плесень покрыла гранит. Стало проще прикасаться к святыням. И мир в ослеплении замер. Там, где тьма переходит в глумливый, навязчивый шепот, где невнятные шорохи вдруг превращаются в громы, там не в силах оправиться мир от червлёного шока и отвратно язвится, как червь усечённый. Но кроме этих сполохов пепла, в лохмотьях замшелого мрака, где в тщете и немилости девкою стала царица — есть мерцающий мир, вознесён, а потом и оплакан, а в ретортах алхимиков пленное диво творится. Только мечется тьма, ударяясь о старые стены, лепит свой трафарет, вяжет новую скань для инферно, и снуют в закоулках астральные ли полутени или просто иллюзии, вздоры, химеры… — наверно…

298

Мим И вот мы рядом, впрочем, как всегда — Сейчас июнь… Но что? Но что потом? Ведь в мире толчея и суета… Всё так же мир похож на шапито, где акробат низвергнут с высоты, где маски лгут, а молчаливый мим усердно пишет странные холсты, холсты — на миг, но он неутомим. Меняются картины бытия, и старый мим ушёл за перевал… Но вот он — холст живой, где ты и я, тот холст, который мим нарисовал… Он лицедей — ему не жаль, не жаль творить мгновенья дивные, как сон, но призрачную сказку удержать лишь зритель может, а не он, не он… За перевал и нам случился путь, там старый мим чредой рапидных поз лепил в пространстве чью-нибудь судьбу, но кто же принимал его всерьёз?! Ломая руки, мим в глухой тоске взывал к толпе. Как в вечности скользя, по бледной шутовской его щеке катилась одинокая слеза…

300

Соперник Мы кто? — Пилигримы, поэты, гусары, мы пёстрой ордою шумим в кабаре, наточены перья, упрятаны сабли, и бархатный я поправляю берет. Отчаянно плачут и стонут гитары, плечами под звон потрясают гитаны, суля́т бескорыстные ласки путаны, и грубый, и пьяный доносится бред. Но страсти огонь полыхает. Перчатка сопернику вечному в ноги летит. Осталась бутылка Камю непочата, а звёзды мерцают в ночи, как петит… Как стих, небосвод междустрочьями заткан — бывает, что я их читаю украдкой, несу нонпарель междустрочий в тетрадку, и строки унёс бы, но это — претит…

Анри де Тулуз-Лотрек. В Мулен-Руж (1892 – 1895)

301

Дуэль затянулась. В руках пистолеты, и нет у соперника лучших забот. История — вечность у этой вендетты, и грубый варганит судьба эшафот… Как щёлкают там, в кабаре, кастаньеты! Останутся, видимо, песни не спеты, повиснет вопрос неотвеченный — «с кем ты?», и саван старуха безглазая шьёт. Но кто мой соперник? Он хриплой сиреной взвывает — летучий транжира и мот, безумный бретёр — уходящее Время, он песен не знает, не слышит, неймёт… Как быстро кусты увядают сирени! Меняются лица, костюмы, арены, в окно кабаре проникает селена, и горько, надрывно гитана поёт.

302

Ляля Черткова Лодердейл Лейкс Был беззаботен ливней перепляс Был беззаботен ливней перепляс, И завязь фруктов тайно-невесома, Пока июнь лучистый не припас Клубничной шапки для лесного гнома. Полян июльских пёстрые пелёны И птичьи гимны — снова не для нас; Не наши тени совпадут влюблённо, Пока экран заката не погас. Вот август крепко, как в последний раз, Целует на прощанье листья клёна, А в сентябре позолотеет крона, И затвердеет ветер, как алмаз. Всё золото грядущих сентябрей Моё; но не кольцо жены твоей...

День Пронизан лес рассветом, осиян; Чуть плещет полусонная река; Снимает солнце утренний туман, Замешивает круто облака. Лучами ро́сы свежие дразня И подоткнувши голубой подол, Оно впрягает ветер в бричку дня, И ветер тащит свет, как вьючный вол. Лик погружая в россыпи цветов, День сам себя отпраздновать готов; Как небосвод восторженно высок! День мирной жизни. Счастья лоскуток.

303

Соловей Когда исходят смолами деревья, И каждый лист — как поцелуя след, И запахи летят на лунный свет По синим трактам звёздного кочевья, И соловей, безумный кантаор, Кустов полночных голосистый гений, Поёт страстей бушующих костёр — Из нот? Иль ярко вспыхнувших мгновений? — Восчувствуй их. Прими, чтобы сберечь. Живи, во всём покорствуя природе. Бог есть Любовь. Его ты слышишь речь В свободном соловьином переводе. Кантаор — певец фламенко

304

Гиви Чрелашвили Ньютаун Июнь Может, это и естественно, Что шумят берёзы Есенина; Оторвалась и убегает Из сознания, спекаясь В кренделя, неуёмная ярость, И покой, и тихий остаток От чего-то царят ненавязчиво, Недоверчивую яркость, Выпадающую в осадок, Тихим шёпотом сворачивая В бесполезные рулоны; Небо святостью иконы Озаряет, свернувшись калачиком, Томно вздрагивающие и нагие, Как любовницы, обескураженные, Ошарашенные и тугие, В безназойливость наряженные Белоствольные берёзы; А уже начинаются грозы, Тёплый дождь, закрывая видимость, Отскакал свой короткий век; Панихида кричащих вех; Над гвоздикой празднует жимолость Повержение в покой, Всё завешено слабой тоской, Лишь вдали полыхает латунь, Это лето, это июнь.

305

Татьяна Шеина Ньютаун Летнее со(лне)стояние В эту ночь, желая взлететь, обретаешь крылья, Превращая в реальное «здесь» абстрактное «где-то» Через сферу Луны — мы синхронно её открыли, Астрономы безумия, южных богов адепты. Из речной волны выходишь на берег Яви — Новоявленной, новопоименованной, и(-)юн(н)ой. Жаль, нельзя продлить наше летнее со(лнце)стоянье, Заплатив за него неразменной монетой лунной. Незабудки сплетённых снов — в фарфоровой вазе Самой полнолунной полночи пред-июля. …Снова катятся слов обломки с обрыва связи: Це… (Це-ню? Це-лый век без тебя? Це-лую?)

307

Языческое Расплывчатый след от ожога едва заметен, Но боль — это боль, ни убавить и ни прибавить. За мятый букетик сомнений подбросишь меди Своей ностальгии — визгливой базарной бабе. Шагнёшь из-под сорванной крыши в июньский ливень, Вплетёшь ослепительно яркий небесный лютик В тончайший узор из косых серебристых линий… Стихии — понятней, мудрей и честней, чем люди. Пока, рассуждая о бесах и чёрных мессах, В кипящей смоле твоё имя купают снова — Знакомой дорогой к себе через чащу леса Пройдёшь, по пути очищаясь от наносного. И будут созвездия в прятки играть с дубами, И вспыхнет костёр в многобожьем извечном доме, Где ты — это ты, ни убавить и ни прибавить: Сова под ключицами, Хагалаз на ладони.

308

Июньское, игривое Горизонт облачился в цвета зари, И качаются — так легко — Одуванчиков мыльные пузыри На соломинках стебельков… Ах, июнь, расточительный мальчуган! Ты зачем разбросал с утра Бриллианты, сапфиры и жемчуга По зелёному шёлку трав, Изумрудный персидский ковёр из мха Раскатал на моём пути, Переплёл сотни лиственных опахал Тонким кружевом паутин? Кто на голову ветреную мою Возложил из лучей венец? Опасаюсь, что ты, мальчуган-июнь Избалуешь меня вконец! Я опять забываю про все дела И цежу, опьянев слегка, Из бокала лазоревого стекла В пену взбитые облака…

309

288

Зелёные Святки Праздник Троицы символизирует начало лета, день прославления процветающей природы, самый зелёный праздник в году. Христианская традиция празднования Троицы переплелась с дохристианскими верованиями украинцев. В Зелёную субботу, накануне Троицы, дома украшали свежей зеленью: букетиками тимьяна, мяты, любистка, полыни, душицы и ветвями берёзы, липы, клёна, явора, которые вставляли за иконы, развешивали по окнам, стенам. Пол устилали татарским зельем (аиром) — травой, которая росла, как говорили, там, где проходили пути татарских набегов на Украину. Вход в хлев и глухие уголки двора украшали осиной, чтобы «ведьмы не заходили». Троица — это окончательное прощание с весной и встреча лета. «Троица тремя праздниками богата: цветами, травами и румяным летом», — говорили в древности.

«Вождение тополя» На второй день Троицы празднуют Богодухов день. Среди многочисленных обрядов на Левобережье довольно известным было «вождение тополя». Девушки выбирали из своего окружения «тополь» — самую красивую девушку. Она должна была ходить с поднятыми над головой руками. Для удобства их привязывали к двум палкам, украшали лентами, бусами и платками. Лицо, чтобы не узнать «тополя», закрывали веночками, а фигуру — разноцветными юбками. Под сопровождение громких песен группа обходила односельчан. Хозяева, к которым «тополь» заходил с поздравлениями и пожеланиями приплода скота и хорошего урожая, щедро благодарили девушек. После этого все уходили в поле «разбирать тополь».

«Косули» По народным традициям, на Троицу проводились девичьи гуляния и гадания на суженого. Девушки пекли «косули» — круглые лепёшки в виде окошка. Эти «косули» вместе с яичницей, пирогами и квасом составляли обрядовую трапезу, которую девушки устраивали в роще после «завивания берёзки». А ещё на Троицу девушки рвали цветы и плели венки, которые держали как обереги от русалок до Петровки.

318

Евгений Голубенко Одесса Юг. Одесса. Лето. Вечереет. Мягко дышит море. Свет дневной волной вошёл в песок. С неба в черноморское раздолье Льётся серебристый лунный сок. Юг. Одесса. Море. Пляж «Отрада»… Звёзды в небо вывела луна. Что ещё для счастья в жизни надо, Если рядом ты и ночь без дна.

За сребреник луны За сребреник луны, за тридцать жалких лун Меня ты предала и напрочь позабыла. Я — стар, я слишком стар. Он — юн, он сладко юн. И удержать себя тебе не хватит силы. Мне дни, как валуны, подсовывал июнь. И тратил я весь пыл, их в сторону сдвигая. Я — стар, я слишком стар. Он — юн, он сладко юн. И ты себя унять не сможешь, дорогая. За сребреник луны, за тридцать жалких лун Я отдавал тебя, идя к своей осине. Я — стар, я слишком стар. Он — юн, он сладко юн. И это изменить я, кажется, не в силах.

319

Святая Троица Окрасив ризы неба в красный цвет, Субботний вечер замер над оврагом. Безветрие, ни в чём движенья нет, На сто замков закрылась в капле влага. Но шок прошёл, и дрогнул сонный мир, Огонь лизнул в костре почивший хворост. И по-кошачьи выбрался из тьмы Стоустый ветер, аки Божий голос. Костёр, ярясь, рубаху ночи рвал, То падая плашмя, то восставая, И папоротник цветом призывал, В дремучий лес, где спрятан ключ от рая. На Троицу природа на сносях… Весна пелёнки выстлала для лета, Чтоб новый день до кончиков пропах Зелёным светом и зелёным цветом. Будь славен мир! Будь славен Дух Святой! Будь славен путь вхожденья в материнство! Будь славно под телесной наготой Души, ума и сердца триединство!

Фотографии Людмилы Дидык

320

Людмила Дидык Одесса *** Ещё полны дождя глаза душистых роз, Ещё дрожит вода, вкусив их аромата, Они ещё в плену любви и грёз, Звучит грозой июньская соната.

321

*** От вечернего солнца — чуть золота — Оно прядями тонкими вколото, От июньского воздуха — нежности, От лиманской воды — лёгкой свежести.

Когда всё надоест 322

Убегу ручьём, талою водой И прольюсь дождём над сухой землёй. Прорасту цветком, к свету потянусь, Тонким лепестком к ветру прикоснусь. Бабочкой вспорхну, полечу в луга, Медуниц вдохну белых, как снега. А оттуда в небо птицею взметнусь, Над морской волною чайкой пронесусь. Рыбою в воде вольно проплыву, А затем наверх — снова в синеву. И в полёт быстрей — к милым берегам Стороны родной, в лес и к родникам.

Ключевой воды вдоволь там напьюсь, А в ночи лесной мавкой обернусь. Обниму берёзу, в травах поброжу, Лунною тропою тихо похожу. На заре умоюсь родника водой, По дорожке росной пробегу босой. С ветром поиграю, к озеру спущусь, Запахом кувшинок жёлтых наслажусь. Упаду я в травы — в небе в синеве Облаков забавы улыбнутся мне. Уведут дорожки, снова в лес маня, Музыка деревьев исцелит меня. Силам всех стихий в пояс поклонюсь И к себе домой ласточкой вернусь.

323

324

Сергей Дунев Житомир *** Июнь и юн ещё, и свеж, Наполнен — щебетом и светом. Плоды в садах не ломят веток, Косцы в лугах не метят меж. С прохладой звонкой по утрам, В пьянящих запахах и гуде, Июнь такие чувства будит, Что впору вылиться стихам.

Гроза Ничто грозы не предвещало, Безоблачно струился день. Стояли лодки у причала, За борт отбрасывая тень. Гроза пришла, как входят беды: Внезапно, грузно, тяжело. Простёрлось над землёй победно Её кипящее крыло. Разряды — глыбы туч кололи, Пронзало молниями высь. И, с перепугу, на приколе Метались лодки вверх и вниз. Гроза прошла, гроза пропала, Как появилась — без следа. Но долго всё ещё качала, Под скрежет старого причала, Лодчонки чёрная вода.

325

*** Пять утра. Прогорланил петух. В сенцах пахнет парным молоком. Двери — настежь! Бегу на луг По высокой траве босиком. Свежий ветер прохладой бодрит, И ладони роса обжигает. Словно колокол, сердце в груди, А вокруг — красотища такая, Что к чертям бы все города, Навсегда остаться в деревне. Просыпаться с зарёю, когда По колени в тумане деревья. И вот так же, тропинкой сырой — Мимо светлой берёзовой рощи — К речке розовой и золотой, Где ракиты косы полощут. И с разбега — рубаху долой, — Словно в детстве, — в холодную воду. Так — чтоб брызги над головой! Чудо-радугой — к небосводу!

326

Ирина Иваськив Каменское, Днепропетровской обл. *** Ромашковое настроение, И радость васильковая, Фиалковое утешение… Я — старая. Но — новая! И трепет весь берёзовый, И нежность вся ковыльная, И запах сладко-розовый… Я — слабая. Но — сильная! Нужда моя полынная, Тоска моя созрелая, Надежда георгинная… Я — робкая. Но — смелая! Я — зимняя. Но — жаркая! Я — ветрена. Но — вольная! То зябкая, то паркая… Двужильная, двудольная…

*** Опустошение июньское и одичанье послешкольное. Уроки и кружки остались где-то в школьном коридоре. Проснуться можно позже. Но не спится. Лето хлебосольное Заманивает фотками в Фейсбуке на море, на море. Изматывают мозг газонные косилки. И срезают… Но зачем? Ковры ромашек. Ведь без них всё пыльно-ломкое, пустое. Но где-то в небесах сгущает тучи Бог, свободный от дилемм, Чтоб вечный дождь Пятидесятницы пролить на всё сухое.

327

*** Запушил июньский пух поверхность речки. Рыбки склёвывают пух то здесь, то там. И плывут в реке небесные овечки. Камышовок метушня по камышам. Крепко схватятся за стебель у верхушки — Он под ними гнётся, клонится к воде И качает сонно этих щебетушек, Как в уютном самодельном гамаке. Утонула радуга в теченье. Коль на небо нету сил взглянуть — Бог тебе под ноги в утешенье Семицветный расстилает путь.

328

Владислав Китик Одесса *** От жажды скупы суховеи, Призывны долгие дожди, Надень мне ладанку на шею. Меня в дорогу проводи. Как время — это измененья Пространства и его кругов, Так сохранится в нём движенье Твоей руки, моих шагов. Лишь ты в пути без расстоянья И счёта календарных дней Подаришь мне воспоминанье, Чтоб оказалась жизнь длинней.

*** Пережив обиды, можно убедиться, Что прощение подобно пониманью. Дворик дремлет, как нахохленная птица, И луна огромна, как воспоминанье. Ночь нема́. Пластична тени пантомима. Молча хмурятся оббитые пороги. Мир всё тот же: что несёшь — переносимо, От чего ушёл, к тому придёшь в итоге. Круг закончится — начнётся жизнь иная, Будет новый гороскоп на небосклоне. Я пойму тебя и в будущем узнаю, По дыханью, по касанию ладони.

302 329

Июнь Как рушник петухами вышит, Чтобы стать оберегом браков, Красен червень созревшей вишней, Пирогами из жарких злаков. Как в поход провожали жёны Княжих воинов, — маки в поле, Словно гряды щитов червлёных… Пой, Боян, о земной юдоли. Ярославны всегда бессменны! Паутинка дрожит на браме. Жжёт слеза… Но не ту ли стену, Что воздвигнута между нами? Поднесу тебе полный глечик Спелых вишен. И правду спрячу: Для чего я себе перечу? Почему по тебе не плачу?

330 304

Михаил Лецкин Житомир *** Был у вас. Никто меня не встретил. Лишь в одной из комнат на стене Я тебя увидел на портрете — Ты знакомо улыбалась мне. По привычке посидел немного. За окном в вечерней полумгле Куст сирени, росший над дорогой, Пышной веткой кланялся земле. Тучи ль над дорогою нависли, Или сплетник клевету замыслил — Только ревность в сердце — как гроза. И с душой, сомнением задетой, Вновь взглянул я на портрет — с портрета Улыбались мне твои глаза.

331

Орхидеи Ты знаешь, есть идея — Дождаться темноты И вырвать орхидеи — Роскошные цветы — И ими чтоб украсить Красивую тебя… Не бойся, буду красть я Не злобно, а любя. Ведь нет причин для страха: Копил я много дней И накопил для штрафа С полсотенки рублей. Что ж, повторю тебе я Всю суть моей мечты: Я вырву орхидеи — Роскошные цветы!

332 6

Солнышко Ты веснушки не прятала в пудру, Летом в них ты не видела зла, И была ты не златокудрой — Просто рыжей девчонкой была. Мы, мальчишки, пощады не знали, И неведом нам был этикет… Мы, дразнясь, тебя солнышком звали За волос вызывающий цвет. А потом как-то так случилось — Всё былое пошло ко дну. Наша улица вся влюбилась, И, конечно, в тебя одну. И, без ревности, безмятежно, Неумело ещё любя, Не в насмешку, а ласково, нежно Звали солнышком все тебя.

333

334

Елена Недбайлюк Донецк Июню Постой чуть-чуть, июнь, замри, дай насладиться этим мигом, когда из розовой зари проткнутся робко солнца иглы. И, отзеркалившись лучом, при встрече с куполом часовни, светило, ласково ещё, коснётся лип, застывших сонно…

Под дождём В детстве мы любили босиком бегать под дождём по тёплым лужам, а теперь решиться нелегко — организм давно насквозь простужен. «Талия» укутана в мохер, бюст под свитер прячется стыдливо, на ногах — галоши, без манер — дождь пока — холодного разлива. Но придёт и тёплый, доживём! В сарафане ситцевом и шлёпках пробегусь, как прежде, под дождём, до тех пор, пока не станет знобко. Зрители, увидев мой рельеф, дождиком облитый, онемеют. И, смеясь, один озвучит всех: «Боже! Это что за Галатея?!»

Отпуск. Июнь. Волны морской подол атласный, что кружевами оторочен, шуршит вдоль берега бесстрастно который день и днём, и ночью. Напрасно жду грозы и шторма, с надеждой вглядываясь в небо, потом домой плетусь покорно. День пролетел, что — был, что — не был, нигде отметку не поставил, ничем в анналах не отмечен, в резном венце открытых ставен блестит звездой июньский вечер. Закончен отпуск. Так мечталось увидеть здесь разгул стихии, ну хоть чуть-чуть, хотя бы — малость! Чтоб родились в ответ стихи. Но… Июнь расщедрился на солнце, наш пляж гудит, как муравейник, кричат по-чаячьи торговцы гастрономией-бакалеей. Фотограф с лысым попугаем всем предлагает сделать фото. Мать неслуха вблизи ругает, а он кивает неохотно. Обыденность чуди́т и бесит. Где романтизм, грозы раскаты? На днях закончится мой месяц… недельку мне ещё добавьте!

335

336

Людмила Некрасовская Днепр *** Клубникой пахнет ветреный июнь, Приятней нет душистого дурмана. А солнышка монетная латунь Сегодня даже нищим по карману. Соловушки изысканная трель В ноктюрн рассвета вписана удачно. И вся седьмого неба акварель До глубины космической прозрачна. Исчезли горизонты в синеве. И даже рифмы замолкают втуне, Когда оркестр кузнечиков в траве Восторженно стрекочет гимн июню.

*** Как холодно и в мире, и в душе! Пришел июнь, но он не лучше мая. Дождя осточертевшее драже Я как подарок не воспринимаю. Зачем все время плачут небеса? Чем осушить безудержные слёзы? Пусть выйдет солнце хоть на полчаса, И птицы станут вмиг звонкоголосы. Пусть радостью наполнится строка Такой, что хоть дари на день рожденья. Пусть в душу свет прольётся, а пока — Под стать дождю, минорно настроенье, И щёки, к сожаленью, не сухи, И мир без солнца выглядит нелепо. Но, может быть, напишутся стихи, И, их услышав, улыбнётся небо?

337

*** На солнечной сковороде Шкворчит июня запеканка. И жарко так, что спозаранку Прохлады не найти нигде. Лишь кропотливый шмель жужжит Над опьяняющим пионом, Под ним, на листике зелёном, Лягушка сонная дрожит. А помнишь: «дольше века день» Всё длится, негою объятый? Расплав июня. День девятый. Всё остальное — дребедень.

338

Татьяна Партина Одесса Навеянное ничем То ли море шуршит, то ли платье, скользя, ниспадает, Где-то там вдалеке на умытый солёный песок, Может, слышится речь, или где-то животное лает, Может, пуля летит — просто так, в никуда, на восток. И однажды, как сон, ты увидишь неясное это, Окружившее нас; и тогда, не боясь пустоты, В эту странную ночь ты войдёшь из обычного лета, Ты останешься в ней, и никто не узнает, где ты.

Июнь Он, наверное, стать хотел сентябрём, Или, может, мечтал о личине бледного марта. Но пришлось стать июнем и баловать землю теплом… Да, но делает это он без азарта. Он порой — межсезонье, а лето не в счёт. Поливая дождями любимиц — чудные розы, Он кряхтит: «Ничего, всё проходит, и это пройдёт, Завтра будет июль, и жара, и стрекозы…»

339

*** Вот и лето случилось; желтеет листва от жары И балдеют, пьянеют огромные вишни на вишнях. А коленки девичьи черны, и поют комары, И не тянутся ночи, и солнце ночует на крыше. И в один из воскресных — ленивых, томящихся дней, От жары потерявших привычную времени чёткость, Вдруг помчишься в толпе по дороге, туда, где за ней Ты увидишь внизу эту синим блестящую плоскость. И рванёшься к любимым — фригидным медузам, воде, Наступая на встречных, забыв даже глупое «сорри»… Потому что она хороша, как ничто и нигде — Эта грязная лужа с красивым названием «море».

340

Владимир Рудов Днепр Отец Не под тяжестью мраморных памятных плит, — Под раскидистой вербой отец мой лежит. Не стоит караул, не чеканят слова, — Задушевно и бережно шепчет листва. Чтобы лёгок был сон и покою был рад Той великой войны неприметный солдат. От родной стороны и до вражеских гнёзд Он немыслимый груз на себе перенёс. Умирали, споткнувшись, чужие отцы, — Моему на помин оставались рубцы. И живым, наконец, отпустила война, Но кого насовсем отпускала она? До последнего дня вызывали на бой И телесный недуг, и душевная боль. И терзала тревога, чтоб та же беда Не настигла меня никогда-никогда…

Счастье Оттаяла душа, воспрянула родная Перед лицом зари, у леса на виду, Где тропки, чередой из чащи выбегая, Берут меня в полон и за собой ведут. Окрестные места простреливает дятел, Под куполом небес приклеившись к сосне, А тоненький ручей — старинный мой приятель — О чём-то дорогом названивает мне. Вдали промчал русак, земли едва касаясь, Дурманящей волной пахнуло от травы, — И ты, живой ковёр, и ты, пугливый заяц, Какое счастье знать, что есть на свете вы! Я не отдам вовек сокровищ всей вселенной, На самый трудный спор я, словно в бой, пойду За этот краткий миг, за этот миг бесценный Перед лицом зари, у леса на виду…

341

342

Татьяна Тан Дружковка Одуванчиковый июнь Луга цветут, обласканы июнем, Медово золотом, расплавленным горя, А лето сыплет узенькой ладонью Из одуванчиков воздушных облака. Их мимолётно ветер нежно кружит, В небесно-невесомом па-де-де. Луга зелёно-сочные завьюжит, Стеля ковёр пушистый на траве. И захохочет птичьей трелью лето, Зарянкой алогрудою летит, В венок из одуванчиков одето, В лугах захороводить норовит. Июнь роняет скошенные травы, Пьянит и манит в свежую копну, Из одуванчиков плетёт оправу На голову кудрявую твою. Мы, захмелев, утонем в юном лете… Пусть о любви узнает лишь июнь. Воздушный одуванчик плыл в полёте… Желанье загадай… Лети!.. Сильнее дунь.

Опять июнь Опять июнь, стоит жара, Расплавился седой асфальт. Усталость, лень, и как гора, Стен городских напряг базальт. Забросить всё, уехать в сень, Прохладой дышащего леса. Поймать хвостатую бы тень, Мечтать о том, что я — повеса. И обнимать берёзок стан, Слова любви шепча «на ушко», Зелёных трав сминать сафьян, Свои года считать с кукушкой. Набравшись бодрости и сил, В жару вернуться б городскую, Где будет каждый камень мил… Жаре июньской гимн пою я!

Летний дождь Ветер свищет, словно ухарь, Всё зовёт гулять во двор. Лужи? Но зато не сухо! Будь смелей! Ни тать! Ни вор! Заведём такую пляску — Ты да я, июньский дождь! Грозовых литавр бьёт встряска И безудержная дрожь. Эх, и спляшем! Дождь вприсядку! Да чечёточный каскад! Стой! Куда ты без оглядки?! Мы с дождём, как сват да брат. Ветер в кронах кружит резво, В такт дождю, мотив ведя. Только я, усевшись в кресло, Окончанья жду дождя.

343

344

Надежда Фурзенко Сумы Жара Июньский зной. В разгаре лето. Под сорок градусов жара. Пылает солнце ярким светом, И душно с самого утра. Тепло приятней организму, Чем холод, сырость и ветра; И я прибегну к прозаизму, Сказав: «Мне нравится жара». Мне нравится, что ноги босы, Что нараспашку окна, дверь, Что по утрам — алмазы-росы, И птиц в саду шальная трель!

345

Жасмин — июньский цветок диптих

1. Тихо-тихо, нежно-нежно Падает жасминный снег. Это с виду только снежно — Пылкого цветенья след. Тонко-тонко, вкусно-вкусно Пахнут чудо-лепестки. Как в природе всё искусно —Запах лечит в час тоски. По цветочку с каждой ветки Я сниму с куста убор. Вместо кофе и таблетки Заварю душистый сбор. Тихо-тихо, нежно-нежно Станет падать первый снег. И пробудит эта снежность Чувства летние во мне. 2. Отцветает жасмин, отцветает. Лепестки, будто снег, отлетают. Аромат-чародей всё слабее, И земля вкруг куста зимне-бела. Освещалась краса в ночь луною, А грустинка явилась зарёю. Улетают мечты, улетают, Как жасминовый цвет, увядают…

Эпоха рыцарства, дух Средневековья — в дни летнего солнцестояния у жителей и гостей Чехии появляется возможность окунуться в гущу исторических времён. Праздник пятилепестковой розы — именно так называется яркий красочный карнавал, проходящий в городе ЧескиКрумлов в Южной Чехии. Место проведения праздника — поместье Рожмберков (Розенбергов) — исторический и культурный памятник Чехии. Своим названием праздник обязан розе, венчающей герб старинного рода, и посвящён времени правления последних владельцев замка.

Участники и гости праздника надевают карнавальные средневековые костюмы и… — включаются в жизнь ушедшей эпохи. По улицам гуляют монахи, грациозные дамы и рыцари, здесь чинно беседуют, совершают покупки… Праздник открывает торжественное шествие с развевающимися флагами под звуки фанфар и барабанную дробь. На площади раскидывается широкая средневековая ярмарка, на которой можно найти и хлеб, испечённый по старинным рецептам, и изысканное кружево, и рыцарские доспехи. В течение трёх дней желающие могут любоваться рыцарскими турнирами, показательными выступлениями мушкетёров, посетить мастер-класс по фехтованию. В последнюю ночь небо Крумлова озаряют вспышки фейерверков, знаменующие окончание празднования.

352

Ольга Белова-Далина Литомержице *** Шёл буратиновый июнь обычного, как будто, лета. По даче славного поэта — неистомимый гамаюн — экскурсовод водила нас. Похож слегка на Пастернака, — с ним лбом покатым одинаков — я помню, ты в себе на час унял курильщика изъян. И — словно молчаливый идол с тобою рядом — Зинаидой себе самой казалась я. И длился час и счастье длил. Скрипели в доме половицы. И, не дослушав райской птицы, Ты вышел в сад и закурил.

353

*** Июнь, седьмое — детство лета. Не жалко дня: взойдёт другой, коль скоро мается планета своей вращательной судьбой. Закат сегодняшний — приметой, что, для бессонницы таблеткой, на дне небесного котла размокнет скоро в луже света почти что полная луна… Июнь, восьмое — детство лета.

*** В том ничего особенного нет: привычно синева «сосёт глаза». Старо, как в капле преломлённый свет — охотник — здесь, а там сидит фазан. В густой траве желтеет чистотел, головки маргариток поднялись, а у пчелы край непочатый дел: в повестке дня медовый барбарис. Благоухать, вынашивать, звенеть у лета предостаточно причин. В том ничего особенного нет: старо, как мир, и ново, как почин.

354

Людмила Свирская Прага *** Губы в вишне и смородине, В голове — сквозняк сплошной… Дождь июньский, как юродивый, Всё бормочет за спиной. Лето, лето ненаглядное! Дотянулись, добрели… Счастье — круглое, невнятное — Замаячило вдали.

Ирина Силецкая Прага Лето Лето катится к средине, Москвичи бегут на юг. Раскалённые машины. И, включив жары утюг, Гладит лето вновь столицу, Стрелки улиц наводя, Жжёт прохожим пыльным лица И поёт на площадях. А утюг его-то с паром, Не приемлет оно брак. Струями скользят фонтаны, В жарком воздухе висят. Воробьи фонтанам рады, Что за прелесть — банный день! Тучки ждут все как награды, На скамейках ищут тень. И рекою — кока-кола, И рекою лимонад, И мороженого вволю Можно есть, раз захотят Шаловливые ребятки, Мамам нечем возразить! Люди, птицы, звери, парки Одного хотят лишь — пить! И блаженная прохлада Только к вечеру придёт. Отутюжило что надо Лето город. Ветерок Пробежит, кусты взъерошив, Свежестью окатит вдруг. Не пришла покуда осень, Москвичи бегут на юг.

355

356

Сад иллюзий Взрастила я в саду иллюзий Великолепные цветы. Не стала в помощь звать подружек Развеивать мои мечты. Часами молча любовалась На дивные их лепестки, Пока в ловушку не попалась, С судьбой играя в поддавки. Одна другой красивей жили Мои иллюзии в саду, По саду ароматом плыли. И я шептала, как в бреду, Что вот оно — навеки счастье, Что вот они — навеки сны! Раскрасив жизнь волшебной краской, Не замечала тесноты Толпящихся в саду иллюзий, Им мало места, тесно им. И вот одной уже не стало, Дала пример она другим. И каждый день увядший стебель Пытаясь к небу приподнять, Молилась я, взывая к небу, Меня в саду не покидать. Но покидали, гибли розы, Пионы, лилии затем… Остались разве что мимозы, Неприхотливые совсем. Погибли все мои иллюзии — Великолепные цветы. И виноваты только будни, И виноват совсем не ты.

Умчаться в лето Хотелось бы умчаться в лето, В сиянье, буйство летних трав. Чтоб на вопрос коварный: «Где ты?» В ответ ни слова не сказав, Мобильник бросить в чисто поле Так далеко, чтоб не найти, И дать вздохнуть себе на воле, Себя на волю отпустить. Лежать, раскинув ноги, руки, На небо глядя сквозь траву, Забыв, что значат боли, муки, Бег на работу поутру. Лежать, прислушиваясь чутко К жужжанью майского жука, К покрякиванью дикой утки И к скрипу старого сука. Так пахнет летом разнотравье, Как будто миррой мажет Бог, Иконы бы по миру ставить! Бог лучше выдумать не мог, Чем созданное им же чудо — Сверкающий на солнце мир И нас! По воле божьей — «люди» Назвал он нас, перекрестив. Сойду с ума сейчас, наверно, В избытке счастье, через край! Мир многоликий, многомерный В моём лукошке — урожай Брусники… Удался побег мой Из города стальных тисков. Вернуться у меня не требуй, Не слышу я твоих звонков.

357

Швейцарский худигегеллер

Наступило лето, и швейцарцы меняют свой гардероб. Зимняя одежда после тщательной чистки убирается в защищённые от моли шкафы на мансардах домов, а летняя одежда, лёгкие костюмы, рубашки и блузки с короткими рукавами занимают своё место в более доступных местах, а на подоконниках начинают появляться цветочные ящики с традиционной геранью.

Летом ни одна деревня, ни одно село, ни один посёлок или городок не обходятся без своих особых праздников, которые в основном служат для оправдания любимых привычек швейцарцев (кроме привычки к работе). Одним из таких пристрастий является многочасовое сидение за длинными деревянными и страшно неудобными столами, установленными на козлах. Сидение это сопровождается непрекращающимся поеданием жареных на гриле сосисок, запиваемых пивом или вином из огромных стаканов. Ну а после обильных возлияний — и потанцевать не грех!

Чаще всего швейцарский музыкальный фольклор представлен музыкальным стилем под названием «худигегеллер». Он типичен для германоязычной части Швейцарии. Мелодии в этом жанре обычно исполняются трио в составе аккордеона, кларнета и контрабаса. Иногда такой ансамбль дополняется до квартета. Четвёртым инструментом тогда становится «хакбретт» (буквально: «разделочная доска»). Это швейцарская разновидность цитры, но исполнитель не перебирает пальцами ее струны, а ударяет по ним деревянными палочками, формой и размерами похожими на чайные или десертные ложки.

То обстоятельство, что существует только три мелодии, сочиненные в жанре «худигегеллер», нисколько не смущает швейцарцев, и удалой мотивчик денно и нощно звучит по всей стране. Есть даже радиостанция, которая передаёт эти мелодии по очереди в течение 24 часов в «нон-стопном» режиме каждый божий день. Швейцарцам эта музыка очень нравится тем, что это — своя музыка, не чужая, не иностранная.

366

Вернисаж Ларисы Вюинье Дэнж

372

373

Галина Крётэньи Лозанна *** Всё те же мы, нам целый мир чужбина. С времён ушедших падший серафим, меняя облик, щурит глаз совиный: того чужим считать, того — своим… За стенами лицея раунд светский, от совершенства масок свет ослеп, на зрячих тени от незримой клетки, ключ от замка́ — дуэльный пистолет. Чернила протоколов: ересь, нечисть… Закручивает нить веретено: тот — с берега Невы в безводный Нерчинск, а тот в Михайловском, как крепостной. Конвойный дёргает за цепи спьяну, усвоил, если гонят — поделом, и бей своих, пока чужими станут. (Век XXI. Царское село). Фотоиллюстрации к стихам с первой пушкинской строкой, написанные для литературного конкурса «Пушкин в Британии», предоставлены автором

374

Рондо в старом стиле Когда воображаю Лондон, случайной рифмой к слову рондо, — флотилия плывёт, гонима виденьем северного Рима, укрытом капельной ротондой… Так что там в Лондоне… — «холодном»? Непостижимом? сумасбродном? — Летят виденья легче дыма, когда воображаю. Звон колокольный над колонной. В окне витражная мадонна — под сводами почти незрима, хранима взглядом пилигрима, хранит окрестности и Лондон. Когда воображаю…

375

376

*** По гордой лире Альбиона, по лёгкой пушкинской строке — беспечный слог Анакреона, как след прилива на песке, мгновенный иероглиф пены. Наскальной влаги письмена сотрутся, рукопись нетленна, — в старинной книге имена поэтов давних, абрис лиры, на золочёных корешках эпох скрещённые рапиры, на почерневших черепках не стёрлись древние чернила, лишь раскрошился пьедестал прошедших времени горнило, — иную лиру век искал…

377

В моём окне другая эра, мерцает фото за стеклом — я в детстве, в бесконечность вера, гитары гриф, раскрытый том: под светом лампы плоскость шара, рисунок колокольни старой, отрывок повести о том, как девочка с сачком бежала и на забытом языке, давно потерянном в анналах, о том же самом напевала в тысячелетнем далеке.

378

*** К чему им сукны Альбиона… Вся иллюзорность эталона рассеивается в снегах, — сукна не видно в двух шагах. Венчанье, звонниц переливы. Сукно мундира, голова плеча коснётся торопливо… Ёщё дитя — уже вдова. — «Проездом, друг…» — во цвете лет, огнём охватит: безупречен! Сукно на карточном столе, приданое — игра на вечер. Взрослеет дочь — балы, столица. И вот корнет из дальних мест посватался. В кругу невест — «старушка мать» (едва за тридцать). В мерлинской шали, взгляд смешливый. Портрет в альбоме — тушь, перо. Как схвачен дар: любой порой, в любых утратах быть счастливой…

Мерлинская шаль

Ежегодно 24 июня в Шотландии широко отмечается национальный праздник — День независимости. 24 июня 1314 года в битве при Баннокберне шотландский король Роберт Брюс разбил армию английского короля Эдуарда II, восстановив независимость своей страны. Еще в XIII веке, во время правления короля Александра III, Шотландия экономически процветала и находилась в относительно мирных отношениях со своим южным соседом — Англией. Трагическая смерть шотландского короля и отсутствие наследников возродила все старые проблемы и породила новые, которые в итоге привели к событиям, известным как «Первая война за независимость Шотландии».

После смерти Александра III в 1286 году и его молодой дочери Маргариты в 1289 году в числе многих претендентов на шотландскую корону находились Джон Баллиоль и Роберт Брюс Старший. Оба они были потомками норманнских рыцарей Вильгельма Завоевателя. К Эдуарду, королю Англии, было направлено послание с просьбой стать арбитром в сложившейся ситуации. Эдуард с готовностью согласился. Подтвердив его феодальное и военное главенство, регенты Шотландии позволили Эдуарду принимать решение о том, кто будет править в Шотландии. Английский король Эдуард I присудил корону Баллиолю, хотя Брюс был одною степенью ближе к прекратившейся династии, чем Баллиоль. Эдуард хотел доминировать в Шотландии. Если он не мог стать её королем, то он мог выбрать наиболее приемлемого, покорного его воле претендента. Но, устав от оскорбительного положения, Баллиоль отказался от своей клятвы верности Эдуарду и выступил против него. В 1296 году король Англии Эдуард I сверг и заключил в тюрьму шотландского короля Джона Баллиоля, объявив себя непосредственным правителем Шотландии. В Шотландии началось движение сопротивления.

Роберт Брюс, внук первого претендента на корону, человек умный и смелый, предъявил свои права на престол и выступил защитником шотландской независимости. На собрании представителей шотландских знатных родов, происходившем в Думфрисе в феврале 1306 года, Роберт Брюс был единогласно провозглашён королём. Изгнав из страны английских чиновников, в 1306 году он короновался в Скуне. Эдуард I послал в Шотландию Эймера Валенцского, который и нанёс войскам Брюса поражение при Метвене. Многие шотландские вельможи погибли в этом сражении или были казнены, в руки англичан попали дочь и жена Брюса, а он сам был вынужден искать убежища на одном из Гебридских островов. Спустя некоторое время, Брюс отважился с небольшим числом приверженцев возобновить борьбу, причинил англичанам много вреда, но вынужден был вновь бежать вместе со своими друзьями в Каррикские горы. Эдуард вступил в Шотландию с сильным войском, но дошёл только до Карлейля, где в 1307 году скончался.

Сын Эдуарда — Эдуард II — слабый, не отличавшийся воинственным духом, не мог вести борьбу против Брюса и в битве при Баннокберне 24 июня 1314 года потерпел решительное поражение. Несмотря на то, что окончательно независимость Шотландии была подтверждена только в 1328 году, а впоследствии вновь утеряна — и Шотландия по-прежнему входит в состав Соединённого Королевства Великобритании, но 24 июня — это национальный и любимый праздник шотландцев, который отмечается очень широко и красочно с фестивалями, танцами, концертами и народными гуляниями.

389

Роберт Льюис Стивенсон Шотландский писатель и поэт, автор стихов для детей, автор приключенческих романов и повестей

1850 – 1894 Летнее солнце Могуче солнце — путь ведёт Через бескрайний небосвод; Сквозь синеву погожих дней Поток лучей дождей сильней. Спешим зашторить мы окно — Сберечь прохладу не дано. Хоть щёлку высмотрит одну, Миг — и протиснет пятерню. И на чердак заветный ход В замочной скважине найдёт; Чуть черепицы край отстал, Легко скользнёт на сеновал. Везде сияет солнца лик, Вот свет и в сад уже проник, И взгляд лучится, трепеща, В ажурных зарослях плюща. Над сочной зеленью холмов Сияньем радовать готов Ребёнка, розу, небосвод Великий Мира Садовод. Перевод с английского Ольги Коршуновой

24 июня отмечается самый длинный в году день — день летнего солнцестояния. Официальные празднования начинаются ещё вечером 23 июня, когда во всех деревнях и городах Эстонии зажигают костры Ивановой ночи. Праздник пользуется большой популярностью и по сложившейся традиции проводится на природе.

Жители сельской местности в день летнего солнцестояния на протяжении многих лет сжигали в гигантских кострах старые вещи. Эта традиция стала потихоньку отмирать, однако всё ещё жива на островах Эстонии, где жизнь течёт по иному ритму. Костры селяне готовят в течение года, в итоге в праздничную ночь пламя взмывает очень высоко. В народе Иванову ночь называют «праздником мяса и пива», поскольку в Эстонии сложилась традиция жарить в этот день шашлык, обильно запивая его пивом.

Девушки плели в этот день венки из девяти различных видов цветов, по девять цветков каждого вида. Когда венок одевался на голову, нельзя было говорить ни слова. С ним же девушка ложилась спать. По поверью, во сне к ней должен был прийти будущий супруг и снять венок. Это традиционный важный летний праздник и дни летнего солнцестояния. В канун Иванова дня жгут костры, потом всю ночь танцуют, поют, пьют пиво, прыгают через огонь и ищут в лесу цветок папоротника, который, по преданию, цветёт только в Иванову ночь. Нашедшего цветок ждёт большое богатство и счастье. Костёр разводили на горе или у моря. Купание в реках и озёрах у эстонцев, как и у многих других народов в старину, на день Ивана Купалы, не распространено. Но зато в этот день очень любят ходить в сауну. Принято, что банные веники надо заготавливать только до 24 июня. Поскольку считается, что после Иванова дня веник не носит целебной силы.

Считалось, что в Иванову ночь нельзя спать до самого рассвета — не только потому, что можно услышать пение эльфов, но прежде всего с целью оберега на весь грядущий год. Торжества в честь праздника начинались вечером и продолжались всю ночь, завершаясь встречей рассвета — восходящего солнца.

398

Марина Викторова Таллинн Ну, вот оно — сиреневое лето… Ну, вот оно — сиреневое лето с округлостями загорелых плеч, со стройными лодыжками нимфеток и с декольте, грозящими увлечь в волнуемые шагом полусферы, и пляжной геометрии ряды, и взгляды здешних вялых кавалеров, и беготня детишек у воды. Ну, вот они — восходы и закаты зовуще подведённых дамских глаз под басни, мол, в загадочном «когда-то» в них утонул кубинский водолаз, копчёный вид старушек на нудистском, всенепременно вяжущих крючком, косые зырки тётки-моралистки и дядька перегревшийся — ничком. Ну, вот оно — в бокалах запотевших, с дрожащей пенной шапкой "A.Le Coq", во млявости от зноя ошалевшей собаки, грузно рухнувшей на бок, в пустой, жужжащей мухами, шашлычке, в мороженом, текущем по руке, в признаниях кому-то где-то в личке на мной давно забытом языке.

Гибискус Он жадно ловит солнечный поток, ладони листьев свету подставляя. Он — самый удивительный цветок из всех цветов, которые я знаю.

399 357

Стыдливо прячет в зелени густой бутоны, жизнью туго налитые, похожие изящной красотой на абрис Нефертити длинновыей.

Но только лишь распустится цветок, с готовностью послушной одалиски, расправит, выгнет каждый лепесток бесстыдно-вызывающий гибискус. Он, исподволь притягивая взгляд, манит пыльцою трепетных тычинок. для женщин, между нами говоря, в нём чувствуется нечто от мужчины. а для мужчин — совсем наоборот: пленив началом женским, взбудоражит, взволнует, а наутро отцветёт, не отпустив из чувственного ража. И после, смяв увядшую красу, скрутив пурпурный шёлк в безвольный локон, в последний раз понежит на весу, и сбросит прочь… опустошая кокон.

400

Елена Ларина Таллинн Июнь Бегу — долой диктат асфальтовых законов! — туда, где всё до первобытности знакомо, туда, где линии не злы и не упрямы, где сквозь зелёно-голубые цветогаммы бежит дорога, с косогорами подмышку, бегут река и облака, и я вприпрыжку бегу легко, скольжу как девочка на шаре, а шар — земной, а шар — большой, и я большая! И я себя всем этим сразу ощущаю, и облака, и лес, и холм в себя вмещаю, и мне не страшно, перед тем как стану птицей, когда придёт черёд самой в него вместиться. И слушать шёпоты земли и неба звоны… О, нет, не эти, нет! Да сгинут телефоны! Зовут делами города, какая жалость, а мне нигде и никогда так не бежалось.

402

410

412 Большой и красивый, любвеобильный и совестливый, одновременно бунтовщик и любитель плыть по течению, преданный семьянин и пылкий любовник… Личность яркая и неоднозначная… Малоизвестный Борис Исаакович Постернак, и он же великий Борис Леонидович Пастернак, считавший, что появился на свет 11 февраля, хотя на самом деле это произошло 10-го. За свою жизнь Борис Пастернак написал множество произведений. Полное собрание его сочинений, изданное в 2005 году, состоит из 11 томов. Писатель появился на свет в очень творческой еврейской семье. Отец его был художником, а мать — пианисткой, и именно их воспитанию Борис Леонидович обязан своей тягой к книгам. Семейство Пастернака поддерживало дружеские отношения со множеством знаменитых писателей, поэтов, художников, музыкантов и композиторов той эпохи. В их доме бывали Лев Толстой, Михаил Нестеров, Исаак Левитан, Василий Поленов, Александр Скрябин и Сергей Рахманинов. Когда будущему писателю было 13 лет, его выбросила из седла лошадь — подросток упал и сломал бедро, в результате чего одна нога поэта до конца жизни была короче другой. Из-за этой травмы другие литераторы в шутку называли его «кентавром». К военной службе Пастернак стал непригоден, но во время Великой Отечественной прошёл полную боевую подготовку, и, несмотря на то, что жил в Переделкине, ездил охранять крышу дома в Лаврушинском переулке от авиационных снарядов. В юности Пастернак всерьёз увлёкся музыкой и решил стать композитором. Музыкальным занятиям он посвятил 6 лет, и до наших дней даже сохранились созданные им соната для фортепиано и две прелюдии. Разрыв с музыкой Пастернак воспринимал трагично, однако именно это заставило его сосредоточиться на литературном творчестве. Впервые стихи поэта были опубликованы, когда ему было 23 года.

413 За пять лет до революции Пастернак окончил Московский университет, старейшее учебное заведение в Российской империи. При этом он так и не явился за дипломом, который до сих пор хранится в архиве МГУ. Во время войны Пастернаку помогают выжить переводы Шекспира и Гёте. Они стали не только способом прокормить семью, но и своеобразным уходом от реальности: голода, неустроенности, разрухи. О самом громком событии — вынужденном отказе от Нобелевской премии — знают все. Есть всего три писателя, отказавшихся от премии, присуждённой им Нобелевским комитетом — Жан Поль Сартр, Лев Толстой и Пастернак. Вершиной творчестве Пастернака, как прозаика, является роман «Доктор Живаго», над которым он работал около 10 лет. Именно после его номинирования на Нобелевскую премию писателя стали травить в СМИ, и тогда же в литературной среде возникла невесёлая шутка: «Пастернака не читал, но осуждаю». «Доктора Живаго» в СССР, разумеется, к печати не допустили, но Пастернаку удалось переправить рукопись за границу, и книга была издана в Италии. Скандал вокруг «Доктора Живаго» действительно имел под собой серьёзный политический подтекст. Центральное разведывательное управление США организовало издание романа в Нидерландах и Великобритании (а затем и в США в карманном формате) и бесплатную раздачу книг советским туристам на Всемирной выставке 1958 года в Брюсселе и на фестивале молодежи и студентов в Вене в 1959-м. Так что КГБ было о чём побеспокоиться. Сегодня роман кажется абсолютно безобидным, но в конце 60-х на него делались большие политические ставки.

414 Постепенная реабилитация писателя началась только в 1965 году, когда были опубликованы некоторые его стихи. Однако, до 1989 года творчество Пастернака не просто не входило в школьную программу, его имя вообще не упоминалось в учебниках. Жизнь его и сама похожа на роман. В ней были гонения и запрет на публикации, международный скандал и обвинение в шпионаже, личное близкое знакомство с Маяковским и ссора и драка с Есениным, поддержка и помощь Ахматовой и полудружбаполулюбовь к Цветаевой, двое детей и три жены — первая из которых немало времени провела в психиатрических клиниках, вторую он отбил у законного супруга, а третья за связь с поэтом, старше которой он был на 22 года, провела пять лет в лагерях, потеряв из-за постоянных допросов ребёнка Пастернака. Памятник на могиле Бориса Пастернака такое количество раз осквернялся, что к сороковой годовщине со дня смерти поэта его пришлось заменить. Вместо оригинального памятника установили его точную копию. На фото Сергея Берменьева: Квентин Тарантино на могиле своего кумира (2004) На смерть Бориса Пастернака отозвались многие поэтысовременники. А 4 декабря 1966 года Александр Галич написал и посвятил памяти поэта одну из своих лучших песен — «Памяти Пастернака», которую впоследствии неоднократно исполнял. Песня заканчивалась следующей строфой: Вот и смолкли клевета и споры — Словно взят у Вечности отгул… А над гробом — встали мародёры, И несут — почётный — ка-ра-ул!

В 1980 году, в год 90-летия поэта, астероид 3508, открытый астрономом Крымской астрофизической обсерватории Людмилой Карачкиной, получил имя «Пастернак».

418

Снег идёт Снег идёт, снег идёт. К белым звёздочкам в буране Тянутся цветы герани За оконный переплёт. Снег идёт, и всё в смятеньи, Всё пускается в полёт, — Чёрной лестницы ступени, Перекрёстка поворот. Снег идёт, снег идёт, Словно падают не хлопья, А в заплатанном салопе Сходит наземь небосвод. Словно с видом чудака, С верхней лестничной площадки, Крадучись, играя в прятки, Сходит небо с чердака. Потому что жизнь не ждёт. Не оглянешься — и святки. Только промежуток краткий, Смотришь, там и новый год. Снег идёт, густой-густой. В ногу с ним, стопами теми, В том же темпе, с ленью той Или с той же быстротой, Может быть, проходит время? Может быть, за годом год Следуют, как снег идёт, Или как слова в поэме? Снег идёт, снег идёт, Снег идёт, и всё в смятеньи: Убелённый пешеход, Удивлённые растенья, Перекрёстка поворот.

419

Никого не будет в доме…

Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проёме Незадёрнутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег, и, кроме Крыш и снега, никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной.

И опять кольнут доныне Неотпущенной виной, И окно по крестовине Сдавит голод дровяной. Но нежданно по портьере Пробежит сомненья дрожь, — Тишину шагами меря. Ты, как будущность, войдёшь. Ты появишься из двери В чём-то белом, без причуд, В чём-то, впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют.

421

422

Зимняя ночь Мело, мело по всей земле Во все пределы. Свеча горела на столе, Свеча горела. Как летом роем мошкара Летит на пламя, Слетались хлопья со двора К оконной раме. Метель лепила на стекле Кружки и стрелы. Свеча горела на столе, Свеча горела. На озарённый потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал. И всё терялось в снежной мгле Седой и белой. Свеча горела на столе, Свеча горела. На свечку дуло из угла, И жар соблазна Вздымал, как ангел, два крыла Крестообразно. Мело весь месяц в феврале, И то и дело Свеча горела на столе, Свеча горела.

423

424

425

Гамлет Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далёком отголоске, Что случится на моём веку. На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси. Я люблю твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, всё тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти.

426

Уильям Шекспир в переводе Бориса Пастернака

Песня Дездемоны об иве У матери моей была служанка Барвара. Друг её, гулявший с нею, Был ветрогоном и Барвару бросил. Была у ней излюбленная песнь, Старинная, под стать её страданью, Про иву, с ней она и умерла… Вот эта песня у меня сегодня Из головы весь вечер не выходит… Под ивою девушка в горе своём Сидела, склонившись тоскливо. Давайте про ивушку песню споём, Ах, ива, зелёная ива! От жалости к девушке плакал ручей, И двигались камни обрыва, Но слёзы ручьями катились у ней. Ах, ива, зелёная ива! Кажется, кто-то стучит? Нет, это ветер! Она говорила: «Мне это урок, Упрёки его справедливы; Из ивы сплетите мне, бедной, венок. Ах, ива, зелёная ива!

Мой милый советует: я не один, Найди себе новое диво. Я вижусь с другими, есть много мужчин… Ах, ива, зелёная ива!

Что-то чешутся глаза!.. К слезам, наверн Свидетель — небесный свет, Что неизвестно мне, За что любовь его я потеряла!

429

За поворотом Насторожившись, начеку У входа в чащу, Щебечет птичка на суку Легко, маняще. Она щебечет и поёт В преддверьи бора, Как бы оберегая вход В лесные норы. Под нею сучья, бурелом, Над нею тучи, В лесном овраге за углом Ключи и кручи. Нагроможденьем пней, колод Лежит валежник. В воде и холоде болот Цветёт подснежник. А птичка верит, как в зарок, В свои рулады И не пускает за порог Кого не надо. За поворотом, в глубине Лесного лога, Готово будущее мне Верней залога. Его уже не втянешь в спор И не заластишь. Оно распахнуто, как бор, Всё вглубь, всё настежь.

430

Июль По дому бродит привиденье. Весь день шаги над головой. На чердаке мелькают тени. По дому бродит домовой. Везде болтается некстати, Мешается во все дела, В халате крадется к кровати, Срывает скатерть со стола. Ног у порога не обтёрши, Вбегает в вихре сквозняка И с занавеской, как с танцоршей, Взвивается до потолка. Кто этот баловник-невежа И этот призрак и двойник? Да это наш жилец приезжий, Наш летний дачник-отпускник. На весь его недолгий роздых Мы целый дом ему сдаём. Июль с грозой, июльский воздух Снял комнаты у нас внаём. Июль, таскающий в одёже Пух одуванчиков, лопух, Июль, домой сквозь окна вхожий, Всё громко говорящий вслух. Степной нечёсаный растрёпа, Пропахший липой и травой, Ботвой и запахом укропа, Июльский воздух луговой.

Музыка Михаила Глинки (1804 – 1853) Фортепианная обработка Милия Балакирева (1837 – 1910) Исполнитель Евгений Кисин Винсент Ван Гог. Пшеничное поле с жаворонком. 1887

434

Мои благодарности Я бесконечно признательна всем, без кого эта книга никогда бы не состоялась: в первую очередь моему любимому мужу, Мише Чеботарёву, за поддержку всех моих безумных начинаний и сумасшедших идей; всем авторам замечательных июньских стихов, песен, музыки, картин и фотографий, доверившим мне свои детища; всем, кто подарил мне радость знакомства с новыми авторами.

Спасибо всем, вы все чудесные! С искренним теплом, ваша Люче

Литературно-художественное издание 16+

Стрижонок Июнь на глобусе в современном искусстве ТОМ 2

Составитель и главный редактор: Людмила Чеботарёва (Люче) Все тексты печатаются в авторской редакции Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается